Мир БОКИ

ГЛАВА 1

От бетонного пола и мрачных серых стен исходил пронизывающий холод, ощущавшийся, даже сквозь теплую куртку и зимние ботинки. Особое свойство любых зданий, в период строительства. Как будто находишься в каменном мешке.

– Сергей Геннадьевич, да говорю же, подрядчик нас подводит! – пуча на грозное начальство полные преданности глаза прогундосил прораб Григорьич, имевший несчастье попасться этому самому начальству на глаза.

Пошмыгав носом Григорьич еще заметнее загнусавил:

– Мы-то чего?! Мы как положено, Сергей Геннадьевич, вызов подрядчику делаем. Чтобы подрядчик, значит, своих людей прислал. А он, подрядчик то есть, обещает, а никто не приезжает… И каждый раз так… Четыре раза уже вызывали. А от нас-то это ведь не зависит, Вы же сами понимаете. Мы-то вызов делаем… Как положено все…

Сергей закатил глаза. Ясно одно, что эта песня про нерадивого подрядчика и «а мы-то, что, мы вызов делаем» может, по кругу, продолжаться до бесконечности. Сергей раздраженно махнул рукой.

– Да понял я, понял уже!!!… А чего ты-то только сейчас об этом сообщаешь? Ты Максиму, твоему непосредственному начальнику об этом докладывал? Через два месяца сдача объекта, а вы тут вообще не торопитесь…

Далее последовала тирада весьма конкретных, емких по смыслу, содержанию и эмоциональной окрашенности выражений, адресованных всем причастным. В лице присутствующего Григорьича, его отсутствующего непосредственного руководителя, и не исполняющего обязательства подрядчика. Причем ругательные обороты речи, выданные Сергеем Геннадьевичем были настолько неожиданно между собой скомпонованы и хитро переплетены, что, проведший на стройке всю свою долгую трудовую деятельность Григорьич уважительно крякнул. Умеет Сергей Геннадьевич донести мысль. Прямо могет! Ух как могет!

– Телефон мне скинь, я сам с этим вашим … подрядчиком разберусь. Раз вы ничего сделать не можете… – слегка выпустив пар, буркнул Сергей.

– Сергей Геннадьевич, да я же говорю, мы-то ни при чем. Мы вызовы делали. Четыре раза! – снова загундосил Григорьич. Для большей наглядности он, растопырил крупную мозолистую пятерню и потряс ею перед лицом Сергея Геннадьевича, загнув лишний, слегка скрюченный, большой палец. – А они, в смысле подрядчик, обещают, а людей не присылают… А мы-то что тут можем сделать?

– Григорьич! Все, хорош гундеть! Только время зря теряем. Телефон скинь!!!… -рявкнул руководитель.

Григорьич энергично закивал. Ясно, ясно. Это он может. Телефон скинет, как велено… Главное он до руководства донес, что их вины нет.. Руководство, конечно, бесится, но оно всегда бесится, если что не как по маслу идет. А как по маслу-то на стройке ничего никогда и не идет… Но теперь руководство в курсе, пусть само и решает. А они старались. Как могли. А что подрядчик гад, врун и пи…, так они тут ни при чем, вообще ни при чем… А подрядчики они все всегда такие…

– А мусор почему не убрали?!!! Тоже подрядчик виноват? – гаркнул грозный начальеик на слегка расслабившегося и задумавшегося подчиненного. – Вы чем вообще занимаетесь?! Макс вообще что ли не смотрит что у него тут делается?!…

Громовое рычание шефа разносилось по пустому пространству, отдаваясь от голых стен, вселенная ужас в тех, кто находился в зоне слышимости.

