Цветочные Силки

Наказ 1. Никого не щади

Никогда не проявляй милосердия. Истинная сила в жестокости.

Эльфийку волокут по влажной после дождя земле. Её цветочная туника вся испачкана в грязи, лицо исцарапано, и на том испуг. Она выворачивается, пытаясь пнуть Демонов, но тщетно, те слишком подкованы по части удержания вырывающихся жертв. Тогда эльфийка упирается ногами в землю, но и тут Демоны только усмехаются, проволакивая её. За ступнями остаются глубокие борозды, и тогда на её лице отражается настоящий ужас. Такой же Юстар часто видит в глазах животных, попавшихся в демонические силки. Сначала они вырываются, пытаясь спастись, а потом в один момент вдруг понимают, что всё кончено и тогда замирают. Тогда замирает эльфийка, понимая, что судьба её решена.

К горлу Юстара подступает комок. Вопреки его демонической природе, он не может смотреть на происходящее. Так, как бывает дрожат его руки во время проверки силков, так же они подрагивают и теперь. Всё его тело мелко потряхивает, будто это его сейчас освистывают и шипят, окружив полукругом.

Но, несмотря на внутреннее волнение, Юстар всё равно заставляет смотреть себя на происходящее. Демонические собратья и без того считают его нытиком и слабаком. А, отвернись он сейчас, так вообще устроят ему такую взбучку, какой не устраивали уже пару Лун.

Демоны обступают эльфийку полукругом, и та озирается в бесплодной попытке найти путь к отступлению. Самые нетерпеливые Демоны хлещут её хвостами, радостно взвизгивая. Алая кожа кажется ещё насыщеннее в закатных лучах и контрастирует с бледной эльфийской. Так Юстару становится её ещё жальче, и он с нетерпением ждёт, когда она применит свои невероятные эльфийские способности.

Об этих способностях у Демонов сложено столько легенд, что они уже начинают противоречить друг другу. В одних легендах эльфы представлены такими искусными целителями, каких не видывал мир после падения Аббадона. В других сказаниях эльфы обладают редкими боевыми качествами и могут совладать с целым легионом Демонов.

Вот только пойманная эльфийка никакие из этих способностей не демонстрирует. Только дышит часто, и её грудная клетка лихорадочно вздымается вверх-вниз, да семенит ладонями по земле, пытаясь увернуться от новых ударов хвостами. Мучители нависают над жертвой неминуемой гибелью, а эльфийка то ли слишком напугана, то ли на самом деле не умеет колдовать, и все рассказы об их силе – это байки.

– Эй, малой, подойди ближе!

Юстар вздрагивает. И без обращённых на него демонических взглядом, он понимает, что зовут его. Сколько бы Юстар не притворялся нормальным Демоном, его неприязнь к насилию всё равно расползается по деревне слухами. И теперь, когда внимание Демонов переключается на него, он попадается в западню злых и насмешливых взглядов. Только одна пара глаз смотрит на него с интересом и надеждой. Ярко-голубые глаза эльфийки на перепачканном грязью лице светятся, как два самородка.

– Мне и отсюда видно, – скалится Юстар. – И достали звать меня «малым».

– Ну, а какой ты ещё? – фыркает Валафар. – Ты единственный, кто ещё никого не разделывал.

Юстар закусывает губы, не решаясь перечить самому здоровому из Демонов. Сейчас перечить кому-то вообще не в его интересах. Потому что упоминание о том, что Антон ещё не совершал ритуальное убийство оседает тяжестью на дне желудка. За предательство Света у Демонов отрезали крылья, но сердце похоже всё-таки не забрали. Потому что оно в груди Юстара сокращается болезненно и мучительно. На ожидающие взгляды толпы он только шелестит еле слышно:

– Неправда. Я разделывал кур.

Конечно Юстар притворяется дураком. Притворяется самым большим дураком из всех Демонов, потому что даже самый тупоголовый его собрат понимает, что речь сейчас вообще не о курах. Речь о ритуальном убийстве существа, мыслящего и молящего о пощаде, которое Юстар оттягивает по самым нелепым причинам уже несколько лет. Вернее, оттягивал до появления этой несчастной эльфийки в их поселении.

