Господин маг, это не лечится!

Глава 1

Падала я долго. Вроде бы поскользнулась у самой кромки воды, а полетела в черноту так, что не могла очнуться.

И началось-то глупо. Возвращаясь с работы, я услышала жалобный писк котенка на берегу нашей речки. Медленно спустилась под мост, балансируя на узкой, припорошенной снегом дорожке, долго искала страдальца в темноте, но не могла его разглядеть. Котенок жалобно плакал, казалось, прямо у меня под ногами, но в узкую полосу света от телефонного фонарика попадало все что угодно, кроме него. Потом я сделала шаг и почувствовала, как ноги скользят по декабрьской грязи, а тело движется к воде.

Но приземления все не было, я будто зависла в невесомости, а когда открыла глаза, то чуть не ослепла от яркого сияния. Двигаться не получалось, а спину холодил металл. Еще здесь пахло спиртом и хлоркой, точно как в нашей больнице.

– …вы можете наблюдать, как у подопытной буквально на глазах улучшаются жизненные показатели, – самодовольно проговорил кто-то надо мной. Голос-то приятный, а вот за интонации мужчину хотелось стукнуть. Говорит обо мне, как о лабораторной крысе! Хотя сам, могу поспорить, лет на двадцать моложе. – Сейчас проверим чувствительность рук.

На этом мне кольнули палец, причем так, что болью прострелило до самого локтя.

– Полегче! – возмутилась я, заодно похвалила себя за вполне цензурную реплику. Рвалось-то совсем другое. – Не труп же препарируете. И лампу отодвиньте, слепит же!

– Стеша, помогите ей, – проговорил тот же голос.

Рядом со мной завозились и шумно задышали, но лампу отодвинули. Я с облегчением выдохнула и попробовала пошевелиться. Но руки не слушались, будто их привязали к столу, да и голову не получалось поднять. На мгновение я испугалась, что сломала при падении позвоночник, но раз пальцы не потеряли чувствительность, то все не так плохо.

Глаза до сих пор слезились, но зрение постепенно возвращалось. Надо мной склонились сразу несколько человек в старомодных медицинских халатах и марлевых масках. Ближайший, сероглазый, сверлил меня взглядом, как подопытного кролика, и остальные не отставали. Неприятное ощущение, надо сказать. И почему здесь все такое древнее? Даже записи вели в такие ретро-блокноты, а не в обычные медицинские карты.

– Центральная районная, да? – назвала я самую старую из наших городских больниц.

– Лечебница святой Фанасии, – пояснил над ухом женский голос. Я повернула туда голову и заметила крупную девушку с россыпью веснушек на лице. Вот ее глаза казались очень добрыми и буквально лучились сочувствием. – До Центральной бы вас не довезли, и так едва вытащили. Повезло, что Илья Андреевич был у нас на дежурстве со своей медовой водой.

Окружающие меня врачи одобрительно зашептались, а тот самый сероглазый засиял превосходством и для виду проверил у меня пульс. Сердце действительно колотилось, как ненормальное и воздуха будто не хватало, еще я чувствовала странный дискомфорт и легкость в теле. Казалось, что лишилась какой-то его части и пока не понимала – какой.

Но хуже всего – я впервые услышала про эту святую Фанасию. Не припомню такую, даже смутно. И про больницу тоже не знаю. В нашей области таких точно нет, не могло же меня занести в соседнюю? В той речке-то и глубины особой нет, не хватило бы течению силы на мой немалый вес.

– Помните, как вас зовут? Точный возраст, место жительства? – не сдавался сероглазый.

– Ольховская Софья Павловна, пятьдесят семь лет, улица Победы пять – сто двенадцать, – четко ответила я.

– И где же у нас такая улица? – всплеснула руками медсестра.

– Не обращайте внимания, Стеша, у больной спутанное сознание. Пятьдесят семь, подумайте только, – хмыкнул сероглазый, которого называли Ильей Андреевичем. Затем отошел от чтобы удобнее было болтать с ассистентами, обсуждая действие этой самой медовой воды.

Напоили меня каким-то непроверенным лекарством – и рады! И чем это ему мой возраст не понравился? Намекает, что выгляжу старше?

Сердобольная медсестра накрыла меня одеялом по самые плечи, затем с грохотом покатила каталку к выходу из этой комнаты. Я до сих пор не могла пошевелиться, только и оставалось, что наблюдать за происходящим вокруг и запоминать. Мысли до сих пор путались, на мои воспоминания о плачущем котенке и декабрьской грязи то и дело накладывались другие: о толще воды, том, как одежда тянет меня ко дну, а сверху нависает ледяное полотно. О липком ужасе, от которого я бежала по темным улицам и чьем-то злом голосе. Они казались настолько реальными, что мои собственные на их фоне блекли и подергивались дымкой.

Местная больница тоже казалась странной: белые стены, еще и невероятно толстые, как бывает в очень старых зданиях. Одежда тоже. Иногда в коридоре попадались другие медсестры, и все они носили длинные юбки в пол, а поверх них белые платья и платки. Как будто меня в сериал о царской России занесло или тематический парк.

Через несколько минут Стеша закатила меня в палату, отстегнула ремни, которыми были пристегнуты мои руки и ноги, затем помогла перебраться на кровать и натянуть длинную больничную рубаху. Тело слушалось плохо, тряслось от слабости и отчаянно болело во всех точках разом. Стоило сесть, как у меня закружилась голова, а желудок скрутило спазмами.

– Как вы, Софья? – участливо спросила Стеша и подала мне стакан воды.

– Терпимо, но симптомы беспокоят, МРТ бы сделать…

– Фарузское что-то? Или из Норнга? Мы тут по старинке лечим: хирургией, терапией да эликсирами магическими.

От удивления я аж закашлялась, затем перевела взгляд на свою руку и чуть не вскрикнула. Кисть была не моя. Тонкая, с молодой фарфоровой кожей и голубоватыми венками под ней. Тогда же сообразила глянуть на ноги, скрытые под рубахой. До прежней меня они не дотягивали, это точно. Да и торчащие из-под подола аккуратные пальчики были не мои. Хуже то, что на двух крайних пальцах левой ноги ногтей не было, их будто сорвали и еще не залечили раны.

– Стеша, а нет ли у вас зеркала?

– Конечно, Софья, – улыбнулась она и шустро удалилась.

Я прижала ладонь к отчаянно стучавшему сердцу и глубоко вздохнула. В голове не укладывается все происходящее! Решила, значит, помочь котеночку! Не полезла бы под этот мост с сумками наперевес, уже была бы дома, готовила ужин. А теперь?

***

Борясь с тошнотой и головокружением, я все-таки встала и добрела до окна. За ним мела настоящая метель, но и через нее виднелись шпили старинных зданий и толстые стены местного кремля. Ночную мглу разгоняли редкие светильники, отдаленно похожие на наши фонари, а по дороге проехал громыхающий трамвай. Автомобилей, как и экипажей видно не было, но и время позднее, так что не показатель.

Пока я разглядывала незнакомую мне улицу, Стеша успела вернуться

– Вот, у Любушки взяла, из педиатрического! – улыбнулась она бесхитростно и протянула старомодное зеркало с ручкой.

Его поверхность была мутноватой и кое-где покрылась пятнами, но я все равно смогла разглядеть совершенно чужое лицо. Мне здешней оказалось не больше двадцати, черты милые: большеглазая, с аккуратными губами и небольшим прямым носом. Светлые пряди вылезали из-под белой косынки. Я стащила ее и подивилась тяжелой копне, точно свисавшей ниже талии.

– Гребень завтра принесу, – продолжила Стеша, – сегодня Илья Андреевич приказал вам отдыхать и набираться сил. А завтра поутру в душевую сходим, промоем волосы, тогда и прочешем. Такая красавица будете! А там и родственники подтянутся.

Я неопределенно угукнула. Уложить бы произошедшее в голове и свыкнуться, какие уж тут родственники? Да и были ли они? Вдруг это тело само собой сотворилось… Я потрясла головой, затем вернула Стеше зеркало и еще раз внимательнее оглядела руки. На правом указательном пальце едва заметный шрам, похожий – на предплечье, чуть выше. С ногтями опять же проблемы. Тело творилось, творилось, да не вытворилось?

Но если я заняла чужое, где же его хозяйка? И ее родня?

– Принести настойки сонной? – участливо спросила Стеша.

Отказываться я не стала, все надеялась, что выпью, улягусь под одеяло, а проснусь уже у себя дома, на худой конец – в центральной районной. И никогда больше не буду думать, что она хуже пяти других городских! Педиатрическое отделение у них, конечно, запущено, но… Нет, никаких мыслей.

Вскоре я мужественно выпила весь стакан мятного настоя, поморщилась и легла на скрипучую кровать, затем почти сразу погрузилась в сон.

***

– Полина, выходи! – прошипел злой голос. – Выходи, а то хуже будет!

Я пряталась за стеной и старалась дышать как можно тише. Знала, что если выдам себя – то мне конец. Сердце испуганно трепыхалось в груди и замирало от этого вкрадчивого «По-ли-на». Кричать мой преследователь боялся: место здесь не слишком людное, но и не заброшенное. Если попадется патрулю, к нему возникнут вопросы.

Эта игра в прятки длилась уже достаточно долго, чтобы у него закончилось терпение, а у меня – силы. Перебраться бы чуть дальше, там, у площади, всегда людно, можно без опаски сесть в трамвай и уехать к вокзалу…

Я долго прислушивалась к звукам по ту сторону массивного кирпичного забора, только потом решилась медленно двигаться вправо, к дороге. Но стоило сделать несколько шагов, как темный силуэт прыгнул на меня сверху…

От ужаса я сразу проснулась и села на кровати. Отчетливо заболели запястья и ребра, мне было трудно дышать. На мгновение показалось, что я лежу на любимом ортопедическом матрасе, но пружины на кровати отчетливо скрипели и впивались в бедра через тонкий матрас.

Все та же больница святой Фанасии, с невозможным Ильей Андреевичем. Незнакомая мне Полина опасалась и его, отчего ее сердечко сейчас испуганно трепетало. Я же считала самовлюбленным юнцом. Да у него еще ординаторское молоко на губах не обсохло, а уже отпаивает бесчувственных девиц экспериментальными зельями!

Хотя, конечно, спасибо ему. Не знаю, что там случилось с Полиной, но ей пришлось не сладко. Не факт, что после такого и в нашей больнице бы откачали, здесь и подавно. Непонятно только, почему я оказалась в этом теле и что случилось со мной в моем мире. Все же поскользнулась и упала в реку?

Я немного подышала, разглядывая снег за окном, затем устроилась на кровати и закрыла глаза. Что бы там ни было, но если попала в передрягу, то выбираться из нее лучше отдохнувшей.

Глава 2

Выспаться той ночью у Ильи так и не вышло. После утопленницы ему привезли еще троих тяжелых, с которыми пришлось провозиться по нескольку часов, разрываясь между операционными и реанимационными палатами. Пусть он лично никого не резал и не шил, зато давал эликсиры и следил за их воздействием. В тяжелых случаях мог и лично магией поспособствовать, чтобы вытащить больного с того света, хотя не всегда и это помогало. Как говорила Стеша – если Безносая наметила себе жертву, она без нее не уйдет, и сам Отец Небесный не поможет.

А утопленнице повезло: патрульные заметили и выловили ее, затем доставили в больницу. По пути пытались оказывать помощь, но без особого результата. Дошло до того, что в приемном Софью хотели сразу отправить в морг, но вмешался Илья, заметив слабое биение жизни в ее теле. Видимо, зимний холод помог столько продержаться, да и крепкий молодой организм цеплялся за жизнь, как мог.

Даже с медовой водой реанимация изрядно затянулась, все это время Илья отстраненно думал, как так вышло, что молодая девица оказался в темных речных водах. Одета хорошо, гребни в волосах непростые, золотая цепочка на шее и кулон, явно не из простых. И телосложения хрупкого, точно гимназистка. А едва очнулась – и пожалуйста, Софья Павловна, пятьдесят семь лет.

Все эти рассуждения Илья дисциплинированно внес в тетрадь, где отмечал все эффекты медовой воды. Пока еще этот эликсир официально не признали и не внесли в реестр, но на ближайшем заседании научного совета – наверняка признают. В производстве он был непростым, требовал магических вливаний, на поток такой не поставишь, но и эффект давал просто потрясающий. Софью буквально вытащил с того света, а спутанность сознания – дело временное. Надо ли ждать много от девицы, которую буквально вытащили из лап Безносой?

Смена заканчивалась в восемь утра, перед уходом Илья заглянул к мирно спящей Софье, но не стал тревожить, решил заглянуть после обеда. Все равно он придет в лабораторию стоявшего рядом университета, потратит несколько минут на свою пациентку.

Но вместо дома он отправился в чайную на Третьей Лесной, расположенную впритык к зданию специального следственного управления в надежде поймать там старшего лейтенанта Ахметова. Старинный приятель мог работать сутками, но привычке начинать день с чашки ароматного чая с долькой лимона не изменял. Вообще-то Илья и так написал обращение в полицию по поводу Софьи, но что-то все равно скреблось внутри. С чего бы молодой девице падать с моста в Хомку? Уж не помог ли ей кто-нибудь? А если так, не попытается ли довести начатое до конца?

Дожидаться трамвая было долго, пришлось ловить один из курсировавших по городу такси-мобилей. Те стоили прилично, зато экономили время. На небольшие расстояния Илья предпочитал ходить пешком, но до Третьей Лесной было далековато, потому пришлось трястись в салоне такси и слушать гул мотора.

А ведь он еще помнил те времена, когда по улицам Снежеграда ездили верхом или в экипажах. Использовать их в городской черте запретил нынешний государь Михаил Иванович, большой сторонник прогресса и ненавистник навозных куч. Так в обиход вошли трамваи, с двигателями на магических накопителях, и Норнгские мобили. В Руде тоже грозились вот-вот открыть их производство, но дело пока не двигалось с места.

К чайной они подъехали быстро, Илья расплатился с водителем и отправился к яркой зеленой двери на первом этаже старинного здания. Отсюда была видна и громада специального управления с пронзающими небо шпилями, и Центральная больница, о которой вспоминала Софья.

Внутри чайной было тепло и пахло специями, свежей выпечкой и кофе. Народу здесь всегда было с избытком, и заказ приходилось делать самому. Илью это раздражало, да и чай он любил пить из личной чашки, а не из тех, что прошли через сотни рук. Зато Ахметов был на месте, устроился у окна и потягивал там чай из стакана, а рядом с ним стояла целая тарелка пирогов.

Илья тоже заказал себе чай и порцию блинчиков с мясом. Питаться вне дома он тоже не любил, но при такой загруженности не оставалось другого выбора: сейчас перекусит, отдохнет пару часов – и снова в лабораторию, даже детей увидеть не успеет.

Ахметов по службе голодным вороньем кружился по городу, а то и по всей стране, поэтому не отказывался перекусить в любое время и в любом месте, а эта чайная была у него любимой. Этакая точка спокойствия, после которой можно и дальше лихо бороться с преступным миром Снежеграда.

– Илья Андреевич, – махнул он стаканом.

– Макар Григорьевич, – Илья вернул ему приветствие и устроился напротив старлея.

Выглядел тот неважно, наверняка снова злоупотреблял работой вместо нормального отдыха. Карие глаза потускнели, темные волосы отросли сверх всякой меры, а под левым глазом расплывался синяк. Старлей был на несколько лет младше Ильи, выше ростом и шире в плечах. Когда забывал вовремя бриться и стричься, приобретал весьма зловещий облик, наверное потому до сих пор не женился после первого, неудавшегося брака.

Илья когда-то спас Макара от смерти, так и познакомился с тогда еще курсантом Ахметовым. Теперь они периодически пересекались по делам службы, а то и просто поболтать.

– Как здоровье? – спросил Илья, чтобы завязать беседу, затем сделал глоток чая.

Заваривать его здесь умели. Напиток был в меру крепким, отдавал травами и слегка вязал на языке, пироги тоже пекли отменные, не жалели в них начинки и не экономили на продуктах. Потому народ в чайной не переводился, здесь даже не было стульев, только столы, расставленные вдоль окон.

– Колено поднывает, – пожаловался Ахметов. – И в желудке стало жечь. На обследование не зови, дел много, спать не успеваю. За последние недели столько подозрительных рож в столицу подтянулось, что начальство на себе волосы рвет. Нас с Эльвирой в хвост и гриву гоняет. Главное – гости все эти вроде бы приличные, часть – иностранцы, а все как один по краю закона ходят. И что им понадобилось – непонятно. Так что вдруг заметишь кого странного, или будут странные предложения поступать – сразу же дай знать.

