Амир

Предисловие

Вот еду я в автобусе и мне ужасно хочется поделиться историей. Но, как показывает практика, рассказывать я не особо умею. Начнешь пересказывать другу что-то, и обязательно упустишь важные детали. Не люблю это занятие. Вот кто-то скажет: «Расскажи, как было, неважно какую историю», – и я тут же начинаю путаться, хотя рассказывать хочется грамотно, не упуская ничего. Понимаете? А тот, кто просит, иногда вообще перестает слушать или начинает зевать.

Некоторые вовсе не дают мне договорить, перебивают с фразами: «А вот у меня был случай…» – будто их приключения важнее моих. Есть такие, кто всё время переспрашивает, злят меня, ей-богу. Особенные кретины просто отвлекаются или отходят, чтобы ответить на звонок. Неприятно, честное слово. Поэтому я решил написать так, как мечтал бы рассказать.

Начну, наверное, в следующей главе, потому что эта бабка рядом сидит и всё время спрашивает, не хочу ли я попробовать её печенье, и это меня сильно отвлекает. В первый раз, из вежливости, я взял, но оно оказалось каменным. Не понятно, как она это ест; зубов у неё не видно, хотя я пытался заглянуть. Интересно было жуть.

А наш водитель ведёт автобус как сумасшедший – крутя рулём так, что эта беззубая бабушка трижды облила меня водой, пытаясь напиться из бутылки. Ох, и промокли же мои штаны! Даже холодно стало в моменте. Удовольствия никакого, честное слово.

Глава 1

Если вдруг проститутка предлагает заняться сексом за деньги, будь осторожен – возможно, она не проститутка.

Звенит будильник, меня зовёт реальность. Как же трудно, чёрт возьми, просыпаться зимой! Только середина декабря, а кажется, что зима длится целую вечность. В такие моменты, когда проснуться – это почти подвиг, я вспоминаю армию. При крике «рота, подъем!» просто выпрыгиваешь с койки и надеваешь военную форму, как будто это единственное, что имеет значение. У солдата нет времени думать о сне – всё строго и по расписанию. Преодолев тяжёлый недосып, я принял душ, заварил кофе, надел куртку и вышел на балкон закурить сигарету. Вспомнив, что ещё надо погладить рубашку и брюки, я опять начал размышлять. Я часто размышляю, пока курю – такая медитация с никотином.

Если бы сейчас у меня была девушка, она бы погладила рубашку, заварила кофе и, может быть, даже завтрак приготовила бы. Классно, когда у тебя есть домохозяйка. И каждое утро заниматься с ней сексом, чтобы тонизировать организм и приезжать на работу с ясной головой. Вдруг раздался звонок – это коллега Бахыт, которая сейчас будет просить забрать её на работу, потому что её муж Канат по каким-то причинам не может этого сделать.

– Алло! – Доброе утро, Амир! Ты сможешь забрать меня на работу? А то у Каны опять с машиной какие-то проблемы.

Говорит она так быстро, что, кажется, вместо нее автомат выплевывает слова. Плюс у Бахыт громкий голос, будто в детстве микрофон проглотила. Самое поразительное, что этот голос меня никогда не раздражал. Такие люди легко могли бы выступать на публике, работать прокурором или играть на духовых инструментах. Ведь она могла за раз сказать столько слов и не запыхаться.

Пока я прогревал двигатель машины, решил выкурить ещё одну сигарету. Думаю, сегодня надо подойти к Айне и спросить, не желает ли она пообедать со мной. Вообще, Айна в последнее время мне очень нравится. Такая тихоня из соседнего офиса. Работает офис-менеджером в HR-комитете одной телефонной компании. Разбирает бумажки, просматривает резюме, помогает HR-менеджеру. Особо ни с кем не общается, сидит себе в офисе в своем углу и даже приносит с собой еду. Лишь изредка идёт обедать с коллегами, не посещает корпоративные мероприятия и не позволяет себе выпить после работы как с коллегами, так и с друзьями. Считает, что девушка не должна вести себя так, как в исламе назвали бы харам. Но по ней не скажешь, что она религиозный человек; одевается она очень сексуально. Офисная форма на ней смотрится вызывающе, и это, конечно, дополняется привлекательными формами тела. Слышал от её коллег, что она ещё и вегетарианец. Никогда не видел, на чём она приезжает на работу, знаю только, что её всегда забирает отец. Подозреваю, что он же её и привозит. Опросив её коллег и проведя небольшое исследование, я пришёл к выводу, что у неё нет парня.

Заезжая во двор, я увидел, как Бахыт идёт мне навстречу. Она с утра уже мучала свой телефон, разговаривая с одной из своих клиенток. Мы даже не поздоровались – говорила она громко и много. Хоть как-то не вслушиваясь в их пустой разговор, я решился спустить окно и покурить. Вдруг она переключилась на меня и убедительно попросила не делать этого.

