Его щупальца

1. Кораблекрушение

Внимание!!!

Некоторые сцены могут вызвать физическое отвращение или моральное неприятие. Мои герои – не образец морали! В реальности подобное поведение без взаимного согласия не является нормой и уголовно наказуемо!

Предупреждения:

· очень много откровенных описаний,

· принуждение,

· физиологические подробности,

· описание биологических жидкостей,

· некрасивый животный секс,

· нецензурная брань

Не рекомендуется страдающим от фобий, связанных с морской тематикой.

# Изнасилование

# Настойчивый скользкий мужик

# Хэппи-энд

1. Кораблекрушение

Чёрная пучина разверзлась, и я увидела его. Огромные скользкие щупальца толщиной с мою талию перекатывались по волнам, сплетаясь в один гигантский клубок, из-за чего казалось, что их вдвое больше, чем рассказывали, а грозовая ночь усиливала и без того накативший ужас.

Когда я отправлялась с Сашей в эту экспедицию, я не верила, что это существо на самом деле есть, но сейчас собственными глазами наблюдала огромного сине-серого, переливающегося спрута, что явился по наши души.

Корабль качало, прожектор шарил по пенистым волнам, ловя признаки присутствия монстра, но успевал высветить лишь кончики прячущихся под водой щупалец с присосками то там, то здесь. Из-за этого казалось, будто чудовище не одно, а их сотни, и они окружают небольшой корабль для того, чтобы потопить.

Впрочем, им и не нужно было это делать, ведь судно терпело бедствие. Экипаж и пассажиры спешно грузились в шлюпки, покидая палубу, и лишь капитан и я оставались пока на корабле, не обращая внимания на хлещущую из пробоины морскую воду.

– Прыгай в шлюпку! – послышался голос капитана, и меня рванули за локоть, но я не отпустила борт, вцепившись в него побелевшими пальцами.

– Нет! Я не могу! Не могу! – и сжала руки сильнее, не отрывая взгляда от воды.

Признаться в том, что я панически боюсь морских гадов, сейчас уже не стеснялась, пусть по прибытии на борт об этом умолчала, чтобы Саше разрешили меня взять. Я точно не планировала ни тонуть, ни плескаться в низкой спасательной лодочке с надувными боками среди этого всего! А сейчас, когда поняла, что этого не избежать, просто не могла решиться ни на что, и горло перехватывало при одной мысли, что я окажусь ещё ближе к тому, что резвилось за бортом тонущего судна.

А там царило что-то невообразимое!

Огромный спрут цеплялся щупальцами за обломки, разбрасывал их словно щепки и подбирался всё ближе. Будто играл, резвясь в своей стихии. Но вот, свет прожектора выхватил что-то…

– Человек за бортом!!! – крикнула я быстрее, чем успела сообразить, что его уже не спасти, и зажала рот рукой.

Капитан, тщетно пытавшийся отодрать меня от перил, на секунду отвлёкся, а в следующий момент судно накренилось, и он заскользил на противоположную сторону, сбитый волной. Наверное, хотел ещё раз подойти, но почти сразу его смыло целым потоком за борт, и всё, что я успела увидеть – как его вытаскивают за руки члены команды, что уплывали на последней шлюпке.

Я осталась одна. Огляделась, понимая, что бежать некуда. У рубки на стене висел спасательный круг. Последний. Я перехватила руками борт, чтобы добраться туда, но не успела – палубу, которая уже почти погрузилась в пучину, накрыла последняя мощная волна, и я оказалась в воде.

Всё, конец.

Красивый летний наряд превратился в сковывающий ноги мешок, а сумка через плечо больно врезалась в подмышку. Я зажмурилась, чудом умудрившись не нахвататься воды, но уже готовилась раскрыть рот, чтобы начать орать. Орать, срывая голос, что есть силы! Лишь бы не застать собственную смерть.

Ледяная вода сделала кожу нечувствительной, поэтому я сначала ощутила рывок, и только после этого поняла, что уже не просто плыву в пучине, а нахожусь в плену. Меня вытолкнуло на воздух, и я с шумом раскрыла рот, пытаясь отдышаться. Прожектор, канувший в непроглядную тьму океана, моргнул откуда-то снизу и погас. Единственным источником света оказалась шлюпка с экипажем, но она стремительно удалялась. Шторм заглушал крики. Похоже, меня сочтут утонувшей. Если не сочли уже.

Волны сверкали, но всё больше глаза слепли, меня накрывала тьма. Безлунная непроглядная летняя ночь была безжалостна, а небо устилали безразличные тяжёлые тучи, за которыми не было видно ничего.

Бёдра стягивала юбка, я потянулась расстегнуть пояс, чтобы выскользнуть из неё, но в этот момент поняла, что даже намокшая ткань не может облепить и держать настолько крепко.

Тело сковал удушающий ужас, и сознание поплыло, потому что я уже знала, кто именно схватил меня.

«Пожалуйста, я хочу умереть до того, как оно начнёт меня жрать!» – взмолилась я изо всех сил.

Мой разум смилостивился надо мной, и я потеряла сознание.

–

Уважаемые читательницы и читатели, это самая развратная книга первого сезона Монстров! В этой книге больше всего постельных сцен! Я серьёзно! Прям очень много! Герой – просто тварь! Будет очень горячо, даже несмотря на то, что дело происходит в океане. Я предупредила.

