Путь Черной молнии 3

Не ищите оправдания своему предательству, даже если думаете, что совершили его из благородства, честно назовите себе причину, побудившую вас изменить кому-либо.

ЧАСТЬ 1

ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ

Глава 1

Замысел генерала Шатуры

В начале весны генерала Шатуру срочно вызвал на сеанс по ВЧ-связи генерал Ярцев из Москвы, между ними состоялся деловой разговор, которого Шатура ожидал с нетерпением.

– Геннадий Константинович, я вчера разговаривал с начальником вашего управления по поводу твоего перевода, не хочет он тебя отпускать, – интригующе заявил Ярцев.

– Ну, мой начальник это еще не Бог, может подключить более высоких лиц, – настоятельно предложил Шатура, – кстати, а почему он артачится, я ведь предупреждал его о своем переводе и даже подготовил себе замену.

– Он расхвалил тебя за недавнее обнаружение твоим отделом воровского общака и даже выказал мне свое недовольство, мол, мы здесь кадры куем, а вы готовеньких к себе перетаскиваете.

– Это он-то кует, – скептически отозвался Шатура.

– Ладно, не бери в голову, генерал, – засмеялся Ярцев, – у меня на столе лежит заявление, подписанное начальником главного управления, так что собирай чемоданы, забирай свою семью и милости просим в столицу.

– Вы это на полном серьезе, товарищ генерал?! – воскликнул Шатура.

– Да, да, я же сказал, пакуй чемоданы. А теперь о деле: я ознакомился с твоим планом относительно Крутова, в общем, еще немного подработаем и скоро запустим его в действие, если у твоих сотрудников возникнут какие-то сложности, немедленно дай знать, улажу оперативно. Что там у тебя по Лютому, объявился?

– Нет, пока тихо. Время не терпит, я запускаю в ход запасной вариант, сегодня же переговорю с секретным агентом угрозыска, попробую его завербовать. Агент хорошо осведомлен о криминальных группах и занимает устойчивое положение в воровской среде, после того, как он даст согласие сотрудничать с комитетом, буду проталкивать его выше.

– Обязательно возьми с него подписку, вдруг возникнут ситуации государственной важности, все данные, которые будут проходить через агента, могут иметь повышенный уровень секретности.

– Уже взял. Кстати, ваше начальство ходатайствовало перед седьмым управлением, чтобы этого агента направили на подготовку.

– Вот как, и кто же этот агент?

– Скажу чуть позже.

– Ладно, договорились. Так, ты говоришь, подыскал себе замену, кто этот человек?

– Мой заместитель полковник Кашапов, он надежен в плане сохранности секретной информации. Я уверен в нем, как в самом себе, с семидесятого года с ним работаю, проверен на все сто.

– Хорошо, Геннадий Константинович, заканчивай с формальностями на месте и подключайся к нашему общему делу. Я прощаюсь с тобой до встречи в Москве. Перед вылетом обязательно позвони, встретим и проводим твою семью на квартиру.

– В общежитие?

– Для рядовых сотрудников трудно предоставить отдельную квартиру, но своих генералов мы в беде не бросаем, – пошутил Ярцев.

Шатура после разговора с Ярцевым пребывал в отличном настроении и, вызвав к себе полковника Кашапова, приказал явиться вместе с сотрудником майором Тороповым, недавно переведенного в отдел, на случай, если генерал уедет в Москву, а на его место назначат Кашапова.

Приняв в своем кабинете обоих подчиненных, Шатура предложил сесть им по правую сторону стола, как было у него заведено на службе: приближенных к себе сотрудников рассаживать в иерархическом порядке.

– Начну с главного, – Шатура обратился к Кашапову, – меня только что проинформировали о переводе в Москву. Сейчас я пойду к начальнику управления, он подпишет приказ о твоем назначении на место исполняющего обязанности руководителя отдела. Так что Василий готовься, скоро тебя утвердят начальником, а что касается нашего разговора о твоем переводе в Москву, придется немного подождать, прибуду на место, все улажу.

Глаза полковника засияли, он благодарно кивнул и приложил руку к груди. Наконец-то его сокровенная мечта начинает сбываться. Генерал улыбнулся и продолжил:

– Значит так, я сегодня же срочно свяжусь с начальником Пермского управления ИТУ и от имени генерала Ярцева переговорю с ним о переводе Крутова в Новосибирское УИТУ. Начинаем подготовку к операции «Фундаменталист».

– Геннадий Константинович, я связался с Пермским управлением по поводу Крутова, но мне сообщили, что после отбытия срока в тюрьме особого назначения, его отправили в спецзону. К нашему неудовлетворению Крутов заболел, его перевели в колонию, где находиться больница.

– Что с ним случилось?

– Сказали, что он заболел туберкулезом легких.

– Вот незадача, а Москва уже дала свое добро. Ладно, у нас еще есть время, пусть подлечится, и тогда возьмем его в оборот. Кстати, Кашапов, я тебя просил, чтобы ты подготовил Мимозу к конспиративной работе.

– Геннадий Константинович, вышла досадная заминка, не желает он быть «двойным» агентом. Категорически отказывается переходить в нашу организацию, говорит, мол, я секретный сотрудник угрозыска и уходить из своей «конторы» не намерен. Я его уговаривал и так и этак, даже грозился принять крутые меры, ведь он помогал нам в операции с «Бакинскими шакалами» и в принципе косвенно принимал участие в убийстве двух бандитов азербайджанцев.

–Значит, ты плохо ему объяснил, что служба в комитете госбезопасности приоритетнее работы в уголовном розыске.

– Это тоже обещал. В общем, все бесполезно, упрямый он, как баран и к тому же дерзок и своенравен. Однако интересно, Мимоза не отказывается нам помогать и согласен работать с нашим оперативным сотрудником посредством «почтового ящика1», переписки, телефонной связи, но от прямого контакта категорически отказывается.

– Ну, что сказать, молодец Мимоза, грамотно разграничивает свою деятельность, выходит не зря я с ним работал…

– Как это работали? Товарищ генерал. А почему тогда он меня игнорирует? Черт! Ведь я же придумал ему кличку и тоже подготавливал к глубокому внедрению к ворам, что он возомнил из себя?!

– Ладно, Кашапов, успокойся. Пожалуй, я приоткрою тебе секрет агента Мимозы, ведь ему теперь придется тесно с вами сотрудничать. Мне понравилось, как работал Мимоза, в то время таких агентов еще поискать нужно было, он особо отличился в операции «Бакинские шакалы». Перед завершением операции я переговорил с ним тет-а-тет, и он согласился нам помогать. Ты сам прекрасно об этом знал. Но после я договорился с московским начальством и Мимозу направили в седьмое управление на подготовку. До сегодняшней поры он работал строго со мной и никому не подчинялся, кроме своего начальства управления МВД. Но сведения комитета Мимоза держит в строжайшей тайне, он дал мне подписку о неразглашении государственных интересов. Так что я переговорю с Мимозой и объясню ситуацию о моем переводе, а заодно посоветую наладить с тобой отношения.

– Товарищ генерал, как же нам поступить? Время поджимает, Гебанидзе подтягивает своих людей в Кузбасс и в Новосибирск, а у нас, кроме Лютого, некого внедрить в воровской круг. Вор Громов «раскороновал» Садовникова, а Гебанидзе «выписали» на сходке жесткую «санкцию», но он по-прежнему силен…

– Именно по этой причине мы планируем запустить операцию «Фундаменталист». Крутов должен занять их место и через бывших воров невольно выведет нас к международным криминальным сообществам. В стране в полном разгаре идет перестройка, меняют направления не только госструктуры, но и криминальные авторитеты, мы должны внедрить своего агента к ворам как можно скорее. Потому, Кашапов, я срочно встречусь с Мимозой и решу этот экстраординарный вопрос. Что касается тебя, – Шатура обратился к майору Торопову, – займешься розыском Лютого и после того, как я проведу беседу с Мимозой, будешь курировать этого агента и постоянно поддерживать с ним связь.

– Товарищ генерал, меня Шаронов еще беспокоит, – обратился Кашапов, – после того, как всему отделу назначили проверку, он притих, замкнулся в себе, а ведь анонимщик видимо не зря «наступил ему на горло», обвинив в убийствах, полковник имеет к ним отношение.

– Есть конкретная информация или это только слухи?

– Наш бывший сотрудник полковник Портников поделился со мной предположением, будто Шаронов со своими оперативниками имеет отношение к преступлениям, касаемых расхищения социалистической собственности в особо крупных размерах и чтобы скрыть следы преступлений, они убирают свидетелей.

– Эти сведения устарели, и проверка не выявила причастность Шаронова к преступлениям. Торопов, возьми на заметку эту информацию, постарайся встретиться с Портниковым и поговорить с ним более обстоятельно. Шаронова необходимо держать на крючке, пока мне это удавалось, но как только он узнает, что меня перевели, этот «жук» своего не упустит, начнет копаться в «навозной куче» и уж поверьте, к нему потом даже с простым вопросом не подойдешь. Держите меня в курсе всех его дел.

Прошло несколько дней и работники отдела попрощались с генералом Шатурой, который, получив повышение по службе, отправился в Москву. Фактически он остался непосредственным руководителем московского филиала и курировал отдел, занимающийся подготовкой спецагентов для борьбы с организованной преступностью, или как его называют за глаза среди определенного состава чекистов – «Инкубатором». Перед отъездом Шатура все-таки встретился с агентом Мимозой, им удалось найти компромиссное решение: агент согласился сотрудничать с госбезопасностью и помогать в любом деле, но только оставаясь секретным сотрудником уголовного розыска. Шатура оказался намного гибче твердого и неуступчивого Кашапова, ему нравилось методично и не спеша «лепить» из агентов нужные ему фигуры и, напомнив Мимозе о подписке, о неразглашении секретных сведений, дал еще массу полезных советов.

Полковник Кашапов занял кабинет генерала и, устроившись в удобном кресле, обвел взглядом кабинет. Обернулся и, взглянув на портрет «Железного Феликса», улыбнулся, теперь этот непревзойденный чекист советской страны будет созерцать на него со стены и молчаливо поощрять или осуждать все его действия. Позвонив по местному телефону, полковник вызвал майора Торопова для детального обсуждения плана.

– Юрий, у нас неплохие новости, Шатура договорился с Мимозой, он продолжит с нами работу, но осуществлять оперативную связь с агентом будешь только ты. Ох, и упрямый же попался, будь моя воля, я бы ему рога обломал и заставил работать, как подобает агенту госбезопасности. Ладно, как говорится, мы имеем то, что получили. Значит так, дашь Мимозе первое задание, под любым предлогом провести разговор с Гебанидзе, чтобы он осуществил контакт с Громовым, сейчас он находится в тюрьме закрытого типа. Пусть Мимоза предложит Гебанидзе связаться с высоким начальником из Иркутского ИТУ и получит от него разрешение провести воровскую сходку с Громовым, завуалированную под личное свидание.

– Гебанидзе обязательно спросит Мимозу, откуда у него такие крутые связи?

– Пусть Мимоза сошлется на источник, не подлежащий огласке, то есть на человека, находящегося вначале цепочки руководителей управления, которые возьмутся решить вопрос о воровской сходке в больничных условиях.

– Кто поможет перевести Громова в больницу?

– Генерал-лейтенант Ярцев уже обо всем позаботился, начальство даст вору «зеленую дорогу». Предупреди Мимозу, чтобы Гебанидзе оплатил эту сделку, все должно выглядеть правдоподобно.

– Наш отдел, получит какие-нибудь дивиденды от этой сходки?

– Конечно. Необходимо, чтобы Громов убрал «санкции» в отношении Мераба, тогда грузинский вор в полной мере продолжит верховодить этническими группами и контролировать Новосибирскую область и Кузбасс. Нам не стоит распылять свои силы по всему союзу, наша задача, держать под контролем определенные районы, где будут происходить все последующие сходки воров и быть в курсе их решений. Остальные действия воровской верхушки будет контролировать второе управление КГБ и отдел под руководством Шатуры. Хоть агент Мимоза упрям и неуступчив, но он умен и расчетлив, как только вопрос с Гебанидзе будет решен, мы приступим к осуществлению операции «Фундаменталист». Крутов должен появиться в Новосибирске и реорганизовать преступные группы, подчинив их общаку, вот здесь и появится наш агент Мимоза.

– А как же Гебанидзе? Он ни на йоту не уступит Крутову.

– Вряд ли нынешним ворам удастся вернуть грузина в прежнее положение. Громов, вор старой формации и, пока он жив, не позволит Гебанидзе вести дела по новым правилам.

– Значит, есть смысл, избавиться от Громова, как это «нечаянно» случилось в тюрьме с Бабушкиным.

– Уже пытались, «навешать» на него убийство и «оприходовать» по расстрельной статье. Не получилось, кто-то помог Громову открутиться от «вышки», но срок он все равно получил. Сейчас Ярцев и Шатура над этим работают, есть неплохая задумка, как на веки вечные изолировать Громова.

– Интересно, а почему Громов до сих пор не вышел на иностранную мафию, как, к примеру, это удавалось Василию Бриллианту?

– Откуда нам знать, может у него как раз существует такая связь, но только подобраться к Громову трудно и практически невозможно, изначально нашим агентам не удалось это осуществить. Не знаю, каким образом, но он четко разбирается в людях и чтобы подвести к нему своего спецагента, необходим посредник, хорошо знающий Громова. А у нас пока такого нет.

– Василий, но у Лютого была возможность войти в доверие к Громову, почему наш отдел не воспользовался раньше таким случаем?

– Когда это раньше? Хорошо, объясню, как я представляю себе эту картину. Если ты знаком с историей воровского движения в стране, то знаешь, что во времена правления Хрущева, воров в законе изводили, на нет, это примерно, как «классовых врагов» уничтожали. Я помню, как он сказал, что коммунизм в стране невозможен, пока последний вор не окажется за решеткой. Воры стали поднимать головы в семидесятых годах, когда почувствовали себя более защищенными от наказания за свои идеи. А наш комитет в основном занимался внешними проблемами и безопасностью в стране, кстати, и диссидентским движением тоже. Контроль над ворами осуществлялся министерством внутренних дел, но когда сотрудники исправительной и правоохранительной систем стали совершать должностные преступления, вот тогда комитет вынужден был взяться за дело: появились такие отделы, как наш и мы стали внедрять спецагентов в воровские сообщества под видом авторитетных уголовников. Потому замысел генерала Шатуры тесно переплелся с планами московского генерала Ярцева, и мы не можем допустить, чтобы иностранная мафия делилась своим опытом с криминальными авторитетами союза, здесь такое начнется, мало нам не покажется.

– Василий, как правило, название «спецагент» упразднили, а мы продолжаем их называть по-прежнему, почему?

– Я читал, что ВЧК пользовалось таким названием, но во второй половине века МГБ отказалось и стало называть их просто агентами. Скорее всего, старые чекисты из поколения в поколение передавали, и мы теперь по привычке называем их спецагентами.

В середине лета, Мамука Гебанидзе, учитывая сложную ситуацию относительно своего положения в воровской среде, решил ее выправить. Его предупредили, что Павел Громов собрал своих сторонников и согласно обоснованному обвинению грузинскому вору грозит крутая мера – удар «по ушам2». Воры на сходке конкретного решения «раскороновать» Гебанидзе не приняли, но по настоянию Громова, Мераб все же получил «пощечину»3 и до следующей сходки лишился права голоса среди уважаемых людей. Но, как обычно, нашлись сторонники грузинского вора, сказавшие за него слово, и так как мероприятие проводилось в зоновской больнице, сам Мераб по известным причинам, не присутствовал. Судя по блатной записке – маляве, предъявленной Громовым и разосланной среди Новосибирской братвы и по другим областям, Мераб на неопределенный срок оставался не у воровских дел. Но, чтобы окончательно принять решение по развенчиванию Гебанидзе, требовалась краевая сходка и более жесткое предъявление и, конечно же, присутствие других воров-законников.

Многие люди знали Мераба по разным тюрьмам и зонам уже давно, и за все это время он ни разу не уронил свой авторитет и, потому, узнав о крутой мере, объявленной Громовым, некоторые воры предложили собраться еще раз и принять окончательное решение в отношении грузинского вора. После поддержки Василием Бриллиантом Громова для дачи «по ушам» Аркану-Садовникову, некоторые воры приняли сторону Павла, но после гибели Бриллианта, крен доверия к Громову слегка изменился и группировки, потянувшиеся к грузинским ворам, стали чаще посматривать в сторону кавказских этнических групп.

Гебанидзе, конечно же, переживал и много думал, как выйти из затруднительного положения и вдруг ему несказанно повезло, разговаривая с хорошим знакомым, он получил от него совет, обратиться к одному человеку, имеющему «лохматую руку4» в руководстве Иркутского управления ИТУ. Встретившись с офицером, Гебанидзе предложил ему немалую сумму, ведь вопрос стоял о благопристойном положении среди воров, а значит, Мерабу пришлось раскошелиться. Заключив сделку, Гебанидзе обрадовался, что в исправительной системе не перевелись люди, с которыми можно иметь дело.

Тем временем Громова уже предупредили о сходке и предложили помощь. Отбывая наказание в тюрьме закрытого типа, он преставился больным туберкулезом легких. Тюремный врач, тоже проплаченный Гебанидзе, поверхностно обследовал Громова и на своем уровне попытался поставить диагноз, но Павел помог ему, надкусив губу изнутри, закашлялся и, вытерев рот платком, сказал, что, наверное, у него разлагаются легкие. Врач назначил рентген, сдачу анализов и составил фиктивное заключение, но чтобы все выглядело естественно, изобретательный вор, имея в жизненной копилке разные выходы из ситуаций, за место себя подставил настоящего больного-туберкулезника и вскоре Громова из закрытой тюрьмы отправили по этапу в колонию, где находилась больница для заключенных.

Глава 2

Воровская сходка

Павла Громова направили под строгий надзор в хорошо охраняемый корпус в помещение камерного типа. Особо-опасных рецидивистов и заключенных, отрицающих режим содержания, содержали в соседних камерах и «лечили» одним простым способом, давали горсть таблеток, даже не проверяя, пользуются ли больные лекарствами.

Летним утром работники надзорслужбы сопроводили Громова в кабинет главного врача больницы. Кроме врача-офицера, там присутствовал еще один человек – начальник колонии. Попросив врача оставить их наедине, подполковник обратился к осужденному:

– Громов, мне прекрасно известно, что ты собой представляешь и в какой строгой изоляции должен содержаться вор в законе, но я в недоумении… Как твои родственники, ходатайствуя за тебя перед руководством ИТУ, получили разрешение на личное свидание? К тебе приехал родной брат с двумя племянниками и не один из них не вписан в твое личное дело. Ладно, по сути, это не мое дело, есть начальство, пусть оно и решает. В общем, в вашем распоряжении одни сутки. Сейчас тебя проводят в нашу комфортабельную «гостиницу» в люксовый номер, – пошутил начальник и, не заметив положительного отзыва на свою шутку, поправился, – то есть в комнату для личного свидания. Будь моя воля, я бы устроил вам свидание, но в другом месте. Я не совсем еще свихнулся и видел, что это за родственники, так что веди себя спокойно, не учиняй разбирательств, если мне доложат хотя бы о маленьком «кипише», я сразу же прекращу вашу трепетную встречу, – с сарказмом произнес подполковник и при этом ехидно ухмыльнулся.

Громов сделал глупое выражение лица, будто удивлен до крайности, но прекрасно зная, какие «родственники» захотели его увидеть, прищурился и спросил, используя тот же тон:

– Ну, и как мы вчетвером уместимся в номере, валетами, что ли уляжемся спать?

– Вселитесь в четырехместный, я даже телевизор оставил вам для развлечения. Странно одно… – начальник выдержал небольшую паузу, – твой брат больше похож на Кавказского абрека. Он что, грузин?

Громов, даже не думая, соврал:

– У нас с ним отец, осетин по национальности, а матери разные, у меня украинка, а у брата, выходит, осетинка. Я лицом больше на свою мамашу смахиваю.

– Совсем дураком меня считаешь, будь ты осетином, у тебя бы нос был с горбинкой как у орла. Тоже мне, кавказец нашелся со славянской рожей…

– На себя глянь в зеркало, поди, русским записан в паспорте, а на твоей роже написано, как пить дать калмык.

Начальник поморщил нос и хотел дерзко ответить, но понял, что этому собеседнику «палец в рот не клади, откусит по самый локоть», потому сдержавшись, громко позвал служащих надзорслужбы в кабинет. Не заводя Громова в спецкоридор, надзиратели повели его в административное здание, где располагалась местная «гостиница» с комнатами для личных свиданий с родственниками. Пока Павла вели по ухоженным дорожкам мимо двухэтажных корпусов, из локальных секторов, огороженных решетчатыми заборами, ему засвидетельствовали свое почтение заключенные. Лагерный «телефон» сработал моментально, и авторитетного человека приветствовала в первую очередь лагерная элита, смотрящая за зоной и отрядами.

– Паша, босота, привет тебе от Захара.

– Паша, здоровья тебе и фарта.

– Гром, братва из шестого барака приветствует тебя.

– Паша, грев дошел до тебя? – слышалось из другого места.

К забору подошел пожилой заключенный по прозвищу Хомут и, махнув рукой Громову, хитроумно высказался:

– Гром, подумай о срочняке, надо бы пустить карандаш, а то сточился в конец, слиняет еще по цвету, потом не разберешь, – что на тайном языке, понятного только им, означало, – нужно срочно получить расчет с проигравшегося в карты, а то убежит к ментам, потом его не достанешь.

– Лады, Хомут, порешаю.

– Прекращай базар, – одернул Громова молоденький сержант.

– Слышь, безусый, это ты прекращай базар на стену мазать, – ответил спокойно Громов. Прапорщик ухватил сержанта за рукав и попридержал. Отстав от вора на пару шагов, тихо сказал сержанту:

– Во-первых, научись нормально разговаривать, а во-вторых, знай, с кем связываешься, это же Гром, вор в законе, он тебе такую подлость может сделать, со службы вылетишь.

– Да, что мне может сделать эта блатная вошь, – возмутился сержант, который еще ни разу не оказывался в подобной ситуации.

– А вот задержат тебя на КПП начальник режима или оперативник и найдут в твоем кармане сумму денег и записку, в которой зэки благодарят тебя за оказанные услуги, а в придачу несколько грамм наркоты отыщут, и усядешься ты на нары. Так что, угомонись, и больше наблюдай за старичками, а то попадешь в какой-нибудь блудняк и не выкрутишься.

Громов, конечно же, услышал диалог служащих и, усмехнувшись, про себя отметил, что прапорщик уже тертый калач и знает, как вести себя с уважаемыми заключенными.

Павел дружески помахал на прощание восторженным заключенным, находившимся за решетчатым забором. Его сопроводили до центрального КПП и, заведя в специальное помещение, проводили в самую дальнюю комнату, расположенную рядом с кухней. Громов, оказавшись в комнате, приятно удивился: небольшой квадратный стол, расположенный посредине, видимо был заставлен разной едой, накрытой вафельным полотенцем. По обеим сторонам комнаты вдоль стен стояли четыре панцирные кровати, заправленные темно-синими одеялами из байки. В углу комнаты справа, на тумбочке располагался старый телевизор. На передней стене размещалось единственное окно, закрытое с улицы стальными решетками.

Работники надзорслужбы ушли. Громов сел на кровать и в ожидании «родственников», приподнял вафельное полотенце, под которым лежала всякая снедь. Взял пальцами с тарелки кругляшек колбасы и, смакуя, съел. В коридоре послышались шаги, дверь открылась, и в комнату вошли трое мужчин. Первым из них оказался Мераб. Одного из «племянников» Павел никогда не встречал, а вот Сашу «Восточного» признал сразу, три года назад его короновали, Громов и еще двое воров за него поручились. Павел поднялся и, подавшись вперед, по-дружески обнял Саню и похлопал по плечу. Степенно поздоровался с незнакомцем и назвался. В свою очередь парень подал руку и представился:

– С Ростова я, Серега «Чекмарь».

Павел кивнул, давая понять, что слышал о нем и ненавязчиво пояснил:

– Погоняло смени, среди воровской братвы это не приветствуется.

– Гром, так ведь фамилия у меня Чекмарев.

– А кликуха по весу стремноватая.

– Я не знал…

– Не в обиду, бродяга, я уже пару ходок к хозяину сделал, а тебя еще в проекте не было. Просто, прими к сведению.

Громов глянул из подлобья на Мераба и сдержанно спросил:

– Твоя замутка по сходке?

Гебанидзе, молча, кивнул в ответ.

– Тебя же «шлепнули по щеке» и предупредили. Кто тебе разрешил собирать сходняк?

– Паша, притормози! Твои малявы не всем людям ясны, я приехал поговорить с тобой как брат с братом.

– И взял с собой воров… Кстати, после твоих косяков, я не считаю тебя своим братом. Бога благодари, что тебе братва не «дала по ушам», а ограничилась «шлепком».

– Гром! – серьезно произнес Мераб, – ты всегда отличался среди нас мудростью и терпением, лично я уважаю тебя не меньше, даже после того, как мне кинули жесткую предъяву. Паша, выслушай меня. Давай разберемся и спокойно поговорим.

– Что ты конкретно от меня хочешь, чтобы я убрал пальцы с твоего горла?

– Постой, не горячись, нам есть о чем поговорить.

– Братва, – обратился Громов к ворам, – вы в курсе, что случилось в Юрге в восемьдесят третьем году?

– Конечно, тогда какие-то мокрятники5 двоих наших угробили и отбили Аркана у братвы, – ответил Восточный.

– А кто мокрушников навел?

Саня смело кивнул на Гебанидзе.

– Восточный, что ты на меня киваешь, с чьего базара ты лепишь эту шнягу?

– Ша! Об этом мы с тобой отдельно поговорим, – одернул Громов Мераба, – а ты Серега, какого мнения придерживаешься? – обратился он к Чекмареву. Павел знал, что ростовский вор выправляет баланс на этой сходке и придерживается стороны Мераба.

– Я так себе кумекаю, надо кидать обоснованные предъявы, а не снимать с «фонаря» если бы, да кабы.

Отчасти Громов согласился с ним, ведь нужны веские доказательства, что убийц подослал именно Мераб, потому он ответил едва заметным кивком.

Громов знал определенно, что на этой малочисленной сходке, все, кроме Мераба, имеют твердое слово. Если судить по возрасту и положению, Павел был в чести, как старый, испытанный бродяга и его звали на любое мероприятие. Ему шел уже шестьдесят первый год и среди Джамала, Аркана и Мераба он считался самым авторитетным, старшим братом. Считался до поры, пока двое из этой четверки не «скурвились»6, в чем Громов был глубоко убежден. Сегодня Мерабу придется привести немало веских доводов, чтобы Громов действительно ему поверил и снял свою «санкцию».

– Ладушки Мераб, обниматься, как прежде не будем, но поздороваемся, и после продолжим разговор, – Громов протянул грузину руку. Мераб хитро осклабился и ответил рукопожатием. Павел пригласил всех к столу.

– Кстати, а кто стол накрыл? – пережевывая вкусное мясо, спросил Громов.

– Да, есть здесь одна Марфа-свиданщица, местная прапорщица, мы предложили ей подзаработать, она забрала у нас продукты и сюда принесла, – улыбаясь, ответил Восточный и достал из-под стола небольшой, завязанный на узел мешок, тайно пронесенный прапорщицей в комнату. Развязав, выудил оттуда бутылку водки и, подбросив ее вверх на глазах у замершей братвы, ловко поймал. Затем достал спичечный коробок, в котором хранилось несколько грамм гашиша.

Громов присвистнул и, потерев руки, предложил:

– Давайте братва примем по соточке за нашу сходочку, и догонимся парочкой косячков7.

Выпили, закусили и стали делиться последними новостями. Вспомнили добрым словом и помянули Васю Бриллианта и других людей, упокоившихся на около зоновских кладбищах. Восточный, между делом забил планом8 две папироски, и одну за другой, пустил по кругу. Заметно повеселели. Восточный с Чекмарем перемигнулись и, встав из-за стола, пошли в соседнюю комнату, знакомиться с арестантом, к которому приехала мать с сестрой. Они специально оставили Громова и Гебанидзе наедине.

– Паша, мы же с тобой братья, давай, как бывало, побеседуем.

– Не получится у нас братского разговора, пропасть между нами легла, стремные вещи ты стал позволять себе, не по понятиям это.

– Кидай начистоту.

– Аркана, по твоей указке отбили у братвы?

– Я брата спасал, а разве ты, не так бы поступил?

– Что ты метешь?! Кое-что Аркану можно простить, но есть вещи, за которые ему придется жизнью расплатиться.

– Если ты о мусорских происках говоришь, то я в курсе подкупленных ментов, Аркан грамотно этих чертей разводил и пользовался их связями и положением.

– Нет, я больше упираюсь в его кроилово9. Разве ты не знаешь, что двойная касса Аркана угодила в лапы «конторщикам». Это ж сколько бабок он у братвы стырил и не вложил в общак?

– Паша, это не доказано. Мало ли какую шнягу ментовские прихвостни запустили. Аркан в отказухе, не его эта касса.

– У меня свой источник и он подтвердил, что касса была его, в одном чемодане лежал шпалер Аркана с именной гравировкой.

– Волыну могли мусора подкинуть.

– Мераб, не гони мне дуру, кассу прятали в деревенском доме, потом повезли на Алтай, а по дороге Аркановскую братву пополоскали какие-то налетчики, и касса угодила к гэбистам. Так, выходит, кассу давно пасли. А ты знал, сколько у Аркана было филок, брюликов10 и рыжья?

– Откуда мне знать?! Паша, не морочь мне голову, говорю тебе, не Аркана эта касса.

– Вот, знаешь, за что я тебя терпеть не могу, за твое упрямство: тебе ссы в глаза, а для тебя все божья роса. Упрямый, как осел! Я знаю, ты за Аркана горой стоишь, но этот стремный базар известен многим ворам и потому никакая откупная не поможет. Совесть он потерял арестантскую, жить перестал по воровским законам. С мусорами гнилую карусель замутил. От общака кроил и беспределом занимался.

– Каким еще беспределом? – возмутился Мераб.

– Знаешь Воробья, и какие непонятки у него вышли с Арканом?

– Знаю, история давняя, Арканя мстил ему за прошлое, когда с братвой подорвал когти с лесоповальной зоны, Воробей тогда со своим дедом-лесником бросил их в болоте подыхать.

– Я в курсе. Да вот пути Аркана и Воробья снова перехлестнулись, пацана конкретно подставили в заварушке между Новосибирскими и Кузбасскими хулиганами. Воробей не за хрен собачий срок получил, кто-то подмазал судью и прокурора.

– Паша, я тоже знаю всю эту историю, ну, было дело, перегнул Аркан палку, только зря ты взял сторону Воробья… – Мераб на секунду замолчал и, интригующе уставившись на Громова. Он сейчас такую подноготную на Воробьева выложит.

– Ну, и чего я такого не знаю? – Павел прищурился.

– Воробей с мусорами повязан…

– Не тяни, давай объясняй, откуда ноги растут?

– Аркан говорил, как их в Сосновке мусора брали, Воробей как раз там был со своим корешем Карзубым.

– С чего Аркан взял, что там менты были?

– Два мусора в форме там орудовали, кстати, Крут подтвердил.

– А Крут не одевался в ментовскую форму, когда оперу на хвост упал, прежде чем удавить его?

– Паша, эти «Электрики» тебе напрочь мозги заполоскали, но они точняком на мусоров работают.

– Как ты назвал их?

– Аркан с Крутом их электриками называли, они после себя какую-то метку оставляли.

– На счет их связи с мусорами, поясни-ка мне доходчивее.

– Карзубый сдернул из камеры смертников, но без участия мусоров это не обошлось. Ему в натуре устроили побег, и он с Воробьем был в одной упряжке.

– Но Аркана они отдали мне, а не мусора. Если бы это была ментовская операция, стали бы они сливать вора, по Аркану уже давно вышак плачет.

– Крут в маляве подтвердил, за них какой-то мусор впрягался, когда Серега в тюрьме под следствием сидел.

– Я смотрю, они тебе тоже, как и Аркану, дорогу перешли.

– Паша, да пошли они к чертям собачьим, не о них сейчас разговор, а о брате нашем, я Аркану хочу помочь. Не только за себя прошу, Паша, скажи за нас братве. Вспомни, как мы в тюрьме в одной хате сидели, ты всегда нас поддерживал и на сходках воровских ручался за нас. Ты же нам, как старший брат, мы тебя слушали и уважали.

– Потому и стремно мне, во что вы превратились! Что вы творите, вас совсем понесло, берега потеряли? Вы кто, воры или коммерсанты? Помню, Леха Дрон, он ведь тоже поначалу с Арканом в одной упряжке был, цеховиков доил, Фан-фанычей в тугой узел завязывал. Да вовремя опомнился. У него возможность была – сдернуть с зоны, однако он сопротивлялся ментам и до конца оставался с зоновской братвой. Вот вам с Арканом пример, как грамотно зоны размораживать, а не махать крыльями здесь на воле, да понты колотить, что вы бродяги по жизни. Я в любую зону зайду и мне не стремно перед людьми, меня везде по босяцки примут. Аркан под вышаком ходит, а ты напрочь забыл дорогу на кичу. Может, ты думаешь, что всю жизнь от мусоров будешь бабками отмазываться. Ошибаешься, просто они не брались за тебя по-настоящему, чуть что, ты сразу на лыжи встаешь11 и на родном Кавказе гасишься. А нам – ворам, бояться нечего, у нас совесть чиста, мы со своими делимся, как на духу. А вы и Арканом чем козыряете? Кто сколько бабок наварил, да мусоров прикормил.

– Гром, все же ты к нам несправедлив. Как можно с ментами договориться, если не купить их? Ты думаешь, легко было тебя с крытки на крест переправить? Паша, их надо прикармливать, только так мы загоним их в стойло. Подкупленный мент готов хоть на что, через таких можно делами вертеть, как на воле, так и в зонах. Если всех нас пересажают, а потом кончат, как Бриллианта, кто на свободе будет братву в руках держать. Ты сам знаешь, что ни год, все труднее становится управлять жульманами, да подрастающей шпаной. Сколько с мусорскими подставами приходится сталкиваться. А так, имея в ментуре своих людей, можно в любой момент дело тормознуть или вовремя слинять. Аркан этим и занимается. У него чуйка обостренная на продажных мусоров, а кое-кого из них он прессует и заставляет работать на себя. Ну, разменяют12 его менты, кому от этого легче станет? А ведь он столько полезного для братвы сделал, редко такого встретишь, чтобы мазу круто держал. Ты вспомни восемьдесят третий, когда короновали Крута, они почти весь город в кулаке держали. Гэбэшники и то не словили его. А сейчас там просто бакланы в кучу сбились, нет контроля над ними. Твои малявы им вообще руки развязали, что хотят, то и творят.

– А я в курсе твоих дел, мне братва постоянно отписывает, и как ты с прибалтами фармазонил,13 и азеров в пыль затер.

Мераб удивленно поднял брови, после чего Громов спросил:

– Что удивляешься? И мокрушники у тебя под рукой. Я вот мусоров не прикармливаю, а о многих делах твоих наслышан. Так, где все-таки гасится Аркан?

– В надежном месте. Его сейчас не одна сука легавая не найдет. Паша, прошу тебя, обуздай своих торпед, не надо Арканю валить и с грязью смешивать.

– На сходке должна была решиться его судьба, может, все бы обошлось, а вы буром поперли, невинной братве кровь пустили, так о чем ты меня упрашиваешь?

– Гром, я сегодня не только по свою и Аркашкину душу приехал, но тебя это тоже касается.

– Чего там меня коснулось? – с сарказмом спросил Громов.

– Да, Паша, да! Я дело говорю, – Мераб поднялся и, протиснувшись между столом и кроватями, включил телевизор.

– Да выруби ты этот ящик, – запротестовал Громов.

Мераб приложил к губам палец и обвел глазами комнату, давая понять, что их могут подслушивать. Сделав звук громче, снова подсел к Громову и тихо произнес:

– Ты в курсе, что в местную управу на тебя разнарядка пришла.

Павел замотал головой и насторожился. Мераб наклонился к его уху и продолжил:

– Паша, если бы я вовремя не замутил с больничкой, ты бы уже слушал перестук вагонных колес по дороге в «Лебедь». Твое счастье, что мне удалось уфаловать лепилу14 и сунуть ему в зоб филок, потому тебя скоренько отправили на «крест15».

– Ну, было дело, дергал меня главный кум к себе. Собачий потрох, грозился меня на «перековку» отправить, послал я эту суку к его же матери. Теперь понимаю, видать менты по-черному против меня замутили.

– Паша, тебе сваливать надо. Посмотри на себя, несколько трюмов и легкие начнешь выплевывать, а мусорам только это и надо. Джамал в Златоустовской чалится, с Владимирского перевели, да бодрячком держится. Крут в «Лебеде» побывал, чуть копыта не отбросил, но выкарабкался бродяга. Кстати, он первую пятеру «отпахал» и даже с лихвой, его скоро в зону отправят. Молодой он еще, потому и выдержал. А ты Паша, уже сдавать начал, только не хочешь это признать, я ведь вижу, постарел ты. Ну, что скажешь Гром? Замутим твой побег.

– Дай чуток поразмыслить.

– Паша, да что тут думать, ты хочешь закончить, как твой кореш – Бриллиант. Почил бродяга в Боге, да неизвестно как. Ты же знаешь как в «Лебеде» красноперые лютуют. Они там столько беспредельных прессхат наладили. Вспомни, сколько братвы полегло, а иных заставили от короны отречься.

– Так они же резиновыми ворами оказались, не выдержали, прогнулись черти. Вот и проявились через поступки настоящие люди, а твари, присосавшиеся к общаку, слиняли со сковороды чертовской.

«Гиви» и «Кравец» отреклись от идеи, предали наше дело.

– Паша, ты же знаешь, что на одной сходке принято решение: воров, перенесших пытки и ломки в "Белом Лебеде", считать не раскаявшимися, и приравнивать их соглашение, как защиту от красноперых бесов.

– Знаю, в «Лебеде» ад, но опять же, Бриллиант, Крут, другие бродяги. Разве не ломали их, не заставляли отречься от идеи. Условия заставили таких босяков стальными быть, не гнуться перед этими чертями в погонах, таких людей легче убить, чем сломать. Ментам только волю дай, всех бы нас закопали, да нынче времена не те, когда непокорных к стенке ставили, и трупы в запретку бросали, будто их при побеге расшмаляли. Да, менты отделяют нас от мужиков, трюмуют, активистов на нас натравливают. Так, что Мераб, не откажусь я от своего, не брошу пацанов и братву, что по жизни со мной идут, буду до конца дней своих учить их правильным поступкам. Когда-то и тебя с Арканом учил, но вижу не впрок пошло, по-другому мыслите. Против наших законов пошли. Напряги-ка мозги, что в основу воровского кодекса заложено? Не наживайся за счет общака, не имей дело с государством, не гни на него хребет, от ментов держись подальше, и не обзаводись семьей. А вы далеко пошли, в восемьдесят втором году затерли эти понятия, подменили их новыми. Но вы сильно торопитесь, мы-то еще живы, еще рано списывать старых воров. Мы всегда уживались с ворами разных народов, у нас – воров, национальности нет, мы перед своим законом равны, но как только в дело вступают деньги, то многие забывают о своем истинном предназначении. Власть и деньги рушат наши законы, настало время, когда идея начала уступать соблазну обогатиться. Все мерится богатством, и наш кодекс меркнет перед правилами вашей сладкой жизни. Ты тоже считаешь старомодными мои взгляды? Я ведь во многом не согласен с ворами новой формации.

– В чем-то, да. Я тебе уже говорил, сидя в одиночке, без грева и надежды освободиться, с мусорской властью бодаться трудно, у них четко отлажена система. А кто будет держать под контролем всю братву на воле? Нас и так мусора гасят, как известь, не дают укрепить общаки. Но я очень тебя уважаю, как человека, как старшего брата, а у нас – кавказцев, принято почитать старших. Мне важно каждое твое решение, и поэтому я больше не стал с тобой лаяться, а замутил этот сходняк. Ты должен понять меня и Аркана, мы будем покупать, и обуздывать мусоров, только так мы их сломаем. Мы купим эту власть, растлим ее деньгами. Будешь жив, попомни мое слово. Паша, согласись, ты безнадежно отстаешь от жизни. Не обижайся, но наши понятия, это как вкусы или взгляды, они выходят из моды, устаревают. Надо смотреть в завтра, учиться, как люди «за бугром» живут, как управляются с делами. Мы уже завязываем знакомства с иностранной «братвой», правда, делаем это тайно, чтобы гэбисты не пронюхали, иностранка, это дело политическое.

– И с кем же вы якшаетесь, с итальянцами, американцами?

– С китайцами потихоньку начинаем мутить, но в основном с японцами. В союзе опять спортклубы открыли, карате снова в моду вошло, вот и едет бродяжня «Якудзовская» опытом делиться, у нас корейская братва это дело шустро подхватывает, – хитро улыбнулся Мераб, – у капиталистов много чего хорошего есть, это мы, как голь перекатная, в лаптях ходим, в алюминиевых штанах, да ломом подпоясаны.

Громов внимательно слушал Мераба, он всегда считал его рассудительным, не вспыльчивым и дальновидным человеком. И то, что сейчас воры стали жениться, «доят» разных коммерсантов и наводят мосты с ментами, тоже замечал, но старался этому противиться. Потому как закваска в нем была старая, он отрицал новое положение воров, не угасала в нем идейная страсть.

«Да, прав Мераб, старею я. Подорвал здоровье на этих нескончаемых этапах, а вида не показываю. Голова стала чаще кружиться, давление скачет, руки, ноги ломит. Менты меня спокойно уморят, но дух никогда не сломят. Тяжело, наверное, будет, в этот раз не выберусь. Если в «Лебедь» отправят, там и останусь, где упокоился мой кореш Бриллиант. Ладно, покуда жив, буду нести свой крест»…

– Брат, что надумал, хочешь на волю сквозануть? – вопрос Мераба вывел из размышлений Павла.

– Нет, Мераб, я здесь остаюсь. Знаешь, сегодня вели меня по зоне, так незнакомые пацаны и знакомые бродяги вышли со мной поздороваться. Приветствуют меня, здоровья желают. Верят в меня, что я никогда их не подведу и не брошу в трудный момент. Я не предам нашу идею, не разменяю ее на глоток вольного воздуха. Нет, Мераб, свобода здесь, – Павел постучал себя по груди, – мне седьмой десяток пошел и сколько Богом отпущено, столько и буду сопротивляться, мне подачки от ментов в виде поощрений не нужны. Помру в БУРе или на этапе, все одно, но под мусоров не лягу, не хочу, чтобы после смерти, мои кости перемывали в помойной лохани. Значит так, твоя вина в моем аресте не доказана, видимо черти, которых мы здесь колонули, наговорили с испугу на тебя и Аркана. За то, что отбили Аркана у моей братвы, общий сходняк будет решать. Вы были мне, как младшие братья, да и сейчас не могу отрезать вас напрочь. Но скажу, как на прошлой сходке говорил, не зарывайтесь, чтите старые традиции, не марайте совесть грязными помыслами. Не забывайте о тех, кто гниет на киче. Вижу, жить по новым правилам, вам не запретишь, это уже не остановишь. Соберу на пересылке сходняк, объясню братве кое-что, может, простят они Аркана, Но, сам понимаешь, выше положения «прошляка16», он уже не поднимется. Сучьими поступками он себя не замарал, по крайней мере, я об этом не слышал. Ты думаешь, я забыл, сколько вы добра для братвы сделали. Потому отпускаю удавку, вашей шее она не грозит. А ты Мераб большего от меня не жди, выше положенца не поднимешься, благодари братву, что еще не зажали тебе яйца в тисках. Аркану передай, до конца я его не простил. После отпишу ему маляву, передашь. Ладно, Мераб, на этом остановимся. Маленький мир лучше большой войны. Зови братву, а то я смотрю, засиделись они в гостях.

Глава 3

Волков выходит на свободу

Прошло немало времени, после того, как «Черная молния» пощекотала нервы Шаронову. Получив карт-бланш, члены организации пересмотрели свои дальнейшие планы. Сергей Брагин, учитывая непростую обстановку, сложившуюся вокруг друзей, принял превентивные меры. Со своей женой Екатериной Воробьевой, Сергей официально развелся, и она уехала из города Новосибирска. В действительности ей пришлось сменить фамилию и паспорт, она стала Завьяловой и естественно сменила адрес проживания и место работы. Настя, некогда имевшая фамилию Гусельникова, тоже, как и мать, стала Завьяловой. Таким образом, цепочка, по которой Шаронов и другие недоброжелатели могли добраться до истинных владельцев старых фамилий, прервалась.

Анатолий Брагин продолжал работать на секретном объекте в должности начальника караула и перед самым устройством на работу, тоже сменил паспорт и фамилию. Ирощенко с Натальей находились довольно далеко и появление Сергея, как необходимого для Шаронова человека, на обозримом горизонте не предусматривалось. Единственной зацепкой для развращенного взятками полковника, мог стать дед Михаил, отец Екатерины. Если полковник основательно возьмется за Брагина, то попробует разыскать Воробьеву, бывшую жену Сергея, а так как он ее раньше не знал, и следы ее затерялись, он может на том и остановиться. На всякий случай дед Михаил, конечно же, был подготовлен к такому повороту дела. Тем не менее, все хорошо понимали, если оперативники Шаронова докопаются до истины и станут расспрашивать жителей Михеевки или окрестных селений, то непременно информация о Коростылеве Михаиле, выплывет наружу. В этом деле члены «Черной молнии» готовились к основательному прикрытию.

Александр с Аленой и дочкой Лизой, тем временем проживали в Алтайском крае, но принимая во внимание тревожное для организации время, перебрались из Рубцовска в районный поселок. Александр по срочному делу поехал Новосибирск, у него назревало радостное событие, из мест заключения выходил его друг Владимир Волков.

Незадолго, как прозвучит «прощальный звонок» у Владимира, Александр предупредил друга, что его могут встретить бывшие дружки. Не исключалось и такое предположение, что это могут быть люди Аркана или Мераба. Аркан исчез и давно не появлялся, но друзья решили подстраховаться на случай внезапного появления Садовникова. Хоть связь Волкова с бывшими дружками вора давно прекратилась, но игнорировать подобную встречу, определенно не стоило. Потому Александр решил встретить друга, оказать помощь и на некоторое время приютить.

После того, как Александр Воробьев благополучно сбежал из колонии, Волков притих. Сгруппировавшись, первое время ждал ответной реакции вора Аркана. Но вскоре со свободы пришли новости, что вора раскороновали и он внезапно исчез, по всей вероятности он погиб. Постепенно улеглись волнения и Владимира в последнее время посещали иные мысли: он стал часто задумываться, как прожить остаток жизни на свободе. Если продолжать воровать, то так и останется в неволе до скончания жизни, а если найдет другой способ зарабатывать средства для существования, то возможно, ворота в зону захлопнутся у него за спиной навсегда. Вскоре Владимир заметил за собой одну особенность, он пристрастился к резьбе по дереву и кости и таким образом каждый день оттачивал талант. Главный оперативник колонии Цезарь до сих пор не верил, что Волков даже в малейшей степени остепенился и потому продолжал держать его под «колпаком». Но после того как Волков по заказу начальника колонии вырезал из моржовой кости шахматы и инкрустировал доску шпоном, начальник оперчасти был вынужден отпустить «клещи». В последние годы Волков возглавил звено первоклассных резчиков и самобытных умельцев, производящих оригинальные шедевры своими руками. Участок по изготовлению сувениров, заключенные в шутку назвали «Рога и копыта».

Лагерная элита была не в претензии к Волкову, что он отошел от дел и стал честно зарабатывать, кое-кто из лидеров знал историю его жизни не понаслышке и не мешал ему спокойно досиживать срок. Остались в прошлом невзгоды и лишения. За время отбывания наказания Волков имел несколько постановлений за различные нарушения режима, но к концу срока его личное дело очистилось, и он выходил на свободу без «надзора17». На свободе, по решению работников районного ОВД к нему могли применить надзор за тяжелую статью, определяющую его как особо-опасного рецидивиста. Но опять же, все было в руках администрации.

Всю ночь перед освобождением ворочался, спать не хотелось, в голову лезли разные мысли. Как сегодня встретит его свобода? В памяти всплыли годы молодости, когда освобождался из-под Иркутска из наркотзоны и удивился, что у ворот его встретил Аркан с группой бродяг. Тогда вор прочел по памяти нерифмованное четверостишие в честь его освобождения, Волков до сих пор его помнил.

Итак, мой друг, пришла пора, тебе свободу повидать,

В счастливый час, во всей красе

И в ту минуту упоенья

Звоните все колокола, в день моего освобожденья!

Было еще одно освобождение после очередного срока, и с каждым разом трепет в груди не прекращался. Было, над чем задуматься, но трезвые мысли приходили в голову, только тогда, когда мозг не страдал от непрекращающихся пьянок и не изнывал от повседневного похмелья.

У человека, находящегося за колючей проволокой в определенной степени приостанавливается развитие, он не живет, а только существует. Он не может дышать свободно и чувствовать себя вольным и счастливым. Особенно тому трудно, кто первый раз попал за решетку и еще не адаптировался к условиям тюремного проживания и к повседневному общению с такими же заключенными. Душа его томится, ум погружается в воспоминания, или как по-иному выражаются аборигены тюремных камер и завсегдатаи зон: «Крыша едет. Гусь летит». Кто уже неоднократно окунулся в обиталище маргиналов, даже потешается и подтрунивает над неопытными и убитыми горем первоходками.18

Вот и Волков приспособился, заматерел, перестал маяться, неисчислимыми днями, прожитыми за колючей проволокой. Он стал поистине настоящим «волком» среди тюремного контингента. Тело привыкло к нарам, но душа по-прежнему тосковала по свободе и вот, очень скоро наступит эта долгожданная, счастливая минута. Его душа выпорхнет на волю, но, как и прежде, еще не осознает до конца, что впереди ее ждет тяжелый путь к адаптированию. Будут косые взгляды со стороны обычных людей, недопонимание, а то и недобрые высказывания в адрес бывшего сидельца. В лагерной жизни Владимир научился вести себя спокойно и рассудительно разговаривать с людьми. Это только обыватель может сказать, что человек, отсидевший большой срок, уподобляется дикарю или зверю и такие индивидуумы встречаются. Но на особом режиме, где отбывал наказание Волков, люди, учатся взаимно вежливому обращению и строго следят за чистотой речи, либо одно не правильно произнесенное слово может оказаться последним в жизни.

Волкову было неполных пятьдесят, как говорится, мужчина в самом рассвете лет. На висках пробивается седина, даже заметная при короткой стрижке. Лицо волевое, взгляд твердый, разговор степенный и что удивительно, сохранилась осанка. Несмотря на годы лишений, он не сломался физически, не упал духом и всегда удивлял людей своей походкой и манерой держаться прямо. Годы, проведенные в неволе, сохранили его внешне, он смело мог сбросить лет семь-десять, так что для истинных лет, он выглядел моложавым и подтянутым. Владимир знал, что из родственников встречать его никто не приедет. Вся его родня проживала в Алтайском крае, откуда много лет назад несовершеннолетним подростком он впервые попал в колонию для малолетних преступников. Его фамилия по матери была Волков, а по отцу и его многочисленным предкам – Книс, так что к немцам он имел прямое отношение. Еще давно, до наступления Второй Мировой войны, родственников Владимира выслали из Ярославской области в Алтайский край. Среди пересыльных лиц были: Книс, Эрнст, Вайцели и как утверждали дед и отец Владимира, их фамилия была уважаемой среди немцев. На реке «Кизиха» немецкие переселенцы построили три деревни. Разводили птицу, скот, сеяли пшеницу и овес.

Володе Волкову в 1938 году исполнилось всего пять лет, когда арестовали его отца. Всех, кто имел немецкую национальность «перетрясли» и людей, работающих на оборонных предприятиях или подобных объектах, схватили. В лучшем случае отправляли за границу, в худшем, расстрел или отправка в лагеря. Эльмара, отца Володи, тоже не обошла жестокая участь, после ареста его след потерялся. Родственники не знали, куда власти его отправили, он совершенно пропал. Но однажды пришло письмо от Эльмара, он отправил его с этапа, когда его перевозили к западной границе, он предполагал, что его призовут на службу в красную армию. Мать Волкова, оставив маленькую дочку на родственников, с родной сестрой Эльмара отправилась в Украину. Женщин, случайно оказавшихся в зоне оккупации, отправили в Германию.

