Тень мертвеца. Последнее дело Фан Му

Размер шрифта: 13

Lei Mi

CITY LIGHT

Russian translation rights authorized by Chongqing Publishing House Co. Ltd.

This translation published by arrangement with China Educational Publications Import & Export Corporation Ltd.

Пролог
Прошлое

2008 год

Последние полмесяца погода стояла влажная и жаркая. К обеду дороги пустели, и лишь изредка одинокие машины проносились мимо, вздымая пыль и горячий воздух, отчего в легких чувствовалась горечь. Большинство жителей этого города предпочли остаться дома: во‐первых, чтобы спастись от жары, а во‐вторых, чтобы посмотреть соревнования домашних Олимпийских игр, проходящих раз в четыре года.

Однако в закусочной «Малатан[1] Юйду» царило оживление. Несколько засаленных столов в узком зале были заполнены людьми, и перед каждым стояла тарелка с супом, к которой иногда подавали шашлычки из баранины или пару бутылок охлажденного пива. Старый потолочный вентилятор еле вращался, нисколько не спасая от жары. Спины большинства обедающих намокли от пота, но это вовсе не мешало наслаждаться малатаном. Отовсюду слышались звуки чавканья и глотания.

Рослый бородатый мужчина заранее приготовил палочки и, как только подали малатан, незамедлительно начал есть. Попробовав суп, он, вероятно, счел его пресным, поэтому нерешительно подошел к стойке с различными добавками, достал из жестяной банки длинную стальную ложку с жирной ручкой, зачерпнул побольше желтого масла и налил в тарелку. Затем попробовал снова, добавил еще ложку и удовлетворенно вернулся за стол.

Хозяйка, до этого щелкавшая семечки у телевизора, подошла к стойке, заглянула в почти опустевшие жестяные банки и полушутя обратилась к посетителю:

– Послушай, да на тебя кунжутного масла не напасешься!

Тот рассмеялся в ответ и продолжил есть.

По телевизору шел выпуск полуденных новостей, и под грустный комментарий ведущего на экране появилось сообщение об отказе Лю Сяна[2] от финала мужских соревнований по бегу на сто десять метров с барьерами. Среди обедающих тут же поднялась шумиха: одни осуждали его поступок, другие выражали сожаление. И только крупный мужчина молча ел, абсолютно не интересуясь тем, что происходило в Пекине.

В этот момент зашли еще трое посетителей, среди которых был старик с маленькой девочкой. Хозяйка стряхнула с себя шелуху и с улыбкой поприветствовала их:

– Рада вас видеть, дедуля. – Быстрым движением она очистила стол. – Два супа с двойной порцией утиной крови?

– С одной. – Лицо старика было в поту, и на рубашке спереди и сзади виднелись большие пятна пота. – Ох уж этот ребенок! Даже в жару повела меня за малатаном…

Хозяйка улыбнулась и погладила девочку по голове:

– Снова захотела тетушкин малатан?

– Да! – звонко ответила девочка. – С двойной порцией лапши и холодной газировкой.

Договорив, она плюхнулась на стул, а дедушка с лицом, полным любви и бессилия, сел рядом.

– На двух автобусах сюда добирались, раз уж ей нравится именно ваш.

Третьим посетителем был с виду воспитанный молодой человек в серой футболке с круглым вырезом и в черных очках. Хозяйка его узнала: на днях он заходил дважды и каждый раз заказывал порцию малатана, но съедал очень мало, задавал непонятные вопросы и уходил.

Не торопясь занять место, парень осмотрелся и обратил внимание на крупного мужчину.

Хозяйка подошла к нему и, открыв маленький блокнот, спросила:

– Господин, что будете заказывать?

– Порцию малатана. – С этими словами он сел напротив мужчины, вытащил сигарету и медленно затянулся.

Тот поднял голову, окинул соседа взглядом и продолжил есть. Глаза юноши скрывали темные очки, и мужчина не замечал, что он задумчиво рассматривает его испачканные маслом пальцы.

Вскоре принесли малатан. Парень потянулся за ним, но левая рука ударилась о стол, из-за чего палочки упали на пол. Он наклонился и еще несколько секунд рассматривал ботинки мужчины.

Вскоре лицо его приняло безучастный вид, но брови постепенно хмурились. Этот молодой человек явно выделялся на фоне остальных увлеченно обедающих посетителей. Он едва притронулся к источавшему восхитительный аромат малатану, лишь зачерпнул немного еще не растворившегося кунжутного масла и, понюхав его, отодвинул тарелку в сторону.

Хозяйка явно негодовала: «Ты что творишь? Это же плохо для моего бизнеса!»

Пока юноша размышлял, мужчина доел малатан и выпил весь бульон залпом. Затем он вытер рот, положил деньги на стол и направился к выходу.

Молодой человек поднялся и последовал за ним. Проходя мимо дедушки с внучкой, он вдруг остановился и погладил девочку по макушке. Она посмотрела на него с полным ртом лапши, на что парень улыбнулся и тихо произнес:

– Больше никогда не ешь эту дрянь.

Затем он развернулся и вышел из закусочной под изумленный и возмущенный взгляд хозяйки.

* * *

Крупный мужчина шел медленной и неверной походкой. Парень легко нагнал его и на выцветшей униформе с короткими рукавами заметил нечеткую темно-красную надпись: «Погрузочно-разгрузочный цех № 1».

– Угощаю. – Он быстро приблизился и протянул сигарету.

Мужчина принял ее, но его глаза, казалось, были подернуты поволокой и двигались медленно.

– Скажите, – молодой человек помог ему прикурить, – теплоэнергетическая компания «Тунфа» где-то поблизости?

– Ага. – Затянувшись, мужчина обнажил почерневшие зубы. – Хороша сигаретка…

– Вы, случайно, не из погрузочно-разгрузочного цеха? – Парень выглядел весьма дружелюбно.

– Ага, – произнес мужчина после небольшой заминки.

– Отлично, у меня как раз там встреча. Нам по пути.

– С кем?

– Чжэн Линь, – ответил юноша. – Вы знакомы?

– Нет, – сказал мужчина, а его глаза при этом двигались еще медленнее. После этого он, опустив голову, пошел дальше, но вместо того, чтобы идти по обочине вдоль дороги, свернул к ближайшему жилому кварталу.

Там его передвижения стали еще более хаотичными: он то шел, то останавливался, то огибал по нескольку раз здание, то просто стоял и смотрел по сторонам. Его глаза все больше мутнели, руки с силой сжимались в кулаки, а изо рта то и дело вырывались невнятные звуки, словно мужчина что-то бормотал.

Юноша шел за ним, но совершенно не удивлялся его необычному поведению – только рассматривал мужчину с ног до головы, изредка сверяясь с часами. Два человека шли и останавливались друг за другом. Мужчина был крупнее парня, но они обладали весьма схожими фигурами и действительно напоминали тело и следующую за ним тень.

Из близлежащего здания вышла женщина лет тридцати и выбросила черный пакет в мусорный бак под фонарем. Вокруг не было ни души. Она посмотрела на крупного мужчину и молодого человека, затем на голубое небо и яркое солнце, прошептала пару слов об адской погоде, раскрыла зонтик от солнца и, виляя бедрами, пошла вперед.

Мужчина не сводил глаз с женщины в розовом сарафане, сделал два шага вперед, замер и непроизвольно потер промежность правой рукой.

– Нет, не то, – пробормотал он, проводив женщину взглядом, развернулся и пошел в противоположном направлении.

Вернувшись на обочину, мужчина все той же нетвердой походкой направился вперед и через полчаса свернул в очередной жилой квартал. Было почти два часа дня, время, когда жара достигает своего пика. Крупный мужчина шел под солнцем, и его униформа с короткими рукавами уже промокла насквозь. Однако он, казалось, совершенно не замечал жары и продолжал хаотично идти и останавливаться, время от времени оглядываясь по сторонам, словно ему было к чему стремиться, но в то же время не было никакой цели.

К тому времени, когда он в третий раз вернулся на обочину, его походка стала гораздо тверже. Мужчина вытер пот с лица, длинно выдохнул и оглядел окружающие здания и улицу, словно определяя направление. И в этот момент он заметил молодого человека, который следовал за ним по пятам.

– Ты?! – На лице мужчины читалось недоумение.

– Да, мы только встречались, – сказал парень, одновременно набирая сообщение. – В малатанной.

– Да?.. – Мужчина все еще выглядел так, словно видел парня впервые и, похоже, совсем не помнил их предыдущий диалог.

Выбрав направление, он перешел дорогу и направился на запад. Молодой человек, засунув руки в карманы, с расслабленным видом последовал за ним.

– Похоже, вы очень любите малатан.

Парень снова протянул сигарету. Мужчина нерешительно принял ее, затянулся и с улыбкой повторил:

– Хороша сигаретка.

– Часто туда ходите?

– Ага, мне становится плохо, если не ем каждые несколько дней… – Мужчина окончательно расслабился. – Тебе тоже нравится? Очень вкусный!

– Как давно едите? – спросил молодой человек с улыбкой.

– Полгода.

– Какие ощущения после еды?

– Потрясающие. Все благодаря кунжутному маслу. – Крупный мужчина с жадностью затянулся окурком. – Одной ложки уже мало, теперь кладу две.

– Вот как? – Парень вдруг остановился, и несколько полицейских машин неподалеку включили мигалки и рванули с места.

Мужчина с недоверием посмотрел на молодого человека. Улыбка на лице последнего исчезла, но тон при этом остался ровным:

– А почему же вы хотите убивать?

Глава 1
Наперегонки

«Где я?»

Он покачал головой, которая, казалось, весила сотни цзиней[3], и тут же почувствовал сильную боль в затылке. Вслед за этим его накрыла волна головокружения, но сознание постепенно прояснялось. В голове замелькали последние воспоминания: грязная забегаловка, телевизор на стене, программа «Вестник города C.», длинный переулок по дороге домой…

Однако сейчас он обнаружил, что лежит голый на боку на холодном бетонном полу, а перед ним несколько металлических прутьев, которые кажутся странно знакомыми.

Он тяжело выдохнул и, когда взгляд снова сфокусировался, понял, что металлические прутья – это ножки стола и стула.

«Неужели…»

Изогнувшись, он попытался опереться на пол и сесть, но вынужденно сдался на полпути, поскольку обнаружил, что левая рука надежно зафиксирована на трубе отопления у стены. Сперва его охватило недоумение, а вслед за ним – сильнейший ужас.

Он кое-как приподнялся и, изо всех сил пытаясь освободить левую руку, быстро осмотрелся. Действительно, он был в классе, причем именно в том, где каждый день проводил уроки.

«Почему я здесь? Кто меня приковал? Что им нужно?»

Вопросы возникали один за другим, однако размышлять над ними было некогда. Вскоре он обнаружил, что правая рука и обе ноги тоже зафиксированы, несколько железных цепей соединены с более толстой, и эта длинная цепь ведет к ручке задней двери. Он запаниковал сильнее и забился как карп, попавший в рыбацкий невод. Однако тщетные усилия лишь оставили на запястьях более глубокие следы, а грубые и прочные металлические цепи не сдвинулись с места.

– Очнулся? – вдруг раздалось спокойное и даже несколько дружелюбное приветствие, сопровождаемое треском. Он испугался и спешно обернулся на звук. Человек в бейсболке и черной одежде задергивал последнюю штору.

– Вполне подойдет. Так нам никто не помешает. – Человек в черном отряхнул руки от пыли и приблизился легкой походкой.

Пленник, впав в ступор, ошарашенно наблюдал за тем, как человек в черном приседает перед ним и его искаженное в ужасе лицо четко отражается в темных очках, закрывающих бо́льшую часть лица.

– В-в-вы…

– Ну как? – Человек в черном повернул его голову и внимательно осмотрел гематому на затылке. – Еще держишься?

Тот машинально кивнул.

– Вот и славно. Я уж боялся, что не рассчитал силы и убил тебя, – спокойным тоном произнес мужчина в черном. – Так, простой тест. Квадратный корень из трех?

– Что? – Он был в полном замешательстве. – Одна целая семьсот тридцать две тысячных.

– Шестнадцать в квадрате?

– Двести пятьдесят шесть. – Не удержавшись, он добавил: – Какого черта здесь происходит?

Мужчина в черном не ответил, но выглядел весьма довольным.

– Неплохо. – Тщательно выбрав место, он поставил у стены маленькое пластиковое ведро. – Можно начинать.

С этими словами поочередно вытащил из рюкзака стопку чистой бумаги, перьевую ручку, небольшой сейф и, наконец, книгу.

– Объясню правила. – Человек в черном указал на сейф: – Внутри твой телефон. Когда достанешь его, можешь позвонить в полицию или в «Скорую», да куда угодно, хоть доставку еды заказать, если хочешь… Но при условии, что ты узнаешь код.

Он взял книгу, на обложке которой красовались яркие цифры и математические символы.

– Задачник по математике для средней школы, часть вторая. Знакомая вещь, не правда ли? – Лицо мужчины в черном расплылось в улыбке. – А код – это всего лишь квадратный корень из суммы всех ответов в этой книге.

Пленник в растерянности уставился на задачник, и его лицо внезапно побледнело.

– Я знаю, кто вы! – Он резко отпрянул назад и задрожал, прижавшись спиной к стене. – Вы… Простите… Умоляю вас…

– Нет, ты совсем меня не знаешь. К тому же не передо мной тебе нужно извиняться. Тебе следует просить прощения у того ребенка, – с усмешкой произнес человек в черном, качая головой.

Но пленник уже не слушал и изо всех сил пытался спрятаться за столом и стульями, при этом надрывно крича во весь голос:

– Помогите! На помощь!

Мужчина в черном спокойно наблюдал, пока тот не накричался до хрипоты и не прижался к стене, неудержимо кашляя.

– На твоем месте я не тратил бы силы понапрасну. – Он взял руку пленника, и тот, слегка обвиснув, странно изогнулся. – Сторож внизу проспит еще как минимум пять часов, сейчас его даже гром не разбудит.

Пленник с трудом дышал, слюна стекала из уголков его рта на голую грудь. Безмерный страх и яростные попытки высвободиться лишили его сил, поэтому он только и мог, что позволить человеку в черном всунуть ему в руку ручку.

– Считай быстрее. – Мужчина в черном говорил так, словно пытался уговорить непослушного школьника. – Ты же не хочешь остаться здесь прикованным?

Всхлипывая, тот с трудом сел прямо, дрожащими руками открыл задачник и только слегка черканул ручкой, как обнаружил, что на листе осталась лишь бесцветная царапина.

– Нет… нет чернил.

– Они тебе не нужны. – На лице человека в черном снова появилась улыбка. Он привстал и крепко сжал запястье ослабленной левой руки мужчины. В руке его холодно сверкнул скальпель.

Легкий взмах. И после краткого момента боли пленник услышал шипение, напоминающее звук лопнувшей трубы. Из раны потекла кровь, и он, вскрикнув, инстинктивно попытался зажать ее другой рукой. Однако расстояние между ними, даже с натянутой цепью на правом запястье, оставалось в половину чи[4].

– Не двигайся, не двигайся, – с упреком сказал человек в черном, по новой переставляя ведерко. – Не растрачивай свои чернила.

Кровь с глухим звуком закапала в ведро.

Человек в черном схватил все еще сопротивляющегося мужчину и сунул ему ручку, давая понять, чтобы тот обмакнул ее в кровь и начал писать.

Пленник вконец разрыдался и, припав к полу, трясущейся рукой написал ответ к первому заданию. Алое число «45» особенно ярко выделялось на белом листе бумаги.

– Правильно. – Человек в черном встал и удовлетворенно посмотрел на часы. – Мне потребовалось часов пять, а ты должен справиться быстрее; может, и двух хватит. Но тебе стоит поторопиться… – Он указал на ведерко. – Эта штука чертовски быстро густеет.

С этими словами подхватил рюкзак, окинул помещение взглядом, взял швабру и, волоча ее по полу, направился к двери.

Уже открыв дверь, человек в черном, кажется, что-то вспомнил и обернулся:

– Кстати, последний ответ лучше округлить. Удачи!

Многозначительно улыбнувшись, он закрыл дверь.

Глава 2
Предложение

Солнце, бушевавшее все лето, ранней осенью по-прежнему было жарким и неумолимо припекало землю. В солнечных лучах уже слегка пожелтевшая трава источала слабый аромат, навевавший сонливость.

Фан Му сидел на корточках во дворе и полол траву. Каждые несколько минут ему приходилось вставать и разминать затекшую спину, а также вытирать пот, чтобы не заливал глаза.

Этот детский дом во многом напоминал «Дом ангелов»: здесь тоже был внутренний двор, засаженный фруктами и цветами, только гораздо меньших масштабов. Вдобавок из-за финансовых трудностей и нехватки рабочей силы двор часто зарастал сорняками, что создавало еще более запущенную и ветхую атмосферу. Нельзя позволять детям жить в такой обстановке: даже если они отброшены всем миром в угол, этот угол должен быть наполнен светом и жизнерадостностью.

Фан Му облизал потрескавшиеся губы и снова присел на корточки, выдергивая сорняки, отнимающие у почвы питательные вещества. И хотя эта зелень тоже наполнена жизнью, без нее цветы будут ярче, а фрукты – слаще.

– Отдохни немного! – крикнула с другого конца двора сестра Чжао. – Попей воды.

Фан Му отозвался, но не остановился, пока не выдернул вокруг себя все сорняки. Затем он встал и, волоча свои затекшие и онемевшие ноги, шаг за шагом направился к ней.

Сестра Чжао передала стакан с водой и начала вытирать пот на голове Фан Му полотенцем. Он немного смутился и, допив воду, взял полотенце и не спеша вытерся сам.

Сестра Чжао снова наполнила стакан, вложила его в руки Фан Му и тихонько вздохнула.

– Есть новости?

– Нет. – Парень опустил голову и скомкал полотенце. – Не волнуйтесь, я сообщу, если что-то выясню.

– Я так виновата перед Лао[5] Чжоу, – печально произнесла сестра Чжао, окинув взглядом пустой двор. – Потеряла одну, а потом и другого…

Не найдя слов, Фан Му просто сжал ее морщинистые руки.

Эрбао пропал полгода назад, и с тех пор о нем не было никаких вестей.

– Помоги мне найти его… – На лице сестры Чжао застыла печаль. – Яфань уже взрослая и может позаботиться о себе, где бы она ни была. А Эрбао еще совсем маленький, да и с головой у него… Боюсь, над ним издеваются.

– Не волнуйтесь, я найду его. – Фан Му крепче сжал ее руки, и сестра Чжао с улыбкой взглянула на него.

– Как твои дела? Сильно занят на работе? Устаешь?

– Терпимо. – Фан Му залпом выпил воду. – Лу Лу частенько заглядывает?

– Почему до сих пор зовешь ее Лу Лу? – Сестра Чжао улыбнулась и потрепала его по плечу. – Теперь она Син Лу.

Когда Ян Минь, вдова Син Чжисэня, удочерила Лу Лу, то, переговорив с ней, в итоге изменила имя девочки на Син Лу. Во-первых, чтобы почтить память Лао Сина, а во‐вторых, чтобы дать несчастному ребенку новую жизнь.

– Эх, никак не привыкну… – Фан Му смущенно потер затылок.

С этой фамилией связано столько воспоминаний: деревня Луцзяцунь, Лу Лу, сестра и брат Лу Хайянь и Лу Хайтао, отец и сын Лу Тяньчан и Лу Дачунь… А также люди, которые связались с ними и в итоге поплатились за это жизнями.

«Возможно ли это забыть?»

– Син Лу сейчас в одиннадцатом классе[6]. – Сестра Чжао взяла из рук Фан Му стакан. – Собирается поступать в полицейскую академию.

– Гаокао[7] только через два года, пусть учится спокойно, – тихо рассмеялся Фан Му.

– Ох, ты тоже прекращай сюда бегать. – Сестра Чжао внимательно всмотрелась в его лицо. – Немолод уже, пора бы обзавестись семьей…

– Еще обсудим. – Посмеиваясь, Фан Му вернул сестре Чжао полотенце и уже собирался встать, но тут в его в кармане зазвонил телефон.

* * *

Перед входом в среднюю школу Д. города C. толпились родители и любопытные прохожие, а по другую сторону стальных раздвижных ворот несколько полицейских с серьезным видом делали обход, то и дело окрикивая пытающихся пересечь сигнальную ленту зевак.

В нескольких десятках метров учитель торопливо вывел из здания группу учеников. Толпа у ворот зашумела, и наперебой раздались голоса, зовущие своих детей. Учеников, вышедших за ворота, тут же подхватили и с ног до головы осмотрели встревоженные родители, опасаясь, что с их ребенком могла произойти трагедия. Впрочем, на лицах учеников читалась радость: для них отмена занятий была замечательной новостью.

Фан Му как раз припарковал машину, когда заметил, что рядом резко остановился фургон съемочной группы «Вестника города C.». Из него, подгоняя друг друга, вышли ведущая и оператор, а также несколько членов съемочной группы. Фан Му покачал головой, достал удостоверение, показал его полицейскому, охранявшему ворота, и быстро прошел на территорию.

Не успел Фан Му пройти внутрь, как его встретил встревоженный мужчина средних лет. Окинув взглядом, спросил:

– Вы офицер Фан из Департамента провинции?

Фан Му кивнул, но собеседник, казалось, еще сильнее разнервничался и, заикаясь, начал рассказывать о больших недостатках в работе школьной охраны.

Выслушав несколько фраз, Фан Му не выдержал и прервал его самокритику:

– Извините, а вы кто?

– Ох, я начальник службы охраны школы… – Мужчина испытывал и панику, и приступ смирения. – Я на посту всего полгода и даже представить не мог, что…

Фан Му не хотел слушать эту пустую болтовню с перекладыванием ответственности.

– Проводите меня на место происшествия.

* * *

Место происшествия находилось в классе 204 на втором этаже учебного корпуса, и коллеги, прибывшие первыми, уже оцепили его. Фан Му стоял в дверях и мог видеть только криминалистов, занятых в задней части класса.

– Приехал?

Фан Му обернулся. Из-за кафедры вышла одетая по форме Ми Нань[8] и небрежно протянула ему шапочку, перчатки и бахилы.

Надевая их, Фан Му спросил:

– Улики зафиксированы?

– Да. – Ми Нань поправила его слегка перекосившуюся шапочку. – Посмотри на себя, неряха.

– Следы изъяли?

– Один, но не идеальный. – Ми Нань нахмурилась и указала на криминалистический чемодан на кафедре: – Он неполный и смазанный.

В это время знакомые коллеги подняли головы и поприветствовали Фан Му, а высокий молодой полицейский подошел и энергично пожал ему руку.

– Офицер Фан, верно? Ян Сюэу из отделения Куаньчэн. – В его улыбке чувствовался оттенок высокомерия. – Я хорошо знаком с начальником Бянем, он частенько о тебе говорит.

Фан Му тоже слышал о нем. За последние годы Ян Сюэу раскрыл несколько крупных дел. Способный и сообразительный, он является ключевым резервом Городского департамента.

– Вы уже знакомы? Тогда представления излишни. – Ян Сюэу обратился к Ми Нань: – Пообедаем вместе?

– Нет, – та опустила веки, – у меня дела.

Ян Сюэу немного смутился, но, когда встретился взглядом с Фан Му, снова тепло улыбнулся.

– Полагаюсь на тебя, офицер Фан.

Фан Му не особо нравились столь вежливые слова, но в его душе по-прежнему таились сомнения. Несмотря на то что место преступления специфическое, обычное дело об убийстве не требует привлечения Исследовательского института криминальной психологии при Департаменте общественной безопасности.

– Для чего меня вызвали?

Улыбка Ян Сюэу слегка померкла:

– Взгляни – и сам все поймешь.

* * *

Тело обнаружили стоящим на коленях в проходе между первым и вторым рядом парт в северной части класса; голова обращена на запад, ноги – на восток. Все конечности покойного скованы: левая рука пристегнута наручниками к батарее, а правая – цепью длиной около полутора метров к ручке задней двери. Ноги по отдельности зафиксированы цепями и соединены с более длинной цепью. Судмедэксперт, находившийся на месте происшествия, после предварительной оценки назвал причиной смерти геморрагический шок[9]. Это было нетрудно определить по открытой ране на левом запястье и пятнам крови на полу. Странными, однако, оказались другие вещественные доказательства, обнаруженные на месте преступления.

В правой руке покойный держал перьевую ручку, наконечник которой был в крови. Перед телом лежала куча листов A4, покрытых засохшей кровью, и на них, судя по всему, присутствовали какие-то математические расчеты. Под бумагами лежал окровавленный задачник по математике для средней школы, открытый на семьдесят третьей странице.

Покойный стоял на коленях на этих странных бумагах. Его взгляд был устремлен на маленький сейф, стальной серебристый корпус и кнопки которого покрывали множественные кровавые отпечатки.

Фан Му посмотрел в сторону стены: под свисающим левым запястьем покойного стояло белое пластиковое ведро. Боковые стенки в пятнах крови, а почти половина его заполнена темно-коричневым содержимым, которое, по предварительным выводам, было кровью. Причем кровью самой жертвы.

– Окунал ручку в собственную кровь… Математические задачи… – Фан Му медленно встал и взглянул на сейф. – Возможно, чтобы узнать код?

«Что в сейфе?»

Он поднял голову и устремил вопросительный взгляд на Ян Сюэу, молчаливо стоящего со скрещенными руками. Тот, видимо, его понял и покачал головой.

– Внутри определенно что-то есть, но не знаю, что именно. – Он жестом подозвал полицейского. – Найти кого-нибудь, чтобы открыли?

– Не торопись, – Фан Му покачал головой. – Там должно быть что-то, что могло бы помочь ему выжить.

Ян Сюэу осмотрел рану на запястье покойного.

– Жгут?

– Вряд ли. – Фан Му указал на цепь, прикрепленную к правому запястью: – Он не мог дотянуться правой рукой до левой или до ног, и жгут был бы бесполезен. В противном случае он мог бы отсрочить смерть, пережав артерию пальцами. Возможно, это ключи, мобильный телефон или что-то еще.

Ян Сюэу охнул, словно сожалея о своем опрометчивом высказывании, и больше не издал ни звука.

Фан Му не обратил на это никакого внимания. Убийца устроил столь замысловатую сцену убийства, очевидно, не для того, чтобы так просто расправиться с жертвой. За всем этим показным хаосом должен скрываться более глубокий мотив преступления. Но какой?

Его взгляд снова упал на задачник по математике.

– Класс… математические задачи… код… – нахмурившись, бормотал Фан Му.

Неожиданно Ян Сюэу дважды тихонько кашлянул. Ход мыслей Фан Му прервался, и он невольно обернулся на звук.

– Месть. – На лице Ян Сюэу возникла победная улыбка. – Это и есть мотив.

– Почему? – Фан Му приподнял бровь.

– Ты что, новости не смотришь? – Ян Сюэу указал подбородком на покойного. – В последнее время он часто там мелькал.

* * *

Фан Му сидел во внедорожнике и неуклюже нажимал на кнопки мобильного телефона, пытаясь выйти в интернет. Однако веб-страница прогружалась очень медленно, а экран был узким. Парень снял очки и максимально наклонился к экрану, но буквы, размером меньше муравьев, все равно оставались расплывчатыми.

В этот момент дверца внезапно распахнулась. Ми Нань бодро запрыгнула в салон и протянула Фан Му завернутый в пакет блинчик с начинкой и несколько газет.

– Ешь, пока горячий. – Она указала на газеты: – Здесь подробная информация о погибшем.

С этими словами Ми Нань спокойно села рядом с Фан Му и откусила большой кусок от своего блинчика. Видя, как она жадно поглощает еду, Фан Му не выдержал и потянулся к дверце:

– Пойдем, угощу тебя чем-нибудь вкусным.

– А как же время? После обеда нужно еще вернуться в Департамент. Обойдусь этим, спасибо.

Фан Му посмотрел на Ми Нань: волосы собраны в конский хвост, не накрашена, одета в темно-синюю служебную униформу. От испуганной и беспомощной студентки не осталось и следа. Три года назад, окончив университет, Ми Нань сдала экзамен на государственную службу и была принята в Департамент общественной безопасности города C. После двух лет изучения дисциплины «Трасологическая экспертиза» на факультете криминалистики Китайского колледжа криминальной полиции и получения второй степени бакалавра она стала следователем на месте преступления в подразделении криминальной полиции отделения Куаньчэн Департамента общественной безопасности города C.

