Всплеск

– Кха. .Кха.Что за…

– Очнулся? Молодец! Угадай, где мы.

Чувство легкого удушья и украденного личного пространства, доставлявшее дискомфорт даже в кромешном мраке.

– Гроб, – сухо и без эмоций прозвучал ответ.

– Бинго! Гений херов, сходи запишись к замечательным ребятам из «Что? Где? Когда?»! А нет, не выйдет… Ведь мы заживо похоронены! Дерьмо! – Последовало несколько четных попыток ударить в крышку гроба, но… Пространство.

– Что ты здесь делаешь? – прозвучал спокойный голос.

– Лежу! Лежу, блядь! Что за ебанутый вопрос? Почему ты такой спокойный? Мы здесь благодаря тебе! Закопаны живьем, и фея-крестная нихуя не прилетит нас откапывать. Вывод: мы сдохнем здесь! – Последовало еще несколько четных попыток выплеснуть злость.

– Успокойся.

– Щет, ну точно! Тебя по башке сильно шарахнули, и весь остаток мозга стал кашей. Эй? Овощ. Мы в гробу под землей, подыхаем, прорости и переродиться у тебя не выйдет.

– Заткнись и слушай меня. Воздух катастрофически убывает благодаря твоей бесполезной и очевидной болтливости. Если к твоей панике не прилагается баллон с кислородом – заткнись.

– Если у нас есть план, как выбраться из этого «замечательного» места, я хочу его услышать.

Ответа не последовало.

– Простое «есть» меня устроит.

– Есть. Ещё в радужный день мне пришла в голову эта вероятность. Гадкий стартер и подбросил мне идею, проделывая трюк с устрашением. А теперь заткнись в ожидании смрада снаружи. Я пока приведу мысли в порядок.

– Ладно. Но знай, к тебе будут поступать мысленные сигналы о том, какой ты мудак!

Повисла тишина, тьма окутала их.

Если вдуматься, любая оконченная история жизни фонтанирует эдакими воспоминаниями и событиями, поразительными и житейскими, любая законченная история слишком велика для её описания и смертельно утомительна.

Ситуация, в которой они находились, не была настолько паршива, в их памяти есть вещи похуже. Пугало ли их настоящее? Не обоих. Настораживало прошлое? Да.

Оба они были среднего роста, брюнеты, спортивного телосложения благодаря генетике, а не тренировкам. Внешне… Их внешность вызывала у других людей благосклонность, в них была статность, открывающая дверь доверия посторонних нараспашку.

Они были партнерами. Не теми, кто целует друг друга тайком, а самыми обычными – совладельцами одного дела.

Умны, расчетливы, близки к нигилизму, до хладнокровия жестоки, с общей любовью к алкоголю. В остальном… Это уже будут ваши выводы.

По приезду в столицу они работали на одну из похоронных фирм, небольшая, приносящая стабильный высокий доход благодаря потоку.

Все шло бы своим чередом, но, входя в доверие, они нащупывали, как далеко человек в своих фантазиях может зайти, думая о роковом смертном дне. Далеко. И они это понимали. Несмотря на повальное традиционное мышление, мало кто из обеспеченных граждан хотел уйти посредственно, как все. Заурядность вбивала гвозди в спину стандартной процедуре. Как и в любой индустрии, всё зависело не от людей, сомневавшихся и до конца не разобравшихся, а от новаторов, навязывавших им право на более индивидуальный путь. Но и новаторам нужно финансирование в мире, где решают не только связи, но и деньги. За тысячелетнюю историю захоронения культивировались и отличались. Люди за время собственной истории не смогли прийти к общему – чьи боги реальны. А ведь именно они, с точки зрения обывателя, диктуют свою волю. Точку в последней церемонии мог поставить сам человек, именно это внушалось клиентам: зачатки личной свободы и подчеркивание индивидуальности, умирал раб Божий, а не раб человеческий. Другие должны были это видеть, они должны были знать. В новую реальность уходит личность, а не жалкий смертный. Многим от этих мыслей становилось теплее на душе, они переставали бояться конца, начиная фантазировать, каким он должен быть. Эти мысли не могли пропасть и погрузиться в пропасть, разговоры начали появляться то тут, то там. Высокое общество потихоньку проникалось и будоражилось от неизвестности пределов возможного, своего утопического Конца. Не потребовалось много времени, их идея начала оживать. Так, в один из дней… Соер ехал на очередной заказ к новоиспеченной вдове, чей муж незадолго до смерти стал, сам того не зная, одним из адептов двух темных лошадок. Соера и Джимми.

Вдова не успела вступить в преклонный возраст. Благодаря пластической хирургии смотрелась она сногсшибательно: черные длинные прямые волосы, бледное гладкое лицо, острый невытянутый нос, большие, но тонкие губы, длинные ресницы, худощавое телосложение, с характером фурии. Она вцепилась в того, чье понимание было дальше её познания. Его молодость и характер привлекли её. Они же и не давали ей покоя, она вечно боялась потерять его. Часто закатывала скандалы, истерики достигали пика, эти минуты он делал своими. В этом состояние ему нравилось с нею трахаться, её годы становились её заслугой. Гнев вводил в состояние животного чувства, отметая речь, мысли, человечность. Такие сношения оставляли кровавые царапины и укусы.

Знакомство.

Тиу-тиу-тиу-тиу – начал разрываться домофон у ворот.

– Цель визита? – Интонация охранника в купе с приветствием выдавала в нем заурядного типа.

Соер не знал, что ответить «домофону», находясь в двух часах от города, в четыре утра, в месте, известном его джипиэс. Отвечать на дебил вопрос.

– Внятно и доходчиво рассказать о церемонии захоронения.

– Кому?

Соер возмущенно взглянул на пассажирское кресло, там было пусто.

– Не трупу, – ответил он.

– Это понятно, – «домофон» не сдавался.

– Замечательно. Но мне все же нужно проехать на территорию и поговорить с вдовой.

– Кто-то умер?

Долгая пауза.

– А вы не знаете? – ответил он вопросом на вопрос.

– Нет.

Пауза.

– Георгий Себастьянович

– Да ну! Минуту, проверим.

Ответ поверг в смятение, Соер начал подумывать развернуть машину и убраться.

Спустя минуту.

– Да… Вы правы. Можете проезжать, – уныло отозвался голос.

Раздался протяженный звук, ворота со скрипом начали движение.

Зажмурившись и покачав головой, выбрасывая из неё дурные оскорбительные мысли, Соер открыл глаза, нажал на педаль, машина начала свой плавный ход.

Утреннее солнце заполнило салон, и так слипающиеся глаза начали чесаться. Доехав до особняка, он порадовался про себя: «Тут есть деньги». Не став искать место для парковки, вышел из машины и направился к крыльцу.

Вдали с левой стороны дома стоял охранник, помахавший рацией. Похоже, именно он и являлся участником того удручающего разговора. Поднимаясь по лестнице, Соер в ответ поприветствовал его, подняв левую руку и сдерживаясь от искушения показать средний палец. У двери не оказалось звонка – ни слева, ни справа, ни внизу для коротышей.

– Блядь. – Соер посмотрел на дверь, взялся за железку и несколько раз с чувством ударил ей, нацепив на себя маску милого и понимающего.

Некоторое время спустя дверь открыл дворецкий. Благодаря возрасту, ухоженным усишкам, седой голове, для Соера он стал Альфредом.

– Здравствуйте. Госпожа ожидает вас, – с безжизненным взглядом поприветствовал Альфред.

– Здравствуйте. Приятно сознавать, что у кого-то из персонала есть мозги. – под конец зевнул.

Дворецкий тем же взглядом смерил Соера и, хмыкнув, пригласил в дом.

На Соере был черный костюм, пошитый на него, белая рубашка с красным тонким галстуком.

– Подождите в гостиной. – Альфред указал направление, а сам пошел в противоположную сторону.

«Видимо, в поиске госпожи. – Соер посмотрел ему вслед. – Ебанутый же дом». Он направился к месту выбранной дислокации.

Раздвинув створки темной матовой двери и войдя в гостиную, он обнаружил там некую особу, которая сидела на кожаном диване посреди комнаты, попивая виски, как показалось ему по запаху.

За её спиной стоял еще один прислужник, явно младше по рангу, чем первый. Соер медленно пошел к ней. Хорошее первое впечатление важно, и он дал этой барышне возможность составить таковое.

Подойдя, остановился и молча поприветствовал кивком. Она кивнула в ответ, взглядом предложив ему присесть.

– Доброе утро… – он осекся. – Простите, вероятно, для вас не настолько доброе. Хоть с утром не ошибся. Вы дочь или подруга? Сами понимаете, выразить сейчас неуместные соболезнования будет глупо.

– Более глупо, чем назвать сегодняшнее утро добрым? – вздохнула она.

– По существу утро принято считать таковым. А выражать соболезнования в адрес живых… – он замолчал, дав ей додумать.

– Почти в цель, юноша, – не отводя глаз, сообщила незнакомка. – Кто вы?

– Ритуальный агент.

– Агент, потому что костюм носите? – осведомилась она.

– Думаю, да. Роба, испачканная землей, не подходящий наряд для переговоров. – Он начал рассматривать её, из-за позыва ко сну лишившись такта. Остановил свой взгляд на скрещенных длинных ногах, подняв его выше к промежности.

Она учтиво кашлянула. Соер поднял глаза и, оголив зубы, улыбнулся ей.

Он захотел сорвать с неё одежду, войти и продолжить ритмичные движения, одной рукой крепко сжимая её бедро, а другой притягивая к себе для страстного поцелуя.

– Вы хотите что-нибудь? – спросила она с некой долей коварства.

– Да, хочу… – Он наклонился к ней максимально близко.

Их губы находились в миллиметрах друг от друга. Они почувствовали исходящий и пульсирующий жар, жар несравненный, жар желания, жар разгорающегося огня.

– Твой стакан виски. – Взяв себя в руки, он забрал бокал.

– От вас пахнет перегаром, – улыбнулась незнакомка.

– Ну не я пил утром в одиночестве, дорогая, – закончив фразу, он осознал, как сон берет верх над мозгами.

– Вам кажется, я люблю выпить? – Правой рукой она поправила юбку. – Мне кажется, вы любите задавать вопросы. – Он сделал глоток обжигающего коньяка.

Запах её духов, взгляд, недавний жар магнитом притянули к ней. Она подалась вперед, обняв его. Он, не глядя, протянул бокал Альфреду номер два.

Происходящее в последующий десяток минут можно назвать развратом, похотью, неуместным выходом из реальности. Но для них это стало наслаждением. Войдя в неё, он нежно целовал её грудь, затем шею, чувствуя, как её ногти пробежали по его спине, впиваясь в кожу. Страстный поцелуй она закрепила тем, что прокусила ему нижнюю губу. Они ускорили темп. Она целовала его, будто смерть маячила за её спиной. Ощутив это, он крепко сжал её бедро и ключицу, силой прижав к дивану. Она была его, они становились не разделимы, охвативший экстаз сорвался с её окровавленных губ, облетел дом.

– Ты всегда так знакомишься? – Застегивая блузку, незнакомка взглянула на него.

– Нет, только встретив совершенство. – Соер протянул руку, Альфред второй передал ему бокал обратно.

Незнакомка усмехнулась, собирая волосы в пучок.

Двери за спиной открылись, секс взбодрил его сознание. «Кстати», – подумал он, поднимаясь с дивана и натягивая маску МИП. В дверях стоял Альфред первый, взгляд которого был устремлен сквозь Соера.

– Госпожа, простите, агент из похоронного бюро прибыл. Вижу, вы с ним уже познакомились. Простите за мою медлительность, – в завершение поклонившись, сказал он.

Соер посмотрел на неё с негодованием, вдова плавно махнула Альфреду рукой, он ушел.

Вновь присев рядом, Соер молча взглянул ей в глаза.

– Откуда ты родом? – спросила она.

– Если вкратце, детство провел в месте, где козопасы трахают своих коз, временами поебывая друг дружку.

– Чем занимался ты? – его ответ её озадачил.

– К сожалению, козы мне не нравились, овцы тоже. Тебе так интересно прошлое? – отвечать на личные вопросы он не хотел.

– Нет, мне нужно как-то отвлечься. Я любила его. – Вдова посмотрела в правый угол потолка, в той стороне на втором этаже лежал труп, в одной из комнат.

– То-то я думаю, наше знакомство бьет по щекам обыденности, – усмехнулся он.

– Как тебя зовут?

– Соер.

– Меня Анна. Анна Викторовна.

– Я в курсе.

– А-а-а, ну да, ну да, – задумчиво произнесла она. – Как думаешь, загробная жизнь существует?

– Определенно, – прозвучал сухой ответ.

– Как собираешься сделать его похороны? – Она вновь взглянула на потолок.

– Всё будет зависеть от твоих пожеланий и умершего, само собой.

– Он хотел салют.

– Значит, будет салют.

– Пойдем ко мне в спальню. – Рука Анны легла на его ногу. – Там ты сможешь забрать мои мысли.

– Прости. – Соер взял её руку, поцеловав. – С меня хватит и этого. Мне жутко хочется спать.

– Давай мы поднимемся, и ты уснешь, мне нужен кто-то рядом, я не усну одна.

– Хорошо. – Он вновь поцеловал её руку.

В глазах Анны было множество чувств: горе, смятение, страх, тоска, но сейчас, когда она смотрела на него, в них зажглась надежда.

– Альфред, организуй нам по сто граммов виски, – так ни разу полноценно на него не взглянув, приказал Соер.

– Слушаюсь, сэр.

Разговаривали они недолго – обсуждали предстоящую церемонию.. Пил Соер быстро, вскоре странная парочка уже лежала в кровати. Положив голову ему на грудь, она уснула, он уже спал.

Проснулись оба ближе к зениту солнца. Тяжело выдохнув, Соер опустил глаза, голова Анны лежала на его груди, её взгляд, к удивлению, больше не был взглядом вдовы.

– Природа будет разочарована, если мы упустим этот момент. – Её рука неспешно опустилась вниз его живота. Она задорно улыбнулась, почувствовав его готовность к делу.

– Ты права. – Он наклонил голову к ней.

Она прильнула к нему. Меж ними было странное чувство, сводящее с ума, желание друг друга превращало их в подростков. Остатки одежды полетели прочь, на огромной кровати были лишь они, их обнаженные тела пылали от страсти. Всё вокруг замерло, кроме них. Он приподнялся, она забралась на него, не отрываясь от жаркого поцелуя. В момент, когда член оказался в ней полностью, она тихонько простонала, улыбнувшись и смотря в его глаза. Её грациозное тело выгнулось назад, руки сжимали простынь. Закрыв глаза и запрокинув голову, она стонала всё громче. Он переместил руки с её бедер на талию, крепко держа. Они плавно двигались, пропитываясь удовольствием, застывая и вновь продолжая. Погружаясь в унисон, овладевшее ими чувство было самой жизнью. В момент оргазма он приник к её груди, а она, обняв его, вдохнула запах его волос.

Соер посмотрел на неё, Анна смотрела на него.

– Останься, – прошептала она.

– Мне нет смысла тебя покидать. – Перевернув её на спину, он вновь вошел в неё.

Она радостно улыбнулась, её глаза закатились. Они повторили соитие.

Позже, после того как они приняли душ и Соер сменил костюм на запасной, Анна и Соер сидели в обеденной зале. Анна не сводила с него глаз, потягивая «Кровавую Мэри» и почти не тронув глазунью. Соер доедал яичницу, запивая стаканом апельсинового сока с водкой в соотношении семьдесят к тридцати.

– Мне нужно поехать в офис и отчитаться, – вытерев рот салфеткой, сообщил он. – Альфред! – Он перевел взгляд на дворецкого, пытаясь понять, нужный ли Альфред поблизости. – Альфред, – повторил он, это был номер первый, – бригада уже забрала покойного?

– Да, пару часов назад. Совершенно нерасторопные сотрудники, мне пришлось обложить тело усопшего хозяина льдом. Номер больницы и их контакты для вас лежат на тумбочке у выхода, – ровным тоном ответил дворецкий.

