Двери в Ноус

Предисловие от автора

Первая половина этой истории была написана в декабре 2012 года, почти двенадцать лет назад. С тех пор многое изменилось: я переключилась на более сентиментальные и «мягкие» тексты, и казалось, недописанный сюжет так и останется лежать в столе. Но в этом году, пережив острый творческий кризис, я перечитала многие из своих произведений и поняла, что мои старые задумки были ничуть не хуже новых, и что я, несмотря на свои вечные сомнения, была хорошим писателем с самого начала. Я решила, что пришла пора дописать старые истории. Я решила открыть «Ноусу» второе дыхание.

В рамках интерактива, который прошёл в моём телеграм-канале с по 12 по 19 августа, я превратила «Двери в Ноус» в интерактивный проект с выбором вариантов продолжения, результат которого вы видите сейчас перед собой.

Это история о путешествии в Разум и самопознании человека. В ней 16 глав, причём тексты для второй половины были созданы в тандеме с нейросетью. Однако тексты, написанные нейросетью, не добавлены в книгу как они есть – они претерпели ряд художественных и логических изменений, поэтому я с уверенностью могу сказать, что нейросеть в данном случае использована лишь как инструмент и как поле для экспериментов.

«Двери в Ноус» – это фантастическая история о возможностях человеческого мозга, глубинах памяти и особенностях восприятия, влияющих на персональные качества личности, поэтому я считаю, что данный тандем случился не только с удачным «соавтором», но и в самое подходящее время, когда развитие нейросетей только набирает обороты. По этой причине я ничуть не жалею, что в 2012 году отложила «Ноус» на неопределённый срок.

Возможно, моя интуиция просто пыталась мне что-то подсказать? :)

Глава 1

Это так странно. Минуту назад я не был здесь, а теперь… Я ничего не понимаю.

Я очнулся, лежа посреди бескрайнего летнего луга. Над моей головой плыли облака, призрачно белые… Приподнявшись, я сел и огляделся. За моей спиной оказалась зеленая дверь, из-под которой тянулась длинная веревка. Я был накрепко обвязан вокруг пояса этой веревкой, будто бы для подстраховки.

Она торчала прямо из земли, и ее можно было свободно обойти вокруг, но с другой стороны, где должна была продолжаться веревка, противоположного ее конца не было. Сама дверь оказалась заперта. Стучать было бессмысленно – мне никто не отвечал.

На моем теле не было ни ушибов, ни ран – ничего, что могло бы объяснить, как и почему я здесь очутился. Но моя тревога стала гораздо сильнее, чем я мог предположить, когда в моей голове всплыл навязчивый вопрос.

Кто я?

Это был первый осмысленный вопрос, который я себе задал. Незнание пугало меня больше всего. С точностью я мог сказать только одно – я мужчина. Я был одет просто и опрятно: темные джинсы, черная футболка, но стоял почему-то босиком в прохладной, пестрящей алыми соцветиями зеленой траве, как будто кто-то забрал мою обувь, чтобы я не мог далеко уйти. Больше я ничего не знал. А еще хуже, что не понимал, как сюда попал и что было до этого.

Я прислонился к двери спиной и поглядел вдаль. Впереди солнце светило ярче – там было не так уж облачно. Облака будто расходились в стороны, гонимые чем-то весомым. Это было похоже на свет в конце тоннеля… только без самого тоннеля. Да, вот такая вот банальная аналогия. «Может быть, я умер?» – думал я, – «Иначе почему вокруг сплошная неизвестность?»

Я решил продвинуться туда, к свету, думая, что, раз уж привязан к двери, мой путь будет ограничен… Однако уходящая никуда веревка все не натягивалась, давая простор для неограниченного движения. Было приятно пройтись босиком по траве. Я попробовал пробежаться – веревка все тянулась и тянулась из-под двери. Я попытался вытянуть ее оттуда, но она так и не кончилась.

Я двигался все дальше и дальше. Вокруг было тепло и спокойно. Слышалось пение птиц, но птиц рядом не было.

