Страницы нашей жизни том-3

Страницы нашей жизни

том-3

Глава-1. Познать себя

Детство – наша беззаботная жизнь.

Часть-1. Странички из детства.

1.Тутовник у дома.

На левом берегу речки Белка, на краю Гудермеса, стоит огромный каменный дом, ровесник хаты мазанки на месте Старого хутора в Гудермесе. Эти оба строения возводили, до династии Романовых, терские казаки Ивлевы и Выприцкие, предки по линии моей мамы, то есть, мои предки.

Это всё, что осталось от нашего Старого хутора Вольный и станицы Кахановская, которые в год моего рождения приобрели статус города Гудермес.

За речкой Белка рядом с каменным домом холмики от сожжённых хат бывшего поселения казаков Ивлевых.

Время и войны за место под солнцем, между терскими казаками и горцами не пощадили ничего. Всё было уничтожено за речкой. Осталась только память о предках, переходящая из поколения в поколение, а также старый каменный дом и рядом с домом огромное тутовое дерево.

Старики говорили, что когда Ивлевы и Выприцкие строили этот огромный каменный дом, то наш пра-прапрадед казак Степан Ивлев посадил это тутовое дерево в честь рождения первого своего сына. Степан Ивлев через год в день рождения своего первого сына привил к этому дереву росток другого тутового дерева (шелкопряда).

Так появилась традиция терских казаков сажать деревья и прививать к деревьям ростки в день рождения сына первенца. Рядом со станицей Кахановская, то есть, город Гудермес, появился огромный сад привитых плодовых деревьев, на ветках которых росли разные плоды.

Исключением было дерево тутовника у старого каменного дома. К этому дереву прививали ростки разных шелкопрядов. Так у каменного дома терских казаков появилось чудо дерево с разными плодами тутовника, которые как радуга в небе украшали дерево разными цветами плодов.

Во время войны с фашистами, по согласию наших родственников, в каменный дом за речкой поселилась семья евреев иммигрантов из Европы. Рядом с домом в блиндажах и землянках жили венгры, болгары, румыны, а также другие многочисленные иммигранты из европейских стран. Когда сразу после войны мои будущие родители расписались в загсе в Грозном, там же сыграли свадьбу. Сразу встал вопрос где жить молодой семье?

У старой крепости в Грозном, где жили наши родственники? В полуразвалившейся пристройке у стены бывшей крепости, жило несколько многодетных семей. В Старом хуторе в Гудермесе родственников было больше, чем тараканов.

Поэтому решили поселить молодую семью в старом каменном доме за речкой Белка. Сразу после окончания войны семья евреев планировала вернуться к себе на родину в Европу. В доме много комнат. Одну комнату освободили молодой семье.

В тесноте не в обиде. Весело жить в такой детской ораве еврейской семьи, у которых за время иммиграции народилось много детей. Как только мама стала беременна мной, так сразу было решено на общем собрании родственников, что по старой традиции Мария будет рожать в Старом хуторе в хате-мазанке по окна, вросшей в землю. Где рождались несколько столетий все первенцы клана терских казаков Старого хутора.

– Мы живём в новом мире. – стала возражать Мария. – Рожать буду в роддоме, а не в хате-мазанке.

– Правильно! Надо двигаться к прогрессу. – поддержала Марию старая казачка. – Сколько можно мучиться нашим бабам во время родов в старой хате. В роддоме медики и все условия при родах.

Большинство родственников согласились с тем, что за пару месяцев до родов Мария будет находиться под присмотром наших баб в хате-мазанке. Рожать будет в роддоме, который находится рядом с железнодорожным вокзалом станции «Гудермес». В километре от Старого хутора.

– Когда ты родился, то так орал, что глушил гудки поездов, проходящих рядом с роддомом. – рассказывала мне моя мама. – Весь клан терских казаков отмечал рождение первенца после войны.

После родов маму и меня перевезли в каменный дом за речкой Белка. Туда вместе с моими родителями перебралась жить из Старого хутора бабушка Нюся, мама моей мамы.

Вся ответственность за меня легла на плечи бабушки Нюси. Она была парализована на обе ноги, но руки у неё были сильные.

Благодаря силы рук Нюся не уступала никому со здоровыми ногами. Могла проворно передвигаться по дому на стуле с колёсами и легко ухаживать за мной, своим внуком. Мама через месяц после моего рождения пошла работать в колхоз.

Надо было зарабатывать трудодни на питание своей семьи. Отец инвалид войны второй группы с ранениями обеих ног. Он получал пенсию и работал в городе фотографом-портретистом. Бабушка Нюся тоже получала пенсию за парализованные ноги. В то время в магазинах на всё был дефицит. Питались макухой, жмыхом, пчелиными сотами и тем, что росло в полях и на деревьях. Так жили тогда многие семьи.

– Как только ты научился ползать, так сразу стал уползать из дома во двор под дерево шелковицы. – рассказывала про меня моя мама. – В доме стала проблема с тобой и с детьми семьи евреев.

– Вас постоянно находили под деревом испачканными плодами тутовника. – рассказывала бабушка Нюся. – Мне было не под силу смотреть за быстро растущим внуком и детьми еврейской семьи.

На общем собрании двух семей и клана терских казаков из Старого хутора, вокруг огромного дерева шелковицы решили соорудить большой манеж из досок, куда сажали на день детскую ораву из нашего дома.

Вскоре к нам в манеж притащили детей из семей румын, болгар, венгров и других народов иммигрантов, которые жили вокруг нашего дома в землянках и блиндажах.

Так под огромным деревом шелковицы появился интернациональный детский сад, за которым смотрели все. Разноцветных плодов тутовника хватало всем, ни только детям, но и взрослым тоже. Наши мамы и бабушки варили из плодов тутовника разные вкуснятины, а мы, дети, собирали тутовник по своему манежу и тут же запихивали себе в рот.

Все взрослые и дети были довольны таким питанием, во время которого вокруг была благодать и тишина. Как только с манежа доносились детские вопли, так сразу было понятно, что кто-то из детей попробовал на вкус то, что наложил себе в штаны после того, как плотно покушал плодов тутовника.

Пострадавшего поддерживали все дети, которые находились в манеже. Под деревом вопил детский интернациональный хор. Родители тут же бежали к манежу, чтобы поменять штаны у детей. Когда дети твёрдо встали на свои ноги к этому времени наш детский коллектив сильно передел.

Уехали к себе на родину в Европу семьи евреев, румын, болгар, венгров и других народов иммигрантов из Европы, живших с начала войны с фашистами вокруг нашего большого каменного дома. В манеже под деревом остались только родственники, братья и сёстры из клана терских казаков.

К нам сюда под дерево приводили "покормиться тутовником" детей из Старого хутора. За детьми в детском садике под деревом смотрели близкие родственники. В основном мамы и бабушки. Так было, примерно, до моих четырёх лет.

Когда мы стали легко перебираться через загородку манежа и убегать из дома в поисках приключений, манеж разобрали на дрова, а нас, детей, растащили по домам наши родители. На этом детский садик под гигантским деревом прекратил существовать.

Вскоре наша семья перебралась в Гудермес, в новый дом у вокзала ближе к школе. Несколько десятилетий судьба таскала меня по всему белому свету в дали от места моего рождения. Когда однажды мне довелось быть в гостях у родственников в Старом хуторе, то в тот же день пошёл на правый берег речки Белка.

Посмотрел на другой берег. Там стояло огромное дерево шелковицы, под ветвями которой казался карликом большой каменный дом. Под гигантским деревом в манеже ползали дети, питаясь плодами тутовника. Там когда-то прошло моё детство.

2. Петух и почтальон.

Вокруг нашего каменного дома был огромный двор с домашним хозяйством. У нас во дворе жили разные домашние животные и разные домашние птицы.

Все они жили сами по себе без вмешательства человека. Коровы, козы и бараны ранним утром ходили пастись на сочные луга вблизи нашего дома у речки.

Гуси и утки питались у той же речки, на берегу которой стоял наш дом. Куры и цесарки собирали корм по двору. Свиньи лакомились плодами шелковицы, чинара и дуба. К вечеру наши птицы и животные собирались у кормушек во дворе, чтобы питаться домашней пищей.

Сторожем всей нашей живности был огромный красивый петух по кличке Чинарик. Так петуха назвали за то, что он любил лакомиться зёрнами из орешков чинары, которая росла в нашем дворе. Конечно, у нас был сторожевой пёс по кличке Тарзан, который гонял от нашего двора чужих собак и волков, пытающихся ночью стащить с нашего двора какую-то живность себе на питание.

Но даже пёс Тарзан боялся петуха Чинарика, который строго следил за порядком в своём гареме. Не подпускал к своим дамам никого. Огромный сибирский кот Барсик при виде петуха во дворе тут же удирал в дом, в котором было много места нашим домашним кошкам.

У меня с петухом была дружба. Мы часто забирались на сеновал, на краю которого было много орешков, упавших с дерева чинары, нависшей над нашим огромным домом. Петух ловко раскалывал клювом орешки и питался вкусными зёрнами чинариками.

Мне было трудно соревноваться с петухом. Но орешков было так много, что их хватало всем. К нам прилетали лакомится орешками птицы. Орешков хватало даже белке по кличке Макуха, которая жила на дереве в дупле и вдоволь запасала орешков на зиму своим прожорливым деткам.

Когда у очередной квочки появлялись цыплята, тогда Чинарик вместе с мамой-квочкой начинал учить новое поколение урокам жизни и при любой опасности прятал цыплят под себя. Точно так, как оберегает своих деток цыпочек мама-квочка.

Петух был настолько красивый, что сам завидовал своей красоте любуясь своим отражением в луже в углу нашего двора или в зеркале, которое мама или отец специально выставляли во двор у дома, чтобы посмотреть, как реагируют на своё отражение в зеркале домашние животные и птицы.

Большинство наших питомцев были безразличны к своему отражению в зеркале. Зато Чинарик при виде своего отражения в зеркале тут же начинал менять свои позы. Вначале своё отражение Чинарик принимал за соперника из другого измерения жизни.

Дрался с "соперником" до крови на виду у своего гарема. Когда его дамам надоедало смотреть на бестолковую драку своего султана и гарем начинал заниматься своими заботами, тогда Чинарик приводил себя в порядок после драки. Становился в позу гордого джигита и начинал чинно ходить у зеркала.

– Хватит корчить из себя чёрте что! – строго говорил Чинарику мой отец и убирал зеркало со двора.

Петух тут же начинал топтать своих кур и следить за порядком во дворе. Благодаря нашему петуху и курам тоже, наш большой двор был полон жёлтеньких цыпочек, которые быстро подрастали в курочек и петухов. Чинарик ужас как не любил конкурентов среди своих пацанов.

Как только петушки созревали чтобы топтать кур в гареме своего отца, так Чинарик тут же начинал бить своих подросших конкурентов. Молодые петушки постоянно прятались от своего грозного отца.

– Всё! Надо нам что-то делать, петушков резать на мясо или подарить соседям? – говорила мама, глядя на бойню петушков со своим отцом. – Иначе забьёт Чинарик насмерть своих пацанов.

Когда грозный вожак оставался один в своём гареме, то во дворе наступал полный порядок. Каждый занимался своим повседневным делом. Коровы давали молоко. Козы шерсть и мясо. Куры, цесарки, утки и гуси несли яички, которыми "тайком" от родителей питались дети нашего дома.

Наша живность боялась петуха Чинарика. Но больше всех грозного петуха боялся почтальон Семён, который один раз в неделю перебирался по висячему мосту через речку из города к нашему дому и приносил почту, накопившуюся за неделю на почте нашей семье, а также нашим соседям.

Прежде чем подойти почтальону к нашему двору петух взлетал на калитку нашего огромного забора. Весь взъерошенный и злой как собака, Чинарик угрожающе кукарекал и внимательно смотре на улицу, ожидая появление почтальона. Никто не знал с какой стороны и когда подойдёт почтальон к нашей калитке, чтобы положить газеты и письма в наш почтовый ящик. Чинарик никогда не ошибался. За пару минут до прихода почтальона к нашему забору петух был готов к атаке.

– Мария! Сергей! Шурка! Уберите с калитки своего петуха! – подавал свой голос почтальон Семён из далека. – Дайте мне выполнить свою работу, положить письма и газеты в ваш почтовый ящик…

– Шурик! Убери от греха подальше Чинарика с калитки. – просила меня мама из кухни нашего дома.

В этот момент вокруг нашего петуха все становились его врагами. Чинарик никому не давался в руки. Но самым главным врагом петуха был почтальон. Чинарик словно горный орёл или грозный ястреб взлетал с калитки и бросался на голову почтальона.

Видимо по этой причине Семён был плешивый. На самой верхушки его не росло ни чего. Лысина почтальона сверкала на солнце.

– Если вы не угомоните своего общипанного петуха, то я сворю из него бульон. – кричал Семён в нашу сторону из далека, бросая под нашу калитку пачку газет и писем. – В милицию пожалуюсь…

При угрозе в его сторону Чинарик доходил до бешенства. Пытаясь зацепиться своими когтями за лысину Семёна, петух норовил клюнуть почтальона в губы, чтобы пострадавший меньше болтал.

Семён с большой тяжёлой почтовой сумкой за спиной с дикими воплями размахивая руками в разные стороны бежал от нашего дома с территории петуха Чинарика. Все смеялись над этой сценой.

– Посмотрите, что пишут в газете про нашего Чинарика и про почтальона. – сказал отец через неделю, когда принёс с города свежую местную газету. – Прямо огромный детектив на всю страницу.

В газете была статья на всю страницу под общим названием «Петух и почтальон». Где подробно было написано последнее событие происшедшее у нашей калитки, между почтальоном Семёном и петухом по кличке Чинарик.

В газете портрет почтальона Семёна с ободранным лицом и ободранной лысиной. Дальше написано, что почтальон Семён отказывается обслуживать наш дом, пока ему не сварят суп из петуха Чинарика, от которого Семён едва не потерял своё зрение.

Конечно, мы ни стали варить суп из нашего петуха. Почтальон к нам больше не приходил. Мама или отец сами почти каждый день приносили нашу почту домой из города.

3. Подвесной мост с колокольчиками.

Больше, чем три сотни лет тому назад, когда ниже Эльхотовских ворот на территории Терека никто не жил. На вольные земли пришли семьи из Украины и России. По обеим берегам речки Белка стали строить дома. На левом берегу речки поселились Ивлевы, а на правом берегу Выприцкие.

Вскоре они породнились между собой. Создали новые семьи, которые в свою очередь породнились с другими семьями, пришедшими с северных территорий. Так появились терские казаки. Рядом с этими поселениями никто не жил, кто мог претендовать на место жительства.

Иногда на хутора нападали кочевники со стороны калмыцких степей с целью украсть лошадей у терских казаков. Но здесь конокрады часто попадали в ловушку, устроенную им терскими казаками. Битые кнутами и нагайками кочевники-конокрады потеряли интерес к племенным лошадям терских казаков. Наступила общая гармония людей и природы.

Но вскоре тёплый климат на Кавказе начал резко меняться. Вечнозелёные горы Кавказа всё чаще и чаще стали покрываться снегом. Люди, жившие высоко в горах, постепенно стали переселятся в тёплую долину, на которой было много свободных территорий.

Так как горы, где жили эти люди, раньше были чёрными без снега, то людей этих гор называли «чёрные» не по цвету кожи, а по цвету гор, в которых проживали семьи этих людей. Постепенно эти «чёрные» семьи расселились на свободные земли вокруг хуторов и станиц терских казаков.

Себя эти люди называли «нохчи». По старому месту жительства, селений и аулов, этих людей, терские казаки называли эти семьи, чеченцы и ингуши. Так образовались две нации одного народа, которые в настоящее время имеют две республики – Ингушетия и Чечня.

Вокруг клана терских казаков, Ивлевы и Выприцкие, в основном поселились чеченцы. Казаки были не против таких соседей. Вокруг много свободных территорий. В основном целинные плодородные земли, которые не обрабатывались людьми.

Можно выращивать что угодно и пасти скот. Этим стали заниматься чеченцы и терские казаки. Никто не мешал соседям свободно жить. Но время часто меняет всё. Население быстро росло. Строилось жильё нового поколения. Обрабатывались остатки целинных земель.

Постепенно соседям стало тесно. Начались споры за место проживания. Стало доходить до вооружённого столкновения между чеченцами и терскими казаками. Пролилась кровь в обеих кланах.

Наступило время кровной мести между соседями. Когда кладбища рядом с поселениями с обеих сторон стали расти быстрее чем мужское население, тогда старейшины обеих кланов собрались в большой круг переговоров на нейтральном поле. Главой переговоров со стороны клана терских казаков был выбран атаман Николай Выприцкий.

Клан чеченцев на переговорах в большом круге представлял почётный аксакал Муртаз Гаджиев.

– Уважаемые соседи и односельчане! – по жребию первым выступил атаман Выприцкий. – Мы собрались в большой круг, чтобы решить нашу общую проблему – вражды между соседями. Больше ста лет мы жили рядом в мире и согласии. Никто никогда не поднял руку на своего соседа. Сейчас даже наши женщины боятся выходить без охраны к речке за водой. Это позор между соседями. Раньше мы делились между собой хлебом и даже нашими красавицами невестами. Без стыда и зависти устанавливали родство между нашими кланами. Сейчас даже в гости не ходим к соседям.

– Правильно говорит атаман! – вышел на круг со своим словом аксакал Гаджиев. – Нам надо заключить мир на все времена. Прекратить кровную месть между нашими кланами. Посмотрите, что происходит с нашими женщинами. Они рожают нам джигитов меньше, чем мы их хороним каждый год.

Во время переговоров в большом круге каждый говорил на языке соседа. Терские казаки говорили на чеченском языке с местным диалектом. Чеченцы говорили на русском языке с диалектом терских казаков. Никто из присутствующих ни хотел говорить на каком-то нейтральном языке.

Хотя каждый из присутствующих знал не меньше пяти языков Кавказа. Но язык соседей знали лучше. Почти как свой родной язык. Поэтому обсуждать свои проблемы было удобно на двух языках. Во время переговоров в большом круге заключили мир между кланами на все времена.

Любой спорный вопрос договорились обсуждать в большом кругу старейшин. Так как за время распрей между кланами кочевники-конокрады обнаглели и стали безнаказанно уводить коней в обеих кланах, то старейшины с обеих сторон договорились выставлять совместную охрану своих лошадей.

В те времена на левом берегу речки Белка был хутор Ивлевых, рядом с которым было селение чеченцев.

На правом берегу речки стоял Старый хутор Выприцких, который с каждым годом увеличивался за счёт новых семей в родстве с соседями других народов.

Впоследствии Старый хутор вырос до станицы Кахановской, в которой стали проживать родственники разных народов. Левый берег речки Белка был пологий, покатый и не крутой, с заливными лугами. В то время как правый берег речки был крутой и обрывистый. Общаться ходить через речку на прямую было невозможно. Белка впадала в Сунжу широким потоком далеко от хуторов. Строить там переправу было невыгодно.

Во время жаркого лета между Сунжей и Белкой образовывались лиманы, а точнее болота, которые было невозможно преодолевать пешком и на лошадях. Единственное возможное место переправы между берегами было выше по речке у подножия Чёртовой горы. Там была узкая протока, которая зимой замерзала, а летом высыхала до дна.

Эта возможная переправа была два километра от хуторов. Причём не всегда была пригодна к своему назначению. Поэтому этой переправой пользовались очень редко, в самом крайнем случае.

– Нам надо соорудить висячий мост между берегами. – предложил на кругу атаман Выприцкий.

– Надо соорудить такой мост, по которому не сможет перебраться воин на лошади. – посоветовал аксакал Гаджиев. – Будем жить мирно между собой. Нам будет нечего опасаться по берегам реки.

– Надо построить висячий мост с колокольчиками. – подсказал кто-то из круга. – Если враг с оружием вздумает ночью перебраться с берега на берег, то колокольчики предупредят об опасности.

Так сделали как договорились на совете большого круга. К весне следующего года прямо от двора большого каменного дома Ивлевых на правый берег протянулся висячий мост из канатов с колокольчиками, звон которых нарушил тишину по обеим берегам речки Белки.

Каждый день в гости ходили родственники и друзья, которые раньше редко навещали друг друга с берега на берег. Чаще всего общались криком между собой. Теперь могли приходить в гости каждый день. Желающих ходить в гости друг к другу с берега на берег было так много, что висячий мост на кантах едва продержался до следующей весны.

Тогда растрёпанный канатный мост закрепили тросами и металлическими опорами на обеих берегах. С этого времени за надёжностью моста следили каждый год. Постоянно ремонтировали и укрепляли мост, как опору мирного общения.

Так жили соседи мирно между собой много десятилетий. Пока не пришла опасность оттуда, откуда её никто ни ждал. Однажды ночью, когда никто из соседей не выставил охрану возле своего дома, со стороны обширных пастбищ пришли кочевники-конокрады, чтобы украсть лошадей в загонах чеченцев и терских казаков.

Началась ночная перестрелка между кочевниками и соседями. Так как висячий мост начинался прямо от хутора Ивлевых, то всё население хутора быстро перебралось в безопасное место на правый берег речки. Во время ночной перестрелки чеченцы думали, что терские казаки нарушили уговор о мире между соседями.

С горяча спалили дотла весь хутор Ивлевых. Остался целым у висячего моста только огромный каменный дом Ивлевых. Когда утром чеченцы не обнаружили на месте спалённого хутора ни одного трупа, то поняли, что допустили непоправимую ошибку к своим мирным соседям. Чеченцы без оружия переправились через висячий мост на правый берег речки.

Пошли в Старый хутор на переговоры в клан терских казаков. Просили у казаков прошения за ошибку.

Обещали отстроить заново хутор Ивлевых. Но казаки Ивлевы отказались возвращаться на место сгоревшего хутора. Тогда чеченцы своими руками спалили дотла своё селение.

Остатки своего сгоревшего поселения сравняли с землёй. Пепел пожарища развеяли по ветру.

Сами чеченцы ушли навсегда с этих мест. Там на левом берегу речки остались бугры от бывшего хутора Ивлевых, а также большой каменный дом и висячий мост между берегами, как старая память мирной жизни между чеченцами и терскими казаками.

С годами, в царское правление, построили через речку Белка железнодорожный мост, по которому стали ходить поезда. Позже построили автомобильный мост. Рядом с мостами на левом берегу речки Белка построили кирпичный завод, с кирпича которого построили город Гудермес.

Остались только бесхозными висячий мост и каменный дом, в котором поселились еврей и наша семья. До того времени как мои ноги научились свободно передвигаться, а в моей голове созрел разум, от висячего моста остались ржавые канаты и гнилые доски, которые опасно провисали между берегами речки Белка.

Только безумец или храбрец мог решиться перебираться по такому мосту с берега на берег. Таким безумцем и храбрецом была моя тётя Надя, средняя сестра моей мамы. Когда мне было три года, то Надя в то время училась в средней школе в старшем классе.

С этого времени помню свою тётю. Она часто была у нас в гостях. Перебиралась по почти разрушенному висячему мосту с берега на берег, туда и обратно, чтобы побывать в гостях у бабушки Нюси, которая была её мамой, а также у своей старшей сестры Марии, моей мамы. Ну и у меня в гостях.

– Шурка! Знаешь, как классно перебираться к вам в гости по висячему мосту! – рассказывала мне тётя Надя о своих приключениях. – На мосту гнилые доски и ржавые тросы, которые вот-вот оборвутся в реку. Мост скрипит и раскачивается во все стороны. Под ногами трещат гнилые доски, которые ломаются под моей тяжестью и падают в речку. Такая страсть, что у меня дух захватывает.

Разинув рот, мне интересно было слушать рассказы тёти о её приключениях на висячем мосту. Самому хотелось быстрее подрасти, чтобы заняться поиском приключений на висячем мосту, который был для меня как цирковой аттракцион, о котором тоже рассказывала моя тётя Надя.

После окончания средней школы она вышла замуж и перестала лазить по висячему мосту к нам в гости. По рассказам моих родителей Надежда была беременна и вместе с мужем перебралась жить в Беслан, куда после окончания института направили её мужа работать инженером на завод. Несмотря на то, что рядом со мной ни стало тёти Нади, но в моей памяти остались её рассказы о приключениях на висячем мосту.

Мне страсть как хотелось забраться на этот мост, чтобы окунуться в водоворот захватывающих приключений. Надо было только мне немного подрасти. Когда у меня стало достаточно роста и сил, чтобы забраться на висячий мост, стал ждать удобного момента, когда дома не будет взрослых и никто не сможет остановить меня на пути к приключениям.

Такой день настал, когда мама была на работе на колхозном рынке в Гудермесе, где продавала колхозный товар, фрукты и овощи. Отец был на работе у себя в городской фотографии.

– Бабушка! Мне надо проводить гусей до речки. – сказал бабушке Нюсе, которая была на кухне.

– Иди внучек! Иди! Прогуляйся! – доверчиво, сказала бабушка. – В речку не заходи. К мосту не лезь.

Как только гуси вышли со двора, так тут же без моего сопровождения рванули к речке. Со мной остался только мой преданный друг пёс по кличке Тарзан. Мы с ним пошли к висячему мосту. Мне хотелось быстрее забраться на мост.

Однако предчувствуя беду и разлуку, Тарзан не пускал меня забраться на мост. Как только мы подходили к мосту, пёс тут же за трусы оттаскивал меня от моста. Так было несколько раз, пока мне удалось перехитрить Тарзана.

У него в зубах постоянно была любимая палка, которую он оставлял на земле во время еды или, когда тащил меня за трусы от висячего моста. Это был повод у меня избавиться от опеки со стороны пса.

Едва он положил палку на землю, чтобы схватить меня за трусы, как тут же оказалась в моих руках эта палка, которую бросил в речку Белку. Тарзану любимая палка была дороже моих трусов. Он сразу отпустил мои трусы и бросился в воду спасать свою палку.

У меня было достаточно времени, чтобы залезть на мост. Словно артист канатоходец ловко забрался на гнилые доски моста и сразу пожалел, что сделал это. Сразу первая гнилая доска проломилась под моими ногами и упала в речку. Едва успел схватиться за ржавый трос, что не полететь следом за доской в мутный поток речной воды.

Между мной и берегом образовалась пустота, которую невозможно было преодолеть. Оставалось только двигаться вперёд осторожно, ступая на гнилые доски висячего моста, который раскачивался от моего движения и от сильного ветра, летевшего между берегами в русле горной речки.

В середине речки мост так сильно раскачивался, что казалось он скоро будет крутиться вокруг своей оси и словно необъезженный жеребец мустанг сбросит меня с себя в поток мутной воды. Мне было ужасно страшно находится в таком опасном положении.

Стиснув зубы от боли ободранных рук и ног до крови, из всех сил цеплялся за ржавый трос медленно передвигаясь по мосту. Тарзан после того, как спас из речки свою любимую палку обратно вернулся к мосту. Положил палку из пасти на землю между своих лап и глядя на мои мучения на мосту стал жалобно выть.

Мне тоже хотелось выть волком от боли и страха. Но казаки не плачут, терпя боль до конца. У меня не было часов, чтобы знать сколько времени болтался на висячем мосту между жизней и смертью. Но по солнцу можно было определить, что много времени.

Когда наши гуси вышли со двора, солнце едва поднялось из-за горизонта. Мои родители ушли на работу в шесть утра. Бабушка кормила меня сразу после ухода родителей из дома.

Гусей выпустил гулять где-то в семь утра. Диск солнца продвинулся от горизонта на один шаг.

Отсюда получается, что полз по висячему мосту около часа. Выходит, что сейчас, примерно, восемь часов утра. Начало рабочего дня. После того как страх покинул мою душу, а боль от царапин ослабла в моём теле, в моё сознание проникли восторг и наслаждение от моего приключения на висячем мосту. Всё-таки у меня получилось осуществить свою мечту покорить опасность на висячем мосту.

Будет мне что вспоминать. Глядя на меня в целости и в сохранности на другом берегу Тарзан, престал жалобно выть. Пёс начал радостно лаять в честь моей победы над опасность.

Убедившись, что со мной всё в полном порядке Тарзан пошёл в сторону нашего двора. Наши гуси последовали за ним.

Отсюда можно было сделать вывод, что мне пришлось ползти по висячему мосту от берега к берегу около часу. Наши гуси утром в речке больше часа не купаются, так как у них завтрак начинается после речки. Как только Тарзан и гуси скрылись за калиткой в нашем дворе, то мне стало скучно одному на правом берегу речки Белка. Вернуться, обратно домой тем же путём рискуя жизнью совсем не хотелось. Дважды удачи не бывает и такое приключение мне повторять не хотелось.

Оставалось два выхода вернуться домой. Идти в Старый хутор и оттуда с красными ушами от деда Гурея верхом на жеребце Буяне возвращать с дедом через новый автомобильный мост к себе домой.

Второй выход идти на колхозный рынок к маме на работу, а оттуда мокрому от материнских слёз возвращать в колхозной бричке обратно домой.

Конечно, был и третий выход идти в фотоателье к отцу на работу. Но там меня ждал немецкий трофейный ремень, с которым отец меня знакомил за первые мои побеги из дома, когда меня с Тарзаном искали все родственники.

От крутого берега речки шёл в сторону Гудермеса куда глядят. Мои глаза глядели в землю, а в голове одни чёрные мысли о предстоящей встречи с родственниками в Старом хуторе и после с родителями у нас дома. Ничего хорошего от этой встречи мне нечего ждать.

Но больше некуда деться. Скорее надо подрасти. Стать взрослым. Тогда без проблем будут все мои приключения. Так за размышлением незаметно для себя добрался до Чёрной речки, которая протекала между Старым хутором и большим садом терских казаков через весь город, затем скрывалась где-то под землёй у берега речки Белка.

Почему эту речку называли «Чёрной» никто этого ни знает. К тому же речкой её сложно назвать. Так канавка шириной два метра. Глубина чуть больше метра. Протекает откуда-то из-под земли с одного конца города и скрывается под землю в другом конце города.

Преимущество в этой речке перед всеми другими речками вокруг Гудермеса было в том, что вода в этой речке была всегда прозрачная как стекло, холодная круглый год как лёд. Вода в этой речке на замерзала даже в лютые морозы, когда все речки вокруг города промерзали до дна.

В этой речке водились красные черви и такая рыба, которая не водилась в других водоёмах вокруг Гудермеса. Но почему-то эту рыбу никто не ловил. Воду из этой речки не пили.

Даже водоплавающие птицы в этой речке не плавали и коровы ни ели сочную зелень, растущую по берегам речки.

Мне было интересно побывать близко у этой таинственной речки. На природе было лето в самом разгаре. Температура под солнцем до плюс сорока. Можно сгореть от солнечных лучей. Хотелось искупаться в этой речке.

Но едва коснулся босой ногой воды, как тут же дёрнул ногу от воды. Вода была такой холодной, словно босой ногой в жару встал на лёд. Вода на вкус была обычной.

– Шурка!? Ты что делаешь? – вдруг, услышал за спиной голос бабушки Мани. – Как тут оказался?

– Вот, пришёл к Чёрной речке на красных червей посмотреть. – спокойно ответил бабушке Мани.

– Ты знаешь, что в этой речке нельзя купаться. – напомнила бабушка. – Воду тоже нельзя пить.

– Вода здесь действительно холодная как лёд. – по-деловому стал рассуждать обстоятельства. – Купаться не рискнул. Однако вода на вкус вполне нормальная. Почему только никто её не пьёт?

– Потому что речка вытекает из-под кладбища, где мертвецы купаются. – сурово ответила бабушка.

– Хорошо мертвецы живут на том свете. – серьёзно подумал вслух. – Купаются в родниковой воде. Пьют кристально чистую воду. Питаются экзотической рыбой. Наверно, это место называется Рай?

– Тебя, наверно, дома ищут, а ты рассуждаешь о загробной жизни? – сурово сказала бабушка Маня.

– Никто меня дома не ищет. – стал оправдываться за свой побег из дома. – Папа и мама на работе. Тарзан загнал гусей от речки к нам во двор. Бабушка Нюся думает, что загораю рядом у речки

– Тебя одного здесь не оставлю. – сурово, сказала бабушка Маня. – Тебя к нам домой в Старый хутор не поведу. Уши твои некому драть и отвезти тебя домой некому. Дед Гурей и жеребец Буян с раннего утра на сенокосе. Могу отвести к маме или к отцу. Кого сам выберешь, с тем и будешь.

– С трофейным ремнём всё равно дома встречусь. – стал вслух рассуждать о выборе. – У отца на работе нечем поживиться. Другое дело у мамы на работе. Вместе поплачем и пломбир съедим.

– К маме так к маме на колхозный рынок. – сказала бабушка Маня. – Хитрюга знаешь, что выбирать.

Мы вдвоём направились в сторону большого фруктового сада, который принадлежал клану терских казаков. Плоды из этого сада никогда не продавали. Из плодов и ягод этого сада, варили разные сладости семьям нашего клана терских казаков. Спелые плоды и ягоды выставляли полными корзинами за территорией сада.

