Война

Пролог 

1995 год. Россия обделена и обескровлена, преступной волей руководства страны. Противоречия, внутренние конфликты, экономический упадок. Страна была слаба как никогда. США и страны НАТО не преминули воспользоваться ситуацией и захватить территории и природные богатства великого государства. Создание установки ХАРП, способной сжигать в стратосфере любые объекты, содержащие металл, обеспечило агрессорам защиту от ядерного оружия России. Подобные установки были в Европе и в Китае. Летом 1995 Регулярные войска высадились в районе Владивостока. Части Российской Армии и Военно-Морского Флота героически сдерживали натиск захватчиков, но были преданы, лишены снабжения.  В стране провели срочную мобилизацию, вновь укомплектованные подразделения направили к театру военных действий на Дальний Восток  и на Запад, в район Калининграда.

Глава 1. эйфория 

В городе полная суматоха и неразбериха, батальоны в пятнистой форме заполнили улицы. Вместо привычных троллейбусов и легковушек – колонны армейских грузовиков, танки, самоходки и другая военная техника, названия которой я не знал. Настроение с утра отличное, выменяли целую коробку патронов от «калаша» за литр бабушкиного самогона у солдат вспомогательной роты 2-го мотострелкового батальона. Вечером будем взрывать их в костре на пустыре.

Я уже знал, где какое подразделение расквартировано: в центре, во Дворце Культуры – штаб, там генералы и высший командный состав. Везде комендантские патрули и «краснопогонники», так называли внутренние войска. «Шакалы» рангом пониже расположились в школах и ремесленном училище (занятия, естественно не проводились, какая уж тут учёба!)

Вообще-то я успел отходить почти целый месяц в школу, когда по телику объявили, что янки ввели свои войска на Дальний Восток. Надо зайти к Рыжему, у него мамку мобилизовали как медработника, теперь она в мобильном госпитале работает. Рыжий помогает ей на дежурствах, помыть там чего, поднести. Рыжий, сонный, взлохмаченный после ночного дежурства, открыл дверь:

– Принёс?!– с порога спросил я.

– Да,– Рыжий достал из куртки использованные капельницы.

– На двух чертиков хватит или рыбку…слушай, Рыжий, пойдем вечером на сопки, будем с пацанами патроны от  калаша взрывать!

– Зайдешь за мной.

– Хорошо.

Вечером, поднявшись на сопку, я поразился: до чего изменился мир вокруг меня: городских огней почти не видно, светомаскировка, за небольшой речушкой – армейские палатки до самого горизонта; там, где были колхозные поля – стоянка военной техники (говорят, даже ракеты есть!), правда колючка везде и патрули – не подберёшься.

Глава 2. разгром

Военные готовились к войне. Мне тогда казалось это так весело. Солдаты в новенькой камуфляжной форме были такими непобедимыми. Сомнений не было в том, что мы быстро выбьем "америкашек", с Восточных рубежей.

Я не мог знать, что боевые действия сведутся к сплошным и многократным ковровым бомбардировкам и ударами точечных ракет. Американское телевидение во всем мире трубило о «гуманности» армии США: «…Боевые действия прошли с минимальными потерями среди мирного населения. »

Просто в один прекрасный день началась отправка войск. «Передислокация »,– говорили солдаты. Вереницы танков и бронетранспортеров грузились на железнодорожные вагоны, за грузовые платформы цепляли теплушки и плацкартные вагоны для личного состава.

До сих пор воображение рисует страшные картины гибели наших парней под натиском вражеской авиации и ракетных обстрелов. На всем протяжении Транссиба – сгоревшие составы, пути, развороченные взрывами, и трупы, трупы, трупы…

…В течение недели у России не стало армии. Глупо теперь спрашивать: кто виноват? Куда делась наша авиация? Почему позволили "америкашкам" подавить наши средства ПВО в самом начале военной кампании??? Хотя…преимущество США в военно-техническом плане – очевидно.

Глава 3. оккупация

Город, как-то странно опустевший, давил тяжестью серых переулков; холодный ветер гонял последние жёлтые листья, кое-где пробрасывал снег.

Продукты выдавали по карточкам. Электроэнергия и тепло в домах были, телевизор и радио не работали – американцы глушили сигналы помехами со спутников.

В воздухе витало чувство тревожного ожидания и неопределенности. Все понимали, что янки неизбежно придут, но смутно надеялись на чудо. По слухам, крупные города за Уралом уже захватили без серьёзного сопротивления. Оно и понятно: сопротивляться было некому. И вот произошло: добрались и до нас…

Холодным воскресным утром рокот моторов расколол осеннюю тишину, в город входили вражеские войска. Я вышел на центральную площадь вместе с немногочисленными зеваками поглазеть на янки. Как странно – лица солдат на броне танков совсем не похожи на страшные полузвериные морды, которые мне рисовало воображение, подстегиваемое агитационными плакатами. Самым удивительным были взгляды – в них был страх. Агрессоры, завоевавшие полмира, – боялись! Я не понимал этого, мне было любопытно: незнакомое вооружение, форма, смешной говор, который сильно отличался от английского, преподаваемого в школе. Как – то не чувствовалась страшная угроза, которую несли с собой оккупационные гости. До обидного буднично происходил захват власти в городе. Янки заняли административные здания, телефонную связь, ключевые объекты жизнеобеспечения. Разоружили и распустили гарнизон милиции. Правда, через неделю возобновило работу местное телевидение. Американцы « сняли » помехи с теперь уже своих территорий.

Меня тогда взбесила обыденность всего происходящего. Нас ведь несколько десятков тысяч русских только в нашем городе, да мы бы могли этих чёртовых «пиндосов» хоть голыми руками! А теперь этот самодовольный бригадный генерал Барне через молодого очкастого переводчика вещает с экранов наших телевизоров что, правительство США несёт народам освобождённых территорий идеалы подлинной демократии, свободы и прочую дребедень. Как же так, они же наших на железнодорожных и автотрассах с воздуха как в тире расстреливали! В общем, я решил: лучше умру, как герой, чем жить в американском рабстве, тем более, у меня кое – что было для диверсионной акции, точнее, у Рыжего. Его предприимчивый дед Иосиф Иннокентьевич приобрёл у военных во время всеобщих сборов целый ящик тротила с целью браконьерской рыбалки.

Под покровом ночи, с тяжёлым ящиком в руках, мы с Рыжим прокрадывались к блокпосту янки. Вдруг мою ногу что – то крепко обхватило, в следующую секунду сильная мужская рука зажала мне рот. « Всё, спалили! », – была первая мысль. В голове проносились образы моего теперь совершенно неизбежного расстрела: американцы ведут нас с Рыжим под конвоем к « стенке ». Измученные пытками, но не сломленные, с гордо поднятой головой, без тени страха, мы идём на смерть. « Щенки безмозглые», – почему – то по-русски прошипел янки. Рыжий от страха сознание потерял, лежит на земле, не шевелится….В общем, это были наши. Оказывается, они наблюдали за позициями американцев и засекли нас. Наблюдатели отвели нас в штаб партизанского отряда или что-то в этом роде. Так мы с Рыжим стали бойцами сопротивления. Взрывчатку у нас реквизировали, позже она сыграла свою роковую роль. Нас отправили домой до особого распоряжения.

