Находка в другой стороне галактики, или Помнить свое же начало

Глава

I

Вставало Солнце. Его мягкий и пронзительный синий цвет приводил меня, как и во все время пребывания на этой планете (а я здесь теперь гость периодический), в состояние умиротворения и наполненности спокойной твердой силой. «Такое Солнце нам нужно» – подумал было я. А потом задумался и решил, что Солнце желтого или фиолетового цвета тоже очень хорошо, когда оно находится на достаточном расстоянии от меня, чтобы было тепло, а не чересчур жарко, как в печке, или очень уж холодно, как бывает в недрах самбарку.

Самбарку – это не очень большой, по меркам планеты Севербалиданда, млекопитающий с пятью ногами (на самом деле, пятая нога – это хвост, но выглядит как нога). У него нет шерсти, у него дубленая кожа, желто-песочная, что ли. Такая квадратная морда, зубы тоже квадратные. При этом при всей его исключительной аэродинамичности бегает он нормально, за минуту метров пятьсот-то осилит при желании. А главное, его не остановить потом. А еще он летает. Ну не совсем летает, но может воспарить, находясь в стадии разгона. Причем у него нет крыльев там или очень больших ушей. Это вроде как мозжечок у него работает или что-то вроде. Так ученые говорят, они уже почти разобрались с этим. Типа когда он на максимальной скорости, то он так удивлен и обрадован ощущением скорости, что ему начинает казаться, что он почти летит. При этом, вероятно, в силу каких-то обстоятельств определенная часть в мозгу у него так развилась, что своим этим сильным чувством он влияет на скрытые резервы организма и воспаряет на одном вдохновении, как говорится. А почему не летит, а только парит? Ну видимо, находясь в воздухе, он опять удивляется, как это так, у него же нет крыльев и он весь такой квадратный и тяжелый, а вот летит вдруг. Ну и приземляется. А там опять. И так постоянно. Ну, пока так, дальше видно будет, куда эволюция его заведет. Пятая нога у него, кстати, там, где у нормальных животных хвост. Эта пятая нога у него еще и волосатая, к тому же. Тоже с копытом, как и другие четыре, но только волосатая. А! Ну так ко всему еще у него в пищеводе царит какой-то жуткий холод. В момент приема пищи или воды все туда попавшее замерзает и таким образом очищается от всех возможных нехороших веществ. Потом, проскальзывая дальше, пища или вода оттаивает, ну и все хорошо. Живой ходит, живет тысячелетиями. Долго про них могу рассказывать, ладно. В общем, хорошо, согласитесь, когда тепло и солнечно? Особенно если любишь синий цвет.

Ну я почему так долго-то расписываю этого Самбарку. Он, во-первых, необычный очень. Во-вторых, дело вот в чем. Я как вообще здесь оказался-то. Сам-то я свой, с Земли. Занимаюсь преображением и расширением пространства через поэтическое слово. Ну, Вы, возможно, слышали краем уха, как удалось Марс восстановить да так, что теперь спасу нет от их пчел, которые мед даже в вакууме готовы искать, по-моему. Не, поддерживаю такой энтузиазм, молодцы пчелки, трудятся. Другие подвиги тоже есть, не только Марс. Ну ладно, поняли, в общем. Это одно направление моей бурной деятельности. А так-то я просто-напросто поэт. Зовут меня Пор. Между прочим, таких поэтов, чтобы их слово было настолько весомым, что появилась возможность преобразовывать пространство, на самом деле буквально 4 в мире сейчас. Ну, может, про кого-то я еще не знаю. Но и то только потому не знаю, что он и сам еще об этом не знает. А если поймет, если начнет творить, то не заметить сложно будет. Помните, комета в прошлом году полгода видна была даже днем по всему свету? Ну так это коллега мой по неразумию молодому запустил процесс. А стихотворение его животворящее было про то, как стрела его любви летит через весь мир и Солнце отражается от наконечника этой стрелы и освещает те миры, куда Солнце достает не полностью. Вот. Любовь такая сила, да еще в руках особо талантливого поэта. Получилась такая вот комета. Да, как оказался здесь. На Севербалиданде правитель их, Самбур, честолюбивый, это понятное дело. Ну так и сама планета, сама земля их – благодатная, позволяет удовлетворять потребности, развивать способности населению. Здесь тепло, снега не бывает, ниже +15 градусов если температура, так сразу начинаются разговоры от вольнодумцев, правдолюбцев ну или как их там, что живем, дескать, мы, братцы, как-то неправильно, что ли, раз у нас такие не очень хорошие дела с погодой. Арбузы, дескать, третьего урожая могут и не дать за год. Много здесь разномастной всякой живности. Большой океан с красивыми песчаными пляжами, на которых, такое ощущение, могло и зародиться само понятие романтичности в силу удивительной мягкости красот океана в совокупности с наступающей синевой рассвета и бежевой окаемкой песка на берегу, за которым фоном начинается густой, но светлый лес (у берегов океана это обычно картеции1). Ну и соответственно при таких условиях туристов с близлежащих звездных систем или даже из центра Галактики – достаточно.

Но вот Самбуру, видно, мало или еще какие-то планы есть. Короче говоря, моя персона, знаменитый поэт Пор, была приглашена к путешествию по планете с юга на север, так сказать, и с запада на восток, ну и снизу вверх наискосок для того, чтобы, значит, описать, запечатлеть, отметить в скрижалях все эти чудесины, пейзажи, волнительные и возвышенные чувства, которыми наполняет твою душу такое путешествие и вообще сам факт присутствия планеты Севербалиданда в пантеоне Космоса.

