Последний министр СССР

Про родителей: папа-летчик и мама-учитель

Я родился в селе Курчум Кировской области. Наш Вятский край, или Вятка, как тогда его называли, исторически очень интересное место. Здесь не было крепостного права. Это родина интересных творческих личностей и известных политических и военных деятелей. Здесь родились: Сергей Миронович Киров (1), который дал имя этой области, Молотов Вячеслав Михайлович (2), 4 маршала Советского Союза, Шаляпин Федор Иванович. Художники Васнецовы всегда называли себя «вятскими мужичками». Мы гордимся, что на Вятской земле родились такие люди.

Я из простой семьи педагогов. Отец с мамой познакомились в Кировском педагогическом институте, где она заочно училась на математика, а он – на историка. В 1951 году в результате их союза родился я.

Отец имел образование: 10 классов школы. Наверное, это и спасло его в первый период Великой Отечественной войны. Прямо с выпускного вечера в 1941 году его направили на учебу в Ленинград, где он оканчивал училище штурманов гражданской авиации по ускоренной программе. Очевидно, что учился он неплохо, потому что его взяли на центральный аэродром нашего государства под Москвой – знаменитое Внуково. Тогда это был самый крупный аэропорт.

Всю войну он прослужил в авиации дальнего действия, которая называлась то дальняя бомбардировочная, то партизанская авиация. Он и его сослуживцы еще не имели воинских званий. Поэтому, чтобы их не взяли в плен, они летали воевать в тыл врага. Снабжали партизан.

По прилету к партизанам из бомбардировщиков выгружали взрывчатку, медикаменты. На обратном пути самолеты везли свежее мясо, много разных трофеев и выпивку. В этом смысле армия отца немного развратила. Он был мягкий человек, иногда любил выпить. Летчикам тогда давали 100 грамм спирта за вылет, и в отличие от пехотинцев, у них это происходило регулярно.

Во Внуково очень хорошо кормили, выдавали по плитке шоколада. Говорили, что туда сбежали все кремлевские повара. Внуково считалось элитным местом. Там было все самое лучшее, но при этом своими жизнями они рисковали каждый день. Сталин И. В. очень любил эту авиацию. Его сын был летчиком.

Авиационная деятельность у отца затянулась до 1948 года. Сталин И. В. и после войны не распускал эту авиацию, так как мы не имели достаточно сильного противодействия американской атомной бомбе. В 1948 году отец вернулся. Он был гражданский человек и не хотел всю свою жизнь связывать с армией. Отслужил 7 лет.

Так сошлись эти две позиции: отец – историк и авиатор. Поэтому все, что связывалось с авиацией в нашей стране, всегда было квинтэссенцией и главными событиями в нашей семье. Отец много читал и рассказывал о тех событиях.

Сталин И. В. практически никуда не вылетал. Обходился железнодорожным транспортом. Все знают, что он побывал на знаменитой Тегеранской конференции, пролетев только от Баку до Тегерана. Отец участвовал в этом перелете туда и обратно и обеспечивал безопасность Сталина И. В. в составе сопровождающей бомбардировочной авиации.

Поскольку я учился хорошо, мне говорили: «Вот будешь конструктором, изобретешь какой-нибудь самолет типа ТУ-104 или ТУ-114». Это стало моей неофициальной кличкой. Я все это впитывал в себя, как губка.

Мы с родителями жили в 90 км от города Кирова. Железной дороги тогда не было, поэтому приходилось до города ездить на машине, которая развозила почту. Иногда и автобусное сообщение поступало нерегулярно, поэтому добирались на попутных совхозных машинах. По нашей автомобильной трассе совсем недалеко находился знаменитый город Уржум, где родился известный Сергей Миронович Киров.

У мамы была настольная книга известной писательницы из Ленинграда Антонины Георгиевны Голубевой, жены актера Сергея Филиппова – «Мальчик из Уржума». Киров С. М. в то время пользовался популярностью. Его любили, особенно в Ленинграде, ведь он возглавлял самую крупную после Москвы партийную организацию. 1 декабря 1934 года, в день его гибели, город Вятка переименовали в город Киров.

У нашего села в Кировской области было красивое название – Курчум. Так я и оказался мальчиком из Курчума. Это большое село, где развивалось сельское хозяйство, два совхоза, полная десятилетняя школа, ведь детей тогда было много. Всегда набиралось 2 полных десятых класса.

В нашем доме главной была мама – Афанасия Захаровна. Она выросла в многодетной семье и одна из восьми детей захотела получить высшее педагогическое образование.

Мама работала учительницей математики. Ее педагогическая деятельность началась в 1941 году, а общий педагогический стаж составил более 53-х лет. После окончания училища в 18 лет ее сразу назначили заведующей восьмилетней школы. Мать пользовалась огромным авторитетом, и с ее словами всегда считались.

Много лет мама была председателем товарищеского суда – общественной организации при профсоюзных комитетах для работы с нарушителями трудовой дисциплины. Они разбирались с проступками. В большинстве случаев на почве пьянства, прогулами по работе, проблемами в учебе не только в школе, но и у технического персонала совхоза.

Мама была очень активной и целеустремленной женщиной, часто ездила в район на повышение квалификации. Регулярно выступала в районной газете, освещала значимые события в селе.

Она видела во мне, в своем единственном сыне, какого-то общественного или государственного деятеля, мечтала об этом. Именно она дала моей жизни общественную направленность.

Пример матери всегда подвигал меня добиваться чего-то большего, идти дальше. После того, как я стал депутатом самого высокого уровня, она устроила и свою общественную жизнь – стала депутатом районного совета. Ей так и говорили: «У тебя сын депутат, а ты чего?». Вот отца не выдвигали, а ее – да.

Отец был пропагандистом и прекрасно знал историю, разбирался в политике, поддерживал целеустремленность матери в моем воспитании. Родители жили дружно.

Мать учила меня концентрироваться на учебе. В детстве у меня был прекрасный велосипед. В классе восьмом-девятом родители купили мне мощный мотоцикл, чтобы ездить по нашим дорогам. Он меня, конечно, отвлекал от учебы, и родители возвращали меня к необходимости заниматься. Говорили делать все, как положено, чтобы ко мне не было никаких претензий.

Я ходил в ту же школу, где преподавали мои родители, и мне было стыдно их подвести своей учебой и поведением. Эта ответственность заложена во мне уже на генном уровне. Даже потом, учась в институте на первом-втором курсе, я всем пытался доказать, что моя золотая медаль заслуженная. И я не подвел своих родителей. Для меня это стало определенным принципом учебы и жизни. Я ценил родителей и берег память о том, что они в меня вложили.

У меня не было особых недомолвок и ссор с матерью. Но оставался отдельный вопрос с девочками, которые мне нравились. Мама контролировала это жестко, говорила, что я все успею. В тот период меня это немного раздражало. Зная, кто из девочек мне нравится, мама приглашала их к нам домой. У меня одного из первых в школе появился очень хороший по тем временам магнитофон. Мы приглашали девочек послушать записи, пообщаться, попить чай, чтобы я не отвлекался и никуда не уходил.

