Другие. Возрождение легенды

Предисловие

Данная книга является художественным произведением.

Все имена, персонажи, места и события выдуманы,

либо использованы условно.

Вдохновлено серией "Дозоры" Сергея Лукьяненко.

Пролог

Выйдя на темную платформу из пригородной электрички, Нина ощутила смутное беспокойство. Как обычно, мерцал неисправный фонарь над переходом через железнодорожные пути. Как всегда, она поздно возвращалась домой после работы.

Привычно растянулась немногочисленная вереница людей, вынужденно пересекающих по вечерам густеющую с каждым шагом широкую лесополосу. Последний автобус уходил за полчаса до их прибытия на родную станцию.

Нина инстинктивно пошарила рукой в кармане летней ветровки. И, не найдя металлического баллончика, остановилась, чтобы поискать его в сумке. Ну, вот, точно. Сама переложила утром, перед тем как зайти в метро, и забыла.

Нина обрадовалась, обнаружив на дне подаренную Ваней перцовку. Теперь можно идти и не бояться. Закинув на плечо ремешок вместительной женской сумки, девушка пружинисто зашагала в сторону темнеющей лесной громады.

Идти быстрым шагом было минут двадцать. Скоро она устало кинет на пуфик свою вечную кожаную спутницу и пойдет мыть руки. А Ваня, привычно чмокнув в щеку, скажет, что ужин еще теплый, и они тихо сядут у маленького кухонного столика под ярким светом люстры-абажура.

Нина любила свет. И тепло. Если бы не треклятая работа, она бы все вечера проводила дома с Ваней и его маленьким сынишкой. Но жить молодой семье хотелось не только счастливо, но и богато. Хотя какое тут богато?! По-человечески, нормально хотелось жить, а не еле сводить концы с концами. Вот и моталась Нина каждые два дня подряд в Москву за длинным рублем. Ваня ведь на птицефабрике зарабатывал не много, сильно не разгуляешься. Впрочем, ни на гражданского мужа, ни на свою долю Нина не роптала. Она сама сделала выбор, и он ее абсолютно устраивал.

Ваня был хозяйственным, ответственным, а главное, непьющим мужчиной. Дома Нину ждали, любили и ценили. Игорек – Ванин ребенок от первого брака – души в ней не чаял. И даже недавно начал называть мамой.

Ей вдруг нестерпимо захотелось обнять этого маленького человечка, и девушка прибавила ходу. Тем более, она заметила, как ее уверенно нагоняет незнакомый паренек.

Снова накатило непонятное беспокойство. Нина обернулась, чтобы посмотреть на попутчика волшебным зрением, через туман, и в этот самый момент незваный провожатый обернулся волком.

Часть первая «Возвращение»

На встречу с Великим белым волшебником всея Руси Игорь ехал с легким сердцем: наконец-то, в его душе поселилась спокойная решимость. Он долго думал, переживал, мучился. И понял.

Ему не нужны новые объяснения или убеждения. И чужды оказались методы его родной организации. Их можно оправдать, признать разумными, но мириться с ними Игорь Морозов больше не хотел.

Пока рядом был Степан, старший товарищ, наставник, все казалось правильнее и проще. Сейчас же никто не мог повлиять на направление мыслей молодого волшебника; и они убегали всегда не в ту степь, как неодобрительно подмечал Весемир – тот самый Великий, которому Игорь решился объявить о своей отставке.

Весемир был авторитетом для многих: для своих и чужих. Даже, наверное, для главы Совета Особых, Святогора. Но только не для Морозова.

Год назад шеф спас ему жизнь. И предотвратил страшную войну между белыми и черными магами. А еще он сдержал слово, данное врагу. Самое время падать ниц и петь осанну. Однако именно та история и отвернула Морозова от дела Света, каким его видели Дети Дня. Они должны были защищать людей и свой взгляд на законы волшебства от действий Ночных колдунов и ведьм, а вместо этого играли с ними в поддавки.

– Спасибо, что приехал, – сказал шеф Игорю в дверях своего кабинета, – пойдем-ка прогуляемся.

Хмурое небо смущало Игоря еще на пути сюда, в штаб-квартиру, тем более что оделся он весьма легкомысленно – светлые джинсы и белые тряпичные кроссовки под грядущим ливнем абсолютно точно превратятся в посеревшие в крапинку обноски.

Конечно, Весемир может позволить себе воздвигнуть вокруг невидимую сферу, только зачем тратить волшебные силы без реальной необходимости? Ничего нового они друг другу не скажут, а переливать из пустого в порожнее можно и здесь, в просторном, необычном кабинете начальника.

– Сейчас дождь пойдет… – Пусть не очень настойчиво, но Игорь все же попытался разубедить шефа в его желании противостоять стихии.

– Не пойдет, – уперся тот. – Идем.

Разбогатевший летней зеленью Тверской бульвар потемнел заметно больше, чем в тот момент, когда Игорь заходил в старинный особняк, занятый под штаб. Небо стало ниже. И ветер усилился. Только слепой мог не замечать надвигающейся грозы. Морозов непроизвольно поежился.

– Я знаю, что ты собираешься сказать, но прошу сначала выслушать меня.

Игорь понимал, легко не будет, поэтому условие Весемира его не удивило. Что ж, пусть говорит. Вряд ли начальник найдет, чем сейчас сможет зацепить его – свое решение, взвешенное и непоколебимое, он вынашивал долго. Игорь едва заметно кивнул шефу и тот продолжил:

– В начале года в нашу канцелярию поступило странное обращение. Заявитель сообщал о том, что подвергся атаке волчьей стаи. Атаке не физической, магической: его не покусали, не порвали… Вытянули часть Силы и сбежали так же молниеносно, как появились.

– Спугнул кто-то? – искренне заинтересовался Игорь.

– Мы тоже так подумали сперва… Через три недели мне сообщили об аналогичном нападении. И снова забор Силы у жертвы без летального исхода.

– Оборотни-гуманисты?

– Что-то в этом духе. – Весемир недовольно кивнул. – Было предположение, что щенки забавляются, которые еще крови не пробовали. С них и начали проверку. Оказалось, не они. И самое интересное: как мы стали оборотней трясти, атаки участились. Странно, правда? А через три месяца как будто совсем прекратились. Была надежда, что одумались. Но нет – просто затаились.

– В итоге-то изловили же?! – Игорь настолько был уверен в положительном ответе, что, по правде сказать, недоумевал, зачем шеф рассказал ему эту историю.

– Нет. Пока не смогли. – Удивил его Весемир.

Великий поднял палец к небу, сверяя собственные ощущения с переменчивой погодой и надолго замолчал, о чем-то задумавшись. Неспешная прогулка грозила затянуться на неопределенное время. Вдруг, как будто вспомнив о текущей беседе, шеф белых продолжил:

– Всего за полгода совершено пять нападений. Точнее, нам известно о пяти. Возможно, кто-то не стал заявлять о произошедшем. Все жертвы ведь разные, могли всерьез испугаться или не поверить в нашу способность помочь. Не выявленные самоучки о Детях Дня просто еще не знают. Не имеют представления, что их есть кому защитить. В общем и целом, ситуация нетривиальная…

– Уверен, вы найдете возможность ее разрешить самым оптимальным образом, – сам того не желая, Морозов вложил в свою интонацию чуть больше иронии, чем было нужно. Его слова прозвучали неприкрытой издевкой над Великим. Но тот словно бы не заметил колкости молодого мага.

– Не я, не мы, а ты. Ты найдешь.

– Нет, уж увольте, – категорично заявил Морозов. – Вы сказали, что знаете, зачем я приехал. Думаю, вы также понимаете, что я не изменю свое решение.

– Даже если я скажу, что без твоего вмешательства кто-то погибнет?

– В Москве каждый день умирают десятки, а то и сотни людей. Не надо давить на мою совесть.

– Ты не хуже меня знаешь, что гибель некоторых Других может запустить маховик необратимых последствий. – Весемир остановился рядом с пустой скамейкой и, недолго думая, уселся на нее.

Вот они и пришли к болезненным объяснениям. Игорь помедлил немного и опустился рядом.

– Не вижу смысла пытаться потушить пожар чайной ложкой, – скептически произнес он. Но муха сомнения по тарелке его ума уже поползла. Если он действительно может помочь, если его усилия способны сохранить чью-то жизнь…

– Сможешь сказать это в глаза, например, сыну Степана?

– При чем здесь он?! – завелся Игорь.

Весемир загадочно повел головой.

– Он человек. Обычный мальчик, – запальчиво рассуждал вслух Морозов. – А описанная вами стая нападает на волшебников. Правда, полагаю, не очень сильных…

Глава Детей Дня снова кивнул:

– На слабых, не состоящих у нас на службе. Живущих, по большей части, обычной, человеческой, жизнью. У них есть дети и любимые. И они абсолютно беззащитны перед потерявшими всякий страх выродками. Аналитики составили для меня список будущих возможных жертв нападений, там больше двухсот фамилий. Мы не можем приставить охрану к каждому. Я просмотрел пока вероятностные линии первой тридцатки. У двоих из них присутствует угроза жизни в ближайшее время. Связано ли это с загадочной стаей? Не факт. Но в случае твоего включения в дело, такая вероятность заметно снижается. О чем это может говорить, как ты думаешь?

Морозов сделал вид, что не услышал вопроса пока еще своего шефа.

– Игорь, ты должен их спасти, – сказал Весемир. Он нажал на слово «должен», будто его подчиненный и впрямь обязан защищать всех и вся. Это злило.

– Я не нанимался нянькой всем непутевым белым волшебникам!

– Правильно, ты нанимался сторожем, который будет защищать людей и наш мир от потерявших рамки дозволенного Ночных выкормышей.

– Только очень избирательно!

– Обещаю, если ты поймаешь для меня эту стаю, никто из ее участников не избежит расплаты.

– Чего вдруг? – продолжил дерзить шефу Морозов.

Но тот снова не повел и бровью:

– Они бьют нагло, с вызовом. И в то же время точечно, выверено, чтобы не попасться. Стало быть, понимают, что делают и зачем. Каждое нападение, как плевок в лицо Детям Дня…

– Вам лично, скорее? – больше констатировал, чем спросил Игорь. И попал в точку.

Глава 2 «Надломленный, но не погибший»

Возвращение к реальной работе спустя почти год фактического простоя одновременно пугало и радовало Морозова. Переживать потери лучше деятельно. Нужно обязательно чем-нибудь занимать себя, чтобы не сойти с ума. К сожалению, Игорь понял это только сейчас.

Первые полгода после гибели наставника и друга, он провел в уединении и апатии, все глубже и глубже загоняя себя в депрессию. В штабе за тот период как будто ничего не изменилось. Разве что появилось несколько новых лиц, да переобустроили дежурку. А в остальном все было, как и прежде. Только за столами Игоря и его бывшего напарника Степана теперь сидели совсем другие Другие.

Долгожданное появление в штабе на Тверском получилось совсем не таким, как ожидалось. Оперативником Морозов работать не мог в силу обстоятельств, других выдающихся магических талантов не имел. Сидеть перебирать бумажки и регистрировать происшествия было тягостно. Молодой белый волшебник подумал некоторое время и решил не рубить кошке хвост по частям, а раз и навсегда прекратить свои мучения.

Стая, донимавшая Детей Дня, заставила Игоря собраться и вернуться в дело. Начал он с изучения досье на пострадавших. Звучит, конечно, странно – обычно досье бывает на подозреваемых в чем-либо, но за неимением оных стоило поискать какие-нибудь зацепки с обратной стороны.

– Как здорово, что вы вернулись, Игорь. – Неожиданно улыбнулась ему глава Аналитического отдела, когда Морозов пришел к уважаемой даме за информацией. Обычно она бывала очень сдержанной. Игорь невольно улыбнулся в ответ.

– Рад вас видеть, Наталья Павловна, – искренне сказал он.

– Весемир попросил меня подготовить для вас анализ по неуловимой стае. К сожалению, обнадежить особо нечем. Никаких совпадений с нашей базой данных. Ничего общего между жертвами, кроме двух факторов: самые низшие ранги по уровню Силы и официальный статус безработных волшебников. – Глава аналитиков протянула ему толстую увесистую папку.

– А в человеческом мире их ничего не связывает? – спросил Морозов, принимая собранные дела. – Место работы, хобби, районы проживания? Или места происшествий.

– Разумное предположение. Но нет. Это мы проверили во вторую очередь.

– То есть шеф поручил мне практически нераскрываемое дело? – Кисло ухмыльнулся Морозов. – Чтобы я не увольнялся как можно дольше… А там, глядишь, и передумаю…

Наталья Павловна посмотрела на молодого коллегу с уважением. Он заметно повзрослел и заматерел с тех пор, когда она видела его в последний раз.

Было это сразу после Нового Года, и собрались они тогда по совсем не радостному поводу – прошло ровно полгода с момента убийства Степана. Каждый из пришедших к нему на могилу, несомненно, любил легендарного волшебника, хотя жизнерадостный балагур играл в их судьбах такие разные роли.

Для Весемира он был кем-то вроде помощника, лучшего сотрудника, решительного и смелого оперативника. Наталья Павловна Палей ценила в Степане умение слушать и не рубить с плеча. А Игорь потерял в его лице опору. Друга, у которого можно попросить совета.

Единым для всех было то, что его ужасно не хватало. Встретившись у высокого деревянного креста, едва торчащего макушкой над объемным сугробом, белые маги и волшебницы воздержались от громких речей и высокопарных слов. Тихое шуршание снега под ногами и затаившийся, словно замерший мир создали непередаваемую атмосферу грусти и эмпатии. Палей посмотрела тогда на сникшего, исхудавшего Морозова и не нашлась, что можно сказать, как поддержать. Поразительно было и то, что потерянный, осунувшийся Игорь не хотел, чтобы его жалели – это читалось в его позе и взгляде. Хотя выглядел он именно так: без слез не взглянешь.

– Весемир, боюсь, мальчик может не выдержать, – уже в штабе Палей указала шефу на то, что прекрасно видели все.

– Что я могу сделать? Со мной он отказывается разговаривать.

Морозову нужна была встряска, какая-нибудь цель, ради которой стоит барахтаться и просыпаться по утрам. Внутренний стержень не позволял ему распуститься и отчаяться окончательно, но и помочь вылезти из странной дремы не мог. Игорь полюбил сумерки, благо зимой темнеет рано. Как только серая мгла опускалась на город, его как будто что-то гнало из уютной квартиры. Он шел бродить по пустеющим улицам и аллеям ближайшего парка, думал, много думал: что бы сказал об его самоуничтожении Степан, что происходит в данный момент в штаб-квартире, наконец, как дела у их врагов. Как им живется после совершенных преступлений, хорошо ли спится? Игорю, вот, совсем не спалось ночами. После всего пережитого в нем умер идеалист, а циник, или какая другая ипостась появляться не торопились. Так он промаялся до весны. В марте Весемир начал чаще и чаще напоминать о себе и оставленной поневоле службе.