2. Пробуждение

Очнулась я от тихого шелеста волн, словно шторма и не бывало. За закрытыми глазами было светло, а сама я по ощущениям находилась наполовину в воде – неожиданно тёплой – и абсолютно голая. Над головой кричали чайки, а по бедру мягко и бессовестно гуляла чья-то скользкая и тёплая рука. Я чуть было двинулась, и ощутила, что кто-то самозабвенно лижет и посасывает мою грудь. Рука с бедра исчезла и переместилась ко рту незнакомца, сгребла моё добро и чуть приподняла, чтобы было удобнее вобрать в рот сосок, а после скользнула обратно, поглаживая кожу, и устремилась вниз прямо межу складочек половых губ, где чувствовалась лёгкая саднящая боль.

Тот, кто лизал меня, делал это бесстыдно, словно я отдалась ему давно и принадлежала только ему. Жадный рот выпустил со звучным всхлипом и тут же переместился на вторую грудь, между этим жарко выдохнув похотливый стон наслаждения.

Чувства постепенно возвращались, и я поняла, что полулежу на чём-то твёрдом и покачивающемся, словно меня уложили спиной на обломок обшивки. А вот ноги были погружены в воду полностью, но не тонули.

Я ахнула, осознав, что они обе разведены, и их обвивает что-то толстое, но мягкое, как если бы кто-то намотал одеяла. Но из-за этого их было невозможно свести, а пальцы незнакомца, мягко теребящие верхнюю кожицу клитерального капюшона, могли действовать беспрепятственно.

В этот момент у меня появились силы раскрыть глаза, и я попыталась приподняться. Мои руки оказались на удивление свободными, и я неосознанно выставила их и схватилась за крепкие мужские плечи. Кожа незнакомца под пальцами скользила, словно рыбья, а перед глазами мелькнула медноволосая макушка, и тут же он выпустил мою грудь изо рта и выпрямился, улыбнувшись.

Это было нечеловеческое лицо. Вернее, не так – человеческое, но мелкие детали давали понять, что это лишь кажется. Приятный, чуть бледный голубоглазый парень со светлой улыбкой, тонкими, но мужественными чертами лица. Красивый, по-настоящему красивый! Но при этом совершенно жуткий. Зрачки расширены, как у безумца, кожа в свете низкого солнца отливает перламутром, и третье веко иногда плёнкой мелькало по роговице, пока он не моргая смотрел мне в глаза, улыбаясь всё плотояднее.

– Очнулась, – выдохнул он и тут же без обиняков придвинулся, приподнимая меня под лопатки, чтобы я выпрямилась, и обнимая так, что деревяшка выскользнула из-под спины. Прижал к груди и вязко лизнул в полуоткрытый для вопроса рот.

Я отпрянула, попыталась вытереться, но он не дал – быстро переместил руку, ухватил за волосы на затылке, а после этого накрыл мой рот своим и залез языком так глубоко, что меня чуть не вывернуло. Я содрогнулась в спазме, а он разорвал странный поцелуй, и между нами повисли нитки слюны. Я упёрлась руками в его предплечья, пытаясь оттолкнуть, но его улыбка от этого стала лишь шире. А после я почувствовала это…

По ногам, которые охватывали странные «одеяла», заскользило, словно одеяла кто-то скручивал, проворачивал. Не туго, но точно вызывая холодный ужас. Я резко опустила взгляд на прозрачную поверхность моря, но даже рябь не смогла скрыть то, чего точно не ожидаешь увидеть: что-то толстое, длинное, гибкое, обвивающее ногу. На второй такое же, и рядом тёмными извивающимися полосами уходит вглубь ещё несколько. И всё это, от самых кончиков, которые только угадывались в толще воды, до толстых скользких оснований принадлежало тому, кто держал мои волосы пятернёй и поглаживал второй ладонью по голой пояснице.

«Щупальца. У него вместо ног щупальца. Как у осьминога…» – подумала я, осознавая, что нет ни единого шанса вырваться.

И завизжала.

Заверещала так, что насильник, в объятьях которого я проснулась, должен был оглохнуть. Но гад не ослабил хватки, не отодвинулся. Наоборот, он опять потянул меня за волосы, заставляя запрокинуть голову для поцелуя, и прислонился теснее. Почти коснулся губами губ и, едва я полностью выдохнула и замолкла, набирая воздуху, прошептал:

– Тихо-тихо-тихо. Всё в порядке. Я держу тебя. Ты не утонешь, ты в безопасности, никто тебя не тронет. Только я…

И, пока я не опомнилась, опять сунул язык мне в рот.

Я попыталась отпрянуть, но он не дал – потянулся следом и скользко заелозил по моим зубам ещё активнее, жарко дыша прямо в дёсны. Я осознала, что меня не выпустят и замерла.

– Умница, умница, – зашептал он опять, и рука опустилась с моего загривка по ключице обратно на грудь, и гад принялся её бережно, но с наслаждением бесстыдно мять. – Я сейчас, подожди, сейчас, – придвинулся к моему уху и засунул в него язык, а после выдохнул: – Прости, я только кончил, я сейчас, подожди немного.

И чуть застонал, опустив и вторую руку мне на грудь, чтобы лапать и потирать пальцами соски, пока я держусь за его предплечья.

– Кончил? – растерянно повторила я, вообще не понимая, что происходит, а в следующий момент осознала, отчего внизу чуть саднит.

«Мерзавец! Я была девственницей!!!» – хотелось крикнуть мне, но я даже рта не раскрыла, понимая, насколько мне страшно сейчас.

Мы дрейфовали где-то посреди океана. Вода казалась значительно теплее, чем была ночью. Из всех обломков корабля, на котором я отправилась со своим женихом в экспедицию, остался лишь тот кусок обшивки, который покачивался на волнах чуть дальше, остальное же либо потонуло, либо уплыло вместе с течением. Где я нахожусь, я не представляла. И кто был рядом – тоже.

