Крылья зарянки. Пленница леса

Глава 1

Тёплый свет вечернего солнца пробивался сквозь оконные занавески, освещая небольшую комнату. Эрика сидела на полу, склонившись над деревянным кубиком, который её трехлетний сын пытался поставить на башню. Его лицо было сосредоточенным, а крошечные пальцы сжимали деталь, словно от этого зависела его жизнь.

– Вот так, Джимми, аккуратнее, – мягко сказала она.

Руки Эрики дрожали, синяки на запястьях, болезненно синевато-желтые, выглядывали из-под рукавов платья. Каждый раз, когда она видела эти следы, у неё внутри всё сжималось. Она пыталась не думать о боли, сосредотачиваясь на сыне, на его беззаботном смехе.

Тихий скрип двери вывел её из мыслей.

Эрика подняла голову. Это был он.

Её муж, тяжелой поступью, почти валился в дом. Широкий и неуклюжий, он чуть не задел стул, пока пробирался к столу. Эрика, не отрывая глаз, наблюдала за ним. От него пахло вином – резким и дешевым, запах будто заполнил весь дом. Он шатался, словно едва держался на ногах, но его глаза блестели от гнева, а пересохшие губы искривлялись в злобной усмешке.

– Ну что, опять тут сидишь, – пробормотал он, окидывая взглядом жену и ребенка. Его голос звучал слабо, но в нем сквозила угроза.

Эрика напряглась, незаметно прикрыв сына собой.

– Мы просто играли, – ответила она тихо, стараясь не встретиться с ним взглядом.

Но муж, будто не слыша, сделал шаг к ней. Его лицо наливалось красным цветом, дыхание становилось тяжелее, будто каждый шаг давался ему с трудом.

– Играли, значит, – прорычал он. – А я весь день на работе, чтоб вы тут забавлялись!

Он резко протянул руку, словно собирался схватить её, но замер. Его пальцы дрогнули, а затем сжались в кулак.

Эрика почувствовала, как сын, ничего не понимая, прижался к ней. Её сердце забилось чаще, но она знала – любой шаг, любое слово могли стать причиной вспышки.

– Ты думаешь, я не вижу, как ты на меня смотришь? – продолжил он, качаясь на месте. – Как будто ты лучше. Как будто я… хуже вас.

Эрика молчала. В воздухе повисло напряжение, настолько густое, что казалось, его можно было потрогать. Муж хрипло выдохнул, развернулся и, пошатываясь, направился к столу.

Взяв сына на руки, Эрика прижала его к себе, чувствуя, как он уткнулся носом ей в шею.Она знала, что этот вечер будет долгим.

Комната наполнилась ароматами свежего хлеба, мясного супа и свежих овощей. Служанка, едва слышно ступая по полу, аккуратно расставила тарелки и приборы на столе. Эрика, держа сына на руках, наблюдала за ней краем глаза. Тихая, покорная, женщина избегала встречаться взглядом с хозяйкой, будто боялась потревожить хрупкое равновесие этого дома.

Муж тяжело опустился на стул, который под его весом заскрипел так, что казалось, он готов вот-вот развалиться. Его лицо оставалось налитым красным после вспышки гнева, а из-за перенасыщенного алкоголем дыхания в воздухе все еще витал терпкий запах вина.

– Садись, чего стоишь! – рявкнул он, указывая на место напротив себя.

Эрика, стараясь не выражать эмоций, усадила сына рядом, но муж громко хлопнул по столу.

– Ребенка к няне, – проговорил он, глядя на неё так, словно был уверен, что любые возражения бесполезны. – Ты не для этого тут. Ты жена. Твое дело – исполнять супружеский долг, а не возиться с этим… – он небрежно махнул рукой в сторону мальчика.

Эрика молча поднялась, передала сына на руки служанке, которая поспешно удалилась, и вернулась к столу. Муж уже жадно отрывал кусок свежего хлеба, растягивая буханку так, что она буквально расползалась у него в руках. Крошки летели на пол, на стол, застревали в складках его жирных пальцев. Он ел, словно зверь, заглатывая хлеб и чередуя его ложками горячего супа, которые едва доносил до рта, проливая на подбородок.