– Благодарю. – Невозмутимость Альфреда произвела впечатление на Соера.

Альфред молча поклонился.

Соер на несколько секунд остановил на нём взгляд, размышляя, в чем причина. В деньгах? Специальном образовании? А может, его действительно зовут Альфред.

– Плевать. – Анна поставила пустой стакан из-под коктейля. Соер взглянул на неё. – Сколько тебе требуется денег на открытие собственной фирмы? – Анна поднялась со стула и направилась к нему.

– Зачем? – Он встал со стула, когда она подошла ближе.

– Ты особенный. Тебе нужно свое дело. – Поцеловав его в щеку, она направилась во двор.

Остановившись у дверей, обернулась.

– Не думай, пойдем. – Она протянула руку. Взглянув на Альфреда, сказала: – Серж, позвони моему юристу, пусть поторопится сюда.

Так в скором времени появилась новая похоронная фирма «Улыбка покойника».

Прошло полтора года. Вернувшись в свою квартиру в центре столицы, Соер направился в гостиную и включил радио, ему нравилось слушать мнения сторонних людей, музыку. Не всё человеческое вызывало в нём добрые чувства, но радио он признавал как одно из ярких и позитивных изобретений, хотя, к его сожалению, подлые мира сего успели добраться до некоторых волн, превратив позитивное вещание в обсуждение гниющий цивилизации, выдавая за конструктивное и экспертное мнение огрехи очевидные и заурядные. Тыкать пальцем в несовершенство гораздо проще, нежели менять неменяемое. Такое количество бестолковых людей расстраивало его, хотя сам он по сути своей и предназначению вёл себя более низменно и жестоко, в этом же смысле не питая иллюзий. Мысль такова, осуждать черный прямоугольник Малковичана может каждый зрячий, выводы, связанные с его простотой, всего-навсего бестолковое использование ума и скотское намеренное вырывание чужого времени, воображение потребовалось юмористу, высказавшему разительно фантастическое мнение, себе на потеху, смотря в черный прямоугольник.

Настал вечер пятницы. Ведущие в свойственном им ключе в этот день были позитивнее, чем в прошедшую среду, но не настолько, чтобы затмить понедельник. Скинув с себя пиджак, рубаху, нацепив футболку, Соер направился к шкафу на кухне, изъял из него бутылку солодового виски, захватил специально заготовленную пачку сигарет без примесей, вернулся в гостиную.

На столик рядом с диваном поставил бутылку, на нем уже стояла чистая пепельница, лежала зажигалка, новый журнал «Популярная механика» и блестящий тюльпан. Открыв пачку, Соер выбросил ненужные ошметки за диван, где располагалась урна для такого вида отходов. Налив себе порцию золотистого упоения свыше трех пальцев, он, расслабляясь, облокотился на спинку, положил ноги на столик и, делая с чистотой в минуту новый глоток, глубокомысленно рассматривал гениальную репродукцию картины Айвазовского, воцарившуюся на стене.

Вся его квартира представляла собой набор разных вещей и мебели. Его мало что интересовало в материальном мире, в связи с этим дизайн можно было назвать минимализмом. Хотя вряд ли это подходящий термин для описания, в этом вопросе вам лучше будет проконсультироваться со специалистом, не зря же кому-то дан вкус, но это только на случай, если у вас тоже не так много разных вещей, как было сказано ранее.

С Анной они расстались ровно неделю назад. До свадьбы не дошло. Вам, возможно, пока не совсем известно, но уверяю вас: Соер сложная личность, ужиться с таким человеком, хм, невероятно трудно, особенно если ему это не надо. Понимаете, о чём я? Конечно, понимаете… Простите за эту глупую попытку отступления, но она будет не последняя в отличие от извинения.

Представлю стенограмму их последнего монолога, а именно заключительной части, коя в полной мере прольет свет на их неудачные отношения.

– Ты, блядь, будто и сам мертв. Находясь со мной, трахая меня, ты находишься где-то там! – Анна.

– Мне стоит собрать свои вещи? – Соер.

– Ты у меня ничего и не оставлял, козел! – Анна.

Он молча покинул дом.

Раздался телефонный звонок. Не всегда удается уследить за всеми вещами. Соер допил залпом стакан, а оставалось там немного, поставил его на столик и отправился на звук мелодии где-то в доме. Первые его шаги были в сторону спальни, где небрежно расположился пиджак на ковре, но мелодия гулко звучала из другого пространства. Вступив в длинный коридор, его взгляд упал на стеллаж рядом с ключами, но, проходя мимо ванной комнаты, Соер остановился: звук шел оттуда. Открыв дверь, он увидел раскладушку, которая лежала на раковине. Как и бывает, сигнал прекратился в момент её падения в умывальник.

Он посмотрел на входную дверь, думая о не самом удачном расположении ванной. На заказ он установил в своей двери защиту в виде паралитического газа при взломе. Должно быть, на архитектора ни разу в жизни не охотились, ну или хотя бы не грабили. Ещё при покупке квартиры он заметил сей неприятный огрех с возможностью, случайной естественно, дать застать злоумышленнику вас с голой задницей. Не нужно быть большого ума, чтобы прийти к выводу: обороняться с членом наперевес не только неловко, но и страшно, за хер естественно. Все, у кого он есть, прекрасно поймут. Остальных же прошу поверить на слово.

Телефон начал отвратительно вибрировать из-за поверхности и акустики, раздался раздражающий звонок.

Быстро достав раскладушку и открыв крышку, Соер нажал на зеленую кнопку, дабы услышанный звук незамедлительно покинул пределы воспоминаний.

– Слушаю.

– Это твой младший брат, если ты, поскуда, помнишь, как меня зовут и удосужился записать в своем сраном телефоне, – раздался голос из динамика, приветливый и бодрый, несмотря на сказанное.

– Какова цель звонка? – Соер покинул ванную.

– Как всегда, остается надежда, что бросишь пить.

– Не дождешься. Ты ещё слишком обделен собственным жизненным опытом, а судишь будто… – он прервался. – Какова цель? – вернувшись в исходное расслабленное положение на диване, поинтересовался вновь.

– Мудак. Тебе стоит себя простить и задуматься о своем психическом здоровье серьезнее, а не решать их бухлом.

– Возможно.

– Черт с тобой. Моя дочка Лерочка сделала первые шаги. Она так же прекрасна, как и её мать. А вот видеозапись от тебя на её день рождения я придержу, пока ей не стукнет тридцать. Твое вступление, в котором называешь жизнь «последней попыткой суицида вселенной, вдоль по прямой в клоаку небытия», ей рано знать. Больше скажу, и мне этого знать не хотелось, любитель навести тоску, Поля после этой речи несколько дней в депрессии проходила.

– Вероятнее, причиной стал ДНК-тест, подтвердивший твоё отцовство. Её можно понять.

– Завидуй, помалкивая.

– Если дочь не в тебя, есть чему. Соглашусь.

– Проехали. Скоро мне нужно будет приехать к вам по делам. Заеду к тебе на несколько ночей. – Повисла пауза, он нехотя проявил шаткую решимость: – Только в этот раз давай обойдемся без, – уменьшив звук последнего, – шлюх.

– Ремесленниц телесных желаний, на коих легло и бремя психологических консультаций. Поумнее тебя бывают барышни.

– У них тоже свой успешный крупный бизнес?

– Не начинай сравнивать неподходящие специальности, больше этим себя унижаешь.

– Проехали.

– Притормози, а то так умчимся. Что было в прошлый раз? – спросил Соер с целью не ошибиться и не повторить предыдущее.

– Ты съехал из дома на время моего визита, забив его девятью оплаченными прости… – Он остановился. – «Проститутки» ведь подходит под обозначение.

– Думаю, да.

– Отлично, проститутками. Стоит отдать тебе должное, в них ты разбираешься превосходно, – прозвучал намек на издевку.

– Тогда в чём проблема? Тебе плохо? Приболел гвардеец?

– Да нет. Нет, без да.

– Какая пизда?

– Нет, говорю. Я тогда за всю командировку из квартиры так и не вышел. Очень они лихие оказались.

– И? Разве у успешного предпринимателя нет помощников, коих следует напрягать в таких случаях.

– Не-е-ет, то есть не в этом дело, они у меня есть и сделку закрыли. Ты правда не помнишь?

– Хм… – ответ был по звуку конкретным.

– Меня на шестой день увезли в реанимацию на скорой, твои… – подумав, – жрицы извели меня в бессознательное состояние.

– Прям-таки почти затрахали вусмерть?

– Да! И споили.

– Девчули оказались крепче тебя, ха-ха.

– Пошел лесом, они караулами через два дня работали, а я один был.

– Тоже верно.

– Ещё как верно, мне пришлось потом к психологу ходить.

– Психиатр-то зачем? Ты ему свои пихи рассказывал, извращенец?

– Я чуть не умер после, нужно продумывать такие планы лучше, братец. Счастья много не бывает, это всё чушь. Случайно доведен до смерти проститутками. Не о таком некрологе, по сути, мечтаешь.

– Не самый плохой некролог, они ведь не с ножами за тобой гонялись и не клофелином поили.

– Это да.

Повисло молчание, оба думали на эту тему.

– И? – Соер вернулся первым.

– Я приеду, будь дома. Один! – акцентировал брат на количестве.

– Договорились.

– Как дела с Анной?

– Она остается дома. Одна.

– Ну и козёл же ты.

– Вот-вот.

– Ладно, приеду поговорим. И не делай ничего ненормального, я нанял человека, он за тобой следит.

– Уже нет.

– Профессионал, бля… – возмутился голос. – Покеда, рад, что ты жив, брат.

– До встречи.

Захлопнув крышку телефона, Соер бросил его в сторону. Налил себе новую порцию в четыре пальца. Закурил сигарету, сделал глоток, наполняя комнату клубами дыма и вновь погружаясь в картину.

– Консервативно. – Джимми обозначил свое присутствие в квартире, стоя на пороге комнаты и смотря на Соера.

– На кой явился? На хер тебя и твое мышление.

– Приятно. Не суть. Я прибыл в интересах фирмы. Мне пару дней назад позвонила одна барышня, представилась женой одного олигарха. Имя у неё тоже есть, но его тоже на хер, да?

– Несомненно.

– Так вот, она хочет лично встретиться, чтобы обговорить церемонию похорон бабки мужа.

– Они её забальзамировали?

– Нет, по факту бабка ещё жива, ей девяносто четыре года.

– Какой-то богатенькой девчушке захотелось свести девяносто четвертый год старушки к последнему?

– Не знаю, плевать. Гонорар наш от этого не страдает.

– Значит, она лично хочет встретится. Где?

– В отеле, ждет моего звонка.

– Ладно, заходи.

– Мне нужно забрать кокаин, он в твоей прикроватной тумбочке.

– Валяй, – Соер допил залпом стакан.

Такие неформальные встречи проходили довольно регулярно, хоть и не входили в прейскурант. Звонили чаще жены, и хоть слух до их мужей доходил почему, все были не против. Все блядуют, а кто нет, тот просто не умеет, разминая свою фантазию дроча.

Бюро раскручивалось стремительно и неуклонно, за счет богатых клиентов делая сумасшедшие денежные обороты. Мастерство Джимми и Соера, деньги клиентов. Нравственная составляющая не подходящее условие в таком деле. Конкуренты нехотя уходили в сторону со своим бизнесом, не желая при неблагополучном исходе лишиться такового. Соер с Джимми закрепили свой флаг на горе смерти, пустили оттуда подъемник, завозя всё новых «живчиков», скидывая их в саркофагах с другой стороны горы вниз, уверяя, что тем самым они попадут в рай. Но в итоге лишь гребаное кладбище становилось последним пристанищем людей, желавших верить в сказки. В планах было обзавестись своим огромным земельным участком, а не перекупать элитные куски. Неприглядный бизнес должен был стать более зрелищным.

«Ночной кошмар»

Рассудок поврежден, сознание блуждает. Месторасположение реальности потеряно. Смотришь по сторонам, и никого нет. Начинаешь идти вперед, хотя это возможный путь назад. Сто шагов в пустоте, и понимаешь, что стоишь на месте. Единственная дорога в никуда, верного направления не существует. Закрываешь глаза, начинаешь прислушиваться.

– Существовал ли я, иль это было только сном.

Во мраке, а то и бесконечной пустоте, надежда – единственное, но и она ускользает. Начинаешь вспоминать последние моменты… Полупрозрачные картинки обретают цвета, проплывая мимо. Ты ждешь и наблюдаешь… Вот она! В неё сознание кидаешь.

Глубокий глоток воздуха, и открываются глаза. Потолок, а значит, ты вернулся, а в голове всё та же мысль:

– Существовал ли я, иль это было только сном.

Придя в себя на диване, Соер чувствовал разбитость.

– Незачем спать сидя. Я против тебя похмелье, – он обратился к стенам.

В бутылке оставалось на два пальца. Допив содержимое из горла, он дошел до окна, открыл раму, и на него хлынул относительно свежий воздух. Подошел к звуковой системе, выключил радио. Творившаяся белиберда в голове граничила с хаусом. Его тело нехотя, почти скрипя двинулось в спальню. В нём не нашлось сил рукоплескать тишине, хотя порыв был. Он брел до одинокой спальни, восторгаясь и этим. По пути раздеваясь, скинув брюки, но не успев снять носки, рухнул на кровать, погрузившись в сон, более близкий к забвению, чем предыдущий.

Сон

– Присаживайся. – Девушка с кудрявыми длинными темными волосами, голубыми глазами и милыми ямочками от приветливой улыбки, одетая в коктейльное платье, похлопала ладонью по месту рядом с собой.

Парк напоминал другие парки.

Он сел напротив неё.

– Мне не хватает тебя, прости.

– Так вот она я, здесь, с тобой. – Взяв его за подбородок, потянула на себя, чтоб он взглянул на неё.

Она осталась так же молода и прекрасна. Нежный свет, исходящий от неё, грел душу. Впрочем, как и тогда. Её улыбка стала ласковой, может, всё в интонации?

– Что с тобой? Ты же знаешь, что болен. Зачем ты продолжаешь это делать? Мы ещё встретимся, потом, не время пока.

– Так нужно.

– Кому нужно? Ты дурака не включай! Мне нужно, чтоб ты остался собой, а не пытающимся загубить себя человеком! – резко, с громом в голосе прикрикнула она.

Схватил её в объятия.

– Останусь здесь.

Таинственная незнакомка в коктейльном платье с легкостью откинула его от себя, влепив пощечину с криком «Проснись!»

Глаза открылись, легкие схватили глоток кислорода. Соер вскочил с кровати, быстрыми шагами прошел гостиную, схватил сигареты и принялся курить у окна, размышляя.

– Доброе утро! Закрывайте окно и прекращайте курить, – из коридора донесся голос экономки Розы.

На календаре был понедельник, семь тридцать утра.

Соер обернулся, подошел к столу, затушил сигарету. Окно закрывать не стал, пошел в душ.

– Приветствую, Роза! – Он последний раз за день искренне улыбнулся.

– Не спеши, напеку сейчас тебе беляшей, поешь свеженьких. – Прошествовала Роза мимо него с освежителем в руках.

Роза – пожилая, невысокая, полненькая. Часть жизни провела, разъезжая с мужем военнослужащим по частям. Удачно, как вы поняли. То есть убиралась она и готовила у него из чисто личных, заботливых побуждений. Соер организовывал церемонию похорон её мужа, тогда ещё в самом начале он лично встречался и общался официально, боже вас упаси от других мыслей! Роза успела рассказать ему множество историй про подвиги мужа, не проникнуться уважением к усопшему вояке стало невозможно. Он поставил ему двухметровый памятник в изголовье могилы с солдатом с ППШ в руках, охраняющим сон героя.

Дети её, а их трое, разъехались по городам – вопреки расхожему мнению, не всех тянет в столицу. По историям Розы, воспитали они их в полагающихся традициях добропорядочных граждан страны. В этом Соер не сомневался, отлично разбираясь во вранье и самообмане.