Сельское детство и отрочество: стихи, Ленин, космос

Учеба в школе давалась мне легко, особенно по литературе, географии, истории, обществоведению. А вот с техникой и физикой было сложнее. Скажу откровенно, я всегда очень плохо рисовал. Чтобы получить пятерку в аттестат для золотой медали, мама иногда делала за меня домашние задания по черчению. Столько лет прошло, а мне до сих пор стыдно в этом признаться.

В школе я занимался спортом. Волейбол, футбол и сейчас дают мне запал. Делал то, что положено, что интересно и важно.

Наша сельская школа давала хорошие знания. У нас был дружный и принципиальный педагогический коллектив. Закончив учебу, я не раз показывал свои знания.

В школе я был и председателем Совета дружины, и секретарем комсомольской организации, занимался общественной работой. В младших классах я уже выступал как лектор, вожатый. Мы ездили на смотры художественной самодеятельности, где я читал стихи.

В то время пользовался популярностью Маяковский В. В. Потом я открыл для себя Светлова М. А. А какие красивые стихи были у Константина К. М. Я все-таки сын фронтовика. Мне эта тема очень близка. Потом узнал, кто такой Эдуард Асадов – слепой фронтовик. Он стал одним из моих любимых поэтов. Я познакомился с ним в Свердловске, дважды был на его концертах. У меня даже автограф Асадова есть.

Я любил стихи, отличался хорошей памятью. Выступал на вечерах и смотрах. Через стихи у меня завязалось много знакомств и отношений. Это пригодилось мне дальше в работе – и в депутатской, и в министерской. Из стихов я взял для себя многое.

Я хорошо писал сочинения. Всегда приводил цитаты и использовал высказывания других людей. Я знал биографии многих дружественных русских писателей. Очень много знал о Чехове, Тургеневе, о Толстом – и Льве и Алексее.

Стихи всегда спасали меня в компаниях с девушками. Восхищаюсь и уважаю поэтов, таких как Николай Алексеевич Некрасов, Симонов Константин Михайлович и Асадов Эдуард Аркадьевич.

Я не считаю себя поэтом. Иногда мои попытки сочинения стихов напоминают плагиат.

Моим студентам

И еще напоследок такие строчки:

Я благодарен своим учителям. Они действительно очень эрудированные и начитанные. Мне никогда не было стыдно за свое школьное образование. Я всегда выделялся своим кругозором и начитанностью. Только мой вятский выговор стал для меня небольшой проблемой в студенчестве.

В школьные годы с ребятами у нас была хорошая, крепкая дружба. Моими друзьями были Вячеслав Пермяков, Сергей Двоеглазов, Сергей Карпенко. У нас в классе оказалось целых четыре Сережи из 24—25 человек. Для сельской школы это был большой класс. Многие ребята связали свою дальнейшую жизнь с сельским хозяйством. Двое поступили впервые на факультет охотоведения. Кто-то учился в пединституте, но по моим стопам никто не пошел.

Дружба была добрая, но носила временный характер. Я знал, что село не для меня. Мама меня наставляла: «Учитель истории – что это? Сегодня учитель, через 10 лет учитель. Надо чего-то добиваться». Мать меня поддерживала, если я ошибался. Как-то пару раз плохо подготовился, не выучил стихотворение на вечере, и она меня безжалостно раскритиковала.

Я знаю, что такое сельское хозяйство, труд сельского работника: доярки, строителя, механизатора. И с большим уважением отношусь к этому до сих пор. Знаю, что такое бездорожье, когда заносит снегом дорогу и два дня проехать невозможно.

Государство заботилось об учителях. Родителям бесплатно давали дрова. Их надо было пилить, колоть, чтобы топить печки. Физический труд в моей жизни был. В любую погоду и в -30 градусов шли на колонку. Воду носили сами. Сначала издалека, потом в селе построили колонки за 200—250 метров от дома, чтоб вода в ней не замерзала.

Мы разводили кроликов на мясо. Для них требовалась трава. С матерью ходили косить. Она косила, я носил. Один раз попробовали держать свинью. Но для учительской семьи это оказалось очень тяжело. Мы замечали, что некоторые учителя, с головой погрузившись в хозяйство, немного деградировали.

В селе наша семья выделялась среди остальных семей педагогов. Отец работал и директором, и завучем школы. Мои родители всегда следили за всеми новинками журналов и выступлениями известных людей. Семья была начитанная. Мы выписывали много журналов. Читали и делились своим мнением о прочитанном.

В то время интересного было много. Это была эпоха первых летчиков-героев Советского Союза: Ляпидевский (3), Леваневский (4), Каманин (5). Я знал их биографию наизусть и про подвиг каждого из них мог рассказать.

Прославились наши женщины-летчицы: Валентина Гризодубова (6), Марина Раскова (7). Это время славы наших военных летчиков. Один Валерий Павлович Чкалов (8) чего стоит.

Отец всегда говорил: «Сильный полет Гагарина. Он непревзойденный». Однако, когда Чкалов (9) в 1937 году перелетел через Северный Полюс в Америку, народ радовался не меньше.

Американцы поразились. К ним прилетел одномоторный самолет. Это было настолько важно. Мы навсегда показали престиж Советской власти. Отец всегда гордился этим. Он сравнивал полет Чкалова с полетом Гагарина, хотя понимал, что это космос.

В то время люди не могли похвастаться множеством достижений, особенно перед войной. Да, были папанинцы (10), другие рекорды, и вдруг рекорд Валерия Чкалова. Отец как раз пошел в летчики. Для них Чкалов, Каманин, Молоков (11), Громов (12) являлись образцами для подражания. Поэтому он служил во Внуково, где было 3 командира полка.

Я не скрываю, что мой кумир юности – Владимир Ильич Ленин. В школьные годы мы досконально знали все о семье Ульяновых. Старший брат Ленина Александр Ульянов (13) окончил гимназию с золотой медалью. Его казнили как террориста за покушение на царя.

У моего кумира Ленина В. И. тоже была золотая медаль и в семье поставлена цель – надо больше учиться и меньше отдыхать, от чего-то отказываться. Золотая медаль требовалась, чтобы легче поступить в институт.

Я дважды посещал областные слеты, общался со многими интересными людьми: секретарями комсомольских организаций сельских школ. Я многому от них научился. Они отвечали за организацию политических мероприятий. Например, день рождения Ленина В. И. 22 апреля, прием пионеров, проведение лекций, выступлений.

Все 5 лет я ездил в лагеря. Трижды в пионерский лагерь и два раза в комсомольский. Мать всегда меня поддерживала. У меня была возможность общаться с другими детьми из района, области, сравнить, где лучше, а где хуже. Комсомол – это всегда спорт: плавание, бег, спортивные мероприятия, сдача ГТО. Поэтому физически я был подготовлен.

Служба в армии стала закалкой сельского жителя и очень помогла мне. Я ни в чем не отставал: кроссы с противогазами, прыжки с парашюта – все было. Но стрелять на пятерку у меня не получалось. Мой сослуживец, отличный стрелок Виталий Дорош, предложил стрелять за меня дополнительно по моим мишеням. Я с удовольствием согласился на это и так вышел из затруднения.

