Стоит только захотеть…

Светлана Иртышова

Мечты сбываются…

Дом

Лида родилась в Западной Сибири, в достаточно большом городе, можно сказать, мегаполисе, который назывался Вормск. В советское время Вормск был большим индустриальным центром, с множеством заводов, фабрик, учебных заведений. Был даже свой государственный университет.

Западная Сибирь – чудесное место. Летом – жара с редкими тропическими дождями, зимой – снег, мороз. Зимой и летом солнце щедро радовало сибиряков своим ярким светом. Зимой люди ходили в валенках, тулупах и шапках-ушанках. Снег хрустел под ногами, а воздух буквально «звенел» от стужи. Экипированные надлежащим образом сибиряки от этой суровости чувствовали только прилив сил, бодрости и хорошего настроения. Правда, осенью и ранней весной было серо, скучно, грязно, промозгло и всегда ветрено. Конечно, Вормск – это вам не деловая и роскошная Москва, не тонкий и аристократичный Петербург, не расслабленный и жаркий Сочи, уж не говоря о Майами и разных прочих райских местах, но свои прелести здесь тоже были, например, множество лесов с грибами и ягодами, пёстрое, многонациональное население со своими традициями и необычными стилями в одежде, а главное, – обилие хороших, порядочных и готовых помочь людей.

Наверное, у Лиды было очень хорошее детство. Её родители были славные люди, творческие. Мама – искусствовед, а папа – музыкант и педагог. С самого раннего возраста, который помнила Лида, в доме было много гостей. В их маленькой «хрущёвке» пели, танцевали, играли на различных музыкальных инструментах, устраивали какие-то весёлые конкурсы. Кроме того, хозяйка дома – Лина Львовна – знала толк в гастрономических изысках. Даже до перехода в светлое капиталистическое будущее стол у Коняевых ломился от разносолов: непременного мяса по-французски, селёдки «под шубой», сдобренной протёртым варёным яичком, солений, варений, лечо и прочего дачного производства. Про торты, пирожные и печенья даже и говорить не стоит. Лина Львовна держала в голове массу рецептов, кропотливо собирала их, немедленно претворяя в жизнь полученные знания.

Конечно, от такой обильной еды неудивительно, что и Лида, и её старшая сестра Лика, да и сама Лина Львовна были пышками – румяными, бойкими и весёлыми.

Еда и искусство сопровождали Лиду с раннего детства и до вступления её во взрослую жизнь.

Лида никогда не была отличницей, но всегда училась хорошо. Зная, что Лидочка, мягко говоря, равнодушна к точным наукам, Лина Львовна устроилась в школу завучем по воспитательной работе, что обеспечило получение дочерью хорошего аттестата об окончании девяти классов школы.

Лида могла бы учиться и дальше, пойти в десятый класс, сдать экзамены, поступить в институт, но её живой и бойкий характер требовал изменений в жизни. Ей надоела школьная рутина, хотелось праздника, жить такой же интересной жизнью, как друзья её родителей – музыканты, художники, певцы, и она решила пойти в музыкально-педагогическое училище, которое к моменту окончания Лидой девяти классов сменило своё название на гордо-аристократическое слово «колледж».

В колледж хорошистку и примерную девочку Лиду взяли, что называется, «с руками и ногами». Лида была счастлива. У неё обнаружился удивительно чистый и звонкий голос. Образование, полученное в музыкальной школе, воспитание, данное интеллигентными родителями, вся возвышенная обстановка её дома способствовали тому, что Лида стала гордостью колледжа. При этом, у Лиды был хороший характер, она была удивительно лёгким человеком, непринуждённо завязывала знакомства с различными людьми, и люди к ней тянулись. За время учёбы у Лиды образовалось множество подруг. Они вместе гуляли в городском парке отдыха, катались на каруселях, ходили к друг другу в гости, регулярно посещали кинотеатры, иногда даже курили, что придавало всем этим похождениям какой-то запретно-загадочный аромат.

Лида с подружками активно посещали дискотеки, и Лида даже пользовалась успехом у противоположного пола. Её весёлые шутки сглаживали какие-то острые моменты, заполняли образовывавшиеся в беседе натянутые паузы, всем становилось легко и хорошо. Но – парадокс, при наличии множества друзей, в том числе, и мужского пола, своего парня у Лиды не заводилось. Она сама для всех была «хорошим парнем», другом, но видеть в ней красивую и желанную девушку, объект воздыханий, представители противоположного пола почему-то наотрез отказывались. Лида постепенно начинала комплексовать, от стресса её – пышку – разносило ещё больше. Она уже не могла влезать в униформу молодёжи – джинсы, носила длинные, бесформенные платья, что придавало ей возраста.

Лида не была безвольной особой. Она предпринимала самые различные способы похудеть: пыталась соблюдать новомодные диеты, курила и даже подумывала о липосакции.

С диетами ей не везло. Диета, связанная с употреблением в течение дня только определённых продуктов, например, творога, яблок или кефира, оказывала, скорее, обратный эффект. Похудеть Лида не похудела, но зато у неё стал болеть живот, испортилась кожа. Кроме того, Лида жила с родителями, которые не могли выносить мучений дочери, и пытались очень настойчиво досыта накормить её домашними разносолами. Также постоянно срывала её боевой «похудательный» настрой старшая сестра Лика, которая была по объёмам ещё больше Лиды, при этом, работала на фабрике мясопродуктов, постоянно дегустировала производимую продукцию, но каких-либо комплексов по поводу своего веса и комплекции не испытывала, а даже и вышла замуж, удачно, за такого же (по габаритам) коллегу.

Кстати, в курение Лиду втравила та же Лика, которая курила не из-за стремления похудеть, а в силу своего мужского характера. Лика была грубоватой. О таких, как она, говорят «бой-баба». Несмотря на интеллигентную семью, Лика говорила низким голосом, материлась, выпивала, громко хохотала, не отличалась стеснительностью, хотя и была при этом очень хорошим человеком.

Накопив некую сумму, Лида решилась, наконец, на операцию по удалению лишних жировых отложений и пришла в частную косметическую клинику. Шли 90-е годы, частный бизнес развивался, и даже в Вормске различные студии и салоны красоты росли, как грибы.

В клинике с красивым названием «Ариадна» ей сразу всё понравилось: интерьер, обслуживание, в целом, психологическая обстановка. Было светло, уютно, обнадеживающе. Вежливая девушка-администратор сразу же нашла для неё свободного врача-косметолога (в одном лице – хирурга и нутрициолога) и направила на консультацию. Консультация была практически бесплатной, может быть, окупала только стоимость бахил и шапочки. «Всё складывается», – решила про себя Лида и дала себе обещание довести до конца свой замысел по коррекции своей округлившейся и обвисшей не по годам фигуры.

Врач – молодой и стильный мужчина интеллигентного вида – смотрел на Лиду заинтересованно, хотя и с какой-то смешинкой во взгляде, во всяком случае, так казалось Лиде. Она, немного смущаясь, рассказала ему о своих пожеланиях: убрать лишний жир с проблемных мест, ну, и в целом, постройнеть. Антон Валерьевич (так звали врача) сказал, что это возможно, но надо настроиться на то, что процесс длительный, скорее всего, потребуется не одна операция. Для начала предложил начать с рук, а именно, удалить жир с предплечий. Стоимость такой операции (на одной руке) составляла 11 000 рублей. Лида прикинула, что накопленной со стипендии и подарков родителей и бабушки с дедушкой суммы (за полгода накопилось почти 40 000 рублей) хватит на вожделенную операцию. Конечно, было очень жалко расставаться с накопленными сбережениями, но…цель оправдывает средства. Лида уже представляла, как, увидев её после операции, удивятся её подруги, начнут восхищаться знакомые парни, она встретит того самого единственного, который не устоит перед её красотой. В общем, Лида здесь же на консультации согласилась на операцию, согласовала с врачом день и время процедуры. Она сдала необходимые анализы и морально подготовилась.

В назначенный день Антон Валерьевич встретил её в клинике, медсестра проводила в операционную. Лида отказалась от общего наркоза, операцию делали под местным наркозом, без разрезов, откачивая жир через небольшие проколы. Больно Лиде не было, операция длилась недолго. После завершения врач сказал, что 2-3 недели может сохраняться отёчность, гематомы, надо носить специальные рукава, которые можно было приобрести здесь же за отдельную плату. Через 2 месяца всё должно нормализоваться, после чего можно уже будет переходить к липосакции других зон.

2 месяца Лида промучилась, нося одежду с длинными рукавами, первое время она носила специальные компрессионные рукава. Самое трудное было скрывать операцию от родных: не показывать им руки, отказываться от совместных походов в баню, отказываться от жирной и сладкой пищи, которую в избытке готовила Лина Львовна. Однако после истечения двух месяцев, полугода и даже года желаемого уменьшения объёмов не произошло. Напротив, вместо толстеньких и упругих плеч и предплечий Лида получила рыхлые, сморщенные, старческие мешки, которые уныло болтались на руках. Антон Валерьевич на повторном приёме сказал ей, что особенности восстановления кожи у всех разные, может быть, всему виной повышенный уровень сахара и холестерина. Он предлагал делать брахиопластику или переходить к следующим этапам липосакции других участков тела, а потом всё вместе подтянуть, но у Лиды и буквально, и фигурально, опустились руки. Она сделала для себя вывод, что любые вмешательства сделают её только хуже, уже не говоря о финансовых потерях.

Как раз в это время в стране началась бешеная инфляция, тысячные зарплаты, на которые мало что можно было купить, превратились в миллионные, а она даже не имела собственного стабильного заработка. Совесть не позволяла Лиде клянчить деньги у родителей, бабушки с дедушкой или сестры на такие цели как похудение и липосакция, тем более, что и Лина Львовна, и Лика весьма комфортно обитали в своих массивных телесах. А папа считал Лиду неотразимой и очень бы удивился, узнав, что Лида или любой другой не придерживаются такого же мнения. Она уже представила, как отец побежит в клинику разбираться с «мошенниками», которые дурят голову его дочери-красавице.

