Пятница-13. Рассказы

Размер шрифта: 13

Составитель Елена Владимировна Сомова

Корректор, верстка, обложка Елена Владимировна Сомова

Иллюстратор Елена Владимировна Сомова

Обложка Елена Владимировна Сомова

ISBN 978-5-0064-9310-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сомова Елена Владимировна, 2022 г.

Лауреат литературной премии «Российский писатель» за 2023 год.

В номинации «Критика».

Елена Владимировна Сомова (род. 2 августа 1966, Горький) – российский писатель, поэт.

Сомова Елена Владимировна родилась 2.08.1966 в г. Горьком. Окончила филфак ННГУ им. Лобачевского. Лауреат «Российский писатель» —2023 года в номинации Критика. Лонг – лист премии Искандера—2020 – в номинации Поэзия за книгу «Восстание Боттичелли», лонг – лист премии Искандера в номинации «Дерево». Детская и подростковая литература —2024 за книгу «Честное волшебное». Шорт – лист конкурса «Линия фронта» —2020,

Дипломы:

Финалиста конкурса «Есть только музыка одна» —2021, «Гранатовый браслет» —2022 г, «Образ» – 2016 г, «Новые Амазонки» -2021 г,

3—е место в Международном русскоязычном поэтическом конкурсе «Дуэнде Лоркиано» – 2023 г. в рамках большого многосекционного и мультиязычного конкурса «Парнас» в г. Каникатти (Сицилия).

Публикации:

«Российский писатель», «Литературный Иерусалим» No37, «Новая Немига литературная» No6 2023, «Молодая гвардия» No4/2024, «Невский альманах» No2 (136) /2024, «Сетевая словесность», литературная гостиная на «Маяке», «Русский Глобус» (США), в альманахе «Линия фронта» —2020 (Москва, очерк «Фашистский концлагерь Любек»), в сборниках женской прозы «Новости женского рода» —2021, «Девочка на шаре, или Письма из детства» – 2022, «Текстура» – сказки, «Поэтоград» No17 (274) 2017 г, «45 параллель» (дважды дипломант премии «Серебряный Стрелец»), «Тerantella» – стихи, эссе и стихи памяти Бахыта Кенжеева в новостях журнала,

вошла в конкурсный список «Эмигрантская лира» —2024 г, «Клад» (АРТ – Роса), «Топос», «Клаузура», в книге памяти поэта Ольги Бешенковской «И надломиться над строкой» (стихи и эссе памяти поэта), – издательство Gesamtherstellung Edita Gelsen e.V. – 2016 г. Германия. Живет в России, в Нижнем Новгороде. Автор многих книг.

Подняться в мыслях до уходящего…

Ты напитался ядом несправедливых суждений, мой друг, смотря на мир под углом критических воззрений. Оперирующий действительность скальпель твоих размышлений подвергает сомнению мир, созданный до тебя и не тобой. Ты берешь право создать свой мир, и я помогаю тебе увидеть оттенки света и рассекаю тьму лучами разума. Племя людей хотело жить сытнее и вольготнее, оно получило дворцы по всему земному шару, и скоро полетит на другие планеты обжить там холод иных пространств. А ты, мой друг, уж коли взял в руки книгу моих писаний, то доживи со мной эту повесть до конца, и получишь планету счастья, познав вместе со мной мое горе.

Моя мама умирает, и я ничего не могу сделать против холода и жара, охвативших ее и меня. Маму захватил в плен жар, и она просит холодного, у меня же мурашки по коже от осознания, что она уже в крепком обруче пальцев смерти. Глаза туманны, часто наступает, словно луч, мысль прозрения, и мама шепотом начинает говорить мне свои последние слова.

Подняться в мыслях до уходящего дано крепким умам и светлым душам. Я держу в руках мамину руку, правую, и она дарует мне тайны потустороннего бытия, скрытого от ныне живущих. Побудь с нами, и ты узнаешь, как мир и война близки по сути, оттого что мир – это вечная борьба за любовь, а война – это попирание законов предков о мире и любви.

Никак я не ожидала, что сегодняшний день откроет великие тайны. Обычный день, вороны каркают, солнышко пытается изобразить лето, но там, вверху, его прикрывает облако, и снова наступает сумрак поздней осени.

«Я не смогу подняться», – говорила мама сдавленным голосом. В ее лице и всей лежащей фигуре сквозит слабость и в то же время необычайная доброта. Это завораживающее чувство ожидания каждого слова, которое может оказаться последним, напрягает воздух и давит на стекла комнаты.