– Непременно, – кивнул ему Илья. – И у меня тоже есть просьба. К нам вчера девушку привезли, лет девятнадцать – двадцать, одета хорошо, не голодала, не работала тяжело, хотя в неплохой физической форме. Если застарелые шрамы, как от легких пыток. Невысокая, блондинка, глаза серо-голубые, о себе ничего не помнит, только имя: Ольховская Софья Павловна. Насчет возраста и домашнего адреса выдает полнейшую ерунду, так и что и с именем может ошибаться. Ты посмотри, не подавал ли кто ее в розыск.

– За последние дни точно нет, мы всю сводку по Снежеграду просматриваем, – сходу ответил Макар и набросился на пирожки. – Но я еще у своих поспрашиваю, вдруг что всплывет. В остальном-то как дела?

– Емельянов снова отказал в посте старшего городского алхимика. Говорит, неблагонадежный.

Макар покачал головой, затем сделал большой глоток чая и схватился за следующий пирожок. Неудивительно, что при такой диете его мучает изжога. Завтракал бы уже полноценно, а не набивал живот пирожками. Но сегодня Илья так устал, что решил не поучать старлея.

– Самодур он, – постановил Макар. – На женитьбу намекал?

Илья не стал отвечать, только отхлебнул чай. Их губернатор уже не раз давал понять, что мужчине без женщины рядом никак. Тем более на важной государевой службе и с двумя детьми на руках. Как это связано – Илья понимал плохо, но и переубедить Емельянова ему не удавалось. Хочешь должность старшего алхимика – будь добр предоставь жену.

– Он и прямо говорить не стесняется, – признался Илья. – Только в моих планах девицы не значатся. Я и так слишком занят в лаборатории и дома, совершенно нет времени на ухаживания. Да и потом жена начнет требовать внимания, участия, захочет еще детей. Так на работе вообще можно крест поставить.

– Тебе нужно найти кого-то, кто согласится сыграть ее роль, а потом исчезнуть. Ну вроде с любовником сбежать.

Илья нахмурился, хотя это и было иррационально. Никакой невесты еще и в помине нет, а его уже задевает факт ее выдуманной измены. Да и с чего бы ей ему изменять? Внешность у него приятная, доход и того больше, анатомии женской обучен…

– Или там погибнуть трагически, но постановочно, – продолжил Макар. – Была бы девушка, а куда ее сплавить всегда найдется.

– Вопрос – где ее взять.

– Ну здесь я уже помочь не могу, – развел руками Ахметов, – мой круг общения – воровки, аферистки, потаскухи… Из коллег никто не согласится на такую авантюру, даже за деньги, и матушка твоя не одобрит невестку из служивых.

Матушка, Лизавета Сергеевна – еще одна большая проблема. Кажется, из всех женщин ее одна Тася и могла выносить, пока не скончалась от непонятной хвори. Оставшись без жены, Илья еще больше погрузился в науку и пока даже думать не хотел о серьезных отношениях.

– Не одобрит, – согласился Илья. Она и Тасю третировала, хотя в те годы и жила отдельно. Все попрекала, что та недостаточно хороша. Илья с матушкой разговаривал, пытался пресечь ее нападки, но этого хватало ненадолго. Ну нельзя заставить одного человека полюбить другого! Илья и сам в материнской любви не купался: Лизавета Сергеевна им вроде бы гордилась, но не упускала случая подколоть за малые заработки и недостаток влияния. Хотя, по совести, жили они куда выше среднего.

– Слушай, у тебя же целая больница под боком! – просиял Макар. – Там столько медсестер, пациенточек…

– Меня зовут к самым тяжелым, вроде этой Софьи. До красоты ли, когда одной ногой в могиле?

Хотя, по правде сказать, Софья и в таком состоянии производила впечатление, а уж когда приведет себя в порядок, точно станет настоящей красавицей.

Макар об этом не знал, но все равно невозмутимо пожал плечами. Его-то такими темами не смутить. Да и в целом он прав: вокруг Ильи столько девушек, не так и сложно выбрать одну и договориться с ней насчет небольшого представления ради Емельянова.

После разговора с другом Илья ненадолго вернулся домой, поспал немного, нормально поел и решил вернуться в больницу. Это пока ему везло не пересекаться с матушкой, но бесконечно такое длиться не может. А у него есть дела поважнее, чем обсуждать с ней надуманные домашние проблемы. К примеру – поискать себе подставную невесту.

Такой идеальный план уже на месте пошел трещинами. Большинство сестер блестели кольцами на пальцах, другие почему-то спешили спрятаться, едва завидев Илью. В итоге осталась только Стеша. Она сейчас сидела за столом в лаборатории и заполняла карты больных, споро выводя нужное самописной ручкой от мануфактуры братьев Никитиных.

Илья остановился напротив своей верной сестры и поглядел на нее. А что? Стефания – молодая, симпатичная барышня с добрым нравом. Немного полновата и матушке это точно не понравится, но кто без недостатков?

С другой стороны, вот придет время расставаться, и куда девать Стешу? Отправить на воды? А отделение на кого? Магическая и алхимическая терапия в лечебнице святой Фанасии только на Стеше и держится! Илья несколько лет искал сестру, с которой может сработаться и теперь терять ее ради какого-то там поста? Нет уж. Ради здоровья правой руки левую не режут!

Сестра тем временем закончила работу и кратко описала, как шли дела без присутствия Ильи. Все их подопечные были в порядке, новых пока не поступало, но врачи из других отделений принесли несколько карт тех, кого стоило осмотреть лично. Часть изготовленных Ильей эликсиров просто передавались в аптеку, лично алхимика звали к больным, которым требовалось подобрать индивидуальное снадобье или кому обычные не помогали.

– А что наша Софья Павловна? – осторожно спросил Илья.

– Бодра! – неопределенно ответила Стеша. – Но о себе так ничего и не вспомнила. В остальном – никаких отклонений. Жалуется, что скучно ей у нас.

– Ей не веселиться нужно, а думать о выздоровлении, – кивнул Илья.

Стеша странно поглядела на него и едва слышно вздохнула, затем вернулась к заполнению документов. Илья тоже бегло просмотрел бумаги, переоделся, приготовил блокнот для записей и отправился в обход. Особой нужды в этом не было: больных осматривали лечащие врачи, но Илье нравилось лично наблюдать за эффектом от его эликсиров.

К Софье он зашел в самом конце, как будто нарочно оттягивал этот момент. За время, пока они не виделись, она успела собрать волосы в тугую косу и переодеться в больничную рубашку и халат, сшитые с расчетом на самых тучных пациенток. Рукава ей пришлось подворачивать, но даже так Софья выглядела серьезно и строго, как классная дама.

– Илья Андреевич, – коротко поздоровалась она и вернулась к своему занятию.

Софья Павловна, закутавшаяся в безразмерный халат, сидела на безупречно застеленной кровати и сноровисто складывала бинт в повязки. Судя по высоким стопкам, занималась она этим давно и весьма успешно, даже Илья не смог бы придраться.

– Как самочувствие? – спросил он.

– Вашими эликсирами, – она ненадолго подняла взгляд, но руки ее продолжили складывать бинт. Подогнуть все края, и дважды сложить пополам. Затем потянуться за новым отрезом бинта – и все сначала. Такая выверенность движений, будто всю жизнь только этим и занималась!

– Не вспомнили ничего о себе?

– Пустота, – уверенно ответила она.

Илья еще раз оглядел ее прямую спину, длинную шею и аккуратную прическу. Пожалуй, такая девушка вполне подошла бы на роль его невесты. И идти ей некуда. Еще пару дней в стационаре подержат, а там, если родственники не объявятся – на улицу. Разве что получится устроиться в больнице с проживанием или задержаться при монастыре святой Фанасии.

– Смотрю, не сидится вам без дела, – решил прощупать почву Илья. Ему невеста и ненадолго нужна: в середине весны состоится бал у Емельянова, там можно будет похвастаться будущей женой и поинтересоваться насчет должности. А если все срастется, то неделя-две и придет пора расставаться. Он уже видел, как будет тосковать после побега Софьи с заезжим капитаном. Разобьет ему сердце эта профурсетка, на мелкие осколки разобьет…

Но пока что Софья не догадывалась о своем коварстве и продолжала сноровисто складывать повязки из нарезанной марли.

– Где научились? – поинтересовался Илья.

– Стеша показала, вот я и запомнила, – ответила Софья. – Скучно здесь у вас, даже книг нет почитать, а газеты приберегу на вечер. Если еще какая работа есть – могу и с ней помочь.

– Вам отдыхать нужно, Софья Павловна.

– На том свете отдохну, – хмыкнула она. – А сидеть и думать о болезни тоже плохо. Нужен позитивный настрой!

Илья кивнул ей, затем вышел из палаты, так и не решившись озвучить свое предложение. Да и глупо. Он Софью почти не знает, та о себе ничего не помнит, вдруг уже мужняя женщина. Вот так заявится к невесте будущего городского алхимика ее законный супруг с парой детишек на руках, будет главное событие сезона!

Поэтому идею с предложением Илья пока отодвинул и погрузился в работу. При больнице у него была хорошо оборудованная лаборатория, куда изредка заходили на практику студенты. Илью звали и в университет, но тогда бы пришлось совсем уйти от практики и оставить больницу без алхимика. Думал он и о таком исходе, но позже, когда получит должность и зарегистрирует медовую воду. Обращаться с той не сложно, Стеша и одна справится, а с другими эликсирами давно и успешно работают и обычные врачи.

Дни шли один за другим, а за Софьей так никто не пришел. Родные ее не разыскивали, по крайней мере через полицию, в регистрационной палате тоже не нашлось никаких данных об этой девушке. Софья будто зародилась в той речке, откуда ее вытащил патруль.

Зато в отделении она освоилась весьма неплохо. Помогала с материалами для повязок, уборкой, даже согласилась мыть посуду в столовой, чтобы не выписывали. Подавала прошение остаться здесь же в качестве дворника и разузнавала о курсах медицинских сестер. Поступить туда без документов почти невозможно, но Софья не отчаивалась. И чем больше Илья наблюдал за ней и слушал рассказы Стеши, тем больше осознавал, что лучшей невесты ему не найти.

Софья целеустремленная, умная, работящая, умеет ладить с людьми, а главное – она в достаточно бедственном положении, чтобы согласиться на такую авантюру.

Глава 3

За прошедшие дни я многое узнала о новом мире. Таинственный случай забросил меня в Снежеград, столицу Руды – местного царства. Площади оно было не большой, впрочем, как и другие государства на континенте и ближайших островах. Как я поняла, восточнее климат был совсем негостеприимным, и те территории только начали осваивать. С соседями Руда находилась в состоянии вооруженного нейтралитета, последняя война здесь случилась где-то в горах на юге лет пять назад.

В остальном же мир был похож на наш, конца девятнадцатого века, с отличием в виде той же магии. Заклинаниями на улице никто не бросался, их вообще зачитывали долго и степенно, зато кристаллы, артефакты и те самые эликсиры были еще как в ходу. Трамваи двигались благодаря особым кристаллам, мы со Стешей даже скатались разок ради интереса. По сравнению с нашими – куда быстрее и тряски меньше, но и до автомобилей далековато. Личный транспорт здесь только начинали осваивать, делали ставку на общественный.

В больнице святой Фанасии было неплохо, хотя я понимала, что скоро меня попросят на выход. А девушке без документов не так и просто устроиться в Руде. К тому же мне раз за разом снилось прошлое Полины, смутное и пугающее, особенно в моментах, где встречался тот самый мужчина. Я не смогла разглядеть или вспомнить его лицо, только безотчетный страх и боль в спине. Похоже, этот «добряк» поколачивал Полину. Что не странно: от хорошей жизни в ледяную воду не прыгают.

Врачам и Стеше я, конечно, рассказала свою историю о поисках котенка. Пусть меня считают неосторожной дурочкой, чем узнают правду. Я еще не разобралась с местными законами, вдруг по ним этот незнакомец имеет какие-то права на Полину? А я уже стара с мостов прыгать. Сердце при одной мысли об этом начинало отчаянно колотиться, а спина покрывалась холодным потом. Полина боялась старого знакомого и не хотела к нему возвращаться. Я же не всегда могла отделить свои мысли и чувства от ее, но в этом вопросе полностью ее поддерживала.

Ситуация казалась тупиковой. Оставаться в больнице нельзя: заведующий отделением уже не раз намекал, что его не похвалят за такого внештатного сотрудника, а оснований держать меня в качестве пациента попросту нет. Медовая вода Ильи Андреевича быстро восстановила Полинин молодой организм после купания в ледяной воде.

Из вариантов, куда пойти, у меня оставался тот самый монастырь святой Фанасии. Мы со Стешей даже ходили туда на разведку. Но настоятельница долго смотрела на меня и под конец выдала, что моя дорога проходит в стороне от них. Сердобольная Стеша тут же предложила пожить у нее, но стеснять девушку, жившую с мамой и бабушкой в крохотной квартирке, не хотелось. Да и что делать без документов?

За всеми этими передрягами я успела подзабыть о Илье Андреевича. Но он сам напомнил о себе внезапным визитом. Дождался, когда останусь одна в процедурном, где уже привычно складывала бинты в повязки, и завалил бессмысленными вопросами. Как себя чувствую, не болит ли что, хорошо ли сплю…

Я бездумно отвечала, украдкой разглядывая алхимика, все же отвыкла здесь от мужчин, особенно – от таких красивых. Гордеев был высок, широк в плечах и хорошо сложен, черты лица чуть резковаты, да и нос слегка великоват, но ему шло, как и темные волосы. Правда, из-за них его серые глаза казались по-звериному светлыми, как у волка.

В слова Ильи Андреевича я не вслушивалась, поэтому пропустила его последний вопрос и вынуждено переспросила:

– Что?

– Софья Павловна, я предлагаю вам временно побыть моей невестой.

– Вот уж нет уж, мужей с меня хватит! – ответила я прежде, чем успела осмыслить фразу.

Но вытянувшееся лицо Ильи полностью компенсировало мою оговорку.

– Мужей? – переспросил он. – Вы что-то о себе вспомнили?

Я-то и не забывала, только моя настоящая биография со взрослым сыном и двумя разводами мало подходила к нынешнему хрупкому телу. И это я еще о внуках не вспомнила! Но надо было выкручиваться.

– В смысле, полежала здесь, наслушалась историй, теперь ни о каких замужествах даже думать не хочу. Одно страдание в них для женщин. Супруги изменяют, поколачивают, заставляют рожать без остановки, запрещают учиться…

И, главное, я даже ни в чем не соврала! В отделении, где я лежала, действительно собрались не самые счастливые женщины.

– Я не хочу на вас жениться, – пояснил он. – Только прошу сыграть роль моей невесты.

– Тогда тем более нет. Мы побудем парой, потом вы меня бросите и получите свободу, а я – пятно на репутации.

– Помилуйте, – тут же ответил он, – это вы меня бросите, оставив незаживающую рану на моем сердце!

Я недобро изогнула брови и склонила голову. Вы подумайте, наши отношения еще не начались, а у них уже такой трагический финал. Илья, кажется, не впечатлился моей пантомимой, потому как вдохновенно продолжил:

– Сбежите на воды с заезжим капитаном. Постановочно, конечно. Просто я сниму вам квартиру где-нибудь на курортах, помогу с документами, там поищите себе другого мужа…

– Я, знаете ли, не сбегаю с военными младше полковника.

– С таким званием ему и лет будет немало!

– Так и вы не молоды, – я равнодушно пожала плечами. Хотя немолод Илья был только по сравнению с Полиной, по мне так юнец, лет тридцать-тридцать пять, да и выглядит для них отлично. – Однако же представили себе картину, где я ваша невеста.

От такого он даже замолчал ненадолго и подвигал челюстью, затем прошелся по процедурному кабинету, насколько хватало площади, заодно влез в шкаф, проверить, хорошо ли там расставлены зелья. Я все ждала, не проведет ли он пальцем по верху, смахивая несуществующую пыль, Илья в самом деле протянул туда руку, затем отдернул ее и убрал в карман.

– Не понимаю, отчего вы отказываетесь, – выдал он наконец, – идти вам некуда. А я отличная партия, многие столичные красавицы…

– Вот и отлично, – перебила я его, – дерзайте! Уверена, не пройдет и часа, как ваш капитан найдет себе новую претендентку на побег.

– А вы будете ждать своего полковника? – язвительно спросил он.

На самом деле, он был прав: идти мне некуда. Но и предложение Ильи тоже не выход. Подставная невеста, вы только подумайте! Как будто это все шутки!

Но есть и другая проблема: Илья – это не наивная доверчивая Стеша, если начну общаться с ним близко, могу случайно себя выдать. В разговоры о других мирах он вряд ли поверит, зато может счесть душевнобольной и отправить в лечебницу. Нет, связываться с Ильей себе дороже.