– Говорит холодно: «Амир, а ещё я беременна, и дым от сигарет пагубно влияет на здоровье моего ребёнка. Хватит курить!» – последнее выкрикнула Бахыт.

– Ты такой молодой, – говорит она, – а губишь своё здоровье всякой дрянью.

В голосе её я почувствовал заботу. Спорить не стал – казалось, что со мной говорит сестра. Сестра, которая, кажется, переживает за меня. Как такое чувство у меня возникло, понятия не имею, ведь сестры у меня никогда не было. Подъехав на работу, решил, прежде чем войти, все же выкурить одну сигарету. Я передал ключи Бахыт; она, не переставая тараторить по телефону, пошла на своё рабочее место. Хоть я и не начальник нашего отделения, ключи от офиса всегда при мне, потому что я приезжаю раньше всех. А приезжаю я раньше всех не потому, что пунктуален, или боюсь опоздать, или стремлюсь построить карьеру в этой компании. Нет. Всё гораздо прозаичнее: я ждал Айну, чтобы утром, пока народу мало, увидеть её. Может быть, даже поговорить, но это случалось крайне редко. Как, впрочем, и сейчас.

Сегодня решился войти в их офис и попытать счастья там. Войдя в кабинет, прочитал на стене надпись: “Телефон как девушка: выбирай только лучший, и он станет твоим спутником по жизни.” Я постоянно читаю эту надпись и не понимаю, почему. Дурацкий лозунг – и кто на это ведётся? Следом шёл зал, где ошивались рядовые сотрудники. Отдел кадров был дальше, надо было пройти через весь зал; к счастью, многие уже сбежали на обед. Вдруг кто-то хлопнул меня по плечу и сказал: – Приветствую тебя, Амир. – Здравствуй, – отвечаю. Это оказался Жандос. Как-то раз я помог ему, так как одной коллекторской компании нужны были рабочие телефоны для сотрудников. Он неплохо на этом заработал и теперь строит из себя друга, будто рад меня видеть. – Тебе что, телефон нужен? – начал он. – Себе или подруге? Пришла новая партия классных смартфонов. Я хотел возразить ему и сообщить, что мне не нужны его чертовы телефоны, но этот придурок не хотел затыкаться и продолжал: – Слушай, Амир, как другу могу уступить. Тоже мне друг нашёлся! А если есть финансовые трудности, могу подождать до зарплаты. – Нет, спасибо, – говорю. – Я здесь по другому делу, но буду иметь в виду, – добавил я, чтобы Жандос наконец-то отстал. – Спрашиваю, Айна на рабочем месте? – Нет, Гаухар здесь. Гаухар – это начальник Айны. – А что?

– Есть друг с большим потенциалом, который хотел узнать, не требуются ли вам сотрудники. Про друга я наврал, сам не понимаю, как так ловко и одновременно глупо я это придумал. Жандос, конечно, парень неплохой, но в некоторых ситуациях он совершенно бестактный. Стоит только сказать ему, что нравится Айна – и всё, пиши пропало. Он может подшутить над ней или сказать прямо; а может, и поставить меня в неловкое положение перед коллегами, которые не имеют ни малейшего представления.

– Ну подойди к Гаухар, или хочешь, я спрошу? – предложил Жандос. Вот же услужливый дурак. Прямо сейчас он всё испортит и поставит в неловкое положение.

– Нет, к Гаухар не хочу. Я лучше зайду позже. Пока можешь ничего не передавать; постараюсь сразу друга привести.

– ОК, – откликнулся Жандос, и тоже ушёл на обед. Его "окей" ничего не значит. Ставлю десять тонн, что он расскажет, что я приходил и спрашивал. Такие, как Жандос, всегда суют свой нос туда, куда не следует.

Обедаю я всегда недалеко от офисного центра, куда многие тоже ходят. Плотно поев овощей, мяса и картошки, решил, что кофе и пара сигарет не повредят. Объелся так, что ходить не мог, честное слово. В этот момент вспомнил, как в студенческие годы подрабатывал у дяди на станции технического обслуживания, которую просто народ называет "СТО". Целыми днями я таскал разные железные запчасти, работал кувалдой, закручивал гайки. И когда приходит время обедать, так сильно я никогда не переедал. Мне всегда казалось, что от физической нагрузки чувство голода приходит быстрее и сильнее. Но, похоже, при умственной деятельности метаболизм тоже повышается, чтобы серое вещество успешно попало в мозг. Надо будет об этом почитать, – подумал я, двигаясь к офису.