Григорьич заморгал. Вот ведь, еще напасть. Одна за другой. Принесла нелегкая «большого босса», когда Максима Валерьевича-то нет, а ему теперь отдувайся…

– Так Вы ж сами половину людей-то у нас забрали. Максим Валерьевич, когда я ему сказал, что людей мало, не справляемся, заявил что, по Вашему распоряжению перевели, Сергей Геннадьевич. Что их на другой объект, значит, перебросили… – Григорьич с несчастным видом потеребил кончик носа. – А из тех кто остался, трое на больничном. Я вон сам весь простуженный… А еще двоих в отпуск по семейным отпустили на неделю. Вы ж заявление подписывали, помните?… А те, кто на месте, не успевают, Сергей Геннадьевич, я ж говорю… Тут, знаете, сколько всего исправлять-то пришлось?! Такого тут до нас наворотили!… И ведь все время и тех кто есть-то дергают – то там нужно что-то, то тут. И все срочно… А после оттепели крыша потекла. Прямо потоп был. Да. А кровельщики не едут. И в третьем подъезде на десятом этаже щель охе… большущая, значит… Дыры насквозь были. Заделывали. А потом инженер приезжал, сказал, со стороны фасада заделывать надо, а так бесполезно. А мы-то все одно время потратили… – тараторил Григорьич, перечисляя сколько на самом деле у них тут забот, и зря, значит, начальство ему «предъявы кидает» и подозрения всякие, что они тут бездельничают.

Заметив потемневший взгляд Сергей Геннадьевича Григорьич умолк. И на всякий случай, от греха подальше, осторожно отступил на пару шажков назад.

– Одни инвалиды б…! Только в день зарплаты все здоровые, полные сил и, как один, на рабочих местах… – рявкнул Сергей.

Обогатиться очередной порцией словесных оборотов из области искусства комбинирования матершинных выражений Григорьич не успел. Телефон Сергей Геннадьевича зашелся бодрой мелодией вызова.

Взглянув на экран Сергей раздраженно поморщился. Мама. Третий раз за утро. Два предыдущих звонка Сергей сбросил. Потому что был на совещании. Он бы и сейчас сбросил, потому что мать имела привычку в неподходящее время сообщать какую-нибудь чепуху, которую вполне можно было спокойно сообщить вечером или в выходной, или вообще никогда… Но, если снова не ответить, будет смертельная обида. Получится себе дороже.

– Привет, мам…

– Сережа!!! Ну ты чего трубку не берешь?! Я тебе звоню, в который раз уже, а ты не отвечаешь! Что за манера вечно?! И сам потом не перезваниваешь! – в голосе Раисы Васильевны звучало искреннее возмущение.

Сергей вздохнул.

– Мам, я работаю! Занят был ! Утром совещание. Сейчас на объекте…

– Сережа! Ну, когда время свободное появляется, перезвонить-то матери можно? Если я звоню не первый раз, наверное не просто так! Ты сам-то как думаешь?!

«Да никак я не думаю!» – хотелось заорать Сергею. «И нет в моей гребаной работе такого понятия « когда время свободное появляется». Оно, в принципе, не появляется. Никогда. Происходит смена задач. Всегда срочных и неотложных».

Но орать можно на кого угодно, на подчиненных, на нерадивых подрядчиков, на ленивых безответственных чиновников, но не на мать. То что работа вконец замучила тут совершенно не является оправданием. Мама всегда остается мамой.

– Мам, у меня правда времени нет. Что там такое важное случилось?

– Сергей Геннадьевич!.. – яростно артикулируя губами, чтобы шеф его понял, почти беззвучно прошелестел Григорьич. – Так я пойду? Организую уборку пока…

Сергей махнул на прораба рукой, давая «добро». Григорьич снова закивал и изобразил на изрезанном морщинами лице умильную улыбку. Пятясь бочком и с каждым шагом набирая все большее ускорение, он скрылся в одном из проемов длинного коридора. От всей души желая столь своевременно позвонившей матери шефа, здоровья, долгих лет жизни и вообще всяческих благ.

В телефоне послышались всхлипывания, быстро перешедшие в рыдания. От неожиданности Сергей выпучил глаза, не хуже, чем давеча прораб.

–Мам!!! Что случилось-то?!

– Нина умерла! – хлюпая носом сказала мать и вновь зарыдала.

– Нина?…

– Нина из Бобровки. У которой ты в летние каникулы был, когда мы с отцом в его командировку в Монголию уезжали. Помнишь?!

– Ааа… тётя Нина… – поняв, наконец, что речь идет об их дальней-предальней родственнице, пробормотал Сергей.