– Кто ты? – спросила я, всё ещё от страха не в силах разжать руки и держась за его предплечья, пока он с наслаждением мял мою грудь, закусив губу и внимательно наблюдая за тем, что делает.

Он перевёл взгляд на меня и улыбнулся. Приветливо, словно мы старые приятели, которые давно не виделись:

– Меня зовут Тилори́н. Можешь звать меня так. Или как угодно ещё.

– Кто ты?! – повторила я настойчивее, а в голосе прорезались истерические нотки.

Тилори́н выпустил мою грудь, завёл руки мне за спину, заставляя прижаться к своей скользкой груди и прислонил свои губы к моим, говоря прямо мне в рот:

– Давай я сначала суну в тебя свой член, а затем мы поговорим, – он жарко выдохнул, а следом я ощутила, как мои ноги разводят сильнее.

Я судорожно дёрнулась, и мне удалось чуть оттолкнуть его, чтобы в свете разгорающегося утра увидеть, как внизу под водой между моих ног светлым силуэтом уже вытянулся длинный толстый пенис с тяжёлой головкой. Но сначала Тилори́н прижался яйцами к моему лобку, и у него откуда-то прыснуло мне прямо на половые губы чем-то тёплым и вязким.

Я снова взвизгнула, а парень улыбнулся, не давая мне отстраниться, и сказал:

– Ну-ну, я же не хочу делать тебе больно, сладкая моя…

– Что это за дрянь?! – стуча зубами, воскликнула я.

– Это смазочка, – выдохнул Тилори́н, уже прислоняя головку к моим половым губам. – Смазочка для скользкой писечки, – и тут же со стоном выдал: – О-о-о-о-о-ода-а-а-а…

Его член беспрепятственно стал погружаться в меня, растягивая без шансов вывернуться. Я дёрнулась, но поняла, что щупальца крепко держат мои ноги и даже будто натягивают меня на него.

– Нет!!! – взвизгнула я, а Тилори́н жалобно похотливо застонал, запрокидывая голову и чуть дёргая кадыком под играющей перламутром бледной кожей.

– Да-а-а… – протянул он, и вжался в меня до основания, распирая, и попытался поёрзать, чтобы член всунулся ещё глубже.

Я упиралась руками в его предплечья, но сил не хватало совершенно, я даже на миллиметр не могла отодвинуться, чтобы попытаться выдавить его. Член по ощущениям был огромный. Даже будучи девственницей, я понимала, что это что-то не среднестатистическое. Впрочем, боли почти не было. Либо странная смазка, которой он «плюнул» в меня была слишком хорошей, либо он уже неоднократно насиловал меня за эту ночь, и всё самое болезненное я просто пропустила.

Видя моё сопротивление, Тилори́н наконец-то нахмурился, потом, пока я не успела среагировать, ловким и резким движением вскинул руки и перехватил мои запястья. Развёл их в стороны и вверх, так, чтобы моя грудь стала беспрепятственно елозить по его скользкой коже. Мы находились в воде по рёбра, что нас держало на волнах, я не знала, но иногда рядом раздавался всплеск, и я замечала кончики щупалец.

Член во мне заскользил назад, но тут же Тилори́н прижался плотно снова, а после начал делать короткие рваные движения, будто не насиловал меня, а просто пытался в меня побыстрее спустить. Жалобно постанывал, скрипел зубами и дёргался, вжимаясь как можно плотнее. Ноги свести было нереально, но я пыталась напрягаться, из-за чего парень, похоже, только больше возбуждался.

Он придвинул лицо к моему и жарко задышал, глядя на мои искажённые судорогой губы, а затем, будто потеряв контроль, мягко выпустил мои руки и обнял, а сам уткнулся лицом мне в шею и начал лизать над ключицей. Я резко наклонила голову, пытаясь вывернуться, но он вжался сильнее и начал долбиться в меня резче. Застонал в шею, после поднял голову и начал елозить языком у меня в ухе. Я засучила руками, в надежде высвободиться или хотя бы ударить побольнее, но он вжался в меня так, что я начала задыхаться, и будто дрочил мною свой член – быстро-быстро. После резко дёрнулся, вжимаясь, и я почувствовала, как его наглый хрен внутри сокращается, а головка раздувается, выплёскивая в меня семя.

Я расплакалась. Беспомощно, жалобно. Я ничего не могла сделать, никак не могла прекратить это. А он кончал в меня и кончал, протяжно выдыхая стоны в ухо.

– О-о-о-ода-а-а-а, какая же ты сладкая, м-м-м-м! – сказал он и наконец-то выпустил меня из рук, дав отстраниться. – Правда тебе понравился мой член? – спросил он, склонив голову набок, и моргнул третьим веком.

3. Разные виды

– Отпусти меня, – взмолилась я.

– О-о-о-оне-е-ет, – сладострастно выдохнул он, медленно мотая головой и глядя мне в лицо своими безумными глазами. – Ты моя, я тебя не выпущу. Ты теперь моя самая сладкая писечка, и я буду иметь тебя постоянно. Хочешь? Хочешь мой член ещё раз? М-м-м?

И я с ужасом поняла, что агрегат внутри, едва опавший, снова наливается кровью.

– Нет! – с ужасом прошептала я, а Тилори́н улыбнулся, не щуря глаз, из-за чего улыбка походила на гримасу маньяка.

– Да, моя сладкая самочка, – прошептал он в ответ и опять полез руками к моей груди, пользуясь тем, что я цепляюсь за его предплечья, боясь воды.

Потом поднял руки к своему лицу, по очереди полизал пальцы, а после слюной принялся тереть мои соски, сам сгорбившись ко мне и почти касаясь носом носа.

