Чёрная пропасть

Говорят, когда человек умирает и сознание вот-вот должно покинуть бренное тело, душа человека начинает проваливаться в некую субстанцию, черную пропасть, где нет материи, где стоит мёртвая, гнетущая тишина, где ужасно холодно и сыро. Органы чувств отключаются из-за ненадобности, космический вакуум не позволяет свободно и вольно дышать, а тёмная пелена навевает тоску и трепет. Душа человека не знает, что ей делать в этом безмолвном тёмном пространстве. Она просто падает вниз и это падение может длиться бесконечно долго, пока на горизонте, где-то в отдалении, не появится яркая светящаяся точка. Это последний пункт назначения души человека на пути к Творцу. Эта точка постепенно расширяется, заполняя всё пространство, и душа начинает испытывать радость, освобождаясь от ограничений, которые её сковывали в теле. Вырвавшись в абсолютно белое, но безжизненное пространство, душа человека мгновенно сливается с душами других. Человек не умирает полностью; лишь физическое тело прекращает существование. Внутренний мир продолжает жить, соединяясь с душами тех, кто ушёл ранее. Первое, что испытывает и видит душа при смерти, – это чёрная пропасть, внушающая страх своей таинственностью и неопределённостью. Эта чёрная пропасть представляет собой тяжёлую, угрюмую субстанцию, через которую душе предстоит пройти для окончательной очистки и возрождения. Так говорят. В действительности, неизвестно, что происходит после смерти, ведь душа сразу же покидает тело в поисках белой точки и вернуться назад уже не может.

1

Этот маршрут был хорошо известен Виктору. В конце длинного узкого коридора была развязка, где нужно было повернуть налево, а затем пройти несколько метров через решётку и подняться по аккуратным ступенькам, ведущим на один этаж вверх. После этого, путник попадал в ярко освещённый небольшой холл с несколькими неудобными стульями, расставленными вдоль стены. Здесь же находилась невзрачная деревянная дверь с табличкой: «Начальник тюрьмы». Хрупкая дверь никак не вязалась с этой надписью. Но это было заблуждение. За невзрачным внешним видом скрывалась тонна пуленепробиваемой стали. Дверь только казалась такой воздушной и лёгкой, но, чтобы её открыть необходимо было ввести в действие специальный механизм на шарнирных роликах. Иначе эту массивную дверь открыть было невозможно. В этом убедились два года назад несколько заключённых, бывших в сговоре с несколькими охранниками. Они хотели совершить побег, взяв в заложники начальника тюрьмы и скрыться через единственное, выходящее наружу окно. Но дверь выполнила свою миссию и план побега был провален. В память об этих событиях на стене холла остались несколько отверстий от пуль, на месте которых сейчас висели картины на различную тематику. Виктор в силу своей работы знал все или почти все о тюрьме «Сайд», поскольку имел хорошую должность инспектора, курирующего работу исправительных учреждений. Инспектор любил свою работу, потому что она давала ему власть и уважение среди хоть и немногочисленной группы тюремного персонала. Виктор инспектировал эту тюрьму каждые полгода уже на протяжении полутора десятков лет, в его обязанности входила проверка систем безопасности и пожаротушения, отношения между персоналом тюрьмы и заключёнными, условия содержания, питание, досуг и медицинская помощь заключённых, финансовые отчёты и ещё много чего другого. Как правило, такие проверки занимали от недели до десяти дней. В эти дни Виктор чувствовал себя королём, начальники тюрем преклонялись перед ним, он обедал и ужинал в шикарных ресторанах, в свободное время его возили на рыбалку, устраивали поездки и другие развлечения. Останавливался инспектор в недорогой гостинице, так было заведено. Но те, кого он инспектировал, старались и здесь подмазать, то экзотические фрукты закажут ему в номер, то бутылку шампанского. За годы инспекции на него было составлено обширное досье и негласно распространено между начальниками тюрем, поэтому тюремное начальство знало об инспекторе всё. Какую еду и напитки предпочитает? Чем занимается в свободное время? Какие фильмы и музыку любит? Чем увлекается? Даже, какую одежду и обувь предпочитает носить? Соответственно презенты составлялись согласно его предпочтениям. Только единожды вышел прокол, когда заказали ему в номер трёх девиц лёгкого поведения. Виктора это разозлило не на шутку. Он был женат и своей жене изменять не собирался. Инспектор был взбешён до такой степени, что по прибытии в столицу написал рапорт о случившемся и тогда начальнику одной из инспектируемых им тюрем, пришлось уйти на пенсию на три года раньше установленного срока. Сегодня был последний день инспектирования, именно в этот день Виктор должен был в устной форме доложить начальнику тюрьмы о всех недостатках, которые он выявил. Так гласил протокол. По возвращении в столицу инспектор составит подробный отчёт и направит его в департамент тюрем, но на это уйдёт несколько дней, а может быть даже пару недель. Ещё несколько дней уйдёт, пока этот отчёт попадёт на стол начальнику тюрьмы для реагирования и устранения недостатков. А так начальник тюрьмы будет знать о том, что будет представлено в отчёте заранее и сумеет оперативно исправить недостатки.

Виктор постоял какое-то время возле лестницы, а потом неожиданно направился дальше по коридору. Этот коридор вёл в три комнаты: просторную для свидания заключённых с родными, маленькую с низким потолком для встречи заключённых с адвокатами и следователями и совсем крохотную, где охранники проверяли передачи для заключённых. Во время проверки Виктор сюда не приходил, инспектировать здесь было нечего, но теперь из любопытства решил осмотреть и эти помещения. Возле комнаты для свиданий он увидел шикарное граффити, занимающее почти всю огромную стену. Инспектор остановился, внимательно разглядывая рисунок, оставленный неизвестным художником.

– Что же вы, Виктор, не заходите в мой кабинет. Я вас жду, – услышал инспектор за спиной голос начальника тюрьмы.

Виктор обернулся. Начальник тюрьмы Том был высоким, широкоплечим и с огромными ручищами. Он походил на медведя и, по сравнению с ним, низкорослый Виктор выглядел карликом.

– Что вы вообще здесь делаете? – пробасил Том, обнажая рот с несколькими золотыми коронками. – Хорошо, что охранники по видеокамерам определили, где вас искать.

– Я просто решил прогуляться.

– На самом деле тюрьма не совсем хорошее место для прогулок и небезопасное. Мало ли, что может случиться?

– Извините, я хотел побыть один, – инспектор приложил ладонь к стене и начал медленно водить по ней.

Увидев этот странный жест, Том снова обнажил свои золотые зубы, улыбнувшись во весь рот.

– Это один из наших заключённых постарался. Талант. Мы хотели, чтобы он все наши стены разрисовал, но его выпускают через две недели. Жаль, хороший парень и в тюрьму попал по глупости. У нас сидят не только отпетые преступники. Парень участвовал в студенческой забастовке, кто-то из его приятелей запустил камень в патрульную машину, немного её повредив. Его соратники быстро смылись, почувствовав неладное, а этот не успел. Ни за что, ни про что получил шесть месяцев за нарушение общественного порядка и хулиганство.

Виктор, склонившись над стеной, продолжал изучать странные рисунки, их угловатые линии напоминали древние руны, полные таинственной энергии.

– Не такой уж он и паинька, – пробормотал он себе под нос. – Вот этот рунический символ означает хаос и неразбериху. А вот этот, скорее всего, обозначает конец света и пришествие дьявола.

Начальник тюрьмы подошёл ближе, его лицо выражало смесь любопытства и легкой тревоги.

– Что вы говорите! – воскликнул он. – Вы в этом разбираетесь? Я немедленно прикажу очистить стену от этой скверны.

