Моя мама – ведьма. Книга вторая.

Про мою религиозную маму

Моя мама всегда была ужасно религиозной. Впрочем, я об этом уже писала. Однажды она придумала такую историю – нам срочно нужно отправиться в паломничество в Киево-Печерскую лавру, благо именно в тех краях жили родственники моего отца.

Значит нужно пользоваться возможностью. Родных проведать, а заодно к мощам монахов приложиться.

Денег особо тогда у нас не было. Кажется, в стране был кризис. Или это в нашей семье он наступил, я не помню. Мама взяла деньги в долг у своей знакомой, так как та охотно маму спонсировала. Она ведь на благое дело просила ее выручить финансово.

У меня была какая-то смешная сумма денег, которой бы нам все равно не хватило на билеты. Но она хранилась у меня на всякий случай. Кажется, это было что-то около двух тысяч.

Можно было, конечно, проесть или прокатать эту сумму. Но с ней я ощущала какое-то спокойствие. Тогда я нашла работу и приобрела статус госслужащего. Платили мне, разумеется, мало, но стабильно. И это в то время было счастье – многим людям не отдавали зарплату по полгода.

Отец мой пытался заняться бизнесом на Севере. И как раз сошелся со своей компаньонкой, к которой собирался уйти навсегда. Думаю, именно поэтому мама решила совершить такой тур. Она, видимо, верила, что Богу нужны такие жертвы, как паломничество.

Потом мама все-таки после этой поездки села на поезд и поехала возвращать мужа в семью. И даже обратилась к магии, чтобы отбить у отца желание любить другую женщину. Но я отступаю от темы.

В общем, мы купили билеты, что было не так легко. И отправились по святым местам. В то время уже складывалась странная ситуация не только в нашей стране, но и в той, куда мы отправились.

Было много проверок, но нам каким-то чудом удалось избежать недопониманий с паспортным контролем на границе. И вообще – разногласий или каких-то препятствий.

Все прошло вполне неплохо. На одном дыхании. Мы присоединились к какой-то группе религиозных туристов и даже вместе с ними трапезничали как паломники. Это было очень даже кстати. Поскольку денег было в обрез. А экскурсии были не дешевыми. За то, чтобы поставить свечи и приложится к мощам, нужно было платить.

Именно в том святом месте мама ощутила Присутствие. Она очень часто говорила об этом фанатичном состоянии верующих, которое ей никак не удавалось узнать.

Остановились мы, как и планировали, в столице у родственника отца, полковника в отставке, который в свои восемьдесят выглядел прекрасно. И, хотя овдовел, пользовался успехом у противоположного пола.

Все из-за отличной благоустроенной квартиры, которая находилась самом престижном районе громадного города.

Петр Михайлович (тот самый родственник), узнав о том, что мы имеем цель богоугодную, прослезился и принял нас самым радушным образом, предоставив нам с мамой огромную кровать в одной из комнат с высокими потолками и объяснив расписание обеда и ужина в его квартире.

Старик питался и вообще жил по часам – привычка соблюдать режим у него осталась, не смотря на то, что он давно вышел в отставку.

И, похоронив супругу и единственного сына, продолжал радоваться жизни – вел научную деятельность в архивах, много читал и гулял даже до ближайшей булочной только в костюме или в выглаженных брюках и рубашке, считая, что трико или шорты – это исподнее и стыдоба.

Полковник за обедом обычно угощал нас наливочкой собственного производства. И пили мы ее всегда из малюсеньких хрустальных рюмочек дозированно, чтобы не пристраститься к алкоголю.

Застолье было лаконичным, непременно с хорошей сервировкой посуды, которую вытаскивала помощница этого деда из серванта и с благоговением выставляла для дорогих гостей.

Старик, облачившись в нарядную одежду, немного захмелев, всегда декларировал "Кобзаря"в оригинале. А когда я заикнулась о том, что люблю Булгакова, тут же подарил мне собрание его сочинений в редчайшем издании.

