Лидия. Головная боль академии

Глава 1. Если расставаться, то эффектно

Лидия

В тёмной кладовке с запасной мебелью недвусмысленно пыхтели двое. Под охи-вздохи и ритмичные влажные шлепки любовники не заметили, как с расстояния двух метров за ними наблюдаю я. Да не просто наблюдаю, а ещё и записываю звуки на артефакт.

Конечно, подробностей я не видела. Двое были в одежде. Но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что они там не морковку на тёрке трут.

Нет, я не шпионка-вымогательница, просто это мой парень сейчас по-животному торопливо имеет какую-то грудастую девицу, которая прекрасно знает, что Ромери уже почти полгода встречается со мной.

Встречался.

– Что, держит тебя твоя безродная полукровка на сухом пайке? – между томными страстными стонами девица не нашла ничего лучше, как вспомнить обо мне.

– Замолчи-и-и… – пыхтя, прорычал мой бывший теперь уже парень, и влажные хлопающие звуки участились, а вскоре резко оборвались под громкий синхронный стон обоих.

Ну, вот и всё.

Полчаса назад Ромери слёзно клялся мне в любви и предлагал скрепить наш союз постелью. И я бы даже согласилась, если бы не гадкая ситуация с его родственниками. Вернее сказать: ситуёвина.

Когда Ромери заявил родным о желании жениться на девушке без завидного «де» или эльфийского «аль» в фамилии и без богатого приданого, те устроили скандал и пригрозили ему отлучением от рода.

Мой тогда ещё парень, вместо того чтобы отказаться от поддержки захудалого и откровенно поганенького рода де Кальди1, честно рассказал мне, что отныне я могу претендовать исключительно на роль горячо любимой и желанной… любовницы!

Не знаю, на что Ромери рассчитывал. Пытался меня зацеловать и раздеть, ласками превратить моё «нет» в «да», но получил коленом в пах. Не сильно, но достаточно, чтобы я проворно вытолкнула неудовлетворённого негодяя вон из нашей с Катариной комнаты.

А после, чтобы окончательно принять решение о расставании, я накинула плащ-невидимку и проследила за Ромери.

Как оказалось, не зря.

В коридоре Ромери встретил знакомую, и они как-то слишком быстро договорились уединиться в кладовке на первом этаже.

Ага, значит, не в первый раз.

Пока шла за ними, даже пустила слезу, но быстро вытерла её и улыбнулась. Мстительно так, предвкушающе.

Отомщу.

А ещё… Сюрприз-сюрприз! Я, Лия Ферб, на самом деле наследная герцогиня Лидия де Фиарби. Так что Ромери, не добравшийся со мной до постели и выбравший поддержку своего обнищавшего рода, прошляпил по всем статьям.

А как он плакал, закидывая меня любовными клятвами… Весь такой мужественно-печальный, обречённый.

Тьфу, вспоминать тошно.

Полгода назад, когда только поступила на первый курс академии, я была очарована им, а он – мной. В первый же вечер знакомства мы уже вовсю целовались в тёмной нише коридора.

Ромери казался мне идеальным: красивый, чуткий, способный поддержать разговор на любую тему.

Но чем дальше, тем настойчивее он уговаривал меня попробовать это.

Нет, я девушка смелая и даже в чём-то сумасбродная. Мне уже семнадцать, так что я практически взрослая и готовая к экспериментам. Только в отношении Ромери моя интуиция выла сиреной, предупреждая об опасности.

Сегодня я убедилась: интуиция права.

Любовнички зашуршали в темноте одеждой. Ромери, не удосужившись поблагодарить девицу за помощь в столь щекотливом деле, выскочил за дверь первым, а затем, призывно покачивая бёдрами, удалилась и грудастая девица.

Похоже, это у них многократно отточенный ритуал!

Я вернулась в комнату и в задумчивости не сразу заметила, как появилась моя соседка Катарина. Она как обычно допоздна пропадала в своей артефактной лаборатории с нескучными штучками-дрючками.

Нас поселили в одной комнате не просто так. Кэт единственная, кроме ректора, преподавателей и герцогини Брауцвигской, знала, кто я.

Мы с Кэт вместе росли и в академию поступили тоже вместе. Она мечтала стать артефактором, а я – зельеваром и в качестве второй специализации – боевиком.

Катарина – дочь папиного заместителя Альбаргана аль Тикси, эльфийка-полукровка, унаследовавшая магию от отца, но по какой-то неизведанной причине не боевую, а предрасположенную к артефакторике.

Несмотря на скромный магический потенциал, Кэт училась фанатично. Что с учителями в замке, что в академии. Настоящая заучка. Но, как ни странно, мы нашли общий язык, хоть Кэт временами стонала, что со мной она превратилась в настоящую преступницу.

А я что? Я, как обычно, в своём репертуаре. Все знают: если где-то случился большой «бум», то без меня не обошлось.

К слову, чудесный плащ-невидимка – изобретение моей дражайшей незаменимой Кэт. А чтобы смастерить этот артефакт, мы обыскали кабинеты преподов, пробрались в закрытую секцию библиотеки и ограбили обе лаборатории: артефакторную и химическую.

Я уже говорила, что я юный зельевар? Так вот, забудьте. Я – зельевар-изобретатель. И те, кто меня знают, никогда не встанут у меня на пути. Потому что как встанут, так и лягут.

Сегодня один кобель посмел расстроить меня, и я уже придумала пару идей, чем «отблагодарить» негодяя.

А пока пришло время избавиться от вещиц, напоминающих о моих не самых удачных отношениях.

Фотокарточка.

В тот день мы с Ромери праздно шатались по Зоту2. После кафе и череды лавочек с бижутерией, бельём и простенькими артефактами-амулетами мы натолкнулись на портретное ателье и фото-кабинку в нём.

Ромери уломал меня сделать снимок. Мол, будет носить фото в нагрудном кармане возле сердца и любоваться мною перед сном.

Хорошо, если только любоваться, а не… Кхм.

В итоге снимок у нас получился парный, где я, вся такая королевишна, смотрю в окуляр, из которого «вылетает птичка», а Ромери пожирает меня влюблённым взглядом.

Одна копия досталась Ромери, другая мне.

Ох, как я любила этот снимок… До сегодняшнего вечера.

Хрусть! – и карточка разделилась надвое.

– Что, опять Ромери? – догадалась подруга.

– Мы расстались, – как можно более бесстрастно заявила я.

– Точно?

– Точнее некуда. Я видела, как он трахается с девицей из менталисток.

Скромная Катарина покраснела от одного только слова «трахается» и выпучила серые, по-эльфийски слегка раскосые глазищи.

Я рассмеялась, а мои руки осмелели и порвали обе части фотокарточки на мелкие кусочки.

Ну, вот и всё. Даже как-то на душе стало свободнее.

Правда, такая же карточка осталась у Ромери. Но и он, полагаю, скоро от неё избавится. Я же в его глазах безродная полукровка…

Блин! Во дебил! Ну, как так можно? Меня, божественно талантливую и красивую, променять на академскую давалку!

Мерзко даже думать об этом.

Причём Ромери знал, что без злотня в кармане я не останусь. Ибо за полгода я успела заключить договора не только со студентами и владельцами увеселительных заведений, но и с профессором Талисой де Грасс, которая без преувеличения увидела во мне революционера зельеварения.

Только дебил мог изменить мне.

А дебилы нам не нужны!

Даже будь я безродной сиротой-крестьянкой, я достойна лучшего мужчины. В академии подставное имя отлично помогает избежать лести в мою сторону и чинопочитания.

Удобненько. И не нужно строить из себя царственную леди. Не люблю я все эти этикеты и политесы.

Одна из причин, почему при поступлении в академию я получила имя Лия Ферб, – это мои, как говорят родители, «не аристократические манеры».

Бедные мамуля с папулей… Из-за моей бурной деятельности, не раз сотрясавшей герцогский замок, родители так и не отважились на второго ребёнка. Видимо, им хватило «счастья» с одной мной. Особенно папе, от которого мне достался целительский дар.

Где-то два десятка моих гувернанток и учителей магии сбежали, отказавшись иметь дело со мной. В общем, далеко не всем пришёлся по душе мой живой ум экспериментатора и чудотворные зелья.

Однажды, на своё десятилетие, я подлила жёлтое зелье, собранное после взрыва в лаборатории, в суп и десерты. На своё несчастье, поздравить меня тогда прибыли мамина подруга и по совместительству моя наречённая матушка, предводительница демонов Сантана де Грет (для своих тётя Санта) с мужем и тремя сыновьями.

Старшенькому, Габриэлю, который моложе меня на год, не повезло больше всех: от жёлтого зелья силы его и без того необъятный магический резерв буквально взорвался, чуть не укокошив всех сидящих за столом. В последний момент тётя Санта перебросила сына порталом в безопасное место.

Увы, тот мой день рождения стал последним выходом в свет для нелюдимого рогатого мальчишки. Наследником предводительницы переназначили среднего сына – Маркуса, у которого с самоконтролем всё было в порядке и который не успел попробовать десерт.

Конечно, меня заверили, что Гэб жив и здоров, просто зелье спровоцировало всплеск магической силы, которую мальчик не смог обуздать. Как бы я не особо виновата, просто без моего участия это случилось бы когда-нибудь потом, в другом месте.

А так Габриэля сослали в тмутаракань, где он при всём желании никого не укокошит своей неукротимой силой.

Если честно, за тот случай мне до сих пор чуток стыдно. Страшненький он, конечно, был, этот Гэб, но в девять лет быть отлученным от семьи и лишённым наследного титула – это уж слишком.

Жаль парня.

До шестнадцати лет родители пасли меня. Так сказать, вкладывали мою энергию в мирное русло: ежедневные физические тренировки на рассвете, книжки, танцы, этикет…

Увы, вылепить из меня паиньку не удалось. То ли методы у любящих мамы с папой слишком мягкие, то ли я просто уродилась с прибабахом.

В общем, когда я совершала прощальный променад вокруг замка, мне даже показалось, что стены облегчённо вздыхают, мол, наконец-то!

И вот великое «счастье» в лице меня перекочевало в Магическую академию имени де Таура. Туда, где когда-то учились мои родители и отец Кэт.

Глава 2. Всё тайное долетает до любопытных ушей

Лидия

Утром за завтраком я спиной чувствовала, как меня буквально прожигают взглядом.

Я намеренно надела наряд, провокационно подчёркивающий мои длинные ноги и тонкую талию. Кружевная белая полупрозрачная блуза с корсетом и обтягивающие тёмно-синие брюки – пожалуй, моя любимая форма одежды. Сексуально и на грани приличия.

Пускай парни глотают слюни. Мне не жалко.

С Ромери, уже сидящим в столовой со своими одногруппниками, я демонстративно не поздоровалась. Даже до самого мимолётного взгляда не снизошла.

Ибо недостоин.

Но помучить мерзавца хотелось. Ни одна даже самая мелкая душонка не делала мне пакостей безнаказанно.

Всем отзовётся. Никого не минует.

– Смотрит? – поинтересовалась у соседки.

– Угу, – буркнула Катарина.

– Мстить буду, – грозно сжала я кулачки.

– Он даже не ест… – украдкой косясь на стол боевиков-третьекурсников, сообщила мне Кэт. – Сидит над тарелкой и прям не отрываясь… – она вдруг переменилась в лице. – Ой, сюда идёт!

Я коварно улыбнулась и выудила из сумки усилитель звука и записывающий кристалл-артефакт. Тот самый, запечатлевший вчерашнюю возню в кладовке.

– Лия. Привет, – прозвучало мне в затылок.

– Я завтракаю. Не порть мне аппетит, – даже не повернулась к нему и жадно откусила от булочки.

– Мы можем поговорить?

– Говови, – пожала я плечами, не переставая жевать. Нет, мне, конечно, хотелось сказать: «Шёл бы ты отсюда», – но в свободной от булочки руке у меня лежал артефакт, готовый воспроизвести тот самый момент «икс», да к тому же с усиленной раз в десять громкостью.

Ха!

Мне изменил парень? Пусть услышат все!

Безродной полукровке (а точнее, четвертькровке) всё равно.

– Лия, то, как я себя вчера вёл… Прости меня. Этого больше не повторится.

– Ну, разумеется, – не сдержала я улыбки, которую мой бывший истолковал неправильно.

– Я люблю тебя и не готов с тобой расстаться, – этот индюк специально встал в свою коронную позу, чтобы казаться неотразимее. И кудрями своими каштановыми тряхнул. Смотрелось жалко. Больше его обаяние на меня не действовало. – Лия, ты ведь меня простишь?

– Нет, – со смешком выдала ему.

– Но… почему?

– Когда любят, не изменяют. А тебе лишь бы засунуть свой стручок, и неважно в кого! – припечатала я.

Катарина, сидящая напротив меня, подавилась какао, закашлялась и нырнула головой под стол.

– Я тебе не изменял! Да как ты вообще… – тут его голос дал петуха.

А я…

Вот он! Настал час расплаты!

Я коварно улыбнулась, послала энергетический импульс в кристалл и сама же подпрыгнула, не ожидая, что будет ТАК громко.

На всю столовую раздалось:

– Что, держит тебя твоя безродная полукровка на сухом пайке? – задыхающийся томный женский голос.

– Замолчи-и-и… – рычание.

– Ах! Ах! Ах! О! О! О!

– Ох… Ох… О-о-о…

Запись кончилась, и в столовой на пару секунд наступила мертвенная тишина.

Все уставились на нас (ещё бы! Только слепо-глухо-немой в этой академии не знает меня!). А я – на Ромери.

Нет, он не узнает, что вчера я даже всплакнула. Больше он не удостоится моей открытости и искренности. Скоро Ромери люто пожалеет, что вообще родился на свет.

От воспроизведённого доказательства неверности моего бывшего парня перекосило. Задёргался глаз. А потом Ромери будто снесло ураганом прочь из столовой.

– Спектакль окончен! Спасибо за внимание! – тем же усиленным голосом объявила я и вернулась к доеданию булочки с маком.

– Ох, Лия… – потрясённо и сочувственно вздохнула Кэт.

– Ничего, – я многозначительно изогнула брови. – Я уже придумала, как отомщу ему.

– А это что сейчас было? – она взглядом упёрлась в мой артефакт.

– Это-то? Пф! А это, моя дорогая Кэт, только разминка!

– Если мы вдруг станем врагами, – задумчиво изрекла Катарина, – то я, пожалуй, сразу удавлюсь. И я бы на месте парня никогда бы тебе не изменила. Вот прям никогда-никогда… – её тоненький голосок звучал подкупающе искренне, а большие светло-серые глаза невинно хлопали ресницами.

Верю, Катарина, верю!

Глава 3. Утомительная свобода и разнообразные не те

Лидия

Я уже говорила, что я – зельевар-экспериментатор? Так вот, я специализируюсь на изобретении комбинированных зелий. То есть выпил зелье – и убил сразу двух зайцев! Удобно, неправда ли?

Конечно, все мы понимаем, что не о зайцах речь, а о мальчиках-зайчиках.

Какой мужчина не захочет усилить потенцию и одновременно поднять свой уровень харизмы? Или нарастить мускулатуру и одновременно улучшить память. Или избавиться от ожирения, запаха изо рта и прыщей на попе. А ещё переваривать в желудке гвозди и перестать заикаться.

