Агасфер. Вирусный транзит

От автора

«Вирусный транзит» – финальный роман литературного проекта «Агасфер». В нем, как и в предыдущей книге, живет и действует Майкл Берг, потомок первого разведчика Генерального штаба Русской армии, заброшенного в Страну Восходящего солнца в канун Русско-японской войны 1904–1905 годов. Обстоятельства сложились так, что первый из Бергов, оставшись без связи с Россией, был вынужден сотрудничать с японской спецслужбой. Однако, выполняя ее серьезные и опасные поручения, он никогда не работал во вред России. Теми же принципами руководствовались оставшиеся в Японии его потомки – сын, внук и правнук.

В предыдущем романе «Вынужденная посадка» профессор истории университета Саппоро Майкл Берг ищет в России следы бесценной коллекции древних самурайских мечей, украденных у императора и народа Японии в период американской оккупации. Нынче оперативное чутье и аналитические способности Берга снова понадобились Информационно-исследовательскому Бюро[1] при кабинете министров Японии. Стране грозит огромный репутационный ущерб, если миру станет известна связь нынешних экспериментов, проводимых в американских биологических лабораториях на Украине, с преступной деятельностью «Отряда 731». Это подразделение Квантунской армии в сороковых годах готовило Советскому Союзу и всему миру тихую и страшную бактериологическую войну. Кабинет министров Японии ставит перед своей спецслужбой задачу уничтожить вирус чумы, расшифровка генома которого может явить миру связь с разработками изуверов «Отряда 731».

Между тем, появление на Украине агента азиатской расы было просто невозможно. И японец в четвертом поколении Берг становится единственным кандидатом для выполнения полученного задания.

А его задача усложнена тем, что в феврале 2022 года стартовала Специальная военная операция Российских Вооруженных Сил, которую проводят на Украине. И бои идут не только на востоке страны, но и на территории Киевской, Черниговской и Житомирской областей.

Профессору Бергу претит выполнение нового правительственного поручения – главным образом потому, что Япония, породив в годы Второй мировой войны чудовищного монстра, долгие годы отказывалась признавать существования «Отряда 731» и подготовку бактериологической войны. И правительство страны до сих пор не принесло официальных извинений пострадавшим от преступных экспериментов народам Китая и России.

Берг поначалу решительно отказывается от опасной миссии. И соглашается отправиться на Украину лишь тогда, когда узнает, что модифицированные вирусы из действующих на территории Украины американских лабораторий «заточены» против славянских народов. А значит, и против родины его предков – России.

Книга выстроена в нескольких хронологических линиях. Нынешнее время действия дополняется историческими отсылами. Использование фрагментов книги «Кухня дьявола» японского писателя Сэйити Моримура и публицистики Дж. Пауэлла дает читателю возможность заглянуть под мрачные своды биологических лабораторий «Отряда 731» в Маньчжурии 1946 года и узнать, кто создавал биологическое оружие и экспериментировал на живых людях. Сочтено возможным назвать подлинные имена некоторых японских ученых этого отряда.

Автор постарался максимально точно показать и сегодняшних жителей древнего чудесного города Львова, ставшего ныне, увы, страшным логовом националистического бандеровского отребья.

Пролог

…Подобно летающему фантому из Зоны сумрака, чартерный самолет DC-4 с пятьюдесятью семью пассажирами на борту приземлился в Каракасе, Венесуэла, в 1992 году… через 37 лет после его исчезновения в 1955 году во время перелета из Нью-Йорка в Майами! Но не прошло и нескольких минут, как самолет-призрак снова взлетел и исчез в облаках! Свидетельства очевидцев и записанная на пленку радиосвязь между пилотом и контрольной вышкой представляют неопровержимое доказательство, что эта кошмарная посадка самолета все-таки была на самом деле.

– Показания работников контрольной службы аэропорта, которые видели этот инцидент, совпадают по своей сути, – заявил заместитель министра гражданской авиации Рамон Эстовар. Но решающим доводом, по словам Эстовара, является маленький календарик 1955 года, который пилот выронил на взлетную дорожку за несколько секунд до взлета и исчезновения DC-4.

– Я видел самолет… Я слышал голос пилота. Я даже держал в руке календарь, но до сих пор не могу этому поверить, – сказал Хуан де ла Корте, который отчетливо видел все происходившее со своего поста на вышке контроля за полетами. – Эти люди на борту по-прежнему думали, что сейчас 1955 год и что они приземлились во Флориде. Но это не так. Одному Богу известно, где они были все эти годы.

По словам де ла Корте и других диспетчеров, они поняли, что происходит что-то сверхъестественное, когда к аэропорту внезапно стал приближаться пропеллерный самолет, которого не было на экранах радаров.

– Мы видели самолет собственными глазами, но на радаре не было никаких его признаков, – сказал де ла Корте. – Мы попросили пилота назвать себя, и он радировал нам: «Где мы находимся?». Голос его был испуганным и растерянным, но наконец он сказал, что выполнял чартерный рейс 914 из Нью-Йорка в Майами с экипажем из четырех человек и пятьюдесятью семью пассажирами на борту.

Диспетчер сказал, что после этих слов пилота в диспетчерской наступила тишина. Все были ошеломлены. Пункт назначения рейса 914… Майами… в 1 800 км от Каракаса…

– Я ответил пилоту: «Это Каракас, Венесуэла… Южная Америка». Затем я спросил: «Вы терпите бедствие?» Ответа не было, и я расчистил коридор для посадки самолета. Посадка прошла отлично. Как раз когда я начал думать, что все прошло хорошо, я услышал, как командир DC-4 сказал своему второму пилоту: «Иисусе Христе, Джимми! Что это, черт побери?» Они смотрели на реактивный самолет так, будто это был космический корабль.

По словам де ла Корте, пилот упомянул, что по расписанию он должен был сесть в международном аэропорту Майами в 9.55 утра 2 июля 1955 года.

– Затем я услышал, как он сказал: «Что-то здесь не так». Я радировал на самолет: «Капитан, это международный аэропорт в Каракасе. Сегодня 21 мая 1992 года». Он только воскликнул: «О, боже!» Было слышно, как он тяжело дышал. Я попытался успокоить его, сказав, что к приземлившемуся лайнеру уже направляется наземная команда.

По утверждению де ла Корте, реакция командира вынырнувшего из ниоткуда винтового самолета была странной. Когда наземная команда и бензовоз приблизились к самолету, пилот крикнул по радио: «Нет! Не приближайтесь! Мы уже улетаем отсюда!» Позже работники наземной службы сообщили, что видели лица пассажиров, прижатые к иллюминаторам. А пилот приоткрыл окно своей кабины и махнул им, чтобы они убирались.

– Он махал какой-то папкой, – рассказывал де ла Корте. – Видимо, из нее и выпал календарик, который мы потом обнаружили. Пилот запустил двигатели, самолет развернулся и начал разбег. Вскоре он взлетел и исчез в небе…

Глава первая

Майкл Берг перевернул газетную вырезку, глянул на прикрепленную к ней зернистую черно-белую фотографию весьма скверного качества и поднял на собеседника вопросительный взгляд:

– С каких пор «Найтё» интересуется «желтыми» сенсациями, господин генерал? И почему вы полагаете, что мне эта история может быть интересна?

– Берг-сан, в христианском Евангелии есть такие строки: не судите опрометчиво, – слегка усмехнулся собеседник. – Разве желтый цвет не может скрывать серьезную истину? В свое время эта история наделала много шума в весьма серьезных службах по ту и по эту сторону океана….

– В свое время? Вы имеете в виду 1955 год, когда исчез этот «Дуглас»? Или 1992 год, когда самолет не менее таинственно появился, чтобы тут же исчезнуть снова? И при чем тут эта старая фотография? Кто на ней изображен?

– Не все сразу. Берг-сан, не все сразу! Имейте немного терпения…

Генерал мельком заглянул в свою тоненькую папку, словно собираясь выложить из нее на стол новую сенсацию, однако ничего доставать не стал. Он поднял на сидящего напротив Майкла Берга внимательный взгляд. Пауза затягивалась, и Берг, стараясь не выказывать раздражения, лишь чуть заметно нахмурился. Черт бы побрал всех этих правительственных агентов с их многозначительностью, таинственностью и играми в духе «рыцарей плаща и кинжала»! Они хотят показать свою особенность? Ну и показывайте ее друг другу, на здоровье!

Подумать только: еще вчера он, профессор истории Майкл Берг, полагал, что принадлежит только самому себе и своей работе. И пребывал в этой уверенности, когда ему позвонил профессор Кобаяси из Токийского университета. Коллега сообщил, что отыскал для старого приятеля и конкурента весьма любопытные документы эпохи Мэйдзи. Этот период живо интересовал Берга. Вне себя от радости, Майкл немедленно испросил у ректора Славянского центра университета Саппоро недельный отпуск и поспешил в аэропорт.

Каково же было разочарование и раздражение Берга, когда в токийском аэропорту Нарита его встретил не жизнерадостный ассистент столичного профессора, а совершенно незнакомый человек. У незнакомца было каменное лицо и обычный для деловой Японии темно-серый костюм. Он передал Бергу привет от генерала Тоси и непререкаемо объявил, что они немедленно едут к нему.

– Стало быть, вчерашний звонок от моего давнего друга, профессора Кобаяси оказался фикцией? – мрачно поинтересовался Берг.

– Ну почему же? Профессор и впрямь нашел для вас нечто интересное. Нашел с нашей помощью, – уточнил темно-серый. – И генерал Тоси надеется, что в благодарность за наши старания вы уделите ему один час своего времени. Сюда, в эту машину, Берг-сан!

«Генерал Тоси надеется!» Уже смирившийся с неизбежным Берг тяжко вздохнул и только покрутил головой: попробуй, откажи спецслужбе «Найтё» в визите вежливости!

Майкл оглянулся на толпу пассажиров, заполнивших перроны и стоянки шаттлов-автобусов, на знак «Парковка запрещена», прямо под которым причалил к бордюру такой же темно-серый, как и костюм незнакомца. Он забросил легкую дорожную сумку в багажник и расположился на заднем сиденье. Седан, выруливая, едва не наехал на дорожного полицейского, – тот поначалу сдвинул брови, но, бросив взгляд на регистрационный номер автомобиля, сделал вид, что не заметил явного нарушения.

Вскоре автомобиль вырвался на шестирядное шоссе и там темно-серый водитель прибавил скорость. И уже через несколько минут Берг обратил внимание на несвойственную для дисциплинированных японцев манеру вождения своего водителя. Тот гнал машину явно быстрее, чем предписывали дорожные знаки, лихо менял полосы движения, «подрезал» попутные машины – вовсю лихачил.

Бергу это не понравилось, и, разворачивая захваченную из салона самолета газету, он сварливо поинтересовался:

– Мы куда-то опаздываем?

– О каком опоздании вы толкуете? – удивился водитель. – Просто я терпеть не могу дурацкие токийские ограничения скорости на этом участке. Их давным-давно пора пересмотреть…

Берг понимающе поджал губы: «дурацкие токийские ограничения»! Его тренированный слух с первых минут встречи в аэропорту определил у темно-серого субъекта быстрый сацумский диалект – непременную визитную карточку провинциалов с юга Японии.

– В кармашке за моим сиденьем лежит документ, с которым генерал просил вас ознакомиться перед встречей с ним, господин Берг! – буркнул со своего места темно-серый. – Он надеется, что это снимет часть неизбежных вопросов.

Берг послушно достал запаянную в пластик вырезку, пробежал ее глазами:

…Подобно летающему фантому из Зоны сумрака, чартерный самолет DC-4 с пятьюдесятью семью пассажирами на борту приземлился в Каракасе, Венесуэла, в 1992 году… через 37 лет после его исчезновения в 1955 году во время перелета из Нью-Йорка в Майами!

Майкл удивленно глянул в затылок водителя и сдвинул брови: что за чертовщина? Зачем ему эта «желтая» сенсация? И что за старая фотография безо всяких пояснительных надписей?

– Читайте, читайте, господин профессор, – хмыкнул водитель. – Все необходимые пояснения даст вам господин генерал!

Берг вздохнул и быстро перечитал текст. Сенсация не отличалась свежестью: статья называлась «Самолет, пропавший с экранов радаров 30 лет назад, приземлился в аэропорту Каракаса!» и впервые была опубликована 7 мая 1985 года, без малого десять лет назад. Он что-то слышал о самолете, якобы вынырнувшем из дебрей пространства и времени и тут же исчезнувшем, – но никогда не придавал этой истории значения. Зачем его «потчуют» старой газетной выдумкой?

Однако привычка доводить любое дело до конца побудила Берга достать свой айфон, подключиться к интернету и отыскать там информацию о таинственном рейсе DC-4.

Информации было немного, и через пару минут Берг разочарованно сунул вырезку на место, надеясь, что скоро генерал все ему пояснит.

Седан, между тем, уже мчался по токийским улицам, продолжая нарушать скоростные ограничения в мегаполисе и при этом, как злорадно предположил Майкл, неизбежно попадая в объективы всех дорожных камер видеонаблюдения. Сколько, интересно, штрафных квитанций получит за лихачество водитель темно-серого седана? Похоже, его эти опасения ничуть не беспокоили.

Вскоре автомобиль притормозил возле неприметного столичного ресторана. Водитель, вопреки ожиданиям Берга, не только проводил Майкла до изолированной кабинки, в которой приезжего профессора ожидал глава Информационно-исследовательское Бюро (ИИБ) при кабинете министров господин Тоси, но и без церемоний расположился за тем же столиком.

Обменявшись с Бергом приветствиями, господин Тоси извинился перед ним за то, что позволил себе вмешательство в личные планы профессора. И без всякого перехода пояснил, почему выбрал для встречи именно этот ресторанчик: заведение было не слишком популярным, зато славилось изысканными сортами редких горных чаёв из Китая. И Берг-сан, как истинный знаток чая, должен оценить это обстоятельство – не так ли?

Пока старые знакомые обменивались любезностями, темно-серый господин с тем же каменным выражением лица оглядывал скромный интерьер ресторанчика и легонько барабанил кончиками пальцев по краю стола. С генералом Тоси незнакомец обменялся лишь коротким вежливым кивком, из чего Берг сделал для себя вполне очевидный вывод, однако озвучивать его не спешил. Он лишь от души надеялся, что приглашение в Токио от имени профессора-историка Кобаяси все же позволит ему взглянуть на старинные документы эпохи Мэйдзи[2], которые он давно и безуспешно искал.

– Надеюсь, Берг-сан по дороге сюда успел ознакомиться с документами, которые я для него приготовил? – вопрос был задан одновременно и Бергу, и темно-серому незнакомцу.

Тот кивнул, а Берг молча выложил на стол захваченную из седана вырезку и вопросительно воззрился на генерала. Но тот не спешил с пояснениями и, закончив с церемонной частью приветствия, поманил официанта. Тот поспешил к столику с подносом, на котором дымились три крохотные чашки. Майкл же едва удержался от того, чтобы ехидно напомнить генералу Тоси обстоятельства предыдущей встречи: он прекрасно помнил, что чуть больше шести месяцев назад глава «Найтё» практически так же «развел» его, заставив бросить в Саппоро все дела и примчаться в Токио. Словно подслушав его мысли, генерал сделал осторожный глоток и улыбнулся углами рта:

– Помнится, получая из рук императора Японии высшую награду страны, вы заверили его величества Акихито, что рассматриваете Ожерелье Ордена Хризантемы с Цепью[3] не столько как признание ваших скромных заслуг, сколько стимул для дальнейшего неустанного служения великой Японии. Не так ли, Берг-сан?

– Церемония награждения до сих пор кажется мне прекрасным сном, – почтительно, словно отдавая должное приятным воспоминаниям, наклонил голову Майкл. И тут же не удержался от легкого ехидства. – Тем паче, что орден у меня отняли при выходе из императорского дворца, запретив рассказывать о награде кому бы то ни было. А в опубликованном позже Указе его величества моя персона и вовсе не упоминалась…

– А как вы хотели, Берг-сан? – парировал собеседник. – Япония не раздает свои награды пачками! Вам ли, историку, не знать, что высшей награды Страны Восходящего солнца, кроме членов Императорского дома, за всю нашу историю удостоено чуть больше дюжины человек – главы зарубежных государств, члены кабинета министров? Я уверен, что в этом «соседстве» с президентами, премьер-министрами и монархами вы бы чувствовали себя несколько стесненно. А что до официального Указа… Разве вам не сообщили, что кроме «парадного» списка награжденных, существует еще один вариант Указа, негласный? И вот в нем-то ваша персона значится! Не сомневайтесь, Майкл: когда-нибудь этот непарадный Указ станет достоянием гласности, и весь мир узнает о вашем подвиге! Кстати, как вам нравится аромат предложенного чая? Это настоящий Organic Wuyi Rock Oolong!

– Он делает честь вашему вкусу, Тоси-сан, – склонил голову Майкл.

– Обратите внимание на изумрудный цвет этого напитка, Майкл, – продолжал восхищаться генерал. – Чай с горы Уи дарит нам богатый, очень тонкий вкус и аромат свежести с чуть заметным цветочным нюансом. А растет это чудо…

– Этот сорт признан самым экологически чистым сортом на планете, – мягко перебил Берг. – Чайные кусты растут на обрывистых склонах горы Уи, подножие которой приходится на территорию провинции Наньпин в Китае.

– Простите, Майкл, – все время забываю о ваших поистине энциклопедических познаниях всего сущего, – улыбнулся старый разведчик. – Но не побаловать ли нам себя маленькими миндальными пирожными? Знатоки утверждают, что правильно обжаренный миндаль еще более оттеняет благородный аромат этого сорта!

– Никогда не пробовал такого сочетания, но после вашей рекомендации не откажусь, Тоси-сан!

Генерал поискал глазами официанта и выразительно пощелкал ногтем по своей чашке. Мгновенно появившийся юноша в кимоно вполголоса осведомился о пожеланиях гостя, порекомендовал несколько сортов пирожных и удивленно вытаращил глаза на Берга, когда этот европеец на чистом японском языке мягко поправил его произношение. Когда официант умчался за заказом, Тоси коротко засмеялся:

– А вы по-прежнему не упускаете возможность шокировать людей своим знанием японской культуры, Майкл! Впрочем, мы несколько отвлеклись от наградной темы. Если вам интересно мое мнение, то я полагаю, что даже высшая награда страны неадекватна тому, что вам удалось сделать полгода назад. Подумать только: вы вернули стране коллекцию древних мечей японских императоров! Мечей, которые являются духом нашей страны! Не сочтите это лестью, Майкл, но, будь моя воля, я бы поселил вас во дворце императора и предоставил бы японцам возможность ежедневно выражать вам свою признательность!

– К счастью, этого не произошло, – засмеялся, в свою очередь, Майкл Берг. – Я все понимаю, в том числе и деликатность моих усилий по возврату древних раритетов. О том, что мечи заняли свое место в императорском дворце, почти никто не знает. И было бы странно объявить героем дня человека, который вернул стране то, что считалось давно утерянным[4]. Но я до сих пор не знаю истинной причины вашего приглашения и того, что нынче я сижу здесь с вами и наслаждаюсь восхитительным чаем. Неужели это как-то связано с американским самолетом, о котором говорилось в газетной вырезке? С таинственным появлением «Дугласа» в Венесуэле в 1992 году?

Темно-серый господин фыркнул и подал голос:

– Мистер Берг едва взглянул на вырезку, Тоси-сан! И не проявил к ней, насколько я могу судить, никакого интереса!

– И что тут удивительного? – тут же парировал Майкл. – Я историк, и фантастику не приемлю. Я привык оперировать конкретными фактами и точными датами. А меня «угощают» лихо состряпанной газетной уткой о некоем прорыве через пространство и время. И рассказывают о самолете, который в этот временной провал якобы угодил. Извините, но я не верю в эту чепуху – тем более что сенсация-то старовата!

Тоси от души посмеялся:

– Предлагаю пока погодить с оценкой достоверности случая с «Дугласом», Майкл! А вам, полковник, хочу заметить, что у профессора Берга потомственный дар скорочтения, причем на нескольких языках. И при этом совершенно невероятная память. Уверен, что он смог бы дословно повторить все, что «мельком просмотрел» по дороге…

Берг счел момент подходящим для того, чтобы немедленно отплатить незнакомцу за его высокомерие:

– А почему господин полковник из военной разведки постоянно называет меня мистером? Я японец, и уже в четвертом поколении!

Незнакомец с упреком взглянул на шефа «Найтё»:

– Мы же договаривались, господин генерал, что моя ведомственная принадлежность должна пока оставаться в секрете. А вы, я смотрю, успели сообщить…

– Это «секрет Полишинеля», господин полковник, – не дал ему закончить Берг. – Уверяю: господин генерал ничего о вас не рассказывал – достаточно было поглядеть, как вы стояли в терминале прилета аэропорта – руки сцеплены за спиной, ноги на ширине плеч, подбородок выдвинут вперед… А уж как вы вели машину – такую манеру позволяют себе только высокие чины военной полиции, да и то только на территории закрытых военных баз. Имени вашего я, конечно, не знаю, но с ведомственной принадлежностью, кажется, угадал, не так ли? Тоси-сан назвал вас полковником – согласен, вряд ли какой-нибудь капитан, или даже майор может позволить себе вольно вмешиваться в разговор с ветераном-разведчиком, вхожим к господину премьер-министру Японии.

– Вы все верно просчитали, Майкл, – улыбнулся старый разведчик. – Господин полковник Танака Дзитаро недавно возглавил службу военной контрразведки Японии. Кстати, он тоже вхож в правительственный квартал Касумигасэки[5]. А до последнего назначения командовал южной группировкой наших Сил самообороны в Нагасаки. Так что можете считать ваше знакомство с полковником состоявшимся!

Берг и полковник Танака одновременно привстали и холодно поклонились друг другу, не делая попыток обменяться рукопожатием.

Усевшись на место, Берг сделал глоток из чашки, покатал по языку ароматный напиток и кивнул – давая оценку сорту чая.

– А что вы знаете об «Отряде 731»? – неожиданно поинтересовался генерал.

Берг едва сдержал возглас изумления: нынешний день был полон сюрпризов! Сначала выяснилось, что приглашение токийского коллеги-историка оказалось организованным, потом ему подсунули газетную вырезку о таинственном самолете, путешествующем в разных временах, а теперь интересуются, знает ли он об изуверском подразделении Квантунской армии, действовавшем в период второй мировой войны.

Разумеется, он знал о специальном отряде японских вооруженных сил, созданном императором Хирохито в 1932 году на оккупированной территории Китая и разместившемся в двадцати километрах южнее Харбина. Отряд занимался исследованиями в области биологического оружия, а опыты производились на военнопленных и похищенных людях. В этом отряде также проводились бесчеловечные опыты с целью установления количества времени, которое человек может прожить под воздействием голода, жажды, обморожения, вивисекции.

Но как с этим может быть связан американский «Дуглас»? Этого Берг пока понять не мог. Он заговорил:

– «Отряд 731»? Кто ж о нем не знает? И книга Моримуро Сэйити[6] у меня есть, – заговорил он. – Правда, дочитать ее до конца у меня не хватило душевного настроя: там слишком много ужасных для всякого нормального человека натуралистических подробностей чудовищных экспериментов. Знаю и то, что после капитуляции Японии во второй мировой войне глава отряда, генерал Сиро Исии не попал на скамью подсудимых, а был вместе с приспешниками вывезен в США. Там эти, с позволения сказать, «медики» и «бактериологи» продолжили свои «исследования» – кажется, в Форт-Детрике.