Ми Нань боковым зрением заметила, что он смотрит на нее немигающим взглядом, и запаниковала.

– Что? – Она отвернулась и небрежно вытерла рот рукой. – У меня что-то на лице?

– Нет-нет. – Фан Му отвел взгляд.

– Зачем тогда так смотришь? – Ми Нань вспыхнула и за пару секунд доела остатки блинчика. – Ешь быстрее и отвези меня в Департамент. У меня для тебя кое-что есть.

– Что?

– Я купила одежду для Син Лу. – Взгляд Ми Нань немного смягчился. – Эта девчонка растет слишком быстро. На днях жаловалась, что одежда, которую я ей покупала, уже не подходит.

– Понятно. – Фан Му рассмеялся, засунул блинчик в рот и завел машину.

* * *

Он припарковался во дворе полицейского отделения. Ми Нань выпрыгнула из машины, похлопала по криминалистическому чемодану, который держала в руке, и сказала Фан Му:

– Сперва я передам это команде. Посидишь немного у меня в кабинете?

– Нет, лучше в машине подожду. – Фан Му не хотел вызывать необоснованные подозрения со стороны коллег Ми Нань, женщин среднего возраста. – Как раз смогу покурить.

Ми Нань, догадавшись, о чем думает Фан Му, усмехнулась и, подхватив чемодан, направилась к административному корпусу.

Фан Му смотрел Ми Нань вслед, пока та не скрылась в дверях. Затем достал портсигар, вытащил сигарету, поднес ко рту и, прикурив, начал просматривать газеты.

Немного пробежавшись по тексту, он услышал шум снаружи. Поднял глаза и увидел, как полицейская машина промчалась мимо и заняла свободное место. Из нее вышел сотрудник в форме и открыл заднюю дверь. Под громкие крики оттуда один за другим выпрыгнули, держась за головы, несколько парней и девушек в экстравагантной одежде и с разноцветными волосами. Вероятно, просто шайка хулиганов, которую где-то схватили. Фан Му окинул их взглядом и, опустив голову, продолжил читать газету. Однако теперь перед глазами у него был не белый лист с черными строчками текста, а кое-кто из числа задержанных.

Только что брошенный взгляд, подобно паяльнику, прочно запечатлел в сознании Фан Му определенный образ.

Его глаза вдруг расширились.

* * *

Парни и девушки строем вошли в здание, тут же приковав к себе взгляды окружающих. Дежурный полицейский пошутил:

– Ого, отличный урожай!

– Вот сопляки! Толком не учатся, зато средь бела дня шныряют в караоке-баре…

– Проверь их документы и сообщи родителям! – Пожилой полицейский потер плечо и сурово добавил: – Сперва приведи ко мне девчонку. Черт, она еще и с бутылкой!

Двое полицейских подхватили указанную девушку, втащили в комнату для допросов и быстро пристегнули наручниками к стулу.

– Ну-ка, угомонись! – Пожилой полицейский погрозил ей пальцем. – Не носить мне фамилии Чэнь, если не отправлю тебя в исправительную колонию.

Договорив, он раздраженно бросил двум другим полицейским:

– Присмотрите за ней. Я принесу протокол.

Девушка, хоть и была надежно прикована наручниками к стулу, продолжала отчаянно вырываться. А утратив надежду освободиться, разразилась руганью. Разномастные нецензурные слова подобно пулям вылетали из ее рта, однако происходящее нисколько не удивляло двух полицейских, стоявших за дверью с безразличным видом. Изрядно поматерившись, девушка ощутила усталость, а еще больше скуку, и, тяжело вздохнув, опустилась на стул.

В этот момент дверь открылась. В комнату медленно вошел Фан Му, прислонился к стене и посмотрел на девушку. Подумав, что наконец появился тот, на кого можно выплеснуть гнев, задержанная подняла глаза и замерла на несколько секунд, после чего быстро опустила голову и сдержала рвущиеся наружу ругательства. В тесной и темной комнате для допросов были слышны лишь ее частые вздохи. Ни мужчина, молча стоявший в дверях, ни девушка, прикованная наручниками к стулу, не произносили ни слова, позволяя нависшей тишине заполнить пространство между ними. Расстояние было всего несколько метров, но оно разделяло отчаяние и удивление, стыд и сомнение.

А также годы бегства и поисков друг друга.

Через некоторое время Фан Му сделал несколько шагов вперед. И этот едва уловимый звук шагов, словно плеть, хлестал девушку. Она снова яростно задергалась, а желание вырваться стало еще сильнее, чем раньше.

Фан Му наконец подошел к ней и медленно присел на корточки, ни на секунду не отрывая взгляд от ее лица. Девушка резко отвернулась, а по ее щекам потекли слезы.

Фан Му, глядя на непрерывно падающие хрустальные капли, с трудом произнес:

– Где ты была все эти годы?

Девушка плотно сжала губы, ничего не сказав в ответ. Когда Фан Му в третий раз повторил вопрос, она вдруг неистово закричала в сторону двери:

– Эй, вы разве не собирались отправить меня в колонию? Отправьте немедленно! Вытащите меня отсюда…

– Не бойся. Я не допущу, чтобы тебя отправили в колонию.

– И куда мне тогда идти? – Девушка резко повернулась, и ее свирепое лицо обратилось к Фан Му. – Исправительная колония – вот где мне место!

С момента этой встречи они впервые посмотрели друг другу в глаза. С черными тенями, размазанными по лицу от слез, с растрепанными синими волосами и агрессивным взглядом она напоминала разъяренную львицу и совсем не походила на милую и кроткую девушку, какой была раньше.

– Перестань. – Фан Му протянул руку, пытаясь успокоить ее. – Знаешь, я ведь все время искал тебя…

Девушка грубо фыркнула, но ее глаза снова наполнились слезами.

– Не притворяйся! – Она подалась вперед, и кончик ее носа оказался почти у лица Фан Му. – Раз ты весь из себя такой хороший, почему не забрал меня сразу?

Девушка внезапно подняла ногу и со всей силы пнула Фан Му. Не успев увернуться, тот упал на бетонный пол.

– Сейчас ты изображаешь хорошего парня… Но где ты был, когда я осталась одна? Где ты был, когда я попрошайничала на улицах? Где ты был, когда они пустили меня по кругу?

Не выдержав, девушка разразилась громкими рыданиями. Фан Му ошеломленно сидел на полу и, не говоря ни слова, смотрел на нее.

Прибежавшие на шум полицейские столпились снаружи, с изумлением наблюдая за происходящим. Даже полицейский Чэнь, который только что пребывал в ярости, забыл о своей цели и в недоумении смотрел то на профайлера, то на девушку.

Постепенно ее рыдания стихали, пока наконец не превратились в слабые всхлипывания.

– А когда я стала такой, ты нагрянул как гром среди ясного неба… – Девушка вытерла слезы тыльной стороной ладони. – Уходи, не хочу тебя видеть.

– Яфань…[10] – Фан Му внезапно прервал ее, медленно поднялся с пола, протянул руку и с нежным и спокойным выражением лица произнес: – Ляо Яфань, давай поженимся.

Глава 3
Воздаяние

12 сентября 2011 года в средней школе Д. города C. было совершено убийство. Жертва – Вэй Минцзюнь, мужчина, 33 года. Тело полностью обнаженное, стоящее на коленях; голова обращена на запад, ноги – на восток. Рядом с телом обнаружено большое количество крови, с левой стороны – пластиковое ведро белого цвета среднего размера. Содержимое темного цвета, объемом около 2200 миллилитров, идентифицировано как кровь самого покойного. Все конечности жертвы прикованы: левое запястье – к батарее на восточной стороне класса, железным наручником с внутренним диаметром 6,5 сантиметров; правое запястье – к ручке задней двери на северо-восточной стороне класса, железной цепью длиной около 1,45 метра; ноги – цепью длиной около 0,95 метра, присоединенной к более длинной цепи. В результате криминалистических исследований на месте преступления ценных улик не обнаружено, за исключением частичного следа в луже крови перед телом. Снятие и обработка пальцевых следов в различных частях класса также не принесли особых результатов.

Патологоанатом привел следующие данные: покойный среднего телосложения, длина волос – 5 сантиметров, трупные пятна светлые и тускнеют при надавливании. На затылке гематома, скальп поврежден. На левом запястье перерезана артерия. На левом предплечье зафиксирована запекшаяся кровь. Причина смерти: геморрагический шок в результате повреждения, нанесенного острым предметом. Время смерти: около двух часов ночи.

С места происшествия были изъяты отпечатки и вещественные доказательства, но ни орудия убийства, ни одежды погибшего не обнаружено; вероятнее всего, их унес убийца. Некоторые из вещественных доказательств весьма необычны и заслуживают более подробного ознакомления.

Обе руки покойного были зафиксированы, и он не мог остановить кровопотерю. Покойный не звал на помощь, а решал математические задачи. Впрочем, исходя из ситуации на месте преступления, звать было бесполезно. Ляо Чжун, дежуривший в ту ночь, в момент совершения преступления находился в отключке. Экспертиза показала, что в чае, который Ляо Чжун пил в тот вечер, присутствовало сильнодействующее снотворное.

На месте преступления обнаружены: перьевая ручка (без чернил, с окровавленным наконечником), задачник по математике для средней школы (открыт на странице 73) и несколько чистых листов А4. Погибший, судя по всему, решал задания и суммировал ответы. Учитывая найденный на месте преступления сейф, полиция предполагает, что странное поведение покойного можно истолковать как получение кода. Полицейские не смогли подобрать код к сейфу и после вскрытия обнаружили внутри мобильный телефон покойного (выключенный). На основании этого был сделан вывод, что код от сейфа связан с ответами из задачника по математике для средней школы и что это была единственная надежда на спасение из безвыходной ситуации. К сожалению, убитый завершил взлом кода лишь наполовину.

Ян Сюэу провел реконструкцию преступления. За день до своей смерти Вэй Минцзюнь покинул школу около 17 часов, но так и не вернулся домой. Его тело обнаружили на следующее утро. Близкие покойного неоднократно звонили ему, но телефон, как оказалось, был выключен. Ян Сюэу считал, что убийца обездвижил жертву за пределами школы, нанеся удар тяжелым тупым предметом, а затем привез на место преступления на транспортном средстве. Убийца заблаговременно подмешал в чай дежурному Ляо Чжуну сильнодействующее снотворное. Кампус средней школы Д. не оборудован системой видеонаблюдения, поэтому убийца беспрепятственно принес Вэй Минцзюня в класс 204. Он снял с покойного одежду, приковал его и запер его телефон в сейфе. Затем, перерезав Вэй Минцзюню артерию на запястье, заставил того макать перьевую ручку в кровь и решать задания, чтобы получить код от сейфа. В этот промежуток времени покойный отчаянно пытался решить задания, параллельно беспорядочно нажимая на кнопки сейфа и оставляя многочисленные кровавые отпечатки. В конце концов около двух часов ночи Вэй Минцзюнь скончался от потери крови.

Полиция быстро определила мотив убийцы.

Месть.

Такой вывод следует из особого статуса покойного.

* * *

Вэй Минцзюнь был всего лишь обычным учителем математики в средней школе, но в последнее время он стал объектом пристального внимания жителей города C. Причина тому – смерть четырнадцатилетнего ребенка.

Ученика звали Юй Гуан, и его классным руководителем был не кто иной, как Вэй Минцзюнь. У Юй Гуана была низкая успеваемость, особенно по математике.

Вэй Минцзюнь, учитель математики и классный руководитель, был весьма раздосадован его низкими строчками в рейтинге. Со слов одноклассников, он часто спрашивал Юй Гуана, и если тот не отвечал, приказывал ему слушать весь урок стоя, а несколько раз даже применял телесные наказания. На ежемесячных экзаменах в начале сентября общая успеваемость класса была низкой, а результаты по математике оказались худшими в школе. Вэй Минцзюнь чувствовал себя униженным и считал, что Юй Гуан тянет класс вниз. Отчитав его, учитель бросил Юй Гуану задачник и потребовал, чтобы тот выполнил все упражнения за вечер, или он может не приходить завтра в школу.

По словам матери Юй Гуана, в ту ночь ребенок решал задания до часу ночи. Родители неоднократно просили его лечь спать, но Юй Гуан отказывался. Плача, ребенок сказал, что учитель не пощадит его, если он все не решит. В четыре часа утра четырнадцатилетний Юй Гуан выпрыгнул из окна своей квартиры на седьмом этаже и погиб на месте.

После гибели сына родители Юй Гуана неоднократно обращались в школу с просьбой дать показания, а когда это ни к чему не привело, сообщили о случившемся в средства массовой информации. Городские СМИ быстро начали следить за происходящим. Под давлением прессы и общественного мнения средняя школа Д. приняла дисциплинарное решение в отношении Вэй Минцзюня: снятие с должности классного руководителя, лишение годовой премии, аннулирование квалификационной оценки за год и административный выговор. Однако этим дело не ограничилось. После того как информация об инциденте и соответствующие новостные репортажи были выложены в интернет, в его адрес посыпались всевозможные оскорбления и ругательства. Имя Вэй Минцзюня находилось в топе поисковых запросов, а подсказки выдавали такие слова, как «зверский учитель» и «подонок». Кое-кто даже предлагал, чтобы Вэй Минцзюнь заплатил своей жизнью за жизнь мальчика, и многие это поддерживали. За последнюю неделю окна в доме учителя разбивали несколько раз, а сам он получил множество звонков с угрозами и оскорблениями. Мужчина понимал, что виноват, поэтому, вместо того чтобы обратиться в полицию, стиснул зубы и терпел, рассчитывая, что время успокоит гнев общественности. Однако этого дня он не дождался.

* * *

На основании идеи, что убийцей двигала месть, полиция решила сосредоточиться на членах семьи Юй Гуана, и в соответствии с законом на допрос был вызван его отец, Юй Шаньпин.

Юй Шаньпин, мужчина, 42 года, рабочий автомобильного завода города C. Когда полиция вызвала его на допрос, он запускал петарды перед зданием средней школы Д. и вывешивал на месте происшествия плакат со словами: «Справедливость восторжествует. Злу воздастся злом». Не сумев с ним договориться, администрация школы вызвала полицию. Сотрудники ближайшего полицейского участка не стали силой пресекать незаконное поведение Юй Шаньпина и сделали ему устное предупреждение. Администрация школы выразила недовольство и обвинила полицию в бездействии. Полицейский, направленный на вызов, ответил, что такова человеческая природа, и его можно понять.

На допросе Юй Шаньпин пребывал в возбужденном состоянии и неоднократно заявил, что Вэй Минцзюнь получил по заслугам. На вопрос о том, где он находился в ночь убийства, Юй Шаньпин ответил, что был в больнице с женой, которая попала туда, не выдержав потери сына. Было установлено, что слова Юй Шаньпина – правда. Более того, после изучения экономического положения и круга общения Юй Шаньпина возможность того, что он нанял убийцу, была исключена. С него были сняты все подозрения.

Фан Му также считал, что Юй Шаньпин не убийца. Обстановка места преступления говорила о том, что преступник крайне хладнокровно все спланировал и организовал. Если б это сделал Юй Шаньпин, то у него, вероятно, не хватило бы терпения позволить Вэй Минцзюню медленно умереть; напротив, он как можно скорее разрубил бы его на куски. Кроме того, если реконструкция преступления, проведенная Ян Сюэу, примерно соответствует реальному положению дел, то убийцей должен быть дотошный и спокойный человек, обладающий значительной физической силой, навыками противодействия расследованию и хорошим финансовым положением. И это те особенности, которыми Юй Шаньпин не наделен.

Но как человек, казалось бы, не имеющий отношения к жертве, мог совершить убийство из мести?

Неужели действительно есть так называемый благородный рыцарь, что «вершит справедливость»?

* * *

После доклада Фан Му в конференц-зале воцарилась тишина. Многие подняли головы, чтобы тайком взглянуть на него; в их глазах читалось любопытство и сомнение. Фан Му прекрасно понимал, что дело не в его анализе, а в том, что в день убийства он сделал предложение проблемной девушке, которую собирались отправить в исправительную колонию.

Ляо Яфань, конечно же, туда не отправили – благодаря как настоятельным просьбам Фан Му, так и участию Бянь Пина. Хотя пострадавший офицер Чэнь с неохотой согласился замять дело, его явно очень заинтересовали отношения Фан Му с этой девушкой, и он начал выспрашивать о Ляо Яфань у всех. В результате менее чем за полдня все отделение знало об этой удивительной истории. В том числе и Ми Нань.

Во время совещания она, не поднимая головы, что-то писала и рисовала в своем блокноте. Фан Му несколько раз взглянул на нее, но не получил никакой реакции. Когда ее спросили о ходе расследования, она лишь ответила, что след, изъятый на месте преступления, нечеткий и на его анализ потребуется время, а затем замолчала.

После окончания совещания Фан Му специально остался, но не успел и глазом моргнуть, как Ми Нань ушла. Профайлер долго смотрел на дверь конференц-зала, но девушка уже бесследно исчезла, поэтому он лишь сердито направился к выходу.

Он хотел поговорить с Ми Нань, и даже надеялся, что она что-нибудь спросит. Однако в глубине души понимал, что не сможет объяснить такой поступок, как предложение руки и сердца, и в некотором смысле объясняться с Ми Нань тоже нет необходимости.

Фан Му дошел до парковки, сел в машину и уже собирался завести ее, когда дверь с силой распахнулась. Фан Му посмотрел в зеркало заднего вида: Ми Нань бросила на сиденье большой набитый пакет и забралась внутрь. По неизвестной причине на сердце Фан Му стало спокойнее, но затем последовала еще более сильная неловкость.

– А это… что это?

– Одежда, – выплюнула одно слово Ми Нань, по-прежнему не глядя на него.

– Это же для Син Лу?

– Пусть она сначала померяет.

Кто эта «она» – понятно и без слов.

Фан Му хотел поблагодарить ее, но не мог произнести и слова, поэтому лишь похлопал по пассажирскому сиденью:

– Садись сюда.

Ми Нань, не издав ни звука, по-прежнему неподвижно смотрела в окно.

Фан Му потупил взгляд и завел машину.

* * *

В квартире царили полумрак и странный запах. Можно было различить жженый табак, пиво и дешевый парфюм. Фан Му пропустил Ми Нань в гостиную и включил свет. Захламленная комната тут же стала видна как на ладони. Ми Нань с каменным лицом осмотрела разбросанные по полу пустые пачки, окурки и грязную одежду, а затем подняла глаза на Фан Му. Тот выдавил из себя улыбку и направился на кухню, чтобы открыть окно, но едва он сделал шаг, как тут же наступил на пивную банку. Пронзительный скрежет резко оборвал смех в спальне, после чего дверь приоткрылась, и находившийся в ней человек выглянул в гостиную, затем снова закрыл дверь, и звуки безудержного хихиканья возобновились.

Ми Нань взяла веник из ванной и принялась молча наводить порядок в гостиной. Фан Му немного постоял, отыскал тряпку и начал вытирать стол, усыпанный скорлупками. Он успел лишь немного протереть стол, как Ми Нань выхватила у него тряпку. Наспех вытерев стол, вытряхнула на него принесенную одежду, сунула пустой пакет Фан Му и указала на грязную одежду на полу.

– Что?

– Выброси!

Фан Му взглянул на Ми Нань, но не решился ничего сказать. Послушно собрал разбросанную одежду Ляо Яфань в пакет и поставил его к двери.

Ми Нань продолжила уборку, и вскоре гостиная преобразилась. После этого она достала из холодильника мясо и овощи и приступила к готовке. Фан Му не вмешивался. Несколько раз он попытался завязать разговор, но Ми Нань не обращала на него внимания. Фан Му ничего не оставалось, кроме как сесть за стол и удрученно закурить.

Вскоре гостиную заполнил аромат еды. Фан Му принюхался и, прислонясь к кухонной двери, продолжил курить и наблюдать за Ми Нань. Она была без фартука, а волосы собрала в высокий хвост на затылке. Лицо ее раскраснелось, на кончике носа проступили капельки пота. Она чувствовала на себе его взгляд, но по-прежнему не реагировала. Фан Му пребывал в некотором трансе среди кухонного дыма и жара, словно ленивый муж, который пытается угодить своей рассерженной жене.

Вдруг дверь спальни с грохотом распахнулась, и из нее выскочила Ляо Яфань, сжимая в руке телефон. Даже не взглянув на Фан Му, она подошла к холодильнику, достала банку пива, открыла и, запрокинув голову, начала пить. Фан Му быстро отвел взгляд, поскольку Ляо Яфань была одета только в полицейскую рубашку и нижнее белье.

Выпив залпом почти всю банку, Ляо Яфань несколько раз рыгнула, села за обеденный стол, ловко взяла у Фан Му сигарету, прикурила и затянулась.

Фан Му нахмурился и пододвинул к ней лежащую на столе одежду, давая знак переодеться. Ляо Яфань лишь краем глаза взглянула на нее и достала из нагрудного кармана бумажку.

– Я делала покупки в магазине внизу, – холодно произнесла она, – и еще не расплатилась. Оставила в залог твою униформу.

Фан Му взял чек, изучил цифры, хмыкнул и сунул его в карман.

– Еще кое-что. На телефоне деньги кончились, положи.

Фан Му посмотрел на Ляо Яфань, которая вызывающе глядела на него. Через несколько секунд он опустил взгляд и тихо сказал:

– Переоденься.

Ляо Яфань фыркнула:

– Да кто наденет это старье? Где моя одежда?

Фан Му указал на пакет, стоящий у двери:

– Выбросил. Она грязная и…

– Твою мать! – Ляо Яфань вдруг рассердилась. – Кто разрешил тебе ее выкинуть?!

В этот момент из кухни раздался резкий звук, как будто на плиту с силой опустили сковороду.

Фан Му был настолько растерян, что не знал, как поступить: отчитать Ляо Яфань или успокоить Ми Нань. Ляо Яфань, однако, заинтересовалась, подошла к кухонной двери и, покуривая, осмотрела Ми Нань с ног до головы. Затем развернулась и встретилась взглядом с Фан Му. Ее глаза были полны издевки.

– Баба твоя? Ничего так…

Ми Нань немигающе уставилась на сковороду перед собой и с такой силой сжала лопатку, что та почти впечаталась в ее ладонь. Внезапно она отложила ее и обернулась с кокетливой улыбкой:

– Давайте есть.

* * *

Это был самый долгий ужин на памяти Фан Му. Три человека сидели за столом, не говоря друг другу ни слова. Ляо Яфань сидела, задрав ногу на стул, и бесцеремонно заглатывала большие куски, выплевывая рыбьи кости на стол. Ми Нань, в свою очередь, не поднимала головы и ела маленькими кусочками. Фан Му осторожно поглядывал то на Ляо Яфань, то на Ми Нань, беспорядочно запихивая в рот еду, даже не понимая, что ест. В итоге он случайно разжевал бадьян и полностью потерял аппетит.

Насилу покончив с едой, Ляо Яфань оттолкнула тарелку, тут же заняла диван и, щелкая семечки, начала смотреть свадебное ток-шоу, время от времени посмеиваясь.

Ми Нань понесла посуду на кухню и глянула на Фан Му, намекая, чтобы он пошел с ней. Плотно закрыв дверь, она, не говоря ни слова, включила воду и занялась мытьем посуды.

Фан Му, почесав голову, пробормотал:

– Только что… это… не обращай внимания…

– Ничего, – перебила его Ми Нань. – Позволишь ей остаться здесь?

– Да, – честно ответил Фан Му. – Ей больше некуда идти.

Ми Нань положила на стол вымытую тарелку, взглянула на Фан Му и спросила:

– Как ты объяснишь это родителям?

– Пока что объяснять не придется… – Фан Му вздохнул. – Родители в Корее. Двоюродная сестра недавно родила, так что они помогают ей.

Ми Нань молча кивнула и сосредоточилась на посуде. Закончив, тщательно вымыла руки, повернулась и, стряхивая капли с ладоней, посмотрела на Фан Му, словно хотела что-то сказать. Фан Му невольно улыбнулся. Он прекрасно понимал ее недоумение, но не знал, с чего начать.

Наконец, не выдержав, Ми Нань шепотом спросила:

– Она… действительно та самая Ляо Яфань?

– Да.

– Но… – нерешительно произнесла Ми Нань. – Раньше она…

– Была другой, – тон Фан Му вдруг стал ниже, – совершенно другой.

– Правда? – Ми Нань пододвинула стул и села, спокойно глядя на Фан Му. – Расскажи мне.

* * *

Ранней осенью температура ночью резко опускается, и на окнах появляется небольшой конденсат. В старомодной квартире три человека, две комнаты, однако разделяемые не только стеной, дверью или окном. Будь то настоящее или прошлое, всегда найдется то, чему трудно противостоять или о чем неприятно вспоминать. Однако эти следы неоспоримо существуют: жизнь, что внезапно оборвалась; юность, которая вмиг пролетела; признания в первой любви, так и не прозвучавшие; сигареты, от которых невозможно отказаться всю жизнь. Это дыхание, взгляд и кровь, как табачный дым, проникающий в легкие, превращаются в тяжелый яд, который волей-неволей приходится носить в себе вечно. Такое повествование обречено быть трудным и обрывистым; кроме того, в нем будут выборы, которые сам рассказчик не может объяснить. И, возможно, каждому важна не правда, а повод переубедить себя.

Ми Нань протяжно выдохнула, после чего наступило еще более долгое молчание.

Уже смеркалось. Она рассеянно смотрела в окно, словно считая загорающиеся по очереди огни. За каждым ярко освещенным окном, вероятно, есть совершенно обычная семья, живущая самой обычной жизнью. И никто никогда не узнает, какие абсурдные истории скрываются за этими одинаковыми окнами.

Через некоторое время Ми Нань, встав, прошептала:

– Я пойду.

– Я отвезу тебя, – затушив окурок, сказал Фан Му.

– Не нужно. – Ми Нань посмотрела на Ляо Яфань, которая все так же была прикована к телевизору, затем на Фан Му и через полминуты, опустив взгляд, добавила: – Дай знать, если понадобится моя помощь.

Не зная, что ответить, Фан Му лишь удрученно кивнул.

* * *

Поздняя ночь. Двое не могут уснуть.

В спальне Ляо Яфань все еще громко болтала по телефону. Кажется, это был парень по имени Сяо[11] Чуань, и их разговор сводился к выяснению местонахождения тех, кого в тот день арестовали вместе с ними. Сяо Чуань, похоже, жаловался, что Ляо Яфань заботится только о себе и предала друзей. В тоне Ляо Яфань слышались нотки самодовольства, когда она объясняла все снова и снова.

Фан Му не собирался лезть в личную жизнь Ляо Яфань и даже не хотел знать, что произошло в те годы, пока она отсутствовала. Это определенно то, что он не хотел бы знать. Поскольку ничего нельзя исправить, бессмысленно бередить старые раны. И вместо того чтобы сожалеть, лучше подумать о будущем. Но какое будущее их ждет?

«Давай поженимся…»

Фан Му лежал на диване в гостиной, прокручивая в голове эти слова, и не смог сдержать смех. Почему он это сказал? Сочувствие? Искупление? Долг? Или что-то еще? Что бы это ни было, неужели нужно ручаться за это браком?

Возможно, только так и можно взять на себя пожизненные обязательства…

Не желая больше об этом думать, Фан Му закрыл глаза и попытался уснуть. Однако до ушей все отчетливее доносились звуки разговора и смеха в спальне.

Сейчас она должна быть счастлива. Безопасное место для жизни, финансовая стабильность и мужчина, готовый принять ее прошлое и взять на себя будущее.

Будущее.

Это слово никогда не было столь тяжелым.

Пока он размышлял, стрелка часов указала час ночи. У Ляо Яфань, однако, сна не было ни в одном глазу, и она все продолжала без конца болтать по телефону. Фан Му поднялся с кровати и постучал в дверь спальни:

– Ложись пораньше. Завтра у нас много дел.

Голос Ляо Яфань ненадолго прервался, а затем раздался еще звонче:

– Мы должны сделать паспорт, прописку и…

Голос Ляо Яфань становился все громче, она почти кричала, разговаривая с собеседником. Провокация была очевидна: оставь меня в покое.