Чавканье и громкие вздохи наполняли комнату, и Эрике стоило усилий не выдать своего отвращения. Она крепко сжала губы, наблюдая за его неопрятными движениями. Его пальцы, блестящие от масла, сжимали кусок хлеба так сильно, что масло выдавливалось наружу, стекало по рукам.

Она отвернулась, устремив взгляд на окно. За ним начинала сгущаться вечерняя темнота, обещая скорую ночь. Где-то за этим окном была другая жизнь – её настоящая, утраченная, но все ещё живая в воспоминаниях.

Когда-то её семья жила в достатке. Земли приносили доход, а дом был полон радости. Но всё разрушилось, когда их обвинили в укрывательстве налогов. Ложное обвинение стало приговором. Земли изъяли, а родителей случайно убили во время сопротивления. Она помнила, как всё изменилось в одно мгновение. Помнила предательство друга семьи, сэра Ричарда Стронга, который, казалось, всегда был рядом, чтобы помочь. Только потом стало ясно, что он помогал врагам.

Ей было всего шестнадцать, когда её отдали замуж за этого человека. За человека, которого она ненавидела всем сердцем. За коррумпированного чиновника, связанного с теми, кто разрушил её прошлую жизнь. Сейчас ей было девятнадцать, и за три года этот дом стал для неё клеткой.

Её пальцы невольно скользнули к пустой кружке на столе. Гладкая керамика обжигала холодом, но она так сильно сжала её, что побелели костяшки пальцев. Как бы она хотела швырнуть её в стену. Или в него. Разбить её на тысячу осколков, чтобы хоть на мгновение выместить эту сдерживаемую боль.

Но она не могла. Она опустила веки, заставляя себя вернуться в реальность. Вдыхая глубже, она подавила желание сорваться.

– Чего уставилась? – прогудел муж, отвлекая её от мыслей.

Он откинулся на спинку стула, смачно облизывая пальцы и вытирая их о полотенце. Его довольное лицо искривилось в подобии улыбки, и она едва не поморщилась.

Эрика заставила себя смотреть в сторону, глотая комок ненависти, что поднимался где-то внутри. Ненависть к нему, к себе, к судьбе, что загнала её сюда. Но она знала, что не может позволить себе слабости. Она должна терпеть. Ради сына. Ради единственного смысла в её жизни.

Глаза мужа, мутные от вина, пробежались по лицу Эрики, словно оценивая товар на рынке. Она почувствовала, как её плечи инстинктивно напряглись, а в груди поднялся холодный страх, будто ледяная волна накрыла её изнутри.

– Ну что ж, жена, – хрипло пробормотал он, поднимаясь из-за стола. Его громоздкая фигура пошатывалась, но голос звучал твердо. – Теперь твоя очередь отработать долг перед мужем.

Эрика едва заметно сжалась, пытаясь не встречаться с ним взглядом. Она знала, что сопротивление бесполезно. Его тяжелые шаги приближались, и каждый из них отзывался внутри неё гулким эхом.

– Вставай, – продолжил он, протягивая к ней руку. Пальцы, холодные и жесткие, коснулись её талии, сжимая её так, словно она была вещью, его собственностью.

Тошнота подступила к горлу, когда он потянул её ближе, прижимая к себе. От него разило вином, луком и потом – едкий запах заполнил её ноздри, заставляя бороться с подступающим рвотным рефлексом. Она замерла, подавляя дрожь. Она знала, что слабость или страх лишь подстегнут его, сделают ещё грубее.

– Вот так-то лучше, – прохрипел он, притянув её ещё ближе, его губы касались её уха.

Его рука, сильная и грубая, легла ей на спину, толкая её вперёд, в сторону спальни. Она шла, не сопротивляясь, но каждый её шаг казался ей мучительно длинным. Внутри она сжималась, как тонкий стебель под резким ветром, пытаясь найти хоть каплю внутренней силы, чтобы выдержать это ещё раз.