Зарплату он ей платил, и платил хорошо. Он не знал, сколько должна получать экономка, не планируя данной обзаводиться. Но Роза настояла на своём трудоустройстве. К её личному счастью, она не ведала, что зарплату, прикинутую и выплачиваемую ей, он составил исходя из гонорара элитной проститутки, с коими имел больше дел, чем следовало. А умелицы такого класса обладали и соответствующими высокими тарифами. Его можно понять: не может ведь вдова героя получать меньше, чем проститутка.

Сей факт никак не несет за собой вывода, что только услуги элитного класса были в его платежах, так же и более скромного пошива девушки, только, видимо, начинающие свой путь, бывали в его квартире. И опять же не стоит складывать превратного мнения о нём, по большей части он с ними пил, нюхал кокаин, болтал и слушал истории. В этом состояла главная суть пребывания барышень, нет на свете более честной барышни, как ни парадоксально, чем жрица любви, получающая оплату за умение четко и быстро приходить к внутреннему консенсусу с мужчиной и его желаниями, осуществляя таковые легко и в обнаженной манере, телесной тоже.

Одну из таких попоек застукала Роза, инстинкт нянюшки переключился на праведный гнев и защиту моральных ценностей. Зайдя в квартиру, она увидела пять проституток. По злополучному стечению обстоятельств все вместе с Соером нюхали коку, подняв свои головы ровно в тот момент, когда зубы Розы стиснулись. Она подошла к шкафу, достала кожаный ремень, обвязала один край вокруг руки и влетела с этим кнутом и криком обратно в комнату: «Мальчишку моего портить вздумали, шалавы!»

И давай их лупить, хлестать. Те в крик, пытались сбежать, не успевая подхватывать одежду, кнут в её руках стал эффективным оружием. Девушки вылетали из квартиры под собственный крик и щелчки от хлестких, увесистых ударов по голым частям тела.

Из гостиной показался сутенер, обнаружив себя и еще двух своих сладко спавших коллег.

Роза находилась от него в четырех с половиной метрах, перехватила ремень в левую руку и рванула к нему, тот застыл. Не добежав до него, вскинула ремень, свободный конец обвился на шее амбала, Роза дернула левую руку вниз, подпрыгнув и с размаху обрушив в его весок правый кулак. Сутенер рухнул без чувств, не успев даже вскрикнуть.

Влетев в комнату, она принялась хлестать остальных. На этот раз конец ремня обвился вокруг ноги не вовремя проснувшегося снабженца и подбросил его вверх и правее кровати, поймав нужную траекторию, Роза пробила мерзавца с ноги, заставя встретиться его вначале с прикроватной тумбой, а после с полом. Зрелище было феноменальным, по глазам и реакции третьего, в кавычках невинного, оказавшегося в первом ряду, думал так не один Соер. Снабженец, не став подниматься на ноги, прыжком полетел на другую сторону кровати. В полете его ягодицу застиг кнут. Завопя в воздухе нечеловеческим криком, он выставил руки вперед. В кавычках невинный машинально со страху прижался к стенке, не став ловить товарища. Через секунду они стояли в углу, держась друг за друга, думаю, в целях здравого инстинкта самосохранения, если это нечто рванет к ним, сильнейший толкнет слабейшего. Думаю, всё происходило настолько быстро и стремительно, что осознать кто, что они не смогли. Роза грозно завопила: «Вон!»

Спотыкаясь и не отпуская друг друга, они проскочили через неё, только на пороге вспомнив о мужской солидарности, подхватили лежащего сутенера, бегом покидая квартиру. Соер, до того завороженный, посчитал количество присутствующих, сравнив с запалом Розы, рванул в ванную и заперся.

Проходя мимо, чтобы запереть дверь, Роза предложила ему помолиться и смыть с себя грязь. Он так и поступил. Ну почти так.

Во избежание подобных насильственных конфузов было составлено конкретное расписание с часами приходов.

Понедельник, семь тридцать утра – один из них.

Вкусно и полноценно позавтракав, он поблагодарил Розу и покинул дом. Водитель за ним не приехал, и он решил воспользоваться возможностью пройтись по району. Не бесцельно, спустя двадцать минут ноги подвели к ресторану «Алебарда» .

– Мне виски, – подойдя к стойке, заказал Соер.

– Виски нет. Есть коньяк, – ответил мужчина лет тридцати.

– Лейте. – Он начал осматривать стеллаж с бутылками за спиной мужика.

– Не подумайте, это муляжи, там вода, краски, чай, – доставая бутылку из-за стойки, сообщил бармен, увидев, куда смотрит клиент. – Бутылки красивые всегда тут для соответствующего декора.

Соер молчал, всё ещё не понимая, покачал головой.

– Вчера здесь праздник отмечали, полчаса назад уборка закончилась, алкоголь весь выкушали праздновавшие. Поставщик только к десяти подъедет. Всё, чё осталось. – Начислил пятьдесят граммов в стопку почти из полной бутылки с непроизносимым названием.

Выпив, Соер сдержал мускулы лица от искажения и порыв к рвоте.

– Понятно. – Он достал бумажник.

– Да, – многозначительно и с пониманием ответил бармен. – Не стоит. – Он посмотрел на кошелек и убрал бутылку под стойку.

Соер, махнув рукой на прощание, покинул заведение. Выйдя, закурил сигарету, дабы сбить вкус.

Зазвонил телефон.

– У аппарата.

– Соер?

– Да.

– Это Рита. Поступил срочный заказ, похороны одной баронессы.

– Риана Матвеевна.

– Да, а откуда ты знаешь?

– Не важно. Скоро буду.

Прошлое еще несколько лет.

– Как жизнь? – спросил бармен, протирая стакан и изрядно заскучав.

– Крутится, вертится шар голубой, крутится, вертится вместе со мной. Кстати, о голубых, у вас тут педевиль прям. – Джимми указал взглядом на дальний столик, там располагались две пары голубых. На секунды его лицо исказилось. Он вернул взгляд на бармена.

– Знаешь, у нас тут вход свободный, – его сбил смешок Джима. – Фейс-контроль предусмотрен, но… – он замялся. – Хозяин просто гей, – почти шепотом осведомил он.

Его тональность можно понять, гей не созвучен с пидорасом, но формально является отсылкой. А начальство так называть крайне невежливо. Если ты, конечно, не считаешь это самое начальство таковым, но в этом случае ориентация редко замешана, что приводит к прямой форме, более конкретной.

– И впрямь, педевиль. Как тебя-то сюда занесло?

– Филологический окончил, напряг с работой вышел. Хорошо в юности школу барменов оканчивал. Смешно, грешно. Вот и впахиваю как умею, много ресторанов сменил, а тут неплохо. Чаевые достойные, ну и публика мирная… Сам понимаешь. Я против них ничего не имею, каждый живет как умеет.

– По мне, эти люди больны. – Джим еще раз бросил взгляд на дальний стол. – Отличное сейчас время, сумасшедшие могут свободно по улицам разгуливать. Свобода в направлении разложения.

– Ничего не поделаешь. – Бармен развел руки в стороны.

– Всё возможно, было бы желание. Ладно, давай, удачи. Смотри, не перевоплотись. – Кинув две тысячи на стол, допил злосчастный стакан и пошел к выходу.

Выйдя, закурил сигарету, начал высматривать любое другое место, где наливают.

Don’t to nit somebody love – раздался телефонный рингтон в пивнухе.

– У аппарата.

– Соер, ты? – поинтересовался холодный женский голос.

– Нет, это Джимми. Ошиблась. Соскучилась, небось, Ритусь? Соер… Тоже мне конспираторша.

– Да, мужчина мечты. – Её тон изменился на язвительный.

– Ты мне тоже нравишься, милая. Пятница, вечер, что надо?

– Решила поинтересоваться, как дела, – сухо произнесла она. – Чем собираешься заниматься?

– Оу, милая, удивляешь!

– От человека, который сам удивит кого угодно, слышать такое приятно. Не юли, чем?

– Допью пиво, поеду домой, устрою марафон. Вначале заворганю, э-э-э, нет. Скручу косячок, быть может, два. Посмотрю пару серий любимого сериала, как отпустит, выпью колесо поядренее под бокальчик красного и радиоволны. В момент снижения жажды совокупления с окружающим миром взбодрюсь кокаином. Посмотрю хоккейный матч-легенду, где красная пятерка утёрла нос хозяевам льда. Отмечу это событие, снюхав грамм фена. Загляну в дела фирмы, в этом изысканном состоянии накрапаю не хватающих нам интересностей для клиентов, сброшу тебе на «мыло». Начнет отпускать, включу любую научную передачу про вселенную, расчехлю бутылку виски примерно твоего ровесника, напиваясь, пока не отключит.

– Неужели? Не собираешься переться к бабам своим?

– Не-е-ет. Сегодня в тягость, хочется спокойствия.

– Серьёзно? – усмехнулась в ответ.

– Раскусила, дьяволица, был несколько часов у одной. Она пьяная, как давай мне про любовь и чувства свои втирать. Мол, я ваша навеки, вы только возьмите, а там ебите, кого хотите. Ну думаю, на хрен мне её страдания. Назвал её потаскухой и ушёл. Как-то эта херня меня из колеи выбила. Она так искренне и душевно изъяснялась. Но, к сожалению, её лодочка не станет нашей, а паруса не поменяют цвет.

– Неужели чувства? Сам-то понимаешь, что тебе её стало жалко?

– Брось. Всё остальное лишь жалкое подобие желаемого. Всё остальное лишь мой успех в этом мире.

– Тебе, видно, насрать, что твой телефон прослушивают? Любишь потешить эго.

– У них режим «факоф». У меня симка проходит под именем Дункан Макклауд, шестьдесят третьего года рождения. Задачка проста: приходишь в дурдом, ищешь любопытного персонажа, платишь врачам, а его уверяешь, что ты его родовой оруженосец, враги близко, а ты знаешь, как ему помочь. Я своему фамилию сменил на настоящую, ха-ха. Ну и регистрировать начал.

– В смысле регистрировать? Ты на него ещё что-то оформил?

– Ну да. Клуб «Пятая точка».

– Это твой клуб… Понятно, сомнения отпали, ты иносказательно назвал клуб.

– Вернее некуда. Правда, весело? Людишек тянет в одно развлекательное место, и имя этому месту «Пятая точка».

– Да уж… Ладно пойду на прямую. Я скоро к тебе заеду, приму участие в марафоне. Годится?

– На то это и марафон, чтоб участники были. Приезжай.

Рита. Занимала должность секретаря в фирме. Хладнокровная, не обремененная чувствами девушка, такую поискать. Единственное, что её интересовало, это успех, поэтому она являлась сильнейшим работником фирмы. Делегированные на неё обязанности составляли: переговоры, документация, работа с персоналом, отслеживание работ и многое другое, ложилось на её хрупкие плечи. С редким неподдельным сочетанием ума, обрамленного красотой, как ни странно, с близкими людьми выбор её образа был в корне противоположен, высококлассно отыгрывая роль самой что ни на есть, простой и радушной барышни. Высокомерных недолюбливают, мне кажется, в этом кроется цель её обмана. В то время когда некие субъекты считают наличие ума весомым достоинством для их спекулятивной личности, такие как Рита знают цену данной особенности, Джимми же использовал этот трюк по отношению ко всем, почти, ведь как рыбак рыбака, так и… Обязанности секретаря были бонусом, Рита не жаловалась, ведь денег получала как полноправный партнер.

Кто стал бы секретарем? Дело не в сексизме. А в точной и щекотливой рабочей обстановке. Возможно, ваше мнение о них не столь высоко, они сами, возможно, иначе не думают. Но если у вас есть конкуренты, решившие вас убрать, нет никого прекраснее секретаря. Вакансия самая удобная для промышленного шпионажа. Такой, хоть и малый процент, был недопустим. Нельзя не отметить, ведь никакой таблички, ресепшена не было, только по документам неизвестно зачем значилась должность секретаря с неприлично высокой зарплатой, коя могла бы довести до слез любую другую барышню, занимающую схожую должность, даже барышню, выше обозначенную, чья зарплата хоть и гораздо ниже Ритиной, но, по сути, не ниже, чем у топ-менеджера.

На работу её принимал Джим. Из собеседования Риты.

В кабинет вошла брюнетка с холодной, но притягательной внешностью,в синем костюме, юбке ниже колен, с темными прибранными волосами, карими глазами, длинными ресницами и жутким выразительным взглядом.

– У меня начало складываться мнение, что твое основное хобби – жрать мужское достоинство, заправляя это криками и кровищей, – бросив резюме в сторону, Джим откинулся в кресле, всматриваясь в её взгляд и отчаянно не понимая, пугает он его или привлекает.

– У вас есть возможность проверить, – встав со стула, Рита направилась к нему, остановилась рядом, зверски медленно стягивая шарфик.

– Нет, спасибо. Ты принята, коварная сука, – потянулся к бутылке Джим. Взгляд его пугал.

Рита улыбнулась:

– Теперь это моя работа, босс. Расслабьтесь, – она налила ему.

Никто не знал о сексуальных предпочтениях Риты, всем было насрать. Хотя то, что она напросилась в гости спустя несколько лет работы, было странным. Не для Джимми, чьё удивление этому продлилось не дольше, чем у ребенка.

Звонок, дверь распахивается. Рита оценивающим взглядом смотрит на Джимми.

На нём берет, очки-летчики, камуфляжные трусы.

– Капитан Объебос? – предположила Рита.

– Так точно, мисс! Сегодня я заряжу ваш прекрасный телесный сосуд наркотиками по полной. Мы примем не последний бой. С удручением, скукой и всякой подобной пессимистичной еболорией! – закончив свою отрепетированную речь, он дернул её за руку в квартиру, напоследок осмотрел лестничную площадку, пострелял в невидимых врагов из пальца, пристрелив всех, показал фак, закрыл дверь.

– Я всё понимаю, но откуда берет взял? – спросила она.

– Шлюшандра оставила.

– Проститутки начали носить береты? Хохма.

– Так точно. Улыбку вызывает.

– Зачем Соер шлюх заказывает?

– Тебе-то какое дело? Запала?

– Гений дедукции просто. Нет, если западать, то на тебя: женщинам свойственно любить козлов, а ты ещё и с придурью.

– Обидно почти что.

– Ну тут двояко, твоя придурь тебе деньги приносит.

– Вот как, не я тому виновник, а я тому творец.

– Ладно, задрал. Давай кокаин нюхать, – скинув с себя верхнюю одежду и подкинув Джиму штаны, она вошла в комнату.

– Обворожительная гюрза. Ты мне сразу понравилась.

Ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф… Едрит.

Ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф… Бодрит

– Сигарету, сигару, косячок? – протараторил Джим.

– Сигаду.

– Хе-хе, сигаду припудренному носику. Пожалуй, поддержу выбор.

– Отличный кокаин.

– Это кокаин высшего качества, прилетевший к нам в уютной жопе вьетнамского перевозчика.

– Почему таможенники не нашли?

Джим мог ответить более исчерпывающе.

– Не искали. К этому варианту он не прибег.

– Перевозчик из одной глухой деревушки, где люди не жрут неделями, коку ему упаковывают в отсек для транспортировки сразу после кормежки. Иначе в анус палец не получится просунуть, организм до последнего все держит. По прилете его везут на контрольную точку, гуманно стреляют в башку, ждут минут пятнадцать, когда жопа умершего сдастся и сама испражниться.

– На хрена я спросила! – Рита выпучила на него глаза.

Джим промолчал.

– А слабительное не пробовали? Гуманисты, бля!

– Такие вот организмы, – Джимми не понимал.

– Сколько же людей надо?

– Не знаю. А сколько людей во Вьетнаме? Знаешь, это же не для общего пользования товар, а спецбелый, качество. Такой сейчас на столе у нас и еще у пары людей, далеко не малого масштаба, тут просто поверь.

– Угу, – затушила сигару, достала сигарету.

