Нечаянно беременна

Глава 1

Алина.

– На твоём месте, я бы слушала меня! – стукнула Ритка кулаком по столу.

При этом все тридцать её лишних килограмм грозно всколыхнулись. Впрочем, сама Рита все свои килограммы нежно любила и ценила, но в такие моменты выглядела устрашающе, и я прониклась, сжалась на стуле, словно школьница, которую отчитывает мать.

– Но… – робко попыталась возразить я.

– Никаких но! – воскликнула Рита, но кулаком больше стучать не стала. – Ты ребёнка несколько лет пыталась родить?

– Пыталась, – согласилась я.

– ЭКО делала?

– Делала, – понуро склонила голову я.

– Что нибудь получилось?

– Ты же прекрасно знаешь, у меня нет детей.

Ритка торжествуще ткнула указательным пальцем куда-то в небеса.

– Значит, осталась бабка! И мы поедем к этой бабке знахарке, хочешь ты того, или нет. У нас так секретарша главного родила, а ещё дочка подруги маминой знакомой. Верняк вариант, собирайся.

Сопротивляться мощи подруги я больше не имела сил, поэтому согласно поднялась со стула и потянулась за пальто. Вскоре мы уже ехали в крошечной и поцарапанной машины Риты, в которую и я то влезла с трудом, а подруга только через неприличные ругательства.

Светило солнце. На улице – конец апреля. Снег уже растаял, поля подернулись нежной зелёной дымкой, солнце светит так, что в сон клонит. Я глаза закрыла и думаю – как же докатилась я до жизни такой?

Я была замужем уже шесть лет. Ребёнка мы хотели и с энтузиазмом взялись за его изготовление. Но время шло, беременность не наступала. Начались врачи, лекарства, затем ЭКО, и все бесполезно, и так шесть лет прошло, мне тридцать уже скоро…

Но ни в каких бабок, ведуний, ведьм и прочее я не верила. Я их даже боялась. У меня и в мыслях не было, к ним обращаться. Но если моей подруге что-то в голову втемяшилось, сопротивляться ей бесполезно, вот как сейчас.

И поэтому мы едем по проселочной дороге куда-то в далёкую деревню, за нами клубится пыль, и голова моя подпрыгивает и бьётся о стекло, каждый раз, когда машина наезжает на кочку.

И все ради бабки, которая даже не колдунья, а знахарка. И почему я должна верить, что у неё получится то, что врачи в последнее ЭКО не смогли сделать за полмиллиона.

На этой мысли я вздохнула – денег на вторую попытку у нас с мужем не было. И на волю природы тоже – близость с мужем у нас случалась все реже и реже.

Но все же знахарка – это перебор!

– Почти приехали, – заключила Ритка. – Сейчас за лесок, потом под речку…

Но неуверенность в её тоне мне подсказывала – мы заблудились. Рита вышла из машины, походила вокруг, посмотрела на горизонт. Затем мы лесок объехали, затем снова. Затем нашли дорогу, которая вела в лес, поехали по ней и застряли в огромной вязкой луже. Я снова вздохнула.

– Я газую, ты толкай, – повелела моя властная подруга.

– Но ты меня больше и сильнее, – возразила я.

– А от тебя за рулём никакого толку!

И я толкала машину, встав ногами прямо в грязь. Машина все же выбралась, но, неблагодарная, напоследок обдала меня струёй грязи из под колёс.

– Хоть в машину тебя не пускай, – покачала головой Рита, глядя на грязную меня, но пустила.

Я ехала и отколупывала с ладоней подсохшие капельки грязи. Хотелось пореветь и домой, готовить Витьке пироги, он скоро уже с работы придёт…

Когда лесок остался позади, наконец показалась деревня. Мы спросили дорогу у мальчишки, который сидел на лавке и лениво грыз семечки, греясь на солнце.

– А, баб Лена? То последний дом по нашей улице, справа.

Мне казалось, что настоящая знахарка не должна быть Леной. Агафьей, какой нибудь. Или Солохой, на худой конец.

И знахарка вовсе не жила в покосившейся избушке на околице леса. Дом её был обнесен добротным забором, сами хоромы обшиты сайдингом, новые стеклопакеты в окнах, тропинки во дворе плиточкой выложены.

– Хорошо ведьмы живут, – задумчиво проговорила я.

– Тихо, вдруг услышит, – опасливо прошептала Рита. Калитка гостеприимно распахнута, во дворе лавочки. – Стучать нельзя, надо сесть и ждать.

Это тоже сказала шёпотом. Мы вошли, сели. Я чувствовала себя все глупее с каждой минутой. Как отчаявшаяся женщина, которая готова хвататься за любую соломинку и верить шарлатанам.

– Поздно вы, – покачала головой женщина, спускаясь со ступеней. – Я уже думала отдыхать идти.

Знахаркой она не выглядела. Молодая, едва за пятьдесят, в спортивном костюме и пушистых тапочках. Её лица явно уже коснулись инъекции красоты. Что же ты себе не наколдовала то молодости, недовольно подумала я.

– Пожалуйста, – взмолилась Ритка. – мы заблудились! Шесть лет подруга родить не может, ничего не помогает!

– Она то не особо моей помощи рада, – глянула на меня женщина.

– Рада, ещё как рада! – заверила её Ритка и толкнула меня локтем в бок.

Я послушно улыбнулась. Знахарка повела нас на летнюю веранду. Там под потолком ручки сушеной травы, банки какие-то с порошками, выглядело вполне солидно. Я присела на стульчик, разглядывая грязные руки, Рита осталась стоять.

Знахарка подошла ко мне, взяла моё лицо за подбородок сильными пальцами, покрутила туда сюда, затем ладонью глаза мои накрыла и больно постучала кулаком по лбу.

– Вот и все, – сказала она.

– Как, все? – разочаровалась Рита.

– Ну, травы ещё попить дам, – взяла со стола термос, открыла, и наполнила тёмной жидкостью кружку объёмом в литр, не меньше. Протянула мне. – до конца пей, не отрываясь.

Я приняла кружку. Тяжёлая! Понюхала – даже пахнет горько. Сделала глоток и скривилась – рот вяжет до слез прям.

– До конца! – грозно припечатала Рита.

Я пила. Маленькими глотками. Давясь горькой жидкостью и своими слезами. Обещая себе стать сильной, не идти больше на поводу Риты, своего мужа, уметь им противостоять. Наконец жидкость закончилась, с последним глотком мне в рот попал кусочек травинки и горькая муть.

– Луна расти начала, – сказала Лена. – Две недели у тебя. До полнолуния успей с мужем любиться и будет тебе дите.

За эти действия я отдала ей всю наличку, что у меня была.

Меня немного тошнило. Я хотела домой, к Витьке. Казалось, жидкость была не только отваром, но и настоем – навалилась слабость, голова кружилась. Словно пьяна. До самого дома мы с Ритой не сказали друг другу и слова.

Я устало поднялась пешком на наш третий этаж – лифта не было. Долго не могла попасть ключами в замочную скважину. Ввалилась в квартиру, грязная, уставшая, морально истощенная, да ещё и булькая целым литром крепкого знахаркиного настоя в животе. Сейчас схожу в душ, испеку Витьке пирог и все будет хорошо.

В коридоре стояли сумки. Самые разные, все, которые были дома. И один большой чемодан – с ним мы на море ездили три года назад.

– Вить, – позвала я. – Это что?

Он вышел из гостиной. Долговязый, светловолосый, за последние годы ставший уже родным. Отвёл стыдливо взгляд.

– Я женщину встретил, Алина. Полюбил. Это… вещи твои, начал собирать. Квартира моя, тебе придётся уехать. Но я три дня тебе дам, я не монстр. Сегодня у неё переночую.

Прошёл мимо меня, вышел из квартиры. Я устало опустилась на первую попавшуюся сумку – белую, в красную полоску. Под попой что-то хрустнуло, но мне было уже все равно.

Нет у меня больше мужа, и любиться делая дите под растущую луну тоже не с кем. Знахарке я не верила, но почему-то так обидно вдруг стало, до слез.

Глава 2

Алина.

Тем вечером сил, чтобы думать или что либо делать у меня не было. Я пробралась по коридору мимо барахла, набрала ванную и долго в ней отмокала, смывая и дорожную грязь, и весь этот невыносимый день. Задорно била вода из крана, я то и дело её убавляла – вдруг, не услышу, как возвращается Витя..

И ночью долго ворочалась, не могла уснуть. И пореветь не выходило, потому что не верилось. Ну, как Витя мог полюбить другую? Мы же столько лет вместе. Два года встречались. Потом свадьбу красивую сыграли, все, как у людей. И шесть лет брака… я даже с трудом вспоминаю, что было в моей жизни до Вити. И прислушивалась, снова и снова, что вот-вот загрохочет в замочной скважине ключ. Но нет. И утром я пронулась одна.

По привычке в семь часов. Вите на работу нужно было к девяти, я всегда просыпалась готовить ему завтрак. Кто теперь ему готовит? Но плакать не получалось вовсе. Рите я позвонила часа через два, поняв, что просто не знаю, что делать без поддержки своей большой и шумной подруги.

– Вот же козёл, – восхитилась она входя в квартиру. – Пригрела ты, Алинка, змею на груди! Отсуди теперь у него квартиру.

– Да как? Он же её в наследство от бабушки получил. Да если бы и могла, это же нечестно.

– На честных воду возят, – буркнула Рита. – А о чем он думал, где ты жить будешь?

– Наверное, считает, что я вернусь к маме…

К маме не хотелось. Лучше умереть. Нет, я люблю свою маму, и она меня тоже. Но во первых она задушит меня своей жалостью и опекой. Во вторых, живёт мама в пригородном посёлке, там все друг друга знают. Будут в лицо меня жалеть, а за спиной шептаться – пустоцвет, разведенка… Ни за что? А в третьих стыдно как-то возвращаться к маме, когда тебе тридцать почти.