Пока Берг говорил, Тоси тихонько кивал головой, вертя тонкими пальцами чашку с чаем и бросая на коллегу из военной разведки короткие взгляды. И лишь когда Берг сделал паузу, заговорил:

– Та война давно закончилась, Майкл. Но она оставила в сердцах и памяти людей слишком много ран. По моему глубокому убеждению, «Отряд 731» – одна из этих наиболее болезненных заноз. Вы историк, Майкл. И должны помнить: начиная с 1950-х годов министерство иностранных дел Японии неоднократно выражало сожаление об ущербе и страданиях народов других стран, причиненных нами во время Второй мировой войны…

– Не заставляйте меня напоминать вам, Тоси-сан, что далеко не весь мир полагает эти сожаления исчерпывающими, – возразил Берг. – А что до искренности этих извинений – то почему ни один из командиров «Отряда 731» не был привлечен к ответственности в самой Японии? Почему об этом нет ни слова в наших школьных учебниках?

Танака Дзитаро яростно фыркнул, всем своим видом выказывая неодобрение главе разведслужбы, вступившему в неуместную полемику со штатским человеком. Он открыл уже было рот для резкого возражения, однако генерал повелительно поднял вверх обе ладони.

– Давайте оставим большую политику большим политикам, Майкл! – миролюбиво предложил он. – Сейчас мы говорим не о прошлом, а о будущем! Лично я не могу игнорировать информацию о том, что история может повториться. И что кто-то может снова поставить мою страну в ужасное положение. Этот аргумент вы принимаете?

Помедлив, Берг кивнул.

– А теперь вернемся к злосчастному «Дугласу», Берг-сан! Мир узнал о его чудесном появлении из сообщения наземной службы аэропорта Каракас, Венесуэла. Единственным известным миру материальным свидетельством сенсации стал календарик за 1955 год, подобранный начальником контрольной службы аэропорта Хуаном де ла Корте у приземлившегося самолета…

Берг покачал головой и почтительно прервал старого разведчика:

– Вряд ли это является доказательством, Тоси-сан! Хуан де ла Корте вполне мог показать журналистом старый календарь из семейного архива – для подогрева интереса к придуманной сенсации! Историю с самолетом вообще могли придумать!

– Придумать? Не думаю… Появление старого самолета подтвердил и заместитель министра гражданской авиации Венесуэлы Рамон Эстовар. Кроме того, существует еще одно неоспоримое свидетельство в пользу появления самолета, взлетевшего в Майами за 37 лет до его посадки в Каракасе. Ни в одной газетной публикации это доказательства не упоминается, но… Вы обратили внимание на фотографию, предложенную вашему вниманию вместе с газетной вырезкой?

Берг кивнул, начиная догадываться о подоплеке предложенной ему «шарады».

– Вместе с уже упомянутым диспетчером к приземлившемуся «Дугласу» подбежало несколько человек из персонала аэропорта. У одного из них оказалась при себе фотокамера, и пока ла Корте говорил с пилотом, человек успел сделать несколько снимков самолета. В том числе он сфотографировал человека, неожиданно открывшего пассажирский люк и выглянувшего наружу. Этого любопытного кто-то быстро оттащил от люка. Вскоре дверь захлопнулась, и самолет улетел. Фото вы видели: наши специалисты-криминалисты подвергли его компьютерной обработке и пропустили через систему распознавания лиц. И компьютер вынес однозначный вердикт: человек, выглянувший из «Дугласа», был опознан как биолог Тошими из группы майора Такахаси, 1-й отдел «Отряда 731».

Берг нахмурился, поскреб подбородок, прикидывая в уме возраст человека на снимке, и тут же въедливо возразил:

– Это какая-то ошибка, Тоси-сан! Если предположить, что Тошими в 1945 году было около 30 лет, то на момент чудесного появления самолета в Каракасе, в 1992 году, ему исполнилось бы 80! А межу тем, человек на фото выглядит гораздо моложе.

Генерал развел руками:

– И тем не менее это он! В 2018 году «Японский Национальный архив» рассекретил личные данные всех 3 607 членов «Отряда 731». Их фотографии также сохранились, и в случае с Тошими специалистам пришлось только немного «состарить» изображение. На фото именно он – и всем нам остается признать, что современная компьютерная техника делает чудеса, дорогой Майкл!

Настроение у Берга окончательно испортилось. Сюрпризы незадавшегося дня продолжали множиться! Он бросил на собеседника короткий неодобрительный взгляд и хрустнул пальцами сжатых ладоней:

– Позвольте догадаться, Тоси-сан: вы намереваетесь предложить мне командировку в Южную Америку? Я должен искать там следы вынырнувшего из прошлого и снова исчезнувшего американского «Дугласа» и японского биолога Тошими? Кстати, с того времени он должен был постареть еще на три десятка лет – если, конечно, не запасся по дороге в Венесуэлу «молодильными» яблоками!

Старый разведчик вопросительно поднял брови: какие еще «молодильные» яблоки? Берг, скрывая раздражение, любезно пояснил:

– Это из русского фольклора, господин генерал. В сказках старой Руси смышленые парни часто искали для царей волшебные средства для возврата молодости. Считалось, что такие чудесные яблоки, возвращающие молодость, растут где-то в тридевятых царствах, – он насмешливо прищурился. – Но Венесуэла в тех сказках не упоминалась, насколько я помню! И даже если бы упоминалась – это совершенно не означает мою готовность бросить свою работу в университете и кинуться на поиски мифических самолетов и воскресших военных преступников! Не мой профиль, господа!

Генерал Тоси вздохнул:

– Вы хороший аналитик, Майкл. Но нынче дали маху: нас совершенно не интересует судьба того злополучного «Дугласа» из Каракаса! Был ли самолет на самом деле или история с ним является выдумкой досужих журналистов – не знаю. А вот биолог Тошими, засветившийся на фото из Каракаса – это уже серьезно! Это факт, документальное подтверждение! Тошими числился в 1-м отделе «Отряда 731», у майора Такахаси – именно в этом отделе шла работа по совершенствованию вируса чумы. Оба биолога были вывезены в Америку, где продолжили свои эксперименты – это третий факт. Нынче нам стало известно, что многократно усиленный вирус чумы несколько лет назад «приплыл» из Америки в украинский город Харьков! Это данные русской разведки: в начале января 2022 года они перехватили донесение из Харьковской бактериологической лаборатории на имя начальника объединенного комитета штабов генерала Марка Милли[7]. Генералу докладывали, что микробиологам удалось добиться уникальной перестройки генома вируса чумы, который теперь может быть замаскирован под всем известный SARS-CoV-2. То есть под коронавирус!

– Я с трудом слежу за вашими рассуждениями, господин генерал! – пожаловался Берг. – Значит, службу «Найтё» беспокоит не якобы воскресший военный преступник Тошими, а модифицированный вирус чумы?

– Нас беспокоит не вирус как таковой, Майкл! – вздохнул Тоси. – Наши эксперты считают, что проведенные в строении вируса изменения позволят с научной точностью определить, что его «предки» родом из «Отряда 731». А вот этого нельзя допустить ни в коем случае! Наша страна и без того понесла огромные репутационные потери, породив в свое время проклятый отряд. Именно поэтому чудовищное порождение негодяев Тошими и Такахаси надо уничтожить! И я хотел попросить вас отправиться не в Венесуэлу, а гораздо ближе, на Украину. Если точнее – в город на западе страны, во Львов. Если еще точнее – в НИИ эпидемиологии и гигиены МОЗ Украины. Именно там до сих пор функционирует военно-биологическая лаборатория США. А еще ее называют Исследовательским центром. Модифицированный вирус чумы в настоящее время хранится именно там!

– Вот оно что! – пробормотал Берг. Он покрутил головой. – Вы полагаете, господин генерал, что профессор-историк способен проникнуть в секретную лабораторию американцев, похитить тщательно охраняемую пробирку и растоптать ее ногами, а потом надеть шапку-невидимку и ускользнуть от охраны? Кстати: вы не забыли, что я гуманитарий и ни черта не понимаю в микробиологии? К тому же, я читаю газеты и слежу за мировыми новостями, Тоси-сан! На Украине вот уже неделю идет Специальная военная операция России! По сути, там полыхает война! А я всего-навсего «книжный червь», а не коммандос с волосатой грудью и накачанными бицепсами!

– Все эти проблемы решаемые, Майкл!

– Вы имеете в виду волосы на груди? Накачанные бицепсы? – не удержался от сарказма Берг. – Впрочем, простите, Тоси-сан! Я охотно верю, что вы разработали оптимальный план своей операции. Но для меня существует и этический аспект вопроса! Я мог бы согласиться на участие в подобной авантюре – даже не зная отличия молекулы от бактерии и рискуя жизнью на фронте боевых действий – если бы речь шла о спасении человечества от угрозы заражения. Но рисковать ради спасения репутации «Отряда 731»? Увольте, господин генерал! Вам стоит поискать другого исполнителя! Для меня эта задача совершенно неприемлемая…

После полудня яркое солнце заглянуло в узкое ущелье улицы Кагурадзака в токийском районе Усигомэ. Немногочисленные прохожие щурились от бликов, отраженных окнами домов, и невольно ускоряли шаг, проходя мимо мрачного двухэтажного здания участка военной жандармерии Императорской армии – Кэмпэйтай. Несмотря на чисто военную, как следовало из названия, ориентацию жандармерии, в круге ее профессиональных интересов оказывалась большая часть гражданского населения страны. Не заплаченный вовремя налог – предательство Японии. Жалоба на водителя военного грузовика, раздавившего курицу – поклеп на императорскую армию…

В конце улицы показался армейский штабной автомобиль «курогане». Стрекоча мотором, авто со скрипом притормозило под вывеской жандармерии. Выскочивший из автомобиля щеголеватый подпоручик с озабоченным лицом стремительно ворвался в участок. Грохоча ножнами сабли по ступеням, он без стука проскользнул в кабинет начальника участка, небрежно козырнул и положил на стол засургученный пакет.

Иероглифы на конверте заставили начальника вскочить с места. Почтительно вскрыв пакет из министерства юстиции, он быстро пробежал глазами короткий текст приказа, состоящего из двух пунктов. Первый повелевал немедленно освободить из-под стражи старшего военного врача 3-го класса Сиро Исии. Согласно второму, надлежало незамедлительно передать материалы по расследованию дела упомянутого врача курьеру главного штаба. Категоричность приказа подтверждала размашистая личная подпись министра.

– Благоволите подождать, господин подпоручик, – натянуто улыбнулся начальник участка. – Присядьте, прошу вас! Через пару минут дело принесут! Обвиняемого вы тоже забираете?

– Мне нужны только бумаги, – курьер скользнул глазами по обшарпанному диванчику и предпочел ждать на ногах. – Что касается этого врача, то просто отпустите его!

Через несколько минут, уложив толстую папку с досье военврача в портфель, курьер небрежно козырнул и вышел вон. Едва дверь за ним закрылась, начальник в бешенстве сломал карандаш и швырнул обломки в стену так, что следователь, принесший досье, втянул голову в плечи.

– Симатта![8] Наше армейское начальство совсем стыд потеряло! – заорал начальник во весь голос. – Они заставляют нас бросать за решетку тупых крестьян, укравших пригоршню риса, но алчного взяточника в военном мундире требуют отпустить! Ну, что ты стоишь? Иди и выпускай этого грязного бакаяро[9].

– Слушаюсь, господин начальник, – поклонился следователь. – Не следует ли нам извиниться перед господином военным врачом? Как-никак, а мы продержали его в камере десять дней…

– В приказе господина министра об извинениях ничего не сказано, – злорадно скривился начальник. – Синдзимаэ![10]

Предысторией ареста военного врача Исии было его разгульное поведение. Весной 1932 года осведомители донесли жандармам, что в районе Усигомэ в Токио, где много ресторанчиков и других увеселительных заведений, стал часто появляться развлекающийся мужчина, который тратил кучу денег с большим размахом.

«Последнее время в заведениях Кагурадзака каждый вечер видят молодого кутилу, который сорит деньгами» – сообщал в своем доносе хозяин одного из заведений. Жандармы отреагировали на сигнал и взяли кутилу под наблюдение. Очень скоро шпионы убедились, что тот действительно подозрителен. Был отмечен и его пристальный, тяжелый взгляд исподлобья – по японской физиогногмистике, примета дурного человека.

Жандармам не составило труда установить, что подозрительный кутила – преподаватель Военно-медицинской академии, старший военврач 3-го класса Сиро Исии. Возникал вопрос: откуда простой военврач берет деньги для покрытия своих немалых расходов на развлечения? Были опрошены сослуживцы врача, и те немедленно донесли, что коллега регулярно получает подношения от «Акционерной имперской компании по производству медицинского оборудования» – и не скрывает этого. Кстати, выяснилось и то, что упомянутая компания получила с помощью Сиро Исии военный заказ на производство водяных фильтров для нужд армии.

Суммируя траты кутилы в погонах, жандармы только диву давались размаху, с каким тот сорил деньгами. Как только он узнавал, что в заведение поступила юная девица, он немедленно требовал от содержательницы прислать именно ее, платя порой десятикратный тариф за девственность. Частенько Сиро Исии, наняв машину, брал с собой нескольких гейш и отправлялся с ними за город, где в одной из гостиниц «кувыркался» одновременно со всеми, называя это «половым экспериментом». Расходы, которые ему приходилось при этом оплачивать, намного превышали жалованье кадрового военного, да и сами развлечения выходили за рамки обычных.

Разумеется, руководитель компании и сам взяточник были немедленно арестованы. Началось следствие, которое обещало быть недолгим.

Но вот теперь высокое армейское начальство освободило взяточника и развратника!

Узнав о своем неожиданном освобождении, Сиро Исии воспрял духом и потребовал, чтобы ему принесли теплую воду для умывания, а также привели в надлежащий порядок брюки и мундир, потерявшие вид в грязной камере. Тюремные надзиратели, скрипя зубами от ярости, вынуждены были выполнить это требование.

Выйдя из участка, Сиро Исии, как ни в чем ни бывало, зашагал в сторону квартала развлечений, и вслед за ним направился один из дежурных сыщиков. Уже через час начальству было доложено, что грязный взяточник, едва добравшись до первого же публичного дома, начал развлекаться с молоденькими девицами.

Жандармский следователь тут же снял трубку телефона, потребовал соединить его с коммутатором Военного министерства, назвал дополнительный номер и передал полученную от сыщика информацию.

Человеком в военном министерстве, принявшим звонок из жандармского участка Усигомэ, был начальником управления службы войск полковником Тэцудзан Нагата. Узнав о местонахождении только что освобожденного военного врача, он приказал подать штабной автомобиль и в сопровождении нижних чинов направился прямо на улицу Карагудзаки.

У ресторанчика два звероподобных капрала расшвыряли столпившихся на пороге заведения гейш, майко и юдзё[11] и мгновенно расчистили для полковника дорогу. Ворвавшись в помещение, они прогрохотали сапогами через анфиладу комнат, отшвырнули легкую расписную ширму перед ложем, и перед глазами офицера предстали три обнаженных тела. Полковник свирепо нахмурился, взялся за рукоять сабли, и две юные юдзё, кланяясь на ходу, спрыгнули с ложа и поспешили скрыться в глубине помещения. А старший военный врач Сиро Исии, успев надеть только очки, вытянулся перед визитером по стойке смирно. Полковник пошевелил усами в сторону капралов, и те проворно выскочили за дверь.

Старший офицер неторопливо опустился на пуфик, оперся руками на рукоятку сабли, положил тяжелый подбородок на ладони и после томительной паузы заговорил:

– Вы родились в июне 1892 года в деревне Тиёда-Осато префектуры Тиба. Были четвертым сыном в семье крупного помещика, у которого вся округа брала в аренду землю. Вы учились в местной частной школе Йкэда и удивляли преподавателей тем, что могли за одну ночь выучить наизусть весь учебник. Затем была общеобразовательная школа в Тиба, средняя в городе Канадзаве, медицинский факультет императорского университета в Киото, после чего вы пошли на военную службу в качестве стажера – кандидата на командную должность. Из армии вы получили направление в аспирантуру Киотского императорского университета, успешно защитили диссертацию и получили ученую степень, одновременно продолжая делать военную карьеру… Почему вы не сосредоточились на карьере гражданского ученого, а стали кадровым военным, майор?

– Я всегда презирал людей, занимающихся чистой наукой, господин полковник, – без колебаний отрапортовал военврач. – Научный прогресс должен служить великой Японии!

Полковник чуть заметно наклонил голову и продолжил допрос, не обращая внимания на то, что доктор медицинских наук в чине майора Императорской армии стоит перед ним совершенно голым.

– Первое время вы усердно занимались отравляющими газами, однако вскоре охладели к ним и занялись экспериментам по бактериальному заражению. Возглавили организованную при Военно-медицинской академии «Лабораторию профилактики эпидемических заболеваний в японской армии»…

– Так точно!

– А отчего недавно умерли пять ваших ассистентов, майор? – неожиданно поинтересовался Нагата.

– От случайного заражения и по собственной неосторожности, господин полковник!

– Хм… У меня другие сведения, господин старший военный врач. Тем более что, по моим сведениям, четверо ваших ассистентов вообще не имели медицинского образования. Начальник академии уверен, что вы изначально взяли их в лабораторию как подопытных крыс!

– Можно сказать и так! – легко согласился Исии. – Но это были никчемные людишки, господин полковник!

– Допустим. Весной 1930 года вы подали в Генеральный штаб Императорской армии мотивированный рапорт о перспективах использования смертельных бактерий в качестве нетрадиционного оружия. Вы не верите в самурайский дух нашей армии, майор?

– Верю, господин полковник! Однако позволю себе заметить, что его императорское величество акицу-миками[12], являясь и превосходным биологом, однажды заметил: «Наука всегда была лучшим другом убийц. Наука может убить тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч, миллионы людей за весьма короткий промежуток времени»[13].

– Оденьтесь, наконец, майор, – вздохнул Нагата. – Не подобает говорить о его величестве императоре в таком непотребном виде.

Быстро одевшись за ширмой, Сиро Исии снова предстал перед полковником Генерального штаба, дивясь про себя месту и времени, которые высокопоставленный офицер выбрал для столь серьезного разговора. А тот продолжил:

– Я ознакомился с вашим рапортом, в котором вы указываете на необходимость создания крупного военно-научного центра по масштабному производству бактерий, изучению их вирулентности, экспериментам по бактериальному заражению и другим исследованиям. Должен вам заметить, майор, что создание такого центра в японской столице весьма опасно: смертельная зараза может вырваться наружу и последствия этого будут трагическими. Однако в целом ваша идея представляется нам многообещающей.

– Благодарю за оценку, господин полковник!

– Молчать, майор! – недовольный тем, что его перебили, полковник сдвинул брови. – Вы едва не испортили свою карьеру, попав на заметку жандармам. Мне стоило огромных трудов погасить этот инцидент и добиться прекращения расследования вашего дела. Какого черта, майор! Вы что, не можете держать свой член на привязи?!

Исии опустил голову, всем своим видом изображая раскаяние.

– Вы получили крупную взятку от «Акционерной компании по производству медицинского оборудования». Следствие выяснило, что эта компания уже получила с вашей легкой руки крупный военный контракт на производство изобретенных вами водяных фильтров и отблагодарила вас.

– Рассуждая здраво, такая благодарность – обычное дело, – дерзко заявил Исии.

– Молчать, майор! – выкрикнул Нагата. – Если бы не благоволение к вам самого императора, вы немедленно отправились бы в тюрьму!

– Виноват, господин полковник…

– Откровенно говоря, майор, по большому счету мне наплевать на ваши денежные вольности: лишь бы работа делалась! Такого же мнения придерживается и начальник 1-го стратегического управления Генштаба полковник Сузуки Еримичи. Однако не все в Генеральном штабе думают так же. И далеко не все разделяют наши убеждения относительно будущих бактериологических войн. На днях вам предстоит представить штабным офицерам свои фильтры для воды. Если вы не сумеете для начала убедить Генеральный штаб в уникальности своих фильтров, то пойдете под трибунал и вернетесь в тюремную камеру. А полковник Сузуки и я найдем другого кандидата на пост главы будущего исследовательского центра.

Нагата поднялся с места и направился к выходу. Послышался удаляющийся топот сапог капралов. Сиро Исии промокнул вспотевший лоб и с торжествующей улыбкой опустился на пуфик. Он не сомневался, что его фильтры произведут на полковников и генералов прекрасное впечатление!

Глава вторая

– Да-да, я, пожалуй, откажусь от предложенной мне чести, Тоси-сан: я ведь не дипломированный разведчик, а всего-навсего историк.

Генерал Тоси неопределенно хмыкнул, глянул на часы и заявил:

– Однако мы засиделись в этом чайном ресторане, Майкл. А вы, как я погляжу, совсем потеряли надежду на знакомство со старинными документами эпохи Мэйдзи? Не расстраивайтесь: профессор Кобаяси все-таки ждет вас. Покурите пока на свежем воздухе, друг мой, – вы, насколько я знаю, до сих пор не избавились от этой скверной привычки. А мы с полковником задержимся на пару-тройку минут и скоро выйдем к вам!

Берг встал, благодарно улыбнулся старому разведчику и направился к выходу из ресторанчика. Проводив его глазами, полковник Танака Дзитаро сокрушенно покачал головой и скривился:

– И этот европеец считает себя японцем в четвертом поколении? Чушь, господин генерал! Только этнический японец может быть искренним в своем патриотизме! Никакому европейцу этого не дано – даже если он проживет в Японии десять жизней! Вашему профессору плевать на репутацию страны!

– А по-вашему, полковник, чистокровный японский гуманитарий с радостью принял бы неожиданное предложение отправляться в район боевых действий для выполнения опасных поручений? – хмыкнул Тоси. – Берг – не военная «косточка», да и специальной подготовки не имеет. К тому же, мы не успели рассказать ему обо всех деталях предстоящей миссии на Украине!

– Вы все еще надеетесь его переубедить, Тоси-сан? Вы большой оптимист! Повторяю: он ни во что не ставит репутацию Японии!

– Поглядим, – генерал жестом подозвал официанта, расплатился и в сопровождении хмурого полковника направился к выходу.

– У меня созрело несколько неожиданное предложение, Майкл! – он скупо улыбнулся Бергу. – Профессор Кобаяси ждет вас через полтора часа, а Асакуса[14] как раз по дороге в его офис. Мы могли бы побродить в этом чудесном месте… Как вам мое предложение?

– Я не против, – поклонился Берг. – Побродить по Асакусе и подышать воздухом древности – это замечательно! Но хочу предупредить, Тоси-сан: вряд ли эта прогулка поколеблет мое решение!

– Посмотрим, – махнул рукой генерал. – А по дороге я попрошу вас глянуть еще на несколько документов.

Автомобиль мягко отчалил от тротуара и влился в поток городского транспорта. Берг, пробежав глазами предложенные бумаги, вопросительно поглядел на генерала:

– Тоси-сан, а как на борту того американского пассажирского самолета оказался засекреченный японский биолог? У вас ведь наверняка есть предположения на этот счет?

– Разумеется, – немедленно откликнулся тот. – И не только предположения – скорее, это можно назвать уверенной версией. История берет начало в 1945–1946 годах. Часть военнослужащих «Отряда 731» после капитуляции Японии попала в плен к советским, а часть к американским войскам. Генерал Сиро Исии сдался американцам и легко договорился с ними о свободе в обмен на богатую научную информацию, полученную во время проведения своих опытов в Маньчжурии. Русские добивались от американцев передачи им руководителей отряда, но получили отказ США: слишком ценными с научной точки зрения были итоги многолетних бесчеловечных экспериментов. Американцы вывезли в Америку около сотни японских биологов. Все они были переправлены в Форт-Детрик, на базу секретной военной лаборатории, где начатые ими в Маньчжурии эксперименты были продолжены.

