Катерина

Глава 1

Я прекрасно помню тот день, когда встретила Его впервые… Обычный, казалось бы. Солнечный, летний, радостный, но ничем не примечательный. Старый советский автобус, прогнивший на половину, затормозил у единственной в деревне Мариновка остановки. Я была последней, кто оставался в салоне. Только это помогло не умереть от жуткой духоты, наслаждаясь слабым ветерком из приоткрытой форточки. Стянув свой маленький, но тяжелый из-за университетских учебников чемодан вниз по ступенькам, я буквально ступила в глубокую лужу, оставшуюся после утреннего дождя.

– Это тебе не Москва! – саркастично посмеялся за спиной водитель. – Тут под ноги нужно смотреть, деточка.

Двери закрылись, оставляя меня совершенно одну на пустынной улице. Посмотрев вниз, я увидела жуткую картину: голубое платье длины миди было забрызгано до середины бедра густой черной грязью. Мой единственный чемодан выглядел так, словно пережил конец света.

Вдохнув поглубже, я запрокинула голову назад и уставилась на безоблачное небо, слепящее обеденное солнце.

– Плевать, – мечтательно вздохнув, я шагнула в сторону нужной улицы. Мой чемодан успел завязнуть в грязи. Потянув его со всей силы пару-тройку раз, я буквально вырвала два колеса. Терпение уже лопалось, но я все же пыталась себя успокоить: – Все хорошо, Катя! Какая ерунда! Пфф! Ты ведь к бабушке наконец приехала! А чемодан… Сейчас найдется выход. Что-нибудь придумаю.

Прикусив губу, я внимательно осмотрелась по сторонам. Буквально в двадцати шагах располагался единственный в деревне магазин с гордой выцветшей надписью «Зорька». Белое одноэтажное здание последний раз ремонтировалось при Хрущеве. В нем можно было купить все: от нижнего белья и стройматериалов, до зубной пасты с колбасой.

Грязная, я ковыляла туда, обходя редкие лужи. Чемодан, проворонивший два из четырех колес с хаотичных сторон, напрочь потерял равновесие. Не будь он весом с меня, просто взяла бы его в руки и понесла. Я пыталась, но не смогла. Главная сложность оказалась на ступеньках. Вспомнив, что по деревне год назад орудовал мелкий воришка, вещи у дверей оставлять не решилась.

– Давай же… – кряхтя себе под нос, я со всей силы тянула его вверх, но тот словно решил окончательно довести меня до нервного срыва. Скользил от грязи, упирался в любую преграду и совершенно не поддавался моей, увы, слабой силе. – Ну!..

Наконец, все вышло. Одним удачным рывком я волшебством буквально закинула его к дверям, заставляя перелететь две ступеньки. Но моя победная улыбка быстро опала.

Дверь магазина со скрипом открылась в самый «подходящий» момент, с уже распакованным рожком мороженного вышел высокий мужчина. Чемодан влетел буквально в него. И все бы ничего. Такой бугай, как этот незнакомец, не заметил веса книг. Даже не пошатнулся. Только вот грязь, пыль, сажа и бог знает что еще, собранное по земляному полу, поднялась вокруг него черной непроглядной дымкой, измазывая светло-серые брюки и белую майку. И, конечно, мороженное. Теперь оно больше напоминало шоколадное.

– Отлично! Поел… – грустно констатировал он, тяжело вздыхая. Осмотрел свой грязный вид, отряхнулся и стиснул зубы. Его день был явно испорчен. – Знаете, я уже это мороженное не буду. А вы?

Вдруг он поднял глаза на замершую в полнейшем шоке меня. Руки от страха сжались так сильно, что начали неметь. Голова закружилась, перед глазами все помутилось… Но я все равно заметила нечто странное.

Стоило незнакомцу сфокусировать надменный взгляд на моем лице, как его черные глаза округлились, а губы немного распахнулись в немом звуке «О». Он замер, как вкопанный. Смотрел на меня странно и пристально, словно забывая дышать.

Это длилось достаточно долго, чтобы я успела прийти в себя, отряхнуться и виновато пробормотать:

– Мне очень-очень жаль! Это правда вышло случайно. Не то чтобы я ищу незнакомых людей и бросаю в них чемоданами… – я нервно хихикнула. Незнакомец продолжал на меня таращиться. Шутку он не понял, или не пытался понять. В его глазах все ярче зарождалось нечто непонятное мне. Некий огонь, пылающий и жаркий. Искрящий! Пройдет много времени, прежде чем я пойму: «Вот тот момент, когда я встряла по самые уши!». Но тогда, неуютно поежившись, я деловито уточнила: – Могу я забрать и постирать ваши вещи?

– Что? – спустя затянувшееся молчание, мужчина отряхнулся и произнес так, словно только проснулся: – Эм… Нет.

– Тогда, – предположила я, стараясь уже избегать смотреть на незнакомца. Он все сильнее давил меня к полу своим властным повиливающим взглядом. Может все дело было в возрасте? На вид казалось около тридцати, – может, деньги?

– Деньги? – недоумевающе переспросил тот, словно забыл значение этого слова. Мужчина с каждой секундой казался все более потерянным.

– Я заплачу вам за испорченное мороженное и… – я махнула рукой, чтобы указать на грязную одежду, но случайно коснулась предплечья незнакомца. Было жутко видеть, как кожа в том месте тут же покрылась мурашками, а черные волоски встали дыбом. Инстинктивно я отшагнула назад, на ступень ниже. И попыталась сделать вид, будто ничего не заметила. – И вашу…

– Ничего мне не надо. Это сущий пустяк. Забудем, – он произнес это мягко, почти пьяно. Пригнулся, явно ища мой взгляд, но я отвернулась. Тогда он зачем-то поспешно спросил: – Могу я узнать ваше имя?

«Зачем тебе это, маньяк?», – тут же в голове появились худшие мысли.

– Незачем, – я сама удивлялась своей выдержке, говорила строго и уверенно. Хотя внутри все уже порядком содрогалось от страха.

– Ты к кому приехала? К родителям? Где они живут? – новые вопросы сыпались на меня снова и снова. Это напугало еще больше: «Да что ему вообще от меня надо?!».

Одарив мужчину натянутой вежливой улыбкой, я сглотнула ком и протиснулась ко входу в магазин:

– Простите, но я очень спешу! Еще раз простите за случившееся, мне искреннее жаль.

Он пропустил меня, отшагнув в сторону. Я была уверена, что отделалась от прилипалы, но не тут-то было. Он зашел следом, а мне оставалось надеяться, что мужчина просто пришел за еще одним чистым рожком, а не караулит меня.

– Катенька! – увидев меня, подруга моей покойной матери Светлана расплылась в широкой приветливой улыбке. – Ты что ли? Такая взрослая стала, красивая! Ну, просто модель! А одета… Платье, как с обложки! Оно-то и понятно – столица. Ты чего это к нам из Москвы приехала? Отчислили?

Я тяжело вздохнула. Это тебе не Москва, где можно жить всю жизнь и не знать, кто твои соседи. Тут твою подноготную в подробностях обсуждала каждая собака. И я бы с радостью обсудила жизнь со Светой, потому что в Мариновке так принято, только вот за спиной немой тенью застыл Он. Я ощущала жар его тела, что казалось невозможным. Тяжелое дыхание на шее, раздувающее длинные русые волосы на затылке. Почему-то я была уверена, что ему ничего не стоит обо мне знать.

– Лето же, к бабушке в гости приехала. – кратко отмахнулась. Пытаясь перевести тему, я многозначительно обвела себя указательным пальцем. – Мне бы упаковку влажных салфеток… А лучше две-три. Есть?

Вещь, которая тоннами лежит на кассе любого супермаркета, вызвала у Светы недоумение:

– Влажные салфетки?! Не знаю… Сейчас на склад сбегаю, гляну. Наши такой роскошью не пользуются. Это у вас там цену деньгам не знают…

Я покорно ждала, пока Света роется в соседней комнате. Нервно топала ногой, незаметно все сильнее и сильнее вжимаясь в прилавок. Лишь бы дальше от него. А он словно все ближе и ближе… Иногда мне казалось, будто кто-то касается моих волос. Или даже нюхает!

«Нет, – убеждал внутренний голос, – это ты просто нагнетаешь!».

– У меня в машине есть салфетки, – вполне четко и громко сказал незнакомец позади.

Но я и ухом не повела. Только хмыкнула. «Неужели теперь так просто маньяки заманивают к себе жертв? Даже не на конфетку… На чертовы салфетки! Дуру нашел?».

– Есть половая тряпка в продаже. Пойдет? – во весь голос прокричала Света. Да так, что в ушах зазвенело.

– Если влажные салфетки не найдете, то возьму ее, – ответила я без задней мысли. Тут мой многострадальный чемодан пошатнулся, затем полетел назад. Оказалось, незнакомец по-свойски взял его в свои руки и осмотрел. От шока я даже не закричала на него, а просто сдержанно выдохнула: – Ч-что вы д-делаете?

Сосредоточенно сведя брови на переносице, он деловито произнес:

– Чемодан очень дешевый. Считай, одноразовый. При всем желании его уже не отремонтируешь, если ты собиралась. Предлагаю вырвать оставшиеся два колеса, так будет проще доставить его домой. Хочешь, сделаю на раз-два?

Широкоплечий двухметровый мужчина крутил мой тяжеленный чемодан одной рукой, словно он пустой и невесомый. Внутри меня все похолодело, а во рту пересохло от мысли: «Если он и вправду маньяк, мне конец! Прихлопнет, как муху и даже не заметит!».

Пока я приходила в себя от шока, за прилавок вернулась Света и деловито ударила кулаком о кассу:

– Салфеток нет, прости. Тряпку тоже не могу продать. Я забыла, что ее баба Нюра просила отложить. Может чем-то еще могу помочь?

С выпученными от страха глазами я посмотрела на продавщицу, схватилась за горло:

– Воды…

В наличии была только с газом. Ее я ненавидела всей душой и телом. Но бутылку осушила полностью даже не заметив. После чего повернулась к мужчине и осторожно попросила:

– Могу я вернуть свою вещь?

Не знаю, что такого он увидел в моих глазах, но тут же переменился в лице, побелел. Голос стал безрадостный, даже растерянный и обреченный:

– Я только хотел…

– Можно, – не давая ему договорить, я настойчиво повторила, чеканя слоги, – мне мою вещь?

Он отдал. Явно нехотя. И я покатила его прочь из магазина. С трудом и болью. Незнакомец неотрывно смотрел на меня, содрогаясь каждый раз, когда чемодан в очередной раз устраивал капризы на ровном месте.

– Помочь? – спросил он наконец. Я промолчала. – Тебе ведь тяжело, такой хрупкой и маленькой…

После пережитого стресса плевать было на грязь. Я, как последняя свинья, достала из лужи грязи вырванные колеса и направилась к дому бабушки так быстро, как только могла. Сердце колотилось в безумном ритме танго. А все потому, что странный мужчина все время был где-то неподалеку. То ошивался у машины, то якобы случайно проезжал рядом.