– К маме не вариант, – без слов, по женски поняла меня Рита. – Значит снимем квартиру.

– Чтобы снять квартиру, деньги нужны, а я три года уже не работаю.

Нет, я работала раньше и очень свою работу любила. А потом Витя решил, что жена повар это как-то не солидно. На других работах у меня не клеилось, душа не лежала, так и осталась я сидеть дома и Витю кормить.

– У меня поживешь.

– Ага, щас. У тебя двушка, в которой мама и сын десятилетний кроме меня. И куда я там, на голову? Не говори даже, и денег у тебя не возьму.

Так и получалось – жить мне негде. К тридцати годам я стала совершенно бездомной, поневоле порадуешься, что детей нет. С ребёнком на вокзале не поночуешь, а судя по всему, мне туда прямая дорога. Или под мост, к бомжам. Из-за того, что я много читала приключенческой литературы, мне твёрдо казалось, что бомжи, бандиты и всякий сброд живут именно под мостами, хотя мостов в нашем городе раз-два и обчелся.

– Щас я все решу, а ты пока вещи пакуй, – обрадовала Рита и добавила. – У-у-у, козёл!

И погрозила массивные кулаком. Думаю, если бы здесь был Витя, он бы проникся.

Я занялась паковкой, потому что сидеть в квартире и слушать тишину, ожидая возвращения мужа было невыносимо. Половину того, что собрал Витя отнесла на мусорку – барахло, не стоящее того, чтобы его туда сюда таскать. Часть оставила, Вите пригодится. Зато взяла наши фотографии, новая женщина их выбросит, а они мне дороги. Получился моих вещей один чемодан и одна сумка. И ещё большая сумка с зимней одеждой, она пока у Риты на балконе постоит.

Потом прошлась по квартире – она мне домом была столько лет… Все здесь было выбрано мной. И обои, и занавески, и мебель. И все здесь я любила. И не верилось, что просто уйду и не вернусь, быть такого не может, Витя одумается.

Рита вернулась после полудня.

– Мамочка все решила, – выдала она, тяжело дыша после подъёма на третий этаж. – У подруги моей кузины муж работает на одного ну, очень крутого мужика.

Замолчала, чтобы отдышаться. А связи Риты – отдельная тема. Мне казалось, она знала всех полезных и относительно полезных людей если не страны, то нашего региона точно.

– И? – поторопила я.

– Ему срочно нужен повар и помощница по хозяйству по совместительству. Мы тебя по связям быстро устроим.

– Ты чего, – испугалась я. – Я ж больше трех лет не работала! Я боюсь!

– Ничего, – отмахнулась Рита. – Талант не пропьешь. А пирогов вкуснее твоих я отродясь не ела. Образование у тебя есть, опыт тоже. Медкнижку тебе освежим и завтра же трудоустройство оформим. Что тут для мужика готовила, что там будешь. Да только тут бесплатно, а там за деньги! Да ещё и на сведеи воздухе, проживание в элитном особняке включено.

– Как-то страшно. Вдруг он маньяк?

Я и правда всего боялась. Столько лет пряталась от мира за пусть не широкой, но вполне мужской спиной, и тут на тебе – нужно выходить из-за спины этой и самостоятельно жить.

– Маньяки по лесам бегают, а не в особняках живут, – отмела мой страх Рита и снова погрозила квартире кулаком. – Этот козёл ещё приползет! Да только он думал, что ты у мамки будешь слезы лить, а ты красивая, цветёшь и пахнешь, и при деньгах! А ещё…

Пауза была такой многощначительной, что я поневоле заитриговалась.

– Говори же.

– А ещё мне сказали, что этот миллионер невероятный красавец! Там и кубики на животе, и бицепсы на руках, и трусы от кутюр. Ещё и замуж тебя пристроим!

– Скажешь тоже, – скривилась я.

– Ну, хотя бы полюбуешься на прекрасное. Не Витей единым жив человек.

Я снова оглядела свою квартиру. Мои сборы взбаламутили пыль, и она золотыми крупинками танцевала в воздухе. Успела подумать – надо бы пыль протереть, пропылесосить, потом только вспомнила, что это все не моё. Скрутило изнутри осязаемой, настоящей болью. Хотелось, как каиртзному ребёнку сесть на пол и категорично заявить – никуда не пойду!

– Грустно, – сказала я. Потом к Рите повернулась. – Спасибо, я бы без тебя расклеилась, я бы с ума сошла, я бы не справилась!

Обняла её, крепко прижавшись к её теплу, вздохнула терпкий запах туалетной воды и только тогда навалилось и осознавание происходящего, и горячая благодарность к Ритке. Я всхлипнула.

– Да будет тебе, – буркнула Рита, но тоже, не сдержавшись носом хлюпнула. – Нас ждут великие дела и миллионеры с кубиками на пузе! Да куда-то ты хватаешь, не утащишь ты чемодан, сумку бери…

Я послушно взяла сумку, не оборачиваясь вышла из квартиры, ключи по дороге закинула в почтовый ящик.

Глава 3

Иван.

Было всего восемь утра, но солнце уже ласково припекало, я жмурился, как сытый кот и пил свой первый кофе. Кофе был гадким, потому что я сварил его сам, но я героически делал глоток за глотком. Я был расслаблен и когда раздался до боли знакомый стук я напрягся – не хотелось портить впечатление от такого замечательного утра.

Стучала бабушкина клюка. Иногда я думал, что бабушка прекрасно может справиться и без неё, и использует клюку лишь как средство устрашения. В таком случае она прекрасно справлялась со своей целью.

– Иван! – воскликнула бабушка.

Не помню, чтобы она хоть раз назвала меня Ваней. Строго Иван. Никаких уменьшительно ласкательных, хотя меня любила без сомнения, первое яркое воспоминание детства это её любовь.

– Да? – осторожно спросил я.

– Эта чертовка опять опять не накрыла стол к завтраку!

– Эта чертовка сбежала три дня назад и к сожалению, не вернулась, – напомнил я.

Ей было уже восемьдесят шесть, она очень старенькая, понимал я. Этой зимой она впервые потеряла сознание и упала. Трубку не брала. Я давно уже жил один, и бабушка всегда такой сильной казалась, а тут… я вызвал скорую и спасательные службы и летел ломать дверь. Она говорила все хорошо, просто голова закружилась, но я понимал – одна она больше жить не может.

О доме престарелых речи не шло, но я нашёл дорогой пансионат, идеальный просто, со всеми условиями, за те деньги что я туда платил, с бабушки должны были сдувать пылинки. Но…

– Иван Павлович, – позвонили мне уже через полтора месяца. – Ваша бабушка доводит до слез наших нянечек. У нас уволилось две медсестры. Это первый случай в нашей практике, но мы вынуждены отказаться от вашей бабушки, заберите её, и желательно сегодня.

И вот бабушка живёт у меня. Второй месяц. За это время она умудрилась выжить горничную и двух поварих по очереди. Держался только дворник, подозреваю потому, что бабушка со своею клюкой просто не могла догнать его по пресеченной местности сада.

И вот поэтому мой газон идеально выстрижен, но жрать нечего.

– Скоро приедет доставка, – сказал я. – А пока ты могла бы сварить себе кашу или яйцо.

Бабушка была старой, но не немощной. Но она только покачала головой.

– Не для того я растила внука миллионера, – гордо вздернула подбородок бабушка.

И удалилась. Я за ней. Сварил ей два яйца и поганый кофе – хороший я не умел даже в своей навороченный машине. Бабушкин кофе разбодяжил молоком, крепкий ей нельзя.

– Днём придёт медсестра, – напомнил я. – Не доводи её до слез, пожалуйста.

– Эта особа слишком слаба духом, чтобы я видела в ней достойного противника, – фыркнула бабушка.

Я устало закатил глаза. Утро началось так себе. Днём, во время обеденного перерыва мне позвонила медсестра и сказала, что я должен вдвое повысить ей зарплату. А эта женщина проводила с бабушкой всего два часа в день! Приходила днем и ближе к вечеру. Просто следила за тем, чтобы бабушка во время обедала и принимала лекарства. Жизнь казалась мне испытанием.

Я напомнил себе – мама умерла, когда мне было семь. Я наверняка был непослушным. Со мной было сложно. Бабушка взвалила на себя моё воспитание и вырастила практически достойным человеком. Я справлюсь.

День был изматывающе долгим. Вышел из офиса, когда уже темно было, сел в машину и уткнулся лбом в руль. Я устал. Мне нужно найти хоть кого-то, кто целый день будет дома. Телефон зазвонил и я со вздохом принял вызов от бывшей жены.

– Ванечка, – тихонько пискнула в трубку бывшая жена. – Я скучаю по тебе.

Катенька была самой красивой ошибкой в моей жизни. Бабушка говорила – намаешься с ней, но кто слушает советы родителей? Я и намаялся. Через год сбежал, когда стало определенно понятно, что кроме красоты у Катеньки ничего нет, а гормональное опьянение спало.

– Катя, – постучал по рулю я. – Тебе денег надо? Я кину.

– Я люблю тебя! – патетично воскликнула она.

Меня вдруг посетила сумасшедшая мысль – вернуть Катю, чтобы она как-то разрулила дурдом, в который превратилась моя жизнь. А Катя нашла бы стрессоустойчивых людей или убедила бы бабушку не жрать людей с потрохами.

– Катя, я живу с бабушкой.

– Понятно, – сухо ответила она. – Ты позвони…

Прямо читалось – позвони, когда её не станет. Господи, даже Катя, которая за деньги маму родную продаст, боится моей бабки! Я был в тупике.

Мой посёлок находился за городом. Сплошь элитная застройка, историческая церквушка в излучине реки, берёзы и плакучие ивы. Очень дорогая красота, за которую я платил ещё и временем потраченным на пробки и утром, и вечером.

