Картина с убийством
«Юлия- тонкий знаток и ценитель итальянской кухни и прочих итальянских тем».
Джангуидо Бреддо, почетный консул Италии, член Академии истории итальянской кухни, автор книги «Настоящая итальянская паста».
***
«Аппетитные бестселлеры Юлии Евдокимовой: Италия, которую можно попробовать на вкус».
Газета «Аргументы и факты».
***
«На книжной полке- тайны и туманы».
Журнал «Италия».
«Работа художника никогда не заканчивается в его картине. Она заканчивается в глазах тех, кто на нее смотрит.»
Альберто Суги, итальянский художник
***
«Кто мы? Маленькие точки, путешествующие по бесконечному миру. У каждого есть история, отличная история, которая на самом деле ничего не значит. Она проходит через великую карусель жизни и уходит; она уходит, как будто ее уносит ветер…"
Розелла Джардина, итальянская писательница
Все совпадения персонажей и событий случайны.
– У каждого города свое лицо, свой характер, – задумчиво сказала Саша, глядя на город на горе. – Точно, как у людей. Город можно ненавидеть, а можно влюбиться с первого взгляда; можно проникаться им постепенно, но в результате приобрести верного друга на всю жизнь.
– Абсолютно верно, дорогая. – Графиня дѐлла Лàнте задумчиво рассматривала, как лучи осеннего солнца играют в бокале соломенного вина. То так повернет бокал, то эдак. – Мой родной Рим всегда напоминает мне старого аристократа у камина, в рубашке с вытершимся воротом. Он видел все в этой жизни, его ничем не удивишь. Ничего нет и не будет нового под солнцем для Рима.
– А Перуджа?
– Сварливый дальний родственник, который любит сплетни, и постоянно строит козни членам семьи. Вспыльчивый, склонный к рукоприкладству, всегда готовый пролить кровь. Вендетты и предательство, вот что такое Перуджа. Вот Милан совсем другой… это бухгалтер. Он с раннего утра до позднего вечера на работе и для него нет ничего важнее цифр. Он скучен.
– Неаполь? – Саше понравилась игра.
– Озорной мальчишка из бедной семьи, давно выросший, но так и не повзрослевший.
– Палермо?
– Паршивая овца в семье. Самомнения море, но постоянно влипает в неприятности.
– Но ведь в итальянском языке город женского рода, а у вас получились все мужского.
– Ты представляешь Рим женщиной?
– Ни в коем случае.
– Вот именно! Разве что Венеция… Но зачем вспоминать о даме легкого поведения с плохой репутацией…
– Хорошо, а Ассизи? – Саша провела рукой, словно обводя контуры города на горе.
Где-то тарахтел трактор, вдали угадывалось озеро Тразимено. Горы над головой превращались из синих в черные по мере того, как их покидали лучи солнца. Тучи окрашивали розовый камень древнего города в серые цвета.
– Здесь больше паломников, чем жителей или туристов. Ассизи… хм… глубоко верующий священник, член почтенного монашеского ордена. Но внутри у него прячется тайна чернее, чем монашеская ряса…
Глава 1.
Солнце клонилось к закату и равнины внизу уже накрыла голубая дымка. Саша безошибочно узнавала этот пейзаж на любой фотографии: такие синие горы и голубые туманы на глубоком зеленом фоне могут быть лишь в одном месте в Италии – в Умбрии.
Налетевший ветер взметнул волосы, девушка попыталась собрать их, оглядываясь в поисках знакомого лица. Ведь кто-то должен ее встретить!
Седовласый синьор в элегантном костюме и старомодной фетровой шляпе из гангстерских фильмов о 50х годах явно направлялся к ней.
Мужчина с достоинством поклонился:
– Фабио Бонкомпàньи-Бутталѝни. Полагаю, вы- синьорина Алессандра?
Саша кивнула. Фамилию синьора она не только не выговорит, но даже не запомнит с первого раза.
– Вы позволите? – синьор Фабио протянул руку к ее чемодану.
Девушка думала, что они идут к машине, ведь путь лежал на загородную виллу семьи маркизов Монтеферрàно, но синьор резво пошагал в сторону центра города.
– Разве мы не поедем в… campàgna, за город? – Поинтересовалась Саша.
– О, простите уважаемая синьорина, что я сразу ничего не объяснил. У меня сегодня оказалось немного свободного времени и я сам вызвался вас встретить, потому что непременно должен показать вам одну… ну, вы сами все увидите.
– Простите? Не поняла… что показать?
– Видите ли, уважаемая синьорина, графиня делла Ланте рассказала мне о вашем успехе в деле с картиной великого фра Филиппо Липпи, и я не мог отказать себе… вопрос связан с искусством. (История с картиной Липпи рассказана в книге «Убийство, вино и ренессанс»)
– Погодите… ээээ… уважаемый синьор, но я ничего не понимаю в искусстве!