– Тебе понравилось? Понравилось, моя сладкая? Хочешь, я отымею тебя ещё? – шептал он, похоже, уже не сознавая, что говорит, а зрачки опять расширялись.

Пенис загулял внутри, наливаясь кровью и становясь всё твёрже. Семя во мне забултыхалось, и вокруг ног поплыла белёсая слизь, потому что его было слишком много.

– Тилори́н, прошу, не надо! – взмолилась я, цепляясь за его предплечья, но теперь ещё и оттого, что силы начали меня покидать.

– Ты запомнила моё имя! – радостно улыбнулся он, не прекращая двигаться внутри.

Щупальца сдавливали ноги, но не сильно – на грани дискомфорта. Впрочем, ощущение беспомощности никуда не делось, потому что фиксировали они жёстко, и даже будь у меня возможность сопротивляться, я бы не смогла вывернуться и не дать ему вжаться в себя до яичек в очередной раз.

А он старался, наддавал вся чаще, увеличивая амплитуду, я даже чувствовала, как внутри меня упругими краями головка проходится туда-назад. Неотвратимо, мерзко, настойчиво.

В какой-то момент Тилори́н отодвинулся и взглянул вниз, давая и мне посмотреть на силуэты наших гениталий. И я увидела, как он имеет меня, подбрасывая яички, а затем отстраняясь на почти полную длину пениса. Я такое раньше только в кино видела. В том самом, которое на видеокассете без названия, спрятанной на верхней полке. И не думала, что такое будет происходить со мной. Во всяком случае, не так открыто, не так грязно. И не так быстро, будто он куда-то опаздывал и старался кончить в меня скорее, чем кто-то меня заберёт. Будто терпел и наконец дорвался, пытался насытиться.

– О-о-о-ох-о-о-о, – простонал он, запрокидывая голову, и вжался в меня опять, а я почувствовала, как он кончает во второй раз.

Теперь судороги, бившие его член, ощущались отчётливее. Я чувствовала, как он раздувается от основания, пропуская очередной плевок спермы из яичек до самой головки, чтобы выстрелить внутрь меня так глубоко, как только может. Он ещё и чуть надавливал, вращая бёдрами, чтобы семя заходило глубже.

Я чувствовала себя грязной. Даже несмотря на то, что находилась в воде. Грязной, изнасилованной и беспомощной.

Тилори́н сжал мои запястья и опять развёл их. Изогнулся, глядя на мою покрывшуюся мурашками грудь и чуть запыхавшимся голосом сказал:

– Я хочу полизать твои сосочки. Они у тебя такие красивые. Я всё утро не мог насытиться.

– Ты изнасиловал меня утром? – спросила я, не чувствуя сил сопротивляться.

Тилори́н поднял на меня взгляд и с улыбкой ответил:

– Ну конечно же. Я выловил тебя, спас, такую сладкую, такую нежную, такую скользкую тёплую писечку, и поскорей перетащил сюда, где потеплее, чтобы ты не замёрзла, пока без сознания. А одежду разорвал, чтобы не мешала. Зачем она нам? Она здесь больше не нужна. А потом раздвинул твои ножки, – он опустил взгляд вниз и жарко выдохнул: – и понял, что я хочу кончать туда поглубже бесконечно. Очень много. Просто хочу, хочу эти сладкие складочки, чтобы мой хер в тебе был, чтобы тебя такую тёплую иметь…

И он опять повёл бёдрами, но пока член вязко хлюпал где-то внутри, не поднимаясь вновь.

– Тебе же понравилось? Тебе понравилось, как я имел тебя? – спросил он, опять прислоняясь, чтобы засунуть язык мне в рот.

Я попыталась отстраниться, и он тут же скользнул языком мне в ноздрю, а едва я фыркнула, гнусно рассмеялся и накрыл мой рот своим, не целуя, но елозя губами по мне.

– А-а-а-а-ах, хочу тебя, с-с-сучка сухопутная, – прошипел он, и я почувствовала, как внутри опять начинает восставать его плоть.

– Прошу, не нужно! – я заплакала, а он тут же погрустнел, обнял меня и начал гладить по голове:

– Ну-ну, моя хорошая, не волнуйся, это всего лишь мой член, он не сделает тебе ничего плохого, он будет только в тебя кончать. Тебе же нравится моя конча? Хочешь ещё? Хочешь? – и он задвигался во мне, а я всхлипнула. – А хочешь, я ещё тебе приятное сделаю? – прошептал он мне в ухо, и я вдруг почувствовала, как по ягодице прошлось новое щупальце.

Опять прыснуло в промежность смазкой, похоже, где-то рядом с яичками у него была железа, и следующее, что я почувствовала, кончик вёрткой осьминожьей конечности между ягодиц. Он надавил скользким концом в анус, и из-за смазки тот легко раскрылся, пропуская внутрь всё больше утолщающиеся щупальце. Я вскрикнула, а мне в зад уже залезло столько же, сколько имело и спереди, и теперь Тилори́н повторял щупальцем собственные фрикции, иногда входя в рассинхрон, и из-за этого это всё казалось ещё более диким.

Но больше всего диким мне казалось ощущение обречённости. Мне не вывернуться, мне не пошевелиться, он будет иметь меня столько, сколько сам захочет, а я даже ноги сдвинуть не могу! И грудь распутно и беззащитно подпрыгивает от его резких движений, пока он натягивает меня на свой пенис и трахает зад.

– Ща кончу, ща кончу… – зашептал он мне в лицо, а я уже чувствовала, как раздувается внутри упругая головка перед тем, как в очередной раз прыснуть в меня спермой.