Я и сейчас могу с гордостью перечислить события, которые пришлись на мое детство. 4 октября 1957 года успешно запустили первый искусственный спутник Земли. В какой-то период мы с гордостью называли себя Родиной спутников, Страной спутников. Также были облеты Луны, фотографирование ее обратной стороны.

Все эти события широко освещались в прессе. Наш лидер Никита Сергеевич Хрущев любил похвастаться достижениями. В космос полетели собаки. Каждую из них я знал по кличке. Лайка, которая погибла на борту, Белка и Стрелка, которые вернулись с орбиты целыми и невредимыми. Потом у них появились щенки. Все это фотографировали, публиковали в газетах. А мы это видели, слышали и очень гордились.

Дальше наш генеральный конструктор Сергей Павлович Королев (14) отправлял в космос еще целую команду собак, прежде чем отправить туда человека.

Я до сих пор помню 12 апреля 1961 года. Мы стояли на торжественной линейке и праздновали полет Юрия Алексеевича Гагарина. Я уже был пионером и учился в четвертом классе.

Первое знакомство с Москвой

В 1965 году, когда я учился в седьмом классе, мы поехали в Москву с мамой и отцом в составе большой делегации кировских педагогов. Жили в школе рядом с метро Ленинский проспект. Вместо парт нам поставили кровати. В одном классе жили женщины, в другом – мужчины, а на экскурсии ходили вместе. В каждой комнате размещалось по 20—30 человек. Был организован буфет. Я и сейчас прохожу мимо этой школы с трепетом.

Мы посмотрели массу музеев. Отец любил музеи и тепло вспоминал свое пребывание в Москве, когда служил. Мы были на ВДНХ, панораме «Бородинская битва», плавали по Москве-реке на речном трамвайчике. Для нас проводили встречи с известными людьми. К нам приходила Людмила – сестра Маяковского В. В. У меня остался ее автограф. Приезжал композитор Александр Новиков, делегат Третьего съезда комсомола, на котором выступал Ленин В. И. Мы смотрели на этих людей с восхищением.

Политехнический музей тогда был очень популярен. Там часто выступали наши поэты: Ахмадулина И. А., Вознесенский А. А., Рождественский Р. И., Евтушенко Е. А. Ораторы, которых мы слушали, произвели на меня большое впечатление. Спустя годы я не увидел столько впечатлений в Москве, сколько тогда показали мне отец и мать. Мать иногда хотела зайти в магазин, а отец не давал: «Нет, пойдем лучше в музей. Да и потом, Сереже надо». Уже тогда они думали о моем будущем. У меня как-то спросили, какой музей я особенно запомнил. Это музей Ленина В. И. на Красной Площади возле Государственной Думы. У нас было время просто побродить по Москве. С нами гулял мальчик примерно моего возраста. Он так устал ходить по музеям, что расплакался и попросил: «Давайте поедем на метро кататься, и мороженое будем есть». У меня родители более целеустремленные, хотя оставляли время и на отдых.

Москва меня потрясла: метро, транспорт, масштабы. Я уезжал из Москвы со слезами на глазах. Помню, как в поезде услышал песню: «Минуты расставания в твоих словах. До свидания, до свидания, мой студенческий город Москва».

После этого я столько всего рассказывал. Ведь ребята никогда не были в Москве, а я побывал. Я ходил в своей школе по классам и рассказывал и младшим, и старшим ребятам. Я был активным комсомольцем и пионером, считал важным делиться с другими людьми.

В начале 60-х годов такие поездки являлись редкостью. Это не было принято.

После этого я всегда следил за тем, что происходит в Москве, о чем пишут. В то время у нас были газеты, радио и уже телевидение. Примерно в 1959 году родители купили телевизор.

В следующем году, благодаря родителям, я поехал в Ленинград. Мы остановились у знакомых, которые жили в Разливе. Это станция с Финляндского вокзала, где Владимир Ильич скрывался от Временного правительства вместе с Зиновьевым (15).

Мы каждый день ездили на Финляндский вокзал и ходили по Ленинградским музеям. Я узнавал подробности про революцию, царскую семью и Петроград. Они знали, чем меня заинтересовать, ведь мой отец был историком.

Не буду скрывать, что интерес к Ленину В. И. сыграл не последнюю роль. Он работал юристом. Благодаря пропаганде мы, будучи школьниками, знали наизусть и во всех деталях, что он заканчивал, кому и что экстерном сдавал. И Карл Маркс тоже юрист. Моя судьба была предопределена, и я благодарен родителям за это.

В то время родители показали мне лучшие города Советского Союза: Москва, Ленинград, Горький, Свердловск. Огромный, красивый, театральный Свердловск. Я уже мог что-то выбирать. После того, как я узнал, что такое Москва и Ленинград, они стали для меня путеводными звездами, к которым я стремился и шел.

Юристы СССР против Пауэрса: как я решил стать юристом

1 мая 1960 года во время первомайской демонстрации в Москве стало известно о сбитом под Свердловском самолете шпиона Фрэнсиса Гэри Пауэрса (16). Хрущев Н. С. активно показывал, что это шпионский вылет. По телевизору транслировали все: шпионское снаряжение, все оружия, передатчики, одежду. Пауэрс рассказал, кто его готовил, куда он должен был лететь.

Он влетел на территорию СССР в районе Казахстана, направляясь в сторону Мурманска, чтобы, пролетая через север, снимать наши важные военно-стратегические объекты. Отец говорил мне: «Ты смотри, как разбирают дело юристы». И я смотрел.

Хрущев Н. С. продолжал показывать, как Пауэрса судит Военная Коллегия Верховного Суда СССР, что у него была и защита, и государственное обвинение, как работает наша система Верховного суда. Я понял, что его судят по закону.

Потом весь СССР стал свидетелем обмена Пауэрса на нашего легендарного разведчика – полковника Рудольфа Абеля (17). Информации было очень много. Показывали и юридическое обеспечение всей договорной системы обмена. Поэтому именно здесь у меня и родилась мысль о том, что, какой бы ни был уважаемый человек другой профессии, именно юристы решают такие вопросы. Отец эти мысли усиленно поддерживал.

Тогда страна готовилась принимать визит американского президента Эйзенхауэра Д. Д. Но шпионский полет американского летчика сорвал визит в СССР.

Нас интересовали братья Кеннеди, тоже юристы. Оба молодые, политики. Джон Кеннеди являлся участником Второй мировой войны, шел на переговоры с Никитой Сергеевичем Хрущевым. Тут и юридическая, и политическая составляющие вместе. Его брат, Роберт Кеннеди, занимает пост Министра юстиции Соединенных Штатов. Так мы узнали, что юриспруденция – это огромное поле деятельности: прокуратура, таможня, пограничные войска, суды, Федеральное бюро расследований.

Внезапно Роберт Кеннеди становится начальником Эдварда Гувера, который долго возглавлял ФБР – главный следственный политический комитет страны. Наша пресса любила писать о том, какие у них напряженные отношения, о трениях и противоречиях. Я увидел, что братья Кеннеди возглавляют такой клан. Убийство одного из них вызвало очень мощную волну сострадания.