Но сейчас я ехал поздно, пробок уже не было. На заднем сиденье бумажные пакеты из ресторана – повара не было, чем-то питаться было нужно. Темно. Домой не хочется, но понимаю, что нужно, хотя бабушка уже спать легла.

И в этой почти кромешной темноте вдруг мелькнула женская фигурка бредущая вдоль дороги. Я даже думать не стал, проехал мимо, а потом засвербило изнутри.

Здесь рядом дачные посёлки. Завтра суббота. Вдруг кто пьяный поедет? А она идёт одна совсем, бестолковая. Я притормозил. Выругал себя. Вдруг она сама пьянь неадекватная? Посажу её в машину, а она мне весь салон заблюет…

Но та же бабушка, что сейчас с удовольствием вынимала душу из всех окружающих воспитывала меня в уважении к женщинам. А ещё, что нужно помогать. И я, проклиная свою совесть, развернулся и поехал назад.

Девушка была в тонком пальто, а ночи были ещё холодными, да и дождик накрапывал. Капюшон надвинут так, что лица не видно, но по всему понятно, что времена девушка переживает не лучшие.

– Вы что тут делаете? – спросил я открыв окно. – Ночь!

– Меня муж бросил, – невпопад ответила девушка.

– И вы с горя решили уйти пешком в монастырь? Ночью?

– Я узнала, что они на даче и поехала посмотреть на неё.

Вот же дура, восхитился мысленно я. Бабы неисправимы.

– И как?

Девушка в ответ тихонько заскулила, а потом и вовсе разрыдалась. Я проклял себя – сейчас бы уже домой подъезжал, вышел из машины и осторожно подошёл к девушке. Открыл дверь машины и тихонько подтолкнул внутрь девушку. Она села, даже не думая, я вернулся на свое место.

Втянул носом воздух. Нет, алкоголем не пахло. Легкими духами и ванилью пекарной. Я успокоился – мне казалось, аморальные личности пирожными пахнуть не должны.

– Давайте я отвезу вас домой, – миролюбиво предложил я.

– Я бездо-о-омная, – простонала девушка и разрыдалась ещё сильнее.

– Я не могу вас спасать, – резонно отметил я. – Я могу вас только отвезти.

– Завтра я смогу переночевать у подруги, – всхлипнула пассажирка из под капюшон. – А сегодня на вокза-а-але…

Я выудил из бардачка пачку салфеток, протянул девушке. Она трубно высморкалась и засунула уже использованную салфетку в карман пальто. Лица я её не видел, но она производила впечатление горько обиженного ребёнка. Её было поневоле жаль.

Я напомнил себе – человек не котенок и не щенок. Его нельзя подобрать на улице и оставить из жалости себе. Да и вообще, мне сумасбродной бабушки за глаза хватает.

– У меня квартира в городе есть, – тихо сказал я. – Я вас отвезу, но вы утром уйдёте, хорошо?

Девушка, поглощенная горем, казалось, меня и не слышала. А я подумал – если она вынесет из квартиры все, включая семейный антиквариат, это будет мне достойным уроком.

– А у меня никого кроме него, вообще не было – в нос, из-за слез сказала девушка. – А он мне изменял! А я даже не знаю, как с другими…

Я уже въехал в город. По пустым дорогам быстро долетел до дома, в котором давно не жил. Сейчас оставлю эту мадам и домой. Решено. Открыл девушке дверь, и вывел за руку, как ребёнка. Ладони у неё были совсем холодными, кожа гладкой.

Она послушно шла за мной. В подъезде кивнул консьержу, вошли в лифт. Только там понял, что я до сих пор не знаю, как она выглядит. Да, здесь в отличие от машины светло, но девушка ниже меня ростом, капюшон натянула и кроме макушки в капюшоне я ничего и не вижу.

Вот ограбит меня, вдруг подумал я, даже фоторобот составить не смогу. Перед дверью квартиры она вдруг испугалась.

– Мы куда?

– Переночуете, – терпеливо сказал я. – А потом уедете. Хоть к подруге, хоть в монастырь, хоть к черту на рога.

– А вы не маньяк?

– Нет. Честное слово.

Странно, но она мне сразу поверила. Кивнула, и капюшон чуть подпрыгнул в такт движению. Я отпер дверь и девушка вошла. Завозилась, снимая ботинки, аккуратно поставила их у дверей, прошла на кухню села на стул. Все так же в пальто, из глубин которого доносятся всхлипы. Я закатил глаза.

Вспомнил, что в аптечке была бабушкина валерьянки, от души накапал гостье в стакан с водой, пошёл инспектировать спальню, есть ли там вообще одеяла и подушки.

Когда вернулся, гостья была в коридоре. Ревела и натягивала свои ботинки.

– Вы куда? – поразился я.

– Я Рите позвоню… она спит конечно, но пустит. Простите.

Наступила одной ногой на шнурок второй, запнулась, начала падать. Я вздохнул – если уж начал спасать, надо спасать до конца. Подставил руки, успел поймать. Вздохнул полной грудью запах ванили напополам с валерьянкой. Успел увидеть кончик носа, который чуть блестел отражая свет далёкой лампы с кухни.

Девушка была лёгкой. Под тонким пальто вполне чувствовались изгибы её тела. Подумал вдруг – я сошёл с ума. Совершенно. Мало того, что спасаю девиц, которые возможно меня ограбят, так эту самую девицу вдруг ужасно поцеловать хочется.

И я себе уступил. Она так и возлежала на моих руках, я склонился и коснулся её губ. Они были мягкими, чуть обветренными. Девушка испуганно пискнула.

– Я никогда, ни разу ни с кем кроме мужа! – выдохнула она.

В коридоре полумрак. Я все ещё не вижу её лица, только этот самый кончик носа. И неожиданно, это возбуждает. Было ли в твоей жизни, Иван Павлович, хоть раз такое сумасбродство?

– А может, самое время? – спросил, удивив самого себя я.

И буквально видел, как сверкнули в темноте её глаза.

– Давайте! – снова кивнула она. – Только свет не включайте, я стесняюсь…

Я нёс её в комнату и вспоминал – средства защиты в тумбочке у кровати есть. Когда подбираешь девушек на улице, они совсем не будут лишними.

А потом вдруг в сторону ушло. Только вязкая темнота, женское прерывистое дыхание, руки, которые сначала прикрывались, а затем спину мою обнимали, слава богу, даже о бабушке не вспоминал. Раз только отвлёкся, скользя ладонью по женскому бедру – на нем был длинный, ощутимый подушечками пальцев шрам. Замер.

– С дерева упала, – пояснила девушка. – В восемь лет.

И снова меня поцеловала и все потеряло значение.

Проснулся я в восемь утра. Постель помята. Два пакетика порванных от презервативов на полу. И полная тишина. По квартире прошёлся, никого нет, семейный антиквариат на месте. Если бы не приятная боль зудящая в царапинах на спине да пакетики на полу, можно было бы представить, что все это сумасшествие мне показалось. Приснилось.

Зазвонил телефон.

– Иван! – обратилась ко мне помощница. – Простите, что так рано, но мы вам помощницу нашли. Повар, с проживанием! В понедельник уже выйдет.

– Слава богу, – вознес молитву я, надеясь, что незнакомка продержится дольше предыдущих.

А потом собрал улики с пола и велел себе выкинуть ночное приключение из головы.

Глава 4

Алина.

Я не знаю, от чего я была в большем шоке, от происходящего или своего поведения. Витя меня бросил. Рита перевезла меня к себе, но тем же вечером я получила смс от соседки с дачи. Витя там! С какой женщиной!

Я не хотела скандалить, я боялась выяснять с кем-то отношения, для этого всегда была Рита. Я поехала прямо в ночь, чтобы посмотреть. Посмотрела, на свою голову. Стояла в колючих кустах, тянула голову, пытаясь разглядеть что-то в потемках. Разглядела. Обычная девушка. Милая даже. И чем она лучше меня? Я все пыталась ответить на этот вопрос и никак не могла.

А потом увидела. Они ходили по участку, смеялись, жарили мясо на моем мангале. А потом девушка эта пошла в дом, в дверях замерла, обернулась на Витькин оклик, и свет из комнаты чётко обрисовал её силуэт.

У неё был животик. Его хорошо было видно в расстегнутой ветровке. Маленький такой, но вполне заметный. Месяцев на пять-шесть. И это точно не лишний вес – девушка то стройная.

Я от забора отшатнулась так, что в кусты упала. Девушка испуганно вскинула голову, но меня разглядеть не успела, я уже галопом мчалась в сторону трассы.

Там достала телефон, поняла, что он разряжен, но хуже мне уже не могло быть. Прикинула – часа за два до города дойду. Спешить мне все равно некуда, я Рите наврала, что решила в одиночестве созерцать дачную природу.

Шла, ревела и считала месяцы. Если у неё пять месяцев значит… значит этого ребёнка они делали, когда я оправлялась после неудачного ЭКО, похоронив все надежды. Я даже злость не чувствовала, скорее, тихое отчаяние. Это я такая плохая. Никому не нужная, бесплодная. Сама во всем виновата.

И когда машина остановилась, я даже толком не понимала, что этот мужчина говорит, только плотнее надвигала на лицо капюшон, чтобы не разглядел зареванного лица и распухшего от слез носа.

А потом, когда поцеловал… подумала вдруг, никого же у меня кроме Вити то и не было. Я даже не знаю, каково быть с другими. А когда я после ЭКО приходила в себя, у него уже была другая.

И я сделала это. Господи боже мой. Два раза сделала! У нас с Витей два раза в неделю и в лучшие времена были стандартной программой, а тут два раза подряд! Да ещё как!

Я вспоминала это и жарко краснела, жмурилась, умирала со стыда. Хорошо, что сбежала утром, пока он спал. Об этом никто никогда не узнает! Это будет моим личным позором.