Между тем, события в городе бурно развивались. Американское командование взяло под свой контроль все продовольственные склады, ввело жестокий контроль снабжения населения продуктами, так же они пытались восстановить правоохранительные органы, но немногие пошли служить в армию. Хуже было то, что янки мобилизовали способных работать горожан – и мужчин, и женщин «на производство работ по восстановлению железных и автомобильных дорог» – как они говорили. Были попытки восстановить производство на местных заводах, но сообщение с внешним миром было только по воздуху.

В общем, к весне янки согнали более десяти тысяч человек для отправки на работу. Это уже пахло «гитлеровщиной». Даже зарплату обещали платить, но все же под дулом автомата. В отряде мы получили первое задание – наблюдать за Рабочим поселком (так янки называли концентрационный лагерь, где содержались рабочие). Праздно шатающиеся подростки не вызывали подозрений. Отслеживать передвижения охранников, партии рабочих не слишком обременительное занятие, целыми днями мы крутились недалеко от двойных рядов колючей проволоки, за которыми стояли наспех сколоченные бараки (так, наверное, выглядели гитлеровские лагеря).

Больше всего людей пугала неизвестность. Что в голове у проклятых янки, может, они хотят просто уничтожить все работоспособное население города, как уничтожили наших солдат? Население в лагере и в городе роптало, ходили разные слухи, один ужаснее другого. К середине мая все говорили о том, что вот-вот начнется отправка. К лагерю подтягивали грузовики и автобусы, охраны стало значительно больше. Последнюю неделю на пост наблюдения я ходил один – Рыжий заболел. Я и сам еле ноги таскал, припасов в нашем гараже почти не было, картошка осталась только на семена.

Глава 4. марш

Я смутно догадывался, что «сопротивление» готовит какую-то акцию по освобождению горожан. Но так, как мои контакты с отрядом ограничивались визитом в менную лавку к связному, достоверной информацией я не располагал.

Как-то утром, придя, как обычно, к лагерному периметру, я обнаружил, что он опустел. Горькая обида поселилась в моей душе: как же так, без меня, ведь столько месяцев мы с Рыжим как на работу ходили к лагерю, а сейчас, когда партизаны атакуют ненавистных американцев, я оказался не нужен. Ну нет, я просто обязан отомстить янки за погибших под бомбами российских парней, за истощенного Рыжего, за измученную маму, – за всех! Ну и что, что мне всего четырнадцать лет, я такой же борец сопротивления, как и другие. Короче, погрузив в багажник старенького мопеда нехитрый скарб, я отправился догонять колонну. Янки не могли разместить всех рабочих на автотранспорт, большая часть колонны двигалась пешком. У меня были хорошие шансы догнать их. Без оружия (его я должен был добыть в бою), плохо представляя драку с американцами, я мчался по Федеральной трассе на Восток навстречу славе, как мне тогда казалось.

Примерно через 60 км. мой мопед наотрез отказался вести меня. Бросив на обочине негодную технику, я побрел пешком. Вернутся назад, тогда мне казалось немыслимым. На удивление, пройдя еще несколько километров я столкнулся с колонной, но рабочие шли назад в сторону города. Когда расстояние между нами значительно сократилось, я смог разглядеть что многие мужчины несли в руках американское оружие, предметы обмундирования американских солдат… Короче, выяснилось, что горстка бойцов сопротивления умудрилась взорвать головной танк янки, обстреляли колонну, что послужило сигналом к организованному заранее восстанию рабочих. Почти всех американцев убили. Вероятно, нескольким удалось убежать в тайгу. Но главная неприятность в том, что охрана колонны смогла передать сообщение о нападении, по рации.

В общем, очень скоро нужно было ожидать подкрепления американских солдат. Руководители сопротивления понимали, пощады от янки ждать не приходится. Решено было уводить людей через лес охотничьими тропками. Многие мужчины, из рабочих, изъявили желание примкнуть к сопротивлению. Я тоже, разыскал вербовочный пункт. На счастье, среди тех, кто записывал новобранцев был Сергей Иванович, тот самый мужик, что поймал меня за ногу у американского блокпоста.

-Щенок! А ты-то как здесь нарисовался?– несколько удивился Сергей Иванович.

Вид у него был чрезвычайно важный, чувствовалось, что он здесь начальник.

-Да я, да мы… Возьмите меня воевать с янки. У меня мопед сломался до дома все равно не доберусь. – Я готов был разрыдаться.

-Тротильчик то ваш нам очень пригодился, толковые парни, а где второй тот, что с канапушками?    – Сергей Иванович поскреб шевелюру грязной ладонью.

– Рыжий то?! Да он заболел, а я крепкий. Я до сюда 60 километров на мопеде гнал, пока мопед не сломался. Я с вами хочу.

-Ладно, не бросать же тебя в тайге. Иди сюда, в список внесу. Говори фамилию, имя и отчество, год рождения.

-Лакудин Денис Иванович, с 1979 года я.

– Шестнадцать лет уже, боец. Прямо как Гайдар. Тока выглядишь на  четырнадцать.– ухмыльнулся Сергей Иванович, но записал меня в общий, длинный список.

Так я стал солдатом второй роты сводного отряда Сопротивления. Командир роты, парень, чуть старше меня, в мирное время был курсантом Танкового училища. Звали его Костя, но нам, подчиненным, а это главным образом работяги из колонны, велел обращаться: «Товарищ командир». А другие начальники, выше рангом, называли его: «ротный Глумов».

Глава 5. первая зимовка

Всю следующую осень и зиму главной и единственной задачей нашего отделения было обеспечение собственного пропитания. семь мужиков и я в том числе, ютились в маленьком охотничьем зимовье. Рыбалка, охота, заготовка кедрового ореха и таежных ягод, худо-бедно, но мы не голодали. Раз в неделю, иногда реже Глум наведывался к нам и приносил новости с большой земли. Главной новостью было то, что в городе почти совсем не осталось народа. После нашей Акции по освобождению рабочих, американцы начали поголовный террор. Но даже не это погнало народ из города. Голод. Новые власти не смогли обеспечить сколько-нибудь сносное снабжение горожан продовольствием. Кроме того, появилось бесчисленное множество банд мародеров. Безнаказанные они тащили все плохо лежит. А тех кто пытался сохранить свое имущество и главным образом еду, безжалостно убивали. Янки засели на своих блокпостах и практически не вмешивались.

Я сильно скучал по дому, по матери. Как она там, жива ли ?Да и Рыжий и его семья… Я не знал о них ничего. За эти пол года я окреп физически и закалился морально.

Научился сносно стрелять из калаша. Правда, на все наше отделение был всего один автомат, да и патроны на вес золота. Поэтому стрелять доводилось только по зверю и только удачно. Я мог запросто пройти на лыжах сорок километров, обходя расставленные петли и звериные ловушки. Спать в снегу, в обнимку с единственной нашей лайкой Лужкой, кто ей дал такое дурацкое прозвище, не помню.

В марте, когда мне исполнилось 17 лет, я был уже хороший боец так, во всяком случае мне самому казалось. Как раз в день моего рождения пришел Глум. Я был так польщен, сам командир роты пришел меня поздравить с праздником. После скромного застолья с копченой сахатиной и бражкой из клюквы, Глум объявил общий сбор личного состава в Несельском. Это большой заморский поселок, с электричеством, больницей и развитым со времен СССР сельхоз предприятием. Оказалось, командир не только для поздравлений нагрянул.

