Невидимый сценарий жизни. Как вырваться из оков навязанных установок и найти свой путь
Paul Millerd
The Pathless Path. Imagining a New Story For Work and Life
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
First published by Paul Millerd 2022. Copyright © 2022 by Paul Millerd. All rights reserved
© Агеева М.Д., перевод на русский язык, 2024
© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025
I. Путь по умолчанию
Это неизвестная тропа. Путь по ней приведет тебя к истинному тебе.
Рэм Дэсс
Введение
Я ужасно нервничал. Когда учитель по китайскому вызвал меня перед аудиторией, сердце ушло в пятки. Я глубоко вдохнул и начал рассказ. О том, как бросил работу и решил переехать на Тайвань. О встрече с женщиной, что стала моей женой. Об открытии онлайн-бизнеса и жизни в пяти странах одновременно. Я впервые поделился своей историей на другом языке и, когда закончил, почувствовал разливающееся по телу спокойствие. Это был конец периода, в котором я чувствовал себя живым как никогда: учился новому, решал проблемы, занимался творчеством и исследовал Тайбэй с женой.
Пять лет назад в Нью-Йорке я и представить такую жизнь не мог. Я был одинок, проводил все время на работе, перекусывал в забегаловках, тусовался с друзьями, встречался и планировал поменьше работать или же бросить работу совсем. В консалтинговой фирме я зарабатывал 200 000$ в год и сотрудничал с именитыми CEO. Я был успешен и собирался стать еще успешнее. Это результат моей навязчивой идеи прыгнуть выше головы в третий десяток. Нормальное состояние для многих: усердно учиться, чтобы получить хорошие оценки, а затем хорошую работу. Потом опустить голову и по инерции двигаться к плохо понятному успеху. Такую стратегию жизни я называю «путь по умолчанию».
Я взрослел с убеждением, что 100 000$ в год – немыслимые деньги. В 27 лет я заработал их впервые в жизни и почувствовал – мечта исполнена. Однако я надел маску идентичности, которая не позволяла успокоиться на этом достижении. Мое окружение постоянно двигалось вперед, к еще большим вершинам, не успевая насладиться моментом.
Достигаторство привело меня на последнюю работу в Нью-Йорке. Утро часто начиналось с раннего прихода в офис и попыток завести свой мотор перед предстоящим днем. Я наблюдал за коллегами. Они в спешке проносились мимо моего стола, а я размышлял – чувствуют ли они себя так же разбито, как я? Потом я брался за работу и помогал компаниям определить портрет будущего CEO. Изучал отзывы сотрудников и составлял обобщающие резюме о силах и слабостях кандидатов. Чем дольше я работал, тем яснее становилось, в какую ловушку попадали сотрудники компаний, для которых я подбирал CEO, основываясь на тех, кого эти компании себе выбирали. Я понял, что не хочу такой судьбы для себя.
За десять лет я сменил пять компаний и провел два года в аспирантуре. Я прыгал с работы на работу и был убежден, что следующая остановка станет последней.
Беспокойство легко пряталось за впечатляющими именами и громкими достижениями. Когда ты внешне успешен, никто не спросит: «Зачем ты это делаешь?» Мне потребовалось время, чтобы заметить свои слабости и найти смелость задаться серьезным вопросом.
Ответ на него заставил меня уйти. Нет – сбежать. Я даже отказался от бонуса в 24 000$ и упустил бонус в 30 000$, который был бы моим через девять месяцев. Я ушел с намерением стать свободным консультантом, но вскоре и этот путь показал свои недостатки. Мне потребовалось немного времени, чтобы понять – я не на своем пути. И чтобы найти новые возможности, мне нужно сделать шаг в неизвестность.
Спустя год поисков я наткнулся на фразу, которая позволила вдохнуть полной грудью. Она прозвучала в контексте идеи «непроторенной дороги», я нашел ее в книге «Три брака» Дэвида Уайта. Для Уайта непроходимая дорога парадоксальна: «Мы даже не знаем, что она существует, а потому не можем ее увидеть». Концепция неизвестного пути стала мантрой. Она успокаивала и убеждала, что я буду в порядке. После 32 лет постоянного планирования такое слепое доверие вселенной было новым, пугающим и волнующим. Уайт писал, что, впервые соприкасаясь с концепцией неизвестного пути, «мы не обязаны точно понимать его значение». Для меня же он означал самое главное.
