Третья арка от перекрёстка

Глава 1

Профессор Редфилд сидела на самом верхнем ряду аудитории и внимательно слушала лекцию по магии вуду.

Читала этот предмет приглашённая «звезда», профессор из Нувель-Орлеанской Школы магии мадам Мари Лаво. В своём городе она по праву носила титул некоронованной королевы вуду.

Читала мадам Лаво хорошо, увлекательно. Показателем было уже то, что все студенты после первых двух или трёх занятий перебрались на первые ряды, ни один из двадцати двух не обосновался на верхнем ярусе, чтобы там втихаря вздремнуть или почитать учебник к следующей паре.

Да, курс по магии вуду слушали всего лишь двадцать два студентов четвёртого курса. А уж сколько было сомнений, споров и доводов против введения этой дисциплины! Ну в самом-то деле, говорили противники, что такое вуду? Частный случай некромантии, сложно обставленные простейшие действия, шаманство какое-то все эти барабаны, пение, травы, горящие в костерке. Зачем всё это хорошо натасканному боевому магу? Если случится нападение, так у защитников и времени не будет всё это проделать! Лавиния Редфилд слушала и посмеивалась. А когда хор голосов против зазвучал особенно мощно, предложила пари: лично она готова выйти против трёх магов равной ей квалификации с единственным условием – противники могут использовать любые заклинания и щиты, а Лавиния то же самое плюс вуду.

Отчего-то желающих не нашлось, и разговоры о бесполезности нового предмета среди коллег-преподавателей увяли сами собой.

Студенты… В конце марта на лекции по нестандартному использованию небоевых заклинаний профессор Редфилд объявила о том, что для желающих из числа боевиков будет дан курс магии вуду. Боевики шушукались между собой, словно базарные кумушки, замолкая каждый раз при приближении преподавателей, но записываться на этот курс не спешили. Зато в первых числах у Лавинии, в её кабинете декана боевого факультета, появились неожиданные посетители, двое целителей и девушка-артефактор. Твёрдым голосом артефакторша сказала, что они с друзьями желают прослушать курс, участвовать в практических работах и вообще… тут голос её дрогнул, и она посмотрела на Лавинию умоляюще.

– Госпожа профессор, вы сами подумайте, ведь вуду – это почти та же самая артефакторика, только под нестандартным углом зрения! И целительство…

– И целительство тоже, – неожиданным басом поддержал подругу тощий и длинный парень-целитель. – Любой дополнительный навык даёт лишний шанс больному или раненому. Да я бы и к орочьим шаманам поехал учиться, только не зовёт пока никто.

– Не горюйте, студент, может, ещё позовут. Вам ещё три года учиться, кто знает, что будет? – рассеянно отозвалась госпожа Редфилд. – Вот вам листок, пишите в список свои фамилии, номер группы, специальность и личные пожелания?

– Личные пожелания? – пробормотала оторопело девушка.

Целитель же, глядя на лист бумаги, сказал:

– Это что, мы первые? Боевики трусят?

Никому не известно, каким образом студенты третьего тогда курса факультета боевой магии узнали о сказанном, но факт остаётся фактом. К вечеру того же дня обе стороны того самого листка были заполнены фамилиями. Оставаться в числе трусов не пожелал никто, так что к прибытию мадам Лаво у неё был богатый выбор будущих слушателей.

Профессор так глубоко задумалась, вспоминая весенние события, что и не заметила, как закончилась лекция и как студенты покинули аудиторию. Очнулась она лишь тогда, когда до её руки дотронулись и нежный голос произнёс:

– Лавиния, ты решила тут пустить корни?

Глубоко вздохнув, госпожа Редфилд подняла взгляд на мадам Лаво.

– Прости, Мари, что-то отвлеклась. Пропустила последние минут двадцать.

– А, ничего страшного! – Мари Лаво махнула рукой, и в воздухе сверкнули многочисленные перстни. – Всё, что я говорила, ты уже знаешь. Это последнее занятие перед зачётом, поэтому я просто повторяла основные правила и исключения.

– То есть, я ничего не потеряла?

– Абсолютно!

– Тогда ладно. Тогда предлагаю завершить день достойным образом и пойти куда-нибудь выпить.

Возражений не последовало, и две солидные дамы-профессора отправились в ближайшую таверну, где можно было спросить бутылку вина и какой-нибудь подходящей закуски. Ближайшая находилась прямо напротив главных ворот Академии. Рассчитана она была в первую очередь на студентов и тех преподавателей, кто работал на полную ставку и проводил в стенах учебного заведения целый день.

Была в Академии и столовая, и неплохая, но очень уж однообразную в ней подавали еду, а выпивки, скажем прямо, не давали никакой. Так что таверна, называвшаяся нейтрально «У дядюшки Жильбера», процветала.

Лавиния подумала, что всяко предпочла бы отправиться в любимый «Старый гоблин», что на улице Кота-Рыболова, но отчего-то хозяйка того заведения, мадам Мари Шарро, невзлюбила заокеанскую гостью с первого взгляда. Так что пришлось отложить посещение любимого места ради беседы с мадам Лаво.

Когда говядина по-бургундски была съедена, бутылка вина выпита, дядюшка Жильбер отправился на кухню за десертом. Мадам Лаво спросила лениво:

– Слушай, а почему дядюшка? Парню от силы года двадцать два – двадцать три, ни живота не нарастил, ни седых усов. Я-то себе представляла…

– Имя владельца переходит по наследству вместе с таверной, вот и всё, – так же лениво ответила Лавиния. – Жил себе Пьер или Жак, унаследовал таверну после смерти отца, пришлось принимать имя вместе с правами и обязанностями. Старого владельца я помню, у него как раз было и пузо, и усы, и громкий хохот. Ну, и у этого будет через каких-то лет тридцать…

– Будет… – Мари Лаво лениво ковырнула ложечкой поставленный перед ней мусс и спросила: – Ты экзамены в этом году принимаешь?

– Не-а, пусть молодые стараются. А я буду иногда заглядывать и выхватывать из толпы сдающих одну-две жертвы.

– Между прочим, я подслушала, что они предпочитают сдавать как раз тебе. Кто-то из твоих четверокурсников говорил, что ты задаёшь нестандартные вопросы, зато не требуешь зубрить учебник и отвечать слово в слово.

Лавиния пожала плечами.

– Пусть привыкают к трудностям. Кстати о моих студентах: мне показалось, что сегодня кого-то не было на лекции?

– Не было. Этот парень из Спаньи, как его… Энрике Перес де Сандоваль и Уэскар, четырнадцатый герцог Медина, отсутствовал.

– Герцог… – хмыкнула Лавиния. – Знаешь, как его зовут сокурсники?

– Как? Медина? Ваша светлость? Или что-нибудь насмешливое?

– Нет! Всего-навсего Лонго.

– Почему?

– Да потому что он длинный! Два с лишним метра роста – не жук начхал, а когда ты строишь, например, щит на всю группу, рост-то надо учитывать! Ладно, так и куда девался сиятельный герцог?

– Толком никто не знает, вроде бы у него что-то случилось дома, и он рванул туда. А у тебя вчера он был?

– Нет, – покачала головой Лавиния. – Не был. И учитывая то, что за первые три курса Лонго не пропустил ни одного занятия, мне это не нравится. Ну да ладно, к экзаменам должен появиться, и я откручу ему голову.

Следующий разговор двух профессоров состоялся на следующий день. Ректорское совещание по подведению итогов полугодия обещало быть невыносимо скучным, поэтому они уселись рядом и не без яда комментировали все доклады. Сама Лавиния сообщение сделала в своём незабываемом стиле, то есть, с места. Не вставая, она произнесла единственную фразу:

– После сессии поговорим, а пока не о чем.

Ректор поперхнулся заготовленным мягким укором и совещание свернул. Госпожа Редфилд дождалась, пока остальные преподаватели разойдутся и подошла к ректору.

– Жорж, ну что за ерунда? К чему сейчас тратить время на эту говорильню? Затребовал от каждого факультета краткий письменный отчёт, и довольно.

– Ты, дорогая, может и не заметила, но в углу сидел представитель министерства, который и пожелал собрать преподавателей и послушать их мнения по итогам семестра, – ответил Жорж де Кайонн.

Кайонн был довольно слабым магом, отчётливо это сознавал, и свою ректорскую должность ценил. Поэтому старался с чиновниками не ссориться.

– Действительно не заметила, – пожала она плечами. – Ну да ладно, вот у нас с мадам Лаво к тебе вопрос.

Королева вуду подошла к ним и ласково улыбнулась ректору.

– Да? – спросил тот. – И какой же? Имейте в виду, до конца периода сдачи годового отчёта амулеты и артефакты закупаться не будут!

– Очень интересная информация, но речь не об этом. Скажи, тебе не поступало заявление от моего студента четвёртого курса об академическом отпуске?

– Совершенно точно нет, – твёрдо ответил Кайонн. – Какой академический отпуск перед самой сессией? А что, почему ты спрашиваешь?

– Вот и мне показалось, что академку он не брал, – тихо сказала Лавиния.

Мари Лаво продолжила:

– Один из студентов не появился вчера на моей лекции, последней перед сессией.

– Ну-у… бывает с ними такое, пропустить лекцию – дело святое, – заулыбался Кайонн. – А кто именно?

– Энрике Перес де Сандоваль и Уэскар, четырнадцатый герцог Медина.

Ректор присвистнул.

– И мне неспокойно, – добавила госпожа Редфилд.

– А что говорят его одногруппники? Он жил где, не в общежитии же?

– Пока не знаем, – дамы переглянулись, и мадам Лаво добавила. – Но выясним, разумеется.

– Не сочтите за труд, держите меня в курсе!

– Да, господин ректор, – ответили они хором.

Здание студенческого общежития располагалось в глубине парка, и было разумным образом соединено переходами со столовой и с главным корпусом. Высокое крыльцо, украшенное скульптурными символами Академии, совой и грифоном, вело к резным дубовым дверям. Лавиния вспомнила некоторые особенности этих дверей и внутренне ухмыльнулась: Мари Лаво это должно понравиться.

Начищенная круглая ручка находилась посередине дверного полотна. Королева вуду уже почти взялась за неё, когда вся дверь вдруг пошла волной, и стало понятно, что резьба изображает лицо: распахнулись глаза, нахмурились брови, ручка оказалась носом, а под нею раскрылся рот, произнесший неприятным тоном:

– И кто это к нам пожаловал?

Не будем врать, сохранить хладнокровие мадам Лаво не удалось. Хоть на мгновение, но она отдёрнула руку и отшатнулась. Да и в самом деле, вот так запросто хвататься за чужой нос… Будь ты хоть профессором, хоть академиком, всё равно как-то неловко становится!

Существо, жившее в двери, тем временем продолжало:

– Вход в студенческое общежитие разрешён только проживающим в нём и обслуживающему персоналу, а также гостям с пропуском за подписью ректора.

– А преподавателям? – с улыбкой спросила Лавиния.

– А чем вы докажете, что вы – преподаватели?

– Удостоверением, разумеется, – протянув руку вперёд, госпожа Редфилд повернула её к двери тыльной стороной и активировала печать, загоревшуюся зелёным.

Помедлив, то же самое сделала и мадам Лаво.

– Хм, – проговорил дверной страж. – И в самом деле, аж целые профессора. Боевик, понятно, а это что за пометка? Никогда такой не видал.

– Магия вуду, – ответила Мари, начавшая получать удовольствие от этой сцены.

– Вуду? Впервые встречаю. На обратном пути расскажете, – распорядился страж. – А пока – милости прошу!

И дверь распахнулась.

Холл был небольшим и каким-то уютным. Может быть, этому способствовала печь-голландка, выложенная классическими кобальтовыми делфтскими изразцами? Зев печи был открыт, и туда подкладывал дрова смотритель в зелёной форменной куртке. Его коллега в длинном строгом платье такого же тёмно-зелёного цвета сидела в одном из двух кресел у столика, на котором посетители увидели нехитрый набор маленьких радостей: заварочный фарфоровый чайник и пару больших кружек, явно того же происхождения, что и изразцы; накрытую салфеткой тарелку, от которой пахло выпечкой; вазочку с вареньем и, наконец, колоду карт.

Смотрительница общежития строго поглядела на посетительниц и спросила:

– Вы к кому?

– Для начала – к вам, госпожа Гранвиль, – улыбнулась Лавиния.

– Ой! Госпожа Редфилд, я вас и не узнала! А с вами кто, не представите?

– Конечно! Это мадам Мари Лаво, профессор из Нувель-Орлеана. В этом году она согласилась прочитать нашим оболтусам курс магии вуду.

– Ву-уду? Интересно… И много народу набрали?

– Двадцать два слушателя, – вежливо ответила Мари. – Но вот вчера один из них не появился на лекции, и нас это встревожило.

– Вот, значит, как? – смотрительница обернулась к своему коллеге, продолжавшему возиться с печью, и гаркнула голосом, который трудно было предположить в таком тщедушном теле. – Гранвиль! А ну, брось это всё!

Тот повернулся, распрямился и подслеповато заморгал, обнаружив неожиданно у себя за спиной двух посетительниц. Его жена продолжала тем же громовым голосом:

– Вытаскивай из ушей воск и послушай, о чём тебя спросят! – тут она хлопнула в ладоши и что-то пробормотала; на столике появилась дополнительная пара кружек и ещё одна вазочка с вареньем, выросли ещё два кресла, да и сам стол слегка подрос и расширился. – Присаживайтесь, госпожа профессор, и вы, госпожа профессор, выпейте с нами чаю и поговорим.

Мари Лаво такой напиток, как чай, не любила и не понимала, но послушно села в кресло и взяла в руки кружку. Госпожа Гранвиль посмотрела на неё, хмыкнула и перевела взгляд на вазочку с вареньем. Ложка зачерпнула солидную порцию с горкой ягод, аккуратно отнесла всё это в кружку мадам Лаво и размешала.