– А вот однажды был случай, когда упаковали бабёху под беременную, прямо-таки вскрыли, зашили. Но… Я, пожалуй, не буду рассказывать дальше, – он почувствовал на виске её взгляд.

– Аллилуйя!

– Аллилуйя! – отозвался Джим, делая новые дорожки.

– Может, колесо? – он посмотрел на Риту.

– Не с тобой, – она не стала смотреть на него.

– Рассказывай, – Джим начислил им по бокалу. – Прибавку хочешь? Не дам.

– Так вот! Хочу… – она задумалась. – Собираюсь уйти от вас, создам свою фирму.

– Что за фирма?

– Вот скотина, даже глазом не моргнул!

– Ты неправильно меня поняла. Какая фирма, конкуренция, доход?

– Так, ладно. Это я не прикинула ещё. Просто нужно двигаться дальше, понимаешь.

– Не совсем. Мысль ясна, конечно. Но вот с реализацией трудности. Не думай об этом, наше дело тебе перейдет. Не спрашивай почему, но Соер прогнозирует еще пару лет.

– Зачем вам покидать бизнес, в котором вы лучшие?

– Не переживай, справишься, три наших менеджера на что? Соер всех вас отбирал. К примеру, ты. Тебя он увидел в момент бросания ненужного ухажера.

– Этого хватило?

– Уж не знаю, что ты говорила, но оказалось вполне. Расплатилась картой, а там инфа, вышел на твоего начальника. Заплатил ему, тот уволил. Я подсёк.

– Честно говоря, уже зная вас, не так сильно удивлена этому. После вас жизнь, боюсь, серостью покажется, вечные безумные заморочки, и ради чего – не понятно.

– Мне тоже порой не стоить вдумываться. Так ведь и напридумывать можно, чего нет.

– Мой брат в ФСБ работает. Он не смог ваше дело открыть, вы в разработке, причем секретной. Вот и не по себе. Иногда, ты уж прости, лучше поспрашивать. Вы людей убивали?

– Нет – искренне соврал Джим.

Открытие собственного дела, привлекло некие страсти, с коими было покончено. Первым был невменяемый человек, он выкатился ниоткуда, назначил им таксу за несуществующие проблемы. Возможно, в обычной жизни такое можно отнести к нормальной ситуации. В этот раз ситуация закрутилась вокруг другой ситуации, более весомой. Как и полагается, намотало – размотало. Человека того вынесли мертвым из ресторана, неизвестные умельцы подсунули ему мороженое с содержанием раскрошенных лезвий и слабительного. Ресторан прикрыли до поры, пока его не выкупил некто под именем Дункан Макклауд.

Вторым был детектив, очень скверного содержания человек, но дело свое знал. В одно утро в его офис зашел человек в полной экипировке химзащиты. В одной руке у неизвестного находился жужжащий мешок, во второй – опрыскиватель. Громко распорядился незамедлительно покинуть помещение – «борьба с жуками-вредителями». Судмедэксперты установили: неизвестный опрыскал детектива специальным раствором, а после разбил об его голову улей с редкими пчелами.

Фирма основных конкурентов накрылась после нашумевшего видео, слитого в Интернет, где все сотрудники, находясь в сильнейшем наркотическом опьянении, вытворяли вещи, буквально осуждаемые в обществе. Позже установили причину. В кулерах после корпоратива обнаружили наркотические вещества. Фирме сей факт не помог.

– Поверю на слово, раз говоришь нет. – Рита отвернулась.

– Откровения не моя слабость.

– А какая твоя?

– Ты меня сейчас слушала? – он озадаченно посмотрел на Риту.

– Не знаю, немного не о том, выходит… Не понимаю, не нравится мне такое чувство.

Джимми многозначительно пожал плечами.

Шестнадцать часов спустя.

– Мне пора. Нужно выспаться. – Рита стукнула по коленке Джима, залипшего в люстру.

– Ок, двигай, милашка.

Собравшись, она посмотрела на Джимми.

– Будет тебе прибавка.

– Пошел ты. – Радостно улыбнувшись, она ушла.

Жизнь бывает на поверку ненормальнее вымысла. Может, виной тому преграда в мозгу каждого отличать одно от другого. А может, жизнь и есть самый сумасшедший и эпический рассказ, существующий только в ограниченном пределе читающих. Со временем забвению предастся ВСЁ, это не факт, а только надежда. Для тех кто менее смертен. Не стоит приближаться к своему финалу, но и бояться его не надо. «Всегда может быть хуже», – сказал неизвестный. С этим сложно не согласиться, вселенная предоставляет колоссальный масштаб вероятностей до и после. Самоубийцы не осознают, что их последний шаг станет их первым, и так вновь и вновь, ведь не человек контролирует время, а время может буквально держать в плену человека.

Вернемся к немыслемому. Фирма – делала свою работу, помогала смириться, помогала верить в свой путь. Так вести о ней разлетелись по миру, и так один богатый француз написал в своем завещании пункт, доверив свое тело «Улыбке покойника».

Для этих переговоров был нанят переводчик. В прошлый раз Джим уверил всех в своих безупречных знаниях английского, в итоге все закончилось судом. В середине переговоров растолковав предложение в свободном стиле, он возмутился и начал бить морду. С их стороны было шесть человек, со стороны фирмы – четыре (Джимми, Рита и два менеджера). Рита не стала долго мешкаться, плавно встала со стула и запустила его в двух стоящих рядом противников, тем самым уравняв количество противоборствующих сил. Джимми повалил их босса, сел на него и продолжил лупить, пытаясь не отвлекаться на секретаршу, которая била его ногами. Рита зашла со спины и взяла её на суплекс, схватила за волосы, протащила до стола, взглянула в глаза смутьянки, наполненные неподдельным ужасом от произошедшего и предстоящего, и с фразой «фейсом об тейбол» начала лупить секретаршу лицом об стол. Спустя тридцать секунд побоище завершилось.

– Нужно звонить нашему адвокату. – Рита посмотрела на Джимми.

– Пожалуй. – Джимми посмотрел на то, что они сделали.

Последовало судебное разбирательство. В ходе него не было доказано, что драку начал Джим. Адвокат блестяще выполнил свою работу, и их фирма выплатила всего лишь небольшую компенсацию за ущерб здоровью.

Купленную видеозапись с дракой Соер удалил. После того как посмотрел, конечно.

Вернемся к Французу. Переговоры прошли успешно. Подобрали для него подходящую церемонию. Церемонии захоронения были их коньком. Они не использовали обычный серый вариант, а делали древние ритуалы, смешанные с буйной фантазией Джима. Если труп мог, то почувствовал бы себя королем, фараоном. Они создавали иллюзию, и у них это неплохо получалось.

Телефонный звонок.

– Соер, ты где?! – голос Риты не перешёл в напряжение.

– В офисе. – Без энтузиазма ответил он.

– Мы все подготовили, все сделали, персонал работает как струна. Где труп? – голос постепенно становился холоднее.

– В смысле? Кто, бля? – В интонации начала появляться заинтересованность.

– Его нет, сходи проверь, я звонила! Его, блядь, нет! – сорвавшись на панику, сообщила Рита.

– Отставить панику! Схожу посмотрю.

– Спасибо большое, умница просто, это пахнет международным скандалом. Что происходит? – под конец вернув спокойный тон, медленно выдохнула.

– Я тебе перезвоню, а пока налей себе выпить и прекращай трепыхаться, вспомни о своей природе. – Природа, о коей он упомянул, подразумевала кровожадных двуногих, истребляющих всё живое. Больше говорящие о совести, нежели действующие согласно ей.

– Хорошо. – За несколько лет общения с ним она поняла.

Соер спустился в подвал, где располагался морг.

– Француз на месте? – спросил, не доходя до охранников.

– Э-э-э… Нет. – Начал пятиться один из «бдителей».

– Каким хуем труп съебался от вас? – выражение его лица обрело ярость.

– Мы… Мы, мы… Проверим, э-э-э, – охранник начал нервно перелистывать страницы.

– Так… – Соер навис над ним коршуном.

– Э-э-э… Тут это, как бы стоит… Э-э-э… Ваша подпись в четыре утра, – оба охранника переглянулись, не зная, как быть.

– Отставить бессмысленные попытки думать! Джимми, сука!

– Что? – оба явно обрадовались сторонней суке.

– Всё отлично, парни. Благодарю за работу! – Соер задрал вверх кулак.

Он отправился наверх. Достал телефон.

Охранник, сидевший на стуле, выдохнул.

– Аппарат абонента выключен и шлёт вас на три определенных буквы. В случае недовольства данным обстоятельством вы вправе написать петицию, приберегя её на случай желудочного недомогания диарейного типа. – Джим редко был серьезным.

– Где Француз? – сухо спросил Соер.

– Во Франции. – Тут же Джим вступил в игру.

– Я тебя под замок на год посажу! – голос Соера стал еще жёстче.

– Хорош, так вышло, проиграл его в покер. – Джим тут же вышел из игры.

Соер смекнул, что тело им уже не вернуть, сбавил обороты:

– Ты дурак? Хуже тебя игрока представить сложно.

– Знаешь ли, в отличие от некоторых в моменты своего вразумительного подпития люблю заниматься вещами, воистину интригующими.

– Кому? – Соер остановился на лестничном пролёте.

– Поздно, ему там точно… абздец. В игре оказался бывший партнер Француза, как это частенько бывает, это я про кидалово, а не великодушное стечение обстоятельств, способствующих справедливой мести. В общем, его тело разорвано аллигаторами, игра была тридцать часов назад.

– Так… Знаешь, что мне в тебе нравится, Джим?

– Моя позиция, – бодро отозвался Джимми.

– Нет. На твоем фоне я смотрюсь не такой уж и мразью. – Соер положил трубку в карман.

Выбор есть. Выбора нет. Иногда глупость и есть истина.

– Да, – спешно ответила Рита.

– Нужно, чтоб наш гример приехал в офис. – Соер поймал волну новых событий, кои, несомненно, скрашивали его время здесь.

– Хорошо, – прозвучало неубедительно и бесстрастно, как Рита и задумывала.

Соер вышел из здания, водитель курил у машины.

Кабинет пятьсот три. Главврач. Геннадий Петрович Штурман.

– Очередь соблюдайте! – раздался крик из толпы.

– Рты заткнули, работает похоронное бюро! – Соер прошел в кабинет.

Желающих дискутировать с похоронным представителем всегда немного, всё благодаря самой первой ассоциации – у большинства всплывают трупы перед глазами.

– Сейчас обед, дождитесь начала приема! – пережёвывая бургер, менее членораздельно сообщил главврач. Жевал он бургер, ибо больница эта заштатная, не имеющая отношения к медицине, показанной в новостных выпусках.

– Это и есть тот момент. – Кинул ему полненький конверт на стол. – Посчитай, пока жуешь .

– Чего вы хотите? – проглотив, откликнулся доктор.

– Мне нужен труп лет шестидесяти восьми. – Соер не стал садиться на стул, скептично осмотрев кабинет.

– Что-о-о? – почти убедительно возмутился святило.

– Слушай, в твоем морге лежат пока мертвяки неопределенные, которые позже подвергнутся кремации. Я даю тебе вознаграждение за молчание. Ты разделишь один пепел на два. Рассказав чуть больше, гарантирую вероятность тебе стать пеплом. – Соер частенько прибегал к данной системе убеждений. Видите ли, если в вашем предложении окажется вразумительная угроза вкупе с полненьким денежным конвертом, человек соглашается куда быстрее и охотнее, освобождая свою совесть от мук. Дескать, ему угрожали, и выбор утекал словно вода сквозь пальцы.

Глаза врача сверкнули и прищурились.

Он укусил еще раз бургер, тут же проглотил кусок. Схватил конверт, засунул его под стол и принялся считать.

– Пойдемте посмотрим! – скрывая эмоции, воскликнул главврач.

Спустившись в морг, выглядевший чуть ли не лучше верхних помещений, штурман приказал выйти двум сотрудникам на перекур.

Подошёл к первой каталке от входа:

– Смотрите, сто двадцать восьмой, красавец, поступил четыре часа назад. – Геннадий Петрович скинул простыню с трупа.

– Стоп, внимательнее слушайте: шестьдесят восемь лет, – Соер не нашел сходства.

– Ах… Ну-ну-ну. Вот есть один, сто семьдесят первый. Посмотрите? – Штурман направился к дальнему углу морга. – Вот! – Скинул простыню с лица. – Сорок восемь, выглядит на пятьдесят семь, ну почти же. Бомж в третьем поколении, можно сказать, – продолжил свои убеждения врач. Достоверно не известно, какая это по счёту торговля трупами, ведь знание ассортимента указывает… Оставим предположения, кому и зачем требуются усопшие.

Общие черты были.

– Минуту. – Соер набрал Риту. – Гример подъехал?

– Нет, он снова пьян, говорит, он ничтожество, недостойное воздуха. Пьян он, в общем, опять в дугаря, – Рита ответила совершенно без эмоций.

– Говори адрес его. – Не удивившись, Соер принялся обдумывать новую траекторию действий.

– Сброшу в СМС. – Рита достала второй телефон, зашла в контакты.

– Отлично, не паникуй. – Он сам удивился нелепости сказанного, списав это обстоятельство на тошнотворный запах формальдегида.

– Ебнулся? Через пятнадцать минут должна начаться церемония, что я им скажу? Простите, церемония задерживается по техническим причинам: покойник вышел на перекур, вызвал такси и уехал!

– Стоп, скажешь: ритуал захоронения будет происходить после поминальной речи. Тащи всех в зал.

– Без трупа?! – возмутилась Рита.

– Подключай Эдика. Джимми готовил их к подобным обстоятельствам.

– Фееричный ублю… – она положила трубку.

– Есть свободная скорая? Грузим, едем. Доплачу еще двадцать процентов сверху, – Соер обратился к врачу, не обратив внимания на эдакое прощание сотрудницы, допуская внутреннее напряжение Риты.

– Паша! Паша, машину! – во всю глотку заорал Геннадий Петрович.

Без пробок добравшись до нужного места, он поблагодарил сопровождавшего медика за беруши, спасшие нервную систему от напряжения, связанного с непрерывным ором сирены.

Гример был одаренным двадцатидвухлетним парнем с низкой самооценкой. Поэтому пил так безбожно, что Соер с Джимом выглядели трезвенниками.

Ту-ру-ту-ру-ту-ру-ту – дверь домофона затрещала.

– Чё надо? – дребезжа, спросила дверь.

– Дверь открой. Это Соер.

– Секунду, простите! Сейчас, где ёбаная кнопка? Сука, ищи кнопку или надою по мозгам!

С мерзким протяжным звуком дверь открылась.

– Сранющая действительность, попроси, шалава, прощения за мое отсутствие. Я сейчас вскроюсь! – домофон продолжал проигрывать нечто странное.

Соер не спеша поднялся на лифте. Ненормальность – залог таланта, переживать за них не стоит, утверждают многие. Почти те же слова они произносят, когда хоронят этих самых одаренных, так будет более уместнее выразиться о покойниках.

На пороге стояла побелевшая девчонка лет семнадцати.

– Где он? – Соер с пренебрежением обратился к юной особе, от которой исходил перегар вперемешку со рвотными массами.

– В ванной. – Она упала на колени и заплакала.

Дойдя до двери, Соер выбил её с ноги, парень выронил бокал портвейна из руки.

– Собирайся! Есть дело! – Соер осмотрел ванную.

– Но я… – начал причитать он.

– Заткнись, возьми себя в руки! Сегодня твой непревзойденный талант мастера поможет создать новое из отребья.

– А я смогу? – В его глазах виделись искорки радости.

– Ты же лучше всех, – не моргнув, ответил Соер.

Спустя чашку холодного крепкого водянистого кофе и банки энергетика, парень начал творить. Обычно мертвые выглядят больше сносно, этот же юный талант с самодовольной улыбкой придавал остывшим восхитительную частичку привлекательности. Заплакать, увидев такой труп, вы сможете, если взглянете в зеркало и осознаете, что выглядите в этот момент в разы хуже. Не единожды парню предлагали стать визажистом, от чего он открещивался, оставаясь последним художником с нетронутыми полотнами.