– Вся опухшая, – покачала головой Рита. – И что тебе дало общение с природой кроме слез?

– Гармонию в душе, – наврала я.

Мы сдали все анализы несмотря на то, что была суббота. Рита обо всем договорилась. В понедельник утром мне дадут документы, которые гласят о том, что я здорова и могу приступать к кормежке миллионеров.

Господи боже мой, а вдруг я чем-то заразилась ночью? Вспомнила, что средства защиты в дело шли, успокоилась, но не полностью. Мамой я была воспитана строго, и была уверена, что беспорядочные связи ничего хорошего не приносят.

К вечеру мы сидели на кухне Риты и пили чай. Её мама ворча что-то под нос вязала носок и и смотрела мыльный сериал, сын, долговязый вихрастый Илюша, мой крестник, с азартом уничтожали нечисть в компьютерной игре.

Я подумала вдруг, что никогда у меня тайн от Риты не было, а теперь вот есть.

– Я даже не знаю, чем его кормить. Я не знаю, что нужно надевать. В какой обуви там ходить? В зарубежных фильмах миллионеры ходят дома в обуви.

– Щас мы тебе меню составим, – азартно воскликнула Рита. – И ботинки найдём.

Пару красивых фартуков заказали в онлайн магазине, а ещё тенниски, ходить в тапках на чужой кухне не эстетично. Ритка сказала, что миллионерских денег можно не жалеть, и мы составили меню сплошь из стерляди, икры чёрной-красной, мраморной говядины и прочих артишоков. Как готовить артишоки я не знала, загуглю.

Так промчались выходные. Утром в понедельник я получила свои документы, Ритка добросила меня до офиса моего нового босса. Отвели меня в приёмную, но боссу так и не представили.

– Мы вас берём, – сказала она. – Точно берём, он уже все подписал, скоро вам аванс перечислят уже.

– А вдруг я ему не понравлюсь? – с сомнением спросила я.

– Понравитесь! – жарко ответила секретарша. – И потом, мы же вас по рекомендациям нашли.

Опять же – связи Риты. Сама Рита уже уехала, но мне выделили водителя, чтобы довезти меня с вещами до места.

– Список покупок формируйте и выдавайте мне, – басил он по дороге. – Я числюсь вашим штатным водителем.

– Да я смогла бы и сама покупать…

– Да я все равно приезжаю. То привезти что, то бабку к врачам отвезти.

– Бабку? – зацепилась я. – Что за бабка?

– Бабушка босса, – поправился он. – Магда Агаповна.

Вот имя идеально подходящее ведьме, решила я и страшно стало сразу. Я почему-то думала, что живёт миллионер один, Ритка сказала – не женат.

– Она… хорошая?

– Святой души человек, – заверил меня водитель. – Божий одуванчик.

В его голосе мне появилось сомнение. Мы ехали той же дорогой, что я ночью пешком шла, затем свернули и потянулась благодать. Ресторанчик на берегу, судя по всему не из простых. Рощицы, только подернувшиеся зеленью. Не совсем уместный здесь торговый центр. Река, переброшенный через неё пешеходный мостик, на той стороне виднеется обычная деревня. А тут – элита.

Мы притормозили у кованого забора. За ним видно широкий, раскинувшийся в стороны сад. Водитель нажал на кнопку, ворота расползлись в стороны, а мы заехали внутрь.

Дверь в дом была открыта и мы спокойно вошли. Таких домов я ещё не видела. Потолок холла терялся где-то наверху, весь дом полон света, места много, а все равно – уютно. Мне сразу на кухню захотелось, и все печали, даже грехи прошлой ночи немного отступили.

– Кухня, – объявил мужчина. – Кладовая! Там поодаль комнаты обслуги, все три свободны занимайте любую.

Странно, что такой дом большой никто не обслуживает.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Ну все, я поехал.

Мне показалось, или он опасливо посмотрел по сторонам? Он ушёл, а я поняла, что меня просто бросили в чужом доме, даже не представив хозяевам. Ничего, главное, чтобы платили, успокоила я себя. Время уже близилось к обеду, мне непременно нужно что нибудь приготовить. Волнение затопило с головой, даже руки затряслись, но… Кухня была прекрасна. Кладовая была забита. Холодильник – словно из журнала картинка. И сразу захотелось и пироги печь, и супы варить!

Готовить я всегда любила. Но время поджимало, выходило, никаких пока артишоков. Я переоделась, помыла руки, и приступила. Пока готовила, что быстрее – начала резать окрошку, поставила картофель на пюре, занялась фаршем на котлеты, а на десерт решила напечь блинов. К блинам нужны начинки…

Через полчаса красивая, но всеми забытая кухня ожила. Мне казалось даже, что она благодарна была мне за то, что я вдохнула в неё жизнь. Картофель уже почти доварился, окрошка почти готова, котлеты шкворчат, тесто на блины заведено. Я была в своей стихии. Конечно, на одну семью я никогда не работала. Сначала, после учёбы я начала работать в садике, потом меня переманили в кафе, а затем даже в ресторан, только проработала я там три месяца. Готовить много и быстро привычка была, я справлюсь.

Я совсем отрешилась от всего, что происходило за пределами кухни, когда услышала стук. Что за стук? Странный такой, и почему-то знакомый. Сердце замерло – кто-то из работодателей. Перевернула котлеты, обернулась, навесив на лицо улыбку.

В дверях стояла бабушка. Божий одуванчик, да. Если не обращать внимание на то, что её волосы аккуратно покрашены и уложены, на шее жемчуг в три ряда, в руках трость, которой точно забить насмерть можно, при желании. А в глазах – сталь. И страшно вдруг стало, хотя росту в той бабушке метра полтора, не больше.

– Меня зовут Алина, – выдавила из себя я. – Мне никто не успел озвучить ваших вкусовых предпочтений.

– И что у нас на обед?

– Окрошка… котлеты, картофель, блины сладкие и с мясом.

– Плебейство, – сморщилась бабка. – Поспеши, мой внук уже скоро приедет.

Я отвернулась к плите и попыталась скрыть слезы. Божий одуванчик… Вот кто знахаркой работать должен! Весь мой азарт сразу схлынул, но отступать было некуда, и обед я доготовила. Приоткрыла окно, впуская весенний воздух. С улицы раздался шум мотора – приехал и хозяин. Господи, надеюсь он не такой злой, как его бабушка!

– Всё нормально? – услышала я мужской голос.

Странно, но этот голос я точно где-то уже слышала.

– Плебейка, – фыркнула бабка.

– Главное, чтобы готовила хорошо, и не сбежала через неделю, – ответил мужчина. – А вообще, я голоден ужасно, поесть самое время.

Самое время, щёлкнуло в голове у меня и все встало на свои места. Так же он сказал перед моим адюльтером! Это он, Господи! Я не поверила – таких совпадений не бывает. Прокралась к дверям из кухни, выглянула.

Они стояли в холле, бабушка что-то говорила гневно, он слушал. Точно он, мужчина из моей прошлой, самой позорной за всю жизнь ночи. Он узнает меня. Точно узнает.

Такой паники я ещё не испытывала. Попятилась назад, уткнулась спиной в дверь кладовой, зашла туда и спряталась за мешком с картошкой. Здесь гораздо холоднее, чем на кухне. Темно. А ещё – непонятно, что делать дальше.

– Судя по всему обед готов, – задумчиво произнёс мужчина. – Но где же сама девушка?

– Ты слишком много требуешь от столь неразумного существа, – отчеканила бабка. – Думаю она не знает о правилах хорошего тона и стол накрывать не умеет. Наберут всяких… А я тебе говорила…

Мне показалось, или мужчина вздохнул? Проверять я не собиралась. Собиралась сидеть тут, и плакать за мешком с картошкой.

Глава 5

Иван.

Котлеты пахли. Пахли вкусной домашней едой, которая мне в последнее время доставалась не часто. Я не выдержал, приподнял все крышки, заглядывая внутрь. Еда не только вкусно пахла, она ещё и выглядела красиво.

Но куда же исчезла сама повариха? Я прошёлся до дому. Покричал даже. Постучал в комнату прислуги. Тишина. Приоткрыл каждую дверь. Одна явно обжита – чемодан стоит и ботинки в углу. Ботинки выглядели сиротливо, словно покинутые хозяйкой на веки вечные.

Я вышел в сад.

– Василий Петрович! – крикнул я.

Знал, что сам он не покажется, прячется от бабушки.

– Да? – откликнулся он вставая из-за кустов живой изгороди.

В руках секатор, на голове шляпа.

– Вы повариху новую не видели? Она куда-то делась.

– Как приехали, видел, а после нет. У бабушки своей спросите…

В его голосе читалось – наверное, она повариху съела. Я покосился в сторону ворот. Могла ли повариха сбежать от бабушки бросив чемодан и ботинки, перед этим наготовив кучу еды? Кода от калитки она ещё не знала, планировал сообщить вечером. Неужели бабушка напугала её настолько, что она перелезла через забор? В таком случае понятно, чего она бросила чемодан, с ним через забор лезть точнее труднее, чем без него.

Вернулся домой. Бабушка восседала на кресле в гостиной, перебирая жемчуга на шее. Вид имела отстраненный, словно все происходящее её не касалось.

– Ты ей что-то сказала, да?

– Да я её даже разглядеть не успела, – обиделась бабушка. – Пигалица глазастая, одно слово, а не повар.

Я вздохнул. Еда пахла. В животе урчало. Сегодня суббота, но мне нужно было ещё ехать на работу и торчать там до вечера. Я сдался – чай не барин. Пошёл на кухню и начал раскладывать все готовое великолепие по тарелкам. Получилось не очень красиво, да плевать, вкусно зато.

– Давай ешь пока я дома, – велел я бабушке.

– Не нужно делать из меня не мощную, – вскинула тонкие брови она. – Я прекрасно могу ухаживать за собой. И кто в наше время ест окрошку?