Что ж, я согласился на приглашение. На этой планете я не бывал, но был наслышан, отдельно интересовали какие-то, по слухам, говорящие горы и вот эти огромные деревья, которые только в прибрежной полосе такие, а в центральной части одного-единственного на всю планету, но громадного, континента достигают роста 1 взрослой бабочки-девякрылки (а именно от 900 до 1000 метров примерно, это за вычетом рыбацкой поправки2) с планеты Прив звезды Тив на Востоке нашей галактической спирали. Что ж не согласиться, не уважить просьбу уважаемого человека, да? Тем более, что не давала мне покою красная рубаха М.Ю. Лермонтова, выданная ему на Кавказе в знак большого почета. По легенде, такая красная рубаха позволяет носителю рубить любого врага, а враги не имеют права отвечать и рубить в ответ. Одарен ею великий русский гений был за то, что воспевал Кавказ в своих произведениях. Вот – обдумывал я предложение – буду бродить среди говорящих гор, поучусь у них уму-разуму, легенд их послушаю, мифов, сказаний. Вдохновлюсь всем этим, да как выдам им всем такую поэмищу или штуки 4, что запомнят меня и Самбур, и эти горы, с которыми я, конечно же, подружусь, и они про меня потом еще кому-нибудь лет через миллион расскажут между делом, что вот «был такой, стихи у него уж очень хорошие, сдружились мы с ним, вот поэтому, быть может, и запомнилось, так послушай же, путник…».