– Да сколько в тебе этой дряни?! – в отчаянии воскликнула я, а он, захохотал тяжело дыша:

– Вся тебе! – крикнул он, продолжая хохотать, и кончил, вдавливаясь в мою промежность, а щупальце елозило в моей заднице. – Вся тебе! – и выплеснул очередную порцию. – Всю в тебя, сладкая писечка…

– Ты хочешь, чтобы я родила тебе кого-то? – всхлипывая, спросила я, а Тилори́н удивлённо рассмеялся:

– Нет! Это невозможно, мы разные виды! – а после бережно обнял и потёрся щекой о мою: – Я просто хочу трахать тебя, моя хорошая. Просто ебать тебя без остановки, пока у меня не кончатся силы, а потом ещё столько же, – и быстро чмокнул меня в губы. – У меня их много, сладкая, – а затем вздохнул: – Но давай чуть передохнём. Я не хочу, чтобы тебе было больно, сладкая. Во всяком случае, не так.

4. Подводная пещера

Насильник наконец-то медленно вытащил из меня вялый уставший пенис, а следом и щупальце. У меня между ног всё горело и чуть пульсировало. Щупальца, державшие ноги, обмякли, давая наконец-то изменить позу, и я, как только почувствовала свободу, сжалась и попыталась отпрянуть, но меня тут же схватили.

Тилори́н притянул меня щупальцем под ягодицы, приподнял руками, прижимая к себе, затем извернулся, подхватил одной рукой под колени и лёг на спину, положив меня на себя сверху. Я посмотрела назад и увидела, как поверхность моря взбурляют длинные крупные щупальца, которые тоже чуть отливали перламутром в свете солнца.

– Ты кальмар? – спросила я дрожащим голосом.

– Ты замёрзла?! – обеспокоенно спросил он, затем резко поднял руку, чтобы пощупать мой нос и недовольно сказал: – У тебя губы синие. Тебе нужно в тепло, – и зашипел: – Увлёкся.

Булькнул своими осьминожьими конечностями, выравниваясь, а после велел:

– Обними меня. Держись крепко и ничего не бойся, я всё контролирую, – после криво улыбнулся, пристально глядя мне в глаза: – Я хочу насиловать тебя, сладкая, а убивать и мучить – нет. Так что не бойся меня. Доверься. Тебе в любом случае не спастись отсюда иным способом, до ближайшей суши хер плещись – не доплывёшь. Прижмись ко мне, держись за шею, зажмурь глаза и не отрывайся от меня, слышишь? Мы отправляемся под воду, я – залог твоей жизни, поняла? Дыши мной.

А в следующий момент он плотно прислонился ртом к моему, и я поняла, что дышать он мне предлагает через его рот.

Возразить не успела – Тилори́н обвил мои сжатые ноги щупальцем, сдавил ладонями голову, видимо, чтобы сберечь мне уши и, подождав всего секунду, чтобы я успела испуганно схватиться за него, нырнул.

Что было дальше, я не знала. Могла только чувствовать, как толща воды сгущается, а чужой тёплый рот силой вдыхает в меня воздух, заставляя выдыхать ему же туда. Губы плотно прижимались к моим, и я впервые за утро не хотела размыкать этот поцелуй. По коже проходились едва ощутимые волны, но я понимала, что мы движемся на большой скорости.

В момент, когда давление превысило то, что я могла выдержать, и нос вот-вот готов был уступить, дав воде хлынуть в носоглотку, вдруг что-то изменилось, и меня будто накрыл какой-то тёплый кокон, из-за которого я даже смогла почувствовать себя спокойно и в безопасности. Тилори́н чуть перехватил меня щупальцем и глубоко выдохнул в меня, похоже, расслабляясь.

Было уже плевать, что это: магия, фантастика или последние проблески гаснущего от кислородного голодания мозга. Из-за монотонности происходящего, я забылась то ли в дрёме, то ли опять потеряла сознание, и когда очнулась, вокруг уже был воздух, но я ничего не видела в непроглядной темноте.

Тилори́на рядом не ощущалось, а сама я лежала на чём-то скользком, одновременно вроде твёрдом, но достаточно мягком. Пошарив руками, осознала, что это водоросли. Я на камне, покрытом водорослями. Густыми, разросшимися. Вокруг, иногда набегая на мой островок, гулко плещется вода, будто я в подземной пещере, а в тёплом воздухе пахнет солью и морем. Впрочем, тут действительно было намного теплее, чем в океане, а возможность лежать почти на поверхности давала передохнуть.

Я потянулась руками и зашарила, пытаясь понять, где я и что вокруг, но кроме каменного ложа внизу, была лишь пустота.

Внезапно над ухом в тишине раздался вкрадчивый голос Тилори́на, будто он отчётливо видел в темноте и всё это время наблюдал за мной:

– Раздвинь ножки, – сказал он.

– Что?! Нет! Хватит! – стуча зубами, воскликнула я, но мне в лицо выдохнули тёплый воздух, и опять терпеливо прозвучали слова:

– Раздвинь ножки. Я хочу сунуть в тебя свой член.

– Тилори́н, прошу, не…

Он замер, и тишину нарушал лишь мягкий шелест волн.

– Тебе больно? – спросил насильник, а я замялась, понимая, что нет, и уже собралась с мыслями, чтобы соврать, но этой заминки хватило, чтобы я услышала, как он ухмыляется, выпуская воздух сквозь зубы: – Раздвинь ножки. Пошире. А ещё знаешь что? Раздвинь писечку руками. Давай.