Глава 6. Невельское

Отделение снималось с зимовки, нас переводили на новое место дислокации, большое село Невельское.

Закончив нехитрые сборы, мы на лыжах, охотничьими тропками, пошли в Невельское. За пол года в тайге, я совершенно отвык от Цивилизации. Поэтому, после двух суток пути, дико радовался когда, мы вошли в многолюдное село.

Поселили в спорт зале деревенской школы вместе с другими бойцами.

На следующий день была возможность выйти на деревенский рынок, обменять несколько шкурок пушного зверя на разные мелочи, еду. Я отдал весь свой запас за килограмм старых слипшихся карамелек. Тогда, эти конфеты казались мне самыми вкусным блюдом во вселенной. Кроме того, рынок переполняли сплетни. Люди говорили кто о чем: О банде Яшки Рябова, орудовавшей в этих местах, о американцах   пытающихся укрепить в районе свою власть и создать хоть видимость порядка, о старостах и шерифах назначенных  американцами почти в каждом сколь – нибуть стоящем  населенном пункте, о бывших горожанах, которые голодными толпами наводнили тайгу в округе. Местные недолюбливали горожан, а те при случае не брезговали мародерством.

Придя вечером в спорт зал, с драгоценными конфетами за пазухой, я был несколько удивлен. Почти все бойцы были пьяны. Оказывается, на рынке легко можно было раздобыть самогонку или дешевый американский спирт. Что наши и сделали.

Веселье к полуночи закончилось дракой, а могло и стрельбой, если бы не подоспевшие командиры.

На утро объявили общее построение. Там то я и увидел в первый раз руководителей Сопротивленья. Пожилой мужчина, в форме полковника Российской Армии, сначала долго отчитывал командиров рот, в том числе и Глума, потом обратился к личному составу, так он называл нас, рядовых бойцов. В его голосе чувствовалась сталь и ледяной холод. Он говорил, что в Сопротивлении никого насильно не держат, о том, что нарушителей дисциплины будут жестоко наказывать по закону военного времени. Я многого не понимал из сказанного но, не смотря на то, что во вчерашней попойке я не участвовал и, следовательно, не виноват, все равно чувствовал какую то ответственность  за произошедшее. Слова командира вызывали во мне одновременно и уважение и благоговейный страх.

Самое, интересное началось после обеда. Нехитрая похлебка из полевой кухни, гораздо хуже чем-то, что мы ели в зимовье, несколько разочаровала меня, но виду я не подал. Но зато настоящий чай, да еще и с карамельками! Ребята из моего отделения, с видимым удовольствием отлепляли карамельки от большого куска и в прикуску с чаем ели. Я видел во взглядах товарищей одобрение и уважение.

Почти сразу после обеда появился Костя Глумов. С ним еще несколько человек, которых я не знал. Выяснилось что наших людей направляют на хоз. работы. А незнакомцы были из местного  колхоза, бригадиры.

– Денис, ты со мной пойдешь.–  приказал Глум.

Вместе с Глумом мы добрались до правления колхоза. К моему немалому удивлению в кабинете нас встретил тот самый пожилой полковник, только одет был уже в гражданскую одежду.

-Здравствуйте Лакудин, присядьте!– как-то неожиданно мягко обратился он ко мне.

После чего, Сергей Петрович, так его звали, долго и обстоятельно расспрашивал меня о городе, о моей довоенной жизни, о семье, о том какие у меня отношения с сослуживцами. Что я думаю о своем командире ( Глум на тот момент ушел куда то ). В конце этой беседы, я получил задание, Первое. По настоящему серьезное боевое задание.

Суть его заключалась в следующем, сбор сведений о враге. Сергей Петрович очень подробно инструктировал меня о том, как и под каким предлогом я должен появиться у себя дома. Я заучивал и пересказывал легенду о дальних родственниках в деревне, где я и перезимовал. И еще очень много информации.

С первой водной переправой меня должны были забросить в город. Гордость и ощущение собственной значимости так и переполняли меня. Жаль, что нельзя было поделиться с друзьями-однополчанами, все думали что я работаю писарем при штабе. Жизнь в Невельском более или менее стала напоминать армейскую ту, что я видел в городе перед вторжение американцев. Бойцы тренировались, оттачивали боевое мастерство, трудились на хоз. работах, несли службу в нарядах. Пьяных и праздно шатающихся партизан было очень мало. Кроме того постоянно формировались небольшие конные и пешие отряды, которые на несколько дней уходили в тайгу, в дозор. Для защиты от мародеров.

Два месяца пролетели как то незаметно. Постоянно,  работа, боевая учеба занимали все мое время. Только в субботу после бани, в клубе устраивали дискотеку. Крепкие деревенские танцевали с парнями  из Сопротивления, часто из за этого возникали драки с местными.

Глава 7. высадка

Настало время. В маленькой лодчонке, ночью, расталкивая багром последние льдины, мы переправились на большую землю. Там меня ждала конная повозка с кучером. Затем целый день тряски в скрипучей повозке. К наступлению темноты мы еще не доехали до окрестностей города километров десять, но вместо ожидаемого отдыха, кучер велел мне добираться до места пешком, дал подробные инструкции как обойти блок посты американцев и как добраться до конспиративной квартиры, которая, к моему изумлению находилась в секторе частной застройки, Шанхай так мы называли этот район. Так или иначе мне предстояло в потемках пробираться тропками через предместья, которые и в мирное время наводили ужас на жителей центра. А теперь кишели мародерами.

На свое счастье, я благополучно дошел до частного сектора, где находилась конспиративная квартира. Хозяева,  очень милые пожилые люди, накормили меня, отвели место для ночлега. Утром, со свежими силами, я направился к себе домой. Точнее в ту, пятиэтажку в которой мы с мамой жили до оккупации и до моего бегства на мопеде.

Город поражал меня изменениями: совершенно пустые улицы,  горы мусора прямо на проезжей части, сгоревшие, перевернутые и просто брошенные автомобили. Многоэтажные дома с пустыми глазницами выбитых окон. Самое странное было отсутствие людей. В некоторых домах закопченные стены и балконы свидетельствовали о недавних пожарах, которые никто не тушил, по всей видимости. Лязг гусениц, на соседней улице привлек мое внимание, видимо американский патруль. Я на всякий случай спрятался в рядом стоящий дом здесь,  когда-то был магазин, сейчас только осколки стекла витрины говорили об этом. В темноте помещения, какое то движение привлекло мое внимание. Когда глаза привыкли к мраку, я разглядел кучу тряпья копошащуюся в углу.

Только я подошел  ближе, из кучи донеслось:

-Нет! Не убивайте меня, у меня ничего нет.– голос был настолько слабый Что невозможно было определить, мужчине он принадлежит или женщине.