Стоя на крыльце перед входом в этот бизнес-центр, решил выкурить ещё одну сигарету, ведь, зайдя на работу, в ближайшие часы выйти уже не получится. Сегодня пятница, и все отчёты мы сдаём именно сегодня; следом выходные. Едва подкурив сигарету, из здания вышла Айна, глядя вперёд, она не заметила меня и прошла мимо. Я ощутил, как в воздухе остался шлейф аромата её духов. Возникло бурное желание подойти к ней сзади, обнять за талию, поцеловать в шею и почувствовать вкус её губ. В голове всё происходило так быстро, будто я умирал, и жизнь промелькнула перед глазами. Но это были не воспоминания, а мои тайные мечты. Сильно возбужденный, я окликнул её:

– Айна! – я спустился по ступеням вниз.

– Привет, Амир, – сказала она равнодушно. – Жандос сказал, что ты заходил. Но сейчас я не могу; зайди в понедельник. Пока.

После этого она села в какую-то машину и уехала. Это была не машина её отца – интересно, чья же она? Такси? И этот Жандос, знал, что всё расскажет… И что я ей скажу в понедельник, кого приведу? Чувства были двоякие: с одной стороны, я был рад, что в понедельник смогу подойти к ней без сложных схем и махинаций. С другой стороны, зачем я её окликнул? Если бы она не спешила, что тогда? Что бы я ей сказал? Обед давно закончился, приглашать нет смысла. По клубам она не ходит – и это, честно говоря, глупо. Мы едва знакомы, я о ней почти ничего не знаю. При этом я пытаюсь её куда-то пригласить. Кажется, это неправильный сценарий. Как завести разговор? Что сказать? О чём поговорить? Для меня это тёмный лес. Как люди умудряются строить личную жизнь с незнакомым человеком? Уму непостижимо.

К концу рабочего времени на меня нахлынуло чувство печали и одиночества. Я задумался, не сходить ли мне куда-нибудь и выпить чего-нибудь крепкого. Нужен был человек, которому я мог бы излить душу – тот, кто знает меня и поймёт без осуждений и нравоучений. Среди коллег такого человека не было. Я позвонил своему однокласснику и предложил выпить сегодня, акцентировав, что угощаю. Он с радостью согласился. Не то чтобы он любил халяву – нет, он вполне обеспечен и самодостаточен. Но я намеренно сказал так, чтобы он согласился наверняка, потому что мне очень нужен был собутыльник.

Ближе к семи часам вечера я подъехал к дому моего друга и, пока разворачивал машину, за дверями его дома увидел знакомую физиономию.

– Ну как там поживают "белые люди"? – он всегда так меня называл. Говорит, белые люди только и ходят в рубашках. Сначала я не понимал и говорил ему, что это расизм. Только спустя время я осознал, что это аналогия к "белым воротничкам".

– Да уж, похуже безработных, – ответил я. Он улыбнулся, наши ладони звонко шлепнулись друг о друга, и мы крепко обнялись. Я был искренне рад его видеть. Несмотря на то, что мы редко общаемся, дружба наша была крепкой. Наверное, потому что мы с самого детства знали друг друга. Его звали Кабул, он был здоровым парнем, на голову выше меня. Мы между собой называли его Каба. Каба – это тот тип парней, которые всегда стараются хорошо выглядеть, не важно, сидит ли он дома перед телевизором или собирается на свадьбу. Вокруг него всегда царила чистота. У него была какая-то штуковина, ей-богу, не знаю, где он её купил. Это нечто вроде швейцарского ножа, в котором спрятаны расческа, миниатюрная зубная щётка, кусачки для ногтей и зубочистка.

Мы сели в машину, и он достал свою расческу, повернув зеркало заднего вида к себе. Он знал, что под козырьком с его стороны тоже есть зеркало. Кабул всегда привлекал к себе внимание странными способами, а ещё он знал, что я не люблю, когда он так делает. Пока я подправлял зеркало, настраивая нужный ракурс, Каба заметил:

– Сука, как же холодно сегодня на улице!

Я быстро включил печку.

– Сейчас зальём в тебя немного топлива, – говорю, – мигом согреешься. Он усмехнулся, и, пробуксовывая на гололёде, образовавшемся у него во дворе, мы поехали в клуб "Гулливер". Поистине это было уникальное место, где каждый мог найти что-то для себя. На пороге нас встретила девушка, и Каба, конечно, заинтересовался ей. Я же сразу заметил тропу, окрашенную в жёлтый цвет.

– Что там? – спрашивает Каба.

– Изумрудный город, – отвечает девушка, на ней костюм и макияж доброй ведьмы. В "Гулливере" работники часто появлялись в тематических костюмах.