– Не надо, человек ведь старался, – отмахнулся Виктор. – Тем более, это всего лишь символы и на стене тюрьмы они выглядят вполне уместно.

– Эти стены многое повидали, – вздохнул Том, глядя на грубую кладку. – Тюрьма ведь построена в конце ⅩⅠⅩ века. Сколько горя, ненависти и боли они повидали на своём веку. Я слышал, что вы в свободное от работы время пишете книги.

– Откуда вы знаете? – удивился Виктор, пронзив любопытным взглядом начальника тюрьмы.

– Ходят такие слухи, – Том даже не смутился, его лицо оставалось спокойным, хотя действительно, откуда он мог знать о столь пикантных подробностях личной жизни инспектора.

– А, что вам ещё известно обо мне? Говорите, не стесняйтесь. Я ведь знаю, что на меня составлено досье, чтобы можно было мной манипулировать.

Том улыбнулся, успокаивающе похлопав инспектора по плечу.

– Ничего личного, Виктор. Точно такое же досье было бы составлено и на другого инспектора. Мы всего лишь винтики в этой машине.

Виктор вздохнул, отводя взгляд от стены.

– Да, возможно, вы правы, – сказал он с грустью. – Но мы люди, со своими мыслями, чувствами и желаниями. Со своими слабостями и тайнами.

Том кивнул, его взгляд стал более серьёзным.

– Я понимаю вас, Виктор. Но в существовании досье нет ничего предосудительного, и оно составлено не для того, чтобы навредить вам.

– Вы и другие начальники тюрем должны осознавать, что ваши действия не совсем законны, – в голосе Виктора не было раздражения, он давно знал о досье и о том, что тех, кого он инспектировал, использовали эти сведения, чтобы его раздобрить.

Лет двадцать назад инспекторов меняли ежегодно, чтобы свести к минимуму коррупцию. Но потом, с принятием нового постановления, решили, что тюремное начальство не станет предлагать взятку инспектору. "Ведь вряд ли кто-то из них решится на такое, " – думали они. Но Виктор знал, что дело не в постановлениях. Дело в людях. А люди, как известно, склонны искать пути решения, даже если эти пути противоречат правилам.

Инспектор знал, что его слова не вызовут гнева у Тома. Они давно играли в эту игру. Том, как и многие другие начальники тюрем, пытался купить его лояльность. Виктор же, в свою очередь, принимал мелкие подачки и презенты, но дорогих подарков всегда избегал, угрожая составить рапорт.

За годы своей службы начальство Виктора нисколько не усомнилось в его честности и порядочности.

– Вы бы и о нашей тюрьме что-нибудь написали, – сменил тему Том. – Согласитесь, ведь наша тюрьма одна из лучших в стране, многие преступники мечтают сюда попасть.

Виктор снова начал водить рукой по стене, как бы, не замечая слов Тома. Он был погружен в свои мысли.

– Может быть и лучшая, хотя и другие не хуже, – задумчиво произнес он, его взгляд все еще скользил по символам на стене. – Однако у вас есть то, что мне нужно и чего в других тюрьмах нет.

– Я весь во внимании, – ответил Том с легким волнением в голосе.

– Раз мы заговорили о книгах, – продолжил Виктор. – Я планирую написать роман о том, что чувствует человек, приговорённый к смертной казни. О чём он думает? Какие воспоминания всплывают в его голове?

– Я не совсем вас понимаю, – растерялся начальник тюрьмы.

– А, что тут понимать? Ваша тюрьма единственная в округе, где ожидают смертного приговора преступники. Вот я и хочу побеседовать с одним из таких людей.

Начальник тюрьмы отчаянно замахал руками.

– Вы понимаете, о чём просите? Эти люди потенциально опасные, я даже не имею права допустить вас к ним в отделение, туда имеют право заходить только несколько человек. Вы провоцируете меня на совершение служебного преступления и нарушение десятка инструкций по безопасности и конфиденциальности.

– Что вы так разволновались? Я же не говорю, что это должно произойти здесь и сейчас. Я возьму необходимые разрешения, и мы вернёмся к этому разговору, ведь моему коллеге Стиву разрешено заходить в камеры к смертникам.

– Он никогда этого не делает, тем более не разговаривает с ними. Он только сопровождает их на место казни и следит, чтобы все формальности были соблюдены.

– Я обещаю, что возьму необходимые разрешения. Я не прошу пускать меня в камеру. Я просто хочу поговорить с одним из них в присутствии охранников. Я не хочу нарушать правила, я просто хочу услышать историю. Мне необходимо узнать правду. Правду о людях, ожидающих смертную казнь, правду о том, что делает человека человеком. А сейчас просто хочу посмотреть вход в их отделение. Потом мы вернёмся в ваш кабинет и обсудим все детали моего отчёта, – сказал Виктор, его голос был полон любопытства, граничащего с настойчивостью.

Том недовольно пробурчал:

– Вы сотни раз проходили мимо. Неужели думаете, что там что-то изменилось. Виктор, на секунду задумавшись, удивился:

– Я проходил мимо отделения смертников?

Конечно, каждый раз, когда наведывались в пищеблок.

– Чёрт побери! – выругался Виктор, хлопнув себя по лбу. – Так это же небольшая дверь с зарешёченным окном, возле которой постоянно дежурят несколько охранников. А я ещё думал, что они там делают? Кого охраняют? Я вашу тюрьму знаю всю вдоль и поперёк, но почему-то никогда не интересовался, где содержатся смертники.

Том, с легкой усмешкой, ответил:

– Вам этого и не нужно было знать.

– Давайте прогуляемся туда, – предложил Виктор, его любопытство разгоралось с каждой секундой.

Том тяжело вздохнул:

– Пойдёмте.

Виктор лукавил, он отлично знал, где находится отделение смертников. Действительно, он столько лет инспектировал эту тюрьму и чего-то не знать в ней было бы странным. В последние годы его, как магнитом, тянуло к этой двери. Он хотел заглянуть в зарешёченное окошко и посмотреть, что там внутри. Но отделение смертников не входило в его полномочия, и он опасался, что его любопытство могут неправильно расценить. Однако, сегодня он обязательно заглянет в середину. Они подошли к небольшому коридору, ведущему к отделению смертников. Рядом с загадочной дверью находилась небольшая комната охранников. Их было четверо, двое из них внимательно вглядывались в экраны мониторов, где транслировалось изображение с камер наблюдения. Виктор вопросительно посмотрел на начальника тюрьмы.

– Получите разрешение и будете смотреть, – догадался тот. – А сейчас нельзя.

– Но в окошко-то можно глянуть, – попросил Виктор.

Том, с лёгкой долей недовольства, бросил взгляд на Виктора и буркнул:

– Смотрите, хотя, что вы хотите там увидеть.

Мечты сбываются! Этот долгожданный миг наступил, и Виктор с вожделением прильнул к окошку в двери. Его ожидания, раздутые фантазией, столкнулись с суровой реальностью. Вместо таинственного мира, полного загадок, перед ним предстал обычный, серый коридор, унылый и неприветливый, со слабым освещением. Длинные ряды массивных решеток, простирающиеся до самого потолка, внушали ощущение строгости и несокрушимой надёжности. От серых, давно не крашеных стен и потолка веяло холодом и отчуждённостью.

– Несколько степеней защиты, – пояснил Том, показывая куда-то вдаль коридора. – Камеры смертников находятся в самом конце. В случае возникновения непредвиденных ситуаций, все двери блокируются, и их невозможно открыть. Для нейтрализации подозреваемых, существует система аварийного реагирования, включающая в себя закачку слезоточивого газа, горячего пара или активацию системы пожаротушения".