– Мне не нужны ваши искусствоведческие познания, синьорина. Я просто хочу, что вы увидели одну картину. Конечно, мы поедем на виллу, но сначала посетим колокольню. – Синьор в элегантном костюме напрягся и Саша поняла, что вот-вот вляпается в очередную историю.
Глава 2.
Как же давно она не видела эти розовые городки, ярусами спускающиеся с горы Монте Суббазио! Издалека они казались каменными крепостями крестоносцев посреди пустынь и засушливых степей – камень горы, камень средневековых борго, камень лестниц вместо улиц и камень мостовых.
И лишь войдя в древние ворота ты понимаешь, почему Умбрию зовут зеленым сердцем Италии.
Дело не только в лесах, покрывающих горы, но и в море зелени и цветов, обрушившим свои волны на древние стены ее средневековых городов. Хотя почему средневековых? На воротах Спелло написано, что это «великолепнейшая колония Юлия», а булыжник на его дорогах сохранился со времен Древнего Рима. Римский Hispellum до сих пор жив, хотя давно пала великая империя.
Или взять Ассизи… Легенда связывает происхождение города с Дардано, мифологическим персонажем, основавшим греческий город Троя. Он заложил Ассизи за восемь столетий до Рима и, воздавая должное Афине, богине войны и мудрости, построил храм в ее честь. Тот самый храм, который до сих пор стоит на главной площади и называется Santa Maria sopra Minerva – «над» Афиной, которую в итальянском варианте зовут Минервой.
Сашин автобус пришел на площадь Объединения Италии, откуда видны были и крыши Ассизи, и ближайшие городки, а дальше открывалась вся долина и горели розовым пламенем крепостные стены Спелло.
Много лет назад в Спелло Саша познакомилась с маленьким маркизом, спасшим ей жизнь. Не удивительно, что маркиз стал ее близким другом и теперь она приглашена отпраздновать вместе самый важный день в его жизни. Почему маленьким? Девушка с первой встречи прозвала так про себя Клаудио дель Фоско ди Монтеферрано, маркиза Бальони, потомка свирепых правителей Перуджи. Предки были настолько кровожадны, что держали в страхе всю Умбрию. А вот потомок… Маркиз в прыжке доставал ей до плеча, обожал крохотные старинные автомобильчики, куда Саша вдвое сложившись и то не влезала, а еще больше – безумные сочетания пиджаков и брюк, в которых главная роль всегда отводилась лимонному цвету. Даже к смокингу, когда разгул фантазии невозможен, он умудрялся надеть лимонную бабочку.
Девушка давно подозревала, что между маркизом и ее несостоявшейся свекровью графиней Аделе делла Ланте не просто дружба. И не ошиблась! Ей первой маркиз признался, что элегантиссима (и вредниссима!) Аделе в конце концов приняла его предложение руки и сердца.
И вот пара собрала самых близких друзей провести неделю в одном из самых известных умбрийских городков.
Казалось бы, неожиданный выбор. Но римлянка до мозга костей Аделе делла Ланте никогда не согласилась бы выходить замуж в Перудже. А потомок правителей столицы Умбрии ни за что не женился бы в Риме. Компромисс неожиданно нашелся: Умбрия, что важно для жениха – и конкретно город Святого Франциска, на что не сможет возразить невеста.
Но почему же поздняя осень, спросите вы. Понятно, что свадьбы традиционно играют по завершению уборки урожая, но не в ноябре же!
Все дело в очаровании и… в пустоте.
Что приходит в голову искушенному путешественнику при слове Умбрия? Деревня мечты на гребне холма, состоящая из средневековых домов, узких улочек, застывших во времени и художественных шедевров. Но очарование быстро тает, когда улочки запружены туристами, к шедеврам не прорвешься, и умение проталкиваться через толпу становится важным навыком любого приезжего. Зато в ноябре люди исчезают с улиц Ассизи, словно их унес порыв осеннего ветра. Даже паломники, которых здесь большинство, рассеиваются, собираются с силами для нового набега на город Святого Франциска ближе к Рождеству.
Добавьте сюда дым из каминов с запахом горячих поленьев, виноградные лозы, которые обретают в ноябре пурпурные краски, точь-в-точь роскошные вина Монтефалько, отражение разноцветной листвы в спокойных водах озера Тразимено, звон колоколов старинных церквей, чьи мелодии смешиваются и тают в прозрачном осеннем небе – и вы поймете, почему для свадьбы выбран именно ноябрь.
– Мы уже не молоды, осень – это состояние нашей души, – кокетливо, но слегка печально объяснила графиня.
