Хорошие новости. О чувствах нараспашку, любовных бутербродах и урагане с косичками

© Райн А., 2024

© Александров В., фотография на обложке, 2024 фотография автора предоставлена книжной сетью «Буквоед»

© ООО «Издательство АСТ», 2024

От автора

Как часто мы позволяем себе радоваться? Повеселиться, подурачиться, сходить на ни к чему не обязывающее свидание, потратить все деньги только на себя, погулять на свадьбе незнакомого человека, простить все обиды старому врагу, взять да и отправиться в путешествие на велосипеде прямо посреди рабочей недели – всё это может звучать как абсурд, как что-то запретное. Мы нечасто способны на такие вещи. Зато накрутить себя не менее пустяковой ерундой – всегда пожалуйста!

Эта книга напомнит вам, как один случай может перевернуть всё с ног на голову и вернуть вкус к жизни. Так и произошло со старушкой, которую угнали вместе с машиной и повезли кататься на аттракционах. Удивительно, не правда ли? А что скажете насчет обычной куртки, восстановившей давно утерянную родственную связь? Или об автомобильной аварии, плавно перетекшей в собеседование?

Если оглянуться вокруг и как следует присмотреться, то можно найти столько сюжетов, что дыхание начнет перехватывать. И не стоит вечно ждать, пока на прилавках судьбы появятся хорошие новости. Нужно эти новости искать самому. А если не выходит найти, то обязательно нужно пробовать их создавать, как это делают герои моих рассказов. Они вам подскажут – нужно только открыть книгу и начать читать.

Участковый Рыбов

День у Рыбова начался как обычно. Сначала поссорился с Люсьен. Она опять просила Рыбова остепениться, стать примерным семьянином, жить в согласии и любви, сколько получится. В душе-то она, конечно, прекрасно понимала, что Рыбов ― сволочь. Циничная, красивая сволочь. Он – как тысяча рублей. Ты можешь сколько угодно считать ее своей, но отдавать другим рано или поздно все равно придется.

Сегодня намечалось общее собрание, на которое Рыбов должен был прийти в качестве независимого консультанта. На повестке дня стояла грядущая зима. Нужно было решать: где, с кем и как. Рыбову, по большому счету, было глубоко фиолетово. Когда ты дожил до шести лет на улице, зимовка считается временным неудобством, а не концом света, как это постоянно преподносят первогодкам старики.

Позавтракав из консервной банки возле магазина «Красное&Белое» заветрившейся сайрой, которую раз в день выносила продавщица Оля, Рыбов потрусил в сторону теплотрассы. По дороге он проводил осмотр территории: проверял наличие чужаков, общался с дворовыми псами, отгонял от своих прикормленных мест наглых мышей и ворон – словом, следил за порядком, как самый настоящий участковый.

– Кс-кс-кс, – потянулся к Рыбову какой-то нетрезвый дядечка, за что тут же получил по рукам и щекам когтями.

Кыскать Рыбову могла только Анна Антоновна, давшая коту его имя. Женщина появлялась на улице три раза в неделю, и для всей местной фауны это был настоящий праздник. Она знала каждого кота, каждого пса, каждого голубя, воробья, мышонка, галчонка. Всем им она дала имена, и все они ели из ее рук. Вот только Анны Антоновны не стало полмесяца назад, и если люди вокруг не заметили ухода этого невзрачного маленького человека, то животина сильно тосковала.

Проскочив мимо колес таксиста, проигнорировав лазерную указку Вани Федорова, светившего коту из окна, и отсалютовав домашним обморокам (так Рыбов называл своих собратьев, обитавших в квартирах), он достиг школьного двора. За школой, в полуметре от земли, вдоль старого металлического забора тянулись две обглоданные коррозией трубы теплотрассы. Там, в тени старой осыпавшейся рябины, и проводилось собрание.

– Как вы знаете, с уходом Анны Антоновны у нас возникли дополнительные сложности с провизией, – донеслись до Рыбова слова старого, побитого жизнью и лишаем одноглазого кота по имени Михаил Илларионович. Назван кот был в честь великого полководца Кутузова. – Посему предлагаю на время зимних невзгод делить довольствие между кошками и собаками, строго соблюдая режим питания.

Воздух сотряс недовольный гул и улюлюканье. Проходящий мимо дворник решил, что у животных намечается потасовка, и на всякий случай кинул в них палкой. Через минуту собрание возобновилось.

– Я с этими собаками сутулыми из одной плошки жрать не стану, – сплюнул по-кошачьи дымчатый кот Блинов.

– А ваше величество никто к столу приглашать и не собирается, – обиженно гавкнул из-под трубы пес по имени Трус.

Среди присутствующих Рыбов заметил нескольких родственников.

– Чего неумытый? – дал Рыбов одному из котов подзатыльник.

– А ты что, решил-таки воспитанием заняться? – огрызнулся тот в ответ. – Раньше надо было, пока мать тебя домой звала. А то ходил всем подряд под хвост заглядывал, пока мы голодали…

Тут от Рыбова прилетел второй подзатыльник.

– Слышь, несчастный, твоих братьев и сестер разобрали как горячие беляши! Нечего было огрызаться и царапаться.

– Так их, может, на беляши и разобрали!

– Ага, видел я эти беляши разомлевшие. Брат твой в форточку не помещается, сидит целыми днями мух своей раскормленной мордой смешит. Короче, чтоб умывался нормально, а то заразу будешь тут разносить, – давал свои наставления Рыбов.

Дальше было распределение по подвалам, подъездам, чердакам. Рыбова попросили провести краткий инструктаж, где искать проходы и как выпрашивать еду возле подъездов.

Рыбов смотрел на этих несчастных и собирался как минимум троих пристроить в добрые руки. Он бы и сынка своего пристроил, если бы тот не перечил. Были у кота свои трюки и схемы. Он выслеживал самых лояльных шкетов (детей), пенсов (пенсионеров) и в нужный момент нападал на одного из сородичей. Главное, играть надо было как можно натуральнее и желательно оттяпать актеру половину уха. Агрессора в итоге изгоняли, побитую животину брали на поруки, а тот выплачивал Рыбову дивиденды. Иногда такое срабатывало даже с собаками. Рыбов смог пристроить пару дворняг, но драться приходилось в полную силу. Так у Рыбова появилась целая сеть столовок, на которые он мог спокойно рассчитывать в трудную минуту.

Сам он не собирался перебираться в квартиру. На воле было слишком хорошо и просторно. Разгул, разврат, раздолье – что еще нужно для настоящего романтика.

Но сегодня всё изменилось. После собрания Рыбов намеревался заглянуть к своей знакомой породистой кошке Матильде фон Грас. Путь к ее дому пролегал мимо старых железных гаражей, где Рыбов и почувствовал неладное. Кто-то кричал – негромко, противно и очень печально.

Рыбов не мог пройти мимо: должность участкового кота не позволяла. Прошмыгнув через кусты, он вышел к задней части старого покосившегося гаража, где и находился источник шума.

– Мать моя кошка Шредингера! – выругался участковый. – Не знал, что они своих котят тоже выкидывают.

Рыбов смотрел на завернутого в какие-то тряпки младенца. Тот громко плакал, и плакал, и плакал… И больше ничего не делал.

– Да не ори ты, уши болят! – мявкнул кот на ребенка, и тот мгновенно умолк: Рыбов хоть и кот, но его авторитет уважали все, даже новорожденные люди. – Так, надо что-то делать, не оставлять же это на моей территории, – размышлял Рыбов, но стоило ему отойти, как ребенок тут же начинал реветь. – Ох, свалился же на мою голову, – вернулся к младенцу кот. – Короче, лежи тут пока, я сейчас что-нибудь придумаю.

Рыбов побежал прочь. В голове его вертелись различные планы. Вплоть до того, чтобы самостоятельно вырастить человека. «Свой собственный Маугли. Гроза железных гаражей» – Рыбову эта идея показалась интересной. Он мог бы воспитать себе целую колонию таких вот котов-детей и жить как сыр в масле, но быстро отбросил эту затею как нереалистичную.

Добежав до домов, кот бросился к знакомым бабкам и, пытаясь привлечь к себе внимание, начал кусать их за ботинки. Но те лишь пинались и называли его идиотом. Потом кот схватил зубами какую-то пустую консервную банку и начал ею выбивать азбуку Морзе по асфальту, но никто не реагировал.

– Не́учи! – ругался Рыбов.

Он мяукал, орал, носился кругами и разве что не кувыркался через голову, но тщетно. Люди смотрели на него и смеялись, а кто-то предлагал вызвать службу отлова животных, заподозрив у Рыбова бешенство.

– Сами вы бешеные! Там ваш аналог малометражный погибает, пойдем! – звал Рыбов, но никто его не слышал.

Помог старый знакомый.

– О, Трус! Выручай! – позвал кот пробегающего мимо дворового пса.

– Некогда мне, я на свидание опаздываю, – не поворачивая головы, бросил Трус.

– Я тебе свидание с курицей гриль устрою, если поможешь.

Не сбавляя темпа, пес сменил траекторию и теперь бежал рядом с Рыбовым.

– На такую альтернативу я согласен.

Обрисовав ситуацию, кот состряпал на ходу грубый план: Трус должен был загнать какого-нибудь человека в гаражи, а там всё само собой сложится.

– Ты же понимаешь, что меня Трусом не просто так прозвали? – напомнил Рыбову пес.

– Пора отдать долг родине, бери волю в лапу и действуй. Либо так, либо курицу гриль жевать другому, – подбадривал Рыбов товарища.

Вместе они отыскали подходящую жертву – молодую смазливую девушку в длинной куртке, за которую удобно было ухватиться.

Девушка визжала еще громче, чем младенец.

– Ыбов, я не мову, у меня фейчаф уфы офвянут, – жаловался Трус, когда тянул несчастную за куртку в сторону гаражей.

– Терпи, гад! Курица гриль, курица гриль! – напоминал кот условия сделки.

Кое-как, с горем пополам, с лаем и шипением они вдвоем смогли затащить бедную девушку в гаражи. Там-то на помощь бедняжке и подоспело несколько мужиков, надавав Трусу по ребрам острыми носами своих ботинок.

– Рыбов, скотина, одной курицей не отделаешься! – взвыл от обиды Трус, убегая в кусты.

– Не ссы, сочтемся, – проводил его взглядом Рыбов.

– Слышите? – обратилась девушка к своим спасителям. – Тут вроде где-то ребенок плачет.

– Это пес воет, которого мы прогнали, – отмахнулся один из мужиков.

Люди собирались разойтись, но тут подключился Рыбов. Он опять начал скакать, мяукать и требовать пойти с ним. Ему, конечно, хотелось всем этим тугодумам указать совсем другое направление, но он не сдавался и показывал на гараж.

– Да я вам говорю, кто-то плачет, – сказала девушка и, словно почувствовав мысли Рыбова, пошла за ним. – Котик, ты мне хочешь что-то показать, да?

– Нет, блин, у меня игривое настроение! – бурчал уставший Рыбов.

Когда они дошли до места, девушка ахнула и потянулась к телефону. Малыш уже терял последние силы, но продолжал кричать. Правда, стоило ему заметить Рыбова, как он тут же умолк.