И я чувствовала его пристальный ТОТ САМЫЙ странный взгляд. Каждую секунду.

– Ты в дом бабушки Тоси идешь? – машина затормозила передо мной, когда я шла… Нет! Бежала домой по жаре с поломанным чемоданом и грязная с ног до головы. Но на все было плевать. Единственное, что беспокоило – это навязчивый мужчина. – Давай подвезу?

«Еще немного, Катя! Совсем чуть-чуть!», – подбадривала я себя саму, а внутри все холодело и умирало. Ведь незнакомец мог в любой момент напасть, а я бы ничего даже сделать не могла. Где он, стокилограммовый бугай, и я, пятьдесят килограмм и метр с кепкой.

– Нет. Не стоит, – без сантиментов я обошла машину, каждую секунду нутром ожидая нападения.

Но его, к счастью, не произошло. Более того, больше мужчина мне не докучал. Только вот с места не двинулся. Так и остался сидеть внутри салона, пока я не зашла в дом.

Глава 2

– Катерина, – бабушка мягко положила свою костлявую дрожащую руку на мое плечо, – убери старые розы и поставь новые.

Я ощетинилась, нехотя возвращаясь в реальность. Всегда, посещая могилу родителей, невольно погружалась в гипноз, разглядывая каменные надгробия – все, что от них осталось. Мне было пять, когда мама с папой последний раз приехали в село к бабушке. Они радостно поделились новостью: папу повысили в должности, а маме увеличили оклад за высокие показатели. Они делились, что собираются вложиться в ипотеку и даже уже выбрали район, где хотят обосноваться.

– Нам пора, Катюш. Собирай игрушки и в машину, – ласково приказала мне мама, нежно сжимая щечки и кратко целуя в лоб. Это было последнее, что она мне сказала. Последний взгляд на нее. Последнее воспоминание.

– Нет, останусь с бабушкой! – вырвавшись из хватки мамы, я бросилась в свою комнату, выделенную мне любимой заботливой бабулей.

– Нам на работу завтра, солнышко. Это невозможно, ты же знаешь, – с тяжелым вздохом произнесла мама и подергала ручку двери, чтобы попасть внутрь. У нее ничего не вышло, я подперла ее стулом.

– Оставь Катерину в покое. Пусть с бабушкой хоть раз останется. А через недельку зятек приедет и заберет свое сокровище обратно, – повелительным тоном не предложила, а именно приказала бабушка. Она всегда была такой: показательно властной, но по сути доброй до крайности.

Родители замерли, явно задумавшись. Ручка двери дергаться перестала, а я затаила дыхание в преддверье судьбоносного решения в моей жизни. «Хоть бы согласились! Так не хочу домой!», – молила тогда про себя глупая я.

– И правда, – мягко вступился отец, лица которого я так и не увидела, – пусть побудет, а? Мы же с тобой целыми днями на работе, а здесь природа, свежий воздух… Что такого может случиться?

Мама согласилась, они с папой уехали спустя несколько секунд. Я вышла из комнаты только после того, как машина двинулась с места. Не доверяла родителям, думала, они поджидают меня за дверьми в комнату, чтобы забрать из дома любимой бабули в душный город.

Той же ночь они попали в серьезную аварию, разбились, погибли на месте.

Возвращаясь в реальность, я уже привычно давилась от слез. Рыдания душили меня, не давая полноценно вздохнуть. «Что было бы, окажись я с ними в той машине? Что было бы, уговори я родителей остаться в селе и никуда не ехать?», – вопросы, что мучили меня долгие годы. Ответов не было.

– Ну же, Катерина! – более грозно повторила бабушка, подталкивая меня к железной вазе с цветами. – Меняй цветы и пойдем. Уже час тут стоим. По твоим ногам скоро бурьян прорастёт.

Вдох-выдох и я усилием воли заставила себя откинуть тревоги, что всегда будут жить глубоко в душе. Нагнулась на колени и сделала то, что бабушка просит. И тогда мой подозрительный задумчивый взгляд упал на бабушку, руки моментально похолодели, а голос просел:

– А ты почему букет не поменяла? Плохо было?

Веник в вазе был сухой, на половину сгнивший. На вид ему казалось не меньше полугода.

– Какой «плохо»? Упаси господь… Тебя просто ждала! – отмахнулась та, закатывая глаза. Мол, не о том думаешь. – Какая разница: поменяла-не поменяла?..

Но для меня разница была. Бабушка старела, хоть я и не хотела этого замечать. В этом году ей исполнялось девяносто лет, и она уже не могла даже нагнуться, чтобы поменять букет в вазе. Но при этом отказывалась продать огромный скот, занималась огородом из последних сил, несмотря на все мои мольбы прекратить.

– Скоро увидимся, – я в который раз погладила памятники, представляя, что прикасаюсь к родным. И тогда мой замыленный взгляд сфокусировался на движущемся объекте перед глазами. Через три ряда вперед раскинулся огромный постамент из черного камня со скамейками, цветочными горшками и скульптурами. Во главе всего был потрет старика в полный рост. Туи, высаженные вокруг на подобии забора, умело подстригал кусторезом уже знакомый мне мужчина. Сегодня на нем были старые потрепанные черные шорты и обтягивающая майка. Сердце в груди тут же забилось с утроенной скоростью, а под ложечкой засосало. Стараясь говорить ровно и, по максимуму, равнодушно, я прошептала: – Ба, а это кто?

Прищурившись, женщина сделала шаг вперед и, увидев моего маньяка, расплылась в редкой для нее улыбке:

– О, это Семен! А что? Знакома с ним?

– Нет, – поспешила солгать я, слишком активно отмахнувшись головой. И тут же солгала: – Просто памятник такой дорогой… Тем более, для Мариновки.

– Да-да, – бабушка с завистью закивала, поджимая губу. – Говорят, он целый миллион вложил в это произведение искусства. Нам такое, увы, не потянуть…

Брови на переносице самопроизвольно свелись. «Кто же ты такой, преследователь?», – почему-то я не могла отвести от него взгляд, словно пытаясь разгадать тайну.

– А кто он? Бандит? Откуда такие деньги? – мне стоило прекратить расспрашивать, но зуд внутри требовал узнать все о «противнике». Вооружен, значит, защищен.

– Нет, что ты! – бабушка от души расхохоталась. Ее звонкий голос разлился по пустынному кладбищу эхом. Семен тут же замер и повернулся. Достаточно резко, чтобы встретиться с моим взглядом и заметить наглое беспардонное разглядывание. С выпученными от страха глазами, сотрясаясь от полученного адреналина, я резко повернулась к бабушке. Тем временем, она спокойно продолжила: – Он сын Пети Дубного, может, помнишь? Жил в синем доме у реки. Был председателем… Не знаю, что у них с сыном произошло, но Семен от него сбежал в шестнадцать лет, и больше они с отцом не общались. А когда Петя понял, что от старости умирает, сыночка отыскал. Тот примчался, успел застать его на смертном одре. Уж не знаю, что там такого Петька ему наговорил, только вот Семен остался жить в его доме.

– Странно все это, – вслух озвучила я свои мысли, стараясь делать вид, что не ощущаю затылком чужой взгляд, – зачем остался? Может, от долгов бежал?

– Ты чего самое плохое о людях думаешь, Катерина? Что Москва с тобой сделала, а?! – бабушка раздраженно отвесила мне невесомый подзатыльник. – У него фирма своя. Кажется, ремонтами занимаются… Толком не знаю ничего… Поговаривают, он всю свою недвижимость в столице продал и хочет нашу Мариновку превратить в курортный город.

– Бред, – фыркнула я, закатывая глаза. Почему-то все мое нутро отвергало, что маньяк может оказаться не маньяком. – Зачем ему это надо?

– Денег заработать. Он уже отстроил дом отца. В настоящую крепость превратил! Забор четыре метра в высоту, камеры… Выкупил территорию вокруг пляжа, строит там что-то днем и ночью, рабочих навез… Светка говорит, он новый владелец магазина и еще нескольких заброшенных домов. Пес знает, что будет… Но ты… – она резко перевела на меня строгий взгляд и пожурила пальцем, – Запомни раз и навсегда: он парень хороший, работящий. Не смей ему дерзить! Он нашу Мариновку любит, рабочие места дает, людей местных уважает!

– Пфф! Нужен он мне… И не собиралась, – нехотя пообещала я. В общем-то, это было правдой. Никаких дел с этим мужчиной я иметь не планировала. И вообще, надеялась никогда даже не пересечься.

– Идем, городская моя, – бабушка произнесла это, как насмешку, а после подхватила под руку и повела к выходу с кладбища. Когда я обернулась по сторонам, Семена уже нигде рядом не было.

«Ушел, – облегченно вздохнула я, – и славно!».

Бабушка ходила медленно, задыхаясь. На предложение купить палочку ругалась, как сапожник. Дома тоже было ее не удержать. «Я вас всех тут бодрее!», – каждый раз утверждала. К забору за кладбищем мы шли тридцать минут.

– Бабушка Тося, – увлечённая уходом за бабушкой, я вздрогнула, услышав знакомый голос. Обернулась и увидела заведенный автомобиль, – садитесь, подвезу.

– Нет, спасибо! – тут же отозвалась я, подталкивая бабушку в сторону дома. Но та не поддалась, всячески улыбаясь Семену. Растерянно, я тихо шепнула ей на ухо: – Что ты творишь?

– Спасибо, сынок. В моем возрасте вредно лишний раз ходить, – неестественно мягко пролепетала та, что еще минуту назад отчитывала меня за просьбу меньше напрягаться. – Поможешь залезть?

С распахнутым ртом я наблюдала за тем, как Семен бережно усаживают мою радостную бабушку на заднее сидение. «Что за черт? Почему она так перед ним стелется?!», – бесился внутренний голос.

Вдруг Семен повернулся ко мне со сверкающими от радости глазами и широкой улыбкой, обнажающей ряд идеально ровных зубов:

– Катюш, а ты садись вперед.

Я приросла к земле, как вкопанная. Кажется, зашаталась, потеряв ориентацию. Во-первых, он откуда-то знал мое имя. Во-вторых, это панибратское обращение… Да и говорил он мое имя так нежно, трепетно… Сразу захотелось извиниться перед бабушкой, что застала нечто интимное.

Мои щеки запылали, а предательский голос задрожал:

– Спасибо, но нет. Я пешком.

Семен тут же переменился в лице, насупился. Его глаза перестали гореть, а наоборот – стали чернее тучи. Вгоняли меня в ужас, обезоруживали.

– Глупости, – произнес он настойчиво, почти приказывая. – Твоя бабушка уже внутри. Садись, поехали.