Вот надо же было ей именно сейчас прийти в их деревню! Иногда к их шахтам пробираются гномы в поисках золотых самородков или, в крайнем случае, орки, которые ищут драк, но эльфы – никогда. Эльфы умные и хитрые, даже если когда-то оказываются рядом, себя не выдают. Прицельно выслеживать их тоже незачем, мяса в них не шибко, ещё и заколдовать могут. А Юнгару посчастливилось эльфа не просто увидеть, а выпала честь его разделать. Вот только от этой чести у него руки дрожат, и голос пропадает.

– Раз кур разделываешь, и этого смогёшь, – хохочет Валафар, и толпа поддерживает его одобрительным гулом.

Громадный Демон кажется уродливым. Его живот надувается, когда он смеётся, а из пасти извергаются гортанные звуки, которые Юстара пугают. Чтобы не смотреть на его никчёмные попытки в юмор, он отводит взгляд на эльфийку.

Он стреляет в неё коротким раздражённым взглядом, как бы говоря: «раз у вас такой умный народ, ты на черта сюда припёрлась?». Но обвинение застревает в горле, стоит ему увидеть её растерянный и напуганный взгляд. И без его молчаливого презрения, положение у той незавидное.

Эльфийка измазана в грязи так, что не видно ни цвета кожи, ни узоров на одежде. Демоны то подходят ближе, ударяя рядом с ней хвостами, то отходят дальше, шипя и насмехаясь. А Юстар, у которого вдруг появляется шанс как-то ей помочь, стоит и нещадно трусит.

В горле комком желчи застывает стыд. У Юстара может единственный раз в своей жалкой жизни появился шанс реально кому-то помочь, а он стоит как остолоп, раздражаясь на демонические шутки. Уж, наверное, шутки эти совсем не смертельные и реальной физической боли ему причинить не могут. Чего не скажешь о эльфийке.

И тогда Юстар выступает вперёд. Сам не знает, что будет делать, но ноги несут его быстрее, чем он успевает об этом побеспокоиться. Валафар отходит в сторону, кивком головы отгоняя и других Демонов. Те, пусть неохотно, но отходят.

На Юстара смотрит внимательный взгляд голубых глаз. И под этим взглядом ему вдруг делается не так страшно. Он напоминает себе, что эта демоническая деревня – его дом. Пусть дом, где ему часто достаётся, где он никак не может примириться с ритуалами и традициями, но всё-таки место, где он в относительной безопасности.

Юстар смотрит на эльфийку сверху вниз, нависает на ней и ловит себя уж на совсем дурацкой мысли: «Не хочется её напугать». На месте эльфийки Юстар бы свернулся в комочек и молил о пощаде. Он обычно так и делает, если его собратья вдруг затевают особенно жестокую драку.

По толпе прокатывается рокот и смешки, и Юстар заставляет себя не оборачиваться. Заставляет себя не отводить глаз от эльфийки, даже лихорадочно пытаясь понять – в чём причина их веселья. А потом всматриваясь в бесстрашные глаза эльфийки, вдруг понимает – его собственные не горят красным, как должны.

Неизменные спутники демонической сущности – ярость и злость, всегда окрашивают радужки в пылающие огненные оттенки. Все в лесу знают: если увидел Демона с горящими глазами, то падёшь от его когтистых лап и огненной магии. И теперь, когда Юстар нависает над своей потенциальной жертвой, его глаза должны не просто гореть красным, а алеть, как последний весенний закат. Но они не алеют, и Демоном от этого очень смешно, а Юстару от их насмешек очень больно.

Но он уже потерял слишком много времени. Он уже зашёл слишком далеко. Поэтому, отбросив сомнения в сторону, он протягивает когтистую руку к эльфийке и цепляет её за волосы. Та снова сучит ногами по земле и пытается извернуться, чтобы вырваться.