Вскоре в поле моего зрения замаячило нечто красочное, яркое, похожее на разделенную ширму. Я подошел ближе и увидел две цветные двери, которые, как и первая, застыли в земле. Обычные двери. Разве что разные на вид: фиолетовая и желтая. Я обошел двери вокруг, чтобы убедиться, что это не какой-то фокус с «двойным дном». За ними действительно ничего не было, хоть из-под них веревки и не тянулись.

Странное место.

Пока я бродил, веревка, которой я был обвязан, обмоталась вокруг дверей, и я отправился в обратную сторону, чтобы не запутаться в ней. Нет, все-таки действительно странно. Зачем здесь все эти двери, эта веревка? Я осмотрелся, но больше вокруг ничего, кроме рослого дерева вдали, не увидел.

Мне было тревожно, несмотря на умиротворенную атмосферу, а все из-за того, что я не мог вспомнить, почему и как здесь очутился. Похоже, это была глупая шутка жизни с ее своеобразным чувством юмора.

Я встал перед дверьми и осмотрел их еще раз. Оставалось надеяться, что хотя бы они не закрыты, хотя особого смысла я в этом не видел. Ведь пространство позади них было пусто. Они никуда не могли вести. В чем же был смысл разных цветов? Я колебался, какую из дверей открыть первой.

Фиолетовую или желтую?

Глава 2

Мой выбор пал на фиолетовую дверь – этот цвет всегда нравится мне больше других. Солнце било в глаза настолько ярко, что в его лучах цвет казался почти пурпурным, хотя на самом деле, несомненно, был именно фиолетовым. Сейчас он навевал какую-то неуловимую мрачность, но в атмосфере тепла и лета фиолетовая дверь отчасти отрезвляла мое сознание. Мне даже хотелось поскорее оказаться в каком-нибудь помещении, чтобы почувствовать реальность жизни.

Я на самом деле был растерян. Еще разок дернув веревку позади себя, привязывающую меня к первой двери, я убедился, что она все еще свободно тянется, насколько нужно, и приготовился шагнуть за дверь. Ведь если двери существовали, значит, это было зачем-то нужно. А раз так, я готов был пройти через них хотя бы просто из праздного любопытства.

Я подошел к фиолетовой двери, взялся за ручку и осторожно повернул ее. Дверь открывалась от себя, но как-то туго, и я подтолкнул ее левой рукой. Послышался тяжелый густой скрип и шорох двери по траве.

Но, кажется, я вляпался во что-то, что покрывало поверхность двери. В нос ударил резкий запах. Отдернув липкую руку, я увидел густое пятно фиолетовой краски на своей ладони. Оттереть его сейчас было бы трудно, и я отложил это на потом, а пока решил продолжить исследование несуществующего пространства за дверью. Однако заглянуть за нее я не успел – что-то рвануло меня под дых, резко сократив веревку.

Я с немыслимой скоростью полетел назад, пока что-то тащило меня спиной по земле. Только ноги болтались в воздухе. В глазах потемнело то ли от резкого удара по солнечному сплетению, то ли от дверной тени, то ли от облаков, к которым я возвращался.

Успев обернуться, я увидел, что зеленая дверь, у которой я очнулся, открылась, и веревка вот-вот затянет меня внутрь. Я проехался по траве, цепляясь за нее и вырывая пучки испачканными в краске руками, потом схватился за дверной косяк – но это было бесполезно. Веревка втянула меня в темную пустоту дверного пространства.

Темнота покрывала взгляд довольно долго. Настолько долго, что я даже перепугался.

Может, это конец? Не стоило ли бороться до тех пор, пока хватило бы сил?

Я сомкнул веки, чтобы не напрягать взгляд попусту. Судя по ощущениям, я лежал ничком на чем-то мягком. Боли не было. В ушах зависло вялое жужжание, вроде такого, который издает работающий электроприбор. Над моей головой беспокойно тикали стрелки часов. Неужели теперь придется ориентироваться только на звук? В темноте другого выхода я не видел. Я вообще ничего не видел. Кажется, где-то рядом было открыто окно – слышно было проезжающие мимо машины, но никакого света это окно не давало.