В комнате оперативников было шумно и дымно. А если бы Игорь был сам с собой честен – неуютно. Именно для него. Он, как отрезанный ломоть, чувствовал себя здесь чужим. Зашел, помялся, почесал затылок и побрел куда глаза глядят в обнимку с серой папкой-скоросшивателем.

Из всего состава Детей Дня его сейчас особо не тянуло ни к кому. Меньше всего отторжение вызывали пожилые сотрудники (они почти всегда все понимали без слов) и наивная, еще открытая молодежь. Например, последняя ученица Степана – Юлечка.

В Научно-исследовательском отделе сошлись оба этих проявления. Юля проходила там практику, а Всеволод Михайлович Коровин – руководил подразделением.

Субтильный старичок-интеллигент встретил Морозова с распростертыми объятиями. К счастью, и свободный стол нашелся – одна из сотрудниц Коровина недавно ушла в декрет. Юля сообразила для Игоря чаю, и он открыл собранное аналитиками досье.

Жертв, на первый взгляд, действительно не объединяло ничего, кроме озвученных Палей признаков. В список из пяти человек входили четыре мужчины и одна женщина, все разных возрастов и профессий. Самым молодым из них был двадцатипятилетний работник букмекерской конторы Станислав Сергеевич Кислов. Худой, даже тощий, очень высокий, он смотрел с фотографии на Игоря своими черными глазами-угольками. Поможет ли Морозову то, что аналитики прикрепили к каждой анкете снимок пострадавшего, оставалось только гадать, но он оценил проделанную коллегами работу.

Следующим подвергся нападению семидесятилетний школьный учитель из Ступино Московской области. Андрей Степанович Якин. Седовласый, щуплый, небольшого роста. С хорошо различимыми паутинками морщинок в уголках глаз. Дед-живчик, как про себя прозвал его Морозов, удивил молодого мага своим хобби. Преподаватель физкультуры в свободное от работы время строчил стихи. Светлые, не очень талантливые, но, совершенно очевидно, искренние. Морозов наскоро пролистал подборку. Якин писал о войне, России, березках. В его блекло-голубых глазах как будто отражалось чистое небо средней полосы.

В отличие от неприятного, скользкого взгляда третьей жертвы – Алексея Игоревича Старикова, программиста не самой известной московской компании интернет-провайдера. Сальные, слегка взлохмаченные черные волосы делали его похожим на карикатурный образ задрота-компьтерщика, питающегося исключительно чипсами с газировкой и замышляющего, каких бы злобных вирусов запустить наивному клиенту, обратившемуся к нему за услугами.

Беззвучно отругав себя за мысли недостойные белого волшебника, Морозов поскорее взял досье на четвертую жертву. Рослый, крепкий мужчина на фото был одет в клетчатую рубашку и рабочий комбинезон. Мастер-оконщик с самой популярной русской фамилией Иванов звался Вадимом Семеновичем, был тридцати девяти лет отроду и жил с мамой в Ногинске.

Последней шла пятидесятидвухлетняя швея, Анна Александровна Штеер. Женщина, судя по фото, строгая, серьезная, улыбающаяся не часто. «Согласен, – подумал Игорь. – В Люберцах не сильно поулыбаешься». Возможно, это в нем говорил личный неприятный опыт общения с местной молодежью. Глаза, кстати, у женщины были добрые, понимающие.

Объединять несочетаемое показалось Морозову глупым и бесперспективным занятием, поэтому он решил сконцентрироваться на волшебной сути изучаемых.

Седьмая ступень – самая последняя в классификации рангов магов и колдунов – обычно предполагала, что выпускник Центра Подготовки Других, скорее всего, откажется от службы в Детях Дня или Детях Ночи. В последнем случае это верно с большей вероятностью. Кому понравится быть в конце шеренги уважаемых и почитаемых? Правильно, никому. А самолюбивые Ночные воспринимают подобное положение особенно болезненно. Впрочем, и среди белых магов достаточно велико было число отказников – тех, кто решил не менять привычную жизнь ради сомнительных преимуществ.

Бытовая магия им разрешалась без ограничений, способности предвидеть работали как у людей с очень хорошей интуицией. В случае необходимости они даже могли обратиться за помощью или защитой в официальные органы магической власти. Но при этом были не вправе применять заклинания к другим волшебникам или людям.

Морозов вспомнил, как по поводу уровней Степан сразу сказал ему, что без усилий и ежедневных тренировок пятая ступень – его потолок. Игорь воспринял информацию как вызов и довольно скоро достиг достойного четвертого уровня. Теоретически, на пике своих возможностей, он мог запрыгнуть еще на ступеньку выше, но, откровенно говоря, сам уже в это не верил.

Во время работы оперативником его способностей, усиленных амулетами, артефактами и наложенными целителями защитными заклинаниями, Морозову хватало за глаза. Теперь же, после всего пережитого, он сам не знал, чего ожидать от собственного организма. Зато, как никто, понимал неприятное ощущение никчемности, испытываемое только начинающими свой путь слабыми волшебниками.

Глава 3 «Добро иногда возвращается»

Подходящую для охоты кандидатуру нашли спустя примерно три недели после крайнего нападения. Волшебница, ведущая вполне человеческий образ жизни, работала в магазине одежды неподалеку от нашего офиса. Жила, правда, в тридесятом царстве – небольшом поселке близ станции Холщёвики Истринского района. Ехать не ближний свет. Но тем лучше. Босс предупреждал, что еще одна акция в черте города, и он за себя не ручается.

Вести объект поручили самому неприметному магу – Артему. Глядя на него, девушка никак не должна была заподозрить в нем волшебника. Скрывать свою непростую суть от более слабых чародеев я учила каждого участника команды охоты, но не всем это давалось одинаково хорошо.

У Артема был талант «невидимки». Непримечательная внешность делала его незаметным в толпе для обычных людей. А успехи в учебе позволяли оставаться неопознанным и среди некоторых Других.

Идея прокачивать именно этот скилл была мною позаимствована у Великих наставников – Юрия Воронова и Вука Йовановича – и приносила в последнее время заметную пользу.

Волшебники из противоборствующей нам магической организации, называемой Дети Дня, всячески старались поддерживать на улицах свой порядок. Они были в силе. И большинство моих соратников опасались нарушать Закон.

Дети Ночи, к коим отношусь и я вместе с моими необычными подопечными, прошлым летом потеряли в противостоянии с силами света своего лидера, могущественного мага Платона, чем были значительно обескровлены. И даже, в некоторой степени, ущемлены в правах. Но воинствующая суть темных колдунов и колдуний, ведьм, оборотней и прочей нечисти, как выразился тогда про нас Весемир – предводитель Дневных, или по-другому, белых волшебников – не давала покоя. И мы нашли для нее действенный выход.

Отчасти жестокий, но в каком-то смысле гуманный: отлавливали по одному белых представителей магического сообщества, не использующих свой дар в полной мере, и забирали у них лишнюю энергию.

Мы вышли из электрички и пошли вместе с редеющим людским ручейком к лесу, отделявшему станцию от поселков. Наша компания, состоящая из троих парней и молодой девушки, не вызывала ни у кого подозрения. Артем ехал и шел от нас отдельно, не теряя из вида будущую жертву.

Углубившись в лес, мы постепенно разделились и «перекинулись». Дальше дело техники: отсечь объект от общей массы и хорошенько напугать.

Все получилось даже проще, чем обычно. Одинокая путница задержалась у кромки насаждений, и основная группа ушла далеко от нее.

– Начинай, – крикнула я мысленно Артему через туман.

Превращение человека в зверя – неприятный процесс. Как для самого перекидывающегося (в силу ощущений), так и для нечаянного свидетеля (в силу открывающегося зрелища).

Тонкий, нечеловеческий, слух донес до моего уха испуганный возглас жертвы.

Ну, понеслась!

Продираясь сквозь нечастый кустарник и перепрыгивая поваленные временем деревья, девчонка убегала от Артема, загоняя себя в ловушку. Нам удалось довольно быстро направить ее в нужную сторону – подальше от тропинки.

– Что, по беспределу решили пойти, а, молодежь? – грозно и в то же время как-то весело спросил возникший словно из ниоткуда мужчина.

Он появился точно между мною и жертвой, которая так удачно споткнулась об торчащий из земли корень и почти упала. Маг, сильный, черный, загородил собой девчонку. Но и мы не пальцем деланные! Не уберется с дороги по-хорошему, укатаем и его.

Я шкурой ощущала охотничье возбуждение моей стаи, тихо порыкивающей за спиной. Ох, не поздоровится мужику, если не уйдет по доброй воле… И мне почему-то показалось, что он не уйдет.

– Вам-то какая разница, уважаемый? – бросила я ему, в прыжке трансформируясь в человека.

Мага мое преображение ни капли не удивило. Как и преследуемую нами добычу. Тут все про всех уже всё поняли. А если не всё, то главное – в лесу, посреди накрывавшей землю ночи, встретились Другие: шестеро черных и одна белая молодая волшебница. Практически моя ровесница.

– У меня дочка почти как она, – спокойно ответил мужчина.

– Думаете, стоит за нее впрягаться? – Я махнула головой за спину визави. – Масть ее не смущает? Они наших не жалеют.

Мужчина задумался.

– Ты права. Не жалеют. Но я не дам тебе сделать то, что ты собираешься.

Я посмотрела на ауру мага через туман. Решимость. Ни зла, ни страха. Небольшое волнение и непоколебимая решимость.

Впервые за долгое время во мне шевельнулось сомнение. А потом я заметила маленький всполох радости в зеркале его души. Да, он же издевается! Думает, мы считаем его уровень силы и не полезем на рожон. Вот тут, вы, дяденька, промахнулись. Дерзость и молодость – наше все.

И все же я решила дать ему последний шанс:

– Никто не собирается ее убивать. Не лезьте не в свое дело, – с напором проговорила я. – Уходите.

Мои ученики полукругом обступили мага, ближе подбираясь к жертве. Я незаметно приготовила на пальцах левой руки старую добрую заморозку, а правой хотела активировать энергетический щит. Но не успела.

Тень ухмылки мелькнула на его лице в лунном свете. И в ту же секунду черный маг оказался рядом со мной. Передвигаться с такой скоростью способны вампиры. А еще волшебники и колдуны, находящиеся в параллельной, туманной реальности.

Если он действительно скользнул в туман, приблизился ко мне и вынырнул обратно в долю секунды, значит я его сильно недооценила. Что немудрено. По его ауре, подернутой дымкой, надтреснутой, как будто заново формирующейся, но какой-то подспудно знакомой, невозможно было точно определить ранг и способности. Совершенно явно было одно – он не имел магической регистрации. Ни постоянной, ни временной.

То, что произошло дальше, поразило меня еще сильнее. Мужчина с размаху ударил меня наотмашь по голове. Словно шашкой по диагонали рубанул молодое деревце пополам – я рухнула, как подкошенная. Чего-чего, а физического рукоприкладства от сильного волшебника ждешь меньше всего…

Рука у него была тяжелая. В глазах ненадолго потемнело, и мир потерял резкость. Я глубоко вздохнула, пытаясь одновременно вернуть концентрацию и подавить гнев. Ярость – плохой советчик в опасной схватке. А противник нам, судя по всему, достался действительно серьезный.

Оказавшись временно поверженной, я первым делом обратила внимание на обувь. Как шутили в юности над неудачливыми бойцами мои знакомые футбольные хулиганы после уличных драк: «Успел шузы рассмотреть?» Вот я успела: хорошие туфли, дорогие, итальянские. Отец такие носил.

Зарычали волки. Мужчина инстинктивно отступил на несколько шагов назад. Я осторожно помотала головой, стряхивая налет удивления и остатки боли. Уперев руки в землю, собралась подниматься. И как в замедленной съемке увидела кинувшихся мне на помощь учеников. Ни секунды не сомневалась в том, что они не оставят наглость незнакомца неоплаченной.

Только добраться до нас с противником у них не было шансов: пришлый маг накрылся прозрачным куполом вместе со мной. Тряся ушибленными о барьер мордами, они напряженно заходили вдоль невидимой границы.

Значит, дуэль. «Надеюсь его воспитание не позволит ему напасть до того, как я встану», – мелькнуло у меня в голове. И едва я выпрямилась, все еще стоя на коленях, из его левой руки появилась пылающая огнем плеть. Таких совпадений уже не бывает.

Я замерла, вглядываясь в лицо мага. Глухие крики моих бандитов, доносящиеся из-за купола, подбадривали и призывали скорее подниматься. А я искала в глазах противника подтверждение своей догадке.

– Дошло? – мысленно спросил он.

– Доступно объясняешь, – тоже беззвучно ответила я.

– Ну, вот и отлично, – маг удовлетворенно развел в стороны руки, открывая живот.

Я вскочила и бросилась вперед. Думаю, со стороны это выглядело как нападение, потому что, повиснув на его груди, я затылком чувствовала на себе удивленные взгляды моей стаи и нашей несостоявшейся жертвы.

– Ну, тихо, тихо… – Обнимая меня левой рукой, правой отец гладил по голове. – Моя умная, смелая девочка.

Я показала друзьям, что все в порядке и Платон убрал отделявшую нас от них полусферу.

– Хоть кому-то растреплешь о том, что здесь было, я тебе лично сердце вырву. Поняла? – Он повернулся к белой недоволшебнице.

Та испуганно закивала.

– Иди.

Девушка боязливо, на одних мысочках, пошла прочь мимо моих молодых волков. Они провожали ее тоскливыми, голодными взглядами. Самый наглый из них, Колян, его отличала крупность породы и серо-рыжий окрас, потянулся в ее сторону, собирая расплескивающийся через край страх. Но долго сосать ее Силу у него не получилось: Платон врезал по волчонку коротким, хлестким энергетическим щелчком. Колян заскулил и скрылся за «братьями». А отец снова посмотрел мне в глаза.

– По лицу обязательно было бить? – обиженно выдала я.

– Прости. Давно в магии не практиковался, боялся не рассчитать. – Он большим пальцем стер кровь с моей разбитой губы.

Как-то так само собой получилось, что, не сговариваясь, мы решили завершить необычную ночь на квартире в Кадашевском переулке. Платон провесил туда портал, и моя стая впервые в жизни совершила перемещение таким образом.

Юрий, по-видимому, не сумев определить наше местоположение, позвонил в тревоге. Я посмотрела на отца. Он утвердительно махнул головой.

– Я в лофте, – сказала я наставнику и боссу. – Можешь сейчас приехать?

Он прибыл минут через тридцать. Платон к этому моменту уже почти изжарил два килограмма стейков на гриле, поручив мне сервировку стола. Ибо «женские руки не должны касаться настоящего мяса»!

Открывать дверь пошла я, на всякий случай, чтобы не повторилась лесная сцена.

– Что случилось? – настороженно спросил Юрий с порога.

– У нас получилось, – я дала ответ, в котором он уже не нуждался.