Саша с этим никак не могла согласиться, ведь в душе маленького маркиза всегда буйствовало лето, а сейчас, когда женщина его жизни приняла руку и сердце, там расцвела весна.
Русская девушка не случайно оказалась в самом близком кругу графини делла Ланте. Сначала миновала опасность, что девушка превратится в невестку блистательной графини, выйдя замуж за ее сына, полковника карабинеров Никколȯ Скарфȯне, затем она дважды спасла подруг графини, одну от привидений в замке, другую от греха совершения убийства, а затем… ох, об этом даже вспоминать не хотелось…
Интеллигентный, воспитанный, уравновешенный Никколо превратился в базарную бабу, услышав, что мать собралась замуж, да еще и венчаться надумала. Ни мать, ни дед, граф делла Ланте Сальвиани, девяносто пяти лет от роду, ничего поделать не могли.
Никколо воспринимал второе замужество матери как предательство памяти отца, умершего лет пятнадцать назад, изощрялся в оскорблениях по поводу венчания, возмущался, почему нельзя было просто жить вместе, зачем позориться перед толпой народа на старости лет? Он называл маркиза фигляром и не слышал увещеваний своего уважаемого деда. Старик граф заикнулся, что теперь Аделе делла Ланте станет не только графиней по происхождению, но и маркизой в браке, поднявшись на одну аристократическую ступеньку вверх. Это сыграло роль красной тряпки: значит отец, простолюдин, хоть и генерал карабинеров, не был достоин брака с его матерью?
И Саше не удалось остудить пыл полковника карабинеров. Стоило завести разговор о свадьбе, как Никколо орал и брызгал слюной так, что капли вылетали из телефонной трубки, несмотря на разделяющие их три тысячи километров. Осталось графине Аделе лишь уповать на личное присутствии девушки, которой и поручили присматривать за гневным великовозрастным отпрыском – ведь пятый десяток пошел! – и надеяться, что при ней он никаких фортелей не выкинет. Если, конечно, вообще явится на свадьбу.
Сашина надежда, что на церемонию она приедет с принцем Орсини, растаяла как утренний туман. Да и сам Лапо отказался при первом же намеке – ни с кем он там не знаком и непонятно, что ему там делать. А что в таком случае делает нормальная девушка? Правильно – обижается! Вот и поехала Александра в Ассизи одна и телефон ее непривычно молчал
***
И теперь она в одиночестве шла за синьором с непроизносимой двойной фамилией по крутым улочкам города, над которым возвышался огромный комплекс базилики Святого Франциска. Тот, кто отказался от всех благ мира (но не печенья подруги Якопы!) покоится теперь в грандиозном и помпезном сооружении. Желание самого святого быть похороненным очень скромно проигнорировали, ведь водрузить на знамена можно лишь того, кто у всех на виду!
Улица пошла вниз, базилика осталась слева. На маленькой площади мальчишки играли в футбол, мяч взлетел и чуть не попал прямиком в синьора Фабио. Рагаццини схватили мяч и унеслись, прокричав издалека – scusi!
Синьор Фабио шустро покатил Сашин чемодан вниз с площади и вскоре перед ними вырос комплекс старинных зданий с невысокой колокольней над крышами.
У колокольни томился от скуки молодой монах. Увидев их приближение, он повеселел и пошел им навстречу.
– Это фра Аурелио, он следит, чтобы входы и ворота открывались и закрывались в нужное время.
– Это мужской монастырь?
– Нет, женский. Монастырь Сан Джузеппе, Святого Иосифа. Просто в Ассизи всегда много народа и мы решили, что с точки зрения безопасности лучше держать на воротах муж… монаха.
– Мы?
– Ваш покорный слуга – скромный глава совета попечителей монастыря.
Маленькая комната, открывшаяся за дверью колокольни, была очень скромно обставлена: стол с подсвечником, стопка книг, длинная скамья у противоположной стены.
– Я буду снаружи, – сказал брат Аурелио. – Позовите, если понадоблюсь.
Синьор Фабио снял шляпу, аккуратно положил ее на стол, предварительно проверив, нет ли пыли.
– Мне нужен ваш совет, уважаемая синьорина. Я всего лишь мирянин, который по воле Господа призван помогать этому монастырю. Мой старший брат, фра Маттео, руководит одним из отделов в местной епархии. Поэтому у меня есть доступ к внутренним помещениям.
– Так что вы хотели мне показать?
– Видите ли… вчера случилось чудо.
– Это точно не по моей линии! – Улыбнулась Саша.
– Мне просто нужен совет.
– Тогда рассказывайте.
