Записки бывшей красавицы. Как не потерять себя, вступая в «осень» жизни

Глава 1. Как все начиналось

Детство мое постой,

Не спеши, погоди!

Дай мне ответ простой.

Что там – впереди…

Павел Аедоницкий

Когда сейчас я смотрю на свои детские фотографии, то у меня возникает столько мыслей, над которыми я раньше совсем не задумывалась. И многие сценки из детства, которые всплывают в памяти, видятся совсем иначе. И вопросы, на которые совсем нет ответа. И спросить уже не у кого… Самая первая фотография – я на руках у папы, и мне там годик или полтора. Папка улыбается, а у меня взгляд такой… такой грустный или даже…печальный. Отчего?.. Нет ответа. И вообще, маленькая, я нигде не улыбаюсь. До трех лет я себя не помню. И с мамой нет ни одной фотографии. Нет, есть. Почему-то забылось. Такая же, как с папой. Видимо, сделанная в один день. Так вот на ней и мама, и я очень серьезные. Совсем не улыбаемся. Почему? Нет ответа.

Когда я работала с клиентками по их запросу об отношениях с мамой, то я часто просила принести самое первое фото с мамой. Даже, если мама держит запеленутого ребенка в одеяльце. И, глядя на это фото, мы получали ответы на многие вопросы. Вообще, пересматривая старые фото с моими маленькими детьми, я тоже многое вижу, чего раньше не замечала.

Помню себя с трехлетнего возраста. Есть такое фото, где мы всей семьей: мама с трехмесячной сестричкой на руках, и я с огромной пластмассовой куклой Клавой рядом с папой, который меня слегка приобнимает. Я даже помню эту суету перед съемкой: куда, как, кому стать. В результате, родители присели накорточки и я рядом с ними под огромным кустом смородины. И я там, опять же, ну очень грустная. Что ж это за грусть такая Вселенская?

Я описываю так подробно, чтобы стало понятно, когда начинают закладываться те или иные отношения в семье, распределение ролей и, особенно, ощущение девочки самой себя. Кстати, перед рождением второго ребенка, первенцу, особенно девочке, важно подарить куклу, чтоб был «ребенок», как у мамы. У девочек в возрасте четырех – пяти лет наблюдается эффект «няньчания», когда им хочется няньчить «ребеночка», даже, если у нее нет старшего братика или сестрички.

И вот я начинаю разворачивать тему красоты и любви. В том же трехлетнем возрасте, или три с половиной, меня повезли фотографировать в фотоателье. На мне было очень симпатичное платьице шоколадного цвета и чулочки, которые крепились к специальному лифу подтяжками. Так вот, один чулочек был зашит, там пошла какая-то стрелка. Мама зашила очень аккуратно, но все равно этот шов был виден. И я очень, помню, переживала по этому поводу. И без конца спрашивала маму, не будет ли видно на фото. Мама меня заверила, что нет, не будет. Каково же было мое разочарование, даже отчаяние, что все, как оказалось, было очень даже видно. Ведь малышку поставили даже на специальный стульчик.

Вот, что интересно, я помню ситуации, но совершенно не помню маму. Как она меня укладывала спать? Обнимала, гладила или целовала меня? Зато она меня всегда наряжала. Всегда. К каждым важным праздничным датам, как, например, 1 Мая, Новый год, 8 Марта, мне шилось новое платьице. И по сей день у меня осталась эта привычка. Можно сказать, это мой язык любви. Когда мне хочется почувствовать себя любимой, то срочно необходимо купить какую-то обнову.

Согласно книги Гэри Чепмена «Пять языков любви», у человека есть пять способов донести свою любовь партнеру. Так называемые, «языки любви». Это – слова поощрения, комплименты; время, уделяемое партнеру; подарки; услуги; физические прикосновения. Ведь мало любить человека, ребенка. Надо уметь донести до него эту любовь, чтобы он понял, что его любят. И язык любви, сформированный в детстве, остается на всю жизнь. Мало того, у вашего партнера может быть, а, зачастую, так и бывает, язык любви совсем другой. И может быть несколько языков любви. Например, комплименты, подарки и прикосновения. Или совместное времяпрепровождение и услуги. И люди могут всю жизнь обижаться друг на друга , что «меня не любят». А всего-то стоит узнать , каков язык любви у каждого. Более того, если ребенка наказывают его «языком любви», то для него это самое обидное и страшное наказание. Например, если язык любви «поощрения», то такой ребенок гораздо легче перенесет наказание в виде шлепка, чем словесные ругательства. И наоборот. Или, если язык любви «подарки», то не получить подарок для него будет очень обидным, даже, если вы проведете целый день в парке аттракционов. Все равно вечером ребенок спросит: а где же подарок?

