Сердце в оковах

«Человек не уходит из жизни, как с постоялого двора. Он оставляет ее, как свой дом, единственный, родной. Уходит в никуда. Просто в ночь и мрак.»

Джек Лондон

Пролог

– Она хорошо сосет? – нагло спросил придурок, повернувшись ко мне и поддев подбородок Марго. Моя голова качнулась, желудок замутило, будто вот-вот и меня стошнит. Меня тошнило не только от того, что рассудок затуманился, но и от этого мира. Я хотел убить их всех. Хотел, чтобы их не стало. Хотел всадить в каждого из ублюдков по пуле, а потом вырезать на них улыбки от уха до уха. Так же, как сделал с теми, на кого указал отец после смерти Марго. Я бы повторил ту серию убийств. Только в этот раз был бы в сотню раз злее.

Но в реальности я мог только наблюдать.

Ублюдок расстегнул ширинку, дернул Марго вниз, она рухнула на колени, но не издала ни звука. Кажется, она вообще отключила все чувства.

– Что, мой член тебя не устраивает? – прорычал он, шлепнув Марго по щеке. Она не отреагировала, и он просто ткнулся членом в ее щеку. Мне хотелось оторвать его, а затем скормить ему же. Видимо, предсмертные фантазии все же нагнали меня.

Я заставлял себя смотреть на нее в ответ. Я смотрел, хотя больше всего желал или отвернуться, или умереть. Что бы они с ней не сделали, она моя жена. Этого не изменить. И пусть после этого она никогда бы мне не доверилась.

Ублюдок ударил ее еще раз.

– Что-то наш гость слишком вялый, – так звучал голос дьявола, и сейчас он выносил нам приговор. В мое бедро воткнули что-то острое, я согнулся пополам, заметив рукоятку ножа, торчащую из ноги. Черт. Я не должен кричать. Не должен. Она ни разу не крикнула, и я не должен.

Неужели мы умрем сегодня? Неужели судьба никогда не вставала на нашу сторону?

Хотелось хоть кого-то обвинить, но следовало посмотреть в зеркало. Может быть, если бы мы убрались на Кубу немного раньше, то ничего из этого не случилось бы. Может быть, Валерио и Ирма были бы живы, а я не смотрел на то, как эти ублюдки пытались унизить Марго. Хотя даже при всех стараниях, они не смогли бы этого сделать. Они унижены, Марго – нет.

– Смотри внимательно, как думаешь, как скоро она начнет стонать? – мои волосы у корней с силой сжали, подняв голову, заставляя глядеть на девушку напротив. Но даже если бы я захотел, я бы не отвел от нее глаз.

По ее щеке скатилась одна-единственная слеза.

Глава 1. Адам

Солнце оседало на многочисленных столиках ресторана. В ярких лучах кружились пылинки, за которые невольно цеплялся взгляд. Мы часто обедали и ужинали здесь, когда приезжали с отцом и Софией в Палермо. Мне всегда нравился этот город с его архитектурой, ярким морем, которое почему-то не заслоняла серость, как дома. Но он не всегда бывал гостеприимен. Итальянская мафия всегда стояла выше остальных. Впрочем, долгие годы нас связывало только сотрудничество.

Сейчас же меня привела сюда угроза войны. Я понимал, почему Лукас отправил меня сюда. А еще понимал, что могу не вернуться живым.

Но кого это волновало?

Когда ты рождаешься в кровавом мире, ты умираешь в нем.

Стрелки часов показывали полдень, и пусть вся остальная Италия заслуженно отдыхала, для нас иногда это время наоборот становилось самым активным. Кафе и рестораны закрывались, а кланы собирались внутри для обсуждения грязных делишек. Именно это сейчас и начнется.

Колокольчик на двери приветственно звякнул. Надеюсь, это не похоронный колокол. Я сдвинул брови к переносице, поднял взгляд, ожидая увидеть в дверях мужчину с фотографии, которую рассматривал по дороге сюда, но он пришел не один.

Сердце пропустило счет, запнулось, готовилось сделать последний удар и замолкнуть. Во рту пересохло, а горло сдавило, будто кто-то сжал на нем сильные пальцы.

Рядом с мужчиной под руку шел призрак.

Я даже подумал, что мне напекло голову, потому что она казалась нереальной. Я медленно поднялся на ноги, хотя не был уверен, что они удержат меня.

Может быть, все это простой сон? Может быть, это очередной кошмар, в котором она решила меня навестить?

Мне хотелось пасть на колени и биться лбом об пол, моля о прощении, но я не мог двинуться в сторону, мог только наблюдать за тем, как она держалась за его локоть и приближалась ко мне.

Это точно она?

– Адам Санчес, – низкий голос мужчины раскатился по пустому залу, осев на поверхностях столиков. Я моргнул, пытаясь избавиться от наваждения. Не помогло. Она все еще стояла передо мной, разглядывая меня бесстрастным взглядом голубых глаз.

– Вито Скальфаро, – я натянул вежливую улыбку на лицо и протянул ладонь. Вито пожал ее и кивнул в сторону девушки рядом с ним.

– Моя жена Амели.

– Добро пожаловать в Палермо, синьор Санчес, – с холодом проговорила она и подала руку. Я едва сдержался, чтобы не схватить ее и не потребовать ответа. Вместо этого галантно поцеловал изящную ручку, задержав ладонь в своей неприлично долго. Такая теплая.

Не такая, как была тогда.

Вито предложил сесть, мы опустились за столик. Я старался не глазеть на… Амели, которая отчего-то так сильно напоминала ее.

Сердце в груди стучало так громко и сильно, что мне казалось, Вито слышал его бой.

– Кофе? – поинтересовался мужчина, остановив на мне внимательный взгляд.

– Спасибо, – кивнул я в ответ, позволяя себе рассмотреть его получше. В темных волосах уже серебрилась седина, по виду ему было около сорока, хотя Амели трудно дать больше двадцати пяти. Брак по расчету? По принуждению?

Я редко верил в такие истории любви.

Гладко выбритое лицо, тонкие губы и нос с горбинкой. Серый костюм идеально сидел по фигуре, что навело на мысль, что он сшит на заказ, на шее красовалась тонкая золотая цепь с крестиком, а на пальцах блестели тяжелые перстни, верхние пуговицы его рубашки оказались расстегнуты. Еще бы. Такая жара.

– Ваш… – он замолчал, видимо, подбирая для Лукаса удобное обращение. Я хмыкнул, старательно держа взгляд только на нем. Казалось, если бы я посмотрел на девушку, то точно бы сошел с ума или потерял контроль.

– Брат, босс, глава семьи – называйте, как хотите. Мы все понимаем, что новых слов еще не придумали.

– Ваш босс хочет мирный договор с пунктами о сохранении вашего нейтралитета в войне против Тайфуна.

– Все так, – кивнул я, сцепив руки в замок на столе. – Мы не примем ничью сторону в ваших нападениях, Тайфун не получит помощи.

Мужчина обнажил белоснежные зубы, со стороны это больше походило на оскал. Он расслабленно откинулся на диван, опустил руку на спинку позади жены, которая все это время сидела с идеально ровной осанкой и безучастным взглядом. Как украшение. Как сумочка или колье из жемчуга.

Я рискнул посмотреть на нее. Почти сразу об этом пожалел. Она уставилась в ответ.

Рыжие, явно крашенные волосы; светлые голубые глаза, пугающие, словно приведение в полночь; аккуратный, чуть вздернутый носик, пухлые губы и слегка тронутая загаром кожа.

Она выглядела старше, чем тогда, когда я видел ее в последний раз.

Черт возьми, но Амели… один в один. Я буквально вцепился взглядом в ее лицо в попытке найти отличия от образа, который сохранился в памяти.

Я их не находил.

Амели смотрела на меня, и ни одной эмоции не мелькало ни во взгляде, ни на лице. Она походила на античную статую, холодную, словно мрамор, твердую, как камень.

Мне хотелось задать всего один вопрос, но только от него одного, от возможного ответа в горле появился ком, который я никак не мог проглотить.

Это ты?

– У вас есть копия его договора? – вдруг подал голос Вито, едва не заставив вздрогнуть. В этот же момент на столик опустилось несколько чашек кофе, к которому никто не собирался притрагиваться. Это, скорее, формальность, показательная гостеприимность.

– Конечно, – я кашлянул, пытаясь избавиться от удавки на шее, достал из портфеля целую стопку бумаги и протянул ему. – Наши юристы все подготовили, плюсом вы получите долю от работы лабораторий.

– А вы подготовились, – с понимающим видом усмехнулся он, лениво потянувшись к копии. Я ничего не ответил, наблюдая за тем, как его рука упала на плечо Амели. Девушка еле заметно вздрогнула, из-за чего губа Вито дернулась, а взгляд скользнул к девушке. Взгляд, который не предвещал ничего хорошего.

Мне хотелось убедить себя в том, что это не мое дело. Но я все никак не мог отделаться от чувства, что передо мной сидит она.

– Я отлучусь, – выдал мужчина, поднимаясь из-за столика. Амели не проронила ни слова, я только кивнул, разглядывая свои ладони.

Когда Вито ушел, воцарилась такая тишина, будто громкость звуков во всем мире выкрутили до нуля. Я не рисковал смотреть на нее.

Кто она? Просто похожая девушка, попадающая под теорию о семи близнецах? Неожиданно оказалась живой? Кто она?

Может быть, я тронулся умом?

Никто бы не удивился. Сначала Лукас со своим театром, затем Томас в очередном угаре зависимости, разбитая Лола, которая почему-то вызывала те чувства, которых не следовало испытывать к жене старшего брата. А теперь эта встреча.

Да, похоже на расстройство психики.

Так я решил, пока Амели не заговорила.

– Как вам Палермо, синьор Санчес? – спросила она ласковым, словно мед, голосом, а у меня возникло ощущение, что я включил старую пластинку или видеозапись, на которой Марго читала мне нашу любимую книгу.

– Можно просто Адам.

– Думаю, мой муж будет против, – холодно улыбнулась девушка. Она никогда не была холодна.

– Прекрасный город, я здесь уже бывал, – отозвался я, хотя все внутри обливалось кровью от горечи. Даже если это она, я не мог ничего сказать. Хотя, почему не мог? – Мы с вами не встречались ранее? – поинтересовался я, сощурив глаза, как будто это помогло бы увидеть ее эмоции, найти ответ на один-единственный вопрос.

– Нет, – это все, чего я удостоился.

Кто ты, Амели Скальфаро? Почему так похожа на девушку, которую я потерял пять лет назад? Почему ты так на нее похожа? Почему так холодна?

Послышались тяжелые шаги Вито, он вернулся за столик, снова водрузив ладонь на плечо Амели, идеальная осанка которой дала слабину около мужа. Я сжал губы, в который раз напоминая себе о том, что это не мое дело.

Пора отключить внутреннего защитника слабых и угнетенных. Мне хватило одной жены по расчету. Жены Лукаса.

– Я обдумал ваше предложение, – деловито выдал Вито. – Полагаю, это копия, я забираю ее с собой. Моему адвокату потребуется файл на почту.

– Конечно, могу я сказать боссу, что мы на правильном пути?

– Полдень понедельника – самое время для хороших новостей, – ухмыльнулся Скальфаро и протянул мне руку. Я пожал ее и, касаясь его теплой шершавой ладони, почему-то подумал о том, что заключал сделку с дьяволом.

– Была рада познакомиться, синьор Санчес, – отозвалась Амели.

– Вито, ваша жена просто клад, – мне захотелось вырвать собственный язык, но ублюдский этикет всегда превыше всего.

– Рад слышать, – сальная улыбка растеклась по его губам. Вито Скальфаро явно принадлежал к тому типу людей, которые воспитывают, ломают под себя других, они лепят из кожи и костей, как из глины, то, что им нужно. Хотя я не мог утверждать. В конце концов, и его, и Амели я видел впервые.

Мы попрощались, Вито с женой остались в ресторане, а я, оказавшись на улице, закурил, вместе с духотой втягивая в легкие сигаретный дым.

Кто ты, Амели Скальфаро?

Кто?

Сигарета осталась в губах, я вытащил из внутреннего кармана пиджака бумажник, развернул.

Там, кроме денег, хранилась одна фотография. Уже потрескавшаяся от времени и слегка выцветшая, но даже потертый вид не уменьшал красоты девушки, которую мне удалось запечатлеть на закате.

От Амели Скальфаро ее отличал только цвет волос. Амели казалась огнем, обжигающим холодом. Волосы девушки с фото больше походили на какао, согревающее осенними вечерами.

Девушка, которая умерла пять лет назад.

Девушка, которая стала моим призраком и вечной виной, давящей на плечи.

Девушка, чье тело я видел в крови.

Моя Марго…

Я едва не рассмеялся от абсурда. Надо же. Так бывает только в книгах.

Я знал, что у Марго нет сестер-близняшек. Она единственная дочь в семье. Была. И тайные дети тоже исключены. Отец проверил их вдоль и поперек, когда случайно увидел, как я провожал Марго до дома.

Черт возьми!

Мне хотелось ворваться в кафе, взять Вито за шкирку и потребовать ответа на вопрос. Хотелось еще раз притронуться к Амели, которая выглядела в точности, как Марго, прикоснуться к ее теплой коже.

Неужели жизнь собиралась заново утопить меня в отчаянии и чувстве вины?

Я ведь понимал, что, скорее всего, это совпадение, простое совпадение. Но это не помогало от давящего чувства пустоты в груди. Марго умерла по моей вине. Из-за меня она так и не побывала на Гавайях. Не успела. А я обещал показать их ей.