Мягко отодвинув меня с дороги, Юра медленно шел навстречу чужеликому магу. Мои волки, с голодухи урвавшие первые готовые куски мяса, прекратили жевать и внимательно смотрели на пару волшебников, замерших в центре гостиной. Повисла пауза. Мужчины пожали руки. А потом одновременно заключили друг друга в объятия. Узнал. И не по ботинкам, как я.

Сразу после Юрия прилетела Бескудникова. Ребята опасливо поглядывали в ее сторону. Татьяна Петровна всегда была строга с моими учениками, которые, на самом деле, являлись ее подопечными в Центре Подготовки Других.

Своим участием в ревоплощении Платона Бескудникова в очередной раз доказала ему свою преданность. Как долго он будет платить ей за это верностью, я могла только гадать. Впрочем, нашего ли ума дело?!

Главное, Татьяна Петровна не побоялась гнева Совета, в который теперь сама же входила, ничего не напутала в сложных речевых формулах ритуала и достала где-то не только кровь ведьмы (может, и свою взяла?), но и необходимую кровь белого мага. У меня для планировавшегося ритуала они с Юрием выкачали почти пол литра пару месяцев назад. Ведь если от представителя противоположной Силы достаточно было и нескольких капель, то носитель ДНК обязан был напитать прах ушедшего.

Своими действиями Бескудникова заслужила, это следовало признать, право присутствовать на всех наших тайных сходках. Только вот слабо прожаренное мясо есть отказалась, чем создала легкую неловкость. Все остальные уминали угощение от воскрешенного за милую душу, а она сидела и лишь лениво цедила красное вино. Платон, глядя на эту картину, задумался и, отлучившись ненадолго, вернулся с корзиной фруктов и коробкой «Рафаэлло». Это тронуло сердце ведьмы.

– Где вы взяли кровь белого? – поинтересовался он, когда все расслабились.

– Агата с Георгием поделились, – ответил Юрий.

– Хорошо, что и добро иногда возвращается. А не только зло, – рассмеялся отец.

Глава 4 «Великолепная пятерка»

После позднего ужина отец с Юрием закрылись в кабинете, оставив нас на добрые полчаса. Мне так много хотелось еще спросить у них обоих, но для начала Великим предстояло найти новую формулу взаимодействия.

А затем Платон с Бескудниковой удалились в спальню. Ребята-волки заняли просторный пятачок перед камином, отец вручил им пузатую бутылку столетнего рома. И они возбужденно догонялись крепким спиртным после пережитых потрясений, споря, как мы заживем теперь. Кончилось белое раздолье. Больше Дневные не смогут щемить нас, как было в последний год, говорили они.

Платон отказался от официального возвращения:

– Теперь это твой крест, – широко улыбнулся он, обращаясь к Юрию во время импровизированного ужина. Но не считаться с ним уже никто не сможет. Вернулся Великий. И преимущество, которое с его уходом получили наши соперники, нивелировалось.

Чего нам это стоило, непосвященные навряд ли смогут понять. С огромным трудом отвоевав в Совете мое право на наследство, магическое, разумеется (на человеческое никто не претендовал), Юрий безапелляционно утвердил, что Жезл Аменемхета II он у меня заберет.

Я негодовала. Обижалась на него. Обзывала лицемером и предателем, упирая на то, что он добивался защиты моих прав перед Карателями только ради того, чтобы добраться до мощного артефакта. Но не подчиниться не могла. Он сильнее. И он здесь босс.

Наверное, в первую очередь из-за чувства вины Юра и разрешил собрать мою великолепную четверку, которая непредвиденно трансформировалась в пятерку. Мелкий прилипала Алик, всюду увязывающийся за своим соседом Дамиром, тайно проник на одну из наших тренировок. Дал клятву кровью и стал непрошенным участником банды.

Парнишка оказался не промах. Шустрый, быстрый подобно собственным темно-карим глазам, бегающим в орбите вслед за стремительными мыслями. Алик соображал живо, в опасных ситуациях не терялся. В общем, приняли его на правах младшего брата, которого чужим в обиду не дают, а промеж собой считают кем-то вроде «подай-принеси».

Крови мы Юрию попили, по правде сказать, много. Поначалу Весемир звонил ему чуть ли не каждую неделю. Требовал найти, отловить и выдать банду молокососов, нападающих то тут, то там на слабых белых волшебников и выкачивающих из них большую часть Силы. Каратели грозились развоплотить всю шайку без снисхождения, если она, то есть мы, не придем с чистосердечным. По тяжести совершенных преступлений наши шалости, конечно, на развоплощение не тянули, но уж больно дерзкими показались эти точечные уколы законникам. Они трясли местных оборотней и даже собирались лишить тех лицензий на год. Но «звери» оказались ни при чем. А наказывать невиновных у Других не принято. Чай, не люди!

Юрий был зажат между двух огней: с одной стороны –возмущенная общественность, с противоположной – я с моими учениками, незарегистрированными анимагами. Выдать своих он не мог. Убеждения бы не позволили. Приструнить тоже не сильно получалось. Хотя и я палку не перегибала. Понимала, когда нужно послушаться его и затаиться.

Он продолжал оставаться моим наставником и общим начальником, и его вето было безусловным. Юрий им не злоупотреблял, это позволяло ему сохранить контроль над ситуацией.

Больше того, когда нужно было на кого-нибудь надавить у него под рукой имелась отвязная «гоп-компания», как он в шутку нас называл. Не то чтобы ему сильно нравилось ее наличие; все-таки он обещал моему отцу оберегать и защищать меня. А с регулярными нарушениями Закона с моей стороны, это усложняло задачу. Но Юрий понимал мою боль. Чувствовал, что таким образом я вымещаю свою злость. Иногда он специально отправлял меня на сложные и опасные боевые задания. Морщился, пересиливал себя и посылал в пекло, уступая нашим с Павлом уговорам. Переживал, не спал, даже начал седеть. Но давал добро на разумный риск.

Я заработала несколько новых шрамов и ожогов. И репутацию жесткого, безжалостного боевика.

Я прошлась по лофту. Он так и не стал для меня домом. Я приезжала в квартиру отца нечасто. Обычно, когда тоска по нему нестерпимо щемила сердце. Если душа болела по Андрею, я ехала к маме, а если по Платону – то сюда. Маме о смерти отца я так и не сказала. Сначала не хватало сил. А потом не захотелось объяснять, что произошло.

Мама жила в святом неведении о моих потерях и моей работе. Так было правильно. Ни к чему человеческому сердцу постоянные тревоги. С ними и до невроза недалеко. Вот и получалось, что единственным живым существом, постоянно контролировавшим и переживавшим за меня, был Юрий.

Босс сидел в уединении и задумчиво зажигал и гасил на ладони небольшой огонек. Его фигура то погружалась во тьму, то освещалась теплым желто-оранжевым светом.

– Не помешаю? – Я осторожно приблизилась к большому угловому дивану, на котором одиноко расположился наставник.

– Нет, конечно. Садись. – Он демонстративно подвинулся, освобождая для меня и без того достаточное пространство.

Я села.

– Юр, я хотела извиниться… Прости меня… за Жезл. Теперь я понимаю, как обидела тебя своим недоверием.

Маг коротко кивнул. Настоящая духовная близость заключается как раз в этом. Не нужно слов, чтобы сказать, что извинения приняты. Проехали. Забыли.

Мы немного посидели в тишине.

– Юр… Я боюсь, – наконец решилась я. – Вы ведь не успокоитесь. Мирно жить и радоваться каждому дню, это же не про вас с Платоном?..

Босс ответил вопросом на вопрос:

– И не про тебя, разве нет?

Да. Пожалуй, да. Возвращение отца, которое казалось конечной целью наших совместных усилий и в успешности которого мы даже не были уверены, на самом деле станет началом нового пути.

Глава 5 «Разговоры»

Давно мы так откровенно не говорили с наставником. Радость от удачно завершившегося ревоплощения Платона словно освободила от оков наши сердца.

– Как ты узнала его? – спросил меня в конце Юрий, ожидая услышать детали. Полагаю, он даже не допускал мысли, что родная кровь могла не подсказать.

– Он напомнил про нашу дуэль. Когда Весемир сотоварищи к нам в офис заявились после убийства Андрея.

Тот мой вызов действительно был ярким и по-детски несуразным, незабываемым.

– Оригинально, – рассмеялся наставник. – А что бы тебе напомнило обо мне?

– Ну… не знаю… – Я прокрутила в голове самые памятные воспоминания, связанные с ним: мою конфирмацию, охоту на Целителя, процесс. И нашу беседу в его квартире после трагедии в клубе.¹ – Наверное, Ремарк.

Великий улыбнулся. Своей загадочной светло-грустной улыбкой, возносящей его для меня на недостижимый пьедестал. Как это все можно совмещать в себе? Огромное верное сердце с несгибаемым боевым духом, способным безжалостно уничтожать врагов.

Нашу молчаливую задумчивость нарушили вначале грызня, донесшаяся от камина, где опять что-то не поделили мои буйные подопечные, а затем неожиданная реплика, прозвучавшая с совсем другой стороны:

– Шерсть за собой сами убирать будете, волкулаки недоделанные!.. – грозно воскликнул Платон, тихо вышедший из маленькой, нижней спальни.

Парни тут же присмирели. Замерли, разинув рты и пасти. Впрочем, не только они. Мы с наставником тоже пораженно переглянулись. А дальше я не нашла нужным сдерживать себя.

– Вот что любовь животворящая делает… – проговорил Юрий, пока я тонула в объятиях отца, представшего нашим взорам в своем прежнем облике. Платон явился прямо в халате, разгоряченный после душа, видимо, не желая упустить шанса похвастаться вернувшейся ненадолго привычной внешностью.

Произведя должный эффект, он ушел одеваться, а Юрий не преминул напомнить молодежи, что возвращение Платона – дело секретное и, возможно, даже подсудное. Как он сказал мне чуть раньше, трудно точно предугадать, как Совет Особых оценит наши действия, потому что в новой истории Других еще никому не удавалось осуществить эту сложную и энергоемкую процедуру.

– Босс, а как нам между собой называть его? – резонно спросил Артем.

– Хороший вопрос, – ответил Юрий, задумчиво глядя на дверь, за которой скрылся старый друг.

– Называй его Великим, не ошибешься… – встряла я.

– Любит тебя доча. – Татьяна Петровна, как всегда, вошла незаметно. И не одна: отец первым вернулся в гостиную, облаченный во все черное. Ведьма обняла его со спины.

– Любящая женщина, волшебный ребенок… – начал перечислять Юрий.

– Верный друг, – вклинился Платон.

– …чего еще можно желать?! – завистливо продолжал мой наставник.

– Хочу обратно свое тело. Сделали из меня какого-то жиробаса!.. – пошутил отец, похлопав себя по слегка выдающемуся вперед животику.

Выглядел он, конечно, не так как раньше, но и про жиробаса явно приукрасил. Крепкий, высокий мужчина. С большими могучими руками и широким прямоугольным лицом, кирпичом. Узнать в нем прежнего Платона можно было, разве что, по глазам. Взгляд остался жестким, цепким, пробирающим до нутра, хоть привычный серо-голубой цвет и сменился желто-карим, больше похожим на мой собственный.

– Ну, извини. Выбрали лучшее из того, что было. – Развел руками Юрий.

– От чего он хотя бы умер? – скептически фыркнул Платон.

– Тромб оторвался, – ответила Бескудникова.

– Понятно, надо сосуды почистить, – иронично отвесил отец и направился к барной стойке.

Налив своей даме Baileys, а лучшему другу традиционный коньяк, Платон строго посмотрел на меня.

– Я не пью, – выдала я первое, что пришло в голову, гадая, чем он теперь недоволен.

– Конечно! Когда тебе пить?! Ты по лесам мелочевку гоняешь… вместо того, чтобы уровень поднимать…

– Я поднимаю, – попыталась защититься я.

– Сильно?

– Твердый третий, временами даже второй, – вмешалась Татьяна Петровна, – Платош, не ругайся, за два года очень хороший результат.

– И потом, Ксения больше не будет хулиганить. Правда же?! – примирительно поддержал ее Юрий. – Пора заканчивать эту порочную практику.

Я обреченно кивнула.

– А как же мы? – подал голос Дамир, внимательно следивший за ходом беседы.

– А вы, нелегалы, переходите под мой патронаж, – ультимативно заявил отец.

– Сочувствую, мальчики, – ехидно улыбнулась Бескудникова.

– И вот вам первое задание. Ты, рыжий, – обратился Платон к Коляну, – поди сюда.

Несмотря на массивную фигуру наш крепыш был проворным, а главное, неглупым малым. Он быстро поднялся, пересек просторный зал и встал навытяжку перед новоиспеченным вожаком. Платон поманил пальцами, и Колян наклонился ближе. Получив какие-то указания прямо на ухо, утвердил:

– Будет исполнено.

– Ну, ладно, погостили, пора и честь знать. Таня, даю тебе официальный выходной, – включил босса Юрий. И, ухмыльнувшись, посмотрел на Платона: – Проведите его с пользой. А молодежь прошу за мной. Нас ждут великие дела!

И одним движением ладони открыл портал в офис.

День прошел в деятельном возбуждении. Ночная активность не помешала мне, как и другим участникам импровизированного праздника, сделать все запланированное. В памяти постоянно всплывали то встреча в лесу, то посиделки за столом, то горячие объятия отца.

Интересно, о чем они говорили с Юрием, уединившись в кабинете? Я решила попытать счастье и спросить об этом самого босса.

– Его нет, – остановила меня Юрина секретарша.

Рыжая перешла ему «по наследству» от Платона. Босс не стал менять многие позиции и традиции. Консерватор, что тут еще скажешь.

Я вопросительно посмотрела на пылающую яркой прической ведьму в кресле секретаря.

– В Совет поехал, – объяснила она. И нехотя добавила: – Сказал, что, когда придешь, можешь его в кабинете подождать.

Знал, что приду. Знает, зачем. Знает, как облупленную.

Я прикинула, как лучше поступить, и не нашла доводов против переданного предложения.

Вернулся Юрий примерно через час. Злой и необщительный.

– Что-то стряслось? – предположила я.

– Все нормально, – недовольно буркнул он.

Я поняла, что сейчас не лучшее время, чтобы задавать неоднозначные вопросы и попыталась ретироваться:

– Оставить тебя?

– Нет. Садись. – Он махнул головой на кресло у камина.

Я села и стала ждать.

Юрий бросил на стол черную папку, достал из кармана брюк автомобильный брелок, покрутил в руках и спрятал обратно. Подошел к панорамному окну, взглянул на город, словно убеждаясь в том, что пока был занят другими делами, ничего не изменилось на вверенной ему территории.

– С твоего позволения, – сказал он традиционную для себя формулу, снимая пиджак.

Привычка не раздеваться без разрешения присутствующих дам не искоренима в нем, в каком бы веке он ни жил. Я долго недоумевала, что здесь такого – просто снять пиджак, пока однажды он не объяснил мне, что во времена его молодости рубашка считалась чем-то вроде нижнего белья и мужчине неприлично было показать ее в обществе. Позже нравы смягчились, и в ближайшем кругу стало позволительно это делать, испросив разрешения.