Почему-то каждая клеточка моего тела внутри кричала: «Нет, нет, нет!». Я испытывала почти панический ужас перед этим гигантом. Что уж скрывать, прекрасно видела его странный для меня интерес.

– Не думаю, что стоит… – промямлила невнятно. Его черные глаза гипнотизировали меня, заставляли согласиться.

– Катерина, – устав от напряжения, прикрикнула на меня строгая бабушка, – а ну-ка перестань меня позорить! Тебе что, семь лет? Что за капризы? Сядь в машину и поехали уже домой! Устроила тут истерику…

От слов бабушки стало стыдно. Я вдруг посмотрела на ситуацию со стороны: мужчина увидел, как старая бабуля еле ноги передвигает и предложил подвезти домой. А я, как последняя мегера, отказываюсь от его бескорыстной помощи.

«Надо уступить… Но только сегодня», – поняла я и засунула поглубже вопящий от страха инстинкт самосохранения.

– Нет, – бабушка вытянула руку вперед, не давая мне сесть рядом с ней на заднее сидение. – Тут место только для меня. Иди вперед.

У Семена был огромный красивый черный «джип» (или около того?), и было явно, что бабушка намеренно зачем-то толкает меня поближе к Семену. Я, едва не плача от напряжения, не желая обострять ситуацию, послушно села рядом с мужчиной. Он поспешно захлопнул дверь и двинулся с места. Так быстро, словно боялся, что мы передумаем и сбежим.

«Это всего на пару минут!», – убеждала себя всю дорогу. Но Семен ехал будто специально со скоростью передвижения моей бабушки. И все время пытался вывести меня на разговор:

– Тебе не жарко? Может, кондиционер потише сделать? А может холодно? Подключить нагрев сидения? Какую ты музыку слушаешь? Можешь на моем телефоне найти…

Только он не понимал, что каждый раз, когда он заговаривал, внутри меня все умирало. Я поняла, что почему-то боюсь его до колик в желудке.

– Мы не там едем? – глаза округлились, когда я вдруг осознала, что Семен проехал нужный дом. В панике я готова была спрыгнуть с авто прямо на дорогу, но останавливала сидящая позади бабушка. Повернувшись к мужчине, я, как могла, строго умоляла его: – Высадите нас здесь, сами дойдем.

– Я довезу вас до дома. Только сперва похвастаюсь, – радостный и улыбчивый, Семен повернулся к бабушке с косой ухмылкой: – Вы не против, бабушка Тося, если я немного похвастаюсь?

– О чем речь? С радостью, сыночек, – тут же отозвалась та, чем немало меня удивила. Казалось, только я чувствовала витающее вокруг напряжение!

Остаток пути прошел в тишине. Вскоре мы оказались на набережной. Когда-то зеленая и вонючая, покрытая тиной речка с травяным берегом преобразилась. Вода стала настолько чистой, что было видно плескающихся рыбы. Берег оказался густо засыпан белым песком, стояли лежаки, зонтики, столики и даже бунгало. Несколько детей прыгали на батуте, кто-то заказывал коктейли в баре, играла летняя веселая музыка…

– Что здесь произошло? – не веря своим глазам, я трижды проморгалась. – Но ведь здесь все было заброшено…

– Было, Катерина! Бы-ло! – произнесла бабушка. Дескать, ты недооцениваешь Семена и незаслуженно плохо к нему относишься. – А теперь вот – курорт. А все благодаря тебе, сынок!

– Захвалили вы меня, но пока незаслуженно. Еще не совсем курорт. Пока сюда приезжают отдыхать только с соседних деревень. Условий для полноценного отдыха мало. Но теперь… – Семен радостно указал рукой на здание за пляжем. Длинное, четырехэтажное, со множеством балконов. Оно казалось простым, но уютным, спрятанным глубоко в тени. – У нас есть маленькая гостиница, где могут остановиться посетители.

– Это замечательно. – без капли лжи произнесла я. Когда-то загнивающая деревня начала преображаться на глазах. А ведь прошлым летом в Мариновке было всего двадцать жилых домов. И все же взглянуть на Семена я не решилась, хоть он старательно искал мои глаза. – Вы молодец.

– «Ты», – вдруг произнес он настойчиво. Внутри меня все похолодело. – Не такой я уж и старый. Всего двадцать восемь лет недавно исполнилось. Неприятно, когда «выкают», Катюша.

Вдруг резко захотелось домой, по рукам прошла дрожь. Пытаясь хоть как-то прийти в себя, я бродила глазами по пляжу и вдруг поймала на себе взгляд продавщицы мороженного, стоящей под зонтиком. Это была Оля, моя давняя подруга. Она с интересом и прищуром переводила взгляд с меня на Семена и явно нервничала.

– Поехали домой, – вместо ответа выдала из себя я, хватаясь рукой за дверь. Будто это могло спасти. Семен не касался меня, но этого было и не нужно. Я дышала его воздухом, ощущала его каждой клеточкой тела. Его глаза сканировали меня, разбирая на атомы. Семена было слишком много в моей жизни. Он буквально перекрывал кислород.

Мужчина завел автомобиль без единого слова, а уже через считанные минуты мы были перед воротами дома бабушки. Спустившись, женщина небывало быстро забежала в дом вперед меня, не сказав ни слова. Я бросилась за ней, но вовремя опомнилась и заставила себя обернуться.

– Спасибо, – неловко произнесла, ковыряя в кровь маникюр за спиной и неловко переминаясь с ноги на ногу. – Бабушка упрямая, ее не заставишь беречь себя. Мы бы шли с кладбища больше часа, а потом бы она до вечера не могла отдышаться…

Я ждала дежурной фразы. Вроде: «Не за что!», «Да мне несложно!» или что-то вроде того. Но ответа не было, и тогда я осмелилась поднять взгляд. Эта была ошибка. Роковая и непростительная.

Он смотрел на меня так жадно, пробирая до костей. Как на лакомый кусочек мяса, съесть который не представляется возможным. Черные пронзительные глаза пылали, искрили. Густые темные волосы стояли дыбом, желваки играли, а мягкие на вид, пухлые губы то размыкались, то смыкались, словно шепча что-то невнятное.

– Катя… – начал было он, но закончил на моем имени, словно распробовав его на вкус, как дорогое вино. Оно пылало у него на языке, как нечто развратное, жгучее, сладкое… Меня бросило в жар. – Катюша…

«Нужно убираться! – вдруг поняла я. – Срочно!».

Резко развернувшись на пятках, я бросилась к калитке. Но он догнал меня. Два резких шага и его мощные пальцы обхватили мое тонкое предплечье. Я замерла с выпученными глазами и отбивающим чечётку сердцем. «Что же он сделает?!», – думала я, боясь вздохнуть.

Он просто дышал, зачем-то нагнувшись поближе к моей шее. Я слышала его рваное, сбитое дыхание и едва заметное урчание в груди. Это был голод, животный и ненасытный.

– Мне нужна… Нужна… – не видь я мужчину абсолютно трезвым буквально минуту назад, решила бы, что он пьяный до безобразия. Едва ворочал языком, не мог собрать мысли воедино и, главное, задыхался. – Мне нужна работница в отель на ресепшен. Пойдешь?

Деньги бы мне пригодились. Жизнь в Москве была дорогой несмотря на то, что училась я на бюджете и жила в общежитии. Но провести все лето рядом с Семеном? Лучше сгореть в аду заживо!

– Нет! – поражаясь своей смелости, я буквально стряхнула его руку со своего плеча и рванула внутрь дома, позаботившись о том, чтобы запереть все возможные засовы. Но уже утром на крыльце дома меня ждал новый, явно недешевый чемодан с этикеткой. На нем не было подписи и адресата, но я точно знала, кто именно преподнес этот нежеланный подарок.

Глава 3

Прожив долгие годы в деревне, я возненавидела типичную для сел тяжелую работу. Но, оставшись без привычной суеты в большом городе на целый год, с радостью пришла на помощь бабуле.

На заре, не выпив даже чаю, я завязала волосы в две высокие гульки и отправилась в огород выкорчевывать сорняки. Погруженная в монотонную работу, совершенно не заметила, как со спины вероломно подкрались. А услышав громкое мужское покашливание, испуганно вскочила на ноги и вскрикнула.

– Спокойно, Катюш, – перед глазами стоял Семен, расслабленный и непринужденный. Широко улыбнувшись, он приветливо подмигнул. – Все свои!

«Свои? Какой он «свой»?! – рычала я про себя, пока сердце все еще возвращалось к привычному ритму. – Как он проникает во двор? Мы ведь запираемся!».

– Вы зачем здесь? – схватившись грязной рукой за бешено вздымающуюся грудь, бесполезно пыталась успокоиться. Душевное равновесие оказалось безвозвратно утеряно. – Что-то случилось? Кто-то умер?

– Нет, – улыбка сползла с губ Семена, как по мановению волшебной палочки. Поставив на землю ведро, он многозначительно указал на него подбородком. – Молоко принес.

– Молоко? В шесть утра? – не размениваясь на сантименты, я уже буквально кричала на мужчину, чем вогнала его в ступор. – У нас есть корова, Семен, если вы не в курсе. Именно сейчас бабуля должна вернуться с дойки. Так что забирайте свое хорошее настроение вместе с ведром и идите-ка на все четыре…

– Это – козье молоко. Дойную козу вы продали прошлой весной, – грубо перебил он меня, складывая губы в тонкую линию. «Господин» явно не привык к непринятию и начинал злиться, с трудом сдерживая внутренних демонов. А они рвались наружу. Это было очевидно! – Твоя бабушка заказала. Я доставляю его каждую среду, если ты не в курсе, – последние слова он особенно акцентировал, словно повторяя меня.

Я растеряла весь свой боевой дух мгновенно. «Катя, – трезво признавала, хоть и не хотя, – ты ведешь себя, как истеричка!».

– Ну, – щеки стали пунцовые, я отвела виноватый взгляд от мужчины к горе сорнякам, что уже успела нарвать с пяти утра, – простите тогда… Все равно могли постучать! Сейчас схожу в дом за деньгами и вернусь к вам.

– К «тебе», – настойчивым властным тоном поправил меня тот. Вздрогнув, я снова взглянула на Семена, но глаза наши уже не встретились. Мужчина явно смотрел куда-то пониже. Облизнув сухие губы, он хрипло пробормотал: – У нас с бабушкой Тосей бартер: она мне пирожки по четвергам, а я ей – молоко по средам.

Опустив взгляд, чтобы понять, что так сильно привлекло внимание раннего гостя, я увидела следы грязи от перчаток. «Неужели он настолько чистоплотный? Мой неопрятный вид его так взбудоражил?», – оставалось задаваться вопросом. А Семен словно выпал из реальности, глаза его снова стали темными, тяжелыми, пронзительными… Он сдерживал рвущихся наружу бесов. С трудом.