Мы с отцом все больше и больше понимали, что юристы правят миром, решают политические вопросы. А для меня это было очень интересно. Большинство сенаторов в Америке, членов Конгресса, парламентариев имеют юридическое образование и связаны с политикой. Выяснилось, что и во Франции, и в Великобритании политическое образование имеет огромное значение. Так отец подтолкнул меня к этим двум направлениям: космос и политическая составляющая международных событий.

Старшие классы и выбор пути

Я уже видел свой путь в юриспруденции, и очень хотелось поскорее перейти на следующую ступеньку – стать студентом. К нам в школу приезжала команда из МГУ. Они рассказывали про поступление, студенческую жизнь, какая у них стипендия, как они живут. Это сильно меня заинтересовало. До болезненного состояния хотелось стать студентом.

Однако побоялся поступать в МГУ, хотя сразу полюбил Москву во время первой поездки в детстве. Я бы, наверное, поступил, но остерегался чего-то. Сказывалась моя провинциальная скромность и отсутствие опыта. На горизонте появился Свердловск, а там и с институтом решилось. В стране тогда было всего три института, специализирующихся на юриспруденции: в Свердловске, Харькове и Саратове.

Мы с родителями приехали в Горький, а там одни политехи, математики и скромный исторический факультет на семьдесят пять человек. Я и в Кирове мог поступить на эти направления. Меня это не интересовало.

В Свердловском институте было комплексное юридическое образование: суд, прокуратура, адвокатура, народное хозяйство. Уже тогда я понимал, что юриспруденция – путь в политику. Это мне подходило больше всего, хотя тогда ни о каком депутатстве я не думал.

Выпускные экзамены в школе я сдал хорошо, спокойно, но ко мне относились строго. Физик говорил: «Ты хорошо учишься, на пятерку, но тебе ведь надо дальше учиться. Смотри. Слишком широко ты этот предмет не знаешь». Мать говорила: «Он по физике дальше не пойдет. Но учиться надо как следует».

Я любил сдавать экзамены. В школе и институте была хорошая закалка. Мне нравилось прилежно учиться. Со школы я не понимал людей, которые плохо учились. Сидели на одном уроке, слушали одного учителя, а результаты разные. Когда кто-то говорил, что выучил «за одну ночку», я смотрел на них снисходительно. В учебе должна быть система. Я до сих пор в этом уверен.

Зато когда выходишь из аудитории с пятеркой, ты – герой. На тебя и девушки по-другому смотрят. Это совсем другое дело. Мне всегда казалось, что я не должен подвести родителей. Ведь в селе скажут: «Ему дали золотую медаль, а он еле-еле учится».

За время школы я не выпил ни грамма спиртного. Во-первых, у отца были определенные слабости, и я сделал выводы. Во-вторых, подвести мать я никак не мог. Я не мог допустить, чтобы кто-то сказал о том, что я выпил. Тогда считалось законным выпить ученику на выпускном вечере. Приносили и самогон, и брагу. Но нет, для меня это было исключено. Выпускной вечер, прощание, танцы, стихи – все прошло, как положено. Была хорошая погода. Девушки, конечно, проявляли ко мне интерес, но из уважения к матери я старался не увлекаться.

Знакомство со Свердловском и СЮИ

В 1968 году я окончил школу с золотой медалью. В июне мы вдвоем с мамой впервые поехали в Свердловск. Добрались до института, чтобы узнать условия поступления. Нам очень помогла первая «золотая» выпускница нашей школы Светлана Павловна Патрикеева. Ее мама тоже была учительницей. Светлана Павловна окончила институт десятью годами ранее. На момент нашего приезда жила в центре города, работала хирургом, вышла замуж, родила сына. Они нам очень обрадовались, приютили у себя, несмотря на скромные жилищные условия. Нам очень понравился институт, магазины, город, транспортное сообщение и, конечно, революционная история города. Ведь Яков Михайлович Свердлов был сподвижником Ленина В. И.

Светлана Павловна имела прекрасные связи в городе. Она знала все ходы и выходы, как достать билеты, к кому обратиться. Тогда многие получали по знакомству. В то время, имея скидку 50% по студенческому билету, было не пробиться в кассы «Аэрофлота» (18). Потому что им выгоднее продать билеты по полной цене. Студенты не особенно интересовали. Позже мы уже сами решали эти вопросы, но вначале Светлана Павловна нам очень помогла. Я постоянно ездил на поезде, летал на самолете из Свердловска в Киров. Мама в первый раз в свои 45 лет полетела как раз из Кирова в Свердловск на самолете.

Я вам больше скажу. В последнюю сессию, 14 июня 1972 года, перед тем, как сдать навсегда студенческий билет, мы с другом Русланом Насыровым на прощание слетали в Тюмень по льготе. Прощание со студенчеством, так сказать.

К институту были прикомандированы специальные квартиры для студентов. Мы с матерью получили адрес и поехали устраиваться на квартиру к хозяйке Раисе Борисовне Карасик. Мама не хотела, чтобы я жил в общежитии. Мне требовались определенные условия для занятий и дальнейшего развития. Она хотела убедиться в том, что отдает меня в надежные руки.

Итак, институт был выбран. Я не сомневался, что поступлю. В следующий раз приехал в Свердловск уже на экзамен. Вступительные экзамены проходили с 1 августа, а медалисты сдавали 30 июля. Как окончивший школу с золотой медалью, я сдавал только историю. В билете были вопросы про внутреннюю политику Николая I и про Стахановское движение. Я ответил. Потом лихо назвал всех стахановцев (19) по фамилии, имени и отчеству и перечислил подробно, кто из них что сделал.

Заведующий кафедры истории СССР Владимир Васильевич Покровский из приемной комиссии прервал мой ответ и сказал: «Хватит! Мы его еще в институте услышим». Я понял, что поступил.

Со мной вместе поступали около 30 человек. Все волновались перед аудиторией. Результаты объявляли в тот же день, но мы дожидались решения приемной комиссии. Мне же сообщили о моем поступлении еще на экзамене. Тогда я пошел на телеграф и дал телеграмму родителям, которая хранится у меня до сих пор: «30-го стал студентом! Сережа». У нас в группе было 5 медалистов. Троих завалили. Им пришлось потом сдавать остальные три экзамена. К медалистам относились более строго, чем к остальным поступающим. Хотели убедиться, что отличные оценки не были натянуты.

Сдав экзамен, я стал студентом Свердловского юридического института. Сразу отправился домой. До 1 сентября.

На картошку!

1 сентября 1968 года я прибыл в институт. Нас отправили в колхоз копать картошку. Тогда, в первый месяц обучения, все студенты направлялись на сельхозработы. Здесь мне тоже, можно сказать, повезло. Я много картошки выкопал к тому моменту благодаря своей сельской жизни. Среди нас были городские ребята, совершенно не готовые к деревенским трудностям. Им было сложно.

Мы были первокурсниками из разных институтов и еще не знали друг друга. Некоторые поступили уже после армии. Им было около 30 лет. А таких школьников, как я, было человека четыре.