Госпожа смотрительница пояснила:

– Я сама-то из Царства Русь родом. Хоть и живу тут, в Лютеции, уже не первый десяток лет, а вот без варенья обходиться не научилась, так что варю потихоньку. А вот так, в чашку, я в детстве любила пить, чтобы ягодки клубничные светились, и от чая пахло летом. Вы пейте, пейте, госпожа профессор, и рассказывайте, а уж мы с Гранвилем постараемся ответить.

– Хорошо… Итак, один из студентов не появился на занятиях, – начала Мари. – Я понимаю, что это совершенно нормально для студента, прогулять лекцию, но тут есть несколько «но». Во-первых, этот студент ни разу не позволял себе пропусков. Во-вторых, он староста курса. В-третьих…

– В-третьих, это герцог Медина, среди своих именуемый Лонго, – перебила её Лавиния. – Мне это кажется важным.

– Почему?

– Потому что молодой человек унаследовал герцогский титул в день первого совершеннолетия, когда ему четырнадцать исполнилось. И на протяжении четырёх лет, до поступления к нам, исполнял обязанности главы провинции Уэскар. Вполне успешно исполнял, со всем тщанием. Уезжая, оставил нескольких заместителей, деятельность которых контролировал как по отчётам, там и благодаря частым коротким визитам, благо личный портальный амулет у него имелся. То есть, мы знаем этого студента как абсолютно ответственного и обязательного. Не мог он просто так пропустить занятия, сорваться с места, никого не предупредив, или загулять, не мог! – госпожа Редфилд выдохнула и залпом выпила чай.

– Ну что ж, здесь этот юноша не жил, могу сказал вам точно, – смотритель мужского общежития говорил густым басом. – Но бывал, хотя и нечасто.

– У кого?

– Сейчас посмотрим…

Гранвиль вытащил из кармана своей форменной куртки небольшой блокнотик, провёл по нему пальцами, и блокнот этот неожиданно увеличился до размеров солидного тома энциклопедии. Раскрыв его – Мари Лаво обратила внимание, что записи велись совершенно неизвестными ей значками, да ещё и столбиками, сверху вниз, – смотритель перелистнул несколько страниц и воскликнул:

– Ага, вот! Чаще всего пропуск на вашего Энрике Сандоваля заказывали Аластер Холлинсон, Поль и Пьер Санду, Этьен де Грийе и Антонио Морено-Муньос.

– Все из его группы, – кивнула госпожа Редфилд. – Кто-то ещё, заслуживающий внимания был?

– Ещё две подружки – неразлейвода, – ответила госпожа Гранвиль. – Эрмина де Грийе и Дениза Дзукетти. Но с девушками он встречался, как и положено, в гостиных, к ним в комнаты мальчикам хода нет. Да-да, госпожа профессор, не надо так улыбаться! Я сама лично ослабляла плющ, вьющийся по стенам, чтобы по нему нельзя было подняться больше чем на полтора метра!

– Простите, госпожа Гранвиль, – Лавиния честно пыталась подавить смех. – Я уверена, что на каждую их хитрость вы найдёте два противодействия. Мы можем с профессором Лаво обосноваться в той же гостиной и поговорить с названными студентами?

– С теми, кто сейчас в своих комнатах – да, – кивнула смотрительница. – Холлинсон и Морено-Муньос, насколько мне известно, сейчас в библиотеке. Погодите минуту, я проверю, – женщина сосредоточилась, даже глаза чуть прикрыла, потом кивнула. – Да, оба там. В читальном зале. Гранвиль!

– А?

– Вызови сюда остальных.

– Сейчас вызову, – он разгладил усы. – Госпожа профессор, а говорить им, зачем зовём?

Лавиния минуту подумала и переглянулась с мадам Лаво.

– Скажите. Вполне возможно, что сведения есть у кого-то ещё, не попавшего в ваш список.

Гостиная располагалась справа от уже знакомого нам холла, была она рассчитала примерно на пятнадцать-двадцать гостей. Здесь всё было отделано в синих и золотистых тонах. Дамы уселись в удобные кресла, и Мари спросила:

– Ты этих студентов знаешь?

– Кроме братьев Санду, они целители. А остальные ведь все и у тебя занимаются?

– Не все. Мне незнакома Эрмина де Грийе, – ответила Мари.

– Хорошая девочка, но брат её слегка… задавил. Он старше на двадцать минут, и, по слухам, характером пошёл в отца.

– А отец у нас?..

Госпожа Редфилд улыбнулась.

– А отец у нас королевский контролёр финансов. С ним не спорю даже я.

Дверь гостиной отворилась, и вошли студенты. Вразнобой поздоровавшись, они остановились перед профессорами и уставились на них.

– Садитесь, – Лавиния повела рукой, указывая на кресла и диваны. – Я не вижу Эрмины де Грийе. Этьен, пожалуйста, позови сестру.

– Госпожа профессор, она плохо себя чувствует.

– Настолько плохо, что не может спуститься на два этажа? Тогда нужно немедленно отправить её в лазарет! Или уж сразу в госпиталь?

Госпожа Редфилд в упор смотрела на парня, и тот опустил взгляд.

– Да, госпожа профессор, сейчас я за ней схожу.

– Нет надобности, я попрошу мадам Гранвиль.

Пока ждали Эрмину, профессор разглядывала студентов. Она знала их неплохо, всё-таки середина четвёртого курса, и почти все учились на её факультете. Впрочем, с целителями Полем и Пьером Санду она тоже была знакома, поскольку близнецы после получения диплома собирались служить в Легионе, а значит, не чужды были боевых наук.

Поль и Пьер, все всегда так и говорили, не разделяя. Высокие, широкоплечие, с рыжевато-каштановыми волосами и серо-зелёными глазами. Немногословные, основательные, очень сильные маги. В принципе, могли поступить с равным успехом не только на целительский, но и на боевой, и на стихийный факультеты, их основным направлением были вода, воздух и жизнь.

Этьен де Грийе, огневик. Вспыльчивый, злопамятный, обаятельный, в первую минуту знакомства поражающий девушек словно удар молнии. Правда, ни с одной он не встречался больше пары недель, и Лавиния подозревала, что дело тут вовсе не в его легкомыслии. Среднего роста, светловолосый, с тёмными, глубоко посаженными глазами.

Эрмина де Грийе, его сестра, только вошедшая в комнату. Очень похожая на Этьена внешне, но при этом, в отличие от него, не слишком хороша собой. Уровень магии у неё не меньше, чем у брата, но пока она подчиняется его решениям. «Ненадолго, готова поспорить», – решила для себя Лавиния, и перевела взгляд на её подругу.

Дениза Дзукетти. За этой девочкой тянулся довольно длинный шлейф историй, большая часть которых так и останется нерассказанными. Хватило бы и одного того, что она была приёмной дочерью Пьетро Дзукетти по прозвищу Ризардоло, Ящерица, ночного короля венецианского района Джудекка.[1]

Помимо всего прочего, у Денизы не было школьного аттестата, зато имелся скверный характер, изрядная самоуверенность, большой магический потенциал и привычка орудовать стилетом, особо не задумываясь. Лавинии стоило немалого труда настоять на своём, заставив девушку сдать экзамены за среднюю школу экстерном, а приёмную комиссию – счесть это достаточным. «Сейчас уже ясно, что всё это было не зря…» – мелькнула у Лавинии мысль, и она посмотрела на последних двоих из пришедших, учившихся на других факультетах.

– Мануэль Октавио де Рибера, четвёртый курс, артефакторика, – представился один, жгучий брюнет с неожиданно синими глазами.

– Свен Юханссон, четвёртый курс, стихийник, магическое строительство, – поклонился второй, черноглазый блондин.

– Рассаживайтесь, господа, где кому удобно, – предложила госпожа Редфилд и повернулась к коллеге. – Прошу вас, профессор.

Мари Лаво внимательно посмотрела на каждого, и не было среди студентов ни одного, кто бы не поёжился под этим изучающим взглядом. Но вот голос её, когда она заговорила, был мягкий, обволакивающий, словно говорит не преподаватель магии вуду в ранге профессора, а добрая женщина, протягивающая тебе пирожок и стакан молока.

– Как вы уже знаете, мы с госпожой Редфилд обеспокоены тем, что на занятиях уже два дня отсутствует ваш соученик и, смею надеяться, друг. Тот, кого вы называли Лонго.

Невнятный, но, несомненно, одобрительный шум был ей ответом.

– В таком случае, прошу вас рассказать, что именно вам известно о его местонахождении, о том, что произошло и чего нам всем ждать.

– Или не ждать, а действовать, – добавила Лавиния.

Студенты попереглядывались, и Мануэль Рибера повернулся к Эрмине.

– Говори ты. Ближе тебя у него никого не было.

С губ её брата сорвался возглас досады, но госпожа Редфилд подняла ладонь, и Этьен замолчал. Девушка облизала губы, посмотрела на брата и задрала повыше подбородок.

– Ладно. Энрике просил никому не говорить, но я понимаю, ситуация вышла из-под контроля. Да, ты прав, Ману, мы действительно близкие люди. Но всех подробностей о том, что произошло в семье Сандоваль и Уэскар, я не знаю. И не очень представляю себе, с чего начать.

– Начните сначала, Эрмина, – улыбнулась мадам Лаво.

– Так в том-то и дело, что непонятно, где начало. Ладно, попробую. Какие-то неприятности там, в провинции, которой управлял Анри, происходили всё время, но это же естественно – большая территория, несколько городов, население немаленькое и… как бы сказать… разнообразное. И хомо живут, и орки, и полукровки, и даже эльфийский посёлок есть, они селекционируют и выращивают цветы и фрукты. Несколько раз он срывался среди недели, потому что разбираться нужно было срочно, а так, в нормальном режиме, уезжал на выходные два раза в месяц. Проверка работы управляющих, герцогский суд, встречи с гильдиями или там с лекарями…

– Понятно, – кивнула мадам Лаво. – И когда же начали происходить изменения?

– Две недели назад, – Эрмина поморщилась. – Заметила я две недели назад, а надо было раньше, наверное. Но перед сессией…

– Мы всё понимаем, девочка, никто ни в чём тебя не винит. Продолжай. Что изменилось?

– Кто, а не что. Сам Энрике. Он почти перестал со мной говорить, очень нервничал всё время. И к себе не приглашал ни меня, ни остальных. Ну, насколько мне известно. А позавчера…

– Не позавчера, – перебил её Мануэль. – Днём раньше, вернее, очень поздним вечером шестнадцатого декабря, мы сидели в таверне, ужинали и трепались. Вечер субботы, в воскресенье хоть поспать подольше можно, понимаете? Энрике упало в руки письмо, магвестник. Он прочитал и… Вот читаешь иногда, что кто-то переменился в лице, да? Я всегда думал, что это пишут просто для красоты слога. А тут просто увидел своими глазами, как он помрачнел, сдвинул брови, зубы сжал до скрипа. Потом выругался, ни слова больше не говоря, бросил на стол несколько дукатов и вышел. Я за ним, и только и успел увидел гаснущее окно портала.

– Вы считаете, он отправился к себе, в поместье или во дворец, где его резиденция?

– Нет, госпожа профессор, – нить рассказа снова подхватила Эрмина. – Он перешёл в свой дом, который арендует здесь, в Лютеции. Я это знаю точно, потому что он прислал мне магвестник. И ещё оставил распоряжения слугам.

– Я тоже получил магвестник, – кивнул Мануэль. – И Тони Морено.

– Покажите, – Лавиния протянула руку.

Но студенты неожиданно для неё замотали головами.

– Ничего не выйдет, госпожа профессор, текст вестника исчез после прочтения.

– Хм. Текст у всех был один и тот же? Тогда изложите своими словами.

Эрмина вздохнула.

– Мне он написал, что ему пришлось срочно отбыть в провинцию Уэскар в связи с чрезвычайными обстоятельствами. И чтобы я не волновалась. И что мне лучше пока оставаться под присмотром брата. Будто я нуждаюсь в няньках! – воскликнула она с обидой.

– Нечего было вообще туда переезжать, – ответил ей брат.

Разумеется, Дениза Дзукетти не могла не вмешаться, она и так слишком долго молчала; Лавиния нет-нет, да посматривала на неё, ожидая взрыва.

– Эрмина взрослая юридически самостоятельная женщина, несущая полную ответственность за свои поступки и решения, – выпалила Дениза. – И не тебе указывать ей, где жить, понял?

– Уж кто бы говорил, – ухмыльнулся Этьен. – Ты даже школу не закончила, жила в какой-то дыре, откуда тебе знать что-то о законах и юридической самостоятельности? Недоучка!

– Тебе лучше заткнуться, Грийе, – встал молчаливый Юханссон. – Мало ты получал?..

– Стоп, – мадам Лаво посмотрела на каждого из спорщиков.

Дениза задрала нос и отвернулась, Свен Юханссон взял её за руку, Этьен фыркнул и уставился на сестру тяжёлым взглядом. Мари Лаво покачала головой и договорила:

– У вашего товарища случилась беда, а вы тут… собачью свару устраиваете. Помалкивайте, молодые люди, пока вам не задали вопрос, или я буду вынуждена наложить на ваши рты печать молчания. Ясно? Отлично. Теперь скажите, Эрмина, вы сможете провести нас в тот дом?

– Да, – кивнула девушка.

– Очень хорошо. Сейчас окончим беседу и отправимся. Господин Рибера, попрошу вас нас сопровождать, – она повернулась к Лавинии. – Побеседуешь с теми, кто в библиотеке?

– Скажи уж честно, – госпожа Редфилд усмехнулась с нескрываемым злорадством, – ты просто боишься Хранителя Либера.

– Не боюсь, а разумно опасаюсь, – парировала Мари с достоинством. – И думаю, не я одна, не так ли, господа студенты?

Кто-то из господ печально хмыкнул.