Гроб накрывала земля.

– Il a l`air plus jeune. Remercier, – вдова поблагодарила Соера.

– Не стоит, – сухо ответил он, кивнув.

Кивок она поняла, удалилась прочь, церемония продолжилась.

– Безумие, похороны бомжа как проходят! – Подойдя ближе, Рита наклонилась к Соеру.

– Жизнь та еще сказка. – Соер смотрел вслед уходящим музыкантам, особенно виолончелисту, бодро идущему с непропорциональным инструментом.

Время неумолимо продолжало движение.

– Соер! – раздался крик за дверью.

Соер опешил, быстрыми шагами подошел к двери, резко распахнул ее. В офисе всё было спокойно, Рита держала в руках кипу бумаг, рядом лежала трубка. Он недовольно посмотрел на неё.

– Тебе звонок. – Её панибратские отношения с Джимми начали давать всходы.

– Слушаю. – Проигнорировав её поведение, он поднял трубку со стола.

– Добрый день. Соер Новингруствх? – с усилиями, но точно спросил неизвестный.

– Да. – Соер улыбнулся.

– Вам предстоит встреча с Дмитрием Араховым, запишите, пожалуйста, место и время встречи.

– А если я положу трубку, предложив на прощание вновь посетить исток вашего незнаменательного рождения? – сказал Соер с заинтересованностью.

– Меня уведомили о вашем агрессивном подходе к переговорам. На встрече пойдет речь об открытии вашего кладбища.

– Не легкомысленно мне угрожать?

– Прекратите злорадствовать. Вам сообщить адрес? – Неизвестный держал себя в руках.

– Извольте, – вымученно выдохнул Соер.

Радужный день.

Дождливое лето, сумерки и морозь.

Покинув подъезд, Соер достал пачку, чтобы выкурить сигарету, пока едет водитель.

Перерыв завершился, дождь вновь начался.

Соер убрал сигареты в карман, заметив, как двое в машине, припаркованной напротив подъезда, вцепились в него взглядом.

С пассажирского места ловко вылез мужик в черном костюме с длинным зонтом. Впрочем, открывать его не стал, пока не подошел к Соеру. Раскрыл зонт, предложил ему войти. Капли дождя были крупными и холодными, судя по реакции охранника, периодически невротически подергивающегося.

– Вас ожидает Босс, – не удержал паузу охранник.

– Марио, передай Боссу, что наши с ним дела в порядке и это мне доподлинно известно. Нет нужды встречаться без нужды.

– Он хочет с вами встретиться. – Охранник проигнорировал Соера.

Пытаться убедить человека, не готового воспринимать информацию, неразумно. Некоторые воистину созданы только исполнять приказы. Соер молча проследовал к машине, проигнорировав зонт.

В середине поездки его начала захлестывать волнами злость, ибо один начал беседовать со вторым, финал беседы таков:

– Так, епт, я говорю ей. Алёна! Екстить твою душу, с хуя ли тебе ещё надо?

– А с хуя ли ей надо?!

– Ебать, и я об этом! Типа работа есть, в рестораны её вожу, психованную мамашу ейную навещаем, она всё одно твердит – внимания ей надо.

– Может, ты ебёшь её как-то не так?

– А как, ептыть? Суй да высовывай. Не, на хуй, тут другое, она мне про эстетику какую-то втирает.

– Не понял…

– А я про чё! Мол, дорогой, ты классный, но нам не хватает высокоморальной привязанности.

– Чёй-то ещё за бред?

– Дослушай. Я ей: беби, это не моё, ты мне пиздец как нравишься, но вся эта твоя хуйня с идеалами пугает. А она такая: ссыкло, педик, курица.

– А ты чё?

– Втащил разок. Она типа задыхаться начала.

– И-и-и?

– Хули, шубу пришлось покупать.

– Да, бля, с этими бабами всегда что-то неладно, бочки гребаных бомб.

– Во-во. Эй, а ты чё думаешь? – тот с зонтом посмотрел на Соера.

– Я думаю, – он сделал паузу, – вам, дегенератам, говорить вовсе не стоит во избежание суицида людей, случайно услышавших вас и не разделивших примитивизм.

– Чё, нах?

– Ебала, говорю, завалите, пока я из машины не выйду!

– Чё такой борзый? – водила искоса глянул на Соера.

– Маму твою ебал, и мне не понравилось! – Соер достиг предела, еле сдерживая желание пробить ему в голову с ноги. Такие фразы ему были знакомы как сленг прошлого, точно указывавший на низость положения оппонента.

Водитель дал по тормозам. Машина резко дернулась, раздался визг шин.

– Братан, нет! Это Соер, тот, который типа с Джимми! – заорал второй с пассажирского сиденья.

– Э-э-э, – водила издал звук, воистину поразительный для прямоходящей особи. – Простите. Не узнал. – Водила сглотнул. Репутация Джима, а точнее его расправ, была на высоте.

Машина тронулась с места, в этот раз в полном молчании. Покинув автомобиль, водитель обратился к Соеру.

– Вы же не спали с моей мамулей? – сотрясение мозга или ранний Альцгеймер охватили данного субъекта.

Вопрос ненадолго смутил Соера:

– Искренне надеюсь на это.

Дождь почти прекратился, слегка моросило. Солнце показалось из-за туч. Легкий прохладный ветерок дул в лицо. Прекрасно! Надев очки, он пошел вдоль тропинки к миленьким силуэтам, копошащимся вдали. Очередной плюс – мокрая трава. Остановился, почистил ботинки, сделал пару глубоких вдохов трезвого человека. Тут же пришла мысль, что нужно выпить. «Да уж, я еще тот алкаш», – подумал про себя Соер. Хотя вам бы его жизнь. Вот, к примеру, сейчас два брата-акробата привезли на кладбище, принадлежавшее ему и Арахову. Старый пес нерезонно думал, что кладбище его, вот, видно, один из примеров, когда он пытается это доказать. Подойдя ближе, он понял, что не ошибся. Свежевыкопанная могила, чумазые ребятки-копатели, пара охранников с зонтами и каменными лицами и, собственно, сам законотворец Арахов в дорогом костюме и бахилах на ногах. Все дружно смотрели на Соера.

– Здравствуй. – улыбчиво оскалился Арахов.

– Занятно. Ради этого меня притащили – здоровья мне пожелать? – Соер поправил очки.

– О чём ты? – Арахов делано удивился.

– Шутить или запугивать изволите? Ускорьте процесс, ваша компания, как и ваша биография, меня не увлекает. – Соер улыбнулся в ответ.

– Какой же ты сучонок наглый! А как с шалавами сидеть и… – выражение его лица начало стремительно меняться, прервал речь.

Повисла пауза.

«Все же сегодня мой день», – подумал Соер.

– Смотри, Соер, что случается с теми, кто идет против меня. Начинаем, ребятки! – Арахов хлопнул в ладоши.

– Закуски прилагаются, есть охота! – крикнул вслед двум чумазым.

Они подошли к джипу и достали из него связанного мужчину, рот которого предусмотрительно был заклеен скотчем.

«Скотч, сейчас бы выпил бутылочку. Что там выпью после?» – продолжал раздумывать Соер.

Дотащили мужчину до могилы, бросили рядом и отправились к другому джипу. Тот начал дергаться, корчиться, пытаться что-то орать.

– Содрать скотч! – приказал Арахов одному из охранников.

Пятнадцать секунд спустя.

Крики, вопли, стенания, маты, крики, вопли, стенания, маты.

На фоне красивейшего пейзажа смотрелось это дивно.

Появилась большая радуга, на удивление яркая.

Пара копателей-зарывателей притащили гроб из простых строительных досок.

«Кто его колотил, вопрос. Простой, но сделан хорошо. Его явно не купишь, что за самоучка, а… Это же не скворечник. Трудовик… Быть может».

– Кто гроб колотил? – Соер крикнул Арахову.

– Чего?! – Тот оторвался от тормошащегося бедолаги.

– Кто такой рукастый умелец?! – Указал рукой на гробешник.

– А у тебя кто этим занимается?!

– Птички и белочки под чутким руководством Белоснежки!

Он снова уставился на вопящую жертву. Его маленькие глазки расширились из-за всех сил, поглощая происходящее, он жадно облизывал свои тонкие губы, немного покачиваясь, будто слыша мелодию, а не крики. Садизм удивления не вызывает, девяносто девять процентов таких людей, выбившихся к власти, садисты и узурпаторы. Это не их вина, того требуют законы неформального мира. Обычно их чувство радости скрыты за маской безразличая. А тут. «Значит, это он делает впервые, шоу специально для меня, которое он устроил больше для себя», – Соер смотрел на Арахова.

Крышка забита, гроб на дне, крики из могилы потихоньку стихают под покрывалом земли.

Подойдя к Арахову, молча пожал руку. Помахал ребяткам. Развернулся и отправился к машине.

«Спектакль закончен, постановка так себе. Но все же не лишена смысла. И нужно его обдумать. Произошло то, что можно назвать прогулкой в будущее, где печальным героем был я. Но вот шанс этот все-таки невелик. В этом и есть весь смысл. Точнее, идея», – убрав очки в карман, думал он.

****

Порой в глубинах разума отыскивается момент, и нельзя точно определить, плох он или по-своему хорош. Ниточки сознания напряжены, как струны. А ты вполне удачливый и свободный музыкант, обреченный играть мелодию прошлого в настоящем. И свобода твоя лишь иллюзия желаемого. С удачей проще – победа или поражение. Отчасти поражение – это «не финита ля комедия». Вряд ли ваша история заканчивается белыми титрами на черном экране. В реальности будут строчки, но их будет меньше, там не учтут людей, которые были декораторами, псевдодрузьями, и вообще сценарист как бы не вы. А кто? Что делать, если потенциал разменивается зря. Вдали лишь раздаются глухие шаги смерти. Но ничего не происходит. А по квартире ходишь ты. Чертово время обрекает тебя. Барабанишь в дверь дьявола, но… Его интерес иной. Пусто, пусто, тишина… Только вопль собственных мыслей, не позволяющих забыть.

– Представь, что мир плоский и с него можно спрыгнуть в разноцветный аквариум вселенной. Увидеть жизнь других, познать культуру, петь их песни, танцевать. Насладиться тем, что не дано. Ты бы спрыгнул?

– Пожалуй, нет.

– А почему? Но там же…

– Здесь ты. Чудес, конечно, много во вселенной, и многие удивительны, необычны и прекрасны. Но они чужие мне, а люб мне мир, что заключается в тебе.

– Ты льстишь, подлец, ехидно улыбаясь.

– Смешная ты.

– Нет, нет, нет… Ответь, соблазн достоин взгляда?

– Взгляда да, а наслаждения нет.

– И почему же?

– Смотри

– Куда?

– Туда

– Куда туда?

– Вот видишь, смотришь на меня.

– Так я люблю тебя!

– И спрыгнула одна бы?

– Куда? Нет.

– Только если упадешь, я вслед за тобою брошусь.

– А если упадешь ты?

– Лестницу построю.

– Не нужно. Я брошусь за тобою.

– Нет повести печальнее на свете, чем…

– Может, не пойдем никуда, у меня останемся?

– Значит, четыре часа ты собиралась для меня?

– Да!

– Прекрасно, с меня ужин.

****

– Кому обязан за твой визит? – Соер обратился к стоящему на пороге брату.

– Фирме «Эксперт Мастер» и ее непутевым сотрудникам. – Он вошел в квартиру, снял верхнюю одежду и прошел в комнату.

– А цель? – присаживаясь в кресло, уточнил.

– Скупаю их с правом оставить оригинальное название, – гордо сказал высокий, рослый, слегка смуглый, с зачесанными волосами и в костюме тройка.

– Зачем они тебе?

– Расширение, брат мой, расширение. Так сказать, показатели моей фирмы зашкаливают, нужно открывать новый сектор, – хвастливо ответил Артурион, снимая пиджак.

– Ух, как… Прям все филиалы во всех городах работают стабильно?

– Не поверишь, но да! Количество денег на моем счете растет в геометрической прогрессии. Учись!

– Незавидно мне. У нас общий бухгалтер и юрист.

– Зато за мной нет грязных дел, – уязвленно прошипел Артурион.

– Ну да, я прикрыл твою жопу и переложил их на себя, ведь у тебя тоже до хрена транспортировки.

– Точно, сорри. Сколько ты с этого имеешь?

– Глупый вопрос.

Наступила долгая пауза.

– Привез фотографии моей племянницы?

– Да, точно! Распечатал специально для тебя, еще она рисунок передала, полвечера трудилась. – Напряжение спало в его голосе.

– Фотки посмотрю, и заберешь, а рисунок оставлю.

– Оставь фотки…

– Нет, отвяжись.

– Ладно, вот, гляди, какая красавица! – он достал снимки из сумки и начал перебирать, Соер подсел рядом.

После.

– С чего же появляется этот город… – Эта строчка не спеша пропала в тишине. – С первого пожара? С человека, увидевшего эту землю впервые? Или с сухой свободной постройки, и землю начали облюбовывать люди?

– Опа! Это что тебя так кинуло? Думаю, с мимопроходящей дороги, – изумился Артурион.

– Вот смотри, что ужаснее, ну и совращений: большой или маленький город? – Соер перешел к риторической части своей жизни.

– Большой, конечно. Этот, к примеру, – не задумываясь, ответил Артурион.

– Сомневаюсь… Вот подумай. В большом городе люди встречаются с более сложными задачами – выживания, накопления опыта, к примеру. От этого становятся жестче, эгоистичнее. А пороки для них нечто нормальное, схожее с талонами на усиленное питание за вредность. Возьмем маленький, так там от безделья люди сума сходят, накапливая злобу и неприязнь к окружающим.

– Не все! – Артурион был благосклоннее к людям, но только к тем, кто на него работал.

– А я про всех тебе и не говорю, а затрагиваю определенное большинство, которое так или иначе все равно тесно связано с меньшинством занятым. Люди потихоньку начинают накапливать свои совращенно-извращенные мечты, порою поддаваясь и совершая желаемое.

Тот, кто не покидает границ городка, либо мирится с действительностью, другие погрязают, утопают в своем уродливом мире.Для тех, чье место рождения остается воспоминанием, их грязные цели и становятся теми самыми лично врученными себе талонами на визу за пределы нравственности и морали.

– Из этого выходит, что не большой город меняет людей, а люди из маленьких городков приносят ему такую славу, привозя с собой чемоданчик Х. Действительно, но есть исключения. – Артурион посмотрел на себя в зеркало, потом снова на брата.

– Бывают, куда ж без них, – ответил тот, умилившись братцем. – Но это редкость. Да и за ними можно заметить хэтство, ткни пальцем в человека, в чьей голове хотя бы раз не зародилось желание, не проплыла бы мысль совершить нечто выходящие за пределы нравственности.

– Думаешь, таких не существует? – Артурион знал ответ на свой вопрос.

– Нет, здоровых точно, – Соер начал смотреть в окно, отхлебнув из стакана немного виски.

– Да уж, порой мы думаем, что находимся на вершине эволюционной ветки, а зачастую становимся хуже большинства особей ниже нас в классификации. Наше горе от ума и незнания, куда его приложить. – Постучал пальцами по столу и посмотрел на Соера.

– Это верно. – Соер продолжил смотреть в окно.

– В большом городе люди становятся сильнее, человек в частности.

– Сила, о которой ты говоришь, граничит с жестокостью, порой и является её частью. А настоящая сила человека, в первую очередь духовная, никакого отношения к жестокости не имеет. Благое дело, совершенное за счет зла, добрым не назовешь.

– Назвать можно, да зачастую так и выходит. – Арти поиграл напитком в бокале.

– Но в действительности хоть по закону здравого смысла являться таковым не может.

– Знаешь. Действительность у нас такова, что иначе никак. – Арти, будучи человеком законопослушным, многое знал о мире, умело уживаясь и подстраивая эти самые законы под свои нужды.

– М-да, реальность не приемлет понятия зла и добра. – Соер взглянул на Артуриона.