В глубинке происходили невероятные события, советская власть, испуганная приближением фронта, решила избавиться от потенциальных врагов. Коммунисты согнали из трех деревень немецких переселенцев и депортировали их в необжитые казахстанские степи. Таким образом, предохраняясь от любых врагов советской власти, партийное руководство страны, считая немцев пособниками противника, выселяло их в 1941-1942 годах сотнями тысяч.

Конечно, семья Книс пережила немало бед. Невероятным образом в деревне тайно объявился отец семейства Эльмар. Он дезертировал из красной армии и вернулся к семье. Узнав, что жена и родная сестра поехали его искать, он принял решение, вернуться и найти родных. Кто-то из односельчан узнал, что Эльмар прячется у своей племянницы Эльзы и навел милицию. Эльмару срочно пришлось бежать, оставив детей на двоюродную сестру.

Упустив Книса, оперативники забрали детей и поместили их в приемник, а затем Володю с родной сестренкой отправили в детский дом. Даже в детском возрасте, и то ощущалось, каково это, быть немцами. Когда дети и воспитатели смотрят на них, как на маленьких врагов народа и при случае обзывают фашистами. Особенно на праздновании дня революции или других государственных праздниках, брату и сестре приходилось терпеть презрительные взгляды детдомовцев, воспитанных в духе советского времени. Владимир уже тогда понимал, почему к нему и сестре так относятся сверстники, причина была одна, фамилия у них была отцовская – Книс. Это уже спустя годы, потеряв паспорт, он назвался Волковым, взяв девичью фамилию своей матери.

Еще до окончания войны три деревни на реке «Кизиха» попали под указ «верховного», и были разрушены, а земля распахана тракторами. Спустя годы, немецкие поселенцы, получив разрешение от властей, стали возвращаться в Алтайский край, но и здесь власть не захотела идти им навстречу: вернувшихся односельчан определили в одно место в степи, там, где не было нормальной воды, и назвали его – зерносовхозом «12 лет Октября». Там и появлялся у родственников Владимир Волков, пока не сбился с пути и не угодил на долгое время в лагеря.

С самого утра Волков был на ногах. Организовав прощальный «стол», пригласил бригадников, и тех людей, с кем несколько лет тесно общался и спал в одной секции. С приятелями, находившимися в разных отрядах, попрощался еще вчера и, обговорив кое-какие дела, предстоящие выполнить после освобождении, расстался.

Перед разводом на работу Волков сварил две трехлитровые банки чая и в проход, где он спал, подошли попрощаться все желающие. Разговоры, смех, сердечные пожелания и напутствия звучали со всех сторон.

В восемь тридцать утра, Волков зашел в столярный цех, попрощался с мужиками-работягами и в сопровождении двух друзей, Ашота и Борисенка, направился к вахте. У входа на КПП Владимир попеременке обнял Ашота и Борисова и, попрощавшись, подошел к капитану спецчасти, ожидавшего его с документами возле входа. Офицер открыл дверь, и они прошли в превратное помещение контрольно-пропускного пункта.

Несколько раз приходилось Владимиру открывать двери на свободу, и каждый раз он ощущал трепет в груди. Вот и теперь шевельнулось встревоженное сердце. «Вот она, долгожданная моя воля, десять лет остались позади». Волков прошел проверку у дежурного солдата и направился следом за капитаном, который повел его в спецчасть, расположенную на втором этаже административного корпуса. Расписался в получении документов и пятисот рублей, снятых с лимитной карточки. Владимир вышел из кабинета. Оказавшись один в коридоре, он собирался спуститься по лестнице, как вдруг заметил в конце прохода девушку, стоявшую возле торцевого окна. Блондинка, среднего роста, на вид ей было лет двадцать. Девушка помахала ему рукой. Волков обернулся, думая, может она позвала кого-то другого. Но на сей раз, девушка поманила его пальцем. Волков, конечно, был заинтригован этой сценой и направился к блондинке.

– Владимир Эльмарович? – спросила девушка.

– Он самый… – удивленно произнес Волков.

Девушка глянула через его плечо и, убедившись, что в коридоре никого кроме них нет, сказала:

– Не удивляйтесь, меня Саша Воробьев прислал. Он просил, проводить вас в одно место.

– Да, да, я понимаю, он сам не может меня встретить. Ну, куда пойдем?

– К главному выходу нам нельзя идти, вас там поджидают. Никого не заметили, когда выходили из зоны?

Волков сосредоточился, вспоминая, кого же он видел на площадке перед зданием.

– Кажись, там двое стояли, мне показалось, рожи у них были татарские, больно глаза раскосые.

– Тогда нам сюда, – девушка открыла дверь, ведущую вниз по лестнице. Это был запасной выход. Обычно дверь запиралась на ключ, но вчера вечером перед окончанием смены работников колонии, Анатолий Брагин, одевшись в форму, специально открыл дверь. Проверяя обстановку и расположение проходов, он подстраховался и отмычкой открыл замок на двери с черного входа.

Спустились на первый этаж. Влево, вход в столовую, вправо, на прилегающую к корпусу территорию. Выйдя на улицу, они оказались на другой стороне здания. Девушка посмотрела, нет ли посторонних на площадке перед главным входом и, никого не заметив, махнула Волкову рукой. Она ускорила шаг и направилась к железным гаражам, расположенным недалеко от здания. Идя следом, Волков с удовольствием разглядывал ладную фигуру своей проводницы. Ее стройное тело облегало хорошо подогнанное платье, светло-голубого цвета. Крепкие, красивые ноги, обтянутые капроном, из-под короткого платья смотрелись изумительно. Белокурые волосы были собраны в пучок на затылке и скованы блестящей, металлической заколкой. Улыбнувшись, Владимир поймал себя на мысли, что девушка определенно ему понравилась, и было бы здорово познакомиться с ней поближе. С тех пор, как в последний раз он был в близости с девушкой-проституткой, посещавшей колонию в строжайшей тайне, прошла целая вечность. Ее заводил начальник караула ночью за хорошие деньги и пользовались таким благом, далеко не все заключенные. Зато каждое утро перед взором заключенных представала начальница санчасти, проходившая через территорию колонии к месту работы, но по комплекции она была так массивна, что в сравнении с идущей впереди девушкой, медработница выглядела совершеннейшей «Бодайской молочницей».

Владимир еще раз улыбнулся и подумал, что девушка по возрасту годится ему в дочери, но не оставил надежду, познакомиться с ней.

– Как тебя зовут? – спросил Владимир, поравнявшись с девушкой.

– Анастасия.

– А кто ты, Настя?

– Я?!

– Ну, да. Как ты с Сашкой познакомилась?

– Ах, вот вы о чем, – рассмеялась девушка, – это же мой брат.

Владимир в растерянности приостановился, и что-то сообразив, радостно воскликнул:

– Так ты и есть Настена! Сашка иногда упоминал о тебе в тайных малявах, – Волков поправился, – в письмах.

Девушка улыбнулась и утвердительно кивнула. Пройдя по гравийной дорожке между гаражами, они вышли на главную дорогу. Недалеко на обочине, поджидая их, стояла легковая машина «Жигули». Настя открыла переднюю дверцу и села рядом с водителем. Задняя дверца открылась и из салона кто-то пробасил:

– Земляк, присаживайся скорее.

Волков нагнулся и уселся на заднее сидение, как тут же попал в объятия друга.

– Ну, здорово братуха, – произнес Александр, обняв правой рукой его за шею, а левой тихонечко похлопал Владимира по груди.

– Санька, братишка! Рад тебя видеть. Здоровый-то, какой стал.

Друзья еще раз обнялись. Машина тронулась и, свернув с главной дороги, поехала по узким улочкам частного сектора. За рулем сидел мужчина, ему было лет за сорок, с каштановыми волосами и как успел заметить Волков, у него были пышные усы. Иногда он поглядывал в зеркало заднего вида, наблюдая, нет ли за ними хвоста, это уже вошло в профессиональную привычку. Вскоре машина выехала из переплетенных между собой улочек и направилась к коммунальному мосту через Обь.

Настя попросила остановиться перед тоннелем, расположенным под железнодорожными путями и, деликатно извинившись, что на время покидает мужчин, улыбнулась на прощание и, приветливо помахав рукой, заспешила по тротуару в сторону Главного вокзала. Волков пребывал в эйфории, и пока они, молча, ехали, он наблюдал за спешащими куда-то людьми, за ухоженными улицами, ведь первые минуты пребывания на свободе, всегда казались сказочно, счастливыми.

– Заметил возле зоны двух кадров? – спросил Александр, нарушив молчание.

– Это те, что на входе стояли. Они вроде, как на татар похожи.

– Они самые. Сдается мне, Володь, что встречали они тебя по указке нашего общего знакомого.

Волков вопросительно посмотрел на Александра, и кивнул в сторону водителя, как бы спрашивая, можно ли откровенничать.

– Можешь говорить спокойно, у нас нет друг от друга секретов. Волоха, хочу тебя сразу предупредить, мы доверяем тебе. Ты очень многое сделал для меня и моей семьи, было время, когда, не задумываясь, подставлял свою голову. Мы благодарны тебе за все. Мы с тобой друзья и это главное. Сколько раз мы с тобой оказывались в опасных ситуациях?

– Иногда я счет терял, – улыбнулся Волков.

– И еще, Володь, мы с Аленой тебе благодарны, что твои родственники нас приютили.

– Саня, да о чем ты! Мы всегда относились друг к другу с пониманием. Помнишь транзитную хату, когда мы с Аркановскими торпедами разделались, тогда мы спасли друг друга от смерти. С тех пор, мы как братья. Я ведь тоже тебе благодарен, не забывал ты меня, пока я лямку тянул, поддерживал, ведь кроме тебя и сестры Эльзы, мне никто не писал. А, кстати, тебе привет от Ашота и Борисенка, помнишь их?

– Как можно забыть таких людей, они помогали мне и «провожали» на свободу.

Анатолий Брагин, ведя машину, посматривал в зеркало заднего вида на друзей и улыбался. Интересно слушать людей, некогда выручавших друг друга от разных неприятностей. «Интересный человек – этот Волков, не из пугливых. Сашку сколько раз от смерти спасал. Присмотреться к нему, очень не глупый, волевой, сообразительный. Конечно, наш долг ему помочь, поддержать. Эх, сколько я таких сопровождал до КПП на свободу, пока работал в системе. Знаю, люди их сторонятся, не пускают в свою среду. На работу не берут, боятся, как бы чего не натворили, или спешат избавиться от таких работяг. Не приспособятся такие вовремя, опять за решетку угодят. Жить все хотят, но не все работают, они привыкли брать по легкому, воровать, да грабить. Кабы еще не пили, может, и налаживали бы жизнь. Волкову мы не желаем плохого, попытаемся помочь. Раз решила организация, значит поможем. Конечно, на этом Сашка настоял, ведь доверять постороннему человеку, нельзя, слишком рискуем. Сергей против, чтобы приближать его к организации, сначала его нужно хорошо узнать, испытать. Катерина поддержала Сашу и, смягчая упорство мужа, говорила: "Нужно отдать должное мужеству Владимира, он рисковал жизнью, но помогал сыну, а ведь власти за это могли его судить". – Анатолий тяжело вздохнул, – ладно, время покажет…»

Вопрос Волкова прервал мысли Анатолия.

– Вы думаете, это Аркан послал своих людей встретить меня?

– Такого варианта мы не исключаем, – ответил Александр, – после того, как воры развенчали этого ублюдка и Гром пустил по его следу «торпеду», Аркан куда-то исчез. По сей день о нем ничего не слышно. Есть информация, пока всеми делами заправляет Мераб, нареченный брат Аркана еще с времен «коронации». Гебанидзе Мамука, грузинский вор, держит под контролем несколько бандгрупп в разных районах города, в основном это касается Первомайки и Ленинских. В последнее время между авторитетными ворами произошли какие-то непонятки и, закончилось тем, что Мераба на неопределенное время Паша Гром отлучил от дел. Теперь в Новосибе столько расплодилось уголовных групп, не знаешь, кто кого блатнее. Все пытаются заполучить лакомный кусок от «крышевания» кооперативов и фирм. Волоха, ты в курсе, что Совет Министров выпустил постановление о создании кооперативов по производству товаров народного потребления. Прикинь, сколько людей за это время вышло из тени. Производственные кооперативы, расположенные на территориях заводов, фабрик, разных предприятий, набирают обороты. Кафешки частные открылись, рестораны, мы уже к этому привыкли. А еще мы наблюдаем такое направление, развиваются небольшие бандгруппы, сколоченные из молодых людей с разным уровнем мышления. Орудует шпана и бывшие зэка, они открыто «трясут» кооператоров, и перешли к наглому вымогательству. Мало того, работники госучреждений прямо проталкивают свои интересы в городской администрации. Ты понимаешь, о чем я говорю? – спросил Александр Волкова, наблюдая, как он пытается в этом разобраться.

– Ну, не совсем, поясни популярно.

– Короче, директор завода на своих площадях разворачивает дополнительное производство. На любом заводе есть ответственный партработник, вхожий в областной парткомитет. Такой чек пролезает в любую госструктуру и укрепляет связи, а потом получает помощь от государства и квоты.

– Я смотрю, вы научились разбираться в этом деле, – сказал Волков, – кстати, у меня еще давно родилась такая мыслишка, открыть на свободе кооперативчик и заняться сувениркой. А почему нет? Мы в зоне такие вещи делали, с руками отрывали, я думаю, здесь это тоже пойдет. Как ты считаешь, Санек?

– А что, дело хорошее, сейчас многие свой труд узаконивают, кооперативы открывают. Но если ты хочешь развиться, то нужен размах. Сколько времени у тебя уходит на изготовление набора шахматных фигур?

– Здесь ты прав, на кусок хлеба с сальцем я, конечно, заработаю, но чтобы деньжонки потекли, надо подобрать команду, а где найти таких людей?

– Сколько денег ты заработал и вынес с собой? – с усмешкой спросил Александр.

– Пятихатку накопил, остальные, сам знаешь, через гонцов пригонял в зону.

– Слезы горькие. Да, Волоха, чтобы развернуться, деньги нужны, на материалы, на зарплату. Сбывать продукцию через магазины тоже надо уметь, они свои проценты наворачивают. Так, что мы имеем в итоге? Надо открывать свое производство и при нем магазинчик.

– Может, банк на уши поставить? – пошутил Волков.

– Осмотрись, в норму войди и реши, наконец, кто ты и чего хочешь. Мы поможем тебе деньгами…

Волков перебил Александра.

– Саня, ты же знаешь, я не привык на чужом горбу в рай въезжать. За совет благодарю, но я сам хочу попробовать. Если сильно прижмет, обращусь, а так не в обиду, сам буду пробиваться.

Александр и Анатолий улыбнулись, принимая рассуждения Волкова за основу его дальнейших, самостоятельных шагов.

«Жигуль» съехал с горки и спустился в «Нахаловку». Анатолий остановил машину возле пятиэтажного здания, расположенного недалеко от Оби. Еще ниже размещались частные дома, потесненные пятиэтажкой, но зато вокруг, беспорядочно расположились маленькие огородики, а узкие и кривые улочки рассекли густонаселенные трущобы на сектора. В трехстах метрах от дома находился небольшой пляж, по краям которого громоздились массивные горы песка, перекаченного земснарядами. Чуть в стороне от «народного» пляжа, размещалась лодочная станция, со стройными рядами кабинок-бытовок и большим скоплением лодок, как причаленных к берегу, и также перевернутых верх дном.

В криминальном плане, власти считали этот район неблагонадежным, а люди называли его – «Нахаловкой». В союзе, почти в каждом городе существуют свои Нахаловки, застроенные людьми в обход официальному разрешению администрации. Архитектором здесь считается сам народ, потому дома стоят беспорядочно и прилипают друг к другу. Связано это с катастрофической нехваткой жилья: люди, работающие на предприятиях города, живут и ютятся в общих бараках и всегда мечтают обзавестись благоустроенной жилплощадью, но очередь на получение квартиры продвигается медленно и некоторым молодым семьям вообще негде жить. Вот и приходится наскоро строить «засыпушки» из опилок и досок. На тот момент складывалось следующее: если появлялся новый дом, его необходимо было срочно оборудовать печкой. За выходные дни быстро строился домик и пока его возводили, мастер успевал сложить печь. В понедельник, когда с проверкой прибывало начальство и обнаруживало свежее строение, по приказу трактором дом сносили, но если над крышей виднелась труба, и из нее шел дым, хозяев оставляли в покое. Вот так, годами и десятилетиями создавались подобные районы, напоминающие собой густонаселенные трущобы. В Нахаловке, Бурлинке, Ельцовке, Каменке, скапливалось большое число уголовных авторитетов, и они из поколения в поколение передавали свой опыт подрастающей шпане.

Глава 4

В кругу новых друзей

Однокомнатная квартира числилась за Анатолием Брагиным. Иногда кто-нибудь из членов «Черной молнии» в ней отсиживался. Волков, после пребывания в колонии, помывшись в ванной, оценил благоустройство и комфорт. Пока Анатолий хозяйничал на кухне и накрывал стол в комнате, Александр решил уединиться с Владимиром на балконе и поговорить с глазу на глаз.

– Волоха, помнится в транзитке ты мне рассказывал, что Аркан вероятно погиб, а на самом деле ты знал, что он жив и прячется где-то в городе.

– Я понял, на что ты намекаешь. Нет, Санек, я уже давно ничего о нем не слышал.

– Знаешь, что меня сегодня насторожило.

– Наверно фраера, что у входа крутились, может они кого-то другого ждали. Хотя, я поинтересовался в спецчасти, и мне сказали, что сегодня я один освобождался.

– Меня другое беспокоит, если Аркана нет, то кому было нужно тебя встречать?

– Близких друзей у меня нет, а от помощи других я отказался.

– А если все-таки Аркан послал людей. Он знает о твоей родне в Алтайском крае? Володь, я беспокоюсь, если тебя начнут искать в немецком поселке, то выйдут на нас с Аленкой.

– Точное место никто не знает, а искать по всему краю не реально. Не переживай, если что, я тебя прикрою. Сань, я понимаю, что ты в нелегале и, похоже, у тебя фамилия другая. Верно?

– Ты догадлив, хотя это естественно.

– В Новосибе совсем стало невмоготу19?

– Да, есть проблемы.

– «Зимогоры» одолели или мусора на хвост присаживаются?

– Или.

– Понимаю. Что поделать, Санек, не жизнь такая, мы такие. В тебе запала еще много, на все хватит, потому ты такой шустрый. Я смотрю, ты таким же остался, непримиримым, справедливым. Ты вообще, чего-нибудь или кого-нибудь боишься?

– Я же не дурак, это они ничего не боятся кроме укола «серянкой20». Конечно, я опасаюсь за родных, друзей, если с ними что-то случится, для меня это будет тяжелейшим ударом. Знаешь, что я думаю, когда-нибудь наше везение пересечется со страшным испытанием, а нам уже довелось пережить такое время. Возьмем, к примеру, Аркана, как бы он себя не называл, но, по сути, он бандюга и беспредельщик и окружал себя такими же отморозками. Направил бы он свои помыслы и действия против государства, мое отношение изменилось бы к нему в корне, но на порядок, он оказался просто ничтожеством. Постоянно обижался, как ребенок и вымещал злость на других. Мы защищались, и заметь Волоха, способы избирали разные. Аркану всегда везло, он умел избегать неприятности. Он не глупый человек и будь помилосерднее, его жизнь была бы совершенно другой. Для нас Аркан, как бы остался в прошлом. Сейчас для всех нас настали тревожные времена. Володь, ты извини меня, я пока не могу говорить тебе о кое-каких вещах, немного погодя, ты сам все поймешь. Ты не обиделся?

– Сань, да брось ты, я же не малолетка, чтобы вестись по всякому поводу. Сочтете нужным, сами скажите, а нет, так ведь не время еще. Как я могу на тебя обижаться, когда все годы, что мы знакомы с тобой, я видел от тебя только добро и ты уже заметил, я отвечал тебе тем же. В нашем роду подонков не водилось и воспитан я совершенно иначе, потому своим близким и знакомым подлости я никогда не сделаю.

– Да, Володь, я все помню, ты сильно рисковал, когда спасал меня и в побег я ушел, только благодаря тебе. Мои родные и друзья об этом знают и готовы помочь тебе в любом начинании. Но нам бы хотелось, чтобы ты выбрал другой путь и никогда больше не возвращался в зону. Сегодня я пригласил маму, она очень хотела тебя увидеть. Ты не возражаешь? – Волков улыбнулся и кивнул в знак одобрения. Александр продолжил, – она тоже попадала в щекотливую ситуацию, нам пришлось вырывать ее у Аркановских отморозков с боем. А помнишь, я рассказывал тебе о Петровиче, бывшем мамином муже, так вот, с подачи Аркана и Крута, его убили.

Александр вкратце рассказал Волкову о нескольких эпизодах из своей жизни, но говорить о братьях Брагиных и о Сергее Ирощенко, пока воздержался. Должно пройти какое-то время, чтобы можно было довериться Волкову.

– Такие вот дела творятся, Володь, теперь ты понимаешь, почему мне рискованно появляться в городе. Аркан и Мераб не простят нам. Паша Гром по справедливости с ними разобрался. Они утверждают, что у нас ментовская команда, но мы же не сдали Аркана властям, как это случилось с Крутом. Но арест Крутова был ответной мерой на его «заигрывание» с покойным Овчинниковым, оперативником угрозыска. Крут с Арканом хотели посадить меня с другом обратно в тюрьму. Кстати, у Аркана несколько человек среди тюремного персонала были привязаны деньгами. Теперь ты сам понимаешь, что несколько лет назад Аркан был далек от чистоты воровских понятий. Его подставы оказались для нас слишком жесткими, мы были вынуждены защищаться.

– Да, Саня, потрепал вам нервы Аркан. Если он жив, ты будешь мстить ему за отца и отчима?

– А ты думаешь, если я его прощу, он оценит мой шаг, поймет, что совершил. Нет, Володь, люди такого сорта сдохнут, но будут стоять на своем, хоть и знают, что поступают несправедливо. А теперь расскажи, кого ты засунул в бункер за место меня.

– Так совпало, что сразу же после твоего побега в зоне произошел случай, за который режимники и опера зацепились, чтобы сильнее «закрутить гайки». Один скотомордина, кстати, сел он по стремной статье за изнасилование девчонки, стрелял из рогатки шарикоподшипниками по окнам жилых домов и детскому саду, что стоят рядом с зоной. Представляешь, эта гадина специально в людей целилась. После такого «расстрела», жители окрестных домов подали коллективную жалобу ментам, чтобы зэков наказали за сумасшедшую выходку. Режимная часть запретила всем ходить по цеховым крышам и загорать. Я получил информацию и докопался до истины, что эту провокацию выдумали сами оперативники из отдела Цезаря, надо же было им как-то запретить зэкам лазить по крышам. Я смекнул, что мне срочно надо его подставить и, исходя из стремной статьи и гнусного поступка этого ублюдка, я решил напоить его до «соплей» водярой. Накинул на голову целлофановый мешок и запихал его в бункер. Не забыл прицепить ему на грудь твою бирку. Тебе жаль эту мразь?

– Нет Володь, после твоих объяснений, думаю, ты все сделал правильно, вот, только опять рисковал, как всегда.

– Ладно, Саня, все в прошлом, мы еще поговорим о многом и вспомним, а сейчас пойдем в комнату, а то Анатолий нам рукой машет, пора погулять.

Друзья обнялись и пошли к накрытому столу. Мужчин действительно ждал праздничный обед. Только присели, и Анатолий разлил по стопкам водку, как в прихожей раздался звонок. Анатолий поднялся, жестом успокоил Александра и пошел открывать дверь. Владимир и Александр остались сидеть за столом. Через минуту в комнату вошла Екатерина и следом за ней Настя.

Владимир сразу же поднялся и, учтиво поздоровавшись с женщиной, улыбнулся уже знакомой девушке.

– Мама познакомься, это и есть мой друг Володя, – представил Александр.

Екатерина сделала шаг к Волкову и, протянув руку, поздоровалась. Какое-то время, она, молча, всматривалась в его лицо и, видимо подобрав нужные слова, отпустила его руку и сказала:

– Владимир, Саша много о вас рассказывал, я давно хотела вас увидеть, да все не было подходящего случая, – Екатерина улыбнулась и все последовали ее примеру, поняв намек, – я знаю, Саша обязан вам жизнью и мне искренне хочется вас за это поблагодарить. Володя, спасибо вам большое за все, что вы для нас сделали.

Екатерина еще раз пожала ему руку. Что творилось в этот момент в душе Владимира, наверное, понимал только он. Ему часто приходилось слышать об этой женщине, переживать о ней вместе с Сашкой, когда они узнали о «смерти» Екатерины. Он всегда представлял ее такой, какой рисовало его воображение: доброй, спокойной, можно сказать обычной, чем-то напоминавшей ему родную маму. Но сейчас, когда он увидел перед собой обворожительную, красивую, статную женщину, на миг потерял дар речи. Наверное, такое случается в жизни, когда смотришь на женщину, видишь в ее глазах море нежности и от приятного расположения, замирает сердце. Конечно, скрыть от всех этот миг было трудно, и Александр, тронув его за локоть, вывел из оцепенения.

– Екатерина, простите, не знаю, как вас по отчеству, – обратился Волков.

– Можно просто, Екатерина.

– Не стоит меня так щедро благодарить, все это легко объяснить: когда моя жизнь висела на волоске, Санька, ведь тоже долго не думал, и помог мне, я отплатил ему тем же, иначе я не мог поступить.

Екатерина знала о той истории, произошедшей в тюремной камере, а вот Настя слышала впервые, потому, изобразив удивление на своем лице, осуждающе замотала головой, давая понять брату, что она недовольна скрытым от нее интересным фактом.

Волков улыбнулся, заметив, как девушка прищурилась и сказал:

– Настя, если не будет возражений со стороны твоего брата, я потом подробно расскажу тебе, это была поистине настоящая битва, по-иному ее не назовешь.

Девушка улыбнулась и, кивнув в знак согласия, подошла к столу и села между матерью и братом.

– Мам, а где отец? – спросил Александр.

– Он назначил встречу клиенту, позвонил мне и предупредил, что подъедет чуть позже. Друзья, не будем его ждать и отметим торжество по случаю приезда Владимира.

Екатерина подняла бокал, наполненный вином и все, последовав ее примеру, устремились поздравлять Волкова. Застолье удалось, разговоры, шутки, звучали не переставая. Никого не смутило, что друг Александра, отбыв большой срок наказания, находился сейчас среди них. Владимир тоже отметил, что его приняли радушно и, поборов скованность, часто улыбался и весело балагурил на разные темы. Он украдкой поглядывал на мать Александра, отмечая для себя, что она действительно прекрасная и, судя по разговору, общительная и образованная и, несомненно, выглядит моложе своих лет.

В свои неполные пятьдесят, Екатерина действительно неплохо сохранилась. Волосы на висках чуть тронутые сединой нисколько не старили, а наоборот добавляли привлекательности в ее внешности. Только не большие тени под глазами, говорили о том, что она обременена хлопотами и может быть, ей приходится недосыпать. Конечно, Владимир еще многого не знал, как приходилось ей одной без мужа справляться с разными трудностями, как тяжело было потерять второго мужа и постоянно переживать за сына и своего отца Михаила. Екатерина старалась не выказывать своих забот и не знающие ее люди, всегда думали, что она самая спокойная женщина, умевшая великолепно улыбаться. Вот и сейчас она сидела и, обняв дочь за плечи, слегка склонила голову на бок и изредка скользила благодарным взглядом по Владимиру Волкову. Легкая улыбка не сходила с губ Екатерины.

Вдруг в прихожей резко прозвучал звонок. Анатолий поднялся и пошел открывать дверь. Все внимание собравшихся было приковано к прихожей, из которой спустя несколько секунд появился Сергей Брагин. По привычке, сняв головной убор, он зачесал челку назад и, пройдя в комнату, поздоровался со всеми. Увидев поднявшегося из-за стола Волкова, протянул руку для знакомства.

– Сергей, – представился Брагин – старший, – рад видеть друга моего сына в нашей дружной компании.

– Володя… – искренне удивившись, ответил Волков. Он действительно был поражен, что этот подтянутый мужчина приходится Александру отчимом.

Сергей Брагин, приложив руку к груди, сказал:

– Перейдем сразу на «ты».

Александр, сидя рядом с Волковым, наклонился к его уху и прошептал:

– Извини, в спешке забыл тебя предупредить, что у мамы есть муж.

Сергей присоединился к компании и, приняв из руки сына «штрафную» рюмку, наполненную до края водкой, выпил до дна.

Какое-то трогательное, возбуждающее чувство возникло у Волкова. Находясь в компании с новыми знакомыми, он, правда, уже забыл, когда мог так спокойно и доверительно общаться с хорошими и приветливыми людьми, и все это случилось, благодаря удивительному характеру его друга Александра. Он чувствовал, что все собравшиеся за праздничным столом, с благодарностью и уважением относятся к нему.

Владимир вышел на балкон покурить. Александр, Сергей Брагин и Анатолий, не сговариваясь, последовали за ним.

– Санек, – обратился к нему Волков, – знаешь, что я решил? Именно сегодня, я хочу бросить курить.

– О-о! – В один голос протянули отец с сыном.

– Подходящий случай для нужного решения, – засмеялся Анатолий, – а терпения хватит?

– Постараюсь, – улыбнулся Владимир и, затянувшись в последний раз, опустил окурок в пепельницу.

Анатолий прикрыл дверь, и Сергей обратился к Волкову:

– Володя, ты наверно обратил внимание, что сегодня тебя встречали не только мы.

– Да, я видел двух типов, они терлись у входа. Я уже говорил Сашке, что сегодня освобождался только я.

Волков вопросительно взглянул на Александра, и он утвердительно кивнул, дав понять, что можно смело высказывать свои соображения.

– Я предполагаю, что мой бывший корешок Аркан, послал за мной своих людей, – сказал Владимир:

– У нас тоже имеются такие опасения, и сбрасывать со счетов твою помощь Саше, мы не можем. Вначале восьмидесятых ты пошел против воли Аркана. Учитывая непростую натуру этого недочеловека и его обостренное самолюбие, можно предположить, он и на тебя обиделся не на шутку. Мы не хотим, чтобы ты пострадал.

– Если Аркан жив, я все равно с ним встречусь. Но меня другое «щекочет»: его разыскивают воры-законники, чтобы «пригвоздить». Это не слухи, все подтверждается «малявой», – Волков поправился, – посланием авторитетов. Менты тоже плотно сидели у него на хвосте, плюс, ваше пристальное внимание к нему. Какой вывод? На коль ляд я ему сдался, когда он оказался в таком положении, когда ему в пору, спасать свою шкуру.

– А Сашка на кой ляд ему сдался? После семьдесят пятого года столько воды утекло, однако он не забывал ни о Сашке, ни о его деде, и продолжал мстить, – с долей сарказма ответил Сергей.

– И то верно, – тяжело вздохнул Волков, – такой он есть, его уже не переделаешь. А вы также думаете, меня он не простит?

– Думаем, что нет, – прямо ответил Александр, – сам не отомстит, так Мерабу наказ передаст, как переходящий вымпел.

– Пока вы Владимира встречали, я за двумя типами проследил, – объяснял Сергей, – они там забегали, все понять не могли, как Владимир мимо них проскочил. Потом сели в трамвай и уехали. Я проследил за ними до самого железнодорожного вокзала. Надо заметить, оба были татарами. Парни сели на пригородную электричку, и отправились в Томском направлении.

– Может, залетные фраера? – предположил Волков.

– Скорее всего, где-то в районе околачиваются. Ладно, будет нужда, мы их быстро вычислим, – ответил Сергей, – Володь, у меня к тебе такой вопрос, ты что-нибудь слышал о Лютом?

– Вроде знакомое, это фамилия или кликуха?

– Скорее всего, прозвище, – подсказал Александр, – нам наводку дали на этого типа, просили пробить его по всем злачным местам. Кое-кто о нем слышал, но никто не видел. Так что, мы не знаем, кто он такой, но слухи были, что он крутится среди влиятельных людей.

– Володя, а ты, когда в свой поселок собираешься? – спросил Сергей.

– Хотел вместе с Сашкой поехать, думаю, завтра или послезавтра отчалим.

На этом разговор закончился и все пошли в комнату. Этим же вечером Анатолий собрался на суточное дежурство, потому на всякий случай попрощался с Александром и Владимиром. Екатерина с Сергеем и Настей, поехали к себе на новую квартиру. С Волковым остался Александр.

Ночью Владимир ни как не мог заснуть, долго ворочался на диване и наконец, поняв, что все бесполезно, вышел на балкон. На улице было тепло и безветренно. Страшно захотелось покурить, но вспомнив, что накануне бросил, отогнал от себя навязчивую мысль. Недалеко в лунном свете серебрилась река. Чуть ниже пятиэтажки, там, где располагались частные дома Нахаловки, нет-нет, слышался собачий лай.

Волков сел на старый табурет и задумался: «Как там в поселке, Эльза, поди, заждалась, ведь столько лет не виделись. Эх, с чего начать, даже не знаю, как влепят менты надзор, так и пристегнут к одному месту. Надо обязательно к участковому сходить, отметиться, а то сядет на горбушку и начнет прессовать. Три нарушения и опять в зону закроют. Нет, хорош, надоело. Пятьдесят пять разменял, из них почти тридцатник отсидел. Освободился и, как говорится: «ни кола и ни двора». Раньше по зонам корешей много было, теперь ни кому я нужен. Сегодня грешным делом подумал, а вдруг кто-нибудь из старых друзей встретит, а оказалось, только Санька – братан меня не забывал. Путевые у него родные, давно я таких не встречал. Очуметь можно, мать у Сани красавица, не будь она замужем, точно бы приударил за ней. Очень хорошая женщина, цепляет конкретно, смотрю на нее, а в душе все переворачивается…»

Мысли Волкова прервал звук открывшейся двери. В проеме появился заспанный Александр.

– Что братан, не спится? Ничего, бывает, я поначалу тоже не мог заснуть, теперь, как сурок давлю подушку, если, конечно, со мной все в порядке.

– Саня, а это чья машина была?

– Вообще-то Толина. Я тоже могу водить. А что хотел? Если куда-то нужно, с утречка сгоняем.

– Надо бы чай купить и заслать в зону, я обещал братве.

– Понимаю, дело нужное, конечно сделаем. Волоха, я вчера смотрел на тебя и почему-то подумал, а ты вообще обзавелся детьми?

– Официально, детей у меня нет, а соображения на этот счет имеются.

– Это как понимать?

– А вот как… В семьдесят пятом в Новосибирске была у меня одна знакомая «лапочка», мы с ней тесно подружились. Так вот, однажды она мне говорит: «Володька, понесла я от тебя», – а сама улыбается, жмется ко мне. И тогда мне захотелось почувствовать себя мужиком в семье. Дурак, размечтался, мол, ребенок родится, может тормознусь на воле. Ага, а в башке мысль покоя не давала, у кого бы кошель стянуть. Вскоре посадили, я даже не знаю, родила тогда Анютка или просто трепалась, может, просто хотела удержать возле себя. Хочешь, расскажу, как мы познакомились.

– Давай, все равно я сон перебил.

– Мне тогда негде было тормознуться, и я вспомнил, корешок мой дал адресок, мол, будет нужда, пару дней перекантуешься. Вот и познакомился я с Аннушкой, она дачу у воды держала. Ей тогда мужики с Перевалки бревна для дров сплавили, смотрю, мучается, дай думаю, помогу и перекатил бревна во двор. Анютка меня тогда в гости позвала, говорит, стол накрою, отблагодарю. Посидели, немного выпили, понравилась мне эта женщина, остался на ночь. Через два дня не вытерпел, снова к ней пришел. Потом мы на квартиру к ней поехали, она тогда заведующей в столовой работала. Классная женщина была, добрая, умела за сердце ущипнуть. Посадили меня, вот так я потерял ее. Ты знаешь, Санек, я часто о ней вспоминаю.

– О ней ты мне ничего не рассказывал, только о заочнице из Томска.

– Разве? Да, мог и упустить, у меня их столько перебывало, всех не упомнишь, но Аннушка конкретно запомнилась. Поди, не вспоминает меня, десять лет прошло. Так, я о чем подумал-то, может, а она все-таки родила. А я бы сейчас от женщины не отказался, сам понимаешь, каково одному спать зубами к стенке, – улыбнулся Владимир.

– Волоха, это не проблема, конечно, найдем твою Аннушку. Адрес помнишь?

– Номер дома забыл, он на проспекте стоит, подъезд угловой, помню третий этаж, номер квартиры забыл.

– У тебя как в фильме «Джентльмены удачи», тут помню, тут не помню, – пошутил Александр, – ладно, пошли спать, завтра найдем.

– Теперь уже сегодня, третий час пошел.

Не суждено было Александру помочь Волкову разыскать его давнюю любовь. У организации возникла новая неприятность, которую необходимо было срочно устранить. Рано утром, когда друзья поднялись и, умывшись, завтракали, в прихожей прозвучал звонок.

Александр поднял палец, привлекая внимание Владимира, и тихонечко прошел в прихожую. Глянул в глазок и увидел Настю. Открыв дверь, брат сразу же заметил, что сестра запыхалась и была явно чем-то взволнована. Настя, переведя дух, тревожно сказала:

– Саша, тебе нужно срочно уезжать из города. Папа позвонил маме и предупредил, его задержали и доставили в «контору» к одному полковнику. Догадываешься к какому?

Александр утвердительно кивнул и, приглашая Настю пройти в комнату, спросил:

– Отца до сих пор еще не отпустили?

– Нет, но он обещал позвонить, как только его отпустят. Мама срочно приехала в институт и отпросила меня с занятий, а сама позвонила Анатолию и предупредила его.

– Не представляю, как же отцу удалось позвонить?

– Я не знаю.

– Сань, серьезное что-то случилось? – спросил Владимир.

– Это длинная история, но если коротко, то один «пассажир» из «Конторы Глубокого Бурения» пытается навязать отцу свои шкурнические интересы и подтянуть к каким-то делам. Отцу это не понравилось, он категорически отказался, а полковника это не устроило, и он решил, как следует надавить на Сергея.

– Тебе тоже что-то грозит?

– Естественно, поэтому Настена здесь. Володь, мне нужно срочно ехать в поселок и встретиться с Аленкой. Ты остаешься или поедешь со мной?

Волков, недолго думая, ответил:

– Ладно, десять лет ждал и еще подожду. Давай Санек, собираемся и быстро на вокзал.

Александр замотал головой.

– На поезде долго, мы на моей машине поедем.

– У тебя есть машина?!

– Конечно, доберемся до гаража и вперед, – Александр переключился на сестру, – Настена, вечером свяжитесь по телефону с квартирой в Рубцовске, мы с Аленой будем уже на месте. Может, к тому времени отца отпустят.

Девушка согласно кивнула и, выйдя из квартиры на лестничную площадку, пропустила Волкова вперед и тихо предупредила брата:

– Саша, мама передала, чтобы мы немедленно сообщили дяде Сереже Ирощенко… – девушка сделала паузу, – мама очень переживает, а вдруг отца не отпустят.

– Не думай о плохом. В общем, созвонимся и если что, мы с Аленкой и Лизой вернемся в Новосибирск и на месте решим, как поступить с отцом. Настя, держи себя в руках, тебя всю контачит, успокойся. Об аресте отца никому ни слова. Ключи от квартиры и от машины передашь Толе. Все родная, прощаемся до вечера.

Брат и сестра обнялись. Догнав на лестнице Волкова, Александр коснулся его плеча и сказал:

– Володь, не в обиду, есть вещи, о которых я пока не могу говорить. Сейчас доберемся до гаража, заберем мой «Жигуленок» и зайдем в магазин за продуктами. По дороге поговорим.

Через час они миновали прощальный пост ГАИ и «Шестерка», набирая обороты, понеслась по Черепановской трассе в направлении границы с Алтайским краем.

Глава 5

Задержание Сергея Брагина

Неделю назад полковник Шаронов получил от своих сотрудников полный отчет об интересующем его человеке. В донесении было указано, что Сергей Брагин, адвокат в недавнем прошлом, в данное время на постоянной работе не числится и имеет доход только с частных дел по линии юриспруденции. Развелся с женой, переехал в свою квартиру и живет тихо и неприметно. С родным братом, который, по прежним объяснениям Брагина, уехал на Север, связь не поддерживает. Бывшая жена тоже покинула город. Казалось бы, ничего интересного в жизни Брагина теперь нет, но полковника насторожило совершенно другое обстоятельство, зная Сергея, как деятельного и целеустремленного человека, Шаронов не верил, чтобы он мог понизить свой жизненный уровень. Неприятности на работе, в личной жизни, что послужило толчком в смене приоритетов для такого классного «специалиста» и неплохого адвоката?

Недавние неприятности и служебная проверка отдела Шаронова руководством управления, отодвинули насущные дела, когда-то связывающие Шаронова с Брагиным. Полковнику какое-то время действительно было не до него. Розыск автора анонимок оказался безрезультатным и факт, что он по-прежнему чувствует превосходство над Шароновым, до сих пор щекотал нервы полковнику. Он подозревал двоих человек: первым был полковник Портников, которому, кстати, стало известно, кто так «деликатно» сдвинул его на пенсию. Вторым человеком был полковник Кашапов, который, на взгляд Шаронова, с каждым днем становился невыносимым «задавакой». После перевода генерала Шатуры в Москву, Кашапов конкретно задрал нос и стал холодно относиться к Шаронову и как-то раз, при обоюдоостром разговоре даже бросил в его адрес обидную фразу: «Тебе напомнить, как ты был марионеткой в руках Шатуры. Не думай, что с его переводом я стану относиться к тебе по-прежнему. Ты замарался, о тебе ходят нехорошие слухи и то, что проверка не доказала твою причастность к убийствам предпринимателей, не меняет моего отношения к тебе. Ты был для меня пешкой и таковым остался». Именно поэтому в большей степени Шаронов подозревал Кашапова. Но проверку назначили до ухода Шатуры, значит, этот вариант отходил на второй план. Кто же остался? Полковник Портников или следователи, ведущие дела по нераскрытым убийствам трех предприимчивых людей. Шаронов так и не получил исчерпывающего ответа по утечке данных из уголовных дел убитых преступников.

Постепенно волнения улеглись, и отдел Шаронова продолжил работу в штатном режиме. Теперь можно вернуться к отложенному делу, а именно: принудить Брагина раскрыть место, где сейчас скрывается Ирощенко.

Шаронов находился в своем кабинете и когда в дверь постучали, немедленно отреагировал:

– Открыто, заходите.

Вошел сотрудник госбезопасности в звании капитана, и доложил:

– Товарищ полковник, задержанный Брагин доставлен, разрешите ввести.

Шаронов кивнул. Капитан открыл двери и в сопровождении еще одного работника в штатском, Сергея завели в кабинет. Отдав честь, сотрудники направились к двери.

– Григорьев, – окликнул Шаронов капитана, – найди Лациса, а то я не могу до него дозвониться, и примерно через полчаса зайдите ко мне оба. Все, ты свободен.

Полковник выдержал паузу и, специально копаясь в стопке бумаг, конечно же, не поздоровался с Брагиным. Казалось, он совершенно не обращал внимания на задержанного.

– Александр Тимофеевич, может, объяснишь причину моего задержания. Что это все значит?

Шаронов поднял голову и, кивнув Брагину на стул, спокойно спросил:

– Мой сотрудник уведомил тебя специальной повесткой, чтобы ты явился ко мне? Брагин ты совсем обнаглел или действительно не понимаешь, с кем имеешь дело! – повысил голос полковник.

– Меня не было в городе, я был занят неотложным делом.

– А меня это не волнует. Какое может быть дело у нетрудоустроенного адвоката? Один только понт, консультативного характера, – ерничал Шаронов, – надеюсь, ты не забыл о нашем разговоре в прошлую встречу. Разыскал человека, о котором я тебя спрашивал?

– Мне не удалось его найти, возможно, он сменил фамилию и уехал из Новосибирска.

– Какого черта?! Ты опять тень на плетень мне наводишь. Ну, Брагин, смотри, я тебя предупреждал. Да, забыл тебя спросить, почему ты с женой развелся? Кстати, где она, сейчас, проживает? – спросил полковник, резко меняя тему.

– Понимаешь, Александр, жизнь ведь штука сложная, иногда трудно подстроиться друг под друга, в общем, не сошлись характерами, а где она теперь живет, я не знаю. Слышал, уволилась с работы и куда-то уехала.

– А где твой родной брат, как я помню, он тоже в этом городе проживал?

– Анатолий завербовался на север и теперь живет в Норильске, я уже давно не получал от него писем.

– Послушай Брагин, странно как-то от тебя все это слышать, ты ведь был вполне удачливым. Какая кошка тебе дорогу перебежала?

– Эта кошка называется неприятной полосой, а еще по-другому можно истолковать: наша жизнь, это слоеный пирог, сегодня сладкая, завтра горькая. Я сам не ожидал, что все может так резко измениться. Да ладно, чего уж, переживу как-нибудь.

– Ну, ты прям мне сказки Шахерезады рассказываешь, так сладко, аж спать захотелось. Хватит мне баки заливать! Какие дела связывают тебя с Портниковым? – Шаронов резко сменил тему разговора.

– Что за Портников?

– Надо же, ты и его не знаешь или может, ты забыл его фамилию. А как ты вот это объяснишь?

Шаронов протянул фотографию. На снимке как раз был запечатлен момент встречи Брагина с Василием Семеновичем недалеко от его подъезда. Не подавая вида, что его как-то это затронуло, Сергей ответил:

– Ах, этот. Да, помню его дело, он ко мне обратился за помощью. Я в суде представлял его адвоката, рассматривался иск жены Портникова, они никак не могли после развода поделить дом.

– Откуда Портников узнал о тебе?

– Так ведь я до этой дележки, участвовал в суде в бракоразводном процессе, опять же, в качестве его адвоката, когда он с первой женой разводился, вот он по старой памяти и обратился ко мне.

Шаронов внимательно посмотрел на Брагина и после нескольких секунд раздумий, кивнул. Да, действительно, Брагин не обманывал, Шаронов уже ознакомился с прошлыми неприятностями Портникова.

– Все, хватит засорять мне мозги разной чепухой. Мне нужен Ирощенко. Рубь за сто даю, что ты принимаешь участие в благоустройстве его жизни. Слышишь Брагин, последний раз тебя прошу. Я еще не занимался тобой вплотную, даю тебе последний шанс реабилитироваться передо мной. За дальнейшую судьбу своего «стрелка» можешь не беспокоиться, этот человек нужен мне для серьезного дела. Вот тебе два варианта: свяжешь меня с Ирощенко, отпущу тебя на все четыре стороны, откажешься, посажу на нары. Хоть ты и адвокат, но я найду повод, чтобы закрыть тебя на какое-то время. А там, сам понимаешь, контингент безумцев не особо охочий до нормального общения с бывшими инспекторами оперчасти.

Сергей, не моргая, смотрел в глаза Шаронову и, мотая головой из стороны в сторону, предостерегающе сказал:

– Шаронов, не нужно из меня делать пластилиновую куклу.

– Ну, все Брагин, закончились мои уговоры. Вижу, по-хорошему ты не понимаешь. Что, действительно захотелось в камеру предварительного заключения? Ведь соловьем запоешь, когда окажешься в моих руках, – Шаронов показал широкие ладони с узловатыми пальцами, – в этих руках уже не один обгадился. Плохо ты меня знаешь, я не таким языки развязывал.

Выслушав угрозу полковника, Сергей сделал вид, что пошел на попятную.

– Хорошо, Александр, я прекрасно тебя понимаю, но у меня нет возможности выполнить твое распоряжение. Хотя приказом это не назовешь, я же не твой подчиненный. Ты вынуждаешь меня согласиться с тобой, но мне необходимо время, чтобы разыскать Ирощенко.

– Времени у тебя было предостаточно. Ты специально тянешь резину, думая, что и на этот раз обведешь меня вокруг пальца. Все, Брагин, ты исчерпал лимит моего доверия. Вот тебе бумага, ручка и сейчас же в соседнем кабинете подробно напишешь, где скрывается Ирощенко и чем он занимается. В противном случае из этого учреждения тебя отконвоируют в одно «уютное» местечко.

Шаронов нажал кнопку и в кабинет тут же вошел мужчина в штатском костюме.

– Переверзев, закроешь его в соседнем кабинете, да смотри, чтобы он не наделал там глупостей, надеюсь, ты меня понял. Потом позовешь Григорьева и Лациса, все вместе зайдете ко мне.

Сотрудник, молча, кивнул и указал Брагину следовать за ним. Завел Сергея в кабинет и закрыл дверь на ключ. Брагин осмотрелся и прошел к столу. На тумбочке слева находился телефон. «Неужели работает? По-моему Шаронов не совсем отупел, чтобы оставлять меня в кабинете с включенным телефоном, – но подняв трубку, услышал длинный гудок. – Ладно, рискну, выбора у меня нет, надо сообщить Кате о задержании». Только Сергей успел произнести несколько законспирированных фраз, предназначенных Екатерине, как услышал характерный щелчок в трубке. Опыт подсказывал, телефон прослушивали. Сергей тут же положил трубку и набрал номер своего клиента. Трубку на другом конце подняла женщина. Брагин извинился и предупредил, что вынужден задержаться и встреча откладывается. Положив трубку, призадумался: «У нас все под контролем. Главное, чтобы предыдущий звонок не отследили. Дальше все будет зависеть от меня, насколько грамотно проведу беседу с этим упырем».

Сергей, взяв ручку, нарисовал на чистом листе бумаги забавную карикатуру и отметил, что она здорово похожа на Шаронова. В облаке, отражающем мысли карикатурного героя, написал: «Чем бы дитя ни тешилось – лишь бы не повешалось». – Затем перечеркнул текст и ниже подписал: «В арьергарде век не долог…»

«Интересно, насколько Шаронов подобрался близко? За кем установили слежку, за мной или Семенычем? Судя по фотографии, мы встречались недели две назад. Скорее всего, наблюдение ведется за ним. Семеныч был прав, когда предполагал, что после получения анонимки Шаронов начнет проверять сослуживцев, вот и его "прощупал", вдруг Портников имеет отношение к анонимке и решил таким способом рассчитаться с бывшим заместителем за увольнение из комитета. Сейчас главное обрубить концы, чтобы Сашка успел уехать из города. Волков еще, не вовремя появился, у нас сейчас такое начнется, не до него будет. Что он за человек? На первый взгляд, вроде неплохой. А с другой стороны, насколько скрытен может жить человек, отсидевший в лагерях чуть ли не полжизни, да еще побывал на особом режиме. Хотя у Волкова есть шанс оказаться в числе людей, не заискивающих перед уголовниками: он имеет свое независимое мнение и к тому же способен дружить по-настоящему. Тому пример история с Сашей. Если они вместе поедут в Алтайский край, то какое-то время будут поддерживать друг друга. Но Волкова рано посвящать в наши дела, к нему нужно внимательно присмотреться и проверить, как следует. Саша уверен в нем и по своему прав, если считать, сколько раз Волков спасал его от смерти».

Тем временем к Шаронову в кабинет вошли три сотрудника, и начальник принялся обсуждать с ними последующие действия, касательно Брагина.

– Если нам не удастся выжать из него информацию об Ирощенко и все, что он скрывает от меня, придется его отпустить, а не то этот бывший адвокатишка засыплет жалобами все инстанции. Лацис, подключи за Брагиным Николая Николаевича21, задействуй наших специалистов, пусть у него на квартире установят «Сергея22». Ты, Григорьев, займешься розыском его родных, не может быть, чтобы все разом уехали из города. А ты, Переверзев, – полковник обратился к мужчине в штатском, – усиль наблюдение за Портниковым, кажется этот стареющий «пердун», что-то начинает против меня мутить. Все, орлы, быстро разлетайтесь по местам и своевременно докладывайте обо всем. О своих непосредственных обязанностях не забывайте, а то мне скоро отчитываться перед начальством за работу отдела. Ах, да, Переверзев, поручаю тебе сопроводить Брагина в наш Заельцовский изолятор, и устройте ему там «радушный» прием, дабы этот непотопляемый «спец» призадумался и осознал, что лучше гулять на свободе, чем получать тумаки от своих бывших подопечных.