В академию я поступила с таким багажом практических познаний в зельеварении, какой редко бывает даже у выпускников и лаборантов. Поэтому профессор де Грасс с первых дней учёбы взяла меня в оборот.

Теперь я знаю, что сытая жизнь мне обеспечена в любом случае. В моём арсенале самые востребованные зелья, которые умею варить только я, так как я же их и изобрела.

Богиня нашептала мне рецепты, ага.

Шучу.

Спасибо папе и деде, которые не озаботились тем, чтобы как следует спрятать от меня свои жутко секретные и запрещённые талмуды по зельеварению, лекарству и артефактам. Или это я такая гениально проворная.

Ох, сколько там всего интересного… и с чем хочется поспорить и переделать по-своему!

В своей подпольной лаборатории я опробовала всё и затем разработала свои авторские рецепты. Помогли мне в этом украденные у тех же папы с дедушкой редкие ингредиенты да пугливая и вечно боящаяся скорой расплаты Катарина.

Последнюю я снабжала материалами для изготовления артефактов. Ради знаний моя совестливая подруга готова была даже украсть. Ибо пытливый ум не ищет лёгких путей и не знает преград.

Собственно, так и родилась наша первая стоящая вещица – плащ-невидимка. Его мы и привезли с собой в академию. Пригодится.

А чтобы не потерять чудо-плащ, мы повесили на него ярко-розовую бирку на тонкой шёлковой ленточке. Когда надеваешь плащ, прячешь бирку в специальный маленький кармашек; когда снимаешь – вытаскиваешь бирку наружу.

Кроме нас с Катариной о плаще не знал никто. И не узнает. Потому что секрет фирмы.

Зато об остальных моих изобретениях…

Стоит ли говорить, что без моего веселящего зелья нынче не обходится ни один сабантуй? А уж эликсир мужской силы и харизмы… Сама не пробовала, но подопытные приходят за ним ещё и ещё.

Так что Лия Ферб – известная на всю академию бизнес-вумен. Денежки текут ко мне рекой. Старшекурсники крышуют нас с Кэт в обмен на бартер.

Так что тот, кто посмел меня обидеть, незамедлительно получит в нос. Ну, или по бубенцам. Это уж как повезёт.

***

Следующим после представления в столовой утром я проснулась бодрая и готовая к подвигам. Шустро привела себя в порядок, надела новое нарядное синее платье по фигуре, которое берегла для особого случая. Заплела себе эльфийские косы по бокам над ушами, а остальные волосы оставила распущенными и зачаровала от запутывания.

Посмотрела на себя в зеркало: красотка!

Честно говоря, я и в картофельном мешке дурнушкой не стану. Но именно сегодня платье глубокого синего цвета по-особенному подчеркнуло мои голубые глаза. А чёрные волосы сделали меня похожей на прекрасную деву ночи.

Ещё раз взглянула в отражение и подумала: «Дурак этот Ромери. Ну, просто клинический идиот! Да меня можно хоть всю жизнь ждать! И от имени-фамилии ради меня отказаться! Мой папа, между прочим, взял мамину фамилию, и ничего. Живут они припеваючи, особенно после того, как я выпорхнула из гнезда. А этот кобель изменил мне с какой-то ш… Неудачник, что тут скажешь».

За дверью нашей комнаты началась какая-то возня, вопли, а затем кто-то громко постучался к нам… лбом.

Когда я открыла, меня встретила картина маслом: Глен Старлок, боевик-пятикурсник, держит за шкирку… кого бы вы думали? Правильно! Разнесчастного, побитого и разукрашенного синяками Ромери.

Бедняга де Кальди не выстоял бы против огромного и мощного, как скала, Глена и минуты. К тому же в общаге нельзя применять магию – запрет.

– Вот, – Глен чуть подтолкнул Ромери в мою сторону, но не отпустил. – Отирался у тебя под дверью. Хочешь, шкуру с него сдеру?

– Не надо. А то я век от его семейки не отделаюсь, – поморщилась я.

Нет, Ромери мне, конечно, не жаль. Но мстить я буду своими руками, а не чужими. И не сейчас, ибо мстя – блюдо холодное. Я бы даже сказала, будоражащее и леденящее душу.

– Ты только скажи, если этот, – он кивнул на Ромери, – снова будет подкатывать к тебе свои кобелиные яйца. Я церемониться не стану, быстро отважу его от тебя.

– Спасибо, Глен, я сама разберусь с ним. Ты что-то хотел?

– Да так, – он многозначительно поджал губы и нахмурил брови. – Не для посторонних ушей разговор. Будешь вечером в лаборатории?

– Буду.

– Зайду, – коротко ответил он, кивнул и широким шагом удалился.

«О-оу… – недовольно заворочалась моя душенька. – Неужели кое-кто собирается подбивать к нам клинья? Вакантное местечко-то освободилось…»

«Этого ещё не хватало!» – мысленно закатила я глаза.

Глен – вполне себе ничего парень, хоть и не красавчик на лицо. Гора его мускул смотрится куда эффектнее кое-чьей аристократической смазливости.

Но он не моего поля ягода. Ему бы крупную фигуристую кобылицу, чтобы было за что пощупать.

А не меня.

Как-то моя тщедушная фигурка совсем теряется на его фоне. Да и я аристократка, как ни крути. А то, что я употребляю в речи крепкие словечки, – так это часть маскировки. Напускное, так сказать, чтобы среди простого люда сойти за свою. (Враньё, конечно. Я и в кругу родных так общаюсь.)

– Лия… – Ромери, морщась и потирая побитые места, виновато уставился на меня. – Мне тоже надо с тобой поговорить.

– Не сейчас. Мы с Катариной идём завтракать. Как-нибудь потом.

– Можно я провожу?

– Шлюх своих провожай. И чтобы я больше не видела тебя возле нашей комнаты! А то ещё принесёшь нам под дверь какую-нибудь венерическую заразу. Так что сгинь! – я вернулась к себе и бесцеремонно захлопнула перед его носом дверь. Вот так.

Я прижалась спиной к стене и глубоко вздохнула.

– Ты ведь не собираешься его прощать? – спросила Катарина, видимо, обнаружив на моём лице волнение.

– Ха! Богиня простит. А я – ни за что!

– Ох, Лия, что будет-то… – взволнованно простонала Кэт, подозревая, что сегодняшнее столпотворение под нашей дверью – это только начало.

Как же она оказалась права…

***

За обедом к нам подсел Дэниэл де Мортенсон, мой самый крупный заказчик и спонсор творимого мной безобразия.

– Привет, дамы, – он сел рядом, не поинтересовавшись, можно ли. – Лия, в пятницу будет вечеринка в честь начала второго семестра. Ты как? В деле?

Я кивнула.

– Ты заранее скажи, сколько порций надо. И аванс.

– Сотня склянок. Как в прошлый раз, – похвастался белозубой улыбкой он.

Мне в руку под столом вложили десять злотней. Невообразимо огромная сумма для адептки из простонародья. Я пересчитала и больно ткнула Дэна локтем.

– Что? – сунула ему монеты обратно. – Забирай обратно свои жалкие грошики! Я ещё до каникул предупредила тебя, что поднимаю цену!

– Я предлагаю тебе хорошие деньги, – напрягся Дэниэл.

– Тогда ищи другого зельевара, потому что мне это не выгодно, – злобно зашипела я ему на ухо, при этом умудряясь благожелательно улыбаться.

Со стороны мы смотрелись, как мило воркующие голубки. Ну, не дураки же мы, в самом деле, на всю столовую показывать, что ведём деловые переговоры. Бизнес в стенах академии под запретом, а мы его грубо нарушаем.

Спину мне тяжёлым взглядом прожигал разнесчастный Ромери, который ещё не догадывается, какой «сюрприз» я для него готовлю.

В этот момент Дэниэл почуял, что я не блефую и за прежнюю плату работать отказываюсь. Подумал-подумал. Жадненько сжал губы и… озолотил мою рученьку пятнадцатью монетами. Ещё столько же я получу в день передачи товара заказчику.

Вот так-то! Кто бы сомневался.

– Безумно приятно с тобой работать, Лия, – гипнотизирующе сверкнул зубами Дэн и стрельнул в меня потемневшими глазами. – Уверен, с тобой так же приятно иметь дело в остальном.

«Ух ты ж бли-и-ин!» – выругалась я про себя.

– Я бы на твоём месте не была так уверена, – не повелась я на томный взгляд и комплимент. – Бесплатного личного зельевара в моём лице тебе не видать.

Дэниэл рассмеялся.

– Я не настолько мелочен, – ой ли! Ну, заливай-заливай! – А если я начну всерьёз ухаживать за тобой, что ты мне ответишь?

– Отвечу: отвали, – фыркнула я.

– Что, де Кальди был настолько хорош? Или после него все парни кажутся тебе козлами?

– О, нет, всё куда проще: это моя личная жизнь, и я САМА выбираю, кого подпустить к себе, а кого нет. Твоя скупердяйская душонка сгодится разве что для бизнес-партнёрства.

Ха! Дэн и для своей девушки зажилит деньги на подарок, купит что подешевле. Жмот.

– Вот поэтому де Кальди и пошёл по бабам, потому что с тобой-недотрогой, можно покрыться плесенью, – интимно-нежным голосом шепнул мне на ухо Дэн.

– Можешь составить ему компанию, – промурлыкала я в ответ.

Вот ведь гад! Ну, появись у тебя конкурент, тотчас же переметнусь к нему! Будешь знать, как перемывать мне косточки!

Весь день, начиная с завтрака, ко мне, как на огонёк, слетались ухажёры и те клиенты, которые приобретают зелья поштучно, лично для себя.

Глазки строили все. Ибо все стали свидетелями нашего с Ромери разрыва. Я даже подумала, а не устроить ли мне конкурс на самый тупой подкат?

Тут я оценила всю прелесть любовных отношений. Ну, то есть, когда все знают, что у меня есть парень, и не уламывают пойти на свиданку.

– Это уже ни в какие ворота! – возмущалась я за ужином, злобно хлебая ложкой суп. – Мне нужен новый парень! Срочно!

Кэт потрясённо захлопала глазами.

– Но как же ты? Без любви?

– Почему же без любви! Есть у меня бо-о-ольшая такая, прямо-таки преогромная любовь… к себе! И она требует, чтобы ей дали противокобелиную ширму. Ибо как я в таком балагане работать буду?

Глава 4. Мой скромный и коварный гений

Лидия

Свои бесстыжие незаконные эксперименты я проводила в лаборатории, в которой вечерами после факультативов никого не было. Ну, или почти никого.

Зелёный свет на мои бесчинства дала всё та же профессор Талиса де Грасс.

А ещё меня, первокурсницу, которая пока не прошла распределение по факультетам, прикрывали старшекурсники-зельевары. В благодарность я одаривала их продуктами своей работы и тестировала на них новинки. Мне очень льстило, что желающих испытать на себе моё варево всегда было предостаточно, и я даже выбирала счастливчиков по считалочке: «Шишел-мышел…»

А сегодня, несмотря на назойливых кавалеров, на меня снизошло озарение, и я тут же поделилась им с Катариной:

– Основная проблема зелий в том, что они невкусные, и пьют их либо добровольно, либо обманом, либо насильно.

– Ну… да… – не поняла, к чему я клоню, подруга.

– А если мне, к примеру, нужно тайно споить кому-то зелье, которое он пить не станет, то как мне быть?

– Как? – глаза Кэт широко распахнулись. Она уже знала, что я сейчас выдам что-то либо гениальное, либо максимально дурацкое.

– Я придумала сделать концентрированное зелье, чтобы его не пришлось пить!

Кэт скептически сжала губы и выдала:

– Но ведь таблетки уже давно придуманы…

– А у меня будут пластинки! Которые… (запомни этот исторический момент!) мгновенно въедаются в кожу! – торжественно припечатала я и замолчала, любуясь, как у моей подруги сначала отпадает челюсть, а потом азартно загораются глаза.

Вот что творит жажда мести! Какие революционные мысли порождает в моём мозгу!

Всё гениальное просто: для лучшей въедаемости зелья в кожу мы используем сывороточный порошок, который применяют в медицине, добавляя его в мази. Из зелья я выпарю влагу, сделав его густым. Затем гущу смешаю с сывороточным порошком, ровным слоем раскатаю массу по вощёной бумаге и сверну в трубочку. Высохшую пластинку разрежу на одинаковые кусочки – и вуаля!

– Это произведёт настоящий фурор! – поддержала моё ликование Кэт.

И тут я резко посерьёзнела.

– Не произведёт.

– Почему? – удивилась она, а мне только в удовольствие было наблюдать, как живо сменяются такие чистые эмоции на её кукольном светлом личике.

– Потому что я сама буду пользоваться своим изобретением. Тайно.

– На месте Ромери я бы уже со всех ног бежала из академии… – правильно поняла мой намёк Катарина.

Только я успела злорадно потереть ладошки, как с порога лаборатории донеслось.

– Лия?

Как говорится, вспомни…

Стоит, козлина драная, переминается с ноги на ногу, но лицо состроил уверенное, типа мачо-мачо.

– Мы можем поговорить наедине? – спросил он неуместно соблазнительным тоном.

В лаборатории, кроме нас троих, никого не было. Катарина со вздохом собрала свои вещи в сумку, повесила на локоть жакет и ушла.

– Ну? – я вопросительно посмотрела на своего бывшего.

– Что ты как маленькая? Ты же знаешь, что я люблю тебя. А ты любишь меня. Мы не можем вот так расстаться. Пообижалась и хватит. Иди ко мне… – он сделал попытку обнять меня, но я ловко увернулась.

– Не надейся даже! – ледяным голосом припечатала я.

– Что ты строишь из себя принцессу! Носишься со своей девственностью! Да если бы ты согласилась стать моей, я бы не стал…

…трахать других баб.

– Ага. Как всегда, виновата я, – не удержалась и показала ему «класс!», вложив в этот жест весь свой сарказм.

– Я здоровый мужчина, и мне нужна женщина! – принялся доказывать он мне. – Если бы не твои тупые ужимки, у нас всё было бы прекрасно!

– Тупые… – задумчиво выудила я из его словесной диареи слово. Надо же, а раньше был весь из себя такой джентльмен. – Что ж, я рада, что получше узнала тебя, прежде чем раздвинула перед тобой ноги, дешёвый кобель!

– Почему ты не хочешь меня понять? – на его лице отразилась настолько правдоподобная горечь, что, будь мы в театре, я бы аплодировала стоя.

– А ты меня? – отзеркалила его вопрос.

– Когда ты рядом, я возбуждаюсь до боли в паху. Чёрт возьми, Лия, я так хочу тебя, что мне плохо! Крышу сносит! А ты упрямо продолжаешь мучить меня!

Я фыркнула. Нет, ну реально смешно. Мученик выискался.

– Мы – девушки простые. Кроме девичьей чести, нам нечего предложить жениху в качестве приданного. И позволить раздаривать себя всяким похотливым кобелям, которые не готовы на нас жениться, мы не можем, – ласково пропела я. – Всё ясно?

– Ли-и-ия… – то ли прорычал, то ли простонал он.

Да-да, моё поддельное, нежно звучащее и лишённое твёрдых звуков имя можно произнести с рычанием. Зловеще так.

Впрочем, этим меня не удивишь. Мой бедный папуля мучается со мной с самого моего рождения и тоже научился рычать на все лады.