И только потом, присмотревшись лучше, осознала происходящее! Я не ждала гостей и натянула белую полупрозрачную майку поверх голой груди, а еще экстренно короткие хлопковые шорты. Кто бы знал, что мой личный маньяк нагрянет в шесть утра прямо на грядки?!

– Спасибо за молоко, – холодно отозвалась, резко разворачиваясь спиной к Семену. И хоть это было уже бессмысленно, инстинктивно прикрыла грудь руками. Теперь я была не в безопасности даже в собственном доме. – Вам пора. Серьезно. Уходите, пожалуйста.

За спиной не было ни единого звука, я же ожидала удаляющихся шагов. Как вдруг легкое, почти невесомое прикосновение коснулось моей спины, пронизывая насквозь острым колючим импульсом. Он мягко скользнул вниз шершавыми от работы пальцами, доставая до верхней части ягодиц. И хоть между нами была одежда, я ощутила все так ярко, как оголенный провод. Кожа покрылась мурашками, дыхание сбилось, в мысли взрывались атомными бомбами: «Какого черта он себе позволяет!».

Я развернулась, чтобы послать мужчину, но увидела в его руке кусок травы, которую тот брезгливо откинул в кучу сорняков.

– Борщевик, Катюш. Будь осторожна, – словно не замечая моего настроя, он широко улыбнулся, подмигнул, а затем спокойно пошел к выходу, насвистывая под нос задорную мелодию.

Дождавшись, пока Семен покинет территорию, я пошла в дом и надела плотную черную кофту с длинными рукавами. А еще позвонила мастеру и договорилась о смене замков на ворота.

***

Ноги совсем не шли, словно к каждой из них было привязано по гире, все мое нутро отвергало бабушкин приказ. А это был именно он: «Быстро отнесла Семену пирожки! Что значит «не хочу»?! Мне прикажешь бегать по деревне? Зачем тогда внучка приехала? Бабушке что ли сложно помочь?!». И коронное, которое порядком начинало бесить: «Совсем обленилась в своей столице!».

И вот теперь я, в красном летнем сарафане в крупный горох и с вязаной корзинкой пирожков, вынуждена идти в логово маньяка.

– Гребанная Красная Шапочка! – недовольно пробурчала себе под нос, фыркнув. – Тоже мне, принц! Мог бы и сам прийти за своими пирожками! Или в город поехать… Зачем тогда такая крутая машина, а? Доставку бы с какого-нибудь ресторана заказал! С его-то финансами даже в нашу глушь привезут…

Увлекшись разговорами сама с собой, я не заметила, как дошла к местной достопримечательности – крепости Семена. Высоченный серый забор с колючей проволокой и множеством камер. За ним виднелась только серая крыша. Мощные железные двери и новейшая система умного дома. Такого, признаться, я даже издалека в столице не видела. Хотя и друзей такого уровня у меня не было.

– Я пирожки принесла. Выйдете, заберите! – произнесла я в домофон, но никто не ответил. Раздался пронзительный писк, и дверь открылась. Но входить я не собиралась. Снова набрала, и снова мне открыли дверь, не став даже слушать.

Пришлось войти. Территория вокруг дома Семена, мягко говоря, поражала: ярко-зеленая подстриженная газонная трава, словно на футбольном поле; выстриженные в ряд туи разнообразных форм и размеров; цветы ухоженными грядками; огромный бассейн с одной крутой горкой, лежаки с зонтиком, современная беседка со встроенным мангалом… И это только то, что в глаза попалось.

Поднявшись по лестнице на крыльцо, я подождала несколько минут в ожидании, что хозяин выйдет и примет «заказ», но этого не произошло. Тогда я просто поставила пирожки на пол и развернулась с намереньем уйти домой.

«А где моя корзинка, Катерина?! – представила я недовольство бабушки по возвращению домой. – Как это ты «не лично в руки ему пирожки передала»? А вдруг мужчина занят? Работает? А пирожки с мясом так и простоят на столе целый день! Я что, зря ночью закваску делала? Совсем ты мой труд не ценишь!».

– Да черт бы его побрал!.. – промычала себе под нос и с обреченным стоном вернулась, принявшись стучать в двери дома. Тишина. Словно пусто.

Передо мой встал сложный вопрос: вернуться домой и получить нагоняй от бабушки (вдруг ей еще и плохо станет!) или нагло вломиться в чужой дом, оставить пирожки на кухне и сбежать.

– Войду, если дверь открыта. – заключила с собой сделку я. Тайно надеясь, что она все же заперта. Увы, прогнула ручку, и та поддалась. – Вот черт!

Я аккуратно ступила вперед, словно воришка. Огляделась. В доме был ремонт по последнему слову техники и моды, совсем не по-сельски. Понятно теперь, зачем Семену столько камер!

– Семен, я тут пирожки принесла! Заберете? – прокричала я на весь дом так громко, как только умела. Никакого ответа. Это уже начинало злить. Ведь кто-то открыл мне калитку, не так ли?! С психом скинув босоножки, я смело побрела вперед по длинному коридору. – А что такого, собственно? Он ведь считает нормальным вламываться к нам с бабушкой? А я чем хуже?

Кухня оказалась самой последней комнатой. Войдя внутрь, я выложила еще горячие пирожки на островок посреди огромной комнаты. Дело было сделано, можно было уйти с чистой совестью. Нет, сбежать… Но я зачем-то оглянулась и обомлела!

Это была не просто кухня, а мечта любой хозяйки: широкая, со множеством ящиков и стильной встроенной техникой. Столешница – из цельного камня. Сам гарнитур из какого-то неизвестного мне материала, явно не пленка или даже краска. Световые панели в самых неожиданных местах подчеркивали все достоинства этого произведения искусства.

– Вот это да… – вслух произнесла я, млея чисто по-женски. Мое разыгравшееся воображение тут же нарисовало картину, как я готовлю тут всевозможные десерты, пироги, сложные блюда… Я отряхнулась, выбрасывая помутнение прочь.

«Что за черт, Катя? Совсем сбрендила?!».

– Нравится, Катюш? – хриплый, ласковый голос раздался за спиной. Я уже знакомо подпрыгнула с безумно колотящимся сердцем и обернулась. Семен стоял полностью голый, лишь полотенце скрывало нижнюю часть тела. Капли воды все еще стекали по его напряженному телу, «спотыкаясь» о мощные мышцы рельефного пресса и скатываясь под махровую ткань. Как бы не пугал меня этот мужчина, я не могла не отметить его физическую подготовку. Настоящий Аполлон без единого недостатка. – Удивительно, правда? Ты даже в моем же доме меня испугалась. Может тебе к знахарке местной сходить, пусть от испуга тебе пошепчет. Нервная ты. Я за тебя прямо переживаю…

«Это, по его мнению, смешно? Ему точно под тридцать, а не под пятьдесят?».

Осознав, что слишком долго пялилась на его грудь, поспешно закрыла лицо руками и, на всякий случай, отвернулась.

– Неприлично! – воскликнула обвинительно, стараясь звучать строго. Но руки подрагивали, ноги подкашивались, а во рту все пересохло. Я убеждала себя, что это от наглости маньяка.

– Что же тут неприличного? – протянул он вкрадчиво, словно мурлыкающий кот. Даже в такой момент я слышала решительную сталь его натуры, плотно скрытую за показательной нежностью. Он пытался быть милым со мной, этакий сельский добряк, но внутри него сидел хладнокровный, не щадящий никого бизнесмен, акула бизнеса. И одному богу известно, что ему от меня на самом деле нужно.

– Перед девушкой… Голый… – одной рукой я нащупала пустую корзинку.

– А ты зачем вошла? – сказал он логичные вещи, но все равно я слышала сарказм в голосе. Он не дал мне выбора и прекрасно это понимал, выставляя меня идиоткой. – Я услышал в душе звонок. Выбежал в коридор, открыл. Думал, ты около двери пирожки оставишь и уйдешь. – Вдруг он зачем-то нагнулся к моему уху слишком близко и указательным пальцем неторопливо заправил вьющийся локон. Его голос звучал необычно проникновенно, утробно: – Ты у нас очень любопытная оказалась… Что же, это хорошо. Показать тебе дом? Тут три этажа. С какой комнаты начнем? Если ты кухню оценила, от спальни с ума сойдешь: панорамные окна с видом на реку, терраса, подвесная кровать…

Воспользовавшись тем, что в проходе к коридору появилась щелочка, я молниеносно бросилась туда. Но не подрассчитала и врезалась лбом в дверной косяк. Тут же, уже сгорая от стыда и обиды за себя, собралась и на этот раз убежала удачно.

– Тише, Катюш. Незачем от меня бежать. Не кусаюсь, – проговорил он вслед громко. Могу поклясться, что услышала тяжелый напряженный вздох и тихую фразу себе под нос: – Если сама не попросишь…

А еще он посмеивался. Снисходительно.

***

Сердце барабанило в груди от щемящей радости. Голова шла кругом, а руки немели! Не помню, когда последний раз так искреннее радовалась чему-то! Не помню, когда последний раз бабочки плясали в моем животе!

– Ба! – я ворвалась в дом с безумными криками словно дикарка. С трудом подавила желание бросить посреди улицы гусей и не заводить этих противных существ в специально отведенную комнату в сарае. – Ба-а-а-а!

– Чего орешь, Катерина? – как всегда недовольно ворчала моя любимая старушка. – На кухне я! Беги сюда скорее!

– Бабушка! Бабуля! – бежала и хохотала, сама себе удивляясь. Еще не преодолев порог, я не удержалась и начала делиться, глотая слова от нахлынувшего адреналина: – Он приедет! Приедет завтра ко мне, представляешь? Говорит, останется на неделю… Ты можешь в это поверить? В деревню, из Москвы! Это же чудо какое-то!

С трудом устояв на месте, подавляя желание прыгать, как маленький ребенок, я наивно ждала радости и от бабушки. Она же, напряженно перестав мешать суп из кролика, положила лопатку и медленно повернулась:

– Кто-кто приедет? Я не поняла…

Позади послышался агрессивный удар ложки о тарелку. Я обернулась и увидела Семена, которого не заметила за столом сразу из-за массивного холодильника. Мужчина ел, как у себя дома. Но теперь перестал. Бросив ложку, он напряженно молчал. На лице его была непроглядная маска, а глаза уставились на меня изучающе.

Напрочь игнорируя мужчину, я старалась замечать только бабушку:

– Макс.

Под столом нога Семена врезалась со всей дури в опорный косяк.

– Какой еще Макс? – бабушка опасно прищурилась.

Немного помолчав в гнетущей тишине, я решалась, что именно рассказать? Макс был моим одногруппником, коренным москвичом. Умным, интересным, симпатичным парнем. Я помогала ему с учебой только чтобы быть ближе, а он изредка дарил мне цветы и даже пару раз водил в кино. Ничего более, увы, не было. Лишь флирт. Но желание приехать ко мне в деревню звучало, как признание в любви!