– Полагаю, что наше правительство в то время не могло препятствовать американцам – если бы даже очень захотело? – предположил Берг.

– Вы правы, Майкл! Оккупационная администрация США в послевоенные годы делала в Японии все что хотела! Но вернемся в Форт-Детрик и к вывезенным туда сотрудникам «Отряда 731». Большинство из них сразу получило гражданство США, медики и биологи имели высокое жалование и весьма радужные перспективы. Однако японцы на этой базе были на положении заключенных. Это было продиктовано секретным характером проводимых экспериментов и исследований. Собственно говоря, персонал «Отряда 731» и в Маньчжурии содержался под строгим приглядом, – но там-то они работали на Японию. И наверняка гордились этим обстоятельством! А в Форт-Детрике им откровенно не доверяли, присмотр за ними был весьма жестким, и только раз или два в год министерство обороны США давало особо отличившимся японским биологам и химикам возможность ненадолго вырваться из-за высоких стен и колючей проволоки. Им устраивали что-то вроде выездных каникул с развлекательной программой – разумеется, под бдительным присмотром охраны, с жесткими ограничениями.

– Логично, – кивнул головой Берг. – Логично и вполне укладывается в практику рачительных хозяев. Рабы будут работать лучше, если кнут чередовать с пряниками…

– А тот самый злополучный рейс по маршруту Нью-Йорк – Майами был для японцев из Форт-Детрика своеобразными каникулами. Самолет был заказан министерством обороны США, для путешествия было отобрано чуть более пятидесяти ученых-биологов, вывезенных из Японии в 1946 году. Чартер должен был доставить японцев в Майами – в то время там была масса ночных увеселительных заведений и казино. Но до Майами самолет, как мы знаем, не долетел. Он исчез.

– Вот как оно было, – задумчиво протянул Берг.

– После взлета и таинственного исчезновения «Дугласа» компания-владелец злополучного самолета и Федеральная служба авиаперевозок США – я не говорю уже о ФБР и ЦРУ – целый год носом рыла землю от Нью-Йорка до Майами. Самолет исчез с экранов радаров сразу после прохождения зоны ответственности диспетчера Фейетвилла, штат Северная Каролина. Там обломки искали с особой тщательностью, – но ничего не нашли. Безрезультатными оказались и поиски возможных свидетелей падения самолета. Через год семьям экипажа была выплачена денежная компенсация. Страховка для полусотни японцев не была востребована, и дело об исчезновении «Дугласа» постепенно сошло на нет. На долгих 37 лет – а потом самолет, как вы уже знаете, «всплыл» в Венесуэле.

– И как отреагировали американские власти на это «всплытие»?

– Довольно вяло и весьма скептически. Примерно, как и вы, Майкл! – хмыкнул генерал. – Вашингтон запросил у венесуэльских властей запись радиопереговоров экипажа «Дугласа» с диспетчерами Каракаса. Агенты ЦРУ допросили персонал аэропорта – тогда же и «всплыла» сделанная кем-то случайная фотография биолога Тошими.

– Форт-Детрик опознал этого своего «потеряшку»?

– Не знаю, Майкл. Наши спецслужбы в те годы практически не контачили. К тому же, фото тут же скрыли от широкой публики и засекретили. Чуть позже куда-то исчез и сам венесуэльский фотограф.

Берг помолчал, размышляя над услышанным. Он ни на секунду не поверил в реальную историю с «Дугласом» – репутация таблоида «Weekly World News»[15] была катастрофически подмочена частыми публикациями историй из жизни привидений, «ходячих» мертвецов, вампиров и инопланетных пришельцев. К тому же еженедельник, выдав в 1985 году историю с таинственным исчезновением и не менее таинственным появлением DC-4, в последующие годы несколько раз возвращался к сенсации – причем всякий раз менял даты и детали происшествия.

Логика размышлений Майкла была очевидной: если история с самолетом была высосана из пальца досужими журналистами – стало быть, и никакого биолога Тошими быть не могло!

А это означало, что имел место сбой в программе распознавания и идентификации лиц – почему бы ему и не быть? Этот вывод Майкла ставил под сомнение искренность генерала Тоси: спецслужба «Найтё», крайне заинтересованная в выполнении поставленной перед ней задачи, вполне могла подкорректировать результаты компьютерной обработки фото. А то и вовсе сфальсифицировать эти результаты.

Однако свои сомнения Берг озвучивать не спешил. Он не сомневался в том, что у генерала припасены козыри, которыми он попытается «перебить» решение Майкла об отказе.

В университетской среде Берг слыл незаурядным игроком в покер. И хорошо знал, что стать профессионалом в этой игре невозможно, если не развить у себя логику принятия решений. Не научиться думать на несколько ходов вперед. В покер выигрывает не тот, кому везет, а умеющий мыслить и понимать поведение соперников.

Что ж, он, Майкл, тоже приготовил кое-какие аргументы, которые дискредитируют историю с самолетом и могут поколебать решение о проведении операции на Украине. Оставалось только дождаться выкладки козырей генерала.

Берг с опаской поднял глаза на генерала: тот был превосходным физиономистом и вполне мог сделать выводы о сомнениях и настрое Майкла. Но Тоси благодушно улыбался и даже не глядел на собеседника, рассеянно глядя в окно мчащегося автомобиля.

– Теперь вы, Берг-сан, наверняка сложили все детали «мозаики» и понимаете, что история с японскими пассажирами «Дугласа» неразрывно связана с сегодняшней Украиной, – наконец заговорил генерал Тоси. – Не правда ли, весьма любопытная мозаика?

Берг молча кивнул, а генерал после паузы продолжил:

– Работа с опасными вирусами предусматривает соблюдение всех международных стандартов безопасности. Эксперты заверили меня, что в Соединенных Штатах эти стандарты весьма высокие. Они требуют дорогостоящего оборудования и постоянного контроля за работой с опасными вирусами. Печально известный Форт-Детрик после второй мировой войны, кстати говоря, много раз штрафовали по причине нарушений его персоналом техники безопасности. Именно поэтому Пентагон принял решение «переселить» свои биологические лаборатории подальше от США. В странах третьего мира к строгим правилам, допускам и стандартам микробиологии относятся гораздо лояльнее. Например, на юге Казахстана в прошлом году сдана в эксплуатацию американская референтная лаборатория класса BSL-4, то есть для работы с Эболой и прочими особо опасными патогенами. Строили лабораторию американцы – и первая же международная инспекция по биологическому контролю обнаружила там столько нарушений, что было выдано предписание о немедленном закрытии объекта. Но инспекция уехала, а американцы тут же стали давить на правительство Казахстана. И додавили – лаборатория вскоре вновь открылась и продолжила работу с опасными вирусами – несмотря на то, что объект был построен практически в городской черте. И в нескольких сотнях километров от российской границы. Про лихорадку Эбола вы наверняка слыхали, Майкл?

Тот хмуро кивнул.

– А про болезнь «Марбург»? Вряд ли… Впрочем, вернемся к Украине. География этой страны как нельзя лучше подходит для референтных лабораторий американцев. Они никогда не скрывали своих планов относительно России – а ведь она всего в нескольких часах езды.

– По-моему, вы излишне детализируете ситуацию, господин генерал! – подал голос с водительского места полковник Танака.

– Вы полагаете? – хмыкнул старый разведчик. – Итак, США в разное время развернули на Украине полтора десятка биолабораторий. Официально все они занимались благим делом – оздоровлением окружающей среды и снижением заболеваемости населения, помогали стране предупреждать вспышки опасных болезней. А нынче, сразу после начала русскими Специальной военной операции, все лаборатории Украины получили приказ об экстренном уничтожении документации и коллекций патогенов.

Генерал Тоси умолк и продолжил после долгого молчания:

– Однако у нас есть все основания полагать, что не все патогены особо опасных болезней из Харьковской лаборатории были уничтожены. И вывезти их оттуда не успели.

Берг тут же насторожился и подался вперед:

– Извините, Тоси-сан – но я перестаю вас понимать! Сначала вы упомянули львовский адрес американской лаборатории, а теперь говорите о Харькове! Я не великий знаток географии Восточной Европы, – но знаю, что между Харьковом и Львовом несколько сотен километров!

– Минуту терпения, Майкл! Сейчас вы все поймете. Как вы можете догадаться, биологические материалы на трамвае не возят. Для их перемещения используются специально подготовленные бронированные автомобили с мощной степенью защиты от всяких случайностей. В Харьковской лаборатории была пара таких автомобилей, и сразу после начала боевых действий в одну из машин погрузили предназначенный для эвакуации контейнер с модифицированным вирусом чумы – тем самым, родом из «Отряда 731». Приказ о начале эвакуации должен был поступить в Харьков со дня на день, но случилось непредвиденное. На территорию лаборатории ворвались отступающие под натиском русских десантников украинские солдаты. Пользуясь неразберихой военной ситуации, они реквизировали весь автопарк лаборатории, и в том числе – бронированную «тойоту» с уже погруженным в нее вирусом чумы. Никакие протесты и пояснения насчет опасности спецгруза солдатами не были приняты во внимание, и они уехали, оставив персонал лаборатории, образно говоря, на чемоданах и без средств передвижения.

– Ваша осведомленность просто поражает! – пробормотал Берг. – Неужели у «Найтё» в Харькове имеется свой агент?

Полковник Танака с переднего сиденья отчаянно закашлял, призывая генерала к молчанию, но тот не обратил на сигналы коллеги внимания:

– К сожалению, наша служба не имела и не имеет своего агента в Харькове. Но поверьте, Майкл: нынче нужную информацию можно легко добыть с помощью перехвата переписки и электронных сообщений. Что же касается похищенной «тойоты», то украинская солдатня рванула от наступающих русских частей далеко на запад. Руководство лаборатории смогло отследить машину до Львова: контейнер с вирусом был снабжен радиомаячком. Во Львове машина была брошена, и через пару дней обнаружена местной дорожной полицией. По государственным номерам власти определили ведомственную принадлежность автомобиля и передали его Львовскому Исследовательскому центру.

– И никто не украл контейнер? Не заглянул в него?

– Думаю, что нет! И замечу, что легче взломать банковскую бронированную ячейку, чем специально разработанный для транспортировки особо опасных грузов контейнер с вирусом, Берг-сан!

Генерал замолчал – автомобиль заехал на парковку в историческом районе Асакуса и мягко притормозил.

– Приехали! – буркнул с водительского места полковник Танака.

Пассажиры выбрались из теплого чрева лимузина под пронизывающий мартовский ветерок и направились к огромным красным воротам, украшенным фигурами бога Грома Райдзина и бога Ветра Футзин. Несмотря на неласковую погоду, у ворот толпились несколько десятков человек, молящихся о хорошей погоде, о благополучии и обильном урожае, о предотвращении всяческих бед и напастей, тайфунов, пожаров и наводнений.

Пробравшись сквозь толпу, Берг и его спутники очутились на самой знаменитой улочке старого Токио, Накамиси-доре. Эта торговая улица была заполнена магазинчиками и лавками, узкие тротуары заполняли тележки и корзины торговцев старинной утварью. Глаза посетителей разбегались от обилия старинных вещиц, большинство из которых, несмотря на старинное обличье, были качественными «новоделами». Берг и Тоси переходили от витрины к витрине, перебирали веера, кинжалы, фигурки божков, резные шкатулки, вежливо кивали торговцам, расхваливающим свой товар. Полковник Танака с отстраненным видом шагал позади.

– Ну и чем вам не путешествие на машине времени, Майкл? – с легкой улыбкой заметил Тоси, любуясь боевым японским веером. – Еще пять минут назад мы с вами были в гуще беспокойного XXI века, а теперь словно перенеслись на полтысячи лет назад!

– Скорее уж, не на пятьсот, а на триста лет назад, – поправил Берг. – Насколько я помню, местным жителям было даровано разрешение торговать здесь только в начале XVIII века. Кстати, Тоси-сан, боевой веер «тэссэн»[16], который вы сейчас держите в руках, вполне мог быть изготовлен не на прошлой неделе, а лет этак 100–150 тому назад.

– Вот как? Раскройте секрет, Берг-сан: как вы определили это?

Тот пожал плечами:

– Поглядите на шелковые вставки между стальными пластинами-ножами. И на надписи на шелке. Держу пари, это не современная краска! Не тот оттенок белого цвета… И я не вижу следов искусственного состаривания – а на шелке они непременно остались бы!

Заинтересовавшийся раритетом Тоси вступил с торговцем в переговоры, и через несколько минут с довольным видом уже укладывал приобретение в кожаный портфельчик.

У двухэтажных ворот храма Ходзо-мон владения торговцев кончилась, и спутники остановились. Генерал, не утерпев, достал из портфеля свое приобретение и с удовольствием повертел перед глазами:

– Благодарю вас за подсказку, Майкл, – заметил он. – Этот веер займет достойное место в моей скромной коллекции предметов старины.

Генерал оглянулся на Танаку:

– А вы, как я погляжу, так ничего себе и не присмотрели, полковник?

– Я не любитель старого барахла, – неприязненно буркнул тот.

Берг покосился на полковника и хмыкнул, обращаясь подчеркнуто к генералу:

– Любопытно… Может, хоть теперь признаетесь, Тоси-сан – для чего вы затащили меня в Асакусу?

– А вы не догадываетесь? Где же ваша знаменитая интуиция, дорогой друг? – слегка поклонился японец.

– Вы мне льстите, Тоси-сан. Интуиция – это знание за пределами логики, внутреннее сознание, опирающееся на информацию, получаемую свыше, – усмехнулся Берг. – Еще ее можно считать способом обработки большого количества информации – а вот этой самой информации я получил пока мало… Кстати, в бумагах, которые я успел просмотреть по дороге к вам, есть явное несоответствие. Как утверждает в своих показаниях старший диспетчер аэропорта Каракас Хуан де ла Корте, командир «Дугласа» окликнул своего напарника в кабине по имени: Джимми! Между тем, в списке членов экипажа таинственного самолета, который ваши люди раздобыли в Нью-Йорке, человека с именем Джимми нет!

– Вы очень внимательны, Майкл, – Тоси торжествующе покосился на полковника. – И ваша дотошность лишь подтверждает правильность моего выбора. Именно это несоответствие еще раз говорит в пользу того, что история с появлением американского самолета на летном поле Каракаса – не выдумка. Дело в том, что второй пилот чартерного рейса № 914 Нью-Йорк – Майами был экстренно заменен всего за полчаса до взлета самолета. Мартин Стивенсон, чье имя значится в полетных документах, при предполетной проверке самолета сломал лодыжку: он оступился на лесенке-трапе. Чтобы не задерживать вылет, руководство аэропорта решило внести изменения в полетный лист позднее, после возвращения самолета в Нью-Йорк. А вместо Стивенсона в экипаж был направлен резервный пилот Джим Франклин. Наши люди раскопали эту историю с заменой экипажа еще в 1992 году, уже после появления «фантома» в Каракасе.

– Серьезный аргумент в пользу правдоподобности этой совершенно фантастической истории, – согласился Берг. – Серьезный, но не исчерпывающий: какие-нибудь любители мистификаций вполне могли раскопать данные по этой замене в экипаже. Впрочем, я хотел задать другой вопрос: нынче на календаре 2022 год. Почему ваше ведомство заинтересовалось историй с таинственным «Дугласом» спустя почти 40 лет после его появления в Каракасе? Не слишком ли долго для серьезной службы «Найтё»?

– Времени прошло немало, – признался генерал. – Но все объяснимо. Тридцать семь лет назад мы и внимания не обратили на сенсацию с «Дугласом». И вплотную занялись проблемой только два месяца назад, когда некий бразилец обратился к иммиграционным властям Японии с просьбой содействовать в выполнении предсмертной воли своего отца и перезахоронить его прах на родине. Возражений у властей не было, но молодому чиновнику иммиграционной службы пришло в голову прогнать имя старика через программу поиска без вести пропавших во время Войны на океане[17]. К его удивлению, покойник оказался одним из вывезенных в США в 1946 году биологов «Отряда 731». Чиновник незамедлительно довел эту информацию до нашего ведомства, и колесики начали крутиться! Мои люди тут же выяснили, что имя бразильского покойника значится в списке пассажиров того самого злополучного рейса № 914, Майкл! Ну не удивительно ли?

– Всякая случайность есть непознанная закономерность, – усмехнулся Берг. – В этом, вслед за древнегреческими мыслителями, был уверен немецкий философ и один из основоположников марксизма Фридрих Энгельс. Стало быть, колесики закрутил бразильский покойник? Ошибка идентификации исключена? Может, это был однофамилец биолога из Маньчжурии?

– Исключено. У персонала «Отряда 731» были служебные татуировки на предплечьях и бедрах. Все совпало!

– Но вы упоминали, что вывезенные американцами биологи «Отряда 731» попали на засекреченную базу в Форт-Детрике, без права выхода оттуда! Как японец мог благополучно улизнуть оттуда в Бразилию?

– Не будучи оригиналом, я задал себе этот же вопрос, Майкл! Мы начали усиленно раскапывать все детали этой истории с таинственным самолетом. И поскольку нынче у «Найтё» сложились весьма доверительные отношения с американскими коллегами, они поделились с нами кое-какой информацией. В том числе – мы получили твердые заверения в том, что ни один из сотрудников «Отряда 731» не покинул пределов секретной базы в Мэриленде. Все они жили, работали и постепенно умирали в Форт-Детрике. Нам сообщили также и об особенностях рейса № 914, и о японских пассажирах в том самом «Дугласе». Версия о прыжке самолета в пространстве-времени получила, тем самым, еще одно косвенное подтверждение…

– Вот именно – косвенное подтверждение, Тоси-сан! – немедленно вставил Берг. – Кстати: вы безоговорочно верите в искренность американцев, утверждающих, что ни один японец не был отпущен из Форт-Детрика? Не совершил оттуда побег?

– А зачем им врать? Каков смысл?

– Ну, этого я не знаю…

– Вместе с куцым досье о расследовании инцидента в Каракасе мы заполучили и то самое фото Тошими, выглядывающего из самолета в Каракасе. Американцы, кстати говоря, его не идентифицировали. Правда, в то время компьютерной системы распознавания лиц еще не существовало. Но согласитесь, Майкл: фотография реального человека говорит в пользу версии о том, что «Дуглас» все-таки был!

Берг упрямо покачал головой:

– Еще по дороге к вам, познакомившись с предложенной мне публикацией о тайне рейса 914 Нью-Йорк – Майами, мне пришло в голову поискать в Интернете кое-какую информацию, Тоси-сан! И я без труда нашел! В США издается весьма популярный ежегодник «International Aircraft Database». Это официальное издание Федерального управления гражданской авиации США. И в отличие от желтого таблоида сообщает реальные сведения о пассажирской авиации США и всех авиапроисшествиях. Так вот: все DC-4, согласно ежегоднику, на его счету. С ними случалось много происшествий – особенно с теми, которые были списаны после второй мировой из ВВС и получили гражданскую «прописку», – но в ежегоднике нет и следа упоминаний о бесследных исчезновениях!

– Вы хорошо подготовились к нашей дискуссии, Майкл! – вздохнул генерал. – Но рейс был засекречен, не забудьте! Самолет взлетел и пропал – не было найдено ни обломков, ни официальных подтверждений о его появлении. И хватит об этом «Дугласе», друг мой! У нас есть документальное подтверждение о двух биологах из «Отряда 731». Нынче нам надо сосредоточиться на Украине и контейнере с вирусом чумы!

Берг удивленно покосился на генерала: он же ясно дал понять, что вовсе не собирался на украинскую миссию! Но спорить со старым разведчиком он не стал. Нехотя кивнув, он глянул на часы: время встречи с профессором Кобаяси приближалось. Заметив беспокойство историка, полковник Танака успокаивающе кивнул:

– Я только что отправил электронный вызов на такси, мистер Берг! Машина должна подойти через пару минут.

– Благодарю вас, – поклонившись, Берг повернулся к генералу. – Тоси-сан, полагаю, до приезда такси вы успеете рассказать, как именно вы предполагали отправить меня на Украину? Спрашиваю просто из любопытства – хочется, знаете ли, оценить степень риска – прежде чем подтвердить свой категорический отказ от этой миссии!

– Не такой уж это и риск! – вмешался полковник Танака. – В западной части Украины никаких военных действий пока не ведется – русские танки туда пока не дошли. А через западную границу в несчастную страну сейчас хлынул поток идиотов-наемников, желающих поохотиться на русских. Украинские власти любезно встречают «солдат удачи» и переправляют их в мобилизационные пункты, а потом в национальные батальоны. Так что попасть в страну очень легко. Что же касается Львова… Для вашего появления во Львовском Исследовательском центре мы практически приготовили вполне качественную легенду. Согласно ей, вы – инженер Харьковской лаборатории, персонал которой бежал от русского нашествия. Поскольку сотрудники той лаборатории действительно успели разбежаться и по большей части погибли, проверить эту легенду никто не сможет. Кроме того, во Львовской лаборатории, по нашей информации, нынче большой некомплект кадров. Мы уверены, что профильного инженера примут там с распростертыми объятиями.

– Звучит складно, – согласился Берг. – Но почему вы не учитываете того, что я совершенный профан в микробиологии? Конечно, специальные знания могут в какой-то мере быть восполнены. Допустим, во Львове меня с порога не разоблачили бы, – но что именно, по вашему разумению, я должен сделать в тамошней лаборатории?

– В контейнер для транспортировки вирусов, помимо всего прочего, вмонтировано устройство самоуничтожения, – перехватил нить разговора генерал Тоси. – Вам только и нужно, чтобы активировать его. Вирус будет уничтожен, а вы бы немедленно отправились к границе и пересекли бы ее под видом беженца. Согласитесь, Майкл, что задача гораздо проще, чем поставленная вам в прошлый раз перед миссией в Россию!

Возразить Берг не успел. Возле собеседников притормозила автомашина с шашечками на «гребне», и Майкл сделал шаг в сторону такси. Обернувшись к генералу, он пообещал:

– Я еще раз подумаю о вашем предложении, Тоси-сан. Но в университете у меня много работы. А на Украине все-таки война! Всего вам доброго!

Вид с 14-го этажа отеля, где Берг остановился на время пребывания в Токио, был впечатляющим и каким-то абстрактным. Далеко внизу по многоуровневой развязке сплошным потоком катились автомобили, темные силуэты небоскребов четко рисовались на фоне белесого неба. Такую картину можно увидеть практически в любом крупном мегаполисе. Никакой индивидуальности, никакого местного колорита.

Берг вздохнул и отошел от окна, тут же припомнив уютный вид со второго этажа своей квартиры в университетском городке Саппоро, где он поселился почти 15 лет назад. Ветка могучего платана удачно прикрывала кабинет от ярких солнечных лучей. Приятно было глядеть на изумрудную зелень газонов под окнами. По неширокой дорожке то и дело проходили шумные стайки студентов. Высотные коробки домов маячили где-то далеко на горизонте и не навевали тоски своим технократическим обликом…

Маленький электрочайник, принадлежность всех японских отелей, пискнул, сигнализируя о том, что вода для кофе закипела. Берг не одобрял растворимый кофе, но еще меньше ему нравилось повальное японское предпочтение выхолощенному напитку без малейших признаков кофеина. Конечно, где-нибудь в отеле наверняка есть бар, где постояльцу подадут настоящий кофе – но тратить время на его поиски не хотелось. Поэтому Берг налил себе большую чашку растворимого напитка, удобно устроился в кресле и откинул крышку ноутбука.