– Хорошо, – Лавиния кивнула и встала. – Я найду Аластера Холлинсона и Антонио Морено, и свяжусь с тобой, когда закончу.

– Госпожа профессор! – Дениза смотрела таким невинным взглядом, что невозможно было не заподозрить какой-то пакости.

– Слушаю вас, Дзукетти.

– Пожалуйста, оставьте в целости и сохранности левую руку Холлинсона.

– Поясни.

– Он отлично записывает лекции!

Остальные студенты сдавленно рассмеялись; Лавиния подождала, пока смех стихнет и спросила:

– Почему ж левую?

– Он амбидекстер!

Глава 2

Госпожа Редфилд была, как известно, не только профессором и деканом факультета боевой магии, но ещё и коммандером Службы магической безопасности. Последнее подразумевало, скажем прямо, не только значительный магический резерв и безошибочное использование самых заковыристых заклинаний, но я некоторую безбашенность.

С другой стороны, профессорское звание прямо говорило о том, что Лавиния не только выпустила немалое количество магов-боевиков, но и научила их сохранять жизнь в опасных и опаснейших ситуациях. Как свою, так и чужую. Иначе говоря, подумать прежде, чем сделать.

Поэтому прежде, чем идти в библиотеку – многие студенты и преподаватели Академии сочли бы это куда более страшным, чем сражение со спятившим магом! – она вытащила коммуникатор и набрала хорошо знакомый номер. Номер своего командира в Службе магбезопасности, Жан-Клода Равашаля.

– Слушаю, – ответил тот.

– Ты не очень занят?

– Умеренно.

– Тогда я сейчас подойду, дай мне код для открытия портала.

Равашаль продиктовал код, и Лавиния немедленно им воспользовалась.

В кабинете Жан-Клод был один и занимался годовым отчётом, судя по стопкам документов, высящимся со всех сторон, на всех возможных поверхностях. Он поднял затуманенный взгляд на госпожу Редфилд.

– У меня ровно двадцать минут до следующей встречи.

– Мне хватит. Не доходили ли до тебя известия о каких-то неприятностях в Спанье, конкретно в провинции Уэскар? Неприятности по нашей части, разумеется.

– Пока нет. А давно ли?

– Дня три, может, четыре…

– Садись и рассказывай.

Пожав плечами, Лавиния аккуратно переложила один из бумажных небоскрёбов со стула на пол и села.

– Рассказывать особо нечего. Просто у нас пропал один из студентов четвёртого курса, гражданин Спаньи.

– Угу, и декану факультета больше нечем заняться, кроме как носиться по городу в поисках студента, и приставать к занятым людям с вопросами.

– Хорошо, вот тебе подробности…

Выслушав подробности, Равашаль с силой потёр нос и задал немного неожиданный вопрос:

– А как это молодой человек в таком нежном возрасте стал управлять провинцией? Сколько ему сейчас, двадцать один?

– Почти. Но герцогский титул со всеми прилагающимися он принял уже семь лет как, в день первого совершеннолетия. Родители погибли при пожаре в их севильском доме.

– А сын не был с ними?

– Нет. Он должен был приехать в город из поместья, чтобы отпраздновать совершеннолетие, а родители и старший брат отправились туда заранее. Пожар начался внезапно, в половине четвёртого утра, когда все спали.

Равашаль похмыкал недоверчиво.

– И охрана? Нет, я понимаю, конечно, час волка и всё такое – но охранять герцогскую резиденцию должны были…

– Волки, – усмехнулась Лавиния невесело. – Личная стража герцога Медина из его роты, называемой «волчья сотня». Спали, как сурки.

– Наши коллеги проверяли? Я плохо помню эту историю, тогда вместе с Легионом торчал на окраинах Парса, в пустыне.

– А как же! Да, было сонное заклинание на стражниках у ворот и у входа в дом, а слугам, как и господам, подлили в еду магически усиленное зелье на основе лаванды, пустырника и прочего. По остаточной ауре определили магов, работала супружеская пара, которую в тот же день и нашли. Мёртвыми, сожжёнными дотла «драконовым огнём». Тупик.

– «Драконов огонь» был вызван амулетом? – спросил Равашаль. – И кто его изготовил?

– Не установили, решили, что сами погибшие и изготовили.

– Угу. История закольцевалась. Кто по ней работал, не помнишь?

– Нет, конечно. Я и саму-то историю помню только потому, что влезла в архив, когда Лонго поступил к нам на первый курс.

– Лонго?

– Прозвище от соучеников.

– Значит, друзья у парня есть… Хорошо, возвращаемся в день сегодняшний. Ко мне не поступало за последние пару месяцев никаких сведений о событиях, касающихся Службы магбезопасности Союза королевств. Отправляй запрос в Севилью за моей подписью, можешь ставить cito[2]

– Спасибо, – Лавиния встала и аккуратно вернула на место стопку бумаг.

– Держи меня в курсе, – проговорил ей вслед Равашаль, прежде чем снова уткнуться в отчёты.

Теперь госпоже Редфилд нужно было спуститься на первый этаж, в холл, потому что открывать портал из всех остальных помещений здания Службы магбезопасности было категорически запрещено. В глубокой задумчивости она подошла к лестнице, но почему-то не пошла вниз. С некоторым удивлением Лавиния обнаружила, что поднялась на шестой этаж и находится теперь перед дверью архива.

Ну, или библиотеки, как предпочитал называть свой отдел руководитель его, Жак Дюпон.[3]

Именно голос Жака был слышен сейчас через приоткрытую дверь. Занимался архивариус делом важным и полезным, а именно – объяснял только пришедшей на работу новенькой девушке, как именно следует работать с вновь поступившими единицами хранения. Послушав пару секунд, Лавиния усмехнулась и вошла.

В большом читальном зале архива было темновато: плотные тёмные шторы Жак закрывал таким образом, чтобы солнечный свет не попадал на полки. Хотя какой уж там солнечный свет, в декабре-то?

На высокой отполированной библиотечной стойке стоял горшок с цветущим розовым кустом. Ну, не кустом, а кустиком, конечно, высотой сантиметров сорок, зато он весь был усыпан ярко-алыми небольшими цветками. Усмехнувшись, Лавиния позвала:

– Господин Дюпон!

Лекция прервалась на полуслове, из-за стеллажа с журналами выглянул темноволосый высокий молодой человек и радостно воскликнул:

– Госпожа Редфилд! Рад вас видеть. Так, Лючия, иди-ка сюда, – за руку он вытащил из тёмного уголка молоденькую девушку. – Вот, познакомьтесь, госпожа Редфилд, это наша новая сотрудница Лючия Кальвани. Лючия, это коммандер Редфилд, все её заказы выполняются даже не в первую очередь, а ещё быстрее. Поняла?

Девушка вскинула на Лавинию взгляд – глаза оказались голубыми, а ресницы длинными, – и кивнула.

– Поняла.

– Хорошо. Тогда иди разбери новые поступления! – и Жак повернулся к посетительнице. – Новое задание? Я готов, госпожа коммандер!

– Не спешите так, – Лавиния рассмеялась. – Пока ничего непонятно, я провожу предварительный анализ проблемы. И скажите мне вот что, Дюпон, есть ли у вас отчёты за прошлые годы от наших коллег из других стран?

– Да, конечно. Не полные отчёты, выжимки, но есть. Какая страна и за какой год?

– Семь лет назад, Спанья, Севилья.

– Семь лет назад… Так, это 2181 год, правильно? А какой месяц?

Лавиния только руками развела: дату рождения пропавшего герцога она узнать не удосужилась.

Жак прошёл между стеллажами к видневшейся в глубине комнаты двери, отпер магический замок и, помедлив долю мгновения, жестом пригласил коммандера внутрь. Жест этот она оценила: доступ в хранилище вообще-то был закрыт для всех, кроме работников архива.

Щелчок пальцев – и несколько бледно-жёлтых магических шариков-светильников повисли в воздухе. Жак пошёл вдоль стеллажа, на котором крупными буквами было написано «Спанья», бормоча что-то себе под нос. Госпожа Редфилд осталась ждать возле двери. Наконец откуда-то из глубины комнаты раздалось восклицание:

– Ага, вот оно!

Что-то прошуршало, и через несколько секунд на обшарпанный рабочий стол плюхнулась увесистая коробка с чёткой чёрной надписью: 2181–2182.

– А теперь будем искать, – сказал Дюпон радостно. – Что ищем, госпожа коммандер?

– В городском доме герцога Медина случился пожар, – проговорила она медленно. – Ночью. Погибла куча народу – сам герцог с женой, слуги, охрана…

– Надо полагать, пожар был магически вызван, раз материалы должны быть у нас?

– Да.

– Хорошо, попробуем сперва так…

Жак протянул руку ладонью вниз, раздвинув пальцы, и прошептал заклинание, в котором Лавиния расслышала герцогское имя, Медина. Увы, ничего не произошло…

– Не вышло, – сказал Дюпон без особого сожаления. – Надо смотреть так, вручную. Если хотите, госпожа коммандер, вы идите, а я найду и сообщу вам магвестником.

Госпожа Редфилд прикинула на глаз объём работы и покачала головой.

– Вдвоём мы справимся куда быстрее. Тут есть какая-то охрана от прикосновения посторонних?

– Я уже всё снял. Что же, тогда давайте искать.

В четыре руки они перебрали все документы в коробке, однако нужного отчёта не нашлось.

– И что это значит? – спросил Дюпон.

Лавиния пожала плечами.

– Возможно, отчёт нам не отправляли. Хотя это было бы странно, магическое нападение на герцога, управляющего провинцией – не жук начхал, событие слишком серьёзное, чтобы его скрыть. Возможно, он пропал уже отсюда… – она похлопала по руке вскинувшегося архивариуса. – Спокойно, Дюпон, спокойно! Помимо всего прочего, вас тогда в нашем архиве и близко не было. Я даже не помню, кто тогда здесь работал.

– Никто, – сумрачно ответил Жак. – Было просто хранилище. Любой, кому нужно было в нём поковыряться, приходил, записывался в журнал…

– Или не записывался, – кивнула Лавиния. – И движение документов не отслеживалось никак. Ну что же, это усложняет задачу, но не делает её решение невозможным.

– Есть ещё один вариант. Документ или документы могли просто сунуть не в ту коробку.

Госпожа Редфилд окинула комнату взглядом: дальняя стена её терялась в густом мраке, так что даже прикинуть длину стеллажей было невозможно.

– С какого года здесь хранятся документы? – она приподняла бровь.

Дюпон иронию явно считал, но ответил всерьёз.

– За последние сто лет. Более ранние отправляют в подвал на минус третий этаж, и, откровенно говоря, я там был только один раз. И больше не хочу.

– Скажу вам честно, Дюпон, туда и я не хотела бы попасть. Тьма его знает, что может завестись в старых, неправильно хранимых документах нашего ведомства. По счастью, меня интересует день сегодняшний, в крайнем случае – вчерашний, так что этот подвиг дождётся других героев.

– Я могу попробовать поискать заклинанием, но это не пять минут, – сказал Жак нерешительно.

– Ну, если найдёте время… Вот что, вы в свой Нейи после работы не слишком торопитесь?

– Вообще не тороплюсь, – он рассмеялся. – Я оттуда съехал, госпожа коммандер! Пусть матушка с отчимом управляются сами, я снял квартиру в латинском квартале. Теперь мне до работы пятнадцать минут пешком.

– И отлично, – Лавиния одобрительно кивнула. – Тогда я пришлю вам магвестник, возможно, сегодня или завтра нужно будет встретиться и кое-что обсудить.

– Буду ждать! – и Дюпон церемонно склонил голову.

В библиотеке было шумно. В первый момент госпоже Редфилд показалось, что возле библиотечной стойки толпится половина студентов Академии, и все они говорят одновременно. А вот Хранителя видно не было – ни за стойкой, ни среди полок, нигде.

Сделав шаг вперёд, Лавиния включила профессорский голос.

– Тихо!

На удивление, голоса стали тише. Кто-то из толпы пискнул:

– Ой, профессор Редфилд!

После чего замолчали и последние крикуны. Стуча каблуками, Лавиния пошла к стойке; толпа раздвигалась перед ней и снова смыкалась за её спиной. Сзади кто-то откашлялся и сказал басом:

– Госпожа профессор, а Хранителя нет на месте… Так же не может быть, правда?

– А кто есть?

– Ну я есть, – в кресле, в котором уже много лет она видела худую и высокую фигуру в белом балахоне, оказался смутно знакомый молодой человек.

Судя по его серому лицу и вялому голосу, он уже практически не чаял спасения. Лавиния нахмурилась:

– Вы… Если не ошибаюсь, вы с кафедры теоретической магии? Ланглуа, кажется?

– Да, госпожа профессор, Жильбер Ланглуа. Не могу сказать, что к вашим услугам, поскольку не в состоянии их оказать.

– Да уж, кажется, вам самому пригодились бы услуги целителя, – она покачала головой и повернулась к студентам, которые снова начали понемногу шуметь. – Тихо! Значит, так… Вот вы и вы назначаетесь старшими, – палец ткнул в двоих, показавшихся ей знакомыми. – Представьтесь!

– Кшиштоф Малицкий, третий курс, маг-водник, – представился невысокий полный блондин. – Инженерное обеспечение городского хозяйства.

– А я вас откуда знаю? – прищурилась профессор.

– Я к вам хожу на факультатив по нечисти.

– Вот как? Хорошо, поговорим позже.

– Ален Фрессанж, четвёртый курс, целитель. Посещаю тот же факультатив, – представился второй.

– Очень хорошо. Назначаю вас старшими в этом…

– Бардаке, – снова пискнул кто-то неопознанный.

Подавив неуместную улыбку, Лавиния покачала головой.

– В этом пока не организованном братстве студентов, не получивших учебные пособия своевременно. Так вот, Малицкий и Фрессанж! Найдите пустую аудиторию, составьте списки, кому что нужно. Обязательно указывать не только название и автора книги, но и год издания. Пишете личные данные: имя, курс, факультет, группу, номер коммуникатора, домашний адрес.