Я тихонько улыбнулась своим мыслям, заметив, тем более что и настроение босса постепенно улучшается. Медленно, но верно. Все его телодвижения были направлены на то, чтобы обрести душевное равновесие. Благодаря кому оно было нарушено, я услышала не сразу. Юрий нашел еще несколько «неотложных» дел, чтобы успокоиться окончательно. И начал разговор, как водится, издалека:

– Скажи, ты хорошо помнишь свой первый приезд сюда?

– Ну, такое не забывается!.. Вы с Платоном меня сразу «на труп» повезли.

– Что поделать?! Все тогда наложилось одно на другое… Но твой отец не был бы собой, не предложи он пари, – отвлекся от цели своего рассказа Юрий.

– Да? И какое же?

– Он сказал, что тебя вывернет на выходе из морга.

Я вспомнила свои ощущения и побледнела. Ясно почувствовала, как кровь отлила от лица. Сдерживаясь из последних сил, переключилась на момент, когда мы оказались на свежем воздухе. Черная ночь уже спустилась на город, мокрые листья шелестели у самого крыльца. Я глубоко вздохнула и как будто услышала запах той черемухи у входа и дыхание Платона за спиной.

– Что же ты тогда выиграл?

– Кажется, бутылку Chateau Lafite Rothschild две тысячи тринадцатого года. Но дело не в этом…

– А в чем? – Я почувствовала, сейчас услышу нечто действительно важное.

– Именно тогда он решил, что мы будем продвигать тебя в Совет.

Мы познакомились, съездили на место гибели ведьмака, его жены-ведьмы и спустя не более четырех часов с момента первой встречи Платон сказал, что видит меня Особой. С тех пор прошло два года. Я и думать забыла о его словах. Столько всего произошло. А ведь это было странное предложение, даже учитывая дар предвидения отца.

– Как я понимаю, что-то пошло не по плану? – иронично заметила я.

– Да, сначала одна взбалмошная пигалица постоянно путала карты, – ответил «любезностью» начальник, – а теперь нудный мудрый старец злобно вставляет палки в колеса.

– М-м-м… Весемир?

– Он, зараза, – позволил себе неожиданную фамильярность Юрий.

Меня буквально подмывало спросить, в чем выражается его противодействие, и как давно Юрий вернулся к этой идее. Однако кое-чему я уже научилась.

После непродолжительного молчания босс сам созрел для выдачи новой порции информации:

– Развоплощение Платона поставило Совет перед дилеммой: наказать Детей Ночи, оставив нас в меньшинстве и, тем самым, нарушив равновесие, или ввести в состав новых членов.

– И? – не утерпела я.

– По Татьяне Петровне, как ты знаешь, вопросов не было. А вот по другим кандидатурам долго не могли договориться. В первую очередь, по количеству. По-хорошему нам три места полагается: два за Платона и одно вакантное было. Это если судить по уровню Силы. Святогор решил по головам считать.

– Заминусовал, значит?..

– Можно и так сказать. Весемир вообще на одном месте настаивал. – Юрий помолчал. – Твой отец был уверен, что сможет продавить нужное нам решение, но видишь, как все повернулось. Не мы диктуем условия – нам.

Хотим мы этого или нет, жизнь всегда вносит свои коррективы в наши планы. Два года назад, заканчивая университет, я собиралась устроиться на стабильную работу в банке и постепенно идти там вверх по карьерной лестнице. А вместо этого узнала о своем волшебном Alter ego² и вступила в куда более мощную и непредсказуемую организацию «Дети Ночи». Нашла, потеряла и снова обрела отца. Спасла несколько жизней и погубила, быть может, много больше. Жалею ли я о чем-то? Пожалуй, да. Изменила бы все или многое? Точно нет.

– Через десять дней от меня ждут решение. Я должен предложить две кандидатуры на голосование. Выбирать будем простым большинством. И вот тут засада. – Юрий недовольно взъерошил волосы. – Мой голос всегда за тебя. В Бескудниковой можно не сомневаться. Святогор еще думает. Весемир, понятное дело, против. И будет мутить воду. А что на уме у остальной семерки… неизвестно. Разве что Палей можно попросить определиться заранее.

Я увидела, как босс поморщился. Юрию самому не понравилось то, что он только что сказал. И раз уж разговор пошел начистоту, я решилась задать очень личный вопрос, давно не дававший мне покоя:

– Юр, тогда, после пожара в клубе, Наталья Павловна предупредила тебя, я видела…

– Полагаю, мне не нужно просить тебя не распространяться об этом.

– Обижаешь. – Я выразительно вытаращила глаза. – Только я до сих пор понять не могу: как она решилась? Если бы белые узнали…

Юрий улыбнулся. Гордо и одновременно ностальгически.

– Она всегда была такой. Отчаянной. Вы чем-то похожи. Собственно, об этом и речь. Ты должна мне пообещать, что в ближайшие два месяца не дашь ни единого повода членам Совета усомниться в том, что достойна представлять интересы Ночных волшебников.

Я состроила недовольную рожицу. Наставник своим примером не раз демонстрировал – дав слово, следует неукоснительно исполнять взятые на себя обязательства. Обмануть его ожидания после всего того, что мы прошли с ним вместе, для меня было непозволительным. А, зная себя, я так рисковать не хотела. Впрочем, деваться некуда:

– Я очень постараюсь.

– Это в твоих же интересах, – весомо присовокупил босс.

_______________________________

¹Все эти события описаны в романе «Другие. Тьма во мне».

²(лат.) Другое я.

Глава 6 «Стая»

«Не волки, а санитары леса!» – вспомнилась Игорю крылатая фраза из популярного когда-то сериала про ментов. Она-то и навела мага на мысль изучить поглубже матчасть. Сопоставив имеющиеся факты с широко известной информацией о мире животных, белый волшебник пришел к выводу, что загадочная преступная группировка действительно похожа на стаю.

Во-первых, оказалось, что в дикой природе волки тщательно ищут добычу, выбирая для охоты ослабленных или инфицированных особей (отсюда и «говорящее» народное название), а также старых или, наоборот, слишком молодых. Идут по пути наименьшего сопротивления. Чем более беззащитной является предполагаемая добыча, тем она привлекательнее для них.

Кроме того, они не брезгуют мелкой дичью. Щенки даже в отдельные периоды поедают насекомых. Аналогия со слабыми магами напросилась сама собой.

Вторым плюсом в пользу этой теории явился тот факт, что хищным семьям присущи хорошо спланированные нападения. «У волков всегда есть план сражения», – так говорилось в научно-популярном фильме, просмотренном Морозовым.

Наконец, Игорь еще не мог утверждать, но уже почти был уверен, в данной конкретной стае по примеру волчьего сообщества существует строгая иерархия, позволяющая эффективно добиваться поставленных целей, и гибкая система наказаний – от предупреждений до физического воздействия. Вожаку не обязательно каждый раз расправляться с нарушителем спокойствия, порой достаточно грозного рыка или одного оскала, чтобы поставить на место несогласных с его лидерским статусом. Даже чужака со своей территории волки могут просто прогнать. Правда, могут и убить, если сочтут угрозу серьезной, или незваный гость окажется слишком дерзким.

Но если на преступный путь ступила целая волшебная стая, объединенная кровным или духовным родством, искать отгадку о том, кто они такие, следовало в Чародейской классификации, утвержденной Советом Особых.

Из своей оперативной практики Морозов хорошо знал, самыми ненадежными с точки зрения соблюдения установленных в магическом мире правил и норм являются оборотни. Их звериная природа часто берет свое, не позволяя особи удержаться в рамках Закона. Всех московских и подмосковных зарегистрированных оборотней проверили, и не по одному разу. Получается, залетные гастролеры? Или те, кто не носит специальных магических печатей, то есть либо нелегалы, либо некая другая сущность. Самые близкие из них к оборотням – анимаги. Но они все известны, все наперечет.

Описанных пострадавшими волков в картотеке Игорь Морозов не нашел. Ни одного. Хотя внешний облик их был передан хорошо, подробно. Несмотря на пережитый ужас, каждая из жертв внесла свою лепту в составление ориентировок. Правда, слепок ауры сделать никто не сумел. «Не догадалась», «не успел», «не получилось». Так себе базис для поиска, если честно.

Исходя из имеющихся данных, нападавших было от четырех до семи особей. Показания сильно разнились, оно и понятно – у страха глаза велики. Кто-то мог не заметить отдельных участников банды, а кто-то, наоборот, нафантазировать лишнего.

Игорь еще раз внимательно перечитал протоколы опросов пострадавших. Выходило, что в состав загадочной стаи точно входят серый степной, белый полярный, черный канадский и красный либо рыжий волк. Последнее было наиболее вероятно, поскольку красный индийский волк отличается мелкостью породы, а все без исключения потерпевшие отмечали, что рыже-бурый в стае чуть ли не самый крупный.

Связаны ли между собой человеческий и звериный облики оборотней и анимагов Морозову только предстояло узнать. Для этого он отправился в гости к ушедшему на заслуженный покой легендарному оперативнику Михаилу Потапову.

Еще не старый, но уже почитаемый и прославленный Дневной обосновался в знаменитом поселке Переделкино, умеренно удаленном от шумной и загазованной Москвы.

Огороженная высоким забором дача стояла на самом краю «городка писателей». Многочисленные туристы и без того доходили сюда нечасто, а несколько несложных отпугивающих заклинаний и вовсе делали берлогу анимага непривлекательной для чужаков. Уединенной.

Морозов изрядно поплутал на машине по узеньким асфальтированным дорожкам. Назвать их улочками даже не повернется язык – настолько непривычны они оказались для городского визитера. Протяженные, устремленные вдаль и ввысь благодаря столетним задумчивым соснам, обрамляющим дорогу по обочинам. Улицы носили имена признанных русских классиков и больше походили на лесные тропы.

– Эко, вы, Михал Саныч спрятались от всех, – уважительно приветствовал Игорь одного из первых своих преподавателей и близкого друга бывшего наставника. Семь лет прошло с тех пор, как этот грузный, мрачноватый мужчина ввалился в галдящую вразнобой аудиторию, наполненную новообращенными Другими. Как много изменилось вокруг и внутри.

Игорь восхищенно оглядел двор. Пышным полукругом цвели гортензии, под ногами дышал свежестью ухоженный газон. В глубине сада деревянная беседка тихо вонзалась острым куполом в крону старой яблони. Щебетали птички, недовольно жужжа, мимо пролетел большой шмель. И, несмотря на живущий бурной жизнью мир, было очень тихо и спокойно.

– Привет, Игорек! Сам же видишь, почему. Здесь душа отдыхает.

– И туристы не донимают, – предположил Морозов.

– И никто не донимает, – поправил его Потапов.

– По службе не скучаете?

– Бывает. Иной раз хочется стариной тряхнуть, так я уйду в лес поглубже, обернусь разочек, разомнусь на воле и потом пару месяцев даже думать не хочу о повторении.

Игорь удивился. Поднял брови, внимательно посмотрел в лицо бывшего учителя и коллеги. Не шутит ли. Михаил Александрович был абсолютно серьезен. Понял недоверие молодого человека и пояснил:

– Артрит, артроз и прочие прелести. Ты о них еще, верно, не слыхивал?! – Потапов улыбнулся. Снова посуровел и продолжил: – Да и ранение дает о себе знать время от времени. Сильно не порезвишься… Пойдем в дом что ли, чаем тебя напою.

– Спасибо, с удовольствием! – радостно согласился Морозов.

Тяжело развернувшись, грузный анимаг пошел к крыльцу, едва заметно прихрамывая. Игорь поймал себя на мысли, что и в зверином, и в человеческом облике Михаил Александрович одинаково велик. Он и сам был не мал, хоккейное прошлое наложило четкий отпечаток на фигуру, но против отставного оперативника смотрелся, как ему думалось, щуплым недомерком.

Дом был под стать хозяину. Объемный, масштабный, сложенный из круглого бруса. Он ярким, желтым пятном выделялся на фоне зелени разных оттенков. Видно было, что берлогу свою Михаил Александрович отстраивал не спеша и с любовью. С другой стороны, чем еще занять себя волшебнику-пенсионеру?!

Потапов неторопливо и при этом удивительно проворно собирал на стол. Первым делом он достал из нижней части старого серванта большую банку малинового варенья и щедро наполнил глубокие креманки. Откуда-то с верхней полки выудил пузатый пакет. И до краев насыпал в хрустальную вазочку сухое печенье.

– Ты спрашивай, спрашивай чего хотел, – подсказал он Игорю, доставая из-за стекла стаканы в серебряных подстаканниках. Разумеется, украшением для них служили массивные медвежьи морды.

– Да, собственно, на первый вопрос ответ я уже понял. Внешний облик анимага имеет схожие черты в обеих ипостасях, так ведь?

– В общем и целом, да. Все зависит от того, как сам маг себя воспринимает. Каким видит свой идеальный образ. Можно сказать, творит себя во время первого превращения.

– А оборачиваться? Каково это? Я еще ни разу не видел сам процесс. Вот сейчас вспомнил вас в зверином облике – натурально хозяин тайги!

– Показывать не буду, даже не проси, – пошутил Потапов. –Могу тебе сказать, что ощущения, мягко говоря, неприятные… И каждое обращение – это небольшой, но риск. Поэтому сразу после в кровь выбрасываются адреналин и эндорфины. В первое мгновение кажется, что способен перевернуть мир, такая эйфория обуревает. Самое лучшее время для атаки.

– Риск чего, простите? – перебил хозяина Морозов.

– Травм и внезапной смерти. У людских врачей даже термин такой недавно появился – синдром внезапной смерти взрослого человека. Когда нет никаких видимых причин для остановки сердца: ни тромбов, ни других аномалий.

– И часто случается?

– Нет, редко. Обычно среди неопытных или тяжело раненых.

Михаил Александрович замер, взгляд его остановился на деревянном межэтажном перекрытии. Видно было, что мысли убежали куда-то далеко, в один из многих боевых дней, принесших славу храбрейшего и горечь оставленного. Через пару мгновений анимаг коротко дернул плечами, сбрасывая пелену воспоминания.

– Неужто в Москве кто браконьерить начал? – Потапов быстро догадался о резонах визита действующего сотрудника Детей Дня.

– Даже не знаю, как вам ответить корректней… Непонятная стая появилась. Нападают, Силу тянут, но не убивают.

– Хм, интересно. И я так понимаю, это не оборотни?

– Точно не местные.

– Засаду устраивали? Приманку запускали? – В глазах отставника загорелся огонь охотника.

– В том-то и дело, что не угадаешь, где ждать их следующую вылазку: два нападения были совершены в пределах МКАД, три в Подмосковье.

– Всего пять случаев? За какой период?

– Нам известно о пяти. Весемир считает, могут быть еще незаявленные. Первая жалоба зарегистрирована девятнадцатого января этого года.