Любой желающий мог взять из корзин, что ему понравится. Здесь в саду росли многие фрукты и ягоды, которые не росли в других садах. Поэтому мы с бабушкой Маней не могли пройти мимо сада, чтобы не сорвать того, что росло у нашего дома. У бабушки в руках были две сетки авоськи. Видимо она хотела что-то нарвать в саду к своему столу. Тут по пути под руку внук Шурка подвернулся. Придётся ей свои планы менять из-за меня.

– Мне надо здесь на лавочке в тени отдохнуть. – сказала мне, бабушка Маня, усаживаясь на скамейку под деревом у ворот сада. – Ты сам возьмёшь в саду то, что вам надо домой к столу.

Бабушка сразу задремала на лавочке. Мне оставалось с двумя авоськами пройти в калитку сада, где никогда не было замком. Никто из детей и взрослых никогда не лазил в этот сад.

Спелые фрукты и ягоды всегда находились в плетёных корзинках у ворот сада, где сейчас отдыхала бабушка Маня. Если кого-то интересовали саженцы, то дедушка Гурей мог поделиться с каждым.

В этот жаркий день никого из наших родственников не было в этом саду. Целый час в начале ходил по саду объедался разными ягодами, которые невозможно нести в сетке-авоське. Всё равно они помнутся. После того, как в желудок ничего не помещалось стал в авоську рвать яблоки и груши, которые не росли в нашем дворе вокруг большого каменного дома.

Когда вышел из сада, то бабушка Маня уже ни спала. С её обеспокоенным лицом было понятно, что бабушка думала о моём побеге от неё из сада. Но мне нечего было от неё бежать. Она сама была надёжным прикрытием от вполне возможного наказания со стороны моего отца.

Не зря Маня и её двойняшка Гурей прожили каждый по девяносто лет. У них было чему нам всем научиться. Бабушка Маня с удивлением посмотрела на сетки-авоськи, доверху заполненные разнообразными плодами фруктов, которые мне едва удалось дотащить до ворот сада.

Укоризненно покачала головой. Ни говоря ни слова взяла у меня из рук самую тяжёлую сетку с фруктами и медленно пошла рядом со мной в сторону колхозного рынка, часто в пути останавливаясь отдыхать.

– Привела твоего отпрыска. – сказала бабушка Маня, когда мы подошли к маме на базаре. – Не волнуйся, пока никаких преступлений не совершал. Кирилл проездом привёз Шурку нам в гости.

Мама с сомнением посмотрела на меня. Мне пришлось показать такую гримасу, что как бы всё, так и было. Мол меня тут не в чём обвинять. На всякий случай она ощупала меня со всех сторон. Убедилась в том, что цел и не вредим, вскоре успокоилась. Стала о своём говорить с бабушкой.

Мама не обратила никакого внимания на мои свежие царапины, так как привыкла к такому моему повседневному виду в синяках и царапинах. Если бы она увидела, что моё тело испачкано ржавчиной, то сразу могла догадаться, что совершал своё приключение на висячем мосту.

Пока мама разговаривала с бабушкой Маней мне удалось на виду у всех добраться до колонки с водой в углу колхозного рынка и там мыться так долго, пока на мне не осталось никаких следов от ржавчины.

В отличии от мамы отец быстро мог определить, где мне довелось шляться сегодня в поисках приключений. Тогда мне точно пришлось бы встретиться с немецким трофейным ремнём.

– Мне нужны авоськи. – сказала бабушка Маня, собираясь уйти из колхозного рынка. – На обратном пути в саду нарву свежих фруктов к столу. Буян и Гурей обожают кушать фрукты и нашего сада.

– Да! Да! Конечно тётя. – засуетилась мама с авоськами вытаскивая фрукты из сеток в нашу домашнюю плетёную корзину, которая стояла на полу у прилавка. – Спасибо за сына и за фрукты.

– Ты это Шурке скажи спасибо. – отмахнувшись рукой, сказала бабушка. – Сегодня не собиралась в гости к тебе на работу. Просто хотела сходить в сад за фруктами, а тут Шурка в гости пожаловал. Вот мы с ним по пути к тебе зашли в сад, чтобы нарвать свежих фруктов домой к вашему столу…

Бабушка едва не проговорилась о моём визите в Старый хутор. Мама подозрительно посмотрела в мою сторону. Мне пришлось сделать кислую гримасу на лице, словно ничего не понял из рассказа бабушки Мани о моём визите к ним.

Мама грозно посмотрела мне в глаза, но ничего ни стала говорить. Мне стало всё ясно, что у меня с мамой сегодня будет серьёзный разговор. Как только бабушка Маня ушла из колхозного рынка, то мама купила мне мороженное пломбир.

Сама стала собирать не проданный колхозный товар в корзинки и в картонные коробки. Наступила вторая половина дня. Рабочий день на рынке через пару часов закончиться. Мы живём далеко от колхозного рынка в Гудермесе.

Скоро приедет колхозная подвода за остатками товара и за мамой. Конечно, меня тоже здесь не оставят. Мы поедем в окружную через новый автомобильный мост. К семи часам вечера будем дома. Отец приедет с работы следом за нами на своём трофейном мотоцикле марки «БМВ».

– Мне всё равно как ты попал в Старый хутор. – сказала мне мама, когда мы подъезжали в подводе к дому. – Главное, что ты цел. Но если ты ещё раз сбежишь из дома. Всё расскажу твоему отцу.

Мне оставалось только промолчать в знак согласия с мамой. Дома мама сказала бабушки Нюси, что Кирилл возил меня в гости к родственникам в Старый хутор. Так как сказала бабушка Маня. Все прекрасно понимали, что всё это враньё.

Без своего друга Тарзана никуда не уезжал. Тут же пёс встретил меня так радостно, что всем было понятно – мы с ним не виделись целый день. Просто бабушка Нюся и мама не хотели в доме скандала, а также спасли меня от заслуженной порки.

Отец вернулся с работы поздно ночью, когда в доме спали. Наверно, было много работы у него в фотоателье или ездил на своём мотоцикле в горы фотографировать оригиналы лица горцев с фотографий, которых отец изготовлял цветные и чёрно-белые портреты сухой краской под названием "соус", похожей на цветную пудру или зубной порошок?

Тогда такие портреты были в цене. Вообще-то мне было всё равно где мой отец болтался допоздна, это проблема моих родителей. Сами разберутся между собой.

Главное, что отец ничего не знает о моих приключениях за день. Тарзан промолчит, хорошо, что говорить по-человечески не может. Иначе мог проболтаться.

Мама и бабушки только между собой могут о чём-то своём женском говорить. Перед нашими мужчинами у них всегда имеется какой-то секрет. На этот раз у них большой секрет перед моим отцом за мои приключения в прошедший день.

Хотя они сами толком ничего не знают о моих приключениях за этот день. Этот день будет моей великой тайной, которой, может быть, когда-то поделюсь с тётей Надей? Ведь она делилась со мной своими детскими и даже взрослыми тайнами.

4. Холодушечки.

Сколько себя помня в детстве, до школы, всегда бегал голяком в одних трусах в любую погоду. Мама, а также многочисленные бабушки и тёти не могли заставить меня одеть что-то на голое тело или поверх трусов.

Как только выбирался из дома во двор или на улицу, так сразу сдирал с себя то, что напяливали на меня заботливые мама и родственники. Мне было тесно в одежде. Хотелось быстро бегать по двору или лазить куда-то наверх. Но одежда сдерживала моё движение.

– Зачем вы цепляете на пацана то, что ему мешает? – говорили мой отец и мужики нашего клана. – Он хочет закалятся, а вы сдерживаете его стремление. Когда ему будет холодно, то сам оденется.

Вообще-то мужчины были правы. Когда мне было холодно во время смены погоды, то тут же забегал в дом и напяливал на себя такую одежду, какая попадалась мне под руку. В конце сороковых годов, после войны с фашистами, был дефицит на всё, на детскую одежду тоже.

Моя мама была швея мастерица. Шила мне дефицитную одежду из разного тряпья, которого было много повсюду. Вот эти изделия моей мамы попадали мне под руку, когда было холодно. Так тогда согревался. Моё закаливание продолжалось почти круглый год.

Но однажды всё сразу изменилось. Не могу точно вспомнить, что случилось. Наверно, была детская эпидемия на Кавказе? Но, в частности, в Гудермесе стало так много больных детей, что роддом, где было мне суждено родиться, превратился в детский госпиталь.

Рождаемость в городе сразу сократилась. Рожать было негде. Оказалось, что нет среди детей исключения.

Детская эпидемия и меня достала. После дневного закаливания вечером лёг спать вполне здоровым, а утром проснулся больным. Большая температура.

Весь мокрый от пота, а самого трясёт как от холода. Кушать и пить ничего не могу. Любая пища и любой напиток не принимает мой организм. Всё что пью и ем тут же выходит из меня.

– Надо срочно Шурку вести в грозненский госпиталь. – приказала бабушка Нюся. – Там наша родня его быстро вылечит. Здесь нет места в детской больнице и доктора не справляются с больными.

Так как в те года пассажирские поезда ходили очень редко и без всякого расписания, то решили меня отправить в Грозный на бричке, запряжённой жеребцом Буяном под управлением дедушкой Гуреем. Впервые пришлось пса Тарзана посадить на цепь, чтобы он за мной не отправился грозненский госпиталь.

Ведь сам Тарзан вполне здоровый. Ему незачем лечится вместе со мной. От Гудермеса до Грозного тридцать шесть километров. Дорога просёлочная в таком виде, что смотреть на неё страшно ни то, что передвигаться на любом транспорте.

Лето в самом разгаре. Температура воздуха на открытом пространстве такая жаркая, что от жары можно сдохнуть. В бричке огромный бурдюк с водой, которой меня охлаждает дедушка Гурей, чтобы не сдох от жары. В пути за целый день нашли один большой родник холодной воды под огромным деревом.

Так мы там прохлаждались целый час. Пока напились холодной родниковой воды от пуза. В заключении даже полежали в холодной воде прямо в одежде, чтобы до Грозного не сдохнуть от жары.

Прибыли в Грозный к вечеру, на закате дня. Гурей думал, что не довезёт меня живым до госпиталя.

Но когда мы подъехали к развалинам старой крепости, то болезнь оставила меня в покое.

У меня был такой здоровый вид словно утром ничего не случилось. Вот только жрать мне хотелось.

– Заходите! По какому случая в конце дня явились? – встретила нас с вопросами бабушка Дина.

– Да вот у нас в городе ужасная детская эпидемия. – стал объяснять дедушка Гурей. – Шурка утром сильно болел, чего сейчас ни скажешь. Привёз его к вам в госпиталь на лечение и на осмотр…

Пока дедушка и бабушка обсуждали меня и семейные дела в нашем клане терских казаков, то у меня было много свободного времени чтобы без спроса добраться до еды, которой было много на столе к ужину большой семьи.

После сытного ужина самостоятельно забрался на русскую печку, где к этому времени уже лежали мои двоюродные братья и сёстры, с которыми не был знаком.

– Шурка! Хватит дрыхнуть! – услышал рано утром голос бабушки Дины. – Пора в госпиталь идти.

Прежде чем идти в госпиталь меня усадили за стол завтракать со всей детской оравой этой семьи. Дети с удивлением рассматривали меня, так как раньше мы друг друга не видели. Мне было как до той электрической лампочки, которой в этом доме не было.

На столе коптилась керосиновая лампа, от которой было больше копоти чем света. У нас дома тоже была такая керосиновая лампа. У меня в голове одни мысли – хорошо покушать. Вдруг в госпитале меня не будут кормить.

– Где дедушка Гурей? – поинтересовался после сытного завтрака. – Мы скоро поедем домой?

– Твой дед Гурей отправился рано утром в Гудермес. – ответила бабушка Дина. – Мы с тобой сейчас пойдём в госпиталь на проверку. Дальше будет видно, как с тобой поступать в Грозном.

Мне нечего было сказать. Так как мне пока нравилось быть в гостях у родственников в городе Грозном. Здесь много детей моих ровесников, будет с кем поиграть или подраться.

Дальше будет видно, как с собой поступать. Если будет плохо, то устрою истерику, чтобы меня отвезли домой в Гудермес. В самом крайнем случае удеру отсюда домой на поезде.

С дорогой домой знаком. Могу добрать от станции «Гудермес» пешком к своим родственникам в Старый хутор или к себе домой. Военный госпиталь был рядом с домом моих родственников.

Прямо у развалившейся крепостной стены. Рядом «чёрный рынок» или барахолка, как такое место называют у нас в Гудермесе. На таком рынке можно было купить всё, чего нет в магазине. На такой рынок после войны с фашистами товар поступал со всего белого света. Здесь можно было купить то, что раньше никто не видел.

Когда мы зашли в приёмный покой госпиталя, то сразу подумал, что здесь работают и служат наши родственники или хорошие знакомые, которые, вполне возможно, знают друг друга с самого дня рождения? Все между собой целуются и обнимаются. Меня здесь вообще никто не замечает.

– Так молодой человек! Зачем пришли? – интересуется старик в белом халате, словно не знает зачем приходят люди в госпиталь. – Откройте рот. Покажите язык. Всё прекрасно. Вы вполне здоровый. Можно вас положить на обследование на одну неделю. Может быть, что-то найдём у вас?

Видимо этот старик был главный доктор госпиталя. Он стал говорить врачам и медицинским сёстрам, как поступать со мной в дальнейшем. Из приёмной палаты меня отправили в баню. Там содрали с меня всё тряпьё. Поставили меня на дырявые доски.

Стали поливать на меня с ковшика тёплой водой и мылить чёрным хозяйственным мылом так, словно был грязный как трактор. Затем две медсестры после бани вытирали меня махровым полотенцем так, словно хотели содрать с меня кожу.

После таких процедур моё тело стало белым с розовым оттенком. Даже мой летний загар полностью с меня сошёл, словно заново народился. В заключении надели на меня длинную рубашку до самых пяток и без трусов отправили в детскую палату, в которой находились девчонки и мальчишки мои ровесники до пяти лет.

Одетые в такие же длинные рубашка до пяток. Мы были похожи на гномиков или на инкубаториях цыплят. Не успел освоиться в новой обстановке с новым не знакомым мне коллективом детей, как нам всем привезли, каждому по отдельности, деревянные тележки с завтраком.

Это были молочные продукты. Даже напитки были молочным. После домашнего борща с мясом и жаренной картошки с мясом, а также после фруктового компота, на молочные продукты вообще смотреть не мог.

– А ну ка быстро открыл рот! – грозно, сказала медицинская сестра, после того как отказался от молочного завтрака. – Если не будешь кушать, то сделаю тебе больной укол в твою задницу.

После угрозы с уколом невкусный молочный завтрак самостоятельно съел за несколько минут. Затем после завтрака развалился в постели переваривать в желудке не вкусную пищу. Лежал так около часа. Несколько раз бегал в туалет, в то время как большинство детей сидели на горшках.

К обеду мой желудок был пуст. Теперь мой организм был готов употреблять в обед любую пищу. На обед была вполне человеческая пища. Принесли куриный бульон. Пельмени в сметане, какао с молоком и булочку с варением. Вообще-то лично мне было этого мало.

Хотелось больше покушать. Но мне было стыдно спросить добавки. Вот так мог быть голодным до самого ужина. Хорошо, что рабочий день вовремя кончается. До ужина ко мне в палату прибыли, не сговариваясь мои многочисленные родственники, большинство из которых раньше никого никогда не знал.

Однако мне почему -то казалось, что с многими когда-то встречался в каком-то другом измерении своей жизни. Вообще вся эта история с моей неожиданной болезнью и моим неожиданным выздоровлением когда-то было со мной.

Вот только сюда привёз меня не дедушка Гурей на подводе, а моя мама привезла меня на скором поезде «Баку-Москва», который опоздал в Грозный на час. После таких неожиданных воспоминаний мне стало скучно в детской палате в госпитале.

Когда всё знаешь наперёд, это совсем неинтересно. Каждый час до самого сна приходили меня наведать наши родственники. Заранее знал, что они мне принесли. Даже знал, что они мне скажут.

Вспомнил как имена большинства наших взрослых родственников. Вот детей не мог вспомнить. Так прошли три дня моего здорового лечения. Уколы мне не делали. Лекарство пить не давали. На проверке заглядывали мне в рот. Слушали моё дыхание.

Ничего особенного во мне не находили. Однако с госпиталя меня не выписывали. Всё пытались во мне найти какую-то болезнь. Но болезни во мне не было или эта бяка затаилась где-то во мне и боится в госпитале проявиться.

Мне захотелось чтобы меня быстрее выписали или выгнали из госпиталя. Стал безобразничать в детском отделении. Крутится колесом по палате. Бросать свою подушку в больных детей. Когда медицинская сестра пригрозила мне уколом в задницу, то сразу притих.

После стал рассказывать детям о своих приключениях, которые придумывал здесь же. Мои приключения слушали все затаив дыхания. Даже медицинские сёстры прекратили угрожать мне и больным своими уколами.

Когда запас рассказов о моих приключениях закончился и никакие фантазии в голову не лезли, тогда стал придумывать детские анекдоты про настоящее время. От моих анекдотов ржали все.

Даже доктор, который проверял наше здоровье, смеялся от моих анекдотов при входе в палату. Медицинские сёстры тоже звонко смеялись словно маленькие девчонки.

– Всё, прекратили смеяться! – серьёзно сказал нам доктор. – Иначе всех выпишу из госпиталя. Ужас как не люблю больных. Поэтому всегда стараюсь, как можно быстрее от них избавится.

Угрозу доктора в нашу сторону мы приняли бурными аплодисментами и весёлым смехом. Серьёзный доктор сам засмеялся и тут же вышел из нашей детской палаты. Теперь у меня была уверенность в том, что меня скоро выпишут домой или к родственникам из этого весёлого госпиталя.

Не знаю точно каким образом пробивается связь между родственниками, которые живут в разных городах и в разных станицах. Телефонной связи нет. По радио тоже не сообщают. Но все события, которые должны произойти среди родственников все знали заранее.

Наверно, в этом участвует сарафанное радио? Большинство наших родственников работают на железной дороге, по которой туда-сюда мотаются поезда круглые сутки, разносят свежие сообщения между людьми.

Вот так и мне было известно за два дня, что в понедельник в Грозный за мной приедет моя мама. Поэтому меня выписали из госпиталя за два дня раньше. Мне нужно было окрепнуть на свежем воздухе после заточения в госпитале. Сами родственники говорили мне, что за время пребывания в госпитале сильно сдал. Располнел, как поросёнок и побледнел словно зимнее солнце.

– Прямо сейчас идём на колхозный рынок поправлять твоё здоровье. – сказала мне бабушка Дуся, когда мы вышли из госпиталя. – Иначе тебя твоя родная мама не узнает. Так куда тебя сплавить?

– Никуда меня сплавлять не надо! – серьёзно сказал бабушке. – Мама по запаху меня узнает.

– Твоя маму что ли собака? – удивлённо, поинтересовалась бабушка. – Ты вроде тоже не щенок.

– Люди по природе животные. – пришлось мне серьёзно объяснять бабушке Дусе. – Каждый животный может по запаху найти своего ребёнка. Мама на улице в любом виде меня признает…

– Ну, спорить с тобой не буду. Пожалуй, ты прав. – с удивлением, со мной согласилась бабушка. – Своих детей тоже каким-то чутьём грязными с ног до головы всегда в любой толпе находила.

От госпиталя до колхозного рынка мы шли минут пять. Колхозный рынок в Грозном в несколько раз больше, чем в Гудермесе.

Но продают здесь тоже самое, что у нас на базаре. В основном колхозные фрукты и овощи. Мандарины, апельсины и лимоны привозят из Грузии под новый год. Мне ещё ни разу не довелось их кушать. Говорят, они очень дорогие. Хурма и корольки у нас растут.

– Шурик! Выбери себе самый лучший инжир. – предложила мне бабушка. – Он полезен детям.

Её слова словно пронзили моё сознание. Где-то мне это уже говорили? Вот только не мог вспомнить именно где. Опять всё словно скопировано из другого измерения жизни.

Вновь знал наперёд, что будет говорить бабушка и куда мы с ней дальше пойдём. Даже при виде чёрной хурмы и оранжевых корольков заранее знал, что сейчас бабушка купит мне их и будет нахваливать как инжир.

– Холодушечки! Холодушечки! – прервал мои мысли крик со стороны. – Пейте молоко с холодушечками. Очень полезно для здоровья и спасёт вас от жажды. Холодушечки! Холодушечки!

– Нам налейте два стакана. – сказала бабушка Дуся. – Одну банку молока налейте мне с собой.

Бабушка достала из своей хозяйственной сумки большую двухлитровую банку. Продавщица вначале налила мне и бабушке по одному стакану молока. Затем из алюминиевого большого бидона налила в банку два литра молока. Несмотря на жару молоко в стаканах и в банке на ощупь было настолько холодное, словно в молоке был лёд. Но там было что-то живое, что плавало в молоке.

– Холодушечки! Холодушечки! – продолжила кричать продавщица, получив от бабушки рубль за молоко. – Пейте молоко с холодушечками. Очень полезно для здоровья и спасёт вас от жажды…

Домой к старой крепости мы пришли к обеду в самый раз. К этому времени у меня аппетит разыгрался. Кушать хотел так сильно, словно эти дни в госпитале меня вообще не кормили.

Моя мама приехала за мной раньше, чем мы её ждали к утру. Сразу после сытного обеда увидел маму в окно и побежал к ней. Мы были рады друг другу. Словно не виделись целую вечность. Мама сразу сказала всем родственникам, что нам сейчас надо успеть на поезд.

Иначе мы до самого утра будем ждать другой поезд с Грозного до Гудермеса. Мы попрощались со своими родственниками. Первым автобусом уехали до железнодорожной станции «Грозный-2».

– Мне всё время казалось, что здесь уже был когда-то в другом измерении жизни. – сказал маме.

– Ни в каком другом измерении ты не был. – сказала мама. – Мы тебя привозили сюда на лечение, когда тебе было два с половиной года. Ты сильно болел, когда голяком купался в речке с гусями. Вообще у тебя очень хорошая память. Ты многое помнишь почти с двух лет. В то время как многие дети запоминают своё детство с пяти лет. Некоторые даже свой первый класс в школе не помнят.

– Мама! Скажи, что такое Холодушечки в молоке? – поинтересовался от мамы. – Видел это молоко сегодня на базаре. Выпил стакан молока. Оно такое холодное, словно в этом молоке плавает лёд.

– В молоке такие лягушки. – ответила мама. – Они хладнокровные. От них молоко становится холодным. В народе говорят, что такое молоко с лягушками полезно здоровью человека. Французы даже кушают этих лягушек. Как мы кушаем жареных или варёных цыплят.

– Знаю, бабушка Маня рассказывала мне. – брезгливо кривя рот, сказал маме. – Бабушка, когда была замужем за графа Лебедева, то они ездили в Париж и там кушали жареных лягушек.

5. Капля терпения.

– Как быстро летят наши годы – как капля влаги, упавшая с небес на землю. Упала капля и растворилась. Так наши годы превращаются в сплошной поток. – думал в слух, когда шёл в первый класс.

– Рано думаешь над этим. – сказал мне отец, когда мы вышли из дома в сторону средней школы.

– Когда будет поздно, тогда нечем будет думать. – почти как философ ответил на замечание отца.

– Ты сейчас идёшь учиться в первый класс, а рассуждаешь как старик. – напомнил мне отец. – В начале научись учиться в школе. После будешь думать, как построить свою жизнь без родителей.

– У меня на, то есть разум, чтобы рассуждать. – возразил против отца. – С годами будет поздно…

– Ты на что намекаешь? Паршивый щенок! – заорал отец, шлёпая меня по затылку ладонью.

– Ни на что не намекаю! – заорал на отца, отскакивая в сторону. – Ты, это так думаешь о себе.

– Хватит вам ругаться. – сказала мама, которая шла рядом. – Вы ещё подеритесь перед школой.

Мы машинально, синхронно показали маме крест на своих губах. Дальше шли молча. Отец нёс тяжёлый портфель, который мне придётся носить десять лет. Мама несла огромный букет цветов.

Мне пришлось болтаться как сосиска между отцом и мамой, которые крепко держали меня за руки, словно остерегались, что удеру от них до школы. Но у меня пока даже мыслей не было о побеге.

Возле школы была толпа людей всех возрастов – от беременных женщин, до столетних стариков.

В этой огромной разношёрстной толпе родственников и родителей, в чёрно-белой одежде выделялись будущие школьники и выпускники средней школы. На огромном плацу, как в воинской части, играл духовой оркестр. В основном играли строевые марши. Словно нас всех провожали на фронт.

– Ты знаешь, как себя вести на школьной линейке? – спросила мама перед общим построением.

– Конечно, знаю! Всё лето репетировал в Старом хуторе. – напомнил маме с букетом цветов.

Мама поправила на мне одежду. Вручила букет огромных цветов. Чмокнула меня в щёку и слегка подтолкнула на плац, где готовилась торжественная линейка к началу учебного года. Мы уже заранее знали, кто будет с кем стоять на школьной линейке.

Парни становились с девочками. Девушки становились с мальчишками. Мне досталась огромная длинноногая девушка по имени Лена. Моего роста едва хватало чуть выше пояса моей избраннице.

Хотя никто её не избирал. Это она сама меня выбрала, когда в школе проводили репетицию предстоящей торжественной линейки. Мы с ней так долго тренировались, что научились друг друга определять по запаху. Иначе мне приходилось задирать голову, чтобы найти её в лицо среди других девушек, а ей надо было нагибаться, чтобы найти меня в толпе первоклассников. Сейчас мы рядом стояли в последний раз.

– Держись ухажёр, наберись терпения! – сказала Лена, принимая от меня огромный букет цветов.

Она чмокнула меня в щёку и прижала к себе. В это раз от моей избранницы пахло духами и цветами. Мы оба дрожали от волнения предстоящей школьной торжественной линейкой, на которой у Лены был последний день в этой школе, где она отбыла свой срок десять лет.

У меня был первый день заключения за партой на десять лет пребывания в средней школе. У нас обоих всё впереди. Едва только началась торжественная линейка как над школой собралась огромная чёрная туча. Гром и молния приветствовали начало учебного года.

Проливной дождь загнал учителей и школьников в большой школьный зал. Где под портретами наших вождей на стене продолжили построение торжественной школьной линейки.

Там же все сфотографировались на долгую память. После торжественной школьной линейке нас разобрали по классам.

Меня определили в 1-й (А) класс. Где классным руководителем за нами закрепили первую учительницу Анастасию Васильевну Тихомирову, которая в том году закончила педагогический институт и была направлена в нашу среднюю школу преподавать в первый класс. Так что у неё, как у нас, всё в первый раз.

– Наш первый урок начнём со знакомства. – сказала Анастасия Васильевна, когда мы уселись по местам. – Прямо по алфавиту по списку, включая меня. Каждый расскажет немного о себе. Начнём с Алексеевой Алёны, которая у нас первая в списке. Алёнушка! Пожалуйста расскажи нам о себе.

Конечно, у девчонок на уме одни только куклы и цветочки. Больше им нечего рассказывать. Наша первая учительница рассказала интересную историю о себе. Как она готовилась защитить свой диплом об окончании педагогического института.

После института влюбилась в парня, с которым скоро сыграет свадьбу. Мальчишки больше рассказывали про игру в войнушку.

Мне всё это было скучно. Ужас как хотелось спать. Ведь мы рано встали собираться в школу.

– Александр Черевков! Расскажи нам что-то интересное о своей жизни. – впервые услышал полностью своё настоящее имя, до этого дня всюду называли Шурик. – У тебя были интересные дни.

Конечно, в моей маленькой жизни было столько много больших и интересных приключений, что любой взрослый мог мне позавидовать. В первую очередь рассказал, как едва научился ползать, так сразу уполз из дома под шелковицу и весь испачкался в разноцветный тутовник, который мама едва смогла отстирать от моих ползунков.

Но меня всё время тянуло во двор к ягодам тутовника. Затем рассказал про сома людоеда, который скушал маленького ребёнка и нашего большого гуся. Не забыл рассказать про висячий мост с колокольчиками, а также о многих других моих приключениях, которые тут же придумывал.

У меня не было привычки врать, а фантазировать мог очень интересно. Учительница и весь наш класс с интересом слушали мои рассказы до окончания уроков. Все слушали меня затаив дыхания. Мы даже перемены прозевали.

Конечно, ни все поверили рассказам о моих приключениях. Тогда по окончанию уроков в школе, мне пришлось уговорить своих одноклассников первоклассников пройтись по местам моих приключений от висячего моста, до нашего большого фруктового сада, находящегося возле кладбища терских казаков, откуда берет своё начало Чёрная речка и протекает через весь город Гудермес.

Хочу напомнить, что во время занятий в школе над Гудермесом была гроза с громом и молнией, а также лил проливной дождь. Так что во время нашей прогулки по местам моих былых приключений мы не обошли ни одной грязной лужи как в городской черте, так же за городом.

Мы были настолько грязные, оборванные, что встречные взрослые удивлялись тому, как мы ухитрились так измазаться и порвать на себе новую школьную форму.

– Всё! Капля моего терпения иссякла. – со злостью, сказала мама, когда вечером пришёл домой. – Мало того, что после уроков целый город искал ваш класс. Ты ухитрился ещё за два дня уничтожить две новые школьные формы. Ты посмотри во что превратил портфель. В чём будешь носить в школу и домой свои учебники за первый класс? Как ты будешь дальше в школе учиться?

– Тебе придётся сшить ему одну школьную форму на вынос до десятого класса. – бреясь у зеркала сказал отец маме. – Пусть ходит в этой форме круглый год. Он всё равно не любит одеваться.

– Хи-хи! Так через год эта форма будет мне мола. – хихикнул себе в рукав на предложения отца.

– Он ещё смеётся после того, что натворил за первый школьный день. – сердито маме сказал отец.

Мама отправила меня под навес во дворе нашего дома. Где мы жили в новом посёлке между Чёртовой горой и железнодорожным вокзалом. Вскоре принесла под навес эмалированное ведро обычной пресной воды. Мама заставила меня раздеться наголо. Стала из ковша поливать на меня, мылить и споласкивать. Без моего участия не обходилось. Сам проворнее мыл себя.

– Одевай чистые трусы. – грозно сказала мама. – Иди в дом ужинать. Мне надо постирать твою школьную форму. Если, конечно, смогу её отстирать. В чём ты завтра пойдёшь в школу на уроки?

У нас во дворе была колонка с водой. Такой кран с железным рычагом, который качал воду из водопровода проходящего в трубах большого диаметра от города через наш посёлок. Воду грели в огромном котле, установленном на газовой печке в середине двора.

Горячую воду из котла использовали для купания, только что мама купала меня, а также горячая вода шла на стирку белья. Стирала мама бельё в большом медном тазике на стиральной доске с рифлёными рейками или рифлёной цинковой поверхностью в середине стиральной доски.

Очень грязное бельё или одежду вываривали в том же котле, в котором кипятили воду к стирке и для купания. Поэтому воду из котла не употребляли в продукты и для питья. Моё грязное бельё сразу отправила варить в котёл.

Мне вполне было понятно, что за приключения в первый школьный день влетит от отца. Но на столе был хлеб и ужин. В клане терских казаков и у нас в семье был грех наказывать провинившегося во время трапезы, когда хлеб на столе.

На всём Кавказе у всех народов к хлебу относились с уважением. Никогда хлеб не бросали на землю. Остатки хлеба шли на корм птицам и животным.

В обычные дни за столом кушал быстрее всех. Но в этот вечер, когда мои родители и бабушка Нюся, которая жила с нами, закончили свой ужин.

У меня в этот вечер был затяжной ужин. В начале кушал так, словно вернулся домой голодный после долгих путешествий в несколько дней и никак не мог наесться.

Всё ждал, когда отец ляжет спать, а завтра утром ему некогда будет заниматься моим воспитанием. Может быть, наказывать не будут? Но отец не собирался спать. Ждал конец ужина.

– Хватит тянуть резину. – строго сказал мне отец. – Тебе всё равно придётся отвечать за поступки. Не знаю, чего больше было у меня в тот вечер – глупости или гордости? Но мне не хотелось со слезами на глазах просить прощения у родителей, потому что знал, это не последнее моё приключение. Будут другие более яркие приключения. Старался никогда не врать, к тому же был гордый. Поэтому ни стал говорить родителям, что это было последнее приключение и больше не будет.

Так как со слов отца во время своих приключений думала не моя голова, а моя задница, поэтому ей больше всего досталось от немецкого трофейного ремня. Этим моё наказание не закончилось. Меня ждало ещё большее наказание, о котором знал только мой отец.

Он мог что угодно придумать, так как на фронте служил в разведке и знал много приёмов наказывать виновных солдат.