– Чем Фанасия не шутит, – ответила я, – может и дождусь! Вот алхимическое светило уже заглядывало с предложением руки и сердца.

Илья недобро сощурился, подвигал челюстями, затем резко спросил:

– Что вы хотите за свое согласие? Подумайте, как следует. Я-то без невесты обойдусь, а вам без документов и поддержки будет сложно. За женщиной должен стоять мужчина, чтобы защитить и направить.

Я скривилась, как от лимона. Ну да, ну да. Как же я выживала без такой поддержки и направлений! И неплохо же выживала. Не полезь я за тем котом под мост, до сих пор была бы бодра, весела и самостоятельна. Хотя, не буду кривить душой, сильное и гибкое Полинино тело мне нравилось. Я была легкой и подвижной, точно кошка, не ныли суставы на смену погоды, не болела голова, стоило слегка переработать.

– Зачем вам невеста? – прямо спросила я. – Тем более падкая на заезжих капитанов?

– Наш губернатор помешан на традициях и устоях, считает крепкую семью основой всего. Я же три года как вдовец. Из-за чего, в его глазах, выгляжу неподходящим для должности старшего городского алхимика. А если бы у меня была невеста…

– Понятно, – я задумчиво накрутила выбившуюся прядь на палец. – Тогда мне нужны будут документы, а также помощь с арендой жилья и учебой. И все траты на одежду и прочее тоже на вас.

– Договорились, – просиял Илья.

– И да, я играю роль невесты, но не становлюсь вашей собственностью. Так что все наши отношения будут сугубо платоническими.

***На это он тоже кивнул, хотя мне показалось, не слишком искренне.

– Все остальное я тоже продумал, – заверил он.

– После капитана я даже не сомневаюсь.

Илья в очередной раз нахмурился. Видимо размышлял, так ли уж ему нужна невеста. Но и меня он в качестве жениха не слишком-то интересовал, хотя и был неплохим вариантом для устройства в мире. Мысленно признав это, я невинно похлопала ресницами и простодушно улыбнулась, как будто и не собиралась язвить.

– На всякий случай уточню, что мне нужна милая и обаятельная невеста.

– Как скажете, – я пожала плечами. – Но здесь ее изображать не перед кем, так что могу быть самой собой.

– Софьей Павловной, пятидесяти семи лет.

– В душе мне именно столько, поверьте.

Сделав над собой усилие, он пододвинул стул и уселся у процедурного столика. Это хорошо, что здесь пациентов только поили или натирали разными растворами, ничего инвазивного, а значит, никому не повредит такое нецелевое использование процедурного кабинета. Да и Стеша перед началом работы обычно все тщательно обрабатывает. Но все равно я бы предпочла вести разговор где-то в другом месте.

– Что ж, – Илья тяжело вздохнул, – вернемся к моему плану. Расскажем всем, что вы долгое время жили в монастыре где-нибудь на севере. Мы случайно встретились во время моей командировки в те края, полюбили друг друга, и вот, наконец, решили пожениться.

– Знаете, лучше мы будем загадочно хихикать в ответ на все вопросы, – ответила я и накрыла его руку своей.

Жест вышел совершенно безотчетным, но Илья сразу же напрягся и уставился на меня. Видимо, здесь такие вольности были далеко за рамками приличий. На всякий случай я убрала руку и вернулась к своим повязкам.

– Если мы будем хихикать, вопросы только умножатся, – Илья задумчиво уставился на меня, наверняка тоже сомневался в своей идее.

– После рассказа о монастыре – тоже. Я же ничего не знаю о жизни там.

– Соврете, что годы до встречи со мной были слишком тягостными, поэтому не хотите о них вспоминать, – язвительно ответил Илья. – В остальном же у меня прекрасный большой дом, сможете жить там. Или я сниму вам квартиру неподалеку, хотя это и неприлично.

Я задумалась над его словами. Насколько успела разузнать, феминизм здесь не торжествовал. Жить в одиночестве девушка могла только в общежитии или пансионате. Квартиры снимали в лучшем случае содержанки. Приличные девицы, если возникала такая надобность, тащили с собой еще кого-нибудь из родни, да хотя бы престарелую бабулю или пятиюродную кузину.

Но была и другая проблема: тот самый незнакомец, от которого бежала Полина. То, что он не нашел меня в больнице, не значит, что не найдет в другом месте. И лучше бы в этот момент иметь под рукой какую-нибудь защиту, хотя бы в лице фальшивого женишка.

– Жить у вас тоже неприлично.

У меня закончилась нарезанная марля, а с ней и то, чем можно было занять руки. Пришлось сидеть просто так и глазеть на Илью.

– Я что-нибудь придумаю.

***

Пообещать это оказалось проще, чем сделать. Когда размышлял о невесте, Илья как-то не задумывался о том, где она будет жить. Подразумевалось, что ему попадется девица из приличной семьи, уже имеющая свой дом и заботливую родню. Но такая бы ни за что не согласилась на грядущий побег с беспринципным капитаном, потому приходилось выкручиваться.

Отец Небесный и Мать Землица, да он уже втайне ненавидел этого выдуманного капитана, а вместе с ним и упрямого осла Емельянова, из-за которого приходилось ломать свою устоявшуюся жизнь! Теперь он будет приходить домой, а там его уже ждет Софья Павловна и сверлит его недовольным взглядом.

Хотя, если так разобраться, что-то в этом было.

Все же она очень красивая и необычная. Точно происходит из народа феев, умеющих отодвигать старость. Смотришь на нее и не понимаешь, кто перед тобой: юная девушка или умудренная годами женщина. Илья пока не знал, как ей это удавалось, но надеялся разобраться. По крайней мере магическую проверку Софья прошла легко. На ней не было чар или личин, как не теплилось в ней даже крохотного огонька собственного дара. Обычная девушка, пусть и с провалами в памяти.

Илья списал это на побочные действия медовой воды. Все же у той еще мало практических испытаний, хотя бы потому, что подходящие пациенты попадались редко. Медовая вода сама по себе не залечивала раны и не сращивала сломанные кости, тем более не могла помочь при тяжелых опухолевых поражениях. Зато она подхлестывала все ресурсы организма, подталкивая его к восстановлению. После операций ее тоже можно было использовать, но там был велик риск смазать результаты из-за других примененных зелий. Потому приходилось искать пациентов, находящихся при смерти, но при этом не слишком пострадавших физически. Софья со своим утоплением в ледяной воде подошла идеально.

После больницы Илье нужно было попасть в медицинскую академию, где он читал лекции и вел практические занятия. Эта работа ему не слишком нравилась, потому как отвлекала от исследований и пациентов, зато платили за нее отлично. Да и лаборатории в академии были не чета больничным или его собственной.

Та сейчас стояла почти заброшенной, потому что дома он появлялся только чтобы переночевать. После смерти Таси находится там было невыносимо, а с приездом маменьки эта невыносимость утроилась. Потому Илья старался нагружать себя работой насколько, насколько это было возможным.

А вот появится невеста, и так уже не выйдет, с недовольством признал он. Чтобы все поверили в их отношения придется выходить с ней в люди, принимать гостей, знакомить Софью с друзьями и коллегами. Хотя бы для того, чтобы ее появление на балу у губернатора не вышло внезапным.

Но сколько бы ни думал об этом, не получалось вызвать у себя досаду. Напротив, они только расстались, а Илья уже ждал их новую встречу. В конце концов, нельзя было просто так спускать ей все произнесенные глупости. Взять к примеру то, что он уже староват для такой молодой невесты. От злости сказала, не иначе!

Глава 4

Зима в этом году выдалась лютой. Пускай на календаре давно наступила весна, но до сих пор держались холода и лежал снег. Вот и сейчас среди бела дня мела метель, завывавшая ветром на широких улицах Снежеграда.

Илья плотнее закутался в шарф и уверенно зашагал к трамвайной остановке, благо та располагалась совсем рядом. Но стоило ему сделать несколько шагов по тротуару, как рядом притормозил громоздкий черный мобиль. В нем сразу же опустилось стекло, а изнутри раздался голос Макара:

– Влезай, подброшу до академии!

Спорить Илья не стал и уже через минуту сидел в теплом, пахнувшем кофе и пряностями салоне.

– Доброго дня, – ответил он и с комфортом устроился на сиденье. – Хорошо, что встретились, погодка сегодня не радует.

– Да я тебя специально ждал.

Макар с совершенно серьезным видом тронулся с места и мастерски повел мобиль к ближайшему мосту. Кроме злополучной Хомки, Снежеград пересекало еще две реки, что создавало определенные трудности для транспорта. Зато летом в большинство точек города можно было добраться и на речном трамвае, куда более тихом и приятном, чем обычный.

– Тут такое дело, – с нехорошей интонацией продолжил Макар. – Начал я аккуратно расспрашивать о твоей Софье, и оказалось, что ей интересуется кое-кто еще. Полицейский, которого подозревают в связи с бандой Пьера Три Пальца. Вот он наводил справки, не находили ли похожей девицы среди живых или мертвых.

– Может, совпадение? – произнес Илья, хотя сам не слишком в это верил.

С одной стороны, внешность у Софьи вполне типичная: светловолосых девиц в Снежеграде хватает, с другой, каковы шансы, что две из них одновременно влипли в неприятности?

– Может и совпадение, – согласился Макар. – Тем более в самой банде таких девок точно нет, я проверил. Но ты все равно осторожнее с ней.

Илья промолчал, на что друг сразу же насторожился.

– Выкладывай.

– Я предложил ей сыграть роль моей невесты.

– То есть имея под боком целую лечебницу, битком набитую женщинами, ты выбрал единственную, о которой ничего не знаешь?

– Другие бы не согласились, – отрезал Илья. – А если бы и да, могли воспринять мои ухаживания всерьез и настроить планов. Мне нужна невеста, а не жена.

– Ох, Илья Андреевич, помутилось у тебя в голове от этой должности! – притворно вздохнул Макар. – Подождал бы еще, может быть, Емельянов бы и образумился. Где он еще найдет такого алхимика?

– Пока я буду ждать, он назначит Голубицина. Тот хоть и талантами не блещет, зато благонадежен. Женат с университетской скамьи и настрогал пятерых сынков.

– Хочешь, компромат на него отыщем?

– Нет, – Илья покачал головой. – Это уж совсем за гранью. Да и не выглядит Софья опасной, вполне милая девушка.

Только любит полковников и обозвала его стариком. Но что-то подсказывало, что Макар запишет это ей в плюсы, а не в минусы, поэтому Илья и промолчал.

– Проблема пока в том, что идти ей некуда, а поселить у себя дома девушку, пусть даже свою невесту, я просто так не могу. И квартиру ей снять тоже. Пойдут слухи, что Гордеев просто перевез поближе свою давнюю любовницу, а такое Емельянову не понравится.

– Да это не проблема, – скривился Макар, не отвлекаясь от дороги. – Придумаем что-нибудь.

***

Другая трудность, о которой Илья не стал рассказывать другу, заключалась в том, что у Софьи практически не было приличной одежды. Только застиранная и безразмерная больничная и та, что они со Стешей выбрали из пожертвованной монастырю. Илья особенно не вникал в процесс, но понимал, что невесте важного человека не стоит ходить в чужих обносках.

До начала пар оставалось еще немного времени, поэтому он решил заглянуть в один из магазинов готовой одежды, куда любила заглядывать Лизавета Сергеевна. Точнее, она вынужденно перешла туда, когда Илья отказался оплачивать ей постоянные заказы у личной портнихи. Та, к слову, обшивала приближенных к царской семье, потому просила за свою работу столько, что пробивала изрядную брешь в бюджете семьи Гордеевых.

Илья, хотя и не жаловался на заработки и прибыли от патентов на зелья, кроме того неплохо вложил отцовское наследство, все же не желал спускать все на наряды для Лизаветы. Тем более у него и дети подрастали, которым тоже бы не помешал хороший старт в жизни. Да и вообще, что за странная прихоть набивать гардеробную тряпьем, которое надевается в лучшем случае пару раз?

Счета из магазинов и от новых портних тоже приходили изрядные, но и с прежними тратами они не шли ни в какое сравнение. Поэтому Илья и решил одеть Софью в одном из знакомых ему магазинчиков. Купит ей один наряд, а остальное подставная невеста приобретет сама.

Расхаживая между рядами, Илья ругал себя за то, что так мало интересовался модой. Здесь висели целые ряды платьев разных цветов и фасонов, попробуй выбери подходящее. В конце концов, он порылся в памяти, вспоминая, в чем студентки посещают его лекции, и вытащил парочку похожих нарядов. В его руках оказались темно-синее платье, достаточно строгое, но из дорогой приятной на ощупь ткани. И серый костюм, состоявший из жакета и юбки. Нет, все же платье, в костюме Софья будет похожа на гувернантку или строгую классную даму.

– Илья Андреевич! – раздался рядом радостный возглас.

Стоило же обернуться, как он заметил Валерию Урусову, старинную маменькину подругу. Точнее, сама Валерия была на несколько лет старше Ильи, но Лизавета Сергеевна сторонилась своих сверстников, считала их слишком старыми и скучными. Богемная столичная тусовка ее тоже не приняла, потому Лизавете пришлось довольствоваться книжным клубом Валерии и редкими встречами с давними друзьями семьи и родней. Последних, матушка терпеть не могла, но и деваться ей было некуда.

– Валерия Всеславовна, – кивнул ей Илья и натянуто улыбнулся. Прятать платье за спину было глупо и поздно, а никакого подходящего вранья не приходило в голову.

– Не ожидала вас здесь увидеть, – не сдавалась она, сама в несколько рядов обвешанная будущими обновками. – А я вот готовлюсь к новой презентации в нашем клубе. Представляете, сама Ярослава Шинская будет проездом в столице и представит свою новинку. Она обещала организовать чтения и раздать автографы. Впрочем, вам это вряд ли интересно.

– Ну что вы! – искренне заверил Илья. Сейчас он был готов обсудить все творчество неизвестной ему Шинской, лишь бы уйти от неудобных вопросов. Но Валерия то и дело косилась взглядом на платье в его руках, поэтому Илья решил объясниться до того, как она придумает свои версии его происхождения.

– Подбираю подарок невесте, – признался он.

– О, Илья Андреевич! Так за вас рада! – Валерия всплеснула руками и всучила все приготовленные наряды подбежавшей девушке-консультанту. – Это просто невероятное чудо! Лизочка наверняка в восторге.

Вот уж вряд ли. Она, пусть и отказывалась признавать себя матерью Ильи, по крайней мере вслух, совершенно искренне считала себя главной женщиной в его жизни и не хотела ни с кем делить этот статус.

– Обязательно заглядывайте к нам в гости, не терпится познакомиться с вашей невестой, – закончила Валерия.

– Софья долгое время жила в монастыре и пока сторонится светской жизни, – тактично ответил Илья.

– Ничего, это дело наживной!

На этом она удалилась в примерочную, а Илья отправился расплачиваться за наряд, запоздало подумав о том, что нужно было попросить Валерию ничего не говорить матушке. Но не понесется же она сразу из магазина к Лизавете?

***

Понеслась. Только это и успел подумать Илья, когда заметил недовольную матушку, дожидавшуюся его в холле. Несмотря на поздний час Лизавета Сергеевна бродила по дому в выходном платье, при прическе, и недобро поблескивала бриллиантами в серьгах. Но хуже того, в руках она сжимала жутковатый лысый комок, отзывавшийся постоянным жалобным скулежом.

– Илья! – тут же подскочила маменька и понеслась на него. – Ты не желаешь объясниться?

– Нет, – ответил он и направился к гардеробной, устроить там промокшее от снега пальто.

Время близилось к десяти вечера, единственное, чего он желал – поужинать и завалиться в постель, а не объясняться со взбешенной матушкой. Которая от безделья целый день выдумывала новый скандал.

– Конечно, зачем говорить со мной, – продолжала она, сжимая розовый орущий комок. – Ведь кто я для тебя? Судя по всему, никто, если даже Лера раньше узнает о твоей грядущей женитьбе! Это ведь ужасно и возмутительно, отмени все, пока не поздно!

«Потому что даже Валерия за меня порадовалась, а ты только стенаешь и выжимаешь из себя несуществующие слезы!» – вертелось у него на языке. Но спорить с маменькой было бесполезно, она все равно не услышит никаких аргументов, только распалится сильнее.

– Ну раз ты все знаешь, – Илья постарался взять себя в руки и говорить как можно спокойнее, – то проследи, чтобы горничная завтра подготовила гостевую комнату для Софьи.

– Я не стану жить под одной крышей с какой-то девкой! – взвизгнула она.

