Коротышка, или Байкер для графа Дракулы

Глава 1

Люблю людей, плюющих на чужое мнение. Серьезно!

Согласитесь, это же чистый кайф – послал того, кого хотел, туда, куда ему не хотелось, и при этом ощутил себя вполне… м-м-м… нормально?

Всегда завидовала тем, кто привык жить, не оглядываясь на других. Кому по-барабану на чужие взгляды, домыслы, разговоры за спиной, тычки пальцами в свою сторону. И речь даже не о такой типа невозмутимости в ответ даже на прямые высказывания, укоры и порицание. Ну, и еще оскорбления, плевки под ноги и попытки вызвать наряд правоохранительных органов, укомплектованный, вдобавок, парой-тройкой священников и экзорцистов.

Нет, мне всегда нравились люди, для которых общественное мнение – мнение тех, кого не спрашивали.

Однако…

При всей моей симпатии иногда хочется взять… скажем, ружье, и объяснить, в какой конкретно момент своего свободного и раскованного поведения они оказались неправы!

Застонав, перевернулась на живот, затыкая пальцами уши, пытаясь отрешиться от громкой музыки, орущей на весь таунхаус, откровенно завидуя соседям, которых у нас нет.

То ли дом за стенкой еще не купили, то ли въехать не успели… короче, даже если они скоропостижно скончались, им крупно, просто нереально повезло!

– Доброе утро, млин, – понимая, что взывать ко всем богам всех мифологий подряд, как и к Судьбе, Карме, вселенской справедливости и прочим придуманным персонажам – дело абсолютно бесперспективное, я, свесив ноги с кровати, кое-как с нее сползла. Встав на коленки, чувствуя полный недосып из всех возможных, громко крикнула, стараясь перекричать музыку, рвущую мощные динамики в гостиной. – Неаполь, антивирус Касперского тебе с просроченной лицензией, да на старый ноутбук! Имей совесть, а?!

Тухляк.

Как я уже и говорила, общественное мнение – это мнение тех, кого спросить забыли.

Музыка стала только громче, заставив меня уткнуться помятым лицом в край кровати, раскинув руки в разные стороны, испытывая дикое желание устроить абстракционизм соплями на белом пододеяльнике.

За что? Ну, за что, Господи, ты послал мне в родственники не только толстошкурого братца, которого даже вопль Иерихонских труб с похмелья поутру не разбудит, но и его невесту, по которой плачет весь филиал имени Кащенко разом?!

На четвереньках добралась до тумбочки и, нашарив очки в прямоугольной голубой оправе, водрузила их на нос, возвращая зрению более четкий фокус. Скривилась.

Не люблю утро… как и жизнь, в принципе.

Натянув на голову плюшевый капюшон просторной пижамы, вышла через открытую дверь в коридор, поминая недобрым словом собственную привычку никогда не закрываться. Зверская нелюбовь к закрытым помещениям почти ежедневно играла со мной плохую шутку, врываясь в сонный мозг песней Майкла Джексона, как сегодня…

Ну, или группой «Стрелки», как вчера.

Не знаю, как маявшийся с похмела братец, активно отмечающий всю неделю подряд какое-то там архиважное событие, но я вчерашний утренний ор с подвыванием «Ты бросил меня!!» в исполнении древнего попсового коллектива и Неаполь, оставленной накануне дома в качестве моей сиделки, можно сказать, оценила.

Слегка. До нервного тика, дрожащих губ и активного заикания вкупе с приступом икоты.

Семья – прекрасная штука…

Убейте идиота, ляпнувшего подобную глупость!

– Доброе утро, кисянь! – стоило мне только оказаться на огромной кухне на первом этаже, крикнула танцующая у плиты девушка, лучащаяся жизнерадостностью, весельем и здоровым пофигизмом, помноженным все на тоже наплевательское отношение к мнению окружающих.

Окружающие в моем пока что единственном лице приступ оптимизма предпочли не разделить и, прихватив из вазы зеленое яблоко, уселись за круглый столик, стоящий посреди огромного помещения, имеющего каким-то странным образом форму полукруга с одной стороны, и квадрата с другой. Выпуклая стена, вдоль которой тянулся кухонный гарнитур из простого, шлифованного светлого дерева, красовалась огромными, почти до потолка окнами, выходящими на внутренний двор с хлипким высоким заборчиком и зелененьким газончиком.

Красота, мать ее итить.

Правда под данный пейзаж больше бы подошла какая-нибудь сопливая мелодия из американского сериала про псевдо счастливую семью, их идеальные отношения и прочую муть, щедро приправленную туповатым юмором.

Но, увы, в музыкальном меню у нас сегодня король поп-музыки, твердо и почти агрессивно заверяющий, что «They Don't Care About Us» – им наплевать на нас.

И черта с два ведь поспоришь!

Вгрызаясь в зеленое, кисловатое яблоко, игнорируя гору свежее пожаренных драников, лежащих красивой горкой на черной матовой тарелке передо мной, вытянула под столом подмерзающие ноги, проклиная себя за забывчивость и, как следствие, отсутствие теплых тапочек. И с любопытством всмотрелась в порхающую возле плиты тощую, высокую фигуру.

Сегодня местная помесь парикмахера, стилиста, аниматора и клоуна в одном довольно милом лице решила шокировать мало подготовленную публику образом а-ля Майкл Джексон в стиле русалки ню.

В смысле: классическая, великоватая ей рубашка в тонкую голубую полоску с закатанными рукавами, белые теннисные тапочки, подходящая шляпа, приминающая нежно-бирюзовые кудри… ну и всё, собственно!

Приятного аппетита, как говорится…

Хотя готовит Неаполь так же, как танцует сейчас – неплохо, красиво, умело, ну и вкусно, коль можно применить сие определение. И активно, да. Перемещаясь, резко поворачиваясь, крутясь на месте, подкидывая шляпу и тут же ловя ее, попутно переворачивая очередную порцию драников на шкворчащей маслом сковородке.

Сгрузив на тарелку еще горку калорийной и убийственной для печени еды, девушка, прокрутившись на месте, оказалась возле меня и прогнулась, протягивая руку в тщетной попытке всучить завтрак. Получила укоризненный взгляд в духе «сам дурак», обворожительно улыбнулась и, почтительно склонив голову, «отплыла» назад к плите лунной походкой.

Дурдом «Солнышко»! Бессмысленный и беспощадный…

А убавившая громкость музыка возвестила о том, что вскоре к нам пожалует сам директор и начальник данного сомнительного приюта для душевно травмированных личностей.

Не удивительно, что на ранее предлагаемой мне тарелке тут же оказалась горка сметаны и кетчупа, кофеварка стала булькать, подогреваясь, а Неаполь, довольно мурлыкая себе под нос, мило двигая тощим задом, принялась стругать вареную колбаску.

Подавив тихий вздох, я обзавелась кружкой с чаем – не самый сладкий из фруктов неприятно ударил кислотой по больному желудку.

– Доброе утро! – от сонного баса, раздавшегося со стороны арочной двери жалобно дзынькнули тарелки в шкафчике, явно поспешившие поздороваться в ответ. Громкий короткий топот, и напротив меня плюхнулся на стул огромный полуголый пещерный человек, одетый по странному стечению обстоятельств не в шкуру мамонта, а в обычные черные трусы-боксеры.

Ну и всё – сегодня у влюбленных по календарю, похоже, стремление к минимализму и отвержение трудов человеческих. Что горбатились бедные китайцы в подвалах над своими тряпками, что нет, кто-то явно их старания не собирался оценивать!

– Стаська, это чё за хня на тебе надета? – получив свой завтрак, состоящий из огромной тарелки драников, такой же тарелки с бутербродами, крохотной чашечки кофе и поцелуя в щеку от невесты, дорогой братец нахмурил кустистые брови, внезапно озаботившись моим внешним видом. – Нормальных шмоток нет, что ли?

Китайцы на свое далекой родине наверняка в этот момент разожги костры и вознесли благодарственные молитвы.

– Если кого-то не устраивает компания панды, это проблема не панды, – философски пожала плечами, сооружая себе бутерброд из нарезанного свежего огурца и мягкого тостового хлеба.

Неаполь, в этот момент сгружающая грязную посуду в посудомойку, тихо хрюкнула, но воровство ингредиентов для своей маски для лица простила. У нее вообще имелась странная привычка – пока не приготовит завтрак, не накроет на стол, всех не накормит и не уберет посуду, почти ни слова не произнесет вслух. Так и будет вытанцовывать с блаженной улыбкой и мурлыканьем себе под нос.

И по сравнению с этим, моя пижама в виде большой плюшевой панды кажется брату странной…

Кто из нас всё-таки дурак?

– Тьфу, бестолочь, – ласково ругнулся любимый братик. Махнув на меня рукой, вызвав мой беззвучный хмык, великовозрастная детина с фигурой капитана Буйволсона из мультфильма «Зверополис», с аппетитом этого самого буйвола принялась за еду.

Буквально через пару минут к нам присоединилась и закончившая трудовые потуги Неаполь, аппетит который, к слову, вряд ли чем уступал аппетиту ее нареченного. Если даже не превосходил!

Короче, не успела я дожевать несчастный бутерброд, а все драники уже куда-то испарились. Что было абсолютно не на руку моему проснувшемуся желудку, наконец-то осознавшему, что он хочет жрать. И, не смотря на все предубеждения, от одной несчастной картофельной лепешки ему ничего не будет!

Поздняк метаться, дорогой. В большой семье клювом не щелкают!

Сгубив вторую половину огурца на второй бутик, я откинулась на спинку стула, спокойно хлюпая чай в умиротворенной тишине кухни, под чье-то мерное чавканье и неизменного Майкла Джексона, надрывающегося с флешки, воткнутой в домашний кинотеатр, обитающий в гостиной.

Зеленоволосый двойник его сидел от меня по одну сторону, по другую гордо восседали в трусах больше ста килограмм литых мышц и зверского характера, а их милую компанию разбавляло существо в очках и пижаме-панде…

Про дурдом «Солнышко», кажется, я уже говорила.

– Белка, сними эту хрень, – как только закончилась еда, красавец с короткой рыжей щетиной на лице взялся за свой кофе, а заодно и мое воспитание. – Я, млин, как с мультяхой завтракаю!

– То есть общество позеленевшего Джексона тебя не смущает, да? – справедливо возмутилась, фыркнув в кружку, которую обхватила обеими ладонями. И отказалась, ссутулив плечи, ниже опуская голову. – Отвянь, братиш. Моя пижама, померить не дам!

– Чучело, – беззлобно фыркнул доморощенный управленец и, протянув руку, сдернул с моей головы капюшон. – Хоть это стяни, а то как… эта… самая… Стаська-а-а… Это чё за хренотень?!

– Нитевидные роговые придатки эпидермиса, – вздохнув, пробубнила, снова принимаясь за порядком остывший чай, не обращая внимания на рассыпавшуюся по плечам шевелюру и чью-то челюсть, удачно угодившую в тарелку со сметаной. – Составная часть защитного покрова у млекопитающих и их предков, которая в простонародье именуется как волосы… А чё?

– Ты, млять, заканчивай мне энциклопедию цитировать! – не сдержавшись, мужик, как и положено мужику, треснул кулаком по столу, едва не опрокинув все кружки разом. Благо хоть я свою держала, но подпрыгнуть умудрилась вместе со стулом, от чего очки благополучно сверзились с носа и закончили свой путь в ароматном «липтоне». Мой укоризненный взгляд брат проигнорировал, грозно пробасив. – Че с лохмами сделала? Чё за еп твою мать?

– Слышь, Муфаса, – машинально огрызнулась, вытаскивая очечи и стряхивая с них воду. – А кто собственную гриву обкорнал поперек привычки и логики? Что к моей шевелюре прикопался? Я тебе не Симба, чтобы твоей стройной копией ходить! И вообще… можно подумать, меня кто-то спрашивал.

Последний момент я уточнила уже совершенно тихо, успокоившись окончательно. Очки были протерты и водружены на нас, так что вместо раздражающих размытых пятен снова появились очертания и лица…

Одно лицо. Второе, виновное в смене мое имиджа, лихо и незаметно покинуло кухню, пока ее драгоценная половина зло фыркала в кружку, как тот самый Буйволсон на водопое.

Ну да, выпад в точку.

Роскошная, медная и, не побоюсь этого слова, грива Илюхи всегда была примером его гордости, а так же зависти некоторых его друзей, сейчас даже не вспомню, кого именно. Брательник исправно стриг ее не короче своих широченных плеч, вдобавок лелея и оберегая приличную щетину на фейсе. Если подумать, имидж сурового рыжебородого варвара, на которого он походил с его-то ростом и комплекцией, был ему к лицу…

И надо было ему встретить на своем пути Неаполь!

Всё! Приличная, хоть и не слишком коротка стрижка, вдобавок к чисто выбритым щекам и подбородку.

Одень он на свое мощное туловище строгий костюм – некоторых введет в заблуждение, скажут, мол, приличный человек!

Позор на мои неровно подстриженные лохмы.

Кстати, чего, собственно, он хочет от меня, если сам доверил собственную внешность укуренному стилисту Леди Гагы? Серьезно, есть подозрения, что у нее она по-тихой подрабатывает, больше ничем я ее повышенную креативность объяснить не могу!

– Белка, такую шевелюру изгадили, – продолжал сокрушаться братиш, качая головой на крепкой бычьей шее. – Ну на кой хрен?

– Не поняла, – позади него словно из ниоткуда выросла Неаполь, успевшая уже собрать волосы в кучерявый хвост, сменить рубашку на обтягивающую футболку, а на ноги натянуть белые джинсы. – Чё за выпад, да мимо кассы, моя небритая любовь? Я ж ща как изгажу кому-то карму с ширмой, неделю зеркала под покрывалом ныкаться изволят! Ты обалдел? Это я когда кому-то что-то портила?!

– Да не Кис, прическа-то нормальная, – вздохнув, окончательно скис Илюха. Помешав крохотной ложечкой остатки кофе, отшвырнул ее на стол и сморщился. – Только какая она теперь нафиг Белка?

– То Зайки, то Белки, – закатив глаза, Неаполь принялась сердито убирать со стола. – Зоофилия полным ходом, питекантроп! А от сестры отстань, она в поряде. Все ногти, лапки, реснице вон, похлопай и взлетай! А рыжий ей хоть и шел… Она жизню свою меняет, али как?

Угу. Меняю. Сама того не ведая и не зная!

Да, брат просил привести в порядок меня, мою бледную моську, и поблекшие, некогда шикарные, как и у него, медные волосы.

Ну, сам просил, сам получил, чего сокрушаться теперь? Мне вообще фиолетово, как я выгляжу, по большей-то части…

А на подругу зря гонит. Она хоть и с прибабахом в голове, но трудов и сил в меня вложила кучу, пока он исправно квасил в своем клубешнике.

Повторюсь, меня не особо волновало, что она со мной творила – маникюр, так маникюр, черный, а не розовый, и слава десятому виндоусу! Ресницы вроде как нарастила, с бровями что-то делала, из гривы приличную рваную лесенку сотворила, правда длину на кой-то черт оставила.

Ну нафига мне волосы ниже лопаток?

– Чё, перегнул? – вытянув длинные ноги под столом, специально задев мои, негромко поинтересовался брательник, покосившись в сторону раковины, в которой Неаполь мыла посуду, недовольно шипя себе под нос, яростно грохая тарелками.

– Аха, – согласно кивнула, раздумывая, стащить что еще съестного, или оставить так, как есть. Подумав, умыкнула венскую вафлю с карамелью и дополнила. – Старалась, всё-таки.

Вздохнув, Илюха поднялся, скрипнув ножками стула по паркету. Затем подошел к девушке и обнял ее со спины, за что тут же получил острым локтем в брюхо. Даже не поморщился – пресс там такой, что черта с два пробьешь кувалдой.

Пробовать, конечно, не пробовала, но ради прикола пару раз на нем ногами попрыгала, когда братец на спине лежал… Кувалду, к сожалению, отобрали.

– Ну, Кисонька, – рыжий совершил вторую попытку подмазаться к своей девушке, обняв ее еще раз, принимаясь что-то шептать ей на ухо.

Не знаю, какие серенады он ей там исполнил, особым красноречием мой родственник никогда не отличался. Но, видать, подходящие эпитеты подобрать все-таки ухитрился: чем больше он говорил, тем веселее становился стилист, постепенно забывший про льющуюся воду, руки в пене и грязные тарелки.

А уж когда этот любвеобильный варвар начал ее шею поцелуями покрывать, крепче прижимая девушку к своему телу, та и вовсе расцвела. И голову запрокинула, довольно урча. Запустила одну руку в его растрепанные после сна волосы, принимаясь приговаривать, с каждым последующим поцелуем, поднимающимся вверх по ее шее:

– Ежик ползет, ежик ползет, ежик ползет…

Мля… кто-нибудь, подарите ему бритву!

Сплюнув, я сунула в зубы последний бутерброд и, прихватив кружку только что налитого чая, направилась на выход из этого заполненного любовью помещения. Обиженный бас Ильи догнал меня уже в коридоре:

– Ну, Стаська!

– Плотитеффь… тьфу! Плодитесь и размножайтесь, дети мои! Только не забудьте вытереть за собой стол, нам еще за ним обедать!

– Белка!

– Двадцать три года, как Белка, – хмыкнув, отозвалась, банально бубня себе под нос, направляясь по широкой лестнице наверх. – И как не любила щенячьи нежности, так до сих пор терпеть их не могу!

Нет, на самом деле за брата я была рада. Ну да, Неаполь, конечно, из разряда прискочет – вынесет мозг – отлюбит – уедет, но зато ему с ней весело. Признаться, я когда первый раз ее увидела, обалдела, а уж когда услышала…

Думала, всё, личные зеленоволосые черти пришли по мою душу. Но нет. Оказалось, у брательника всего лишь сдвиг по фазе, и он не только втрескался по уши в дикую неформалку, но еще и жениться на ней собрался!

Правда, это было только его желание, сама девушка, насколько я знаю, пока еще активно посылает Илюху и все его предлагаемые органы с конечностями на тот самый детородный орган, тоже ей активно предлагаемый.

Но это – явно явление временное.

Как там было? Никуда не денутся, влюбятся и женятся?

Короче, совершат самую наиглупейшую ошибку из всех возможных.

– Белка, ты это, – и часа не прошло, как на пороге террасы второго этажа нарисовался Илья, уже вполне прилично одетый в кожаные штаны, обтягивающие упругий зад, и футболку-сетку. На ногах пока что носки, на голове черно-белая бандана, на шее плетеный шнурок с азартно оскалившейся черепушкой, на левом запястье браслет из его собратьев поменьше… Вот это я понимаю, наконец-то выглядит, как человек! – В клуб поедешь?