Сняв с головы каску, положенную по технике безопасности всем, кто находится на обьекте строительства, Сергей взьерошил «слежавшиеся» под защитным головным убором жесткие вихры темных волос. Смерть дальней-предальней тетки, которую он не видел с самого детства, и которая сейчас была уже точно совсем древней старушкой, в принципе, не являлась для него трагедией. Но отчего-то ему вдруг стало тошно что ли. Как будто чувство безвозвратности, потери чего-то о чем не думал, не вспоминал. А тут, вдруг, когда вспомнил, уже поздно… И ты, вроде как, сам виноват в чем-то, хотя, и не виноват… И гложет изнутри ощущение, что упущено нечто имевшее значение. И именно сейчас ты, вдруг, осознал эту важность, а изменить ничего уже нельзя, время упущено…

– Сережа! Ты меня слушаешь?…

– Да, слушаю, мам, слушаю…

Раиса Васильевна пошмыгала носом и снова всхлипнула.

– Мы с Ниной иногда созванивались. Редко, конечно, но все же… Пару лет назад я ее уговаривала приехать ко мне пожить. Она ведь одна, и возраст-то уже какой. А она ни в какую…

Снова послышались рыдания.

– Мам, ну ты же предлагала, она сама отказалась… – сделал неуклюжую попытку успокоить мать Сергей.

– Да, предлагала… А Нина мне тогда сказала, что всю жизнь прожила в своей деревне и в ней и останется до конца… – Раиса Васильевна, в очередной раз, всхлипнула. – И ведь даже не сообщила, что болеет, что в больнице лежит… Представляешь! Всегда была чудачкой… Я бы хоть съездила…

– Мам, тете Нине ведь за девяносто, наверное, было. Чем ты могла помочь?

– Девяносто четыре. Да, возраст, ничего не скажешь… Но могли бы повидаться… Ладно. Чего теперь говорить… Мне сегодня позвонил Нинин знакомый. Они когда-то вместе в школе работали. Фёдор Валерьевич его зовут. Сережа! – в голосе Раисы Васильевны прозвучала нотка торжественности. – Федор Валерьевич, сообщил важную вещь.

Раиса Васильевна, являясь поклонницей «эффектов», сделала некоторую паузу, чтобы подчеркнуть значимость информации, которую она собирается сообщить.

– Какую вещь? – без особого интереса спросил Сергей, зная, что мать «создала интригу» и теперь ждет, что ей должны «подыграть».

– Нина оставила завещание и взяла с Федора Валерьевича слово, что после того, как ее не станет он сообщит мне насчет завещания. Сережа! – последовала еще одна небольшая пауза. – Тетя Нина оставила тебе свой дом!

– Мне?! – Сергей в очередной раз ошарашенно вытаращил глаза. Это был один из редких случаев, когда он не знал, что вообще можно сказать.

– Да, тебе! Близкой родни у нее не было. Детей они с мужем завести не успели. Он быстро умер… А тебя Нина всегда вспоминала, когда мы с ней разговаривали. Спрашивала как ты, как семья… Сережа, тебе нужно договориться с Федором Валерьевичем о встрече, он передаст документы на дом. И не затягивай, пожалуйста!

– Хорошо, я понял…

Закончив разговор, Сергей сунул телефон в карман куртки, нащупав кончиками пальцев завалявшуюся там пачку сигарет. Он бросил курить еще осенью. К вредной привычке уже даже и не тянуло. А вот сейчас, вдруг, захотелось…

Смяв пачку он со злостью швырнул ее в собранную у стены кучу мусора, приготовленного на вынос.

Нина из Бобровки приходилась матери какой-то там чуть ли не десятиюродной сестрой. Как и сказала мать, однажды Сергея отправляли к ней на целое лето. Дальняя родственница сама предложила родителям взять Сергея на время их отсутствия. Потому что возникла какая-то сложность с оформлением документов на выезд ребенка, а ехать нужно было срочно.