В общем, с таким настроением, обречённая на вечное хождение в балахонах с длинными рукавами Лида подошла к окончанию колледжа. Красного диплома у неё не было, но, как и в школе, она закончила колледж с неплохими оценками и стала решать, что ей делать дальше. Полученное ею образование открывало дорогу в школы в качестве учителя музыки и пения. Можно было пойти в детский сад музыкальным работником, но в 90-е годы остаться старой девой, а Лида уже именно так себя позиционировала, с мизерной зарплатой Лиду не прельщало. Кроме того, никто уже не мечтал стать Учителем (именно так, с большой буквы). Учителей стали считать неудачниками, не способными заработать нормальные деньги. В цене были банкиры, челночники-торговцы, проститутки, бандиты-спортсмены и, может быть, неизменно статусные во все времена адвокаты. Все эти виды деятельности к Лиде не имели никакого отношения.

Трезво оценив свои возможности, Лида вспомнила, что у неё есть хороший голос. Он и является её капиталом. Конечно, по внешним данным она не могла соперничать с ежедневно возникающими на экранах красотками – Ладой Дэнс с изумительными раскосыми глазами, стройной Алёной Свиридовой, яркой рыжеволосой Алёной Апиной, но, ведь, голос тоже может быть востребован.

Родители убеждали Лиду получить высшее образование, потому что они его в своё время получили и будет неудобно перед знакомыми, если никто из дочерей (про Лику, работающую на фабрике мясопродуктов, речь даже не шла) не получит высшее образование, не станет в полном смысле слова (в понимании родителей) культурным, интеллигентным человеком.

Поскольку чёткого плана действий у Лиды пока не было, она решила поступить в Вормский государственный университет на факультет культуры и искусств.

В университет поступить удалось сравнительно легко. На творческом конкурсе она исполняла песни под гитару, игре на которой обучилась самостоятельно. Кроме того, комиссия учла, что Лида умеет играть на фортепиано и даже немного – на аккордеоне.

Несмотря на то, что поступала она в университет как-то автоматически, от безысходности, учёба в университете Лиде понравилась. Многие из вчерашних абитуриентов, во-первых, были счастливы тем, что поступили не куда-нибудь, а в Университет, во-вторых, на курсе было много действительно творческих людей: кто-то создавал какие-то музыкальные группы, различные творческие ансамбли, были художники, фотографы, танцоры. Вся эта креативная масса излучала позитивную энергию и наполняла жизнь Лиды надеждами. Она с интересом ходила на лекции, многие лекторы были настоящими «русскими профессорами», то есть, такими, которых показывали в старых фильмах: с бородками, интеллигентным обращением и неисчерпаемыми знаниями во всех областях. Один старичок с интересным именем Людвиг Багратионович был знаком ещё Лине Львовне. Когда она училась на курсах повышения квалификации для искусствоведов, он читал у них курс истории религии.

Людвиг Багратионович был большой оригинал. Он принципиально не имел телевизора (компьютеры на тот момент были далеко не у всех, а те, что были, отличались громоздкостью и дороговизной), ходил всегда в костюме-тройке, носил бородку-эспаньолку, имел буйную седую шевелюру а-ля Карл Маркс. Большие и имеющие ближневосточную форму с немного азиатским разрезом чёрные глаза придавали профессору вид Мефистофеля. Людвиг говорил, растягивая на московский лад слова, и перебирал при этом чёрные перламутровые чётки. Старичок отличался едким чувством юмора и каким-то пренебрежительным отношением к женщинам. К большому раздражению Лиды он называл её неизменно «Фемина», видимо, намекая на её первобытно пышные женские формы. Несмотря на странности, лекции Людвига по истории религии и искусства были просто окном в какой-то большой интересный, полный знаменательных и значительных событий, мир. Особенно ему удавались описания древнего и средневекового Востока. Когда он описывал похождения различных восточных деятелей (Салахаддина, Цинь Ши Хуан Ди, Ашоки и других), его наружность и манера излагать материал оказывали гипнотическое воздействие на аудиторию, погружали в атмосферу таинственной сказки. Эти лекции заставляли Лиду забывать о том, что живёт она всего лишь в провинциальном городе и, судя по всему, обречена на полунищее прозябание нищей старой девы с кошками. После общения с Людвигом было стыдно вести какую-то бесцельную растительную жизнь, возникало чувство возможности самого невозможного. «Стоит только захотеть», – как пели отовсюду солистки группы «Блестящие».

Были и молодые преподаватели, в которых влюблялись девчонки-студентки и на которых хотели походить парни-однокурсники. Одним из таких был Влад Малинин. Влад, можно сказать, был Лиде почти друг детства, потому что её папа – Андрей Павлович работал вместе с отцом Влада. Они вместе преподавали в различных учебных заведениях Вормска, играли в каких-то ансамблях, Малинины часто приходили в гости к Коняевым, а те, в свою очередь, к Малининым. Дети Коняевых – девчонки Лика и Лида – играли с Владом, который был чуть-чуть старше Лики. Влад был хорошо воспитан, имел прекрасную внешность (слегка вьющиеся пшеничного цвета волосы, серые глаза, правильные черты лица). Повзрослев, Влад превратился в атлетически сложенного юношу. Кроме того, у него было прекрасное чувство юмора, которое помогало ему без обид отделываться от особенно назойливых поклонниц. Когда Лида поступила в Университет, Влад уже работал там преподавателем, писал кандидатскую, был на хорошем счету. Они по-дружески общались, в преподавательской, на большой перемене, он угощал Лиду чаем с пирожными. Лина Львовна намекала Лиде, что Влад – прекрасная партия для неё, но Лида понимала, что для Влада она – всего лишь подруга детства, а, кроме того, несмотря на все свои достоинства Влад был слишком хорош для неё и поэтому, видимо, не вызывал у неё каких-либо страстных чувств и матримониальных устремлений.

Лида использовала время учёбы в университете для развития своих способностей. Она продолжала осваивать гитару, брала дополнительные уроки игры на инструменте. Также она ходила в хор, который существовал при музыкально-педагогическом колледже, иногда выступала на каких-то муниципальных концертах. Вся эта деятельность давала многое, кроме денег и женихов. Пока поклонниками Лидиных талантов оставались родные, подруги, а также – бабушки и дедушки – завсегдатаи бесплатных муниципальных концертов.

Незаметно подошло время окончания Университета. Её однокурсники строили дальнейшие планы на жизнь: кто – женился, кто – вышел замуж, а некоторые, наоборот, развелись. Очень многие из однокурсников поехали осваивать мегаполисы: Москву и Петербург, были такие, кто занялся научной карьерой, кто – в Вормске, кто-то – в других западносибирских городах. Были и такие, кто уехал жить и работать за границу. Среди уехавших было большое количество евреев, уехавших в Израиль, немцев, сосланных во время Великой Отечественной войны в Сибирь, которые уехали в Германию. Были и чистой воды авантюристы, которые, не имея каких-либо средств, талантов и поддержки, не обладая правом претендовать на переезд в силу своего происхождения, рванули, очертя голову, в Бразилию, США, Великобританию, Чехию и ещё, Бог весть, куда.

Лида решила, что ей тоже надо уезжать из Вормска. Уезжать за пределы страны она не хотела, поскольку всё-таки была очень привязана к своей семье, а также всё её музыкальное творчество было неразрывно связано с Россией: она с детства знала и сама пела множество русских народных песен, любила их, даже попсовые песенки, которые она пела под гитару, были на русском языке, кому это всё нужно и понятно за границей?

Подумав, Лида выбрала для себя Москву. В какой-то мере её вдохновил пример Влада Малинина, который сказал ей на выпускном в университете, что уже подыскал себе место на кафедре одного из московских институтов, будет первое время жильё снимать, а потом, посмотрит. Родители Влада были против его отъезда, поскольку при всех выигрышных данных Влада его ждала блестящая карьера в Вормске, где, кроме того, было своё жильё и помощь родителей, однако Влад всё же решил рискнуть. «Понимаешь, Лидка, – говорил он, – я не могу не ехать. Стариков жалко, но жизнь-то одна. Чувствую, что моя жизнь – там».

В Москву

В Москву Лида поехала только в октябре. После окончания университета она хотела немного отдохнуть от учёбы, от напряжения выпускных экзаменов. Друзей и приятелей у неё было много, поэтому дни пролетали незаметно. В сентябре уехать тоже не получилось, потому что, как знают настоящие провинциалы, первая декада месяца – это время сбора картошки, прочих овощей и поздних яблок, а также время их заготовки. Лина Львовна осенние заготовки производила в фабричных масштабах, поэтому об отъезде не было и речи.

Родители, вопреки ожиданиям Лиды, не были так уж однозначно против её отъезда в Москву. Причина отчасти была в том, что Андрей Павлович родился в Подмосковье, Москву отлично знал и любил. Мама тоже училась в своё время в Москве, в Институте культуры, поэтому попытки дочери завоевать столицу вызывали у неё сентиментальные чувства. Главная же причина согласия родителей была в том, что у Андрея Павловича в Москве жила родная сестра, поэтому за Лидой было кому присмотреть.

Лиде дали в дорогу какие-то денежные сбережения родителей, дедушка и бабушка также посильно поучаствовали в спонсировании внучки, даже Лика и её муж перед отъездом сунули ей в сумку небольшой конвертик с просвечивающими красными и синими бумажками.

В Москву Лида ехала на поезде. Благодаря разносолам Лины Львовны и весёлому характеру Лиды, все едущие в плацкартном отсеке фирменного поезда «Сибирь» быстро перезнакомились и всю дорогу до Москвы вместе трапезничали, травили анекдоты, пели под гитару и а капелла популярные песни, выходили вместе на стоянках, присматривали за вещами друг друга. Её попутчиками оказались: молодая женщина Рая, которая села в поезд в Казани и ехала в Москву к своим татарским родственникам на какое-то торжество; старичок, который гостил в Вормске у дочери, сейчас возвращался к себе домой в подмосковный Красногорск и, что удивительно, на каком-то муниципальном концерте слышал, как поёт Лида, и запомнил её. Особенно высказывал Лиде свою симпатию мужчина средних лет по имени Женя. Женя не отличался многословностью, в основном слушал, часто поглядывая на Лиду большими чайного цвета глазами. Он угощал соседей по плацкартному отсеку собственноручно приготовленными пирогами, рассказывал, что живёт в посёлке под Вознесенском, в своём доме, у него есть сад и собака. Все хвалили пироги Евгения, а он, узнав, что Лида едет покорять Москву, а также, что она хорошо поёт, дал ей номер своего телефона и говорил, чтобы она ему звонила, если ей понадобится какая-либо помощь. Женя был в гостях у своего армейского друга, который жил в одном из районов Вормской области и имел своё фермерское хозяйство. Лиде, конечно, было приятно внимание Жени, но она не за тем ехала в Москву, чтобы осесть в ещё большей провинции, чем Вормск, заниматься садом-огородом и печь пироги. Вспомнив про пироги, Лида опять подумала о том, что на неё, наверное, обращают внимание только такие, как Женя, ищущие жену-домохозяйку. Это её несколько расстроило и своих каких-либо координат она Жене не дала, бумажку с номером его телефона она взяла, но решила, что звонить ему точно не будет.