«Ну, Шаронов, ну и прохвост! – обругал его Сергей про себя, – беда, если он установил за мной слежку. "Наружка" от госбезопасности, это не разношерстные уголовники из банды Аркана, эти, по словам Портникова, могут и другие службы подключить. Долго ли мы тогда "пробегаем". А что у полковника на меня есть? Опасная информация, и если он обнародует ее, то навлечет на себя неприятности. Нет, он побоится потерять свое кресло. Побег Сергея Ирощенко, вот так, с кондачка, без особых доказательств, он не вынесет на расследование уголовного дела. Доказать, что у меня была боевая группа, он тоже не сможет, у него только косвенные улики. Факты стрельбы из винтовки в Красномайской и на границе с Алтайским краем, тоже ни к чему не приведут, оружия-то нет. Тем более Шаронов знает, что за моим признанием потянется целая цепочка дел. Да каких там дел?! Это настоящие преступления, в которых замешаны: Говоров, Кузнецов и мои немалые преподношения в виде взяток. Единственное, чем он может шантажировать меня, это организованный мною побег Ирощенко. Э, нет, господин Шаронов, сразу не смог доказать, а теперь уже поздно, твой поезд уже давно в пути. Плохо одно, анонимка неважно сработала. Хотя, почему неважно? Пока Шаронов отбивался от комиссии и разных проверок, мы выиграли время и привели дела в порядок. Но все равно, с Шароновым нужно кончать, иначе он жить мне не даст, соответственно и моим родным. Он так и так меня выпустит, но обязательно установит слежку, а это значит, что какое-то время я не смогу встречаться с родными и друзьями. А если не выпустит? Хочешь, не хочешь, а придется пойти на крайние меры. Жесткий шантаж заставит его шевелиться и если он не дурак, то не станет раскручивать дело, себе же во вред. Другой вариант: собранные компрометирующие документы на Шаронова уже завтра пойдут по назначению, и если это не поможет, придется применить следующее решение: подготовка моего побега. Думаю, что до этого дело не дойдет, ведь информация, переданная мне Портниковым, в совокупности с компроматом о тайной деятельности Шаронова, заставит его пойти на компромисс. Тем более на горизонте вырисовываются еще два человека, остро заинтересованные в смещении Шаронова с занимаемой должности. Первый, это генерал-майор Смоленцев. У Семеныча с ним сохранились хорошие отношения, Смоленцев старый кадровик в госбезопасности. Он работает в Новосибирском отделении первого главного управления в отделе кадров и парткомитете, он уже осведомлен о преждевременном уходе Портникова на пенсию. Просто Семеныч сам попросил генерала, не разворачивать вокруг его имени «войну». И второй человек, начальник второго отдела полковник Кашапов, он терпеть не может Шаронова и при удобном случае подставит ему «классическую» подножку. Уже завтра, если Шаронов меня не выпустит, Катя обязательно оповестит Портникова о моем аресте, а он вдобавок свяжется с отделом девятого управления, все закрутится для полковника не в лучшую сторону. Так что, пусть потешит себя иллюзией, будто сильно меня напугал. Я даже готов раззадорить его, представив себя этаким «стойким оловянным солдатиком». Но так просто он меня не расшатает. Знаю, у госбезопасности свои методы развязывания языков, но я ведь не враг государства, чтобы меня принуждали к даче показаний. При моих-то способностях Шаронову будет трудно подвести под меня уголовную статью, если конечно он возьмет на себя смелость признаться в некоторых преступлениях, вот тогда я могу усесться на скамью подсудимых…»

Мысли Сергея прервал звук открываемого замка. Дверь открылась, и появившийся комитетчик Переверзев приказал:

– Брагин, следуйте за мной.

Он провел Сергея до конца коридора и направил его по лестнице на первый этаж. Переверзев приветливо кивнул дежурному офицеру и, открыв наружную дверь, вывел Брагина во внутренний двор учреждения. Перед воротами их уже поджидал микроавтобус «РАФ», в который посадили Брагина и вывезли со двора. Все стекла внутри салона были зашторены и Сергея усадили так, чтобы он не видел через лобовое стекло, какой дорогой его везут. Машина двигалась по городу минут пятнадцать и, наконец, остановилась. Послышался лязгающий звук роликов открываемых ворот и «РАФ» въехал во двор изолятора.

Брагина завели в трехэтажное здание, стены которого были окрашены в мрачный, серый цвет. С левой стороны располагалась дежурная комната. Показав удостоверение и отдав сопроводительный документ, Переверзев провел арестованного по коридору. Затем они свернули и, спустившись в подвал, уперлись в закрытую дверь. Переверзев нажал на кнопку звонка и через минуту их впустили в глухое помещение. Сотрудники КГБ приступили к своему ритуалу: сфотографировали Сергея в анфас и профиль, описали особые приметы, «откатали» пальцы на предмет отпечатков. Затем дежурный лейтенант подвел прибывших к металлической двери. Второй служащий остался сидеть за столом. За дверью находился длинный коридор, по обеим сторонам которого в основном размещались двуместные и одноместные камеры. Остановились напротив двери под номером три. Дежурный, позвякивая связкой ключей, открыл замок и Брагин вошел в плохо освещенную, одноместную камеру. Лейтенант приказал ему снять пиджак, а затем обыскал, прощупав швы и карманы одежды. Забрал все документы и вещи: часы, ремень и приказал вытянуть из ботинок шнурки. Затем потребовал приспустить брюки вместе с трусами до колен. Сергей отказался обнажать свое тело и отступил назад.

– Брагин, – обратился к нему Переверзев, – вы обязаны выполнить это требование, так положено, в противном случае мы применим силу.

Сергей нехотя расстегнул брюки и двумя большими пальцами, захватив резинку трусов, спустил одежду до колен.

– Присядьте пять раз, – приказал лейтенант. Задержанному опять пришлось подчиниться. Дежурный осмотрел Сергея со спины и, убедившись, что он ничего не прячет в заднем проходе, разрешил натянуть брюки. Затем он приказал Брагину открыть рот и, ухватив его за нижнюю челюсть, грубо покрутил ему голову из стороны в сторону. Закончив обыск, лейтенант отступил к двери. Брагин задал Переверзеву вопрос:

– На каком основании меня арестовали?

– Тебя задержали на двадцать четыре часа, есть постановление, подписанное начальником отдела. Остальные вопросы задашь полковнику Шаронову.

– Когда он здесь появится?

– Понадобишься, вызовет.

Дверь камеры с грохотом закрылась. Сергей прошел и сел на откинутые нары. Два деревянных столбика, вместо табуреток, располагались посреди камеры. Стены были покрыты бетонной крошкой, что называется под «шубой». В торцевой стене вмонтировано маленькое зарешеченное окно. В углу, на бетонном постаменте возвышалось что-то похожее на унитаз, с постоянно журчащей водой. В другом углу располагалась эмалированная раковина и тусклый кран из латуни для умывания. Рядом на стене, висел шкаф без дверок, с облупившейся краской, предназначенный для хранения продуктов. Над дверью, в зарешеченной нише, пряталась лампочка, тускло освещавшая камеру круглые сутки. «Ну вот, приехал. Когда-то я работал с заключенными, а теперь сам оказался на их месте. Правда, после побега Сергея мне пришлось "покуковать" два дня на таких вот нарах, но тогда я отвертелся. А теперь, что меня ждет? Видимо, Шаронов больше не предрасположен со мной лояльничать. Неужели его так приперло, что срочно понадобился Ирощенко. Нет, вероятно, здесь дело серьезное, иначе бы он не торопил меня. Ладно, что толку гадать, дождусь прихода Шаронова, все равно он меня отпустит, ведь если я соглашусь ему помочь, из камеры это сделать будет невозможно».

Екатерина и Настя находились в Нахаловке на квартире и с минуту на минуту ожидали прихода Анатолия Брагина.

«Саша с Владимиром, наверное, уже к Рубцовску подъезжают, – размышляла Екатерина, – вечером нужно обязательно созвониться с сыном и сообщить о результате. Господи, Алена опять будет волноваться, не успела к одному месту привыкнуть, как опять уезжать. Хоть бы Сережу отпустили, тогда ничего не придется менять. Наташа наверно получила срочную телеграмму, вечером Сергею передаст. Если мужа до завтра не выпустят, свяжусь с Василием Семеновичем, нужно будет передать ему пакет с документами, но это уже сделает Толя. И будем ждать. Только не ясно чего ждать в первую очередь, либо Сережа выйдет, либо сработает компромат на Шаронова. Как все-таки тяжело, когда кругом неопределенность и на душе неспокойно. Вот, так и раньше бывало с ребятами. Нужно все-таки запастись терпением…»

– Мам, – голос дочери отвлек Екатерину от мыслей, – а в чем могут обвинить отца, он же ничего такого не сделал, за что его арестовал этот бешенный полковник?

– Настя, этот, как ты выразилась, полковник с больной головой просто задержал его по недоразумению, ты же знаешь, когда арестовывают, предъявляют обвинение или, по крайней мере, говорят, в чем подозревают задержанного.

– Да, я знаю об этом, потому и спросила. Должна же быть хоть какая-то причина для задержания. Знаешь, что меня беспокоит, ведь он раньше работал в системе и тем более был адвокатом и вдруг его забрали. Мама, может, тебе стоит объяснить мне кое-какие вещи, а то ведь как-то не честно получается с вашей стороны. В чем-то незначительном вы мне доверяете, а когда дело касается серьезного, ты всегда мне говоришь, не переживай, все обойдется, все будет хорошо.

– Ты мне о сегодняшнем случае говоришь или тебя еще что-то беспокоит?

– Мам, скажи, почему Волков должен бояться кого-то из своих бывших дружков, он, правда, раньше состоял в банде?

– Дочка, почему ты так решила?

– Но ведь два парня действительно поджидали его у входа, а Саша попросил меня увести Волкова через черный вход. Зачем все это? Помнишь, вчера за столом, дядя Володя обещал рассказать мне о какой-то тюремной битве.

Екатерина вздохнула тяжело и приобняв Настю за плечи согласилась кое-что рассказать.

– Хорошо, Настя, давай поговорим, но только прошу тебя, никому из знакомых об этом не рассказывать. Эта история давняя и коснулась она многих, в том числе и всех твоих близких. Помнишь, тебе рассказывали, как наш дедушка с Сашей встретились случайно в тайге с группой заключенных, бежавших из-под стражи. С тех пор и тянутся все эти события. Главарь бандитов Аркан продыху не давал Саше, в том числе и нам, пока наши парни не взялись за него основательно.

– Я тогда и не предполагала, что дядя Валера и есть Аркан, если бы дядя Сережа Крутов не привел меня в этот дом, век бы не знала этого бандита. А дядя Володя от него нашего Сашку защищал?

– Да, Настя, Владимир не раз спасал Сашеньку от гибели, да и сын оказался ему полезным. Они тогда очень сдружились. А что может быть превыше настоящей дружбы, столько лет прошло, а они остались верными друзьями. Нам тогда всем пришлось объединиться, мы старались творить справедливые дела: дедушка охранял лес от браконьеров, твой отец, брат Саша, и Толя и с дядей Сережей до сих пор разыскивают опасных преступников. Ведь ты сама помнишь, как оказалась в нашей семье, разве мы могли бросить тебя в беде. Поверь, Настенька, ты нам пришлась по душе, и нам было не все равно, что с тобой случилось в жизни.

– Мам, я все понимаю, и очень благодарна вам с отцом за все, что вы для меня сделали. Я плохо помню свою мать, иногда, кажется, а была ли она вообще, ведь я тогда была еще ребенком. Почему-то плохое больше вспоминается, чем хорошее. Правда Марию Михайловну и подруг своих по интернату, вспоминаю добрым словом.

– К сожалению, дочка, плохое очень сильно врезается в нашу память, ведь в такие моменты мы испытали либо страх, либо сильное волнение и это запомнилось на всю жизнь. Но и счастливые моменты всплывают в памяти, и от этого у нас появляется хорошее настроение. А о чем ты вспоминаешь с улыбкой?

В разговоре с дочерью Екатерина немного отвлеклась от тревожного события и заулыбалась.

– Конечно о тайге, когда мы к деду в гости приезжаем. Я чувствую себя в лесу, как в своей стихии. Это так здорово, ходить по старому кедровому бору, по берегу озера, речки. А наш утес… Мам, а ты в курсе, что наши называют его «Черной молнией».

Екатерина утвердительно кивнула.

– Знаешь. А почему так называют? Расскажи, мам.

– Очень скоро ты об этом узнаешь.

– Это что, опять тайна?

– Можно и так сказать.

– Мам, неужели ты не расскажешь об этом. Ну, прошу тебя, пожалуйста, расскажи. Я никому… – Настя припечатала указательный палец к своим губам.

– Ну, хорошо. Только помни, о чем я тебя просила, помалкивай. Еще давно, когда я была совсем-совсем маленькой, а наш дедушка был молодой, в наших краях жили люди в селах, в деревнях, на заимках. Перед самой войной, для нашего народа наступило лихое время, беда пришла к людям. Государство начало арестовывать людей.

– Я помню, дедушка об этом рассказывал.

– Так вот, в нашем крае люди стали объединяться в небольшие группы, и придерживаться своих убеждений, отличимых от взглядов советской власти. Им не нравилась такая политика, которая шла в разрез с основами государственного строя. В тридцать седьмом году многих таких недовольных и лояльных, кстати, тоже, органы НКВД арестовывали и отправляли в лагеря, но это были счастливчики, некоторых из арестованных расстреливали, объявив «врагами народа». Одна такая организация «Черная молния» просуществовала дольше всех, она состояла из военных людей, боровшихся за справедливость в нашем крае. Поначалу такое название пугало многих людей и леденило душу, но со временем таежные жители узнали истинное предназначение этой организации: они наказывали только тех, кто несправедливо относился к людям. Если это был представитель власти – милиционер, нагло обиравший крестьян, на его преступления собирались доказательства. Иногда это помогало и нечистого на руку проходимца, сажали в тюрьму. Но были другие начальники, которым советские законы были безразличны, они сами вершили жестокий суд, приговаривая людей к смерти. Вот таких «Черная молния» приговаривала к высшей мере. А потому как организация состояла из бывших офицеров, они прославились храбростью и справедливостью. Это были умные и отчаянные люди. Власти долго не могли раскрыть «Черную молнию». А базировались они как раз недалеко от дедовской заимки, и кто-то в их честь назвал утес на реке «Черной молнией».

– Что с ними случилось, их нашли?

– Говорили разное: будто организацию раскрыли и офицеров арестовали, а другие судачили, мол, они избежали ареста и разъехались кто куда. Даже ходил слух, что высокие начальники направили их в Москву, а впоследствии создали особую группу, которая занималась раскрытием преступлений среди государственных чиновников.

– Вот это да! – с восхищением произнесла Настя, – какие смелые и бесстрашные люди. Вот бы в наше время появилась такая же организация. Было бы здорово, правда, мам.

– Думаю, дочка, они все же существуют. Понимаешь, если люди, которые пробравшись в государственные органы, преступают закон, все равно справедливое возмездие настигнет их неминуемо. Это мы – нормальные люди так себе понимаем. Но власть сама себя за воровство по руке не ударит, потому кто-то должен с ней бороться, а иначе коррупционеры задушат народ поборами и, воруя казенные средства, пустят страну «по миру». Вот это мы сейчас и наблюдаем: что-то страшное, злое происходит в нашем обществе. Кто-то злонамеренно толкает нас в пропасть. Ты же видишь, как опустели прилавки в магазинах. Люди совсем отчаялись, особенно старики, вроде и деньги есть, а купить на них нечего. Если что-то выбросят, сразу же очереди километровые выстраиваются. На заводах и фабриках зарплаты задерживают. Кооперативные магазины многократно завысили цены на продукты. Но главное не только в этом, Настенька, беспокойно то, что наша власть от народа многое скрывает.

– Что именно?

– Правду, которая начала бродить среди простого народа. Государство грабило людей, убивало, доводило их до нищеты и, прикрываясь лозунгами, творило бесчинство. Люди многое пережили, не забыли предвоенные годы, а мне ведь тоже пришлось в те годы пройти через несчастье.

Екатерина посмотрела в изумленные глаза дочери и решилась рассказать ей свою историю, которой, когда то поделилась с сыном, как в хрущевские времена ей пришлось по сфальсифицированному делу отбыть наказание в лагере. Также рассказала, как в тюремной больнице появился на свет Саша. Закончив рассказ, Екатерина увидела, как сильно разволновалась Настя.

– Мама, ну, почему ты раньше не рассказала мне?

– Нелегко в этом признаться, дочка, будь я действительно виновна, я бы ни за что не поведала об этой истории, ни Саше, ни тебе.

– А судимость, так и осталась?

– Нет, слава Богу, судимость сняли после пересмотра дела по решению суда, а не за давностью лет.

– Ты озлобилась?

– Нет, Настенька, обидно, конечно, было, но я не ожесточилась. Над нами всегда существует божья справедливость, если люди не признают своих ошибок, Бог все видит и ему решать, кто из нас виноват, а кто нет.

Дочь, тронутая признанием матери, прижалась к ней и крепко обняла. Екатерина вспомнила, как много лет назад, вот также, сидя с сыном на ступеньке крыльца, рассказывала ему эту историю. И он, выслушав тогда, признался, что сильно ее любит.

– Настенька, я очень тебя люблю.

– И я тебя, мама.

В прихожей резко прозвучал звонок. Мать с дочерью подскочили с дивана и поспешили к двери, надеясь увидеть дорого и любимого Сергея, но встретили на пороге Анатолия.

– Не было Сережи? – спросил он первым делом.

– Нет еще.

– Где Саша, его предупредили?

– Они с Волковым уехали в Рубцовск, вечером созвонимся.

– Сергею Ирощенко сообщили?

– Да, Настя отправила ему срочную телеграмму.

Екатерина прошла в маленькую комнату и, взяв ключ из секретера, протянула Анатолию.

– Вот, возьми ключ от гаража, Сергей просил передать кому-нибудь из вас, если у него вдруг возникнут неприятности. В тайнике найдешь пакет, его необходимо передать Портникову, но это будет завтра, если Сергея не отпустят.

Анатолий согласно кивнул и присел на диван.

– Толя, как ты думаешь, его выпустят?

– Катюша, только не переживай, ты разве Сергея не знаешь, он хоть узенькую лазейку да оставит. Выкрутится, ему не впервой. Я думаю, скоро Шаронов его отпустит.

– Ты в этом уверен?

– Учитывая растущие потребности Шаронова и его шкурнические интересы в вопросе экспроприации денежных средств у преступных элементов, можно сделать вывод, полковник занялся чем-то очень серьезным, а Сережа нужен ему сейчас для другого…

– Чтобы заполучить адрес Ирощенко, – перебила его Екатерина.

– Вот именно, и здесь Шаронова ждет невероятный облом, у Сергея на этот счет имеется грандиозное прикрытие.

– Я знаю, Сережа к этому тщательно готовился. Толя, я, конечно, понимаю, Шаронов, это еще не вся госбезопасность, но ведь нашел он причину задержать Сергея.

– Катя, не начинай все сначала, успокойся. Сергей – юрист и ему ли не знать все препоны, поставленные Шароновым. Ну, продержит он его день, от силы полтора суток и все равно выпустит. Копать себе могилу руками Сергея он не будет, этот кадр не глупец, тем более ждет повышение по службе.

– Что же нам остается?

– Терпеливо ждать. Я сейчас поеду в гараж, чтобы документы были у меня под рукой. Да, Катюша, и ты Настена, так, на всякий случай проверяйтесь, чтобы за вами не было слежки. После того, как свяжешься с Сашей, позвони мне, скажешь, что они с Аленой решили. Завтра ближе к вечеру снова встречаемся на этой квартире.

– Толя, я подумала, может Настю отправить на время из города.

– Мама, мы уже говорили об этом, никуда я без вас не поеду, да и скоро занятия в институте начнутся, к тому же у меня недельный выезд на соревнование по стрельбе.

– Ой, хорошая ты моя, а вдруг что случится, в такой обстановке лучше подальше быть от беды. Я ведь переживаю за тебя.

Вопреки тревожной обстановке, девушка заулыбалась и задорно процитировала слова, однажды произнесенные дядей Сережей.

– На войне, и в разведке, не празднуйте труса.

– Толя, ты только взгляни на нее, она еще и смеется. Настя, не к месту ты это сказала. Ох, ребята, опять нелегкие времена начинаются.

Анатолий ушел, отставив мать и дочь вдвоем, сегодня они останутся ночевать в этой квартире.

Глава 6

Чья возьмет?

Сергей Брагин полночи проворочался на плоском матраце и никак не мог заснуть. В голову лезли разные мысли. Несколько раз слышал, как надзиратель отодвигал крышку смотрового глазка и наблюдал за ним. Только под утро сон сморил, но ненадолго. Усилием воли заставил себя не думать, но все равно не спалось. Поднялся с нар и, чтобы взбодриться, сделал зарядку. Ополоснув лицо под краном, стал прохаживаться от столбика до двери и обратно, как это делают завсегдатаи подобных мест. За зарешеченным окошком забрезжил рассвет. В коридоре послышались шаги проверяющих надзирателей. Забренчали ключи, захлопали двери камер. Два дежурных офицера, зашли к Брагину и, сверив данные арестованного, захлопнули дверь. Утренняя поверка закончилась. Через некоторое время послышались звуки перекатывания тележки и шум

о

ткрываемых «кормушек». Узников камер изолятора КГБ кормили завтраком.

Работая инспектором в угрозыске, а затем старшим инспектором оперчасти в тюрьме, Сергей много раз бывал в разных изоляторах, но это заведение он никогда не посещал, как-то не довелось ему «тесно соприкоснуться с госслужбой в качестве арестанта. От утренней каши и пайки хлеба он отказался, принял только кружку с горячим чаем или вернее с закрашенным и подслащенным кипятком.

После всех процедур заключенных стали попеременно выводить на утреннюю прогулку, но камеру Брагина почему-то обошли. Но он не сильно жаждал прогулки, ему и так хватило времени и места, чтобы подготовиться к встрече с Шароновым. Примерно за два часа до обеда дверь камеры открылась, и дежурный офицер приказал следовать за ним. В конце коридора, завел в небольшую комнату, видимо это была допросная камера. За столом уже сидел Шаронов. В отличие от вчерашнего дня, сегодня он был одет в штатский костюм.

Лейтенант отдал честь и вышел в коридор, плотно прикрыв за собой дверь.

– Ну, как почивалось? – с усмешкой спросил полковник.

– Столовая всю ночь снилась, вы же меня с вечера не покормили.

– О, ты еще на шутки способен.

– Александр, позволю себе заметить, я не один год проработал в следственном изоляторе и потому знаком со здешним бытом, так что я не новичок и все трудности с неудобствами очевидны.

– Ладно, знаток режима, хватит распинаться. Мне вчера доложили, не успел ты остаться в кабинете один, как за телефон схватился. Кому звонил?

– Клиенту, предупредил, что задерживаюсь.

– Ладно, проверим твоего клиента, а ты сообщил ему, что лет на пять задержишься, – ерничал Шаронов.

Брагин ответил ехидной улыбкой. От души отлегло, значит, первый звонок Кате они не успели проконтролировать.

Шаронов открыл папку и, положив перед Брагиным лист бумаги, сказал:

– За карикатуру спасибо, похож. А вот этой надписью, что ты хотел сказать? – Шаронов постучал пальцем по листку.

– Первую строчку я написал со злости, хотелось укусить тебя побольнее, а вот вторую… – Брагин заулыбался, – какой солдат не мечтает стать генералом.

– Это ты о чем?

– В арьергарде немного осталось походить, скоро генеральские погоны примеришь.

– Что, издеваешься?

– Ничуть. Хватка у тебя, что надо и ума тебе тоже не занимать.

– Хватит льстить.

– Да я только подчеркнул твои положительные качества.

– Я сказал, прекрати. Довольно, обменялись любезностями и будет. Теперь перейдем к делу. Ты подумал над моим предложением? Напоминаю, ты отдаешь мне Ирощенко, а я забываю о тебе и твоей бывшей команде. Думаю, для тебя это вполне приемлемый вариант.

– Ну, вряд ли ты обо мне забудешь. А об Ирощенко скажу так: этот человек сейчас ни для кого не досягаем. В общем, он пристроился на хорошем месте. Учитывая его прежнюю жизнь, он вполне нормальный парень и ничуть не склонен к противоправным действиям. И если учесть, что в недалеком прошлом он помогал тебе зарабатывать на жизнь помимо зарплаты, ты не можешь считать его алчными злодеем, он вполне тянет на роль жертвы, стесненной стечением обстоятельств.

– Только не надо морочить мне голову о его невиновности, у Ирощенко за плечами тюремный срок, побег из тюрьмы, а что касается помощи, как ты выразился, так это была неофициальная сделка, чтобы я прикрывал глаза на кое-какие вещи. А ты Брагин, неблагодарным оказался, ведь я мог засадить тебя надолго, но пожалел, а если быть точнее, ты просто меня надул.

– Александр, не драматизируй, все было не так уж плохо, считаю, даже очень хорошо. Ты два раза сменил погоны и добился успехов по службе. Ты не задумывался, что я отчасти тебе помог, а ты мне говоришь о какой-то неблагодарности. Вспомни воровскую кассу, ты получил ее, как я обещал.

– Ох, Брагин, какой же ты уж, все норовишь выскользнуть из рук, но на этот раз я приберег ежовые рукавицы, чтобы ты не смог выкрутиться.

– Я и не собираюсь. Но если бы я знал, где сейчас Ирощенко, думаю, я бы уговорил его пойти с тобой на компромисс…

– Я тебя предупредил, – перебил Шаронов и повысил голос, – и сделаю так, что ты не выйдешь отсюда и все твои никчемные доводы, закиснут вместе с тобой в этих стенах.

– Хорошо, я допускаю альтернативу. Если я соглашусь с твоим предложением, но какую роль ты отведешь мне в дальнейшем? Опять информировать тебя о таких как Говоров и Кузнецов, как легче добыть у них деньги. Я сейчас переживаю не лучшие времена и мне бы тоже хотелось ощутимых перемен, хотя бы в материальном плане.

– Ты всегда имел хорошие дивиденды, даже можно так выразиться, от тебя зависела величина моей доли. Чего же тебе еще не хватало? Я дал тебе карт-бланш на преобразование своей жизни, и не я виноват, что ты «профукал» самые приятные моменты и превратился в то, что теперь собой представляешь.

Сергей возрадовался, но виду не подал. Шаронов невольно подхватил его игру и стал напоминать о его неприятностях в личной жизни и на работе. Он решил продолжить представление, пытаясь вывести полковника на откровенность.

– Не забывай, ты обладаешь большей властью, чем я. Ты можешь иметь многое, но одного тебе не будет хватать…

– Интересно, чего?

– Доверия. Ты не сможешь доверять кому-то так, как доверял мне. Мы были скреплены одной тайной.

– Брагин, но это же детский лепет, у меня есть надежная команда и я доверяю ей не меньше, чем когда-то доверял тебе.

– Речь идет о нашем с тобой доверии. Только пять минут назад ты грозился сгноить меня в тюрьме. Хотя это только угрозы, на самом деле ты пытаешься проверить меня, так ли я надежен и можно ли мне доверять. Но вопрос стоит в другом, ты предлагаешь мне предать своего друга. И что мы получаем? Сегодня я отдам тебе Ирощенко, и ты сразу же воздвигнешь между мною и собою стену. Ты станешь опасаться, а вдруг завтра я сдам тебя, кому-нибудь, например… – Брагин замолчал.

– Договаривай.

– Не сейчас, чуть позже, мы еще не дошли до имен, – интриговал Брагин. – Так, какую же роль ты отвел мне в своей игре? Помнится, ты обещал, что введешь в курс дела, а на порядок получилось, что решил избавиться от меня. Похоже, что тебя ждет участь одной известной, сказочной героини, ты останешься у разбитого корыта.

– Ты хочешь, чтобы я по-прежнему тебе доверял, но ничего не давать мне взамен.

– Александр, ты сам виноват! Почему последние годы ты не нуждался в моих услугах? Теперь же, когда я потерял интерес и устал ждать, ты предлагаешь мне очередную сделку. Похоже, ты действительно мне не доверяешь. Как ты мог подумать, что я останусь в стороне, после того, как Ирощенко начнет работать на тебя. Я не настолько глуп, чтобы не догадываться, для чего тебе нужен Сергей. Прекрасно зная, по ряду причин, что он будет твоим безотказным исполнителем, ты поставил именно на него. Конечно, зачем тебе я, ведь меня не обучали стрелять из снайперской винтовки, – закончил Брагин, ожидая немедленного ответа. Шаронов призадумался и слегка прищурившись, сказал:

– Никогда не сомневался, что ты умный и проницательный. Но ты не учел одного, я вижу, как ты пытаешься вести двойную игру.

– Вот тебе на! По-твоему выходит, я работаю на иностранную разведку. Вдобавок пытаюсь тебя объегорить и выведать у тебя секретные сведения…

– Хватит ерничать!

– Тогда говори прямо, что значит, вести двойную игру?

– Портников. Ты не сказал, что общего вас связывает. Только не надо мне говорить об адвокатских услугах.

– Александр, да не накручивай ты себя, нет у меня с ним никаких дел. Что ты о нем переживаешь, он же давно у вас не работает. Не пойму, зачем тебе следить за Портниковым.

– Это мое дело. Значит, есть причины, по которым я должен кое-что знать о жизни своего бывшего начальника.

– Понятно, но мне не интересны ваши тайны, и не надо связывать мою встречу с Портниковым со своими предположениями о тайном сотрудничестве.

– Я скептически отношусь к таким вопросам, пока не проверю, не надейся на мое понимание. Мы с тобой не в детской песочнице перебираем игрушки, и моя позиция останется неизменной. Брагин, я могу применить к тебе любые методы дознания, не сомневайся, но, как ты уже понял, для меня важно обоюдное сотрудничество. Я не пытаюсь тебя шантажировать, я хочу доказать тебе сам факт твоего бессмысленного оттягивания ситуации. Ты находишься не в том положении, чтобы выстраивать линию защиты, ты угодил в капкан и чтобы выбраться из него, у тебя остался один выход, это Ирощенко. Ты юрист и работаешь с разными людьми и соответственно должен разбираться в людской психологии. Я думаю, что ты не раз ставил себя на мое место и понимаешь, как важно мне сейчас добиться от тебя благосклонности, но повторюсь, мне не важен твой детский лепет о дружбе, некогда связавшую ваши трепетные души, мне нужен результат твоих ночных умозаключений. Мне нужны гарантии. Или ты сейчас даешь мне подписку и будешь помогать во всем, либо я ставлю наши отношения на другие рельсы, а что из этого выйдет, убедишься сразу же, после своего отказа.

Сергей понимал, что-то очень серьезное произошло в жизни Шаронова, раз он так круто решил его «дожать». Значит, пришло время преподнести ему такой аргумент, который разрушит весь его последующий план. И Брагин перешел в контрнаступление.

– Тебе когда-нибудь приходилось сталкиваться с генерал-майором Смоленцевым?

Ни один мускул не дрогнул на лице полковника, хотя Сергей знал, что на данный момент генерал был единственным препятствием в продвижении Шаронова по служебной лестнице. Информация, данная ему Портниковым, могла бы урезонить аппетиты алчного до власти и денег полковника.

– Откуда ты его знаешь, вы с ним пересекались?

– Мы виделись с ним один раз. Несколько лет назад мне порекомендовали обратиться к нему по очень деликатному вопросу. Мне нужен был выход на Северо-Кавказский Военный Округ, а вернее на особую воинскую часть.

– А причем здесь Смоленцев, если речь идет о СКВО23?

– Когда-то давно он учился в военном училище вместе с нынешним начальником оперативного штаба СКВО и в настоящее время мог посодействовать в приеме на службу одного перспективного офицера.

– И какова связь между ними и офицером?

– Александр, помнишь, я говорил тебе, что Ирощенко уехал в теплые края, так вот, он теперь служит в одной из частей СКВО.

– Что, Ирощенко?! – Шаронов вскинул брови от удивления, не веря такой информации.

– Неужели ты обратишься к Смоленцеву, чтобы узнать, так ли это на самом деле?

– Брагин, что-то ты мудришь. Даже если твои слова являются правдой, маловероятно, что тебе самому удалось решить этот вопрос со Смоленцевым. Тебе в этом кто-то помог. Кто, Портников?

– Мне больше не зачем все скрывать. Да, действительно, учитывая обстоятельство, что ты не смог мне помочь в устройстве Ирощенко, я по старой памяти обратился к Василию Семеновичу за помощью. Он посодействовал в этом деле, теперь Сергей служит в СКВО. А, кстати, почему Шатура отказался тебе помочь? Ты же отдал ему кассу, он мог бы отблагодарить тебя по-своему. А, может, ты и вовсе его не просил о помощи.

– Брагин, ты влез не в свои сани. Откуда тебе известно, что я просил помочь именно Шатуру?

– От полковника Кашапова, он мило предоставил мне эти сведения, вы же, как я слышал, в последнее время не ладите между собой.

– Вот насколько близко ты сошелся с Портниковым, – глаза Шаронова сузились от злобы, на скулах загуляли желваки.

– Достаточно, чтобы уже сегодня кое-какие документы оказались на столе Смоленцева, – добил его Сергей.

Мозг Шаронова лихорадочно заработал. Брагин еще что-то говорил, но он его не слушал, а пытался выстроить логическую цепочку из беспокойных мыслей. Для его репутации имя Смоленцева было совершенно неприемлемым, и сейчас он пытался понять, до какой степени Брагин и все названные им люди, могут повлиять на его дальнейшую карьеру. Генерал, человек принципиальный и в вопросах чистоты рядов и продвижения по службе офицеров КГБ, занимает одно их главных положений. Некоторые сослуживцы Шаронова прошли через фильтрацию Смоленцева и были им «зарублены» при просмотре списков на повышение в должности. Генерал держал руку на пульсе и заводил на каждого сотрудника КНД24. Вся информация о сотрудниках, как объективная, так и неподтвержденная, проходила через него, и последнее слово старого чекиста, компетентного в этих вопросах, всегда было за ним, здесь даже начальник управления, где служил Шаронов, считался с мнением генерала. Потому Шаронов всегда был щепетильным в вопросе собственной безопасности, а особенно во время проверки по управлению.

«Ну, Брагин, ну и двухвостка! Значит, я был прав, он крепко связан с Портниковым. Только он мог сообщить Брагину о Шатуре и Кашапове. Если Брагин доложит Портникову, а он обязательно это сделает, что я устроил за ним слежку, тот доложит Смоленцеву, и я попаду в очередную передрягу. Надо продумать этот момент. Хоть я и очистился от подозрений, но эта интрижка может повлиять на мое продвижение по службе. Да, в этот раз они переиграли меня, придется с этим согласиться. Ну, ладно, теперь я знаю предположительный ход Брагина и, воспользовавшись этой ситуацией, в самый неподходящий для него момент, прихлопну эту двухвостку».

– Я проверю всю информацию и если ты ее приукрасил, пощады от меня не жди. А сейчас, чтобы ты вышел отсюда, назови теперешнюю фамилию Ирощенко.

– Я не знаю его фамилию.

– А как ты поддерживаешь с ним связь?

– Я же тебе говорил, что уже давно с ним не общался, – Брагину надоел этот бестолковый, непрекращающийся диалог, и он сделал вид, что утомился. – Александр, ты же получил удовлетворение от моего задержания, тебе, вероятно, рассказали, как со мной обращались здешние офицеры. Я же вижу, ты прямо цветешь от моих личных неприятностей и служебных проблем. Меня теперь совершенно не волнует Ирощенко, он уже в прошлом, я хочу жить спокойно. Но если ты думаешь, что загнал меня в клетку, и я буду безропотно соглашаться со всеми твоими нападками, то ты ошибаешься, я буду защищаться, а какими методами, я уже тебе объяснил. Как говорят маргинальные личности, «не надо брать меня на понт», тебе не удастся меня «закрыть», запомни, я потяну тебя за собой. Ты готов сменить кресло начальника оперативного отдела на это место, – Сергей приподнялся с табурета и указал на него пальцем, – все, вызывай конвоира и ведите меня в камеру.

Шаронова озадачило откровение Брагина, он уже склонился к его освобождению, но напоследок все же решил «попить кровь».

– Да, Брагин, видимо ты действительно безумец. После твоей исповеди, наши отношения окончательно зашли в тупик, мне волей неволей придется принять меры.

– Попытаешься убрать меня?

– Такого однозначного ответа ты не получишь, а вот неприятности ты заработал конкретные.

Шаронов нажал кнопку, и дежурный офицер увел задержанного в камеру. Буквально через несколько минут Сергея вывели в коридор и доставили на пост. Вернули все личные вещи, конфискованные при досмотре, и дежурный офицер уже знакомым путем, провел его до решетчатой двери. Загудел электрический замок, щелкнул язычок, и Сергея выпустили во двор. Офицер проводил его до ворот и, открыв калитку, выпроводил на свободу.

После суточного пребывания в мрачной камере, казалось, солнце светило еще ярче. Приятно щурясь, Сергей задрал голову вверх, подставляя лицо под теплые лучи. В носу защекотало, и он с удовольствием прочихался. Изолятор находился в районе мясокомбината, и ему пришлось дойти до остановки, чтобы сесть в автобус и взять билет до центра. От выигранной у Шаронова партии, настроение поднялось. Сильно захотел увидеть жену, дочь, обнять брата и сына. Подошел автобус и Сергей, сев на заднее сидение, невольно обернулся и глянул в окно. За автобусом двигались легковые машины, в какой-то из них наверняка находилась «наружка», пущенная по его следу, но именно сейчас определить ее было трудно. Теперь, чтобы встретиться с родными, ему придется применить на практике все свои знания. На квартиру в Нахаловке категорически ехать нельзя. Что и говорить, положение сложилось не из легких, нужно опять начинать все сначала: перепроверки, «маленькие хитрости», уход от слежки. Настроение пропало и Сергей, сгустив брови, стал обдумывать ситуацию. «Помнится, несколько лет назад пришлось вести специальную подборку, данные черпал из старой книги по филерскому делу. Мы тщательно изучали эту тему, потому шанс провалиться, был незначительным. Но нельзя сравнивать неопытных бандитов с розыскниками Шароновской группы, они то, уж точно изучили массу раскладок из области слежки. Мне самому приходилось этим заниматься, когда работал в уголовном розыске. В кого я только не перевоплощался: в дворника, в электрика и даже в «бича», живущего в теплотрассе. Наверняка за моей квартирой уже установили наблюдение. Сейчас им только на руку, они «поведут» меня от дверей изолятора, но если я выявлю «наружку», то постараюсь оторваться и увижусь с родными. Кого мне «на хвост посадят»? – Сергей осмотрел плотно набившийся пассажирами салон, – хотя бы, вон та женщина в темных очках, трудно заметить, на кого она сейчас смотрит. Или вон тот парень в джинсах, постоянно косится в мою сторону. А может, эта молодая, влюбленная парочка, подсевшая на предыдущей остановке. Эх, мне бы до машины добраться, тогда точно определю, установили «наружку» за мной или возле моего дома заняла позицию «Ульяна25». Кстати, телефон могут поставить на прослушку. Но полковник ограничен в ресурсах, просто так ему не выделят людей из техотдела, потребуется заявка и выполнение ряда формальностей. Слежка, занятие не из дешевых и привлекая людей, нужно оплачивать их работу. Но, если Шаронов использует сотрудников из оперативного отдела, значит, они имеют общий интерес. Все, еду домой, я должен предупредить Толю, чтобы он приостановил передачу компрометирующих документов».

Первым делом, зайдя в квартиру, Сергей выставил новый сигнал, сменив на кухне голубые шторы на бардовые. Заметив их, Анатолий будет знать, что брата отпустили и, возможно вечером, состоится встреча в условленном месте. Но для этого Брагину придется помотаться на машине по городу и убедиться, действительно ли за ним ведется наблюдение.

Зайдя в гараж, расположенный недалеко от дома, выгнал белую «Ладу-Самару», восьмой модели, приобретенную не так давно у знакомого клиента, срочно уехавшего из города.

Итак, чтобы убедиться, пущена ли за ним «коробочка26», необходимо себя проявить. Брагин выехал на главную магистраль и влился в плотный поток автомашин. Ехал, не торопясь, спокойно перестраивался с одной полосы на другую, затем стал делать резкие повороты, непозволительные для автолюбителей. На пересечении Красного проспекта с улицей Ленина, не сбавляя скорость, проскочил светофор и остановился за поворотом возле поребрика. Заметил, как «Волга» серого цвета увязалась за ним, но объехав его машину, продолжила путь. Не выключая двигатель, Сергей наблюдал за ней и заметил, как машина, проехав триста метров, припарковалась возле обочины. Подъехав к разделительной полосе, он резко вдавил педаль газа в пол и, натянув ручник, произвел «полицейский разворот». Завизжали по асфальту передние колеса и «восьмерка» через пару секунд уже оказалась на противоположной полосе. Включив левый поворот, Брагин выскочил на проспект. Лавируя между машинами, взял правее и, проехав площадь, свернул на второстепенную улицу. Убедившись, что в зеркале заднего вида не «маячит» примелькавшаяся «Волга», Сергей решил еще раз провериться и направил машину в захолустный район города. И тут он снова заметил в зеркало, как другая легковушка пристроилась в первом ряду. «Жигуль» бежевого цвета неизменно следовал за ним в одном направлении. «Заразы, вот прицепились. Ладно, сейчас на себе испытаете мой "тупой" вариант». И он направил автомобиль по узкой улице с односторонним движением. Проехав метров пятьсот, свернул во дворы старых двухэтажных домов и, медленно проехав по кругу, оказался на выезде. «Жигуль» стоял по ходу движения слева у обочины. Редкие машины объезжали «Копейку» и двигались дальше по односторонней полосе. Выбрав момент, чтобы не оказаться виновником аварии, Брагин резко вылетел на машине на проезжую часть и направил ее навстречу движению под знак «кирпича». Свернул направо и понесся в сторону главного проспекта. Доехав до центрального ресторана, свернул во двор и припарковал машину на небольшой стоянке возле черного входа в гостиницу «Новосибирск». Спустя пятнадцать минут он уже ехал в трамвае и с передней площадки перемещался в хвост салона. Через две оста

Ближе к вечеру, когда начало смеркаться, он добрался до Нахаловки и въехал в знакомый двор, где проживал брат. Постоял немного, окинул взглядом безлюдную территорию возле дома и вошел в подъезд.

Анатолий, как только прозвучал звонок, рванулся в прихожую и, открыв дверь, бросился брату в объятия. Не успел Сергей опомниться, как оказался стиснутым со всех сторон женой и дочкой. Тихо, чтобы не потревожить соседей, обрадованные родственники, вошли в квартиру. Екатерина вновь обняла мужа и, поцеловав в губы, прижала к своей щеке его руку и трепетно произнесла:

– Сережа, как ты нас всех перепугал. Чего уж мы только не передумали. Слава богу, выпустили.

– Ну, что вы мои хорошие, ничего предосудительного я не совершил, меня не за что сажать за решетку, – отшутился Сергей.

– Пап, а что все-таки произошло, почему тебя «этот» задержал? – Настя потянула отца за рукав, приглашая сесть.

Когда все уселись на диване, Сергей ответил Насте:

– Дочка, людям в своей жизни приходится сталкиваться с разными ситуациями: благоприятными, запутанными и до невероятной степени, глупыми. Я говорю о людях, которым не хватает образования и профессиональных навыков, тогда они, в силу перечисленного мною, прибегают к недозволенным методам, в моем случае – подмене фактов. Один мой давний знакомый, которому не терпелось завербовать нашего дядю Сережу или усадить его за решетку, захотел, чтобы я непременно выложил о нем всю информацию. Настя, как ты считаешь, человек, получивший юридическое образование и, хоть немного разбирающийся в людской психологии, может позволить «скушать» себя какому-то зарвавшемуся монстру из известной нам «конторы»?

– Для этого должны быть веские основания или, по крайней мере, санкция на задержание, подписанная начальником, а в дальнейшем при достаточных уликах, выписан ордер на арест и избрание прокурором меры пресечения.

– Вот, дорогие мои, как грамотно объясняет будущий работник юриспруденции, – весело произнес Сергей, – но, если подойти к этому серьезно, хочу заметить, к чему мы так тщательно готовились, уже началось вчера. Шаронов атаковал, но, слава богу, не всю организацию, а только меня одного. Я вынужден был раскрыть полковнику некоторые факты, от которых он впал в небольшую прострацию. Как же я благодарен Василию Семенычу за помощь, иначе я бы действительно мог задержаться в том мрачном учреждении. Первый «бой» мне удалось выиграть, не хочу вас пугать, но нам предстоит настоящая битва. Мне сегодня пришлось поводить за собой преследователей и «оставить их с носом», нельзя чтобы они накрыли нашу «какашку»…

– Папа, это что за выражение?! – воскликнула Настя.

– Прошу извинения, это меня Семеныч постепенно обучает лексике специальных служб. В органах госбезопасности «Какашкой» называют конспиративную квартиру.

Естественно, все рассмеялись от такого меткого названия. Сергей снова принял серьезный вид и продолжил:

– За мной ведется слежка, и мои дальнейшие шаги будут фиксироваться, и изучаться Шароновым. Какое-то время нам придется пожить врозь. А теперь, Настя, мне бы хотелось поговорить с тобой. Ты вполне взрослая девушка и уже можешь быть самостоятельной. Нас радует, как ты учишься отличать правду ото лжи, но нас также тревожит другое обстоятельство, мы постепенно втягиваем тебя в другую жизнь. У нас с мамой и с друзьями возникали разные ситуации, кстати, тебе тоже пришлось испытать кое-что нелицеприятное. Настенька, нам бы не хотелось втягивать тебя в наши дела, но иногда обстоятельства оказываются сильнее…

– Пап, не подходи ко мне издалека, конкретизируй обращение.

– Хорошо, пусть будет по-твоему. Ты невольно стала свидетельницей кое-каких дел. Саша, дядя Сережа, мой брат и твоя мама, это люди, добровольно взвалившие на себя определенные обязательства, они готовы отстаивать справедливость и способны защитить не только себя, но и других людей. В действительности существует только одна правда, это и есть справедливость. Есть люди, которым на нее наплевать, они готовы пресмыкаться и получать блага из руки любого проходимца. Они живут только для себя. А есть те, о которых я тебе только что сказал, это твои родные. Нам чуждо безразличие, потому мы нашли друг друга и никогда не расстанемся. Некоторые люди из государственных структур, или имеющих маргинальное положение в обществе, живут в неладах с законами, они пытаются навязать нам свою политику, но нам это не нужно, потому мы сопротивляемся. Иногда мы переходим к более решительным действиям. Ты догадываешься, о ком я говорю.

– О банде Аркана.

– Правильно. Мы избрали опасный путь, по которому нужно двигаться осторожно, либо мой вчерашний арест показал, что не согласный с моей точкой зрения человек, готов отодвинуть таких, как мы в сторону, или совершенно изолировать от людей. Порой ты обижалась на нас, что мы чрезмерно тебя оберегаем, не доверяем тебе серьезных дел. Настя, давай рассудим так: ты – прямолинейный человек и, встретившись с несправедливостью, обязательно выразишь свое неудовольствие. В нашем положении ты попадешь в неприятность, и навлечешь беду не только на себя, но и на своих родных. Об этом мы поговорим чуть позже, а теперь пришло время сказать тебе правду, от которой твое мировоззрение изменится, и ты начнешь воспринимать вещи, такими, какими, мы видим их.

Сергей рассказал дочери, что собой представляет их тайная организация, как она создавалась, кто ее члены, которыми на данный момент являются все родственники Насти. Какие задачи возложены на организацию, какие ближайшие мероприятия должны провести ее члены.

– Ты слышала от нашего деда о репрессиях людей и о том, что власти об этом умалчивали?

Настя кивнула и тут же задала вопрос:

– А дядя Володя Волков, он тоже один из вас?

– Нет, он не состоит в нашей организации, – ответил отец.

– А мне казалось, что Волков много знает, ведь он помогал в Саше и теперь помогает.

– Да, это действительно так, но существует грань, за которую мы пока не можем его пустить.

– Это ничего, что он отбывал наказание, ведь дядя Валера-Аркан и дядя Сережа Крутов хорошо его знали.

– Из-за сложных отношений и несовместимых взглядов, Волкову и этим двум ворам пришлось расстаться. Но в уголовном мире свои представления о дружбе, такие люди считают, что им все обязаны подчиняться. Именно поэтому давние связи считаются крепкими. Даже если одна из сторон пытается прекратить отношения, то другая, в силу своих амбиций или крепкого положения в уголовной среде, пресекает такие вольности. Вот в таком положении оказался Владимир Волков. Старые дружки пытались его встретить, но с твоей помощью нам удалось оградить дядю Вову от неприятностей.

– Они могут его убить? – настороженно спросила Настя.

– Все будет зависеть от того, как Волкову удастся объяснить бандитам, что он не помогал Саше в побеге из колонии и не отводил от него беду, а так как Владимир к этой встрече не готов, нам необходимо его защитить. Как говорится: «долг платежом красен».

– Теперь я понимаю, почему мы устроили сцену прикрытия, когда дядю Володю выпустили.

– Настя, ты была на высоте, – похвалил Анатолий.

Девушка смущенно улыбалась, но по выражению на ее лице все заметили, как она воодушевилась, ведь ей доверили тайну, теперь уже не просто родственники, а члены тайной организации.

– Настенька, прими наши искренние советы и никогда не пренебрегай ими: всегда держи себя в руках, старайся не давать повода людям, чтобы тебя заподозрили в какой-нибудь тайной деятельности. Помни, одно неправильно произнесенное слово или неверное действие, повлекут за собой неприятности, а что они собой представляют, ты уже убедилась, – наставлял ее отец.

– А как называется ваша организация?

– «Черная молния», – ответил Анатолий.

– «Черная молния»?! – Настя с изумлением посмотрела на мать и уже, догадываясь о чем-то, сказала, – так вы продолжаете дела тех самых офицеров, которые…

– В какой-то мере, – перебила ее Екатерина, – потому доченька, ты должна с полной ответственностью отнестись к сегодняшнему посвящению в нашу тайну.

«О, Господи, как загорелись ее глаза, – подумал Сергей, наблюдая, как дочь воспряла духом, – как будто она готова совершить подвиг».

Глава 7

Преступное окружение Портникова

Полковник Портников, задержавшись допоздна на работе, получил сигнал от Сергея Брагина и тут же связался с ним по телефону. Сергей рассказал ему о своем аресте и как Шаронов бесцеремонно продержал его целые сутки в изоляторе КГБ. То, к чему они готовились с Брагиным, видимо началось. Шаронов выдал себя во время допроса Сергея и, почувствовав явную опасность, грозившую его дальнейшей карьере и даже свободе, пообещал, что примет крутые меры. Наверное, так Шаронов решил запугать бывшего адвоката за отказ работать на него. Портников с пониманием отнесся к этой информации и успокоил Сергея, что этот деспот теперь знает, что они объединились против него и вдобавок привлекли к противодействию других сотрудников госбезопасности. Конечно, нужно все держать под контролем, иначе дело дойдет до крайности, полковник сильно занервничает и станет искать способ, как избавиться от Брагина, а может быть и от Портникова.

Дела на новой работе так захлестнули Портникова, что иногда приходилось задерживаться до самой ночи. Включив настольную лампу в своем кабинете, он тщательно изучал разные документы и потом закрывал их в сейф. Последние данные, полученные от «источника27» о начальнике РиОР майоре Бубенцове и возглавлявшем оперативный отдел колонии майоре Громове, заставили его вплотную заняться обоими. Офицерами допущены серьезные злоупотребления в своей работе, а некоторые деяния даже приравнивались к уголовным преступлениям. С режимной и оперативной точки зрения, они, конечно же, «перегибали палку» и доводили осужденных до крайних мер, к примеру: те вскрывали себе вены или наносили более серьезные увечья, но только бы скорее уехать из этой колонии.

Недавно Портников созвонился с полковником Кашаповым и условился с ним о встрече. Еще в бытность Шатуры, когда Кашапов ходил у него в замах, Портников иногда встречался с Кашаповым, и они обменивались оперативной информацией. После ухода на пенсию Портникова, много что изменилось, но неплохие отношения, сложившиеся во время службы, сохранились. Встретившись на нейтральной территории, Василий Семенович попросил полковника об одной услуге.