– Крещение ребятки значит отпраздновали? – саркастично подметил Потапов.

– Почему думаете, что молодняк? – включился в мозговой штурм Морозов.

– Да не будут серьезные люди такой дурью маяться.

– Да, я об этом как-то не подумал, – покаялся Игорь. – А самых слабых для атаки выбирают, потому что сами не высокого уровня?

– Скорее всего, – неуверенно подтвердил анимаг.

– Извините, Михал Саныч, а у вас какой ранг сейчас, если не секрет? – немного сконфуженно спросил Морозов.

– У меня-то? А сам разглядеть не можешь? – хитро прищурился Потапов.

– Не могу. У меня же ниже.

– Ага, вижу. Третий мой. Второй был в молодости, на пике. По моим подсчетам у тебя тоже уже должен был третий быть.

– Я в конце прошлого года… обнулился что ли.

– Из-за Степана?

Игорь кивнул. Не хотелось вдаваться в подробности. А то начнутся опять нравоучения с назиданиями.

– И как? – спросил бывший преподаватель, имея в виду, каково это снова стать человеком, жить без магии, вне привычного распорядка и возможностей. И, конечно, удивляясь, постепенному возвращению внезапно ушедших необычных способностей молодого мага.

– Странно. Ни хорошо, ни ужасно. По-другому. Я ведь за шесть лет забыл, как это стоять вместе со всеми в пробках, драться по-человечески, быть уязвимым.

Михаил Александрович разлил по высоким стаканам чай. Шумно отхлебнул исходящий паром напиток. Игорь крутил в руках красивый персонализированный подстаканник.

– Я уйти решил, – все же поделился он со старым другом наставника.

– Не горячись. Все вернется на круги своя. И Сила в полной мере восстановится.

– Дело не только в этом, есть непреодолимые разногласия… – Игорь хотел объясниться, обойдясь при этом общими фразами.

– Это с политикой шефа что ли? – перебил его Михаил Александрович. – Ты пойми, Игорек, люди, они, если в себя Тьму впустили, лучше уже не будут. Это дорога в один конец. А ты, став белым чародеем, поклялся мир и людей от них защищать. И обсуждать методы руководства во время боевых действий – последнее дело.

Глава 7 «Имя»

Каждую неделю, в ночь с пятницы на субботу, сразу после работы мы стали собираться в лофте у отца. Он принялся натаскивать свою «великолепную пятерку». Учил нас редким заклинаниям, рассказывал о малоизвестных тонкостях воздействия на подсознание.

Все вместе мы теперь собирались, в основном, только здесь. И изредка в кабинете Юрия. Платон взял в оборот созданную мной банду и без зазрений совести гонял моих волчат по своим поручениям.

Как-то, сидя на полу у камина после очередного занятия, Алик шутейно жаловался Платону на старших «братьев», мол, зажимают и понукают.

– Только Ксения Платоновна меня и защищает! – разливался он.

– Я – Анатольевна, – машинально поправила я. И, спохватившись, добавила: – По паспорту.

– Да какая разница, что там в паспорте, – отец сделал вид, что не заметил неловкости. – Вот у меня в свое время знакомый был Валера. По паспорту. По-русски говорил прекрасно. И внешне от славянина не сильно отличался. А на самом деле был он чеченец и его Хасаном звали. Близкие друзья и родственники. А второе имя, русское, мама дала, чтобы люди не сглазили и порчу не навели.

История меня поразила. Я еще пару недель осмысляла услышанное и произошедшее. Жить с чужим именем или иметь сразу два, являясь для одних кем-то придуманным, а для других – настоящим. Может быть, переплетать в себе обе ипостаси. Наверное, это ни плохо, ни хорошо, в этом тоже что-то есть. Но я знаю, кто я, кто мои родители и готова открыто это заявить. Так в итоге и решилась.

Мое свидетельство о рождении хранилось у мамы. Да и я посчитала, что она имеет право знать, поэтому, когда она спросила для чего мне понадобился документ, я не стала врать:

– Я хочу поменять имя. Точнее отчество.

И вот тут она не выдержала:

– Ксюша, я давно хотела тебе сказать: мне не нравится, что ты так сблизилась с отцом. И отдаляешься от меня! Он нехороший человек. Да, я любила его когда-то, но он меня предал. Бросил. Практически уничтожил! И ты ему была не нужна. А когда мы с бабушкой вырастили и выучили тебя, умницу и красавицу, нарисовался, хрен сотрешь!.. – Мама задыхалась от негодования.

Она долго копила в себе эти слова:

– Ты так редко стала бывать у меня. Весь последний год провела рядом с ним…

Здесь мама, конечно, была не права. Этот страшный год моей жизни я провела в одиночестве. Юрий был единственным человеком, с которым я открыто могла поделиться своими бедами или страхами. Но и с ним общение и близость заметно поубавились. Босс погрузился в заботы о Детях Ночи, а я, как в кокон, завернулась в собственное горе и переживала потерю Андрея и отца.

– А ведь Платон в свое время сделал все, чтобы ты не родилась, – мама вонзила слова словно нож в мое сердце.

Я растерянно застыла со свидетельством о рождении в руках, ожидая пояснений. И они, конечно, последовали:

– Знаешь, что он сделал, когда узнал, что я беременна?! Он сказал, что я где-то нагуляла тебя. И что он не желает меня больше знать. – Мама вытаращила глаза, подчеркивая абсурдность его обвинений. – А еще он позаботился о том, чтобы меня уволили с работы, и чтобы больше никуда не брали. Я осталась одна без средств к существованию. Я даже думала об аборте. Прости. Бабушка сказала: «Рожай. Справимся». И я родила. А потом в моей жизни появился мужчина. Он готов был жениться на мне и удочерить тебя. И вдруг пропал. Мне подружки рассказали, что видели, как незадолго до нашего расставания Платон разговаривал с ним. Понимаешь? Ему было мало бросить меня, он еще и всех прочих от меня отваживал. «И сам не ам, и другим не дам!»

У меня голова пошла кругом от услышанного.

– Почему ты раньше мне этого не рассказывала?

– Не хотела тебе делать больно. Все же он твой отец… Но ты так тянешься к нему, а ведь это странно! Ну, что у вас общего? – Мама увидела, что ее слова отзываются в моем сердце. – Я тебе больше скажу: он эгоист до мозга костей. Если ему будет выгодно, он так подставит тебя, жизни не хватит рассчитаться.

– Я не верю… Это все не может быть правдой, – произнесла я вслух. А про себя подумала: сказанное мамой никак не вяжется с образом человека, положившего свою голову на плаху вместо моей год назад.

– Спроси его! – разозлилась она. – Надеюсь, он не будет врать тебе, глядя в глаза.

Начать такой разговор с отцом я не смогла. Раздираемая противоречивыми мыслями и чувствами, я продолжала общаться с Платоном, но уже настороженнее и холоднее. Он, естественно, это почувствовал, хотя поначалу вида не подавал.

Примерно через месяц, после традиционного пятничного занятия отец подкараулил меня у окна. Я смотрела на тягучее уличное движение машин и рубиновые звезды Кремля.

– Ксю, что-то случилось? – как бы невзначай поинтересовался он.

– Нет. У меня все нормально.

– А у нас?

– Что ты имеешь в виду? – Включила дурочку я.

– Я, конечно, бесчувственный ублюдок, – весело начал Платон, – но возводимая тобой стена холодного отчуждения меня беспокоит.

«Что ж, откровенность за откровенность…» – решила я и рассказала отцу про наш с мамой разговор. Вопреки моим ожиданиям он не стал юлить и оправдываться:

– Все так… – сказал Платон. И я впервые посмотрела на него с ненавистью.

– Да не так… – продолжил он.

Вот это уже интересно. Я с помощью мимики показала ему, что жду пояснений.

– Я любил твою маму. И когда узнал, что у нас родишься ты, был безумно счастлив. Уже тогда было видно, что тебе суждено стать волшебницей. Но твою бабушку не устраивала такая перспектива – стать тещей черного мага. Она ведь тоже была Другой. Предсказательницей. Второй уровень, как у тебя сейчас. Только белой. Естественно, ей не понравилось, что дочь спуталась, как она выразилась, с порождением Тьмы. – Платон был абсолютно серьезен и, как мне показалось, искренен. Вспомнив мою бабушку, он недовольно прищурил глаза. – Я уже был… сильнее. И, случись нам схлестнуться в дуэльной схватке, у нее было бы мало шансов на победу. Но я не мог допустить обострения ситуации… Дело в том, что один мой хороший приятель незадолго до этого совершил серьезный проступок, уже не первый на тот момент. Он переживал личную драму и его несло, как тебя последний год. Короче, набедокурил знатно. Вкупе с последним преступлением тянуло на развоплощение. Я взял его вину на себя. Получил порицание от Совета и, так сказать, последнее китайское предупреждение. Поэтому уже не мог себе позволить открытого конфликта с уважаемой Дневной из центральной части России. И я сделал вид, что отступил…

– Но мама сказала, что ты не просто бросил ее! Ты ей вредил.

– Это правда. Ее правда. Если хочешь узнать мою – не перебивай.

Я всем видом показала, что готова слушать.

– Да, я обидел ее. И даже немного усложнил жизнь. А потом пропал из поля зрения на долгие годы. Иначе твоя бабушка бы не поверила и не потеряла бдительность. Как только это произошло, я стал пристальнее следить за вашей жизнью.

– Просто следить?! – воскликнула я с укором.

– Нет, не просто. Скажи, ты в детстве голодала?

Я поняла к чему он ведет. Нет. Я никогда и ни в чем не нуждалась. Мама трудилась, как проклятая, и, несмотря на трудности, с которыми повсеместно сталкивались в лихие девяностые обычные люди, у меня всегда было что поесть и что надеть.

Чего греха таить, наша семья могла себе позволить больше, чем многие полноценные. Порой мама покупала для меня по несколько коробок различных шоколадных батончиков или по тридцать банок Кока-колы, когда отправляла на каникулы к бабушке. Осенью мы ехали на рынок, и она наряжала меня как куколку.

– Нет. Но это всецело мамина и бабушкина заслуга, – не очень уверенно произнесла я.

– Ты правда так думаешь? – заставил меня еще больше усомниться Платон. – Посмотри, как живут белые. Они создали для себя образ аскетичных моралистов и сами же стали его заложниками.

Отрицать это было сложно. Я видела со стороны, знала, что у работников Детей Дня считается моветоном жить на широкую ногу. Наши же люди ограничены только собственной фантазией. Зачем далеко ходить? Вот свежий пример: новоиспеченный боевик Славик, едва вступив в Дети Ночи, заимел огромный черный Mercedes Gelandewagen. Мечта такая у парня была. Он ее и реализовал первым делом, как только почувствовал себя кем-то вроде братка из команды Саши Белого.

– Кстати, нужно будет сказать Юре, чтобы дал мальчику насладиться всеми «прелестями» боевой жизни… – Прочитал мои мысли отец.

– Ты опять!.. – возмутилась я.

– Для чего я каждую неделю тренирую вас в менталистике, не подскажешь? – парировал Платон.

– У нас тут с тобой вроде как разговор по душам, – в свою очередь осадила его я.

Отец протянул руку и погладил меня по щеке. Вместе с нежностью прикосновения я ощутила приятный приток Силы.

– Твоя мама права: я – эгоист. Я делаю выбор, который выгоден мне и моим приближенным. Но не нужно ваять из меня страшнейшего на Земле монстра.

Неприглядная истина, признаваемая отцом, серьезно сглаживалась его честностью и потоком Силы, так вовремя подпитавшим меня. Я почувствовала, как на щеках проступает румянец, и настроение улучшается.

И все. Последняя ледяная корка лопнула. Я снова ощутила себя любимой папиной дочкой. И благостный покой, помноженный на уверенность в себе, разлились внутри.

Собственно, на этом сеанс психотерапии и закончили: проснулась Татьяна Петровна и позвала нас пить кофе.

А отчество через месяц я все-таки поменяла.

Глава 8 «Услуга за услугу»

– Как ты думаешь, Игорь, а не может Ксения Хрумова иметь отношение, хотя бы косвенное, к совершенным преступлениям? – загадочно спросил Весемир подчиненного.

Игорь явился к шефу, чтобы доложиться о проделанной работе и обозначить бесперспективность дальнейшего расследования в случае, если нападения не возобновятся. Стая затаилась, следов не оставила. И ее поимка, по мнению Морозова, представлялась делом гиблым, если только псевдо-оборотни не совершат непоправимых ошибок. На что рассчитывать особо не приходилось.

– Никаких признаков ее причастности к произошедшим нападениям не выявлено. Я проверил на всякий случай. На один эпизод у нее даже есть алиби. А свой негатив она сливает во время дежурств, сами же знаете, двое ваших оперативников пострадали в момент ссоры на улице Гиляровского и еще один во время задержания за превышение полномочий на Кузнецком мосту.

Весемир сделал вид, что не заметил дистанцирования Игоря от родного отдела. Сейчас на первом плане для него было другое:

– Помню. Но чисто теоретически мы можем ее привлечь как подозреваемую?! – Игорь недоуменно посмотрел на Великого. Он говорил абсолютно серьезно, без стеснения и ложной стыдливости. – Буду откровенен: мне важны любые упоминания ее в негативном ключе.

– Для чего, если не секрет? – Раньше Морозов ни за что бы не позволил себе лезть в подноготную внешней политики Детей Дня и размышлять о причинах, подтолкнувших их лидера к тем или иным решениям. Сейчас же он упорно искал, к чему бы прицепиться.

– Дети Ночи официально тащат ее на вакантное место в Совете.

– Что? Да… как? Как такое возможно?! Она же убийца! – Игорь поздно спохватился. Точное слово безвозвратно слетело с его уст. Большинство, если не все члены Совета, имели кровь на руках, некоторые даже – небольшие кладбища за спиной. Это обуславливалось их длинными, непростыми жизнями, посвященными старой войне Алой и Белой Розы, в нашем случае, белых и черных магов. Но вслух перечислять чужие грехи было не принято. À la guerre comme à la guerre¹. – И разве в Совет могут входить не Великие?

– Почему нет? Подразумевается, что участники Совета Особых должны обладать определенным жизненным опытом, хорошо знать и соблюдать Статут и Правила, иметь вес в сообществе Других. А для этого нужно потоптать эту землю, пройти тернистый путь побед и испытаний. Только ведь опыт не всегда определяется прожитыми годами. У Хрумовой за спиной насыщенный отрезок, пусть и короткий. Плохо, что тормозные механизмы у этой личности почти не развиты, а негатив, как ты заметил, по отношению к Детям Дня присутствует в полном объеме. Поэтому я считаю, рано ее допускать до решения серьезных вопросов. Согласен?

Игорь ошарашенно кивнул.

Нет, где это такое видано?! Какому идиоту вообще могло взбрести в голову подобное? Шеф угадал мысли Морозова:

– Юрий упорно предлагает ее кандидатуру на голосование.