Я приподнялся и ощупал свое лицо. Нет, ничто мои глаза не закрывало. Неужели я ослеп?..

Я подумал, что стоит еще раз попытаться разглядеть что-то в темноте, если, быть может, глаза просто не привыкли к мраку?

Снова разомкнул веки и поморщился – вокруг вдруг стало светло, причем настолько ярко, что пришлось зажмуриться. Звуки стали отчетливее. Я явно ощутил, что нахожусь в реальном пространстве. Похоже, это был день: непогожий, но светлый. Под моими ладонями шуршало тонкое одеяло. Из открытого окна все еще доносились звуки улицы.

Кажется, мне удалось выбраться оттуда. Где бы я ни был.

Попытка еще раз открыть глаза не была хорошей идеей – свет появился, но в глазах рябило и плыло все, что мне довелось увидеть. Тем не менее это определенно была больничная палата – пустая, за исключением меня и незнакомой отчаявшейся девушки, сидящей на соседней койке. И сам я, похоже, занимал больничную койку. Постоянно моргая, я старался украдкой разглядеть незнакомку. Она была блондинкой. Девушка выглядела действительно удрученно, но сидела тихо, задумчиво приложив к лицу ладонь.

Мне было неловко привлекать ее внимание, но, очевидно, она ждала именно моего пробуждения, – а все случившееся, несомненно, было всего лишь реалистичным сном, – поэтому я решил все-таки обозначить свое присутствие.

Я прокашлялся. Девушка вздрогнула и вдруг улыбнулась. К несчастью, ее лицо я разглядеть нормально не мог. В глазах все еще жутко рябило, до той степени, что меня начало тошнить. Я прикрыл веки и покорился притяжению подушки. Как же я был рад очутиться в нормальном мире! Но вот в моем состоянии ничего не изменилось. Я до сих пор не помнил, кто я и что случилось со мной.

– Наконец-то вы очнулись! – счастливо промолвила девушка, от волнения проглатывая звуки. – Теперь я, наконец, смогу связаться с вашими близкими. Скажите, как я могу это сделать? Как вас зовут?

И тут все внутри меня похолодело. Я не знал, кто я, – и она не знала. Все становилось еще тревожнее и запутаннее. Даже не открывая глаз, я чувствовал, как она смотрит на меня пытливым радостным взглядом, и не знал, что ей ответить. Стоило объяснить ситуацию, которая со мной произошла, но, с другой стороны, она могла посчитать меня психом, если бы я рассказал ей о дверях и веревке… Ожидание тянулось. Нужно было скорее что-то ответить.

Что ответить?

Глава 3

– …Я не понимаю, что происходит. Я абсолютно ничего не помню. Кто вы?..

Я намеренно соврал. Мне не нужны были проблемы, тем более в незнакомом месте, где я не имел возможности защитить себя. Девушка рядом со мной сначала показалась мне медсестрой, но теперь я понял, что на ней нет медицинского халата.

– Я? Я – Арлин, – она, прикусив губу, улыбнулась мне и протянула для рукопожатия свою маленькую ручку с коротко обстриженными ногтями, покрытыми розовым лаком. – Что, совсем ничего не помните?

– Ничего, – ответил я, пожимая ее тоненькие пальчики.

– Может, вы чего-то хотите? Пить? Есть? Вы долго были без сознания.

«Где же меня нашли без сознания?» – хотел уточнить я, но не решился, поэтому просто попросил стакан воды.

Мне действительно очень хотелось пить и есть, но главной моей целью было не это, а возможность выпроводить Арлин из помещения, чтобы рассмотреть вид из окна как следует. Я уже видел краем глаза, что город этот многоэтажный, и что по воздух мимо проносились летающие корабли, но выглядело это как-то неестественно, и я сначала принял вид из окна за какой-нибудь голографический экран.

– Одну минуту, – ответила она и вышла в коридор. Там было темно и пусто.