Примерно через пол часа, когда Саша покончил с куском копченого сала из моих запасов ( я нес маме гостинцы, копченое мясо, сало, вяленую рыбу, деревенский сыр, немного меда и кедровые орешки )  Наевшись, Саша смог говорить, он рассказал о том что в каменной части города почто никого не осталось, весь народ бежал в окрестные деревни, что я и так знал. Немного людей осталось в частном секторе, это там где я ночевал, « Частники »  иногда подкармливали Сашу, за нехитрые услуги по хозяйству. Еще, народ обжил ГСК (гаражно-строительные кооперативы), которых было достаточно много по периметру города. А так же, много людей, по слухам, обитало на дачах. Садово-огороднические товарищества в избытке окружали город. Но Саша так далеко не добирался. Самое страшное, по мнению моего собеседника, голодные банды мародеров, рыскающие в округе. Американцы засели на территории бывшей воинской части, там заняли ангары и казармы для своих нужд. Окружили свою базу бетонными укреплениями и блок постами. И из своих нор меньше чем взводом не выбирались. Судя по всему, у них были достаточно серьезные проблемы со снабжением. Попыток мобилизовать людей для строительства и восстановления, больше не было. Солдаты занимались лишь тем что, охраняли аэропорт, ГЭС и некоторые крупные объекты, и самих себя конечно. До местного населения, мародеров и других бед им дела не было.

Самого Сашку несколько дней назад ранил  в ногу, какой то ублюдок из банды, просто так ради прикола. Я бегло осмотрел рану завязанную грязными обмотками. Специфический запах ударил в ноздри. У Сашки началась гангрена. Если ничего не сделать, жить ему оставалось несколько дней. И я сейчас ничем не мог помочь ему. Чувство тревоги поселилось у меня в груди, ком встал в горле. С этим ощущением я продолжил путь в свой бывший дом.

Придя на знакомую улицу, я обомлел, «пятина» в которой мы с мамой жили, была полностью выгоревшей, даже подъездная дверь отсутствовала, лестничная клетка на третий этаж была частично разрушена взрывом, наверное.

  Нашу с мамой квартиру я не узнал, черные стены, пепел вместо пола и пустые проемы окон. Как в тумане, я выбирался на улицу. Побрел в соседний двор, там жил Рыжий. Даже слабенькая надежда увидеть старого друга и тетю Олю, его маму, не оправдалась.  Правда, в их квартире не было пожара. Однако, уныние и запустение царили между бетонными стенами. На улице раздался, явно не уместный для мертвого города, звук. Какие то вооруженные люди шли к дому, где я находился. Я спрятался за дверью встроенного в стену шкафа. Надеясь, что меня не заметили. Незнакомцы, их было двое, целенаправленно шли в квартиру Рыжего. Один, с охотничьим ружьем, сразу прошел на кухню, а второй в гостиную. Там я на столе оставил вещмешок с припасами. Мне стало обидно, не для этих мародеров я тащил из-за «моря» еду, в принципе я справился бы с тем мужичком, что схватил мешок. Он выглядел изможденным и ростом был пониже меня. Рукоять охотничьего ножа в руке, внушала уверенность в своих силах.

В следующее мгновение, бандит прервал мои размышления. Он вынул пистолет, взвел его и направился в мою сторону. Нельзя было медлить. Я, как на «автомате», резко распахнул дверцу шкафа и метнул нож в силуэт врага, в дверном проеме. Клинок с мерзким чавканьем вошел в тело по самую рукоять. Еще до того как убитый осел на пол, я в один прыжок подскочил к нему. Вырвал свой мешок и подхватил пистолет из ослабевшей руки бандита. Затем коридор, лестница и я уже бегу по улице. Выстрелов в спину не последовало.

Глава 8. Рыжий

Я решил идти в ГСК (гаражно-строительный кооператив). По словам Саши, там скрываются некоторые горожане. У Рыжего был гараж на окраине города. По дороге туда, одолевали разные мысли. Почему-то стало жалко нож. Хороший, сбалансированный, самодельный клинок. Рукоять наборная, из бересты. Осознание что я впервые в жизни убил человека, еще не пришло. Проверил трофейный пистолет. Это был старенький, потертый ПМ. В обойме было только 5 патронов. Возможно, по этому мародер и не выстрелил сразу, патроны хотел сэкономить.

Сам не заметил, как оказался на территории ГСК. Наученный горьким опытом, я не пошел, открыто, на виду у всех. Передвигался украдкой, с оружием на изготовку, осматривая предварительно улицы и проходы. Вот он, гараж Рыжего. Вроде не вскрыт и не разграблен, как многие другие. Надежные, стальные двери глухо отозвались моему стуку. Их делал отец Рыжего, когда был жив. Реакции на мои удары не последовало. Случилось, пожалуй, худшее из того, что я мог предположить. Между тем, стало темнеть. В, и без того мрачном, ГСК, ночью было просто жутко. Я сел на землю, прямо у ворот и не знал, что делать дальше. Вдруг, из за угла соседнего гаража, что-то выбралось. Я инстинктивно выхватил ПМ.  Каково же было мое изумление! Это оказался Рыжий.

Оказывается,  они мамкой давно не пользуются дверьми, лазают во внутрь через замаскированную нору, подрытую под стеной гаража. Если бы не знакомый голос, я бы не узнал Рыжего. Он всегда был худым пацаном, но теперь он просто высох, лицо его как будто состарилось, глубокие как борозды морщины пролегли от уголков рта к носу, глаза глубоко запали в череп. Уже внутри гаража, Пашка, так звали Рыжего, начал рассказывать о своих и общих злоключениях, случившихся этой зимой и весной.

Тетя Оля, в углу, при помощи паяльной лампы варила в закопченном котелке, прошлогоднюю, полусгнившую картошку. Пашка сидел, ссутулившись в грязной, неопределенного цвета куртке, которая к тому же, ему была велика. Я опомнился, достал из мешка свои припасы, у Рыжего и тети Оли сразу загорелись глаза, но протянуть руку за едой они боялись, или стеснялись. Сам я есть не хотел, от избытка переживаний. Развязал узелок с копченой рыбой, протянул Рыжему.

– Берите, это я вам принес!

Тетя Оля заплакала.

– Спасибо Дениска, я думала, помру и таких вкусностей больше не увижу никогда.

Однако, по хозяйски убрала съестное в какой-то  темный закуток, я не видел куда, из за скудного освещения. Оставила только сало, рыбу на небольшом столе. Поставила туда же вареную картошку. Я от еды отказался, хотя и понимал, что не ел весь день. И если так пойдет и дальше, ног таскать не буду.

Пашка ел очень быстро, жадно поглядывая по сторонам, как будто бы у него хотели отобрать его пайку. Наевшись досыта, тщательно облизал котелок, в котором была картошка. Развалившись на куче тряпок, Рыжий рассказывал:

«После того как Сопротивление разгромило охрану колонны рабочих, Американцы точно взбесились, прекратилось всякое снабжение горожан продовольствием, потом отключили электричество и водопровод. По началу американские патрули запросто врывались в квартиры, искали оружие, взрывчатку. После таких обысков люди исчезали целыми семьями. Народ побежал из города. Голод, налеты мародеров и неожиданные аресты сделали свое дело. Спасали дачи, почти у каждой семьи были приусадебные участки и гаражи, где они хранили урожай. Постепенно улицы опустели. Обезумевшие от города мародеры стали сами нападать на патрули американцев, в конце концов, янки перестали выползать со своих блок постов меньше чем взводом, да еще под прикрытием бронетехники.  (Тоже самое мне говорил Саша)

          Я добыл неплохой объем информации, для отчета в штаб сопротивления. Но, как обучал меня Сергей Петрович, необходимо было самому проверить разведданные. «Завтра с Рыжим пойдем обшаривать город. – думал я, засыпая.

