Когда не ждешь любовь

Когда не ждешь любовь

Глава 1

Катя сошла на остановке и бросила взгляд на знакомую с детства картину. Впереди простиралось пшеничное поле, через которое, прямо от автобусной остановки, вилась тропинка. Вдали виднелись крыши деревенских домов.

Сердце защемило. Как-то ее встретит родное село? А мама? Обрадуется ли? В этом Катя очень сомневалась, но все-таки надеялась. Мало ли. Столько лет прошло. Может, и подобрело материнское сердце.

Протянув руку четырехлетней дочурке, Катя сказала:

– Потопали, Дашуль.

– Мам, я устала, – надула губы дочка.

– Где ж ты успела устать, в автобусе всё сидели, а до этого в поезде.

– Сидеть устала.

– Вот и полезно теперь ножками поработать, – улыбнулась Катя.

Они двинулись от остановки по тропинке, катившейся под горку.

– Мам, а баба Галя хорошая?

– Очень хорошая, вот увидишь.

Дочку подбадривала, а у самой сердце замирало.

Когда они приблизились к местному магазинчику, здесь на деревянной скамейке возле двери уже сидели две бабы: баба Глаша да тетка Анна. «Ничего, видимо, не меняется, – подумала Катя. – Сколько лет прошло, а эти все сидят, как на дежурстве».

– О, Катюха Петрова! – подхватилась баба Глаша. – Ты, что ли?

– Здравствуйте, баб Глаш. Здравствуйте, теть Ань, – кивнула им Катя и, потянув Дашу за руку, проследовала мимо.

Колеса чемодана подскакивали на разбитом асфальте, испещренном множеством трещин и вмятин. Видимо, местная администрация давно не занималась ремонтом дорог.

– А это никак дочка твоя? – крикнула вдогонку тетка Анна.

– Ага, – тихо пробормотала Катя.

– А муж где? Тоже приехал?

Катя отвечать не стала, лишь ускорила шаг. Она чувствовала, как ей в спину вперились две пары глаз. Наверняка уже придумали, и почему Катя вернулась, и почему без мужа. К вечеру все село будет трезвонить о «москвичке» Катюхе Петровой, прилетевшей из столицы, поджав хвост.

Скрипнув рассохшейся калиткой, Катя вошла во двор родного дома. Тут же залаяла собака, мелкая шавка, не признавшая в Кате свою. Да и какая она своя? Уже шесть лет не была дома. Входная дверь в избу была открыта, но занавешена сеткой от комаров. «Мать на огороде», – поняла Катя.

– Кого там принесло? – раздался ворчливый голос, и из огорода, вытирая мокрые руки о фартук, появилась мама. – Катюха? – опешила она.

– Привет, мам, – робко улыбнулась Катя.

Мать перевела взгляд на Дашу, поджала губы и кивнула на дом. У Кати больно кольнуло сердце. По виду матери Катя сразу поняла: доброго разговора между ними не случится и примирения не будет.

***

Катя с Дашей вошли в кухню. Здесь было не очень чисто, заставлено кастрюлями, какими-то банками и другой посудой. Мать начала перебирать тарелки в раковине, то включала воду, то выключала. Кран чавкал и плевался. «Что-то запустила мать хозяйство», – подумала Катя.

Мать молчала. Молчала и Катя. Даша тоже притихла, напуганная грозным видом бабушки Гали, которая отчего-то была недовольна их видеть.

– Чего приехала? – наконец спросила мать.

– Домой… – пробормотала растерявшаяся Катя.

– Домой? – взвилась мать, разворачиваясь к Кате. – Ребенка безмужнего прижила, а теперь к матери приползла? – заругалась мать, так взвинтив октавы голоса, что Даша от страха зажала уши ладонями. – Посмотрите на нее. Явилась! – не унималась Катина мать. – Шесть лет носу не казала, а тут вот она. Да еще с приплодом!

– Мама! – пыталась утихомирить разбушевавшуюся мать Катя.

Испуганная Даша жалась к матери, выглядывая из-под ее руки.

– Что «мама»? Что, накрутили тебе хвост в Первопрестольной? Попользовали и выбросили, а ты теперь сюда приперлась? А мать тебе говорила. Только ты мать не слушала! Не указ я тебе была! – Мать так разошлась, что от злости побагровела.

– Мам, прекрати, ты Дашу напугала.

– Ишь! Пугливые какие. Чего приперлись? – кричала она.

– Я думала, здесь мой дом… Куда нам еще деваться?

– Дом? Много ты про этот дом вспоминала, пока тебе там хорошо было? Много ты о матери переживала, как она тут одна мыкается да бьется? – плевалась злостью мать.

– Ты же сама меня видеть не хотела! – тихо сказала Катя, опустив голову.

– Конечно, не хотела. Опозорила меня на всю деревню, а потом крутанулась да ускакала. А теперь – вот она! Явилась не запылилась.

