О наболевшем

«О НАБОЛЕВШЕМ»

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

Дизайн обложки – Задождевский Г.А.

Оформление обложки – Задождевский Г.А.

Иллюстрация обложки – Задождевский Г.А

Иллюстрации – Задождевский Г.А.

«О НАБОЛЕВШЕМ» – сборник о личных переживаниях автора, его жизненном пути, написанный в направлении экзистенциализм. Все освещенное – художественный вымысел.

Георг Алексеевич Задождевский, 2023

Любовь

Настал конец, текут там слезы.

Никто не в силах нам помочь,

Весь мир погибнет очень скоро,

Мы погрузимся в чистый сон.

Во сне там чудо нам приснится:

О том, что скоро нас спасут,

Что скоро наш герой родится,

Отменит всё. Враги – умрут.

И в небе солнце загорится,

Пригреет, чуточку, едва.

И вот ракета веселится.

Прощай, моя, моя Москва.

Осталось 5 минут до смерти,

Сижу на лавке, жду тебя,

Ты подошла, ты обняла меня до полусмерти.

Присела рядом, отвела глаза.

А я сидел и все смотрел на город,

Не отводил я взгляд свой никуда.

Смотрел и понимал, что страшен голод.

И смерть настигнет нас всегда.

Но не боялся я, избавьте.

Я не рыдал, я просто наблюдал.

Я думал, твари, вы добавьте!

Десяток бомб, чтоб не горевал!

Упали бомбы, стерли все.

Но мы, ура, остались?

Сидим на лавке той, чужой.

Живем, в агонии не страшной.

Любовь моя прекрасная,

Взгляни ты на меня!

Твоя душа опасная,

Но все это – брехня.

Любовь моя прекрасная,

Ты грез моих мечта,

И речь моя бессвязная

Лишь льется изо рта.

Ты счастлива со мною,

Я счастлив и в ответ.

Ты – для меня зима с искрою,

И для людей – в тоннеле свет.

Любовь моя прекрасная,

Будь ближе ты ко мне,

Ничуть ты не опасная.

И нет ножа в спине?

Любовь моя ты, нужная,

Я верю лишь тебе.

Со мной ты безоружная,

Как гном в большой толпе.

Пишу я девочке той оду,

Что вышла с солнца вероятно,

Она же светится и так,

Как самый яркий звёздный знак!

Она мила, скромна, красива,

Со мной всегда она игрива,

И звонкий смех ее, смотри!

Как панацея для души…

…

Тогда, лежал я на балконе, курил табак

Я умирал!

Закинув ноги на перила, окурки, сотни.

Все считал!

И тут! Она!

…

Галлюцинация? Наверно…

Не время тут мне плакать о любви.

Увы, старания, все-все четно…

О боже, жизнь мне сохрани…

С тобой мечтал я об улыбке,

Твоей? Чужой не для меня.

С тобой играл я лишь скрипке,

И рвал я звезды для тебя.

Прошли года, мы все же вместе,

Я удивлен, что рядом ты,

Но я варюсь все в том же тесте,

Мне важно все и вместе мы.

Затмил мой разум снег печальный,

Я пал на землю пред тобой,

И вопль, горестный, отчаянный.

Я крикнул. Гордость всю долой.

Пишу я девочке той оду…

Но посвятил ее себе…

Я днями не пришел бы к богу…

Но в ночь пришел я лишь к тебе.

Приду на Лиговский украдкой,

Взгляну на очи я твои,

Они томятся все загадкой -

Когда не станет чувств моих?

И в тишине дворов подъездных,

Я тихо прошепчу тебе.

О тех годах моих беспечных,

О тех, что не важны тебе.

Я обниму тебя, чудесно,

Прижму тебя к себе сильней,

Мне будет очень-очень тесно,

В своей душе, скажи быстрей!

О тех томительных искусствах,

Что бегают в глазах морей!