Что она может посоветовать этому лощеному столпу местного общества, у которого брат занимает важный пост в епархии, и не просто в епархии, а в одном из главных религиозных центров Италии? Смешно даже предположить, что ему нужен совет русской адвокатессы. Саша все больше казалось, что дело не чисто.
Синьор Фабио поманил Сашу за собой. Открыл неприметную дверь и они оказались в храме.
– Вот. – Он провел Сашу к стене, где между двумя подсвечниками висела картина.
Даже Саша, которая кроме Боттичелли и Липпи не узнавала, как ей казалось, работы ни одного другого художника, сразу догадалась, кто ее написал. Его руку нельзя было не узнать.
– Пинтуриккьо!
– Да. – Кивнул синьор Фабио. – Эту картину купил и собирался пожертвовать монастырю наш благотворитель, синьор Антонио Фальетти. Но не успел. За два дня до церемонии передачи картины он скоропостижно скончался во время утренней пробежки по горе Суббазио.
– А… сколько лет было синьору?
– Семьдесят восемь.
Да уж… вот не бегал бы, а пил прохладное вино в баре, глядишь, и кондратий бы не хватил, – подумала про себя Саша. – Так в чем заключается чудо?
– Картина пропала.
– Так вот же она!
– В том то и дело. Он появилась на стене вчера.
– Но зачем вам я? Отправьте картину на экспертизу, – после истории с картиной Липпи девушка, как заправский специалист, могла даже объяснить, как такие экспертизы проводятся.
– Мы не хотим поднимать шум и привлекать внимание, в первую очередь прессы. И дело совсем не в установлении подлинности. Этого не требуется. Нужна ваша помощь: вы сможете узнать, откуда она взялась.
– На стене? У вас есть камеры? Может, кто-то видел? А этот ваш… ключник ничего не знает?
– Нет, не на стене. В чудо верят, его не проверяют! Вы должны узнать, откуда взялась картина у синьора Антонио.
Саша чуть не присвистнула, вовремя вспомнив, что она в храме.
– А родственники что говорят?
– У него нет родственников. Его секретарь обещал проверить счета патрона.
– Если это Пинтуриккьо, то найти будет легко, такая картина стоит больших денег.
– Тем более. Возможно, все можно установить быстро и легко.
– Но тогда зачем вам я?
– Я слишком известный человек в этом городе. Как и мой брат. Стоит нам проявить интерес, об этом будут знать все. А вы не привлечете внимания.
Глава 3.
– Чудо? – Скептически поджала губы графиня делла Ланте, когда Саша наконец доехала до виллы Монтеферрано и они с «молодой не молодой» устроились с бокалами вина на широкой террасе, уставленной керамическими горшками с цветами.
Террасы вполне хватило бы для проведения двух свадеб одновременно, да и трехэтажная вилла с лихвой вместила бы пару десятков гостей. Спускающиеся ярусами сады с цветочными арками и небольшими фонтанами довершали райскую картину.
Если проводить аналогию с Францией, то Тоскана- это Прованс, а Умбрия- это Перигор. То же самое нетронутое темное средневековье, без вкрапления современности. Бонусом идут водопады, леса и озера. И конечно, высокие горы.
– Кто-то пришел и повесил картину, какое еще чудо? Фабио совсем сбрендил на старости лет. – Качала головой Аделе.
– Он уверял, что колокольня запирается, в храм тем более никто не мог попасть незамеченным и это Бог ответил на их молитвы.
Графиня лишь покачала головой, видимо представляя, как берут синьора под белы ручки и отправляют в соответствующее заведение.
– И что ты решила?
– Я попробую. На самом деле не сложно найти продавца картины. А дальше ниточка потянется. Помощник покойного владельца полотна обещал найти документы о покупке.
– Вот и славно. У каждого из нас свои странности, у Фабио они, по крайней мере, безобидны. Чудо, так чудо.
Саша расположилась в отведенной комнате, удобной но слегка неуютной: слишком антикварной, чтобы не сказать ветхой, была обстановка, слишком небольшим – окошко. Но любишь средневековье- не жалуйся, тем более что в открытом окне сияла подсветкой крепость в самой высокой точке города, вспыхивали звездочками фонари на древних улицах. Девушка предвкушала прогулки по городским лавочкам, от фонтана к фонтану, от одного старинного храма к другому. Умбрия прекрасна, а Ассизи, как бы не ворчала графиня делла Ланте, особенное место!
Откуда-то доносился аромат чеснока и тимьяна, с террасы слышались негромкие голоса, видимо, подоспели новые гости. К сожалению, Клаудио появится лишь в церкви, нельзя видеть невесту до свадьбы, даже если «молодым» лет по семьдесят. А Никколо… графиня не была уверена, что но явится, но вдруг?
Глава 4.
Никколо Скарфоне не припоминал, чтобы на платной автостраде кого-то останавливали за превышение скорости.