– Василий, я предполагаю, что в твоем штате есть агент, который сейчас находится в моей колонии, ты не мог бы посодействовать нашей встрече.

– А если это неверная догадка, – улыбнулся Кашапов, – все-то ты знаешь Семеныч, вот только откуда. Ты же в курсе, что наш отдел работает в другом направлении, а агентами занимается совершенно иное подразделение. Тем не менее, всегда поражался твоему умению «выуживать» информацию.

– О, Василий, ты еще в лейтенантах ходил и был на подхвате у Шатуры, а я уже начальствовал над оперативной группой, которая выявляла зачинщиков бунта в этой колонии в семьдесят седьмом году. Ну, это я так, для связки.

– Если не ошибаюсь, это была Шароновская команда.

– Да, ты их знаешь: Лацис, Григорьев, Переверзев и был еще такой, Брылов, его уволили.

– Ладно, Семеныч, не будем морочить друг другу головы, что ты хотел услышать от агента?

– Есть неподтвержденные сведения, что бывший начальник колонии отправлял в долгосрочный «отпуск» осужденных и имел с этого мероприятия большие деньги.

– Если они числятся в списках, то, как этот подвох до сих пор не обнаружили?

– То-то и оно, кто-то из офицеров прикрывает этих осужденных и делает это так грамотно, что даже начальник спецчасти об этом не догадывается.

– Так может он заодно с ними, ты же недавно вступил в должность и не знаешь всего, что там творится. Хорошо Семеныч, агент запишется к тебе на прием, но только все должно остаться между нами и еще один уговор, без моего разрешения больше его не привлекать. Я дорожу своими людьми.

– Тезка, мог бы и не говорить об этом. Все, дорогой, спасибо за помощь, будь уверен, в долгу не останусь. Я спешу, мне еще надо в управление съездить.

На следующий день Портников принял у себя человека, который числился агентом КГБ и каждый месяц отчитывался перед Кашаповым о состоянии дел в колонии, вернее о неблагонадежных заключенных, состоящих на заметке КГБ, а также работников администрации, позволяющих себе излишества в своей работе. В принципе, агент подтвердил догадку Портникова, так как один заключенный действительно исчез, среди заключенных прошелся слух, что его отправили на больничку, но на самом деле агент выяснил, что учетная «карточка» по-прежнему работает на него. Он посоветовал Портникову проверить личный состав и сделать сверку по личным делам, если «разница» обнаружится, значит, таких осужденных кто-то прикрывает.

Кроме всего прочего, полковник нашел еще одну зацепку для проверки двух начальников служб. Как правило, в колонии кроме работающих осужденных и отлынивающих от производства блатных, существовала еще одна «власть» – актив. Приспособившиеся жить под крылышком начальства, заключенные не гнушались ни чем, лишь бы администрация не тревожила их и не мешала заниматься делами, приносящими проворовавшимся офицерам хорошую прибыль. По определению заключенных эти приспособленцы считались «красной мастью», а так называемые «черные» противодействовали администрации колонии. Заключенные, наблюдая за беспределом со стороны актива, ничего не могли поделать, так как за малейшее проявление недовольства начинался жесткий прессинг, начиная с водворения в изолятор и заканчивая осуждением некоторых лиц на тюремный режим.

После провозглашения в колонии «демократии», Портников почувствовал, что подбирается к законспирированной группе, и офицеры, недавно правящие колонией втайне от начальника, заволновались.

Потому и не хватало Портникову времени для решения всех проблем, и задерживался он в последнее время исключительно для раскручивания преступлений двух офицеров. Он все-таки получил от агента дополнительные сведения и докопался до истины: в колонию прибывал осужденный за преступление экономического характера. Начальник оперчасти, ознакомившись с его личным делом, сразу же проводил с ним «доверительную» беседу, а затем направлял выше по инстанции к начальнику РиОР. Бубенцов без обиняков предлагал осужденному сделку, его родственники должны передать майору крупную сумму, а осужденный за это будет иметь стопроцентные льготы в виде постоянных поощрений, заработанных хорошим поведением и добросовестным трудом. Затем его устроят на «теплое место», либо завхозом в отряд, или главным дневальным, а то и диспетчером в производственный отдел. Если осужденный выдержал испытательный срок и показал себя «дисциплинированным», сумма возрастала и его в строжайшей секретности отправляли на свободу «досиживать срок». В колонии за место него оставалась «мертвая душа», под определенной фамилией и номером в личном деле. Каждый день пребывания такого заключенного на воле, оплачивался до тех пор, пока не заканчивался срок. Ну, а дальше, находились новые осужденные.

После тщательной проверки, Портников с помощью работницы спецчасти выявил три таких «души». Имея большой опыт, полковник не спешил обнародовать преступления офицеров, ему необходимо было вытащить на свет всю цепочку злонамеренных работников и навести в колонии порядок.

Оба майора уже почувствовали горение почвы под ногами и встретились в кабинете начальника РиОР, чтобы обсудить дальнейшие планы. Громов поведал Бубенцову неприятную историю, приключившуюся с ним уже давно. Какие-то типы, возможно из криминальных кругов, надругались над ним и шантажом вынудили работать на себя. Кроме всего прочего его сфотографировали в сцене, имеющей порнографический характер, и грозились распространить порочные фотографии среди его знакомых. Несколько раз Громов уже содействовал вымогателям и провозил на машине в производственную зону разный «груз» для заключенных. Но его тревожил другой факт, уголовники заставляли его провозить водку и наркотики, которые моментально растворялись среди особо посвященных осужденных. Доходы с продаж наркотиков поступали немалые, но, всего лишь мизерная часть оседала в кармане Громова. Чувствуя безвыходное положение, только сейчас он решил поделиться своими проблемами с Бубенцовым.

– Ты почему сразу не сказал мне, а продолжал столько ждать? – вспылил начальник РиОР.

– Боялся, а вдруг они и правда разошлют фотографии, или того хлеще, развешают по всем отрядам. Со стыда можно сгореть.

– А сейчас ты не сгораешь со стыда? Тебя эти мрази, как теленка ведут на поводу. Тьфу, начальник оперчасти называется. Куда только твоя бульдожья хватка подевалась. Ты что, не мог на тот момент схитрить, обмануть этих вымогателей. Уж на худой конец согласился бы, а затем сразу заявил в уголовный розыск. Разыскали бы всех этих тварей.

– Тебе легко рассуждать, тебя не били кувалдой по груди и не творили с тобой «гадостей». Не было у меня выбора, они вообще грозились удавить и закопать в лесу, если я сразу же не соглашусь.

– Ты что, подписку им дал?!

– Ну, а как же! Они даже сфотали, когда я расписывался.

– Эх ты, как же тебя угораздило-то. Такими оперативными делами ворочал, и вдруг, маху дал.

– Что теперь делать? Завяз я по уши. Теперь мне уголовная статья светит за пособничество и распространение наркотиков, – запричитал Громов.

– Хватит ныть, еще не все потеряно. Надо выйти на главного, я попробую с ним договориться. Давай лучше думать, как Портникова «сплавить», а то он нам обоим такие статьи нарисует, стариками освободимся. И откуда он только свалился на нашу голову. А если разнюхает о зэках-отпускниках. Говорил я Реутову, не надейся на блоть, нужно в кулаке их держать, режимом давить, а он все с ними якшался, деньги хотел с них иметь. Вот и допрыгался, сняли погоны. Блатные его же и подвели, в зоне преступления начались, да злостные нарушения режима.

– Мы с тобой режим усилили, зэкам «уют» создали, а Портников все порушил. Вообще не представляю, что будет дальше, актив расформирован, в колонии, чуть ли ни анархия гуляет, зэки – сами себе хозяева, а новый начальник заступается за них. Все наши сделки неучтенные накроет, левые доходы прекратятся. Надо срочно увольняться, а то и правда, попадемся. Да и какой смысл работать в зоне на одну зарплату.

– Я тебе уволюсь! Мне что, одному все это дерьмо разгребать. Вместе начинали, вместе и закончим. Смотри-ка, раскис. Я сказал, что-нибудь придумаем. Ты вот что, подготовь мне список на всех своих «тихарей-блатных», а я почву подготовлю, надо заставить их «замутить воду» в зоне. Чтобы буза на мужиков перекинулась и в этой неразберихе подбить блатных на серьезный бунт. Пусть Портников сам расхлебывает эту кашу. Мы с тобой в стороне останемся, а его уберут.

– Однако, толково, но все же рисково, нас с тобой тоже уволят.

– Ты только что хотел уволиться, что-то я тебя не пойму. Тебе на нары захотелось?

– Что ты такое говоришь, сдались они мне, и даром не нужны.

– Тогда сроку тебе два дня, чтобы вернул в зону трех человек.

– Где я их найду? Их адреса только Реут знал.

– Поедешь к нему и все объяснишь, иначе все загремим.

– Ладно, договорились. Кстати, помнишь, Портников собрал в клубе блатных, так вон, один из них предложил бошки активистам разбить, знаешь, что Портников сказал, мол, меня сразу уволят.

– А я тебе пять минут назад, что предлагал, нужно лбами столкнуть актив и блоть, тогда будет результат, Портникова вышибут из кресла, – закончил Бубенцов.

Глава 8

Наказание насильника

По дороге в Рубцовск Александр объяснил Владимиру, чтобы он имел представление: его родные и друзья не совсем обычные люди. Волков и без пояснений понимал, в этом плане они серьезные и решительные, ведь им удалось расправиться с бандой Аркана и до сих пор держаться на плаву. Он также догадывался, что они еще чем-то занимаются, но чем, пока не мог понять. Поэтому слушал друга и запоминал, и соответственно делал выводы. Если в тюремной среде он считался мастером интриг и умело разводил любые ситуации, то сейчас он просто прислушивался и ознакамливался. Свобода для него, это другая территория, а люди, совершенно иной контингент, с ними придется ему общаться нормальным языком и решать задачи не по понятиям или радикально, как принято в уголовной среде, а по людским законам. Конечно, приспосабливаться к советскому строю, к какому всю жизнь его приобщали, он категорически не хотел, и тому были многие примеры, благодаря которым он разобрался и укрепил свои убеждения, расходящиеся с порядками и законами существующей власти. Поэтому десять лет назад он присмотрелся к крепкому во всех отношениях парню и, увидев в нем немало сходств, угадал каким-то особым чувством, что с таким человеком стоит сдружиться. И вот результат: Александр остался верен дружбе, не забыл и не бросил его, как делали многие «кореша», оказавшись на свободе.

Подъехав к населенному пункту, Александр остановил машину недалеко от поселковой больницы. Попросил Волкова подождать, а сам прошел в палисадник и, как бывало раньше, заглянул в окно ординаторской комнаты. Женщина-врач, увидев его, приветливо улыбнулась и, выйдя в коридор, позвала Алену.

Девушка, одетая в белый халат и накрахмаленную шапочку, вышла на крыльцо и тут же оказалась в объятиях мужа. Он легонько держал ее за талию и, не переставая целовать в губы, шептал нежные слова и повторял, как сильно соскучился. Отвечая ему ласковыми прикосновениями, Алена стеснительно поглядывала на коридор, чтобы не быть застигнутой врасплох. Взглянув мужу в глаза, она все же уловила какое-то волнение в его взгляде.

– Саша, ты какой-то озабоченный. Что-то случилось? – спросила девушка, нежно прикоснувшись ладошкой до его щеки.

– Да, Алена, случилось. Отца арестовали. Это гэбэшник Шаронов сделал, ты уже о нем слышала.

– Господи, Саша, мне так его жаль – произнесла сочувственно Алена, – что же теперь будет?

– Вечером должна позвонить мама, нам с тобой нужно обязательно съездить в Рубцовск на квартиру, потом все узнаем. Алена, я ведь не один, со мной Володя Волков. Ты можешь сейчас отпроситься и на завтра взять отгул?

– Конечно, только предупрежу Наталью Алексеевну, нашего главврача, чтобы меня кто-нибудь подменил. Мы ведь вернемся в поселок? Лизу тогда не будем с собой брать, пусть побудет с тетей Эльзой, – Алена имела в виду двоюродную сестру Волкова, согласившуюся присматривать за дочкой, пока она находится на работе.

– Возьмем на всякий случай, чтобы назад не возвращаться.

– Я не поняла тебя, – удивилась Алена.

– Может, придется ехать в Новосибирск. Мы ведь раньше говорили о таком варианте, ты уволишься, и вы с Лизой пока поживете у твоей мамы.

Алена сгустила брови, и это не предвещало ничего хорошего.

– Я и так вижу тебя редко, а вернемся в Новосибирск, совсем пропадешь, – девушка тяжело вздохнула и, отвернувшись от мужа, понуро опустила голову. Погладив жену по спине, Александр взял ее за плечи и, повернув к себе лицом, нежно, попеременке поцеловал в закрытые веки.

– Ладно, не будем загадывать, – сказала она тихо, – не переживай так об отце, может, все обойдется, – и она пошла в ординаторскую, чтобы отпроситься и переодеться. Через несколько минут вместе с мужем они подошли к машине. Алена села на переднее сиденье и, повернувшись, поздоровалась с Владимиром. Волков приветливо ответил:

– Здравствуй Алена! Вот уж с кем мечтал увидеться, так это с тобой, – весело произнес Владимир, – мы вроде как познакомились заочно, когда вы с Сашкой перепиской занялись.

– Долго же вы мечтали, – пошутила девушка.

– Да уж, немало лет прошло, – подтвердил Волков и перешел к другой теме, – как вам здесь живется, Эльза не слишком строгая, она у нас прямая, как стрела?

– Да что вы, Володя, она замечательная и очень душевная женщина, как только узнала из вашего письма о нашем стеснительном положении, сразу же предложила пожить у нее. Нам даже неудобно перед тетей Эльзой, она и за дочкой взялась присматривать, от денег наотрез отказалась.

– Алена, принимай все, как есть. В нашем поселке половина немцев живет, они народ гостеприимный, завсегда людям помогут, не обидят. Эх, давненько я здесь не был, аж душа не на месте, все детство прошло.

Александр, слушая Владимира, улыбался и медленно вел машину по гравийной дороге, чтобы друг успел рассмотреть знакомые улицы и дома, стоявшие за низкими палисадниками, засаженными цветниками и сиренью. Почти перед каждой усадьбой росли ели, березы, сосны.

– Володя, вы меня извините за любопытство, а ваша мама сейчас в Германии живет? – спросила Алена

– Да, она сейчас там. Как перед войной пропал ее муж, то есть мой отец, мать с его сестрой поехали на поиски в Украину и оказались в оккупационной зоне. Их отправили в Германию на работы. Вот тут-то и начались настоящие приключения с моими родителями. Оказывается, отца призвали в красную армию, но он сбежал и вернулся в деревню. Когда узнал от родни, что жена и сестра уехали на запад искать его, поехал за ними. Он бы, может здесь остался, да власти его разыскивали, в живых бы точно не оставили.

– Им удалось встретиться? – спросила Алена.

– Удалось, но не сразу. Чтобы попасть в Германию, отец вступил в войска Вермахта, ведь он же немец, а когда закончилась война, остался в западной зоне, путь в союз ему был закрыт. А мама с сестрой опять оказались в союзе, их освободили советские войска, они вернулись в деревню. Когда мать приехала, нас с сестренкой уже держали в детдоме. Вот тогда и начались с нами беды. Я часто сбегал, бывало, и сестру с собой брал, так мы оказались среди воришек. Меня совсем затянуло, в общем, поймали и посадили.

– Неужели ваша мама не могла вас забрать из детдома?

– По началу не отдавали, но потом она забрала только сестренку Ольгу, я то уже на малолетке сидел. Сестра бедолажка, пока мы с ней по хатам воровским шастали, тоже не на шутку увязла, связалась с каким-то ублюдком и сбежала от матери. Он же ее и прикончил. Я уже во взрослой зоне сидел, когда мне сообщили, что этот «приворованный» гаденыш разделался с Ольгой. В общем, когда я освободился и нашел его… Земля ему бетоном…

– В смысле, что значит бетоном? – переспросила Алена.

– Когда человека, совершившего в жизни много плохого, похоронили, о нем так люди отзываются, – объяснил Александр.

Алена так и не сообразила, что Волков отомстил подонку за смерть сестры.

– Вскоре я снова сел на срок, – продолжал Волков, – мать прислала мне письмо и сообщила, что они с моей тетей поедут в гости в Германию. До сих пор не знаю, как им тогда удалось выбить разрешение у гэбэшников на выезд из страны. Уже там, за бугром, они отказались вернуться в союз.

– А отец, вы узнали о нем что-нибудь? – спросила Алена.

– Алена, давай перейдем на «ты», – предложил Волков, – мне так удобнее. В том то и дело, что отец нашелся и помог маме и сестре обосноваться в Германии, а то зачем бы они туда поехали. Живы они оба, и мать и отец. Вот такая необыкновенная история с ними приключилась. Я недавно от них письмо получил, к себе зовут, но как отсюда судимому вырваться, если только нелегально, как Сашка, границу перейти, – пошутил Волков, – да и кому я такой нужен кроме родителей в этом Фатерлянде, полжизни провел в тюряге.

– Володя, я очень тебе сочувствую, – Алена тяжело вздохнула, – что же за судьба-то вам обоим досталась, – она взглянула на мужа. Мужчины поняли, что имела в виду девушка.

Проехав по улицам, машина свернула на самую крайнюю, где проживали Вальтеры, Эльза и ее муж Павел. Александр подрулил к знакомому палисаднику. Перед домом, обшитым зелеными дощечками под «елочку», разместилась лужайка, постриженная заботливым хозяином. Между капитальным гаражом и домом на крепких столбах были навешаны широкие ворота со встроенной калиткой.

Только Владимир вылез из машины, как в открывшейся калитке показалась белокурая женщина средних лет. На Эльзе было надето платье броского цвета и красивый передник, ручной работы. Она медленно подошла к брату и, обняв его, заплакала. Владимир, молча, погладил ее по худым плечам и слегка отстранился. В его глазах заблестели слезы.

– Володенька, здравствуй мой золотой, – проговорила сестра, обласкивая его взглядом, – Пресвятая Дева Мария, да как ты изменился! Встретила б на улице и мимо прошла.

– Что, постарел?

– Ай, не говори, годы-то не молодят, а нам уже с тобой за пятьдесят. Смотри, сколько седины-то повылезло.

– Папа, папа приехал, – вдруг раздался восторженный детский крик, – к Александру бежала дочка, широко раскинув руки. Отец присел и, поймав соскучившуюся по нему Лизу, заключил в объятия и закружил. Следом из калитки вышла симпатичная девушка с такими же светлыми волосами, как у Эльзы, на вид ей было лет четырнадцать. Она со всеми поздоровалась и, подойдя к матери, приветливо кивнула Волкову.

– Инга! Боже, как ты выросла, – воскликнул Владимир, приобняв племянницу, – я помню тебя еще совсем маленькой. Сколько тогда тебе было, годика четыре… Совсем невеста.

Подошел отец семейства Павел Вальтер и, поздоровавшись со всеми, обнял Волкова и пригласил гостей в дом.

В ожидании приезда родственника, продукты и разную еду уже приготовили, все уложили в леднике и холодильнике, так что накрыть стол, было делом нескольких минут. Через некоторое время потянулись дальние родственники и близкие соседи, всем хотелось поприветствовать и взглянуть на Владимира, не появлявшегося в поселке вот уже много лет.

Во время застолья Александр поглядывал на Владимира и подмечал, что другу было очень приятно, когда к нему обращались с вопросами. По настроению гостей и их отношению к Волкову, можно было сделать вывод, что для людей он остался неплохим человеком, не напакостившим им, правда, сосед Эльзы, вспоминая случай из жизни, смеясь, обратился к Волкову:

– А помнишь, Вольдемар, как вы с сестрой, царство ей небесное, в мой сад за яблоками лазили. Ох, и не поймал я вас тогда, все бы ваши задницы крапивой разукрасил.

Владимир смеялся и кивал, конечно, разве такое забудешь, вечером ему все равно досталось от отца.

– А я помню, как ты парней из соседней деревни отваживал от наших девчат, а то повадились они здесь «дружеские» посиделки устраивать, – напомнил родственник Владимира. И это Волков помнил, когда освободившись из колонии, некоторое время жил в деревне и «крошил» физиономии наглым парням, пристававшим к местным девчатам. Не любил он давать их в обиду, всегда заступался.

Чувствовалось, что никого не волновала прошлая, непутевая жизнь Владимира, все были рады увидеть его и пообщаться, потому за столом лились веселые разговоры и радостные воспоминания. Муж Эльзы стащил с шифоньера большой черный футляр и, достав из него аккордеон, растянул меха. По дому разлилась традиционная немецкая мелодия. Сосед Павла принес с собой флейту, и они на пару исполнили задорную музыку, еще больше развеселив гостей.

Застолье продолжалось. Александр, усадив на колени Лизу, нет-нет, да прижимал дочку к себе. Алена, замечая их счастливое сосуществование, улыбалась и украдкой тяжело вздыхала, ведь вечером им предстояло ехать в Рубцовск.

Волков уловил взгляд сестры, которая кивком указала на кухню, видимо предлагая, уединиться для разговора.

– Володя, не хотела сегодня затевать этот разговор, но что-то неспокойно у меня на душе. На днях участковый приходил и просил, как только ты появишься, чтобы отметился у него. И еще… – в глазах Эльзы проскользнула тревога, – недавно из города приезжали какие-то парни, спрашивали о тебе, когда, мол, выходишь и все такое.

– Как они выглядели?

– На вид, обычные парни, правда, один на татарина был похож, вот он больше всех и расспрашивал. Володя, что я еще хотела тебе сказать, помнишь Гринева, своего одноклассника?

Волков удивленно посмотрел на сестру и спросил:

– Прибрался, что ли?

– Да какой там прибрался, освободился он два месяца назад. Я к чему разговор-то веду: слух до меня дошел, что эта сволочь над девочкой надругался. Галя дружит с моей Ингой. Вот я и переживаю, как бы ты в эту историю не впутался. Я ведь знаю, как ты за свою сестру Оленьку с тем гадом расправился, вот и подумала, не приведи Господи…

– А это точно правда, может просто кто-то из молодняков слух распустил?

– Дядя Вова, это правда, – Волков обернулся и увидел свою племянницу Ингу.

– И что, неужели в поселке не нашлось парней, чтобы этому барану башку на бок свернуть?

– Он всю молодежь в поселке запугал. Споил двоих парней и управляет ими как хочет. Если кто-нибудь им поперек слово скажет, они подкарауливают и избивают. Не лезь Володенька, как бы горя не приключилось. Потому заранее я хотела тебя предупредить.

– А еще дядя Вова, он с дружками в клубе над всеми издевается, когда кино показывают, они кричат, фонариками на экран светят, фильм не дают смотреть.

– Инга, иди в зал, нечего здесь старших слушать, мы и без тебя разберемся, – строго сказала мать.

– Ну, уж нет, Эльза, я не допущу, чтобы какая-то падла детей здесь насиловала и весь поселок держала в страхе…

– Володя, не надо, прошу тебя, уж лучше мы из города милицию вызовем.

– А что говорит участковый по этому поводу? – спросил Александр, войдя на кухню, он слышал конец разговора, – неужели местная милиция не может помочь родственникам девочки?

– А он заявил так, от потерпевшей нет заявления, а раз нет, то и возбуждать нечего. Может, говорит, девчонка все выдумала.

– Да причем здесь она, когда родители должны заступиться за дочь, – возмутился Волков.

– Володя, ты же прекрасно знаешь, что дед этого Гринева был председателем совхоза, и как вся местная милиция танцевала под его дудку. Отец Гринева до сих пор занимает ответственную должность в городском совете.

– Хорошо, Эльза, не переживай, я спокойно разберусь в этой истории. Слышишь сестра, все будет хорошо.

Волков и Воробьев вышли на улицу, и Владимир сразу же предупредил друга о визите татарина и парней.

– Все-таки и сюда добрались. Волоха, если эта «татарва» дважды пересекает нам путь, значит это уже не случайность. Знать бы еще, что это за тип и кто за ним стоит. Если мы с Аленой вернемся в Новосибирск, я обязательно займусь и выведаю, кто эти люди и от чьего имени интересуются тобой.

– Саня, что будем с Гриней делать?

– Ты хорошо его знаешь?

– Урод конченный, я его еще в детстве гонял, такая сволочь была. К немцам он отношения не имеет, у него дед был раньше председателем совхоза, так Гриня совсем распоясался. Перед тем, как последний раз я угрелся в зону, погостил у Эльзы. Этот гад почувствовал себя крутым, пришлось поставить его на место, свернул я ему на бок «салазки». Вскоре он на червонец строгача уселся, они групповуху устроили, какую-то женщину напоили и до смерти замучили.

– Надо обязательно собрать парней, пусть Инга быстро обежит их и соберет за поселком. Мы «раскачаем» этого урода. У меня мыслишка одна появилась, до нашего отъезда нужно управиться.

Примерно через полчаса Александр и Владимир, предупредив своих родным, что отъедут на полчасика, сели в машину и направились к окраине поселка. Издали увидели группу парней и девушек, Инга оказалась расторопной, быстро собрала друзей в одном месте.

Волков попросил племянницу, чтобы она подвела Галю. Ею оказалась симпатичная, рослая на вид девушка. Волков спросил ее:

– Это правда, как это случилось?

– Мы все вместе отмечали день рождения друга. Потом пришел Гринев со своими дружками, они были сильно пьяные. Мы стояли на улице, а потом пошли в дом. Гринев задержал меня и предложил выпить. Я отказалась, он зажал мне рот и потащил в сарай…

– Ладно, подробности меня не интересуют, все, что нужно, я услышал. Почему сразу родителям не сказала?

– Побоялась, да и стыдно было, а потом еще не хотела, вдруг отец бы его прибил, а у нас в семье кроме меня еще двое маленьких, кто их будет поднимать, мама?

– Значит так, вы все останетесь здесь и дождетесь, когда мы приедем. Не бойтесь, мы во всем разберемся. А вы, – Волков обратился к парням, – поможете нам и засуньте страх куда подальше, иначе толку с вас никакого не будет.

– Дядя Вова, вы с ним осторожнее, у него всегда с собой нож, этот дурак и пырнуть может, – предупредила Инга.

Александр и Владимир переглянулись и сев в машину, направились к дому Гринева. Подъехав к воротам, посигналили. Через несколько минут из сеней вышел сухощавый мужчина с заспанной и небрежной физиономией. Идя по двору к калитке, он шатался из стороны в сторону, затем подошел к машине и, прикрыв один глаз, долго присматривался к гостям. Из дома «выползли» два парня и, поддерживая друг друга, направились к своему «пахану». Наконец, узнав Волкова, Гринев ощерился беззубым ртом и, раскинув руки, подошел ближе.

– Вольдемар! Век воли не видать, – прошепелявил Гринев и протянул руки, чтобы обнять. Владимир, взглянув на его омерзительную физиономию, вытянул руку, преградив ему путь и, вместо того, чтобы поздороваться, резко сказал:

– Ты, черт – закатай вату, может, сначала умоешься, а потом будешь лобзаться.

Гринев опешил от такого обращения и, выпятив нижнюю губу, хотел возмутиться, но Александр решил быстро поправить ситуацию.

– Гриня, не обращай внимания. Волоха сейчас у участкового был, он ему настроение испортил, вот он и не в духе. Слушайте, бродяги, поедемте лучше в «Сельпо28», купим ваксы и отметим нашу встречу.

Волков уловил игру Александра и, притушив свой гнев, стал оправдываться:

– Ладно, Гриня, не ведись, мне в натуре участковый испортил праздник, пообещал заняться надзором. Знакомьтесь пацаны, это мой корешок, «Серегой Боксером» погоняют.

– Так давай до мента доскочим, я с ним перебазарю, против попрет, нос по морде раскидаю, – набивал себе цену Гринев, – если что, мои пацаны помогут.

Пьяные парни закивали, по их «грозному» виду и так было понятно, что за своего пахана, они даже в тюрьму пойдут.

– Да ладно, не стоит, сам завтра схожу и все улажу, – успокоил его Волков.

Гринев уселся вместе с парнями на заднее сиденье и, разговаривая, не заметил, как Александр проскочил мимо магазина и поехал на окраину поселка.

– Все, приехали, выметайтесь, – Александр открыл заднюю дверцу и, ухватив Гринева за рукав куртки, с силой выдернул из машины. Он слетел с сидения и плюхнулся на пыльную дорогу. Два друга Гринева выскочили и, приняв угрожающий вид, бросились к нему на выручку. Первый, получив сокрушительный удар в челюсть от Воробьева, перекувыркнулся и, распластавшись на земле, замер. Второй резко остановился и пока соображал, что ему делать, рухнул рядом. Волков стоял над ним, потирая ушибленный кулак. Когда Гринев, еще не протрезвевший, попытался встать, его окружили местные парни и девушки.

– Знаешь ее, – Волков указал пальцем на Галину.

– И что? – нагло заявил Гринев.

– Ты изнасиловал ее?

– Вольдемар, ты охренел, она же малолетка… – Но видимо понял, что с Волковым этот номер не пролезет, решил хоть как-то оправдаться, – гадом буду, если вру, эта стерва была бухая и сама под меня легла.

– Ах, ты сволочь, – Галя подскочила к Гриневу и наотмашь ударила ладонью по щеке.

– Ну, ты… – но следующие слова застряли у Гринева в горле. Александр, применив свой излюбленный удар – апперкот, опрокинул его на землю. Пока все происходило, несколько парней, мутузили друзей Гринева, не давая им подняться. Когда все закончилось, всех сложили «штабелем» друг на друга, самым верхним оказался Гринев.

Александр обратился разгоряченным парням.

– Эта мразь уже отбывала срок за изнасилование, неужели вы могли такое допустить. Парни, не нужно таких скотов бояться, вас определенно больше, умейте постоять за себя и своих девчонок. Эти сволочи, вообще должны по жизни «хрюкать» и ползать по поселку, а не нагонять на вас жуть. Держитесь вместе, не давайте себя разобщить.

Волков попросил девушек идти в поселок первыми. Парни остались и по указанию взрослых помочились на троих лиходеев. Вскоре все разошлись, оставив вчерашних беспредельщиков лежать без чувств и в опущенном состоянии.

Вечером Александр и Алена взяли с собой дочку и, попрощавшись со всеми, собрались в Рубцовск.

– Волоха, сам больше не ввязывайся и не горячись, пусть парни почувствуют себя самостоятельными, а то так и будут по углам прятаться. Тебе главное сейчас, не получить надзор. На Алениной работе у начальницы муж является какой-то «шишкой», она попросила, чтобы тебе пошли навстречу. Так что держись, не цепляйся с ментами, и все будет правильно. На счет татарина, я все разузнаю и сообщу тебе. В общем, братуха, будет тяжело, телефон знаешь, если что, звони, сразу же примчусь.

– Санек, спасибо тебе за все и Аленке тоже. Если не поедете в Новосиб, буду рад вас видеть. Если что, всем своим передавай привет, особенно матери. Она у тебя хорошая, думаю, таких женщин еще поискать нужно.

Александр улыбнулся и ответил лукаво:

– Не забывай, она замужем.

– Я совсем не это имел в виду, – рассмеявшись, сказал Волков, и обнял друга на прощание. Машина, резво приняв с места, понеслась в сторону Рубцовска.

Вечером Александр дождался звонка от матери и услышал от нее неутешительную весть: Сергея до сих пор не выпустили. Решение было принято сразу, необходимо срочно возвращаться в родной город. Если компромат на Шаронова не даст положительных результатов, придется до тонкостей обдумать план побега отца. Главное узнать, где его содержат или куда решат в дальнейшем переместить.

Наблюдая за Аленой в зеркало заднего вида, Александр заметил, как у нее испортилось настроение. Она усадила Лизу к себе на колени и, глядя в окно, о чем-то думала. Взгляды супругов пересеклись, Алена спросила:

– Саша, а вдруг отца не выпустят и посадят.

– Алена, не переживай, все у нас наладится и все будет хорошо. Контраргументов у нас предостаточно, чтобы Сергея выпустили.

– Ты говоришь так, будто Шаронов не начальник отдела КГБ, а комсомольский секретарь. Речь идет о серьезных вещах. Я вообще не понимаю, чем вы можете помочь Сергею?

– Алена, не волнуйся, все, что необходимо, уже пущено в ход.

– Ну, хорошо, допустим, выпустит Шаронов Сергея, а дальше что, опять скрываться? А как же Екатерина Михайловна, Настя. Кто о них позаботится, ты? Так у тебя самого незавидное положение.

– Придется какое-то время встречаться реже, пока мы окончательно не свалим Шаронова.

Александру вполне были понятны переживания жены, и он старался не раздражать ее отговорками или уклоняться от прямых вопросов. Сейчас ему меньше всего хотелось, чтобы Алена впадала в уныние и тревожилась. Им приходилось говорить на подобные темы не один раз, и он постоянно ее убеждал, что скоро все закончится.

– Саша, а ты не задумывался, что мне и твоему ребенку нужна уверенность в завтрашнем дне. Это хорошо, что у меня есть такая возможность пожить сейчас у мамы, но меня волнует другое обстоятельство, если вас начнут разыскивать в полную силу, то выявят все ваши новые фамилии и адреса, где вы скрываетесь, и нам, близким родственникам, тоже не поздоровится.

– Алена, ты опять начинаешь старый разговор, ведя его по новому кругу, мы ведь с тобой уже обсуждали это. Обстоятельства не позволяют нашей организации развалиться, мы вынуждены жить именно так. Мы все понимаем, нам необходимо разойтись и начать новую жизнь, но для этого нужна спокойная обстановка. Чтобы следовать этим путем, мы должны в корне изменить наши планы и прекратить свою деятельность. Но как это сделать, когда «труба постоянно зовет». Ты сама меня поддержала и смирилась с такой участью.

– Речь идет не о моем согласии, мне сейчас от тебя нужно только одно, подумай обо мне и своем ребенке. Скажи, сколько нам еще жить в такой безудержной гонке? Я уже не уверена, надолго ли меня хватит. Вот сегодня, ты примчался, подхватил нас с дочкой и снова везешь в неизвестность. Ну, ладно, Лизонька еще маленькая и многого не понимает, а я-то, как должна к этому привыкнуть. У меня ведь работа, которую от случая к случаю я вынуждена менять. Чтобы устроиться на другое место, мне необходима трудовая книжка, а я еще не уволилась с прежней работы. Саша, я устала от этих переездов, от волнений, что завтра тебя арестуют, и мы с дочерью останемся одни. Скажи, где мне взять столько сил и терпения, чтобы противостоять неприятностям, они настигают нас непрерывно.

Алена прижала к себе спящую Лизу и не в силах сдерживать нахлынувшие слезы, уткнулась лицом в платок, повязанный на ее головке.

Александр по голосу определил, что Алена разволновалась, и заметил в зеркало, как она прячет заплаканное лицо. Он снизил скорость и, приняв вправо, остановил машину на обочине. Присел рядом с женой и, обняв ее, тихо произнес:

– Родная моя, прости меня, прости! Мне тоже тяжело. Что мне делать в такой ситуации, оставить все, как есть, и уехать? Пойми, моя хорошая, бросить Сергея в беде мы не можем. Ответь, как мне поступить?

Обняв Алену, он наклонил ее голову себе на плечо, и продолжал успокаивать, при этом нежно прикасался губами к солоноватым от слез щекам, губам. Молодая женщина судорожно вздохнула и тихо произнесла:

– Умеешь ты убеждать. Ладно, Саша, приедем в город, там и решим, как дальше быть.

Темная ночь опустилась на землю. «Жигуль», осветив фарами асфальтированную дорогу, монотонно заурчал движком и продолжил путь в Новосибирск.

Глава 9

Эксперимент Портникова закрыт

Для Садовникова дата освобождения его бывшего друга не была неожиданной, об этом он позаботился заранее. Показав Наилю фотографию Волкова, он направил с ним еще одного человека, чтобы встретить своего бывшего дружка и, «уговорив» его, привезли на одну квартиру. Аркан потом подойдет и выяснит обо всем, что беспокоило его последние годы, а именно, о Воробьеве и его группе.

Аркан, теперь называвший себя по новому – Дикий, выслушал рассказ Наиля, как они прокараулили Волкова, улыбнулся и с ехидством высказался:

– Узнаю Волчонка. Мне бы сразу надо было врубиться, что он отмочит какой-нибудь зехер, я бы еще послал с тобой людей. Ты хоть попытался разузнать, как он от вас сквозанул?

– Да мы сунулись в здание, а там ментов полно. Мы на улице его долго ждали, потом врубились, что он как-то смылся оттуда. Разве там узнаешь, что да как. Дикий, никуда он от нас не денется, я на всякий случай под Рубцовск сгонял, как ты мне велел и «подпряг» одного типа, как только появится твой корешок, мне обязательно цинканут.

– Забудь, что он когда-то был моим корешем. Мне важно знать приложил ли Волчонок руку к побегу Воробья, если выяснится, что да, порешу гада, предательства я не прощаю. Ладно, что там у тебя по Брагину?

– С фамилией Брагин примерно с таким возрастом в городе числится сорок семь мужиков, есть несколько Сергеев и Анатолиев, но те, кто тебе нужен, выписались из города. Я хотел узнать, куда они могли выписаться, но таких данных мне не дали.

– Расторопные твари, слиняли и следы замели. Ладно, будет особая нужда, разыщем. Что там по Салтычихе, узнал, где живет, с кем больше всего якшается?

– Адрес хаты узнал, она за ней числится. Кантуется по-прежнему с Мироном. На последнем сходняке братвы отчебучила номер, не понятно как, получила от Грома маляву, в которой он делает накат29 на Мераба и, конечно же, на тебя. Выходит, она с Громовскими связана. Прикинь, Дикий, она на Мераба пашет, и тут же супротив него «лапти плетет» с Громом.

– Я уже в курсе, Мераб сам разберется с ней. Салтычиха, шмара30 обалденная и с башкой умеет дружить. Когда-то Гром хотел ее «нахлобучить31», так она его чуть без наследства не оставила, – засмеялся Аркан. – Ты подумал, как к ней подъехать, надо бы перетянуть ее на мою сторону.

– Филками ее не возьмешь, с ней надо базар напрямую вести, но это бесполезняк, она сразу на три советских буквы пошлет. Лярвой32 ее никак не назовешь, умная стерва, рассудительная. Крутая сучка, любому «стоп в гору» выпишет. По понятиям, вроде правильная, лакшит четко. С братвой ведет себя по-свойски. А, ты знаешь, Дикий, она же в «Лидер» ходит заниматься к Киму.

– Каратистка, что ли?

– Ага, ластами знаешь, как машет, выше головы получается. Как-то раз я видел ее в этом клубе, они ладненько так с Вавилом чирикали, я прикинул, они плотненько «сдружились», – рассмеялся Татарин.

– Надо же, Вавил тоже там занимается. Нужно мне к Киму наведаться, я хорошо его знаю, может что-нибудь о Салтычихе скажет. Что еще о ней узнал?

– В прошлом отсидела шестилетку за налет на инкассаторов. Подельники не липовые33 чалятся на киче до сих пор. Одно время фармазонила34 в Томске с «краснушниками» на железной дороге. Шоблу менты повязали, она с несколькими жиганами успела свалить. Кемеровский Адвокат поддержал ее и подтянул в Новосиб, она по сей день крутится с его сыном Мироном.

– Случаем, Мирон ее не «топчет»?

– Не, за ней это не водится, среди братвы она хвостом не вертит.

– Ну, должна же она с кем-то шашни крутить. Странно, без мужика живет, может она еще и девственница, – осклабился Аркан

– Возьми да проверь, – шутливо предложил Наиль.

– Какие мои годы, еще промацаю. Ладно, дальше поехали, – сменил тему Аркан, – что о Лариске Чепурной разузнал?

– Она также ходит под Мироном. Базар шел, будто через нее братва дела серьезные закручивает с Фан-фанычами.

– В натуре, знакомая история. Раньше я сам подстилал ее под нужных людей. Бикса клевая и в постели заводная. В семидесятых хотела отойти от меня, пришлось прижать ей хвост. В притон ее отправил, потом одумалась стерва, стала снова на меня работать. Мне кажется, пора этих девиц перетащить к себе. Лариску, может я и уболтаю, а вот с Салтычихой придется потрудиться. Ладно, давай дальше, ты встретился с нашим мусором, что он сказал о Мироне, есть что-нибудь на него?

– Пока у него ничего нет на Мирона. Адвокат рыба еще та, постоянно сынка своего подстраховывает. Здесь нужна конкретная ментовская подстава, чтобы его убрать. Наш мусор пообещал что-нибудь придумать.

– Что-то он долго думает, а деньги тварь ежемесячно получает.

– Может, с Мерабом поговорить, пусть порешает.

– Говорил уже, он тоже хочет спихнуть Мирона в Кузбасс, но пахан его на своем твердо стоит. Укрепился тут без меня Адвокат, коммерсантов к рукам прибирает. Мераб пока не хочет затевать с ним «драчку», вот и затягивается весь этот процесс. Надо подмять Мироновскую группу под себя, тогда и девки моими будут. Скоро, Татарин, мы наведем здесь свой порядок. Мераб мне маляву прислал, ему все-таки удалось на сходке уговорить Грома, чтобы воры отстали от меня. Пусть подавятся своим братством, мне и без них нормально живется. Скоро я подомну их под себя. Серегу бы Крута еще вытащить, он бедолага в «Лебеде» здоровье свое потерял. Эх, мы бы с ним такую «поганку» замутили, весь Новосиб «раком» бы поставили.

– Дикий, я слышал, из «Белого лебедя» еще никто не сваливал.

– У Мераба задумка одна есть, если все удастся, Крут скоро на воле будет.

– Может, поделишься, я тоже могу кое-чего присоветовать.

– Не дорос ты еще мозгами, чтобы по положению своему авторитетам советы раздавать. Следи за делами и безопасностью нашей группы, а выше собственного хрена не прыгай, и без тебя есть, кому советовать, – строго ответил Аркан, давая Татарину понять, чтобы он не переступал дозволенного.

Наиль ничего не сказал, но посчитав себя оскорбленным, отвернулся и злобно запыхтел.

– Постой! Что обиделся? Придет время, введу в курс, а пока делай то, что тебе скажу. Ты подготовил грев в зону?

– Все на мази, жду, когда опер «отмашку» даст, – немного успокоившись, ответил Татарин.

– Это еще не все. Поедешь по адресу, передашь от меня записку и примешь у людей товар. И чтобы без лишних вопросов. Знай, там наркоты не меряно, если спалишься, не отвертишься, ни от мусоров, ни от меня. Бери с собой свою проверенную команду и всю партию через этого же опера, переправишь в зону. Возьми филки, зарядишь всех, кого нужно. Не жадничай, ментов не обделяй, а то они начнут кроить.

– Этот главный опер хочет с тобой срочно встретиться, там у них в зоне какой-то кипишь назревает, сказал, что новый хозяин «кислород» перекрывает, просил, чтобы ты чем-нибудь помог.

– Ладно, свяжусь с опером. А ты давай по Салтычихе шустри, мне эта деваха нужна позарез. И вот еще что, Мерабу о наших делах, ни слова, я сам буду решать, чем делиться с ним, а чем нет, – предупредил Аркан и, поморщившись, приложил ладонь к щеке. Затем втянул воздух сквозь сжатые зубы и облегченно вздохнул.

– Что с тобой, Дикий?

– Да, зуб зараза болит, аж спасу нет.

– А что ты все время воздух втягиваешь?

– Вроде, как успокаивается.

– Я заметил, ты постоянно так делаешь.

– Да, привычка осталась, я с малолетства столько зубов потерял, как только заноет, постоянно холодным воздухом успокаивал.

Майору Громову только что позвонил мужчина и, представившись «деловым партнером», попросил о встрече. Громов понял, что это за человек, и догадался, что именно его люди устроили ему жесткую вербовку.

– Что у тебя за неприятности? – в первую очередь спросил майора Аркан.

– Управление назначило нового начальника колонии, он круто взялся за наведение порядка. Полковник расформировал самодеятельные организации, а затем взялся за администрацию. В общем, все каналы, по которым поставлялась вся ваша «беда», оказались под угрозой закрытия.

– То, что он за «козлов» взялся круто, считаю правильным делом, нечего эту шушеру плодить, надо уметь с зэками работать.

– Вам легко говорить, это же будет крах всей исполнительной системы. Десятилетиями отрабатывалась система наказания и вдруг такие послабления в режиме и в воспитании.

– Слышь, майор, не надо мне по ушам ездить о воспитании зэков, вы – мусора, в одном рассоле с ними замаринованы. Ты что ли, воспитатель? Наркотой всю зону завалил.

– Ну, позвольте, а кто мне ее поставляет! – возмутился Громов.

– Слышь, мент, хорош, разводить демагогию, делай, что тебе велю, и поменьше языком тренькай, глядишь и не окажешься среди своих подопечных.

– Ну, и разговоры у вас, – обиженно произнес майор.

– Сам с этого начал, так что уймись. Ладно, закончили об этом. Что ты от меня хочешь? Грохнуть твоего начальника.

– Нет! Здесь нужно по-хитрому сработать. Нужно поднять бузу среди зэков. Через своих ставленников начните волнение среди блатных, а мы со своей стороны бывший актив на них натравим. По крайней мере, все будет выглядеть, как междоусобная разборка.

– Сучью войну затеваешь, думаешь, сработает.

– Если буза перерастет в бунт, Портникова снимут, как не справившегося с острой ситуацией. И потом, у нас с вами общее дело. Да, кстати, начальник наш из бывших работников госбезопасности, с ним опасно связываться.

– Гэбэшник?! – удивился Садовников, – как он в зону пролез?

– Начальник управления Мамонтов его назначил.

– Интересно. Ладно, я подумаю над твоим предложением, хотя по большому счету мне до фонаря, чья власть будет в зоне, красная или черная. У твоего начальника нет шансов, руководство все равно его скинет, он не наведет в этой системе порядок. Ладно, я переговорю с братвой и грамотно преподнесу им эту идею, они поддержат меня, бунт в зоне мы вам обеспечим.

Не суждено было осуществиться замыслам бывшего вора Садовникова и начальника оперчасти Громова. Портников не зря уделял много времени, разгадывая хитроумную схему начальников обеих частей. Он выявил всю цепочку лиц, осуществлявших поставку в колонию наркотических препаратов и запрещенных продуктов и предметов. Осведомители постоянно снабжали его свежей информацией, в колонии чаще обычного стали появляться любители наркотического кайфа, и вовлекаются в это занятие новые люди. Режимная и оперативная части бездействовали, как будто специально ослабили свою работу, вредя начальнику колонии. Просматривался хорошо завуалированный саботаж со стороны некоторых административных лиц, которые своими действиями могли спровоцировать неповиновение осужденных.

Все началось с того, что авторитетам девятого отряда пришла записка с воли, чтобы они поставили во главе блатных заключенного Сечина, по прозвищу «Сеча». Естественно, все это было проплачено его отцом со свободы и Сечина выбрали смотрящим.

Портников, получая сведения из своих источников, как на свободе, так и в колонии, знал, что Сечин – старший являлся уголовным авторитетом, он же при помощи какого-то «Дикого» осуществлял поставку наркотиков и спиртных напитков в колонию и все это при участии Громова, расходилось по блатным отрядов. Преступник-майор, так или иначе, когда его арестуют, заговорит, вот тогда Портников узнает, кто подкупил Громова и открыл канал поставок в колонию.

Сечин, пристрастившись к приему наркотиков, постепенно стал безумствовать и первым делом учинил беспредел, обязав всех блатных и мужиков в своем отряде сносить в «общак» деньги, золото и отраву35. Вскоре со свободы поступило указание, но уже Селиверстову, чтобы он одернул обнаглевшего Сечина. На сходку собрались все авторитетные осужденные и Селиверстов конкретно предъявил Сече, обозвав его «обдолбанным наркотой магерамом». Тот дерзко ответил и, ссылаясь на людей со свободы, не собирался уважить решение зоновской братии. После сходки в каждом отряде стали обсуждать, чью сторону принять, Селиверстова или Сечина. Разразился скандал, к которому подключились другие семьи и некоторые приняли сторону Сечи. Сгруппировались и бывшие активисты, недовольные тем, что их отодвинули от решения многих вопросов. Назревала серьезная буза.

Портников, имея опыт в урегулировании конфликтов, решил во всем разобраться и положить конец распри. Первым делом он вызвал для разговора к себе в кабинет Селиверстова и Сечина.

– Ну, что, блатные, не сидится вам спокойно? Разборки здесь устроили, грозитесь бунт поднять, мужиков вовлекаете в свои ссоры. Значит так, мои «дорогие» блатные, либо вы сейчас при мне решаете все свои споры, или я обещаю вам принять крутые меры. Ты, Селиверстов отправишься «загорать» на пятнадцать суток.

– За что, гражданин начальник? За то, что справедливо одернул этого хмыря…

– Нет, не за это, ты создал серьезные предпосылки для крупного скандала и подключил людей со свободы. Устроить бунт в зоне, я вам не позволю. А тебя Сечин, прямо из кабинета я направлю в ШИЗО, и завтра ты будешь давать показания оперативникам, но не нашим, а управленческим.

– Что, начальник, я, по-твоему, крайний?

– А вот это видишь, – Портников протянул ему лист бумаги, – возьми, возьми, ознакомься.

Сечин после прочтения записки неподдельно удивился.

– Да это же туфта, начальник!

– Э, нет. Твои же приближенные тебя и обвинили, а вернее открыто пошли против тебя и, направив эту «маляву» на свободу, сообщили авторитетам о твоем беспределе. Так что санкцию для твоего наказания этот гражданин осужденный уже получил, – Портников кивнул на Селиверстова.

– Слушай, я понимаю, ты мужик серьезный, но подписываться под твоими словами не собираюсь, – наотрез отказался Селиверстов.

– Что, испугался?

– Не верю я вам, вы же можете все грамотно обстряпать.

– Чего я такого обстряпываю? Я сказал тебе открыто, люди со свободы хотят, чтобы ты опустил Сечина. Что тут неясного?

– Э-э, вы что здесь, чокнулись все… – запротестовал Сечин.

– Значит так, «друзья из табора», затевать разборки между собой я вам не позволю. Ты, Селиверстов попридержи своих и не делай глупости. А ты Сечин, завтра же ляжешь в санчасть и пройдешь курс лечения от наркомании. Предупреждаю тебя, еще один неосторожный шаг с твоей стороны и ты пойдешь по уголовной статье: за хранение, сбыт и употребление наркотиков. Поборами в отряде я также не дам тебе заниматься, иначе разговор у нас с тобой выйдет другой.

– Ты что начальник, с больной головы да на здоровую грузишь, какое к чертям лечение, какие наркотики?

– Селиверстов, выйди-ка на минутку, мне с этим типом нужно переговорить тет-а-тет.

Когда они остались одни, полковник набросился на Сечина со словами:

– Слушай ты – фекалия приблатненная, или как там тебя еще кличут, – «Мутный», превращать колонию в наркобардель по твоей милости я не дам.

Сечин приоткрыл рот от удивления и вытаращил глаза и даже не пытался возразить. Портников открыл папку и положил напротив него документ.

« ЗАЯВЛЕНИЕ »

Я, Сечин Николай Григорьевич, имеющий кличку «Сеча», являюсь блатным в отряде №9 и, пересмотрев свои взгляды на жизнь, твердо заявляю, что готов отойти от преступного прошлого и твердо намерен встать на путь исправления. Подтверждаю свое согласие помогать (тайно) представителям оперативных частей колонии в выявлении нарушителей дисциплины и лиц, пытающихся совершить преступные деяния. В целях конспирации выбираю себе псевдоним «Мутный», которым буду подписывать свои сообщения.

Подпись: Сечин Н.Г.

Взял подписку оперуполномоченный ИТК-2 Капитан внутренней службы: Громов.

02.03.1986 г.

– Твоя подпись? – спросил Портников.

– М… моя, – еле слышно, промычал сконфуженный Сечин.

– Что будем делать дальше, Селиверстова позовем или без него решим вопрос?

– Без него, гражданин начальник.

– Хорошо, тогда я хочу услышать, кто тебе передает наркотики и спиртное.

– Я не знаю кто, все это я нахожу в тайнике.

– Послушай, Сечин, ты еще не родился, когда я десятки вот таких «супчиков» вывел на чистую воду, так что давай начистоту, или… – Портников кивнул на дверь, будто хочет позвать Селиверстова.