Студенты жили в сельском клубе колхоза. Я так привык с детства пить молоко дома, что мы с одним парнем из Курганской области заказывали на двоих трехлитровый бидон молока у одной хозяйки. Нас в колхозе хорошо кормили, но молоко мы покупали дополнительно.

За колхозные работы платили деньги, но самый главный стимул был в том, чтобы выполнить норму. В этом случае досрочно отпускали домой. Каждый день на бригаду выдавали определенный участок картошки. Как только мы заканчивали работу, можно было уезжать. Я работал с азартом. Несмотря на осеннюю уральскую погоду и другие обстоятельства, часто уходил с поля последним.

Кто-то из старших ребят выпивал. Это им помогало согреться. Я стеснялся, потому что не пил никогда. На меня смотрели снисходительно, пытались меня вовлечь в посиделки. Я участвовал, но только деньгами. Желания пить не испытывал. Работал быстро, чтобы закончить пораньше.

Так и получилось. Даже успел перед началом учебы на неделю съездить к родителям. В 1968 году дорогу Киров-Свердловск я проехал шесть раз.

Начало учебы

Торжественное посвящение в студенты состоялось 1 октября 1968 года. Присутствовал сам ректор Остапенко Д. Д. Нас распределили по группам, выдали студенческие билеты, зачетные книжки, и началась учеба. Меня зачислили в группу 115. Я был скромным провинциальным парнем. Никого из тех, кто работал со мной в колхозе, в группе не оказалось.

Когда я пришел на свою студенческую квартиру, которую мы с мамой оплатили, там уже жил второкурсник Мыциков Александр Яковлевич. Он тоже оказался целеустремленным, порядочным и стал моим лучшим другом на долгое время. В квартире мы только ночевали. Завтраками и ужинами нас не кормили.

С утра мы с Александром ходили в институт через парк. По дороге в булочной стояли большие баки с кофе. Берешь стакан и наливаешь кофе из крана. А по дороге покупали Свердловские булочки. Так мы и завтракали. Обедали в институтской столовой. Вечером что-то перехватывали, даже иногда лакомились докторской колбасой.

Мы очень много учились, ходили вместе в библиотеку имени Белинского. Там такие же большие залы, как в фильме «Москва слезам не верит». На первом курсе надо было серьезно учиться. Сложные предметы, которые мы не знали в школе: теория государства и права, история государства. Много нового: лекции, семинары, к которым я не привык.

Интересно, что в библиотеках и музеях организовывали хорошие буфеты. Перекусил, позанимался, пришел домой, лег спать. На этом рабочий день заканчивался.

Я чрезвычайно обязан своему другу Мыцикову А. Я. Александр сначала остался в аспирантуре нашего института, но позже ушел в Омскую прокуратуру. Дослужился до заместителя прокурора области. А потом его взяли в прокуратуру Российской Федерации. Он многого достиг в жизни. Закончил свою карьеру в прокуратуре Российской Федерации начальником крупнейшего подразделения.

Сейчас мой друг живет в Москве, недалеко от нас, на Маяковке. Мы с ним иногда встречаемся. Вспоминаем наш сильный преподавательский состав в институте, какие выросли кадры.

От сессии до сессии

Мы вместе со студентами ходили в кино, на концерты. Мой друг приучил меня к театру чтеца в Свердловской филармонии. Я же и сам любил стихи, а благодаря Александру зерна упали на благодатную почву. Художественным руководителем филармонии являлся Владимир Демьяненко. Брат известного всей стране актера Александра Демьяненко, того самого Шурика из фильмов Гайдая. Абонемент для студентов был очень дешевый, мы могли себе позволить.

В филармонию приезжал Игорь Ильинский, народный артист СССР из Малого театра, который играл в фильме «Карнавальная ночь» и читал басни Крылова И. А. Он так читал «Слона и Моську», что мы все восторгались. Приезжал выступать Борис Бабочкин. Николай Яхонтов читал Маяковского. Тогда это сильно пользовалось популярностью.

Там же, в Свердловской филармонии, я увидел Эдуарда Асадова. Он читал стихи о молодости, о любви, о войне. Это было очень трепетно, до мурашек. До сих пор вспоминаю его выступления.

Свердловск стал родным городом для Асадова. Именно отсюда он пошел на фронт. У него есть такие строчки:

В чем же мы перед Богом-то виноваты?

Я-то в чем? Почему Бог не защищает нас?

Почему не защищает наших детей?

Они-то в чем виноваты?

Также в городе имелись киноконцертные залы. Мы кино любили. Могли и среди недели сходить. В этом себя не ограничивали.

Я серьезно относился к учебе. Потому что не знал, насколько могу рассчитывать на школьное образование. К тому же я был довольно замкнутый и скромный. В группе сначала ни с кем не дружил.

Я хотел выступать, но стеснялся своей провинциальности. В коллектив входил постепенно и только за счет знаний. Один из моих лучших друзей Руслан Насыров позже говорил, что не понимал моего вятского выговора. Я стеснялся. Вдруг кто-то начнет смеяться.

Наступил Новый 1969 год. Он был ознаменован тем, что я первый раз в жизни выпил коньяк. Он был куплен заранее. Потому что нас предупредили, что он подорожает после праздников в два раза: с 4 до 8 рублей. Это был студенческий новогодний вечер. Потом танцевали и веселились. Но все в меру.

Сессии тогда начинались очень рано. Длинных новогодних выходных не было. Иногда мы второго или третьего января начинали уже сдавать.

Первым экзаменом была логика. Кстати, по логике у Ленина В. И. стояла четверка.

Помню свое волнение, пот градом. Экзамен принимал наш преподаватель Трунов. После экзамена ко мне подошел один парень. Он думал, что я где-то на уровне троечника. Хлопнул меня и говорит: «Ну чего, трояк есть?». А я отвечаю: «Да нет, вот пятерка». Одна пятерка, вторая пятерка, третья. Я вошел во вкус. Сессия состояла из 6—7 экзаменов. И все пятерки. Это придало мне уверенности. Я стал выступать лучше.

На экзамене по истории тоже был вопрос про белое движение. Я начал называть всех белых генералов по фамилии, имени и отчеству: Александр Васильевич Колчак, Антон Иванович Деникин, Петр Николаевич Врангель, Николай Николаевич Юденич. Преподаватель с интересом спросил, знаю ли я красных. Я не растерялся и стал перечислять: Михаил Васильевич Фрунзе, Григорий Иванович Котовский, Семен Михайлович Буденный, Климент Ефремович Ворошилов.

Эта первая сессия стала переломным моментом для меня. Во-первых, я хорошо сдал. А во-вторых, в группе на меня смотрели с большим интересом. Утвердился авторитет из-за знаний и оценок. Не зря говорят, что первые полгода работаешь на зачетку, а потом уже она на тебя.

Моментов, за которые могло бы быть стыдно, у меня не случалось. Была цель и гордость перед родителями, что я сдал все на отлично, даже годовую сложную сессию. За все эти годы у меня промелькнуло только 3—4 четверки. Пришла уверенность. Было интересно учиться в институте. Это сильно отличалось от учебы в сельской школе.