– Молодец, шкет, быстро учишься! – похвалил кот своего Маугли и прильнул к нему.

– Ой, да вы уже прям настоящие друзья! – улыбнулась девушка, поднимая ребенка на руки. Но как только он оказался на расстоянии от Рыбова, тут же начал плакать.

– Цыц! – скомандовал с земли Рыбов, и младенец умолк.

– Придется вас обоих забрать.

Схватив кота второй рукой, девушка подняла его над землей.

– Стой! Куда! У меня там Матильда фон Грас! – вырывался Рыбов.

Девушка отпустила кота, но далеко убежать он не смог, потому что ребенок снова начал горько плакать.

– Ладно, ладно, подожду с вами скорую… – сдался Рыбов.

Младенец никого не слушал, на укачивания и убаюкивания не реагировал и переставал плакать, только когда рядом был Рыбов. Кот доехал с ними до больницы, ждал вместе с девушкой результатов обследования. Затем как-то так сложилось, что эта мадам пригласила Рыбова к себе домой, накормила, уложила спать. Кот не сопротивлялся, решив, что погостить некоторое время возле теплой батареи, питаясь кормом премиум-класса из постоянно наполненной плошки, не так уж и плохо. Кроме домашних мух, у девушки имелся домашний муж по имени Анатолий, который как-то очень профессионально чесал Рыбову бока.

Кот решил остаться. К тому же через некоторое время в доме появился и спасенный ребенок. Молодая семья решила его усыновить и, несмотря на критику Рыбова, дала ребенку имя Арсений.

Но одомашниваться окончательно Рыбов не собирался. Он же не обморок, в конце концов, а местный блюститель порядка. На нем лежит большая ответственность за вверенные территории. Посему ежедневно утром кот уходил на обход, а вечером возвращался «с работы» уставший, голодный и немного злой, как и полагается участковому.

Со временем Рыбов смог пристроить к себе в новый дом и сынка. Жизнь налаживалась.

Худшее место на земле

В ежегодном рейтинге лучших деревень Поганово всегда занимало последнюю строку. Хуже места трудно было себе представить. И всё из-за менталитета местных жителей. Люди и звери там были настолько неприветливые, что даже перелетные стаи и самолеты делали крюк, лишь бы не попасть в зону этих негативных вибраций.

Поганово годами пытались стереть с карты и вычеркнуть из истории государства, но каждый раз оставляли, чтобы на его фоне остальные деревни выглядели более выигрышно.

Паша Моторов попал в оценочную комиссию случайно. Хитрый старый друг попросил подменить и вместо него съездить в Поганово. Товарищ забыл упомянуть, что деревня считается эпицентром вселенского зла, зато сказал, что по правилам для точной оценки нужно прожить там минимум двое суток и обойти ее вдоль и поперек.

Обычно представитель комиссии не продвигался дальше первого дома, а общее время пребывания в Поганово составляло в среднем три минуты. Но у Моторова начинался отпуск, который он ждал целый год. И раз уж так совпало…

Удивительно, но дорога до деревни оказалась весьма сносной, даже разметка была видна невооруженным глазом. Лишь на въезде Моторов заметил несколько противотанковых ежей, раскатанные трактором колеи и пару огромных луж неизвестной глубины, в которых плавали пластиковые бамперы. К счастью, Моторов приехал на скутере и легко преодолел все препятствия.

Встречал Пашу глава сельского поселения – хмурый мужчина в черной рубашке, с темным загаром и абсолютно мрачным выражением лица. От мужчины за километр несло раздраженностью. Еще на подъезде к деревне он сбил с Моторова панаму выстрелом из пневматического ружья.

– Добрый день. Не стреляйте… пожалуйста, – робко помахал Моторов целившемуся в него мужчине.

– Чего надо? – послышалось в ответ.

– Да вот, приехал с оценочной миссией к вам, – стараясь не терять самообладания, объяснил Моторов.

– А-а-а, так это ты из идиотской комиссии? Мы тебя ждали. Вернее, не ждали, – убрал ружье глава. – Ну что ж, пойдем, покажу тебе тут всё. Меня, кстати, Аркадий Семенович зовут.

– Павел, – представился Моторов.

– Прежде, чем мы начнем, ответь: у тебя все прививки сделаны?

– Ой, вы знаете, я не сторонник всех этих вакцин… А что, у вас тут эпидемия какая ходит?

– Бывает, да, – задумчиво кивнул глава. – Слышал когда-нибудь про бубонную чуму?

– Скажете тоже, – нервно хихикнул Моторов. – Это же шутка, так?

На суровом лице Аркадия Семеновича не дрогнул ни один мускул.

– Ладно, показывайте, что тут у вас.

– Пошли, – грубо скомандовал глава поселения.

Моторов чуть ли не бегом последовал за мужчиной, который быстро зашагал вперед.

– Добрый день, Лариса Ивановна! – окликнул Аркадий Семенович какую-то женщину за невысоким забором.

– Идите куда шли, – послышалось в ответ.

– Не забудьте, к вам сегодня мой сын придет.

– Не вижу смысла. Он безнадежен ― весь в родителей. Одним словом, бестолочь!

– Наша местная учительница начальных классов. Летом иногда мы к ней водим детей на дополнительные занятия, – пояснил Аркадий Семенович, и Моторов удивленно кивнул. – А это мой дом, – показал глава на двухэтажную бревенчатую постройку с бойницами вместо окон, огражденную забором из сетки-рабицы с колючей проволокой по́верху. На калитке Моторов заметил табличку: «Держите своих злых собак при себе. Забор под напряжением».

Пока они прогуливались, Моторов чувствовал на себе десятки косых взглядов, от которых поджилки тряслись. Косились взрослые, косились дети, бабушки на скамейках. Даже коровы и куры смотрели с таким презрением, словно перед ними разгуливал продукт их собственной жизнедеятельности.

То тут, то там Моторов видел и слышал, как люди пререкаются друг с другом. Кто-то кидал камни соседу через забор, другие плевали возле чужих ворот.

– Скажите, а как тут у вас с досугом? Чем занимаются местные жители в свободное время? – решил провести короткое интервью Паша.

– Есть библиотека.

– Отлично. Покажете?

– Она закрыта.

– Мало книг?

– Много драк. Что ни день ― то разбитый нос или сломанное ребро. Вкусы, знаете ли, у всех разные.

– Понимаю, – кивнул Паша. – А еще?

– Мы как раз пришли. Вот, это наша центральная деревенская площадь и самая популярная достопримечательность и развлечение – позорный столб, – гордо заявил глава.

– Весело, – совсем невесело сказал Паша. – А кто это в колодках? – спросил он, разглядывая закованного человека.

– Это наш единственный врач, Андрей Иванович.

– Врач?! Разве так можно? За что вы его?

– Потому что он своим примером должен людей к выздоровлению мотивировать, показывать, что здоровым быть хорошо. А он с температурой по деревне ходит, – совершенно невозмутимо ответил глава.

– Сам виноват, – грустно подтвердил врач.

Паша не мог поверить собственным ушам: в этой деревне жили сплошь изверги.

– Слева у нас сельский магазин. Отравиться там можно даже солью, – отвлек его от мыслей Аркадий Семенович.

– Магазин – это отлично. В горле пересохло, надо бы холодненького лимонадику купить, – обрадовался Моторов.

– Ли-мо-на-ди-ку? – Аркадий Семенович посмотрел на Пашу, как на мазохиста.

– Ну-у да, он же там продается?

– Не знаю. Я там только крысиный яд покупаю, – пожал плечами глава.

Войдя в магазин, вместо звука дверного колокольчика Паша услышал щелчок оружейного затвора.

Внутри никого не было видно. На маленьких прилавках ютились упаковки крысиного яда, соль, сода, спички, какие-то макаронные изделия и крупы. В одном небольшом холодильнике сталагмитами стояли упаковки вросшего в дно мороженого, а в другом Паша увидел бутылки, с этикеток которых на него смотрели уставшие глаза престарелого Буратино. Моторов на всякий случай потер веки, чтобы убедиться, что ему не мерещится.

– Зачем пришли? – раздался откуда-то замогильный женский голос. (Моторов подумал, что голос донесся из ада.)

– За ли-мо-на-ди-ком, – еле слышно прошептал Паша, проглотив комок в пересохшем горле.

– Лимонада нет, – отрезала продавщица, которую по-прежнему не было видно.

– Так вот же, «Буратино», – показал Моторов на холодильник.

– Это морилка для дерева.

– Хорошо, дайте мне газированной минералки.

– Нету.

– Дайте без газа.

– Тоже нету.

– А что есть?

– Уксус.

– Да что у вас с клиентоориентированностью? – возмутился Паша.

– У нас тут не выражаются. Либо берите уксус, либо уходите.

– Картой можно?

– Не принимаем.

– Хорошо, вот наличка, – протянул Паша купюру.

– Сдачи нет. Вот вместо нее, – вылезла откуда-то из темного угла дородная женщина и протянула бутылку уксуса и кулек засохших карамелек. – И пакет возьмите.

– Спасибо, я в руках донесу, – вежливо отказался Паша.

– Я говорю, мешок с мусором возьмите, выбросите за углом на помойке, – всучила женщина Моторову вонючий пакет и взглядом указала на выход.

– Где я могу остановиться на ночь? – спросил Моторов у главы поселения.

– На ночь? – удивился тот.

– Ну да. У нас по правилам нужно оценить все стороны гостеприимства.

– Понял вас, идемте. Переспите у нашей ведьмы Ларисы.

– Вы что, специально издеваетесь?

– И не думал. У нее, между прочим, лучший дом, единственный, который сдается на «Циане».

Аркадий Семенович вел Моторова по самым обветшалым и темным закоулкам. Везде царили уныние и сплошная разруха, среди которой местное кладбище выглядело как залитая солнцем прекрасная поляна. По дороге глава поселения посылал каждого встречного к черту, а в ответ ему прилетали угрозы.

– Вечеринки и распитие запрещены, – с ходу заявила ведьма Лариса, увидев в руках Паши уксус и карамельки.

Ужин Моторову не предложили, а постель приготовили в самом захламленном углу. Ночь была еще хуже, чем день. Через открытые окна с улицы постоянно доносился крепкий мат и какая-то возня. Ведьма за стенкой во сне сыпала проклятиями, и даже животные в хлеву, казалось, пререкаются друг с другом.

Моторову не спалось. Желудок сводило от голода, а страх за собственную жизнь не давал глазам сомкнуться. Хуже отпуска и представить было сложно. Паше было ужасно жаль так бездарно терять драгоценные дни. Вспомнив, что он видел в сенях несколько удочек, Моторов решил, что раз уж такое дело, то он должен сходить хотя бы на рыбалку. Обувшись и тихо прошмыгнув мимо Ларисы, он взял снасти и побрел на выход.

Поганово уже успокоилось и мирно спало, ожидая нового, переполненного ненавистью и болью дня. Спрятав на всякий случай свой скутер за сараем, Паша прошел через огород и вылез через дыру в заборе.