Неизвестный путь – альтернатива пути по умолчанию. Это вызов к приключениям в мире, который требует подстраиваться, и принятие неизвестности и дискомфорта. Бережное напоминание выдохнуть, когда все валится из рук, и поверить, что туманное будущее невозможно предугадать. В целом, это совершенно новый подход к поиску пути по жизни.
Мир продолжает меняться, и технологии перестраивают структуру наших жизней. Пути, которые вели нас вперед, устаревают. Люди теряют связь между рассказами о жизни и реальностью. Ты трудишься, но все равно остаешься позади. У тебя на бумаге идеальная жизнь, но нет времени ею насладиться. Уходишь на пенсию с миллионами на счету, но без малейшего понятия, что делать с освободившимся временем.
Неизвестный путь стал способом избавиться от нарратива достигаторства, которому я бессознательно следовал. У меня появилась возможность сдвинуть фокус внимания с бега по головам на то, чтобы просто жить. Наконец, я смог заняться вопросами, которых старательно избегал всю жизнь. Стало легче двигаться дальше, когда понял, что самые сложные вопросы часто не имеют правильных ответов.
Пожалуй, одна из самых важных вещей, которые мне подарил неизвестный путь, – переосмысление моих отношений с работой. Когда я уволился, у меня был очень узкий взгляд на работу в целом, хотелось все бросить и вернуться к привычному паттерну. На пути неизвестности горизонты расширились, и я понял: большинство людей, включая меня, очень хотят работать над тем, что считают истинно важным. И только когда мы цепляемся за путь по умолчанию, наши возможности заниматься такими вещами исчезают.
Я следовал формуле жизни, гарантирующей счастье. Но счастья не оказалось. Потерянность удерживала меня на чужом пути больше десяти лет. Я обучился правилам игры в успех и не догадался остановиться и задуматься о том, чего на самом деле хочу. Я обнаруживал себя среди бизнес-лидеров и чувствовал, что не вписываюсь в это окружение. Я был не в той комнате, не с теми людьми и вопросами о жизни.
Путь по умолчанию
Эта книга не проповедует единственный верный способ жить, но точно отрицает истинность пути по умолчанию. Под путем по умолчанию я подразумеваю решения и достижения, которые требуются от «успешных взрослых». В разных странах эти требования разнятся. В США они называются кратко – «американская мечта» и строятся вокруг хорошей работы, личной недвижимости и крепкой семьи.
Исследователи Дорт Бернтсен и Дэвид Рубин изучали «сценарии жизни», которые они описывают как «общекультурные ожидания для регулирования и упорядочивания событий в жизни». Их исследование выявило закономерность: люди ожидают достижения основных целей до 35 лет. Окончить учебу, получить работу, влюбиться и вступить в брак.
Оказалось, для большинства ожидания строятся вокруг малого количества позитивных событий, и все они случаются в молодости. Значительная часть оставшихся лет не запланирована. При столкновении с неожиданностями возникает ступор, ведь инструкций, что думать и чувствовать, нет. Многие молодые люди придерживаются логики пути по умолчанию и предполагают, будто к 25 годам все должно устаканиться.
Это ограничивает наш креатив и представления о наших возможностях. Я не исключение. Многие из нас верят в «мудрость», которую однажды произнес Джон Мэйнард Кейнс: «Лучше традиционно провалиться, чем нетрадиционно преуспеть».
С 2017 года я провел сотни встреч с людьми по всему миру, обсуждая работу и жизнь. Я наблюдал стыд от внезапных увольнений, тревогу при смене должностей и потерю надежды у тех, кто старался идти по пути, не предназначенному для них. Мы боимся говорить об этих чувствах даже с самыми близкими.
Такая тревога распространена не только среди молодых людей. Клиенты в процессе завершения карьеры признаются, что совсем не в восторге от перспективы типичной жизни после выхода на пенсию. Они все еще жаждут взаимодействия с миром, но не знают, как это осуществить. По данным 2018 года, мужчины и женщины в развитых странах проводят приблизительно 20 лет в отставке. И пока поколение бумеров постепенно переходит на новый этап своей жизни, они еще ждут новых захватывающих событий.