О тех пленительных, ох, чувствах,

Что бьются все в сердцах людей!

О тех забытых изречениях,

Что выбивались на устах,

О тех десятках изувечениях,

О наших встречах не в домах.

О тех разбитых начинаниях,

И о безликих, всех часах,

О моих долгих, всех скитаниях,

И о словах не на устах.

И вдруг, опомнившись украдкой,

Отпряну быстро от тебя.

Меня покроет лихорадкой.

А может, это не судьба?

Приду на Лиговский украдкой.

Взгляну в небесные оча!

Пройдусь по улице несладкой…

Пробуду в поисках тебя…

Взглянул я на тебя,

Вокруг красивая вода!

Взглянул я на тебя,

Снова встретимся когда?

Твоя улыбка, как звезда,

Глаза, как небо голубое,

С тобой снуём туда, сюда,

И чувство, будто я не болен.

Хочу украсть тебя, не буду,

И в мыслях, вдоль и поперек,

Хочу обнять тебя, ты всюду.

И чем же я тебя привлек?

Хочу взглянуть тебе в глаза,

Боюсь, украдкой, вижу,

Вдруг украдёт другой тебя?

И я тебя уж большое не увижу?

Вдруг перестану быть я упоен?

Вдруг не такой, другой,

Вдруг слишком глуп, или умен,

Вдруг стану я не твой?

Я вспомню снова двор тот,

Ту лавку, что царапала мне ногу,

Теперь сижу, тут все наоборот,

Сосед, ты, закрывай фрамугу…

Не знаю, что нашло сейчас,

Пишу я о тебе стихи,

Надеюсь, что, увидев все, в тот час.

Ты не осудишь все мои грехи.

Мне страшно одному, мне страшно жить,

Мне страшно спать…

Я не могу себя любить,

Пора могилу мне копать.

С тобой спокойней на час,

В ночи молю судьбу,

С тобой мне тише в сотни раз,

Но я, не буду, не молчу.

Твои глаза, они как яд, но только не убивец.

Мои глаза, в слезах стоят, они тихи, убиты.

Спасибо…

Дякую…

Благодарю…

Рахмет…

Мой памятник, твоих стараний результат.

Твой памятник – душа твоя, улыбка.

Я не терплю, когда меня пленят,

Но тут я сдался. И это не ошибка!

…

На склоне холодно и тихо,

Я тут стою, меня сюда несли.

И мысль скоро вылетела, лихо:

«О боже, все, меня спасли.»

Метет пурга, заносит сосны.

На склоне мертво все давно.

Сквозь веки проступают мои слезы.

И жизнь пьянит меня. Вино!

…

А на краю обрыва воет, душа перед другой душой.

А на краю обрыва тихла любовь людей. С земли чужой.

Никто подняться здесь не сможет, никто пред грозным не стоит,

И я не смог бы без укора. Я верил: «Он меня сразит!»

…

Стою, весь мира как на ладони.

И это все – вершина, мир.

Я здесь? Не верю! Ущипните…

О боже… Это что? Олимп?

Я не невежда, я здоров.

Не верю вам – толпе волхвов!

Я счастлив буду в тишине,

Не говорите обо мне!

Мне нужно сотню тех ночей,

С тобою ярких тихих дней,

Тебя в объятиях я свои,

Согрею как тогда свой стих.

Про тебя…

Не буду верить тем друзьям,

Что скажут что-то про тебя,

Не дам в обиду тем парням,

Что были годы до меня…

Не буду верить я вранью,

Коль скажет мне другой!

О том что я люблю не ту,

Да пусть я окружён толпой!

Тебе останусь верен…

Я буду ласков лишь с тобой,

А, впрочем, без меня все знаешь…

С тобой я боль свою долой,

Ведь к счастью быстро привыкаешь…

Не верю всем, но не тебе,

Твои слова меня согреют,

И ночь стихами при Луне,

Лишь о тебе тихонько мне навеет…

Ты не моя, и никогда не будешь,

А я не твой, но я люблю тебя.