– У тебя хороший дом под Ржевцом. Там природа, свежий воздух, яблоневые сады под боком. Давно предлагаю туда перебраться.

Лизавета набрала полную грудь воздуха и сжала кулаки, но промолчала. Они оба знали, что прекрасный во всех отношениях городок Ржевец совершенно не подходил под размах матушкиных запросов. Какие там развлечения? А светская жизнь? В Ржевце жили и трудились обычные люди, выращивали яблоки на все царство и экспортировали соседям. А еще – открыли заводы по производству соков, пюре и пастилы. Возвышенной Лизавете совершенно нечего там делать и не с кем общаться. Главное – некому пить кровь, а без этого она скучала и загибалась, точно упырь из древних сказок.

В молодости Лизавета были подающей надежды актрисой, даже успела блеснуть в паре театральных постановок, после одной из которых и подцепила Андрея Гордеева, известного столичного лекаря, пользовавшего царскую семью. Семья Гордеевых не слишком благоволила браку, но сдалась под напором отца. Что случилось дальше, Илья не знал, только помнил, что почти все детство провел с отцом и гувернанткой. Какое-то время он даже искренне считал ее своей мамой и удивлялся, когда появлялась настоящая.

Она возникала в его жизни короткими вспышками, когда не была занята в постановках или на гастролях. Влетала яркой птахой, чмокала его в лоб, вываливала гору критики в духе: ах, Илюша, с таким носом как у тебя стоит уделять больше внимания прическе. У тебя ужасный цвет кожи, не сиди столько над учебниками! Как жаль, что ты целиком пошел в отца, с такой внешностью тебе не найти себе приличную жену.

С годами Илья понял, что в чем-то она права. Отцу так и не удалось найти себе приличную жену. Ведь мамы других знакомых ему мальчиков вели себя совершенно иначе.

Еще Лизавета строго-настрого запретила называть себя «матушкой», обращаться к ней стоило только по имени. Ходить куда-то вместе нельзя. Потому что такой рослый и нескладный сын делал Лизавету старухой. Беспокоить ее своими проблемами нельзя. Навещать его во время болезни она тоже не собирается, ведь можно заразиться и потерять голос! Или, не приведи Отец Небесный, испортить оспинами кожу.

Постепенно Илья привык считать себя наполовину сиротой, у которого есть отец и странная женщина Лизавета, визиты которой нужно просто пережить. Дальше он поступил в лицей, затем – в медицинскую академию, встретил Тасю… Потом она заболела, умер отец, через год после него – Тася. И только тяжелым помешательством от горя можно объяснить то, что Илья согласился на предложение Лизаветы пожить у него. Маменька обещала помочь с внуками и домом, а на деле оказалась одной большой проблемой.

– С твоей стороны было крайне непредусмотрительно найти себе невесту, не посоветовавшись со мной! – выпалила она и гордо расправила плечи. – После такого даже не думай, что я буду помогать тебе в отношениях с ней или разрешу плакаться у меня на груди.

– Мне бы такое даже в голову не пришло, – честно ответил Илья и тут же поморщился от оглушительного мявка. – Это кто у тебя на руках? Ты подобрала котенка на улице?

От возмущения Лизавета побагровела и тут же сунула лысое нечто в лицо Илье:

– Это элитный котенок редчайшей итилийской породы! Матильда Августина ди Лоренцо! Я купила ее сегодня, хотя для этого пришлось ехать на другой конец города на такси, ведь ты отказываешься покупать мне собственный моб…

– За сколько? – перебил ее Илья, разглядывая бедное трясущееся существо. Насчет редчайшего Лизавета не ошиблась, второго такого уродца еще поискать!

– Сущие мелочи для такой породы, – уклончиво ответила Лизавета. – Мне еще сделали скидку…

– Сколько? – Илья отодвинул котенка от своего лица и навис над матушкой.

– Всего-то пять сотен, я же говорила, это сущий пустяк!

Пустяком это было только для живущей в собственном мирке Лизаветы. Та же Стеша, первоклассная медсестра, получала в месяц всего полторы сотни рудов. Зарплата Ильи в этой же больнице составляла три сотни, а матушка влегкую спустила все пять на лысоватое нечто и даже не чувствовала себя виноватой.

– Откуда ты взяла столько? – злился Илья. – Нет, погоди, скажи лучше, зачем ты их потратила? Сама же кричала, что не хочешь видеть никаких котов в доме, когда Ксения принесла серого котенка от подруги?

– Только ты можешь сравнивать беспородного уродца с элитным представителем редкой породы! Матильду не стыдно будет показать подругам…

– Ах вот оно что!

Илья мрачно вздохнул и отправился к себе в кабинет. Иронично, что и в этой ситуации виновата Валерия. Супруг подарил той породистого котенка к юбилею, и Лизавете сразу же понадобился такой же. Только еще дороже. Здесь она не промахнулась, потому что любимица Валерии стоила всего семьдесят рудов.

– Вернись, мы не договорили! – кричала Лизавета ему в спину, но Илья уже закрыл дверь и устало повалился в кресло. Слишком хорошо он знал тему для предстоящего разговора: если матушка махом спустила пять сотен, то осталась без денег до конца месяца. А выдавать ей новую порцию купюр на непомерные траты он не собирался.

***

К завтраку Лизавета не спустилась. Но время, когда Илья собирался на работу, было для нее несусветной ранью. Вытащить себя из уютной постели в семь она не могла даже ради скандала. Зато Ульяна Викторовна уже сидела в гостиной и потягивала кофе.

Она числилась гувернанткой у Федора и Ксении, но Илья и сам не заметил, как Ульяна стала практически членом семьи. По крайней мере с ней он проводил куда больше времени, чем с матушкой. По утрам Ульяна всегда вставала пораньше, чтобы позавтракать с Ильей и поделиться с ним происходящим в жизни детей.

Но сегодня и у нее были темы поинтереснее.

– Илья Андреевич! – гувернантка подскочила на ноги, едва завидев его в дверях. – Ох, какое несчастье!

Договорив, она приложила руки к груди и еще сильнее вытаращила глаза, и без того всегда бывшие слегка навыкате, как у гигантской совы. Кто-то наверняка счел бы Ульяну привлекательной: милая, ухоженная барышня, еще не справившая тридцатилетие. Темные густые волосы и пухлые губы только подчеркивали ее красоту. Но Илья, во-первых, считал неэтичным засматриваться на гувернантку своих детей, во-вторых, всерьез беспокоился о ее глазах. Даже предлагал Ульяне проверить щитовидную железу, на что получил массу возмущений.

Вот и сейчас он наблюдал за тем, как она таращится, и едва сдерживался от мыслей оттащить девушку-сову в больницу насильно. Из-за этого не сразу сообразил, о чем именно она говорит.

– Какое такое несчастье?

– Дети! – продолжала Ульяна. – Они вчера были сами не свои после разговоров о вашей скорой женитьбе.

И пусть он понимал, что добродушная Валерия вряд ли поделилась новостью из-за злого умысла или желания посплетничать, скорее – случайно заглянула в гости и не смогла сдержаться, но все равно злился на нее. Лишила последних спокойных денечков! Нет, рано или поздно семья бы все равно узнала о Софье, но лучше бы поздно.

– Да, вы правы, – признался Илья, – сегодня вернусь пораньше и поговорю с ними.

– То есть вы даже не отмените это вопиющее событие? – ужаснулась она.

– С чего бы? – Илья удивился и испытующе поглядел на Ульяну.

Та же несколько раз схватила ртом воздух, видимо, подбирая достойный ответ, затем сложила руки на коленях и выше задрала подбородок.

– Дети крайне расстроены вашим решением!

– Они просто еще не знакомы с Софьей. Уверен, потом они изменят свое мнение, ведь она чудесная девушка.

И с крепкими нервами. В общем, то, что доктор прописал в его ситуации. Но выслушивать нотации от гувернантки Илья не собирался, тем более не понимал ее возмущений. Возможно, Ульяна боялась, что с появлением госпожи Гордеевой ее отправят искать другое место службы? Или вправду беспокоилась о детях? Но копаться в ее голове и раздумывать над истинным причинами Илья не стал, а на следующую попытку Ульяны заговорить ожег ее взглядом.

Этак он докатится до того, что будет от горничной и кухарки выслушивать лекции о неправильном выборе невесты!

Глава 5

Уж не знаю, о чем Илья говорил с заведующим нашего отделения, но к вечеру в моей коморке стояла новая кровать с удобным матрасом, приличная тумбочка и даже висело зеркало. За последнее я была особенно благодарна, потому как с ним было легче привыкать к Полининому лицу. Интересно, смогу ли когда-нибудь воспринимать его своим? Или так и буду шарахаться от отражения?

Практически перед самым отбоем Стеша занесла мне еще один презент от Ильи: коробку конфет и платье. Я с недоумением развернула второе и вначале не поверила своим глазам. Как-то не ожидала от заносчивого алхимика такого подарка. Стеша одобрительно присвистнула, разглядывая материал и фасон, но потом покачала головой:

– Зря меня не взял за покупками, а то бы еще и шубку присмотрели, и сапоги, и булавки. То есть не их, конечно, а белье, – закончила она почти шепотом, хотя никого кроме нас в каморке не было.

Здесь я мрачно кивнула. С последним в больнице было совсем туго. В стандартный набор вещей для пациенток оно не входило, только сорочка и халат, так что я обходилась парой простеньких и не слишком удобных комплектов, которые купила Стеша. И то, чувствовала себя виноватой перед ней, что ввела в растрату.

Но и другого способа разжиться бельем за неимением работы я пока не придумала. С Ильей же у нас был совсем не тот уровень отношений, чтобы просить у него прикупить белье. Собственно, я и платья совсем не ожидала. Вот войду в статус невесты, тогда и попрошу себе «на булавки».

– Давай чаю попьем, – предложила я, убирая несъедобную часть подарка в тумбочку.

И пусть для меня оно выглядело непривычно из-за длины и фасона, да и в целом я больше уважала джинсы и брюки, но на вид – дорогая вещь, в такой странно бегать по столовой или носиться по больничным коридорам.

На предложение Стеша радостно кивнула и позвала меня в сестринскую. Вообще в отделении магической и алхимической терапии трудилось трое сестер, ходивших на работу посменно. Но Стеша была кем-то вроде старшей. К тому же она не без оснований считала, что без ее деятельного участия все отделение, обслуживающее еще с десяток других, развалится. Илья же появлялся и исчезал, а Стеша постоянно приглядывала за пациентами, и что еще важнее – за другими сотрудниками, чтобы не тянулись без надобности к зельям.

Так что она без возражений брала себе все возможные дежурства, да и жила достаточно близко, чтобы в случае чего быстро вернуться на работу. Собственно, само отделение только называлось так, на деле оно состояло из кабинета Ильи, ординаторской для приходящих на дежурства магов, сестринской и двух процедурных. Все пациенты располагались в других отделениях, в зависимости от их болезней. Так я обитала в обычной терапии, откуда мы со Стешей и ушли в алхимическую сестринскую, чтобы выпить чаю с конфетами.

Воду здесь кипятили в чем-то, похожем на самовар. Только грели его не углями, а специальным кристаллом. Он начинал раскаляться, стоило произнести над ним специальную фразу. Просто умный чайник какой-то! Разве что музыку сам не включает.

Стеша тем временем суетилась вокруг небольшого столика, засыпая в чайник заварку.

– А правда что Илья Андреевич тебе предложение сделал? – спросила она с затаенным ужасом.

– Угу, – я не стала уточнять, какое именно.

– Бедная, – тяжело вздохнула Стеша.

***

Под моим недоуменным взглядом она решила пояснить:

– Характер у него не сахар, но у мужчин с этим вообще худо. Вот маменька его, Лизавета Сергеевна – сущий упырь!

– А мы ее колом осиновым, – я беспечно махнула рукой. На что Стеша всплеснула руками:

– Посадят же! Хотя, по правде сказать, осудят не слишком. Она как-то вбила себе в голову, что я хочу соблазнить Илью Андреевича. Так приходила ко мне домой ругаться! Чуть маму до сердечного приступа не довела. А уж сколько соседки потом судачили…

– Представляю, – поддержала ее я и вытащила из коробки одну конфету.

Шоколад в этом мире я пробовала впервые и едва удержалась от того, чтобы не застонать от удовольствия. В меру горький, ароматный, правильно плавящийся на языке. Что ж, если Илья умеет так выбирать конфеты, то у нас есть все шансы поладить. Хотя бы на время этой авантюры с помолвкой.

– А потом познакомился он как-то с милой преподавательницей, тоже вдовой. Что ты думаешь? Бедняга уехала из Снежеграда после одного ужина с Лизаветой Сергеевной!

– Может, совпадение, – я пожала плечами и отхлебнула чай. Тот тоже был выше всяческих похвал, хотя и крепковат на мой вкус. Но Полинино тело не валилось от одного глотка с приступом гипертонии, так что можно спокойно пить его и радоваться. – А Лизавета Сергеевна – просто любящая мать.

– Да какая она любящая! Просто привыкла у Ильи Андреевича на шее сидеть, и боится, что на двоих там места не хватит. Она и детей-то его все пытается в закрытые школы где-нибудь на востоке пристроить, но тут уж Илья стоит крепко.

Мне этого не понять, я с невесткой никогда не ссорилась. Даже не возражала, когда сын решил переехать к ней на другой конец страны. Если он счастлив, то и мне хорошо. Конечно, скучала без него и внуков, сейчас – особенно. Но я честно дорастила этого лба до его первых коронок на зубах, дальше, думаю, справится и без меня, хотя как же тоскливо, что больше мы не увидимся…

– В жизни не все идет так, как нам хочется, – заметила я.

– И то верно, – согласилась Стеша. – Одними конфетами и спасаемся.

Я угукнула, хотя и не слишком одобряла таких методов. Все же проблемы надо решать, а не заедать сладким. Но мою-то с переброской в другой мир не решить. Не прыгать же обратно в воду в надежде, что вынесет уже в родном городе?

Поэтому конфетки. Тем более они здесь просто отличные.

***

Заняться в отделении было откровенно нечем. Повязок я нашлепала на год вперед, уборки в столовой тоже хватало ненадолго, а ни к чему более серьезному меня не допускали. Радио включали только в общей комнате и строго по часам, а приносимые Стешей газеты я глотала и не замечала. Кроме того, мы с Полиной, оказывается, обе привыкли к движению и отчаянно скучали без него.

Уходить далеко от больницы я боялась. Мало того, что на меня могут охотиться, так еще и вдруг остановит полиция, а документов нет. Стеша же постоянно была занята на работе, вырывалась только на час-другой раз в несколько дней. Потому мне приходилось бродить по двору лечебницы и монастыря. Не такому уж маленькому, к слову. Но когда ходишь одними и теми же маршрутами день за днем, это здорово приедается.

Поэтому совсем скоро я начала делать простейшие упражнения в своей каморке, затем в коридоре, потому что там было больше места. Вскоре моими действиями заинтересовались врачи, а за ними – и некоторые пациентки. Лечебной физкультурой для взрослых я интересовалась постольку поскольку, но все равно смогла составить простенький комплекс, который делала вместе со всеми желающими. Естественно, с теми, кому разрешили врачи.

Те не сразу прониклись моими идеями, но вскоре тоже заметили эффект от упражнений и даже заставили сестер выучить некоторые из них, чтобы проводить гимнастику после моей выписки.

В общем, мы с моей группой ударников физкультурного труда дружно тянули руки вверх, а затем разводили их в стороны, когда в отделении показался Илья и отчего-то нахмурился. Вмешиваться в занятие он не стал, но все время стоял неподалеку и контролировал. Причем с таким видом, будто так и ждал, когда же первые жертвы повалятся в обморок, чтобы в срочном порядке оказывать помощь. Но я строго следила за подопечными, заставляла проверять пульс, да и тренировались мы не в первые.

Девушкам всех возрастов мои занятия, кстати, очень нравились. И не так скучно коротать целый день, и на выздоровление они шли быстрее. Зато Илья практически дышал огнем от недовольства. Едва же пациентки разошлись, он подхватил меня под руку и потащил к выходу, на ходу прошипев вполголоса:

– Софья Павловна, что вы себе позволяете? Этим несчастным нужно лежать и набираться сил, а не размахивать руками и не топать на месте, точно взбесившиеся лошади.

Эх, не видел он еще тренировки по зумбе в моем любимом фитнес клубе! Вот там да, вот там непотребство. А мои упражнения были совсем легкими, такие никому не повредят. Даже не знаю, что Илью в них так возмутило.

– Ну хватит вам злиться! – я выдернула руку и отстранилась, намекнув, что так уж и быть, пойду рядом, но без всякого принуждения. – Уже давно доказано, что умеренные физические нагрузки помогают быстрее восстановиться после болезней и легче их переносить.