Несколько секунд слышно только, как болезненно выдыхает эльфийка, и как чавкают её ступни. А потом по толпе прокатывается шёпот, и один из Демонов озвучивает общее недоумение:

– Ты куда её прёшь?

– А я должен на твоих глазах её жрать? – рычит Юстар, оборачиваясь.

– Ну не жрать, но разделывать же тут надо… Да? – теряется соклановец от его оскала.

А Юстар не теряется и прислушивается к разговорам, в которых то с благоговением, то с опаской звучит название главного демонического свода законом – Проклятом Манифесте. Его и сводом-то не назовёшь. Так – жалкие десять наказов, об абстрактных мощи, хаосе и разрушениях, которые положено нести Демонам. Да и те могут прочитать всего несколько его собратьев, потому что учиться грамоте не так интересно, как мутузить друг друга. И этот факт становится спасительной ниточкой, за которую Юстар цепляется.

– Слушайте, – наконец, рыкает Юстар, опасаясь того, до чего могут дойти в своих выяснениях собраться. – Я перескажу вам наказ.

Демоны, хоть и стреляют в него раздражёнными взглядами, но притихают. Даже Валафар унимается и перестаёт размахивать руками, доказывая кому-то, что «ритуальные убийства же мой батя придумал».

– В Наказе о ритуальном убийстве сказано, что при совершении убийства младшим Демоном, – он делает паузу и всё-таки поясняет. – То есть мной. Другие Демоны должны бесстрастно оценить громкость стонов жертвы.

Уязвлённые Демоны замолкают, переглядываясь между собой. В их взглядах потерянность и поиск поддержки, но искать её не у кого. Старейшина скончался всего несколько десятков Лун назад, а выбрать нового так и не смогли, потому что каждый второй Демон себя на это звание выдвигал. Выборы решили отложить до лучших времён, но те за время прошедших со смерти Лун так и не настали, и теперь решительно некому пояснить за толкование Манифеста. Юстар точно знает, что в Деревне есть пара читающих Демонов, и те могут раскусить его на раз-два. Но те или удивительно солидарны с ним в выдуманном наказе или давно потеряли интерес к происходящему на площади, и даже не вышли из домов.

Пока Демоны доказывают друг другу, как именно происходят ритуальные убийства, Юстар осматривается. За ним следят уже больше полусотни настороженных пар глаз – теперь на площади не только Демоны, которые эльфийку поймали, но и зеваки, которые уже повылезали из домов на шум. В их деревни только и развлечение – смотреть, кого сегодня сделали козлом отпущения. Или козой. Юстар трясёт головой, чтобы мысли об эльфийке вытрясти, но это не так просто, даже учитывая, как тихо она себя ведёт. Но обращённые к эльфийке мысли вдруг прерывает Валафар.

– Малой дело говорит, – рыкает он. – В Манифесте же прям буква в букву так написано.

Юстар только кивает, с трудом удерживаясь от самодовольной улыбки. Желание блеснуть умом, который у Валафара, если и есть, то совсем неприметный, оказалось сильнее желания разделывать эльфийку прямо на площади. И эта маленькая победа придаёт Юстару ещё больше смелости, и он спрашивает:

– Ну и ты же помнишь, что там дальше?

– Конечно, помню, – кивает он так часто, что рога в воздухе свистят. – Делай всё как сказано.

Эльфийка выдыхает, и Юстар удивлённо опускает взгляд вниз. Эльфийка почти касается ткани его штанов, будто жмётся ближе. Она что не поняла, что он её убить должен? Может на фоне стресса начала понемногу рассудок терять? Или вообще была не особо сообразительная с самого начала, раз сунулась в демоническую деревню? Или, наоборот, смогла раскусить его план, в отличие от собратьев?

Как бы там не было, у них нет времени на светские диалоги. Юстар снова запускает пятерню в волосы и тащит её на себя. От того, как болезненно она выдыхает, сердце внутри коротко сжимается. «Ты Демон или кто!» – раздражённо напоминает себе Юстар, прекрасно зная, что ответа на этот вопрос сам не знает. Тайны его происхождения могла раскрыть мать, но её тело уже давно стало кормом для корней молодых елей в лесу.

