Жизнь вне закона. О пиратах, разбойниках, шпионах и мошенниках всех мастей

Кровожадный пират

К середине XVII века в Кари беком море на острове Тортуга достигла своего расцвета пиратская республика Береговых братьев. Три четверти века они грабили корабли и города в испанских колониях Нового Света. Слава самого отважного и кровожадного «брата» досталась французу Жану-Франсуа Но по прозвищу Олоне.

Жан-Франсуа Но родился в 1630 году во Франции в местечке Сабль-д’Олоне провинции Пуату, откуда и получил свое прозвище. В 20 лет он навсегда покинул родину, отплыв на корабле в Вест-Индию. Чтобы оплатить проезд, юноша подписал контракт, обязуясь отработать три года на сахарных плантациях Санто-Доминго. Когда вышел срок, он примкнул к буканьерам (охотникам, заготовлявшим букан, копченое мясо для моряков), а затем перебрался на Тортугу к флибустьерам – вольным разбойникам Антильских морей.

Став пиратом, Олоне проявил большое мужество, решительность, ум и хитрость. Когда в одной из абордажных схваток пал капитан, под началом которого он сражался, на вакантную должность команда выбрала Олоне.

Вскоре он прославился как удачливый и самый жестокий разбойник Карибского моря. Олоне не щадил даже пленных. Испанцы, зная, что их ждет, сражались до последнего человека.

Но госпожа Удача не всегда была на его стороне. У побережья полуострова Юкатан корабль Олоне попал в сильный шторм и разбился у испанского города Кампече. Пираты выбрались на берег и укрылись в лесу. Но испанцы выследили разбойников. Почти всех перебили, немногих уцелевших взяли в плен. Раненый в ногу Олоне вымазался кровью и, затаив дыхание, притворился мертвым. Когда испанцы ушли, Олоне отмылся в море, перевязал рану, переоделся в одежду убитого испанского солдата и пробрался в город.

Франсуа Олоне.

Иллюстрация взята из книги А. О. Эксквемелина «Пираты Америки», 1684 г.

Горожане пили вино и плясали вокруг костров, празднуя свою победу и гибель ненавистного врага. Чтобы не вызвать подозрений, Олоне пришлось тоже повеселиться на собственных поминках. Через несколько дней он убедил рабов угнать у хозяина баркас и уплыть на Тортугу, где все они обретут свободу. Олоне совершил мореходный подвиг: пройдя на небольшом парусном судне на веслах 1200 миль, он вернулся на остров Береговых братьев.

На последние деньги Олоне вооружил до зубов 20 флибустьеров и на легком барке отплыл к берегам Кубы с намерением жестоко отомстить за смерть товарищей.

Узнав о появлении «воскресшего» пирата в устье реки Эстера, гаванский губернатор послал туда военный фрегат, чтобы очистить кубинский берег от разбойников. Под покровом темноты флибустьеры взяли прибывший по их душу корабль на абордаж и устроили на палубе жуткую резню. Раненых испанцев выбросили за борт, а пленным Олоне сам рубил головы, слизывал с клинка кровь, комментируя разницу во вкусе. На испанском фрегате он вернулся на Тортугу и задумал крупную операцию.

Вступив в союз с Мигелем Баско, флибустьером «отменной репутации», Олоне собрал под свои знамена восемь кораблей и 1700 пиратов. По пути к венесуэльским берегам они захватили два испанских торговых судна вместе с грузом: какао, оружие и 50 000 пиастров[1] в придачу. Удачное начало наполнило сердца пиратов отвагой.

Город Маракайбо, расположенный на северном берегу одноименного озера, сообщался с Карибским морем узким проливом, вход в который прикрывала крепость Сан-Карлос де ла Барра с 16-ю пушками. После трехчасового боя крепость пала. Саблями пираты изрубили весь гарнизон. Пиратский флот двинулся к городу.

Жители Маракайбо в панике покинули дома и унесли с собой все ценности. Пиратам достались только вино, ром, куры, свиньи и хлеб. Разбойники расположились в лучших домах и пировали несколько дней, так как сильно отощали за время похода. Олоне выслал поисковые отряды в окрестные леса. Под изощренными пытками пойманные местные жители признались, что самые богатые горожане успели укрыться со своим добром за стенами города Гибралтар, на другом берегу озера, а самые бедные закопали деньги в лесу. Обшарив тайники пойманных испанцев, пираты наскребли 20000 пиастров. Это была не та добыча, на которую рассчитывал Олоне. На совете капитанов пираты решили штурмовать Гибралтар. Ради наживы они были готовы рисковать своими жизнями.

Олоне отобрал 380 лучших бойцов и поплыл к городу. На помощь жителям Гибралтара из Мериды прибыл сам губернатор провинции в сопровождении 400 солдат; столько же он вооружил на месте. Испанцы не теряли времени даром: дороги на подступах к городу завалили буреломом, выкопали волчьи ямы, прорубили в сельве фальшивые просеки, упиравшиеся в болота, выстроили редуты, на которых в ожидании врагов замерли 30 пушек.