И только я возрадовалась, что свинтила в академию, сняв с родителей тяжкое бремя пестования меня, как и тут лабораторные колбочки дрожат от рычания в мою честь.

Вот-вот готовый слететь с катушек Ромери так и прожигал меня взглядом, плавно подкрадываясь всё ближе, чтобы…

Оп! Я снова ускользнула. Ибо стараниями папули и дедули моё тощепарое тельце натренировано так, что мама не горюй. Эльфийская кровь, знаете ли, – не пустой звук.

– З-з-зараза ты голубоглазая! – вырвалось у него. – Иди сюда!

– А ну, отвалил от неё! – пробасил Глен Старлок, грозной фигурой заняв весь дверной проём.

Вовремя, как всегда.

Ну, чёрный медведь, не иначе. Его короткие чёрные волосы и звериный взгляд прямо-таки вопили, что он дико опасен.

– Сам отвали! Она моя девушка! – огрызнулся Ромери.

– Уже нет! – в тоне Глена прозвучала неприкрытая угроза.

– Только попробуйте устроить драку в лаборатории! – предупредила я. – Ни один из вас больше не получит от меня зелья!

– Лия, я всё равно не отступлюсь! Можешь науськивать на меня своих псов сколько угодно, – проявил идиотизм и отвагу Ромери.

– Ты мешаешь мне работать, – отмахнулась я от него.

Видимо, крупицы гордости в моём бывшем ещё остались, и он, бросив напоследок на меня многозначительный взгляд, отчалил.

– Слушаю, – со вздохом обратилась я к Глену. – Только быстро и по делу.

– Да я тут с девушкой начал встречаться, а у неё до меня был парень, – оу! Такого приятного поворота я не ожидала! – В общем, не больно тот тип чистый был. Гулял налево и направо. Вот мы и хотим что-нибудь такое, чтобы избавиться от заразы, если она есть.

– Хм-м-м… Я подумаю, что тут можно сделать. Только помни, что этот заказ я выполню за отдельную плату.

– Денег у меня мало, но, может, я чем-то другим смогу отплатить? – не стал торговаться он.

В обмен на крышевание я снабжала Глена витаминными зельями для быстрого восстановления после нагрузок и снотворным. У нашего медведя проблемы со сном.

– Покопаюсь в своих записях и завтра скажу тебе, сколько стоит услуга, – пообещала я.

– Спасибо, Лия. А с де Кальди у тебя точно всё? Может, ему доходчивее объяснить, чтобы отстал от тебя?

– Я сама с ним разберусь. Пока ничего не нужно.

Вот так оказалось, что Глен для меня безопасен. Что ж, мне выгодно держать его подле себя. Хороший парень. Жаль, без пяти минут выпускник. Весной он уедет на практику, а вернётся только в июне, чтобы защитить диплом.

Так что мои деньки под его крышеванием сочтены. А там меня атакуют безголовые яйценосцы, если я не придумаю надёжную ширму.

Я, разумеется, разверну ситуацию в свою пользу. Как же иначе? Кое-какие идеи на этот счёт у меня есть.

Глава 5. Про фанатов под окном и тайного умирающего клиента

Лидия

В моей жизни всегда всё было «слишком».

Слишком непоседливая натура, втягивающая близких в неприятности. Слишком трясущиеся надо мной родители. Слишком длинный список параметров, какой я должна быть и какой становиться не хочу. Слишком высокие требования к окружающим, в том числе избранным в друзья и возлюбленные.

А ещё я слишком красива и умна, но это все уже поняли и так.

Ну, и скромность. Её мне, по мнению знакомых, катастрофически недостаёт. Ха! Да и в бездну! Если скромничать, можно прошляпить своё счастье.

Есть, правда, недалёкие личности, которые отважились пренебречь мной, но вскоре я проучу их. И, да, это будет жёстко. Возможно, даже слишком.

***

Терпеть не могу утро.

На рассвете в нашей с Кэт комнате открывается портал в преисподнюю. Точнее, на площадку, где обожаемый папенька тренирует меня, словно завтра мне идти в решающий бой.

Сонная я, как обычно, раз десять получаю по затылку плоской стороной меча, силясь дать отпор неуязвимому, как тень ласточки, и бодрому папуле.

Длится экзекуция минут сорок. Затем портал выплёвывает пожёванную меня обратно в комнату общаги, где я с завистью смотрю на мирно спящую подругу и тяжко вздыхаю.

Понимаю, что к будущей герцогине больше требований. Дисциплина поможет мне не развалить герцогство и обуздать внутренних демонов, которые у меня, по мнению родителей, бешеные.

Но всё равно обидно, что я люблю спать по утрам, а «спать» не любит меня.

Дисциплина и ещё триста раз дисциплина. Чтоб её…

***

Стоило мне прилюдно расстаться с парнем, как предложения встречаться посыпались на меня, как мусор в урну.

После ужина, когда мы с Кэт и Николеттой решили устроить посиделки в нашей комнате, нас ждал усыпанный бумажными и магическими весточками пол под дверью.

Герцогиня Николетта де Брауцвиг, к слову, в курсе моей конспирации. С ней мы дружим лет с семи. Когда-то в этой темноволосой кудрявой девице меня подкупил вечный дух авантюризма и уверенность в каждом шаге. Даже мне, редкостной оторве, было чему у неё поучиться.

Две маленькие герцогини сблизились с первых минут знакомства и пронесли свою слегка токсичную (а как иначе в высшем свете?) дружбу сквозь годы.

Мы почти ровесницы, но, в отличие от меня, Никки поступила в академию двумя годами раньше, так как за ней опасного и развязного поведения не водилось.

Поэтому Николетта сейчас училась на третьем курсе факультета бытовой магии и втайне жалела, что поступила сюда под своим настоящим именем.

– О-оу! Какая знакомая картина! – воскликнула герцогиня и, соорудив из своего платка узелок, скидала в него бумажки.

– С этим надо что-то делать… – вздохнула я и сгребла магические весточки, которые давались в руки только мне.

Николетта не была бы собой, если бы не зачитала парочку приглянувшихся записок. Одна была сложена в изящную розу на треугольном стебле, а вторая – банально сердечком.

– «Очаровательная Лия! Ты достойна лучшего мужчины на свете! Приходи сегодня в семь в парк к фонтану. Буду тебя ждать… Влюблённый в тебя Энтони», – зачитала Николетта послание из бумажной розы. – Какой практичный и экономный! Сразу после ужина позвал, чтобы на сытый желудок.

Тут посмеялись мы все, даже Кэт.

– А что? Я бы сходила, – высказалась Никки. – Или из окна посмотрела на них. Оно у вас как раз удачно выходит на парк с фонтаном.

– Сходи. Думаю, этот Энтони обрадуется твоему появлению куда больше, чем моему, – пожала я плечами.

Действительно. Ведь никто из адептов не знает, что я тоже герцогиня.

– У меня и своих поклонников хватает, – фыркнула подруга. – Зачем мне твои нищеброды? Отправь Катарину, – она кивнула в сторону скромно сидящей у окна Кэт.

С Кэт герцогиня никак не общалась. Брезговала, а может, считала её моей камеристкой под прикрытием. То ли из-за воспитания, то ли из-за природного высокомерия у Николетты не было друзей среди незнатных родов.

Но меня неконтакт между подругами мало задевал. Не моё это дело. Я-то дружу с обеими. Да и некогда мне переделывать других людей.

Тем временем Никки развернула сердечко:

– «Здравствуй, Лия. Я считаю, что ты поступила смело, проучив де Кальди. Если тебе нужна опора и поддержка, я готов прийти на помощь! Обещаю, со мной тебе не придётся страдать. Буду ждать тебя в семь возле статуи девы с кувшином (рядом с фонтаном). Рой Колетт, 4 курс, фак-т артефакторики», – дочитав, Николетта совершенно не по-герцогски заржала. – Как этот очкастый артефактор собирается тебе помогать? Умора! Конечно, тебе не придётся страдать из-за него, потому ты в его сторону даже не посмотришь!

– Ты его знаешь? – поинтересовалась у Никки.

– Он ухаживал за моей соседкой по комнате, – ответила та. – Дарил ей каждый раз вафельную конфету «Бурёнка»! По одной штуке! Представляешь? Тот ещё душнила и ботан. Да ты его знаешь! Он вечно таскается к тебе за бодрящим зельем, чтобы зубрить всю ночь. Такой высокий, костлявый.

– Возможно. Таких у меня много, всех не помню, – пожала я плечами.

– А, кстати, сколько сейчас времени? – воодушевилась происходящим Никки. – Без трёх минут семь? Давайте смотреть!

Я бегло прочитала оставшиеся пару десятков записок и выбросила их в урну. Разумеется, ни к кому на свидание идти не собиралась.

Тем временем под нашим окном развернулось действо. Парни, разодетые в парадные костюмы, нервно прогуливались вокруг фонтана. Кто в одиночку, кто группками.

С чего это они все назначили мне рандеву в одном месте и в одно и то же время? Если с фонтаном, единственной достопримечательностью, всё было более-менее логично, то почему именно в семь? Подозрительно это… как будто им кто-то подсказал. Интересно, кто?

– М-да, представляю, что творилось бы, если б ты поступила сюда под своим именем, – изрекла Никки.

– Лия у нас и без титула звезда, – неожиданно высказалась Кэт, хотя обычно старалась молчать при Николетте.

– Смотри, а вон тот, в чёрном, ничего так. И держится особняком от остальных, – герцогиня прищурилась, вглядываясь в лицо парня. – Вроде боевик, а утончённый. И волосы густые, что издалека видно.

– Это же Ромери! – воскликнула Кэт, у которой зрение было орлиное, что нехарактерно для адептки факультета артефакторики.

– Тьфу! – замахала руками Никки, открещиваясь от своих слов. – Урод! Как ещё посмел явиться! Лидия, лучше сама выбери себе фаворита! Ну? Скорее! Тебе, что, совсем не интересно?

Странно. Среди записок я не нашла ни одной от Ромери. Это он меня, получается, караулил?

А я вот возьму и приду!

***

Шучу.

Уйти мне всё же пришлось, но не к Ромери и не к женихам, а в лабораторию. Ибо самая большая любовь в моей жизни зовёт!

Иными словами, меня торкнуло. В голове вспыхнула идея экспериментального зелья, для которого уже есть подопытная скотинка.

О, это сладкое предчувствие фурора мне знакомо! Ноги несут в лабораторию, голова выстраивает очерёдность и дозировку ингредиентов… Красота! Кайф!

А посиделки подождут. Подругам не впервой наблюдать моё бегство.

Гениям прощают всё.

***

На следующий день я получила новую порцию записок и личных приглашений на свидание. Даже читать не стала, выбросила в урну.

Зачем читать о том, какая я классная, когда я и так знаю, что им всем хочется получить эликсир бодрости и веселья на халяву. Красотой моей сыт не будешь, а вот зелья – это уже весомый аргумент!

Быть кумиром молодёжи, признаться вам, утомительно. Когда вежливо отказываешь, а в ответ к тебе настырно лезут, чтобы добиться строптивую девицу, хочется жахнуть чем-нибудь увесистым по башке.

Похоже, Кэт права: я и без титула звезда. Вот только как их всех отшить? Я не Ромери, меня на всех не хватит.

Хотя… пожалуй, кое-кто из толпы поклонников мне пригодится. Скоро, очень скоро, даже скорее, чем рассчитывала, я проведу испытания своего нового зелья. Точнее, пластинки. И неплохо бы держать подопытного и ничего не подозревающего кролика перед глазами.

***

Хорошо, что мы с Ромери учимся на разных курсах и факультетах. Он боевик-третьекурсник, а я зельевар-первокурсница.

От лицезрения побитого жизнью бывшего в горле у меня встаёт горький ком, будто я выпила прокисшего вина.

И если видеть Ромери в столовой я привыкла, то его молчаливое преследование – это уже перебор. Он реально начал ходить за мной, как маньяк.

– Лия, поговорим? – наконец, настиг меня мрачный Ромери, коронным жестом взлохматив свою густую каштановую шевелюру.

Эх, когда-то я была наивная и глупая и представляла, какими красивыми у нас будут дети.

Конечно, у меня-то дети когда-нибудь будут, причём самые красивые и талантливые. А вот у Ромери – сильно сомневаюсь.

Теперь его обаяние видится мне тухлым, косым и несуразным. Всё потому, что раньше его украшала я. А теперь – нет. Он потерял лучшую половину своего блистательного образа.

– Вряд ли я услышу от тебя что-то новое, – отмахнулась я, а сама левитировала из кармана маленькую концентрированную пластинку зелья и прилепила Ромери под рубашку. Затем ещё одну… Он ничего не заметил.

– Если бы я женился на тебе, родители лишили бы меня содержания. Я бы стал нищим! На что бы мы жили? На твои нелегальные заработки? Так они до первой облавы! – отчаянно защищался он, хотя я и не нападала. – Ты не думала, что тебя посадят за продажу запрещённых зелий?

Ну-ну, конечно же, в его изменах виновата моя нелегальная работа. Отборный дебилизм!

– Это уже неважно, – отмахнулась от него. – Я бы и так за тебя замуж не пошла. Так что вместо того, чтобы бегать за мной, поищи себе родовитую невесту.

– Лия, я думать ни о чём не могу. Спать не могу! Ну, давай забудем? Да, я не сдержался, но только потому, что безумно хочу тебя! Как ты не понимаешь?

– Не понимаю, – сделала вид, что задумалась. – Трахать другую бабу, когда хочешь меня. Нет, однозначно не понимаю.

– Ты сама отказала мне! – и лицо такое обиженное состроил, будто я сама толкнула его в объятия сисястой шлюшки и насильно заставила снять штаны.

Ну, всё. Так можно бесконечно мусолить этот замкнутый бублик.

– И правильно сделала! Так что страдай! Мне всё равно.

– Лия!

Хвать! – но там, где секунду назад была моя рука, остался лишь воздух.

Звонок на занятия спас меня от повторного посягательства.

Ясно одно: с Ромери надо что-то делать. Ему это одновременно понравится и не понравится, но отказаться он уже не сможет.

***

В конце последней пары меня срочно вызвали по громкой связи в кабинет профессора де Грасс.

Обычно она требовала меня к себе резким безапеляционным тоном, что остальные адепты бросали на меня сочувственные взгляды. Всё же это не тот случай, когда у преподавателя интрижка с адепткой. Ибо профессор Талиса де Грасс – почтенная дама в возрасте, всеми уважаемая и лично знакомая с императорской семьёй. Никто, даже сам ректор Юнери де Кастеляврест, не смел возражать ей.

Но сегодняшний вызов заставил вздрогнуть самых толстокожих и не эмпатичных.

– Адептка Лия Ферб! На кафедру зельеварения немедленно! – очень и очень зло отчеканил голос профессора.

Можно подумать, меня собираются исключить за незаконную деятельность.

Уверена, если бы это слышал Ромери, он подумал бы, что вот и сбылось его пророчество: дебоширку Лию Ферб исключат и бросят коченеть от холода в темницу с крысами.

Я хаотически скидала писчие принадлежности в сумку и, на бегу попрощавшись с преподавателем истории, скрылась за дверью.

Профессор Талиса де Грасс встретила меня вежливой улыбкой на тонких губах.

– Садись, дорогая, попробуй чай, который мне привезли с горных склонов Индоренги, – сказала она, наливая горячий, исходящий паром, тёмно-коричневый напиток во вторую чашечку.