Объем информации, полученной им от генерала Тоси, был достаточно обширным и несколько сумбурным. Таинственный самолет, который исчез в США в середине прошлого столетия, а потом невесть откуда вынырнул в Южной Америке… Японские биологи, вывезенные за океан после Второй мировой войны и волею случая оказавшиеся в этом самолете… Какой-то старик-японец, умерший в Бразилии… Если верить утверждению Тоси, он имел прямое отношение не только к «Отряду 731», но и к тому самому исчезнувшему в никуда и вынырнувшему из дебрей времени американскому «Дугласу»… Американские лаборатории на Украине, война, угнанная украинской солдатней машина с вирусом чумы. Чертовщина какая-то, право слово!

Ключевым понятием в новой информации генерала был «Отряд 731» – несомненно. Между тем, первое серьезное упоминание об этом отряде на японских островах появилось лишь в 1981 году, с выходом книги Сэйити Моримура «Кухня дьявола». Эта книга стала шоком для благополучной Японии, которая не желала оглядываться на темные страницы своей истории. Может быть, потому, что «Отряд 731» при всей своей отвратительности был для миллионов японцев все-таки своим? Он был создан ради победы в войне, он существовал и финансировался на благо их народа. Изуверы творили страшные вещи – но они при этом обогащали науку новыми знаниями, получали ценную информацию о человеческом организме. И с точки зрения японского обывателя биологи отряда служили своему народу, – а как с этой позиции можно считать преступным то, что делалось на благо страны?

Берг поморщился, припомнив, что десятки «ученых» проклятого отряда – те же самые выродки, которые в 30–40 годы прошлого столетия препарировали живых людей, – в послевоенной Японии превратились в поистине добропорядочных граждан, стали деканами университетов, преподавателями, академиками, бизнесменами.

Берг невесело усмехнулся: в отличие от немцев, решительно осудивших в Нюрнберге свое нацистское прошлое, Япония с неохотой и без раскаяния признала собственные грехи против человечества.

Он хмыкнул, припоминая: даже принц Такеда, который во время Второй мировой инспектировал детище генерала Сиро Исии и был в деталях знаком с творимыми там зверствами, не понес впоследствии никакого наказания. А через пару десятков лет – в преддверии Игр 1964 года – даже возглавил национальный Олимпийский комитет. А сам Сиро Исии, автор и злой гений «Отряда 731»? Он купил свободу научными архивами отряда и безбедно жил в послевоенной Японии, а умер лишь в 1959 году.

Более того: ходили упорные слухи, что с началом войны в Корее в 1950 году американцы перебросили на юг полуострова и Сиро Исии, и также экс-начальника «Отряда 100» Юдзиро Вакамацу[18]. А в феврале 1952 года китайское информагентство «Синьхуа» сообщило, что военные самолеты ВВС США рассеивали на позициях войск северян и в их тылу бактерии и зараженных насекомых.

Берг тут же припомнил, что по данным автора «Кухни дьявола» Моримуры, американцы применяли в Корее керамические и стеклянные бомбы, разработанные в «Отряде 731». А непосредственное руководство группой японских военных преступников-пенсионеров осуществлял американский генерал Мэтью Риджуэй.

Правда, сотрудничество японских генералов-отставников и американских военных на Корейском полуострове до сих пор официально не подтверждено…

Вздохнув, Берг подключился к Интернету и выбрал самую популярную информационно-поисковую систему «Yahoo! Japan». Он пощелкал клавишами, так и этак формулируя посыл для поиска информации о послевоенной истории «Отряда 731». Ничего нового: практически все ссылки отправляли пользователей к книге «Кухня дьявола». Без особой надежды на успех Берг попробовал поискать информацию на других информационных ресурсах – «All About», «Fresh Eye», «Nikkei Net» – по-прежнему ничего.

Покосившись на табличку с запретом курения в номере и на ярко окрашенный датчик дыма, Берг прикинул количество времени, которое потребуется отельной прислуге, чтобы заметить нарушение правил и примчаться к злостному нарушителю. По его подсчетам, выходило не менее 15 минут.

«Успею!», – легкомысленно подумал он и закурил, отхлебнул остывшего кофе и продолжил свои невеселые поиски на просторах Интернета.

Генерал Тоси упомянул некую страшную болезнь – «Марбург». Берг никогда не слышал о ней, и решил поинтересоваться о болезни в интернете. И поисковик без затруднений выдал нужную информацию.

Выяснилось, что название болезни оказалось созвучным наименованию немецкого города Марбурга. Именно там в 1967 году работников фармацевтической фирмы, занятой производством медицинских препаратов, поразила неизвестная ранее болезнь. Ей сопутствовали высокая температура, ужасные головные боли, судороги мышц, рвота и кровавый понос. Но еще одним – и самым страшным – симптомом болезни являлись многочисленные точечные кровоизлияния во всех внутренних органах заболевшего человека. Кровь выделялась наружу через язвы на слизистых оболочках и коже. При этом она не сворачивалась, и язвы, таким образом, не заживали. Тела больных, как утверждали очевидцы, превращались в губку, пропитанную сочащейся кровью…

Берг невольно поежился, передернул плечами, и поспешно переключился на поиск общих сведений о биологических лабораториях Европы.

Компьютер подтвердил, что на территории Украины до настоящего времени функционировали пятнадцать военно-биологических лабораторий США – по другим данным, количество лабораторий было в два раза большим. Девять из них были открыты для международных инспекций, – а вот по трем лабораториям информации в открытых источниках не было. По отдельным сообщениям в интернете можно было сделать вывод, что один из засекреченных биологических объектов дислоцировался в Киеве, другой во Львове, а третий был частью Института экспериментальной и клинической ветеринарной медицины в Харькове. Кураторами и заказчиками всех проводимых лабораториями исследований были американцы.

Именно в эти закрытые лаборатории, как свидетельствовали источники, в последние годы регулярно въезжали колонны грузовиков-рефрижераторов с контейнерами, помеченными международными знаками биологической опасности. А из лабораторий в Америку отправлялось неисчислимое количество образцов крови, взятых под различными предлогами у гражданского населения.

Нашлись в Интернете и ссылки из области технологии геномного редактирования вирусов. В статьях сообщалось и о том, что Пентагон еще в 2021 году завез в Харьковскую биолабораторию культуру самого опасного вируса в мире – натуральной чумы, который относится к патогенам четвертой, наиболее опасной группы.

Компьютер бесстрастно отметил, что эксперименты с данным вирусом запрещены во всем мире. Стало быть, и работа с патогеном чумы подпадает под пункт международного права ООН «Преступления против мира и человечества».

Работа с этим вирусом, а также его хранение разрешено всего в двух местах нашей планеты – в Центре «Вектор» (Новосибирск, Россия) и в Центре по контролю и профилактике заболеваний (Атланта, штат Джорджия). Тем не менее вирус чумы, да еще модифицированный, многократно усиленный, появился на Украине!

Берг допил кофе и совсем было собрался прекратить свои блуждания по Интернету, как вдруг наткнулся на сухую информацию, в которой говорилось о разработке на Украине под кураторством США патогенов, ориентированных на поражение представителей славянского этноса. Первой строкой в перечне модифицированных патогенов шла чума. Тот самый вирус, работа над которым началась еще в «Отряде731».

Майкл недоверчиво нахмурился: в публикации имелось в виду не столько биологическое, сколько генетическое оружие – такое, которое точно отличит славянина от представителя всякой другой расы и будет работать целенаправленно, не вредя «своим».

Утверждалось, что одной из главных задач США и их союзников на Украине является создание биоагентов, способных избирательно поражать строго определенную этническую группу славян. Но чтобы биологическое оружие было сориентировано на представителей одного этноса и щадило все остальные, его «целеуказатель» должен работать на уровне генов.

А до них еще надо добраться, размышлял Берг. Как же иначе? Сначала «этническому оружию» нужно попасть внутрь тела, потом проникнуть в клетки этого тела, отыскать там геном[19] и определить на нем целевую последовательность нуклеотидов. И вот только тогда «выстрелить» – то есть каким-то образом навредить человеку.

Черт бы побрал все эти научные изыскания во вред человеку! У Берга не было специальных познаний в области генетики и микробиологии, но он знал, что наука в последние годы развивала технологии, которые позволяли избирательно распознавать и «прицеливаться» в конкретные участки человеческого генома.

Планировалась безжалостная охота на Россию и ее народ!

Берг захлопнул крышку лэптопа, выглянул в коридор. Он был пуст, и отельной прислуги не было видно. Стало быть, датчик дыма в его номере не сработал – либо бдительные портье махнули на нарушение постояльца рукой. Что ж, неплохо – и он закурил вторую сигарету.

Акция, задуманная руководителем «Найтё», предстала перед Бергом в совершенно ином свете. Страшный выползок из прошлого, без сомнения, нужно было обрубить – теперь Берг в этом убедился окончательно!

Он решительно взялся за айфон, и, набирая номер генерала Тоси, с удивлением отметил нервную дрожь кончиков пальцев.

Генерал ответил после первого гудка, и Берг неслышно выругался: знал, старый хитрец! Знал, что я позвоню, и ждал моего звонка! Подавив досаду, Берг заговорил:

– Тоси-сан, сегодня утром вы привели аргументы в пользу моей поездки на Украину. Но почему-то ни разу не упомянули о том, что продолжение экспериментов с модифицированной чумой ориентированы на поражение славянского этноса. Как вы могли упустить такой аргумент, чтобы привлечь в союзники человека со славянскими корнями?

В трубке послышался короткий смешок:

– Я подумал, что не стоит давить на вас слишком сильно, Майкл. И предполагал, что вы сами раскопаете эту информацию. А когда раскопаете – то вспомните, что корни-то у вас русские. Вижу, что не ошибся!

– Да, вы не ошиблись. Ошибался я. И только теперь я понял, что мне не стоит отказываться от предложенной миссии на Украине, господин генерал!

– Я рад, что вы приняли такое решение, Майкл! Что ж… Через десять минут к вам в номер поднимутся мои люди, и они начнут знакомить вас с деталями предстоящей миссии.

Берг поперхнулся табачным дымом и закашлялся:

– Позвольте… Вы говорите – через десять минут? Ваши люди уже в отеле? Значит, вы были уверены, что я не смогу отказаться от вашего предложения?!

– А еще мои люди угостят вас настоящим колумбийским кофе, Майкл! – в трубке снова раздался короткий смешок. – И я увижусь с вами совсем скоро, Майкл!

Столы в зале для совещаний Генерального штаба Императорской армии были составлены буквой «П». Верхняя перекладина «буквы» предназначалась для генералов. Полковники и майоры Генштаба, занимающие должности начальников управлений и отделов, занимали места по внешним сторонам столов. Небольшое возвышение в другом углу зала было отведено для докладчиков и демонстрации новинок.

Следуя указаниям майора Сиро Исии, двое унтер-офицеров занесли и установили на демонстрационном столе аппарат для фильтрации, имеющий форму цилиндра, расставили вокруг несколько графинов с водой и лабораторную посуду. Убедившись, что все готово, майор поискал глазами полковника Нагату и почтительно кивнул.

Полковник встал и повернулся к генералу Сигэру Хондзё:

– Ваше сиятельство, господин генерал! Господа офицеры! Позвольте представить вам старшего военного врача 3-го класса. Этот майор – доктор медицинских наук, профессор Военно-медицинской академии и куратор структуры Главного арсенала императорской армии Сиро Исии. Особо отмечу, что неустанное изучение майором эффектов военного применения биологического и химического оружия попало в поле зрения самого императора Японии, который в прошлом году милостиво соизволил санкционировать исследовательскую поездку майора по странам Европы и Северной Америки. По итогам докладов и рапортов майора Сиро Исии он включен в патронат его высокопревосходительства военного министра Садао Араки. Практические итоги его неустанной работы на благо великой Японии отмечены медалями Почета трех степеней. А сегодня майор Исии представляет генеральному штабу свою последнюю разработку – водяной фильтр для обеззараживания воды. Прошу, майор!

Исии откашлялся, взял в руки микрофон, шнур от которого свисал с потолка.

– Господин генерал, господа офицеры! Очистка и обеззараживание воды в условиях боевых действий, как известно, имеет первостепенное значение. Самые успешные действия армии могут быть нивелированы вспышками эпидемии кишечных инфекций личного состава. Между тем, имеющиеся системы очистки воды, как правило, громоздки и неприменимы в военных условиях, когда армия сражается на вражеской территории. Исходя из этого, в течение нескольких лет я проводил испытания и опыты с различными материалами и достиг хороших результатов! Перед вами – походный фильтр системы Исии для очистки воды. Он без труда и специальных инструментов подключается к любому источнику водоснабжения и пропускает через себя потребное для войск количество воды.

Исии насыпал в графины толченый мел, глину, добавил сажи и даже плеснул в мутную жижу флакон чернил. Унтер-офицеры вынесли из подсобного помещения несколько подносов с чистыми стаканами и выстроились в ожидании. Военный врач вылил жижу из графинов в приемное отделение фильтра и начал крутить ручку. Из фильтра потекла хрустально-чистая вода. Наполнив ей стаканы, унтер-офицеры двинулись к столу, почтительно предлагая офицерам оценить работу фильтров.

Те удивленно качали головами, рассматривали воду на свет, нюхали ее – однако попробовать никто не решился. Показывая пример, Сиро Исии сам выпил стакан очищенной воды, но едва не подавился, когда один из полковников, раздраженно отпихнув унтер-офицера с подносом, закричал:

– Очистка воды от механических примесей, которую нам тут выдают за полезное новшество для армии, давным-давно известна! Такие фильтры стоят на всех городских системах водоснабжения – и в Японии, и в других странах! Ваш Исии – просто мелкий жулик, господа!

Генерал-лейтенант Хондзё нахмурился и строго поглядел на военного врача. Тот, не растерявшись, поднял над головой два предмета, похожих на грубо вылепленные глиняные чаши:

– Позвольте пояснить, господин генерал! У меня в руках тарелочки для фильтров моей конструкции. Они сделаны из удивительного природного материала – диатомита. Эта осадочная горная порода, состоящая преимущественно из останков диатомовых водорослей, имеет удивительные свойства. Европейский ученый Нобель пропитал диатомит нитроглицерином[20] и получил стабильную и мощную взрывчатку, известный всем динамит! Я же обратил внимание на другие свойства диатомита – его способность быстро чистить организм человека от паразитов и даже токсинов. Вода, пропущенная через подобные тарелки из обожженного диатомита, становится пригодной для питья. Не угодно ли убедиться, господин генерал?

Исии повелительно махнул рукой в сторону помощников, и ему тут же поднесли на подносе лабораторный стакан. Улыбнувшись в зал углом рта, военврач непринужденно расстегнул брюки:

– Прошу прощения за дерзость, господа офицеры. Вы сами вынудили меня…

Еще раз извинившись за некоторую натуралистичность эксперимента, Исии отвернулся, и, не сходя с подиума, помочился в лабораторный стакан.

В зале поднялся гомон, офицеры переглядывались. Послышались возмущенные возгласы и призывы немедленно выбросить из зала дерзкого негодяя. Кто-то морщился от омерзения, кто-то хихикал. А военврач, как ни в чем ни бывало, застегнул брюки, высоко поднял стакан и вылил мочу в фильтр.

Шум и крики в зале постепенно смолкали. На глазах пораженных офицеров Генерального штаба майор начал крутить ручку прибора, а затем, отсалютовав офицерам стаканом очищенной воды из фильтра, залпом выпил ее.

Промокнув усы платком, он улыбнулся и тут же предложил:

– Осмелюсь предложить, господин генерал: я могу выпить и вашу мочу[21]…

Генерал-лейтенант Хондзё захохотал. Глядя на главу Генштаба и адъютанта самого императора, засмеялись и все офицеры. Присоединившийся к общему веселью полковник Нагата украдкой вытер вспотевший лоб, и за спиной соседа погрозил дерзкому военному врачу кулаком.

Отсмеявшись, генерал резюмировал:

– При всей вашей наглости, майор, вы продемонстрировали убедительный пример, признаю. В эффективности ваших фильтров сомнений больше нет. А теперь я бы хотел услышать от вас подробную информацию о результатах вашей заграничной поездки.

– Слушаюсь, господин генерал. Докладываю: главной целью моего вояжа было определить степень заинтересованности европейских и американских ученых-биологов в разработке «живого» оружия. Было очень важным узнать предпочтения ведущих биологов с тем, чтобы выбрать для своих исследований биологический носитель. В отличие от артиллерийских снарядов, бактериологическое оружие не способно мгновенно убивать живую силу, зато оно без шума поражает человеческий организм, принося противнику медленную и мучительную смерть. Для этого оружия не нужны какие-то особенные снаряды и бомбы, можно заражать вполне мирные вещи – одежду, пищевые продукты и напитки, можно распылять бактерии с воздуха. Даже если первая атака не будет массированной, – все равно бактерии будут размножаться и поражать цели…

– Оставьте общие слова, майор, – перебил Хондзё. – Нам нужна конкретика! Какие выводы вы сделали по итогам своей командировки?

– Слушаюсь! Конец девятнадцатого века ознаменовался огромным прорывом в мировой медицине. К 1894 году просвещенный мир уже знал об инфекционном генезе заболеваний. Но не все возбудители были найдены. Именно тогда чума, бушевавшая в Китае, перемахнула границу британской колонии Гонконга. С целью выявления возбудителя в эпицентр эпидемии прибыл наш соотечественник, японский микробиолог Сибасабуро Китасато – на тот момент видный ученый с мировым именем. Вскоре Китасато объявил об открытии возбудителя чумы, была найдена и вакцина от этого самого страшного заболевания.

Сделав паузу, Сиро Исии продемонстрировал собравшимся портрет видного ученого, с сожалением отметив, что все его попытки привлечь Китасато к своим исследованиям не увенчались успехом: тот и слышать не желал о военном использовании биоагентов.

– Исследовательские лаборатории возникли по всему миру, в том числе и в России, на базе Императорского Института экспериментальной медицины, – продолжал Исии. – С вашего позволения, начну с России. Если в Европе почти все такие лаборатории были частными и интенсивно обменивались между собой результатами исследований, то русские поставили дело на государственный уровень. Принц Ольденбургский[22], используя свое влияние при дворе, добился перевода Института Экспериментальной медицины на военное положение. Для этой цели был выбран один из фортов Кронштадта. Еще в 1897 году там поселились военные медики. Официальной целью существования лаборатории были разработка противочумных препаратов и производство уже известных вакцин. Продукция лаборатории – вакцина Хавкина и сыворотка Йерсена – поставлялась по всей России и за ее пределы.

Форт охранялся жандармерией, там действовала строгая система карантинов и увольнений в город. Были приняты самые последние разработки мер предосторожности. Даже технологии переработки и уничтожения отходов мало отличались от нынешних: спецодежда, маски, перчатки, система вентиляции, дезинфекции и стерилизации. Лаборатория была рассчитана на тридцать врачей и несколько десятков человек обслуживающего персонала. После свержения в России царского режима чины военного министерства попытались увезти от большевиков культуры холеры и чумы, но часть лабораторий новые власти все же отбили. В Красной армии было создано Военно-химическое управление. И хотя Советы подписали конвенцию Лиги наций о запрете биологического оружия, но разработок в этой области не прекратили, ограничившись введением особой секретности. Декларировались эти разработки как ответ на агрессивные устремления империалистического блока.

– Хочу обратить ваше внимание на факт вспышки эпидемии чумы во Владивостоке, господин генерал, – продолжал Исии. – Это случилось во время пребывания в Приморье японского экспедиционного корпуса. Еще в то время наши медики отмечали, что эпидемия носила странный характер. Несмотря на легочную форму, болезнь очень слабо передавалась от одного человека к другому. Было много случаев выздоровления, а у значительного числа зараженных болезнь вообще протекала в ослабленной форме.

Доктор Койдо прямо указывал командованию, что эпидемия носила искусственный характер. Стоило локализовать один очаг, как в совершенно другом районе города находили подброшенный кем-то зачумленный труп китайца. Известны случаи заражения через вещи, найденные в брошенных рыбацких шхунах. Поскольку клиническая и эпидемиологическая картина была японским врачам совершенно не понятна, они дали рекомендации командованию об эвакуации войск. А вот части Красной армии в тот период времени чумы совершенно не боялась. Достоверные случаи заражения бойцов и командиров в годы Гражданской войны не зарегистрированы. А о русских врачах, победителях смертельной болезни, ходили легенды: стоило им прибыть в неблагополучный по чуме район, как эпидемия тут же стихала. Может быть, они знали, от чего и как нужно лечить?

Генерал Сигэру Хондзё откашлялся и протестующе поднял:

– Избавьте нас от ненужных подробностей! Почти все, о чем вы нам тут рассказываете, широко известно. Лучше скажите: удалось ли вам, майор, прояснить эту загадку?

– Должен признаться, господин генерал, что никаких сведений о военных приготовлениях большевиков в плане биологической войны мне узнать не удалось: русские всегда были крайне подозрительными. Однако, учитывая то, что масштабы исследований в Советской России не вышли за рамки дореволюционных, можно сделать вывод о том, что никаких научных прорывов у них нет, не было и быть не могло.

– С большевиками все понятно, – подал голос начальник 1-го стратегического управления Генерального штаба японской армии полковник Сузуки Еримичи. – А что удалось выяснить в Европе? Только покороче, майор! Самую суть!

– Мне удалось познакомиться с крупными европейскими бактериологами Мадсеном, Бордэ, Пфейффером и Канноном, господин полковник! – поклонился в сторону Сузуки военврач. – Из общения с ними я уяснил, что главными проблемами биологического оружия эксперты считают средства его доставки на территорию противника и высокую вероятность эффекта бумеранга. Пфейффер, например, считал возможным распространение патогенных бактерий на территории противника с помощью гранат и шрапнели. Каннон признавал осуществимым мероприятием заражение микробами почвы и уничтожение урожая. Бордэ считал идеальным «агентом» для бактериологической войны микроб мальтийской лихорадки – возбудителя бруцеллеза. В европейских лабораториях мне удалось увидеть две принципиально различающиеся конструкции биологических бомб – итальянскую конструкцию Феррети и германское изделие Клотца. Первая была довольно сложной химической бомбой, внутри которой был помещен сосуд с питательной средой и микробами. В головной части был аппарат с кислородом, непосредственно соединенный с сосудом. Кислород непрерывно подавался в питательную среду и поддерживал жизнь микроорганизмов. Бомба сохраняла свою эффективность в течение тридцати шести часов с момента ее снаряжения. По замыслу разработчиков, такая бомба, сброшенная с аэроплана, распространяла при взрыве миллионы микробов, рассеивающихся на большое расстояние и долгое время сохраняющих способность массового заражения. А основой бактериальной бомбы германского типа был резервуар, наполненный культурами бактерий. Его сбрасывали на парашюте. Над землей резервуар автоматически раскрывался, и его содержимое высвобождалось. Феррети и Клотц говорили мне об этих бомбах как об уже существующих…

Изредка заглядывая в свои записи, Сиро Исии говорил еще около получаса. Он расхаживал по залу, оживленно жестикулируя. Больше его никто не прерывал.

– И вот мое мнение, господин генерал и господа офицеры. Совершенно очевидны две вещи. Первая: на одном самурайском духе и обычных вооружениях затяжную войну против западных держав нам не выиграть! Второе: если Япония срочно не начнет фундаментальные исследования в этом направлении, она может опоздать, и другие страны нас опередят. И, наконец, третье: густонаселенная Европа панически боится чумы, и никаких серьезных исследований для ее использования в военных целях там не ведется. Не ведется серьезных научных работ противочумного профиля и в Советском Союзе. И поэтому нам необходимо все свои силы и ресурсы бросить на разработку именно «чумового оружия». Япония бедна природными ресурсами, и чтобы уравнять шансы и получить преимущество в войне с индустриально развитыми странами, ей необходимо дешевое, но мощное оружие. И это – чума!