Прибыв под стены Гибралтара, многие разбойники пали духом: город казался неприступным. Перед боем предводителю флибустьеров полагалось сказать речь. Как любой хороший командир, Олоне знал, какие струны души бойцов надо затронуть, чтобы вселить в них мужество и уверенность в победе.

– Лучше биться за добрую добычу, нежели, поджав хвост, отступить. Чем больше испанцев, тем блистательней будет наша слава. Перед вами город, наполненный золотом. Каждый из вас станет богачом, если будет храбро сражаться.

В конце речи Олоне пригрозил убить всякого, кто струсит и побежит обратно. Взявшись за руки, флибустьеры поклялись победить или достойно умереть и пошли на штурм.

Встретив на дороге завалы, они свернули на ложную просеку и угодили в болото. Олоне приказал рубить деревья и бросать их под ноги. Засвистели ядра. Пираты, высоко вскидывая ноги, чтобы не увязнуть, шагали под смертоносным огнем испанской батареи. Картечь с визгом резала воздух. То тут, то там падали убитые и раненые. Колонна разбойников, истекая кровью, ступая по трупам павших товарищей, вышла на сухое место. До испанских укреплений оставалось не более ста метров, когда Олоне, задумав военную хитрость, неожиданно отдал приказ отступать. Пираты побежали обратно. Испанцы, предвкушая полную победу, бросились в погоню. На полпути флибустьеры неожиданно развернулись, дали из мушкетов дружный залп, обнажили палаши[2] и бросились на преследователей. А в искусстве владения клинком им не было равных. Победа была за ними. В этой битве погибло 500 испанцев и всего 70 флибустьеров.

Олоне принялся грабить город. Все ценности сносили на площадь и сваливали в одну общую кучу. Отдельно сложили дорогую церковную утварь для построенной на Тортуге часовни. Пираты свято верили в Бога и после каждого разбоя просили отпущения грехов – а их у разбойников было не мало. Получив контрибуцию и выкуп с пленных, Олоне покинул венесуэльские берега. Общая стоимость добычи составила 360 000 пиастров.

На Тортуге флибустьеры быстро пропили и проиграли в карты все деньги. Они не задумывались о будущем, жили одним днем. При их опасной профессии каждый следующий день мог оказаться последним. Олоне начал готовиться к новому походу, решив на этот раз разорить Никарагуа. Но звезда, светившая ему много лет, погасла. Олоне преследовали злые ветры и течения, коварные мели и рифы, нехватка продовольствия, тяжелые бои.

Блуждая в джунглях Никарагуа, постоянно попадая в засады, охваченный яростью от череды неудач, Олоне потерял всякую меру в пытках. Однажды, взяв в плен испанских солдат, он начал допрос:

– Как пройти к городу Сан-Педро?

– Мы солдаты, а не предатели, – ответили те.

Взбешенный Олоне рассек солдату грудь, вырвал сердце и впился в него зубами.

– Ну, будете говорить? Или такая участь ждет каждого из вас!

В ужасе несчастные испанцы показали дорогу.

Сан-Педро защищали пушки и частокол из огромных кактусов на корню с длинными иголками. После многочасового боя испанцы выбросили белый флаг. За победу заплатили жизнью 40 флибустьеров. Многие в кровь разодрали тела, прорываясь сквозь кактусы. Но скудная добыча себя не оправдала. Среди пиратов росло недовольство.

От губернатора Сан-Педро Олоне узнал, что через три месяца у берегов Гватемалы появится испанский галеон с товарами на миллион пиастров. Флибустьеры прождали его три месяца в засаде, взяли судно на абордаж, однако в полупустых трюмах корабля оказались лишь бумага и железо! Галеон разгрузился где-то в пути. Терпение разбойников лопнуло, капитаны эскадры покинули Олоне. Он остался один со своей командой из 300 человек.

У берегов Гондураса корабль Олоне прочно сел на риф. Флибустьеры съехали на берег и полгода вели жизнь «робинзонов»: строили хижины, ловили рыбу, выращивали овощи и бобы, охотились на обезьян. Верхнюю часть корабля разобрали и построили небольшой барк. Но он был слишком мал, чтобы вместить всю команду.

Олоне с половиной флибустьеров отправился в море, чтобы захватить еще один корабль и вернуться за остальными моряками. У устья реки Никарагуа отряд Олоне попал в очередную засаду. Три сотни испанцев и союзные им индейцы атаковали настолько стремительно, что Олоне еле унес ноги. Погибло около сотни пиратов. Несмотря на тяжелое положение, Олоне продолжал свою охоту. Честь флибустьера не позволяла ему вернуться с пустыми руками.

В заливе Дарьей на утомленных скитаниями и обессиленных голодом флибустьеров напало племя диких индейцев. Раненый Олоне попал в плен. На исходе дня дикари устроили варварский банкет: разрубили пленного пирата на куски, зажарили на костре и съели. Жуткие вопли и пляски индейцев под бой барабанов и всполохи костров продолжались до самого рассвета…

«Генерал» берегового братства

С именем Граммона связаны последние подвиги флибустьеров с острова Тортуга. За проявленные в сражениях тактические таланты и личную храбрость береговые братья прозвали своего командира генералом.

Мишель де Граммон родился в 1645 году. Он происходил из древнего гасконского дворянского рода. В 14 лет юный гасконец вступился за честь сестры и смертельно ранил на дуэли гвардейского офицера. История дошла до самого короля Людовика XIV, который распорядился провести тщательное расследование. Перед смертью офицер дал показания, что дуэль произошла сообразно правилам чести. Наказания не последовало. Но чтобы умерить пыл гасконца и занять юношу полезным делом, король распорядился отдать его в школу юнг. Через несколько лет, получив офицерские галуны, Граммон стал королевским капером[3].

В то время Франция воевала с Голландией. На одолженные деньги молодой офицер вооружил старенький фрегат и отправился в Вест-Индию. У острова Мартиника французский капер захватил несколько голландских кораблей с богатым грузом. Доля Граммона составила 80 000 ливров[4]. Он отправился на остров Тортуга и умудрился за неделю прокутить всю добычу. Береговые братья были в восторге от такой лихости. На последние 2000 Граммон стал играть в кости и выиграл столько, что смог отдать долги и снарядить собственный пятидесятипушечный корабль. Королевскому каперу настолько понравилась вольная жизнь флибустьеров на Тортуге, что он решил выйти в отставку и присоединиться к береговым братьям.

Мишель ле Граммон во время абордажной схватки. Фрагмент гравюры XVII в.

Два похода Граммона на испанские города Маракайбо и Кумана в Южной Америке прославили молодого пирата. В 1682 году он решил напасть на порт Веракрус в Новой Испании (Мексика), который защищали сорок тысяч солдат и мощная крепость. Чтобы расколоть этот крепкий орешек, Граммон привлек компаньонов – известных пиратов Николаса ван Хоорна и Лорана де Граффа.

Голландец ван Хоорн начал морскую карьеру простым рулевым матросом на французских каперских кораблях. Скопив денег, он снарядил собственный корабль и стал грабить всех без разбора: голландцев, французов, англичан… Когда французы сели ему на хвост, Хоорн отправился в Америку и предложил испанцам сопровождать их торговые корабли в качестве военного эскорта. Те имели глупость воспользоваться услугами сомнительной личности. Улучив удобный момент, Хоорн ограбил доверенные ему суда и с богатой добычей прибыл на Тортугу. Он обожал красивую одежду и драгоценности, носил ожерелье из крупных жемчужин и перстень с рубином немыслимой цены. Вступив в береговое братство флибустьеров, он стал одним из самых богатых его членов.

Де Графф, тоже голландец по происхождению, служил на испанском флоте артиллеристом, пока не попал в плен к пиратам. В бою он проявил такую отвагу, мужество и хладнокровие, что восхищенные флибустьеры предложили достойному противнику присоединиться к вольному братству. Графф согласился и со временем обзавелся собственным кораблем. Однажды его блокировали два испанских галеона. Искусно маневрируя, он прошел между ними, открыв ураганный огонь с обоих бортов своего судна. Раненный ядром в бедро, Графф продолжал командовать боем; он лично наводил пушки и сбил мачту на вражеском корабле. В другом бою пиратская эскадра под его командованием после восьмичасового боя захватила три испанских военных корабля. Безудержной отвагой, блистательными подвигами и тонким искусством артиллериста де Графф заслужил безмерное уважение и восхищение береговых братьев. При всем том он слыл человеком благовоспитанным и утонченным, держал на борту своего корабля оркестр, который услаждал слух пирата за трапезой.

Три достойных джентльмена удачи собрали под свои знамена 1200 флибустьеров на семи кораблях. От пленных испанцев Граммону стало известно, что в порту Веракрус ожидают прибытия пары испанских кораблей, нагруженных какао. Флибустьеры подняли на двух своих кораблях испанские флаги и беспрепятственно вошли в порт. Когда испанцы опомнились, пираты уже хозяйничали на улицах города. Графф со своими людьми завладел крепостью, защитники которой не оказали им достойного сопротивления, так как приняли стрельбу и крики в городе за начало ожидавшегося религиозного праздника.

Граммон приказал запереть именитых горожан в соборной церкви и назначил за них выкуп: два миллиона пиастров. А чтобы пленники быстрее думали и стали сговорчивей, церковь обложили пороховыми бочками, угрожая взорвать священную обитель. Тем временем пираты грабили горожан. Флибустьеры успели собрать ценностей на шесть миллионов талеров[5], когда на горизонте показались семнадцать кораблей испанского флота, а с суши к городу подошел испанский полк. Пираты еле успели выскочить из сжимающихся клещей, не успев погрузить на корабли продовольствие. Но удача не покинула их. В открытом море к ним в руки попал галеон, перевозивший крупную партию муки.

На обратном пути ван Хоорн и де Графф не смогли договориться о дележе добычи. Ссора переросла в дуэль на саблях. В поединке Хоорн получил ранение в руку и умер от заражения крови.

Четыре года спустя Граммон с де Граффом решили напасть на принадлежавший Испании город Кампеш, разбогатевший на торговле кампешевым деревом – ценным материалом, из которого в те времена добывали краситель. Дело осложнялось тем, что короли Франции и Испании подписали в Европе мирный договор, и губернатор Тортуги, кавалер де Кюсси, строго запретил флибустьерам причинять какой-либо ущерб подданным пиренейской державы, однако он был не в силах заставить буйное племя выполнять королевские указы. Перед выходом в море Граммон заявил губернатору:

– Не беспокойтесь, ваша светлость. Мы пострижем овцу, не снимая с нее шкуры. Она даже не успеет заблеять.

У стен Кампеша Граммон применил психологическую атаку. Десант из тысячи флибустьеров на ботах под разноцветными флагами пристал к берегу, построился в колонны и под бой барабанов двинулся на штурм города. Изумленные испанцы не знали, что и думать: перед ними регулярная армия или шайка разбойников? Засеки, в которых притаились испанские солдаты, были сметены одним махом. Чтобы перебить защитников баррикад на улицах города, Граммон рассыпал по крышам домов снайперов. Оставалось взять форт. Пираты подвезли пушки с кораблей и в течение девяти часов обстреливали его стены. Через день испанский гарнизон покинул крепость, за исключением одного молодого идальго, который, движимый дворянской честью, решил, что лучше погибнуть в бою, чем покрыть себя позором, обратившись в бегство. Граммон распорядился даровать ему жизнь, осыпал подарками и пригласил храбреца отобедать.

Пока пираты сражались, жители Кампеша успели скрыться в лесах и близлежащих селениях, надежно припрятав свои сокровища. Граммон ежедневно посылал на поиски богатых горожан небольшие отряды, однако улов оказался незначительным. В подобных случаях пираты обычно применяли пытки, но Граммон не был мастером заплечных дел. Губернатор провинции начал против флибустьеров партизанскую войну, отказывался платить выкуп и вести переговоры с разбойниками. Угрозы сжечь город и казнить пленных на него не действовали. «Эта экспедиция закончилась полным успехом, если не считать отсутствия денег», – с едким сарказмом заметил один историк, писавший об этом походе.

Прежде чем покинуть Кампеш, Граммон решил с размахом отпраздновать именины Людовика XIV. Праздник начался орудийными салютами и парадом в честь короля. Затем флибустьеры на улицах города накрыли столы белоснежными скатертями с дорогой посудой и самыми изысканными напитками и яствами. Роскошный банкет продолжался до глубокой ночи, а потом пираты подожгли склады, где хранилось готовое к отправке в Европу кампешевое дерево на сумму 200 000 пиастров. Пираты не имели представления о ценности этого товара; достойной добычей они признавали только драгоценные металлы и камни, оружие и красивую одежду.

Грандиозный фейерверк искрами разлетался по городу. В дыму пожарищ эскадра Граммона и Граффа покинула залив порта.

Французский король не оценил столь масштабного мотовства в свою честь. Он послал военную эскадру на остров Тортуга, чтобы силой заставить непокорное вольное племя забыть о грабежах, заняться мирным трудом или поступить на службу в королевский флот. А чтобы командиры флибустьеров были сговорчивее, кавалер де Кюсси выхлопотал «генералу» Граммону кресло губернатора французской части острова Эспаньола (Гаити), а де Граффу – пост начальника полиции. Граммон поблагодарил губернатора Тортуги за оказанную честь, но пожелал перед официальным вступлением в новую должность совершить еще один поход. В октябре 1686 года он вышел в море и больше о нем никто ничего не слышал. Вероятно, корабль «генерала» берегового братства стал жертвой жестокого шторма, который разразился в Карибском море вскоре после его отплытия.

Робин Гуд Карибского моря

Среди длинной вереницы морских разбойников, оставивших более или менее заметный след в истории пиратства, встречаются личности столь неординарные, что о них помнят до сих пор. Наряду с заурядными грабителями, интересы которых не выходили за рамки обычного грабежа, просторы морей бороздили пираты, прославившиеся не только своими дерзкими набегами, но и своеобразным благородством и стремлением к справедливости.

Сэмюэль Беллами родился в 1689 году близ городка Плимут на юге Англии. Его мать рано ушла из жизни, и по большому счету юного Сэма воспитывала улица. В детстве он познал все трудности и лишения, какие могут выпасть на долю сироты в жестоком, несправедливом мире. В 13 лет Сэм завербовался юнгой в английский флот. Он принимал участие в так называемой войне за испанское наследство[6], побывал во многих странах.

В 1715 году, попав на североамериканский материк, в Новую Англию, Беллами познакомился с девушкой из религиозной и богатой семьи; девушку звали Мария Хеллет. Стрела Амура безжалостно пронзила сердце молодого моряка. Сэм влюбился в Марию без всякой надежды получить согласие ее родителей на брак с бедным моряком.

Ухаживания Беллами не оставили девушку равнодушной, ей тоже понравился пылкий широкоплечий юноша, но в силу строгого пуританского воспитания она не смела пойти против воли отца и матери. И тогда, взяв слово с любимой, что она будет два года ждать его, Сэм отправился в странствия. Он мечтал заработать достаточно денег, чтобы обеспечить свое будущее.

Сначала Беллами решил стать золотоискателем. С приятелем он отплыл к берегам Флориды, где, по слухам, затонул испанский галеон с сокровищами. Не обнаружив на морском дне золотых россыпей, молодые люди решили поискать их в трюмах торговых кораблей и присоединились к английскому пирату Бенджамину Хорниголду, который промышлял в Карибском море.

Проявляя своеобразное чувство патриотизма, Хорниголд отказывался нападать на английские корабли и грабил исключительно испанцев. Подобный метод разбоя оставался чужд большинству пиратов, они ворчали и ждали только удобного случая избавиться от щепетильного капитана. Когда в очередной раз Хорниголд отпустил на все четыре стороны богатое английское торговое судно, возмущенные разбойники созвали общее собрание команды, большинством голосов сместили Хорниголда и избрали на должность капитана Сэмюэля Беллами, завоевавшего к этому времени большой авторитет среди пиратской братии.

Бороздя просторы Карибского моря, новый капитан грабил все суда, попадавшиеся ему на пути. Перед боем он всегда надевал белые манжеты, камзол, повязывал вокруг шеи шелковый платок. В отличие от многих кровожадных «коллег», Беллами никогда не проявлял излишней жестокости. Если противник сдавался без боя, пират очищал трюмы судна и неизменно произносил перед командами захваченных кораблей пламенную речь, пропагандируя свои взгляды и идеи:

– Я не злодей, и вам ничего не грозит. Я веду войну только с богатеями, которые нажили свои деньги путем обмана слабых и обездоленных. Я не признаю законов, которые выдумали богатые для своей безопасности, иначе как же они, трусливые щенки, занимались бы мошенничеством? Будь они все прокляты! Эти негодяи клевещут на нас, изображая душегубами, хотя различие между нами состоит лишь в том, что они грабят бедных под прикрытием закона, а мы грабим богатых под защитой нашей собственной отваги. Так не лучше ли вам встать под наши знамена, чем пресмыкаться перед кровопийцами?

Многие пленники с радостью присоединялись к пиратам, особенно рабы, обретавшие свободу и права полноправных членов пиратского сообщества. На кораблях Беллами служили пятьдесят негров, среди которых находился мальчик одиннадцати лет, подносивший порох во время сражений. Тем, кто все же отказывался стать вольным охотником на стезе справедливости, капитан презрительно бросал:

– Вы дьявольски совестливые болваны, черт бы вас побрал! Что толку убеждать слюнтяев! Я высажу вас на первой же стоянке и убирайтесь с глаз моих! Подставляйте свои зады для пинков и дальше, если вам это нравится.

Высаживаясь на берег, Робин Гуд Карибского моря щедро одаривал самых бедных местных жителей, неизменно отдавая предпочтение одиноким старикам и семьям, оставшимся без кормильцев.

Беллами имел слабость к театральному искусству, любовь к которому он пытался прививать буйным и темным матросам, пиратствовавшим под его началом. Однажды капитан решил поставить на борту корабля пьесу «Королевский пират», которую видел несколько лет назад в одном из театров Бостона. В последнем акте пьесы Александр Македонский приказывает казнить пойманного пирата Диомеда. Страстный монолог Диомеда на премьере неожиданно прервал помощник канонира[7], никогда не видавший ничего подобного. Уверовав в реальность происходящего, он бросился в трюм и позвал подвыпивших товарищей спасать осужденного.

– Если они повесят Джека, следующая очередь – наша!

Хмельная братия, размахивая саблями, устремилась на палубу. Потасовка была жаркой, но короткой.

Когда появился Беллами и восстановил порядок, выяснилось, что пирату, игравшему роль судьи, отрубили руку, а «Александру Македонскому» – ногу.

Сэмюэлю Беллами сопутствовала феерическая удача. Всего за один год он ограбил более пятидесяти кораблей и стал звездой морского разбоя.

В начале 1717 года Беллами захватил самый ценный «приз» за свою карьеру – новый великолепный 18-пу-шечный корабль «Уида Галли». Укрепив трофей еще десятью пушками, он сделал его флагманским кораблем своей эскадры. В трюмах «Уиды Галли» помимо хины, индиго и сахара оказалось 180 мешков золотых и серебряных монет, слоновая кость и ящик с драгоценными камнями. Беллами решил припрятать богатую добычу и с этой целью отправился на север, чтобы там подыскать надежное местечко. Вероятно, после этого плавания он рассчитывал завершить карьеру пирата, вернуться к возлюбленной и просить ее руки.

Недалеко от полуострова Кейп-Код[8] пиратская флотилия попала в сильнейший шторм. При мощном порыве ветра «Уида Галли» едва не опрокинулась. Беллами приказал убрать часть парусов. К ночи буря разыгралась не на шутку. Вспышки молний на миг выхватывали из сплошной темноты поверхность взбесившегося океана. Гигантские волны сотрясали корабль, с грохотом перекатывались через палубу. Рулевые с трудом удерживали курс против ветра. Судно бросало как пробку в гигантском кипящем котле. Такелаж угрожающе скрипел и трещал от непосильного напряжения.

Не выдержав мощного напора ветра, грот-мачта[9] переломилась как спичка и рухнула со снастями за борт. За ней последовала и бизань-мачта[10]. В бушующем хаосе Беллами растерял все свои суда и боролся с ураганом в одиночку. Ближе к утру в полнейшей темноте «Уида» врезалась в берег. Треск ломающегося шпангоута слился с воплями пиратов. Беллами исчез в бурунах одним из первых, часть матросов, удержавшихся на плаву, изо всех сил боролась за жизнь. Но до суши из ста сорока шести человек команды добрались лишь двое – плотник и матрос-индеец.

Когда через сутки распогодилось, на место крушения сбежались местные жители. Море разбросало обломки корабля в четырехмильной береговой зоне. В течение двух дней, пока на место происшествия не прибыли представители официальных властей, жители полуострова выковыривали из песка золотые и серебряные монеты.

Основная часть сокровищ капитана Беллами осталась на дне. В 1982 году к их поискам приступил американец Барри Клиффорд. Нанятые им ныряльщики на глубине десяти метров обнаружили несколько медных гвоздей и обрывки корабельных снастей. Клиффорд не сомневался, что это остатки «Уиды Галли», но не смог убедить своих компаньонов. Работы пришлось свернуть.

Через два года, найдя финансирование для своих исследований, Клиффорд продолжил поиски. На том же месте ему удалось обнаружить три пушки, а еще через год один из аквалангистов Клиффорда поднял с морского дна судовой колокол. Когда находку очистили от водорослей и ракушек, на бронзовом ободе проступила надпись: «Уида Галли. 1715».

– Мы почти у цели! – радовался кладоискатель.

Клиффорду повезло. В отличие от многих других охотников за сокровищами, он не сошел с ума, не разорился и не превратился в фанатика. Ему сравнительно быстро и без больших затрат удалось реализовать свой амбициозный план. «Счастливчик Барри», как его окрестила американская пресса, поднял со дна моря сокровища стоимостью 15 000 000 долларов США.

История Эдварда Тича – Черной бороды

В анналах морского разбоя нет более зловещей и мрачной фигуры, чем английский пират Эдвард Тич по прозвищу Черная Борода. Несколько лет он наводил ужас на мореплавателей в Карибском море и на жителей североамериканских городов.

Эдвард Тич родился в 1680 году в семье бристольского купца. В возрасте двенадцати лет поступил юнгой на службу в Королевский флот.

Во время войны за Испанское наследство (1701–1714) Эдвард, постигая науку абордажных схваток на корсарских судах, проявил себя находчивым, смелым, решительным воином и отличным моряком. Команды каперских судов, в отличие от матросов военного флота, имели право на часть захваченной у противника добычи, и дисциплина на корсарских кораблях была не такая жесткая, как на судах Королевского флота. Когда война закончилась, Тич не захотел расставаться с понравившейся ему жизнью вольного охотника и стал пиратом.

Он обосновался на острове Нью-Провиденс в Карибском море под началом пирата Бенджамина Хор-ниголда и быстро дослужился до квартирмейстера[11]. В 1716 году он уже командовал шлюпом, а через год взял на абордаж сорокапушечный французский фрегат. С согласия своего патрона Тич стал его капитаном, и, переименовав великолепный корабль в «Месть королевы Анны», начал самостоятельную карьеру морского разбойника.