– Нет, нет! Это все Громов. Он надавил на меня, я же его агент.

– Твой отец тоже замешан, это он передает наркотики Громову?

Сечин утвердительно кивнул.

– Когда ты успел стать таким?

– Каким?

– Негодяем и ничтожеством. Ты ни разу не задумывался, сколько людей загубил наркотиками? Ты что думаешь, вот так всю жизнь и будешь злодействовать. Когда то же нужно остановить тебя. А давай я все твои художества, вплоть до подписки, вскрою, как нарыв перед всей колонией.

Сечин, как затравленная крыса, испуганно заводил глазами. Портников продолжал:

– Ты думаешь, я ничего о тебе не знаю. Да мне каждый твой шаг известен, но я в отличие от майора Громова не кровожаден и у меня нет особого желания держать тебя на оперативном крючке. Хочешь помочь себе?

– А что нужно сделать?

– Человеком стать! Во-первых: ты откажешься от приема наркотиков и пройдешь курс лечения от зависимости, во-вторых, ты больше не будешь участвовать в жизни блатконтингента, потому что сам понимаешь, после такого заявления, ты обязан встать на путь исправления и, в-третьих, ты пойдешь в наше ПТУ и приобретешь специальность, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Ты готов к таким переменам?

– Вы никому не расскажете обо мне?

– Выполнишь все условия, и можешь быть уверен, я даю тебе слово офицера, что на твоих глазах порву этот документ, в противном случае я вывешу его на информационный щит. По рукам?

– Я попробую.

Портников протянул ладонь. Сечин в изумлении подал свою руку, и они закрепили договор рукопожатием.

Василий Семенович открыл дверь и пригласил Селиверстова войти в кабинет.

– Проводи его в санчасть, а то ему плохо, кажется у него «ломка» начинается, я позвоню начальнице и предупрежу ее. А с твоей стороны я хочу получить заверение, что ты не будешь предъявлять ему свои претензии.

– Не стану, если он не завяжет блатовать не по делу.

– Сечин, что скажешь? – обратился к нему полковник.

– Я согласен.

– Ну, вот и все. Считаю вопрос закрытым.

Василий Семенович проводил их обоих до двери и, вернувшись к столу, достал папку с документами. Ему только вчера передали, что опергруппа ГУИТУ по Новосибирску совместно с сотрудниками угрозыска обнаружили двух человек, которые официально отбывают срок, но на самом деле при преступном содействии Бубенцова и Громова, находятся на свободе. Третий осужденный, кстати, уже вернулся в колонию, его завел сам Бубенцов и, как доложили Портникову, в этом деле замешан начальник спецчасти.

Василий Семенович не спешил возвращать оставшихся на свободе двух заключенных, ему важно было узнать, к кому поведет след, ведь два майора не могли сами организовать такое хитросплетенное дело. Подготовив обстоятельный доклад, Портников явился на прием к начальнику управления. Мамонтов внимательно ознакомился с материалами, откинулся на спинку кресла и, цокнув языком, довольным голосом произнес:

– Ай да Портников, раскрутил ты все-таки их! Как тебе удалось выйти на Реутова и его шайку? Нет, это же надо, дельцы какие, додуматься до такого!

– Алексей Иванович, а ты проверку устрой по всем колониям, может еще, где вылезут подобные факты.

Мамонтов потер шею и, поморщившись, сказал:

– Здесь нужно осторожно подойти к этому вопросу, иначе такой скандал поднимется, до самой Москвы дойдет. А что, Василий Семенович, может, займешься этим делом, назначу тебя в управлении начальником оперативного отдела, как в свое время ты руководил отделом в госбезопасности.

– Нет уж, уволь, Алексей Иванович, мне и в колонии дел хватает. Да и спокойнее одному, а то ведь опять начнутся склоки.

– Ну, как знаешь, конечно, это твое дело. Надумаешь, дай знать, я всегда пойду тебе навстречу. Как у тебя продвигаются дела с экспериментом, не наломал еще дров?

– Расторопных людей мало, в основном приходится полагаться на себя. Вот эти двое подонков своими преступными действиями, всю работу мне тормозят.

– Потерпи, недолго им осталось лихоимством промышлять, соберу начальников отделов, уголовный розыск подключим, прокуратуру. Ты поглядывай за ними, а то действительно заключенных на бунт подобьют.

– У меня все под контролем. Пусть думают, что мне о них ничего неизвестно, на самоуверенности уже многие «погорели».

– Есть еще, какие просьбы?

– Пока нет, главное, чтобы мне не мешали.

– Хорошо, продолжай, правда, если что случится, «холку» сначала мне намылят, а потом и тебе.

Через две недели в колонию прибыли работники уголовного розыска и представители прокуратуры. Все преступления обоих майоров были взяты высоким начальством под особый контроль. Бубенцова, Громова и начальника спец части арестовали. На допросе у следователя они все же выдали непосредственного организатора полковника Реутова, его тоже задержали и завели уголовное дело. Всех махинаторов ждал суд.

А у Василия Семеновича Портникова с экспериментом дальше дело не пошло. Кто-то из «доброжелателей» в обход Мамонтова послал в Москву подробный доклад, и в управление ИТУ по Новосибирску и области, а заодно и в колонию общего режима с проверкой прибыли столичные начальники. После тщательного разбирательства Мамонтову поставили на вид, а Василия Семеновича перевели на другое место работы. Вот так была поставлена точка в его нужном на то время эксперименте.

Сдвинется ли когда-нибудь с места этот громоздкий воз, прекратит ли исправительная система опираться на безнравственных и склонных к порокам людей, Портникову не дано было знать, как и другим, кто еще верил в справедливость. Единственное, в чем он был уверен, так это в совесть, которая на данный период у многих находилась в глубокой спячке. Но когда-нибудь она проснется и люди начнут понимать, что воспитывать человека и прививать ему любовь к людям нужно с раннего детства, а не когда он свихнется и окажется за решеткой. Хотя, как продолжал утверждать Василий Семенович, заняться подобным делом государству никогда не поздно.

Глава 10

Зарождение дружбы

В последнее время Элла Салтыкова чувствовала себя, как на ящике с динамитом. Анализируя разные ситуации, творящиеся вокруг группы Мирона, она пришла к выводу, что в самом ближайшем будущем произойдет взрыв и человеком, который поджег фитиль, был некто Дикий. Безусловно, он работал с Мерабом и все непонятные дела, творящиеся в Первомайском и Ленинском районах, исходили именно от двух этих типов. В разных группировках города у Салтыковой была масса знакомых парней, иногда при встрече, они делились друг с другом новостями. После одной из сходок, когда Артем Вавилов поддержал ее, что называется духовно, и всем присутствующим дал понять, что он уважает мнение Салтыковой, она стала проявлять к нему неподдельный интерес. К тому же, они случайно столкнулись в спортивном клубе «Лидер» и оказалось, у них проявилась одинаковая страсть к восточным единоборствам. В перерывах между разминками, спаррингами и после тренировок, они по-дружески общались и не без того, делились разной информацией, касаемой соприкосновений обеих групп. В городе шел жесткий передел не только территорий, но и всего, что попадало под определение «рыночные отношения». Каждая группа, бригада цеплялись за коммерсантов, урывая «лакомные куски», а порой это заканчивалось крутой разборкой.

В очередную встречу, Элла и Артем, как раз обсуждали именно такую ситуацию: примерно около двадцати человек, вооруженных битами, арматурами и кастетами, пришли ночью к частному дому друга Вавилова, Анатолию Языкову. Естественно, тот, кто направил молодых «молотобойцев» для избиения «Языки» имел одну цель, придавить авторитет Артема и не дать ему контролировать кооператорский бизнес на его территории. Но напавшие не учли одного, насколько «приветливо» Языков встретит не прошеных гостей. Спрятав жену и дочь в чулане, Языков открыл огонь из ружья и в результате двоих нападавших ранил. Он отбивался от банды Дикого до тех пор, пока на место побоища не приехал вооруженный отряд милиции.

Артем был признателен Элле за ценную информацию о людях Дикого, которыми руководил некто Татарин-Наиль и поделился с Салтыковой своими секретами по поводу назревающего конфликта со стороны законника Мераба и его подручного Дикого. Они преследовали одну цель, убрать из города Мирона и его отца Адвоката.

Со времени выхода постановления Совета Министров СССР о создании кооперативов, прошло два года. Заводы и фабрики пришли в движение, в цехах и на участках развернули свою деятельность предприимчивые люди, занимающиеся выпуском товаров народного потребления. Налаживались новые пути сотрудничества с другими предприятиями города, страны, на рынках появились китайские дешевые товары. Правительство приняло закон, защищающий экономический суверенитет.

«Цеховики», некогда производящие подпольные товары, вышли на поверхность промышленной сферы. Таким образом «крышующие» их криминальные группы стали терять «дойных коров». Уходя из-под «опеки» группировок, производственники сразу убивали двух зайцев: отказывались от услуг вымогателей и законно оформляли свои предприятия. Но криминальный бизнес не дремал, обучаясь азам рыночной экономики, появлялись люди, осведомленные в вопросах сохранности кооперативами бухгалтерской отчетности и безопасности предприятий. Давление на директоров, запугивание предпринимателей перешло в более современный и активный метод отбирания денег: взяв на вооружение рэкет, пришедший с иностранным криминалом в союз, бандиты стали осаждать предприимчивых граждан.

Вавилов, по долгу своей «службы» в криминальном бизнесе и слежением за порядком, знал, что в городе, чуть ли не каждый день появлялись новые организованные группы. Лидеры этих групп никоим образом не собирались заявлять о себе среди устоявшихся аборигенов уголовной среды. Находящиеся под «опекой» Вавилова производственники стали жаловаться на свежеиспеченных вымогателей, не желавших слушать, что они уже имеют «крыши». Вот, примерно о таких вещах Салтыкова и Вавилов иногда говорили друг с другом.

Однажды случайно они встретились у Главного вокзала на остановке трамвая, но на этот раз Элла была со своей подругой Ларисой. Артем вскочил на заднюю подножку и, прощаясь со своими друзьями, как-то смешно выразился на блатном сленге:

–

Братва, если что, цинк прежний – два кирпича в окно.

Элла с Ларисой расположились в середине салона напротив друг друга и, услышав такую белиберду, прыснули от смеха. Артем, поднявшись на площадку, увидел смеющихся девушек и, подойдя к ним, присел рядом с Эллой.

– Вот это встреча, привет красавицы. Куда это вы с утра намылились на общественной тачке?

– Здравствуй Артем, – Элла приветливо кивнула, – мы на Центральный рынок собрались, надо кое-какими продуктами разжиться. У Ларки ведь сегодня день рождения, вот мы и решили устроить себе девичник.

– Лариса, поздравляю. Не буду спрашивать, сколько лет стукнуло такой приятной девушке и так понятно, ты только что распрощалась с юностью, – пошутил Вавилов.

– Ох, и льстец. Благодарочки тебе, Артем!

– А что, некого послать за «хавчиком», у вас же с Мироном всегда колеса на стреме.

– А мы решили немного вдвоем побыть, – ответила за подругу Элла, – вечером по этому поводу в кабаке сабантуй намечается, вся наша братва соберется. Вот и начнется: «Ларка, век свободы не видать! Принимай от братвы, все, что пожелаешь». Артем, ты же знаешь, как в ресторане отмечают такие события.

– Понял, отстал, – Вавилов заулыбался и, состроив хитрую физиономию, спросил, – и что, теперь вы как две бабульки-затворницы до вечера будете сидеть? Девушки, не хотите разбавить свою очаровательную компанию.

Подруги, развеселившиеся от его шуток, переглянулись, как бы спрашивая друг у друга согласия.

– А что, я совсем не против, – высказалась Элла и обратилась к имениннице, – Ларис, а ты как на это смотришь, ты же виновница торжества?

Красивые губы Ларисы растянулись в улыбке и, поведя игриво бровями, она ответила:

– Только, чур, не приставать.

– Девушки, за кого вы меня принимаете. Уж на худой конец, неужели я себе подругу не найду…

– На какой конец? – рассмеявшись, переспросила Лариса.

– Ну, если для тебя это так важно, то на хороший, – отшутился Артем, – а если по конкретнее, то мне хочется с вами немного «поконтачить». На брудершафт хорошего вина выпить и закрепить, так сказать, зачатки нашей дружбы. Элла, мы уже давно с тобой не виделись, где ты пропала, в «Лидере» не появляешься?

– Дела Артем не дают, только соберусь на тренировку, опять облом. Так что, поедем с нами на рынок, а потом ко мне на хату, там и пообщаемся.

– Так я, наверное, лишняя буду, – лукаво произнесла Лариса.

– Лар, не обижайся, но ты прямая, как рельса, – и вообще, не забегай вперед, всю малину испортишь. Если ты не забыла, мне словесного общения с вами хочется. Слушай, Ларис, а может тебя с моим другом познакомить?

– Это наверно тот, что провожал тебя? – улыбнувшись, спросила Лариса.

– В цвет угадала. Одного кореша Толиком зовут, но, к сожалению, он женатый.

– А мне другой больше понравился.

– Юрок, тоже парняга классный, а главное, холостой. Ну, так что, позвоним ему…

– Артем, думаю, не нужно, – сказала Элла, – мы с тобой знакомы и я уверена, ты не тот парень, который может подвести. А если Ларке вдруг захочется познакомиться, то как-нибудь в другой раз. Хорошо? – Элла посмотрела на подругу.

– О, наша остановка, пойдемте быстрее, а то назад придется пешком топать, – не отвечая на Эллин вопрос, сказала Лариса.

– Артем, я сейчас только подумала, а где твоя «ласточка»?

Элла имела в виду белоснежную «Тойоту», пригнанную из Японии совсем недавно. Машину ему купили друзья и подарили на открытие кооператива «Катран», директором которого официально считался Вавилов.

– Языке дал на вечерок покататься, а он ее с бульдозером перепутал, на Бурлинке косогор передком вспахал. Одним словом, жду запчасти для ремонта.

– Как жалко, она у тебя такая шустрая и красивая, – посочувствовала Элла.

Примерно полчаса бродили по рынку, выбирая и покупая продукты, складывали их в две вместительные сумки. Артем, как истинный джентльмен, подхватил обе сумки и все направились к остановке. Вавилов попросил подождать немного и куда-то исчез. Он вернулся через пять минут с двумя большими букетами роз. Алые, он подарил Ларисе, и еще раз поздравил с днем рождения. Белые, с бежевым оттенком, преподнес Элле. Конечно же, девушки не думали о таком подарке, но получилось так, что обе остались довольны. В довершение, Артем, как бы со стороны взглянул на всю компанию и, несогласно мотая головой, предложил:

– Девчонки, давайте-ка поймаем тачку, а то со всем этим добром, да на автобусе, сами понимаете.

Вскоре, остановив «бомбилу» на личном транспорте, они быстро добрались до дома Эллы. Она жила в четырехэтажном доме, еще старой застройки. Мераб, как и обещал, купил ей квартиру, но не в центре, это уже потом она обменяла ее и въехала в двушку. Квартира была просторная, с высокими потолками и совершенно другой планировкой, но вот беда, лифт в этом доме изначально предусмотрен не был.

Девушки дружно направились на кухню и принялись готовить разные блюда. Они весело переговаривались и изредка поглядывали на Артема, устроившегося на удобном диване. Он достал колоду заточенных36 карт и, деля ее пополам, с шелестом тасовал. Привычка с колонии так и осталась, да и всегда был повод пригласить кого-нибудь перекинуться в картишки. Парень осмотрелся и, поднявшись, подошел к шкафу, полки которого были заставлены разными книгами. На низком столике были сложены в аккуратную стопку газеты и журналы. От нечего делать, он полистал их и направился к девушкам.

– Может, вам чем-нибудь помочь, к примеру, картошечку почистить, блинчики испечь, так я это умею, – пошутил Артем.

– Мы что тебя, работать сюда пригласили, – весело ответила Элла, – ты и так у нас такелажником потрудился, такие тяжелые сумки таскал. Посиди немного, газетки почитай с журналами, хочешь, телевизор включи.

– А кто из вас их читает? Я смотрю там экономика, политика. Признавайтесь, кто мозги себе ломает?

– Это у нас Элка такая продвинутая, – подсказала Лариса и, морщась при чистке лука, доделывала салат.

– И что, ты разбираешься в политике и экономике? – спросил Артем Эллу.

– Как будто ты в стороне остался. У тебя какая экономика? Организовать как можно больше «производственных» предприятий, выдать своим «рабочим» зарплату. Создать охранное предприятие и оберегать своих «дойных коров».

– Ха-ха-ха… Я понял, Эля, на что ты намекаешь. Ну, с экономикой мы разобрались, а как насчет политики?

– Это уже сложнее. Ты никогда не задумывался, как Америка выжила после нескольких лет депрессии, обвала экономики и социального взрыва? Там были банды, мафиозные структуры. Они, как и мы, зарабатывали рэкетом, поборами, грабежами, самогоноварением занимались.

– Эко ты хватила, то Америка, а то СССР.

– Но это я так, к примеру. А что у них потом случилось, не подскажешь? – пытливо спросила Салтыкова.

– Вроде все нормально закончилось, экономика восстановилась.

– Правильно, и нас тоже самое ожидает. Только у них сильное капиталистическое государство и налоговая система, а у нас обвалившаяся социалистическая экономика. Пока коммунисты с комсомольцами перековываются и в стране демократию наводят, мы – «трудовой» народ, куем себе непонятное будущее.

Артем нахмурился и, уставившись на Эллу, молча, слушал ее разглагольствования о теперешней жизни и возможно, апокалипсисе.

– Артем, не слушай меня, я как настроюсь на свою волну, так от меня спасу нет. Ларка бедолага сразу же себе дело находит и деликатно смывается. Все, мы уже закончили с приготовлением, давайте накрывать стол и лучше о любви поговорим.

Артем взялся помочь девушкам, переносил салатницы и тарелки с едой в комнату. Вскоре стол был накрыт и посредине в вазах, заблагоухали два букета ароматных роз.

Когда выпили за именинницу и закусили, Элла повела непринужденный разговор.

– Артем, осмелюсь спросить, ты был женат?

– Жениться, Эля, значит, взять на себя ответственность.

– Так ты боишься ответственности?

– Нет, что ты. Допустим, ни сегодня, так завтра, менты «склеят мне ласты» и моя незабвенная подруга по жизни останется одна, а если еще с ребенком, так вообще труба. Помогать материально, конечно буду, но какая за забором от меня физическая поддержка.

– Так женатикам свидание положено, ажно трое суток, – подсказала Лариса.

– Лар, ты наверно никогда на нарах не сидела, раз так рассуждаешь. Когда впереди пятера, что значат трое суток для молодой семьи? Так, одни только терзания, да воспоминания. А такие как я, в зоне, вообще свиданок не видят.

– Артем, а чем ты отличаешься от других? – удивленно спросила Лариса.

– Я думаю, что по каким-то разным причинам его лишают прав видеться с родственниками. Я угадала? – спросила Элла.

– Вот, Лариса, как девушка, опытная в этом деле, правильно ответила на твой вопрос. Так что для меня отношения, не связанные браком, предпочтительней. Лучше, чтобы все ровненько шло.

– И все же, вдруг ты влюбишься, – интриговала Элла.

– Я в этом плане крепкий, устойчивый, – улыбнулся Артем.

– Ой, ли, а как зацепит?

– Перемелется, мука будет.

– Твоя уверенность настораживает меня, видимо ты никогда по-настоящему не влюблялся.

– Эля, а что для тебя значит любовь?

– Прежде всего, это глубокое чувство, неподвластное нашему разуму. Заметь, я говорю только о настоящей, неумирающей любви, а не о сиюминутной влюбленности. Любовь без взаимопонимания, уважения и страсти, обречена на угасание. Важно еще обоим двигаться в одном направлении и одинаково смотреть на одни и те же вещи. Но это приходит с годами, когда люди долго живут вместе. – Элла на мгновение задумалась и добавила, – я слышала, что это и есть то самое чистое и светлое чувство, сравнимое с божественным даром. Оно нашло себе место здесь, – Элла прижала руку к груди, где билось ее сердце.

– Никогда не задумывался, что для любви так много нужно, хотя о чувствах и направлении сказано очень сильно, – высказался Артем.

– А уважение и понимание для тебя ничего не значат?

– Я такого не говорил. Но я знаю точно, женщину, которую я однажды полюблю, буду всегда уважать. И вообще, я думаю так: все женщины этого заслуживают.

– Класс! Как приятно слышать такие вещи, – восторженно воскликнула Лариса. Она вздохнула украдкой и подумала: «Не все мужики, с которыми я была в близости, могли этим козырнуть». Элла улыбнулась, понимая свою подругу и для поддержки, предложила:

– Так, давайте выпьем за любовь и уважение! – Салтыкова звонко рассмеялась.

За оживленным разговором и веселыми шутками, быстро пролетело время. За окнами уже начало смеркаться. Лариса поднялась и, задернув шторы, с интересом посматривала на Эллу и Артема, которые душевно разговаривали. Будучи, по своей природе сообразительной, она предприняла «маневр». Глянув на часы, вдруг воскликнула:

– Элька, посмотри на время! Мне через пятнадцать минут уже надо быть в «Центральном».

Лариса быстро забежала в другую комнату и надела приготовленное платье. Впопыхах выскочила из комнаты и, на ходу подмигнув обоим, побежала на остановку, оставив молодых людей наедине.

– Эля, я что-то ничего не понял, а почему вы не вместе, ты позже поедешь?

– У меня сегодня настроения нет, хочется одной побыть, подальше от шумной братвы.

– Так я помешаю тебе? – спросил он с ироничной улыбкой.

– Ну, что ты Артем, ты мне не мешаешь. Мы с Ларкой заранее договорились, что я дома остаюсь.

– Сообразительная ты девочка, только ведь нам еще рано оставаться вдвоем, – пошутил Вавилов.

– Ишь ты, как тебя растащило, – заулыбалась Элла, – правильно подумал, не то слово – рано. А вообще, я заметила, ты сдержанный, умеешь держать себя в руках.

– Ты намекаешь, что я не вьюсь вокруг тебя, как мартовский кот.

– Артем, не смеши меня, – ответила она с иронией, – просто о тебе ходят совершенно другие слухи, ты умеешь деликатно обходиться с дамами.

– Приятно слышать, я и в правду не терплю хамства к женщинам и братву свою поучаю, не дай боже услышу, что кто-то из них взял насильно, вставлю кол в задницу и разворочу все «дупло».

– В чем-то похожем я убедилась, помнишь, сходку в бане?

– Но и ты повела себя дерзко, – лукаво улыбнулся Артем.

– Я выравнивала положение, сносить презираю, когда сявки поднимают головы, – ответила она с серьезным видом.

Артем разлил в бокалы вино и предложил выпить. Элла чуть пригубила и заметила, что собеседник тоже не старается злоупотреблять спиртным. Посмотрев внимательно на девушку, спросил:

– Эль, а ты когда-нибудь влюблялась, ну, так, чтобы сердце на части разрывалось?

– Было дело, и очень сильно, но я старалась не выдавать свои чувства, мне тогда было семнадцать лет.

Салтыкова почему-то тяжело вздохнула.

– А он знал, что ты его любишь?

– Поначалу только догадывался, а потом мы оба признались.

– И чем закончился ваш роман?

– Для обоих – очень печально. Вскоре его посадили, а чуть позже и я залетела за ограбление инкассаторов.

– А потом, он нашел тебя?

– Нет, Артем, он погиб на лесоповале, его деревом придавило. В санчасти успел написать мне письмо. Через сутки его не стало.

– Прости, я не знал.

Элла кивнула, принимая сочувствие и, грустно улыбнувшись, предложила:

– Хочешь еще выпить, а то мы что-то загрустили…

– Нет, не хочется, я люблю ясную голову, а напиваться вдрызг, не в моей натуре.

– Как много в тебе хорошего. Скажу откровенно, среди вашего брата, это большая редкость.

– Спасибо за комплимент. Мне бы хотелось ответить тебе взаимностью…

– В каком смысле?

– Я слышал, как ты относишься к братве. Они больше считают тебя своей подругой, в хорошем смысле слова. Признаюсь, ничего плохого о тебе не слышал. Ты заслуживаешь уважения.

После взаимных комплементов, они все же допили вино из бокалов. Вавилов поднялся, давая понять, что засиделся в гостях и, проходя мимо тумбочки с телефоном, спросил:

– Номер прежний, не сменила?

– А зачем? Звони, если будет скучно, поговорим.

– И только? – Вавилов лукаво улыбнулся.

– Иди уже, кот мартовский, – Элла ответила улыбкой.

Она проводила Артема до дверей подъезда и, вернувшись, присела на диван. «Интересный он, такой вежливый и так красиво умеет говорить с женщинами, как будто не сидел в зоне. Значит, этот парень с умом и характер у него неплохой. Как мало их, справедливых, разборчивых, способных постоять за себя, за друзей и за женщин. Мне понравилось, как он сказал об ответственности. Я еще плохо его знаю, но вижу, парень он внимательный и чуткий».

Элла грустно улыбнулась, снова вспомнив свою первую юношескую любовь. Посмотрела на неубранный стол и решила, вернется Лариса, они вместе уберут посуду. Приподняв половинку дивана, достала подушку и, отвернувшись к спинке, постаралась заснуть.

…Когда Элла Салтыкова прибыла в Новосибирск и постепенно вникала во все тонкости уголовной жизни некоторых групп, то решила не терять времени даром, а действовать практично. Понятно, что Адвокат ее проверял, выжидая, какие действия она предпримет, пока находится в «карантине». Тем временем Элла организовала небольшую группу из «домушников37 и «щипачей38» и, имея опыт, заведовала общей кассой. Вновь сколоченная шайка какое-то время «работала» без осложнений, воры еще не засветились перед тихарями, задействованными милицейскими оперативниками.

Уголовный розыск Железнодорожного райотдела, естественно старался контролировать криминальную обстановку, и начальник отдела майор Осипов фактически был осведомлен о существовании различных преступных групп. Его заместитель капитан Морозов, всегда имея свежую информацию, тщательно отслеживал шайки и, как только в районе появлялись «свежие» уголовники, их пускали в разработку. Спустя некоторое время одна или две такие группы прекращали свое существование, ее члены попадали в места не столь отдаленные.

Агенты-тихари, прослышав о вновь появившейся группе воров, навели на них уголовный розыск, и однажды Салтыкова вместе с подельниками угодила в камеру предварительного заключения по подозрению в крупной краже.

Между тем, Морозова вызвали в областное управление МВД, его принял у себя начальник отдела угрозыска, подполковник Скурихин. Они поприветствовали друг друга, как старые знакомые. Скурихина год назад перевели из отдела Осипова в управление и по старой памяти они частенько встречались с Морозовым.

– Валерий, я тут сводки просматривал по райотделам, и наткнулся на информацию об одной особе. Ты не поверишь… – подполковник интригующе взглянул на капитана.

– Ладно бы особь мужского рода, а то женская особа, много ли их проходит через наши руки. И кто же она?

– Помнишь, Томск, дело Арбузова, нападение на сберкассу.

– Ну, конечно помню, я тогда еще «зелененьким» оперативником был, вам помогал. Неужели речь идет о…

– А-а, значит вспомнил. Салтыкова ее фамилия, которая шесть лет получила за попытку ограбить кассиров. Так вот, твои оперативники задержали ее с подельниками и отправили в КПЗ.

– Так это она?! – Удивился Морозов, – я еще не видел ее, хотел Семенову поручить, чтобы провел первый допрос.

– Займись ею сам, никому не доверяй.

– А если Осипов захочет поприсутствовать на допросе. А что за интерес к ней?

– Нам необходимо, чтобы Салтыкову выпустили. Есть сведения, что она прибыла в город по протекции важных уголовных авторитетов. Делай выводы, таких людей нужно аккуратно вести, а не утрамбовывать ими следственные изоляторы. Ну, как, поможешь, придумай что-нибудь, пусть Осипов сам ее освободит.

– Хорошо, Николай Викторович, попробую. Ты смотри, куда ее занесло. А ведь отчаянная была, дерзкая и не глупая.

На том бывшие сослуживцы расстались, пообещав, держать друг друга в курсе дела.

В этот же день Морозов подписал у Осипова разрешение на проведение допроса Салтыковой и ее доставили в райотдел из КПЗ.

– Итак, гражданочка, кто вы у нас по паспорту, – задал вопрос Морозов, устроившись в кабинете вместе с начальником отдела Осиповым.

– Веретенникова Анна Сергеевна. Товарищ начальник, я еще раз спрашиваю, на каком основании меня задержали?

– Вы задержаны по подозрению в крупной краже. Позавчера обокрали уважаемого человека, ветерана труда, директора крупного предприятия, – ответил Осипов, – двадцать восьмого сентября вы находились в квартире по адресу улица Дачная, в седьмом доме. Что вы там делали?

– Во-первых: к этой краже я никакого отношения не имею, а во-вторых: я пришла с закрытого предприятия НПО39 «Зонт», чтобы поинтересоваться, почему товарищ Меринков вот уже две недели не является на работу.

– А кто такой Меринков? – спросил Морозов.

– Это тот парень, которого арестовали сотрудники милиции на квартире в доме по улице Дачной. Он работает в «Зонте» на токарном участке.

– А вы кем работаете на этом предприятии и почему именно вас послали за Меринковым? – задал вопрос Осипов.

– Я работаю лаборанткой, а явилась к Меренкову по весьма ясной причине, в цехе я значусь секретарем комсомольской организации. Вы можете все это проверить. Я одного не пойму, почему вы вчера этого не сделали?

Осипов недоуменно переглянулся с Морозовым и утвердительно кивнул, мол, нужно проверить информацию.

– Ладно, Морозов, заканчивай с этой гражданкой и отправляй ее в КПЗ, потом придешь ко мне.

– Товарищ начальник, не нужно меня в КПЗ, я ни в чем не виновата, это просто какое-то недоразумение. Учтите, я буду на вас жаловаться секретарю обкома комсомола.

– Жалуйтесь, это ваше право. Отпечатки пальцев уголовника Меренкова, который числится в нашей картотеке, найдены в квартире обворованного директора. Мы разберемся и если вы не причастны, вас отпустят.

Осипов вышел из кабинета и пошел к начальнику, судя по новым, появившимся данным, ему стоило немедленно подстраховаться.

Задав Салтыковой еще несколько вопросов, и получив утвердительные ответы, Морозов пообещал, что пока не отправит ее в КПЗ, и попросил некоторое время подождать в закрытом кабинете. Он сверит ее показания с данными руководителей предприятия, и если они подтвердятся, Морозов получит разрешение, чтобы ее освободить.

Салтыкова, слегка улыбаясь, поглядывала на симпатичного

инспектора угрозыска и все думала, где же она могла его видеть. «Ну, конечно же, он похож на артиста кино, который играл роль инспектора Лосева. Как он на меня смотрит, может, я ему понравилась… Надо как-то с ним «подружиться», мало ли что в жизни случается, мы можем быть друг другу полезны».

Тем же днем, ближе к вечеру, Морозов поговорил с майором Осиповым и предложил ему свой план. Он, конечно же, узнал, что Салтыкова действительно работает в «Зонте» и является комсомольским вожаком. Но, если она состоит в этой шайке, значит это хорошо продуманный ход уголовников и раскрыть ее по-настоящему можно будет только при одном условии, пустить за ней наружное наблюдение. Если Салтыкова в какой-то мере задействована в шайке или является чьей-то любовницей, то Морозов приложит все усилия, чтобы ее завербовать. А задержанных на квартире четверых подозреваемых необходимо отправить в изолятор и передать следователю. Осипов согласился с предложением капитана и подписал документ об освобождении Салтыковой. Морозов, отпуская Салтыкову, взял с нее обещание, что однажды они встретятся и познакомятся ближе.

Вечером, выходя из отделения, Элла догадывалась, что все происходящее с ней, не простое везение, а следствие работы ее мозга и, конечно же, помощь, оказанная ей инспектором УРГО.

Не веря в благородство милиции, она вскоре решилась на определенные шаги: сменила место жительства и «залегла на дно».

После задержания прошло ровно два месяца. На улице сильно похолодало и после затянувшейся осени, плотный снег укрыл замерзшую землю. Элла, сменив квартиру, сняла комнату в частном деревянном доме, недалеко от железнодорожного вокзала. Комната оказалась уютной, хоть и небольшой, но хорошо отапливаемой. Поздними вечерами, возвращаясь в дом, любила посидеть возле открытой духовки, отогревая озябшие руки. Согревшись, ужинала и, ложась на кровать, предавалась мечтам.

Через месяц Салтыкова осталась совершенно одна. Она предупредила знакомых парней, что за ней, возможно, следят оперативники из отдела угрозыска. Парни вынуждены были уехать из города. Что касалось подельников, обворовавших квартиру, их до суда разместили в следственном изоляторе.

Элла с нетерпением ждала, когда Сергей Миронов, сын Адвоката, все-таки возьмет ее в свою группу, ведь его отец в уголовной среде города имел веское слово. Конечно, она хорошо знала Адвоката еще по Кемерово, когда бежала из Томска и скрывалась от милиции. Он же и рекомендовал Салтыкову своему сыну, как надежную в блатной среде и пронырливую Цыпочку40.

Почти полгода ее не подводили к основной группе, она так думала, что к ней присматриваются, проверяют, сверяются с информацией, насколько чист ее воровской путь.

И вот, наконец, она влилась в группу и после несколько удачных дел, проведенных совместно, успокоили главарей и с каждым разом они убеждались в ее надежности. Салтыковой стали доверять более серьезные дела, она обросла связями с нужными людьми, а после того, как Адвокат прощупал Эллу, дав подержать в руках неучтенную сумму, ее окончательно подтянули к «ядру» преступной группы. Деньги, между прочим, она вернула все до копеечки. Вот так она втянулась в воровское сообщество, постоянно подвергая себя опасности в хитросплетенных делах, проводимых между организованными группами Новосибирска.

Салтыкова, как и обещала, встретилась с Морозовым и, преследуя определенную цель, повела разговор в нужном для себя направлении.

Видимо, не случайно свела их судьба и дала каждому то, что они ожидали от знакомства. После нескольких общительных встреч, говорить о дружеских отношениях, было рано, они начали складываться, когда появился взаимный интерес к деловой информации. Салтыкова нуждалась в сведениях, касательно других групп, с которыми приходилось соперничать. Морозов делился дозировано, осторожно, чтобы сведения не могли навредить им обоим, главари могли их перепроверить. Салтыкова слышала и сама догадывалась, что Гебанидзе имеет своих людей среди высоких начальников милиции, потому пользовалась информацией очень аккуратно. Компрометирующие факты она передавала Мирону, а он, соответственно, Адвокату, так что Мераб получал от них сведения уже не точные, а со значительными изменениями. Конечно, Морозова интересовала связь Гебанидзе с уголовными авторитетами, она уходила за пределы Новосибирской области в Кузбасс и все сведения были настолько ценными, что иногда приходилось делиться с подполковником Скурихиным.

Салтыкова оставалась верна дружбе с Мироном и в какой-то степени уважала Адвоката и потому не считала зазорным, подставлять Мераба и его прихвостня Дикого под ощутимые удары Мироновской команды. Элла действительно была благодарна Морозову, она не считала его своим информатором, также, как не причисляла себя к категории осведомителей. Вот такие сложились у них отношения, чисто деловые и когда Осипов вспоминал о Салтыковой и спрашивал Морозова о ней, то Валерий, сочинив неплохую легенду, прикрывал Эллу.

Чем больше они встречались, тем очевиднее становилась привязанность Валерия к этой красивой девушке. Это чувство беспокоило его еще с семидесятых годов, когда впервые увидел ее в Томске. Она была подельницей рецидивиста Арбузова, и они вместе пошли на ограбление сберкассы. Морозов часто вспоминал эту необыкновенную девушку, и даже жалел, что все эти годы не мог ее видеть.

Что касалось Салтыковой, то во время встреч она стала ощущать на себе его пристальный взгляд, не тот деловой, казавшийся ей обычным, а испытывающий, нежный, очарованный. Она замечала, что Валерий питает к ней какие-то чувства, но всегда оставалась непоколебимой к его проявлениям. В последнее время они встречались редко, и только в тех случаях, когда была острая необходимость в передаче информации.

Напряжение между группой Мирона и бригадой Дикого, почувствовали многие, даже Мераб и Адвокат стали ощутимо отдаляться друг от друга. Но между ними всегда стояла Салтыкова, которой они дорожили. Ее упорству и умению собирать разные сведения, а потом делать из этого погоду, можно было только позавидовать.

Адвокат замечал, как Мераб, постепенно обрывая с ним связь, старается перетянуть Салтыкову к себе, и потому, как мог, противился. У Кузбасского авторитета и грузинского вора не раз возникали спорные вопросы по поводу привязанности Салтыковой к Мироновской группе. Но Элла, чувствуя, как ее «раздирают» на части, указывала им на свою независимую позицию. Она не считала, что ее участие в той или иной группе должно быть обязательным, ведь все должно идти на полном доверии. Ее долг, бескорыстно помогать каждому, а не искать выгоду среди двух авторитетов. Подобное объяснение поднимало ее авторитет в глазах главарей и пока их это устраивало, но если им суждено будет разойтись, они оставляли выбор за Салтыковой. Элла вполне соглашалась с таким вариантом. Единственное, чему противились главари, так это ее лояльному отношению к Вавилову, который любыми способами доказывал свое независимое положение, что было не выгодно, как Мерабу, так и Адвокату.

Садовников поторапливал Гебанидзе и при каждой встрече напоминал о Салтыковой, она необходима им для разработок предстоящих дел, а как грамотно она все проворачивала, они уже убедились. Наиль устраивал Аркана, но он был исполнительным «тараном», а Садовникову необходим был человек здравомыслящий, умеющий решать проблемы последовательно и аккуратно, не надламывая ситуацию в худшую сторону. Таким человеком, когда-то был Крутов, но сейчас он был далеко и помогать Аркану, естественно не мог, а вот Салтыкова была рядом.

Недавно в Новосибирск приехал Мераб и сообщил Аркану приятное известие, Паша Громов поговорил на сходке с ворами, и они приняли решение простить Аркана за прошлые ошибки. Но весь цимус этой новости заключался в том, что теперь Аркана преследовать не будут, Громов отдал распоряжение своим людям, чтобы они прекратили поиск бывшего вора.

Теперь Садовников мог постепенно выйти из тени, но уже в качестве нового лидера, прозванного Диким. Для многих Аркан остался в прошлом, он не имел уже авторитета, тем более молодые члены группировок совершенно о нем не слышали. Гебанидзе наравне с первой новостью, привез еще две, первая почему-то обрадовала Садовникова: Громова за систематические и злостные нарушения режима содержания, а также неоднократные подстрекательства заключенных к бунту, отправили в закрытую тюрьму под названием «Белый лебедь». Но это еще не все, Громов подхватил туберкулез легких и, как только он подлечится, его сразу же переведут в спецтюрьму, где содержат воров-законников. Вторая новость ошеломила Садовникова: Сергей Крутов, отбыв установленный управлением УСОЛЬЛАГа срок в «Белом лебеде», был этапирован в спецзону и, прибыв на место сцепился с начальством лагеря, за что получил шесть месяцев ПКТ41. Потом выяснилось, что Крутов уже полгода болел туберкулезом легких. Начальство перевело его в Мошевскую больничную зону, где врачи сделали ему операцию на легких.

Разговаривая с Арканом, Мераб по секрету сообщил ему свой план: если у него получится договориться с начальством из управления УСОЛЬЛАГа, то возможно Крутова этапируют в Новосибирскую область. Недалеко от города расположена МОБ42для заключенных, где Сергея как следует, подлечат и они вместе с Арканом подумают, как помочь Крутову освободиться «условно-досрочно». Это предложение окрылило Садовникова, он был преисполнен надежды, что уже скоро встретится с разлученным корешем.

Чтобы контролировать новые группировки, или по-иному, взять их под свою «крышу», Аркану понадобятся следующие действия: для начала убрать из города Мирона, а затем перекрыть Адвокату доступ в область, пусть себе хозяйничает в Кузбассе и, только после этого взяться за местных бандитов, заодно указать Вавилу и его дружкам должное место. Все это они сделают вместе с Мерабом. Аркан знал, что скоро состоится краевая сходка и воры все равно восстановят доброе имя грузинскому вору, а пока этого не произошло, Адвокат наглел с каждым днем, и принимал все решения самостоятельно, даже не советуясь с Мерабом. Но убрать Мироновых, отца и сына из города по их же согласию, не удастся. Значит, остаются два варианта: натравить на Мироновых ментов, имевших на погонах большие звезды или надеть на обоих «деревянные бушлаты43».

Сегодня Садовников приехал на важную встречу в клуб «Победа», где тайно собрались уважаемые люди, прибывшие в Новосибирск из Грузии. Это были братья Мераба из Кутаиси. Закрывшись в кабинете тренера, поначалу все стали обсуждать Кузбасский вопрос. В принципе, воры подняли тему довольно нешуточную: еще по весне в Новокузнецке состоялся первый съезд независимых рабочих движений. Шахтеры бастовали, требовали достойной зарплаты и чтобы в магазины постоянно завозили продукты. Мераб, зная не понаслышке об обстановке в Кузбассе, обратился к Кутаисским ворам с предложением.

– Гурам, у меня тут одна идейка возникла, надо бы нам ее обсудить. Шахтеры, люди простые, им нужно помочь.

– И чем, мы им поможем, Мамука? Если только лавровыми листьями завалим.

– Не смешно, брат, я дело предлагаю, надо нам сойтись с профсоюзом рабочих и оказать шахтерам помощь, уберечь их от бандитских наскоков. Я тут недавно тамошнего Адвоката прощупал, так его братва пытается влезть в угольные разрезы, то есть угольком поторговать.

– Э, нет, Мераб, им хвосты быстро прижмут, не дадут «черным золотишком» распоряжаться, – в разговор вступил Садовников.

– Брат-Аркан, откуда такая уверенность? – спросил Томаз.

– Я слышал, есть такой генерал КГБ Иванов, так вот он с шестой управой, как раз этим делом занимается. Нам туда не влезть, с «госконторой» шутки плохи. Хоть демократы и наступили им на хвост, но кагэбисты своего не отдадут.

– И где ты такое услышал? – спросил Мераб.

– Радио слушаю, телевизор смотрю, прессу читаю, – улыбнувшись, неопределенно ответил Аркан.

– Ладно, мы еще вернемся к этой теме, давайте о финансах поговорим, – предложил Гурам, – я недавно в Сухуми был, встретил там Ису-Чечена, вы его знаете, он помогал нам провернуть аферу с «Авизо». Так вот, надо бы нам в Новосибе создать несколько кооперативов и прогнать их под эту марку, глядишь, хорошо наварим. Иса обещал помочь.

– А что, вполне разумно, я накажу своим людям, пусть ищут побольше «сибирских валенок», каких-нибудь колхозников с паспортами, они возьмут кредиты для своих хозяйств, а мы это дело обыграем с банкирами, – предложил Аркан, – правда надо найти подход к шестому отделу, пусть Мераб этим займется, у него это здорово получается.

– Я в Кузбассе своим людям наказал, – продолжил Мераб, – скоро с завода в Кузбасс должны прийти машины шахтерам. Положение у них бедственное, братва по дешевке скупит у них машины, а ты Томаз, подготовь железнодорожные платформы, отправим «Жигули» на Кавказ, там они быстро разойдутся по нормальной цене. К тебе, Арканя, такое дело, надо прошерстить рынки, промацай у тамошней братвы, кто под кем ходит, особенно авторынки, нам надо свою нишу занимать. Если будут проблемы, сам знаешь, пошли Татарина, он быстро там шороху наведет.

– Завтра японцы приезжают, – предупредил Садовников, – остановятся в гостинице. Ким встретит команду, как полагается, сначала в кабаке посидим, а потом делом займемся. Гурам, и ты Томаз, подгребайте к обеду, познакомитесь с «Якудза».

– Что, в натуре они из «Якудзы»? – удивился Мераб.

– Я так шуткой их называю. У них с Кимом разговор серьезный состоится, они хотят несколько клубов открыть и филиалы в разных местах, а заодно и с японским «автопромом» кое-что порешаем.

– Братья, на сегодня закругляемся, расходимся до завтра, – предложил Мераб.

Вот так, постепенно, Садовников восстанавливал свою деятельность в Новосибирске, но понимал, что времена уже другие, а соответственно годы, которые давали о себе знать. Хотя и перевалило ему за пятьдесят пять, но выглядел он неплохо. Аркан превосходил своих сверстников в здоровье, и это состояние позволяло ему время от времени встречаться с женщинами. С некоторых пор он чаще задумывался над собственной жизнью. Времена, когда воровкой кодекс запрещал ему обзаводиться семьей, канули в прошлое. Теперь он мечтал найти себе верную, надежную подругу и провести с ней остаток жизни. Встретится молодая, пусть, это еще лучше, воспитает ее в своем духе, и она обязательно родит ему сына, который со временем займет его место. Вот об этом мечтал Аркан, когда его начинало одолевать одиночество, и тоска, как неутолимый червь, терзала изнутри. Салтыкова, вот какая женщина ему нужна. Молодая, умная, дерзкая, во многом неуступчивая, но безумно женственная. Она все чаще занимала его воображение. Если он уберет Адвоката и Мирона, то предоставит себе право обладать ею, как будущей компаньонкой и возможно супругой. В согласии Салтыковой он не особо нуждался, все, что ей будет нужно для жизни: положение, деньги, авторитет, он поможет ей заработать. Многие молодые дурочки хотели бы оказаться рядом с Арканом только по одной причине, им нужно, чтобы они были хорошо обеспечены, остальное их не волновало. Но Салтыкова не входила в число таких женщин, и Аркан понимал, что так просто она не поддастся на его уговоры. Значит нужно на нее надавить, создать обстановку, чтобы она почувствовала силу его ума. Для начала она поработает на Мераба, а когда войдет во вкус, уже не откажется от того, что Аркан ей предложит. За годы он хорошо изучил женщин, которые получали положение, как в семье, так и в обществе, они ни за что не откажутся от благ.

Садовников позвал к себе Татарина и Филона и наказал им прощупать Салтыкову, на что она способна в экстренной ситуации, но наказал, пальцем ее не трогать, в противном случае, живьем с обоих сдерет шкуры.

Глава 11

Крутая разборка

В это время в ресторане «Центральный» шло бурное веселье, Мироновская бригада отмечала день рождения Ларисы или как ее называли среди братвы – Наташей Чепурной. Ресторан был излюбленным местом для встреч, здесь они чувствовали себя как дома. Администрация, обслуживающий персонал, привыкли к знакомым парням и девушкам и держались с ними по-свойски. Иногда на вечеринки приезжали самобытные артисты или исполнители эстрадных песен. Вот и на этот раз на сцене весь вечер выступал ВИА44, не имеющий большого значения.

Народу собралось прилично, пришлось сдвинуть столы в один ряд. Именинницу пришли поздравить парни и девушки, которых Лариса хорошо знала. Так как Чепурную часто видели вместе с Салтыковой, естественно спросили, почему в такой день она без подруги? Лариса ответила, что Элла немного простудилась и недомогает, поэтому осталась у себя дома.

Два раза друзья и подруги заказывали любимую песню Ларисы – «Разлучница-разлука», которую исполняла эстрадная певица Ольга Зарубина. Девушка-солистка из ансамбля так прекрасно имитировала ее голос, что все гости оказались в полном восторге от ее песен. Музыканты выкладывались по-полной, им было приятно играть для веселой компании, и гонорар за выступление очень устраивал их.

Вскоре приехал Мирон с близким другом Виктором «Культей», прозванного по одной причине, у него не было половины ступни, еще в детстве он гостил в деревне у деда и попал в лесу в охотничий капкан. Поздравив Ларису, Мирон преподнес ей шикарный подарок велюровое вечернее платье, бордового цвета и, пригубив бокал с вином, обратился к ней с предложением:

– Лариса, сегодня тебе много чего надарили, но все подарки лежат в куче, а мне бы хотелось, чтобы ты сейчас надела вот это платье. Уважь нас, я целую неделю возил по магазинам одну девицу с похожей фигурой, пока мы не подобрали тебе подходящее платье.

Все зааплодировали, зашумели, присоединившись к просьбе Мирона. Пришлось имениннице обратиться к женщине-администратору, которая предоставила ей служебную комнату. Когда Лариса быстро вбежала по широкой парадной лестнице в зал и прошлась по кругу грациозной походкой, на мгновение от ее вида все замерли. Прекрасно облегающее ее великолепную фигуру платье, спускалось до самого пола. Глубокое декольте открывало верх груди, вздымавшейся от учащенного дыхания. Великолепная брошь с камнями, величиной с грецкий орех, переливаясь при ярком свете, красовалась на груди. Лариса развернулась вокруг себя и, сделав глубокий реверанс, завершила демонстрацию платья, которое имело такой фасон, что спина девушки оказалась обнаженной до самой поясницы. Ее темно-русые волосы были собраны на затылке в пучок и закреплены блестящей заколкой. Лариса была очаровательна, даже Мирон, когда-то, пользуясь ее любовными услугами, с завороженным видом смотрел на девушку. Виктор Культя преподнес ей большой букет роз, и Лариса, в знак благодарности, поцеловала обоих в щеку. Окружившие ее парни и девушки с бурным рукоплесканием еще раз поздравили именинницу. Мирон и Культя, занятые неотложными делами, попрощались со всеми и покинули ресторан.

Среди веселья и музыки никто не заметил, как по парадной лестнице поднялись два парня и направились к Ларисе. Один из них, схожий лицом на татарина, сделал девушке шутливый реверанс. Увидев незнакомцев, несколько парней вскочили и хотели проучить не званых гостей, но Наиль движением руки остановил их. Он подошел близко к Ларисе и, протянув букет роз, вежливо сказал:

– Уважаемые люди попросили меня передать тебе этот букет и поздравить.

Лариса удивилась, но цветы приняла и, приветливо улыбнувшись, спросила:

– И кто эти уважаемые люди?

– Одного из них ты хорошо знаешь, это Мераб, а другой Дикий.

Услышав прозвище вора, сидевшие поблизости парни, притихли, а некоторые с любопытством повернули головы к незнакомцам. Так как Мирон и Культя покинули развеселившуюся компанию, то равных им по статусу за столом не оказалось. Лариса склонила голову в знак уважения и сказала:

– Как мило с их стороны. Парни, передайте им мою благодарность за поздравление и цветы.

Татарин и сопровождающий его Филон, молча, кивнули и с гордым видом, пошли к выходу. Выйдя из ресторана, они направились в сквер и, сев на крайнюю лавочку, закурили.

–Наиль, что дальше будем делать? – спросил Филон, поглядывая на входную дверь в ресторан.

– Подождем, когда эта кукла напрыгается и поедет домой к Салтычихе, они на одной хате вместе отсыхают, – ответил Мутагиров.

– А что дальше-то?

– Дикий разрешил мне оприходовать Чепурную, но по согласию.

– Да ладно! Я бы тоже с ней покувыркался.

– Ага, щас, разбежался, смотри штаны не потеряй, – засмеялся Наиль, – если только после меня. Понял?

– Понял-понял, – недовольно засопел Филон, – а может, мне к Салтычихе подкатить…

– А попробуй, – рассмеялся Татарин, – только как потом будешь свою челюсть собирать, она же каратистка.

– А вдруг она за Чепурную впряжется и нам оборотку даст.

– А у меня на этот случай дружок имеется, уж на него-то она точно не прыгнет, – Татарин поднял куртку и похлопал по рукоятке пистолета.

– Ни хрена себе, ты и шпалер с собой прихватил. Послушай, Наиль, а нас Мироновские пацаны за этих девок на кол не посадят?

– Не кони45, видал, как они притухли, когда я Мераба и Дикого назвал, там же одни сявки собрались.

– Слушай, а что нам с ними делить? Мы вроде как из одной группы. Мераб и Дикий с Адвокатом и его сынком вместе тусуются.

– Не твоего ума дело, как Дикий сказал, так тому и быть, ему за все отвечать.

Была уже поздняя ночь, когда закончилось веселье. К стоянке возле входа в ресторан подъехали три машины. Вскоре из ресторана, веселясь, вышла компания парней и девушек. Лариса с полной охапкой цветов села на заднее сидение «Жигулей» и, попрощавшись со всеми, отправилась домой.