Исии вернулся к демонстрационному стол, ожидая вопросов. Но офицеры молчали, искоса поглядывая на сидящего во главе стола генерала Сигэру Хондзё. А тот постукивал пальцами по столу и напряженно размышлял.

Он родился в семье фермеров, и без протекций и высокопоставленной родни прошел трудный путь от зеленого кадета до командующего Квантунской армией. В период Русско-японской войны Хонзё служил в пехотном полку и был удостоен звания капитана. После войны служил в штабе Императорской армии, преподавал в Высшей военной академии, «примерил» на себя мундир военного атташе в Китае и Европе. В 1919 году участвовал в иностранной интервенции в России… При нем произошел Маньчжурский инцидент и началась японская интервенция. В Японию генерал вернулся героем, и вскоре стал главным адъютантом императора и был произведен в бароны. Где бы генерал ни служил, он привык воевать в соответствии с кодексом чести. И способ ведения войны, к которому его нынче подталкивали, претил старому служаке. Но Хондзё понимал: сопротивляться бесполезно. Таково, наверное, веяние времени. Если уж сам император…

Ходзё вздохнул и поднял голову:

– Господа офицеры… Ход всей мировой истории на нашем отрезке времени определяется соперничеством между белой и желтой расами. И в будущем белая раса еще бросит желтой свой вызов. Император призывает нас не жалеть усилий по совершенствованию способов ведения войны до победного конца. Все мы должны помнить, что являемся носителями абсолютного морального совершенства. Я уверен, что японская монархия неизмеримо выше монархий других государств…

Генерал тяжело поднялся, и вслед за ним торопливо повскакивали с мест полковники и майоры.

– Старший военный врач третьего класса Сиро Исии! Вы назначены начальником исследовательского центра с рабочим названием «Отряд Камо[23]»! Генеральный штаб считает, что подобный центр целесообразно создать на северо-востоке Китая. Скажем, поблизости от Харбина – это позволит не только снизить риск для населения нашей страны, но и решит проблему снабжения центра биологическими… э-э… ресурсами для опытов. Из соображений секретности будущий центр в Китае по документам будет проведен как Главная база Управления по водоснабжению и профилактике Квантунской армии. Вам все понятно, майор?

– Так точно, господин генерал!

Глава третья

Уже через четверть часа после разговора с генералом Тоси в номере Берга стало тесно от собравшихся здесь людей. Один из «оккупантов» представился медиком. Он измерил пульс и давление Берга, деликатно поинтересовался – нет ли у него аллергии на лекарства и протянул ему кювету с несколькими капсулами.

– Это еще зачем? – недоверчиво отшатнулся Берг. – Я совершенно здоров!

Доктор пояснил: господину Бергу в ближайшие часы предстоит напряженная умственная работа, мощный «мозговой штурм». За короткое время ему предстоит освоить и запомнить огромный объем информации. И это – важное дело, требующее максимальной концентрации умственных способностей. И для повышения этой концентрации медиками разработана целая группа препаратов, улучшающих когнитивную функцию. Господину Бергу рекомендован новейший ноотропный препарат. Он совершенно не опасен для здорового человека, уверил доктор.

Берг покосился на специалистов, бесшумно снующих по номеру. Они принесли с собой несколько кейсов с бумагами, огромный ящик с проекционным телевизором и даже кофемашину. Пожав плечами, он проглотил капсулы.

Доктор откланялся и отошел в сторонку. А к Майклу тут же приблизился один из консультантов:

– Я дам господину Бергу общее представление о биологических лабораториях, – объявил он. – Попозже до вас будут доведены и более подробные сведения об американских исследовательских центрах. Итак, Украина. По сути дела, нынешние исследовательские центры микробиологии возникли там на базе советских противочумных станций, перешедших в собственность Украины после распада СССР. Разумеется, все они ежегодно модернизируются и ныне отвечают самым высоким критериям безопасности. В BSL-4 лабораториях, к примеру, запрещены плинтусы. Там допускается только наливной пол и закругленный переход к стенам – вы догадываетесь, для чего, господин Берг?

Тот пожал плечами.

– Для того, чтобы в помещении не было лишних щелей. Замечу, кстати, что в Китайском Уханьском институте, откуда «сбежал» ковид, часть помещений были отделаны не так. А это грубое нарушение, потому что патоген вполне мог попасть под плинтусы. Итак, никаких плинтусов и закругленные переходы: нельзя же подвергнуть целую комнату воздействию температуры 124 градуса Цельсия в течение сорока минут, верно?

Берг слушал консультанта, одновременно наблюдая за техниками. Они подключили к телевизору несколько лэптопов, и на огромной панели стали меняться картинки с видами лабораторных помещений.

– В каждой лаборатории есть своя коллекция вирусов и биоматериалов, – продолжал рассказ специалист. – Но после провозглашения независимости Украины Россия принадлежащие ей коллекции не получила. Они достались американцам.

Бег слушал, дивясь про себя методике обучения азам микробиологии. Его наставник быстро менял темы, перескакивал с одной на другую – ни о каком системном знакомстве с предметом не могло быть и речи!

Словно подслушав его мысли, консультант заметил:

– Я знакомлю вас с самыми разными аспектами микробиологии, Берг-сан! Насколько я понимаю, во Львове вы представитесь инженером из Харьковской лаборатории. А инженеру вовсе не обязательно быть высококлассным специалистом в работе с вирусами и бактериями. Достаточно иметь о них общее представление. А что до отрывочности получаемой информации – не беспокойтесь! Мы будем давать вам информацию по особой отработанной методике, и через некоторое время ваш мозг сам выстроит систему понятий. В результате при необходимости вы легко сможете поддерживать беседу с настоящими специалистами… Итак, американцы. Они уже давно освобождают свою страну от биологических лабораторий самого высокого, четвертого класса защиты, в которых можно встретить возбудителей таких инфекций, как лихорадка Эбола, оспа, чума, болезни Марбурга и Ласса. Размещая их за границами своей страны, Соединенные Штаты фактически избавляются от опасной «грязи» у себя дома…

Уже через час после начала ознакомительной «лекции» Берг осознал, что узнал о новом для себя разделе знаний в области микробиологии гораздо больше, чем хотел. Однако усталости он не чувствовал. Медик со своими капсулами оказался прав: голова была свежей, мозг послушно воспринимал новые знания и понятия.

А наставник, между тем, продолжал свою вводную ознакомительную «лекцию». Он рассказал, что лаборатории для самых опасных патогенов созданы по принципу матрешки – это здание в здании. Внутреннее помещение отделено от внешнего двойными и тройными окнами из бронебойного стекла – именно там микробиологи и работают с патогенами. «Чистая» зона – наружная часть матрешки. К ней примыкают различные вспомогательные и технические службы, очистные сооружения, складские помещения, виварии для живности и так называемые «курятники» – вольеры для содержания подопытных птиц.

С некоторым удивлением Берг узнал, что стерильные зоны биологических лабораторий изначально были созданы для микроэлектронной промышленности – поскольку при сборке микросхем пыль недопустима. Позже, в 1970-е годы, принцип обустройства сборочных цехов додумались использовать для микробиологии. Сейчас такая зона – это обычный элемент любой микробиологической лаборатории.

Работает на биостанциях только вакцинированный персонал, в скафандрах или защитных комбинезонах, все возможные источники заражения ликвидируются, дезинфектантов в избытке. Помещения с патогенами оборудованы телекамерами, записи хранятся годами. Скафандры из стерильной зоны в «грязную» не попадают, а персонал после каждой смены проходит через два душа: один с дезинфектантом, второй уже обычный.

Более подробно консультант остановился на вопросах биологической безопасности – рассказал о различных фильтрах, вентиляции, обработке жидких стоков и твердых отходов. На этом этапе Берг узнал, что отходы из каждого здания сливают в отдельный резервуар, с инактиватором. Очистка двойная: сначала стоки насыщают химическим реагентом и нагревают до ста тридцати градусов Цельсия в течение сорока минут. В такой перегретой воде под давлением убивается все живое, в том числе и споры.

Слышал ли господин Майкл об исследовательском центре Форт-Детрик? Там еще до подписания международной Конвенции о биологическом оружии в больших масштабах исследовали бациллу сибирской язвы. Для этой бациллы характерно то, что ее споры необычайно живучи, их очень трудно убить, в почве они сохраняются до ста пятидесяти лет. Когда Конвенция была подписана и лаборатории Форт-Детрика попали под запрет и должны были быть уничтожены, обнаружилось, что споры проникли в глубину кирпичей, и для полного обеззараживания все их требовалось пропускать через термоустановку. Денег в военном ведомстве в те годы на столь затратное мероприятие не нашлось, и полуразобранное здание стояло в Форт-Детрике до 1990-х годов.

– А теперь поговорим о чуме, – консультант многозначительно откашлялся. – Эта культура хранится в специальных боксах, в супернадежных морозильных камерах – как на атомных электростанциях. К ним подведены два-три источника электроснабжения, поэтому разморозки холодильников случиться практически и теоретически не может…

Консультант вещал около часа, а потом, словно споткнувшись, прервал свою «лекцию» и объявил перерыв. Бергу подали большую чашку ароматного кофе и порекомендовали подышать свежим воздухом на балконе. Майкл с удовольствием вытянулся в кресле, поставил чашку на широкий подлокотник и принялся размышлять, поглядывая на открывшуюся с высоты панораму ночного Токио.

Город светился миллионами огней и выглядел с высоты отеля динамичным и сюрреалистическим. В черное небо врезались главные архитектурные доминанты мегаполиса – 333-метровая телевизионная башня и ее новая «сестра» – 634-метровая башня «Tokyo Skytree». Глядя вниз, Берг в который уж раз поразился «разношерстности» столицы: высокие токийские небоскребы с тонированными зеркальными окнами соседствовали с небольшими панельными одноэтажными зданиями, вплотную прилепленными друг к другу. От широких магистралей, до отказа заполненных машинами, отходят узкие проулки, населенные в основном велосипедистами и пешеходами. И жизнь там, внизу, ни на минуту не замирает даже ночью.

Доктор, «скормивший» ему ноотропный препарат, не обманул: голова была свежей, а новые для Майкла темы не казались чем-то обременительным. Он с некоторым удивлением обнаружил, что может легко вспомнить и воспроизвести все, что преподал ему консультант.

Не прошло и четверти часа расслабляющего отдыха, как консультант снова пригласил Берга на продолжение «лекции». С сожалением покидая удобное кресло, Майкл мельком глянул на часы – время уже перевалило за полночь.

Консультант на сей раз усадил его перед экраном телевизора, и стал иллюстрировать свой рассказ кадрами специальных съемок. Незаметно пролетел еще час – и Майклу снова предложили ароматный кофе и приятный отдых в кресле на балконе.

После третьего часа лекции кофе Бергу не предложили – консультант объявил, что теоретическая часть ознакомительного знакомства с микробиологией на сегодня завершена, и теперь господину Майклу предстоит практическая часть.

Техники принялись быстро паковать принесенное оборудование, а консультант надел пиджак и пригласил Берга следовать за собой. В лифте он, к удивлению Майкла, нажал на клавишу верхнего этажа.

– Наш офис за городом, – пояснил консультант. – Поездка туда в автомобиле заняла бы много времени, поэтому нас на крыше ждет вертолет. Вы, надеюсь, хорошо переносите полеты, господин Берг?

Тот пожал плечами и про себя подумал: а если бы он страдал аэрофобией? Какой вид транспорта ему бы предложили?

Вертолет мягко скользнул в небо, и город отодвинулся вниз, его бесчисленные огни закружились за иллюминаторами и понеслись назад. Берг еще раз подивился, как Токио меняется с наступлением темноты. Днем он выглядел плоским, серым и очень сдержанным – а с наступлением темноты обрушивал на глаза буйство огней и красок.

Через полчаса после взлета огни мегаполиса за иллюминаторами стали меркнуть и вскоре сменились редкими светлячками вдоль загородных магистралей. А вертолет, сделав крутой вираж, стал снижаться.

Взглянув в иллюминатор в очередной раз, Берг с удивлением обнаружил, что машина пошла на посадку прямо на возделанное поле. Были видны сельскохозяйственные машины, рядки убранной соломы. Еще несколько десятков метров вниз – и взору открылся серый контур обширного здания, освещенного по периметру. Наконец крылатая машина приземлилась в нескольких метрах от входа.

Берг спрыгнул с невысокой подножки, глубоко вздохнул. Воздух был напоен влажным запахом земли и свежескошенной травы.

– Вы можете покурить здесь, – предложил консультант. – В здании мы пробудем до утра, и там курение строго запрещено.

Майкл оглянулся, сделал несколько шагов к входу, пытаясь в полутьме разглядеть табличку у дверей. Разглядев, удивленно поднял брови:

– Куда это мы прилетели?

– Мы прилетели в нужное место, господин Майкл! Это сельскохозяйственная коммуна «Три колоска». Нашей службе совершенно не нужно излишнее внимание – отсюда и сельскохозяйственное прикрытие. Коммуна должным образом зарегистрирована в муниципалитете, имеет все нужные реквизиты, пару тракторов и уборочных машин. И на этом поле действительно выращивают сою и рапс…

Берг только поджал губы и промолчал.

После двухчасового практического знакомства с биологической лабораторией, в числе прочих размещенной в коммуне «Три колоска», Бергу было предложено несколько тестов. И он с некоторым удивлением легко с ними справился. Консультант сдержанно похвалил его за усердие и проводил до кабинета шефа «Найтё», генерала Тоси.

Старик, который явно не отдыхал со вчерашнего утра, тем не менее выглядел свежо и бодро, – и Майкл подумал, что и тут не обошлось без ноотропных препаратов для повышения работоспособности.

Генерал церемонно склонил голову:

– Искренне благодарю вас, Майкл, что вы согласились оказать стране еще одну услугу. Прошу прощения и за то, что темпы вашего вхождения в тему микробиологии могли показаться вам излишне быстрыми. Тут ничего не поделаешь: военная ситуация на Украине меняется слишком быстро. Российские войска задали исключительно высокий темп наступления и завладели почти всей восточной частью страны. Боюсь, через пару недель ситуация в Западной Украине тоже может поменяться, и тогда вы уже не попадете во Львовскую биолабораторию.

– Я гляжу, вы уже окончательно зачислили меня в свой шпионский штат, господин генерал! В прошлый раз меня отправили в Россию, нагрузив похищенной у военного ведомства США спутниковой аппаратурой. Если бы меня задержали с этими «цацками», то сибирские лагеря или американская каторжная тюрьма были бы мне обеспечены! Теперь вы намерены запустить меня на Украину с фальшивым паспортом немецкого наемника из Германии… А потом? Предложенная вами легенда предполагает мое внедрение в святое святых Пентагона – в военную микробиологическую лабораторию. Незаконное проникновение на территорию суверенного государства с фальшивыми документами, да еще во время ведения на территории этого государства военных действий – сколько лет каторги нынче за это дают, Тоси-сан?

Вместо ответа генерал прикоснулся к клавише на пульте управления и, чуть повернув голову, бросил в скрытый микрофон несколько фраз. Улыбнувшись Бергу, он придвинул к его локтю заранее приготовленный бланк документа.

– Сейчас я попрошу вас подписать обязательство о неразглашении сведений, составляющих государственную тайну, Майкл. Не обращайте внимания на жесткость формулировок в документе – он составлен в случае привлечения к операциям «Найтё» наших добровольных штатских помощников. И как только вы подпишете, я познакомлю вас с парой-тройкой специалистов, о которых не знают даже наши штатные сотрудники. Эти специалисты, надеюсь, убедят вас в безопасности предстоящей миссии!

– Большая честь для меня, – буркнул под нос Берг, размашисто подписывая двухстраничный документ.

Тоси сделал вид, что не услышал в его голосе сарказма и коротко представил проникшего в кабинет человека:

– Это Хироси, начальник отдела IT-технологий. Я хочу, Хироси, чтобы вы рассказали нашему другу Майклу, что такое система распознавания лиц и как мы можем заменить одного человека другим.

Айтишник коротко поклонился Бергу и начал монотонно говорить, глядя при этом куда-то в угол кабинета:

– На Украине вам предстоит проверка личности. Лет двадцать назад подобная проверка заняла бы дни или даже недели. Нынче все делается гораздо проще и быстрее. Служба безопасности организации «Икс» отправляет электронный запрос в головную организацию «Игрек», в чьей базе данных хранятся все «параметры» сотрудников, включая их отпечатки пальцев, сканы радужки глаза и фотографии. Система распознавания мгновенно сверяет индивидуальные особенности проверяемого с базой данных и выдает ответ – положительный или отрицательный. Во времена нашей молодости распознаванием человеческих лиц занимались немногочисленные специалисты секретных служб. Они работали с нечеткими порой фотографиями, которые изучали через допотопные лупы. Использовать компьютер ученые начали где-то в середине 60-х годов, и с тех пор программное обеспечение распознавания прошло длинный путь. Поначалу компьютер работал только с 2D изображениями, и проверяемый человек должен был смотреть прямо в камеру – что было далеко не всегда возможно. Современные технологии используют 3D модель, которая, фиксируя лицо в реальном времени, может обеспечить исключительную точность проверки. Такое распознавание лица использует отличительные особенности – например, очертания глазницы, форму носа и подбородка. Эти области лица уникальны и никогда не изменяются. Используя 3D программное обеспечение, система проходит через серии шагов, чтобы проверить корректность работы. Она измеряет параметры лица на микроволновом уровне и создает некий шаблон. Процесс идентификации лица охватывает пять шагов: выравнивание, измерение, представление, соответствие и проверка. Каждый человек имеет многочисленные различимые и неповторимые особенности. У человеческого лица есть приблизительно восемьдесят центральных указателей. Среди них расстояние между глазами, ширина носа, глубина глазниц, форма скул, длина челюсти. Эти центральные указатели создают числовой код под названием «отпечаток лица». А программное обеспечение «Identix» сравнивает этот «отпечаток» с другими изображениями в базе данных.

Берг кашлянул и подался вперед, отчего айтишник мгновенно замолчал, ожидая вопроса или возражения. Майкл с вызовом поинтересовался:

– Но моих индивидуальных особенностей в базе данных Пентагона нет! Как можно обмануть эту систему «Identix»?

– Для вас существует единственная возможность пройти проверку идентификации – и не вызвать при этом подозрения. Но возможность, признаюсь, достаточно сложна и рискованна…

– Расскажите нам про эту возможность, Хироси! – потребовал генерал.

– Для этого нужно заблаговременно взломать базу «Identix» Пентагона и ввести в нее «ботнет». Этот компьютерный «робот» проникнет в систему и спрячется среди миллиардов легальных файлов. Он будет незаметно и бездеятельно «сидеть» в системе до тех пор, пока кто-то не начнет проверку проверяемого и не введет в систему идентификации его фото. Только тогда спящий «ботнет» мгновенно проснется и начнет работать.

– И что тогда произойдет?

– «Ботнет» заменит изображение реального проверяемого человека фотографией господина Майкла. Совершится незаметный подлог, и система компьютерной безопасности подтвердит, что в Харьковской биолаборатории работал именно он. Все индивидуальные особенности проверяемого лица совпадут.

Теперь выразительно кашлянул старый разведчик:

– И это возможно, Хироси? Я имею в виду – незаметно для американцев ввести в их суперзащищенную систему ваш компьютерный вирус? Мне бы очень не хотелось вызвать межведомственный или даже дипломатический скандал…

– Еще полгода назад я ответил бы на этот вопрос отрицательно, господин генерал. Но нынче у меня работает компьютерный гений, которому такая задача вполне по плечу. Я привел его с собой, он ожидает за дверью – вы можете спросить у него сами…

– Гений, вы говорите? – Тоси задумался. – Вообще-то мне будет достаточно вашего личного поручительства… Впрочем, позовите вашего гения – может быть, заодно он убедит не только меня, но и господина Майкла!

Айтишник скользнул к двери и тут же вернулся в сопровождении худого человечка неопределенного возраста в мешковатой куртке. Поклонившись, человечек примостился к столу, и только тут Берг заметил, что куртка гения топорщится на спине от внушительного горба. Майкл поспешно отвел взгляд, но тут же обратил внимание на руки человечка. Подушечки необычайно длинных пальцев были сплюснуты, неровные ногти обгрызены. Эти пальцы жили своей жизнью – они беспрестанно шевелились, будто продолжали работу на клавиатуре компьютера. Берг с усилием отвел глаза от завораживающего шевеления пальцев горбуна, а генерал тем временем продолжил допрос:

– Американцы в свое время дали согласие на наш доступ к их системе распознавания лиц. Но в нашем случае речь идет не столько о пользовании этой программой, сколько о несанкционированном проникновении в нее, и хуже того – о внесении нужных нам изменений. Мне совсем не хочется быть пойманным за руку, Хироси! Американцы поднимут жуткий скандал, и самое малое, что они могут предпринять – это закрыть нам доступ к своей системе и сотрудничеству вообще. А скорее всего – скандал выйдет на межправительственный уровень…

– Вашему высокопревосходительству не стоит беспокоиться на этот счет, – пропищал горбун. – Даже начинающий пользователь Интернета может легко спрятать любые файлы внутри обычных изображений формата jpeg при помощи незатейливого программного инструментария. Такой способ сокрытия данных мы называем стеганографией…

Тоси поморщился:

– Господа, я прошу избавить меня и господина Майкла от узкоспециальной терминологии и заумных объяснений. Нельзя ли попроще?

Айтишники переглянулись, и горбун, не смущаясь, стал объяснять:

– Представьте себе стену дома, господин генерал. Она состоит из множества кирпичей. То же самое и с любой фотографией – ее, как вам известно, можно перевести в электронный формат и отправить через компьютер куда угодно. В электронном виде эта фотография будет состоять из миллионов «кирпичиков» – пикселей, или файлов. Наш вирусный «ботнет» состоит из тех же «кирпичиков», что и сама фотография – только выстроенных иначе, нежели «стена». Адресат – в нашем случае американцы – получит от нас самую обычную фотографию, обнаружить в которой «кирпичики» вируса просто невозможно! Ну а дальнейшее я вам уже объяснял, господин генерал.

– И ваш отдел, Хироси, готов дать гарантию скрытности засылки в систему «Identix» вируса?

– Разумеется, ваше высокопревосходительство. Японские и американские спецслужбы периодически обмениваются файлами – в частности, фотографиями подозрительных личностей и просто террористов. Как только мы определимся с очередным файлообменом, то отправим в Пентагон изображение jpg, которое станет носителем нашего «ботнета». И коллеги за океаном получат электронного «троянского коня», который будет молча и незаметно ждать запрос на подтверждение личности нашего человека.

Генерал задумчиво кивнул, жестом отпустил айтишников и поглядел на Берга:

– Прошу вас помнить, Майкл, о документе о неразглашении, который вы недавно подписали. И настоятельно рекомендую забыть обо всем, что вы только что услышали… У вас остались еще вопросы?

– Кое-что мне все же непонятно, Тоси-сан! Ваши э-э… консультанты сообщили, что американцы до прихода в Харьков русской армии успели уничтожить три сотни емкостей с опасными патогенами. И наверняка бы спрятали или уничтожили контейнер с чумой – не случись казуса с бегущими из города украинскими военными. Боевики батальона «Азов» не охотились за биоматериалами – им всего-навсего просто нужен был автомобиль, чтобы как можно скорее удрать из Харькова. А в автомобиле был этот проклятый контейнер. Думаю, что беглецы, обнаружив в машине какой-то ящик, наверняка попытались заглянуть в него. Меня ознакомили с подобными транспортными контейнерами и уверили, что попытки несанкционированного взлома приводят в действие систему самоуничтожения…

Тоси кивнул:

– Такая версия нами рассматривалась. Но дело в том, что эту систему самоликвидации просто так в действие не приведешь! Специалисты, имеющие отношение в разработке подобных контейнеров, уверяют, что попытка открыть хранилище или сильные удары по нему систему не задействуют.