– Прямо сейчас стань в угол. – грозно сказал мне отец. – Будешь стоять в углу пока твоя мама постирает твою грязную школьную форму. Может быть, так поймёшь, что издеваешься над мамой?

Время не засекал сколько стоял в углу и сколько времени мама стирала мою грязную форму.

Прошло какое-то время. Бабушка Нюся и мой отец заснули крепким сном. Мама при свете уличных фонарей занималась вывариванием и стиркой моей грязной одежды.

Несколько раз у меня подкашивались ноги от усталости стоять в углу. Но моя гордость держала меня до последнего момента. Проснулся утром в своей постели. Как туда попал не помню, может быть, меня принесли спящего?

Возле моей кровати на стуле чистая школьная форма. Отец ушёл на работу. Мама приготовила завтрак.

Сама собралась проводить меня через железную дорогу, чтобы не удрал куда ни будь на проходящем поезде. Мама вернётся обратно до железнодорожного вокзала.

Она больше не работает в колхозе. Сейчас мама работает в столовой железнодорожного ФЗУ. Всего сто метров от места нашего нового проживания и на таком же расстоянии от места моего рождения в 1946 году.

6. Резиновый дот.

Можно сказать, что незаметно для меня прошёл первый учебный год в первом классе. Перевели меня во второй класс с оценкой три за поведение. Ниже поставить оценку за поведение невозможно, так моя оценка по другим предметам была выше, чем оценка за моё поведение.

Читать, писать, решать и рисовать у меня получалось лучше моих одноклассников. Наравне со старшеклассниками готовил школьную стенгазету ко всем праздникам. В стенгазете были мои рисунки, стихи и рассказы.

Нашу стенгазету даже печатали в городской газете, как наглядный пример другим учебным заведениям, которые не могли выпускать свою стенгазету с требования партии и народа к пропаганде построения коммунизма – нашего светлого будущего.

Но моё поведение в школе, а точнее, мои приключения в школе за учебный год достали всех. Почти каждый день мне приходилось совмещать своё наказание дома с домашней школьной работой дома в углу. Меня даже хотели исключить из школы, когда положил в сумку нашей училке живую крысу.

Анастасию Васильевну и полкласса девчонок пришлось медикам приводить в чувства. Однако наша Настенька, так мы в классе называли свою учительницу, настояла на педсовете, чтобы меня не исключали из школы, а дали мне испытательный срок на исправление.

По окончанию учебного года мой испытательный срок "перевели на осень", на летние каникулы. За это время мне надо было остепениться, стать дисциплинированным и больше не искать приключения.

Мои одноклассники на летние каникулы отправились отдыхать в деревни к своим дедушкам и бабушкам. Мне некуда было отправляться на отдых, так как все мои бабушки и дедушки жили в Старом хуторе рядом со мной в Гудермесе.

Все наши родственники отказались меня брать к себе на летние каникулы на перевоспитание моего поведения. У них у всех были свои проблемы дома. В нашей семье встал вопрос. Куда меня отправить на летние каникулы? Дома оставлять нельзя. Мама и отец весь день на работе.

Бабушка Нюся с парализованными ногами усмотреть за мной не может. Оставлять меня на произвол судьбы тоже нельзя. Могу влипнуть в любую проблему. Ведь меня постоянно тянет туда, куда нельзя. Всё кажется мне, что в запретных местах есть что-то интересное и фантастическое.

Отправить меня в Беслан к тёте Нади невозможно, так как у неё на руках годовалый ребёнок, мой двоюродный брат Женик, который только учиться ходить. За ним нужен постоянный присмотр, чтобы по своей глупости не натворил что-то ужасное. Хуже, чем было у меня в таком возрасте.

Оставить меня на лето в Гудермесе под присмотром тёти Тамары, младшей сестры моей мамы, тоже невозможно.

После окончания средней школы у неё на уме после работы вечером танцы и песни до утра. Такой тёти сам не могу доверяться. К ней нет никакого доверия ни у кого.

Дядя Федя, старший брат моей мамы, после войны с немцами, живёт на Камчатке. Где-то на краю света?

Ехать туда и обратно не хватит моих летних каникул. К тому же у него своя семья, в которой маленькие детки, за которыми нужно отдельно смотреть. Только меня там не хватает!

У моей мамы имеются ещё два брата близнеца – Саша и Лёня. Во время войны с фашистами, когда немцы в 1942 году подошли к Тереку, братья близнецы в возрасте шестнадцать лет удрали из дома в отряд ополчения против врагов.

Наследующий год вошли в состав "Дикой дивизии" и гнали фашистов до самого Берлина, в котором расписались на стенах и колоннах Рейхстага. Вскоре после войны братья близнецы женились. У обоих жёны Татьяны. У обоих дети сыновья – Вова и Юра.

Дядя Лёня со своей семьёй живёт в Дагестане в городе Избербаш. Дядя Саша со своей семьёй живёт на станции «Червлённая-узловая». Это совсем близко от Гудермеса.

Надо только по астраханской ветке железной дороги переехать на поезде через Терек и сразу с левой стороны от железной дороги будет посёлок станции «Червлённая-узловая».

– Давай мы отправим нашего отпрыска в посёлок «Червлённая-узловая». – предложил отец. – Там свежий воздух. Рыбалка почти рядом с домом. Двоюродные братья – Вова и Юра. Пора им познакомиться. Там с ними живут бабушка и дедушка, родители Тани. Будет кому за ним присмотреть.

Мама ничего ни стала говорить отцу. Просто стала собирать меня в дорогу. В большую кожаную сумку положила столько много разных моих вещей, можно было подумать, что меня отправляют в кругосветное путешествие на несколько лет.

Даже тёплую одежду и перчатки отправила в сумку. Хотя мне на лето нужны были всего только трусы и майка. Даже майка на лето мне не нужна.

– Мама! Мне это летом ничего не нужно. – серьёзно, сказал маме вытаскивая всё из сумки.

– Хорошо! Оставим тебе панаму от солнца, сандалии от колючек, а также пару трусов и маек на смену. – согласилась мама с моим решением. – Думаю, что тебе хватит этого на всё жаркое лето.

Дядя Саша работал машинистом тепловоза на станции «Червлённая-узловая». Перегонял товарные поезда между узловыми станциями на железнодорожные ветки разного направления. Заезжал в Гудермес часто. Но к нам домой заходил редко.

Работа не позволяла ему наведываться к нам. Точнее к своей маме, парализованной бабушки Нюси, которая жила в нашем новом доме. Мама видела брата часто, когда он приезжал работать на тепловозе в Гудермес на узловую станцию.

Моя мама работала в столовой, училища ФЗУ рядом с вокзалом, куда иногда заглядывал дядя Саша на обед. Бывало так, что мама приносила обед к тепловозу брату и его помощнику.

– Мария, мы твои должники. – говорил брат, возвращая после обеда посуду из тепловоза.

Вот под этот долг, в шутку и в серьёз, мама вручила меня на лето домой к дяде Саше. Мы оба искренне были рады, что два тёзки будут вместе в тепловозе весь рабочий день. Дядя Саша разрешил мне порулить с ним тепловозом во время поездки на перегоне между узловыми станциями и подавать гудки тепловоза во время манёвров товарных поездов на железнодорожных ветках.

– Татьяна, принимай гостя из Гудермеса. – сказал дядя Саша вечером дома своей жене.

– Шурка! Как рада, что ты к нам в гости приехал. – чмокая меня в щеку, сказала тётя Таня.

Меня и моего тёзку сразу усадили ужинать за стол. Ведь мы работали весь рабочий день и сильно проголодались.

Рядом с нами за стол села ужинать тётя Таня. Она тоже работала весь день на железной дороге. Ихние дети, Вова и Юра, а также дедушка и бабушка не работали весь день.

Но устали не меньше нас. Поэтому они все улеглись спать ещё до нашего прихода домой. Так как до моего приезда в доме было шесть человек, каждому по лавке, на меня места спать в доме не нашлось. Временно постелили на тюфяке в пристройке к большому дому.

Очевидно, там отмечали разные события, когда было много гостей и мало места в доме. Хозяева дома убрали оттуда стол и стулья. Постелили мне прямо на полу. Тюфяк не перина, но зато полная свобода. Всю ночь во сне переворачивался с боку на бок.

Жёстко было спать на тюфяке, который лежал на деревянном полу. Но всё равно спал хорошо на свежем воздухе. Железная дорога в километре от дома. Вокруг посёлка густой лес и вокруг каждого дома фруктовый сады. Гудки поездов почти не слышно.

Причём рядом с посёлком поезда не гудят. Нет такой необходимости гудеть в пустоте. Проснулся от скрипа дверей в пристройке рано утром. Видимо мои родственники приглядывали за мной, чтобы не удрал из дома. Они прекрасно знали всё о моих приключениях в Гудермесе и в Старом хуторе.

Сарафанное радио работало лучше обычного радио. О моих похождениях знали все наши родственники в разных местах своего места жительства. Поэтому, прежде чем уходить на работу дядя Саша и тётя Таня несколько раз убеждались в том, что племянник спит и не удрал.

Когда калитка со двора скрипнула дважды, то мне стало понятно, что все, кому надо ушли на работу. Теперь настал час моей свободы. Тут же покинул место моего ночного обитания.

В первую очередь пошёл умылся под умывальником во дворе. Затем сел на скамейку у дома во дворе. Надо было подумать, как провести это лето на дикой природе в дали от своего дома в Гудермесе.

– Шурик, ты чего это так рано встал? – спросила меня, бабушка Зина, с которой был знаком ранее.

– У нас дома все так рано встают. – ответил бабушке поднимаясь со скамейки. – Выспался хорошо.

– Иди в дом на завтрак. – предложила бабушка. – После подумаем, чем занять тебя на целый день.

– Чего тут думать!? – решительно сказал бабушке. – Мне обещали тут на канале хорошую рыбалку.

– Рыбалку так рыбалку. – согласилась со мной бабушка. – Но в начале завтрак перед рыбалкой.

В доме посреди зала стоял огромный стол, как во всех избах терских казаков, такая традиция. По обе стороны длинные скамейки на всю семью. На столе свежий домашний хлеб и чугунок с какой-то похлёбкой.

Рядом глиняный котелок, из которого пахнет мясом и курдючным салом. Видимо к моему приезду барашка зарезали. Хотя откуда им было известно, что у них будет дома гость?

– Садись внучек за стол. – пригласил меня дедушка Степан, поднимая своих внуков с постели. – Сейчас приведу наших цыплят в нормальное состояние, и мы все вместе будем трапезничать.

Мои двоюродные братья действительно выглядели как цыплята. Они были на два и на три года младше меня. Совсем сопливые дети. Вовка по старше говорил что-то понятное.

Юрка просто выл спросонья и лепетал что-то ему самому не понятное. Мне сразу стало скучно находится рядом с ними. Но в гостях не принято говорить о подобных вещах. Надо было просто с этим смириться.

– Теперь можно нам позавтракать. – сказал дедушка, усаживая своих умытых внуков за стол.

Бабушка тут же стала наливать в глиняные миски куриный бульон из чугунка с сухариками, которые положила в миски из большого блюда и сверху посыпала рубленную петрушку с укропом.

Получился очень вкусный ароматный суп, который мы съели очень быстро без каприза. В свободных мисках появились кусочки баранины, сжаренные на курдючном сале, и жаренная картошка. После завтрака бабушка стала собирать своих внуков в детский садик на весь день.

Дедушка стал готовить мне удочку на рыбалку Мне оставалось только ждать похода на рыбалку. Со слов стариков у них были свои дела на весь день. Бабушка доила коров на ферме и кормила свиней. Дедушка работал на полянах в лесу. Косил сено коровам. Мне уделяли рыбалку на весь день.

– Здесь за нашим посёлком имеется большой канал. – сказал дедушка Степан, когда мы вышли со двора. – Канал мелкий. Ты не утонешь. Если даже не можешь плавать. Там рядом с каналом родниковые заводи с прозрачной водой. Рыбы много всюду. Черви к насадке под каждым кустом. Копать червей не надо. Вырвешь пучок травы, а там земляных червей сколько угодно. Пойманную рыбу ложи в садок в воде. Если надоест рыбачить или проголодаешься, то дорогу домой знаешь.

Место предстоящей рыбалки оказалось сразу за посёлком в зарослях кустарников и высокой травы. Дедушка показал мне тропу, протоптанную людьми к месту рыбалки и животными к месту водопоя. Дедушка Степан ушёл на сенокос. Мне оставалось только приготовиться к рыбалке. Рыбы здесь было действительно очень много. Она прыгала и плескалась прямо у моих ног.

Вначале выбрал место рыбалки. В канале вода была мутная и не видно, что там плавает. В родниковых заводях вода прозрачная. Видно всё как через прозрачное стекло. Течения в заводях нет никакого. Вода шевелится только если плавает или прыгает вблизи большая рыба.

Маленькие рыбки плавают как в аквариуме. Рыбки такие маленькие, что от них даже вода не шевелится.

Рыбалку откладывать ни стал. Тут же из двух пучков травы набрал дождевых червей. Положил их в консервную банку, которую подобрал по пути к месту предстоящей рыбалке.

Насадил червя на крючок. Поправил леску на большой бамбуковой палке. Подтянул поплавок на определённую глубину. Опустил в воду садок под будущую пойманную рыбу уселся поудобнее на бугорке. Посмотрел в родниковую заводь куда опустить крючок с наживкой и замер от того, что увидел.

В густых камышах посреди родниковой заводи была огромная щука. Примерно с метр длиной. Она стояла совсем неподвижно. Словно была не живая, а сделанная из чего-то.

Если бы не её плавники, которые слегка колыхались, удерживая её на плаву, то мог подумать, что это мне кажется.

Мне оставалось только подсуну щуке к пасти крючок с червяком. Но хищница игнорировала мою насадку. Даже не шелохнулась, когда червяк коснулся её пасти.

Она ждала иную жертву себе на обед. В это время на близком расстоянии от щуки проплывал какой-то глупый пескарь, который, возможно, думал, что он один в этой речной заводи.

Одно мгновение и больше нет рядом никого. Всё произошло так быстро, что даже на заметил, как щука схватила пескаря. Просто вода дёрнулась и в тоже мгновение исчезла щука вместе с пескарём. Через короткое время волнение в родниковой заводи стихло.

Всё стало как в прозрачном аквариуме, в который ещё не запустили рыбок. Даже стрекозы и бабочки, которые порхали в камышах над цветами все отсюда куда-то исчезли. У меня загорелось желание поймать пескаря, а на этого пескаря поймать ту огромную щуку.

Был так увлечён своей рыболовной страстью, что не заметил, как прошёл целый день. За день несколько раз менял насадку и место рыбалки вокруг этой родниковой заводи.

Но больше ни одного пескаря и не одной щуки не видел. Даже стал думать, что это всё мне утром померещилось.

– Ты что тут ночевать собрался? – спросил за моей спиной дедушка Степан. – Пойдём домой.

– Хотел щуку большую поймать. – ответил дедушке. – Но ничего здесь, даже пескаря не поймал.

– Эту хитрую щуку многие хотели поймать. – сказал дедушка. – Даже на живого пескаря, насаженного на крючок, ловили. Так эта хитрюга снимала пескаря с крючка и съедала насадку. Ты лучше смени место своей рыбалки. В канале хоть вода мутная, но рыбы там больше чем в родниках.

В этот вечер после обеда и ужина сразу, такой был голодный, пошёл в саду возле дома накопал полную банку земляных червей, чтобы, зря время не тратить на поиски червей во время рыбалки. Дядя Саша принёс мне с работы раскладушку, чтобы было удобно спать.

Но мне неохота было менять место сна. Сказал ему что предпочитаю спать по-спартански или как солдаты в окопах. На следующее утро встал чуть свет. Покушал вместе с дядей и тётей, которые собирались на работу.

Захватил с собой на рыбалку армейский котелок с продуктами и армейскую флагу с молоком. После воны с немцами в каждом доме были военные трофеи воюющих стран. Больше всего, конечно, был армейского походного снаряжения. Особенно немецких солдат, которые погибли тут.

На рассвете был на месте рыбалки. Родниковая заводь в шаге от старого канала, также заросшего камышами по обеим берегам. Разница между каналом и заводью в том, что вода в канале мутная, тёплая и течёт. В заводи вода прозрачная, холодная и не движется.

В обеих местах есть рыба, которая иногда прыгает в обоих водоёмах. В родниках рыба хитрая, её невозможно поймать. В этот раз ни стал смотреть на родниковую заводь, чтобы обратно не попасть на приманку хитрой щуки.

Сразу сел на берег старого канала спиной к родниковой заводи. Приготовил все свои рыболовные снасти к предстоящей рыбалки. В этот раз надеялся поймать рыбы много и больше не попадать на уловки хитрой рыбы, как вчерашняя хитрая щука в родниковой заводи.

С первого же броска мне попался большой сазан, которые едва пролез в отверстие садка. Следующим был лещ немного меньше сазана. Рыба стала соревноваться во время клёва по своей величине. Попадались по очереди маленькие и большие рыбы.

Чаще были маленькие рыбы, которых не глядя бросал через плечо в родниковую заводь. Пускай там тоже разводится глупая рыба. По шлепкам по воде на слух определял, что брошенная мной через плечо маленькая рыба попала в прозрачную воду родниковой заводи.

Вдруг, звук шлепка маленькой рыбы по воде изменился. Пришлось посмотреть, что происходит за моей спиной. Повернулся лицом к родниковой заводи и обалдел от того, что увидел там в воде на расстоянии своей вытянутой руки.

Прямо за моей спиной стояла огромная серая цапля, которая на лету ловила брошенную мной маленькую рыбку и шлёпала своим клювом глотая маленькую рыбку. Прогонять серую цаплю ни стал.

Просто бросал сильнее маленьких рыбок через плечо, чтобы цапля отошла подальше от моего плеча.

Ведь после сытной пищи цапле захочется сходить в туалет, а тут рядом моё плечо. Мы с цаплей так привыкли друг к другу за длительное время моей рыбалки, что когда у меня не ловилась маленькая рыбка, то цапля смотрела через моё плечо на поплавок.

Когда ловилась следующая маленькая рыбка, тогда мне не надо было бросать рыбку через плечо. Просто снимал рыбку с крючка и тут же отдавал цапле в клюв. Так наша совместная рыбалка была весь день.

– Ты что это решил выловить всю нашу рыбу? – спросил дядя Саша, когда вечером после работы пришёл на рыбалку за мной. – С таким количеством рыбы можно накормить ухой весь посёлок.

В этот день у меня в садке действительно было очень много разной рыбы. Если бы дядя Саша после работы не пришёл за мной, то пришлось бы половину пойманной живой рыбы отпустить обратно в воду старого канала или в родниковую заводь.

Отпускать рыбу обратно вводу было жалко. Ведь это был мой труд за весь рабочий день. Так что мы вдвоём едва донесли рыбу домой.

– Ой! Боже мой! Как много рыбы! – воскликнула бабушка Зина, когда мы принесли рыбу домой. – Надо прямо сейчас что-то приготовить из этой рыбы. Иначе при даре она до утра пропадёт.

Женщины тут же принялись разделывать мной пойманную рыбу за весь. Всю плоскую рыбу, такую как лещ, тут же засолили в большой чугун и положили под пресс. Через пару дней эту просоленную рыбу будут сушить на солнце мужикам на пиво.

Толстую рыбу, типа сазан и карп, стали жарить и варить с неё уху. Жареной рыбы и ухи было так много, что к столу пригласили соседей. В это день была суббота.

На следующий день выходной день у всего посёлка. Был повод под уху и под жаренную рыбу устроить праздник для всех.

Вскоре весь посёлок гулял. Взрослые пили водку и самогон. Дети кушали разные сладости и пили разные сладкие напитки. В это вечер у меня был отдых после рыбалки. Спал так долго, как спал в детском садике до поступления в школу.

Проснулся в воскресенье где-то в восьмом часу утра. Мужики в посёлке спят после пьянки. Женщины проспали раннюю дойку коров. Недовольные женщины бурчат себе под нос, что при такой жаре в вымях у коров может прокиснуть молоко.

Придётся доить у коров кислое молоко. Коровы тоже не довольные, что их вовремя не подоили и не покормили. Бурёнки жалобно мычать. Мне тоже скучно, хоть волком вой вместе с местными собаками. На рыбалке делать нечего. После вчерашней рыбалки моя рыба никому не нужна.

К кому-то залезть в сад нет никакого смысла. У нас в Старом хуторе и в Гудермесе фруктовые сады намного лучше, чем в этом посёлке. Здесь сходить куда-то посмотреть кино или поиграть в футбол с детьми на стадионе тоже негде.

– Ты вчера выловил всю нашу рыбу? – спросил меня долговязый пацан, когда вышел на улицу.

– Рыба плавает всюду. – злобно ответил пацану. – На рыбе не написано, что она принадлежит тебе.

– Знаешь, что без нашего разрешения на улицу не имеешь право выходить. – сказал мне сморчок.

– К вам в рабы не записался. – сжимая кулаки, ответил пацанам. – Свободный человек. Всюду ходу.

– Мы тебе сейчас морду набьём. – сказал коротышка, похожий на поплавок. – Будешь знать место.

Мне ничего не оставалось, как врезать коротышке по морде. Долговязый был слишком высокий для меня. Пришлось ему врезать ногой по яйцам. Он взвыл как раненый шакал. Кто-то врезал мне в ухо.

Не глядя обидчику врезал в живот. Между мной и пацанами завязалась драка, как рукопашный бой на поле сражений. Пацаны колошматили меня куда попало. Мне пришлось им отвечать.

– Вы чего сцепились как бешеные псы? – спросил дядя Саша, когда нас стали разнимать мужики.

– У них спросите! Они первые начали. – ответил мужикам, вытирая кровь с разбитой губы.

– Почему он ловит нашу рыбу. – громко заорал долговязый. – Поэтом он получил по морде от нас.

– С чего это ты взял, что вся рыба твоя? – поинтересовался долговязый мужчина, вцепившись в ухо своему сыну. – Здесь всё общее. Ты получишь у меня дома за свои капиталистические выходки.

Родители увели своих пацанов по домам. Дядя Саша увёл меня к себе в дом. Бабушка Зина и тётя Таня стали оказывать мне медицинскую помощь. На всём моём теле было множество царапин.

Можно было подумать, что меня ободрали кошки с большими когтями или мне пришлось пробираться сквозь заросли кустарника чилижник, у которого колючки словно стальные иголки.

– Ты почему пошёл с ними драться? – поинтересовалась бабушка Зина. – Мог на улицу не ходить.

– Мне ни с кем не хотелось драться. – ответил на вопрос бабушки. – Просто вышел погулять. Они стали мне угрожать. Дедушка Гурей учил, что надо бить первым, если тебе угрожают. После разберутся кто был прав, а кто виноват. Главное – ты пострадаешь меньше и тебе не будут угрожать.

– Правильно поступил Шурка! – поддержал меня дядя Саша. – Дядя Гурей нас тоже этому учил.

– Ты бы лучше помолчал. – сказала жена дяде Саши. – У вас в детстве было совсем другое время.

– Время всегда одно – надо уметь защищать себя. – возразил дядя Саша против вывода жены.

– Надо нам их помирить, чтобы не было вражды в нашем посёлке. – предложила бабушка Зина.

Дядя Саша согласился решением тёщи и тут же пошёл по дворам пацанов, чтобы уговорить всех на срочное перемирие между драчунами. В посёлке чуть больше десятка семей.

Между домами на перекрёстке собрались все жители посёлка. Пришли все пацаны – битые и не битые. Пострадавших от меня больше украшали синяки, чем царапины. Мои удары были мужские, а не кошачьи.

– Вы все должны без слов пожать друг другу руки и больше никогда не драться между собой. – объявил дядя Коля, отец долговязого пацана, зачинщика драки. – Мы воевали ради мира, а не войны.

Так как кроме меня все остальные в посёлке были местные. Мне пришлось выйти в середину перекрёстка. Все мальчишки посёлка подходили ко мне и жали мне руку. Со стороны выглядело так, словно битые и не битые поздравляют меня с победой.

Девчонки посёлка видимо так подумали и стали дружно аплодировать нашему перемирию. Взрослые поддержали аплодисменты девчонок. Перемирие прошло нормально. Все были довольны таким финалам. Но раны, ссадины, царапины и синяки надо лечить. Мы обратно разошлись по домам на медицинское обследование.

В этот день никто из давшихся не вышел гулять на улицу. Измазанные йодом и зелёнкой мы выглядели смешными клоунами, которым совсем не до смеха. Надо было нам всем дома подлечится.

– Сашка! Выходи в футбол поиграть. – крикнули мне из-за забора через два дня нашего лечения.

На улице меня ждали ребята всего посёлка. Мы сразу перезнакомились между собой и большой толпой пошли в сторону станицы Червлёной, которая была в девяти километрах от посёлка стация «Червлённая-узловая».

В километре от посёлка в зарослях деревьев и кустарников была чистая поляна. Видимо во время войны здесь стояла немецкая военная техника. Сейчас тут был стадион.

– Давайте сейчас разделимся на две команды. – предложил Максим, тот самый долговязый. – Будем играть мальчишки против девчонок. Все знают, что наши девчонки не уступают мальчишкам.

Все согласились предложением Максима. Сразу тут же мальчишки и девчонки разошлись по сторонам, что создать свои футбольные команды. Было заметно, что так в футбол они играют не первый раз.

С командами разобрались быстро. Остался вопрос со мной. Куда меня поставить на поле? Так как во время драки хорошо защищал себя, то меня поставили защитником на поле.

Откровенно говоря, у меня было плохое знание по футболу. Но то, что мне дали право защищать вратаря и ворота от нападающих со стороны противника, это понял хорошо.

Со своим большим весом по полю носился как танк. Вначале стеснялся противостоять хрупким девчонкам. Боялся их покалечить. После того как девчонки дважды уложили меня на поле, то у меня появилась злость.

Мы так быстро сыгрались с обеих сторон и вошли в такой спортивный азарт, что к нам в болельщики в конце рабочего дня пришли рабочие с полей и с железной дороги. Среди болельщиков была моя тётя Таня Морозова с кувалдой на плече.

Этой кувалдой она забивала железные костыли в деревянные шпалы. У неё была женская солидарность – болела за команду девчат. Игра была интересной и напряжённой. Было много споров за правила игры. Дважды команды едва не подрались.

Судье и болельщикам пришлось растаскивать игроков. Но игра закончилась мирно. Обе команды ни в чём не уступали друг другу. Постоянно обменивались голами. На последней минуте нападающая Лена Ткачёва забила последний гол в наши ворота.

Девчонки выиграли со счётом 7-6. От радости на стадионе визжали все представители женского рода. На кону были два килограмма шоколадных конфет. Выигравшая команда были не жадные. Проигравшей команде дали по одной конфетке каждому игроку.

Остальные конфеты разделили поровну между болельщиками на стороне женской команды и игроками, выигравшими этот мачт. Домой возвращались в приподнятом настроении.

Дома только был разговор о футболе. После футбола у меня был такой аппетит, что готов был съесть целого барана. Если бы этот баран мог поместиться в моём желудке.

Но всё равно был сыт и доволен сегодня прожитым днём. Вот так бы жить без горя в радости и согласии всю свою жизнь. Ночью была сильная гроза с проливным дождём и с молнией. Дождь так поласкал, что промочил всю пристройку вместе со мной.

Пришлось мне перебраться в дом и примоститься в прихожей как собака на мягкой подстилке. В ту ночь другого места в доме не нашлось. Утром передвинули стол к стене у окна. Мне постелили место на бывшем месте стола, за которым принимали пищу.

Дождь с грозой и с молнией был трое суток. Всё вокруг было залито дождевой водой. На работу ходили в больших резиновых сапогах-бахилах. По радио говорили, что Терек вышел из берегов, залил железную дорогу и поля с урожаем.

Между Тереком и Сунжей целое море воды. Наводнение такое, что Гудермес стал как полуостров со стороны Чёртовой горы до военного аэродрома.

После наводнения три дня ждали, когда уйдёт вода и Терек вернётся к своим берегам. Целую неделю мне пришлось сидеть под крышей дома.

Идти куда-то погулять или на рыбалку вообще некуда. Всюду сплошная грязь. Дождевая вода сравняла воду канала и родниковую заводь в один грязевой поток. На месте стадиона большое равностороннее полотно из сплошно грязи. Оттого что сидел целую неделю в доме у меня уже было желание попросить дядю Сашу чтобы он вернул меня домой в Гудермес.

Как вдруг, рано утром, взошло яркое солнце и за день высушило всё, что после дождей было болотом. Живая вода ушла в реки, каналы, в озёра и в родниковые заводи. Гряз высохла и потрескалась на всю свою глубину. За день всё вернулось на круги своя. Жизнь в природе как бы заново расцвела. Зелени и цветов стало больше после дождей.

– Шурик! Иди погуляй на улице. – предложила мне бабушка Зина. – Ты уже зачах сидя дома.

Идти гулять в конце дня было не интересно. Мне нужен был простор на приключения, а тут осталось всего пару часов до ужина. Затем обратно спать от безделья. Поэтому запланировал свой поход на природу на утро следующего дня. Гулять так гулять – на полную катушку, чтобы запомнился мне этот день на всю оставшуюся жизнь.

Ведь такое редко бывает, чтобы свободно гулял. С вечера, тайком от всех, приготовил свою походную сумку с трофейным солдатским инвентарём. Рано утром, когда дядя и тётя ушли на работу, а дедушка и бабушка по своим делам на ферму. В свою походную сумку положил с запасом продуктов и напитков на весь день. Осторожно и тихо, чтобы не разбудить своих двоюродных братьев, вышел со двора и растворился в природе.

Утро было свежее и ароматное от растительности на природе. Всюду летали бабочки, птички и разные насекомые. Всюду была такая благодать, что хотелось бес конца наслаждаться природой. Но мне не хватало приключений к полному наслаждению.

Хотелось забраться куда-то на высоту, откуда видно всё прекрасное до горизонта. Но на берегу Терека не было даже высоких холмов. Вдруг, в зарослях кустарника, на небольшой возвышенности, увидел какую-то постройку из бетона.

Подошёл поближе и, к своему удивлению, понял, что передо мной самый настоящий немецкий дот, оставшийся здесь как памятник войны с фашистами. Конечно, мне было всё известно от моих родителей и от моих родственников о войне с фашистами.

Но не думал, что это всё увижу. Передо мной был огромный дот из бетона, покрытый резиной. Меня удивило то, что немцы были здесь чуть больше года. Рядом почти за сто километров нет ничего из чего можно построить такое массивное сооружение из бетона и покрытое толстой резиной.

На это строение надо время, деньги, разные материалы и людей. Откуда взяли всё это? К тому же в это время была война. Мне страсть как хотелось обследовать этот объект. Но дот был сплошь обросший мхом и травой.

Через узкие бойницы невозможно пролезть. Окон и дверей нет. По бокам и сверху сплошной бетон. У меня пропал интерес обследовать дот. Хотел было покинуть этот объект.

Как вдруг поскользнулся на траве и влетел куда-то в пустое пространство. Слегка ударился об что-то мягкое.

После солнечного света здесь было темно и невозможно оглядеться. У меня в сумке был немецкий круглый фонарик на батарейках. Достал фонарик и осветил ярким лучом, как маленьким прожектором чёрные стены дота, которые тоже были покрыты резиной.

Несмотря на три дня проливных дождей здесь было сухо и чисто. Словно дот сдали в эксплуатацию и не пользовались им. Дот с бетонного пола, покрытого чёрной резиной до потолка высотой, примерно, метра два. Перед каждой амбразурой бетонная ступенька для стрелка.

Амбразуры изнутри узкие с расширением наружу во все стороны. Толщина бетона, примерно, полметра. Все отверстия над небольшой возвышенностью расположены так, что никакая влага и не какой мусор сюда не попадут снаружи.

Внутри дота не было ничего привлекательного, что меня могло заинтересовать. Видимо им вообще не пользовались. Снаружи на амбразурах листья. Внутри ничего. Даже насекомых и ящериц нет. Наверно, запах и вкус резины их не устраивает?

Хотя дот хорошо проветривается через амбразуры. Совсем нет запаха резины. Здесь даже можно жить. Но ни мне и не сейчас. Пора уходить. Ткнул то место откуда ввалился в дот снаружи. Но вход или выход мне не поддавался

Видимо заклинило или защёлкнуло то, что никак нельзя назвать дверью. Наверно, это люк как в бункере или в подводной лодке? Осветил снаружи фонариком возможный вход.

Но кроме круглой полосы диаметром, примерно, в один метр на уровне моих глаз больше ничего не было. Ухватиться чтобы открыть или чем-то зацепить с той же целью у меня не было ничего и нечем открыть.

– Тут влип! – подумал вслух, размышляя над ситуацией. – Все на работе. Искать начнут вечером.

Хорошо, что утром плотно покушал, а в лесу освободил желудок. Можно спокойно жить без еды и без большой нужды до самого утра. Главное не паниковать и не суетиться. Надо сохранить калории и силы. Всему этому меня учили наши мужчины, которые прошли с боями от Терека до Берлина.