– Ну, да, конечно. Куда же без Ворона…

– Так что, найдешь, как связать ее с расследуемыми тобой происшествиями? – уточнил Весемир, лукаво склонив голову.

– Попробую.

Почти неделю Игорь буквально рыл носом землю. Встретился со всеми пострадавшими, еще раз съездил к Михаилу Александровичу за советом. Пересмотрел личное дело Хрумовой и к очередному совещанию набросал в блокноте небольшой список идей и версий для шефа.

– Концепция изменилась, – заявил Весемир на встрече с серьезным видом. – Найдите мне в ней что-нибудь позитивное. Что-то на чем можно обосновать перемену позиции, не потеряв лицо.

Наталья Павловна, присутствовавшая на этот раз в кабинете начальника, всплеснула руками. Игорь понял, что глава Аналитического отдела сердится вовсе не из-за сути приказа, как раз наоборот, она явно симпатизировала Ксении, несмотря на ее сложную, взрывную натуру. Может быть, на девушку проецировалось теплое отношение Палей к Юрию. А, возможно, в ней она узнавала себя молодую? Как бы то ни было, Наталья Павловна не считала нужным скрывать свои редкие контакты с представителями верхушки Детей Ночи. Ее лояльность к противнику откровенно раздражала некоторых коллег. Весемир же ограничивался колкими нечастыми замечаниями на этот счет.

Иногда Морозову казалось, что шеф вместе с главой Аналитического отдела напоминают ему собаку с кошкой, живущих по воле хозяина под одной крышей. Собака рьяно прогоняет от дома чужих котов, а кошка снисходительно терпит сторожа на своей территории.

Непостоянство в поведении шефа было оправдано полезной гибкостью, и задевало Палей вовсе не это. Она могла понять неприязнь Весемира к врагам: Юрию, Ксении, когда-то к Платону. Могла принять необходимость в чем-то договариваться – компромиссы неотъемлемая часть политики. Но резкие метания из одной крайности в другую приводили ее в бешенство.

– Можно узнать, чем вызвана такая перемена? – с неприязнью в голосе спросила дама.

Шеф недовольно поерзал в кресле.

– Черные оказали нам услугу. И я не хочу затягивать с ответной любезностью. Кроме того, я надеюсь, новый статус заставит Хрумову быть сдержаннее.

– Или подтолкнет к еще более дерзкому поведению, – вставил Игорь.

– А вот о вероятности такого развития событий нам и поведают аналитики. Завтра вечером у меня на столе должны быть ваши доклады. – Шеф хлопнул ладонью по деревянной поверхности, подытожив встречу.

Буквально полыхая негодованием, Палей вышла из кабинета Весемира и вместо свойственного ей молчаливого порицания прямо в коридоре излила Игорю свое недовольство шефом:

– Нет, как вам нравится?! «Концепция изменилась»! Бессовестный интриган. Лицо он не хочет потерять!..

– Наталья Павловна, не стоит кричать об этом прямо у дверей его кабинета, – миролюбиво заметил Игорь, слабо надеясь утихомирить бушевавшую волшебницу.

– Ну уж нет, молодой человек, Палей никогда не тихушничала за спиной! Пусть все слышат!

От греха подальше Морозов все-таки увел правдолюбку в ее же собственное подразделение, где они и продолжили откровенный разговор:

– Я считаю, Весемир ничем не лучше Платона. – Волшебница по привычке все еще говорила о последнем, как о живом. – К чему лицемерить?! Мы все здесь не без греха. Каждый сам про себя знает, где смалодушничал, потворствовал или промолчал, когда творилось зло или беззаконие. Где пошел на сделку с собственной совестью.

Игорь сглотнул. Слова Палей попали в точку. Он про себя это, и правда, знал.

– Так зачем делать вид, что ты святее Папы Римского?! – Наталья Павловна имела в виду абстрактное «ты», но мысленное самобичевание Морозова уже было не остановить.

– Я с вами полностью согласен. Мы такие же, как они. Возможно, даже хуже. И, если честно, я решил прекратить это притворство. Весемир попросил меня изловить для него стаю оборотней, сосущих Силу из наших самых незащищенных собратьев. Я сделаю это, а после уйду из Детей Дня.

– Вы думаете, он вас так легко отпустит? – Наталья Павловна не пожелала скрывать сарказм, переполнявший ее.

Игорь пожал плечами. Конечно, он понимал, Весемир будет искать новые и новые аргументы и рычаги, чтобы удержать его. Не потому, что он такой незаменимый. Просто служба Морозова стала чем-то вроде идефикс для шефа. Маленький грузик на весах справедливости, подтверждающий допустимость неких уловок и компромиссов.

Палей с годами не растеряла своей категоричности. И с ней Игорь мог открыто обсуждать все, что его тяготило и терзало. Опытная волшебница старалась никогда не кривить душой и не притворяться. За это ее и уважали. Она была, несомненно, спорной фигурой, но абсолютно каждый, кто работал с ней мог быть уверен: ошибалась Наталья Павловна или была правой в своих поступках, она делала это искренне. Никто не мог ожидать от нее удара в спину. Даже враги, может быть, не заслуживающие такого великодушия.

_____________________________________

¹(франц.) На войне как на войне.

Глава 9 «Совет»

Первое заседание в Совете произвело на меня неизгладимое впечатление.

Накануне вечером, после традиционного совещания Юрий неожиданно сообщил мне о пробном посещении собрания Особых. Мол, посидишь, послушаешь, расскажешь, как все прошло и чего решили. Сам, дескать, он на такую ерунду, что там будут мусолить, время тратить не хочет, а мне полезно на людей посмотреть и себя показать.

Полюбопытствовать, действительно, было на что. Верховная власть Другого сообщества расположилась в одном из знаменитых домов-книжек на Новом Арбате. Почти посередине, если смотреть на карту Москвы, между нашим офисом в Сити и штабом Детей Дня, занимающим особняк Смирнова на Тверском бульваре.

Однажды я уже приезжала сюда. Правда, тогда я еще была человеком. Как в народе говорят, «наивным чукотским юношей», и повелась на рекламное предложение косметической компании.

Абсолютно бесплатно всем желающим предлагалось пройти ряд дорогостоящих процедур дабы убедиться в чрезвычайной необходимости проведения оных на постоянной основе. В фойе каждую клиентку встречала доброжелательная приветливая работница ресепшена, «облизывала» с ног до головы и провожала к специалистам. Они, в свою очередь, работу выполняли тоже на высшем уровне. Уход за кожей приносил посетительницам незабываемое удовольствие. Минусов было всего два: во-первых, во время священнодействия попавшимся на халявную удочку дамам нещадно «ездили» по ушам, повторяя как мантру: «Вы и ваше лицо достойны только лучшего, сколько бы это лучшее ни стоило. И не беда, если вам не хватает личных финансов, наша компания может оформить для вас рассрочку или кредит». Вторым отрицательным моментом явился тот факт, что через два дня после описанных процедур у меня на лбу буйным цветом рассыпались многочисленные прыщи.

Здравый смысл тогда уберег меня от несусветных глупостей, а посему в нынешний приезд я лишь с недоброй ухмылкой посмотрела на памятный вход.

Под свои нужды высокий волшебный орган экспроприировал целый подъезд, напоминая соседствующим с ним в здании бизнес-проектам, что всех денег, конечно, не заработаешь, но постараться все-таки можно.

Татьяна Петровна, с которой в Совет мы поехали вместе, привела меня в секретариат, познакомила с Меланьей (тоже ведьмой, между прочим), личной помощницей Святогора и убежала по своим делам: ей нужно было получить лицензии для оборотней и перед кем-то там отчитаться.

От белых на заседание приехал сам Весемир. Мы сухо поздоровались. Увидев его в приемной, я внутренне напряглась, как перетянутая струна. С этим Великим у нас не заладились отношения с первых же встреч. Сначала на судебном процессе по делу Целителя он сверлил меня недобрым взглядом. Потом на рождественском балу я запустила ему в лицо первое, что попалось под руку (а попалась тарелка с «Гнездом глухаря») за то, что он обозвал Платона сатиром, намекая на сексуальную неразборчивость отца. А после глава Детей Дня и вовсе забрал у меня только-только обретенного родителя. В патовой ситуации, как говорил Юрий, мы отделались малой кровью, хотя на первый взгляд так не показалось никому.

Я же убила старого друга и лучшего оперативника Весемира – Степана. В результате той истории белые на полгода лишились и еще одного сотрудника – Игоря Морозова. Парень близко к сердцу воспринял не только потерю наставника, но и предательство шефа. Морозов прекрасно знал, кто упокоил его друга и считал исход дела лично для меня несправедливым.

Ему приказали молчать. И он, ломая себя, выполнил волю своего шефа. Только вместе с ним «замолчала» и его магия. То откровение поразило меня впервые за долгое время – я увидела, что на самом деле значит быть светлым волшебником! Поговаривали даже, что Весемир боялся, как бы Игорь не саморазвоплотился.

Спустя время его привели в норму. Но бесследно ничего не проходит…

– Прошу вас, проходите, – Меланья пригласила нас в кабинет председателя Совета.

Святогор уже расположился во главе вытянутого овального стола. Помимо него в большом, просторном кабинете, под стать хозяину, присутствовал еще один Каратель, бывший черный, по имени Виктόр.

Юрий представил нас друг другу не так давно: его старый знакомый приезжал с проверкой учебных программ к Пономаревой. Босс завел его и к нам, в боевой зал. Меня сбила поначалу несколько комичная внешность мага, променявшего спокойный Париж на развеселую и бесшабашную Москву. Виктор отдаленно напоминал Пьера Ришара и казался эдаким добрым чудаком. Приглядевшись, я узрела в нем твердый стержень и глубокий исследовательский азарт.

Благодаря участию в заседании представителя Ночи наблюдался почти паритет, если не брать в расчет Меланью, которая, будучи секретарем заседания, вела стенограмму с помощью заколдованной печатной машинки. На таких в старых фильмах работали сотрудники советских министерств или писатели отбивали очередной абзац.

Весемир уверенным шагом обошел стол и уселся со стороны окна, по правую руку от Святогора. Я заняла место напротив них, на одной стороне с Виктором, поближе к выходу, инстинктивно противопоставляя себя их светлейшествам.

– Рад вас приветствовать в стенах Совета Особых, – пафосно встретил меня главный Каратель. Его слова были обращены к нам обоим, однако не нужно быть гением, чтобы уловить основное направление посыла. – Сегодня мы должны согласовать изменения в регламенте пользования литературой из спецхрана Совета.

Святогор, как всегда, говорил тихим, располагающим к себе голосом. Доброжелательно и уверенно. Меня же от его фразы прошиб холодный пот.

Юрий, будь он трижды неладен, не дал вообще никаких указаний относительно наших интересов и позиции. Я беззвучно прорычала плохо сформулированные ругательства и, сунув руки под стол, стала написывать ему гневные сообщения. Все послания были доставлены и ни одно не прочитано. Сделала несколько прозвонов, чтобы добиться его внимания. Безрезультатно. Подкатила паника.

Нет, я, конечно, могу и сама порешать вопросики, только как бы потом на меня мои Ночные братья и сестры не ополчились. Вот кто, скажите на милость, кто так делает?! Иди, покажи себя. Кем? Полной дурой?!

Я попыталась позвать наставника через туман:

«Юрий!» «Юрий!!!» «Босс!» «УЧИТЕЛЬ, ОТЗОВИСЬ ЖЕ!» – я чуть не добавила «зараза».

– Напоминаю, на данный момент манускрипты, датированные семнадцатым веком и ранее, выдаются по запросу аналитических или научно-исследовательских подразделений Детей Дня и Детей Ночи в порядке их поступления. В целях расширения общего кругозора и развития некоторых оккультных наук внесено предложение упростить процедуру получения разрешений на пользование данной литературой, – размеренно вещал в это время Святогор. – Ксения, мы готовы выслушать вашу точку зрения.

– Благодарю, Великий! Если позволите, я бы попросила вас предоставить первое слово Великому Весемиру, поскольку я не в полной мере знакома с позицией Детей Дня по этому вопросу.

Святогор посмотрел на лидера белых. Тот благодушно махнул рукой: мне, мол, какая разница.

«Юрий, к тебе взываю!!!» – не унималась я, вполуха слушая речь Весемира.

«Да, Ксю, слышу тебя. Что за ядерная бомбардировка начальства?!»

«ТЫ НЕ МОГ ДАТЬ ХОТЬ КАКИЕ-ТО ВВОДНЫЕ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ПОСЫЛАТЬ МЕНЯ СЮДА?!»

«Во-первых, не ори. Во-вторых, четко скажи, что предлагают Дневные?»

Я нажала на запись сообщения. Голос Весемира уверенно разливался по комнате:

– … достояние всех Других должно быть одинаково доступным для трех сторон. Открывать же возможность пользования редкими и опасными знаниями всем без ограничения волшебникам мы считаем необоснованным. Кто за них будет отвечать? Хотят расширять свои знания, пусть принимают на себя и обязательства перед обществом, вступая в соответствующую организацию…

Когда он закончил свою мысль, мне оставалось только нажать кнопку «Отправить».

А дальше началось настоящее испытание. В окошке нашего чата долго и неизменно мелькала надпись: «ЮРИЙ печатает…»

Если бы я не знала, какую силу имеют проклятия, досталось бы всем: и наставнику, и мне самой, и Бескудниковой. Белым, само собой, просто по факту существования. Наконец, во взмокших ладошках у меня завибрировал телефон. На экране было всего два слова!

– Ваша очередь, прекрасная представительница Детей Ночи! – передал мне слово Святогор.

– Спасибо, Великий! Я поддерживаю мнение Весемира. Нас устраивает предложенная схема взаимодействия. Мы согласны. – Я постаралась принять самый невозмутимый вид.

– Отлично! Как приятно проводить такие заседания! – Святогор довольно потер руки. – Прошу каждого из вас подписать протокол именем, полученным при конфирмации.

Последняя ремарка прозвучала персонально для меня. Я одарила председателя благодарным взглядом. Хоть кто-то здесь понимает, каково это чувствовать себя первоклашкой среди выпускников академии.

На обратном пути в офис я только и делала, что представляла, как выскажу своему драгоценному наставнику все, что о нем думаю. Заготовила злую шутку про слоупока¹ и продолжила поиск других обидных неймов. Кроме динозавра и обезьяны с гранатой в голову больше ничего не лезло.

На выходе из лифта я чуть не сбила с ног своего непосредственного руководителя.

– Ксю, ты-то мне и нужна! Где табель на сегодняшнее дежурство? – огорошил меня Матвеев.

Я на секунду застыла. И прикрыла ладонью рот, чтобы не выругаться.

– Павел! Я забыла, прости! Из-за этого Совета совсем из головы вылетело…

Матвеев такого никак не ожидал. Он недоуменно уставился на меня. Я сама была в шоке, если по правде.

– И что ты мне прикажешь теперь делать? – раздраженно спросил начальник Боевого отдела.

– Давай по вчерашней схеме всех расставим?