– Хочу в тот раздел, – говорит Каба, подсунув ей деньги. Интересно, зачем он это сделал, если там и так есть места? Она нас и так туда посадит. А если нет – то деньги тут не помогут. Нас усадили в зелёный зал, напоминающий советский фильм по произведению Фрэнка Баума “Волшебник страны ОЗ”. Мне было всё равно где сидеть, хоть в Буратино; моя цель – напиться и рассказать о той, о которой думаю всегда, даже сейчас.

Но Каба был на веселе: как только нам принесли виски, он уже рванул к соседнему столику, где сидели девушки и пили что-то, что можно было бы назвать текилой. Одна из них была довольно мила, с пухленькими щеками и губами, как у актрисы из “Спасателей Малибу”. Она пила меньше всех и смеялась тише всех, а иногда просто улыбалась, когда её подружки хохотали.

– Симпатичная? – спрашивает Каба, появляясь из ниоткуда, словно ниндзя. Я немного растерялся, ей-богу.

– Кто? – переспросил я, пытаясь собрать мысли в кучу.

– Та девушка, у которой скорпион на шее. И вправду, скорпион, а его жало чуть подёрнуто к уху. Я даже не заметил – пялился на её глаза и губы. Ещё секунду поразмыслив, я обернулся к другу и согласился.

– Значит так, – говорит Каба, свои огромные ручищи опуская на стол с грохотом. – Удочку я закинул, надо немного прикормить, и рыба клюнет.

– А может, и не клюнет, – буркнул я, не желая, чтобы он отвлекался на них. Я пригласил его поговорить, чтобы он выслушал меня как друга.

– Прошу тебя, Амир, не тормози как обычно. Она одна не уйдёт, разве что с подругой. А для этого мне нужен ты – не срывай мне улов.

Он опять задвинул про свой улов и рыбалку, хренов рыбак и конспиратор. Ей-богу, что за друг. Но я согласился, зная, что из этого ничего не выйдет.

Каба закричал: – Красава! Стаканы легко чокнулись, а мой ясный разум, как родниковая вода, стал мутнеть под действием алкоголя. С той поры как мы сели за столик, я ни разу не встал, даже в уборную не ходил. Сидел и медленно выкуривал одну сигарету за другой. Курю я, конечно, страшно много. Каба вовсю танцевал, иногда подходил к столику, мы выпивали, и он снова мчался на танцпол зажигать в бешеном ритме. Надо признать: он танцевал знатно, хоть это и раздражало. Он так хорошо это делал, что было желание встать и уйти плясать. И это ещё больше бесило.

Некоторое время спустя я сидел и смотрел на дно бутылки. В этот момент ко мне подсела девушка и спросила:

– Парень, у тебя огня не найдётся?

– Чего? – переспросил я. Она сделала тяжёлый вздох, взяла зажигалку со стола и подкурила свою сигарету. Села на место Кабула, перекинув ногу на ногу, как Шерон Стоун в “Основном инстинкте”. Затягивалась она жадно, хотя без особых усилий. Дым изо рта щедро пустила мне в лицо. Запах от её сигарет был клубничным; я не люблю, когда ароматизаторы вытесняют привычный табачный запах. И выдыхать дым в лицо считаю настоящей дерзостью.

Я решил украдкой взглянуть на её лицо. Прямые рыжие волосы, тонкие губы, острый, но не слишком большой нос. За улыбкой прятались ровные, но слегка желтоватые зубы. Кожа белая-белая, ей-богу. Наши взгляды встретились, и мы смотрели друг другу в глаза секунд шесть, не моргая. По животу проползла змея и пустила яд в районе груди. Сердце моё колотилось так, будто меня ударило током. Где-то я читал, что если поглядеть в глаза незнакомцу несколько секунд, то возникает непреодолимое желание его убить. Но у меня появилось совершенно иное желание – страстно заняться сексом. Это чувство накапливалось и обострялось, но, слава богу, она разрядила обстановку.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Амир, – ответил я, – а тебя? Она потушила сигарету и, делая вид, что не услышала меня, встала с дивана и пересела ко мне.

– А ты симпатичный, – говорит она, нежно трогая мои волосы. Руки у неё были нежные, а тонкие ногти слегка почесывали мне голову.

– Расслабься, ты слишком напряжён, – продолжала она. Действительно, я не привык реагировать на такое внимание от девушек. – Может, уединимся? В “Гулливере” можно взять номер, у тебя есть резинки?

– Так сразу, удивился не понимая, что происходит.

– Да, – ответила она, достала ключ с синей биркой под номером двадцать три. – Говорят, дешевле всего обходится та девушка, которой надо платить сразу.