В общем, я решился, нужно там побывать. Собрался в путь, прошел порталом, прибыл. Естественно, сам Самбур меня не встречал, да и не очень и хотелось в тот момент. Поселился я самостоятельно, инкогнито, так сказать (а то бы меня засыпали лепестками роз, ага, восторженные жители), в деревеньке, но возле столицы планеты. Название у города Данда. Как переводится, не знаю, языком их не овладел. Осмотрелся, попривык, акклиматизировался. По всем параметрам планета подходящая для человеческой жизни, а когда через портал проходишь, то путь, понятно, известен сразу, куда попадешь, и если программу внес перед входом, то попадаешь уже без риска для организма. 3 дня я знакомился с равнинными окрестностями, погулял по дружелюбным солнечным лесам, полям, засеянным чем-то очень похожим то ли на пшеницу, то ли на овес. Попривык немного (в смысле, сердце от восторга перестало подлетать каждую минуту) к синему солнцу и тому окрасу, который придает такая особенность всему на земле. Решил, что нужно познакомиться уже с заданием поподробней. Отправился в путь из моего деревенского дома (пятистенок, кстати, из дерева очень прочного и почему-то при этом кажущегося легким. Огромные стволы, буквально 3 бревна и это уже 4 метровые потолки.). Для того, чтобы получить техническое задание, если так можно выразиться, мне нужно было придти в муниципальное, как я понял, общепланетное издательство. Я решил взять с места в карьер, подступиться к работе, а потому пошел пешком. Вы знаете, это просто благодать, когда идешь к столице всей планеты, громадному городу, а вокруг не только не становится пыльнее, а даже как-то немного наоборот. Севербалиданда и так-то чистая очень, не сравнить с тем, что даже сейчас у нас есть, я уж не говорю про 2000-е годы. Вы знаете, как пыльно было в Москве в те годы? На деревья возле дорог чуть ли не со слезами на глазах можно было глядеть. Это сейчас, когда на водные двигатели перешли, когда порталами стали пользоваться, все как-то устаканивается. Но все ж еще длительный процесс восстановления предстоит нашей родной Матушке-Земле. А у них там ничего подобного вообще не было в силу чудесного обстоятельства. Им для телепортации никакие устройства не нужны, с 24-25 лет у каждого человека проявляется такая способность. Единственное, мужчины могут телепортироваться куда угодно, причем только в безопасное место для организма индивидуума теоретически в пределах этой Вселенной (сложно зафиксировать такие случаи, обычно в пределах галактики и то только самые сильные, уверенные и упрямые на это способны), а женщины только в пределах родной планеты, но также на условиях безопасности. Так вот, иду я, значит, по широкой протоптанной дороге (это не тракт, он здесь не нужен, как Вы понимаете). Выглядит как обычная проселочная дорога, даже немного заросшая, все же для жителей она интересна больше как прогулочная тропа. Вокруг те же светлые засеянные поля, перелески, иногда какие-то птицы пролетают, незнакомые, но в целом похожие на наших: 2 крыла, 1 хвост, в перьях вроде бы. Птицы чаще попадаются небольшие, как ласточки, юркие, резвые, а иногда высоко в небе какие-то типа ястребы или соколы промелькивают. Идти мне, я знаю, около 50 километров до города. Световой день длится примерно также, как и у нас где-нибудь в Восточной Сибири в середине лета. Я это к чему. Вышел я утром, сразу после рассвета. Увидел огромное полукружье города, между прочим, с летающими над городом парками3, где находятся все учебные заведения: и для младших самых, и для таких же, как наши студенты. Но я даже и не особо удивился этому, видел в проспектах об этой планете, когда раздумывал над предложением. Хотя все равно круто очень, что уж. А особо удивился я, когда осознал, что уже вечер, солнце клонится к закату, а вокруг как будто еще светлее, чем в полдень стало. Причем никаких фонарей нет и свет такой, будто отовсюду. Будто светит солнце, но его не видно, как в облачный день бывает. Ну, думаю, волшебство, какая-нибудь техническая, может, загогулина. Ну, короче, пришел в город, адрес у меня был, я сообщил заранее, что приду вечером, поэтому меня по адресу ждали. Общепланетное издательство у них располагается нифига ни в летающем парке. Скорее, наоборот. 1-этажный светлого дерева сруб, опять же пятистенок, находящийся во дворе, огороженным декоративным кованым заборчиком по колено. Территория небольшая, но, когда на крыльцо поднимался, увидел, что за домом есть как минимум еще одно деревянное строение и небольшой сад. Крыльцо дома было с резными столбами, наличники на окнах тоже резные, само здание некрашеное, но наличники из другого, еще более светлого дерева и с примечательным естественным рисунком (много-много маленьких пятиконечных звездочек). На крыльце меня встретила милая улыбающаяся молодая девушка в зеленом сарафане в пол из плотной ткани и босиком. Я представился, мы поболтали о моей дороге и ее длительном ожидании, она заверила, что всегда найдет, чем заняться. Я у нее тут же спросил, что со светом, почему так светло. Она пояснила, что это обычное явление: когда в городе одновременно и постоянно проживает более 5 миллионов довольных жизнью людей, то территория, по которой каждый день ходят эти люди, через землю напитывается эманациями, идущими от высокоорганизованных разумных существ, и соответственно реагирует. Это не очень удобно, поэтому, когда население на планете достигло определенной точки и появилось примерно в одно время сразу несколько подобных городов, то решили ограничить количество постоянных жителей для одного населенного пункта с большим запасом: не более 1 млн. Какая мудрая у них планета, подумал я. А потом подумал, что наша-то не менее мудрая, по-любому, просто мы далеко еще не все довольны своей жизнью, нужно еще очень много работы провести после бурных 1900-х и первой четверти 2000-х. Пока девушка, которую звали Арминлавель и которая оказалась редактором издательства, поведала мне причину свечения, мы успели пройти в дом через сени, оказаться в гостиной в скандинавском стиле, если по-земному объяснить. В 4 угольной комнате с 2 окнами (1 напротив входа и 1 в стене справа от входа ) по 3 стенам от пола до потолка стояли заполненные книгами полки, а на свободной стене против двери в сени с обеих сторон и над окном располагалось около 2 дюжин овальных портретов с небольшой надписью вкруг каждого. Справа от стены со вторым окном между полками с книгами была полуоткрытая дверь, из которой лился мягкий свет и виден был угол рабочего стола и часть стула. За большим столом посредине гостиной было накрыто угощение с экзотическими разноцветными фруктами и каким-то прохладным напитком в прозрачном запотевшем кувшине. Мы с Арминлавель неспешно перекусили. Она оказалась очень хорошей хозяйкой. Прогуляться по городу я решил уже на следующий день. Мы вкратце обсудили условия и то, что может предоставить для меня издательство по просьбе администрации планеты. Оказалось, что кругосветное путешествие мое любым транспортом может быть оплачено (ну, в итоге я только телепортом для работы пользовался). Мне были даны письменные, фото- и видеоматериалы по местам обязательного посещения: необычные и самые завораживающие природные объекты, памятники культуры и истории, места обитания животных в океане и на суше, о которых желательно было бы громко поведать всей галактике, ну и так далее. Всего таких мест было выбрано 108 штук, как сейчас помню. Я еще на Земле решил, что начну путешествие один и пойду пешим ходом к первому объекту, а там посмотрим. Однако пришлось решение поменять, потому что от Данды до океана слишком уж долго было бы идти пешком, и я забросился туда порталом. Снаряжение для похода у меня было, оружие на этой мирной планете не применяется вообще, но походный нож и топорик взять пришлось тоже из дома. Мне выдали средство связи – простейший браслет из полуестественного материала белого цвета: на ощупь, как резина, но только не ощущается кожей вообще, и прочнее в разы. Выглядел он сначала не как браслет, а просто как небольшой отрез ткани, но стоило несравненной Арминлавель завязать его у меня на запястье самым обычным узлом, а мне как владельцу браслета сказать по-русски «Славно», как узел исчез, и кусок ткани стал цельным кругом. Работает наверняка на каких-нибудь нанотехнологиях, в технике я не силен, но проверил: голосом можно вызвать через 4значную комбинацию цифр опять же по-русски службу спасения, при этом можно дополнительно также включить видеотрансляцию в обе стороны голосом по команде «Брави» (я уточнил, как переводится на русский – «Тарелка». Почему так, я вызнал, правда, гораздо позже, но вам не скажу, сами у них спрашивайте). Не знаю, как у дежурных спасателей выглядело бы мое изображение, но мы с моей гостеприимной хозяйкой проверили, я «позвонил» ей, назвав ее имя, сказал «Брави» и передо мной появилась голограма: вторая Арминлавель как живая (и обе они были без лыж). По сигналу «Отбой» сеанс был завершен. Браслет был заранее настроен на русский язык. Я сразу решил, что как минимум один сувенир у меня будет (и оказался прав, но не насчет браслета). Что касается объемов и форм стоящей передо мной задачи поэтических описаний планеты, то редактор пояснила, что завтра, если уважаемый гость не возражает, во время дневной прогулки по достославной столице эти вопросы с ним обсудит подробно заместитель руководителя издательства, сиятельная Ульти. «Ну вот, – промелькнуло – хорошо, хоть руководит планетой Самбур, а не женщина». Ладно, думаю, зато она наверняка милая и красивая. После всех этих необходимых переговоров и проверки оборудования мне были предложены на выбор покои в доме, часть которого как раз была видна при входе во двор, или же (и круглые щечки девушки чуть смущенно покраснели при этом не полностью, а только немного в верхней части) в 2комнатной землянке со всеми удобствами, которая располагалась еще глубже во дворе – в саду. Любопытно – говорю – почему землянка-то? Это Ваша местная традиция, что ли? А мне отвечают – так ведь нет, это же у Вас на Земле так принято, если куда-то на чужую сторону прибыл, то спать нужно под землей. Я взъерошил волосы, задумался, вспомнил про партизан. Думаю, ну типа, может, как-то так переосмыслили исторические факты, раз партизаны отвоевывали свою землю и ночевали иногда в землянках. Или, думаю, это какая-то былая агрессивность, которая была когда-то на Земле, к сожалению, так переиначилась? Ну вроде как, приехал чужак, его нужно сразу того, в прорубь, ну или в гроб, значит, и в землю. Странно, в общем. Спрашиваю – откуда же у Вас такие сведения? Отвечает – а вот у меня есть специально для дипломатических приемов небольшой конспект. Сходила во вторую комнату, которая, очевидно, была кабинетом, вынесла небольшую бело-синюю брошюру, порывистым движением руки дала ее мне. Название на их языке, ладно. Пролистал. Текст, картинки, даже наглядные инструкции с изображением разнообразных существ, населяющих нашу галактику, и жителей Севербалиданды (видимо, как встречать, как здороваться, прощаться, какие жесты дружелюбны, какие нет).