Я захлопнул бумажник, спрятал его поглубже в карман у самого сердца, выкинул сигарету и направился к отелю, так и не узнав, что все это время холодные голубые глаза смотрели на мою спину. И в них впервые за день промелькнула боль. Едкая и разрушающая.

Глава 2. Амели

– Приведи себя в порядок, рыбка, – Вито появился в комнате, я вздрогнула, почти отбросив от себя книгу. Цепкий взгляд черных глаз прошелся по белому легкому платью, зацепился за синяки на запястьях, скользнул на шею, где тоже красовались отметины от его пальцев. Я тяжело сглотнула, наблюдая за тем, как на его губах расцветала хищная ухмылка.

Звери чувствуют страх.

– Что-то определенное? – спросила я, давя в себе ужас. Нельзя показывать, что я его боюсь, что каждый раз, когда он появляется в дверях моей комнаты, все внутри сжимается, словно меня положили под металлический пресс весом в несколько тонн с одной лишь целью – раздавить, стереть в порошок.

– Встреча с возможным партнером. Выезд через час, – оповестил он, направившись обратно в коридор, – что-то не слишком броское, но роскошное. Все должны видеть наш статус, – дверь захлопнулась, отрезая все звуки разом. В звенящей тишине послышался лишь одни тихий всхлип. Это все, что я могла себе позволить. Это все, что мне позволила судьба.

Я поднялась с кресла, осторожно закрыла книгу и вернула ее на полку, заставленную разноцветными корешками, а через час уже вышла из комнаты в белой водолазке с воротом и белых брюках.

Вито плевал на удобство, на то, что в такую жару я едва не падала в обморок от духоты и душащего ворота, который закрывал синяки. Вито любил играть. Его игрушкой пять лет назад стала я.

– Ты, как всегда, превзошла себя, – проговорил муж, когда я оказалась около машины, сжимая небольшой золотистый клатч в пальцах.

Он откровенно лгал. Вито редко распылялся на комплименты и редко считал мои наряды подходящими, хоть сам их и покупал.

– Спасибо, ты тоже выглядишь прекрасно, – мельком улыбнулась я, играя примерную жену. В отличие от него, я не врала.

В свои сорок два Вито выглядел так, что любой молодой мужчина мог позавидовать, он пропадал в спортзале, правильно питался, курил только в моменты, когда сильно нервничал, пил шампанское лишь по праздникам, а виски на вечерних приемах. В черных волосах уже угадывалась седина, но она не портила вид, наоборот придавала шарма, едва уловимую статусность, властность. Вито родился боссом, хищником, это видел каждый, кто с ним знакомился.

Я же не просто видела – почувствовала на себе.

Вито открыл для меня дверь машины, помог сесть на кожаное сидение, а затем и сам забрался в салон с другой стороны, уткнувшись в телефон.

Он часто брал меня на встречи с потенциальными партнерами, красовался молоденькой женой, показывал картинку идеальной семейной жизни, которой, конечно, даже не существовало. Наш брак больше походил на минное поле, и моя нога ступала на него, без карты, без опознавательных знаков и оборудования. Я натыкалась на мины, возносилась болью на небеса, но каждый раз возвращалась в ад на земле, в ад, где мое тело рассыпалось на кусочки.

Улицы пустовали, магазинчики и кафе закрылись на свой законный перерыв. Мы остановились около ресторана, хозяин которого платил Вито за охрану. Значит, обойдется без разборок. Это радовало. После перестрелок или стычек, он буквально слетал с катушек, после таких ночей я по несколько дней проводила в кровати, вздрагивая от каждого шороха и с ненавистью смотря на букеты цветов на тумбочке.

Вито помог выбраться из машины, поправил мои волосы у лица, со стороны могло показаться нежно и ласково, но на самом деле, просто приводил трофей в порядок. Стирал пыль со школьного кубка.

– Вот теперь мы готовы завоевать весь мир, – ты готов, Вито. Ты.

– Разве могло быть иначе? – я улыбнулась, как делала всегда. На каждую его реплику, на каждое его слово. Этот урок я заучила, запомнила на всю оставшуюся жизнь. Вито не терпел возмущений и чужого мнения. Особенно если это мнение женщины.

Мы вошли в кафе, его тяжелая рука, покоящаяся на талии, придавливала к земле, но я шла с гордо поднятой головой.

Столики пустовали, лишь за одним в конце зала притаилась темная фигура. Потенциальный партнер моего мужа.

Он поднялся, когда нас увидел.

Я едва не запнулась, едва не потеряла самообладание. Мне стало страшно. Так страшно, как еще никогда не было. И даже самые ужасные ночи в компании Вито не сравнились бы с тем, что я испытала сейчас. Ноги казались тяжелыми и вместе с тем ватными, я с трудом переставляла их, туфли вдруг показались не легкими брендовыми босоножками, а чугунными сапогами, которые приварили к ступням.

Казалось, Вито заметит эту перемену. Заметит и непременно разозлится. И я упорно шагала, стуча каблуками о плитку.

Маска дала трещину. Мне хотелось разрыдаться от страха, но я собрала всю обретенную волю в кулак и произнесла:

– Добро пожаловать в Палермо, синьор Санчес, – человек может справиться с чем угодно. Я знала это, потому что уже много лет жила в своем самом худшем кошмаре. Но о нем никто не знал.

Губы Адама коснулись моей руки, мне хотелось отдернуть ладонь, словно его легкий поцелуй мог обжечь или вовсе убить.

Ты узнал меня?

Я даже не слушала, о чем они говорили, смотрела перед собой и молилась о том, чтобы он ничего не сказал. Вито бы убил нас обоих прямо здесь, а затем бы сел пообедать около остывающих тел и уже завтра женился бы снова.

Но я осмелилась посмотреть на Адама. И пожалела об этом. Он глядел прямо на меня. Так пристально и изучающе, будто я воровка и украла у него что-то ценное и дорогое.

Интересно, как он жил все это время? Женился ли?

Тишина говорила громче слов, когда Вито отошел. Казалось, еще немного, мы начнем обмениваться мыслями, только чтобы не говорить ничего вслух.

Я опередила его.

Никто не должен знать, кто я. Только Вито знал половину моей истории. И он не должен узнать о том, что Адам ее часть.

– Как вам Палермо, синьор Санчес? – собственный голос показался чужим, холодным и неприступным. Но именно так я жила все эти года.

– Можно просто Адам, – кривая усмешка разрезала красивое лицо, на котором появилось несколько маленьких морщинок.

Можно не просто Адам. Можно «моя душа», «мой мир» и «моя любовь», но вместо этого я произнесла:

– Думаю, мой муж будет против.

– Прекрасный город, я здесь уже бывал, – ты вырос в Палермо. Как ты оказался здесь, Адам? Как? Почему именно с Вито решил заключить перемирие? Почему именно семья Скальфаро? Почему пришел в мою жизнь? Снова.

Ты пришел за мной?

Я пыталась скрыться от его внимательных глаз. Раньше они смотрели с такой теплотой, что в ней можно было утонуть. Сейчас же в них сквозило неверие.

– Мы с вами не встречались ранее? – я почувствовала, как ладони холодеют, а пальцы становятся деревянными. Сердце и вовсе перестало биться, оно замерло, ожидая следующего поворота судьбы. Дыхание тоже остановилось, застряло где-то на уровне горла, в котором встал пресловутый ком. Я будто проглотила комок шерсти, и теперь он мешал дышать.

– Нет, – меня хватило на одно слово, а потом вернулся Вито. И всего через пару десятков минут, показавшихся вечностью, Адам покинул ресторан, оставляя меня один на один со своим персональным кошмаром.

– Вот видишь, рыбка, – пальцы Вито с силой сжались на подбородке, горячее дыхание коснулось губ, а острый нос прочертил линию по щеке. – Не зря я тебя воспитывал, – я прикрыла глаза, едва сдерживая слезы.

Все, что я пыталась похоронить в себе, все, что пыталась скрыть, сейчас рвалось наружу.

– Конечно, Вито, – сдавленно отозвалась я, когда хватка стала грубее. Он усмехнулся, оставил смазанный поцелуй на приоткрытых губах и отстранился, потеряв ко мне всякий интерес.

Я выдохнула, едва сдержав порыв стереть касания мужа с себя, и посмотрела в окно, на ровную, как игла, спину. Адам изменился, стал серьезнее и… серее, будто потерял все те краски, которыми был наполнен раньше.

Сигаретный дым взвивался в воздух, хотела бы и я так легко упорхнуть ввысь, чтобы не чувствовать, не дышать и не жить. Я не видела его лица, не видела действий. Только смотрела на черный пиджак и с остервенением засовывала свои эмоции обратно. Никто не должен узнать о том, что за каменной стеной, маской есть что-то еще.

Проклятый Адам Санчес.

Ладони все еще дрожали, а дыхание так и не пришло в норму после встречи с призраком. С прошлым, которое никогда не должно было настичь. Оно должно было остаться в темном гараже, залитом кровью и моими слезами. Я помнила ту ночь, помнила его крик, оглушающий и такой отчаянный. Он все еще стоял в ушах и снился холодными ночами.

Вот и сейчас вместо обеда я глотала слезы, вместо кофе пила отчаяние, а вместо любви познала только боль.

И я с отрешенностью наблюдала за тем, как Вито нарезал стейк с кровью, представляя себя на месте этого куска. Жизнь с Вито поглотила меня точно с таким же аппетитом.

– Поешь, рыбка, скоро поедем домой, – я вздохнула, пытаясь протолкнуть ком в горле глубже, избавиться от него, но ничего не вышло. Вито не получил от меня ответа, только робкий кивок головой. Я уставилась на ненавистный салат и все же наколола помидор на вилку, хотя все внутри меня хотело выплюнуть его.

Спустя час мы вернулись домой. Вито скользнул по мне заинтересованным взглядом, от которого по телу пробежали мурашки, но ничего не сказал и направился в кабинет. Я почти бегом поднялась по лестнице и закрылась в своей комнате, надеясь, что документы Санчеса утомят его настолько, что он не придет вечером.

Когда я оказалась в привычной тишине, в белой комнате с видом на мерцающее вдалеке море, стало проще. Но не настолько, чтобы не проигрывать в мыслях весь сегодняшний день.

Я надеялась лишь на то, что Адам не понял, кто я, что он не узнал меня, что забыл, хоть это и вызывало глупую боль под ребрами.

Прошло пять лет.

Я умерла для него, осталась лишь призраком в памяти. Привидением, которое утопило в отчаянии.

Я зажмурилась, в ушах снова зазвенел его нечеловеческий крик в ту ночь, когда он увидел меня на полу. Я помню все в мельчайших подробностях. Тогда думалось, что я попала в ад, но это был только первый круг.

Я помню слова его отца о том, что не должна быть рядом с Адамом.

Глава 3. Адам

Тусклый свет библиотеки давил на глаза, но мне нужно было дочитать книгу. Большинство студентов уже разбрелось, сегодня в одном из общежитий устраивали вечеринку, так что в просторном, заставленном книгами помещении, уже царила пустота и звенящая тишина – слышался только шорох страниц и мое дыхание.

– «Маленькая хозяйка большого дома», – шепотом произнесла девушка, опускаясь напротив меня. Я поднял голову, сместив брови к переносице. – Интересный выбор, – незнакомка широко улыбнулась, водрузив сумку на стол и достав из нее несколько тетрадей. Я молча обвел взглядом черные блестящие локоны, тронутую испанским загаром кожу, пухлые губы и остановился на голубых глазах.

– Домашка по мировой классике, – буркнул я, желая поскорее вернуться к чтению. Экзамен уже завтра, а я до сих пор не продвинулся в подготовке. Признаться, если бы не мама, то ноги бы моей не было в этом колледже. Мне больше хотелось оказаться на вечеринке или в любом другом месте, кроме этой огромной и пустой библиотеки.

– Конец печальный, – заметила девушка, снова отвлекая от чтения. – По-моему, у взрослых людей не должно быть столько трусости в принятии решений. Она ведь обрекла их обоих на боль, – я не мог с ней спорить и протянул руку.

– Адам.

– Марго, – ее маленькая ладонь утонула в моей. А в скором времени мы утонули в сердцах друг друга. Она показала мне, что в мире может существовать не только мрак.

Я подбирал галстук, когда позвонил Лукас. Честно, хотелось послать его к черту, туда же отправить Вито Скальфаро и уехать. Уехать туда, где меня не будут мучить вопросы, где на меня не будут смотреть холодные голубые глаза.

– Тебе мало вчерашних новостей? – отозвался я, когда Лукас на том конце провода щелкнул зажигалкой.

– Хотел сказать, чтобы ты не лез к другим семьям, пока Скальфаро не даст ответ, – он шумно выдохнул. – Незачем давать ему повод сомневаться в нашем расположении, если же он откажет, то у тебя зеленый свет. Делай, что хочешь, но не допусти войны, если надо пойдем на ковер к Тайфуну, – я удивленно уставился в зеркало, отражение которого показывало не очень приятные картины: синяки под глазами после бессонной ночи, несколько новых морщинок и усталый вид. Я так и не смог уснуть после того, что увидел в кафе. Точнее, кого.

– Ты так просто признаешь поражение?

– Да, мне не нужны новые жертвы, Адам.

– Достаточно одной – меня? – хмыкнул я, выбрав темно-синий галстук. На фоне белой рубашки он выглядел лучше, чем бордовый, который напоминал кровь.

– Я не позволю своему брату погибнуть, – неожиданно строго проговорил Лукас, где-то в отдалении послышался голос Лолы.

Я не мог признаться даже самому себе, что отъезд в Италию стал спасением, потому что в груди все еще давило, когда она оказывалась рядом. Такая близкая и бесконечно далекая.

Лола стала первой девушкой, которую я поцеловал после Марго. Первой девушкой, к которой я испытал что-то кроме безразличия и снисхождения.