– Я не… – я поняла, что горло сдавливает рыданиями, но он не дал договорить:

– Ты делаешь то, что я сказал, и не сопротивляешься, – мягко прошептал он, – а я трахаю тебя нежно, даю тебе попить, поесть и даже поспать. Поверь, в твоих интересах быть лапочкой, я и так держусь – ты не представляешь как. Давай. Раздвинь ноги и покажи мне свою писечку. Сделай вид, что хочешь меня.

Я, чувствуя к себе глубокое отвращение и ненависть, послушалась и развела ноги. Затем, всхлипнув, опустила руки вниз и развела пальцами половые губки в стороны, чувствуя себя последней шлюхой.

Тилори́н надо мной замычал, а следом зашуршало, и его дыхание раздалось ниже – у самого пупка:

– Хочу тебя полизать, сладкая, – сказал он, и я почувствовала, как выдох влажно осел у меня на лобке, длинные мокрые волосы холодной змеёй легли на бедро, а следом растянутые половые губки обдало ещё одним выходом, и его язык оказался прямо там. Он уверенно скользнул в меня, горячей поверхностью задев пальцы, а после задёргался, стараясь просунуться глубже, а мягкие губы прижались вплотную. Нос упёрся мне в клитеральный капюшон, а Тилори́н замычал от наслаждения.

Кроме его языка и лица, что вжималось в мою промежность, я не чувствовала ничего. Разве что костяшками на ощупь угадывались играющие желваки. Я ничего не видела, не понимала, где мы, я даже не могла представить, в какой позе находится эта мразь, что сейчас похотливо совала в меня свой язык, будто собака лакала хозяйский суп, пока не поймали.

Тело подводило. Тело просило ещё. Мои руки на гениталиях дрожали, но только я попыталась убрать пальцы, как Тилори́н рявкнул: «Не смей!!!» – и эхо отразилось от невидимых стен. Я поспешила развести половые губы опять пошире, и он снова начал жадно «лакать» меня. Потом притёр лицо вплотную, смешно засопев носом, и после на секунду отстранился:

– Я хочу, чтобы ты стонала, – сказал он снизу и опять заелозил языком. Потом остановился, ожидая моих действий и повторил: – Я хочу, чтобы ты стонала. И просила меня отыметь тебя. Давай, проси!

– Пожалуйста… – прошептала я и всхлипнула.

– Ну?!

– Пожалуйста… Полижи меня ещё… – проговорила я с отвращением, а Тилори́н сладострастно протянул своё «о-о-о-о» и опять вжался лицом мне между ног, хлюпая языком так быстро, словно опаздывал.

Половые губы выскользнули из пальцев из-за обилия слюны и я, боясь, что насильник разозлится сильнее, взяла пальцами складки и растянула снова, открывая ему всё, что он хочет. Тилори́н восторженно заскулил, а я застонала. И потому что боялась, что он станет кричать на меня ещё, и потому что больше не могла сдерживаться, и хотелось хоть как-то выразить всё то, что меня обуревало. Даже не проснувшееся простое физиологическое и обусловленное инстинктами вожделение, которое заставил меня испытывать этот мерзавец своими «ласками», а все те чувства страха, ужаса и омерзения, которые я пережила с тех пор, как наше судно пошло ко дну.

А ведь все остальные спокойно переправились. Весь экипаж! И мой жених, Сашенька – он первым похватал чемоданы с жилетом и был таков! Даже не обернулся. И теперь он, скорее всего, уже плывёт на спасательном судне, а я – одна здесь, а надо мной издевается какая-то морская тварь. Так грязно и похотливо, что у меня самой никогда бы не хватило фантазии на такое.

Тилори́н оторвался и рявкнул:

– Если ты рыдаешь, не забывай просить меня!

– Пожалуйста, отымей меня! – с отчаянием простонала я, чувствуя, как половые губки опять выскальзывают из пальцев.

– Ты плохо просишь, проси выразительнее!

– Пожалуйста, засунь в меня свой член и кончи в меня! – с ненавистью сказала я, растягивая себя снова ему навстречу.

В ответ послышался полный похоти стон, плеск воды, словно он остервенело умывался, а потом приближающийся шёпот:

– Сейчас, сейчас, моя сладкая, сейчас я тебе суну, моя девочка.

На лицо капнуло с его волос или, быть может, с носа, а промежности коснулась толстая головка члена и надавила, раскрывая меня и всовываясь внутрь, несмотря на то, что я попыталась отпрянуть. Выпустила из пальцев скользкую, покрытую его слюной кожу гениталий и схватилась за водоросли по бокам, но Тилори́н, будто видел, безошибочно схватил мои запястья, выдрал вместе с водорослями, согнул мои руки в локтях так, чтобы судорожно сжатые кулаки оказались у моей головы, и сказал:

– Ну-ну, тебе не уползти, моя хорошая.

Стиснул запястья чуть сильнее, неотвратимо заполняя меня до самого конца так, что я почувствовала, как к моим ягодицам плотно прижались налитые яички, а к клитеральному капюшону прислонился прохладный рыбий скользкий и лысый лобок.

Рядом мокро зашуршало, на ноги изнутри и снаружи опёрлись щупальца, будто Тилори́н пытался занять устойчивую позицию, чтобы был жёсткий упор. На лицо вместе со стекающей водой внезапно что-то вязко капнуло, будто насильник на меня плюнул.

Я дёрнулась, и тут же одно запястье освободилось, а меня за щёку поймала его ладонь. Большой палец ловко всунулся мне в приоткрытый рот между зубов, заставляя раскрыть пошире, а после совсем рядом я почувствовала тяжёлое возбуждённое дыхание. Судя по звуку, Тилори́н выпустил ещё один плевок, и мне тут же капнуло прямо на язык тёплым. Я попыталась вырваться, схватилась обеими руками за его крепкое запястье, пытаясь обхватить и задержать, но он был сильнее, и начал грубо иметь меня и гнусно хохотать, зажав мне рот ладонью, чтобы я не могла выплюнуть его слюни.