В Москве Лида первое время поселилась у родной тёти – сестры отца – Ольги Павловны Савченко. В своё время Ольга вышла замуж за простого парня – Егора. Егор был из деревни в Калининской (ныне Тверской) области. Кроме крепкого телосложения, высокого роста и армейской закалки особых достоинств у него не наблюдалось, однако в девяностые годы Егор развернулся. Сначала он «дальнобойствовал», ездил в Финляндию за товаром, машину арендовал, полученный товар успешно сбывал на российских рынках. Когда он скопил какой-то капитал, то затеял уже своё дело – перевозки, в том числе, международные. На вырученные деньги он купил трёхкомнатную квартиру в центре Москвы, обставил её, что называется «по последнему слову техники», сделал евроремонт. Однако богатство Егора счастья Ольге не принесло. Ольга не получила какого-то образования, поженились они с Егором, когда она была совсем юной, и с тех пор она была исключительно домохозяйкой. Вся её жизнь сосредоточилась только на муже. Простецкий Егор любил погулять и выпить. Чем старше становилась Ольга, тем чаще у Егора возникали очередные загулы. В конце концов он объявил Ольге, что встретил другую. На свой лад Егор был даже благороден. Он сказал, что Ольгу не бросит, а, кроме того, всегда будет помогать их совместной с Ольгой дочери – Анжеле. Ольга, видимо, от ощущения тотальной нелюбви и отсутствия внимания со стороны Егора, заболела, у неё диагностировали онкологию. К моменту приезда Лиды Ольга почти постоянно лежала на кровати в своей комнате: тихая, серая и безучастная. Егора практически никогда не было дома, а Анжела – дочь Ольги и Егора – была тренером по альпинизму, занималась йогой, всеми видами спорта, постоянно покоряла какие-то новые высоты и редко появлялась в квартире.

Ольга и Егор отнеслись к приезду Лиды нейтрально, Анжела во время своих коротких наездов, пожалуй, даже была рада присутствию живого человека в квартире. Они вместе с Лидой ходили на адреналиновые экскурсии: по каким-то развалинам, подводным коллекторам и крышам, посещали концерты обожаемых Анжелой рэперов и рокеров, гуляли по ночной Москве. Лиде, четно говоря, все эти увеселения не нравились. Учитывая её телосложение, какие-то протискивания по лестницам, тоннелям и прочее, её не вдохновляли. Рэперы и рокеры были Лиде противны, поскольку она не обнаруживала у них ни голоса, ни слуха, ни любви к русской народной песне. Для Лиды в музыке важна была мелодия и душа, в бормотании татуированных молодых исполнителей рэпа и сатанинских воплях беснующихся в кожаных куртках и обтягивающих брюках рокеров, она этого найти не могла. Однако она верно сопровождала Анжелу, поскольку чувствовала себя ей в какой-то мере обязанной.

В очередной приезд Анжела предложила кататься на роликах в парке. Лида уже хотела отказаться, но в этот момент случилось несчастье. Из комнаты Ольги донёсся какой-то шум, паденье и звон разбиваемой посуды. Когда Лида и Анжела прибежали в комнату, то увидели, что Ольга сползла с кровати, её тело сотрясалось от конвульсий, глаза почти вылезли из орбит, она задыхалась. Приехавшая «Скорая» смогла уже констатировать только смерть.

Лида сообщила об этом родителям. Её папа очень расстроился, Ольга была его единственной сестрой (старшей). Похороны и поминки Егор организовал, как положено, но народу было очень мало: и на отпевании, и на кладбище, и дома – на поминках. Ольга давно уже никуда не выходила из-за болезни, подруг у неё не было, всю жизнь она была только домохозяйкой, соответственно, коллег также не имелось. Приехали проводить её в последний путь только Андрей Павлович (Лидин папа) и его брат (младший) Володя, который тоже жил в Москве, где-то в районе Сокольников, работал всю жизнь слесарем на заводе, семьи у него не было. Володя жил в маленькой комнате в коммунальной квартире, весь досуг посвящал дружбе с зелёным змием, с родственниками не общался. На похороны и поминки пришёл только потому, что его разыскал Андрей Павлович и пригласил помянуть ушедшую в мир иной сестру. Лина Львовна приехать не смогла, потому что лежала в больнице, у неё случился гипертонический криз.

На следующий день после похорон и поминок Анжела уехала, а Егор привёл в дом Татьяну. Татьяна была молоденькой, симпатичной и хорошо сложенной девушкой. Вопреки расхожим представлениям о корыстных молодых любовницах, Татьяна Лиде понравилась тем, что была доброжелательной, имела лёгкий характер. Егор познакомился с Татьяной в фитнес-клубе, где она работала инструктором. Конечно, Татьяну трудно было причислить к интеллектуалкам, круг её интересов ограничивался модой, диетами, косметикой, путешествиями, но и Егор был далеко не профессор. Обстановка в доме сменилась, стало больше воздуха, света, радости. Егор каждый день приходил домой, все его неотложные дела закончились. Татьяна с удовольствием готовила всякие разносолы, Лиду, несмотря на её далеко не спортивную комплекцию, не презирала, рассказывала ей всякие истории из своей работы, из дома не выгоняла. Тем не менее, Лида, будучи тактичным человеком, поняла, что «молодым» надо предоставить свободу и решила снять квартиру.

К этому времени у Лиды в Москве появились уже какие-то привычки. Так, она, учитывая отсутствие доходов, старалась посещать бесплатные концерты. Особенно ей нравилась хоровая музыка. Она ходила на службы в различные церкви, часто бывала в соборе Покрова Пресвятой Богородицы, что на Рву, более известном обывателю как Покровский собор или Храм Василия Блаженного. Однажды услышав удивительное хоровое пение одной вокальной мужской группы в Храме Василия Блаженного, Лида испытала удивительное состояние: одновременно нахлынуло и удивительное спокойствие и какое-то трепетное волнение, на душе стало светло и хорошо. Лида решила, что нашла своё призвание – петь духовные песни в церковном хоре. Она увидела, что после окончания пения к хористам подходят люди, покупают CD-R диски, которые лежали на небольшом столике, что-то спрашивают. Она решилась и тоже подошла к молодому парню-хористу:

–Скажите, пожалуйста, как можно попасть в хоровой коллектив, который исполняет духовные песни? Я – вокалистка, приехала из Сибири, никого здесь не знаю.

Лиде было очень неудобно обращаться к парню с такой просьбой, она уже была готова к тому, что он её как-нибудь осадит, посмеётся над ней или просто не заметит, однако Веня, так звали парня, вопросу не удивился, над Лидой смеяться не стал, а объяснил очень просто:

–Слушай, ну я сам в Москве недавно, приехал тоже из Сибири – из Иркутска. Мало кого здесь знаю, но мы приехали с другом, он тоже закончил Иркутский музыкальный колледж, ходили везде на прослушивание, меня взяли сюда, а его – нет. Недавно он мне сказал, что устроился в один из недавно созданных коллективов духовной музыки «Благодать». У них ещё есть вакансии. Я тебе дам телефон друга, можешь ему позвонить и спросить. Да, и у нас коллектив сугубо мужской, женских партий нет, а в «Благодати» есть и женщины. Попробуй!

Окрылённая Лида поблагодарила Веню и вылетела на улицу – звонить другу Вени. Лида ещё по приезде в Москву с подачи Анжелы обзавелась стареньким, купленным с рук сотовым телефоном «Нокиа». В Вормске все ещё прекрасно обходились либо без телефона, либо пользовались стационарными, но Анжелка её убедила купить, и вот – пригодилось!

Друг Вени – Фёдор- сразу взял трубку. Выслушав Лиду, он сказал:

– У нас – молодой коллектив. Мы ещё не раскрутились. Так что ты учти, что супер доходов, как у попсы, у нас нет. В основном, поём духовную музыку, часто старинную, поэтому ценителей не так уж и много. Гастроли бывают только внутри страны. Пока, во всяком случае.

Лида заметила, что её ещё никуда не взяли, поэтому выбирать-то ей не из чего.

Федя предупредил её, что руководитель коллектива – большой фанат духовной музыки и перфекционист. Ценит преданность делу, поэтому больничные не приветствуются, отказ от гастролей не принимается, отгулы не предусмотрены, а если ему что-то не нравится в исполнителе, то он будет с ним заниматься дополнительно, естественно, в нерабочее время. Зовут руководителя – Генрих Алексеевич Петров. Вообще-то, он руководит хором вместе с женой, но она фактически ни во что не вмешивается, занимается только финансовой и организационной стороной дела. Здание, арендуемое коллективом, находится на юго-востоке Москвы, в непрестижном промышленном районе.

Лида решила сразу же поехать к руководителю ансамбля. С трудом найдя нужный адрес, она обнаружила дышащий на ладан Дом культуры – когда-то помпезный, трёхэтажный, с мраморными лестницами, зеркалами, просторным холлом и гардеробом внизу. В настоящее время ДК обветшал, большой зал на втором этаже пах запустением и мышами, кресла в зале, когда – то – малиново-пурпурные и бархатные, загрязнились, выглядели серыми, некоторые были сломаны. Вахтёр на входе сказал ей, где найти Генриха Алексеевича. Генрих Алексеевич находился в кабинете на третьем этаже ДК. Это был мужчина среднего – ближе к пожилому – возраста. Он имел благородную, аристократическую наружность: тёмные волосы с проседью, усы и борода а-ля Тургенев. Петров внимательно посмотрел на Лиду тёмными большими глазами через затемнённые очки и спросил:

–Барышня, Вы ко мне?

Лида объяснила, что она хочет работать в коллективе и любит духовную музыку, у неё есть опыт выступлений на публике и музыкальное образование.

Генрих Алексеевич, интеллигентно улыбаясь, сказал:

–У Вас – прекрасная внешность, я имею в виду, прежде всего, подходящая для нашего коллектива. Духовное пение предполагает чистые, образно говоря, лица, славянскую натуру. Это всё у Вас есть. Осталось только проверить, можете ли Вы петь тот репертуар, который мы исполняем. Я дам Вам небольшую партитуру, Вы её поучите и через два дня я готов Вас прослушать.