Лежа на кровати было сложно что-то рассмотреть. После двух попыток мне даже удалось встать. На полусогнутых ногах я подполз к окну и утвердился в своих наблюдениях. Хотя окно полностью не отворялось, мне удалось его приоткрыть сверху, и с улицы хлынул гул движения. Прямо перед моим носом пронесся гигантский летающий объект с сиреневыми огнями на обшивке, окатив меня стремительным потоком воздуха.

Отсюда ли я вообще?..

Нет, конечно, я знал… именно знал, а не помнил, что такое амнезия, как она отражается на человеке… Но со мной было явно что-то не то. Я словно родился новым человеком, в новом мире, с чистым листом вместо судьбы.

– Ну зачем вы встали? Вы же только в себя пришли…

– Как я сюда попал? Откуда вы меня знаете? – нахмурился я, бессильно опершись на подоконник.

– Эм-м… это сложная история. Вам лучше сесть. Возьмите вашу воду, – она протянула мне отшлифованную до мельчайших шероховатостей каменную темно-зеленую бульонницу с двумя ручками. Внутри она была огранена и отполирована, отчего лучи света отражались от ее дна.

Я сел, взял воду и… задумался. Даже если Арлин хочет меня отравить, или если это снотворное, я все равно не в силах сбежать. А пить хочется.

Все же это оказалась обычная вода.

– Что именно вас интересует? – спросила Арлин.

– Как вы меня нашли?

– Вы пришли сами. С головы до ног мокрый из-за дождя, – она снова села напротив меня. – У вас с собой ничего не было, и вы все время перебивали меня, чтобы сказать, что вы все забываете. Откуда вы пришли, я не знаю.

Я допил воду и, поставив бульонницу на тумбочку рядом, прижал холодную ладонь к горячему лбу.

– Можете объяснить, где я нахожусь? – стараясь мыслить рассудительно, я лег обратно на кровать и тут же смутился от громогласного от урчания в своем желудке.

– Вы голодны? Сейчас я принесу вам поесть, а потом расскажу обо всем подробнее.

За время, пока я поедал три порции оранжевой лапши, странно похожей на морковь и тянущейся как резина, но жутко вкусной, Арлин успела рассказать, что нахожусь я в клинике, где она иногда подрабатывает сиделкой. Это была именно что не больница, а частная клиника, связанная с исследованием человеческого мозга, и отец Арлин заведовал в ней отделением, изучающим проблемы амнезии.

В моей голове это не укладывалось и как-то противоречило моему пониманию медицины. Я понимал многое из того, что происходило вокруг, и многое было мне знакомо, но сам мир, материалы, объекты чувствовались, как что-то новое для меня. Я решил принять это как данность, иначе бы окончательно двинулся умом.

– Я дала вам лист бумаги, где вы записали все, что успели. Вот он, – Арлин протянула мне помятый лист, явно впопыхах исчирканный с обеих сторон.

Я попросил ручку и в свободном углу листа черкнул пару строк о памяти. По крайней мере, писать я не разучился. Да, почерк действительно был мой. Но сейчас явно ровнее и спокойнее. Теперь слова Арлин были больше похожи на правду. Больше всего теперь мое внимание привлекал корявый рисунок на краю листа, изображающий ту самую дверь с веревкой, которая мне приснилась.

– Послушайте, – Арлин внезапно взяла меня за руку, и я обратил внимание, какие у ее глаз необычные, бирюзовые, чуть ли не светящиеся радужки.

– Я не знаю, кто вы, – произнесла она. – Но так как вы пришли именно ко мне – а искали вы почему-то именно меня, (вы сами сказали это, хоть теперь этого и не помните), – я попробую вам помочь. Возможно, это связано с деятельностью моего отца. Мне кажется, действительно так и есть. И если вы согласны, я обращусь к нему с просьбой исследовать ваш случай. Или же вы можете уйти в таком виде, как пришли сюда – это ваше право. Никто вас задерживать не станет.