Мы обращали внимание, как одеты преподаватели: костюм-тройка с галстуком. Если кто-то небрежно одевался, к ним относились снисходительно. Преподавательский состав зарабатывал хорошо по тем временам и мог себе позволить представительно одеваться.

Незабываемые студенческие годы

Со второго курса я стал жить в студенческом общежитии. Друзья пригласили меня в свою 20-ти метровую комнату. Нас было пять человек. Все из одной группы. В комнате стоял один письменный стол, 2—3 стула и кровати. Очень тесно. Поэтому приходилось готовиться лежа. Даже не на чем было сидеть.

На каникулах мы разъезжались. А когда возвращались, привозили что-нибудь вкусненькое. Я привозил свою коронную закуску: соленые грибочки – вятские рыжики, которые делала мама. Холодильника у нас не было. Сели, поели и разошлись.

С Сашей Карлиным мы учились лучше других. Ровесники, оба отличники и золотые медалисты. Национальный состав нашей комнаты был интересный: Руслан – татарин, я – русский, Карлин – немец, Ильченко из Башкирии, Лысенко – с Красноярского края. Кстати, оба последних стали старшими следователями прокуратуры Российской Федерации в Москве и перебрались туда.

Карлин А. Б. добился очень многого. Он был первым заместителем министра юстиции Российской Федерации. Работал в Администрации Президента. Заменил погибшего Губернатора Алтайского края Михаила Евдокимова, где проработал 10 лет. Стал сенатором в Совете Федерации России.

Общежитие было хорошее. Мы жили дружно. Многие подрабатывали. Так, например, у моего друга Карлина А. Б. было тяжелое материальное положение, и ему приходилось работать. Он устроился сторожем и дворником в садик на Посадской. Работал несколько дней в неделю. Я иногда к нему заезжал, даже ночевал. У меня не было больших материальных проблем. Родители мне всегда помогали. А еще получал хорошую стипендию – 45 рублей. Это мало что говорит современному читателю, но для сравнения могу сказать, что в пединституте и мединституте студенты получали стипендию в районе 26—28 рублей.

Рядом находился хороший дендрологический парк. Через знакомых узнавали, что там требовались рабочие на сезонные работы: носить дерн, удобрения и так далее. Вполне чистая работа на осень и весну. Пару раз я разгружал вагоны, но там нужно знать, где и как разгружать, и договариваться, быть в доле. Это не для меня.

Также у нас были студенческие отряды. Но не хотелось так проводить лето. Хотелось куда-то еще съездить и домой тянуло. В то время энергии и времени хватало. Мы все-таки еще молодые.

Мы все друг друга поддерживали, переживали, если что-то происходит. Прошло 50 с лишним лет, а мы до сих пор с некоторыми общаемся.

Вспоминается один интересный эпизод. Как-то раз наш Руслан собирался на свидание к девушке. Он любил приодеться. У меня был костюм. Мы тогда учились на третьем курсе и костюмы себе шили на заказ в доме быта. Копировали наших преподавателей. Они служили для нас примером. Жилетка, галстук. Чуть ли не с платочком. Юрист должен одеваться красиво. Мы в этом не сомневались. Хоть в прокуратуру, хоть в суд, хоть куда. Раз тебе платят деньги, трать на то, чтобы выглядеть как следует.

Руслан попросил у меня костюм на свидание и ушел. Вечером мы лежали с Карлиным А. Б. на своих кроватях, читали. Приходит Руслан, а на нем только галстук и нижнее белье. То есть практически голый студент. Хорошо, что дошел до своего общежития, и никто его из наших преподавателей не застал по дороге.

«Руслан, ты что, в коридоре разделся?». А он злой, недовольный, лег под одеяло. «Где костюм? А костюм-то где? Что случилось?». Оказалось, что его раздели. Мы все узнали, побежали в это место. Удивительно, город большой, время было не очень позднее. Возможно, повздорил с хулиганами. Стали выяснять у девочек, с кем он должен был идти на свидание. А они его даже не видели. Либо он не дошел, либо ему дали отворот-поворот.

Он расстроился. Возможно, выпил. И его раздели. Самое смешное, как я скрыл это от матери. У меня была знакомая, Светлана Павловна, но я редко к ней заезжал. Чемодан оставлял, потому что общежитие на лето ремонтируют. Приехал домой, а мать спросила, где костюм. Сказал: оставил в городе, зачем его туда-сюда возить. Так это все и забылось. Зато вспоминаем это с весельем.

Мы очень крепко дружили. Есть у меня общая студенческая фотография. Там написано что-то трогательное. Наше незабываемое студенческое время пролетело очень быстро.

На любовь я тогда не обращал внимание. Мы думали о другом: хорошо закончить институт и получить распределение в достойное место.

Дорога во взрослую жизнь

Четыре года студенчества оказались необычайно насыщенными и промелькнули мимолетно. Обучению на юриста отводилось всего четыре года. Этот период кажется недолгим, особенно если учесть, что из него необходимо вычесть время, посвященное сельскохозяйственным работам и четырехмесячной практике. Что существенно сокращало возможности для общения.

В то время мы были молоды. Всего 20—21 год. Практически имея статус квалифицированных специалистов, стремились применить свои знания на практике.

Свердловский институт заслуживает моего уважения как крупнейший научный центр за Уралом, подтвердивший свой статус. Многие его выпускники заняли высокие позиции, как в Советском Союзе, так и в Российской Федерации.

Выпускники института отправлялись в Якутию, Бурятию и Туву. Где смогли достичь значительных высот в государственных структурах. Этот факт лишь подтверждает наше общее стремление к реализации себя в профессиональной сфере.

Необходимость проявления себя в выбранной сфере является ключевым аспектом. Работа в правоохранительных органах, таких как прокуратура и милиция, соблазняла своим статусом.

На распределение был список из пятисот выпускников. Он составлялся в порядке успеваемости и общественной активности. Я шел одиннадцатым по списку. Самые лучшие места были в первых номерах. Иногда давали места партийным, профсоюзным, спортсменам. Активистам добавляли баллы за участие в профсоюзах, комсомоле. Мой друг Карлин А. Б. закончил лучше меня, без четверок и был только вторым. Первым был парторг курса.

Если бы я захотел на Дальний Восток, я бы мог легко поехать. Мог и в Кострому, Вологду. Но я хотел в Москву. А в столицу так просто не брали. Я искал место ближе к городу.

Ходили в Министерство автомобильного транспорта, к юрисконсульту. Жилья не было, мест тоже, как и перспектив.

Тогда нас особенно интересовала прокуратура. Мы окончили институт в 20—21 год. В суд дорога закрыта, потому что работать судьей можно только с 25 лет.

Адвокатуру недолюбливали. Считали, что надо с преступностью бороться по-настоящему, законными методами, а не славословием, словоблудством. Нотариат, правовая юридическая служба были не в почете. Ведь зарплата там совсем невысокая. Нашими ориентирами служили прокуратура и милиция. Потом мы узнали, что в прокуратуру, особенно в крупных городах, попасть очень трудно.