– Двинулся? – изумленно вскинула брови, рассматривая неприлично серьезного братца. – Кого я там любила?

– Стась, завязывай, – сложив руки на могучей груди, показав литые мышцы везде, где тело напряглось, нахмурился байкер. – Хорош в четырех стенах сидеть. Прокатишься, клубешник оценишь, ты там не была ни разу.

– А чего, без моего пристального осмотра и авторитетного мнения он перестанет исправно работать и приносить тебе бабки? – еще больше удивилась, оставляя допитую кружку на широкие перила, на которых сидела, разглядывая небольшую тихую улицу загородного коттеджного поселка, скрытую под тенью весело шелестящих листочками берез. Здесь было тихо, прохладно. А самое главное – безлюдно.

– Белка, не зли меня, – еще больше нахмурился рыжий. И вздохнул. – И курить бы ты завязывала, что ли…

У меня чуть тонкая сигарета с шоколадным привкусом изо рта не выпала. Чёт не вовремя Илюха сегодня старшего брата врубает…

– Харлей, тебе чё от меня надо? – тихо и проникновенно поинтересовалась, выдохнув приятный, сладковатый дым. Развернувшись к нему лицом, поджала под себя ноги, не слезая с перил, и мрачно добавила. – Что за внеплановые признаки активности материнской платы? Мы, кажется, уже это обсуждали. В твоем «Максимусе» мне ловить нечего. Твои друзья – не мои друзья, и вряд ли вообще меня вспомнят. Так что давай не будем лаяться, а просто свернем эту тему. Я никуда не поеду.

– Неаполь к предкам сваливает, на неделю почти, – добавил информации братец, прозванный еще в бурных подростковых годах известной маркой байков. – У меня работы в клубешнике навалилось. Ты одна тут будешь куковать?

Я пожала плечами. А почему нет-то?

– Ни хрена, Белка, – слегка треснув пудовым кулачищем по дверному косяку, непримиримо заявил рокер. – Одевайся давай, и погнали. Потусишь, с парнями пообщаешься, может, работенку тебе какую найдем.

– На кой буй? – изумилась еще сильнее, впервые услышав о подобных планах. Стлевшая сигарета обожгла пальцы и я, зашипев, скоро затушила окурок в пепельнице. Сунула пальцы в рот, глядя на совершенно серьезного братца… и поняла, что он не шутит. – Братиш, ты обалдел? Какая работа? Хочешь, чтобы я тебе весь коллектив распугала?

– Заканчивай, мля! – как всегда, Харлей был громок, прямолинеен, краток, суров, красноречив и не цензурен. И только увидев, как я застыла, вздохнул, проводя ладонью по уже абсолютно гладкому подбородку. – Извини. И все равно, Белка, не дело это. С тобой всё в поряде, да и наши еще не таких видали. А из дому тебе один черт выходить надо, сколько можно за компом виснуть? Примочки твои никуда не убегут. На крайняк, если совсем тухло будет, к Жеке нашему в каморку забьешься, ноут его заберешь для развлекухи. Идет?

– К Жеке… – задумчиво протянула, пытаясь вспомнить, кто, собственно, это такой. И усмехнулась, качая головой, так и «не вспомнив» этого байкера, всегда тяготеющего именно к компьютерам, программам и прочим милым хакерскому сердцу вещицам. – Нет, братик. Не идет!

Не пошло, угу…

Поехало!

Прошел всего какой-то час, как злая, помятая и активно недовольная жизнью я, со стоном и затекшим телом вывалилась на асфальт из довольно-таки вместительного, но всё-таки багажника!

– Что б тебе дети под старость лет такое делали! – с хрустом разминая поясницу, зло посмотрела на добродушно ухмыляющегося братца, поигрывающего ключами возле своего кроссовера немецкого производства. – А зная, кого ты собрался в жены брать, могу сказать, что так оно и будет!

– Белка, хорош пищать, – фыркнул владелец клуба, на парковке которого мы и стояли. Точнее, один из его владельцев. – Я тебе сказал – поедешь, значит, поедешь. Хорош уже сопли на кулак мотать! Жизнь чё, кончилась что ли? Тебе сколько лет?

– Так восемьдесят пять вчера стукнуло, милок, – согнувшись, гнусаво прошмякала, подгребая к мужчине на трясущихся ногах. – Ты б пожалел старушку, касатик!

– Да хоть сто один, – как в официальном саунтдреке фильма «Сволочи», кое у кого не было ни любви, ни тоски, ни тем более жалости. – Куплю вставную челюсть и пойдешь ей скалиться! Хватит, мля, затворницей сидеть!

– Харлей, – выпрямившись, я поморщилась от неприятных ощущений и машинально поправила на переносице очки, только потом сообразив, что их там нет. Пожалуй, отдельное, едва ли ни единственное спасибо его девушке надо сказать именно за удачно подобранные линзы. – Вот тебе нужен этот геморрой, а? На кой черт тебе в развлекательном заведении моя хмурая морда?

– Всё, я сказал!

– Ну ё-мое… Мистер «забодаю-забодаю», самодур и тиран… Да хрен с тобой! Но за последствия не отвечаю! – ругнулась, понимая, что этого рыжего барана хрен переубедишь, если он уперся. – И если что-нибудь…

Договорить я не успела. Меня прервал появившийся из-за угла паркетник – копия Илюхиного, но кипенно-белого цвета. Пара секунд, и тонированная в круговую машина оказалась ловко припаркованной возле своего брата-близнеца, вызвав у меня вящее недоумение. Кто ж из байкеров решил народ попугать своими вкусовыми предпочтениями? У них у всех вроде как все сплошь и рядом черные четырехколесные монстры, да и черта с два они летом на них сядут…

– А вот и Вишенка, – довольно прогудел братец, глядя, как открывается дверца со стороны водителя.

Я даже поинтересоваться не успела, что там за ягодка такая, а на прогретый летним солнцем асфальт уже легко спрыгнула… девушка.

У меня вырвался невольный хмык, чутка похожий на завистливый.

Красивая. Ростом как я, но вся такая хрупкая и изящная, похожа на фарфоровую статуэтку. Шикарная копна темных волос, переливающаяся шоколадными оттенками, и плавные, привлекательные, миловидные до невозможности черты лица. Прям нереально милые – так и хочется подойти и потискать за щечки!

На аккуратных ножках открытые босоножки с плетеными лаковыми ремешками голубых и бирюзовых цветов, выше – укороченные тонкие нежно-бирюзовые брючки. Еще выше – приятного желтого цвета шелковая футболочка с орнаментом, на тонком запястье изящные часики, в ушах серьги-гвоздики, на шее маленький кулон. Все украшения в едином стиле, с небольшими синими камнями, вроде как сапфирами. На макушке очки-авиаторы, бровки красивой, идеальной формы, реснички длинные, изогнутые, а глаза даже без косметики синие-синие!

Да и весь внешний облик в целом…

Ухоженная. Приятная. С тем самым неуловимым лоском, налетом роскоши и явно хорошим вкусом.

Повторный хмык удалось заткнуть в последний момент.

– Рано ты сегодня, Ришка, – бесцеремонно приобняв девушку за плечи своей лапищей, довольно пробасил Харлей. И кивнул в мою сторону. – А это Стаська, сеструха моя. Приволок, наконец-то.

– Станислава, да? – девушка улыбнулась просто и открыто, приветливо и мягко… короче, меня от вежливости слегка покорежило. – Приятно познакомиться. Я Арина.

– Трепло ты, братец, – сунув руки в карманы серых джинс, ставя пометку сказать спасибо Неаполь, за ее своевременное вмешательство. Если б не она, светить бы мне сейчас перед этой шикарной някой любимой пижамой… – Обо всём успел растрещать?

– Харлей всего лишь говорил, что у него есть сестра, – мило фыркнула девушка приятным, нежным и глубоким голоском. Хм, интересно – оно еще и поёт, что ли? – Обещал познакомить. Харлей, я привезла эскизы бильярдной для «Анубиса». Посмотришь? А то мы с Сашей опять не сошлись во мнениях…

– Ришка наш второй арт-директор, – пояснил брательник, забирая протянутую ему папку. – Еще думаем, кто из них после открытия во второй клуб перейдет… Санька помнишь? Во! Он опытнее, но у Вишенки вкус тоньше…

– Харлей, ну хватит, – с мягкой укоризной посмотрела на него «Ришка». Блин, с какого бодуна этому утонченному созданию дали такое прозвище? – Это вопрос решенный. К «Максимусу» я привыкла, а то, что вы собираетесь сделать из нового клуба – немного не мой уровень. Ладно, я побегу. Стася, приятно было познакомиться. Как будет время, заходи, попьем чаю, поговорим. Я обычно в кабинете на первом этаже, справа от сцены. Харлей, увидимся.

– Аха, – отозвался рыжий, залипший намертво в содержимое той самой папки.

Улыбнувшись еще раз, приятная до безобразия девушка, явно из высшего света и выпавшая из института благородных девиц, как минимум, легкой походкой направилась в сторону входа в огромное здание клуба.

Глядя, как удаляется ее изящная фигурка, я всё-таки хмыкнула еще раз. Достала сигареты, закурила и, сунув руки в карманы крутки, повернулась к машине улетевшего в нирвану братца.

Блестящий на солнце лакированный бок коряво, но послушно явил мне собственное отражение: тощую фигуру, немного не дотягивающую до мешка с костями и именем Неаполь. Из одежды серые джинсы, белая майка, кеды, и кожаная куртка из тонкой кожи, плюс перчатки с обрезанными пальцами. Худое, осунувшееся лицо с острыми скулами и таким же подбородком, в обрамлении растрепанных, неровно остриженных темно-русых волос, с пепельным отливом и обилием выбеленных прядей.

Не комильфо…

– То, что надо! – наконец-то отмерев, радостно потер руки Илюха, захлопывая папку. Сунул ее подмышку, сцапал меня за руку и шагнул вперед, довольно пробасив. – Айда, с остальными познакомлю! Епта… Стаська, ты опять?

– Не опять, – усмехнулась, когда байкер остановился, сообразив, что я с места так и не сдвинулась, и не потянул он меня волоком только каким-то чудом, учитывая нашу разницу в габаритах.

– Тогда в чем дело? – грозно нахмурился суровый начальник местной развлекаловки, носящей гордое имя «Максимус». – Если ты снова…

– Не снова, – хмыкнула, раздавливая подошвой кед несчастный окурок. И, освободив свою руку, снова сунула ее в карман куртки. – На этот раз без шуток, Илюх. Я никуда не пойду.

Глава 2

– Да почему…

– Да потому! – перебив его, коротко и зло ругнулась. А потом, взъерошив волосы еще больше, уселась на корточки, обхватив голову ладонями. И тихо проговорила, не глядя на брата. – Не пойду, Харлей. Хватит шутить. Какая работа? Где я и где эта девочка-лапочка? У нее наверняка воспитание, образование, опыт, да и вообще… С людьми она общаться умеет. А я что? Ни того, ни другого, ни третьего. С людьми полгода как не разговаривала в принципе. Какую к черту работу ты мне найти собрался? Опозоришься только моими потугами. И вообще… Если у вас арт-директор такой, боюсь представить, кто у вас там еще обитает. Мне куда со своим рылом, да в их ряды? С меня и байкер так себе, если помнишь…

– Хорош, Стась, – опустившись рядом, тяжело вздохнул мужчина. – Ну поцарапала мой байк, чутка, с кем не бывает? Ты сколько уже без опыта, почти пять лет? Ничё, вспомнишь, это дело наживное. Чё мне, для сеструхи железа жалко?

– Да не байке дело, – мотнув головой, убрала с лица волосы и снова закурила. Впервые сладковатый дым сигарет горчил на языке, оставляя неприятное ощущение. – Дело во мне, Харлей. У меня нет ни опыта, ни образования, ни внешности… Ни хрена. Я столько времени даже толком ни с кем не разговаривала. И теперь даже слов найти не могу. А о чем вообще говорить – понятия не имею. Отстала от жизни конкретно…

– Ладно тебе, Белка, – поднявшись, брат утянул меня за собой и молча, но так капитально обнял, прижимая к своей немаленькой груди, в которую я тут же уткнулась носом, совсем как в детстве. Тогда казалось, что он чертов грубый великан, всегда надо мной издевающийся, проявляющий замашки тирана и деспота… И лишь с годами пришло осознание, что именно он своими запретами и ором пытался сделать для меня, как лучше. – Херня война, прорвемся. Наверстаешь еще упущенное. А Гиппократу твоему башню рано или поздно сверну, обещаю.

– Только о нем не надо, ладно? – тихо проговорила, морщась, но продолжая обнимать этот шкаф за необъятную талию. Самый надежный и дорогой шкаф из всех возможных… Жаль только, что я поняла это слишком поздно. – Бывший муж – не та тема, которую я хотела обсуждать.

– Да понимаю, чего там, – невесело хмыкнул Илюха и, отстранившись, пригладил своими лапищами мое воронье гнездо на голове. – Прошлого не вернешь. Но жить-то как-то надо дальше, не?

– Да я б с радостью, – отозвалась, поежившись от прохладного ветерка, ссутулив плечи и снова сунув в карманы замерзшие руки. Меня по жизни морозило на нервной почве – теперь, кажется, с этим ничего поделать нельзя. Нарушенное кровообращение весьма неприятная штука, и теперь даже на июньском солнцепеке я чувствую себя как страус в Антарктиде. – Но боюсь, Илья. Правда, боюсь. Твои друзья меня вряд ли вообще помнят. Да и позорить тебя я не хочу.

– Ты это заканчивай, – мне снова подарили грозный взгляд из-под кустистых бровей. Закурив, братиш вдруг зло усмехнулся и сплюнул на землю. – Впарил тебе херню всякую… Кого, млять, и как позорить? Ты чё, банду мою не помнишь? Где они и где манеры? Забей. Ты была своей в доску, такой и осталась. Пацаны тебя как родную примут, обещаю. А о том, что случилось, они не в курсях. Знают, что развелась, и всё… А Ришку тебе надо узнать получше, плохо о ней не думай. Ну чё, идешь или дальше сопли на кулак мотаем?

– Да иди ты, – фыркнув, слегка пихнула его кулаком в бок. И, оглядев внушительное здание передо мной, вздохнула. – Но в чем-то ты прав, братиш… Жить дальше как-то надо. Хрен с тобой, рыжий. Пошли, пока я добрая. Посмотрим, что там со временем из твоей братвы выросло…

Начинать жизнь с нуля – всегда страшно. Начинать ее, не имея на то ни малейшего желания, страшно вдвойне. Забыть пять лет жизни в другом городе, в который я свинтила, оборвав по собственной глупости и наивности все связи – вообще невозможно в принципе.

Но… кто б мне варианты оставил к размышлению.

Я братца знаю. Если что задумал, хоть бери молоток и бей промеж глаз – поржет, но планов своих не оставит. И раз он дошел до крайней меры вроде транспортировки моих костей в собственном багажнике, значит, надоела я ему своим нытьем до самой каким-то чудом не пропитой печени.

Конечно, самый лучший и желанный для меня вариант – просто оставить меня в покое. Но, блин… кто даст-то?

Илюха как лучше хочет. И в этот раз, пожалуй, надо оценить его потуги. Ну, или хотя бы попробовать.

Всё-таки его банда – не высшее и люто ненавидимое мною общество, мнение которого с какого-то куста меня волновало, и чьего осуждения я боялась. Правда, так и не умудрившись вовремя понять: а какого ж все-таки хрена я вообще о нем думать стала?

Как говорится, знал бы где брякнешься, заказал бы ортопедический матрас. И если мы все умны, то исключительно числом задним!

Входя в прохладное нутро самого популярного в городе, элитного клуба, я дала себе зарок: перебороть собственные, тщательно привитые кое-кем комплексы, и с размаху на старые грабли больше не прыгать.

И, не успев как следует вложить эту мысль в свою дурную голову… присвистнула, обалдело оглядывая пространство вокруг.

Или я чего-то не понимаю в новомодных развлечениях золотой молодежи, или кто-то из дизайнеров двинулся на «Холодном сердце» и истории Джека Фроз…

Ну или среди работников клуба затесалась Снежная Королева, а в подсобке окопался несчастный Кай, складывающий из льдинок пресловутое слово «вечность».

Когда, любопытства ради, я перерывала официальный сайт «Максимуса» пару лет назад, найденные мною фотки внутреннего интерьера впечатляли, не скрою. Но, блин… вроде как после этого, к пятилетию клуба, здесь делали ремонт, насколько я знаю. И кто же, мне интересно, так скреативил, что устроил здесь самое настоящее ледяное царство?

Креатив пер со всех сторон, начиная от подиумов танцовщиц, которые поднимались и опускались на стене, справа от входа, и заканчивая полукруглыми белыми диванчиками и хромированными столиками за ними. Несмотря на их обильное количество, место для танцпола оставалось внушительным. Сцена, оформленная в стиле ледяной пещеры, внушала шок и трепет, пугая своей натуральностью и мрачноватостью. Бар и пространство за ним были словно вырезаны в глыбе льда, а над ним с балкона второго этажа свисали нефиговые такие острые сосульки. Широкая лестница наверх с заснеженными перилами и ледяным узором вместо столбиков слегка мерцала искрящимся синим цветом в полумраке, мягко мигали и бегали огоньки внутри ледяных ступенек…

И только пол оставался ровным, темным и полупрозрачным, но и под ним легко угадывались пока не горящие еще неоновые круги и росчерки.

– Стаська, рот захлопни, – упавшую челюсть кое-кто добрый и рыжий с щелчком поставил на место, добродушно усмехаясь в ответ на звучное клацанье зубов. – Так понравилось, что ль?

– Типа того, – пожала плечами, не желая признаваться в собственном буйном восторге. А заодно поставила памятку пересмотреть все мультики на эту тему: на прошлой неделе я уже заценила старую добрую диснеевскую анимацию, а вот до пиксаровских работ, кажется, еще не всех добралась. – Оригинальный полет мысли. Кто ж так накурился?

– Пошли, покажу, – щурясь как огромный сытый котяра, братиш грабастал меня за руки и поволок наверх, где на втором длиннющем балконе виднелись кабинеты за стеклянными стенами. И здесь пол был похож на ледяной, а одно из помещений так вообще напоминал чертог той самой Снежной Королевы.

И все бы ничего, детский сад там в одном месте заиграл, вкусы у кого-то поменялись, вдохновились не тем или вискарь паленый попался…

Но натуральное чучело Свена, того самого оленя из мультика, стоящее между кабинетами, убило меня напрочь!

И это меня еще чокнутой называют, да?

– Эта типа, если клиент к этому моменту окончательно не перепугается и не свинтит, значит, и ваши мордами благополучно переживет? – попыталась пошутить, тыкая пальцем в реалистичную шерсть животного. И повернулась к гогочущему братцу. – Чего ржешь? Ну и поверки у вас на психику… Здесь хоть кто-то нормальный есть?