– И сколько там камер? – полюбопытствовал Виктор.

– Восемь по десять квадратных метров каждая. В камере стандартный набор: нары, стол, умывальник и туалет. Ничего лишнего.

– И чем же там занимаются узники?

– Им каждый день доставляют свежие газеты, кроме этого есть возможность заказать книги из библиотеки. Больше никакой связи с внешним миром у них нет. Ладно, хватит вопросов, получите разрешение, и я вам подробно всё расскажу, а сейчас давайте пройдём в мой кабинет.

Том, заметно уставший от бесконечных вопросов Виктора, повел его к своему рабочему месту.

– Не терпится узнать, что вы хотите написать в своём отчёте, – добавил он с легкой усмешкой.

Традиционно начальник тюрьмы подготовился проводить с почестями инспектора. На столе стоял дорогой коньяк, а на маленьких тарелках разложена разнообразная скромная закуска.

– Всё, как и раньше, ничего не меняется, – улыбнулся Виктор, вспоминая предыдущие визиты в тюрьму.

– Вы же знаете, как я вас уважаю. Вы порядочный, честный человек, надеюсь в этот раз вы не нашли серьёзных нарушений в работе вверенного мне заведения. Я всегда стою на принципах уважения к закону и человеческим правам.

Том отхлебнул немного коньяка, демонстративно поднял стакан вверх: «Ваше здоровье».

Виктор последовал его примеру и залпом осушил содержимое своего стакана: «И вам не хворать».

– Мне всё-таки придётся указать на некоторые недостатки в вашей тюрьме.

– Какие? – Том подался всем телом вперёд.

– У вас в пищеблоке живут крысы. Я только вчера чуть не наступил на одну их них. Они у вас уже людей совсем не боятся.

– Крысы… да, проблема, – пробормотал начальник, потирая виски – Мы перепробовали всё: яды, ультразвук, даже котов заводили. Бесполезно. Они, кажется, чувствуют себя здесь полными хозяевами. Старые канализационные трубы, обветшалые стены – идеальное убежище. Они здесь, возможно, с момента постройки здания, ещё до того, как сюда привезли первых заключённых. Понимаете, это здание – старый, обветшалый лабиринт, просто идеальное место для грызунов. Мы даже проводили дератизацию с привлечением специализированных организаций, использовали профессиональные средства борьбы с грызунами, но результат минимальный. Возможно, популяция обновилась, и новые поколения крыс выработали резистентность к используемым ядам

– Я постоянно пишу о них в своих отчётах. Неужели ничего нельзя сделать.

– Скажите, а разве в других тюрьмах их нет?

– Есть, но не в таких количествах.

– Я так и знал, что эти твари испортят мне всё. Может быть вы в отчёте оставите рекомендации как бороться с этой бедой.

– Конечно, я включу в отчет рекомендацию по проведению глубокого анализа ситуации с грызунами, включая оценку эффективности используемых методов борьбы, анализ структуры популяции и разработку долгосрочной стратегии по контролю численности грызунов. Это должно включать не только химические и биологические методы, но и реконструкцию здания, чтобы устранить все условия, благоприятствующие размножению крыс.

Однако, гораздо более серьёзным было второе замечание инспектора.

– Месяц назад, – начал он, – произошел инцидент с применением силы к заключённым. Мне рассказали, что это было довольно жестко.

Начальник тюрьмы заметно побледнел.

– Да, был небольшой конфликт между двумя группировками, – промямлил он. – Небольшое недоразумение, быстро разрешенное. Они сами спровоцировали это. У нас здесь жизнь кипит. Различные группировки, борьба за влияние, за ресурсы… Мы держим их в узде, но иногда… бывает, что приходится вмешиваться. Они знают правила, но иногда забывают о них. У нас есть видеозаписи с камер наблюдения, подтверждающие, что наши сотрудники действовали в рамках закона, самооборона, подавление бунта. Запись четко показывает, что заключенные первыми применили силу, наши сотрудники лишь отреагировали.

Инспектор, однако, остался непреклонен.

– Я получил информацию, что применение силы было чрезмерным, и некоторые заключенные получили серьезные травмы. Мне предоставлены показания свидетелей, а также медицинские заключения, которые противоречат вашим утверждениям. Если это так, то это нарушение прав человека. Я должен включить это в свой отчет.

Том попытался отговорить инспектора, настаивая на том, что его отчет может дестабилизировать ситуацию внутри тюрьмы.

– Вы не понимаете, – сказал он. – У нас сложная система баланса. Мы постоянно балансируем на грани хаоса. Если вы опубликуете эту информацию, это может привести к массовым беспорядкам, к войне между группировками, которая, в свою очередь, вызовет волну насилия, которую мы не сможем контролировать. Лучше оставить всё как есть. Мы справимся сами. Вы подвергнете риску жизни как заключенных, так и сотрудников тюрьмы.

– Вы своей просьбой ставите меня в неловкое положение, – задумчиво произнёс Виктор. – Ладно, я подумаю, как смягчить формулировки в отчёте.

– Лучше побольше напишите о крысах, – лукаво улыбнулся Том.

Виктор выразительно посмотрел на начальника тюрьмы, но не найдя нужных слов парировать последнюю реплику, продолжил:

– А ещё не выполняется норма метража при прогулках. У вас тюрьма переполнена, может следует выводить заключённых на прогулку в два этапа.

– Это лишняя головная боль и нагрузка на охранников, – Том налил себе и инспектору ещё коньяку. – Напишите в отчёте, что наша тюрьма больше не в состоянии принимать заключённых. Так будет справедливо и честно.

Инспектор кивнул, но тут же добавил:

– Я могу написать, но проблему прогулок это не решит. Другие тюрьмы тоже переполнены. Но у них как-то свободнее. У вас же на прогулках заключённые словно шпроты в банке, ни свободы передвижения, ни возможности дышать полной грудью.

Том вздохнул:

– Вы правы, но проблема ведь в другом. Тюрьма рассчитана на 800 человек, а в ней содержится в полтора раза больше. Мы не может расширить территорию внешнего двора, выводить заключенных в два этапа, как вы советуете, тоже проблематично в плане безопасности. Было бы здорово, распихать лишних заключённых по другим тюрьмам.

– Сейчас это невозможно. Есть план строительства новой тюрьмы, но, когда он будет реализован неизвестно. Ладно, я попытаюсь смягчить формулировку, ведь это не совсем ваша вина.

Разговор плавно перешел на другие проблемы.

– Есть ещё замечание по поводу медблока. Многие лекарства там уже просрочены и их надо утилизировать.

– Вот-вот! – воскликнул Том. – Финансирование не увеличивается и на медпрепараты денег не хватает. Подчеркните особо это в своём отчёте. И о питании заключённых тоже напишите.

– Так еда у вас неплохая и соответствует нормам по калорийности и количеству, – заметил Виктор.

– Восемь лет нам приходится экономить на всём, восемь лет одно и то же финансирование, ни центом больше. Цены на всё растут, а денег больше не дают, – сокрушённо покачал головой начальник тюрьмы. – Вы видели нашу библиотеку?

– Библиотека шикарная, самая лучшая из всех.

– Так вот на библиотеку мы совсем не тратим деньги. Их просто неоткуда взять. Весь фонд нашей библиотеки пополняется за счёт пожертвований частных лиц и организаций.

– Здорово. Было бы полезно, если бы и другие тюрьмы переняли этот опыт. Я обязательно упомяну вашу библиотеку в отчёте и способ увеличения книжного фонда.