– А адрес-то зачем? – басом поинтересовался невысокий юноша.

– Балбес, чтобы, когда ты вовремя книгу не вернёшь, за тобой послать…

– Дракона! – громко сказал Фрессанж. – Огненного дракона пошлёт госпожа профессор за каждым, кто хоть на малость нарушит порядок в библиотеке, понятно? Так, все выходим в коридор! Пелетье, посмотри пустую аудиторию по соседству!

Закрывшаяся дверь отрезала громкие голоса от опустевшей библиотеки.

– Где б ещё его найти, этого дракона, – пробормотала Лавиния. – Иной раз ох как не помешал бы… Ланглуа, вы там живы?

– Пока жив, не знаю, надолго ли.

– Давайте-ка, переместимся вон туда, к столику, и попробуем похозяйничать. Надеюсь, уважаемый Хранитель простит мне самовольство, но я возьму у него чаю и чашки. Ого, да тут и печенье есть!

Говоря всё это, она достала из небольшого шкафчика пару высоких фарфоровых кружек, пробормотала заклинание – и кружки наполнились водой. Ещё одно заклинание, и вода закипела. Когда чай заварился почти дочерна, Лавиния оглянулась по сторонам и достала из пространственного кармана две конфеты и серебряную фляжку. Конфеты легли на стол перед Ланглуа, хлопавшим глазами в обалдении, а из фляжки щедрой рукой в чай был добавлен коньяк.

– Пейте, – скомандовала госпожа Редфилд. – Пейте и рассказывайте, куда вы дели Хранителя, и кто вытянул из вас энергию?

– Хранителя… я никуда не девал, что вы, госпожа профессор! Я тут был, в библиотеке, мне просто нужно было подобрать некоторые материалы для статьи по теории магических возмущений. А Хранителю пришёл магвестник.

– Хм, странно, – Лавиния уставилась на молодого коллегу, и тот слегка отодвинулся, просто на всякий случай. – Я знаю Либера не первый десяток лет, и ни разу при мне он магвестников не получал. Хотя…

– Мне почему-то кажется, что ему всё это не нужно, – сказал Ланглуа. – У него какая-то другая магия.

– Ну, неважно, рассказывайте дальше!

– Да и рассказывать особо нечего – он прочёл записку, что-то сказал… Я не знаю этого языка, даже не слышал такого никогда, но это точно было ругательство! Ну вот, потом повернулся ко мне. Сказал, что у него чрезвычайные обстоятельства, и ему нужно отлучиться на два или три часа. Мне придётся остаться за него, потому что искать ещё кого-то нет времени. Дал мне код доступа ко всем полкам с учебниками и… исчез.

– В смысле открыл портал?

– Да нет же, просто исчез. Вот только что стоял вот тут, – для убедительности Ланглуа потыкал пальцем в пол перед собой. – А потом хлоп – и никого.

– И когда это было?

– Около часу дня. А в четверть второго закончилась пара, и тут начался сущий ад… – молодой человек содрогнулся. – Вы же всё это видели и слышали, правда? Нет, в первый час я ещё мог с ними как-то управиться, а потом… – он глубоко вздохнул. – Потом потерял лицо. Мне надо увольняться, наверное, кто ж теперь будет меня слушать?

– Глупости, – Лавиния покачала головой. – Никто бы в этой ситуации больше часа не продержался. Думаю, даже меня бы хватило не больше, чем на полтора часа, – добавила она в приступе самокритичности.

Тут в дверь постучали. Жестом госпожа Редфилд открыла замок, и в библиотеку вошёл один из студентов, которых она недавно назначила ответственными. «Как его? Трудная какая-то фамилия… Маг воды… ах, да – Малицкий!»

– Госпожа профессор, господин Ланглуа, – списки готовы, – студент торжественно протянул стопку исписанных листов.

– Очень хорошо. Себе копию оставили?

– Да, госпожа профессор.

– Тогда первый десяток может через полчаса подойти и забрать свои книги. Полчаса нам хватит, господин Ланглуа?

– Простите, госпожа профессор, может быть, мы с Фрессанжем поможем? Ну, чтобы вам тяжести не таскать…

– Тяжести таскать я и не собиралась, – покачала головой Лавиния.

Она бы, безусловно, согласилась на эту помощь, но очень уж заблестели глаза у будущего инженера по водным коммуникациям. Не иначе, он собрался попутно посмотреть и на те полки, куда студентам доступа не было. Во всяком случае, сама Лавиния точно так бы и сделала.

Впрочем, решать, стоит ли принимать такого рода услугу, ей не пришлось. На своём месте за библиотечной стойкой появился Хранитель Либер – высокий, очень худой, закутанный в белый балахон. Выходит, Ланглуа говорил правду: Хранитель не открывал портала, просто возник. В один взмах ресниц.

– Ой! – сказал студент Малицкий и мгновенно испарился.

– Добрый день, Хранитель, – госпожа Редфилд улыбнулась.

Она всегда была рада видеть Либера, но сегодня эта радость была двойной. Ланглуа же сиял, словно осветительный шарик, собственным светом.

– Хранитель, какое счастье, что вы вернулись! – воскликнул он.

– Тяжко вам пришлось?

Лавинии показалось, что Хранитель улыбается.

Ланглуа затряс головой и уже открыл рот, чтобы пожаловаться, но сказал неожиданно:

– Было нелегко, но… это интересный опыт. Наверное, я теперь чуть лучше буду понимать не только теорию магии, но и практическое её применение. И ещё… э-э-э… распределение полномочий и организацию деятельности больших групп. Кстати, вот, – и список, составленный студентами, лёг перед Хранителем.

Тот просмотрел его и кивнул.

– Прекрасно. Сейчас я от них избавлюсь и буду в вашем распоряжении, госпожа Редфилд. Господин Ланглуа, я ваш должник.

Вдохновлённый этими словами, Ланглуа раскланялся и ушёл, а Лавиния снова устроилась в удобном кресле с чашкой чая.

Ждать ей пришлось недолго: не прошло и четверти часа, как последний из студентов покинул библиотеку, прижимая к груди недостающий учебник. Хранитель опустился в соседнее кресло и сказал:

– И так каждый год. Третий и четвёртый курс вспоминает, что им нужны книги, за неделю до начала сессии.

– Пятый этим не грешит?

Хранитель пожал плечами.

– Это вам виднее, но по-моему, тех, кто столь безалаберно относится к занятиям, к пятому курсу уже отчисляют. Впрочем, не будем тратить на них время и силы. Вас ведь привёл ко мне какой-то вопрос, а вовсе не желание спасти коллегу Ланглуа?

– Совершенно верно. Скажите, есть ли подобный вам Хранитель в библиотеке Севильского университета?

Вместо того, чтобы однозначно ответить «Да» или «Нет», Либер покачал головой, уставившись на неё своими жёлтыми глазами без белков. Лавиния почувствовала непреодолимое желание поёжиться и чем-нибудь заслониться от этого нечеловеческого взгляда. Хоть листочком бумаги!

– Знаете ли вы, госпожа профессор, откуда я только что вернулся, и почему мне пришлось покинуть эти комнаты, которые я не покидаю практически никогда? – наконец поинтересовался он.

– Нет, не знаю пока. Но уже чувствую, что меня это очень интересует!

– Был я именно что в Севилье, прекрасном южном городе на берегу реки Гвадалквивир.

– Надо же, какое интересное… совпадение.

– Интересное. Мой рассказ будет довольно долгим, могу ли я прежде узнать, отчего вдруг у вас возник интерес именно к столице провинции Уэскар? Не к официальному Мадриду, не к магической беззаконной Барсе, а к Севилье?

– Можете, – кивнула Лавиния. – У меня на четвёртом курсе учится герцог Медина. Вы можете знать его под фамилией Сандоваль, Энрике Сандоваль.

– Да, помню. Молодой человек особо интересовался совмещением способностей к разным видам магии, а поскольку ему самому достались аж четыре…

– Огонь, воздух, артефакторика и слабый ментал.

– Именно так. И что сделал этот выдающийся молодой человек?

– Он исчез. Получил некий магвестник и… больше в Академию не возвращался. За два дня до первого экзамена.

– Исчез, – повторил Хранитель. – Герцог. Почему герцог, а не наследник, в таком-то возрасте?

Рассказать ещё раз печальную историю о том, как управлять провинцией пришлось четырнадцатилетнему мальчику, Лавинии было не сложно. Когда она договорила, Либер сложил свои длинные пальцы, упрятанные в белоснежные перчатки, и покачал головой.

– Печально. Но теперь мне становится яснее и ситуация, сорвавшая с места меня. Итак, знаете ли вы, госпожа профессор, в каких случаях полагается, чтобы в библиотеке был не живой человек, гном или кто угодно другой, а такой, как я? Должны сойтись многие факторы. Во-первых, это относится только к действительно большим книжным собраниям. Во-вторых, им должно пользоваться значительное количество читателей, поэтому чаще всего Хранители служат в университетских библиотеках. И наконец, в-третьих, там должен быть так называемый «закрытый» отдел. То есть, наличествовать книги, рукописи, свитки, хоть каменные пластины, которые могут принести вред всему живому. Темномагические искусства, магия крови, ряд разделов некромантии…

– Да-да, – подхватила госпожа Редфилд. – Какие-нибудь гримуары магов, особо отметившихся в истреблении себе подобных, или дневники жестоких властителей. Только тогда мне непонятно, почему в Школе магии Нувель-Орлеана Хранителя нет? Я лично переносила в их закрытый отдел записки Родрика Железнобокого.

– Вы же сами поселили там духа лоа? – в голосе Либера явственно слышалась усмешка. – Поверьте, это нематериальный аналог библиотечного Хранителя. Так вот, в Севилье есть университет, и в тамошней библиотеке присутствует мой собрат, его имя Валиор. Но недалеко от города имеется и ещё одно книжное собрание, которому понадобился Хранитель, в поместье Паломарес дель Медина.

– Паломарес дель Медина, – медленно повторила Лавиния, а потом выругалась.

– Экспрессивно и по делу, – одобрительно кивнул Либер.

– Неужели в этом поместье бывает такое количество читателей?

– О нет, их там совсем немного! Но в данном случае нам пришлось нарушить правила. Сорок лет назад, когда власть в провинции перешла к тринадцатому герцогу, отцу вашего студента, выяснилось, что его способностей недостаточно, чтобы охранять собственную библиотеку. Покойный был… не лучшим образцом правителя, и к магии относился примерно так же, как и к руководству Уэскаром. Наплевательски. Но в провинции его смогли заменить присланные королём управляющие, а с библиотекой это невозможно.

– Что ж так такое хранится? – госпожа Редфилд не скрывала своего любопытства.

За долгие годы в Службе магбезопасности и столь же долгие – преподавания она, кажется, сталкивалась со всякими проявлениями Тьмы в разумных существах, иной раз совсем уж омерзительными. Неужели совсем рядом с цивилизованной Севильей имеется нечто, превосходящее описание ритуалов колдунов Квазулу-Наталя или парсийских колдунов?

– То, что не должно было покидать джунгли Буньоро-Анколе. И более я не стану говорить об этом, потому что именно это зло спит, пока его не позвали, – Хранитель дождался, пока Лавиния склонит голову, подтверждая условия, и продолжил. – Так вот, мой собрат, сохранявший библиотеку поместья Паломарес дель Медина, был найден сегодня утром возле книжных полок в закрытой секции. Не мёртвым, но в очень скверном состоянии.

– И кто его нашёл?

– Горничная, которая убиралась в библиотеке. Мы можем, как и вы, применить заклинание бытовой магии – уборка пыли и прочее, но вам известно, как неожиданно могут отреагировать на любую магию по соседству такие… единицы хранения.

– Да уж.

– Поэтому раз в два дня по утрам немолодая и неразговорчивая женщина вытирает пыль с тех полок, на которые ей указывает Хранитель, и моет полы.

– Значит, если бы не эта горничная, этот ваш коллега мог бы и не выжить? – Лавиния покусала губы, потом всё же решилась спросить. – А вообще на ваших… собратьев действует целительская магия?

– Конечно, – Либер улыбнулся едва заметно, только уголками губ. – Я понимаю, что вам хочется узнать, что же мы собою являем. Ну вот с брауни вы хорошо знакомы, так ведь? Это домашние духи, обретшие плоть, прямые потомки римских хранителей очага. Мы их родственники, довольно близкие, примерно… троюродные, если переводить в человеческие категории. И сразу отвечу на следующий вопрос, который вы хотите задать: как у брауни или росских домовых есть свои короткие пути, так есть они и у нас. По книгам. Ну вот например…

Тут Хранитель повёл ладонью, и на столике между ними появилась хорошо знакомая Лавинии книга, толстый том в синей обложке, на которой чётким шрифтом было напечатано: «Практическое применение стихийной магии во время боевых действий». В числе авторов первым стояло её собственное имя.

– Знакомо? – Либер улыбнулся. – Такая есть в каждой библиотеке каждого магического учебного заведения. И я могу войти в этот том, а выйти из точно такого же, например, в Люнденвике. Или в Христиании. Или в Москве.

– Ого… Это очень интересно…

– Уважаемая госпожа профессор, поверьте, вы не первая представительница рода хомо, которой доверяют этот секрет. Применить его для людей, эльфов или кого-то ещё невозможно.

Не краснеть госпожа профессор научилась уже давно, лет двести назад. И в этой не слишком ловкой ситуации она не залилась краской, а всего лишь перевела разговор на другую тему. Точнее, вернулась к основному вопросу, который интересовал её сегодня: где может носить юного герцога, и за каким Тёмным?

– Таким образом, горничная вызвала дворецкого, а он?..