И это лето у тетки было просто замечательное. Даже удивительно, что он совсем забыл о нем, и о тете Нине тоже. После этого Сергей видел тетю Нину раз или два, когда еще учился в школе. А после школы началась своя взрослая жизнь и свои интересы. И в этой жизни для самой близкой-то родни времени не всегда хватало, а уж места дальним и тем более очень дальним родственникам в ней и вовсе не было…

Тётя Нина пекла пироги. Чуть ли ни каждый день. Очень вкусные, с разными начинками. И в доме всегда пахло выпечкой. А еще она варила варенье из лесных ягод. И не запрещала его есть, а, наоборот, разрешала сьедать сколько угодно. Говорила, оно полезное и в нем много витаминов… И каждую неделю топила баню. После бани, каждый раз, возникало ощущение такой легкости, словно вот-вот взлетишь. А в самой бане пахло травами и деревом. Он обожал этот запах… Сергей даже как будто снова ощутил эту невероятную, восхитительную смесь из аромата трав и древесины.

По вечерам, пока он засыпал, тетка штопала порванные им за день штаны, или рубаху, и рассказывала ему своим мягким певучим голосом сказки, которых она знала превеликое множество, и они все были одна интереснее другой. И все это, вместе взятое, было так здорово. Волшебно! Настоящий прекрасный радостный кусочек детства… Тётя Нина была невероятно доброй и какой-то уютной. У нее был редкий дар окружать тех кто рядом любовью и заботой, делая это так искренне и так ненавязчиво, будто это что-то само собой разумеющееся и по другому и быть не может…

Сергей вернул каску на голову и пошел в сторону лестницы. Нужно было закончить осмотр объекта. В холодной застывшей тишине гулко отдавались звуки шагов…

Жизнь, порой, очень странно устроена. Он совсем позабыл женщину, которая была так добра и так искренне его любила, и у которой он провел, наверное, самое замечательное время в своей жизни. А она помнила маленького мальчишку, сына своей дальней родственницы. Которого заботливо укрывала по ночам теплым пуховым одеялом, которому каждое утро ставила перед кроватью кружку свежего, только что надоенного молока. И которому мазала вечно разбитые коленки сделанными из пахучих трав снадобьями собственного приготовления, и не бранила его за неосторожность и непослушание, а ласково утешала и жалела. По воскресеньям она брала его с собой в храм, и когда ему надоедало стоять на месте и слушать службу, разрешала пойти поиграть во дворе с другими ребятишками, а потом они возвращались домой и по дороге тетя Нина рассказывала истории из своей жизни… И вот она оставила ему свой дом – самое ценное, что у нее было… Потому что любила и помнила о нем. Причем сделала все так, чтобы еще и не причинять «лишнего беспокойства». Чудачка, как сказала мать. Всегда ею была…

Сергей потер прямо вдруг невыносимо зачесавшиеся глаза. Чертова пыль! Стройка. И на стройке всегда кругом эта пыль. Куда не посмотри все в ней. Вот и в глаза даже попала, зараза…

ГЛАВА 2

– Так, семья! Есть важное сообщение, касающееся всех нас!

Семья, собравшаяся за столом, для вечернего приема пищи, воззрилась на своего «вожака» со смесью удивления и любопытства. Толкать речи в стиле «Слушайте все!» было не в привычках главы семейства.

Жена Надежда, шестнадцатилетний сын Вадик и четырнадцатилетняя дочь Люся выглядели в той или иной степени заинтригованными.

– Звонила мама. Сообщила, что умерла одна наша очень дальняя родственница, тётя Нина. И она оставила мне свой дом. Официально оформила завещание… – Сильным зычным голосом вечного победителя по жизни сообщил новость «касающуюся всех» вожак. Три пары, очень похожих, ярко-голубых глаз на несколько мгновений словно бы застыли, выражая теперь уже не удивление и любопытство а самое настоящее изумление.

– О! – сказала Надежда и похлопала глазами, выходя из состояния первоначального ступора. – Очень… неожиданно…

– Ничоси! – Вадик, старательно пытаясь совладать с озорной улыбкой, расползавшейся по юному лицу, скорчил забавную гримасу. Известие о смерти кого-то там из дальней, не известной ему родни, его не особо опечалило, а вот то что отец получил наследство, это прямо крутяк. Как в кино! Офигеть! Завещание. Прикольно!

