Остров Скирос

Детство великого героя

Практически нет возможности ужиться меж собой представителям двух неравных сословий. Особенно, когда один – обычный человек, а она – прекрасная богиня. Конечно, ей нужны постоянные морские ванны, путешествия, свежий воздух, прогулки с дельфином и много чего еще. Совсем Фетиде некогда заниматься обустройством семейного очага и торчать на кухне. Впрочем, Пелей все готов простить молодой жене. Однако есть один принципиальный момент, а именно – подход к воспитанию детей. При этом Фетида абсолютно не интересуется мнением своего супруга. Шесть раз удалось ей обойти мужа в этом вопросе. И все шесть раз плохо закончились эксперименты матери для рожденных младенцев. Никак не хочет понять Фетида – не получится сделать из них бессмертных. Никак не получится. Обычные появляются дети. Человеческие. Такие же, как ее муж.

Каждый раз расстраивается, льет горькие слезы Фетида, а толку все равно от этого нет. Муж прощает ее. После бурной сцены, терпеливо объясняет, спрашивает – Ты поняла? Фетида утвердительно кивает головой, ее обворожительные зеленые глаза блестят от слез, мокрое нежное личико шмыгает носом, Фетида доверчиво прижимается к мужу, далее следует интимная сцена их великой любви – но ничего не меняется на самом деле. Через какое-то время все вновь повторяется. Непонятно – откуда у Пелея столько терпения? Быть может, изрядно побитый жизнью, он и сам не надеется, что дождется наследника. Сколько было у Пелея жен? А толку? Правильно, толку нет. Все надежда на эту, последнюю. Шесть раз прощает жену Пелей, однако терпение его на исходе. Подумать только – шесть малышей погубила жена. Все, как под копирку – сначала обливает амброзией, после засовывает в огонь. А потом льет слезы в три ручья. Однако на седьмой раз Пелей не выдержал. Выхватил младенца из рук матери – и вовремя. Фетида сразу убежала куда глаза глядят. Пелею пришлось одному приводить в чувство ребенка.

–Всего опалила. – вздыхает отец – Только пяточка не пострадала.

Однако другая проблема сразу встала ребром – кто воспитывать будет? Не разбирается Пелей в таком трудном деле, и ничего об этом не знает. Тут бы ему обратиться за помощью к женщинам – полно их во Фтии. (так как давненько перебрался во Фтию Пелей из Иолка.) Только женщины все как одна любят почесать языками. В миг ославят. Сразу разнесется молва – бросила морская богиня мужа и сына. Сбежала. Жестокая, нет у ней сердца. Но это не правда. Знает прекрасно Пелей – все у ней есть. Но божественная природа с человеческой не совместима. Как ни пытайся. Сам, на личном горьком опыте убедился Пелей – не получится доброй семьи. Не ужиться. Слишком по-разному воспринимает каждый из них свои обязанности вкупе с возможностями – смертный и бессмертная.

На самом деле Пелей – лишь эпизод жизни Фетиды, краткий миг. Богиня не может принадлежать кому-то одному, тем более, не равному по статусу. Пелею остается лишь благодарить Фетиду за снисхождение к нему, за короткое счастье, что подарила она простому смертному, став его женой. Даже внешне не изменилась Фетида – как была, так и осталась молоденькой девушкой с упругим стройным телом, с копной чудесных каштановых волос, – над ней время не властно. Пелей же явно постарел – чем дальше, тем больше разница между ними бросается в глаза. Какой смысл на жену обижаться?

Вопреки всему хочет Фетида, чтобы дети были равными ей. И никак не поймет, что сему не бывать никогда. Потому Пелей не стал гоняться за женой и скандалить – лучше остаться благодарным, что какое-то время своей божественной жизни она посвятила ему. И на том спасибо. Однако – что с ребенком делать? Как объяснять окружающим куда делась жена? Никакого скандала, развода не было. Зачем плодить слухи и домыслы на ровном месте? И Пелей обратился к Хирону.