– Он связался со Службой магбезопасности и с Хранителем Валиором в библиотеке Севильского университета. Для консультаций вызвали меня. В силу возраста и опыта я считаюсь в некотором роде дуайеном[4] нашего племени.

– И что же выяснилось?

– Представьте себе, госпожа профессор, Хранителя Атрамоса попросту ударили по голове. Тупым тяжёлым предметом.

– Местная городская стража была вызвана?

– Разумеется, – Либер явственно поморщился. – Они пришли к выводу, что грабители интересовались дорогостоящими изданиями, может быть, даже инкунабулами, но Хранитель им помешал. Отпечатков пальцев они не нашли.

– А Служба магбезопасности?

Хранитель развёл руками.

– Этого я не знаю, я их не дождался. Должен был вернуться сюда.

– Но те самые документы, из-за которых библиотеке Палемарес дель Медина понадобился Хранитель, они-то не пропали?

– Нет.

– Последний вопрос, и я оставлю вас. Пришёл ли в себя пострадавший?

– Пока нет. Целитель из местного госпиталя держит его в состоянии магического сна, и планирует вывести завтра или послезавтра, в зависимости от состояния. Говорит, что опасается навредить, такого пациента у него ещё не было.

Лавиния распрощалась, пообещала держать Либера в курсе расследования и вышла из библиотеки.

Конечно, на языке у неё крутилась ещё тысяча вопросов, в первую очередь о Хранителях. Есть ли где-то на земле место, где они живут компактно, как появляются на свет – и, кстати, почему не работают в библиотеках их женщины? Или женщин у них просто не существует? И какая у них магия? На чём основан переход из книги в книгу?..

Ну, и ещё в сто раз больше.

Но задать эти вопросы было решительно невозможно, и госпожа Редфилд только тяжело вздохнула.

Что ж, зато теперь у неё были все основания отправиться к Равашалю и получить его разрешение на открытие расследования. И, кстати, взять предписание о командировке для Жака Дюпона, потому что в деле, связанном с библиотеками, без него не обойтись никак!

Тьма, и с теми двумя приятелями Лонго, Холлинсоном и Морено-Муньосом, она так и не поговорила! Придётся возвращаться в общежитие, хотя это, скорее всего, ничего не даст.

За окном была уже тьма, густая, хоть ложкой ешь, и она взглянула на часы: половина шестого. День практически закончился. Надо поторопиться, если она хочет застать архивариуса на месте.

Дюпон тянул время, как только мог.

Три раза переписал докладную записку руководству. Третий вариант перечитал, смял и бросил в корзину, решив, что проще всё сказать словами на совещании в понедельник утром. И почему ему раньше казалась таким увлекательным процессом эта глупость, написание докладных записок?

Несколько раз прошёлся по залу, поглядывая на работающих за столами коллег. Ходили в архив преимущественно аналитики, но время от времени и боевики заглядывали. Вот, кстати!

Он подошёл к одному из столов и тронул сидящего за плечо.

– Лионель, привет! Я нашёл для тебя тот рапорт об уничтожении видоизменённой нечисти на кладбище в Брезе. Ещё актуально?

– Спрашиваешь! Давай скорее!

– Только завтра, прости. Время уже к шести, через двадцать минут мы закроемся.

Лионель де Клермон выругался шёпотом, но всё равно заслужил недовольный взгляд с соседнего стола. В ответ он улыбнулся и поставил над собой щит от подслушивания.

– Жак, а давай я магически скопирую этот рапорт?

– Запрещено, ты ж знаешь. К тому же на последней странице печать и подпись Равашаля, так что копирование тебе дорого обойдётся.

– Н-да… – Лионель поморщился.

Такую глупость он уже сделал однажды, и потом долго щеголял фингалом точно в середине лба.

– А что ж делать? – он огорчённо посмотрел на Дюпона.

– Приходи завтра.

– Ага, завтра! Тебя сейчас коммандер Редфилд затребует, и привет, две недели мы не встретимся. А девочка твоя новенькая мила, конечно, но ведь она этот рапорт не найдёт?

Дюпон даже отвечать не стал на этот вопрос. Конечно, не найдёт, нужная бумага лежит в том разделе, куда Лючия и допуска пока не имеет.

– А насчёт командировки… Это ты слышал или придумал? – спросил он осторожно. – Или предположил?

– Приказ видел в канцелярии.

– Тогда снимай свой щит и пойдём, всё организую.

Он познакомил Лючию с лейтенантом де Клермоном и проинструктировал, куда положить для хранения интересующие его документы, как извлечь и выдать завтра утром и каким образом убрать, когда в них исчезнет надобность.

Без пяти шесть он со вздохом сказал девушке:

– Идите домой, Лючия.

– Вы позволите, я провожу вас? – Лионель тут же подхватил её под локоть и повёл к дверям, что-то нашёптывая на ухо.

Уже из коридора раздался взрыв смеха. Дюпон снова вздохнул – видимо, Лионель ошибся, не будет никакой командировки, но тут засигналил и задёргался его коммуникатор.

– Я тебя долго буду ждать? – сурово спросил женский голос. – Приказ подписан и лежит у меня на столе!

– Госпожа Марнье! Уже бегу!

– То-то же, – начальница канцелярии усмехнулась, но Жак этого уже не видел.

Он срочно закрывал архив.

Мадам Лаво отодвинула тарелку и в третий раз за вечер покачала головой.

– Тебе не понравился антрекот? – поинтересовалась Лавиния.

– Понравился. Мне не нравится складывающаяся ситуация в целом и, в частности, то, что я ничего не нашла в доме вашего герцога. Сеньора Сандоваль и Уэскара, герцога Медина. Лонго. Как ни называй…

– Ты уже готова говорить о подробностях?

– Вполне, – Мари Лаво отпила глоток вина, скрестила пальцы и начала рассказывать. – Дом на улице Флерю, в двух шагах от Люксембургского сада. Тихий, дорогой квартал, как я понимаю.

– Шестой округ, цены на квартиры и дома просто неприличные, – кивнула Лавиния.

– Дом небольшой, два этажа и мансарда. Перед ним мощёный двор, за домом сад. Садик, – Мари прикрыла глаза, представляя себе всю картинку. – Слуг всего пятеро: дворецкий, кухарка и две горничных, камердинер. Второй этаж был закрыт, и мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы заставить дворецкого – его зовут Плюман, – открыть для нас проход.

– Закрыт самом Лонго?

– По его приказу. Не магически, нет. Но внутри всё вычищено как раз магией.

– Тот же вопрос – чистили горничные или герцог убирал что-то, что не стоит видеть посторонним?

– Ни одна горничная не добивается такой стерильности повсюду, – Мари усмехнулась, но вышло как-то невесело. – Безусловно, все следы были уничтожены магией, но я не смогла определить, кто это сделал. Понимаешь, Лавиния, я – не смогла!

– Понимаю… Девочка, как её… Эрмина, да. Она что-нибудь увидела?

– Эрмина прошлась везде, шмыгнула носом в спальне, но держалась молодцом. Она говорит, что раньше в доме чувствовалась душа Энрике, а теперь ничего нет. Ничто о нём не напоминает. Исчезли все предметы, связанные с ним самим или его семьёй. И мелочи, вроде золотого магического пера или любимой чашки, и большой портрет самого Энрике и его родителей, написанный как раз перед их гибелью. Портрет висел в кабинете.

– А что слуги об этом говорят?

– Так им приказали на второй этаж не соваться до возвращения хозяина, они и не суются. Но ты ж понимаешь, магическое перо он мог взять с собой, хотя подозреваю, что таких вещей в герцогской резиденции достаточно. Но чашка? Лично я не знаю мужчины, который срываясь по экстренному вызову, возьмёт с собой фарфор. Да и большой портрет не сама удобная для транспортировки вещь. Скажи, Лонго умел создавать пространственный карман?

– Тема эта у нас была, как раз в начале семестра… – ответила Лавиния задумчиво. – И у него неплохо получалось. Ну, как неплохо – для студента четвертого курса. В его пространственный карман можно было убрать пару учебников. Но тут один момент…

– М-м? – Мари, высказавшись, занялась сыром, и говорить могла только неразборчиво.

– Он заинтересовался возможностью привязки кармана не к ауре владельца, а к предмету. Теоретически это возможно, а практически… Надо иметь сплав способностей к пространственной магии, к стихии воздуха и к артефакторике, плюс уметь формулировать заклинания. Вот только обсудить результаты исследований мы не успели. Собирались после сессии, понимаешь?

– Понимаю. Значит, ты считаешь, что он мог успешно создать такой карман, поместить в него свои ценности и привязать к чему-то, что всегда носит с собой?

– Именно так. Меня беспокоит вот что: если наш герцог Медина забрал всё, включая семейный портрет, не означает ли это, что он не собирается возвращаться?

– Да, это важный вопрос. Но мне лично интересно другое…

– Что?

– Если завтра начинается сессия, как ты собираешься отправиться в Севилью? И что буду делать я?

Лавиния подняла брови.

– Прости, сколько тебе нужно принять экзаменов?

– Один. Вот эта самая группа, двадцать два человека. То есть, уже двадцать один. И он назначен на второе января, то есть, через три дня.

– Ну так в чём проблема? Никто не отменял порталы, перейдёшь сюда, примешь экзамен и вернёшься в Севилью.

– Как у тебя всё просто, – обидчиво проговорила Мари. – А у меня после длинных портальных переходов голова кружится и тошнит. И какой тут экзамен?

– Как угодно, – госпожа Редфилд пожала плечами. – Уговаривать я тебя не буду, решай сама. Ты можешь остаться в Лютеции до второго января и присоединиться ко мне после экзамена. Можешь поговорить с ректором и перенести экзамен на конец сессии. Можешь вообще не принимать участия в расследовании, оставайся здесь, в крайнем случае проконсультируешь меня по коммуникатору. Всё в твоих руках!

Глаза мадам Лаво опасно сверкнули.

– Надеюсь, что ты пошутила, – проговорила она медленно, с тягучим южным акцентом. – Когда ты планируешь отправляться?

– Завтра около полудня.

– Вот и славно. Сообщи мне точное время хотя бы за полчаса, встретимся в портальном зале.

Повторный визит в общежитие ничего не дал: как и предполагала госпожа Редфилд, Аластер Холлинсон и Антонио Морено-Муньос практически ничего не добавили к тому, что рассказали остальные студенты. Вот разве что Антонио, уже прощаясь, вдруг наморщил лоб.

– Знаете, госпожа профессор, что-то такое говорил Лонго о своих родственниках. Что-то… неприятное. Но это было довольно давно, и я никак не могу вспомнить, о ком и о чём шла речь.

– Вспоминайте, – Лавиния пристально посмотрела на него. – Вы сможете отправить мне магвестник? Вот и славно, всё что вспомните вы сами или ваши друзья, всё может пригодиться.

– А вы… вас не будет на экзаменах? – спросил Аластер.

– Нет, Холлинсон, я отправляюсь в Севилью, выяснять, куда они там потеряли целого герцога.

– Госпожа профессор, а вам помощники не нужны?

С трудом она подавила усмешку и ответила максимально серьёзно:

– Пока не знаю. Если понадобятся – сообщу. Но имейте в виду, на ваш век хватит ваших собственных расследований и приключений.

Глава 3

Утро у госпожи Редфилд началось рано и нетрадиционно: вместо разминки и комплекса упражнений она занялась изучением содержимого своего личного пространственного кармана. Там обнаружилось немало неожиданного, давно потерянного или уже ненужного, так что ещё до завтрака вся прислуга в особняке на набережной де ла Бурдоне то и дело вздрагивала, слыша из кабинета хозяйки ругательства вперемешку с удивлёнными возгласами «А это здесь откуда!». Примерно через полчаса дворецкий Бакстон удовлетворённо кивнул и сказал кухарке:

– Начинай печь блинчики, Марта, через десять минут мадам спустится завтракать.

Он ошибся: Лавиния села за стол не через десять минут, а через пятнадцать, но это только потому, что ей пришлось дважды перемыть руки из-за опрокинувшегося пузырька светящейся краски.

Блинчики, точнее – классические «креп Сюзетт»[5] – примирили её с действительностью.

Уже совершенно спокойным голосом Лавиния сказала своей секретарше:

– Марджори, я сегодня отправляюсь на несколько дней в Севилью. На тебе почта и все дела. Кроме того, пожалуйста, разбери в кабинете. Я там слегка… увлеклась.

– Разберу, хорошо. Какие-то материалы могут понадобиться?

– М-м-м… Пожалуй, да. Не будем пренебрегать официальными сведениями. Просмотри газеты Спаньи…

– Центральные?

– И центральные, и королевские, и местные в провинции Уэскар. Начиная с 2121 года и по сей день. Меня интересуют все сведения, сообщения, слухи и сплетни о герцогах Медина, как тринадцатом, так и четырнадцатом, и вообще о семье Сандоваль и Уэскар. Отдельно – что писали о гибели почти всей семьи как раз в двадцать первом году. Выжимку присылай мне вестником, если что-то меня заинтересует, я скажу.

– Понятно, – Марджори совершенно безмятежно нарисовала в блокноте ещё одну закорючку. – Что-то ещё? Изменения политики, резкие колебания курсов?..

– Возможно… – госпожа Редфилд отставила пустую чашку, и Бакстон немедленно наполнил её. – Возможно, ты и права. Внезапная смерть правителя крупной провинции должна была сказаться и на этом. В общем, смотри глазами. Понимаю, что это гора материала…

– Пустое. Я умею работать с источниками, – Марджори встала и улыбнулась Бакстону. – Пожалуй, я зайду на кухню и поблагодарю Марту. Креп Сюзетт сегодня были восхитительны!

Следующим пунктом программы был разговор с ректором, и его Лавиния заранее предвкушала с особым удовольствием. Рабочий день Жоржа де Кайонна начинался в девять, и ей было достоверно известно, что первые пятнадцать, а то и двадцать минут Кайонн посвящает кофе и пирожным. Поэтому в пять минут десятого она набрала на коммуникаторе знакомый номер и увидела на экране недовольное лицо господина ректора.