Фан Му вздохнул, снова постучал в дверь и сказал:

– И еще встретиться с сестрой Чжао, она искала тебя…

Шум в спальне резко оборвался.

Глава 4
След

Неся в руках термос, он с трудом пересек толпу то ли бесчувственных, то ли печальных людей и направился прямиком в стационар на втором этаже. Стоя перед дверью палаты, немного успокоил сбившееся дыхание и зашел внутрь. Молодая медсестра измеряла у пациентки давление и, увидев, как он вошел, мило улыбнулась:

– Вы пришли?

Он тихо поздоровался, словно боялся разбудить женщину, спящую на больничной койке. Хотя прекрасно понимал, что она может никогда не проснуться.

Аккуратно поставив контейнер с едой, он придвинул стул и, глядя на нее, сел рядом с кроватью.

Медсестра измерила давление, положила исхудалую руку женщины под одеяло и подоткнула его, после чего с улыбкой повернулась к нему:

– Что вкусного принесли сегодня?

– Как она? – Он указал подбородком на женщину на больничной койке.

– Неплохо, – сказала медсестра, убирая медицинский лоток. – Мышцы восстанавливаются хорошо. Когда у вас будет время, почаще делайте ей массаж.

Он закивал, не в силах отвести взгляд от женщины на больничной койке ни на секунду.

– Говорите с ней побольше. – Подумав, медсестра добавила: – Она вас слышит.

* * *

В следующие три часа он старался всячески о ней заботиться, в том числе прочел ей свежую газету. Читал все, от социальной и спортивной рубрик до развлекательной, даже включая объявления о покупке жилья и розыске пропавших без вести. Устав читать, включил висящий на стене телевизор, выбрал популярный телесериал, прибавил громкость и во время просмотра объяснял ей сюжет.

За это время ее поза ничуть не изменилась, как и выражение лица; она все так же крепко спала. Он как будто не понимал этого и по-прежнему считал ее той женщиной, которая любит есть печенье-соломку, смотреть детективные сериалы, а временами ссориться с ним и препираться.

«Ты еще не ушла; по крайней мере, не ушла далеко. Ты по-прежнему присутствуешь в моей жизни, и я не дам тебе упустить ни одной мелочи, какой бы банальной и чертовски скучной она ни была. Знаешь, я ведь планировал прожить эту банальную и скучную жизнь с тобой…»

После сериала он стал массировать ее тело сверху донизу, с головы до ног. Иногда ощущал сокращение мышц и задерживал дыхание, в предвкушении наблюдая за ее лицом. Однако эти сокращения всегда были мимолетными, а спящее лицо ничуть не менялось. Казалось, он давно уже к этому привык и после небольшой паузы продолжал массировать ее тело.

После массажа он был весь в поту. Налив стакан воды и выпив его залпом, присел на подоконник и молча посмотрел на пейзаж за окном.

Был полдень, и по сравнению с утренней суматохой дорога выглядела гораздо спокойнее. Продавцы фруктов лениво прислонились к деревьям и иногда опрыскивали яблоки и личи водой из пульверизатора. Листва по-прежнему была густой, но уже слегка сморщенной, с золотисто-желтыми вкраплениями. Время от времени к воротам подъезжало такси, из которого выпрыгивали торопливые или медлительные пассажиры, а продавцы блинов неподалеку бросали на них ожидающие взгляды.

Через некоторое время он повернулся к ней и продолжил говорить:

В парке сменилось несколько охранников, кое-кто из них – солдаты в отставке, такие статные…

Дочь тетушки Чи из кондитерской по соседству вышла замуж, и та плакала как заведенная, а ее дочь была вне себя от радости.

Владелец супермаркета «Мэйкэдо» вчера ввязался в драку.

Лапша быстрого приготовления подорожала на пять мао[12].

Хлорофитум растет слишком быстро, нужно выкроить время и пересадить его…

Он говорил без умолку, словно намереваясь рассказать ей обо всем, что изменилось и что осталось прежним за те годы, что она спала глубоким сном.

Внезапно он кое-что вспомнил, и улыбка медленно проступила на его лице.

– Точно, чуть не забыл… – Он придвинулся к ней. – У нас появился новый член семьи.

* * *

Ляо Яфань дернула ручной тормоз. Быстро мчавшийся внедорожник резко затормозил, несколько раз качнулся и криво остановился на обочине.

Фан Му прошиб холодный пот. Не обращая внимания на гневные проклятия, доносящиеся из проезжающего мимо автомобиля, он повернулся к Ляо Яфань и прикрикнул:

– Ты что вытворяешь?!

– Сказала, не поеду, значит, не поеду! – Ляо Яфань не проявляла ни капли слабости. – Продолжай в том же духе, и я разобью твою машину.

Фан Му, стиснув зубы, попытался терпеливо уговорить ее:

– Все это время сестра Чжао искала тебя, она…

Ляо Яфань тут же пришла в ярость, особо не раздумывая, задрала ногу и пнула крышку бардачка, очень вовремя заевшую.

– Твоя взяла, – полностью признал свое поражение Фан Му. – Никуда не едем, довольна?

Однако Ляо Яфань, казалось, по-прежнему злилась и еще несколько раз ударила ногой по бардачку. Только тогда она, запыхавшись, молча уткнулась в окно.

Фан Му достал несколько влажных салфеток и поспешно вытер отпечатки обуви. Он вдруг почувствовал себя опустошенным. Достал сигарету, прикурил и небрежно бросил портсигар в центральную консоль. Ляо Яфань, однако, обернулась и бесцеремонно вытащила сигарету, умело ее прикурив.

Вскоре в салоне стало дымно. Фан Му посмотрел на Ляо Яфань, стряхивавшую пепел на коврик для ног, открыл окно, повернулся к ней и спросил:

– Домой?

Ляо Яфань ничего не ответила, продолжая рассеянно смотреть в окно. Фан Му проследил за ее взглядом и заметил небольшой супермаркет. Его вывеска, вероятно, спонсировалась компанией «Кока-кола»: человек на плакате глупо улыбался, держа в руках банку колы.

– Хочешь пить? – спросил Фан Му.

Спустя некоторое время Ляо Яфань негромко ответила:

– Да.

Фан Му отстегнул ремень безопасности и вышел из машины, а Ляо Яфань добавила:

– Я хочу колу в банке.

* * *

Внедорожник мчался по шоссе. Фан Му держал в руках руль и время от времени поглядывал на Ляо Яфань, сидевшую рядом. Сейчас девушка была на удивление спокойна. Она смаковала колу маленькими глотками, словно это был дорогой напиток. Допив, надела на палец ушко от банки и задумчиво уставилась в пустоту.

Немного озадаченный, Фан Му спросил:

– Хочешь еще пить?

Ляо Яфань медленно повернулась, ее глаза были полны слез.

– Смотри… – Она подняла левую руку, на ее лице появилось мечтательное выражение. – Похоже на кольцо?

* * *

Прошла почти неделя с момента происшествия в средней школе Д., а расследование продвигалось медленно. По опыту предыдущих расследований убийств, после определения мотива можно было сузить круг подозреваемых и проверять одного за другим. Однако это дело выбивалось из ряда привычных. Реконструкция преступления, выполненная Ян Сюэу, получила одобрение, но никак не помогла следственной работе. Полиция выбрала «месть» в качестве одной из линий расследования и сосредоточилась на проверке людей, имеющих отношение к суициду Юй Гуана. Они также опросили других учеников, которые подвергались телесным наказаниям со стороны убитого, и их круг общения, но ничего не нашли. В исследовании соответствующих улик также не было значительного прогресса. Перьевая ручка, задачник и белая бумага формата А4 – предметы повседневного спроса, и выяснять их происхождение – все равно что искать иголку в стоге сена. Касаемо сейфа и цепи выяснилось, что такие сейфы производит компания из провинции Чжэцзян, они продаются во многих супермаркетах и магазинах канцтоваров, и на поиск покупателей потребуется время. Цепь, обнаруженная на месте преступления, была идентифицирована как поводок для собак, а места ее продажи разбросаны по всему городу.

Кроме того, отделение проявляло беспрецедентную небрежность в расследовании этого дела об убийстве. Большинство задействованных полицейских сами были родителями. А на Новый год и в другие праздники тем более нужно было приложить максимум усилий, чтобы «выразить признательность» учителям. Работа в полиции придает некоей смелости каждому сотруднику, но когда собственные дети подвергаются телесным наказаниям или несправедливому обращению со стороны учителей, им ничего не остается, кроме как проглотить свой гнев. Вот почему отношение полицейских к такому учителю, который подвергся жестокой мести за телесное наказание ученика, больше походило на злорадство, чем на безразличие. Некоторые полицейские даже говорили: «Какой смысл раскрывать это дело? Пусть эти ублюдочные учителя увидят, что бывает, когда они издеваются над учениками!»

Если подобные высказывания в полиции распространялись тайно, то, пожалуй, публично самую большую выгоду получила команда программы «Вестник города C.» новостного телеканала. Ранее они три дня подряд вели репортажи о самоубийстве Юй Гуана, вызвавшие бурную реакцию в обществе, а последующее убийство Вэй Минцзюня, главного героя предыдущего выпуска, еще больше взбудоражило команду программы. Они тут же ухватились за эту уникальную новость и не только сделали специальный репортаж, но и открыли новостную горячую линию, микроблог и СМС-платформу, приглашая зрителей принять участие в обсуждении. Поскольку дискуссии становились все жарче, телевизионщики решили воспользоваться ситуацией и совместно с программой «Диалог» организовали ток-шоу под названием «Окровавленный задачник». На программу были приглашены эксперты в области права, психологии и образования из нескольких учебных заведений города, а также директор средней школы Д., Юй Шаньпин с женой и вдова Вэй Минцзюня.

Программа вышла в эфир на новостном канале в восемь часов вечера, и ее посмотрело около десяти миллионов телезрителей по всей провинции. Программа получилась насыщенной, приглашенные эксперты обсуждали и анализировали две трагедии с разных точек зрения, а зрители за пределами площадки также участвовали в ней, звоня на «горячую линию». С точки зрения экспертов и зрителей, большее сочувствие вызывала семья Юй, и несмотря на то, что Вэй Минцзюнь тоже был одной из жертв, обвинениям в его адрес не было конца.

Ближе к концу программы произошло нечто неожиданное. Сначала директор школы в раздражении покинул площадку, так как не смог вынести обвинений и оскорблений со стороны зрителей. Вслед за этим между супругами Юй и вдовой Вэй Минцзюня разгорелся спор. Вдова неоднократно подчеркнула, что она тоже жертва, что Вэй Минцзюнь был убит, и хотя его поступок по отношению к Юй Гуану был неподобающим, он не заслуживает смерти. Мать Юй Гуана, напротив, считала, что семья Вэй Минцзюня не признает свою вину, потеряла над собой контроль, встала и кинулась к вдове, намереваясь ее ударить. Хотя присутствующие гости остановили ее, женщина, потерявшая сына, по-прежнему настаивала на своем:

– Он заслуживает смерти! Заслуживает! Я лишь жалею, что не я его убила! Тот человек – благородный рыцарь! Герой!

Эти злобные слова окончательно сломили вдову Вэй Минцзюня, и она потеряла сознание.

Хотя шоу и закончилось хаосом, рейтинги в тот вечер стали рекордными для городского телеканала, а создатели, по слухам, получили большое вознаграждение. А фраза «тот человек – благородный рыцарь» стала вирусной.

* * *

Для полиции не имело значения, благородный он рыцарь или нет, главное – поймать его как можно скорее. Однако он был не единственным убийцей, разгуливающим по городу. Вскоре все силы полиции были брошены на другие громкие уголовные дела, и дело средней школы Д. отложили в долгий ящик.

Только два человека по-прежнему расследовали это дело: Ми Нань и Фан Му.

На последнем совещании по делу Ми Нань своевременно не предоставила заключение по анализу следов, чем вызвала недовольство руководства отделения. В последнее время она пребывала в подавленном состоянии и целыми днями запиралась в лаборатории, занимаясь анализами и экспериментами. Фан Му звонил ей, но чаще всего она не отвечала, и даже когда ему удавалось дозвониться, это был лишь короткий диалог из нескольких фраз, после которого девушка сразу вешала трубку.

На самом деле он не знал, что сказать, а некоторые слова, казалось, и вовсе были ни к чему. Однако ему все равно хотелось позвонить ей, хотя бы просто узнать о продвижении дела, даже если отношение Ми Нань с каждым разом становилось все холоднее.

Такое положение вещей не нравилось Фан Му. До появления Ляо Яфань его жизнь шла размеренно и рутинно, и даже если что-то случалось, это было по работе. Однако теперь все изменилось. Теперь Фан Му предпочитал оставаться в Департаменте общественной безопасности – ведь в сравнении с Ляо Яфань, вызывавшей головную боль дома, иметь дело с убийцами было гораздо приятнее.

Рано утром Фан Му отправился в отделение Куаньчэн. Приветствуя знакомых коллег, он неторопливо поднялся на четвертый этаж. Свернув в коридор, вдруг вспомнил, что здесь находится лаборатория, поэтому спустился на этаж и направился в хранилище вещественных доказательств.

Дежурный хранилища еще зевал, когда Фан Му передал ему документ на выдачу вещественных доказательств по делу средней школы Д. Дежурный пролистал журнал, и его глаза вдруг расширились:

– Ты опоздал, их уже забрали.

* * *

Конференц-зал был наполнен дымом. Фан Му толкнул дверь и увидел, что Ян Сюэу, опершись руками о столешницу, неподвижно разглядывает разложенные перед ним вещи. Заметив Фан Му, он несколько секунд не сводил с него глаз, словно еще не пришел в себя от раздумий.

– Ты рано. – Фан Му взглянул на задачник, сейф, листы бумаги и перьевую ручку, запечатанные в пакеты для улик. Пятна крови на них уже стали темно-коричневыми, а цифры и буквы странного цвета напоминали смертоносное заклинание.

Ян Сюэу ничего не сказал, лишь указал на портсигар, лежащий рядом, давая Фан Му понять, чтобы тот взял сигарету.

Фан Му не стал скромничать, вынул сигарету, прикурил и молча посмотрел на Ян Сюэу.

– Скажи, – Ян Сюэу поднес почти догоревшую сигарету к губам, – что он за человек?

– Благородный рыцарь, если верить интернету, – усмехнулся Фан Му.

– Если он благородный рыцарь, то кто же мы? Цепные псы? – Ян Сюэу хмыкнул.

– Я пошутил. – Фан Му почувствовал некоторую неловкость от того, что Ян Сюэу не поддержал разговор. Он встал и стал перебирать пакеты с вещественными доказательствами. – Разве ты не занят в последнее время? Почему еще и этим делом интересуешься?

– Да там простые дела, ничего интересного… – Ян Сюэу выпрямился, разминая спину. – А вот это посложнее будет.

Действительно, мотивом убийства Вэй Минцзюня была месть, но все же оно сильно отличалось от обычного убийства. Преступления из мести часто сопровождаются «дополнительными» действиями, такими как осквернение тела покойного, причинение чрезмерных повреждений телу, нанесение вреда членам семьи и так далее. Но в этом деле прослеживался четкий смысл – плата той же монетой.

По данным следствия, письменный стол Юй Гуана находился возле окна на южной стороне комнаты. В ту ночь он всеми силами решал задачи по математике, наблюдая за тем, как светлеет небо за окном. Можно себе представить отчаяние Юй Гуана, когда ему оставалось решить еще половину задачника. Возможно, в душе он молился, чтобы у него было чуть больше времени, молился, чтобы солнце сегодня не взошло. И эта «жажда времени» была в полной мере отражена в убийстве Вэй Минцзюня. То же время, то же задание, тот же исход. Убийца хотел, чтобы покойный прочувствовал ту же тревогу и страх, что и Юй Гуан, поэтому и рискнул устроить такую сложную сцену убийства.

О чем думал Вэй Минцзюнь, когда стоял на коленях в классе, обмакивал перьевую ручку в собственную кровь и, жертвуя жизнью, решал задачи? Вычисление. Ответ. Код. Телефон. А еще кровь, текущая все медленнее, и все сильнее слабеющие руки…

Может, в эти отчаянные часы он вспомнил несчастного ребенка? Думал ли, что если б относился к мальчику чуть добрее, то ему не пришлось бы в этот момент мчаться наперегонки со своей жизнью?

Раскаяние.

Конечная цель убийцы, возможно, заключалась не в том, чтобы убить Вэй Минцзюня, а в том, чтобы заставить его страдать. И эти пытки были направлены не на тело Вэй Минцзюня, а на его душу.

Казалось, что убийцей должен быть ближайший родственник Юй Гуана или, по крайней мере, тот, кто испытывал лютую ненависть к Вэй Минцзюню из-за смерти мальчика. Однако имеющиеся доказательства свидетельствовали о том, что убийца никак не связан с Юй Гуаном и, возможно, даже не был с ним знаком.

Кто же готов пойти на такой риск и убить ради незнакомого человека?

– Возможно, – Ян Сюэу потер подбородок, – этот человек пережил то же, что и Юй Гуан?

– Слишком широкий круг подозреваемых, – Фан Му не сдержал горькой улыбки. – Разве есть те, кому учитель не преподал урок в школьные годы? Кроме того, убийца наверняка взрослый, иначе он не был бы таким скрупулезным.

– Возможно, именно травма, полученная в школьные годы, заставила его сопереживать Юй Гуану и, в свою очередь, пойти на убийство.

– Вряд ли, – Фан Му покачал головой. – Говоря объективно, хоть наказание Вэй Минцзюня и было чрезмерным, но не настолько, чтобы довести школьника до самоубийства. Юй Гуан ответственен как минимум наполовину. Наказание в виде домашней работы… Как можно быть настолько импульсивным, чтобы убить человека из-за чего-то подобного, и обладать достаточным умом, чтобы устроить столь сложную сцену, а также начисто убрать все следы?

– Тогда каков мотив? – Ян Сюэу остался неубежденным.

Фан Му молчал. Действительно, месть лежала лишь на поверхности, и у убийцы наверняка был еще какой-то мотив. Если так, то…

В душе Фан Му зародилось нехорошее предчувствие. Он повернулся к озадаченному Ян Сюэу и произнес:

– Сейчас меня больше волнует, продолжит ли он убивать.

* * *

Ми Нань в белом лабораторном халате стояла спиной к двери и внимательно изучала образец следа в своей руке. Фан Му постучал. Она обернулась, но не сказала «входи» или «минутку», только бросила на него быстрый взгляд и тут же вернулась к работе.

Фан Му немного растерялся, не зная, входить или нет, но все же толкнул дверь:

– Удалось что-нибудь найти?

Ми Нань молча передала ему образец. Это был неполный отпечаток передней части ступни, ширина которой, по данным, указанным выше, равнялась 10,12 сантиметра. Подсчитав в уме, Фан Му спросил:

– Рост около метра семидесяти четырех?

Ми Нань кивнула:

– Сильное давление на стопу, не совсем равномерное. Края немного нечеткие, присутствуют следы шарканья.

– Вывод?

Вместо ответа Ми Нань подошла к стоящему в углу обувному шкафу и, вытащив из него пару кед, обратилась к Фан Му:

– Идем со мной.

Они пришли в пустующий и старый конференц-зал. Ми Нань вытерла пол шваброй, а затем выплеснула на него красную жидкость:

– Надевай.

Фан Му понял, что она хочет использовать характеристики его следов в качестве системы отсчета, по которой можно было бы предположить соответствующие характеристики подозреваемого. Бетонный пол конференц-зала походил на пол с места преступления и являлся подходящим местом для проведения эксперимента с нанесением следов на поверхность.

Фан Му снял кожаные туфли и осмотрел кеды в своей руке.

– На подозреваемом была такая обувь?

– Да, это обувь с подошвой из вулканизированной резины. – Ми Нань сделала жест рукой: – Исходя из рисунка подошвы и противоскользящих насечек, подозреваю, что это кеды «Конверс».

– Размер?

– Примерно сорок второй. – Ми Нань опустила глаза. – Почти как у тебя.

– Ты знаешь мой размер? – удивился Фан Му.

Она не ответила, только махнула рукой, давая понять, чтобы он поторопился.

В течение следующего часа Ми Нань заставляла его наступать в красную жидкость и ходить взад-вперед по бетонному полу десятки раз, после чего поочередно измеряла и изымала следы, образовавшиеся в результате каждой прогулки. Затем отнесла все образцы в лабораторию и тщательно сравнила их с образцом с места преступления.

Фан Му сидел в стороне и молча наблюдал за ней. Ми Нань была сосредоточена, терпелива и не обращала внимания ни на что вокруг. Казалось, существует некий невидимый барьер, который полностью отделяет ее от внешнего мира. Взгляд Фан Му скользил по ее рукам, лицу, сжатым губам и изредка нахмуренным бровям, и где-то в глубине его сердца медленно расползался покой. Он чувствовал себя расслабленным, даже немного ленивым, но ничуть не смущенным тем, что остался в стороне.

Спустя некоторое время Ми Нань отложила образцы и, словно выбившись из сил, потянулась. Затем посмотрела на Фан Му, который тихо сидел рядом, и, нежно улыбнувшись, произнесла:

– Я проголодалась.

* * *

Они обедали в закусочной, где подают лапшу с говядиной. Ми Нань ела с большим аппетитом, но по-прежнему была неразговорчивой и на большинство вопросов отвечала «ага». Фан Му заскучал и за неимением лучших вариантов уткнулся носом в тарелку. Где-то через полчаса они уже покончили с едой. Фан Му хотел еще немного посидеть, но Ми Нань уже встала, и ему пришлось оплатить счет и пойти вслед за ней.

Всю дорогу до отделения они молчали. Фан Му бросал взгляды на Ми Нань через зеркало заднего вида, но та все время рассеянно смотрела в окно. Остановившись на светофоре на перекрестке неподалеку от отделения, Фан Му взглянул на часы и спросил:

– Еще рано… Может, посидим где-нибудь?

Ми Нань ничего не ответила, тем самым выражая своеобразное согласие.

Фан Му облегченно вздохнул и повернул направо.

* * *

Несмотря на будний день, на Площади Героев было многолюдно. Здесь были и мамы, играющие с детьми, и прогуливающиеся молодые влюбленные, и еще больше пожилых людей, общающихся в группках.

Фан Му взял из машины неполную бутылку воды и тряпку и повел Ми Нань прямо к центру площади. Там располагалась квадратная бетонная платформа, окруженная соснами и кипарисами. На мраморном пьедестале грандиозно возвышался огромный цилиндрический стальной слиток три метра диаметром и пять метров высотой. Верхняя часть была полукруглая, неполированная, поверхность грубая и потемневшая, а под воздействием солнца и дождя в нескольких местах проступили пятна темно-красной ржавчины, усиливающие крепкий и свирепый образ.

Перед платформой лежало несколько букетов – кто-то не так давно приходил выразить почтение. Фан Му убрал из букетов засохшие веточки и увядшие цветы и поправил те, что разлетелись от ветра. Затем присел на корточки, намочил тряпку водой из бутылки и протер лицевую часть мраморного пьедестала. По мере его движений на мраморе проявилось несколько выгравированных имен. Фан Му нежно и медленно погладил их рукой и произнес про себя:

Чжэн Линь. Фэн Жохай. Чжань Хун.

Голова Фан Му медленно опустилась; он преклонил колено, почитая их память с несравненной преданностью. Спустя некоторое время поднял голову и тщательно протер весь мраморный пьедестал.

Ми Нань наблюдала за действиями Фан Му со стороны, не задавая вопросов и не помогая. В этот момент, наверное, было лучше позволить ему сделать все самому.

Она слышала об этом памятнике и знала, что в этом слитке расплавлены трое полицейских, которые день и ночь стояли перед Департаментом общественной безопасности города C., расположенном на другой стороне площади. Она не знала, какие отношения связывают Фан Му с этими полицейскими, но полагала, что это отнюдь не просто товарищи по оружию[13].

Фан Му достал три сигареты, зажег их и положил на пьедестал, после чего сел, прислонившись спиной к стальному слитку, и погрузился в раздумья. Ми Нань медленно подошла и посмотрела на три имени, а затем на Фан Му.

– Сколько же всего… – Она сделала паузу. – Я еще не знаю о тебе?

– Очень много. В будущем я обязательно расскажу тебе. – Фан Му улыбнулся. – Но не сейчас.

– Почему?

Фан Му поднес указательный палец к губам:

– Прислушайся. Они кричат.

* * *

Под вечер Фан Му поехал домой. Припарковавшись, он не спешил выходить, а закурил сигарету прямо в кабине и посидел так еще некоторое время, затем взял купленные овощи и фрукты, медленно вышел из машины и запер ее.

Издалека Фан Му заметил маячившую перед его подъездом фигуру и, немного присмотревшись, узнал сестру Чжао. Он тут же ускорил шаг и почти побежал к ней.

– Сестра, что вы здесь делаете?

Лицо женщины было залито слезами; очевидно, она плакала уже долгое время. Когда увидела Фан Му, слезы потекли вновь.

– Наконец-то ты вернулся, – ухватилась за него сестра Чжао. – Скорее, я хочу увидеть Яфань…

– Почему вы не позвонили? – Фан Му, движимый ее тревогой, торопливо вытащил ключ. – Разве Яфань не дома?

– Я звонила целый день, но Яфань не брала трубку. А когда попыталась позвонить тебе, телефон уже сел. – Сестра Чжао протиснулась внутрь, не дожидаясь, пока дверь в подъезд полностью откроется, и побежала наверх.

Когда Фан Му подошел к двери, сестра Чжао уже стучала. Но изнутри не доносилось ни звука. Открывая дверь, Фан Му попытался успокоить сестру Чжао:

– Возможно, она вышла…

Как только входная дверь открылась, они увидели, что дверь спальни с грохотом закрылась. Сестра Чжао буквально набросилась на дверь и начала стучать:

– Яфань! Яфань! Выйди, позволь взглянуть на тебя… Четыре года… Где ты была все это время?

В спальне стояла тишина. Фан Му вздохнул, оттащил сестру Чжао от двери, усадил на стул и протянул стакан воды.

У сестры Чжао, казалось, не осталось сил; она съежилась, держа в руках стакан и всхлипывая:

– Что же это… Что случилось?

Фан Му не знал, что сказать, поэтому просто положил руку на ее плечо и легонько похлопал.

Сестра Чжао схватила Фан Му за руку, ее глаза были полны недоумения и боли:

– Что случилось с Яфань? Столько времени… Как она жила все эти годы?

Фан Му посмотрел сестре Чжао в глаза и медленно покачал головой:

– Я не знаю, и вы не спрашивайте. – Он сделал паузу. – Это определенно то, что вам лучше не знать.

Сестра Чжао закрыла глаза и беззвучно заплакала. Она сидела, опустив голову, плечи ее тряслись, отчего стакан в руке тоже сильно дрожал, и вода то и дело выплескивалась, стекая по брюкам с неподрубленными краями.

Все эти годы каждый из них старался выжить. Кто-то ради веры, кто-то ради обещания, а кто-то ради бегства.

Фан Му молча сидел. Всхлипывания постепенно стихали.

– Она живет у тебя? – Сестра Чжао взяла салфетку, протянутую Фан Му, и вытерла следы слез на лице.

– Да.

Сестра Чжао сжала в руке скомканную салфетку и слегка вздохнула.

– Ну ладно, – она высморкалась, – пока что сойдет и так.

Подумав, Фан Му решил не говорить сестре Чжао о своем предложении, иначе она непременно уведет Ляо Яфань, и тогда наступит еще больший хаос.

Сестра Чжао встала и сказала хриплым голосом:

– Я пойду. Позаботься о Яфань; она, наверное, много натерпелась за эти годы. Дай знать, если понадобится моя помощь.

Фан Му не хотел ее отпускать:

– Поешьте перед уходом, а потом я вас отвезу.

– Не стоит, – отмахнулась сестра Чжао. – Мне достаточно и того, что она жива. Я спокойна, раз ты присматриваешь за ней.

Она повернулась, взглянула на все еще запертую дверь и медленно подошла к ней.

– Яфань… – Нежно погладила дверь, словно это было лицо девушки. – Знаю, тебе тяжело. Но и мне было плохо все эти годы. Умирая, Лао Чжоу так и не смог тебя увидеть… – Слова застревали в горле, она продолжала снова и снова гладить дверь. – Неважно, что случилось в прошлом, я рада, что ты вернулась… У тебя есть я, есть дядя Фан, мы твоя семья… Все будет хорошо…

Внезапно дверь со щелчком открылась.