Глава 2. Мой первый Юбилей

«Если девочке до пяти лет сумели внушить, что она королева, то после пяти она внушит это всему миру»

Цитата

Зато я прекрасно помню свой День рождения в пять лет. Мама разрешила позвать друзей! Это было так неожиданно, непривычно и…так захватывающе! В первый раз ко мне в гости придут друзья, да еще на День рождения! Счастью не было предела! Мама нарядила меня в очень красивое платье с вышивкой, персикового цвета. Как же оно мне нравилось! И где мама брала такие красивые вещи в том далеком 1965 году? И вот я, радостная, в предвкушении Праздника, побежала приглашать друзей.

Здесь прям хочется остановиться подробнее. Дело в том, что жили мы в частном секторе, дети свободно играли на улице, было абсолютно безопасно. И все, как сейчас, перед глазами, как кадры какого-то детского фильма. Первыми мне попались мальчишки, Вовка и Валерка, которые, сидя прям на траве под каким-то двором, играли в шахматы(!). Именно в шахматы, т.к. шашки я хорошо знала, мы в них с папкой играли (я отца до сих пор называю «папка», хотя его давно уже нет с нами). Я их пригласила и побежала к своей подружке. Она помогала дома маме. Но мама ее сказала, что она будет обязательно. Дальше я побежала к еще одному дружбану, Валерке. Он как раз был очень занят – мастерил какой-то очередной пистолет и, почему-то, был весь перепачкан чем-то. Но сказал, что придет обязательно. И вот к назначенному часу стали приходить гости.

Умытые, причесаные, нарядные и с подарками. Это были самые ценные, наверное, подарки в моей жизни. Или это так кажется в детстве. Кстати, все мои друзья были чуть старше меня на год, два, три. И вот подарки: отрез на платье, Матрешка-неваляшка (красная, в белый горох), книжка – раскладушка (которая складывалась), книжка о морских приключениях (это самый старший мальчик подарил. Я к тому времени уже научилась читать и выговаривать букву «ррр») и пластмассовый, очень симпатичный, заяц. Так вот, все эти игрушки и книжка-раскладушка еще очень долго стояли наверху маминого буфета. Почему-то она их сохранила, мамочка моя….

Мы все угощались какой-то едой, пили вкусное какао с печеньем, что испекла мама (вот интересно, когда я отмечала 5 лет своему сынуле, то тоже разрешила ему пригласить друзей и все потом обпились таким же вкусным какао с печеньем, которое я испекла). А потом, сытые и довольные, пошли гулять на улицу. И я все в том же красивом платье.

И вот мы играем в «Садовника», отдаем в процессе игры свои «фантики», а потом «зеркало», которым выпало быть мне, дает задание тому или иному «фантику». И в какой-то момент самый старший мальчик, который вел игру (на нем еще была такая большая соломенная шляпа), и вот он снимает эту шляпу, закрывает ею меня и себя, и целует меня в щечку! Боже мой! Что со мной было? И смущение, и стыд, и какое-то тайное удовольствие… Это в пять лет! Конечно же, я оттолкнула его и побежала домой. А дома обнаружила, что кто-то незаметно вытер грязные руки о мое красивое платье. Мама потом его отстирала, но для меня оно уже потеряло свою привлекательность. Оно так и осталось для меня «грязным», «запачканным». А вместе с ним и, сами догадайтесь, кто. Если бы я тогда все рассказала маме, все могло бы пойти по-другому в моей жизни. Но я, почему-то посчитала тот «поцелуй» чем-то постыдным, а такой эмоциональной связи с мамой не было. К этому мы еще вернемся в следующей главе.