Наиль с Филоном быстро сели в свою машину и поехали вслед за «Жигулями».

Машина остановился рядом с дверью подъезда, где жила Элла. Поднимаясь по лестнице, Лариса улыбнулась и подумала: «А если он на ночь остался? Ладно, я им не помешаю, улягусь на кровати в маленькой комнате». Поднявшись на третий этаж, нажала на кнопку звонка. Вскоре за дверью послышался заспанный и недовольный голос Салтыковой:

– Лар, это ты?

– Да Эленька, это я. Извини, мы засиделись допоздна.

Щелкнул замок и дверь открылась. Но не успела Лариса войти, как кто-то за спиной грубо толкнул ее вперед и дверь захлопнулась. Включив свет в прихожей, Салтыкова не поняла в чем дело и в первую очередь подумала, что подруга заявилась с какими-то парнями. Только хотела возмутиться, как низкорослый крепкий парень хриплым голосом ее предостерег:

– Слышь, цыпочка, тихо себя веди, а то я на твоей роже неприятную картинку нарисую.

Лариса ахнула от удивления, увидев перед собой татарина и его приятеля.

– Пацаны, вы чего удумали? Я вас не приглашала.

– Рот закрой, – огрызнулся Наиль и, схватив Салтыкову за рукав кофты, протолкнул в комнату.

– Эй, черти драные, да кто вы такие? – ругаясь, спросила Элла.

– Это люди Мераба и Дикого, – ответила за них Лариса.

Элла обошла стол и направилась к секретеру, чтобы открыть дверцу. За ее спиной раздался щелчок. Она резко обернулась и увидела в руке парня пистолет, направленный на нее. Татарин резко крикнул:

– Я сказал без кипиша. Стоять! Отпрыгни в сторону.

Салтыкова отошла на два шага. Наиль повернул ключ и открыл дверцу. На средней полочке лежала опасная бритва.

– Меня уже предупредили, что ты дружишь с этой приблудой46. Сядь на диван и не дергайся, если не хочешь пилюлю получить.

Элла присела на край дивана и, злобно прищурившись, перешла в наступление.

– Слышь, татарва, ты вообще думаешь, что творишь, ты на кого пасть разеваешь, да еще волыной размахиваешь? Совсем с головой не дружишь. Ты хоть знаешь, на кого наехал?

– Знаю-знаю, – ехидно ответил Татарин, – и потому предупреждаю, чтобы вела себя тихо. Что ты «ластами машешь у Кима в «Лидере», я тоже в курсе, но гадом буду, дернешься, я тебе их прострелю.

– Лара, иди сюда, сядь рядом, – позвала Элла подругу и переключилась на Татарина и Филона, – так, и вам чего надо? – спросила она, окинув не прошеных гостей презрительным взглядом.

– А ты нам не нужна, к тебе нет вопросов, а вот твоей подруге, мы хотим сделать сладкий подарок, – Наиль засунул указательный палец себе за щеку и резко выдернул. Раздался хлопок, похожий на звук, вылетевшей пробки из бутылки шампанского. Тут уже и Лариса не выдержала:

– Да вы что, звери, обкурились что ли?! Да вас завтра же найдут где-нибудь в канаве с перерезанными глотками.

– А ты, шлюха, уймись, тебе никто слова не давал…

Салтыкова перебила его, решив, что надо во всем разобраться.

– Так, братва, наверняка произошла какая-то ошибка. Мы с Чепурной кантуемся в группе Мирона. Вам это имя о чем-нибудь говорит?

– Это Адвоката сынок, что ли? – скривил губы Филон.

– Вы наверно не в курсах, все они под Мерабом ходят, – Элла пыталась урезонить парней, назвав имя авторитетного вора.

– Салтычиха, я же сказал, ты нам не нужна, а вот с этой шлюшкой, мы не прочь оттянуться.

Салтыкова вскочила с дивана и приняла угрожающую позу. Татарин взвел курок и приставил ствол ко лбу девушки. Левой рукой схватил ее за горло и сдавил пальцы.

– Еще раз кипишнешь, дырку в башке проделаю. Ну, так что, будешь тихо себя вести?

– Ты делаешь большую ошибку, – прохрипела Элла. Наиль отпустил руку и грубо толкнул ее на диван. Салтыкова плюхнулась рядом с Ларисой.

– Эй ты, мамзель, – Наиль переключился на Ларису, – есть что пожрать и выпить, надо же тебя поздравить. Короче, накрывай поляну, посидим, поворкуем, а то с ходу в постель, как-то неприлично… – загоготал Татарин, обнажив прочифиренные зубы.

Прошло некоторое время. Наиль, выпив несколько рюмок водки, стал приставать к Ларисе с разговорами, обнимая ее одной рукой, а в другой по-прежнему держал пистолет. Филон выпил третий по счету стакан и изрядно захмелел. Эллу потряхивало от напряжения. Подливая иногда Татарину водку, она ставила бутылку так, чтобы в нужный момент было удобно ее схватить и огреть его по голове. Но Татарин, словно читая ее мысли, ложил руку с пистолетом на стол и направлял на нее ствол. Он искоса поглядывал на Салтыкову и, контролируя ее малейшее движение, хитро прищуривался.

«Ну, и рожа. Зыркает зенками, и не поймешь, толи смеется, толи от злобы задыхается», – думала Элла и тут же начала проворачивать в уме хитрую комбинацию.

– Слушай, как тебя там, – обратилась Элла к Татарину.

– Наилем меня зовут.

– Наиль, у меня мать больная, мне надо срочно ей позвонить.

– Дуру не гони, Салтычиха, уже ночь.

– Ты нормальных слов не понимаешь, я же говорю, она больна.

– Ладно, звони здесь, в комнате, чтобы я слышал.

Элла несколько раз крутнула диск и набрала номер телефона Артема Вавилова. Пришлось ждать, когда поднимут трубку. «Артем, Артем, хоть бы ты был дома».

Наконец, на другом конце послышался заспанный голос Вавилова:

– Смольный на проводе, – пошутил он.

– Мама, это я, Элла. Ну, как ты там, родная? Температура еще не спала? Померь обязательно.

– Элла?! Это ты Эль? – в телефонной трубке послышался смех.

– Мам, не забыла жаропонижающие выпить. Выпила. Вот и хорошо, вот и умница.

– Эль, ты чего, у тебя случилось что-то? – догадался Артем.

– Да мама. У меня самой голова побаливает, спасу нет, день рождения подруги отмечали, мы с ней допоздна засиделись.

– Эль, если я тебя правильно понял, вы не одни…

– Ну, конечно, же.

– Проблемы?

– Ну, да, еще какие.

– Сколько их?

– Да нас всего двое, не переживай. Что опять начинаешь, я уже не маленькая.

– Так, понятно, оружие у них есть?

– Имеется, – засмеялась Элла, – на похмелье оставили.

– Короче, я тебя понял. Сейчас по-шустрому соберу братву и скоро у тебя будем. Продержишься?

– Постараюсь. Сейчас тоже таблетку приму.

– Обязательно открой замок, мы тихо войдем. Придумай что-нибудь.

– Ладно, мам, спокойной ночи. Я тебе утром еще позвоню. И я тебя целую.

Наиль вскочил с дивана и, подбежав к Салтыковой, выхватил у нее трубку и проложил к уху. На другом конце послышались короткие гудки.

– Блин, не успел. Давай еще раз набирай, жуть, как хочу твою маму услышать.

– Наиль, пошел ты в ж…! У меня мать в натуре болеет, а ты меня тут на верочку проверяешь… Я сказала, пошел вон!

Татарин не обиделся, а наоборот рассмеялся и, снова подсев к Ларисе, нагло обнял ее за плечи. Она сбросила его руку, но Татарин снова обнял ее нахально. Элла прищурила один глаз, давая понять подруге, она намерена что-то предпринять.

Прошло несколько минут. Филон, полулежа на диване, запрокинул голову на спинку и отвратительно храпел. Наиль, попросив Салтыкову наполнить очередную стопку, снова стал приставать к Ларисе.

– Слышь, ты мне нравишься. Учти Чепурная, пока тебя не «опломбирую», никуда не уйду, а будешь хорошо себя вести, обещаю, Филону не достанешься.

– Наиль, прошу тебя, прекрати, – спокойно уговаривала его Лариса.

– Ты, лярва, хорош кочевряжиться, надоела сука… Эй, ты, – Татарин переключился на Салтыкову, направившуюся в коридор, – куда лыжи навострила?

– Ты совсем придурок, может над унитазом меня подержишь, – язвительно ответила Элла.

– А что, и подержу, – отвратительно захохотал Наиль и снова привязался к Ларисе.

Элла, чтобы не шуметь, тихо сдвинула рычажок на замке в сторону и чуть-чуть приоткрыла дверь. Она вернулась к столу и села рядом с Татарином. Взяла начатую бутылку и подлила себе водку. На случай экстремальной ситуации поставила бутылку перед собой.

Время тянулось медленно. От ожидания, чего-то тревожного, учащенно билось сердце. И тут краем глаза она заметила, как в прихожей кто-то прижался к двери туалета. Наверняка это был Артем или кто-то из его людей. Точно, это был он! Приложив указательный палец к губам, Вавилов остановился.

Рука Татарина, сжимая пистолет, лежала на столе. Ствол был направлен в сторону кухни, а не прихожей. В следующий миг Элла спокойно взяла бутылку и, делая вид, что хочет налить себе водку, со всей силы ударила Мутагирова по руке. Сработал рефлекс, палец нажал на курок и прозвучал выстрел. Одновременно разлетелось стекло от разбитой бутылки, и раздался жуткий крик Татарина. В комнату мгновенно ворвались парни, одетые в черную спортивную форму. Вавилов натренированным ударом в челюсть, отправил Мутагирова в нокаут в угол дивана. Языка и Юрбас тем временем уже «крошили» лицо спящего Филона. Не успела Элла опомниться, как все закончилось: Бесчувственного Татарина и его дружка, взяв за руки и ноги, понесли на улицу.

Салтыкову трясло от напряжения, она перевела дух и выглянула в прихожую. В коридоре за открытой дверью стояли парни и, показывая разбитые в кровь кулаки, улыбались.

– Эленька, где можно пацанам руки помыть? – спросил ласково Артем.

Она пригласила друзей Артема в ванную, а его провела на кухню. Элла сама от себя не ожидала, как в следующий момент прильнула к парню и, обняв его за шею, сказала:

– Тема, хороший мой, спасибо тебе за все!

– Ну, что ты, мой цветочек, – снова ответил он ласково и, улыбаясь, поглаживал ее по спине, – все уже позади. Напугалась?

– Нет, я в норме. За Ларку больше переживала, меня они побоялись тронуть, но Татарин – паскуда, немного пощекотал мне нервы пистолетом. Артем, у него в куртке моя «расписка»47осталась, забери ее. А вы, куда их повезли?

– Пусть пацаны еще немного поупражняются, и бросят где-нибудь на пустыре.

– Не добивайте их.

– Да пусть живут и помнят. Кстати, кто эти чемергесы, откуда они здесь взялись?

– Это люди Мераба, кстати, и Дикого тоже.

– Дикого?! Я не понял, эта подпольная крыса решила в нашем городе шухер навести.

– Завтра я буду разговаривать с Мироном, совсем твари нюх потеряли, пора этого Дикого на свет вытаскивать. Пока Мераб под «санкцией» ходит, мы протеже его по-полной раскачаем.

– Эль, если помощь будет нужна, обязательно найди меня, сама не лезь на рожон.

– На рожон, – засмеялась Элла, – да я всю сознательную жизнь лезу на этот «рожон». Темочка, еще раз спасибо тебе за все, – и девушка на прощание поцеловала его в щеку.

Глава 12

Гибель Мироновых

Провокационные действия со стороны Мераба и Дикого вызвали бурю негодования в группе Мирона. Адвокат, узнав об инциденте, настроился на решительное разбирательство с Диким и планировал приехать в Новосибирск. Пока напряжение не спало, нужно было совместно с Вавилонской бригадой устроить банде Дикого «Варфоломеевскую ночь», но на этот раз присутствие Мераба в Новосибирске было обязательным, а он в это время решал свои проблемы в Кузбассе.

Наиль и Филон на следующий день явились к Аркану в самом, что ни на есть, безобразном виде. Лица распухли до неузнаваемости, под глазами сияли большие синяки. Бока и спины были разукрашены багровыми ушибами и царапинами. Бедный Филон, проспавший все представление, не досчитался трех передних зубов, а у Наиля, похоже, были треснуты ребра и сломана кисть руки. Аркан без смеха не мог смотреть на своих «лучших» архаровцев и когда успокоился, отыгрался сначала на Татарине.

– Ну, и где твоя хваленая бригада была, когда вам тыквы рихтовали Вавиловские спортсмены? Что, не могли для подстраховки еще кого-нибудь взять с собой?

– Дикий, мы бы и вдвоем управились. Мы ведь их только попугать хотели, кто же мог подумать, что Салтычиха братву вызовет, да еще Вавила подпряжет.

– Башкой надо было думать, а не водяру лакать. Вы что, придурки, на именины к ней ехали?! Я что вам сказал, слегка прощупать, для понта чуть-чуть надавить. А вы решили их обоих «оттарабанить». Медвежатники48 по вскрытию лохматых сейфов! – бесился Аркан, – вы представляете недоумки, что с вами Мераб сделает, он вас самих во все щели отымеет, – еще сильнее распалялся Аркан.

– Дикий, давай как-нибудь замнем это дело, ну, расслабились трошки, с кем не бывает, – оправдывался Наиль.

– Как Салтычиха вызвала Вавила, если постоянно была у вас на глазах?

– Она схитрила, типа позвонила матери, и сказала мне, что та болеет.

– Татарин, валенок ты сибирский! Какая к черту мама, когда Салтычиха в детдоме воспитывалась и жила раньше в Томске. Твари, совсем мозги пропили. Смотри у меня, Наиль, допрыгаешься.

Садовников для острастки еще немного попугал, промыл мозги и под конец нотации не вытерпел и, засмеявшись, ехидно спросил:

– Ну, как Татарин, клевой телкой Салтычиха оказалась? Я тебя предупреждал, нам с ней надо дальше работать. Нажил ты себе врага. Придется тебе принести ей публичные извинения.

– Чтобы я, да перед этой сучкой извинялся. Да никогда!

– Не будь быком. Ты что, до сих пор не уловил всей тонкости в этом гнилом наезде на девок. Я же тебе балбесу объяснял, что это только маленькая проверочка, надо посмотреть, как они отреагируют, а ты что натворил, волыну к башке ей приставил. Салтычиху благодари, что этой же волыной тебя Вавиловские не угрохали.

– А она-то тут причем?

– Так она Вавила попросила, не валить вас придурков. Короче, еще один подобный прокол и я тебя отправлю быкам хвосты крутить. На тебе висит вся безопасность группы, а ты косяк за косяком порешь. Обуздай свою гордыню, нам эти «цыпочки», ох, как скоро понадобятся, особливо Салтычиха. А Чепурная? Знал бы ты, сколько раньше мне приходилось с ней работать, она ведь не только передком подмахивала и своих ублажала, а еще и нужных мне людей охмуряла. Такие кадры нужно грамотно обихаживать, а не лезть к ним с постельными предложениями. Ладно, завтра Мераб в город приедет, сходняк намечается, там и разложим рамс. Кстати, я на сходку тоже пойду.

Наиль от удивления разлепил заплывшие глаза.

– Дикий, тебе же нельзя светиться.

– Теперь можно, – лукаво произнес Аркан, – короче, послезавтра тащите свои попинанные задницы на сходку в Нахаловку, будем улаживать этот конфликт… – только успел сказать, как резкая боль в зубе снова напомнила о себе. Он потер щеку и по привычке несколько раз втянул воздух сквозь зубы.

– Что, опять зуб? Вырви ты его. Филону вчера «хирурги» аж три зуба вынесли, – выдавил из себя улыбку Татарин.

– Иди ты в ж…, советчик, – Аркана передернуло от зубной боли.

Салтыковой было не по себе: от напряженной ситуации в душе царил дискомфорт. Провокация со стороны Мераба и Дикого подталкивала ее к действиям, ей хотелось получить сатисфакцию за унижение. Элла часто задумывалась над таким вопросом, как у грузинского вора хватило наглости вести двойную игру? Она же прекрасно видела, что Мераб не хочет прямо ломать отношения с Адвокатом и его сыном, потому действовал хитро, исподтишка. Салтыкова чувствовала, что вероятно скоро произойдет что-то непоправимое, не может же такая обстановка сохраняться постоянно. Улучшения в отношениях между Мерабом и Адвокатом она больше не видела.

Что касалось Вавилова, по ее мнению он крепко стоял на ногах, хотя по сравнению с Мерабом имел меньшее влияние на группировки. Но, если учесть тайные высказывания некоторых членов групп и бригад, Артем дружил с головой и к тому же, был известным и справедливым переговорщиком. А это качество было дано не каждому человеку, чтобы так умело в неясных ситуациях налаживать хорошие отношения между разными группировками. К тому же со стороны милиции к Вавилову пока претензий не было, видимо на этот момент они не планировали упечь его за решетку. Все эти показатели Артемовской деятельности говорили Элле только об одном: он умный, проницательный парень, глубоко анализирующий любые выпады со стороны конкурентов.

По сведениям старшего инспектора угрозыска Морозова в городской уголовной среде периодически проводились чистки. Но до определенного момента три сильные группировки: Мироновых, Гебанидзе и Вавилова, если и пострадали от действий оперативников, то незначительно, не то, что другие банды. И все же, у Салтыковой постоянно напрашивался тайный вопрос в отношении Мераба: «Имеет он еще одну организацию, которой руководит пресловутый Дикий, или грузинский вор действительно ведет хитрую, двойную игру?» Из достоверных фактов складывалась следующая мозаика: если Мераб уберет Адвоката вместе с сыном из города, то останется группа Вавилова, на которого уже совершались необъявленные «набеги» бандитов Дикого. Анатолий Языков подвергся нападению, он ожидает суда, за то, что ранил из ружья двоих нападавших. На самого Вавилова, по сведениям Морозова, управление, совместно с шестым отделом по борьбе с организованной преступностью собирается завести уголовное дело за организацию преступного сообщества. Значит, идет запланированный раскол группировок, и кто-то из всех перечисленных с помощью работников МВД пытается расчистить себе дорогу к правлению над всеми группами в городе. «Если все случится, как я думаю, в чью группу перейти? К Мерабу, Дикому, Вавилу? Э, нет, так просто Мераб меня не отпустит. А может быть, Адвокат потянет меня за собой в Кузбасс? Ох, не верю я им, хоть и говорили они, что сама могу принимать такое решение».

Вот такие, мрачные мысли приходили в голову Салтыковой перед самой сходкой. Она с трепетом ожидала этого момента, ведь соберутся многие организаторы групп и наконец, хоть что-то прояснится и решится.

Ближе к обеду, на расстоянии четырех сот метров от Кемеровской трассы, в поле появился мотоциклист. Он положил свой мотоцикл «Pannonia» на бок в высокую траву и, осмотревшись, стал подбирать удобную позицию для наблюдения за дорогой. Нашел место, прилег и, воспользовавшись биноклем, внимательно рассмотрел некоторые детали на подъезде машин к повороту. Выждав момент, когда дорога будет пустой, поднялся и, меряя шагами расстояние, дошел до обочины. Прикинул в уме: примерно тридцать метров будет достаточно, чтобы ночью хорошо прицелиться в переднее колесо легкового автомобиля. Вернулся на исходное место, достал блокнот. Учитывая скорость машины именно в этом месте, нашел упреждающую точку. Также высчитал упреждение по дальности. Нарисовал точную схему, составил карточку огня и закончил вычисления. Достал из небольшого походного рюкзачка пакет с едой и, подкрепившись, стал ждать вечера.

Мгла окутала землю, сгустив видимость до минимума. Мужчина в черном комбинезоне, припадая на левую ногу, подходил поочередно к трем придорожным знакам и сбивал их с шестов увесистым молотком. Затем вернулся на прежнее место и лег на траву. Под рукой лежала винтовка с оптическим прицелом, оснащенная прибором ночного видения. Вчера он получил «заказ» от человека, которому верно служил уже несколько лет. Он должен инсценировать дорожную аварию, а как он это сделает, зависело только от него.

Редкие машины, подъезжая к повороту, в последний миг резко тормозили, даже слышался визг тормозов. По-видимому, водители недоумевали, куда же подевались дорожные знаки, указывающие на присутствие крутого поворота. Пришлось долго ждать, так как «клиенты» выехали из Кемерово вечером и когда окажутся здесь, не известно. Зрение у стрелка было отличное, он хорошо приспособился к ночной стрельбе и, увидеть цель в ПСО-149 не было для него проблемой. Вот вдалеке показался прыгающий луч света, к повороту быстро приближалась машина. Стрелок припал глазом к оптике и различил знакомую цель, эта была черная «Хонда».

Сергей Миронов прибыл в Кемерово, он срочно понадобился своему отцу. По ходу решаемых дел, стало ясно, что уже сегодня вечером они отправятся в Новосибирск, и завтра будут присутствовать на сходке. Так и получилось, в восемь часов вечера, управившись с делами, они сели в четырех дверную «Хонду» и направились в Новосибирск. Приемистый «Японец», плавно покачиваясь, словно на волнах, стремительно несся по ухоженной асфальтированной дороге. Водитель, парень лет двадцати пяти, уже много раз возил своего «шефа» из Кемерово в Новосибирск и обратно, потому хорошо изучил дорогу. Адвокат привык въезжать в Новосибирск со стороны Журавлевки. Асфальтированное шоссе до этой деревни было сносное, не так много было рытвин, зато, пересекая границу Кемеровской области, начиналась конкретная долбежка по скатам, что плохо отражалось на ходовой части машины.

Не доезжая километров семьдесят до города, водитель знал, что впереди находится крутой поворот, оборудованный тремя соответствующими знаками. Справа от дороги тянулся крутой склон, оборудованный столбиками безопасности. Чуть дальше по обе стороны шоссе, располагался большой пруд. Когда ездили в светлое время суток, поворот был виден издалека, а вот ночью приходилось резко сбавлять скорость, чтобы не дай бог, не съехать в кювет.

Водитель черной «Хонды», не увидев предупреждающих знаков, вдруг резко затормозил, в этот миг машину резко бросило вправо, и он потерял управление. Не хватило какой-то секунды, чтобы выровнять руль. «Хонда» стремительно вылетела на обочину и, сбив несколько оградительных столбиков, устремилась к пруду. Оказавшись в кювете, машина два раза перевернулась и влетела в воду. Продержавшись, некоторое время на поверхности, стала плавно опускаться на дно водоема.

Выстрел из СВД, прозвучавший, как удар плетки, повредил переднюю правую шину. «Заказ» был выполнен, осталось только убедиться в качественном исполнении. «Нита» поднялся, взял с собой винтовку и, прихрамывая, подошел к месту катастрофы. Прислушался. Недалеко от берега доносилось булькание, на поверхность пруда всплывали воздушные пузыри. Постоял несколько минут, посветил фонарем и, убедившись, что никто не всплыл, поспешил в поле. Поднял с земли мотоцикл «Pannonia», запустил двигатель и, не включая свет, тихонько поехал через поле к второстепенной дороге.

На следующий день, ближе к вечеру, в глубинку Нахаловки в частный дом, начали подтягиваться люди на сходку, они приходили по одному или по двое. Вскоре основная масса, состоящая из авторитетной братвы, собралась. Мераб привел с собой Дикого и двух изрядно побитых помощников. Собравшиеся мужчины и парни по-дружески обнимались или похлопывали друг друга по плечу. Все расселись на стулья и табуреты вокруг большого стола. Пока ждали прихода Адвоката, его сына Сергея и Салтыковой, в полголоса что-то обсуждали. Прошло время, некоторые, недовольно морщив носы, стали проявлять нетерпение, но поглядывая на Мераба, выражение их лиц менялось с делового на угодливое. Конечно, все понимали, без опоздавших, сходка не состоится, ведь терялся весь смысл.

Наконец, появилась Салтыкова, она пришла в сопровождении Культи. Тихо войдя в комнату, молча, кивнула. По выражению ее лица все поняли, приехала она не с добрыми вестями. Сев на свободное место рядом с Вавиловым, обвела всех присутствовавших напряженным взглядом.

– Салтычиха, ну и видок у тебя, будто кошель слямзили, – подтрунивал над ней Мераб, – хватит тоску нагонять, рожай уже скорее, что у тебя стряслось?

– Братва… – начала она скорбным голосом, – сегодня ночью, по дороге в Новосиб, машина, в которой ехали Адвокат и его сын Сергей, перевернулась и утонула в пруду. Все погибли, в том числе и водитель.

Среди собравшихся прошелся ропот. Кто-то из парней, еще не сообразив до конца, ляпнул невпопад:

– Елы-палы, пацаны, а как же сходка, что, отложить ее придется?

Но тут на него заворчали, советуя помолчать. Со стула поднялся Мераб. Глубокая морщина пролегла у него между бровей. Он скорбно произнес:

– Вот так, пацаны, нежданчиком подкрадывается к нам беда. Живем себе, крутимся с почитаемой братвой, крупняками ворочаем, дни рожания отмечаем, – Мераб почему-то с прищуром взглянул на Салтыкову, – и вдруг от нас уходят самые лучшие кенты. Эх, Серега, Серега… Какой парняга был, умный, жесткий, справедливый… Сколько бы мы еще дел переделали. А батя его… Все мы знали этого бродягу, достойнейшего среди нас авторитета, не жалевшего ни сил, ни средств для поддержания наших бригад. Он всегда умел поднять дух у братвы Кузбасса и Новосиба, – Мераб кивнул в сторону парней, рассевшихся по правую руку, – нам очень жаль, что этот босяк ушел из жизни. Как же нам будет их не хватать. Пусть земля им будет пухом. Где состоятся похороны? – спросил он Салтыкову.

– Вероятней всего в Кемерово, они родились там и жили. Я еще созвонюсь с братвой, уточню с ними день похорон.

– Салтычиха, поручаю тебе заняться этими делами, возьми из кассы деньги, надо помочь родственникам Адвокатов. Поедешь на похороны, обязательно возьми с собой несколько человек, проводите бродяг в последний путь.

Салтыкова согласно кивнула. Переведя взгляд на лысого мужчину, она внимательно осмотрела его. Ей не приходилось раньше видеть его в компании парней и авторитетных людей. Элла нагнулась к Артему и шепотом спросила:

– Вон тот лысый, кто такой?

– Это и есть Дикий, его Мераб с собой притащил.

В этот момент Аркан поморщился и прижал ладонь к щеке, зуб снова противно заныл. Он по привычке два раза втянул воздух и, закрыв глаза, несколько секунд ждал, когда зуб успокоится. Открыв глаза, встретился с прищуренным взглядом Салтыковой. Нисколько не стесняясь, она откровенно его разглядывала.

– Братва, – громко обратился Мераб к собравшимся, – все вы знаете, по какому поводу мы здесь собрались. Произошло досадное недоразумение: двое моих «чудил» по недомыслию наехали на уважаемую всеми Элку Салтычиху. Как только я приехал и узнал об этом «тупом наезде», сразу же вправил им мозги. Кстати, они здесь и готовы извиниться за свою выходку.

Наиль и Филон», как по команде поднялись и Татарин, опустив глаза, негромко промямлил:

– Элка, гадом буду, не хотели мы, извини.

Салтыкова спокойно, без всяких эмоций, ответила:

– Не хотели, а «наехали». Что-то мне другое мерещится, будто кто-то вас «вежливо» попросил об этом, – она стрельнула враждебным взглядом на Дикого, – я же предупреждала, большую ошибку ты делаешь. Ладно, я тебе отплатила, – Салтыкова кивнула на перебинтованную руку Татарина, – а вот Чепурная, вряд ли тебе так оставит. Ладно, все, дело прошлое, замнем, извинения приняты. С Ларкой я переговорю. Братва, хочу, чтобы вы приняли правильное решение, Артем Вавил и его пацаны нас с Чепурной защищали, не предъявляйте им за мордобитие. Я правильно изъяснилась? – Салтыкова обратилась к Мерабу.

Гебанидзе серьезно посмотрел на Вавилова, затем на Салтыкову и молча, кивнул. Решив сменить тему, он поднял руку и сказал:

– Горе пришло в наш дом, мы скорбим по ушедшим, но жизнь продолжается, братва должна вертеть незаконченными делами наших погибших друзей. Короче, дело такое, если бы я вам не доверял, не привел бы с собой своего корешка. Скажу главное, в свое время он многое сделал для воровской движухи в городе и в стране. Кто возьмется оспаривать его былые дела, тот не знает воровского пути этого бродяги. Я не называю его настоящее имя по одной причине, его разыскивают мусора. Но, представлю его вам под другой кликухой. Знакомьтесь, это мой лучший кореш – Дикий. Хочу подтвердить, он лично знаком со многими ворами и имеет среди них неоспоримый авторитет. Там, где он раньше жил, его пасут менты. Так вот, раз с Мироновыми приключилось такое несчастье, я ставлю Дикого на место погибшего Сереги. Место Адвоката в Новосибе я аннулирую, буду сам контролировать ситуацию в районах, находящихся под нашим «крылом». Вавил остается присматривать за городом и решать вопросы с кассой. Ранее поднятые темы в связи с разными разборками, считаю исчерпанными. Ну, как братва, вы согласны со мной?

Так как на сходке больше воров не присутствовало, то и право голоса, равному Мерабу никто не услышал. Но вопреки самоуверенности Гебанидзе, все-таки нашелся один протестующий. Вавилов слегка хлопнул ладонью по крышке стола и дерзко заговорил:

– Однако лихо вы все обстряпали. А с братвой вы посоветовались? Послушайте, пацаны, а кто такой Дикий? И за какие такие дела Мераб ставит его на место Мирона. Может, вы забыли, как недавно отморозки Дикого «наехали» на моего друга Языку, теперь следак раскручивает уголовное дело за то, что он пострелял их. Или вам напомнить о фарцовщике, которого мы оберегали и все тот же Дикий перехватил у нас канал. А ведь все шло с твоей подачи, Мераб. Нет, братва, вы, наверное, память потеряли, что есть такой вор-законник Паша Гром, имеющий среди воров большой авторитет. Мераб, разве кто-то из воров отменил «санкцию», выписанную тебе на сходке? Я считаю, ты не можешь кого-то назначать на место погибшего Мирона, а уж если на то пошло, то Салтычиха по иерархии имеет больше прав занять это место.

Вавилова многие поддержали, выразив согласие одобрительными голосами. Гебанидзе, конечно же, не ожидал такого неожиданного поворота со стороны смотрящего. Его независимое суждение обескуражило грузина. Быстро взяв себя в руки, как можно спокойно, ответил:

– Вавил, неужели ты так приподнялся, что взял на себя смелость кого-то рекомендовать на место в моей группе?

– Мераб, не надо ловить меня на базаре, я только высказал свое мнение. А что касается Салтычихи, так ведь она работает под твоим началом. Или ты перестал ей доверять? А может слово «баба» кому-то из вас резко давит на уши. Э, нет, видно вам стало в падлу, что девушка будет крутить братвой. Я же вижу, Мераб, тебя прямо «плющит» от моих слов. Тебе же выгодно, чтобы Дикий занял место погибшего Мирона, а не Салтычиха.

– Что-то ты много стал видеть. По-моему, ты до хрена на себя берешь, – Гебанидзе не на шутку рассердился.

– Я беру на себя столько, сколько мне положено по статусу. И если ты забыл, что входит в мои обязанности, так я напомню: в первую очередь я слежу за порядком и не должен допускать беспредела со стороны братвы. Мераб, я не настолько далекий от понятий, чтобы не знать, о чем говорит «воровская пощечина». В данный момент я руководствуюсь малявой Паши Грома, а в ней ясно сказано: до краевой сходки Мамука Гебанидзе, он же Мераб, не имеет право управлять общаком, назначать кого-то и наказывать.

Садовников внимательно слушал Вавилова и понимал, своей правотой он может испортить все, что они задумали с Мерабом. Что бы взять верх в этой ситуации, Аркан решил пойти ва-банк. Он громко хлопнул в ладоши, обратив на себя внимание и, окинув всех орлиным взором, заговорил:

– Мераб не просто так напомнил об осторожности. Я тоже на вас надеюсь. Мне надо поговорить с вами откровенно. Все вы хотите знать, кто же я такой? Вы судите по моим недавним делам, и не сильно-то принимаете меня за дерзость, за то, что беру нахрапом. Но мне простительно, в свое время я перебывал в стольких тюрьмах, зонах и на кичманах оставил столько здоровья, что кому-то из вас, это даже не снилось. Но сейчас не это главное. Кто из вас помнит Аркана, что вы можете за него сказать?

В комнате воцарилась тишина, только было слышно, как на комоде тикают настольные часы. Вавилов опять заговорил первым:

– Я не знал его лично, но слышал, вор-Аркан был у Новосибирской братвы в большом авторитете. Но это было до определенного времени. Не знаю, за что точно, но ему «дали по ушам», а это у воров серьезное наказание. Не хочу показаться дилетантом в этом вопросе, но дураку понятно, что такая блатная мера на воровском сходняке просто так не принимается. А вообще-то ходили слухи, будто его на ножи поставили.

Салтыкова все это время, пока сидела на сходке, пристально вглядывалась в лицо Дикого и после каждой его речи, находила для себя, что раньше слышала его голос, но где и при каких обстоятельствах, вспомнить не могла. Ей казалось, что эти глаза, тонкие, неприятные губы и лысый череп… Все это подсказывало, где-то она видела этого мужчину. Судя по его словам, он крутился среди авторитетов, а это значит, среди шпаны он не мог появляться. Перебирая в памяти прошлые годы и все встречи с серьезными людьми из воровской среды, выстраивала их в логическую цепочку. В голове возникали смелые вопросы: «Кто же ты такой, немолодой, лысый, наглый отморозок, смело называющий себя прожженным уркой? Почему тебя так ценит Мераб? Постой, постой… Кажется…Неужели…» Она еще сильнее напрягла память и, наконец-то припомнила, как много лет назад, вполне взрослый парень, чем-то походивший на Дикого, имел такую же скверную привычку: с шумом втягивать воздух сквозь зубы. Элла широко открыла глаза и окрыленная своей догадкой, громко сказала:

– Дикий, а ведь я тебя вспомнила.

В комнате опять нависла тишина.

– Девочка, ты меня с кем-то перепутала, мы не могли с тобой пресекаться, – с долей сарказма ответил Аркан.

– Ну, как же, у этой девочки отменная память, – ответила она в том же тоне, – если мне память не изменяет, в восемьдесят втором году я «гостила» в Кемерово у Кости Адвоката, царство ему небесное. Вот тогда на блатхазе50 нарисовался Паша Гром, но с ним был еще один, знаменитый по тем временам вор-законник Аркан.

Взволнованный, недоуменный ропот прошелся среди братвы.

– Ну-ну, интересно, что же было дальше? – иронично спросил Аркан.

– Собственно, ничего такого серьезного, посидели, побухали и вечером они свалили. Правда во время застолья, у нас с Громом вышло небольшое недоразумение, – Салтыкова интригующе заулыбалась.

– Ага! Ты чуть было не оставила его без наследства, – засмеялся Аркан, – братва, и ты Элка, не в обиду, если не к месту напомню, Паша, не знал, что она только-только оттянула срок и стал у нее подпрашивать. А она, сунула ему между ног опасную бритву и на том все закончилось. Одним словом, разошлись красиво. Вот теперь я тебя в натуре вспомнил, ты же есть та самая «цыпочка», что свалила от мусоров из Томска.

– Господа, – в шутливой форме обратилась ко всем Салтыкова, – кто не знает, знакомьтесь, вор Аркан собственной персоной.

Мераб хлопнул себя ладошкой по коленке и заулыбался. Затем поднял руку и, погасив восторженный гомон, достал из кармана пиджака свернутый вчетверо лист бумаги и обратился к братве:

– Эту маляву я привез с последней воровской сходки. Сам Паша Гром ее накатал. В ней ясно сказано, с Аркана снимается наказание по непонятной доселе предъяве, частично он отмыт от грязи. Гром обещал разобраться до конца, но больше не запрещает Аркану заниматься делами. Ну, что братва? Надеюсь, вы ничего не имеете против Аркана. Дикого больше нет. Хочу еще раз предупредить вас, Аркан в розыске и за ним гуляет «вышак» и если после этой сходки я услышу, хотя бы слово о нем, имейте в виду, собственными руками перекрою кислород. Вы меня знаете, я этого «шептуна» и среди мусоров разыщу.

Да, действительно, такого оборота никто не ожидал, что называется, всем опрокинули на голову ледяную воду из ушата. Салтыкова, сидя рядом с Артемом, незаметно под столом сжала ему руку. Заметив, как на его скулах играют желваки, поддержала его взглядом и по-дружески подмигнула. Понятно, этот этап остался в прошлом, Мераб и Аркан выиграли «битву». Теперь Элла и Артем догадывались, что Костя Адвокат и его сын Сергей не случайно попали в аварию, а возможно оказались жертвами хорошо спланированной операции по выдавливанию кемеровчан из Новосибирска. Но Вавилов не хотел уступать, и последнее слово оставил за собой.

– Мераб, я уже настолько привык к твоим «прокладкам», что для меня эта малява кажется туфтой. Гром – честный бродяга и по натуре своей никогда бы так не поступил. Что-то ты темнишь.

– Вавил, а кому нужна эта война? Ты сам видишь, воры потихоньку уходят в коммерцию. Если мы вернемся к старым принципам, нас всех передавят. Паша не дурак, он правильно понял и разобрался в современной круговерти. Ну, простил он Аркана, а тебе-то что? Ты убытки понес или твоя гордость пострадала?

– Не наезжай попусту, я на эту «манную» кашу не поведусь. Я отпишу Грому встречную маляву.

– Слышь, ты, малява адресована Аркану, я подтверждаю, что Гром отпустил грехи своему бывшему брату. Так что, делай, как знаешь. Я собирал этот сходняк и последнее слово будет за мной, – решительно заявил Мераб, – братва правильно я говорю?!

Для Вавила показалось странным, что больше половины присутствовавших на сходке поддержали Мераба.

Аркан облегченно вздохнул и, посмотрев с презрением на Вавилова, вспомнил слова героя из фильма «Калина красная»: «Этого Кузьму, я и сам возьму». Много лет он ждал момента, когда неприятный тип Адвокат, уйдет с его дороги. В середине семидесятых он уже перекрывал Адвокату доступ в этот город. Ведь тогда Серега Крутов обманул Воробьева и его спортивную команду, настроив против Сергея Мирона. Произошла серьезная драка, которая стоила Воробьеву пяти лет срока. На какое-то время кемеровчане ушли из Новосибирска. Теперь путь Аркану был расчищен. Он взглянул на Салтыкову и подмигнул ей по-приятельски, но в ответ получил сдержанный кивок. Не ушел от взора Садовникова и недовольный вид Вавилова.

«Ничего щенки, скальте пока клыки, скоро я вам их повыдергаю. Теперь, Салтычиха, у тебя одна дорога, ко мне в группу. А тебя Вавил я скоро закатаю в консервную банку».

На этом сходка закончилась. Мераб пребывал в хорошем настроении и пригласил братву в кафе «Спутник», где они частенько собирались, нужно было обязательно отметить назначение своего брата. Аркан по известным всем причинам, отказался присутствовать на банкете, но оказал финансовую помощь, дав деньги на все расходы. Довольная братва уже затемно покинула место сходки.

Виктор Культя проводил Эллу до улицы Владимирской, где припарковал свою машину, и они вместе поехали в кафе «Спутник». Но следуя по дороге к центральной площади их «Пятерку» резво обошла белая «Тойота» и, поморгав аварийными фонарями, остановилась на обочине.

– Ух ты, Артем свою «ласточку» отремонтировал, – отреагировала Салтыкова на появление Вавилова, – Витек, прижмись-ка и тормознись за его машиной.

Артем открыл заднюю дверцу и помахал Элле рукой. Она отпустила Культю и села в «Тойоту» рядом с Вавиловым. За рулем сидел Анатолий Языков, друг Артема, он повернулся и поздоровался с девушкой. Машина тронулась, взяв курс на кафе.

– Эля, ты решила, в какую группу перейдешь?

– Съезжу на похороны, там будет видно.

– Но, у тебя ведь есть какие-то наметки? Пойми, Аркан своего не упустит, теперь он начнет подминать под себя всех. Может, тебе будет лучше перейти ко мне.

Языков, поддерживая друга, два раза звонко щелкнул языком.

– Артем, мне необходимо все взвесить, прикинуть, на мне группа висит, а в ней четыре бригады. Хотелось бы обратиться за советом или помощью к Паше Грому, но говорят его этапировали в крытую, а оттуда малявы долго идут. Ты тоже подумай о себе, о парнях своих, эти «воровайки» не простят тебе смелых высказываний, даже не берусь судить, кому ты сегодня больше насыпал перца в «похлебку».

– Мераб с Арканом для меня не авторитеты, надумают подвести нам «хрен к носу», у нас с братвой не заржавеет51, конкретно ответим.

– Не горячись, это тебе не справедливые разборки, сам поди догадываешься, что Адвокат с Мироном не по собственной воле в пруду оказались.

– Ты тоже так думаешь, что это они устроили?

– Я печенкой чуяла, что-то должно нехорошее случиться и вот результат. Артем, может тебе с другими первомайскими пацанами переговорить, у тебя же много знакомых, они должны тебя поддержать.

– Я уже думал об этом. Жаль, у меня завязок нет с кемеровскими пацанами, было бы хорошо через них узнать у тамошних ментов, при каких обстоятельствах погибли Мироновы.

– Не переживай, я об этом позабочусь. Завтра с утра на похороны, ты едешь?

– Я не особо контачил с Адвокатами, сама помнишь, какие у нас были «бодания», но, раз ты поедешь, одну тебя не отпущу, хоть ты и с пацанами будешь. Что-то не нравится мне эта трасса, как бы и с нами, чего не приключилось.

Элла была немножко озадачена заботливым тоном Артема, но ничего не сказала, а только улыбнулась.

– Вот и «Спутник», – сказал Анатолий, подруливая на парковку напротив кафе. При свете уличных фонарей они увидели, что несколько знакомых машин уже заняли места на стоянке.

– Артем, у меня нет ни желания, ни настроения зависать с братвой. Обида конкретная берет, парней еще не похоронили, а эти уже празднуют. Как в былые времена: «Король умер! Да здравствует король!» Подожди меня, я только своих предупрежу, что ухожу, мне же еще к похоронам надо подготовиться. Может, просто побродим с тобой по скверу, посидим немного.

– Как скажешь, мне тоже там делать нечего, – Артем ласково погладил ее по руке и, хлопнув друга по плечу, сказал, – Толян, ты езжай домой, а то Светланка тебя заждалась. Завтра меня не ждите, я с утра с Эллой поеду в Кемерово.

Вскоре Вавилов и Салтыкова прогуливались вдвоем по пустынным аллейкам Первомайского сквера и, присев на одну из лавочек, прижались друг к другу плечами. Элла запрокинула голову и рассматривала звездное небо. Чем дольше она смотрела, тем больше, казалось ей, появлялось звезд. Отыскав глазами созвездие «Большой медведицы», спросила:

– Мечтал когда-нибудь при звездах?

– Приходилось. Как-то гостил у родственников в деревне, так после баньки забрался на стог сена и кайфовал… У, красота, какая. Лежу, а надо мной вся вселенная раскинулась.

– Один кайфовал?

– А как ты догадалась? – лукаво улыбнувшись, спросил Артем.

– Разве одному по кайфу на звезды смотреть, – засмеялась Элла и, сделав продолжительную паузу, неожиданно спросила:

– А у тебя сейчас есть кто-нибудь?

– Вот, прямо сейчас, ты.

– Опять шутишь, я серьезно спрашиваю.

– Сейчас я один. Несерьезные знакомства не в счет. Эля, а почему ты спросила?

– Просто интересно. Не ни разу слышала, чтобы ты со шлюхами знакомство водил. У нас же знаешь как, не успеешь с кем-нибудь под ручку пройтись, а о тебе уже такие сплетни раздуют.

– И что там обо мне сплетничают? – игриво спросил Артем.

– Характер у тебя нормальный, а соответственно и поступки. Принципы у тебя толковые и твердые, за накрытый столик в кабаке не продаешься, потому Аркан и Мераб волком на тебя смотрят.

– Я понял, на что ты намекаешь. А на счет принципов… Как-то по малолетке был у меня разговор с авторитетным человеком, он старше меня был намного. Так вот, он сказал: «Когда ты пренебрегаешь мнением людей, указывающих на твои косяки, ты просто тупо любишь себя и похож на напыщенного индюка, но когда ты прислушиваешься, что говорят о тебе, и делаешь выводы, у тебя есть шансы стать уважаемым человеком».

– Любишь старших слушать?

– Я их уважаю, в умах стариков собрана вся жизненная мудрость.

– А детьми ты еще не обзавелся, по-моему, из тебя бы получился неплохой отец?

– Еще не успел, – Артем улыбнулся, – еще не подобрал хорошую маму будущим детям. Опять просто так спросила или серьезно интересуешься?

–Тема, извини меня, слишком много вопросов задаю и вообще, кто я тебе, чтобы интересоваться о личной жизни.

– Я думаю, ты имеешь на это право, – тихо ответил Артем, нежно обнимая ее за плечи.

– Да ты что! – игриво воскликнула Элла, – с каких это пор ты записал меня в ряды своих поклонниц?

– Пожалуй, с того раза, как мы увиделись с тобой на сходке в железнодорожной бане.

– Как хорошо, что я в тот день не мылась, – рассмеялась Элла и, выдержав пауза, тихо спросила, – Тема, это намек?

Он помолчал немного, глядя в ее лучистые глаза и, со свойственной ему откровенностью, ласково произнес:

– Эля, ты мне очень нравишься.

Девушка, продолжая тихо сидеть в его объятиях, не ответила.

– Почему ты молчишь?

– По-моему, и без слов понятно.

– Значит, молчание, знак согласия?

– Не торопись. Мы хорошо относимся друг к другу, но это еще не повод для близких отношений.

– Эленька, я не спешу, просто искренне говорю, ты мне очень нравишься.

– Если ты ждешь от меня ответа, пока скажу одно, для меня, это тоже важно.

– Правда! – воскликнул Артем и с радостью добавил, – я сейчас чувствую себя, как в том стогу, но только со мною рядом ты, а не другая. О, как ты мне нравишься, – Артем взял ее руку и прикоснулся к ней губами.

Элла улыбнулась и, шутя, ответила:

– Смотри не влюбись, астроном. Но чтобы ты спокойно дожил до утра, спрошу еще раз, ты действительно ждешь от меня взаимности?

– О, да!

Элла взъерошила на его голове волосы и тихо ответила:

– Тогда взаимно.

Он взял ее теплые ладони в свои руки и прижал их к своим щекам. Элла осторожно встала со скамейки и, нежно погладив его по щеке, сказала:

– Нам пора, нужно хотя бы немножко отдохнуть перед дорогой.

Элла взяла Артема под руку, и они направились по аллейке к выходу из сквера.

Глава 13

Между влюбленными

Полковника Кашапова официально назначили на должность начальника отдела вместо бывшего генерала Шатуры. Приказ пришел из Москвы, даже генерал Смоленцев не успел «поработать» над кандидатурой нового начальника. С агентурной работой все складывалось неплохо, но не давал покоя один вопрос, куда пропал Лютый? Без него выход на Гебанидзе и, следовательно, на Кутаисскую группировку и иностранную мафию, будет долгим. Мимоза старается, но он не дошел до того уровня, вот если бы он раньше вошел в круг воров, это другое дело, можно было бы обойтись и без Лютого. Кашапов пригласил майора Торопова к себе в кабинет и потребовал отчет о работе агентурной сети. Вид у Торопова был какой-то странный, он едва сдерживал себя, чтобы сохранить на лице серьезное выражение.

– Василий Григорьевич, а у нас хорошая новость. В Новосибирск вернулся Лютый, я с ним только что разговаривал по телефону. Правда сначала он не сказал мне, что приехал месяцем раньше, говорит, пока присматривался, все ли спокойно в городе, заверил меня, что снова возобновит работу своей агентурной группой.

– Вот это да! Ты не спросил, где этот черт столько времени пропадал? Мы ведь его уже заочно «похоронили».

– Объяснил, что попал в серьезный переплет, мол, оказался среди криминальных лидеров. На связь не выходил, потому что не было возможности, за ним постоянно следили. Долгое время готовился уйти из-под «опеки» бандитов, вот теперь снова в Новосибирске.

– Что-то он не договаривает, связался бы с нами, мы бы помогли. Ладно, передай ему, пусть составит подробный отчет, а потом я сам с ним поговорю. Возьми у меня список «мероприятий», пусть Лютый подключается к нашим планам. Так, давай дальше, ты встретился с Портниковым?

– Да, мы с ним побеседовали. У него на работе неприятности возникли, кто-то «накапал» московскому начальству, будто он занялся в колонии недозволительным экспериментом и, меняя методику работы с заключенными, создал среди спецконтингента взрывоопасную ситуацию. Окончилось тем, что его опять отправили на «пенсию».

– Ах, Семеныч, вечно он беспристрастием страдает, не дают ему развернуться, сиди, мол, отдыхай на заслуженном отдыхе, – с сарказмом посочувствовал Кашапов.

– Шаронов устроил слежку за Портниковым, применил к нему секретное фотографирование.

– Это точно? Неужели еще «Сергея52» приставил к нему?

– Портникову кто-то из его же осведомителей доложил, что видел его на фотографии, фиксация произошла во время встречи с агентом. На счет прослушки ничего не сказал.

– Ага, значит, зашевелилась эта сволочь, наверняка Семеныч выбрал вариант, спровоцировав Шаронова на ответные действия. А ты знаешь, Юрий, генерал Шатура перед отъездом поговорил с Шароновым и намекнул, что ему понятны его действия в отношении государственных преступников, занимавшихся расхищением в особо крупных размерах. Также сказал обиняком, что Шаронов долго не продержится, рано или поздно его разоблачат. Но «хитро-мудрый» полковник как всегда от всего открестился и даже ухом не повел на предостережение. Вообще Шатура просил меня, если Шаронов и дальше будет продолжать совать свой нос куда не следует, то нужно посодействовать его «врагам» засадить этого негодяя в тюрьму.

– Портников просил не беспокоиться, у него есть люди, которые сейчас этим занимаются. Если возникнет срочная необходимость, он обратится к вам.

– Ладно, приму к сведению. И все же, прицепи-ка к Шаронову «Николая Николаевича», пусть понаблюдает за ним. Все сведения передавай строго мне, я сам разложу этот «пасьянс». Все три жертвы имели криминальное прошлое, а у Шаронова нюх особый, он толстосумов до конца разрабатывает, а там… Портникову нужны доказательства его преступлений, а я давно знаю Семеныча, этот служака старой закалки, кусок государственного хлеба у себя в кармане не спрячет. У него вера такая, чекист должен быть с чистыми руками, – Кашапов улыбнулся и, повернув голову, взглянул на портрет Дзержинского. Ах, да, Юрий, я тебе телефон давал одного старшего инспектора УГРО, позвони ему, мне необходимо с ним поговорить по поводу Мимозы.

– Вы о Морозове? Я с ним разговаривал, только на другую тему. Как вы мне сказали, я попросил его не трогать пока Гебанидзе и если объявится Садовников, его тоже, они продолжают находиться в оперативной разработке нашего отдела. По городу среди криминала ходят слухи, что с Китая и Японии приехали представители спортивных обществ по восточным единоборствам. Мимоза подтвердил, встреча гостей и Гебанидзе уже состоялась. С Кавказа тоже пожаловали «гости», воры в законе. Видимо у них что-то серьезное намечается.

– Кстати, самое время подключить Лютого. Так, ты говоришь, Морозов приостановит розыск Аркана.

– Он пообещал по этому поводу поговорить с полковником Скурихиным, вы его знаете. Кстати, Морозов пошел на повышение, сказал, как только подыщет себе замену, его переведут в управление МВД в отдел угрозыска к Скурихину.

– Молодец, толковый работник этот Морозов, далеко пойдет…

– Если не остановят, – шутя, перебил Торопов полковника.

– Ладно, давай обсудим еще один вопрос: скоро в нашу область должны отправить этапом Крутова, нам необходимо устроить, чтобы он встретился с Громовым – вором в законе.

– Зачем?