Добрый кентавр вошел в положение. Не первый раз он выручает Пелея. Так пещера на горе Пелион снова обрела постояльца – на этот раз маленького Ахилла. Хирон постарался. Оборудовал детскую. Сено помягче нашел, раздобыл одеяло. Обязал всех кентавров приносить молоко каждый день. Позже в рационе ребенка преобладали сплошные деликатесы – потроха львов, диких вепрей, костный мозг медведей. Такая диета должна воспитать смелость, а мед и мозги диких птиц способствуют скорости бега.

Как ни странно, но мальчик выжил, окреп, стал развиваться как прирожденный охотник – ловкий и смелый. Хирон тщательно подошел к воспитанию. Постарался сделать развитие разносторонним – как сам это понимал. Под его руководством маленький Ахилл занимался верховой ездой. Бегал так, что запросто оленя мог догнать. Дрался отчаянно, словно в последний раз – так учил воспитанника мудрый кентавр.

Иногда сердце Пелея не выдерживало этого зрелища – стоило только посетить Пелион. Его маленький сын находился среди кентавров, вел себя как маленький неотесанный кентаврик – при этом прекрасно себя чувствовал. Бегал, горланил, легко залезал на деревья, скакал с ветки на ветку, лягался, игрался с ножом, перенял все замашки диких кентавров. Белобрысый, чумазый, босой, но довольный. Глаза аж сверкают.

–Того и гляди одичает, нахватается от них чего и не надо. – переживает Пелей.

Стоит вспомнить, что леса на горе Пелион – непроходимые чащи, живности всякой полно и кентавров – злых, невоспитанных, дерзких. Подраставшему мальчику точно они не компания.

К тому времени ко двору Пелея во Фтии прибились два изгоя – Феникс и Патрокл. Один, поговаривают, был совратитель, а другой – убийца, оба мыкались от царства к царству, пытаясь пристроиться хоть где-нибудь. У обоих горела земля под ногами. Пелей вошел в положение обоих – сам Пелей когда-то был изгнан отцом, хлебнул горя, потому понимал – нелегка судьба любого изгнанника. Чтобы они не слонялись без дела, Пелей решил поручить им воспитывать сына.

Хирон огорчился. Он привязался к ребенку, полюбил маленького Ахилла всем сердцем. Неужели непременно так надо возвращать его в мир людей? Может, я еще пригожусь – надеялся Хирон.

–Пусть хотя бы иногда меня навещает – со слезами на глазах просит кентавр – Я обучу его искусству врачевания.

Получив обещание, что так оно и будет, Хирон продолжает:

–Научу Ахилла играть на свирели.

Расстроенный кентавр не знал, что еще предложить и придумать, лишь бы видится с мальчиком.

–Пусть с друзьями охотится на Пелионе. – Хирон согласен на что угодно, только бы Ахилл навещал его как можно чаще.

***

Возвращение в дом отца семилетний Ахилл принял с восторгом. С ним теперь целый день занимаются двое взрослых мужчин – в ход пошли копья, мечи, изучение тактики боя в пешем и конном строю; вместо обычной драки – борьба с ее хитрыми приемами – как вернее уложить противника на лопатки, затем меткость стрельбы, колесницы. Однажды Ахилл обнаружил доспехи отца и копье, что когда-то подарил кентавр Хирон Пелею.

–Это свадебные подарки, сынок – расчувствовался Пелей. – Сами боги сидели за моим столом. Они подарили.

Доспехи, довольно тускло поблескивали благородной медью и бронзой – узор прихотливый: окантовка из олова тонкая шла, золотые силуэты богов сияли на солнце, лавровые листья рассыпались по рисунку щедрой рукой искусного мастера:

–Сам Гефест их ковал – хвастал Пелей перед сыном и воспитателями.

Те неотступно теперь находились при мальчике.

–Ой, какое тяжелое – Патрокл решил взять копье, едва с ног не свалился.