Одним словом, прав был дедушка Фрейд, выделяя пять стадий психосексуального развития человека:

Оральная стадия (от рождения до года). Здесь источником удовольствия выступает рот. Если у ребенка были проблемы на этой стадии, да еще произошла фиксация, он/она не смогут «наесться» никогда. Всегда и всего будет мало. 

Анальная стадия (от одного года до трёх лет). В этой стадии отмечаются первые формы саморегуляции (приучение к туалету). Здесь важно не приучать насильно, а научить ребенка прислушиваться к естественным позывам своего тела. 

Фаллическая стадия (от трёх до пяти лет). На этой стадии развития ребёнок часто рассматривает и исследует свои половые органы, проявляет интерес к вопросам, связанным с появлением детей и половыми отношениями. В этом возрасте мальчики хотят «жениться» на маме, а девочки – на папе. И именно папа должен говорить девочке, какая она красивая и любимая.

Латентная стадия (от пяти до двенадцати лет). Период сексуального затишья. Запас энергии направляется на несексуальные цели и занятия – учёбу, спорт, познание, дружбу со сверстниками, в основном своего пола. 

Генитальная стадия (от двенадцати до восемнадцати лет). Происходит прилив сексуальных и агрессивных побуждений. Аутоэротизм исчезает, ему на смену приходит интерес к другому сексуальному объекту, партнёру противоположного пола. В норме, в юности происходит поиск места в обществе, выбор брачного партнёра, создание семьи. 

Завершая эту главу, мне хочется обратить ваше внимание на то, что ведь никто пока не сказал мне, что я красивая. Речь до сих пор шла о вещах: зашитом чулочке, обновках, красивом платьице, которое испортили после того, как побывали на моем Празднике. И о первом поцелуе, который был мною воспринят, как надругательство.

А ведь именно родители, в первую очередь, должны транслировать своему ребенку, особенно девочке, какая она красивая, любимая, как все рады именно тому, что она девочка. Тогда у нее формируется любовь к себе и к миру, принятие своего тела, какие бы с ним ни случались изменения в дальнейшем (например, увеличение молочных желез в подростковом периоде, изменения вследствие беременности и родов, климактерические изменения и т.п.).

Ребенок до трех лет смотрит на себя глазами родителей. Особенно в младенчестве. И в этих глазах он видит либо восхищение и любовь, либо раздражение и даже ненависть.

На своих тренингах по женской инициации («Пробуждение спящей красавицы»), восполняя пробел, допущенный родителями, мы с участницами проговаривали, как мантру, такие слова: «Мы так рады тебе, мы так рады, что ты родилась, мы так рады, что ты – девочка. Вся Вселенная радуется твоему рождению! Ты такая красивая, ты – самая лучшая девочка на свете! Мы счастливы, что ты у нас есть, мы так любим тебя…» И так по кругу несколько раз, шепча на ушко самым задушевным голосом.

Глава 3. Страшная тайна

«Оказывается хранить грязные секреты совсем нелегко! Ты словно ходишь с огромным кирпичом на груди, постоянно боясь, что кто-то узнает твой страшный секрет!»

«Страшная тайна» Дом сказки

Вспоминая детство, я чуть не упустила еще один очень серьезный эпизод. Мне тогда было шесть лет. Дело было летом. Мама приходила с работы часам к 15.00. А в тот день она немного задерживалась, и я решила ее встретить, идя ей навстречу. Я вся была в предвкушении от того, как она обрадуется от моего сюрприза. И в своих мыслях я не заметила, что зашла чуть дальше, чем мне это разрешалось.

Мы жили, как я уже говорила, в частном доме нашего шахтерского поселка. Вокруг поселка тянулись огороды, небольшие овраги или балки (как у нас их называли). Так вот, в одном месте я свернула с улицы и пошла тропинкой мимо огородов через балку. Опомнилась я, когда увидела недалеко впереди компанию мальчишек, человек шесть разного возраста от десяти до тринадцати лет. Они были не из «наших». Сердце мое, все же, замерло в груди. Еще не поздно было повернуть назад на уже знакомую улицу.