Дверь спальни скрипнула, когда он открыл её плечом. Комната, в которой стояла широкая кровать, казалась тюрьмой. Затхлый воздух давил на неё, а тени от тусклого свечного света играли на стенах, как немые свидетели её унижения.

Его дыхание становилось тяжелее, обдавая её шею горячими, прерывистыми вздохами. Пальцы жадно скользили по её телу, сжимая и хватая её, словно проверяя, не осмелится ли она вырваться.

Эрика закрыла глаза, стараясь не ощущать его прикосновений. Она представила звёздное небо, которое когда-то любила разглядывать. Темнота под веками превратилась в бескрайний ночной простор, где она была свободна, где никто не мог дотянуться до неё.

Но звуки вокруг не давали сбежать в этот выдуманный мир. Чавканье его губ, грубые слова, жар его рук – всё тянуло её назад, к суровой реальности. Её сердце билось так громко, что казалось, ещё немного, и оно прорвётся наружу.

– Быстрее, – пробормотал он, не дожидаясь её реакции, толкнув её на кровать.

Эрика чувствовала, как тело напряглось, а разум пытался полностью отключиться. Она закрыла глаза сильнее, будто хотела стереть этот момент из своей памяти, оставить лишь тишину, только тишину.

Её зубы стиснулись так крепко, что заболела челюсть. Она мысленно молила, чтобы всё поскорее закончилось. Чтобы он насытился и оставил её в покое хотя бы на несколько часов.

Эрика лежала неподвижно, словно кукла, которую грубо бросили на кровать. Каждое прикосновение мужа, его грубые руки и жаркое, липкое дыхание вызывали отвращение, но она знала, как убежать от этого. Закрыв глаза, она отпустила реальность, растворилась в собственных мечтах, словно провалившись в спасительную темноту своих грёз. Её сердце билось чаще, но не от ужаса – от предвкушения. Она позволила своим мыслям увлечь её дальше, в мир, где всё было иначе. Где её касались с любовью и уважением, а не с жадностью и жестокостью.

Муж навалился сверху, придавливая своим большим телом. Его член вошёл быстро, врываясь в её глубину, мучительно натирая стенки влагалища. Эрика зажмурилась, представляя совсем другого человека. Прекрасного рыцаря – сильного, мускулистого, с гордой осанкой и лицом, излучающим доброту и уверенность. Его глаза светились теплом и пониманием, его руки были крепкими, но нежными. Он не причинял боли; наоборот, его прикосновения приносили утешение, согревали её замерзшую душу.

Она воображала, как он склонился к ней, его голос был глубоким, но мягким, словно шелест ветра в летнем лесу. Его пальцы, сильные, но бережные, скользили по её коже, пробуждая в ней ощущения, которые она давно похоронила под слоем страха и отвращения. Эрика позволила себе почувствовать, как её тело отзывается на эти выдуманные прикосновения, забывая о реальности.

Руки мужа сминали её груди, оставляя красные пятна. Эрика вскрикнула, почувствовав зубы на соске.

– Да! Стони! – шептал красивый мужчина в облике прекрасного рыцаря.

Эрика выгнулась, чувствуя, как горячий ствол заполняет её внутри, как скользит, доставляя истинное удовольствие. Как его жадные руки сжимают её ягодицы, приподнимают бёдра, чтобы глубже войти. Он всё сильнее и сильнее вжимается в неё. Шлепки обнаженных тел наполняли комнату. Она чувствовала его большое мускулистое и сильное тело, которое вжимало её в кровать. Он полностью подчинил её себе и она не могла пошевелиться. Эрика чувствовала себя желанной и счастливой, полностью покоряясь этому мужчине, кем бы он ни был.

Муж глухо замычал от наслаждения, но Эрика не торопилась открывать глаза. Она всё ещё держалась мыслями за фантазию, стараясь не слышать довольного запыхавшегося мужа, который с трудом слез с неё.

Она сжала зубы, чтобы не выдать свою боль, но внутри неё всё ещё теплился слабый отблеск того света, который она нашла в своих мечтах.