Грош цена твоей клятве

Будучи студентом, я ни когда не задумывался о будущем. А где вы видели студента медицинского университета который думает о будущем ,а не о дискотеках и мимолетных романах. Тогда в самом начале мы хотели поскорее доучиться и представляли себе , что будем лечить, вытаскивать людей из клешней смерти смотря на общие анализы и кардиограмму, всегда в белоснежном халатике и без мешков под глазами. Каждый из нас был молод и разве кто-нибудь думал на десять, двадцать лет вперед. Врятли. Но на то мы и живем чтобы осознать на себе все реалии жизни на этом не легком жизненном пути и по совместительству – все подводные камни профессии доктор! Да уж, знать бы все наперед-никогда бы им не стал. Мы помогаем всем – нам никто не сможет.

Моя мечта родилась еще в детстве. Вечером после школы в абсолютно любом дворе проходили чемпионаты по футболу. Во время финишного матча мой товарищ Мишка попросился стать на ворота по причине разорванной обуви, но она была целой. Я сразу заподозрил, что то неладное, но игра была в самом разгаре. Мы проигрываем, и тут снова стремиться мощная атака на наши ворота, обстановка накаляется, если нам забьют еще один гол – чемпионат проигран и мы снова станем вторыми. Не самый лучший пас, и Мишка успевает выпрыгнуть, словно кошка на свою добычу и хватает мяч.

– Кидай сюда, я открыт. Кричу Мишке. Этот горе вратарь лежит себе преспокойно на теплой травке и отдыхает. Я окрикнул его так, что слышно было в соседнем городе – он не шевелился. Все ребята сбежались, но никто ничего не делает. Я прорвался сквозь толпу поближе к моему товарищу, у него изо рта шла пена и он задыхался. Я не знаю, откуда, но я сразу понял, что это язык запал и не дает нормально дышать. Все стояли в ступоре, обездвижено, нужно было, что то делать, он умирает прямо на наших глазах. Достав из кармана перочинный немецкий ножик, трофей моего деда со времен войны, рукояткой я отодвинул язык и он задышал. Я сказал очень высоким тоном, чтобы ребята бежали за взрослыми. Спустя какое то время приехала скорая, доктор оказал первую помощь и мишку забрали в больницу, сказав, что все будет хорошо и назвав меня героем. Тогда я не придал этому значение, думая про себя, что любой так бы поступил. Когда Мишку выписали, первым делом он со своей мамой пришли ко мне с огромным тортом и огромной авоськой сладостей. Это была благодарность за спасение. Его мама спросила, откуда я , десятилетний школьник, знаю что делать во время эпилептического приступа ? На то время она работала медсестрой в нашей районной больнице. Все ребята говорили, что Мишкина мама делает уколы совсем не больно, из-за этого всегда все просились только к ней. Я не смог внятно ей ответить, потому что я и сам не знал и мало что понял.

– Все произошло настолько быстро, что не успел опомниться. Я просто догадался, что нужно отодвинуть язык, это же и так понятно.

– А тебе не было страшно, Сереженка?

– Сразу нет, не было времени на это, нужно было спасать его. А потом очень волновался, когда осознал что я мог ошибиться и наоборот сделать хуже, но хуже уже было не куда ,надо было что то делать иначе бы он умер. Старшеклассники стояли как вкопанные, вот я и ринулся спасать Мишку.

– Ты молодчина, Сереженка. Ты спас моего сына, если бы не ты, то скорая бы не успела. Ты герой!

– Любой другой поступил бы на моем месте также, ни какой я не герой.

– Не каждый может в такие моменты откинуть панику и ринуться в бой против смерти. Не скромничай. Сережа, кем ты хочешь стать, когда вырастишь?

– Пожарным или моряком. Еще точно не решил. А что?

– Ты прирожденный врач, спасать людей – это твоя судьба, подумай об этом на досуге. И запомни, ты – герой и то, что мой сын сейчас живой – это исключительно твоя заслуга. Спасибо большое тебе, Сереженка! Мы пойдем домой, Мишенка еще слаб, до свидания.

Я долго не мог уснуть, думая о словах Людмилы Ивановны. Герой. Звучит не плохо. Ой, подумаешь, подвинул язык перочинным ножом и сразу в герои. Больше сходит на хвастовство. На следующий день в школе, после всех уроков, как всегда по понедельникам проходила школьная линейка. В самом конце которой, сам директор школы рассказал о том, как я якобы спас Синицина Михаила, хотя об этом и так уже все знали. И кстати мне это не очень нравилось, излишнее внимание мне неподуше. Закончив свою речь, директор назвал Победителем смерти и все начали хлопать в ладоши, что очень сильно меня смущало. В тот же вечер я снова долго не мог уснуть, сравнивая, что звучит лучше: Победитель огня, Победитель океана или же Победитель смерти. Той ночью я для себя все решил.