Когда Юстар подходит к сараю, по толпе прокатывается волнительный рокот. Парочка Суккубов даже хихикает, обсуждая, в каких позах они переспят с новообращённым Демоном после убийства. Юстар стискивает зубы – только отбиваться от навязчивых Демониц ему не хватало.

Он толкает ногой хлипкую дверь, и та жалобно и противно стонет. В голову против воли лезут ассоциации со стонами жертв, и к горлу подступает комок. Если у Юстара горят глаза красным      , то это отчаяния. Вот он сейчас затащит эльфийку в сарай, а дальше что?

А дальше наступает тишина. Как только дверь сарая захлопывается, они с эльфийкой застывают друг напротив другу. Она вскидывает голову вверх и встречает его настороженный взгляд. Это ужасно неуместная констатация, но Юстару нравится их цвет. Светло-голубой, который виден даже в полумраке сарая.

– Я нападу, – предупреждает эльфийка, вскакивая на ноги.

– За-зачем?

Юстар ненавидит себя за это заиканье, которого у него никогда раньше не было и за этот дурацкий вопрос. И чтобы исправиться, горячо и быстро шепчет:

– Стой, погоди, давай что-то придумаем.

Хотя что тут придумать? Что он вообще собрался придумывать, когда вокруг сарая кольцом стоят Демоны, наверняка подслушивая их. Юстар в растерянности шарит взглядом по эльфийке, будто что-то в её внешнем виде должно подсказать ему решение. Но то, что он видит только ещё сильнее парализует его. У неё на поясе маленький серебряный ножик – стоит коснуться им демонической кожи, и та вспыхнет огнём. И пока эльфийка не успела пустить его в дело, он выпаливает:

– Стони.

Смущённые этим предложением кончики ушей мгновенно вспыхивают. Юстар благодарит свой и без того красноватый оттенок кожи и полумрак сарая, за то, что эльфийка его смущения не поймёт. Но она как-то понимает, как-то чертовски быстро его считывает, потому что улыбается нахально и вскидывает брови.

– А кажешься таким скромным.

И, не успевает Юстар рыкнуть что-то в ответ что-то вроде «хочешь жить – стони громче», в сарае раздаётся полузадушенный выдох. Наверное, Юстар сам сошёл с ума. Потому что этот стон совсем не напоминает болезненный вскрик жертвы, а вызывает ассоциации, от которых кровь устремляется вниз живота.

И эльфийка не делает легче. Потому что эльфийка смотрит ему прямо в глаза, будто посвящает каждый стон ему. И Юстару бы что-то сказать, чтобы она начала стонать по-другому. Чтобы она не стонала, как стонут Суккубы на ритуальных оргиях, от которых он вечно сваливает в лес по самым невероятным причинам. Или Юстару бы просто прикрикнуть, что там никто не поверит в её страдания и нужно стонать отчаяннее и громче, но он стоит парализованный. «Потому что ему нравятся эти звуки», – признаётся он самому себе, сгорая от стыда.

А потом эльфийка отворачивается. Прерывает зрительный контакт, и с исчезновением её яркого взгляда, внутри у Юстара будто тоже всё меркнет. Будто связанные в тугой узел внутренности отпускает, и он облегчённо выдыхает. Но всего на секунду, потому что воздух прошивает крик.

Он подпрыгивает, готовясь отражать нападение на сарай, хотя ничего он сделать не сможет. Потому что снаружи больше полусотни Демонов, а внутри они вдвоём. Юстар озирается, но дверь сарая всё так же заперта, стены не гнутся под натиском собратьев, а крик… повторяется. И тогда Юстар вдруг различает в высоком тембре отдельные слова: «Нет, не убивай, пожалуйста, нет».

Кровь в венах густеет, а внутренности холодеют. Это кричит эльфийка. Кричит протяжно, болезненно и вымученно, будто её, и правда, убивают. И это могло бы быть правдой, окажись на месте Юстара любой другой Демон. Любой другой нормальный Демон, который связал бы эльфийку, выбрал нож поострее и принялся бы мучать её перед смертью. Может аккуратно бы вспарывал её кожу, чтобы она подольше находилась в сознании. Или опалял бы её огнём, наслаждаясь её агонией.