Оказалось, бабушка и ест. Умяла тарелку окрошки, затем котлету, и заполировала все блинчиком с творогом. Я от неё не отставал. Затем сложил всю гору посуды в раковину, надеясь, что таинственно исчезнувшая повариха, таким же таинственным способом вернётся.

– Я смотрела её резюме, – обрадовала меня бабушка. – Она три года нигде не работала. Может, она сумасшедшая? Поэтому ее попросили уволиться. Тогда её поведение объяснимо.

Я закатил глаза. Но в офисе просмотрел документы, до этого даже не глянул, целиком полагаясь на своих сотрудников. И правда – пигалица. Тонкая, глаза огромные, вид испуганный, словно её насильно заставили фотографироваться. И как такая наготовила целую гору еды? Мне казалось, эту даму целиком саму кастрюлей накрыть можно.

И сумасшедшая она вряд-ли, на заре карьеры работала в детском садике, туда точно только здоровых берут. Затем я выкинул таинственную девушку из головы.

Возвращался поздно вечером. К этому времени у нас уже побывала медсестра, а бабушка удалилась спать. Я же отправился на кухню.

Забавное наблюдение – кухня сверкала. Столешницы натерты, посуда вся чистая, снова много еды и никого. И тишина, словно еда сама по себе появилась. Скатерть самобранка это, конечно хорошо, но в неё мало верилось.

– Э-э-эй! – позвал я.

И вдруг в царящей дома тишине услышал слабый шорох. Он доносился снизу, откуда-то из под ног. Не веря ушам своим я наклонился и… и увидел нашего повара.

Она сидела под столом. Коленки поджаты, в круглых глазах – ужас.

– Вы что, весь день тут сидите? – поразился я. – И когда мы обедали?

Осознавать это было невероятно. Я конечно привык был богаче большинства людей, но не настолько, чтобы они сидели у моих ног под столом, когда я ем. Дикость какая-то!

Но девушка отрицательно мотнула головой. Я задумался – может, и правда сумасшедшая? Нужно сказать, чтобы навели справки.

– Вас так бабушка напугала? – снова головой мотнула отрицая. Я не выдержал, – вылазьте немедленно!

Она вылезла, неловко ударившись головой о стол. Встала, отряхнула передник. Теперь я и хотя бы мог её разглядеть. Невысокая, тоненькая, глазастая. Русые волосы забраны в косу, наверное, чтобы при готовке не мешали. Выглядит лет на двадцать, не больше, хотя я помнил, что ей под тридцать уже, ненамного меня младше.

– Я больше не разрешаю вам сидеть под столом, – строго сказал я, снова движение головой. – Вы глухая? То есть, немая?

Слышать то меня явно слышала. Но мой вопрос стыдливо отвела взгляд. Значит, говорить может, но по какой-то причине не хочет. Может, у неё просто проблемы с головой? Не так, чтобы прям сумасшедшая, просто… дурочка?

– Вы кормить меня будете?

Теперь горячо кивнула, бросилась к плите, сноровисто запорхали тонкие руки. Откуда не возьмись появился поднос, нагрузила на него и понесла в столовую. Там на столе новая скатерть белоснежная. Расставила все тарелки и приборы. На ужин у меня был огромный стейк, овощи гриль, салат и крошечные бутербродики на шпажках.

Надо будет в зал начать ходить не раз в неделю, а два, с таким то питанием. Я съел все. И подумал вдруг, зачем мне умный повар? Пусть будет дурочка. Главное же, готовить умеет, причём так вкусно, как меня и в ресторанах никогда не кормили. Стейк был идеален – хрустящая корочка, внутри нежное сочное мясо, истекающее соком, но без крови.

Пусть работает, нужно поддерживать социально не защищённые слои населения. Главное, защитить ещё и от бабушки, непременно завтра ей все скажу, напирая на то, что убогих обижать нельзя.

Девушка выглядела такой тонкой и слабой, что я собрал всю посуду и сам понёс её обратно на кухню. Девушка стояла наклонившись у посудомоечной машины, попой кверху. Попа была такой округлой и заманчиво аппетитной, что я на несколько секунд завис её разглядывая.

Потом выругался – Иван, черт, как можно! Во первых, она на тебя работает. Во вторых тебе нельзя потерять ещё одного повара. Во вторых бедняжка слаба умом, а на социально не защищённые слои населения заглядываться нельзя!

Глава 6

Алина.

Он явно меня не узнал, хотя на его месте я бы провела параллели. Что ночью я вела себя как идиотка, что сейчас. Надо же додуматься – залезть под стол, но от паники у меня просто выключился мозг.

Я никогда не попадала в такие ситуации и не знала, как себя вести. Я – хорошая девочка. Отучилась в школе, получила профессию, встретила будущего мужа и вышла замуж. Дальше по списку шли дети, внуки, счастливая старость и смерть в один день. К тому, что произошло, меня жизнь не готовила!

Теперь нет ни мужа, ни детей нет и не будет уже никогда. Муж на нашей даче со своей беременной зазнобой, а я в роскошном особняке мужчины, с которым дважды совершила грехопадение, не успев даже развестись!

Я была в таком шоке от самой себя, что рыдать по Вите больше не выходило. Я с ужасом ожидала, что Иван Павлович скажет – а, это же вы! Вас я подобрал ночью на дороге, а потом два раза того, это самое…

Называть вещи своими словами язык не поворачивался, я не такая. Но Иван Павлович меня не узнавал, смотрел на меня своими красивущими глазами синими, а в глазах – жалость.

Но если я что-то скажу, он непременно узнает мой голос! Изображать немую повариху и дальше я не могла, поэтому решила – ночью я сбегу. Вернусь пешком в город, главное, от греха, ни к кому в машину не садиться.

Пусть я и собиралась оставить эту кухню, я все равно отмыла все дочиста, загрузила посудомоечную машинку, успев придумать, что готовить на завтрак. Потом вспомнила – завтрака не будет. Я же сбегу.

Дом был большим и красивым, словно из фильма про счастливую идеальную семью. Даже странно было, что живёт в нем только два человека. Я крадясь вышла в холл и послушала – босс не спит. Слышно музыку негромкую, иногда шаги. Интересно, где комната бабы яги?

Я подождала ещё минут пятнадцать, чуть не уснув – прошлой ночью я, разумеется, не выспалась. Затем крадучись оделась, выкатила свой чемодан.

Колёсики гремели, я то и дело останавливалась. Пыталась взять чемодан в руки – тяжёлый, зараза. Вышла из дома, дверь даже не заперта на ночь. На улице тихо. Зябко. Накрапывает дождь. Темно так, как городе никогда не бывает, а сам город видится жёлтым мерцанием неба чуть в стороне. Слишком тихо, как в фильме ужасов.

Я поежилась и покатила свой чемодан дальше, к воротам. Сад большой, по пути я размышляла, что буду делать в городе. Опять к Рите? Не пойдёт. Мириться к Вите тоже не выйдет, та девушка беременна. На вокзал, смирилась я.

Наконец впереди из темноты выросли ворота. Я ускорилась, подошла и толкнула створки. Стоят намертво. Потолкала и подергала калитку – ничего. Рядом с калиткой красуется кодовый замок, я минут десять перебирала различные комбинации, но безуспешно.

Запрокинула голову – высокий забор. Мне нипочём не перелезть. Да и чемодан жалко бросать, по сути, в нем сейчас вся моя жизнь.

Я села на чемодан и посидела немного. Темно, дождь идёт, пальто уже промокает и давит на плечи холодной тяжестью. Поняла – придётся переночевать. Завтра дождусь, когда босс уедет, и упрошу бабу ягу меня выпустить. Хотя можно просто пересолить ей кашу и она сама меня выгонит.

Я уже почти дошла до дома, как вдруг загорелся яркий свет. Почти не думая – настолько я привыкла чуть что прятаться, я свалила чемодан в кусты и сама свалилась следом. Колко, мокро, холодно.

– Кто там? – раздался звучный мужской голос.

Господи, он не только красивый сам, но какой же у него голос… прошлой ночью я была в таком стрессе, что даже не заметила всех качеств своего будущего босса.

– Я буду вынужден нажать на кнопку вызова охраны, – предупредил босс. – Она прибудет уже через несколько минут.

Я выглянула из-за кустов. Стоит на веранде. Босой, в халате длинном. Мёрзнет, наверное. А потом поняла, что если охрана приедет, то они точно меня в кустах найдут. Надо сдаваться. Только… может он не помнит меня, но моё нелепое розовое пальто с капюшоном точно вспомнит. План созрел быстро. Я стянула себя пальто, засунула его поглубже в кусты – завтра заберу. На четвереньках доползла до тропинки, и поднялась, отряхивая колени.

– Алина? – удивился Иван. – Что вы делаете здесь ночью?

Если бы Иван Павлович меня помнил, то совсем не удивился бы моим ночным блужданиям, приняв их за норму. Но к счастью, он меня не помнил.

– Ах, вы же не хотите разговаривать, – вспомнил Иван. Спустился по ступеням и прямо босой пошёл по дорожке ко мне. – Алина, вам нужно в дом и поспать, на улице темно и холодно.

Я кивнула. Скорее пошла к нему навстречу, чтобы он не заметил мой чемодан в кустах. Поравнялась с ним и растерянно замерла. Дождь уже вымочил меня полностью и я основательно продрогла.

– Что же вы так, – покачал головой Иван Павлович, и тон его таков, словно он говорит с глупым ребёнком. – Сейчас апрель, Алина, люди в апреле носят пальто или куртку. В следующий раз не забудьте надеть.

И повёл, чуть подталкивая, к дому. Да он считает меня дурочкой, осенило меня! Я растерянно замерла, встав, как вкопанная. Конечно, Рита считает меня наивной и слишком доброй, но не дурой же!

– В дом, – скомандовал Иван и даже чуть приобнял, задавая мне курс.