– Добрый день, профессор, – я привычно плюхнулась в низенькое, похожее на унитаз, но поразительно удобное старое кресло, и взяла чай. Пах он прелыми листьями и молоком. Приятно. – Отличный, но явно выдержанный и с добавками, – похвалила я напиток и перешла к делу: – Мне показалось, или у вас что-то срочное?

И без того узкое, сухощавое лицо женщины приобрело крайне озабоченное выражение.

– Верно, девочка моя. Вопрос жизни и смерти. Если ты справишься, это будет чудо из чудес!

– Выкладывайте… – я заинтригованно подалась вперёд.

Невыполнимые задачки для меня вкуснее самого изысканного чая! Уж кто-кто, а профессор это знает.

– У одного моего хорошего знакомого заражение тьмой. Раньше я лично варила ему нейтрализующее зелье, но теперь… – она растерянно покачала головой. – Оно почти перестало работать. А увеличенная дозировка убивает его.

– Оу…

А наша вечно строгая капрал в платье умеет удивить!

Обычно заражённые тьмой долго не живут и заканчивают свои дни в изоляторах хосписов. После смерти их тела сжигаются, а прах закапывается в специальную яму либо рассеивается над жерлом вулкана. Родные, если таковые есть, не получают ни крупицы останков покойника.

И вот, где-то на свободе разгуливает заражённый.

Если тьма его поглотит, будет у нас по улицам разгуливать неконтролируемая и ненасытная машина для убийств, заражающая хаосом всё вокруг.

– Правильно ли я поняла, что ваш знакомый скрывается от закона? – я должна была об этом спросить. Ибо умышленно подвергать людей опасности не стану ни за какие деньги.

– О, нет-нет! – тонкая желтоватая кожа на высоком лбу профессора сложилась в гармошку, а строгая гулька на голове желеобразно мотнулась из стороны в сторону. – Он не опасен и в каком-то смысле уникален, так как родился с тьмой. Но тёмную силу необходимо сдерживать. Если не найти новое действенное зелье, мой знакомый лишится императорского дозволения жить и работать.

– Так дядя Ард в курсе?

– Ох, сколько сил мне стоила эта протекция! – устало потёрла переносицу профессор. – Да, разумеется, он в курсе, хоть и лично не знаком с моим клиентом, – она достала из ящика стола исписанный каллиграфическим мелким почерком лист. – Этот рецепт мы использовали тридцать с лишним лет подряд, постепенно увеличивая концентрацию и дозировку. И вот, наступил момент, когда зелье больше калечит, чем лечит.

Так-так-так… Раз профессор де Грасс лично просила протекции для заражённого бедолаги, значит, тот ей не чужой. Интересно, кто? Детей у неё, насколько я знаю, нет, внуков тоже.

Рецепт зелья, сложный и многоэтапный, мне был знаком. Сварить-то его я сварю без проблем, но мне-то нужно переделать.

Это будет непросто… И уж-жасно интересно! Люблю, когда мне бросают вызов.

– Мне понадобятся все ингредиенты с запасом. Если вдруг что-то взорвётся, вы спишете это на несчастный случай.

– Ну, разумеется, – махнула рукой профессор. – Значит, ты возьмёшься?

– Какая цена?

– Десять золотых за разработку, а дальше по злотню за каждую порцию, – ответила мадам де Грасс. – То есть около двухсот монет за бутыль.

– Устроит, – вздохнула я.

Цена, конечно, хорошая, но не так, чтобы прям вах! Но главное удовольствие не монеты, а азарт!

Интересно было бы посмотреть на этого заражённого бедолагу. Жаль, профессиональная этика не позволит. Профессор де Грасс получает заказы на сложнейшие зелья и сама же их выдаёт клиентам. Я лишь высокооплачиваемый зельевар-экспериментатор. Вытворяю, но остаюсь в тени.

***

Всю следующую ночь я провела над таблицей с ингредиентами для зелья. Анализировала, какие из них плохо контактируют друг с другом, чтобы заменить на более совместимые аналоги. Сдаётся мне, кое-что придётся выкинуть из рецепта, а кое-что добавить. Ибо составитель рецепта явно перемудрил с формулой.

Конечно, за ночь я не сотворю новый животворящий напиток, но направление задам однозначно.

В кипучей ночной работе есть ещё один жирнющий плюс: с утра не нужно на тренировку. В такие дни я отправляю папуле вестник, что у меня заказ от профессора де Грасс, и заботливый родитель меня не трогает.

Зелья – это святое!

Ах, как же я люблю творить невозможное! Кайф!

Вот что мне непонятно: на хрена в зелье мята? Да-да, мне не привиделось: самая обыкновенная мятная мята. Это вообще не зельевый ингредиент, её добавляют только для вкуса.

Мяту вычёркиваем. Идём дальше.

Аргенда. Эту милую травку обычно кладут в сонные зелья. Она неплохо расслабляет мышцы и убирает гипертонус. При нервных и физических перегрузах аргенда – самое то, но зачем нашему зелью усыпляющий момент?

Тоже вычёркиваем.

Синецвет дикий – выводит токсины. Ну, хоть один ингредиент, который я, пожалуй, оставлю. Он, хоть и горький, как концентрированный черёмуховый древесный сок, но эффект от него мощный.

Расторопша – чистящая травка, но с синецветом «конфликтует» так, что мама не горюй.

Представляю, какие дичайшие побочки словил наш клиент. Уф… Понос и рядом не стоял. Там либо истощение до состояния скелета, либо, наоборот, неконтролируемый аппетит из-за нехватки микроэлементов.

Долой расторопшу! Или всё-таки её оставить, а синецвет убрать?

Так я шла от травки к травке и помечала, что на что можно заменить.

Чую, вариантов зелья будет полсотни, не меньше.

М-да уж, бедные лабораторные мыши…

А ещё мне нужно много… Очень много времени!

Но тут профессор де Грасс подсуетилась и на ближайшие две недели освободила меня от физподготовки, истории и этикета с танцами. Как ей это удалось – отдельный вопрос. Видимо, у неё жгучий личный интерес.

Так что половину учебного дня я теперь торчала в преподавательской лаборатории, порхая от одного стола к другому и усиленно прислушиваясь к своей чуйке.

И знаете что?

Я счастлива! Вот, реально, с этими зельями я забыла про парней и самого неудачливого кобеля на свете. Погрузилась в родную стихию и кайфовала.

На этот раз моими подопытными стали заражённые тьмой мыши и крысы. Тестировать такое на людях – не наш вариант. Ибо полностью излечиться от тьмы пока не удалось никому. Точнее, лечит только смерть.

Первый тест показал, что зелье оттесняет тьму, но жировая ткань у крыс резко преобразовалась в мышечную, а сами они принялись пожирать всё подряд.

Ага, так и запишем: активным мышечный рост и зверский голод.

Тридцать один следующий опыт прошёл примерно с тем же результатом.

И тогда я задумалась: что, если добавить элементы, которых в рецепте не было? Потому что из того, что есть, ничего путного не выходит.

Например, вместо репея фигурного, успокаивающего и слегка дурманящего, добавить порошок гриба жугора, который славится мощным отбивающим аппетит эффектом и по совместительству лёгким нетоксичным наркотиком.

Нравится мне жугор. И девушкам, мечтающим похудеть, он ещё как нравится.

С грибным порошком крысы с мышами перестали ломать зубы в попытках сгрызть всё подряд. И тьма отступила.

Но эффект продержался пару дней. А должен месяц.

Не годится.

Судя по профессору да Грасс, навещавшей меня каждые пару часов и нервно заламывавшей руки, время поджимало.

– Лия, если ты не против, я отправлю клиенту зелье с краткосрочным эффектом. Иначе мы можем потерять… – она не договорила и отвернулась.

Оу… неужели у нашей ледяной Талисы на старости лет появился возлюбленный? Более тридцати лет заботиться о заражённом тьмой… Странно, что он до сих пор не сделал ей предложение. Или он боится, что скоро умрёт? В таком случае, почему бы не пожить остаток жизни в любви?

– Этот клиент… Кто он вам? – не удержалась от любопытства я.

– Мой наречённый сын, – развеяла она моё предположение. – Своих детей у меня нет, но его мать однажды спасла мне жизнь. Вот мы и подружились.

– Благодарю за ответ, – кивнула ей и снова взялась за работу. – Спасу я вашего наречённого, не сомневайтесь, – заявила с полной уверенностью.

Знала бы я, чем мне обернётся спасение неизвестного чувака, то не рвалась бы так рьяно его спасать. Увы, моя вечная тяга творить невозможное вскоре сыграла со мной злую шутку.

Глава 6. Моя семья и иже с ними

Лидия

Две недели назад. Каникулы после зимней сессии

Отлично сданная сессия не отнимала моей тревоги по поводу нашего с Ромери разговора.

Я уехала к себе «в деревню», как думал мой парень (на самом деле нас с Кэт порталом перебросили в замок де Фиарби). А перед отъездом у нас состоялось неприлично горячее свидание, где мы полностью разделись друг перед другом.

Богиня, как же он меня уламывал! Но я – кремень! – была непреклонна: секс только после официальной помолвки. В итоге мы удовлетворили друг друга ручками и кое-как оторвались друг от друга.

Вот уж искушение выпало на мою долю…

Выдержка у меня стальная. Я понимаю, что это всего лишь секс. И я вовсе не девица строгих правил, но… Интуиция вопила, что не надо.

Распалённый дальше некуда Ромери предложил нам пожениться. Но сперва он должен обсудить этот вопрос с семьёй, на чьём иждивении он сейчас находится.

Ну, а мы с Кэт на целых полторы недели вернулись домой. В аккурат на Новый год и на сорокалетний юбилей моей мамули.

Дома мне пришлось позабыть о возлюбленном, так как меня мигом взяли в оборот и усадили разгребать герцогские бумаги.

– Ты наследная герцогиня. Привыкай, – папуля любезно водрузил мне на стол папку с прошениями.

– Но сегодня же Новый год! – я жалобно посмотрела на него.

– Вот именно, – он поднял вверх указательный палец и уселся за свой стол с такой же кипой бумаг. – Будет замечательно, если мы успеем ответить на все новогодние прошения до боя курантов.

– Как ты ещё плесенью не покрылся от всего этого… – тихонько вздохнула я, но папа услышал.

– Мне просто есть с чем сравнивать, – серьёзным тоном ответил он.

– Да? И неужели тебя всё-всё устраивает?

– Не всё, но большая часть. А теперь принимайся за работу. Вечером банкет. Из Лорендейля вернётся Эмиль3. А послезавтра на праздничный бал приедут Ард с семьёй и Санта.

Как обычно, основное веселье у нас случалось не на Новый год, а второго января, в мамин день рождения. В этот день к нам в замок стекалась вся правящая тусовка: император Оросской империи (мой почти двоюродный дядя Ард) с тётей Эвелин и правительница Дарата Сантана де Грет4 (для своих просто Санта и по совместительству моя горячо любимая наречённая матушка).

Все приезжали с семьями, и я не помню года, чтобы кто-то пропустил шумное веселье, где мы все на время забываем этикеты с политесами и обращаемся друг к другу по-простому на «ты». А чего мудрить? Родня же.

Единственное исключение – бедняга Габриэль, которого с моего памятного десятилетнего дня рождения, когда я подмешала в суп и десерт концентрированное зелье силы, больше никуда не брали. У парня тогда случился неконтролируемый выброс магии, который едва не погубил всех нас.

Теперь на праздниках все старались делать вид, что первенца тёти Санты не существует в природе.

А мне… Мне его просто жаль. Он же не виноват, что родился таким страшненьким и опасным. Как ему, наверное, одиноко!

Пусть богиня смилостивится над ним и дарует ему новую, наполненную счастьем, жизнь.

В остальном наши праздники были отдушиной для уставших от высоких должностей родителей, моих дядь и тёть.

Так что бумажки на столе я разгребала со злым энтузиазмом, мечтая о послезавтрашнем празднике.

Вдвоём с папой мы завершили работу часам к девяти вечера, намеренно пропустив ужин.

Когда мы уже складывали в шкатулки писчие принадлежности, к нам в кабинет пришла мама с подносом в руках.

– Раз вы оба пропустили ужин, то он идёт к вам, – и мамуля деловито прошагала к папиному столу, так как тот был шире моего. – Я принесла вам перекус. На банкете будут в основном канапе да игристое вино. Там особенно не наешься.

– Спасибо, мам! – под возмущённое бурчание собственного желудка ответила я и поплыла на запах.

– Домми, ты, как всегда, читаешь мои мысли, – расцвёл папуля, впрочем, как обычно при появлении мамы.

Ох уж эта его любовь-судьба… Аж зубы сводит от сладости, хотя я ещё не приступила к трапезе. Пожалуй, надо поскорее набить живот и тикать отсюда, а то я начинаю чувствовать себя третьей лишней.

Стоило мне отправить в рот вафельную трубочку с мясом, овощами и подсолённым сливочным кремом, как мама решила расспросить про мою жизнь в академии:

– Лидия, расскажи, как впечатления после первой сессии?

– Да нормально, мам. Никто не посмел поставить мне отметку ниже «отлично».

– А мальчики?

– Какие мальчики, мам, ты что! – насмешливо изогнула я брови, запихивая в рот остаток трубочки и уже хватаясь за следующую. – У мемя уфёба, мме ме бо эпого.

Ещё позавчера я лежала голенькая в жарких объятиях такого же обнажённого Ромери. Но это секрет! Страшная тайна, которую я скрою от родителей, чтобы не шокировать их. Кажется, для них я навсегда останусь малышкой.

– Да? Странно… – то ли удивилась, то ли не поверила мама. – Обычно девушки в твоём возрасте уже интересуются юношами.

Интересуются. Ещё как. Вот только, пока Ромери не сделает меня официальной невестой, хвастаться мне нечем. Мне важно, чтобы он решил на мне жениться, не зная титула. Это такая проверка: достоин он меня или нет.

Так что простите, мама и папа. Я потом вам всё расскажу. Нет, не всё, конечно, а так, в общих чертах, по факту.

Впрочем, я уже привыкла скрывать свою бурную деятельность от родителей. Это у меня выходит на автомате.

– Ты же меня знаешь, мам. Моя любовь – это зелья, – ответила я и даже не соврала.

– Вот и Эмиль у нас такой же, – продолжила делиться наблюдениями мама. – Все мысли только об учёбе. Даже за ужином сидел витал в облаках.

– А ты разве не хотела бы доучиться в академии? – поинтересовалась я.

– Нет, – уверенно ответила она. – Всё, что мне нужно для жизни, я освоила сама. Тратить несколько лет на учебный график – это не по мне. Мне и герцогских дел хватает.

Тут мы обе посмотрели на впавшего в задумчивость папу и хором спросили:

– А ты?

– Я бы хотел доучиться, – выдал он.

Мама как-то грустно опустила и отвела взгляд.

Папа тут же захватил в плен её кисть, затем обнял за талию и усадил к себе на колени.

– Эй, Домми, ты чего?

– Значит, вот что до сих пор не даёт тебе покоя? Но почему? После всего, что там с тобой случилось, ты ещё хочешь вернуться?

– Я имел в виду исключительно учебный процесс, а не общение с адептами. Всё это ничего не значит по сравнению с моим сегодняшним счастьем, – папа крепче прижал маму к себе, между ними недвусмысленно заискрило, а я бочком-бочком выскользнула из кабинета.