Но… Какая-то непонятная дерзость и упрямство не позволили мне отступить. И я, вздернув подбородок, пошла им навстречу. Возможно, именно этой своей дерзостью я и привела их в состояние азарта, нездорового азарта. Когда мы поравнялись, они окружили меня и стали толкаться и трогать меня, задирая мою юбку. А я, молча, пыталась от них отбиться. Потому что кричать было стыдно.

В результате, как бы, ничего страшного не произошло. Они покуражились, напоследок толкнув меня так сильно, что я упала, и, заржав, пошли себе дальше. А я, отряхнувшись, молча побежала домой какими-то окольными тропинками. Там я стянула с себя эту юбку и запихнула в самый дальний угол старого шкафа, где лежали какие-то ненужные вещи. Она была «запачкана», «грязная». Затем помылась и переоделась.

Мама пришла чуть позже меня. Но я, опять же, ничего ей не рассказала. Возможно, я боялась просто того, что она меня отругает за то, что нарушила ее запрет так далеко ходить гулять. Возможно. Но вот так образовалась моя «страшная тайна», которую, до недавнего времени, я не могла рассказать вообще никому.

И я на всю жизнь запомнила лица тех малолетних идиотов. И узнавала их везде, где бы случайно ни столкнулась с кем-то из них. Одного из них, самого старшего, я встретила на свадьбе друзей, когда мне было уже лет восемнадцать. И он производил впечатление вполне порядочного человека. Но я-то все помнила. Кстати, все они плохо кончили.

Глава 4. Школьные годы чудесные

В первый погожий сентябрьский денёк

Робко входил я под светлые своды.

Первый учебник и первый урок —

Так начинаются школьные годы.

Е. Долматовский «Школьные годы»

Кто как, а я очень любила свои школьные годы. Я рано научилась читать, и не могла дождаться, когда же я пойду в первый класс! Все тетеньки на улице спрашивали: «Танечка, хочешь в школу?». И я радостно отвечала: «Очень хочу!».

И вот он наступил, этот долгожданный день. Мама меня нарядила, как всегда, и за руку повела в школу. На голове огромный бант, белый фартучек, воротничок, манжеты, новенькие туфельки, и невообразимо чудесный розовый плащ. Меня распирало от радости и гордости. И такое ощущение было каждое первое сентября на протяжении всех десяти школьных лет. Несмотря на то, что опять же, случилось в этот радостный и значимый для меня день.

На переменах мы ели какие-то пирожки с молоком. Как обычно, бывает небольшая толкучка. И вот, после окончания переменки, я обнаруживаю, что кто-то вытер руки о мой белоснежный фартучек. Вот, что это такое? Почему, кто, зачем посылает мне такое? После моей огромной радости, даже счастья, обязательно случается что-то такое. Чтоб жизнь медом не казалась?

Мне вспоминается один эпизод, который я наблюдала, когда уже водила в школу своего сына. Одна мамочка, волнуясь и поправляя бант на голове дочурки, говорила ей: «Доченька, ты у меня не красавица, так хоть учись хорошо. Пригодится».

И сколько потом таких «некрасавиц» побывало в моем кабинете… Вполне себе симпатичные девушки, женщины. Но ведь кто-то же им внушил, что они НЕ красивые. Если не мама или папа, то мальчик в школе или какой-то парень, которому она отказала, бросил с обидой и вызовом: «Да не такая уж ты и красавица!». А нам ведь надо, просто необходимо, чтобы кто-то сказал с восхищением: «Какая же ты у меня красивая!». И не один раз, а всю жизнь.

Что-то, видимо, подобное усвоила и я. Потому что папка всегда настаивал, чтобы я хорошо училась. Я и училась. И не просто хорошо, а отлично. Благо, мне это нравилось и легко давалось. Более того, уже с первого класса я занимала какую-то значимую должность. И уже через некоторое время наша учительница оставляла меня вместо себя, если ей надо было зачем-то отлучиться. И даже другие учителя первоклашек приходили к нам на урок и просили : «Людмила Трофимовна, дайте на часик вашу Танечку». К слову сказать, я никогда этим не кичилась, не зазнавалась. Или мне это только казалось? И мои однокашники меня уважали. Что и сыграло со мной злую шутку. Но…по порядку.