Я замёрзла, а от его руки сразу в жар бросило! Я слишком много всего помнила из прошлой ночи. Ах, если бы можно было просто стереть память и снова стать Алиной, которая не совершает ошибок!

– Ваша комната, – сказал босс. – Чтобы согреться, лучше сначала принять душ. Вы умеете делать тёплую воду?

Я подавила соблазн закатить глаза и кивнула.

– Вот и хорошо. Спокойной ночи.

Я закрыла за ним дверь. Простояла минутку. И правда, приняла душ. Затем свернулась калачиком в постели. Она была удобной, белье чистым и пахнущим свежестью, а я так устала… Всё завтра, решила я и провалилась в сон.

Снился мне Иван Павлович в трусах от кутюр. Во сне, при свете я смогла разглядеть все кубики на его пузе, которые помнила только наощупь.

Глава 7

Иван.

Утро было благостным. Я повернулся на бок, и потянулся чтобы…обнять. И так испугался этого своего движения, что моментально проснулся. В постели я был один, как и должно было быть. Да и с чего вдруг такой порыв? Я после развода и по жене то не скучал ни разу. А тут…

И вспомнилась вдруг незнакомка с дороги. Если честно думал я о ней часто, даже слишком, только повариха своей нелепостью смогла выбить её из моих мыслей вчера.

У меня никогда не было проблем с женщинами. Сначала мне повезло с генетикой, родители, которых я почти не помнил, умудрились произвести меня на свет удивительно смазливым. Когда маленьким был, бабушка таскала меня к своим подругам, и те умиляясь щипали мне щеки и даже норовили крепко в эту самую щекую поцеловать, приговаривая, вот же натерпятся девки лет через пятнадцать… когда мне стукнуло десять я поставил вопрос ребром и бабкиных подружек стал избегать.

Второй раз мне повезло с мозгами. Дело, которое я начал ещё в студенчестве, несмотря на всю свою несерьёзность взяло и раскрутилось до самой настоящей серьёзности.

В общем я был богат, привлекателен и холост. От женщин порой приходилось бегать, недостатка в их внимании не было вообще. И поэтому невероятно удивительно, что я просто подобрал девушку на дороге и повёз ее к себе.

Зачем? Я недоумевал и понять этого никак не мог. А ещё не мог перестать думать об этой девушке. Что я помнил? Шрам на бедре. Кончик носа блестит. Волосы длинные, в темноте казались чёрными, а так поди разбери.

Фигурка худая, но невероятно женственная. Шторы в комнате были плотно зашторены, не давая шанса даже лунному свету, но все же силуэты были видны. Помнил её узкую спину, податливо прогибающуюся под моими руками. Тонкие руки так крепко прижимающие к себе, прерывистое дыхание…

Черт, вспоминать не стоило, сразу забурлила кровь. Холодный душ мне в помощь. Но даже под упругими струями я не мог перестать о ней думать. Она отличалась от остальных хотя бы тем, что ей ничего от меня не нужно было.

Она видела мою машину. Видела мою квартиру. Она точно поняла, что я богат. Однако ушла, даже не пытаясь проникнуть в мою жизнь чтобы хоть немного урвать. Всем женщинам было нужно именно это, и я в принципе я мог их понять – в мире чувств самая крепкая валюта именно деньги, в любом номинале, но чем больше, тем лучше.

А она ушла! Телефон не оставила, имени не назвала, даже фамильный антиквариат не сперла. Если бы утащила его, то это бегство по крайней мере казалось бы понятным.

Моя комната была на втором этаже – я пользовался тем, что бабушке было тяжело подниматься по лестнице. Я спустился вниз. С кухни уже пахло едой, что не могло не радовать. На улице снова красота, все мокрое из-за дождя ночного, но солнце вышло. Я не выдержал распахнул дверь и вышел на длинную веранду.

Василий Петрович, который ковырялся в клумбе испуганно вздрогнул, но увидев, что это не бабушка, успокоился.

– Доброе утро, босс! – крикнул я.

– Доброе, – с удовольствием откликнулся я. – Всё хорошо?

– Повариха ваша с утра пораньше по саду бродила, натоптала на клумбе вдоль забора и помяла мои розы, а так ничего.

Я вздохнул – не знал, что делать с поварихой. Готовила она отменно, стоило это признать. Но ситуация была двояка, я и так не знал, как обеспечить должный уход бабушке, ещё один человек полностью от меня зависящий – это сложно.

– Она немного странная, Василий Петрович. С ней бы помягче быть.

Он кивнул, а я поплыл следуя шлейфу ароматов из кухни. Девушка стояла у плиты, методично оттирая её и без того сверкающую поверхность.

– Доброе утро, – поздоровался я.

Девушка вздрогнула, уронила свою тряпочку, наклонилась, поднимаясь ударилась о дверцу шкафчика, мне остро стало её жаль – надо же быть такой неуклюжей. И вот как её такую уволить?

– Завтрак?

Девушка судорожно кивнула и снова заколдовала. Когда она возилась с посудой вся её неуклюжесть отступала в сторону, на лице появлялось сосредоточенное выражение. Поднос в её тонких руках выглядел устрашающе, сейчас запнется о что нибудь и грохот услышит вся округа.

– Помочь?

Покачала головой и проплыла в гостиную. На столе появился чайник и кофейник. В корзинке ароматные булочки. На тарелках драники и сырники, соусники полны. А ещё – каша. Густая, с неё стекают золотистые ручейки растаявшего сливочного масла, обтекают россыпи свежих ягод.

– Нам столько не съесть, – покачал головой. – Я серьёзно, ты можешь готовить меньше.

Она кивнула. Чуть потянулась вперёд, чтобы подать мне плошку с мёдом. Рука её, и кончик косы мгновение были совсем близко к моему лицу и я поневоле втянул в себя запах ванили, лёгкого шампуня для волос и чего-то неуловимо травяного. Почему-то – знакомого.

– Мы с вами никогда раньше не виделись? – задумчиво спросил я.

Девушка отпрянула, едва не выронив мед, затем попятилась назад, в сторону кухни и захлопнула дверь. Я пожал плечами – либо ходить голодным, либо смириться с её странностями.

Из глубин дома зазвучала бабушкина клюка, а через несколько минут появилась и она сама.

– Как там твоё недоразумение? – спросила она про повара.

Я даже обиделся – готовила девушка отменно. Обмакнул драник в сметану, откусил – блаженство.

– Не обижай её, – строго попросил я. – Она прекрасно готовит! Что до её странностей, ну, особенный человек… Не всем повезло родиться здоровыми. И тебе должно быть стыдно, бабуль, обижать ребёнка, по сути.

Сам же решил – неделя испытательного срока. Если справится и уживется с бабулей, пусть работает.

Глава 8

Алина.

Он меня помнил! Он точно помнил меня. Наверное, я пахну как-то узнаваемо, раз вопрос настиг, когда была так близка. Пометка – не приближаться к нему близко. Никогда. Не ближе, чем на три метра. После того, как я перемыла всю посуду, меня настиг экзистенциальный кризис. Бежать отсюда надо, только не знаю как, и куда. Ритка позвонила. – Ну что ты, как там? – спросила она. В её голосе веселье, хорошо ей. Она то на воле, а я здесь за забором через который не могу перелезть, со злой бабкой и миллионером, который предавался со мной порокам и вот-вот меня вспомнит. А если вспомнит, я со стыда сгорю и точно лишусь работы, а с ней жилья и каких либо перспектив. Отсюда сбежать хочется, но трезво понимается – некуда. – Драников нажарила, – ответила я. И только решилась признаться в том, что мне здесь плохо и страшно, Ритка ошарашила. – Я тут с таким мужиком познакомилась, Алина! Вот выходной у тебя будет, встретимся и я все тебе расскажу! И ты, про своего миллионера! Ну вот, у подруги наконец какие-то изменения на личном фронте, как я буду ныть? Я её знаю, сразу прилетит спасать, заберёт к себе и накроется её личная жизнь медным тазом. А я знала, как она замуж хочет, разве я могу ей мешать? В общем разговор получился скомканным. Я телефон отложила и принялась за разделку мяса – главное, не забывать все время готовить. И тут телефон пиликнул. С таким звуком ко мне сообщения приходили, а уведомления звуковые были подключены только в чате с Витей! Я подпрыгнула. Щеки сразу загорелись. Вот что делать, если он обратно меня зовёт? У него девушка беременна, да и я уже не так свежа и нетронута, как при нашей первой встрече. Сможем ли начать заново? И проснулась дикая надежда – может, девушка вовсе не от него беременна? А Витя просто прикрывает её грех, Витя добрый… Второпях вымыла руки, вытерла, и бегом к телефону. Разблокировала экран, а там… Вовсе не сообщение от мужа, хотя полученное можно было назвать весточкой от него. Мне пришло уведомление с портала государственных услуг. Витя подал на развод онлайн, словно ему даже видеть меня было противно. Снова захотелось плакать. Я налила себе стакан воды, не зря же в фильмах всем кто бьётся в истерике стакан с водой дают. Кухня, которая мне так нравилась вдруг стала давить. На улицу, на воздух. Вышла на заднее крыльцо, чтобы с бабулькой случайно не столкнуться, внук то ее уехал. У дверей стоит плетеное кресло, на него со своей водой и уселась. Из сада раздавался мерный стрекот, а затем я увидела источник шума – бодренький ещё старичок толкал какую-то машинку по земле. – О, – сказал он. – Барышня, здрасьте! – Здрасьте, – отозвалась я. – А что вы милочка, ночью в моих рододендронах искали? – Смысл жизни, – буркнула я. А искала я там чемодан с утра пораньше, пока никто не проснулся, затем тащила его обратно. Все содержимое вымокло за ночь, теперь сушилось в комнате на батареях. – А чего с ним? – спросил любопытный старичок. – Муж меня бросил, – призналась вдруг я. – И на развод уже подал, правда его заявку подтвердить надо. – Вот ерунда, – фыркнул дед. – Молодая красивая, еще пять раз замуж выйдешь. – Не хочу пять, – вздохнула я. – Хочу один и чтоб до конца дней своих. Да только не выйдет, и бесплодная я… Дед головой покачал, а я воды попила, что зря таскала её. Посмотрела на деда, что потолкал свою машинку дальше. На сад, просыпающийся после зимы. На невыносимо яркое солнце. Вздохнула. Потом залогинилась на портале и подтвердила заявку. Я бы все на свете отдала, чтобы вернуться в свою прошлую жизнь, но и я понимаю – насильно мил не будешь. – Вы заходите, – крикнула я деду. – Я на завтрак целую гору наготовила, не пропадать же добру, чаем вас напою. Он зашёл. Я ему разогрела, и пока занималась своими делами с удовольствием его слушала. Он говорил про деревню, что за рекой, он оттуда. Что курица села на яйца, рановато ещё вроде бы. Что снег нынче рано сошёл. Что картошку скоро можно будет достать зелениться, да готовиться к посадке. Дверь открылась резко. Я уже успела привыкнуть, что сначала стучит палка, потом приходит бабка, и смогла избежать нескольких встреч. А теперь стука не было, клянусь! Складывалось полное впечатление, что бабка специально кралась тихо! – Мещанство, – покачала головой она. – Полная антисанитария! Он руки то хоть помыл, или прямиком из навоза на нашу кухню? – Помыл, – отвёл взгляд дед. А бабка закатила глаза. Я тоже потупилась, не зная, как реагировать. Я терялась перед чужими напором и наглостью, совсем не умела им противостоять. Бабка же оглядела нас по очереди, а потом положила листок на стол. – Это что? – спросила робко я. – Читать не умеешь? Это меню на ужин. Читать я умела. Наклонилась, вчиталась в строки, написанные мелким почерком. Буйабес. Мясо по бургундски. И артишоки, долбанные артишоки, так и знала, что без них не обойдётся. Складывалось впечатление, что бабка залезла на сайт со французской кухней и просто выписала первые попавшиеся блюда. – Сейчас у меня процедуры, – властно сказала она. – Надеюсь после них меня ждёт полноценный обед и никаких садовников на кухне. Милочка, если бы будешь флиртовать с садовником, вылетишь отсюда во мгновение ока. Господи! Как хорошо, что дедушка уже успел выйти с кухни, я бы со стыда сгорела. Он же старше меня лет на сорок, как она вообще могла такое предположить? Уходила бабка уже громко стуча клюкой.