Кое-кому сейчас явно не до меня.

***

К банкету мои дражайшие родители вышли не переодетые и какие-то чересчур серьёзные. Угадать, что за «вопросы» они решали в кабинете, можно лишь по румянцу на щеках у обоих и по блестящим озорными огнями глазам. По-любому они там трубочки трескали. Недаром же у папули такой большой стол.

Все женатики трахаются. Что в этом такого? Мои родители тому доказательство, а я иду в качестве подтверждения. И Катаринины родители тоже скрипят кроватью по ночам, хоть и выглядят малость чопорно.

Прилюдно подкалывать родственников я не стала. Отчасти потому, что на меня налетел блондинистый вихрь и закружил:

– Ли-и-идия-а-а! Я так скучал!

Тут к бабке не ходи – ясно, кто так бесцеремонно сцапал меня, не разбирая, где грудь, где рука, а где талия.

Эмиль. Нежный, как воздушный творожок, и добрый, как будто живёт в мире, где добрые феечки исполняют все-все желания и пукают радугой с клубничным муссом.

– Ну, не обязательно же меня хватать! – возмутилась я и высвободилась из захвата.

– Но мы же так давно не виделись… Или ты тоже не рада меня видеть? – златоглавый чудик расстроился. Вот ведь ранимое создание!

Последний раз мы виделись десятого ноября, в день рождения моего папы. Н-да. Полтора месяца, которые пролетели для меня, как неделя.

А вот Эмилю на чужбине, точнее, у родителей моего дедушки, жилось несладко, раз он стиснул меня в объятиях так, словно и не чаял когда-нибудь ещё повидаться.

– Рада, конечно, – я погладила своего юного дядюшку по плечу. – И что значит тоже? Кто это тебе не рад?

Эмиль вздохнул и скис. Его светлый лик потемнел, а кукольно-загнутые ресницы опустились.

Вот вроде взрослый парень, высокий, красивый, и парадный костюм жемчужного цвета на нём смотрится шикарно. А поглядишь на лицо – дитё дитём.

– Идём, – я потащила его в укромный уголок. – Расскажешь мне всё.

– Но ведь через пять минут фейерверк? – заупрямился он.

– И что? Какая невидаль! В следующем году посмотрим! Давай уже, шевели булками.

В тёмном закутке под лестницей Эмиль признался, что Лориэлла и Закариэль, двойняшки, младшие дети действующего эльфийского императора Ридаготаэля, ополчились против него. Принц с принцессой предъявили кузену, что тот как полукровка не имеет права носить монаршую фамилию аль Дельнаири. На тренировках Лори и Закари размазывают кузена по стенке, унижают его, и эта экзекуция продолжается вот уже полгода.

– Вот ведь задиры ненаследные! – прошипела я сквозь зубы. – Куда твои бабушка с дедом смотрят?

Будь я на месте Эмиля, они бы давно ходили передо мной на цыпочках и искали моей дружбы. Потому что, стоит меня обидеть, и в ответ прилетит стократно.

К счастью, у меня нет кровного родства с дедушкиной роднёй, потому что дедушка Тернариэль, отец Эмиля, – мамин отчим, которого она с детства любила больше, чем родного отца.

Так что мою звёздную персону погостить в Эльфийскую империю не зовут. Стопудово боятся.

А Эмиль – добрая душа, ранимое создание и единственный сын у бабули с дедулей.

– Они считают, что спартанские условия быстрее закалят мой дух и сделают из меня воина, – пожал плечами дядя.

– И как? Помогает?

Эмиль снова дёрнул плечами.

Видать, не помогает. Не тем конягу кормят. Не вырастет скотинка, если закидать её навозом.

– Эмиль, не смей принимать за правду их оскорбления! Ты вправе носить свою фамилию! Между прочим, у тебя папа тоже эльфийский принц, хоть и не претендующий на престол, а мама – принцесса Оросской империи! Тем более, Амавертиэль, Кламириэлла и Азалин тоже полукровки и носят эту фамилию. Чем ты хуже? Правило про полукровок уже давно не действует.

– Спасибо, Лидия, – смущённо улыбнулся Эмиль.

Эх, лучше бы девочкой родился! У него даже улыбка по-женски красивая. И глазюки чарующе зелёные.

Достанется же какой-нибудь прохвостке такая красота… И будет прохиндейка крутить добряком-Эмилем, как заблагорассудится.

Нет. Не подпущу! Лично хвосты пооткручиваю всяким там проходимкам!

– Может, лучше переведёшься ко мне в академию? – предложила ему. – Будешь учиться под чужим именем, никто не станет тебя гнобить. Я присмотрю за тобой.

– Нет, – он покачал головой. – Я хочу получить максимум. Тренировки у эльфов действительно качественные. Я должен стать сильным воином, как они.

– Что, вот прям так мощно тренируют? – переспросила у него. – Утром покажешь мне класс?

– Ну, не то, чтобы класс… – замялся он. – Я только ещё начал учиться. Пока нет больших успехов.

– Да ладно тебе скромничать! Вот уделаешь меня в два счёта, и я тоже начну тренироваться усерднее.

Следующим утром я уложила Эмиля на лопатки. Как и раньше, мне хватило для победы пары минут.

То ли он постеснялся драться в полную силу с девчонкой, то ли поединки – это не его поприще.

Всё-таки не зря папуля тренирует меня почти каждое утро. Хоть мы и не совсем эльфы, а мечом владеем.

После победы строгий родитель погнал меня бегать десять больших кругов вокруг территории замка, чтобы не зазнавалась, а сам остался втолковывать что-то Эмилю. Чуть позже к ним присоединился дедуля.

От тренировок отлынивали только мама с бабушкой. Обе погрязли в делах и с чистой душой признали, что оружие и тренировки – это не по их части.

***

За завтраком собрались все домочадцы и даже дядя Альбарган с женой, дочерью и пасынком.

Брендан, сын тёти Аннабель от первого брака, вернулся со службы в отпуск и очень громко рассказывал о пограничных рейдах.

Смотрел, жучара такой, на меня. Призывно так, соблазняюще.

Мой карликовый пёс Чики-чики, видящий объекты любви повсюду, забрался под стол и бесстыже пристроился к ноге Брендана.

– Эй, Лидия, твой крысопёс опять пристаёт к моей ноге! – возмутился наш будущий герой отечества.

– Чики-чики, фу, кака! – скомандовала я, но животное крепко озаботилось ногой Бренди.

Пришлось прервать трапезу и лично запереть пса в моих покоях. Иначе он пристанет со своей пёсьей любовью к кому-нибудь ещё. Впрочем, за утренним столом Чики-чики выбрал именно брата Кэт, уж не знаю, чем тот его зацепил. Может, рыбак рыбака?.. То есть один похотливый кобель издалека видит другого? Главное, чтобы наш вояка не подумал, что это знак свыше. А то мало ли…

– Чики-чики, ну, вот, что ты творишь, а? – ругала я псинку, пока несла. А он, извернувшись у меня на локте, представлял, что моя рука – это его невеста. М-да. – Я придумаю, что делать с твоей озабоченностью. Сварю тебе такое зелье, что сразу мозги встанут на место.

Нет, мне вовсе не жаль Бренди. Пусть за ним хоть гуси со скотного двора гоняются. Дело в Чики-чики, который, как вступил в пору половой зрелости, так и ищет, к чему бы пристроиться. Прерывается только на сон и еду. Полоумная зверюга.

Его рыжую мелкокалиберную тушку тут и там шугают прочь: то он пристанет к служанкам, то к котейке Кэт, то к несушкам в курятнике…

В общем, наш Чики-чики умеет навести шороху своей любвеобильной персоной.

И если поначалу мы смеялись над ним и подумывали завести ему подружку (ибо из зверья во дворце была только вечно спящая Катаринина кошка Аська), то со временем поняли, что никакая подружка не выдержит столь активного кобеля, даже игрушечная.

Так что Чики-чики остался один и от этого в прямом смысле лез на стену и на всё подряд.

Я, к слову, тоже не намерена становиться подружкой кобеля. Неверности не потерплю. И даже намёка на неё! Единственный кобель в моей жизни – это рыжий той терьер Чики-чики. Пусть так и будет.

Летом Брендан звал меня замуж, но я отказалась выйти за того, кого без труда завалю во время поединка на мечах или саблях, даже не применяя магию, и кто после поражения побежит в распутный дом – показывать куртизанкам своего бравого стойкого солдатика.

В общем, не моих высот голый сокол.

Брендан, в общем-то, неплохой парень. Когда приезжает, помогает маме по хозяйству и отчиму в делах. К Кэт относится по-доброму насмешливо, но никогда не обижает её. Но что касается женщин, тут его глазки-угольки косят то на одну юбку, то на другую.

И вот, стоило мне приехать домой на каникулы, снова здрасьте: Бренди недвусмысленно буравит меня взглядом.

Самое интересное, что он в меня не влюблён. Я нравлюсь ему внешне, но главное моё достоинство, по его мнению, – это герцогский титул.

А теперь кулстори!

Когда-то отец Брендана, Аман де Грийе, был маминым женихом. Да-да! Они чуть не поженились.

Если бы это случилось, Бренди был бы моим братом, а не Катарины. Или я вообще не появилась бы на свет.

К счастью, мама узнала, что её жених живёт на два дома, и заставила того жениться на Аннабель, матери Брендана. Впрочем, тот брак продлился всего несколько мгновений, и мама Кэт тут же вышла замуж за дядю Альбаргана, у которого к ней любовь-судьба.

Моя мама до сих пор прохладно относится к Аннабель, хотя та ежедневно завтракает с нами за одним столом. Зато папа и дядя Альбарган, его заместитель-управляющий, – друзья. Ну, и мы с Катариной вместе с детства.

Вот так у нас всё запутано.

– Лидия, прогуляемся? – выцепил меня Брендан после завтрака.

– Десять минут. У меня много дел, – неохотно ответила я.

– Ты всё такая же холодная. Воительница. Валькирия.

«Ты меня ещё амазонкой назови!» – мысленно закатила я глаза.

– Чего тебе надо?

– Чтобы ты вышла за меня. Моё предложение ещё в силе.

– Мой ответ по-прежнему «нет».

Бренди приосанился и оправил и без того ровно сидящую военную форму. Видимо, приготовился себя рекламировать.

– А ты не думала, что тебя с твоим кошмарным характером никто не захочет брать в жёны? И ты так и останешься одна?

– Ты, значит, готов пожертвовать собой? – я иронично приподняла бровь.

А этот малый высокого мнения о себе! Он ещё в детстве дразнил меня, что я буду бегать за ним.

Ха! Не сложилось.

– У меня хватит сил совладать с тобой, – заявил самоуверенно. – Ты ведь заметила, как я изменился за эти полгода. Многие девушки мечтают заполучить меня.

Брендан хорош собой, чего уж греха таить. Блондин с тёмно-карими глазами и правильными чертами лица. Высокий, мускулистый, статный.

Жаль, бабник и брехун.

– Так не томи девушек! – ответила я. – Исполни их мечту! – и добавила: – Со мной тебе всё равно ничего не светит. Если только фингал…

Про Ромери не стала ему рассказывать. Ибо мои отношения – пока тайна.

– Сразимся? – ещё больше раздраконился Брендан.

– Завтра на рассвете, – уже привычно назначила время встречи я.

Что ж, уложу ещё одного кандидата в женихи. Как ни крути, а я в прямом смысле сногсшибательна.

____________________

***

В мамин юбилей Чики-чики выбрал объектом обожания папулю. Пыхтел, чиркал по папочкиному ботинку красным карандашиком, и, стоило его отодрать от ноги, тут же возвращался.

– Чики-чики! Ну, что за несносный пёс? – поругалась я и забрала собачонку. – Ну, всё! Сегодня же сварю зелье и напою тебя.

– А не проще его кастрировать? – предложила мама. – Чик-чик нашему Чики-чики – и всё. А то он тут уже всех достал.

– Нет! – резко возразила я, подивившись маминой кровожадности.

Проще, конечно, отпазгнуть ему бубенчики, но, во-первых, кастрированные собаки чаще болеют и быстро жиреют. Во-вторых, Чики-чики настолько крохотный, что даже кошка Аська вдвое крупнее его. То есть стреляет наш снайпер вхолостую. А раз потомства не предвидится, то зачем отрезать яйца? Варварство!

Так что я снова заперла страдающего от нехватки плотской любви пса у себя. От греха подальше. И надо бы решить вопрос с его поведением как можно раньше, а то мама в моё отсутствие может учинить произвол.

– Кто ещё постоит за мужскую честь, как не Лидия? – когда я вернулась, высказался Амавер5, наследный принц Оросской империи и по совместительству мой троюродный брат.

– Зачем калечить животное, если вопрос можно решить менее варварским способом? – ответила я.

– Уверен, профессор де Грасс без ума от тебя, – вмешался в диалог дядя Ард.

– О, да! Обычно она вызывает меня по громкой связи так: «Адептка Ферб, немедленно в лабораторию зельеварения!» – я, как могла, изобразила грозный тон профессора.

Все посмеялись, даже мама, которая не любит вспоминать академию.

Мамуля с профессором де Грасс знакома лишь шапочно, так как во времена её учёбы зельеварение преподавал магистр Фенек, мужичок строгих правил и не любящий общение с адептами. Но теперь Фенек перевёлся в другое заведение и его успешно заменили лучшей кандидатурой. Так что мне с преподавателем по профильному предмету повезло.

Мне нравится учиться. И наукой заниматься нравится. Изобретение новых зелий – это прям моё. Не представляю, как я буду выкраивать время на любимое занятие, если возложу на себя герцогские обязанности. Будь моя воля, я отказалась бы от титула и передала бразды правления младшему брату или сестре. Проблема лишь в том, что я – единственный ребёнок в семье, и неизвестно, сподобятся ли мои родители ещё на один подвиг.

***

За столом в нашей разношёрстной компании далеко не все чувствовали себя в своей тарелке. Особенно молодняк.

Катарина, завидев наследного принца Амавертиэля, будто кол проглатывала – ни слова из неё не вытащишь. Впрочем, и детей тёти Санты и дяди Лионеля Кэт тоже сторонилась.

Немногим лучше обстояли дела у Эмиля, которого природа одарила концентрированной девичьей застенчивостью. Он боялся общаться со своими кузеном и кузинами, хотя они родня и по отцу, и по матери6.

Богиня! Меня окружают интроверты, ковыряющиеся в тарелочках, когда рядом с ними сидят монархи! Что Кэт, что Эмиль… И оба прибились ко мне. Видимо, дружбой со мной компенсируют неуверенность в себе.

С сыновьями тёти Санты я не нашла общего языка. Наверное, потому что они малявки: Маркусу четырнадцать, а Максимильяну одиннадцать. Эти двое вроде нормальные, не дикие, но общаются только друг с другом и с родителями. Как будто и не демоны вовсе, а послушные мальчики-зайчики. Как их так воспитывают вообще? Видимо, батя Лионель их строжит, пока мама занимается государственными делами.

Принцесса Кламириэлла, в отличие от Амавертиэля, мадам строгая, углублённая в науку и избегающая мужчин. У неё, как и у меня, своя лаборатория, где она тестирует новые плетения бытовых и боевых заклинаний. Замуж наша королевишна, двадцати пяти годов от роду, не собирается и называет себя феминисткой, чем немало беспокоит родителей.