Из села Катя и правда уехала со скандалом. Она еще в девятом классе решила, что будет поступать в Москву, и если все сложится, то и после учебы останется в большом городе. К одиннадцатому классу эта мысль только окрепла: не хотелось ей оставаться в селе, где не было ни перспектив, ни нормального будущего. Мать ехать запрещала. Мол, в Москву деревенские девки только одним едут заниматься – собой торговать. Мать у Кати была женщина темная, жила так, будто на дворе начало двадцатого, а не двадцать второго века. Не понимала она стремление дочери получить образование, найти достойную работу. Считала, у женщины одна задача: как можно раньше выскочить замуж (а то потом не возьмут), родить детей и держать хозяйство, как она всю жизнь держала.

Катя, однако, мать не послушала. В вуз она поступила без проблем. В педагогический, на учителя русского и литературы. Ей, как иногородней, даже общежитие дали. Когда мать увидела, что дочь собирает чемодан, сказала:

– Уедешь – ты мне не дочь.

Катя, несмотря на угрозы, уехала, надеясь, что со временем мать отойдет и еще будет ей, Катей, гордиться.

Однако мать первое время даже по телефону разговаривать с ней не хотела. Потом поостыла, но особого желания видеть дочь не проявляла, считая, что та пошла по наклонной дорожке. Редкие разговоры сводились к вопросам Кати о здоровье матери да поздравлениям с праздниками. В свою очередь, жизнью дочери мать не интересовалась, не спрашивала, как она учится, где и на что живет. И каждый раз, когда Катя говорила, что хочет приехать на каникулы повидаться, мать ясно давала понять: видеть Катю она не желает.

– Мне дочь-проститутка не нужна, – говорила мать. – Опозорила меня один раз, уехав, так теперь и живи там как хочешь.

Катя и жила. Училась, работала, потихоньку обжилась в Москве. В последнее время мать в редкие разговоры по телефону проституткой ее не называла, и Катя думала, что та изменила свое к ней отношение.

Тем не менее вытроенная было жизнь в столице вдруг, в одночасье, повернулась к ней задом, и пришлось им с Дашей уехать. А куда ехать, как не на малую родину? Кате возвращаться в деревню не хотелось, знала, что особо ласково ее тут не встретят, но не думала, что мать примет ее в штыки, а на Дашу даже и не посмотрит.

– Значит, так, – скрестив руки на груди, сказала мать. – Мне твоего приплода здесь не надо. Ты самостоятельная, мать не слушала, прижила вот безотцовщину, теперь сама расхлебывай. Выучилась в университетах! – выплюнула мать. – Так и знала, что расшалавишься.

Катя краснела, сдерживала гнев, стараясь пропускать мимо ушей слова матери.

– Мы с Дашей тут останемся, – сказала Катя. – Некуда нам идти.

– Не останетесь, не позволю.

– Мам… – голос Кати дрогнул.

– Хорошо, оставайтесь, только за постой заплатишь! – зыркнула на Катю ледяным взглядом мать.

– За постой? – ахнула Катя. – Я же дочь твоя.

– Дочь моя в Москве сгинула, а кто ты такая – не знаю.

– Нет у меня денег, мам.

– Так ты приперлась и решила, что на мою шею приплодыша повесишь и сама повиснешь? Не будет этого! Нечего меня перед людьми позорить.

Катя, еле сдерживая слезы, подхватила дочку и вышла из отчего дома. Отчего… Жаль, что папы вот уже восемь лет как нет. Он бы Катю пожалел, да и не было бы этой ситуации, будь отец жив. Он мечтал, чтобы дочка высшее образование получила и если не в Москве, то нашла бы себе работу в каком-нибудь большом городе. Но папы нет, а у мамы своя правда…

Катя понуро плелась по улице, не зная, куда податься. В Москву не вернешься – у нее и денег на обратную дорогу не было. Да и в Москве что? Ничего не осталось.

– Катерина? – Вывел из задумчивости Катю знакомый голос.

Она подняла глаза. Перед ней стояла ее школьная учительница по литературе.

– Алевтина Владимировна! – воскликнула Катя.

– Катюшка! – улыбнулась женщина. – А я смотрю – ты не ты. Идешь, в одну точку уткнулась, голову повесила. А это кто тут у нас? – ласково посмотрела она на девочку.

– А это Даша моя.

– Здравствуй, Даша, – улыбнулась Алевтина Владимировна.

– Здравствуйте, – робко ответила та.

– Как дела, Катюш? Какими судьбами к нам?

Катя пожала плечами и опустила голову.

– Пойдем-ка ко мне. – Отнимая у Кати чемодан, строгим, учительским, тоном приказала Алевтина Владимировна. – Чаем вас напою. Отдохнете чуть-чуть.

– Спасибо, но…

– Никаких «но», Катюша. Пойдем.

Даша уснула, разморенная усталостью после долгой дороги да сладким чаем с домашними плюшками, которые у Алевтины Владимировны получались особенно хорошо.

– Ну, а теперь рассказывай, – ласково, но настойчиво проговорила Алевтина Владимировна. – Мать твою я знаю. Или гадостей наговорила, или не пустила. Так?

– Так, – кивнула Катя.

– Что у тебя в Москве случилось? Думаю, не приехала бы ты просто так, если бы было куда еще податься.