– И кем же это доказано? – изумился он, сверкнув серыми, почти волчьими глазами. – Вы успели прочитать об этом в каком-то учебнике по медицине?

Я вовремя прикусила язык, с которого рвалось перечисление научных трудов, доказывающих пользу лечебной физкультуры. Издания-то, конечно, солидные, как и авторы, только из другого мира. Они Илье ни о чем не скажут.

– Из колонки Василисы Животворовой в Снежеградских Зорях, – ответила я и сложила брови домиком. Мол, дурную светловолосую голову меч не сечет.

Илья в самом деле закатил глаза и шумно выдохнул. От Стеши я знала, как плохо он относится к разным доморощенным лекарям, публикующим свои сомнительные советы в городских газетах и альманахах, поэтому и выбрала эту Василису. Она, в целом, писала вполне адекватные вещи, не чета советам прикладывать к нарывам жабу или стухшее мясо, как другие газетные лекари.

– Лучше бы вы пытались вспомнить свой настоящий адрес, чем забивали голову такой ерундой!

– Вспомнить все и бросить вас наедине с весенним балом? Этак вы, Илья Андреевич, никогда старшим алхимиком не станете! А насчет гимнастики не беспокойтесь. Лучше расспросите заведующего, он подтвердит, что занятия пошли пациенткам только на пользу.

– Софья Павловна, да большинству из них за шестьдесят! Это же солидный возраст…

– Вполне себе средний! – вспыхнула я. Тем более жили в Руде действительно долго. Медицина на уровне, продукты качественные, воздух свежий. Все же магические кристаллы не давали выхлопов и копоти, оттого даже в центре столицы дышалось легко и свободно. Живи не хочу, в общем. А он «солидный…»!

– Я уже понял, что духовно они вам сестры, но телесно это уже пожилые дамы…

– Которым только показаны умеренные физические нагрузки! – отрезала я, обидевшись за ровесниц. – Вы бы тоже лучше на тренировку сходили, а не поучали меня.

– Трижды в неделю там бываю, в рамках подготовки боевых магов. Вы и сами сможете в этом убедиться.

При этом он самодовольно изогнул брови, а я невольно покраснела, в деталях представив, как именно буду удостоверяться. Точнее, это наверняка остатки Полининых реакций, меня мужским телом не смутить, но вот так все причудливо сложилось. Илья смутился, видимо и сам сообразил, как двусмысленно прозвучали его слова, поэтому поспешил свернуть разговор.

– Послезавтра я заберу вас и перевезу к себе домой.

– Тогда буду рада небольшому взносу в наше постановочное семейное счастье, – нагло произнесла я. – Хочу докупить кое-что весьма важное для счастливой невесты.

Илья не стал расспрашивать, чем избавил себя от честного перечня этого кое-чего, только кивнул и обещал заглянуть после дежурства.

Толковый мужчина, чувствую, что мы с ним поладим!

Глава 6

Дня, когда он официально представит всем невесту, Илья ждал и боялся. Лизавета изображала страдания и муки от сыновьего предательства, поэтому почти не показывалась, дети восприняли новость ровно, но без всякого одобрения. Ксения все же проболталась, что они не верят его словам. Мол, папа просто немного сошел с ума и решил устроить им небольшую встряску. Ведь где бы он нашел себе невесту, которая была бы лучше мамы? А на худшее никто не согласен.

Он даже растерялся от такого выверта, но решил не развивать тему. В конце концов, ему хватит и вооруженного нейтралитета между детьми и Софьей. Продержатся пару месяцев, дальше бал у Емельянова, и все вернется на круги своя. Только у него будет должность, у Софьи – средства и документы, а у детей бесценный опыт, что отец не всегда будет принадлежать им. У Лизаветы же… А, впрочем, у нее и так есть котенок за пять сотен, что ей еще надо?

Единственная нерешенная проблема была в том, что Илья до сих пор плохо представлял, как поселиться с Софьей и не нарушить при этом приличий. Он уже хотел плюнуть на эту затею, снять просторную квартиру для нее и Стеши, и на этом успокоиться.

Спасение, как это всегда бывает, пришло с неожиданной стороны. Илья возился с эликсирами в лаборатории при больнице, как в дверь гулко постучали.

– Входите, – крикнул он, чтобы наверняка расслышали через толстую дверь.

На пороге тут же возникла высокая, крепко сбитая дама в строгом монашеском платье и с платком на голове. Ее темные глаза глядели недобро и цепко, а разворот плеч сделал бы честь кулачному бойцу.

– Чем обязан? – спросил Илья, вставая с места.

– Сестра Элия, – коротко представилась она и протянула для рукопожатия жесткую ладонь с массивными костяшками. – Макар Григорьевич просил помочь вам с вашей проблемой. Я согласилась за небольшой взнос в фонд монастыря святой Фанасии.

– И сколько же он выложил?

– Не он.

При этом Элия так пристально поглядела на него, что Илья сразу же понятливо полез в кошелек и выгреб оттуда почти всю наличность, пообещав добавить еще чуть позже. А женитьба, даже фальшивая, оказалась крайне затратным делом! И это Илья еще не брался за оформление документов для Софьи, а те наверняка тоже оттянут немало средств.

– И чем, простите, вы можете мне помочь? – поинтересовался он, недоумевая, как Элия так быстро припрятала наличность. Просто ярмарочный фокусник, а не дама! Была пачка купюр и растворилась в складках ее платья. У которого, на первый взгляд, вообще не было карманов.

– Буду блюсти добродетель.

– Чью?

– Могу и вашу, – милостиво согласилась Элия. – Это, знаете ли, никогда не поздно начать! Но Макар Григорьевич просил просто поселиться с вами, чтобы честное имя служительницы святой Фанасии защитило вашу невесту от пересудов.

Илья даже растерялся от такого поворота. И почему, скажите на милость, ему самому не пришел в голову такой вариант? Монастыри хоть и потеряли былое влияние, но до сих пор играли весьма серьезную роль в жизни общества. Так что сестра Элия действительно могла служить оберегом для Софьи. Пусть и делала это не бескорыстно.

– Что? – она будто уловила его мысли и чуть склонила голову. – Вы видели, сколько котов обитает в нашем монастыре? А сердобольные горожане, которым лень ухаживать за своими престарелыми хвостами или раздавать котят, каждый день подбрасывают нам новые и новые их коробки. Еще корзины, мешки и прочее. Представляете, сколько денег уходит на кормежку и лечение этой оравы? А ваши алхимические капли против кошачьих свадеб? Это же настоящее разорение. Поэтому святая Фанасия совсем не против, когда ее имя используют во благо общего дела.

А если бы и была против, то вряд ли подаст знак с того света. Вообще, Илья считал небезосновательной версию, что почти все так называемые святые, просто сильные чародеи-самоучки, появившееся в то время, когда магия была под запретом. Та же святая Фанасия совершала вполне объяснимые «чудеса», кроме, пожалуй, ее легендарной способности оборачиваться кошкой. И она же была причиной того, что во всех ее монастырях всегда привечали хвостатых.

– Кошек-то я видел, – согласился Илья, – а вот вас там не припомню.

– И часто вы заглядываетесь на монахинь? – отбила она. – В общем, пойду перекинусь парой словечек с вашей невестой, а потом можете везти нас домой.

– У меня работа.

– И что? Предлагаете мне тут весь день торчать?

На этом она выразительно изогнула брови и удалилась, будто вопрос был уже решенным. Илья проследил за ней и с досадой отодвинул от себя пробирки. Из университета он заранее отпросился, да и в больнице держать не будут, знают, что проще вызвать из дома, чем ссориться с именитым алхимиком.

Вообще-то Илью ждали во многих городских больницах, звали и в ту, что принадлежала специальному управлению. И он в самом деле в нее наведывался, если подворачивался какой-нибудь сложный или интересный случай, как и в ряд других мест, но на постоянной основе трудился только в больнице святой Фанасии. Изначально – потому что Тася его об этом попросила, она часто помогала в самом монастыре, заглядывала и сюда. Потом просто не смог бросить лечебницу, казалось, это сделав это, предаст память жены.

Смешно сказать, они и познакомились здесь. Он, тогда еще студент, проходил в монастыре практику, а Тася влезла на дерево, чтобы спасти котенка. Слезть оттуда она уже не могла. Устроилась на ветке на пару с тем самым котом и сидела с самым независимым видом. И от помощи поначалу яростно отказывалась, считала ее неприличной.

Желающих помочь симпатичной девушке нашлось немало, но как-то вышло, что именно Илья уговорил ее спрыгнуть ему на руки, затем рассмеялся, что теперь, как честный человек, просто обязан жениться. Девушка громко возмутилась, заявила, что она пока о таком не раздумывает, а плотно занята учебой. И вообще. Сероглазому наглецу пора бы поставить их с котом на землю.

Где-то к середине ее тирады Илья понял, что насчет женитьбы это никакая не шутка. Он эту девушку никогда не отпустит. Многим позже Тася смеялась над этой историей и говорила, что сама святая Фанасия подстроила их встречу.

Так может она и с Софьей подсуетилась? Неспроста же та рассказывает, что полезла в воду за котом?

***Илья усмехнулся над внезапной мыслью и принялся наводить порядок в кабинете. Этак он скоро и сам уверует в силу древней чародейки!

Я, конечно, ждала любых вывертов судьбы, но никак не того, что на старости лет обзаведусь дуэньей. Потому до сих пор бросала неуверенные взгляды на сестру Элию и не понимала, как себя с ней вести. Прошлая жизнь меня к такому не готовила. Точнее, к прыжкам в другой мир – тоже, но к дуэньям особенно.

Элия устроилась рядом со мной на заднем сиденье такси, выгнав Илью на переднее, и теперь разглядывала городской пейзаж за окном. Говорила она мало и таким тоном, что даже не возникало желания спорить. И в целом напоминала темную каменную глыбу, по недоразумению натянувшую монашеское платье.

Илья объяснил, что ее присутствие нужно, чтобы соблюсти приличия. Я на это только пожала плечами. Надо, так надо. В конце концов, мне ее не кормить, не обихаживать, и даже разговоры поддерживать не обязательно. Впрочем, они у Элии и без того были лаконичными:

– Наконец-то тепло, – произнесла она, намекая на то, что сегодня температура держалась в уверенном плюсе, отчего по улицам бодро побежали ручейки, а снежные сугробы медленно оседали под своим весом.

– Ага, сейчас как развезется слякоть, замучаешься мобиль мыть! – возмутился таксист. – И пассажиры еще постоянно грязь в салон тянут, нет бы ноги вытереть, как следует…

Илья тут же бросил на него тяжелый взгляд, отчего таксист стушевался и заверил, что тащат, конечно, другие, а мы – образец чистоты и порядка. Я на это мысленно хмыкнула, а Элия только закатила глаза и крепче сжала ручку своего саквояжа. У нее был еще чемодан, но тот вместе с моим скучал в багажнике. Мне бы он не понадобился, все равно вещей было раз два и обчелся, но приезжать в новый дом с пустыми руками было несолидно, поэтому я и тащила за собой полупустой чемодан.

Точнее, весь багаж тащил Илья, Элия пристально следила, чтобы он в процессе не поцарапал и не уронил ее драгоценность, а я прощалась со Стешей. Она обещала навестить меня при первой же возможности, но все равно расставаться было тоскливо. Больница, как и возвышавшаяся рядом громада монастыря тяготили меня, но и уходить в большой мир оказалось страшновато.

Сейчас я с интересом разглядывала Снежеград, одновременно похожий и не похожий на знакомые мне старые города. Здесь не было бесконечных проводов или сверкающих вывесок, машин тоже раз два и обчелся, зато архитектура зданий выглядела вполне привычно.

– Тревожно мне, – вдруг произнесла Элия. На что я мысленно кивнула. Мне тоже было не по себе от всех этих событий. А трусишка-Полина вообще считала минуты до момента, когда же спрячется в новом доме.

– Отчего же? – поинтересовался Илья.

– А вдруг вы мне комнату плохую выделите? – пояснила моя дуэнья. – Или матрас тонкий. Я уже, знаете ли, не так молода, чтобы ютиться по чужим спальням.

– Если что – выберите другую, как и матрас, – сухо отозвался алхимик. – А то и купим новый, вместе с кормом для котов.

На этом они переглянулись, безмолвно продолжив диалог, но я не стала вмешиваться. В конце концов, это все проблемы Ильи, вот пусть и решает их. Насчет матрасов, своих и чужих, я уж точно волноваться не планировала.

Дом алхимика прятался за низким забором и выглядел почти сказочно. От кованых ворот к нему вела тропинка, с двух сторон украшенная обрезанными кустами. А за ними возвышались серые деревья. Могу поспорить, что с наступлением тепла, когда все здесь покроется зеленью и цветами, вид станет еще лучше.

– Смотрю, господ алхимиков государь не обижает, – озвучила мои мысли Элия, когда мы выбрались из такси. Затем первой подошла к двери и вдавила кнопку звонка. – Продрогла я на этих ветрах ваших.

Илья нахмурился и сжал челюсти, но не стал спорить, только открыл дверь своим ключом. Почти сразу же откуда-то с боковой дорожки показался здоровенный заросший мужик в расстегнутом тулупе, промычал что-то похожее на приветствие, затем подхватил наши чемоданы и удалился в дом, подволакивая ногу.

– Это Иван, – представил Илья, – помогает у нас по хозяйству, живет в отдельном домике в саду. Еще есть повариха, Галина Аркадьевна, и горничная, Зоюшка. За детьми присматривает гувернантка, Ульяна Викторовна. Иногда заглядывает Станислава Себастьяновна, но это уже моя бывшая гувернантка, учит с Федором и Ксенией фарузский. Вот, вроде бы, и все.

Я как-то даже растерялась после его слов. Не ожидала, что у алхимика обитает такая толпа народу! Дом, конечно, не маленький, но я привыкла жить одна, а не в такой развеселой компании. А ведь есть еще мать Ильи, двое его детей и сестра Элия.

– Но все они, кроме маменьки, милые и доброжелательные люди, – решил он подсластить пилюлю. – Вы легко найдете с ними общий язык.

– Главное, чтобы вы нашли его с моими документами, – при этом я не удержалась и подмигнула Илье.

Нашел чем пугать, честное слово! Да у меня каждый день было: пациенты, их родители, коллеги, начальство, соседи… А тут меньше десятка человек и ни один из них не сможет написать жалобу в департамент! Ну а что живут со мной, так куда деваться, привыкну.

Илья закатил на это глаза, намекая, как сражен моей корыстью. Но я не стала реагировать и неспешно пошагала к дому. Стоило отойти чуть дальше от ворот, как мне в уши ввинтился жалобный кошачий писк. Помня, чем это закончилось в прошлый раз, я постаралась не обращать на него внимания, но затем застыла на месте, вздохнула и сошла с дорожки, искать источник.

Может быть, у меня судьба такая: прыгать по мирам из-за несчастных котов? Вдруг в следующий раз вывалюсь в месте получше и потеплее. А то сейчас мне приходилось прыгать по небольшим островкам снега, чтобы не провалиться новыми ботинками в грязь.

Но сегодня мне повезло. Котенок оказался вполне настоящим, только очень худым и облезлым. Он сидел на небольшой проталине у корней дерева и трясся от холода, а еще безостановочно открывал рот, из которого вырывался слабый писк.

– Иди сюда, болезный, – произнесла я и сгребла его на руки, прижимая к себе.

Вблизи выяснилось, что нескладный котенок уже подросток, не худой и не облезлый, а просто подозрительно короткошерстный. Как будто его аккуратно подстригли. Но кто и зачем сделал бы такое?

– Матильда? – изумился Илья и забрал у меня котенка. Повертел его, вглядываясь в его, то есть ее зеленые глаза. Затем быстро стащил с шеи шарф и замотал в него бедную кошечку.

– Зачем вы выгнали такого малыша на улицу? Еще и стриженного? – чувствуя, что выдуманная семейная жизнь дает трещину, я ткнула Илью указательным пальцем в грудь.

– А похоже, что я был дома? – огрызнулся он. – Матильда Августина Кто-то Там Еще – кошка Лизаветы, якобы элитная и редкопородистая. Лысая.

– Скорее, снежеградская помойно-бритая, – вздохнула я.

На это Илья сжал челюсти и подвигал ими, отчего волчьи черты в нем проявились еще ярче. Но я чувствовала, что гнев направлен не на меня, поэтому не стала комментировать. Как и забирать себе кошачьего ребенка. Илья держал Матильду бережно, не позволяя холоду пробраться к ее тельцу, еще пару раз почесал за непропорционально большим ухом. И наблюдая за этим, я пришла к выводу, что суровые мужчины с котятами на руках – это очень, очень мило.