Гад дёргался быстро, рвано, так, что меня качало на поверхности, и если бы он не прижимал мои ноги, я бы соскользнула с камня по водорослям обратно в воду. Член вбивался в меня до основания, расширяя измученные половые губки так, что они ляпались ему на лобок.

И вот в какой-то момент он опять начал мерзко стонать. Протяжно, сладострастно, будто дрочил в ванной сам, и его никто не мог услышать. Гулкий плеск пространства разрывали хлёсткие частые хлопки, хлюпанье и возня. Тилори́н, когда я, сдавшись, выпустила его запястье и закрыла лицо руками, сложил локти по бокам от моей головы и, улучив момент, залез языком мне в ноздрю – там, где не прикрывали мои ладони. Я увернулась, попыталась упереться ему в грудь, а он стал вылизывать моё лицо, всё повышая скорость фрикций. И постанывал, подкручивал бёдрами, словно старался войти как можно глубже.

– А-а-а-ах… Ща кончу, ща кончу… – высоко и жалобно простонал он мне в ухо и принялся дёргаться часто и меленько, будто это были конвульсии.

Его слюна всё ещё была у меня во рту, но он уже не следил за мной, и я могла порывисто выдыхать без препятствий. Впрочем, сплёвывать всё равно уже было нечего – я проглотила большую часть, а внимание сосредоточилось внизу, где головка осьминожьего хрена опять раздувалась, чтобы заполнить меня вязкой спермой.

Я почувствовала, как она прыскает внутри. Как стреляет, подёргивая член каждый раз, когда он напрягается, чтобы наполнить меня. Сам Тилори́н при каждой судороге вжимался в меня, будто боялся, что прольётся мимо. И жарко дышал мне в лицо.

– Ну вот видишь, как хорошо было? – запыхавшись спросил он, а в голосе слышалась улыбка. – Не волнуйся, я только начал.

5. Молоко осьминога

Когда дыхание Тилори́на успокоилось, а член опал, он медленно и аккуратно слез с меня, а после я почувствовала над лицом его дыхание, будто он лежал сбоку, склонившись близко, и вглядывался в меня.

– Устала, моя хорошая, – ровным тоном сказал он, чуть помолчал, а потом продолжил: – Здесь нет пресной воды. И еды. Которая подойдёт человеку. Но я умею выделять «молоко», чтобы дать тебе напиться и поесть. Тебе придётся пить у меня изо рта. Давай, это приятно, – и он прислонился губами к моим, будто спрашивая разрешение.

Я почувствовала новую волну отвращения, но пить после всего хотелось на самом деле, причём сильно, и я, помедлив совсем немного, приникла к нему и почувствовала, как между губ у него потекло что-то густое, похожее на йогурт. На вкус, и правда, напоминало молочную детскую кашку, чуть более жидкую, но аппетит внезапно разыгрался, и я прижалась плотнее, поглощая то, что он выделял. Тилори́н не прерывался, иногда чуть приостанавливался, чтобы перевести дух, но продолжал и давал мне до тех пор, пока я не перестала пить. Затем медленно отстранился, сглотнул остатки, и я почувствовала на груди его руку.

– Хочу полизать твои сосочки, – как ни в чём не бывало сказал он и склонился, проехавшись по коже мокрыми волосами. Губы сомкнулись горячим нутром на соске и вобрали его в себя, а рука стала мять вторую грудь.

Жажда отступила, в животе было как-то очень приятно, будто правда поела что-то очень полезное и легко усваиваемое, но это никак не влияло на моральную сторону вопроса.

– Тебе не надоело? – с истерической дрожью в голосе спросила я, а он оторвался и хихикнул:

– Нет. А тебе?

– Я не хотела изначально! – простонала я.

– Я знаю, – ответил он и пояснил: – Поэтому я и отымел тебя сразу, чтобы ты не нервничала. Ну и не сильно сопротивлялась потом, когда проснёшься. Ну, раз уже всё, то зачем? – чуть помолчал и со слышащейся в голосе улыбкой прибавил: – А вообще, если честно, я мечтал, чтобы ты пришла в себя в тот момент, когда я буду в тебя кончать. Чтобы увидела меня, а я…

Он жарко выдохнул и всосал сосок вместе с частью груди. Потом с хлюпом выпустил и переместился, чтобы взять второй.

– Это был мой первый раз! – с отчаянием призналась я, чувствуя, как носоглотку щекочут подступившие слёзы, и всхлипнула, а Тилори́н приподнялся, продолжая лапать мои груди одной ладонью по очереди. На вторую руку он, видимо, облокотился, чтобы нависать надо мной сбоку.

– Я знаю, – бессовестно ухмыльнулся он в темноте. – И тебе повезло, что это был я. Серьёзно, я лучший любовник для тебя! Тебе понравится, я обещаю! Ваши человеческие мужчинки только на всякий блуд способны, а мой член ждал тебя, я подготовился, я всё без травм провёл. Ты бы видела, как я аккуратно надорвал твою плеву! Да даже акулы кровь не почуяли! А я тихонечко скользнул, твои хрящички все пересчитал, тёпленькую такую нежную, в самое донышко, да… – он повёл руку по моему животу вниз, но потом замер, задумавшись, и сказал: – Впрочем, я действительно утомил твою писечку. Нельзя так, – и с ухмылкой в голосе тихо приказал: – Встань на четвереньки.

– Что?!