– Найдешь, твой будет! – чувство юмора родственника своей хреновостью от моего иногда не слишком отличалось. И он, махнув рукой, направился в сторону второй стеклянной двери на балконе. – Пошли!

Пошли так пошли.

Пожав плечами, я развернулась и потопала в обратном направлении. А что? Сам сказал, не уточняя направления!

Не прокатило.

Догнал, выругался, треснул по затылку и уволок обратно, после чего первой запихал в открытую дверь своего кабинета.

Точнее, не только своего – все время забываю, что у «Максимуса» двое официальных владельцев. Ну и еще кучка «внебрачных», составляющих ту самую пресловутую и дико известную своими заскоками банду байкеров.

Второй директор оказался мне смутно знаком.

Почесывая гудящий затылок, залипнув возле порога, я долго рассматривала застывшую возле рабочего стола нехилую такую фигуру, замершую ко мне в пол оборота, не сводящую глаз с листка бумаги, зажатого в крупном кулаке в черной перчатке без пальцев.

Средний рост, приличный торс, узкие бедра и неифговый разворот плеч. Мощности и громоздкости моего братца нет, но тоже ничего. Небрежно растрепанные светлые волосы длиной до основания шеи, прикольного золотисто-русого оттенка, вполне симпатичный, только моська хмурая какая-то. С недосыпа чувак страдает, что ли?

Белые джинсы с художественными дырами заправлены в темные кеды до щиколоток высотой, сверху белая футболка с черной символикой анархии, на бедре крупная цепь – сразу видно, наш человек!

И где я его уже видела?

Осознание пришло не сразу. Но как только оно накатило, я выпучила глаза, приоткрыла рот и ткнула пальцем в сторону парня возле стола, тупо пялясь на молчаливо посмеивающегося Харлея. Тот подтвердил мои догадки веселым кивком и я…

По старой, казалось бы, давно забытой привычке, преодолев разделяющее пространство, с визгом повисла у байкера на спине, обхватив руками далеко не хрупкую шею!

– Мифка! – безбожно, как в детстве, коверкая звуки, взвизгнула, чмокнув парня в ухо, кажется, даже дрыгая ногами. Какое-то странное, иррациональное чувство радости комком забилось в груди, стоило только почувствовать под собой широкую спину на которой я так всегда любила кататься. И сопротивляться нахлынувшим эмоциям не было никакого желания!

– Стаська? – откровенно прифигел с трудом узнавший меня рокер. И, кое-как стащив меня со своей спины, схватил за подмышки и ухитрился подбросить в воздух. – Реально, ты что ли?

– Неа, – прыснула, болтая ногами в воздухе, когда меня поймали. И хихикнула, вспоминая, как на подобное обычно реагировал недовольный Харлей. – Поставь ребенка обратно!

– Какой к черту из тебя ребенок уже? – расхохотался Михась, активно подросший, возмужавший и раскачавшийся за то время, что я его не видела. Но на ноги поставил, а потом стиснул мое тощее тело в суровой медвежьей хватке. – Офигеть, мелочь! Ты подросла!

– Сам мелочь, – шутливо пихнула его в живот, хотя как раньше, не злилась совершенно. Ну да, в бурные подростковые времена, когда мне только стукнуло тринадцать, а эти лбы справляли свое совершеннолетие, таскавшаяся всюду за ними худощавая рыжая девчонка с конопушками действительно была навязчивой мелочью…

Правда они меня и не выгоняли из своей банды никогда. Совсем наоборот, хоть и подтрунивали, а иногда и честно издевались, но внимание сестре одного из «своих» уделять не забывали. На байке научили ездить, машину водить, да и вообще…

Блин, да я ж реально по ним соскучилась!

А по Мишаньке так вообще – я до сих пор помню, как этот ворчливый, но уже тогда коренастый паренек, одноклассник и лучший друг моего нелюбимого старшего брата, когда подолгу задерживался у нас в гостях, охотно читал мелкой мне на ночь сказки…

Наши родители, к сожалению, такой ерундой не заморачивались.

– А красавец, красавец, – обойдя рокера по кругу, довольно щелкнула языком, оценив со всех сторон рельефное тело и упругую шикарную задницу, под одобрительный ржач довольного брательника и под смеющимся взглядом друга детства. И сурово поинтересовалась, щелкнув последнего по лбу. – Надеюсь, холост и свободен?

– Ну-у-у… – возведя свои умопомрачительные зеленые глазки к потолку, байкер откровенно ухмыльнулся.

– Как? – схватилась за сердце, симулируя священный шок и ужас. – Как ты посмел? А я? А как же я? Так, покажи ее мне! Покажи немедленно, какая фурия посмела покуситься на моего любимого плюшевого мишку!

– Белка, хорош, – прекративший, наконец, гоготать Илюха прошел и плюхнулся в глубокое офисное кресло за одним из столов. Отшвырнул подальше вытащенный из заднего кармана телефон с сигаретами и вольготно устроился, закинув ноги на стол. – Ща всю душу из Михея вытрясешь!

– И вытрясу, – топнув ногой, непримиримо заявила, сверля взглядом невозмутимого Михася. – Он мне изменил!

– Как я мог, Стась? – меня приобняли, шутливо щелкнув по носу. – Тебе я всегда верен!

– Смотри у меня! – пригрозила ему, хотя сама расплылась в идиотской улыбке, чувствуя какое-то невнятное трепыхание в груди.

Кажется… я реально по нему скучала. По всем им.

Пять лет отдельной жизни – слишком большой срок, только по прошествии которого ты замечаешь, как на самом деле все изменилось вокруг тебя. Словно я… просто выпала из жизни на это время.

И сейчас, уже не безжалостно стебаясь, а шутливо подтрунивая друг над другом, я поняла, что возможно, я пропустила лучшие годы своей жизни.

Конечно, в Миху я была влюблена в далеком, глубоком и не совсем безоблачном детстве. Не, со временем, конечно, переросла и все такое, но кто ж из девчонок не западал на друзей старшего брата?

Помнится, мне еще лет семь было, когда я категорично заявила, что это – мой медведь, и черта с два кто его получит!

Но Мих хорош, да. И раньше, а сейчас так и подавно! Интересно, что ж там за оторва умудрилась захомутать этого прямолинейного и упертого байкера? Кто вообще его вынести ухитрился? Его крутой норов ни в одни стандартные двери не пролезет!

– Итак, рассказывай, – развалившись за его столом, я повторила позу Илюхи. То есть аккуратно примостила ноги на краю темного полированного стола, пристроила локти на мягких подлокотниках и сложила пальцы домиком, как злодей кинофильма. – Кто она? Рост? Вес? Размер груди?

– Белка!

– Что? Должна же я узнать конкурентку, по ее лицу и бюсту!

– Кхм… я вам не помешаю? – вежливый стук по стеклянной двери, мягкая улыбка и в кабинет вошла та сама леди с красивым именем Арина и страшной кличкой «Ришка».

– Допрос откладывается, – вздохнула, но ноги со стола скинула, махнув рукой. – Валяй.

– Белка, мля!!

– Всё нормально, Харлей, – снова улыбнулась девушка, кажется, ни капли не обидевшись. Легко скользнув внутрь, удерживая на руке круглый блестящий поднос, он выставила сначала перед моим братом большую белую чашку, от которой исходил легкий кофейный аромат и шел пар, а после вручила невесть с чего лыбящемуся Михе высокий кофейный стакан с британским флагом на боку. Тот емкость принял, сделал хороший глоток и… поплыл.

Да ла-а-адно?

– Стась, знакомься, – приобняв слегка смутившуюся девушку за тонкую талию, с улыбкой представил ее Мих, прислонившись пятой точкой к столу, и пристроив на нем стакан. – Моя невеста, Арина.

Угу… где там Харлей со своим очередным «Белка, мля»?

Сейчас бы точно пригодилось!

– Очень рада, – серьезно покивала, натянув на лицо подходящую к случаю улыбку, очень надеясь, что она не выглядит натуральным оскалом.

Нет, за Потапыча я была искренне рада…

Только как же на него свалилось это нежное благовоспитанное чудо? Он же терпеть не мог великосветских львиц и прочих гламурных дамочек! Или он за пять лет умудрился измениться не только внешне? Да и вообще…

Как-то я не ожидала подобного. Дикое, бесшабашное веселье вдруг куда-то ушло, оставив вместо себя грусть, горечь и какое-то детское разочарование. Я подозревала, что изменилась вся банда, и что как раньше уже ничего не будет, но… не думала, что настолько.

Если не у всех, то у многих появились девушки, грандиозные планы на будущее, любимая работа. Семья.

Похоже, как я и подозревала, мне в их жизни места не будет.

М-да.

– Извини, Ришка, – вздохнул братец, поднимаясь, чтобы перегнуться через стол и ответить мне очередной не сильный, но обидный подзатыльник в воспитательных целях. – Стаська иногда такую ахинею несет!

– Харлей, я же сказала, всё нормально, – укоризненно посмотрела на него девушка, пока Мих, никак не прокомментировав мое выступление, взялся за свой кофе. Однако видно было – задела я медведя слегка… – Стасю я прекрасно понимаю.

Да ну?!

Фыркнув и потирая гудящий затылок, я поднялась, не собираясь извиняться. Не люблю лицемерить и улыбаться в лицо неприятному мне человеку. Мишутка мне дорог, но его невеста мне не нравится. Хотя бы потому, что таких, как она, добрых, мягких, отзывчивых и понимающих в природе не существует. Тем более в высшем обществе!

– Куда намылилась? – видя, как я почти незаметно прокралась по пушистому светлому ковру к выходу, еще больше нахмурился рыжий, со стуком оставляя бедную чашку обратно на блюдце. – Белка!

– Что, я прогуляться не могу?! – справедливо возмутилась, попутно открывая входную дверь. – Видишь, любовь тут у людей, а я явно рыжая… Короче, Харлей, не нагнетай. Пойду, прошвырнусь, может еще кого встре… Твою ж мать!

– Мило, – со смешком прокомментировал мое восклицание неожиданно вошедший в кабинет тип, в которого я ухитрилась врезаться, банально не его заметив. Зажмурившись, потерла отбитый о пуговицу лобешник… и вздрогнула, услышав насмешливо-удивленное. – Коротышка?

– Чё? – округлила глаза, уставившись на мужскую грудь, красиво облегающую тонкой белкой рубашкой из жатой ткани с короткими рукавами. Перевела взгляд выше. Затем еще выше. Затем еще. И еще, пока не наткнулась на лицо стоящего передо мной высоченного гиганта. И, признав в нем знакомые привлекательные черты, с трудом выдавила из себя. – Млятушки… Цепеш?!

– Приятно быть узнанным, – хмыкнула эта… дылда. Все такая же сногсшибательная (теперь и в прямом смысле), со светлыми, идеально зачесанными назад волосами, ироничным взглядом зеленых глаз и насмешливой ухмылочкой, которая всегда меня бесила.

И если Михася я тихо обожала, то его старшего брата Владислава, имеющего звучную кличку граф Дракула и всех ее вариаций, просто не переваривала!

– Неожиданный сюрприз, – небрежно сунув руки в карманы белых, идеально отглаженных брюк, усмехнулся мой личный кошмар всех времен и возрастов.

Не шучу – он хоть к банде не принадлежал, и виделись мы не сказать, что часто, но был единственным, кто не отказывал себе возможности откровенно надо мной поиздеваться!

И это не я коротышка, у меня рост чуть выше среднего… это его два метра обаяния и сарказма мне вечно жить мешают!

– Сплюнь, – мрачно посоветовала, обдумывая, как похитрее обойди застывшую в дверном проеме мужскую фигуру. Неплохую фигуру, должна признать, хотя по объему до своего младшего брата не дотягивает. Но плечи ничего себе такие. Черт. О чем я думаю? – Будешь удивляться – морщины появятся, лицо постареет, скажут, мол, вампир-то фальшивый…

За моей спиной громко расхохотался Мишка, не смотря на капитально подпорченное мной настроение. Ну да, насколько я помню, со старшим братом они всегда были в контрах, и младший ждал, не дождался, когда же эту глисту двухметровую сможет кто-нибудь уесть…

У меня, кстати, это если и получалось, то только изредка.

– Белка, блин… Дракуленок, ты чет сегодня рано, – закурив, выдохнул Харлей дым в пространство шикарно и со вкусом обставленного кабинета. – Дела?

– Что-то вроде того, – усмехнулся мужчина, рассматривая меня насмешливым взглядом с высоты своего роста.

Попыталась хрюкнуть с многозначительным взглядом при вариации его прозвища…

Дохлый номер! На меня посмотрели так снисходительно, как на маленького глупого ребенка, мигом отбив все желание ерничать и шутить на эту тему.

Тьфу.

– Влад, чай будешь? – аккуратно обойдя меня, поинтересовалась Арина, приветливо улыбаясь светловолосой глисте на пороге.

– Нет, спасибо, – с улыбкой откликнулся тот, охотно отступая, чтобы девушка могла выйти. И, тормознул ее, достав из кармана что-то небольшое и овальное.

Девушка тут же расплылась в очаровательной улыбке, но протянутый ей киндер-сюрприз забрала…

У меня, кажется, челюсть на пол рухнула повторно.

Это… и как это понимать? Чтобы Цепеш принял девушку брата, да еще и сладкие взятки ей таскал… Да что ж такого здесь приключилось, пока я бездарно тратила время на худшие годы моей жизни?

Желание сорвать на ком-то испорченное настроение стало почти невыносимым. А я ведь говорила Илюхе, что тащить меня сюда – не самая лучшая идея… Сам же знает – я не всегда и не на все могу адекватно реагировать!

– Какими судьбами, Харлей? – пройдя в кабинет, мужчина вольготно расположился в кресле для посетителей. И, глядя на меня с неизменной ухмылкой, поинтересовался, постукивая длинными пальцами аристократа по подлокотнику. – Снова родители попросили присмотреть за надоедливой младшей сестрой?

– Да… иди ты, Цепеш! – тихи и проникновенно ругнулась, едва сдержавшись чтобы не сказать, что покрепче. Но при выходе из кабинета дверью саданула да…

И пофиг, что потом на данный выверт психики скажет потом любимый братец!

Чёрт… ну почему я снова себя ощущаю, как будто мне одиннадцать лет?!

От желания разнести что-нибудь вроде ледяной барной стойки я удержалась с трудом. Вдохнула-выдохнула… не помогло. Чуть-чуть попрыгала на месте, выругалась, перекурила и только тогда, наконец, немного успокоилась.

В конце концов, Дракулу я видела первый раз после долгой разлуки и, надеюсь, этот же раз был последний – я просто физически не вынесу, если этот улыбчивый блондин с повадками настоящего вампира еще хоть раз назовет меня Коротышкой!!

Ну почему он именно ко мне привязался, а? Почему ни к этой девочке-лапочке по имени Арина?

Что в ней такого-то, раз оба Алёхина на нее смотрят и не нарадуются?

Кстати… где, она говорила, ее можно найти? Первый этаж, дверь за сценой… Вот сейчас как раз на месте и разберемся!

Пожалуй, видел бы брательник, куда я намылилась четким, уверенным шагом – прилетел бы тут же. Но… не судьба, как говорится!

Обиталищем арт-директора оказалось просторное светлое помещение с двумя окнами, прикрытыми жалюзи, шершавыми стенами, высоким потолком и тремя обычными столами, оснащенными компьютерами. От обычного офисного кабинета, пожалуй, его отличало только наличие мольберта, ящика с рулонами бумагами, доски в пол стены, на которой можно писать маркерами, и присутствие гитары в аккуратном чехле. Ну и куча разноцветных стикеров на всех трех мониторах, вместе с ворохом бумаг и стаканов с цветными фломастерами.

Арина сидела за крайним столом, неподалеку от выхода, а совсем рядом с ним в углу приткнулась кушетка в виде идеального прямого угла на хромированных ножках, перетянутого плотной прессованной кожей. На нее я и уселась, сверля девушку настойчивым, колючим взглядом, активно пытаясь вызвать у нее нервозность и, как следствие, вывести на откровенный разговор.

Ну должны же быть у этой куколки недостатки, ну хоть какие-то!

– Что-то случилось, Стась? – не отвлекаясь от бумаг, которые просматривала, спокойно и вежливо поинтересовалась Арина, вообще никак не отреагировав на бесцеремонное нарушение ее покоя и одиночества.

– Да мне просто интересно, – хмыкнула, удивляясь ее невозмутимости и выдержке. – Если ты арт-директор, чего ж сама с подносом бегаешь?

– Привычка, – пожала она плечами, снова мягко улыбаясь. Но и от дела не отвлекаясь! – К тому же, Харлей мой друг, а Миша мой парень… Почему я не могу сделать им приятное и не принести кофе? Мне не сложно.

– А Цепеш? – не прекратила я допроса, хотя ответ показался весьма… любопытным. – А к нему-то подмазываться зачем?

– Стась, я прекрасно понимаю, что для тебя я человек новый и, по всей видимости, почему-то тебе очень не нравлюсь, – отложив бумаги в сторону, Арина все-таки повернулась ко мне, смотря прямо и открыто. Со все той же чертовой, неповторимой мягкой улыбкой, в которой не было ни капли снисхождения! – Но Миша и Влад – моя семья. И о них я забочусь так, как умею. Пожалуйста, не нужно приплетать сюда несуществующие вещи, оскорбляя меня странными предположениями.

У меня появилось дикое желание присвистнуть.

Да, на меня много раз повышали голос. Кричали, ругались, матерились, пытались унизить – спасибо моему и раньше-то не шибко покладистому характеру. Но… вот так вот тихо, спокойно и мило мою зарвавшуюся наглость на место ставили впервые!

И ведь… как на это возразить-то?

Ай да Ришка… в тихом омуте черти водятся, да? Ну теперь-то становится понятно, что Потапыч нашел в этой вежливой скромнице! Стержень там внутри похоже ого-го…

Ответить я не успела, раздался тихий, аккуратный стук, и в кабинет вошла официантка, если судить по ее форме. Весьма нестандартной: черные брючки, балетки и длинная блуза-туника насыщенного синего цвета, с рукавами три четверти, закрывающая одно плечо и кокетливо, но не вызывающе открывающая второе. На поясе короткий черный фартук с кармашками и блестящей синей надписью «Максимус».

В меру, красиво, со вкусом, и наверняка работницу легко можно было отыскать взглядом среди гостей в этом ледяном царстве.

Надо же! Не думала, что работники клуба окажутся столь… продуманными.