– Проститутка, – констатировал я. Господи, ненавижу проституток. Когда я учился в старших классах, мой двоюродный брат Ильяс решил, что пора мне стать мужчиной и отвёл меня к проституткам. Пришли мы, значит, в одну злачную квартиру, где жили три шлюхи. Расхаживали они по квартире полуголые, в обуви на высоких каблуках. Казалось, им было жуть как неудобно ходить. Там был ещё парень; он как раз вышел из душа и расхаживал голый с полотенцем на плече. Выглядело это мерзко. Я выбрал длинноногую девушку – на лицо она была страшной, там все были уродинами. Но фигура у неё была неплохая. Я заплатил ей из денег, подаренных мне на день рождения, потом сделал своё дело и вышел. Пока я был там, Ильяс всем сообщил, что это у меня в первый раз. Остальные только и шутили, а я не мог понять, в чём дело. Мне это всё не очень-то понравилось; даже душ не стал принимать. Попросил брата, чтобы мы ушли оттуда поскорее. Пройдя от дома метров сто, к нам подъехал экипаж полиции. Мой кузен Ильяс рванул оттуда в ту же секунду и скрылся в темноте дворов, так как на улице уже была ночь. Меня посадили в машину и привезли в опорный пункт. Говорили мне, что я изнасиловал ту шлюху, что у них есть образцы моей спермы, потожировые следы и отпечатки пальцев. Требовали, чтобы я позвал того, кто убежал, иначе меня посадят надолго. Я уже проклинал себя, ей-богу, и был готов сесть в тюрьму. Спустя несколько часов, когда один майор, пересматривая моё удостоверение личности, заметил, что я ещё несовершеннолетний, всё резко изменилось. История сменила окраску на статью “совращение малолетних”. Конечно, проститутки сдали нас полицейским, и, раз всё круто повернулось, меня молча отпустили. Всю дорогу я шёл и повторял себе: ненавижу проституток. Так вот, ненавижу проституток.

– Послушай меня, – говорю, – я ничего общего с тобой иметь не хочу. Твой жизненный выбор я, мягко говоря, презираю. И платить за это я не намерен. Вообще-то, заниматься любовью нужно только по любви.

– А чего тогда не занимаешься? – с насмешкой спрашивает она. – Что, не с кем?

– Есть, – гордо заявил я, – и скоро она будет моей. Пьяным я был просто жуть.

– Я могу тебя многому научить, – говорит она. – Согласен? Потом спасибо скажешь.

– Нет, спасибо, – отвечаю. – Я буду хранить себя для неё. Она божественна, в отличие от тебя. Это её задело; волосы стали прям огненно-рыжими. Можно сказать, что она вскипела.

– Можешь презирать меня, – говорит она, – но с ней ты никогда не будешь. Говоришь, она божественна? Снизь её значимость, малыш. Теперь она задела меня, ей-богу. Под действием спиртного я совсем разошёлся, схватил её за локоть и оттащил от столика. Она начала брыкаться и царапаться, крича: «отпусти, я сама уйду». Я разжал пальцы, и она ушла. Нужно было срочно покурить; злоба во мне кипела. Доставая сигарету, я начал искать зажигалку и в этот момент понял, что она забрала её с собой.

– Вот же мразь! – выругался я и начал оглядываться по сторонам. У Кабула есть зажигалка, но его нигде не было. Возле барной стойки я заметил девушку с татуировкой скорпиона.

– Ты не видела моего друга? – спрашиваю.

– Твой друг Кабул уехал с моей подругой Линой. Он видел тебя с какой-то девушкой и сказал мне, что у нас с тобой ничего не выйдет, так как ты нашёл себе жертву. Так он выразился, – добавила она. – Лина, конечно, не хотела уезжать без меня, но я её отпустила.

– Извини, – говорю, – та девушка не являлась моей жертвой. Но, по сути, Каба прав: у нас ничего не получилось бы.

Мы посидели ещё немного, она оказалась довольно хорошей девушкой. Рассказывала мне, как приехала сюда из маленькой провинции, что работает учительницей в младших или подготовительных классах. Говорит, что ухаживает за больным братом с ДЦП. Я вызвал ей такси, и мы вышли на улицу. Последнее, что помню: она сказала, что я очень хороший, поцеловала в щеку и уехала. А я остался с мыслью, что ни имени, ни телефона, ни даже адреса этой девушки я не знаю.

Глава 2

С тех пор как мне нравится Айна – а это уже длится два месяца и двадцать один день – выходные у меня тянутся невероятно долго. Я не знаю, чем мне заняться, ведь все мысли только о ней. Хочу быстрее увидеть её и каждый раз обещаю себе, что в этот понедельник скажу ей, но каждый раз нахожу новые оправдания, почему не сделал этого. Но сегодня всё иначе: она знает, что я зайду к ней, и ждёт меня, думал я сам с собой, лежа в кровати. Говорят, если долго думать о человеке, который тебе нравится, то тот, о ком думаешь, не может ночами спать. Я не хочу, чтобы у Айны из-за меня началась бессонница, но с собой ничего не могу поделать. А ещё мне говорили, что мысли материальны. Если тебе что-то нужно, достаточно просто захотеть. Визуализировать, так сказать. Мысленно представлять себя с тем, что тебе необходимо. И мне пришла в голову мысль: если я буду представлять, что я и Айна вместе, как пара, то спустя некоторое время мы действительно станем парой. С этой идеей я и заснул.