– Вы – мудрый человек, Виктор, и от вас многое зависит. Но скажите, вам действительно нравится ваша работа. Вы – добрый человек и не хотите никому причинять боль, но в тюрьме не может быть всё идеально. Если происходят нарушения, нужно их фиксировать. Мне, да и всем моим коллегам, не за что на вас обижаться, вы всегда пишете объективно и по сути. Но, к сожалению, ничего не меняется к лучшему.

– В тюрьмах, как и в стране, невозможно изменить всё сразу. Вы, возможно, не замечаете перемен, но они происходят.

– А зачем тогда что-то менять в таких учреждениях? Допустим, мы начнем кормить заключённых, как в ресторане, сделаем камеры похожими на гостиничные номера. Оснастим каждую камеру телевизором, компьютером и душевой кабинкой. И, что преступность исчезнет? Скорее наоборот, некоторые люди начнут совершать преступления, чтобы оказаться в тюрьме и избежать долгов, работы, бытового бремени. В тюрьме должно быть так, чтобы никто не хотел туда попасть.

– Да, вы философ, Том. Никто не предлагает превращать тюрьмы в роскошные отели, но базовые права заключённых должны быть соблюдены.

– Они соблюдаются. Их кормят, выводят на прогулки, предоставляют медицинское обслуживание. Что ещё требуется? Просроченные лекарства, крысы в пищеблоке, недостаточная территория для прогулок – это всё мелочи. Вы по долгу службы обращаете на это внимание. Для заключённых это всё второстепенно. Первые дни в тюрьме человек сосредоточен на том, как пережить ситуацию, и его не волнует, что происходит вокруг.

Виктор бросил взгляд на часы, разговор с начальником тюрьмы затянулся. Он уже выполнил свои планы на сегодня.

– Том, давайте сделаем так, я напишу максимально лояльный отчёт, а вы поможете мне поговорить с одним из осужденных к смертной казни.

– Дались они вам, – пробурчал Том. – Ладно, договорились.

2

Виктор вышел из здания тюрьмы с противоречивыми чувствами. Впервые за долгое время ему предстоит совершить небольшое служебное нарушение. Ему был необходим Том, без него процесс написания книги может затянуться. Поскольку он зависел от начальника тюрьмы, ему придётся в своём отчёте слегка исказить факты и что-то даже скрыть. А насколько хорошо он знает этого человека? Не возникнет ли ситуация, когда начальник тюрьмы составит служебную записку и упомянет о личной беседе с инспектором? В таком случае могут возникнуть серьезные проблемы. В лучшем случае – выговор, а в худшем, если всё примет серьезный оборот, ему придётся подыскивать новое место работы. И тогда не только не осуществится его мечта о книге, но он также потеряет общественное положение и столкнётся с серьёзными финансовыми проблемами. Однако Виктор был уверен, что Том не из тех, кто способен на предательство. В человеческой психологии он разбирался неплохо. Том молчаливо шёл рядом, провожая инспектора к заранее вызванному такси. Виктор то и дело поглядывал на начальника тюрьмы, пытаясь угадать, способен ли тот на подлые поступки.

– Почему вы на меня так смотрите? Что-то забыли сообщить? – неожиданно спросил Том своим низким голосом и натянуто улыбнулся, в очередной раз показав свои золотые зубы. – Кстати, ваше такси уже здесь.

– Нет, я ничего не забыл, – ответил Виктор, помахав рукой на прощание. – Всего доброго.

– Чёрт, как я мог довериться этому человеку, – тут же подумал он. – Разоткровенничался.

– Счастливого пути, – произнёс Том, не дожидаясь, пока инспектор сядет в машину и неспешно направился к входу. Виктор с тревогой смотрел ему в спину.

– Надеюсь, мы скоро увидимся снова, – крикнул он ему вслед.

На протяжении своей карьеры Виктор безусловно завёл множество влиятельных и полезных знакомых, которые были даже в самом правительстве, благодаря этим связям он быстро получил нужное ему разрешение. При этом ему неоднократно приходилось объяснять, с какой целью ему нужна встреча с одним из осуждённых на смертную казнь, что создавало довольно щекотливую и пикантную ситуацию. Спустя два месяца Виктор решил не дожидаться следующей инспекции тюрьмы «Сайд» и, взяв отпуск, отправился на встречу с Томом. Однако, на этот раз встреча отличалась от предыдущих. Во-первых, инспектор простоял возле ворот тюрьмы почти два часа, прежде чем охранник провёл его в комнату для свиданий. Раньше таких долгих ожиданий не было: начальник тюрьмы всегда приходил сразу, а процесс оформления пропуска занимал считанные минуты. И уже затем Виктор направлялся в кабинет Тома, где его ждал скромный обед с бутылочкой вина. В комнате для свиданий Виктор провёл ещё полчаса, испытывая недоумение и нарастающее беспокойство. Том неожиданно появился за пластиковой перегородкой, помахал рукой и приложил к уху телефонную трубку. Начальник тюрьмы был одет в спортивный костюм, который забавно смотрелся на его фигуре. Виктор никогда не видел его в таком одеянии, что лишь усилило его раздражение. Гнев инспектора разделяла только хрупкая тонкая перегородка.

– Что всё это значит? – с яростью в голосе прокричал инспектор в трубку. – Вы, что забыли, кто я?

Виктор с такой ненавистью тряс трубкой, что казалось, ещё чуть-чуть и он разорвёт её на части.

– Успокойтесь, Виктор, – на начальника тюрьмы грозный вид Виктора абсолютно не подействовал. – Вы не приехали сюда с проверкой, а прибыли с частным визитом, и в этом случае у нас действуют совсем иные правила.

– Я пробыл на улице два часа под жарким солнцем, – инспектор никак не мог подавить свой гнев.

– Вам повезло, ворота тюрьмы для частных визитов и передач открываются дважды в день. Вы ведь видели, сколько людей на улице, и никто не возмущался.

– Это совершенно недопустимо, в следующий раз я обязательно упомяну этот инцидент в своём отчёте.

– Как вам угодно, но сейчас не стоит повышать голос, лучше передайте мне все бумаги и ждите.

– Снова ждать!

– Прежде чем пустить вас внутрь, мне нужно ознакомиться с вашими документами и провести их проверку.

– Какой же он формалист и зануда, – подумал Виктор. –Я похоже, совсем не знаю этого человека.

Инспектор передал пакет документов, в том числе свой паспорт и служебное удостоверение. Наклонившись немного вперёд, он процедил сквозь зубы:

– Это не смешно, Том. Как будто вы в первый раз меня видите, и я впервые оказался в вашей тюрьме. Кстати, неужели вам не звонили из Министерства?

– Да, звонили. Я действую в соответствии с установленными правилами и инструкциями, которые, между прочим, были одобрены именно этим Министерством.

Спокойствие Тома вызывало у Виктора ещё большее раздражение, он не привык к тому, что к нему относятся как к обычному человеку. Из его головы никак не выходило палящее солнце на улице перед входом в тюрьму, где почти нет тени, а единственная скамейка была занята. Начальник тюрьмы знал, что Виктор ожидает снаружи, но сознательно не спешил выходить к нему ни сразу, ни через короткое время. Чем мог быть так занят Том, чтобы держать его на улице? Однако ничего страшного, через четыре месяца Виктор снова посетит это место с инспекцией и тогда Том будет ползать перед ним на коленях. Кстати, о лавочках и тени надо будет упомянуть в отчёте, не стоит так усложнять жизнь родным заключённых. Виктор почувствовал облегчение, когда, спустя некоторое время ему наконец выписали пропуск и провели в кабинет начальника тюрьмы.