– Мне много чего здесь показывали, Тоси-сан! – усмехнулся Берг. – И поясняли, что если система самоликвидации взведена, то непременно сработает! Боевики могли вообразить, что в контейнере спрятано нечто ценное. У них было оружие, взрывчатка – кто бы помешал им попытаться добраться до содержимого таинственного ящика?

– В этот контейнер, помимо всего прочего, вмонтирован передатчик GPS, который позволяет не только отслеживать его местонахождение, но и подать кодированный сигнал о взломе и приведении в действие системы самоликвидации. Автомобиль американцы отследили: боевики пытались добраться на нем до западной границы Украины, но бензин кончился, и они бросили машину на окраине Львова. Позже «тойоту» обнаружили чины дорожной полиции Львова. Прошу заметить, что сигнал о вскрытии или самоликвидации контейнера не подан до сих пор.

Берг подозрительно прищурился:

– Ваша поразительная осведомленность обо всем, что происходит у американцев на Украине, просто пугает, господин генерал! Неужели наша страна сотрудничает со Штатами и в области разработки биологического оружия?

– Уверяю, что нет! Однако «Найтё» держит руку на пульсе этой истории. О причинах нашего беспокойства я вам рассказывал, Берг-сан. Японии не нужен скандал международного уровня и лишний репутационный ущерб. Что же касается источника моей осведомленности, то он не на Украине, как вы предполагаете, а в Вашингтоне.

Берг понимающе кивнул, совсем не ожидая дальнейших откровений. И все же спросил:

– Значит, вы убеждены, что расшифровка преступной работы микробиологов из Харьковской лаборатории, попади вирусы в руки независимых экспертов, непременно нанесет удар по престижу Японии?

– Наши эксперты, работающие с архивами «Отряда 731», пришли к выводу о том, что этапы модификации вируса можно легко отследить. У каждого микробиолога, как мне пояснили, есть свой неповторимый «почерк», свои приемы работы по совершенствованию вирусов. Это сродни отпечаткам пальцев, Берг-сан. Если поднимется шум и след потянется к «Отряду 731», то нашей стране снова предъявят старое обвинение.

– Ну-у, не знаю, – покрутил головой Берг. – Я не специалист, конечно, но определить разработчика по формуле кажется мне фантастикой!

Генерал вздохнул, поднялся из кресла и, обойдя стол, присел рядом с Бергом. Побарабанив пальцами по столу, он заглянул собеседнику в глаза.

– Долгое время ученые категорически утверждали, что и создание этнического оружия в принципе невозможно. Однако в начале нулевых годов наука научилась редактировать ген человека. А микробиологи «Отряда 731» еще в 30-е годы прошлого века начали подбирать генетический код к славянской расе. Это зафиксировано в архивах. Они исходили из того, что национальные особенности в реакции на различные вещества предопределены генетически. А совсем недавно русской разведке удалось захватить в лабораториях США кое-какие документы, свидетельствующие о разработке биологического оружия, наносящего вред конкретному этносу. Увы, мой друг: в Харькове велась подготовка к тотальному уничтожению славян. И исходный патоген для этнического оружия до сих пор не уничтожен – он только «переехал» во Львов!

Берг, забыв о категорическом запрете курения в «Трех колосках», потянулся за сигаретами. Генерал нахмурился, но возражать не стал и продолжил:

– Американские биолаборатории на Украине занимаются исследованиями в интересах военно-биологической программы США. Их деятельность направляет Украинский научно-технологический центр (УНТЦ). Основной вид деятельности Центра – это распределение денежных потоков для проведения интересующих Пентагон исследований, в том числе в области биологического оружия. Связь с Пентагоном осуществляется через компанию «Black & Veatch» – основного подрядчика американского военного ведомства. Заказчиками и спонсорами УНТЦ со стороны США являются Госдепартамент и Пентагон, а финансирование идет также через Агентство по защите окружающей среды, министерства сельского хозяйства, здравоохранения и энергетики США. К деятельности биолабораторий на Украине причастно и Минэнерго США.

Тоси положил перед Майклом еще один документ и продолжил:

– Нам известны имена американских и европейских сотрудников этого научно-технологического центра. Пост исполнительного директора УНТЦ занимает гражданин США Кертис Белаяч. Родился 27 августа 1968 года в Калифорнии, обучался в Калифорнийском университете управления имени Андерсона. Имеет степень магистра международных финансов и работает на Украине с 1994 года. Председатель правления УНТЦ от Евросоюза – Эдди Артур Майер. От США работу центра курирует Фил Доллифф[24], который в Госдепе занимает должность заместителя советника секретаря по вопросам международной безопасности и программ нераспространения оружия массового уничтожения. В списке, который лежит перед вами, – еще два десятка имен и кратких характеристик европейских и заокеанских функционеров, причастных к программам разработки биологического оружия. Надеюсь, что ваша изумительная память сохранит все эти имена – не исключено, что во Львове вы можете столкнуться с кем-то из них.

Берг подвинул к себе список, нахмурился и принялся за чтение. Закончив, он перечитал документ еще раз и улыбнулся генералу:

– Запомнил, Тоси-сан.

– Никогда не сомневался в ваших способностях, – отозвался генерал. – Но для собственного удовольствия не могу не задать проверочный вопрос: что вы можете сказать о нынешней супруге куратора от Евросоюза Эдди Майера?

Берг пожал плечами:

– Ева Бергман, 14 февраля 2001 года рождения, модель из Италии. Она подцепила Эдди в январе 2020 года в Куршавеле…

– Достаточно, Майкл, – генерал прихлопнул ладонью список и убрал его в сейф за своей спиной. – В качестве награды разрешаю вам выкурить сигарету!

В завершение беседы генерал Тоси сообщил, что Берг останется в «Трех колосках» еще на пару суток – ради максимально полного погружения в образ инженера Харьковской лаборатории. Майкл не возражал – он был холост, не обременен семьей и насущными заботами.

Бесшумный лифт мягко спустил Берга с вертолетной площадки на крыше терминала «Большая птица» аэропорта Ханэда на безбрежное асфальтовое море подъездных путей, перронов автобусов-шаттлов и парковок личного транспорта. После трехдневного «заключения» на лже-артели «Три колоска», где в его голову неустанно и почти круглосуточно забивали разные нюансы микробиологии, было приятно очутиться в многоголосной гуще людей, подышать не стерильным лабораторным воздухом, а вредными, но живыми запахами улицы.

Майкл попросил доставить его в аэропорт не к самому вылету в Гонконг, а заблаговременно. Отсюда он сделал пару звонков в университет, предупредил ассистента и старосту группы студентов о своей внеплановой отлучке и не спеша побрел в VIP-зал зоны вылета, мечтая о паре бокалов холодного светлого пива и прохладе уютного кресла.

Вытянув ноги и прикрыв веки, Берг приложил ледяное стекло высокой кружки к щеке и совсем было собрался вздремнуть, как рядом послышался хрипловатый знакомый голос:

– Прошу прощения за беспокойство, господин Берг…

Майкл без удовольствия приоткрыл глаза: конечно, это был он – темно-серый полковник Танака! В «Трех колосках» его не было.

– У вас что-то срочное, полковник?

– Не особенно. Жаль, конечно, что приходится прерывать ваш безмятежный отдых, но что поделаешь – служба!

– Говорите, полковник… Я вас слушаю.

– Должен немного скорректировать ваше задание во Львове, господин Берг.

– Корректируйте!

Танака неприязненно покосился на расслабленную позу Берга, его закрытые глаза:

– Это касается контейнера с культурой патогена, до которого вы, очень на это надеемся, непременно доберетесь. У нас есть сведения, что в этот контейнер кроме толстостенной колбы с вирусом заложен еще вот такой «портсигар». Взгляните, пожалуйста!

Берг снова открыл глаза и поглядел на полупрозрачную пластиковую коробку в руках полковника. Действительно, похоже на портсигар – разве что немного больше.

– И что, полковник?

Танака еле сдержался от того, чтобы не заорать на наглеца, не заставить его встать и слушать с подобающим вниманием.

– Вам нужно изъять этот «портсигар» и в полной сохранности непременно передать нашему человеку во Львове.

Берг с тяжким вздохом выпрямился и мысленно попрощался с возможностью подремать в удобном кресле и без помех осушить бокал пива.

– Давайте с этого момента немного подробнее, полковник! Во-первых, этот ваш портсигар: в последние двое суток я много общался с генералом Тоси и уверен, что он ни разу не упоминал о нем!

– Мы трудимся в одной команде, но задачи у нас иногда отличаются, Берг!

– Во-вторых, вы должны отдавать себе отчет, что вряд ли у меня будет возможность рыться в контейнере как в собственном кармане. Может так случиться, что меня и вовсе не допустят до этого хранилища. А если и допустят – кто-то наверняка будет рядом! Извините, полковник – но я не квалифицированный карманник и не фокусник.

– Львовский Исследовательский центр в настоящее время практически прекратил всю работу. Квалифицированный персонал микробиологов отозван в Штаты, частично уволен или сбежал – конкурентов для работы с контейнером у вас не будет, Берг! Постарайтесь!

– Допустим, мне удастся без помех стащить этот портсигар. А что с вашим львовским агентом? У вас во Львове есть агент? Никто мне об этом не говорил!

– Ну, это не совсем агент… Скорее, связник. И он уже там, на Украине.

Берг помолчал и в упор глянул в каменное лицо Танаки:

– Портсигар, полковник! Полагаю, в нем будет не пакетик мятных конфет! Какие нужны будут меры предосторожности?

– Никаких особых мер предосторожности, профессор! В портсигар, конечно, лучше не заглядывать – но если вы полюбопытствуете, то увидите там что-то вроде небольшого тканевого патронташа. А в кармашках – десяток плотно укупоренных ампул. Там биоматериал, не представляющий опасности.

Берг покачал головой:

– Извините, но я должен позволить генералу…

– Звоните! – согласился полковник.

Но дозвониться генералу Майкл не смог. Воркующий женский голос автоответчика сообщил, что вызываемый номер недоступен.

Танака едва заметно улыбнулся.

Ничего, подумал Берг. Ничего – я непременно дозвонюсь Тоси из самолета, или из Гонконга.

– Вот львовский адрес связника-дублера – Танака протянул клочок бумаги. – Там фитнес-центр. Вы узнаете нашего человека по татуировке над левой бровью. А он вас – по этому кольцу.

Берг повертел перед глазами кольцо из белого металла с черным камнем.

– Не прячьте в карман – наденьте на палец, – приказал полковник. – Желаю удачи, и прощаюсь с вами. Вам пора на посадку, профессор!

Танака пружинисто поднялся из кресла и, не оглядываясь, направился к выходу.

Добравшись до своего автомобиля, он достал планшет, включил его и ткнул пальцем в значок «Зона доступа». Гаджет немедленно отозвался: «Сейчас?»

«Да», – экран засветился, в верхнем левом углу замигал курсор.

Танака набрал имя и пароль зашифрованной почты «ProtonMail». Штаб-квартира сервиса, созданного разработчиками из CERN, базировался в Швейцарии и гарантировал полную конфиденциальность общения в Интернете.

Вызываемый абонент ждал звонка, и на мониторе засветилась строка:

– Все в порядке?

– В полном порядке. Человек будет на месте через два-три дня.

– Его не насторожило дополнительное поручение?

– Он пытался дозвониться до шефа, но линия заблокирована на все ближайшее время.

– Приемлемо. Половина вашего гонорара лежит в ячейке банка Тиба Коге.

– Хотелось бы знать – что за биоматериал находится в пробирках?

– Вы настолько любопытны?

– Скорее, осторожен…

– Могу просветить. Клещи проходят четыре жизненных фазы: яйцо, личинка, нимфа, имаго. На каждом этапе развития клещ питается один раз и переходит в следующую стадию. В пробирках содержатся примерно по двенадцать тысяч сытых личинок. Они напились крови с палочкой чумы, жизненные процессы замедлились, и они находятся в стадии анабиоза. В пробирках этот материал абсолютно безопасен.

– Черт побери. Понятно.

– Я рад. Вторая половина гонорара появится в банковской ячейке после того, как «фитнес-тренер» получит посылку. Вы включили услугу самоуничтожения переписки?

– Конечно.

– Тогда конец связи.

Танака покинул канал связи, однако самоуничтожение не подтвердил. Наоборот – он скопировал переписку и отправил файл в защищенное двухфакторной системой идентификации облачное хранилище.

Пусть полежит там, подумал полковник. Пусть полежит – пока нахальный профессор не вернется из своей поездки. Хотя, конечно, лучше бы он не возвращался!

Начальник отдела Военно-Медицинской академии Коидзуми тщательно протер очки, залпом выпил стакан воды и воззрился на небрежно развалившегося перед ним старшего врача Сиро Исии. Коидзуми молчал, стараясь подавить гнев, кипевший у него внутри. Более всего в те минуты ему хотелось заорать на этого нахального выскочку, затопать на него ногами, поставить негодяя по стойке смирно. А еще главе отдела очень хотелось разбить голову Сиро Исии тяжелым графином с водой.

Однако Коидзуми сдержал свой порыв: у наглеца были высокопоставленные покровителя в Генеральном штабе, и тот постоянно об этом напоминал. Начальник отдела знал: если бы негодяй Сиро Исии только захотел, он тут же занял бы его место. Но, к счастью, у старшего военного врача были совсем другие планы на свое будущее.

Успокоив дыхание, Коидзуми придвинул поближе папку с бумагами и заговорил:

– В своем рапорте, майор, вы просите увеличить штатную численность ваших ассистентов и помощников. Позвольте поинтересоваться: а куда подевались ваши прежние ассистенты?

Старший врач небрежно пожал плечами:

– Четверо негодяев дезертировали. Они не являются на службу вот уже несколько дней.

– Дезертировали? – поднял брови Коидзуми. – Вы не видели их несколько дней? Очень интересно, майор!

Не в силах более сдерживаться, он вскочил с места и заорал, брызгая слюной:

– Вы заперли несчастных в боксе с зараженными лабораторными животными и с легким сердцем отправились к своим шлюхам! Вы провели у них почти неделю! Естественно, что лаборанты, не предупрежденные о соседстве с больными животными, и сами заразились чумой. Когда симптомы стали очевидны, вы обратились к военным властям и сдали несчастных в карантинную службу. И не забыли подготовить для своих друзей из штаба подробный отчет о течении болезни подопытных. Все это происходило практически на глазах старшего лаборанта Симоды – он сознался во всем, вот протокол его допроса!

В лицо Исии полетела бумага. Тот хладнокровно поймал ее, разгладил и положил на край стола и улыбнулся:

– Жалко, что я не запер Симоду в боксе с теми негодяями…

– И вы легко признаете свой преступный умысел?! За что вы убили этих несчастных?

– Это были жалкие неумехи. Двое перебили массу лабораторной посуды, третий не мог приготовить элементарный препарат, четвертый пьянствовал…

– А где вы пропадали целую неделю, майор?

– Выполнял приказ высшего командования…

– Тикусёмо[25]! Как вы смеете прикрываться командованием, отправляясь к шлюхам?

– Вы не можете это доказать.

– Вы умышленно заразили четырех несчастных лаборантов, а теперь являетесь ко мне и просите выделить вам новых людей.

– Я работаю по плану, утвержденному в Генеральном штабе, – повторил Исии. – Если я не получу новых ассистентов, то немедленно пожалуюсь генералу.

– Вы полагаете, что генералу понравится то, что вы производите опыты не на мартышках, а на людях? Киккаке![26]

– Повторяю: это были никчемные людишки, полковник. И заразились по своей небрежности, я здесь не при чем! И вообще – давайте успокоимся, господин полковник! У меня есть все основания полагать, что очень скоро мы с вами расстанемся!

– Вот как? – Коидзуми мгновенно взял себя в руки и осторожно опустился на стул. – Прошу простить за некоторую несдержанность в выражениях, майор, но санитарное управление устроило мне за чумовую тревогу в вашей лаборатории нешуточную головомойку… Так что вы там говорите насчет нашего расставания?

Лаборатория старшего врача Сиро Исии по распоряжению Генерального штаба армии разместилась в комплексе Военно-Медицинской академии год назад. По мере увеличения объема работ подвальное помещение, выделенное Исии, вскоре оказалось для него слишком тесным. На основании рапорта старшего военврача для нужд его отдела был выделен примыкающий к Академии участок площадью более пятнадцати тысяч квадратных метров, находившийся прежде в распоряжении кавалерийского полка. Полковые квартиры и казармы также оказались в распоряжении старшего военного врача.

Но Исии все было мало! Он задействовал все связи в Генеральном штабе, и в апреле 1933 года началось строительство нового здания лаборатории, на которое правительством было ассигновано двести тысяч иен. Уже в октябре того же года в токийском квартале Вакамацу района Синдзюку было построено двухэтажное здание общей площадью 1 795 квадратных метров. Номинально новое здание было передано на баланс Академии, но Коидзуми не был в нем хозяином. Но, кажется, мог теперь стать им, если этот выскочка Исии не шутит насчет своего повышения и перевода!

Старший врач Исии самодовольно улыбнулся:

– Генеральный штаб крайне заинтересован в начатых мной исследованиях. А они предполагают масштабное расширение работ. Принято решение о создании исследовательского центра, в котором будут работать не менее двух тысяч лучших химиков и биологов нашей страны. Общее руководство поручено мне!

– Поздравляю, майор! – кисло улыбнулся Коидзуми. – Этот исследовательский центр будет создан на базе нашей Академии?

– Разумеется, нет! Местом для строительства выбрана территория оккупированного нами Китая. Если точнее – Маньчжурия. Логика выбора продиктована спецификой моих исследований: случись в исследовательском центре ЧП – зараза поразит не японское население, а чужую территорию. К тому же, густонаселенный Китай позволит без проблем находить «экспериментальный материал» для исследований.

Коидзуми решил сменить тему и снова взялся за свои очки:

– Наша доблестная армия жестко подавляет малейшие попытки сопротивления китайских коммунистов, – заметил он. – И я с большим интересом слежу за соревнованием между двумя подпоручиками, которые подробно освещает газета Japan Advertiser. Вы слышали об офицерах Тосиаки Мукаи и Цуёси Нода из 16-й дивизии, майор?

Сиро Исии снисходительно усмехнулся:

– Вы говорите о показательных обезглавливаниях китайцев? Эти два поручика, по их хвастливым заявлениям, проводят испытания старых самурайских клинков. Дурачье! Между тем, никто из них так и не сумел разрубить человека от головы до паха. Знаете ли вы, господин полковник, что для того, чтобы рассечь человека по вертикали, включая череп, требуется не только клинок чрезвычайно высокого качества, но и навыки того, в чьих руках меч? В их случае не применялась старая методика тестирования клинка на теле человека, называемой «тамэсигири»[27]. Офицеры облегчили себе работу и просто отрубали китайцам головы – что же тут выдающегося?

– Вы называете доблестных самураев дураками? – поднял брови Коидзуми. – Насколько я знаю, наше высшее командование с большим интересом следит за этим состязанием офицеров. Победитель пока не выявлен – счет отрубленных голов составляет сто пять и сто шесть. И самураи решили продолжить свое пари[28]…

– Уж не хотите ли вы донести на меня за высказанную мной непатриотичность, господин полковник? – рассмеялся Исии. – Доносите! Но имейте в виду, что я считаю глупым подобную бесполезную трату человеческих ресурсов. Я принесу великой Японии гораздо больше пользы, если стану проводить на китайцах биологические опыты! Уже решено: в моих будущих лабораториях подопытными будут не только китайцы, но и русские – их в Маньчжурии очень много.

– Ваши биологические опыты вызывают в медицинском сообществе негативную реакцию, майор! – осторожно заметил начальник отдела. – Не знаю… Одно дело – традиционное уничтожение врагов на полях сражений, и совсем другое – проведение на них медицинских опытов. Вряд ли европейские научные и медицинские журналы опубликуют результаты ваших будущих экспериментов, майор! А между тем – и вы не можете этого не знать – именно такие публикации являются проверенной дорогой к вершине научной карьеры!

– Плевать мне на европейцев и их журналы, – заявил старший врач. – Моя главная цель – подготовить японскую армию к победоносной войне с Советской Россией! И хватит об этом. Прошу принять мой рапорт о командировке в Маньчжурию. Меня известили, что там сейчас будет решаться вопрос о выделении земельного участка для строительства будущего исследовательского центра, и я хочу лично оценить его пригодность.

В 30-х годах на сопках Маньчжурии начали появляться японские секретные военные подразделения. «Отряд 100» у Синьцзина был специализирован на заражении скота, Цицикарский «Отряд 516» занялся разработкой и производством химического оружия. «Отряд 731», самый крупный, дислоцированный вблизи Харбина, изначально был «заточен» под разработку и испытание на людях бактериологического оружия.

Это была особая военная зона Квантунской армии. Под ее территорию в двадцати километрах от центра Харбина был выделен участок земли, имевший форму квадрата со стороной в шесть километров. Определив место для строительства, военные без колебаний сожгли там более трехсот китайских домов и ударными темпами построили на пепелищах жилые помещения на три тысячи человек, электростанцию, учебный центр и тюрьму на сто человек, многочисленные корпуса крупных и мелких лабораторий, конный манеж и крематорий. Был предусмотрен большой лекционный зал, стадион и даже синтоистский храм. Сюда же протянулась железнодорожная ветка, и раскинулся аэродром.

Это было громадное военное сооружение, окруженное рвом и забором с колючей проволокой, по которой был пропущен ток высокого напряжения.

Сиро Исии выбором генштаба остался доволен. Ему пришлось много хлопотать. В Токио он выбивал дополнительные ассигнования и рабочую силу для скорейшего завершения строительства. В медицинских университетах подыскивал кандидатов и лично формировал списки сотрудников для работы в своем Исследовательском центре.

Это было самым трудным: далеко не все отобранные им маститые профессора, ученые и студенты из университетов были готовы работать не с подопытными животными, а с «человеческим материалом». И составленные списки, к великому сожалению изувера, пополнялись крайне медленно.

Для вербовки наиболее перспективных кадров приходилось идти на поистине иезуитскую хитрость: отобранных Исией медиков и ученых поначалу отправляли в армию. И давали в полной мере ощутить на себе тяготы солдатчины, после которой кандидаты в «Отряд 731» становились гораздо сговорчивее. Палочная дисциплина и перспектива отправки на фронт заставляли людей соглашаться на то, что претило им по моральным соображениям. Да и платила армия за «работу» в Маньчжурии достаточно щедро.

Официально «Отряд 731» был частью департамента, занимающегося поддержкой санитарных норм в императорской армии Японии. Однако это было лишь прикрытие – главной целью подразделения являлась подготовка к биологической войне против СССР, США и других стран антигитлеровской коалиции.

Всего в подразделение за год с небольшим было отобрано около трех тысяч человек. В их число входили ученые, стажеры-медики, санитары, военные и рабочий персонал.

На территории отряда размещалось шесть блоков. Главное здание, где размещались 1-й и 4-й отделы, называлось «блоком «ро», поскольку внешне оно напоминало этот знак японской азбуки. К блоку примыкали два здания: в одном из них помещались хозяйственное управление и лечебный отдел, а в другом – отдел материального снабжения, столовая и кинозал.

Для семейных служащих Сиро Исии предусмотрел отдельный, весьма комфортный жилой комплекс. Здесь же находились общежитие для холостяков и синтоистский храм.