Ты не моя, в ночи с другими блудишь,

А я чужой… Жнец этот для меня.

Мы не вдвоем, так быть уже не может,

Ты не одна, толпой всегда окружена.

Чужим дыханием, он тебе изложит,

Как ложь его и пылка и красна.

И ты поверишь, в сотню раз услышав

Слова, ты, лести, страсти, и, «любви»

А я в углу, все это лишь заслышав,

Буду стоять, рыдать в седой, чужой ночи.

Тишина вокруг тянулась и убила мне тоску.

А в моей главе явилось: «Мне не взять ли табаку».

Тишина, кровать и лампа,

На столе лежит листок,

И написанная драма,

Моих мыслей – лишь кусок.

Я ползу к столу, по полу

Томный, терпкий омут в круг,

Не прошу, не обращаюсь и к богу,

Слышу из-за двери стук.

Тень.

Вошла ко мне, склонилась

И открыла рот. Боюсь.

Кровь из ран вновь засочилась,

Я с судьбой своей мирюсь.

Но не мертв я, что же боле?

Тень к столу, да-да, ушла,

Я молюсь, прошу о воле.

Я прошу, чтоб боль прошла.

Тень беснуется и злится,

Злят ее мои стихи

А судьба над ней глумится,

Злят ее, ее грехи.

Я проснулся. Тихо так же, на столе лежат стихи,

Я очнулся, тих мой демон, тихи тоже и грехи.

Я прошел.

На тумбе ноша, там лежит конверт, письмо

В нем находится лишь фото и записка, все немо.

Я прочел.

Там тихим гласом повествуешь ты о нем,

Но не бойся, буду рядом. Грязь, тоску, печаль – убьем.

Я взглянул на фото. В слезы, тут же бросило меня

Я взглянул на руки, в дрожи, я держу в руках тебя.

…

Там на фото, представляешь та же ты, но лишь в бумаге,

И мне сразу приглянулся миг тот самый, на коряге.

Ты красива, ты тепла,

Так юна, ты так светла!

Я не верю, что с тобой.

Мне так хорошо. Бог мой…

Прощай разбитая любовь,

И я не Ваш, и я не Твой,

Прощай застывшая, ты, кровь,

Прощай мой тихий-тихий вой.

Прощай! Нечестная мольба,

О лжи, любви и страстях,

Твои слова все, как стрельба,

О боли и о страхах!

Прощай? Ты лживый мой обман,

Я был тобой окутан

Меня наверх поднимет кран,

С тобою был запутан…

Прощай… Разбитая любовь,

Я счастлив буду снова,

И очи мои терпкой вновь

Наполнятся основой!

Ты спросила почему я тебя не ревную,

Ты стояла на своем, как титан,

Мое солнце, я просто люблю другую,

Тихо, на ухо тебе прошептал.

Ты спросила почему я тебя не целую,

Ты смотрела в глаза. Ураган.

Милая, я просто смотрю на другую,

А твоя любовь, для меня, как дурман.

Ты спросила и замолчала, рискуя,

Ты томилась вопросом одним

Почему же ты любишь другую?

А я отвечал, давай прекратим.

Милый, почему ты любишь другую?

Снова и снова звучал твой вопрос,

Дорогая, я просто тебя не ревную,

Не хочу тащить твой тяжелый обоз.

О боже, почему сама все ревную?

Неужели любить мне тебя до светла,

Выбери меня хотя б запасную,

Я буду стоять с тобой до утра.

Ты спросила… Почему я тебя не ревную,

Не потому, что не люблю тебя,

И я никогда не любил бы другую,

Просто такая моя уж душа.

Я ответил, серьезно, ревную,

Но не так, чтоб кричать на тебя,

Я просто сижу и втихую,

Пытаюсь сохранить тебя у себя.