Утром, Рыжий неистово тряс меня за плечо, хотя сложно было понять что настало утро. В гараже по-прежнему царил непроглядный мрак.

– Денис, вставай пойдем прогуляемся.

Быстро встав, позавтракав вместе с тетей Олей и Пашей, на этот раз у меня был зверский аппетит. Я с удовольствием поглощал жесткие лепешки, благо в темноте я их не видел, запивая морсом из привезенных мной засушенных лесных ягод. Первым делом, решили пройти к блок постам, в центре города, у Рыжего там был свой интерес. Без особых сложностей добрались до площади, где здание городской администрации, обнесено по периметр забором из бетона и «колючки». Рыжий поспешил к кучам мусора, наваленным недалеко от ворот в охраняемый периметр. Там уже копошились какие-то тени. Я пошел за ним. Омерзительно было видеть, как наши люди, подобно тараканам роются в отбросах захватчиков, но взглянув на изможденного Пашку, я подумал: «Ведь мне не пришлось испытать страшный ГОЛОД, который выпал на долю Рыжего и других горожан».  Вяло, перебирая ногами пустые консервные банки, я посмотрел на защитные сооружения возле ворот. Мой взгляд, непроизвольно, встретился с глазами американского солдата, стоявшего на невысокой вышке. С момента моего бегства из города, я не видел живого американца. Он сильно отличался от тех бравых парней, которые год назад въезжали на наши улицы, натягивая фальшивые улыбки на лица. А теперь, в глазах янки, я читал только презрение и ненависть, ненависть и презрение.

– Не смотри на него долго, пальнет из автомата – одернул меня Паша.

Я с горечью отвел взгляд. Почему-то подумал про маму, но не хотелось пускать в душу страшные мысли. Возвращаясь, Рыжий шел очень довольный, удалось наковырять немного жира из банок, в которых была тушенка. И еще ворох картофельных очисток. Я же, подавленный, брел не разбирая дороги, в мыслях сочиняя отчет в штаб. В этот день, мы обошли еще несколько мест, один раз чуть не нарвались на мародеров. Рыжий, как собака, почуял их загодя, мы успели спрятаться.

Ближе к вечеру, нырнув в нору под гаражом, я нос к носу столкнулся с тетей Олей.

– Денис, давай вместе, на лавочке посидим – еле слышно прошептала женщина.

Я пополз назад. «Лавочка» оказалась старой доской, положенной на два больших булыжника, в укромном месте между гаражей. Я, с каким то трепетом и ужасом разглядывал в вечернем свете Пашкину маму. В былое время, Ольга Павловна была довольно полной и веселой дамой, в «той жизни». Сейчас перед мной сидела старуха: кожа бледными складками свисала на лице, на руках. Пол ночи я писал первый в своей жизни отчет, развед. донесение.  Днем предстояло оставить бумаги в тайнике, а через два дня вернуться за новым заданием. То что случилось потом меня шокировало. Когда я подошел к тайнику что бы забрать шифровку, ответ из штаба, меня окликнул грубый мужской голос. От неожиданности я забыл про свое оружие и про то что неплохо бы драпануть от сюда. -Денис, не суетись- из темной ниши вышел знакомый по казарме в Невельском, мужик по прозвищу Афоня.  Своим видом он одновременно напоминал матерого уголовника и деревенского участкового. Среднего роста, коренастый, с круглым лицом и  ежиком светлых волос на голове, меньше всего я ожидал увидеть здесь этого мужичка.

Афоня протянул мне увесистую котомку.

-От Сергея Петровича гостинец, держи Дениска!

Постепенно обстановка разрядилась. Я пригласил Афоню в относительно безопасное и спокойное место, на заброшенной стройке. Афоня, в свойственной ему манере, с шуточками да прибауточками, передал мне новое задание из штаба. Он выслушал самый подробный рассказ о моих приключениях в городе. Долго расспрашивал про Рыжего и тетю Олю. Ушел он так же бесшумно как и появился, с его то комплекцией.

Я еле дотащил плетеную котомку до нашего гаража, идти пришлось в обход дорог что бы не нарваться на бандитов. Рыжий спал, но как только мы стали распаковывать котомку и воздух наполнился дурманящими запахами пищи Рыжий подскочил как ужаленный. В приятных хлопотах за приготовлением «королевского» ужина я поведал друзьям о том, что необходимо сделать. Собрать как можно больше серной кислоты, ацетона и перекиси водорода. Казалось бы, легко доступные в прежнее время вещи. Я конечно же рассчитывал на помощь Рыжего, но на прямую просить его об этом не хотел. Паша сам изъявил желание послужить Сопротивлению, как и раньше.

Все утро провозились, готовя место под склад будущих трофеев. Насобирали и намыли трех литровые банки из под солений. Для кислоты и ацетона. Но где искать в разрушенном городе ингредиенты я не очень представлял. Помог проныристый Пашка.

Кислотой можно было разжиться в боксах большого авто. предприятия, в промышленной зоне города.

Мы молча пробирались среди разграбленных, пустых зданий. Где то не очень далеко подвывали собаки. Я еще подумал, что нам невероятно везет,  не разу не нарвались на патрули и на мародеров.

 -Бродячие наверное (собаки)– Вслух сказал я.

    -Может и не бродячие, что хуже- Отозвался Рыжий.

До вечера, облазив почти всю огромную автобазу, мы все же разжились большой бутылью с концентрированной серной кислотой. Удивительно как ее поглядели многочисленные грабители. После недолгих раздумий решено было разлить кислоту по трех литровым банкам, тащить всю бутыль проблематично. В итоге домой двинулись только к вечеру, когда солнце стало клониться к закату. Плечи неприятно саднило, лямки самодельного рюкзака врезались в кожу. Я шел и думал что добытая кислота наверное нужна для какой то техники, хотя я у Сопротивления до сих пор не видел машин, разве пара кустарных неказистых тракторов в Невельском. Но они все заводились «кривым стартером». Но аккумуляторы не только в автомобиле можно использовать, рассудил я. Сложнее было понять, для чего нужен ацетон и перекись. Перекись, предположим для медицины. А ацетон? Краску что ли разводить…

             Погруженный в свои раздумья, я почуял словно взгляд в спину. Оглянувшись ничего не обнаружил, однако ощущение не исчезло, поймал на себе тревожный взгляд Рыжего.

-Собаки сзади! – коротко бросил запыхавшийся от страха Пашка. – Дениска ходу!

Впереди была небольшая лесополоса, отделявшая жилые массивы города от пром. зоны. Всего то метров 300 – 400 до некогда жилых домов. Утром я с наслаждением брел здесь по тропке среди невысоких деревьев с молодыми листочками. Когда перед глазами нет запустения улиц, всеобщего беспорядка и хаоса, создается зыбкая иллюзия, что ничего страшного в жизни не было. Сейчас эта милая рощица могла стать могилой для меня и Паши. На открытом пространстве собаки в легкую разорвали бы нас.

-Нельзя!– резко одернул я запаниковавшего Пашку -Давай сюда.– показал  на двухэтажное здание какой то конторы. Ближайшее к нам.