Может, именно поэтому Амели Скальфаро выглядела в точности, как давно потерянная любовь.

– Знаю, – наконец отозвался я. – Ты можешь найти информацию о жене Скальфаро?

– Понравилась? – ядовито спросил брат. А я даже растерялся, потому что не смог бы придумать ни одной причины своего поступка. Впрочем, Лукас все увидит сам. – У тебя какое-то странное пристрастие к чужим женам.

– Долго ты будешь напоминать мне о поцелуе с Лолой?

– До конца твоих дней.

– Тогда стоило убить меня в тот момент, когда я об этом рассказал, – да, может быть, тогда мне не пришлось бы умирать в ожидании сегодняшнего обеда. В ожидании встречи. С ней.

– Мы уже обсуждали это, я просто злопамятный.

– Лучше бы запоминал так дни рождения, – фыркнул я, включив громкую связь, и натянул пиджак.

– Надеюсь, досье его жены для дела, а не потому, что она тебе понравилась. По слухам, Скальфаро убил несколько приближенных только из-за того, что они помогли ей выйти из машины, – отлично, я вновь рисковал головой. Видимо, жизнь меня ничему не учила.

– Спасибо за предупреждение, теперь я буду лучше прятаться.

– Адам… – многозначительно произнес Лукас, отвлекся, когда рядом раздался спокойный голос Лолы.

– Подумала, что ты снова пропустишь ужин, так что принесла сюда, – проговорила девушка, послышался звон посуды, громкое «ой» и смех. Такой искренний, такой простой, что от него в груди что-то сжалось.

Я был рад тому, что Лукас счастлив. И радовался тому, что счастлива Лола. Слишком живой в памяти остался ее разбитый вид после взрыва и похорон.

– Надеюсь, ты меня понял, – после этих слов в трубке послышались гудки. Я откинул телефон, покачал головой и рухнул в кресло, оставаясь в тишине и темноте гостиничного номера: плотные занавески закрывали окна, пряча просторную комнату от закатного солнца.

Вито Скальфаро ждал меня на обед с мелкими боссами своего клана, а мне не хотелось даже подниматься на ноги. Я знал, что снова встречу свое прошлое, знал, что ее глаза снова будут смотреть на меня, напоминать о том, как смотрела на меня Марго.

Черт возьми.

Я думал, что прожил это. Думал, что оставил эту боль, закопал глубоко в себе, но стоило лишь тени прошлого появиться в настоящем, все смылось.

У меня не было желания видеть Вито и Амели Скальфаро, но я все равно поднялся, все равно сел в такси и все равно позвонил в дверь их огромного дома.

На пороге показался слишком счастливый Вито, держа за талию Амели, лицо которой оставалось непроницаемым. Казалось, она замерла в одной возможной эмоции и прикрывалась напускной вежливостью. Впрочем, даже этикет на ее стороне.

Я пожал руку Вито, всучил Амели бутылку дорогущего вина и оглядел дом, хотя это последнее, что меня интересовало.

Здесь все чем-то напоминало наш семейный особняк – те же белые стены, которые слепили глаза, вылизанный мраморный пол, обилие растений в кашпо, картины на стенах. Я не знал ни одного современного художника, да и с классиками тоже не сложилось, зато Марго знала каждого, ходила на выставки и часто пересказывала мне их биографии.

Амели Скальфаро, кто ты?

Я вновь посмотрел на девушку, к губам которой будто приклеили дружелюбную улыбку.

Подчиненные Вито еще не собрались, так что нам пришлось оказаться в гостиной втроем. Это походило на пытку, потому что Амели сидела напротив меня, и от ее пронзительного взгляда я никак не мог спрятаться.

– Надеюсь, ваш босс остался доволен новостями, – проговорил Вито, откинувшись на спинку стула. Я учтиво кивнул.

– В этом году город необычайно приветлив.

– Вы часто приезжаете сюда, синьор Санчес? – я едва не вздрогнул, когда послышался голос Амели. Она все еще выглядела как сон.

– Бывает иногда, – нарочито небрежно бросил я. Не хватало еще, чтобы Вито приревновал и четвертовал меня прямо за обедом. – А вы здесь родились?

– Нет, мои родители жили в Милане много лет, – по-светски ответила девушка, отпив шампанское из высокого бокала. Я кивнул.

Марго родилась и жила в Мадриде. Там мы и познакомились. Ее отец держал небольшое кафе, но оно просуществовало несколько лет и закрылось, тогда они переехали в город поменьше. В город, в котором она нашла свой конец.

Почему-то у меня не было сомнений в том, что передо мной она. Не знаю, как, но Марго выжила и оказалась в Палермо.

Я собирался узнать, как это произошло, и получить от нее признание.

– Можно личный вопрос? – я обратился к Вито, сделав вид, что его жена интересовала меня только из вежливости.

– Конечно.

– Как вы познакомились? Вы кажетесь счастливой парой, а это сейчас такая редкость, да и разница в возрасте очевидна, – я ходил по чертовски тонкому льду, но, очевидно, моя вера в картинку, которую создал Скальфаро, ему льстила. Он обнажил белые зубы в ухмылке. Амели сделалась каменной, отрешенной, а я ждал сказку. Я любил истории. И эту мне тоже хотелось узнать.

– На одной из выставок, она казалась сказочной, я подошел, зная, что получу отказ, но Амели вдруг улыбнулась и выдала мне факт об одной из картин, я купил ее в тот же вечер.

– Жену или картину? – лже-весело спросил я. Вито рассмеялся.

– Картину, конечно.

– Я просто пошутил, – я поднял ладони в сдающемся жесте, Вито отпил виски, а Амели не произнесла ни звука.

Раздался звонок в дверь, заставив девушку вздрогнуть, а спустя еще несколько минут комнатка наполнилась подчиненными Вито, которым он сразу меня представил. Я только кивнул, оглядывая разношерстную компанию.

Амели была единственной женщиной за столом. В ее сторону не прилетело ни одного слова, никто даже не смотрел на нее, словно она – невидимка, ваза с цветами в центре, на которую никто не обращает внимания. Теперь понятно, о чем говорил Лукас. Вито ревностно относился к тому, чем владел.

– Проверю прислугу, – тихо сказала Амели и, получив от мужа одобрительный кивок, вышла из-за стола. Я едва не побежал следом.

Если я хотел найти доказательства того, что не спятил, настало лучшее время.

– Где я могу найти уборную? – поинтересовался я у Вито.

– По коридору налево, последняя дверь.

Я не стал терять времени и покинул гостиную, но вместо того, чтобы свернуть налево, пошел направо, в сторону столовой, пока стук собственного сердца заглушал все мысли и даже страх. Страх быть пойманным. Страх быть убитым до того, как правда всплывет наружу.

Она была там.

Держалась за спинку стула, прикрыв глаза, и тяжело дышала. Казалась такой маленькой, что ее хотелось прикрыть, надеть пиджак и спрятать от ветра, которого в комнате даже не наблюдалось.

Я сделал шаг. Звук потонул в мягком ковролине. Она не пошевелилась. Тогда я позвал.

– Марго.

Она вздрогнула, распахнула веки и с немым ужасном метнула на меня взгляд, будто я собирался ударить ее или вовсе убить. Впрочем, однажды ей уже пришлось пережить это. Смерть по моей вине.

Мне показалось, что именно сейчас Амели Скальфаро раскроет свои тайны, расскажет о прошлом, но я не учел, что ее броня толще, почти как доспехи средневекового рыцаря.

Или же мое сумасшествие стало очевидным.

Она взяла себя в руки всего через секунду и нахмурилась, язвительно, почти издевательски, вздернув бровь вверх. Я забыл, как дышать.

– Меня зовут Амели, – холодно отозвалась девушка. – Видимо, в Испании мое имя сложно для произношения?

– Извините, я заблудился.

– Уборная в другом конце коридора, – произнесла девушка и, встряхнув головой, прошла мимо меня, опалив пространство вокруг сладким запахом спелых персиков.

А я смотрел на нее, как в замедленной съемке немого кино, пока не раздался стук каблуков о плитку в коридоре, возвращающий в реальность. И перед глазами уже маячила ровная спина, скрытая белой шелковой блузкой, на фоне которой рыжие волосы плясали огнем, на котором мне суждено сгореть.

Я пошел следом, но не свернул в гостиную, а направился в уборную. Уже там умыл лицо холодной водой, пытаясь успокоиться. Я мог бы перестрелять всех в этом доме, мог бы пытать Вито и бесконечно долго задавать ей один-единственный вопрос.

Кто ты, Амели Скальфаро?

Но вместо этого вернулся за стол, познакомился с каждым, кто за ним сидел, принял приглашение в театр и почти ни разу не взглянул на бледнеющую Амели.

Я хочу узнать правду, потому что моя душа была не на месте все пять лет. Я хотел умереть вместе с ней, хотел, чтобы меня прокляли за то, что случилось с Марго. Смысл жизни так и остался пустым звуком. Я не смог его найти. Не смирился с ее смертью. Хотя еще долго молил судьбу о том, чтобы меня убили.

И ее отец собирался это сделать, но не смог. Хотя я бы поблагодарил его, если бы он довел это дело до конца. Может быть, тогда мне бы не пришлось смотреть на руки Вито, блуждающие по хрупкому телу, которое еле заметно вздрагивало от прикосновений.

Я обвел фигуру Амели взглядом, ничто в ней не выдавало грубости мужа или плохого обращения, кроме реакции на него.

Она вдруг посмотрела меня. Так, что стало тяжело дышать.

Ты расскажешь мне свою историю… Амели. Ты расскажешь ее, потому что я этого хочу.

Глава 4. Амели

Я рассмеялась, цепляясь за крепкую руку ладонями и пытаясь проникнуться чувствами, переполняющими душу. Смех ударился о пустоту и разразился эхом. Адам потянул меня на себя, я, не удержавшись, впечаталась в его грудь.

Ночь обнимала нас за плечи. Луна благоволила нам, пока судьба готовила испытания. А море ласкало босые ступни, ему было все равно на происходящее.

– Моя Марго, – прошептал Адам, нежно убрав волосы от моего лица. Я улыбнулась, чувствуя, как от его объятий тепло расходится по телу.

– Мое опасное и темное солнце, – отозвалась я, пряча лицо у него на груди. – Я люблю тебя, Адам.

Я так и не смогла уснуть, смотрела всю ночь в окно, на море, а прошлое, которое, казалось, давно похоронено под пластами боли, вышло посмотреть на настоящее.

Слезы давно не душили меня так, как в эту ночь. Я плакала, вспоминая те недолгие месяцы счастья. Плакала, понимая, что его появление ничего не изменит. Он получит подпись Вито и уедет, так и не узнав, кто я, а я останусь в своей привычной жизни, возле мужа. Здесь мне суждено закончить свой век. В золотой клетке, в которой я уже столько лет живу. Я понимала, что это ничего не изменит, но дурацкая надежда все равно томилась в груди.

Что, если это судьба? Что, если не все потеряно?

Но у него не было ни одного доказательства, что жена Вито Скальфаро – когда-то его Марго. Теперь это имя ничего не значило, я умерла вместе с ним, вместе с ним закончилась моя жизнь, счастье и невинность души. На ее смену пришла Амели Скальфаро – каменная глыба, статуя, которую выточил Вито.

Да и с чего я взяла, что Адам стал бы меня спасать? Он здесь ради предотвращения войны, а не ради того, чтобы ее развязать.

Утром на лице не осталось ни капли слез. Я приняла душ, оделась и, когда Вито вошел в комнату, ничто во мне не выдало бы моего состояния. Он удовлетворенно хмыкнул, оглядывая меня с головы до ног.

– Отличный вид, рыбка, – проговорил он, – пора идти, – Вито взял меня за руку и увлек за собой в коридор. Сегодня Адам Санчес должен прийти на обед. Сегодня моя маска должна быть в десять раз тверже.

Мне почти удалось. Я почти выиграла в битве с самой собой.

Адам пришел первым из приглашенных гостей, и время в ожидании подчиненных Вито казалось адским. Может быть, я все же умерла пять лет назад, и дьявол решил так пытать меня? Оставил в заложниках вечности и отнял голос, как у глупой русалочки?

Вито казался лишним. Я не имела права даже думать об этом, он мой муж. Мужчина, которому я клялась в верности до гробовой доски. Но я никогда не клялась любить его, никогда не клялась принимать таким, какой он есть, и никогда не обещала терпеть его жестокость. Никогда. Но все равно сидела по правую руку от него.

Я знала, что этот вопрос Вито напомнит мне вечером, будет со сладостным предвкушением ждать от меня оправданий и слез, но я все равно спросила. Мне хотелось прикоснуться к нему, как раньше. Пусть и позволено это только глазам.

– Вы часто приезжаете сюда, синьор Санчес? – я не узнала свой голос. Мне стоило бы вышибить себе мозги одним из пистолетов, что Вито хранил в кабинете. Адаму не нужно знать, кто я.

– Бывает иногда, – лениво отозвался он. Наслышан о репутации Вито? О тех мертвых охранниках? Правильно. Это знание не даст ему копать глубоко. – А вы здесь родились?

– Нет, мои родители жили в Милане много лет, – мне захотелось крикнуть «ты ведь знаешь. Знаешь, что я лгу, глядя тебе в глаза».

Я отпила шампанское, надеясь, что оно усмирит тошноту. Голова кружилась, будто я выпила несколько бутылок за раз. А Вито продолжал рассказывать историю, которую сам же и придумал, рассказывал ее на нашей свадьбе под одобрительное улюлюканье гостей, пока я едва сдерживала в себе желание прыгнуть с обрыва, на котором и проходило торжество.