– Он… – прикусив губу, я вдруг поняла, что бабушка не пустит проходимца в дом. Семен не в счет. – Он мой п-парень.

Рваный пугающий выдох позади заставил подпрыгнуть, но я не повернулась.

– Парень? – бабушка опешила, театрально положила руку на сердце. – Вот это новости! И давно у вас… Это?

Побегав глазами из стороны в сторону, я выпалила:

– Полгода. У нас все серьезно, – испепеляющий взгляд на моем затылке стало почти невыносимо терпеть, он прожигал хуже кислоты. Вдруг мне захотелось поставить Семена на место, чтобы он навсегда оставил меня в покое: – У нас все серьезно. Я его люблю, он меня тоже. Он останется здесь, со мной.

Семен подорвался с места, чудом не сбив стол, а только отодвинув в сторону. Его рык заставил волосы на теле встать дыбом:

– Мне пора, бабушка Тося! Хорошего дня!

Властно вытянув руку перед собой, бабушка строго приказала Семену:

– А ну-ка сядь обратно, сынок! – тот ее не послушал, но и с места не двинулся. Тогда бабушка обрушила свой гнев в мою сторону. Ранее ее ярость была больше шуточной, показательной. Но в этот момент она действительно выглядела чернее тучи. В моменте, когда она импульсивно размахивала руками, я даже решила, что получу пощечину. – Какой еще «Макс»? Совсем сбрендила! Никакой мужчина не будет жить в моем доме.

– Но, ба… – я уже почти рыдала от бессилия. – Как же тогда…

– Хочешь, чтобы он жил тут? Любовь у вас, говоришь, до гроба? Так пусть сначала женится, а потом в гости напрашивается! – разбила всякие мои надежды та, поставив суровую точку в дебатах.

«Не отчаивайся, Катя! Наверняка что-то можно придумать!», – шептала та часть меня, что еще верила в чудо.

– Значит, он будет жить в другом месте. Арендует, хоть это и глупо, – самодовольно произнесла я, а бабушка сцепила зубы и измученно закатила глаза. – Кто-то в селе явно сдаст ему комнату.

– Не сдаст! – уверенно пообещала моя милая ранее бабуля, самовольно сверкнув коварными глазами. И было в этом так много обещаний… Она буквально клялась, что договорится о «радушном приеме» моего гостя.

Вдруг, от отчаянья, я обернулась к Семену. Он был чернее тучи. Сжимал челюсти так, что губы превратились в тонкую линию. Между бровей залегла глубокая морщина, а соболиный взгляд расщеплял меня на атомы.

– Семен, – все же с мольбой в голосе обратилась к нему я, – может Макс сможет снять номер в вашей гостинице? У него есть деньги, он не поскупится.

Семен фыркнул, закатил глаза и оскалился, совсем недобро. Его голос тщетно пытался скрыть рвущуюся наружу злость:

– Нет, там пока не работают коммуникации.

На щеках появились слезы, затрясло от бессилия. Я вдруг поняла, что ни бабушка, ни Семен не на моей стороне. Никто не поможет! Шмыгнув носом, пытаясь сдержать слезы, я пулей выскользнула прочь:

– Я найду выход, ясно? И вы мне не помешаете!

Кажется, позади что-то разбилось на мелкие осколки.

Глава 4

Нервно перетаптываясь, я не могла найти себе места. Еще пару минут и на горизонте должна была появиться машина Макса. Это казалось сном, счастливым и невероятным!

– Ну, – голос изводился волнением, – где же… Где же ты?

Достав из сумочки зеркало, я в который раз проверила свой легкий нежно-розовый макияж и поправила кудри, что все утро пыталась уложить в подобие голливудских локонов. Мое самое нарядное платье, красное на запах длины миди, теперь казалось не таким уж и нарядным.

Пока я кружилась на остановке, разглаживая воланы юбки, взгляд зацепился за знакомый «джип». Это был Семен. Припарковавшись в отдалении, у самого магазина «Зорька», он крутил пальцами зубочистку и не сводил с меня гневного прищуренного взгляда.

– Вот же!.. – недовольно вспыхнула я, готовая подойти к нему и выяснить все на берегу. – А он тут что забыл?

Но было уже не до того: за поворотом знакомо зарычал желтый спорткар Макса. Забыв обо всем, я радостно ринулась к нему.

– Катюнь, садись! – дверь знакомо распахнулась вверх, парень махнул рукой внутрь. И хоть он пытался тянуть улыбку, было очевидно: он на грани паники. Макс пояснил это так: – Пойми, я же из большого города… В моем понимании деревня – это что-то по типу Италии или, на крайний случай, Лазурного Берега… Но это… В таком дне я еще не бывал! Нужно время, чтобы адаптироваться.

Макс вел автомобиль аккуратно, но все равно цеплял низким днищем за каждую ямку и даже незначительную ухабину. Асфальта в Мариновке практически не было, а если где-то остались его следы, то разбитые в хлам. Макс морщился, кривился и даже истошно стонал, нежно поглаживая руль:

– Моя маленькая ласточка… Знал бы, оставил бы тебя дома. Тут только трактор пригодится! Которым эту жуткую деревню лучше снести ко всем чертям.

Парень рассмеялся со своей шутки, а мне стало обидно. Да, деревня была старая, маленькая и разбитая. Но в чем вина местных жителей, трудолюбивых до глупости? Тут скорее нужно задавать вопрос правительству, почему все деньги идут в Москву, а села проседают.

– Ты поживешь в доме моей школьной подруги Оли. Я договорилась, – откинув обиды, я не стала на них концентрироваться. День был слишком радостный и насыщенный, чтобы думать о плохом. – У них есть отдельный летний домик. Небольшой, туалет на улице, но зато отдельный от основного дома и с видом на реку. Ее семья возьмет с тебя небольшую плату, мелочи…

– Сколько? – с искренним интересом уточнил Макс. – Тысяч пять-десять в сутки?

Я от всей души расхохоталась. Только потом понял: а он ведь не шутит. Семья Оли, к слову, хотела всего четыреста рублей.

Оля встретила нас у порога в белом платье с рюшами по плечам. Ее длинные черные волосы были заплетены в две тугие косички, а на лице оказался тяжелый макияж: толстые черные стрелки, яркие розовые румяна и темно-красные губы.

«Чего это она так нарядилась?», – с ревностью подумала я. Сердце больно кольнуло, когда Макс по-джентельменски поцеловал ее руку, заставляя искренне покраснеть. «Он просто так воспитан!», – оправдывала его.

Комната Максу не понравилась, он едва не расплакался, увидев обычную кровать с сеткой и советский деревянный шкаф со слегка поплывшим зеркалом. Тем не менее, с мой стороны все было чисто и уютно, вкусно пахло только что срезанными медовыми розами.

– Я отдохну пару часиков с дороги, – вдруг объявил мне он. – Приходи к вечеру. Поговорим о… Всяком.

Меня буквально выставили за дверь. Расстроенная, с разбитыми надеждами провести с парнем каждый миг, я шла домой и едва не плакала от разбившихся вдребезги надежд. Шлепая по сухой земле в своих парадных белых босоножках на небольшом каблучке, я вдруг споткнулась у бабушкиной калитки о преграду.

– Что… – утерев слезы, заслоняющие плотной дымкой мир вокруг, я нервно проморгалась, – Что это такое?

На земле лежал огромный букет белых пионов, завернутых в дорогую крафтовую бумагу. Нежно-голубой лентой было привязано напечатанное послание: «Они такие же нежные и очаровательные, как ты. Но есть одно отличие: пионы завянут, а ты с каждым днем все прекраснее».

Мир снова расцвел! Я взвизгнула от радости, подхватила букет и закружилась с ним в танце. Теперь было понятно, почему Макс и слова доброго мне не сказал при встрече, почему сразу выставил за дверь. Он просто хотел подсунуть цветы! Сделать все красиво, романтично!

– Бабушка, – радостная и окрыленная, я ворвалась в дом, – смотри, какую прелесть подарил мне МОЙ ПАРЕНЬ! Правда красиво? А ведь пионы сейчас не растут! Сезон давно прошел! Где он только их нашел, волшебник… Да и сорт такой я никогда ранее не видела… Ох, я так счастлива!

Словно маленький наивный ребенок, я буквально тыкала в лицо старушке букетом. Та, не разговаривающая со мной который день, снова промолчала. Отвернулась, продолжила готовить ужин. Тоска и тревога в ее глазах не проходили, а лишь усиливались.

***

– …Родители сделали мне подарок, представляешь, – уже вечером мы пили с Максом чай в его отдельном домике. Про себя я решила не благодарить его за цветы словесно, а… Поцеловать. Давно было пора преодолеть невидимую стену между нами. Все оказалось просто в моих фантазиях, а на деле… Я молча слушала его монолог и слова боялась вставить. – Свели с ректором Сидоровым.

– Как это «свели»? – искренне не поняла я. И хоть разговор был вправду интересный, все мои мысли вертелись в другом месте: как поцеловать его. Как? КАК?!

– Просто, – Макс самодовольно усмехнулся, пожимая плечами, – теперь я что-то вроде его протеже. Будет помогать во всем, проталкивать вверх по карьерной лестнице.

– Это же здорово! – собрав всю волю в кулак, я накрыла его ладонь своей и чуть не умерла от душевного трепета.

Увы, Макс даже ничего не заметил. Не прошло и минуты, как он уже схватил этой рукой печенье.

– Да, только есть одно «но»… – вдруг его лицо приняло страдальческое выражение. Макс заглянул в мои глаза так проникновенно, что сердце забилось с утроенной скоростью. – Ректор хочет, чтобы я до конца лета написал дипломную работу на очень сложную тему. Проверяет мои знания и вообще, достоин ли я его протекции, чтобы потом не облажаться перед важными людьми.

– Ты справишься! – я все же подвинулась к нему ближе. И еще немного… И вот нас уже практически ничего не разделяло. Один воздух на двоих.

– Естественно! – закивал тот, а после лукаво прикусил губу. – Только на меня давят родители, ректор и дикая ответственность. Все это не позволяет написать и слова. Точнее, я начал, но… Мысли улетучиваются, голова идет кругом, и ничего не получается.

Не понимая, что делаю, я инстинктивно выпалила:

– Не переживай, я буду рядом и помогу тебе.

«Именно так ведь поступают крепкие пары, да?».

Макс тут же переменился в лице, скорбь сменилась радостью. Вскочив на ноги, он достал из чемодана ноутбук и протянул мне:

– Правда? Ты такое золото! Впрочем, как обычно! Я другого от тебя и не ждал. Можешь мой ноутбук забрать, а в конце лета вернешь уже с готовой работой.