В 1939 году строительство первой очереди комплекса было завершено. Значительную часть персонала составляли научно-исследовательские работники и ученые, присланные с медицинских факультетов высших учебных заведений, из медицинских и гражданских институтов и научно-исследовательских учреждений Японии. Им был присвоены официальные статусы вольнонаемных японской армии и ученых-специалистов. Персонал был разбит на два десятка исследовательских и вспомогательных групп.

Попасть на территорию «Отряда 731» можно было только через секретный пункт связи, устроенный в центральном районе Харбина, на Гиринской улице. Здесь под вывеской «Пансионат "Береза"» стояло большое здание из красного кирпича. Это и был секретный пункт связи отряда с внешним миром. Прежде чем отправиться в Харбин, служащие отряда на автобусах или грузовиках из секретной зоны приезжали в «пансионат». Здесь они одевались в гражданское платье, выходили и смешивались с прохожими на городских улицах. По возвращении в отряд все проделывалось в обратном порядке.

Таким образом, конвейер смерти был готов начать свою страшную работу. Однако с официальным открытием комплекса Сиро Исии не торопился: он не без основания опасался, что кое-кто из завербованных медиков и микробиологов может быть шокирован методикой уничтожения живых людей и откажется работать. Отпускать таких из соображений секретности проекта было никак нельзя. Но как с ними поступать? Уничтожать «отказников»? Такие полномочия у Сиро Исии были – но это означало отсев ценных кадров и было бы отрицательным мотивом для плодотворной работы команды.

Нельзя было и тянуть с запуском «конвейера смерти» – генеральный штаб, вложивший в создание отряда огромные деньги и жаждавший быстрой отдачи от своей страшной затеи, торопил Сиро Исию.

Ради гарантированного удержания кадров глава отряда подумывал подсадить свой персонал на наркотики. Но не решался это сделать и отнюдь не из соображений гуманности. Сиро Исии боялся, что наркоманы не смогут работать так же продуктивно, как и здоровые специалисты.

Сомневаясь в правильности своей задумки, однажды он пригласил в свой Исследовательский центр для консультации главного фармацевта генштаба армии.

Был накрыт богатый стол. Однако гость из Токио всячески избегал предложенной темы беседы и воздерживался от рекомендаций. И вообще, по мнению Сиро Исии, токийский главный нарколог оказался слабаком и чистоплюем. Узнав о страшных для всякого нормального человека перспективах работы Исследовательского центра, он не смог сказать Сиро Исии ничего вразумительного. За столом он все время испуганно озирался, вздрагивал от каждого шума и откровенно боялся пробовать хоть что-нибудь – из опасения быть отравленным или зараженным. Обозлившись на чистоплюя за потерянное время, Сиро Исии решил напугать гостя еще больше:

– На нашем полигоне Аньда отрабатывается эффективность применения бактериологических бомб, – доверительно сообщил он. – Пленных китайцев привязывают к шестам, и на них с самолета сбрасывают начиненные чумными блохами керамические бомбы. Попадая на землю, блохи быстро перебираются на ноги испытуемых и начинают кусать их. Мои ученые специалисты наблюдают за ходом эксперимента в бинокли, с большого расстояния, а после бомбардировки везут китайцев в лаборатории и исследуют скорость и степень заражения.

– А какую методику исследования вы применяете?

Сиро Исии пожал плечами:

– Самую быструю. Мы вскрываем подопытных. Заживо и без всякой анестезии, дабы понаблюдать, как чума действует на внутренние органы.

Гость подавился сакэ и торопливо прикрыл рот платком. Исии заметил это и со злорадством продолжил:

– Помню один как раз такой эксперимент, проводившийся на четырех десятках подопытных китайцах. И завершилось дело не так, как мы планировали. Одному из привязанных китайцев удалось каким-то образом ослабить путы и освободиться. Он сразу же распутал ближайшего товарища, а затем вдвоем они принялись освобождать остальных. Вскоре все сорок человек бросились врассыпную. Наши медики в бинокли видели, что происходит, и впали в панику: сверхсекретная программа генерального штаба оказалась под угрозой. Нужно было срочно принять меры – но какие? Не растерялся только один из моих вольнонаемных стажеров. Он сел в кабину грузовика и помчался по полигону, наперерез беглецам, и стал ловко их давить. Благодаря таким решительным действиям большинство китайцев было уничтожено. Правда, бампер грузовика и фары от многочисленных столкновений с негодяями оказались разбиты, а капот и кабина залиты кровью. А тех, кто смог увернуться от мчащегося грузовика, охрана добила из карабинов.

Гость уронил чашку, поднялся и неверными шагами выбрался из столовой. Его рвало.

Сиро Исии бросил вслед гостю грязное ругательство и распорядился отправить его обратно в пансионат «Береза». Он всерьез раздумывал над тем, чтобы поручить своим охранникам поймать слабака и пополнить им череду подопытных…

Глава четвертая

«Эрбас» А-380 величественно коснулся колесными тележками бетона и, притормаживая, помчался по посадочной полосе аэропорта Дюссельдорф. Тут же в проходах салонов бизнес-класса появились улыбающиеся стюардессы авиакомпании «Люфтганза» в своей традиционной желтой униформе. Все двенадцать часов беспосадочного полета из Гонконга девушки наперебой с командиром экипажа расхваливали достоинства самого большого пассажирского самолета в мире.

Майкл Берг понимающе скривил губы: немцам и впрямь стоило гордится «летучим достижением» Европы! Самолет был огромен, и в то же время не производил впечатления неуклюжести. При высоте 24 метра лайнер вполне мог прикрыть тенью своих крыльев стандартное футбольное поле. Четыре роллс-ройсовских двигателя, способные развить тягу в тридцать две тысячи лошадиных сил каждый, вместе с тем были самыми малошумными и экономичными в мире.

Самолет мало-помалу замедлял свой бег, готовясь свернуть на одну из рулежных дорожек. Стюардессы раздавали пассажирам – по наблюдению Берга, примерно каждому четвертому – квитанции подтверждения заказов на автомобили и лимузины. Майкл снова улыбнулся: похоже, у персонала авиакомпании изумительная зрительная память! Квитанции, помеченные той же ярко-желтой полосой, пассажирам раздавали без уточнений и дополнительных вопросов.

– Ваш трап – первый, мой господин, – певуче прощебетала одна из стюардесс Бергу. – Не забудьте проверить ваш хронометр: за время полёта мы пересекли несколько часовых поясов.

Разминая слегка затекшие ноги, Берг встал возле своего кресла, окинул глазами нехитрый багаж – портплед с парой костюмов и сменных сорочек и небольшую дорожную сумку. «Вот так и надо всегда путешествовать, налегке», – с удовольствием подумал он, неодобрительно косясь на своего тучного соседа, увешанного сумками и свертками. Несмотря на призывы стюардесс оставаться на своих местах до полной остановки лайнера и приглашения к выходу, немец, недовольно пыхтя, уже двинулся в сторону выхода, надеясь покинуть самолет в числе первых.

Бергу, ориентируясь на многочисленные напутствия и внушения шефа разведки Японии, спешить было абсолютно некуда. Его непременно встретят, проведут мимо бдительных таможенников и сотрудников миграционной службы и вовремя доставят во Франкфурт-на-Майне. А там заведут в «стерильную» зону тамошнего аэропорта и помогут смешаться с пассажирами самолета, который вылетает в польский Краков. Вот там, в Польше, могут начаться первые неприятности: ему придется предъявлять чужой паспорт и отзываться на другое имя. К этим «играм» спецслужб, по мнению Майкла Берга, привыкнуть было никак невозможно!

Куратор-японец из команды генерала Тоси, обговаривая с Майклом детали предстоящего путешествия, неоднократно подчеркивал, что первый этап, «бросок» в Германию, не представляет для Берга никакого риска:

– Наши немецкие коллеги помогут вам беспрепятственно миновать зону пограничного и миграционного контроля и перебросят на автомобиле во Франкфурт, где служебными коридорами, закрытыми для прочих пассажиров, проведут вас в зону вылета самолета в Польшу. Вы оставите нашим партнерам свой настоящий паспорт и получите от них немецкий документ и укомплектованный рюкзак, подобный тем, с какими на Украину сейчас едут «солдаты удачи».

Выслушав эту инструкцию в первый раз, Майкл тут же – больше из духа противоречия – заметил, что все эти хлопоты, да тем более с привлечением немецких спецслужб, кажутся ему излишними.

– Я мог бы самостоятельно добраться из Дюссельдорфа до Франкфурта и польского Кракова, а на следующий день спокойно посетить тамошнее украинское консульство.

Консультант «Найтё» только качал головами и неопределенно улыбался.

– А немцы? – немедленно поинтересовался Берг. – Эти ваши немецкие друзья – насколько я могу быть с ними откровенен относительно порученной мне миссии? Спрашиваю не просто так, на всякий случай, как вы понимаете… И еще: содержимое рюкзака, который подготовят в Германии, весьма специфично. Тут и слепой догадается – куда и в качестве кого я отправляюсь.

– Хорошие вопросы, – отметил консультант. – Должен вам заметить, Берг-сан, что время от времени наше Информационно-исследовательское бюро «Найтё» оказывают зарубежным коллегам из Европы небольшие, скажем так, услуги. И мы, разумеется, рассчитываем на их встречную любезность. Все детали вашей миссии с коллегами обговорены на уровне глав спецслужб, все согласования достигнуты. Так что вам не надо ожидать никаких неудобных вопросов. Только максимальное внимание и содействие – и при путешествии в Германию, и потом, когда вы окажетесь на Украине!

Наконец легкое сотрясение корпуса «эрбаса» А-380 возвестило о том, что лайнер причалил к терминалу, и к его корпусу присоединились подвижные коридоры-телетрапы. Пассажиры, слегка утомленные долгим перелетом, устремились к выходам.

Не успел Берг сделать и нескольких шагов по длинному коридору терминала прилета, как почувствовал на плече легкое прикосновение. Обернувшись, он увидел сверкнувшую улыбку:

– Герр Берг, если не ошибаюсь? Добро пожаловать на немецкую землю!

– Здравствуйте, – чуть помолчав, отозвался Майкл. – Насколько я понимаю…

– Вы все правильно понимаете, герр Берг, – снова сверкнула улыбка. – Прошу следовать за мной! Кстати, вы сохранили свой посадочный талон?

– Да, пожалуйста, – Майкл протянул немцу плотную полоску картона, и, не удержавшись, съехидничал. – Может, лучше предъявить вам паспорт?

– Не стоит, – снова сверкнула улыбка. – Вы, вероятно, новичок в нашем бизнесе, герр Берг, если не знаете, что последнее, чему верят люди моей профессии, так это паспорт! А талон мне нужен не для подтверждения вашей личности, уверяю! А чтобы он ненароком не выпал из вашего кармана где-нибудь в польском отеле или в салоне украинского такси.

Не пройдя по коридору и сотни метров, немец прикоснулся карточкой-ключом к кодовому замку незаметной двери, распахнул ее и сделал Майклу приглашающий жест. Миновав еще несколько дверей, коридоров, эскалаторов и постов охраны, немец вывел Берга из огромного терминала. Здесь Майкла приветствовал еще один встречающий.

– Прошу, – первый распахнул перед Бергом дверь «ауди» и сел за руль. Машина вывернула со служебной стоянки и понеслась вперед.

Вырвавшись за город, «ауди» перестроился в крайний левый ряд и значительно прибавил скорость. Покосившись на панель приборов, Берг заметил, что стрелка спидометра замерла на отметке «180».

– На этом автобане нет ограничения скорости, – словно подслушав мысли пассажира, заявил немец. – Часа через полтора будем во Франкфурте. Если ваш самолет на польский Краков вылетит по расписанию, то окажетесь там еще через два часа!

Довезя Берга до терминала вылета Дюссельдорфского аэропорта, встречающие в темпе и без лишних формальностей провели его мимо постов контроля до самого трапа самолета, забрали японский паспорт и вручили объемистый рюкзак наемника и весьма потрепанный немецкий документ. Еще через час лайнер очутился в Кракове, где новый паспорт Берга никаких вопросов не вызвал.

Не теряя времени, Майкл отправился на поиски консульства Украины, был там радушно принят и получил бумаги для беспрепятственного прохождения границы.

– Приємно бачити бравого німецького солдата, який так швидко простягнув українському народу руку допомоги, – консул пожал ему руку. – Не розумієте нашої мови? Навчіться…[29]

Приветствуя «солдата удачи», консул тут же стребовал с него какой-то «гостевой сбор», небрежно смахнул две сотенные купюры в ящик стола и уткнулся в бумаги.

Польское такси остановилось недалеко от здания пограничного перехода «Краковец», и Берг выбрался из салона, разминая затекшую спину и машинально ожидая, что водитель, как это принято в Европе, подаст пассажиру его багаж. Но поляк только нетерпеливо посигналил и крикнул через опущенное стекло:

– Эй, германец! Забирай поскорее свой рюкзак, пока я не уехал!

Берг сдержал раздражение, вытянул из багажника вещмешок и направился к пункту пограничного контроля. С польской стороны автомобильная парковка была пустой – лишь у домика таможни стояло в ожидании пассажиров несколько таксомоторов.

Польский пограничник увлеченно тыкал пальцем в смартфон и едва поднял на Берга глаза. Он сходу оценил полувоенную экипировку, грубые ботинки, закрепленную на вещмешке каску и равнодушно поинтересовался:

– Зольдат? Ком, ком! – и мотнул головой, разрешая проход к стойке досмотра.

На украинской части таможенного коридора было не в пример оживленно и шумно. Стойка досмотра была завалена чемоданами, коробками и дорожными сумками. Покидающие Украину, перекрикивая друг друга, размахивали перед людьми в форме какими-то бумагами, негодовали на задержку и требовали немедленного пропуска. Таможенники не спешили и вдумчиво рылись в предъявленном для досмотра багаже, выуживая оттуда то одно, то другое и пытаясь перекричать толпу.

В толпе покидающих Украину с важным видом то и дело мелькали «решалы», о которых Майклу рассказали немцы из Франкфурта. Берг мгновенно определил взглядом украинских посредников, помогавших богатым землякам беспрепятственно выбраться за кордон. «Решалы» то и дело отзывали стражников в сторонку, и почти не скрываясь, совали им в карманы конверты и купюры. Таможенники и пограничники довольно улыбались, и сразу после получения мзды выкликали имя очередного счастливчика. И тот, собрав со стойки свой багаж, торопливо убегал в сторону свободного мира.

Берг забросил вещмешок на пустой угол стойки и принялся терпеливо ждать, пока на него обратят внимание. Не прошло и четверти часа, как из группы таможенников неохотно отделился офицер. Он окинул Берга цепким взглядом и осведомился:

– Найманець? Дойч? Швидко, предъяви дозвил[30]!

Берг выложил на стойку немецкий паспорт и документы, подтверждающие отсутствие судимостей и дисциплинарных процессов в Германии. Эти бумаги были украшены печатью консульства Украины в Кракове.

Таможенник бросил на бумаги невнимательный взгляд и потребовал:

– Покажи, що в речовому мішку!

Он быстро перебрал нехитрые солдатские пожитки и отодвинул в сторону спутниковый телефон:

– Це заборонено…

Берг возмутился и вступил с таможенником в спор, подкрепляя свои аргументы выданным в консульстве перечнем разрешенных для ввоза в Украину гаджетов. Спор прекратил привлеченный перепалкой «решала». Быстро вникнув в суть проблемы, он на приличном немецком языке тут же посоветовал Бергу решить вопрос пропуска через границу спутникового телефона за триста долларов.

– Эй, камрад, вообще-то я приехал к вам зарабатывать доллары, а не тратить их! – возмутился Берг. – Мне и так пришлось потратиться на самолет из Германии до Кракова и на такси!

– Думай сам! Иначе он твою спутниковую цацку не пропустит…

– Что за чертовщина! Мой товарищ, уехавший на Украину неделю назад, рассказывает о проблемах с сотовой связью в вашей стране. Без спутниковой связи тут никак!

– Плати, плати! Вернешь с прибылью – найманцам наши власти платят хорошо!

Доллары, как и предсказывал «решала», быстро устранили возникшую проблему. Офицер сгреб три стодолларовые купюры под стойку, и Берг был пропущен на Украину без имущественных потерь.

Выбравшись из душного помещения таможенного поста на свежий весенний ветерок, он закурил и принялся неторопливо размышлять о своих дальнейших шагах. От пограничного перехода до Львова по карте было 67 километров – их надо было как-то преодолеть. В Германии Берга подробно информировали о доступной транспортной новации на территории Украины – велосипедах. Наблюдательные немцы уверяли: с началом массового бегства украинцев от войны цены на такси резко подскочили, и многие из беженцев, экономя доллары и евро, стали добираться до пограничных переходов на велосипедах. А добравшись, бросали их прямо у пограничных постов – бери какой понравится и катайся!

Однако в поле зрения Майкла не оказалось ни одного двухколесного «друга»: то ли велосипеды успели потерять для украинцев транспортную привлекательность, то ли беженцы оставляли их где-то в укромных местах. Оказалась почти пустой и парковка, и Берг досадливо поморщился: неужели придется вызывать такси из Львова? Не идти же пешком…

Хлопнула дверь пограничного пункта, и к Бергу подошел улыбчивый «решала» – тот самый, что помог Майклу уладить конфликт с таможней.

– Тебе куда, камрад? В Яворов? На полигон?

Берг покачал головой и прищелкнул языком:

– В Краковском консульстве мне велели ехать прямо во Львов. В Мобилизационный центр.

– Могу подбросить и до Львова! Я возвращаюсь туда. Всего четыреста долларов.

Берг криво усмехнулся:

– Ты и так во Львов едешь – за что же целых четыреста долларов?

– За комфорт! У меня хорошая машина. Японский «лексус» – есть такие в Германии? Немецкие машины тоже хороши, конечно, – но японские мне нравятся больше. Так что – поедем?

– Если скинешь сотню – поедем! У меня осталось совсем мало денег, дружище!

«Решала», поморщившись, согласился и повел Берга к сверкающему свежим лаком «лексусу». Выведя машину на разбитый проселок, «решала» снова заговорил, все время поглядывая на Берга в зеркало заднего вида. Его немецкий язык был правильным, почти литературным – лишь иногда украинец вставлял сочные местные словечки.

– Как тебя зовут, камрад?

– Так и называй – камрадом, – мрачно отозвался Берг. – В Краковском консульстве мне посоветовали не болтать лишнего со случайными людьми!

– Понятно! Значит, приехал к нам на сафари, камрад? Пострелять русню? Не понимаешь? Русня – так мы называем клятых ворогов из России… Одобряю, одобряю – нынешнее «сафари» – дело прибыльное, найманцам платят по полторы – две тысячи «зелеными» в день! Дело, повторяю, прибыльное – но и опасное, сам понимаешь. Русские тоже умеют стрелять… И в плен вашего брата-найманца не берут – слыхал? Ты вообще воевал где-нибудь раньше? У тебя есть боевой опыт, камрад?

– Доводилось воевать…

Внимательный долгий взгляд с водительского места.

– Вообще-то ты не очень похож на «солдата удачи», камрад. Мне доводилось общаться с найманцами из Хорватии и даже с британцами – они были татуированы с макушки до пяток. А уж какие рожи свирепые – подходить к таким страшно! А ты какой-то… мирный с виду.

Берг оценил наблюдательность украинского ловкача и внутренне поджался.

– В Германии я занимался недвижимостью…

– Интеллигент, ха! Надоело просиживать задницу в офисе? А какая у тебя воинская специальность, камрад? – не отставал «решала».

– Самая интеллигентская, – хмыкнул Берг. – Когда-то в Африке я был оператором-наводчиком систем реактивного огня.

– Понятно, – уважительно кивнул украинец. – Таких наше военное начальство на «вольную охоту» по русским тылам не пошлет – получишь место где-нибудь при штабе. Там и платить будут по высшему разряду!..

– Поглядим… Ты вроде как завидуешь моим будущим заработкам, дружище? Только о «зеленых» и говоришь!

– Завидую?! Да я на своем месте, в «Краковце», побольше, чем всякие пришлые наемники зашибаю! Видел у пограничников, сколько наших богатеньких хохлят в Европу рвется? А пограничная стража без отмашки военкома никого не выпускает! Вот тут-то им без меня не обойтись! Без меня и моих свояков – кумовьев на пограничном переходе! Вот и получается: и бегункам от войны хорошо, и умным людям прибыток! Сечешь, камрад?

Берг кивнул и снова поймал внимательный взгляд в зеркале заднего вида.

– А я вот говорю с тобой и все голову ломаю: почему ты один, без друзей-товарищей прибыл? И почему переход «Краковец» выбрал? Вашего брата-найманца здесь редко встретишь – идут в основном через «Раву-Русскую», через «Шегини»… Или переходят в Украину с молдавского закордонья – аэропорт в Маркулештах совсем близко. Там найманцев даже автобусы встречают!

Берг внутренне подобрался: в Токио и Франкфурте его особо предупреждали о развитом на Украине доносительстве. Со «Службой безпеки» Украины сотрудничал, уверяли Берга, едва не каждый второй житель страны. И расспросы этого «решалы» прямо-таки сочились подозрительностью! Майкл пожал плечами:

– Куда консульство ваше направило, туда и поехал. Мне-то в чем разница – где границу переходить!

– Ну да, ну да! Твое дело теперь солдатское, – хохотнул украинец. И тут же, словно между прочим, поинтересовался. – А из каких мест в Германии будешь, камрад?

Берг скрипнул зубами: вот достал липучий «решала»! Майкл отдавал себе отчет, что его немецкий язык был безупречен, а вот с произношением наверняка имелись проблемы. Сам Майкл никогда не жил в Германии, и понимал, что его произношение может быть на слух архаичным. В разных федеральных землях Германии, и даже в отдельных городах говор немцев различается, и порой весьма существенно. Впрочем, к подобным вопросам Берг был готов:

– Сам я из Саксонии, но в Германии моя семья жила мало. Отец был инженером-нефтяником и мы изрядно поколесили по миру. И Европу объездили, и Северную Африку, и Ближний Восток. Так что в Дрездене я жил совсем мало.

– Ясно-понятно! То-то я слушаю – говорок у тебя невнятный какой-то! Коренные немцы так не говорят.

Чтобы отделаться от назойливых расспросов, Берг достал свой «мобильник» и сделал вид, что звонит по телефону. Он говорил с воображаемым собеседником, задавал в пустоту вопросы, хмыкал… Догадался «решала» о его хитрости или нет – но когда Берг спрятал телефон, вопросы задавать перестал. И только когда за стеклами «лексуса» замелькали первые городские кварталы Львова, поинтересовался:

– Где тебя высадить, камрад? Отвезти прямо в мобилизационный центр?

– Пожалуй, не надо. Не сегодня – хочу поискать земляков, которые заехали на Украину раньше. Узнаю – как тут и что. Отосплюсь в гостинице, а завтра пойду в этот центр.

– С гостиницами во Львове сейчас трудно, камрад, – предупредил «решала». – Много народа с востока понаехало. И военных, и штатских – все отели в городе «под жвак».

– «Под жвак»? – переспросил Берг. – О чем это ты?

– Да ты совсем темный! – захохотал «решала». – Под жвак – это как под самую пробку бензобака, когда машину заправляешь! Усек? Ой, не могу! Так что – помочь с отелем?

– Обойдусь! – отмахнулся Берг. – Твоя помощь, боюсь, мне не по карману – вези на Центральный вокзал.

– Как скажешь, как скажешь, камрад…

На привокзальной площади Берг расплатился с «решалой» и поспешил смешаться с толпой. Народу вокруг было действительно много – Дворцовая площадь Львова напоминала разворошенный муравейник. К зданию вокзала и от него шли бесконечные потоки людей – военных и в гражданской одежде. Лица в большинстве своем были невеселые, смеха и радостных возгласов слышно не было. Задевая друг друга, встречные пешеходы не извинялись – в лучшем случае огрызались или бросали друг другу колкие замечания. Изредка в толпе возникали короткие людские водовороты – нежелание поступиться своим эго и дефицит терпения то и дело порождали стычки.