Их истории мотивировали меня продолжить путешествие и вдохновили написать о многом. Внезапно я стал советником, который помогает людям вернуть контроль над своей жизнью и наладить отношения с работой.
Еще до «неизвестного пути» я был другом, к которому обращались за карьерными советами. Один из моих клиентов, молодой профессионал около 25 лет, хотел бросить работу. У него был выбор: либо вырасти до партнера компании, либо перейти в дочернюю компанию и «раствориться», как он выразился.
«И это все варианты?» – спросил я.
«Да», – вздохнул он.
Я предложил несколько других путей развития, но он прервал меня:
«Я не знаю никого, кто бы поступил так».
Это ловушка многих. Мы убеждены, что единственно верный путь – тот, который мы или другие люди уже прошли. Такая стратегия убивает наши возможности.
Я был новичком в карьерном коучинге, когда встретил этого парня. Он ненавидел свою работу и жаждал изменений. Но когда он получил новую «роль» в другой компании, вся его мотивация к изменениям исчезла. Я разочаровался. Мне хотелось, чтобы он увидел свой потенциал. В то же время я не видел свой. С каждой новой должностью я чувствовал себя на пике возможностей, но на самом деле пытался сбежать от внутренней пустоты.
Я слишком боялся вести честный разговор с собой. Такой, который мог увести меня к другой жизни.
Почему это важно
Всю жизнь я обладаю даром видеть величие других. Больно наблюдать, как люди застревают на месте не в силах побороть страх следовать своим мечтам. И я готов помочь им любым способом. Пока я дописывал эту книгу, я понял, что во многом это связано с моими родителями.
Я выиграл в лотерею детства. Мои родители посвятили свою жизнь созданию лучшего будущего для своих детей. У них получилось благодаря изучению наших желаний и помощи в их исполнении.
Моя мама была активным родителем. Она всегда понимала мои потребности, давала возможность самостоятельно принимать решения, и я научился брать на себя ответственность за свою жизнь. Мы сообща преодолевали препятствия, и это помогло вырасти уверенным в себе взрослым человеком. Теперь, что бы со мной ни случилось, смелость сделать следующий шаг – результат огромной любви и сострадания мамы.
Работа всегда оставалась у отца в приоритете. Это много лет не давало мне покоя. Я хотел чаще проводить с ним время. Когда повзрослел, я понял, что у него не было выбора, и осознал свою несправедливость к нему.
В 19 лет отец устроился в производственную компанию и проработал там 41 год. Он рассказывал о своем карьерном опыте и признавался, что трудился усерднее многих. Почему? У него не было профессионального образования. С каждым повышением его окружали все более успешные коллеги, и он чувствовал необходимость соответствовать. Но он никогда не жаловался. Каждый день в 5 утра он отправлялся на двенадцатичасовую смену и соглашался на любые сверхурочные, чтобы у его детей был карьерный выбор.
Мама считала, что отсутствие образования сильно ей помешало, и была права. После нескольких лет моего обучения в колледже я помог ей написать заявление на работу в школе в качестве руководителя департамента финансов. Ее резюме, по словам комитета, оказалось «одним из лучших за все время», она была идеальным кандидатом на роль. Но из-за отсутствия диплома место отдали другому соискателю. Это сильно ранило меня. Я знал, насколько мама компетентна и профессиональна, и диплом не имел ничего общего с ее наработанными за жизнь навыками.
Родителям пришлось следовать по стандартному пути, который был относительно выгодным, поэтому уйти с него оказалось трудно. Я знаю, скольким они пожертвовали, чтобы у меня были лучшие карьерные возможности. Но это не главное, что они дали. Родители предоставили пространство для мечтаний, рисков и исследования собственных возможностей.
Многие находят изменения трудными, потому что рядом нет тех, кто поддерживает. У меня были родители, тети, дяди, дедушки и бабушки, учителя и даже некоторые менеджеры. Их поддержка – серьезное преимущество, ведь нет мотивации сильнее, чем вера других людей. Я вдохновляюсь высказыванием Лео Ростена о смысле жизни: «Быть полезным, честным, чувственным – вот для чего нужно жить». Неизвестный путь помог понять, что, бросая работу, я не пытался сбежать от ответственности и жить жизнью попроще. Я хотел воспользоваться навыками, подаренными родителями, во благо других.