– А кто автор? Неужели какой-нибудь авторитетный дипломат?

– Вообще не знаю, насколько авторитетный, я же сама сотрудник издательства. А, Вы ж прочитать не сможете. Сейчас. Зовут его Баллагурру Урубардан. Полномочный посол Севербалиданды в течение последних 30 лет в звездной системе Крикет.

– А это случайно не та ли звездная система, где красный считается райским цветом и вообще не встречается среди местной флоры?

– Не знаю таких подробностей.

– По-моему, это она. Они лет 15 назад завезли к себе с Земли красную смородину, вишню, черешню, вообще все красные плодовые кустарники и деревья. Но из-за каких-то местных особенностей (может, сама почва такая) в тех местах, где было высажено хотя бы одно такое дерево (а высадили они их сразу повсеместно на 3 континентах родоначальной планеты и по всему единому континенту на второй, также заселенной), с того момента, как дерево дало плоды, вся земля покраснела. Покраснела не то чтобы как раскаленный металл, а вот как Ваши щечки, когда Вы мне землянку предложили. Ну, видимо, их планеты тоже были несколько смущены, что они достойны райских кущ, что ли.

– Интересно, надо же, и почему я не слышала об этом.

– Много говорили, сейчас уже немного подзабылось. Но вот в чем штука-то. Земля-то после покраснения какая была, такая и осталась. А вот жители, которые вдруг осознали, что они теперь в практически в Раю живут, по их представлениям, стали немного по-другому относиться к жизни.

– А как именно?

– Ну, насколько я помню, где-то слышал, что до этого происшествия на Крикете была развита промышленность настолько, что даже руководить всей планетой или хотя бы отдельными направлениями мог только достигший большого прогресса в своей отрасли инженер. При этом настолько было не развито художественное творчество, что, к примеру, художественной литературы у них вроде как вообще нет. Есть изобразительное искусство, есть кино, развитая и подчиненная принципам гармонии архитектура, скульптура. Но нет художественного слова.

– Интересно. Прям как вызов нам с Вами!

– Да, тоже так считаю. В общем, после покраснения почвы на планетах тенденция стала меняться и сейчас, когда прошел десяток лет, по статистическим данным видно, что гораздо больше (процентов 15 против 0,1 процента до события) молодых людей стараются учиться премудростям и ремеслам не в своей звездной системе и выбирают при этом известные на всю галактику своими художественными талантами земли. Причем забавно, что выбирают просто местоположение, а учиться могут тому же инженерному делу. Но зато на родине Да Винчи или Цоя, к примеру, или Гати 4 из созвездия Лебедь.

– Так это же хорошо, верно?

– Да, пожалуй, Вы правы. Ну так опять – к чему я? В общем, этот посол ваш проникся, похоже, недовольством правительства Крикета (молодежь-то уезжает) и, может быть, неосознанно подшутил над возможными дипломатами с Земли, чтоб селить их в землянках.

– Ах, вот Вы про что! Да-а, серьезный подход. Может быть. Дипломаты умеют. Но мы его раскусили!

– Да, тоже можем.

После нашего диалога Арминлавель провела меня к месту моего ночлега (и я не выбрал землянку, и мысленно показал язык шутнику Урубардану).