Мое желание служить в прокуратуре было обусловлено не только профессиональными амбициями, но и возрастными ограничениями, которые в тот период времени существовали в других правоохранительных структурах. Что касается адвокатов, в то время к ним относились скептически.

Наша задача заключалась в оказании реальной помощи, что требовало непосредственного присутствия на месте преступления. Раскрытие преступлений и оказание правовой поддержки государственным органам в суде. Речь идет о взаимодействии прокуратуры и судебной системы. Мне было важно проявить себя в этой сфере.

Как раз в это время Щелоков Н. А. (20) резко прибавил заработную плату. Появились определенные преимущества. Выбрать мы могли любую территорию в Сибири, а центр я не рассматривал. Орел и Белгород не дали бы мне ничего. Я сам из области. А вот Коми (21) мне нравилась. Север, надбавки, законные дополнительные деньги тоже не помешают.

В Воркуте платили намного больше. Но моей главной целью оставалась Москва. Республика Коми была ближе к моей цели и быстро развивалась: нефть, газ, уголь, лес, железная дорога. Образовывались целые города.

Тогда же, после окончания института, мы не задумывались о семье. Наш приоритет был в другом направлении. В первую очередь мы стремились закончить службу и обеспечить себе устойчивое положение, включая создание материального фундамента. Нашей целью являлось получение жилья.

Во многих сферах не предоставляли жилье. Я знал о ситуации среди педагогов и врачей, которые самостоятельно решали этот вопрос. Другое дело, когда человек занимал должность в прокуратуре. Ему обеспечивали жилье, учитывая местные условия.

Квартира – это авторитет. Она влияет на восприятие человека в социуме. И мы это понимали. В ином случае, если сотрудник милиции проживает в общежитии, где происходят пьянки и драки. Это негативно сказывается на его репутации.

В прошлом народные дружины пользовались большой популярностью.

Они занимались охраной общественного порядка и имели определенные привилегии. Например, дополнительные дни к отпуску. Однако их деятельность могла сопровождаться риском столкновений и конфликтов на улицах, которые могли привести к неадекватным реакциям и даже физическим столкновениям. Вспоминаю первого заместителя прокурора Коми АССР Костюченко Петра Парфеновича, выработавшего четкую позицию: создание народных дружин в структуре прокуратуры недопустимо.

Вы выше этого. Представьте ситуацию, когда вам нанесли удар. И теперь вас ведут в суд в качестве свидетеля в ситуации, которую вы обязаны контролировать. Вам следует осознавать свою роль как надзирателя за законностью, общественными объединениями и государственными структурами. Ваше положение предполагает, что вы находитесь на ступень выше.

Представьте себе ситуацию, в которой следователь должен проживать с подозреваемыми в одном общежитии. Такого не может быть. Для него должно предусматриваться отдельное жилье. Хотя это не всегда осуществимо.

В Республике Коми этому уделялось значительное внимание, за что я искренне признателен. Ведь именно там были достигнуты успехи в данном вопросе, в отличие от других регионов. А также мои первые достижения как юриста.

Москва – как много в этом слове

Все было направлено к моей цели – жить и работать в столице. Мать видела, что я на правильном пути.

В студенчестве я трижды побывал в Москве. Один раз спал на Ярославском вокзале, потому что устроиться в гостиницу было невозможно. Зато два раза побывал в театре: и в Большом, и в Кремлевском дворце.

Мы любили Москву, при любой возможности старались приехать. Жили в условиях, о которых лучше не вспоминать. Питались в неизвестных местах, лишь бы побывать в городе. Нам это удавалось благодаря скидке 50% авиакомпании «Аэрофлот».

В преддверии Нового 1972 года в Москву собралась веселая компания. Я в свои 19 лет был опытным путешественником. Со мной поехали три моих сокурсницы: Ольга Рантолайкен, Лариса Компас и Галина Исаева.

Мы неплохо устроились в гостинице общежитского типа на ВДНХ. Удачно сходили на спектакли в несколько театров.

Приближалась новогодняя ночь в Москве. Мы купили бутылку шампанского и отправились праздновать на Красную площадь, где в то время царила спокойная атмосфера и пускали свободно. Нас охватывала радость молодости, и мы весело проводили время. Затем наш путь лежал на Большой Каменный мост, где мы поместили в бутылку листочки с нашими желаниями. Я загадал встретить наступление 2000 года именно в Москве. Это была моя заветная мечта.

31 декабря мы бросили бутылку в Москву-реку. Этот момент навсегда запечатлелся в моей памяти.

Помню, однажды на день рождения одногруппники подарили мне миниатюрную копию Останкинской башни в виде недорогого ночника. Ведь моя увлеченность Москвой была им хорошо известна. Уже тогда я начал носить часы на правом запястье. А чтобы как-то чувствовать связь со столицей, установил на них московское время. Когда меня спрашивали о времени, я всегда отвечал по московскому часовому поясу, несмотря на разницу в два часа со Свердловском. Эти часы стали напоминанием о моей мечте туда переехать.

Желание доминировало над всем остальным. Здраво оценивая свои возможности, я осознавал, что с красным дипломом у меня были перспективы в столице. Но страх меня останавливал: отсутствие жилья, знакомств и какой-либо поддержки в Москве.

Я начал завоевание столицы медленно, но верно. Это была моя стратегия. Я действительно встретил 2000 год со своей семьей на том самом Большом Каменном мосту. Вместе с супругой и сыном слушали куранты. И я был счастлив, что достиг больше, чем планировал.

Переезд в Коми АССР

Я прибыл в органы прокуратуры Республики Коми. Регион, который мне был хорошо известен. Я приехал сюда еще студентом, чтобы пройти четырехмесячную практику. Объект мой находился в 40 километрах от Сыктывкара.

Республика вызывала у меня особый интерес, ведь она является частью Европейского Севера. Расположена неподалеку от Санкт-Петербурга и Москвы, которые всегда притягивали меня. Республика стремительно развивалась.

Промышленные шахтерские районы, такие как Воркута и Инта, проявили себя как центры угольной отрасли еще до начала моей работы. В 1974 году, благодаря личному визиту и решению Председателя Совета Министров СССР Косыгина Алексея Николаевича, был построен нефтяной город Усинск и железная дорога. В то же время город Вуктыл, основанный в 1984 года, стал известен как город газовой промышленности. Кроме того, обширные северные территории Коми включают в себя мощный лесопромышленный комплекс с крупными предприятиями бумажной промышленности «Сыктывкарский ЛПК». Я хорошо знаком с республикой, поскольку бывал там ранее, когда моя мама возила меня к своим братьям. Мои дяди получили образование и работали в шахтах города Инта, что сделало этот регион важной точкой на моей карте жизни.

Работа здесь была интересная. Так как она включала в себя командировки и постоянное расширение кругозора через взаимодействие с людьми из различных отраслей, включая нефтяников со всего Советского Союза, участвующих в строительстве нефтяного города Усинск и разработке инфраструктуры в условиях Севера.

Вуктыл стал источником газа для Ярославля и прилегающих областей, где располагались нефтеперерабатывающие заводы. Быть частью этих процессов становилось весьма увлекательно.