Вообще очень странно, что в окружении стольких пар, у которых любовь-судьба, Клами не хочет для себя чего-то подобного. Дядя Ард с тётей Эвелин, мои мама с папой, тётя Санта с дядей Лионелем… Неужели Клами считает такие отношения слишком приторными? Хотя, кажется, тут я понимаю её.

Из всех сидящих за праздничным столом гостей Амавер – моя самая родственная душа, хоть и старше на девять с лишним лет. Вместе мы сварили не одно запрещённое зелье и раздобыли целую библиотеку редчайших книг с рецептами.

В общем, когда нужно провернуть особо секретное незаконное дельце, Амавер – лучший подельник, какого только можно вообразить. И даром, что он будущий император. Для него это способ похулиганить и отвлечься от рутинной рутины, а для меня – двигатель науки.

***

В прошлом году на большом летнем балу мы с Амавертиэлем протестировали зелье правды, подмешав его в коктейли.

О, что же там было! Сколько нового мы узнали о себе и многих, казалось бы, приличных людях!

Всё было так:

– Хорошего вечера, Ваше Высочество, – присела в реверансе прелестная на личико дочка какого-то барона (имени не помню, потому что в тот вечер таких было очень много). – Надеюсь, вы обратите на меня внимание, не зря же я полгода уламывала родителей купить это дурацкое тяжеленное платье, расшитое грёбанными камнями, и оно окупится!

– Вы не в моём вкусе, дорогуша, – удержав лицо, ответил наследный принц.

– Ой! Я, что, это вслух сказала? – затикала правым глазом девица.

Я стояла возле них, как припёк сбоку, до боли прикусив щёку, чтобы не заржать.

– Хорошего вечера, леди, – и мы с Амавером переключились на приплывшую в наши сети следующую жертву.

– Ваше Величество, – это была тучная дама в таком же, похожем на ватное облако, пышном платье. – Графиня де Ботт к вашим услугам. Хочу представить вам мою дочь Миранду. Ей семнадцать лет, и хотелось бы поскорей выдать её замуж, пока она ещё не растолстела, как я.

– Желаю вашей дочери найти жениха под стать, графиня, – кивнул будущий монарх, которому благодаря зелью правды «посчастливилось» ближе познакомиться с подданными.

– А вы не хотели бы сделать Мирандинью своей фавориткой? Девочка она чистая, не порченая, воспитанная в строгости. Взамен вы простили бы моему мужу долги по налогам…

– Маменька, но я люблю конюха! – встряла «чистая и не порченая» Мирандинья. – Мы уж полгода как…

– Что-о-о? – басом взревела графиня, а мы с Амавером под шумок переместились в нишу, где разрешено отдыхать только императорскому семейству и избранным гостям.

Сейчас в закутке было безлюдно, хоть и всё равно громко от танцевальной музыки.

– Ну, как тебе откровения? – поинтересовалась у него.

– Приятного мало. Я думал, будет хоть что-то интересное, – скривил губы он.

В который раз убеждаюсь, что богиня Лорена нас слышит!

Просил Амавер интересного, и оно тут же к нему пришло в лице очередной прелестницы, наплевавшей на правила и пробравшейся к нам в зону отдыха:

– Ваше Высочество, – слегка неуклюже поклонилась очередная светская красотка, на этот раз жгучая черноглазая брюнетка, и выдала глубоким низким соблазнительным голосом: – Вблизи вы ещё привлекательнее. Я замираю в восхищении каждый раз, когда вижу вас! Для меня ваше появление – это праздник души. Не подумайте, что я навязываюсь, просто столько всего хочется сказать… – девица говорила как-то странно, то ли с акцентом, то ли у неё просто манера такая.

Эти странности не отпугивали, а напротив, выглядели изюминкой в образе девушки.

– Вы тоже очаровательны, леди… – с дамочкой Амавер знаком не был, но, судя по заинтересованному огоньку в его глазах, кто-то прямо сейчас готов бежать на свидание.

– Изабелла ван Браун, – улыбнулась девица, которая, к слову, оказалась довольно крупной и фигуристой.

Амавер прямо на моих глазах всё глубже и глубже проваливался в чёрные омуты незнакомки со странной приставкой «ван» к фамилии.

Иностранка?

– У вас необычное имя, Изабелла, – Амавер подумал о том же, о чём и я. – Откуда вы?

– Я иномирянка, – улыбнулась она.

Ну, всё. Братец мой попал.

Гости из других миров у нас не просто редкость – исключительнейшее событие! А тут ещё такая уникальная красотка. На ней и жениться не зазорно. Потому что иномиряне обычно знаменуют своим появлением приход новой эпохи, новых веяний и иногда даже войн. Говорят, что попаданцы – избранники богов.

Я отошла в уголок, чтобы не мешать голубкам ворковать, но они и без меня не терялись и стремительно знакомились.

Самое любопытное, что чернявая красотка всё это время попивала коктейль с зельем правды, а значит, в самом деле была влюблена в Амавера. Вся эта чушь про сны с его участием – искренняя! Ха! Романтика…

Ох, неужели иномирянка – откуда бы ей взяться? – захомутает нашего будущего императора? Прям сюжет романа, не меньше.

Амавертиэль – мечта, а не мужчина. Мне бы такого, только волосы ему перекрасить в тёмный. Ну, не нравятся мне блондины и всё тут!

Тем временем кузен мне подмигнул на прощание и вместе с леди ван Браун скрылся в неизвестном направлении. Больше его я в этот вечер не видела, впрочем, как и его спутницу.

Зато утром… Амавер, всклокоченный и помятый, обнаружился у себя в покоях, но не заметил ни как я вошла, ни как поздоровалась с ним.

– Э-эй! – ущипнула его за плечо.

– М? – он, наконец, встрепенулся.

– Ты, что, в трансе был?

От моего невинного вопроса он дёрнулся, всхлипнул и скривился, будто ему в рот запихнули тухлую жабу.

– Так заметно, да? – ответил вопросом на вопрос, а взгляд у него при этом умирающе мученический, обречённый.

– Что именно? Что ты был в трансе? Ну, да. У тебя на лице написано.

– Ох… – со стоном выдохнул Амавер.

– Куда делась Изабелла?

– Она… Он… Оно… О, богиня, неужели это всё со мной?! – забормотал в растрёпанных чувствах брат. – Оно транссексуал! Сверху женщина, а снизу… Я его… А он… О, богиня!

Что я там говорила про женитьбу кузена? Забудьте!!!

________________

***

После страстных поцелуев с транссексуалом Изабеллой Амавер отходил долго. Лечился в основном работой и иногда, когда совсем припрёт, откровенничал со мной. Куда ж без этого?

Изабель сослали подальше из дворца, но работу странному бедолаге всё же предоставили. А ещё назначили ей (ему) магическое обследование. Ведь должно же быть какое-то объяснение тому, что мужчина чувствует себя женщиной.

Так я стала единственной посвящённой в страшную и постыдную тайну кузена, и это сблизило нас ещё больше.

***

С тётей Аннабель, мамой Катарины, у меня свои дела. Так как она не владеет магией, к сорока с небольшим годам возраст уже оставил на её теле первые отпечатки приближающейся старости. И это угнетало женщину. Ведь её муж-эльф будет молодым ещё пару столетий.

Хотя дядя Альбарган любит её и бережёт, как главное сокровище, ей не хочется чувствовать себя дряхлой старушкой рядом с пышущим здоровьем красавцем-эльфом.

А так как тётя Аннабель дико скромная мадам, ко мне обратилась не она, а её муж, который, несмотря на фанатичную заботу о здоровье супруги, осознал, что не властен над временем.

Итог: вот уже год я промышляю молодильным зельем. По большому счёту никакого чуда здесь нет. Это просто витамины и гиалуроновая кислота, поддерживающая молодость и упругость кожи и внутренних органов. Зелье моментально усваивается в те места, в которых больше всего не хватает нужных элементов. Просто и эффективно.

Конечно, старость всё равно рано или поздно придёт, так как мозг не обманешь, но, по моим прогнозам, если пить зелье, тётя Аннабель проживёт на век дольше. А это уже немало!

К счастью, моим родителям и бабуле с дедулей повезло, что они маги. Им старость в ближайшие сто лет не грозит. Мама с бабушкой у меня вообще выглядят, как две сестры-близняшки, и на вид им не дашь больше двадцати пяти.

***

Вечером, после празднования маминого юбилея, я вместе с Амавертиэлем и Чики-чики закрылась в лаборатории. Примерный рецепт зелья у меня в голове уже вырисовался.

Заодно и молодильный эликсир для тёти Аннабель сварю. Главное не перепутать!

– Как же давно я не наблюдал за твоей стряпнёй, – улыбнулся Амавер, вольготно устроившись на единственном стуле.

– Вот скажи мне, ты хочешь взойти на престол? – сразу в лоб спросила я.

Вопрос наследования власти волнует меня уже давно, и мне интересно, одна ли я такая мечтаю не брать в свои изящные рученьки бразды правления.

– Я не задаю себе такой вопрос, – он дёрнул одним уголком губ и на мгновение сморщил нос. – Просто понимаю, что придётся. Меня к этому готовили с детства. Можно сказать, я заточен под управленца.

– Угу, – понимающе кивнула. – Я тут подумала, что, стоит мне принять управление герцогством, с зельеварением придётся распрощаться. А это моя любовь…

– Тебя пока никто не торопит, – пожал плечами Амавер.

– Перспектива меня всё равно угнетает.

– Найди себе покладистого мужа, который взвалит на себя основные заботы, – предложил он.

– Как мой папа? И что? Они с мамой оба зашиваются. Не, – отвергла я предложение, – принести мужа в жертву – не вариант.

– С родителями говорила о том, что не хочешь наследовать титул?

– Да что толку с ними говорить… Они же растили меня как преемницу, все силы в меня вложили. Папа тоже не железный и вывозит всё это только ради мамы. А я создана для науки, сам ведь знаешь.

– Открой для себя искусство делегирования. Найми проверенных людей, организуй процесс. Всё можно устроить, если постараться.

– Не хочу-у-у… – капризно простонала я.

– Маленькая ты ещё. Вот, повзрослеешь, там и поймёшь.

– Да уж куда мне до тебя! Ты-то сам скоро займёшь трон?

– Я пока не приглядел себе будущую императрицу, – пожал он плечами.

– Принцессы все страшненькие? Или боишься снова встретить Изабеллу?

– Да ну тебя, Лидия! – насмешливо отмахнулся он, а потом резко посерьёзнел и добавил: – Есть такое. Связываться с такими – только генофонд портить.

Ну, Амавер!

Вообще-то дядю Арда тоже красавцем не назовёшь. Эльф как эльф. Деда Терн куда красивее, хоть они и похожи внешне.

А вот полукровке-Амаверу внешность досталась яркая, словно над ней поколдовали боги. Так что я с ним согласна: невеста нам нужна умная, красивая, ну, прям как я! И чтобы у неё не оказалось «сюрприза» под юбкой!

– Не будь мы родственниками, женился бы на тебе, – будто прочитал он мои мысли. – Ты, вон, как расцвела. Наверняка уже с кем-то встречаешься.

– Ну-у… – загадочно улыбнулась я.

– Рассказывай, кто он?

С Амавером, несмотря на его вечную занятость и близкий свет монаршей славы, у нас сложились доверительные братско-сестринские отношения. Вот уж с кем можно поговорить обо всём, не замечая хода времени.

– Его зовут Ромери де Кальди, – рассказала я, уверенная, что он не растреплет об этом ни моим родителям, ни своим.

– Оу… Знаю я этот род, – недовольно скривил он губы.

– Да? Что, нехороший?

– Конкретно про твоего парня ничего сказать не могу, но семья у него – поганенькая. Не думаю, что твои родители согласятся на твой союз с носителем этой фамилии.

– Мама с папой их знают?

– Знают. Один де Кальди учился вместе с твоими родителями и тоже был исключён из академии. Была там тёмная история, связанная со всеми ими. Де Кальди тогда исключили.

– Ромери вроде бы неплохой парень. И от меня без ума, – самой себе ответила я, чтобы успокоить всколыхнувшееся недоброе предчувствие.

– Смотри сама. Можешь спросить у родителей о его семье.

– А ты не в курсе, что конкретно не поделили мои родители и семья Ромери?

– Не поделили твою маму. Де Кальди даже знакомил её со своей семьёй, хотел свататься. Вот у него и вышел конфликт с твоим отцом.

– Плохо, – поморщилась я. – Но Ромери уверен, что я простолюдинка, и всё равно позвал меня замуж. Он не такой, как его семья.

– Зная твою маму, скажу сразу: готовь своего парня, чтобы после свадьбы взял твою фамилию. А лучше до. Потому что иначе брака вам не видать.

– Ох… Ладно, ближе к делу решим. Я что-нибудь придумаю.

– Даже не сомневаюсь, – улыбнулся Амавер. – Что ж, не буду мешать тебе химичить, – он поднялся, чтобы уйти.

– Бодрящий эликсир нужен?

– Точно же! Хотел попросить, но забыл. Спасибо, что напомнила.

Я сняла с верхней полки чуть запылившуюся тёмную бутыль сваренного ещё в августе эликсира.

– Держи. Это последняя с той партии. Будь осторожен. Он настоялся, очень крепкий. Добавляй по чайной ложке в чай или кофе с утра.

– Хорошо, буду выпивать по чашке каждое утро, – просиял этот белобрысый негодяй.

– Сейчас как отниму!

– А! А! – он проворно отвёл в сторону руку с бутылкой и, смеясь, ветром вылетел из лаборатории.

– Вот ведь… – проворчала я ему вслед, махнула рукой и с головой погрузилась в работу, забыв даже про назревающие проблемы в отношениях с Ромери.

Опомнилась я, когда в окно уже вовсю сияло утреннее солнце (в январе оно встаёт в девять), а в коридоре звенел колокольчик, собирающий домочадцев на завтрак. Обычно первая трапеза бывает в восемь утра, но после вчерашнего гуляния всем разрешили спать на час дольше.

– Что ж, отнесём зелёные пузырьки маме Кэт, а коричневые – для тебя, Чики-чики, – посмотрела я на своего мирно дрыхнущего пса и смачно зевнула. – Или наоборот? Упс…

Глава 7. Коварная мстя

Лидия

После каникул

В пятницу вечером мы зажгли вечеринку по поводу начала второго семестра.

Я наварила гору веселящего зелья. Мой коронный рецепт, отвернувший адептов от алкоголя. А всё потому, что после моего зелья нет бодуна. Ты просто засыпаешь, а просыпаешься бодрый и здоровый. Ни амбре, ни тошноты, ни синяков под глазами. Разве только сушняк, да и тот лёгкий.

Бонусная прелесть моего чудо-зелья в том, что на вкус оно сладкое, ягодное. Пьёшь и жмуришься от удовольствия. Хочется залезть языком в пузырёк и вылизать его изнутри. Впрочем, многие добавляют в опустевшую склянку воду, взбалтывают и выпивают, чтобы не потерять ни капли.

На праздник Кэт со мной не пошла. Она вообще не любительница сборищ, но тут её захватила сумасшедшая идея создать книгу-артефакт с искусственным интеллектом. И всё: была Кэт и нет её.