Были в разных ситуациях при любой погоде выжили и победили. Мне надо не паниковать. Вообще-то мне было не до веселья. Сейчас не до размышлений и не до фантазий. Надо спать, чтобы сохранить калории, силы и нервы. Здесь спать негде и не уютно.

Но меня учили быть спартанцем. Надо использовать сейчас свои навыки бороться за жизнь. Хотя какие у меня навыки? Если мне всего восемь лет. Но в истории были герои в таком возрасте, чуть старше полководцами. Проснулся среди ночи под вой волков, когда волки нанюхали меня и окружили дот со всех сторон.

Хорошо, что амбразуры узкие, даже голова волка пролезть не может. Заметно в амбразуре как светятся глаза волка голубоватым светом. Волки перестали выть.

Видимо собрались стаей чтобы взять меня живьём. Но не по зубам им бетон и резина. Зря стараются достать меня.

– Пух! Серые! Получите удар! – крикнул что было сил в амбразуру и сверкну лучом фонаря в волка.

Конечно, волки не ожидали от меня такого. Ослеплённый волк рвану от амбразуры испугавшись яркого света от моего фонарика. Сильно ударился головой об бетон и взвыл от боли.

К устрашению других волков мне пришлось посветить во все амбразуры. Видимо волки поняли, что тут ловить нечего. Они отступили от моего укрытия. Мне осталось только хорошо выспаться до утра.

– Шурик! Сашка! Отзовись! – услышал голос дяди Саши рано утром. – Мы ищем тебя! Где ты?!

– Идите на голос к резиновому доту. – решил приколоться, вспоминая "охоту на лис". – Он рядом!

– Как тебя угораздило сюда попасть? – спросил дядя Саша, когда вскоре появился возле дота.

– Просто гулял по лесу и провалился куда-то. – серьёзно ответил ему. – Вылезть обратно не мог.

– Придётся дот взрывать, чтобы достать то, что от тебя останется. – серьёзно сказал дядя Саша.

– Взрывать дот не надо. – взволнованно сказал ему. – Здесь есть люк. Просто сильно заклинило.

Больше со мной никто не разговаривал. Из дота едва было слышно разговор взрослых мужчин. Видимо обсуждали проблему, как вытащить меня из дота или то, что останется от меня после взрыва дота. Мне умирать не хотелось. Поэтому надеялся на благополучный выход из положения.

Стал терпеливо ждать, когда меня вытащат целым и невредимым из моего случайного заточения. Все ушли от дота. Видимо пошли в посёлок за инструментом или за взрывчаткой, чтобы вскрыть дот.

Мне не хотелось умереть в столь юном возрасте, к тому же был настолько голоден, что решил перед смертью быть сытым по самое горло, когда съем всё содержимое в моей походной сумке.

Ведь собирался иметь в сумке продукты на весь день, а угодил в дот вчера с самого утра. Стараясь быть сытым до прихода моих "убийц" во главе с родным дядей, сел напротив круглого люка, открыл сумку с продуктами, включил фонарик и стал размышлять, набивая рот пищей.

Мне хотелось понять, как могли заходить и выходить немцы из дота если у люка нет ручки, которой можно открыть и закрыть вход в такое массивное убежище. Немцы тоже люди, которые хотят жить. Яркий луч фонарика настойчиво изучал всю поверхность люка, который был покрыт чёрной резиной также как сам дот изнутри и снаружи.

Можно было подумать, что дот целиком окунули в жидкую кипящую резину. Затем поместили док с горячей резиной в холодное место, где резина застыла и осталась в данном виде. Лишнюю резину срезали, а сам док поместили сюда на высотку.

Вдруг, луч фонарика и мой взгляд остановились на едва заметной выпуклости на дверце люка. Любопытство подтолкнуло дотронутся до этого места. Слегка нажал на выпуклость, и дверца люка резко открылась.

На меня обрушился поток свежего воздуха и яркие лучи солнца едва на ослепили моё зрение. Неожиданная свобода с недоверием врасплох захватила моё сознание. Однако моё любопытство опередило моё беспокойство.

Ни стал пользоваться неожиданно нахлынувшей свободой. Решил в подробностях изучить этот механизм, который открывал и закрывал люк в дот. Наверно, здесь были какие-то приспособления, которые контролировали работу замка?

Дверь замка должна была открываться и закрываться по желанию хозяев данного дока. Не закрывая люк стал нажимать на кнопку под резиной. При нажатии на кнопку люк открывался. Как только отпускал кнопку так люк тотчас закрывался.

Такая кнопка была снаружи. Видимо при падении моя нога попала на кнопку и люк моментально пустил меня во внутрь дока. Затем дверца люка захлопнулась, принимая меня в заточение. Где мне пришлось быть сутки в закрытым в доке.

Однако, в целях собственной безопасности, на дверце люка должно быть какое-то приспособление, которое не позволяет открыть люк без желания тех, кто находился внутри дока. Иначе стрелки дота могли стать лёгкой добычей врага снаружи.

Ведь нет ничего простого, как нажать на кнопку снаружи. Люк откроется. В целях безопасности нападающих бросить гранату в дот и всё. Обратно закрывая и открывая механический замок с мощной пружиной внутри замка, принялся изучать наощупь поверхность замка через резину.

После нескольких минут изучения замка нашёл изнутри вторую кнопку, которая при нажатии на неё, не позволяла кнопки снаружи открыть дверь люка и свободно проникнуть вовнутрь дота. Таким образом стрелки внутри дота становились в полной безопасности.

Могли из стрелкового оружия уничтожить противника снаружи, который хотел проникнуть во внутрь, чтобы уничтожить их. Дальше меня интересовал сам люк. Это была прочная труба большого диаметра из нержавеющего материала.

Изнутри дока труба была на одном уровне с дверцей люка и со стенами дота. Снаружи труба выступал из дота, примерно, сантиметров на двадцать от уровня дверцы и стен дока.

Внизу под трубой был дренаж, который уводил воду от люка. Такой дренаж у нас под домом.

Снаружи люк замаскирован зелёным брезентом, по которому мне пришлось скатиться вниз и угодить в плен данного дока. Вокруг брезента и люка кусты дикой природы, надёжно скрывающие возможный вход в док из бетона, покрытый резиной.

Всё сделано так прочно, словно немцы были жить здесь всегда. Хотя находились на левом берегу Терека всего один год и три месяца. От дока до посёлка, примерно, километра два.

Даже при быстром передвижении сквозь заросли кустарников и деревьев понадобится сходить в оба конца, примерно, часа два. Кто му же надо им с собой нести инструмент и динамит, чтобы достать меня из дота через толщу бетона. Так что у меня было много времени на приготовление достойной встречи моих долгожданных "спасителей".

Пришлось надёжно маскировать люк дота, каким он был до моего проникновения в него. Хорошо, что кусты остались на месте и маскировочный под листья брезент оборван лишь на крепёжных верёвках.

Не было труда всё закрепить обратно и для более надёжной маскировки насыпать всюду жёлтые листья из-под деревьев. Таким образом моя маскировка дота имела естественный вид.

В нескольких метрах от дота был небольшой бугорок. Видимо от грунта из-под ямы под дот. На бугорке плотные заросли кустарника, через которые никто не пройдёт. Чтобы пройти к доту, то, обязательно, надо пройти между дотом и бугорком заросшим непроходимым кустарником.

Самое надёжное место моей маскировки к встречи моих "спасателей", которые идут сюда из посёлка. Долго ждать не пришлось. Со стороны железной дороги, которая была в километре от дота, в мою сторону шла огромная толпа мужиков.

Наверно, весь посёлок мужчин отправился спасать меня? Каждый мужчина нёс с собой какой-то домашний инвентарь, который мог пригодится во время моего спасения целиком или частями. У всех на языке и на уме была одна и та же тема.

Они прошли прямо рядом с зарослями кустов, среди которых мне пришлось затаится. Никто не заметил моей надёжной маскировки. Даже не посмотрели в сторону моих кустов. Плотным кольцом окружили дот.

О чём-то говорили между собой. Но не могли прийти к одному решению. Тогда на дот поднялся, с помощью других, седоволосый тучный мужчина. Наверно, секретарь парткома?

– Товарищи! Прежде чем принять какое-то решение, надо найти вход в данное сооружение. – как с трибуны в огромном зале, заявил представитель коммунистической партии. – Начнём с амбразур.

– Ни там ищите! – громко, сказал вверх, чтобы никто не мог определить место моего нахождения.

– Шурик! Ты где? – растерянно, спросил дядя Саша, глядя в небо поверх моей маскировки.

– Мне туда рано. – стал прикалываться над поиском меня со стороны дяди. – Меня ещё не распяли.

– Хватит играть в прятки. -серьёзно, сказал парторг. – Расскажи нам как ты выбрался из этого дота.

Мне ничего не оставалось, как выбраться из надёжного укрытия в зарослях кустарника. Вначале меня ощупали со всех сторон, чтобы убедится в том, что цел и не вредим, а также в том, что вполне могу отвечать за то, что произошло со мной в прошедшие сутки.

Так как места рядом со мной было мало, а услышать меня хотели все, то парторга сняли с дота. Меня поставили на дот.

– Расскажи нам, что привело тебя сюда. – обратился ко мне парторг. – Как ты попал в этот дот.

– Уважаемые товарищи! – становясь в позу вождя, заявил под общее хихиканье. – После драки с местными пацанами, а также после проигрыша команды пацанов в футбол команде девчонок, меня стали плохо кормить в доме родственников. За три дня во время проливных дождей с наводнением и три дня, когда природа восстановилась. За время своего заточения и плохого питания в доме родственников так похудел, что у меня едва хватило сил, чтобы выбраться на природу и восстановить свои силы питанием разных спелых плодов. В поисках ягод провалился в бездну, которая оказалась немецким доком, покрытым резиной со всех сторон. Никак не пострадал. Но самостоятельно выбраться из случайного заточения не мог.

Всю ночь вокруг дока была стая волков, следы которых у ваших ног. Они пытались добраться до меня. Но не смогли. Волков не боялся. Спал спокойно до самого утра. Надеялся, что дядя Саша вытащит меня из случайного заточения. Когда дядя Саша сказал, что будет меня доставать частями, то мне стало ужасно страшно. Моё сознание созрело на годы.

В течении нескольких минут разгадал тайну, заложенную в замке люка этого дока, и выбрался самостоятельно из заточения. Спасибо дяди Саши, что он напугал меня до созревания разума. Спасибо всем, что пришли спасать меня. Надеюсь, что никто не пострадает за мою детскую неопытность. В том, что случилось со мной никто не виноват. Наш разум спас меня.

Все присутствующие молча слушали мою длинную речь. Когда речь закончилась раздались бурные аплодисменты, как это происходит после выступления известного и уважаемого артиста.

Затем меня стащили с пьедестала на вершине дока и стали дружно подкидывать вверх до тех пор, пока наконец-то уронили меня на землю и едва не отправили к предкам.

Упал удачно и был цел. Ликовали все, кроме дяди Саши и парторга. Чуть больше года прошло как умер Сталин, вождь и отец пролетариев всех стран. В душе каждого коммуниста и большинства народа Советского Союза были в памяти траурные дни после смерти Сталина.

Здесь же какой-то сопливый пацан, стоя на верху немецкого дока пародировал выступления вождя. Все слушали словно речь Сталина. Когда ликование вокруг меня закончилось и с меня стряхнули пыль после того, как уронили наземь, дядя Саша крепко взял меня за руку и быстро пошёл со мной в сторону посёлка.

Словно спешил спасти меня от ликующей толпы мужиков, которые на радостях могли затоптать меня насмерть. Скорее, вполне возможно, что наоборот дядя Саша хотел быстрее избавится от меня?

С отрывом на пол километра от толпы односельчан мы пришли в посёлок и сразу пошли к дому Морозовых, где мне пришлось гостить почти месяц моих первых летних каникул. Вся семья словно сговорились заранее.

Не проронив ни единого слова в мою сторону, быстро упаковали в мою сумку все мои вещи. В другую сумку сложили разные гостинцы родственникам в Старом хуторе и в Гудермесе. Дедушка Степан потрепал меня за кудри. Женщины на прощание поцеловали в щёку.

До манёврового поезд на железнодорожной линии в сторону Гудермеса шли с вещами, молча не произнеся ни слова. Говорить было нечего. Всё было понятно без слов.

Своими приключения достал весь посёлок, особенно семью родственников. Теперь меня будут эвакуировать обратно к родителям и, вполне возможно, что надолго родственники Морозовы не будут звать меня в гости?

Тепловоз и с десяток вагонов стояли наготове отправляться на станцию в Гудермес. Дядя Саша обменялся приветствиями со своим помощником по работе. Передал меня и обе сумки в кабину тепловоза. Следом залез сам.

Принял руководство товарного поезда. Подал сигнал готовности к отправлению поезда. На зелёный свет светофора состав медленно двинулся в сторону города.

Меньше чем за час наш товарный поезд был на узловой линии станции "Гудермес". Дальше передали сцепление на манёвры местному тепловозу. Свой тепловоз отправили механикам на технический осмотр. По пути на техосмотр тепловоз остановился у платформы здания вокзала. С тепловоза высадили меня вместе с двумя сумками. Следом за мной не спеша сошёл дядя Саша.

– Сестрёнка, принимай своего пацана. – сказал дядя Саша, когда мы зашли к маме на работу.

– Опять что-то натворил со своими приключениями? – взволнованно, спросила мама своего брата.

– Нет! Всё в полном порядке. Цел и невредим. – весело ответил брат своей старшей сестре. – Просто мои детки малость приболели. Привёз тёзку обратно, чтобы он тоже не заболел от братьев.

Мама подозрительно посмотрела на меня. Мне ничего не оставалось как сделать привычную гримасу лица, которая выражала безразличия к тому, что происходит рядом. Мол ни в чём не виноват и нечего не знаю.

На всякий случай мама проверила привычно мою целостность и сохранность. Убедившись в том, что сын цел и не вредим, она тут же успокоилась.

– Ребята, так просто вас не отпущу. – сказала мама, усаживая нас за стол. – Сейчас вас покормлю.

– Из тебя получится хороший артист, если бестолочь покинет тебя. – сказал мне дядя Саша, когда мама ушла на кухню за продуктами к нашему столу. – Но шути в меру. Иначе сам пострадаешь.

Мне нечего было сказать. Сам прекрасно понимал, что сильно подставил своими пародиями на вождя себя, парторга и особенно своего родного дядю. При жизни вождя парторга и дядю могли расстрелять за такие мои приколы.

Моих родителей вместе со мной могли отправить в Сибирь. У нас в роду уже был такой случай, когда моего тёску-деда Александра Лебедева посадили в тюрьму за то, что он, будучи школьником на спор зажёг спичку о портрет Ленина – вождя пролетариата…

– Вам вкусный обед. – радостно, сказала мама, когда пришла с тележкой. – Кушайте на здоровье.

Мама ушла обслуживать отряд фзушников, которые пришли на обед. У неё такая работа. Накормить студентов железнодорожного училища завтраком, обедом и ужином.

Остатки пищи, не тронутые студентами, отдавали нищим и бывшим инвалидам войны, которые ютились на вокзале. Таких было много после войны. Конечно, служащие столовой не забывали о своих личных семьях.

– Всё, Мария, спасибо за вкусный обед. – сказал Саша своей сестре после обеда. – Мне надо спешить на работу. В одной сумке вещи Шурика. В другой сумке гостинцы. Дома сама разберёшься.

Мама проводила своего брата до выхода из столовой. По пути вручила ему авоську с продуктами на тепловоз его напарнику. Дядя Саша на прощание показал мне знак приветствия.

Мне тоже было приятно ответить ему тем же, если не больше. Ведь он спас меня от очередной порки трофейным немецким ремнём от отца. Хотя мне можно было всыпать по заслугам у них дома в посёлке.

7. Странные явления.

После того, как мои родители решили перебраться жить из старинного каменного дома, расположенного на левом берегу речки Белка, ближе к школе в Гудермесе. Произошло ряд непредсказуемых событий в моей жизни и в жизни моих родителей. Мне трудно объяснить всё происшедшее на уровне моего детского мышления. В те годы мой разум ещё не созрел к понятию происшедшего.

Когда городской исполком Гудермеса решил построить посёлок между вокзалом "Гудермес" и Чёртовой горой, у которой иногда происходили разные никем не объяснимые события, в городской исполком и в горком партии пришли старики, которые были против строительства посёлка у подножия Чёртовой горы.

Но никто не послушал стариков и посёлок стали строить. Мне вообще неизвестно за какие деньги строили данный посёлок. После войны в Гудермесе в каждой семье были вдовы или инвалиды войны, которые в виду своего тяжёлого положения не могли обеспечить себя и принести налог в городской бюджет.

Однако посёлок строили и в этом посёлке построили дома инвалидам войны. Мой отец был инвалид войны второй группы. Наши старики из Старого хутора, в частности дедушка Гурей и бабушка Маня, а также парализованная бабушка Нюся, которая жила с нами, были против переезда моих родителей в новый дом в посёлок у подножия Чёртовой горы.

Но мои родители ни стали слушать наших стариков, мы поселились в новый дом в конце апреля 1953 года. В это день в посёлке была плохая погода с дождём. Дальше пошли непредсказуемые события. 5 марта 1953 года в возрасте 74 года умер Сталин, вождь пролетариата.

Весь Советский Союз был в трауре несколько дней. 8-го марта 1953 года, через три дня после смерти вождя, был женский праздник и день рождения бабушки Нюси. Эти события отмечали в кругу семьи при закрытых дверях. Ведь вся страна всё ещё находилась в трауре.

Как раз в этот праздничный и траурный день произошло сильное землетрясение, эпицентр которого находился под нашим домом. Словно Всевышний наказал нас за кощунство, что мы справляли в день траура сразу два праздника, это женский день 8-го марта и день рождения бабушки Нюси.

Наш дом сильно трясло. Все выскочили из дома, а меня в нём забыли. Мне пришлось со страха орать словно резаному. Родители тут же вернулись за мной целым и невредимым. Буквально на следующий день в самой середине нашего посёлка прорвало нефтепровод, о существовании которого раньше никто ничего ни знал.

Фонтан нефти был настолько огромный, что его было видно из Старого хутора в центре Гудермеса. Залило нефтью половину посёлка. Немного досталось нашему дому. Между посёлком и речкой Белка появилась нефтяное болото. В тот год было жаркое лето.

Непонятно куда делось нефтяное болото. Но за лето на месте болота появилась огромная корка с трещинами, буграми и норками. В этих норках стали жить насекомые, птицы, грызуны и разные мелкие животные, которых раньше не было на этом месте. Причём никто из них не боялся людей. Подпускали к себе людей на расстоянии вытянутой руки человека.

Перед самой школой в первый класс решил покорить Чёртову гору, на которую не поднимались даже взрослые люди.

Про эту гору ходили всякие плохие слухи, хотя саму возвышенность трудно назвать горой.

Просто очень большой холм покрытый густой травой, которую даже травоядные животные почему-то не кушали. Значит было что-то такое, что отпугивало животных и людей от горы.

Мой поход на Чёртову гору закончился тем, что вернулся домой в целости и сохранности. Чего нельзя было сказать о моей новой школьной форме, в которой ещё в школу не ходил. От моей школьной формы на мне были огрызки грязного белья, которое нельзя было восстановить и отстирать.

Здесь нет ничего фантастического. Просто неудачно кубарем свалился с горы прямо в лужу. Хорошо, что мама была классная швея-моделистка. К утру сшила мне новую школьную форму, в которой мы пошли на мою первую школьную линейку.

Но эта школьная форма на мне долго не продержалась. В этот день после первого урока уговорил своих одноклассников сходить по местам моих бывших приключений. Вернулись к вечеру по домам в грязной рванной школьной форме.

Мой первый учебный год в школе в первом классе без приключений не обошёлся. Почти каждый день со мной что-то происходило. За мои приключения родители наказывали меня регулярно. Ничего не помогало моему воспитанию.

Всё повторялось каждый день. Мои родители и наши многочисленные родственники работали. Водить меня за руку в школу и обратно некому. Ходил сам. Мои первые школьные каникулы летом тоже не прошли без приключений. Когда родители и родственники сплавили меня на лето из Гудермеса в посёлок железнодорожной станции Червлёная-Узловая в семью к Морозову Александру Кузьмичу.

Младшему брату моей мамы. Все надеялись, что три месяца этого лета отдохнут от моих приключений. Но меня вернули домой через месяц.

– Ты больше в школу в Гудермесе ты не пойдёшь. – сказал мне отец, когда вечером увидел меня дома. – Пока тебя не было дома, то мы сделали ремонт нашего дома после землетрясения. Дом продали семье чеченцев, которые вернулись к себе на родину из Казахстана. Мы должны до сентября переехать в Избербаш в Дагестане. Там нам обещали дать жильё, а мне работу.

Вообще-то мне было всё известно от моих родителей про Избербаш. Там тоже жили наши многочисленные родственники по линии моих родителей. Там было Каспийское море. Но мне ехать туда совсем не хотелось.

Гудермес был моей Родиной. С первого своего шага и с первого побега из дома за приключениями здесь знал всё. В этом городе и в Старом хуторе у меня много друзей.

Наш переезд в Избербаш был разбит на несколько этапов. В первую очередь отвезли на самодельной каталке парализованную бабушку Нюся к родственникам в Старый хутор.

Где она родилась в хате-мазанке по окна вросшая в землю. Там же она дважды выходила замуж, мужья Фисюков Иван и Морозов Кузьмич, от которых родила троих мальчиков и троих девочек. Все живы.

Затем отец стал перевозить частями наше имущество на своём трофейном немецком мотоцикле с коляской марки "BMW". Расстояние между городами почти двести километров через Махачкалу.

Уезжал отец рано утром с полным баком бензина в мотоцикле. Канистру бензина брал с собой. Почти целую неделю ездил туда-сюда. Один раз отец ночевал у наших родственников в Махачкале.

Пока отец перевозил наши вещи в Избербаш мама до последнего дня до нашего переезда работала в столовой возле железнодорожного вокзала «Гудермес». Мне пришлось все рабочие дни быть рядом с мамой у неё на работе в столовой, а выходные дни сидеть дома под присмотром родителей. Они беспокоились, что на меня нет никакой надежды, что у меня не будет приключений.

В последний день в нашем доме собрались родственники-свидетели со стороны продавца и покупателя. В присутствии свидетелей с обеих сторон подписали заранее подготовленные в исполком документы о купле-продажи дома. Гарантом с нашей стороны был Гурей Выприцкий, дядя моей мамы. Он обязался переслать деньги за дом через сбербанк по нашему новому адресу.

Мы с мамой в этот же день уехали поездом в Избербаш. Отец уехал на своём мотоцикле. Так как нам сразу не могли дать квартиру в Избербаше моему отцу, как инвалиду второй группы отечественной войны.

Поэтому временно сняли квартиру в центре Избербаша. Там же возле площади железнодорожного вокзала отцу дали работу в фотоателье, где он работал один на весь город.

– Ну, что, сынок! Надеюсь, что здесь будем жить без приключений? – грозно спросил отец у меня.

Мне нечего было сказать отцу. Потому, что без приключений жить было скучно. В первый же день, когда мы пошли в гости домой к Стрельниковым, старому другу отца, во время знакомства подрался с Вовкой и Витькой Стрельниковых. Нас с трудом растащили. Пацаны были мои ровесники. Но они первые начали мне угрожать.

Думали, что их боюсь. Мне пришлось защищаться от них. На следующий день пошёл знакомиться с морем. Ничего о море ни знал. Воздух и вода в море холодные.

На мне трусы и майка. Искупался и простыл до такой степени, что вместо занятий в школе на долго попал в больницу. В это время мама была беременная и не могла одновременно работать швеёй, заниматься своим домом. За мной в больнице смотрела тётя Галя, сестра отца.

Квартиру нам дали в Новом городке перед родами моей мамы в мае 1955 года, когда родились близнецы Сергей и Юра.

Вместе с нами в трёхкомнатной коммунальной квартире жили аварцы Абдуллазизовы. У них тоже трое сынов старший Абдулл мой ровесник, а также младшие два брата.

Несмотря на то, что нам было тесно. Мы никогда не сорились, а жили дружно как одна семья. Всё было хорошо. Подружился со всем двором с мальчишками и с девчонками. Почти все были мои одноклассники.

Но у меня и здесь не обошлось без приключений в начале на море, где несколько раз чуть не утонул, пока научился плавать. Затем возле дома, когда гонял кнутом волчок на дороге меня сбил мотоцикл. Меня надолго положили в больницу и запретили учиться в школе.

Все пять лет, когда мы жили в Избербаше и там же в Новом городке, было много разных природных событий. 1954 год – проливные дожди и подъем воды в море на такой уровень, что пресные заливы, отгороженные от моря каменными грядами, утонули в море и пресные заливы сравнялись с солёной водой. За один год изменилась флора и фауна рядом с Избербашем.

1955 год – Май месяц, вскоре после рождения наших близнецов произошло нашествие саранчи. Рано утром, когда мама пеленала близнецов, всё внимание было посвящено малышам, моё внимание отвлёк шум за окном на улице.

Там что-то сильно шуршало и сыпалось на стёкла нашего окна. Это шум никак не был похож на шум проливного дождя или песка во время пыльной бури.

– Мама, посмотри сколько много кузнечиков. – сказал маме, когда увидел, что шуршит за окном.

– Здесь не кузнечики, а саранча. – с испугом сказала мама, плотно закрывая окна по всей коммунальной квартире. – Теперь всюду будет беда. Эти твари съедят всю зелень в городе и на полях.

Прошло всего несколько минут, как всюду появилась саранча. Серо-зелёные бескрылые кузнечики облепили всё, что росло в городе. В одно мгновение деревья и кусты теряли свою листву превращались в голые огрызки стволов. Всё городское население встало на борьбу с насекомыми.

Саранчу травили химикатами, били хлопушками для мух, давили колёсами машин и катков. Когда у саранчи появились крылья, то она сама покинула город. Кузнечики улетели в сторону моря. Однако саранча не перелётная птица, далеко летать не может.

Все насекомые, который полетели в сторону моря, вскоре попадали в морскую воду. В тот же день море стало бурлить от многочисленных рыб, которые ели саранчу, упавшую в море. Там же в море появилось много птиц.

Не успел природа прийти в себя от полчища прожорливой саранчи, как в прикаспийскую низменность пришла засуха. На территории Избербаша и Нового городка нет рек и озёр.

Между двумя населёнными пунктами за железнодорожной магистраль ближе к морю имеется чёрная лужа, в середине которой из недр земли булькает чёрная маслянистая гряз, это озокерит лечебная грязь.

Жара была такая, что даже лужа озокерита высохла до почвы земли и превратилась в огромный резиновый пласт, на котором вскоре появились глубокие трещины. Всюду погибала природа.

Трагедия о чёрные лужи озокерита дошла до учёных Махачкалы и Москвы. Приехали и прилетели с экспедицией многочисленные учёные вместе с передвижной лабораторией. Изучали засохший озокерит. Через два дня при пятидесятиградусной жаре экспедиция уехала.

На следующий день из Махачкалы прибыли три самосвала. Местные бульдозеры и экскаваторы сняли пластами высохший озокерит до морского песка. Всю чёрную массу увезли на самосвалах в Махачкалу.

Засуха была настолько сильной, что даже мы пацаны заметили это без учёных. Нашим спасением от жары всё лето было море, в котором находились с утра до вечера. Во время прошлогоднего наводнения от проливных дождей море и пресные заливы сравнялись в одну водяную гладь.

При засухе уровень моря упал. Каменная гряда отделила пресные заливы от морской воды. В конце лета и в начале сентября жара полностью закончилась. Ночью из грозовых туч пролился холодный дождь. В течении суток природа ожила.

Начался перелёт птиц с севера на юг. Большинство птиц гнездились всё лето на прикаспийских лиманах, которые не смогли уничтожить полчища саранчи и ужасная засуха. Теперь птица поднялась на крыло и летела на зимовку в южные страны.

Перелётных птиц много, что слабо видно солнце, как во время затемнения, которое было в этом году. Причём птицы летели над городом чаще ночью против не сильного ветра. Очевидно, им так легче планировать против потока воздуха.

В таком полёте во время планирования можно отдыхать. Днём перелётных меньше. Наверно, днём? Они кормились и отдыхали перед полётом ночью.

В нашем городе было много рыбаков и охотников. Так как в прикаспийской низменности в море много рыбы, а в природе много разнообразной дичи. Каждый год во время перелёта птиц охотники устраивали добычу пернатых, не выходя из города.

Между двумя населёнными пунктами быль пустырь размером в три километра. Со стороны Избербаша и со стороны Нового городка в звёздное небо направлялись лучи прожекторов. Птицы ночью летели на свет. Так начиналась ночная охота.

В этот год перелётных птиц было на много больше, чем в прошлые годы. Видимо птицы откормились саранчой и рыбой, которые в этом году были в изобилии. Даже самые неудачные охотники имели много подбитой пернатой дичи. Вдруг, на головы охотников и на головы горожан, посыпались какие-то пёстрые полосатые жучки. В отличии от саранчи, эти жучки ни ели растительность.

На следующий день ни только наш город, но даже весь Советский Союз знали, что со стороны Ирана и Турции американцы запустили воздушные шары, заполненные колорадскими жуками, которые поедают корневые плоды разных растительных культур.

Особенно любят картошку. Как бороться с колорадским жуком никто ни знал. Все винили охотников за стрельбу по зондам с жуками.

1956 году сразу с новогоднего праздника началось резкое похолодание. Даже во время летних каникул не было жарко, как в обычный год до засухи. В сентябре выпал первый снег, чего не было раньше никогда. В октябре на земле появился лёд. Никто из местных жителей никогда не видел лёд под ногами. Но, мы, пацаны сразу стали изготовлять коньки, чтобы кататься по этому льду.

Зима была хуже засухи. На всём Каспийском море никогда не было льда. Поэтому вся каспийская флотилия была деревянной. В этот год был такой холод, что лёд заморозил всё море и раздавил всю каспийскую деревянную флотилию. Лёд угрожал нефтяным промыслам, особенном эстакадам, которые сверху были деревянными. Надо было как-то бороться с такой стихией.

На высотках прибрежных городов установили артиллерию. С аэродромов подняли военные самолёты бомбардировщики. Всю зиму с 1956 по 1957 год самолёты и артиллерия бомбили лёд.

Всё было как на войне. Почти круглые сутки каждый день бомбили каспийский лёд. Люди не пострадали. Сильно пострадала природа. Когда лёд окончательно растаял, то беда проявилась сама.

Море было необычно тихое, словно убитая после зимней артиллерийской и авиационной военной канонады. Полный штиль без ветерка и без волн. На всей водной глади огрызки бывшей каспийской деревянной флотилии.

Рядом, куда видит глаз, в море трупы рыбы и морских животных. Подранки заполнили пресные заливы. Раненые рыбы и тюлени как бы пришли за помощь к людям.

В 1958 учебном году мы закончили учёбу в начальных классах и нас перевели из четвёртого класса в пятый класс старших классов. Каждый из нас по-своему закончил четвёртый класс. Как мы все ожидали круглым отличником был Сулимов Вовка.

С четвёрками и пятёрками закончил учёбу в начальных классах Григорищенко Сашка. На одни тройки начальные классы закончил Витька Журавлёв. Все остальные ученики по-разному закончили свою учёбу в начальных классах. У меня с учёбой была большая проблема.

После затемнения лёгких и после того, как меня сбил мотоцикл почти весь учебный год пролежал в больнице. Мария Фёдоровна наш классный учитель, почти каждый день приходила до меня в больницу и домой, когда у меня дома был постельный режим.

Она помогала мне учиться по школьной программе. Помогали мне с учёбой и мои друзья. Однако меня хотели оставить на второй год в четвёртом классе и даже исключить из школы за мою агитацию целого класса отправиться в горы на поиски удивительной пещеры из-за чего была паника в целом городе за время поиска нас в горах, откуда мы сами выбрались в целости и в сохранности. За эти наши "подвиги" хотели оштрафовать родителей, но, после сами передумали.

Однако об исключении меня из школы стоял вопрос в городском исполкоме и на педсовете в школе. В эти дни, совсем не в свою защиту, а просто так из-за собственного интереса, мной был написан огромный рассказ о наших приключениях в таинственной пещере, а также о родителях.

Мой рассказ был опубликован в нашей местной газете, а после в Махачкала в республиканской газета. Наши родители и горожане, которые искали нас выглядели как герои, а мы в пещере были как несмышлёные детки, которые изучали неизвестную нам природу.

Так что после такого рассказа сняли вопрос с повестки дня о моём исключении из школы. Кроме того, у меня по рисованию и по сочинению на русском языке были одни пятёрки.

При таких оценках никого не наказывают. В этот год с начала летних каникул мы пацаны были под домашним арестом сроком на один месяц. После наших приключений летом прошлого года, когда мы искали таинственную пещеру в горах, а весь город искал нас, пионерские лагеря отказались принимать нас на отдых на летние каникулы.