После школы я поступил в мединститут, дабы исполнить свою мечту – побеждать смерть. Студенческие годы были самыми лучшими в плане беззаботности, но не для меня. Все свободное время я отдавал учебе. Больше всего я ненавидел анатомию и всеми врачами нелюбимую латынь. Никогда не мог понять, ну вот почему нельзя писать рецепт больным на родном языке или хотя бы немецком, или английском. Почему именно латынь, она же просто уродует наш подчерк и отбивает все желание учиться этой профессии. Учиться было очень сложно, миллионы непонятных по началу слов , кстати снова на латинице, миллионы заболеваний о которых я никогда в жизни не знал, но я упорно шел к своей цели. Я позволял себе отдых только в выходные. По субботам мы с ребятами частенько ходили на дискотеки, где и зародился мой первый студенческий роман.

После очередной дискотеки, изрядно напившись, все мои товарищи направились к своим подружкам. У меня не было подруги сердца, поэтому я сразу направился в сторону общежития. Перед подъездом я заметил, какую то суматоху – два отморозка пристали к девушке и не давали ей зайти в подъезд. Я естественно заступился, но численное превосходство, и отсутствие хорошо поставленной двоечки дали о себе знать. Мне хорошенько надавали. Приняв весь удар на себя, они просто убежали. Я лежал на земле и не мог встать, в голове сразу пробежала мысль: сотрясение головного мозга и похоже сломанные ребра. Пока на мне тренировались хулиганы, девушка успела забежать в подъезд. Но как только они скрылись из виду, она выбежала, помогла мне встать и провела в свою комнату.

– Сережа, спасибо тебе огромное, я так испугалась, меня до сих пор всю трясет. Снимай рубашку, ее надо замочить в соли. Вон там раковина, в которой ты можешь умыться.

Подойдя к зеркалу, я понял, что плюс ребру, сломан еще и нос. Кстати не сразу обратил внимание, откуда она знает мое имя.

– У тебя случайно нет бинтов или марли, чтобы заткнуть поток крови из сломанного носа? И откуда ты знаешь мое имя?

– Мы с тобой учимся в одной группе, уже второй год. Из- за того что ты зубрила ты даже не знаешь своих одногрупников. Я Люба. Любовь Шевченко.

Назвав свое имя, если честно не очень помогло. Но верно подметила – я зубрила и не думаю ни о чем кроме учебы.

– Точно, Люба. Сразу не признал, извини. Так у тебя есть бинты?

– Да есть, но для начала нос нужно вправить.

Я сел на стул, она вставила мне в нос два карандаша и одним легким движением поставила все на место. Не скажу, чтобы было не больно, потому что было очень больно, мне помогал лишь алкоголь в крови.

– Где ты этому научилась?

– Во-первых, я, как и ты учусь на доктора, а во вторых мой папа с каждой получки любил наведаться в бары или рюмочные, и почти каждый раз возвращался с вот таким видом, как сейчас у тебя. Вот на нем и набила руку.

Полностью оказав мне первую медицинскую помощь, Люба дала мне замороженную курицу и налила чаю. До поздней ночи мы с ней общались обо всем, что можно было. Казалось, будто мы знакомы ни один день.

Наш роман закрутился очень стремительно, и казалось никогда не закончиться.

В конце третьего курса нас приглашали в больницы, где обучали нас на реальных примерах, а не из книжек. Было очень интересно. Чувствовал себя настоящим доктором. Лично разговариваешь с больными, расспрашиваешь и ставишь предварительный диагноз. А однажды отличникам курса выпала возможность лично присутствовать во время настоящей операции, правда это был обычный аппендицит, но тем не менее. Увидеть воочию, как скальпель разделяет плоть и доктор спасает пациенту жизнь. Во время операции доктор все подробно нам рассказывал, объяснял и попутно гонял вопросами. Все ребята щелкали его вопросы как семечки, я в том числе. Но не моя Люба. Ни один ответ не был правильным. Доктор удивленно спросил:– девушка, а вы точно отличница? После операции я с Любой решили перекусить и зашли в ближайшую блинную. Она спокойно обедала, а я не мог понять, как можно было не правильно отвечать на такие легкие вопросы. Я же лично с ней занимался и помогал ей в учебе. Странно.

Через неделю всю группу повели в морг. Я засыпал вопросами нашего сегодняшнего куратора. После, когда вся группа разошлась, я подошел к доктору и начал расспрашивать. Точнее я устроил ему допрос.

– Диагноз? Лечение? Почему допустили смерти пациентов. Видимо лечащие врачи этих людей ни кто иные, а самозванцы и подпускать таких к больным категорически нельзя.

Говорил очень громко, многие даже обернулись. Тихо и спокойно доктор сказал мне на ухо:

– Молодой человек, врач – это не господь бог.

Я в гневе, сам не знаю почему. На улице меня ждала моя Люба. Мы отправились домой. Весь вечер я нарезал круги по комнате, ссылая всех умерших людей на врачебные ошибки. Сколько же людей погубили всякие идиоты, которые видимо, учились как моя Люба. Я чуть ли не бился о стенку головой от злости.

– Большая часть всех врачей проиграли в схватке со смертью. Когда я доучусь и стану врачом, всегда буду побеждать и спасать своих пациентов!