А я настроилась зажигать. С каждым, кто ко мне пристанет. Потому что сама выпила склянку своего зелья. Ибо что-то я подзаколебалась с варевом против тьмы. Мне нужен мощный отрыв и яркие позитивные эмоции. Как раз профессор де Грасс забрала у меня первую партию.

Так что… Мальчики! Я иду к вам!

Встречали меня, как королеву местного разлива. То есть всей толпой подхватили на руки и понесли в эпицентр безобразия.

А дальше всё смешалось: танцы, пение до хрипоты и игры на грани приличия. Кажется, во время игры в бутылочку я перецеловала половину парней.

Веселились все.

Кроме Ромери, который уже пару дней был моим тайным подопытным сразу в двух зельях. Первое под кодовым названием «пусть я тебе приснюсь». Второе усиливает амурные чувства.

Что сказать? Испытания прошли успешно, а главное, подопытный козлина даже не подозревал об этом. Мои моментально впитывающиеся в кожу пластинки сработали превосходно!

Правда, не обошлось и без казуса. Кажется, пара пузырьков с «пусть я тебе приснюсь» отправились вместе с зельем, убирающим тьму. Профессор де Грасс прихватила их со стола вместе с бутылью.

Упс…

Половину зелья для Ромери я не успела смешать с супервпитывающейся сывороткой и разлить по формочкам, чтобы получить пластинки.

Пузырьки с добавлением моей, между прочим, крови, отправились к умирающему и заражённому тьмой чуваку.

Надеюсь, бедолага догадается, что мелкие склянки предназначены не ему. Ну, или профессор привезёт мне их обратно.

Несмотря на случившийся казус, Ромери своё получил.

Стоял тенью на вечеринке, подпирая плечом стену, и мрачно наблюдал, как я целуюсь с другими парнями. Пусть это не те глубокие поцелуи взасос, а просто смачный «чмок» в губы, но я даже улыбаться умею так, что все без исключения бравые воины встают по стойке смирно и салютуют.

После танцевального перерыва, где я вытанцовывала знойное танго с Дэниэлом, моим заказчиком зелий, Ромери с лицом смертника присоединился к игре в бутылочку.

– Воу-воу! – заголосили ребята. – Лия, если хочешь, выгоним его.

– Пусть играет, – коварно улыбнулась я и кивнула Ромери, чтобы крутил бутылку.

То ли судьба, то ли злой и кусачий рок, но горлышко с первого раза указало на меня.

– У-у-у-у! – заголосила толпа наблюдавших за нами зрителей.

Кажется, народ даже танцевать перестал – все смотрели на нас.

Ромери встал, протиснулся ко мне, потянул за руку, чтобы я встала, и приник к моим губам.

От него пахло мылом и мягкой мятной свежестью. Ага, значит, помылся, прежде чем идти сюда.

Откуда я знаю? Ромери пользуется дешёвой туалетной водой, аромат которой держится всего лишь час после нанесения.

Теперь же, после измен, кое-кому не видать дорогого парфюма в подарок на день рождения. А он, кстати, скоро: двадцать третьего января.

Мой неверный бывший выпендрился и надел на вечеринку свой лучший костюм из тёмно-синей шерстяной ткани с серебристой оторочкой, который берёг лишь для больших праздников.

Его каштановые крупные кудри в художественном беспорядке торчали в разные стороны. Этакая небрежная привлекательность. Когда-то в сентябре я влюбилась в него такого.

Неужели думает, что я и теперь куплюсь на красивенькую обёртку?

Грудь Ромери ходила ходуном, а ладони обняли моё лицо, будто он держал в руках величайшее сокровище в жизни.

А я? Я позволила ему поцеловать себя и даже ответила. Вовсе не потому, что в сердце ёкнуло. Вовсе не поэтому…

О, как права была Кэт! Лучше бы Ромери бежал из академии!

________________

***

Толпа гудела. Парни возмущались, что моему бывшему достался самый настоящий страстный и глубокий поцелуй. Кое-кто даже требовал справедливости.

Эх, знали бы они…

– Лия, – Ромери с трудом оторвался от моих губ и, преодолевая муки определённого характера, произнёс: – Умоляю, идём со мной?

– Идём, – обдав горячим дыханием его ухо и шею, ответила я.

Подсобка обнаружилась сразу за кулисами зала, в котором проходила вечеринка.

Я зажгла тусклый светильник на стене под потолком, в свете которого едва можно различить выражение лица собеседника.

– Лия… Лия… – прижимаясь ко мне, повторял Ромери, как в дурмане. – Будь со мной? Я не могу без тебя… – его губы потянулись к моим, но я отстранилась.

– Стоп! – я старалась придать лицу серьёзности, но моё забористое веселящее зелье всё решило за меня. Поэтому, рассмеявшись Ромери в лицо, я выдала: – У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

– Какое? – ему мой смех не понравился. Не в том плане, что я некрасиво смеюсь, а в том, что за полгода Ромери худо-бедно меня изучил. Даже ему ясно, что моё прощение ещё надо заслужить.

– Я позволю тебе быть рядом со мной. Для всех всё будет, как прежде, будто мы не расставались.

– Но? – он, не моргая, уставился на меня своими светло-карими глазами. Красивые скулы на лице замерли, как у мраморного изваяния.

– Так как новая любовь мне сейчас не нужна, это будет всего лишь ширма против толпы желающих добиться меня.

– Я не хочу быть просто ширмой! – оскорбился Ромери и отступил на шаг.

– Ладно, – легко согласилась я. – Не хочешь – не надо. Сегодня же найду себе другого. Свободен.

– Я понял, Лия! Ты меня так наказываешь, да? Или это проверка, на что я готов ради тебя?

– Нет, это не проверка. Я слишком занята, чтобы заводить с кем-то отношения. Толпы поклонников мне ни к чему.

– Выходи за меня, а? – огорошил меня он, а затем добавил слова, после которых всё встало на свои места: – Лия, я пойду против семьи, мне нужно только доучиться два года, а там устроюсь работать и смогу обеспечить нас.

Ага, как же! Два года подожди, а потом обещания истекут за сроком давности. Знаем мы таких пустозвонов.

– Ты плохо расслышал? – осадила я его. – Ты не нужен мне ни в качестве парня, ни в качестве жениха. Если ты не будешь моим прикрытием, я найду друго…

– Нет! – не дал он мне договорить. – Не надо никого искать! Я буду твоей ширмой. Буду рядом. И добьюсь, чтобы ты меня простила.

– Будешь приставать – я обнулю наш договор.

– Это жестоко, Лия, – не давать мне шанса… – кажется, до него начало доходить, что наш поддельный роман – это вовсе не путь к возрождению отношений.

– Тебе ли говорить о жестокости?

– Я жалею о том, что сделал. Дико жалею. Но обратно уже ничего не вернёшь, – карие глазищи с покрасневшими белками страдальчески глядели на меня.

– Вот именно! – припечатала я. – Будешь встречать меня после пар. Прогулки там всякие, вылазки в город, когда я свободна, непринуждённое общение на людях… И всё. Как только мы остаёмся наедине, наши «отношения» прекращаются. Всё ясно?

Очередной затравленный взгляд в мою сторону.

– Ясно.

– Тогда идём?

– Могу я поцеловать тебя? Ещё раз?

– Мне расценить это как приставание?

– Чёрт, нет…

Я взяла его за руку и вывела из подсобки.

Нас встретили улюлюканьем. Кто-то откровенно не поддержал наше воссоединение, выкрикивая оскорбления в адрес Ромери. Но мне было всё равно, потому что распушившие хвосты парни разом стухли и сдулись.

Что ж, наконец-то от меня отстанут!

***

Катаринины по-эльфийски раскосые серые глаза ошарашенно выпучились на меня.

– Что? Ты снова с Ромери? Но он же… – она даже запыхтела от возмущения. – Он же предал тебя! И ты хотела ему отомстить!

– Хотела. И отомстила, – деловито кивнула я.

– Как?

– Для всех мы снова вместе, – видимо, на моём лице отразилось коварство, потому что Кэт разом перестала хмуриться.

– А на самом деле?

– А на самом деле – он прикрывает меня от назойливого мужского внимания.

– То есть всё понарошку?

– И-мен-но! – отчеканила я.

– Ну, ты даёшь! Но как же ты будешь с ним… целоваться? – на бледных щёчках подруги проступил румянец. – Тебе не противно? Он же с другими… ну, это…

– Нет, не противно, – усмехнулась я. – Уж что-что, а целуется он классно.

– Ох… Но как же любовь? Вдруг ты встретишь того самого, но он, увидев, что ты с другим, отступится? – в Катарининой голове не укладывалась новая информация.

– Значит, это не тот самый. К тому же мне пока не нужны отношения. У меня супермегасложный заказ! Так что после завтрака отправишься на учёбу без меня.

Наивная Кэт, которая в жизни лишь раз целовалась с парнем, тяжко вздохнула. Будь её воля, она снабдила бы теми самыми и себя, и меня.

«Ну, а у меня жаркая любовь к зельям. Наука зельеварения – вот моя самая большая любовь в жизни. В конце концов, не всем же юным девам мечтать о замужестве и выводке детей!» – так думала я, не подозревая, какую свиноматку вскоре подложит мне судьба.

Глава 8. Пусть я тебе приснюсь

Лидия

Зелья, предназначенные для Ромери и уехавшие к умирающему чуваку, не вернулись ко мне.

Более того, после моего вранья, что это укрепляющий эликсир (пришлось утаить от профессора истинную природу экспериментального продукта), профессор де Грасс не просто прихватила три флакона, но и порекомендовала болезному принимать их перед приёмом лекарства против тьмы. Якобы укрепляющее зелье избавит пациента от побочек.

До середины следующей недели я благополучно забыла о трёх пузырьках «пусть я тебе приснюсь», пока Талиса де Грасс не пришла ко мне в лабораторию с разговором.

– Лия, как продвигается работа? – разумеется, профессор имела в виду успехи с зельем против тьмы, а не мои прочие заказы.

– Вот, смотрите, я провела опыты, где в колбочки с молекулами тьмы поместила разные вещества, используемые в зельях, нейтрализующих её, – я достала из холодильного бокса опытные образцы. – А теперь внимание! Это синецвет дикий, который вы добавляли в зелье, – указала на первую колбу с плавающими в грязной жиже ошмётками тьмы. – Это расторопша концентрированная, – во втором сосуде грязи было чуть меньше, но тёмные хлопья всё равно вяленько плавали, не оседая на дно и не всплывая на поверхность. – Третий образец – это концентрированный порошок цинии7. Видите? Тьма распалась и осела на дно.

– Странно. Не припомню, чтобы цинию использовали в очищении организма и нейтрализации ядов. У неё больше сорбирующие свойства… – удивилась профессор.

– Я обнаружила её дополнительные свойства не так давно во время предыдущего эксперимента. Пока что опробую разные варианты с этим порошком. Чувствую, что двигаюсь в правильном направлении. Кстати, как ваш заражённый? Зелье действует?

– Действует. Правда, на вкус хуже, чем предыдущее. Он просил, если это возможно, добавить туда какую-нибудь отдушку. Но зато побочные эффекты не такие страшные.

– Рассказывайте!

– Ничего такого. Самочувствие уже лучше, но он говорит, что ему снятся какие-то странные сны, в которых он, словно наяву, разговаривает с кем-то… Точно не знаю, может, это отголоски действия прошлого зелья? Или синдром отмены? Не могла бы ты ещё дать укрепляющего зелья?

Оп-па-па!

Надо срочно что-то придумать, чтобы не спалиться, что бедолага выпил варево с моей кровушкой.

Зелье «пусть я тебе приснюсь» не просто дарит спящему образ меня, а ещё и несёт в себе частицу моей натуры. А так как я варила его специально для Ромери, смысл моего послания во сне будет таков: «Ах ты, козлина драная! Посмел облизываться на кого-то, кроме меня?! Я покажу тебе, как смотреть на других баб! Бревно тебе в панталоны и бельмо на глаза!»

Это я, конечно, утрирую. Всё же я леди. Но бедному заражённому всё равно мало не покажется. Ведь для Ромери я расстаралась, и зелье вышло забористым. Ну, хоть на меня полюбуется, и то хорошо.

Однако больше такой путаницы я не допущу. В следующий раз к болезному поедет уже настоящее укрепляющее зелье.

– Конечно, я сварю ещё, – с готовностью согласилась я. – Это не обязательно, но хуже от него не станет.

– Спасибо, Лидия. Ты даже не представляешь, что делаешь для меня и нас всех!

Лестно, конечно, но меня немного смущает формулировка «для нас всех». Для кого это для всех? Я думала, заражённый только один.

Ненавижу загадки, в которых слишком мало исходных данных, чтобы разгадать их.

– Да ладно. Пожалуйста. А как зовут этого вашего наречённого? – поинтересовалась я чисто чтобы поддержать беседу. Хоть буду знать имя бедолаги, которому снюсь. Или не буду.

– Я не могу ответить, – виновато поджала и без того тонкие губы профессор. – Его личность – строго инкогнито. Могу лишь передать ему твои рекомендации по приёму зелья.

– Передам. Обязательно. Когда приготовлю новую партию, – пора заканчивать этот обмен вежливостью. – Мне пора вернуться к работе.

Мадам де Грасс чувствовала неловкость после отказа и, чтобы утешить меня, добавила:

– Твоя личность для него тоже скрыта. Я сказала, что работаю с проверенным и опытным зельеваром. Он ни в коем случае не должен знать, сколько тебе лет, и что ты адептка академии.

Да уж, утешила. Плюс намекнула, что мне неплохо бы пока оставаться под её крылышком – для солидности.

Я скрыла усмешку.

– Не переживайте. У меня всего лишь профессиональный интерес, – отмахнулась я.

– Ах, да, чуть не забыла! – профессор де Грасс выудила из сумки увесистый мешочек с монетами. – Здесь двести десять золотых. Зелье действует и Э… пациент чувствует себя прекрасно!

– Рада быть полезной, профессор, – кивнула я, убрала мешочек к себе и вернулась к работе.

Теперь у меня времени до утра. Завтра четверг, и я нагло прогуляю занятия. Вот вернусь в комнату после завтрака и залягу спать на весь день до пятницы.

Увы и ах! Кое у кого оказались совсем другие планы на меня.

______________

***

Я сонной поступью плыла от учебного корпуса к себе в комнату – спать. Даже есть не хотелось. Пока варила зелье-убийцу тьмы, натрескалась сырного крекера, который заботливо подложил мне в сумку Ромери.

Нет, я вовсе не боюсь, что печенье отравлено или приворожено. Во-первых, у меня на руке браслет-артефакт, который на раз-два распознает любое магическое воздействие на пищу. Во-вторых, крекер этот Ромери вручил мне на виду у всей моей группы, поэтому, случись что, из академии попрут именно его.

После нашего громкого воссоединения Ромери вёл себя, как зайка-лапушка: встречал-провожал, сидел рядом со мной в столовой, дарил милые безделушки и вообще всячески проявлял заботу. Ну, прям образцово-показательный ухажёр, если не принимать во внимание его малодушные измены.

Есть вещи, которые не прощаются, хоть ты в ногах ползай. Но всё же ухаживания я принимала с удовольствием, а Ромери читал в моих довольных улыбках шанс на возврат к прежним всамделишным отношениям.

Пусть думает, что хочет. Пока что нас обоих всё устраивает.

Я, вот, например, всю ночь чувствовала себя всемогущей богиней. Потому что я люблю варить зелья, а травки-склянки-порошки любят меня. Вот она взаимность и счастье!