А всё, что может Юстар – стоять, парализованный криком эльфийки. И в этом оцепенении он вдруг замечает, что вокруг него вьётся приятный цветочный запах. Аромат лёгкий и приятный, совсем не навязчивый, но и не отпускающий от себя. Он будто переносит Юстара из грязного сарая на цветочный луг, связывая их с эльфийкой не ритуальным убийством, а чем-то светлым и радостным.

Но из этого чувства его вдруг выдёргивает протяжный хрип. Эльфийка сорвала голос и теперь закашливается, не способная больше кричать. Но оно даже и к лучшему. Демоны бы заподозрили что-то неладное в том, как долго Юстар не убивает эльфийку. И пришли бы ещё проверить, чего хорошего. Вот бы картина им открылась: в одном углу сарая невредимая эльфийка, а в другом – недвижимый Юстар. Точно бы решили, что она его и заколдовала. А может она и заколдовала?

– Тебе нужна моя кровь, – возвращает его в реальность эльфийка.

Голос у неё тихий и сорванный, но в нём такая уверенность, что Юстар только согласно кивает. И только после этого соображает, что, и правда, будет странно, если он выйдет из сарая в чистых холщовых одеждах, чуть сбрызнутых грязью. Можно тогда сразу и табличку повесить: «Это всё постановка, ни один эльф в её результате не пострадал».

Юстар не успевает предложить варианты, а эльфийка уже вынимает ножичек. Он переливается в полумраке не хуже её глаз, и его серебро по опасности не сравнится с ними. Если от её глаз Юстар может просто отвести взгляд, то от одного касания серебра, его кожа начнёт тлеть и дымиться. Потому что такое демоническое отродье как он, должно умирать от одного касания чего-то чистого и светлого. Но Юстар не отступает от ножа назад. Потому что верит, что эльфийка не собирается на него нападать и плати ей той же разменной монетой – доверием за доверие.

Эльфийка делает шаг ближе и рассекает кожу на своём предплечье. Из раны кровь брызжет, орошая их двоих, и голову у Юстара ведёт. Он надеется, что эльфийка слишком занята, чтобы заметить, как он прикрывает глаза и глубоко дышит.

Как это чертовски глупо. Он всю жизнь живёт с кровоточащими обрубками крыльев за спиной. Каждый вечер, стягивая с себя рубашку, выругивается, смотря на красные пятна и отбрасывает её в сторону. Смысл ополаскивать её в реке нулевой, потому что кровавые цветы распустятся на его спине снова, стоит рубашку натянуть. Но даже будучи так близко знаком с кровью, он всё равно продолжает её бояться.

Кровь капает на одежду, и Юнгар с отвращением наблюдает, как красные лужицы расплываются на холщовых штанах и рубашке. Будто теперь не только спина, но всё его тело сплошь состоит из кровавых луж.

– Подставь ладони, – просит эльфийка.

Юстар вытягивает вперёд руки, почти не соображая. Голову и без того ведёт от металлического запаха, а смешиваясь с цветочным, он рождает внутри целое разрушительное торнадо. В его ладонях разливается целое кровавое озеро, и Юстар, не оставляя себе времени на сомнения, обмазывает им руки по самые локти.

Оценив объём крови, который оказался на нём, Юстар косится на эльфийку. Но та не высказывает признаков недомогания, с несколько скучающим видом водя ладонью над порезом. Края раны очищаются от сукровицы, и та затягивается прямо на его глазах. Юстар не удерживается от обиженного фырканья. Почему обрубки крыльев кровоточат у Демонов, а исцелять умеют эльфы?

Эльфийка недоумённо вскидывает брови, услышав его фырканье, но Юстар ничего ей не объясняет. К чему эти попытки в философские разговоры, если скоро они навсегда разойдутся?

– Спрячься в сене, – только кивает ей Юстар.

– Сама знаю, – недовольно цокает эльфийка и пробирается вглубь сарая.