Глава 5. Знакомство с родителями

Папа, мама-ангелы мои,

Как же я соскучилась за вами.

Все бегут, бегут все эти жизни дни,

Часто вспоминаю вечерами.

Папа, мама -ангелы мои,

Так болит душа и сердце плачет.

От меня ,вы безпредельно далеки,

Даже далеко могилы ваши.

Т. Канашевская

Я уже неоднократно повторяла, что мама меня всегда наряжала. Я выглядела не просто аккуратно, а как-то нарядно. Хотя вещи были все не дорогие. Нет, то персиковое платье и розовый плащ были импортные и очень качественные. Я их нашла где-то в «закромах» у мамы, будучи уже достаточно взрослой.

Мама моя была очень красивой женщиной: маленькая, изящная с красивыми чувственными губами, восточным разрезом глаз и шикарными, густыми, чуть волнистыми, каштановыми волосами, которыми я искренне восхищалась. Когда они были длинными, я с замиранием сердца смотрела, как мама их долго расчесывала. А, когда была стрижка, я завидовала, как они у нее ложатся красивой волной. Я не была похожа на маму. На нее похожа моя младшая сестра. Вот ее я всегда считала красавицей. Возможно, именно поэтому? Я была похожа на папу. Вернее, на женщин его рода. У него были две старшие сестры. Высокие, статные, «фигуристые», как говорила моя бабушка. Очень красивые.

Отец тоже был очень интересный мужчина. Высокий, стройный, всегда потянутый и аккуратный. Хотя и был простым шахтером. Даа, мама работала медсестрой в детской поликлинике. Они с мамой были очень красивой парой. Я это отметила в 9-м классе, когда моих друзей-мальчишек стали забирать в армию. В то время по этому поводу собирали гостей и устраивали проводы. И поэтому в одной компании были и взрослые, и мы, дети. Вот тогда я и увидела, как мои родители отличаются от других. Не только красотой, а какой-то нездешностью. Они были какие-то немного другие.

Так вот я была похожа на папу. Но себя красивой НЕ считала! Да, я была всю жизнь отличницей, спортсменкой-любительницей, пионеркой, комсомолкой, но НЕ красавицей! Меня всегда хвалили на родительских собраниях. Доходило до того, что, когда я интересовалась у мамы, что там говорили про меня, мама могла ответить: «Да так, ничего особенного, хвалили, как всегда…». Понимаете? «Ничего особенного…».

Сейчас пишу эту книгу и меня посещают сплошные инсайты или, как сейчас говорят, флэшбэки. Ведь, пока я училась на психолога, психотерапевта, прошла N-ое количество часов личной психотерапии, групповой (без этого тебя не выпустят «в поле». Это одно из важнейших условий: сначала ты сама эту дорогу пройди, а потом будешь другим помогать прокладывать), столько было всего проработано, обозначено, выявлено, осознано, что, казалось уже нет «белых» пятен (нет, это не о репутации)), это, когда что-то не проработано). И вот теперь, когда восстанавливаешь не только хронологию событий, а и свое отношение к ним, выясняются истинные причины и их последствия в дальнейшей жизни. Кажется, я только теперь начинаю понимать, ЗАЧЕМ на самом деле решила написать эту книгу.

Глава 6. Новый год

«Все девочки мечтают стать принцессами…»

Людмила Астахова «Злое счастье»

Да, жила себе девочка, жила, хорошая была девочка. Нет, не в смысле «очень послушная», а просто нормальная девочка. Меня даже никогда не наказывали, никогда. Наверное, не за что было. Во всяком случае, в детстве. Тогда я даже не задумывалась, любят меня или нет. Понятно же, что любят.

И вот приближается Новый год. Я была уже в третьем классе. И мама готовит мне новогодний наряд. Ну, какой? Снежинки, конечно. Только я была не Снежинкой, а Принцессой. Ну, а кем еще может быть хорошая девочка. Капроновое платье расшивается «дождиком», какими-то блестяшками, бусинками. На голову – невероятной красоты корона. Настоящая! Нуу…почти. А вот с обувью – засада.