Часом позже, напившись больше.

– Ебалория – мир, населенный ебаноидами и ебанашками с весьма неделикатным чувством совокупления. – Соер допил стакан.

– Что-то в этом определенно есть. Предложить деликатно потрахаться нужно уметь, ведь можешь быть послан на хуй. – Начал улыбаться Арти.

– Хотя есть такие барышни, одобряющие столбовое… Желаешь, красавица, сегодня вечером быть от всей души выебанной. Её немного поклинит, а потом «ха-ха-ха», «а ты шутник», и заводит с тобой беседу. Вот сразу и понимаешь, что перед тобой ебанашка, а ты в Ебалории.

– Ну иногда это очень неплохой вариант для нервной разгрузки. – Артурион достал из пачки сигарету, покрутил в руках, недовольно сломав, положив в пепельницу.

– Побывать в Ебалории? – Соер усмехнулся.

– Ага. – Артурион сделал глубокий пассивный вдох недавнего дыма от сигареты брата.

– Верно, хотя если ты распиздяй или молод, что одно и то же, то там можно и пожить немного. А если у тебя за душой стабильность, то это крайне глупо. Хотя талончики именно в Ебалории и в ходу.

– А сам-то… – вполне удовлетворившись пассивной затяжкой, откинулся в кресле.

– Я ебанавт, существо более возвышенное, выполняю почти космические миссии с полетами на Ебалорию в целях наблюдения.

– Ага, разведчик просто! К ордену не представили? Адмирала дали? Я бы дал! Только какой прок наблюдения за кретинами. М-м?

– Ебаноидами и т. д., – поправил Артуриона.

– Ну да, за ебаноидами и т. д. Если они такие тщедушные, алчные, еблелюбивые дегенераты. С твоих же слов. – Он потянулся обновить стакан.

– Как с теорией добра и зла? Смекаешь?

– Конечно. Ты подводишь поглощение алкоголя, наркотиков, секс и извращения под теорию добра и зла. Так сказать, о вечном без купюр. Ты рехнулся! – он призадумался. – Хотя… В этот момент человек находится в одной из стихий, данных ему по праву выбора… Ах ты…

– Вот-вот. Петля. – Соер протянул ему свой стакан.

– Жаль, что так. – Арти начислил брату.

– Почему тебе жаль? Ведь когда-то и ты выбирал и наслаждался на черной стороне. Потом до тебя дошло, что можешь пропасть, и перебрался на белую. А там окончательно понял, что жизнь однообразная сводит с ума не меньше. Раз чувствуешь себя свободным и не хочешь стать пленником бытия. Заглядываешь, выглядываешь на черную сторону. В человеке должно отражаться и хорошие, и плохое. Иначе он не станет полноценной личностью, не обретет себя и не сможет стать свободной материей в вечности. Некоторые, ясно дело, утопают то в одной стихии, то в другой, но это их выбор становиться жалкой шлюшкой, служащей обстоятельствам.

– Странно, но мне стало спокойнее. У современного человека совесть не может быть чистой, отлично, что есть такие, как ты… Оправдатели.

– Разве? – Соер призадумался. – Разве это как-то меняет данность?

– Нет, да плевать. – Арти улыбнулся. – Гульнем по черной стороне! Поезд отправляется, следующая остановка – Ебалория! До дна. – осушил стакан.

– Ту-ту! – поддержал Соер.

Несколькими годами ранее.

Прага. Вскоре после появления на бумаге «Улыбки покойника».

Август-месяц. Усадьба Бартаевых, плетеный узорчатый железный забор, неприлично цветущий сад, каменная ухоженная дорога, положенная еще основателями их семьи. Уверенности, что намеченное пройдет удачно, было так же мало, как и хорошего настроения. Но девушка, открывшая через несколько минут дверь, за ненавязчивым разговором и так между делом усадит их на катапульту и дернет за рычаг. Паршивому настроению настанет окончательный и бесповоротный крах. А шансы вырастут трехсоткратно.

Девушка с крашеными ярко-рыжими густыми волосами, голубыми глазами открыла дверь и с недоверием начала рассматривать Соера.

– Привет, сестренка, – не желая продлевать паузу, поприветствовал её. – С тобой все хорошо? – улыбнулся ей.

– Со мной? Со мной все отлично, а с тобой? С тобой все хорошо? – она резко влепила ему пощечину, продолжая осмысливать происходящее.

Получив приветственную пощечину и, несомненно, удивившись такому стилю встречи гостей, он смекнул:

– Карин, дуреха… Ха-ха. Ты думаешь, я галлюцинация? – его начал пробирать смех.

– Дима, скотина! Телефон для чего придумали? Твою же мать, рада тебя видеть, братишка! – она набросилась с объятиями.

Не удержав равновесия, они упали, смех усилился.

– А я-то засмущалась, стою и думаю: нужно завязывать пить раньше двенадцати.

– Серьезно?

– Нет, конечно, ха-ха, я просто сейчас на антидепрессантах. Всё, поднимай меня и пойдем в дом.

– Давай культю. – Он протянул ей правую руку.

Войдя в дом, они прошли гостиную и обосновались на кухне.

Карина – высокомерная европейка с высоким IQ, небольшого роста, с длинными по пояс прямыми волосами, голубоглазая. Бисексуальна и аморальна. Ну и по совместительству, вероятно, сестра Соера по блядской отцовской линии. Черт его знает, сколько еще у него отроков. Приблизительно это Карина, Дима, Артурион. В зрелом возрасте они не стали делать ДНК-тест, они уж слишком сдружились. Артурион называет её заносчивой сукой, что ей, бесспорно, льстит. Он из них самый младший, благодаря чему в честь него было сложено множество ветвистых словесных хитросплетений. Как полагается истинному потомку аристократии, такие мелочи, как братско-сестринское пренебрежение, не влияли на его личность. «Люблю вас, заносчивое поколение колониального совокупления», – часто повторял он.

Общая ненависть к отцу сплотила их в детстве. Для них он слащавый старый мудак, заползающий абсолютно на всё молодое и прекрасное, один из старомодной армии с аристократическими замашками, замороженный в своей реальности в состоянии, превышающем разумные пределы. Как и любой подобный «благовоспитанный» род, а точнее, вероятное будущее поколение, они не могли выбрать меж любовью и прибыльной еблей.

Любимым ребенком отца была Карина, точнее the best дочь. Вторым по значимости был Артурион, сынок, любивший его величество кардинала голубых блядских кровей Папочку-1. Дима с большой вероятностью не состоял с ними в родстве, но он выделялся пробивным характером и статью, оставшейся у его старика в прошлом, он признал его как свю близкую копию. В таких вот моментах люди часто ошибаются – самоанализ не прост: его копией был Артурион.

– Что будешь пить? Как всегда, чем крепче, тем лучше? – рыжая бестия распахнула сундучок забвения.

– Читаешь мысли! Рад, что не забыла русский, красотка, – Соер прищурился, проматывая в голове все имеющие воспоминания о ней.

– Обалдел, братец! Этот язык позволяет склонять слова, ну и у него выдающийся запас самых приемлемых нелестных матерных отзывов.

– Не отнять. Как твои дела? – он вспомнил всё.

– Все превосходно: трахаюсь регулярно, зовусь любимой, живу и не парюсь, – она поставила наполовину полный стакан скотча.

– Депрессанты тогда зачем пьешь? – он сделал глоток.

– Мудак Папа-1 недавно заезжал со своей новой бабенкой. «Я хочу на ней жениться, знакомься». Хуйло! – она отхлебнула из бутылки, взглянула на пузырь и присоединилась к его распитию, налив себе в стакан.

– Ну-с, главное, чтоб было чему стоять и кому увлекать! – Соер безжизненно улыбнулся.

– Смешно тебе! Мне вот смешным не показалось. Эта сука не женилась ни на моей матери, ни на твоей, ни на матери Арти! Кстати, как этот лизоблюд поживает?

– Брось, сколько времени прошло, он бросил эту козу Лизу сам!

– Да ладно! Зачем тогда столько под ее каблуком писюном махал. Хотя брат молодец, мужик! Позор нашего семейства, отцовская блядская копия, но все же люблю мерзавца. – Она залипла в окно.

В действительности она любила его очень сильно, но статус старшей злобной сестры не позволял ей этого показывать.

– Сейчас у него порядочная девушка и маленький ребенок, – себе поднос произнес он, понимая, что последует после.

– Что, бля?! Ты что, бля, сейчас сказал?! – она допила бокал и налила себе новый, сжав бутылку за горлышко в руке.

– Я сказал, что у тебя мимические морщины, а твоя мать – педик. – Благо он знал сестру: когда она в ярости, до её прекрасных ушек не доходит никакая информация, а в ее мозгу сплошняком раздается мат.

– Пидормот! – она разбила бутылку, треснув ей об стол.

Соер глотком допил свой стакан и аккуратно перетащил её бокал к себе.

– Как он мог! Потрах, уёбанное крысюкастое чудовище, жопа, руки, дырка, аморфный бактериальный уебень, склизкий недоверчивый хуй, ну и все в этом духе, – порядочно выговорившись, она сделала глубокий вдох, достала бутылку виски и новый стакан.

– Девочка? Мальчик? – все это время она не отрывала взгляд от Соера, у нее не все в порядке с нервами, но она от этого становится лишь прекраснее. Если вы, конечно, не латентный, подсознательно блуждающий в краях далеких. Как вы поняли, если Карине кажется, что перед ней глюк, она лупит его, чтоб тот пропал, если она кем-то недовольна, это значит, что она скажет это в глаза, и похер кому. Она из тех людей, срубающих гонцу голову, отправляющих обратно, собирающих армию и отправляющихся вслед за ней.

– Девочка, второе имя Карина, два восемьсот, большие голубые глаза, – Соер, не отрывая взгляда, ответил.

– Вот ведь… – она, как всегда, мило прищурилась, улыбаясь.– Поди сюда, братишка, я соскучилась, время обнимашек! – она кинула очередной стакан на пол.

.

Что-то есть в объятиях, бесспорно, чувствуешь себя лучше, все дерьмовые чувства исходят на нет. И вот вроде бы момент счастья, но раздается звонок в дверь.

– Ждешь кого? – Соер спросил у неё.

– Не уверена, пусть сдохнут под дверью. Не хочу двигаться.

– Пойдем, дуреха. – Он дернул её за руку.

Дзинь-дон, дзинь-дон, дзинь-дон, дзинь-дон, дзинь-дон, дзинь-дон, дзинь-дон.

– Кто это такой настойчивый? Человек кофеин? – спросил у неё.

– Я ебу-у-у?.. – Она открыла дверь.

– Мазэл тоф, заносчивые хуеплеты! Сюрприз! – радостно прокричал Арти.

– Лизоблюд! – Каринка ехидно улыбнулась, пробив прямой ему в нос.

Удар оказался слабым, в ответ он лишь помотал головой.

– Арти, дитя беспорядочной связи. Рада видеть тебя, братишка! – она схватила его в свои фирменные удушающие объятия.

– Сукин ты сын, следишь. – Соер констатировал факт, пока глаза братца пытались не покинуть орбит.

– Не-е-ет… Может, да-а-а. – Он выдыхал остатки воздуха.

Когда он освободился из тисков смерти сестры, пристально окинул их взглядом.

– Начали уж пить без меня? Конечно! Кари, ты же на антидепрессантах. – Его указательный палец покрутился у виска.

– Я просила меня так не называть.

– Ты однажды, обожравшись, просила Господа, чтоб тебя отпустило, но этого же не произошло. – Он хлопнул ее по плечу и вошёл в дом.

Соер и Карина переглянулись, улыбнулись и отправились за ним, захлопнув дверь.

Мятеж, наши души мятежны, и не только наши, но и ваши. Громадный клубок сомнений: а может? Быть может? А если? И завершающие – плевать! Или же мысли сойдутся на нет.

Бунтари – мы, вы, молодость. Хочется познать все, хочется сделать правильный выбор, но все больше ошибок. Это жизнь.

За все есть плата, главное, знать свой лимит и не попасть в задницу. Порой эту плату так или иначе ты уже отдаешь, сверхчеловек обречен быть страдальцем, грёбаная действительность. Герой лишь обладатель билетика, который провезет в затраханном вагоне, а что дальше? Какова концовка всего этого оцепеняющего экшена, последняя минута и еще лет двадцать до нее?.. Хэппи лайф. Вы знаете, что один герой мифов сошел с ума и поубивал своих детей? Так вот плата за отличие от других. И порой она слишком велика.

Весь вечер они просидели под рассказы брата о его прекрасной семье, посмотрели видео с родов. В какой-то момент стало невыносимо плохо, позднее тошнота отступила, восхищения деторождением не появилось, но некую мораль уловить было можно.

Примерно ближе к ночи уснул Артурион, они оставили его в гостиной мирно спать и перешли на веранду.

– Ты это видел? – Карина глотком допила содержимое стакана и уставилась в окно.

– Вы, женщины, бесспорно, сильные человеки.

– Это… Это… Это… Вашу ж мать! – Она ударила кулаком по столу.

– Из-за чего ты так завелась? Детишек хотела? Семью?

– Были мысли, но в них не входило чудовищное терзание моего влагалища… Боже… Боже мой, что мне потом туда засовывать, трехлитровые банки?!

– Да успокойся ты, все потом придет в норму, – сказал Соер, не подумав.

– Тебе-то откуда знать?! – порция гнева пролетела мимо его ушей.

– Предположил. Кстати, как-то раз был случай: маленький новорожденный иуда при рождении откусил своей матери клитор, и она после этого стала аморфна в ощущениях, в дальнейшем её это так заебло, что она засунула себе бревно в щелку и скончалась от потери крови до приезда медиков, улыбки на её лице установлена не было.

Повисла пауза… Её лицо медленно, как в фильме ужасов, начало поворачиваться в сторону брата, её глаза расширялись по мере движения головы.

– Брось. Шутка юмора, у них и зубов, наверно, нет, – ласково улыбнулся он ей, понимая насколько это её встревожило.

– Так зачем приехал в гости? – выражение лица Карины стало по-прежнему непринужденным.

– Мне нужно переговорить с твоим дедом. Он до сих пор еще делает гробы? – Соер подошел к раковине, омыл лицо холодной водой.

– Да, его крыша так и не вернулась после смерти бабули. Когда-нибудь один из них станет его последней работой и обителью.

– Жизнь сумасбродная штучка. – Соер вытер лицо полотенцем.

– Да нет, это люди, Дим, ебанутые создания. – Она провела рукой по его щеке, всматриваясь в глаза.

– Сколько он уже их сделал? – Соер, не обращая внимания, вернулся на место.

– Не знаю, не считала, в километрах пяти от дома его мастерская. А рядом пять амбаров забиты ими, еще два заполняются. – Она проследовала за ним, села напротив.

– Амбары большие? – он подлил им из бутылки.

– Не знаю, возьми рулетку да измерь. – Карина сдерживала возмущение.

– Завтра утром, часов в десять, мы с тобой должны дойти до него, есть разговор. – Соер протянул бокал, стукнул об её.

– О чем? – заинтересовалась Карина.

– Мне нужны его гробы. – Он ухмыльнулся, сделав глоток.

Проснуться Соеру посчастливилось с восходом солнца. Он оделся, вышел на балкон, сел в плетеное кресло, решив пораскинуть мозгами о дальнейших решениях. Подумать было о чем: в грядущем будущем ветерок событий превратится в смерч, который пронесется и разнесет некие границы, а потом неожиданно пропадет. Его приравняют к обывательскому стихийному бедствию, и жизнь возобновится.

Через пару часов в комнату вошла сестра.

– Дим? – без стука вошла Карина.

– Я на балконе, – из открытой двери послышался голос.

Она прошла через комнату, зашла на балкон, подошла к нему.

– Полдевятого, на машине доедем или прогуляемся? – она машинально посмотрела туда, куда он смотрит.

– Пройдемся, поговорим. – Соер захотел прогуляться, коттедж находился далеко от города, воздух здесь казался схожим с родным.