– Рад вас видеть, – произнёс Том с улыбкой, как будто ничего не произошло. – Прошу прощения за столь долгое ожидание, но следование процедурным нормам обязательно. У нас режимный объект, и отклоняться от установленных правил не разрешается, это может иметь серьёзные последствия.

Виктор заметил, что кабинет и его владелец выглядят совершенно по-другому, чем во время его предыдущих проверок. Дело было не только в изменении одежды директора тюрьмы, но и в том, что кабинет наконец-то убрали от пыли и беспорядка. Инспектор ощущал холодность, враждебность и безразличие, исходившие от этих стен. Как меняются предметы и люди в зависимости от условий! Это определенно следовало бы записать в его книге.

– Вы не перестарались? – проговорил Виктор сквозь зубы, стараясь подбирать слова, чтобы не обидеть Тома. – Не забывайте, через несколько месяцев я приеду сюда с очередной инспекцией.

– Вот тогда я буду разговаривать с вами как с инспектором, – спокойно отреагировал начальник тюрьмы. – А на данный момент вы здесь как частное лицо. Не сердитесь, я готов вам помочь. Только объясните, как вам удалось так быстро получить необходимые документы. Честно говоря, я не ожидал, что вы сможете это сделать.

– У меня много полезных знакомств, – уклончиво ответил Виктор, затем взглянув Тому в глаза, добавил. – Могу ли я вам доверять?

– Конечно, – откровенно улыбнулся начальник тюрьмы.

– Признаюсь, мне не хотелось бы это озвучивать, но рано или поздно вы всё равно узнаете. Мой бывший одногруппник – замминистра внутренних дел.

– Теперь всё становится ясным. Когда мне позвонили из Министерства, я сразу понял, что вы – особенный человек, и вам следует помочь.

– Ну конечно, сразу же бросился на помощь, – мысленно съязвил инспектор.

Сейчас Виктор узнал в Томе того самого человека, чьё исправительное заведение он регулярно проверял каждые полгода. Этот человек был готов помочь, льстил, но решительно отстаивал свои интересы, часто опираясь на букву закона. Том принадлежал к той группе старых работников, для которых высокие принципы были важнее всего.

– В таком случае давайте перейдём к сути. У меня есть разрешение на беседу с одним из ваших смертников, кого я выберу сам. Могу ли я ознакомиться с их личными делами?

– Со всеми нет. Я вам расскажу о них, а вы сможете выбрать одного. С личным делом этого человека я вас ознакомлю, так я договорился с начальством. Вам незачем изучать личные дела остальных заключённых.

– Хорошо. Сколько у вас на данный момент заключённых, ожидающих казни?

– Пятеро, но с одним из них вам вряд ли удастся поговорить.

– Почему так?

– Его будут казнить через несколько дней, на прошлой неделе пришли необходимые документы. Да, он вам не будет интересен, поскольку он зверь, а не человек. В нем не осталось ничего человеческого, только звериные инстинкты и он лишён любого сострадания к своим жертвам.

– Вы меня заинтриговали.

– Правда? Вам интересует личность, которая насилует, убивает и затем расчленяет своих жертв, используя их мясо и внутренности для пищи?

– Какой ужас! Вы говорите о кровожадном Эрнсте, о котором я слышал.

–Верно. Это каннибал Эрнст. 69 жертв, в основном молодые женщины или девочки-подростки.

– Честно говоря, я считал, что он уже давно получил своё наказание. Почему такого ужасного монстра держали в тюрьме так долго?

– Он ждал исполнения приговора почти полтора года, и всё из-за психиатрической экспертизы. Дело в том, что некоторые психиатры усомнились в его психическом здоровье. Невероятно, как здоровый человек мог творить такие ужасные вещи. Хотя в газетах писали, что приговор приведён в исполнение.

– Хотелось бы одним глазом взглянуть на него.

– И, что вы хотите увидеть? Невысокого человека с большой квадратной головой на короткой, едва заметной шее, с расплывшимися от жира щеками, и впалыми мрачными глазами. Его внешний вид в полной мере отражает его внутреннюю суть. Вы сможете увидеть его, когда ему будут вводить инъекцию, я оформлю для вас пропуск на его казнь. Кстати, ваш коллега Стив скоро тоже прибудет.

– Спасибо, а кто остальные четверо?

– Один из них совершил кровную месть, вырезав семью из восьми человек, среди которых было четверо детей. Он надеется на помилование от президента и замену смертной казни на несколько пожизненных сроков. Второй человек долгое время работал на иностранную разведку и смог передать им много ценной секретной информации. Насколько я понимаю, вы получили разрешение и на него, хотя его процесс происходил за закрытыми дверями и все материалы по нему засекречены. Третий – это террорист, устроивший взрыв в кафе, в результате чего погибли несколько человек. Четвёртый – профессиональный киллер. Точное количество его жертв неизвестно, среди них политики, бизнесмены и даже журналист. Выбор за вами.

– Меня не привлекает человек, который ожидает помилования. В его душе всё ещё жива надежда на спасение. Я ищу того, кто осознаёт, что смерть неизбежна и не строит иллюзий относительно своего спасения.

– Тогда остаются только трое: шпион, террорист и киллер. Я бы рекомендовал шпиона, так как остальные представляют собой потенциальную угрозу.

– И, что со мной может произойти в тюрьме?

– В принципе, всё что угодно, если пренебрегать определёнными мерами безопасности. Об этом я расскажу позже. Шпион не представляет опасности – это образованный человек с двумя высшими образованиями, худощавый, невысокий и весьма хрупкий. С ним будет интересно общаться.

– Наверное мне будет любопытно пообщаться с террористом. Такие люди преданы своей идее, и мне интересно узнать, что могло толкнуть человека на совершение столь страшного преступления.

– Сразу скажу: это глупость и жадность.

– Но мы ведь не говорим о наёмном убийце.

Том усмехнулся и стряхнул пыль с рукава.

– Наш киллер – человек образованный и умный. Неудивительно, что его долго не удавалось поймать, он очень осторожен и хитёр. Среди всех заключённых он является самым опасным. Согласитесь, следует остерегаться того, для кого убийство человека – обыкновенная работа. Ладно, из двух зол вы выбираете меньшее. Так, что знакомить вас с делом террориста?

Виктор сделал паузу, он посмотрел сначала на Тома, потом на окружающую обстановку и про себя заметил, что в кабинете начальника тюрьмы, несмотря на наведённую чистоту, не мешало бы сделать ремонт.

– Да, я выбираю террориста, – произнёс он после паузы.

– Что ж, – вздохнул Том и положил на стол увесистую папку с документами. – Вы отказываетесь слушать рекомендации знающего человека. Ознакомиться с делом вы сможете лишь в моём присутствии и не выходя за пределы этого кабинета.

– Опять инструкции, – стал возмущаться Виктор. – Честное слово, ваше присутствие совершенно не обязательно. Вы правда думаете, что я каким-то образом могу испортить или уничтожить документы?

– Не в этом суть. Все документы имеют пометку «для служебного пользования». Поэтому ваше доверие для меня не имеет значения, хотя в чем-то вы правы, так как я предоставляю вам лишь копии, а не оригиналы. Таким образом, мое присутствие действительно не является необходимым, но запрет на вынос документов из кабинета остается в силе.

– Это радует. Честно признаюсь, мне нравится работать с документами без каких-либо отвлекающих факторов. Прежде чем я посмотрю материалы дела, мне хотелось бы получить немного информации об этом человеке.