Речка встретила Моторова прохладой и приятным шумом течения. Ночь была звездная, воздух пах сладкой травой и мёдом, а в воде плескалась рыба.

«А хорошо все же в деревне. Речка тут ― просто загляденье, да и в целом пейзажи хороши, – думал Паша, закидывая удочку. – Даже жаль, что придется поставить Поганово один балл из ста».

Вернулся Моторов ближе к обеду, когда жизнь в деревне уже кипела. Еще не успев попасться никому на глаза, он краем уха услышал разговор Ларисы и Аркадия Семеновича.

– Сбежал посреди ночи, не выдержал, – сказала ведьма.

– Слава богу. Я уж испугался, что ему тут нравиться начинает, раз решил на ночь остаться, – облегченно выдохнул Аркадий Семенович. – Спасибо тебе, Лариса Андреевна, с меня торт – как и обещал.

– Вам спасибо, Аркадий Семенович, что заранее обо всем предупреждаете. Хорошего дня!

«Это еще что за манерности?» – удивился про себя Моторов, слыша нехарактерные для Поганово любезности. Он решил еще понаблюдать за деревней, оставаясь незамеченным.

Перебежками он осмотрел округу. Тот путь, которым вчера вел его глава до дома Ларисы, сильно отличался от остальных улиц. Красивые, ухоженные домики и участки аккуратными рядками стояли слева и справа. Всё тут так и кричало об уюте и простой деревенской красоте. Но не это было самым странным. Люди дружелюбно приветствовали друг друга, желали хорошего дня, приглашали в гости и предлагали помощь.

Из сельского магазина выходили местные жители с пакетами, переполненными продуктами, а на «позорном столбе» висел плакат: «Добро пожаловать на ежегодную ярмарку!»

Моторов никак не мог взять в толк, что происходит. Сегодня Поганово выглядело совершенно неузнаваемо, словно его развернули на сто восемьдесят градусов.

Он уже собирался достать телефон, чтобы снять видео, а потом поставить Поганово высший балл, как вдруг сзади раздался знакомый голос:

– Не нужно.

Выпрыгнув из кустов от неожиданности, Паша обернулся и увидел главу поселения.

– Прошу вас, не нужно всем рассказывать, что вы увидели.

Сегодня голос Аркадия Семеновича резко отличался от вчерашнего. Да и сам мужчина не выглядел таким суровым, даже наоборот, был привлекателен и добродушен.

– Но почему? – удивленно запротестовал Паша. – У вас же тут так хорошо, тепло, уютно ― настоящая идиллия! Зачем вы хотите казаться, простите за выражение, помойкой?

– Затем, что все эти деревни, которые попадают в список лучших, начинают привлекать всяких любопытных толстосумов. Они за бесценок скупают всё и вся, строят свои коттеджи, тащат свои порядки и своих друзей на прекрасные тихие земли и начинают нарушать эту самую идиллию.

– Вы что же, против прогресса и инвестиций? Деревни же умирают! – пытался воззвать к разуму Моторов.

– Умирают, но не все. Если рыбак будет всем выдавать свои рыбные места, то его, конечно, похвалят, а через неделю он не найдет на этом месте даже маленькой кочки для самого себя. Понимаете, Павел, мы люди гордые, но не хвастливые. А я много раз видел, как места вроде нашего превращаются из деревни в коттеджный поселок, как огромные машины уничтожают траву на лужайках, как повсюду втыкаются столбы сотовой связи и словно грибы после дождя растут супермаркеты. А от души деревни не остается ничего, кроме воспоминаний. Нам такого не нужно.

Паша огляделся вокруг и почувствовал что-то такое, чего не чувствовал с самого детства: отсутствие цивилизации, суеты, огромных, кирпичных заборов и всепоглощающей мировой паутины. Поганово было отдельным миром. И Паша понял, что его нужно таким и сохранить.

– Хорошо, я вас не подведу. Но вы должны позволить провести мне здесь свой отпуск.

– Отпуск? – удивился Аркадий Семенович.

– Ага. И без ваших этих представлений. Будьте сами собой, прошу.

– А вы точно никому не расскажете?

– Я нем как рыба, – зевнул Паша.

Через две недели Моторов прощался за руку со всеми жителями Поганово. Люди там оказались невероятно добрыми и гостеприимными, особенно ведьма Лариса, которая каждый вечер уговаривала Моторова погадать ему на картах или выпить рюмочку настойки собственного приготовления.

– А мы думали, что тебя там живьем сожрали, – признался товарищ Паши, который отправил его с оценочной миссией. – Ну как там, в Поганово?

– Да жуть жуткая, – делая вид, что еще не отошел от шока, рассказывал Паша. – Не люди, а вурдалаки.

– А ты вроде поправился и загорел, – удивленно смотрел на Моторова товарищ.

– Это от страха реакция такая.

– Ужас. Прости, что отправил тебя. Сам понимаешь, заболел…

– Понимаю, понимаю… В следующем году поеду еще раз, если хочешь.

– Не боишься?

– Боюсь. Но я тут подумал и решил, что хочу стать экспертом по самым худшим местам.

Необходимое свидание

– Я не понимаю, зачем так одеваться? Всем своим видом показывать, что хочешь понравиться. Платье пестрое, ноги голые, волосы распущенные – какой-то фантик от дешевой конфетки. А ведь была умной девочкой, с малых лет ее помню. Куда гордость растеряла, – бубнила, упершись лбом в москитную сетку, Любовь Сергеевна.

Она смотрела через окно вслед молодой соседке и продолжала ворчать, пока та не утонула в объятиях молодого человека, вышедшего из своего авто.

Чайник засвистел – пора было пить цикорий с баранками. Любовь Сергеевна отошла от окна и мелкой поступью поспешила к плите.

– Так ведь она на свидание же пошла, – послышалось с улицы.

– Чего? – переспросила удивленно Любовь Сергеевна, наливая кипяток в кружку.

– Говорю, что на свидание она пошла, потому и разоделась. Вы, когда на свидание ходите, разве не хотите нравиться?

– Не хожу я на ваши эти свидания, – буркнула Любовь Сергеевна, размешивая цикорий.

– Ну раньше-то ходили? – не отставал голос за окном.

– Ходила когда-то… – задумчиво произнесла женщина. – Но это было иначе, это было…

Она замолчала, силясь вспомнить, «а как там это было».

– Не помните? – снова раздалось снаружи.

– Чегой-то не помню? Помню…

Она не помнила.

– А сегодня пойдете на свидание? Со мной, – внезапно спросил голос, отчего Любовь Сергеевна чуть не поперхнулась. Из кружки немного расплескалось на скатерть, и женщина поспешила вытереть пятно губкой для мытья посуды.

– Мы с вами совершенно незнакомы, чегой-то я должна с вами на свидания ходить?

– Свидания для того и нужны, – не отставал голос, – чтобы узнать друг друга, познакомиться.

– Хах, тебе лет-то сколько?

– Тридцать пять, – признался голос.

– Тридцать пять? Поиздеваться вздумал? – усмехнулась беззлобно женщина. – Я тебя в два раза старше.

– Ничего такого. Просто хочу пригласить вас. Я зайду за вами в восемь и позвоню в дверь. Если не откроете, я пойму.

Любовь Сергеевна молча смотрела на остывающий напиток и не знала, что сказать. Она совсем по-другому планировала сегодняшний вечер: телевизор, вермишелевый суп, кусочек торта, принесенный соседкой, ― но никак не свидание. А что, если над ней шутят? Насмехаются, издеваются над одинокой женщиной.

За окном послышались удаляющиеся шаги.

– Звонок не работает, стучите! – крикнула она, снова уткнувшись лбом в москитную сетку.

До свидания оставалось еще целых три часа, а Любовь Сергеевна уже была вся как на иголках. С волосами беда – голову два дня не мыла, платья все давно погрызла моль, из парфюма – только засохший шариковый дезодорант. Помаду вообще последний раз видела в аптечке, может, ее и нет там давно.

Добежала до соседки, начала выпрашивать одежду, клялась потом печеньем отблагодарить и цветами. Там же попрыскалась духами. Зашла в соседний дом в парикмахерскую, попросила перестричь поросшее поле на голове в прекрасный сад (насколько это возможно), а заодно подкрасить. Потом долго выбирала серьги и вспоминала, как нужно краситься.

Когда все было готово, села на кухне и не двигалась, боясь шелохнуться и сломать всю хрупкую композицию. Внутри все сжималось от страха: «Обманул, не придет, подлец малолетний».

Без пяти восемь раздался стук. Любовь Сергеевна вздохнула полной грудью, зачем-то перекрестилась, отругала сама себя за панику и двинулась к двери.

«Подумает, что тетка совсем из ума выжила, раз так расфуфырилась. Хотя… он же меня раньше не видел – откуда ему знать, как я обычно выгляжу», – вела она сама с собой диалог, открывая дверь.

На пороге стоял молодой человек в черных джинсах и синей рубашке с закатанными рукавами. Волосы зализаны, в руках цветы, на лице добрая улыбка.

– Вижу, вы готовы, – сказал он, широко улыбаясь.

– Готова. Только вот ответь мне, зачем это? Может, ты извращенец какой, или из жалости? – подозрительно прищурилась Любовь Сергеевна.

– Перестаньте искать подвох. Просто у меня выдался свободный вечер, а вы забыли, что такое свидания. Вот я и решил нас обоих развлечь. Ну что, идем?

– Ну пошли, – словно давая самой себе разрешение, выдохнула Любовь Сергеевна и закрыла за собой дверь.

– Меня, кстати, Степа зовут, – протянул букет молодой человек.

– А меня Любовь. Давайте я цветы занесу, а то испортятся.

– Не испортятся. Разве вы не хотите с ними по улице пройтись?

– Хочу, – покраснела Любовь Сергеевна и уже спокойно приняла букет. – Ну и куда пойдем, Степа? В парк?

– Да какой парк, нам что – по пятнадцать лет? – махнул рукой Степа, и Любовь Сергеевна смущенно заулыбалась. – Поедем в центр, в кафе.

– Ой, тогда подожди, я проездной дома оставила, сейчас сбегаю.

– Остановитесь, – придержал Степа Любовь Сергеевну за руку, – нас такси ждет, – показал он на автомобиль класса люкс, припаркованный возле подъезда.

– Та-а-ак-си? Да у меня денег нет столько. И зачем такси, троллейбус же нормально, да и…

– Спокойствие. Выдохните. Все расходы беру на себя. Это же свидание, забыли?

Степа проводил спутницу до машины и галантно открыл перед ней дверь. Машина была чистой, комфортной и хорошо пахла внутри, не то что «Нива», на которой муж соседки несколько раз возил Любовь Сергеевну на базар за картошкой.

Всю дорогу Любовь Сергеевна чувствовала себя как-то неуютно. Люди за окном тряслись в душных автобусах или шли пешком по пыльным улицам, а она сидела в удобном кресле с подлокотником, слушала джаз; кондиционер приятно освежал воздух, а еще этот букет…

Машина остановилась в центре города, и Степа помог Любови Сергеевне выйти. Женщина, замечая на себе посторонние взгляды, поначалу нервничала, но постепенно ей это даже стало нравиться.