Шагаю по земле из мертвых тел,

Поднял кулон в титановой оправе.

Прошу живи, не этого хотел,

Внутри нет места той отраве.

И что же называю я отравой?

То чувство сладостное на душе,

Что каждый раз закончится расправой,

Такое вот у той любви клише.

Ты мерзко любишь, и с незнанием,

Смотря в глаза ты говоришь,

Моля о правде с тем признанием,

О той любви во мне молишь!

И мне не сложно, мне не больно,

Себя всего тебе дарить,

Мне будет очень-очень сложно,

О том уходе попросить.

Не потому, что мне не любо,

Не потому, что мне темно,

А потому, что очень больно!

А потому, что все немо.

И ты, услышав это только,

В слезах своих начнешь просить,

Молить о том, что без меня всем горько,

И что тебе, увы, не жить!

Но я, собравши чемоданы,

Смотря в небесные оча,

Уеду на пески Гондваны,

Все дни тихонечко молча.

Звезды ночью так горели,

Мы шагали по мосту,

Я держался еле-еле,

Целовать, невмоготу.

Те фасады, старых зданий,

Нас зажали меж собой,

В песне наших двух сознаний,

Залилась любовь рекой.

Тебя уж нет, и мне тревожно,

Пустая комната одна.

Ты тихо пишешь ночью, поздно,

Во время милого мне сна.

Ты тихо пишешь об ударах,

Сквозь ребра, сердца перикард.

Как ночевали мы в хибарах,

Как шли куда-то, наугад.

Ты вспоминаешь, я не буду,

Я подойду, ты отойдешь,

Мы разобьем свою посуду…

Прощаясь слезы подотрем.

И разве это то, что нужно…

Зарыть в тоску свою любовь?

Забыть что было вместе, дружно,

И знать, что больше не придешь?

Я тосковать пойду тихонько,

Ты тоже можешь мне помочь…

Перечислять на пальцах сколько,

Причин, что больше не любовь…

И это то, что нужно будет,

Обманом сладко мне напеть,

Мою любовь обезоружить,

Чтоб заменить ее на смерть.

Потом, я тоже, обещаю,

Тебе помочь меня пустить,

Скажу я нежно на прощание,

Себя беречь, меня простить.

156.156.156.

И только мы как бронхи в стороны,

Я не могу гнать мысли прочь.

Мимо домов иду, витрины,

Мне на себя смотреть невмочь.

Я серый, бледный и уставший,

От одиночества один,

Иду я злой нелепый, страшный

Я потерял тебя, рубин.

Потихоньку, через боль

Я прийду к тебе в вечор,

Потихоньку, через хворь,

Обопрусь об старый стол..

Вспоминать о старом буду,

«Для чего?» – один вопрос,

Обернусь, ты вновь повсюду,

Там где ложь и ты возрос.

Знаю, старостью оббита,

И конец настал давно,

Вся подушка льдом облита,

Льдом из слез и льдом из слов.

Черной лентою обвита,

Двойня алых нежных роз,

Я же злостью сотворила,

Сотою грозных синих гроз.

Жду повтора обещаний,

Тех страшнейших, громких гроз.

Может жду немых прощаний,

Шум забытых не-ветров.

Боль

Не явился в жизни ты моей,

Но сделал больше остальных!

Порой мечтал я о тебе, о силе рук твоих, о хладном взгляде, об устах

Что молвили бы наставления мне,

Мечтаю и сейчас я о твоих чертах,

Сидя, мечтая, тут, на дне.

Тебе совсем немного не хватило,

Я не был рядом, я не мог!

Тебе в тот миг, нужна была лишь сила,

И чтобы я тебе помог.

Я не родился ведь еще, я только в планах был.

Ты умер, ты терпеть не мог.

Какой же к черту жить мне толк?

Если ты сам терпеть остыл.

Я посвятил тебе тот стих,

Что будет лишь в душе.