– Ваш чай, – улыбаясь, но как-то не вежливо, а по-свойски, улыбнулась приятная шатенка, на вид чуть старше меня, выставляя перед арт-директором изящную, но немаленькую по размеру чашечку с абстрактным серебристым рисунком. Получив в ответ благодарную улыбку, официанта отступила и, зажав поднос подмышкой, вдруг прижала ладони друг к другу перед грудью и склонила голову в уважительном поклоне. – Кавай-сан…

– Спасибо, Кать, – со смешком отозвалась Арина, пока у меня натурально округлялись глаза. Ну и язык, как всегда, полетел вперед паровоза, выплюнув краткий и красноречивый вопрос:

– Хто??

– Квай-сан, – хихикнув, пояснила шатенка, поворачиваясь ко мне. – Это когда она официанткой была, мы ее просто «каваем» звали. А невесту шефа и начальству такое не по статусу, ну мы и изменили немного.

– Катя, – укоризненно посмотрела на нее «невеста». И ей даже ругаться или добавлять еще что-то не пришлось – официантка тут же замахала руками, отступая назад, возведя глаза к потолку:

– Да-да, помню-помню. Статус ничего не меняет и вообще, быть официанткой тебе привычней. Молчу! Кавай-сан, разрешите откланяться…

– Как всегда, – вздохнула Арина, качая головой и едва заметно улыбаясь, как только за забавной работницей закрылась дверь. Забавной… и на удивление вовремя говорливой! – Не обращай внимания, Стась. Это так… местный юмор.

– Уху, – согласилась, поднимаясь с дивана и якобы лениво потягиваясь. – Мне б кто юморной тоже чаю сделал… Лан. Сейчас чего съестного раздобуду и вернусь.

– Хорошо, – просто согласилась девушка, явно не заподозрив никакого криминала в моих действиях. Хотя, на самом деле кто знает, какие на самом деле бродили мысли в этой ухоженной головке – ларчик-то, как оказалось, с секретиком!

К моему счастью, разговорчивая официантка нашлась тут же, за барной стойкой на первом этаже. К счастью потому, что перекусить мне действительно не помешало бы. Испорченный лекарствами желудок весьма не вовремя о себе напомнил, так что Арине я почти не соврала на счет своих передвижений и целей.

А что до попытки получить нужную мне информацию… Разве есть злой умысел в простом разговоре с приятным человеком?

– Привет, – угнездившись на высоком стуле за стойкой, я кивнула девушке на ряд аппаратов у льдисто-зеркальной стены, машинально потирая живот, в котором неприятно ныл желудок. – Можешь молочный коктейль сделать?

– Легко, – пожала плечами Катерина. Задавать лишних вопросов, вроде кто я такая и почему тут шляюсь в неурочный час она не стала, и просто достала из небольшого холодильника молоко и мороженое. – Сироп какой?

– На твой вкус, – отозвалась, слегка поморщившись от не слишком приятного спазма. – Только не слишком приторный, и так желудок сводит.

– Гастрит? – понимающе улыбнулась девушка, закидывая в шейкер нужные ингредиенты. – Болезнь века людей, воспитанных на фастфуде. Понимаю, сама маялась одно время.

– Угу, он самый, – подтвердила, не став вдаваться в подробности. И словно невзначай, поинтересовалась с любопытством. – Слушай, а почему всё-таки Кавай-сан?

– Риш раньше просто «Кавайчиком» была, – хихикнула официантка, не отвлекаясь от работы. – Ну согласись, милая такая, аж прям жуть! Я когда ее в первый раз увидела, умилилась до невозможности, ну и окрестила так. Как сейчас помню: тихая такая, скромная, улыбчивая, всегда поможет, всегда поблагодарит… ну истинный кавай, так и хочется за щечки потискать!

– И как, тискала? – изумилась, переваривая интересную информацию. Опустим факт, что Риша не из высшего общества, к нему вернемся после, проглотив первый шок и недоверие. А пока… официанткой была, значит. В директора за счет Потапыча вылезла, что ли?

– Ха! – фыркнула Катя, наливая туда же сироп из высокой бутылки. – Да как нефиг делать! Я бы и сейчас потискала, да трогать невесту шефа как-то не с руки…

– Что, зазналась? – невольно усмехнулась, подпирая щеку кулаком. Подумала, достала из кармана пачку сигарет, но курить на голодный желудок не стала.

– Да ну, – вскинув брови, удивленно посмотрела на меня работница. – Чтобы Ришка и зазналась? Не, она как скромницей была, так и осталась. И с бывшими коллегами ведет себя так же по-свойски, нос не задирает. Все тот же милый кавайчик, это просто я стремаюсь вольничать.

– Хм… а как же она тогда со своим мягким характером, да в арт-директоры выбилась? – непритворно удивилась под мерное жужжание аппарата, взбивающего мне вожделенный «перекус». – За счет шефа что ли?

– Не, – хохотнула чем-то довольная Катерина, доставая из-под стойки объемный пластиковый стакан. Лихо прилепила к нему круглую наклейку с названием клуба и гордо произнесла. – Руководство у нас дикое, но здоровское. Но это мы к ним и остальным байкерам привыкли, а Ришка когда пришла, скромняга – прям тряслась при их присутствии! А Михаил Александрович у нас с норовом, вечно злой и не выспавшийся, он вообще ее пугал до колик. Благо соседка его, наш админ бывший, Кавайчика научила любимый кофе шефа варить, и тот прям подобрел. Мы сразу-то не сообразили, только потом дошло, что он в ее присутствии весь остывает на глазах, и в руках себя держать старается, даже рычать прекращает, какой бы злой не был. Ты ее глаза видела? Синие-синие, глубокие… Ну, короче, наш шеф запал по полной!

– Да, глаза там что надо, – невольно согласилась, вспоминая красивые глазки Арины. В таких утонуть реально можно, сразу и не заметив. Только… с Михеевыми предпочтениями, да на скромницу запасть? – И что, она прям сразу согласилась с ним встречаться?

– Пошутила? – обалдевшее посмотрела на меня работница клуба, протянувшая руку к аппарату, тут же благополучно о нем забыв. – У Ришки пунктик на счет разницы положений, она долго считала, что официантка не пара директору. У нас тут начальник службы безопасности на пару с финансистом тотализатор устраивали: сначала на то, как долго она в клубе продержится, а потом завоюет наш директор ее или нет. Что тут только не было… И бегала она от него, и пряталась под столами… Короче, мы хором за них болели. И реально порадовались, когда они встречаться наконец-то начали.

– Ага? – вот тут я уже натурально удивилась, даже привстала слегка. – Прям порадовались? Ни зависти, ни порицания, ничего?

– А на кой? – с таким же недоумением откликнулась Катерина, переливая коктейль в стакан. – У нас коллектив слаженный, своих мы любим, а Кавайчик как-то сразу вписалась. Да и за Михаила Александровича порадовались, видели же, как он ее любит. Все ждали официального предложения, но с Ришкиными комплексами, думали, не дождемся.

– Но они ж вроде как помолвлены? – вскинула брови, глядя как девушка ловко закрыла стакан прозрачной круглой крышкой и сунула в специальное отверстие синюю соломинку.

– Так всего полгода назад он ее уговорил, – фыркнула Катерина, выставляя передо мной мой «обед». – Они Новый Год в Тайланде отмечали, как вернулись, так и поставили всех в известность. Ну мы на них и обиделись хором! Мимо нас же само предложение прошло! Шефу тогда проставляться перед друзьями пришлось несколько дней подряд.

– А вы?

– А что мы? – пожала плечами официантка, убирая грязную посуду. – Мы рады были. Ну и ляпнули хором, что не позволим ей теперь среди подвыпивших мажоров скакать. Кавай на нас тогда дулась больше недели, за то что без работы ее оставили, благо хоть арт-директор выручил и к себе ее переманил. Ришка на чужой шее сидеть не будет и зарплату свою на совесть отрабатывает. Кстати, а ты с какой целью интересуешься?

Ага, вовремя Штирлиц спохватился, когда уже слил все пароли и явки…

– Просто, – фыркнула и присосалась к освежающему молочному коктейлю. Приятному, почти не сладкому, с мягким мятным привкусом. Как раз то, что надо! И не жирный совсем. – Должна же я знать, какие кадры тут моего братца окружают.

– Твоего… кого? – ни на шутку перепугалась работница, уронив тряпку, которой протирала стол за стойкой. Кажется, даже побледнела слегка! – Так ты… вы… сестра Ильи Алексеевича?!

– Ну, у Потапыча только вампир в родне, – усмехнулась, слезая с хромированного крутящегося стула. – Так что да, рыжего вашего я родня… Тьфу. Да выдохни ты! Я тут так, мимокрокодил, и «выкать» мне не надо. Ферштейн?

– Ага, – тут же повеселела Катерина.

Ну слава богу! А то увидела во мне какое-то непонятное существо с регалиями и статусом, расшаркиваться начала… Не люблю я этого. Тем более, это мой брат тут с Михеем разделяет и властвует. Я-то с какого бока?

Уважение надо заслужить, а я еще ровным счетом ничего не сделала, чтобы со мной считались…

Но накосячить да, вполне успела.

Как оказалось, к золотой молодежи невеста Потапыча никакого отношения не имела. Иначе бы стала такая милая девочка как она, да среди пьяных парней бегать? Раз пошла работать в ночной клуб, значит, деньги нужны были – это факт. Я, конечно, не совсем понимаю, как она умудрилась приобрести тот самый лоск и ухоженность, ну да бог с ним. Главное, что положением она своим не пользовалась, чтобы взойти по карьерной лестнице, да и вроде чувства у них искренними были. Притворство бы кто-нибудь да заметил, учитывая, что за их романом весь клубешник активно наблюдал и делал ставки.

Со стороны, как говорят, виднее, а вот я здоровски лоханулась, поддавшись первому впечатлению. Хотя…

Неприятно осознавать, но тут скорее сыграло мое чувство ревности и осознание, что я теперь не единственная девушка в их банде. И тот факт, что эта девушка вообще на байкеров ни в чем не походит…

Поморщившись, я развернулась на пятках, не выпуская соломинку изо рта, и пошла в абсолютно противоположную сторону от Ришиного кабинета.

Что ж, косячить, так с размаху, а исправлять так сразу же!

На мое счастье, Потапыч оказался в кабинете один, полностью погруженный в ворох бумаг. Не знаю, заметил ли он мое появление или нет, но промолчал, когда я вошла и скромно примостилась на краешке его стола. Но потом заговорил, точнее, хмуро заметил, не отрываясь от какого-то договора:

– Стась, я сейчас занят.

Угу. Так бы и сказал, что обиделся, чего сразу занятого из себя строить-то?

– Миш, ты это, – поведя плечом, негромко выдохнула, говоря абсолютно серьезно. – Извини. Я не хотела твою невесту обидеть, да и тебя тоже.

Выгнув брови, байкер все-таки ко мне повернулся. И промолчал, ожидая дальнейших слов. А я покачала полупустым стаканом в руке, и продолжила, хмурясь и не глядя на парня. Слова давались с заметным трудом, но и промолчать я не могла, понимая, что виновата:

– Я… короче, ошиблась я в ней. Мне показалось, что она просто очередная ухоженная куколка из светского общества. Я их не люблю, и в общем… Ну, многое напридумывала. Думала, тут изменились все за пять лет настолько, что принципы свои поменяли. Пардон, была не права. Ришка ничего такая, милая. Да и вообще… короче, дура я, дура. Так и не научилась разбираться в людях.

– Стась, ты не дура, – слегка качнувшись на кресле, вдруг усмехнулся Потапыч, и уже совсем не зло. – Тебе просто другие люди попадались. Риш не тянет на гламур от слова вовсе, и к золотой молодежи отношения не имеет. Я сам сначала думал, что она просто милая и тихая официантка… Пока мне не устроили полнейший когнитивный диссонанс.

– Когни… кого?! – округлила глаза, пытаясь понять, каким незнакомым словом меня ухитрились обругать.

А Мих честно надо мной поржал… И, когда успокоился, постучал по краю стола зажатым между пальцев «Паркером», хитро так ухмыляясь:

– Замнем для ясности. Что до остального… не страшно, Стась. Главное, что ты поняла. Осталось только окончательно тебя убедить, что банда наша ни хрена не изменилась за пять лет.

– Это как, например? – втянув через трубочку остатки коктейля, булькнув воздухом, скептично посмотрела на приятеля.

– Думаю, твое возвращение стоит отметить. Что скажешь?

Ой, мля-я-я… Только не это!

Глава 3

– Вот это да… – оглядывая тот самый ледяной чертог, соседствующий с кабинетами директоров, снова присвистнула, не удержавшись – уж слишком… правдоподобными тут казался ледяной пол, сосульки и заснеженные стены. – «Холодное сердце» рулит. А, собственно, я сильно ошибусь, если поинтересуюсь, в каком именно из подсобных помещений заперт несчастный Кай?

– Если под Каем подразумевается начальник службы безопасности, то вынуждена вас разочаровать, – спокойно отозвалась сидевшая за рабочим столом миловидная блондинка. Красивая, стройная, в легком деловом костюме, состоящем из белого топа, юбки-карандаша и приталенного пиджака, она как нельзя лучше вписывалась в окружающую обстановку. – Для того, чтобы выложить подходящее слово, у него не хватит ни терпения, ни креатива, ни фантазии… Да и весь лед скорее уйдет для распития виски, нежели на что-то посерьезнее. Чем обязана?

– Это Эльза, наш администратор, – представил девушку посмеивающийся Мих, плечом подпирающий дверной косяк позади меня. – Эльза, это Стася, сестра Харлея.

– Странно, – стянув с носа очки в классической прямоугольной оправе, задумчиво откликнулась девушка, сунув дужку в рот и поглядывая на меня с интересом.

Блеск! Вокруг меня фанаты мультфильмов, но именно наше с рыжим родство – странное!

Однако наученная горьким опытом, делать поспешные выводы я не стала. Ну, нравится кому-то такое прозвище, в конце концов, ни меня ли саму хвостатым грызуном называют? Ну, скреативили чутка, отделав кабинет под сказочный холодильник – развлекательное же заведение, если вспомнить!

Да и вообще… у братца утром по дому бегал полуголый зеленоволосый Майкл Джексон. После этого кто-нибудь еще реально думает, что меня можно чем-то удивить?

– Странно… что? – на всякий случай поинтересовалась, разглядывая администратора в ответ.

Та усмехнулась. Откинулась на спинку белоснежного офисного кресла, постучала короткими ноготками по краю легкого, я б даже сказала изящного голубоватого стола и улыбнулась. Чуть-чуть с холодцой, но все же по больше части с юмором:

– Странно, что у нашего Ильи Алексеевича сохранилась родня, умудрившаяся не потеряться где-то в процессе эволюции. Приятно видеть в наших стенах стопроцентного человека.

– Небритый питекантроп? – не удержавшись, хрюкнула, начиная понимать, из каких кустов торчат уши. Пройдя внутрь кабинета по белому пушистому ковру а-ля шкура полярного медведя, плюхнулась в кресло для клиентов, покрутилась на нем, оценивая удобство, и уточнила на всякий случай. – Я так понимаю, без знакомства с Неаполь и здесь не обошлось?

– Бог не миловал, – с притворным сожалением вздохнула администратор, пока где-то на заднем плане давился смехом Потапыч.

Черт… а она начинает мне нравится!

– Круть! – щелкнула пальцами, растекаясь по офисной мебели, которая, не смотря на некую холодность, оказалась очень удобной и комфортной. – Хоть ни одна я страдаю за всеобщие грехи!

– Кого-то мне она напоминает, – склонив голову на бок, задумчиво произнесла девушка с красивым прозвищем Эльза. Не скажу, что на мультяшку она похожа, но… данное имя ей идет. – Михаил Александрович, не поспособствуете восполнению пробела в моей памяти?

– Стаська раньше была рыжей, – усмехнулся Мишка, отталкиваясь от дверного косяка. – За подсказку сойдет?

– Вполне, – сдержанно, но вполне искренне улыбнулся администратор, очевидно что-то для себя решив.

– Я что-то пропустила? – изумленно моргнула, переводя взгляд с одного на другую. – Кто-то позарился на мое место говорливого рыжего создания? Братиш не в счет, он на создание не тянет…

– Я тебе как-нибудь потом расскажу, – хмыкнул Потапыч, подходя к столу. Оперся на его хрупкий даже на вид край руками и поинтересовался. – Эльза, глянь, випка или бильярдная на сегодня свободна?

– Насколько я помню, Михаил Александрович, вип-комната была забронирована вами для празднования вручения вам диплома с отличием вплоть до конца недели, – перекладывая какие-то бумаги, сложенные в аккуратные стопки, невозмутимо заметила Эльза, но по ее губам скользнула легка насмешливая улыбка. – И лишь срочные договора с подрядчиками на строительство «Анубиса» вынудили вас прервать запланированное… кхм… веселье раньше назначенного срока.

– Да не буду я больше спаивать Верещагина, – возведя глаза к потолку, проворчал местный медведь. – Мы только возвращение Стаськи отпразднуем и всё!

Ну, допустим, что у Олежки роман с Эльзой, я поняла. А вот о каком там дипломе речь зашла?

Да-а-а… Пора заводить ежедневник и записывать все, что пропустила – вряд ли я так легко запомню всю информацию, что на меня сегодня свалится в процессе бурной гулянки! И буйной – праздновать по скромному байкеры не умеют априори. Бедный мой желудок…

– Охотно верю, – с улыбкой кивнул ледяной администратор. Отыскала среди канцелярии и документов большой блокнот в кожаном переплете, открыла, нашла нужную страницу и, мельком взглянув, подтвердила информацию. – Да, бронь еще не сняли. Оформить?

– Давай.

– Лан, вы пока организационными моментами заняты, я пойду, прогуляюсь, – оттолкнувшись руками от подлокотников, я встала. Курить хотелось жутко, но дымить в этой светлой и сказочной обстановке казалось верхом кощунства. Да и чего-нибудь похожего на пепельницу в округе не наблюдалось. – Где там говорите, Кай обитает-то?

– Как раз под нами, – не отвлекаясь от составления списка, который негромко надиктовывал ей довольный Потапыч, откликнулась администратор. – За центральной лестницей налево, прямо по коридору, первая дверь справа. Кстати… не Кай. Олаф.

– А сам снеговик в курсе своего имени? – тихо хрюкнула, понимая, что вряд ли Верещагин оценил подобное… сравнение! Тем более что в мультике снеговичок был, ну, слегка… того! Не от мира всего, да и вообще чуть-чуть голубизной попахивал! – Ладно, постараюсь не проболтаться. Спасибо!

– Да не за что. И, Стася… добро пожаловать.

Улыбнувшись искренне, я выплыла из кабинета, на ходу доставая сигареты.

Должна признать, первое впечатление снова оказалось обманчивым. Хорошо хоть на сей раз я ручной тормоз вырубила и взглянула на мир и людей иначе. Эльза мне понравилась. Действительно понравилась, не смотря на всю ее видимую невозмутимость, холодность и равнодушие.