Одна из важнейших вещей в мире – храбрость жить по-своему. И я хочу видеть, как люди живут на максимум своих желаний, а не на минимум, который социум вбил им в голову. Я написал книгу, чтобы доказать: это возможно. Главная задача на моем неизвестном пути – помочь людям понять, что это достижимо и для них.
Теперь ваш черед. То, что будет дальше, не просто развлечение, а приглашение присоединиться ко мне на пути исследования и создания новой истории вместе.
Готовы?
1. Только вперед
Объяснить свои амбиции окружающим очень просто. Боль амбиций – еще проще.
Дэвид Уайт
Чемпион по достигаторству
Этот термин сформулировал писатель и профессор Уильям Дерьезивич, чтобы описать поведение своих студентов в Йеле. Те были больше озабочены хорошими оценками и дополнительными достижениями для резюме, чем жизнью в моменте в одном из лучших университетов.
Его студенты выбирали факультеты и занятия для повышения шансов попасть на хорошую стажировку или работу. Многие из них привыкли жить так: прыгать с одного элитного места к другому, лишь бы удовлетворить ожидания родителей. И хотя я попал в ту же ловушку мышления, мое детство отличилось отсутствием давления, принимающими родителями и искренней любовью к школе. В старших классах я был лучшим учеником, но даже не задумывался о поступлении в престижные заведения. Я интересовался поступлением в Университет Коннектикута в родном штате. Ради чего? Чтобы регулярно получать пятидолларовые билеты на баскетбольные матчи.
После поступления меня включили в углубленную программу и прописали в общежитии с другими студентами. Тогда я не знал, но эти годы серьезно повлияли на мое будущее. Я был окружен людьми с безумной мотивацией и удивительными достижениями. Студенты с максимальным баллом по всем предметам, полными стипендиями и планами на ближайшие пять лет минимум. Я искренне удивлялся их тщательному подбору факультативных занятий, активному поиску лучших вакансий и возможностей попасть на дополнительные курсы. Тогда я просто хотел ходить на баскетбольные матчи.
Мы стали друзьями, и вскоре я захотел того же. Они воспитали во мне этику успеха, которая строилась вокруг стремления достигнуть максимум почестей в настоящем для лучшего будущего. Меня возмутила политика университета, когда куратор посоветовал заняться чем-то вместо инженерии, потому что «это слишком сложно». Почему никто не давил сильнее? Может, стоило выбрать другое место?
Я избежал тревогу и стресс, которые друзья несли на себе после многих лет погони за достижениями, и пребывал в ужасе от их работы до изнеможения.
До такого уровня я был не готов прыгать. Но мне хотелось быть с ними наравне, и я зациклился на том, как хакнуть систему.
В первом семестре я создал таблицу Excel с планом на следующие четыре года. Потом совместил ее с системой сайта RateMyProfessor.com, чтобы оптимизировать нагрузку. На втором году обучения я подал петиции о разрешении брать больше 18 предметов на семестр ради «гарантированных пятерок».
Мне нравилось находить лазейки. Курсы по инженерии и маркетингу были сложными, но проще самых тяжелых занятий. Иногда я посещал пары с неудобным расписанием ради профессоров, не зацикленных на оценках. Я стремился к впечатляющим достижениям, но избирательно, чтобы не перегореть слишком быстро. Казалось, я во всем разобрался.
Я стал достигатором, как студенты Йеля. Поверил, что образование – это выполнение домашней работы, получение оценок и сдача тестов. Я не воспринимал учебу как нечто большее и просто «играл в студента» без развития мышления.
Стратегическое консультирование
К концу третьего курса у меня был высокий средний балл, несколько стажировок и пара наград. На выпускном году я планировал осуществить свою главную амбицию – попасть в элитный мир стратегического консультирования.
Стратегическое консультирование зародилось в конце XIX века в США. Людей вроде Фредерика Тейлора, Артура Д. Литтла и Эдвина Буза называли «инженерами-консультантами», которые работали над повышением эффективности. Благодаря им в течение XX века компании по консультированию развивались и становились крупнее. К моменту моего выпуска сотни таких фирм работали по всему миру. Они помогали CEO решать серьезные проблемы. Предлагали молодым амбициозным людям пропустить подъем по карьерной лестнице и сразу после выпуска приступить к работе с интересными бизнес-кейсами.