Марго мертва уже пять лет. Пять лет существует Амели Скальфаро. И сейчас жизнь этой Амели трещала по швам, потому что прошлое Марго настигло.

Я не выдержала, убежала, прячась от сканирующего взгляда Вито и голубых глаз Адама, так похожих на мои. Мне казалось, что кто-то из них точно проникнет в душу, разворошит там и узнает, о чем я думала. Этим кем-то стал бы Вито. А я стала бы обедом.

Стук каблуков о плитку проводил меня до столовой, а там все звуки стихли, потонули в мягком покрытии. Я вцепилась в спинку стула, до боли сжав пальцы, надеясь, что это поможет вернуться в реальность. Мне было страшно. Слезы душили. Я жалела себя, ругала судьбу и бесконечно спрашивала у Бога «за что?». За что он со мной так поступил? Где я провинилась? Чем заслужила такую жизнь?

Я не услышала шагов. Зато услышала его голос. Он звал меня где-то над поверхностью воды, пока я лежала на самом дне.

– Марго…

Я вздрогнула и открыла глаза, метнув взгляд на Адама. Его лицо исказилось какой-то едва заметной эмоцией, от которой сдавило грудную клетку. Меня будто снова положили под пресс в несколько тонн. Хотелось кинуться к нему, умолять о прощении и просить забрать отсюда. Сказать, что на самом деле он не терял меня, что я жива.

Но вместо этого я сжала губы, затолкнула все эмоции глубоко в себя.

Я не дам ему это знание. Знание, которое может убить нас обоих.

– Меня зовут Амели, – проговорила я. – Видимо, в Испании мое имя сложно для произношения? – прости.

– Извините, я заблудился, – ложь. Ты хотел меня найти. Хотел произнести это дурацкое имя, от которого осталась только пыль, только надгробие, к которого ты провел столько времени.

– Уборная в другом конце коридора, – холод обжигал и меня саму. Но, по правде говоря, меня уже давно заковали во льды, похоронили на дне атлантических вод.

Я прошла мимо него. От него все еще пахло книгами и спокойствием. От его взгляда все еще поднималась волна бабочек в животе. Рядом с ним все еще хотелось жить. Но я не остановилась, не посмотрела на него и ничего не сказала, оставила одного в пустой столовой и вернулась к мужу. К мужчине, которому когда-то клялась в верности. По крайней мере, я пыталась убедить себя в том, что моя клятва все еще действует, что я все еще верю в то, что с Вито можно жить.

Обед плавно перетек в ужин. Я чувствовала руки мужа на себе и мечтала, чтобы хоть на секунду эти касания превратились в касания другого человека. Я чувствовала губы Вито на своей шее, который, не стесняясь, целовал меня на виду у всех, как грязную шлюху, и закрывала глаза, представляя, что это губы другого человека, а вокруг никого нет. Я чувствовала, видела взгляд Адама, который натыкался на нас, и каждый раз его губы сжимались в тонкую полосу, словно он мог убить здесь всех.

Эти мысли успокаивали, толкали меня в объятия наивности, надевали розовые очки на мои глаза, спасая от безумия и желания вскрыть вены прямо на шелковых простынях в просторной спальне.

Я не имела права мечтать о лучшей жизни, не могла даже говорить с ним.

У меня не было никаких прав. У меня не было ничего. Ни семьи, ни жизни, ни денег. Я никто. И я поняла это, когда вечером, после ухода гостей, Вито задержал меня на диване в гостиной.

Шершавые ладони проходились по бедрам, задирали юбку, а губы оставляли влажные поцелуи на подбородке и шее. Мне хотелось отмыться от его касаний и умереть, лишь бы их не чувствовать, но я сидела на диване и неуверенно теребила пуговицы на его рубашке.

– Как хорошо, что Карлос продал тебя мне, – голос Вито почти обжег шею, его пальцы сжали подбородок. Он повернул мою голову к себе, вынуждая посмотреть в безжалостные черные глаза.

Горло сдавило, и руки Вито не облегчали прерывистое дыхание. Я не должна плакать при нем. Не должна.

– Ты такая горячая, рыбка. Видела, как они все смотрели на тебя? Такие жадные, похотливые взгляды, я бы убил их. Даже Санчеса, я бы нарвался на войну с его братом, но я бы сделал это, потому что он смотрел на тебя, – шептал он, срывая с меня одежду, пока я прикусывала губы по крови, задерживала дыхание и не двигалась. – Я бы убил каждого и заставил бы тебя смотреть. Ты моя, рыбка. И ни один мужчина в мире не коснется этого тела, – он произносил это, словно молитву, приговор или проклятие. Мне хотелось вырваться, убежать. Бежать так долго, как смогу, но я лежала на диване, позволяя ему меня касаться.

Этой ночью Вито был груб. Он сыпал проклятиями, оставлял синяки на коже, грозился убить каждого, кто не так на меня посмотрит или прикоснется. А я безмолвно плакала, сжимая губы и бездушным взглядом сверля одну точку на стене.

Я думала, что смогу смириться с такой жизнью, думала, что буду примерной женой. И я буду. Буду стараться лучше, потому что не хочу видеть его смерть. Хотя Вито бы не остановило и мое поведение. Если бы он захотел, он бы убил любого забавы ради.

Глава 5. Адам

Я вышел из дома Вито и Амели Скальфаро. Сигарета тут же оказалась в моих руках, дым достиг легких. Только сейчас я смог нормально дышать. Все время рядом с ними в легкие почти не поступал кислород. Мне казалось, если я начну нормально функционировать, то аромат спелых персиков проникнет внутрь, обоснуется там, и больше никогда я не смогу жить, не смирюсь с тем, что видел.

Она вздрогнула, потому что испугалась или потому что поняла, что я узнал ее?

Как мог не узнать? Как?

Я смотрел на ее фото много ночей подряд, запоминал каждую черту лица, каждую родинку и веснушку.

Почему судьба так распорядилась? Почему она к нам так жестока?

Мне хотелось вырвать ее из рук Скальфаро, и будь что будет. Пусть хоть весь мир сгорит в огне. Пусть все вокруг полыхает, умирает и возрождается. Зато она будет рядом со мной.

Я хотел вернуться в прошлое и убить всех, кто заставил меня поверить в ее смерть.

До отеля я добирался пешком, потому что требовалось движение. Я плелся по узким улочкам, заставленным маленькими домишками, и курил. Так много, как не курил уже давно.

Я бы проклял Лукаса за то, что он отправил меня сюда.

Что, если он знал? Что, если брат скрывал от меня ее все это время? Что, если он не говорил мне о судьбе Марго, как не говорил о том, что София нам совсем не мать?

Я набрал номер старшего брата. Он ответил не сразу, но на том конце провода все же раздался усталый голос брата.

– Ты знал?

– Знал что?

– Марго, – выпалил я, как обезумевший, – ты знал?

– Адам, ты пьян?

– Черт возьми, Лукас! Скажи мне правду! – повторил я, чувствуя, как в груди образовывается дыра. Мне хотелось рыдать, кричать и бить все, что находилось рядом. Мне хотелось, чтобы он сказал «нет». Пусть даже это будет ложь. Я бы не пережил предательства старшего брата. Я бы не пережил того, что все эти пять лет она жила в аду, пока я жалел себя.

– Адам, – это не Лукас. Его голос сменился мягким, почти убаюкивающим голосом Лолы. Стало тошно. Так тошно, что меня едва не вырвало себе под ноги. – Расскажи мне, что случилось, – прошептала девушка, я едва не рассеялся.

– Я попросил его ответить всего на один вопрос, а он струсил!

– Он просто не понял, о чем ты говоришь, – тихо, будто больному, объяснила Лола. Я почувствовал себя сумасшедшим и замолчал, докуривая сигарету. – Я делилась с тобой своей болью, помнишь? – она на мгновение замолчала, будто воспоминания все еще вызывали скребущее ощущение на душе. – Ты можешь поделиться со мной своей, Адам, можешь рассказать мне все, – и я рассказал. Вылил на нее свою боль так же, как сделала однажды она.

Лола не перебивала, слушала мой сбивчивый рассказ, только иногда говорила о том, что она рядом, что мы со всем разберемся. Я ей верил. У меня не было ни малейшего представления, что делать дальше. Я не знал, зачем говорил все это жене моего брата, и даже не знал, зачем обвинял его.

– Я не знал, – сдавленно проговорил Лукас, отобрав телефон у жены. Я шумно выдохнул и полез во внутренний карман пиджака за пачкой сигарет, которая оказалась пуста.

– Черт! – выпалил я, сжал коробочку и бросил прямо на асфальт, потоптавшись по ней еще несколько раз.

– Ты уверен, что это Марго? – после долгого молчания спросил брат. А я забыл, что мы говорили.

– Ты думаешь, я не узнал бы ее? – нервный смешок сорвался с губ сам по себе, потонув в пустоте вечерней улицы.

– Прошло пять лет.

– Не знаю, – признался я, выдохнул, пытаясь вернуть самообладание. – Я не знаю, Лукас. Таких совпадений не бывает.

– О ней никаких упоминаний до свадьбы с Вито, – оповестил он. – Может быть, ты даже не сумасшедший.

– Я рад.

– Что ты хочешь сделать? – я не знал. У меня даже не было четкой уверенности в том, что Амели Скальфаро – Марго. – Я на твоей стороне, Адам, но, пожалуйста, будь осторожен, – Лукас редко просил о таком. Я бы сказал, никогда. – Вито Скальфаро не тот, с кем можно играть в прятки. Это проигрышная стратегия. Назад я получу тебя пеплом в вазочке.

– Он знает о том, кто она?

– Если бы знал, не пустил бы тебя на порог, – отозвался Лукас. – Мы бы поддержали Тайфуна, и Вито бы не выиграл.

– Или он хочет поиграть.

– Не знаю, Адам. Честно. Я даю тебе свободу, просто вернись живым. И по возможности сделай то, ради чего приехал, – я ничего не ответил, сбросил вызов и уселся прямо на траву, теперь ощущая в груди только жгучую пустоту.

Лукас никогда не поступал так. Никогда не проявлял лояльность. Может быть, брак с Лолой все же что-то изменил в нем. Так, слегка, совсем незаметно, но что-то треснуло в его стальной броне. Она стала его слабостью. Моей слабостью всегда была Марго.

Слабостью и болью.

Я должен узнать наверняка то, что Амели это она.

Нам не нужна война с Вито, мы не выстоим. Я должен помнить о том, что клан превыше всего. Сначала семья, потом все остальное. Сначала долг, потом чувства.

Я выдохнул, поднялся с земли, поправил волосы и направился в сторону отеля, по дороге зайдя в магазин за сигаретами. Лукас прав. Я приехал сюда за подписью Вито на мирном договоре, а не для того, чтобы втянуть нас в войну из-за девушки. Нужно действовать по-другому.

Роскошный номер встретил темнотой и пустотой. Я, не раздеваясь, завалился на кровать, раскинув руки в стороны, и прикрыл глаза.

«Услышав ее смех во тьме, я полюбил ее» 1

Наверное, еще не придумали слов, чтобы описать то, как Марго появилась в моей жизни. Случайная встреча в библиотеке, которую я не ждал и не желал, изменила все.

Я смотрел на отца и Софию и понимал, что их жизнь страшна. Страшно быть рядом с таким мужчиной. И страшно быть таким мужчиной. Отец всегда внушал нам, что силой можно добиться всего. Сила и жестокость – вот что удерживает людей на их местах. Если ты силен и жесток, то ты на вершине. Если же ты слаб, и в тебе есть страх, ты мертв, даже если твое сердце все еще бьется.

Я соглашался с ним. Наверное, до тех пор, пока не понял, что кроме этих качеств есть еще сотня других.

Мне было уже достаточно лет для того, чтобы понимать других людей. Признаться, время в колледже самое скучное время в моей жизни. Я никогда не понимал, почему люди, не принадлежащие криминальному миру, так цепляются за жизнь, за жалкую работу и людей, которые их не ценят. У нас все было проще: не понравилось – убей.

Сейчас, лежа в пустом номере отеля и думая о девушке, которая однажды показала мне другую сторону человеческой натуры, я понимал, что в нашем мире не все просто, не все подчинялось правилам и законам, которые мы же и придумали.

Здесь отцы убивали детей. Здесь дети убивали отцов. Ради власти, денег, положения, из-за несогласия и споров. Здесь жизнь значила чертовски мало. Незаменимых нет – на твое место всегда есть другой кандидат.

Не всегда.

Гудки казались оглушительными, сердце колотилось в груди от дурного предчувствия, ладони сами по себе сжимались в кулаки от тревожности, кричащей внутри.

Я пытался не думать о плохом. Может быть, она просто опаздывала, помогала отцу по дому или матери в цветочном магазине. Она могла задержаться по любой причине. Или у нее сел телефон.

Звонок оборвался. Я набрал еще раз.

В этот раз раздалось всего два гудка, на звонок ответили. Но не та, кого я ожидал услышать.

– Адам, – я без труда узнал старшего брата. И вот тогда предчувствие стало реальностью. – Она в гараже отца, – сдавленно проговорил Лукас. Мне не требовались объяснения, я все понял и так. Случилось что-то плохое. Что-то ужасное. Что-то, что, вероятно, убьет меня.

Я провел ладонью по лицу и побежал, оставил позади наше любимое место и сорвался на бег. Переставлял ноги так быстро, как только мог, заставляя сердце работать на износ. Легкие не справлялись с поставкой кислорода, кажется, я даже не дышал, пока пересекал маленький ночной город и сходил с ума от догадок и ужаса, пробирающегося под ребра. Я знал, что не прощу себе то, что увижу.