Этим утром я проснулся бодрячком, будто мне не надо на работу. Такое часто случалось, когда мы собирались на школьные поездки в другие города. Я любил их всей душой, и поэтому просыпался рано и ждал раньше всех в пункте сбора. Хорошему настроению сопутствовала погода и преображение города к Новому году. Везде новогодние ёлки, гирлянды и прочая мишура. В магазинах поздравляют с наступающим Новым годом, хоть я и забегал за сигаретами. Пока ехал на работу, я подкурил сигарету и начал размышлять, почему Новый год – это важный праздник: все его ждут, и настроение у всех классное. Но если спросить у знакомых, все говорят, что Новый год проходит для них как обычный день. Вот и для меня он ничего нового не несёт. Даже праздничные салюты не приносят радости. Помнится, в девятом классе мы всей школой катались на горках, веселились от души. В один из таких дней, а точнее, четырнадцатого декабря, навалило кучу снега и после занятий мы побежали туда. Спускаясь вниз по горке, я понял, что сильно разогнался и неконтролируемо мчусь вниз, влетев в друга, зацепив ещё кого-то. Другие ребята сочли это смешным и тоже начали прыгать на нас. Кто-то очень сильно прыгнул на меня, и я ударился головой об лёд, при этом чья-то рука душила мою шею. Я потерял сознание и провёл три дня в коме. Ох, перепугались же тогда мои родители. А уже двадцать седьмого числа я был на школьном балу, правда, недолго: девушки в тот день все хотели танцевать со мной вальс. Я был местной знаменитостью, человеком, который пережил кому. Особенно запоминающимся стал вальс с Дашей, моей первой школьной любовью. Лучший Новый год.

Идя по коридору, я внезапно наткнулся на Айну. Не знаю почему она разгуливала по коридору. Это произошло очень неожиданно. Наверное, она бродила, осматривая кто из сотрудников соседних офисов пришёл на работу, судя по её любопытному взгляду, хотя я на этот раз никаких встреч с ней не искал. Наверное из-за того, что я зашел бы сегодня к ней, на счет работы для моего вымышленного друга.

– Амир, привет! – воскликнула она радостно. – Как здорово, что ты пришёл рано.

– Привет, – сухо отвечаю, ожидая выяснить чего же она хочет.

– В пятницу у моего отца был день рождения, – начала она разговор издалека, не переходя к сути. Я заметил, что у девушек есть удивительная способность много говорить. Она изливала свои мысли так быстро, запыхавшись, словно пыталась изложить всю информацию по быстрее. Мы двинулись в сторону моего рабочего места, а Айна продолжала:

– Я очень сильно торопилась, не закончила дела до конца. Ушла после обеда, чтобы успеть купить отцу подарок. Оставила всю работу на сегодня, пришла, а у меня не оказалось бумаги для распечатки договоров.

Она говорила это очень эмоционально, что я изо всех сил старался делать вид, будто внимательно слушаю её, вместо очарованного восхищения. Сидел, слушая внимательно и подперев голову рукой, будто на ее выступлении. Поведение Айны тоже добавляло атмосферности: она стояла, разглядывая окружение, иногда кидая взгляд на меня и держа руки за спиной.

– Канцелярские товары привезут только ближе к обеду, – говорит она, – а мне нужно всё сделать до прихода Гаухар. Точнее, я всё сделала, осталось распечатать, и когда Гаухар придёт, она должна увидеть отчёты на столе.

– Понял, – говорю, – тебе нужна бумага. Вот, возьми.

Я достал пачку бумаги из ящика; она мило поблагодарила и буквально побежала на работу. Какая же она все-таки милая и хорошая девушка, – подумал я с улыбкой на лице, пока не зашёл мой шеф и не сообщил о срочном совещании. Я вошёл в кабинет, сел за стол и начал смотреть на Рустама Амановича. За все время, что я работал с ним, я легко научился различать его настроение. При взгляде на него я сразу понял, что это совещание не столь уж и срочное, скорее, обычная интрига. Рустам Аманович любил испытывать сотрудников, задавая провокационные вопросы, ставил их в ситуацию, где они должны были выбрать: следовать правилам или быть чуть гуманнее, руководствуясь не только юридическими нормами, но и моралью. Так он определял качества сотрудников, делив их на мягких и жестких.