Глава

II

Наутро (на синее утро, какое чудо, не привыкну к этому) я проснулся от синих бликов, отражающихся от белого блестящего бока лампы на прикроватной тумбочке. Комната была квадратная и светлая, белый потолок, стены опять же очень светлого неокрашенного дерева (надо будет узнать, что за дерево, легкий-легкий аромат его был весьма приятен мне). Окно я приоткрыл перед сном, на подоконнике и прямиком из него рос цветок, похожий на нашу сирень, только размером с фиалку. Земли вокруг цветка видно не было, но он был доволен, это чувствовалось. По-моему, он даже немного жмурился в рассветных лучах. Я его в порыве потрепал за холку, приговаривая «Привет, цветок, хороший цветок, молодец». Вчера я успел перед сном обратить внимание, что весь деревянный одноэтажный, как Америка, гостевой домик состоит из 3 спален, в одной из которых ночевал я. Кухня находилась на веранде (учитывая, что зимы не бывает, все понятно), удобства во дворе, хотя все весьма презентабельно, сантехника белоснежная, и там даже вроде и не канализация, а просто какое-то аннигилирование отходов происходит. Будущее, что вы хотите. Ходить тут, не знаю, принято босиком или нет, но и Арминлавель ходила босая, и я тоже за такие вещи – по траве, по земле одно удовольствие, да еще и польза. При входе в дом можно и обтереть на коврике ноги, если требуется. Моя хозяйка, которая занималась какими-то делами, стремительно перемещаясь то в дом, где располагалось издательство, то на улицу и за пределы двора, была уже не в вечернем наряде, а в льняном (ну, судя по виду) почти белом строгом платье с рукавами в ¾ и желтым узором вокруг по вороту. Похоже немножко на русский народный повседневный наряд. Мне это понравилось. Ее черные густые волосы ниже плеч в косу заплетены не были, но стянуты простой резинкой у шеи. Мы поздоровались, она сказала, что завтрак мне нужно приготовить на нас обоих, потому что она, дескать, вчера готовила ужин, значит, моя очередь, да и вообще она в 4 часа утра выбежала из дома, прибежала на работу, чтобы доделать какие-то срочные дела и чтобы гость один не заскучал. Я ответил, что на ужин так-то были фрукты и морс, а скучать мне теперь совсем не придется, пытаясь угадать вкусы в еде на завтрак такого работолюбивого и гостеприимного редактора. Мы посмеялись, на кухне у себя в домике в обыкновенном холодильнике я нашел какие-то разноцветные плоды (не те, что были вечером), а еще нашел обычный твердый сыр, сливочное масло и даже кусок какой-то рыбины. Ну, пахло от неизвестного продукта, как от копченой рыбы. Сервировка не заняла времени, воды было в избытке в глиняном – от пола до уровня кухонного стола – сосуде в углу.

После завтрака (необычные плоды опять, как и вечером, оказались сладкими, хотя и несколько приторными для меня), как и было условлено, Арминлавель осталась кружиться по работе, а я отправился в свободное плавание к центру города. У меня был спасательный браслет, которым я не собирался пользоваться, и прямое указание, что дойти нужно в парк, который расположен в самом центре непосредственно под одним из летающих университетов. Этот парящий ориентир был заметен, высотных зданий, несмотря на столичный статус, не было. Я вышел за ворота и отправился в путь, глазея по сторонам. Люди вокруг спешили по своим делам, но как-то без суеты. Улица была широкая, две телеги могли бы стать поперек. Мостовые были мощены прорезинненой, по ощущениям, плиткой бежевого оттенка. Разделения на проезжую часть и тротуары не было, но ближе к стоящим по сторонам улицы домам (разукрашенным разномастно, иногда с небольшим полисадником, но практически всегда – деревянным, за редким исключением, иногда попадались массивные и каменные строения более строгих, темно-красных или темно-синих, оттенков). Улицы, по которым я двигался к висящему ориентиру, обязательно везде были снабжены как минимум 3 рядами деревьев 3 видов. Один вид был стройным, как кипарисы, в высоту метров под 45-50 обычно, с очень длинными, в 2 средних пальца, желтыми иглами, которые расположены были по направлению к земле под углом примерно в 30 градусов, но при этом держали этот угол строго. Второй вид встретился мне только ближе к центру, и еще 1 такое же дерево росло во дворе издательства, и в летающих парках были мною запримечены, что неудивительно, ведь высота этого вида достигала примерно 3 сотен метров, а ствол занимал площадь половины баскетбольного пола. Солидные создания. Нижние ветви начинались где-то на высоте 3 этажа и в некоторых случаях росли таким странным образом, что как бы обвивали ствол 1 или даже 2 раза на расстоянии примерно моей среднестатистически вытянутой руки. Это была как будто гигантская сосна с характерной корой на стволе и синими иглами соответствующего размера. Про падающие случайно шишки я решил пока не думать. 3 вид встречался также часто, как и желтые кипарисы, это были небольшие милые, цветущие белыми цветами, разлапистые то ли деревья, то ли разросшиеся кустарники с аккуратными круглыми зелеными листиками.

Улицы были широкими, скажу еще раз, но фактически это были, наверное, бульвары, раз по ним не ездили машины. Иногда проезжали люди на велосипедах, иногда пролетали на метлах, но эти обычно летали все же повыше, где-то в районе крыш строений. Несколько раз попадались перекрестки и всегда обязательно с большими круглыми скверами в центре. Ну, короче, столица выглядела на ура, как Ефремов описывал, все по уму. Когда я подошел к центральной площади города, которая оказалась немного площадью, а в основном – опять же громадным парком, в котором дорожки были только по кругу, и когда побродил по нему, то сообразил, что дорожки не просто по кругу, а что это лабиринт. Учитывая, что на высоте ну где-то около полутора километров над парком висел летающий университет в виде круглого кусочка суши (снизу корни не торчали, поверхность как будто была гладкая и синеватая, я еще подумал, что похоже ну типа на голубую глину) с высаженными деревьями по периметру (потом я там побывал и сообщаю, что деревья там не только по периметру, но и между несколькими солидными каменными строениями в 3-4 этажа, и в этих зданиях чего только не происходит, это просто студенческий рай, причем со стороны ученой и со стороны молодежной), в парке-площади под университетом солнце не палило, было в самый раз для жаркого дня – немного прохладно.