Я слушал ее очень внимательно и, кажется, начинал понимать, как именно здесь оказался. Арлин предложила два логичных выхода, ни один из них меня ни к чему не обязывал. Отец Арлин занимался случаями потери памяти, и он, по меньшей мере, мог объяснить, что произошло со мной, или помог бы адаптироваться к моим стертым воспоминаниям. Это, конечно, все еще настораживало меня. Мало ли что могла сказать Арлин – я пока что не совсем ей доверял. Но я был заинтересован ее убеждением, что я сам сюда пришел, и, кроме всего прочего, идти на улицу, в незнакомый мир… было бы опрометчиво, не имея никакой почвы под ногами. Я в любом случае не знал, куда идти.

Что же делать?

Глава 4

– Я останусь. Очевидно, что мне действительно нужна помощь, и раз я пришел к вам и вашему отцу, значит, для меня это было важно. Похоже, я помнил что-то, что нельзя было забывать…

Я не мог не коситься на исписанный лист. Мой взгляд словно тянуло к нему, и Арлин, конечно, заметила это, но не подала виду и ни о чем не стала спрашивать. Она лишь молча кивнула и опять испарилась в коридоре.

Ее не было довольно долго. Так долго, что я невольно начал сомневаться, а стоило ли вообще соглашаться – вдруг это все какая-то афера? Я бесчисленное количество времени проерзал на кровати, потом встал, готовясь встретиться с незнакомым нетипичным доктором, и даже попытался принять позу поэффектнее, чтобы он не принял меня за больного… Хотя кого я обманывал, я и был больным. Но, несмотря на все мои приготовления, они оба – Арлин и ее отец – так и не появились, а я устал позировать перед входом и снова поднырнул к окну.

За стеклом устремлялись глубоко вниз стены высотных зданий (в случае опасности побег через окно был исключен, разве что если бы я хотел мучительно погибнуть). Летающие корабли больше так близко не показывались, но вдалеке они напоминали стайки светящихся и быстрых серебристых рыб, а люди… их я вообще не видел. Было похоже, будто кто-то пересыпает по улицам маковые зерна.

– Добрый день, уважаемый.

Я так увлекся, что не заметил стоящего за моей спиной рослого полноватого мужчину в клетчатом твидовом костюме. У него была козлиная бородка, которая, как ни странно, очень приятно подчеркивала его добродушную улыбку. Кустистые брови, когда он приподнимал их, смягчали взгляд строгих серых глаз.

– Прошу прощения, доктор. Засмотрелся. Здравствуйте.

Я неловко протянул ему руку, но потерял ориентацию в пространстве, и на миг мне почудилось, что я чуть было не врезался лбом в фиолетовую дверь. Врач помог мне удержаться на ногах, и они с Арлин проводили меня к кровати.

– Вам не стоит так перенапрягаться. Отдохните пока, – цокнув языком, покачал головой доктор. – Ах, да, я так и не представился. Áрктус Мéринг.

Мы наконец пожали друг другу руки, и я готов был уже представиться, но имя, если оно там вообще было, испарилось из моей головы.

– А я… Я не знаю, как меня зовут.

– А-а, не волнуйтесь, мой дорогой друг. Это дело поправимое… – рассмеялся он. – Если вы, конечно, готовы над этим работать.

– Ну… я готов. А что я должен делать?

– Для начала давайте пока что дадим вам временное имя. Человек не может существовать в неопределенности. Он от этого начинает сходить с ума. Арлин, он не представлялся?

Она покачала головой, глядя на мой исписанный лист, и стала с увлечением разглядывать его, вертя головой то в одну, то в другую сторону. Доктор Меринг продолжал:

– В таком случае нам нужно нечто простое. Я не имею в виду конкретно имя. Можно придумать нечто абстрактное. Или можете пока носить прозвище. К примеру, Гость или Путник.

– Что-то как-то заезженностью попахивает. Вы всех амнезии…стов так называете?

– «Амнезист»… Неплохое, кстати, слово, – победоносно тыкнув в воздухе указательным пальцем, улыбнулся Меринг. – Вы поняли принцип. Должен вам признаться, вы первый человек, обратившийся ко мне с такой проблемой. Нет-нет, случаи потери памяти уже были, но никогда еще люди не вламывались среди ночи в клинику, жалуясь на малый остаток времени, пока их память стремительно сдает позиции. Обычно пациентов приводят до или после… Арлин рассказала, что вы сверялись с часами. То есть забывали вы в течение времени все больше и больше. И я не знаю, почему вы в этом случае так и не написали свое имя. Все время бормотали про какую-то дверь, которую нужно открыть… Цветные двери, стеклянные двери, деревянные двери… Взяли ручку, лист, и писали несколько минут, пока не отключились…

– О, пап, не нагружай его. Он и так с трудом пришел в себя, – подскочила Арлин.