Лида схватила партитуру, поблагодарила Генриха Алексеевича и убежала домой. Ей повезло, что дома никого не было. Егор с Татьяной уехали отдыхать на три дня в какой-то пансионат в Подмосковье, Анжела тоже была в очередном ретрит-туре в Абхазии, поэтому никто не мешал Лиде разучивать произведение Бортнянского, которое дал Генрих Алексеевич.

Через два дня Лида пришла в Дом культуры, где размещался хоровой коллектив, и Генрих Алексеевич устроил ей прослушивание. Прослушивали её, кроме Генриха Алексеевича, его супруга, второй дирижёр и концертмейстер. По результатам прослушивания все единодушно пришли к выводу, что Лида имеет чистый, звонкий, достаточно сильный голос, хорошо интонирует, разбирает партитуру, исполнила произведение со вкусом и вполне годится стать членом коллектива «Благодать».

Генрих Алексеевич предложил ей оплату для начала в размере 800 рублей. Это была не такая уж большая сумма, но жить на неё, если экономить и копить, даже в Москве было можно. Кроме того, как внутренне утешала себя Лида, это только начало. «Главное – зацепиться», – думала про себя Лида. Её голос понравился, она будет учиться, станет солисткой, а там …

После организационных формальностей Генрих Алексеевич привёл её на репетицию, чтобы представить коллективу. Они пришли в зал на втором этаже ДК, где было человек двадцать, и Петров строго сказал:

–Уважаемые коллеги! Прошу любить и жаловать нового члена нашего коллектива – Лидию Коняеву. Эта девушка приехала к нам из Сибири, мы прослушали её и думаем, что Лида весьма перспективна. Она может и хочет учиться, у неё – хороший голос, поэтому прошу Вас оказать ей на первых порах всяческое содействие в овладении репертуаром. Это, тем более важно, ввиду того, что мы планируем в ближайшее время гастроли, и не куда-нибудь, а – в Калининград, по приглашению Калининградской областной филармонии. Ну, и сразу же хочу Вас предупредить, что в Калининграде любят, знают и ценят хорошую музыку. Город европейский, с традициями, поэтому я не потерплю халатного отношения к делу, тем паче, пьянства и курения.

Лиде, несмотря на приятное волнение, стало после этих слов немного не по себе. Слишком уж сухо и формально общался руководитель с хористами. Но, в конце концов, она ещё слишком мало знает и о коллективе, и о его руководителе, чтобы судить.

Когда Генрих вышел, хористы окружили Лиду. Она увидела, что это были преимущественно молодые, максимум до тридцати лет, люди. В целом, все были настроены доброжелательно, только ведущая солистка Марина как-то язвительно заметила:

–И где же готовят таких звёзд?!

Лида ответила ей в тон:

–Где готовили, уже всё закончилось. Штучный товар!

В этот же день она осталась на репетицию, чтобы получше познакомиться с репертуаром. После репетиции, когда она шла к метро, к ней подошёл высокий худощавый парень с копной вьющихся светло-рыжих волос и сказал:

–Ты, между прочим, со мной по телефону разговаривала. Я – Федя, друг Вени. Можешь на первых порах меня в качестве инструктора- консультанта использовать. Я тебе всё и про всех расскажу. Ребята у нас хорошие, только Маринка-солистка с характером.

Лида поблагодарила Федю и спросила, как он решил свой «квартирный вопрос».

Федя ответил:

–Понимаешь, Лида, я тоже получаю по московским меркам грошовую зарплату, поэтому мы с ребятами, да и многие хористы у нас, снимаем квартиры вскладчину и где-нибудь на окраине. Некоторые так вообще в деревнях какие-то развалюхи снимают или ездят на работу из Зеленограда, Клина или даже Твери.

Лида спросила:

–Федя, ты уже всех знаешь, можешь мне подсказать, когда кто-нибудь захочет снимать квартиру и им нужен будет сосед?

Федя согласился и рассказал, что у него тоже скоро возникнет проблема, потому что они снимали квартиру с Веней, который дал Лиде его телефон, но сейчас у Вени дела пошли на лад, появились неплохие заработки, он собирается жениться и скоро съедет.

Лиде очень не хотелось возвращаться в квартиру Егора и Татьяны, денег снимать жильё в Москве у неё пока не было, поэтому она предложила:

–Слушай, не подумай чего-нибудь такого, я вовсе не собираюсь тебя клеить и приставать, но мне очень нужно снять квартиру, а денег пока нет, поэтому, если Веня съедет, давай вместе снимать квартиру. Я могу жить на кухне.

Лида сама обалдела от такой смелости, потому что несмотря на безобидный Федин вид видела она его первый раз в жизни, к тому же, Федя был какой никакой, но мужчина.

Фёдор неожиданно обрадовался и сказал:

–В принципе, ты можешь переезжать, хоть сегодня, потому что Веня уже давно фактически живёт вместе со своей невестой.

Так Лида оказалась в этот же день в однокомнатной «хрущёвке» на Бабушкинской. До позднего вечера она наводила чистоту в порядком захламлённой квартире. Разместились в одной комнате, которая имела конфигурацию буквы «Г». Лидино место было в закутке, за старым шифоньером, который отграничивал её личное пространство.

Между Лидой и Федей было заключено соглашение о том, что Лида покупает на них двоих продукты, готовит и убирается в квартире, коммунальные платежи они оплачивают в равных долях, а вот плату за наём жилья будет вносить Фёдор.

Алексей

Жизнь Лиды с этого момента понеслась с огромной скоростью. Всё было новое: нужно было осваивать огромную Москву, маршруты передвижения, знакомиться с новыми людьми, много заниматься, осваивать новый вид деятельности. Ей нравилась работа. Лида с удовольствием ходила на репетиции. Чистые, светлые, пронзительные звуки церковной музыки придавали ей внутренней силы, ей не было скучно, она открывала для себя удивительную красоту новой для неё музыки, развивала свои вокальные навыки, слушала солистов.

Начались концерты: сначала на различных площадках Москвы, Подмосковья. Через месяц (накануне католического Рождества) – должна была быть поездка в Калининград.

Лида не боялась концертов. Ей нравились наряды: в основном, это были различные сарафаны и кофты, блузки, кружевные или газовые накидки на голову. В этих нарядах не так был заметен её лишний вес. Волнения перед выступлениями не было, потому что Лида и раньше уже выступала, да ещё и сольно, а здесь она была с хором. Несмотря на строгий запрет Генриха, Лида периодически курила с хористами, рискуя быть увиденной руководителем и подвергнуться санкциям, например, лишению премии.

Наконец, приблизился день отъезда на гастроли в Калининград. Жена Генриха Алексеевича, занимавшаяся финансовыми и материальными вопросами коллектива, не поскупилась и хористы поехали в Калининград в купейном вагоне фирменного поезда «Янтарь».

Вагон был новый, в нём приятно пахло новым постельным бельём, свежезаваренным цейлонским чаем, позвякивали ложечки в фирменных поездных стаканах в металлических подстаканниках. Практически весь вагон занимали хористы, люди творческие, поэтому сразу же из разных купе стал доноситься смех, визги, а спустя какое-то время и песни под гитару.

В купе, где ехала Лида, зашёл проводник. Он был крепкого телосложения, хотя и невысокого роста, имел круглое, с правильными чертами лицо. Проводник, зайдя в купе к девушкам, обратил своё внимание сразу же исключительно на Лиду и обращался только к ней, глядя на неё внимательно и, как показалось Лиде, с какой-то скрытой насмешкой. Он проверил у всех билеты, выдал комплекты постельного белья, предложил чай и другие имевшиеся у него товары, потом сказал, в упор смотря на Лиду:

–Ну, если что-то ещё будет нужно, обращайтесь. Меня Алексей зовут.

Когда проводник вышел, то девчонки стали подшучивать над Лидой:

–Лидка, ты чего оробела, смотри, какой парень к тебе клинья подбивает?!

Лида даже застеснялась и, когда в следующий раз Алексей зашёл к ним в купе, покраснела и заулыбалась.

Дорога в Калининград была недолгой. За время путешествия Лида несколько раз сталкивалась с Алексеем. Каждый раз он смотрел прямо на неё, как будто ждал, что она заговорит с ним. Лиде даже стало как-то неудобно, но тем для разговора с ним не находилось. Уже поздно вечером, когда в вагоне уже был приглушён свет, многие спали, голоса и всякое веселье стихли, Лида пошла за кипятком. Дверь в купе проводников была открыта, из неё вышел Алексей и спросил у Лиды:

–Вы чайку хотите? Я как раз только что заварил. У меня хороший, цейлонский и вкусные печенья к нему имеются, свеженькие. Заходите ко мне, я один, не бойтесь. Лида растерялась, а Алексей уже зашёл в купе, не дождавшись её ответа и призывно звякал оттуда ложечками и подстаканниками.

Лида поняла, что Алексей действительно заинтересовался её персоной, ведь других девчонок из её купе он к себе не зазывал, иначе бы они об этом непременно рассказали. Сам Алексей у неё не вызвал каких-то особенных чувств, но ей было приятно, что мужчина, да ещё одетый в форменную одежду РЖД (почти офицер!), обратил своё внимание именно на неё. Вроде бы, Алексей и на внешность был ничего: нормального телосложения, с обычным лицом. Также какой-то опасности от него не исходило. Лида решила: «Была не была. Познакомлюсь с ним, может быть, что-то из этого выйдет».

Она зашла в купе к проводникам. Алексей, действительно, был один в купе и уже сервировал стол: поставил на вырезанные из бумаги салфеточки чай в фирменных подстаканниках, на середину столика в вазочку выложил овсяные печенья. Также на столе стояла раскрытая коробка конфет «Родные просторы» и шоколадка с миндальными орехами.

Алексей сел рядом с ней на полку, потому что купе проводников было меньше, чем обычное, полки были только с одной стороны, и снял форменную фуражку. Неожиданно выяснилось, что, несмотря на молодой возраст, Алексей уже облысел. В принципе, это его не очень портило. В моде как раз были бритые, лысые брутальные мачо. В какой-то мере Лиду даже это расположило к проводнику, потому что у неё был лишний вес, а у него – не было волос. Она почувствовала себя спокойнее.