Надо же, «сама знает». Раз такая умная, чего припёрлась в демоническую деревню? Но этого Юстар ей тоже не говорит. Во-первых, потому что всё-таки опасается любопытных ушей снаружи, во-вторых, потому что делать ему нечего, как вступать в споры с высокомерной эльфийкой.

Когда двери сарая распахиваются, Юстар выступает вперёд под любопытные взгляды клана. Кровь на коже сворачивается корочками, и очень хочется провести по ней пальцами и счистить. Но Юстар только облизывает губы, ладонями растирая кровь по лицу. Он же вроде как эльфийку не просто убил, но и съел. Ну или хотя бы покусал.

Собратья расступаются в стороны, пропуская его вперёд. Суккубы перешёптываются, а несколько Демонов, из тех, что поменьше, пытаются прошмыгнуть в сарай за его спиной. От страха сердце подпрыгивает вверх, но Юстар унимает его, громко рыкнув. Демоны отступают от сарая, а Юстар возвращается, запирая его на засов и давая понять: «То, что внутри – принадлежит только ему». И никто не смеет ему перечить.

–Ну теперь ты настоящее отродье Тьмы, – хлопает Галафар его по плечам и кровоточащие крылья взрываются болью.

Толпа согласно присвистывает, а Юстар борется с желанием свернуться прямо на площади в комочек, потому что внутри раскалённым железом разливается стыд. Он обманул весь свой клан, на ходу придумал наказ, которого в Проклятом Манифесте отродясь не было. Он отказался от ритуального убийства эльфийки. А теперь притворяется перед всеми, что абсолютно ничего необычного не произошло. Просто он Демон, который не может жить по демоническим порядкам. Хотя может и хотел бы.

Демоны стаскивают в центр площади поленья. Они не перестают поздравлять Юстара, заставляя того нервно покусывать губы и оглядываться. Ему кажется, что цветочный запах простирается далеко за пределы сарая, и сейчас выдаст его с головой. Но его соклановцы, сначала занятые разведением костра, а потом приготовлением кур, совсем его не замечают.

– В честь нашего малого Демона, который больше не малой! – кричит тост Валафар, вскидывая к небу куриную ножку.

Под одобрительный гул Демоны вкушают сочного цыплёнка, принимаясь жадно пересказывать друг другу истории о величии демонической расы. С трепетом говорят об Аббадоне, который привёл их в этом мир. И клянутся друг другу, сцепляя хвосты, что Тьма поглотит мир, несмотря на любые происки света.

Юстар поддакивает, но в горло кусок не лезет и хвостом он сцепляется, только после десятой просьбы соседа. Он ёрзает и принюхивается, готовый в любую секунду сорваться с места, разоблачённый цветочным запахом. Тот пробивается даже сквозь гарь, но, видимо, запах эльфийской крови перебивает любой другой, дурманя другим Демонам головы. По-другому Юстар не может объяснить происходящее.

Когда последние солнечные лучи скрываются за кромкой леса, празднование идёт на убыль. Около догорающего костра Демоны сваливаются бессознательными тушами, а те, что по младше расходятся по домам. Теперь деревню освещают только факелы на фасадах деревянных домов и Луна, которая только-только набирает силу.

Если Юстар хочет вывести эльфийку из поселения незаметно, то сейчас самое время. Он выпутывается из крепких и пьяных объятий своего соседа, а тот только недовольно ворчит, перекладываясь. Юстар ещё раз бегло осматривает площадь, но на той среди храпящих тушей только длинные тени.

Когда Юстар отпирает сарай и проскальзывает внутрь, его чуть не сбивает с ног цветочный аромат. Он кружится вокруг, взвеваясь вверх, а потом ласково касается носа, чтобы впитаться в каждую клеточку тела. За время, что Юстара не было, запах точно так же въедается в каждую доску строения. Сжигать его теперь что ли, чтобы Демоны ничего не поняли?

– Выходи давай, – предлагает Юстар в темноту.