– Я должна тебя предупредить и предостеречь от некоторых гадов, которые кружат возле тебя и нас с тобой. Ты не знаешь, какая новость открылась мне. Твой бывший коллега, – я не знаю его фамилии, – с которым ты сфотографирована на корпоративе, он не дизайнер на самом деле, это гробовщик, и не просто гробовщик, он не делает гробы, он умертвляет живых людей.

– Ты имеешь в виду, что он не дает продвижения моим работам, и я топчусь на месте из-за него? Это та могила, которую он мне приготовил, чтобы умереть? Меня никто не знает в нашем городе, а кто знал, так давно забыл, пока дети выросли и окрепли, и каждый может бросить камень и прогнать меня, считая, что он прав, и незачем терпеть присутствие постороннего человека. Люди одичали от технического прогресса, они забыли, что такое любовь, мечутся в попытках заработков и в дикой рабочей спешке, для них уже ничего не стоит перешагнуть запросто любого вопрошающего, это для них камень, он мешает, им легче убить, чем ответить на вопрос. Это шкуры, им все равно, жив ты или мертв, лишь бы шла постоянно денежная река в их карман, это их успокаивает, и они на миг становятся хамелеонами, улыбаясь углами губ, под которыми прячут бивни для боя.

– Нет, не перебивай меня. Знаешь, мне трудно выдавить каждое слово. Ты сейчас это не пиши и не запоминай, позже, когда меня не станет, память вернет тебе сюжет. А ты пишешь всегда, и судьба будет благоволить тебе. Я помогала тебе всегда, и сейчас помогу, как могу.

Мама закашлялась, и я извинилась, что задала вопрос и разговорилась, остановив ее речь.

– Продолжай, мамочка, я внимательно слушаю тебя. И никто не прервет тебя, я выключу даже телефон.

– Тот нелюдь ходит по больницам и собирает как дань дьяволу, не только души людей, он убеждает их в том, что они уже мертвы, отвозит в глубинку, в глухую деревню и поселяет под присмотром недобросовестных людей, очень мало выделяет денег для кормежки, поэтому это место называют концлагерем для советских. Мы же все за прежний режим, у нас такого безобразия не было, страна была страной, а не Содомом. Он морит голодом стариков и все их пенсии забирает себе, и он не только директор предприятия. Ваша кампания – его прикрытие, он отдает большую часть средств на войну, он спонсор войны, моделирует новое общество. Все должны быть послушны и работать на войны в будущем, пока он сам не возглавит не только страну, но и всю планету. Ты говорила, что не знаешь, кем он был раньше, когда ты начинала входить в круг местных дизайнеров, а я теперь знаю. Он был ученым, но его диссертацию не приняли. Он потратил много сил, и не мог простить никому свое поражение. Отклонение диссертации для него стало потрясением, он не мог принять такой реальности и стал изобретать новые способы исправить человечество для своего обогащения.

Глаза мамы прикрывались и, когда она делала передышку, открывались вновь. Руки лежали на груди, будто она репетировала с кем – то ранее положение своих рук в гробу. Непослушных он умертвляет сразу. Внушает, что умерли, а они ему верят, потому что он вначале отбирает у них души, требует выдохнуть в банку и убеждает мертвенным голосом, страшным шёпотом, что теперь жизнь принадлежит ему, таким шёпотом, что мурашки по коже бегут, а он смеется и говорит, что кожа убегает с костей. Деньги за своих жертв он получает на свой счет, они продолжают поступать на его счет в банке, даже когда человек умер и захоронен. Только не перебивай меня. Люди верят ему, потому что он владеет информацией о них. Никогда не раскрывай всё ни о себе, ни о детях, ни о внуках. И не ввязывайся в авантюры таких людей, которые тебя подводили в жизни и требовали денег. Это опасно. Я хочу, чтобы ты жила хорошо, когда я умру, а это случится скоро. Будь внимательна с людьми, как они с тобой разговаривают и как с другими. Многие тебе говорят оно, а за спиной – противоположное. Сумей разгадать ложь за твоей спиной, чтобы не оказаться обманутой. Для одних людей обман – это повод посмеяться, для других такой обман может оказаться смертельным, непоправимым горем. Не верь сразу, пробуй «на зуб», как монету, и тогда выиграешь и победишь.

– Как выглядит этот человек? Ты говоришь, он мой знакомый?