Сам он был человеком мягким, жил в деревне, держал хозяйство и скотину. С виду он казался обычным деревенщиной, но на деле был невероятно образованным человеком с широким кругозором.

В пять минут десятого мы со всем коллективом уже собрались в его кабинете: я, Бахыт, кассир Айла, аналитик Султан и водитель дядя Сергей. Второй помощник Зейнеп отсутствовала по причине болезни.

– Значит так, – сказал твёрдым голосом Рустам Аманович, – сегодня четырнадцатое декабря. Нам нужно украсить отделение и купить ёлку. Наша компания выделила на это деньги.

– А сколько выделили? – спросила Бахыт.

– Столько, сколько нужно, – ответил Рустам Аманович, перекинув взгляд на остальных.

– Айла и Амир, берите нашего водителя Сергея и отправляйтесь за всем необходимым. Айла, ты, как кассир, должна распределить деньги; сумма не должна превышать этой цифры. Он сорвал стикер, написал сумму и протянул листочек Айле.

– А деньги взять с кассы?

– Конечно, нет, Айла. Ты что, не знаешь, как это происходит? Берёшь реквизиты продавцов, делаешь счёт-фактуру, а наша уважаемая компания перечислит им деньги на банковские счета. Главное – не превышать ту сумму, которую ты видишь на листке. И помните, мы будем украшать офис, а не вашу гостиную.

Как только мы собирались встать, он добавил: – Я надеюсь на ваш профессионализм.

Торговый дом, по которому мы шли, был полон новогодних украшений. Айла выбирала, а я нес пакеты. У меня не было настроения; я был зол, что именно меня выбрали для этих покупок. Фраза «надеюсь на ваш профессионализм» просто бесила. Где же его профессионализм? Он отправил нас с Айлой, потому что мы самые младшие в коллективе. Понимаете, он не рассчитывал на наш профессионализм. Мы не самые креативные, та же Бахыт имеет опыт в дизайн-оформлении. Сегодня я планировал позвать Айну на обед, когда зашёл бы за бумагами для работы моего друга. Но Айле это было в радость. Она была в полном восторге от того, что сегодня не придётся весь день торчать на кассе. Она, подпевая и чуть ли не подплясывая, ходила и подбирала украшения. Глядя на неё и на то, как это её радует, я злился ещё больше. Бесили её дурацкие вопросы, ей богу:

– А что, если мы повесим это на вход?

– А что, если эту штуку поставим на твой рабочий стол? Тогда все подумают, что ты весёлый парень, а то совсем какой-то хмурый.

Без сомнения, я нравился ей; это было очевидно уже давно. Она Зейнеп призналась по пьяне, а Зейнеп рассказала мне. Но мне она неинтересна: слишком навязчивая, да ещё и дурочка. Всё, что она делает, – сидит за кассой и смотрит сериалы. А когда я начинаю шутить, даже если шутка не совсем смешная и предназначена другому, она громко хохочет и закрывает рот руками. Такое ощущение, что у неё очень давно не было секса, и что она нарочно так орёт, чтобы её заметили.

– Дядя Сергей умрёт от старости, пока дождётся нас, – не сдерживаюсь и говорю это Айле. Она снова громко рассмеялась. Хотя это была не шутка, а явный намёк на то, как она совершает покупки. Лучше помалкивать и сохранять лицо безразличным. Знаете, я всегда относился к ней равнодушно, но она продолжает пытаться привлечь моё внимание. Возле неё я могу шутить грязно и пошло, говорить на всякие гадкие темы – ей это странным образом нравится. Я всем видом даю понять, что она мне не интересна, но это не действует.

А вот что касается Айны, здесь всё наоборот: я показываю, что она мне нравится, веду себя вежливо, грамотно подбираю слова, чтобы не обидеть или чтобы она не подумала о чём-то плохом. Печально осознавать, что искреннее общение ни к чему не приводит, и, на самом деле, к девушке надо относиться слегка наплевательски, чтобы ей понравиться. Так почему же все книги и фильмы говорят нам обратное, что нужно добиваться девушек? В голове начали мелькать персонажи из разных фильмов: как они делают безумные вещи ради любви, жертвуют чем-то или собой.

Стоит ли доверять поп-культуре, художественному вымыслу, фантазиям сценаристов? Молодёжь растёт на фильмах, подражает своим кумирам и мечтает, чтобы у них тоже было «долго и счастливо». Но в реальном мире это не работает. Зачем парням прикидываться рыцарями на белом коне, если на самом деле нужно просто быть мудаком. Девушки таких называют «плохие парни».