Он несся на своей «Альфе» километров на двадцать выше разрешенной скорости, рассуждая, как нормальный italiano, что раз уж дерут такие деньги за проезд по платным автодорогам, то никто не вправе указывать, с какой скоростью ехать. Тем более полковнику карабинеров. В обычное время он старался не нарушать правил, но злость на мать не проходила, вдавливая педаль газа, он выпускал пар.
Полковник не мог отказать матери и деду, придется присутствовать на церемонии. Но чем дальше оставался Рим, тем больше ему хотелось повернуть назад. Съезжая с переполненной Raccordo Anulare, кольцевой дороги Рима, на А1, идущую на север, он вдавил педаль газа и удерживал ее в таком положении.
Поднимаясь на одни холмы и прокладывая туннели через другие, шоссе тянулось вдоль широкой равнины долины реки Тибр.
Вдоль вершины крутого холма на горизонте слева растянулся город. Над крышами высился узнаваемый даже в сумерках силуэт знаменитого собора Орвието.
Никколо заплатил за проезд на выезде из Валь ди Кьяна и направился на восток, десять минут спустя он переправился из Тосканы в Умбрию.
Сквозь деревья справа от него темнело озеро Тразимено, затем он проехал место, где Ганнибал устроил засаду и уничтожил римские легионы.
Никколо чуть сбросил скорость, проезжая курортный Пассиньяно, прежде чем снова набрать ее, несмотря на крутые повороты дороги, поднимавшейся все выше.
Зазвонил телефон, пришлось снова притормозить и ответить собственному боссу.
– Никȯ, я знаю, что ты взял несколько дней отгулов по поводу бракосочетания своей матери, но там, куда ты едешь, случилось чрезвычайное происшествие.
– И мне придется помочь карабинерам Перуджи, окинуть ситуацию своим взглядом и…
– Ну вот, ты сам все прекрасно понимаешь! Нико, убийство настоятельницы монастыря в таком религиозном центре, как Ассизи, это экстраординарное происшествие. Нужно держать расследование под контролем.
Закончив разговор, Никколо развеселился. Прости, дорогая мама, но работа прежде всего! Он забил в навигатор новый адрес и вскоре машина начала взбираться по крутым улочкам Ассизи.
***
В этот вечер туман казался гуще обычного и придавал городу мистический вид. До восхода солнца было еще очень далеко, город опустел. Редкие паломники легли рано, чтобы встать пораньше перед утренней мессой. Никколо любил это время, никакого шума, никто не толкается и не мешает.
Он оставил машину на площади, спустился вниз к монастырю и чуть не отшатнулся от неожиданности: темная фигура в развивающихся одеждах вынырнула из тумана, налетела на него, словно огромная призрачная птица, только птицы не вопят дурным голосом:
– Они убили ее!!!! Они убили мать-настоятельницу! – И рухнула без сознания прямо в руки полковника.
Глава 5.
Сашу разбудил прохладный утренний воздух наполнивший комнату. Ветер заскрипел ставнями, заставил зарыться глубоко под одеяло. Но как она не старалась, спать больше не хотелось. На часах 7:30, рановато для завтрака благородных гостей виллы… но кофе хотелось так остро, что девушка быстренько приняла душ, влезла в неизменные джинсы и, стараясь не шуметь, спустилась на первый этаж.
Должна же здесь быть кухарка, или домоправительница, которая сварит страждущей душе чашечку эспрессо!
Девушка улыбнулась, подумав, как изменилась ее жизнь. Еще недавно она и представить себе не могла чтобы будет чувствовать себя как дома в старинных замках и на подобных виллах, сегодня у нее не зародилось и крупицы сомнения, что кухарка имеется непременно. Вот так люди и становятся снобами!
Вот, вроде, и кухня. Девушка остановилась, услышав негромкие голоса, мужской и женский.
Она прекрасно узнала оба голоса и помедлила, не зная, врываться или лучше не мешать, но тогда получится, что она подслушивает?
– Ты приехал почти под утро и снова уезжаешь! Так же нельзя, хотя бы позавтракай!
– Мама, я приехал, как обещал. Но работа прежде всего, ты же знаешь! Или уже забыла? Так даже проще, я, вроде и есть, и в то же время дела не позволяют общаться с гостями.
– Но церемония…
– Венчания? Называй уж вещи своими именами. Да, я буду присутствовать. Ты же всегда за приличия? Но как только она закончится, я сразу уеду. Общаться с твоим клоуном я не намерен.
– Нико…
– В любом случае, мне пора.,
– Хотя бы чашечку кофе выпей!