Люся сморщив маленький аккуратный носик, справившись с удивлением вызванным и правда необычной новостью, изобразила равнодушно-снисходительное выражение на хорошенькой мордашке. Подумаешь, какая-то родственница, которую она знать не знала, оставила какой-то там дом. Нет, конечно, насчет завещания даже «ваушно». Но не то чтобы было прямо особо интересно. Это все скучные, глупые дела взрослых. Они обожают всякой такой ерундой заниматься. Чего-то там оформлять "официально". Тоска! Ее это не интересует. В жизни есть вещи куда важнее и интереснее. Для полноты образа безразличия и не заинтересованности Люся томно закатила глаза.

– В субботу все вместе едем смотреть дом, – сказал глава семейства твердо. Вожак стаи принимает решения, а стая принимает решения вожака. Безоговорочно, таков закон.

– О! – повторила Надежда, уже озвученное ею до этого восклицание. А что еще тут скажешь? У меня на работе завал, домашних дел полно, другие планы на выходной? – А куда именно мы едем? – мягко уточнила она. Как мудрая жена, принимая предстоящую поездку, как неизбежность.

Сергей повел широкими плечами, и зацепив вилкой соленый огурчик, как ни в чем ни бывало сказал:

– Деревня Бобровка, Тверская область.

Надежда мысленно произнесла очередное «о» и прикрыла глаза. «Боже! За что эта дальняя родственница так с нами?! Что мы ей сделали?!…»

– Это на машине сколько? – справившись с эмоциями, задала очередной вопрос жена новоиспеченного наследника.

Хрумкая крепкими зубами хрустящий огурчик, Сергей все так же невозмутимо пожал плечами.

– Часа три с половиной. Может меньше, если трасса свободная будет.

«О!Боже!!! Боже!!!» – мысленно простонала Надежда, одаривая собравшихся за столом неискренней улыбкой.

– Мы что на весь день туда поедем, получается? – с нотками нескрываемого недовольства и даже возмущения задала вопрос, на этот раз, младшая из присутствующих за столом, Люся. В ее планы тоже не входила никакая дурацкая поездка в дурацкую деревню с дурацким названием, находящуюся, судя по времени сколько туда нужно ехать, в какой-то далекой от цивильной жизни глуши.

После озвученного сестрой вопроса глаза закатил Вадик. Почему периодически, а скорее большую часть времени, такое ощущение, что у его сестры в голове вместо мозгов вата?

– Сама как думаешь? – сказал Сергей, одарив дочь ироничным взглядом. – Дорога туда и обратно часов семь, минимум. И там какое-то время пробудем.

Фыркнув, Люся с решительным видом отодвинула от себя тарелку с ужином. Не будет она есть. Аппетит пропал.

– Я не поеду! Я хочу остаться дома! – Люся с вызовом посмотрела в пространство перед собой.

– Рот закрой и ешь, мама старалась, готовила после работы, уставшая, пока ты сидела и отдыхала в своем телефоне, – сказал Сергей, одарив дочь взглядом, означавшим, что дальше выступать не стоит.

– Почему я должна ехать? В какую-то эту… Бобровку?! Смотреть идиотский дом?! Мне это не интересно! – дрожащим голосом возмущенно сказала Люся. Гордо вскинув вверх подбородок, она всем своим видом показывала, что готова отстаивать собственные права и собственную точку зрения.

Так как в силу подросткового возраста в голове у Люси была, если и не вата, то смесь сумасбродных идей и не слишком зрелых и разумных представлений о жизни, и как и у подавляющего большинства ее сверстников присутствовала тяга к протесту и отстаиванию своих взглядов и «принципов» по любому поводу и даже без повода, она ринулась «в атаку» с категоричной решимостью, не подразумевающей, в принципе, возможности поражения.

– Я, между прочим, личность! И меня, как личность, нельзя принуждать делать то, чего я не хочу! Это давление! Моральное и психологическое! Любой психолог это подтвердит!…

– Че?!… – Сергей, в который уже раз за этот день, вытаращил глаза. Взгляд у него потемнел, при этом выражение лица было скорее не злым, а удивленным. – Ты нормальная?! Чего ты несешь?

Надежда успокаивающе накрыла ладонью руку мужа. Только скандала и ссоры им не хватало. И так, вон уже наследство получили. Счастье привалило… Покосившись на дочь она сделала «страшные глаза», давая понять, что не стоит продолжать злить отца. Дочь демонстративно фыркнула и задрала нос еще выше. После чего, в качестве протеста в отношении насилия над личностью, выдала очередной аргумент в доказательство собственной правоты:

– У меня есть права!!! Я свободная самодостаточная личность! И никто не имеет права нарушать мои права.