Это уже своей внучке в четыре годика я-таки нашла «золотые» туфельки и красное бальное платье к Новому году. И, когда она, затаив дыхание и, глядя на все это великолепие, прошептала: «Бабушка, а как ты догадалась, что я хочу красное платье?»,– я улыбнулась, подумав, что все девочки мечтают о красных платьях, принцах на белом коне, красных туфельках, красной машине и колечке с блестящим камушком. Мы же все – девочки. Правда?

Так что обувь пришлось тоже мастерить самим. Мои чешки (те, в которых на физре занимались) были обклеены ватой и обсыпаны блестящими осколками разбитых для этого дела елочных игрушек. Красота получилась невероятная! И, когда я все это примерила, я увидела в маминых глазах такое восхищение, что и сама поверила, что я не только красавица, но и настоящая Принцесса. Свершилось!

Я помню это фото. И помню свое ощущение. Я, действительно, чувствовала себя Принцессой. Праздник проходил у мамы на работе, в детской консультации. И мама была очень красивая, и волосы у нее тогда были длинные, пышные и волнистые.

Так вот, на фото очень худенькая девочка, с выступающими ключицами и коленками, просто «гадкий утенок» в каких-то блестящих дурацких лаптях и со счастливой улыбкой на лице. Но чудо свершилось! Я улыбалась на фото. И улыбаюсь по сей день. Потому что МАМА сказала мне, что я просто красавица и у меня очень красивая улыбка. А одно мое фото даже несколько лет было выставлено в витрине фотоателье. Ну, это уже, когда мне было за двадцать пять.

Глава 7. Дылда или Гадкий Утенок

«Гадкий утёнок может описывать неказистого ребёнка или подростка, который преображается по мере созревания и взросления». Метафора сказки Г. Андерсена «Гадкий утенок»

Итак, на летние каникулы после третьего класса ушла нормальная девочка, а первого сентября пришла…дылда. Господи, это был такой ужас! Я, и еще две девочки, были на голову выше всех мальчишек и девчонок в классе. Я жутко завидовала тем миниатюрным красавицам в нашем классе. Я начала сутулиться, чтобы казаться меньше. Мама, при каждом удобном случае тыкала меня кулаком между лопаток, чтобы шла ровно. Мальчишки пытались насмехаться надо мной, но я, все же, была, как обычно, при должности (старостой класса), поэтому они остерегались. Да и выгода мне была в таком росте, т.к. я сдачи могла дать не слабо.

К моим страданиям добавилось еще одно. Я входила в пубертат со всеми вытекающими: начались «красные» дни календаря, менялось мое тело, начали выпячиваться молочные железы. Пришлось надевать бюстгальтер. И, когда на уроке мальчик, сидевший за мной, хотел у меня что-то спросить, нажав карандашом на пуговицу от бюстика, я так огрела его учебником прям по лицу, что меня чуть не выгнали с урока. На вопрос, что случилось, я так и не смогла ничего объяснить.

Когда приходит время первой инициации, прощание с детством и вступление в юность, очень важно, чтобы этот переход сопровождал проводник. Зачастую, этим проводником выступает мама. Хотя и не обязательно. Но это, обязательно, должен быть взрослый человек, который мягко, вежливо и доступно раскроет это таинство.

Только вот взрослый человек не всегда таковым является. Мама моя как раз была из таких. И, когда я обнаружила у себя кровавое пятно на платье в определенном месте, то подумала, что смертельно больна, и я умираю. Никто мне ничего не рассказывал. Только после того, как мама случайно (я, опять же, ничего ей не сказала) обнаружила «улики», она кое как объяснила мне происходящее, хотя призналась, что не ожидала, что это случится со мной так рано, в одиннадцать лет.

Но это случилось к моему величайшему удивлению, раздражению и досаде. Я даже пожалела тогда, что не родилась мальчишкой. Правда, мама меня заверила, что я еще буду гордиться тем, что я – женщина. Да, такое время наступило. Только гораздо, гораздо позднее. А пока… Одним словом, сплошные мучения Гадкого утенка. Хотя ни на учебе, ни на общественной жизни это никак не отражалось. Скорее даже, наоборот.