– Ага, а в Чертаново кого пошлем? У оборотней с сегодняшнего дня переаттестация…

– Ну, значит, я поеду.

– Смешно… – фыркнул он.

– Я серьезно. Это мой косяк, я его и исправлю.

– А, случись чего, мне Юра голову за тебя открутит!?

– Да брось, все нормально будет. Обещаю ни к кому не приставать! – Я щелкнула большим пальцем по зубам и характерно провела им же по горлу. Типа, поклялась.

Удаленное от центра место моего сегодняшнего дежурства удивило благоустроенностью и чистотой. Опираясь на бытующий стремный имидж этого района, я ожидала увидеть серые неприбранные улицы, глухие заборы с бесталанными граффити и хмурых, неприятных людей. Вместо этого перед моими глазами предстали ухоженные зеленые насаждения вдоль дорог и кашпо с цветами. Широкий проспект прерывался современными разворотами и пешеходными переходами через трамвайные пути. Неподалеку от метро большие яркие торгово-развлекательные центры наполнялись активными жизнерадостными людьми.

Собственно, почему у меня в мозгу засел тот дикий стереотип, я не могла объяснить даже сама себе. Помню, несколько лет назад мы приезжали сюда на соревнования по боксу. Кстати, выступили неудачно. Видимо, тогдашнее хреновое настроение помогло укорениться в голове отталкивающему образу района с устрашающим названием.

Игривое солнышко приятно пригревало спину. Вкусное мороженое из сетевой кафешки радовало сладостью язык. И я неспешно брела в сторону стоянки, на которой оставила свою чудесную машинку – подарок отца и наставника на позапрошлый день рождения. Мои планы были предельно просты – доесть мороженое, поколесить еще немного по местным улочкам и выдвигаться в сторону офиса. Спокойное дежурство, как и волнительный день, клонились к концу.

Но, как говорят люди, хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах.

В зоне прямой видимости уже показался черный капот моей красавицы, когда почти интуитивно, шестым чувством я ощутила слабое колыхание волшебной реальности. Быстро осмотрелась – педант-наставник вбил в мою голову: прежде чем колдовать, оцени обстановку – и, убедившись, что меня никто не замечает, перешла в туман.

А дальше, как из первого ряда партера, мне только оставалось наблюдать за происходящим. Начинающий белый волшебник решился нарушить Закон.

В соответствии с общепринятыми нормами ни одна из сторон: ни Дети Дня, ни Дети Ночи не имеет права влиять на людей как им заблагорассудится. Иначе начнется хаос. Совершать воздействия можно, если волшебнику грозит реальная опасность, или если у него в кармане лежит специальное разрешение – индульгенция Совета. Такие разрешения выдаются ограниченно и взаимно уравновешивают шансы соперников склонить человечество к Свету или Тьме.

Одного взгляда на неопытного оперативника противной стороны мне хватило, чтобы понять: никакой индульгенции у этого простака, конечно, нет. Внутри заиграл азарт, сопровождаемый бравурным маршем. Но почти сразу я вспомнила о моем обещании, данном Павлу.

Как бы мне ни хотелось, но ввязываться в склоку из-за небольшого проступка было глупо. Тем более, что с гражданской точки зрения я понимала и поддерживала желание белого мага предотвратить грядущее преступление.

Он, как и я, видел, что объект его воздействия – худющий потрепанный паренек, очевидно, наркоман, которому не хватает на дозу – собирался ворваться в придомовой магазин шаговой доступности; угрожать кухонным ножом двум говорливым продавщицам, которые так некстати зацепились языками с местной пенсионеркой. Та пришла вместе с внучкой за молоком. В результате ограбления могли пострадать люди. Небольшое внушение, совершаемое представителем Детей Дня, несомненно было благом. Благом, на которое он не имел права.

Я уже думала отвернуться и пойти восвояси, когда обнаруженный мной нарушитель решил провести полную реморализацию несостоявшегося преступника. На такое закрывать глаза я не могла.

Нехотя, очень медленно я направилась в сторону оппонента.

– Именем Договора и Серого Светского Статута требую прекратить магическое воздействие и проследовать со мной для оформления протокола о несанкционированном влиянии на человека, предусмотренном… – я не успела договорить официальную формулировку задержания, потому что мне в спину прилетел весомый энергетический толчок. Глаза нарушителя округлились. Взрослый, разумный мужчина лет сорока-сорока пяти замер с поднятыми в примирительном жесте руками и с лицом обманутого фокусником ребенка. Трудно сказать, что его больше удивило: мое появление или действия его напарника, попытавшегося вывести меня из строя. Полагаю, он собирался лишь сбить меня с ног, чтобы они вдвоем могли беспрепятственно скрыться. Только и у их, и у наших боевиков есть неписанное правило – если бьешь, то бей наверняка.

Моя звериная сущность, развиваемая еще с сербских времен, инстинктивно почувствовала приближение неопытного врага и пущенный им энергетический поток прошел по касательной.

Сопротивление при задержании – это еще одна статья в копилку допущенных нарушений сотрудниками Детей Дня. Я имела полное право не церемониться. Мимоходом заморозив первого противника, на второго я направила основное внимание и мощь: подняв вихревой поток, ослепила «Песчаным бегом» и огрела «Булавой» по голове. Это старинное заклинание работает тем лучше, чем яснее колдующий представляет себе визуальный образ дубины. «Вьюнок» ловко связал нарушителю руки и ноги. Честно говоря, хотелось запустить и небольшой фаербол ему пониже пояса, чтобы как следует запомнил меня на всю оставшуюся жизнь, но еще не забылись недавние обвинения в превышении полномочий, и я остановилась.

Павел с конвоем прибыл на место нашего столкновения оперативно и сказал только одну фразу:

– «Обещаю ни к кому не приставать!»

Мне ничего не оставалось, как состроить невинную рожицу и развести руками.

Вечером у босса собрались пятеро, включая самого Юрия. Бескудникова доложила о количестве полученных лицензий и индульгенций, Шаронов – о подготовленном иске по поводу превышения полномочий оперативником Дневных, а Павел похвастался моими заслугами в аресте двух подопечных Весемира.

– Все молодцы. Всем спасибо! – завершил встречу босс. – Ксения, задержись, пожалуйста.

Настороженно вглядываясь в хмурое лицо наставника, я начала судорожно соображать, где могла накосячить. Злится из-за моей утренней истерики? Или недоволен, что дежурить поехала одна? Сто пудово сейчас начнет нотации читать.

Но Юрий меня удивил:

– Ксения, я хочу попросить твоего совета, – сказал он, когда лишние уши покинули кабинет. – Мне позвонил Весемир. И очень просил закрыть глаза на нарушение второго задержанного. Ты же еще не отправила протокол на него Карателям? Как думаешь, можем мы пойти им навстречу?

– Так-то Дневной напал на меня. Со спины, – горячо начала я. Но вовремя сообразила, что Юрий хотел услышать совсем не это, и поправилась: – Но прошлое лето показало, что Весемир вроде как… человек слова. А нам не помешает иметь в загашнике право на ответную услугу. Ты же смотрел линии вероятности? Почему этот оперативник так важен для него?

– Мальчику грозит поражение в правах. Он уже имеет два предупреждения.

– Ну, тогда почему бы нам не проявить лояльность?! – Улыбнулась я боссу.

– Хорошо. Решено. Передашь его сотрудника ему лично с рук на руки. Глядишь, и на выборах в Совет он тебя поддержит. И, да, в следующий раз давай поспокойнее… в непредвиденных обстоятельствах. В жизни еще и не такое будет. – Юрий все же коснулся ситуации с моими нервами на Совете.

Меня искренне тронуло, как наставник преподнес свою договоренность с противоположной стороной. Поскольку и я его не разочаровала своей реакцией, решила теперь ответно попытать счастье:

– Юр, а можно спросить? – В свою очередь нахмурилась я. Он кивнул. – Ты не помнишь, кого в октябре девяносто-второго выгораживал перед Советом Платон?

Босс усмехнулся:

– Ты же сама знаешь ответ на этот вопрос… Меня.

– А что ты натворил, если не секрет?

– Дежурного из Детей Дня покалечил.

– За что? – искренне удивилась я. Очень трудно было представить Юрия не соизмерившим силу воздействия или поступившим опрометчиво.

– Да… попал под горячую руку. – Он решил отделаться общими словами, и я подумала, что подробностей не услышу, но ошиблась: – Натали вернулась в Россию. Весемир ее активно на работу звал, мне добрые люди доложили, меня и понесло. У меня же по меркам Других кризис средних лет наступил. Но получается, своими вздорными выходками я добился, чего хотел. Она ему отказала.

– А ты чуть не угодил под развоплощение?.. – не могла поверить я.

Юрий, мой наставник, недавний советник отца, а теперь босс, этот спокойный, вдумчивый и рассудительный мужчина. Невозможно было вообразить его безбашенным задирой, пожираемым бурными страстями.

– Больше всего на свете я боялся, что она станет моим врагом…

Я восхищенно посмотрела на учителя. Он через всю жизнь пронес в сердце любовь к одной единственной женщине. И среди людей такое нечасто встретишь… А уж у Других вообще иная мораль.

– Теперь я могу быть спокоен? – Босс выжидающе посмотрел на меня. Конечно, он понял подоплеку моих вопросов. Услышав две разные правды от родителей, мне нужно было их как-то примирить в своей душе. Поэтому я и перепроверяла слова отца у наставника. А ему было важно, чтобы, получив ответы, я правильно переварила новую информацию и не пустилась во все тяжкие.

Я утвердительно махнула головой.

– А ты знал мою бабушку? – запустила как бы вдогонку я.

– Знал. Но не близко. Влиятельная была волшебница. Мудрая. Ее даже наши уважали… – Маг замолчал, точно размышляя, стоит ли что-то добавить.

– Погибла глупо. У них в Тульских лесах стая оборотней браконьерить начала. Новообращенные, залетные. Она одна пошла их арестовывать. Помощник ее в отдаленном селе роды тяжелые принимал. Распутица была: ни уехать, ни приехать… Не справилась она одна против стаи. – Юрий говорил тихо и очень медленно. Нехотя выдавливая из себя слова. Он видел, что только что обретенный внутри мною покой рушится. И я невольно сравниваю свои поступки с делами той дикой банды, уничтожавшей людей и убившей мою бабушку. – Платон их нашел. В расход пустил без суда и следствия. Весемир только одно слово сказал: «Спасибо».

У меня иголками закололо пальцы. Осмыслить такое сразу было невозможно. И Юрий снова поразил меня теплотой души:

– Позволь дать тебе совет: возьми небольшой отпуск, съезди с мамой на море. Перезагрузись.

– А как же слушания?

– Перенесем.

Встреча с Весемиром состоялась на подземной парковке в торгово-развлекательном центре «Тройка». В будний день, да еще и в столь поздний час на минус третьем уровне не было ни единой человеческой души. Только пятеро Других.

– Спасибо, – скупо вымолвил глава Детей Дня, когда я сняла заколдованные наручники с его подчиненного и подтолкнула парнишку к Игорю Морозову, сопровождавшему своего шефа.

– Пожалуйста, – ответил вместо меня нахальный Колян, поехавший со мной для подстраховки.

В отпуск мама ехать отказалась: работы навалилось через край, да и конец квартала на носу… Но меня такой ответ не устроил. И через три дня мы с ней вывозили два небольших чемодана из аэропорта Пафоса в жаркие объятия кипрского лета. Белесо-голубое раскаленное небо и встречающие прямо у выхода пальмы моментально настроили нас обеих на расслабленное времяпрепровождение.

______________________________

¹Слоупок – медлительный покемон с высоким интеллектом. В современном молодежном сленге означает тугодума или того, кто очень медленно печатает.

Глава 10 «Запрет»

– О, красота моя нарисовалась! – Услышала я голос отца из зала, как только захлопнула входную дверь. – Иди сюда, бить буду…

– За что?! – не поверила я.

Войдя в просторный холл, увидела шеренгу своих «братьев-волчат» перед камином и поняла, что Платон, похоже, и вправду, не шутит: от головы Артема шел дымок, источавший неприятный запах сгоревших волос. А ведь какая была шевелюра!.. Колян освещал комнату красным, свежим, фингалом; Дамир хлюпал разбитым носом, из которого только-только прекратила идти кровь – несколько капель упало на черный глянцевый паркет, небольшое пятно темнело на синей рубашке-поло. Алик держался правой рукой за ухо.

– Вам же сказали никого больше не трогать… – Отец угрожающе пошел на меня.

– Ты вырвал у них фактически надкушенный кусок из пасти… Их можно понять… – попыталась оправдаться я.

Приблизившись, Платон залепил мне пощечину. Больно. И было бы даже обидно, если бы я не знала, что за дело.

Мои поганцы уговорили меня завершить начатое с той недо-волшебницей из-под Волоколамска. Идея мне сразу не понравилась: Юрий просил больше не высовываться, Платон выражал негодование по поводу наших нападений. Но прямого запрета не было, а стая ждала охоту.

– Ну, последний разочек, – проскулил Алик, когда они пришли ко мне за одобрением.

– Хоть одна собака узнает – придушу всех четверых, сдалась я после долгих-долгих уговоров. Собственно, у меня и выбор-то был небольшой: настучать на них Великим, предав их доверие, или прикрыть.

Ребятам не нужно было мне объяснять, как тяжело стало обходиться без привычной, порой еженедельной, пусть и нелегальной подпитки. После возвращения Платона наша нагрузка возросла, а доступные резервы, наоборот, поубавились. Собирать крохи энергии у людей куда дольше, чем выкачать у более слабого Другого.

У неудачливой девчонки мы забрали почти всю Силу. Перестарались с голодухи. И все же в официальных сводках этот случай не фигурировал. Я проверяла. Как же о нашей вылазке мог узнать отец?

Я испуганно попятилась, видя, что одним ударом он решил не ограничиваться:

– Пап, хватит, не надо, пожалуйста! Я все поняла! – затараторила я, отступая. Дойдя задним ходом до дивана, уперлась в его спинку и зажмурилась.

Отец остановился, сурово оглядел нас и пошел на второй этаж.

– Довольны? – Теперь уже я зло посмотрела на горе-подельников.

– Нам больше досталось, – завистливо констатировал Дамир, подчеркивая снисхождение Платона ко мне.

– Вы и виноваты больше, – недовольно буркнула я. – Говорила же, подведете меня под монастырь. Хорошо еще если босс не узнает…

– После той бури, что мы здесь пережили, нам ничего не страшно, – наивно заявил Колян. Я осмотрелась. Перевернутый набок барный стул, раскиданные на полу поленья и покосившаяся на стене индейская маска-оберег говорили, что отец и впрямь бушевал знатно.

– Напрасно вы так думаете, – разуверила я ребят, – Юра вам не Платон. Он не кричит. Молча, тихо кишки выпустит, и поминай, как звали.

Четверка моих бывших подопечных испуганно переглянулась.