В тот момент, когда меня осенило, что парк – это лабиринт, как в Атлантиде (да и не только) строили, ко мне навстречу подошла молодая девушка, женщина. На ней были брюки глубокого синего цвета из грубой на вид ткани и кремовая водолазка. На ногах были летние сапожки по щиколотку с закругленными носами. Светлые волосы эта женщина собрала в хвостик. Они были достаточно густыми и почему-то немного напоминали львиную корону. Лицо незнакомки, как и вся она, состояло из мягких округлых линий, в которых не было ни резкости спортсменки или воительницы, ни чрезмерной успокоенности некоторых продвинувшихся в каких-то успехах (в работе или личной устроенности). Жила в этих мягких линиях только упругая красота открывшей свое внутреннее «Я» богини. При этом носик ее был немножко задорно вздернут природой. В ее походке чувствовалась детская уверенность в своих действиях, но при этом направление этой уверенности могло меняться очень часто. Тем не менее, новое выбранное направление опять с той же уверенностью соблюдалось. Высокий лоб давал понять масштабность мысли и ответственность, совестливость его обладательницы. Но средний рост (около 164 см), этот задорный носик, забавная энергичная походка немного сбивали с толку или, если сказать по-другому, настраивали на весьма дружелюбный лад. Во многом она состояла из противоречий. Обрамляющее ее присутствие облако обаяния было настолько проявленным, что, казалось, можно потрогать руками. Я не шучу, она вся светилась. Когда она заходила в комнату, а день был пасмурный, а в комнате не был включен свет и читать книгу было бы не очень комфортно, вдруг становилось светлей, как будто зажгли ну если не 24-рожковую люстру, то во всяком случае будто бы отдернули шторы и полился солнечный свет. Все это я заметил потом, а в момент знакомства она первая подошла ко мне, представилась. Это была как раз Ульти, одна из руководителей издательства. Мы поговорили о мелочах, о моем выборе и первых впечатлениях о планете. Я сказал, что все впечатления будут обязательно отображены в тех результатах, за которыми меня позвали. Ульти вспомнила, что когда-то давно, лет 7 назад, гостила на Земле по рабочим вопросам. Мы обсудили те места, где она бывала. Оказалось, что Тибет ей понравился, конечно же, но он уж слишком молчалив. Тут, со своей стороны, я провел разведопрос, что, получается, и правда кое-где горы могут разговаривать. Оказалось, что Ульти не то чтобы увлекается философскими беседами с горным массивом (на Севербалиданде, как выяснилось, есть не меньше 3 философских школ, чьими лидерами являются сами горы), но периодически бывает в горах и камни не только рассказывают о своем быте, об истории планеты и космоса, но и сами очень заинтересованы также в жизни людей, причем, и в бытовых мелочах, и в достижениях науки, и даже в искусстве, что порадовало меня отдельно. Наша с Ульти получасовая прогулка пролетела быстро и в настроении рабочем, но взаимнорасположенном. То есть в целом в тот момент все было обыкновенно. Беседа включила в себя обсуждение необходимой помощи, вопросов по приему гостя в конкретных точках и акцентов, которые хотело бы видеть издательство и правитель Самбур в написанных произведениях (не то чтобы я собирался следовать их пожеланию, но речь шла только о том, чтобы о природе говорить много и подробно, а в исторических моментах ориентироваться больше на мифологические мотивы). Во время нашей спокойной беседы, когда речь зашла о работе и Ульти задала какой-то вполне уместный и безобидный вопрос, я ответил чересчур резко, и сам в тот же момент задумался, а что это вообще было такое, почему такая неадекватная реакция у меня. Про себя я тут же решил, что, наверное, я немного нервничаю: все-таки другие люди, другая планета, впервые мой поэтический дар так явно признали за пределами облака Оорта. Но даже в момент, когда я неоправданно резко переспросил, Ульти, такое ощущение, восприняла это как нормальное явление, а не как что-то необычное, и спокойно и благожелательно пояснила. Этому я удивился еще больше. Мне стало неловко. Мы разошлись по своим делам – лично я отправился собираться в дорогу, чтобы утром меня телепортировали к началу маршрута (хотя по сути маршрут начался еще с моего появления на этой планете). Начать решил с моря на краю земли. Ну, даже не море, а океан, наверное, раз от того места, где я высадился из портала, до противоположного берега было тыщи 4 километров. Почему с океана? Хотелось приступить к работе в спокойствии. К тому же, в том месте ни поселений, ни каких-то научных станций или нахоженных туристических трасс не было.