Лида поблагодарила Алексея за предложение и стала пить чай. Когда между ними завязалась какая-то беседа на общие темы (погода, климат, пейзажи за окном и прочая ерунда), Алексей, неожиданно перейдя на «ты», предложил:

–Лид, а хочешь наливочки? Не подумай, я не алкоголик и не собираюсь тебя спаивать, но мне мама передала, из нашей вишни сделана. Ты такой нигде не попробуешь.

Лида согласилась и на наливку, и на перейти на «ты». После наливки между ней и Алексеем завязался лёгкий и приятный разговор. Алексей сказал, что ему 28 лет, он разведён. О разводе сказал, что они с женой не сошлись характерами, с ней ему было ужасно скучно. Теперь он свободен. Сам он приехал из Чебоксар, по национальности – чуваш, в Чебоксарах у него живут родители и сестра. В Москве он снимает квартиру.

Лида тоже кратко рассказала о себе, после чего Алексей сказал:

–Лида, я вот, как тебя увидел, ты мне сразу понравилась: и лицо, и фигура. А сейчас я вижу, что и характер у тебя подходящий. Ты – бойкая, мне такие нравятся. Давай встречаться?

Лида от такого напора даже растерялась и сказала:

–Лёш, ну ты странный немного. Я тебя вижу первый раз.

Алексей ответил:

–Ну вот, чтобы он не стал последним и чтобы мы могли ближе познакомиться, дай мне свой телефон, я тебе позвоню.

Они обменялись телефонами.

Утром, когда коллектив «Благодати» высаживался из поезда в Калининграде, Алексей помог ей с вещами и поцеловал в щёчку на прощанье. Хористы были восхищены. Маринка сразу же вставила своё слово:

–Ну, Лидия, далеко пойдёте. Когда Вы только всё успеваете?!

Тут подлетел Генрих Алексеевич, стал всех торопить и, заметив игривое настроение в коллективе, предупредил:

–Для всех… Мы приехали работать, а не шуры-муры водить. Замечу курение, выпивку, обжимания и тому подобное – пеняйте на себя!

Когда хористы прибыли в отель, то все были просто восхищены, потому что отель «Кайзер» был шикарен. В фойе всё сверкало: со вкусом подобранная керамика, позолота. В торговых павильончиках фойе переливался всеми цветами (от чёрного до оранжевого) янтарь. Презентабельный лобби-бар издавал необыкновенные, какие-то не из этого мира, призывные ароматы кофе, негромко звучали через динамик джазовые композиции. В фойе отеля уже вовсю шло приготовление к Рождеству, были развешаны гирлянды и украшения, даже стояла наряженная ёлочка.

Лида с одной из хористок разместилась в двухместном номере. Номер также впечатлил неискушённую Лиду: светлый, широкий, с панорамными окнами, насыщенный витающими в воздухе ароматами свежести, богатства, отдыха и роскошной жизни. В санузле – новая керамическая плитка бежевых оттенков с вплетёнными в орнамент восточными узорами, множество различных размеров полотенец, белые махровые халаты с вышитыми на них эмблемами отеля, разложенные на широкой мраморной полке ванной комнаты шампуни, гели и шапочки для душа создавали впечатление чистоты и спокойствия. Также ей нравилась озвученная на ресепшене отеля возможность воспользоваться один раз (бесплатно) сауной, имевшейся в отеле.

Генрих Алексеевич не дал своим вокалистам возможности расслабиться, объявив практически через полчаса после размещения о репетиции.

Первая репетиция проходила прямо в бизнес-зале отеля. На следующий день предстояло выступать в филармонии. Вечер этого дня и следующее утро неугомонный Генрих Алексеевич неустанно гонял музыкантов, заставляя снова и снова отрабатывать репертуар. Это, как поняла Лида, были первые большие гастроли коллектива, поэтому романтичный и непрактичный Петров решил ознаменовать их приятными сопутствующими деталями, как то – поездка в купе фирменного поезда, хороший отель и питание в ресторане отеля.

Концерт был назначен на 17 часов 30 минут. Все хористы облачились в сценические костюмы. Девушки были в тёмно-синих бархатных, расшитых сарафанах, на голове у них были платки-накидки с серебряными нитями, молодые люди были в чёрных фраках. Все держали в руках красные папки с нотами исполняемых произведений. Примерно за три часа до выступления коллектив уже был в здании филармонии. Филармония представляла собой здание из красного кирпича в готическом стиле. Внутри было неожиданно много пространства, сводчатые арки и витражи создавали впечатление возвышенности и приближали слушателей к постижению духовной сути исполняемой музыки.

Калининградцы – почти (хотя, почему почти?) европейцы, поэтому, как в Западной Европе, там ценят и понимают красоту классической музыки. Народу в зале было очень много, выступление прошло с большим успехом, волшебная рождественская атмосфера этому также способствовала, хористам дарили цветы. Генрих Алексеевич и солистка Марина несколько раз выходили на поклон и им не хватало рук, чтобы унести все подаренные букеты.

На следующий день Лида пошла посмотреть Калининград, за ней увязался Федя. Они посетили океанариум, ходили смотреть бывший фашистский бункер, полюбовались собором, в котором служил философ Иммануил Кант.

В предпоследний день коллектив были приглашён на бесплатное выступление в мэрию. Хористы исполнили несколько произведений из своего репертуара, их пригласили поучаствовать в банкете и на следующий день им была организована экскурсия в город Светлогорск.

Лида была очарована эти старинным городком, в котором причудливо соединялась немецкая (ранее это был город Раушен) и русская история.

Ночью коллектив «Благодать» отправлялся обратно в Москву. Время, которое Лида провела в Калининграде, в этих первых для неё серьёзных гастролях, навсегда осталось в её памяти одним из лучших воспоминаний.

Обратно хористы ехали тем же поездом, что и в Калининград, только вагон уже был не купейный, а плацкартный, и проводник был другой.

Поскольку в вагон садились уже ночью, то практически сразу же все улеглись спать, а утром уже была Москва.

С вокзала Лида и Федя отправились к себе на квартиру. Генрих Алексеевич дал коллективу один день отдыха.

На следующий день Лиде позвонил Алексей, они договорились встретиться у Белорусского вокзала. Лиде, несмотря на то, что это было фактически первое свидание в её жизни, на душе было как-то нерадостно. С одной стороны, Алексей вроде бы был ничего, наверное, он даже вызывал у неё какой-то трепет (Лида вспомнила, как он пристально и не отрываясь смотрел на неё тёмными глазами), но с другой стороны, был он какой-то чужой и непонятный. Лида боялась, что ей будет не о чем с ним говорить. Лида утешала себя тем, что она ещё мало о нём знает, а потом всё изменится в лучшую сторону. Смурному настроению способствовала и погода: тёмное и низкое свинцовое небо, грязный асфальт с подтаявшим и смешанным с песком снегом, голые деревья и карканье ворон не внушали оптимизма.

Лида приняла душ, вымыла голову, распустила волосы, обрызгалась духами, с трудом влезла в джинсы. Лиды надела новую польскую блузку, купленную в Калининграде. Блузка была свободная, навыпуск, что позволяло скрыть нежелательные изъяны фигуры. Подкрасив глаза и губы и накинув на себя куртку, Лида побежала к метро. Выбегая из квартиры, она даже позавидовала Фёдору, которому не надо было тащиться ни на какое свидание, и который лежал на диване, ел из пакета чипсы, запивал их кока-колой, смотрел по телевизору «Утиные истории» и громко хохотал.

Подходя ко входу в Белорусский вокзал, Лида заметила Алексея, который стоял с букетом красных роз у входа. Ей стало неловко. Она представила, как все на них будут смотреть, она будет дальше ходить везде с этим дурацким букетом, все догадаются, что это свидание, начнут оценивать её внешние данные, кто-то подумает, что даже на такую толстуху нашлись охотники. «Ну, делать нечего, уже пришла», – утешала себя Лида. К тому же, Алексей её заметил и уйти уже не получилось бы.

–Лида, привет! С приездом и с успешными гастролями!– протянул он ей букет роз.

Лиде ничего не оставалось, как поблагодарить его и взять букет.

Потом они пошли в кафе. Сделав заказ, Алексей похвалил её внешний вид, отметив блузку, и предложил сходить куда-нибудь развлечься и потанцевать.

В этот день они успели сходить погулять на ВДНХ, посетили ресторан в другой части Москвы, потом пошли в один из клубов. Впечатлений было очень много. Алексей был весел, много рассказывал смешных случаев, связанных с его работой, неплохо танцевал. В целом, Лида отметила, что Алексей был достаточно уверен в себе. Он платил за Лиду и Лиде было это приятно. Она решила, что наконец-то встретила мужчину своей жизни. Её немного смущало ощущение, что чего-то не хватает в их общении. Не было у неё ощущения «бабочек в животе», но Лида решила, что она и Алексей ещё мало времени общаются, и она к нему не привыкла.

Алексей не был наглым, не позволял себе лишнего. Лиде очень понравилось, что он относится к ней уважительно, ждёт от неё инициативы в развитии событий. Максимум, что он себе позволил – это поцеловать её в щёчку при встрече и прощании.

Домой Лида пришла довольная. Федя, увидев букет, многозначительно посмотрел на неё и ухмыльнулся:

–А ты, Лидка, молодец! Не успела приехать в Москву, как уже кавалеры вокруг тебя вьются.

–Сам дурак! Не завидуй! – беззлобно огрызнулась Лида.

Следующие несколько месяцев пролетели очень быстро. Сменяли друг друга репетиции, концерты, свидания, встречи с коллегами, домашние заботы.

Наконец, в один из весенних дней, Алексей на очередном свидании по своей привычке, которая ужасно не нравилась Лиде, подарил ей букет роз и за ужином в кафе преподнёс золотое кольцо в коробочке. Раньше он ей таких дорогих подарков не дарил. Немного волнуясь и понизив голос, он произнёс:

–Лида, выходи за меня замуж. Мы уже давно встречаемся. Я тебя люблю. Ты мне подходишь. Я – уже взрослый человек, на жизнь нам заработаю. Характер мне твой нравится. Думаю, уживёмся.

Лида растерялась. Ей, как и всякой женщине, было приятно, что кто-то в неё влюбился, несмотря на то, что у неё лишний вес и она далека от модных стандартов, далеко не 90 -60-90. Также её всегда, ещё с первой встречи, волновал пристальный взгляд тёмно-карих, почти чёрных глаз Алексея, но ведь для того, чтобы выйти замуж, этого мало! Она честно себя спрашивала, любит ли она по-настоящему, способна ли ради Алексея на какие-то жертвы, готова ли ждать его всю жизнь откуда-нибудь, и также честно отвечала, что, скорее нет, чем да. Наверное то, чего ей всегда не хватало в отношениях с ним, это любви.