* * *

Следующие два часа сестра Чжао и Ляо Яфань говорили и плакали, плакали и говорили, но больше всего просто обнимались и смотрели друг на друга, словно хотели навсегда сохранить в памяти каждую частичку изменений, произошедших за последние четыре года. К тому времени, когда Фан Му позвал их ужинать, лица обеих опухли, а голоса охрипли так, что они уже не могли говорить.

Ляо Яфань опустила голову и послушно взяла сестру Чжао за руку, а выражение ее лица вновь стало милым и кротким, как у маленькой девочки.

Сестра Чжао так и не притронулась к тарелке и неустанно передавала еду Ляо Яфань, ни на секунду не сводя с нее глаз. В итоге, так и не доев, они снова обнялись и расплакались.

К тому времени, когда женщины успокоились, наступила уже глубокая ночь. Фан Му предложил сестре Чжао остаться, чтобы она могла побольше поговорить с Ляо Яфань. Та согласилась.

Две женщины, пожилая и молодая, умылись и, держась за руки, скрылись в спальне. В квартире воцарилась тишина. Фан Му выкурил сигарету, немного прибрался в гостиной и лег на диван.

Проворочавшись долгое время, он понял, что ему не дает уснуть волнение. Действительно, визит сестры Чжао более или менее вернул Ляо Яфань в нормальное состояние. А беспорядочное будущее, казалось, обретало какой-то смысл. Это хорошее начало, и хотя будущее еще не известно, по крайней мере, есть небольшая надежда.

В этот период отношение Фан Му к Ляо Яфань больше походило на бегство, чем на терпение. Она не животное или что-то в этом роде, а живой человек. Человек, от которого Фан Му не мог отказаться ни из-за моральных принципов, ни из-за своих чувств. Взять на себя эту ответственность – не значит просто обеспечивать трехразовое питание. Чтобы вернуть Ляо Яфань к правильной жизни, а точнее к тому, что Фан Му считал правильным, необходимо восстановить документы, устроить ее на работу, а также…

Вступить в брак.

Он не мог считать ее своей невестой и был уверен, что Ляо Яфань думает так же. Когда после его предложения девушка послушно последовала за ним из отделения, это был скорее инстинкт самозащиты. В тех обстоятельствах полицейский, готовый защитить ее, был гораздо выгоднее, чем поездка в исправительную колонию.

«Я могу быть твоей девушкой… Могу убирать, готовить и стирать… Я все умею… Обещаю, я не доставлю тебе проблем…»

Эти слова Ляо Яфань сказала ему четыре года назад, и, вспоминая их, Фан Му все еще отчетливо помнил ее покрасневшее лицо.

Подобно маленькому зверьку, рано попавшему в густую чащу леса, она научилась остерегаться, кусаться, взвешивать все за и против и оценивать ситуацию. Подобная зрелость и опыт не должны быть свойственны девушке ее возраста.

Фан Му повернулся на другой бок. Его настроение внезапно упало. Как бы то ни было, он считал, что должен взять на себя долю ответственности за ситуацию с Ляо Яфань.

«Я ужасный человек».

Если уж на то пошло, нет никакой разницы, кто будет нести эту ответственность – дядя или муж.

* * *

Ближе к рассвету Фан Му уснул неспокойным сном, но спал он очень плохо – в голове мелькало множество бессвязных фрагментов. Во сне вдруг почувствовал, что кто-то трогает его подушку, и мгновенно пришел в себя, рефлекторно схватив человека за запястье.

– Ай! – вскрикнул человек. – Это я.

Ляо Яфань…

Фан Му привстал и включил настольную лампу.

– Что ты делаешь?

Ляо Яфань промолчала, вытащила из портсигара, лежащего на подушке, сигарету и закурила.

Фан Му нахмурился и посмотрел в сторону спальни.

– Не хочешь, чтобы сестра Чжао поймала тебя?

– Да. – Ляо Яфань опустила голову. – Вот и пришла за твоими сигаретами.

У Фан Му отлегло от сердца: Ляо Яфань не хотела огорчать сестру Чжао и это само по себе было большой переменой. Подумав, он тоже взял сигарету: если сестра Чжао учует запах табака, он объяснит это тем, что курит сам, и прикроет Ляо Яфань.

Двое молча сидели друг напротив друга и курили. Докурив сигарету, Ляо Яфань опустила голову и медленно произнесла:

– Я хочу навестить могилу учителя Чжоу.

– Хорошо, съездим на днях.

– И… – нерешительно добавила она, – ты же полицейский. Поможешь мне кое-кого найти?

Глава 5
Пепел воспоминаний

Те же сумерки, те же улицы, то же изнеможение.

Он нагнулся под полуопущенной роллетной дверью и вошел в кофейню. Бариста, хихикавшая в это время по телефону, заметила его и спешно поздоровалась:

– Вы вернулись?

Он кивнул, плюхнулся на стул, бросил на стол холщовую сумку, и в ней зазвенели металлические кастрюли и сковородки.

Бариста протянула ему стакан воды, который он осушил залпом. Затем она взяла маленький блокнот и стала отчитываться о проделанной за день работе. Казалось, он еще не пришел в себя, и эти цифры были просто бессмысленными символами, которые он никак не воспринимал на слух.

– Босс?

Он обернулся к бариста, которая уже надела куртку, перекинула через плечо рюкзак и, похоже, была готова уйти, улыбнулся и махнул рукой:

– Понял, можешь идти.

Бариста обрадовалась и мигом выбежала за дверь.

В кофейне сразу стало тихо: солнце уже садилось, оставляя на пороге лишь маленькое пятно света, которое еще не успело исчезнуть под полуопущенной роллетной дверью. Однако пятно становилось все меньше, а его цвет из тускло-желтого становился мертвенно-бледным цветом бетонного пола. Все в зале погрузилось в глубокий полумрак; книжные полки, столы и стулья из черного ореха превратились в размытые пятна. Только световой индикатор на кофемашине по-прежнему мигал, словно пара зловещих глаз.

Он сидел молча, позволяя себе погрузиться в сгущающуюся темноту. Это хорошо знакомое ему чувство, ведь до встречи с ней ему казалось, что только в эти мгновения он мог почувствовать себя в безопасности и тепле. А тот проблеск цвета, что она привнесла в его жизнь, возник слишком быстро и так же быстро исчез.

При таком освещении зрение уже не могло охватить пространство, а обоняние, наоборот, становилось все более чувствительным. Он принюхался: смешанный запах типографской краски, шоколада и кофе был хорошо знаком, а вот аромат цветов, некогда витавший в нем, больше не ощущался.

Нет, нельзя так думать. Он с силой тряхнул головой.

Она вернется.

В этот момент наверху раздался треск. Он испугался, но тут же выдохнул. Покачал головой, встал, закрыл дверь и, шатаясь, поднялся по лестнице.

Наверху находилась спальня, совмещенная со складом, где у стены стояли коробки всех размеров, а возле окна была полуоткрытая кухня, загроможденная различной посудой.

На южной стороне комнаты располагалась широкая платформа, на которой лежал матрас и беспорядочно разбросанные постельные принадлежности. На матрасе, склонив голову, сладко спал пухлый мальчик. Рядом с его ручкой на боку лежала башня из «Лего», и треск, раздавшийся недавно, вероятно, был вызван этим «чрезвычайным происшествием».

Он подтянул одеяло и аккуратно укрыл ребенка, после чего открыл холодильник и стал готовить ужин. Тот был скромным, но аромат еды вскоре заполнил тесное помещение. Он так сосредоточился на готовке, что не услышал ни малейшего шороха позади себя.

Внезапно его поясницы коснулась рука. От испуга он первым делом оттолкнул ее, затем повернулся и занес руку с кухонным ножом.

Это был мальчик. Он упал на пол, но быстро поднялся и, громко мыча, пополз к плите, словно не замечая кухонного ножа в его руке.

Его прошиб холодный пот: если его реакция была бы на полтакта быстрее, он наверняка порезал бы его ножом. Все же нужно заново привыкать к жизни вдвоем…

Его взгляд понемногу смягчался, когда он смотрел на принюхивающегося мальчика, который тщетно пытался схватить еду.

– Не торопись, скоро будет готово.

На лице ребенка были написаны восторг и нетерпение, когда перед ним поставили тарелку лапши с мясным соусом, зеленым луком и нашинкованным огурцом. Он даже не взглянул на палочки, лежащие рядом, а просто схватил лапшу руками и запихнул в рот. Правая рука, на которой было всего два пальца, напоминала разделочную вилку и вполне подходила для поедания лапши.

Наблюдая за тем, как мальчик жадно уплетает еду, он словно видел себя двадцать лет назад. Такой же одинокий, беспомощный и готовый отбросить все ради выживания и еды…

* * *

Поужинав, мальчик вернулся к игрушкам у кровати и время от времени довольно лепетал. Мужчина убрал посуду, достал из холодильника два куска мяса на кости и бросил в кастрюлю вариться. Ощутив легкую усталость, заварил чашку кофе и сел за компьютер. То и дело щелкая мышкой, быстро пролистал все разделы – от сплетен индустрии развлечений до спортивных новостей. Наконец открыл раздел местных новостей.

Теперь он просматривал страницы гораздо медленнее, и наконец его взгляд остановился на одной из них. В темной комнате тусклый голубой свет монитора освещал его лицо, создавая тени и бороздки, как у статуи.

В какой-то момент мальчик прекратил возиться с игрушками и уставился на него.

* * *

Постепенно дело средней школы Д. исчезло из поля зрения общественности, и вскоре не только полиция, но и народ переключился на другое. Это и не удивительно, ведь цены, безопасность продуктов питания, образование и медицинское обслуживание – любое едва заметное изменение в них – затрагивают наши личные интересы, а жизнь и смерть других людей – это, в конечном счете, про других людей. Жизнь продолжается, и тем, кто потерял мужа, приходится думать о создании новой семьи, а тем, кто потерял сына, – строить планы на будущее. Колесо истории движется слишком быстро; Юй Гуан и Вэй Минцзюнь стали подобны двум ничтожным пылинкам, то ли раздавленным, то ли поднятым в воздух, в одно мгновение исчезнувшим и не оставившим после себя ни следа. Возможно, в архивах дела они останутся не дольше, чем в воспоминаниях их близких.

Ян Сюэу предположил, что убийцей может быть человек, который пережил то же, что и Юй Гуан. Фан Му был не согласен с этим, однако в ситуации, когда все нити уже оборвались, оставалось только проверить гипотезу Ян Сюэу.

Когда он пришел в архив Департамента, чтобы взять материалы дела, то столкнулся с проблемой: Лао Дуань ни в какую не шел навстречу и настоял на том, чтобы Фан Му сделал все в соответствии с формальностями и пришел еще раз. Профайлер был немного озадачен. Согласно протоколу, выдача материалов дел действительно требовала соблюдения определенных процедур, но он работал в Департаменте общественной безопасности уже много лет и был давно знаком с Лао Дуанем, и иногда достаточно было просто поздороваться, чтобы получить материалы; так почему же правила вдруг изменились?

Выхода не было. Пришлось найти Бянь Пина, чтобы тот написал письмо, а затем еще подойти к начальнику Департамента, чтобы тот его подписал. Фан Му промаялся так с полчаса и только потом вернулся в архив. Лао Дуань тщательно проверил документы, а затем попросил расписаться в бланке о предоставлении документов.

Фан Му в раздражении спросил:

– Может, еще и служебное удостоверение проверишь?

Лао Дуань неловко улыбнулся:

– Не нервничай так, Сяо Фан. Я тут ничего не решаю – сверху спустили новые правила.

Фан Му небрежно расписался и отбросил ручку:

– И какая муха их укусила?

– Архив Департамента общественной безопасности города Ц. ограбили, а ребята там те еще бездари – заметили только спустя несколько лет. – Лао Дуань убрал бланк о предоставлении документов. – На прошлой неделе Департамент провел совещание по улучшению системы управления архивами, и теперь проверить какие-то материалы будет уже не так легко.

– Не повезло тебе, – улыбнулся Фан Му.

– Это точно, – с удрученным видом ответил Лао Дуань. – И никакой прибавки…

* * *

Следующие несколько часов Фан Му просматривал архивные дела, пытаясь найти похожие случаи, но безрезультатно. Раздраженный донельзя, он достал сигарету, но, прежде чем успел прикурить, ее выхватил Лао Дуань. Указав на новый знак «Курение запрещено!» на стене, он с ухмылкой произнес:

– Тоже новое правило.

Фан Му ничего не оставалось, кроме как сердито удалиться в курительную комнату.

Выкуривая вторую сигарету подряд, он постепенно разбирался в своих мыслях. Подобный способ совершения преступления – «плата той же монетой» – никогда не встречался в городе C., за исключением серии дел, связанных с исправительным учреждением. Подобных прецедентов не было и в провинции. В масштабах страны можно по пальцам пересчитать дела об убийствах, в которых жертвой становился учитель, а убийцей – ученик, а применение подобного способа еще более неслыханно. Похоже, что и идея Ян Сюэу обречена на провал.

Поразмыслив, Фан Му вернулся в архив и запросил информацию о делах, которые не были закрыты в течение последних десяти лет.

Начиная с 2004 года, когда Министерство общественной безопасности выдвинуло лозунг «дела об убийствах должны быть раскрыты», уровень раскрываемости убийств в стране существенно вырос. Нераскрытых дел очень мало, и большинство из них связано с подозреваемыми, которые уже задержаны, но еще не привлечены к судебной ответственности. Остальные – это в основном ограбления и экономические преступления. Фан Му терпеливо перелистывал страницы и дошел до дела о пропавшем враче из Городской народной больницы, по которому до сих пор не было никаких зацепок.

Исходя из этого, убийца, по крайней мере как считала полиция, совершил преступление впервые. То, что он придумал такой сложный, искусный и столь стилизованный способ убийства, явно не было результатом сиюминутного душевного порыва. Это тревожный знак.

Особенностью обычных убийств является то, что они чаще всего совершаются знакомыми. В отдельных случаях – например, при массовом убийстве семьи – жертв бывает несколько, однако по количеству совершенных преступлений такие случаи редки. Другой тип – полная противоположность. В них убийца в основном незнакомец, и преобладает совершение множественных преступлений. Иными словами, серийных убийств.

Фан Му напряженно нахмурился.

Дело средней школы Д. далеко не такое простое, как отдельные случаи. Убийца весьма успешно совершил преступление, и спустя почти две недели после него у полиции все еще не было никаких зацепок. Это, безусловно, поощряет его. И в подобном настроении он, скорее всего, пойдет на еще одно преступление.

Если предположения Фан Му верны, то кто станет следующей целью «благородного рыцаря»?

* * *

Поздней осенью стояла прекрасная погода.

Кладбище Лунфэн – самое большое кладбище в городе C., расположенное на окраине, где большинство горожан после смерти обрели покой. На его территории росли сосны и кипарисы, а белые надгробья, высокие и низкие, беспорядочно разбросаны вдоль холма. Под ярким полуденным солнцем эти надгробья отражали ослепительный свет, окутывая все кладбище дымкой. Когда кто-то проходил между ними, создавалась иллюзия, что те, кто уснул здесь вечным сном, действительно попали на небеса. И там, возможно, гораздо лучше, чем здесь и сейчас.

Фан Му припарковал машину и понес байцзю[14], сладости и фрукты в сторону кладбища, а Ляо Яфань шла следом с букетом цветов. Она надела одежду, которую принесла Ми Нань, завязала синие волосы в конский хвост и обошлась без макияжа. Выглядела она свежо и изящно.

Фан Му не стал рассказывать Ляо Яфань обо всем, что случилось с учителем Чжоу, а только сообщил, что тот погиб в результате несчастного случая. Он не хотел разрушать образ учителя в памяти девушки и полагал, что она придерживается того же мнения.

Два человека и два мира, но у каждого свои секреты, которые они стыдятся рассказать. За добром скрывается зло, а непорочность перестала быть прекрасной. И единственное, на что можно надеяться, воссоединившись, – это сохранить все так, как было тогда.

Проходя по тропинке между надгробьями, Ляо Яфань, казалось, нервничала все сильнее, а ее шаги становились медленнее. Фан Му пришлось несколько раз останавливаться, чтобы дождаться ее. Подойдя к могиле учителя Чжоу, он убрал уже давно увядший букет и поставил подношение, но, повернув голову, заметил, что Ляо Яфань неподвижно стоит неподалеку и смотрит в его сторону.

– Подойди, – Фан Му помахал ей рукой.

Ей потребовалось полминуты, чтобы поправить одежду и пригладить волосы, а затем она на негнущихся ногах подошла к нему.

Фан Му взял из ее рук букет и положил перед могилой.

– Поклонись учителю Чжоу.

Ляо Яфань не шевелилась, в растерянности смотря на низкую могилу. Прошло немало времени, прежде чем она спросила приглушенным голосом:

– Он… здесь?

– Да.

– Такая маленькая… Ему удобно спать?

Фан Му не смог найти слов.

Ляо Яфань медленно присела на корточки, потянулась к холодному мрамору и, едва коснувшись его кончиками пальцев, отдернула руку. Через несколько секунд она снова неуверенно протянула руку и наконец прижала ладонь. Ее тело съежилось, и, прислонившись к надгробию, она внезапно расплакалась.

У Фан Му защипало в носу, и он тихо отошел.

Оставить Ляо Яфань здесь одну – лучший выбор, ведь она должна многое рассказать учителю Чжоу.

Фан Му медленно спускался по ступеням, рассматривая окружающие его надгробия. Каждый раз, когда он приходил сюда, в его душе царило безмолвное спокойствие. Люди, уснувшие здесь вечным сном, сбросили все оковы, и, как бы ни хотелось, с этим ничего не поделаешь. Все в этом мире, хорошее и плохое, уже не имело для них никакого значения.

Если подумать, то за последние несколько лет Фан Му чаще всего приходил на кладбище почтить память или расследовать дело, и все это сопровождалось историей, будоражащей сердце. Как долго это будет продолжаться?

Подумав об этом, он немного позавидовал лицам, застывшим на надгробных плитах.

* * *

Выкурив несколько сигарет, Фан Му издалека увидел Ляо Яфань, идущую вниз. Непонятно, то ли от долгого сидения на корточках, то ли от переизбытка эмоций, но походка Ляо Яфань была неуверенной, а тело дрожало.

Фан Му подошел, но она не хотела, чтобы он видел ее опухшие от слез глаза, и слегка отвернулась.

Он протянул ей пачку бумажных платочков и молча повел ее вперед.

У выхода Фан Му, однако, не пошел в сторону стоянки, а повернул к администрации кладбища. Ляо Яфань взглянула на внедорожник, стоявший неподалеку, а затем на Фан Му:

– Куда мы?

– Разве ты не просила меня найти человека? – Фан Му обернулся. – Он тоже здесь.

* * *

В администрации кладбища Фан Му нашел управляющего и после короткого разговора с ним отвел Ляо Яфань в колумбарий.

Колумбарий – это несколько стеллажей из черного ореха, заставленных урнами, что не были захоронены в земле. В некоторых отсеках до сих пор стояли фотографии усопших, увядшие цветы и ритуальное подношение из фруктов. В других же отсеках в беспорядке стояло сразу несколько урн. Вероятно, при жизни они жили в тяжелых условиях и после смерти по-прежнему страдали.

Фан Му и Ляо Яфань шли между деревянными стеллажами, время от времени присматриваясь к номерам на них. Наконец Фан Му остановился перед уже треснувшим стеллажом. Повернулся, осмотрел стеллаж сверху донизу, присел на корточки и достал из отсека на предпоследней полке несколько пыльных и покрытых паутиной урн. Осмотрев их по очереди, взял одну и передал Ляо Яфань.

Та уже догадалась о «его» местонахождении, но ее руки по-прежнему сильно дрожали. Увидев табличку на урне, она засомневалась:

– Это…

Фан Му кивнул:

– Ребенка, которого ты искала, звали не Хэ Цзин, а Ян Чжань. – Он протер рукой покрытую пылью и нагаром фотографию, и на ней проявилось мальчишеское лицо. – Если не ошибаюсь, это мальчик, который часто играл около «Дома ангелов».

Ляо Яфань не ответила и лишь ошеломленно смотрела на фотографию. Глаза, которые уже давно покраснели и опухли, снова наполнились слезами.

– Он… как же…

– Самоубийство. Из украденного полицейского пистолета.

Фан Му повернул голову и устремил взгляд вдаль. Там, перед прощальным залом, медленно шла похоронная процессия, возглавляемая мужчиной, который держал портрет покойного и душераздирающе плакал.

– А перед этим он застрелил из него своего отца.

Крупные слезы падали на урну, и фотография быстро покрылась кристально прозрачной влагой. Брови мальчика вдруг зашевелились, а в слегка приподнятых уголках рта проступил игривый намек.

– Почему ты не пришел? Почему не пошел вместе со мной? Почему обманул меня?

Ляо Яфань снова и снова гладила урну: неужели внутри этой легкой деревянной урны тот самый подросток, который любил колу и считал овощные баоцзы[15] деликатесом?

Фан Му смотрел на Ляо Яфань, прекрасно понимая, почему она тогда сбежала.

Стоит ли и дальше отрицать существование судьбы? На смертном одре учитель Чжоу беспокоился о Ляо Яфань; Ляо Яфань перед своим побегом ждала только Ян Чжаня; Ян Чжань собственноручно застрелил Ян Цзиньчэна; а Ян Цзиньчэн был тем, кто убил учителя Чжоу.

Каждый из них себе не хозяин.

Правда ли, что в потустороннем мире есть пара рук, которые по своему произволу бездумно играют со всем живым, принуждая нас любить безо всякой причины и необъяснимо ненавидеть?

Перед уходом Фан Му заметил, как Ляо Яфань сняла с пальца маленькое кольцо. Инкрустированный в него бриллиант слабо сверкнул в солнечном свете, скользнул по белым рукам и темно-лиловой деревянной урне. Частичка света скатилась в узкую щель и исчезла в белом пепле.

Глава 6
Утроба

На огромной территории Китая город С. – всего лишь неприметный клочок земли. Тем не менее этот клочок вынужден вливаться в поток истории и, спотыкаясь, бежать вперед. Урбанизация – самая горячая тема в Китае сегодня. Городские власти называют это развитием. А все, что мешает так называемому развитию, рассматривается как величайшее зло – например, малоэтажные и ветхие здания, которые в глазах администрации до невозможности безобразны, как раны. Поэтому эти раны грубо вскрывали, причиняя острую боль, накладывали на красную плоть свежий бинт и совершенно не обращали внимания на то, что под ним до сих пор гной и инфекция.

И в этом процессе мы потеряли гораздо больше, чем просто землю или дом.

* * *

Подобно ране, которую вот-вот вскроют, большинство домов в жилом комплексе «Фуминь» опустели. Лишь несколько жильцов продолжали стоять на своем, пытаясь получить бо́льшую компенсацию за снос. На всех зданиях большими ярко-красными буквами было выведено слово «снос», а в сочетании с отключениями воды и электричества даже оживленным ранним утром комплекс «Фуминь» оставался пустынным, как послевоенные руины.

Кое-кто из местных торопливо пересек дорожку, заваленную битым кирпичом и обломками, прямиком направляясь к одному из зданий. Бродячая собака в поисках еды вяло рыскала среди куч строительного мусора, но, увидев его, не стала прятаться, а с легким волнением завиляла хвостом, словно желая угодить ему и получить новое место для жизни, где ее не будет продувать ветром и мочить дождем.

Мужчине показалось, что он уже видел эту собаку. Да, точно. Это питомец одного из жильцов. Когда все получили компенсации и отправились на поиски нового жилья, эту собаку бросили так же, как и здания позади нее.

В опустевшем районе монотонный женский голос снова и снова повторял: «Долг каждого гражданина – сотрудничать с законным выселением…» Он остановился рядом с домом № 7, поднял взгляд на висящий на крыше громкоговоритель, с отвращением сплюнул и, грязно выругавшись, поднялся по наружной лестнице.

Помня о недавно установленной в подъезде взломостойкой двери, мужчина воспользовался захламленной лестницей. Поднялся на четвертый этаж и увидел темно-зеленую дверь своей квартиры. Она была железной и выглядела массивной, надежной и, что самое главное, целой и невредимой. Он удовлетворенно похлопал по ней, доставая ключ…

И внезапно боковым зрением заметил то, чего здесь быть не должно.

Изначально справа от него находился пустой коридор, а теперь…

С потолка коридора свисал огромный мешок. Мужчина решил, что это мешок с водой, так как из него все еще капала бледная жидкость, образуя под мешком лужу площадью около двух квадратных метров, казавшуюся немного мутной и как будто с какими-то примесями.

Он ощутил легкую тошноту, но в большей степени любопытство. Поглядывая то вправо, то влево, осторожно направился к мешку.

Водоналивной мешок не относился к числу предметов повседневного спроса, поэтому он не знал, для чего его используют, не говоря уже об объеме, и просто был потрясен тем, насколько тот огромен. Медленно обошел мешок, рассматривая и размышляя о том, почему он тут болтается.

Мешок был выпуклый и гладкий от жидкости внутри и, вероятно, изготовлен из резины. Мужчина осмотрел другую сторону и вдруг понял, что в мешке не только жидкость – в некоторых местах на поверхности имелись странные выпуклости. Он осторожно протянул руку и коснулся чего-то твердого, но вроде бы безвредного. Смело погладил эти выпуклости, слегка наклонился – и внезапно замер, словно не веря своим тактильным ощущениям. Затем опустился на колени и поспешно осмотрел нижнюю часть мешка.

Почти одновременно с этим бродячая собака, рыскавшая в поисках еды внизу, услышала истошный крик и, испугавшись, инстинктивно посмотрела в ту сторону, откуда он раздался. Но не обнаружила ничего опасного и, издав пару недовольных «гав», продолжила рыться в битых кирпичах и обломках.

В коридоре дома № 7 мужчина упал в лужу неопознанной жидкости, торопливо попытался подняться, но упал снова. Не осмеливаясь еще раз взглянуть на странную выпуклость на дне пузыря, осторожно развернулся и пополз, а когда выбрался из лужи и его подошвы перестали скользить, со всех ног бросился вниз по лестнице.

Эти звуки снова привлекли внимание бродячей собаки. Она с любопытством наблюдала за его движениями – и вдруг залаяла.

Если б она могла смеяться, если б могла размышлять, то весело подумала бы: «Почему этот человек, как и я, стоит на четвереньках?»

Конечно, ничего из этого она не умела. Из-за их принадлежности к двум разным видам она не могла понять его страха.

Выпуклость внизу мешка хоть и была нечеткой, но мужчина все же смог различить человеческое лицо.

* * *

После возвращения с кладбища Ляо Яфань сильно изменилась. Она не только стала меньше краситься, но и волосы, насколько это возможно, поддерживала в чистом и ухоженном состоянии. В доме больше не было разбросанных повсюду пивных банок и окурков, и каждый раз, когда Фан Му возвращался с работы, он замечал в комнате следы уборки.

Пожалуй, единственным, кого это разочаровало, был владелец магазинчика внизу.

Ляо Яфань стала очень тихой. Иногда она безучастно глядела вдаль, но бо́льшую часть времени молча смотрела телевизор, сидела в интернете или читала книгу.

Что касается прошлого – будь то учитель Чжоу или Ян Чжань, – Ляо Яфань наверняка уже подвела черту в своем сердце. И теперь это вспыльчивое сердце постепенно успокаивалось. То, что она уже смотрит в будущее, – большой шаг вперед.

Фан Му тоже чувствовал, что жизнь постепенно налаживается, и, по логике вещей, должен был быть счастлив. Однако совершенно этого не ощущал. Он инстинктивно избегал следующей «остановки» на этом маршруте, хотя и смутно представлял ее.

Сегодня утром Фан Му проснулся от запаха гари, протер глаза и, принюхиваясь, стал искать его источник. А потом увидел Ляо Яфань, ходившую взад-вперед по кухне. Слегка удивившись, заглянул в спальню. Ровно сложенные постельные принадлежности лежали на аккуратно заправленной кровати.

Одевшись, Фан Му открыл дверь на кухню и спросил:

– Почему ты так рано встала?