В залах ожидания вокзала народу было еще больше. Под сводами здания металось громкое эхо и сквозняки. Сквозь гомон толпы изредка прорывались невнятные фразы каких-то объявлений. Побродив по вокзалу, Берг быстро сообразил, что сделать важный звонок в Германию из густой толпы не удастся. Пришлось снова выбираться на улицу, в объятия пронизывающего мартовского ветерка. Немного поразмыслив, Майкл направился в сквер напротив центрального входа – его дорожки были пусты, как и все скамейки.

Бергу предстояло сообщить немцам о своем благополучном прибытии во Львов – с тем, чтобы из Германии его весточка «перепорхнула» в Японию. Вероятность перехвата звонка спецслужбами Украины он оценивал с большим сомнением, однако рассудил, что разумная предосторожность никогда никому не мешала. И предложенная немцами система условных фраз сейчас улыбки у Майкла не вызывала.

Майкл с грустью покосился на тяжелый вещмешок с дурацкой каской – непременный атрибут всякого «солдата удачи». Он искренне надеялся, что уже завтра с утра он сможет приступить ко второй стадии операции внедрения, и от мешка можно будет избавиться.

Берг набрал номер, и немецкий связник откликнулся после первого же гудка. Майкл, оглянувшись, жизнерадостно заговорил в трубку:

– Привет, мамочка! Это я, Збигнев! Звоню уже из Львова. Добрался хорошо! Как ты себя чувствуешь, мамочка?

Женский приятный голос в трубке ответил не менее жизнерадостно:

– О-о, мой дорогой сын! Как я рада, что ты, наконец, позвонил! Какая погода во Львове? Ты не замерз? Надеюсь, ты захватил теплый шарф и синюю вязаную шапочку, которую я привезла тебе из Австрии?

Берг покосился на каску в чехле защитного цвета и скривился:

– Я не мерзну, не волнуйся, мамочка! Как ты думаешь, я могу навестить дядю Генриха? Ты его предупредила? О-о, так он ждет меня! Ну, тогда я перезвоню тебе уже от него. Нежно целую, мамочка!

Берг отключился и игриво подмигнул айфону, этому равнодушному свидетелю людского вранья: каждое слово и даже построение фраз всех конспиративных переговоров имело свое заранее оговоренное значение. Имя Збигнева дало связнику в Германии сигнал, что Майкл не обнаружил нежелательного внимания к персоне наемника и готов к превращению в американского инженера из Харькова. Синяя шапочка из Австрии была сигналом для японского айтишника. Получив это известие, горбатый токиец должен был взломать сервер в Вашингтоне и заменить один из миллионов хранящихся там файлов другим. Имя дядюшки Генриха давало Бергу адрес, где он мог переночевать и сменить вещмешок наемника на дорожную сумку американца. В сумке покоился потрепанный с виду, но необычно мощный лэптоп, в котором японские технари спрятали уйму дополнительных электронных функций.

Майкл не проходил специальной подготовки, и оттого многие вещи, привычные для профессиональных разведчиков, порождали в нем неуютное беспокойство и неуверенность. Угнетала его и необходимость строго следовать заранее оговоренным планам и условиям выживания на чужой и часто враждебной территории. Вот и сейчас, сидя на мокрой скамье в самом центре города, в котором он не был желанным гостем, Берг в который уж раз за последние сорок восемь часов с раздражением вспоминал прощальную встречу с полковником Танакой.

«Портсигар», который ему предстояло умыкнуть из харьковского кофра с вирусом, породил в мозге Берга целый ряд вопросов. Почему генерал Тоси ни разу не упоминал ни о нем, ни о каких напарниках-связниках из Львова? Скорее, наоборот: и генерал, и консультанты в «Трех колосках» сразу предупредили Майкла о том, что на Украине он будет действовать в одиночку.

Какой биоматериал содержался в «патронташе», укрытом в «портсигаре»? Почему его не надо было уничтожить вместе с культурой чумы, а требовалось непременно передать связнику (дублеру) из львовского фитнес-центра?

Почему генерал Тоси так быстро ушел со связи? Прощаясь с Майклом, он говорил, что будет рад ответить на дополнительные вопросы, если они возникнут…

Так и не найдя ответов на все эти вопросы, Берг решил отложить решение шпионской головоломки до лучших времен. Подхватив тяжелый рюкзак, он отправился к «дядюшке Генриху».

«Дядюшка Генрих» из многоэтажного дома по улице Зализничной[31] неподалеку от Центрального вокзала неожиданно оказался женщиной средних лет со старомодной прической. Появлению на пороге «племянничка» хозяйка квартиры ничуть не удивилась, однако встретила визитера с поджатыми губами. Она показала Майклу его комнату и ушла греметь посудой в кухню-столовую.

Берг быстро переоделся, умылся и отправился на поиски хозяйки. На кухонном столе уже скворчала яичница, женщина стукнула бутылкой водки, отвернулась к раковине и через плечо неприязненно поинтересовалась:

– Що ще хоче пан солдат?

– Дякую, добра господиня. Мені й горілка без потреби…

Хозяйка тут же убрала бутылку и молча вышла. Где-то в глубине квартиры она так грохнула дверью, что посуда на полке тоненько звякнула.

Берг поел, ополоснул тарелку и ушел в свою комнату. Включил телевизор и принялся лениво перещелкивать каналы. Он почти задремал, когда хозяйка без стука показалась в дверном проеме:

– Солдате, ти приїхав із Німеччини в Україну вбивати людей? – женщина легонько стукнула ногой по вещмешку у порога. – Цариця небесна, навіщо нам ця проклята війна?

– Мене покликав ваш уряд[32], добра пані, – Берг сел на кровати и развел руками.

– Щоб він урвався, ваш уряд! – зачастила со слезами женщина. – Воно жує, а що робити матерям? Мого молодшого тиждень тому забрали до батальйону. А старший третій рік живе у Росії, на Уралі. У мене там онуки, а я маю вважати їх ворогами[33]?

Берг снова беспомощно развел руками: ну не мог он признаться расстроенной женщине, что на самом деле приехал на Украину вовсе не воевать. Только и сказал:

– У молодшого сина я тільки не стрілятиму – ми з ним на одному боці, пані!

Сердитая хозяйка только скрипнула зубами и ушла. Послышался новый грохот двери и приглушенный плач.

Берг, ограждая себя от новых упреков, выключил телевизор, погасил свет и затаился в кровати под одеялом. Он долго не мог уснуть, наивно надеясь, что хакеру из «Найтё» не удастся произвести подмену личности, что Япония даст его миссии отбой, и операция по внедрению в Львовский Исследовательский центр будет отменена. Тогда он по возможности быстро покинет Украину и с чувством исполненного долга вернется в Саппоро, к своим рукописям эпохи Мэйдзи.

Но надежды Берга не оправдались. Под утро айфон ожил и последовало закодированное сообщение от немецкого связника: файл, подтверждающий личность Майкла, успешно «подселен» в заокеанский сервер. Операция, таким образом, вступила в решающую фазу. Делать было нечего – Берг бесшумно оделся, оставил хозяйке вместе с рюкзаком и каской две стодолларовые купюры и выскользнул из дома, благополучного избежав новых упреков и слез.

Покинув негостеприимную квартиру на улице Зализничной, Майкл весь день провел на ногах, не отказав себе в удовольствии побродить по улочкам старинного Львова. Здесь каждый камень дышал спокойной древностью, какой-то старинной основательностью и философским умиротворением. Насколько помнил Берг, город был основан князем Даниилом Галицким и назван именем его сына Льва. Первое упоминание о городе относилось еще к 1256 году.

А теперь это был, скорее, настоящий прифронтовой город. В ущельях улиц рычали и плевались едким выхлопом боевые машины пехоты и желто-пегие «хаммеры», спешили куда-то вооруженные люди в униформе и в гражданском. Патрули и группы территориальной обороны два раза останавливали и Берга. Правда, короткие допросы были вполне доброжелательными: «найманец» с немецкими документами и польско-украинской «сопроводиловкой» из Краковского консульства подозрений не вызывал. Недоумение проверяющие высказывали одно: прибывший для борьбы с русскими оккупантами солдат удачи не спешил на линию соприкосновения, а бродил по городу, как турист. Немецкие кураторы настоятельно рекомендовали ему объявиться в Исследовательском центре ближе к вечеру, и Берг решил убить время в каком-нибудь уютном маленьком кафе – во Львове их было великое множество.

Подробную туристическую схему Львова Берг изучил заранее, и его великолепная зрительная память позволяла легко ориентироваться в незнакомом городе. Оглянувшись по сторонам, он сообразил, что сейчас забрел в южную часть Львова – здесь ему попались Русская и Староеврейская улицы, Бернардинский монастырь, фрагменты древних укреплений. Майкл тихонько хмыкнул себе под нос: несмотря на откровенную ненависть здешних обитателей ко всей русне, именно улица Русская была во Львове, пожалуй, самой колоритной.

Из туристического справочника Львова Берг усвоил, что перевод названия улицы был не совсем верным. В Австро-Венгрии русинами называли украинцев. А в польской Речи Посполитой «рускими» (с одной «с») называли православных славян вообще. Так что правильнее было бы назвать улицу Украинской, или Православной – как кому больше нравится. Тем более что название свое улица получила от того, что к ней примыкал Православный квартал.

Недолго думая, Берг спустился по истертым ступеням под вывеску «Киликiа». Табличка у входа обещала семейную обстановку, бесплатный вай-фай, европейскую кухню и прием оплаты картой «Visa».

Однако посидеть в тишине и покое не получилось. Вывеска обманула: в подвальчике не было ни вай-фая, ни европейской кухни – заведение могло предложить только скверный кофе, мутноватое пиво и вчерашнюю пиццу. Хотя в кафе и не было патрулей, тут обитала не менее назойливая публика – проститутки, валютные менялы, наркодилеры и просто скучающие обыватели, интересующиеся благополучной Германией. Не выдержав назойливого внимания, Берг снова выбрался на улочку и, не рискуя испытывать судьбу в других заведениях, придумал нанять конный экипаж.

За долгую поездку по городу с него запросили триста долларов – зато в старинном фиакре не было ни проституток, ни наркоманов, ни вооруженных патрулей. Берг категорически отказался от предложений возницы провести для пана обзорную экскурсию, откинулся на старинное сидение, прикрыл веки и стал наслаждаться покоем и легким покачиванием экипажа.

А уже через три часа Берг, нарочито сгорбившись и сжав ладони коленями, сидел на пластиковом стуле напротив шефа службы безопасности Исследовательского центра мистера Денниса. Дюжий охранник в американской полевой форме замер в двух шагах позади подозрительного гостя, не сводя глаз с его затылка и положив руки на пояс с пистолетом. Деннис катал в ладонях карандаш и поглядывал на один из мониторов, теснившихся на столе.

– Значит, вы американец, мистер Холл, – вежливо констатировал он. – Американец без документов, если не считать бейджа? Что ж, мистер Холл… Надеюсь, вы не будете на меня в претензии, если я прибегну к стандартной процедуре проверки вашей личности? Ну и прекрасно, мистер Холл! Стало быть, вы работали в биологической лаборатории при Институте экспериментальной и клинической ветеринарной медицины в Харькове? Как правильно пишется ваша фамилия? Очень хорошо – а ваше имя? Драго… Немного странное имя для американца, вы не находите, мистер Холл? Ах, ваша мать хорватка – понятно. Не припомните ли номер вашего военного жетона мистер Холл? О-о, какая у вас незаурядная память!

Пальцы Денниса запорхали над клавиатурой лэптопа. Напечатав текст и отправив запрос через океан, он выпрямился, закинул руки на затылок и улыбнулся углами узкогубого рта:

– Современная техника не может не поражать, мистер Холл! В прежние времена проверка личности потребовала бы долгой бумажной волокиты – то ли дело нынче! Не успел нажать клавишу «Enter», как запрос уже на вашингтонском сервере… Правда, сейчас на восточном побережье США глубокая ночь – но будем надеяться, что дежурные всегда на посту… Ага, так и есть!

Принтер на столе коротко пискнул, замигал светодиодами, и в руки Денниса выползли три листа бумаги. Пробежав распечатку глазами, он вынул из ящика стола небольшую электронную панель и предложил Бергу прижать к устройству ладонь. На панели мигнул зеленый светодиод, Деннис удовлетворенно кивнул, снова улыбнулся и протянул Бергу руку:

– Добро пожаловать к нам на борт, мистер Холл! Вашингтон только что подтвердил сообщенные вами сведения и даже снабдил меня вашим портретом! Подтверждены и отпечатки пальцев. Сержант, принесите нашему гостю чашечку кофе и можете быть свободны! Мистер Холл, пересядьте в это кресло, пожалуйста! И не обижайтесь на холодный прием и проверку – время такое нынче, сами понимаете! И к тому же ваш рассказ о побеге из Харькова и чудесном спасении звучит просто невероятно.

Берг с удовольствием пересел в кресло и блаженно вытянул ноги. Когда охранник принес кофе, Деннис спохватился:

– Мистер Холл, может, налить вам что-нибудь покрепче? С дороги, а? Не хотите? Ну, как знаете, как знаете… А я с вашего позволения, выпью!

Он уселся напротив гостя, благожелательно уставился на него и после короткой паузы снова принялся за расспросы:

– Значит, вы слышали русскую канонаду в Харькове? А под снаряды попасть, хвала Иисусу, не успели?

Берг покачал головой:

– Русские развернули свое наступление чертовски быстро, и уже на третий день с начала операции подошли к Харькову. Мы получили приказ уничтожить емкости с культурами микроорганизмов и жесткие диски компьютеров. Базы данных были отправлены, согласно директиве Вашингтона, к вам во Львов и в Одесскую биолабораторию. Украинская администрация от нас отмахивалась, и мы с минуты на минуту ждали приказа об эвакуации персонала. Но его не было, и люди стали разбегаться сами. Местный персонал не явился на службу уже через день – часть охранников, лаборанты, два микробиолога… А потом к нам нагрянули украинские солдаты какого-то элитного полка. Они реквизировали автобус и два внедорожника из гаража и умчались на них. Медлить больше было нельзя, и тогда директор Центра сам принял решение об эвакуации. Решили пробиваться к Одессе – там русских еще не было. Мы надеялись морем перебраться в Турцию. Чтобы не привлекать внимание, бежать решили россыпью, небольшими группами…

– Правильное решение, – одобрил собеседник. – И что было дальше?

– Наша группа успела доехать до Кировограда, и на тамошнем блок-посту нас остановили украинские военные. Они объявили, что забирают наши автомобили – протесты и американские паспорта нам не помогли. Нас просто выбросили из машины и велели убираться на все четыре стороны. Я успел захватить только сумку с самым необходимым – другим и этого не позволили! От военных мы узнали, что побережье в Одессе блокировано русским флотом, так что о Турции осталось только мечтать. Решили пробиваться на запад, к молдавской границе.

– Рискованно, черт побери! – заметил Деннис. – И далековато – но другого выхода у вас, пожалуй, не было.

– Частные машины, ехавшие на запад, были набиты беженцами, а проситься к военным мы остерегались. Потом нас пленила группа странных личностей. То ли дезертиров, то ли мародеров – они отобрали у нас вещи и деньги. Микробиолог Мэйсон попробовал протестовать – его тут же застрелили и бросили тело в канаву. Ну а потом я остался один…

– Знаете, что в вашем рассказе самое невероятное, мистер Холл? То, что вы добрались до Львова без американского паспорта и вообще без документов! Молодой и крепкий мужчина – власти вполне могли принять вас за дезертира или русского шпиона!

– Я и сам удивляюсь, – мрачно кивнул Берг. – Несколько раз меня останавливали на блок-постах, допрашивали… Даже расстрелять грозили! Но как видите – жив и здоров. Повезло!

– Да, у вас хороший небесный покровитель… Ну и каковы ваши дальнейшие планы, мистер Холл?

– Планы? Какие тут могут быть планы? Я сыт этой Украиной по горло! Мне бы добраться до молдавской, словацкой или венгерской границы – и домой! И к чертям собачьим контракт – я уверен, что там ничего не сказано о выживании в военных условиях!

– Я вас очень хорошо понимаю, мистер Холл. Но боюсь, что помочь никак не могу! То есть ссудить вам некоторую сумму – ради бога! Но как вы пересечете границу без документов?

– Я слышал, что наше посольство перебралось из Киева сюда. Разве нет? Моя личность подтверждена – надеюсь, что с оформлением документов проблем не будет.

– Ха! Ваша информация устарела, мистер Холл! Русские наступают чертовски быстро, и не только на Донбассе. Идут ожесточенные бои под Киевом, и дипломаты давно уже убрались из Львова в Польшу.

– И что же мне теперь делать?

– Даже не знаю, мистер Холл, – Деннис пошуршал прибывшей из Вашингтона распечаткой. – На несколько дней могу приютить вас в своей лаборатории. Какая у вас специальность, мистер Холл? В бумагах написано просто – инженер.

– Холодильное оборудование, сэр…

– Холодильное? Вот и прекрасно! Почти весь украинский персонал, как и у вас в Харькове, успел разбежаться, а настроение у оставшихся – сами понимаете… Ведущие американские биологи и европейские лаборанты частью отозваны в Штаты. С наладкой генератора дезинфектанта[34] справитесь?

Берг кивнул.

– Отлично! – резюмировал Деннис. – Жить можете прямо в чистой зоне Центра, одна из гостевых комнат – в вашем распоряжении. Там в личном буфете есть «лекарство от скуки» – приличный запас спиртного, орешки и мюсли. Поживете у нас несколько дней – а я тем временем попробую связаться с дипломатами и разузнать, как решить вашу проблему с утерянным паспортом и выездом за границу.

Деннис вынул из ящика пластинку карточки-ключа на длинном шнурке и рацию «Кенвуд», передвинул Бергу:

– Это гостевой ключ, дружище. Открывает все двери в грязной зоне. В стерильной зоне вам делать нечего, как сами понимаете. С помощью рации можно связаться с дежурным на ресепшн днем и ночью. В случае экстренной необходимости по третьему каналу связывайтесь со мной.

Берг ухмыльнулся:

– Насчет стерильной зоны и предупреждать не надо, мистер Деннис! Несколько дней, вы говорите? А как быть со жратвой? Боюсь, что на орешках и мюслях я долго не протяну, сэр! Признаться, я бы и сейчас не отказался от доброго техасского стейка…

Деннис озабоченно вытянул губы:

– Наши местные повара, увы, сбежали. А оставшийся американский персонал питается в ресторанчике неподалеку. Но вам-то без документов за порог Центра лучше не выходить. Наши украинские друзья в городе совсем озверели – в каждом прохожем видят русского диверсанта или доморощенного дезертира. Не унывайте, что-нибудь придумаем! А пока идите отдыхать, мистер Холл!

Сунага Кикута с самого утра был сильно расстроен. Он ускользнул из школы после первого урока, немного побродил по окрестным улочкам, а потом забился в тесную щель между двумя кирпичными домами, сел на камень и принялся с тоской рассматривать старый ботинок. Подошва наполовину оторвалась, и торчащие гвоздики придавали ботинку какой-то зловещий оскал. Обувь была уже неоднократно чинённой-перечинённой, скверная кожа сморщилась и покрылась глубокими трещинами. Сунага вздохнул: сколько ни смотри на проклятый ботинок, целым он не станет. И починить его не возьмется ни один сапожник – даже если у него была бы иена-другая на починку.

Денег на новые ботинки у родителей не было – это Сунага знал точно. Отец его давно стал инвалидом, работать не мог, и целыми днями надрывно кашлял где-то в глубине дома. Мать не имела постоянной работы и с утра до позднего вечера занималась стиркой чужого белья. Прачек в округе было много, оттого и платили им весьма скудно – бывало, что и вовсе не платили, придравшись к пятну на одежде. Порой мать возвращалась домой не только с истертыми до крови ладонями, но и без жалких медяков, зато со следами побоев на лице и теле – конкуренция у бедняков была жесткой.

Вот и получалось, что бочонок для хранения овощей, стоявший в хижине Сунаги, как и у всех японцев, у домашнего очага, был почти всегда пуст – если не считать пары-тройки небольших картофелин и пучка зелени. В голодные дни Сунага откладывал учебники и вместе с маленькими братишками отправлялся на заработки. До позднего вечера приходилось махать тяжелой мотыгой, расчищая русла ручьев для полива или перекапывать глинистую землю на огородах зажиточных соседей.

– Эй, Сунага! Ты чего тут расселся? – окликнул его одноклассник. – Пошли скорее в школу! К нам пришел важный господин из военного округа. Наш учитель назвал ему лучших учеников – тебя ищут!

– А зачем этому господину лучшие ученики? – недоверчиво поинтересовался Сунага.

– Производится набор в военную школу. Там ученикам дают одежду, обувь и даже платят жалование! Пошли скорее!

Сунага выдернул из кармана обрывок бечевки, подвязал подошву и похромал за товарищем, веря и не веря в то, что на свете бывает такое счастье – чистая новая школьная одежда, крепкие ботинки, да еще и жалование!

Важный господин оказался армейским фельдфебелем и агентом Управления по водоснабжению и эпидемиологической безопасности Квантунской армии – так был замаскирован «Отряд 731». Десятки таких агентов рыскали по всем народным школам Японии, выискивания прилежных учеников 14–15 лет.

Сиро Исии умел смотреть в будущее.

Проблемами производства смертельных бактерий и экспериментами по улучшению невидимой смерти в его отряде занимались, конечно, ученые. Но им не хватало помощников, призванных обрабатывать данные экспериментов, готовить препараты и вести документацию. Между тем, учебных заведений, которые могли бы осуществить массовую подготовку младших специалистов по санитарно-клиническим исследованиям, в Японии было недостаточно.

Сиро Исии – к этому времени уже полковник – лично объездил множество больниц и санитарных учреждений Японии. Им были отобраны десятки специалистов, знакомых с техникой проведения анализов и экспериментов, и все они отправились в «Отряд 731» в качестве вольнонаемных. Однако люди, не приученные к работе со смертельно опасными бактериями, часто заражались и гибли. Велик был и отсев из отряда по соображениям морали. Рапортов об увольнении никто, конечно, не писал – завербованные в отряд отдавали себе отчет, что обратной дороги из «фабрики смерти» просто нет. И бежали с «фабрики смерти» при первой возможности…

Разозленный хроническим некомплектом персонала и текучкой кадров, Исии в конце концов пришел к мысли о необходимости организовать подготовку квалифицированного персонала непосредственно в отряде. Здесь он сам мог бы прививать людям понятия железной дисциплины и ответственности за сохранение в тайне секретов бактериологической войны. С его задумки и началось пополнение «Отряда 731» подростками и их воспитание и обучение.

Полковник Исии лично инструктировал разосланных по школам Японии вербовщиков. Главным критерием отбора подростков была бедность. Ценились хорошие способности к учебе и высокая успеваемость. Ученики народных школ из малообеспеченных семей, как правило, учились старательно, многих обуревала жажда знаний. Это было залогом будущих успехов по жизни. Таким был и Сунага: хлебнув горькую бедность полной чашей, он старался учиться на «отлично».

Фельдфебель просмотрел ведомость успеваемости подростка, задал несколько вопросов о семье, краем глаза зацепил подвязанный веревочкой ботинок и довольно вздохнул: парнишка годился! Он объявил Сунаге, что ему с вещами нужно немедленно явиться в казарму, где будет сформирована группа будущих стажеров новой школы. А через день-два школьники будут отправлены в Маньчжурию.