– Как это зачем? По плану Шатуры Крутов по протекции Громова вольется в криминальную среду Новосибирска. Не забывай, что Гебанидзе и Садовников отошли от старой системы взглядов и у них своя стезя, но Крутов придерживается взглядов воров старой формации и пользуется большим авторитетом у уголовников разных мастей. Он будет вхож в любые двери, в том числе и к этническим группам, а Мераб только ускорит это дело. Мимоза возьмет под свой контроль Крутова и будет вести его неустанно. Мы должны знать о каждом шаге Крутова. Ладно, мы еще поговорим об этом подробно, когда Крутова отправят в нашу область. Твоя задача заключается в том, чтобы Громова, как можно дольше задержали при отправке из Иркутской области, они должны встретиться в новосибирской пересыльной тюрьме. Если понадобится, согласуй это дело с работниками управления ИТУ. Подготовишь четкий план и подашь мне на утверждение. Все, Торопов, пока свободен.

– Василий Григорьевич, одну минуточку, вы «Комсомолку» читали, точно не помню, кажется июньская, там статья о генерале КГБ Калугине, как он отвечал газете.

– Читал я весь этот бред. Вроде, как депутаты Верховного совета не имеют представления о работе КГБ и о самом комитете Верховного Совета. Калугин выплеснул много негатива о работе КГБ, как внутри страны, так и за рубежом.

– Я так полагаю, наверно будет депутатское расследование.

– Юрий, ты понимаешь, о чем идет речь, если будет создана комиссия, то она начнет изучать деятельность всего КГБ. Уцепится за бюджет комитета, за статьи расходов, кто рассматривает бюджет, и кто его утверждает.

– Не вижу ничего в этом плохого.

– Как?! Если ты внимательно читал статью, то заметил, что Калугин хочет разворошить пятый и девятый отделы КГБ, обвиняя их в том, что они применяли спецтехнику, прослушку телефонов, занимались устранением политически ненадежных граждан, имеют непомерную агентурную сеть. Если непосредственно коснуться нашего отдела, то мы тоже занимаемся подготовкой агентов, а этот аспект, как раз затронут Калугиным, он подчеркнул, чтобы комиссия разобралась, как вербовали и внедряли агентов, занимались дискредитацией граждан, вели слежки, заводили досье и нарушали права человека.

– Я думаю, когда-то должно было это случиться.

– Ты поддерживаешь действия предателя Калугина?!

– Только в частности. Я за демократические преобразования в стране. Я считаю правильным, что Комитет Верховного Совета по делам молодежи принял постановление о проведении расследования.

– Торопов, как ты не можешь понять, что нас это тоже коснется, отдел могут закрыть и нас расформируют.

– Неужели для нас не найдется работа?

– Водить машину какого-нибудь разнузданного криминального авторитета или обнаглевшего кооператора. Нет уж, уволь. Думаю, наше главное руководство не совсем потеряло голову и не позволит народным депутатам копаться в работе комитета КГБ, а особенно в оперативной деятельности. Ладно, все, хватит об этом, других дел невпроворот. Ты свободен, – Кашапов недовольно взглянул на майора, он никак не ожидал, что Торопов примет сторону людей, взявших неверное направление в политике комитета.

Ранним осенним утром, Валерий Морозов проснулся и, сделав зарядку, поставил варить кофе. Он не привык нежиться в постели, а вскакивал мгновенно, еще в армии научился преодолевать лень. Сегодня воскресенье, впереди его ожидал целый день отдыха. Специально отключил телефон, чтобы начальство не дай бог не разыскало с утра по какому-нибудь экстренному делу. Как только он окажется за дверью однокомнатной квартиры, его уже не найдешь. До полудня Морозов планировал походить по магазинам и просто погулять по городу, а после обеда у него состоится долгожданная встреча.

Редко выпадает нормально отдохнуть. Все работа, работа… Оперативные мероприятия, служебные отчеты, составление разных заявок. В такие моменты чувствовал скуку, а душа требовала активности. Но когда подворачивалось реальное уголовное дело, в нем пробуждался настоящий вулкан, и выбрасывалось столько энергии, что работал сутками, пока не раскручивал дело до конца. Но бывают моменты, когда драгоценное время уходит на формальности и перебирание бумаг, на составление отчетов, которые обязательно должны устроить начальство. «Эх, пока тепло, взять бы отпуск и мотануть куда-нибудь на юг к Черному морю или на крайний случай к другу Сашке, который год он зовет меня в тайгу на заимку к своему деду. Санька рассказывал, там сказочная природа: рыбалка, охота в дальней тайге, одним словом – мечта. Куда же он пропал, два месяца, как нет от него известий. Может, что-то случилось? И тетя Катя с Сергеем и Настей вдруг исчезли, из квартиры выписались, может, совсем из города уехали».

Валерий тяжело вздохнул, он многое знал о скрытой жизни своего друга Александра Воробьева. Многое, да видимо не все. После того, как друзья помогли ему раскрыть дело об изнасиловании и убийстве трех несовершеннолетних девочек, Морозов редко с ними виделся. В последнюю встречу Александр предупредил, что над ними нависла угроза, куда опаснее, чем банда Аркана. На сей раз к Сергею Брагину прицепился полковник госбезопасности Шаронов. А еще Александр сообщил по секрету, что комитетчик замешан в серьезных преступлениях и сотрудников его отдела проверяют на причастность к убийству каких-то махинаторов. Валерий кое-что знал о начальнике оперативного отдела КГБ, Сергей Брагин поделился с ним, что собой представляет этот полковник. «А ведь я помню, как мы Крутова вместе брали, тогда Шаронов был попроще. Да, уж, власть и деньги портят людей», – размышлял Валерий, сидя на кухне и, попивая из чашки ароматный кофе.

Прошел в комнату, убрал со стола книги, кое-какие предметы и, постелив верблюжье одеяло, принялся гладить брюки. Он всегда старался выглядеть опрятным в гражданском костюме, не говоря уже об офицерской форме, которую содержал в аккуратном состоянии. Сегодня ему хотелось выглядеть, как нельзя лучше, потому что встречался с девушкой. Он виделся с ней редко и то эти встречи имели чисто деловой характер, но зато, входя в кабинет лаборатории, где они встречались, постоянно чувствовал трепет в груди. Да уж, чего греха таить, разве можно устоять перед такой красотой, ему казалось, что природа, наделяя прекрасную половину человечества неописуемыми дарами, не обошла эту прелестную девушку. Эти светло-серые, лучистые глаза, прикрытые пушистыми ресницами, разве можно скрыться от их поражающего действия. Его друг капитан Семенов часто шутил, когда видел красивую девушку: «Женские глаза признаны самым страшным стрелковым оружием, они способны поразить цель с любого расстояния».

Кем же доводится Валерию эта девушка, почему, вопреки статусу человека, борющегося с преступностью, он иногда помогает ей, ведь она состоит в криминальном сообществе? Объяснить кому-то, это весьма сложно, но для себя он нашел доступное определение: «Ничего странного в этом нет, – философски рассуждал Морозов, – если только вдуматься, то любви доступны все возрастные категории, она не знает ни границ, ни ограничений по статусу, она сражает даже самых стойких. Таковы ее законы, природа берет свое. Где-то я вычитал, если хочешь воспротивиться любви, избежать ее проявления, попробуй причинить себе физическую боль, как сотворил с собой отец Сергий, избегая соблазна, он отрубил себе палец. Чтобы заглушить в себе это сильное чувство, необходимо включить разум, хотя любовь научилась отключать его, подчиняя сердце своей страсти».

Тайна Валерия состояла в том, что он действительно любил эту девушку, и никогда и ни с кем не делился своими сокровенными мыслями. Нельзя, чтобы друзья или сослуживцы знали, что он связан с девушкой из криминальной среды, и на случай, если когда-нибудь эта тайна станет доступна другим, он имел веское обоснование, она является его агентом. Уже больше десяти лет Морозов знает ее, но встречается с ней только последние три года. Всегда был рад ее видеть и от общения с ней получал истинное удовольствие. Когда-нибудь, а это было заветной мечтой Валерия, он признается ей в любви.

За три года, в течение которых встречались Салтыкова и Морозов, между ними сложились вполне доверительные отношения и основывались они на правильном поведении обоих. Информация, переданная старшим инспектором угрозыска, не шла во вред кому-либо из преступной группировки, в которой состояла Элла. Исключение составляли люди, которые, проигнорировав ее предупреждения, попали в руки правосудия или совершили против коллектива непростительные действия в виде утаивания средств, добытых в общем деле. В отношении других конкурирующих групп, Салтыкова совершала только упреждающие действия и не более.

Она постоянно задумывалась над таким фактом: Гебанидзе, Садовников и Крутов состояли в сговоре с людьми, работающими в милиции или исправительных учреждениях. Но никому из рядовых членов группы не приходило в голову, что они «сотрудничают с ментами», так или иначе, давая им сведения или получая их взамен. И как бы это не называлось, а факт, что воры-законники подкупали работников и ставили их на финансовое «довольствие», оставался неоспоримым. Но стоило кому-то из бригады завести подобное знакомство с органами, как на него навешивали ярлык «стукача». Конечно, Салтыкова делала принципиальное различие между «изменником» и человеком, добывающим полезные сведения у работников той или иной системы.

В колониях и тюрьмах случаются подобные вещи, но за редкими случаями. Чтобы сотрудник администрации работал на заключенного, необходим сильнейший компромат и наличие умных мозгов, чтобы манипулировать завербованным работником системы. Обычно совершались меркантильные действия, что с одной, что с другой стороны. Но на свободе, считала Салтыкова, совершенно иная форма сотрудничества. Можно владеть источником информации и умело пользоваться им, и ни в коем случае не комплексовать по поводу своего участия в таком знакомстве. Криминальным лидерам доступны подобные методы, на то они и авторитеты, чтобы контролировать разные ситуации. Правда, существовали другие воры, имеющие устаревшие взгляды на воровское движение. Такие, как Павел Громов, категорически относились к изменениям в воровском кодексе чести. Но были и свои нюансы: если авторитетам оказывалась помощь в плане информационной поддержки, и будь эта помощь чистой по понятиям, никто из воров не откажется уйти от срока наказания. Именно такое случилось с Громовым, когда его подозревали в убийстве человека, а друг детства, служивший в органах милиции, доказал невиновность Павла. Опять же, сплошь взаимные выгоды – считала Салтыкова. Или, к примеру, Мераб поделился с ней информацией, что, заплатив высокому начальнику энную сумму, организовал сходку прямо в зоне и встретился с Громом. Ведь здесь не говорилось о сотрудничестве с ментами, да и сам Гром не считал это зазорным. Потому Салтыкова была уверена, что ее знакомый из угрозыска никоим образом не вбивал клин между ею и преступной группировкой, а просто помогал от чистого сердца… Или может быть, делал это по другой причине.

За годы пребывания Салтыковой в различных группах, она заработала себе авторитет. С самого начала она имела главный козырь – поручительство за нее других уголовных авторитетов. Она могла ловко манипулировать некоторыми членами группировки, имела почти на всех досье, по крайней мере, ей удавалось в нужный момент кого-нибудь выдвинуть вперед, а кого-то попридержать, применив компрометирующую информацию. Лавируя между лидерами, она умело вела политику, а в самой группе применяла тактику «кнута и пряника». Не зря на нее обращали внимание лидеры других группировок и ставили в пример за ее действия.

Понимая, что в последнее время нажила себе немало врагов, Салтыкова стала осмотрительной и, чтобы встречаться с Морозовым, пользовалась мерами предосторожности. На закрытой территории НПО53 «Зонт», находилась режимная проходная и Элла по предъявленному пропуску, спокойно прошла в административное здание. На втором этаже, в кабинете с табличкой «Лаборатория» она дождалась Морозова. В выглаженном темно-сером костюме, в белой рубашке с галстуком он выглядел элегантно. Элла сама надела черные брюки «колокола» и поверх белой рубашки накинула жилетку. На спинке стула висел демисезонный плащ.

– Здравствуй Элла! – улыбнулся Морозов и, пройдя к столу, сел напротив девушки, – как же давно мы не виделись.

– Здравствуй Валерий, – ответила она сухо. Видимо, отвлеченная воспоминаниями о прошлой ночи, проведенной в Кемеровском отеле и под влиянием неприятных мыслей о гибели Адвокатов, она еще не до конца пришла в себя. Уловив что-то неспокойное в ее взгляде, Морозов спросил?

– Элла, как твои дела? Ты наверно устала, выглядишь неважно.

– Все как прежде, правда есть кое-какие изменения. Буквально вчера приехала из Кемерово, еще не отдохнула, как следует. А тут смотрю, от тебя сообщение, пришлось на встречу ехать, хоть и выходной. У тебя что-то срочное?

– Нет, хотел просто увидеться, пообщаться. У тебя какие-нибудь проблемы?

– Были проблемы, но не у меня, но рикошетом и меня зацепило.

– Рассказывай скорее, что там у вас стряслось.

– Я ездила в Кемерово на похороны, а случилось вот что: три дня назад на кемеровской трассе на семидесятом километре от Новосибирска, произошла страшная трагедия, легковая «Хонда» на скорости вылетела на обочину и упала в пруд. Погибли кемеровские авторитеты Адвокат с сыном и водитель.

– Да, я знаю, в сводках прошло это происшествие. По-моему это была дорожная авария, кто-то снял предупредительные знаки перед крутым поворотом. Лично тебя, что затронуло в этом деле?

– Валера, ты же знаешь, они были моими «боссами». Я подозреваю, что их обоих убрали таким способом. Группа «осиротела» и осталась только под моим присмотром. Мне нужно знать, была ли случайной катастрофа или к этому кто-то приложил руку.

– Этим делом пока занимается областное управление, возможно, передадут в прокуратуру, но пока оно находится у подполковника Скурихина. Работают специалисты, скоро будут известны результаты экспертизы. Я точно не собираюсь горевать по этим бандитам. А тебе, очень нужны эти сведения?

– Конечно, нужны. Валера, иначе я потеряюсь в догадках.

– Как отреагировала на происшествие Кемеровская братва?

– Братва в полном недоумении, но есть и те, кто рассуждает логично, они не верят в роковую случайность. Адвокат был в Кузбассе авторитетной личностью и как бы одиозно к нему не относились некоторые Новосибирские лидеры, его многие уважали.

– Как он вел себя в последнее время?

– Думаю, он ждал чего-то серьезного, нервничал часто, раньше он таким не был. По-моему такое поведение связано с конфликтом между ним и Мерабом.

– Кто теперь встанет на место Мирона?

– Пока Мераб, есть мнение поставить меня, либо еще одного типа. Валера, именно из-за него я тревожусь, даже не знаю, стоит ли тебе говорить…

– Раз «заикнулась», значит выкладывай.

– Пообещай, что эта информация останется строго между нами, и в дальнейшем ты не предпримешь никаких действий против этого человека.

– Люблю, когда ты интригуешь, – Морозов улыбнулся, – ну, хорошо, я сохраню все в тайне, и если он не создаст тебе угрозу, я оставлю все, как есть.

– Понимаешь, в это трудно поверить, «воскрес» Аркан.

– Аркан?! Ни чего себе новость. Откуда он взялся, ведь нас действительно проинформировали о его смерти? Элла, может, ты ошиблась.

– Без всяких сомнений, это он. Правда, Аркан изменил свое лицо до неузнаваемости.

– Где ты его видела?

– На сходке, его Мераб привел.

– Ну и дела. Ишь, как скрытно объявился, даже наши осведомители его не засекли.

– Потому что внешность изменил и залег на дно, но на сходке ему пришлось выдать себя и, оказалось, что Дикий и Аркан, одно, и тоже лицо.

– Получается, что он приличное время скрывается в городе. Ну, и прощелыга! И он не побоялся, открыто заявить о себе?

– Я предполагаю, Мераб решил поменять лидеров группировки и выдвинул Аркана на место погибшего Мирона, кажется, это и есть его тайный план. Но на сходке Вавилов смело высказался и не принял предложение Мераба, чтобы группу возглавил Аркан, и вынудил воров выкинуть свой главный козырь.

– Да уж, закипели страсти. Элла, а как они поступят с тобой, ведь ты «наследница» Адвокатов?

– Мераб хочет, чтобы я работала под Арканом.

– Дилемма, нежелательно тебе работать по этим зверем, а что ты сама об этом думаешь?

– Пока ничего не решила. Вавилов просит меня перейти в его группу, но ты же знаешь, это невозможно.

– По-моему, в твоем положении вполне резонное предложение, по крайней мере, Вавилов более адекватен, чем Садовников. Послушай, Эля, может, мне вплотную заняться этой верхушкой и постепенно их пересажать.

– Валера, мы же договорились, не трогай их, а не то ты мне всю «карьеру» испортишь.

Валерий заметил, как она скептически улыбнулась.

– Ладно, ладно, я помню наш уговор, мы просто помогаем друг другу и ничего больше, хотя ты сама знаешь, почему…

– Валера, не начинай, мы об этом тоже договорились.

– Понимаю, но что поделать, если ты давно мне нравишься.

– Ты снова ставишь меня в неловкое положение. Не ко времени ты завел этот разговор.

– А когда будет можно?

– Чуть позже, сейчас я оказалась в сложной ситуации.

– Я тебя знаю, выберешься, но если почувствуешь, что они пытаются тебя зажать, срочно звони мне. Эленька, ты знаешь, как я к тебе отношусь, мне не безразлично, что с тобой будет.

– Понимаю, Валера, спасибо, что поддерживаешь.

Что могла еще сказать Элла, чем успокоить, как удержать, чтобы он не успел произнести то самое слово, готовое в любой момент сорваться с его языка. Да, она понимала, он ее любит и потому оберегает, не хочет, чтобы она попала в тяжелейшую ситуацию. Это обстоятельство лишало ее покоя.

После того, как Артем признался, что она очень ему нравится, Элла оказалась перед ответственным выбором. Фактически двое мужчин выразили ей большую симпатию и от этого она чувствовала себя виноватой. Конечно, можно было оставить все как есть и продолжать «дружить» с обоими, не смотря на их противодействующее положение, но в глубине души она уже выбрала того единственного, кто мил ее сердцу.

Стремительное сближение с Артемом началось с поездки в Кемерово, когда они оказались на похоронах Мироновых, но сдвиг в отношениях произошел намного раньше, когда они начали присматриваться друг к другу, изучать. Что скрывать, этот парень определенно ей понравился, и когда сравнивала его с другими, находила принципиальные отличия. Ощутимым толчком в отношениях послужил случай на дне рождения Ларисы, когда Артем доказал, что дорожит ею. В ту сумасшедшую ночь, на кухне, она прильнула к нему и почувствовала, как было легко и надежно в его объятиях. Когда между людьми возникает взаимная симпатия, неосознанным поступком назвать это нельзя. Она уже чувствовала к Артему свое расположение и во время ночной прогулки по скверу поняла, это взаимно. В теории, по представлениям спиритов, Элла ознакомилась с формулой флюидов, как они действуют на сознание людей, но на практике эти «электрические» импульсы влияли гораздо активнее, пронзая сердца.

Артем и Элла остановились в отеле и сняли два отдельных номера. Парни разместились в других комнатах. Планировалось вернуться в Новосибирск вечером, в день похорон, но дела заставили задержаться в Кемерово на два дня. После обеда состоялись поминки в кафе, а затем были встречи с близкими знакомыми Адвоката. Поговорили о совместных делах, ведь Салтыкова владела разными сведениями. Разошлись уже поздно и условились встретиться еще раз на другой день перед отъездом. Перед тем, как вернуться в отель, Артем отпустил всех парней и пригласил Эллу в ресторан.

Они много говорили о личной жизни, принципиально не затрагивая текучие дела, так как это заставляло их мыслить в другом направлении. Уютная обстановка, немногочисленная публика, приятный, милый разговор и уже смелые взаимные взгляды, все это сказывалось на душевном состоянии. Красное вино слегка кружило голову. После ритмичной мелодии с эстрады по залу поплыла спокойная музыка. Артем пригласил Эллу на танец. Она скрестила свои руки на его шее и, слегка прижавшись, почувствовала, как его ладони нежно коснулись ее спины. В обычных условиях такая близость могла возникнуть только при желании довериться друг другу, но сейчас они оба чувствовали другое влечение. Она опустила голову ему на плечо и, закрыв глаза, плыла по кругу, полностью доверившись своему партнеру. Вдруг она почувствовала его легкое дыхание, источающее аромат вина и в тот же миг его губы прикоснулись к ее губам. Чтобы продолжить приятное ощущение, она сильнее обвила его шею, и Артем, уловив ее желание, снова прильнул к ее губам.

Вернувшись к столику, он не отпускал ее руки. Нежно сплетая пальцы, они, молча, сидели и умиленно смотрели друг другу в глаза. Пришло время, возвращаться в свои номера. Артем довел Эллу до двери и, взяв в ладони ее лицо, поцеловал в губы. Она открыла дверь и, взяв его за руку, потяну в темный коридор. Рука Артема шарила по стене, ища выключатель.

– Не нужно, не включай свет… – услышал он ее шепот и, идя за ней в комнату, в полумраке заметил кровать.

Рано утром, когда все еще спали, Вавилов тихо прошел в свою комнату. Они оба прекрасно понимали, кто-нибудь из парней, заподозрив их в близости, обязательно доложит Мерабу, поэтому любовное свидание они решили сохранить в тайне.

Они возвращались в Новосибирск в одной машине, за рулем неизменно сидел Виктор Культя. Элла сообщила Артему о своем решении, она примет предложение Мераба и останется в группе, но действовать ей придется совместно с Арканом.

Вавилов отреагировал спокойно и попросил объяснить, зачем доверяться двум нелюдям, если понимаешь, что они готовы на все, вплоть до убийства.

– Артем, я не могу бросить сейчас братву. С годами я все отладила, каждого проверила и доверяю им. Они обучены и знают свое дело. Если я уйду, все порушится, вместо меня Аркан поставит Татарина, и он сломает всю группу, а ты уже убедился, что это за «отморозок». Ларису они снова превратят в путану, а я не хочу, чтобы «специалистка», работающая строго по профилю, очутилась на панели. И потом… – Элла сделала небольшую паузу, – я всегда буду знать о разных планах, и в отношении тебя, кстати, тоже. Пусть только попробуют утаить что-то, я им таких прокладок54 наставлю, мало не покажется.

Артем вздохнул тяжело и сказал:

– Эленька, какое бы решение ты не приняла и, в какой бы ситуации не оказалась, я всегда буду рядом. Обещаю твердо, я никому не позволю притронуться к тебе, если ты сама этого не захочешь.

Они крепко обнялись. Элла немного отстранилась, благодарно взглянула Артему в глаза и склонила голову на его плечо. В этот миг ей было приятно ощутить себя милой, ласковой девушкой, а не жесткой и бескомпромиссной «бандаршей». Виктор Культя подмигнул им в зеркало заднего вида, он был рад за свою подругу, она нашла себе достойного парня.

Элла с сожалением посмотрела на Валерия, и опять в ней проснулось чувство вины. Как он только выдерживает, не срывается, продолжает помогать, оставаясь в неведении, ответит ли ему взаимностью эта девушка.

Да, он был действительно терпелив и, что характерно, не давил на нее, требуя скорейшего решения, хотя, по всей видимости, это давалось ему с трудом.

Нет, она не может сейчас признаться и твердо сказать ему – нет, и не потому, что знает его недостаточно, она видела в нем мужчину, не способного снизойти до мелочей и опошлить дружбу.

– Ты занята в следующий выходной? – спросил Морозов, надеясь получить положительный ответ.

– Валера, нам нельзя так часто встречаться.

– Я должен передать тебе сведения об экспертизе, – лукаво улыбнулся Морозов.

– Ох, и хитрец, – прищурилась Элла, – я позвоню тебе.

– Хорошо, но только не раньше среды.

– Ладно, Валера, до следующей встречи. Была рада тебя увидеть, – Элла улыбнулась на прощание и, прикрыв пушистые ресницы, приветливо кивнула.

Судебный процесс по рассмотрению уголовного дела Анатолия Языкова состоялся в здании суда Железнодорожного района. Ему инкриминировали обвинение по двум статьям: превышение допустимой самообороны и незаконное хранение, и применение огнестрельного оружия, в данном случае охотничьего ружья. Поначалу, государственный адвокат, назначенный Вавилову, пытался доказать следователю, что сам факт защиты его семьи от «бандитов», это вынужденная мера и требовал переквалифицировать статью о нанесении телесных повреждений на самооборону. Но следователь настаивал, что Языков применил оружие из хулиганских побуждений, потому как состоит в ОПГ и, не вызвав милицию, совершил тяжкое преступление. Тогда Вавилов посоветовался с Салтыковой, и она порекомендовала обратиться к бывшему адвокату, умеющему собирать качественные улики и, обходя препоны следователей, добиваться положительных результатов. Неофициального защитника-консультанта звали Сергеем Брагиным. Слухи о нем, как о принципиальном и умелом защитнике, ходили не только среди обычных людей, но и среди криминала. Как ему удавалось вести свое расследование и находить разные улики, для кого-то оставалось загадкой, ведь профессиональный опыт у него накапливался не только в теории, а больше на практике, когда он умело, раскрывал преступления. Если судить по слухам, то Брагин уволился из адвокатуры по собственному желанию, не разделив с руководством точку зрения, касаемо принципиальной защиты граждан. Оставив официально практическую деятельность юриста, он продолжал консультировать в частном порядке и оказывал помощь людям, нуждающимся в защите от уголовных преследований.

В процессе судебного разбирательства, судья пригласила в зал свидетеля, отца обвиняемого Языкова. В деле значилось, что на момент преступления паспорта на ружье у обвиняемого не было. Зато отец принес его с собой и передал для ознакомления судье. Естественно, председательница удивилась и взяла на заметку, чтобы потом разобраться со следователем. Затем отец Языкова объяснил, как оружие оказалось в доме. Частное строение раньше принадлежало родителям, затем они переехали в квартиру, предоставив дом сыну и его семье. Ружье находилось в чулане, а так как отец перестал заниматься охотой, то совсем про него забыл.

В зале суда собралось много людей, как со стороны Вавилова, так и сторонников Мераба и Аркана. Возглавлял компанию Татарин-Наиль. Во время процесса судья несколько раз делала замечания по поводу шума, а когда это не действовало, выдворяла в коридор.

В перерыве между заседаниями обе группы вышли на улицу и, провоцируя друг другу угрозами, чуть ли не сошлись в драке. Лидеры успокоили их, приняв решение закончить «прения» после оглашения приговора. Но когда все вернулись в зал для заслушивания приговора, то возмущенные парни опять подняли дебош. Оказавшись снова на улице, они затеяли между собой драку, и закончилось тем, что нескольких парней с обеих сторон задержали и закрыли в специальной комнате до приезда наряда милиции.

Три года условно, таков был приговор Языкову за превышение допустимой самообороны, статью за хранение оружия с него сняли. Судья, разобравшись в уголовном деле, выявила, что со стороны истцов был нарушен закон, она заявила претензию следственным органам, почему по факту злостного хулиганства не было заведено уголовное дело на лиц, напавших на Анатолия Языкова и его семью.

Только спустя время, Салтыкова, поговорив с Сергеем Брагиным, узнала, что Гебанидзе «подмазал» следователя, и он утаил факт о наличии паспорта на ружье и не стал возбуждать уголовное дело на бандитов, напавших на Языкова.

Именно с этого дня начались настоящие распри между двумя группировками Вавилова и Гебанидзе, а буфером между непрекращающимися конфликтами послужила Элла Салтыкова. Только потом Артем разгадал план своей возлюбленной, которая в определенной степени, умело гасила пламя разгорающихся разбирательств.

Глава 14

«Черная молния» против Шаронова

В который раз друзьям не удавалось встретиться с Сергеем Брагиным, оперативники Шаронова, меняя друг друга, следили за ним постоянно и где бы он ни появлялся, за ним тащился «хвост».

Воробьев Александр заблаговременно пришел на место встречи в Заельцовский лесопарк и, осмотревшись, сел на одну из лавочек, недалеко от колеса обозрения. По поводу «наружки» у Александра сложилось мнение, что проводят его высококлассные профессионалы, прошедшие спецподготовку. Взаимодействуя друг с другом, они появляются внезапно. В своем арсенале дети «Николая Николаевича» имеют массу «премудростей» и дилетантам засечь их практически невозможно. Но, по-видимому, сотрудники Шаронова не были таковыми профессионалами и, работая в направлении по раскрытию экономических преступлений, в плане наружного наблюдения функционировали грубо. Александр за время своей нелегальной деятельности уже изучил и применял разные методы на практике и был готов побороться с оперативниками Шаронова. Важно обмануть их и сделать это так искусно, чтобы они не поняли, кто их оставил в дураках. Как подсказывал Портников, у оперативников, проморгавших «объект» появится лишний повод оправдаться, а Шаронов терпеть не может, когда его команда допускает ошибки. У полковника видимо имеются свои способы наказания, взять и сократить им левую зарплату или лишить «премии» за некачественную работу.

Через некоторое время появился Сергей Брагин, он шел по аллейке со стороны центрального входа и присел на свободную скамейку, держа в руках свернутую в рулон «Литературную газету», что на условном языке означало: «Осторожно, за мной ведется наблюдение». Сергей вел себя непринужденно, оставаясь спокойным во всех отношениях.

Выявить «шпиков» теперь предстояло Александру. На площадке перед «Чертовым колесом» людей было немного, в основном они выстроились в очередь за билетами в кассу. Александр находился недалеко и что-то обсуждал со светловолосым парнишкой. Брагин, развернув газету, изредка бросал взгляд на сына. Видимо договорившись, Александр протянул парнишке свой фотоаппарат и, подойдя к людской очереди, принял соответствующую позу. Паренек, приготовившись фотографировать, громко крикнул:

– Эй, отойди чуть левее, я тебя сфотаю.

На этот оклик многие из очереди повернули головы и в этот момент были зафиксированы. Александр переместился правее и снова принял позу. Паренек снова крикнул и произвел несколько снимков.

Воробьев во время съемки внимательно присматривался к людям. Понятно, когда человеку скрывать нечего, он ведет себя спокойно, но когда кому-то важно, чтобы его не заметили, естественно отвернется или прикроет лицо. Александр засек двоих мужчин среднего возраста, они как раз стушевались во время фотографирования.

Через пятнадцать минут Сергей Брагин резко поднялся с лавочки и направился к густым кустарникам и, подойдя, стал озираться вокруг. По его виду не трудно было понять, что он присматривает место, где бы справить нужду. Александр, стоя в очереди за билетом, наблюдал за двумя подозрительными типами и когда отец скрылся за кустами, один из них пошел по аллейке в его сторону, а другой, обойдя колесо обозрения, остановился, видимо подстраховывая своего напарника.

Встреча друзей опять срывалась, а ведь нужно было срочно обсудить массу вопросов, которые по телефону нельзя поднимать. Александр понял отца, когда он направился к кустам, и надо было срочно придумать какую-то хитрость, чтобы Брагин оторвался от «наружки», ведь ему предстояло пересечь парковую зону и выйти к гаражному обществу «Навигатор». Там, на главной дороге, припарковав машину, его ожидает брат Анатолий.

«Странная какая-то слежка, – подумал Александр, – они как будто и не особо прячутся. Ведут себя, как дилетанты, а еще кагэбисты. Конечно, им важен Сергей и с кем он должен войти в контакт, но почему эти придурки так нагло себя ведут? Один, так вообще подошел к кустам, где скрылся отец. Смотри-ка, и второй к нему направился. Совсем что ли олухи?» И тут на глаза Воробьеву попались три парня, по их неопрятному виду и хмурым физиономиям было заметно, что ночь у них прошла в пьяном угаре. Они маялись с похмелья, и бездельно шатаясь по аллеям парка, кого-то высматривали. В голову пришла оригинальная мысль и Александр, усмехнувшись, направился к парням.

– Здорово парняги! Чего у вас вид такой, будто вагон с углем разгружали, – пошутил Александр. Видимо кряжистому парню сейчас было не до шуток и, сплюнув сквозь зубы, он грубо ответил:

– Здоровей видали. А ты что, хочешь полегче работенку предложить?

– Блин, как ты угадал. Ладно, братва, я вижу, вы все с бодуна мучаетесь, я вам помочь хочу, – Александр сжал кулак, оттопырил мизинец и, подняв большой палец к верху, показал жест, знакомый всем собутыльникам мира.

– Что земляк, бабки55 есть? – обрадовался здоровяк, – давай сгоношимся, а то жабры горят, я щас малого за ваксой отправлю.

– Деньги есть, но только и вы мне помогите.

– Ты говори, что надо и гони бабки, а остальное мы сработаем.

– Видите двух чуваков возле кустов, они смотрят в нашу сторону. Надо к ним прицепиться, пасут они меня, а мне свалить надо отсюда по-тихому.

– Тебе что, базар нужен, давай филки и мы щас им устроим, – здоровяк даже не поинтересовался, кто эти «чуваки» и почему следят за «заказчиком», у троих парней сейчас было такое состояние, что они готовы броситься на танк без гранаты. Александр протянул парню два бумажных червонца, и все трое, быстро пошли отрабатывать деньги.

Воробьев обошел «Чертово колесо» и сквозь листву заметил, как отец уже пересек небольшую лощину. Ускорив бег, он затерялся между сосен. В кустах послышался шум борьбы, крепкие ругательства и пронзительные крики. Один за другим парни выскочили из кустов и бросились по аллее к главному выходу. Вдруг им наперерез выскочили двое мужчин. Предположительно, как подумал Александр, это были люди из команды Шаронова.

Воробьев заспешил к выходу и, выбежав на асфальтированную дорожку, через несколько минут уже был на главной дороге. Буквально через минуту его подсадил к себе в машину Анатолий Брагин. Сергей принял сына на заднем сидении и, пожав ему руку, спросил:

– Саша, как там «наружка» себя чувствует?

– Они вообще какие-то придурки, я им сейчас такое устроил, – и Александр рассказал братьям о своих выдумках с фотоаппаратом и парнями.

– Ну, ты и артист! – рассмеялся Сергей Брагин, – четко сработал, молодец что загримировался и парик надел, если парней задержат, то по крайней мере, они обрисуют не того Сашку. А вообще ты не корректно высказался, оперативники Шаронова не придурки, они просто дилетанты. «Наружка» не дешевое занятие, это считай круглосуточное сопровождение, они не сильно-то скрываются, даже дают мне понять, что не отстанут ни на секунду. В общем, так, друзья, теперь строго о деле: мне удалось встретиться с Портниковым, есть хорошие новости: один офицер из комитета взялся ему помогать, сейчас они готовят компромат на Шаронова. Нашей группе тягаться открыто с командой Шаронова невозможно, значит, переходим к следующим актам, это слежка и добыча информации. Не забывайте о конспирации, старайтесь заранее продумывать все действия и сильно не увлекайтесь. Помните, мы не одни, о родных тоже надо думать. Кстати, Саша, ты виделся с Аленой?

– Нет, – мрачно ответил сын.

– Что случилось? – удивился Сергей.

Александр нахмурил брови и молча, замотал головой, показывая, что эта тема ему неприятна.

– Что у вас произошло? – опять спросил отец.

– Мы расстались с Аленой.

В разговоре наступила длительная пауза, первым нарушил молчание Анатолий:

– Саня, можешь особо не объяснять, мы вас с Аленкой понимаем. У меня с Леной такая же история.

Сергей тяжело вздохнул и удрученно произнес:

– Катя, Катя, как ей-то удается такое выдерживать?

– Отец, мама уже в возрасте и понимает больше нас всех, и к тому же принципы у нее твердые, закалку в жизни получила что надо.

– Алена с дочкой сейчас, где живут? – спросил Анатолий.

– У Елизаветы Петровны. Мне жалко их, я скучаю по ним. Не знаю, чем все это закончится, Алена устала, и я понимаю ее. Что будем делать, отец?

– Саша, при случае я поговорю с Аленой и Катю подключу, надо немного переждать. Видеться тебе с родными категорически запрещаю. За мной следят, сами знаете, не дай бог, еще и родственников засветим. Разберемся с Шароновым, отправим вас с Аленкой и Лизой подальше, хоть заживете спокойно.

– Знать бы еще, какие ответные меры предпримет Шаронов на действия Портникова, – в разговор включился Анатолий.

– Может, нам не ждать, а самим устроить слежку за Шароновым, – предложил Александр.

– Обязательно устроим, Саша, но в первую очередь нам нужны доказательства вины Шаронова в трех убийствах, а может быть и больше. Итак, что мы имеем? Следователь КГБ Шипулин, ведущий дело об убийстве замначальника «Ювелирторга» Котинова продолжает стоять на своем: преступник Яликов, побывавший у Котинова на квартире и человек, убивший его, одно и то же лицо. Но в этом деле странно другое: Яликов при перевозке в спецмашине в изолятор, вдруг внезапно умирает. Я раздобыл один важный документ, сглаживающий все странности, это заключение медэксперта, выявившего причину смерти вора-рецидивиста, в его крови обнаружен препарат «строфантин», то есть сильнодействующий яд, при попадании в кровь он вызывает остановку дыхания, и человек умирает буквально в течение двух-трех минут. Возможно, Яликову сделали укол или по-другому ввели яд, потому что следов прокола кожи эксперт не обнаружил.

– А почему Шипулин не придерживается этой версии твердо, ведь в деле есть заключение эксперта? – спросил Анатолий.

– Видимо потому, что он обеспокоен подмоченной репутацией полковника Шаронова, но официально к нему не придерешься. Дело в том, что Шаронов в своем рапорте указал, будто Яликов являлся внештатным агентом и действовал на свое усмотрение, то есть в целях наживы ограбил махинатора и убил. А Шаронов остался в стороне и к смерти обоих преступников не имеет никакого отношения. Заключение эксперта, это прямое доказательство смерти Яликова, но… – Сергей выдержал паузу, – в целях изучения данного дела, Шаронов получил разрешение у начальства для ознакомления с некоторыми документами, якобы Яликов, хоть и был агентом, но находился в оперативной разработке его отдела. Следователь Шипулин, получив информацию от Портникова, заподозрил что-то неладное и скопировал часть документов и оказался провидцем, когда ему вернули папку с делом, он обнаружил изменения в акте экспертизы, на первый взгляд оно было незначительным, но в определенных обстоятельствах отводило подозрения от Шаронова.

– Выходит, заметая следы своих преступлений, сотрудники Шаронова убрали Яликова как серьезного свидетеля, – подытожил Александр.

– Когда мотивы преступления становятся очевидными, мы с легкостью можем так рассуждать, – поддержал Сергей, – но нам необходима информация по Яликову. Толя, поручаю тебе это дело, раздобудь данные, где он отбывал последний срок, с кем больше всего общался, сколько времени находился на свободе? Узнай что-нибудь о его родственниках. А теперь перейдем к другим темам, – Сергей загадочно посмотрел на друзей, – а у меня две новости, одна хорошая, другая плохая, даже не знаю, с какой начать. А, начну с плохой, угадайте, кто объявился в городе?

– Отец, хватит интриговать, говори прямо.

– Это наш старый знакомый, которого мы считаем погибшим.

– Вроде все живы, кроме одного, – недоуменно произнес Александр.

– Так кто же он, по-твоему, – продолжал вызывать любопытство Сергей.

– Неужто Аркан?!

– Конечно же! Я виделся с Морозовым, он передает тебе привет и по секрету сказал, что бывший вор снова начал плести свою паутину в городе.

– Вот это в натуре поганая весть, – не сдержавшись, выругался Александр, – выходит, мы опять оказались между молотом и наковальней. А как же решение воровской сходки, ведь Громов однозначно дал всем понять, что Аркану заказали крышку на гроб?

– Я думаю, воры не смогли полностью доказать вину Аркана и приговор, вынесенный Громовым, потерял силу, «палач» не выполнил заказ, – высказался Сергей.

– Что-то мне подсказывает, скоро здесь еще один «друг» объявится, – скептически сказал Анатолий, – помните, как Рыжков – Пархатый в Новосибирске появился.

– Ты о Крутове говоришь, – догадался Сергей, – да, действительно, в этой стране все что угодно может приключиться. Этот ворюга постарается свести с нами счеты, появись у него такая возможность.

– Поражаюсь, как нынче менты работают, у них под носом такой кадр разгуливает, а им хоть бы что, – съязвил Александр.

– Саша, не спеши с выводом, если Морозову стало известно об Аркане, значит, существует причина, почему его нельзя арестовывать. За Арканом кто-то стоит, ведь где-то же его прятали все это время. Валера многого не договаривает, и это понятно, важные сведения нужно держать в тайне, но, тем не менее, он предупреждает нас об Аркане и просит, не предпринимать никаких шагов. А что это может означать? – спросил Сергей.

– Наверное, Валерка взял в разработку бывших членов Аркановской банды, – ответил Александр.

– Собственно, а почему бывших? Садовников в розыске и продолжает свою деятельность и почему бы ему не подтянуть к себе верных дружков.

– Нет, Толя, это невозможно, Крутов находится в спецзоне и оттуда выход ему закрыт, – возразил Александр, – а вот Мераб, точно Аркану помогает, ведь он ему как брат. Кстати, отец, ты упоминал о хорошей новости, давай выкладывай.

– Морозова перевели в областное управление в отдел угрозыска, которым руководит подполковник Скурихин, это он помог Валере перебраться.

– Тогда ясно, почему Валерка тянет с арестом Аркана, в управлении мыслят масштабнее, им нужна вся цепочка, которая потянется к организованной преступности.

– Правильно мыслишь, Саша, – похвалил отец, – и поэтому нам придется подключиться к Морозову, либо встреча с Арканом не сулит нам ничего хорошего.

– Опять все заново начинается, – тяжело вздохнул Анатолий.

– Отец, может тебе залечь, чтобы ты больше не светился перед Шароновской бандой, – предложил Александр.

– Не стоит, пусть Шаронов продолжает думать, что я один живу. Саша, а может к лучшему, что у вас с Аленкой получилась размолвка, посуди сам, сейчас такая катавасия начнется и, не дай бог, наши родственники окажутся заложниками в этой ситуации. Чтобы этого не случилось нужно соблюдать правила конспирации, мы должны тщательнее готовиться и засадить этого зверя в клетку.

– Согласен с тобой на все сто, потому нам всем пришлось сменить фамилии и адреса. Отец, а кто подменит Сережку Ирощенко на его работе, ведь без него мы не справимся?

– Дед Михаил, кто же еще, – усмехнулся Анатолий.

– Стар он уже по заказнику ходить, если только недалеко, и у начальства вопросы могут возникнуть по поводу отсутствия Сергея.

– Саша, а часто ли начальство появляется в заказнике, если только по окраинам прошвырнется раз в год, да в Топильниковском лесхозе охоту устроят, – возразил Сергей, – а Михаила люди знают, если что, он прикроет Сергея, мы ненадолго его отвлечем, как только упыря закроем, он сразу же вернется в тайгу. Саша, тебе тоже есть задание, – Сергей протянул лист бумаги, – на этой схеме указано место, где в поселке расположена дача Шаронова. Нужно понаблюдать за его домом: когда, во сколько приезжает, уезжает, кто его посещает. При возможности зафиксируй все на фотопленку. Будь предельно осторожен, полковник никогда один на дачу не ездит, присмотри себе место для наблюдения и выжидай. На всякий случай наметь пути отхода: через лес, поле, реку или сам поселок. Когда «прицепишься» к Шаронову внимательно наблюдай за другими машинами, может случиться, что полковника подстраховывают. Меня тоже ждут дела, завтра мы с Портниковым условились о встрече, кстати, он хочет познакомить меня с одним человеком, который взялся помочь разоблачить Шаронова. – Сергей залез рукой во внутренний карман пиджака и, достав какую-то прямоугольную коробочку, протянул Александру, – возьми эту прекрасную штуковину, она пригодится для записи, вдруг тебе удастся подобраться близко к Шаронову.

– Что это за диковинка, ни разу такой не видел, кассета внутри, это что, магнитофон?!

– Это портативный диктофон, позаимствовал у Семеныча на время. Эта кнопка для записи, эта для паузы, другая для отключения, а вот эта прослушивание. Такими диктофонами за рубежом в быту люди пользуются, а у нас только спецслужбы ими владеют. Эх, отсталые мы во всем.

– Кстати, как у Семеныча дела на новой работе? – спросил Александр, пряча диктофон в карман куртки. Он знал, что Портников назначен начальником учреждения, где в семьдесят седьмом году произошел бунт. Александр всегда с интересом принимал любую информацию о данной колонии.

– А ты знаешь, Саша, ему удалось изменить ситуацию, он рассказывал, как своим приказом запретил участие самодеятельных организаций в общественной жизни колонии, слишком много приспособленцев поналезло в актив. Заключенные зажили по новому порядку, вздохнули свободнее, сами принялись устраивать жизнь в колонии, но у Портникова на этой почве возникли разногласия с начальниками некоторых частей, погрязших в махинациях и преступлениях.

– Вот это здорово! – воскликнул Александр, – значит, свои права зэки отстаивали на баррикадах не напрасно. Отец, меня это радует. Многие из нас тогда считали, что наушничество, предательство, подхалимаж, это первые показатели в пособничестве нерадивым начальникам. Наказание, это справедливое возмездие, но люди не должны чувствовать себя рабами, а начальство в принципе вертело заключенными, как хотело, а не помогало людям искать путь к истине.

– Мне кажется, Портников взвалил на себя неподъемную ношу, – к разговору подключился Анатолий, – если ему, хотя бы немного удастся провернуть этот ржавый механизм, ну, хотя бы внутри одной маленькой колонии, это будет примером для других. Возможно, Василий Семенович вычистит состав сотрудников от ненужной «перхоти». Я раньше знал эту троицу негодяев: Бубенцов, Громов и Козлов, кстати, при прежнем руководстве они были совершеннейшими пешками, а после бунта заключенных вылезли на должности и создали в колонии такую нетерпимую атмосферу, хоть вешайся. После той трагедии там никого из нормальных сотрудников не осталось. Портников для этих пройдох, как кость в горле, они постараются сделать ему подлость и освободить место для другого начальника. Помочь такому человеку, святое дело. Вот бы нам с Сашкой поговорить с Портниковым и поделиться кое-чем из личного опыта.

– Поздно друзья, Василия Семеныча уже отстранили от работы, понаехали московские чванливые начальники и в самом разгаре эксперимента «зарубили» его дело. По-моему в его увольнении сыграла еще одна важная вещь, две организации всегда не ладили между собой. МВД терпеть не может КГБ, внутренняя служба всегда считала кагэбистов чистоплюями, вложившими в общее дело не достаточно труда, по их мнению, они не заслужили истинное положение. Между ними всегда существовало жесткое соперничество. Но, как правило, представитель МВД не может отказывать сотруднику КГБ, если на то имеется высшее указание. Вот такой расклад. А в отношении троих негодяев сдвиги есть, они арестованы, идет следствие, скоро их будут судить. Так что Саша, система исправления никогда не сменит старые методы, пока народ не выберет себе новых руководителей. Перемены грядут и довольно большие, в мае страна выбрала демократический путь, но просто так коммунисты власть не отдадут. Куда мы денем эту прорву партийных чиновников, ведь их же не выселишь из страны на необитаемый остров. Они, извините меня за выражение, как дерьмо зажатое в кулак, сдавишь их, а они во все щели полезут. Ладно, друзья, тема эта для разбора требует много времени, а у нас своих дел невпроворот. Давайте прощаться, надеюсь, к новой встрече мы порадуем друг друга успехами.

Друзья крепко обнялись и один за другим, внимательно оглядываясь, разошлись в разные стороны.

Василий Семенович, условившись об очередной встрече, приехал в парк «Березовая роща», где его ожидал майор госбезопасности Торопов. Вскоре к месту подъехал Сергей Брагин. Естественно, вчера он не появлялся на своей квартире, пришлось переночевать у знакомого, ведь ехать на встречу, значить притащить за собой «хвост». Тема для разговора была определена еще с прошлого раза, как заставить Шаронова совершать ошибки, и еще, Брагин рассказал Портникову, что в городе объявился Аркан и он может создать ему некоторые осложнения. После того, как Торопов познакомился с Брагиным, они решили общаться по-свойски и комитетчик начал разговор первым.

– Сергей, Василий Семенович ввел меня в курс дела и так как мы намерены работать в одном направлении, мне важно знать, каковы твои планы в отношении Шаронова.

– Сейчас я организовал за ним слежку и собираю сведения, касающиеся его темных делишек. Мне нужны неопровержимые факты, с помощью которых мы упрячем его за решетку и, как вы уже догадываетесь, требуется подключение к этому делу «Сергея56».

– На счет «наружки» помочь не могу, каждый человек при деле, а с прослушкой, что-нибудь придумаем.

– Нужно поставить на контроль квартирный телефон Шаронова и его первых помощников, Лациса, Переверзева и Григорьева, – предложил Портников, – лучше всего Лациса, он главный в оперативной группе. Не исключены хорошие результаты.

– Я переговорю с Кашаповым, он должен помочь с техниками, – пообещал Торопов и обратился к обоим собеседникам, – вам бы тоже не мешало себя как-то подстраховать, загоняя Шаронова в угол, вы пробудили в нем злобную «крысу», учтите, он будет защищаться.

– Спасибо, Юра, я уже над этим работаю, – сказал Портников, – нам с Сергеем нужно сыграть на опережение и для этого мы готовим акцию, но необходима подстраховка высшего руководства, чтобы Шаронов, почуяв опасность, не метнулся под чье-либо «крыло».

– Если дело зайдет так далеко, кто же возьмется ему помогать? – спросил Торопов.

– Все равно, необходимо обрубить ему все концы, а главное вовремя подключить девятое управление, тогда успех гарантирован, ответил Портников.

– Юрий, извини, можно к тебе обратиться не по существу? – спросил Портников, – один мой друг нуждается в помощи, хотелось бы помочь ему кое-какими сведениями.

– Конечно, все, что в моих силах, – отозвался Торопов.

– Меня интересует один человек, когда-то он создал моему другу массу неприятностей, а потом внезапно исчез, вот теперь он снова объявился в Новосибирске. Между прочим, Шаронов за ним одно время охотился, это очень опасный тип и к тому же в недавнем прошлом состоял в воровской верхушке.

Торопов как-то настороженно посмотрел на Брагина, потом на Портникова и, увидев, как последний по-приятельски ему подмигнул, спросил:

– Как его фамилия или хотя бы кличка?

– Садовников, а прозвище у него Аркан, бывший вор в законе.

– Нет, не приходилось о нем слышать, а почему бывший?

– Говорят, он со своими не поделился, утаил от общака.

– Хорошо, я прощупаю его по доступным мне базам, может где-то всплывет его фамилия. Василий Семенович, вам бы лучше с этим вопросом обратиться к Кашапову, он долго работает с этими «кадрами» и обязательно что-нибудь посоветует.

– Хорошо, я воспользуюсь твоим советом, но только прошу тебя, Юрий, не проявляй чрезмерный интерес к этому маргиналу, я слышал у него связи в органах, только не знаю в каких, потому прошу сильно не афишировать.

– Хорошо Василий Семенович, так и сделаю.

Брагин заспешил, ему нужно было ехать, потому попрощавшись с собеседниками, он оставил их в парке одних.

Глава 15

В западне

Воробьев ехал на своей «Шестерке» по асфальтированной дороге в сторону поселка Толмачево. Погода стояла изумительная, а для сентября, даже жаркая. Проехав километров двадцать, повернул «Жигули» на грунтовку. По краям дороги замелькали заросшие травой поля, перелески, постепенно переходившие в сплошной смешанный лес. Вдали показался темно-зеленый массив, это был сосновый бор. Судя по схеме, составленной Сергеем, до дачного поселка оставалось несколько километров. Сосновый бор поредел и уступил место редколесью, машина помчалась по полевой дороге, поднимая клубы пыли. Вдали замаячили крыши домов и по мере приближения, садовые ограды. Александр свернул в небольшой лесок и, укрыв машину за кустами, стал присматривать благоприятное место для наблюдения. Вскарабкался на разветвленную, высокую березу и, устроившись поудобнее, стал высматривать в бинокль улицу и нужный дом.