– Безусловно. Михал Краник, рожденный в 1978 году, является единственным потомком польских эмигрантов Шимона и Марии Краник. Он разведен; его бывшая супруга Лиза с сыном Робертом сейчас живут в Чехии. Михал состоял в радикальной молодежной группировке «За свободу», деятельность которой была запрещена в стране уже почти двадцать лет. Тем не менее, некоторые малочисленные ячейки этой организации продолжали существовать. У Краника высшее образование, до осуществления теракта он работал сборщиком мебели в мебельном магазине. Он проживал в одиночестве, арендуя квартиру в седьмом районе столицы. Все детали его преступления можно найти в материалах дела.

– Где находятся его родители в данный момент? Есть ли у него другие члены семьи?

– Мать скончалась несколько лет тому назад. После этого отец уехал обратно в Польшу. По имеющимся данным, он не поддерживает связь с сыном.

– Благодарю, Том. Я могу изучить материалы по делу позже, а сейчас мне хотелось бы увидеть, как выглядит этот человек.

– Какой же вы неугомонный. Вообще-то сейчас время обеда. Не помешало бы сначала заскочить куда-нибудь перекусить, а то у меня в животе уже пусто.

Виктор с иронией взглянул на Тома.

– Конечно, с таким животом, наверное, хочется есть каждый час, – пронеслось у него в голове, но предложение начальника тюрьмы он принял.

3

Виктор вновь оказался у заветной двери, которая действовала на него магически, притягивала и манила к себе. За массивными металлическими решётками и бетонными стенами пятеро человек ожидали своей участи – неизбежного конца за свои преступления. Эти изгои, отвергнутые обществом, были на пороге самого страшного: государственного возмездия, которое не знало жалости. Один из этих заключённых вскоре должен был встретиться с Виктором.

– Покажите запись с шестой камеры, – распорядился Том, обращаясь к подчинённым.

Виктора провели в помещение охраны. Видеокамера, установленная на потолке, не позволяла разглядеть лицо заключённого, и Виктор с недовольством выдохнул: качество видеозаписи и монитора было далеко от идеального.

– Что ж вы ожидали? – задумался начальник тюрьмы, читая его мысли. – Придется довольствоваться тем, что можем себе позволить. Как говорят, не до жиру – были б живы.

Эти слова Тома прозвучали особенно зловеще.

– И что здесь вообще можно увидеть? – с сожалением произнёс Виктор.

– Не делают ли заключённые чего-либо противозаконного. Этого достаточно.

– Заключённые осведомлены о наблюдении за ними?

– На самом деле, им не обязательно это знать, но думаю, они догадываются.

– А это не является нарушением их прав?

– Ваш коллега Стив тоже раньше интересовался этой темой. Кстати, когда вы гуляете по городу, часто встречаете уведомления о ведении видеонаблюдения, а камеры в наше время установлены практически повсюду.

На экране монитора человек медленно двигался по периметру камеры. Он шагал туда и обратно, шаг за шагом. Это зрелище вызывало чувства безысходности и грусти.

Виктор подумал, что вряд ли смог бы вытерпеть такую ситуацию на месте Краника. Быть запертым в комнате без возможности общения с другими людьми – это, безусловно, ужасно. Инспектор, на мгновение забыв о том, что перед ним преступник, виновный в смерти нескольких людей, ощутил к нему жалость. Краник временами останавливался, погружаясь в раздумья и смотря в одну точку на стене. На экране монитора Виктор мог видеть лишь верхнюю часть его головы, где заметна большая залысина. Внезапно Краник прекратил беспорядочное движение, шагнул к нарам и лег на них. Теперь Виктор радовался, он мог, хоть и не слишком четко, рассмотреть этого человека. Внешность Краника производила несколько отталкивающее впечатление, хотя, встретив его на улице, Виктор вряд ли бы обратил внимания. Лицо, заросшее густой щетиной, скрывало светлые, словно бусинки, глаза, устремленные вдаль. Мужчина прищурился и перевернулся на бок.

– Устал и лёг спать, – констатировал Том. – Он спит мало, даже ночью бродит по камере взад-вперед. Похоже, его что-то тревожит.

– Вот мне и хочется узнать, о чём он размышляет?

– Сомневаюсь, что он о чем-то думает.

– Но такого не может быть! Разве он не чувствует, что смерть так близка? Не понимает, что его жизнь может оборваться в любой момент? Не боится этого момента? Разве ему не хочется покаяться, вспомнить приятные или неприятные события из своей жизни? Можно мне зайти к нему в камеру?

– Ещё чего не хватало, – пробурчал Том. – Общаться с ним вы сможете в комнате для допросов, там безопаснее. Но сначала я рекомендую ознакомиться с материалами дела. Вы должны быть в курсе, с кем собираетесь вести разговор.

– Могу я хотя бы пройтись по этому коридору? – спросил Виктор, указывая на магическую дверь.

– И откуда вы взялись на мою голову, – с недовольством произнёс Том. – Вам сейчас оформят электронный пропуск. Не ясно, что именно вы надеетесь там увидеть. Такие же стены.

Пропуск был готов всего за несколько минут.

– Теперь небольшой инструктаж. Ваш пропуск выдан на один час. С его помощью, а также с использованием отпечатка вашего указательного пальца, вы сможете открывать все двери в коридоре. Пропуск нужно вставить в специальный отсек, а затем поместить указательный палец правой руки в ячейку рядом, после чего дверь откроется. Продолжайте проходить дальше, пока предыдущая дверь не закроется, следующая не откроется. Всё понятно?

Виктор утвердительно кивнул.

– Дверь каждой камеры имеет свой уникальный код, который используется для её открытия. Коды меняются ежедневно. Открыть двери может только начальник охраны в моём присутствии. Вам, в принципе, этого знать необязательно, но так для общей информации.

– А как осуществляется доставка еды заключённым? – поинтересовался Виктор.

Том посмотрел на него с раздражением, ему так надоел этот человек, но деваться было некуда.

– В дверях камер имеется двойное окно. Когда приносится еда, с пульта открывается окно со стороны коридора, пищу ставят в проем, после чего оно закрывается. Затем окно открывается со стороны заключённого, который забирает еду, а после оставляет в проёме остатки пищи и записку с просьбой. По такому же принципу доставляются газеты и другие необходимые предметы для осуждённых. Как видите, «смертники» полностью лишены возможности взаимодействия с внешним миром.

– А, если заключённый нуждается в медицинской помощи?

– Ну вы и любопытный, – с иронией заметил Том. – Существуют два протокола для таких ситуаций. Если требуется срочная медицинская помощь, заключённого помещают в специальный саркофаг и направляют в медицинский блок. При этом важно, чтобы остальные заключённые находились в своих камерах. Если жизнь заключённого не под угрозой, то его фиксируют на особой тележке, и врач проводит осмотр прямо в камере. Ах да, чуть не забыл одно важное правило: входить туда с оружием категорически запрещено, как с холодным, так и с огнестрельным. Поэтому оставьте свой служебный пистолет в комнате охраны, там имеется специальный сейф.

– Это странно, – возразил Виктор. – А, если возникнет какая-либо внештатная ситуация, я даже не смогу себя защитить.

– Ваше оружие в любой чрезвычайной ситуации может оказаться в руках преступника, а это гораздо трагичнее.

– А, когда заключенному требуется медицинская помощь, то охранники тоже находятся без оружия?

– У них есть электрошокеры, баллончики со слезоточивым газом и резиновые дубинки.