– Куда пойдем? – спросил Степа.

– В столовую? – предположила Любовь.

В ответ Степа улыбнулся и покачал головой.

Они зашли в какой-то ресторан, где Любовь Сергеевна впервые увидела хостес.

– Желаете столик у окна или поближе к центру зала? – спросила девушка, мило улыбаясь гостям.

– Давайте у окна, – ответил Степа, глядя на растерявшуюся спутницу.

– Что будете заказывать? – спросил официант.

– Я буду стейк рибай, – ответил Степа, не глядя в меню.

– А для дамы? – улыбнулся официант.

– Картошка у вас есть? – спросила Любовь Сергеевна, смущенно жуя от волнения губы.

– Конечно. Есть фри, по-деревенски, пюре.

– Пюре, – услышав знакомое слово, сказала Любовь Сергеевна.

– А еще мидии, дальневосточного краба, утку в малиновым соусе, салат с тунцом и бутылочку шампанского, – добавил Степа.

– Да вы что… Вы цены видели? Тут суп сто́ит как целый пакет продуктов, – испуганно зашептала Любовь Сергеевна, – а вы какие-то финтифлюшки заказываете.

– Значит, я правильно понимаю, что ничего из этого вы не пробовали, – сделал вывод Степа.

– Шампанское пробовала.

– Значит, и остальное попробуете.

– Я как-то не привыкла… Мы с бывшим мужем обычно скромно отмечали: салатики там, пирог с рыбой…

– Вот поэтому вы и не знаете, что такое свидание. А я помогу вам понять, – подмигнул Степа.

Через несколько минут принесли заказ. Любовь Сергеевна в жизни ничего подобного не пробовала. От салата с тунцом невозможно было оторваться – такая вкуснятина. А вот мидии дрянью оказались.

– Я же вижу, что вам не нравится. Зачем давитесь? – спросил Степа.

– Ну ведь заказали же, надо съесть…

– Кто вам сказал?

– Ну… Никто, просто я не могу иначе.

– И будете давиться? – наседал Степа.

– Я… я…

– Унесите пожалуйста, – попросил Степа подошедшего официанта, подав ему тарелку с половиной нетронутых мидий.

– Но там же так много осталось…

– Послушайте, вас никто не заставляет это есть, и вы никому ничем не обязаны. Просто расслабьтесь и наслаждайтесь вечером в свое удовольствие.

Степа налил шампанского.

– Я так не умею, – призналась Любовь Сергеевна.

– Значит, будем вас учить, – улыбнулся Степа и снова подозвал официанта, чтобы отдать ему недоеденный стейк.

У женщины чуть глаза на лоб не вылезли. Она хотела было сказать что-то, но Степа жестом остановил ее, и она сдалась.

Через полчаса пришли музыканты и, немного разогревшись, начали играть что-то мелодичное.

– Пойдемте, – показал Степа на танцпол.

– Но ведь никто не танцует, – испугалась Любовь Сергеевна.

– Ну так мы начнем первыми, подадим пример.

– Я не могу…

– Я помогу.

Степан подал руку и повел Любовь Сергеевну ближе к сцене. Женщина смотрела в пол и двигалась скованно, боясь осуждения со стороны.

– Чего вы такая напряженная?

– Да просто я боюсь. Мало ли чего люди подумают. Вы, я, этот мой наряд – как будто у нас с вами действительно что-то происходит, – затараторила женщина.

– Если хотите, я могу привезти ваш домашний халат, – заулыбался Степа.

– Нет, не хочу. Хочу выглядеть хорошо, – призналась Любовь Сергеевна, и Степа заметил, как глаза ее заблестели.

Никто больше так и не вышел танцевать, зато из зала послышались скромные аплодисменты, когда Степа поцеловал своей даме руку, а та на секунду даже закрыла глаза от смущения.

– Ну что, пройдемся? – предложил Степа, и они вышли, оставив на столе недопитую бутылку и чаевые.

Улицы остывали после очередного дня, погружаясь в уютные сумерки, подсвечиваемые городской иллюминацией. Степа и Любовь Сергеевна шли в сторону дома и болтали о поэзии и о временах, когда машин на дорогах было меньше, а деревьев вокруг – больше. По пути Степа сделал своей спутнице небольшой подарок в виде кулона из серебра.

– Знаете, никто никогда не дарил мне украшения. Всегда что-то нужное, полезное, но красивое – никогда. Я как-то совсем не готова была ко всему этому. Мне немножко неудобно. Хочется как-то отблагодарить. Может, вас пирожками хоть угостить? У меня дома есть.

– Оставьте вы в покое ваши пироги. Я не прошу делать что-то взамен. Просто будьте красивы и спокойны.

– Мне очень стыдно, – призналась Любовь Сергеевна, когда они дошли до ее дома.

– За что? – спросил Степа.

– Не за что, а перед кем. Перед той девушкой. Вы были правы. Ходить на свидания и хотеть быть красивой – это не грех и вовсе не зазорно. Это нормально для молодых девушек, я просто забыла…

– Это нормально для всех, – поправил ее Степа и на прощание поцеловал в щеку, отчего дух у Любови Сергеевны перехватило окончательно.

– Спасибо за чудесный вечер. Я совсем забыла, как это – наслаждаться жизнью.

– И вам спасибо.

– Степан, а разрешите вопрос, перед тем как мы с вами разойдемся.

– Нет, я не хожу к девушкам домой на первом свидании, – улыбнулся Степа.

– Шутник вы, – засмеялась Любовь Сергеевна. – Я не об этом. Почему вы пошли со мной? Где ваша настоящая девушка? Почему вы не с ней?

– Потому что мне тоже необходимо было кое-что вспомнить: как иногда люди радуются простому вниманию и ухаживаниям. Мы с женой расстались неделю назад из-за того, что я, по ее мнению, слишком скучный. Для нее давно стало обыденностью то, как мы с вами сегодня провели вечер: хорошая еда, подарки, комплименты. А мне так хотелось снова почувствовать, каково это – ходить на настоящие свидания.

Во всём виноваты курильщики

Луков пришел на пляж, разложил походное кресло, намазался кремом для загара и вытащил пачку сигарет. Стоило ему два раза провести пальцем по колесику зажигалки, как воздух вокруг изменился: послышалось недовольное шипение, десятки пар глаз начали прожигать Лукова даже через солнцезащитный крем, в его адрес полетели литературные и не очень эпитеты.

– Знаете, есть специально отведенное место для курения, – послышался чей-то раздраженный голос сверху.

Луков задрал голову и увидел нависшее над ним суровое женское лицо и детские ноги. Для наглядности женщина трясла ребенком, и песок с сандалий сыпался Лукову прямо на волосы.

– Тут, вообще-то, дети!

– Прошу прощения, – искренне извинился мужчина и поспешил в указанном направлении.

– От вас, курильщиков, только вред! – долетело ему в спину.

На задворках пляжа он нашел плохо сколоченную, обветшалую беседку. Внутри стояли такие же изгнанники с грустными лицами и потягивали свой вредный дым.

Переполненная мусорка валялась на боку, на полу противно блестели плевки, половина лавочек была разбита, а в металлической крыше зияла огромная дыра.

Закурив, Луков решил поинтересоваться у местных:

– А чего беседка такая унылая?

– Хоть такую выделили. А то бы вообще пришлось по кустам, как в школьные годы, прятаться, – грустно усмехнулся в усы один из мужчин.

Эти слова не очень удовлетворили Лукова. Он, конечно, был согласен, что курение не лучшая привычка, и уж тем более не стоит подавать дурной пример молодежи. Но почему бы для тех, кто уже давно смолит, не отвести нормальное место? Разве они не люди?

– Мы как будто злодеи, в самом деле, – вмешалась в разговор единственная женщина в этой компании.

– Да, несправедливо. Но если посмотреть повнимательнее, то и весь пляж в целом выглядит достаточно убого, – подал голос какой-то дед с трубкой в зубах.

Выслушав все мнения, Луков стрельнул взглядом по углам беседки, прикинул что-то в голове, а затем сказал:

– Слушайте, сейчас начало лета, впереди целый сезон, и мы с вами здесь еще не раз увидимся. Ну не могу я тут нормально расслабиться! Какая-то помойка, извините за выражение.

Никто не обиделся, все согласно закивали.

– Я это к чему, – продолжал Луков. – У меня в гараже есть кое-какой инструмент. Может, приведем тут все в порядок?

– Мы? Бесплатно? – воззрился на него усатый, которого это предложение почему-то обидело.

– Ну а что такого? Вот вы, допустим, знаете директора пляжа? Он вообще существует в природе? Кому жаловаться-то?

– Ну там, в муниципалитет, например, – предположил дед.

– Ага. И через три года они согласуют проект, потом начнутся торги, а когда я уже курить брошу, они построят тут нормальную беседку. Да и то не факт. Давайте сами, а?

Повисла тишина. Кажется, никто не разделял рвения Лукова.

– У меня здесь дача неподалеку, я там летом обычно живу. На чердаке много хороших досок валяется. Могу привезти на велосипеде за несколько ходок, – сказал вдруг дед.

– Отлично! – обрадовался Луков. – С меня тогда крепеж и рабочие руки.

– А у меня кровельное железо осталось после постройки бани, – заявил какой-то маленький лысенький дядька.

– А я зашкурить и покрасить могу, – отозвалась женщина.

Один за другим люди начинали вносить свои предложения. В конце концов все обернулись на усатого, молча стоящего в углу.

– А что вы на меня смотрите? – испугался он. – Мусорку я принесу новую, мусорку. Пойдет?

– Супер! – Луков пожал ему руку и, попрощавшись со всеми, пошел купаться.

На следующий день началась работа. Курильщики заранее ни о чем конкретном не договаривались, никакого проекта не составляли и ничего не согласовывали. Главной целью было облагораживание. По сравнению с тем, что имелось на данный момент, любой итог был бы приемлемым.

Луков приехал на пляж через день и увидел сложенные внутри беседки доски. Мусора не было. Недолго думая, он сел в машину и добрался до ближайшего строительного магазина, где приобрел крепеж, и, вернувшись на пляж, взялся за реставрацию лавок и настила.

На следующий день беседка была обезглавлена, но уже спустя два дня блестела новенькой кровлей. На столбах конструкции появились первые пробы окрашивания. В новой урне, притянутой к полу саморезами, лежал наполовину заполненный пакет, а на одном из столбов красовалась памятка для посетителей, где гостей уважительно просили не разрушать и не мусорить. Но курильщики и так не планировали этого делать. Для них это место было священным.

Теперь на фоне всего пляжа с его разбитыми дорожками, косыми скамейками и дырявыми урнами беседка для курения выглядела как белоснежный парус на полуживом плоту.

Отдыхающих такой расклад нервировал и вызывал у них зависть.

– Почему у этих паровозов такое уютное гнездышко, а у нормальных людей какой-то хлам? – бубнил накачанный дядька, сидя на камне и сплевывая шкурки от семечек на песок.

– Так мы сами, кто курит, привели в порядок, – сказал подслушавший этот бубнеж Луков.