В недоумении я разблокировала гаджет и открыла единственный доступный файл на рабочем столе. На первой странице оказалась тема работы: сложная даже для выпускника нашей специализации, что уж говорить про вчерашнего первокурсника? А на второй начиналась сама работа…

– Одно предложение?! – в недоумении моя бровь поползла на лоб, а романтическое настроение испарилось. – Ты написал одно предложение и предлагаешь мне закончить? Точнее, написать все за тебя!

Перехватив ноутбук, Макс оставил его на кушетку и накрыл мои ладони своими. Его глаза напоминали мне рыжего котенка из известного мультфильма:

– Знаю, я прошу о многом, но речь идет не только о моем будущем… А о нашем с тобой, Катенька. Понимаешь?

Это был первый настолько явный намек на «нас» со стороны Макса. Дыхание ускорилось так, что я едва не задохнулась.

«Целуй! – подталкивала себя я. – Сейчас самое время!».

Я медленно наклонялась к парню, пока внутри меня взрывались атомные бомбы, выл тайфун!

– О, ребятки, вы тут отдыхаете? Можно я с вами? – дверь в домик хлопнула, радостная Оля прыгнула на кушетку. Момент был испорчен. – У меня сегодня тако-о-ое произошло, обалдеете!

Романтика была бесследно стерта. Весь вечер мы болтали ни о чем.

***

– Кто это? – перевернувшись на лежаке в противоположную от набережной сторону, Макс приспустил очки и завистливо куда-то уставился. – Знаешь его?

– О, а это Семен, – вместо меня ответила Оля, напросившаяся с нами позагорать. В общем-то, она везде была с нами… – Местный меценат. Не такой, конечно, крутой, как ты, Максик…

«Максик!» меня больно резануло по ушам.

Повернувшись, я тоже уставилась туда, куда смотрят все. Там, у новой гостиницы, был припаркован автомобиль Семена. С такого расстояния я не видела, что именно мужчина делал в машине, но почему-то снова чувствовала на себе знакомый прожигающий взгляд.

– Это не «джип», во-первых, – со знанием дела поправил мои предположения Макс. – Это – «рендж ровер». Я таких крутых, если честно, вживую никогда не видел. У моего бати тачка попроще… Нафаршированный всем, чем только можно! На таком не страшно не только по вашей деревне проехаться, но и по горам с ветерком. Один вопрос… Что этот Семен забыл в вашей глухомани?

– Мне вот тоже интересно… – без капли сарказма задумчиво произнесла я, не в силах отвести взгляд от автомобиля.

Семен сидел внутри, я это точно знала, просто доказать не могла. Только зачем? Он был «случайно» рядом везде, куда бы мы не пошли с Максимом, словно немая тень.

Устав пялиться, я первой отвернулась. Разговор снова вернулся в привычное русло. Солнце больно подпекало кожу, солнечный крем не справлялся с испепеляющей жарой.

– Я хочу мороженное, – встав на ноги, огляделась. Буквально в метре стоял киоск. Сегодня в нем работала сменщица Оли.

– Если пойдешь и мне купи. Подороже, – отозвался Макс, лишь слегка приподняв закрывающую его лицо кепку. – Уж позаботься, чтобы меня в вашей Мариновке не отравили!

– И мне! – радостно воскликнула подруга. – Самое-самое дорогое!

Мне было стыдно признаться, но с собой на пляж я взяла слишком мало денег. Сущие копейки. Подойдя к морозильнику, долго изучала цены, прежде чем сделать окончательный выбор и расплатиться.

– Жарко? – стальной хриплый бас за спиной заставил вздрогнуть. – Денек сегодня особенно испепеляющий…

Но я не обернулась. «Игнорируй его, и он сам уйдет!», – наивно убеждала себя я.

Чуда не произошло. Контрастно ледяная рука по-хозяйски коснулась моего раскалённого плеча. Резко обернувшись, я зашипела. Семен недовольно поджал губы, покачал головой:

– Да ты вся горишь… Красная… Кто же в двенадцать дня на пляж ходит, Катюш?

– Я в семь хотела, но Макс пока проснулся… – тут же отряхнувшись, я удивилась тому, что оправдываюсь. – Не важно. Пришли и пришли. Вы хотите купить мороженное? Проходите вперед, я пропускаю.

На удивление, Семен последовал моему совету. Встав рядом так, что наши руки соприкасались, он опустил взгляд на витрину. Мой взгляд против воли скользнул по его мощному загорелому телу, по каменным кубикам на животе и стальным мышцам рук, вокруг которых оплетались вены.

Зачем-то я подумала о том, что его красные короткие пляжные шорты будут на мне, коротышке, как платье…

– Ты какое мороженное будешь, Катюш? – ласковый, пропитанный нежностью вопрос вернул меня в реальность. Запрокинув голову назад, я уставилась в лицо мужчине с немым вопросом: «Зачем тебе это?». Ответ последовал незамедлительно: – Угощу шикарную девушку в черном бикини. Меньшее, что я могу сделать.

Меня бросило в жар. И кто бы знал, почему? Видимо, никто никогда прямо в лоб не называл меня красивой.

Смущенно опустив взгляд, я не сразу взяла себя в руки, но голос удалось сделать безразличным мгновенно:

– Я куплю сама. Макс с Олей тоже хотят.

– «Макс»… – с призрением выплюнул Семен. А потом вдруг зарычал сквозь стиснутые зубы и с не полной силой ударил ладонью по закрытой морозилке. Но достаточно, чтобы та пошатнулась, а продавщица испуганно взвизгнула. Не обращая на это никакого внимания, Семен повернулся ко мне лицом и отчеканил по слогам: – Твой «Макс» не мужик. Он тебя не достоин.

– Что? – я опешила, разозлилась. Но все же инстинкт самосохранения сработал на ура, заставляя неосознанно шагнуть назад. – Кто вы вообще такой?!

– Дам совет, пусть и не прошенный, – злобно подмигнув, он нагнулся в моему уху и, задыхаясь, импульсивно выпалил: – Если твоя женщина хочет мороженное, ты встаешь и без лишних слов идешь за гребанным мороженным! А не заказываешь, как какой-то служанке.

– Да он… – я задыхалась от прилива адреналина. Он был так близко… От Семена буквально искры летели. – Да я…

Игнорируя мои жалкие попытки поставить его на место, мужчина повернулся к продавщице и кинул слишком крупную купюру:

– Дайте девушке то, что она захочет.

А после он развернулся, двинувшись в сторону машины. Под его ногами песок прогибался, агрессивно разлетаясь в разные стороны.

– Вы ничего о нем не знаете! – зачем-то прокричала ему вслед я, словно пыталась что-то доказать почти незнакомому мужчине. «Какая тебе разница, что он о тебе думает? Забудь!», – молил внутренний голос. Но меня было уже не остановить… Самодовольно усмехнувшись, я радостно объявила: – Он подарил мне шикарные пионы с трогательной запиской. Хотите знать? Никто за мной так красиво не ухаживал!

Семен замер, как вкопанный. Медленно повернувшись, смерил меня насмешливым коварным взглядом. Задумавшись, он словно колебался: сказать или промолчать. Решился и явно не пожалел. Было очевидно, мужчина получает почти оргазмическое удовольствие от каждого сказанного им слова:

– Правда, Катюша? А он разве знал на тот момент адрес бабушки Тоси?

И внутри меня все опало. Не знал… А глупая, наивная я думать об этом забыла. Поверила в сказку.

Глава 5

–… И там, получается, мы можем пробыть до самого утра! – я вошла в домик к Максу, а он уже активно что-то обсуждал с Олей. Завидев меня, подруга радостно помахала и позвала присоединиться к ним. Я присела на край диванчика, не в силах отделаться от чувства, что лишняя: – Я тут Максу рассказываю про клуб в Техневке. Ну, ты знаешь!

– Не знаю, – с натянутой улыбкой и показательным спокойствием я пыталась выглядеть «своей» в их уединенной беседе.

– Как это? Разве мы ни разу с тобой не ходили? – Оля растеряно заморгала. Когда она успела ресницы нарастить? Видимо, в город съездила. Максимальный объём, головокружительная длинна. При моргании вокруг нее колебался воздух с огромной амплитудой. – Ах, точно! Тебя сперва бабушка не пускала, а потом ты свалила в свою Москву. А я вот тусовалась до отвала. Дышала полной грудью!

Подруга послала мне такой красноречивый взгляд… Мол, завидуй. А мне, если честно, всегда было плевать на клубы. Я, выросшая в маленькой деревне, чувствовала себя загнанным в угол зверем в местах большого скопления народа.

Но я не хотела ее разочаровывать и театрально вздохнула:

– Везет!

– Так вот… – получив желаемую реакцию, Оля снова вернула все внимание Максу. – Этот клуб обычно работает только пятницу-субботу, но сейчас ведь из-за лета каждый день. Предлагаю пойти сегодня вечером!

– Клуб? Круто, – глаза Макса неожиданно для меня озарились. Почему я раньше не замечала, что он любит подобного рода досуг. – А как называется? Я про него слышал?

– Так и называется «Клуб»! – Оля расхохоталась, махнула рукой и как бы невзначай погладила Макса по плечу ладонью.

Внутри меня все вскипело. Подхватив со стола сладкую плюшку, я начала агрессивно ее грызть:

– Техневка в десяти километров от нас. Ехать по земляному полю. Твоя машина точно проедет, Макс?

– Проедет, после дождей почва давно просохла! Каменная! Тракторами дядя Петя раскатал! – вместо парня мне ответила подруга, а потом вдруг зыркнула на меня с жалобной гримасой: – Катюш, а ты уверена, что тебя бабушка отпустит? Если что, мы не обидимся…

Идти в клуб мне не хотелось от слова совсем. Более того, только при мысли об этом с головой окуналась в паническую атаку. Но там будет Макс и, возможно, это наш последний шанс…

– Мне больше не нужно спрашивать у нее разрешения, – ехидно усмехнувшись, я вдруг не удержалась от шпильки в адрес подруги, – ведь я финансово независимая.

Оля, живущая в основном на попечении пожилых родителей, скривилась, а я тут же пожурила себя: «Катя, что ты творишь? Ты ведь не такая! Не подлая и не злая!».

– Решено! – хлопнув в ладоши, Макс привлек к себе всеобщее внимание. – Вечером едем в клуб «Клуб». Ну, а что такого? Будет потом, что друзьям рассказать… И это явно лучше, чем ничего не делать…

***

Я никогда не была в клубе и понятия не имела, как в него нужно одеваться, но мы выходили из дома вечером, ночью передавали освежающую прохладу.

– Идеально! – лучшим вариантом вдруг показалась шифоновая нарядная рубашка с длинным рукавом и хлопковая красная юбка длины миди. Уложив русые непослушные кудряшки в мягкие и аккуратные, я едва заметно подвела глаза черной подводкой и нарисовала красные губы. Пока я крутилась перед зеркалом, в комнату вошла бабуля и безмолвно застыла за спиной с тревожным взглядом. Я тут же обернулась к ней, приготовившись к нравоучениям: – Что случилось, ба?