– Пять сотен, – неизвестно к чему пробормотал он и широкими шагами поспешил к дому. Я же поспешила следом, с опаской поглядывая на темные окна.

Глава 7

Внутри все оказалось не таким уж страшным. В доме было много света и открытого пространства, добротная деревянная мебель, повсюду стояли милые пустячки вроде ваз с сухоцветами или забавных фигурок.

Илья забрал нашу с Элией верхнюю одежду и отнес ее в гардеробную, на время всучив мне Матильду Августину. Мотю, если точнее. Она пригрелась, перестала кричать и даже блаженно щурила глаза. Я улыбнулась ей и решила, что это определенно моя кошка. Тем более здесь ее не любят, на холод выкидывают…

Холл в доме представлял одну большую комнату с лестницей наверх. У ее подножия нас уже ждали двое детей в сопровождении гувернантки. Ксения выглядела лет на десять-одиннадцать и походила на маленького ангела со старых открыток. Такие же темные гладкие кудри, ямочки на щеках, лучезарная улыбка и светло-голубой бант в тон милого платья в оборках. На контрасте с ней высокий и нескладный Федор смотрелся пугающе. Особенно из-за привычки сутулиться и глядеть на всех исподлобья. Еще не волк, но уже волчонок, готовый рычать и кусаться.

Гувернантка, похожая на гигантскую сову, улыбалась вполне мило, но как-то снисходительно. Будто говорила, ах, милочка, вы здесь и трех дней не протянете.

Я вернула ей гримасу, вложив в нее: это кто еще отсюда первым вылетит, голубушка. На этом игру в гляделки посчитала завершенной и терпеливо ждала, когда Илья представит нас друг другу и гладила Мотю. Потому и не сразу расслышала четкий, вбивающийся в уши стук каблуков.

Кто-то приближался к нам с неумолимостью сужающей круги акулы, и сделал все, чтобы его расслышали и обратили внимание. При этом Ульяна на секунду закатила глаза, Ксения едва заметно поморщилась, но тут же разгладила лицо, а вот Илья нахмурился еще больше.

– Эх, такой паркет угробит, – едва слышно шепнула Элия.

Развить тему она не успела, потому как наверху лестницы показалась эффектная темноволосая дама в ярко-алом платье. Она на мгновение остановилась, давая нам время полюбоваться ее внешностью, затем медленно и уже почти бесшумно поплыла вниз по ступеням с грациозностью королевы. Выглядела она действительно хорошо: чистая кожа без пигментных пятен, крепкая прямая спина, четкая линия подбородка. К тому же корсет на платье обозначал по-девичьи узкую талию, а я по себе прежней знала, сколько сил тратится на такую внешность. Потому и едва сдерживалась от того, чтобы не подбежать к ней и не шепнуть страстно на ухо: «Просто скажите мне имя вашего косметолога, и никто не пострадает!».

Но судя по надменному выражению лица, такого пассажа моя будущая фальшивая свекровь бы не оценила, пришлось сдерживаться. Тем более мне новой такие знания пока и не нужны.

– Лизавета Сергеевна Гордеева, – представил ее Илья, но не сделал попыток подойти и даже не улыбнулся ей. – А это, Софья Павловна Ольховская, моя невеста.

Меня царапнуло, что он не назвал ее мамой, только по имени, но вмешиваться в чужие отношения – последнее дело. Тем более Лизавета уже шла на меня, расставив руки для объятий.

Вблизи ее красотка несколько померкла, стали заметны морщины и пятна на руках, а еще – некоторая асимметрия лица. Лизавета все равно выглядела впечатляюще, но вот взгляд, холодный и цепкий, ее портил.

– Ах, милая моя, как я рада знакомству! – начала она и тут же звонко чмокнула воздух у моих щек. Я тоже не горела желанием лобызаться с незнакомой женщиной, поэтому не стала возражать. – А ваше платье, – она остановилась и оглядела меня с ног до головы, оценивая и прикидывая, как себя вести дальше, – потрясающее! Точно такие я видела в одном дешевеньком магазинчике в центре. Заглядываю туда пару раз в месяц выбрать что-нибудь простое и неброское для работы в саду.

Илья нахмурился и подался вперед, но я едва заметно качнула головой и расплылась в лучезарной улыбке.

– А мне и не важно, какое платье, – тем более здесь она точно врала, как сивый мерин, Стеша призналась, что отшившая его мастерская – вполне себе солидная и не дешевая, пусть и занимается готовой одеждой. – Главное, что мне его мой Илюшенька подарил!

После этого я сделала блаженное лицо и улыбнулась алхимику. От такого пассажа Лизавету едва заметно перекосило, а Ульяна поспешила сбежать, прихватив в собой Федора. А вот Ксения выскользнула у нее из рук и уселась на диванчике в углу.

– Понимаю, – Лизавета сложила брови домиком и сплела пальцы перед грудью, выражая мнимое сочувствие, – при вашем незавидном положении даже он неплохая партия. Хотя, моя дорогая, если бы вы не торопились, уверена, смогли бы найти подцепить кого-нибудь посолиднее.

– Мама! – недобро сказал Илья и пошел на нее. – Нам нужно поговорить наедине.

– Мама? – Лизавета опешила и сделал шаг назад. – Что за глупости, какая же я тебе мама? У такой юной барышни не может быть такого здоровенного мужлана в сыновьях!

– Да? – я продолжила разыгрывать дурочку. – Но Илюшенька красивый, точно как вы!

Некоторое сходство у них определенно было, хотя бы в цвете волос и глаз. Правда, у Лизаветы этот контраст темных прядей и серой радужки смотрелся совсем иначе, придавая ей не звериное очарование, а некоторую элегантную изюминку.

– И нос один в один, – поддержала меня Элия.

– Нос? – теперь Лизавета побагровела от злости и сжала кулаки, но нападать на массивную сестру не решилась.

– Угу, у хорошего мага правили, но если знаешь, куда смотреть – заметно. Еще разрез глаз тянули, контур, да и много еще чего по мелочи, – продолжала она. – Но результат хороший, уверена, этот специалист частенько на вас указывает, когда хочет похвастаться мастерством!

– Это уже слишком! Пусть она убирается из моего дома!

– Сестра Элия и не собиралась в Ржевец, – отрезал Илья. – А в моем доме она будет оставаться столько, сколько нужно. Идем.

На этом он подхватил Лизавету под локоть и потащил за собой. Моя дуэнья недоуменно покачала головой, затем поудобнее перехватила свою сумку и отправилась к лестнице, по пути кивнув Ксении:

– Не проводишь меня до свободной комнаты? Постоянно теряюсь в этих больших домах.

Та обожгла меня взглядом, но все же поднялась со своего места и поспешила за сестрой.

***

Илья почти силком дотащил Лизавету до столовой и закрыл за ними дверь. Ссориться на глазах у Софьи не хотелось. Пусть и фальшивая, но все же невеста! Хотя если вспомнить, то держалась она неплохо, наверное потому, что не воспринимала отношения с Ильей всерьез. А значит и не видела Лизавету своей свекровью.

Иначе бежала бы пешком до фейской границы!

– Зачем ты выбросила несчастную кошку? – со злостью проговорил Илья. – Что за придурь?

– Не смей так со мной разговаривать! – Лизавета задрала подбородок и чуть отвернулась, намекая, что не намерена поддерживать разговор в подобном тоне. При этом ее губы мелко затряслись, а на глаза навернулись слезы.

Все же Лизавета Гордеева была неплохой актрисой, пусть и не слишком успешной. Но вот Илья за столько лет успел изучить все грани ее мастерства.

– А то что? Съедешь отсюда?

Кажется, в его словах прозвучало слишком много надежды, потому как маменька недоуменно дернула плечом и скосилась на него, но ничего не ответила.

– Знаешь, так будет даже лучше, – продолжал Илья. – Не хочу, чтобы с моими детьми жила женщина, способная вот так запросто выбросить несчастную лысую кошку на снег.

– Она не лысая! – Лизавета наконец отмерла и в раздражении всплеснула руками. – Ты видел, сколько на ней рыжей шерсти? Валерия сказала, что эти мошенники просто побрили обычного котенка.

– И всучили тебе за пять сотен. Теперь я знаю, чем буду заниматься, если не смогу больше делать эликсиры, – Илья потер затылок и попытался успокоиться. – Но даже если кошка не лысая, она живая! Ты понимаешь: жи-ва-я! С ней нельзя так! Раз уж купила ее по цене подержанного мобиля, то будь добра, ухаживай.

– У меня на это нет времени, – Лизавета чуть скривила угол рта и приподняла брови. – Тем более сейчас, когда оказалось, что ходить с ней в гости не получится. Можешь возиться с Матильдой сам, можешь подарить своей невестушке. Она явно из тех блаженных, которые считают, что любить надо не за внешность. Жаль, что у тебя и доходы весьма скромные, – при этом она с жалостью оглядела Илью, как будто пыталась увидеть в нем хотя бы одно положительное качество. – Думаю, ты для нее всего лишь ступенька в покорении столицы. Сейчас оперится немного, обзаведется связями и упорхнет от тебя к птице поважнее.

Илья слушал ее и чувствовал, как перед глазами начинают мелькать мошки. Пускай его сватовство к Софье и было фальшивым, и держалось на его деньгах и связях, но Лизавета же об этом не знала! Она просто отрицала тот факт, что ее сыном может заинтересоваться кто-то еще. Искренне. Неподдельно. Просто из симпатии к его личности и не такой уж дурной внешности, а не доходу. О размере которого Лизавета даже не догадывалась.

– С этого дня я буду выделять тебе сотню в месяц, – как можно ровнее произнес он, выдавливая из себя по слову. – Покупки сверх этого обсуждаешь со мной. Счета просто не буду оплачивать, объясняйся потом с владельцами магазинчиков и ресторанов сама.

Лизавета ахнула от возмущения, но быстро взяла себя в руки.

– Твоя репутация пострадает, если по городу поползут слухи, что твоя мать нищенствует!

– Какая такая мать? – притворно удивился Илья. – Все знают, что я из жалости приютил у себя дальнюю родню. Никто не удивится, если я урежу ей содержание. Заодно перестанут шептаться, что Лизавета Гордеева живет не по средствам, видимо, имеет любовника.

– Вот и заведу кого-нибудь!

Илья пожал плечами. Любовник, так любовник. Пусть и он страдает от Лизаветиного характера. А то и, глядишь, увезет ее куда подальше. Желательно, на восток, поближе к дремучим фейским лесам.

Видя, что его не проняло, она решила сменить тактику.

– Займу денег у ростовщиков, и буду тратить столько, сколько считаю нужным. А долг придут трясти с тебя, как с главного мужчины в моей жизни.

А вот это уже было серьезно, потому как по закону Илья действительно отвечал за Лизавету. И аппетитов ее вполне бы хватило на разорение самого царя, не то что обычного алхимика. Но показывать страх нельзя, чуть маменька его почует, то сразу бросится, точно взбесившаяся нечисть.

– Банки тебе в обход меня ничего не дадут, а на всяких подпольщиков, ссуживающих деньги без документов, есть специальное управление. Ты же знаешь, что у меня там друг служит? Вот и выполню с ним план по раскрываемости на полгода вперед. А будешь дурить, соберу детей и уеду в Фарузу на год-другой, давно хотел на их лаборатории посмотреть, да и Ксения с Федором язык подтянут. А там можно и в Итилию, у них самая старая и уважаемая алхимическая школа. И разбирайся с долгами сама.

Она побледнела и прикусила губу. Угроза была серьезной. Даже если ей хватит сил собрать все необходимые документы, где взять средства, чтобы колесить по миру вслед за сыном? Самый последний барыга откажет ей в ссудах зная, что единственный источник дохода госпожи Гордеевой уехал за рубеж и возвращаться пока не планирует. А без Ильи у Лизаветы останутся крохи из отцовского наследства и государственная пенсия, которую еще нужно оформить. Не больно-то и пошикуешь на такие суммы.

Впрочем, здесь ей винить некого. Отец в свое время оставил Лизавете несколько паев в яблоневых садах Ржевца. При разумном подходе на эти деньги можно было счастливо и беззаботно жить. Но маменька зачем-то продала их и быстро спустила полученные средства, как и собственные сбережения. Тогда-то она и решила прибиться к Илье, рассудив, что неудачный со всех точек зрения сын с домом в центре столицы куда лучше съемной комнатушки или, упаси Мать Землица, работы.

– Не думала, что ты настолько бессердечный! И, кстати, кошку выбросила не я. Но не буду портить тебе минутку триумфа, ты же так горд собой. Поставил на место слабую, зависящую от тебя женщину, – выпалила она и гордо удалилась.

Илье хотелось побежать и догнать ее, успокоить и заверить, что он ничего такого не имел в виду, и матушка может жить в его доме сколько угодно, а еще прикупить пяток-другой платьев. Но силой заставил себя стоять на месте. Здесь же снова действовала правило общения с нечистью: протянешь руку – тебе ее оттяпают. И кто? Родная мать. Та, кому вроде как природой положено любить его и заботиться.

Отец Небесный, Тася с таким удовольствием возилась с детьми, обнимала их и целовала, выслушивала все секреты. Илья каждый раз любовался этим и думал, почему он вырос без всего этого? Честное слово, иногда он мечтал быть отцовским бастардом, которого Андрей Гордеев насильно всучил жене. Так было бы спокойнее. Но Элия права, внешнее сходство между ним и Лизаветой слишком велико для такого выверта.

Глава 8

Пока ждала Илью из чистого любопытства обошла холл по кругу. Всюду царила идеальная чистота, как будто пыль избегала оседать на всех этих статуэтках, салфетках и вазочках. Но Стеша в самом деле рассказывала что-то о чарах, помогающих сохранить чистоту. Так ли это, или у Гордеевых работает на редкость трудолюбивая горничная, я не знала и не особенно хотела знать. Не мне бегать с тряпкой вокруг всего этого добра – и ладно.

Но во всех этих мелочах, вроде сухоцветов или диванных подушек, вышитых вручную, чувствовалась неподдельная любовь к дому и его обитателям. Мне даже стало жаль незнакомую мне женщину, ушедшую так рано.

– Примеряетесь?

Я обернулась на голос и заметила стоявшую рядом Ксению. Теперь ангелочек недобро улыбался, разом проявив фамильные волчьи черты.

– К чему? – не поняла я.

– К дому, конечно, – девчонка брезгливо поморщилась и медленно пошла по кругу, точно хищник перед атакой. – Уже видите себя госпожой Гордеевой, хозяйкой всего этого? Планируете, как сделаете ремонт, а нас с Федькой сдадите в закрытую школу?

– Я? Ремонт? Упаси боже.

Такой ответ сбил Ксению с толку, отчего она ненадолго застыла и вытаращила глаза, напомнив этим сову-Ульяну. Кстати, куда она делась? Неужели приглядывает за Федором? Да этот малец через месяц-другой перегонит ее по росту! Хотя, возможно, его тоже ранило мое появление, а Ульяна просто поддерживает его и утешает.

Из комнаты, куда ушли Илья с Лизаветой, раздавались приглушенные крики и стенания. Ксения слушала их с явным недовольством, но и за мной не забывала следить. Тем временем Мотя завозилась у меня на руках, пришлось выпустить ее на пол. Там кошка сладко потянулась и подошла к ногам Ксении, о которые тут же с чувством потерлась. Впервые взгляд девочки смягчился и потеплел. Могу поспорить, что если бы не я, она бы уже подхватила Мотю на руки и отнесла на кухню угостить чем-нибудь вкусным.

Но рядом со злой мачехой нужно было держать лицо, поэтому она и осталась на месте. Вскоре ругань за дверью утихла и послышались шаги. В этот момент Ксения незаметно переместилась и толкнула стоявшую рядом со мной вазу. Пока она летела, девчонка успела в самом деле схватить Мотю на руки.

Ваза стукнула об пол, разлетелась на крупные куски, а сухоцветы расползлись разноцветным веером. Пока я наблюдала за этим, в холле появился Илья, на руке которого тут же повисла Ксения:

– Папочка, Софья разбила мамину вазу! Уверена, она случайно!

При этом она так искренне горевала, что я бы и сама бросилась утешать паршивку, если бы не видела, как оно было на самом деле. Илья тоже впечатлился, потому как слегка рассеянно ее обнял и поцеловал в лоб.

– Не волнуйся, у меня есть хороший клей.

Ксения всхлипнула еще горше, так, что даже Мотя испугалась и сбежала от нее. Я же быстро оценила ситуацию и всплеснула руками.