– Какая личность?! Какие права?! – проревел отец.

– Люся! Хватит уже! – сказала мать твердо, предупреждая готовую разразиться вот-вот бурю. Рука мужа под ее ладонью напряглась и сжалась в кулак, для того чтобы шарахнуть этим кулаком по столу.

Девочка обиженно засопела. Пухленькие губки еще сильнее чем до этого выпятились вперед и изогнулись коромыслицем. Продолжать спорить с обоими родителями-тиранами и абьюзерами самодостаточная личность не решилась. Тирания и диктат победили. Девочка метнула презрительный взгляд на старшего брата, который с глупой ухмылкой наблюдал за происходящим. Ждать поддержки с его стороны было, конечно, наивно. Его устраивает роль лузера, которому диктуют что и как делать. Сидит себе ухмыляется и ему пофиг, что его мнение никто не спрашивает. Потому что у него нет своего мнения, ему все по барабану. Жалкий слизняк…

– Спасибо, мам, – вскакивая из-за стола, сказал Вадик и бодро отправился в свою комнату, к заждавшемуся его компьютеру.

– Спасибо, – буркнула Люся, предварительно задрав нос чуть не до потолка, и с гордым видом страдалицы и мученицы, жертвы тирании и всяческих притеснений с нарочито независимым видом выплыла из кухни.

Дойдя до двери своей комнаты, жертва диктата и попрания прав личности затормозила и произнесла, обращаясь «в мировое пространство», но так чтобы было слышно на кухне:

– Вообще, непонятно, почему мнение другого человека просто игнорится. Вообще!!! Прямо абьюз какой-то!

– Вот чего у них в голове? – глядя в сторону коридора, откуда доносился голос дочери, сердито сказал Сергей. – Если бы мы были такими припадочными в этом возрасте, вот меня бы так точно, выдрали так, что я сесть не смог бы, а мозги сразу встали бы на место… Абьюз!!! Что за дебильное слово?!

Надежда пожала плечами и примирительно сказала:

– Сереж, ну что ты хочешь? Мы живем в мире, где в голове у детей то, что им преподносят в огромном количестве в интернете, в соцсетях, и прочем медийном пространстве. Плохо, конечно, но это реалии развития технологий… Ну и у всех подростков во все времена, в силу возраста и при отсутствии жизненного опыта, наблюдался протест против старшего поколения, которое, по их мнению, отсталое, ничего не понимающее, навязывающее свои взгляды. Тоже отсталые и неправильные. – Надежда усмехнулась. – Мы и сами когда-то такими были, просто сейчас действительно огромный объем информации… В том числе крайне не полезной…

– Да, мозги засрали детям вконец! – прервав старавшуюся дипломатично «сгладить острые углы» жену, рявкнул не дипломатичный Сергей. – С этими личностями, психологами, правами и прочей х…

– Сережа!

– Что, Серёжа! Называю вещи своими именами. Что не так-то?

– Можно подбирать более культурные имена для названия вещей?… – пряча улыбку, нравоучительные тоном сказала жена. И решив, что пора сменить тему добавила: – Насчет этого дома… Действительно очень неожиданно…

– Сам обалдел, когда мать сказала, – буркнул Сергей, плеснув в бокал порцию виски, подаренного одним из «нерадивых подрядчиков», в виде подхалимажа и заглаживания грешков.

– Что планируешь делать с наследством?

Сергей пожал плечами.

– Понятия не имею. Я в этом доме тридцать лет назад был. Гостил у тетки… Сьездим, посмотрим, потом уже решим…

ГЛАВА 3

Полистав, скорее для вида, рабочие документы, Андрей небрежно подтолкнул их по гладкой поверхности столешницы обратно к Надежде. – Отлично. Я даже не сомневался… Надь, а что там у нас по «Арт-буму»? Директор сегодня интересовался.

Андрей ухмыльнулся.