Глава 9

Иван.

Даже на работе проклятая девица с дороги не выходила из головы. Избавиться от неё не было никакой возможности. Приворожила она меня, что ли? В такой бред я не верил. На самом деле, лучше бы сперла весь антиквариат, хоть гештальт бы закрылся.

– Иван Павлович, – заглянула секретарь. – Я пойду?

– Иди, – отмахнулся я, глянув на часы. – Хотя погоди, вызвони Бориса Николаевича, если на месте, пусть зайдёт.

Она кивнула, а я снова нервно посмотрел на часы. Неужели я двинулся настолько? По всему выходило, что да. Николая я в свое время буквально на помойке подобрал. Нужно было решить щекотливый вопрос, мне порекомендовали его. Уволенный за нарушение из силовых структур Николай ко времени нашей встречи спивался, разочаровавшись во всем сразу.

Теперь Николай крепкий мужик за сорок, с солидной, сверкающей на солнце лысиной, золотыми часами на запястье и ленцой во взгляде. Ни разу я не пожалел, что доверился ему, взял на работу – он не подводил.

Поморщившись вспомнил, про повариху – видимо, подбирать ущербных, это мой крест. Оставалось надеяться, что как Николай из пьяного мужика в растянутых трениках превратился в орла, так и повариха тоже…окуклится во что нибудь стоящее.

– Звали? – спросил Николай.

Пять лет на меня работал, ни разу не позволил себе перейти на ты.

– Да, – кивнул я. И помолчал. Все мои щекотливые вопросы раньше касались исключительно работы и сейчас я чувствовал некоторую неловкость. – Дело такое… Несколько дней назад я ехал с работы очень поздно. Точно не вспомню, но думаю можно уточнить время. По дороге шла одинокая девушка, ночь, дождь, мне её стало жалко, и я решил её подвезти.

Николай кивнул, он безусловно верил в мои человеческие добродетели, и мне стало ещё более неловко продолжать.

– Слушаю, – подтолкнул он к продолжению.

– Выяснилось, что идти ей некуда, девушка была в слезах, я понял, что её то ли муж бросил, то ли изменил… В общем, она ревела и было не очень понятно.

– Дальше?

– Я отвёз её к себе. И да, я не склонен к настолько импульсивным поступкам, но у нас была близость.

Наверное, Николай разочаровался во мне – его босс тащит девиц с улицы не просто к себе домой, но и в свою постель.

– Она вас обокрала? – логично предположил Николай.

Я вздохнул – если бы все было так просто, я бы не чувствовал себя героем нелепой романтической комедии.

– Нет. Она ушла рано утром. Ничего не взяла.

– Что от меня требуется?

– Найдите мне её, Николай.

Я сам не понимал, что я буду с ней делать, найди он её. Скажу здрасьте, это я ваш извращенный рыцарь с дороги? Давайте извращаться ещё? Но я знал, что пока её не найду, не успокоюсь, она не даст успокоиться, не выходит же из мыслей.

– Хорошо, я начну с камер. Как она выглядела?

– Николай… дело в том, что я ни черта не знаю, как она выглядит. Она пряталась в свой капюшон так, словно от этого зависела её жизнь. Ревела все… Брюнетка вроде. Невысокая. Худенькая, но эм… все что положено там точно есть.

– Я сделаю все, что смогу, – поднялся Николай.

Если он обещал, то сделает. Я с чистой совестью тронулся домой. Ехал и смотрел на обочины – вдруг снова топает моя незнакомка в розовом пальто, и я здесь, рыцарь на дорогой машине, который спасает от мужей козлов своим телом и своей безнравственностью.

Бред.

Накрапывал дождь. Я любил это время года, но оно всегда было таким обманчивым, то солнце греет, то мороз по ночам. Скоро весна развернется во всю мощь, зацветет, задурманит, ударит в голову… Хотя мне похоже уже ударила.

Дома снова едой пахнет, хорошо, значит повариха ещё не сбежала. Тихо, даже странно, где бабушка? Иногда на меня накатывала волна страха, что она умерла. Жить с ней было чертовски неудобно, но бога ради, пусть живёт дальше, пожалуйста.

Бабушка нашлась у маленькой гостиной. Дремала сидя в кресле, на коленях вязание, как у настоящей бабули. Грудь её спокойно вздымалась, я успокоился и пошёл принимать душ.

Затем заглянул на кухню – пахнет офигенно вкусно и никого нет. Заглянул под стол – под ним тоже нет. Сходил постучал в комнату

. Какого черта она опять пропала и куда?

Задумчиво выглянул в окно и увидел её. Дождь накрапывает, а она, эта чудная девица ходит и шагами мерит землю. И даже считает что-то – губы шевелятся. Три шага в одну сторону, простояла, подумала, восемь в другую, я увлёкся и начал считать вместе с ней. Может, и правда сумасшедшая? Кем бы она не была, она явно замёрзла – в одном свитере. Я решительно вышел на улицу.

– Алина, – строго сказал я. – У вас есть пальто?

Она вздрогнула, попятилась и едва не упала, словно я поинтересовался не хранит ли она запрещённые вещества. Яростно затрясла головой, отрицая наличие пальто. Наверное, в её вселенной иметь пальто это преступление. Вот как её такую уволить?

– Холодно будет ещё недели две. Потом черемуха зацветет. Зачем мне повар с воспалением лёгких или ангиной? А дома вам не сидится, то по ночам гуляете, то измеряете мой сад. И все под дождём!

Она испуганно округлила глаза. Надо смягчить тон, бедняжка явно считает, что я её сейчас уволю.

– Здесь рядом торговый центр. А я забочусь о тех, кто на меня работает. Поэтому мы немедленно едем за пальто, не волнуйтесь, я сам его оплачу, мне это по карману.

Она явно не хотела со мной никуда ехать, но я был на редкость упрям, поэтому взял упирающуюся девушку за запястье и повёл к машине. Там открыл дверь и усадил её в машину. Сел сам. У неё во взгляде паника.

– Да успокойтесь вы, – закатил глаза я. – Я не стану вас насиловать.

Нужна она мне… Но, судя по её виду, она мне не верила.

Глава 10

Алина.