Виктор ждал этого момента долгих два месяца, и теперь ему предстоит пройти по коридору «смертников». От волнения он не смог сразу правильно вставить пропуск в специальную ячейку: руки предательски дрожали, словно предупреждали об ошибочности намеченного плана. Наконец удача была на его стороне: пропуск оказался на месте, указательный палец коснулся считывающего устройства, и первая дверь с узким окошком волшебным образом открылась. Следующие три двери были решётчатыми на всю ширину коридора. Виктор, как завороженный, двинулся дальше. Сердце нервно колотилось в груди. Двери одна за другой то открывались, то закрывались. Коридор купался в тусклом свете, над головой мерцали лампочки, придавая этому месту ореол загадочности и таинственности. Последняя дверь, как и предшественницы, бесшумно распахнулась и захлопнулась. Теперь Виктора отделяли от привычной жизни три массивные металлических решётки и одна бронированная дверь. Инспектор остался один в этом унылом коридоре посреди массивных стальных дверей без ручек и замков. Все камеры были пронумерованы, по центру каждой двери виднелось солидного размера окошко, которое было закрыто. Вот за этими дверями проводят в полном одиночестве заключённые последние свои дни на Земле. В коридоре царила полная тишина, но вдруг Виктор невольно содрогнулся. Он отчётливо услышал чьи-то голоса, зовущие его. Невнятный зловещий шепот сводил с ума. Виктор взял себе в руки и понял, что в этом забытом Богом месте царит своя особая атмосфера

– Виктор, – донёсся за его спиной отчётливый шепот. – Оставайся с нами.

Мужчина похолодел и медленно обернулся. Холодный трепет пробежал по его телу. Он стоял лицом к камере номер шесть.

– Какое-то безумие, – пронеслось в его голове.

Мерцающие огни и зловещие голоса усиливали страх в его душе. Виктор почувствовал, что дверь камеры № 6 неожиданно приоткрылась, и человек с маленькими, как бусинки глазами, вышел наружу. Без слов он схватил Виктора за горло и начал душить. Ощущения были настолько яркими, что инспектор начал задыхаться. Он инстинктивно схватил за руки нападавшего и отступил назад, пытаясь вырваться из цепких объятий, но упёрся спиной в холодную дверь другой камеры. Не было никаких сомнений, атмосфера этого места была зловещей и пугающей. Собрав последние силы, Виктор резко открыл ближайшую дверь и поспешил покинуть это ужасное место.

– Не делай этого, – услышал он снова зловещий шёпот. – Ты пожалеешь о содеянном.

По мере открытия последующих дверей страх постепенно улетучивался. Когда Виктор открыл последнюю дверь с маленьким окошком, он облегчённо вздохнул. Он увидел довольное улыбающееся лицо начальника тюрьмы.

– Странно вы себя там вели. Что-то привиделось?

Виктор медленно приходил в себя после потрясения и не смог ничего ответить.

– Вы так стремились к этому месту, но стоило вам туда попасть, как вы вдруг решили быстро сбежать.

– Вы что-то подстроили, из-за чего мне было там страшно, – не сдержался Виктор, почувствовав насмешливый тон начальника тюрьмы. – Что это было?

– Что конкретно? Вы впечатлительный человек и вам могло показаться всё, что угодно. Кстати, мы часто меняем охранников, разносящих еду заключённым. У них тоже время от времени случаются галлюцинации. Нехорошее это место, я стараюсь туда не заходить.

– Когда я смогу поговорить с Краником?

– Завтра, если вы успеете ознакомиться с материалами дела. Кстати, вы где остановились?

– В том же месте, как обычно.

– Тогда вечером приглашаю вас к себе на ужин, – предложил Том.

– Нет, извините, но я не могу, это против правил, – ответил Виктор.

– На самом деле вы здесь как гость, а не в роли инспектора, – заметил начальник тюрьмы.

– Я вынужден отказаться, простите. Я должен изучить материалы дела. Возможно, в другой раз.

– Жаль, – пробормотал Том с разочарованием. – Я хотел бы представить вас своей жене.

Что же стало известно Виктору, когда он ознакомился с материалами дела. 27 апреля в 13.49 Михал зашёл в кафе «Биг Бургер», усевшись за столик, рядом с которым находилась группа мужчин. Он оставил спортивную сумку у своего стола и, проведя всего несколько минут в заведении, вышел за его пределы. В 14.00 прозвучал мощный взрыв. Из четырёх мужчин, находившихся рядом никто не выжил. Также погибли семья, сидевшая неподалёку, и один из официантов. Ещё восемь человек получили ранения разной степени тяжести. И, увы, один из тяжелораненых вскоре скончался в больнице. Таким образом, жертвами террориста стали семнадцать человек: десять убитых, в их числе двое детей и семеро раненых. На основе записей камер видеонаблюдения был составлен детализированный хронометраж и восстановлена картина преступления. Михал был задержан в тот же день, ему не удалось скрыться, но свою вину он не признал. Защита настаивала на его невиновности. Общественный адвокат Герман Тейлор утверждал, что Краник просто помог другу, который прилетел из другого города и не успел заселиться в гостиницу, занести сумку в помещение. Однако суд отклонил эту версию и приговорил Краника к смертной казни. Приговор обжалован не был.

Ознакомившись с материалами дела, Виктор не смыкал глаз почти всю ночь. В расследовании обнаружилось множество несоответствий и пробелов. Он понятия не имел, где находится кафе «Биг Бургер» и как оно выглядит, но в сознании неотступно вертелась картина преступления. А вдруг Краник действительно не виновен? Это означает, что правосудие совершает роковую ошибку и невиновный человек может получить смертельную инъекцию. Получается, что государство лишит жизни того, кто не причастен к преступлению, в то время как настоящий злодей останется на свободе. Это недопустимо. То есть, фактически государство убьёт неповинного человека, а настоящий преступник останется на свободе. Такого допустить нельзя. Он не имеет права на бездействие, его долг – прояснить ситуацию и восстановить справедливость. Он обязан разобраться в этом деле до конца.

4

На следующий день начальник тюрьмы сопроводил Виктора в комнату для допросов. На стене рядом с этой комнатой, на которую инспектор обратил особое внимание, больше не было граффити.

– Значит всё-таки убрали, – с сожалением произнес он.

– Да, решили, что в учреждении строгого режима нет места подобным украшениям, – ответил Том.

– Жаль, раньше стена смотрелась более привлекательно и дружелюбно.

– К тому же, на ней были изображены некоторые знаки, которые могли привлечь несчастья и беды, – добавил начальник тюрьмы.

– Уже сами эти стены являются источником бед.

Том неопределённо улыбнулся на последнюю реплику Виктора, но не стал ничего отвечать.

– Теперь приступим к инструктажу. Я понимаю, что перегружаю вас правилами и указаниями, но это связано с вашей безопасностью

– Да говорите уже. Не затягивайте. Мне не терпится поговорить с Краником.

– Вам нужно будет занять место за столом. Справа внизу будет тревожная кнопка. Охрана будет находится снаружи. Если возникнет необходимость, по вашему сигналу они сразу же придут на помощь. Преступника устроят на стуле, который будет прочно прикреплён к полу, на расстоянии нескольких метров от вас. Его руки будут зафиксированы наручниками, так что он не сможет встать. Главное – не приближаться к нему ни при каких условиях. После завершения допроса скажите громко: «Уведите заключённого». За вашей беседой будет вестись наблюдение. Это обязательные требования. И, пожалуйста, отдайте мне свой служебный пистолет. Он вам там не понадобится

Виктор с неохотой выполнил распоряжение начальника тюрьмы, лишь недовольно фыркнув.

– И кто же будет за мной наблюдать? Неужели это так важно?

– Все эти указания добавлены после ряда инцидентов. Поверьте, происходили случаи, когда как адвокаты, так и другие служащие пытались воспользоваться этой комнатой для незаконных действий или сговоров с заключёнными. В помещении установлены три видеокамеры, передающие изображение и звук. Один из охранников будет следить за происходящим Моё присутствие не требуется, так что не переживайте, я не услышу подробностей вашего разговора, если, конечно не возникнет какая-то экстренная ситуация. Всё ли вам понятно?