Глава

III

Море-океан было спокойным, иногда становилось гладью, иногда легкий ветер дул то с воды (и листья картеций немного надувались, как парус, оказываясь слишком тяжелыми для легкого ветерка, чтобы вытянуться стрелой), то с берега (тогда легкая зыбь появлялась на водном покрывале и в этом случае обязательно из воды то у берега, то дальше, так, что видны были только точки на горизонте, высовывались морды местных ну типа дельфинов, только головы у них были покрыты шерстью да и сами они откровенно напоминали собак размером с ретривера, в том числе, своим дружелюбием и живым интересом к дичи, которая в виде местных чаек, альбатросов и не таких крупных игроков прилетала поискать своего птичья счастья). Целый день я бродил по лесу, медитировал, глядя в синюю даль, знакомился с животным миром. По-моему, планета меня приняла с тем же теплом, что и люди. Ночевал я в палатке (ночью здесь всегда дождь, а днем, наоборот, не бывает осадков, такая вот особенность). На следующий день я двинулся по маршруту вдоль берега, у самого начала леса, где песок переходил в более твердую землю и росла голубовато-салатовая трава. На салат она вряд ли годится, между прочим, я попробовал, безвкусная. Вообще стоить отметить, что в еду пригоден на Севербалиданде любой плод, отравиться нет возможности, ну если только от какой-то громадной несдержанности обратно попросится съеденное. При этом привычки есть животных, птиц, рыбу и даже насекомых у жителей нет. Я и до этого мяса не ел, но желание попробовать самопойманной рыбки во мне таилось. Тем более, что океан был пресным, и я рассчитывал на какого-нибудь местного омуля или хариуса, ну или на что-то столь же вкусное. Вода-то чистейшая. А как типа тает во рту свежепойманный и засоленный буквально на полчаса омуль ну не мне вам рассказывать. Сложно представить что-то вкуснее. Ну, короче, здесь я об этом забыл. Зато плоды и правда были в серьезном изобилии. Естественно, они не всегда оказывались тем, чем выглядели для землянина. К примеру, плод, растущий, как клубника, у самой земли, по величине и на ощупь очень напоминал оранжевый лимон, но по вкусу был очень похож на репу. Растущие на картециях плоды были по вкусу смесью кедрового ореха с сыром, но без скорлупы и размером с мою голову (ну а в глубине материка при росте дерева в девятьсот метров плоды соответственно тоже существенно больше). Ну вот плодами картеций я и питался, в основном, пока шел к следующей точке. На третий день пути я стал уклоняться вправо, в лес (никакого бурелома, те же картеции, чьи листья начинались выше моего роста, много разного мелкого кустарника без колючек, иногда деревья с ультрамариновой кроной в виде диадемы наверху с тонкими изящными стволами, на земле мох и невысокая мягкая трава). Когда на третий день моего официального путешествия я открыл глаза, умылся водой из ключа неподалеку, сделал зарядку, позавтракал, записал, чтоб не забыть, остов нескольких идей и важные строки (чтобы долго и кропотливо вырисовывать позже законченное произведение), и двинулся по маршруту (мне оставалось буквально 200 км до начала Говорящих гор) вдруг мне вспомнилась наша встреча с Ульти. Я подумал, что с тех пор, как мы с ней пообщались, у меня отпали основные сомнения насчет того, нужно ли мне здесь быть, правильным ли было мое решение принять такой заказ. Я стал подробно припоминать свои ощущения и осознал, сделал для себя открытие, что при общении с ней я откровенно чувствовал, что это родной мне человек. Я как будто просто знал, что чувствует она, как и что можно сказать, чтобы она правильно меня поняла. При этом я был уверен, что эти ощущения были обоюдными. Мне ясно стало, что я знаю ее с рождения, как одного из самых близких родственников или самого лучшего друга. Это озарение восхитило меня, я продолжал шагать, но уже как окрыленный. Не то чтобы дальше, в другие дни, я постоянно думал об этом озарении или о причине этого озарения, но назвать это иначе, чем благодатью, за которую можешь только благодарить Бога и желательно действиями, я не могу. Сейчас, когда я рассказываю это, проходив своими крепкими ногами ну если не всю, то многие части удивительнейшей и полной чудес Севербалиданды, понимая, что вы все равно пропустите это мимо ушей, я все же, находясь в ясном сознании и твердой памяти, продолжаю утверждать, что встреча с Ульти и эта мгновенная связь – это самое большое чудо, которому я в своей жизни был свидетелем (учитывая, конечно же, и то, как развернулась жизнь моя далее).

Как я и говорил, маршрут мой был насыщен впечатлениями, в Говорящих Горах я ознакомился со своеобразностью умудренных убеленных вершин. Перед тем, как начать восхождение, я связался с руководством издательства:

– Ульти, привет! Удобно ли тебе говорить?

– Да, Пор, конечно. Как маршрут, как тебе наша планета?

– Было бы лучше, если бы она была более зеленая, а то вдруг после всех этих дел я разлюблю синий цвет.

– Нет, мы тебе не позволим! В крайнем случае, будем оздоравливать тебя фиолетовой черникой.

– О! У вас тоже ценят парадоксы. Хотелось бы посмотреть на фиолетовую-то чернику.

– Да, вот как вернешься через годик, обязательно угостим.

– Нет уж, ради такого зрелища я за полгода справлюсь.

– Ладно – она засмеялась.

– Ульти, слушай, а помнишь, ты говорила, что есть возможность поговорить с этими вашими горами. Как это можно осуществить?

– А, здесь все просто. Нужно добраться до вершины или хотя бы до тех мест, где снег уже не тает, переночевать в этом месте, а наутро мысленно поблагодарить гору за восхождение. Гора откликнется, будет как сеанс телепатической связи. Только очень важно, когда будешь благодарить, вызвать в себе настоящее искреннее чувство радости.

– Хорошо, понял. Буду пробовать. Расскажу потом.

– Да, будет интересно.

– Ладно, спасибо, до свиданья!

– Ага, пока-пока.