– Анрюш, Мы ими занимаемся два дня. Что ты хочешь услышать? Или ты просто так, ради развлечения спрашиваешь, – Надежда фыркнула. – И этому Владиславу Юрьевичу я лично подробнейшим образом объясняла процесс проверки и ее сроки. Сидел кивал головой, со всем соглашался. А теперь начинается…

Она дернула плечом. Несмотря на присутствовавшее в этом движении раздражение, оно было изящным и аристократичным. «Есть в Надежде Владимировне что-то такое тонкое. Рядом с такой женщиной ты кое-как себя не проведешь. Самому стыдно будет. Рядом с такой женщиной настоящим мужчиной нужно быть» – доверительно сообщил недавно Андрею один из клиентов свое мнение о его заме. Большой ценитель женщин, с восточными корнями. Андрей восточных корней не имел, но по сути был с данным высказыванием согласен. Есть в Надьке, в которую они в школе на пару были влюблены с другом Серегой, и впрямь что-то такое . А обладательница чего-то " тонкого" Надька, девочка с хорошим воспитанием, из профессорской семьи, взяла да и выбрала шалопая и хулигана Серегу. Серега ведь всегда был такой «хам трамвайный», со своей прямотой, через край, граничащей с наглостью. Правда женщины, вообще все в принципе, и "тонкие" в том числе, любят «плохих мальчиков». Андрей развеселился. И чего только не придет в голову, когда неохота работать. Взяв себя в руки он постарался настроиться на серьезный лад.

– Кстати! Тут ещё наш старый знакомец из «Гурмодрим» обьявился. Слезно просил провести, в срочном порядке естественно, – Андрей хохотнул, -проверку отчетности. Снова подозревает свою бухгалтерию во всех смертных грехах. Возьми под контроль, пожалуйста. Старый клиент все-таки, как никак.

– Его только не хватало для полного счастья… Скажи, вот почему люди придумывают такие идиотские названия для своих компаний? – складывая аккуратной стопочкой бумаги возвращенные шефом, ворчливо сказала Надежда. Оба упомянутых директором клиента были, мягко говоря , проблемными. Из тех, с кем крайне сложно работать в силу их личных качеств и наличия некоторой степени паранойи. – Имя, которое носит компания, это же как лицо для человека. Первое впечатление всегда по «картинке». Неужели нельзя немного напрячься и проявить фантазию? Арт-бум – как будто артель по производству скобяных изделий. Гурмодрим, вообще тяжелый случай, как диагноз поставленный на приеме у дерматолога.

Не утратившее с годами привлекательности лицо скривилось в насмешливой гримасе. Андрей засмеялся.

– Смотрю, у тебя сегодня особо злобно-саркастичный настрой… – Продолжая посмеивается он пожал плечами. – Да, черт его знает, почему придумывают такие названия. С фантазией, наверное, у людей не особо хорошо. Ну, или не считают этот момент особенно важным…

Как руководителю консалтинговой компании ему, в общем-то, было абсолютно плевать дурацкие или не дурацкие названия придумывают их клиенты для собственных «детищ». Главное, чтобы прибыль приносили и владельцам и им. Если расшифровать аббревиатуру их собственной «АК» – Академия консалтинга, тоже смело можно сказать, что не сильно заморачивались с придумыванием. Взяли пафосное, довольно заезженное слово, совместили с родом деятельности и готово. Ну, хоть не какой-нибудь «Профконсалт», или «Консэксперт». А то Надька бы точно культурный шок получила, пряча улыбку, подумал Андрей.

– Ладно, пойду работать. А то потом у тебя начнется и злобно-саркастичный, и психопатично-истеричный настрой. Будешь всех гонять и вопить, чем мы дармоеды, бездельники занимаемся, никакого от нас толка, – поднимаясь с уютного, обитого светлой кожей диванчика, сказала Надежда.

– Можешь даже не сомневаться. Конечно буду. Хоть уработайтесь, хороший руководитель всегда найдет к чему придраться, – радостно заржал Андрей. -Нааадь!!

Уже сделавшая шаг в сторону двери Надежда обернулась.

– Что?

– И, что, даже не похвалишься? – сощурив смеющиеся глаза, спросил шеф.

– Чем? – в ярко-голубых глазах собеседницы отразилось искреннее недоумение.

Андрей изобразил умильную улыбку.