Ляо Яфань, которая несла чашку, испугалась, и вся вода из нее выплеснулась.

В это же время Фан Му увидел на плите кастрюлю с кашей, в которой среди белого риса виднелись большие темные куски пригоревшей рисовой корки.

Ляо Яфань, держа чашку, в растерянности сказала:

– Не получилась… Подгорела.

Фан Му рассмеялся, взял у нее чашку и зачерпнул ложку каши:

– Ничего, ее можно есть. Всего-то чуть подгорела…

Ляо Яфань покраснела:

– Я приготовлю тебе что-нибудь другое.

– Не нужно. – Фан Му положил ложку. – Нет смысла добавлять воду, просто положи немного зеленого лука.

С этими словами он подошел к балкону и, подняв голову, наткнулся на влажную одежду. Было очевидно, что ее только что постирали. Похоже, Ляо Яфань проделала много работы по дому этим утром.

Среди одежды, с которой все еще капала вода, Фан Му обнаружил несколько своих трусов, и ему стало немного неловко.

Взяв лук, он вернулся на кухню, нарезал его и сбросил в кастрюлю с кашей. Повернув голову, увидел рядом с плитой несколько яиц и сосисок.

– Спасибо тебе.

Ляо Яфань покраснела еще сильнее и, не говоря ни слова, поставила сковороду и начала жарить яичницу.

В потрескивании горячего масла яйцо быстро превратилось в распустившийся цветок. Ляо Яфань перевернула его и, заметив, что Фан Му все еще стоит, подтолкнула его к ванной:

– Иди умывайся, скоро будет готово.

На этот раз уже Фан Му был в растерянности. Почесав голову, он послушно удалился.

Не успел Фан Му дочистить зубы, как его телефон зазвонил. Через несколько минут профайлер был уже полностью одет и, вытирая зубную пену с уголков рта, сказал:

– Завтракать не буду, нужно выезжать на место происшествия.

Ляо Яфань кивнула. До сих пор полная энергии, она поникла, механически продолжая переворачивать уже сформировавшуюся яичницу.

– Извини, – не выдержав, добавил Фан Му.

Ляо Яфань, ничего не ответив, выключила газ.

* * *

Он спустился, завел машину и выехал. Постепенно сосредоточившись на себе, понял, что расстроен – не столько из-за того, что пропустил завтрак, сколько из-за некоторой перемены в Ляо Яфань. Она, несомненно, становилась все лучше, и в каком-то смысле Фан Му должен был выполнить свое обещание. Эта «остановка», судя по всему, была не за горами, но он в глубине души надеялся, что чем дольше будет до нее добираться, тем лучше.

Тоска, длившаяся так долго, и молниеносный порыв привели к весьма неловкому выводу: «Ты не настолько хорош, не настолько милосерден и не настолько способен… И все это на фоне перемен Ляо Яфань представляется уже не изъяном, а низостью. Ты та еще сволочь!»

Яростно ругая себя, Фан Му вдавил педаль в пол.

* * *

Место происшествия располагалось по адресу «район Тедун, улица Линьшаньлу, жилой комплекс “Фуминь”, дом № 7». Несмотря на то что квартал довольно большой, жильцов из-за предстоящего сноса осталось очень мало, поэтому и любопытных зевак собралось не так много.

Центр места происшествия находился в коридоре четвертого этажа. Фан Му только поднялся – и тут же был сбит с толку огромным водоналивным мешком, возникшим перед глазами. В это время несколько полицейских, стоя на стремянках, как раз пытались отвязать его от штанги для сушки белья. Ян Сюэу стоял, скрестив руки и нахмурившись, а рядом с ним – слоняющийся без дела судмедэксперт с криминалистическим чемоданом в руке.

– Это… что это? – удивленно спросил Фан Му.

Ян Сюэу обернулся на голос, увидел профайлера и кивнул в знак приветствия.

– Тоже считаешь это странным? – Он вновь повернулся к мешку. – Поэтому я и позвал тебя.

– А внутри? – Фан Му указал на пузырь.

– Человек, – коротко ответил Ян Сюэу и вдруг ухмыльнулся: – Это чертовски изобретательно.

Он подошел к мешку и обратился к полицейскому, который все еще развязывал петлю:

– Ну как там?

– Никак. – Тот покачал головой и опустил руки, с силой растирая пальцы левой руки. – Мертвый узел, к тому же мокрый. Вообще не развязать.

Приблизившись, Фан Му заметил, что верхняя часть пузыря туго перетянута нейлоновой веревкой толщиной в палец и завязана мертвым узлом на штанге из нержавеющей стали.

Поразмыслив, Ян Сюэу повернулся к коллеге, ответственному за фотосъемку:

– Все улики зафиксированы?

Тот похлопал по камере, давая понять, что все готово. Ян Сюэу махнул рукой:

– Сначала откачайте жидкость, затем возьмите инструменты и отпилите штангу.

Полицейские тут же разделились для выполнения приказа.

* * *

Фан Му прекрасно понимал нетерпение Ян Сюэу – ему тоже хотелось поскорее увидеть, что за зрелище скрывает водоналивной мешок. Он несколько раз обошел его, а затем присел на корточки, чтобы рассмотреть повнимательнее. Действительно, выпуклость на дне мешка свидетельствовала о том, что, помимо жидкости, внутри находился человек вниз головой. Кем бы он ни был, дышать он больше не сможет.

Фан Му выпрямился и огляделся по сторонам. В таком большом жилом квартале, кроме ходящих туда-сюда полицейских и нескольких зевак, больше никого не было. Только окна с разбитыми стеклами словно молча наблюдали за подвешенным мешком. Несмотря на то что неподалеку проходила основная магистраль с оживленным движением, здесь стояла гробовая тишина.

Кто этот человек? Почему он умер здесь? Почему убийца избавился от тела таким образом?

Фан Му посмотрел на несколько дверей позади себя. Это был старый жилой район, и подобные открытые коридоры сейчас уже редкость. Он накрыл ладонь салфеткой и осторожно толкнул дверь рядом с собой. Не поддалась. Фан Му попробовал открыть другую дверь, но итог был тем же. Судя по всему, эти квартиры уже пустовали.

Когда он снова толкнул дверь, перед ним внезапно появилась пара перчаток. Фан Му повернул голову – Ми Нань. Однако она не посмотрела на него, а подошла ближе к окну и заглянула внутрь.

– Нашел что-то?

– Нет, – ответил Фан Му, надевая перчатки. – Просто предположение.

Независимо от того, был ли человек мертв или жив до того, как его поместили в мешок с водой, такой способ избавления от тела был чрезвычайно трудоемким и занимал много времени. Убийца подвесил труп здесь, а не просто избавился от него. Значит, покойный мог быть связан с этим жилым кварталом и, возможно, жил в одной из этих квартир. Более того, первичное место преступления также может быть где-то здесь.

Ми Нань больше ничего не сказала и протянула бахилы, жестом указав, чтобы он надел их.

– Ты что-нибудь обнаружила?

– Поверхность неидеальная, – Ми Нань указала на неровный бетонный пол. – Есть несколько следов, но все нечеткие.

В коридоре царила суета: из мешка сливали жидкость, наполняя ею два больших пластиковых ведра. Полицейские разделились на две группы, одна из которых придерживала пузырь, а другая распиливала ножовкой штангу для сушки белья. Спустя минут десять та была отпилена, а мешок медленно снят и ровно уложен на землю. Ян Сюэу распорядился полностью сохранить первоначальный вид вещественных доказательств. После этого один из полицейских взял тонкий железный прут, просунул его в веревочную петлю и, крутя и ковыряя, наконец развязал узел. Все полицейские обступили его кольцом, с нетерпением ожидая увидеть, что же находится внутри мешка.

Отверстие водоналивного мешка было туго перевязано продетой через него нейлоновой веревкой. Когда пузырь раскрылся, первой показалась пара мертвенно-бледных босых ног. Лодыжки были обмотаны желтым скотчем, а обе ноги несколько раз обвиты нейлоновой веревкой такого же качества и размера, другой конец которой был надежно привязан к веревке у отверстия мешка. Таким образом, у покойного не было возможности освободиться, и он мог только висеть в мешке вверх ногами.

Полицейские раскрыли пузырь, и показалось обнаженное мужское тело. Судя по возрасту, покойному было не больше пятидесяти. Его руки были обмотаны тем же желтым скотчем. Из-за ограниченной высоты пузыря погибший не мог полностью выпрямиться, поэтому окоченевшее тело оказалось скрюченным.

Судмедэксперт подошел к телу для проведения осмотра. Ян Сюэу наклонил голову, осматривая лицо покойного. Хотя оно отекло, черты и контуры все равно были хорошо различимы. Ян Сюэу хмурился, словно пытался что-то вспомнить. Затем он присел на корточки и еще раз внимательно осмотрел лицо покойного.

Фан Му, заметив странное поведение коллеги, подошел к нему и уже намеревался заговорить, как тот резко встал.

– Жилой комплекс «Фуминь»… комплекс «Фуминь»… – Бормоча это себе под нос, Ян Сюэу окинул взглядом пустынный район. Внезапно он повернулся к Фан Му, и на его лице возникло озарение. – Я знаю, кто он.

* * *

То же утро, то же место, та же суета и запах.

Ему не нравилась такая атмосфера, будь то больница или дезинфицирующее средство, – все это вызывало в его душе неприязнь и даже отвращение. Однако выбора у него не было: женщина могла оставаться только здесь, а он – только так хлопотать.

Он открыл дверь в знакомую палату, и, конечно, внутри была та медсестра.

– Медсестра Нань, доброе утро.

Та обернулась; легкий макияж нисколько не скрывал ее усталости. Она улыбнулась и тут же зевнула:

– Вы пришли… Ох, извините.

– Плохо спали сегодня? – небрежно спросил он и поставил термос на прикроватную тумбочку.

– Да. – Прибрав градусник и тонометр, медсестра Нань посмотрела на него. – Как и вы. У вас темные круги под глазами.

Он улыбнулся и потер лицо.

– Как она?

– Неплохо. – Медсестра Нань посмотрела на нее, все еще спящую. – Никаких изменений.

Услышав это, он слегка помрачнел и, кивнув, сел на стул рядом с кроватью.

– Не отчаивайтесь. – Медсестра Нань заметила перемену в его настроении. – Период восстановления у таких пациентов очень длительный, но если она сможет продержаться, то обязательно поправится.

Он поднял голову и слегка улыбнулся.

– Честно говоря, в сравнении с другими пациентами, которых я когда-либо наблюдала, она находится в лучшем состоянии… – Медсестра Нань внезапно покраснела. – Должна признать, ей очень с вами повезло.

Он повернулся к лежащей на кровати, взял руку и начал ее поглаживать.

– Мы – единственная семья друг для друга.

Медсестра Нань вдруг почувствовала себя лишней и, добавив, чтобы он хорошо позаботился о ней, пошла к выходу.

Он проводил медсестру Нань и, открыв дверь, сказал:

– Отдохните немного днем. Вы тоже очень устали.

– Постараюсь. – Медсестра Нань слегка нахмурила брови. – Вчера вечером… Сегодня впереди еще целый рабочий день.

* * *

Следующие несколько часов прошли как обычно.

По телевизору шел какой-то сериал про династию Цин и путешествия во времени. Изначально он не хотел смотреть что-то подобное. Однако этот сериал стал хитом, а исполнительница главной роли – безумно популярной. Неважно, хороший сюжет или плохой, но он не хотел, чтобы она его пропустила. По крайней мере, проснувшись, она сможет узнать, что произошло за все эти дни. Поэтому он терпеливо объяснял ей отношения императора Юнчжэн[16] с несколькими женщинами сомнительного положения. Проговорив битый час, и сам понял, что это несусветная чушь.

– Не буду продолжать, – он не удержался от смеха. – Это какой-то бред, полный абсурд…

В пустой палате одиноко раздавался только его смех. Те дни, когда двое людей обнимались и вместе смеялись, казалось, остались где-то в прошлом веке.

Смех постепенно стих, и хотя уголки его губ еще были приподняты, лицо помрачнело.

Через несколько секунд он снова улыбнулся, на этот раз самому себе. Вслед за этим откинул ее одеяло и начал массировать ноги, которые, хоть и выглядели упитанными, были совершенно лишены жизненных сил.

После нескольких движений он услышал в коридоре шум. Наверняка очередной спор между врачом и пациентом, ведь подобное слишком часто происходит в наши дни. Он не хотел обращать на это внимания, но шум становился все громче, и в нем звучал женский голос, показавшийся ему крайне знакомым.

Он остановился, укрыл ее одеялом и вышел.

Напротив палаты как раз находился медицинский пост. За стойкой стояла раскрасневшаяся медсестра Нань и кричала на какого-то парня. Вокруг собралось несколько медсестер; они также обвиняли его в чем-то, но не осмеливались выйти вперед.

Это был парень лет двадцати в больничной рубашке. Он держал пустую правую руку перед глазами, как будто в ней была камера, и бормотал без остановки:

– Больше экспрессии… Очень хорошо! Сяо Нань, иди сюда и старайся не выходить из кадра…

Лицо медсестры Нань было скорее беспомощным, чем рассерженным, а медсестры, окружившие ее, также выглядели забавно и сердито.

Видя, что медсестра Нань не двигается, парень, казалось, потерял терпение и, опустив «камеру», недовольно произнес:

– Сяо Нань, что с тобой? – Затем протянул руку и попытался вытащить медсестру Нань вперед.

Он шагнул вперед и отдернул парня, крепко прижав его к стене.

– Ты что творишь?! – Тот отчаянно сопротивлялся:

– Не мешай моим съемкам… Сяо Нань, разве ты не хочешь стать звездой? Мы можем…

Пока парень вырывался, торопливо подбежали охранники и несколько врачей в белых халатах. Они без лишних слов подхватили его и увели. Все еще продолжая сопротивляться, парень без остановки кричал:

– Сяо Нань, ты должна мне поверить… Я обязательно сделаю из тебя суперзвезду…

Эти раздражающие крики стихли только тогда, когда группа людей зашла в лифт.

Зеваки постепенно разошлись. Он потер руку; и без того измученное тело болело еще сильнее из-за полученных только что ударов.

– Большое вам спасибо. – Медсестра Нань вышла из-за медицинского поста с выражением благодарности и раскаяния. – Вы в порядке? Он ударил вас?

– Пустяки. – Он указал в сторону лифта: – Этот парень… что с ним?

– Пациент из отделения психиатрии на седьмом этаже, – беспомощно проговорила медсестра Нань. – Несколько лет назад сдавал экзамены в киноакадемию, не поступил, и вот что с ним стало… Весь день приставал, чтобы я стала его главной героиней, да и вчера полночи докучал.

Медсестра рядом подшутила:

– Он положил на тебя глаз.

– Не говори глупостей! – Вид у медсестры Нань был беспомощный, и она снова повернулась к нему: – Мне жаль, что я втянула вас в это.

– Все в порядке, – с улыбкой ответил он. – И не вините его, просто он упрямый человек.

Договорив, махнул рукой и вернулся в палату.

Медсестра Нань проводила взглядом его спину, скрывшуюся за дверью, и задумчиво пробормотала:

– На самом деле вы тоже.

* * *

11 октября по адресу город C., район Тедун, улица Линьшаньлу, жилой комплекс «Фуминь» произошло убийство. Первичное место преступления находилось в квартире 405, в первом подъезде дома № 7. Входная дверь – одинарная железная, с обратным открыванием; следов взлома не обнаружено. В северной части квартиры расположены спальня и кухня, а в южной – ванная комната и гостиная. Квартира обставлена просто и захламлена вещами. В спальне на кровати найдено разбросанное постельное белье, в гостиной на полу – комплект мужской пижамы и трусы. Следов ограбления или драки в помещении нет. В ходе сбора и анализа следов и отпечатков на месте преступления ценных улик не обнаружено.

Вторичное место преступления располагалось в коридоре четвертого этажа, в первом подъезде дома № 7, то есть напротив двери в квартиру 405. Девять стальных штанг длиной 250 сантиметров и внутренним диаметром 4,3 сантиметра были прикреплены к потолку коридора на четвертом этаже и использовались жильцами для сушки белья. На шестой стальной штанге был подвешен большой водоналивной мешок объемом 120 литров, изготовленный из однослойного прорезиненного нейлонового материала. После откачки жидкости и очистки пузыря было обнаружено тело.

Жертва – Цзян Вэйли, мужчина, 42 года. Тело скрючено, полностью обнажено, подвешено вверх ногами внутри водоналивного мешка. Руки и ноги покойного обмотаны желтым скотчем шириной 4,5 сантиметра, нейлоновая веревка длиной 67 сантиметров и толщиной 0,8 сантиметра пропущена между ног и привязана к нейлоновой веревке в отверстии мешка.

По данным патологоанатома, покойный умеренно худой, длина волос 9 сантиметров, лицо отекшее, повреждений на поверхности тела нет. Вскрытие показало, что гортань, трахея и бронхиальные трубки заполнены пенистой массой; имеется отек обоих легких, на поверхности легких округлые отметины от ребер, на ощупь мягкие. При разрезе легочной ткани и легком надавливании вытекло большое количество водянистой пенистой массы. Желудок также заполнен большим количеством водянистой жидкости. Наблюдается значительная эмфизема легких. В то же время в дыхательных путях покойного обнаружено небольшое количество диэтилового эфира. Время смерти – около часа ночи того же дня. Причина смерти – гидрогенная асфиксия[17].

В ходе сбора и анализа следов и отпечатков на вторичном месте преступления было изъято несколько следов.

Покойный найден голым, его одежда обнаружена в квартире 405 (перхоть и волосы с одежды идентифицированы с жертвой). По этой причине квартира 405 признана первичным местом преступления, а водоналивной мешок, висевший в открытом коридоре, – вторичным.

На совещании по делу Ян Сюэу представил следующую реконструкцию преступления: убийца пришел в квартиру покойного между одиннадцатью часами и часом ночи, постучал в дверь и вошел; затем, застав жертву врасплох, усыпил его при помощи диэтилового эфира, подготовленного заранее. Далее снял с покойного одежду, связал руки и ноги и засунул его в водоналивной мешок. Вытащив мешок с жертвой в коридор, убийца подвесил его на штанге для сушки белья и наполнил жидкостью, после чего скрыл следы преступления и ушел.

* * *

Полицейские, участвовавшие в обсуждении, не сильно возражали против аналитических выводов Ян Сюэу, однако вопросов все равно оставалось предостаточно.

Во-первых, каков мотив убийцы?

Во-вторых, почему покойный не заметил ничего необычного в ночном визите убийцы? Доказывает ли это, что преступление совершил его знакомый?

В-третьих, почему убийца выбрал именно утопление?

В-четвертых, почему убийца избавился от тела, подвесив его в водоналивном мешке?

Последние два пункта вызвали у полиции особенно сильное недоумение. Время совершения преступления – глубокая ночь, покойный уже спал; место преступления относительно тихое, рядом нет соседей. Усыпив покойного диэтиловым эфиром, убийца мог воспользоваться более легким и быстрым способом; так почему он предпочел этот?

Кроме того, не удалось установить количество преступников, поскольку место происшествия было очищено. Если убийца – один человек, то потребовалось бы немало физических усилий, чтобы поместить покойника в мешок и подвесить его на штанге для сушки белья. Какую цель преследовал убийца, выполняя столь трудоемкую и длительную работу?

Убийца, очевидно, сделал это не для того, чтобы скрыть следы. Тогда что же побудило его представить тело в таком странном виде?

Именно этот вопрос и требовал аналитического заключения Фан Му.

На совещании по делу тот ничего не говорил, погрузившись с головой в фотографии с места преступления и результаты анализов. Или же курил и размышлял.

Огромный водоналивной мешок на месте преступления произвел на него мощный визуальный эффект. Именно сильное чувство церемониальности, проявляющееся во всем этом действии, вызвало повышенный интерес. Профайлер предполагал, что убийца устроил такую сложную сцену, чтобы выразить определенные чувства. И эти чувства тесно связаны с личностью покойного.

Когда комиссар Фэнь предоставил слово Фан Му, тот не спешил говорить, а повернулся к Ян Сюэу:

– Сюэу первым узнал покойного на месте происшествия, поэтому лучше пусть он введет нас в курс дела.

Ян Сюэу, очевидно, был к этому готов: он достал большую стопку распечаток и, немного поколебавшись, произнес:

– В последнее время покойный часто фигурировал в новостях…

* * *

Цзян Вэйли – мужчина, 42 года, образование среднее, безработный, проживал с матерью, Го Гуйлань, в квартире 405 первого подъезда дома № 7 комплекса «Фуминь». По словам очевидцев, эти двое никогда не ладили друг с другом. В начале года район вблизи улицы Линьшаньлу был включен в план реконструкции старой части города, и комплекс «Фуминь» также попал под снос и переселение. Большинство жителей покинули комплекс после того, как получили несколько сотен тысяч юаней в качестве компенсации за снос старого жилья. Семья Цзян Вэйли была в числе тех, кто отказался переезжать и требовал от застройщика выплатить им компенсацию из расчета десять тысяч юаней за квадратный метр, в противном случае они продолжат жить здесь. После нескольких раундов переговоров, консультаций и даже шантажа девелоперская компания так и не смогла договориться с Цзян Вэйли и другими жильцами о переезде. По слухам, компания-застройщик намеревалась увеличить компенсационные выплаты в обмен на беспрепятственное переселение немногих оставшихся семей. Цзян Вэйли увидел возможность извлечь из этого выгоду и выгнал семидесятилетнюю мать из дома, намереваясь присвоить себе всю компенсацию за снос. Не имея крыши над головой, пожилая женщина два дня жила в коридоре. После нескольких безуспешных попыток примирения уличный комитет сообщил об инциденте в СМИ. За этой историей активно следили городской телеканал и несколько газет и журналов. Вечером третьего дня, после того как Го Гуйлань выгнали из дома, городской телеканал подготовил специальный выпуск вечерней программы новостей «Вестник города С.». Благодаря телевидению миллионы зрителей провинции узнали о злодеянии Цзян Вэйли. Во время записи интервью репортер и сотрудники уличного комитета сопроводили пожилую Го Гуйлань домой, но Цзян Вэйли отказался открыть дверь и даже выкрикивал в адрес посетителей нецензурную брань. Стуча в железную дверь, пожилая женщина горестно кричала: «Как же я могла родить такое чудовище, как ты…» Зажав сигарету в руке, Цзян Вэйли помахал матери через приоткрытую дверь со словами: «Проваливай, старая карга! Засунь меня обратно, если сможешь, и притворись, что никогда меня не рожала!»

Эти кадры вызвали сильное возмущение у зрителей, а некоторые интернет-пользователи вырезали их и выложили в Сеть. Осуждение и порицание вмиг обрушились на Цзян Вэйли подобно большой волне, которую невозможно остановить. Открывая любой сайт или форум, люди видели это видео закрепленным вверху страницы, а под ним – десятки тысяч комментариев и ответов. Среди которых было немало злобных проклятий и оскорблений.

После выступления Ян Сюэу на лицах большинства присутствующих появился гнев, а некоторые даже негромко пробормотали: «Этот сукин сын заслуживал смерти!»

Однако какое отношение к этому делу имеет личность и биография покойного?

Фан Му подошел к слайд-проектору и нашел фотографию места происшествия. Огромный мешок, подвешенный в коридоре, особенно бросался в глаза на белом экране.

– Как вы думаете, на что похож этот водоналивной мешок?

Все обменялись растерянными взглядами, немного пошептались между собой, но так и не пришли к однозначному мнению.

Комиссар Фэнь не выдержал первым, стукнул по столу и резко сказал:

– Так, парень, не томи. На что он похож?

Фан Му улыбнулся и спокойно произнес:

– На утробу.

* * *

Умозаключение профайлера не было простым предположением или интуицией. Во-первых, покойный был найден абсолютно голым. Снять одежду со взрослого человека, находящегося в бессознательном состоянии, – задача не из легких. Кроме того, чем больше действий совершал убийца на месте преступления, тем больше вероятность того, что он оставит после себя следы и вещественные доказательства. Судя по тому, как убийца потом прибрал место преступления, он довольно осторожный человек и учел это. Причина, по которой покойного раздели догола, почти наверняка заключалась в какой-то душевной потребности убийцы. Во-вторых, покойный висел в водоналивном мешке вверх ногами. Эта поза может быть истолкована как гарантия того, что покойный непременно утонет. Однако подобное толкование по своей сути является проблематичным. Если реконструкция преступления, проведенная Ян Сюэу, верна, то покойный находился без сознания до того, как его погрузили в мешок. В таком состоянии покойного могли утопить в квартире – например, в унитазе, ванне или даже в обычном тазу для умывания, – и не было бы никакой необходимости помещать его в мешок. Отсюда следует, что жест подвешивания покойного вверх ногами, помимо гарантии смерти, должен иметь какой-то символический смысл. И наконец, содержимое водоналивного мешка. Анализ показал, что основной компонент жидкости – вода. Принимая во внимание, что в квартале, где произошло преступление, были отключены вода и электричество, ее заготовил сам убийца. В протоколе исследования указано, что, помимо воды, жидкость содержит минеральную соль, белки, глюкозу, гормоны, а также мочевину и мочевую кислоту (в основном из посмертных выделений покойного) и многое другое. Практически все это содержится в амниотической жидкости на третьем триместре беременности.

Часть этих веществ не может встречаться в водопроводной воде, и из этого следует, что убийца, помимо того что сам заготовил воду, еще и добавил в нее вышеперечисленные компоненты.

Таким образом, сорокадвухлетний Цзян Вэйли с руками на груди и в скрюченной позе вниз головой в водоналивном мешке походил на огромный плод, ожидающий рождения в такой же огромной утробе.

– Проще говоря, – Фан Му сделал немного неловкий жест, – он ушел тем же путем, что и пришел.

В протоколе патологоанатомического вскрытия указано, что в мешке Цзян Вэйли на короткий промежуток времени пришел в себя и, возможно, слабо сопротивлялся. И это очень похоже на шевеление плода перед родами. Только впереди его ждало не рождение, а смерть.

При жизни Цзян Вэйли ляпнул такую фразу: «Засунь меня обратно, если сможешь». Как в воду глядел…

Едва Фан Му произнес эти слова, конференц-зал наполнился гомоном. Большинство присутствующих были удивлены анализом профайлера, но куда сильнее выразили свое сомнение и недоверие. Только Ян Сюэу спокойно смотрел на Фан Му с нечитаемым выражением лица.

Глава 7
Поиск следов в дождливую ночь

Место происшествия по делу об убийстве в жилом комплексе «Фуминь» было слишком странным. Поэтому с целью избежать ненужной паники и не мешать следствию полиция не стала раскрывать подробности СМИ. Тем не менее пронырливые журналисты все же раздобыли немало информации об обстоятельствах этого дела. Действительно, в эпоху высокоразвитой информационной индустрии скрыть что-либо сложнее, чем вскарабкаться на небеса.

На третий день после инцидента новость о трагической гибели строптивого сына уже появилась во всевозможных изданиях и программах. Люди, которые до этого желали ему смерти, возликовали. А такие выражения, как «получил по заслугам» и «воздаяние», оказались сконцентрированы на этом деле, как никогда прежде. Все поголовно стали пророками.

Вероятно, единственной, кто не восторгался этим, была та, кого Цзян Вэйли ранил больше всего.

* * *

Совещание по делу только закончилось, и все возвращались на свои рабочие места. Но не успели они дойти до лифта, как увидели дежурного полицейского, помогающего пожилой женщине выйти из него. В потрепанной одежде, сгорбленная, с глазами, полными слез, она одной рукой держалась за рукав полицейского, словно боясь, что тот убежит.

Дежурный указал на людей, вышедших из конференц-зала, и с беспомощным выражением лица сказал:

– Они расследуют дело вашего сына.

Он скривил рот в сторону комиссара Фэня и, покрутив правой рукой у виска, одними губами произнес: «Старуха немного не в себе».

Пожилая женщина, столкнувшись с таким количеством полицейских в форме, была сбита с толку. Поколебавшись несколько секунд, она без раздумий схватила ближайшего к ней, старшего криминалиста Лао Чжэна, и бросилась на колени:

– Начальник! Вы должны восстановить справедливость… – Пожилая женщина заплакала навзрыд. – Мой сын не заслужил смерти.