Между прочим, чуть позже Ульти все же телепортировалась ко мне. У нее были какие-то свои вопросы к горам, но увиделись мы уже на вершине да и то как-то случайно и до смешного по-бытовому. Представьте: вершина горы на краю света, снег, я только что с этой горой провел мысленную беседу примерно в час длиной, затронувшую разные моменты из истории этой планеты, природы этих гор и этой их удивительной способности, отличий нашего разума от их, истории космического пространства (о, много фактов можно получить от существа с миллионным опытом непрерывного бытия и наличием предков, которые передавали свой накопленный опыт) и моей личной истории, в конце концов. Я после таких дел пошел прогуляться по снегу, иду ошарашенный, усталый, как после целого дня работы, в голове как-то при этом, как внутри колокола, в который ударили только что и могут сейчас еще раз ударить. Вдруг – раз – со своей этой забавной походкой задумавшего какую-то шалость мальчишки – чуть впереди и наискосок ко мне откуда-то подошла Ульти и стала набирать снег. Я к ней тоже так неспешно подхожу, говорю:

– Это мой снег.

– Ага, так, значит. Нет, мой! Делись! – отвечает противоречиво.

– Ладно, вообще-то это горний снег. Но они щедрые. Разрешают тебе – говорю.

– Спасибо им. Я в них верила – смеется.

– Вот и они в тебя верили. А ты сразу со снегом тут – тоже улыбаюсь (и даже не замечаю, что вокруг все чуть ли не кипит, вокруг Ульти снег стаял почти до земли, а возле меня этих изменений не произошло).

Ну и мы разошлись. В следующий раз увиделись уже только через месяц. При этом за собой я замечал, что у меня было очень много каких-то мелких вопросов, и все их часто приходилось решать именно с Ульти, а не с Арминлавель или с мужиками из местного Географического общества. В те дни даже и не задумывался, почему так. Вроде ну просто совпадения такие, очень много бытовых рабочих вопросов. Мне приходилось общаться через браслет и было как-то неловко, что я отвлекаю человека по пустякам, хотя ни разу из всего потока сообщений и кратких звонков я не почувствовал недовольства со стороны этой удивительной женщины, занятой своими важными делами.

Глава

IV

После Говорящих Гор путь мой продолжился лесом, но с постепенным отклонением от береговой линии к центру континента. В течение 30 дней я преодолел около 1000 км. Шел я, повторю, лесом, который становился более густым и мощным, но всегда идти было легко, обязательно были широкие тропы, происхождение которых мне до конца не ясно. Теоретически возможно, что это звериные тропы, но они были такими удобными, что у меня есть подозрение: раз уж это точно не людское изобретение (ну зачем делать эти направления в заповедных лесах и везде-везде по ходу моего движения, учитывая, что до ближайших поселений много сотен километров) и не звериные тропы, то, похоже, что сама земля или сам лес был ко мне благосклонен и помогал таким образом. Спрашивать ни у кого не собирался, мне важно было решать такие загадки самому, как будто я первопроходец и никто, кроме меня, не сможет сделать выводов. Пока шел, заглянул на 2 священных озера, отмеченных у меня в маршруте среди 48 оговоренных для посещения природных объектов (правда, в них же включены и самые необычные животные и растения, еще 48 – это объекты культурного наследия, включая живших и живущих гениев, и 12 – это космические объекты с учетом самой Севербалиданды), ну и на одном из них встретился со стадом самбарку. Они стояли лагерем на противоположном берегу и я видел, пока обходил озеро, пока готовил обед, купался и отдыхал, что звери откровенно играются, забавляются, разгоняются с поднимающегося под двадцатиградусным углом берега и планируют над водой, бултыхаются в воду и плывут назад. Озеро было широченным, в центре торчала громадная округлая каменюка гранитного цвета, даже не могу назвать островом, торчала она вертикально вверх, птицы там и то не сидели. Суть священности озера я не раскрыл, это тайна для тех, кто не родился здесь. Но из интересного могу отметить, что каменюка эта была живая и внешней ее функцией было наблюдение и не то чтобы охрана, а, скорее, воспитание всего живого на озере и во всем окружающем лесе вплоть до Говорящих гор (я шел с севера на юг, Солнце вставало из-за Океана и по ходу моего продвижения – по левую руку), до Океана на востоке и до поселения Раган на юге. Где были пределы влияния каменюки на западе, так и не пришлось узнать, но вероятно, что также где-то в районе 500 км. Некоторые из Самбарку, несмотря на тяжеловесность и расстояние, долетали до каменюки. Таких были единицы. А вот один-единственный, молодой, как мне показалось, перепланировал каменюку и бухнулся в воду, растопырив все 5 лап (я ж не знал тогда, что одна из них – хвост) параллельно поверхности, где-то на середине от моего берега до каменюки. Он оглянулся назад, застыл на секунду, ушел под воду, а вынырнул метров на 30 ближе ко мне. Приплыл целенаправленно к моей стоянке, вышел, покувыркался через голову, склонил голову в знак приветствия, я повторил его жест. Он сбегал до леса, вернулся обратно, побегал вокруг догоревшего костра, прилег ненадолго. Когда я собрался после отдыха дальше, он разогнался с берега, улетел обратно к своим, бухнулся опять в воду за каменюкой, доплыл. Ну, думаю, разведчик был. А через 15 минут, когда я уже стал уходить в лес, смотрю, летит обратно ко мне. Ну, так и остался. В пути был ласков, игрив, занимался своими делами. Я привязался к нему, а он ко мне. Звать его стал Зверюгой или Молодым.