За нами на один месяц испытательного срока закрепили милиционера, который был рядом с нашей группой днём во дворе нашего места жительства и на море в километре от жилья.

В конце рабочего дня милиционер передавал нас под присмотр наших родителей. В это время у нас в Новом городке, а, может быть, во всём Избербаше только в семье Сулимовых был телевизор?

Этот телевизор привёз из Москвы отец Вовки Сулимова. Вовка поставил телевизор на подоконник окна.

Мы расселись во дворе перед телевизором на свои домашние стулья чтобы смотреть кино.

Вдруг, в небе над нашими головами, стало что-то сверкать словно искры о электрические сварки. Был вечер с субботы на воскресенье, то есть, выходные дни, все взрослые дома.

Ближайшее производство военный завод «Дагэнерго» далеко за территорией Нового городка закрыт под охраной на выходные дни. Даже в рабочие дни вечером оттуда не видно искры от электрической сварки.

– Может быть, это замкнули высоковольтные провода? – подумал в слух Григорищенко Сашка.

– Откуда ты видел, чтобы так долго было замыкание проводов. – усмехнулся Журавлёв Витька. – Обычное замыкание длится всего несколько секунд, а это сверкает над нами, наверно, минут пять?

В этот момент на смену непонятных искр в небе появились яркие разноцветные полосы и волны сильно похожие на северное сияние. Однако, где север и где мы.

Между севером и югом тысячи километров. Красочное сияние увеличивалось на всё небо над нами. Посмотреть на эту красоту вышли все жители Нового городка от младенца до старика. Смотрели, задрав головы вверх.

Когда сияние охватило всё небо над нами. Вдруг над нами появился огромный круг, из которого исходило это сияние. Точнее над нами было несколько огромных дисков в одном круге.

Каждый диск вращался в противоположную сторону в отношении внешнего круга и у каждого диска было сияние своего цвета. Так продолжалось несколько минут. Вдруг, всё мгновенно исчезло над нами.

Над нашими головами обратно было обычное звёздное небо без посторонних признаков. Мы ещё долго стояли, задрав головы вверх.

Думали, что повторится такое прекрасное чудо. Больше никаких чудес не повторилось. Мы опустили головы и молча разошлись по своим домам. Словно ничего чудного не произошло в летнем небе над нашим Новым городком и над нашими головами. Больше никто и никогда не вспоминал о событиях того вечера над нашими головами. Всё то, что видел целый город словно стёрли с нашей памяти. На следующий год наша семья переехала жить на Кубань.

Точнее в горы в посёлок Курджиново у речки Лаба. Затем годы и время навсегда разлучили меня с моим детством, в котором было много приключений опасных и очень интересных.

После интересных событий вечером в Новом городке, через двадцать лет спустя, меня отправили из военного завода «ПЗХО» в Перми в командировку на военный завод «Дагдизель» в Каспийске и на военный завод «Дагэнерго» в Избербаш-Новый городок. Конечно, мне было интересно побывать в городе моего детства. Где были самые интересные события и приключения в жизни.

К моему удивлению, почти все мои друзья-одноклассники жили там же в Новом городке. Словно ничего не менялось за эти прожитые годы. Вот сами мои друзья сильно во всём изменились.

Каждому из нас было за тридцать лет. У каждого была своя семья и свои дети. Вот только мечты нашего детства не у всех совпали с их желанием. Почти у каждого всё получилось, наоборот.

Сулимов Вовка (Сулим), который мечтал закончить школу с золотой медалью, с его слов, закончил школу в медвытрезвителе. Целый год лечился от алкоголизма. Никакого образования не имеет. Работает слесарем на военном заводе «Дагэнерго» в Новом городке в подчинении у Журавлёва Витьки (Журавля), который после окончания института работает главным инженером.

– Вы знаете, что Сашка Григорищенко (Пузан) стал учёным-спелеологом. – вспомнил, вдруг, Абдуллазизов Абдулл при нашей встрече. – Он даже книгу написал о наших приключениях в пещере.

– Книгу не читал. Но его лекцию об изучении пещеры слушал по телевизору. – вспомнил Витька.

– Пузан! Какой он хитрый! – возмутился Сулим. – Мы думали, что его схватил паралич после того, как мы якобы хотели его съесть, если заблудимся в пещере. Мы не бросили его умирать в пещере. Таскали его с собой по всем лабиринтам на носилках. В то время как он "изучал" тайны пещеры…

– Вы помните то сияние в вечернем небе летом 1958 года? – вспомнил, вдруг, Алимов Султан.

– Почему-то тогда мы все об этом забыли. – сказал Журавлёв Витька. – Лишь десятилетия спустя смотрел по телевизору документальный фильм про НЛО. Сразу вспомнил тот вечер, когда над нами было нечто такое инопланетное, чего мы больше никогда не увидели. Это был НЛО…

Мы долго вспоминали наше прекрасное детство, наполненное разными приключениями. Было далеко за полночь, когда мы разошлись по местам своего проживания. Больше мы, друзья-одноклассники, никогда не встречались. Но память о нашем детстве осталась с нами навсегда…

8. Созревание.

В начальных классах, до того, как нас перевели в пятый класс старшеклассников, у нас не было различия между девчонками и мальчишками. Большинство знали друг друга с роддома, в котором родились все ровесники.

В детском садике ползали голиком в одном манеже, там же учились ходить. Купались в море голяком, чтобы родители по соли на трусах ни знали, что мы были в море. Вдруг, всё сразу изменилось, между нами. После того как нас перевели из начальных классов в старшеклассники в пятый класс, мы словно сильно повзрослели за одно лето.

Пока пацаны были под домашним арестом за свои "подвиги" в прошлом году и с Нового городка никуда не уезжали. Наши девчонки всё лето были в пионерских лагерях или в гостях в деревнях у бабушек и дедушек.

По окончанию четвёртого класса нас из октябрят приняли в пионеры. Вместо значка с младенцем Володей Ульяновым на левой груди у сердца. У нас на шее красовался красный галстук.

У нас был единый девиз – «Пионер – всем ребятам пример!». Мы старшеклассники пионеры должны были гордо носить красный галстук, как надёжную связь между коммунистической партией и комсомолом в деле построения социализма и нашего светлого будущего всех народов – коммунизма.

– Посмотри какие красивые стали наши девчонки. – сказал мне, Сулимов Вовка при построении на первую школьную линейку в начале нового учебного года. – Особенно Жарцова-Иваненко Гала…

– Селезнева Лена ничуть не хуже. – добавил Григорищенко Сашка. – Вся прямо светится красотой.

– Вера Краснова тоже изменилась и повзрослела за лето. – вмешался в разговор Журавлёв Витька.

Мне нечего было сказать в сравнении с тем, что сказали мои друзья. Мне нравились все наши девчонки. Перед построением на первую школьную линейку девчонки стояли от нас в стороне и своей красотой выглядели в моих глазах, как праздничный букет с запахом полевых цветов.

Мы тоже видимо сильно изменились за лето. Девчонки с интересом разглядывали нас и хихикали. Сразу после школьной линейки нас повела в 5-й (А) класс наша новая классный руководитель, а также учитель русского языка Вера Степановна Григорищенко, мама Пузана.

Нам не надо было с ней знакомится. Мы знали нашу училку всегда. Григорищенко жили на первом этаже в нашем доме в одном подъезде прямо напротив нашей коммунальной квартиры. Она была строгой училкой.

– Так ребята, быстро упокоились. – строго сказала Вера Степановна, когда мы вошли в класс. – С сегодняшнего дня вы старшеклассники. Можете сесть за парту с кем хотите. Но если вы будете шуметь во время уроков, то мне придётся рассадить вас самой по моему усмотрению. Понятно!

Мы ничего ни стали говорить. Каждый сел за парту с тем, с кем лучше дружил. Хотя это неправильно сказано. Мы все были хорошими друзьями. Но все вместе мы не могли сесть за одну парту.

Поэтому мне досталось место за партой рядом с Вовкой Сулимовым. Витька Журавлёв сел за парту с Григорищенко Сашкой. Жарцова-Иваненко Гала села за парту рядом с Селезневой Леной.

– Нашим первым уроком сегодня будет урок русского языка. – сказала Вера Степановна, когда мы уселись за парты по своим выбранным местам. – Мы проверим как вы усвоили этот предмет в четвёртом классе. Мне надо знать с какого места начинать свой предмет с вами в пятом классе.

Конечно, ничего нового мы не могли сказать учительнице русского языка. Так как она о нас знала всё ни только по школьной программе. Мы тоже через её сына знали, как она ведёт свой предмет по русскому языку.

Пузан нам постоянно рассказывал, как его домашняя училка дрессирует своего сына с предметами русского языка и литературы. Поэтому наш первый урок прошёл спокойно.

– На дом у вас у всех будет одно задание. – сообщила учительница перед звонком на первую перемену. – Вы должны написать сочинение на тему «Какими были летние каникулы». Всё! Перемена!

Все четыре года в начальных классах мы учились в одном и том же помещении в классе, который совместно со своими родителями и с классной учительницей Марией Фёдоровной, ремонтировал и красили перед летними каникулами.

Теперь нам приходилось на каждый урок идти в другой класс закреплённый на одноимённым предметом. Вторым уроком у нас была география.

Конечно, поверхностно мы знали, что такое география. Так как мы сами пользовались географией передвигаясь со своими приключениями по земле и в гости к своим родственникам по Кавказу. Но мы даже представления не имели о том, что наше Каспийское море большое солёное озеро или что наша планета Земля имеет разные части света. Поэтому с интересом слушали урок. В это день у нас было всего четыре урока. Третьим уроком была математика, которую, откровенно, мы все не очень любили ещё в начальных классах как арифметика. Так как на обратной обложке тетради в клетку были таблицы умножения и деления. Каждый день у нас перед глазами на обложке тетради эти таблицы. Так же как на тетрадях в линейку алфавит букв русского языка.

Четвёртым уроком была физкультура. Все четыре года в начальных классах у нас был общий урок по физкультуре. Даже общая раздевалка у девочек и мальчиков. Тут же нас развели в разные раздевалки и проводили разные занятия по физкультуре.

Пацанов повели на футбольное поле. У девчонок были занятия по гимнастике в специальном зале. После уроков пошли мы врозь домой. Чем чаще разделяли нас друг от друга, тем больше мы хотели узнать причину такого разделения между мальчиками и девочками.

Мальчишки постоянно подглядывали за девчонками в раздевалке и во время купания после уроков под душем. Девчонки тоже самое делали в отношении мальчишек. Никакие преграды и никакие запреты не могли остановить перед влечением друг к другу.

Нам всего было по двенадцать лет. Но мы уже начинали понимать, что разделение нас друг от друга взрослыми, когда-то приведёт неизбежным сближением. Мы уже ни купались голяком вместе на море, чтобы родители по соли на трусах не могли определить, что мы весь день были на море.

Беспокоились за наше здоровье. Теперь мы подглядывали друг за другом голыми у моря. Когда у девчонок под школьной формой стали расти бугорки на груди, а у нас мужское достоинство тоже увеличилось. Нас стала одолевать ужасная страсть и любопытство посмотреть на то, что росло у противоположного пола.

У всех в нашем классе "сносило голову" от страсти хоть раз коснуться того, что нам запрещали. Мы только ждали повод, когда что-то толкнёт нас на встречу. Такая встреча произошла совершенно неожиданно на очередных летних каникулах.

Несмотря на отрицательное влияние нашего созревание к школьным урокам мы все перешли в следующий шестой класс. Большинство моих одноклассников собирались отдыхать в пионерских лагерях. Наша семья до нового учебного года была намерена переехать жить на Кубань в посёлок Курджиново.

Поэтому родители никак не могли решить на счёт меня. Отправить меня на лето в пионерский лагерь или оставить дома. Пока мы соберёмся уезжать на новое место жительства. Мне всё равно было, когда уезжать.

Главное было чаще купаться в море. Ведь в горах моря нет. Так случилось, что однажды рядом со мной в пресных заливах никого не было. Купался один голяком. Вдруг почувствовал, что кто-то за мной подглядывает.

Повернулся на взгляд и увидел Веру Краснову. Она тоже была голой по той же причине что в начальных классах, а, может быть, не случайно? Мы совершенно не сговариваясь направились навстречу друг к другу. Нас словно магнитом притягивало к запретному полу. Мы дрожащими руками трогали запретные места друг от друга.

– Давай потыкаемся. – страстно целую меня в губы, прошептала Вера. – Страсть как хочу этого.

– Но у меня нет никакого понятия как это делать с тобой. – почти теряя разум выдавил из себя.

– Мне тоже это неизвестно. – возбуждая меня, прошептала напарница. – Мы должны научиться.

Буквально инстинктивно мои губы прилипли к её розовым соскам на бугорках, которые сложно было назвать грудями. Её руки вцепились в то, что впервые приняло стойку между моих ног. Мы оба пытались за сунуть моё мужское достоинство в её пылающую от страсти промежность.

Стоя у нас, ничего не получалось. Лёжа в воде, можно было утонуть. Она наклонилась по собачьему. Едва моё достоинство коснулось её горящей от страсти промежности, как тут же она плюхнулась в воду по самую шею и поплыла к каменной гряде, где у неё на камнях был одежда.

В это время с возвышенности со стороны Нового городка спускались двое рыбаков. Вполне возможно, что Вера заметила их издалека раньше, чем они нас? Никто не успел застукать нашу попытку потыкаться. Мои трусы и майка были рядом со мной на камышах.

Тут же одел трусы и стал купаться в пресном заливе. Вера оделась за камнями со стороны моря и как ни в чём не бывало по каменной гряде направилась в сторону морского пляжа, от которого до нашего Нового городка всего километр. Мне тоже как ни в чём не бывало пришлось отправиться домой. Больше мы не встречались.

9. Голография в природе.

Мои родители собирались уехать на новое место жительства летом 1959 года. Но смерть бабушки Нюси в мае того года и разные семейные обстоятельства перенесли наш отъезд из Нового городка в Избербаше в сторону Курджиново на целый год.

Надо было по старой традиции в начале через год справить поминки об усопшей и тогда принимать решения о переезде на ПМЖ. Так что начали собираться переезжать после того, как у меня закончился учебный год и меня успешно перевели в шестой класс. За время летних каникул родители должны были разобраться со своими проблемами и только после до начала нового учебного года переехать в Курджиново. После некоторых размышлений родители отправили меня в пионерский лагерь «Сергокола». Со времени наших приключений в горах с поиском таинственной пещеры прошло два года. В прошлом году мы отбыли испытательный сроком один месяц под домашним арестом.

Исправились полностью. За два года с нашей стороны не было никаких приключений и серьёзных нарушений школьной дисциплины. В пионерских лагерях власть сменилась. Мы все уехали на отдых.

– Сынок, у меня к тебе одна просьба. – сказала мне мама перед моим отъездом в пионерский лагерь. – Ты уже ученик старших классов. Тебе надо серьёзно думать об учёбе, а не о приключениях.

– Мама! Всё будет нормально. – серьёзно ответил маме. – С моего поведения учатся мои братья-близнецы. Поэтому им буду во всём пример. К тому же мы в этом году будем жить в другом месте.

К моему сожалению, в пионерский лагерь «Сергокола» никто из моих друзей не поехал. Не думаю, что наши родители это сделали специально. Просто это случайное совпадение, что в эти летние каникулы мы впервые разъехались отдыхать друг от друга.

Ведь в течении прошедшего учебного года мы были вместе. Так было все годы нашего обучения в одной и той же школе. В эти летние каникулы Сулимова Вовка поехал отдыхать на Крым в пионерский лагерь «Артек». Григорищенко Сашку отправили на всё лето к бабушке в деревню на Украину.

Абдуллазизова Абдулла и двух его младших братьев отвезли отдыхать в горный аул Дагестана. Журавлёв Витька вместе со своей младшей сестрёнкой у своей бабушки где-то в деревне в Ставропольском крае. Мне выпал на лето пионерский лагерь «Сергокола», в котором отдыхал один месяц в 1957 году.

Второй раз отдыхать там было скучно. К тому же много кратно раз ездил вместе с отцом по горным аулам на драндулете и на трофейном мотоцикле отца. Там мы собирали фото-оригиналы к будущим портретам, которые писал отец сухой краской "соус".

В горах знал каждую тропу. Когда наш автобус подъехал к пионерскому лагерю, то в глаза сразу бросались значительные перемены на этой территории после моего отдыха здесь. Вокруг пионерского лагеря огромный забор из бетона, досок и колючей проволоки с большой собакой кавказской овчаркой у ворот. Возле ворот сторожка и собачья конура. Сторож не спеша открывает ворота к проезду нашего автобуса.

– Ну, прямо как на зоне! – удивлённо говорит водитель нашего автобуса. – Действительно лагерь!

Наш автобус первый прибыл сюда. Нас встречают все службы места нашего отдыха на один месяц. Может быть, кто-то из ребят здесь останется на всё лето? Всё зависит от родителей и от нас самих. Точнее, от нашего повеления.

Кто не выполняет правила поведения в пионерском лагере того могут выслать отсюда в любое время. Как было со мной в прошлый раз за мой побег. За два года, после моего первого отдыха здесь, территория пионерского лагеря увеличилась.

Построили новую столовую с большим залом, в котором помещались сразу все отдыхающие дети. Раньше мы завтракали, обедали и ужинали в две смены. Появились для проживания новые домики, в которых было по четыре комнаты на пять человек каждая.

Плюс комната пионервожатого. Всего десять групп по двадцать человек каждая группа и того двести человек отдыхающих детей. Отдельно пять групп девочек и столько же групп мальчиков.

Группы девочек и мальчиков разделяет административное здание, чтобы мы не бегали друг к другу по ночам. На доске объявлений график ночного дежурства пионервожатых, которые должны следить за безопасностью детей.

Пока наш автобус встречали у ворот, то следом за нами прибыли другие автобусы из разных населённых пунктов Дагестана. Девочек и мальчиков сразу разделили на две большие группы. Затем в каждой большой группе создали пять групп по двадцать человек в каждой группе.

Наверно, специально перемешали между собой, чтобы никто из нас не знал друг друга по учёбе в школе? Мне досталось место в первой группе мальчиков. В домике под номером один. В нашей группе не было никого из нашего города.

Все ребята были из разных сёл, посёлков, аулов и городов Дагестана. Наверно, заранее по документам определили кто будет в какой группе? У нас даже по национальности не было двух человек. Двадцать человек. Столько же языков. Но общались на русском.

Когда мы зашли в свою комнату, то пионервожатый нашей группы зачитал список мест каждой кровати. Мне досталась кровать у окна прямо напротив административного здания. Конечно, этот выбор моего места в кровати был случайным. Но теперь мне суждено быть под постоянным контролем круглые сутки. Через двери не удерёшь, там дежурный.

Окно тоже под наблюдением. Пионервожатым в нашей группе оказался Игорь Степанов старшеклассник из Каспийска. У меня в этом городе тоже живут родственники. Но мне не стоило никому об этом говорить, чтобы мои возможные приключения не просочились к родственникам.

Хорошо, что у моих родственников по всему Кавказу совсем другие фамилии чем моя фамилия. Могу скрыть от них свои приключения. После того как мы определились по месту своего проживания в заранее назначенное время протрубил горн на построение общей первой линейки.

Такой порядок был заведён во всех пионерских лагерях Советского Союза. На этой линейке было общее знакомство с пионерами и с администрацией пионерского лагеря. Затем такие линейки проводились один раз в неделю по воскресениям.

– Александр Черевков! – обратился ко мне старший пионервожатый, когда нас разделили по группам. – Мне сказали в вашей школе, что ты хороший художник. Мы с тобой по вечерам после ужина будем готовить стенгазету, приуроченную к нашим походам по горным достопримечательностям.

– Конечно, будем рисовать. – пришлось согласиться мне, хотя рисование меня в школе достало.

В первый день пребывания в пионерском лагере у нас было общее знакомство и праздничный обед по случаю начала летних каникул. Погода была отличная, солнечная и без ветра. Столы накрыли прямом возле столовой в тени деревьев.

На столах были разные сладости, а также фрукты и ягоды, которые пионерскому лагерю подарили местные жители из ближайших аулов. Не могу понять почему, но у меня не было никаких контактов в общении с пацанами нашей группы.

Может быть, потому, что каждый из нас имел свой язык общения, а на общем русском языке говорить не получалось? Так как каждый из нас думал на своём языке. Мы были в нашей группе каждый сам по себе. Вообще в этом заезде в пионерский лагерь были какие-то странности.

У нас в Новом городке было больше ста национальностей, которые в большинстве имели свой язык речи. Мы в тайне от родителей смогли создать свой язык общения независимый от других языков. Однако тайный язык вскоре рассекретили родители, которые оказалось сами когда-то придумывали в тайне от своих родителей.

Ведь все мы жили с рождения в группе разных языков. Вот только в пионерском лагере в своей группе у нас беседа не получалась. Хотя на общем собрании в пионерском лагере и в общении со своим пионервожатым мы понимали речь на русском языке и выполняли то, что от нас требовали.

Но дальше этих действий ничего не происходило. Между собой в группе мы были словно глухонемые, которые даже жестов общения не понимают. Почему-то никто из администрации и пионервожатый нашей группы не замечали этой проблемы. Мы были как бы в разных измерениях жизни.

Каждый в своём пространстве отделённый от других невидимой преградой, которую невозможно преодолеть речью и жестом возможного общения между людьми. Если что-то случиться, то мы не сможем подать друг другу руку помощи.

Первые два дня нашего пребывания в пионерском лагере были заняты знакомством с администрацией нашего обслуживания, а также благотворительные встречи с руководством населённого пункта Сергокола, который за сто лет до моего рождения в 1846 году был построен как крепость царской армии к усмирению горцев не согласных с присутствием русских на Северном Кавказе.

– Завтра у нас будет поход по местным достопримечательностям. – сообщил нам наш пионервожатый Игорь Степанов. – Подъём утром в пять часов. С начало завтрак. Затем нам дадут сухой паёк на сутки. Выход с пионерского лагеря в шесть часов утра. Пеший переход тридцать три километра.

– Столько же километров до моего дома. – сорвалось у меня с языка. – Можно мне сходить домой.

– Откуда тебе известно это расстояние? – с удивлением поинтересовался наш пионервожатый.

– Мой отец художник-фотограф. – нехотя ответил на вопрос. – Мы с отцом объездили на драндулете здесь каждый аул в горах во время сбора оригиналов фото к будущим портретам горцев.

– Всё и прекрасно! – радостно, воскликнул Игорь Степанов. – Будешь помощником местного гида.

Возражать против пионервожатого не принято. Поэтому промолчал в знак согласия. С местным гидом познакомился утром при построении группы перед походом в горы к местным достопримечательностям.

Алваз Додаев, местный гид, лет двадцать по возрасту, даргинец по национальности. Он говорил без акцента на русском языке. Так же прекрасно знал больше десятка местных языков.

– Мне очень приятно познакомиться с тобой. – радостно, сказал Алваз, когда ему представили меня, как помощника местному гиду. – У нас дома есть портреты, написанные твоим отцом.

Обменявшись приветствиями, мы стали по карте намечать наш маршрут по местным достопримечательностям. Конечно, в первую очередь должны побывать на развалинах крепости в Сергокола.

Дальше наш путь лежал к подножию горы «Гнездо орла» и к ущелью, где часто видят следы каптаров. Должны остановиться с ночёвкой в ауле, где живут медики мои родственники. Больше трёх лет прошло с тех пор, как мы с отцом были ауле в гостях у нашего родственника.

Моя двоюродная сестра Настя моя ровесница. По рассказам моей мамы Настя учиться в средней школе в Грозном и живёт во время учёбы у бабушки Дины в доме рядом со стеной старой крепости. Вполне возможно, что летние каникулы Настя отдыхает в ауле в доме у своих родителей?

Конечно, мне хотелось побывать гостем у своих родственников. Поэтому наметил ночлег не в ауле рядом с ущельем каптаров, а в доме культуры в ауле, где работают и живут мои родственники. После экскурсии по достопримечательностям в Сергокола мы направились в сторону горы «Орлиное гнездо». У меня было желание подняться на эту вершину. Но с группой это невозможно.

– Говорят, что ты был на этой вершине. – обратился ко мне Алваз, когда мы подошли к подножию горы. – Лично мне за все годы проживания в Сергокола ни разу не пришлось подняться на эту вершину. Орлы никого не пускают туда. Строго охраняют гнёзда своих маленьких птенцов. Расскажи нам о своём подъёме на эту гору. Думаю, что нам будет интересно послушать твою историю.

– У меня дома был раненый Беркут, которого случайно подстрелил мой отец на этом месте. – решил коротко рассказать свою историю. – На время лечения раненого орла мы поселили его в курятник. Другого места для Беркута у нас не нашлось. Орёл был ужасно злой на моего отца, за то, что он подстрелил Беркута. Поэтому наш раненый пленник сразу в первый день убил всех наших домашних птиц. Нам в руки Беркут не давался. Но его нам надо было как-то лечить. У меня был друг по имени Исса, который был похож на орла. Исса мог разговаривать языком Беркута и тот прекрасно понимал моего друга, с которым мы быстро вылечили орла. Вскоре Исса и Беркут покинули нас. Исса всегда говорил мне, что вскоре превратится в орла и поселится на вершине горы «Орлиное гнездо». Когда Исса и Беркут исчезли из моего вида, то мне очень захотелось встретиться с ними на вершине этой горы.

Во время своего отдыха в пионерском лагере «Сергокола» решил осуществить своё мечту и в удобное время ночью поднялся на вершину горы «Орлиное гнездо». Если бы не мои друзья Исса и Беркут, то меня не было бы сейчас рядом с вами.

Друзья помогли мне подняться и спуститься на с этой вершины. Мои друзья и сейчас кружат над нами. Чёрный орёл с белым воротником – Исса. Коричневый орёл – Беркут. Они приветствуют нас.

Вся наша группа, задрав головы к верху наблюдали над нами полёт прекрасных птиц, которые своим криком приветствовали нас, как почётных гостей у подножия горы «Орлиное гнездо». Мы с радостью помахали руками моим друзья, которые парили над нами и не спеша продолжили свой поход в ущелье каптаров. Там у нас в тени должен быть обед из сухого пайка как у солдат. К моему удивлению, когда мы пришли к ущелью каптаров, то при входе в ущелье не было никаких признаков кошар, где мне пришлось быть до того времени пока мой отец сообщил старику Акмалу, что секач вожак стада диких свиней убит и дунгус больше не будет святое место мусульман.

Двор мечети в старом ауле, а также поле с кукурузой. Дунгус без вожака, что птица без крыльев.

Вполне возможно, что горцы вернулись в аул, когда стадо диких свиней без вожака навсегда покинуло эти места?

Но кошара рассчитана не на проживание людей, а на круглогодичный выпас стада баранов и коз.

Куда тогда делись кошары вместе со стадом баранов и коз? Это всё, что тут было два года назад, даже при желании горцев, невозможно разместить в высокогорном ауле.

– Странно очень, что здесь нет кошар. – сообщил нашему гиду, когда мы расположились на месте бывших кошар. – Два года назад на этом месте были кошары со стадом коз и овец. Здесь жили из аула люди, которых из места проживания выжили дикие свиньи и каптар. Мы с отцом видели диких свиней в ауле и огромные следы босых ног каптара на кукурузном поле. После того, как мой отец убил секача, вожака диких свиней, которые навсегда ушли из этих мест. Тогда горцы собирались вернуться в аул. Допустим, что всё так было. Но забрать с собой кошары в аул они не могли.

– Да! Действительно всё странно это? – рассуждал в слух наш гид. – Здесь всё поросло густой травой и кустами. Словно в этих местах никогда не присутствовали люди и огромное стадо травоядных животных. В этом месте нет дорог и тропинок, которые вытаптывают люди и стадо животных.

– Может быть, мы просто заблудились в пространстве? – пришлось мне выразить свои мысли в слух. – Хотя по карте с горным рельефом и по вершинам гор мы никак не могли заблудиться здесь.

– Хочу честно признаться, что мне никогда не приходилось бывать в этих местах. – сообщил Алваз. – Нам с детства рассказывали разные страшные истории про каптаров, которые поселились в этих местах. Поэтому страх с детства поселился во мне. Все мои познания как гида имели направление в противоположную сторону. Так что мне нечего сказать об аулах, которые имеются в этом месте.

– Здесь в этом ущелье есть очень странный водопад. – вспомнил о прогулках с пацанами из местных кошар. – Там в скале вырезано лицо человека или каптара с бородой, по которой течёт вода. Мы сейчас пойдём туда и проверим наличие этого водопада. Если он на месте, то мы не ошиблись в своём направлении. Если водопада нет, то будем искать по карте выход к ущелью каптаров.

Гид согласился с моим решением, и мы тут же собрали свои вещи, которые вытаскивали на время своего полевого обеда. Благо, что рядом с нашей временной стоянкой была вода из родников.

Мы стали черпать кружками воду из родников и заливать тлеющий костёр, который разводили на приготовление горячего чая, а также подогревали жареное мясо, взятое с собой в сухой паёк.

От нашей временной стоянке на месте бывших кошар до предполагаемого водопада, по моим расчётам, было метров пятьсот, если двигаться вверх ущелья по ручью, который образовался от водопада с очертанием обросшего лица человека или каптара вырезанного в скале.

Надо было всего лишь обратить внимание на скалу с правой стороны по ходу нашего движения в верх ущелья. Там ещё должно быть небольшое углубление с водой от водопада, где мы тогда купались.

Наш отряд прошёл в глубь ущелья больше километра. Но никаких скал и никаких водопадов на нашем пути не было. Ручей и родниковой воды продолжал течь ровно по самой середине глубокого ущелья.

Здесь не было следов каптара и диких свиней. Всюду были заросли кустов ежевики, а также небольших деревьев кизила и алычи со спелыми плодами, которые переспели в долине.

Мы так увлеклись объеданием спелых ягод и плодов прямо с растительности, что забыли вообще зачем сюда явились.

Пришли в себя, когда упёрлись в скалу вверху ущелья, откуда вытекал ручей родниковой воды.

Дальше идти некуда. Растительность вокруг нас закончилась. Впереди скалы и одна единственная глубокая пещера. Над нами сумерки вечера. Куда-то двигаться поздно.

– Нам придётся заночевать здесь в пещере. – с беспокойством сказал гид. – Возвращаться обратно поздно. Спускаться вниз в долину часа два. В это время нас застанет ночь и спать в ущелье негде.

– Надо нам вначале проверить пещеру. – пришлось мне вмешаться в распоряжения гида. – Здесь в пещере может жить каптар, а также хищники и змеи, которые могут быть угрозой нашей жизни. У всех имеются с собой фонарики. Мы сейчас пройдём во внутрь пещеры и посмотрим, что есть там.

В нашем отряде оказалось всего четыре пацана, которые отважились пройти со мной в пещеру. Гид по инструкции обязан был остаться с большим числом пацанов, чтобы они от страха не разбежались по ущелью. Тогда у нас группе будет большая проблема.

Мы далеко от населённых пунктов. Здешних мест мы не знаем. Беглецов некому будет искать. Так что нам лучше быть вместе.

Когда мы вошли с зажжёнными фонариками вглубь пещеры, то навстречу нам выскочили зайцы. Конечно, испугались не меньше лесных зайцев. Но зато у нас была уверенность, что кроме сбежавших трусливых зайцев там больше никто не может быть.

Нам оставалось только приготовить большую пещеру к нашему ночлегу. Там после зайцев много шерсти и разных вредных насекомых.

– В пещере нам ничто не угрожает. – пришлось мне взять на себя инициативу после обследования пещеры. – Сейчас мы сделаем веники из веток кустарника. Затем все дружно и быстро почистим пещеру от заячьей шерсти и насекомых. После чего в темпе соберём сухие веточки и палочки. Разведём костёр внутри пещеры, чтобы окончательно избавиться от насекомых и огнём отпугнуть хищников, которые, вполне возможно, выбирают нас сейчас в пищу себе на ночь. Пока горит костёр в пещере мы наломаем хвойных веток с деревьев, которые растут на камнях вокруг пещеры. Так как у нас нет ничего к ночлегу, то мы будем спать на хвойных ветках. В пещере угли от костра затушим родниковой водой. В целях собственной безопасности от хищников разведём большой костёр перед входом в пещеру. У костра будем дежурить попарно всю ночь. На всё у нас есть один час.

– Откуда тебе всё это известно с проживанием в пещере? – с удивлением, поинтересовался Алваз.

– Всю мою сознательную жизнь с трёх лет от рождения отец брал меня с собой в горы на работу и на охоту. – сказал любопытному гиду. – Кроме того устраивал походы в горы со своими друзьями.

– Ну, тогда мы с тобой не пропадём! – решительно, сказал мне наш гид. – Главное – нам ночь пережить без происшествий. Утром разберёмся с обстановкой и найдём дорогу обратно к себе домой.