Лукас встретил меня у ворот. Он выглядел слишком серьезным, суровым и не хотел пускать меня внутрь, но я оттолкнул его и ворвался в гараж отца.

В нос тут же ударил металлически-сладковатый запах, от которого в желудке поднялась волна тошноты. Я не сразу заметил ее. Темнота казалась осязаемой, обволакивающей, а она в ней – тенью.

Я упал на колени, даже не обратил внимания на пронзившую ноги боль. То, что творилось внутри ощущалось в сотни раз больнее, будто в меня влили раскаленное стекло, которое застыло в груди, а затем лопнуло, застряв осколками в органах.

Марго лежала на полу, вся в крови и синяках, казалась такой маленькой, такой невинной, что мне захотелось удавиться, выстрелить себе в голову, лечь рядом с ней и умереть.

В одном из миров мы все же должны быть счастливы.

Может быть, этот мир – смерть?

– Моя Марго, – прошептал я, не сдержав стон боли, пока слезы скатывались по щекам. Руки сами потянулись к ней, плевать на кровь, на то, что Лукас и отец находились рядом, на то, что они смотрели.

Я притянул ее к себе в объятия, она была такой холодной, такой неживой. От нее все еще пахло спелыми персиками. И ее волосы все еще сверкали в свете луны настоящим шелком.

Я плакал, прижимал к себе остывающее тело, пачкал лицо, руки и одежду в ее крови, и кричал. Так громко, будто вместе с криком боль могла покинуть душу, освободить.

Я баюкал ее. Девушку, что стала моей первой любовью. Девушку, которой пообещал защиту и счастье и не сдержал слово.

Как она умерла? Кто ее убил? Мучилась ли она?

Мне не хотелось верить в то, что это не сон. Я хотел проснуться, открыть глаза и понять, что это кошмар после предупреждения отца об опасности. Но почему-то запах крови стоял в носу, а Марго безвольной куклой лежала в моих объятиях.

Кажется, Лукас оттащил меня от нее, поднял на ноги, несколько раз дал пощечину, пытаясь привести в чувства, а потом сунул в холодный душ, отмывая кровь с моего лица и волос, пока я безучастно смотрел в пустоту. Я не видел смысла в том, что он делал. Я не видел смысла ни в чем, что происходило после ее смерти.

Кроме мести. Я отомстил врагам отца за нее.

Я открыл глаза, между ребрами что-то сжималось, будто я снова оказался в том месте и держал ее тело.

Но кому я тогда мстил?

Что же с тобой случилось, Марго? Как ты стала Амели? Как стала женой Вито Скальфаро? Почему не пришла ко мне?

А что бы сделал шестнадцатилетний мальчишка?

Стало больно, ненавистно от мыслей, что я мог разрушить ее жизнь, что мой мир поглотил ее.

В дверь вдруг постучали, заставив вздрогнуть и напрячься. Я достал пистолет и поднялся с кровати. Слишком поздно для визита гостей и персонала.

В глазке виднелся только пустой коридор, я приоткрыл дверь, выглядывая наружу. Никого. Только белый конверт на вычищенном красном ковре. А внутри записка, на которой красовалось всего несколько слов:

«Мир с Вито – самая большая ошибка твоего босса».

Я хмыкнул, еще раз оглядел коридор и захлопнул дверь, закрыв сразу оба замка.

Лукас предупреждал, что другие семьи могут влезть, пытаться переманить нас на их сторону и тоже объявить Скальфаро противостояние. Но я должен придерживаться цели – сделать Вито нашим союзником. Хотя этот план грозился рассыпаться прямо нам под ноги. Я стал угрозой для своего же клана, и если бы Лукас не был моим братом, я бы уже давно кормил червей.

Пистолет отправился на тумбочку, сообщение о предупреждении – Лукасу, а я на кровать. Сон этой ночью явно меня не навестит. Мне оставалось только представлять то, как Амели расскажет мне правду. То, как она отзовется на имя данное при рождении.

Я прикрыл глаза, пытаясь придумать, как вытащить из нее правду.

И придумал.

Вспомнил одну незначительную деталь.

Глава 6. Амели

Слезы крупными каплями расплывались по темному дереву туалетного столика. Я даже не поднимала глаза на зеркало, потому что знала, что увижу там разбитую, сломленную девушку, по телу которой расходилось множество синих пятен.

Вито никогда не был нежным, иногда я молилась о том, чтобы он навестил один из своих борделей перед приходом домой, чтобы досталось его шлюхам, а не мне.

Иногда молитвы срабатывали, и мне не приходилось запираться в ванной, спальне или сбегать в спа.

Вчера, когда он закончил, Вито не стал задерживаться внизу, сполз с меня, оставил слюнявый поцелуй в благодарность и ушел, а я осталась на диване, разглядывая неровное мерцание свечей и вспоминая. Вспоминая время, когда не была вещью, когда могла жить.

Вито не знал о том, как я связана с семьей Санчес. Карлос продал меня ему с единственным условием – я никогда не должна показываться в Испании, никто не должен знать о том, что у меня новый паспорт и имя. Вито тогда только похоронил свою вторую жену. Ему понадобилась новая игрушка. Ею стала я, потому что других путей для меня не существовало. Точнее, только смерть от рук Карлоса.

Я в десятый раз за утро достала салфетку, утерла слезы и посмотрела в зеркало. Это не помогло. По щекам градом снова потекли слезы, а я уткнулась лицом в ладони и зажмурилась, желая только одного – чтобы боль ушла.

– Я буду ждать тебя у обрыва, – проговорила я, поднимаясь с кровати. Адам поймал меня за запястье и притянул к себе.

– Побудь со мной еще немного.

– Мне нужно идти, – но вместо того, чтобы подняться, я осталась рядом с ним, пряча лицо на его груди и растворяясь в чувствах.

– Моя Марго, – прошептал Адам, оставляя поцелуй на моей макушке, – нам подчинено все время мира, судьба на нашей стороне, так что мы можем выкроить у нее еще несколько минут, – я рассмеялась, вглядываясь в голубые глаза, а затем мягко касаясь губ. Если бы я знала тогда, чем закончится этот день, я бы никогда не покинула его рук. Судьба никогда не играла на нашей стороне. Она стала нашим самым главным противником. Самым главным врагом.

Я всхлипнула и открыла глаза, потянулась за салфеткой. И снова – мимо. Слезы не прекращались. Мне оставалось только жалеть себя.

– Как ты думаешь, что нас ждет в будущем? – спросила я, заходя в море по лодыжки. Адам поправил волосы, отросшие за несколько недель неприлично длинно. Он держал фотоаппарат, то и дело фотографируя меня и пейзажи вокруг.

– Я брошу колледж, стану руководителем в одном из офисов отца, женюсь на тебе, а ты будешь заниматься тем, что тебе нравится, – не раздумывая, отозвался Адам, словно продумывал сценарии будущего уже сотню тысяч раз. Я рассмеялась искренне и громко, а Адам поймал этот момент на фото.

Я верила ему.

– Всегда забываю, что мой парень гений, который закончил школу по ускоренной программе.

– Просто отцу лень следить за мной еще и там, – хмыкнул Адам, отвлекаясь от фотоаппарата и опуская ладони на мою талию.

Ничего из его планов не сбылось.

Хотя, кто знает, может быть, он стал руководителем в одном из офисов отца. Я не знала. Ничего о нем не знала. Теперь для меня он – возможный партнер моего мужа.

Я должна забыть об этом, как забыла обо всем, что со мной происходило, как забывала все ужасы, в которых меня купала жизнь. Точнее, делала вид, что забыла.

Я поднялась из-за столика, отодвинула небольшую тумбочку у кровати, между ними оставалось небольшое свободное пространство, в котором примостился небольшой потрепанный блокнот. Личный дневник, исписанный от корки до корки. Небольшая биография моей жизни. Это помогало отвлечься от мыслей, помогало усмирить тревогу и страх. Я записывала в него почти все с момента, когда Карлос начал мне угрожать.

Мне было необходимо подтверждение того, что мое прошлое реально.

Я спрятала дневник обратно, вернула тумбочку на место и поднялась, поправив шелковый халат и утерев слезы ладонями. Вито ждал меня к завтраку. Мне так и не удалось замазать следы его любви, и я больше, чем уверена, что на обеденном столе уже стоял новый роскошный букет цветов.

Интересно, каких на этот раз?

Его секретарша всегда выбирала разные. Будто и сама извинялась за то, что она с ним спала.

Как жаль, что мне было плевать и на то, с кем Вито спит, и на его цветы.

Я спустилась вниз прямо в халате. Вито уже пил первую чашку кофе, листая ленту новостей в телефоне. Наверняка, с гордостью изучал то, что о нем писали в газетах.

В свете утреннего солнца он даже не казался монстром. Признаться, Вито был не таким уж и плохим мужем. Я знала, что могла влипнуть в историю похуже, что уже давно могла быть мертва. Стала бы очередной жертвой домашнего насилия или чего-то в этом роде.

С ним бывало сложно, но в некоторые редкие моменты Вито проявлял искренний интересе. Не как к вещи, а как к человеку. В такие вечера думалось, что жизнь не так плоха. А потом он снова приходил в бешенство из-за ревности или неудач на работе. В такие вечера я жалела о том, что выжила.

Вито услышал мои шаги, отвлекся от телефона и улыбнулся, оглядывая меня с головы до ног и заставляя вспомнить о том, что я выперлась к нему в одном халате.

Черт.

– Доброе утро, рыбка, – произнес он, наблюдая за тем, как я опустилась на стул справа от него.

На столе, правда, уже стоял огромный букет пионов.

– Красивые цветы, – выдавила улыбку я и принялась за завтрак, хотя вместо омлета хотелось удавиться.

Рука Вито скользнула к волосам, приподняла рыжую прядь. Взгляд приковался к шее, на которой темнели следы от его пальцев.

– Это меньшее, что я могу, – отозвался мужчина, но вопреки его словам, в темных глазах мелькнул озорной огонек. Ему нравилось то, что он видел. И цветы – действительно меньшее, что он мог.

Я ничего не ответила, Вито снова уткнулся в телефон, а я украдкой кидала на него изучающие взгляды.

Вито стал боссом в семнадцать, он убил своего отца и старшего брата, чтобы занять это место. В восемнадцать женился на чьей-то дочке, что дало ему еще больше власти, в тридцать она трагически погибла в автокатастрофе. Я была уверена, что Вито приложил к этому руку. Ее отец тогда покинул свой пост в мэрии и стал для семьи Скальфаро бесполезен.

Через три года Вито женился на богатой вдове, которая входила в городской совет. Спустя пять лет ее тело нашли в ванной – передозировка.

Я была уверена, что и за этой смертью стоял мой муж.

А еще была уверена в том, что однажды и я умру от его рук. И меня никак это не трогало. В этом мире мне больше нечего и некого терять.

Моей семьи уже тоже не существовало в этом мире, а случайная встреча с первой любовью не изменит ничего, только укрепит желание исчезнуть.

– У меня есть еще кое-что для тебя, – вдруг проговорил Вито, заставляя меня вздрогнуть. Я перевела взгляд с цветов, аромат которых заполонил кухню. Вито не успел ничего сказать, его телефон зазвонил.

Он долго слушал, проводя по ободку пустой чашки пальцами, хмурился и поджимал губы. Новости явно ему не нравились. Я же молча наблюдала за ним, прерывалась на кофе и цветы, которые в лучах солнечного света казались слишком яркими.

– Мы должны ответить, – строго выдал Вито, сжал маленькую кружку в пальцах. На секунду я представила на месте керамики свою шею. – Возьми лучших ребят, устрой Тайфуну шоу, – его голос часто скатывался до таких вот угрожающих ноток, походящих на скрип ржавого металла в ветренную погоду. – И семье Де Скарцис, они зашли слишком далеко, – он замолчал, внимательно слушая собеседника. Я сделала вид, что мне нет дела до его разборок.

Признаться, я знала только то, что Де Скарцис часто устраивали приемы, были баснословно богаты и конкурировали с семьей Скальфаро несколько поколений. Но они не стремились друг друга убить. Вражда, скорее, традиция, которая сохранялась на протяжении трех поколений. Вито не собирался заканчивать эту холодную войну, только подкидывал иногда дров в костер взаимной ненависти.

Вито не считал нужным уходить в другую комнату или кабинет и часто разговаривал при мне, зная, что я никому и ничего не скажу. Я все равно никого не знала в этом городе. Да и в любом другом тоже. Круг общения Амели Скальфаро насчитывал только одного человека – Вито Скальфаро. Прислуга не считалась. Как и администратор спа-салона.

Основной моей компанией все это время были книги. Благо, Вито позволял мне тратить деньги на них. Светская жизнь часто шла рука об руку с саморазвитием, а в семье Скальфаро интеллект оценивался выше всех остальных качеств. В том числе тех, что присущи обычным людям, для которых убийство вместо завтрака – дикость.

За последние несколько дней я даже не взглянула на огромный стеллаж, заставленный новыми книгами. Было тошно брать в руки новый том, перелистывать страницы, погружаться в другой мир, сбегая от реальности. Там героев почти всегда ждал хэппи энд. В моей же случае существовал только траур, жизнь, покрытая мраком, без света в конце тоннеля. Я не могла пересилить себя и окунуться в новую атмосферу, мысли все время улетали к прошлому, к настоящему, даже к будущему, о котором я не задумывалась, потому что знала, что ничего не смогу изменить.

– Надеюсь на твое благоразумие, – выдал Вито и сбросил вызов. Его цепкое внимание тут же вернулось ко мне. – На чем мы остановились?

– У тебя есть что-то еще для меня, – надеюсь, это не тонна боли.