Люба налила нам чай, и мы сели за стол, но я не мог спокойно сидеть на месте. Снова взлетел, словно ошпаренный, и нарезал круги по комнате. Моя Люба крепко меня обняла, поцеловала и только тогда я немножко успокоился. Мы легли спать. Люба сразу же уснула, а я предствлял лицо доктора. Его глаза. Взгляд насквозь. Безразличие? Нет, что то другое. Неужто один из умерших людей был его пациентом. Отлично, значит, я все сказал самозванцу прямо в глаза, нужно было еще и по роже съездить. Я медленно засыпал. Но этот вгляд…

– Сережа, дорогой помоги, пожалуйста, мне подготовиться к зачету по латыни.

– Так он же был на прошлой неделе, и ты сказала, что сдала на отлично.

– Не на отлично. Поэтому я попросила о пересдачи.

– А в чем тебе помочь то, он же наилегчайший, первокурсники смогут его сдать, а ты же еще и отличница. Моя отличница. Ладно, конечно помогу, какие там вопросы были, напомни…

Я все думал об этом взгляде, прокручивал у себя в голове этот разговор снова и снова. И каждый раз этот взгляд ставил меня в ступор. Если бы мой пациент погиб по моей вине, даже представить себе этого не могу. Я бы сразу же ушел из медицины. А как после смотреть родственникам погибшего в глаза. Но именно это было в его взгляде или же все-таки это было безразличие к словам напыщенного студента? Не могу точно сказать ,так как не читаю мысли.

– Сергей, задержитесь, пожалуйста, на пару минут.

– Да Ольга Петровна, я вас слушаю.

– Сереж, ты один из моих лучших учеников и если я не ошибаюсь, Шевченко Любовь является вашей дамой сердца.

– Да, Ольга Петровна, совершенно верно. Что то случилось?

– Случилось, у нее плохие оценки почти по всем дисциплинам. Пятерки только по анатомии, генетике и онкологии. Я конечно же догадываюсь откуда такой результат по таким достаточно серьезным дисциплинам, но ,Сергей, вы что собираетесь полностью за ней закрывать все хвосты, тогда вам не будет хватать время на собственное обучение. Раз эта ваша девушка так повлияйте на нее, но не предоставляйте медвежью услугу, как раз из-за этого она не может сдать простейшие предметы.

– Ольга Петровна, я вас услышал. Приму к сведенью.

Я был растерян и в гневе. Моя Люба оказывается никакая ни отличница. Значит когда она мне говорила, что она занимается учебой, это было вранье. Но чем же она тогда занималась?

– Люба, почему у тебя так много плохих оценок, почему Ольга Петровна на тебя мне жалуется? Ты же мне говорила, что ты занимаешься учебой все свободное время. Чем же ты тогда занималась по вечерам.

– Сережа, милый, успокойся. Я давно хотела тебе признаться. Я никогда не хотела быть врачом. Меня убедили родители. Меня здесь все это время держал только ты. Тем более ты очень мне помогал в учебе и сдаче всех зачетов. А сейчас мне надоело обманывать саму себя и если честно, у меня в планах забрать документы.

– То есть, ты просто меня использовала?

– Да нет же, ты не правильно понял. Я просто совмещала приятное с полезным, так сказать.

– А зачем обманывала, говорила, что хочешь стать травматологом? Зачем врала все это время?

– Чтобы тебя не потерять.

– Проигрышная стратегия моя дорогая. Между нами все кончено, Любовь Шевченко!

Я направился в ближайший бар, чтобы хорошенько напиться. Знатно накидавшись и излив душу бармену, захотелось прогуляться. В тот вечер была пасмурная погода, грибной дождь, лунный свет переливался по волнам.

– Значит, все это время меня просто использовали и обманывали.

Вернулся домой поздней ночью и поймал себя в зеркале. Что у меня с глазами? А мой взгляд был примерно как у доктора, проводившего занятие в морге. Не может быть. Но с чем это связано. Врятли именно тем утром доктор расстался со своей пассией. Не думаю. Но с чем же связан тогда такой взгляд. Я все свел на то, что я пьян и лег спать.

На дворе был 1995 год. Первая Чеченская…

Я только что закончил Медицинский институт, молодой полон планов и надежд ,представляющий стремительный карьерный рост, был призван как молодой специалист в Чечню. Военным медиком. Одно радовало – денежное довольствие. Что с меня взять то было, себя вспомните в эти годы. Все самое страшное меня только ждало впереди. И вот я уже в палаточном госпитале, в котором я не заметил ни стерильности и ни одного квадратного сантиметра без следа крови. Вот и началось мое становление как мужчины и как доктора.

– Обретешь незаменимый опыт; говорили мне в военкомате. Лучше бы пожарный или моряк, но не доктор, ни в коем случае.

Только я доложил своему командиру о прибытии, тут же за мной прибежали. Самое время побеждать смерть! Подбегая к палатке, первое чему я удивился – почему палатка красная? Буквально час назад вернулась рота после ожесточенного боя, где то высоко в горах. Точнее уже взвод. Господи. К такому меня не готовили в институте. Почти на каждой кровати лишь половина. Каждый кричит: