Жизнь, смерть. И баллончик краски
Глава 1
В небе едва дребезжит рассвет. Утро серое и бессолнечное – одно из тех, которые наступают позже положенного, не сулит жителям Новоалтайска встать с первым будильником. Только жаворонки – то ли сверхлюди, то ли поехавшие – кутаются в одеяла, потягивают кофе из кружек и, глядя на улицу из окон, прищелкивают языком: «Ну и дубак…»
Из туч, набухших от влаги и грозно нависших над крышами пятиэтажек, на битый асфальт российской глубинки не упало ни капли. Будто бы дождевые облака сами ждут лучшего момента, чтобы низвергнуться ливнем на головы понурых горожан. Зато октябрьский ветер отнюдь не такой коварный и внезапно не атакует – всю ночь завывал в приоткрытых пластиковых окнах жилых домов и оконных проемах заброшек. Бросая клочья пыли и горсти прелой листвы в лица редких прохожих, воздушный вихрь свистит в их ушах, заглушая любые иные звуки. Впрочем, едва ли в шесть часов утра субботы продуваемая вдоль и поперек ледяным ветром улица так уж кишит людьми.
Жаворонкам в их одеялах и с их кофе в руках, сонно всматривающимся в мусор и листья, что трепет по асфальту ветер, сочувственно вздохнуть не по кому. Улицы пустуют. Помимо одной. Той, что ближе к окраине.
Из окон, выходивших на Октябрьскую, все как один проснувшиеся – а может, он лишь один, а может, и ни одного, кто б знал – смотрят на сгорбленную фигуру мужчины в сером, что медленно плетется мимо, куда–то в сторону отшиба. И все они не могут решить для себя, что же о нем думают.
«Идет, паскуда. Последние шмотки пропил».
«Господи, куда ж его понесло–то? Он хоть сам идет или ветер волочет?»
«Бедняга. Обросший, тощий. Куда ж ты такой, как же… это ж…»
Но в одном все зрители схожи: фигура за окном пробуждала заспанную голову куда лучше их чертового кофе.
Было жаль только, что наблюдателей от мужчины отделяли стены и этажи. А вдвойне печалила простая истина: отделяй их два шага от человека в сером, никто из них этих двух шагов бы не сделал.
А вот и она, пятиэтажка! Одна из немногих хрущевок Новоалтайска, в которой местные власти так и не удосужились установить домофон. Деревянная, громко скрипящая от любого прикосновения дверь была всегда приглашающе открыта каждому заплутавшему человеку, коту, потрепанному злыми мальчишками, а во времена холодов – любому, сильному и не слишком, порыву ветра. Сегодня же гостем унылого подъезда, стал этот человек в сером пальто.