Лида, помолчав, сказала:

–Лёш, не обижайся, ты – хороший друг и человек, но я не готова выйти за тебя замуж, во всяком случае, сейчас. Мне кажется, что мы слишком мало знаем друг друга.

Алексей замер, посмотрел куда-то поверх её головы, потом встал и не прощаясь быстро пошёл к выходу. Лида, хотела окликнуть его, чтобы вернуть букет и коробочку с кольцом, но застеснялась, подумала, что это будет слишком оскорбительно и унизительно для Алексея. Она решила, когда тот немного успокоится, передать ему кольцо через кого-нибудь, например, через Федю или Анжелу.

Неделю Лиде было не по себе. Она пошла в гости к Анжеле, Егору и Татьяне. Те были дома, с радостью встретили Лиду, упрекнув её в том, что она их совсем забыла.

Лида, когда они с Анжелой остались одни в комнате, рассказала ей о том, что отказала Алексею, а теперь у неё на душе кошки скребут.

Анжелка на всё смотрела достаточно просто, как большинство спортсменов, не склонных усложнять жизнь. Выслушав Лиду, она сказала:

–Ну так и что переживать! Если жалеешь, то позвони ему, он и прибежит. Выйдешь замуж, банкет будет, гости, подарки, свадебное путешествие – здорово ведь! Поживешь с ним. Вообще, Лидка, ты учти, что тут, в Москве, все продуманные. У тебя ни квартиры, ни денег, ни связей, да и внешность, честно говоря, не модельная, а тут, вроде, нормального мужика поднесло. Если он толковый, то будет крутиться, заработает вам на квартиру, на машину. Вот как мой папа! Тоже был простой, не мажор какой-нибудь. Если не сойдётесь характером или не поживётся вместе, то разойдётесь, не крепостное же право, зато ты уже замужем побываешь, а то можно и старой девой остаться. Сама сказала, что других вариантов у тебя пока нет.

–Понимаешь, Анжелка, -возразила Лида, – это даже не совсем честно. Я его, наверное, не люблю. Выйду за него – и не встречу настоящую любовь. Да и его обману. Вот, жёны декабристов – в Сибирь за любимыми, а я за ним не поехала бы. Нет ощущения, что родственная душа встретилась. А потом – у меня до него никого не было. Если я с ним разойдусь даже, то уже не получится, что я честно ждала свою настоящую любовь…

Анжела вся скривилась:

–Вот это, сестра, и называется провинция и провинциальные барышни. Вот возьми, к примеру, мою мать. Она всю свою жизнь отцу отдала, считала, что это- настоящая любовь, а он взял и молодую себе нашёл, когда она постарела. Не надо никому никаких жертв. Это – Москва, рынок возможностей. Есть ли она – эта настоящая любовь – или нет, ещё неизвестно, я лично не видела. Уж извини, вон у твоих родителей и сестры – обычная жизнь, встретились, живут, всем удобно, о высоких материях не думают. А которые мечтают, как в романах о …, о… (Анжелка запнулась, потому что в литературе была, мягко говоря, не сильна), работают в библиотеках и живут со своими мечтами, а не с мужиком. И ещё, Лида, если тебя или твоего потенциального, но далёкого принца волнуют такие глупости, как ждали его всю жизнь или нет, у нас отлично работает сфера медицинских услуг определённого характера.

Лида пошла домой, раздумывая над словами Анжелы. Всю ночь она не спала, а утром решила, что нужно позвонить Алексею.

Как и предсказывала Анжела, Алексей, услышав Лидин голос, сразу ожил и прибежал в назначенное Лидой время в сквер недалеко от Лидиной работы. Лида сказала:

–Лёш! Я подумала и согласна.

Алексей просиял:

–Ну всё! Сегодня подадим заявление в ЗАГС и через месяц – свадьба. Пригласим твоих и моих родных, отмечать будем в кафе. Жильё снимем.

Лида поспешила сообщить об этой новости родителям и сестре. Отец принял новость сдержанно. Узнав, что Алексей работает проводником, сказал:

–Ты, Лидушка, за ним присматривай, а то с этими проводниками в рейсах всякое случается.

Лину Львовну больше заботило то, что у жениха нет своего жилья в Москве.

Сестра Лиду одобрила, но спросила, знает ли Лида причину развода Алексея. Егор, Татьяна и Анжела пообещали на свадьбу прийти. Более того, Егор пообещал принять самое деятельное участие в организации свадебных торжеств.

После того, как Лида и Алексей подали заявление в ЗАГС и стали планировать, что делать дальше, Алексей неожиданно предложил свадьбу отметить в Чебоксарах, напомнив, что он родом из Чувашии, там живут его родители, сестра и друзья. Когда Лида стала возражать, говоря о том, что её родителям, родственникам и друзьям будет неудобно приехать в Чебоксары, Алексею это не понравилось, он сузил свои почти чёрные глаза, но сдержался и сказал:

–Ты, Лидушка, не переживай. Понимаешь, я же – жених, значит должен организовать всё. Мы поедем в Чебоксары, отметим семейным кругом, а потом, можем отметить и в Москве. Так будет дешевле. У нас в Чебоксарах – большая квартира. Твои родные тоже могут приехать, место им найдётся, а с твоими друзьями отметим потом. В конце концов, всё свадьбой не заканчивается. Нам надо будет потом ещё снять новую квартиру – побольше и получше, может быть, поедем в свадебное путешествие, кстати, если захочешь, можем и в твой Вормск съездить.

Лиде всё равно не нравилась идея отмечать свадьбу в каких-то чужих для неё Чебоксарах, но логика в словах Алексея была, поэтому она согласилась.

Лина Львовна была очень любознательной дамой, поэтому она, если и не с удовольствием, но без возражений согласилась поехать в Чебоксары:

–Заодно и с родителями и родственниками жениха познакомимся, хоть узнаем, что они из себя представляют, а то отдаём дочку неизвестно кому.

Андрей Павлович не был в восторге ни от жениха, который, как и все остальные, не заслуживал его дочери-красавицы, да ещё и был разведён, ни от поездки на свадьбу в Чебоксары. Его настроение немного подняла разбитная Лика:

–Да чё-ты, папуль! Попьёшь пива. Я читала, что Чебоксары славятся своим пивом. Я, кстати, поехать не смогу. Меня с работы не отпускают.

Егор, Таня и Анжела, естественно, тоже не поехали. У Егора – бизнес, всё время распланировано. Таня – без Егора, естественно, не поедет. Анжела уже запланировала выезд на очередной йога-тур, и, конечно, не в Чебоксары. Они компенсировали своё отсутствие щедрым денежным взносом, что скрасило настроение Лиды.

Очень расстроился Федя. Он, вообще, не поддержал идею со свадьбой:

–Чего ты, Лида, торопишься? Только приехала в Москву, начала работать. Мы искусством, творчеством занимаемся, а ты сейчас завяжешься с кухнями, пелёнками, распашонками, талант весь растратишь. А потом…Ты уж извини, но здесь, в Москве, кто только не крутится: всякие аферисты, мошенники, извращенцы, между прочим!– Федя многозначительно посмотрел на Лиду, выдержал паузу и продолжил:

–Вот, что ты знаешь про своего жениха?! Как учился, где женился, почему развёлся, чем болеет? Как-то легкомысленно ты поступила, лучше бы за меня замуж вышла, мы хотя бы живём вместе несколько месяцев.

Лиде стало жалко Федю, которому снова нужно будет искать товарища для совместного съёма жилья, а жили-то они с Федей, действительно, хорошо – спокойно, иногда весело, но как жениха Лида Федю даже и не рассматривала – рыжий, длинный, худой, с каким-то одуванчиком на голове.

–Ладно тебе, Федя, найдёшь ещё себе компаньона, а дружить мы и дальше можем. Вот приеду из Чебоксар и в кафе все вместе сходим.

Федя разбурчался:

–Да нужен мне твой Алексей! Сама с ним ходи, а с тобой одной я теперь не пойду, вдруг он ещё тебя приревнует, придёт мне бить морду…, а я ещё не успел получить свой разряд по боксу.

После долгих раздумываний решили (правильнее было бы сказать, что это решил Алексей), что жених и невеста в свадебных нарядах вместе с друзьями и родственниками (кроме родителей Лиды и Алексея, с которыми молодые встретятся в Чебоксарах) приедут в ЗАГС, зарегистрируются, получат Свидетельство о заключении брака. Прямо перед зданием ЗАГС после регистрации устроят небольшой фуршет, затем отправятся к себе домой, переоденутся, возьмут вещи и в этот же день (уже были взяты билеты) отправятся в Чебоксары, отмечать свадьбу с родными.

Чебоксары

      Вот и наступил день свадьбы. Алексей заехал за Лидой на такси. Он был одет в нарядный костюм – тройку и держал в руках большой букет своих любимых красных роз.

Лида купила в свадебном салоне платье с фатой и туфли. Сама она была недовольна тем, как выглядит. Её светлые волосы, бледная рыхлая кожа невыигрышно смотрелись на фоне белого платья. Красиво уложенная причёска не была видна из-за фаты. Зато прекрасно было видно, что Лида в свадебном платье – просто бомба невероятных размеров. Она долго думала, что лучше – пышное платье с многочисленными юбками и оборками или обтягивающее простое белое – гипюровое. Решив, что облегающее платье ничего хорошего в ней не подчеркнёт, а может и подвести в неподходящий момент, например, разойтись по швам, Лида выбрала платье с оборками. Учитывая неудачную липосакцию, Лида предпочла вариант платья с рукавами. Платье было синтетическое и в Лида немедленно вспотела. Под мышками и на спине выступили предательские пятна пота. От волнения Лида интенсивно потела, пот тёк градом, пропитывая одежду отнюдь не запахом утренней свежести. Белые туфли на каблуках – шпильках тоже ей не нравились. Обычно она носила кроссовки, на выступления хора обувалась в лодочки – широкие и на невысоком каблуке или сплошной подошве. Свадебные туфли ужасно жали, ноги отекли, складки белой кожи некрасиво нависали над туфлями. Настроение её катастрофически ухудшалось. Вдобавок ко всему наступившие жаркие (по-летнему) дни некрасиво подкрасили её бледно-розовую кожу в красноватый оттенок, а брови и ресницы, напротив, лишили цвета, придав пего-рыжий колор.