Сначала в стоге сена зажигаются два голубых глаза-огонька, и только потом эльфийка выбирается. В свете факелов Юстар, наконец, может разглядеть её без всякой спешки. У неё тёмные вьющиеся волосы и бледная кожа, с которой обсыпалась грязь. На тунике красивые вышитые узоры, и его собственные рубашка и штаны и в сравнение не идёт с изяществом даже испачканной эльфийской одежды.

Эльфийка хмыкает, поймав его внимательный взгляд, но Юстар никак его комментирует. Только манит её за собой рукой и отворачивается, снова выходя на площадь.

Он ведёт эльфийку вдоль домов, стараясь не попадать в островки света от факелов. Та следует за ним след в след так тихо, что Юстар всё время нервно поворачивается, вынужденный проверять не только, не проснулся ли кто-то из Демонов, но и не отстала ли она. И, будто всего вышеперечисленного мало для получения нервного срыва, эльфийка вдруг заговаривает:

– Как тебя зовут?

Юстар только сжимает ладони в кулаки и весьма однозначно мотает головой. Он совсем что ли с катушек поехала, разговаривать прямо над спящими Демонами? Их, конечно, сейчас и пушечный залп не разбудит, но вот запах эльфийки, кажется, даже мёртвого с того света вернёт. По крайней мере, именно там Юстар ощущает его внутри – чем-то настойчивым, упрямым и очень сильным. От такого запаха не получится так просто отмахнуться и перевернуться на другой бок.

В ответ на его молчание эльфийка снова цокает, но попыток заговорить больше не предпринимает. Только теперь, будто назло, начинает идти громче, то наступая на ветку, то пиная какой-нибудь камушек. Поэтому, когда они добираются до кромки леса, Юстар не может поверить, что никто из Демонов всё-таки не проснулся. Удача сегодня удивительно благосклонна к этому лесному созданию.

Юстар кивает эльфийке на лес, уверенный, что слов благодарности от неё не дождёшься. Ему может и хотелось бы их услышать, чтобы те хоть немного заглушили муки совести от предательства своего народа, но особенно на них рассчитывать не приходится. Так что его вполне устроит, если она без всяких прощаний, молча уйдёт в лес.

Но она не уходит. Она встаёт к чаще спиной и Юстара рассматривает. Проходится по нему взгляду сверху вниз, будто что-то для себя решет. А потом, кивнув, снова спрашивает:

– Так какое у тебя имя?

– Зови меня спаситель твоей задницы, – ёрничает Юстар.

Сейчас, конечно, вряд ли будут желающие сунуться в лес, но лучше бы им всё равно не вести тут разговоры. Тем более, в чаще уже пару недель как шастает какая-то тварь, опустошающая силки. И Юстару очень не хотелось бы встретить её в одиночку, потому что, судя по следу её когтей на деревьях, встречу он эту не переживёт.

– Не хочешь говорить, не сильно-то и хотелось, – фыркает эльфийка, обстукивая подошвы своих ботинок о ствол дерева. – А я Луминарис Эльвендрил Фаелар из рода Диких Эльфов.

Юстар еле удерживается от того, чтобы присвистнуть, убеждаясь в том, что его имя ей точно знать не к чему. Его имя на фоне демонических звучит блёкло, а рядом с эльфийским и вовсе исчезает.

– Сунешься сюда ещё раз – и твоё имя сократится до «мёртвая эльфийка». Поняла?

«Ещё и меня подставишь», – но этого Юстар не договаривает.

Эльфийка закатывает глаза и ухмыляется. И в этой ухмылке Юстар отчётливо читает, что ничегошеньки она не поняла и вполне может сунуться сюда ещё раз. Но пригрозить ей ещё раз не успевает. Только он открывает рот, как эльфийка ныряет в лес и исчезает в чаще. Оно и к лучшему. Совесть Юстара хоть и не чиста, но руки в крови не измазаны. В смысле, конечно, измазаны, но тут всё было добровольно и только во имя спасения этого дурацкой эльфийки. «Дурацкой эльфийки с цветочным запахом», – зачем-то поправляет он себя, прежде чем перестать всматриваться в лесную чащу.