– Хорошо, встретимся внизу через десять минут. – Карина ушла.

По дороге к мастерской.

– Что ты задумал? И не надо нести чушь. – Брата она знала плохо, скорее выстроила для себя его образ.

– Открываю своё похоронное бюро. – Разговор мог раскачать лодку до беспокойных волнений, вызвав лишнее внимание. Соер не был её братом и видел взгляд Карины, но не стал беспокоиться.

– Блядь! Брат, что с тобой? Ты сам не свой, зачем тебе это мудаебство с трупами?! – она уставилась на него.

– Тебе не понять. – Он не стал останавливаться и продолжил идти.

– А ты попробуй объяснить, и узнаем. Слышала о твоем приятеле Джимми, ты осознаешь, кто он такой? – Карина догнала его.

– Ты удивишься, но осознаю я многое. Не удосужусь тебе объяснять, просто поверь мне. И да, выбора особого нет. – Соер повернул голову, подмигнул ей.

– Ладно! Надеюсь на тебя. – выяснять о психическом здоровье брата не было ни малейшего желания.

– Приезд Арти… Он серьезно установил за мной слежку? – Соер взглянул на неё.

– Да… – Она выдохнула через пару шагов.

– Горемыка, вечно его предрассудки…

– Не гони на него, в этой ситуации он правильно поступил. После того, что произошло, всех нас трясло за тебя, как внезапно ты срываешься и уезжаешь в столицу… И тому подобное… – Карина провела по нему оценочным взглядом.

– Закрой рот! – прикрикнул на нее Соер.

Карина не ожидала и резко остановилась, смущенно посмотрев на него.

– Прости. – Её взгляд наполнялся сочувствием.

– Проехали, извини, что сагрился… – Соер вернул контроль разговору.

– Что сделал? – она осмотрела свою одежду.

– Пойдем. – заулыбался он и толкнул её в плечо. Они продолжили идти.

Судя по звукам, в амбаре шла работа, играл джаз. Внутри помещение было разделено на зоны, выделенные цветным скотчем. Только в зоне рабочего пространства находились излишки мусора, в остальных чистота радовала глаз. Несколько новых экземпляров, стопка материалов, доски, инструменты, столы с украшениями. Всё на своих местах. Соер присел рядом с новыми гробами, каждый отличался по размеру. У стены он заметил стеллаж, в нем находились гробики. Соер посмотрел на Карину, она развела руками, показывая неосведомлённость.

– Дедуль? – Карина подошла к занятому работой старичку с длинными волосами, собранными в хвост.

– Кариночка, деточка, подожди. Дедуля делает гробы. – Он обернулся, его лицо обросло густой бородой.

– Душещипательная картина. Сколько он уже так горбатит? – Соер посмотрел на Карину.

– Лет семь как. – Она не отрывала взгляда от него.

– Возможно вообще его остановить? – обратился к ней Соер.

– Иногда он уходит на обед, но, когда это случается, меня рядом нет. – Карина отошла от деда.

Без желания продолжать продолжительное Соер подошел к старику и шарахнул ему ладошкой по щеке с такой силы, от которой нормальный человек бы упал.

– Обед! – заорал на него, глядя в глаза.

Его это едва тронуло. Он медленно посмотрел на него.

– Ну и ладненько. Пойдем, Дим, поедим. А ты подрос. – Старик отложил инструменты и побрел к выходу.

Каринка в ужасе зависла.

– Ты… – она начала шипеть.

– Заткнись и топай за нами. – Соер толкнул её в плечо, чтоб она не забыла, что такое равновесие, сбивая её сознание.

В полукилометре стоял небольшой охотничий дом, рядом находилась старенькая беседка, недавно пропитанная лаком, судя по темному цвету и запаху. Они шли за дедом. Войдя, он остановился, помотал головой, придя в себя, отправился к столу. От запаха лака Карина начала почёсываться.

– Какими судьбами к нам? Все хорошо? – дед подлил в старую кружку неведомой водицы.

– Более или менее. Мне нужны твои работы. Как я заметил, нужного ты так и не создал, а эти можешь продать мне. Они пригодятся людям, которые вскорости простятся с любимыми им людьми. – Соер сделал глоток воздуха из кружки.

– Так… Это, конечно. Любовь – славное чувство. Правда, Дим? – он смотрел в пустую чашку.

– Вы правы, они любят друг друга, и вы должны им помочь воссоединить их любовь. – Соер взял старика за руку и потянул к себе, чтобы он посмотрел в глаза.

Но его взгляд вновь уткнулся. Тут же Соер дал ему пощечину и, схватив за подбородок, притянул его взгляд к себе. Каринка сидела напротив и попыталась подскочить, но он резко ударил снизу по её стулу, она откатилась.

– Я согласен, Дима. – Он уловил взгляд.

– Меня зовут Соер, и спасибо тебе за помощь. Сейчас ты должен делать гробы с двойным дном, чтобы туда можно было сложить любимые вещи погибших и обретающих. Ты понимаешь, что я говорю, – Соер не отрывал взгляда от него.

– Да, конечно, Соер. – Старик улыбнулся.

Отпустив гробовщика, он перехватил Каринку, летящую на него, и рванул ее за руку обратно на тропинку к дому.

– Ты совсем! Что это, блядь, было? – она промахнулась.

– Успокойся, дура. Как, по-твоему, я мог с ним поговорить? – он улыбнулся ей.

– Кусок дерьма! – начала она.

– Морковка! – он влепил ей пощечину, конечно, изрядно слабже, чем старикашке. И снова улыбнулся. Она замерла на секунды, потом посмотрела на него и начала улыбаться.

– Может, плевать, Дим, живи у меня. Зачем мне антидепрессанты… – она обняла его.

– Карин, это противоестественно. Мы не можем жить вместе. – Соер кинул на неё взгляд.

– А я и не прошу, – прошептала она.

– Может, тогда прекратишь целовать меня в шею? – направился он вдоль дороги.

– Блядь, ты тот еще кайфолом, братец! – она толкнула его вслед.

– Ты та еще пройдоха, – Соер засмеялся.

Пару минут спустя.

– А почему Соер? – она вопросительно взглянула.

– Имя понравилось. Не думаю, что есть разница в вымышленных именах, – он вдохнул глубже.

– Да, ну мог бы и другое подобрать. Как я понимаю, ты имя подбирал. Арти этого не знает, но ты так не боишься жить, – она остановилась.

– Если ты все правильно поняла, тогда знаешь, что множество чувств во мне нет, – прищурился и посмотрел на неё. Он сомневался в её понимании происходящего.

Она сбила его с ног, и они упали на обочину дороги. Она яростно впилась в его губы и начала разрывать рубашку. Её задор не позволил ему остаться в стороне. Движением правой руки он снял с неё рубашку, после чего разорвал на её спине майку. Её груди предстали перед ним, симметричные и подтянутые. Она вновь впилась в его шею, спешно растёгивая ремень и ширинку, в этот момент он занимался тем же. Она выгнулась, и её джинсы сползли, своей ножкой она сняла мешающую штанину. В этот момент он приподнялся и стянул джинсы с себя. И, словно они были предназначены друг другу, его член проник в ее влагалище. Схватив его за волосы, она направила свои пухлые губы к нему. Её попочка ритмично двигалась. Она прокусила ему кожу на шее с правой стороны. Он тут же перевернул девушку на спину, её ноги сплелись за его спиной. Вдох, выдох, вдох… Они продолжали сношаться.

– У тебя сигареты с собой? – Каринка смотрела в небо, довольная своей порочной натурой.

– Да, в джинсах. Сейчас достану, – он протянул руку к спущенным джинсам.

Так они пролежали около пятнадцати минут, не говоря ни фразы, думая о разном.

После они шли и, как придурки, улыбались. Опять же разным вещам.

– Хер ли вы такие счастливые? – Арти в семейных трусах сидел на кухне и прижимал к голове бутылку минералки из холодильника.

– Да за тебя рады: жена – прелесть, дочь – красавица, – Соер похлопал его по плечу.

Каринка незаметно ущипнула Соера за зад.

– Что есть, то есть. Это не абы как в распиздяях-то ходить. Да, Карин? – Арти резко взболтал бутылку, забыв, что вода в ней минеральная, и резко открыл с целью обрызгать Карину. Из горлышка бутылки выплеснулся небольшой фонтанчик воды и плюхнулся о стол.

– В сестру кончать задумал! Арти, сукин сын. – Соер пристально на него взглянул. Тот опешил.

Карина рассмеялась, пошла наверх. Она точно поняла шутку.

– Дурак ты больной, а дочь у меня правда прекрасна. Знаешь, бывает хватает меня своими ручонками за палец и смотрит на меня так ласково своими большущими голубыми глазками. Аж слезы наворачиваются. Это нормально, я не баба.

– Ты та еще баба. – Соер налил себе сотню виски.

– Нет. Что? Да твою ж в рот мать! С тобой невозможно нормально разговаривать. Хуеплёт ты. – Он протянул пустой стакан.

– И в этом вы, батенька, правы, я харизматичная сущность. – Соер налил брату, достал себе бокал и наполнил его.

Так они начали распивать бутылку. Позже подошла Каринка. Включила музыку, принялась пить с ними. Потом была и вторая, и третья бутылка. Когда настроение достигло предела, отправились в паб. Там учинили драку, помахали стульями, скрывшись в нужный момент под дикий хохот с бутылкой виски из-за прилавка. Запрыгнули в Каринин джип и поехали.

– Мы, блин, как дети. – Артурион сделал глоток из горла.

– Дети… Хотел бы таких детей? – Карина правой рукой вырвала бутылку, левой держала руль. Правой ногой начала давить на газ и пить.

– Два раза не убить, – прокричал Арти и вырвал у неё бутылку обратно, приступил переливать в себя.

Каринка запустила магнитолу. До дома они так и не добрались. Уснули в машине, припарковавшись на лужайке.

– Хренасе, бодун. – Арти ощупывал свое лицо на заднем сиденье.

– Серьезно? – Соер кое-как вспомнил как дышать.

– Я его убью! – Каринка быстро перелезла с водительского сиденья на заднее, Арти хотел выскочить из машины и резко открыл дверь. В этот момент их начало жутко рвать. Соер включил музыку и пытался отвлечься. Подумал, как бы прекрасно сейчас бахнуть вискарика. Открыл дверь, и его вырвало.

В гостях у Карины они пробыли ещё один день, за который он успел состряпать со своим агентом бумаги на перевозку первых гробов. Тридцати трех, если быть точным, благодаря непропорциональности объектов, а не магии чисел. Их путешествие началось с покинутого амбара, далее фура отвезла их на вокзал, там их погрузили в грузовой вагон, и они отправились в третий по значимости город в Европе, там их забрал один из хороших знакомых Карины, переоформил некоторые детали в бумагах и выслал фирме Соера груз самолетом.

– Если все рухнет, а ты не сможешь стать прежним, то твой дом здесь. Помни об этом. – Карина посмотрела в глаза Соеру, выпустила его руку, улыбнулась и ушла в дом.

Вернемся в прошедшее настоящее или не столь далекое прошлое.

В кабинете царило молчание. Джимми смотрел на бокал виски в руке Соера. Увидев его взгляд, Соер покрутил напитком в тамблере, выпил залпом.

– Тебе надо, сам и налей. – Не глядя на него, он плеснул себе в стакан новую порцию.

Джимми промолчал, не двинувшись с кресла.

– Тяжелый выдался месяц. Ты молодец. – Выпив очередной стакан и наполнив новый, протянул его Джимми.

Джимми отрицательно покачал головой.

– Ну да, – согласился Соер, – сколько же незыблемости в расцветающих общественных началах, довольно парадоксально, не находишь?

– Что именно? – Джимми действительно серьезно вымотался за неделю.

– В традициях нет ничего плохого, если, конечно, они связаны интеллектуальной составляющей, подталкивающей оттачивать мастерство до филигранной работы.

– Совершенство слишком губительное желание при коротком жизненном цикле. – Джим внимательно смотрел на Соера.

– Жизни индивида – да, цивилизации – другое дело. Человечество могло бы стремиться во благо следующих поколений, а не собственного. – Соер начал распивать его порцию.

– И займет это лет триста. – Джим усмехнулся перспективе.

– Возможно. Может, больше. Тернистый путь кому-то придется пройти, если нет желания думать. К примеру, железная дорога усыпана жизнями, судьбами, залита кровью и потом – отличное творение, ужасающее исполнение. – Соер с восхищением вспомнил рельсы.

– На рабстве и диктатуре идеальный мир не построишь. – Джим же прикидывал количество умерших.

– Для этого и нужна интеллектуальная составляющая. – Соер вернул взгляд к Джиму.

– Умники и хитрецы создают искусственный интеллект.

– Отличное распоряжение мозгами и ресурсами. Создать нечто большее. В человечестве заложено стремление к Богу, создать его – отличное и убедительно здравое решение.

– Бога? Не перебарщивай. – Джим скептически свел брови.

– Бог менее глуп, более живуч. – улыбнулся Соер.

– Так себе оценка. Да уж, муравьи голубя не создают. – Джим начал подумывать выпить.

– Им это не нужно, у них отточенные традиции и врожденный коллективизм. – Соер поставил бокал на стол.

– А как же интеллектуальная составляющая? – Джим рассматривал жидкость в тамблере.

– Она есть, поэтому дальше они не идут. Людям бы это не понравилось. – Соер решил начать с малого.

.

Джимми с недоверием посмотрел на него:

– Прекрати меня парить. Муравьи – убийцы, блядь. – Он поднялся и ушёл.

В минувший месяц кто-то из клиентов снял одну из церемоний, выложил в Сеть. Дикость, согласен. Особенно в мире, до этого не подозревавшем о такой фееричной возможности схорониться, так сказать.

Соер, Рита, Джимми отсутствовали, а один из трех менеджеров не уследил. Волна негодования и критики поднялась и угрожающе нависла. В этот момент начались действия по сохранению репутации. Точнее, такие ситуации позволяют раскрыть карты и провести куда более масштабную рекламную кампанию, чем в обычном варианте, при условии, что вы филигранно вывернете сюжет в свою пользу. Все наслышаны о черном PR, но мало кто понимает опасность такового, особенно если дело касается миллиардного бизнеса. Отбрехаться, красиво рассказать, заплатить кому нужно фирма могла и сделала. Но опасность была не в гневных людях, искренне верю в их свободу слова, особенно если она не противоречит моим убеждениям, именно такую позицию занимает глупый человек. Начиная собираться в кучки, высказывая разгневанно, множество слов, имеющих место на существование в отдельно взятом предложении, при условии соблюдения законных оснований, в теории не призывающих к насилию и только отдаленно напоминающих пропаганду. Эти самые добрячки решили воспользоваться случаем и показать себя миру, невзирая на то, что мир помнит лишь тиранов, завоевателей и одного космонавта. Шучу. Нескольких.

С их позволения сказать, агрессивно-злорадский план не имел под собой конца, а лишь идею вынести себя из мракобесья системы и заурядности. То есть в здравом уме сражаться с ними и отвечать им бессмысленно. Такое понятие, как победа, конечная цель, для них не существенно, их жизненный цикл заключается лишь в моменте ваших конвульсий. А значит, главное – не дергаться, сохранять спокойствие и гнуть свою линию, как ни в чём не бывало, тем самым делая ненормальное нормальным. Вот только появилась весьма понятная и резонансная мысль. Кощунство. На своей земле нет, но фирма начала работу за пару лет до… Делом занялись следственные органы, задачей коих стало найти улики о проведении подобных кощунственных мероприятий на благодатной земле. Огребсти могли все участники и партнеры. На этом фоне фирма стала известна на весь мир, порождая не местечковые рассказы в закрытых платиновых междусобойчиках, а повсеместные. Эфиры, рассказы о новой методе захоронения, непризнание вины, отсутствие извинений, пояснение смысла подобных мероприятий, привлечение сторонних экспертных мнений, популярных мнений. И большинство одобрили. Те говоруны, коих избегал Соер, помогли в этом, имея в своем ремесле отточенную интеллектуальную составляющую – влияние на самые неспокойные массы.