Тич, высокий, сильный, широкоплечий мужчина, обладал классической внешностью разбойника с большой дороги, которым пугают малых детей. Особой его гордостью была огромная черная борода. Она росла от самых глаз и доходила до пояса. Пират заплетал ее в косички с разноцветными ленточками. Благодаря этой живописной детали он и получил прозвище Черная Борода. На голове развевалась грива волос, никогда не знавшая гребня. Картину дополняли злые, красные от беспробудного пьянства глаза.

Эдвард Тич. Иллюстрация из книги Э. Эгглстона «Последнее сражение Черной Бороды», 1895 год

Существовать в трезвом состоянии Тич не мог. В его каюте всегда находился неисчерпаемый запас джина и рома. Любимым развлечением Черной Бороды было гасить во время попойки свечи и в кромешной тьме палить по собутыльникам из пистолетов.

Свою залитую спиртным и кровью рваную одежду он скреплял булавками. Грязное тело пропахло потом и смесью пороха с ромом – излюбленным пойлом капитана Тича. Перед боем пират надевал кожаную перевязь, на которой висело шесть пистолетов, и закреплял на шляпе два горящих фитиля. И когда в таком виде во главе своих головорезов он бросался на абордаж, мало у кого хватало духу противостоять этому слуге дьявола.

В короткий срок Черная Борода взял на абордаж и ограбил семь торговых кораблей. Оставшихся в живых после штурма членов команды и пассажиров плененных судов разбойник высаживал на ближайший берег, корабли поджигал, а захваченные товары продавал перекупщикам на Багамских и Антильских островах. Затем он пропивал добычу в портовых кабаках и снова отправлялся в море. Тич бесстрашно вступал в бой даже с военными кораблями. Очень скоро мрачная слава пирата облетела берега Карибского моря. Повстречав в море «Месть королевы Анны» со зловещей бородатой фигурой на носу судна, парализованные ужасом капитаны торговых кораблей зачастую сдавались без боя.

Однажды Черная Борода захватил корабль с африканскими невольниками и продал их плантаторам на Ямайке. Здесь Тич познакомился с другим английским пиратом – Генри Дженнингсом. Новый приятель рассказал ему, что у берегов Флориды потерпела крушение груженная золотом и серебром франко-испанская эскадра. В поисках сокровищ друзья решили исследовать обломки погибших во время шторма судов. В исторических хрониках эта история стала одним из первых сюжетов о поисках затонувших кладов. Молва утверждает, что только одному Дженнингсу удалось поднять со дна моря 350 000 восьмиреаловиков[12].

В конце 1717 года английское правительство решило покончить с пиратством в Карибском море. Для начала была объявлена амнистия всем пиратам, если они оставят грязное ремесло и начнут новую жизнь в рамках закона. Многие разбойники воспользовались этим предложением и сменили опасную для жизни «профессию».

Тем временем у Тича возникли трудности со сбытом награбленного: перекупщики на Ямайке и других островах Карибского моря, страшась наказания, не желали больше рисковать своей головой. Тогда Черная Борода официально явился «с повинной» к губернатору Северной Каролины Чарльзу Идену и неофициально договорился с ним о дальнейшем плане действий. Здесь он женился на юной дочери плантатора. Поговаривали, что это его четырнадцатый брак и двенадцать его прежних жен находились еще в добром здравии. На церемонии бракосочетания присутствовал сам губернатор.

Тич продолжал свои грабежи в море, сбывая добычу в Северной Каролине под прикрытием своего нового дружка-губернатора, который регулярно получал причитавшуюся ему солидную долю.

Золото и драгоценные камни Эдвард Тич прятал на пустынных островах, одним из которых, как предполагают, был остров Амелия у побережья Флориды. Делал он это следующим оригинальным и шокирующим образом.

Пират брал с собой матроса, от которого хотел избавиться, и уходил с драгоценной ношей вглубь острова «поохотиться». Он выбирал подходящее место и приказывал матросу копать яму. Когда тот заканчивал работу, Тич стрелял ему в затылок и спихивал в выкопанную яму тело вместе с золотом. Замечал по особым ориентирам место, произносил над кладом проклятие: «Пусть тот, кто дотронется до моего золота, знает, что обратный его путь не длиннее лезвия моего ножа». Когда капитан, закопав труп и драгоценности, возвращался на корабль один и его осторожно спрашивали, куда делся сопровождавший его матрос, Черная Борода неизменно отвечал: «Утонул в болоте» или «Сорвался в море с утеса».

Однажды на борту пиратского корабля вспыхнул мятеж против капитана. В яростной схватке Тич подавил его. Для оставшихся в живых пятнадцати мятежников он придумал дьявольский план наказания. Тич высадил их на крошечный необитаемый остров Сундук Мертвеца, вручил каждому саблю и бутылку рома, после чего отчалил. На острове не было пресной воды, а ром только усиливал жажду. Доведенные невыносимой мукой до отчаяния или безумия, бунтовщики, по замыслу Черной Бороды, должны были сами перерезать друг друга.