А ты все так же на могиле тих.

Какое же клише…

Теперь, и в жизни мне явился ты,

Как феникс в нужный час.

Глаза твои, как озеро чисты,

А сам внутри ты будто бы погас.

Посвящено: Звоненко Б.Н.

Маленькая девочка в коме лежит.

Не ест, не живет, все молчит.

Уж годы прошли, одна тишина,

Умирает любовь, умирает она.

…

Ее кожа бледнее все стала,

Ушли ее щеки и ямки,

Улыбки ее не много, не мало,

Душа ее в крепком замке!

Далеко же, мальчик сидит одиноко,

Виновный во всем, что случилось,

Он звонит маме в ночи ее робко,

Что над чадом сильно склонилась.

Он так же не есть, не живет, лишь скорбит

И совесть его изнутри разрывает.

Во всем виноват от судьбы не бежит,

Он все хочет, но не может исправить.

В отчаянье бьется, ищет пути,

Но, увы, ничего не находит?

Да хоть у Бога сотню раз попроси,

Болезнь – удавка, все не уходит!

Стреляться он хочет, но страшно, увы,

А может она завтра проснётся?

Узнает о том, что чувства мертвы,

И сама от боли загнётся.

Лишь только небо сравнилось бы с ней,

Глаза ее, словно искры костра

Тело ее, как стволы тополей,

А характер, словно игра.

Лишь только космос сравнился бы с ней,

И сотня наиярчайших звезд,

В тёмной ночи миллиарды огней,

Или неведомых камешков гроздь.

Я был с тобою, до того, как стал я болен,

Я был с тобою, пока не пьян был алкоголем.

Я был с тобою, был счастлив и от боли,

Я был с тобою, и не хотел ничего боле.

Случился крах, рассорились мы сильно,

Упал в твоих глазах, я сделал все насильно!

Сломал я все, что только видел,

Убил и всех, кого сам ненавидел.

Теперь один, брожу я в темноте,

Не сплю ночами, лежу я в пустоте.

Я был с тобою до того, покуда мог быть рядом.

Я был с тобою наравне, пока была ты рядом.

Я был с тобою в тишине, теперь один я в темноте,

Я был с тобою при луне, нет больше людям места и во мне.

Я был с тобою до конца…

Пойми меня, прости меня.

Его потухшие глаза,

Все это символ преклонения,

Ее заблудшая душа,

Все это знак повиновения!

Они вдвоем, они одни,

Верны их души морю,

Но их глаза, лишь как огни,

Что путь показывают горю.

Любовь их – словно яд,

Завистливый и хладный.

И душам их – земля, лишь ад,

Любовь – их крепкий камень.

Их души – дети сатаны,

Любовь, как сердце хлама,

И больше им на место не уйти,

Они здесь вместо дьявола-амбала.

Его потухшие глаза,

Есть это – символ разорения,

Ее потухшая душа,

То есть реальности крушение!

Под ивой плакучей сидели ночами,

Любили друг друга, душами играли.

Любовь мы свою омывали слезами,

От правды, чужой, закрыв веки, бежали.

Не верили людям, что пишут годами.

О жизни. О боли, прожитой сердцами.

Не верили в дождь, в глазах у нас лето.

Сидели вдвоем, допоздна, до рассвета.

Дарил цветы, ты мне улыбку.

Но в день тот ужасный, совершил я ошибку.

Моя жизнь больше не окутана счастьем.

Чувства все наши накрыло ненастьем.

Ты ушла, вернешься не скоро.

Я один под мостом, где была наша ссора.

Ты забыла меня, не простишь никогда.

В голове лишь одно: «Стреляй вот сюда!»

В сердце…

Невский. Трясет. Слезы.

Метро. Проспект. Электровозы.

Сижу. На лавке. Второй.

Ты подходишь. Молчу. Немой.

Молчу. Это больно. Трудно сказать.

Мерзкие губы… Хочу целовать.