– Точно, – я мило улыбнулась, будто все происходящее вызывало счастье и трепет. Вито полез в карман, поднялся из-за стола и оказался за моей спиной. Я не любила не видеть его. И сейчас вся напряглась, ожидая подвоха. Со стороны, скорее всего, это походило на нетерпеливое ожидание. Впрочем, Вито не глуп. Наверняка, знал, что я его боялась.

Сильные руки подцепили распущенные волосы. Шеи коснулось что-то холодное, заставив поежиться от пробежавших мурашек по телу.

Глаза скользнули вниз, пальцы поддели небольшое жемчужное ожерелье.

– Какая красота! – воскликнула я, почти не обманывала. Ожерелье, и вправду, красиво сверкало на солнце.

Шелковый халат соскользнул с плеча, открывая загорелую кожу, влажный поцелуй не заставил себя долго ждать. Я затаила дыхание, вперив взгляд в тарелку, и замерла, надеясь, что вчерашняя ночь не повторится на кухонном столе.

– Надень его на представление, – горячий шепот обжег место поцелуя. – Хочу, чтобы ты блистала, чтобы все видели то, что ты моя.

– Конечно, – я натянула улыбку, хотя знала, что это ничем хорошим для меня не кончится.

Для Вито я кукла, которую приятно наряжать, показывать остальным и хвастаться, а потом приходить в бешенство от того, что эта игрушка приглянулась кому-то еще. Объектом его злости всегда становилась я, будто виновата в том, что родилась красивой, будто могла ответить за все взгляды, обращенные на меня, будто боль, которую он причинял мне, могла заставить его понять. Понять, что он наряжал меня своими руками каждый раз.

Глава 7. Адам

От Лукаса так и не было вестей. Я даже не знал, получил он мое сообщение о предупреждении или нет. Впрочем, плевал я на все это. Такие анонимные записки – всего лишь способ устрашения, но никак не угроза.

Скальфаро принадлежала большая часть города, вряд ли кто-то бы стал в открытую нападать на его партнера, то есть на меня.

В Палермо, как и у нас, существовало три семьи: Скальфаро, Де Скарцис и Моретти. Скальфаро и Де Скарцис враждовали несколько поколений. Я знал об этом, потому что много лет назад клан моего отца принадлежал семье Моретти. Со мной в колледже учился их старший сын – Энзо. Мы даже неплохо общались, но потом я бросил учебу, потому что все там напоминало о Марго, и связь с Энзо постепенно оборвалась. Как и наши отношения с их кланом.

Сейчас же более выгодным для нас стал Вито Скальфаро, именно поэтому Лукас и хотел с ним мир. Мир, угрозой для которого стал я.

Этим утром в голове крутилось слишком много мыслей, так что я не придумал ничего лучше, чем пойти на пробежку. Я вышел из отеля и побежал. Город еще спал, лениво высыпались, словно белые крупинки из сахарницы, на улицу люди, петляли по улочкам, заполняли пляжи и открытые кафе. Я пробегал мимо них, пытаясь избавиться от навязчивого голоса в голове.

Я здесь для того, чтобы заполучить подпись Вито на мирном договоре. Мне оставалось только ждать, когда его юристы все проверят, и изредка ходить на светские встречи вроде того обеда.

Терпение всегда казалось мне моей сильной стороной. В этот раз ожидание показалось пыткой. Люди часто сдаются под его гнетом: выбирают меньшее, лишь бы заполучить желаемое скорее, признаются во лжи и пороках и сходят с ума, проигрывая возможные варианты будущего.

Лукас любил оставлять неугодных в неизвестности. Они находились в темноте со связанными руками и ногами много часов, страшась возможной участи. Большинство из них начинало говорить уже через два часа. Тогда они умирали быстро. Если же молчали, Лукас или Томас воспроизводили все их страхи в реальность. Томас особенно любил это дело, а Лукасу не нравилось марать руки в крови, от которой тяжело отмыться. Мне было плевать, я считался дипломатом, которого лучше не выводить на эмоции, потому что это всегда заканчивалось плохо.

После смерти Марго, от моей руки погибло, по меньшей мере, десять человек. Все они так или иначе были причастны. По словам отца, которые сейчас подвергались сомнению. Сейчас все его поступки подвергались сомнению.

Вот уже несколько дней терпение стало моей слабой стороной. Я жил в ожидании чего-то, о чем не знал сам.

Я побежал быстрее, пытаясь оставить прошлое где-нибудь на обочине, за спиной. Переставлял ноги так быстро, как только мог, концентрировал внимание на мелькающем пейзаже, на море впереди, на ощущении ветра в волосах и на лице. Постепенно в голове прояснялось, мысли уходили на второй план. Я даже стал жалеть о том, что забыл про эту привычку. Бег по утрам хорошо прочищал голову, а по вечерам расставлял все события по местам. Раньше я часто бегал. Лукас все время смеялся надо мной из-за этого, он из тех, кому и сосредоточиться, и расслабиться помогали сигареты и виски.

Не просто так Лиззи называла меня правильным братом.

Я бы точно не осилил обход всех клубов города за ночь, как Том, и не совал бы ей сигареты в четырнадцать, как Лукас.

Я остановился, когда легкие стали гореть, а сердце стучать так громко, что заглушало собственное дыхание. Мне все еще хотелось перемотать время вперед, чтобы избавиться от ожидания, узнать свои собственные шаги, но мысли хотя бы перестали душить, так что я направился обратно в отель. В два раза медленнее, чем добирался сюда.

До представления в театре оставалось еще много часов, если точнее, целый свободный день. Я не знал, чем заняться. Отглаженный костюм уже висел в шкафу, начищенные туфли стояли на полочке. За все это время я так и не притронулся к книге, которую взял с собой. Не мог отвлечься, погрузиться в выдуманный кем-то мир, все время возвращался к реальной жизни, будто впервые за пять лет пропала потребность убегать.

Я вернулся в отель, принял душ и позавтракал, хотя время больше располагало к обеду, потом развалился на кровати и сверлил взглядом белоснежный потолок, на котором крутился вентилятор. В этом городе у меня не было знакомых. Я лежал на кровати в ожидании вечера и момента, когда смогу осуществить задуманное. На самом деле, жутко боялся того, что у меня не получится, что так и не узнаю правду. Но я еще не знал, что все сложится так, как я и не мог себе представить.

Когда солнце зашло за горизонт, я уже садился в такси в идеальном костюме с галстуком цвета крови. Сердце так и стучало внутри, будто пыталось выбраться, чтобы разбиться прямо у ее ног. Нетерпение вернулось в еще большем объеме, накрыло, как внезапный ураган без предупреждения от синоптиков. Я знал, что Вито не упустит возможности похвастаться женой, так что Амели Скальфаро точно появится на этом вечере под руку со своим мужем.

Кажется, у меня даже вспотели ладони, как у маленького, неуверенного в себе мальчишки, который впервые увидел красивую девушку.

Это сравнение, пожалуй, стало лучшим, потому что, когда передо мной открылись двери театра, первым, что я увидел, стала она.

Амели держалась за локоть мужа, холодным взглядом осматривая все вокруг и изредка натягивая на лицо вежливую улыбку.

Черт с ним, с холодом.

На ней красовалось алое платье с глубоким декольте и длинными расклешенными рукавами, мерцающее в тусклом свете ламп, на плечах висела белая меховая накидка, скорее, для вида, чем в попытке согреться – на улице все еще тлел август. Рыжие волосы аккуратными завитками спадали на спину, будто сам огонь обнимал хрупкое тело.

Я едва смог оторваться от этого зрелища, буквально заставил себя отвести глаза, потому что Вито бы точно отправил меня на тот свет за такие взгляды.

Больше не Марго. Не маленькая, громкая девчонка, готовая убегать от полиции глубокой ночью и лазать по заборам.

Теперь это статная, величественная и безумно красивая девушка, облаченная в роскошь, которой всегда была достойна.

Теперь Амели, а не Марго.

Да и я больше не тот Адам.

В золотисто-красной отделке театра она выглядела так, будто сошла с росписей на стенах под руку с одним из королей. Не хотелось этого признавать, но Вито смотрелся рядом с ней правильно. Мне вдруг захотелось оставить свою затею и спокойно дождаться его вердикта о договоре.

Нет.

Я собирался влезть в их идеальную картинку и нагло там все переворошить, поэтому и направился прямо к ним.

Вито широко улыбнулся, заметив меня. Возникло чувство, что с этой улыбкой он меня и проглотит. Я растянул губы в ответ, словно встретил старого друга, а не мужчину, который женился на девушке, которую я считал мертвой пять лет.

Голубые глаза вдруг метнулись ко мне, пухлые губы слегка приоткрылись, а пальцы сжались в маленький кулак.

Ухмылка как-то сама по себе нарисовалась на моем лице, а Амели тут же взяла себя в руки и вздернула подбородок вверх, словно я на несколько ступеней ниже.

Это факт. Я, правда, стоял на лестнице.

Почему я не думал раньше о том, что она хотела свадьбу с Вито? Что вышла за него по доброй воле?

Почему я решил, что Марго – жертва?

Может быть, она хотела сбежать от меня?

Эти вопросы всплыли как-то сами по себе, я даже не смог найти ни одного оправдания для нее.

Что, если она так холодна именно поэтому? Потому что встретила того, кого мечтала больше никогда не встречать?

Впрочем, если это правда, то я хотел услышать пожелание пойти к черту.

– Добрый вечер, – проговорил я, останавливаясь около Скальфаро. Он еще ближе притянул девушку к себе, как мальчик в песочнице, который не хотел делиться лопаткой. Хотелось огреть его этой самой лопатой.

– Уже думал, что вы не почтите нас своим присутствием, – деловито заметил мужчина.

– Вышла небольшая накладка, – не хотел приходить, – пришлось задержаться, – теперь придется приводить свой план в действие.

Амели не сказала ни слова, словно меня и не существовало вовсе. Меня вполне устраивала эта игра в молчанку. Хотя у Вито могли возникнуть вопросы о внезапно исчезнувшей вежливости со стороны жены. Впрочем, его больше волновал вырез одной из присутствующих на вечере дам.

Вскоре мы прошли на балкон, обитый бархатом. Здесь насчитывалось ровно шесть мест: для Вито, его жены, меня и еще троих его партнеров. Два телохранителя заняли место у дверей, будто кто-то решил бы напасть на Скальфаро в театре.

Искусство священно для любого клана.

Так получилось, что резные стулья с высокими спинками стояли в два ряда друг за другом. Как назло, Амели оказалась прямо перед моими глазами. Так близко, что я мог рассмотреть веснушки на ее плечах и несколько родинок на шее.

Самым тяжелым испытанием стало держать себя в руках, потому что пальцы так и порывались дотронуться до нежной кожи, соединить точки между собой невидимыми линиями или дернуть за рыжий локон, словно я пятиклассник, не умеющий признаваться в чувствах.

Я даже не обращал внимания на происходящее на сцене, отсчитывал время до подходящего момента, который очень скоро настал.

Я нагнулся, делая вид, что завязываю шнурок, а сам потянулся вперед, осторожно дотрагиваясь до руки девушки, безвольно свисающей вниз.

Пальцы коснулись тонкой ладони, слегка сжали, пытаясь удостовериться в том, что она настоящая. Она не вздрогнула, не отняла руки, легко шевельнула мизинцем, как бы отвечая на прикосновение. По моему лицу сама по себе растеклась улыбка.

Моя Марго.

Один из партнеров Вито покашлял, заставляя вздрогнуть и выпустить пальцы Амели из своих. Улыбка тут же пропала. Мне захотелось его убить. Но вместо этого я поднялся и вышел в холл, надеясь, что она пойдет за мной.

Я зашел в небольшую нишу, закрытую тяжелой бархатной шторой. Сейчас холл пустовал, любой звук и шаг отдавался эхом по длинному полутемному коридору. Я прислонился к стене, в мельчайших подробностях вспоминая это невинное касание. На грани, на острие ножа.

Даже за одно это Вито бы меня убил.

Раздался скрип двери, возвращая в реальность, я приоткрыл штору, но так, чтобы из коридора меня не заметили.

Это она.

Амели огляделась вокруг, поджала губы и пошла вперед.

Я поймал ее за руку. Она вздрогнула и замерла. В точности, как мое сердце в этот момент.

Ее запястье было теплым, на нем красовалось несколько золотых браслетов и часы на тоненьком ремешке, но меня интересовали не они.

Пальцы скользнули выше, под широкий рукав платья. Амели напряглась, словно на низком старте приготовилась бежать. Я не отступил. Мне требовались ответы. Я эгоистично собирался их получить.

Дыхание остановилось. И не только у меня.

Я знал, что найду на ее руке то, что искал. Длинный, неровный шрам, рассекающий предплечье почти полностью. Шрам, который она получила, когда мы перелазили через забор, сбегая от полиции поздно ночью.

Я оказался прав.

– Марго, – сдавленным шепотом выпалил я, когда пальцы коснулись гладкой кожи. Я едва сдержал в себе стон боли. Теперь у меня не оставалось ни одной причины, чтобы сомневаться в собственной психике.

Передо мной стояла девушка, чью смерть я оплакал уже множество раз.

Она повернулась ко мне. Ее лицо исказилось от боли, каменная маска треснула, показывая все, что она пыталась прятать все это время.

Мне захотелось обнять ее, укрыть пиджаком, будто он – бронежилет или одеяло, спасающее от подкроватного монстра.

Марго… Амели… шагнула вперед, не вырывая руки из моей.

– Адам, – голос почти сорвался на слезы. На секунду мне показалось, что она бросится ко мне и просто упадет к ногам. А в следующую двери в зал открылись, я выпустил тонкое запястье из хватки и спрятался за шторой.