Приятная девушка, что ни говори, повезло Олежке. Интересно, кто еще из байкеров обзавелся верными подругами, разделяют ли они их увлечения и, собственно, кто ж мне в деталях и красках поведает об интереснейших историях их знакомств?

Олежка, ты где?.. Я же точно помню, ты у нас был еще той бабкой-сплетницей! И я очень надеюсь, что с тех пор ты не сильно изменился!

Ик!

Изменился…

– От мультиков к перчику? – вскинув брови, обалдело поинтересовалась, застыв на пороге найденного по указке кабинета, узрев представшую передо мной картину. – С «Холодного сердца», да сразу на пятьдесят оттенков… Смело!

– Чего? – возмутился распластавшийся на темно-коричневом паркете незнакомый мне темноволосый, взлохмаченный и порядком вспотевший паренек.

Я б на его месте молчала – в такой позе, да с занесенным над задницей ремнем… чувства, как в суде, когда любое слово может быть использовано против вас!

– Дежавю, – не сводя с меня удивленного взгляда, моргнул высоченный рокер в камуфляжных штанах и черной футболке, который коленом прижимал несчастную жертву к полу с явными намерениями ее выпороть, неизвестно, правда, за какие грехи. Присмотрелся, нахмурился… а потом спросил. – Стаська, ты, что ли?

Я пожала плечами, мол, не знаю, не уверена. С утра вроде ей была, а что потом стало, кто ж его знает?

И все-таки… кого ж я им дружно всем напоминаю?

– Точно, ты! – расплылся в улыбке байкер, поднимаясь и оставляя несчастного парня в покое. Тот, получив долгожданную амнистию, шустро отполз прям на пузе на добрых два метра, подальше от деспотичного начальника службы безопасности. – Обалдеть, Стаська, тебе же не узнать!

– Ну, ты же как-то умудрился, – фыркнула, окидывая взглядом зеленоглазого брюнета, со временем превратившегося из тощей каланчи в такого… охранника! Даже на цыпочки привстала, чтобы смотреться рядом с ним посолидней… Бесполезняк! – Эх… куда вы все растете, а? Чего со мной растишкой не поделились?

– Так лучше? – хмыкнув, байкер схватил меня за талию и легко поднял так, чтобы наши головы были на одном уровне. Я только хихикнула, болтая ногами в воздухе. Ну, прикольно же! Столько лет прошло, а ко мне до сих пор относятся, как к ребенку! И в отличие от кое-чего блондинистого отношения, меня этот факт вовсе не бесит!

– Так не лучше, так выше, – назидательно сообщил тот самый паренек, пытаясь незаметно протиснуться мимо своего, как я поняла, шефа. – Есть разница, не?

– А ну брысь отсюда, пока я добрый! – оглянувшись, цыкнул на него Олежка, при этом так меня и не отпустив. И добавил, сощурившись, пока этот симпатичный говорливый кадр улепетывал по стеночке. – Еще раз тронешь мой бутер, точно выпорю! Шут, ты меня услышал?

– Так точно, товарищ начальник! – послышалось веселое уже из коридора. – Съесть ваш обед, а то выпорите! Не осмелюсь ослушаться прямого приказа!

– Паяц, – закатив глаза прокомментировал Олег сие явление. И, обратившись ко мне, тут же расплылся в улыбке, подбрасывая меня повыше. – Стаська, блин, я соскучился, оказывается!

– Верещагин, только не урони! – взвизгнула, когда окружающая обстановка размыто промелькнула перед глазами, а натяжной потолок оказался слишком близко. – Я высоты бою-ю-юсь…

– Да прям? – безмерно удивился парень, но на землю меня все-таки вернул. Ну, как вернул? Поймал, сделал пару шагов своими длинными ножищами, мигом преодолев едва ли не половину пространства кабинета, и усадил на край собственного стола. Строгого такого по стилю, темного, полированного, с закрытым ноутбуком на нем и прозрачной пластиковой табличкой, с указанием того, кому принадлежит данное помещение с огромной плазмой и удобным низким диваном.

Хм… а ведь черта с два у меня язык повернется назвать долговязого, когда-то нескладного рокера Олегом Геннадьевичем. Для меня он навсегда останется Олежкой, улыбчивым и любопытным пареньком, который, кажется, всегда и про всех все знал, любил шутить и учил меня ездить на байке…

Детство-детство, ты куда ушло, где уютный уголок нашло? М-да…

Неаполь – это заразно!

– Ну, рассказывай, – примостившись рядышком, вытянув ноги, добродушно усмехнулся рокер, глядя как я, не достающая до пола даже носочками кед, болтаю ими в воздухе, довольно щурясь. – Где пропадала? Чего не звонила? Совсем нас забыла, да?

– Вас забудешь, ага, – хмыкнула, сунув замерзшие руки в карманы, привычно сутулясь. И прищурилась, глядя на монитор в конце комнаты, отображающий картинки с камер видеонаблюдения, натыканных по всему клубу. А ничего так у них фирма пашет, обстоятельно к делу подошли мои друзья-приятели… – Не спрашивай, Олег. Где я была, там меня теперь нету. А это главное. Ты лучше скажи, как докатился до жизни такой?

– Такой – это какой? – удивленно вскинул брови брюнет, пока я, поближе пододвинув к себе хромированную пепельницу в виде закрытого шарика на ножках, пыталась закурить. Попутно обдумывая, как бы расспросить его о жизни личное, не нарушив при этом конспирацию и не ляпнув его секретную кодовую кличку?

Спросить не успела – в распахнутые двери, обгоняя друг друга, выставляя подножки и отпихивая локтями, неожиданно ввалились два смутно знакомых персонажа. Один темноволосый и худощавый, в черной майке и таких же джинсах, с серьгой в ухе, а второй слегка сонный, светловолосый и лохматый. И оба синхронно застыли, поперхнувшись своими вопросами, которые, по всей видимости, в срочном и неотложном порядке собирались задать Олегу.

А я крепко затянулась, с тоской думая о том, что моему бедному больному желудку сегодня точно придет полный и безоговорочный писец.

Честное пионерское – перепить Женьку, а тем более Кощея мне еще не удавалось ни разу…

***

Владислав Алёхин всегда считал, что просыпаться нужно только с любимой женщиной.

Те, кто пришел в его постель на одну ночь, столько же должны там и оставаться, не больше и не меньше. Совместные готовка, завтраки, обсуждение планов на день грядущий – все это касалось его близких людей, его семьи. Тех, кто входил в круг его доверия.

И надо признать, этот круг был весьма узок. И если говорить уже совсем на чистоту, то раньше его не было вовсе – даже собственных родителей Влад кем-то близким не считал.

Впрочем, его вины здесь не было. Чета Алёхиных особо никогда и не скрывала, что видят в старшем брате лишь наследника огромного состояния, человека, на чьи плечи впоследствии ляжет семейный бизнес. Всего лишь выгодный проект, в который стали вкладывать деньги сразу после рождения младшего сына.

Если говорить честно, то вспоминая детство, нельзя сказать, что все было совсем уж плохо. Влад был рад брату, любил его, заботился и оберегал, но… Родители решили иначе. И младший отпрыск был отправлен на воспитание к бабушке, а заботу о старшем взвалили на многочисленных нянек, учителей и репетиторов. Благо бизнес, с самого начала идущий в гору, вполне позволял оплачивать подобные расходы.

Беззаботная жизнь кончилась, так и не начавшись, и Владислав в одночасье лишился и семьи, и брата. Да, со временем успокоился, принял это как данность и стал тем, кем его хотели видеть. Да только мечты о собственной семье никуда не делись.

Любому человеку хочется видеть рядом кого-то близкого и родного. Однако впускать в свою жизнь кого-то постороннего старший сын Алёхиных так и не научился. Да и натура дельца, любовно взращенная в нем отцом и его компаньонами, не позволяла сходиться с людьми. Что говорить – она мешала и наладить отношения с собственным братом.

Влад не пускал в свою жизнь посторонних, не выстраивал долгих и нежных отношений с прекрасным полом, предпочитая ограничиваться короткими встречами для удовлетворения насущных потребностей…

И сейчас, проснувшись в одной постели с девушкой, искренне не понимал, как так получилось.

Нет, прошлый вечер он помнил прекрасно. Вечеринка, организованная братом, едва ли не побила рекорд прошлой, на которой отмечали получение красного диплома, а следовательно, утверждение проекта нового клуба. Ну и окончательную установку даты свадьбы младшего Алёхина, которая должна была состояться в день открытия «Анубиса» и отмечаться там же.

Слегка ошалевшие от приезда Станиславы байкеры гульнули на славу. Впрочем, та тоже недалеко ушла, пожалуй, даже слишком. Кажется, она ухитрилась втянуть в пьянку даже неприступную Эльзу…

Но главное было не это. Переломным моментом вечеринки стал звонок от Неаполь, которая на сегодняшнем разгуле не присутствовала в силу каких-то обстоятельств. Каких именно, Харлей пояснил чуть позже, отведя обоих братьев в сторонку.

Отец неформалки был болен. Утром должны были отдать результаты обследования, и Неаполь хотела присутствовать там лично, чтобы все узнать из первых рук. Но, к сожалению, ее старенький, поддержанный «Мустанг» как всегда не вовремя испустил дух, по закону подлости за чертой города, а ближайший поезд должен был быть только на следующий день. Естественно, бросить свою девушку ночью на трассе Харлей не мог, и моментально уехал, попросив друзей позаботится о Стаське, пока его не будет.

Сам он не пил, чтобы присматривать за сестрой… и, как оказалось, не зря. Он не хотел, чтобы мелкая влезла во что-нибудь, и не видел ничего криминального, если она после пьянки переночует в компании Ришки и под опекой своего друга и ее жениха. Ну, и его брата.

И вот на этого самого брата как раз и легла ответственность транспортировать перебравшую Стаську в квартиру Алёхина, ибо перед данным событием Станислава невесть каким образом ухитрилась не только перепить сисадмина, но и споить не переносящую алкоголь Арину! И выключились эти две красавицы едва ли ни в обнимку, прямо на диване в вип-комнате «Максимуса»…

Пожалуй, не стоит вспоминать, какими глазами на них посмотрела консьержка, когда не самые примерные жильцы дома ввалились в подъезд, неся на руках не подающих признаков жизни девушек.

До квартиры они добрались благополучно, и Миха, естественно, утащил Арину наверх, в их постель. А так как другого спального места больше не было, Владу пришлось укладывать Станиславу на диван, на котором спал он сам вот уже как полгода. Строительство его собственного дома немного затянулось, да и его вроде отсюда никто не гнал, да и вообще… Короче, не суть!

Сам факт, что диван, выполненный на заказ, имеющий форму буквы «п» и длину около шести метров, мог принять и куда большее количество народа.

Владислав точно помнил, что сестру Харлея он уложил спать на другом конце огромного спального места, и случайность встречи почти равнялась нулю…

В таком случае, как же так получилось, что он проснулся, обнимая Станиславу?

Невольно нахмурившись, Влад попытался высвободить затекшую руку или пошевелиться… Бесполезно. Стаська только что-то буркнула во сне, прижавшись к нему еще крепче, обнимая руками, да еще и ногу ему на бедро закинула. Уткнулась носом в грудь… и затихла.

И только тут до Цепеша, наконец-то, дошло – маленький аккуратный носик вечной Харлеевской занозы был просто ледяным!

Приподняв голову, мужчина оглядел диван, гостиную, и только тогда сделал правильные выводы. Странные, но правильные. Во сне девушка скинула одеяло на пол и, банально замерзнув, подкатилась к нему под бок, скорее всего даже не проснувшись. И это вполне понятно, но…

Влад помнил, что кондиционер он вчера не включал. И что, несмотря на открытые окна, июньская жара не давала спокойно дышать даже ночью. К тому же, девушка спала в одежде, раздевать ее вчера никто не стал, разумно ограничившись только снятием кед и тонкой куртки. И возникал закономерный вопрос: как она умудрилась замерзнуть?

А самое главное, почему вопреки собственным привычкам, чуткому сну и принципам, не проснулся сам Владислав?

Хмыкнув, Цепеш протянул свободную руку и слегка коснулся тыльной стороной ладони щеки Стаси. Нахмурился, почувствовав холод… и, натянув одеяло, остался лежать, заложив руку за голову, разглядывая потолок и размышляя.

Сколько же он ее не видел?

Влад на удивление хорошо помнил самую первую их встречу. Кажется, Мих, переживающий тогда тот самый подростковый бунт, остался допоздна у своего закадычного друга и одноклассника, напрочь отказавшись возвращаться домой. Родителям было некогда вылавливать непослушное чадо и, на отлов бунтующих гормонов в крепком уже тогда теле был отправлен старший, к тому времени совершеннолетний сын.

Тогда Владислав впервые и увидел Стаську – мелкую, тощую девчонку с острыми коленками, в веселой пижаме, с забавными торчавшими в разные стороны рыжими косичками. Подойдя к нему со всей непривычной для ребенка решительностью, она подергала его за руку, привлекая внимание, и тихим, но серьезным голосом попросила не забирать его брата.

Влад, ожидающий тогда чего угодно: пьянки, толпы разбуянившихся подростков, повисший в комнате сигаретный дым, а то и что похуже, выпал в осадок, обнаружив всего лишь это чудо на коленях собственного брата. Он думал увидеть подростковую тусовку, а оказалось, что Миха задержался только потому, что читал младшей сестре Харлея сказки…

Владислав, пожалуй, в первый раз за всю жизнь не смог отказать кому-то и прикрыл брата перед родителями.

Кажется, Стаське на тот момент было лет восемь…

Шло время, и вскоре мелкая очаровательная непоседа превратилась в дикого до невозможности сорванца. Пацанка до мозга костей, не признающая ни правил, ни авторитетов. Она всюду таскалась за вполне сформировавшейся бандой, разделяла их увлечения, и никогда не лезла за словом в карман. Надо сказать, что к тому времени уже совершеннолетние байкеры ее обожали, никогда не прогоняли и считали своей в доску. Плохо приходилось тому, кто попытался ее обидеть… Впрочем, она и сама могла без лишних слов просто и незатейливо двинуть кому-нибудь в глаз – Миха, увлекающийся тогда боксом, сам ей поставил удар и показал, куда и как нужно бить.

И только своему самому главному обидчику Стаська предпочитала мстить изящно и со вкусом. Чего только стоили краски, нанесенные на внутреннюю сторону дворников его машины, которые при включении нарисовали две радуги на все лобовое стекло!

Над обалдевшим лицом Владислава тогда глумилась вся банда, младший брат так в особенности… А эта рыжая поганка его еще и сфотографировать умудрилась!

Правда, после этого далеко убежать не успела и долго ругалась, когда он заставил отмывать ее же художества. И в отместку сделал памятные снимки…

Он не мог удержаться от подколок при виде нее. Уж слишком забавно она выглядела, пылая праведным гневом: маленькие кулачки сжимались, в глазах танцевали бесенята от предвкушения очередной мести, и даже рыжие волосы, казалось, вставали дыбом. А еще сердито сопела, как обиженные ежик, и машинально вставала на цыпочки, стоило только назвать ее Коротышкой…

После этого Влад не видел ее долго. Вынужденный мотаться по городам вне России, налаживая связи, получая образование и опыт, открывая новые филиалы отцовской фирмы, он редко возвращался на родину. И еще реже видел младшего брата, как и всю его банду, включая их ходячую рыжую ехидну.

И каково же было его удивление, когда вернувшись домой незадолго до открытия Михиного клуба, он обнаружил не только возмужавшую компанию вечно ржущих рокеров, но и изменившуюся до невозможности Станиславу…

Он ведь ее даже сразу не узнал. В стройной девушке с округлившимися формами не было ничего от угловатого подростка. Вечно спутанные волосы больше не торчали больше дыбом, а шикарной копной ложились на покатые плечи и спину. Гордая осанка, открытый взгляд, раскованное поведение и лукавая улыбка сменили по-детски хитрый прищур, разбитые коленки и вечно перепачканный в машинном масле нос.

Повсеместно у девушки, затянутой в мотоциклетную защиту или кожу, подмышкой был неизменный шлем, она лихо раскатывала на собственном байке, который могла легко разобрать и собрать на спор. Сама водила машину, гораздо жестче мстила обидчикам и, как прежде, за словом в карман не лезла.

«Неужели не узнал, Дракулёнок?», – кажется, именно такими словами она его встретила, ехидно цокнув языком. И, обойдя по кругу, добавила, с притворной грустью качая головой. – «Повзрослел, постарел, вот уже и с памятью проблемы!».

Естественно на это ответить, кроме как многозначительным и насмешливым «коротышка», ничем другим было нельзя. И Владислав испытал небывалое удовлетворение, снова увидев в карих глазах вспыхнувших гневным огнем бесенят.

Детские дразнилки перешли на новый, еще более азартный уровень. Вечные пикировки приносили теперь острое, ни с чем несравнимое удовольствие. Стаська как всегда бесилась и едва ли не топала ногами, но и мстила уже куда более изощренно.

Мужчина признавался самому себе и тогда, и сейчас: да, рыжая бестия ему нравилась. Своим упрямством, независимостью, внутренним несгибаемым стержнем. Нравилась… но исключительно как человек, младшая сестра друга. Девчонка, которая не побоялась встать против него, смогла ответить сарказмом на сарказм.

За это он ее уважал. Может, когда-нибудь и взглянул бы на нее с другой стороны, но…

В один день она просто исчезла. Он помнил, как вся банда отмечала ее совершеннолетие, но уже спустя каких-то две недели, на открытии «Максимуса», Стаська не объявилась. А после Харлей лишь сухо сообщил, что его сестра всё-таки сбежала в другой город с парнем, который за ней ухлестывал, и там вышла за него замуж.

Что было дальше, Владислав узнавать не стал, справедливо полагая, что прошлое должно остаться в прошлом. И забавной девчонке с рыжими косичками в его жизни нет места.

И потому сильно удивился, когда это самое прошлое, давно уже подзабытое, вдруг со всего размаха врезалось в него на пороге директорского кабинета!

Короткий сеанс воспоминаний был прерван невнятным шевелением. Скосив глаза, мужчина беззвучно хмыкнул, когда Стася, поморщившись во сне, недовольно дернула ногой и перевернулась на другой бок, попутно скинув одеяло.

Как любит шутить старший Алёхин – суду всё ясно, господа присяжные заседатели. Кое-кто согрелся и решил, наконец, оставить живую грелку в покое…

Пожалуй, это был первый раз, когда Владиславом беззастенчиво и без малейших угрызений совести откровенно пользовались в личных целях, а он особо и не возражал.

Но, несомненно, собирался за это отыграться всеми доступными способами.