Дача Шаронова располагалась на самой крайней улице за двухметровым дощатым забором. В бинокль хорошо был виден двухэтажный дом, с оштукатуренными и покрытыми белой краской стенами. Но второй этаж, по-видимому, был деревянным и снаружи обшит досками. За забором виднелись сосны, ели и пихты, даже просматривались ухоженные дорожки, посыпанные щебнем, все говорило о том, что за усадьбой присматривали. Александр заметил, как за домом промелькнула собака, похожая на Восточно-Европейскую овчарку. Вот она подбежала к железным воротам, это было заметно сквозь щели в калитке и воротах. «Плохо, близко не подойдешь, иначе учует и поднимет лай. Придется сидеть здесь до темноты и ждать, может, кто-то появится».

Прошел день. По-прежнему никто не появлялся, правда из дома несколько раз выходила какая-то женщина средних лет и копалась в огороде. Начало смеркаться. Александр спустился с березы и, оставив открытыми стекла дверок, устроился на заднем сидении, а так как впереди была долгая ночь, решил немного вздремнуть. Спал чутко, просыпаясь от каждого звука. Пробудился от шума, по улице ехала машина. По звуку двигателя определил, это была «Волга». Машина подъехала к воротам и остановилась у дома полковника. С другой стороны кто-то открыл ворота и «Волга» въехала на территорию дачи.

Александр тихо подкрался к ограде и услышал мужской голос:

– Лиза, закрой Грэя в вольер, а то он моим гостям в задницах немного веса поубавит. Посмотри баню и подбрось немного дров, мы скоро мыться пойдем.

Тут же следом прозвучал женский голос, подзывая собаку, чтобы шла на место. Когда голоса стихли, Александр подпрыгнул и, подтянувшись, глянул за забор. На освещенной, застекленной веранде сидели трое мужчин и о чем-то разговаривали. Овчарка, недовольная посторонними людьми, беспокойно бегала по вольеру и лаяла. Мужчина попросил женщину успокоить пса. Она вышла на крыльцо и, глянув за стену дома, громко крикнула:

– Грей, ну-ка «фу!» Кому сказала, прекрати сейчас же.

Собака еще несколько раз подала голос и замолчала. Днем воздух прогрелся до такой степени, что даже поздно вечером стояла духота, и поэтому хозяева дома оставили окна веранды открытыми.

Перепрыгнув через забор и, осторожно ступая, Александр прошел вдоль ограды и направился к углу дома. Вдоль дорожек росли какие-то кустарники, они-то и скрыли ночного визитера, когда он подкрадывался к веранде. Вокруг дома были разбиты цветники. Вольер с собакой находился с другой стороны дома, в этом плане Воробьеву повезло. Присев на корточки под открытыми окнами веранды, он отчетливо разобрал мужские голоса:

– В баню пойдете?

– Немного попозже, пожрать бы чего, а то весь день на ногах.

– Сильно не наедайтесь, с сытым брюхом в парной тяжело будет. Александр определил, по всей видимости, это был Шаронов. На

веранде зазвенели предметы кухонной утвари, по-видимому, та самая Лиза накрывала на стол. Он вытащил из кармана куртки диктофон и, нажав кнопку записи, поднял руку выше.

– Давайте быстрее выкладывайте, что удалось узнать по Технарю-Жильцову, как он повел себя после нашего предложения?

– Как только получил конверт с письмом, сразу засуетился, перестал ездить в машине один, теперь его постоянно кто-нибудь сопровождает.

– В милицию обращался?

– Нет, Тимофеич, после такой информации путь в милицию ему закрыт – ответил мужчина с небольшим прибалтийским акцентом, – пусть немного понервничает, скоро мы его все равно дожмем.

– Что дала телефонная прослушка?

– По домашнему телефону деловых разговоров не ведет, а к рабочему телефону, никак не удается подключиться, все-таки в конторе постоянно люди работают.

– Григорьев, – повысил голос Шаронов, – теперь, когда Лацис сделал ему предложение, Жильцов будет от каждой собаки шарахаться и попробуй тогда, подключись к телефонному проводу. Значит так, даю тебе два дня, устроишь неисправность на линии и, чтобы в понедельник городской номер был у вас на контроле. Допуск в учреждение у вас есть, начинайте выкладываться по-полной. Мне что, еще учить вас, как работать.

– Слушаюсь товарищ полковник.

– У тебя что, – обратился Шаронов к другому собеседнику.

– Переверзев доложил, что объект ретировался, на месте произошло непредвиденное вмешательство посторонних лиц.

– Каких еще лиц?

– Трое подвыпивших парней напали на нашего сотрудника, а Брагин, воспользовавшись ситуацией, скрылся. Сейчас наши оперативники работают с задержанными, проводят допрос.

– У меня такое впечатление, в нашей оперативной группе работают сплошные дилетанты, не способные четко реагировать на разные ситуации. Мне достаточно было прокола с Яликовым, вы чуть все дело не испортили, так безграмотно убрав его. Неужели не могли додуматься, что смерть исполнителя потянет за собой все три его убийства, лучше бы было пристрелить его при попытке к бегству, а не травить ядом. Ладно, что там по Брагину?

– Александр Тимофеевич, надо учитывать, что Брагин человек опытный, натасканный в этом деле, было бы глупо полагаться на удачу, сколько раз он уходил от нас. Он постоянно придумывает что-то новое, – с обидными нотками в голосе сказал мужчина с прибалтийским акцентом.

Воробьев, слушая диалог комитетчиков, улыбнулся, ему было лестно услышать, как по его задумке оперативники Шаронова остались с «носом».

– Лацис, а меня не волнует, на сколько шагов опережает вас Брагин, мне важно, чтобы моя команда была всегда впереди его, не в теории, а на практике.

– Виноваты, товарищ полковник, все исправим.

– Исключайте возникновение ошибок, тогда исправлять будет нечего. Что у вас по Портникову?

– Удалось узнать, Портникова «поперли» с работы, что-то он там напридумывал с зэками.

– Вот как, это радует. Не все коту масленица. Он встречался с Кашаповым?

– За пределами нашего учреждения контакта не было замечено.

– Продолжайте наблюдение, Брагин все равно будет искать встречи с Портниковым.

«Ну вот, наконец-то, и до нашей темы добрались», – подумал Александр, попеременке вытягивая затекшие ноги.

– Я просил вас разыскать жену Брагина, что удалось сделать?

– Пытались связаться с участковым инспектором в Топильниках, чтобы он нашел отца Воробьевой, он-то наверняка знает, где сейчас проживает его дочь. Но участковый сейчас совместно с егерями и лесником проводит рейд по заказнику, как только вернется, его предупредят, чтобы перезвонил нам в Новосибирск. Если понадобится, направим своего сотрудника для беседы с участковым.

У Воробьева, аж сердце замерло от такой новости. «Вот, черти, куда копыта направили! Хотят через участкового и деду Мишу прощупать обстановку. Фигу вам, а не маму! Пока вы здесь телитесь, мы уже подготовились. Главное, чтобы они на Сергея не вышли, завтра же с ним свяжусь, пусть будет на чеку».

– Я не верю ни одному слову Брагина, мне кажется, что его развод с Воробьевой, это чистый блеф. Уж она-то наверняка должна знать, хоть что-то об Ирощенко. Ладно, продолжайте дальше работать в этом направлении. Значит так, форсируйте работу по Технарю. То, что мы получили на него информацию, безусловно, большая удача, но не расхолаживайтесь. После нашего предложения о «сотрудничестве», Технарь наверняка подумал, что мы какие-то крутые вымогатели и пытаемся навязать ему свою «крышу». Но не тут-то было, сначала мы войдем к нему в долю, а потом полностью «изымем» его предприятие. Я тут над новыми проектами тружусь, скоро вам работы прибавится, но нам понадобится классный стрелок. Черт бы побрал этого Брагина, такого снайпера от меня утаил. Ладно, закругляемся. Перекусили, а теперь идите в баню, отдыхайте и располагайтесь на втором этаже. До вашего отъезда мне кое-что необходимо обдумать.

Шаронов позвал Елизавету на веранду. Воробьев так и не понял, кем она приходилась полковнику, не то женой, не то домработницей, а может, и любовницей. Полковник предупредил женщину, чтобы после помывки гостей, она выпустила собаку.

Александр поспешил оставить опасное место и тем же путем покинул территорию дачи. Заинтересованный разговором комитетчиков, он полночи все обдумывал, прослушивал запись, запоминал каждое слово, каждую фамилию. Только к утру ему удалось немного вздремнуть.

В субботу до обеда Шароновская команда снялась с дачи, сам же полковник остался и проводил взглядом машину до выезда из поселка.

Держась на приличном расстоянии от «Волги», Александр последовал за комитетчиками до города и когда они въехали во двор пятиэтажки и скрылись в подъезде, поспешил позвонить Анатолию Брагину на работу и передать все, что услышал на даче. Затем дождался одного из сотрудников Шаронова, которым оказался Лацис и продолжил наблюдение за его машиной.

Заказав экстренные переговоры с Сергеем Ирощенко, Воробьев сообщил ему о предполагаемом посещении участкового инспектора сотрудником КГБ и рассказал о положении организации на сегодняшний день. Сергей и так собирался приехать в Новосибирск в самое ближайшее время, но после предостережения друга, задержался в Михеевке на некоторое время.

После тщательного доклада Воробьева, братья Брагины забеспокоились, под угрозой оказались не только члены «Черной молнии», но и родные и близкие. Александр передал отцу бесценную запись на диктофоне, которая изобличала Шаронова и его команду в серии убийств. Сергей Брагин тут же связался с Портниковым и сообщил ему подробности о слежке за Шароновым, а тот в свою очередь предупредил Торопова и вскоре без особого труда удалось узнать, кто такой Жильцов-Технарь. Им оказался директор коммерческой компании «Союзпромимпорт», приобретающей оптом электрооборудование и электронную технику из зарубежных стран.

Сентябрьским днем, Воробьев остановил свои «Жигули» недалеко от здания «Союзпромимпорт», именно с ее территории Лацис и его люди ежедневно начинали слежку за Жильцовым, который ездил по городу в темно-синей «Волге». Александр, пропустив несколько машин, направился следом за Жильцовым. Внимательно всматривался в другие автомобили, запоминал цвета, номера и как часто они попадались ему на глаза. Конечно, одному вести объект довольно сложно, вот если бы Анатолий ему помог, но сейчас он занят другим делом.

Слежка за директором велась уже неделю, и Александр, находясь один на линии, упустил один важный момент, как за ним через несколько машин пристроилась светло-серая «Копейка» и все время пока он следил за «Волгой» его незаметно вели. Изредка «Жигули» сменяла другая машина. Воробьев, увлеченный слежкой, не заметил, как сам оказался в роли преследуемого объекта.

Когда Шаронов получил известие, что в поле зрения оперативной группы попал странный объект, постоянно ведущий наблюдение за машиной Технаря, он распорядился проследить. Поводив «Жигули» некоторое время, Лацис подтвердил свою догадку, что внимание объекта приковано к Жильцову. Сразу же последовал приказ полковника по рации, задержать водителя «Шестерки» и доставить на конспиративную дачу для настойчивого расспроса.

Воробьев тем временем двигался за «Волгой», следовавшей за город. Отпустив машину вперед, он только сейчас заметил, что далеко позади светло-серая «Копейка», мелькнувшая на кольцевой развязке, свернула за ним и, не снижая скорости, продвигается по шоссе. Сначала Воробьев не придал этому значения, но теперь ему показалось подозрительным, что машина едет в одном направлении. Кроме трех автомобилей, и включая его «Жигули», на дороге никого не было. Внезапно, впереди идущая «Волга» сбавила скорость и, посигналив поворотником, свернула вправо на грунтовку. Александр решил проверить едущего за ним «Жигуленка» и тоже свернул. Остановив машину в метрах ста от перекрестка, вышел и немного углубился в лес. Подозрительная «Копейка» не появилась. Вздохнул облегченно и решил продолжить преследование «Волги», интересно было знать, куда она направилась.

Воробьев спокойно шел к своей машине. Лес наполнился пением птиц. Легкий ветерок играл с кронами деревьев, лаская слух, шуршала листва. Невольно вспомнилась Михеевка и окружающая ее тайга, сильно отличавшаяся от данной местности неповторимыми пейзажами. Скоро он поедет на заимку, очень соскучился по деду Мише, Сергею и тете Наташе, да и дела накопились, нужно было побывать на базе «Черной молнии». Вот закончится эта слежка, и они с Анатолием поплывут на катере вниз по Оби. Увлеченный мыслями, подошел к машине и только собрался открыть водительскую дверцу, как за спиной прозвучал властный голос:

– Руки на машину! Не двигайся!

Александр резко обернулся, и хотел вытащить из-за пояса пистолет, но было поздно, два крепких парня уже были рядом. Придавив ему плечи, быстро заломили руки назад. Он только успел отметить, как профессионально они провели захват. Третий мужчина, накинув металлические браслеты на руки Александра, обшарил его и, вытащив из-за пояса пистолет «Макаров», спросил:

– Кто ты и почему носишь оружие? – в его словах прозвучал все тот же прибалтийский акцент, который он слышал на даче полковника.

«Так вот оно в чем дело, – мгновенно сообразил Александр, – это люди Шаронова», – и ответил на вопрос.

– Я нахожусь при исполнении, у меня важное задание, сопряженной с опасностью.

– Из какого ты ведомства? – спросил Лацис, предположив, что задержанный имеет отношение к милиции. Прикрываясь легендой, Воробьев ответил:

– Я оперативный работник. Повторяю, я на задании, мне нужно сделать один звонок по телефону. Кстати, а вы кто такие и на каком основании меня задержали?

Лацис ознакомился с удостоверением личности задержанного. Судя по документу, он числился инженером-геодезистом в изыскательном институте. Служебного удостоверения, что он является сотрудником каких-либо правоохранительных органов, при нем не оказалось. Комитетчик достал свое удостоверение и показал Воробьеву. «Лацис, майор КГБ», – успел прочесть Александр.

– Итак, Чесноков Александр Дмитриевич, еще раз спрашиваю, где у вас разрешение на ношение боевого оружия? – Лацис извлек обойму и убедился, что она заполнена патронами. Передернул затвор и, отведя ствол в сторону, нажал на спусковой крючок. Раздался щелчок, патронник оказался пустым.

– Я нахожусь на задании и мне необходимо позвонить своему начальству.

Игнорируя ответ, Лацис опять спросил:

– Что вы здесь делали, куда направлялись?

– Я свернул сюда по нужде.

– Странно, разве на обочине нельзя было оставить машину. Послушайте, Чесноков, сказки будете рассказывать кому-нибудь другому, я знаю, что вы следили за «Волгой». Зачем?

Воробьев молчал и внимательно следил за каждым движением кагэбиста. Лацис усмехнулся и, повернувшись к Александру спиной, вдруг резко развернулся и ударил его кулаком в солнечное сплетение. Ожидая удар, Воробьев слегка напряг мышцы на животе, но сделал вид, что ему больно. Обмякнув в руках оперативников, он «хватал» воздух ртом, имитируя, что не может вздохнуть. Лацис ухватил Воробьева за плечо и большим пальцем надавил под ключицу. Александр присел, опять показывая, что ему больно. Он понимал, если сопротивляться и доказывать, какой он крепкий, истязатель применит более изощренный метод. Лацис еще раз ударил его по печени и, не скрывая злости, сказал:

– Кто бы ты ни был, а удовольствие ты мне доставил. Сейчас отвезем тебя в одно место, соловьем запоешь, – и, улыбнувшись с усмешкой добавил, – сыщик-геодезист, да еще вооруженный пистолетом, это что-то новое.

Другой автомобиль с комитетчиками, объехав машину Воробьева, последовал за «Волгой». Двое мужчин насильно втолкнули Александра в задние двери светло-серых «Жигулей» и уселись по бокам. Пока Воробьева везли до кольца, он гадал, куда же свернет машина? Но когда они оказались на перекрестке и автомобиль свернул направо к аэропорту, он совсем потерялся в догадках. В какой-то момент Александру с силой сжали руки и сидящий на переднем сидении Лацис, резко обернулся. Протянув руку, одетую в тряпичную перчатку, он зажал ему одновременно рот и нос. Фторотан57 подействовал мгновенно, отключив сознание Александра. Пятнадцати минут было достаточно, чтобы доставить его в частный дом, расположенный в дачном поселке.

Воробьев пришел в сознание и, открыв глаза, понял, что его принесли в какое-то глухое помещение, в которое совершенно не проникал свет. Руки по-прежнему были скованы браслетами за спиной. Он поднялся и, прислонившись плечом к стенке, стал продвигаться по периметру. Вскоре наткнулся на железное сооружение, оказавшееся лестницей, и сделал заключение, что находится в небольшом подвале, или в просторном погребе. Пол и стены состояли из бетона, в помещении чувствовалась влажность. Было довольно прохладно и в то же время душно. Когда сознание окончательно прояснилось, стал обдумывать ситуацию. «За Технарем постоянно следят, даже отсекают от него подозрительных, вот и я оказался не в то время и не в том месте. Куда же он ехал? Да, негостеприимные сволочи, наверняка продолжат допрос, да с пристрастием. Нужно взять себя в руки, подготовиться, иначе они сломают меня психологически. Что можно от них ожидать? Да хоть что, они способны на все, захотят и убьют. Э, нет, теперь они заинтересованы, кто же я такой на самом деле и почему следил за Технарем? Я знаю их козыри и на этом должен сыграть, но придется изобразить из себя крутого, иначе они не поверят…»

Мысли Александра прервал шум, донесшийся сверху. Открылась дверца и помещение залил яркий свет, исходящий от электрической лампочки под потолком. Зажмурившись от света, Александр услышал, как по лестнице кто-то спускается. Открыв глаза, увидел двоих мужчин.

– Очухался, вот теперь можно и поговорить, – сказал Лацис, усадив Александра на складной стульчик, а сам расположился напротив на нижней ступеньке лестницы, – так, начнем все заново, кто ты, где служишь, зачем следил за «Волгой»?

– Повторяю, я Чесноков Александр, выполняю специальное задание своего руководства. Ни за кем я не следил.

– Где ты служишь, какое у тебя задание?

– Мне необходимо срочно позвонить.

– А то, что? – спросил кагэбист Григорьев.

– А ничего, – нервно ответил Александр, – просто дайте мне позвонить.

– Сейчас, бегу и спотыкаюсь, вот ответишь на мои вопросы, тогда поглядим. Ну же, отвечай!

Александр продолжал упорно молчать. Григорьев зашел со спины и, обхватив двумя руками голову Воробьева, надавил ему большими пальцами под уши. Боль оказалась адской. Александр зарычал, задергал головой, пытаясь высвободиться из цепких рук.

– Отпусти, гад, – закричал Воробьев, – чувствуя, что терпеть становится невыносимо.

– Чесноков, я больше не намерен тебя уговаривать или ты прекращаешь молчать или мы по-своему вытянем из тебя все, что нам надо. Итак, где ты служишь?

Александр отрицательно замотал головой. Внезапно Григорьев набросил на голову Воробьева плотный мешок из прорезиненной ткани и, прижав края к шее, застегнул ремешок. Прошла минута. Пошла вторая. Александр стал задыхаться. Мешок расширялся и тут же сужался. От нехватки воздуха противно заныло в паху. Воробьев задергался всем телом, пытаясь вскочить со стула, но Григорьев, ухватив его за плечи, снова усадил на место. Чувствуя, что скоро потеряет сознание, Александр сгруппировался и, резко вскочив со стула, метнулся на голос Лациса и угодил ему головой прямо в челюсть. Майор упал на лестницу и, облокотившись на ступеньку, дико закричал. Крепкие пальцы Григорьева сдавили горло Воробьева. Вскочивший с лестницы Лацис нанес по груди и по лицу истязаемого серию ударов. Александр лишился чувств. Очнулся от того, что ему в лицо плеснули воду. Теперь перед ним было уже трое мучителей. Лацис, поглаживая ладошкой ушибленную челюсть, презрительно усмехнулся и ехидно высказался:

– Сейчас ты у нас белугой завоешь.

Александр, почувствовав сильную боль в шее, подвигал плечами и проверил, не сломаны ли ребра.

– Ну и садюги же вы! Сами-то кто будете? Что-то вы на конторских не похожи, из какой группировки будете?

– Чесноков, что-то тебя расперло поговорить, так давай, выкладывай все по-порядку. Молчать не советуем, инвалидом сделаем, будешь всю жизнь на таблетки работать. Я вижу, ты этого не хочешь, – ехидничал Лацис, – уважаю стойких, но умных соперников, а лично тебе в этой ситуации посоветую, не упирайся рогами в бетонную стену. В общем, так, скажешь, где служишь и зачем следил за «Волгой», мы сразу же тебя отпустим.

– А вы так и так меня отпустите, вот только позвонить дадите.

Лацис улыбнулся и покачал головой:

– Смотри-ка Миша, какой упрямый баран попался, – обратился Лацис к третьему мужчине, – покажем ему, как мы умеем кости выворачивать.

Воробьева моментально уложили на бетонный пол лицом вниз. Григорьев уселся ему на голову, а бугай Михаил Брылов придавил ноги, тем самым они обездвижили Воробьева. Лацис схватил скованные руки Воробьева и с силой потянул вверх. Чем выше он задирал наручники, тем невыносимее становилась боль. Вдобавок болела правая щека, придавленная к бетонному полу. Александр терпел, сколько мог, но, не выдержав, закричал:

– Суки конченные, отпустите, твари поганые…

– А-а, дошло наконец-то, разговорился, значит, подействовало, – прорычал в ответ Брылов и, взяв в руки небольшой молоток, в полсилы ударил Воробьева по копчику.

От боли помутилось сознание. Боясь, что долго не продержится, Александр напряг шею и, приподняв голову, вцепился зубами Григорьеву в ляжку. Последовал безумный крик. Лацис и Брылов, с двух сторон били Воробьева по лицу, пытаясь освободить своего напарника, но тщетно, Александр стиснул зубы и не хотел отпускать. Тогда Брылов ударил его плашмя молотком по голове. Тело Воробьева обмякло и челюсти, наконец, разжались.

У Григорьева сквозь штанину проступала кровь.

– Убью паскуду! – Он попытался выхватить молоток из руки Брылова, но Лацис вовремя вмешался и оттолкнул разгневанного сослуживца.

– Иди, прогуляйся на свежем воздухе, заодно рану обработай, а то заразу занесешь, на зубах знаешь, сколько ее скапливается. Хватит, угомонитесь, он нужен нам живой, еще не один труп ни в чем не сознавался.

Все поднялись наверх, не забыв выключить свет в погребе.

Сколько прошло времени после потери сознания, Александр не ведал. Лежа на полу, очнулся и приподнял голову. Затылок разламывался от боли. Удар молотком был не настолько сильным, чтобы повредить череп, но при движении головой его начало подташнивать, видимо сотрясение мозга бугай Брылов ему точно обеспечил. Пролежав какое-то время лицом вниз, он перевернулся на бок и попытался сесть. С трудом, но все же удалось, ужасно болел ушибленный копчик. Шея тоже ныла от боли, голова гудела, как высоковольтный столб, еще одна-две похожие пытки и прямая дорога ему на кладбище, в лучшем случае, в инвалидную коляску. От него не отстанут и не отпустят, значит нужно действовать, иначе он не вырвется из погреба.

Расположившись в комнате, комитетчики обсуждали затянувшуюся ситуацию, они не ожидали такого упорства от Чеснокова.

– В общем так, хватит укрощать этого засранца, а то мы его угробим. Миша, доставай динамо-машинку и постепенно выуживай из него все сведения, – обратился Лацис к Брылову.

– А вдруг он и в правду на задании, надо связаться с Шароновым, что он на это скажет, может, разрешит придавить эту гниду, – предложил Григорьев, потирая ноющую ногу, которую ему обработали зеленкой и перевязали. Еще немного и Воробьев вырвал бы у него кусок мышцы.

– С ума сошел, а вдруг он из ОБХСС, ведь Технарь замешан в махинациях с импортом, – запротестовал Брылов.

– Пойду на кухню, свяжусь с начальником. Как прикажет, так и сделаем, – ответил Лацис, – даст добро на «списание», значит, туда ему и дорога. У вас нет возражений?

Оба напарника согласились с его решением.

– Может и действительно мы слишком круто за него взялись, надо разобраться кто он такой, – Григорьев начал осознавать, что для всех это может плохо кончиться.

– Своей слежкой он чуть нам всю операцию не сорвал, не хватало еще и в этом деле проколоться. Шаронов с нас головы снимет. Понимать надо, если Технаря дожмем, сколько прибыли получим. Ради этого можно пожертвовать каким-то Чесноковым.

– Лацис, давай его препаратами сломим, – предложил Брылов.

– Времени не остается, Шаронов торопит, если за два дня не управимся с Чесноковым, придется от него избавиться, нам свидетель не нужен.

Лацис прошел на кухню и по рации через дуплексную связь вызвал полковника.

– Ну, что там у вас, какие результаты? – спросил Шаронов.

– Молчит сволочь. Что будем с ним делать?

– Примени наркопрепарат, если не поможет, действуйте по второму варианту. Личность установили?

– Пока нет. Темнит он что-то, представился работником какой-то службы, вроде, как на задании находился, просит срочно позвонить начальству, а кому, не говорит. После обеда отправлю тебе его удостоверение с фотографией.

– Не мудри, просто проверь пистолет по номеру и узнай, за кем он числится, и ускорьте работу по Технарю.

– Слушаюсь. Конец связи.

Глава 16

В томительном ожидании

В погребе от отсутствия вентиляции было душно и сыро. Губы пересохли, сильно хотелось пить. Пульсирующая кровь при каждом толчке сердца, больно ударяла в затылок. Александр собрался с мыслями: «Мои волнуются, целый день, а может и больше я с ними не связывался. Эх, мне бы только один раз позвонить, предупредить. Что угодно наплету, главное сказать «компот», это означит, я в опасности. Мои сразу поймут и приступят к операции. Надо обхитрить костоломов, навязать свою игру, пусть думают, что я сломался. Позвонить, вот что мне надо, а все остальное пойдет по плану.

У Воробьева была отличная память на лица, даже спустя годы, когда лица с возрастом меняются, он вспомнил Лациса и его сослуживца, это они после бунта в зоне проводили с ним допрос в тюрьме. Ох, и досталось ему тогда от этих лейтенантов, а теперь Лацис уже до майора дослужился. И еще, он помнил командира оперативников, капитана, но сейчас среди костоломов его не было.

Александр пододвинулся к железной лестнице и стал бить по ней ногами, периодически отдыхая, чтобы в затылке и копчике успокоить боль.

Сверху послышался шум открываемой дверцы.

– Дайте воды… Пожалуйста.

– Да сколько угодно, но, как только начнешь говорить.

– Хорошо, я все скажу. Если есть, дайте, пожалуйста, таблетку, голова раскалывается.

– Вот с этого бы и начинал, а то строил из себя крутого перчика, – засмеялся Брылов. Воробьев услышал, как бугай, объясняя что-то своим напарникам, веселился.

– Чесноков, и что ты имеешь нам сказать? – ехидно, на еврейском говорке, спросил Лацис.

– Я член группировки, заинтересованной выжать из Технаря-Жильцова крупную сумму.

Такой новостью он ошарашил буквально всех, ведь кодовое название человека, которого группа Шаронова взяла в разработку, знали только четыре сотрудника.

– Что за группа, из какого района? – спросил Лацис.

– А мы сами по себе, бабки делаем именно таким способом.

– Так вы вымогатели?!

– Типа того.

– О Технаре, откуда узнали?

– Прослушку сварганили.

– Обалдеть! – воскликнул Брылов, – вы и нас прослушивали? И что вы о Технаре нарыли?

–Технарь, экономический ловкач, сейчас модно так называть, крутит с загранкой, прет оттуда аппаратуру вагонами. Мы узнали, что Технарь ворочает деньгами и срывает крупную сумму.

– Как вы умудрились нас прослушать?

– У нас в группе один кадр имеется, он в спецподразделении служил, занимался именно такими делами.

– Странно, почему я до сих пор не знаю, что Технарь прячет крупные суммы, – ухмыльнулся Лацис, – ты, может, хочешь, что-то нам предложить?

– Моя свобода на обмен информации, где он прячет свои неучтенные денежки.

– Ты нас совсем дураками считаешь и, как ты себе это представляешь?

– Получите от нас деньги и выпустите меня.

– Это другое дело. И что ты сейчас от нас хочешь?

– Только один звонок по телефону.

– И что он тебе даст?

– Меня кореша потеряли. Слежка за Технарем шла полным ходом, я не хочу, чтобы они наделали глупостей, испортят все и плакали наши бабки.

– Напои его водой, дай таблетку и пусть что-нибудь перекусит, а мы пока обсудим его предложение, – обратился Лацис к Брылову.

Григорьев и Лацис поднялись наверх и, дождавшись прихода Брылова, стали соображать, что делать дальше.

– Ну, что вы думаете, врет или правду говорит? – спросил Лацис.

– Шаронова надо обязательно предупредить, – сказал Брылов.

– А может, мы сами сработаем оперативно, наверняка Переверзев засек, куда Жильцов ездил на своей «Волге» – предложил Григорьев.

– А вдруг Чесноков нам «мозги пудрит», – сомневался Лацис, – хотя он сейчас находится в таком положении, что родную мать продаст. На счет самим сработать, спешить не надо, в этом деле много неясных моментов, Миша прав, надо шефа поставить в известность.

– Похоже, эта группа не простая, раз наладили прослушку и следят за Технарем, – высказался Брылов, – а может и в правду попробовать, заберем деньги, а группу накроем, шеф только спасибо скажет.

– Миша, в свое время ты был неплохим оперативником, пока Ирощенко не стряс тебе лампочку, – съязвил Лацис, – ты не можешь одного понять, в этом деле важна вся цепочка, накрыть, так всех разом, чтобы информация не протекла. Дойдет до Жильцова, останемся ни с чем. Хватит уже с нас проколов. Над каждым, оставленным нами трупом, работают следователи, и если это будет продолжаться постоянно, мы скоро займем места своих подопечных. Больше шеф не простит нам никаких промашек, он сам кое-как отвертелся от проверки, прикрывая наши задницы. Все, решено, я еду к Шаронову, вернусь вечером с решением: разрабатывать Чеснокова дальше или утопить его в пруду.

Спустя два часа Шаронов выслушал доклад Лациса и, вертя в пальцах удостоверение Чеснокова, спросил:

– Адрес, где он проживает, узнали?

– Фикция, такого не существует.

– Надеюсь, вам хватило ума не дать ему позвонить.

– Что ты, Тимофеич, никаких сношений с внешним миром.

– Непонятно, как они засекли наш канал, для этого нужна специальная аппаратура и грамотные техники? Но опасно другое, следя за Технарем, они вышли на твою группу.

– Чесноков сказал, что у них в группе работает спец по прослушке, мол, служил раньше и занимался этим делом. Тимофеич, а что если мы дадим позвонить ему и, определим номер телефона.

– Можно попробовать. Но заранее составь текст и обязательно проконтролируй, чтобы он не сказал, ни одного лишнего слова. Его фото проверь по картотеке и не забудь снять отпечатки пальцев. Допустим, мы поверим Чеснокову, что он действительно знает о деньгах Технаря. Как ты думаешь, он блефует?

– Тимофеич, мы охотимся за Жильцовым именно по этому поводу, и если информация Чеснокова подтвердится, мы форсируем операцию. Ведь нас интересуют большие деньги, и если мы их получим, используя Чеснокова, значит, вариант с шантажом отпадет сам по себе.

– Ты сам-то, веришь Чеснокову?

– После того, как мы его «убедили», вряд ли он станет играть с нами.

Шаронов, догадываясь, усмехнулся.

– Небось, убеждали с пристрастием.

– Ну, да, пришлось, поначалу он конкретно упрямился, зато потом так разговорился.

– Как Брылов, ты им доволен?

– Нормально, сохранилась в нем старая закваска, только туповат он немного.

– Да, помню, дело прошлое, дал он Ирощенко обвести себя вокруг пальца. Ладно, Лацис, веди этого Чеснокова без натяга, и не спеши. Чувствуешь, на каком уровне работает группа. Думаю, нам стоит познакомиться с главным, побеседуем, может, к чему-то общему придем. Нам нужны люди из таких группировок. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю товарищ полковник.

– Ну, вот и чудно. В общем, действуй. После звонка Чеснокова сразу же доложишь мне результат. Кстати, что у тебя по Брагину?

– Залег где-то, на квартире не появляется, с Портниковым замечен не был.

– Ладно, продолжайте наблюдение. Закончим с Технарем, будет еще одно важное дело. Помнишь, кто был Ирощенко и для чего он нам нужен?

– Конечно, помню, он был классным снайпером.

– Так вот, до меня дошла информация, что вор в законе Гебанидзе приобщил к делу высококлассного стрелка, который отстреливает уголовных авторитетов, то есть убирает конкурентов. У меня зародилось подозрение, что он и есть тот самый Ирощенко. Нам важно первыми выйти на след снайпера, пока его не обнаружили розыскники из МВД. Да, кстати, Переверзев узнал, куда направлялся на «Волге» Жильцов?

– Нет, не удалось. После проливного дождя дорогу в леске размыло, и тяжелые машины разбили колею. В общем, подъехал Переверзев, а «Волга» Технаря стоит на обочине, а он сам ушел пешим ходом, видимо в деревню. На обратном пути, Переверзев его снова принял.

– Ладно, майор, работайте дальше, вечером обо всем доложишь.

Лацис составил текст записки, которую должен зачитать Чесноков по телефону, а так как радиотелефонная трубка в погребе не связывалась с базой, пленника решили поднять наверх. С трудом передвигаясь от боли в копчике, Александр оказался в коридоре

– Прочитаешь все, как здесь написано и без запинки. Предупреждаю, произнесешь хоть одно слово не по тексту, вырву язык, и больше ты никуда не позвонишь. Все понял?

Воробьев согласно кивнул и, набрав номер, дождался обратной связи.

– Баба Лина, привет! Это Сашка Чеснок, передашь «Лавру» на словах… – Лацис ухватился за трубку, вырывая ее из руки Воробьева. Александр возмутился:

– Эй, конспиратор хренов! Я что, должен старой бабке читать твои бредни.

– Читай, иначе отключу трубку.

Александр нехотя кивнул и прочел бабке составленный текст:

– Сижу на хвосте у Технаря. Встретиться пока не могу. У меня все путем, ждите, скоро опять выйду на связь, – и тут же спросил, но не по тексту, – баб Лин, как у тебя со здоровьицем? Ну, и, слава Богу. Компоты еще варишь…

Не успел Александр докончить фразу, как в трубке раздался щелчок и все стихло.

– Але, баб Лин, ты меня слышишь?

Лацис вырвал у Воробьева трубку и гневно произнес:

– Придурок, русских слов не понимаешь? Я же предупредил тебя, без всякой самодеятельности.

– Я только о здоровье спросил, – дурачился Воробьев.

– Какие еще компоты ты приплел?

– Любимое занятие бабки компоты варить, она еще такие настойки делает, слюной можно подавиться.

Александр состроил озорную улыбку, будто разговор шел не о серьезных вещах и хотел еще что-то сказать, но Брылов резко схватил его за локоть и грубо подтолкнул к дверце погреба.

Лацис позвонил куда-то и попросил зафиксировать исходящий вызов и сообщить номер телефона абонента.

Срочное сообщение от Александра по цепочке дошло до Сергея Брагина и вызвало у «Черной молнии» чрезвычайную тревогу. Утром Анатолий, заправив под завязку баки бензином, направился на катере в Михеевку, уже вечером они с Сергеем Ирощенко прибыли в город. Организация собралась на экстренную встречу, включая Екатерину и Настю. Сергей Брагин, посоветовавшись с женой и друзьями, решил пригласить Волкова, ведь с Сашей приключилось несчастье, и было бы не честно держать Владимира в неведении

Несмотря на волнения, Сергей Брагин, в отличие от других членов организации, чувствовал себя спокойнее и уверенней, ведь за ним стояли Портников, Торопов и Кашапов, не говоря уже о других офицерах, которых наверняка известили о планах оперативного отдела. Вся «возня» вокруг Шаронова затевалась только с одной целью, доказать, что именно он организовывал убийства. А доказать можно было при помощи прослушки. «Баба Лина» была оперативным работником, контролирующим конспиративный телефон на квартире, где осуществлялась передача информации заинтересованного лица, то есть Воробьева, а кодовое слово «компот» было началом подготовки к операции.

После того, как «Баба Лина» передала сообщение, техник перенаправил данные в отдел связи и процесс начался: Лацису стал известен номер телефона, на который звонил Чесноков. Что касалось легенды о крупной сумме денег Жильцова, озвученной Воробьевым, это была часть плана организации «Черная молния». В тайник действительно положили часть денег и изделия из драгоценных металлов и камней, все это являлось «затравкой», ведь шароновская команда должна пребывать в иллюзии, что находится на правильном пути.

Дом, где находился тайник, располагался в деревне на отшибе. Подступы к нему хорошо просматривались со всех сторон. Заранее были выбраны надлежащие позиции для снайпера, на случай если понадобится экстренное вмешательство. Так что, указав недоброжелателям адрес дома, «Черная молния» могла вести их по ложному следу. Раскрыв тайник, алчные до денег оперативники Шаронова обязательно проглотят «наживку» и не упустят возможность заполучить крупную сумму. На это рассчитывал Сергей Брагин, обсуждая дальнейшие действия с друзьями, но ему приходилось держать от них втайне некоторые детали операции, таков изначально был уговор с Портниковым и Тороповым.

Уже через день в Новосибирск приехал Волков и подключился к общим приготовлениям, чтобы помочь своему другу. Настя тоже получила задание, ей поручили тщательно изучить территорию, прилегающую к дому Шаронова. Записать в блокноте результаты пошаговых замеров, высмотреть более удобные подъездные пути к дому. Затем подняться на чердак соседнего дома и в слуховое окно наблюдать в бинокль за окнами квартиры Шаронова.

Все члены организации собрались в одной квартире и находились в возбужденном состоянии, в любой момент Александр мог позвонить повторно и придется координировать действия всей группы. Волков, ни разу не принимавший участия в практических действиях, мог помочь пока только советами. Все знали, как ему удавалось умело оградить Александра от смерти путем подстав. Но Сергею Брагину Волков был необходим для другого дела: отыскать в Новосибирске след Аркана, а сделать это нужно путем общения с криминальными авторитетами, с которыми Владимир знаком.

– Где сейчас Саша? – беспокойно спросила Екатерина.

– Если бы он не сообщил, что находится в опасности, мы бы так и думали, что Саша следит за Технарем, – тяжело вздохнув, ответил Сергей Брагин, – эх, предупреждал я его, будь внимателен и осторожен. Скорее всего, Шаронов где-то прячет его или содержит в изоляторе КГБ, где недавно меня держали. Будет неприятно, если Саша попал в руки кому-то другому.

– К кому, например? – спросил Ирощенко.

– Тому же Аркану. Кстати, я предупредил Морозова, и он очень удивился, по линии МВД Саша под новой фамилией не проходил, так что милиция его не задерживала.

– Ребята, я так за него переживаю, вдруг Сашу раскроют и посадят. Даже не знаю, как сообщить Алене о неприятности.

– Катюша, пока не стоит. Не переживай, Саша отзвонится и все прояснится, думай только о хорошем, скоро мы увидим его.

– А если все пойдет не так, как задумано, – обратился Волков к Сергею Брагину, – может, они с него деньги потребуют в качестве откупных. Мы же не знаем, что за «пассажиры» схватили Саньку.

– Володя не волнуйся, – ответил Сергей Брагин, – у нас в запасе еще парочка вариантов имеется, один уже в действии, но, к сожалению, мы не располагаем временем, может статься наша помощь окажется не своевременной.

– Сережа, о чем ты говоришь? – тревожно спросила Екатерина.

– Дело в том, что мы действительно не знаем, где находится Саша. Если те, к кому он попал, не клюнут на приготовленную нами «наживку», придется в слепую прощупывать ситуацию и начнем мы с Шаронова. Настя подготовила полный отчет о своем наблюдении за квартирой полковника, мы нанесем ему упреждающий удар. На выходе из подъезда или по окнам квартиры произведем выстрел из бесшумной винтовки. Мы заставим его поволноваться, наверняка он начнет совершать ошибки. Но все это произойдет в том случае, если наш план с заложенными в доме деньгами не пройдет.

– У Шаронова появится зацепка, кто, кроме тебя еще может совершить провокационные действия, – подключился Ирощенко, – ведь не спецслужбы устроили на него охоту.

– Сергей, может, тебе лучше обратиться к Семенычу, – предложил Анатолий, – ведь план сработал, когда Шаронов тебя задержал.

– Толя, может ты и прав, когда-то Шаронов и его несменная команда работали в отделе Портникова, казалось, он всех их изучил, но психологию человека можно определить только по его поведению и поступкам. Шаронов научился скрывать и то и другое. Для нас он силен и сколько бы мы не готовились противостоять ему, он всегда будет нас опережать, потому что чувствует за своей спиной мощь организации. Но погрязнув в махинациях, он ограничил себя в поддержке начальства и вынужден защищаться сам. Это наш козырь и в этом плане я работаю.

Анатолий с прищуром посмотрел на брата и спросил:

– Ты опять выдумал что-то экстраординарное? Может, поделишься с нами, ведь Сашкина жизнь в опасности.

– Мы не можем допустить ошибку, нельзя, чтобы кто-то из нас пострадал, – загадочно произнес Сергей Брагин, – нам нужно дождаться от Саши звонка и, как только это произойдет, все завертится с неимоверной силой.

– Что все, Сережа? Ты чего-то не договариваешь, – обратилась к мужу Екатерина, – неужели есть вещи, о которых мы не можем знать. Я же чувствую, ты опять что-то скрываешь от нас. Или эта тайна связано с предстоящей операцией?

– Катюша, я хорошо изучил Шаронова и неоднократно вставал на его место и мыслил его критериями: меня он видит, как бывшего инспектора УГРО, оперативника. Сережу, как бывшего армейского офицера, разведчика. Саша не в счет, я вывел его из поля зрения Шаронова. Мы воспротивились полковнику, а он знает наши темные стороны и потому пустил в ход шантаж, угрозы, провокации, чтобы вынудить нас работать на него. Я собрал на Шаронова досье, за которое он готов продаться самому дьяволу, он боится, в чьи руки оно попадет. А, правда, в чьи? Естественно, к его начальству. Шаронов прошел путь от младшего офицера до начальника оперативного отдела КГБ по линии расхищения социалистической собственности. Можно себе представить лица начальников, которые его продвигали, и смотрели сквозь пальцы на его проделки.

– Но сейчас в нашей стране перестроечное время, неужели в этих органах все насквозь пронизано коррупцией, разве не остались люди, способные разворошить это осиное гнездо, – возмутился Ирощенко.

– Сережа, КГБ состоит на службе у государства, которым правит коммунистический режим, и за всеми нами они осуществляют надзор, – ответил Сергей Брагин, – но давайте вспомним, сколько говорилось о репрессиях граждан этого государства. Что-то я не замечаю, чтобы нынешнее руководство страны выявляло виновников и наказывало их по справедливости. Хорошо, допустим, была проведена реабилитация незаконно репрессированных людей и до сих пор продолжается, но те, кто виновен в гибели сотен тысяч людей, продолжают работать в госбезопасности.

– Многих судили и приговорили к высшей мере, – заметил Анатолий.

– В числе этих многих, военные и служащие, они все «пешки» в большой игре, а крупные фигуры до сих пор недосягаемы. Сами себя правители не накажут, – истолковал Сергей Брагин.

– Выходит, гласность и открытость, а теперь уже демократические преобразования мало влияют на преступников, скрывающихся за стенами Лубянки, – сказала Екатерина, – и подобных Шароновых это не касается.

– Катюша, Шаронов проржавелая деталь в огромном, часто меняющем название механизме, который в любое время рассыплется на мелкие, ненужные части. Им отведено место на свалке истории. Но, образно говоря, важны сами мастера, которые возьмутся за восстановление этого механизма. Кто они есть на самом деле, какие мысли, планы, роятся у них в головах? Что могут дать народу коммунисты, свято верующие в идеалы октябрьского кровавого переворота? Или их последователи с комсомольскими значками на груди, куда они направят страну? На самом же деле никто из нынешнего руководства страны не хочет, чтобы власть поменялась. У меня создалось впечатление, что руководители этой страны не живые органы, а бездушные элементы смердящего трупа. Все здравомыслящие люди уже давно поставили им свой диагноз – политическая смерть, а пациенты «дома престарелых» отмахиваются от меткого заключения, и говорят: «Нет трупа, а значит, и вскрывать некого». Как видно, «внутренности» нашей правдивой истории, вскрывать они не спешат, либо эти действия приведут их к неминуемому концу. А мы, простые люди, как гнили, так и продолжаем разлагаться в этом больном организме, но некоторые органы еще живут и борются за общее состояние.

– Сергей, по-твоему, нас скоро ожидает что-то чудовищное? А как же весенние выборы народных депутатов РСФСР и июньская декларация о недопустимости правления КГБ партийными номенклатурщиками? – спросила Екатерина.

– Можно, конечно оптимистически смотреть на порядочность нового руководства и доверять перестроечным процессам в стране, но жизнь нам рисует совершенно иные картины. То, что вчера нам запрещало государство, то есть свободную коммерцию, сегодня тормозится некоторыми слоями населения, закон не работает. Органы сажали людей по статье за «излишнее» предпринимательство, а нынешние рэкетиры-бандиты уже включились в этот процесс и занимаются вымогательством у граждан, то есть, продолжают уголовную методику: бедных обирают, а тех, что побогаче, грабят и уродуют. Посмотрите вокруг себя: с одной стороны люди включились в новую жизнь, открывают предприятия, кооперативы, втягиваются в рыночные отношения. А с другой стороны лезет всякая нечисть, обкладывающая данью предпринимателей. Организованные группировки, что ни день, как грибы вырастают и обносят граждан поборами. Проституция вышла из притонов прямо на панель и заняла прочное место в «сфере обслуживания». Некоторые начальники начинают приспосабливаться к новым должностям, связанных с «попечительством» кооператоров. Да разве все перечислишь. Я не вижу, чтобы государство принимало экстренные меры.

– Сергей, так как же нам быть с Санькой? – спросил Волков, прерывая политические обсуждения.

– Если придерживаться логики, ни сегодня, так завтра, Саша должен позвонить и уверяю вас, мы сразу же приступим к операции. Нас должно волновать еще одно обстоятельство, если Шаронова арестуют, и он даст показания, нет гарантии, что он не потащит меня за собой и не расскажет о Сергее Ирощенко. Тогда нас ждет заключение под стражу, придется отвечать за все, что выплывет наружу, – Сергей улыбнулся и добавил, – меня одно успокаивает, что после ареста Шаронова, нам останется только потягаться с небольшой группой воров-законников.

Сергей Ирощенко похлопал Сергея Брагина по плечу и весело произнес:

– В этом деле у нас имеется огромный опыт. Воры не так страшны, как их обрисовывают «шестерки».

– Сережа, и все же, возобновляя тему, хочу сказать, что вокруг много нормальных и хороших людей, – обратилась к мужу Екатерина, – они смелые и рассудительные и, как говорил твой знакомый Василий Семенович, даже современным, молодым комитетчикам сегодня становится стыдно, когда поднимается вопрос о репрессиях людей органами НКВД. Разве вчера можно было об этом говорить открыто.

– Катюша, даже не берусь с тобой спорить, но опять же, речь идет о более старшем поколении чекистов, ведь им не ведомо, что такое совесть, они продолжают руководить молодыми по старинке. Я на днях читал «Комсомолку», в ней напечатана статья Солженицына, он говорит о гранитной громаде КГБ, которая не пускает нас в будущее. Они живут прошлым и, конечно же, думают только о себе. Что им до народа, которому захотелось жить в свободной стране, их цель – задавить демократическое движение в союзе.

– Сергей, все зависит от сущности человека, в разных системах есть честные люди, а есть просто приспособившиеся под обстоятельства. Вот ты уважаешь Василия Семеновича и во многом с ним соглашаешься, а ведь он тоже служил государству в органах госбезопасности. Справедливые и мужественные люди есть, но не каждому из них дано бороться за истину. По сути, наша организация тоже добивается справедливости, мы разыскиваем убийц и насильников детей, а на данный момент хотим уличить Шаронова в убийстве людей. Но давайте рассуждать объективно, для государства мы являемся уголовными элементами, так как занимаемся самосудом, а если судить по нашим убеждениям и в рамках существующих законов этого государства, мы вытягиваем на политическую, экстремистскую группу. Мы знаем, что нам грозит за все наши действия, но продолжаем свое дело. Мы боремся за судьбы каждого из нас, невзирая на жестокую расплату. Мы провели параллель с офицерами из организации «Черная молния», которые в тридцать седьмом году действовали по совести, они защищали не только свои интересы, изобличая преступников и казнокрадов, которые правили государством. Хотя их действия были незначительны, но они верили в каждое свое слово и дело. А ведь тогда были тяжелые времена, офицеров ждала незавидная участь в тюрьме, власть и люди считали их «врагами народа». Но не все верили в подобные обвинения и помогали восставшим уйти от произвола властей. Тяжело, когда вокруг таких людей создана атмосфера недопонимания и отторжения и горько осознавать, что большая часть населения страны провалилась в бездну пропаганды и не собирается прозревать. Только люди, испытавшие на собственной шкуре несправедливость власти способны понять и посочувствовать восставшим. Я думаю, что не стоит ненавидеть людей только за то, что они имеют свою точку зрения на политику государства, каждый ищет свою выгоду. Ведь не государство назначает руководителей, а сами люди выбирают их. Как говорил мой отец, пока сам народ не покается в совершенной несправедливости, людям нашей страны придется долго доказывать цивилизованному миру, что они вправе участвовать в мирном процессе. Я никогда не была равнодушной к жизни своего сына, а когда он вырос и с годами стал разбираться в несправедливости, я горжусь его поступками. Но правовая система в нашей стране такова, что я не в состоянии привлечь внимание общественности, чтобы разобраться в его действиях. Закон, как дышло, куда судьи повернут, туда и выйдет. Саша всегда доказывал, что поступал во благо, защищая слабых. Не люди виноваты в том, что правоохранительная система хромает и не может защитить несовершеннолетних детей и девочек-подростков от насилия и убийств какими-то подонками. Все дело в сокрытии количества таких преступлений, чтобы руководство страны не потеряло свой имидж. В союзе многие высокопоставленные чиновники потенциально лгут, государство с самого детства учит их врать. Многие исторические моменты в России, а также в Советском союзе ложно истолкованы предыдущими правителями и потому менталитет русских людей зиждется на лжи. Начальству нет дела до того, что какой-то Воробьев, рискуя свободой, а порой и жизнью, разыскивает серийных убийц-негодяев. Лучше бы они смотрели за собой, а то наплодили в своих рядах казнокрадов и ловкачей, прикрывающих преступления от справедливого возмездия. Я, мать, и готова отвечать за поступки своего сына, и всегда буду гордиться, что он не прошел мимо человека, попросившего его о помощи.

Волков смотрел на Екатерину, не отрываясь и, прислушивался внимательно к каждому ее слову. В первую встречу с этой женщиной у него сложилось мнение, что она добрая, дружелюбная, какая-то домашняя. И вдруг он увидел ее совершенно другой: решительной, «подкованной» в политике, готовой броситься за свое сына в самое пекло. Нет, определенно, он никогда в своей жизни не встречал таких женщин. Слова Сергея и Екатерины настолько запали в его душу, что он даже расстроился. Теперь ему стало ясно, что все эти люди не только связаны семейными узами, они объединились в общем деле. Он прекрасно понял, что они приняли его в свою команду не только потому, что он был другом Саши, но и за его прямые взгляды и ненависть к советской власти, так несправедливо обошедшейся с его родителями и многими немцами. В нем зарождалось совершенно другое чувство, отличимое от прежних сходок, где решались воровские вопросы. Здесь он почувствовал мощь идеи и веру людей в то, что они вершат справедливое дело. Осторожность чувствовалась во всем, они знали, на что идут и это придало ему сил и решимости. Владимир почувствовал себя нужным, и ему захотелось не только помочь своему другу Сашке, а хоть как-то отблагодарить этих приветливых людей за их доверие, доброту и участие в его жизни. Это тронуло Волкова до глубины души, и он почувствовал, как увлажнились его глаза. Стесняясь, он опустил низко голову, подперев ее рукой, сидел в таком положении до тех пор, пока не услышал деликатное покашливание. Подняв голову, он заметил, как все с улыбкой наблюдают за ним. Отмахнувшись, дал понять, что не смог сдержаться, мол, расчувствовался. Анатолий, подсев к нему, поспешил его успокоить.