– Тише. Не сбивай открывшуюся мне дверь в свет. Недавно ты видела его. Он седой. Седина – признак старости и мудрости, но его седина не простая: это свет уходящих людей, последний блеск их глаз в этом мире. Раньше я говорила тебе, что нет загробного мира, но он есть. Мне оттуда пришло сообщение, и поэтому я знаю, что говорю. Он – фашист, хотя наша страна боролась и борется с фашизмом. Этот год объявили годом семьи, посмотришь, каким объявят следующий год, из этого будут следовать твои догадки, как жить. Я буду помогать всегда тебе, меня научили, как мертвый может помочь живому. Я обязательно помогу тебе. Я знаю, что ты боролась за меня в самые трудные минуты, и я буду бороться за тебя, но уже с того света. Видишь, как я постарела, как в таком обличье я могу бороться? Кожа свисает, отделилась от костей, будто убегает по воздуху.

Кошки дворовые разорались под окном, а мама говорила тихо, так что мне хотелось как – то выключить этих кошек.

– Я буду умирать, ты не уходи, даже если это случится ночью. Ты увидишь его, он придет ко мне в палату, и если увидит рядом тебя, то уйдет и не сделает грязное дело, не заберет мою душу, оставит, и не будет мучить вопросами. Первый его вопрос – о деньгах. Он спрашивает, где деньги, как бандит. Недавно даже папку мне поставил под горло как нож, так ставят нож. Этот гад рядом с тобой, юлит и кружит вокруг тебя. Помнишь, когда нас ограбили на старой квартире? Ты правильно сказала его имя следователю, он приходил к тебе однажды, этот негодяй. Вспоминай и не перебивай меня. Тебе женщина с пятого этажа сказала, кто приезжал в день ограбления. Она видела его, и поэтому ее семья умерла вскоре. Сына их он приобщил к наркотикам ради своего дела, поднятия православия, а православие – это любовь к Богу, он же насильник, это для того, чтобы завладеть имуществом человека, доставшимся от его родителей. Сын соседей ничего не знает и не помнит. Квартиру у него выманили, убедили продать, и где он сейчас, только полиция знает, но не все в полиции, а только посвященные в это дело люди. Ему помогают восстановить здоровье. Приходил полицейский ко мне, и мы беседовали. А ты будь, как Женька, я тебе всегда говорила, что он умный парень, скажу больше, – он – гений. Он все разгадал, как и что у нас случилось, кто и в чем виноват. Не выпячивай своих знаний, тогда узнаешь больше, и твои знания помогут тебе.

Глаза мамы закрылись, и в комнатном мраке стало неуютно и сыро.

– Я включу свет!

– Не надо, мне так легче перенести этот мир. Мне открылась вся грязь, и это потрясение не даст мне жить дальше, поэтому слушай и пойми всё, и живи, помни добро и зло, различай их. Этот подонок хочет жить богато и лезет на рожон, а прикрывается православием, говорит, в монастырь деньги, а ничего не дает никому. Его скоро поймают за руку. Это будет. Жалко, я не увижу его за решеткой, дело будет громкое, и по телевидению покажут, смотри. Да, и ещё: не позволяй фотографировать меня и себя в больнице, особенно если за твоей спиной много пространства, он обязательно воспользуется этим и незаметно для тебя прокрадется и встанет рядом, а на фото получится, будто ты с ним вместе стоишь возле моей кровати. Тогда ему могут поверить, а это ему только и надо, чтобы забрать мои деньги, которые я приготовила для тебя, ты – моя единственна дочь, и все деньги мои – только тебе. Меня потрясла запись на видео, в которой ты рассказываешь, как ты боролась с желанием покончить свою жизнь: ты всегда в самый тяжкий момент вспоминала и думала обо мне, и мысль о том, что нельзя меня расстраивать, останавливала тебя. Правильно, молодец. Мы всегда жили бедно, ты помнишь, и тебе и мне было трудно всегда, особенно в финансовом плане, – видишь, я уже говорю, как ты. Как бы ни было тяжко, я всегда оставляла тебе, копила. И говорю это, чтобы мои старания сделать твою жизнь хоть чуточку легче, не прошли даром. Гони всю сволочь. Береги детей и внуков. А то он говорит о Боге, православии, а сам сжимает кастет и приставляет мне черную папку с документами, как нож к горлу. А своим детям говорит о чести, хотя в нём самом нет ни чести, ни совести, ни Бога, которым он клянется и крестится. Он произносит «богацство», пишется же «богатство», я и то знаю, мне 84 года, и я не литератор, а он «ц» выпячивает, как момона пузо. И весь его Бог – это деньги, и души нет у него, раз он так отбирает последние копейки.

Веером спустились облака над домами, птицы пронеслись наискосок, будто перечеркивая темные мысли.

– Ты слышишь меня? Я люблю тебя, и хочу тебе добра. Богатства надо стыдиться, правильно ты сказала однажды, – слова мамы неожиданно приобрели некоторую беспечность в интонации, но я поняла, что это оттого, что основную тяжесть своих слов она уже перенесла, высказав предыдущие мысли. Но мне было горько осознавать, что мои дети не в фаворе, они просто устроили свою жизнь, и не пытаются как – то выделиться среди окружающих.