Лао Чжэн испугался и, увернувшись, указал на комиссара Фэня:

– Начальник там, а я – рядовой.

Женщина торопливо подползла и начала дергать комиссара Фэня за штанину, не переставая кричать о том, чтобы он восстановил справедливость. Ее плач эхом разносился по коридору, и многие сотрудники высунули головы из кабинетов, чтобы понаблюдать за происходящим. С неловким выражением лица комиссар Фэнь помог женщине подняться, затем повернулся к дежурному полицейскому и прикрикнул:

– Что здесь происходит?

Дежурный ответил:

– Это мать Цзян Вэйли. Она пришла рано утром со словами, что хочет помочь нам раскрыть дело и отомстить за смерть сына.

Пожилая женщина поспешно закивала и, всхлипывая, произнесла:

– Мой сынок хороший… просто завел плохих друзей… задолжал немного денег… Я их всех знаю… Он не заслужил смерти…

Пожилая женщина вновь разрыдалась. Комиссар Фэнь приоткрыл рот, явно проглотив фразу «не заслужил, как же». Поддерживая женщину под руку, он обратился к дежурному:

– Пусть кто-нибудь запишет ее показания, составит список этих «плохих друзей» и проверит каждого.

Пока женщина рассыпалась в благодарностях, дежурный завел ее обратно в лифт. Недовольный комиссар Фэнь махнул рукой, приказал всем разойтись и вернулся в свой кабинет. Люди в коридоре быстро разбежались, и остались только Фан Му и Ян Сюэу, которые, взглянув друг на друга, горько усмехнулись.

Было совершенно очевидно, что так называемые зацепки, предоставленные Го Гуйлань, никак не помогут расследованию. Несмотря на то что в круг общения Цзян Вэйли входило много людей, за которыми следили органы общественной безопасности, Фан Му считал, что в этом деле они никоим образом не замешаны. Если мотивом была месть, то нет необходимости использовать столь сложную технику; если же речь идет о взыскании долгов, то Цзян Вэйли еще не получил компенсацию за снос, и убивать его просто не имело смысла. То, что комиссар Фэнь позволил Го Гуйлань дать показания, было лишь вынужденной мерой, чтобы унять волнение пожилой женщины. Ведь, по большому счету, лучше уж потратить время впустую, чем быть обвиненным в бездействии.

На самом деле Фан Му угнетало то, что полиция не сочла его анализ обладающим большой справочной ценностью. Несмотря на то что способ совершения убийства явно отличался от обычного, утверждение Фан Му об «утробе» показалось коллегам еще более невероятным. Стал бы кто-то рисковать уголовным наказанием, проделывая весь этот путь с ведрами и водоналивным мешком и тратя на это время и силы, чтобы воплотить в жизнь разглагольствования Цзян Вэйли? Как сказал один пожилой полицейский на совещании: «В этом мире не бывает любви без причины, а уж ненависти без причины – тем более».

Действительно, если говорить о мотиве, то в этом деле он практически отсутствует. Хотя, учитывая разные признаки, наиболее вероятным все-таки является месть. В таком случае главная подозреваемая – это Го Гуйлань. Однако ее горе из-за гибели Цзян Вэйли очевидно для всех. Это ни в коем случае не попытка сокрытия или введения в заблуждение, а совершенно беспринципное материнское прощение прежних дурных поступков единственного сына после его гибели.

На совещании тот же пожилой полицейский выдвинул предположение, что для скорейшего освобождения района компания, ответственная за снос, наняла убийцу. Во-первых, Цзян Вэйли был главной головной болью, и если его убить, дальнейший снос прошел бы беспрепятственно. Кроме того, это послужило бы показательным примером для других жильцов, препятствующих переселению.

Во-вторых, то, что Цзян Вэйли выгнал мать из дома и жестоко с ней обращался, уже вызвало сильное общественное негодование, и его смерть – по крайней мере, в нравственном плане – получила бы одобрение значительной части общества, не создавая слишком много негативных последствий для сторон, участвующих в сносе и застройке. Что касается странного способа убийства, то это всего лишь трюк для отвода глаз.

Кое-кто высказал возражения: если в ходе сноса погиб человек, разве купит кто-нибудь недвижимость, построенную здесь в будущем? Подобный поступок, несомненно, отрезает компании путь к отступлению.

Пожилой полицейский на это презрительно фыркнул: снос здания, выселение людей и получение прибыли – вот ответственность компании по сносу, а как застройщик будет продавать недвижимость – это уже его дело. Кроме того, по всей стране было много случаев гибели людей при сносе и выселении, но какие из этих так называемых кровавых домов не были проданы?

Да, во времена бешеного роста цен кажется, что дома – это твердая валюта. Большинство людей тратят свои сбережения на эту бетонную коробку, чтобы получить гарантию и чувство безопасности. И ни у кого нет ни времени, ни желания думать о том, что когда-то произошло на этой земле. Между историей жизни других, умерших людей и собственной безопасностью на всю оставшуюся жизнь большинство людей в этой стране сделают одинаковый выбор.

Идея пожилого полицейского хоть и была притянута за уши, но на данный момент казалась единственно возможным направлением для расследования. Комиссар Фэнь распределил задачи, и каждый приступил к работе.

* * *

Фан Му верил своим суждениям, а также верил в то, что Ян Сюэу придерживается такого же мнения, что и он. Поэтому, когда Ян Сюэу подошел к нему, Фан Му уже чего-то ожидал.

– Расстроен?

– Немного, – кивнул Фан Му.

Ян Сюэу протянул ему сигарету, помог прикурить и, сделав несколько затяжек, тихо спросил:

– Думаешь, это дело связано с делом средней школы Д.?

Подтекст был таков: убийца – тот самый «благородный рыцарь». Только Ян Сюэу сформулировал это более безопасным способом.

У Фан Му отлегло от сердца: Ян Сюэу все-таки отличался от следователей, придерживающихся традиционных методов.

Во время расследования дела средней школы Д. у Фан Му возникло смутное опасение: возможно, убийца совершит еще одно преступление. И дело об убийстве в жилом комплексе «Фуминь» полностью соответствовало его предположениям.

Оба дела схожи в следующем.

Во-первых, убийца использовал нетрадиционные, даже трудоемкие способы убийства.

Во-вторых, на местах преступлений присутствует странная церемониальность. Очевидно, цель преступника не просто убить человека, а скорее подчеркнуть сам способ убийства. Другими словами, он убивает не ради убийства, а больше думает о том, как это сделать.

В-третьих, убийца тщательно прибрался на месте преступления и, насколько это возможно, не оставил никаких следов. В деле средней школы Д. он поступил так же.

И наконец, направляясь к месту совершения преступления, убийца взял с собой много вспомогательных средств, таких как водоналивной мешок, ведра и другие. Это говорит о том, что у него должен быть автомобиль или какое-то иное средство передвижения, что также совпадает с делом средней школы Д.

По мнению Фан Му, все это могло служить основанием для объединения двух дел.

– Что думаешь?

Ян Сюэу продолжал курить, не издавая ни звука, и через некоторое время выдавил из себя:

– Я согласен с мнением отделения.

Фан Му застыл: только что на собрании, когда они встретились взглядами, он был уверен, что выражение лица коллеги было не удивленным или непонимающим, а одобрительным. Но в одно мгновение последний из союзников перешел на сторону противника.

– Я понимаю ход твоих мыслей. – Ян Сюэу бросил окурок в пепельницу рядом с лифтом. – Серийные убийства. Однако мы имеем всего два случая, поэтому такой вывод кажется немного преждевременным, к тому же явных доказательств нет. – Он вызвал лифт. – Нельзя сказать, что твоя идея несостоятельна, просто слишком субъективна. В конце концов, нельзя полагаться только на ощущения.

С этими словами он шагнул в открытую дверь лифта и медленно поехал вверх.

Фан Му улыбнулся и покачал головой. Это был далеко не первый раз, когда его идеи подвергались сомнению, и он не чувствовал себя сильно разочарованным. Просто слова, прозвучавшие из уст Ян Сюэу, немного его удивили.

Немного постояв в коридоре, Фан Му решил сперва вернуться в Департамент. Когда он направился к лестнице, его внезапно осенило.

Есть другой способ подтвердить его выводы.

* * *

Казалось, каждый раз, когда он видел Ми Нань, она выглядела именно так: работала спиной к двери лаборатории, с собранными в хвост волосами, в белом лабораторном халате. Услышав звук открывающейся двери, криминалист повернула голову, и Фан Му заметил, что у нее слегка нездоровый цвет лица, а нос красный.

– Закончили? – хриплым и очень гнусавым голосом спросила Ми Нань.

– Да. – Нахмурившись, Фан Му оглядел ее с ног до головы. – Ты в порядке?

– Простыла, – Ми Нань шмыгнула носом. – Ничего страшного. Чем закончилось совещание?

Ничего не ответив, Фан Му прошел к столу и склонился над образцами следов.

– Нашла что-нибудь?

– Пока нет. – Ми Нань слегка наклонила голову. – Удалось извлечь несколько следов, но они не представляют большой ценности, к тому же некоторые принадлежат нашим.

– Вот паршивцы… Немногие помнят, что нужно надевать бахилы на месте происшествия, – бормотал Фан Му, небрежно просматривая образцы. Вдруг один из них привлек его внимание. В отличие от других, на нем не было никакой маркировки, кроме номера. – А это? – Он взял лист и помахал им перед Ми Нань.

– Его не нужно проверять, – со спокойным выражением лица сказала Ми Нань. – Это твой след.

Фан Му покраснел. Видимо, к «этим паршивцам» относился и он сам.

Просмотрев все образцы, профайлер обнаружил, что это следы от подошв кожаной обуви. Он с некоторой неохотой проверил их еще раз, но так ничего и не нашел.

Ми Нань молча наблюдала за действиями Фан Му и, когда тот разочарованно выпрямился, произнесла:

– Что ты ищешь?

Поколебавшись, Фан Му спросил:

– Ты не нашла такие же следы от резиновой подошвы, как в тот раз?

– Нет. – Казалось, Ми Нань о чем-то догадалась. – Думаешь, убийства совершил один человек?

Фан Му кивнул.

– Объединение дел?

– Нет, – горько усмехнулся Фан Му. – Они не прислушались к моему мнению.

Подумав, Ми Нань взяла из шкафа папку с документами. Порывшись в ней, достала образец исследуемого материала, положила на стол и стала по очереди сравнивать его с другими.

Фан Му подошел к ней и спросил:

– Есть ли вероятность, что убийца сменил обувь для совершения преступления?

Ми Нань ничего не ответила, продолжая сосредоточенно сопоставлять образцы. Фан Му вдруг осознал, что она и сама уже рассматривала такую возможность, и сейчас проверяла собственные догадки. На сердце стало спокойнее. Он оставил ее в покое и присел в сторонке.

Спустя полчаса Ми Нань отобрала четыре образца и, пометив их один за другим, положила под микроскоп для дальнейшего изучения.

Они не виделись несколько дней, и Ми Нань, казалось, немного похудела, а на ее спине, прикрытой халатом, можно было разглядеть очертания лопаток. Услышав ее периодически раздающийся кашель, Фан Му взял стакан, намереваясь налить горячей воды. Как только он встал, в его кармане зазвонил телефон. Фан Му достал его. Ляо Яфань…

Внезапный звонок сильно резанул слух, и Фан Му замешкался, не зная, стоит ли отвечать на звонок в присутствии Ми Нань. Она обернулась и с каменным лицом посмотрела на державшего телефон Фан Му, после чего снова вернулась к работе.

Фан Му растянул рот в улыбке и ответил на звонок, но Ляо Яфань молчала. Фан Му несколько раз сказал «алло», после чего из трубки раздался робкий голос:

– На совещании?

– Нет.

– Удобно говорить?

– Удобно, говори.

– Свободен после обеда?

Фан Му, засомневавшись, повернулся к Ми Нань. Та по-прежнему сидела не шевелясь за микроскопом.

– Что-то случилось?

– Я хочу навестить сестру Чжао… но не знаю, где приют. Ты не мог бы…

Ее некогда грубый тон сменился на деликатный, из-за чего Фан Му чувствовал себя немного неловко и не мог отказать.

– Конечно. Жди дома, я заеду за тобой.

– Хорошо, – бодрым голосом ответила Ляо Яфань и повесила трубку.

Сжимая в руке телефон, Фан Му посмотрел на Ми Нань, которая помогала ему с анализом, не зная, как заговорить. Она по-прежнему не оборачивалась, как будто Фан Му и телефонного звонка не существовало.

Растерявшись, он пробормотал:

– Я пойду, возникли кое-какие дела…

Прошло немало времени, прежде чем он услышал тихое «ладно».

– Спасибо тебе, – неловко прошептал Фан Му, затем развернулся и, закрыв дверь, тихо ушел.

* * *

К обеду внезапно стало пасмурно. Когда внедорожник подъехал к приюту, тучи опустились так низко, что казалось, до них можно дотянуться рукой.

Плохая погода ничуть не сказалась на настроении Ляо Яфань: едва выйдя из машины, она побежала к сестре Чжао, которая уже ждала у дверей. Фан Му шел позади, держа в руках четыре коробки молока. Его прежнее подавленное настроение улетучилось.

Перед входом, помимо сестры Чжао, еще стояли вдова Цуй и Лу Хайянь[18].

После дела о подземной реке деревня Луцзяцунь практически опустела. Вдова Цуй и Лу Хайянь переехали в город C. и благодаря Фан Му устроились на работу в этот приют, который предоставил им жилье и трехразовое питание, а они выполняли здесь разную работу, такую как уборка или закупка продуктов. И, несмотря на скромную зарплату, было видно, что обе они довольны.

Вдова Цуй по-прежнему не умела говорить складно, поэтому, приняв молоко от Фан Му, понесла его на кухню. Несколько детей постарше прибежали поздороваться, а затем помогли вдове Цуй отнести молоко.

Лу Хайянь немного похудела, коротко подстриглась, а без собольего меха и золотых украшений выглядела свежо и изящно. Судя по всему, она недавно работала, из-за чего на одежде остались пятна от воды. Заметив Фан Му, девушка ничего не сказала, просто посмотрела на него и улыбнулась.

Раздался раскат грома, ветер внезапно усилился – по-видимому, надвигался дождь. Сестра Чжао пригласила всех внутрь, велев Лу Хайянь поскорее убрать одежду, сушившуюся во дворе.

Фан Му остался помочь. Одежда, долгое время находившаяся на солнце, была еще слегка влажной, и, подойдя ближе, можно было почувствовать аромат стирального порошка. Этот приют был меньше «Дома ангелов», однако некоторая техника здесь все-таки имелась. Например, несколько автоматических стиральных машин. Фан Му знал, что именно за них Лу Хайянь продала свою соболью шубу и ювелирные украшения.

Вскоре его руки оказались заняты ворохом одежды. Он потянулся, чтобы стянуть простыню, но не получилось; с силой дернул еще раз и тут же услышал вскрик Лу Хайянь, которая также схватилась за эту простыню. Оказалось, они оба стремились к одной цели. Фан Му не удержался и рассмеялся первым. В руках Лу Хайянь тоже был ворох одежды, она нетвердо стояла на ногах, но, увидев смеющегося Фан Му, тоже засмеялась.

– Как ты? Уже освоилась?

– Отлично. – Лу Хайянь аккуратно сложила простыню пополам и накинула на плечо. – Я не ощущаю усталости от ежедневной работы и заботы о детях.

Фан Му посмотрел в ее глаза – сияющие, наполненные спокойствием и умиротворением. В сравнении с прошлым изобилием деревни Луцзяцунь жизнь в приюте, несомненно, беднее. Однако для Лу Хайянь внутреннее спокойствие было важнее всего остального.

Девушка немного смутилась под взглядом Фан Му, повернулась, стянула с веревки оставшуюся одежду и сказала:

– Сегодня на ужин баоцзы, заходи и помогай.

* * *

Больших комнат в приюте не было, поэтому всем пришлось собраться в столовой. Сестра Чжао вынесла большую кастрюлю с фаршем из свинины и капусты и поприветствовала всех сидящих за большим деревянным обеденным столом.

В таком деле, как приготовление баоцзы, Фан Му совсем не разбирался, и сестра Чжао поручила ему замесить тесто. Все остальные также получили задания. Ляо Яфань, к примеру, должна была заворачивать баоцзы.

Она не спешила что-либо делать, а сидела на стуле и в оцепенении смотрела на стол. Фан Му сперва был озадачен, но потом понял, о чем думает Ляо Яфань. Обеденный стол привезли сюда из «Дома ангелов»…

Девушка протянула руку и осторожно коснулась гладкой поверхности, затем слегка наклонилась и принюхалась, как будто искала знакомый запах. За годы использования стол уже успел пропитаться запахом еды и гари, но для Ляо Яфань это были незабываемые воспоминания.

Сестра Чжао перестала перемешивать фарш и пристально посмотрела на нее, а через несколько секунд, не говоря ни слова, притянула в свои объятия.

Все вокруг замерли и молча наблюдали за ними, однако никто не был удивлен. Кто же из живущих здесь не имел неприятных воспоминаний?

Через некоторое время сестра Чжао вытерла глаза и с улыбкой сказала:

– Чего это вы замерли? Работайте.

Все, кроме Фан Му, работали быстро. Движения Ляо Яфань поначалу были немного неуклюжими, но вскоре стали более умелыми. Она вновь выглядела такой же трудолюбивой и кроткой девочкой, как и тогда.

Вскоре первая белоснежная баоцзы оказалась в пароварке, от которой распространилось большое облако пара, наполнившее столовую теплом и влагой. Время от времени на кухню заглядывали дети и глотали слюнки, а потом с шумом разбегались под смех и ругань сестры Чжао.

Все сидели за столом и ждали, когда баоцзы будут готовы, попутно занимаясь другими делами. Фан Му чистил чеснок и слушал, как сестра Чжао и Ляо Яфань болтают без умолку. Довольно скоро ему стало нечего делать, и он, достав сигарету, вышел из столовой.

Дождь уже начался, но ветер стал гораздо слабее. Из свинцово-серых туч словно лились блестящие стальные нити. Фан Му прислонился к перилам и смотрел на утопающий в дожде двор.

Стояла поздняя осень, и низкорослые кустарники уже начали слегка желтеть, но под дождем листья, казалось, вновь обрели жизненную силу. Оставшимся цветам не так повезло: те немногие красные лепестки, которые они с трудом удерживали, были безжалостно побиты дождем. Фан Му медленно выпускал дым, который клубился и быстро рассеивался в дождевой завесе.

Погода становилась холоднее с каждым осенним дождем. И в ближайшие несколько дней ожидалось резкое понижение температуры. Фан Му подумал, что надо бы купить для Ляо Яфань еще одежды. Изрядно поломав над этим голову, он решил, что лучше уж она сделает это сама.

Не разболеется ли она сильнее?

Подумав об этом, Фан Му вдруг понял, что «она» – это Ми Нань.

– О чем задумался? – прервал его мысли нежный женский голос.

Он обернулся. У двери стояла Лу Хайянь и с улыбкой смотрела на него.

– Да так, курю…

Лу Хайянь подошла к нему, взглянула на темнеющее небо, глубоко вдохнула влажный свежий воздух и медленно выдохнула.

– Как хорошо… – Она повернула голову и добавила: – Пойдем есть.

* * *

На ужин были рисовая каша, баоцзы с капустой и фаршем и несколько холодных закусок. Воспитанники приюта уже давно сидели за столом и наслаждались едой, а сестра Чжао была так воодушевлена, что тайком спросила у Фан Му, не хочет ли он вина – ведь, если что, она может утащить его из комнаты директора.

Фан Му поспешно отмахнулся. Сестра Чжао ответила, что очень жаль, и рассказала, что днем приходили Ян Минь и Син Лу. Узнав о его приезде, Син Лу тут же захотела остаться, но ей пришлось уйти из-за вечерней самоподготовки.

Все это время Ляо Яфань тихо ела баоцзы, но, когда услышала слова сестры Чжао, вдруг спросила:

– Кто такая Син Лу?

Фан Му не знал, что ответить, но сестра Чжао сделала это за него:

– Девочка, которую спас твой дядя Фан.

Ляо Яфань заинтересовалась, отложила палочки и приняла выжидательную позу, намереваясь докопаться до сути. Сестра Чжао, однако, не продолжила разговор, передала ей еще две баоцзы и, кивнув, сказала:

– Кушай, а то ты и этих мальчишек не одолеешь. Поговорим вечером.

Ляо Яфань бросила взгляд на Фан Му и, опустив голову, продолжила есть.

Фан Му съел тарелку каши и несколько баоцзы, как вдруг заметил, что Лу Хайянь ест только кашу и холодные закуски, а к баоцзы даже не притронулась. Он подвинул поднос, давая ей знак взять парочку. Но, взглянув на поднос, она вдруг молитвенно сложила руки и слегка кивнула Фан Му. Тот удивился, а вдова Цуй, сидевшая рядом, отодвинула поднос и пояснила:

– Она буддистка, придерживается вегетарианства.

Фан Му изумился еще больше и повернулся к Лу Хайянь, которая улыбнулась ему и, опустив голову, продолжила есть кашу.

Ляо Яфань, сидевшая напротив, внезапно подобрела и придвинула к Лу Хайянь стальную тарелку с холодными закусками.

* * *

После ужина дети вернулись в свои комнаты, отдыхать или делать уроки, а сестра Чжао и вдова Цуй повели взрослых наводить порядок на кухне. Сестра Чжао достала корзину с овощами и, перебирая их, разговаривала с Ляо Яфань. Вскоре стрелки часов показали девять, и сестра Чжао предложила бывшей воспитаннице остаться на ночь. Та бросила вопросительный взгляд на Фан Му, и тот кивнул.

– Может, ты тоже переночуешь здесь? – воодушевилась сестра Чжао. – Директора нет, можешь спать в его комнате.

– Не выйдет. – Отмахнувшись, Фан Му встал. – Завтра на работу.

Сестра Чжао не стала настаивать и вместе с Ляо Яфань проводила его.

Все еще лил сильный дождь. Фан Му сел во внедорожник, обмолвился парой фраз с сестрой Чжао, а затем повернулся и спросил Ляо Яфань:

– Заехать за тобой завтра?

Девушка в этот момент рассматривала на стене табличку «Приют “Дом ангелов”», на которой от ветра и солнца проступили пятна ржавчины. С мечтательным выражением лица она нежно поглаживала надпись.

Фан Му тихо произнес:

– Яфань…

– Что? – Она обернулась. – Не нужно, я сама доберусь.

Фан Му кивнул, попрощался с сестрой Чжао и завел машину.

Немного отъехав, он посмотрел в зеркало заднего вида. Ляо Яфань все так же стояла рядом с табличкой, как и в ту осеннюю ночь несколько лет назад.

* * *

Вскоре внедорожник покинул пригород, пересек кольцевую дорогу и въехал в город. Из-за сильного дождя на дорогах было мало пешеходов, и только машины сновали туда-сюда по шоссе. Под светом фонарей мокрое дорожное покрытие расцвело пестрыми и прекрасными цветами. Внезапно Фан Му охватила лень. Действительно, ливень, казалось, был основным способом пресечь человеческую активность на улице. В такую погоду нет ничего приятнее, чем спрятаться в теплой комнате, попивая горячий чай или смотря интересный спортивный матч. Те, кто любит бродить под проливным дождем, – психологически ненормальные люди.

Пока он витал в облаках, по левую сторону дороги между небоскребами возник режущий глаз просвет. Подобно послевоенным руинам, он казался неуместным на фоне окружающего оживленного пейзажа. Фан Му бросил туда взгляд и сразу понял, что это комплекс «Фуминь». Внедорожник пронесся мимо. Впереди показался красный светофор, и Фан Му постепенно сбавил скорость. Вдруг его осенило. Он крутанул руль и остановился на полосе для разворота.

Комплекс «Фуминь» находился за рядом зданий, выходящих фасадом на улицу, и для жителей остался лишь узкий переулок, по которому можно было пройти. Фан Му припарковал машину на обочине, взял зонт и пошел в сторону комплекса.

Квартал опустел, а с отключением воды и электричества большинство домов погрузилось в кромешную тьму. Лишь в нескольких окнах еще горели слабые огни свечей – должно быть, это так называемые упрямые гвозди[19]. Интересно, кто придумал это чертово выражение, которое так унижает людей, защищающих частную собственность…

В сравнении с ярко освещенной улицей за его спиной комплекс «Фуминь» напоминал подземный мир. Пройдя всего несколько десятков метров вдоль переулка, Фан Му оказался в темноте. Он замедлил шаг, ступая осторожно, но время от времени все же пиная битые кирпичи и стальные прутья.

Дождь не собирался стихать, и капли бились о зонт со звуком, который, казалось, был втрое сильнее, чем обычно. Вода стекала по краю зонта, и брюки и обувь Фан Му быстро промокли. О чем это он недавно думал? Точно, любой, кто бродит в такую погоду на улице, – ненормальный.

Фан Му никогда не считал себя нормальным человеком, иначе он не обладал бы таким острым чутьем на преступления. И хотя на сегодняшнем собрании по делу его выводы не были приняты, Фан Му все равно хотел приехать в «Фуминь», чтобы еще раз все осмотреть. Когда субъективные предположения не работают, остается самый простой подход – поставить себя на место убийцы.

При входе на территорию комплекса первое, что бросается в глаза, – это полностью разрушенный жилой дом, и жильцы, надо полагать, волей или неволей получившие компенсацию, предварительно его покинули. Битого кирпича и щебня под ногами становилось все больше, и Фан Му пришлось сбавить скорость после того, как он дважды подвернул ногу. Профайлер огляделся по сторонам: ливень застилал ему глаза, покрывая все предметы вдали тонкой водяной пленкой, которая в тусклом освещении отбрасывала светлые и темные пятна, придавая миру нечеткость.

Той ночью убийце, тащившему ведра, мешок и веревки, было не легче, чем Фан Му. Дождь не шел, но битого кирпича и щебня под ногами было предостаточно. Что же побудило его использовать столь трудоемкий способ, чтобы претворить в жизнь безрассудные слова Цзян Вэйли?

Подумав об этом, Фан Му взглянул на дом номер 7, пытаясь понять, в каком состоянии находился убийца в тот момент. Однако вмиг забыл об этой мысли.

В доме мелькнул свет.

Фан Му тут же понял: здесь что-то не так. Согласно предыдущим данным, единственные «упрямые гвозди», которые еще оставались в доме номер 7, – это семья Цзян Вэйли. Но Го Гуйлань уже поместили в дом престарелых, и даже если б она захотела вернуться домой, полиция не смогла бы так быстро снять оцепление с места преступления.

Фан Му собрался с силами и бросился в сторону дома, и хотя ноги то и дело спотыкались, он не сводил глаз с источника света. По мере того как расстояние сокращалось, силуэт дома постепенно прорисовывался в темноте.

Точно, свет находился как раз на четвертом этаже. Фан Му кое-что прикинул в уме, и его глаза тут же расширились. Разве не там находится квартира 405?

Профайлер быстро сложил зонт: его гладкая поверхность наверняка вызовет отражение света, которое может обнаружить другой человек. Невзирая на ливень, он как можно быстрее добежал до забора во дворе и с особой осторожностью направился к дому номер 7.

Дойдя до подъезда, Фан Му уже вымок насквозь. Он успокоил дыхание, смахнул с волос капли и протер очки, чтобы ничего не мешало обзору. Затем сделал несколько небольших взмахов зонтом. Эта штука действительно не годится в качестве оружия, с таким же успехом можно было бы просто взять кирпич во дворе. Однако это было лучше, чем ничего, лучше, чем голые руки.

Тот, кто вернулся на место преступления в дождливую ночь, несомненно, имеет отношение к этому делу.

Чуть успокоившись, Фан Му прижался к стене и начал медленно подниматься по лестнице.

Промокшие ботинки то и дело издавали хлюпающие звуки, но, к счастью, те были негромкими и полностью заглушались дождем снаружи. Фан Му прислушивался к движениям наверху и осторожно продвигался по лестнице.

Дойдя до угла коридора четвертого этажа, он медленно присел у стены и, успокоив дыхание, слегка высунул голову из укрытия.

Действительно, перед дверью квартиры 405 спиной к Фан Му на корточках сидел человек и что-то делал. Рядом с ним стоял фонарик, освещающий пространство. Свет, который недавно был виден внизу, наверняка исходил от этого фонарика.