Разговоры сдвинулись в адрес хозяев фирмы, Соера и Джимми. Интерес к ним возрос, красиво поданное непонимание впоследствии переросло в восхищение.

Дело закрыли, партнеры облегченно вздохнули. Как выяснилось, во всей безумной свистопляске никто не обратил внимания, что эта самая свистопляска была вне благочестивой земли.

Люди начали копить деньги: к их мечтам добавился новый пункт – уйти красиво.

Всё вернулось на круги своя, создав новый поток предложений, хотя большинство этих предложений были с просьбой о существенной скидке.

За четырнадцать месяцев до покупки кладбища…

Ресторан «Таскания».

Каждую среду сюда приходил Соер, ему нравилась уютная обстановка, приглушенный свет, тихие нотки классической музыки, деревянные резные столы для посетителей, расположенные на приличном расстоянии друг от друга, небольшие скатерти, благородные столовые приборы, отличный виски и богатый выбор вина.

Обслуживала его одна и та же официантка – милая и простая Вероника.

Как оказалось, на кухне работал её муж. Он-то и кулинарил, исполняя все пожелания, готовил он прекрасно.

И вот месяца через два Вероника подошла с вопросом.

– Моя смена вот-вот закончится. Ничего страшного, если дальше тебя будет обслуживать другая официантка? – Молодая ухоженная девушка в отличие от других официанток. Соер замечал, как она периодически смачивает руки антисептиком.

– Не беда, отдыхай. – Он достал из кармана бумажник, решив дать ей на чай.

– Нет, убери, сегодня не нужно. У меня к тебе есть просьба. Смена Андрея тоже закончилась, мы хотели посидеть здесь, но все столы заняты. Можно мы подсядем к тебе, пообщаемся? – она застыла после вопроса.

– Я не против, присоединяйтесь. – Затея ему показалось удачной.

– Супер! Мы скоро будем. – Она радостно улыбнулась и умчалась.

Мысли она не читала, поэтому не догадывалась, о чём подумал Соер, улыбнувшись в ответ: «На проститутках сэкономлю».

Через несколько минут они подошли.

– Привет. Андрей. – Андрей протянул руку.

– Соер. – Они пожали руки.

Вероника с Андреем быстренько уселись за столик.

– Ого, как персонажа из сериала, помнишь, Вероник? – он поцеловал её в щечку и с улыбкой уставился на Соера.

– Боже мой… Господи, точно. Сволочи сценаристы концовку слили. Я тогда еще подумала, что примерно это ощущается при изнасиловании мозга.

– Ой, Вероник, тебя послушать, создается впечатление, что ты не понимаешь, о чем говоришь, а обратное. – Он развернулся к ней.

– Понимаю и молчу? – Она.

– Думаешь, что понимаешь. – Он.

– Думать можно, понимать сложно. – Она.

– Говорить легко, понимать тяжело. – Он.

– Мыслить открыто, дверь ума раскрыта. – Она.

– Замкнутое сознание – причина геморроя и разочарования. – Он.

– Ну вот, я права! Ха-ха! – Она похлопала в ладоши.

– Не всегда, но да. – Он начал целовать её в губы.

– Не начинай, – пробормотала она.

Соер понял, что поспособствовал этой оказии.

– Как настроение? – Они живенько переключились с улыбочками на него.

– Прекрасно. – Начал улыбаться, сделав глоток виски, а в голове раздалось многозначительное да.

Через минуту им принесли закуски и вино.

– Видишь, мы тут тоже завсегдатые и заказывать не надо. – Вероника засмеялась.

– Только предварительно предупредить нам все же приходится. – Андрей протирал в этот момент руки влажной салфеткой.

– Рада видеть вас, кэп! Будьте добры, верните моего мужа обратно. – Она взяла пачку салфеток, достала одну и тоже протерла руки.

– Врачи? – Соер обратился к ним.

У них от неожиданности рты остались открыты, и они посмотрели на него.

– Шерлок? – Вероника подалась вперед.

– Соер… – выдал боковой тихий комментарий Андрей.

– Тут Ватсон прав. – Соер посмотрел на Веронику.

– Боже мой, Соер, как?! – она развела руки в стороны и почти процитировала фразу из фильма.

– Просто догадка. Возраст, поведение, салфетки и ситуация в стране. – Соер посмотрел на них.

– Однако, верно. Класс! – Вероника, глядя с восхищением, покачала головой.

– Ну если быть точным, то с погрешностью прав. Дело в том, что врачами многие люди нас не считают. Мы по специализации ветеринары.

– Многие, не многие, пофиг. Догадался ведь. – Вероника взглянула на мужа.

– Это да. – Андрей качнул головой.

– Те многие не правы, ибо их мнение исходит из однобокого суждения. Ветеринар – это врач, и это факт. Урологи – это инквизиторы, а это шутка с частичкой горькой правды.

– Согласны, – хором ответили они.

Принесли новый стакан виски.

– Так-так, а ты… Сейчас подожди… – Сначала они пару секунд смотрели друг на друга, потом быстренько обменялись мнениями на ушко.

– Адвокат! – сказали снова дружно.

– Нет

– Владелец конторы… Детективной.

– Мимо.

– Предприниматель!

– Расплывчато.

– Актер!– бегло предположила Вероника.

– Вряд ли, мы ничего с его участием не смотрели. – Андрей покосился на неё.

– Это не значит, что он нигде не снимается. К примеру, в тех, которые в Каннах показывают. Вот ты смотрел хоть один? – она обратилась к мужу.

– Нет. Возможно… – Андрей повернулся к Соеру.

– Ты актер! – выпалила Вероника.

– В какой-то мере, как и мы все. – Соер улыбнулся.

– Режиссер, сценарист… – начал Андрей.

– Нет и нет. Владелец похоронного бюро.

И вновь на их лицах ему посчастливилось лицезреть искреннее удивление.

– За знакомство! – Он улыбнулся им, подняв вверх стакан.

После чего тут же последовали вопросы.

– С трупами работаешь? – Андрей сделал еще глоток из бокала с красным вином.

– Я занимаюсь похоронным бизнесом на весьма специфический манер, мне принадлежит бюро «Улыбка покойника».

– Ни фига себе! Мы слышали о нем. О вас даже по телевизору репортажи показывали. Вы погребаете обеспеченных людей и всяких разных шишек. Устраиваете невероятные церемонии, – начала Вероника.

– А гробы, которые вы предоставляете, настолько мастерски сделаны, что считаются шедеврами и стоят десятки тысяч долларов каждый, – продолжил Андрей.

– По-моему, да. – Соер сделал глоток виски.

– Обалдеть! Аж мурашки. – Вероника тоже сделала глоток.

– У меня откровенный вопрос, сам понимаешь, мне его жутко хочется задать тебе как человеку, продающему гроб по цене «Порше»: что в них такого? – Андрей облокотился о стол, замерев.

– Начну с того, что здесь, как и в вашей профессии, нужно зреть в корень. А именно: их делает один выдающийся человек, известный в прошлых десятилетиях, позабытый из-за весьма деликатных обстоятельств. Первое из них заключается в том, что он сам забыл, что окружающий мир существует. Сейчас же не в моих интересах разглашать его имя. Хоть его творчество попало в замкнутый круг, как и его сознание, это ни чуть не повлияло на его мастерство, а даже больше: оно набрало обороты и набирает их по сей день.

На гробах чистая ручная резка, узоры, надписи сделаны из позолоты, иногда из золота, платины, материалы обивки обладают чарующим свойством: если провести по ним рукой, то появляется желание самому залезть и полежать. Можно сказать, они как троны для мертвых королей. Их основная черта заключается в их исключительности. Нет ни одного повторяющегося. Ты можешь подумать, что между ними есть общие черты, ведь это все-таки гробы, но стоит посмотреть на них воочию и мысли твои опровергнутся сами. А по коже пробегут мурашки, когда твой мозг начнет осознавать, что заворожило взгляд. – Соер откинулся на спинку стула и смочил горло виски.

– Обалдеть, опять мурашки. Б-р-р. А бывают интересные случаи? – спросила Вероника.

– Я бы не назвал их интересными, бывают каверзные. – Соера работа мало волновала.

– Можешь рассказать? – ожил Андрей.

– К примеру, один дядька, наделенный деньгами, но не манерами, захотел своего лучшего братана проводить на греческий манер – с монетами на глазах и пылающей башней, на которой сверху будет гореть его друг. – Соер загадочно улыбнулся.

– А разве так можно на наших кладбищах? – Они покосились друг на друга, пожали плечами, повернулись к Соеру.

– То-то и оно. Церковь против, власти против, окружающие, следовательно, тоже. Голова у меня на плечах не для того, чтоб шею напрягать. Я и спрашивать у перечисленных не стал. Дело усугублял факт проведения церемонии именно на кладбище: тут этот дядька остался верен традициям, чтоб после на этом месте памятник братану поставить, и его не смущали могилы, которые были рядом. Работники фирмы в ахах, компаньон и я напрягли извилины. Растолковали просящему правила его дальнейших действий, умножили сумму на два и приступили, ибо время тикало: на все про все двое суток.

Сделали мы следующее. На карте нашли пару отдаленных полян по дороге к кладбищу, съездили посмотрели, одна подошла. Съезд туда с дороги был на семь километров раньше и на двенадцать километров правее. Оттуда мы приехали на кладбище, сфотографировали и сняли на видеокамеру местность на километр, а точкой отсчета и серединой являлась будущая могила.

Наша сотрудница съездила в область и наняла несколько десятков учеников архитекторов, мастеров, рабочих, дизайнеров. Привезла их на место икс, где мы им объяснили задачу. Из них одна группа отправилась за материалами, другая была занята подготовкой и выравниванием плана.

Как вы догадываетесь, мы решили воссоздать участок земли. У нас вышло, делали на быструю руку, но с огоньком. Картонные плиты, памятники из строительной пены, покрашенные балончиком, овальные лица людей распечатали из одной социальной сети. Дурацкие фамилии. Но следующие наши действия скрыли эти недоработки.

Мы назначили церемонию после захода солнца, наплели про обычай, якобы единственный свет, который должен быть, это свет ритуального костра умершего, таким образом он растворится во тьме, а на рассвете выйдет из неё с первыми лучами солнца, ознаменуя его победу над черной стороной и продолжение пути.

Повезли туда народ на подготовленных автобусах с затемненными окнами. Как в любом фокусе, в нужный момент отвлекли, привезли на место и скоренько провели церемонию прощания, ведь, по легенде, иного света должно быть мало, автобусы стояли с выключенными фарами. Вдоль дороги установили стол, с ним они скрасили первые тридцать минут огненного шоу. Мы рассадили их по автобусам и увезли в зал для поминок. Наутро рабочие собрали прах, переломали все к чертям, часть вывезли на свалку, часть сожгли.

Прах был вручён семье покойного, а на кладбище настоящем поставлен памятник.

– Никто ничего не заметил? – спросила Вероника.

– Всей правды никто не знал, каждый находился на кусочках своего пазла.

– Ну а сам какую церемонию предпочел бы?.. Ну для себя? – Вероника разжевывала сыр.

– Занятно. Но выбрал бы греческую. Костер, мать его, две монеты для паромщика. – Для Соера это казалось воспоминанием, нежели предстоящим будущим.

– Веришь в существование загробного мира? – Вероника верила, в отличие от мужа.

– Предполагаю, их множество. Мне представляется верхом напыщенности момент, в котором человек считает себя единственным разумным существом во вселенной. Глупо ведь и беспочвенно… – Соер её обнадёжил, не став запутывать.

– Почему беспочвенно? – Андрей решил осведомиться, оторвавшись от сыра.

– То, что человек не может увидеть и понять, это его проблемы в связи с определенной развитостью ума. Микробы не наслышаны о могуществе человеческой расы. – Соер ухмыльнулся.

– А на твой взгляд… Множество миров? – Веронике стало интересно.

– Да, со своими законами, властью и укладом. Буддисты, кстати, считаю, в чём-то правы: то, что предстоит человеку в дальнейшем, связано с его настоящим. – Соер водил пальцем по краю бокала.

– Бабочкой можно стать? – улыбнулся Андрей, сии разговоры для него имели смехотворную составляющую.

– Увы, нет. – Соер посмотрел в глаза Вероники, та, обладая неким предчувствием, решила оставить для себя возможность удивиться.

Вероника перевела тему на позитивную. Речь пошла о животных, их здоровье, безопасности. О клиниках, хозяевах, кредитах, ответственности, планах.

– Знаете, мне пришла удивительно выгодная мысль. – Соер посмотрел на них. – Я помогу вам открыть клинику. А вы взамен поможете мне.

– Класс! – Вероника захлопала.

– Как мы сможем помочь тебе? – Андрей задал резонный вопрос.

– Мне понадобятся врачи-ветеринары. – Соер, улыбаясь, вглядывался в будущее.

– Бандитские доктора? – тихим голосом поинтересовалась Вероника.

– Нет, – засмеялся Соер.

Раннее утро, воздух стал суше и теплее. Кое-где клацали двери, проплывали ранние работящие пташки, на короткий промежуток смог был оттеснен, запах листвы пропитывал воздух. Со всех сторон двор окружен многоэтажками. Где-то вдали раздалось пение птицы, недолгое, она опомнилась, что в городе петь на улицах по утрам если не запрещено, то встречается неодобрением и в крайне редких случаях пальбой из пневматических винтовок. Джимми взглянул на небо. Он сидел на лавке во дворе. Там не было детской площадки. Немного заросший, неухоженный, двор напоминал промежуточный пункт: люди шли мимо него. Кроме крашеных бордюров, намеком на процветающую цивилизацию стали дома, хотя по их виду вряд ли можно сказать, цивилизация действительно процветает. Похоже, это обстоятельство на короткое время и птицу ввело в заблуждение. Тяжело вздохнув из-за неизбежного периодического кризиса личности, в который впадал он вынужденно и нехотя, как и бывает с этими кризисами. Его образ жизни не был напряженным, он никогда не переживал, ни в чем не нуждался… По крайней мере, в последнее он верил. По небу плыли облака. «Как просто», – по какой-то причине подумал он. Облака продолжали плыть. Джимми несколько раз им похлопал. Сунул руку в левый карман, нащупал сигареты, взглянул в пачку – осталось две. Закурил. Курить с поднятой головой – не лучшая идея, он начал рассматривать двор. «Не хватит времени», – эта завершающая мысль, как доподлинно мне известно, связана с деревьями, а точнее, незнанием их видов. Вдруг его взгляд вернулся к одному неизвестному лиственному. Джим напряг зрение, ему показалось движение. Он внимательно всматривался в левый край ствола. С правого аккуратно показалось детское лицо, лет шести – девяти, впрочем, угадывать возраст не входило в его умения. Девочка с двумя торчащими несимметричными косами смотрела на него. Сомнения отпали после того, как ребенок поднес к своим глазам указательный и средний пальцы, а затем перевел кисть на него, оставив задействованным один указательный. Джим быстро бросил взгляд на свою сигарету на предмет дополнительных примесей. Мимо. Снова на ствол. Девочка всё на него пялилась, показавшись полностью. «Милейший ебанутый ребенок», – он смотрел пристально в ответ.

Девочка была простовато одета в старые, но чистые вещи. Умное и дерзкое лицо существенно смягчала прическа: две копны волос, наспех собранных вместе, но по разные стороны, разной длины и с разного цвета резинками. Джим показательно положил бычок на асфальт, наступил подошвой, поднял и медленно, не сводя глаз с девочки бросил окурок в урну.

Девочка подняла большой палец левой руки, потихоньку скрываясь обратно за стволом дерева. Последней пропала маленькая ручка с поднятым большим пальцем. Джим сделал глубокий вдох, немного усомнившись в происходящем, сел медленно на лавку, достав из внутреннего кармана фляжку, кою успел сорока минутами ранее зарядить вновь. Сделал несколько бодрящих глотков, вновь приступив рассматривать небо.