– Вы? Да от вас, курильщиков, один только мусор – весь пляж в окурках ваших!

Дядька щелкнул семечку и, стряхнув с шортов шелуху, обиженно отвернулся.

– Он прав, – раскуривая трубку, сказал дед, когда Луков поведал о своей беседе с недовольным мужиком.

– В чем прав? В том, что от нас только мусор?

– Нет. Прав в том, что наша беседка на фоне всего остального теперь выглядит как островок пафоса. Боюсь, недалек тот час, когда ее разнесут в щепки, и будет, как до нашего вмешательства.

– И что делать? – испуганно спросил усатый, чья гордость за новое место для курения лилась через край.

– Да, что делать? Не весь же пляж ремонтировать? – в шутку сказала женщина. – Эй, вы чего молчите? Нет ведь? Не будем?

Компания курильщиков все же дошла до «директора пляжа», точнее, в местную администрацию. Там они получили от ворот поворот, узнав, что сейчас не до пляжей и есть проблемы поважнее, а если так сильно колется, они могут обратиться по такому-то номеру, и там им помогут с материалом, списанным и вывезенным с других муниципальных учреждений после замены.

– Из детских садиков, школ, со складов… Короче, там железа, досок, старой плитки – целый ангар, – громко разглагольствовал важный дядька в костюме. – Если надо, мы вам подвезем, только, ради бога, мозги мне не делайте. И это… курить вредно, я это не поощряю, – сказал он напоследок и закрыл дверь в кабинет.

Курильщики уже хотели было бросить эту затею, но когда их беседку попыталось оккупировать какое-то нервное семейство со своим обедом, обозвав ее общественным местом, взялись за дело.

Постепенно под редкими деревьями выросли аккуратные лавочки, на песке появились дощатые дорожки со стоящими вдоль них урнами; сколотилось несколько навесов для пикников, перекрасилась старая раздевалка. Бригада курильщиков работала с душой и для души, мечтая лишь о том, чтобы их оставили в покое и дали возможность нормально отдыхать на единственном пляже. Некоторые из них даже бросили пагубную привычку, но все равно заходили в старую беседку, чтобы пообщаться с новыми друзьями.

– Вот какие молодцы, за лето привели пляж в порядок! – нахваливала активистов женщина с ребенком, которая в свое время прогнала Лукова с пляжа. – Не то что эти курильщики, от которых вокруг только мусор и дым.

– Но ведь мы и есть те самые курильщики, – удивился в ответ Луков, проходя мимо нее с новой мусорной урной в руках.

– Не прикрывайте их. Так вы только потакаете этой заразе, – сказала женщина и, вытерев лицо влажной салфеткой, бросила ее на песок.

Сыновний совет

– Пап, вот тебе уже пятьдесят пять, а ты все так и возишься со своей машиной целыми днями. Жизнь-то не вечная, познакомился бы с кем, вечера бы коротал не в одиночестве, – в очередной раз отчитывал сын отца, который пришел весь в мазуте и сразу направился в ванную.

– Да где я знакомиться-то буду? Не на улице же к людям приставать, – послышалось сквозь шум льющейся воды.

– Интернету уже сто лет в обед – давно все придумано. Зашел на сайт и выбирай, пиши, знакомься. Я сам так делаю. Хочешь, покажу?

– Ну ты включи мне, а я попозже попробую. Нечего со мной как с маленьким, – сказал отец, входя в комнату и вытирая лицо полотенцем.

– Уверен?

– Слушай, ну тебя как-то без подсказок сделал и вырастил, чай не деревянный, разберусь, – пробухтел отец.

– Ну смотри… Ладно, я побегу в поликлинику, опаздываю. Телефон дома на зарядке оставлю. У меня у самого вечером свидание с девушкой с сайта, чтоб ты понимал, что это все работает.

– Давай, хорошего дня, – попрощался отец и отправился на штурм холодильника.

Наделав себе горку бутербродов, он вернулся в комнату. Путь к дивану пролегал мимо раскрытого ноутбука, Сан Саныч вспомнил о советах сына и решил попробовать. Нарушив спящий режим компьютера, он вбил в поисковик: «Сайт знакомств».

Интернет тут же выдал самые популярные запросы, и отец открыл первый попавшийся сайт. Он еще не успел ничего толком разглядеть, как пришло сообщение:

«Привет, Саш. А давай сегодня в три часа встретимся, кофе выпьем».

– О как, не успел зайти, а девки уже сами пишут, да еще такие молодые, – оценил вслух Сан Саныч сервис и написал:

«А давай».

До трех часов оставалось каких-то сорок минут. Саныч завернул бутерброды в пакет, налил кофе в термос и, погладив рубашку и брюки, отправился по указанному адресу.

– Доброго денечка, – весело отсалютовал Сан Саныч и протянул молодой девушке, на вид чуть младше тридцати, букет полевых цветов, которые собрал по пути. – Настя?

– Ну… ну да, – удивленно ответила та. – А вы кто?

– Саша, разумеется.

– Вы… Саша? – не в силах скрыть разочарование, спросила девушка, оглядывая мужчину с ног до головы.

Волосы у него были зачесаны назад, на теле хрустели выглаженные рубашка и брюки, с гладко выбритого лица не сходила довольная улыбка. Он явно подготовился к свиданию.

– Я, – подтвердил худшие опасения Насти Сан Саныч и протянул цветы. – Держи.

– Я думала, вы помоложе. Хотя на фото сходство определенно есть… Знаете, мне, вообще-то… Мне домой, пожалуй, надо… Там это… – из-за нахлынувшего огорчения девушка сразу не смогла придумать оправдания.

– Домой? Так давай подвезу. У меня машина за углом, – все еще широко улыбаясь, сказал мужчина.

– Хорошо, – из вежливости согласилась Настя.

Она ожидала увидеть какой-нибудь старенький, как сам Саша, «Фольксваген Гольф» или «москвич», но никак не ямобур на базе ГАЗ.

– Давай помогу, – галантно предложил Сан Саныч и подал свою мозолистую руку.

Как только они оказались в кабине, он повернул ключ, машина затарахтела, запело радио.

– Так. У нас ведь кофе планировался, держи.

Сан Саныч открутил крышку термоса и налил в нее черный, как смола, напиток.

– Я не…

– В медной турке готовил, у меня свой рецепт. Очень наваристый получается, – подмигнул Саныч и открыл пакет. – На́ вот, а то худющая, аж смотреть больно, – протянул он хлеб с маслом, на котором блестел солидных размеров шмат докторской колбасы. От одного вида этого бутерброда наступало насыщение. – Отказы не принимаются, – наигранно строго посмотрел на девушку Саныч.

Та откусила бутерброд, отпила кофе и чуть не хрюкнула от удовольствия. Кофе мягко растекался по желудку теплом и приятно бодрил.

– Погнали, – скомандовал сам себе Саныч и включил передачу.

Настя ждала каких-нибудь скучных мужицких историй по дороге, но вместо этого Саныч проводил своего рода экскурсию.

– Вон здание бывшего банка, в царские времена там выдавались кредиты. А я как-то в кредит взял путевку в Африку, сам не знаю зачем. Но у меня был друг Толик, очень похожий на гориллу, его так все и звали. В общем, мы с Толиком поехали искать его родственников…

Истории у Сан Саныча не заканчивались, и каждая новая – необычнее предыдущей, причем все так или иначе были связаны с какими-то знаковыми местами города. Слушая, Настя заливалась звонким смехом.

– Насть, тут такое дело, а мы с тобой на заказ не заедем? Там просто деньги хорошие. Выручку пополам, – предложил Саныч, когда ему позвонили клиенты. В одном из ближайших поселков требовалось пробурить лунки под сваи.

Настя хотела было отказаться, но Саныч задобрил ее бутербродом с салом. Откусив, девушка согласно кивнула, и Саныч мастерски вошел в прямой поворот на скорости.

– Поможешь? – спросил Саныч, вылезая из кабины.

– Я? А как? Что делать-то?

– Я покажу, – подмигнул мужчина, протягивая Насте перчатки.

Саныч помог ей забраться в кузов и усадил на место оператора установки.

– Вот этот выдвигает стрелу, этот – поворот. Опускаешь бур, куда я покажу, и нажимаешь тут, – инструктировал Саныч. Затем нацепил девушке на голову белую каску и вручил очередной бутерброд. – Первую вместе попробуем.

Он нежно накрыл своей ладонью девичью руку и начал давить на рычаги.

– Как прико-о-оль-но, – радостно запищала Настя, когда они пробурили первое отверстие.

– Теперь сама, – сказал он и спрыгнул с платформы на землю.

– А вы точно уверены, что ей можно? – спросил заказчик.

– Ей всё можно, – кивнул Саныч и начал руководить процессом.

Через три часа Саныч отсчитал Насте положенную сумму и предложил довезти домой.

– А может, отпразднуем получку? – предложила вдруг девушка. Глаза ее горели азартом. – Я угощаю.

– А чего ж не отпраздновать, отпразднуем! Только угощать не нужно, – кивнул мужчина.

Они заехали в ближайший супермаркет, где Саныч купил все для шашлыка, а затем повез Настю к ближайшему водоему.

– Красиво тут, – смотрела девушка на краснеющую от закатного солнца воду.

– Я это место давно нашел, когда поселок еще только строился. На этот берег, кроме меня, никто не может подъехать. Я сюда, бывает, с ночевкой на рыбалку приезжаю. Костерок, гитарка, уха…

– Здорово как, – смаковала слова девушка, снимая зубами мясо с шампура.

– Ага, жаль, сына никак не вытащить. Он примерно твоего возраста. Ему лень, скучно, да и некогда: то на работе, то на свиданиях…

– Так вы ведь вон как ловко совмещаете, – восхищенно заметила Настя.

– Зато я уже ничего не понимаю в современной жизни.

– Ой, бросьте, все вы понимаете, даже лучше тех пацанов, что обычно знакомятся. Приходят на встречи в каких-то мятых футболках, ни цветочка, ни элементарной шоколадочки – ничего. В кафе сразу просят раздельный счет; поговорить, кроме как о своей работе, ни о чем не могут…

Начало смеркаться. Затушив угли и убрав все в машину, Сан Саныч предложил прокатиться по вечернему городу и послушать музыку. Настя согласилась даже без бутербродов. Предварительно они заехали на мойку самообслуживания, где девушка взяла инициативу в свои руки и с радостью ребенка сбивала пистолетом грязь с колес.

Потом они катались по теплым вечерним улицам с открытыми окнами и подпевали радио, пока Насте на телефон не пришло сообщение.

– Ой, а вы мне тут чего-то написали на сайте знакомств, – удивилась девушка и показала Сан Санычу текст: «Это Саша. Телефон был разряжен, я не видел, что ты перенесла встречу. Еще в силе?»

На аватарке Сан Саныч узнал лицо сына и, поняв, что произошло, повернул в сторону дома.

– Куда мы? – спросила Настя.

– Надо кое-что выяснить, – ответил Сан Саныч, затем кому-то позвонил и попросил спуститься.

Через пять минут они уже стояли во дворе, где к машине подбежал молодой человек.