В офис мы, конечно же, приехали после обеда, и разбились мои планы на свидание с Айной. Дядя Сергей, как всегда, сидел у двери на стульчике, где обычно располагаются наши клиенты. Куртку он не снимает никогда: максимум – только растягивает молнию до середины; а вот кепку снимает, когда заходит в помещение. Ей-богу, лучше бы не снимал: на голове у него всегда жирные и обросшие волосы, да ещё и мокрые от пота. Ведь в машине он её тоже не снимает, а только когда заходит в офис. А на его голове остаётся след от этой дурацкой шапочки.

Бахыт в своём репертуаре насиловала телефон, общаясь с клиентом. Как она это делает? Нет же никаких пауз, точек или запятых. Как клиенты успевают ей отвечать или задавать вопросы? Рустам Аманович сидел у себя в кабинете, явно показывая, что занят. Лишь Айла была счастлива и надоедала мне.

– Вот сюда поставим ёлку? – спрашивает она.

– О, классная идея! – отвечаю я, хотя по правде мне плевать. Я думаю об Айне и о том, что мы должны были сегодня обедать вместе. Но Айла есть Айла, и она не даёт мне остаться наедине со своими мыслями.

– Мне кажется – говорит она, – ёлку лучше поставить вот сюда, – и сама пошла на место, вставая туда, как первоклашка на линейке. Дядя Сергей глубоко вздохнул, видимо, она его тоже раздражала. Он положил кепку на лицо и откинулся на стуле, пытаясь вздремнуть. Но тут вышел из кабинета Рустам Аманович, и все резко выровнялись в позах, кроме Бахыт; она была поглощена разговором.

– Коллеги, внимание! – произнёс Рустам Аманович. Все затихли, и Бахыт тоже. Из-за монитора показалась сонная голова Султана. – Мне нужно срочно уехать по делам. За старшего – Бахыт, Айла, скинешь отчёт. Амир, закроешь офис и заберёшь ключи. Закончите украшать, после можете быть свободны. Сергей, вы со мной.

Водитель, крехтя и пыхтя, встал и вышел недовольно; видимо, тоже хотел пораньше домой. Я совершенно не хотел помогать в украшении и был зол: если моим планам не суждено сбыться, то и эта дурочка домой раньше не уйдёт.

– Пойду покурю – говорю я Айле и выхожу на долго, пусть мучается. Когда я вернулся, они с Бахыт уже почти всё сделали – и на удивление, очень мило. Явно к этому приложила руку Бахыт.

– Амир, – обратилась она, – сможешь подвезти меня до дома?

– Конечно.

– А меня? – втиснулась Айла.

Хотя она живёт в другой стороне.

– Да, хорошо – говорю, – мне же по пути.

Она снова громко рассмеялась. Ей нравится, когда я язвлю. Ей всё нравится во мне; вот бы и Айне так нравился.

Дома, за чашкой чая и парой выкуренных сигарет, я вспоминал случай в "Гулливере". Та проститутка не выходила у меня из головы, точнее, её фразы. Две. Первая: «Ты никогда не будешь с ней». Вторая: «Я могу тебя многому научить». Первая меня пугала больше всего. Сколько времени прошло с тех пор, как мне нравится Айна, а я не продвинулся в общении с ней ни на йоту. И если быть честным, всё этим и закончится, если не совершить кардинальные изменения. Вторая внушала надежду, ведь действительно кто, как не другая девушка, лучше понимает девушку?

Обращаться к другим девушкам в коллективе было нельзя: начнутся сплетни и будут задеты чувства Айлы. Была безумная идея – найти ту шлюху и расспросить её. Может, действительно даст хороший совет, который приблизит меня к моей любви. Вот вам и безумный поступок из кино; кто ещё на такое пойдёт? А если она не захочет – терять мне нечего. И появились слова у меня на губах: «кардинальные изменения».

Глава 3

Я стоял у входа в "Гулливер", курил сигарету и размышлял о том, насколько я в отчаянии, что пришёл искать ту проститутку, которую когда-то прогнал и, конечно, презирал. Я даже не был уверен, что найду её здесь, но сердце подсказывало, что она обязательно тут. Я понятия не имел как буду узнавать у других, как буду к ней подходить. Мне было стыдно. Мысли кружились в голове, и в последний момент я решил зайти на разведку: если увижу её – подойду, а если нет – просто уеду.

На входе меня встретила та же девушка, что и в прошлый раз. Она начала спрашивать, один ли я и предложила столики. Я сказал, что зашёл промочить горло, и сел за барной стойкой. Ко мне подошёл бармен, в одной руке держа фужер для вина на длинной ножке. Этот бокал был похож на тот, из которого пьют разные пижоны, а в другой руке у него была красная тряпка, которой он ловко натирал бокал. На руке красовалась татуировка в виде скульптуры Александра Македонского.