Федя посмотрел на неё и сказал:

–По-моему, ничего.

Приехавшая Анжелка подлила масла в огонь:

–Ага, ничего хорошего!

Лида побежала в ванную и заплакала. Она глядела на себя в зеркало и думала: «Какая я некрасивая!». Дальше она продолжала бы себя жалеть, но Анжелка стала кричать, что уже надо ехать, приехал Алексей.

Лиды вышла из ванны, Анжела сказала:

–Ничего, сестрёнка, не грусти. Нормально ты выглядишь, лицо фатой прикроешь. Платье пышное, толком ничего не видно, а вечером уже переоденешься и поедете. Сейчас я тебе лицо нарисую и – вперёд!

Анжела нарисовала ей стрелки, как у китайца, подкрасила ресницы, навела брови. Последним штрихом стала ярко красная помада, которая светлой Лиде очень подошла.

Алексей, увидев её, даже замер:

–Кто это? Не верю, что такая красавица мне досталась! Давай я тебя на руках в машину снесу.

Лида, всхлипывая, согласилась.

После регистрации, на которой присутствовали Егор, Татьяна, Анжела, Федя и несколько подруг Лиды из хора, Егор прямо возле машины организовал экспресс-банкет. Раскрыл несколько бутылок шампанского, разлил по привезённым с собой бокалам. На больших тарелках лежали всяческие бутерброды. Татьяна разрезала большой торт и раздавала гостям. Все желали молодым супругам Смушкиным (такая теперь стала фамилия у Лиды) счастья, дарили подарки, после чего молодые поехали домой переодеваться и собирать вещи, поскольку через 3 часа уже отъезжал поезд в Чебоксары.

Лида первый раз выходила замуж, но у неё было смутное чувство, что нужно было организовать свадьбу не так, что фуршет должен был организовать Алексей, а потом все должны были поехать в кафе, ей было стыдно за Алексея, что он не смог организовать свадьбу, как надо, у него – то уже был опыт вступления в брак! Мысли о том, что люди пришли, поздравили их, подарили им подарки, а им не дали возможности потанцевать, посидеть в кафе, пообщаться, послушать музыку, мучили её. Она думала обсудить этот вопрос с Алексеем, но потом решила, что не будет это делать, чтобы не порождать у него комплексы.

Фирменный поезд «Чувашия» уже ожидал их на Казанском вокзале. Алексей как знаток в этой сфере выбрал им билеты в двухместное купе. Купе находилось рядом с купе проводников. Пока Алексей пошёл в купе к знакомым проводникам, она собрала на стол еду, которую успела купить в вокзальном магазине (пирожки и сэндвичи, колбасную и сырную нарезки, сок), расстелила постельное бельё, переоделась и стала ждать Алексея. Алексей всё не шёл, она слышала взрывы хохота за стеной, слышала голос Алексея. Устав ждать, она дёрнулась в дверь к проводникам, но там оказалось закрыто. Лида разозлилась и стала есть. От злости она съела почти всё, что было на столе. У неё заболел живот, а потом – от переживаний – и голова. Она прилегла и не заметила, как заснула. Посреди ночи в купе стали стучать. Она испугалась, еле сообразила, где находится, открыла дверь. За ней стоял пошатывающийся и глупо улыбающийся Алексей. Он попытался её обнять, бормоча что-то нечленораздельное. Лида втащила его в купе, толкнула на полку, где он и захрапел. Сама же она с трудом взгромоздилась на верхнюю полку.

Утром Алексей с виноватым видом стал её будить:

–Лидуша, девочка моя, вставай, скоро уже приедем. Давай выпьем чаю или соку, или что там мы покупали.

Лида делала вид, что не слышит его, говорить с ним не хотелось. Её теперь уже законный муж нудел:

–Ну подумаешь, мы с ребятами мальчишник устроили. Ты не подумай, я не алкаш. Но событие-то какое – свадьба всё-таки!

Лида не удержалась и сказала:

–Ну, у тебя это не первое такое знаменательное событие. Интересно, не из-за таких отмечаний от тебя жена ушла?

С Алексея сразу слетела вся виноватость и добродушие. Он посмотрел на неё сузившимися чёрными глазами и сказал:

–Я с тобой по-хорошему, а ты заедаешься. Ещё и жить не начали, а ты уже пилить начала. Что такого страшного произошло, убыло от тебя что ли? За собой следи: все пирожки смолола в одно горло.

Лида даже поперхнулась от обиды и ничего не ответила. Раньше Алексей так грубо с ней не говорил и её полнотой не попрекал. Получается, она вышла замуж потому, чтобы избавиться от своих комплексов, поверила, что её полюбили такую, а оказывается сейчас её муж будет в ней эти комплексы укреплять и развивать.

Лида сказала:

–Знаешь что, если я тебе не нравлюсь, зачем был весь этот цирк со свадьбой. Мне после таких слов вообще с тобой жить не хочется, я сейчас выйду на вокзале, да обратно уеду.

Алексей стал её уговаривать:

–Ну что ты завелась, сама себя накручиваешь? Что произошло-то: трагедия какая или что? Не забывай, что у нас свадьба, людей пригласили, мои родители готовились, твои приедут. Что, всё отменить, людям на смех?

Лида представила, что произойдёт, если она не приедет, и ей стало жалко своих родителей. Она решила, что вытерпит эту свадьбу, а по приезде в Москву от Алексея уйдёт. До Чебоксар доехали молча, раздражённые, насупленные и разочарованные друг другом.

В Чебоксарах она и Алексей вышли из поезда, на перроне их уже встречали родители Алексея и Лиды, которые приехали раньше молодых и уже успели познакомиться. Мать Алексея оказалась миниатюрной женщиной в очках. Её звали Марианна Петровна. Она излучала искреннее добродушие и неподдельную радость. Её супруг – Кирилл Иванович – был сдержан. Мать Алексея работала учителем начальной школы, а отец был отставным военным. Родители Лиды, конечно же, были рады видеть дочь, рады были и тому, что она вышла замуж. Родители молодых, казалось, не замечали или делали вид, что не замечают некоторого отчуждения между молодыми.

Все поехали домой к родителям Алексея. Молодые и родители Алексея ехали на «Ниве» отца Алексея, Кирилл Иванович вёл машину. Лидины родители взяли такси.

Квартира родителей Алексея была в девятиэтажном доме, недалеко от центра. Несмотря на плохое настроение из-за скандала с Алексеем, Лиде город понравился. Был тёплый солнечный день. Небо было сине-голубое с редкими облачками. Ехали вдоль Московской набережной, водная гладь казалась безбрежной, а за какой-то белой дымкой стояли как будто горы. На набережной было многолюдно. На пляже также было много отдыхающих. Лида подумала, что, наверное, она зря испортила настроение и Алексею, и себе. Может быть, они проживут с ним всю жизнь, вот, как родители Алексея. Ведь ничего плохого, откровенно говоря, от Алексея она ещё не видела. То, что он выпил, это нехорошо, но с мужчинами случается.

Дома у Алексея было всё так, как будто на дворе был развитой социализм: множество старой мебели: диванов, шкафов с книгами. По квартире были развешаны плакаты и картины, на полках стояли различные безделушки. Обстановка была недорогая, но душевная. В квартире было чисто. Сестра Алексея – Неля – к приезду гостей уже накрыла стол, где в большой супнице источал аппетитный аромат рассольник. В бокалах на столе были разлиты прохладительные напитки. В вазочках причудливой формы призывно были выложены многочисленные салаты. Посередине стола стояло большое блюдо с пирожками.

Лина Львовна почувствовала себя в своей стихии, ведь у Коняевых в доме был культ еды. Она пробовала разносолы, приготовленные матерью Алексея и Нелей, спрашивала у них секреты приготовления, делилась своими. Мужчины разлили по бокалам домашнее чувашское пиво и вскоре раскраснелись и тоже о чём-то оживлённо заговорили. Алексей сидел рядом с Лидой, потом повернулся к ней и прошептал:

–Лидочка, прости меня, я не хотел всё испортить. Это всё из-за выпивки, а вообще-то я не пью. Давай помиримся и всё будет хорошо?

Лида, будучи добрым человеком, не могла дольше сердиться. Вскоре все за столом запели, и Лида, конечно, была здесь лучше всех.

Поскольку в Москве между Лидой и Алексеем ничего не было, дома у него она не была, а сама жила с Федей, то получилось, что их первая брачная ночь случилась в доме у родителей Алексея. Ранее у Лиды опыта интимного общения с представителями противоположного пола не имелось, сравнивать было не с чем, поэтому каких-то особенных ощущений (восторга или разочарования) после ночи с Алексеем она не испытала. Она с облегчением вздохнула, когда Алексей наконец-то отвернулся от неё и заснул, в целом, было ощущение какой-то неловкости и нелепости всего происходящего. В конце концов, думала Лида, противен он ей тоже не был. Возможно, когда они будут жить в своей квартире, всё будет по-другому.

Лида ждала, что в ближайшие дни они пойдут в ресторан, где отметят вступление в брак, но об этом никто не заговаривал. Лина Львовна и Андрей Павлович спрашивали Лиду, когда и где состоится торжество, но Лида не знала, что им сказать.

Лида решила поговорить с Алексеем:

–Лёш, мы договаривались, что отмечать свадьбу будем в Чебоксарах. Вот мы здесь, когда и куда пойдём? Ты что-нибудь заказывал или надо вместе пойти заказать банкетный зал?

Алексей помолчал, потом нехотя сказал:

–Лида, ну тебя не поймёшь: то ты недовольна, что я выпил в поезде с ребятами, то требуешь ресторанов. Во-первых, мы уже отметили: нас расписали в ЗАГСе, были твои друзья и родные, твои родители приехали сюда, познакомились с моими, вроде бы, хороший стол был. Давай лучше с моими друзьями встретимся, сходим к моему другу Илье в гости, он здесь рядом живёт. Если захочешь, можем поехать в одно место, шашлыки пожарить. Охота тебе сидеть в этом ресторане со стариками, тратить деньги, лучше мы куда-нибудь поедем в свадебное путешествие, а ещё лучше – снимем в Москве квартиру поближе к центру.

Лида очень расстроилась и больше с Алексеем на эту тему не заговаривала. Лина Львовна посоветовала поговорить ей на эту тему с матерью Алексея. Улучив момент, когда Алексей куда-то вышел, Лида, помогая на кухне Марианне Петровне, сказала:

–Марианна Петровна, может быть, мы снимем какое-нибудь кафе или ресторан, посидим и отметим нашу свадьбу с Алексеем?