– Пап, ты чего наделал-то? – спросил он, обращаясь к Сан Санычу.

– Сам говорил: знакомься, зайди на сайт. Я думал, что это она мне написала, – оправдывался мужчина.

– Так надо было сначала свой профиль создать! А не с моего писать! – возмутился сын и повернулся к Насте: – Ты извини… Это я – Саша. Это я должен был с тобой встретиться.

– Так вы что, оба Саши? – удивилась девушка.

– Ага, у нас уже пятое поколение Сан Санычей, – усмехнулся отец.

– Слушай, если все еще можно как-то переиграть, я бы хотел пригласить тебя завтра на кофе, – сказал Саша.

– Я бы рада, но…

– Но мы завтра идем в тир, – ответил за нее Сан Саныч.

– Чего?! Какой еще тир? – нахмурился Саша.

– Твой папа пригласил меня пострелять из имитации настоящего оружия, а потом мы поедем бурить лунки под электрические столбы и на сырный фестиваль вечером.

– А ты уверена?

– Уверена! – Настя чмокнула Сан Саныча в щеку и без посторонней помощи залезла в кабину.

– Спасибо, сын, за совет, – протянул руку Сан Саныч. – Будут еще – ты давай, не стесняйся. Прислушаюсь.

– Хо-ро-шо, – обиженно протянул Саша, провожая взглядом отъезжающий ГАЗ, из которого донесся радостный девичий голос:

– А можно я поведу?

– Только когда в поле выедем!

Письма на небо

– Ты не моя мама! Оставь нас с папой в покое! Уходи! – слышала каждая девушка, пожелавшая делить кров, хлеб и раскладной диван с Антоном.

Маленькая Агата злобно шипела, бросалась словами и дорогими плюшевыми зайцами, а иногда и тяжелым острым пластиком, стоило кандидатке на роль мачехи переступить порог их малометражной панельной крепости.

– Ты бы к психологу свою малолетнюю истеричку сводил, что ли. А то вырастет очередное «нечто» и будет кидаться на всех с пеной у рта, – зло произнесла последняя девушка Антона, когда Агата разбила о стену подаренную гостьей статуэтку голубя.

– Прости, ради бога прости. Я не думал, что она бросит… – Антон извинялся, сметая дрожащими руками голову и хвост голубя в совок. – Я же предупреждал, что она никак не может оправиться после смерти матери…

– Слушай, я тоже потеряла недавно собаку, но я же не ору как ненормальная и не бросаюсь вещами!

– Собаку? Ты сравниваешь потерю матери с собакой?!

– Я ее любила. Всё, отвалите, семейство фриков.

Шмыгнув носом, точно учуяв что-то мерзкое, девушка нервно повернула ключ до упора, затем в другую сторону. Справившись с замком, она так громко хлопнула дверью, что на четырех этажах разом зажглись лампочки, работающие от звука.

– Зайка, ну зачем ты так? Уже почти четыре года прошло, разве ты не понимаешь, что я не справляюсь один? – Антон присел на колени перед дочерью.

– Не бойся, я тебе помогу, а эта тетя тебе не нужна, она плохая. Все они плохие, – прошептала Агата и обняла отца за шею.

Каждый новый день Антон все глубже уходил в себя. Холодные октябрьские ветра теперь, казалось, продувают его круглый год. Пока однажды сердце мужчины не согрела Ева. Впрочем, согрела она не только сердце, но еще и ляжки, пролив на Антона половину своего кофе в метро. После этого она трижды наступила ему на ногу и вдобавок выстрелила зонтом в глаз. Правда, все это случилось уже после знакомства и тысячи тысяч извинений девушки.

– Так, на всякий случай. Мало ли, нос разобьешь или на покрашенное сядешь, – объясняла Ева, доставая уже вторую упаковку влажных салфеток, когда оттирала штаны Антону.

– И часто с вами подобное происходит?

– Периодически, – не задумываясь, ответила та.

После первого кофе в метро Антон решил пригласить Еву на второй, а после и на третий. Девушка с добрым сердцем оказалась ходячим магнитом, притягивающим всякие идиотские ситуации и маленькие несчастья: то ей зад дверями в автобусе прищемит, то соседская кошка исцарапает половину лица. А уж по штрафам за переход улицы в неположенном месте Ева была олимпийской чемпионкой.

На удивление, Ева не замечала всего этого. Такой сценарий жизни для нее был вполне естественным. А еще она совсем не умела обижаться и злиться. За это Антон в нее и втрескался по уши, как семиклассник. Лучшей мачехи для Агаты трудно было представить, пусть даже и такой «опасной».

– Слушай, когда придем домой, ты не обращай внимания на ее закидоны. Она хорошая, правда. Я просто не знаю, как к ней найти подход. И вообще, все эти женщины… Я сам виноват, но…

– Тихо, тихо, успокойся ты, дыши глубже, – погладила Ева Антона по руке, когда они подошли к подъезду. – Знаешь, нам не обязательно идти к вам домой. Может, познакомимся тут, на улице?

– На улице? – удивился Антон.

– Ну да, ты же сам говоришь, что дома она нервничает, так давай на улице. И еще у меня ботинки кошками пахнут, – смущенно произнесла Ева. – Соседка попросила за ее мейн-куном приглядеть, а он меня не очень любит, – улыбнулась она.

– Не переживай. Ладно, давай я приведу ее.

Антон прислонил таблетку домофонного ключа и, как только дверь с гудением отлипла, поспешил внутрь.

Ева бесцельно искала что-то в интернете, когда сзади неожиданно раздалось:

– Это ваш кошелек?

– Ой, – испуганно подпрыгнула на месте Ева и, обернувшись, увидела девочку на вид лет семи-восьми, держащую в руках ее кошелек со всеми деньгами, картами и рецептом на таблетки. – Спасибо, чуть не потеряла, – улыбнулась Ева.

– Внимательнее надо, – деловито потерла нос девочка.

– Согласна. А ты чего тут одна?

– А я не одна, я с дедушкой и Олегом, – показала девчушка на старика, который копался под капотом черной иномарки, стоящей неподалеку. Рядом с ним держал инструменты мальчуган примерно того же возраста, что и юная собеседница.

Тут Еве на плечо прилетела «посылка» со столба, рядом с которым она стояла.

– Ой, а на вас крыса летающая накакала, – хихикнула девочка.

– Подумаешь, дело житейское, – улыбнулась Ева и достала из сумочки упаковку влажных салфеток. – И, кстати, это не крысы, а голуби.

– А дед говорит, что крысы.

– Пф, крысы. Разве крысы могут доставлять письма ангелам?

– А-а-ангелам?

– Ну да. Ты разве не знаешь, что голуби – это почтальоны, которые раньше доставляли письма людям, а теперь доставляют их на небо? – Ева говорила так убедительно, что несколько голубей сверху тоже начали прислушиваться.

Девочка замотала головой.

– А вот если не ангелам, а простым людям на небо они могут письма доставить?

– А почему нет? Нужно просто индекс правильный указать.

– А вы не…

Девочка не успела договорить, как дверь подъезда распахнулась, и из нее вышел Антон.

– Вот ты где! Ушли и ничего не сказали. Я уж думал, тебя украли.

Антон подошел к девочке и поднял ее на руки.

– Дед тебе звонил, а ты трубку не берешь. Но записку-то увидел?

– Увидел, увидел. Вот, знакомься, это Ева, – представил Антон дочери новую девушку. – А это Агата, – кивнул он в сторону девочки.

Агата изменилась в лице и обожгла Еву злобным взглядом.

Следующие полчаса прошли в жуткой неловкости. Разговор не клеился, в воздухе висело напряжение. Разошлись тоже как-то натянуто.

– Извини, – сказал на прощание Антон Еве и повел дочку домой.

– Все хорошо, – еле слышно ответила Ева.

Через неделю Ева проходила мимо подъезда Антона и заметила Агату, прячущуюся за спинкой лавочки.

– Привет. Что делаешь?

– Голубей ловлю, – ответила Агата, не сводя глаз с серой птицы, клюющей горбушку заплесневелого хлеба. – А, это вы… – с досадой произнесла девочка, повернув голову в сторону Евы.

– И как ты собираешься его поймать? – не обращая внимания на суровый взгляд, спросила Ева.

– Руками.

– Да уж, много ты так наловишь. Сачком надо.

– Где я его возьму? – Агата посмотрела на девушку как на глупую.

– Я могу принести.

– Вы?

– Ну да, почему нет? Жди здесь, подкармливай, я до «Детского мира» и обратно.

Агата не успела ничего ответить, а Ева уже умчалась в сторону остановки. Вернулась она через сорок минут с огромным сачком и пакетом семечек.

– Лучше сразу побольше приманить, чтобы шансы выросли, – сказала Ева и высыпала половину пакета на площадку возле подъезда. Агата молча согласилась.

Через пять минут небо накрыло серое курлыкающее пятно. Голуби с шумом опускались на асфальт и сбивались в общую массу.

– Давай ты, – протянула Ева сачок.

Схватив инструмент, Агата выскочила из-за лавки и накинула ловушку на стаю голубей, которая вмиг разлетелась в стороны.

– Поймала, поймала!

– Отлично, давай письмо! – Ева вытащила голубя из-под сачка.

– А я еще не написала…

– Как это? А чего тогда с ним делать? – Ева смотрела на Агату, Агата на Еву, очумевший голубь, благодаря углу обзора в триста сорок градусов, – на всех сразу.

– Вы чего тут развели? Весь асфальт теперь в помете, – громко и противно, как закипевший чайник, заворчала подошедшая дворничиха.

– Пойдем-ка лучше домой, – подтолкнула Ева девочку к подъезду, и та послушно поспешила вперед. – Папа дома? – спросила Ева, когда они с Агатой поднимались на ее этаж.

– Ага. Сказать, что вы пришли?

– Не нужно, – улыбнулась Ева, заметив грусть и недоверие в глазах ребенка. – Мы же здесь по другим делам. Иди пиши письмо, я жду тебя на лестнице.

Агата улыбнулась и зашла в квартиру. Она вернулась через пять минут со свертком и ниточкой.

– Ш-ш-ш… – Ева приложила палец к губам и показала на голубя, который сидел на окне. Агата кивнула, ее глаза заблестели азартом.

Ева поднесла к голубю ладонь с семечками, тот настороженно начал захватывать клювом по одной. Когда птица окончательно потеряла бдительность, Ева попыталась его схватить, но голубь оказался быстрее. Правда, не умнее. Вместо того чтобы лететь на улицу, он полетел прямо на Еву. Поднялся визг. Птица била крыльями по глазам девушки и царапалась когтями, Ева носилась по лестничной площадке, пытаясь скинуть голубя, но ничего не выходило. На шум стали выглядывать соседи, послышались смех и ругань.

Следующие десять минут Ева оттирала себя и половину этажа влажными салфетками. Голубь все же отчалил в окно и с тех пор больше никогда не доверял людям. Агата исчезла за дверью квартиры, а когда вернулась, в ее руках были ведро с водой и швабра.

– Так быстрее будет, – сказала она и с громким шлепком ударила тряпкой о пол. В воздухе запахло сырым камнем.