– Кому-то предлагают кофе? – Саша посчитала некрасивым подслушивать дальше и вплыла в кухню с самым безмятежным видом, на который была способна. Не бунтарь Никколо, ох, не бунтарь. И лучше бы он отказался приехать, чем приезжать и вредничать. Аделе делла Ланте ей было по-человечески жаль. Вот ведь упырь, можно подумать у него наследство или титул отнимают! Аделе – не сицилийская или неаполитанская вдова, чтобы до смерти ходить в черном и посыпать голову пеплом. Фу таким быть!
Никколо поднял брови:
– Удивлен! Не припоминаю нежной дружбы между вами, а вот поди ж ты! Развлекайтесь, кофе я выпью по дороге.
Саша тут же рванула за полковником. Не столько потому, что была безумно рада его видеть, сколько напуганная заблестевшими глазами графини. Пролей Аделе слезу на глазах у Саши, их отношениям придет конец, свидетеля свой слабости графиня возненавидит.
Никколо шел к машине, Девушка торопилась за ним.
– Я по делам.
– Так и я не на прогулку. Выпьем кофе и разойдемся.
«Альфа» рванула с места и Саша порадовалась, что пристегнулась. Пару минут они молчали, Никколо не выдержал первым.
– Если ты собираешься взывать к моей совести, это бесполезно.
– Вот оно как! И что же оскорбило тебя в этой ситуации? Что женщина в семьдесят имеет право на счастье?
– Да на здоровье! Пусть пьет до дна свое счастье. Но зачем делать это публично? Зачем этот фарс, это венчание?
– Ты что, хочешь, чтобы твоя мать жила во грехе? – ляпнула Саша, видимо монастыри, рясы и благочестивые паломники Ассизи оказали свое влияние.
Тормоза взвизгнули, машина затормозила, чуть не ткнувшись капотом в кусты, а Никколо упал лицом на руки и затрясся.
Девушка с испугом смотрела на полковника. Наконец он поднял голову, хохоча уже в голос и утирая слезы.
– Во грехе… в семьдесят лет… Madonna Santissima!!!
Наконец он отсмеялся, хотел что-то сказать, но тут же все началось снова. Заразившись его весельем, Саша несмело улыбнулась, потом фыркнула, и наконец тоже расхохоталась.
– Как? Как у тебя это получатся? – Полковник качал головой. – Алессандра, ты одной фразой привела меня в чувство. Какой же я идиот! Спасибо.
Саша пожала плечами. – Я рада, чего уж…
– Мы сейчас попьем кофе, я вызову такси и отправлю тебя на виллу.
– А ты куда? Что случилось? – Поинтересовалась девушка, отгрызая уголок корнетто и отпивая ароматный глоток утреннего эспрессо.
– Убийство. И даже не вздумай округлять глаза. Тебя это никоим образом не касается.
– Скажи хоть кого убили.
– Монахиню. Вернее, настоятельницу.
Внутри екнуло. – И где?
– В монастыре Сан Джузеппе.
– А картина? – Саша спросила абсолютно машинально.
Никколо поперхнулся, уронил чашку, коричневая лужица разлилась по столу. Полковник по все глаза смотрел на девушку. Потом просипел:
– Откуда? Как ты? Dio ci ne scampi i liberi! Господи помилуй!
Видимо и его накрыло религиозностью в этом городе. Саша усмехнулась.
– Рассказывай уж. А потом я.
Глава 6.
Той ночью полковник передал обморочную монахиню в руки судебного медика, ступил на булыжники внутреннего двора монастыря, сделал несколько шагов и чуть не разбил нос о каменную стену. Темнота, густой туман и отсутствие даже слабого освещения сделали свое дело.
Он выругался, сообразил, что находится в монастыре и выругался еще раз, уже по поводу своей несдержанности. Но куда идти?
– Сюда! – Раздался голос из темноты и он пошел на звук, медленно, вытянув руки вперед, чтобы не наткнутся на стену еще раз. Глаза привыкли и вскоре он уже быстрее двинулся по широкой аркаде внутреннего двора.
Две женщины в черном, несколько человек в форме карабинеров. Распахнутая дверь в комнату. Неяркого света было достаточно, чтобы Никколо разглядел присутствующих и представился.
Туман в конце аркады зашевелился, оттуда слышался тихий плач.
Пожилая монахиня выступила вперед.
– Простите сестер, офицеры. Они впервые оказались свидетелями преступления, тем более постыдно совершенного в доме Божием.
Судебный медик кратко отчитался: – Голова пробита, детали после вскрытия. Будете сами смотреть, полковник?
В келье в паре шагов дальше по коридору лежала на полу фигура в черной шелковой рясе.
– В комнатах остальных сестер тоже есть плазменный телевизор, ноутбук?