Хотя…

Осторожно поднимаясь, чтобы не разбудить девушку, мужчина поймал себя на мысли о том, что прежние шпильки Стаська теперь может воспринять совершенно иначе. Ему хватило сегодняшнего дня, чтобы понять – она изменилась. И не в лучшую сторону.

Совершив все утренние процедуры, Владислав сварил себе кофе и, устроившись за барной стойкой, закурил, обдумывая факты, которые обнаружил.

Девушка стала другой не только внешне. В конце концов, лично зная Неаполь, было бы странно узнать, что ее загребущие руки не добрались до сестры Харлея, проживающей с ней на одной территории. Да и бог с ним, с цветом волос, хотя роскошную медну копну было немного жаль.

Дело совсем в другом… Стаська исхудала, и заметно. Круглое личико с острым подбородком осунулось, слишком сильно стали заметны скулы. Глаза запали и под ними залегли темные круги. Неестественно бледный, нездоровый цвет кожи, на которой, кажется, померкли даже веснушки. Их количество тоже сократилось, кстати, и значительно.

Сухая кожа на руках, выпирающие ключицы, острые локти, заметные ребра…

И это только тело. Что до характера…

В ее глазах не было больше того огонька. Станислава стала куда более резкой, иногда даже грубой. Постоянно сутулила плечи и часто не поднимала головы, словно ждала от всех окружающих какого-то подвоха. И на привычную, в общем-то, подколку, среагировала необычно, явно разозлившись.

Харлей ее поведение комментировать отказался, отделавшись коротким «развелась, вот и вернулась», и ясно дал понять, что трогать его сестру не стоит, как и расспрашивать кого-либо на эту тему. Мих, явно что-то знающий, подтвердил слова друга кивком, но распространять информацию не стал.

И тем самым еще больше заинтересовал собственного брата.

Что же такого случилось за эти пять лет, что изменило Станиславу практически до неузнаваемости, превратив некогда жизнерадостную, уверенную в себе девушку, в ее слабое подобие? Сейчас Стаська напоминала лишь тень, огрызающуюся скорее по привычке.

Да, она как всегда язвила, развлеклась, казалась беззаботной, но… в ней не было больше того задора и открытости. Словно за это время, что ее не было, она… сломалась.

И это удивляло еще больше – что могло произойти, чтобы сломить ее? Байкера, которой всегда было плевать на все и вся, которая все неприятности и проблемы преодолевала с упорством танка, идя напролом к своей цели?

Сомневался Влад недолго. Всего один телефонный звонок, короткий разговор и просьба, и уже в скором времени, как он надеялся, у него будет нужная информация.

Отложив мобильник, мужчина затушил окурок и, поднявшись, подошел к дивану. Присел на подлокотник, одной рукой сжимая чашку с недопитым кофе, и тихо усмехнулся, рассматривая спящую девушку, задавая вопрос, скорее самому себе, чем ей:

– Что же с тобой всё-таки случилось, Станислава?..

Глава 4

Никогда не страдала приступами асфиксии. Вот сроду не было!

А тут, как говорится, все признаки на лицо: грудь и шею сдавливает, тяжело, дышать почти невозможно, еще и хрип какой-то странный, похожий на… урчание?

Глаза слиплись намертво. Губы тоже – при малейшей попытке их разлепить оторвался кусок кожи. Невкусно… Впрочем, забившаяся в нос и рот шерсть, тоже не тянет на главное блюдо дня.

Однако… когда братец успел притащить домой кота? Это вроде я домой в детстве всегда приносила найденных на улице животных. Махнулись, что называется, не глядя?

Глаза наконец-то открылись, и первым, что я увидела, стали, как ни странно, глаза. Большие, хитрые, с прищуром, насыщенного янтарного цвета. Влажный нос, длиннющие усы, острые уши с кисточками, а уж сам размер этой наглой, развалившейся на мне морды, пожалуй, составит неплохую конкуренцию Илюхе.

Чёрт. Откуда в его доме взялся мейн-кун?

– Сгинь, чудовище, – хрипло попросила, чувствуя во рту неприятнейшее из ощущений, в простонародье именуемое банальным сушняком. Сил, чтобы пошевелить рукой и скинуть с себя огромную тушу просто не было, а жаль – слушаться меня этот сытый котенок с окраин Чернобыля явно не собирался. Только глазищи свои прищурил и заурчал еще громче. Ну да, кошки же на больное всегда ложатся, а учитывая, что после вчерашней пьянки у меня дико болит желудок и не только… Надо еще спасибо сказать, что котяра мне не на голову улегся! – То есть, по-хорошему ты не хочешь, да?

Откуда-то сбоку послышался смешок. А затем приятный мужской голос с вкрадчивыми нотками негромко и даже как-то лениво произнес:

– Харлей, слезь.

– Чё? – шокированное восклицание вырвалось вместе с возмущенным воплем, когда эти черт знает сколько килограмм вдруг резко решили кого-то послушаться, и прыжком сиганули с меня, оттолкнувшись сильными лапами от живота. Закашлявшись, я с трудом перевернулась на бок, чувствуя, как от движения в подкорке словно перекатились металлические шарики, больно стукнув по вискам изнутри. Ощущения были незабываемыми…

– Я так понимаю, желать доброго утра бессмысленно? – вся та же насмешка в голосе и, не смотря на помутившийся слегка рассудок, вполне даже узнаваемая. И все же, чтобы подтвердить догадки, я разлепила глаза, прищурилась, испытывая неприятные чувства от прилипших к белку линз… и застонала вслух:

– Цепеш… Мой личный похмельный кошмар… Ну почему не галлюциногенные белочки, а?

– Видеть саму себя при алкогольном отравлении будет считаться раздвоением личности, – усмехнулся мужчина, вольготно сидящий на подлокотнике дивана. Точнее полулежащий. Одну ногу вытянул, другую согнул, руку на колене пристроил, на спинку оперся… Весь довольный, в домашних спортивных штанах и футболке, босиком, а главное, свежий и бодрый!

Не арт-директора нужно было вчера спаивать, не ее…

– Если я повторю те же слова, что и кошаку, ты тоже скроешься с глаз? – с трудом поднялась, прижимая руку к гудящей голове. Шарики снова радостно долбанулись сначала в затылок, затем в висок, заставляя поморщиться.

– Не выйдет, Коротышка, – кое-кто наглый и раздражающий (особенно с бодуна!) даже и не думал скрывать ухмылки. – Я не рыжий, и даже не усатый, и тем более не лежу на тебе. Скорее совсем наоборот…

– Это ты сейчас о чем? – не смотря на состояние, подвох в его словах я смогла разглядеть на раз. Тем более и присматриваться не пришлось, уж слишком морда у Цепеша была многозначительной!

И он промолчал, только улыбка стала шире…

Я подумала. Не получилось. Подумала еще раз. Снова не получилась! Попробовала еще раз и…

– Не-е-ет… – обреченно застонала, рухнув лицом в подушку. И глухо проговорила, чувствуя, как от стыда пылают щеки. – Скажи, что мы не спали вместе…

– Спали? – иронию в его словах можно было переложить в пятилитровую кастрюлю и хлюпать ее оттуда поварешкой. – Коротышка, после того, что ты со мной делала ночью, боюсь, тебе придется умолять меня на тебе жениться.

– Ик! – вот тут я перепугалась ни на шутку, замерев и похолодев. Как мы оказались в одной кровати, это пока вопрос десятый. В то, что ночью могла подкатиться к нему под бок, я охотно верила, учитывая мое постоянно мерзнущее состояние. Но думать, что между нами было что-то большее… Резко сев, я посмотрела на мужчину, закусив нижнюю губу, а голос прозвучал тихо и даже как-то жалобно. – Влад, скажи, что ты шутишь… пожалуйста…

А он только медленно и серьезно покачал головой, опуская взгляд.

Мое обалдевшее состояние длилось, наверное, минут пять. Где-то мирно тикали часы, за окном гудели машины, на полу урчал кот, сердце глухо билось в груди, постепенно останавливаясь…

А этот козел блондинистый вдруг взял и расхохотался!

– Ах, ты гаденыш! – сообразив, что меня только что нагло накололи, я запустила в мужчину подушку. А затем еще и еще, постепенно перекидав все мягкие снаряды в невозмутимо уворачивающегося мужчину, успевшего спокойно слезть с подлокотника. О том, что не могу поднять журнальный столик, я в этот момент очень, очень пожалела! – Козел! Придурок! Кретин! Вампир доморощенный! Дракула-переросток! Эдвард Каллен недоделанный! Да ты! Айщ…

Последнее восклицание пришлось проглотить. Все прелести похмелья, опешившие от моей злости и обалдело отступивши на пару минут, вернулись с удвоенной силой, и я села, схватившись за голову, чувствуя как в левый висок вкрутился раскаленный болт. Вдобавок накатила тошнота, заболел желудок, да и вообще…

Кажется, меня слегка шатало от слабости.

– Раньше словарный запас у тебя был богаче и изящнее, – продолжая посмеиваться, Владислав сел обратно на подлокотник. Посмотрел на меня и, наклонившись, поднял с пола высокий прозрачный стакан с булькающей жидкостью, стоящей за диваном. – Или все красноречие улетучилось вместе с парами алкоголя?

– Козел ты, Цепеш, – зло выдохнула, но протянутый мне стакан забрала. И осушила залпом весело шипящий алко-зельцер, дивясь чьей-то предусмотрительности. И ведь развел заранее, вампирюга такая, и отставил подальше, зная о моей реакции и ее последствиях!

– Тебя разве не предупреждали о последствиях распития спиртных напитков? – усмехнулся доморощенный граф, перепутавший Трансильванию с Россией и умудрившийся в ней каким-то образом выжить.

– Ляпнешь еще раз, что буду пить – не вырасту, и я запущу в тебя стаканом, – мрачно предупредила, поморщившись от кислого привкуса. Но прохладная жидкость скользнула в пищевод, принося иссушенной слизистой долгожданное облегчение… и упала в больной желудок, принося адское «удовольствие», от которого я банально загнулась, машинально прижимая руку к животу. – Мля-я-ять…

– Желудок? – как бы ни было странно, но мужчина нахмурился, поднимаясь. – Тебе нужно позавтракать, Стася.

– Не говори мне о еде, иначе диван будешь очищать сам, – выдохнула, стараясь расслабиться. И с трудом, но все же поднялась, интересуясь. – У тебя в родне садистов не было? Хотя, о чем это я… Ты же их прародитель!

– Я не заставлял тебя пить, – невозмутимо пожал плечами Цепеш, проходя на кухню, точнее в сторону барной стойки, которая отделяла огромную гостиную от упомянутого помещения.

– Так я ж тебя в своем похмелье обвиняю, – машинально откликнулась, проходя следом, слегка пошатываясь, потирая гудящий затылок, и попутно осматривая окружающую обстановку. Смутно знакомую…

Только, кажется, диван тут был другим, стены темнее, люстра не такая, да и вообще. Вон того милого женского трюмо тут точно никогда не было! Но не смотря на значительные перемены, квартиру Потапыча я признала легко и почти сразу.

– Вопрос, – кое-как примостившись на высоком стуле за массивной барной стойкой из искусственно состаренного дерева, нашарила в кармане висящей на спинке стула сигареты. – Каких святых ежиков я здесь забыла?

– У Неаполь сломалась машина, и твой брат сам повез ее к родителям, – на удивление спокойно и без сарказма ответил Владислав, доставая из холодильника пакет апельсинного сока. Мой желудок согласно заурчал, отказавшись принимать никотин без предварительно употребления чего-нибудь освежающего, охлаждающего, безалкогольного и негазированного. – Просил за тобой присмотреть.

– Присмотрел, – согласно кивнула, наблюдая за действиями мужчины и в кой-то веки не испытывая желания пикироваться. – Плюсик в карму заработал и, так уж и быть, вылью половину запаса святой воды. Ты у Михи живешь, что ли? С ними или квартирами махнулись?

Отвечать Цепешу не пришлось – позади раздались шаги, сонный зевок, и из-за шкафа выплыла сонная и взлохмаченная Арина. Без былой укладки, с растрепанными волосами, в коротких легинсах и просторной футболке с мужского плеча, черной, с изображение волков, воющих на луну.

И я б даже, наверное, удивилась такой разительной перемене… Если б так сильно не страдала от похмелья. Впрочем, судя по виду некоторых, птицу «перепил», вчера поймала не я одна.

– Кофе? – выставив передо мной полный стакан сока, с видом заправского бармена осведомился Влад, насмешливо глядя на засыпающую на ходу Арину.

– Нет, спасибо, – слегка поморщившись, отказалась та, взбираясь на соседний со мной стул. И на мгновение уткнулась лбом в сложенные перед собой руки. – Кажется, я сейчас умру.

Дракула, понимающе усмехнувшись, достал с подставки чистый стакан, налил из графина воды и ловко бросил туда две таблетки. «Бульк» получился слишком громким и мы с девушкой синхронно поморщились.

– Риш, – медленно затушивая так и не докуренную сигарету в пепельнице, без особого интереса поинтересовалась я. – Мы вчера много пили?

– Угу, – откликнулась она, сползая на край сидения и пробуя шипящий напиток. Сделала глоток, поморщилась и, отставив стакан, уточнила. – Ты много. Я вроде всего пару бокалов вина выпила… Но самочувствие, как будто пару бутылок.

– Это моя вина, – покаянно подняла руку, прижимая стеклянную холодную емкость с соком к саднящему виску. – Чтоб Сашку перепить, несколько стопок текилы я опрокинула в ближайший бокал… И забыла тебя предупредить. Ссори.

– Не страшно, – вздохнула Арина, делая еще глоток, а после повторяя маневр с охлаждением головы. И даже улыбнулась. – Главное, что ты его сделала.

На этом месте Цепеш, колдующий над кофеваркой как-то странно хмыкнул, но комментировать не стал.

– Аха… Риш, а Кощея мы перепили?

– А вот этого я уже не помню…

Печальненько.

А самочувствие так вообще – хреновастенько. Но, кажется, вчерашнее веселье того стоило – Аринка, как оказалось, свой человек… Пока не в доску, но уже где-то рядышком.

Тьфу ты! Я с этой головной болью скоро начну говорить и пресловутое «гламурненько»!

Ладно, самое главное, что своих мы не бросаем в любом случае…

– Листочек с ручкой есть?

Интересоваться, зачем мне вдруг понадобилась канцелярия, Владислав не стал. Просто выудил из-за стойки ручку и блок самоклеющихся стикеров. Потерев переносицу, приводя зрение относительный порядок, я быстро набросала список и вернула его мужчине.

– Что это? – выгнул он бровь, рассматривая написанное. – Список твоих вчерашних грехов?

– Простите, святой отец, ибо я согрешила, – покаянно склонив голову, я снова присосалась к соку. И, допив его, пояснила вяло любопытствующей Арине. – Чудодейственный рецепт похмелья от Неаполь. Сделать, выпить и спать, через пару часов будешь как огурчик. Тебе вроде как на работу вечером.

Судя по вмиг позеленевшему лицу, сие колдовское зелье она в своей жизни хоть раз, но уже пробовала…

– А ты? – вымученное нечто лишь отдаленно походило на благодарственную улыбку.

– Не, я пас, – поспешно открестилась, кося краем глаза на Дракулу, который что-то чиркал на листочке, судя по всему, отмечая, что из ингредиентов адского напитка имеется в их холодильнике. – Это братиш его уже почти как воду хлещет, а мой похмельный организм на такие подвиги не способен. Ри-и-иш… Можно просьбу?

– Похмеляться не буду, – категорично застонала Арина, снова уткнувшись лбом в ладони. Я ужаснулась:

– Да меня вроде Цепеш не кусал, чтобы во мне проснулась столь явная нелюбовь к ближнему своему!

Арина тихо хихикнула, но поспешно сделала серьезное лицо под укоризненным взглядом мужчины. И заинтересованно выгнула бровь.

– Очки и жвачка, – тихо вздохнула, пряча сигареты в карман, сползая со стула. – И я поковыляю до дома.

Фыркнув, девушка желаемое мне все-таки раздобыла, и я, с ней попрощавшись, поковыляла в коридор, на ходу медленно натягивая куртку. Так же аккуратно, стараясь не делать лишних движений, обула кеды, почти даже встала…

– Коротышка, ты ничего не забыла? – насмешливо поинтересовался Владислав, выходя в коридор.

– Например? – натурально удивилась, водружая на лоб те самые очки-авиаторы. Посмотрела на Михиного брата, приближающегося неспешно, лениво, небрежно сунув руки в карманы, с улыбкой охотника, уверенного, что его законная добыча некуда не денется.

Почувствовав каким-то чудом уцелевшей после вчерашнего печенью скорые неприятности, я машинально отступила на шаг. А потом еще и еще, пока не уперлась спиной в дверь, задирая голову. Цепеш подошел вплотную, прилично возвышаясь надо мной, усмехнулся…

Его рука неожиданно скользнула на мою талию под курткой, переместилась на поясницу, и в следующий момент я уже оказалась резко и крепко прижатой к мужскому телу так, что сбилось дыхание. Вторая его рука задела спину, уперлась в дверь, а Влад, снова усмехнувшись, вдруг стал медленно наклоняться к моему лицу, опустив взгляд на мои губы…

Я замерла, не понимая, что происходит.

И тут позади меня раздался щелчок открываемого чьей-то рукой замка… И я даже знаю, чьей!

– Ах, ты гад! – сообразив, что надо мной снова издеваются, я взвыла и что есть силы топнула по его босой ноге. Вроде попала, но когда выскочила в коридор и с силой захлопнула входную дверь, злорадный смех я услышала вполне ясно!

Злая, как тысяча чертей, готовая порвать Дракулу на кучу маленьких Владиков, я из чистого упрямства прошагала пару кварталов пешком, чтобы остыть. Время подходило к полудню, народа вокруг хватало, все куда-то спешили по своим делам, радуясь новому дню, яркому солнцу, лету и теплой безоблачной погоде.

И лишь только я была не выспавшаяся, злая, с головой болью и привычной ненавистью ко всему миру. Еще сильнее портили смешки окружающих, вызванные неизвестной причиной.

Ну да, слегка помятая, взлохмаченная, в темных очках на половину лица, в куртке и скорее всего с черной аурой над головой, но зачем сразу ржать-то?

Особенно сильно был слышен смех, когда я покупала в магазине минералку без газа, а потом ловила такси на остановке. Но одного злого взгляда хватило, чтобы стоящие позади меня парни заткнулись, благоразумно решив не гневить судьбу и не желая получить дырку в карме.

Мерная езда водителя меня здорово укачала, и домой я заползла уже никакая, буквально на последнем издыхании.

А там меня жало оно… Сто кг мышц в своем полуголом варварском великолепии, с сурово сдвинутыми на переносице бровями и сложенными волосатыми руками на мускулистой груди.