Ещё печенюшки скрасили моё и без того прекрасное времяпрепровождение.

Опустевший бумажный пакет от крекера сгорел в камине, а я спаслась от голода. Спасибо моему заботливому бывшему.

Ночка у меня выдалась бурной и прогрессивно успешной.

Новое зелье готово! Точнее, я его сварила, дала мышам, и тьма в них отступила, скрылась так, что кажется, будто её и в помине нет и никогда не было. Все зверюшки бодры и веселы, жизненные показатели в норме. Красота!

Впереди ещё блок тестов и испытаний, но это будет уже шлифовка рецепта зелья. Основная работа сделана.

Я даже прислушалась к пожеланиям клиента и добавила мяты в чёрное, похожее на свежий берёзовый дёготь, пахучее варево. Ядрёный горький запах смягчился. Всё-таки мята – хорошая трава.

Ну, неизвестный чувачок, не судьба тебе помереть. Будешь жить, пока платишь мне за зелье. Я прям чувствую себя героиней-спасительницей.

– Лия! – короткий оклик сзади.

Ах, да, я не только спасительница, но и девушка Ромери.

– Привет, – он догнал меня и, обняв за талию, притянул к себе. Поцеловал коротко, нехотя оторвался от моих губ, чтобы я не сочла это за приставание. – Я искал тебя вчера, но Кэт сказала, что ты в лаборатории и что тебя ни в коем случае нельзя беспокоить.

– Верно сказала, – кивнула я. – Что-то случилось?

– Я хотел зайти к тебе, но увидел, что туда направляется профессор де Грасс. Не успел тебя предупредить.

– Всё в порядке, Ромери.

– Да? Я подумал, что ночью ты варишь что-нибудь запрещённое… – выглядел он и в самом деле взволнованным.

Ещё как запрещённое! Даже невозможное!

– Не переживай. Профессор просто проверила мою индивидуальную работу по зельеварению и всё.

– Значит, она не станет тебя исключать? – Ромери слегка отстранился, а его рука скользнула по моей сумке, висящей через плечо. Предательские монеты в мешочке недвусмысленно брякнули. – О, что это? Деньги? – он через ткань сумки нащупал увесистую мошну. – О, богиня! Это же целое состояние! Откуда у тебя столько? Ты, что, украла?

Кажется, я уже начинаю жалеть, что в качестве ширмы выбрала Ромери…

Спать хочется дико, а тут ещё приходится напрягать мозг, чтобы правдоподобно выкрутиться.

– Это не мои деньги. И вообще: нечего ощупывать мою сумку. Профессор де Грасс дала мне их, чтобы я купила ингредиенты для зелий.

– Почему именно тебе? – недоверчиво прищурил глаза Ромери. – Для этого есть специальный человек.

– А сам как думаешь, почему? Потому что я гений зельеварения! Я лучше любого лаборанта отличу качественный синецвет от залежавшегося и окислившегося.

– Ладно, понял, – он заметно расстроился, узнав, что деньги не мои. – Просто я думал, что профессор тебя недолюбливает. Только глухой не слышал, каким голосом она вызывает тебя на ковёр.

Уж что-что, а развивать эту тему мне не хотелось. Даже есть не хотелось – лишь бы скорее доползти до мягкой постельки!

– Проводи меня до комнаты. Я просто валюсь с ног, – и я пошатнулась для наглядности.

– У меня есть идея получше, – и он, блеснув молочно-белой зубастой улыбкой, от которой я когда-то была без ума, подхватил меня на руки и понёс.

А я? Устало уткнулась ему в ключицу и задремала.

Знала бы я, что это будет единственный мой сон за сегодня…

Глава 9. Страшная книга и голая девица

Лидия

Под дверью моей комнаты Ромери поставил меня на ноги и придержал за талию, чтобы я, сонная, не улеглась спать прямо на полу.

Я даже позволила ему ступить следом за собой на порог, как вдруг…

Сон сняло, как будильником по башке.

– А-а-а! Это что, блин, такое? – в ужасе завизжала я.

Пол, стены и потолок нашей с Кэт погружённой в полумрак комнаты облепили огромные чёрные жуки-короеды. Точнее, будь они мелкими, я бы абсолютно точно опознала в этих продолговатых тварюшках короедов. Теперь же это были громадины размером с мой кулак.

Они сожрали в комнате всё: шкаф вместе с одеждой, кровати, обои, стол, стул, книги с тетрадями…

Продуктами их жизнедеятельности было заляпано всё, даже оконное стекло, держащееся на остатках недоеденной рамы. Скоро и оно…

«Дзынь кх-х-х!» – как бы подтверждая мою мысль, разбилось оно, впуская в комнату солнечный свет и январский мороз.

И тут я увидела…

– Катарина! – вскрикнула я и хотела броситься к лежащей без чувств обнажённой подруге, но жуки облепили мои ботинки и принялись их грызть.

Сперва надо разобраться с тварями. Нельзя их выпускать из комнаты. Но как? Магию под угрозой исключения из академии использовать нельзя.

А, пофиг!

Насекомые физически и энергетически устроены гораздо проще, чем животные. Поэтому, чтобы их убить, можно воспользоваться простым, но достаточно энергозатратным заклинанием. Оно универсальное и для растений, и для насекомых. Я пользовалась им, чтобы избавить картофельное поле от жуков-вредителей и сорняков.

– Лия, тебя же исключат! – завопил Ромери, когда понял, что я собралась магичить.

– Заткнись и не мешай! – велела ему. Видимо, мой тон сработал, и мой спутник застыл столбом.

Стоило мне пустить магию в ход, оглушающе завыла сирена. Даже стены вздрогнули и завибрировали.

Но я была бы не я, если б не довела дело до конца. Жуки попадали с потолка и стен, сложили лапки в молитвенном жесте и перевернулись на спины.

Фух!

Я скинула с себя пальто, завернула в него еле живую, изрядно покусанную, Кэт и собиралась скомандовать Ромери, чтобы бегом отнёс её в лазарет, как прямо перед нами вышел из портала ректор нашей альма-матер Юнери де Кастеляврест.

Мужчина быстро сориентировался, просканировал ауру пострадавшей и снова исчез в портале вместе с Кэт, однако спустя пару минут вернулся злющий:

– Адептка Ферб, адепт де Кальди, потрудитесь объяснить, что здесь происходит?

– Мы сами только что пришли, – заявила я. – Сегодняшнюю ночь я с разрешения профессора де Грасс провела в лаборатории зельеварения. Утром Ромери встретил меня на крыльце учебного корпуса и проводил до комнаты. Когда мы открыли дверь, я увидела там вот этих ужасных жуков и Кэт без сознания. Жуки заползли мне на ботинки и принялись их грызть, а другие хотели вылезти в коридор! Мне пришлось применить магию, чтобы спасти подругу и обезопасить остальных адептов от опасных тварей.

– Де Кальди, вам есть что добавить? – грозно зыркнул на Ромери ректор.

– Всё было именно так, как сказала Лия, – отчитался тот.

Уф, суровый мужик этот наш ректор! Вроде бы старик стариком, но энергетикой своей задавит кого угодно! Даже мне стало не по себе. Хотя, казалось бы, куда уж больше.

– Вечно с вашими семейками одни проблемы. Сплошная головная боль… – проворчал ректор, который прекрасно знаком с моими родителями, и он же подписал разрешение, чтобы папуля каждое утро порталом забирал меня на тренировку.

– Господин ректор, – назвала его по должности, чтобы не ошибиться ненароком в произношении длинной фамилии, – Могу я навестить Катарину аль Тикси?

– Нет, не можете, – очень и очень грозно ответили мне.

Ректор отправил кому-то магический маячок, а сам принялся осматривать комнату, не брезгуя наступать в чёрную слизь жучьих фекалий.

– Хм. Артефактная магия, – сделал он заключение. – Однако, странные плетения… Много и… Хаос подери! Сам чёрт ногу сломит!

– Возможно, Катарина всё объяснит, когда придёт в себя? Я могу помочь в лечении. У меня ведь…

– Тихо! – гаркнул магистр де Кастеляврест. – Я и без вас разберусь, что и как делать! Стойте на месте! Я вас пока никуда не отпускаю.

Дальше он опросил соседок, которые, оказывается, слышали ночью крики из нашей комнаты, но не забили тревогу – подумали, что кому-то снится страшный сон.

Потом прибыла целая магическая комиссия, и нас спрашивали об одном и том же на разные лады. Я раз десять воспроизвела свои действия от и до, в том числе заклинание, которым убила жуков.

После процессия переместилась в кабинет ректора, и уже там комиссия решала, исключать нас с Кэт или нет. Ромери тоже попал под раздачу, но отделался выговором за то, что оказался не в том месте не в то время. Так сказать, не помешал мне нарушить правила заведения.

До обеда мы проходили допрос и писали объяснительные, а после в ректорат привели заплаканную Катарину в чужом мешковатом платье.

Информацию из моей подруги выковыривали безжалостно, не давая поблажек в связи с её состоянием.

Кэт, глотая слёзы и дрожа всем телом, рассказала всё как на духу: и про книгу с искусственным интеллектом, и про то, что в качестве умного артефакта опрометчиво выбран сборник природно-бытовых заклинаний, и про то, что книга «ожила», призвала ночью в комнату жуков-короедов и наслала на Кэт паралич.

Самое интересное, что Катарина, в отличие от меня, не нарушала правил академии. Артефактная магия в общежитии разрешена. Ибо почти у каждого адепта есть при себе артефакт.

После допроса с пристрастием нас троих выставили в коридор – ждать приговора.

– Лия, ты не говорила, что твои родители тоже учились в академии, – задал свой полувопрос Ромери.

– Учились, – не стала упираться я.

– Тогда почему вы живёте в деревне? – удивился он. – С дипломом магакадемии можно жить, ни в чём себе не отказывая.

– Мои мама с папой не закончили её, – вздохнула тяжко. Голова гудела от недосыпа и переизбытка информации. – Их отчислили.

– Вот и моего дядю отчислили со второго курса, – кивнул Ромери. – Иначе моя семья не жила бы сейчас так бедно.

– И мой папа тоже учился здесь, – эхом отозвалась Кэт, уныло опустившая голову вниз. – Он получил диплом, а я – не получу, – она всхлипнула. – Я опозорила его…

– Не говори ерунды. Никого сегодня не отчислят! – фыркнула я. – Максимум назначат штраф и отработку.

– Мы ведь теперь вообще без вещей… – напомнила она. – Мне целительница из лазарета одолжила платье и ботинки.

– И у меня нет белья на замену, – тут уж я печально покивала. До зуда хотелось сходить в душ и надеть свежее бельё. – Неприятно это, конечно, но шмотки мы купим. А вот тетради…

С учебниками и лекционными тетрадями вышла засада. Тут уж никакая магия не поможет их восстановить.

– О-ох… – простонала подруга. – Лия, прости! Я так тебя подвела!

– Не оставлять же тебя на съедение жукам, – не слишком-то обольстилась я. – А то ко мне подселили бы Никки, а её титулованную персону я привыкла строго дозировать.

– Лия виртуозно убила всех жуков, – поделился воспоминаниями Ромери. – Очень быстро, – тут на его лице отразилась бурная мыслительная деятельность. – Лия, а… – снова пауза на раздумья. – Насколько я знаю, это энергозатратное бытовое заклинание. У тебя, что, настолько большой резерв?

– Ты многого обо мне не знаешь, пупсик, – игриво подмигнула ему. – Я – сплошной сюрприз!

Ромери как-то печально улыбнулся, поняв, что отныне мои секреты ему так просто не раскроются. Доверие потеряно безвозвратно.

Вскоре нас снова запустили в ректорат. Магистр Юнери де Кастеляврест зачитал нам всем по очереди приговор. Начал с главной звезды – меня:

– Лия Ферб: штраф двести десять золотых, чтобы компенсировать безвозвратно испорченное имущество Магической академии имени Максимилиана де Таура… – начал объявлять он, а мне в голову закрались подозрения: когда этот хрыч успел обшарить мою сумку на предмет гонорара за зелье против тьмы? Я, конечно, рассчитывала на штраф в десять злотней, но ведь не в двести десять! Что за грабёж?

Ромери икнул от удивления и вытаращил глаза.

Катарине поплохело, и она закрыла ладонью нижнюю половину лица.

– …также вам назначена отработка в лаборатории зельеварения по будням сроком в два месяца, – продолжил ректор. – Сумму необходимо выплатить в течение двух недель, а отработку начать с понедельника следующей недели.

Фух! За две недели я заработаю денег, и нам с Кэт хватит на новый гардероб. А отработка в лаборатории зельеварения – это вообще не наказание, а смех на палочке. Профессор де Грасс нарисует мне максимальное количество часов отработки. Правда, что-то не смешно после двухсот десяти золотых, которые приятным грузом оттягивают сумку.

– Катарина аль Тикси: штраф десять золотых, отработка на кухне по будням в течение месяца. Начнёте с понедельника следующей недели, – и пояснил: – Наказание назначено вам за то, что вы не соблюли технику безопасности и принесли нестабильный вредоносный артефакт в жилое помещение. Штраф – за порчу казённого имущества.

– Ромери де Кальди: мытьё полов в тренировочном зале по будням после ужина в течение месяца.

Ромери мрачно кивнул, но я заметила, как он вздохнул с облегчением, что ему штраф не назначили.

– Пока ваша комната непригодна к проживанию, вас расселят по комнатам, где есть свободные места, – добил ректор. – Одежду и писчие принадлежности на первое время вам выдадут из гуманитарного фонда академии. Приобрести всё необходимое вы сможете в эти выходные.

Отлично. Значит, завтра будем ходить в тряпье, похожем на картофельный мешок.

– Магистр де Кастеляврест, – подала голос Кэт. – Простите, а что стало с книгой?

– Полагаю, её уничтожили жуки, – ответил тот и вдруг нахмурился. – Почему вы спрашиваете?

– Книга парализовала меня, чтобы я не смогла её обезвредить. Отогнать жуков ей ничего не стоило… – трясясь от страха, поведала Катарина.

– Какой энергетический резерв вы встроили в артефакт?

– Примерно десять моих потенциалов.

Да, Кэт долго корпела над своим детищем. А ещё ей помогала я.

– Считайте, что после всех манипуляций у неё осталось не более двадцати процентов мощности, – пожал плечами ректор.

– Если только она не нашла, где можно подзарядиться…

Ректора словно припечатали сзади раскалённым докрасна клеймом. Он резко вскочил, выпучил на нас глазищи, затем открыл портал и торопливо скомандовал:

– Ферб, Тикси, за мной!

__________________

***

Портал привёл нас троих в читальный зал библиотеки, где, на первый взгляд, всё было обыденно и мрачно.

За одинокими столиками сидели немногочисленные адепты и лаборанты, которые вяло встретили взглядами наше появление и снова уткнулись в свои ботанические дела.

– Вон она! – указала пальцем Кэт.

В магической секции среди справочников со встроенными в них автоматическими поисковиками скромно притулилась наша беглянка. Единственный коричневый с чёрными пятнами корешок среди однотонно-серых.

И заряжалась, зараза!

Книженция с искусственным интеллектом безошибочно нашла, где пополнить резерв. Вероятно, она пролежала на полке-зарядке несколько часов, пока нашу троицу допрашивали.

Ой, кажется, что-то будет…