Чужая. Холодная. Пустые глаза.

Ты злая. Хочу! Нельзя! Нельзя…

Все тот же Невский, где гуляли с тобой.

Мои слезы. Ты. Взгляд твой пустой.

Оставь мои грезы, забери их с собой.

Ты не мой. Больше не мой.

Я хочу обнять, так сильно хочу.

Обнять. Тебя. Только тебя. Прошу.

Ты мне нужен, а может. Нет?

Ты, может, любовью чужою согрет.

Лежу я в обмороке сладком,

Лежу на сереньком полу,

Лежу на коврике я гладком,

Боюсь, что скоро тут умру.

На потолке висит паук,

Он вечно сторожит меня,

В глазах его читается испуг.

«А вдруг не станет и тебя?»

Лежу я в обмороке сладком,

Лежу на сереньком полу,

В устах моих нет слов с осадком.

Теперь я вечность здесь просплю!

Сломайте старый щит людской!

Об страшный терпкий омут,

Об страх, обман, азарт мирской,

Об ненавистный хохот!

Сломайте новый щит людской!

Об мерзкие обиды,

Об горы с честью и виной,

И все чтобы были виды…

О том, что мы идем вперед,

О том, что не стоим на месте,

О том, что победили гнет,

И больше не томимся в мести!

О том, как мило мы в крови,

Ведем свои беседы,

Но ты не бойся, не реви,

Не только с честью беды.

У нас проблемы есть в очах,

Потухших и опасных.

У нас во всех, во всех морях

Полно людишек, ох, негласных.

У нас проблемы есть в любви,

Она забита страхом…

И это вновь, лишь, посмотри,

Плачет она над прахом…

А раньше что? Не больно ль поздно,

И спохватилась ты о нём,

Ты думаешь, поможет грозно,

Тот, ты в кого не веришь? Бог?

И это ладно, это ложно,

Не главная ошибка грез,

По настоящему нам будет сложно,

С терновым тем венком, без роз.

Что мы надели на поэта,

Что мы надели на людей,

Не дали вечного обета,

Толпе болеющих детей.

Ведь скупо это, не прекрасно,

Нам важно все другое, без людей

Старание одинокое напрасно?

Живу в толпе! Толпе смертей!

…

О боли, страсти и страданиях…

Я не забуду никогда!

И о безумных начинаниях,

Я буду помнить здесь всегда,

И мне не нужно в сотнях истин,

Доказывать других совет,

Я лишь хочу, чтоб мир был честен,

И в людях был, хоть чистый свет!

…

Про смерть, любовь и покаяния…

Я вспоминать уже устал!

И с выше нет здесь ниспослания,

Я лишь на боль здесь указал.

…

Прошу я Вас, все будьте умны,

И будьте сильны, не скверны

Не дайте, твари, тьме угрюмой,

И вашу душу поглотить.

Вечер, фонари освещают улицу,

Я не сплю, впрочем, обычно

Не ищу свою новую спутницу,

Она дома, она прилична.

Записываю новые строчки,

В мыслях моих нет тебя,

От ступней, до ушной мочки,

Я холоден, не пьян.

О себе

Я месяц молчу, размышляю о вечном,

Открыть рот я хочу и сказать бесконечным,

Языком огорчу, я себя, что не гений.

Я истошно кричу. Утопаю я в лени.

Мне все чуждо теперь, и стихи, и листочки,

Бесполезно. Не верь. Не остались кусочки,

Умирает мой зверь. Ни одной больше строчки.

Задыхаюсь в лесу. Нет ни музы, ни горя.

Ни о чем написать. Не смогу, как не тужусь.

Возвращаюсь и в старь. Но пером не рисую.

И мой путь, может верно. Остановлен сейчас.

Я не буду гадать. Напишу на руках.

Мою вечную клятву, что искусству давал.

И надеюсь, я стану. Или я уже стал?