– Дратути! – вяло поздоровалась, прислонившись к дверному косяку, глядя на брательника сквозь темные стекла.

Что-то мне показалось по недовольной моське, что мой личный ждун не очень-то был рад меня видеть… Или кто-то уже сообщил о наших вчерашних текильных соревнованиях?

– Белка, какого хрена? – ну да, вопрос не в бровь, а в глаз. – Ты ж знаешь, что тебе нельзя пить в таких количествах!

– Дратути! – повторно и уже куда более жизнерадостно поздоровалась я, не отлипая от родного косяка, испытывая непреодолимое желание по нему сползти… И прилечь прямо на коврике.

– Стаська, мля, – ругнулся байкер в форме одежде номер восемь, которая, что украли, то и носим. В смысле, решимости Илюхи хватило только на то, чтобы обворовать собственный же шкаф на нижнее белье. – Совесть есть? Сама усинькалась, еще и Ришку споила!

– Уху, – согласно подтвердила свою вину, пытаясь банально не заснуть на ходу. Вроде даже покачнулась слегка… И тут кое до кого, наконец, дошло и он додумался сдернуть очки с моего носа. Посмотрел, оценил, присвистнул… и, обреченно махнув рукой, нацепил их обратно:

– Ясно все с тобой. Дуй спать, потом поговорим.

– Уху, – второй раз подтвердила, стаскивая с ног кеды без помощи рук. Задвинула их подальше, поленившись убирать, и потопола по коридору, мечтая только о кровати…

У меня мечты не имеют свойство сбываться. Вообще. Я и трех шагов не сделала, как за спиной раздался голос брательника:

– Белка?

– Ну чего опять? – повернувшись, мрачно поинтересовалась, снимая очки и аккуратно убирая их в карман, чтобы не поцарапать. Углядев приближающегося байкера, вздохнула, признаваясь. – Харлей, да я виновата. Да, случайно споила Аринку. Но она меня простила и вообще, рецепт Неаполь от похмелья я ей оставила. Все закончилось тихо и мирно, желудок оклемается, пить я больше не собираюсь, да и вообще…

– Да я не о том! – отмахнулся от меня братиш. Подойдя, развернул меня к себе спиной, что-то там сделал и ткнул под нос бумажку, снятую, по всей видимости, у меня с района лопаток. – Эт чё за хрень?

– А я знаю? – откровенно зевнув, забрала ярко-розовый стикер и, махнув рукой, направилась в сторону своего злейшего на данный момент врага – ступенек…

И уже в спальне, рухнув на кровать, кое-как стянула куртку и скинула ее на пол. На джинсы сил не хватило, но узрев прилипшую к коленке бумажку, я все-таки из последних сил свела глаза в кучу, чтобы прочитать несколько строчек, написанных крупными печатными буквами:

«Не похмелять. Кусается! Забрасывать аспирином с безопасного расстояния!».

Так вот, блин, чего все окружающие надо мною ржали-то! Ну, Цепеш, ну ты и су-у-у…

Проснулась я ближе к вечеру. Глаза разлепились легко – это уже плюс. Пересохшие линзы все так же неприятно липли – это минус.

Однако знакомый натяжной потолок с веселыми пафосными лампочками был мне знаком, а остальное, пожалуй, пережить можно. Голова уже не болела, но желудок жалостливо ныл, требуя если не здоровой, вкусной пищи, то хоть какой-нибудь.

Широко зевнув, отлепила от руки тот самый стикер, делая мысленную галочку отомстить вампиру, отведавшему моей крови, и сползла с кровати. Нашарив на тумбочке капли, закапала бедные очи и, выдохнув с облегчением, направилась в сторону кухни, зевая и потягиваясь.

Посвежевшие глаза, наверняка цветом смахивающие на кролика, больного коньюктивитом, позволили в красках и деталях рассмотреть развалившегося на стуле брательника. Судя по растрепанной медной шевелюре, щетине и легкому отуплению во взгляде – весь день храпака мы давили оба.

Стащив вафлю и налив себе зеленого чая, уселась напротив Илюхи, машинально отмечая, что без кое-кого, вытанцовывающего возле плиты в новом экзотичном наряде под оригинальную музыкальную подборку, в доме стало как-то скучно…

– На чем добиралась-то хоть? – только и спросил байкер, широко зевнув. Видимо, отчитывать меня за пьянку ему было откровенно лениво, и он ограничился вопросами насущными.

– Такси, – моментально подцепив вирус зевоты, я едва не вывернула челюсть. Сделала глоток чая, встряхнулась и хмыкнула. – На остановке поймала.

– А чё не вызвала-то? – вкинул брови братец, а потом нахмурился, сжимая керамическую бадью, вмещающую в себя как минимум, литр крепкого черного чайку. – Головы нет, с частниками ездить?

– С тапочка надо было вызвать? – скептично поинтересовалась, догрызая подсохшую вафлю. – Еще у Цепеша я телефон не просила.

– Чё, он сам тебя отвезти не мог? – еще больше нахмурился Илюха, явно недовольный плохим присмотром за своей любимейшей младшей сестренкой, которую если и не придушил во времена бурной молодости, так исключительно по чистой случайности.

– «Похмелье-Цепеш-закрытое пространство» – не тот тандем, который моя нервная система способна выдержать, – усмехнувшись, поднялась и налепила брательнику на лоб розовый стикер. Попутно прихватила еще одну вафлю, печенье и снова упала на стул, вытягивая ноги. – Смешно тебе, да? А я с этой хренью всю дорогу ехала!

– Ну Дракуленок, ну отжег! – прекратив ржать на всю кухню, доведя до инфаркта голубя за окном на лужайке, довольно ухмыльнулся братиш. – Вы чё, опять сцепились?

– Аха, – хмыкнула, потягивая остывающий чаек. – Я еще буду мстить и мстя моя будет страшна… Не знаешь, где заказать серебряный гроб по скидке?

– Белка, млин, – усмехнулся Илюха, качнув лохматой головой. И, закурив, выдохнул дым в потолок. – Ты хоть предупреждай, когда в следующий раз куда-нибудь свалишь. Я ж, млять, волнуюсь.

– А я разве куда-то собиралась? – удивленно вскинула брови, стрельнув у байкера наивреднейший источник никотина. Подкурила, затянулась… и выбросила нафиг эту гадость, от которой драло горло и легкие. – Мне хватило приключений. Всё, хорош. Очки Арике верну, и снова в будку.

– А, так подружились всё-таки, – щурясь, довольно хмыкнул братец. И, сунув руку в карман домашних штанов (стопэ, а чего не в труселях??), швырнул на стол пластиковый прямоугольник. – Телефон сгоняй купи. Чтоб я знал, откуда вашу парочку вытаскивать, если что.

Мои брови медленно поднялись еще выше, едва я осмотрела со всех банковскую карту с выдолбленным на ней… моим именем.

Опа… И когда ж он исхитрился?

– Спасибо, – серьезно произнесла в ответ на заботу родственника. И, покручивая источник дохода в пальцах, поинтересовалась. – Только на кой? Харлей, я не горю желанием выходить из дома. А мобилу мог и первую попавшуюся взять, я один черт в них не разбираюсь. Да и пофиг, с чем гонять…

– В уши мне не заливай, – усмехнулся Илья, затушивая окурок и залпом допивая свой чай. – Не разбирается она, млин! Ноги в зубы и вперед за трубой. Какой хочешь, такой и возьмешь. Бабок там хватит. Заодно и сама сигареты начнешь покупать – на меня как на голубятню зырят, когда я тонкое курево с шоколадом беру!

– Вон оно чё, Михалыч! – хохотнула, представив описанную картину в красках и лицах. И, отодвинув стул, поднялась. – Так бы и сказал, что просто самому влом в магазин заруливать! Ладно. Я пока умоюсь, такси вызовешь?

Вместо ответа братиш с небывалой серьезностью шлепнул на стол вытащенные из кармана бумажник под авто-документы и ключи…

– У деда Мороза мешок спёр, что ли? – наклонившись, пристально осмотрела вытянутые под столом ножищи. Не обнаружив искомого, выпрямилась и уточнила. – И что ты там пригнал? «Матиз», «Жук» или нежно-розовый «Витс»?

– Чё ты, не знаешь где гараж? – добродушно пробасил рокер, выбивая из пачки очередную сигарету. – Сходи, да глянь.

– Окей, гугл, где найти гараж…

Развернувшись на пятках, я вырулила в коридор, сунув кредитку в карман, на ходу открывая бумажник. И замерла, разглядывая обнаруженные внутри документы. Паспорт и права, с двумя открытыми категориями…

На имя Добрыниной Станиславы Алексеевны.

И кроме этого, паспорт оказался девственно чист: ни штампа о браке, ни… ничего. Словно так оно всегда и было, и фамилию с документами я не меняла никогда. Даже прописка, и та стоит в Илюхином таунхаусе! А ведь даже на развод я не подавала…

Интересное кино, да про немцев в сорок пятом…

Гараж встретил меня полумраком, чистотой и прохладой. В небольшом снаружи, но огромном внутри помещении можно было найти всё, начиная от канистры с бензином, гаечных ключей и прочих инструментов, и заканчивая смотровой ямой, зимней резиной и даже аппаратом по замене масла.

Братец не дурак, и в технике разбирается прекрасно, так что пропасть на час-другой под пузом своей бэхи или колдуя над своим байком для него как нечего делать. К слову, этой самой техники здесь всегда хватало: за исключением отсутствующего «Мустанга» Неаполь, чего тут только сейчас не стояло…

И та самая БМВ, и второй джипешник постарее годом, и мотоцикл, и пресловутая длиннющая «Тундра» с прожекторами на крыше, которую братиш вроде как брал для поездок за город. И даже классическое авто бизнес-класса – недостижимая мечта Голума, всегда пускавшего слюни на заветное колечко. А тут, на черном блестящем капоте их аж четыре штуки!

«Ауди»… Ну всё, писец, мой брат теперь властелин колец!

Искомый мной объект как раз и обнаружился за последней тачкой. Шлепая носками прямо по бетонному полу, я завернула за багажник… и замерла, споткнувшись на ровном месте.

Чтобы удержаться на ногах, пришлось схватиться за соседнюю машину. От увиденного слегка закружилась голова, а по спине пробежался холодок, словно я увидела приведение из прошлого.

Но данный аппарат на призрака не тянул. Никак!

Больше полутора метров длины, не слишком большой просвет от пола. Спицы на широких девятнадцати дюймовых колесах, черная матовая краска с вкраплением хрома, добавленного профессиональной дизайнерской жилкой. Укороченное, одноместное «седло» повышенной комфортности, задние фонари в стиле минимализма с откровенным намеком на ретро. Как один из очевидных признаков классики, руль – эйпхангер из нержавейки, выполненный в стиле послевоенных времен.

Каплевидный, вытянутый бензобак, а на нем яркая белая надпись в узнаваемом стиле: «Harley Davidson».

Мой Стрит Боб Харлей Девидсон…

Мне казалось, что я забыла его. Забыла, каково это, ездить на собственном байке, каков он внешне, каковы его технические характеристики. Но…

Двигатель один и шесть кубов. Двойные пружинные амортизаторы, ход вилки в пять дюймов. Эластичный крутящий момент, надежно и тонко отрегулированная подача топлива. Шести ступенчатая коробка передач, работающая четко и слаженно, с мягким переключением.

Не маленький. Тяжелый. Мощный и обманчиво неповоротливый на низких скоростях…

Мой.

– Илья… – тихий шепот как-то сам собой сорвался с губ, вместе с непрошенными слезами, скользнувшими по щеке.

Он вернул мой байк…

Обратно в дом я влетела едва ли не в ту же секунду. Едва не растянулась посреди коридора, свернула за угол, поскользнувшись на светлом паркете, и с размаха запрыгнула на выходящего из кухни брата. Запрыгнула в прямом смысле! Обхватив талию ногами и вцепившись к сильную шею, прижимаясь крепко-крепко, как только могла. И тихо выдохнула, уткнувшись носом в плечо, вдыхая запах мужского тела и крепких сигарет:

– Спасибо…

– Не за что, Бельчонок, – тихо и понимающе усмехнувшись, байкер в ответ обнял меня так же крепко, но аккуратно, чтобы ничего не сломать. – Не за что.

Глава 5

– Что нас ждет, море хранит молчанье, жажда жить сушит сердца до дна… Только жизнь здесь ничего не стоит, жизнь других, но не твоя! – громкий, звучный голос Кипелова на пару с низким хрипом Удо Диркшнайдера ворвались в спящий мозг, раскалывая его по запчастям.

Хорошая песня, известная, да и исполнители одни из моих любимых… Но слышать ее в то время, когда досматриваешь сладкий пятый сон, в кой-то веки избежав явления вечных кошмаров – это уже что-то из разряда «ну и гадость, эта ваша заливная рыба».

Застонав, я перевернулась на живот, накрывая голову подушкой, в надежде поспать хоть еще немного. Я понимала, что данный маневр бесполезен, но на удивление, композиция «Штиль» стала заметно тише, что было совершенно не характерно для утренней музыкальной побудки в исполнении домашнего кинотеатра и соло Неаполь.

До меня не сразу дошло очевидное. И только спустя несколько долгих секунд я, наконец, осознала: неформалки-то дома уже несколько дней тю-тю!

И я не сразу вспомнила, что вчера приобрела телефон и поставила эту песню за чей-то звонок. Вспомнить бы еще, на чей именно!

– Кому не спится в ночь глухую? – нашарив аппарат на тумбочке, прижала его к уху, не глядя на дисплей. Сонно щурясь и пытаясь сфокусировать взгляд, оглядела окружающее пространство, которое смутно, на уровне размытых пятен, поддавалось узнаванию. Спать в линзах я не рискнула, а искать и очки – это уже цельный подвиг, на который не выспавшаяся организм был просто не способен.

– Уже утро, – послышался в ответ мягкий смешок. – Точнее день.

– Да хоть пять вечера, – буркнула, пытаясь сообразить, кто это и что он, точнее она, от меня хочет. – Чего надо-то?

– М-м-м… Стась, извини, ты, наверное, не в духе, – неловкий вздох и неуверенное напоминание. – Просто мы договаривались в магазин съездить, вот я и подумала. Ладно, извини, что разбудила.

– Ай, блин! – я тут же подскочила, сообразив, с кем вообще разговариваю. – Аринка, ты что ли? Сорри, на экран даже не посмотрела… Точно, договаривались же! Склероз цветет и пахнет… Извини, я сегодня по ходу немного олень.

– Не страшно, – хихикнула девушка на том конце провода. По-моему, злиться на кого бы то ни было она не способна в принципе. – Я тебя разбудила?

– Аха, – широко зевнув, скинула ноги с кровати. Потянувшись, нашарила вечно теряющиеся очки, водрузила их на нос и, рассмотрев висящие на стене часы, присвистнула. – Очешуеть… Чего раньше не позвонила? До двух часов дня я, как хомяк, дрыхну впервые.

– Я догадывалась, что после клуба ты не сразу домой поедешь, – со смешком отозвалась Аринка, с которой мы вчера действительно договорились встретиться и сгонять в магазин для приобретения ей нормального «железа». Ей-богу, с той рухлядью, которая называется компьютером, работать невозможно в принципе! – Долго вчера каталась?

– Прилично, – фыркнула, выползая в коридор. Добралась до одной из дверей, заглянула внутрь… так и есть, Илюха безбожно давал храпака, раскинувшись на своей кровати. Домой он с работы вернулся еще позже меня, а чудодейственного зеленоволосого будильника не было, так что… Прикрыв плотно двери, я сориентировала арт-директора. – Так, сейчас я брательнику завтрак сварганю, и вся твоя. Где встретимся?

– Давай у клуба, – предложила девушка. – Мне нужно кое-что завести на работу. А оттуда поедем на моей машине.

– Ты вообще оттуда вылезаешь? – непритворно удивилась, спускаясь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. – Лады. Через час буду. На созвоне.

И, отключившись, ворвалась в кухню, обдумывая, что же приготовить такого, чтобы накормить вечно прожорливого родственника, да еще так, чтобы самой на вечер осталось. Зашла, огляделась по сторонам… И смачно выругалась, обнаружив нехилый бардак с горой засохшей, грязной посуды.

Когда ж Илюха прекратит жрать посреди ночи?! Как с клубешника припрется, так начинается, млин, ночной дожор, всем выйти из холодильника…

Убирать мини-апокалипсис пришлось в темпе вальса, готовить так же. Перекусывала в процессе готовки, а собиралась так вообще, в режиме метеора. Натянув лосины, кожаные спереди и тканевые сзади, напялила первую попавшуюся майку, накинула сверху куртку, руки сунула в перчатки без пальцев, не уставая мысленно благодарить Неаполь, которая подбирала мне гардероб.

Она ухитрилась без меня прикупить все в едином стиле, не взять ничего лишнего, а главное, никаких гламурных фентиплюшек… К тому же, невестушка Харлея явно знала о том, что он собирается вернуть мне мотоцикл – высокая, удобная обувь, обилие плотной, непродуваемой одежды и приличное количество бандан и перчаток просто-таки орали об этом.

Я ведь к брату совсем без вещей вернулась, не говоря уже о документах и телефоне. И я думала, что родители продали мой байк давным-давно… Но оказалось, Илюха не только его сохранил, но и присматривал все это время.

Далеких пять лет назад расставаться любимым мотоциклом было тяжелее всего. Я не хотела его оставлять, но… еще больше я желала урвать кусочек собственного счастья, обрести настоящую любовь и семью. Да, у меня был брат, его банда, но… Для них я всегда оставалась «своим пацаном». А мне хотелось чего-то большего, чтобы во мне увидели не только буйного байкера, с которым можно весело провести время. Чтобы хоть кто-то распознал во мне просто девушку… Наивная я тогда была, да?

Тряхнув головой, подавив невеселую усмешку, вызванную неприятными воспоминаниями, обула уже полюбившиеся, удобные кожаные кеды высотой до колен, со шнуровкой по всей длине. Затем рассовала по карманам мелочевку вроде ключей, документов, сигарет и, прихватив шлем, бегом спустилась в гараж – время катастрофически пожимало.

Однако стоило только услышать низкоутребный рев своего байка, как на губах появилась довольная улыбка, а душа запела в прямом смысле этого слова, заставляя кожу покрыться мурашками удовольствия и предвкушения.

Я успею. С ним я успею куда угодно…

Риш, как и договаривались, в назначенное время обнаружилась на парковке. Стоило мне только подъехать к «Максимусу», как из его дверей показалась точеная, изящная фигурка, одетая сегодня… в тонкие черные лосины, тканевые высокие кеды и белую футболку-тунику до середины бедра.

Я чуть с байка не навернулась!