К слову, в этой чудесной квартире была громадная библиотека, старинные часы с кукушкой, много окон, смотревших на площадь, на которой уже тогда проходили вечные митинги.

И одна из кузин, помню, потащила меня знакомить с невероятно красивым городом, утопающим в церквях и каштанах. А потом мы присоединились к какой-то компании. Все потому, что за лозунги тогда платили и хорошо кормили.

Нам выдали самые настоящие деньги, которые мы обменяли с мамой потом на рубли, по бутылке воды и талоны на то, чтобы получить горячий обед. Это были какие-то бутерброды с бужениной, очень вкусные кстати. И по порции самого настоящего борща.

Как сейчас помню, с каким аппетитом мы все, мама, кузина и я, лакомились этой отлично приготовленной едой. Или я была тогда просто голодной?

Петр Михайлович, кстати, рекомендовал моей маме перевести меня на усиленное питание, поскольку выглядела я до того тощей в своем сороковом русском размере, что могла не выйти замуж никогда.

И именно поэтому уже имела за плечами болезненный развод. Такое определение этой ситуации вынес полковник.

Мама тут же всю эту историю с митингами и прибылью от этого приурочила к нашей религиозности – мы смогли отлично устроиться и сэкономить на гостинице и питании. Это Бог о нас позаботился, повторяла мама.

Она самозабвенно прикладывалась к иконам и крестам. И молилась. Петр Михайлович всю эту деятельность приветствовал. Он рассказывал о том, что в древние времена жену могли запросто похоронить живьем вместе с мужем и его имуществом, если тот вдруг умирал по каким-то причинам.

Мама почему-то призналась, что хотела бы, чтобы такие традиции вернулись. Полковник был снова обескуражен таким религиозным фанатизмом и настолько, что снял с себя внушительных размеров крест из золота и вручил трясущимися руками маме.

Та сделала вид, что отказывается от подарка. Но потом приняла подношение, которое по приезду заложила в ломбард. Оказалось, что это какая-то древняя реликвия. И стоит так дорого, что можно жить на вырученные от нее деньги целый год точно.

Странно, что на границе никто не отобрал у мамы этот крест. Она выглядела в платке, повязанном, как у крестьянки, и в хлопковом длинном платье, прямо настоящей верующей матроной.

Мне она тоже велела платок с головы не снимать и выдала такое же платье, как у простолюдинки. Видимо для того, чтобы никто не сомневался в том, что мы – паломницы. В руках мама для пущей убедительности держала Библию, которую вручил ей папин родственник.

По приезду домой я, открыв свою шкатулку с заначкой, выяснила, что она украдена. Но кто мог это сделать, если дома оставался только мой брат Илья и сестра Злата со своим будущим мужем Ваней?

Я объявила маме о пропаже. И мы начали искать деньги. Мама с присущей ей хваткой следователя провела целое расследование. И стала упрекать меня в том, что я скрыла от нее факт наличия денег. Поэтому все так вышло. Она снова говорила о Боге.

Конечно, никто не признавался в том, что мог залезть ко мне в комод и перерыть все мои вещи. Но мама была упорна в допросах – это амплуа ей очень даже импонировало.

Не найдя виноватых, она решила обратиться к своему справочнику – толстой тетради с заговорами и начать совершать обряд.

Мы стали с мамой варить ключи и читать длинный текст с какими-то страшными словами. Они должны были вызывать вора на порог дома.

Всем этим процессом руководила мама с каким-то особым усердием. Но, когда я дошла до каких-то проклятий обидчика, мне почему-то стало жалко потенциальную жертву. А вдруг это кто-то из своих, а я буду желать ему всякой кары, подумала я? И прекратила обряд.

Мама осталась мной недовольна и стала уверять меня в том, что мы не совершаем ничего крамольного. Воровство – это грех.

Но на душе у меня было странное предчувствие и просыпалась тоска. Я была уверена в том, что случится какое-то несчастье.

Так и вышло вскоре.

П