– Да, я всё понял, – с нетерпением затараторил Виктор, его утомили наставления начальника тюрьмы.

– Если будете точно следовать указаниям, то вернётесь к близким целым и невредимым, – окончательно решил добить своего собеседника Том, наблюдая за его некоторой нервозностью.

– Я уже наконец-то могу зайти в середину, – не выдержал Виктор издевательского тона.

– Конечно, – усмехнулся Том. – Постарайтесь контролировать свои эмоции. Михал – хороший психолог и актёр, если он заметит вашу тревогу, то об искренности с его стороны можете забыть.

Виктор дёрнул дверную ручку, больше не желая слушать скучные нравоучения начальника тюрьмы. В комнате для допросов Виктор был впервые. Он, в принципе представлял, как может выглядеть такое место. Взгляд сразу упал на небольшой потрёпанный стол и маленький, такого же неприглядного вида, табурет с массивными металлическими ножками. Именно на этом неудобном табурете должен сидеть заключённый во время допроса. Недаром многие мечтают, чтобы допрос длился не очень долго. Выдержать даже полчаса в таких условиях было настоящим испытанием. Комната была ярко освещена, что несколько удивило Виктора, ведь подобных помещений с ярким светом в тюрьме было немного. Даже кабинет начальника был освещён куда скромнее. Виктор сел за стол, ему нужно было время, чтобы привыкнуть и осмотреться. Он сразу же нашёл тревожную кнопку, она находилась на видном месте и совсем не под столом, а сбоку от него. Пытаясь укротить волнение, мужчина ощущал, как его сердце отсчитывает секунды, монотонно стучащие в висках и мешающие сосредоточиться. Виктор вспомнил, что подобное чувство он испытывал, когда в молодости сидел в очереди возле кабинета стоматолога. По мере приближения неприятной процедуры, секунды в висках становились всё короче и короче. Сколько времени прошло с тех пор, а неприятные чувства вдруг неожиданно повторились, и мужчина никак не мог с ними справиться.

Внезапно по комнате разлился резкий лязг металлических засовов замка и секунды в голове Виктора ускорили свой темп. Прогремел приказ: «Лицом к стене». Словно наблюдая какой-то банальный фильм, инспектор увидел, как в комнату вошли три человека. Два охранника были высокими и крепкими, на их фоне заключённый выглядел совсем невзрачно. Следуя приказу, он стоял, прижавшись лицом к стене, и не шевелился. Затем послышался новый приказ: «Голову не поднимать». Хорошо отработанными движениями охранники подхватили заключённого под руки, усадили его на табурет и приковали. Вся эта операция заняла всего несколько мгновений, но в голове Виктора за это время успели прогреметь не менее десятка ударов. Охранники вышли, а Краник по-прежнему оставался с опущенной головой. Виктор имел возможность его рассмотреть. Михал оказался невысоким и абсолютно лысым. Его гладкая голова резко констатировала с обильно седой растительностью на лице.

– Странно, я всего на несколько лет его старше, но выглядит он словно старик, – размышлял Виктор, подыскивая подходящие слова для начала разговора.

Краник поднял голову и на Виктора устремился пронзительный взгляд маленьких острых, как у крысы глаз. Этот взгляд сочетал в себе любопытство, враждебность и тревогу. Внутренние часы Виктора всё ещё отбивали быстрые секунды, но мужчина ощущал, что его пульс постепенно приходит в норму.

– Меня зовут Виктор, – произнёс инспектор, пытаясь отвлечься от этого гипнотического взгляда. – Я инспектирую исправительные учреждения.

Краник не отрывал своего взгляда, как будто стремился заглянуть в самую сущность человека, сидящего перед ним.

– Я не имею никаких претензий. Кормят хорошо, регулярно приносят газеты, ко мне не проявляют жестокости. Единственное, что меня огорчает, это отсутствие прогулок для таких, как я. Мне бы очень хотелось насладиться свежим воздухом и полюбоваться голубым небом, ощущая на лице теплые лучи солнца.

– На данный момент я разговариваю с вами не как должностное лицо, но передам начальнику тюрьмы ваши пожелания. Дело в том, я хочу написать книгу о чувствах и мыслях человека, приговорённого к смертной казни. Я прошу вашей помощи в этом.

– Я не совсем понимаю, о чём вы меня просите? Как я могу вам помочь?

– Поделитесь, что вы чувствуете, о чём думаете, что вспоминаете, что приходит вам на ум?

– Зачем мне открываться человеку, которого я вижу впервые? – усмехнулся Михал и опустил голову. Виктор вздохнул с облегчением, ему было невыносимо тяжело находится под этим пронизывающим, колючим взглядом.

.– Вы не хотите высказаться? Оставаться в заточении с собственными мыслями – это ужасно. Я не представляю, насколько это тяжело и как это влияет на психику.

– Да, вы даже не можете представить, насколько это сложно. Нам не говорят точную дату казни. С наступлением каждого нового дня в голове крутится мысль, что это твой последний день и сегодня за тобой придут. Я уже решил, что этот момент настал, но мне известно немного о порядке казни. Утром приходит тюремный капеллан и объясняет саму процедуру, старается утешить, выслушивает исповедь и даёт прощение. Вот со священнослужителем я пообщаюсь по душам. Возможно, Бог простит меня. Но вы же не священник.

– Я далёк от религии, думаю, что вы тоже. Бог милосердный, он прощает многие грехи. Но простят ли вас люди, которым вы причинили боль и страдания?

– Мне плевать на мнение окружающих, – вновь пронзил собеседника своим взглядом Краник. – На тех, кто создал войны, голод, нищету, социальное неравенство, расовую и национальную дискриминацию. Вы хотите, чтобы я обращал внимание на их слова.

Виктор почувствовал, что почва уходит у него из-под ног, появилось лёгкое головокружение и мысли начали путаться. Безусловно, человек перед ним обладал гипнотическим эффектом. Нужно избегать прямого взгляда, а сосредоточится немного выше и ни в коем случае не отводить взгляд. Собеседник учует его неуверенность и в разговоре начнёт доминировать. А ведь Том предупреждал о подобном. Он был уверен, что Михал – довольно опасная личность.

– Постойте, никто не утверждает, что человечество совершенно, но многие люди прилагают усилия, чтобы изменить ситуацию, – произнёс Виктор чужим голосом, ощущая, как его язык словно увеличился. – Поймите, если все начнут безнаказанно убивать, то мир от этого не станет лучше. Люди запомнят вас как убийцу, безнравственного человека, лишенного сострадания.

– Они забудут обо мне, как только я покину этот мир. Точно так же исчезнет память и о вас, и о миллионах других. Ваша жизнь важна лишь для ваших близких, больше никому она неинтересна и не нужна. Знаете, сколько людей умирает ежедневно от болезней, голода и в результате конфликтов? Тысячи, десятки тысяч. Вы действительно опечалены их смертью? Да вы понятия не имеете, как они жили, о чём размышляли, чего добивались? Вы хотите написать книгу о том, что думает человек, осознающий свою скорую кончину. Так многие люди на Земле знают, что они скоро умрут. Почему бы вам главного героя книги не поискать в больнице, там сотни людей ожидают смерти, они ждут её как избавление от мук и страданий. Там богатый материал для написания книги, но вас почему-то заинтересовал человек, который не хочет и не готов умирать и смерть для него существует только в качестве наказания за его грехи. Я жду смерти, но не хочу умирать.