Амели обернулась, нарочито громко выпалила «ой».

– Ты меня напугал, – призналась девушка. И не тебя одну.

– Потерял тебя, – отозвался Вито, обхватив ее щеки ладонями. Мне захотелось вырвать его руки, но я стоял неподвижно и почти не дышал, боясь быть увиденным.

Я не знал, что буду делать с этим знанием, не знал, что изменится. Казалось, что ничего, а вместе с этим, чертовски многое. Мир буквально перевернулся с ног на голову.

Вито обернулся к охране, позабыв о жене. Она метнула взгляд в мою сторону, ее глаза раскрылись в ужасе, и Амели спешно отвернулась, поджав губы.

– Ты везешь ее домой и не отходишь ни на шаг, – прорычал мужчина, ткнув в одного из телохранителей. – Ты собираешь группу и едешь со мной, – оба здоровяка кивнули, один из них кивнул Амели в сторону выхода, она послушно засеменила следом, пока Вито набирал чей-то номер.

Значит, что-то случилось.

Возможно, Тайфун начал наступление. Или же кто-то другой. Я сбился со счета, считая врагов Скальфаро. Их такое количество, что проще сразу сдаться в объятия смерти, чем бороться. Но Вито всегда побеждал.

Я дождался, когда холл опустеет, вышел из своего укрытия и направился прочь из театра. Вряд ли кого-то взволнует мой внезапный уход.

Уже на улице закурил, пытаясь понять, что делать с уверенностью, что поселилась в груди. Пусть я теперь знал наверняка, что Амели Скальфаро – мое прошлое, но я все еще не получил ответов на свои вопросы. Главный из них звучал так: «какого черта?»

Я решил пройтись пешком до отеля. Кажется, сегодня сон снова меня не навестит. Первый пункт моего плана оказался удачным. Я не думал, что зайду так далеко, поэтому остальных пунктов у меня не было. Как и запасного плана.

Я еще не знал, что жизнь решит все за меня.

За одним из поворотов мелькнула фигура, фонарь, мигнув, погас, погружая все вокруг во мрак. Только кончик зажженной сигареты у меня в губах виднелся в темноте. Я затянулся в последний раз, бросил окурок на землю и наступил на него.

Не к чему привлекать внимание.

Если бы я знал, что это не поможет, то всадил бы горящий кончик в глаз нападавшему. Но вместо этого получил я, удар прилетел точно в челюсть, заставляя отшатнуться, а ноги сзади пронзила острая боль.

От дорогущего костюма точно останутся одни лохмотья.

Ублюдок подрезал кожу под коленями. Я рухнул вниз, сжимая губы до побеления от боли и злясь на самого себя. Попался, как школьник. Как чертов придурок, которого не научили не ходить по переулкам ночью. В них прячутся точно такие же люди, как мы – монстры.

Я не мог подняться, пока по лицу и телу прилетали удары один за другим. Их было несколько, а мои ноги меня не слушались, как и тело. Пистолет тоже не помог, пальцы его не удержали, так что он рухнул в грязную лужу около мусорки. Я остался лежать там же, чувствуя, как мышцы ломило, лицо заливала теплая жидкость, а кожу под коленями жгло, словно к ней поднесли открытый огонь, на котором меня и собирались сжечь.

Глава 8. Амели

Адам Санчес лежал на кровати прямо перед мной.

Я до сих пор не понимала, как это произошло.

Красивое лицо залито кровью, губа и бровь разбиты, под глазом красовался синяк, от хорошего костюма осталась только жалкая пародия.

Какой-то ублюдок порезал кожу под коленями, так что белые простыни можно отправлять вслед за костюмом в мусор.

Руки дрожали так сильно, когда я пыталась обработать его раны, что думалось, я скорее убью, чем помогу.

Дома не было прислуги, только два охранника, которые всучили мне поднос со спиртом, бинтами и ватой.

Вито еще не появлялся и на телефон тоже не отвечал. Его люди принесли избитого Адама без сознания, водрузили на кровать и ушли, оставив меня разбираться с этим.

Я была даже рада.

Не тому, что он без сознания, конечно, а тому, что могла без страха касаться его, словно он – ожившая картинка из моей головы.

Я прикрыла глаза, коснулась его ладони. Вот бы он только очнулся. Сейчас, когда никого нет, когда я могу сказать, что он прав во всем.

Хотя людей с такими шрамами, как у меня, могло быть сотни. Но вряд ли существовала сотня девушек с одинаковыми лицами.

Я получила свой, когда полиция искала отца Адама и пришла к нему. Он не отказался разговаривать, так что они стали преследовать. Та ночь вышла странной, мы бегали по закоулкам, прячась от мигалок, перелезали через заборы, смеялись, а потом шипели друг на друга с предупреждением вести себя потише. Тогда я окончательно поняла, что Адам непростой человек, что его семья явно не самая законопослушная. Меня это не напугало. Хотя, кто знает, может быть, если бы я ушла тогда, то не сидела бы сейчас здесь.

Тогда, в театре, я даже думала кинуться к нему, упасть в объятия, зная, что он поймает. Прошло пять лет, а я почему-то верила ему, хотя мы обменялись всего несколькими словами.

Что, если это проверка Вито? Что, если муж проверял меня на верность? Вполне в его стиле.

Я знала, что пройду эту проверку, потому что не собиралась терять голову окончательно. И не собиралась жертвовать всем ради того, что когда-то было в моей жизни.

Нет больше той безрассудной, наивной девочки Марго. Теперь в любом выборе я выбирала «жизнь». Плевать, что и как, главная потребность – выжить.

Я обработала раны Адама, села на край кровати, прислушиваясь к ровному дыханию в тишине и гадая, вернулся ли Вито. За дверью гостевой комнаты не слышалось ни шагов, ни разговоров, и тогда я осмелела, повернулась к парню, лежащему без сознания. Пальцы коснулись теплой щеки, на которой еще алела разводами кровь, прочертили дорожку к светлым волосам, поправили челку. Я склонилась над ним, наблюдая за тем, как подрагивали ресницы, как тяжело вздымалась грудь.

Больно ли ему? Больно ли так же, как было мне?

Глаза защипало от слез. Почему наша история закончилась так? Почему ни я, ни, очевидно, он не получили счастья?

Я зажмурилась, пытаясь вернуть холод под ребра, заморозить там все, что успело оттаять под палящими лучами августовского солнца. Пусть все остается на своих местах. Пусть все останется только сном. Мне хотелось, чтобы он скорее уехал. Или наоборот оставался здесь как можно дольше, даже если я больше никогда с ним не заговорю.

– Я умер? – хриплый голос, заставил вздрогнуть. Я шмыгнула носом, с опаской посмотрела на Адама, пока сердце в груди отсчитывало каждый удар.

– Ты жив.

– Тогда это сон, – Адам оглядел меня, разбитые губы дрогнули в подобии легкой улыбки, а потом он прикрыл глаза.

– Не сон, – отозвалась я, сгорая от неловкости и вместе с тем желая снова дотронуться до него. Адам приоткрыл один глаз, я спешно отвернулась, прячась от его внимания.

– Тогда почему ты здесь?

– Потому что жива.

– Точно сон, – нарочито небрежно выдал парень. Я нахмурилась, видимо, его слишком сильно ударили по голове.

– Адам.

– Марго? – он повел бровью, словно ожидал моих слов о том, что он придурок и опять спутал имя, но я молчала, наконец, перестав убегать. Да и смысл? Адам Санчес раскусил меня, как шоколадную конфету с орешками внутри. – Как так вышло, что ты замужем? Неужели я настолько тебе не нравился, что тебе пришлось умереть?

Это последнее, что я ожидала от него услышать. Черт возьми! Да как он вообще подумал об этом?!

Я подскочила, нахмурилась, хотя все внутри меня хотело добавить ему еще парочку синяков за такие слова.

– Даже сейчас мне не так больно, как тогда, – бросил он так, словно я виновата во всем, что произошло, во всех смертных грехах, которые он не согласился отпустить, а просто отправил меня на суд к Всевышнему.

– Ты понятия не имеешь, что тогда случилось, – глухо проговорила я, надевая маску холодности и безразличия. Хотелось рассмеяться над самой собой. С чего я взяла, что Адам Санчес остался прежним, если даже я изменилась.

– Так расскажи мне.

– Какая дешевая манипуляция! – я подалась вперед, почти нависнув над ним. Адам усмехнулся, заглядывая в мои глаза. Ему что, совсем не больно? Какого черта он очнулся именно сейчас?!

– Сказала девушка, которую я считал мертвой пять лет, а когда увидел, оказалось, что она все эти пять лет замужем! – выпалил он. Мне хотелось сказать что-то еще, но слов не находилось, мы играли в гляделки, сверлили друг друга взглядами, словно пытались выместить пласт боли, лежащий где-то под привычкой жить. И никто из нас не хотел сдаваться.

Вдруг в коридоре послышались шаги, я отпрыгнула от Адама, с ужасом в глазах повернулась, когда дверь открылась, а на пороге появился Вито и семейный доктор.

Черт возьми!

Он видел? Видел?

– Рыбка? – Вито подошел ко мне, махнул врачу на Адама.

– Прости, – залепетала я, пряча глаза. – Не знала, что делать, ты не брал трубку, охрана тоже отмалчивалась, я обработала раны, как смогла, он очнулся. Я растерялась, Вито, – лучший способ остаться целой – оправдаться быстрее, чем он начнет обвинять.

Холодные ладони Вито легли на щеки, он поднял мое лицо, вынуждая посмотреть в его глаза.

– Ты все правильно сделала, – проговорил он, оставляя на лбу влажный поцелуй. – Иди к себе, я скоро буду, – я не смела перечить.

Было трудно удержаться и не посмотреть на Адама в последний раз. Я вышла в коридор и направилась в свою спальню.

Вито настоял на том, чтобы мы спали в разных комнатах. Я только обрадовалась его условиям. Пусть приводит в свою постель кого хочет, мне было плевать. В моей он редко появлялся. Видимо, сегодня не одна из таких ночей.

После тяжелых вечеров Вито становился неуправляемым. Я боялась, что и в этот раз его гнев на мир достанется одной мне, но он лег рядом, опустил голову на живот и обхватил меня рукой.

– Я устал, рыбка, – Вито прижался ближе и казался таким уязвимым, что я вмиг почувствовала себя неправильной, жалкой предательницей. Хотя Вито – последний, кого стоило бы считать беззащитным.

Я запустила пальцы в темные волосы, зная, что ему это нравилось, а сама же мысленно находилась в другой комнате, около постели избитого парня, чьи слова расковыряли что-то глубинное, что-то колючее.

– Адам побудет у нас несколько дней, рыбка, – сонно прошептал Вито, – я обещал его боссу безопасность.

– Конечно, – выдохнула я, пытаясь не замечать того, что пальцы на миг замерли. Под одной крышей с Адамом несколько дней.

Черт возьми, когда-то это было мечтой подростка. Сейчас же я хотела, чтобы он скорее уехал. Эмоции схлынули, теперь я понимала, что рисковала очень многим. В том числе жизнью.

***

Утром я проснулась в одиночестве. Вторая половина кровати пустовала, заставляя облегченно выдохнуть. Что ж, по крайней мере, я могла не переживать из-за выполнения супружеского долга в начале дня. Хотя я была убеждена в том, что день будет дерьмовым. Он ничем не отличится от тысячи других дней, которые я провела в этом доме. Разве что теперь под одной крышей со мной спал человек, в чьих руках находилось мое спасение и проклятие.

Я поднялась с кровати, осматривая комнату, стеллаж с книгами на противоположной стене, огромные окна, выходящие на море и сад, в котором Вито заботливо поливал цветы и деревья. Пожалуй, растения и бизнес – единственное, к чему Вито относился с нежностью.

Я бы назвала своей нежностью книги – то, что помогало мне из раза в раз, вытаскивало со дна, бросая спасательный круг утопающему, забирало из рук веревку и мыло, когда жизнь подводила к краю.

В одной из моих любимых книг нашлись такие слова: «История – это бинты для того, что сломалось. Швы для того, что разорвалось. Ковер, на котором мы пишем наши жизни… Истории порождают наши мечты и подпитывают то, что никогда не умирает». Я тоже, своего рода, женщина без имени, прямо как главная героиня книги Чарльза Мартина. Ей тоже пришлось отказаться от своего имени. Тоже пришлось стать кем-то другим. И ее, как и меня, настигло прошлое, накрыло бураном, настоящей Сибирской метелью где-то в тайге.

Я читала, чтобы не сойти с ума. Книги давали мне надежду. Я никогда не думала, что моя жизнь однажды окажется достойным сюжетом, но почему-то события последних пяти лет тянули на бестселлер.

Адам никогда не любил читать, это пришло со временем, уже после нашей встречи. Мы зачитывались по ночам, вместо того, чтобы бегать на вечеринки, напиваться до беспамятства и срывать друг с друга одежду в порыве пьяного бреда. Мы снимали ее друг с друга неспешно, наслаждаясь каждым мгновением, подолгу смотрели в глаза, целовались с полной уверенностью в чувствах.

Так смешно все закончилось. Мы были подростками, полными надежд и целей, а стали потерянными взрослыми.

Я надела строгое платье, завязала волосы в высокий хвост и вышла из комнаты. Нужно пойти на кухню, взять чашку кофе и вернуться к привычной жизни – насладиться последними летними деньками в тени сада, но вместо этого ноги как-то сами по себе привели к комнате, в которой находился Адам.

Я приоткрыла дверь, заглянула внутрь. Парень все также лежал на кровати, кажется, спал. Я почувствовала себя неправильной и спешно закрыла дверь. Мне там нечего делать. Если бы Вито увидел мой интерес, вряд ли бы ему это понравилось.