– Я стыдилась богатства, а те, кто не стыдится, детей своих лучше устраивают, им есть, чем помочь детям. Люди власти в первую очередь обращают внимание на финансовую обеспеченность.

– Детям богатых всё трын – трава, они и жизнь свою, как монету с молотка пускают, всё веселятся и празднуют, и дуреют от своих праздников, – мама глубоко вдохнула, и продолжала свою неспешную речь. – Ты жить будешь хорошо. Ты же слушаешь меня внимательно. Слушай. Ты была права, когда усомнилась в том негодяе и говорила следователю о нём, его повадках, вызывающих сомнения в честности. Это когда нас ограбили в прошлый раз, на старой квартире. Главное, увидь его, чтобы никогда не связываться с ним. Будь у моей кровати в больнице, и он никогда к тебе не обратится потом.

Белая метель унесла слова мамы. Ее затаенный полушепот стоит в моих ушах.

– Он – сын высокопоставленных родителей, поэтому стыдился своей бедности, и пошел на убийства людей, заживо глотал их души, присваивая их имущество через своих ставленников. Он сразу, когда увидел тебя впервые, понял, что ты можешь стать роковой ошибкой в его судьбе, и старался оттолкнуть своими байками от себя. Но ты любишь поэзию, и тебя привлекали все, кто приходил в ваш круг. С ним одним ты быстро соскучилась по настоящему, а когда с вами были умные люди, всё смешивалось в один интерес. Помнишь, проблемы начинались с желания опубликовать книгу? Так вот, печать книг стала ему первым позывным к преступлению. Соблазн велик, а слава и поношения стоят рядом, нужно быть чутким человеком, а ты, когда пишешь, просто улетаешь в небеса своим сознанием, поэтому не можешь контролировать реальность.

Только сейчас я заметила, что за окном открывается прекрасная мозаика осени: деревья разноцветно пестрили, связывая тебя с прежним миром, до мудрых прозрений мамы населявшим твой мир. Эта мозаика напоминала тканый ковер или гобелен, но в объемном порядке видения. Пока мама спала, я вспомнила собрание поэтов в библиотеке, которое прошло неудачно для меня: когда я читала свои стихи, две библиотекарши в углу бубнили так громко, что пропадало настроение сопротивляться их шумовым воздействиям на аудиторию. Настал вечер, а затем ночь. В два часа дверь палаты открылась, но не вошел никто, ее открыло ветром. Цветная мозаика за окном напоминала о себе ощущением защищенности, а осознание, что она там, что красно – желтые и зеленые квадратики деревьев существуют в мире для того, чтобы мир и гармония присутствовали всегда в душе, – природа своей красотой защищает человека и его душу.

До утра я просидела у постели мамы, а наутро оказалось, что постель пуста. Я проспала ее смерть, и санитары тихонько увезли тело в морг. На стуле, где я уснула, сидя, были смятые кофты и маленькая желтая атласная подушечка с вышитыми синими рыбками, темно – синими, как глаза моей мамы у фонтана, в парке моего детства.

Вросшая дурь

Покинуть шумный балаган и уйти в свои поиски гармонии с миром и природой… Не кричать балагану о слезах сдавленным горлом, а уйти и не делать шоу из боли за человечество, за потравленную собачонку счастья общения с ними, истуканами самовластья, готовыми к схватке со своей совестью. А потоптанная совесть липовой матрешкой хрустнет под каблуком швейцарского ботинка – и мир обезобразится во весь рост, во всю Вселенную в ветряную крапинку, только останется один стебелек на планете розового детства, – звёзды искололи кожу во время полёта.

Хрупкий, но плодоносящий стебель набирал силу и прорывал пленку материнской охраны. Стебель увеличивался постепенно, кожица отливала блеском, и свет солнца давал перламутровую пленку поверх разветвленного стебелька. Великолепной охраной оказались высокие сорняковые травы, восстающие забором вокруг новорожденной культуры. Вороны обходили этот мутный уголок большими шагами знающих мир существ. Что там клевать, в высокой траве, – им никогда не узнать. Живя триста лет, питаться падалью всю черно – серую жизнь – кредо, воронье счастье. Б’ухает такой ворон в галстуке, переступает с ноги на ногу, чтоб тело поддержать, и большая головоломка птице – как пробраться в глушь и разворошить там кучу с набухшими червями, а потом проорать с высокого забора о том, какие черви там жирные, как черти, откормленные в аду.

Продолжить чтение