Большинство пацанов в нашей группе жили в городах и в крупных населённых пунктах. Они никогда не были в горах. Может быть, слышали какие-то страшилки о кровожадных хищниках?

Вполне возможно, что когда эти пацаны услышали от меня об опасности, которая их ждёт без укрытия в пещере ночью в ущелье, то они очистили пещеру раньше времени, отпущенного им на поселение? Когда всё было готово к ночлегу в пещере, то мы вначале устроили лёгкий ужин у костра.

Сварили чай, который пили с конфетами. Перед тем как пить чай мне пришлось поделиться опытом из приключений в поисках пещеры в Уллубиевской балке вблизи Избербаша. Если бы мы не экономили с питанием, то могли умереть с голоду, когда на долго заблудились в лабиринтах пещеры.

Все согласились с моими выводами насчёт питания и обошлись на ужин только чаем с конфеткой. Вообще-то мы не были голодными. За время поиска водопада в ущелье мы съели так много спелых ягод и плодов, что можно было быть сытыми почти сутки.

Так что после ужина с чаем мы кинули жребий на дежурство ночью у костра, чтобы сохранить огонь костра и нашу безопасность. По жребию дежурить со мной у костра стал аварец Гаджиев Саид из Махачкалы. Вообще-то не очень разговорчивый.

Но мне с ним дежурить было интересно. В отличии от пацанов из посёлков он был вполне грамотный. Мы с ним сразу нашли общий язык на время нашего дежурства у костра. Хотя на другие темы он почему-то не хотел со мной говорить? У меня тоже не было темы.

Опять-таки по жребию нам выпало дежурство быть первыми один час. Спать совсем не хотелось. Мы по очереди ходили с фонариками вблизи пещеры собирали сухие веточки и палочки для костра. Таких дров для костра было очень много в ущелье вблизи пещеры на безопасном расстоянии.

Так что за время своего дежурства мы собрали очень много дров на всё дежурство отряда. Ни у кого из пацанов в нашей группе не было наручных часов. Были часы только у нашего гида. Мы договорились, что часы будут передаваться от дежурной пары к другой дежурной паре до самого утра.

Так как мы плохо знали друг друга, то сразу договорились по жеребьёвке, что первая пара после дежурства ложится в глубине пещеры и поднимает на дежурство следующую пару.

Когда наше дежурство закончилось, то передали часы следующей паре, а сами легли спать на подстилку из хвойных веток в самом дальнем углу пещеры. У меня не было проблем спать в пещере, так как с детского садика привык спать по-спартански на чём угодно. Так что заснул почти сразу. Обычно каждую ночь снятся разные цветные сны. В эту ночь вообще ничего не снилось.

Проснулся от лёгкого ветерка, который осторожно коснулся моего лица, словно решил меня разбудить против моего желания. Наверно, ветерок опасался, что могу проспать что-то важное для меня?

Вообще-то он был прав, что разбудил меня. Когда мои глаза открылись, то передо мной оказалась неожиданная картина. Вокруг меня никого не было. Подомной не пещера, а какой-то туман.

Осторожно поднялся на ноги, чтобы не провалиться в куда-то в пустоту, покрытую вокруг меня туманом. Огляделся вокруг себя, чтобы определить место своего нахождения. Но вокруг только густой туман, в котором на расстоянии вытянутой руки ничего не видно. Даже опасно идти вперёд.

В горах часто бывает такой туман. Особенно ранним утром. Затем приходят лучи восходящего солнца и лёгкий ветерок, который разбудил меня. После чего густой туман осторожно растворяется в пространстве и над головой появляется чистое без единой тучки голубое небо, которое своим цветом сливается с голубой морской водой, если смотреть на горизонт во время штиля.

Здесь в горах далеко до моря и не видно горизонта, в котором сливаются вместе голубизна моря и неба. Вообще всё в горах смотрится совершенно иначе, чем на морском берегу. Особенно сейчас, когда густой туман полностью рассеялся.

Всё что угодно хотел увидеть перед собой у пещеры с высоты орлиного полёта ущелье покрытым сочной зеленью до самой долины у подножия гор.

Однако передо мной появилась какая-то странная панорама, которую не могли позволить себе даже мои цветные сны, наполненные интересными фантастическими сценами.

Мне часто снились такие удивительные сны, которые запоминал на долго, а проснувшись писал после сна свои, на мой взгляд, очень интересные рассказы, не придуманные мной никогда в обычный световой день.

У меня не было ни страха, ни восторга рассматривая необычную панораму в пространстве, неожиданно появившуюся передо мной. Мне уже приходилось нечто подобное видеть в моей маленькой жизни в дошкольном возрасте у дедушки Гурея.

Когда он в прошлом веке был в рабстве у арабов в стране Саудидов, то за резьбу по дереву ростовщик подарил ему семь книг и свободу. Однажды мне удалось подсмотреть как дедушка Гурей заряжал эти семь книг на солнце.

После чего на страницах этих книг появлялись такие объёмные картинки как сейчас передо мной. Дедушка что-то изучал и рассматривал на страницах этих странных книг. После читал вслух то, что там было написано на этих страницах на совершенно неизвестном мне языке.

В этом году моему отцу из Москвы привезли цветную фотографию-открытку фонтана «Дружба народов» на ВДНХ. Эта фотография отличалась от обычных фото тем, что была объёмная. Фотографию фонтана «Дружба народов» можно было рассматривать с разных сторон.

На обратной стороне фотографии-открытке объёмная надпись разноцветными буквами – «голография». Так что сейчас передо мной в природе образовалась панорамная – «голография», то есть, вполне естественная объёмная фотография, как у дедушки Гурея в семи книгах или как у моего отца в фотографии-открытке фонтана «Дружба народов» на ВДНХ. Там всё понятно, фотографии дело рук человека. Но как мне сейчас относится к тому, что сотворила природа или кто-то другой?

Через многочисленные рассказы от наших стариков о чудесах в природе мне было известно, что в природе существуют разные миражи или галлюцинации в пространстве. Но они бывают временные и вскоре исчезают также неожиданно как появились.

Затем в природе всё возвращается на свои места. Небо освобождается от неожиданных перемен и всё становится так как было раньше. Мне надо было набраться терпения, подождать, когда передо мной растворится голография в природе.

Не будет миражей в пространстве и галлюцинации в поле моего зрения. Всё вернётся обратно на круги своя.

У меня под ногами обычная почва или камни в пещере. Рядом наша группа. Далеко внизу ущелья долина, где находится наш пионерский лагерь «Сергокола».

Так как у меня не было на руках часов, а над головой не было никакого светила, всюду вокруг меня со всех сторон был постоянный свет и цвет, то мне никак не получалось определиться во времени и в пространстве. Надо было что-то делать, чтобы ни торчать здесь как памятник в полной неизвестности.

Ведь так можно заживо себя похоронить или превратиться в мумию. Когда моё терпение в длительном ожидании окончательно лопнуло, то пришлось сделать первый шаг, как первый шаг в своей жизни в детском манеже у нас во дворе под огромным деревом шелковицы радом с огромным каменным домом. Так же как тогда в манеже боялся упасть и провалится куда-то в пространство, где можно себя покалечить от падения или разбиться насмерть.

Несмотря на то, что у меня под ногами был плотный туман молочного цвета ноги мои, были на твёрдой основе, которая никуда не делась, а осталась всё той же пеленой молочного цвета. Находясь в таком устойчивом положении мне захотелось уйти куда-то вперёд, чтобы выбраться из этого голографического постоянства в природе.

Мне просто захотелось быть с кем-то рядом. Мои два, три и десять шагов ничего не изменили. Ничто передо мной не изменилось в размерах и в расстоянии. Всё было так, как постоянное отражение в зеркале без моего силуэта там, где всё отражалось.

Моя обычная ходьба и бег в этом голографическом пространстве в ничего не меняло. Всё также передо мной в дали в облаках и в тумане были какие причудливые силуэты строений. Наконец-то мне всё это окончательно надоело. Мне просто захотелось кушать.

Хорошо, что мой рюкзак с продуктами был постоянно за моей спиной. Даже во время дежурства у костра и во время сна в пещере никогда не снимал с себя рюкзак. За время многочисленных путешествиях в горах Кавказа прекрасно знал, что если потеряю продукты, то могу умереть с голоду во время походов.

У меня с собой было достаточно много сухого пайка, с которым можно не умереть с голоду во время путешествия несколько дней. Если, конечно, экономить на продуктах. Сейчас достаточно скушать пару пряников и запить их из бутылки родниковой водой.

В трофейной немецкой фляге есть горячий чай, которым запасся во время нашего ужина у костра возле пещеры. Но чай оставлю на после, что будет ещё у меня в этом пространстве. Здесь костёр нечем разводить в этой мгле. Пока пользовался сухим пайком, то не обращал никакого внимания на окружающую меня среду.

Как только утолил малость голод и жажду, то случайно обратил внимание, что вокруг меня в пространстве всё изменилось. Появился новый голографический пейзаж с новыми причудливыми постройками зданий, которых раньше не видел в природе и вообще вблизи себя, когда был в гостях у наших родственников где-то по Кавказу или в очередных путешествиях на природе.

Где это всё? Неизвестно сколько времени пришлось мне находиться в этом причудливом пространстве. Наверно, очень долго? Так как за это время несколько раз менялись голографические картинки в природе.

Люди всегда к чему-то привыкают, даже это что-то, вдруг, неожиданно появилось перед ними и осталось рядом на какое-то время. Точно так произошло со мной в этом пространстве.

В конце концов природа сознания и организма человека требует внимание на себя. Обратно захотелось кушать. Теперь без всякой опаски на что-то бесцеремонно сел среди этой уже не интересной голографической картинке. Достал из рюкзака трофейную флягу с горячим чаем.

Двух пряников и нескольких глотков горячего чая было достаточно, чтобы быть сытым на какое-то время.

После еды мне ужас как захотелось спать. Природа требует, так надо выполнять её желание.

У меня не было времени чтобы выбирать место своему сну, который явился в этом странном пространстве, где кушал там и приткнулся на свой рюкзак, который сильно похудел от сухого пойка за время моего путешествия в разных пространствах или даже в разных измерениях моей жизни.

Почти сразу, как только засну, мне, как всегда, стал снится чудный цветной сон, как вполне реальной жизни. Словно мы всей группой спим в той самой глубокой пещере в «Ущелье каптаров», которых, к сожалению, или к удаче, мы не видели в этом ущелье. Здесь в ущелье даже следов каптара или диких свиней нет нигде. Значить мы всё-таки ошиблись ущельем в этой местности.

– Отряд! Подъём! – вдруг, в моём цветном сне, услышал команду нашего пионервожатого. – Шесть часов утра. Завтракаем у костра. Затем тушим костёр и спускаемся по склону ущелья в долину.

Опять же в моём цветном сне, наша группа, словно солдаты без постороннего разговора быстро выполнила приказ. На завтрак у нас была на костре жаренная картошка, которую поджарила последняя пара дежурных у костра.

На десерт был горячий чай с пряниками. После завтрака мы дружно потушили угли горящего всю ночь костра у входа в пещеру. Построились на проверку.

– Так мы вчера вечером не пришли к месту своего ночлега, то нас, наверно, ищут? – сказал наш гид Алваз, обратно в моём цветном сне. – Поэтому мы спускаемся сразу в долину в пионерский лагерь.

Отряд растянулся по правому гребню ущелья. Та как по выводу нашего гида он знал эти места меньше меня, то мне доверили выводить отряд из этого места в ущелье в солнечную долину. Следом за мной, по рангу, шёл наш пионервожатый Игорь Степанов.

Группу замыкал местный гид Алваз Додаев. Мы не спеша стали выстраиваться друг за другом на гребень ущелья. По гребню ущелья была всего одна тропа шириной не больше метра. Так что мы в количестве двадцати двух человек пока выстраивались на тропинку, то передо мной появилась долина сквозь заросли кустарника.

В то время как наш гид только вышел от костра на тропу. Выходит, что наша группа с интервалом в несколько метров друг за другом растянулась по тропе на пару километров.

В самом начале во время спуска в долину, вдруг, мне на глаза попалась от огромного дерева большая ветка, которая свисала над тропой так, что мы едва прошли под этой веткой.

Тут сразу вспомнил, что когда ожидал отца с ущелья на этой самой ветке, то по ошибке испугал ни отца с возможным охотником, а двух каптаров, из-за которых сам едва не умер со страху. Конечно, теперь всё стало на свои места. Перед выходом в долину в стороне от ущелья располагались кошары с огромным стадом овец и баранов. Дальше в правую сторону дорога, которая ведёт в аул, где живут аварцы, хозяева этих кошар. За этим аулом есть аул, в котором живут мои родственники. Нам надо поворачивать на лево к дороге, которая ведёт в посёлок Сергокола.

– Мы ошиблись на километр. – сказал, во сне, Игорю Степанову. – «Ущелье каптаров» с другой стороны нашей тропы. Здесь знаю каждую тропу. С правой стороны есть два аула. В одном ауле живут мои друзья аварцы. В другом ауле живут мои родственники. Они оба медики по образованию.

– Ну, мы туда уже не попадём. – с сожалением, во сне, сказал мне пионер вожатый. – Нас ищут.

Мы вышли на дорогу в сторону Сергокола и стали ждать, когда вся группа спустится к нам. Дальше собирались идти отрядом в построении по два человека с песнями. Отсюда до нашего пионерского лагеря чуть больше десяти километров.

С песнями по новой дороге дойдём быстро за пару часов. Вдруг, в нашу сторону из кошар выскочила большая кавказская овчарка. В отряде началась паника. До этого не проронившие ни слова пацаны стали орать каждый на своём языке.

– Сидеть! – заорал на всех во сне. – Он мой друг Абрек. Он когда-то охранял меня от каптаров.

Пёс обнюхал меня со всех сторон. Облизал мои руки и тут же убежал в кошары. Мы не успели вновь построится в отряд, как Абрек вернулся к нам обратно. В зубах у пса была моя кепка, которую потерял три года назад.

Столько времени Абрек охранял мою собственность. Словно знал, что хозяин вернётся за кепкой. Мы все были удивлены такой верности и памяти лохматого друга.

У нашего пионервожатого Игоря Степанова с песней ничего не получилось. Так как кроме меня и пионервожатого никто не знал ни одной строевой песни на русском языке. У каждого была своя песня на своём языке. Мы были как та вавилонская башня, которую не смогли построить люди по той причине, что каждый говорил на своём языке и не понимали друг друга в строительстве башни.

Конечно, шагать строем без песни скучно. Рассказывать что-то об этих местах тоже нечего. Всё самое интересное мы прошли за сутки нашего похода в горах. Если бы нас никто не искал, то можно было сходить в «Ущелье каптаров». Ведь мы ради этого ходили сюда. Жаль, что спутали места. Но сейчас поздно о чём-то вспоминать. Лишь бы отец ни знал, что потерялись из-за меня.

– Отряд! Стой! – скомандовал пионервожатый, в моём сне. – За нами приехали. Сей будет посадка.

Мы сразу не видели предмет нашей посадки. Пока мы плелись словно бараны по трассе нас обгоняли грузовые автомобили и джигиты на лошадях. Конечно, никто из них не мог подвести до посёлка.

Все проезжающие просто приветствовали нас. Мы на приветствие отвечали тем же. Когда Игорь Степанов повернулся на звук машины в целях нашей безопасности, то увидел наш автобус. Следом за автобусом из пионерского лагеря ехали легковые автомобили представителей местной власти, а также целый кортеж милицейских автомобилей и мотоциклов. Здесь всё было понятно без слов.

Наш отряд искали по горным дорогам, а мы были в ущелье с ночёвкой в глубокой пещере, куда не пройдёт никакой транспорт. Сейчас мы получим разгон от больших начальников.

– Отряд! Быстро сели в автобус. – скомандовал, в моём цветном сне, какой-то большой начальник, который вышел из легковой машины. – Всех виновников отвести в больницу на клизму и на укол.

Слова "клизма и укол" знали на всех языках Советского Союза. Так как все со дня своего рождения знали эти ужасные слова. До приезда автобуса у нас было поднятое настроение. Сейчас у нас не было никакого настроения.

Мы уже ни маленькие дети, которые слезой могли добиться жалости и пощады от взрослых за свою шалость. В этот раз мы ответим за свои приключения сполна. Когда автобус остановился возле армейского госпиталя, то нас отделили от наших руководителей.

Мы поняли так, что наш гид и наш пионервожатый, получат большую клизму и большой укол. Меня оставили в отряде. Видимо начальники ни знали, что это по моей вине заблудились в горах. По этой причине отряд не явился к месту ночёвки в ауле. Из-за этого был переполох до утра…

– Так, пропавшие, быстро разделись до гола и мыться в баню. – приказал нам, в моём сне, военный доктор. – Клизма и укол не любят грязных. Хорошо помойтесь и переоденьтесь в чистую одежду.

Наверно, после нашего мытья советская армия была в убытке? Мы использовали кучу хозяйственного мыла на свою чистоту и целую речку кристально чистой воды, которая утекла на наше мытьё.

Так долго мылись не из-за своего грязного тела, а больше из-за того, чтобы растянуть время до нашего наказания. Может быть, доктор сжалится и не будет наказывать нас?

– Всё! Хватит мыться! – скомандовал всё тот же доктор. – Быстро вытерлись полотенцем на сухо. Одели новые чистые трусы и все на стрижку волос. В советской армии вшей не должно быть.

Конечно, ожидали любое наказание, но не стрижку волос. Даже самые смелые пустили слезу. Ведь в этом возрасте мы старались быть лучше своих ровесников красивой причёской. Вдруг теперь решили нас оболванить на лысую. Как теперь мы будем выглядеть среди своих ровесников?

Особенно в глазах наших девчонок, которые мечтали выбирать среди нас себе достойного друга. После стрижки волос нас отправили обратно в раздевалку в бане. Где взамен испачканной пионерской формы лежала совершенно новая такая же пионерская форма.

Мы были весьма удивлены такой перемене к нашему виду. Даже немного осмелели. Стали подшучивать друг перед другом, каждый на своём языке. У меня появилась надежда, что этим закончится наше наказание.

– Так, новобранцы-голодранцы! – обратился к нам, в моём сне, всё тот же военный доктор. – Теперь, когда вы отмылись от вшей и грязи, можно смело строем идти на приём клизмы и уколов.

Наше весёлое настроение обратно упало до нуля. Под охраной нескольких солдат, на всякий случай, чтобы не сбежали из строя, наш отряд направился в приёмный отдел медсанчасти, который находился в том же дворе, где мы только что мылись в бане. Солдаты, сопровождавшие нас, подшучивали над нами насчёт армейской санитарной проверки после наших приключений в горах.

– Внимание на меня! – принялся командовать над нами армейский старшина, когда мы пришли в коридор перед кабинетом на приём к доктору. – В кабинет к доктору заходим по одному. Быстро!

Никто из нас не решился добровольно идти на приём наказания. Надо же было такому случиться, что мне было суждено стоять первым перед кабинетом доктора. Армейский старшина схватил меня за шиворот и буквально за толкал в кабинет, где, к моему удивлению, была медицинская сестра без признаков предметов наказания. На шее у неё висели какие-то резиновые трубочки.

– Молодой человек! Не дрожите! – мило улыбаясь, сказала мне девушка. – Убивать вас не буду. Мне надо только проверить ваше здоровье. Расстегните рубашку. Дышите. Не дышите. Покажите свой язык и горлышко. Вы вполне здоровы. Можете проходить службу в рядах пионерской гвардии. Хорошо кушайте и дома папу с мамой слушайте. Пригласите ко мне на приём следующего парня.

Оттого, что приём к доктору прошёл удачно и мне было весело на душе, то решил разыграть пацанов, из-за которых был первый на приёме у врача. Перед выходом из кабинета в коридор сделал предсмертную гримасу измученного лица и буквально выпал в коридор со слезами на глазах, со стонами держась обеими руками за свою задницу.

Весь отряд шарахнулся в сторону от меня. Старшина, едва сдерживая себя от смеха перед моим розыгрышем, схватил за шиворот следующего пацана и буквально силой затолкал его в кабинет.

Мне ничего не оставалось, как только с траурной гримасой лица выйти из коридора во двор армейской медицинской части. Там меня ждал наш пионервожатый в новой форме и не постриженный. Видимо его пожалели и ни стали оболванивать как нас.

Он фактически взрослый человек. Через год, после окончания средней школы, наверно, будет поступать в институт? Там не прилично быть лысым. Если не поступит в институт, то его заберут служить в советскую армии. Там стригут на лысую всех.

– Александр! Как прошла массовая чистка нашего отряда? – поинтересовался Игорь Степанов.

– Очень тяжело. – всё с той же траурной гримасой ответил на вопрос пионервожатого. – Начинали с меня и мной, наверно, закончат дома поркой трофейным ремнём? Когда меня отправят домой.

– Никого ни куда отправлять не будут. – с кислым лицом на мои траурные гримасы, сказал Игорь. – Вас всех отстранили от мер наказания. Мне и нашему гиду устроили хорошую взбучку…

– Ура! Мы победили! – радостные вопли, в моём сне, оглушили перепуганного Игоря Степанова.

– Ты паразит! Искренне сочувствовал тебе, а ты тут устроил театр. – удивлённо, сказал Игорь.

Мы оба стали смеяться над моим розыгрышем, а также над тем, что наш поход в горы и наши приключения в ущелье закончились весьма удачно. Вскоре к нам присоединились все пионеры нашего отряда. Когда мы были в полном составе, то один всё тот же старшина, без охраны повёл нас в армейскую столовую.

Там мы все впервые изведали отличное армейское питание. После обеда, строем, с песнями, каждый на своём языке, мы пошли в наш пионерский лагерь, который находился на другой стороне посёлка Сергокола. Пришли как раз к обеду, от которого демонстративно отказались.

Ну, кто будет кушать детское питание после армейской каши с говяжьей тушёнкой, суп харчо и густой фруктоягодный кисел, в котором ложка не тонет, как в нашем киселе.

– Александр! Пройдём в красный уголок. – обратился ко мне старший пионервожатый, когда мы после армейского обеда собирались отдыхать в комнатах своего отряда. – Ты обещал мне, что мы с тобой после вашего похода в горы выпустим пионерскую стенгазету, которая понравится всем.

Мне ничего не оставалось, как только согласиться с требованием старшего пионервожатого. Через несколько минут мы были в красном уголке, куда явился весь актив пионерского лагеря.

Они стали обсуждать, какой будет наша общая стенгазета. У меня не было никакого желания спорить с ними. К тому же никакого отношения к активистам не имею. В мои обязанности входит рисовать. Пока все обсуждали будущею стенгазету, у меня было время в стороне от активистов на другом столе сделать на листе ватмана карандашные наброски будущих цветных рисунков. Всем понравилась моя работа.

Редакторы стенгазеты стали готовить свои заметки к стенгазете. Мне надо было быстро раскрасить рисунки и от себя что-то написать о приключении нашего отряда в горах.

– Обалдеть! Вот это рассказ! – удивлённо, воскликнул комсорг пионерского лагеря, когда пришёл в красный уголок, чтобы ознакомится с готовой стенгазетой. – После того, как все пионеры прочтут нашу стенгазету, то обязательно отправлю её в ВЛКС Махачкала на конкурс стенгазет за лето.

– Мне можно пойти спать? Сильно устал за прошедшие сутки. – обратился к комсоргу, в своём сне.

– Конечно можно! Ты заслужил хороший отдых. – радостно согласился комсорг с моей просьбой.

От красного уголка в административном здании до моей кровати в отряде каких-то сто метров. На улице уже ночь. Выходит, что полдня был занят стенгазетой. Прозевал ужин в нашей столовой.

Вообще-то кушать не хотелось. Надо было хорошо выспаться. Когда вошёл в комнату, где была моя кровать, то все уже спали. Как только лёг спать, так сразу цветной сон во сне пропал.

– Шурик! Пора вставать. – услышал голос мамы сквозь сон. – Нам пора собираться в дорогу.

На голос мамы тут же открыл глаза. К моему удивлению, лежал в своей кровати в нашей коммунальной квартире в Новом городке. За окном рассвет. Наши близнецы ещё спят. Отец и мама собирают наши вещи в дорогу. У нас багажа нет.

У каждого у нас в семь сумки с личными вещами. В зеркале отражение моей лысой головы. На календаре август месяц 1959 года. Сон в два месяца! Может быть, это был не цветной сон, а вполне реальность в двух измерениях моей жизни?

– Шурик, тебе прислали почётную грамоту из ЦК ВЛКСМ Дагестана. – сказала мама, протягивая мне красивый лист почётной грамоты. – Ты молодец, как художник и рассказы пишешь хорошие. Но с дисциплиной тебе надо подтянуть. У нас в семье и в школе от тебя одни неприятности за твои приключения во время походов в горах. Сам идёшь в горы и за собой увлекаешь других ребят.

– Может быть, именно в этом прелесть нашей голографической жизни? – подумал вслух о чём-то.

10. Собачья верность.

У нас дома в Новом городке, в коммунальной квартире на две семьи, был пёс немецкая овчарка по кличке Джульбарс, которого мой отец подобрал где-то на улице слепым щенком. Мы кормили щенка коровьим молоко из соски как маленького ребёнка.

В это время моя мама родила близнецов Сергея и Юрку. Когда Джульбарс подрос, то так привязался к близнецам, что стал им няней. Пёс был настолько дружелюбный, что находил общий язык со всеми ребятами и с собаками нашего двора.

Даже кошки приходили покушать с ним из одной миски, если не было рядом других собак. Дружил Джульбарс со всеми, но спал только в нашей коммунальной квартире на своей подстилке у дверей на выход. В целях хорошего здоровья в нашем окружении мы все мылись один раз в неделю под душем у нас во дворе.

Джульбарс тоже таким образом избавлялся от вшей. В первый наш заезд в пионерский лагерь вместе с нами отдыхали пионеры из Баку. Мы сразу подружились между собой. В тайне от своих родителей договорились приезжать друг к другу в гость.

Мы в Баку, а бакинцы к нам в гости в Новый городок. Сразу после нашего возвращения из пионерского лагеря мы собрались ехать на поезде в Баку к своим новым друзьям.

– Мы идём в горы на два дня. – сообщили своим родителям, собираясь ехать "зайцами" в Баку.

Так было каждое лето, когда на склонах гор и в долинах поспевали сладкие плоды разных растений. Рядом с нашим городом не было хищников, которые могли напасть на нас.

Мы могли свободно пару суток находится на берегу моря на рыбалке или в горах вблизи города, где было много кизила, чёрной хурмы, ежевики и других сладких плодов. Родители были не против таких походов.

Ехать на поезде по билету без родителей детей не пускали в вагон. К тому же у нас не было много денег на поездку.

Родители каждый день давали нам по рублю на мороженное. Но таких денег не хватало нам на день. Мы подрабатывали на берегу моря у рыбаков в колхозе «1-го Мая». Чистили сетки от тины и морской травы или сортировали рыбу. Нам за работу давали по рублю.

– У нас сегодня есть по десятке на каждого. – сказал Сулимов, когда посчитал всё наше сбережение. – Думаю, что с такими деньгами за сутки мы не пропадём. С собой возьмём подарки бакинцам.

Подарками друзьям из Баку были дикорастущие фрукты и ягоды, которые росли на горах вблизи нашего города.

Рядом с Баку ничего такого не было. Дикорастущие фрукты и ягоды на рынках Баку не продавали.

Мы видели, как бакинцы с наслаждением объедались фруктами и ягодами, которые росли вблизи пионерского лагеря на склонах гор. Конечно, это будет хороший подарок друзьям.

Между Москвой и Баку курсировал старый скорый поезд со ступеньками от двери вагона до платформы на перроне вокзала. Там можно было проехать на ступеньках пару остановок и после сбежать от проводника, чтобы не надрал уши. До Баку ехать шесть часов.

За время езды на ходу поезда проводник мог затащить "зайцев" в вагон и сдать в Баку на растерзание милиционерам.

– Будем ехать на крыше вагона. – сказал Журавлёв Витя. – Там есть трубы, за них можно держаться. Надеюсь, что нас на крыше не обнаружат и на крышу вагона за нами никто не полезет.

Скорый поезд Москва-Баку, как всегда, опаздывал. Мы до прихода поезда спрятались в кустах с противоположной стороны от посадки в поезд. Там ночью нас никто не мог увидеть. На посадку пришли четыре человека. По внешнему виду горские евреи из Дербента. Первый поезд пришёл до рассвета. Мы тут же забрались по лестнице на торцах вагона на крышу вагона и там затаились.

– Смотри! Джульбарс прибежал? – с удивлением, сказал мне Абдулл. – Мы вроде двери закрывали?

Джульбарс при виде нас стал радостно лаять и скакать по перрону. Он едва не сорвал нашу поездку. В это время поезд тронулся и стал набирать скорость. Хорошо, что мы ни ехали в вагоне, иначе пришлось бы нам брать Джульбарса с собой. От железнодорожного вокзала до нашего дома чуть больше трёх километров. Такое расстояние пёс преодолевает за десять-пятнадцать минут.

– Посмотрите! Наш Джульбарс? – воскликнул Сулимов Вовка. – Наверно, он за поездом бежал?

– Ни такой он дурак, чтобы за поездом бежать. – пришлось мне заступиться за лохматого друга. – Джульбарс видимо "зайцем" на ступенях вагона едет. Иначе бы он вернулся к нам домой.

Поезд обратно тронулся. Мы проследили, как наш лохматый друг прыгнул на степени вагона. Так было на каждой станции. Джульбарс с платформы вокзала посмотрит на крышу вагона. Убедится, что мы на месте и при отправлении поезда обратно прыгает на ступени вагона.

Таким образом мы доехали до самого Баку. Когда мы спустились с вагона на землю пёс тут же подбежал к нам.

– Молодец Джульбарс! Хороший друг! – мы радостно стали хвалить своего верного друга.

Мы никогда раньше не были в Баку. Но памятник Кирову в Баку видно с любой точки города. Там за памятником находится улица Советская, на которой живут наши бакинские друзья.

Нам всего лишь надо пройти к памятнику и там у любого местного жителя спросить номер дома, указанный на клочке бумаги. Дальше по городу сами разберёмся с нашими новыми друзьями в Баку.

– Сашка! Вовка! Витька! Абдулл! Какими путями? – радостно встретил нас Гаджиев Сулейман.

– У нас все держат слово! – гордо сказал Абдулл. – Обещали, что приедем в гости к вам. Вот мы тут.

– Очень рады вашему приезду. – растерянно, сказал Сулейман. – Просто всё произошло неожиданно для нас. Сами вчера вечером приехали на автобусе, пока всех развезли по дороге в Баку.

– Если наш приезд вам в тягость, то сами можем посмотреть Баку и вечером уехать обратно домой. – с обидой в голосе, сказал Журавлёв Витька. – Расписание поездов знаем. Спокойно уедем.

– Никуда вам уходить не надо. – сказал нам Гаджиев Сулейман. – Сейчас соберу своих друзей. Наших друзей. Все живут на этой улице. Меня беспокоит ваш пёс. Он не покусает наших друзей?

– Джульбарс наш и ваш друг. – пришлось мне заступиться в защиту нашего верного друга. – Он добровольно без нашего участия приехал "зайцем" в гости к вам. Можешь познакомиться с ним.

Джульбарс, как только услышал своё имя, то сразу решил познакомиться с Сулейманом. Пёс подошёл к Гаджиеву. Обнюхал нашего нового друга, который плохо не пахнул.

Лизнул руку Сулейману и тут же подал ему свою лапу в знак дружбы. Гаджиев Сулейман под наши аплодисменты пожал лапу нашем псу. С этого момента они оба стали верными друзьями на всю свою жизнь.

Сулейман и Джульбарс тут же отправились по улице Советской собирать наших бакинских друзей мы остались ожидать всех под деревом на лавочках в небольшом сквере возле памятника Кирову, который находился на возвышенности с правой стороны от центра города если смотреть на море.

Отсюда было почти всю панораму города, который растянулся по берегу Каспийского моря. Прошло, примерно, полчаса, когда Сулейман и Джульбарс вернулись к нам с бакинскими друзьями. Конечно, они были с разными подарками для нас. Мы обменялись подарками и расположились у подножия памятника на полянку недалеко от ступеней, ведущих к самому памятнику Кирову. Бакинцы принесли с собой восточные сладости и напитки. Мы подарили им фрукты и ягоды.

Местные пацаны не забыли про нашего верного друга. Джульбарс находился в метре от нас. Он увлечённо грыз мозговые косточки и кушал свежее мясо баранины. Нам спешить некуда. Время на отдых и на развлечения вполне достаточно.

Наши бакинские друзья – Гаджиев Сулейман, Исмаилов Мирза, Хусаинов Иронбек и Мансуров Давлят рассказывали нам об интересных местах Баку. Наша четвёрка из Нового городка в Избербаше появилась в Баку не с другой планеты.

