Книжка про Владика

Любят ли тигры одиночество

Владик нашёл на даче свою старую игрушку – плюшевого тигрёнка Тошку. Все говорят, что Владик уже большой, поэтому, наверное, про мягкие игрушки надо забыть. Но у Владика не получилось просто выбросить любимчика, с которым он подружился ещё с пелёнок. Осенью начнётся взрослая жизнь: «подготовишка к школе» и кружок спортивный, в который папа сына уже записал. Сейчас, когда никто не видел, мальчик с грустью посмотрел в Тошкин глаз и прижал тигрика к себе. На самом деле у Тошки глаза было два, но когда один потерялся, мама пришила на это место пуговицу. Пуговица была некрасивой и не такой выпуклой, как родной глаз. Папа засмеялся и почему-то назвал Тошку «Кутузов». Владик немного даже обиделся, но так как не знал ничего про Кутузова, на всякий случай промолчал. Он потом спросил у мамы, кто такой «Кузоватов», но она не поняла. А Владик уже и не помнил, как точно папа назвал одноглазого тигрёнка. Он пытался вспомнить, но не смог. Так и забылся этот случай, а пуговица вместо глаза осталась. Она немного изменила местоположение: видимо, на даче шёл сильный дождь, который проник даже сквозь старую оконную раму, и картонная коробка с игрушками подмокла снизу. Так как Тошка лежал на самом дне, придавленный другими игрушками – конструктором и машиной – он сплющился как раз на ту сторону, где была пришита пуговица вместо глаза.

Владик решил Тошку пока не выбрасывать и спрятал в рукав куртки, которая пылилась на гвозде. Эту куртку он почти не надевал, потому что на дачу его привозили только в тёплое время года.

   Возвратившись с дачи домой, с неохотой ковыряясь в тарелке с густым и уже порядком остывшим супом, он спросил бабушку:

– Ба, зачем ты кладёшь в суп лук?

   Бабушка сегодня была, видимо, не в настроении, поэтому вместо ответа сказала:

– Раз кладу, значит, надо есть.

   Владик понял, что так и придётся сделать. Но он всё же продолжил вылавливать жареный лук и складывать его на стол, пряча под ободок тарелки. Конечно, бабушка потом всё это найдёт, будет стыдить внука, но ведь лук- то уже будет не в желудке, а в мусорном ведре.

   Когда казалось, что все ненавистные кусочки были извлечены, вдруг попался самый большой, который Владик сразу не увидел, видимо, спутав с капустой. И был этот кусочек лука жёлтым и полосатым. Прямо как Тошка, которого мальчик сразу же вспомнил. Он начал раскачиваться на стуле, на что бабушка заметила:

– Так, друг мой, давай доедай сначала, а покачаешься потом.

   Владик послушно стал скрести ложкой по тарелке и как- то само собой у него вырвалось:

– Ба, а тигры – это львы?

   Бабушка, не оборачиваясь, перемешивая деревянной лопаткой что-то на сковородке, просто ответила:

– Нет, друг мой, тигры – это дикие кошки. Самые большие кошки на планете.

– Ко-о-шки? – удивлённо протянул мальчик.

   Суп, наконец, был съеден. Бабушка, забирая тарелку, даже притопнула ногой:

– Смотри ж ты, так и не ел лук!

   Владик, чтобы сменить тему разговора, вернулся к беседе про тигров. Уж очень он почему- то заскучал по Тошке и представил, как тому сейчас одиноко на даче в курточном рукаве. Вот если бы была у Тошки семья, они бы все вместе собрались, прижались друг к другу и согрелись. Им было бы не только теплее, но я мягче. Вопрос получится как раз про семью:

– Ба, а у тигров есть семья?

   Теперь бабушка к нему повернулась, подозрительно прищурилась и спросила:

– И чего это мы сегодня так тиграми интересуемся? Ну, отвечай, натворил, что ли, чего? Что- то полосками разрисовал?

   Владик, выпучив глаза, что подтверждало, по его мнению, честность, повертел головой:

– Нет, просто интересно.

   То, что он услышал, его удивило. А услышал он, что у тигров нет семьи. Они ведут одинокий образ жизни. Им так нравится. И Владику сразу стало весело и хорошо оттого, что Тошка на даче не заскучает.

Куда уплыл палтус?

   Владик поехал с мамой и папой в село, к тёте Эльзе и дяде Пете. Это родственники, которые иногда приезжают в гости, шумно себя ведут, сильно пачкают зеркало в ванной и пол в коридоре, зато привозят много разных банок и свёртков, которым бабушка радуется. Она даже сказала однажды маме, а Владик услышал случайно:

– Ничего, зеркало и пол отмоем, зато потом зимой будет что покушать домашнего.

   Владику очень нравилась шкурка от копченого сала, которое всегда привозили эти гости, поэтому и в село он ехал с надеждой этой шкурки погрызть. Сала на столе не было, и Владик пошёл во двор.

   В селе, конечно, было хорошо, но хотелось домой. Тут папа растворил окно и крикнул сыну, что домой они поедут только завтра вечером. Владик немного расстроился: завтра воскресенье, а значит, он не поиграет во дворе с мальчишками в «Звёздные войны». Ведь именно по воскресеньям к Данилу из тридцать шестой квартиры приезжает двоюродный брат, который старше ребят-дошкольников. Он и рассказал им правила, после чего дворовая площадка превратилась в Планету – пустыню, а они – в рыцарей. Не очень понимая смысла игры, они с удовольствием подчинялись своему предводителю и отчаянно сражались с устрашающим Императором и его помощником, коими определили близнецов Борю и Колю. Те, конечно, не очень хотели быть врагами, но иначе их бы не взяли в игру, поэтому пришлось согласиться. В это воскресенье как раз должна была состояться битва с секретным оружием – «Звездой Смерти», поэтому Владик сильно опечалился оттого, что победят без него. То, что победят, он не сомневался, ведь Коле и Боре всего по четыре года, они только бегают и визжат. Какие из них герои-победители? Даже смешно. Хорошо, что ребята живут в новой высотке, у которой свой дворик-площадка, огороженный забором, куда войт и можно только с помощью магнитного ключа-таблетки. Вот друзья и бегают по этому двору, где невозможно спрятаться или совсем сбежать. А няня Коли и Бори сидит на скамеечке и следит, чтобы ребята сильно не безобразничали.

   В селе Владику поиграть было не с кем: двор большой и просторный, пёс Раймонд сидел на цепи, но за ворота Владик не пошёл. Вернее, пошёл, но там сначала петух подозрительно стал двигаться в его сторону, потом показались коровы, и Владик спешно вернулся назад, заперев калитку изнутри на щеколду.

   Вдруг откуда ни возьмись, появился кот, который смело подошёл к Владику. Было заметно, что не городской – мордочка у него была уж слишком хитрая и воинственная, как у предводителя местной кошачьей оравы. У кота были круглые глаза, уши торчком, а кончики лапок и хвоста – белые. Сам кот имел странный коричневый окрас, похожий на цвет шоколадки, которую Владик как раз достал из кармана, чтобы съесть. Но, ощутив, что шоколад размяк под обёрткой, Владик понял, что лучше его сейчас не открывать, и пошёл в сени. Там стоял холодильник, в котором можно было этот шоколад подморозить. Кот, видимо, решив, что Владик теперь его друг, пошёл за ним. Он остановился на пороге, заглядывая в сени, и чего- то ждал.

   Владик взял со стола в сенях чашку с водой, которую ему поставила мама на тот случай, если он захочет пить, и вышел с этой чашкой на улицу. Поискав глазами какую-нибудь мисочку, мальчик таковую не нашёл, поэтому вылил немного воды на оторванный лопух. Коту вода была не интересна.

   Владик понял, что тот хочет есть.

   Он вернулся в сени, открыл холодильник и увидел большущий кусок рыбы на тарелке. Мясо рыбы было белым. От него пахло копчёненьким и вкусненьким. Владик вышел на крыльцо с этой тарелкой и показал рыбу коту. Тот встал на задние лапы, цепляясь передними за штанины Владика, и мявкнул. Владик отщипнул ему кусочек и стал оглядываться, куда тот упал. Не нашёл и догадался, что кот съел его ещё на лету.

   Отдирая куски от рыбы, постепенно Владик понял, что кусочки могут быть размером больше. А когда осталась одна кость, кот и её подхватил, утащив куда- то в заросли лопухов.

   Довольный, что накормил голодного кота, Владик теперь решил поухаживать за Раймондом, но у того обе миски были полными, из чего Владик сделал вывод, что тут его опекунство не требуется. Тогда он пошёл в огород, чтобы поискать ягодки. Лазая по кустарнику, он всё время слышал какое-то непонятное слово «палтус». Потом его позвала мама и спросила:

– Владик, тут рыба была на тарелке, ты не знаешь, где она? Палтус горячего копчения.

   Владик вытаращил глаза, что в данном случае означало, что он, конечно, знает:

– Её кот скушал. Он очень был голодный.

   Слово «очень» Владик сказал жалобно и с нажимом, но это не помогло, потому что мама буквально прокричала:

– Что?! Полтора кило палтуса слопал какой-то кот?!

   Владик так и не понял: то ли кот много съел, то ли, наоборот, «полтора кило» – это совсем немного, но на всякий случай он кота похвалил:

– Да, он молодец, всё съел, даже и не заметил, что полтора кило.

   Папа расстроился больше всех, он отвернулся и сказал:

– Пойдем за мной, – и направился в сторону огорода.

   Владик посмотрел на маму, но она стояла как статуэтка и молчала.

   Когда Владик догнал папу, тот сказал:

– Мы сейчас с тобой поговорим по-мужски. Один раз на эту тему, и ты её запомнишь навсегда. Ты понял меня?

   Владик ничего не понимал, но голос у папы был таким грозным, что он испугался. Он хотел заплакать, но вдруг увидел, что на заборе сидит тот самый кот, которого он накормил рыбой:

– Папа, вон тот котик, который скушал рыбу.

   Папа даже не посмотрел в сторону кота:

– Вот об этом я и хочу поговорить с тобой. Ты сейчас где находишься?

   Владик осмотрелся вокруг и ответил:

– На огороде.

   Папа резко сказал:

– Я не об этом. Ты где вообще? Ты находишься в гостях.

   Ты не дома. Так?

   По щеке Владика потекла слезинка, и он кивнул.

   Папа сказал:

– Нечего тут нюни распускать. Ты в чужом доме залез в холодильник и взял чужую вещь.

   Владик заплакал сильнее, вытирая глаза рукой.

   Но папа не проявлял жалости:

– Вот запомни, что в чужом доме ни-че-го без спросу брать нельзя.

– Я знаю, – пролепетал Владик.

– А чего тогда ты воруешь продукты?

– Я не воровал, – продолжал плакать Владик.

– Нет, дорогой мой, раз ты в чужом холодильнике что- то взял без спросу, ты украл. Это ещё хорошо, что мы привезли эту рыбу угостить тётю Эльзу и дядю Петю. А если бы это были их продукты, тебе влетело бы гораздо больше.

   Владик посмотрел на кота:

– Он кушать просил, мне его стало жалко.

– Для этого у тебя есть язык. Подойди и попроси еды для кота, но не смей брать без спросу. Понял?

   Владику хотелось, чтобы папа скорее замолчал. Он думал, что никогда-никогда не возьмёт ничего без спросу. Только бы папа сказал ему, что он его любит.

   И папа сказал:

– Пойми, я тебя люблю, и мама любит, и мы хотим, чтобы ты вырос хорошим человеком. А хороший человек не берёт чужие вещи без спросу. Усвоил?

– Ага, – прошептал Владик.

– Иди теперь умойся, вытри лицо и успокойся, – посоветовал папа. – То, что котик сытый, это хорошо, но ты будешь наказан.

– Папа, а ты меня точно любишь? – спросил Владик.

   Папа неожиданно улыбнулся, прижал к себе сына и сказал:

– Конечно же, люблю, неужели ты сомневаешься?

   Владик прижался к папе и сказал:

– Не сомневаюсь. Я больше так не буду делать.

– И я не сомневаюсь, – ответил папа, взял сына за руку, и они пошли к умывальнику.

Что едят ёжики

Вчера у папы заболела спина, и он объявил, что домой они не поедут, а останутся ночевать на даче. Мама сразу же пошла в домик убираться, потому что этим летом они ещё ни разу в домике на ночь не оставались. Владик поскучал, поковырял землю лопаткой, смастерил из камушков колодец, и тут его позвала мама. Он нехотя вошёл в дом и увидел, что пол блестит. Мама велела Владику разуться и подняться на второй этаж, чтобы принести оттуда корзинку с тарелками и чашками. Владик, конечно, поднялся, но никакую корзинку не увидел, а подошёл к курточке, висевшей на гвозде, потрогал через ткань рукава – на месте ли спрятанный тигрёнок Тошка – и встал у окна. Мама крикнула снизу, но Владик ответил, что тут ничего нет. Тогда мама сама поднялась по лестнице, покачала укоризненно головой и показала рукой на кучу полиэтилена в углу. Этой кучей и оказалась корзина. Мама пояснила, что её так укутали, чтобы мыши не залезли. Но мыши, оказывается, всё равно как- то пролезли. Потому что в чашках лежали чёрные горошинки, похожие на перец, который папа любит измельчать в ступке и сыпать на пельмени.

   Мама пояснила, что это мышиный помёт, поморщилась и пошла вниз, чтобы помыть посуду.

   Когда стемнело, дом был полностью готов к ночёвке. Папа сварил картошку, размял её, опрокинул туда банку тушёнки и получилось так вкусно, даже вкуснее, чем картофельная запеканка у бабушки. Потом папа читал книгу в комнате, мама прилегла, устав после уборки в доме, а Владик сидел на крыльце. Просидел он не очень долго, потому что у забора кто- то зашебуршал травой. Владик насторожился, привстал осторожно, и на цыпочках вошёл в дом.

– Папа, там кто-то есть, – сказал он шёпотом.

   Папа поднял голову от книги:

– И кто же? Волки или львы?

   Владику совсем не было весело, он выпучил глаза, что, по его мнению, означало страх и ужас, и прошептал:

– Там в траве кто- то шевелится.

   Папа пружинисто поднялся со старого кресла. Папа вообще всё делал пружинисто и слаженно, потому что раньше работал тренером и был очень гибким и сильным. Взяв фонарик, он смело вышел на крыльцо и посветил в траву. Владик выглянул из–за папы и увидел какие-то шары на земле.

– Это ёжики, – произнёс папа, – смотри, вот видишь: большой – это мама или папа, а маленькие – это ежата. Тащи сюда банку из-под тушёнки и молоко. Владик сбегал в кухню, вытащил из пакета с мусором банку, схватил с подоконника пачку с молоком и выскочил на крыльцо. Папа налил молоко и поставил на землю банку, которая теперь белела и, наверное, вкусно пахла для ежей.

– Пойдём в дом, не будем им мешать. Пусть попьют молока.

   Владик пытался с веранды рассмотреть ежат, но ничего не было видно в этой темноте. Тут он вспомнил, что у него есть яблоко. Он достал его из своего рюкзачка и хотел уже выйти к ежатам, чтобы покормить их, но папа становил его:

– Не ходи, пусть поедят.

– Они, наверное, яблочка хотят.

   И вдруг папа сказал:

– Ёжики яблоки не любят.

   Владик снова вытаращил глаза, что в данном случае означало крайнее изумление:

– Как это не любят? Я видел картинку, они на спине таскают эти яблоки.

   И тут он узнал интересные вещи: оказывается, ёжики едят насекомых, мышей, всякую мелкую живность, и даже змей, а яблоки им только на картинках придумывают.

   Владик удивился:

– А где зимой они откапывают этих мышей и змей?

   Папа пояснил, что зимой спят не только медведь и барсук, но и ёжики, и никакое им пропитание во время спячки не требуется. Они хорошо отъедаются по осени, запасая под кожей жир.

   Немного погодя мальчик с папой вышли на крыльцо и не увидели белеющей банки: теперь она была пуста и белеть было нечему.

– Съели до последней капли, – прошептал Владик.

– Вылакали,– поправил папа. – Вообще, молоко ежам лучше не давать, но у нас не было другой еды, а немного молока ежаткам не повредит.

   Владик уточнил:

– Какой еды у нас нет другой?

   Папа ответил:

– Мяса, например.

   Владик удивился про мясо, а папа сказал:

– Мыши, змеи – это ведь тоже мясо. Ежи едят всё, что мясное. Они бы схомячили сейчас и котлету, и шашлык. Ты разве не понял?

   Владик подумал и сказал:

– Теперь понял. Я просто раньше думал, что мясо – это свинина и говядина.

   Папа доброжелательно потрепал сына по вихрастой голове, а потом резко направил фонарик на землю у забора. И Владик увидел шествие ежат, которые, видимо, притаились во время их разговора, а теперь драпали со всех ног, сытые и довольные.

– Пап, а они ещё придут? – спросил Владик.

   Папа только пожал плечами:

– Даже если и придут, ты знай, что ежи – это дикие животные, не нужно их отрывать от природы.

   Владик был согласен с папой, но уж очень ему хотелось ещё раз посмотреть на маленьких ежат.

Про Красную книгу и про то, сколько раз за ночь ухает филин

Владик услышал, как мама говорит папе что-то про ландыши и Красную книгу. Он вспомнил, что видел книгу красного цвета у бабушки на тумбочке возле кровати, поэтому на всякий случай сказал, что Красная книга у бабушки есть.

   Мама посмеялась своим звонким смехом, словно зазвенели колокольчики, и объяснила, что Красная книга – это такая книга, в которую заносятся все редкие, исчезающие растения и животные. Владик подумал, что есть ещё какая- то книга, куда записываются все рекорды, но не мог припомнить название.

   Они в тот день с утра были на даче и уже завершали дела, но тут папа сказал, что ему нужно сходить к Михаилу Сергеевичу, потому что тот хочет отправить с ними в город жену. Владику не очень хотелось, чтобы дядь Мишина жена ехала вместе с ними: она была очень большая и отчего- то напоминала перину, а когда садилась к ним в машину, то занимала почти всё заднее сиденье, и ещё от неё пахло лекарствами. Но мама сказала, что у тёть Марты завтра с утра концерт, и ей нужно домой. Тёть Марта работала в каком-то дворце культуры и пела, как она сама говорила, «партии из оперетт», побывав на одной из которых Владик навсегда потерял интерес к классическому пению: ничего ж не понятно – визг какой- то. Но маме почему- то понравилось, она даже всплакнула два раза, попросив у Владика платок, которым его снабдила бабушка. Владик шёл с концерта и думал: «Совсем другое дело, когда бабушка включает «Идёт солдат по городу» или «День Победы» – тут и слова были понятны, и можно даже маршировать, изображая солдата».

   Чтобы протянуть время, Владик решил поесть хлеба с маслом и сахаром. Но хлеба было мало, зато были сушки, и Владик с удовольствием посидел на крыльце, выпил сладкий чай с маковыми колечками и посмотрел на небо. Больше делать было нечего. С крыльца свисала паутина, но Владик пауков не очень любил, хотя и не боялся. Поэтому он равнодушно оглядел ажурное плетение и достал свой телефон, чтобы поиграть в игру. Но выяснилось, что мобильник разряжен, а зарядное устройство осталось в городе. Тогда Владик пошёл вслед за папой, всё равно дядь Миша жил всего через две дачи от них. Тёть Марты нигде не было видно, а папа сидел с дядь Мишей на скамейке и о чём-то разговаривал. Дядь Миша радостно помахал мальчику рукой:

– О, студент, привет!

   Он почему- то всегда звал Владика студентом, хотя тот ещё даже в первый класс не пошёл. Владик, хоть и привык, но ему всё равно не нравилось такое название. В этот раз дачный сосед не ограничился одним приветствием:

– Иди сюда, у меня тут ещё один студент есть. Познакомлю.

   И Владик увидел, как с низенького стульчика привстал долговязый парень с книгой в руках. Владик не спеша подошёл к парню, а тот по-взрослому протянул руку, пожал ладонь и представился:

– Владимир.

   Владика не так заинтересовал этот Владимир, как книга, потому что она была красного цвета и на ней были нарисованы ландыши. Поборов робость, Владик изумленно спросил:

– Ого, это и есть та самая Красная книга?

   Владимир покачал головой:

– Нет, но в этой книге как раз описаны некоторые растения и животные, вошедшие в Красную книгу. Мы в университете как раз изучаем эти вопросы.

   Владику было неловко, что настоящий студент так серьёзно с ним разговаривает, словно Владик тоже студент или хотя бы ученик. Из домика послышался писклявый голос тёть Марты:

– Ещё буквально десять минут, и прима будет готова.

   Когда в гости к бабушке Владика приезжает её брат дедушка Валера, он курит сигареты «Прима», отчего на кухне и в туалете долго потом воняет табаком, и Владик слово «прима» терпеть не может. Зачем тёть Марта готовит эту «Приму», он не понял, но мысленно представил, что в машине от неё кроме лекарств ещё и папиросами будет пахнуть.

   Хорошо, что Владимир, который разрешил называть его Вовой, отвлёк мальчика, спросив:

– Вот тебя какое растение интересует или животное? Скажи, и мы прочитаем про него сейчас.

   Владик закатил глаза под лоб.

– Ну, например, коровы, – ляпнул он первое, что пришло ему в голову.

   Вова почесал затылок и хмыкнул:

– Коров- то тут нет, а вот есть, например…

   Он хотел открыть книгу, но та выскользнула из рук и упала в траву, распахнувшись прямо на картинке с большой серой птицей с круглой головой. И тогда Владик быстро сказал:

– Ну, тогда совы, – и показал пальцем на картинку.

   Володя пояснил, что это филин. Да, он относится к отряду сов, но гораздо крупнее. Он прочитал Владику, что самый маленький филин имеет длину всего 44 сантиметра, а самый большой – 75 сантиметров. Узнал Владик, что филин ловит рыбу, ест леммингов, полевых мышей, а также ящериц, зайцев и даже черепах. Филин не стрекочет, не поёт, а ухает. Причём ухнуть может сто раз за ночь. Филин приносит хозяйству большую пользу, уничтожая грызунов. Охотится филин ночью, его даже называют «ночной пернатый хозяин». Весит мозг филина больше, чем мозг других птиц, и в этом заключается причина особой мудрости этой птицы.

– К сожалению, филины находятся на грани исчезновения, – завершил чтение Володя.

   Владик осторожно пальчиком погладил картинку с филином, мысленно посочувствовав, что тот может исчезнуть. Он даже представил, как большая птица, ухая, летит в туман и исчезает в нём.

   И тут из дома вышла тёть Марта, сказав: «Ух!», прямо как филин из Красной книги.

Медведка – это вредитель, а не маленькая медведица

Владик опять на два дня поедет на дачу, потому что бабушка затеяла большую стирку. Она сказала ещё с вечера, что ей некогда присматривать за внуком, у неё «забот полон рот». Каких таких забот бабушка себе в рот положила, он не понял, но зная, что с бабушкой не поспоришь, мальчик понуро отправился собирать рюкзак. На дачу Владик решил взять жёлтый мяч – вдруг захочется побросать его – ведь мячик так похож на солнышко. Потом подумал и положил с собой новую красную машинку, которую ему привезла в прошлый вторник тётя Эльза. Машинка была малышовская, и Владик подумывал обменять её у дядь Миши на совок. Уж очень хороший удлинённый совок заметил Владик у дачного соседа. И этот совок, как ни странно, валялся прямо у забора, словно и не нужен был никому. Он, конечно, был не новый, но его можно было отмыть, а потом копать им ямку за дачным домиком. Форма у совка была заострённая и необычная, и ручка к нему не прикреплялась отдельно, а была единым целым с копательной частью. Машинка эта игрушечная совсем не нужна была Владику. Наверное, она и дядь Мише не нужна, но он добрый и может сделать вид, что машинка – вещь в хозяйстве необходимая. Потом Владик сбегал в кухню, насыпал горсть конфет в рюкзачный карман, положил водный пистолет, на случай если приедет соседский Даня – они тогда популяются друг в друга. Подойдя к окну, Владик увидел, что папа вышел из машины и идёт в сторону подъезда. Значит, нужно торопиться. Владик быстренько на всякий случай положил с собой фломастеры и зелёную бутылочку с названием «Мыльные пузыри». Пузыри тоже привезла тётя Эльза, Владик их уже выдул, но если папа нальёт в бутылочку шампуня, то можно будет снова делать пузыри и попробовать выдувать их в сторону яблони, а они повиснут на ветках. Мама удивится: «Откуда яблоки взялись?!» Потому что яблоня, как говорил папа, была ещё «молоденькая», и яблок на ней пока ни разу не вырастало. Она даже не цвела ещё. Папа сказал, что будет яблоню прививать.

   Владик сильно удивился, потому что до сих пор он думал, что прививки делают только людям. Он не очень любил уколы, вернее, совсем их не любил, но и не боялся. Бабушка до пенсии работала медсестрой и с рождения приучала внука к мысли, что белый халат, лекарство, укол – это не страшно, а нужно. Она так и говорила: «Так, друг мой, мало ли, что не хочется. Не хочется одну минутку, зато здоровым будешь. Не дома с соплями запрут тебя, а во двор выпустят, будете там с Данилом играть». Это был очень весомый аргумент, потому что Владик страсть как не любил болеть. Поэтому он подчинялся бабушке, и она водила его на прививки, давала иногда витамины, порой ноги грела в тазу или растирала спину вонючей мазью. Эффект был. Владик в садиковской группе считался одним из «не болеющих». Поэтому на утренники ему всегда давали какую-нибудь главную роль – знали, что не подведёт. Однажды дали роль Белого Медведя Жене Хвостову, так тот не только новогодний утренник проболел, но и после праздников ещё долго не ходил в сад. Он вообще часто болеет. Владик замечал, что Женя постоянно валяется в снегу, а потом приходит с прогулки мокрый насквозь. Может, поэтому болеет Женя? А может и оттого, что он не любит мыть руки? Постоянно Нина Константиновна своим строгим голосом велит Жене помыть руки, а тот только делает вид, что помыл. А Владик и руки моет, и прививки делает, за что получает от бабушки похвалу, и даже иногда она покупает ему сразу два мороженых. Но это только когда мама не видит.

   Так вот, когда папа сказал, что яблоню нужно прививать, Владик спросил у бабушки про яблоневые уколы. И тогда он узнал, что прививают яблоню не шприцем, а веточкой. Есть, наверное, и другие способы прививки, но когда бабушка сама была маленькой девочкой, то её папа прививал яблоню «в расщеп»: он расщеплял веточку яблони и вставлял в неё веточку от другой яблони. И эта веточка называется «привой», оттого и слово такое – «прививка». Бабушка очень разбиралась в медицинских прививках, а вот в яблоневых не совсем понимала. Поэтому они решили подождать, когда в гости придёт дедушка Валера, и у него спросить. Дедушка Валера – это бабушкин брат, он совсем лысый, а брови у него седые. Наверное, сильно старый. Бабушка вот совсем не седая, у неё красивые коричневые волосы. Цветом как шоколадка.

   Конечно, про прививку для яблони Владик сначала спросил у папы, но тот сказал, что пока не изучил вопрос. Папа добавил, что придёт время, и Владик сам всё увидит.

   Вот как много всего подумал Владик, пока складывал флакончик с мыльными пузырями в рюкзак и зашнуровывал кроссовки.

   Приехав на дачу, Владик отпросился и побежал к «правому дядь Мише». Так уж вышло, что на даче были сразу два соседа по имени дядя Миша. Тот дядя Миша, у которого жена была тёть Марта, жил через два домика с левой стороны, а другой дядь Миша жил через два домика справа. Чтобы их не путать, папа прозвал их «правый дядь Миша» и «левый дядь Миша».

   Подбегая к домику правого дядь Миши, Владик с радостью отметил, что дверь на садовый участок прикрыта не плотно. Значит, приехали! Данька, наверное, тоже.

   Но посреди дорожки, уперев руки в бока, стояла тётя Вероника, нахмурив свои чёрные нарисованные брови.

   Владик вошёл через калитку, поздоровался и спросил про Даньку.

   Тётя Вероника любила сюсюкать и разговаривать с ним, как с мелюзгой. Она и сейчас сказала:

– Уси-пуси, кто к нам плисёл!

   Это она так слово «пришёл» произнесла, чтобы было похоже на речь ребёнка.

   Владик молча стоял и ждал ответа. И очень огорчился, когда услышал: – Нет Даньки, он с родителями ещё из Сочи не вернулся.

   Владик только хотел попрощаться и уйти, как тётя Вероника поманила его:

– Иди-ка сюда, что покажу.

   Владик подошел, а тётя Вероника подняла с земли ведро, полное пенной воды, и стала лить пену из него на грядку с огурцами:

– Смотри, медведка сейчас вылезет.

   Владик ошалело посмотрел на женщину:

– Какая ещё медведка? Медведица маленькая, что ли?

   Тётя Вероника, оказывается, припасла ещё одно ведро с пенной водой и тут же вылила его на огуречную грядку. Не в центр, а в небольшую ямку, которую кто- то вырыл в земле.

   И тут вдруг из пены показалось, а потом и вовсе вылезло настоящее чудище, похожее на огромного рака, которого Владик видел на картинке, где «за ними раки на хромой собаке». Чудище было тёмно-бурого цвета, а нижняя его часть была светлее. У чудища было толстое брюхо, и существо быстро шевелило передними лапами.

   Владик отпрыгнул и закричал:

– Кто это?!

   Тётя Вероника одёрнула его:

– Не кричи, это как раз медведка. Она пену учуяла и вылезла на воздух.

   Владику было неприятно смотреть на мощное туловище этого насекомого, но при этом он не мог отвести глаз. Тут из пены вылезла вторая медведка, и Владик бросился наутёк, а тётя Вероника крикнула ему вслед:

– Чего несёшься как угорелый? Смотри, я их сейчас соберу и буду уничтожать.

   Но Владик уже мчался к себе на участок с одной мыслью: ни в коем случае не доставать мыльные пузыри. А то ещё повылазят и у них медведки.

Скучная, но полезная игра

   Узнав, что соседский Данька на дачу не приехал, Владик решил заняться раскопками. Папа разрешил ему копать землю за садовым домиком. Данькина бабушка – тётя Вероника – рассказывала, что когда они купили дачный участок, то часто находили в земле кости и зубы животных. Владик спросил, что, может, это были зубы лошадей, но тётя Вероника не разбиралась в стоматологии, поэтому только пожала плечами:

– Может, лошадиные зубы, может, коровьи, а может, вообще от волков.

   Владик с Данькой стали мечтать, что найдут череп лошади и отдадут его в музей. Они оба бывали в краеведческом музее, видели там скелеты и черепа разных животных. Поэтому им очень хотелось такой экспонат музею подарить.

   Так как Владику тётя Эльза из села привезла малышовскую машинку в подарок, которая ему была абсолютно не нужна, он решил её обменять у дядь Миши на совок.

   У Владика есть и свой совок, но он со скользкой пластмассовой ручкой и с тупым концом, поэтому копать им неудобно. Владик открыл рюкзак, порылся в нём, сразу машинку найти не получилось. Пришлось вытряхнуть всё на диван. Конечно же, флакончик с надписью «Мыльные пузыри» он сразу засунул обратно в карман рюкзака, так как решил его на даче не доставать, чтоб не приманить пеной медведок. Схватив красную машинку, Владик сбежал вниз и отпросился к дядь Мише.

– К какому? К левому? – спросил папа.

   Это означало, что Владик пойдёт к тому дяде Мише, который живёт в домике слева. Потому что был ещё дядя Миша в домике справа.

   Владик подтвердил про левого дядь Мишу и побежал, сжимая в руке машинку.

   Как он и предполагал, дядь Миша очень даже машинке обрадовался и согласился обменять её на совок. Он поднял с земли металлическую лопатку – так он назвал удлинённый железный совок – и протянул её мальчику:

– Вот, держи. Меняю, но назад не возьму.

   Владик уже собрался умчаться обратно, чтобы поскорее начать искать лошадиный череп, но вдруг увидел ведро с пенной водой. Он даже охнул:

– А что, у вас тоже медведки есть?

   Дядя Миша грустно заметил:

– Они у всех есть.

   Владик вытаращил глаза, что, по его мнению, в настоящий момент подтверждало его правоту:

– Нет, у нас нет медведок.

   Дядя Миша, заметив, как мальчик волнуется, успокоил его:

– Значит, нет.

   Владик помялся, а потом сказал задумчиво:

– Я даже удивился, что медведки такие некрасивые.

   Дядя Миша покивал:

– Да, красивого мало. Как саранча жирная. Смотреть противно.

   Владик согласился, что и на саранчу тоже похожа медведка, но совсем немного. Саранчу он тоже видел в книжке.

   Она была похожа на большого кузнечика, а медведка была уж очень пухлой. На рака она всё-таки похожа гораздо больше.

   Владик, пока ещё дядя Миша не начал поливать грядку пенной водой, решил поспрашивать о том, что его интересовало. Дядя Миша вроде не торопился. Тётя Марта что- то делала на веранде, оттуда слышался её писклявый голос. Она пела: «В моей душе пыла и жаба месит».

   «Какая такая «пыла»? – подумал Владик и спросил:

– А почему медведки так пену любят?

   Дядя Миша приподнял свои мохнатые, как у деда Мороза, брови и присвистнул:

– Вот так новость! С чего это ты, мой друг, решил, что они любят пену?

   Владик хотел сказать, что это бабушка его так называет – «мой друг», а дядя Миша всегда называл его «студент», но сейчас речь шла о медведках, поэтому Владик решил не отвлекаться. Он показал рукой на ведро и доступно, как ему показалось, объяснил:

– Так вот же ведро с пеной. Вы их сейчас кормить будете. У тёть Вероники, когда она пены налила, медведки ка-а-ак повылазили…

   И он даже зажмурился, вспомнив противных медведок.

   Дядя Миша улыбнулся и наконец, назвал его студентом:

– Ты, студент, малость не понял. Медведки не любят пену. Это мы их так выманиваем наружу. Они, наоборот, благодаря пене, покидают свои норы и вылезают, чтобы подышать. Тут мы их ловим и уничтожаем.

   Владик потрясённо молчал. Так значит, они не любят пену, а наоборот. Тут он подумал, что в любом случае мыльные пузыри он выдувать не будет. А дядя Миша словно услышал его мысли:

– Но надо много пены лить, чтобы медведок выгнать. Я уж вёдер пять залил.

   Владик пожал плечами:

– А у тёть Вероники сразу повылазили, – и он снова зажмурился.

   Дядя Миша хмыкнул:

– Это ты увидел последнее ведро, а она, наверное, с утра уже заливала. Ну ладно, беги на свой участок, а то сейчас и у меня повылазят. А ты, я понял, их не сильно жалуешь.

   И тут с крыльца веранды, спускающегося на садовую дорожку, прямо-таки вывалилась огромная тёть Марта в балахоне тёмно- бурого цвета и пискнула:

– О, Владик, привет, мой мальчик! Как я рада тебя видеть. Хочешь послушать «Риголетто»?

– Здравствуйте, – крикнул Владик и бросился наутёк, удивляясь, как, оказывается, тёть Марта похожа на большую медведку.

   Прибежав на дачу, он не смог сразу начать копать, так как мама попросила его помочь. Нужно было выдёргивать сорняки. Чтобы Владик случайно не выдернул полезное растение, мама показала ему лебеду и объяснила, что вот только такие травинки нужно тащить из земли. Она указала рукой на скамейку:

– Как вырвешь – клади лебеду на скамью. Вот когда вся скамья будет закрыта, значит, задание выполнено.

– Какое задание? – не понял Владик.

   Мама хитро улыбнулась:

– А мы с тобой играем в разведчиков. Чтобы враг не смог захватить нашу лавку, мы её замаскируем лебедой. Враг должен положить шпионское письмо под лавку. Он придёт, а лавки- то и нет, ведь мы её замаскировали. Вот попробуй, знаешь, какая интересная игра! Тебе понравится.

   Владик воодушевлённо начал искать лебеду. Первые травинки он носил маме и спрашивал, лебеда ли это. Потом мама начала сердиться и сказала, что он сам уже взрослый и глаза у него на месте, пора научиться отличать.

   Владик стал выискивать эту самую лебеду, подумав, что сейчас он быстренько замаскирует скамейку, но не тут- то было. Скамейка никак не заполнялась травой. Сколько бы он ни носил, всё равно было мало.

   Владику уже и конский череп откапывать расхотелось, так он устал. Наконец мама сказала:

– Обед!

   Тут и папа спустился со второго этажа, где он менял оконную раму, так как через неё стала проникать вода во время дождя.

   Все помыли руки, сели за стол, и мама достала еду, которую привезли из дома. Они ели картошку, яйца, помидоры, рыбную консерву, и всё было очень вкусным. Когда мама стала наливать чай, она улыбнулась, посмотрела заговорщически на сына и сказала папе:

– А мы с Владиком играли в такую интересную игру сегодня! Он скамейку маскировал травой, чтоб враг её не распознал.

   Папа поднял от чашки глаза, протянул руку к сахарнице и спросил:

– Что, понравилась игра?

   Тогда Владик вздохнул и честно сказал:

– Знаешь, папа, эта игра совсем неинтересная и скучная.

   Папа не удивился, но неожиданно похвалил его:

– Вот какой молодец, хоть и скучная была игра, но полезная. Ты правила игры не нарушил. А побеждает тот, кто идёт к своей цели, не сворачивая. Враг никогда не пройдёт, если хорошо делать своё дело.

   Владик загордился своим умением и решил, что так уж и быть, ещё подёргает лебеду, чтобы всю скамейку ею укрыть. А череп лошади можно и завтра откапывать, ведь лопатка- то у него теперь есть.

Кто такие мошенники

Владик любит бабушкину картофельную запеканку, и сегодня как раз была запеканка на обед. Владик хотел съесть побольше, но бабушка никогда лишнего не давала. Она поставила перед ним компот и сказала:

– Знаешь, друг мой, стать поросёночком никогда не поздно. Но я хочу видеть тебя стройным и спортивным, как твои родители.

   Владик подумал, что папа- то, конечно, спортивный, хоть и работает он в министерстве. Но ведь раньше тренером работал, он и сейчас по утрам продолжает делать физические упражнения, ходит в бассейн два раза в неделю, зимой бегает на лыжах, легко поднимает гантели, которые лежат в кладовке – ими ещё бабушка иногда прижимает квашеную капусту. А вот мама совсем не спортивная, она никогда зарядку не делает. Она даже не может нести сумку с продуктами, сразу говорит папе: «Ой, как тяжело, я не могу!» – и закатывает глаза, словно сейчас упадёт в обморок.

   Владик однажды видел, как тёть Марта – соседка по даче – грохнулась в обморок. И это было ужасным зрелищем, особенно если учесть, что её потом еле-еле смогли поднять дядь Миша, папа, и какой- то дяденька с соседского участка. При этом ещё покосилась ступенька крыльца, но никто тёть Марту за ступеньку не ругал, а наоборот, все радовались, что она ничего себе не сломала. Владик смотрел на женщину, подозревая, что костей у неё внутри нет, поэтому и ломать нечего. Тёть Марта была точно как перина у тёти Эльзы на кровати: большущая, бескрайняя и рыхлая. Перина набита гусиным пухом, и Владик, когда лежит на ней, проваливается в пух, представляя себя одиноким моряком, которого выбросило на необитаемый остров.

   Правда, потом оказалось, что это был не обморок у тёть Марты, когда она упала, а это она запнулась за какой- то сучок. Затем она сидела на скамейке, приходила в себя после падения, а дядь Миша пел ей: «Кто может сравниться с Матильдой моей?» – и тёть Марта смеялась.

   Но вот когда мама поднимает тяжёлую сумку и говорит: «Ой, не могу!», а папа выхватывает у неё эту ношу, Владик и вправду боится, что мама грохнется в обморок – так сильно она ахает и трёт потом обессилевшую руку. Он, конечно, однажды удивился, что мама притащила полный рюкзак продуктов сама. Папа в тот день был в командировке, а бабушка сказала, что на улице скользко и она не собирается ломать шейку бедра из-за куска сыра.

   Владик не понял про бедро, потому что шея у бабушки точно была в том месте, откуда росла голова, а бедра должны были быть на ногах. В любом случае у курицы точно бедро было на ноге, Владик знал это, он ведь любил жареные куриные бёдра. Чуть позже бабушка ответила на его вопрос и объяснила, что внутри каждого человека есть скелет. Скелеты Владик видел на картинках и в мультиках, и он даже не удивился. Оказалось, что шейка бедра – это самая тонкая часть бедренной кости. Выяснилось, что у каждой кости есть своё название. И бабушка обещала ему об этом рассказать однажды, когда появится время. Времени у неё пока не было, но Владик знал, что у бабушки хорошая память и она обязательно все обещания выполняет, чему и его учит.

   Так вот, когда мама притащила тот самый рюкзак, полный продуктов, она даже нисколько не закатывала глаза и не выкручивала натруженную руку. Она просто всё это занесла в кухню, и хотела разложить по полочкам, но бабушка остановила её:

– Тут я хозяйничаю. Сейчас расставишь по- своему, а готовить как мне? Я ж не найду потом ничего.

   И мама, согласившись, побежала обратно в коридор, чтобы ровно поставить свои сапоги и аккуратно свернуть шарф. Дома у Владика все приучены всё делать сразу. Зато всегда чисто.

   Владик тогда ничего маме про тяжёлую сумку не сказал, но запомнил.

   И вот сегодня бабушка заявила ему, что и папа и мама спортивные, а Владик вспомнил, что мама даже тяжести не может носить, он сразу же подумал, что обязательно научит маму силовым приёмам, которые узнает в спортивной секции. Папа записал Владика в секцию борьбы, и мальчик ждал, когда же начнутся занятия. Даже больше, чем «подготовишку к школе» ждал эту секцию. Он уже немножечко знал тренера дядю Филиппа, потому что они с папой несколько раз встречали его в парке. У дяди Филиппа есть потешная девчачья собачка породы шпиц, но тот с ней важно гуляет, словно это дог или овчарка.

   Владик очень хотел собачку, хоть какую, даже на шпица был согласен. Но пока ему собаку не покупали, и он терпеливо ждал.

   Поев картофельной запеканки, выпив компот, Владик хотел уже было отпроситься во двор, но тут у бабушки зазвонил телефон.

– Алло, – важно сказала бабушка.

   Владик ожидал, когда она поговорит, чтобы спросить про гулянье, но бабушка вдруг схватилась за сердце и стала рукой шарить по дверце шкафчика, в котором у нее стояли лекарства. Владику в этот шкафчик лазить запрещалось. Но сейчас, видя, что бабушка не может открыть дверцу, он подставил специальную табуретку-подноджку и, встав на неё, помог бабушке.

   Бабушка сказала кому-то в трубку:

– Пятьсот одиннадцать, – и стала капать капли в стакан.

   Владик прекрасно знал, что «пятьсот одиннадцать» – это номер их квартиры, который нужно набрать на панели домофона, чтобы открыли дверь. Наверное, сейчас придёт кто- то в гости. Только почему- то бабушка пошла в свою спальню, ничего не сказав Владику. Плечи у неё были опущены, ноги шаркали. Только что с виду очень даже бодрая бабушка вдруг превратилась в старушку. Владик подумал, что бабушка пошла полежать перед приходом гостей, поэтому решил отпроситься на прогулку у папы. У Владика был свой мобильник без сим-карты, и ему разрешалось на телефоне иногда поиграть, но звонить можно было только со стационарного телефона. Владик подошёл к серому аппарату, стоявшему на тумбочке в прихожей, и набрал цифры, которые мама записала на первой странице блокнота, лежавшего тут же, в ящике. У Владика дома всегда всё находится на своих местах. Так бабушка приучила. Это очень удобно, Владик с ней согласен. Когда трубку взяли, Владик важно сказал:

– Здравствуйте. Позовите, пожалуйста, Романа Владиславовича.

   На том конце провода зашуршало, заскрипело, потом папа взял трубку:

– Привет, сынок, что такое?

   Владик сделал грустные глаза, словно папа мог его видеть через расстояние, и проканючил:

– Папа, можно я погуляю? Один час. Я обещаю.

– А бабушка где? – спросил папа.

   Он привык, что сын в течение дня свои проблемы решает с матерью жены. Бабушка Владика была как раз той самой матерью жены Романа Владиславовича, то есть мамой мамы Владика.

– Бабушка спать пошла, – сказал Владик и почувствовал, как на его плечо легла рука бабушки. Голос у бабушки был странно хриплым, лицо бледным, а в руке она держала деньги:

– Ты с кем говоришь?

   Владик покраснел и отчитался:

– Ты спать пошла, я папе позвонил, потому что захотел погулять.

   И, решив немного опередить события, дополнил:

– Он разрешил.

   Бабушка вдруг неожиданно резко вырвала у него из рук трубку и захрипела в неё:

– Рома, Рома, с тобой всё хорошо? Рома, это ты? Рома, ты где?

   Папа на том конце, видимо, заволновался, а бабушка почти кричала:

– Рома, я сейчас с ума сойду! Мне позвонили, сказали, что ты попал в аварию, нужны деньги! Рома, ты где?

   Папа что- то говорил бабушке, но та села на пуфик возле телефона, а деньги рассыпались по полу.

   Владик купюры собрал, отнёс в спальню. Он так и не понял, можно ему гулять или нет.

   Вскоре бабушка закончила разговаривать с папой, вернулась в спальню, взяла деньги, положила их в карман халата и прижала к себе внука.

   В это время сработал домофон, а бабушка зашептала:

– Не открывай, не подходи. Это мошенники.

   Владик вытаращил глаза, что в данном случае означало крайнее изумление, и подумал, что гулять сегодня он, наверное, не пойдёт.

   И точно, бабушка не пустила его никуда, а вечером, после ужина, взрослые говорили и говорили про мошенников так долго, что Владику это надоело. Он тихонько слез со стула и ушёл в комнату. Тут к нему пришла мама, погладила его по голове, а потом обняла и рассказала, что сегодня кто- то позвонил бабушке и обманул её, сказав, что папа в реанимации, так как попал в аварию.

   То, что реанимация – это отделение в больнице, куда кладут самых больных-пребольных людей, Владик знал: бабушка в прошлом году, когда заболела её подруга, звонила знакомому доктору, и Владик, услышав незнакомое слово, спросил, что оно означает. Владика бабушка давно научила спрашивать значение незнакомых слов. Она поясняла: «Друг мой, чтобы не придумывать небылицы, ты знай, что у каждого слова есть своё значение. А у тебя есть язык, чтобы это значение узнать. И ничего страшного, что ты задашь вопрос. Чем больше вопросов ты задашь, тем больше ты будешь знать». И Владик не стеснялся, спрашивал.

   Так как сейчас ему было понятно всё, о чём говорила мама, он внимательно слушал, не перебивая. Не перебивать старших его тоже научила бабушка. А мама продолжала свой рассказ про мошенников:

– Бабушке сказали, что для папы нужно срочно купить лекарство, а то папа умрёт, и бабушка должна отдать все деньги, сколько есть. За деньгами обещала приехать девушка. А потом оказалось, что папа жив-здоров, поэтому денежки остались целы, вот только переволновалась бабушка, поэтому надо её немного поберечь, не спорить с ней и не перечить, во всём слушаться.

   А Владик стоял и думал, что, конечно же, он бабушку не будет расстраивать, он же не мошенник какой-то.

Зачем развивать художественное воображение

После того как бабушке Владика позвонили мошенники, она стала беспокойно реагировать на телефонные звонки. Даже вздрагивала. Владик слышал, как она звонила своей подруге и рассказывала эту историю. И ещё бабушка много раз говорила маме, папе, Владику, что если им позвонят незнакомые люди, не надо сразу им верить. Нужно сначала посоветоваться с близкими. После своих слов она обязательно спрашивала, глядя прямо в глаза: «Я понятно объяснила?» Все ей кивали и принимались за свои дела. Но через некоторое время бабушка снова начинала говорить, как нужно себя вести с мошенниками. Владик думал, что, наверное, когда позвонят мошенники, он возьмёт трубку и скажет: «Алло, вы чего сюда звоните? Мы знаем, что вы – мошенники!» А те испугаются и сразу задрожат от страха. Но он никому про этот свой план не рассказывал. А вот бабушка любила на эту тему поговорить со своей подругой. Подругу бабушки зовут Любовь Рифкатовна.

   Когда старые подруги начинали говорить по телефону, можно было спокойненько заниматься, чем хочешь. Но почему-то как раз в то время ничем особенным заниматься не хотелось, и Владик ходил вокруг бабушки, как кот возле сметаны. Это так бабушка говорила: «Ну что ты, мой друг, ходишь вокруг меня, как кот возле сметаны?» И Владик представлял какого-нибудь кота, и даже иногда мяукал. Тогда они с бабушкой смеялись. Если тётя Любовь приходила в гости, а Владик называл её именно так, потому что отчество «Рифкатовна» никак не мог запомнить, то она часто брала с полки книжку в обложке серого цвета, повторяя при этом: «Серебряный век – моя слабость», садилась в кресло и читала вслух стихи из этой книжки. Бабушка при этом могла чем- то заниматься в кухне, поэтому она отсылала Владика в большую комнату со словами: «Иди, друг мой, скрась одиночество Любови Рифкатовны, послушай стихи». Владик понуро шёл в комнату, вставал у окна, смотрел на небо и мечтал, чтобы тётя Любовь скорее начиталась. Но это случалось нечасто: книжка была толстой, а Любовь Рифкатовна читала медленно, нараспев.

   Тётя Любовь как- то сказала Владику, что она не рассказывает стихи, а декламирует, и объяснила, что рассказывать можно про то, как в мячик поиграл, а стихи нужно читать с выражением, словно ты артист, это и называется «декламировать». Владик, конечно же, слово «декламировать» толком не запомнил, но всегда, глядя, как тётя Любовь пыжится, сидя в кресле, выпучивал глаза, что, по его мнению, означало восторг, который от него ждала бабушкина подруга.

   Обычно Любовь Рифкатовна подолгу декламировала, иногда шёпотом, иногда с выкриком, причём Владик не понимал половины слов, потому что тётя Любовь немного шепелявила и букву «р» не выговаривала. Сам Владик уже с трёх лет стал выговаривать букву «р». Это всё потому, что папа его научил повторять: «Крышу красят красной краской». Он сказал, что как только Владик скажет так сто раз, то сразу научится букву «р» говорить. Владик говорил, говорил, говорил. Иногда ему надоедало, на несколько дней он забывал про своё упражнение. Но однажды проснулся, посмотрел в окно и сказал, сам не ожидая от себя: «Крышу красят красной краской». Так как было воскресенье, а значит, родители спали «до победного» – так они называли время, означающее, что проснутся поздно, он еле дождался, пока папа выйдет из комнаты. Как только папина нога шагнула через порог, Владик закричал изо всех сил:

– Крышу красят красной краской!

   Папа засмеялся, обнял его, потрепал по голове:

– Умница наш, – потом поднял сына под мышки, после чего опустил и снова потрепал по голове.

   Наверное, папа понял, что Владик сказал про крышу уже сто раз. Поэтому папа весь день ходил весёлый и просил Владика сказать то «бритва», то «коромысло». Мама тоже, наверное, была весёлая, только её дома не было: она пошла сначала в одну парикмахерскую, потом в другую, потом в какой- то кружок, и Владик больше общался в тот день с папой.

   Ему, конечно, было очень интересно посмотреть на кружок, куда ходит мама. Папа объяснил, что «кружок» у мамы – это такая группа, где собираются женщины, и они там обсуждают всякие вопросы. Владик представил детский сад, потому что «группа» ведь бывает в детском саду. Его очень интересовало: как это взрослые тётеньки умещаются за маленькими детскими столиками на маленьких детских стульчиках. И как их одежда залазит в детский шкафчик, ему тоже хотелось посмотреть. Но потом его кто- то отвлёк, и он перестал об этом думать.

   Сегодня Владик вспомнил об этом, потому что тётя Любовь вдруг решила с ним поделиться воспоминаниями. Она отложила книжку и сказала:

– Подрастёшь – у тебя появятся увлечения. Или у тебя уже есть увлечения?

   Владик пожал плечами, и тётя Любовь продолжала:

– Вот я, когда была девушкой, я ходила в кружок поэзии.

   Владик очень удивился. Во-первых, тому, что Любовь Рифкатовна была девушкой, а во-вторых, что и она ходила в группу. Он не удержался и спросил:

– А Вы там спали?

   Любовь Рифкатовна засмеялась, словно закаркала ворона, и ответила:

– Зачем там спать? Мы там читали стихи и развивали художественное воображение.

   Владику очень хотелось спросить, какая картинка была на шкафчике у тёти Любови, но он её не мог перебивать, так как взрослые учили быть вежливым. Ведь если ты будешь вежливым, то и с тобой люди будут вежливыми. А чем больше вокруг вежливых людей, тем радостнее жить.

   Тётя Любовь говорила-говорила и вдруг спросила мальчика:

– Вот у тебя есть знакомый кот?

   Владик подумал и вспомнил коричневого кота, который живёт в селе, куда иногда ездят родители. Он утвердительно кивнул головой.

   Любовь Рифкатовна попросила:

– Расскажи мне про кота.

   Владик закатил глаза и пожал плечами.

   Но тётя Любовь не унималась:

– Ну, давай. Начни с того, что ты шёл и увидел кота.

   Владик понял, что придётся сейчас от тёти Любови терпеть её вопросы, и решил поскорее всё закончить. Он быстренько рассказал про кота:

– Мы поехали в село, я гулял во дворе, ко мне пришёл кот и съел рыбу.

   Почему-то Любовь Рифкатовна сильно обрадовалась такому рассказу. Хотя Владик прекрасно помнил, что его даже наказали за то, что он скормил какую-то вкусную рыбу чужому коту. А рыбу эту, как оказалось, родители привезли для тёти Эльзы. Но он решил про это не рассказывать тёте Любови и стал дальше слушать её.

   А она учила:

– Ты мне так расскажи, чтоб я догадалась, какой кот к тебе пришёл – старый ли, молодой ли, толстый ли, худой ли, голодный ли, сытый ли, с длинным хвостом или с коротким. А то ты рассказываешь, я представляю такого белого котёночка, который ест карасика.

   Владик засмеялся:

– Не-е-ет. Вы что, это был большой коричневый голодный кот.

– Вот видишь, – похвалила его Любовь Рифкатовна, – я уже представляю этого кота. Может, у него какие- то пятнышки были?

   Владик вспомнил, что кончик хвоста у кота точно был белым, про остальное он уже забыл.

– А глаза какого цвета? – спросила Любовь Рифкатовна.

   Но Владик не помнил.

   Тогда тётя Любовь сказала:

– Для глаз много определений. Не помнишь цвет – назови что- то другое про глаза. Какие были у него глаза? Может, хитрые?

   Владик ничего не помнил про глаза, поэтому молчал, и тогда Любовь Рифкатовна нашла выход:

– Даже если ты ничего не помнишь про глаза, но помнишь, что кот был голодный, можно рассказать о нём так: «Ко мне подошёл старый кот коричневого цвета, и только на кончике его хвоста белело пятнышко. Кот мяукнул и посмотрел на меня голодными глазами».

   Владик даже громко вздохнул – так здорово получилось у Любови Рифкатовны описать кота.

   А тётя Любовь сказала:

– Ну, давай теперь про бабушку расскажи мне с художественным воображением.

   Владик удивился, что не только про кота можно, но и про людей, и начал:

– Ко мне подошла бабушка, у нее были коричневые волосы, и только фартук был белый. Она посмотрела на меня неголодными глазами и позвала кушать.

   Почему так сильно смеялась Любовь Рифкатовна, он не понял, и даже обиделся на неё. А когда пришла из кухни бабушка, он убежал в свою комнату, закрыл дверь, насупился и пробурчал:

– Не хочу я никакого кота вспоминать.

   Вечером Владик с бабушкой сидели в кухне, вернее, сидел он, а бабушка достала из морозилки рыбу и ждала, пока она разморозится. Рыба лежала возле раковины и глядела своими стеклянными глазами куда- то вдаль. Владику не нравились эти глаза мороженой рыбы, поэтому он старался в сторону раковины не смотреть и ждал, чтобы рыба поскорее разморозилась. Бабушка, чтобы время даром не терять, решила сегодняшний случай вспомнить – и про Любовь Рифкатовну, и про кота, и про то, как Владик развивал художественное воображение. Бабушка объяснила, что у Владика есть художественное воображение, и оно очень хорошее. Просто надо его «включать». Если у кота глаза «голодные», то у бабушки они могут быть «добрые», у папы «умные», а у мамы… Она замолчала, а потом посмотрела на внука:

– Так какие у мамы глаза?

   Владику даже не пришлось придумывать, он и не сомневался в ответе:

– Красивые.

– Вот видишь, – сказала бабушка, – всё ты очень даже хорошо представляешь. Просто ты только учишься. Но постепенно у тебя будет получаться всё лучше и лучше. Ты не обижайся на Любовь Рифкатовну. Она тебе добра желает. Она просто творческая личность и имеет склонность к всплескам эмоций – это когда человек слишком сильно выражает свои чувства.

   Владик напыжился, вспомнив тётю Любовь и сказал:

– И глаза у неё, как у замороженной рыбы.

   Только он тихонечко сказал, чтобы бабушка не услышала, потому что говорить про взрослых так нельзя. И Владик это понимал. Но он ничего не мог поделать со своим художественным воображением, которое оказалось очень хорошим, как сказала бабушка. А бабушка зря не скажет.

Кто такой «шестилетка»

Владик вчера, пока собирал из конструктора робота, три раза бегал к папе, потому что папа то один вопрос задал, то ещё что- то захотел спросить. Потом папа сам пришёл к Владику в комнату, и они стали вместе робота собирать. Владик очень помогал папе, потому что папа спортсмен и работник, а про роботов он мало знает. Зато Владик этих роботов давным-давно научился собирать и разбирать. И даже есть у него специальная коробка в кладовке, в которой этих роботов, наверное, штук сто. Ну, не сто, конечно, а, наверное, пятьдесят. Или десять. Надо попросить бабушку посчитать.

   Когда робот был собран, папа похвалил сына и сказал, что надо бы подготовиться к поездке на дачу, потому что завтра они поедут рано, чтобы к вечеру вернуться, и папа будет смотреть дома футбол.

   Владику на дачу, конечно, хотелось: его там ждала садовая лопатка, которую он выменял у дяди Миши на малышовскую машинку, и этой лопаткой он собрался откапывать конский череп древних времен. Про древние времена ему рассказывала мама.

   Мама однажды заявила бабушке, что «не нужно её учить тому, о чём знали ещё в древние времена». Бабушка раскраснелась, как свёкла, и ушла в кухню, хлопнув дверью. Владик подумал, что она обиделась из- за каких- то древних времён, поэтому потихонечку спросил у мамы, что такое «древние времена». Мама пояснила, что это те события, которые случились давно. И не просто давно, а так давно, что мы о них можем узнать только из находок, которые сохранились в земле или в кладах, или можем расшифровать по рисункам на камнях. Она не стала долго объяснять, а просто сказала: «Это было ещё до того, как люди научились писать». Владик тоже не умел писать и задумался: неужели он – это древний человек? Но мама рассмеялась и шутливо погрозила пальцем:

– Какой же ты древний? Ты современный мальчик, а древнее – это то, что было о-о-очень давно.

– Ты понял меня? – спросила мама.

   Владик немножечко понял, но про бабушку всё равно не понял, поэтому спросил:

– А бабушка почему обиделась? Она разве древняя?

   Мама даже фыркнула от неудовольствия:

– Нет, ты так ничего и не понял! Сейчас снова объясню.

   А бабушка не обиделась.

– Но она дверью хлопнула, – возразил Владик.

– Ничего она не хлопнула, это был сквозняк. Пойдем на диван.

   Мама взяла из шкафа какую-то книгу, открыла её, потом закрыла и поставила книгу на место:

– Так, про древний мир у нас, кажется, ничего нет. Тогда слушай меня без книжки.

   Владик сел рядом с мамой, прижался к ней. От мамы пахло сладеньким и вкусненьким. Владик знал, что это такие духи в прозрачном флаконе с большой серебряной крышечкой. Их папа маме подарил на Новый год. Но всё равно это был мамин запах, и Владик его любил.

   Мама сказала, что она работает бухгалтером, на работе у неё много бумаг с цифрами и словами. Но было время, когда не было бумаг, цифр и букв. Не было даже одежды. И люди были волосатые и первобытные. Они ничего не умели, только охотились, ели и дальше охотились. Однажды какой- то человек вынул из тыквы семечки и мякоть, и у него получилась кастрюлька. Варить в ней, конечно, было нельзя, но воду носить можно. А до этого люди, если хотели пить, шли к ручью, потому что не догадывались носить воду в тыкве.

   Владик вспомнил, что у тёти Вероники на даче растут тыквы. Он видел прошлой осенью, как она эти тыквы складывала на крыльцо и говорила: «Уси-пуси, какие клясявицы». Владик уже привык, что тётя Вероника всё время разговаривает детским голосом, коверкая слова, и не удивился. Сейчас, вспомнив про тыквы, он решил попросить у Данькиной бабушки одну, чтобы вынуть внутренности и сделать такую же древнюю посуду. Когда он откопает лошадиный череп, они с Данькой отнесут в музей не только его, но и тыкву, чтобы люди знали, как в древности носили воду.

   Мама заметила, что сын отвлёкся, и поняла, что ему стало немного скучно. Тогда она быстренько подытожила свой рассказ:

– Итак, что мы имеем?

   Владик развёл руками:

– Ничего не имеем.

   Мама отмахнулась:

– Это просто так говорят – «что имеем», а на самом деле я хочу закрепить знания. Что ты запомнил про древний мир?

   Владик сразу рассказал, что он запомнил: – Люди тыкву брали и носили в ней воду.

– Вот и молодец, – сказала мама и почему- то засмеялась.

   Смех у мамы был, словно звенели колокольчики. Мама взяла за руку сына, и они пошли в кухню, где бабушка сидела за столом, глядя в свой телефон.

   Владик очень редко видел бабушку с телефоном, поэтому удивился. Мама подошла к бабушке и обняла её. Владик обнял их обоих. Так они постояли немного, и бабушка, спрятав телефон в карман халата, предложила попить чаю.

   Про древний мир с той поры Владик иногда задумывался, и даже спросил у мамы: были ли лошади в древние времена. Мама сказала, что были. Было очень много лошадей. И мамонты были, и антилопы, и олени. Владик решил, что если откопает череп мамонта, это тоже хорошо. Но почему- то лошадь откопать хотелось сильнее. Тем более если это будет лошадь из древних времён.

   Владик пораньше лёг спать, хотя утром почему- то всё равно вставать не хотелось. Мама разрешила ему не завтракать, сказала, что все поедят на даче, и они отправились в посёлок. Обычно на дорогах было много машин, но сегодня ехали по свободной дороге, и даже почти все светофоры попадались с зелёным светом. Про светофоры Владик давно знал, выучил, что «красный свет – ходу нет», а «свет зелёный впереди – проходи», и всегда правила соблюдал. Ему, конечно, ещё не разрешали одному ходить так далеко, чтобы можно было дорогу переходить, но он даже когда рядом со взрослыми шёл, сам знал, когда можно идти через дорогу, а когда нельзя.

   Владик в машине ездил в детском кресле, и очень ждал, когда ему исполнится семь лет, чтобы ехать просто на сиденье. Но папа говорил, что не стоит торопить события, потому что в кресле ехать намного безопаснее и ещё в нём удобно спать. Действительно, Владик уснул сразу же, как только выехали за город. Ремни держали его крепко, и он проспал всю дорогу.

   Когда приехали на дачу, Владик был ещё немного сонный, поэтому он сразу не стал откапывать лошадиный череп, а решил немного посидеть на скамейке. Мама носила вещи из машины, папа тоже что- то делал, а Владик просто сидел и полуспал. «Полу» – потому что он всё видел, слышал, но шевелиться ему было лень.

   Папа вытащил детское кресло из машины, посмотрел на сына и пояснил:

– Сейчас салон буду пылесосить.

   Владик сразу спросил:

– Почему я всё время езжу в этом кресле? Ты же обещал, что скоро я буду ездить без кресла.

   Папа развёл руками:

– Ничего не поделаешь. Такие правила. На переднем сиденье вообще до двенадцати лет кресло нужно использовать. А на заднем сиденье только с семи лет можно возить детей пристёгнутыми ремнём, без кресла.

   И папа полез в машину, что- то стал там вытирать и перекладывать, а мама крикнула с веранды:

– Владик, тебе сколько лет?

   Владик удивился: что ж, мама не знает, что ли, сколько ему лет? И ответил:

– Шесть мне лет. Ты что, забыла?

   Мама высунулась в окно и засмеялась:

– А зим сколько?

   Владик посмотрел на маму и задумался, не зная, как ответить.

   А мама опять засмеялась своим колокольчиковым смехом и снова спросила:

– А сколько осеней и вёсен?

   Тут Владик совсем запутался и понял, что уже пора окончательно просыпаться, а то, как говорит бабушка, «мозги не работают».

   Мама вышла из домика, села на лавку рядом с сыном и приобняла его:

– Любой человек проживает каждый год своей жизни все времена года. Ты же знаешь, сколько времён года всего?

   Конечно, Владик давно знал, что год состоит из зимы, весны, лета и осени. Но то, что человек каждый свой год живёт все эти времена года, он не догадывался. А мама продолжала:

– Вот ты, сынок, сейчас называешься «шестилетка». Потому что тебе шесть лет.

   Владику очень нравилось, когда мама называла его «сынок», и он сразу заулыбался, стал слушать ещё внимательнее. И очень ему понравилось, что он шестилетка. Это значит, он может рассказать об этом Даньке. Даньке уже исполнилось семь лет, а Владику семь лет исполнится только в сентябре. Надо сходить к нему на участок. Вдруг он уже приехал из Сочи?

   Владик отпросился и побежал к соседям. Но домик у них был заперт, и вообще вокруг было пустынно и слишком тихо. На грядках тыкв тоже не было. «Или уже сорвали, или ещё не выросли»,– подумал Владик и поплёлся обратно.

   Тогда Владик решил откапывать череп в одиночку. Он подумал: «Вот было бы хорошо откопать голову шестилетней лошади. Она, значит, тоже была шестилетка».

   Но пока он шёл до дома, подумал, что «шестилетка» – это очень мало, и лошадь жалко, поэтому решил лучше найти череп столетней лошади, которая умерла от старости. Он представил пожилую, очень худую лошадь, седую и грустную, вздохнул и решил, что череп у неё будет некрасивый, сморщенный.

   Увидев, что папа уже закончил пылесосить в салоне машины, он спросил:

– Папа, а если лошади сто лет, у неё сморщенный череп?

   Папа весело сказал:

– Ты, Владик, иногда такие вещи спрашиваешь, что я не понимаю, откуда что берётся в твоей голове.

   Владик подумал, что папа не хочет отвечать на его вопрос, но тот ответил:

– Во-первых, лошади сто лет не живут. Они лет тридцать живут, некоторые, конечно, подольше – иногда даже шестьдесят, но уж никак не сто. Во- вторых, череп – это кость, поэтому о каких морщинах может идти речь? Морщины бывают на коже, а череп всегда гладкий.

   Владик обрадовался, что череп будет без морщин, и пошёл за лопаткой, чтобы затем начать откапывать гладкий череп старой лошади.

Про слова-синонимы и немного про остров

   Владик прибежал с улицы голодный:

– Ба, есть уже есть?

   Бабушка крикнула из кухни:

– Мой руки и приходи в кухню.

Когда мальчик сел за стол, в тарелке уже лежала горка жёлтого картофельного пюре. Бабушка поставила рядом мисочку с котлетками и тоже присела:

– С тобой поем, а то мама сегодня на обед не придёт.

Владик знал, что бабушка одна есть не любит, поэтому даже не удивился.

Котлетки оказались куриными, и бабушка разрешила съесть сразу три штуки. Нет, ей не жалко, просто она не хочет, чтобы Владик стал пухлым, как Женя Хвостов. Хотя Владик этого Женю ещё с яслей знает, и тот всегда был похож на медвежонка. Женя часто болеет, и смеяться над ним нельзя, но иногда Женя сам начинает над собой шутить, и всем весело. Женя, когда вырастет, хочет стать клоуном. Владик, конечно, будет этому рад. Но вдруг дети придут в цирк, а Женя заболел, и клоуна они не увидят. Лучше бы Женя стал просто артистом, ведь если заболеет, то кино можно и в другой день снимать, а в цирке без клоуна никак нельзя. Но Женя не хочет быть артистом. Он сказал, что будет закаляться. Поэтому часто зимой валяется в снегу, но в итоге не становится здоровее, а наоборот, снова заболевает, потому что приходит с прогулки весь мокрый насквозь.

   Бабушка, пока наливает чай, обычно расспрашивает Владика, как день проходит. Но сегодня она вдруг спросила:

– Друг мой, – а она очень часто так называет внука, и Владик точно знает, что он бабушкин не только внук, но и друг, – ты когда с улицы пришёл, ты какой мне вопрос задал?

   Владик пожал плечами и стал маленькими кусочками отщипывать печенье курабье, потому что хотел добраться до серединки – глазка из повидла.

   Бабушка сначала поставила на стол не чашку внука, а свой бокал:

– Ты спросил: «Есть ли есть», помнишь?

   Владик ждал чай и покорно кивнул, хотя он точно не помнил, что спрашивал.

   Наконец бабушка поставила перед ним чашку, присела сама. Увидев на столе крошки от печенья, подставила внуку блюдце.

   Владик пил чай, ел курабье и слушал бабушку, которая говорила:

– Друг мой, я хоть и работала медиком, – а бабушка часто называла себя медиком, отчего многие думали, что она доктор. Но Владик так не думал, потому что при слове «доктор» он всегда вспоминал сердитого врача, с которым ему довелось тесно пообщаться, когда он сломал руку, и Владику совсем не хотелось, чтобы бабушка была таким доктором.

   Поэтому, как только бабушка произнесла слово «медик», Владик моментально вспомнил белый кабинет, жилистого дядьку в шапочке, на которой почему- то были нарисованы детские покемоны, и как этот доктор совсем не обращал на него внимания, а только всё время разговаривал с папой и мамой. Потом обманул Владика, сказав, что просто руку посмотрит, а сам так дёрнул, что Владик закричал изо всех сил. То, что доктор потом улыбнулся и сказал: «Ничего, солдат, жить будешь!» – Владику не понравилось. Он ведь руку сломал не тогда, когда в вой ну играл, а на горке. Он бы, конечно, всё это мог рассказать врачу, тем более рука уже стала болеть не сильно. Но мама учила взрослых не перебивать, а Владик был мальчик послушный.