Женщина, которая только недавно начала со мной разговаривать, покачала головой и перекрестилась:

– Не подходят тебе такие друзья… Дуреха ты молодая, истины не видишь… Упаси тебя господь!

– Что? Почему? – то, что бабушке Макс не нравится, я поняла сразу, а вот с Олей оказалась удивлена: она-то чем не угодила?

Вместо ответа, бабушка присела на стул с тяжелым вздохом и прижала дрожащую костлявую ладонь к своей тяжело вздымающейся груди:

– Чую беду, Катерина. Не ходи!

– Все будет хорошо, не переживай! Максим – мой друг. Он позаботится обо мне. И Оля тоже. Ты ведь знаешь Олю, да? Она будет рядом… – присев на корточки рядом с бабушкой, я принялась обмахивать ее ладонями.

– В том-то и дело, знаю я твою Олю! – с ненавистью выплюнула женщина, а потом вцепилась мне в руку мертвой хваткой. – Не ходи, Катерина! Я приказываю! Слышала?!

«Она не в себе, – поняла я вдруг очевиднее некуда. – Нельзя ее оставлять одну в таком состоянии!».

Руководствуясь логикой и здравым смыслом, я быстро нашла телефон бабушки и принялась искать в контактах Семена. Только вот имени такого не нашла, зато в постоянных контактах на случай ЧС у нее значился «Сыночек». Гневно закатив глаза, подавив внезапно вспыхнувшую ревность, я набрала этот номер.

Ответили после первого же гудка, тревожный мужской голос с той стороны трубки заставил съёжиться:

– Что такое, бабушка Тося? У Катерины беда?

– Эм… Нет! Вы с бабушкой меня за спиной обсуждаете? – поцокав языком, не давая Семену опомниться, я тут же перешла к главной теме разговора: – Слушайте, мне нужна помощь. Я сейчас ухожу в клуб… Скорее всего, на всю ночь. Это впервые, и бабушка… Эм… Странно реагирует. Мне было бы спокойнее, останься с ней кто-то.

Краткая пауза и звонкий голос:

– Мне прийти и посидеть с ней?

– Да, – тут же выпалила и поняла, что звучит это слишком нагло. – Я заплачу сколько скажите и…

Послышались гудки. Не прошло и двух минут, Семен уже вошел в дверь, как к себе домой. До сих пор не понимала, как он открывал калитку!

– На все лекарства я наклеила стикеры, а аппарат по измерению давления лежит в… – начала было проводить экскурсию я, но тут же осеклась. – Что?

Семен накрыл мою руку своей, заставляя перестать указывать пальцем. Его черные глаза искали мои:

– Я все прекрасно знаю, Катюш. Спасибо, но… – было очевидно: он не договорил. Я ждала. Открывая и закрывая рот, он пытался сформулировать мысли. Его нервный взгляд бегал по моему наряду, при этом становясь еще более вымученным. Наконец, Семен собрался: – Не идти туда.

– Почему? – внутри я закипала, но ответ услышать захотела. «Почему всем вдруг так захотелось удержать меня дома?».

– Это, – Семен кинул неопределенно за окно, – не для тебя.

Сцепив зубы, я злобно сложила руки на груди и прищурилась:

– Все такие загадочные! И никто не может ничего конкретного сказать!

– Просто… – мужчина тяжело задышал, нервничая с каждым мгновением все больше и больше. – Просто не иди и все.

Повисло неловкое молчание. И пока я тихо возмущалась на тему: «Какой же наглый и самоуверенный этот Семен!», он спокойно подошел ко мне вплотную и провел указательным пальцем по высокой горловине блузы, выбитой гипюровым орнаментом. Зацепился за рюши, идущие от одного плеча к другому, и остановился на середине груди, где заканчивалась сборка. Усмехнулся, посмотрел на меня как-то странно. Как на невинного ребенка, вычудившего нечто мило-идиотское.

– Я же говорю, Катюш, – словно резюмируя свои действия, прошептал он ласково, – тебе там не место.

«Это он так сказал, что я отстойно выгляжу? Вот же козел…», – прыснув от наглости мужчины, молниеносно отскочила в сторону.

За спиной раздался сигнал авто Макса. Это был знак. Гордо вздернув подбородок, я радостно убежала прочь из дома, даже не обернувшись на Семена. А он смотрел мне вслед. Хотел остановить, это был очевидно, но у него не было на это никаких прав.

***

– А вот и мой любимый клуб! – радостно завизжала Оля, хлопая в ладоши. – Здесь прошли самые незабываемые ночи в моей жизни!

Я в который раз исподтишка осмотрела подругу. Никто не предупредил, что униформа для посещения подобного заведения на уровне пляжной моды. На Оле было черное платье, густо обшитое пайетками. Узкое настолько, что проступала каждая родинка. Без бретелей, держалось на груди. Едва прикрывающее все стратегические места. Ноги украшали ботфорты на высоченных шпильках, в стразах и разноцветные. Про боевой макияж и сложную многоуровневую прическу даже говорить не стоит.

– Эм… – Макс же задумчиво пялился на белое одноэтажное здание, больше напоминающее секту, и белел так же сильно, как стены «Клуба». – Ну… Сойдет… Наверное…

Вокруг клуба стояло множество средств передвижения: велосипед, мопед, мотоцикл, «Жигуль», «Ланос», «Нива» и даже «Киа»… Все они чувствовали себя крутыми покорителями женских сердец, пока не приехал желтый спорткар. Женщины и мужчины моментально сменили радар интересов. И если первые оказались заинтересованы в хорошем смысле, то вторые – в плохом.

***

– А тут неплохо! – радостный Макс извивался в обнимку с тремя незнакомыми мне девушками, все они ластились к нему, как к счастливому билету в безбедную жизнь. – Я бы сказал, очень даже хорошо!

Я же сидела на лавочке, неуютно оглядываясь по сторонам. Мои наблюдения за первый час в клубе были не совсем утешительными. Из хорошего: все девушки оказались менее вульгарно одеты, нежели Оля. Из плохого: я все равно была самой «закрытой». Почти как монашка.

Дальше самое тревожное: абсолютно каждый мужчина клуба точил зуб на Макса. Он забрал всех девушек. Серьезно, всех без исключения! Это привело к тому, что парни начали сбиваться в кучки и враждебно шептаться, договариваясь о чем-то.

Я бы обязательно предупредила об этом Макса, отлипни он от юбок хоть на мгновение и поговори со мной.

– Катюх! Смотри, чё добыла! – прыгнувшая рядом Оля буквально светилась от счастья. Высунув из-за спины бутылку чего-то мутно-белого, не прозрачного, она весело ее взболтала. – Чистейший самогон!

От шока глаза едва из орбит не выпали:

– Ты собралась это пить?!

– Не я, – она вдруг достала откуда-то три одноразовых стаканчика. – А мы, дуреха!

Глядя на то, как уверенно и профессионально Оля разливает алкоголь, пришла к неутешительным выводам: «Пьет она далеко не в первый раз!».

– Макс ведь за рулем… – бросив на парня краткий взгляд, я поморщилась. Он уже в наглую лапал двух блондинок за грудь. Их парни уже разминали кулаки.

– Тут ехать всего-ничего, ерунда! – отмахнулась Оля. Для нее мое оправдание звучало глупо.

– А я… – только от одного взгляд на пойло меня скрутило, – Не хочу, правда.

– Не хочешь? Серьезно? Опять ты начинаешь! – подруга посмотрела на меня злобно, почти агрессивно. А потом нагнулась к уху и прошептала: – Тебе не надоело быть такой?

– Какой «такой?» – я нахмурилась, перестала дышать.

– Ну… – Оля скривилась, как от лимона. А потом опрокинула первую стопку и расплылась в улыбке, будто это был сладкий морс. – Правильной до мозга костей. Зажатой, чопорной, великосветской. Я люблю тебя, солнце, но кто тебе это еще скажет кроме лучшей подруги? Даже твой внешний вид! Просто фу! – она с насмешкой потрепала рюшки блузы, и я стыдливо покрылась румянцем. – Костя с соседней деревни уже спросил меня, зачем я привела с собой маму. Маму, Катя! А мы с тобой ровесницы!

– Так и сказал? Маму?! – сжав губы, я пообещала себе, что не разрыдаюсь. Но, господи, как же стало стыдно!

– Слово в слово. А Иван из Нижних Щепок вообще решил, что ты сразу после церкви. С молитвы, говорит, ее выдернули? – окончательно добила меня Оля, и я непроизвольно всхлипнула, впиваясь коготками в ладони до больного жжения. – Посмотри на девушек, которые привлекают Макса… – и я посмотрела по велению подруги, она же прокомментировала вслух. – Веселые, раскрепощенные, уверенные в себе и, главное, красивые… Такая, как ты, никогда и ни за что ему не понравится. Серая моль!

Боль в груди разрасталась с утроенной скоростью. Острая, пронзающая своими шипами мое хрупкое и наивное до глупости сердце. Я смотрела на веселящегося Макса и вынужденно констатировала факт: «Он не видит меня. Не замечает. Я не существую в его вселенной!».

Удар под дых… Голова закружилась… Руки затряслись…

– А знаешь, – резко схватив стаканчик с алкоголем, я закинула его в себя, как панацею от душевных болезней, – почему бы и нет?

Пойло полилось внутрь, как кислота, сжигающая все на своем пути. Горло пекло. Желудок пек. Тело покрылось мурашками, голос пропал, язык онемел. Вскочив на ноги, я тяжело задышала, с трудом удерживая себя в сознании.

Заливаясь хохотом, Оля опустошала уже третью стопку:

– Ты че, первый раз пьешь? Мда…

«Второй, – припомнила я про себя. – Когда-то пробовала шампанское».

Но Оле незачем было это знать. А также то, что любой алкоголь мне попросту не нравился. Это ведь даже невкусно! Самогон еще не усвоился, а я уже пожалела о своем опрометчивом поступке. Кому, спрашивается, и что я вообще доказывала?

– Идем танцевать! – дернув за руку, Оля уволокла меня на танцпол. Она прыгала, крутилась и вертелась, при этом умудряясь выпивать и поить Макса. – Правда, весело? Не зря пошла?

Не весело. Зря пошла. Теперь я видела это ярко и четко. Перед глазами все вертелось, как будто меня отжимали в стиральной машине. Лица, даже самые приближенные, расплывались, все запахи казались острее привычного. А живот все жег и жег… Горло сжималось и сжималось…

– Я… Мне нужно отойти… – резкий приступ тошноты заставил схватиться за лицо руками и броситься прочь из клуба. Оля махнула рукой, мол, иди.

Я понятия не имела, есть ли общественный туалет в клубе, искать попросту не было времени. Поэтому выскочив на улицу, долго опустошала желудок, корчась в болезненных спазмах. С каждой секундой становилось все лучше. Но недостаточно, чтобы веселиться или хотя бы стоять на ногах.