– Доброе утро, Жорж! – радостно пропела госпожа профессор.

– Угумс…

– И я тоже рада тебя видеть и слышать. Жорж, меня не будет примерно неделю…

Кайонн поперхнулся и какое-то время откашливался и отплёвывался.

– Что-о?! У тебя в плане стоят экзамены у двенадцати групп, как это – тебя не будет?

– Очень просто. Я передавала твоей Жанне список преподавателей и аспирантов, которые будут принимать экзамены, всё расписано по группам. И, насколько я помню, на этом списке стоял твой автограф, разве нет?

– Ты должна контролировать! Ты декан факультета боевой магии, это твоя обязанность!

– Хорошо. Я сегодня забегу к тебе и напишу заявление об уходе с должности, – она ласково улыбнулась. – Представляешь, какая начнётся великолепная грызня?

– Лавиния, я запрещаю! Слышишь? За-пре-ща-ю! Понятно? Все личные дела – после сессии.

– Так это не моё, а твоё личное дело, дорогой мой господин ректор. Это ты потерял герцога, управляющего провинцией в дружественном государстве, не так ли?

– Р-р-р! – ответил ректор.

– Да-да, а я отправляюсь его искать и выручать. То есть, могу, конечно, и не ездить, остаться здесь и… как ты сказал? Контролировать? А ты сообщай министру образования, какой студент у тебя пропал. Представляешь, что сделают с тобой сперва сам Малоннэ, потом министр иностранных дел, а потом его величество?

Кайонн простонал. Взрывной характер министра образования Галлии Огюста Малоннэ был ему хорошо известен.

– Так что, мы договорились? – надавила Лавиния.

– Заявление напиши.

– Лежит у Жанны, – тут она помедлила, но всё же добавила. – Жорж. Если что… звони. Я вернусь.

Не говоря ни слова, Кайонн отключился.

Севилья встретила гостей ярким солнцем и каким-то совсем уж не декабрьским теплом. Через несколько минут Жак сдался и расстегнул, а потом и стащил с плеч кожаную куртку со множеством карманом, купленную по настоятельной рекомендации мастера делопроизводства, начальника отдела обеспечения Службы магбезопасности, гнома из клана Соколиной горы главного старшины Фалькенкрафта. Опытному глазу Лавинии было видно, что и прочее, что взял с собой Дюпон, было выдано главным старшиной, хотя бы по безразмерной сумке-артефакту. Сумка эта могла вместить в себя почти так же много, как пространственный карман опытного мага, но имела один недостаток: скрадывала или вес, или объём, что-то одно. В этот раз Жак предпочёл спрятать объём, отчего явственно кренился на один бок.

– Итак, поздравляю вас с прибытием в столицу провинции Уэскар, древний город Севилью, – сказал она, осматриваясь. – Вон там течёт река Гвадалквивир, на противоположном её берегу можно увидеть символ города, башню Хиральда. На этом экскурсия закончена и начинается работа. Вы идёте вон в то кафе и ждёте, а я отправляюсь в здешнюю Службу магбезопасности и проясняю обстановку.

– А почему именно то кафе? – спросила мадам Лаво с некоторым сомнением. – Какое-то оно неказистое. Ты уверена, что там хорошо готовят?

– Я понятия не имею, готовят ли там вообще, – ответила Лавиния рассеянно. – Мне нужно, чтобы вы где-то посидели до моего возвращения, и ни во что не влезли. Возьмите кофе и мороженое, уж его-то испортить трудно.

И она шагнула в разгоревшееся окно личного портала.

– Что ж, по крайней мере, это означает, что здесь госпожа коммандер уже бывала, – вздохнул Жак. – Попробуем поговорить с хозяином или с официантами, что вообще творится в городе. Вы моя… тётушка, да?

Мари Лаво смерила его внимательным взглядом.

– Ну, предположим… племянничек. Я твоя тётушка, и мы с тобой – просто туристы, прибывшие посмотреть на прославленные севильские вечера фламенко. Идём!

И она лёгкой походкой направилась в указанное Лавинией кафе. Дюпон вздохнул, поддёрнул поудобнее ручку тяжеленной сумки и пошёл следом.

Жак не ошибся: госпожа Редфилд и в самом деле бывала в столице провинции Уэскар. Правда, это было довольно давно, лет десять назад, да и не до городских красот ей тогда было. Маг, рехнувшийся после нескольких попыток увеличить свой резерв при помощи магии крови, метался по королевствам Союза, словно собака с жестянками на хвосте, и невозможно было предугадать, где он вынырнет в следующий раз. В конце концов Лавинии и её коллегам из местной магбезопасности удалось загнать его как раз в знаменитую башню, первый этаж которой представлял собою безмагическую зону. Там того безумца и повязали.

– Это была славная охота, – пробормотала госпожа Редфилд с улыбкой.

Потом тряхнула головой, чтобы вернуться в реальность, и поднялась на крыльцо здания, где размещалась Служба магбезопасности Уэскара.

Вот тут ничего не изменилось за прошедшее десятилетие: те же выщербленные гранитные ступени, так же чуть облупилась бежевая краска на стенах, и даже, кажется, тот же дежурный сержант курит у крыльца. Эти длинные усы, загнутые вверх, она бы узнала где угодно. Хотя, конечно, за столько лет он должен был или получить повышение, или уйти на пенсию! Или нет?

– Сержант… Хименес? Я не ошибаюсь? – спросила Лавиния осторожно.

Усач покосился на неё, не торопясь ответить, потом всмотрелся, и торопливо погасил трубку, придавив её пальцем.

– Госпожа коммандер? – спросил он. – Из Лютеции?

– Так точно! – она рассмеялась. – Рада встрече. Ну что, впустите внутрь?

– Прошу, – сержант Хименес распахнул перед ней дверь. – Только… удостоверение всё равно придётся предъявить, сами знаете, порядок.

Коммандер раскрыла ладонь и активировала печать магбезопасности, загоревшуюся зелёным.

– Вот и славно, – кивнул Хименес. – Сейчас в журнал ещё запишу, и милости просим.

– Кто из знакомых остался в Службе со старых времён, сержант? И кстати, отчего это вы и по сей день дежурный у входа, а не какой-нибудь главстаршина?

– А! – он подкрутил правый ус. – Дважды повышали, да толку нет. Субординация со мной в ногу идти не желает, вот я и… То с начальством поспорю, то важного посетителя без документов не пропущу. А что мне за дело, если он даже и родственник нынешнего герцога? Положено удостоверить личность и все амулеты при входе оставить, вот и оставляй! – Хименес откашлялся. – Простите, госпожа коммандер, разболтался я. Так что почти все на местах остались, и господин полковник, и заместители его. Только сеньор Ортега-и Фриас перевёлся, так это вы должны знать, он вроде к вам и ушёл.

– К нам, это точно, – задумчиво покивала Лавиния. – Значит, все те же, всё там же… Ну что же, сержант, пойду и поздороваюсь с господином полковником.

Хименес ухмыльнулся в усы и откозырял.

Полковник Хавьер Мануэль Хорхе Франсиско Лопес Монтойя, глава Службы магбезопасности провинции Уэскар, как и его заместитель, подполковник Диего Исидоро Луис Наваррес-и-Кармона, были учениками профессора Редфилд. Правда, курс боевой магии они проходили в университете Барсы, а вот диссертации оба писали в Лютеции, Монтойя тридцать два года назад, а Наваррес-и-Кармона – каких-то восемнадцать. Но все эти прошедшие годы растаяли во влажном воздухе севильского декабря, словно их и не было. Будто нет никаких полковников и их заместителей, а есть два не слишком способных аспиранта, на которых с сомнением смотрит их научный руководитель, профессор Редфилд. Взять? Может, пригодятся? Или выгнать и поискать кого потолковее?

– А-а-а… Госпожа профессор, это вы? – остроумно спросил полковник.

– Монтойя, я надеялась, что за эти годы вы стали хотя бы соображать быстрее, – хмыкнула Лавиния, входя в кабинет и плотно закрывая дверь. – Неужели я так разительно постарела, что меня невозможно узнать?

Хавьер Мануэль и так далее потряс головой, чтобы улеглись мысли, и встал навстречу гостье.

– Рад новой встрече, госпожа Редфилд. Прошу вас, присаживайтесь. Кофе?

– Кофе – это хорошо, – кивнула она одобрительно и села.

– Диего, будь другом – скажи секретарю, чтобы подал кофе и всё, что положено, – попросил полковник.

– И возвращайтесь, Наваррес, потому что вы мне понадобитесь оба! – вдогонку сказала Лавиния. – Итак, Монтойя, вы здесь командуете, как и десять лет назад…

– Пытаюсь, как видите, – он развёл руками. – А вы… по делу, или, может быть на отдых? Ну да, простите, глупость сморозил. Конечно, по делу. И мы можем быть полезны?

– Возможно. Сейчас вернётся твой зам… Ага, вот и он. Садитесь, Наваррес, поговорим.

– Вы снова в погоне за каким-нибудь безумным магом, госпожа коммандер? – спросил тот, усаживаясь.

– О нет, на сей раз дело совсем в другом. Скажите мне, господа, кто управляет сейчас провинцией Уэскар?

– Герцог Медина, – ответил Монтойя.

Наваррес добавил:

– Четырнадцатый. Но вы же это знаете, он у вас учится!

– У меня, это точно. И когда вы его в последний раз видели?

Полковник задумался, а его заместитель сказал уверенно:

– Пять недель назад. Вспомни, Хавьер, был герцогский суд о признании юридической и магической самостоятельности Соледад Льосы.

– Подробности? – прищурилась Лавиния.

– Старая семья, – поморщился Наваррес. – Отец Соледад – жуткий традиционалист, запретил ей обучение в университете…

– Магическое?

– В том-то и дело! У девчонки способности целителя открылись чуть не в пять лет, да потом ещё и магия жизни обнаружилась, а этот старый… аристократ потребовал, чтобы её обучал домашний маг, и чтобы талант использовался исключительно на благо семьи и по его указанию.

– И?

– И она сбежала. Явилась в резиденцию герцога и потребовала суда.

Рассказ подхватил полковник Монтойя.

– Её явно кто-то проконсультировал, потому что она била отца его же оружием. Традиции? Так вот вам старинная традиции суда герцога над вассалом. Понятно, что никакого вассалитета давно и в помине нет, но никто же и не отменял юридической законности решения такого суда. И папаша до неё не мог добраться, потому что опять же по традиции её поселили во дворце.

– И какое же решение принял герцог? – спросила Лавиния.

История вроде бы не имела никакого отношения к исчезновению её студента… Или имела? Месть обозлённого отца?

– Ну ясное дело, в пользу девушки, – взмахнул руками Наваррес. – Он же не так давно доказывал своё собственное право на управление провинцией, так что хорошо помнит, каково это. Льоса долго ярился, доказывал, что право отца важнее, чем право гражданина, но ничего не добился.

– Понятно. Хорошо… – Лавиния замолчала, задумавшись.

Полковник и подполковник переглянулись, и старший по званию спросил осторожно:

– Госпожа Редфилд, а вы… по какому делу? И можем ли мы быть вам полезны?

– Конечно, можете, иначе зачем бы я пришла? А дело вот такое…

Кратко она обрисовала коллегам ситуацию с исчезновением студента Лонго, он же герцог Медина. Они слушали внимательно, Наваррес что-то помечал на листе бумаги, а Монтойя откинулся на спинку кресла и впился взглядом ей в лицо.

– Значит, и портрет забрал? – переспросил он, когда Лавиния замолчала.

– Да.

– Интересно. Диего, кто у нас есть из агентов в герцогском дворце?

– Есть кое-кто. Немного, несколько лакеев и горничных. Немедленно отправлю туда гонца, пусть всё выяснит, – Наваррес вышел, на ходу доставая коммуникатор.

– А что с поместьем? Как его там, Паломарес дель Медина, – спросила Лавиния. – Каково состояние Хранителя библиотеки, и что из неё пропало?

– Хранитель Атрамос в настоящий момент на консультации у целителей и магов-медиков, – ответил Монтойя. – Как вы понимаете, госпожа коммандер, это для них, с одной стороны, сложно, потому что впервые. А с другой стороны, страшно – потому что Хранитель, и никто не представляет себе, как его лечить. Мне должны сообщить, когда эта консультация закончится, и Хранитель Атрамос сможет вернуться в библиотеку.

– Я хотела бы попасть туда и осмотреть собрание с ним вместе.

– Но, госпожа коммандер!..

– Он не станет возражать, – улыбнулась она. – Думаю, Хранитель Либер его предупредил.

– Как прикажете, – не стал спорить Монтойя. – Какой план дальнейших действий?

– М-м-м… Я бы предложила сделать так. Во-первых, пригласить сюда моих спутников, они ждут в кафе напротив.

– Вы решили сперва проверить, не засел ли здесь враг? – он понимающе улыбнулся. – С вами студенты?

– Да какие сейчас студенты, у них сессия! Завтра как раз первый экзамен у той группы, в которой учился… учится герцог Медина. О нет, у меня очень интересные спутники, вам понравится.

Полковник кивнул, вызвал секретаря и распорядился: найти в кафе напротив очень красивую брюнетку, и с ней молодого человека, явного «ботаника». Вежливо пригласить во дворец.

Лавиния удовлетворённо кивнула и продолжила.

– Далее, пообедать. Не знаю, чем питаются библиотечные Хранители, а для нас в том поместье может и не найтись еды. Или найтись такая, которую лучше не пробовать.

– Согласен.

– Следующий пункт – получить сведения из резиденции герцога. Дальше видно будет.

Расхохотавшись, Монтойя хотел уже что-то спросить, но в этот момент отворилась дверь, и в кабинете полковника появились новые для него действующие лица.