Пелей вовремя подсуетился – перехватил копье могучей рукой и водрузил на место. Медное острие загадочно сверкнуло, широкая золотая окантовка у самого наконечника вспыхнула и погасла.

–Это подарок Хирона. – объявил Пелей всем присутствующим. – Оно исключительно для меня. – и прибавил – И для моего сына.

При этом прижал к себе Ахилла, потрепал белобрысую голову мальчика:

–Занимайся усердно. Вот станешь настоящим воином, и эти доспехи станут твоими, как и копье. Занимайся.

–Отец, почему оно такое неподъемное? – поинтересовался Ахилл.

Пелей усмехнулся, снова взял копье в руки, вышел во двор, размахнулся и запустил в ближайшее дерево. Копье легко взмыло в воздух, через пару секунд наконечник врезался в ствол, рассек пополам податливую древесину – лишь щепки посыпались – а, может быть, искры? Дерево опасно накренилось – через миг его крона лежала поверженной. При этом всем показалось или правда загудела земля.

–Вот это да – восторженно закричал, запрыгал Ахилл – Вот здорово.

Остальные зрители – Феникс и Патрокл – были восхищены не меньше. Весьма довольный произведенным впечатлением Пелей продолжил:

–Только рука великого воина сможет управлять им свободно. Ты понял?

–Понял, отец.

–Вот и старайся, учись, упражняйся в боевых дисциплинах, чтобы быть достойным такого подарка. – наставляет Ахилла Пелей.

В этот момент атакованное дерево окончательно рухнуло вниз. Облачко пыли возникло немедленно. Глаза всех присутствующих посмотрели на жалкий пенек. Все понятно. Именно так будет с каждым, кто окажется на пути обладателя столь грозного копья.

Пелей не стал уточнять, да оно и ненужно, что когда-то сам Хирон выстрогал древко копья из ясеня, что рос на Пелионе. Единственного. Больше ясень там, увы, не растет. Его ареал захватили другие деревья, кусты и прочая растительность. Впрочем, на лесистость Пелиона то совсем не повлияло.

С того дня Ахилл еще активнее занялся военной подготовкой.

–Сынок, может быть, тебе брать уроки музыки? – спросила Фетида у сына.

Мать, кстати, частенько навещает Ахилла, как только он переехал в город с Пелиона. Ей не слишком нравятся увлечения ребенка. Что за манера целыми днями махать мечами? Можно чем-нибудь другим заняться.

–Меня Хирон учит играть на свирели по средам – отвечает Ахилл.

По нему сразу видно – глаза блестят, физиономия довольная, он ловко перехватывает меч, фехтует двумя руками одинаково свободно; легко красиво двигается – оттого, что удовольствие получает Ахилл от своих занятий. Но Фетиду это не слишком устраивает. Она нахваталась идей у современных доморощенных педагогов, что разглагольствуют о воспитании, и говорит сыну:

–Разнообразие занятий поспособствует гармоничному развитию твоей неординарной личности, сынок.

Лицо Ахилла сразу помрачнело. Ему вполне достаточно военной подготовки. Что еще придумывает мать? Но Фетида проявила настойчивость. Компромиссом стало совместное решение по субботам заниматься еще и пением – муза Каллиопа начала преподавать курс вокала Ахиллу.

Кроме того, охота по воскресеньям обусловлена расписанием, в понедельник – верховая езда, а там военное дело, медицина Хирона, затем колесницы, не забываем про свирель, фехтование, ближний бой, борьба – и так по кругу изо дня в день. Выходных совсем нет у ребенка. Впрочем, сам Ахилл доволен – он станет истинным воином, лучшим в округе.

Детским мечтам способствует окружение мальчика – все служивые люди, что когда-то на поляне перед пещерой Хирона были превращены из простых муравьев в бравое славное войско, все в один голос твердят – будет великим воином Ахилл, все твердо уверены в этом. Не говоря об отце мальчика и его воспитателях.

Скоро подросток впервые самостоятельно убил кабана, затем льва и с тех пор понеслось – сплошные убийства зверей. Теперь постоянно по воскресеньям складывает добычу в пещеру Хирона прекрасный воспитанник. Радуется успехам Ахилла кентавр, не замечает кровожадности парня. А как он заметит, если вокруг все кровожадны, что кентавры, что люди, и это нормально.

Только Фетида переживает. Не нравится ей – сын растет словно бесчувственный – кровь, убийства, сражения только его привлекают. Если и дальше так пойдет – кем он вырастет? Что будет с ним? Какая судьба ждет ее сына? Немного подумав, она отправляется к мойрам, что проживают на южном склоне Олимпа. Именно эти три беспристрастные девочки фиксируют судьбы всего живого на свете.

***

–Ты не волнуйся, Фетида. – наливает ей в чашку чай с молоком младшая мойра, Атропос. – Перед твоим сыном два пути. Он может сам выбирать.

Мойры дружно помалкивают, что в принципе каждый сам выбирает свой путь. Другое дело, что судьбы своей никто не знает – кроме, понятно, этих самых мойр. Именно они насочиняли судьбу Ахилла пятнадцать лет назад.

–Как так? – не поняла Фетида. – Разве может быть такое?

–Может, дорогая, может. – преспокойно продолжают морочить голову Фетиде мойры. – Но это недоступно простым людям, Фетида – убеждают ее хором три сестрички.

Они на веранде гоняют чаи – завернулись в теплые мягкие пледы и наслаждаются видом сверху на окрестности божественной горы. Как хорошо – все спокойно, безмолвные горы хранят тишину, воздух чистейший. Пожалуй, здесь, у мойр, единственное место, где можно спокойно посидеть за чашкой чая. Только сюда не долетают разговоры о предстоящей грандиозной войне. Все остальные олимпийские склоны давно гудят, словно разворотили злобный улей; заинтересованные лица активно брызжут слюной, обсуждают с пеной у рта, сами готовы сражаться, все бессмертные ждут, когда наконец-то грянет небывалая великая война. Бесконечные кровожадные беседы утомляют расквартированных здесь же, однако незаинтересованных в военных действиях немногих олимпийцев, тема приелась, набила оскомину, ожидание грандиозных событий замучило всех – но разговоры упорно не утихают. Это еще одна причина, что заставляет Фетиду озаботиться судьбой подраставшего сына.

–Поскольку мать – богиня, твой Ахилл имеет привилегии у нас. – разъясняет ей Клото. – Ничего плохого его не коснется.

На избранность ей мягко намекнули и этого хватило.

–Ага, я поняла – обрадовалась морская богиня – И что там? Какие два пути?

Мойры переглянулись между собой, помолчали, сделали вид, что сосредоточены на горячем напитке.

–В первом случае он проживет счастливую долгую жизнь и умрет в кругу своей большой семьи. – сообщает Атропос – Будет оплакан всеми родными близкими людьми.

Фетида довольна. Как хорошо. Ахилл будет жить долго. Она, как мать, сама будет счастлива. Иметь возможность с ним общаться, видеть как он возмужает, женится, подарит внуков ей, пусть даже и состарится, умрет – но это будет совсем не скоро. Много лет пройдет. Она согласна.

–Как здорово вы придумали, девочки. – восклицает Фетида – Я ваша должница. С меня теперь, по крайней мере, торт. Благодарю вас, вы так постарались.

Рассыпается Фетида в благодарностях. Мойры лишь переглянулись меж собой. Пора добавить сначала небольшую ложку дегтя – посмотреть, что из этого получится. Затем продолжить.

–Погоди, не торопись, Фетида. Конечно, долгая жизнь – это прекрасно, но дослушай до конца, прошу тебя – спокойно произнесла Лахесис.

Фетида напряглась. Отставила чашку, как прилежная ученица приготовилась выслушать, что именно ей скажут:

–Фетида, в этом случае о твоем сыне все забудут. – продолжила мысль сестры Клото – Как только сменится поколение одно, второе, третье – о нем никто уже не вспомнит.

–Ой, это ерунда. – откликнулась Фетида, сама подумала – я что-нибудь придумаю тогда. – А что второе?

Реакция Фетиды мойр озадачила. Выходит, что забвение не слишком напугало их гостью. Что ж. Есть предложение покруче.

–Второй путь – очень краткий. Зато блестящий, славный, грандиозный. – Атропос предпочла не растягивать новости – Он погибнет на ближайшей великой войне.

–В смысле? – не поняла Фетида.

Вскочила, опрокинула чашку на стол, округлила донельзя свои зеленые глаза богиня. Атропос быстро продолжала. В голосе ее звучало желание подбодрить, осчастливить несчастную женщину невероятной судьбой ее сына:

–Фетида, твой Ахилл прославится. Войдет в историю, как лучший в мире воин. О нем будут помнить в веках. Все люди. Понимаешь? Все.

Но Фетида никак не хочет понимать внезапно свалившегося счастья.

–Вы что такое говорите? Мне нужен сын живой. Зачем мертвому слава? Вы что болтаете?

Чайное пятно достигло края круглого стола. Капли падали вниз, как будто кровь по капле покидает тело – по крайней мере так Фетиде показалось. На лбу богини выступил холодный пот.

–Не нервничай ты так. – вытирала стол Лахесис – Сядь. Успокойся.

Но Фетида не собиралась успокаиваться, напротив:

–Вы с ума сошли? – набросилась Фетида на подружек. – Какое дело мне до всех людей? Ахилл – мой сын. Вы это понимаете хотя бы?

–Фетида, успокойся. – твердили сестры.

Такой реакции мойры не ожидали, не были к ней готовы, но, по большому счету, ни капли не сердились на Фетиду. Она не ожидала, не поняла, какое счастье на нее свалилось. Быть матерью великого героя. Ни каждой женщине дано такое. И, видимо, не каждая сможет это оценить. Тем временем Фетида продолжала рассыпать упреки:

–Ни у кого из вас нет своих детей. Вы не имеете понятия как это – выносить, родить, растить ребенка. Это сумасшедший ежедневный труд – воспитывать, поставить на ноги, дать приличное образование, сделать достойным членом общества. Вы ничего не знаете об этом. Только бесстрастно перебираете бумажки. Вы черствые, бездушные. Нашли забаву – судьбы сочинять. Для вас это игрушки. Но это жизнь человека, единственная жизнь – поймите. Вы что? – на этом месте Фетида разревелась, больше не смогла сказать ни слова.

В конце концов Фетида совсем отчаялась донести до мойр смысл своих слов, интуитивно почувствовала – будто отскакивает все от них, словно стена воздвигнута незримо между ней и собеседницами. Фетида психанула, сорвалась с места, выбежала вон и скрылась из поля зрения. Как долго она рыдала и когда, наконец, успокоилась – неизвестно.

–Пускай придет в себя. – решили мойры. – Ничего. Переживет. Смирится. Еще понравится быть матерью великого героя.

И преспокойно продолжали гонять свои чаи.

***

Фетида между тем рванула к мужу.

–Они войну там затевают. – сбивчиво объясняет Пелею свои страхи жена – Гера рвет и мечет. Гнилое яблоко не поделили, будь оно не ладно. Войной грозятся.

Женщины такие нервные – поморщился Пелей. Все близко к сердцу. Всегда у них проблемы. Из любой ерунды сделают трагедию. Может, у Геры просто нет настроения? А Фетида к ней не вовремя пришла?

–Ты через чур чувствительна, Фетида. Пора уже привыкнуть, что Гера – своенравная особа, мало ли что? Может, голова у ней болит. Не обращай внимания. Пройдет. Поворчит твоя мамаша и успокоится.

Напрасно старается предотвратить Пелей соленый водопад. Фетиде кажется, что муж пытается лишь отмахнуться от нее. Вряд ли это у него получится. Фетида начинает подробно разъяснять волнующие ее разговоры и слухи. Неужели Пелей останется глух к такому положению вещей:

–Пелей, ты не понимаешь. Там зримо в воздухе вовсю висит война. Все дышат только большой войной, все думают и говорят все время о войне. Только о ней, Пелей.

Он точно толстокожий слон, совершенно невозможно достучаться до Пелея. Совсем не воспринимает ничего, не чувствует, что так гнетет Фетиду. Как будто ничего не слышит. Следующие слова Пелея лишь подтверждают выводы жены о бестолковости родного мужа:

–Сама смотри – вокруг все тихо-мирно, дорогая. Ни одного намека, ничего. Где та война? – натурально удивляется Пелей. Что беспокоиться о том, чего в помине нет? Ну, женщины…

Действительно, Фетида ничего конкретно сказать не может:

–Не знаю. Может есть у нас год-два… Ничего определенного. Не знаю.

–Вот видишь. – подхватывает Пелей – Ты сама не знаешь. Успокойся, дорогая. Не нервничай.

Однако желание укрыть своего птенца от надвигающихся бед сильнее логичных умозаключений мужа.

–Пелей, позволь мне увезти Ахилла. Я его спрячу. Никто не сможет его найти. Никто не отберет у меня сына. Никто.

Сколько нужно терпения с ней – вздыхает Пелей. Вбила себе в голову очередную ерунду, насочиняла черт знает что на пустом месте – теперь едва ли не в истерике бьется. Хорошо, что хватило ума высказать свои страхи только мужу – и на том спасибо. Пелей как можно мягче обратился к ней:

–Фетида, пожалуйста, угомонись, успокойся. Никто не собирается отнимать у тебя сына. Ты прям как сумасшедшая мамаша. Ничего Ахиллу не грозит.

Но Фетида настаивает:

–Грозит. Еще как грозит, Пелей. Наш сын погибнет, понимаешь? Его убьют на этой войне. Убьют, Пелей.

Вот упертая какая. Заладила – убьют, убьют. Что прикажете с ней делать? – думает Пелей. Жене лишь отвечает:

–Не сочиняй. Это всего лишь твое больное воображение. Успокойся.

В конце концов они находят компромисс. Вернее, Пелею ничего не остается, как пойти на встречу желанию жены. Только бы она была спокойна, не плакала, не истерила, не доводила мужа до белого каления своими глупыми фантазиями.

–Ахилл – зовет Пелей. – Поди сюда, сынок.

Фетида засмотрелась на юношу, что шел к ним. Какой замечательный, какой прекрасный у них сын. Ему пятнадцать лет всего, а смотрится – захватывает дух от восхищения. Среднего роста, красавец с зелеными глазами, чистый высокий лоб, короткая стрижка, белобрысая челка зачесана назад и схвачена прищепкой, тонкие губы, ямочка отцовская на подбородке, невысокая шея, мощный обнаженный торс, мускулистые руки и сильные ноги – он похож на бога войны, ее сын. В руке Ахилла блестит меч, опущенный долу. Учебный бой с Фениксом был прерван и мальчик поспешил на зов отца.

–Ахилл, собирайся. Поедешь с матерью. – распоряжается Пелей.

–Мам, куда? – спрашивает Фетиду Ахилл.

Ей бы прежде подумать, но Фетида говорит:

–Туда, где тебя никто не найдет, мой сыночек.

–Меня кто-то ищет? – удивляется Ахилл.

–Фетида, перестань забивать голову парню. – раздраженно вступает Пелей. Он долго сдерживал себя, но это уже слишком. – Мать хочет показать тебе красивые места Эллады, только и всего.

–Патрокла можно взять с собой? И Феникса? – интересуется Ахилл.

Они и правда стали неразлучны – все трое. С утра до ночи вместе. То фехтование и ближний бой, отчаянные гонки на колесницах, забеги едва не марафонские, в реке очередной заплыв, все трое вместе отдыхают, охотятся, едят – и все опять по кругу. При этом Ахилл ничуть не уступает двум взрослым здоровенным мужикам. Они понимают друг друга с полуслова – все трое, а часто хватает лишь взгляда им. Крепкая мужская дружба за столько лет так нерушимо их сплотила, что кажется, одни и те же мысли им приходят в голову.