Марианна Петровна с удивлением на неё посмотрела:

–А зачем, Лидочка? Мы же вроде бы уже хорошо посидели, поели всего своего, домашнего, свежего. Никаких этих ресторанных безобразий не было. Видишь, и попели, и поговорили. А потом: ты теперь уже жена. Я вот на Алексея нарадоваться не могу, наконец-то серьёзный стал человек. А начнёт по ресторанам ходить и опять будет, как с Наташкой…

Марианна Петровна резко замолчала, подумав, что сказала что-то лишнее.

Лида стала расспрашивать:

–А что с Наташкой?

Мать Алексея, поджав губы, сдержанно сказала:

–Ну что… Наташка- первая жена Алексея – погулять любила, Алёшка, конечно, везде, за ней. Выпивать стал, куролесить, вот и развелись. Хорошо, хоть детей не наделали.

Лида отметила, что Алексей-то ей рассказывал другую историю про скучную бывшую жену.

На следующий день Алексей сказал, что сегодня они поедут на шашлыки с друзьями.

Марианна Петровна крикнула из кухни:

–А Илюшка-то будет?

Алексей крикнул:

–Конечно, мам.

–Ну, хорошо, хоть я буду знать, где вы и что.

Алексей и Лида, одевшись по-походному: в джинсы, водолазки, и обув кроссовки, отправились к Илье. Илья жил в соседнем доме со своей девушкой Раисой. Илья и Раиса приветливо встретили молодых. Илья предложил, что он и Алексей сходят за мясом и пивом, а девушки приготовят бутерброды, помоют овощи, зелень и наполнят чаем большой термос.

Когда Илья и Алексей ушли, Раиса, глядя на Лиду, сказала:

–Значит, остепенился Лёха в этой своей Москве. Снова жениться захотел.

Лида ответила:

–Ну, не знаю. Я, вообще, как выяснилось, про Алексея очень мало знаю. А ты его давно знаешь?

–Со школы. Лёшка всегда маменькиным сынком был. Его мама – Марианна Петровна – у нас в школе учительницей была и его всё время опекала: с тем не дружи, туда не ходи, контролировала его постоянно. Когда Лёха классе в 7-м учился, то стал всё назло своей мамаше делать: уроки пропускал, курить начал. Однажды даже его чуть в милицию не забрали: он с какими-то пацанами пьяный в подъезде был, жильцы наряд вызвали. Школу Лёха с тройками закончил, поступать никуда не стал, сказал, что здесь жить не останется, поедет в Москву. Мы с Ильёй думаем, что он от матери сбежал.

–А кто у него жена была?

–Хорошая девчонка. Он приезжал как-то на праздники, а к его сестре подруга пришла – Наташка. Ну, Алексей влюбился, стал за ней ухаживать, пообещал, что в Москву увезёт. Наташка согласилась за него замуж выйти. А потом они недолго вместе прожили. Вообще-то, Лёшка странный какой-то, взбалмошный. Не знаешь, что ему в голову взбредёт.

–А из-за чего они расстались? Мать Алексея сказала, что Наталья пила, гуляла…

–Слушай её больше. У неё все виноваты, кроме сына. Я, конечно, с этой Наташкой шапочно знакома была, да и сестра Лёхина с ней не общается после развода, но думаю, что дело не в ней, а в том, что Лёшенька что-нибудь отчебучил.

В это время вернулись Илья и Алексей, они были оживлены, видимо, не стали терять время, а уже часть купленного пива пустили в дело.

–Ну, девчонки, давайте скорее, что возитесь? – шутливо заворчал Илья.

Вскоре они вызвали такси и поехали. Ехать было недалеко. Вопреки Лидиным ожиданиям, они поехали не за город, а – в центр города, где было заведение, стилизованное под дачу: прудик, мангал, домик и даже банька имелись.

Выдался очень хороший день. Молодым людям было весело: пили пиво, смеялись, жарили шашлыки, ходили в растопленную баньку с вениками. Наевшись, напившись и напарившись, устроили танцы и пели песни. Алексей был весел, задавал тон во всех развлечениях и даже станцевал на столе.

В общем, день прошёл замечательно, и Лида даже успокоилась и забыла о том, что ей рассказывали об Алексее и его бывшей жене.

Скоро их пребывание в Чебоксарах подошло к концу: и у Лиды, и у Алексея отпуск заканчивался. Родители Лиды уже уехали в Вормск.

Наконец, Лида и Алексей в сопровождении родителей и сестры Алексея прибыли на вокзал, сели в поезд и поехали в Москву. Обратная дорога прошла без эксцессов. Кроме того, обратно они уже ехали в плацкартном вагоне, кругом было много людей, разговаривать, а уж, тем более, выяснять отношения было неудобно.

Уже на вокзале в Москве Алексей повёл Лиду в кафе и сказал:

–Лид, понимаешь, у нас так быстро всё произошло: свадьба, отъезд. Я ещё не успел подыскать нам квартиру. Ты пока поезжай на старую квартиру, где ты раньше жила, а я в кратчайший срок постараюсь снять приличное жильё.

Лида очень устала с дороги. Ей хотелось отдохнуть (и от Алексея тоже), поэтому она без скандала согласилась с этим предложением.

Дверь открыл Федя, он был очень удивлён и обрадован, вновь увидев Лиду.

–Лидуша, а я уже стал искать себе нового соседа. А ты чего? Почему не с мужем?

Лиде было приятно, что Федя обрадовался ей. Также к этой съёмной квартире она уже привыкла, здесь были ещё её вещи, поэтому она сказала:

– Федька, не обольщайся. Я не развелась и не вернулась к тебе. Я просто здесь поживу, пока Лёша не найдёт нам приличную квартиру. А пока … Посмотрим, что делать с этим бардаком и что вкусненького можно приготовить на ужин.

Федя на радостях вызвался сходить в магазин, вынести мусор и пропылесосить.

Тверь

Рабочая неделя началась с приятной новости. Коллективу предстояли гастроли в Твери по приглашению Тверской филармонии. Лида была очень довольна, потому что она соскучилась по работе, по творчеству, по музыке и пению. Ей также хотелось побывать в старинном русском городе, который был ещё древнее, чем Москва. Также в Твери жили её дальние родственники – троюродные тётя, дядя и сестра, с которыми она хотела увидеться, раз уж представился такой случай.

Генрих Алексеевич, как показалось Лиде, особенно «цеплялся» к ней на репетиции. Он после каждого замечания ворчал, что, набрали, мол, девиц, которые только и думают, что о замужестве, а чистое искусство не терпит суеты, нужно думать о высоком. Лиде было обидно, но она не стала ничего отвечать руководителю, потому что работала она недавно, к тому же, только что брала отпуск за свой счёт.

Алексей вёл себя странно. Он пропал: не звонил, не встречал с работы. Сначала Лида обиделась, а потом забеспокоилась, вдруг у него что-то случилось. Как-то вечером, после репетиции, она пришла на квартиру, которую снимал Алексей. Она ни разу до этого не была у Алексея. Адрес узнала случайно, увидела открытку с обратным адресом у матери Алексея Марианны Петровны. Это была маленькая студия на окраине Москвы. Она позвонила в дверь. Неожиданно для неё, поскольку она была уверена, что мужа нет дома, Алексей открыл дверь. Казалось, он не удивился, что Лида к нему пришла. Не удивился… и не обрадовался!

Как-то тускло он сказал:

–Ну, проходи, если пришла. А меня уволили, денег нет, угощать тебя нечем. Квартиру тоже пока снять не могу. Ты уж извини, мне самому неприятно об этом говорить, поэтому и не звонил.

–А что же ты планируешь делать?

–Да что тут делать! Уволили меня несправедливо, по статье за прогул. Это меня новый начальник невзлюбил, хотел место для своего племянника в бригаде нашей освободить. Я, когда мы уезжали, написал заявление на предоставление отгулов, передал ему, а он, оказывается, его не подписал. Составили акт. Кто меня теперь с такой записью в трудовой возьмёт на работу? Кроме того, у меня и прописки московской нет. Квартиры в собственности тоже нет, уж извини, вот такой я – нищий неудачник.

–А ты пробовал искать другую работу или обжаловать увольнение?

–Ты какая-то наивная! Как обжаловать, если у этого козла связи…Новую работу я ищу, но пока ничего не попадается.

–И не попадётся, – сказала Лида, и, показав на ряд пивных банок, стоявших на полу, – пока ты будешь сидеть дома и пить. Давай я к тебе перееду, пока будем жить на мою зарплату. Ты будешь искать работу и постепенно всё наладится.

–Лида, я не альфонс, чтобы жить за твой счёт. Дай мне немного времени, чтобы я нашёл работу, мог снять квартиру и содержать свою семью Я хочу себя чувствовать мужиком. У меня – временные трудности, ты должна меня понять!

Алексей отвернулся, дав понять, что разговор окончен. Лида даже с каким-то облегчением вышла из душной, грязной квартиры, которая требовала срочной уборки и проветривания.

Она шла до автобусной остановки и думала о своей свадьбе. Сначала ей хотелось себя пожалеть, что её не любят, муж попался какой-то непонятный, что есть он, что – нет, никакой поддержки у неё нет, да и радости от такой семейной жизни тоже нет. Лида думала о том, что она хотела, чтобы в неё влюбился хороший мужчина, которого она бы также полюбила. Любовь, в её представлении должна приносить радость, от неё должно хотеться жить. Конечно, у всех бывают трудные минуты в жизни, и близкие люди должны их в эти минуты поддержать, но, в целом, любовь – это светлое чувство, а когда она с Алексеем, то ей, наоборот, темно и душно. И это ещё при том, что у них ещё не было ни совместных семейных забот, ни детей!

Автобуса долго не было. Погода была для последнего месяца лета даже жаркая, на улице – ни ветерка. От долгой пешей прогулки и нахождения на свежем воздухе Лида по-новому взглянула на свои проблемы. Да, Алексей – это не её судьба, она поторопилась. Он её не любит, но и она его тоже не любит. Алексей ей непонятен, ничего в нём родного нет: общие интересы отсутствуют, материальной основы нет, детей нет. Лида решила, что подаст заявление на развод. После этой мысли ей сразу стало спокойнее на душе, подошёл автобус, и она с удовольствием поехала домой.