– Можешь не прятаться, – раздался хриплый голос, от которого внутри все похолодело. Черт возьми!

Я снова открыла дверь. Попытка номер два. Вряд ли она окажется более удачной.

Адам устремил взгляд на меня, на губах расцвела ехидная усмешка, даже несмотря на то, что лицо отекло, а синяки приобрели фиолетовый оттенок, мне захотелось врезать ему. Я злилась. Действительно злилась на парня, которого не видела пять лет. За то, что приехал, разрушив весь привычный уклад. За то, что подарил надежду. За то…

– Пришла рассказать мне свою историю? – за то, что просил о невозможном.

– Пришла с просьбой убраться отсюда в свою дыру.

– Я думал, что мой город – твой любимый. Тот, в котором ты провела прекрасные несколько лет.

– Провела, Адам, – холодно улыбнулась я, давя в себе желание опуститься рядом с ним на кровать. – Теперь у меня следующие несколько прекрасных, – отвратительных, невозможных, адских, – лет.

– А потом ты также исчезнешь?

– Кто знает, – я пожала плечами и развернулась к двери.

– Надеюсь, я могу рассчитывать на завтрак, – крикнул он вслед, – и на хорошую книгу.

– Найдешь сам.

– Я думал, твой муж достаточно богат, чтобы держать прислугу.

– Да, – я повернулась к нему. – Хочешь стать садовником? – смешок слетел с моих губ, Адам покачал головой, и я поспешила уйти, закрыть эту дверь, как если бы могла оставить за ней свое прошлое.

Иронично.

Он и есть мое прошлое.

Я спустилась вниз, все же взяла свой кофе и завтрак и устроилась на белой веранде, увитой плющом. Вито где-то пропадал, прислуга шастала по дому, так что я могла никуда не торопиться. Будто последние пять лет мне приходилось опаздывать. Я едва не рассмеялась над самой собой.

Почему? Почему его так волновала моя история? Почему он хотел ее услышать?

Я не хотела ее рассказывать. Даже не хотела вспоминать.

Глава 9. Адам

Я проснулся из-за горящей боли в груди, когда солнце еще не коснулось рассветными лучами стен комнаты. Сон уже ушел, и его сменил Вито Скальфаро, появившийся в дверях.

На какой-то момент показалось, что он ненастоящий, что я спятил. Но Вито шелохнулся, уверенной походкой подошел ближе, я только успел приподняться на подушках, чтобы не чувствовать себя уязвимым. Именно так я себя и ощущал рядом с ним. После того, как увидел ее. Я чувствовал себя проигравшим. Не потому, что считал ее трофеем. А потому, что я проиграл в жизнь.

– За нападением стоит семья Де Скарцис, – низкий голос окутал комнату бархатом. Я кивнул, разглядывая уже полностью собранного мужчину. – Они получили ответ, твой босс тоже получит то, за чем ты приехал, – только сейчас я обратил внимание на бумаги в его руках. – Экземпляры с моей подписью, – Вито небрежно бросил стопку на край кровати. – Буду ждать твои подписи сегодня вечером. В качестве извинений мой доктор присмотрит за тобой, так что можешь остаться здесь на пару дней.

Мне хотелось послать его к черту.

– Ни в чем себе не отказывай, – бросил мужчина, направившись к двери. – Мои ребята привезли тебе кое-какую одежду из твоего номера.

Интересно, ни в чем себе не отказывать распространялось на его жену? Я все еще жаждал узнать историю о том, как остался в дураках. Да что там в дураках, в чертовых идиотах.

– Спасибо, – банальная вежливость, не более.

– Мы ведь теперь партнеры, а партнеры помогают друг другу в делах, – отозвался он перед тем, как дверь с тихим щелчком захлопнулась.

Я с трудом поднялся с постели, оглядел разодранный в клочья костюм с грязными пятнами повсюду. Галстука не было вовсе, как и половины пуговиц на белой рубашке.

Как они не побрезговали положить меня на кровать? Я бы доверил такому разве что коврик у входной двери. Впрочем, Лукас бы поступил так же, как Скальфаро. Это и отличало боссов от меня.

Я добрел до ванной комнаты, смыл с себя весь этот кошмар, нашел в сумке черную рубашку и измятые брюки. Пусть я и любил аккуратность, мне не хотелось шастать по дому Вито в поиске утюга. Как и просить его погладить мне брюки. Вряд ли бы эта просьба ему понравилась, так что я вернулся в кровать, сбросив тяжелое, грязное покрывало на пол. И, оказавшись в постели, просмотрел документы, на которых красовалась витиеватая подпись Скальфаро. Наверное, они и ее передавали из поколения в поколение.

Мне было скучно. Я давно не оказывался в таких ситуациях, когда не мог делать никаких привычных вещей: пойти на пробежку, окунуться в книгу, поработать. Хотя моя работа после возвращения Лукаса сводилась к тому, чтобы отслеживать перемещения нашего товара. Это сложно назвать полноценной работой, я делал это, скорее, из-за чувства долга перед семьей. Хоть какой-то вклад я должен внести в наследие фамилии Санчес.

Я устало откинулся на подушки, прикрыл глаза. Даже в таком состоянии сон не шел, будто окончательно обиделся на меня и исчез, оставив прозябать в реальности.

Дверь вдруг открылась, в проеме появилось растерянное лицо Марго… или Амели. Черт ее разберет. А потом девушка снова исчезла в коридоре. Я едва не рассмеялся от того, как тихо она все это провернула. Как призрак.

Разве я мог промолчать? Разве мог отпустить ее сейчас, когда знал, что Вито в доме нет?

Конечно, не мог.

Ее улыбка, как и при первой встрече, обожгла холодом. Держу пари, на ушибленные участки тела не понадобилось бы прикладывать лед – хватило бы ехидно искривленных губ.

Я едва не рассмеялся от абсурда, когда она захлопнула за собой дверь. Марго никогда не была такой. Амели же холодная, колючая, едкая, самая настоящая Снежная королева, но почему-то на юге Италии.

Если бы в Палермо вдруг выпал снег, винить стоило бы в этом Амели Скальфаро, потому что в тот момент она стала бы абсолютно искренна.

Я уставился на темное дерево двери, гадая, пойти ли за ней. Стоило ли пугать ее еще больше? Стоило ли влезать в ее жизнь с эгоистичным желанием перевернуть все вверх дном?

Уже этим вечером я понял, что стоило.

Вито вернулся ровно к ужину, на который пригласили и меня. Об этом оповестила пожилая домоправительница, заглянувшая в комнату, когда мне хотелось кричать от скуки.

Я спустился вниз, разгладив перед выходом складки на черной рубашке и брюках. В небольшой столовой во главе стояла уже сидел Вито, рядом с ним примостилась Амели, неуверенно уткнувшись взглядом в тарелку. Я, как и в прошлый раз, оказался напротив нее. Только теперь ее голубые глаза не прожигали насквозь. Она не смотрела на меня вообще.

– Спасибо за приглашение, – проговорил я, обращаясь к хозяину дома. Вито снисходительно улыбнулся.

– За причиненные неудобства всегда нужно платить, верно? – наигранно усмехнулся он. – Ты мой гость, Адам, а семья Скальфаро всегда славилась гостеприимством, – да, каждый член этой семьи гостеприимно мог всадить пулю в лоб и пожертвовать место, в лучшем случае на кладбище, но обычно в бетоне или где-нибудь на костре в лесу. Я улыбнулся в ответ и поднял бокал. Признаться, даже не знал, можно ли мне алкоголь после вчерашнего бурного вечера. Мышцы все еще ломило, а по пути к ужину пришлось несколько раз поправлять бинты под коленями.

Жаль, что ублюдкам уже досталось. Мне бы хотелось лично подпортить им жизнь.

– Как скоро планируешь уехать? – спросил Вито, отпивая белое вино. Я покачал головой.

Пока не получу ответы.

Глаза сами по себе нашли Амели, которая, будто почувствовав взгляд, подняла голову и нахмурилась.

– Думаю, дома меня никто не ждет, – отозвался я, надеясь усыпить его бдительность. – Признаться, самочувствие все еще паршивое, так что я воспользуюсь твоей гостеприимностью и немного приду в себя, а еще скоро в вашем театре будет премьера, я бы не прочь задержаться ради нее, – конечно, это ложь. Я даже не заглядывал в театральную программу.

– Цените искусство? – вдруг подала голос Амели, я не сдержал усмешки.

Ты научила меня любить искусство.

Отец заставлял меня ходить в театр и читать книги, носить костюмы и танцевать. Он не пытался сделать из меня наследника, им всегда считался Лукас, но я должен был стать достойным его отражением. Я не хотел им становиться.

– Одна девушка рассказала мне, как его понимать, – сдержанно улыбнулся я, хотя все внутри так и хотело крикнуть «это ты».

– О, – рассмеялся Вито. – Моя жена тоже прекрасно разбирается в искусстве. Впрочем, наша история тебе уже известна, – снисходительно заметил он. – А где та девушка? Ты ведь не женат?

– К сожалению, ее не стало, – отозвался я, не отрывая взгляда от Амели. Ее глаза расширились в удивлении, будто я прямо сейчас собирался рассказать ее мужу всю нашу историю, собирался сказать Вито, что он ее не достоин и все прочее.

– Мне жаль.

– Жизнь умеет неприятно удивлять, – пожал плечами я. Так легко, словно смерть первой любви ни капли меня не заботила.

– И на примете нет никого, на ком ты бы хотел жениться? – видимо, для него нормально переходить на неформальное общение после пары подписей в договоре. Меня никак не трогали его вопросы. Хотелось спросить, зачем он женился на девушке почти на двадцать лет младше его, но я сдержался.

– Слава Богу, о наследниках переживать придется моему брату, а не мне. Могу позволить себе спокойную и размеренную жизнь.

– Везет же. Я не могу без женщины, мне кажется жизнь неполной, когда никто не согревает мою постель, – он хищно посмотрел на Амели, она не шелохнулась, а мне захотелось врезать ему за такие слова. Даже Лукас никогда бы не сказал такого о Лоле. А мой брат тот еще отъявленный придурок.

Я ничего не ответил, только отпил еще вина. С недавних пор моему терпению нельзя верить.

Благо, за столом воцарилась тишина, сменившаяся потом светской беседой, в которой не пришлось ходить по острым, личным темам.

Я разглядывал Вито, чье лицо тронула легкая щетина, украшенная сединой; глядел на Амели, которая казалась слишком юной, почти школьницей рядом с ним; и все гадал, как она оказалась в этом доме, с ним под руку? Как стала женой? Как сбежала из Испании? Мне уже даже было плевать на то, чувствовала ли она что-то ко мне или нет.

И когда Вито поднялся из-за стола, как бы показывая, что ужин закончен, я и Амели поднялись следом. Он кинул на жену какой-то непонятный взгляд, опустил глаза на ее шею, поджал губы и молча вышел из столовой.

Мне показалось странным, что он оставил жену рядом с чужим мужчиной.

– Амели, – прошептал я, заставляя девушку вздрогнуть от неожиданности. Она схватила бокал со стола. На секунду показалось, что он полетит в меня или Амели выльет содержимое прямо на голову, но она только отпила вино, оставив на ободке розовую помаду.

– Чего ты добиваешься? – резко спросила Амели, со звоном вернув бокал на стол. Я даже вздрогнул от неожиданности, от стали, звучавшей в голосе. – Вито ничего не знает о моем прошлом, он ничего не знает о… – громкое «тебе» зависло в воздухе. Я никогда не думал, что буду тем, кого скрывают от мужей. Видимо, жизнь и здесь решила посмеяться.

– Я и не прошу рассказывать ему, – выдал я, подавшись вперед, пальцы легко коснулись ее ладони, и от места соприкосновения по телу прошел разряд тока, будто я сунул пальцы в розетку или попал под удар молнии. – Прошу рассказать мне.

Голубые глаза полные боли метнулись к моему лицу.

– Иди к черту.

– Я с ним рука об руку уже пять лет, – усмехнувшись, покачал головой я. Ее слова больно ударили в грудь, будто Амели всадила в меня нож, которым пару десятков минут назад разрезала стейк. Но я так и не увеличил дистанцию.

В любой момент мог войти Вито – ее муж, и он был бы прав, если бы лишил меня головы. Я бы даже не сопротивлялся. Но сейчас, стоять рядом с ней казалось таким… я будто попал в одну из книг, в которые убегал все это время. Я стал главный героем, а она той, кого привела судьба.

Тусклый свет напольных ламп игрался пламенем в ее волосах, оттенял загорелую кожу и подсвечивал вставшие в уголках глаз слезы. Мне хотелось стереть, прижать девушку к себе и сказать, что все будет хорошо, что счастливый конец все же существует, но я только смотрел на нее и даже не думал о том, чтобы позволить себе такую вольность.

– Откуда мне знать, что ты – это не проверка от мужа на верность? – надломленно прошептала она.

Так вот чего она боялась? Стать предательницей? Боялась не пройти проверку Вито? Боялась собственных желаний? Жизни?

– Тогда я бы уже рассказал ему про театр, про то, кто ты.

– Я тебе не верю, – «не» в этой фразе точно лишнее, но оно все же было и кричало громче любых других слов.

Прошло пять лет.

За это время она успела прожить жизнь.

– Марго…

– Амели, – злость исказила красивые черты лица. – Запомни, меня зовут Амели Скальфаро, я замужем и меня не интересует прошлое. Запечатай это в своей голове, – прошипела девушка, вглядываясь в мои глаза. В ее глазах боли уже не виделось. А когда послышались шаги, Амели отстранилась, снова обдав холодом.

Все, что она говорила, было правдой. Все до последней крупицы.