– Так что идите, умоляйте, чтобы отец боссу не рассказал…

– О чем? – Послышался сзади низкий бархатный баритон моего наставника. – О том, что вы мой запрет нарушили?..

Внутренний голос подсказал мне не спорить и не торговаться по поводу формулировок. Я молча склонила голову, признавая очевидное. Банда, все еще стоящая навытяжку рядком возле камина, по-видимому, последовала моему примеру. Юрий постоял, грозной тенью наказания нависая над проштрафившимися волчатами. Действительно ли он еще не решил, как быть с нами?

И тут появился Платон. В одной руке он нес простенький табурет, а в другой держал парикмахерскую машинку. Хлопнув деревянный стульчик ножками об пол, он жестом пригласил Артема:

– Садись!

Парнишка послушно уселся куда сказали.

Отец ловко и безжалостно обрил под ноль молодого анимага. Остальные волки, немного осмелев, в течение всего процесса чуть слышно подтрунивали над несчастным.

– Следующий! – провозгласил Платон. Шутники застыли от удивления. – Ну, я долго буду ждать?! Мелкий, давай, иди сюда.

Алик нехотя побрел к табурету.

Когда отец подстриг его, до оставшихся двоих дошло, что и их не минует сия участь.

Сверкая лысыми черепами, накосячившие волкулаки боязливо переминались с ноги на ногу, напоминая молодых деревенских барашков, впервые прошедших процесс стрижки. Чего хотел добиться отец, лишая каждого члена группы его индивидуальности, можно было только гадать. Совершенно точно, сейчас они походили на армейских новобранцев.

– Ну, а теперь ты, – обратился Платон ко мне. Я отрицательно помотала головой. – Да, да. Вы же одной крови…

Соображать нужно было быстро. И я кинулась за поддержкой к единственному человеку, который мог защитить меня от гнева отца:

– Юра, прости! Этого больше не повторится, – взмолилась я, преданно глядя в глаза наставника.

Босс бережно погладил мои кудряшки.

– Ну, если не повторится… – Он взял меня за локоть и отвел в сторону, подальше от злосчастного табурета. – Придется простить.

– И с девчонкой придется решать, – сердито добавил Платон. – Со второго раза она вас точно всех рассмотрела.

Юрий согласно кивнул.

– Ты исполнишь, – отец указал пальцем на Коляна.

До сих пор он один оставался не замазанным в чем-то по-настоящему серьезном. Я поняла, что Великие хотят повязать его кровью, как и остальных.

Здоровяк не решился им перечить, но скоро улучил момент, чтобы поговорить со мной наедине:

– Ксю, я не смогу убить. Я не умею. – На самом деле он, конечно, имел в виду «боюсь» и «не хочу».

– Год назад мы с моим другом и Великими совершили преступление. Оно послужило отправной точкой для страшных событий в наших жизнях. Знаешь, чему нас научила та история?

– …

– Не оставлять свидетелей. Ты сделаешь, что приказано, или сам станешь следующей целью.

Колян сбледнул с лица.

– Ты меня подстрахуешь? – испуганно спросил он.

– Я тебя проконтролирую. Но «работу» за тебя делать не стану.

Ближе к ночи мы с ним вызвали такси и доехали до Нахабино. Недолго погуляли по скверу. Нашли частника, который взялся довезти нас до Истры. Оттуда уже пришлось двигаться к станции Холщевики на своих четырех.

Переговариваться на бегу у Коляна получается не очень. Чему я, честно говоря, была весьма рада. Не хватало еще всю дорогу выслушивать его стенания по собственной нелегкой доле.

– Ты же сам выбрал этот путь. Тебя никто не заставлял.

– Тебе ее совсем не жалко? – продолжал он вставлять разрозненные фразочки время от времени.

– Жалко у пчелки… Это вы ее приговорили. Когда решили все-таки покормиться на ней… Считай, она уже мертва – из волшебницы ее практически превратили в человека. Кстати, этим надо воспользоваться. Если причиной смерти будет физическое воздействие, без применения магии, Совет даже дело не заведет, скорее всего…

Девушка жила на центральной улице рабочего поселка, в старом пятиэтажном доме. Мы без труда нашли ее квартиру среди прочих по простеньким защитным заклинаниям. Неприятным сюрпризом стало то, что она не собиралась никуда выходить в ближайшие два дня:

– Прямо сейчас позвони и скажи, пусть тебя подменят. В таком состоянии я тебя никуда не отпущу завтра. С утра вызовем врача, – негодовал мужчина, выходя на лестничную клетку из квартиры нашей жертвы.

Внешне он был не слишком молод, не очень интеллектуален, даже слегка простоват, на мой вкус, но, судя по заботе, подругу свою любил и нашему черному делу мог помешать.

– В другой раз? – с надеждой спросил меня Колян, когда мужчина, докурив сигарету, скрылся в квартире.

– Конечно, лет через десять, когда отмотаешь срок от Совета!.. Ты чё реально не вдупляешь? Если ты сегодня ее не уработаешь, она завтра-послезавтра будет рисовать наши портреты в штабе Детей Дня. Немного в себя придет и побежит к Весемиру заяву писать.

Колян почесал лысую макушку.

– И что делать?

– Думать…

Хотя, конечно, думать надо было раньше…

Я не могла позволить себе пустить на самотек опасную ситуацию. Запомнила нас белая волшебница или нет, намерена она жаловаться или собирается молчать, гадать было бессмысленно. Жизнь научила не рисковать по мелочам. Наверное, Платон что-то видел или знал. Вот почему он отогнал от нее мою стаю в первый раз. И, как глупые мотыльки, мы все равно полетели на ее Свет.

Говорят, если волк попадается в капкан, он отгрызает себе лапу. Мы угодили в собственную ловушку, и время полумер прошло. Я внимательно просканировала защиту ее жилища. Очень слабая. Практически никакая. Если сравнивать с замками, применяемыми в человеческом мире, охрана этого дома напоминала веревочку, накинутую на хлипкую деревенскую калитку.

– Я выманю мужика. Ты через туман войдешь в квартиру, найдешь на кухне нож. Колян, смотри на меня! Ты должен сделать все быстро, с первого раза. Он будет курить максимум минуты три-четыре. Ты меня понял?

– Понял.

Когда он настроился, я послала сквозь дверь слабый сигнал. Минимальное воздействие на психику. Спустя полчаса его никто не сможет считать. Мужчина слегка занервничал, возможно, из-за пропущенного гола любимой команды и решил это дело перекурить. А ведь Минздрав предупреждал…

Услышав крик, он рванулся было домой, но нарвался на встречный удар. Пришлось мне вспомнить боксерскую школу. Проявившись на секунду в человеческом мире, я оглушила горемыку и снова скрылась в туман. И вот тут возникла проблема: разбуженный шумом, в дальней комнате заплакал ребенок.

Я влетела в квартиру и в коридоре наткнулась на растерянного Коляна. Дело принимало совсем мерзкий оборот.

Кто же знал, что у такой молодой девчонки есть сын?! Да, невинное дитя оказалось мальчишкой лет пяти от роду.

Безжалостно убивать детей ведьмы и колдуны способны только в «добрых человеческих сказках». Наяву это страшно и невыносимо. Чтобы этого избежать, мне пришлось оперативно включить фантазию: я вспомнила, как выглядела его мама, приняла ее обличье и кинулась к ребенку. Спросонок он не понял, что я – не она, не разглядел одежду.

Испуганный малыш ночью готов поверить во что угодно, если, внезапно очнувшись, увидит знакомую улыбку и услышит успокаивающее:

– Спи, спи. Все хорошо. Я рядом. Тебе просто приснился кошмар.

Легонько коснувшись сознания мальчика, я заставила его крепко уснуть до утра.

К сожалению, по нашей задумке его отца должны были обвинить в убийстве жены. Наличие мальчика осложняло ситуацию. Если один родитель убит, а второй сядет, ребенок, скорее всего, попадет в детский дом. Плодить большее зло, чем уже совершили, не хотелось абсолютно.

– Ищи ценные вещи, – зашипела я на Коляна. – Стой! Наколдуй балаклаву.

Если обставлять все, как ограбление, уходить следовало заметно, чтобы отвести подозрение от несчастного муженька.

Немного денег я нашла в жестяной банке из-под чая. Какие-то украшения лежали рядом с зеркальцем, на комоде. Возможно, даже обычная бижутерия, разбираться было некогда…

Колян выпотрошил женскую сумку, лежавшую на пуфике в прихожей. Поднял с пола кошелек, из комнаты принес два простеньких смартфона и планшет. Мы запихнули нехитрую добычу в хозяйский спортивный рюкзак и спустились на первый этаж, к подъездной двери. Вынырнули в человеческий мир. В надежде, что хоть кто-то из соседей выглянет из окна, я нарочно зацепила низенькую железную мусорку, и та с грохотом свалилась с тротуара, рассыпая на проезжую часть окурки и обертки от мороженного.

В лофт мы вернулись около четырех часов утра. Анимаги спали на разложенном диване. Я прошла к барной стойке, плеснула себе рома, выпила залпом. Велела Коляну ждать здесь и пошла искать Великих.

Как я чувствовала, они бодрствовали. Но нашла я их вопреки моим ожиданиям не в кабинете. Расслабленный разговор слышался из бильярдной. Свет горел только над зеленым сукном, отчего остальное пространство пребывало в интимном полумраке.

– Рассказывай, – бросил мне отец, не оборачиваясь. Он уже занял позицию и готовился отправить очередной шар в лузу. Юрий выжидательно стоял в стороне.

– Сделали. Только не совсем по плану, – доложилась я им.

– А что не так? – уточнил босс.

– Там еще ребенок был.

Платон замер с кием в руках, так и не нанеся удара. Юрий отставил недопитый бокал коньяка. Они поняли, что на малыша у нас бы ни за что не поднялась рука.

– Ну?! – грозно поторопил меня отец, все еще нависавший над столом.

– Мы постарались создать видимость ограбления.

– Что значит постарались? Четко говори! – рассердился Юра.

А Платон все же забил свой шар. Выпрямился, повернулся к столу спиной и, опершись об него, стал играть кием в руках. Под его пытливым взглядом говорить получалось сбивчиво и сумбурно. Но в итоге мне удалось объяснить двум игрокам как все было. Ближе к концу моего рассказа они уже сосредоточено ходили вокруг бильярдного стола, поскольку решалась судьба всей партии.

– Вещи куда дели? – деловито спросил Платон, снова примеряясь к удару.

– Там неподалеку водохранилище есть, туда скинули.

– А деньги?

– У Коляна.

Отец перевернул кий и толстым концом постучал себе по голове, красноречиво показывая, насколько идиотским ему видится такое поведение.

– Иди, сжигай.

Колян, убитый мыслями о том, что теперь он стал настоящим злодеем, вяло сопротивлялся моему требованию вывернуть карманы.

Честно говоря, ни его самого, ни денег мне было совсем не жаль. Он осознанно выбрал путь преступника-нелегала. Все участники стаи сами захотели такими стать. Им казалось, будет круто, если они научатся творить бесчинства и уходить от наказания. Если их будут бояться и ненавидеть. Меня в свое время к подобному положению привели обстоятельства. Мои первые убийства были случайными, как бы парадоксально это ни звучало. Расплатой за них послужила истерзанная душа. Чтобы выжить мне пришлось нарастить толстую шкуру циника, под которой практически не осталось места сочувствию или состраданию.

Такие же метаморфозы я видела в ауре коллеги и друга – Павла Матвеева. Заметно продвинулись на этом пути Артем и Дамир. Алик все еще был мальчишкой, в его живых, горящих энергией глазах периодически мелькала искренняя радость. Но и он уже умел быть жестким, не жевать сопли. Таким какими давным-давно стали Юрий и Платон. А вот здоровый увалень Колян от всех отставал.

Несмотря на свои габариты, он напоминал ребенка-переростка, впервые столкнувшегося с реалиями нашего мира. И так искренне и наивно удивлялся, что за все приходится платить… Особенно за собственные ошибки. Правда, иногда за наши ошибки платят совсем другие люди. А порой враги ведут себя настолько великодушно, что становится стыдно даже самым прожженным циникам.

В этом я убедилась буквально два дня спустя. В кои-то веки всем нам выпал свободный вечер, который решили провести в приятном безделье, нажарив мяса и закупив побольше вина.

На своеобразный тимбилдинг уже собрались Великие и вся банда. Татьяна Петровна должна была приехать часа через полтора, сразу после дежурства.

Звонком свои почти не пользовались, и когда он прозвучал, повисла пауза.

– Чего стоишь? Иди открывай… – вывел меня из ступора Платон.

– Я?

– Нет, я!

Усмехнувшись собственной несообразительности, квартира-то официально моя, и о воскрешении отца никто из посторонних не знает, я направилась к двери.

На пороге снова оторопела.

– Здравствуйте, Ксения! Могу я войти?

–М-м-минуточку, подождите, пожалуйста. Здравствуйте!

Я вернулась в квартиру и растерянно сообщила:

– Там… Палей. Похоже, она хочет о чем-то поговорить…

Визит белой волшебницы стал сюрпризом для нас всех. Было абсолютно непонятно, как реагировать на ее приход, как его расценивать и чего от него ждать…

Великие договорились с полувзгляда. Платон открыл портал, куда загнал, как пастух, своих подопечных, а после шагнул сам. Юрий провозгласил:

– Так приглашай! Негоже томить гостью на пороге!

Наталья Павловна ничуть не удивилась, увидев Юрия в лофте. Больше того, она тактично сделала вид, что не заметила царящего в кухонной зоне беспорядка: брошенные на столе тарелки и толпа бокалов с вином разного уровня наполненности буквально кричали гостье о том, что до ее прихода здесь сидела целая компания. Наталья Павловна даже не повернула головы в ту сторону, прошла в центр гостиной, где нас ждал мой наставник, и изящно присела на диван.

Эта белая волшебница всегда вызывала у меня восхищение. Горделивой внешностью, безупречными манерами, наконец, отсутствием лицемерия. Ее образ как будто заявлял: «Я такая, какая есть, нравится вам это или нет». Мне импонировало в ней то, что она всегда поступала так, как считала нужным или правильным. Даже если кто-то мог ее не понять или осудить. И, конечно, я помнила, как она предупредила моего учителя, когда должна была ловить меня вместе со своими коллегами.

– Могу я предложить вам вина? – спросил даму Юрий.

– Нет, спасибо.

– Может быть, чай или кофе? – предположила я.

– Благодарю, не стоит беспокоиться.

– В таком случае, не буду вам мешать, – вслух решила я и собралась подняться на второй этаж, искренне полагая, что им лучше поговорить наедине.

– Ксения, останьтесь, пожалуйста, – как-то очень требовательно попросила Наталья Павловна.

Я посмотрела на Юрия – он утвердительно кивнул. Вслед за Палей мой наставник сел на другом конце похожего на букву Г дивана. Мне ничего не оставалось кроме как примоститься на подлокотник одного из кресел, развернутых к камину. Получился своеобразный равнобедренный треугольник из волшебных фигур.