– Ох, я такая неловкая! – если девчонка ждала, что я буду возражать и доказывать свою невиновность, то зря. Думается, место старшего городского алхимика Илье важнее, чем ваза. Да и вряд ли любимую вещь его жены хранили бы в холле. Так что мне куда выгоднее было признать вину, чем устраивать скандал с десятилеткой. – Сейчас быстро соберу осколки, а потом все аккуратно склею.

– Зоюшка соберет, – махнул рукой Илья. – Идемте, Софья, покажу вашу комнату.

После этого он легко подхватил мою сумку и полупустой чемодан и уверенно пошел по лестнице вверх. Я же поспешила следом, разглядывая интерьер. Внезапно деревянные ступени сменились мраморными, потолок уполз ввысь, а рядом пристроились похожие на меня девушки. Все они были одеты в одинаковые темные наряды и шли по парам. Я не сразу поняла, что это снова кусочек Полининого воспоминания, а когда осознала, застыла, чтобы его не спугнуть.

– Барышни, – произнес хорошо поставленный женский голос. Мы все замерли и обернулись на него. – Напоминаю, что на ближайшие дни это место станет вашим новым домом. А значит – покидать его вы можете только с моего разрешения. Что будет с провинившимися, вы знаете.

Полина при этом ощутимо вздрогнула и склонила голову, а я почувствовала невообразимо мерзкий запах и пришла в себя. Рядом обеспокоенно хлопала ресницами Ксения, сжимавшая в руках флакон из голубого стекла. Если это те самые нюхательные соли, то хорошо, что я родилась в двадцатом веке.

– Вы так побледнели, я думала, потеряете сознание, – тут же произнесла она. – И вот, – после с виноватым лицом вытянула перед собой флакон, – решила помочь.

– Спасибо, – не слишком искренне ответила я. Все же не отказалась бы побольше узнать о Полининых злоключениях до того рокового прыжка. Но и поддаваться на провокации не стоило, поэтому я мило улыбнулась девчонке: – Ты так обо мне заботишься. Уверена, что мы поладим.

Тем более деваться мне из этого дома некуда.

***

Спальня мне как-то сразу понравилась: небольшая, но уютная и со всей необходимой мебелью. А еще собственным санузлом, что после общего больничного не могло не радовать. Я быстро разложила вещи по своим местам, затем рассудила, что достаточно пообщалась с семейством Гордеевых, поэтому набрала себе ванную горячей воды и с чувством отмокала там до сморщившейся кожи. Таинственные чары поддерживали температуру воды, так что вылезла оттуда я не скоро и полностью счастливой. Дальше расчесывала волосы гребнем, от которого они сами собой сохли и как будто разглаживались, одно удовольствие собирать в прическу. Закончив с этим, натянула одно из платьев попроще и тихо пробралась в библиотеку за книгами.

Хорошо, что Илья кратко рассказал план дома, не пришлось блуждать по коридору. Я набрала себе томиков по истории мира и медицине. Василиса многое стерпит, но надо же и меру знать!

Остальную часть дня я счастливо провела с книгами, вынырнув из них всего раз, ради ужина. Атмосфера за ним царила излишне чопорная. Все сидели над тарелками, водили по ним столовыми приборами, но ели без аппетита. Даже сестра Элия угрюмо ковыряла в рагу, которое я про себя обозвала ленивыми голубцами. По крайней мере выглядело и пахло оно похоже, да и состояло сплошь из капусты и неясных кусков мяса.

Лизавета к нему не притронулась и велела подать ей творог с цукатами, но приносить такое же детям запретила, якобы им вредно столько сладкого. Илья же, видя их кислые лица, попросил повариху сделать еще по порции десерта. Мы с Элией тут же увеличили количество порцией до четырех, что и оказалось нашей единственной темой для беседы. Не задалось наше знакомство, поэтому и продолжать его никто не планировал.

Дальше я сбежала в комнату, из которой вышла поздним вечером, перекусить перед сном. Потому что новое место, стресс, а организм у меня теперь молодой, можно сказать, растущий… К тому же Мотя успела соскучиться и усиленно скребла дверь. Так что от моей прогулки выходила двойная польза.

– Только на ночь возвращайся, а то опять окажешься на улице, – напутствовала ее я, на что кошка ласково потерлась о мои ноги и тут же умчалась в темноту коридора.

Я же остановилась на пороге. И в чем идти? Раньше-то я жила одна и могла хоть весь день расхаживать в пижаме или любимом домашнем костюме, а здесь такое не приветствовалось. Халат поверх ночной рубашки отпадал, попробуй угадай соответствует это местному этикету или нет, пришлось натягивать платье. А вот заплетать косу я поленилась, просто собрала волосы в пучок и заколола карандашом.

Затем прихватила светильник со стола и отправилась искать кухню. При дневном свете дом выглядел куда приветливее и меньше, а с наступлением темноты будто раздался и обзавёлся дополнительной площадью. И во всем этом пространстве шумели и вздыхали тени, перемещался кто-то невидимый и даже пахло совсем иначе, будто хвоей и табаком.

Я шагнула в коридор, высвечивая дальний его конец и заметила там расплывчатую фигуру, тут же растворившуюся в темноте. Но в том углу, насколько помню, не было жилых комнат. Только малая гостиная и библиотека. Кому бы понадобилось красться туда в темноте? Но гоняться за тенью не входило в мои планы. В конце концов, мало ли кому понадобился книжный томик на сон грядущий? А вдруг он еще и весьма пикантного содержания, а тут я выскочу из темноты и испорчу все удовольствие от чтения?

Поэтому я подхватила Мотю и пошагала с ней на первый этаж, нарочно громко ступая, чтобы все «привидения» успели попрятаться по комнатам. Но больше никаких сюрпризов не случилось, мы с кошкой благополучно добрались до столовой, потоптались там и зашли на кухню.

Здесь уже расположилась Ульяна, попивающая молоко с пряниками. При этом на гувернантке была длинная приталенная кружевная рубаха и легкий пеньюар, так и ползущий с ее плеч. Чувствую, не меня она ждала в таком наряде. Впрочем, я бы тоже легко обошлась без компании, но как вышло, так вышло.

Я кивнула ей, потопталась немного, прикидывая, есть ли здесь подобие холодильника и как оно может выглядеть, потом налила себе остывший чай в чашку и придвинула ближе вазочку с печеньем. Завтра разузнаю, где здесь хранится еда, а пока и этого хватит.

– Тоже не спится? – доверительным тоном спросила гувернантка, склонившись ко мне.

– Это все Мотя, Матильда, – поправилась я.

Предательница кошка уже с аппетитом поедала оставленное для нее угощение и не обращала внимания на происходящее.

– Ну да, кошки мистические существа, стерегущие границу миров, – заметила Ульяна, на что я важно угукнула. Знала бы она, насколько права! – Но вы наверняка и сами почувствовали, что в доме неспокойно.

Я на мгновение насторожилась, как будто Ульяна могла знать о виденной мной тени. Затем взяла себя в руки и мило улыбнулась.

– Уверена, Илья Андреевич быстро помирится с Лизаветой Сергеевной.

– Да я про другое! Вы ведь знаете, что случилось с первой женой Гордеева?

Если честно, то не слишком хорошо. Стеша рассказывала, что та сгорела от болезни, так быстро, что никакие эликсиры не помогли. Печально, конечно, но так бывает.

В любом случае обсуждать Таисию с совой-Ульяной мне не слишком хотелось. Она так таращилась и поблескивала глазами в отблесках светильников, что стало как-то мерзко.

Но Ульяна слишком торопилась поделиться сплетней, поэтому не обратила внимания на мою реакцию:

– Говорят, она была ведьмой. И вот перед самой кончиной она изрекла, что позаботится о своих детях и муже. С тех пор и бродит здесь… ночами.

Я склонила голову, не понимая, как на такое реагировать. Стань госпожа Гордеева призраком, то, думается, Ульяна бы первой получила по голове люстрой. Уж я бы точно не простила ей такие пеньюары. Второй бы наверняка пострадала Гордеева-старшая…

– Ульяна Викторовна! – раздался строгий голос Ильи. Он тут же возник на пороге, сердито поблескивая глазами. – Вам бы за детьми приглядывать, а не пересказывать глупости.

Под его строгим взглядом гувернантка подскочила, поправила наряд и поспешила сбежать с кухни, сжавшись при этом в комок. Ну кто же так соблазняет, честное слово? Да и зачем? Она же явно боится Гордеева. Чудны дела твои, святая Фанасия, в общем.

Илья же шумно выдохнул, порылся в одном из шкафов и вытащил оттуда тарелку мясной нарезки, а из другого – хлеб. Выставил все это передо мной и добавил коробку конфет. Затем поставил греться чайник. Вот все-таки имеет он подход к женщинам! Я даже залюбовалась, как Илья возится с заваркой, а затем разливает чай по чашкам.

– А Ульяну не слушайте, – наконец проговорил он, а я кивнула. – Я регулярно проверяю дом на нечисть, как и положено по царскому указу. Да и не была Тася ведьмой и очень нас любила. Она бы не стала бродить по дому привидением и пугать моих невест.

– Охотно верю, кому охота и в посмертии за мужем таскаться? Уверена, и там есть дела поинтереснее, – согласилась я и пододвинула к себе тарелку с нарезкой.

Илья как-то скривился, будто обиделся на мое пренебрежение загробными узами брака, но потом нехотя согласился:

– Да, Тася бы скорее о детях заботилась, чем гоняла моих невест. Тем более к чему ей стараться, когда Лизавета работает куда эффективнее? Да вы и сами заметили.

– Поверьте, без жалобы в департамент, у нее нет ни единого шанса со мной справиться.

Я широко улыбнулась, а Илья если и заметил странность, то предпочел промолчать о ней, только незаметно пододвинул ко мне коробку конфет. Мол, уверенность-уверенностью, а подкормить невестин моральный дух тоже нужно.

Глава 9

К шестому дню в доме Гордеевых я начала привыкать и к нему, и к странностям домочадцев. Нет, в присутствии Ильи все вели себя сдержанно и мило, но без него будто сбрасывали маски. А здесь стоит заметить, что работал господин алхимик с раннего утра и до поздней ночи.

К примеру, горничная Зоюшка казалась мне вымышленным персонажем. Все о ней говорили, но никто не видел. Чистоту в доме поддерживали заклятия, с посудой и прочим управлялась повариха, а за своими комнатами дети следили сами. Вещи тоже стирались будто по волшебству, а поменять мне постельное белье и полотенца Зоюшка ухитрилась за то время, пока мы с Элией выезжали за покупками. Тогда же аккуратно разложила книги на столе и вымыла полы.

Но к ее работе, по крайней мере, не было вопросов. Повариха – другое дело. Как я поняла, старалась она исключительно ради и ужинов. То есть опять же только в присутствии Ильи. Завтракал он рано, довольствовался пустым кофе или чаем, затем уезжал на целый день. Лизавета же питалась специфически: овощами или чем-то легко-безвкусным, дети вынуждено ели то же самое. Я лично несколько раз видела, как Федор тащит себе с кухни гору бутербродов, и натыкалась на Ксению с корзиной яблок в руках. Остальное, как я поняла, они добирали в лицее.

Ульяна провожала их туда и помогала с уроками, причем, так активно, что стекла дрожали от ее крика. При этом за ужинами она пела соловьем, рассказывая Илье, какие прекрасные и способные у него дети. И норовила подсесть ближе и тронуть его, за что мне неизменно тоже хотелось ее тронуть. Неласково. Возможно даже с размаха и сжатым кулаком. Или оттаскать хорошенько за волосы. Не из ревности, а только в воспитательных целях. Все же клеиться к чужим женихам – последнее дело.

Лизавета обычно вставала ближе к одиннадцати утра, выпивала стакан какого-то сока, прихорашивалась и испарялась из дома строго до прихода детей. Кажется, Федор с Ксенией ее пугали, потому как «любящая бабуля» старалась с ними не пересекаться. Зато на меня она будто охотилась, чтобы при случае уколоть.

«Ах, дорогая Софья, нелегко вам подбирать одежду, блондинки всегда смотрятся так блекло»

«Ну вы же не собираетесь носить это пальто? В похожем гуляет Настенька, а всем известно о ее легком нраве. Представьте, живет на содержании у одного капитана и ничуть этого не смущается!»

Пальто, кстати, было темным и безразмерным, с большими пуговицами. В похожих ходила треть снежеградской молодежи, поэтому я не дернулась. Одна гулящая Настенька не смогла бы переплюнуть толпы вполне приличных студенток.

«Вижу, вы такая возвышенная, неземная, но совершенно не способны к ведению домашнего хозяйства», – продолжала вздыхать Лизавета во время своего позднего завтрака и моего перекуса. – «Помню Тасенька не только справлялась со всем сама, но и возила Илье домашние обеды на службу. Знаете, мужчины такие ретрограды, так ценят все эти ритуалы и традиции. Хорошо, что нынешняя молодежь, вроде вас, решительно их отталкивает. Ну правда, к чему эта нелепая беготня за мужем и детьми?»

Здесь я ее поддерживала, беготня действительно нелепая, тем более муж и дети не мои. Но Лизавета не сдавалась и решила додавить меня с этой темой. Теперь ее вздохи о плохом видении хозяйства стали регулярными и полными сочувствия к моей безрукости. Будь она моей настоящей свекровью, я бы уже подумывала о побеге, а так просто улыбалась на все нападки и рассказывала о своей крепкой любви к Илюшеньке и его очаровательным деткам.

Но было в Лизавете и что-то хорошее, к примеру, ее подруга Валерия. Та на второй день приехала проведать меня, мило болтала обо всем и притащила целую гору книг, чтобы я не скучала. Еще активно звала в свой книжный клуб, но выходить в свет пока не тянуло. Тем более Лизавета не пропускала ни одного собрания там, а я уже чувствовала переизбыток общения с ней. В одном Илья был прав: призраку его жены можно было не беспокоиться, от такой потенциальной свекрови сбегут все возможные невесты ее сына.

Но таинственный шутник до сих пор бродил по коридорам, то и дело попадаясь мне на глаза вечерами. Притом выбирал дни, когда Ильи нет дома, как будто и покойная жена при нем старалась вести себя прилично.

От чего я действительно страдала, так это от безделья. Из-за него же я все чаще чувствовала себя Мотей с таким же распорядком: встала, умылась, потянулась, в моем случае – сделала зарядку, подкрепилась, погуляла, вот и время следующего перекуса! Еще можно почитать книгу, сделать гимнастику еще раз и вернуться к книгам.

В общем, неделю своего пребывания в доме Гордеевых я решила отметить праздничным завтраком. Спустилась на кухню и к неудовольствию поварихи взялась за готовку.

– Госпожа Ольховская, – сквозь зубы бурчала она, наблюдая за тем, как я болтаю яйца для омлета, – если вы чего-то хотите, можно просто сказать, я приготовлю.

– Ах, Галина Аркадьевна, больше всего я хочу понравиться любезной Лизавете Сергеевне, – пролепетала я, отмеряя соль и специи, – а она сказала, что я должна сама готовить будущему мужу и деткам.

Повариха скривилась, проглотив: «Милочка, смиритесь, у вас все равно нет шансов!», и осталась наблюдать за мной. Помогать она не спешила, только сверлила взглядом и нехотя подавала мне необходимое. И то, согласилась после моего оптимистичного: «Ничего, сейчас сама найду! Начну, пожалуй, вот с того верхнего шкафчика!».

Но на полках и в кладовых я все равно порылась, оценивая запасы продуктов. Заодно отметила, что многое из хранящегося там никогда не подавали к столу. Другое доставалось только в присутствии Ильи.

– Это для торжественных приемов Лизаветы Сергеевны, – нехотя пояснила повариха, заметив мой интерес к деликатесным сырам и подарочным наборам шоколада. – У меня и тетрадь с расходами имеется, где все записано, хотите покажу?

– Хочу, – кивнула я. – Буду вникать во все детали хозяйства, как и положено.

***

Тетрадь я действительно прихватила и унесла в комнату, дожидаясь, пока омлет доходит в духовке. Галина Аркадьевна все кружила рядом и бухтела о порушенной рецептуре. И молоко вместо сливок, и яйца-то не взбиты как следует, и почему в духовке?

Но в результате омлет получился высоким и пышным, как в детском саду. Собственно, я долго училась делать его именно таким, специально для сына. Но посвящать повариху в такие детали не стала, просто порезала его на порционные куски, добавила подсушенный на сковороде хлеб, собрала тарелку нарезки и помогла все сервировать. Нельзя оставлять повариху наедине с соблазном нечаянно все опрокинуть!

Илья к тому времени уже уехал на службу, но на его счет я не слишком волновалась: в больнице кормили вполне сносно, а доктора там официально стояли на довольствии. Вот дети – другое дело, им полезно что-то посерьезнее пустого чая.