– Агата, ты куда?.. – появилось лицо Антона в дверях. Выглядел он, мягко говоря, озадаченным, увидев, как его дочка и Ева моют полы в подъезде. – А чего это вы?

– Не задавай лишних вопросов, – подмигнула Ева.

– Да, пап, ни к чему тебе много знать, – поддакнула Агата.

– Л-л-ладно, понял, – прикрыл дверь Антон.

– Знаешь, я тут подумала, зачем мы этих ловим? Есть же специальные голубятни, где обитают профессиональные почтальоны, а не всякие сомнительные фрилансеры, – сказала Ева, когда с мытьем полов было покончено.

– Серьезно? А чего же ты раньше молчала?!

– Да как-то забыла. Давно, знаешь ли, не отсылала писем на небо.

– А мы можем съездить к ним? Пожалуйста! – запрыгала от нетерпения Агата.

– Можем, но только завтра. Давай я заеду за тобой после работы, хорошо?

– Ура! – запищала девочка.

Вечером Ева позвонила Антону и все рассказала.

– Ты думаешь, это хорошая идея? Когда она подрастет и все поймет, то, возможно, затаит злобу за такой обман.

– Знаешь, если бы мне с детства говорили только правду, я бы, наверное, с ума сошла.

– Пожалуй, ты права. Вы завтра без меня?

– Да, думаю, мы справимся. К тому же она у тебя очень смышленая, я бы с ней пообщалась.

– Спасибо тебе.

На следующий день Ева забрала Агату, и они на такси поехали к голубятне.

– Ого, какие они белые и красивые, – рассматривала с восторгом голубей девочка. – Я могу любого выбрать? Он точно доставит письмо нужному получателю? Он не собьется с пути? У них навигатор есть? Мне надо, чтобы прям к маме письмо пришло, я очень прошу, – донимала Агата заводчика расспросами, а тот только и успевал отвечать.

– Главное – правильный индекс написать, – напомнила Ева.

– Я написала наш домашний, он же там дублируется, да? А еще добавила, чья это дочка пишет, чтобы ангелы ничего не перепутали, – с серьезным видом сказала Агата.

– Спасибо вам большое… – Ева аккуратно протянула деньги заводчику, когда они привязали письмо к лапке голубя и выпустили его в небо.

– Да мне не жалко, – вытирая слёзы рукавом, промычал мужчина, убирая деньги и закрывая клетку.

– Спасибо большое, Ева, – обняла Агата девушку.

Та в ответ молча погладила девчушку по голове.

Через два дня позвонил Антон.

– Тут Агата говорит, что ей письмо с ответом пришло с неба, и в нем про тебя написано. Не хочешь прийти почитать?

– Конечно, скоро буду.

Еву так потрясла эта новость, что она попросилась пораньше уйти с работы и, забыв сохранить проект, над которым работала весь день, случайно удалила его при выключении компьютера.

Забежав на нужный этаж, она позвонила в дверь. На пороге появился Антон.

– Агата с соседским мальчиком гуляет во дворе. Она тебе письмо оставила на столе, видимо, стеснялась сама отдать.

Взмыленная Ева прошла в комнату и дрожащими руками взяла смятый листок, на котором детским почерком с ошибками и исправлениями было написано следующее:

«Спасибо дочка за письмо, я тоже очень сильна по тебе скучяю и люблю тебя. Каждый день вспаминаю о вас с папой. Я посмотрела на Еву, она хорошая. Она не твоя мама, но вы можете быть падругами. Я бы этого хотела. Твоя мама».

Ева проглотила комок в горле и еле слышно выругалась, заметив, как от ее слёз начал расползаться текст на бумаге.

– Видимо, она все поняла, – сказал Антон, подойдя сзади и обняв Еву.

Та лишь кивнула, все еще не в силах сдержать слёзы.

– Знаешь, я всегда хотел найти для нее маму, но не понимал, что ей нужна подруга, ведь мама у нее уже есть.

– На большее я и не думала претендовать, – выдохнула Ева и тут увидела за стеклом окна голубя, глядящего прямо на них. Казалось, он подслушивал разговор и теперь действительно собирался лететь на небо, чтобы рассказать о произошедшем ангелам.

Работа с населением

Филипп Петрович выносил мусорные пакеты на улицу, когда его подозвал раскрасневшийся от усталости мужчина в костюме и с большим портфелем, из которого торчали уголки бумаг.

– Слышь, дядь, приемная Пантелеева здесь? – взглядом указал он на большую дверь современного офисного здания.

– Добрый день, все верно, приемная тут, – вежливо ответил Петрович и пошел к мусорным бакам.

– Слава богу, а то навигатор меня по всем торговым центрам в округе протащил! Вы бы хоть указатели какие прикрутили или вывеску, – вытер лоб мужчина и потянулся за сигаретой. – Огниво есть? – спросил он через минуту у возвратившегося уборщика.

Тот молча достал зажигалку и протянул мужчине, который, издав громкий отвратительный звук носом, харкнул в клумбу.

– А чё, он бабки всем дает? – чуть понизив голос, спросил тип.

– Бабки?

– Ну да. Говорят же, что к нему если с какой проблемой прийти, он поможет. Денег-то ― хоть задницей жуй, не обеднеет. У меня знакомый один от него полтора ляма получил на свой бизнес.

– Ну да, помогает, если дело достойное или беда какая, – меняя пакеты в уличной урне, ответил Петрович.

– Хех, вот причуды у этих богачей, – затянулся с мечтательной улыбкой краснолицый дядька. – Я бы хрен кому копейку дал. Путь сами крутятся как могут. Хотя, может, там с налогами какие махинации, – задумчиво произнес он, сделав еще одну затяжку.

Пропустив это мимо ушей, Петрович спросил:

– А вам на что деньги?

– На общественно важное, – ушел от ответа мужчина.

– Это хорошо, что на общественно важное. Он это дело любит.

– А ты-то откуда знаешь, чего он любит? – смерил оценивающим взглядом тип уборщика.

Петрович игнорировал выданную ему униформу и был одет в свою старую потрепанную кожаную куртку, растянутый свитер и длинные вельветовые брюки, заправленные в высокие кроссовки. Огромная бейсболка с прямым козырьком почти закрывала брови. Одежда была чистой, но безвкусной, а от самого Петровича сильно несло растворимым кофе и дешевым одеколоном.

– Ну… Я тут еще при его отце работал.

– И что, тебя во все дела посвящают? Хотя да, у нас же дворник – главный на любом предприятии, – злобно оскалился мужчина, а затем бросил окурок. Тот ударился об урну и, рассыпав по земле красные искры, срикошетил в траву. – Ладно, не кисни, а то какой-то вон мрачный стоишь. У меня социальная столовая будет неподалеку. Выпускные, корпоративы, свадьбы на самый худой кошелек… Так что приходи потом, как зарплату получишь. Ну а формат развлечения выбирай тот, какой больше душе угоден. Поминки у нас тоже будут бюджетные.

Закончив свою короткую презентацию, дядька криво улыбнулся и начал подниматься по ступенькам, громко обивая ботинки от грязи.

Петрович дошел до своей кладовки и, взяв метлу с совком, принялся подметать лестницу.

– Хватит меня постоянно дергать! Я тебе уже сказала, что куплю планшет и самокат только после того, как мы получим деньги! Так что не ной там и веди себя как договаривались, – раздался откуда-то из-за угла раздраженный женский голос.

Петрович продолжал подметать, когда в нескольких метрах от него появился источник шума. Дворник украдкой взглянул на маму, тащившую за собой упитанного и весьма капризного сына. Оба были бедно одеты, и Петрович на секунду подумал, что ослышался насчет планшета и самоката.

– Соцпомощь здесь? – не здороваясь, обратилась женщина к дворнику.

– Здесь приемная господина Пантелеева.

– Помощь бедным, погорельцам, безработным тут оказывают? – голос женщины становился все более раздраженным.

– Да, здесь, но сейчас там занято, а в час будет обед, – мужчина говорил, продолжая громко шуршать метлой по каменным ступеням.

– Мам, ма-а-ам, ты задолбала! Я бургер хочу! И отдай мне телефон, – противно заныл мальчишка, но мать грозно шикнула на него, затем достала из кармана свой телефон и посмотрела время.

Филипп Петрович в марках смартфонов, как и в их стоимости, не разбирался, зато заметил свежий маникюр и несколько золотых колец размером с колесные гайки.

Поймав его взгляд, женщина суетливо стянула кольца и опустила их в карман.

– Чего вылупился? Мы – малообеспеченные жертвы домашнего насилия! – с гордостью заявила она.

– Соболезную, – искренне ответил Петрович, взглянув на пацана, которого явно насильно кормят фастфудом и мало обеспечивают воспитанием.

– Себя пожалей, гопник протухший, – бросила напоследок мамаша и, еще раз шикнув на сына, чтобы тот наконец замолчал, потащила его ко входу.

Закончив подметать, Филипп Петрович принялся оттирать двери и стекла на фасаде, а заодно поливать цветы в вазонах.

Тут к нему бесшумно подкралась пара милых на вид старичков.

– Извините, уважаемый, не подскажете? – осторожно, словно боясь потревожить, обратилась к Филиппу женщина.

– Дува! Гвомте говови! – прочавкал что-то громко, но совершенно непонятно дед, повернувшись к своей жене.

– Да, что вас интересует? – положив пульверизатор на землю, спросил Петрович.

– Не хотелось бы вас отвлекать, просто мы ищем офис нашего местного мецената, Памилеева.

– Мамемеева, а не Мамемеева, бестолоть гвупая! – продолжал мычать мужчина на жену, агрессивно при этом размахивая руками.

– Пантелеева, – вежливо поправил их обоих Петрович. – А что у вас за дело к нему?

– Да вот, супругу недавно почти все зубы выбили за длинный язык. А в клинике такой счет выставили, что хоть квартиру разменивай.

– На фнена ты ему фаскавываефь? Это ве убовщик сваный! Какая ве ты…

Мужчину прорвало минуты на две, а его жена и Петрович молча стояли и слушали, как тот поливает обоих невнятной, но наверняка весьма красноречивой грязью. Правда, слова не вызывали никакой обиды, наоборот, мужчина выглядел смешно и немного нелепо, словно актер какого-то юмористического представления, а в глазах женщины Петрович видел пусть и слабое, но удовлетворение от того, что она почти не понимает, что там ее муж пытается проорать.

– В общем, вот, пришли просить помощи, – тяжело выдохнула она, когда муж заткнулся.

– Второй этаж, и направо, – подсказал Петрович.

Мужчина и женщина одарили уборщика совершенно разными взглядами и прошли внутрь здания.

В течение часа Филипп Петрович проинструктировал еще несколько человек, как пройти в офис бизнесмена за помощью и поддержкой. В день Пантелеев выделял на подобные встречи не более двух часов, а после обеда обычно занимался бизнесом, личными делами и проблемами, а не общественными. Поэтому, как только прием заканчивался, то и к дворнику обращалось все меньше народу.