– Не беспокойся, моя милая. Молодой человек вполне здоров. Ему просто нужно немного подлатать память, – вернулся из раздумий Меринг. – Так что скажете?

– Пускай, раз уж я так бесцеремонно влетел к вам, чтобы побормотать о дверях, буду зваться Швейцаром. Или… даже лучше так – Швейцер… Чтоб на манер фамилии. Это ведь не навсегда? Если уж совсем безнадежно будет, придумаю себе новую фамилию и нормальное имя. Попытаться никогда не страшно.

Меринг просиял:

– И я о том, же, мой друг. Господин Швейцер, – он хмыкнул. – А вы изобретательны, да… Так в чем, собственно, заключается моя помощь, сейчас расскажу. Я хочу провести эксперимент над вашей памятью и способностью анализировать воспоминания…

– Вы, что ли, издеваетесь? Я и так ничего не помню! – я как ужаленный подскочил с кровати.

Арлин кинулась меня успокаивать, но как-то неуверенно, будто спрашивая на это разрешения у доктора Меринга.

– Не надо так волноваться. Я как раз об этом и говорю, – оживленно кивая мне, доктор отстранил от меня Арлин и присел рядом. – Хуже уже не будет. Эксперимент можно будет остановить, если вам не понравится. Это чисто психологическое исследование. Я погружу вас в вашу память, которая будет представлена так, как пожелает этого ваше подсознание. А после вы будете рассказывать, что вспомнили или увидели в состоянии гипноза.

– Гипноза? Ну это вообще за какие-либо рамки выходит. Я что, на театрализованном шоу? – мне было обидно чувствовать себя подопытным кроликом. Приятное знакомство с доктором Мерингом вместо помощи сменилось попыткой завлечь меня в медицинский эксперимент.

Арлин попыталась снова приблизиться ко мне, но переставший улыбаться Меринг одернул ее снова, в этот раз уже строго. Повернувшись ко мне, доктор вздохнул, серьезно посмотрел на меня и, поджав губы, поднялся с места. Мое возмущение поутихло, и я встал следом за с ним.

– Насколько я вижу, вы отказываетесь принимать мою помощь, даже не разобравшись в основных моментах. Я не из тех людей, которые лебезят перед другими. Уговаривать вас я не буду. В конце концов, я делаю это добровольно и не требуя ничего от вас. Думаю, будет нерационально нам работать вместе при вашем нежелании, – доктор Меринг пожал мою руку, чего я даже не заметил сразу, задумавшись над его словами. – Всего хорошего.

Арлин нервно кусала губу, глядя то на отца, то на меня. Я не мог опомниться. Меня действительно сбило с толку, то, что доктор не стал меня уговаривать. Я вообще не знал, нужно ли ему это на самом деле или меня просто пожалела Арлин? И я вновь задумался. Мне правда нужно было вспомнить что-то очень важное.

– Я согласен.

Меринг уже почти вышел из палаты, но услышал мои слова и медленным шагом вернулся. Он подошел ко мне, глядя на меня открыто и внимательно, точно пытаясь убедиться, не передумаю ли я опять. Но затем все-таки протянул мне руку и спокойно улыбнулся.

– Хорошо. Но для начала скажите, Разум или Тело?

Глава 5

– Разум.

– Я так и думал, – серьезно кивнул Меринг, и мы пожали друг другу руки.

Спустя десять минут мы уже были в кабинете доктора.

Это была средних размеров комната с бесчисленным количеством разнообразных часов: настенных, напольных, настольных, с маятниками и гирьками, с блестящими циферблатами, стрелками и равномерным деловитым тиканьем. Обычные часы, ничем не примечательные.

