Сорванные цветы

1.

– Вы опять! Не скроете! А ведь это вредно сказывается на ваших способностях.

– Да полно! Я все того разу забыть не могу.

– Это какого?

– Того, певчего, символиста, что сонеты сочинял.

– Вот уж, ангел мой, вам переживать тут не о чем. Любит-то он вас!

– Это все для виду.

– А все же морфин-то не выход!

– А вот и наш милый друг, – потрепал по голове ищеке Юношу вышедший в столовую на голоса Писатель. – Просто в гости или есть новости?

– Да вот, выразил кое-что.

– Не говори, – беззвучно умоляюще зашептала Алина за спиной у мужа и что есть силы затрясла головой зазвенев цыганскими монисто.

– Что же, это мы любим, это мы сейчас послушаем.

–Принеси льду, что ли, – не обращаясь ни к кому,сказал Писатель.

Алина сразу скрылась в темной арке.

Писатель подошел к ореховому буфету и из самой верхней полки достал бутылку с алмазной крышкой.

– Самое лучшее – для вас, мой друг.

Потом долго читали, разбирали написанное по словам, а как градус ударял, по мере того, разговор все более склонялся к продолжению его уже не в столовой.

– А вот, забыл, стих еще есть, один. Сочинилось в цирюльне, когда брился, – глупо улыбаясь, брызжа едкой пьяной слюной и блестя налитыми глазами, как выстрелил – сказал Юноша.

– Неожиданно, но не невозможно, – сверкнул глазами в ответ писатель, – декламируй.

– Твой образ мне и светел, и пречист, – начал Юноша.

– Это о ком же? О том рыженьком или новая сердечная страсть?

– Новая, – быстро пробормотав, Юношапродолжал.

Писатель по-хозяйски шлепнул Алину и слушал.

– Добавь льду.

Фигурка в белом бесшумно проскользнула и исчезла в темноте арки.

– Свечей… Зажги все.

Она зажгла и расставила их по углам.

Во время таких приемов молодых литераторов Алина по обыкновению сидела в глубоком мягком кресле в углу спальной комнаты и читала, или сама писала.