Последним сегодня был какой-то парнишка в инвалидной коляске. Таких Филипп Петрович видел часто на приеме у бизнесмена. Правда, этому парню нужен был не Пантелеев, а сам Филипп Петрович. Молодого человека подкатила ко входу мама, и тот протянул уборщику напечатанное на белом листе приглашение на благотворительный творческий вечер.

– Сбор средств в помощь бездомным животным, – прочитал вслух Петрович.

– Приходите, у нас с друзьями музыкальная группа, где я клавишник. Будет концерт, а еще выступление местных поэтов, напитки и еда, – рассказал коротко парень. – Жертвовать не обязательно, главное – привлечь как можно больше народу. Будут также животные из приютов, которые ищут хозяев.

Даже не взглянув на здание, мама с сыном направились дальше, раздавая листовки всем прохожим на своем пути.

Петрович закончил с уличными работами, убрал инструмент и присел на лавку.

– На́ вот, хлебни чайку, – послышалось сбоку.

Петрович благодарно кивнул и принял картонный стакан с клубящимся над ним па́ром от человека в дорогом костюме.

– Ну, что скажешь, Филипп Петрович? Кому помогать будем? Народу сегодня, слава богу, немного, но у всех просьбы важные, а главное – лица такие искренние, – делился своими впечатлениями человек, присевший рядом с уборщиком.

– Да что тут сказать, Аркадий Евгеньевич, помочь хочется всем. Но я бы это сделал не так, как они просят.

– А ну, рассказывай.

– Ну вот, например, женщина с беззубым мужем. Я бы ей путевку подарил в длительное путешествие. Море, горы, новые города. Желательно на пару месяцев, а лучше на полгода. Чтобы муж в себя пришел, сидя один дома. А то он ее вообще не уважает, да и остальных тоже. Пусть подумает.

– Так-так, интересно. А мама с сыном?

– Жертвы домашнего насилия? Ну, сыну можно подарить абонемент на занятия по боксу или рукопашной борьбе. Научится сопротивляться этому самому насилию, в форму придет, воспитание получит нормальное. Глядишь, и успехов каких добьется, вытащит бедную семью из заявленной нищеты.

– Ага. А по поводу социального ресторатора что думаешь?

– Хороший проект. Думаю, что деньги могут всё только испортить. Начнет еще дорогую посуду закупать, дизайнерскую мебель для интерьера, а там и ценник вырастет. Какой уж тут общественно значимый результат в итоге может получиться? Да и персонал, боюсь, от него быстро начнет убегать. Больно уж резко он чувствует классовую разницу. Предлагаю направить ему для начала приглашение на работу в один из ваших ресторанов. Пусть потрудится годик на кухне или в зале, а как прочувствует на себе все прелести этой работы, так можно уже и начисления какие-то делать небольшие. Ну а если не согласен, то пусть сам крутится.

– Вот как, – усмехнулся мужчина, выслушав дворника. – Ну а денег-то кому давать?

Филипп Петрович протянул начальнику пригласительный флаер на творческий вечер.

– Будет время, сходите сюда. Думаю, вполне достойный проект. Я сам собираюсь посетить и оставить, сколько смогу.

– Да ты, Петрович, настоящий меценат.

– Да ну-у-у, какое там. По сравнению с вами, Аркадий Евгеньевич, я турист, которому не жалко пары копеек для музыканта в переходе.

– В офис точно не хочешь пойти работать? Я бы тебе должность дал директора по работе с общественностью. Кабинет достойный – с панорамными окнами, секретаршей и теннисным столом.

– Спасибо, Аркадий Евгеньевич, но мне кажется, что работать с населением лучше в неформальной обстановке. Так они более искренне и наглядно презентуют свои проекты, а заодно и личные качества. Намного быстрее все становится понятно, чем когда перебираешь бумажки и слушаешь заготовленные речи, находясь в кабинете. К тому же мне нравится наводить порядок. Приятно работать руками.

– Актер ты, Петрович, – усмехнулся мужчина.

– Актеры к вам приходят, а я всего лишь зеркало, перед которым они репетируют.

– Да уж, ты прав. Ну, может, хоть вывеску повесим? А то люди, приходя ко мне, сразу жалуются на ее отсутствие.

– Знаете, для тех, кому действительно нужна помощь, такие мелочи покажутся несущественным препятствием. Если человека в первую очередь волнует отсутствие вывески на вашем здании, и он спешит на это пожаловаться, то можно сразу задуматься: а что для него действительно важно в этой жизни?

Двухколесное счастье

– Алло, здрасти. Я насчет велосипеда звоню, продаете еще?

– Да, здравствуйте, продаю, продаю.

– А причину продажи можете сказать? Модель, судя по фото, очень хорошая, а цена занижена. Что-то требует ремонта?

– Да тут, понимаете, какая петрушка… Я его купил год назад, а так ни разу и не прокатился. Стоит на балконе, место занимает, бесит всех: меня, жену, кота. А цены взлетели. Он год назад столько же стоил. Будете брать?

– Ой, слушайте, я сейчас глянул внимательнее объявление, мы с вами в разных городах. Я в Казани, а вы Рязани.

– Эх, ну да, немаленькое расстояние.

– Да уж, доставка дорогая будет, я лучше у себя в городе еще гляну.

– Не-не-не-не, погодите, давайте я доставку на себя возьму, раз уж он вам понравился.

– Извините, я деньги наперед вам пересылать не буду.

– И не нужно. Отдадите при получении, устроит?

– Хм. Ну, в принципе, думаю, да.

– Вот и договорились. Я тогда сегодня этим займусь, у меня тут отпуск нарисовался, времени много. Вы-то дождетесь?

– Да мне не горит. Дождусь.

– Супер, присылайте адрес и контактные данные. Меня, кстати, Вася зовут.

– А меня Ренат.

– Приятно познакомиться. Тогда до связи!

– До связи!

Ренат недавно загорелся идеей купить велосипед. Он долго изучал отзывы на разные модели и нашел несколько подходящих вариантов. А тут это объявление. Невероятная удача. Да еще и с бесплатной доставкой прямо до дома, как обещал Василий.

Прошел день, второй, третий. От Василия ни слуху ни духу. Лишь короткое сообщение:

«Товар в пути, ориентировочное время прибытия – вторник в 19:00».

Во вторник – ни звонка, ни сообщения. Телефон Васи не отвечает.

«Ну и ладно», – подумал Ренат, который уже успел остыть к своей затее и решил, что без велосипеда можно вполне себе обойтись.

На следующее утро, когда он вышел из подъезда, раздался звонок.

– Алло, алло, Ренат? – пыхтел в трубку чей-то мужской голос.

– Да. Это кто?

– Это Вася, на… на… насчет велосипеда. Вы дома?

– Нет, только вышел. Вы его уже выслали? А то, знаете, я тут подумал…

– Выс… выс… выслал. Погодите пять минут, не уезжайте.

Ренат ничего не понимал. Он стоял возле подъезда и разглядывал угол дома, из-за которого, видимо, должна была появиться курьерская машина. Но тут кусты рядом с ним зашелестели, раздвинулись, и из них на велосипеде, точно зверь из засады, выехал красный, сырой от пота мужчина с огромным рюкзаком за спиной.

– Вася, – протянул потную ладонь мужчина, как только упер подножку велосипеда в асфальт.

– Ренат, – недоуменно произнес Ренат. – Вы что, на нем сюда приехали?

– Ага, – переводя дыхание, произнес Вася. – Неделю ехал. Я же говорю, отпуск у меня, решил вот прокатиться хотя бы разок напоследок. Вы знаете, так здорово! Я в лесах жил, в парках. От кабанов спасался, от дорожной полиции удирал и от каких-то маньяков. Так сильно похудел, что пришлось на рынке новые штаны купить. А вчера позвонить не мог – сеть в дороге не ловила, вы уж извините.

– Ну ладно, я вам добавлю немного за расходы… – Ренат потянулся к рулю велосипеда.

– Не, – отмахнулся Вася, – не надо. Вы знаете, я еще кое-что хотел сказать. В общем, я продавать передумал.

– Передумали? – Ренат не верил своим ушам, глядя на запыхавшегося дядьку, который только что проделал гигантский путь.

– Ну да. Решил оставить.

– Оставить? Ну… ну ладно, не страшно. Но вы же могли просто позвонить, как сеть появится! – Ренат смотрел на Васю как на безумца.

– Решил у вас лично прощения попросить за беспокойство. Ладно, поеду я, домой надо.

– На нем?!

– Ага, у меня еще две недели отпуска. Вы, если другой купите, пишите – вместе покатаемся. Хорошая модель, кстати. Рекомендую, – сказал Василий и, убрав подножку, поехал прочь.

«Интересное утро, – подумал Ренат, глядя на удаляющуюся спину Василия. – Хорошо, что у него не магазин нижнего белья с доставкой».

Весь день Ренат размышлял о произошедшем. Перед глазами стояло довольное лицо Василия, а в ушах звучал его безумный рассказ. Вечером Ренат написал заявление на отпуск за свой счет и поспешил в веломагазин, где нашел ту самую модель.

– Алло, Василий? А вы далеко уехали? Можете меня подождать? Я скоро буду.

Требуется вскрытие

– Алло, аварийное вскрытие замков? – пробасил в трубке грубый мужской голос.

– Алло, здравствуйте. Да, все верно, – пропищал в ответ тоненький женский голосок.

На секунду возникла пауза.

– Кодовый сможете? – вернулся бас.

– Да, конечно, работаю со всеми видами запорных систем и…

– У меня срочное вскрытие, плачу наличкой, надо прямо сейчас, – мужской голос напирал и звучал раздраженно.

– Сейчас? Х-х-хорошо, скоро буду…

С самого детства дед учил Лиду всяким фокусам с заколками, булавками, отвертками и замками, которые притаскивал домой целыми мешками. Много вечеров провели они вместе, сидя на кухне при свете настольной лампы, вдыхая запахи металла и масла и ковыряя очередное устройство. А потом дед пропал куда-то на долгих двадцать лет, и никто не знал куда. Но страсть к механизмам у Лиды не пропала, а, наоборот, возросла.

Пока другие дети выпрашивали у родителей всякие гаджеты и модные вещички, Лида настаивала, чтобы ей подарили сувальдный замок четвертого класса безопасности и набор металлических крючков. Родители тревожились по поводу странных увлечений ребенка, но думали, что лучше пусть так, чем улица и незнакомые мальчики.

О медвежатниках Лида узнала ближе к восемнадцати, когда ей предложили вступить в воровскую банду бывшие одноклассники, ушедшие из девятого класса обратно вниз по социальной лестнице. Руки у Лиды чесались, дедова кровь заставляла смотреть на банковские сейфы в кино с особым аппетитом. Но у Лиды была аллергия на преступность, и она начала откладывать деньги на курсы аварийного вскрытия замков.

Спустя два года Лида изучила все возможные механизмы, от обычных навесных замков до сложных сейфовых, и даже прошла курсы вскрытия автомобилей. Ей всегда было мало, амбиции росли, как и стопки сертификатов. А когда вся литература была прочитана, а деятельность официально зарегистрирована, Лида прикрутила свое первое объявление виртуальными саморезами в интернете и тут же получила заказ.