Но произошло невероятное: когда через месяц «Месть королевы Анны» причалила к острову, все моряки оказались живы. Все это время они слизывали с камней и скал утреннюю росу, питались змеями, ящерицами, моллюсками, крабами и черепахами. Потрясенная команда потребовала у капитана простить мятежников и позволить им вернуться на судно. Эта история получила широкую огласку, пираты сложили знаменитую песню «Пятнадцать человек на Сундук Мертвеца». Именно эту песенку любил распевать известный герой романа Р.Л. Стивенсона «Остров сокровищ», Билли Боне, прототипом которого был не кто иной, как штурман «Мести королевы Анны» – он же и был во главе мятежников, которых в наказание за поднятый бунт высадили на необитаемый остров.

Дела Эдварда Тича процветали. В 1718 году он уже командовал эскадрой из четырех кораблей. Пират до того обнаглел, что заблокировал порт Чарлстон в Южной Каролине и захватил стоявшие у входа в гавань девять кораблей. На борту одного из них, груженного хлопком, оказалось много богатых и влиятельных пассажиров. Черная Борода в ультимативной форме предложил городским властям выкупить корабли и пассажиров, пригрозив, что отрубит пленникам головы, если его требования не будут выполнены. Зная решительный нрав разбойника, городской совет согласился на все условия. На этой операции Тич заработал приличную сумму – 1500 гиней.

Когда вести о бесчинствах Черной Бороды в Чарлстоне достигли Англии, Адмиралтейство решило покончить с потерявшим всякую меру пиратом. Губернатор Вирджинии сэр Александр Спотсвуд получил из Лондона приказ немедленно поймать и сурово покарать разбойника.

Для проведения военной операции против Тича выделили два шлюпа Королевского флота «Джейн» и «Рейнджер» под командованием лейтенанта Роберта Мейнарда. Команды кораблей состояли из добровольцев, которым в случае успеха предприятия была обещана крупная денежная награда.

Губернатор Северной Каролины Чарльз Иден вовремя предупредил своего друга и компаньона об опасности, и Черная Борода укрылся в труднодоступной бухте у мыса Гаттерас. Однако с помощью посланных во все стороны разведчиков Роберт Мейнард обнаружил и блокировал логово разбойника.

Эдвард Тич обманул своих людей при дележе добычи, захваченной под стенами Чарлстона, сбежав от них на баркасе со всеми деньгами. В последнем акте драмы он располагал только девятипушечной бригантиной с наиболее преданной и испытанной командой из 25 человек. И хотя перевес сил был в пользу военных моряков, Черная Борода не сомневался в своей победе.

Ж. Л. Ж.Феррис. «Захват пирата Черная Борода», 1920 г.

Решающее сражение произошло 22 ноября 1718 года. Промеряя фарватер, шлюпы лейтенанта Мейнарда медленно втягивались в горловину бухты, где притаилась выкрашенная в черный цвет зловещая бригантина. Как только военные корабли оказались в зоне обстрела, Тич приказал дать бортовой залп. На «Рейнджере» разом было убито 20 человек. Однако корабль продолжал двигаться, пока не врезался в корму бригантины. Пираты забросали вражеское судно начиненными гвоздями и порохом бочонками с горящими фитилями. Страшный взрыв опустошил английский корабль. Были убиты почти все, кто находился на палубе. Но в это время к пиратской бригантине подошел шлюп «Джейн» под командой Мейнарда. Черная Борода стоял на носу бригантины с саблей в одной руке и кружкой рома в другой. Когда борта кораблей соприкоснулись, он опрокинул ром в луженую глотку, швырнул пустую кружку в море и бросился на абордаж.

На палубе «Джейн» разгорелась отчаянная схватка. Мейнард и Тич сошлись лицом к лицу и почти одновременно выстрелили один в другого из пистолетов.

Лейтенант ранил пирата, но тот продолжал сражаться как обезумевший зверь. В сабельном поединке Черная Борода рассек Мейнарду большой палец руки, клинок лейтенанта сломался. Тич уже занес саблю для последнего смертельного удара, когда один из военных моряков поразил его клинком в шею. Пират на секунду замешкался, но устоял на ногах. Мейнард, воспользовавшись заминкой, быстро подобрал с палубы чей-то палаш. Поединок продолжался. Казалось, Тича не берут ни пули, ни сабли. Черная Борода выхватил второй пистолет, навел дуло на противника, но тут силы неожиданно оставили его. Не успев выстрелить, пират рухнул на палубу. Ударом палаша Мейнард отсек разбойнику голову. После гибели главаря остальные пираты сдались. На теле Тича насчитали 25 ран, пять из которых были огнестрельными.