– С обратной стороны здания есть комната для девушек и мальчиков, – сочувственно подсказала мне проходящая мимо девушка с сигаретой. – Там можно умыться и привести себя в порядок.

Так я и сделала. Облилась холодной водой, пошлепала по щекам, прополоскала рот и вернула способность говорить. В клуб я вошла с твердым намереньем уговорить Макса вернуться домой. Или же попросить отвезти меня, ибо мое самочувствие теперь оставляло желать лучшего.

– Вы не видели тут парня… Высокого, в синей рубашке, худого, с темными волосами, зачесанными вверх? – не найдя друзей, я обратилась к попавшемуся на пути парню.

Он странно ехидно посмеялся:

– Видел. Его наши выпинали, как шавку последнюю.

Глаза поползли на лоб:

– Что значит «выпинали»?

– Значит, – агрессивно рявкнул тот, почему-то именно на меня, – нехрен чужих баб за жопы лапать!

«Все-таки добрались до него парни. Не выдержали!», – с ужасом осознала я, выбежав на улицу. На том месте, где была припаркована машина Макса, сейчас стояла группа парней.

– Он уехал с этой шалавой, – буквально выплюнул мне в лицо один из тех, кого я в панике спросила, куда делись мои друзья. – Передай им, козочка, еще раз этого лошка тут увидим, и останется без яиц, которые он к нашим бабам подкатывал!

Уши вяли от его слов, но от компании парней исходил такое амбре алкоголя, что припираться не решилась. Стало не по себе. Активно закивав, я начала медленно отступать назад. Сальные взгляды толпы незнакомцев скользнули по мне с головы до пят. Я ощутила себя голой… Облапанной сальными руками в самых неожиданных местах.

– А ты с какого села, котенок? – с натиском спросил один, шагнув вперед. – Домой собралась, да? Так мы тебя подвезем. Правда, мест мало… Придется сесть ко мне на коленки!

Они загоготали, как лошади. По спине скользнули мурашки. Сглотнув ком, я подавила окутавший ужас и как можно мягче отмахнулась:

– Нет, спасибо большое!

«Нужно бежать! Прямо сейчас!», – инстинкт самосохранения вопил, как сумасшедший. Подавив панику, я заставила себя успокоиться: «Макс не мог тебя бросить одну. Особенно зная враждебно расстроенных местных! Скорее всего, он просто отъехал подальше и ждет там. Конечно. А как иначе? Это ведь твой Макс».

Держась из последних сил, двинулась в ночную тьму поля, через которое мы ехали к клубу. Позади услышала холодящий душу голос:

– Из Мариновки, значит? И мы. В одну сторону, значит… Судьба что ли?

А потом они заржали, как лошади.

Тошнота пропала, как небывало. Голова кружиться перестала. Взяло верх нечто животное, что безостановочно повторяло: «Быстрее, Катя! Быстрее!». И я летела вперед, не разбирая дороги. Про себя молилась, что Макс припарковал машину где-то очень близко, просто заглушил мотор и выключил свет, скрываясь от отморозков.

Глава 6

Но километр оказался позади, затем второй. За спиной уже не было видно клуба, с обеих сторон крылась беспроглядная ночная тьма. Ноги ныли, пока каблуки снова и снова подворачивались на каменистом поле.

Шла и плакала от собственной ничтожности. Оля была не виновата и Макс тоже. Я сама загнала себя в проблемы. Я виновата, мне и выбираться. Шла и плакала, как последняя неудачница. Вдруг позади, со стороны клуба послышался рев автомобиля.

Замерев, ощутила биение сердца: «Вдруг это Макс? Могла я случайно пройти его машину? А он не дождался меня и поехал искать вдоль всего пути…».

Но мечты и сказки рухнули по мере приближения автомобиля. Рев двигателя был иным, авто ехало тяжело и разваливалось по пути.

«Нет, – пятое чувство в груди окутало страхом, – это точно те отморозки!».

Оглянувшись по сторонам, я поняла, что со всех сторон чистое беспроглядное поле. Ни одного дерева или даже кустика, чтобы скрыться. Юркнув в сторону от дороги, я просто упала на землю и закрыла лицо руками. Сотрясаясь в беззвучных рыданиях, тайно отсчитывала секунды до того, когда машина проедет мимо.

Но они остановились.

– Ушла что ли? – один из них вышел и огляделся.

– Нет, – фыркнул тот, – я ее точно видел. Значит, прячется.

Секунда, вторая, третья… Я не дышала, боялась. Пялилась в затянутое облаками небо и тряслась, молясь проснуться от жуткого сна.

Вдруг телефон, который все это время отказывался ловить связь, волшебным образом среагировал. Наверное, я больше не отвечала за себя. Я сделала то, что не отвечает логике, и за что буду жалеть всю жизнь. Среагировала на звук, достала сотовый из кармана. Он разблокировался с помощью моего лица, экран озарился сообщением от Макса: «Мы уехали пораньше, скучно стало. Попроси кого-то тебя подвезти».

И все. Это был конец.

– Вот она! – закричал один из них. Я вскочила на ноги и бросилась бежать куда глаза глядят. Уже плевать было на каблуки, ямы, камни. За мной гнались четверо. Для них, пьяных и веселых, это была охота на живца. – Держи.

«Дура, дура! – повторяла, пока бежала так быстро, как только могла. – Как я могла такое вычудить?! Зачем достала телефон?».

Но они бы все равно услышали громкий сигнал об СМС, поэтому корить себя было бессмысленно. Что есть, то есть.

Секунда сменяла другую. Они приближались. Шансов и так было мало и тут… Я подвернула ногу. Больно, опасно, по ощущениям будто ломая.

– Веселая ты, – один из них поймал меня за ногу и протянул к себе за плечо. Я была рада, что одежда защищает меня от трения о сухую почву. Закинув на плечо вырывающуюся, кричащую призывы о помощи меня, он радостно отвесил мне шлепок по пятой точке. – Интересно, в постели ты такая же суетливая? Проверим.

– Мы все проверим, – с обидой и предвкушением в голосе повторил парень, что шел бок о бок. Остальные в предвкушении похихикивали. – Не забывай! Я второй!

Они делили очередь, открывая для меня дверцы машины. Все казалось нереальным. Не со мной. Плохой ужастик, где конец известен с первоначальной заставки.

Все были настолько эмоционально возбуждены, что не заметили машину, едущую навстречу. Вместо того, чтобы проехать мимо, она остановилась.

«Друзья подонков подъехали!», – поняла я и начала потихоньку умирать изнутри. И все же так просто сдаваться не собиралась. Кусалась, дралась и не давала засунуть меня в авто. В конечном итоге они решили затолкать меня в багажник. Но не дошли. Что-то произошло.

Заплаканная, с черными кругами перед глазами от ослепляющего ужаса, я потерялась в криках и стонах вокруг. Парни пропадали один за другим. Последним оказался тот, кто держал меня на плече.

Теплые знакомые руки вырвали меня у незнакомца и нежно поставили на пол. Кратко оглядели. Это был Семен. Он не мог смотреть мне в глаза и сделал вид, что засмотрелся в пол:

– Постой пока тут, Катюш. А лучше отвернись.

Что я и сделала. Слышать крики и хруст костей было просто невыносимо. Не знаю, как и что сделал Семен парням, но те все лежали вокруг своей «Лады» в бессознательном состоянии, держась руками за причинное место.

– В-все? – спросила я у мужчины, когда вокруг появилась гробовая тишина. – Это конец?

– Нет, не все. Не конец! Я договорюсь, их посадят куда надо. А ты напишешь заявление. Только без сочувствия, поняла? – сжав мои щеки, Семен повернул мое лицо к себе. Никогда ранее я не слышала мужчину таким яростным, пугающим. Не видела такого пронзающего своим холодом взгляда! Мурашки скользнули по телу от непонятного ужаса. А ведь он меня спас! Чего, спрашивается, теперь бояться? Я кивнула. – Молодец, Катюш.

Чмокнув меня зачем-то в лоб, он облегченно протяжно вздохнул. Так много читалось в этом обычном жесте – страх, тревога, облегчение, злость и «я же говорил». Наконец, отшагнув в сторону, он сжал мою руку так сильно, словно боялся побега, и потянул к своей машине. Я сделала шаг и закричала.

– Нога! – из глаз брызнули слезы. – Я ее подвернула!

Без лишних слов Семен мягко подхватил меня на руки, после чего усадил к себе в авто. Сам пристегнул, совершенно не стесняясь прикосновений. Я видела, как его руки, сбитые и кровавые, дрожат при виде моей порванной рубашки и грязной юбки.

– Я грязная. Вымажу твою дорогую машину. Давай помою? – спустя пять минут гробовой тишины я первая ее нарушила. Семен стрельнул в меня таким взглядом, что взяла оторопь. Я сразу поняла, это его совершенно не беспокоит. И даже оскорбляет. Тогда, сглотнув ком, решилась на главные слова: – Спасибо, ты только что спас меня от изна…

– НЕ ЗА ЧТО! – резкий удар по рулю и рычащий рев из его груди заставил вжаться в спинку. Он не дал мне договорить. Слова больно резали по ушам.

– А как ты тут оказался? – все же спросила я, любопытство мучило. – Оля сказала?

Он злобно хмыкнул:

– Нет.

– Тогда?.. – не давала ему замолчать я.

– Гулял, – саркастично хмыкнул тот.

Он так и не ответил. Но я почему-то решила, что именно из-за меня он поехал к клубу. Может, бабушка заставила проверить, не натворила ли бед ее внучка? А может и сам хотел удостовериться, что все хорошо. Может, машину Макса увидел, а меня в ней не застал?.. Кто уж теперь узнает. Семен явно подробностями делиться не собирался.

По пути от морального перенапряжения я незаметно для себя отключилась. А когда открыла глаза, ослепила освещенная улица большого города.

– Мы где? – в ужасе я бросила испуганный взгляд на Семена. – Это же?..

– Да, – подтвердил он совершенно спокойно, будто мы действовали согласно плану. – Подмосковье.

– Но?.. – я снова начинала бояться.

– Хочу удостовериться, – он сжал руль до хруста и сцепил зубы в ярости, – что ты здорова. Эти уеб… Парни могли успеть тебе навредить.

– Семен, – мягко взмолилась я, – вам не стоит больше так обо мне переживать.

– «ТЕБЕ»! Я же просил, Катерина, – рявкнул он, и я замолкла. Выдохнул, явно с трудом выдал из себя спокойный тон: – Стоит, не стоит… Ты о бабушке своей подумала? Мы уже тут, пусть врач все решит, не сопротивляйся.

После этого мне было страшно называть его на «вы». В ту ночь я впервые увидела, каким монстром бывает Семен, если захочет. И, упаси господь, попадаться под его тяжелую руку не собиралась.

***