Фан Му встал и, сжимая в руке зонт, осторожно вышел в коридор.

Незнакомец, казалось, был полностью сосредоточен, не замечая, что Фан Му медленно подходит к нему. Стараясь не шуметь, тот приблизился на расстояние около пяти метров. Такая дистанция позволяла предотвратить внезапную атаку противника, а также, если он попытается сбежать, Фан Му не сильно от него отстал бы.

Свет фонарика слабо очерчивал фигуру человека, одетого в ветрозащитный плащ сапфирового цвета, но из-за капюшона нельзя было разглядеть черты лица. Однако он производил впечатление маленького и худого.

Фан Му громко крикнул:

– Кто здесь?

Незнакомец испугался, и после короткого вскрика последовал быстрый взмах фонарика.

Фан Му поднял руку, чтобы прикрыть лоб, и уже приготовился к атаке противника, как услышал знакомый голос:

– Ты?

Фан Му сразу же успокоился, но следом в его душе зародилось глубокое смятение.

– Что ты здесь делаешь?

Кружок света переместился с лица Фан Му, незнакомец откинул капюшон, и показалось немного изможденное лицо Ми Нань.

– Это я тебя хочу спросить… Напугал меня до смерти!

В ее голосе чувствовалась легкая одышка. Казалось, она все еще пребывала в шоке. Затем ее охватил приступ сильного кашля.

Фан Му поспешил к ней и легонько постучал по спине. Ми Нань инстинктивно уклонилась, а затем замерла на месте.

Пока она с большим трудом пыталась сдержать кашель, Фан Му спросил:

– Ты и так простужена, зачем выбежала в такую погоду?

– Есть место, которое я хотела еще раз осмотреть. – Ми Нань указала на пол.

На серовато-белом бетонном полу подсыхала лужа. Фан Му припомнил, что над этим местом как раз находился болтающийся водоналивной мешок.

– О чем ты?

– Тогда проверяли только сухие участки и не приняли во внимание эту область. – Ми Нань снова присела и указала на пятно. – Думаю, раз это центр места происшествия, то рядом с телом должны были остаться следы убийцы; возможно, тогда мы их не заметили.

– И как? – Фан Му тут же приободрился. – Нашла что-нибудь?

Ми Нань кивнула.

– Посмотри здесь, здесь и… здесь. – Она поочередно указала на несколько мест.

Проследив за направлением ее пальца, Фан Му увидел, что по краям лужи и под тонким слоем воды есть несколько нечетких следов. Правда, бо́льшая часть из них была повреждена, к тому же они перекрывали друг друга, так что выглядели весьма неявно.

– А еще, – Ми Нань указала в сторону лестницы, – я обнаружила несколько следов там, в том числе стертый.

– Стертый? – задумчиво повторил Фан Му.

Подобный след почти наверняка остался от человека, который заметил, что намочил подошву, и намеренно вытер ее о пол. С момента совершения преступления только у трех категорий людей на подошве обуви могла остаться жидкость, сочившаяся из мешка. Во-первых, у человека, сообщившего о преступлении. Но, судя по его рассказу, в тот момент он бежал изо всех сил, поэтому вряд ли бы додумался вытирать подошвы своих ботинок. А если б и додумался, то, скорее, просто потопал бы ногами. Во-вторых, у полицейских, прибывших на место происшествия. Но тогда все их внимание было приковано к странному мешку, и вряд ли они думали о чистоте подошв. Кроме того, полицейские привыкли выезжать на различные происшествия и уже давно знакомы с разного рода неблагоприятными условиями. В-третьих, у самого убийцы. Он довольно осторожный человек, поэтому, если б заметил, что ботинки намокли, обязательно нашел бы способ очистить их, чтобы не оставить следов.

Другими словами, следы по краям лужи и под водой, скорее всего, оставил убийца.

Подумав об этом, Фан Му поспешно наклонился и внимательно осмотрел следы. Но и тогда не смог ничего разглядеть.

– Есть следы от обуви на резиновой подошве?

– Пока не знаю, нужно тщательно изучить… – Не договорив, Ми Нань снова закашлялась.

Фан Му, не сдержавшись, упрекнул ее:

– Такой ливень, ты ведь разболеешься еще сильнее…

– Я здесь как раз из-за него. – Ми Нань прижала одну руку к груди, чтобы перевести дыхание, а другой указала на водяную завесу. – Боялась, что дождь все зальет и испортит следы.

Сердце Фан Му дрогнуло. Простуженная Ми Нань, несмотря на дождь, пришла на место происшествия, чтобы проверить свои догадки… Он не смог подобрать слова и лишь пробормотал, запинаясь:

– Спасибо… спасибо тебе.

Слегка покраснев, Ми Нань прошептала:

– За что благодаришь? Я делаю это не для тебя, это моя работа.

Фан Му смущенно почесал затылок и спросил:

– Что дальше? Изъятие следов?

– Да. – Ми Нань взяла чемодан. – Помоги мне.

В чемодане лежало множество инструментов. Ми Нань достала несколько полых цилиндров, которые были соединены между собой, примерно оценила лужу, выбрала один из цилиндров и накрыла им участок, затем вручила Фан Му пипетку, велев медленно выкачать оставшуюся жидкость из цилиндра. После этого достала еще одну мензурку с широким горлышком, наполнила ее чистой водой, вскрыла небольшой пакет с белым порошком и присела на корточки в ожидании Фан Му.

Вскоре лужу удалось осушить. Ми Нань начала сыпать белый порошок в мензурку и, когда соотношение стало примерно 3:5, равномерно перемешивать его по дну. Примерно через полминуты образовалась полутвердая пастообразная жидкость. Эксперт подняла мензурку и осмотрела ее, чтобы убедиться в отсутствии пузырьков, затем вылила жидкость на ладонь и осторожно поднесла к цилиндру, позволяя ей медленно стекать сквозь пальцы в углубление, образованное отпечатком ноги. После этого встала и высунула руку наружу, чтобы смыть пастообразную жидкость дождевой водой.

– Что еще нужно сделать? – спросил Фан Му.

Выражение лица Ми Нань стало более спокойным.

– Ничего не делай, просто жди.

– Как долго?

– Минут сорок. – Ми Нань взглянула на часы, а затем на дождь. – Воздух сегодня влажный, и гипсовому раствору потребуется больше времени для затвердевания.

– А те следы… – Фан Му указал в сторону лестницы. – Их тоже нужно изъять?

– Да, но с помощью формы не получится. – Ми Нань похлопала по камере, лежавшей в чемодане. – Я уже их изъяла.

Больше им нечего было делать. Фан Му закрыл чемодан, давая Ми Нань знак присесть. Она отмахнулась, но в итоге все же согласилась.

В коридоре воцарилась тишина, а шум дождя снаружи стал еще громче. Они молчали, устремив взгляды на цилиндр. Ми Нань плотно куталась в одежду, то и дело слегка покашливая. Дергавшийся Фан Му каждые несколько минут проверял, не затвердела ли гипсовая жидкость в цилиндре. На четвертой проверке Ми Нань не выдержала и, выхватив из рук профайлера фонарик, выключила его.

– Можешь хоть на минуту успокоиться?

Когда в коридоре снова стало темно, Фан Му смущенно улыбнулся и прислонился спиной к стене, больше не двигаясь. Поразмыслив, он призвал себя к терпению, достал сигарету и молча закурил.

Через некоторое время раздался тихий голос Ми Нань:

– Не волнуйся; я сразу же сообщу, если обнаружу след от обуви на резиновой подошве.

Фан Му посмотрел на Ми Нань. Ее фигура была полностью окутана мраком, так что можно было различить лишь грубые очертания, за исключением глаз, которые ярко блестели. Однако спустя мгновение этот блеск исчез – она отвернулась.

Проливной дождь. Глубокая ночь. Тихий коридор. Хранящие молчание мужчина и женщина. В любом романтическом фильме подобная сцена нужна для того, чтобы разжечь искру. Однако этот коридор – место убийства. Нет ни цветов, ни ужина, а общим интересом двоих людей являются беспорядочные следы. Весьма забавно…

Им было о чем поговорить. Если подумать, необходимости не имелось, но это та неизбежность, с которой приходилось мириться.

– Она в порядке?

Фан Му замешкался, а потом понял, к кому относится это «она».

– Более-менее.

Снова наступило долгое молчание.

– Когда планируете… – Ми Нань понизила голос, – пожениться?

– Еще не думал. – Сердце Фан Му сжалось. – Посмотрим.

Ми Нань промолчала. Послышался шорох – она встала. Теперь ее голос звучал гораздо спокойнее:

– Проверю наше «произведение».

Почти одновременно с этим внизу вдруг раздался лай.

У Фан Му похолодело сердце, он тут же выбросил сигарету и дернул Ми Нань, а фонарик крепко зажал в руке. Ми Нань тоже услышала лай и, не говоря ни слова, присела.

Кто мог прийти в этот разрушенный район в столь поздний час?

Фан Му подал знак Ми Нань отойти назад, слегка выпрямился и стал наблюдать за происходящим внизу.

Неподалеку взад-вперед колебался свет фонарика. Человек держал зонт, и, похоже, ему тоже было очень трудно идти. Судя по направлению движения, его целью также был дом номер 7.

Фан Му внимательно следил за тем, как человек подходит все ближе. Наконец свет фонарика исчез, после чего послышались звуки складываемого зонта и вытирания обуви.

Пригнувшись, Фан Му слегка отступил, приблизился к Ми Нань и прошептал:

– Он поднимается.

Выражение лица Ми Нань было напряженным. Она покосилась на цилиндр и приподняла брови.

Фан Му кивнул.

Значительное число преступников любит возвращаться на место преступления, особенно те, кто удовлетворяет определенные психологические потребности через совершение преступлений. Стоять там, где они совершили насилие над другими людьми, вспоминать крики жертвы, ее борьбу и даже едва уловимое ощущение, как жизнь покидает ее, – это, несомненно, прекрасное воспоминание для таких людей. В том числе они могут вновь испытать удовлетворение и возбуждение от преступления, снова пережить успех. По мнению Фан Му, так называемый благородный рыцарь, весьма вероятно, находился именно в таком душевном состоянии.

Тихой дождливой ночью раздавались едва различимые звуки шагов. Ми Нань схватила Фан Му за руку и беззвучно спросила:

– Что будем делать?

Фан Му, задумавшись, осмотрелся по сторонам. Коридор был пуст – спрятаться негде. Только на западной лестничной клетке можно было кое-как укрыться.

Он поднял чемодан и подал Ми Нань знак следовать за ним. Однако она высвободила руку, пошарила в карманах и, пригнувшись, пошла к цилиндру, покрывавшему отпечаток ноги, после чего накрыла гипсовый слепок черным материалом.

Действительно, если цель нежданного визитера – место преступления, то, увидев цилиндр, он тут же сбежит, а белый гипсовый слепок слишком выделяется в темноте. Этот черный материал, вероятно, был копировальной бумагой, и оставалось только надеяться, что незнакомец ничего не заметит.

Фан Му не успел упрекнуть себя за неосторожность и, потянув за собой Ми Нань, бесшумно скрылся на западной лестничной клетке. Едва успев спрятаться, они услышали шаги, приближающиеся к коридору четвертого этажа.

Ми Нань стояла за спиной Фан Му и несколько секунд внимательно слушала, а затем тихо прошептала ему на ухо:

– Один человек, мужчина, рост около метра семидесяти, вес более семидесяти килограммов.

Сердце Фан Му похолодело. Противник физически силен, на больную Ми Нань нельзя рассчитывать, так что остается полагаться только на себя, а уверенности, что удастся победить, нет.

В этот момент Фан Му вспомнил о фонарике.

Немного подумав, он показал Ми Нань несколько жестов. Их смысл был таков: дождавшись, когда противник подойдет ближе, Ми Нань внезапно раскроет зонт, и тогда он посветит вперед фонариком. В этот момент серебристо-серая поверхность зонта отразит свет, который отвлечет внимание и помешает обзору. Затем Фан Му сбоку атакует его фонариком, стараясь как можно скорее одолеть противника.

Ми Нань кивнула в знак понимания, взяла зонт в руку и положила большой палец на кнопку, всем видом демонстрируя готовность.

Шаги становились все отчетливее и наконец стихли. Фан Му прикинул расстояние – как раз перед дверью квартиры 405.

Затаив дыхание, он аккуратно выглянул.

Высокая темная фигура стояла перед дверью квартиры 405 и освещала фонариком пол перед ней. Внезапно, словно что-то заметив, человек присел и, вертя в руках фонарик, начал тщательно осматривать пол. Благодаря фонарику Фан Му сразу понял, что он обнаружил: это был выброшенный им окурок.

Слишком неосмотрительно!

Фан Му молча ругал себя, а человек, очевидно, понял, что в коридоре только что был кто-то еще. Он выпрямился и, осветив пространство вокруг фонариком, направил свет на западную лестничную клетку.

Фан Му быстро отступил. В этот момент снова послышались шаги, которые спешили к их укрытию.

Профайлер изо всех сил старался не дышать, его ладони вспотели, и он едва удерживал фонарик. Глаза следили за тем, как луч света мечется по стене напротив.

Внезапно Фан Му почувствовал, как Ми Нань с силой толкнула его в спину, выскочила вперед, и зонт в ее руке раскрылся.

Долго не раздумывая, профайлер выскочил с лестницы, взмахнув тяжелым фонариком. Но тут поскользнулся и упал, а фонарик вылетел из руки.

Противник тоже был напуган. Он немного отступил, и тогда Фан Му услышал знакомый звук…

Черт, кто бы мог подумать, что у него пистолет!

«У нас проблемы…»

Ми Нань, видимо, тоже услышала этот звук и, не раздумывая, бросила зонт в сторону противника, затем развернулась и упала на Фан Му.

Тот, встревоженный и злой, отчаянно пытался приподняться, чтобы прикрыть Ми Нань собой. Однако она расставила руки и ноги и заключила его в крепкие объятия, лишая возможности пошевелиться.

Противник, очевидно, уже одержал победу. Увернувшись от зонтика, он тут же направил луч света на них. Как ни странно, выстрела не последовало. Через несколько секунд раздался голос, который заставил их удивиться еще больше:

– Вы?

* * *

Спустя полчаса Фан Му и Ми Нань сидели в закусочной напротив мрачного Ян Сюэу.

Фонарик, вылетевший из руки Фан Му, не подвел и, пусть и неумышленно, все же врезался в лоб Ян Сюэу. Теперь тот прикладывал к фиолетовой шишке холодную бутылку пива, а другой рукой возился с кобурой на поясе. Там лежал пистолет «Тип 77», и полчаса назад Ян Сюэу едва не убил из него Ми Нань.

Эксперт осмотрела груду разбитого гипса, некоторые части которого и вовсе рассыпались в порошок. Ее лицо помрачнело. В конце концов она смахнула все в пакет и засунула в чемодан. Фан Му взглянул на нее и неуверенно спросил:

– Может… вернемся и сделаем еще один?

Ми Нань промолчала и набрала побольше картофельной соломки. Через мгновение она холодно бросила:

– Он затоптал первоначальный след, бессмысленно повторять еще раз.

Ян Сюэу сердито и громко запротестовал:

– Я же не нарочно! Да кому бы в голову пришло, что вы занимаетесь изъятием следов в такое время?

Фан Му поспешил разрядить обстановку. Он взглянул на шишку на лбу Ян Сюэу и почувствовал себя крайне неловко.

– Ты как?

Тот хмыкнул, ничуть не тронутый его вниманием:

– Позаботься лучше о себе.

Фан Му и впрямь выглядел довольно жалко: весь в пыли и грязи, не говоря уже о том, что на левой щеке у него красовалась большая ссадина, а локоть и тазовая кость отзывались жгучей болью – видимо, разбил при падении.

Принесли еду. Ми Нань заказала миску риса и принялась молча есть, не поднимая головы. Двое мужчин тоже не разговаривали. Фан Му кусок в горло не лез. След, изъятый с большим трудом, был уничтожен, и это сильно его расстраивало. Немного поев, он закурил.

Ян Сюэу разлил по бокалам пиво, то и дело всматриваясь в лица коллег. Спустя некоторое время он вдруг спросил:

– Почему вы вместе?

– Случайно столкнулись. – Подумав, Фан Му добавил: – Зачем ты пришел на место преступления?

Ян Сюэу, не ответив, наполнил бокал Фан Му, после чего поднял свой.

– Я за рулем, – поспешно отмахнулся профайлер.

Ян Сюэу с грохотом поставил стакан на стол и резко произнес:

– Ты что, не мужик?

Эти слова и задели, и насмешили Фан Му.

– Это никак не связано с тем, мужик я или нет. Мы же полицейские. Нельзя нарушать закон.

– Не страшно! – Ян Сюэу снова поднял бокал. – После стольких лет службы у меня везде знакомые, никто нам ничего не сделает.

– Все же не стоит. – Фан Му отодвинул бокал. – Давай в другой раз.

Ян Сюэу уставился на него:

– Твою мать! Я из-за тебя пострадал, а ты еще и выкобениваешься, когда я предлагаю выпить?

Эти слова не позволили Фан Му дальше отнекиваться, и он взял бокал с пивом. Но только поднял его, как сидевшая рядом Ми Нань выхватила бокал.

– Я выпью за него.

Она с каменным лицом посмотрела на Ян Сюэу и, наклонив голову, залпом выпила пиво. Фан Му хотел было забрать бокал, но опоздал.

Ян Сюэу покраснел, на его шее выступили вены:

– Почему ты пьешь за него?

– Нападение на тебя организовала я. – Ми Нань поставила бокал, ее щеки залились румянцем. – Прими мои извинения.

Ян Сюэу покраснел еще сильнее, а его речь стала бессвязной:

– Нет… я не это имел в виду… Я знаю… – Не в силах больше ничего сказать, он допил свой бокал до дна.

Фан Му обеспокоился: да что тут вообще творится?

Ми Нань допила пиво, взяла чемодан и жестом попросила Фан Му пойти с ней.

– Отвези меня домой.

Профайлер уже собирался встать, но Ян Сюэу резко удержал его:

– Ты иди, Фан Му останется.

Тот, пошатнувшись, спросил:

– Чего тебе?

– Хочу поговорить.

– О чем?

– О деле.

Фан Му был вынужден сесть и как можно терпеливее сказать:

– Сюэу, ты слишком много выпил. Давай поговорим в другой раз.

Ян Сюэу промолчал и лишь мотнул головой в сторону Ми Нань:

– Иди давай.

Ми Нань взглянула на Ян Сюэу, на Фан Му, развернулась и ушла.

– Будь осторожна; напиши, как будешь дома, – торопливо проговорил Фан Му. Он не знал, услышала ли его Ми Нань, и просто наблюдал, как она толкнула дверь и исчезла в ночи. Затем освободился от руки Ян Сюэу, закурил, бросил взгляд на раскрасневшегося Ян Сюэу и нетерпеливо бросил: – Говори, что хотел.

Ян Сюэу, однако, притих и тоже медленно закурил, затягиваясь дымом и многозначительно глядя на Фан Му. Через некоторое время он произнес:

– А ты хорош.

– О чем ты? – ошеломленно спросил Фан Му.

Ян Сюэу усмехнулся и стряхнул пепел, а когда снова посмотрел на Фан Му, в его глазах читалась ненависть.

– Вытащил Ми Нань посреди ночи, чтобы она помогла тебе с делом… – Пауза. – Разве не знаешь, что она болеет?

– Я уже говорил, мы встретились случайно, – сдерживая гнев, ответил Фан Му.

– Прикрыла тебя от пули, пила за тебя… Это тоже случайность?

– Не выдумывай! – повысил голос Фан Му. – Разве ты не о деле хотел поговорить? Будем говорить или нет? Если нет, я ухожу.

Ян Сюэу тут же упал духом и, тихонько вздохнув, подозвал официанта и заказал еще две бутылки пива. Фан Му молча смотрел, как он наливает себе и пьет, а затем спросил:

– Почему ты вернулся на место преступления?

– После сегодняшнего собрания я остался в отделении. – Ян Сюэу рыгнул. – Перед глазами это дело, в голове дело средней школы Д. Я все время неосознанно сопоставлял их.

Фан Му вздохнул с облегчением: похоже, он был прав насчет Ян Сюэу.

– Тоже видишь сходство между ними?

– Да. Однако это просто ощущение. В конце концов, между ними большая разница в способе, месте и особенностях. Поэтому я и решил приехать на место преступления и взглянуть еще раз – может быть, найти зацепки, которые мы упустили.

– Нашел что-нибудь?

– Это, – раздраженно ответил Ян Сюэу, указывая на синяк на голове.

Фан Му не удержался от смеха, достал сигарету и передал ее коллеге. Ян Сюэу смягчился. Закурив, он спросил:

– А вы, кажется, что-то нашли?

– Ничего особенного, несколько нечетких следов, – сердито произнес Фан Му. – Собирались проверить, но в итоге ты их растоптал… – Заметив, что Ян Сюэу неловко, он успокаивающе добавил: – Это могли быть не очень ценные улики; кто знает, может, они и вовсе не связаны с делом…

Ян Сюэу хмыкнул, но ничего не сказал. Через некоторое время он посмотрел на Фан Му:

– Вы с Ми Нань близки?

Поколебавшись, Фан Му кивнул:

– Можно сказать и так.

– Как вы познакомились?

– Не будь любопытным, ладно? – Лицо Фан Му помрачнело. – Это не твое дело.

– Нет, мое. – Ян Сюэу неожиданно повысил голос: – Ми Нань – сотрудница нашего отделения, она для меня… как младшая сестра. Ты почти женатый человек, поэтому следи за своими словами и действиями, ладно?

– Ты перебрал. – Фан Му совсем потерял терпение и не желал продолжать разговор. Он махнул рукой, подзывая официанта: – Счет, пожалуйста.

Ян Сюэу не позволил Фан Му оплатить счет. Немного поспорив, он шлепнул на стол две купюры по сто юаней и ушел. Видя, как коллега еле держится на ногах, Фан Му предложил его подвезти. Ян Сюэу снова отказался, но профайлер не дал ему сесть за руль и запихнул в такси.

* * *

Вернувшись домой, Фан Му увидел, что уже час ночи. Он вдруг кое-что вспомнил и достал свой телефон, проверяя, нет ли сообщения от Ми Нань. Несколько раз набирал и стирал текст и в итоге написал:

Ты дома?

Он отправил сообщение, но Ми Нань не ответила. Возможно, она уже спит. Фан Му подумал так, но не смог уговорить себя спокойно лечь.

Ляо Яфань не было дома. Без шумных телепередач и разговоров по телефону в его маленькой двухкомнатной квартире было очень тихо. Фан Му откинулся на спинку дивана и внезапно почувствовал ноющую боль во всем теле. Он немного посидел в тишине, наслаждаясь тем, как усталость понемногу просачивается сквозь суставы.

Полчаса спустя телефон все так же молчал. Недолго думая, Фан Му набрал номер Ми Нань, но его палец замер над кнопкой вызова. В конце концов он с досадой отбросил телефон на диван и пошел на кухню. В холодильнике не было еды, поэтому Фан Му достал банку пива и вышел на балкон.

Он распахнул окно, и в лицо ему ударил влажный воздух, тут же сменившийся сильной прохладой. Дождь прекратился, но казалось, город так и не стал свежее. Плавающая пыль, смешанная с дождевой водой, назойливо цеплялась за все предметы, делая их толстыми, липкими и отвратительными.

«Ты не желаешь очиститься или никогда не совершал грехов?»

Небо было по-прежнему пасмурным, а луна и звезды прятались за плотными облаками, слишком жадными, чтобы пролить на город хоть немного света. Большинство людей заснуло в темноте, видя во сне славу, восторг, радость или горе.

Фан Му медленно потягивал пиво, чувствуя, как холодная жидкость проходит через горло и попадает в желудок, а затем распространяется по телу теплом. К нему постепенно возвращалась чувствительность, и поцарапанная кожа начала пылать. Фан Му усмехнулся и запрокинул голову, допивая до дна. Затем вернулся в гостиную и разделся.

Повреждения были в основном на левой стороне тела, кожа на локте и бедре была содрана и местами сочилась кровью. Фан Му нашел йод и осторожно нанес его на раны. От резкой колющей боли он то и дело хмурился, стискивая зубы. После обработки ран лоб покрылся потом. С трудом поднявшись, Фан Му посгибал руки и ноги и, не обнаружив серьезных повреждений, заметил синяки на груди и спине. Он понял, что их оставила Ми Нань. В тот момент, когда раздалось клацанье затвора, она инстинктивно ринулась защищать его. Это вызвало у Фан Му чувство тепла, но еще больше – смущение и вину. В критический момент его тело уступило женскому. Не говоря уже о том, что, позорно упав, он должен был перевернуться и защитить ее. Если б реакция Ян Сюэу была медленнее, вероятно, Фан Му пришлось бы провести остаток жизни в муках и самобичевании.

Когда Ян Сюэу спросил, мужик ли он, Фан Му смутился. Он вдруг понял, что враждебность коллеги к нему была вызвана скорее ревностью. Похоже, ему нравится Ми Нань…

Фан Му откинулся на диван и вдруг рассмеялся. Ян Сюэу – отличный парень, и сегодняшние события говорят о том, что они с Ми Нань – отличная пара.

Но…

Фан Му не хотел думать о том, что следует за этим «но». Только вспомнил, как Ми Нань крепко обняла его, когда он пытался приподняться и прикрыть ее собой. В тот момент Фан Му не мог даже разжать ее руки.

На него вдруг нахлынуло сильное чувство собственной неполноценности. Такой израненный, такой невротичный, такой хрупкий, такой обремененный…

«Стою ли я этого?»

Телефон вдруг пиликнул, и экран засветился. Фан Му застыл, но затем поспешно схватил аппарат. Отправитель – Ми Нань, а в сообщении всего одно слово:

Да.

Усталость накатила на него, словно приливная волна.

Глава 8
Кошмар

Он во сне.

То, что это сон, он понял сразу, как только началась знакомая сцена. За прошедшие десять лет он уже не испытывал той паники и страха, как в самом начале, а только беспомощность. Потому что он понял, что, даже прекрасно осознавая, что видит сон, он не может проснуться и должен позволять кадрам закончить «воспроизведение», прежде чем весь в поту вернется в свою постель.

Все та же темная пещера, все то же гнетущее чувство удушья… Он лежал ничком на холодной земле, и казалось, что конечности больше не принадлежат ему, а все тело, за исключением глазных яблок, не может двигаться.

Пещеру озарял странный свет, льющийся откуда-то сверху, но такой же слабый, как свет заходящей луны. И это дарило ему ощущение, что, помимо собственного узкого и тесного укрытия, где-то недалеко впереди простирается открытое пространство.

Там уходили ввысь два толстых каменных столба. Даже до предела напрягая глаза, он не мог разглядеть их верхушки, не говоря уже о том, чтобы понять, что там происходит. Можно было только чувствовать, насколько они высоки и несокрушимы.

Каменные столбы не были прямыми и имели легкие изгибы и сильные выпуклости. Они вовсе не выглядели безжизненными – наоборот, под этим странным светом казалось, что внутри их что-то постоянно извивается. Последние десять лет он думал, что ему снятся две гигантские змеи. Однако он не видел змей, способных стоять совершенно вертикально, к тому же каменные столбы не были такими ровными и гладкими, как змеиное тело. Это сбивало с толку. Каждый раз, когда ему снился один и тот же сон, он напоминал себе, что в следующий раз должен хорошенько рассмотреть, что они собой представляют. Однако они всегда появлялись в его снах, но никогда не показывали себя в полной мере.

Несмотря на то что он находился на дне пещеры, казалось, что вся она держится на этой паре каменных столбов. Но, как ни странно, это не успокаивало. Напротив, высокие каменные столбы, стоявшие неподалеку, казались огромной угрозой.

Следующая сцена также была ему хорошо знакома. Каменные столбы начали неистово извиваться, а посередине – странно сгибаться и разгибаться. От их движений пещера яростно затряслась. Почти одновременно из всех углов донеслись болезненные стоны, словно стаи испуганных летучих мышей летели в темноте навстречу друг другу.

Из-за стонов он почувствовал необъяснимый стыд и гнев и тоже стал отчаянно извиваться, пытаясь выбраться из сковывающего его тело положения, больше всего на свете желая броситься к каменным столбам…

И разрушить их!