– Встань на четвереньки, – повторил он, – встань, потом положи лицо на водоросли, а ручками раздвинь свою сладкую жопку. Я хочу отыметь тебя в эту дырочку.

– Нет! – воскликнула я, и тут щупальце крепко обмоталось вокруг моей ноги. Не больно, но я ощутила, насколько крепко оно может сжать.

– Я не хочу пугать тебя, сладкая, – сказал гад. – Но просто знай, что я могу заставить тебя силой. И, как бы, не то, что я сильно прям именно так хочу… Но то, как я тебя хочу – оно может всё терпение мне по пизде пустить, так что лучше повинуйся. Я серьёзно. Мне вообще сейчас нехер делать, заставить сделать всё, что мне хочется. Поэтому тебе лучше сделать всё добровольно и не сносить мне башню. Я же лапочка, ты же видишь? Я правда стараюсь. Давай, становись, мой член уже готов и ждёт.

Я, всхлипывая и ненавидя себя, стала подниматься, перекатилась, опёрлась на руки, а затем медленно встала на колени, выставив зад, как кошки во время течки.

– Правильно, моя сладкая, – послышался сзади голос насильника. – А теперь раздвинь булочки. А я, так уж и быть, полижу тебя сначала туда.

«Боже, фу!» – подумала я про себя, но промолчала и послушно улеглась на плечи, повернув голову, чтобы водоросли не мешали дышать, и раздвинула пальцами ягодицы. Ощутила анусом его тёплое дыхание, а следом меня стало влажно щекотать. Он приступил сразу, и едва похлопал языком сверху, как тут же полез внутрь. Напряг язык, превратив его в острый кончик, и засунул, насколько хватало длины. Пошевелил, растягивая сфинктер, затем подёргал туда-назад, после чего отстранился, и я поняла, что он придвинул ко мне пах.

Но член он не спешил совать, а мне прямо на чуть раскрытую дырочку прыснуло смазкой. А следом я услышала, как рядом разворачивают кольца щупальца. Ощутила один конец на ягодице под пальцами, а следом ещё один на соседней. А после Тилори́н стал аккуратно, но неотвратимо засовывать мне их в зад по очереди, шевеля всё чаще и засовывая всё глубже, на грани боли, но не допуская её.

В этот момент я осознала, что вокруг уже не темно, а где-то надо мной всё сильнее разгораются фосфоресцирующие мхи. Я видела их в стороне, где было чуть-чуть. А вот сверху их, похоже, было намного больше, и сейчас Тилори́н мог видеть мою развратную позу во всех подробностях. Впрочем, судя по тому, как он ориентировался в темноте, свет ему был не особо нужен, а щупальца, уже перестав меняться, лезли в меня кончиками одновременно, растягивая так, чтобы было видно внутренние стенки ануса.

– О да, моя сладкая сучка, – выдохнул гад, и я почувствовала, как мне в растянутую дырочку ляпнулся крупный плевок.

Часть слюней пролетела мимо и обвисла на половых губах, а часть потекла внутрь вместе с очередным движением осьминожьих конечностей, которые продолжали залазить в меня всё глубже, бесстыдно раскрывая все внутренности насильнику. Повезло, что смазка действительно оказалась годной, и больно было лишь раз, когда я испуганно сжалась из-за плеснувшей рядом волны.

Наконец ему, похоже, надоело, и Тилори́н вылез, погладил мои раздвигающие половинки пальцы, а затем прислонил ко мне затвердевшую скользкую головку.

– Сейчас будет хорошо, моя сладкая, – сказал он, а следом надавил и скользнул на половину члена внутрь быстрее, чем я успела сжаться.

Пенис растягивал меня и заполнял всё глубже. Прошёл разработанный участок и двинулся туда, докуда щупальца не достали. Это казалось бесконечным. Хотелось протестовать, это было унизительно и мерзко, но он не останавливался, пока не всунул всё, а затем лёг на меня сверху, из-за чего живот отозвался несильной тупой болью, как при несварении, и я услышала дыхание над ухом.

– Пошевели попкой, – приказал насильник тем шёпотом, в котором слышалась зловещая улыбка.

Я послушно попыталась вращать тазом, но болезненно вскрикнула. Тилори́н досадливо зашипел, а затем выпрямился так, что я чувствовала лишь его член, и всё. Чуть вышел и стал потихоньку покачиваться сам, не погружаясь слишком глубоко.

– Кстати, как тебе нравится у меня в гостях? – спросил он светским тоном, пока совал свой бесстыдный писюн в меня.

– Что?! – воскликнула я, и руки, раздвигавшие ягодицы соскользнули, и я почувствовала кожей половинок толстый ствол и лобок гада.

– Не отпускай! – рявкнул он. – Я хочу видеть, куда я тебя трахаю. Это моя задница! Раздвинь булочки, давай.

Я послушно вернула руки на место, а он продолжил иметь меня в зад.

Не знаю, плакала ли я. Возможно, всё выплакала ещё в воде, и сейчас уже не понимала: пот это или слёзы стекают по лицу. Сзади слышалось тяжёлое дыхание, иногда лёгкие шлепки, когда спрут задевал сколькими лысыми яичками мои половые губы. И всё. Эта подводная мразь опять просто дрочила мною свой ненасытный член. Распутно и бесстыдно, наслаждаясь моей покорностью. Похоже, с полной уверенностью, что вправе.

– Ты отпустишь меня? – спросила я жалобно, чувствуя, как из усталых пальцев опять выскальзывает моя кожа, а он охнул и переспросил, словно не расслышал:

– Что?

– Ты отпустишь меня, Тилори́н? – повторила я дрожащим от слёз и коротких фрикций голосом и перехватила ягодицы.