Изначально компании нанимали выпускников элитных заведений, таких как Йель и Гарвард. Позже, когда индустрия консультирования разрослась, круг найма расширился, но работодатели оставались избирательны. Университет Коннектикута не попадал под поиск сотрудников. Я знал, что пробиться в эту индустрию будет трудно, но очень хотел попробовать.
Цель подарила мне миссию, что помогло игнорировать возрастающую тревогу по поводу перехода во «взрослый мир». У меня не было опыта для чего-то большего, чем просто выбрать направление.
Современный мир предлагает немыслимое количество путей. Это результат индустриального роста, который подарил людям больше возможностей развития. Тем не менее расширение вызвало определенные проблемы. С таким большим выбором возникает соблазн выбрать проверенный путь, чем изучать, чего мы действительно хотим.
Мой друг Ранжи Саимби ушел из юристов в разработчики. Он признался, что выбрал профессию юриста, потому как «все ступеньки развития понятны с самого начала». Карьера в законе делала его в глазах других «серьезным и интеллигентным человеком». Но чем дольше он оставался на этом пути, тем сильнее убеждался, что такое развитие подавляет его волю к жизни.
Еще одной причиной, привлекшей нас с Ранжи, был престиж. Он не очень конкретен, но должен привлечь к тебе внимание как к впечатляющему человеку. Пол Грэхэм, основатель инкубатора стартапов и ментор для тысяч молодых людей, считает это уловкой. В его понимании престиж – «мощный магнит, который против твоей воли меняет даже то, что раньше приносило тебе радость».
Ранжи и я попались на удочку привлекательных историй о престижных должностях в стратегическом консультировании и юриспруденции. Эти обещания слишком хороши, чтобы быть правдой для амбициозных молодых людей, которые хотели перенести академические успехи в реальную жизнь. Философ Алан Уотс убежден: «Потребность в безопасности и чувство небезопасности – одно и то же» и «Мы ищем безопасность в укреплении самих себя. Мы хотим эксклюзивную и особенную защиту». И это действительно то, что я искал.
На выпускном курсе жажда эксклюзивного престижа взяла верх, и я начал разрабатывать план преодоления границ «нетипичных соискателей».
В погоне за престижем
Я очень хотел стать своим. Как сказал К. С. Льюис в 1944: «…у каждого человека в определенные периоды жизни возникает желание попасть во внутренний круг важного для него социума и вместе с ним страх быть оставленным вне него».
Перед началом выпускного курса я составил список престижных консалтинговых компаний. Это был мой внутренний круг, куда я хотел попасть. В список также вошли инвестиционные банки, технологические стартапы и хедж-фонды. Я не придирался к типу работы, важен был ее престиж. Почти все свое время я проводил за поиском компаний, подготовкой писем и отправкой резюме. К сожалению, большинство моих попыток оказались неудачными. У меня были хорошие данные, но компании искали выпускников лучших заведений.
Из нескольких сотен компаний я прошел всего несколько собеседований. Это позволило заглянуть в тайный мир «внутреннего круга». Одно из собеседований привело меня в Северную Каролину, где я принял участие в «супердне» для инвестиционного банка. Супердень – это двухдневное испытание, которое включает в себя обеды, неформальные беседы с сотрудниками и другими интервьюируемыми и, наконец, несколько официальных собеседований на второй день.
После регистрации в отеле я отправился в бар неподалеку. Спустя 15 минут я обнаружил, что среди группы из 30–40 человек я один из немногих «нецелевых» соискателей. Я почувствовал себя незваным гостем. Некоторые кандидаты упомянули о своем плане «Б», когда они могли бы связаться со своими друзьями, уже работающими в компании. Я заинтриговал их тем, что попал на собеседование, но никто не видел во мне угрозу. Студенты из Университета Вирджинии, Дьюка и Корнелла, светились уверенностью, и теперь я понимаю: они уже были внутри круга. Все это лишь формальность, и единственное, о чем они беспокоились, – бейджик какой именно компании они будут носить.