–Нет, Ахилл. Они останутся здесь. Ты едешь один. – отвечает сыну Фетида.

Ахилл расстроился:

–Но, мама, мне будет не хватать моих друзей.

–Фетида, правда, пусть Ахилл проститься с ними. – предложил Пелей.

Меж тем давно спустился вечер, сгущая краски; смолкли звуки, повеяло прохладой с ближайших гор. Самое большое – два часа, и тьма окутает окрестности всей Фтии.

–Нам надо ехать – твердит Фетида.

Вот загорелось ей – немедленно, прямо сейчас, сию минуту – думает Пелей.

–Фетида, куда ты на ночь глядя? Завтра утром поедете.

Надеется Пелей, что настроение жены изменится. С утра, возможно, отступят страхи, глядишь – Фетида передумает. Свежей, отдохнувшей головой подумает – и все останется по-прежнему. К чему пороть горячку.

Лишь во мраке нежной ночи разомлевшая супруга признается мужу, что собственно ее пугает. Толчком послужила запись в свитке мойр, да слухи о грядущей большой войне. Пелей привлек жену к себе, поцеловал:

–Так не бывает, дорогая, у человека только одна судьба. – заявляет Пелей.

–Нет, у Ахилла два пути. – убеждает мужа Фетида. – Они так и сказали. У нашего сына есть выбор, Пелей. Это бывает далеко не у каждого.

Пелей снисходительно улыбается в темноте. Прижимает супругу плотнее к себе, поглаживает обнаженное плечико Фетиды:

–Ты ошибаешься, моя хорошая. У любого человека всегда есть выбор. Сама подумай – если кто-то идет одной дорогой – по другой в это же самое время он точно идти не может. Раздвоиться нельзя, Фетида. Зато каждый волен сам решать, что ему по сердцу. А ты желаешь сделать выбор за Ахилла. Фетида, почему ты упорно пытаешься лишить его права выбора?

Неужели Пелей не понимает? Мне нужно, чтобы сын остался жив, что непонятного?

–Я пытаюсь его спасти, Пелей. Я не хочу, чтобы его убили. – озвучивает суть своих страхов Фетида.

Но Пелей снова с ней не согласен:

–Нет, дорогая, ты решаешь за него. Быть может, спросим, чего он хочет сам?

Фетиде есть что возразить. Она же мать, ей лучше знать – Фетида абсолютно уверена в этом:

–Ахилл еще совсем ребенок. Как он может сам что-то решать?

Пелею остается вновь прижать супругу поплотнее к себе, чмокнуть в лоб, приласкать нежную женщину, чтобы она спокойно выслушала следующие слова своего мужа:

–Фетида, я прошу тебя, пожалуйста, открой глаза. Наш сын не ребенок. Он здоровенный парень. Того и гляди – скоро басом заговорит. Кстати – твоя подружка Каллиопа так и сказала – мало того, что Ахилл не попадает в ноты, еще прибавилась мутация. Вообщем, уроки вокала закончены, дорогая. Наш сын становится мужчиной. Ахилл уже не маленький ребенок. Почему бы не спросить его? Чего он хочет сам?

Однако вполне разумные слова родного мужа звучат неубедительно для матери Ахилла.

–Я поняла – ты хочешь, чтобы твоего сына убили. – делает вывод Фетида.

Как непросто с женщинами. Особенно с теми из них, что отказываются признавать очевидное. Для нее Ахилл как был ребенком, так и останется. Неважно, сколько лет пройдет.

–Нет, Фетида. Я хочу, чтобы он сам определился, кем он хочет стать. – мягко отстаивает свою точку зрения Пелей.

–Но ты, конечно, знаешь, чего он хочет. – обиженно ворчит Фетида и отворачивается от мужа. Надоел. Гнет и гнет свое.