День был ужасным. Старуха решила взять меня измором. Я не знаю, чего она добивалась, чтобы я сбежала? Тогда не на ту напала. Я вовсе не хочу с нею воевать, но идти мне некуда, поэтому ей придётся меня потерпеть. А мне её, что будет невыносимо. Когда я готовила ужин, она пришла. В этот раз, как положено, стучала палкой, поэтому я хоть немного пыталась подготовиться морально. – Что это? – требовательно спросила она. – Я готовлю вам буйабес, – как можно спокойнее ответила я. Я не знаю, что было большим злом, бабка или её красивый внук, но в любом случае я должна быть сильна духом. – Но вы жарите, – недоуменно потрясла клюкой бабка. – Мне нельзя жирное! – Когда в следующий раз будете гуглить рецепты посложнее, вчитывайтесь, пожалуйста. Сюда ещё и вино добавляют. И да, этот суп исторически считается супом для бедных, его варили из рыбных отходов. Не благодарите за информацию, меню я менять уже не буду. Бабка вспыхнула, начиная с тонкой шеи покрытой сеткой морщин, до самых ушей, я даже испугалась, что её сейчас инсульт хватит. – Да ты не умственно неполноценная, ты просто наглая! Стукнула клюкой по полу. Я от неё отвернулась. У меня у самой пальцы дрожат, я ненавижу и не умею грубить людям, да и повода никогда не было, а тут пришлось. – Пожалуйста, уйдите с кухни и не мешайте мне делать свою работу. Я офигела – бабка и правда ушла, я даже поверила в свои силы и ободрилась. Живы будем – не помрем. Подумаешь, бездомная и муж бросил, зато бабкам противостоять научилась. В холодильнике постоянно чего-то не хватало, несмотря на его огромные размеры. Вот сейчас мне нужно было несколько видов зелени, визитка шофера была, но дёргать его было неудобно. Мне вообще многое неудобно было. Я подумала – такой огромный сад, разве не найдётся местечка для грядки с зеленью? Как раз весна, самое время сажать, а садовник здесь чудесный, он мне поможет. Вышла на улицу, вдохнула прохладный чистый воздух полной грудью, уловила знакомые нотки. Пахло табачным дымом. Я тут же решила – курит садовник, больше то некому. И пошла на запах, суп был готов, как и остальные блюда, у меня вполне хватало времени потрепаться. – Здрасьте, – выдохнула я, поворачивая за угол. И обомлела. У стены стояла бабка и с самым хулиганским видом курила. – Какое вульгарное приветствие, – покачала головой она и стряхнула пепел на влажную землю. – А вы вообще курите, – осмелела я. – Это вредно для здоровья! А в вашем то возрасте… вдвойне! Если честно, мне плевать было. И на бабку, и на её вредные привычки, лишь бы на кухню ко мне не ходила ругаться. Поэтому я просто покачала головой и отправилась выбирать место для грядки. Вот тут меня Иван Павлович и поймал. Поймал, потом потащил в машину. А пальто у меня есть, спрятано под кроватью, чтобы не дай бог, не увидел. Может он меня и не помнит, а вот пальто моё по акции купленное вспомнит точно. – Здесь красиво весной, – говорил он мне по дороге. – Всё цветёт и пахнет. У меня есть квартира, но с жизнью здесь она не сравнится. Словно я не знала, что у него квартира есть. Я там бывала, и даже не просто бывала, я там доломала свою жизнь. – Вы не бойтесь спрашивать, если вам что-то нужно. Я помогу, по мере возможностей. Если меня нет, спросите бабушку. Ага, щас. Я эту бабушку за километр обходить буду. Парковка перед торговым центром была начисто отмыта дождём и почти пуста. На улице и правда зябко, хотелось обратно, в ту весну, что ещё несколько дней назад была. А потом я поехала к знахарке, потом меня бросил Витя, все покатилось куда-то в преисподнюю, и весна, видимо, тоже. Иван Павлович похоже считал, что я не в состоянии передвигаться самостоятельно, поэтому снова взял меня за руку и повёл так, как ребёнка, а я не к месту подумала – когда я последний раз так гуляла с мужчиной? С Витей мы совсем давно не проводили время вместе. Но терять его все равно так больно было, за годы родным стал… – Примеряйте, – властно сказал босс, заведя меня в один из магазинов. На меня там внимания обращали мало – обе продавщицы окружили вниманием Ивана Павловича. А я так, обслуга. И с неожиданной злостью я подумала – я с ним ночь провела, а вам и не светит. Смешно, но эта мысль придала сил. Я стояла и держала в руках самое дешёвое пальто, которое нашла и смотрела на отчаянно флиртующих девушек. Какого черта, спрашивается? Когда меня последний раз мужик водил в магазин? Не знаю, хотела я свою состоятельность и важность доказать самой себе, или этим ярко-крашенным пигалицам, но я взяла и отложила пальто. А потом потянулась за красивым, которое было на манекене. Одна из девушек отвлеклась ради этого дела от моего босса и снисходительно посмотрела на мою мокрую косу и дешёвый свитер. – Тридцать восемь тысяч, – скептически приподняла брови она. Тридцать восемь, обомлела я. Я когда в кафе работала, у меня такая зарплата была, а сейчас я вовсе ещё никаких денег не получаю. Как бы мне не хотелось… – Какие глупости, – фыркнул Иван. —Алина, берите. Берите дороже, если найдёте, или даже три пальто, мне все равно. Я чувствовала себя красоткой из того самого фильма. И да, мне должно было быть стыдно, но пальто я надела и оно обволокло меня теплом. Господи, я не только падшая женщина, я ещё и содержанка! Зато ни одной из тех девиц номер босса не достался, а у меня он есть – Иван вручил мне визитку. Так себе повод для гордости… Всю дорогу обратно я тихонько разглядывала его из под ресниц. Господи, какой же красивый! Носит же земля таких. И сидит ведь со мной в одной машине. И несколько дней назад так же вместе ехали, а потом… – Теперь можно ужинать, – улыбнулся Иван подъезжая к дому. – Думаю, все будет невероятно вкусно. Выходила из машины, уловила движение в одном из окон. Бабка караулит. Сходила к себе в комнату, переоделась, привела себя в порядок, повесила свое красивое пальто на плечики и отправилась накрывать стол. Суп получился красивым, как с картинки, таким, каким должен быть. Я стеснялась рядом с Иваном, старалась сразу уйти, но сейчас задержалась в дверях. Потому что выражение лица голодного уставшего мужчины, когда он ест приготовленную тобой еду, это лучший подарок. Даже если это просто твой босс. Иван взял ложку. Поднёс её ко рту. Затем скривился, даже закашлялся, отложил ложку, а я вспыхнула – что могло пойти не так? – Соль, – улыбнулся он. – Алина, вы пересолили суп. Не волнуйтесь, вам сложно на новом месте, я все понимаю. А я поймала торжествующий бабкин взгляд – эта карга пересолила суп! У меня слезы навернулись на глаза, я забрала тарелку Ивана, и почти не видя пути от

правилась на кухню. Бабка со своей тарелкой следом. – За что? – устало спросила я. – Не нужно было кататься с моим внуком. Не стоит, милочка. И жахнула свою тарелку в раковину. Я попробовала суп из кастрюли – так пересолен, что горчит и обжигает рот.

Глава 11

Иван. Бабушка ушла и не вернулась. С кухни раздался грохот. Я посидел минуту. Выругался – я вовсе не хотел утешать свою повариху, утешитель из меня так себе, последний раз такая попытка бог пойми чем закончилась. Но блин, вспомнил ее испуганные глаза… встал, пошёл на кухню. Я думал, она ревёт. Нет, не ревела, растерянно замерла у плиты кухонной, спину тонкую сгорбила и стоит. – Ну-ка, – сурово заявил я. – Посмотрите на меня. Вздрогнула, обернулась. Не ревёт, но круглые глазищи блестят подозрительно. – Бабушка? – сочувственно спросил я. Кивнула. Я вздохнул. – Я её поругаю. Честное слово. Только знал уже – не поможет. Я не знал, что случилось с милейшей моей бабушкой, что она вдруг принялась изводить людей. Девушка же всхлипнула, я снова мысленно выругался и притянул её к себе. Она кажется, совсем дышать перестала в моих объятиях. Я её обнимаю, вдыхаю её запах. Сегодня она пахнет пряно, как какие-то изысканные азиатские специи, которые в средние века продавали по весу чистого золота. И кажется, нет больше таких, и ничего так вкусно не пахнет. Кроме этой девушки. Нюхаю её и едва удерживаю порыв закатить глаза. Куда мир катится, Иван Павлович? А если твои партнёры увидят, как ты нежно утешаешь свою повариху? Тут же думаю, ну, чего ты Вань, не увидит же никто. Девушка снова тихонько всхлипнула, я отстранил её от себя и усадил на стул. – Валерьянка где-то должна быть, я вам накапаю сейчас. Девушка вздрогнула и отрицательно замотала головой. Я пожал плечами – нет, так нет. Дело хозяйское. Потом посмотрел на поднос, на котором стояли очередные блюда, готовые к отправке на стол. В животе заурчало. Я знал, что меня дома вкусная еда ждёт, даже не думал перебивать аппетит. Жрать хотелось. – А может, бабушка не все посолила? – задумчиво спросил я. – Вот это что за зелёная фигня? Ткнул вилкой во что-то ни на что не похожее, но явно овощ. – Артишок, – тихонько шепнула девушка, я первый раз услышал её голос. – Это артишок. – Полагаю, если бабушка их не коснулась, они съедобные. Она впервые улыбнулась. Улыбка была короткой, едва уловимой, и почти полностью преобразила её лицо, делая таким светлым, добрым, что хоть иконы с неё рисуй. Я даже завис на мгновение, а девушка снова потупилась, отводы взгляд. Волшебный момент был упущен. Я снова поковырял овощ вилкой, попробовал – странно, но вкусно. И даже не пересолен, видимо, бабушка не успела. – Покормите меня? – улыбнувшись спросил я. Алина метнулась к подносу, норовя унести его в столовую, но я её остановил. – Да здесь я поем… Поел и артишоков, и мяса, и ещё какой невиданной фигни. Всё это буквально таяло во рту и я жмурился, от удовольствия, как деревенский кот, дорвавшийся до миски со сметаной. – Садитесь, ешьте со мной, – попросил я, но молчунья лишь сделала шажок назад. Ну, не заставлять же её силой. Но то и дело ловил себя на мысли, что придумываю – чтобы бы такое ещё сказать, чтобы она снова улыбнулась. Или заговорила. Не потому, что это казалось мне таким необходимым, просто походило на сложный квест, в котором непременно нужно было победить. А ещё, чтобы она снова хлюпала носом, и глаза от слез блестели. Тогда бы я её обнял, но непременно от жалости, от чего же ещё? И слушал, как она сопит, старательно пытаясь не коснуться щекой моей груди, чудная. И вдыхал бы запах её волос. – Пойду ругать бабушку, – решительно сказал я. – А вы, Алина, не вздумайте реветь.