Тем великим поэтом, о котором мечтал.

Тем обманчивым следом. Тем кого я искал.

Я жил в пленительных объятиях,

Я был закован тьмой,

Когда в сомнительных симпатиях,

Была ты с головой!

Я путь прошел. Я, ненавижу.

Тебя, что связано с тобой!

Тогда, я думал: «Свет не вижу?»

Теперь, живу. Нашел покой.

Я жил в пленительных объятиях.

Я был закован тьмой,

Я жил в ужасных психопатиях.

Я ненавижу запах твой!

Закончены главы моей книги чудесной,

В ней нет больше места моим чувствам, рабам.

Но облако в небе, как ветер – резвится

И ангел тянет мне руки к устам.

А жизнь моя бедная, она все струится.

Но время закончено, пора все понять.

Нет шансов спастись. Не надо крепиться.

Я выбрал свой путь – пора умирать.

Я вскинул всю ношу. Поднялся на склон.

Прилег, чтобы было не страшно.

И всем своим духом, окутался сном.

На краю не так и опасно.

Дождался заката, и, выдохнул сладко.

Не гонится больше судьба.

Но в памяти снова, назад тут оглядка

Кто сделал мне жизнь? Неужто она?

Я умер, исчез, пропал без оглядки.

Расплылся на атомы, в небесном сукне.

Я умер от жизни, в болезном припадке.

Тебе больше не больно. Не больно и мне.

Мне больше некуда деваться,

За мной бредет и смерть с косой,

Я не могу с тобой остаться.

Тебе придется быть одной.

И не уйдешь ты чрез ворота,

Ты не откроешь больше дверь,

И нежным зовом, клича бога,

Надейся плачь, но только, верь.

А я, в подвале темном страшном,

Распятым в серых кандалах,

Буду молить, забывшись в страхах,

О милых пальцах и глазах.

И мы в безмерном озарении,

Соединяясь сквозь мечты,

Будем молить лишь о прощении,

Чтоб вновь бежать на свет свечи.

«Бороться бестолку, избавьте!

Вот подошел и час немой,

Свою вы нежность поубавьте

Прощайтесь с жизненной красой.»

И что ж, действительно, избавьте…

Мы проиграли ту игру,

Но нам могилу предоставьте,

И напишите на гробу:

«В красе чудесной просыпаясь,

Забуду лица боли я!

В красе чудесной, обезглавьте,

Меня! Меня! Меня!»

Лезвие в моих руках притягивается к венам,

Пронзает кожу, затем, и плоть!

Стремился я же, к переменам.

Хотел я жить, любить.

…

Убить себя? Зачем? Не надо!

Так утверждают все вокруг,

Но я уверен, я не стадо!

Пора лишить и крови рук.

Хватаю лезвие и в ванну!

Замок покрепче! Раз и два!

Еще чуть-чуть и я завяну!

Как тот цветок из-под окна.

Пора за дело тихо браться,

Тихонько лезвие открыл,

Оно блестит, как сотня граций,

Как серый месяца все-лик.

А круглый кран, как переборку,

Вращаю медленно, трясусь,

Вода горячая на полку,

А я за ней на скат ложусь.

И вот осталось лишь немного,

Края уже совсем близки,

Осталось только очень сложно,

Решить свои, свои грехи.

И вот, тот самый час расплаты,

За годы с лаской без любви,

За годы меленьких мечтаний,

За ночи с лампой без луны…

Он молод, силён, умён и красив,

Сияет как всевидящий сокол,

А волосы, как золотистый отлив

Как блик от желтеющих стекол.

Однако он хочет, совсем мало пожив

Отдаться неведомой тьме,

Убиться, забыв, никого не спросив,

Отдаться болезной чуме.

Берет он стакан, в нем неведомый яд

Подносит к губам светло-красным,

Он думает, что ждет его ад?

Но жизнь ему кажется адом.