Перелазить через большие железные ворота с рюкзаком на плечах, было не так то просто. Но, тогда я даже не подумал о том, что бы скинуть тяжелый рюкзак. Входная  дверь была выломана. Беспрепятственно поднявшись на второй этаж, мы наткнулись на большую стальную дверь с зарешеченным окошком посередине, наверное, здесь была «касса», мгновенно проскользнула мысль. К счастью, дверь была не заперта. Внутри кроме стола и массивного сейфа ничего   не было. Единственное, зарешеченное   окно с выбитыми, как водиться стеклами, прямо напротив двери. И всё.

Пашка, сразу грузно повалился на пол, снял поклажу и тихо разрыдался. Через несколько минут Паша пришел в себя, размазывая по грязному лицу слезы, как ребенок. Постепенно ощущение близкой опасности стало  проходить, я уже начал думать, что может ни какого преследования не было. Сам себе накрутил, запаниковал  и Рыжего до истерики довел.  Вокруг  как-то неестественно тихо, только Рыжий в углу сопит. Я отважился приоткрыть железную дверь, взвел предварительно ПМ и упирая колено и плечо в дверь, немного приоткрыл…

Что-то сильно толкнуло в дверь снаружи, одновременно я почувствовал  жгучую боль  на бедре и только  потом увидел белый оскал  огромных клыков в мохнатой пасти. Шок от произошедшего прошел сразу, я как бы со стороны оценивал  ситуацию, если зверюга прорвется в помещение нам с Пашкой хана. Что было сил я навалился, на дверь   всем корпусом, выпалил весь боезапас из ПМ, правда, на все пули достигли цели. Но, судя, по скулежу все же зацепил пса.

В этот момент Пашка плеснул прямо в ощерившуюся морду из банка. Мерзко запахло серной кислотой и органикой. Визг, рык все смешалось. Зверь отступил, мне удалось закрыть дверь и задвинуть засов. Мы были в относительной безопасности. Я, почему-то был весь мокрый. На бедре оказалось глубокая рваная рана, надорванная мышца развалилась, теплая липкая кровь, теплая липкая кровь  во всю   текла по  ноге. По спине текла струйка пота. Слава богу, артерия не задета. Я  тут же под дверью  сидя на полу смастерил себе жгут, перетянул ногу,  кровь по не многу унялась. Тут же почувствовал  страшную усталость. Даже мысли в голове  ворочались еле-еле. Но, спать, когда целая стая одичавших собак готовых сожрать тебя живьем, как-то не хотелось. Рыжий, сидел в углу между окном и стеной, поджав под себя худые коленки. Я прекрасно слышал  как у него стучат зубы. А ведь, если бы не он, возможно сейчас мы бы уже погибли. Чтобы хоть как то разрядить обстановку, я стал рассказывать о своей недавней таежной жизни.

– А знаешь Паша, я ведь тогда даже и не знал, как это в тайге жить почти без людей, электричества. Сперва тяжко было, потом  привык. Мы  с мужиками по началу, в зимовье только спать залазили, остальное время ягоды собирали, шишку  били.  Еды совсем мало было, немного муки, крупы растительное масло.

У меня от кедрового ореха язык распух, щелкал по килограмму  в день. Точно!  Потом Глум капканы привез, стали на зайцев ставить, но лучше петли или деревянные ловушки, зверь железа боится не идет. А в ноябре я первого лося на  солонце взял.

– А чё это такое? – подал признаки жизни Паша – солонец.

– Ну, это место такое, где  земля соленая, туда зверь приходит землю лизать, как мог, объяснил я.

– Я с первого раза его подстрелил, представляешь! Мне Толик,  тогда стрелять доверил, говорит у тебя глаз молодой, острый. У нас патронов всего один «рожок»  был,  нельзя было промахнуться. Вот тогда мяса  нажрался! Почти до нового года хватило. А еще, я на лыжах охотничьих ходить научился.

– Я на лыжах тоже могу – пропищал  из своего угла Паша.

-Ну  дак,  то на обычных беговых,  охотничьи  широкие и снизу мехом оббиты. Посмотрел  бы я как ты на них 30 км по  насту  прошел бы,  а я  и больше бегал. Тут, я немного приврал. Как же хорошо было в тайге, в окружении, ставших уже родными, мужиков, в таком уютном  зимовье….

-Денис, а ты с девчонкой целовался?– вопрос Рыжего выдернул меня из приятных воспоминаний.

-Да, а как же! В Невельском, там каждую субботу танцы. Я там с Дашей познакомился, знаешь какая у нее фигура!

-Как у Тани из 9В ?

Рыжий был влюблен в Танечку, учительскую дочку. Мне кажется, он ей тоже нравился. Как же это давно было: школа, учителя, девчонки. Как в другой жизни.

-Да, как у Тани.– зачем то соврал я. Проглотил вставший вдруг в горле ком.

Пауза затянулась. Собак вроде не было слышно, но это еще не значило что из самих нет по близости.

-Интересно, где сейчас наши?– прервал молчание Паша.– мы с мамкой еще осенью в гараж перебрались, как только холодать стало. А потом, я зимой в наш двор ходил, так там кроме мародеров никого не видел.

– Да, может  в деревни ушли – резонно предположил я.–  по  деревням многие из города осели. О самом плохом варианте, почему-то думать  не  хотелось.    Да и неизвестно, выберемся ли сами из этой заварушке.

Незаметно, за разговорами и воспоминаниями, время подошло к утру.  Надо было, что-то решать,  насколько было, видно из зарешеченного   окна  площадка перед конторой было пуста, но это слабо успокаивало.

Выбора у нас все – равно не было, вечно сидеть здесь мы не могли и помощи ждать не откуда.

Собрали, закрепили на спинах рюкзаки. Я засунул в карман пустой  ПМ. Рыжий одну банку с кислотой  нес в руках.  В таком виде мы вышли из конторы. Собак не было. Вероятно, мы вчера обожгли кислотой вожака, он увел прочь всю стаю. До дому добрались без  всяких приключений, только  нога саднила. Рана оказалась, не такой уже страшной как мне показалось вчера, но бедро начало распухать.

Тетя Оля, обработала мне рану, при этом, не переставая ругать  меня, Рыжего и тех «иродов», что придумали такое задание для пацанов. Потом я невероятно долго спал, как мне показалось. И болтушка из  прогорклой муки мне показалось невероятно вкусной. Еще через сутки я был в условленном месте, для контакта со связным. Пришел Афоня. Он не дослушал рассказ  о наших с Пашкой героических подвигах, просто приказал принести добычу в садово-огородническое товарищество, проще на «дачи». Я рассмотрел и заполнил план-схему, нарисованную от руки пароль, отзыв. И с довольным видом, заправского разведчика, пошел к своим в гараж.

Слава богу, не было зеркала, я себя со стороны не видел. Всего за  несколько дней от подтянутого паренька осталось одно воспоминание, осунулся щеки в пали,  одежда в крови в грязи, местами разорвана.  Паша и тетя Оля, вполне  спокойно приняли мое предложение, «прогуляться на дачи».

– Я уж сама собиралась на участок приезжать. У меня кое-какие семена припасены. А что! Брошенных дач полно, заселимся в какой-нибудь домик, засадим огород.– щебетала тетя Оля, пока мы с Пашкой укладывали вещи. Почти девять литров концентрированной кислоты, две бутылки ацетона и упаковка гидропирита в таблетках. Кроме того, пришлось тащить пожитки и семена, два ведра мелкой картошки. Идти надо было далеко. Почти 30 км. Не было ни какой гарантии, что в дороге не нападут мародеры.