Молодой человек, почти юноша, вошёл первым и сразу же шагнул влево, становясь спиной к стене и открывая обзор для шедшей следом дамы. Возможно, если бы не три десятка лет службы в магбезопасности, Монтойя и принял бы этого юношу за «ботаника», как назвала его Лавиния. Вот только разворот плеч, достигнутый явно не кабинетной работой, плавная точность движений и совершенно специфический взгляд подсказали: хорошая маска. А учился этот персонаж тоже у госпожи Редфилд, и, похоже, учился не теории боевых столкновений, а самой что ни на есть настоящей практике.

Примечательна была и его спутница. Белоснежная кожа, алые губы, безупречный овал лица и фигура, чёрные волосы и глаза, смотреть в которые Монтойя предусмотрительно не стал. Потому что прятались там на самом дне безумие и смерть.

– О, вот и вы! – приветствовала их Лавиния. – Итак, дорогие мои, перед вами – господин полковник Лопес Монтойя, глава Службы безопасности провинции Уэскар. А это, дорогой полковник, мои коллеги и друзья. Мадам Мари Лаво, ректор Школы магии в Нувель-Орлеане…

– Святая Бригита, неужели сама королева вуду? – спросил Монтойя, склоняясь к нежной ручке. – Нужно отметить сегодняшний день в календаре алым и золотым.

Мари милостиво кивнула, соглашаясь на столь скромные почести, Лавиния же продолжала.

– И наконец, Жак Дюпон, библиотекарь и архивариус.

Полковник протянул руку для пожатия, и Дюпон чуть склонил голову.

– Рад знакомству.

– Взаимно. Учитывая, что дело наше отчасти связано с библиотекой, ваше участие будет очень полезно.

Лишних вопросов Монтойя задавать, естественно, не стал. И так было понятно, что библиотекарь, сопровождающий коммандера Редфилд, вряд ли ограничивается только опытом выдачи книг.

Они выпили кофе, и Лавиния успела даже выкурить трубку на балконе с видом на сады дворца Сан-Тельмо и Швейную башню королевы, когда вернулся из резиденции герцогов Медина их посланец. Полковник слушал доклад и мрачнел.

– Его светлости в резиденции не видел никто, – говорил гонец. – Герцогские покои заперты и закрыты магически…

– С какого времени? – уточнил Монтойя.

– Четыре дня. Горничная не смогла попасть туда для уборки в понедельник утром, а сегодня четверг.

– Сходится, – кивнула Лавиния. – А что говорит господин главный повар?

– Главный повар? – переспросил гонец.

Монтойя понимающе кивнул, а Наваррес пояснил:

– Главный повар не имеет чести принадлежать к числу наших наблюдателей.

– Да он даже на всеобщем говорит кое-как! – фыркнул гонец. – Он из местечка Баракальбо, это совсем рядышком с Бильбао. Страна Басков. Уж не знаю, как с ним объясняется дворецкий и прочие…

– Готовит он хорошо? – перебил его Наваррес. – Герцог доволен? Остальное неважно. Ещё что-то есть? – посланец помотал головой. – Хорошо, идите, Альварес. Ваши предложения, господа и дамы?

– Идти туда, разумеется, – пожала плечами Лавиния. – А потом отправляться в Паломарес де Медина. Мари, у меня есть некоторые подозрения, так что твой взгляд будет очень полезен. Жак, на ваше усмотрение?..

– Я с вами, – поторопился ответить Дюпон. – Надеюсь, мои скромные способности могут пригодиться и там.

– Отлично. Тогда последний вопрос, Монтойя, сможем ли мы открыть в резиденцию портал? Или дойдём пешком, прогуляемся по Севилье.

Взгляды присутствующих обратились к окнам. Декабрь доказывал своё погодное непостоянство, и солнце сменилось проливным дождём, стучавшим в стекло, словно пытаясь ворваться в кабинет.

– Ни то, ни другое, – покачал головой Монтойя. – Портал в резиденцию может открыть только сам герцог, идти пешком мне бы не хотелось, поэтому, думаю, мы воспользуемся экипажем. Диего, ты остаёшься за старшего!

– А ты?

– А я буду прикрывать правое плечо госпожи коммандера.

Пока они спускались вниз, к выходу, полковник тихонько спросил у Лавинии:

– А что, у вашего Дюпона действительно слабая магия? Стихийная или какая?

– Слабая, – кивнула она. – Было, кажется, двенадцать единиц по шкале Бен-Бецалеля, сейчас прокачалось до двадцати. Но дело же не только в этом. Во-первых, у него есть специфическая книжная магия. Во-вторых… знаете, Монтойя, огненные стрелы и ледяные копья совсем не всегда нужны. Небольшой резерв заставляет мага применять точечные, очень ювелирно построенные заклинания. И это совершенно не мешает Дюпону быть чрезвычайно полезным в схватке. Например, его фирменный метод – плеснуть в лицо нападающему паром и кипятком, а следом заморозить всё мокрое. А уж если не в лицо… – и она усмехнулась, очевидно, вспомнив какой-то эпизод.

Монтойя же представил себе эти ощущения, содрогнулся и посмотрел на нового соратника с уважением.

Глава 4

Резиденцию герцогов Медина никак нельзя было назвать особняком. Хотя бы потому, что это был настоящий дворец, выстроенный в стиле барокко – с квадратными башнями на углях, с причудливым резным порталом белого мрамора в стиле чурригереско[6] и садом во внутреннем дворе[7]

Собственно, на этот самый сад Лавиния и смотрела из окна кабинета главы здешней магбезопасности.

– Слушайте, Монтойя, это же просто напротив вашего здания! – воскликнула она. – Если хорошенько присмотреться, то вон балкон, где я курила!

– Да, госпожа коммандер, – усмехнулся полковник.

– Так какого Тёмного мы ехали десять минут в экипаже, если могли дойти пешком за три?

– Ну госпожа-а комма-андер, – протянул он укоризненно. – Ну мы ж официальные лица! Я не могу войти в резиденцию главы провинции с заднего хода.

Лавиния пожала плечами.

– При необходимости я бы и с чердака зашла. А уж к его величеству Луи чаще всего прихожу с малого подъезда. Ладно, это ваша земля и ваши правила. И что теперь, будем ждать возле ворот, пока их отворят?

Словно в ответ на её слова, затейливые створки ворот из ажурного чугунного литья медленно стали открываться. Экипаж въехал на территорию дворца.

Пока он неспешно, солидно катился по вымощенной камнем подъездной дорожке к главному входу, коммандер спросила вдруг:

– А разве парадный подъезд не вон там, где всякие мраморные кружева и взбитые сливки?

– Был когда-то, – ответил Монтойя. – Но когда был пожар, в котором погибла почти вся семья его светлости, то помещение тоже горело. Там была охрана… В общем, им перестали пользоваться для входа, благо во дворце дверей немало. По приказу его светлости там было всё переделано, и теперь это зал герцогского суда. Раз в месяц открываются наружные двери, и любой, кто считает себя несправедливо обиженным, может принести жалобу. Ага, вот смотрите, госпожа коммандер, на крыльце нас встречает дворецкий, Родригес.

Экипаж остановился точно напротив крыльца, и два лакея в тёмно-синих ливреях подскочили, чтобы открыть дверцы.

Одна фраза в речи полковника заинтересовала Лавинию до чрезвычайности, но она не успела задать ему вопрос: погибла почти вся семья? Почти? А где список выживших? «Ну ничего, – подумала она, – мы сейчас будем спрашивать очень о многом, спросим и об этом». И шагнула к дворецкому, спустившемуся им навстречу со ступеней и склонившему голову.

Холл по отделке вполне соответствовал всему тому, что успела увидеть госпожа Редфилд: если может быть ещё более усложнённое и украшенное барокко, то это оно и было. Но Родригес провёл их в помещение на первом этаже, которое давало глазу отдохнуть от бесчисленных фантазий резчиков по мрамору – светлые стены, несколько простых диванов и кресел, два или три небольших столика.

– Это гостиная для слуг, – сказал дворецкий, извиняясь. – Я ведь правильно понял, что вы хотите нас всех допросить, ваше сиятельство?

– Не допросить, а побеседовать, – Монтойя улыбнулся. – Но да, вы правы, Родригес, со всеми, кто есть в доме. Садитесь.

– Мне удобнее стоя, – отказался дворецкий и застыл в ожидании вопросов.

– Для начала – когда вы в последний раз видели его светлость герцога Медину?

– Вечером в воскресенье, ваше сиятельство. Это было неожиданно, мы не готовились, потому что его светлость появлялся не каждую неделю. Конечно, в его комнатах был порядок, но ужин делали только для слуг…

– Это неважно, Родригес, – перебила его Лавиния. – Он пришёл порталом? Что сказал?

– Что хочет отдохнуть, потому что у него на утро намечено очень много важных дел. От ужина отказался, попросил подать ему в кабинет сангрию, ветчины и хлеба, и затворился там.

– Он выглядел как обычно?

Дворецкий задумался.

– Пожалуй, нет. Я сказал бы, что его светлость был возбуждён и… словно предвкушал что-то. Если мне позволено будет такое сравнение, в детстве он выглядел так же, когда планировал какую-нибудь шалость.

– И что, за шалости ему не попадало? Или любящие родители завели специального мальчика для битья?

– Ну что вы, сеньора! – Родригес поджал и без того узкие губы так, что они вовсе исчезли. – Его светлость Мануэль Алехандро и её светлость Изабелла Лусия были прекрасными родителями, в меру строгими и в меру ласковыми. Мальчика не баловали никогда, и когда заслуживал – наказывали. Самым строгим наказанием для него было лишение уроков верховой езды и занятий в тире… – тут дворецкий неожиданно усмехнулся. – Но проказничать он не переставал.

– Хорошо, я поняла. Итак, расскажите дальше о вечере воскресенья.

– Да… собственно и рассказывать почти нечего. Его светлость прибыл без камердинера, поэтому отойти ко сну ему помог старший лакей, Алонсо. Это было через четверть часа после полуночи. А утром обнаружилось, что двери комнат закрыты, и войти никто не может.

– Ясно. Это мы посмотрим. Что-то ещё?

Дворецкий задумался, потом покачал головой.

– Нет, сеньора. Я постараюсь вспомнить, но… мне кажется, это всё.

– Последний вопрос: было ли что-то необычное в тот вечер? Помимо того, что герцога не ждали.

– Вы имеете в виду?..

– Что угодно. Какой-то неожиданный посетитель, доставленное письмо, открытое окно, поведение собак или лошадей, чьи-то слова, звуки музыки…

Мгновения текли. Родригес кусал губы, морщил лоб, даже прошёлся по комнате, потом сдался и покачал головой.

– Нет, сеньора, ничего не приходит в голову такого. Возможно, Алонсо скажет больше, он был рядом с его светлостью.

– Да, – вмешался Монтойя. – У меня тоже вопрос. А где секретарь герцога?

– Сеньор Гонсалес в своём кабинете.

– Попросите его к нам спуститься, как только он сможет, а пока пригласите этого Алонсо.

– Слушаюсь, ваше сиятельство, – коротко поклонившись, Родригес ушёл.

Когда дверь за ним затворилась, Лавиния спросила, не глядя на полковника:

– Кто из семьи выжил после пожара? Кроме четырнадцатого герцога?

– Его двоюродный дядя, – ответил тот со вздохом. – Альваро Мануэль Родриго Буэно-и-Коронель, граф де Хаэн. Сын сестры двенадцатого герцога. И плюс его дочь Мария Эсперанса, вдовствующая графиня Сьерра-Морена.

– Прелестно, – оценила коммандер. – И как им это удалось?

– Мария Эсперанса в тот момент вместе со своим мужем находилась за океаном, в Империи Новый свет, он был там посланником Спаньи. А граф Хаэн… последние лет пятнадцать он безвылазно живёт в своём поместье Граньена.

– Безвылазно живёт или это декларирует?

– Госпожа коммандер, за три десятка лет службы в магбезопасности Севильи я видел Хаэна, кажется, раз пять. Даже ежегодные приёмы у герцога он обычно пропускает, отправляя письменные извинения. Поверите ли, если граф вошёл бы сейчас в эту комнату, я бы его не узнал.

– Узнали бы, – раздался голос от дверей; новое лицо появилось так тихо, что никто из магов не заметил этого. – Граф Хаэн как две капли воды схож со своим кузеном, тринадцатым герцогом. Говорят, именно поэтому он и не желал появляться в Севилье.

Взгляды присутствующих устремились на вошедшего. Молодой человек лет двадцати с небольшим, высокий и худой, с глубоко посаженными тёмными глазами и носом с изрядной горбинкой, одетый в такую же тёмно-зелёную ливрею, как и все слуги в этом доме, стоял свободно и чуть улыбался.

– Алонсо? – спросила госпожа Редфилд.

– Да, сеньора, – молодой человек поклонился, хотя и не слишком низко. – Алонсо Иньиго-и-Бастес.

– Вы были камердинером герцога Медина?

– Да, сеньора, в те моменты, когда его светлость приезжал в Спанью. В Лютеции у него другой камердинер, господин Жюстен.

– А почему вы не отправились с ним?

Алонсо откашлялся и опустил глаза.

– Я… Не хотел бы об этом говорить.

Глаза полковника загорелись гневом, он приподнялся, чтобы отчитать обнаглевшего слугу, но Лавиния покачала головой, и он словно сдулся.

– Хорошо, – сказала коммандер голосом мягким, словно взбитые сливки. – Тогда поговорим о другом. Куда исчез ваш господин, Алонсо?

– Не знаю, сеньора, – пожал плечами молодой человек. – Разве же он станет говорить о своих планах обыкновенному лакею?

– Тогда расскажите нам о вечере воскресенья. Его светлость появился во дворце?..

– В портальном зале, сеньора. Он всегда говорит, что не следует полагаться на случайности. Лучше воспользоваться специально оборудованным помещением и размещёнными в нём артефактами, чем рисковать, открывая портал самостоятельно. Его светлость вышел из портального зала около полудня. Поднялся в кабинет, вызвал меня…

– Как?