– Мадре Мария-Серафина любила комфорт, но это не значит, что она пренебрегала молитвой. Она всегда была рядом с сестрами, – строго ответила пожилая монахиня. – Поэтому я и удивилась, не увидев ее сегодня в четыре утра.
– В четыре утра?
Монахиня лукаво глянула на Никколо:
– Разве вам не приходится порой просыпаться среди ночи, когда совершено преступление? У вас свое служение, у нас- свое. Мы встаем на молитву в четыре утра, офицер.
– Честно говоря, в четыре утра у меня одно желание – убить кого-нибудь, – сказал один из карабинеров и тут же смутился.
– Кто-то в монастыре мог настолько не… любить мать-настоятельницу?
– Это абсолютно исключено. Никто в монастыре не мог этого сделать. Я жалею лишь об одном- слишком поздно отправилась на поиски, вдруг ее еще можно было спасти?
– А что это за ключ? – карабинеры указали на большой, старинного вида ключ, лежавший рядом с телом.
– У меня есть такой же. – Монахиня вытащила из складок рясы похожий ключ. Он открывает дверь из храма в колокольню.
– Там есть что-то ценное?
– Картина.
– Какая картина?
– Которую нам должен был подарить благотворитель.
– Должен был?
– Он скоропостижно скончался, а картина исчезла.
– Как исчезла?
– Пропала. А два дня назад появилась на стене в колокольне.
– Я ничего не понял. Исчезла, появилась… У кого еще есть ключ?
– У председателя совета попечителей, синьора Фабио.
По дороге на колокольню полковник не удержался и заглянул в одну из раскрытых дверей. Вход был узким и имел очень низкую арку, настолько низкую, что пришлось бы склониться в поясе, чтобы войти. Спартанская кровать, застеленная довольно бедным на вид одеялом, тумбочка, на которой стоит зажженная свеча – единственный источник освещения в комнате, стакан с водой, старый письменный стол и табуретка. На столе- книга, похоже – Библия.
Как здесь можно жить? И как нужно нагрешить или какую веру иметь, чтобы согласиться на такую жизнь? Настолько яркое неравенство в положении настоятельницы и простых монахинь вполне могло вызвать ненависть.
– Вы, миряне, ничего не понимаете. Внешнее не имеет никакого значения. Только молитва.
– Я заметил. – Сухо ответил Никколо, вспомнив роскошные покои мадре Марии-Серафины.
– Мы закончили! – разорвал тишину громовой голос, за которым последовал кадр из фильма ужасов. Гигантская фигура выплыла из тумана. На фоне старых стен монастыря и слабого огня свечей человек смотрелся монстром.
Кто-то из монахинь хихикнул, но тут же прикрыл рот.
– Наш криминалист, Босколи. – Тихо пояснил капитан карабинеров.
– Как к вам обращаться? – Поинтересовался Никколо у старой монахини.
– Мадре Мария-Ассунта.
– Мадре? Разве вы все не сестры?
– Как старшая по возрасту я вынуждена взять на себя обязанности настоятельницы, пока епархия не примет решение. Я надеюсь, вы вскоре найдете убийцу, офицеры.
Голос монахини звучал теперь холодно и высокомерно, она явно вошла в роль.
– Так где картина? -Все уставились на пустую стену, а Мария-Ассунта ахнула и зашептала молитву, осеняя себя крестом.
– Она пропала.
– Она точно была здесь?
– Конечно, все ее видели! Она появилась из ниоткуда неделю назад, а теперь опять исчезла. Ангел принес ее и забрал… Мы недостойны! Ох, грешники мы, грешники!
– Наше дело – убийство. Пропажей картины должна заниматься полиция, а если она ценная – то отдел по охране художественных ценностей карабинеров. Давайте сосредоточимся на расследовании убийства.
Глава 7.
– Ты своими глазами видела картину?
Саша кивнула. – Она существует. Вопрос- подлинник ли это, но это уже не ко мне. Важный синьор Фабио будет клясться, что подлинник.
– И ты согласилась.
– На мой взгляд, все довольно просто. Ассистент бизнесмена-благотворителя обещал найти документы о покупке картины. Они обязательно должны сохраниться, такие вещи хранят! Знаешь… меня покоробила твоя история с шикарными покоями настоятельницы. Я представляла жизнь в старинных монастырях по-другому. Особенно здесь.
– Мне показалось, что в этом преступлении все не так. Только пока не могу понять, почему.
– Я заразила тебя своей интуицией?
– Я совсем не против, если ты займешься историей картины. Но не лезь в расследование убийства. И у нас на все три дня!
– Почему три дня?
– Потому что через три дня свадьба матери, на которой я не смогу присутствовать, если не закончится расследование
– И тебя это волнует?