Эта мысль нередко приводила его в недоумение. Как только каменные столбы рухнут, он и сам окажется погребенным в глубине пещеры вместе с ними. Но в тот момент порыв вынуждал отбросить все мысли, и он желал лишь одного – чтобы стоны прекратились, а высокие и толстые каменные столбы рухнули…

И они действительно упали. С сокрушительным треском наклонились вправо, казалось полностью переломившись у основания. Он испытал изумление, страх, но больше всего – прилив восторга и искреннего удовольствия. Особенно его поразило то, что его тело могло двигаться.

Но не успел он даже пошевелиться, как темнота над его головой внезапно навалилась…

… И в следующую секунду он очнулся в своей постели, весь в поту и задыхающийся, как умирающая рыба.

На протяжении более десяти лет, где бы он ни просыпался – в кровати, на скамейке в парке, под мостом или в бетонной трубе, – сон обрывался именно так.

Он все еще помнил, как увидел этот сон впервые. Тогда ему показалось, что он действительно умер, пока не открыл глаза и не увидел звездное небо над головой… Сейчас перед глазами был только темный потолок, а в ушах звучал слабый храп. Только когда сознание и восприятие медленно вернулись, он понял, что на его груди лежит рука. Он с усилием сдвинул ее, и хозяин руки издал недовольное ворчание, которое снова сменилось храпом.

В какой-то момент дождь за окном прекратился. Влажный воздух врывался через оконные щели, и занавески из плотной фиолетовой ткани слегка колыхались. В одно мгновение он полностью проснулся. Когда потное тело остыло, накинул одежду и выбрался из постели.

Мальчик по-прежнему безмятежно спал, и маленькая спина медленно поднималась и опускалась. Мужчина подоткнул одеяло и осторожно спустился вниз.

В кофейне было гораздо темнее, чем на чердаке. Он пробрался к барной стойке и зажег настольную лампу; в углу каморки забрезжил слабый свет.

Он немного посидел в тишине, шмыгнул носом и налил себе полстакана виски. Сделав глоток, закурил.

Под тусклым светом настольной лампы дым приобрел более плотную текстуру. Он с интересом наблюдал, как дым поднимается и тянется, затем медленно рассеивается, словно девушка-призрак с очаровательной внешностью. Попытался дотянуться до нежной покачивающейся талии, но, вскрикнув, призрак растворился под его ладонью, оставив после себя лишь бледно-голубое сияние, которое еще не успело поблекнуть.

Он подумал о ней.

До нее все было бегством и глупостью. После нее жизнь обрела цвет, еда – вкус, кровь снова прилила к лицу, и он наконец-то смог замедлиться. Даже сон, который так обескураживал его, она разобрала с предельной ясностью.

– Не нужно бояться своих воспоминаний, – сказала она. – Это часть тебя, и рано или поздно они станут твоей силой.

Поэтому после нее он, приходя в себя от кошмара, каждую ночь искал ее руку. И каждый раз она не разочаровывала его. Помимо переплетенных пальцев рук, сквозь слои тьмы пробивалась пара ярких глаз, пронзая кожу и проникая в самое сердце. Словно она пристально смотрела на него…

Сигарета догорела. Он затушил окурок в пепельнице и сделал еще один глоток. Тело постепенно согревалось, и только легкая прохлада ощущалась на босых ногах. Он инстинктивно закутался в пижаму и потянулся ногами под барную стойку в поисках тапочек. И вдруг нащупал под ковром полукруглую впадину.

Сперва он напрягся, но быстро расслабился, и на его лице появилась холодная улыбка. Он откинулся на спинку стула, нежно ощупывая босыми пальцами углубление и кольцо внутри него, словно флиртуя и красуясь.

Эй, хорошо тебе спалось сегодня?

* * *

Согласно распоряжению начальства, полицейские начали расследование в отношении определенных организаций, ответственных за снос и переселение жителей комплекса «Фуминь». Было установлено, что в конце 2010 года администрация города C. передала земельный массив поблизости некоей девелоперской компании под разработку и строительство. Эта компания заключила контракт на выполнение работ по сносу дома с компанией «Хунда», которая, в свою очередь, также передала проект на субподряд, в результате чего компанией, ответственной за снос и переселение, стала компания «Цишэн». Согласно государственным законам и нормам, компании, занимающиеся сносом, должны иметь соответствующую отраслевую квалификацию. «Цишэн» таковыми не обладала, однако осуществляла свою деятельность под эгидой компании «Хунда».

Руководитель «Цишэн» – Сюэ Цишэн, мужчина, 44 года. Ранее был приговорен к семи годам лишения свободы за вымогательство и шантаж, а также умышленное нанесение телесных повреждений. Освободившись из тюрьмы, набрал в штат каких-то асоциальных личностей и основал компанию по сносу недвижимости. После вхождения в состав компании «Хунда» «Цишэн» участвовала в сносе многих районов города. Результаты расследования указывают на то, что Сюэ Цишэн и подчиненные ему сотрудники в основном занимались насильственным сносом и препятствовали подаче петиций. В ходе сноса жилого комплекса «Фуминь» между домовладельцами и компанией, занимавшейся сносом, произошел ряд физических конфликтов, вплоть до групповых драк с применением оружия, в которых участвовали Сюэ Цишэн и другие.

По словам бывших жильцов комплекса, бригада, занимавшаяся сносом, делала все возможное, чтобы поскорее заставить их покинуть квартал. Например, на рассвете под дверью внезапно поджигали петарды или выливали на дверь испражнения и другие нечистоты. Более того, когда жильцы куда-то выходили, они взламывали двери, проникали в квартиры и устраивали там погромы; когда домовладельцы, узнав об этом, спешили обратно, внутри уже царил полный беспорядок, а вандалы уже давно скрылись.

Некоторые жильцы в гневе обращались в полицию после того, как подверглись насилию и домогательствам. Но поскольку часть рабочих, занимающихся сносом, – приезжие, нанятые на временной основе, которые после «выполнения работ» и получения вознаграждения сразу уезжали, то установить их местонахождение не представлялось возможным. Даже если их и ловили, то все они как один заявляли, что не имеют никакого отношения к компании по сносу. Поэтому в отсутствие доказательств полиция могла лишь наложить на них штраф за нарушение общественного порядка. Кроме того, снос часто затрагивает интересы многих сторон, и местный полицейский участок также попадал под давление соответствующих органов, а поскольку насильственный снос приводил к конфликтам и кровопролитию в большинстве случаев, на это закрывали глаза, предпочитая обходить стороной.

Но на этот раз произошло убийство, и избежать его невозможно, даже если сильно захотеть.

Личности руководителя и сотрудников компании «Цишэн» заинтересовали полицию. Это люди, которые признают только деньги и будут делать что угодно, лишь бы это приносило прибыль. Обычно снос занимает не более трех месяцев, и, согласно бюджету «Цишэн», общий объем работ по сносу комплекса «Фуминь», даже в качестве субподрядчика, принес бы прибыль более трех миллионов юаней. Одним словом, это быстрые деньги в кратчайшие сроки. Соблазнившись подобной выгодой, не исключено, что они могли опуститься до убийства.

Полиция немедленно вызвала Сюэ Цишэна и более десяти его сотрудников на допрос. Сюэ Цишэн отказался принять повестку и попытался скрыться, но полиция взяла его под стражу в соответствии с законом.

Новость о попытке Сюэ Цишэна сбежать привлекла большое внимание полиции и была расценена как признак вины. Однако Фан Му не был столь оптимистичен: если б Сюэ Цишэн действительно имел отношение к делу об убийстве Цзян Вэйли, он сбежал бы уже давно, не дожидаясь, пока нагрянет полиция. Более того, Фан Му считал, что если поручить этому сброду организацию беспорядков и шантаж, то им это ничего не стоит, однако если речь идет о спланированном убийстве, то большинство, скорее всего, пойдет на попятную. Даже в «работе» они полагались на численный перевес, поэтому по отдельности эти люди, пожалуй, все слабаки. Судя по следам и вещественным доказательствам, обнаруженным на месте преступления, преступников не могло быть больше двух.

Кроме того, Сюэ Цишэн и остальные подходили под подозрения полиции с точки зрения материального положения и телосложения. Однако если цель состояла в том, чтобы запугать других жильцов, то простого убийства Цзян Вэйли было бы вполне достаточно и не требовалось бы использовать столь трудоемкий и долгий способ, как утопление, не говоря уже о том, чтобы устраивать такую странную сцену. К тому же Цзян Вэйли в какой-то степени походил на этих работников. Иными словами, все они – так называемая шваль. А поскольку они из одного теста, у них имеются способы и воровские обычаи для решения подобных проблем. Если б Цзян Вэйли предложили денежную сумму, удовлетворяющую его требованиям, то он, скорее всего, с радостью покинул бы квартал и в то же время сохранил это в тайне от других жильцов. При таком раскладе риски и затраты были бы гораздо меньше, чем в случае с убийством.

Ян Сюэу в этом вопросе не соглашался с Фан Му. Он считал, что так называемые воровские обычаи ставят выгоду превыше всего. Если о цене договориться не удалось, то такого мутного человека, как Цзян Вэйли, вполне могли убить. Однако он разделял мнение, что предъявление обвинения Сюэ Цишэну и остальным не приведет к серьезному прогрессу по делу. Сюэ Цишэн считался человеком бывалым и, по логике вещей, не стал бы совершать такую глупость, чтобы навлечь на себя беду.

Так или иначе, допрос Сюэ Цишэна и других не дал ценной информации. В ходе расследования у них не было обнаружено никаких необычных контактов и связей. В ночь инцидента Сюэ Цишэн и его люди до одиннадцати часов вечера ужинали в ресторане морепродуктов «Юэшань», а после этого отправились в баню «Фушаньюань». Около часа ночи они проникли в квартиры 1703 и 1704 и играли в маджонг до девяти утра. Вышеупомянутые показания были подтверждены персоналом ресторана морепродуктов «Юэшань» и бани «Фушаньюань»; записи с камер видеонаблюдения также свидетельствовали о правдивости показаний Сюэ Цишэна. Что касается причин его бегства, то он дал уклончивый ответ: пытался избежать допроса. Когда копнули глубже, ему пришлось объяснить несколько фактов правонарушения в виде умышленного уничтожения чужого имущества, провоцирования беспорядков и коллективных развратных действий. Среди прочего, Сюэ Цишэн и его люди нарушили уголовное законодательство, и теперь это подлежало рассмотрению в рамках отдельного дела.

Данный результат нельзя было назвать удачным, ведь в лучшем случае он только добавит несколько ничего не значащих цифр к годовому отчету о проделанной работе. Полиция была крайне разочарована. Единственные, кто пребывал в восторге, – все те же СМИ. В рассказе Сюэ Цишэна о фактах правонарушения нашлась одна деталь, которая привлекла их внимание. Чтобы пустить пыль в глаза, он иногда приказывал подчиненным временно нанимать людей для «поддержания образа». Некоторые из них были несовершеннолетними из близлежащих средних школ. Сюэ Цишэн выдавал своим людям по сто юаней «за участие», и, пройдя множество рук, к детям попадали ничтожные двадцать юаней. Однако даже на такую мизерную сумму подростки слетались как мухи. Один из них рассказал в интервью, что на самом деле все было просто – им требовалось просто ходить с ними, при этом не только возмещался проезд, но и оплачивался обед. А на стройке они просто стояли с ножами или дубинками…

Ведущий брал интервью у подростка в утренней передаче городского телеканала. Хотя область глаз была закрыта пикселями, все же можно было различить его тупое и равнодушное лицо.

– А если бы потребовалось ударить человека?

– Пришлось бы доплатить.

– Сколько?

– Двести юаней.

Ведущий сделал небольшую паузу, похоже сдерживая свои эмоции.

– Ты избивал людей?

– Поначалу не решался, но потом все стали драться, и я тоже. – Подросток опустил голову.

– Кто «все»?

– Одноклассники.

– Почему они пошли на это?

– Из-за денег. – Подросток усмехнулся: – С деньгами можно пойти в интернет-кафе, купить снаряжение в игре и что-нибудь вкусное…

Почувствовав тяжесть на сердце, завтракающий Фан Му оттолкнул тарелку.

– Сопляк! – шепотом выругался он и, мгновенно осознав, что ляпнул лишнее, посмотрел на Ляо Яфань, сидевшую рядом. Недавно она и сама была одной из тех подростков, которые слоняются по улицам и посещают дурные места.

Ляо Яфань, однако, никак не отреагировала и, все так же опустив голову, маленькими глотками пила соевое молоко.

После возвращения из приюта девушка стала намного молчаливее. Однако Фан Му понимал, что это не продолжение прежнего спокойного состояния, а некая новая проблема. Причина, по которой он это заметил, заключалась в том, что Ляо Яфань стала тайком наблюдать за ним. Будь то день или ночь, кухня или гостиная, Фан Му всегда встречал ее задумчивый взгляд. И этот взгляд не был добрым; в нем сквозило недоверие, подозрительность или что-то еще. Фан Му чувствовал себя неловко и несколько раз хотел спросить Ляо Яфань о том, что же случилось. Однако каждый раз она отводила взгляд или внезапно уходила, прежде чем он успевал открыть рот. Сначала Фан Му испытал беспомощность, затем раздражение и в конце концов просто отказался от идеи выяснить, что происходит.

Он отнес посуду в раковину, взглянул на часы и взял рубашку, висевшую на спинке стула. Как только он ее надел, в нос ударил сильный запах пота. Фан Му скривился, снял рубашку и бросил ее в стиральную машину, затем порылся в шкафу и нашел еще не распечатанную форменную рубашку. Заметив толстый слой влаги на окне, решил достать и черный джемпер.

Пока он надевал обувь в прихожей, Ляо Яфань разглядывала его с ног до головы, прислонившись к двери спальни. Фан Му завязал шнурки и посмотрел на девушку, которая с натянутой улыбкой курила сигарету.

– Я пошел… – Он опустил глаза. – Насчет обеда смотри сама. Закажи доставку, если не хочешь готовить.

Ляо Яфань выдохнула дым, и вдруг в ее руке блеснул маленький флакон.

– Хочешь попробовать?

– Что? – непонимающе спросил Фан Му.

– Духи. – Ляо Яфань бросила флакон. – Они унисекс.

Фан Му рефлекторно поймал его, мельком взглянул и положил на полку для обуви.

– Спасибо, но я таким не пользуюсь.

– А ты попробуй, – вкрадчивым тоном произнесла Ляо Яфань. – Глупо не воспользоваться духами, когда ты так хорошо выглядишь.

Фан Му немного смутился и, посмотрев на нее несколько секунд, спросил:

– Что ты задумала?

Ляо Яфань хмыкнула, на ее лице появилась злобная усмешка. Развернувшись, она вошла в спальню и с грохотом захлопнула дверь.

Фан Му остался стоять в прихожей с опущенными руками, чувствуя еще бо́льшую тяжесть на сердце.

* * *

Всю дорогу до отделения Фан Му проделал в подавленном настроении, которое никак не проходило. Едва войдя в здание, он увидел Ян Сюэу, спешащего к выходу с несколькими людьми.

Фан Му подошел поприветствовать его, но Ян Сюэу лишь хмыкнул.

Фан Му гневно зашагал к зданию и уже в дверях услышал окрик Ян Сюэу. Обернулся. Ян Сюэу подошел и протянул фотографию водоналивного мешка, в котором утонул Цзян Вэйли.

– Фабричное клеймо и все этикетки с указанием производителя мешка были оторваны. Однако это не предмет повседневного спроса, и продажи у него вряд ли высокие. Тщательное расследование может привести к получению информации о производителе и покупателях.

Фан Му кивнул – это и вправду была хорошая мысль. Возможно, эффективнее будет оставить в стороне мотив и обратиться непосредственно к происхождению вещественных доказательств.

– Оставь себе фотографию. Я сообщу тебе, если найду зацепки. – Ян Сюэу сделал паузу, выражение его лица было мрачным. – Что… привело тебя в отделение?

– Работа, – решил сказать правду Фан Му. – Хочу узнать, есть ли у Ми Нань успехи.

Ян Сюэу хмыкнул и окинул его взглядом, словно хотел еще что-то добавить. В это время нетерпеливо ожидающий коллега нажал на клаксон, чтобы поторопить его, поэтому он лишь махнул Фан Му рукой и побежал к машине.

Профайлер вошел в здание, пересек вестибюль и поднялся на лифте, продолжая рассматривать фотографию. Этот водоналивной мешок явно подвергся модификации. Судя по объему, он, должно быть, использовался для транспортировки на дальние расстояния. Изначально он был прямоугольным, затем один конец подрезали, края подшили и продели туда нейлоновую веревку, тем самым получив отверстие, в которое засунули покойника.

Тем временем лифт остановился на четвертом этаже. Фан Му убрал фотографию и вышел.

Ми Нань все так же работала в лаборатории, но ее лицо стало намного розовее. Увидев вошедшего Фан Му, она улыбнулась ему:

– Пришел?

– Да. – Фан Му взглянул на ее лицо. – Тебе лучше?

– Я в порядке. – Ми Нань, очевидно, догадалась о цели приезда Фан Му, поэтому сразу же взяла со стола бумагу и передала ему.

На листе формата А4 было несколько беспорядочных рисунков, в углу одного из которых Ми Нань красной ручкой нарисовала круг. Фан Му повертел лист, но так и не понял, в чем дело. Ми Нань улыбнулась и забрала у него бумагу.

– Еще помнишь, как той ночью мы делали слепок?

В голове Фан Му тут же возникли пакет и гипсовый слепок, почти рассыпавшийся в порошок. По какой-то причине упоминание той дождливой ночи вызвало у него сложные эмоции: смесь смущения и сожаления и, кроме всего прочего, смутное тепло. Он быстро собрался с мыслями и кивнул.

– Я отсортировала сохранившиеся кусочки, очистила и сопоставила один с другим. Некоторые результаты, конечно, нельзя считать успешными…

– Что ты обнаружила? – тут же взволновался Фан Му.

– Посмотри сюда… – Ми Нань указала пальцем на красный круг.

Обведенный след был нечетким, но некий рисунок все же можно было различить. Он представлял собой одну горизонтальную линию с двумя отдельными линиями под ней, которые пересекаются в середине горизонтальной под углом примерно сорок пять градусов. Узор напоминал иероглиф «большой»[20] – правда, без выступа над горизонтальной чертой.

– Это… – Фан Му нахмурился.

– Еще посмотри сюда. – Ми Нань протянула другую копию с пометкой, что это след, изъятый на месте преступления в средней школе Д.

Фан Му разложил две копии на столе и сравнивал их снова и снова, в итоге обнаружив некоторые сходства.

– Рисунок подошвы?

– Да. – Ми Нань указала на первую копию: – Узор очень похож на рисунок подошвы той обуви на резиновой подошве. К сожалению, он слишком маленький и недостаточно полный… – Она вздохнула: – Если б тогда Ян Сюэу не наступил на него, я изъяла бы более полную версию.

Фан Му задумался на мгновение, а затем спросил:

– А что насчет следов, найденных на лестнице?

– Никакой ценности. В особенности тот, стертый, – на нем можно различить только горизонтальные линии, но они не являются характерными. Много обуви имеет подобный рисунок подошвы.

Фан Му поник: такой маленький след нельзя идентифицировать со следом, изъятым на месте преступления в средней школе Д. В лучшем случае это частично подтверждало его догадки, но никак не могло служить основой для объединения дел.

Однако очистка и сопоставление почти порошкообразного гипса наверняка были весьма утомительным процессом для Ми Нань. Подумав об этом, Фан Му с трудом выдавил из себя улыбку:

– Этот результат очень важен, спасибо большое.

– Не утешай меня. Я знаю, что эти выводы нельзя назвать зацепкой. Но, – Ми Нань достала еще один лист бумаги, – взгляни сюда.

Это был протокол исследования, а материалом служила некая жидкость. Фан Му вчитался, и оказалось, что по составу она идентична жидкости в водоналивном мешке, то есть так называемой амниотической жидкости, как предположил Фан Му.

– Что это?

– Помнишь ту лужу на месте преступления? Я тогда попросила тебя выкачать жидкость, – со спокойным выражением лица проговорила Ми Нань. – Я отправила ее на проверку. Как ты наверняка заметил, состав почти идентичен жидкости в мешке.

О чем это говорит? Жидкость из водоналивного мешка образовала на полу лужу, и две эти жидкости, естественно, имеют одинаковый состав.

Фан Му задумался – и вдруг его глаза расширились.

Некоторые жидкие компоненты мешка, такие как мочевина, появились из выделений Цзян Вэйли. Если в луже на полу также есть мочевина, это означает, что жидкость вытекла не тогда, когда ее заливали, а уже после того, как Цзян Вэйли засунули в мешок и у него произошло недержание. Иными словами, владелец этого следа стоял у водоналивного мешка уже после того, как засунул в него Цзян Вэйли.

– Исходя из следа, убийца стоял к пузырю лицом или спиной? – сразу же спросил Фан Му.

Ми Нань быстро ответила:

– Такой рисунок встречается как в передней, так и в пяточной части. Если твои предположения верны, то, учитывая степень износа и расстояние до пузыря, я полагаю, это след передней части.

Передняя. Фан Му задумался: получается, он тогда стоял лицом к мешку.

Глубокая ночь. Заброшенное место. Многочисленные темные окна. Мужчина в огромном водоналивном мешке барахтается и корчится…

«Что же он делал?»

Глава 9
Шифр

Фан Му вернулся домой глубокой ночью. Он осторожно открыл дверь: в гостиной горел свет, из-за закрытой двери спальни не доносилось ни звука, но обувь Ляо Яфань была на месте. Она, должно быть, уже спит.

Весь день Фан Му провел в отделении, сидя за столом с беспорядочно разложенными вещественными доказательствами и размышляя. Он пытался уловить душевное состояние убийцы, когда тот стоял перед подвешенным мешком, но так ни к чему и не пришел. В течение дня он выкурил полторы пачки сигарет и, если б не напоминание ночного дежурного, вероятно, просидел бы до рассвета.

Принимая во внимание филигранность и хладнокровие почерка убийцы, можно заключить, что он, несомненно, очень уверен в себе. Обычно преступник скрывается как можно скорее, но этот добросовестно прибрался на месте преступления. Комплекс «Фуминь» практически безлюден, и это предоставило достаточно времени и безопасное место для устранения всех следов. Однако убийца не мог прибираться в полной темноте, ему неизбежно понадобился бы свет. Даже с карманным фонариком имелся риск привлечь внимание оставшихся жильцов, не говоря уже о том, что какое-то время он простоял перед водоналивным мешком… Любовался своим «произведением»? Тогда он был слишком нетерпелив. Столь странная техника и такое странное место, несомненно, вызвали бы большой резонанс в средствах массовой информации. Разве ему было бы не приятнее наслаждаться своим «героическим поступком», оказавшись в центре внимания на телевидении, радио или в интернете?

Стирал отпечатки пальцев с мешка? Учитывая хладнокровие убийцы и его навыки противодействия расследованию, он наверняка был в перчатках, когда совершал преступление. Это подтверждается тем, что на первичном месте преступления, то есть в квартире 405, он не оставил никаких отпечатков. Такой человек не настолько глуп, чтобы прикасаться к мешку голыми руками. Ведь на прорезиненном нейлоновом материале следы остаются очень легко.

Хотел удостовериться в смерти Цзян Вэйли? Эта догадка еще более несостоятельна. Обычный человек не может продержаться под водой более трех минут. К тому же Цзян Вэйли уже находился без сознания, когда его погрузили в водоналивной мешок, и вполне вероятно, что он умер раньше, в результате вдыхания жидкости. Кроме того, убийце потребовалось гораздо больше трех минут, чтобы тщательно убрать место преступления, и к тому времени, как он закончил, Цзян Вэйли несомненно уже умер, поэтому не было никакой необходимости рисковать и оставлять следы, чтобы это подтвердить.

Тогда почему убийца стоял перед мешком, когда Цзян Вэйли уже был в него погружен и обмочился, то есть спустя некоторое время после совершения убийства?

Это действительно непостижимый человек…

Фан Му разделся и бросил одежду на стул. Взглянул на часы – время близилось к полуночи. Поясница и спина адски болели. Он устроился на диване и, немного поборовшись с самим собой, решил не умываться и сразу лечь спать.

Закрыв глаза, Фан Му тут же почувствовал, как виски резко запульсировали сильной колющей болью. «Спи, спи!» – твердил он себе, чтобы перестать думать.

Заставить разум полностью расслабиться не получалось, но тело уже перестало сопротивляться. Через несколько минут оно стало единым целым с диваном, и только мозг продолжал работать – то быстро, то медленно. Фан Му впал в состояние частичной расслабленности сознания, и все вокруг постепенно меркло…

Вдруг в комнате послышались негромкие звуки. Он приоткрыл глаза и боковым зрением заметил узкую дорожку света, которая, судя по направлению, исходила из спальни.

Вскоре в поле зрения появилась пара босых ног. Фигура на цыпочках прошла через гостиную к столу, взяла его одежду и поднесла ее к лицу, как будто что-то искала или определяла запах.

Фан Му полностью проснулся, слегка приподнялся и спросил:

– Что ты делаешь?

Фигура издала слабый вскрик, и одежда упала на пол.

Фан Му включил настольную лампу. В резко озарившейся гостиной Ляо Яфань стояла по струнке возле обеденного стола в одной ночной рубашке, обнажавшей длинные ноги. Она прикрыла глаза рукой, что-то пробормотала под нос, а затем спросила:

– Где сигареты?

Фан Му приглушил настольную лампу, повернулся и ответил:

– В правом кармане.

1 Малатан – блюдо сычуаньской кухни; пряный суп, который готовится на остром бульоне с различными видами мяса и овощей.

2 Лю Сян – китайский легкоатлет, олимпийский чемпион 2004 года и чемпион мира 2007 года.

3 Цзинь – мера веса, равная 0,5 кг.

4 Чи – мера длины, равная 0,33 см.

5 Лао («уважаемый, пожилой») – префикс, который используется при обращении к старшим по возрасту или положению.

6 Школьное образование в Китае включает в себя двенадцать классов, девять из которых являются обязательными.

7 Гаокао – всекитайские государственные вступительные экзамены в вузы.

8 В романе «Клинок молчания» фигурировала как Ми Нан.

9 Геморрагический шок – комплекс гемодинамических и метаболических нарушений, которые возникают вследствие острой кровопотери.

10 В романе Лэй Ми «Ящик Скиннера» фигурировала как Ляо Яфан.

11 Сяо («маленький») – префикс, который используется при обращении к младшим по возрасту или положению.

12 Мао – денежная единица КНР, равная десятой части юаня.

13 Об этом рассказывается в романе Лэй Ми «Клинок молчания». Там эти полицейские носили имена Чжен Линь, Юн Хай и Чжан Хонг.

14 Байцзю – традиционный китайский алкогольный напиток, наиболее близкий к водке.

15 Баоцзы – китайское блюдо, представляющее собой приготовленные на пару́ булочки с разнообразной начинкой.

16 Юнчжэн («гармоничное и справедливое») – девиз правления пятого маньчжурского императора династии Цин Айсиньгьоро Иньчжэня (с 1722 по 1735 г.).

17 Гидрогенная асфиксия – гибель в результате полного погружения в воду.

18 В романе «Клинок молчания» – Лю Хейян.

19 Так в Китае называют людей, не желающих переезжать с земли, на которой планируется новая застройка, например из-за несогласия с компенсацией. Другой вариант названия – «дом-гвоздь».

20 Иероглиф «большой» выглядит следующим образом: 大.

Продолжить чтение

Тень мертвеца. Последнее дело Фан Му

ПрологПрошлое

Глава 1Наперегонки

Глава 2Предложение

Глава 3Воздаяние

Глава 4След

Глава 5Пепел воспоминаний

Глава 6Утроба

Глава 7Поиск следов в дождливую ночь

Глава 8Кошмар

Глава 9Шифр

Пролог
Прошлое

Глава 1
Наперегонки

Глава 2
Предложение

Глава 3
Воздаяние

Глава 4
След

Глава 5
Пепел воспоминаний

Глава 6
Утроба

Глава 7
Поиск следов в дождливую ночь

Глава 8
Кошмар

Глава 9
Шифр