– Воу… – показательно потерла глаза, повесив шлем на руль. И слегка откинувшись, оценила взглядом образ, который девушке на удивление шел. – Кавай-сан… а по какому поводу кардинальная смена имиджа?

Признаться, сначала я подумала, что девушка так пытается не выделяться из банды, немного льстит байкерам, да и мне заодно… И только потом до меня дошло, причем так, что я едва себе по лбу не шлепнула.

Это же Ришка! В ней-то откуда подобная фигня возьмется, типа подхалимства, лести и притворства?

– С Мишей кое-куда ездила, не садиться же на мотоцикл в шортах, – мягко улыбнулась девушка, поправляя за спиной аккуратный джинсовый рюкзачок. И указала пальцем в сторону моего байка. – Твой? Тот самый?

– Ага, – подтвердила кивков, чувствуя некоторое подобие стыда. Ну да, виновна… Не удержалась вчера. Радость от новоприобретенного железного коня была столь велика, что я не сдержала желания с кем-то этой радостью поделиться. А так как вариантов немного, промотавшись по городу, после некоторых сомнений я зарулила в клуб. Найти кого-нибудь из банды посреди ночи в элитном развлекательном заведении фактически невозможно, а вот второй арт-директор оказался на своем законном месте, подальше от всей суеты и громкой музыки.

Ришка хоть и усердно работала, шипела и ругалась с несговорчивой техникой, меня с неожиданным интересом выслушала. А я, на радостях, что нашла свободные и вроде как понимающие уши, обратила внимание на ее проблемы – при мне комп завис только трижды! Я, конечно, подшаманила, как смогла, но вывод был ясен и без дальнейшей диагностики. Это барахло надо менять, и срочно!

Жека, скорее всего, банально не досмотрел. Думал, техника, годная только для работы с документами, выдержат не слишком активную эксплуатацию. Как бы не так, аха. Аринка если трудится, так трудится на совесть, и одними договорами и прочей мелочью явно не ограничивается!

– Можно? – неуверенно спросила Риша, подходя ближе и указывая пальцем на технику. В этот момент она была похожа на любопытного, но робкого ребенка, так что я не удержалась и охотно скатилась с байка, подавив смешок:

– Валяй.

Отойдя на пару шагов, я закурила, разглядывая невесту Потапыча, а она, тем временем, едва ли не засучив рукава, принялась медленно и методично обходить мотоцикл по кругу, тщательно осматривая и едва ли не ощупывая. Но на него не полезла без разрешения, чем до крайности меня порадовала.

Всё-таки к своему Харлею я относилась весьма ревностно, и даже его рыжему тезке не давала на нем поездить. А сейчас так тем более!

– Стась, – коснувшись передней фары, тихо выдохнула Арина. И повернулась ко мне. – Он красавец!

Я даже дымом закашлялась от неожиданности. Клянусь последними чистыми носками из заначки Илюхи – в ее глазах стоял тот самый настоящий, неподдельный блеск восхищения!

Ну надо же… Я как-то и не думала, что Ришка настолько разделяет увлечения своего парня! Прокатиться с ним, это одно, а вот именно прочувствовать, понять, полюбить – это, к сожалению, иногда из области фантастики.

Мне, например, так не повезло.

– Если хочешь, прокатимся как-нибудь, – неуверенно предложила, сунув руки в карманы куртки. И напомнила, чтобы замять собственные шок и недоумение. – Ну что, за компом едем или как?

– А, да, конечно, – спохватившись, девушка достала из кармана рюкзака ключи, щелкнула брелком сигнализации… Стоявший рядом белоснежный кроссовер озадаченно промолчал. Зато отозвался приветственным гудком и миганием фар припаркованный напротив черный матовый паркетник!

– Ой, – повернувшись на звук, Арина выгнула брови, а после перевела взгляд на брелок в своей руке. И вздохнула. – Ключи перепутала. Влад, как всегда свои у меня на стол бросил, а я машинально прихватила. Стась, подождешь? Я быстро сбегаю, поменяю.

– Да без проблем, – махнула рукой… и замерла, разглядывая транспорт вампира. И тут же губы растянула предвкушающая, довольная улыбка. – Риш… а у тебя стикеров и ручки с собой нет, случайно?

– Да вроде есть, – пожав плечами, Аринка залезла в рюкзачок и вытащила на свет божий новую, еще не вскрытую упаковку. – Держи. На работу купила, а выложить забыла. А что?

– Да так, – ухмыльнулась я, забирая необходимую для жестокой расплаты канцелярию. – Совсем-совсем ничего…

Из магазина техники мы вывалились пару часов спустя. И уже втроем: удивленно-злая я, хихикающая Ришка и красный от натуги продавец-консультант.

– Шлепнешь – купишь новый за свой счет, – мрачно предупредила высоченного парня с именем «Антон» на бейджике. На меня взглянули с неприкрытой ненавистью, но с максимальной осторожностью поставили в открытый багажник коробку с системным блоком, и вторую с клавиатурой. Я кивнула. – Молодец. Теперь за монитором и остальным.

Еще раз за меня зыркнув, два метра недоразумения удалились с гордо поднятой головой. Правда, до поры до времени: всю пафосность походки и независимый вид испортила выбоинка в асфальте, запнувшись об которую этот несчастный недоучка чуть не рухнул прям под ноги выходивших из дверей покупателей.

– А я говорила, осторожней, – хмыкнула вслед работнику, чем заслужила еще один взгляд, обещающий мне все муки ада без шанса на жалость и понимание.

Аринка снова хихикнула, укоризненно качая головой:

– Ну ты даешь, Стась. За что ты так с ним?

– Эх, Риш, – закурив, я прислонилась спиной к нагретому на солнце боку машины. И вздохнула, потерев переносицу. – Не сочти меня за хамку… Но я терпеть не могу, когда на меня снисходительно смотрят и не воспринимают всерьез. А ты этого перца видела? «Не думаю, что такая, как вы, сможет лучше меня сделать мою же работу»… Тьфу, блин! Почему если я девушка, я в компах разбираться не могу?

– Стереотип, – пожала плечами Арина, как-то странно улыбаясь. – Глядя на меня, никто не верит, что я байки люблю, и рок. А когда говорю, что на гитаре играю, так сразу спрашивают, почему не скрипка.

– Гитара? – я обалдело уставилась на арт-директора. – И рок? Прям серьезно? Не гонишь?

– Могу показать запись, – пожала та плечами, чуть смутившись. – Мы на пятилетие клуба группу собрали, чтобы байкерам подарок сделать.

– Круть, – вынуждена была признать, делая мысленную пометку стрясти с сисадмина или Олега эту самую запись. Даже не для того, чтобы убедиться, а из любопытства ради. – Ты меня приятно шокировала!

– Ты меня тоже, – снова хихикнула Арина, вертя в руках брелок с ключами. – Сначала стикером этим, потом в магазине… Все работники сбежались посмотреть, как ты на протяжении часа консультировала клиентов, и все они ушли довольные и с покупками. Тот продавец чуть без работы не остался!

– Заслужил, – усмехнулась без тени жалости, вспомнив, как под конец спонтанного спора с этим самым Антоном к нам вышел директор магазина и со всей серьезностью предложил мне вакансию продавца. Ту самую, занятую консультантом, решившим, что в компьютерной технике он царь и бог! А я так, мимокрокодил, зазнайка и вообще… – Знаешь, Риш, иногда с людьми по-другому нельзя. Я хамить не люблю, но на оскорбление отвечу тем же. Почему он может, улыбаясь в лицо, называть меня самоуверенной девочкой, а я должна это переварить и проглотить? Счаз, ага. Аж бесит, честно!

– Кого-то ты мне напоминаешь, – прищурившись, вдруг произнесла Арина, внимательно меня разглядывая. И, в ответ на удивленно вскинутую бровь, пояснила. – Влада.

– Ик! – от подобного сравнения я выронила сигарету. И поморщилась, затаптывая ее в асфальт парковки.– Не смешно, Риш. Когда последний раз смотрелась в зеркало, там точно не отражалось… Впрочем, там хоть что-то отражалось!

– Не внешностью, – с укором на меня посмотрев, пояснила девушка. – Отношением к окружающим. Он относится к людям так, как они это заслуживают.

– Н-да? А я-то думала, что он просто самовлюбленный кретин, – вскинула брови, безмерно удивляясь. Попутно отступая на шаг, давай вернувшемуся консультанту загрузить остальные покупки в нутро багажника. И спохватилась, вовремя заметив лишнюю плоскую коробку. – А это что за контрабанда?

– Подарок от заведения, – мрачно буркнул парень. И, одернув галстук поверх фирменной рубашки, подчеркнуто-вежливо, сухо поинтересовался. – Я могу быть свободен?

– Подарок, как я понимаю, из твоей зарплаты? – понимающе ухмыльнулась, разглядывая не дешевый набор, состоящий из профессиональных геймерских мышки и клавиатуры. – Ну иди-иди. Спасибо за помощь!

В ответ мне пробурчали что-то непонятное, но явно не совсем доброе, а затем, круто развернувшись на пятках, консультант по имени Антон удалился, гордо задрав нос…

И зацепившись за ту самую выбоинку, с матом и грохотом распластался посреди стоянки.

– Награда нашла своего героя, – цокнув языком, закинула «подарок» в багажник, невозмутимо пожав плечами под очередным укоризненным взглядом Ришика.

Нет, несчастного парня мне не жаль – судьба, карма, провидение и тому подобное, говорят, страшные вещи. Как и эффект «бумеранга». Не нужно было продавцу откровенно хамить, и может, ничего и не случилось бы…

Для меня разбираться в компьютерной технике и программном обеспечении – нормальные, привычные вещи. Я провела многие годы в компании Харлея и его друзей, была частью банды. И, разделяя все их увлечения, особенно уделяла внимание вечно растрепанному и зевающему геймеру по имени Женя. Тому самому, который теперь системный администратор «Максимуса». Можно сказать, что он мой сенсей на этой почве, вот только…

– Странно, – невольно задумавшись над произошедшим, я замерла, опуская крышку багажника. И, не защелкнув ее до конца, даже не заметила, что говорю вслух.

– Странно что? – тут же поинтересовалась Арина, отвлекаясь от поиска телефона в недрах рюкзачка.

– Я думала, что ничего не помню, – тихо отозвалась, с некоторым удивлением глядя на собственное отражение в заднем, тонированном стекле кроссовера. – Что забыла все, чему меня учили. И уверенности не было, что смогу что-то из этого вспомнить, объяснить и доказать свою правоту. Но вышло все не так.

– Это как езда на велосипеде, или в твоем случае, на байке, – пояснила Риша с улыбкой. Закинув вещи на заднее сидение, она подошла ближе и осторожно спросила. – А почему ты должна была что-то забыть? Давно этим не занималась?

– Давно, – глухо ответила, захлопывая, наконец, багажник. И, прислонившись к нему спиной, добавила, не глядя на девушку. – Больше трех лет. Как только уехала, первое время еще как-то пыталась не отодвигать любимое хобби на задний план, но постепенно уделяла ему все меньше и меньше времени. Пока не забросила совсем.

– Но почему? – от удивления красивые синие глаза Аринки стали еще больше. – Зачем отказываться от того, что тебе нравится?

– Так… так получилось, – закусив губу, шаркнула подошвой кеды по асфальту, сунув руки в карманы куртки. Привычно ссутулив плечи, негромко отозвалась, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Обижать девушку не хотелось. – Знаешь, Риш, я тут решила начать жизнь заново. И вспоминать о прошлом не хочу. Давай не будем об этом.

Арина молчала долго. Просто стояла, смотрела как я снова травлюсь никотином, слегка хмурилась, словно что-то обдумывая… а затем вдруг схватила меня за руку, улыбаясь:

– Идем!

– Куда? – не ожидая подобного, я едва не пропахала носом землю, как неудачливый консультант недавно. И не сообразила даже сопротивляться, когда вроде хрупкая на вид девушка уверенно и достаточно легко затолкала меня на пассажирское место своей машины, а после ловко запрыгнула за руль. – Арин, ты чего?

– Сейчас узнаешь, – мельком взглянув в зеркала заднего вида, Арина лихо вырулила с углового места парковки, заставленного автопромом, различного производства, цветов и марок. Надо признать, водил второй арт-директор на удивление умело и спокойно. – Есть у меня одна идея… Давно хотела это сделать, да только повода не было.

– Повода для чего? – выгнула брови, косясь на довольную Ришу, явно что-то задумавшую. Но что именно, объяснять она отказалась наотрез, ограничившись таинственной улыбкой.

Пожав плечами, я откинулась на комфортную спинку, пристегнув ремень безопасности. В конце концов, Аринка вряд ли полезет во что-то сомнительное, да и доверяю я ей, не смотря на более чем короткое знакомство.

Правда, когда девушка тормознула возле строительного магазина, убежала на пару минут и вернулась оттуда с двумя небольшими кувалдами, мое доверие к невесте Потапыча как-то заметно пошатнулось…

– Ты меня пугаешь… – желание отодвинуться от этого «ларца с секретами», носящего красивое имя Арина, было вполне отчетливым. Ей-богу, права народная мудрость, говорящая, что чем тише омут, тем креативнее в нем черти!

– Все нормально будет, – вместо ответа тихо хихикнула Ришка, выруливая на дорогу. И если она так пыталась меня успокоить, то боюсь, вышло совсем наоборот. Особенно когда мы оказались за чертой города, на загородной трассе, окруженной с одной стороны полями, а с другой бурной, широкой рекой!

Ну да, нет тела – нет дела…

А еще не все так плохо, как кажется на первый взгляд. На самом деле, убивать Аринка никого не собиралась, а всего лишь довольно быстро привезла нас в небольшой поселок, расположенный почти на самом краю города. Маленький, не особо развитый, скромный, я бы даже сказала. Не особо шумный, с двухэтажными домами и самопальными огородиками, простыми детскими площадками, буйной зеленью и свежим, по-настоящему свежим воздухом.

Простой оказалась и квартира, в которую меня привела девушка. Крохотная, тесная, а еще… старая. Затхлый воздух указывал на отсутствие здесь жильцов, а интересная обстановка на явных любителей советского производства.

Было такое ощущение, что я совершила путешествие во времени и оказалась в квартире эпохи СССР: ковры на стенах, ковровые дорожки на скрипучем полу, массивная мебель из лакированного ДСП, деревянные белые двери, и даже самое настоящее низкое трюмо…

Правда, хоть окна были пластиковыми, да стиральная машинка, стоящая на просторной кухне, более современной.

– Клёво, – разглядывая непередаваемую атмосферу ушедших десятилетий, выдохнула, понимая, что если и видела когда-то что-то подобное, то явно давным-давно. – Ты жила здесь раньше?

– Угу, – оглянувшись по сторонам, негромко подтвердила Арина, странным жестом обнимая себя за плечи. А потом неуверенно вздохнула, расслабляясь, точнее пытаясь расслабиться. – Это мой дом… наверное. Я давно хотела с ним попрощаться, да всё как-то не решалась.

– Ну, не скажу, что эта квартирка лучше берлоги Потапыча, – тщательно подбирая слова, чтобы не обидеть девушку, заметила, проведя пальцами по старенькому телевизору оставляя на пыли витиеватый след. – Но это твой дом. Та-а-ак… Ришка, ты его разнести хочешь, что ли?!

– Хочу, – улыбнувшись, Аринка слегка задела ногой стоящие на полу кувалды. Не слишком большие, благо современный выбор подобного вполне предоставлял возможность выбрать что-нибудь по руке и силе, и нам не пришлось тащить до машины инструменты, которые и взрослый-то мужик не всегда поднимет. – Знаешь, Стась… Прошлое должно остаться в прошлом. Если начинать, так с чистого листа. Стоит хоть чему-то из прошлой жизни остаться, и оно всегда будет, сидеть внутри, как заноза, напоминая о себе. И грызть, заставляя сомневаться в собственных поступках и мыслях, задаваться противным вопросом: «А что, если бы?». Если бы я сказала, сделала, не согласилась, ответила… Может, всё было бы по-другому. Это всё… мешает жить дальше.

– Ты не представляешь, насколько ты права, – несколько ошарашено произнесла, чувствуя тупую боль в сердце. Арина, сама того не зная, говорила все, что меня терзало сейчас, и что волновало раньше. Просто удивительно, насколько тонко она подметила все эти вещи… Прихватив кувалду, забросив ее на плечо, я преувеличенно бодро спросила. – Ну что, приступим? Только один вопрос… Тебе не жалко?

– Прошлое не нужно жалеть, – отрицательно покачала головой Арина, в ответ на мой тычок пальцем в доисторический сервант с горой хрустальной, «парадной» посуды за слегка мутноватыми стеклянными дверцами. – Нужно ему сказать «спасибо» и дать уйти.

– Ну-у-у… за некоторый вещи его благодарить не стоит.

– Нет, Стась. Его стоит поблагодарить. Оно дало нам опыт, урок на будущее, и шанс всё исправить и жить дальше.

И хрен же ведь поспоришь…

Почти час спустя мы сидели на широком подоконнике в зале. Выдохлись и устали очень, но оно стоило того: вокруг нас, наверное, не осталось не единой целой вещи или уцелевшего предмета мебели. Вокруг валялись обломки, осколки, куски стекол, щепки, детали…

Развлеклись на славу, в общем. Но, если говорить начистоту, то на душе действительно стало намного легче.

– И что теперь? – спросив разрешения, закурила и поинтересовалась, выдыхая в приоткрытое окно. – Ну, со всем этим?

– Завтра найму кого-нибудь, чтобы все вывезли, – вытирая пот со лба красивым платочком, отозвалась уставшая, но довольная Арина. – А потом, как и планировала, ремонт сделаю. Видишь ли, Стась… Эта квартира не совсем моя. Моего отца.

– А… где он сейчас? – стряхнув пепел за окошко, аккуратно поинтересовалась, почувствовав себя слегка… неуютно. Первая эйфория от выброса адреналина прошла, восторг тоже, а потому впереди замаячило неприятно слово «последствия». Как-то получить по шее от Аринкиного родителя не улыбалось…

– Далеко, – улыбка девушки получилась слегка вымученной и точно невеселой. Покачав ногами, упираясь ладонями в подоконник, она тихо призналась. – Он… он алкоголик, Стась. Самый настоящий. Мама и брат умерли, когда я маленькая была, с тех пор он и запил. Несчастный случай, но он чувствовал себя виноватым в произошедшем. То самое пресловутое «если». Если бы они не поругались, если бы он ее не отпустил, если бы она не ушла… Я не могла его осуждать, хотя должна была. Не остановила, пока можно было, и в итоге, вместо меня он выбрал водку. Миша определил его в закрытую лечебницу, с его согласия. Я не видела папу уже полгода… и не знаю, когда увижу в будущем. Лечение – не быстрый процесс. Но, я думаю, он справится.