Глава 9. дачи

Но и тут нам повезло, оказалось в дачные кооперативы идет достаточно много народа. Иногда даже конные подводы попадались. В конце концов нас подвезли на одной из таких повозок. Я без труда отыскал указанное мне место. Большой дом, в котором постоянно сновали люди. И вот еще сюрприз, увидел Полковника среди солдат сопротивления. Так среди своих называли Сергея Петровича.

-Привет Дениска! Ну, выкладывай что ты там принес.– По-простому обратился командир.

Я немного оробел, стал вытаскивать банки с кислотой. Рассказывать как и откуда как и откуда взял добычу.

  -Чистая, концентрированная.– С удовольствием, как будто хороший коньяк дегустировал, сказал Полковник.

– Молодец Дениска! А это кто с тобой?– Сергей Петрович обратил внимание на сиротливо стоявшего Пашку.

– Это Рыжий, то-есть Пашка. Павел Молчанов, он мой друг, без него я ничего бы не сделал.

-Здравствуй Паша- протянул руку Полковник- я Сергей Петрович.

– Здравствуйте.– промямлил растерявшийся Пашка. Он, всяко, не готов был увидеть лично руководителя Сопротивления. О котором я так много рассказывал.

Пока мы мило общались, тетя Оля уже нашла подходящий дачный домик недалеко от берега водохранилища. Как только мы вышли на крыльцо штабного дома, она прямо таки поволокла нас в новое жилье, по дороге непрерывно что-то болтая.

Наша нынешняя жизнь, напоминала довоенную. Мы  втроем ковырялись в земле, в ручную вскопали огород, посадили картошку, предварительно разрезав каждый клубень на части. По одному кусочку в лунку. Сергей Петрович в кооперативе появлялся неожиданно. Также и исчезал, я не понимал тогда какой может быть интерес у Сопротивления на дачах. Но, явно, что то готовилось. Небольшие отряды вооруженных бойцов проходили по улицам. А ночью, мне казалось, слышал гул двигателей. Тогда я просыпался, думал это американские танки.

К сожалению, активность Сопротивления замечал не только я. На грядках подрастала первая зелень, что внушало оптимизм и надежду на будущие.

Все началось ночью, точенее под утро, когда только-только начало светать. Крики, звуки выстрелов, разрывы гранат ….. Я, Рыжий с мамой выбежали на крыльцо нашего домика и растерянно наблюдали заспанными глазами как поселок с трех сторон охватывает пламя пожара, кое где в сполохах огня метались силуэты людей. «Бежать!» Первая мысль вывела меня из ступора. «Но куда?» По всей видимости путь к отступлению отрезан. Со стороны леса и со стороны города автоматные и пулеметные очереди расчертили небо трассерами.  Тетя Оля в это время уже скидывала наши пожитки в общую кучу на полу, на покрывало, Рыжий суетился рядом. Через несколько минут мы трусили по утренней россе и водохранилищу. Меня грызла мысль, ведь я же боец сопротивления, хотя прямого приказа на оборону дачного кооператива я ни от кого  не получал, но чувство долга требовало прийти к своим товарищам.

На берегу было полно дачников, рыбацкие лотки были почти все заняты. Но мы нашли одну лодку, Рыжий и тетя Оля разместились в ней, а я выпрыгнул в воду.

– Простите, мне надо….. – невнятно прокричал я, и оттолкнул лодку. Сам не оборачиваясь, побежал в сторону штабы, того большого дома, где встретил Сергея Петровича. Бой шел полным ходом, горели  уже несколько улиц, впереди всего в нескольких десятков метров я увидел отделение американкой пехоты. Солдаты слаженно, умело зачищали один домик за другим. А затем огнеметчик, длинным факелом сжигал все постройки. За моей спиной застучал крупнокалиберный пулемет. Инстинктивно, я упал на землю. Через несколько мгновений, сильные руки потянули меня за загривок.

– Блин! Дениска, все то ты в самое пекло попадаешь.– Знакомый, ставший в один момент родным, голос Афони вернул меня к жизни.

– Ну-ка, лезь в « коробку»!– Только тут я заметил стальной борт БТР и открытый десантный люк, куда немедленно нырнул.

Рев двигателя, звуки боя, дробный стук башенного КПВТ, визг пуль по броне. И все это в полной темноте десантного отделения.

-Вылазь!– Коротко скомандовал незнакомый боец.

– Щас по воде пойдем, на броне безопаснее – Сквозь шум объяснил он.

Я резво выпрыгнул на свет божий из брюха «коробки», действительно совсем рассвело. Пальба почти прекратилась, первая атака американцев была отбита.  Нужно было уводить людей из горящего поселка. Утренний ветер весело разносил пожар от одного участка к другому. По заливу шли несколько десятков лодок, в одной из них была моя семья Рыжий с мамой.

БТР уверенно ринулся в воду с пологого берега, я что есть сил вцепился в поручни. Потоки мутной воды окатили  меня и других бойцов жавшихся на броне. Заработал водомет. Рассекая воду «утиным носом» БТР медленно, но верно пошел к спасительному, противоположному берегу. Мы наверное отошли всего на 300-400 метров, когда на окраине поселка, там где к нему вела дорога из города, раздался оглушительный взрыв, настолько мощный что взрывная волна коснулась нас. Позже, я узнал что взрывчатку для этого фугаса делали с применением тех материалов, что принесли мы с Рыжим. Когда до берега оставалось совсем немного, и я уже надеялся вылезти из этой передряги. К шуму ветра и работающего мотора присоединился четкий звук низко летящего вертолета. Неужели Сопротивление располагает не только наземной боевой техникой но и вертолетом, не без гордости подумал я. Обеспокоенный вид моих товарищей развеял это предположение.

Из за мыска, на двадцати метровой высоте, разгоняя лопастями рябь под собой, вылетел «Апачь». Маневры и траектория его полета не оставляли сомнений в том что мы являемся целью этой хищной, железной птицы. Врятли он стал бы размениваться на флотилию утлых лодчонок, которые мы к стати замыкали. Всего мгновение понадобилось «Апачь» чтобы развернуться и изготовиться к залпу ракетами. Мне это время показалось часами. Неожиданно с вершины мыса прорезали воздух трассеры. Невесть каким образом оказавшаяся там ЗУшка просто разломала «Апачь» на части. Он рассыпался на наших глазах, топливо детонировало уже на поверхности воды. Позиция ЗУ была настолько удачно выбрана, что вся огневая мощь спарки, с небольшого расстояния пришлась как раз в бочину вертолета.