Об этом прекрасном городе мы слышали многое от наших родителей, которые когда-то были в Баку.

Но услышать подробности достопримечательностей от местных жителей данного города было интереснее. Ведь местные пацаны бывали в таких местах, куда туристов никогда не пустят.

– Сейчас мы пойдём в сторону «Девичьей башни». – сказал нам Мансуров Давлят. – Такое место находится отсюда не очень далеко. Надо всего лишь спуститься в сторону берега моря.

Откровенно говоря, «Девичья башня» не произвела на меня особого впечатления. Всегда думал, что эта башня находится на берегу моря, так как когда-то была маяком. Но отсюда до берега моря далеко. Даже берега моря не видно.

Легенд про «Девичью башню» много и все они не соответствуют действительности. Не мог дожить до завершения строительства башни шах отец, который хотел жениться на собственной дочери. Зачем разбиваться царевне, когда нет шах рядом с ней?

Вообще-то это архитектурное историческое сооружение лично мне совсем неинтересно. Крепости и башни в Дербенте куда интереснее. Мы со школы ездили на экскурсию в Дербент.

На территории Дагестана есть много старинных крепостей и смотровых башен, которые лучше этой башни. Сам старый город Баку с узкими улочками мне больше понравился. Особенно каменные дома.

– Отсюда пойдём на приморский бульвар. – сказал Исмаилов Мирза. – Приморский бульвар в разные годы зависел от уровня моря. Бывало так, что на нём была пристань морским корабля, а бывало, так, что приморский бульвар был берегом моря, сушей далеко от бывшего морского причала.

– У нас в Новом городке тоже так бывает с морем. – вспомнил Сулимов Вовка. – В позапрошлом году у нас к пятой гряде подходили баркасы. Сейчас пятая гряда находится на берегу моря.

Когда мы пришли к приморскому бульвару, то увидели огромную стройку. Большой подъёмный кран и механический молот забивают сваи в морское дно. Приморский бульвар будет строиться с берега на десятки метров в сторону моря. По рассказам местных пацанов здесь будут располагаться закрытый кинотеатр и открытый кинотеатр с экраном в море, а также кафе и места отдыха. Было очень интересно смотреть на гигантскую стройку, по нашим меркам. Ведь на громадной стройке в Баку с берега Каспийского моря, мог свободно поместиться наш Новый городок.

Но, лично мне, не хотелось бы жить на большом полуострове из бетона в черте огромного города. Здесь нет такой открытой свободы на природу, как в нашем, частично, диком месте жительства.

– У нас в Баку есть ещё много разных интересных мест. – вспомнил Хусаинов Иронбек. – Например. Остров Артём или старые промысла, куда надо ехать поездом или автобусом. Но нас в любой городской транспорт с собакой не пустят. Оставить пса где-то на время, таких мест в городе нет.

– Наш верный друг сам не захочет оставаться в чужом месте. – пришлось мне постоять за Джульбарса. – Он круглые сутки всегда рядом с нами со дня своего рождения. Поэтому ни куда ни едем.

– Вообще-то нам пора собираться в обратный путь. – озабоченно, сказал Журавлёв Витька. – К ночи нам надо быть дома или на горе "Пушкина" к утру, чтобы нас утром родители увидели измазанными кизилом или ежевикой. Иначе мы получим хороший разгон. Так что пора собираться домой.

– На ближайший поезд в вашу сторону часа три времени. – напомнил Гаджиев Сулейман. – У нас есть время вас угостить обедом перед отъездом. Джульбарса тоже надо покормить. Наши друзья должны домой уехать сытыми, чтобы не умереть с голоду в дороге. Здесь есть открытая столовая.

Общепитовская столовая с самообслуживанием была всего в ста метрах от строительства приморского бульвара в городской черте под огромной брезентовой палаткой в тени от солнца.

– Садитесь в дальнем углу под чинарой. – распорядился Мансуров Давлят. – Там нас никто не будет ругать за пса, которого мы привели в столовую. Обед будет подан в течении десяти минут.

Джульбарс словно понял о чём говорил Давлят. Наш пёс быстро сбегал по своим делам в кусты в лесополосу вдоль берега моря.

Вскоре вернулся обратно к нам, и не дожидаясь особого приглашения уселся под чинарой вблизи последнего столика. Когда Джульбарс увидел, что мы пошли мыть руки и лицо перед обедом, то он тут же пристроился к нам под кран с водой в конце двора. Пока мы мыли руки и лицо под краном с водой перед едой, то два стола на восемь человек были готовы к приёму пищи. На столе были восточные азербайджанские блюда, которых мы раньше ни ели у себя дома.

Первое блюдо – Пити по-азербайджански мясной суп – в нём мелко нарезанные чеснок и лук, специи, некрупный одинакового размера картофель, алыча, рубленое курдючное сало и крепкий настой шафрана. Всё так вкусно, что можно было повторить, но, на столе есть другие блюда.

Второе блюдо – Долма азербайджанская – похожая на русские голубцы, но, только фарш из мяса барашка завёрнут в виноградный лист. В дома добавили зелень кинзы, зелень укропа, мята свежая, чёрный перец, острый красный перец, зира и соль. На столе бесплатно свежий лаваш.

Третье блюдо – Пахлава (баклава) – очень вкусная восточная ореховая сладость. В ней – желток, сахар, сметана, сода, масло сливочное, мука, белок, орех грецкий, сахар, желток, мёд. Дагестанский разнообразный шербет очень похож на азербайджанскую пахлаву. У нас в Новом городке каждая семья готовит шербет по-своему. Мы каждый день кушаем разный шербет. Очень вкусно.

В заключении на столе разнообразные напитки на выбор кому что понравится. Мне всегда нравилось пить какао с молоком под сладкую пахлаву. У каждого человека свой вкус к напиткам. Четыре вида напитков по два стакана на восемь человек есть выбор для всех. Так что все довольны.

Джульбарс тоже не остался без внимания. Мы хотели выбрать ему что-то на его вкус. Но когда на раздаче продуктов узнали кому странный заказ, то совершенно бесплатно выставили к нашему другу две медные чашки.

В одной чашке кусочки свежего мяса и мозговые мослы. В другой чашке свежее коровье молоко. Мы все были сыты "от пуза", что после обеда едва встали из-за стола.

Вполне понятно, что после сытного обеда надо отдыхать, прежде чем идти на железнодорожную станцию. Можно отдыхать на берегу моря. Но, купаться в море в городской черте невозможно. Здесь всюду на морской воде огромные нефтяные пятна. Это утечка нефти из нефтеналивных танкеров и нефтепроводов по берегу моря. Где купаются бакинцы мне совсем неизвестно.

– Всё, нам пора на вокзал. – сказал Сулимов Вовка, когда мы отдохнули после сытного обеда.

– Домой мы вас провожать не будем. – шутя, сказал Мансуров Давлят. – Вы очень далеко от нас. В конце этого лета или на следующий год в летние каникулы, мы к вам обязательно приедем.

– Мы будем рады вашему приезду. – ответил за нашу группу Абдуллазизов Абдулл. – Новый городок не Баку. Нас легко найти. Есть что вам показать в горах и у моря. Купаемся и ловим рыбу как в пресных заливах, так в солёной морской воде. Фрукты и ягоды на горе Пушкина близко от города.

От приморского бульвара до железнодорожного вокзала мы не спеша дошли, примерно, за пол часа.

С бакинскими друзьями распрощались у вокзала. Им надо было спешить домой. Ведь они с нами с самого утра. Наверно, родители их домой ждут? У нас свободного времени почти сутки.

– Ну, что мой друг, дай лапу на прощанье мне. – обратился Гаджиев Сулейман, к Джульбарсу.

Джульбарс дал Сулейману лапу на прощанье и в знак уважения лизну его руку. Бакинцы по очереди стали прощаться с Джульбарсом. Предлагали остаться с ними в Баку. Но наш верный друг отрицательно крутил головой и скоса поглядывал в мою сторону.

Мне ничего не оставалось делать, как разводить руками, что это его выбор. Джульбарс тут же отказывался от предложения. Когда бакинцы ушли домой мы сразу пошли смотреть расписание поездов в нашу сторону. К нашему удивлению, в расписании пассажирских поездов в нашем направлении оказалось очень много. На много больше, чем думали.

Кроме направления Баку-Москва были поезда в крупные города Северного Кавказа и России. Наверно, большинство пассажирских поездов были туристические и на станции «Избербаш» их не были в расписании поездов?

– Череп! Посмотри! Здесь есть даже поезд через Гудермес до Астрахани. – с удивлением, сказал мне Сулим. – Можешь отсюда сразу съездить к себе на родину. Думаю, что тебя там не забыли.

– Да, именно не забыли. – с ухмылкой ответил Вовке. – Они до сих пор в ужасе помнят мои подвиги.

Когда подошло время нашей посадки на поезд в нашем направлении мы прошли вокруг поезда на другую сторону и обалдели оттого, что увидели.

Там оказалось несколько линий железных дорог, на которых стояли пассажирские поезда по расписанию, готовые к манёврам на первую линию ко времени своего отправления. Каждый поезд охранялся от "зайцев" и воров с обеих сторон.

– Всё, приехали! – скорбно сказал Журавлёв Витька. – Придётся идти пешком или плыть морем.

– Можно добраться до Избербаша товарным поездом. – подумал вслух Абдуллазизов Абдулл.

– Ты забыл про Джульбарса. – напомнил Сулимов Вовка. – Он с нами на товарняк не залезет. Мы его тоже не можем поднять на товарный вагон. У нас одна возможность уехать этими поездами.

По очереди стали ходить с торца пассажирского поезда, чтобы уловить момент посадки на поезд хотя бы на лестницу с торца каждого вагонах, а в дальнейшем перебраться на крышу вагона. Таких попыток было несколько.

Ничего не получилось на первый и на второй поезд до самого вечера. Была надежда уехать под покровом вечера, когда будет плохой бдительность охраны поездов.

– Шурка! Ты что тут делаешь? – неожиданно, услышал знакомый голос. – Обратно с дома сбежал?

– Никуда не сбегал. – сразу придумал как оправдаться, когда увидел дядю Сашу Морозова. – Мы приехали сюда в Баку как туристы. Наш автобус сломался. Все вернулись домой поездом. Нас в поезд с собакой не пускают. Требуют, чтобы мы ехали в сопровождении взрослых и без собаки…

– Откуда у вас этот пёс? – с интересом рассматривая Джульбарса, спросил у меня дядя Саша.

– Мы его кормили молоком через соску, когда он был маленьким щенком. – стал объяснять происхождение нашего пса. – Он верный друг. Зовут его Джульбарс. Мы не можем бросить своего друга.

– Да! Такого бросать нельзя. – задумчиво, сказал дядя Саша, когда Джульбарс услышал свою кличку и уткнулся мокрым носом с надеждой в глазах в руки своего возможного спасителя. – Вы пока постойте здесь. Мы с Джульбарсом сходим к начальнику станции. Придумаем что-то для вас.

– Этот дядя родной брат моей мамы. – сказал пацанам, когда дядя Саша удалился от нас вместе с Джульбарсом. – Он машинист тепловозов. Нас тут не оставит. Вы не говорите ни единого слова до самого дома, чтобы никто не знал об истине причине нашего появления в Баку. Вы меня поняли?

Друзья разом показали мне замок на своих губах и тут же прекратили болтать о нашей проблеме.

Прошло минут десять, прежде чем на перроне вокзала появилось наши спасение во главе начальника станции и в сопровождении двух офицеров милиции.

Нам задали один и тот же вопрос о причине нашего появления здесь. Мы рассказали известный нам маршрут наших бакинских друзей на автобусе из пионерского лагеря "Сергокола" до Баку с придуманными проблемами в дороге.

– Мальчики, мы сейчас подготовим документ на вашу поездку. – сказал нам начальник станции. – Машинист Александр Кузьмич Морозов доставит вас домой и сдаст в руки родителям.

Мы не проронили ни единого слова, как договорились ранее, лишь закивали головами в знак согласия. Джульбарс тут же скопировал наше согласие. Серьёзные представители власти разом засмеялись нам подражание пса нашим жестам. Словно он был не пёс, а пацан из нашей группы.

– Скоро подадут на первую линию туристический поезд Баку-Астрахань. – сказал дядя Саша Морозов, когда документы на посадку в поезд были готовы. – Первый резервный вагон пустой. Мы поселимся там. В пути обсудим ваши проблемы за прошедшие сутки. Соблюдайте порядок в поезде.

Минут через десять подали поезд и тут объявили посадку. Вместе с нами в первый вагон на посадку пришёл помощник машиниста Виктор Степанович Костиков. Мы с ним знакомы по моим приключениям в посёлке Червлённая-узловая, когда на первых школьных каникулах мне довелось гостить у дяди Саши. Тогда из-за моих приключений пришлось поволноваться целому посёлку.

– Здравствуй, артист! Кого сейчас ты парадируешь? – обратился ко мне Виктор Степанович.

– Самого себя. – серьёзно ответил на его вопрос. – У меня вся жизнь сплошные пародии на себя.

– Вижу ты повзрослел, серьёзным человеком стал. – сказал мне Костиков. – Не буду вам мешать.

Проводник вагона Дарья Степашина поселила нас в первом купе ближе к выходу вместе с Джульбарсом. Машинист Александр Кузьмич Морозов и помощник машиниста Виктор Степанович Костиков поселились в следующем купе. До отправления поезда дядя Саша принёс нам в купе на четырёх человек железнодорожный набор продуктов, который выдают служащим машинистам и проводникам в дальнее следование. Джульбарса тоже не забыли. У него был паёк на его вкус.

– Дядя Саша, а как вы оказались в Баку. – поинтересовался, когда он собирался уходить от нас.

– На нашей станции сортировали поезд в сторону Баку со всех направлений. – объяснил Морозов мне своё появление в Баку. – Когда поезд был готов, то нам поручили сопровождать поезд до Баку. Такой распорядок нашей работы был не первый раз по разным обстоятельствам. Бывало так, что мы отвозили сортировку в Краснодар, Армавир, Кизляр и другие города по Северному Кавказу.

– Нам крупно повезло. – печально вздохнув, сказал дяди Саше. – Если бы не приехали в Баку, то неизвестно чем мог закончится наш приезд в этот город. Надеюсь, что вы ничего ни скажите нашим родителям о наших приключениях. Дорогу домой от вокзала мы знаем сами.

– Конечно, ваша тайна останется с вами. – смеясь, сказал дядя Саша. – Сам когда-то был таким.

Почти сутки прошли со времени нашего ухода из дома. Мы так сильно устали за прошедшее время, что после ужина сразу уснули. В этот раз, как всегда во время обычного сна, мне обратно приснился цветной сон, который бывает настолько реальным, что, проснувшись на утро на мне отражаются признаки цветного сна в душе и на теле. Даже герои прошедшего сна бывают рядом.

В это раз мне приснилось, что мы с Джульбарсом рано утром в тайне от всех направились на рыбалку к пресным заливам. Там у нас в тайнике был мощный арбалет с луком и стрелами.

Грозное оружие, которое изготовили в древности, мне дал старик в таком же цветном сне, когда мы с Джульбарсом спасли старика от неминуемой смерти во время нападения на старика двух волков. Мой верный друг сразу вцепился в глотку матёрому волку и лишил его жизни. Когда второй волк отвлёкся от старика на меня и на Джульбарса, то старик из арбалета убил второго волка.

– Вы спасли мне жизнь. – сказал старик, в первом цветном сне. – Надо вас чем-то отблагодарить.

– На нашем месте так мог поступить любой человек. – пришлось мне ответить за двоих. – Нам не нужен никакой подарок. Лучший подарок для нас, то что мы все трое остались живые и целые.

Старик больше ничего ни стал говорить. Просто оставил у наших ног старинный арбалет, о существовании которого мы знали только по зарисовкам в учебнике по истории и мне однажды довелось видеть это грозное оружие в Махачкале в музеи древнего оружия найденное на археологических раскопках в горах на территории старых крепостей в Дагестане.

Мне хотелось поблагодарить старика за столь ценный подарок. Но в это время старик направился в сторону горы, на которой стоит древний маяк. Буквально перед моими глазами старик растворился в поле моего зрения.

Рядом с арбалетом остался колчан со стрелами и на колчане лента с какими-то странными надписями, которые были вышиты на коже золотыми нитками или жилами.

Сделал несколько попыток натянуть тетиву с лука на пусковой крючок арбалета, но у меня ничего не вышло. У меня не было сил натягивать сильно упругую тетиву.

Просто удивлялся как это делал дряхлый старик, когда охотился на дичь возле пресных заливов. Наверно, есть какой-то способ совершать натяжку тетивы? Надо над этим подумать. Пока надо надёжно спрятать это оружие.

Таких потайных мест возле пресных заливов было множество. Особенно на каменных грядах в море и на берегу. После того как уровень Каспийского моря упал, то под каменными грядами, особенно на берегу, появились пещеры, вымытые волнами за несколько лет при подъёме уровня морской воды. В одну из таких пещер мне пришлось спрятать арбалет и колчан с множеством стрел.

Прежде чем спрятать грозное оружие в надёжном месте, мне пришло на ум записать ржавым гвоздём на обгоревшем куске алюминиевой банки странные надписи с ленты на колчане. То, что это были надписи, а не иероглифы, догадался сразу.

Учительница по географии, Вера Степановна Сечкина рассказывала нам о разных древних надписях, которые находили при археологических раскопках. У меня очень хорошая зрительная память, помню, что такая надпись где-то была.

– Вера Степановна! Переведите мне эту надпись на русский язык. – обратился с просьбой к учительнице географии на первом уроке в новом учебном году. – Очень хочу узнать, что тут написано.

– Ты откуда взял эту интересную надпись? – с удивлением, спросила учительница по географии.

– Да так, ничего особенного. – увильнул от прямого ответа. – Мы с отцом в горах ездили по аулам, собирали оригиналы фото к будущим портретам. У одного горца в доме на стене было множество разного древнего оружия. Там был арбалет и колчан со стрелами, а также эта надпись на ленте. У меня хорошая зрительная память. Вспомнил, что вы показывали нам такую надпись на уроке.

– Здесь написано "Анунака прилетел с небес". – перевела Вера Степановна, текст с клочка листа из моей школьной тетрадки. – Точного перевода нет. Может быт, множество вариантов перевода в шумеро-аккадской мифологии арамейского, семитского и других многочисленных древних восточных языках? Надо обратиться к специалистам по древним языкам. Они могут дать точный перевод.

Хорошо, что на этом мой первый цветной сон закончился. После цветного сна у меня был вполне реальный урок по географии, на котором был новый учитель Николай Викторович Гадяч.

На наш вопрос, где Вера Степановна, он ответил, что она с научной экспедицией аэрографов отправилась в горы искать в аулах какие-то исторические предметы.

Больше Веры Степановны мы не видели. Во втором цветном сне, который был у меня в купе в туристическом поезде «Баку-Астрахань» мы с Джульбарсом, в тайне от всех, до рассвета отправились к нашему тайнику на берегу пресных заливов.

Нам очень хотелось научиться натягивать тетиву лука на крючок арбалета. Ведь должен он как-то стрелять при нашем участии. Дряхлый старик не мог просто так оставить нам это оружие. Наверно, была какая-то уважительная причина? Мне вообще не понятно, как он здесь очутился.

К нашей удаче возле пресных заливов никого не было. Мы быстро отыскали наш тайник под каменной грядой на берегу моря. Мне пришлось вытаскивать арбалет.

Джульбарс вытаскивал кальян со стрелами. За каменной грядой у мыса с маяком, подальше от посторонних глаз, мы стали изучать арбалет со всех сторон.

Только сейчас обратил внимание, что пусковой крючок под цевьём арбалета имеет обратное движение, которое легко крючком натягивает тетиву от лука. Едва натянулась тетива до упора, как в тот же момент, словно призрак, передо мной появился огромный неведомый зверь.

Мой указательный палец буквально машинально нажал на пусковой крючок. Стрела с острым наконечником насквозь проткнула ужасного хищника. Он качнулся в мою сторону. В это мгновение другая стрела из-за моей спины вторично проткнула сердце зверя.

Когда зверь рухнул замертво у моих ног в этот момент радостно побежал за мою спину. Там стоял тот самый старик, которого в первом сне пытались загрызть два матёрых волка.

Тогда мы с Джульбарсом спасли деда от неминуемой смерти. Сейчас он спас нас от когтей неведомого зверя.

– Ты очень смелый мальчик. – сказал мне старик на своём неизвестном мне языке, но мой разум воспринял его речь, как перевод на русский язык. – Мы оба в долгу друг перед другом за жизнь.

– Но у меня нет подарка, который мог бы напомнить тебе обо мне. – подумал вслух на своём языке.

– Твой самый лучший подарок мне, это дважды спасённая моя жизнь. – поделился своим мышлением старик. – При любом собрании мне подобные будут знать о твоём поступке в моём спасении.

Мы обменялись взаимными приветствиями. После чего старик снял у себя с правой руки широкий кожаный ремешок, украшенный замысловатой вязью из золотых нитей.

Этот ремешок одел мне на запястье правой руки. Затем большой кожаный ремешок с такими узорами снял со своей шеи и закрепил его на шее Джульбарса. Оба ремешка были нам в самый раз на руке и не шее.

– Шурик! Пора вставать! – прервал мой цветной сон дядя Саша. – Скоро будет станция Избербаш.

Мне вообще-то хотелось до конца досмотреть свой цветной сон. Надо было познакомиться с этим стариком. Ведь мне неизвестно его имя и вообще откуда он взялся. На странного зверя тоже надо было внимательно посмотреть.

После того как мы с Джульбарсом вернулись вполне реальную жизнь, мне интересно знать где осталось наше оружие – арбалет и колчан полный стрел.

– Череп! Откуда у тебя этот кожаный ремешок с узорами и с клыком какого-то зверя? – поинтересовался Сулим. – У Джульбарса тоже на шее красивый ошейник с клыком. Откуда у вас это всё?

– Пока вы все дрыхнули как пожарные лошади, у нас здесь был интересный старик. – пришлось мне малость фантазировать. – Он подарил нам эти украшения на память. Мне больше, нечего сказать.

Пацаны едва начали рассматривать украшения у меня на руке, а у Джульбарса на шее, как в это время проводница вагона объявила о прибытии туристического поезда «Баку-Астрахань» на станцию «Избербаш». Мы поблагодарили дядю Сашу Морозова и проводницу вагона за помощь в поездке домой, тут же в ночи мы выскочили из вагона на перрон станции «Избербаш».

– До утра много времени. – начал Журавлёв Витька строить наши планы к благополучному возвращению домой. – Нам сейчас надо подняться на гору «Пушкина». Там измазаться кизилом и ежевикой так, чтобы наши родители думали, что мы объедались этими плодами и ягодами целые сутки.

Мы ни стали возражать против предложения Витьки и уже через полчаса поднимались по с самого детства знакомой тропинке к вершине, усеянной разными плодами и ягодами, которых хватало на летние школьные каникулы ребятам города Избербаш и Нового городка, а также нашим родственникам и туристам, которые приезжали отдыхать к нам на берег моря со всего света.

– Шурка! Вовка! Витька! Абдулл! – услышали на рассвете зов наших родителей у подножья горы.

– Мы здесь на горе! – заорали мы так, что перепуганные со сна стаи птиц своими ужасными криками разбудили весь город. – Мы сейчас спускаемся домой! С нами всё в полном порядке!

Родители ни стали ждать нашего возвращения, тут же разошлись по своим домам. Мы то же стали спускаться с горы. Наши лица, руки и одежда были так испачканы кизилом и ежевикой, что каждого родная мама не узнает.

Хотя наши мамы нас ещё больше грязными признавали, когда мы возвращались домой испачканные с ног до головы нефтепродуктами. Нас отмывали керосином. Прошло несколько дней после нашего возвращения с Баку. Каждый был занят своим делом.

Мне надо было разобраться до конца со вторым цветным сном, который приснился мне в купейном вагоне во время нашего возвращения из Баку. Если кожаный ремешок на моей руке и кожаный ошейник на шее Джульбарса были реально, то значить мы были реально в другом измерении жизни.

Уже действительно, а не в цветном сне, с Джульбарсом до рассвета удрали из дома к пресным заливам. Это была наша тайна на двоих. Поэтому ни стали никого будить.

Взяли с собой удочки и банку земляных червей, чтобы все думали, что мы на рыбалке. Так иногда поступали друзья, когда хотели в тайне от других поймать ранее прикормленную к месту рыбу.

Когда пришли на берег пресных заливов, то тайное место невозможно было узнать. Берег до вершины каменных гряд был завален морским песком. Видимо был сильный шторм с огромными волнами, которые морским песком закидали каменные гряды и наши тайники в пещерах.

Здесь нам нечего было искать. Хотя Джульбарс обнюхал всё и рылся по всюду в песке.

Мне ничего не оставалось, как только заняться рыбалкой. Ведь под этим прикрытием пришёл с Джульбарсом на рыбалку. Несмотря на то, что большие волны сильно изменили вид пресных заливов рыбы здесь стало ещё больше.

Между морскими каменными грядами образовался большой проём, который соединил между собой пресную и морскую воду, в которых было много разной морской и пресноводной рыбы. Они адоптировались здесь и смешались с другим видом рыб.

Ничто так не тревожило меня, как расставание с друзьями детства своего. За пять лет проживания в Новом городке у меня появились настоящие друзья, на которых можно положиться в любых ситуациях. Конечно, самым лучшим другом был Джульбарс, который не мог говорить человеческим языком, понимал меня с полуслова.

Теперь надо было расстаться с верным другом навсегда. Мы хотели забрать Джульбарса с собой на новое место жительства. Все знали, чтобы перевести пса на расстоянии больше ста километров любым общественным транспортом обязательно надо иметь специальные документы, которых у нас нет.

Надо было иметь на руках родословную карточку от собаководства и прививки от ветеринара, которых нет в Новом городке и в Избербаше. Вести пса на обследование в Махачкала некому.

Мама занята подросшим близнецами, за которыми надо иметь постоянный присмотр, чтобы они не удрали из дома в поисках своих первых приключений. Отец полностью занят подготовкой к переезду на новое место жительства. Мне всего двенадцать лет. В таком возрасте в голове одни приключения. За мной тоже надо присматривать.

– Пацаны! У меня к вам одна просьба. – обратился к своим друзьям, когда мы собрались вместе. – Наша семья переезжает на другое место жительства почти за две тысячи километров отсюда. У нас нет документов на перевозку Джульбарса с собой. Он такой же ваш друг как мой. Возьмите его к себе домой. Мы не имеем никакого права бросить своего верного друга на произвол судьбы.

– Ты прекрасно знаешь, что мои родители даже кошку не берут домой. – сразу отказался Сулим.

– Мои родители терпели Джульбарса только потому, что у вас были права на место жительства в коммунальной квартире. – сказал Абдулл. – Когда вы уедете, то права на квартиру будут только у нас. Наша мама тут же выбросит Джульбарса на улицу. Пойти против родителей не имею право.

У всех остальных друзей тоже были свои причины не брать нашего общего друга к себе домой. Большинство жили в коммунальных квартирах, где надо было согласие двух или даже трёх семей. Некоторые жили в однокомнатных квартирах, где даже две кровати поставить невозможно.

Жил Шурка-Пузан со своей мамой в одной комнате в маленькой коммунальной квартире на три семьи. За две недели до нашего отъезда отец отвёл нашего пса к своему знакомому охотнику, который жил в своём доме.

На следующее утро Джульбарс был у нас в подъезде и, как всегда, ждал своих друзей. Отец отвёл его к другому охотнику, который посадил Джульбарса на цепь. Через три дня пёс ухитрился освободить себя от ошейника и цепи. В третий раз Джульбарса замкнули в сарае.

Мои друзья прекрасно знали, что мы, возможно, ни скоро встретимся, а быть может вообще ни встретимся никогда? Ведь до нашего совершеннолетия почти десять лет, а расстояние, между нами, в две тысячи километров.

После окончания школы нас всех заберут служить в советскую армию сроком на три-четыре года. Дальше никто не знает, что будет с каждым из нас в отдельности.

– Джульбарс пришёл с тобой прощаться! – закричали друзья, когда поезд стал набирать скорость.

Мои родители разом вцепились в меня, когда высунулся из окна нашего купе в сторону друзей, чтобы не выпрыгнул из вагона. Такое могло со мной произойти при последней встрече с верным другом.

На перроне станции «Избербаш» среди моих друзей стоял Джульбарс на цепи, которую держал мужчина лет сорока. Джульбарс лаял и дёргался в мою сторону.

Друзья и мужчина с трудом удерживали моего друга, ведь он ради меня мог уехать "зайцем" на ступеньках вагона.

– По моей просьбе новый хозяин Джульбарса привёл его на перрон, чтобы попрощаться с нами. – сказал отец, когда из нашего вида скрылся вокзал и те места, где прошло моё детство.

Мне было обидно за самого себя, что не пришёл к Джульбарсу попрощаться с ним. Ведь отец знал где находится мой друг на принудительном месте жительства. Мог сходить туда и попрощаться с другом, чтобы его ни таскали на цепи как раба.

Наш друг никогда не был на цепи и в наморднике. Тут же на станцию притащили его как раба на смотрины на цепи и в наморднике. Последний старый поезд с вагонами деревянными изнутри с деревянными ступенями, закреплённый по контуру металлическим уголком, на мой взгляд похож на избушку на курьих ножках, которые заменили колёсами.

Осталось поселить сюда Бабу Ягу и Кощея Бессмертного. После чего моя жизнь превратится вполне реальную страшилку, которую рассказывают детям с рождения. От взрослых часто слышу, что кто-то живёт прекрасно, "как в сказке".

У меня нет желания жить, "как в сказке", рядом с Ваней дурачком, вокруг которого "бяки забияки умнее собаки". Нашли какое-то глупое сравнение? Каких-то чудиков из дурдома прировнять к собачьему разуму.

Мой верный друг Джульбарс умнее всех героев детской сказки. Мне очень жаль, что потерял верного друга. На железнодорожном мосту через Уллубиевскую балку последний раз посмотрел в сторону пресных заливов, где за пять лет было множество приключений у меня и у моих друзей.

Просто удивительно, что никто из нас не пострадал во время наших безумных приключений. Динамит, взорванный под нашей лодкой, разорвал лодку, а мы совсем на пострадали. Когда мои друзья выбросили меня в море с лодки, чтобы научился плавать.

Само море спасло меня выбросив на камни. Дальше смотреть в окно вагона было скучно. Всюду мрачные поля, выгоревшие от знойных солнечных лучей. Местами на полях белые пятна солончака. Параллельно с ровной полосой железной дороги замысловаты закорючки шоссейной дороги, которая увеличивает вдвое расстояние между Избербашем и Махачкала.

В народе отрезок шоссейной дороги называют "тёщин язык". Мы стали подъезжать к станции «Махачкала» диск солнца едва коснулся вершины кавказских гор, бросая в сторону моря огромные мрачные тени.

Вечерние сумерки расползлись по узким улицам города до морского побережья. Пугая своим появлением городских птиц, которые не успели спрятаться в свои гнёзда под крышами огромных зданий и на чердаках частных домов.

– Мама! Мороженое купи! – в один голос закричали близнецы, когда увидели лоток с мороженным.

– Сейчас папа купит. – согласна мама с требованием Сергея и Юрки. – Стоит поезд десять минут.

– Шурка, тебе тоже купить мороженое? – спросил отец у меня, направляясь к выходу из вагона.

– Конечно купи. – согласился с предложением отца. – Джульбарс тоже любил кушать мороженное.

– Опять ты за своё. – пробурчал отец. – Приедем в Курджиново, куплю тебе там хорошую собаку.

– Такой хорошей собаки как Джульбарс у меня больше не будет. – подумал вслух о своей беде.

Перед самым отъездом поезда отец вернулся в купе с сеткой-авоськой, набитой продуктами и с пятью брикетами вафель с мороженным пломбир. Мы всей семьёй принялись спасать пломбир в брикете, который при жаре мог превратиться в молочный коктейль и расползтись по нашим рукам.

Сергей и Юрка оказались проворнее нас. После чего стали оказывать помощь с пломбиром маме. Когда мы собирались к отъезду, то мама напекла много пирожков в дорогу и нажарила мяса. Наши многочисленны родственники, которые живут в Новом городке, приготовили большую сумку с продуктами нам в дорогу.

Мои друзья тоже не остались в долгу передо мной. Принесли мне полную сумку разной сушёной рыбы. Абдулл тайком от своей мамы дал мне куски сушёного мяса. У нас сумок с продуктами было больше, чем личных вещей.

Непонятно зачем отец купил ещё полную сетку-авоську продуктов? Когда мама стала разбирать пакеты с купленными продуктами, то там оказались бутылки с молоком, лимонадом, газированной водой и конечно бутылка "Московской водки", без которой отец не мог уснуть при болях мозолей, оставшихся от военных ранений.