– Я же должен спасти графиню делла Ланте от греха! – Никколо снова затрясся от смеха.
***
Графиня делла Ланте ушам своим не верила: вот так просто, попили кофе и сын сменил гнев на милость?
Саша не стала объяснять, что проблему решили случайно ляпнутые слова. Ее беспокоило другое: как бы Аделе не решила, что она и есть ее идеальная невестка. Вот тогда, под ударами ее тяжелой артиллерии, а глядишь и с двух сторон сразу, ведь маркиз непременно поддержит супругу, устоять будет сложно. А Саша совершенно не собиралась замуж за «бывшего». Всему свое время, их время ушло.
Прогулка вызвала зверское чувство голода. Что там круассан-корнетто и чашечка эспрессо с Никколо, вот смородиновый песочный пирог, апельсиновый сок, капучино, и йогурт со свежими фруктами- это нормальный завтрак.
За третьим куском пирога ее и застал звонок синьора Фабио чего-то там Гуталини.
– Галерея Ломбарди. Виа Арнальдо Фортини, 18. Ассистент благотворителя, Антонио Фальетти, нашел документы о покупке картины Пинтуриккьо. Синьор Фальетти приобрел ее в галерее, ну, собственно, это не совсем галерея, только название, это очень дорогой антикварный магазин, где торгуют не только картинами.
– Я могу сослаться на вас?
– Мне бы этого не хотелось… вы же понимаете… не стоит афишировать мой интерес к происхождению картины.
– Так что же вы от меня хотите?
– Узнайте, как картина попала к антиквару. Это все, что я хочу.
Никколо, в отличии от синьора «Гуталини» сразу согласился: если Саша обещает оставаться в рамках короткой беседы о приобретении картины, он подтвердит что она действует по его поручению.
***
Галерея оказалась меньше, чем ожидала девушка, действительно, не галерея, а одно название.
Первый этаж старинного дома, выстроенного из того бежевого камня, что на солнце сияет розовым, а в непогоду становится серым, занимали широкие окна, в которых был выставлен всякий хлам для завлекания туристов. Возможно, все эти статуэтки, лампы, шкатулки, брошки и прочая ерунда и имели какую-то ценность, но явно не относились к шедеврам антиквариата.
Но оказалось, что Саша просто ошиблась дверью. Магазинчик ширпотреба для туристов плавно перетекал в витрины обувной лавки, а галерея хорошо спрятала свою маленькую дверь по соседству, да еще и завесила окна плотными светлыми жалюзи. В занавешенном окне, словно в нише, скромно пристроились маленькая икона, пара чего-то деревянного, похожего на хохлому, только спокойнее, коричневее, скромнее. Не обошлось и без керамической тарелки из Деруты со сценой из жизни Святого Франциска.
Неприметную дверцу в самом углу дома хорошо маскировали светлые камни, словно заплатки, сиявшие на бежевом фасаде. Девушка подозревала, что они и придают сияние фасадам, когда солнечные лучи освещают все вокруг.
Саша открыла дверь и чуть не свалилась со ступеньки, потому что галерея расположилась ниже уровня улицы. Магазин оказался маленьким, узким и темным. Несколько картин, попавших на глаза, были миниатюрами в богато украшенных рамах, выставленными в витрине, как кольца в ювелирном магазине. XIX век, Германия – гласили крохотные таблички.
Дверь в задней части открылась, и появился высокий мужчина с куцей бородкой.
– Con tutto l’attenzione, signora, внимательно слушаю! – Он лениво натягивал пиджак, всем видом давая понять, что Саша ошиблась дверью. Даже не поздоровался.
– Я пришла по поручению полковника карабинеров Никколо Скарфоне из Рима. У меня к вам несколько вопросов.
– Синьора, надеюсь, карабинеры не подозревают меня в торговле краденными предметами искусства!
– Нет, синьор, – тут Саша не удержалась, и добавила, – пока нет.
– Всегда готов помочь властям. – Улыбка превратила хозяина галереи в добренького деда Мороза.
– Вы владелец?
– Конечно. Альдо Ломбарди, к вашим услугам. Что вы хотели узнать?
– Синьор Антонио Фальетти был вашим постоянным покупателем?
– Да, конечно! Он всегда заходил сюда, когда был в городе, чтобы узнать, нет ли у меня интересных для него вещей. Я показывал ему миниатюры в витринах, картины, но он не всегда что-то покупал. Но почему вы о нем спрашиваете?
– Дело в картине, которую синьор Фальетти собирался подарить монастырю Сан Джузеппе. Нам известно из его документов, что он приобрел картину у вас. (А я прямо взаправдашний карабинер, научилась за столько-то лет!– подумала про себя Саша. Собственно, адвокатский опыт работы в судах о том же, как ни крути).