Меринг, однако, не обратил внимания на мое удивление от такого количества часов в его кабинете. Он прошел вглубь и сел за письменный стол, а затем не глядя пригласил меня разместиться в одном из кресел около окна с затененным стеклом. Потом о чем-то вспомнил, поднялся на ноги и стал отыскивать нечто в высоком картотечном шкафу. В руке доктора оказалась небольшая фигурка в виде наконечника стрелы, подвешенная на металлической цепочке. Похоже, именно ее доктор собирался использовать для гипноза.

Мне было не по себе. Я ерзал в кресле, не зная, куда деть свои чрезмерно длинные нескладные ноги. Тем временем Меринг достал из стола еще и толстый блокнот в тяжелом жестком переплете, сел опять за стол и сделал в блокноте короткую запись.

– А вот и чай! – с подносом в руках в кабинет впорхнула Арлин. На лице ее сияла широченная победоносная улыбка.

– Хорошо, можешь посмотреть, – мгновенно раскусил ее Меринг, – садись рядом со Швейцером, поможешь мне.

Арлин опустилась в соседнее кресло, протянула мне чашку и затаилась. Доктор Меринг выглядел воодушевленно. Он закончил с записями и теперь был готов приступить к самому процессу.

Отпив немного чая, он поставил чашку обратно на поднос, одним крепким движением ухватил стул за спинку, и, через секунду оказавшись рядом со мной, поставил стул напротив кресла, в котором сидел я.

Арлин все время, пока он готовился к сеансу гипноза, молча смотрела на нас. Я тоже старался не отвлекать доктора Меринга, опасаясь, что если он сделает что-то не так, эта ошибка и вовсе будет стоить мне разума.

– У меня есть одно очень… очень важное условие, – застыл на месте Меринг. – Что бы вы ни вспомнили, ни увидели, вы должны рассказать мне всю правду. Иначе вся моя работа окажется бессмысленной.

Мне было неловко. Я даже не мог представить, что увижу там, но… Честно признаться, когда страх прошел, стало любопытно, что меня ждет. Не терпелось поскорее приступить к эксперименту.

– Хорошо, я согласен.

– Теперь самое главное, Швейцер, – Меринг убедительно взглянул на меня и в очередной раз уверенно и с профессиональным спокойствием улыбнулся. – Оставьте чай. Нет, не это самое главное, конечно. Просто чашка будет вам мешать.

Я залпом проглотил обжигающий чай, что мгновенно привело меня в чувство. Арлин взяла у меня из руки пустую чашку и поставила ее на поднос. Те временем Меринг продолжал:

– Этот эксперимент на самом деле может быть опасен, поэтому для вашей сохранности, мой дорогой друг, мы условимся о некоем сигнале. Ключевое слово – вот о чем я говорю. Если вы его произнесете, я верну вас в реальность, однако это слово вы должны придумать сами и ни в коем случае не должны его забыть.

Вот теперь я действительно напрягся.

– То есть вы решили только сейчас сказать о том, что это настолько опасно? – нахмурился я.

– Решили отказаться? Мне кажется, мы уже через это проходили. Не тратьте понапрасну мое время, Швейцер, – доктор миролюбиво сложил руки на коленях, не выпуская подвески, зажатой между пальцев.

– Хотите сказать, что вывести меня из состояния гипноза своими силами вы не способны? То есть без моей просьбы и всяких ключевых слов? А если я лишусь дара речи или потеряю сознание?

Меринг кивнул, вертя в пальцах наконечник.

– Хоть я и сказал, что это экспериментальное исследование, на одном человеке я его уже проводил. Если все делать по инструкции, все будет в порядке. И уж навечно вы без сознания вы не останетесь. Но я должен знать, когда вы собираетесь покинуть состояние гипноза.

Они с Арлин посмотрели друг на друга. У меня в голове мгновенно возникла туча вопросов, но я понимал, что сейчас уже не время задавать их. Подобная беседа могла затянуться не на один день, а пришли мы сюда вовсе не для этого. Но, тем не менее, они с таким пониманием смотрели друг на друга, что один вопрос меня все же особенно волновал: