Пузырь, Соломинка и Лапоть. Начало

Глава 1

На бланке, который секретарь предложил заполнить посетителю, а потом отнес главе адвокатской конторы Пузыреву Андрею Вадимовичу, было написано:

«Павел Лаптев, по прозвищу Лапоть (в прошлом враг, в позапрошлом друг, сейчас никто). Если не собираешься убить, то хотел бы встретиться».

Адвокат Пузырев, в детстве отзывавшийся на кличку Пузырь, мрачно взглянул на секретаря по фамилии Суровый, чтобы удостовериться, читал ли тот записку, но седовласый мужчина оставался невозмутимым.

Вероятно, сейчас в адвокатской конторе, кроме самого Пузыря и его пожилого секретаря-пенсионера никого и не было. Зачем адвокат ввел такой старинный способ сообщать о посетителях? В юности он прочитал от корки до корки всего Жоржа Сименона, в этом и заключался ответ на вопрос.

До прихода неожиданного посетителя Пузырев пристально следил за огромной мухой, которая кружилась около окна, пытаясь вылететь сквозь стекло и неизменно тыкаясь в него в одном и том же месте. Это мешало адвокату настроиться на серьезный лад. Впрочем, скорее, мешало ему то, что дел сейчас у него никаких не было. В его адвокатской конторе вообще уже очень давно не было посетителей.

Работников Пузырев кого уволили, кого разогнал по отпускам за свой счет, благо было лето, оставив только пенсионера Сурового, а сам перебивался делами, подкидываемыми время от времени Палатой адвокатов.

«Адвокат, у которого нет клиентов, и который вынужден работать по назначению, – вот кем ты стал, Пузырь», – подумал тридцатилетний мужчина. Именно в такие моменты Андрей задавался вопросом: а не лучше ли было бы оставить эту профессию, и вернуться в понятный, привычный мир простых оперов, тем более что его туда настойчиво звали друзья.

– Как он? – спросил Пузырев у секретаря.

– Сидит, ждет, – Суровый пожал плечами.

– Нервничает?

– По-моему, да. Заметно, что путь сюда дался ему нелегко.

Да, Пузырь хорошо знал Лаптя, даже слишком хорошо. Одиннадцать лет они ходили в одну школу, в один класс, были лучшими друзьями, как говорится, не разлей вода. Была у них еще и общая подружка-одноклассница, Катюша Соломина, Соломинка.

Жизнь тогда была, как в сказке. Но совсем не как в той старинной, русской, про Соломинку, Пузыря и Лаптя, где все умерли. У них получалось дружить даже после окончания школы, несмотря на то что оба парня постепенно в Катьку влюбились.

Но им не пришлось из-за нее драться, так как довольно быстро девушка выскочила замуж за своего преподавателя в университете МВД, в котором она училась на криминалиста. Пузырев расстроился такому казусу намного сильнее своего друга-соперника. Он ведь даже поступил специально в тот же университет, что и Соломинка, но, как говорится, не срослось.

Зато, закончив учебу, Андрей стал очень грамотным опером, но при этом еще и умудрился устроиться в тот же отдел, где работала Катя. Мечта о девушке всё еще жила в его сердце. Вот такой вот мазохизм.

Пашка же Лаптев не стал осваивать университетские премудрости, а пошел в слесари. И в этом непростом деле Лапоть очень даже преуспел, причем выбрал себе не совсем обычную специальность: он мог за считаные секунды вскрыть любой замок, даже навороченный сейфовый.

Вот на этом поприще Пузырь и Лапоть четыре года назад и столкнулись лбами, что привело в итоге к уходу Андрея из следственных органов, ну а Павлу пришлось пару лет провести в местах не столь отдаленных. В общем, поймал Пузырев своего лучшего друга, когда искал медвежатника, взявшего сейф в квартире именитого ювелира.

После того как в тот злосчастный день Андрей отвез арестованного друга в участок, они ни разу не виделись, а в тот самый страшный в своей жизни день Пузырь подал заявление на увольнение из органов. Его мир разрушился, как карточный домик, он не мог поверить, что такое вообще может случиться с человеком.

Что толкнуло его после этого пойти в адвокаты? У него до сих пор не было ответа на этот вопрос. Возможно, криминальная среда просто не хотела его отпускать. Зато теперь он смотрел на преступления немного с другой, если быть совсем точным, с третьей стороны.

Андрей думал, что никогда больше не увидит своего бывшего друга, и вот бумажка на столе, а Лапоть в соседней комнате ждет встречи.

– Пусть войдет, – со вздохом проговорил адвокат, приняв непростое решение.

Он ничуть не изменился, его школьный друг, с которым проведено столько счастливых минут. То же длинное, узкое лицо, длинные руки, худое тело. Правильнее было бы назвать Соломинкой его, а не фигуристую Катю, но такая уж досталась Пашке фамилия. Во взгляде старинного приятеля сквозила спокойная ирония, свойственная людям, которые уже много видели, и их ничем не удивишь.

– Ну, привет, – сказал Лапоть, проходя к столу и садясь напротив адвоката.

Пузырь молчал, ожидая продолжения.

– Можно мне сесть? Ах да, я уже сижу.

Кривая улыбка пробежала по нервному лицу медвежатника, пропала и снова появилась. Несмотря на иронию, мужчина всё же явно сильно нервничал.

– Давай сразу договоримся, что не будем ворошить прошлое, – продолжил Лапоть. – Что было, то было, и ничего уже изменить нельзя.

Адвокат молча кивнул. Он понимал, что прийти сюда Пашка мог только в одном-единственном случае: он не знал больше ни одного человека, к кому бы можно было обратиться с той проблемой, которую он принес с собой.

– Чем теперь занимаешься? – это были первые слова адвоката.

– Слесарю, как и раньше.

– Зачем пришел? Или опять вскрыл сейф и срочно понадобился адвокат? Я тебя защищать не буду.

Лапоть нервно покусал верхнюю губу.

– Адвокат мне не нужен… пока. Я хочу тебе кое-что рассказать.

– Ну что ж, – Пузырев внимательно посмотрел на муху, по-прежнему бьющуюся о стекло, – не думаю, что ты рискнул бы сунуться сюда из-за какой-нибудь ерунды. Так что, слушаю, что там у тебя случилось.

Лапоть глубоко вздохнул, стараясь успокоить нервное напряжение. Он посмотрел по сторонам, как будто хотел убедиться, что никто не подслушивает.

– Дело в том, что я стал свидетелем… не совсем обычной сцены, – начал он. – Я видел мертвого человека… женщину… Труп женщины.

Пузырев хмыкнул, не отрывая взгляд от мухи, пока ничего интересного он не услышал.

– И что из этого? – спросил он равнодушно. – Я видел много трупов, примерно половина из них были когда-то женщинами.

– Слушай, давай я тебе всё расскажу, а потом ты уже дашь свои комментарии, – поморщился Лаптев. – Если, конечно, сочтешь нужным.

Адвокат лениво перевел взгляд с мухи на своего бывшего друга и кивком предложил гостю продолжать.

– Ты ведь отлично знаешь, Андрей, я не преступник, – Пашка покачал головой. – Да, один раз сошел с дорожки, но я за это уже ответил. Сейчас я снова работаю по специальности, замки ставлю и открываю, когда люди сами об этом просят.

– И что, отсидевшего медвежатника кто-то снова взял на ту же работу? – Пузырев скептически посмотрел на бывшего друга.

– Не все отнеслись ко мне с такой строгостью, как ты, – Лаптев внимательно посмотрел в глаза адвоката, он уже успокоился и взял себя в руки, – нашлись люди, которые поверили в меня, в моё искреннее раскаяние.

– Ладно, проехали, – Андрей махнул рукой и откинулся на спинку кресла. – Продолжай.

– Так вот, – Пашка на секунду задумался, собираясь с мыслями, – к нам в фирму обратился один богатенький буратино, врач, популярный пластический хирург. Секретный, навороченный замок сейфа у него дома сломался. Ну, мы с Ромкой, моим напарником поехали, сделали всё чики-пуки. Повозится, правда, пришлось, замок каверзный попался, но на каждую хитрую гайку найдется свой болт. Короче, сделали мы дело, собрались уходить. Ну, как принято, говорю: «Если снова замок сломается, звоните». А он нам и говорит, что купил уже новый сейф, и сделал к нему на заказ такой замок, что нет смысла кого-то звать, его вскрыть невозможно, только если автогеном резать.

– Такие замки существуют? – Пузырев приподнял одну бровь.

– Нет, – медвежатник покачал головой. – Как говорил кузнец в «Формуле любви», Алиена нобис, ностра алис, что означает, а, неважно, что это означает. На вскрытие самого крутого замка может уйти слишком много времени, но перед профессионалом он в конце концов не устоит. Понимаешь, на этом нас с Ромкой и заклинило, пока мы возвращались в офис от напыщенного докторишки. Наше мастерство и профессионализм были поставлены под вопрос. Короче, мы с Ромкой забились, кто сможет вскрыть замок быстрее. Мы не собирались грабить хирурга, нам его деньги и драгоценности не нужны, мы хотели просто доказать самим себе, что мы чего-то стоим.

– И ничего другого, как влезть в чужой дом и взломать сейф, вы, разумеется, не придумали, – адвокат с сожалением посмотрел на бывшего друга.

– Ну, как-то так, – Лапоть смущенно отвел взгляд. – Впрочем, к проблеме, о которой я хочу тебе рассказать, это имеет очень косвенное отношение. Первым в дом полез Ромка. Выбрал ночь, когда хирурга не было, залез, а потом вернулся ко мне ни с чем, жутко расстроенный.

– Вы следили за хирургом? – Андрей взял в руку карандаш, написал имя «Ромка» на чистом листке бумаги и стал украшать его завитушками, так он делал всегда в те годы, когда работал опером. – Где ты ждал друга? Стоял на стреме? Он живет один?

– Как много вопросов, вижу, ты уже включился, – усмехнулся Павел. – Да, мы изучили его график, чтобы не доставлять хлопот ни ему, ни себе. А ждал я Ромку у себя дома. Мы доверяем друг другу, и решили, что каждый действует в одиночку, на свой страх и риск. Хирург живет не один, вместе с ним в его большом загородном доме проживают его жена и его мама. Женщин мы с Ромкой в расчет не стали брать, полагаясь на свою ловкость. К тому же они не знали нас в лицо.

– Дальше, – Пузырев закончил водить карандашом по бумаге и посмотрел на Лаптева.

– Короче, вскрыть замок у Ромки не вышло, и за дело взялся я. Я выбрал подходящую ночь, когда, по моим прикидкам, хозяина не должно было быть дома, и пробрался внутрь. Было около полуночи. Сам понимаешь, проникнуть в загородный дом для профессионала не проблема. Вот только я не успел толком заняться сейфом. Только я стал разбираться с замком, как услышал скрип открывающихся въездных ворот. Я скользнул фонариком по пространству комнаты, в которой находился, и тут увидел лицо в углу. Это была женщина, она лежала на полу около стола и смотрела на меня мертвыми глазами.

Лаптев замолк, пытливо вглядываясь в лицо адвоката.

– Очень интересно, – Пузырев задумчиво кивнул, всё-таки он по своей натуре был больше опером, чем адвокатом, и такие загадочные ситуации приводили его в возбужденное состояние, его нюх ищейки начинал просыпаться. – Когда это случилось?

– Прошлой ночью, – ответил Лапоть.

– Итак, в комнате, где ты «работал», оказался труп. Что еще интересного ты там увидел?

– Ну, как я уже сказал, это была женщина. Возраст не скажу. Выглядела она очень молодо, но это ведь был дом пластического хирурга.  Грудь ее была в крови, в руке был зажат мобильник. Одежда… Белая блуза, джинсы. Скорее всего, это была не домашняя одежда.

– Это все?

– В принципе, да, – кивнул Лапоть. – Я выскользнул из дома незамеченным. В темноте я видел, как мужчина вышел из приехавшей машины и вошел в дом. Это был хирург. Почему он приехал домой ночью, не знаю, по моим расчетам, его не должно было быть до утра.

– Ну, мне всё понятно, – Пузырь встал из-за стола и прошелся по комнате.

Из всей тройки школьных друзей, только Андрей по комплекции более-менее соответствовал своей кличке. Он был высоким, плотным… конечно, не круглым, но склонность к полноте прослеживалась.

– У меня только один вопрос, – Пузырев остановился около стула, на котором сидел медвежатник. – Зачем ты с этим приперся ко мне? Я адвокат, а это дело полиции.

– А что я скажу полиции? – Лапоть с усмешкой уставился на бывшего друга. – Первый же их вопрос будет, а что я делал ночью в доме уважаемого хирурга. На меня же убийство и повесят, скорее всего.

– Логично, – кивнул адвокат. – Но всё же, почему я?

– Ты единственный, кому я могу доверять, – Павел внимательно посмотрел в глаза Андрея. – Произошло убийство, я в этом уверен. И я хочу, чтобы убийца был наказан. Может, там уже идет расследование, я не знаю, но я хочу в этом убедиться.

– Где находится дом с трупом? – спросил адвокат, отводя глаза от пронизывающего взгляда Павла. – Какой район?

– Элитный поселок в Пушкинском районе, рядом с парками.

Прочесав задумчиво нос и покачав головой, Пузырев взял со стола мобильник, порылся в контактах и выбрал запись «Соломинка».

– Привет, Катюша, как дела? –  сказал он в трубку.

– Ничего себе, Пузырь, – ответил веселый голос. – Что-то случилось? Марсиане приземлились в Чертаново? Сколько лет ты не объявлялся?

После ухода из органов Пузырев только пару раз звонил своей бывшей однокласснице, свой бывшей неразделенной любви. В этом году он даже забыл поздравить Катю с днем рождения, чего не случалось раньше никогда.

– Катюша, я тебя тоже очень люблю. И не я один. Твоя помощь нужна еще одному близкому нам человеку.

– Что? – голос женщины стал серьезным. – Лапоть с тобой?

– Да, он рядом, передает тебе большой привет, – Пузырев скосил взгляд на бывшего друга, тот послал в сторону телефонной трубки воздушный поцелуй. – Крепко целует и обнимает.

– Я рада, что вы помирились, – сказала Катя.

Девушка всегда считала, что Андрей чересчур жестко и нервно отреагировал на проступок друга. Ну оступился, ну с кем не бывает. Человеку всегда надо дать шанс извиниться и исправиться. Впрочем, в то время, когда шло следствие по делу об ограблении сейфа ювелира, Кате было не до друзей. Она была счастлива в своем замужестве и, по слухам, ждала ребенка.

– Слушай, Катюша, ты всё еще в Пушкинском работаешь? – Пузырев решил побыстрее перейти к делу.

– Да, у меня в этом плане без изменений, – ответила бывшая одноклассница.

– А ты можешь там у своих поспрашивать, не было ли за последние двое суток сообщений об убийствах, не находили ли каких-нибудь подозрительных трупов? Стрельбы никто не слышал в элитных поселках рядом с городом?

– Всё настолько серьезно? – в голосе Соломинки читалась тревога.

– Да, есть подозрение на убийство. Хочется понять, в курсе ли полиция.

– Хорошо, я поняла. Перезвоню, как только всё разузнаю.

Бросив на стол трубку, Пузырев сел на свое место.

– Я смотрю, дела у тебя тут идут не очень, – Лапоть оглядел кабинет адвоката, увидел бьющуюся в стекло муху и усмехнулся.

– Не моё это, – честно признался Пузырь. – Думал, защищать лучше, чем наказывать, но, если бы ты знал, кого приходится защищать. Порой самому хочется убить подзащитного… ну, или сделать так, чтобы он никогда не вышел на свободу.

– Тебе нужно было не адвокатскую контору создавать, а в частные детективы идти, – покачал головой Павел. – Это твоё, ты сыщик до мозга костей.

– Похоже, ты знаешь меня лучше, чем я сам, – улыбка впервые за день появилась на губах Пузырева.

– А так и есть, – кивнул Лаптев. – Ты слишком много копаешься внутри себя, пытаешься откопать то, чего нет. Я же всю жизнь был рядом, видел тебя при самых разных обстоятельствах. Я знаю, как ты поступишь в той или иной ситуации, даже когда ты сам этого еще не решил.

– И ты знал, что я тебя сегодня не пошлю подальше?

– Вот в этом я был совершенно неуверен, – вздохнул Павел. – Ты упрям и не умеешь прощать. Я бы скорее понял, если ты меня вообще не впустил бы к себе сегодня.

– Знаешь, друг… – Андрей внимательно посмотрел через стол на сидящего напротив мужчину. – Если бы я тебя не простил, я тебя действительно не пустил бы. Но, мне кажется, мне не за что тебя прощать. Ты ведь мне лично ничего не сделал. Наверное, все эти годы я злился больше на самого себя, на то, что я не смог разглядеть в тебе твою авантюрную жилку. Я сыщик, как ты выразился, до мозга костей, но я не смог увидеть, что мой друг стал преступником.

– Я больше не преступник, – покачал головой Павел.

Пузырев хотел что-то сказать, но тут раздался телефонный звонок. Звонила Соломинка.

– Ничем порадовать тебя не могу, – сообщила Катя. – Трупов нет, стрельбы не было. У нас всё тихо и спокойно. А что у вас случилось?

– По телефону не могу, – вздохнул Андрей. – Ладно, попробуем сами разобраться.

Пузырев задумчиво посмотрел на друга, тот жестами показал, что неплохо было бы куда-нибудь пойти, встретиться, поболтать.

– Но всё же, Катюша, если тебе интересно, можем встретиться, – продолжил Пузырь разговор с Соломинкой. – Возможно, твоя помощь будет полезной.

– Я после шести свободна, давайте в пиццерии напротив гостинки встретимся, я давно вас не видела, соскучилась.

– Заметано, полседьмого будем на месте.

– Я после отсидки Катьку не видел и не слышал, – вздохнул Павел после того, как его друг положил трубку. – У нее что-нибудь в жизни изменилось?

– Ребенок родился… а может, и не родился, – пожал плечами Пузырев. – Она говорила всем, что беременна, но это было, когда я увольнялся. А потом я как-то с ней перестал пересекаться. Так что ничего не могу сказать о том, где она и с кем. Ну, кроме того, что в полиции она всё еще работает.

– А у тебя есть идеи, что мы можем сделать, чтобы выяснить хоть что-то об убитой женщине? – Павел с надеждой посмотрел на друга.

– Все дело в том, что трупа-то ведь нет, – Андрей развел руками, – полиция этим вряд ли будет заниматься. Конечно, у меня остались очень теплые связи в этой среде, кто-то из ребят не откажется мне помочь. Но… не знаю. Давай поговорим с Катей. Надеюсь, ты не боишься посвящать ее в твою проблему?

– Ну что ты, Катьке я доверяю даже больше, чем тебе, – усмехнулся Павел.

– Это еще почему? – удивился Пузырев, но, скорее всего, удивление было показным.

– Я абсолютно точно знаю, что она умеет держать язык за зубами, – Павел посмотрел на муху у окна и сменил тему. – Давай отпустим это насекомое на свободу. Упорство в достижении цели должно быть вознаграждено.

Андрей подошел и распахнул окно, муха с громким жужжанием устремилась вверх. Пузырев понял, что Пашка не хочет распространяться на эту тему. Опять укол ревности, как в те годы, когда они вместе ухаживали за девушкой? Опять всё возвращается? Несмотря ни на что, это были самое чудесное время, в которое он с удовольствием вновь окунулся бы.

Глава 2

За последние четыре года, когда парни не видели свою прежнюю любовь, она ничуть не изменилась. Курносое лицо с большими голубыми глазами, очаровательная улыбка, стройное, но вовсе не худенькое тело, – Катя Соломина для многих была образцом совершенства.

Катя была тем человеком, который умел привлекать к себе внимание и оставлять незабываемое впечатление. Каждый, кто встречался с ней, чувствовал себя немного счастливее, а романтичные мечты становились более яркими и реальными.

Непонятно, как удавалось этой девушке, вовсе не красавице, так легко покорять сердца, но одно было ясно: её магнетизм продолжал действовать даже через годы.

Она уже сидела в пиццерии, когда два бывших друга, у которых за последние несколько часов наметился ощутимый прогресс в отношениях, подошли к ее столику.

– Да уж, мальчики, – покачала головой Соломинка, – даже в своих самых жарких фантазиях не могла себе представить, что когда-нибудь снова увижу вас вместе. И при этом, что вообще нонсенс, я вижу, что вы вполне дружелюбно смотрите друг на друга.

– Катюша, счастлив тебя видеть, – расплылся в улыбке Павел.

– Спасибо, что согласилась встретиться, – добавил Андрей, присаживаясь за столик.

– Ребятишки, у меня не очень много времени, поэтому давайте одновременно и поедим, и обсудим сложившуюся ситуацию. Пиццу я уже заказала… на свой вкус.

– Уверен, что она нам понравится, – усмехнулся Пузырев.

– Она мне уже нравится, хотя я ее еще даже не нюхал, – добавил Лаптев.

– Так, давайте, колитесь, кто убил, кого убил, и зачем вы ввязались в это дело, – деловым тоном, убрав улыбку, сказала женщина.

– Я вчера ночью был в доме одного пластического хирурга, – оглядевшись по сторонам и поняв, что подслушать разговор некому, начал рассказ Лапоть.

– Опять? – нахмурилась Катя.

– Не волнуйся, я никого не грабил, был просто спор, – Павел поднял перед собой руки ладонями вперед, успокаивая подругу. – И там я увидел мертвую… застреленную женщину. К сожалению, в этот момент вернулся хозяин, и я не успел больше ничего узнать.

– Тебя видели? – Соломинка продолжала хмуриться.

– Нет, конечно, я что дурак, – Павел слегка возмутился такому предположению. – Но сообщать в полицию, я, разумеется, не стал. Всё же я был в доме нелегально.

– Зато поведал обо всем мне, – криво усмехнулся Андрей. – Вот мы и думаем, что бы предпринять. Если было убийство, нельзя оставлять это безнаказанным, но как понять, что же там на самом деле произошло, большой вопрос.

– Фамилия хирурга? – Катя внимательно посмотрела на медвежатника, она была уверена, что он знает, в чей дом забрался.

– Серов Геннадий Сергеевич.

Катя аж присвистнула от удивления, услышав фамилию.

– Круто, высоко летаешь! – девушка даже с некоторым уважением посмотрела на друга.

– А что, известная личность? – удивленно спросил Андрей.

– Эх, мальчики, сразу видно, что вы не девочки. Тем более не девочки в возрасте… и не звезды. Серов делает старых примадонн молодыми, молодых делает… ну, то, что он делает из молодых, я не берусь оценивать, это не мой вкус.

– Может, он неудачную пластическую операцию кому-то сделал, женщина пришла с претензиями, и он ее убил, – сделал очень очевидное предположение Лапоть.

– О пропаже пациентки доктора Серова, думаю, уже было бы известно всем газетам, – усмехнулась Катя. – Уверена, тут что-то другое.

На какое-то время молодым людям пришлось прервать разговор, потому что принесли пиццу. Пока ели, Пузырев всё пытался понять, что изменилось в манерах и облике подруги, а что-то явно изменилось, он это чувствовал.

Наконец до него дошло. Последние два года, когда они работали рядом, в одном отделе, и часто пересекались по работе, во всем поведении Соломинки чувствовалось, что она замужняя женщина. В те годы Катя и одевалась скромнее и вела себя спокойнее, он бы даже это выразил словом, зажатее. Ее бурная, даже слегка легкомысленная, натура не находила выхода, Катя пыталась в то время держать себя в какой-то узде. Сейчас же за столиком сидела та самая Соломинка, которую Пузырь знал раньше, та Катька-оторва, в которую он был влюблен.

Скосив взгляд на правую руку девушки, Андрей понял, что прав. Массивного золотого кольца на безымянном пальце не было. Этот факт пробудил в груди мужчины какие-то новые, а точнее, слегка подзабытые, чувства. Но обращать внимание окружающих на сей интересный факт, Пузырев пока не стал.

– Ребятишки, – съев последний кусок пиццы, Катя посмотрела сначала на одного друга, потом на второго. – Если вы собираетесь самостоятельно проводить расследование, то, боюсь, у вас ничего не выйдет. С вами никто даже разговаривать не станет.

– Это-то я как раз хорошо понимаю, – кивнул Андрей. – Я мог бы прикинуться адвокатом, но кто будет моим подзащитным. Трупа нет, никто не пропадал, никто никаких заявлений не подавал. Я поэтому и решил это обсудить с тобой, Катюша. Ты всё еще работаешь внутри системы, может, тебе придет в голову, какая-нибудь интересная мысль.

– Да, мальчики, вижу, без меня вам не обойтись, – вздохнула женщина.

Некоторое время Соломинка сидела молча, уставившись в стол перед собой. Парни не мешали подруге думать.

– Значит так, – Катя слегка прикусила край нижней губы. – Я в деле. Суть такая. Если вы не в курсе, то я уже год как в разводе. С Николаем Борисовичем мы не сошлись характерами. Но это так, ерунда. Сейчас у меня романтический период со следователем нашего района, неким Максимом Березиным. Я попрошу его в частном порядке, в свободное от работы время, покопаться в том, что происходит в доме Серова. Своей будущей, как он мечтает, жене, Макс не сможет отказать.

Вот в чем Катю Соломину нельзя было упрекнуть, так это в постоянстве. Даже строгому, умудренному опытом, повидавшему на своем веку бесчисленное число студенток, Николаю Борисовичу не удалось перевоспитать Соломинку. Она шла по жизни легко. В такие моменты Андрей Пузырев приходил к выводу: очень даже хорошо, что у него с Катей в романтическом плане ничего, кроме пары поцелуев, не получилось. Лучше было любить эту непостоянную красотку на расстоянии, чтобы не было потом больно при расставании.

– М-да, Катюша, – Павел с восхищенной улыбкой смотрел на подругу, – я думал, твой Борисыч тебя смог перевоспитать, а оно во как получилось. Я восхищаюсь твоими способностями штабелями складировать мужиков у твоих прекрасных ножек.

– Мои ножки, давай, оставим в покое, – Соломинка глянула на Лаптя с несколько наигранной презрительной усмешкой. – А тебе я бы посоветовала пока нигде особо не светиться. Если убийство действительно было, никто никаким боком не должен связать его с твоей личностью. Не думаю, что ты хочешь стать рецидивистом.

Лаптев, как бы извиняясь, со смиренным выражением на хитром лице, поднял перед собой обе руки.

– Ну а с тобой, Андрюша, я остаюсь на связи, – Катя мило улыбнулась адвокату. – Когда я разузнаю подробности о Серове, его семье, его работе и клиентах, я с тобой свяжусь. Ну а теперь я побежала, у меня свидание с кандидатом в мужья. Пока, мальчики, рада была повидаться.

Соломинка выпорхнула их пиццерии.

– Будем надеяться, что она сможет что-то выяснить, – вздохнул Пузырев, внимательно глядя на друга.

– Она всё выяснит, – усмехнулся Лаптев, – ты же знаешь Катьку.

Глава 3

Соломина позвонила уже на следующий день. Рабочий день подходил к концу, и адвокат Пузырев опять скучал в своем кабинете. Большая муха, возможно, та же, а может быть, и другая ползала по окну, но не пыталась разбить стекло. Лаптев сегодня не появлялся, по-видимому, пошел на работу: вскрывать где-нибудь очередной сейф, только вполне официально.

– Андрей, можешь подойти туда же, где вчера встречались? – спросила Катя без предисловий, голос женщины был серьезен.

– Хорошо, – согласился Пузырь, – в то же время?

– Если сможешь, то лучше сейчас. У меня вечером дела.

– Хорошо, минут через двадцать буду.

– Жду.

Соломинка нажала отбой. Андрей собирался не спеша, размышляя и гадая, что же там нарыла женщина на пластического хирурга. На машине до пиццерии езды было минут десять, опоздать адвокат не боялся. Дав секретарю Суровому ряд мелких, необязательных поручений, мужчина сел в машину и поехал на встречу.

Катя сидела за тем же столиком и уже вовсю поглощала пиццу.

– Приятного аппетита, – Пузырев сел напротив женщины.

– Так, времени у меня мало, а сказать есть что, – деловито сообщила Соломина, – поэтому слушай, поешь потом.

– Я весь внимание, – Андрей с удовольствием разглядывал лицо женщины. Пусть у нее и был потенциальный муж, но любоваться женщиной, к которой он всё еще дышал неровно, было ведь не запрещено.

– Итак, о клинике, где работает Серов, – Катя привыкла к тому, что Андрей смотрит на нее влюбленными глазами, поэтому на его изучающий взгляд внимания не обращала, – Там, оказывается, не всё так просто. Похоже, что Серов по уши в долгах. Нет, в клинике он по-прежнему работает, деньги зарабатывает, никто его оттуда выгонять не собирается, но…

Катя посмотрела по сторонам. Убедившись, что лишних ушей рядом нет, она продолжила.

– За последние годы было несколько скандальных дел, кое-кого из пациенток Серов омолодил немного не так, как требовалось. Несколько раз ему предъявлялись серьезные претензии, и он вынужден был выплачивать очень крупные неустойки как клиенткам, так и руководству клиники, чтобы не уволили. Кроме того, Серову пришлось потратить кучу денег и на то, чтобы проблемы не вышли за пределы клиники: руководство и это на него повесило. В прессу о скандалах не просочилось ни слова, а значит, подкуплено было много народу.

– Возможно, кто-то его до сих пор доит, – сделал предположение Андрей.

– Вполне возможно, – согласилась Катя. – Надо будет проверить, не пропал ли кто-нибудь из фигурантов. Теперь о самом хирурге.

– О нем тоже есть что-то интересное? – улыбнулся Пузырев.

– Очень интересное, – кивнула серьезно Катя. – Ему сорок восемь лет. В загородном доме живет с мамой и женой. Женат уже в четвертый раз. При этом со всеми тремя предыдущими женами Серов расстался весьма нетривиальным способом.  Короче, все они умерли. Две первые жены ушли из жизни давно, еще когда хирург был молод и не столь известен, третья умерла три года назад, уже после нескольких скандальных происшествий в клинике. С нынешней женой Серов живет вместе чуть больше года.

– Смерти бывших жен криминальные? – решил уточнить Андрей.

– А вот это самый правильный вопрос. Все они отравились. Причем на Серова подозрения в отравлении жен никогда не падали. Во всех случаях было констатировано обычное пищевое отравление испорченными продуктами… И во всех случаях смерти наступили, когда дамы отдыхали вдали от своего мужа. Первая умерла на курорте в Крыму, вторая – в поезде, по дороге на отдых, последняя – в аэропорту, по прибытии в Анталию.

– Не верю я в такие совпадения, – покачал головой Пузырев.

– Я тоже не верю, – усмехнулась Соломина. – Но хочу тебе напомнить, что Пашка видел застреленную женщину, а не отравленную.

– Ну, одно другого не исключает, – губы Андрея тоже тронула легкая усмешка. – Впрочем, Пашкина женщина умерла в доме, а не на курорте. Кстати, а где сейчас жена Серова?

– Не знаю, – покачала головой Катя. – Вот что я тебе хочу сказать, Андрюшенька, хватит тебе изображать из себя адвоката. Ты опер, и очень хороший опер. У нас в отделе все ждут, когда же ты одумаешься и вернешься. Так что давай, потренируйся на этом деле, вспомни свои навыки. Дальше копаться тебе предстоит в одиночку.

– Я бы с удовольствием сходил к этому хирургу, пообщался с ним, его женой… если она жива, – Пузырев печально покачал головой, – но, боюсь, меня не пустят даже на порог. У меня нет никаких полномочий.

– Ну, ты всё же съезди на место предполагаемого убийства, – женщина с хитрой улыбкой посмотрела на мужчину. – Не мне тебя учить, как работать на месте. Ты начни, а я тоже подумаю, может, какую-нибудь тебе бумажку получится сварганить.

– Ну-у… бумажка у меня, в принципе, есть, – Андрей исподлобья бросил быстрый взгляд на Катю.

– Поняла, оставил на память, – улыбнулась девушка. – Тогда в чем проблема? Не думаю, что кто-то будет звонить в отдел и спрашивать, работает ли на самом деле Пузырев Андрей Вадимович в полиции. Удостоверения у нас в последние годы не менялись, так что по бумажке ты опер. Работай, Пузырев.

Глава 4

Машину адвокат-опер припарковал у въезда в элитный поселок. Он решил прогуляться пешком, осмотреться вокруг, чтобы понять, чем вообще живет этот расположенный в стороне от города, около живописного старого парка, богато обустроенный район.

Было утро, погода стояла замечательная, дождя сегодня не обещали. Ничто не мешало прогулке тридцатилетнего мужчины по широким заасфальтированным дорожкам, вдоль которых тянулись глухие высокие заборы, над которыми возвышались крыши местных особняков. Каждый дом имел свой уникальный стиль, от современного минимализма до помещичьего шика.

Андрей остановился у одного из заборов, любуясь оригинальными украшениями в виде стилизованных сов на вершинах столбов, к которым крепились обычные листы профнастила. Несоответствие вычурности столбов простоте материала, из которого был сделан сам забор, позабавило Пузырева.

Дом хирурга Серова был чуть дальше, но Андрей не спешил к нему подходить. Если в доме действительно находился позапрошлой ночью труп, убийца, конечно же, успел его куда-нибудь сплавить, времени у него было предостаточно.

Откатные ворота из профнастила, около которых опер стоял, загудели и поехали в сторону. Большой внедорожник выехал из открывшихся ворот, за рулем сидела симпатичная, надменная дама чуть старше Андрея. Женщина даже не посмотрела в сторону стоявшего рядом с забором мужчины, она резко газанула, и машина умчалась по асфальту, ворота, закрываясь, медленно поползли назад.

– А если я сейчас в гости зайду? – буркнул Пузырев вслед умчавшейся машине. – Тут у вас медвежатники шастают, а вам хоть бы хны.

– Ты, что ли, медвежатник? – насмешливый голос раздался за спиной Андрея.

– Хорошая погода, – развернувшись, Пузырев внимательно разглядывал пожилого, лет шестидесяти с хвостиком, густо заросшего щетиной, мужичка, неслышно подошедшего к нему сзади.

Отвечать на заданный вопрос, опер, разумеется, не стал. Его вновь поразило несоответствие элитарности поселка и данного персонажа, явно не вписывающегося в окружающий антураж. Из футболки без рукавов выступали жилистые загорелые руки, из-под коротких же мятых шорт торчали худые, бледные ножки, – внешний вид мужика никак не соответствовал этому месту.

– У вас тут все такие гордые и безалаберные? – Пузырев мотнул головой в сторону закрывшегося забора.

– Почему же? У нас тут есть и нормальные люди.

– Вы тоже тут живете? – Андрей обвел взглядом пространство вокруг.

– Живу, – кивнул с улыбкой мужичок. – А ты, я так понимаю, не местный.

– Пока нет, – начал сочинять легенду опер. – Но с удовольствием перебрался бы за город. Вот, хожу, изучаю, присматриваюсь. У вас тут никто дом не продает, кстати?

– Продают, – мужик кивнул. – Но тебе лучше на сайте недвижимости посмотреть, там информации достаточно. Так просто с человеком с улицы никто тут разговаривать не будет.

– А я смотрю, Вы в этих вопросах сечете, – усмехнулся Пузырев.

– Нет, но я полицейских за версту чую, – незнакомец буравил Андрея острым взглядом прищуренного глаза. – Кого-то конкретного ищешь? Не бойся, спрашивай. Это я в молодые годы с вашим братом предпочитал пореже общаться, а теперь я готов со всей душой помочь органам. Ненавижу я всю эту шушеру за заборами, и, если ты кого-нибудь из этих нафаршированных жлобов прищучишь, я буду только рад.

– Если Вы их всех так не любите, почему же здесь живете?

– Я ж уже сказал, есть тут и нормальные люди. Дочка моя, Вероника, для себя дом строила, но потом хорошая работа за границей подвернулась, вот она с мужем и детьми и укатила. Дом хотела продать, да я запретил, сказал, что сам буду тут жить. Вот, живу. Тут, в принципе, хорошо, просторно. Опять же парк рядом, пруды, утки плавают, что еще на старости нужно одинокому человеку. Так чей дом тебя интересует, товарищ опер?

– Там, чуть дальше, – Пузырев показал рукой направление, – хирург живет один, пластический. Хотелось бы мне о нем побольше узнать.

– А, Серов, ну-ну, – мужичок поморщился, – гнида первостатейная.

– Прямо вот такой уж и нехороший человек? – усмехнулся Андрей, немного удивленный резкой характеристикой, данной хирургу.

– Хуже не встречал, – усмехнулся мужик. – Меня, кстати, Николай зовут.

– Андрей, – представился Пузырев, – оперуполномоченный.

– Не ошибся, значит, что опер, – кивнул Николай. – А насчет Серова… что я могу сказать? Я его редко вижу, но сразу видно, что неприятный тип. Смотрит всегда свысока и как-то подозрительно. Может, с тетками, своими клиентками, он и другой, но нормальных людей от него воротит.

– Если он такой неприятный человек, как же он жену себе нашел?

– Так она наверняка была его клиенткой, – усмехнулся мужик. – Ей далеко за сорок, а выглядит на двадцать. Серов ей явно всё подправил: лицо, сиськи, жопу. Ну а потом эта красотка в благодарность за него и вышла.

– Вы это точно знаете или предполагаете?

– Предполагаю, конечно, – Николай с невинной улыбкой посмотрел на Андрея. – Но уверен, если вы по своим каналам пробьете информацию, всё именно так и окажется.

– Он в доме живет только с женой? – опер начал привычную для себя работу, сбор сведений о подозреваемом. – Детей у него нет?

– Эта красотка точно не рожала от него, – Николай принялся загибать пальцы на руке. – Предыдущая жена, ты бы ее от нынешней не отличил, если бы встретил, такая же искусственная кукла, тоже не рожала. Что было до того, я не знаю, но в дом к хирургу никто просто так не приезжает. Думаю, детей у него никогда не было. А живет он еще с мамашей своей. Старушка, божий одуванчик, ей далеко за семьдесят, седая вся такая, из дома почти не появляется. Если куда надо, сын ее отвозит.

– А Вы в последние два дня кого-нибудь из этой семейки видели?

– Хирурга видел, вернее, его машину, – пожал плечами разговорчивый мужичок, – он каждое утро уезжает на работу, вечером возвращается. Ты спросишь, почему я всё вижу. А я живу напротив, через дорогу. У него ворота скрипучие. Когда они открываются, летом при открытых настежь окнах хорошо всё слышно. А я люблю постоять у окна, посмотреть, что в мире происходит.

– Вы уверены, что за рулем в эти дни был именно Серов?

– А никто больше в их доме машину не водит. Она у них одна: огромный такой внедорожник с большим открытым багажником. Не знаю, зачем хирургу такая машина: бензину жрет немерено, и ни на какие рыбалки он не ездит. Он вообще только на работу и обратно.

– А ночью он всегда дома?

– Нет, – Николай задумчиво покачал головой. – Пару раз в неделю он дома не ночует. Не знаю, может, у него на работе дежурства ночные, или зависает где. Хотя в его-то возрасте и при жене-куколке… не знаю, в общем.

– А жену и мать видели в последнее время?

Николай какое-то время стоял, уставившись немигающим взглядом в живот Пузырева, вспоминая что-то, а потом покачал головой.

– Нет, несколько дней уже женщин не видел. Ну, мать-то понятно. Я и раньше ее пару раз в месяц видел. А вот насчет жены… Обычно она почти каждый день куда-то на такси днем уезжала: по магазинам там, стрижка, маникюр, педикюр. Но дня три уже я ее точно не видел. Может, уехала погреться на курорт.

– Не проводите меня до дома хирурга? – предложил Андрей своему собеседнику. – Наверное, будет более изящно выглядеть, если я подойду в сопровождении человека, которого там знают.

– С удовольствием, – Николай хитро прищурился. – А что ты всё же расследуешь? Что этот упырь такого сделал?

– Пока точно не знаю, – покачал головой Пузырев. – Но есть у нас подозрения, что в этом доме что-то случилось, а хозяева это скрывают.

Не спеша двое мужчин подошли к коричневому забору всё из того же профнастила. Солнце ярко освещало фасад двухэтажного дома за забором, нагревая его желтоватые стены; все окна были закрыты и изнутри занавешены тюлем.

– Ты хочешь туда зайти? – Николай пристально посмотрел на псевдоопера.

– Это было бы неплохо, – кивнул Андрей, – но я подозреваю, что там сейчас только мать Серова. Я не предупреждал о своем возможном визите, старушка может испугаться и не открыть дверь незнакомцу.

– Но удостоверение-то у тебя с собой? – мужичок хитро глянул на Андрея.

Пузырев полез в карман, достал документ, открыл его и показал Николаю.

– Люди моего возраста и старше всё еще довольно почтительно относятся к людям при исполнении, – усмехнулся мужчина, – так сказать, пережиток советского воспитания. Легенда-то у тебя есть? Зачем ты собираешься нарушить мирный покой пожилой женщины?

– Легенду Вы уже слышали, когда хотели напугать меня при знакомстве, – улыбнулся Пузырев. – Вы так тихо там подошли, наверное, имеете большой опыт в этом деле.

– Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой… – продекламировал распевно Николай. – Ну а если ты ищешь якобы орудующего где-то тут медвежатника, я, пожалуй, смогу тебе подыграть. Жми на кнопку.

Пузырев надавил на небольшую кнопку звонка, прикрепленную к забору. Прозвенел ли в доме звонок, было не слышно. Никто не торопился его впускать. Но вот скрипнула дверь дома, послышались тихие шаги, зашуршал гравий во дворе.

– Кто там? – раздался совсем нестарый голос.

Андрей вопросительно посмотрел на Николая.

– Тамара Федосеевна, это сосед ваш, Николай Степанович, – сказал мужчина, сначала слегка прокашлявшись. – Со мной тут рядом оперуполномоченный… Пузырев. В нашем поселке орудует банда преступников, сейфы у людей вскрывают. Вот, товарищ уполномоченный ходит по домам, проводит беседы с жителями, осматривает помещения, проверяет, всё ли в порядке. Может он войти?

– Геночки сейчас дома нет, – ответила женщина за забором. – Может, вечером?

– Тамара Федосеевна, – вступил в разговор Пузырев. – А могу я просто осмотреть дом, проверить, насколько в нем безопасно, не залезут ли воры?

Молчание за воротами несколько затянулось.

– Хорошо, входите через калитку, – наконец старушка решилась впустить гостей. – Только посильнее дергайте за ручку, у нас дверь немного клинит.

Во двор дома хирурга Андрей вошел один, Николай Степанович отрицательно покачал головой и остался на дороге. Мать хирурга производила двоякое впечатление. Седая прядь волос, торчащая из-под цветастого платка, одежда середины 20 века, хотя чистая и глаженная, но очень уж древняя по фасону, но в то же время острый, пытливый взгляд серых, близко посаженных глаз и почти полное отсутствие морщин на довольно моложавом лице. Старушку даже можно было назвать симпатичной: она была высокой, худощавой, пусть и немного сгорбленной годами, и держалась она с достоинством.

– Пожалуйста, входите! – женщина показала рукой на дверь дома. – Я не особо понимаю, чем мы можем заинтересовать разбойников, живем мы не очень богато. Но я могу показать вам комнаты, если вам это так нужно.

– Я надолго Вас не задержу, – Андрей неожиданно для себя вежливо поклонился старой женщине. – Так, формальности.

– Наверху у нас три спальни: моя, Геночки и Юлии, внизу кухня, санузел и гостиная, – сообщила женщина, когда ввела лжеопера в дом. – Что Вас больше интересует?

– Мне достаточно будет осмотреть первый этаж, – улыбнулся Андрей, отмечая про себя не совсем обычную деталь, что у хирурга и его жены спальни были раздельными. – Грабители обычно проникают в дом именно через окна первого этажа… или через дверь.

Тамара Федосеевна открыла ведущую налево двустворчатую дверь явно из настоящего дерева, и Пузыреву показалось, что он оказался в богатом кабинете коллекционера древностей. Здесь даже запах был каким-то таинственным, что-то напоминающим, но что именно, Андрей не мог вспомнить. В гостиную, куда его проводила женщина, свет проникал лишь через узкую щель в тяжелых гардинах, и после царившей на улице жары ему показалось, будто он попал в прохладную ванну.

Создавалось впечатление, что вот уже полвека в доме ничего не менялось, не двигалось с места, мягкие кресла, круглые столики, пианино и фарфор всегда стояли тут на тех же местах. В том числе и разнообразные картины на стенах, скорее всего, копии каких-то древних мастеров. Над камином располагался большой нарисованный портрет какого-то господина в одежде 19 века, рамка портрета отсвечивала золотом.

– Надеюсь, это не подлинники, – Андрей указал на стены гостиной.

– Нет, что Вы, – улыбнулась старушка очень милой, даже какой-то аристократичной, улыбкой. – У нас никогда не было много денег. А эти картины достались мне в наследство от мужа, он любил собирать всякий хлам. Впрочем, портрет над камином принадлежит мне, на нем изображен мой прадед, до революции он служил в Екатерининском дворце.

– У Вас дворянские корни? – улыбнулся Пузырев.

– Теперь это уже можно не скрывать, – пожилая дама горько усмехнулась, – а при Советах всё держалось в строгом секрете. Я сама узнала от мамы о своем происхождении, когда Союз распался.

– А скажите, Тамара Федосеевна, в доме есть сейфы?

– Да, есть один, Геночка хранит там важные документы, – кивнула женщина. – Вот там в углу за креслом, можете взглянуть.

Андрей подошел к сейфу у стены, присел и огляделся. Если Пашка смотрел отсюда, а так, скорее всего, и было, то «в углу около стола» могло обозначать только одно место. Пузырев поднялся и подошел к столу. Снова присев на корточки, он осмотрел пол. При слабом освещении найти какие-либо следы крови на ламинате было проблематично. Впрочем, сыщик был уверен, что, если тут и были раньше какие-то следы, их уже успели зачистить. Тщательная экспертиза, возможно, и дала бы результат, но проводить обыск и брать образцы материала в доме хирурга у Андрея не было полномочий.

– А можно узнать, что Вы тут ищете? – старушка подошла к Андрею, она строго смотрела на него сверху вниз.

Андрей поднялся на ноги и покачал головой.

– Показалось, что тут что-то блеснуло, но именно показалось. Я хочу еще кое о чем спросить.

– Спрашивайте, и давайте уже заканчивать с этим делом, – в голосе женщины сквозил металл, ее былое очарование испарилось.

Теперь Андрей уже окончательно поверил в рассказ Пашки. В этом доме две ночи назад совершенно точно что-то произошло. Труп был, и лежал он именно тут, около стола. И седая дама знала, что он тут был.

Тамара Федосеевна явно занервничала, возможно, начала догадываться об истинной цели визита сыщика. Но это было и к лучшему. Когда человек нервничает, он чаще допускает ошибки. А именно на ошибки преступника у Андрея была вся надежда. Но сейчас он решил переключиться на другой аспект.

– Я так понял, что Ваш сын женат, – это был не совсем вопрос.

– С этим Геночке не везет, – женщина сокрушенно покачала головой. – Он был женат четыре раза… Впрочем, почему был? Он и сейчас женат на Юлии.

– А Юлия сейчас дома? Я могу с ней поговорить?

Какая-то тень промелькнула в глазах старухи.

– Ее сейчас, к сожалению, нет дома. Она позавчера уехала отдыхать… кажется, куда-то в Абхазию. Надеюсь, Вы здесь не из-за нее. Мне показалось, что окна и сейф Вас мало интересуют, и причина визита в чем-то другом.

Андрей обдумывал слова женщины, которая оказалась намного проницательнее, чем он предполагал. Внешность старушки была обманчива. Она явно была умнее, чем старалась казаться. Сыщик прикидывал, о чем еще можно ее спросить.

– Мой сын, потеряв в результате несчастного случая третью жену, – не дождавшись от Андрея очередного вопроса, Тамара Федосеевна взяла инициативу в свои руки. – через некоторое время женился на одной из своих пациенток, женщине тоже не молодой. Тогда ей было сорок три года. Она была вдовой, ее прежний муж тоже незадолго до этого умер. Встретились два одиноких сердца. Мой Геночка привык, чтобы за ним ухаживали дома, я ведь всегда была рядом с ним, он никогда от меня надолго не уезжал. Но я ведь не вечная. Нужно, чтобы Геночку и после моей смерти кто-нибудь опекал. В какой-то степени, именно я уговорила Геночку жениться на Юлии, хотя он еще сильно переживал после внезапной смерти Елены. Но я понимала, что если он не женится побыстрее, то, когда меня не будет, он останется совсем один. Он ведь уже совсем не молод, и бегать за девушками – это вообще не в его стиле.

«Тем не менее, четыре брака, и кто знает, сколько еще романов с пациентками, которых он определенно имел возможность видеть в самом разном виде, в том числе совсем без одежды», – так подумал Пузырев, но спросил совсем о другом.

– Брак Геннадия и Юлии оказался не очень удачным?

– С чего Вы взяли? – нахмурилась женщина.

– Я так понял, у них даже разные спальни.

– Ну, сначала всё было замечательно. Но в последние пару месяцев что-то надломилось. Существуют какие-то мелочи, к которым никак нельзя привыкнуть. Я даже не знаю, как это выразить. Ну, вот хотя бы вопрос кухни, она предпочитала одни блюда, мы – другие. А может быть, выходя замуж за моего сына, она рассчитывала, что он богаче, чем это оказалось в действительности.

– А она пришла в ваш дом, совсем не имея ничего?

– О нет, Юлия была довольно обеспеченной особой. В наследство от предыдущего мужа она получила две квартиры в Москве. Сами понимаете, бедной при таком раскладе ее не назовешь. Но что-то ее со временем перестало устраивать.

– Вы говорите о ней в прошедшем времени, – Андрей внимательно посмотрел на Тамару Федосеевну.

Старая дама грустно улыбнулась.

– В какой-то степени Вы правы. Я так говорю, потому что уверена, что Юлия не вернется сюда больше никогда. Она уехала отдыхать, но…

Женщина покачала головой, давая понять, что отдых от мужа затянется на всю жизнь.

– Они с Геннадием поссорились?

– Геночка не такой человек, чтобы ссориться. Он предпочитает все эмоции держать в себе.

– А может быть, с Вами?

– А я для этого уже слишком стара. Я слишком много перевидала на своем веку, слишком хорошо знаю жизнь и предпочитаю не лезть в чужую жизнь.

– Может, у нее появился любовник?

– Я не исключаю такого исхода, – кивнула женщина. – Геночка сделал из вполне заурядной стареющей вдовы очень аппетитную куколку. Многие мужчины стали заглядываться на Юлию после операции. Но я не думаю, что она изменяла Геночке. Впрочем, теперь она свободна и вполне может позволить себе расслабиться.

– А когда она уехала на юг?

– Два дня назад, во вторник вечером.

– Поездом до Сухуми?

– Скорее всего, но я не смотрела расписание поездов. Геночка, по-моему, тоже. Он, как и я, уверен, что она его бросила и больше никогда не вернется сюда.

– Геннадий провожал ее на вокзал?

– Нет, она уехала на такси. Но я не видела саму машину. Она куда-то позвонила, а потом взяла чемодан и ушла через калитку.

– Если всё так плохо, почему было просто не развестись?

– Геночка не дал бы ей развод, – старая женщина грустно покачала головой. – У моего сына нет никакого желания жениться еще раз. Но мы ушли в какую-то сторону. Я так и не поняла, почему Вы здесь? Что от нас нужно полиции на самом деле?

– У нас есть основания полагать, что жена Вашего сына не доехала до Абхазии, – Пузырев решил сыграть ва-банк, другого выхода он сейчас просто не видел.

Он уже был абсолютно уверен, чей труп видел Пашка под столом. Но доказать что-либо сейчас представлялось весьма проблематичным. Андрей был уверен, что просто так ни Серов, ни его мамаша, не расколются. Они были уверены в своей безнаказанности, а улик против них не было никаких.

– Поэтому я хотел бы спросить Вас, что именно происходило в вашем доме во вторник вечером. Ваш сын был в тот вечер дома?

– Нет, два раза в месяц по вторникам после работы Геночка посещает один закрытый клуб. Он у меня немного нелюдим, но для поддержания своего имиджа… и имиджа клиники, в которой он работает, вынужден это делать. Многих своих будущих клиенток Геночка встретил именно в этом клубе.

– То есть, когда Юлия уезжала, Вашего сына даже не было дома.

– Мне кажется, моя невестка специально выбрала для отъезда именно этот день, чтобы не прощаться с мужем. Уехала, так сказать, по-английски.

Андрей, беседуя с женщиной, никаких подозрительных звуков не слышал, но заметил, как старушка наклонила голову, словно прислушиваясь. Сыщик быстро подошел к окну и отдернул гардину. Во двор въезжал огромный внедорожник. По всей видимости, звук открывающихся ворот старухе был более привычен, и она уловила его через закрытое окно.

– Ну что ж, надеюсь, Ваш сын сможет подтвердить мне Ваши слова, – Пузырев уверенно двинулся к выходу.

Пожилая женщина молча семенила позади сыщика.

– Входите, гражданин Серов, – Андрей широко распахнул входную дверь перед носом хозяина дома.

– Прошу прощения, – мужчина опешил. – Вы кто?

– Оперуполномоченный Пузырев, ищу, куда подевалась Ваша жена, гражданин Серов, – Андрей решил взять напором, не давая возможности потенциальному убийце прийти в себя и подготовиться к разговору.

Мужчина недоуменно посмотрел на свою мать, и, переступив порог собственного дома, вошел в прихожую.

– Ваша матушка сказала нам, что ваша жена уехала отдыхать в Абхазию… навсегда, – продолжил сыщик. – К сожалению, могу вас уверить, там ее нет.

Хирург, нахмурив брови, смотрел на сыщика. На его круглом лице было написано недоумение, и больше ничего. По комплекции Серов был немного похож на Пузырева, это был крупный мужчина, но с годами он серьезно обрюзг, чем в не лучшую сторону отличался от молодого сыщика.

– А чего, собственно говоря, вы от меня хотите? – спросил наконец мужчина. – Жена уехала, скатертью дорога. Я даже не уверен, что она поехала в Абхазию. Я вообще понятия не имею, где она и с кем.

– Где вы были во вторник вечером? – прямо спросил Андрей.

– В клубе «Эль-Парис», – тут же ответил мужчина. – Впрочем, вам это название ни о чем не скажет. Вряд ли вы сможете туда попасть без приглашения.

– Во сколько Вы вернулись домой?

– Как обычно, в шесть утра, – пожал плечами хирург, честно глядя в глаза сыщика. – Я на среду всегда беру в клинике выходной. Очень уж эти ночные посиделки выматывают.

– А могу я осмотреть Вашу спальню и спальню Вашей жены? – спросил Пузырев.

– А ордер на обыск у Вас есть, гражданин оперуполномоченный? – усмехнулся Серов и тут же нетерпеливым голосом добавил. – Полиция не имеет никакого права нам надоедать, мама. Мы не совершили никакого преступления. Не отвечай больше на вопросы этого… гражданина Пузырева.

Разумеется, никаких ордеров у Андрея не было. Он и так уже провел в этом доме много времени незаконно, узнал много интересного, о чем утром даже не мечтал. Пора было и откланяться, пока хозяевам не вздумалось уточнить, существует ли в природе оперуполномоченный Пузырев.

– Ладно, я вас покидаю, – улыбнулся Андрей. – Если Юлия каким-то образом даст о себе знать, не поленитесь, позвоните в полицию.

Хирург резко отвернулся и, не сказав ни слова, пошел в гостиную. Тамара Федосеевна проводила опера до калитки, и на прощание заговорщицки шепнула:

– Если вам нужно будет еще со мной о чем-нибудь поговорить, приходите, когда его нет дома.

Глава 5

– Ты что-нибудь смог выяснить? – вечером, когда в адвокатском офисе уже никого не было, даже пунктуального секретаря Сурового, Пашка Лапоть сидел на стуле напротив хозяина кабинета.

Андрей вкратце рассказал другу историю посещения дома хирурга.

– Значит, это он убил жену, – уверенно заявил бывший медвежатник, выслушав друга.

– Мы этого не знаем, – вздохнул Пузырев. – Всё говорит о том, что так и было, но раздобыть доказательства будет непросто. Эти люди уже замели следы, и теперь они уверены, что полиция ничего не сможет им сделать.

– Я заметил пару проколов, – Лаптев выставил над столом ладонь с растопыренными пальцами.

Говоря, он стал эти пальцы загибать.

– Во-первых, Серов ночью возвращался домой, я видел его машину. Во-вторых, проверить, брала ли Юлия Серова билет на поезд, и главное, поехала ли она на нем, Катька сможет без проблем. В-третьих, на полу должны быть следы крови, полностью замыть их невозможно.

– Во-первых, – Андрей наклонился над столом, взял руку друга и начал отгибать его пальцы назад, – доказать, что Серов ночью возвращался, будет сложно. В закрытый клуб даже полиция так просто не войдет, нужны очень веские основания. И не факт, что там кто-то захочет разговаривать. Во-вторых, Юлия, может, вовсе и не Серова, ее фамилию мы пока не знаем. Ну и в-третьих, ты помнишь, как лежало тело? Оно лежало на полу или на ковре?

– Блин, – Павел покачал головой, – там ковер был в углу.

– Вот, а теперь его там нет, – Андрей развел руками. – Думаю, он сейчас находится там же, где и тело Юлии, а на ламинат кровь могла через ковер и не просочиться.

– Хреново, – вздохнул Лапоть. – Что делать собираешься?

– Позвоню завтра Соломинке, попрошу пробить по базам эту самую Юлю. Пусть узнает фамилию, поехала она куда-нибудь во вторник или нет, и вообще раскопает всю ее подноготною, в том числе и до того, как она выскочила за хирурга. Там тоже может оказаться много интересного.

– Есть еще какие-то зацепки? – Павел с надеждой посмотрел на Андрея.

– Есть еще странное утверждение старушки, что Юлия поехала на вокзал на такси. При этом машины она почему-то не видела. Надо будет порасспрашивать соседей, видел ли кто такси и женщину с чемоданом. Ну и Катьке я закину удочку, может, сможет выяснить, заказывал ли кто-нибудь такси вечером к дому хирурга.

– Ну, уже кое-что, – удовлетворенно кивнул Павел.

– Ты что сегодня вечером делаешь? – вдруг спросил Пузырев.

– Интересный вопрос, – усмехнулся Лаптев. – Обычно мужчина его задает женщине. Но я…

– Когда мы с тобой в последний раз просто так сидели вдвоем, не думая ни о каких женщинах?

– В прошлой жизни, – вздохнул Пашка.

– Так ты ответишь на мой нескромный вопрос? – Пузырев, чуть склонив набок голову, смотрел на друга.

– Сегодня вечером я собираюсь посидеть с другом в баре, пивка попить.

– Тогда пошли развлекаться.

На следующий день солнце светило все также ярко. В десять часов Пузырев позвонил Соломиной и попросил разузнать всё, что можно, и даже что нельзя, про прошлое и настоящее жены Серова. Особое внимание при этом нужно было обратить на вторник и поезда на юг, впрочем, аэропорт и самолеты тоже стоило проверить.

– Ты думаешь, что убита именно жена нашего хирурга? – спросила Катя очень тихим голосом, несмотря на воскресный день разговаривала она явно с работы и не хотела, чтобы ее слышали посторонние.

– Я в этом почти уверен, но нужно всё хорошенько проверить. Вы сможете начать официальное расследование, если на то будут очень веские основания. Пока у меня, кроме подозрений, ничего нет.

– Хорошо, узнаю об этой Юле всё, что смогу.

– И еще, Катюша, такая просьба. Во вторник вечером Юлия якобы вызвала такси и уехала на вокзал. По таксистам есть возможность пробить вызовы к дому Серова? Ездил кто-то, вез кого-нибудь?

– Это сложнее, но попробую. Макса подключу, у него больше возможностей.

– Спасибо, Катюша, буду ждать звонка.

Побродив по кабинету из угла в угол, Андрей вышел в приемную, сказал Суровому, чтобы перенаправлял все важные звонки, если они, конечно, вдруг появятся, на его мобильник, вышел из офиса и сел в машину.

Пузырев долго сидел в машине, что-то обдумывая, благо машина стояла в тени дома, и летнее солнце не успело сделать из нее раскаленную печку. Снаружи проходили люди, кто-то смеялся, кто-то спешил по своим делам, а он оставался в своем мире размышлений, как будто существовал вне времени.

Наконец, приняв решение, Андрей включил мотор и поехал к месту предполагаемого преступления.

На этот раз особо прятаться Пузырев не стал, а припарковался у ворот дома Николая Степановича. Выходить из машины он не спешил. Тут тоже был тенек, отбрасываемый забором и домом старика, поэтому внутри автомобиля было вполне комфортно даже при выключенном двигателе и отключенном кондиционере.

По всей видимости, Николай Степанович действительно любил глядеть в окошко. Прошло всего минут пять, калитка открылась, и старик вышел на улицу. Пожилой мужчина подошел к машине адвоката-опера и с улыбкой заглянул в окошко.

Андрей опустил стекло.

– Как поживаете, Николай Степанович?

– Для тебя, Николай, – усмехнулся старик, – отчество для старых ведьм, вроде этой псевдокнягини, аристократическую фамилию которой я и не знаю. Серова-то она, явно, по мужу.

– Не любите Вы ее всё-таки, – покачал Андрей головой.

– А зачем мне ее любить? Скользкая она какая-то. Строит из себя аристократку, но иногда больше на Бабу-ягу похожа.

– Николай, я чего хотел спросить-то… Во вторник вечером Вы не видели, такси к дому Серовых не подъезжало? Никто не уезжал отсюда с чемоданами?

– Во вторник? – старик задумался. – Про вторник ничего сказать не могу. Извини уж, но ко мне еще днем дружок мой старинный приехал. Мы с ним посидели так душевно, до утра проболтали, я к окну ни разу не подходил, ничего не видел.

– Понятно… – Андрей задумался.

– Андрей, я, конечно, не в своё дело лезу. Но я как понимаю диспозицию. С этой куколкой, женой Серова что-то случилось? Я прав?

– Ну, я могу сказать одно. Мы не знаем, где она сейчас находится.

– Знаешь, я кое-что припоминаю из той ночи, – Николай почесал узловатыми пальцами переносицу. – Мы с Михеем перед тем как спать лечь, вышли на порог, подышать ночным воздухом, ну и покурить, разумеется. Так вот, сам понимаешь, ночь – тишина, всё спит вокруг. Поэтому я и услышал скрип телеги, ну, понимаешь, такой садовой ручной тележки, на которой возят песок, землю…

– И кто куда что вез на тележке? – насторожился Пузырев.

– Не знаю, – удрученно покачал головой старик. – Мы выпили к тому времени уже прилично, лень было вставать, идти, смотреть, куда кого-то ночью понесло. Но, зуб даю, садовая тележка абсолютно точно проехала мимо моего забора… в сторону парка.

– Кто-то решил ночью выкопать осинку в парке, чтобы посадить у себя на участке? – выдал Андрей шуточную версию.

– А может, и так, – пожал плечами Николай. – Я, кстати, этому не удивлюсь. Но возможны и другие версии.

– Согласен, – Андрей кивнул и снова задумался.

– А ты просто так сюда сейчас приехал? – поинтересовался старик. – Или следишь за кем?

– Серов сейчас дома, не знаете? – Пузырев ответил вопросом на вопрос.

– Нет, – старик отрицательно мотнул головой. – Утром уехал.

– Значит, старушка сейчас одна?

– Ну, раз куколка пропала, значит, старая карга должна быть одна.

– Пойду-ка я, попробую еще разок побеседовать с этой аристократкой, – Андрей нажал кнопку, закрывающую окно.

Он вышел из машины и сопровождаемый пристальным взглядом Николая перешел дорогу. Еще немного подумав, Пузырев нажал кнопку звонка.

Дверь в дом открылась почти сразу. Послышались шаги.

– Товарищ Пузырев? – раздался из-за забора голос. – Идите к калитке, я вас жду.

Сильно дернув за ручку, Андрей вошел во двор. Старушка выглядела точно так же как вчера, держалась она весьма непринужденно.

– Я чувствовала, что Вы воспользуетесь моим приглашением.

– Да, мне захотелось с Вами еще кое о чем поговорить.

Они вошли в дом и вновь прошли в гостиную. Сегодня гардины были раздвинуты, и солнечный свет делал комнату совсем другой, более живой. Пузырев невольно покосился на стол в углу. За прошедшие сутки его местоположение несколько изменилось. Хозяин дома сдвинул стол ближе к стене, и теперь он стоял на том месте, где раньше лежал труп. Посмотреть теперь, при свете дня, есть ли на полу какие-нибудь пятна, можно было только, если залезть под стол.

– Знаете, я, наверно, плохо воспитала своего сына, – вздохнула Тамара Федосеевна. – Видите ли, он у меня один. С его отцом, моим первым мужем я рассталась, когда мальчику было всего три года. Он долго рос без мужского внимания и воспитания. Он был единственным мужчиной в доме. Я его избаловала.

– Почему вы не вышли замуж снова?

– Я вышла, – женщина укоризненно посмотрела на Пузырева, который не уловил слова «первым мужем» в ее речи. – Геночке было уже семнадцать, когда я сошлась со вторым мужем.  Начало девяностых, разруха и разбой. Мужчины совершенно не сошлись характерами. Геночка не признал нового отца, в доме была постоянная вражда. К счастью, мой второй брак тоже продлился недолго. Второй мой муж умер через два года. Инфаркт. Так что, почти всю жизнь мы с сыном прожили вдвоем, и от этого он, как мне кажется, вырос несколько нелюдимым.

– Тем не менее, он был четыре раза женат, – Андрей с иронией посмотрел на старушку.

– Да, так и есть, – женщина тяжело вздохнула. – Но и в этом плане Геночке ужасно не везло. Первая его жена, Анастасия, охомутала его, когда он еще учился в медицинском. Я была против их скоропалительного брака. Мне казалось, девушку интересует не мой сын, а его деньги. От моего второго брака мне досталось очень приличное наследство, и в то время мы ни в чем себе не отказывали. Конечно, вы плохо обо мне подумаете, но я была рада, когда пришло сообщение из Крыма, что Анастасия умерла, чем-то там отравившись. Я вообще не понимала, почему она поехала отдыхать одна, без мужа.

– Детей у них не было?

– Нет, ни одна из жен, не принесла нам наследника, – женщина грустно покачала головой, но Пузыреву показалось, что она этим нисколько не расстроена.

– Насколько я знаю, вторая и третья жены Вашего сына тоже отравились на югах.

– Да, на Марии Геночка женился буквально через полгода после смерти Анастасии. Они были подругами, и, я так понимаю, Мария подхватила эстафету в погоне за богатством. Прожили они вместе два с половиной года, а потом и вторая моя невестка поехала одна отдыхать на юг. Но в поезде съела что-то не то. И после этого Геночка долго не женился.

– Он стал известным хирургом, заработал репутацию.

– Да, работе он посвятил всё своё время. Но всё же в какой-то момент вновь не устоял. Одна из его пациенток, Елена, вцепилась в Геночку мертвой хваткой. Впрочем, на этот раз я особо не возражала. Года начали брать своё, и я понимала, что Геночке нужен кто-то, кто позаботится о нем, когда меня не станет.

– Но Елена тоже протянула недолго, – Пузырев внимательно посмотрел на старую женщину.

– Да, два года всего. И снова женщина поехала одна отдыхать. Причем в Турцию, где каждый турок так и норовит затащить в постель очередную приехавшую без сопровождения мужа «Наташу». И снова, как это ни странно, отравление.

Андрей стоял в гостиной, размышлял, давал возможность хозяйке дома говорить то, что она сочтет нужным.

– Я ведь почему Вам вчера шепнула, что хочу поговорить. Я хотела объяснить Вам, почему Геночка так сурово с Вами вчера разговаривал. Такой уж у него характер. Это с детства. При одной мысли, что его в чем-то подозревают, у него портится настроение. Полиция в доме: кому это понравится. Мы ни в чем не провинились против закона, поэтому и не понимаем, почему к нам такое внимание полиции.

– Скажите, а во что была одета Ваша невестка, когда уезжала из дома на вокзал? – Пузырев резко сменил тему.

– Думаю, как обычно, – старушка на секунду задумалась. – Мне кажется, джинсы и футболка. Хотя был вечер, но еще было довольно тепло. Кажется, курточку свою желтую она держала в руке вместе с чемоданом.

– Чемодан какой?

– Обычный, с ручкой, на колесиках. Сейчас все с такими путешествуют.

– Она уехала, как Вы думаете, навсегда. А остальные свои вещи она забрала или оставила вам?

– Дня за три до своего отъезда Юлия вывезла на такси два больших чемодана с вещами. Куда, я не знаю. Кажется, сами чемоданы были не ее, хотя, может, она их специально купила. Но вещи в них, безусловно, были ее. Впрочем, забрала она не всё, что-то в ее комнате осталось. Наверное, с чем-то она решила расстаться, оставить вещи в прошлом. И всё же, гражданин сыщик, почему Вы проявляете такой интерес к моей невестке? Вы что-то говорили о том, что она не приехала в Абхазию. Но она могла поехать в любое другое место. Да и вообще, откуда такие сведения? Кто-то в Абхазии ее ждал?

– Видите ли, Тамара Федосеевна, той ночью, когда Ваша невестка якобы покинула этот дом, к вам, в эту вот самую гостиную, проник человек. Он хотел вскрыть сейф.

Пузырев решил открыть карты и проверить реакцию старой женщины.

– Значит, легенда о грабителях всё же не совсем легенда, – старая женщина с усмешкой посмотрела на Андрея.

– Да, – Пузырев изучал реакцию женщины, ожидая от нее вопросов, но старушка была абсолютно спокойна.

– Ограбление прошло удачно? – Тамара Федосеевна как будто издевалась над сыщиком.

– Нет, он не успел. Ночью приехал Ваш сын и вспугнул грабителя.

– Геночка в ту ночь не возвращался, – женщина уверенно покачала головой. – Он никогда не покидает свой клуб раньше времени.

– Другой причиной, почему взломщик покинул ваш дом без добычи, был труп женщины, который он случайно увидел на том месте в углу, куда вы теперь задвинули стол.

– Этот преступник Вам прямо вот так это и сказал? – седые брови женщины удивленно поползли вверх.

Андрей внимательно изучал поведение пожилой женщины и понимал, что нервы ее намного крепче, чем можно было предположить, глядя на сухонькую старушку.

– Может быть, Вы пригласите этого человека сюда, чтобы он сам лично в лицо мне сказал, что ему там привиделось ночью в темной комнате.

– Возможно, я вскоре это сделаю, – сказал Пузырев, он был недоволен разговором. Испугать и запутать старушку не получилось.

– Я не знаю, что это за человек, о котором Вы говорите, – в словах, тоне, даже в осанке старой женщины вдруг проявился истинный аристократизм. – Возможно, у Вас есть основания ему верить. Ну да, взломщик, как ему не верить? А я всего лишь семидесятитрехлетняя, слегка выжившая из ума, старуха, которая никому в жизни не причинила зла. Пойдемте, я открою вам все двери в доме и покажу все, что вы пожелаете.

– Спасибо, я достаточно уже узнал, – Андрей покачал головой. Он почему-то почувствовал себя виноватым в том, что причинил старушке столько хлопот и даже посмел в чем-то ее подозревать.

Так сильно старуха на него подействовала, что он предпочел поскорее сбежать из этого дома, чтобы привести в порядок мысли.

Когда Пузырев открывал калитку, чтобы удалиться, женщина мягко взяла его сзади за рукав.

– Я прошу прощения, что была несколько груба, – сказала она тихо. – Просто попытайтесь понять меня. Забудьте, что вы занимаетесь преступлениями. Представьте себе, что вам неожиданно задают странные вопросы, что вас подозревают в том, будто вы кого-то хладнокровно убили. Как бы Вы вели себя на моем месте?

Андрей ничего не ответил пожилой даме. Покачав головой, он пошел к своей машине.

Глава 6

В свой офис Пузырев не поехал. Он оставил машину на стоянке около парка и пошел по еловой тенистой аллее, размышляя о том, куда двигаться в этом непростом расследовании дальше.

Андрей шел и шел, несколько раз сворачивал на другие дорожки, углубляясь в парк всё дальше. Чем дальше он уходил, тем больше чувствовалось запустение. Это был уже, скорее, не парк, а лес, в котором кто-то непонятно зачем проложил дорожки, засыпанные гравием. Несмотря на то что был воскресный день, народу в парке почти не было.

Пузырев понимал, почему решил прогуляться именно здесь. Окружающая тишина напоминала о том, что время словно остановилось. Ветви деревьев переплетались над головой, создавая естественный навес, который затенял всё вокруг. Но это было не главным. Старик Николай сказал, что той ночью кто-то с тележкой ходил в парк. Это было странно.

Андрей достал смартфон, включил навигатор, посмотрел на карту парка. Лишь в одном месте парк близко прилегал к поселку, в котором произошло убийство. И это место было совсем рядом. Андрей сверился по карте, какая дорожка может привести его к тому месту, откуда можно из поселка попасть в этот заброшенный, заросший деревьями, уголок.

Вскоре Пузырев был на месте. Тут уже была не гравийная дорожка, а обычная лесная тропа. Улица, на которой располагался дом хирурга, упиралась в канаву, через которую был переброшен деревянный пешеходный мостик, достаточно широкий, чтобы провести по нему садовую тележку. От мостика вглубь парка, а вернее, леса вела хорошо утоптанная грунтовая тропинка.

 Андрей пошел по тропе. Несмотря на то что несколько раз дорогу пересекали другие тропки, Пузырев знал, куда идти. На карте он совершенно четко видел большую систему водоемов. Именно к этим прудам и вела грунтовая дорожка.

Минут десять пути, и вот Андрей вышел на берег. Вода светилась под солнечными лучами, отражая яркие оттенки синего и зеленого. Легкий ветерок принес запахи свежести и влажной земли, а волнение леса вокруг создавало атмосферу уединения. Пара уток плавала около берега, но увидев человека, птицы медленно заскользили по ровной глади к центру водоема.

Пузырев присел на толстый корень, выходивший из земли, и стал наблюдать за водоплавающими, которые, отплыв, потеряли к человеку всякий интерес. Тропа не подходила в этом месте вплотную к воде. Берег густо зарос высокой травой, никаких следов заметно не было. Если кто-то привозил сюда тележку с трупом, то на траве должны были остаться вполне конкретные следы от колес.

Посидев немного, Андрей поднялся и пошел в обход пруда, внимательно вглядываясь в берег, стараясь заметить хоть что-то напоминающее следы колес или волочения. Утоптанная дорожка вела вдоль берега, но людей не было видно.

Но вот послышался какой-то шум, и из-за поворота выехал велосипедист. Пузырев чуть сдвинулся с тропинки, пропуская мужчину в спортивном костюме, который лихо промчался мимо, даже не взглянув на сыщика.

Андрей двинулся дальше, размышляя о том, что, даже если удастся подрядить для поисков водолазов, неизвестно, сколько времени у них уйдет, чтобы обследовать всё дно у берегов. Пруд был хоть и не широкий, но вытянутый на несколько сот метров.

Вскоре тропа вывела Пузырева на небольшой, но довольно широкий и очень старый каменный мостик, в самом узком месте отделявший этот пруд от еще одного такого же, уходящего еще дальше в лес. И это означало дополнительные несколько сот метров побережья.

Андрей задумчиво, опершись о каменные перила, смотрел на водную гладь. Здесь было довольно глубоко, не было видно не только дна, но и водорослей. Пузырев представил, а что бы он стал делать, если бы ему нужно было незаметно ночью выкинуть из тележки тяжелый груз.

С одной стороны, чем дальше и дольше он бы тянул телегу, тем больше была вероятность случайно наткнуться на людей. Хотя если днем тут никого нет, то ночью и подавно. С другой стороны, вот этот мостик, расположенный довольно далеко от поселка и основной тропы, был очень уж подходящим местом, чтобы не оставить следов на берегу. И тут было достаточно глубоко, чтобы скрыть на дне улики.

Да, место было подходящим, но никаких оснований вызывать водолазов у Андрея не было. Сейчас он был никем, и у него были всего лишь подозрения. Как опер со стажем, он понимал, что даже работай он сейчас в полиции, никто ему только из-за его хотелок водолазов бы не дал. Нужны были факты, а у него, кроме подозрений, до сих пор были только слова бывшего преступника, пусть и друга.

 Бросив в пруд маленький камешек, кем-то оставленный на парапете, Андрей пошел на автомобильную стоянку.

Только вечером Пузырев пришел в офис, который по заведенной давно привычке, работал и в выходные. Суровый уже собирался уходить домой, а в приемной сидел Пашка, поджидая друга.

– Пойдем, посидим, подумаем, – Андрей кивнул другу и открыл свой кабинет.

– Есть что новое? – с надеждой в голосе спросил Лаптев.

Андрей, поморщившись, покачал головой.

– Глухо. Старуха ничего нам не скажет. Крепкая дамочка, не удивлюсь, если в девяностые она вместе с мужем занималась темными делишками.

– А сам Серов?

– Он с нами разговаривать больше не будет. И не потому, что боится сболтнуть лишнего. Он из тех твердолобых баранов, которые, если на них найдет, будут гнуть свою линию, даже если их резать начнут.

– Что будем делать? Есть мысли?

– Будем ждать звонка Соломинки, – вздохнул Пузырев. – Может, что интересного наша подружка накопает.

За окном уже стемнело, когда в смартфоне Андрея раздался видеозвонок. Катя звонила из дома, она была в легком халатике, подчеркивающем ее замечательную фигуру.

– Ребятки, рада вас видеть, – просияла женщина. – Сейчас я вам кое-что расскажу. Приготовьтесь слушать.

– Всегда готовы, – Пашка дурашливо отсалютовал в экран.

– Итак, Юлия Серова, в девичестве Мосягина, в первом замужестве Мордвинова. Сорок пять лет. Детей нет. Два года назад овдовела, но долго не тосковала. Прежний муж был крупным чиновником в Москве, умер на рабочем месте от кровоизлияния в мозг. Никогда толком нигде не работала, мужья обеспечивали.

– Типичная такая биография, – усмехнулся Лапоть.

– Теперь, что касается последних дней, – не обращая внимания на реплику друга, продолжила Катя. – Еще месяц назад Серова купила билет на поезд, но не в Абхазию, а до Анапы. Во вторник в десять вечера поезд отправился с Московского вокзала по расписанию. Как следует из данных РЖД, Юлия Серова в поезд села, предъявив свой паспорт. Правда, доехала ли она до Анапы или вышла раньше, информации нет.

– Нормально! – Пузырев недоуменно смотрел на экран смартфона. – Если она села в поезд, то чей труп видел Пашка?

– Ребятки, я не знаю, чей там труп, я говорю то, что есть в базах, – Соломина пожала плечами, отчего чуть не вылезла из халата, почти полностью обнажив плечи. – Про такси слушать будете?

– Говори уж, – буркнул Андрей, ожидая услышать еще одну безрадостную весть.

– Макс постарался, напряг всех агрегаторов такси в городе. В интересующее нас время из поселка, интересующего нас, было два заказа. Один из вызванных водителей как раз доставил пассажира на Московский вокзал примерно за пятнадцать минут до отправления поезда на Анапу. Разумеется, кого он вез, диспетчер не знает, но я могу дать вам номер машины. Можете попробовать сами поговорить с шофером.

– Давай номер, – вздохнул Пузырев, – хоть какая-то зацепка.

– Ну, в общем-то, у меня всё, – сказала Катя извиняющимся тоном после того, как продиктовала марку и номер машины такси. – Прошу прощения, если немного подпортила вашу железобетонную версию.

– Ладно, разберемся, – хмуро произнес Андрей.

– Ну, вы, если что, звоните, мальчики, пока.

За спиной Соломинки появился мужик с голым торсом, и экран погас.

– Как-то всё это мне не нравится, – покачал головой Пузырев, исподлобья хмуро глядя на друга.

– Чей же труп я видел? – Лаптев тоже выглядел очень расстроенным, что с ним бывало редко. – Не могло же мне померещиться.

– Ну, была у меня изначально еще одна версия про неудовлетворенную пациентку, – Андрей задумчиво облокотился о стол. – Но…

Резко схватив телефон, Пузырев набрал номер Соломиной.

– Да, Андрюша, что еще? – раздался нежный, мурлыкающий голос Кати.

– Катюшенька, а сообщений о пропаже какой-нибудь женщины, пациентки Серова в эти дни не было? – быстро заговорил Андрей, понимая, что сейчас женщине совсем не до него. – Ты могла бы, вообще, составить для меня список его пациенток, собрав отдельно тех, у кого к хирургу были претензии?

– Хорошо, Андрюшенька, – проворковала женщина, – завтра я тебе всё составлю, сделаю всё, что ты захочешь. Но давай, это будет завтра.

Катя отключилась, а Андрей задумчиво посмотрел на сидящего напротив друга.

– Хорошо Катьке, всегда у нее под боком есть кто-то.

– А ты так и не женился? – спросил Лаптев друга. – Всё по Катюхе сохнешь?

– Не сохну, но и другой женщины, которая бы мне нравилась хотя бы также как Соломинка, до сих пор не встретил. А у тебя как с личной жизнью?

– Отлично, – усмехнулся Павел. – Я и не собирался никогда ни на ком жениться. Я для этого не предназначен, а девушек, готовых на время разделить со мной одиночество, вокруг и без этого хватает. Меня всё устраивает.

– Понятно, – Андрей кивнул. – Давай отбросим личную жизнь и подумаем, что мы имеем.

– Мы имеем труп, которого нет… Больше я ничего не могу сказать.

– И что нам с этой массой информации делать? – Пузырев скептически посмотрел на друга. – Может, плюнуть и спать спокойно?

– Андрюха, не кривляйся. Мы оба отлично знаем, что пока не разберемся в том, что произошло, мы не сможем спокойно спать. В этом мы с тобой очень схожи, мы упрямы, как бараны, и будем толкать забор, пока он не упадет.

– Ладно, что-то у меня сегодня голова больше не варит, – Пузырев устало потер ладонью наморщенный лоб. – Пойдем, по кружечке пропустим, и по домам. Завтра буду думать.

Глава 7

Утром Пузырев в офис не поехал. Он позвонил Суровому и отпустил старика домой. Ночью Андрею пришла в голову замечательная во всех отношениях мысль, что с адвокатской деятельностью пора заканчивать. Чем заниматься дальше, Пузырь еще не придумал, хотя мысль о возвращении в полицию всё чаще посещала его.

Андрей поехал в диспетчерскую широко известного по всей стране таксопарка. Его удостоверение при входе в большой офис не вызвало у охраны никакого подозрения, тем более что с утра уже звонил следователь Березин и предупредил, что сотрудник полиции приедет по очень важному делу.

Пузырева провели к руководительнице диспетчерской службы, молодой, строгой женщине в огромных очках.

– Я хотел бы пообщаться с водителем, который в прошлый вторник вечером отвозил пассажирку на Московский вокзал, – сказал Андрей и назвал номер машины.

– Пойдемте к компьютеру, посмотрим, кто это, и где он сейчас, – женщина улыбнулась одними губами.

То, что творилось на компьютере диспетчера, ввело Пузырева в ступор, такой какофонии движущихся красок он никогда в жизни не видел.

– Не волнуйтесь, здесь сейчас вообще все наши машины отображены, – усмехнулась диспетчер, увидев удивление в глазах опера. – Сейчас мы найдем вашу.

Женщина нажала какие-то клавиши на клавиатуре, и мельтешение на экране исчезло, осталась одна зеленая точка.

– Вот, Бабоев Сухроб, сейчас свободен, – сообщила диспетчер.

– А можно сделать, чтобы он сюда приехал?

– Вы только поговорить хотите? – женщина вопросительно посмотрела на Андрея.

– Было бы неплохо, чтобы он отвез меня отсюда к Московскому вокзалу. Проезд я оплачу.

– Хорошо, сейчас устроим, – женщина подняла трубку. – Вы подождите пока в холле, я вам сообщу, когда водитель приедет.

Через двадцать минут Андрей уже сидел в машине. Мощный, даже крупнее Пузырева, таджик по-русски разговаривал почти идеально.

– Да, забирал я в том поселке пассажирку с чемоданом, – подтвердил таксист информацию, добытую Катей. – Отвез ее на Московский вокзал. Она торопилась, до поезда оставалось мало-мало времени.

– Значит, это была женщина. Вы можете ее описать?

– Высокая, не толстая… – шофер на некоторое время задумался. – Одежда немного странная была. Лето. Хоть и вечер уже был, но было тепло. Джинсы и широкая… как это называется… блузка, такая бесформенная. Но это ничего. На голове был платок. Зачем?

– А цвет волос у женщины какой был? – спросил Андрей, вспомнив торчащий постоянно из-под платка Тамары Федосеевны седой клок.

– Крашеная она. Цвет непонятный. Синий, фиолетовый, голубой. Только я видел то, что над глазами. Остальное платком закрыто было.

– А возраст женщины вы сможете назвать?

– Трудно сказать, – шофер покачал головой. – Не молодая, это точно. А так, может, сорок, может, пятьдесят… может, и шестьдесят. Голос не старый, фигура непонятная. Попа не тощая, вполне приличная, женская такая, круглая. Это я почему заметил. Она запретила мне ее чемодан трогать. И около дома сама его в багажник засунула, и на вокзале сама достала. Я попу ее хорошо видел, когда она наклонялась.

– А чемодан тяжелый был?

– Вот это тоже странно, – водитель поцокал языком. – На юг дамочка едет, явно отдыхать, а чемодан не тяжелый. Она без труда его из багажника доставала.

– А где Вы ее высадили? Можете показать?

– Да, покажу, – согласился таксист, – там обычная стоянка, я всегда там высаживаю пассажиров, кому на поезд.

– А ничего еще странного не заметили, – продолжал Пузырев задавать вопросы. – Может, женщина волновалась сильно, по телефону кому-то звонила?

– Нет, звонков точно не было. Волновалась? Да, волновалась. Ей казалось, она опаздывает на поезд. Я ей говорил, что успеваем. Вечер, пробок уже нет. Но она всё подгоняла меня. Спрашивала, скоро ли мы приедем. Вот, приехали, Вас сейчас высажу там же, где ее высадил.

Выйдя из машины, Андрей огляделся. Площадь Восстания в этот час бурлила и кипела жизнью. Толпы людей, вереницы почти не двигающихся машин. Вечером здесь, конечно, было поспокойнее. Зачем Пузырев приехал на вокзал? Он почему-то так и не поверил, что Юлия Серова уехала отдыхать. Что-то было не так. Неоспоримых доказательств того, что именно жена хирурга уехала на юга, не было, впрочем, и доказательств обратного не было тоже. Очевидным был только тот факт, что какая-то женщина с пустым чемоданом доехала от дома хирурга на такси до Московского вокзала.

Что Пузырев хотел найти на вокзале, он и сам не особо понимал. Единственно кто ему тут был интересен, это проводник или проводница того вагона, в котором уехала жена хирурга. Но как найти этого человека? Андрей сел на свободное кресло в зале ожидания и набрал номер Кати.

– Ну что, Пузырев, теперь ты вовремя, и я готова поговорить, – сразу же заявила Соломинка.

– Насчет пациенток Серова есть что-нибудь? – спросил Андрей.

– Максик старается, составляет для тебя список. Заметь, делает это он в ущерб своей собственной работе.

– Катенька, я и не сомневался, что ты умеешь мотивировать мужчин на подвиги.

– У тебя возникли какие-то новые идеи? – женщина пропустила шутку друга мимо ушей.

– Я хочу встретиться с проводником того вагона, в котором якобы отправилась в Анапу Юля. Ты сможешь устроить мне эту встречу? Если что, я сейчас уже на вокзале и…

– До чего же ты въедливый, Андрюшенька, следственный отдел по тебе плачет. Хорошо, я сейчас попробую, что-нибудь организовать. Сиди, жди.

Пузырев не стал сидеть, он прошелся мимо багажных ящиков, вышел к платформам. Народ вокруг суетился, спешил, мимо сыщика проходили и пробегали пассажиры, тащившие за собой огромные чемоданы. Чуть ли не каждые десять минут от перронов отходили поезда в края дальние и не очень.

Андрей дошел до конца одной из платформ, разглядывая вагоны поезда, собирающегося отправится всего лишь до Москвы. Он уже почти вернулся назад, когда позвонила Катя.

– Пузырев, можешь с вокзала уматывать, – сообщила Соломинка. – У проводницы, которая тебе нужна, сегодня выходной.

– А ты узнала, как ее можно найти?

– Я договорилась. Завтра в десять утра приходи в здание администрации Московского вокзала. У коллектива проводников, обслуживавшего поезд до Анапы, в это время закончится что-то типа летучки. Тебе нужна Алимова Наталья Андреевна, спросишь на входе, тебя будут ждать и покажут, куда идти.

– Спасибо, Катенька, я твой должник.

– Потом отдашь, – Катя резко повесила трубку.

Но от Пузырева никто еще так просто не отделывался. Андрей снова набрал номер подруги.

– Блин, зараза, Пузырь, ты и мертвого достанешь. Что еще? У меня ведь работа.

– Катюша, миленькая, еще просьбочка одна, – взмолился Андрей.

– Давай быстро.

– Может твой Максик пробить по базам движения по банковским счетам этой самой Юли и ее последние телефонные звонки?

– Ну, блин, ты задачки ставишь, милый мой. Я попробую уговорить Макса. Но если ты и дальше будешь так меня доставать, боюсь, я замуж так и не выйду, Макс просто сбежит от меня.

– От тебя ни один нормальный мужик сам никогда не сбежит. Это из области фантастики.

– Да? Ты думаешь? Спасибо. Пока, целую.

«Целует она», – Андрей решил пешком вернуться к своей машине, оставленной у диспетчерской, а по дороге поразмышлять еще об убийстве, но мысли всё сворачивали в другую сторону. Он никак не мог понять, почему спустя годы, мысли о Кате никак не оставляют его в покое.

Соломина наверняка за долгие годы после школы сменила не одного ухажера, второй раз собиралась замуж. Через какое-то время после ухода из органов Пузырев даже вроде бы стал забывать свою любовь. Он ее долго не видел и не слышал, и чувства отступили. Он думал, что окончательно и навсегда.

Но вот они опять встретились, поболтали, Андрей увидел, что красота и обаяние подруги никуда не делись, и сердце снова ёкнуло, и мысли в голове вновь свернули в ту сторону, куда не стоило бы. Пузырев понимал, что ему ничего не светит, но сделать с собой ничего не мог.

Найдя на парковке у диспетчерской свою машину, Андрей поехал за город. На стоянке у парка он вышел и углубился в старый лесной массив. Дойдя до прудов, Пузырев посидел на берегу, глядя на уток, а потом по утоптанной тропе пошел в направлении поселка, внимательно глядя то под ноги, то по сторонам. Что он искал? Следы, которых осторожный преступник, разумеется, ему не оставил.

Перейдя через мостик, Пузырев оказался на улице поселка. Метрах в ста впереди виднелись дома Серова и старика Николая. По широкой асфальтовой дороге Андрей дошел до дома старика и остановился у забора, разглядывая противоположную сторону, а точнее, два соседних дома, расположенных с двух сторон от того, в котором Пашка нашел труп.

– Интересно, кто-нибудь там мог что-нибудь видеть? Из окон обоих домов можно при желании разглядеть, что происходит во дворе Серова.

Произнес эти слова Пузырев тихо, но его услышали. Металлически скрипнула калитка, и старик Николай появился на пороге.

– Народ у нас тут живет не очень любопытный… окромя меня. Никто в чужие дела старается не лезть. Вряд ли ты, Андрейка, узнаешь что интересное.

– Николай, а Вы не знаете, у Серова тележка-то садовая, вообще, имеется?

Старик вышел, прикрыл за собой калитку, постоял, почесывая затылок, и, приподняв одну бровь, с сомнением посмотрел на Андрея.

– Сомневаюсь я, однако. Зачем она ему? Он на участок из дома и не выходит, и мать его не выходит, и жены не выходили. У него там пол-участка плиточкой заложены, а дальше газон.

– А газон кто подстригает?

– У нас тут на окраине, еще в старых домах, небогатых, живет Сашка-тракторист. У него техники навалом. Богатеи наши его периодически к себе вызывают, он на своей газонокосилке проедет, всё срежет, и красота.

– Значит, тележки у Серова нет, и той ночью скрипела чья-то чужая, – Пузырев тяжело вздохнул, ничего у него не складывалось.

– Может, и чужая… я не видел. Но тележка точно была. И скрип у нее был такой специфический, я бы, наверное, узнал, если снова услышал бы.

– Интересно, кому могло понадобиться ночью куда-то что-то везти? – Андрей посмотрел по сторонам, прикидывая возможный путь движения человека с тележкой.

– Кто-то мог мусор вывозить, – предположил Николай, – или землю с сорняками.

– Ночью?

– Ночью посторонних глаз меньше, вопросов лишних никто не задает.

– Никого посторонних не видели за последние дни? К Серовым никто не приезжал?

– Нет, всё как обычно, – Николай покачал головой. – Бабка дома сидит, носа не кажет. Хирург утром уезжает, вечером приезжает. Никого больше не было. Даже скучно стало, Юлька-то на такси больше не ездит.

– Кстати, про Юлию, – Андрей внимательно посмотрел на старика. – Она платок когда-нибудь носила?

– Да ты что, какой-такой платок? – брови старика изумленно полезли на лоб. – Она даже зимой на голову ничего не надевала. У нее такая копна всегда на голове была, причем цвет постоянно менялся: то желтая, то рыжая, то синяя, то зеленая.

Пузырев постоял, переваривая услышанное, а потом спросил:

– А роста Юля какого была?

– Высокая, почти с тебя. Ну и Серов сам – крупный дядька, так что она ему подходила.

Андрей еще постоял какое-то время в раздумьях, старик не мешал, видя, что человек думает.

– Ладно, Николай, спасибо, – Андрей достал из кармана визитку адвоката и протянул старику. – Если интересное что-то увидите, позвоните мне. На слово «адвокат» внимания не обращайте, а номер тут на визитке правильный, мой личный.

Глава 8

В десять утра Пузырев стоял на проходной администрации вокзала. Пожилая женщина в форме с эмблемой РЖД проводила его до большого кабинета, в котором на данный момент находилась всего один человек. Это была миловидная, среднего возраста женщина. Она смотрела на вошедшего сыщика недовольным взглядом.

– Если Вы ко мне, то у меня мало времени, мне нужно готовится к отправлению. Что Вы хотели от меня узнать? – сразу с напором заговорила Алимова Наталья, а это, безусловно, она и была.

– Я хотел поговорить о вашей поездке в Анапу ровно неделю назад, – Андрей не стал тянуть с вопросами. – В вашем вагоне должна была ехать Юлия Серова, высокая женщина в платке, с чемоданом.

– Да, я эту поездку отлично запомнила. С этой Серовой получилась очень странная история. В купе, где у нее была нижняя полка, ехала еще семья: папа, мама, дочка лет двенадцати. Поезд отправляется поздно. Я проверила билеты и до утра никого не беспокоила. Утром обычно много дел, двери в купе закрыты. Только когда я днем пришла пылесосить, заметила, что Серовой нет. Я спросила соседей, куда она подевалась. Они мне сообщили, что женщина сказала им, будто у нее в соседнем вагоне едет муж. Билеты им удалось купить в последний момент только в разные вагоны. Женщина собиралась пойти к мужу, но когда конкретно она ушла, соседи не видели, утром, когда они проснулись, ее уже не было. Чемодан был на месте, и я не придала значения этому эпизоду.

– Ну да, бывает, что люди переходят к близким в другой вагон, – кивнул Андрей.

– Вот и я о том же. У меня тридцать шесть человек в вагоне, мне за каждым следить некогда, и я забыла об этой даме. А когда все в Анапе вышли, и я пошла проверять вагон, то увидела чемодан. Он по-прежнему был в купе. Я сообщила начальнику поезда. Мы вместе прошлись по вагонам, в поезде никого не было. Начальник забрал чемодан, чтобы оформить документы в стол находок, а я занялась своими делами. Вот, в общем-то, и всё.

– Значит, эту Серову в поезде в последний раз видели вечером, спустя какое-то время после отбытия. Ночью она исчезла. Я правильно понимаю?

– По-видимому, так. А она что-то натворила?

– Не знаю пока, – Андрей поморщился и покачал головой. – Найду, кто это был, узнаю. Кстати, платок в вагоне она с головы снимала?

– Нет, я без платка ее не видела, – проводница уверенно покачала головой.

– А возраст ее Вы, как женщина, как бы оценили?

– Лет пятьдесят.

– А следы пластических операций не заметили? Ну, типа это была уже старушка, но ее сильно омолодили.

– Нет, лицо мне показалось вполне естественным, нормальная женщина среднего возраста, пластики я не увидела.

– Понятно, – Андрей кивнул. – Спасибо, Наталья, за содействие, Вы мне очень помогли. Не буду Вас больше задерживать.

Покидая вокзал, Пузырев был уже на сто процентов уверен, что в поезд во вторник вечером села не Юлия Серова. По всем свидетельствам, женщина после операции выглядела лет на тридцать, и опытная проводница следы пластики точно увидела бы. Такие женщины, как Наталья, обращают внимание на любые нюансы внешности других женщин примерно того же возраста.

Кто играл роль мертвой Юлии? Кто-то из пациенток хирурга Серова или его мать? В том, что женщина мертва, Андрей снова не сомневался. В том, что Тамара Федосеевна обладает актерским талантом, Пузырев был уверен. Он уже убедился на себе, как женщина умеет играть чувствами других людей.

Андрей поехал в свой офис, но не доехал. По дороге очередная идея родилась в его голове. Он припарковал машину у тротуара и вновь набрал номер Соломинки.

– А я-то всё думаю, чего мне весь день сегодня не хватает, – раздался веселый голос Кати. – И только сейчас дошло: тебя давно не слышала. Как же так? Ты про меня забыл, Андрюшенька?

– Я рад, что у тебя хорошее настроение, любовь моя, – в тон подруге ответил Пузырев. – Представляешь, а я придумал для тебя и твоего дружка еще одно дело.

– Я никогда в тебе не сомневалась. Ты всегда был большим придумщиком. Макса скоро из органов попрут из-за твоих придумок, но так и быть, я еще раз могу выслушать твои новые гениальные идеи. Только давай не по телефону. У меня тут кое-какие документы лежат в столе. Приезжай, я тебе отчитаюсь о проделанной работе, заодно послушаю и новые вводные.

– Ты там же обитаешь?

– Да, я очень постоянная девушка. Приезжай, я сейчас одна, и нам никто не помешает.

– Как-то двусмысленно звучит, – усмехнулся Андрей.

– Неужели? Приезжай, жду.

Эксперт-криминалист Соломина обитала всё в той же лаборатории, что и много лет назад. Раньше Андрей частенько сюда заходил по делам… и просто взглянуть на предмет своего обожания. Раньше он всегда заходил без стука, но на этот раз постучался.