Но по скривившимся лицам обоих я поняла, что этот раунд проигран. Ксения с фальшивой улыбкой сослалась на плохой аппетит, Федор тоже ни к чему не притронулся, хотя смотрел на еду с интересом и носом дергал, учуяв аппетитный запах.

Я не стала наседать на них, просто завтракала и слушала радио, а сестра Элия шуршала рядом утренней газетой и тоже с аппетитом ела. Ну хоть кому-то моя стряпня понравилась, впрочем, раунд – это не сражение. Посмотрим, что будет дальше.

После завтрака я внимательно изучила тетрадь с расходами, даже сходила к Элии, проконсультироваться насчет цен. На первый взгляд все сходилось, только вот расход продуктов получался странным. К примеру, из шести фунтов мяса получилась порция котлет, которых хватило на один ужин. А мешок лука в семье съедали за неделю. Даже не знаю, как можно провернуть такой номер, если не готовить из него трижды в день. Муки же уходило столько, будто с обратной стороны дома стояла небольшая и востребованная булочная.

Думаю, на это и был расчет: Илья сможет проверить покупки, а также пересчитать суммы, но вот расход продуктов для мужчин обычно дело темное. Да, куда чаще я сталкивалась с уверенностью, что из одного куска курицы можно готовить неделю, но и обратные заблуждения тоже не редкость.

Поэтому, стоило кухарке вернуться с рынка, я материализовалась на кухне и невинно пристроилась на стульчике, следить за тем, как она разбирает продукты. Угрюмый Иван, в чьи обязанности и входило тащить тяжелые сумки с рынка, буркнул что-то и удалился, заметно прихрамывая на ногу. Причем, странно как-то, я невольно задержала на нем взгляд, затем снова переключилась на повариху.

– Помочь вам? – любезно предложила я, заметив ее трудности со здоровенным куском мяса.

Отменного, кстати, все же выбирать продукты Галина Аркадьевна умела.

– Мне одной привычнее, – сквозь зубы процедила она. – Вы только скажите, чего бы на ужин хотели, я приготовлю.

– На обед, – уточнила я. – Но Лизавета Сергеевна сказала, что жене надлежит самой заботиться о муже и детях. А они, бедные, и так питаются одними ужинами, вам, наверное, тяжело готовить трижды в день, вот я и помогу.

Она натянуто улыбнулась и продолжила разбирать покупки. Мясо – на куски и в холодильный шкаф, овощи – в отдельный ящик. Еще были орехи, творог, хлеб… Неплохой набор, но снова ничего вкусного для детей. Не мое дело, конечно, но непривычно. Возможно, Илья их просто в строгости держит и не балует сладостями. Тем более в тетради тоже не было особых записей об этом.

– Отчего же лука так мало взяли? – удивилась я. – За прошлую неделю его мешок ушел.

Спина Галины Аркадьевны напряглась, и руки опустились на край раковины и сжали его, а затем повариха обернулась ко мне, нахмурив брови.

– Вы в чем-то меня обвиняете?

– Только хочу разобраться в тонкостях ведения хозяйства.

– Хорошо, – она вытерла руки полотенцем и подошла ближе ко мне. – С луком я сглупила. Повелась на невысокую цену и купила сразу целый мешок. А под верхним слоем хороших луковиц сплошное гнилье! И продавца того больше нет. Потому и пришлось все списать.

– Ох, такая беда.

Повариха поджала губы, затем ответила:

– Я еще при Таисии Владимировне сюда ходила и помогала с готовкой, а вы…

– А я ничего. Только про лук спросила. Еще бы и про мясо поинтересовалась, но не хочу вас расстраивать. Давайте с обедом помогу в качестве компенсации?

– Не надо вам утруждаться, барышня. Я и сама справлюсь.

Она изо всех сил изображала улыбку, но недвусмысленно косилась на дверь.

– Отдохните пока, книгу почитайте, – продолжала она. – Я же пока готовкой займусь. Что скажете, то и приготовлю.

– Вы лучше знаете вкусы детей, вам и выбирать блюда, – я мило улыбнулась. – Главное, чтобы сытно и каждый день.

– Как скажете. Но новомодные фарузские штуки я готовить не буду, лучше уволюсь. Ни улиток, ни сыров этих вонючих…

Картина мира снова перевернулась и сменилась другой, в ней я сидела за столом и прижимала локти к телу. Передо мной на белоснежной скатерти стояли такие же белые салфетки, а рядом с ними – целая шеренга столовых приборов. Рядом со мной сидели уже знакомые девушки, одетые все в те же темные платья. У соседки слева заплыл глаз от синяка, а мои, то есть Полинины пальцы опухли и почернели. Да и слушались они с трудом, потому я молилась Отцу Небесному, чтобы не подвели. Если оплошаю – накажут еще сильнее.

Пара наших девушек сновали вокруг стола и расставляли блюда, наполненные здоровенными панцирями улиток. Нас учили, как правильно их есть, но проблема не в этикете, а в том, как запихнуть в себя это склизкое нечто.

– Я все равно не понимаю, зачем мы тратим время на их обучение, – произнес недовольный женский голос. На ломанном фарузском, но я вполне все разобрала, хотя и не подала виду.

– Милая Аделин, чем больше у них знаний, тем лучше ложатся заклинания, – отвечал ей мужчина. И говорил он куда чище, как урожденный фаруз. – Мы сотрем их волю, но знания останутся, поэтому наберись терпения.

– Материал в этот раз уж больно негодный.

– А что поделать? Кого могли, выбрали в прошлые партии, теперь пришлось собирать по крупицам, чтобы не привлечь особое управление. В следующий раз проедемся по провинции, там улов должен быть больше.

– Тех точно будет проще сразу под чары, чем обучать.

… – Софья Павловна? – позвала меня кухарка и тронула за руку.

Полинины воспоминания сразу потупились и исчезли. Я даже недоуменно рассмотрела пальцы, но те выглядели совершенно нормально, никаких следов от травм.

– Вы уж не пугайте меня так! – Галина Аркадьевна протянула мне стакан с водой. – Говорили, а потом раз – и застыли на месте. А взгляд в одну точку.

– Мигрень, – отговорилась я. – От одного воспоминания об улитках накатывает, пойду прилягу.

– Конечно-конечно, – излишне поспешно ответила она. Наверное, не стоило намекать на растраченное мясо, это ее крепко задело. Но мне не стыдно: не хочешь попадаться, достаточно не воровать. – Вы отдыхайте, а я Лизавете Сергеевне расскажу, как вы за хозяйство болеете.

Нажалуется, сразу поняла я. Но потенциальную свекровь не слишком боялась, поэтому ничего не ответила и в самом деле ушла в свою комнату. Мотя увязалась следом, по пути пересказывая свои тяжелые кошачьи думы. Она вообще была на редкость болтливой и компанейской для кошки, но меня это не тяготило. Я вообще скучала по общению и людям. Вроде бы в доме их хватало, но побеседовать не с кем.

От Лизаветы и без того зубы сводило, с Ульяной я предпочитала не сталкиваться, Элия казалась слишком строгой для болтовни, с детьми мы тоже пока не нашли общего языка. А Илья постоянно пропадал на работе, напрочь игнорируя свою невесту. Надо будет это исправить.

Глава 10

Но пока Илья был на работе, я просто лежала на кровати с книгой Джули Крейн про переводчика с фейского языка. Собственно, с феями тоже не все понятно. Они вроде наших эльфов, только без торчащих ушей, но на этом мои знания исчерпывались.

Насколько поняла, от людей феи жили обособленно, так просто на улице не наткнешься, а по картинкам в книгах из библиотеки Гордеевых не поймешь. Художник и типичного рудца нарисовали таким, что только подписи «Разыскивается» не хватало. Впрочем, этот живописец в целом не любил людей, фарузы, норнгцы и итилийцы у него вышли не лучше. Просто международная банда, а не атлас народов мира!

Впрочем, читать о приключениях веселой девушки, решившей притвориться переводчиком, мне нравилось куда больше, да и о феях там написано куда понятнее. Даже жаль было откладывать книгу и идти на обед, но и оставаться в комнате неприлично. Я пока еще не слишком разбиралась во всех этих тонкостях здешнего этикета и боялась ошибиться.

В столовой уже ждала Элия, затем подтянулись и дети вместе с Ульяной. Та по пути распекала их за плохие отметки, при этом так страшно таращила глаза, что я боялась – выпадут. Ксения, как всегда, походила на куклу: аккуратное синее платье, локоны, бант в тон и, могу поспорить, подрумяненные щеки. Но сейчас из-под ее ангельской внешности яснее проглядывала волчья сущность. Ксения недобро косилась на Ульяну, слегка сутулилась и яростно мяла пояс платья. Того и гляди вцепится в гувернантку-совушку, и полетят по столовой перья.

Федор тоже хмурился и напряженно молчал. Он вообще был самым загадочным из домочадцев. Ходит, как тень, ни с кем не разговаривает, почти все свободное время торчит у себя в комнате или в библиотеке. Илье впору бы заволноваться и по врачам сынка поводить, начиная с психотерапевта.

Интересно, есть тут такие?

Размышляя над этим, я заняла место за столом, выбрав стул подальше от детей и поближе к Элии. Та не глядя протянула мне прочитанную газету и произнесла в пустоту:

– У нас говорят, что за бестолковых монахинь первой бранят настоятельницу.

– Что? – Ульяна вспыхнула и отвлеклась от подопечных. – Не понимаю ваших намеков!

– А это я просто от крика слегка растерялась, вот и мелю околесицу, – она махнула рукой. – Еще и обед задерживается. Не поторопите Галину Аркадьевну?

– Я думала, вас в монастыре учат усмирять плоть…

– Интересуетесь нашим укладом? – спокойно спросила Элия и наклонилась вперед, отчего Ульяна попятилась. – Могу на экскурсию сводить, святая Фанасия всегда рада новым послушницам.

А если те не рады, то кто их будет спрашивать? Почему-то Элия легко и просто представлялась режущий девичьи косы ржавыми ножницами. И даже ее возможный зловещий хохот прозвучал, как наяву. Видимо, Ульяна тоже отличалась богатой фантазией, потому как поджала губы и отправилась на кухню.

– Я бы сходила, – внезапно вздохнула Ксения, – мама там часто бывала. Рассказывала, что в монастыре очень много кошек.

– Семьдесят шесть при последнем подсчете было, – совсем другим тоном ответила Элия. – Но это не точное число. Туда постоянно подбрасывают новых, а старых забирают в семьи. Считается, что кошка из монастыря приносит удачу в дом. Жаль, что суеверных людей куда меньше, чем безответственным. У нас что ни день, то новая коробка с котятами на пороге.

– Штрафовать бы таких, – вздохнула я.

– Чтобы штрафовать, надо ловить. А они бегают, как бесы! Один раз было, подъехал к воротам мобиль, из дорогих, норнгских, открывается дверь, и оттуда коробку нам хрясь, а хозяева сорвались с места и уехали. Правда, настоятельница их потом нашла и через полицию привлекла. Ну что? Штраф выплатили, а котят забирать отказались, как и поить свою кошку специальными эликсирами, чтобы не гуляла.

Договорив, она перевела взгляд на дверь, из-за которой уже раздавалось цоканье каблуков. Лизавета Сергеевна всегда появлялась эффектно, точно выходящая на поклон театральная прима, не подкачала и в этот раз. Выглядела она, конечно, ослепительно благодаря умелому макияжу, драгоценностям и изысканному темному платью, пожалуй, слишком дорогому для обычного обеда. Лизавета поздоровалась со всеми, невесомо чмокнула детей, затем подошла ко мне, протягивая красивую картонную коробку.

– Моя дорогая, – начала она, – сердце разрывается глядеть, как вы постоянно ходите в одном и том же. Поэтому я взяла на себя смелость и купила вам небольшой подарок. Уверена, что не ошиблась с размером!

Я через силу улыбнулась в ответ и открыла коробку. Под слоем упаковочной бумаги лежало нечто оранжево-красное с вкраплениями бирюзы, украшенное бисером и чем-то еще блестящим. У меня голова закружилась от одного взгляда, но пришлось достать и развернуть. Подарок оказался платьем, явно дорогим и из хорошего материала. Такого мягкого и шелковистого, что хотелось гладить его, как пушистого котенка. Но каким же страшным оно было на вид! Ядреные цвета, блестки, оборки по низу… Лизавета Сергеевна наверняка обошла немало магазинов прежде, чем подобрала его.

– Однако, – крайне деликатно высказалась Элия.

– Ах, простите, – Лизавета тут же переключилась на нее. – Я не припасла ничего для вас, но в следующий раз…

– Святая Фанасия не одобрит, – произнесла монахиня с такой интонацией, будто ее покровительница обещала лично явиться и надавать Лизавете по шее, если та преподнесет нечто столько же прекрасное.

Но мне деваться было некуда. Подарок уже вручен, начну возмущаться – обижу будущую свекровь. Надену – и превращусь в пугало. Казалось бы, выход только один, забросить платье в дальний угол шкафа, и дать Лизавете шанс горестно вздыхать над этим следующие годы. Но она еще не знает, с кем связалась.

– Спасибо, – я растянула губы в улыбке и прижала к себе платье. – Оно просто чудесное! Жду не дождусь, когда смогу его надеть! Ваш вкус безупречен.

На этом я подскочила и расцеловала Лизавету в обе щеки, отчего та оторопела и беспомощно поглядывала на Элию и детей, будто те могли спасти ее от неадекватной меня. Но помощь не приходила, пришлось выкручиваться самой.

– Носите с удовольствием, моя дорогая! – она все же мягко оттолкнула меня и неумолимо последовала к столу, где уверенно заняло место Ильи. – Мне в радость помочь вам. Вижу, с каким трудом вам даются обычные женские премудрости, будь то выбор одежды или ведение хозяйства. Бедные дети полдня маялись животом после вашего омлета.

Федор при этом неопределенно гыкнул, а Ксения вытаращила глаза. Видимо, они и сами не знали, как сильно пострадали от моей стряпни. Которой даже не попробовали. Но спорить я не стала, только похлопала ресницами.

К счастью, Галина Аркадьевна, наконец соизволила подать обед и избавила от необходимости отвечать.

Мои намеки на украденное мясо ее крепко задели, потому на тарелках лежала рыба. Страшноватая, явно перемороженная, тушеная с овощами, неспособными перебить ее душок. Рядом с ней плавало озеро картофельного пюре и высилась горка кружочков отварной свеклы. Специфический выбор для детского меню, правда Ксения с Федором возмущаться не стали, но и к еде не притронулись.

Перед Лизаветой же традиционно появилась совсем другое блюдо. Что-то похожее на теплый салат с овощами и орехами. Даже на вид было вкусно, но я не стала спорить и требовать себе смену блюда, а подцепила вилкой немного пюре. Оно печально стекло вниз, намекая, что так просто не дастся.

Элия тоже поковыряла у себя в тарелке, затем произнесла ни к кому не обращаясь:

– Точно, не омлет. Помню, занесло меня по делам монастырским на остров Пламенный, где тюрьма, лес, да озеро, больше ничего на многие версты вокруг. И заключенных кормили таким же замечательным пюре, его еще картофельный кисель называли. А вот рыба там была хорошая, только что выловленная. Мы ее на углях жарили или варили уху. Сколько городов объездила, а такой вкусной больше нигде не было.

– Причем здесь заключенные? – вспылила Лизавета. – Это хороший сбалансированный обед для детей! А они и так сегодня пострадали от неумелой готовки Софьи!

А сейчас, стало быть, подлечатся. Рыбкой да свеколкой. С одной стороны, мне хотелось позлорадствовать, с другой – было жаль Ксению и Федора. Мой сын не стал бы такое есть, по крайней мере в их годы. А если бы и поковырял, то потом заел чем-то другим.

– Беда, – вслух произнесла я, затем подпихнула свою тарелку к Лизавете. – У меня непереносимость рыбы, не попробуете? Чтобы детки точно не отравились!

– Пусть Ульяна пробует, – махнула она рукой. – Где ее носит?

Но гувернантка, судя по всему, тихо жевала что-то на кухне, поэтому и не появилась в столовой.

– Сгинула, – Элия тоже отодвинула от себя тарелку. – А перед тем намекнула, что мне следует смирять плоть. Придется вам.

– По кусочку всего, ради деток! – продолжала давить я.

Детки же молчали, но смотрели на бабушку недобро. В конце концов та не выдержала, скомкала салфетку и выскочила из-за стола:

– Это немыслимо!

После чего развернулась на каблуках и убежала, точно за ней гнались.

– Ну что ж, мне кажется, рыба все же несвежая, – произнесла я, – пойду поищу на кухне что-то еще. На чью долю взять?

Элия кивнула, Федор внезапно поднял руку, а Ксения только вздернула нос, но я посчитала это согласием.