– Щелчком пальцев, – усмехнулся Алонсо. – Ещё лет пять назад нас связали таким образом. Если мы находимся в пределах одного города, я всегда почувствую его вызов.

– Прошу вас, продолжайте.

– Сеньоры, да рассказывать особо нечего – всё было как всегда… ну, почти до ночи. Уже после ужина господин герцог работал в кабинете, а я сидел там рядом на всякий случай. Ему пришли три магвестника, один за другим. Два он просто прочёл, и всё, а третий, как мне показалось, очень его светлость порадовал. Не знаю уж, что в них было.

Лавиния переглянулась с Монтойей. Похоже, молодой человек знал несколько больше, чем можно было бы предположить по словам дворецкого…

– До какого времени он работал?

– Ну-у… – Алонсо задумался. – Где-то около часу ночи его светлость перебрался в спальню, но это ничего не значит, он бумаги взял с собой. Меня он отослал, сказал, что сам сумеет раздеться. Это было в начале второго. Утром я должен был разбудить его в половине девятого, но, когда пришёл, дверь в герцогские покои была закрыта, и открыть её никто не смог.

– Что-то ещё? – Лавиния посмотрела на мадам Лаво; та сидела, нахмурясь, и не отрываясь глядела на Алонсо. – Мари, вы хотите что-нибудь спросить?

– О да, – почему-то молодой человек вздрогнул, услышав её низкий тягучий голос. – Вы умалчиваете о чём-то важном, Алонсо. Мне не хотелось бы вытаскивать эти сведения насильно. Итак?..

Он помолчал, потом сказал упрямо:

– Не могу. Я обещал Энрике, что сохраню тайну.

Мадам Лаво встала, подошла к нему и посмотрела в глаза. Взгляда он не отвёл, хотя и попытался отодвинуться.

– Хорошо, – сказала Мари. – Храните, сколько сумеете.

Поклонившись, Алонсо вышел.

– Что скажете, коллеги? – спросила Лавиния, обведя всех взглядом. – Дюпон? Вы молчали всё это время, неужели нечего было спросить?

– Я не только молчал, госпожа коммандер, я ещё и незаметность накинул, – ответил Жак весело. – А теперь выйду отсюда и буду с ними разговаривать не как участник расследования или шишка из высокопоставленной комиссии, а как равный. Что же до услышанного… Полагаю, Алонсо умолчал о каком-то сообщении, полученном герцогом. Но, поскольку ни магвестник, ни разговор по коммуникатору мы всё равно отследить не сможем, значит, надо копать глубже. Я, с вашего разрешения, наведаюсь на кухню и попробую поговорить с поваром.

– Как же вы с ним поговорите? – поднял брови Монтойя. – Вы ведь в курсе, что он почти не говорит на всеобщем! А вы вряд ли знаете баскский диалект.

Уже взявшись за дверную ручку, Дюпон широко улыбнулся и ответил:

– Значит, мы попробуем найти какой-то третий язык! Общий!

Секретарь герцога сеньор Гонсалес тоже оказался очень молодым. Может быть, чуть постарше своего патрона, но явно было видно, что он молод. А ещё он был ужасно серьёзен: хмурился, поджимал губы, то и дело поправлял очки в тонкой золотой оправе – Лавиния заподозрила, что носятся они для солидности, и стёкла в них простые. Возможно, секретарь показался бы кому-то смешным, но только не собравшимся в этой скромной гостиной магам – они хорошо знали цену его работе.

– Присаживайтесь, сеньор Гонсалес, – на сей раз первую скрипку играла Мари Лаво.

Лавиния же отошла в сторону и даже, по примеру Дюпона, накинула на себя пелену незаметности. И почти сразу поняла, что можно было этого не делать: Гонсалес то и дело косился в её сторону, щурился, пытаясь разглядеть, а потом вдруг успокоился, чуть заметно кивнул и больше не смотрел.

Тем временем мадам Лаво и Монтойя в два голоса расспрашивали секретаря о его обязанностях, о герцоге и дне перед его исчезновением, о том, чем именно Гонсалес занимался до того, как прийти к ним. Тот успокоился, отвечал подробно, лишь по деталях своей работы остановиться отказался, сославшись на клятву. Когда он ушёл, Мари повернулась к Лавинии.

– Что скажешь?

– Очень интересно… Во-первых, всё ближнее окружение нашего Лонго – маги. Самый слабый из них дворецкий, но и он вполне мог бы учиться у меня, резерв там достаточен. Во-вторых, можете меня убить, но ни у одного из прошедших перед нами я не смогла разобрать направленность.

– Я тоже, – кивнула Мари.

– Я тоже, – эхом отозвался Монтойя и добавил. – Нет, я понял, что у дворецкого и камердинера есть бытовая магия, но бытовик с таким резервом? Там явно имеется что-то ещё.

– Вот именно, – кивнула Лавиния и, задумавшись о чём-то, повторила. – Вот именно.

– Значит, у нас имеются как минимум три сильных мага. И что, ни поодиночке, ни вместе они не смогли открыть двери в герцогские покои? – Мари положила ногу на ногу и качнула в воздухе ярко-алой туфелькой на высокой шпильке. – Не смешите мои тапочки! Значит, они этого не хотели. Значит, в спальне или кабинете Лонго есть что-то, что нам не желают показывать. А из этого следует…

– Что мы пойдём и откроем ту дверь, – договорил Монтойя. – Только я бы предложил сначала перекусить. Кстати, а кто-нибудь обратил внимание, среди остальных слуг маги есть?

Мари покачала головой.

– Мы же их и не видели. Но… вы правы, полковник, это интересно.

Под её благосклонным взглядом Монтойя приосанился.

Спускаясь в кухню, Дюпон прикидывал, сколько же народу приходится кормить здешним поварам. По всему выходило, что немало: лакеи и горничные, садовники, прачки, конюхи и водители… А ведь ещё были те, кто следит за состоянием крыши и водонагревателей, чинит мебель и чистит шторы. Получается, что численность персонала подваливает к сотне. Наверное, не все живут в комнатах для слуг, но всё равно ведь едят.

Ну да, кухня этим расчётам соответствовала: огромное помещение, занимавшее большую часть левого крыла здания, со множеством столов, плит и печей, вокруг которых мелькали белые куртки и колпаки. Поварята чистили овощи, кто-то месил тесто, помешивал кипящий в большой кастрюле суп, нарезал фрукты или осторожными движениями смешивал в большой стеклянной миске что-то белое с чем-то жёлтым. Над этим локальным филиалом ада царил гул и звон, и все звуки перекрывал негромкий вроде бы голос, командовавший что-то для уха постороннего непонятное, но немедленно выполнявшееся.

– Сеньор, вам не сюда, – к Жаку подошёл один из носителей белой куртки. – Обед будет подан через полчаса в малой столовой, это на втором этаже справа.

– Жак Дюпон, Служба магической безопасности, – отчеканил тот в ответ. – Мне необходимо поговорить с главным поваром.

– С сеньором Элисондо? Н-ну, я узнаю, сможет ли он…

– Сможет, сможет, – кивнул Жак. – Лучше потратить пятнадцать минут сейчас, чем потом целый день – в офисе магбезопасности.

Это показалось белокурточному убедительным, и он ввинтился между поварами, направляясь куда-то вглубь кухни.

Главный повар резиденции правителя провинции Уэскар герцога Медина оказался высоким, жилистым и темнокожим, словно корочка хорошо запечённого пирога. При взгляде на посетителя светло-зелёные глаза его прищурились, а нос с роскошной горбинкой – наморщился, словно от Дюпона пахло несвежим мясом.

Широко улыбнувшись, Жак сказал:

– Kaixo! Jacques Dupont dut izena, segurtasun zerbitzukoa naiz. Dukeari buruz hitz egin nahi dizut.[8]

Брови главного повара взлетели вверх.

– Вот как? – проговорил он на вполне хорошем всеобщем. – Чтобы подослать ко мне, нашли земляка?

– Вовсе нет. Я же представился, Дюпон. Жак Дюпон, из Лютеции. Помогаю коммандеру Редфилд…

– Это всё прекрасно, но от меня-то что вам надо? Меню завтрашнего обеда?

– Завтрашнее меню, если бы понадобилось, мы бы узнали у сеньора Родригеса, дворецкого, – терпеливо ответил Жак. – А с вами я хочу просто поговорить.

Краем глаза он заметил двух плечистых поваров, словно невзначай заходящих справа и слева. В их руках секач и молоток для мяса казались детскими игрушками. За пару томительных мгновений, пока сеньор Элисондо думал, Жак успел припомнить все уроки Лавинии по способам защиты и пожалеть, что их было так мало. Наконец главный повар усмехнулся, махнул рукой своим подручным и хлопнул гостя по плечу.

– Ладно! Пойдём в нашу комнату отдыха, здесь шумно. Там и поговорим.

У комнаты отдыха было два больших достоинства: высокие окна, выходящие в сад, и удобные кресла, в одно из которых сеньор Элисондо и опустился со вздохом облегчения.

– Значит, Дюпон из Лютеции?

– Да.

– И в каком ты звании?

– Ни в каком, – Жак пожал плечами.

Переживать по этому поводу он уже перестал.

– Почему?

– Потому что вообще-то я работаю в библиотеке. Одной из причин моего приезда были проблемы в книжном собрании поместья Паломарес дель Медина, – терпеливо объяснил он. – А сюда я пошёл, потому что более или менее научился говорить по-баскски.

Элисондо хмыкнул.

– Это что ли Родригес напел, будто я тупой и не говорю на всеобщем?

– Ну, он предположил, что могут быть некоторые сложности в общении… – уклончиво ответил Жак.

– А откуда ты знаешь баскский? – глаза повара вновь подозрительно прищурились. – Не тот язык, который известен каждому мимохожему!

Дюпон вздохнул.

– Очень просто. У меня есть наставник. Учитель. Хранитель Либер из библиотеки Коллежа Сорбонны. К нему в библиотеку поступила книга «Перу Абарка». Ты читал?

– Конечно, – фыркнул Элисондо. – Это классика нашей литературы, ««Доктор Перу Абарка, профессор баскского языка Университета Басарте, или Диалоги сельского затворника-баска и уличного цирюльника Хуана-мастака», роман Хуана Антонио Могеля. И что, для того чтобы её прочесть, вы оба выучили наш язык?

– Только я, – покачал головой Жак. – Хранитель Либер знает все языки, на которых есть книги в его библиотеке. Он сказал, что не будет обижен, если я не смогу ему помочь работать с этой книгой, вот мне и пришлось… Гипноуроки под магическим воздействием – жуткая гадость, – признался он. – И голова потом разламывается.

– Ну, ты молодец! Ладно, а от меня ты сейчас что хочешь?

Дюпон внутренне подобрался: вот сейчас речь пойдёт о деле.

– Ты знаешь, что ваш герцог исчез?

– Я знаю, что он приезжал. Но завтрак в его покои не подавался ни разу. Следовательно, он даже не ночевал во дворце.

– Расскажи о нём.

– Что я могу рассказать о человеке, которого видел считанное число раз? – пожал плечами Элисондо. – Только то, что его светлость не капризен, любит завтракать булочками с маслом и джемом, а за ужином выпивает один бокал вина.

– Немного.

– Чем богаты.

Жак помолчал.

– И всё же ты знаешь о нём больше, чем, например, охранник у дверей. Меньше, может быть, чем его камердинер, а может и нет. Просто с другой стороны. Ну, например, мог он отсюда уйти порталом в поместье и никого об этом не предупредить?

– Это вряд ли… – проговорил повар медленно, словно взвешивая. – Он же был совсем мальчишкой, когда… когда случилась беда с его родителями. И его очень берегли, никуда не выпускали без охраны. Покойный сеньор Вальес, который при его светлости был с детства, прямо в голову вколачивал правила безопасности, и среди них – никуда не уходить, не предупредив охрану. Даже из дома в сад. Его светлость герцог один не выходил никогда, только вот порталом из Лютеции сюда добирался. Кстати… – он прикусил губу. – А ведь в то воскресенье он и не должен был появиться. Его ждали в начале января, третье число – дата герцогского суда.

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю, потому что в такие дня на ужин всегда готовил мальков угря в белом вине, его светлость очень любит это блюдо. А на тот день их не заказывали. Получается…

– Получается, что его светлость появился внезапно. Могло ли это оказаться для кого-то неожиданно и невовремя?

В ответ Элисондо только плечами пожал.

Какое-то время оба молодых человека молчали, потом Жак спросил:

– У тебя ещё пять минут есть?

Элисондо взглянул на часы.

– Пять – есть.

– Тогда, когда пожар случился, ты уже работал здесь, во дворце?

– Не-а, я тогда ещё в поместье жил. В том самом, Паломарес дель Медина. Матушка моя служила кухаркой, ну и я при ней. А при пожаре погиб не только его светлость Мануэль Алехандро и его близкие, захватило и этот корпус. Дворецкий тогдашний в дыму задохнулся, пытался вытащить хоть кого-то, и главный повар тоже не выжил. Ну и нас перевели сюда. Когда я после учёбы вернулся, матушка снова в поместье перебралась, а я вот, – он обвёл рукой вокруг. – Здесь.

– Ясно. А что говорили о причинах пожара?

Тут Элисондо повёл себя странно. Он оглянулся вокруг, внимательно осмотрел совершенно пустую комнату, потом вытащил блокнот и карандаш – Жак заметил, что на нагрудном кармане белой куртки красным вышито имя, – и на первом свободном листе что-то написал. Потом вырвал листок и показал его Жаку.

«Romulo eta Remoren istorioa errepikatu zen».[9]

Прочитав это, Дюпон посмотрел на своего собеседника и медленно кивнул. Элисондо смял листок и бросил его в горящий камин.