Республика Коми имеет репутацию региона с повышенным уровнем преступности. Этот край славится своей историей каторжных работ и ссылок. Он служил местом отбывания наказания во времена Сталина И. В. и позднее. Среди интересных личностей, оказавшихся в ссылке, оказались, например, маршал Советского Союза и Польши Константин Константинович Рокоссовский и Екатерина Ивановна Калинина, супруга Михаила Ивановича Калинина (22). В связи с близостью к Европе многие были сосланы, в том числе значительное количество лиц из Западной Украины, обозначаемых как власовцы. После войны Сталин И. В. проявил к ним снисхождение, смягчив жесткие меры репрессии. К тому же потери мужского населения за время войны были огромные. Тем не менее за серьезные преступления многих ссылали в Республику Коми.

Регион также известен тем, что расположил три крупных исправительно-трудовых лагеря под прямым управлением МВД СССР наряду с местными тюрьмами и колониями. Города: Печора, Микунь, Вожаель стали центрами таких учреждений. Примечательно, что высокий уровень преступности в регионе был связан не только с бывшими заключенными, многие из которых, освободившись, оставались там из-за отсутствия других перспектив.

Республика Коми привлекала внимание своей богатой юридической практикой, предоставляя широкий спектр уголовных дел на любую квалификацию. В начале карьеры я специализировался на уголовных процессах, включая поддержание государственного обвинения и проведение расследований. Впоследствии это отразилось трудностями на моей политической карьере: когда я баллотировался в депутаты, многие из бывших осужденных не проявили особой поддержки юристам.

Возможно, если бы речь шла о Кировской или Курганской области, ситуация представлялась бы более простой. В данном контексте правовой специалист может принять участие в законодательной деятельности. Местное население имеет свои особенности. Например, в некоторых населенных пунктах проживает значительное количество бывших заключенных, которые впоследствии остались работать на обслуживании тех же колоний, где когда-то отбывали наказание, перейдя в административный аппарат.

Первое уголовное дело

Сыктывкар произвел на меня неизгладимое впечатление во время моего приезда на четырехмесячную практику. Аэропорт находился в городской черте, что позволяло легко совмещать регистрацию на рейс с рабочими обязанностями и отдыхом. Размещение в гостиницах также оставило приятное впечатление, а в прокуратуре меня приняли очень тепло.

Я отчетливо помню, какое волнение вызвало у меня мое первое уголовное дело. Меня разместили в здании прокуратуры, предоставив вполне удовлетворительную отдельную комнату. Как практикант я не мог претендовать на большее, но условия были приемлемыми. Коллеги оказались дружелюбными. Мы поддерживали связь длительное время.

По соседству со мной жила следователь Васильева Таисия Петровна. Она стала моим учителем по практике в суде. Мы долго сотрудничали, и я многому у нее научился.

Как неженатого человека меня такое полностью устраивало. Я мог посвятить время написанию и печатанию документов. Мое материальное положение было весьма удовлетворительным. Я получал полную заработную плату и стипендию. Благодаря чему чувствовал себя, можно сказать, обеспеченным стажером. Я даже приглашал друзей к себе в гости, хотя они не смогли приехать.

Перед началом практики я поделился впечатлениями с коллегами. Благодаря моему эмоциональному рассказу многие из них решили также пойти работать в правоохранительные органы Республики Коми, где впоследствии смогли построить успешную карьеру. Мой хороший друг Моисеев А. В., который окончил учебу на два года раньше меня и уже работал там следователем, также внес свой вклад в мое решение. Посещение его и других друзей, воспоминания о времени в университете и преподавателях в Свердловске оказали большое влияние на мою адаптацию и привязанность к этому месту.

Помню в подробностях свое первое судебное заседание, где впервые полностью сам подготовил обвинительную речь в суде. Я сильно волновался, ведь это был дебют в практической юриспруденции. Этот момент я запомню навсегда. Подсудимым оказался Василий Андреевич Микушев. Человек, показавшийся мне довольно неприметным, типичным представителем сельского населения. Однако его уже дважды привлекали к ответственности за кражи. На этот раз объектом преступления стала вещь значительной стоимости. В деревнях Коми существовала особенность. Их хозяйственный центр, оснащенный баней, выполнял множество функций. Жители могли там не только купаться, но и стирать белье, что делало баню важным элементом местной культуры. В то время стиральная машина была дорогой.

Микушева В. А. судили за кражу стиральной машины. Я подробно изложил общественную опасность преступления. За такое бедного парня можно к стенке поставить.

Я просил для Василия Андреевича максимально – пять лет лишения свободы. Больше просить было нельзя. Это было слишком. Общественная опасность его деяния не такая большая. Я объяснял ему, как он может выйти на условно-досрочное освобождение. Хорошо работать в колонии и получить определенные льготы от исправительного учреждения. Искренне переживал за осужденного, хоть и просил максимум.

Вышел судья Набережный В. Е. Нам зачитали приговор «именем Российской Федерации». Мы были знакомы. Он посмотрел на меня и улыбнулся. Набережный В. Е. видел мои переживания и посочувствовал мне. Он не хотел испортить мою биографию.

Я ждал, что будет дальше. Не совершил ли я какой-то ошибки, когда так говорил. Пять лет лишения свободы – это много. Позже мне рассказали, что народные заседатели настаивали на трех годах.

С Набережным В. Е. мы дружили всю оставшуюся жизнь. Он приезжал ко мне в Москву за две недели до своей смерти. Не знаю, что с ним случилось. Говорили что-то с сердцем. Он очень много курил. Это был один из лучших и самых верных друзей. Он всю жизнь работал в суде, я – в прокуратуре.

Судьи размышляют над решением вместе с народными заседателями. Они решают вопрос о квалификации. Наличие смягчающих обстоятельств составляет отдельный аспект, который необходимо учитывать судебным органам, поскольку органы государственного обвинения могут предъявить обвинение с избытком. Адвокат стремится выявить обстоятельства, которые снизят ответственность обвиняемого, такие как непредумышленное причинение вреда, состояние аффекта или действие в рамках обороны.

Суду важно проанализировать квалификацию деяния, принять во внимание все факторы и определить срок наказания. Обвинение может потребовать пятилетнего срока, а защита настаивать на трех или же предлагать наложить минимальное наказание, учесть заслуги перед обществом и состояние здоровья подсудимого. Суд должен рассмотреть все аспекты, принять во внимание, как первичность преступления, так и факт рецидива. После закрытия обсуждения в совещательной комнате итоговое решение остается неизвестным до момента его объявления.

Что касается моего опыта, он включает участие в расследовании первого дела, по которому вынесли пятилетний приговор. В обязанности входили выезды на места преступлений и ведение расследований. Мои достижения были подробно изложены в моем служебном досье.

Работа с населением

Я также активно занимался публичной лекторской деятельностью, читал лекции в школах и завоевал признание студентов.

Это событие вызвало у меня немалый интерес. По-видимому, это было связано с юношеским стремлением проявить себя с энтузиазмом, присущим молодому возрасту. В тот период я находился в состоянии творческого вдохновения. Моя роль не сводилась к однообразным визитам в классы, как учителя.