Он сделал глоток, прищурил глаза,

На вкус этот яд так прекрасен,

И в мыслях его, бегут чудеса

О смерти скорейшей, ужасной.

Прилег он на пол, скомкался в клубочек,

И ждет он своей же кончины,

Как маленький, мокрый несчастный щеночек,

Ждет своею судьбины.

Забыл о любви, о печали, о боли

О жизни прошедшей, о людях, о воле

О медных садах, о сложной их доле

О серых местах, о людях без воли

Забыл о мечтах, о нелепых садах,

О часе, о дне, о минуте,

О тех нелюбимых всеми снегах,

О несбывшемся смерти чуде.

Не умер, исчез, он сам для себя,

Но встал он с пола. Как так?

Кружилась сильно его голова,

И повторял про себя он: «слабак!»

Я сердцем ненавижу Вас!

Вы стадо, может караван!

И вот! В душе я уж давно погас,

Кривой, нелепый интриган.

Я ненавижу все вокруг,

Я ненавижу даже солнце.

Моя жизнь – это порочный круг,

Что лишь судьбою задаётся!

Не цените! Не ищите! Не ждете!

Вам лишь готовое все подавай!

И осенью свои плоды вы все пожнете,

И испечете ненависти каравай!

Я ненавижу холод, зиму,

Я ненавижу солнце летом и весной,

И скоро мир, мы, в пепел превратимся,

Окутается все немою красотой!

Вы желчью все плюетесь,

Вы завтракаете серной кислотой,

Над болью чуждой Вы все усмехнетесь,

И надо мной, с седою головой…

Я сердцем ненавижу Вас!

Но прежде, ненавижу я себя.

Я ненавистник? Я урод? Я весь угас!

Вы больше не вдохнете жизнь в меня!

Бейте! Ничего вам не скажу…

Бейте! Никогда я не скажу.

Я буду драться и бороться,

Я буду выть, стирая слезы,

И буду спорить! Жизнь протрется.

Я буду плыть, сквозь звезды, грезы!

…

Бейте кнутом! Меня!

Бейте гвоздем! Себя!

Вы все – кривые интриганы,

Вам всем пора на свалку лет!

Все ваши души – пеликаны.

Вся ваша плоть – лишь мертвый хлеб.

Я тварь бездушная такая,

Я самый худший из людей,

Я сущность, ведь, такая злая,

Я повелитель злых огней!

Во мне беснуются тираны,

Во мне чужие языки,

Я злыдень, все вокруг, туманы,

И судьбы всех невелики!

Все ненавистники, однако,

Все лицемеры, черт их побери,

И вот, моя безглавая атака,

Как затемнение средь зари!

Все скажут – «Мелочный предатель!»

Ты на петлю его лови!

И тело бездыханное! Читатель!

Ты планомерно изорви!

Я тварь бездушная такая!

Я самый худший из людей!

Я буду плакать, умирая!

Я буду плакать за людей!

Я вас забуду этой ночью,

Я вас забуду этим днем,

Я буду мертвый, лживой хворью,

Нет больше места в облике моем!

Я пленник общества безглавый,

И душу я продал чертям!

Я шут гороховый, избранник,

Людей, чертей. Не жить костям.

Я мертвый дух, я страшный демон,

И буду жить я больше Вас!

Я буду мертвой лживой хеккой,

И я убью народ! Всех вас.

Невероятно, но и жизнь сволочная штука!

А может, лишь моя это мука?

Покрытая мраком, судьба, как игрушка,

В руках небосвода, как пепел, игрушка.

С которой лишь поигрался и бросил,

В котёл, в котором нет места, отбросил.

…

И вот он, мой новый путь,

Как бы мне с него не свернуть…

…

Почувствовать счастье любви, я хочу.

Увы! Не пускаешь меня. Я взлечу!

Я тоже, как небо, я тоже играюсь. С судьбой.

Но в мыслях хочу умереть я. С тобой.