– Ох, Алевтина Владимировна… – Не сдержала слез Катя и начала рассказывать…

Глава 2

Москва встретила Катю шумом улиц, перегруженным метро, небоскребами и вечно куда-то спешащими людьми. Ей, деревенской девчонке, все это было в диковинку.

Педагогический университет предоставил ей место в общежитии. В соседки Кате досталась бойкая и жизнерадостная Аврора, приехавшая из Владимирской области. Девушка уже в первые дни учебы, увидев, как Катя корпит над учебниками, заявила:

– А я сюда не учиться приехала!

– А зачем же? – удивленно уставилась на нее Катя.

– За женихом. Найду себе москвича и замуж выйду!

– А как же образование?

– Далось оно тебе, – махнула рукой Аврора.

Катя только головой покачала и продолжила зазубривать формы старославянских глаголов. Аврора же продолжила заводить интересные знакомства, перемещаться от одной студенческой тусовки к другой, искать выгодную партию. Катя на вечеринки и сборища не ходила, чуждо ей это было. Занятия в университете заканчивались не поздно. Примерно в два часа Катя уже бывала свободна, а потому решила найти подработку. Устроилась в кофейню неподалеку от университета официанткой. Не самое доходное место, но хоть какие-то деньги.

В эту-то кофейню однажды и вошел Сергей в сопровождении красивой статной спутницы. Катя обслуживала их столик и поймала на себе заинтересованный взгляд молодого человека. Виду не подала, что заметила. Даже саму себя убедила, что ей показалось, будто парень бросает на нее один взгляд за другим. Разве может его Катя заинтересовать, когда рядом такая красавица? Вон какое на ней платье стильное и пальто какое! Кате ни в жизнь таких шмоток не купить. В общем-то, ей и не особо хотелось. Она была девушкой без претензий и привыкла жить по средствам. Да и сам парень… Видно, что москвич. Весь с иголочки, но при этом без излишнего пафосного налета мажорства.

Молодой человек и его девушка вскоре ушли, оставив Кате щедрые чаевые, а через пару дней он пришел в кафе снова. На этот раз один. Улыбнулся Кате, она вежливо улыбнулась в ответ и подала ему кофе.

Пришел он и в третий раз, и в четвертый, а на пятый, дождавшись окончания рабочего дня, подошел к Кате и сказал:

– Вы же понимаете, что я сюда не за кофе хожу?

– А за чем же? – тут же раскраснелась Катя, опуская глаза.

– Влюбился с первого взгляда, – признался парень. – Меня Сергеем зовут.

– А я Катя.

Вскоре ребята начали встречаться. Сергей ухаживал по старинке, интеллигентно, без напора. Водил Катю в кино, дарил цветы. Он и поцеловал-то ее впервые через месяц после знакомства. Рядом с Сергеем Катя чувствовала себя не обычной деревенской девчонкой, а принцессой, которую носят на руках.

Спустя полгода Сергей предложил Кате переехать к нему. Совсем скоро она забеременела. Сергей от ответственности за ребенка не отказался, про аборт даже не заикался. Однако и замуж Катю не звал. Сначала она молчала, думала, что ему нужно свыкнуться с мыслью, что он теперь человек семейный, а потом, когда у Кати уже вовсю выпирал живот, она поняла причину. Точнее, эта причина сама к ней явилась в лице Евы Павловны, матери Сергея.

Высокая, сухая, словно побитая морозом и так и не отжившая по весне ветка, Ева Павловна оглядела Катю с ног до головы и презрительно протянула:

– Да-а-а, нашел мой сынок невестушку.

Сергея дома не было, и держать оборону Кате пришлось самой.

– Значит, так… Как вас там? Екатерина? – Катя кивнула. – Так вот, Екатерина, я, конечно, понимаю, что сейчас уже поздно избавляться от этого, – она кивнула на Катин живот, – но знайте, от нашей семьи вы ничего не получите. Сережа решил поиграть с простушкой – пусть играет. Я ему не запрещаю, но жениться на вас не позволю. И не ждите, что вашего подкидыша мы будем содержать!

– Какого подкидыша? Вы что такое говорите? – возмутилась Катя. – Это Сережин сын.

– Это еще надо доказать. Я бы вам рекомендовала уползти обратно в ту черную дыру, из которой вы выползли, – скривила губы Ева Павловна.

– А не пойти бы вам к черту! – не выдержала Катя.

– Что и требовалось доказать – деревенская хабалка! – усмехнулась Ева Павловна и захлопнула за собой дверь.

Катя разрыдалась. Вернувшийся Сергей застал ее в истерике.

– Мать приходила, – догадался он.

Катя кивнула и рассказала ему все, что успела наговорить ей Ева Павловна.

– Не обращай на нее внимания, побесится и успокоится. Ей никто не нравится, – просто сказал он.

Сергей, видимо, считал, что на этом инцидент исчерпан, и больше про мать не заикался. Та тоже не появлялась и никак их счастью не мешала. Правда, о женитьбе Сергей так и не заговорил. Катя решила, что это не так уж важно. Сколько сейчас пар живут нерасписанными – и ничего. И вроде бы потекла жизнь своим чередом. Кате не на что было жаловаться.