После того как мы всей семьёй плотно поели, то стали приготавливаться ко сну. Мама с Сергеем легли на одну нижнюю полку. Юрка лёг на следующую нижнюю полку. Мне и отцу достались верхние полки. Наши многочисленные сумки едва уместились в ящиках под нижними полками, в проходе между лежаками и на верхней полке над входной дверью в наше купе.

Когда родители покупали билеты на "скорый поезд" Баку-Москва, то нам заранее сказали, что есть два варианта поездов Баку-Москва. Первый вариант – новые вагоны, которые тянет тепловоз. Второй вариант – старые деревянные вагоны, которые тянет паровоз. Стоимость проезда во втором варианте на половину дешевле проезда в первом варианте.

Но второй вариант едет дольше. Второй вариант поезда едет по маршруту Баку-Москва в последний раз. После чего этот поезд отправят в музей железнодорожных поездов.

Поэтому по своему маршруту поезд будет останавливаться на каждой станции по десять-пятнадцать минут.

Железнодорожники будут прощаться с поездом, как со стариком, который достойно отслужил своё время на железной дороге.

– Нам некуда спешить. – сказал отец, когда покупал билет на старый поезд. – Почти задаром можно ехать долго. К тому же мне, как инвалиду и ветерану войны большая скидка на любой транспорт.

От Избербаша до Армавира, примерно, семьсот километров. На новом поезде ехать двадцать часов. На старом поезде со всеми остановками в пути почти двое суток, если не больше. Как экскурсия через весь Северный Кавказ.

От Армавира у нас ещё две или три пересадки в пути до Курджиново. Главное, чтобы успеть в школу к новому учебному году. Если, конечно, школа там есть?

Часть-2. Тайны нашего двора.

1. Первый телевизор.

В те послевоенные годы Советский Союз едва залечивал свои раны, нанесённые ему фашистами. Больше всего уделялось внимание установлению разрушенной экономики нашей огромной страны.

По этой причине люди меньше всего беспокоились о своём благосостоянии. Все понимали, что надо в первую очередь поднять страну из руин. Только после можно будет думать о своей благополучной жизни.

Ведь мы все надеялись на то, что при коммунизме мы будем жить лучше. Однако нас пацанов и девчонок не устраивала перспектива на будущее при коммунизме.

Мы хотели жить хорошо сейчас, а не после при коммунизме. В те годы мы не знали, что такое карманные деньги от родителей. Так как родители с огромным трудом зарабатывали деньги на содержание своей семьи и нам давали лишь изредка копейки на кино или на сладкое, мороженное из лотка.

Именно по этой причине мы старались любыми доступными путями получить хотя бы какое-то удовольствие от современной жизни. Мы таскали из дома все, что можно сдать старьёвщику, чтобы купить у него сладости.

Даже на вырученные за тряпки у старьёвщика копейки, мы ухитрялись купить разные рыболовные снасти, которыми ловили рыбу в море и затем продавали пойманную рыбу на трассе проезжающим туристам или обычным людям, которые не жили возле моря.

Много разных приспособлений недостающих нам в быту и на развлечение, мы придумывали сами, а после где-то в своём сарае или даже на берегу моря, изготовляли придуманные нами аппараты. Мастерили самокаты из досок на подшипниках и на колёсах от старых велосипедов.

Собирали из сухих брёвен и досок плоты, на которых готовились отправиться в кругосветное плавание.

На берегу моря и на пресных заливах, у нас были спрятаны самодельные лодки и разные плавучие средства, на которых мы выходили в море ловить рыбу. Летом вся детвора промышляла в плодовых лесах возле гор или в садах-огородах своих горожан.

Добывали себе фрукты и ягоды, которые не могли купить нам родители. Благо, что в лесу было много плодов диких груш, яблок, кизил, абрикос и многих других съедобных плодов. Поляны в лесу и склоны Уллубиевской балки были буквально усыпаны ягодами клубники, кустами ежевики, а также кисло-сладким барбарисом.

Когда на улице не было погоды или благополучного сезона на фрукты и ягоды. В такие дни мы занимались театральной самодеятельностью или играли в войну. Мы хотели быть артистами кино и защитниками своего отечества от капиталистов.

Больше всего в те годы нравились индийские фильмы, а также фильмы про индейцев, снятые в Югославии. Мы знали наизусть песни из индийских фильмов и целыми днями играли в войну индейцев против бледнолицых капиталистов.

Многие игрушки и разные поделки к новогодним праздникам мы изготовляли из папье-маше с пережёванной бумаги, склеенной казеиновым или канцелярским клеем.

Когда подходили майские праздники, то к ним готовились буквально все от маленького ребёнка до глубокого старика.

На демонстрацию и на парад выходили все жители нашего города. Затем семьями отправлялись на моёвку отмечать международный интернациональный праздник в защиту пролетариев всех стран. Гулять на природе нравилось всем.

Дети и взрослые развлекались от души. Наслаждались ароматным запахом дикой природы. В эти годы мы ещё не знали, что такое телевизор. До нашего слуха доходили всякие удивительные истории про какой-то таинственный аппарат, который может показывать дома бесплатно кино и никому не надо ходить в кинотеатр за деньги. Можно было экономить деньги у телевизора на сладости, которые редко покупали родители. Также можно узнать от этого аппарата то, что нельзя прочитать в газетах и послушать от радио. Сиди себе дома и смотри бесплатное кино, а на свои сэкономленные копейки можно купить себе различные сладости у старьёвщика, который за копейки покупал у жителей города разные тряпки и на эти же копейки, продавал всякие сладкие сосульки конфеты.

Конечно, о таком удовольствии можно было только мечтать и фантазировать. Однажды, это было весной, мой друг, Вовка Сулимов, проспал в школу. Вовка был отличником.

Такое было с ним впервые. Очень переживал за своего друга. В этот день была контрольная работа по математике, а мне не у кого было списывать контрольную, так как тогда из-за болезни пропустил много уроков и слабо знал математику.

Мог остаться по этому предмету на осень, то есть, это в летние каникулы все будут отдыхать, а должен учиться по математике и опять ещё сдавать контрольную работу за четверть.

Мне не хотелось отставать от своих одноклассников. Сидел на уроке, выковыривал из носа засохшие козюльки и от безделья следил, как первые ласточки весной делают себе из глины гнезда.

Ласточки в клювах приносили жёлтую глину, смоченную собственной слюной. Маленькие комочки глины ласточки прилепляли друг к другу. Получалось, как бы кармашек под карнизом здания.

Чтобы в ласточкин домик не попадал дождик, поэтому они лепили гнездо под карнизом здания. Получалось, что крыша над домом ласточки. Так был увлечён этим прекрасным зрелищем, что не заметил, как в класс тихо вошёл Сулимов Вовка.

– Мария Фёдоровна! – услышал голос друга. – Можно войти в класс? Извините, что опоздал.

– Сулимов! Ты что, вдруг, так? – спросила учительница. – На тебя не похоже. Не было пропусков.

Вовка насупился, помялся, видимо неудобно было говорить о своём опоздании всему классу.

– Мой папа привёз телевизор из командировки в Москву. – начал оправдываться Вовка. – Мы его пытались включить ночью, но он никак не включался. Поэтому, все проспали в школу и на работу.

После того, как Вовка закончил своё оправдание за опоздание на урок, в классе прокатился шёпот удивления и откровенной радости, так как у нас в Новом городке, ни у кого не было фантастического аппарата с названием телевизор. Тут такой аппарат, вдруг, появился у моего друга!

– Ладно! – простила Мария Фёдоровна, опоздание на урок моего друга. – На первый раз прощаю. Уважительная причина. Только когда телевизор настроите, то не забудьте свою учительницу пригласить, посмотреть на это чудо современного прогресса. Всё. Проходи. Сейчас у нас контрольная работа. Пиши быстрее. До конца урока ты всё равно должен успеть написать контрольную работу.

Учительница продиктовала нам задание контрольной работы. Мы занялись математикой. Но едва сдерживался, чтобы не задавать Вовке вопрос о телевизоре. Сулим, показал мне кулак под нос, чтобы молчал и тут же подсунул списывать тетрадь с решёнными задачами по контрольным работам математики, которые он так быстро решил.

Едва успел списать контрольную работу. Когда прозвонил звонок на перемену, то весь класс рванул к Вовке и окружил нашу парту.

– Сулим! Ну, расскажи, что там за телевизор? – стали ученики приставать к моему лучшему другу.

– Обыкновенный ящик из дерева, – тоном знатока ответил Вовка. – Телевизор похож на радиолу. Только у него стекло спереди. Вот, как только он будет работать, то тогда всех приглашаю посмотреть в телевизоре кинофильм и новости. Отец говорит, что телевизор показывает весь мир.

Все уроки мы были, как на иголках, ждали, когда кончатся занятия в школе, чтобы скорее нам увидеть телевизор. Весть о телевизоре прокатилась по всей школе и в конце уроков Сулимова Вовку ждали на улице всей школой. Мы с другом гордо вышли из школы и сразу направились к своему дому в конце улицы.

Следом за нами направились школьники всей нашей школы. Наш дом, где жили многие мои друзья, в том числе и Вовка Сулимов, находился на той же самой улице, что и школа, в другом конце Нового городка.

Улица небольшая, всего несколько сотен метров. Так что толпа любопытных растянулась на всю улицу.

Это было похоже на демонстрацию во время революционных праздников в Советском Союзе.

В наших умах, действительно, происходила революция. Хотели совершить в своём сознании какое-то открытие, которое могло перевернуть всю нашу остальную жизнь.

Ведь мы все собирались строить наше светлое будущее – коммунизм. Мы провели весь остаток дня у деревянного ящика с обычным стеклом впереди.

Без конца щелкали и крутили все ручки настройки у аппарата, который трещал, пищал, но не загорался. Мы уже хотели было разобрать аппарат, чтобы заглянуть вовнутрь деревянной коробки. Ведь нас раздирало любопытство. Как в такой маленький ящик можно поместить целый кинотеатр с артистами.

– Может быть, к этому аппарату надо пристроить антенну? – предложил кто-то из толпы зевак.

Вовка тут же стал приспосабливать к телевизору антенну от старого радиоприёмника. Засовывал проволоку антенны во все щели аппарата, пока наконец-то что-то замелькало на стекле у телевизора.

Появилось тусклое изображение, через которое слабо были видны силуэты домов и лица людей. Коробка стала тихо трещать и повизгивать, издавая какие-то членораздельные звуки речи.

– Аппарату не хватает мощности антенны. – подсказал тот же голос из толпы любопытных зевак.

– Надо к обогревательной батарее, антенну подключить. – подсказал нам другой голос из толпы.

Кто-то из пацанов подал нам кусок длинной медной проволоки. Вовка прикрутил один конец проволоки к антенне радио, а другой конец проволоки зацепил за чугунную батарею отопления.

Экран телевизора замелькал, и вскоре появилось чёткое изображение. По телевизору шли новости о построении коммунизма в Советском Союзе и о победе коммунистической партии над капитализмом. Изображение сопровождалось звуком точно так же, как мы смотрели новости в нашем кинотеатре.

– Ура! Получилось! – радостно закричали мальчишки и девчонки. – Теперь у нас есть телевизор!!!

Желающих смотреть было слишком много. Поместить всех в одной квартире было невозможно. Поэтому мы решили поставить телевизор на окно, чтобы все желающие могли смотреть телевизор с улицы.

Как раз у Сулимовых одно окно выходило из квартиры на первом этаже в наш общий двор. Пока мы выставляли телевизор к окну. В это время во дворе перед окном расставляли стулья и скамейки. В этот вечер у нашего дома телевизор смотрели почти все жители Нового городка. На следующий день Вовка смекнул, что на этом можно хорошо заработать.

Желающим смотреть телевизор, он объявил, что телевизор употребляет много электричества, которое нужно нам к построению коммунизма. Поэтому надо частично оплачивать расход электрической энергии. Собранный капитал пойдёт на оплату электричества и на построение коммунизма в нашей стране.

Большинство желающих посмотреть кино и новости по телевизору согласились с предложением Сулима. Против пятнадцати копеек за кино в кинотеатре, мы стали брать от зрителей всего по одному пятаку. Близкие друзья отдавали за просмотр телевизора по две копейки за один фильм.

Таким образом, у нас в советское время появился собственный детский бизнес. Конечно, тогда такого слова как «бизнес» не было в речи граждан Советского Союза. Тем более у наших школьников.

Однако вскоре кто-то смекнул, что наш поступок с телевизором смахивает на происки капитализма среди советских детей.

К тому же отец Сулимова Вовки председатель городского исполнительного комитета, член коммунистической партии и инвалид войны, который воевал с фашистами и вёл свою идеологическую войну против происков капитализма среди граждан Советского Союза.

Так что нашу лавочку с происками капитализма быстро прикрыли, а на собранные нами деньги заставили нас купить мороженное и раздать это мороженное среди бедных детей из детского дома.

Такой поступок с нашей стороны нас сблизил в дружбе с детдомовскими пацанами, которые раньше не признавали нас, а мы не признавали детдомовцев. Теперь стали ходить друг к другу в гости.

Однако тесная дружба была у каждого в своём кругу. Мы просто общались на равных и все. После того, как нам запретили собирать деньги за просмотр телевизора.

Мы стали смотреть телевизор в кругу своих близких друзей и одноклассников. Чаще всего смотрели телевизор вечером по выходным дням или, когда дома не было отца Сулимова Вовки.

Так было до тех пор, пока нам надоел телевизор. Ведь он отнимал у нас много свободного времени, которое мы уделяли другим своим заботам по рыбной ловле, игре на улице и другим событиям, происходящим вокруг нас. Тут же торчали всё своё свободное время у какого-то деревянного ящика, который отвлекал нас от привычной повседневной жизни.

2. Поиски таинственной пещеры.

Так вот, когда страсть к первому телевизору утихла, а круг посетителей сократился до близких друзей, мы просто стали изредка смотреть телевизор. В основном по вечерам, когда делать нечего. Днём мы учились.

Однажды, просматривая новости перед художественным фильмом, мы услышали и увидели, как учёные обсуждали науку о пещерах, спелеологию. В новостях говорилось о разных таинственных пещерах в горах Кавказа.

Вдруг, показали наш город и сказали, что, примерно, в десяти километрах от Избербаша, спелеологи нашли в горах ранее неизвестную пещеру. В этой пещере имеются озера с рачками и кистеперой рыбой, которые появились на планете Земля за сотни тысяч лет до появления здесь человека.

Ну, как можно жить так близко от этой пещеры и не изведать её. Мы сразу поклялись хлебом и кровью, что создаём тайное общество, которое будет вести полную разведку той пещеры в течение всего лета 1958 года.

В наше тайное общество, как руководители групп, вошли следующие: 1. Сулимов Владимир. 2.Черевков Александр. 3.Абдуллазизов Абдулл. 4.Журавлев Виктор. 5.Исмаилов Махмуд. 6.Григорищенко Александр.

Мы не хотели себя ограничить кругом лучших друзей, так как все прекрасно понимали, что нам понадобятся и шерпы-восходители, такие люди, которые помогают нести груз покорителям вершин.

Эти люди живут в горах Индии и Непала. Нам не нужно было отправляться в предгорья Гималаев за шерпами. Среди наших соседей и друзей по Новому городку было много желающих дружить с нами, которые охотно заменят нам шерпов.

Мы решили постепенно подготовить такую группу, но только не посвящать этих ребят в тайны нашего общества, а лишь предложить им просто совместный поход в горы за кизилом.

Это такой вкусный фрукт, который немного похож на вишню, но лишь продолговатой формы и отличный от вишни на вкус. Весь Избербаш, в том числе и мы, каждое лето делали подобные вылазки за кизилом, а также за другими фруктами и ягодами, которых было очень много в наших горах.

Никто из родителей не мог заподозрить что-то другое, так как мы постоянно пропадали на море и в горах. С нами ничего не происходило. Взрослые доверяли нам в подобных походах, так как мы избавляли весь Новый городок от своих проблем.

На чердаке нашего двухэтажного дома мы создали штаб подготовки экспедиции. Во время школьных занятий штаб закрывался на огромный замок. Ночью мы дежурили по очереди, чтобы никто из мальчишек Нового городка не залез к нам на чердак.

На чердаке сделали себе "НЗ", то есть неприкосновенный запас на выполнение экспедиции. Собирали все, что потребуется в нашем походе в пещеру.

Там были верёвки, фонарики, маленькая надувная лодка, факельные палки с паклей, пропитанной в солярке, собственноручно изготовленные арбалеты, пистолеты из медных трубок и многое другое, что обычно берут в дальние дороги и на покорение неизведанных пещер.

Продукты мы решили приготовить в последние два дня перед походом, так как иначе продукты могли испортиться ещё до нашего похода. Как именно готовиться нам к подобным походам, мы знали из книг, киножурналов, фильмов и, наконец, по рассказам родителей.

Поход был намечен на седьмой день летних каникул. Почему именно так? До этого времени уже всем становилось совершенно точно известно, кто сможет совершить поход и не уедут куда-то из города.

Последние недели до летних каникул, когда было ясно, кто останется на осень, а кто будет отдыхать, мы усиленно занимались рыбной ловлей. Большую часть свободных от учёбы суток мы проводили на море.

Чаще всего были на старых нефтяных эстакадах, которые протянулись далеко в море.

Там всегда больше рыбы, чем у берега. Ловили мы в море бычков, таранку, воблу, лещей, на эстакадах кутума, а возле морских каменных гряд клевали судак и берш.

В пресных заливах на жирного навозного червя хорошо ловились сазан, лещ и вобла. Мы даже жёлтых пескарей ловили. Вы не подумайте, что мы за рыбалкой забыли о таинственной пещере. Именно ради пещеры вели усиленную рыбную ловлю.

Вся пойманная рыба шла на заготовку продуктов в поход. Та рыба, которая была тощая. Лещ, вобла, таранка и бычок, сушились под лучами жгучего солнца.

Заранее вымоченные в солёном рассоле. Другая рыба, которая жирнее, это берш и судак, просто шли на засолку, как селёдка.

Самая жирная рыба. Такие рыбы, как сазан, кутум и пескарь, обжаренные в масле, консервировались. Закатывались в стеклянные банки. Конечно, всё делалось под присмотром и при помощи наших родителей, которые даже не подозревали, что наше усердие в рыбной ловле шло на подготовку к большому походу в пещеру.

Когда спрашивали нас о причине такого усердия в рыбалке и на кухне с рыбой, то мы говорили, что поспорили друг с другом о том, кто больше поймает рыбы и соберёт больше ягод, вот поэтому мы так и стараемся.

Так не выбрасывать же нам свою пойманную рыбу, а умение, приготавливать рыбу, пригодиться нам в жизни.

Ни думаю, чтобы родители верили нашим байкам, но придираться к нам у них не было никакой причины.

Ведь и действительно, это усердие тоже когда-нибудь пригодится в жизни. Таким образом, любой работе людям есть какая-то польза для жизни. Перед самым началом нашей экспедиции, мы заранее, все, подготовили наших родителей к тому, что отправляемся организованно от школы в длительный поход на соревнование за ягодами и фруктами, чтобы никто из наших родителей не кинулся нас искать в первый же день похода.

Могла сорваться экспедиция. Утром, в намеченный день выхода в экспедицию, мы встали в четыре часа утра, также как поднимались мы всегда на рыбалку. Собрались на пустыре, совсем близко от нашего дома.

Из нашего тайного общества пришли пять человек. Не пришёл лишь Григорищенко Сашка. Он всегда опаздывал. Был жирный и любил много спать. За это все его звали Пузан, в школе и на улице.

С ним у нас всегда были проблемы в походах. Всё время он попадал в какие-то ситуации, к которым мы не были готовы. Нам сообща приходилось выручать нашего друга из проблем.

– Может быть, Пузана оставим дома? – предложил Вовка Сулимов. – От него толку мало в любом походе. Пузан вечно жалуется, что мало кушал дома. Ему хочет есть. Пусть он отъедается дома.

– Так будет не честно. – возразил друзьям и Сулиму. – Вы забыли, как Пузан нам помогал на уроках русского языка. Если бы ни он, то нас могли на осень вместо каникул заставлять учить грамматику и писать сочинения по русскому языку без ошибок.

– Ты, пожалуй, прав. – поддержал Витька Журавлев. – Если бы не Пузан, то сидеть мне сейчас на осень с русским языком. Это он давал мне списать контрольные работы и последний диктант.

– Опять меня обсуждаете. – прервал наш спор подошедший Пузан. – Встал вперёд вас. Никак не мог найти свою обувь в темноте. Пока не разбудил маму, а она всё нашла. Обулся и пришёл к вам.

Мы прекратили наш спор и решили посчитать, сколько нас всего человек. Вместе с шерпами оказалось все тридцать. Слишком много пацанов. Так много людей могут не поместиться в пещере, и, кроме того, возможно, что многие из них не взяли продукты на длительный поход?

Организаторы экспедиции отошли в другую сторону от собравшихся ребят, чтобы решить проблему. Надо было обговорить, как поступать с другими.

– Нам надо выйти за пределы города. – предложил Абдулл. – Там решим, как нам быть с лишними людьми. Если же мы им скажем что-то сейчас, то можем сорвать поход экспедиции в пещеру.

Все согласились с предложением Абдуллазизова Абдулла. Наш сборный отряд постепенно стал вытягиваться в сторону махачкалинского шоссе. Никто из нас не знал точно, где может находиться пещера.

Во время сборов выдвигались различные варианты поиска пещеры. В конце концов все остановились на том, что надо нам пройти до конца Уллубиевской балки, которая и без того хранит много тайн.

В этой балке часто находили старинные монеты, глиняные сосуды, кости людей и животных. Там совсем недавно нашли ржавое огнестрельное оружие и ножи.

Уллубиевская балка находилась в основном за горой Пушкина, но начало брала от моря. От моря до моста махачкалинского шоссе, нами было изведано все, буквально каждый камешек, а вот дальше, балка тянулась на много километров, прямо до главного кавказского хребта.

От махачкалинского шоссе и до горных вершин, мы решили обследовать всю балку. Когда добрались до шоссейного моста, через Уллубиевскую балку, уже расцвело, мы сделали первый привал.

– Ребята! – обратился ко всем, так как у меня был сильный голос, то мне и поручили говорить с шерпами, с нашим большим коллективом. – У нас с вами будет длительный поход в горы, на несколько дней. Если кто-то из вас не взял с собой продукты и не предупредил о своём уходе родителей, то лучше вернитесь обратно. Нам не нужны лишние проблемы. Мы не хотим ругаться с вашими родителями. Поход будет длительный и не каждый может выдержать этого. Так что подумайте хорошо и если есть проблема с родителями, то лучше вернитесь домой.

В группе сразу началось брожение. Каждый проявлял своё возмущение в том, что мы их не предупредили заранее. Нам казалось, что экспедиция может провалиться, ещё не начавшись.

Надо было принимать какие-то меры по спасению задуманного похода. Все друзья смотрели на меня. Словно был виновен в том, что сказал что-то ни так, как надо было сказать огромной группе. Назревал момент крупной драки. Нам только этого не хватало, чтобы сорвать свой поход.

– Послушайте меня внимательно! – громко сказал, чтобы меня все слышали. – Мы сейчас сделаем отбор нашей группы. Каждый организатор соберёт вокруг себя тех, кого пригласил. По решению организатора останутся двое. Таким образом, нас будет восемнадцать человек, а не тридцать. Кроме того, это будет справедливый отбор. Половина отряда вернётся домой, а другая половина пойдёт в горы. Те, кто вернётся домой, предупредят родителей, оставшихся в отряде. Никто и никого не хочет обидеть, так будет справедливо для всех. Своим решением убивал сразу двух зайцев. Первое, это то, что у меня было всего двое парней, которых уговорил идти со мной в качестве шерпов. Второе, снимал с себя ответственность в заварившейся каши этой неразберихи, которую пытались взвалить на меня мои друзья.

Дальше должны разобраться друзья. После скандального разбора, который не обошёлся без потасовки, в отряде осталось восемнадцать человек, как и говорил. Остальные обиженные разделились на две группы. Одна группа двинулась к морю, а другая группа пошла на гору Пушкина, собирать первый поспевший кизил.

Отряд экспедиции начал спуск в Уллубиевскую балку, которая была здесь не очень глубокая. Дальше через пару километров балка упиралась в большое ущелье, устремлённое к горам.

Руководители тайного общества хранили великую тайну перед всем отрядом экспедиции. Мы заранее договорились, всему отряду скажем о том, что мы якобы решили до конца разведать тайну Уллубиевской балки.

Это была, как бы главная конспирация похода к тайнам пещеры. Нужно было подготовить шерпов. В самой глубине балки мы разделились в группы по три человека, руководитель и два шерпа.

Таким образом, мы должны были обследовать всю балку до самого её начала. Договорились собираться вместе только вечером на ночлег или если найдём то, ради чего мы отправились в горы. Чтобы все было справедливо, продукты и груз, мы разделили на каждого человека поровну.

Так было легче нести груз и передвигаться. В самом начале похода наш отряд стремительно двинулся вглубь Уллубиевской балки, которая ближе к горам постепенно превращалась в глубокое ущелье.

Нам казалось, что мы за пару дней обследуем все тайны балки, но через пару часов скорость наша заметно упала. Мы медленно плелись здесь по расщелинам скал, объедая чуть ли не каждый куст съедобных ягод и фруктов, которых здесь было, видимо, не видимо.

– Может быть, мы вообще зря пошли в поход? – робко пролепетал за моей спиной шерп Сайдулло.

– Ты зря волнуешься. – ободрил шерпа Сайдулло. – Мы здесь найдём много золота. Ты станешь богатым. Тебе будут завидовать твои родственники из вашего аула и пацаны из Нового городка.

Второй шерп Антон лихо объедал кусты кизила и не слышал стоны Сайдулло, который, после моих слов, воспарял духом. Стал внимательно обследовать все подозрительные места в балке, совсем позабыл про вкусные ягоды и фрукты. Был доволен, что моя тройка не развалилась. Рядом были надёжные шерпы. На которых мог положиться в сложное время похода. В горах очень быстро темнеет. Особенно в глубоком ущелье. Уже к пяти часам вечера первая тень будущей ночи, как чёрная пантера, скользнула вдоль ущелья. Осторожно подкралась злодейка ночь. Надо было готовиться к ночлегу.

– Абдулл! Вовка! Махмуд! Витя! Сашка! – громко, прокричал имена руководителей групп. – Ищите пещеру для ночлега. Пора готовить место к ночи. Вы меня слышите? Скажите – Да! Вас слушаю!

– Да! Да! Да!!! – прокатилось многократное эхо по всему ущелью, сразу после моих громких слов.

Даже не мог, понял толком, это моё эхо или мои друзья разом откликнулись на мой призыв. Несколько минут подождал, но больше криков не было. Выходит, что так друзья мои дружно кричали.

После криков подозвал своих шерпов. Дал им указание внимательно рассматривать тут каждую глубокую расщелину пригодную для ночлега всего нашего отряда. Мы двинулись дальше с дистанцией друг от друга не больше десяти метров, чтобы не потеряться в темноте.

Здесь в ущелье легко было заблудиться среди зарослей. Моя группа сильно устала от поисков пещеры, а голос никто не подавал. Уже начал думать, что, может быть, то действительно было только моё эхо и кроме нас троих нет никого в ущелье нет?

Показал рукой своим шерпам, чтобы они шли ближе ко мне, так как видимость сильно упала.

Мы едва видели друг друга. Могли легко потерять друг друга из вида в полной темноте.

– Нашёл! Нашёл! – вдруг, эхом прокатился по ущелью, голос Абдулла. – Идите скорее сюда!

От громкого эха скорее можно было оглохнуть, чем понять, с какой стороны кричали. Мои шерпы стали прислушиваться, откуда доносится крик, но в этот момент стали подавать свои голоса другие группы и крики слились в один гам, как на птичьем базаре во время сборища птиц, где-то на южных островах Тихого океана.

Эхо гудело всюду, трудно было понять откуда. Чтобы разобраться толком, куда нам идти, мы спустились в самую глубину ущелья. Стали внимательно всматриваться в склоны ущелья, густо поросшие разными кустарниками.

Сумерки наступающей ночи сравняли всё в единую темно-серую массу, нам трудно было понять, где находятся наши друзья-товарищи. Крики прекратились было слышно только шуршание ног по склонам ущелья.

Сайдулло и Антон, поставили на землю свою ношу, стали внимательно вслушиваться и вглядываться в окружающую среду. Тоже повторил за ними. Ничего не мог увидеть и услышать.

– Мы здесь! Мы здесь! – услышал, справа от себя, голос Сулима. – Идите к нам сюда наверх!

Посмотрел в сторону крика и едва разглядел людские фигуры на склоне ущелья, метров сто от нас. Почти все были там. Мы собрали свои вещи и стали подниматься к друзьям в пещеру.

– Вы где пропали? – спросил нас Журавлев Витя. – Все в сборе, а вы где-то в ущелье болтаетесь.

– Мы вас искали. – ответил им. – Вы хотя бы веток для костра приготовили? Нам надо пещеру обогреть изнутри, чтобы было тепло и сухо. Кроме того, насекомые покинут пещеру от жары и дыма.

– Тоже мне учитель нашёлся. – съязвил Махмуд. – Мы всё приготовили, только вас нет, чтобы подсказать нам, что делать в горах в ваше отсутствие. Сэр! Вы сами-то дров принесли для костра?

Мы показали ветки, которые тащили с собой с противоположной стороны ущелья. Кроме того, за спинами у нас, под ремнями рюкзаков, были сухие палочки орешника, который хорошо горит.

Пещера оказалась огромной и вместительной для отряда. Там можно нам поспать. В самом начале мы хорошо почистили пещеру от всякого мусора природы.

Затем развели огромный костёр из собранных сухих веток и палочек. Когда костёр прогорел на половину, мы побросали в угли костра сырую картошку, а на палочки нацепляли собранных в лесу грибов.

Через несколько минут свежие запечённые продукты были готовы. Можно было кушать. Чтобы угли от потухающего костра не пропали зря, их выгребли из пещеры под навес скалы, рядом с выходом и там развели новый костёр, который был значительно меньше первого.

Костер предохранял от ночного холода в горах и от ночных пришельцев, разных насекомых и животных, которых много было в горах. Отряд должен находиться в полной безопасности. Нам нужно было выставить на ночь своё дежурство.

– Сколько вы ещё так будете копаться? – возмутился Пузан, глядя на наши приготовления к ужину. – Пора давно сесть за ужин. Из-за вас кишки к телу прилипли, целый день голодный ходил.

– Не считая объеденных кустов и деревьев. – напомнил Махмуд, – земляника, кизил, барбарис.

Исмаилов Махмуд перечислял, чуть ли не весь съедобный растительный мир Уллубиевской балки. Махмуд перечислял, а мы дружки пальцы у Пузана, когда у него пальцев не хватило, то мы по очереди стали загибать пальцы друг у друга. Так мы сами удивились, когда оказалось, что всех наших пальцев в отряде едва хватило, чтобы перечислить известные нам фрукты и ягоды, которые прорастали вблизи нашего города и большая часть в Уллубиевской балке.

– Ладно! Хватит вам перечислять. – остановил нас, Пузан. – Можно подумать, вы это все ни ели.

Все расселись полукругом у входа в пещеру рядом с костром и принялись угощать друг друга принесёнными с дома продуктами. Наш общий стол был настолько богат продуктами, что ему мог позавидовать любой другой стол.

Тут были – сушёная и солёная рыба, кислое молоко и солёный сыр, дагестанская халва с орешками, шербет и различные сладости, домашние булочки и пирожки, сушёное и солёное мясо, консервы мясные и рыбные, хлеб, компоты фруктовые и ягодные.

Все продукты нам даже было трудно перечислить. Наевшись досыта, мы стали рассказывать различные байки сегодняшнего дня. Этим рассказам не было конца и края.

Каждый придумывал, всё новые и новые байки, а мы все смеялись. Когда ночь установила своё господство над горами и звезды стали напоминать нам, что пора давно всем спать, мы решили определить своё дежурство на ночь, чтобы поддержать костёр у входа и оберегать покой друзей от ночных посетителей.

Каждый должен был выбрать себе пару и дежурить по два часа, так сменяя друг друга по парам. Чтобы в темноте пещеры можно было найти нам следующую сменную пару дежурства, каждая пара ложилась спать по очереди и так по кругу пещеры, парами ногами друг к другу.

Получался один огромный полукруг с грузом посередине. Так нам было легче видеть группу во время дежурства и не нюхать ноги друзей. По жребию, нам с Вовкой Сулимовым, выпало дежурить первыми.

Вооружившись арбалетами и стрелами, мы сели возле костра у входа в пещеру, а все остальные завалились спать, как подкошенные. Было слышно, как сопели и храпели друзья.

Посмотрел на ручные часы "Победа", которые показывали ровно восемь часов вечера, выходило, что мы должны разбудить следующую пару на дежурство ровно в десять часов ночи, это Абдуллазизов Абдулл и Исмаилов Махмуд.