На следующий день я прошел восемь получасовых собеседований. Но мы с интервьюерами заранее знали, каким будет результат. Через пару дней я получил только отказы, и к концу семестра каждая компания в моем списке была вычеркнута.
И все равно, даже после такого опыта, неловкий взгляд на внутренний круг меня мотивировал. Теперь я не только хотел попасть в эксклюзивный мир, но и сделать это с размахом, без чувства неуверенности в себе.
Хотя я не попал в круг «своих», я продолжал работать над запасным планом – работой в разработке программ для General Electric's (GE). На тот момент GE обладала хорошей репутацией в мире бизнеса. К тому же они не искали выпускников элитных школ и были заинтересованы в найме таких людей, как я – активных студентов обычных заведений.
На выпускном курсе я попал к ним на стажировку и получил возможность вернуться в качестве инженера после выпуска. Тем не менее летом, когда я впервые заразился идеей престижа, я узнал о Программе Менеджмента Финансов. Этот внутренний круг GE – первый шаг к успеху в компании. Хотя стажировка была в инженерии, я прошел несколько финансовых курсов, подал заявку на программу и убедил кураторов, что это – мой идеальный путь развития. После получения оффера я отменил все другие собеседования. GE не был идеальным внутренним кругом, к которому я стремился, но стал хорошим началом в сложившихся обстоятельствах.
Зачем кому-то разбираться с таким количеством вакансий? Простым ответом было бы то, что мне нравился процесс поиска работы. Более сложный и честный ответ – я попался на удочку достигаторства в обществе, где одна из лучших вещей, которые ты можешь сделать, это максимизировать свой потенциал. Все друзья строили грандиозные планы на жизнь после выпуска, и я хотел им соответствовать. Моя работа в GE восхищала окружающих, что мне очень нравилось. Я чувствовал себя особенным. Меня не волновало, что я никогда не работал в финансах и ни разу не посещал Огайо, где находилась компания. Из всех вариантов трудоустройства эта работа была лучшим вариантом чего-то престижного, к чему я тогда стремился.
После выпуска я отправился в двухдневную поездку в Огайо с кузеном Брайаном. Помню две вещи из поездки: песню Hey There, Delilah по радио каждые 40 минут и ужасное чувство тревоги. В первый раз в жизни мне нужно было обжиться где-то за пределами привычного окружения Коннектикута. Переезд в новый город для работы в крутой компании вроде GE будоражил, но внутри я чувствовал: это не то, чего я действительно хотел. Я притворялся, что был рад начать этот путь, но хотел большего.
Чувство, будто я не в своей тарелке, быстро переросло в желание сбежать. На момент моего трудоустройства GE исполнилось 100 лет, и возраст начал сказываться на процессах. Я не мог представить свою карьеру в этом месте даже на два года. Всем было безразлично. Мои коллеги работали за одними и теми же столами десятками лет и больше интересовались будущей пенсией, чем текущими проектами. Они признавались, что без выгоды от этой работы давно бы уволились.
Моя программа включала в себя шестимесячный процесс, и я еле продержался два месяца. Я решил уволиться во время поездки в Джексонвилл, Флорида, в свою вторую командировку. Позвонил другу Майку, который чуть позже должен был переехать в Бостон по работе. «Эй, Майк, если я вдруг перееду в Бостон в июне, может, съедемся?» Он обрадовался. Договорились. Бостон – место, где у меня было больше шансов попасть во внутренний круг более крупных компаний, еще и быть ближе к друзьям и семье.
В Джексонвилле я сделал вторую попытку. Подал резюме в большинство компаний, что отказали год назад. Удивительно, но я получил работу мечты. Да, именно так. Спустя месяц после переезда во Флориду я стал исследователем в McKinsey & Company, компании на вершине моего списка.
Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. И я ощущал свое достижение совсем иначе, чем окружающие. Другие видели впечатляющую работу, умный карьерный ход. Я считал, что мне просто повезло после года выгорания, неуверенности в себе и жгучего желания сбежать.
Часть меня тайно ликовала после увольнения и переезда в новый город с крутой работой. Но эта часть проявилась бы только спустя несколько лет. Я попрощался с Флоридой и уехал, вдохновленный новым этапом. У меня появился второй шанс начать взрослую жизнь, теперь в настоящем внутреннем круге.