Тем временем, бронетранспортер вылез на песчаный пляж и проламывался по заросшей таежной дороге в глубь леса. Мы вынуждены были спрыгнуть с брони, пока нас не скинули ветки деревьев. Я не пошел с остальными мужчинами по проложенной БТРом дороге. Надо было найти своих, Рыжего и тетю Олю. Далеко с пляжа они не должны были уйти. Ни кто, ни куда и не собирался идти, сидели на поваленном дереве не далеко от вытащенной на берег лодки. Я уже собирался увлечь их в тайгу, на правах бывалого таежника. Но, внимание привлекло движение на оставленной нами стороне залива. У меня от природы очень хорошее зрение, потому раньше других заметил, как появился второй «Апачь». Героический расчет ЗУ отстреливался короткими очередями, звук которых отраженный от зеркала воды, дошел до нас. Пилот второго вертолета оказался хитрее своего предшественника. Он накрыл ракетами ЗУ, сам находясь в «мертвой», не простреливаемой зоне. Покончив с врагом «Апачь» пошел на большой круг по заливу, от противоположного берега. «Всего через пару минут, он будет у нас!» Как молния мелькнула мысль.

-В лес, уходим!– Заорал я на весь пляж. Народ, до этого с интересом наблюдавший неравный бой, как будто очнулся. Все кинулись под спасительный покров деревьев. Сосны и ели росли настолько густо, что солнечный свет с трудом пробивался сквозь их кроны. Здесь он нас точно не разглядит. Вертолет пару раз пролетел над пустым пляжем, от досады расстрелял из пулемета несколько оставленных лодок и пошел на базу.       Мы же, вместе с прочими беженцами побрели по проторенной БТРом дороге.

Глава 10. тайга

Экстренный штаб Сопротивления организован в прибрежной деревушке Казакевичево. Сюда свозили раненых, потихоньку стекались уцелевшие бойцы и мирное население, главным образом, женщины и дети.

Разместив как придется Рыжего с мамой, я поспешил в бывший сельсовет. Там вовсю шло совещание. Парней толпившихся возле большого бревенчатого дома, я почти никого не знал. Поэтому просто стоял на улице вместе с остальными, не пытаясь даже пройти внутрь. Через какое-то время, вышел Сергей Петрович в окружении крепких на вид мужиков в камуфляже. Я дернулся на встречу к нему, привлекая внимание.

-О, Денис. Пойдем-ка со мной!– Сергей Петрович повелительным жестом указал на дверь. В обыкновенном деревянном домике, как в Невельском, Сергей Петрович стянул через голову грязный измазанный кровью и глиной китель, стал умываться из алюминиевого таза. В этот вечер, я узнал очень много интересных и неожиданных подробностей о Сопротивлении и о Сергее Петровиче. Не знаю, чем я тогда заслужил такое доверие. Возможно, бывалому командиру просто необходимо было выговориться, сказалось нервное напряжение. Я узнал, что Сергей Петрович Корякин, действительно полковник Российской Армии, командир мотострелковой части. Во время ужасной бомбежки, организованной американцами в начале войны, он по счастливой случайности оказался арьергарде колонны. И с частью бойцов и командиров уцелели, при этом спасли два БТРа и ЗУ. Эти люди были «костяком» Сопротивления, его командирами и идеологической основой. В том числе и прапорщик Глумов Константин Арсеньевич, к которому я до этого вечера не очень серьезно относился. Оказывается на счету Сопротивления не только акция по освобождению рабочих, около года назад. Но, еще несколько армейских складов было отбито у янки. Кое-какое оружие и боеприпасы захватили, до того как американцы расстреляли склады из тяжелой артиллерии. Было даже нападение на охраняемый обоз снабжения, американцев. Правда, об этой вылазке Сергей Петрович говорил как-то не охотно и без гордости. Видимо там не все так гладко прошло. Основной задачей было, отбиваться от многочисленных мародеров и защищать подконтрольные Сопротивлению, деревни.

Как оказалось, в дачном кооперативе готовилась масштабное нападение на дислоцированные в городе войска США. Главная цель, помешать формированию полицейских, а по сути карательных сил, состоящих из наших соотечественников. Командование американского гарнизона решило бороться с мародерами руками местных.

По замыслу Полковника, бойцы Сопротивления должны были захватить блокпосты в центре города и казарму полиции. Тем самым поставить под сомнение непобедимость захватчиков и крепость их власти в городе. Дачный поселок служил плацдармом для смелой вылазки. Кроме того партизаны рассчитывали на эффект внезапности. Но получилось так, как получилось. Американцы, на этот, раз серьезно отнеслись к угрозе. Получив от своих шпионов информацию о подозрительной активности Сопротивления в районе дачного массива, предпочли нанести упреждающий удар. Что у них с успехом и получилось. А фактор внезапности сыграл против партизан. В итоге погибли около двух сотен бойцов и гражданских, уничтожены БТР и ЗУ, выгорел дачный кооператив. И самое печальное, люди будут справедливо обвинять в своих бедах Сопротивление. Полицейские части будут сформированы.

За поздним ужином, Сергей Петрович обратился ко мне с просьбой. Постараться убедить тетю Олю устроиться в полицию, фельдшером. Глубоко за полночь, с головой тяжелой от мыслей и от усталости, я побрел на околицу села, где расположились мои. Беженцев с дач было довольно много, кроме тех что спаслись на лодках, многие прорвались с Сопротивлением через лес, в обход залива. Место для нас с Рыжим и его мамой нашлось только на сеннике, благо ночи теплые. Будить тетю Олю я не стал, просто упал на душистое сено и мгновенно уснул.

Утром народ начал по немного понемногу разбредаться из маленького села. Часть из них подалась обратно в город, к тяжелой, но все-таки привычной жизни. Часть под руководством Сопротивления устраивалась по деревням, подальше от вечно голодного города. Я со своими пристроился к идущим в город. Тетя Оля быстро согласилась на предложение Сергея Петровича, она мудро рассудила, что служба в полиции даст им с Пашей какой-никакой харч на зиму ( с огородом ничего не вышло ) и защиту от в конец обнаглевших мародеров. Меня немного смутил прагматизм мамы Рыжего, но она права. Кроме того, от этого будет польза Сопротивлению.

В городе устроились в том же гараже, что и раньше. Тетя Оля, откапав из груды тряпья свои медицинские документы, подалась на вербовочный пункт. Мы с Пашей проводили ее почти до места и вернулись, ждать новостей.

Вечером тетя Оля не пришла к нам. Не появилась она и на утро следующего дня. Паша заметно нервничал. К обеду, мы пришли к решению, что Паша пойдет один к казармам полиции, чтобы не привлекать много внимания. Несколько мучительных часов ожидания в потемках гаража…. Я думал что свихнусь здесь, один! На конец-то пришел Рыжий. Оказалось его маму взяли на карантин, две недели ее будут проверять на лояльность. Неизвестно когда она сможет выбраться на волю. Ночь, мы почти не спали. Я думал, не ошибся ли Сергей Петрович поручая нам такое задание. А что если тетю Олю янки расстреляют, а если под пытками она выдаст нас с Рыжим. Паша тихонько поскуливал в углу. Я составил донесение и отнес его в тайник, ответ не заставил себя долго ждать. Прямо в гараж пришел  Афоня. Хотя я не показывал ему наше убежище. Он стал успокаивать нас с Пашей. Сказал, что карантин обычное дело при вербовке в полицию, кроме того новобранцев будут еще обучать, проверять. Затем они дадут присягу Новой России ( государство существующее только на бумаге). И только после этого зачислят в штат полиции. На мой наивный вопрос, "А почему нам сразу все это не объяснили"? Афоня как-то сконфуженно сказал, забыли, по-видимому. К тете Оле будет ходить только Рыжий, а я буду передавать информацию дальше в Сопротивление.