– Ну, вы же теперь, практически, плантаторы. Серёга фазенду в наследство получил.

Надежда одарила шефа презрительно-уничижительным взглядом.

– Ха-ха-ха! Ну просто уморительно смешно. – Голубые глаза сузились. Лицо выражало удивление смешанное с досадой. – Вообще, просто поверить не могу, что Сережка тебе похвалился… Я думала он спокойно воспринял это ммм… событие.

– Да ладно, не хвалился мне Серёга. Не буду наговаривать на товарища. Он вообще не такой, чтоб хвалиться, – ухмыльнулся Андрей. – Позвонил просто узнать, есть ли у меня кто-то, кто занимается переоформлением документов на собственность, чтобы самому не тратить время на всю эту лабуду.

– Понятно, – протянула Надежда. Не удержавшись она с мрачным видом добавила. – Мы этот дом еще в глаза-то не видели, а он уже о переоформлении успел подумать…

Андрей пожал плечами.

– Ну, в любом случае, дом теперь Серегин и документы нужно оформлять. А как ещё? Что в этом такого?

Надежда сложила руки в молитвенном жесте.

– Андрюш, ну, вот скажи, скажи мне, ну зачем эта родственница, как я поняла, добрейшая душа, оставила нам этот свой дом?! А? Тверская область! Полдня в дороге! Дом не продать, потому что его никто там не купит… Можно ведь, наверное, просто не вступать в права наследования? Или как это называется?

Андрей помотал головой сотрясаясь от охватившего его приступа смеха.

– Надь, ты чего?! Другие, между прочим, мечтают хоть что-нибудь в наследство получить. Прямо спят и видят. А ты чуть ли не в трауре, от свалившегося, можно сказать на голову богатства… Вот ты, знаешь, Надюха, ты – неблагодарная женщина! – Андрей снова закатился от смеха. – И муж тебе с наследством достался, и директор добряк. А ты всё недовольна…

– Ладно, добряк. Можешь продолжать веселиться в одиночестве. А мне неблагодарной женщине работать нужно. Завтра на фазенду едем, осматривать мужнины новые угодья, так что не до работы будет…

– Фотографии хоть пришлите, посмотрю тут, позавидую чужому счастью, – радостно крикнул вслед Надежде вконец развеселившийся руководитель.

ГЛАВА 4

В приятную расслабленность утра выходного дня, когда организм на подсознательном уровне настроен на долгий сон и последующее за ним блаженное бездействие, без какого-либо намека на деликатность и крайне настойчиво, ворвался громогласный голос вожака стаи, главы семьи, «вечного победителя по жизни».

– Подъем! Через час выезжаем!

За окнами непроглядная чернота и холод. И нет ни малейшего желания вылезать из под мягкого теплого одеяла.

Пытаясь спрятаться от требовательного, словно бы «вгрызающегося» в мозг голоса отца, Люся с головой зарылась в одеяло, и плотно прижала его ладошками к ушам.

– Люся!!! Вставай!

– Ну, еще пол часика! Пожалуйста! Пап! Ну сегодня же суббота… – пропищала девочка несчастным голосом.

– Вставай! Час до выезда! Уже даже меньше ,– все также настойчиво повторил бессердечный отец.

– Ууу!… – всхлипнула Люся, усаживаясь в кровати и жалея себя, несчастную жертву тирании и диктата.

– Вадик, подьем!

– Пап, сейчас… Пять минут… – прошелестел Вадик, не открывая глаз и тут же вновь проваливаясь в сонное забытье.

– Вставай, сказал! – рявкнул отец.

– А-а-а-а! – застонал Вадик, принимая сидячие положение, безвольно скрючившись под одеялом и покачиваясь из стороны в сторону.

С кряхтением и тяжкими вздохами, подгоняемые, время от времени, раздающимися из кухни окриками отца, дети покинули кровати и с сонным, недовольным видом, вяло занялись приготовлениями к отъезду. Вадик справился с задачей достаточно быстро. Почистив зубы, и сбрызнув прохладной водой лицо, он натянул джинсы и толстовку, закинул в рюкзак ноутбук, зарядку , наушники и поплелся на кухню завтракать. Люся с надутым видом перебрала висевшую на вешалках и сложенную на полках шкафа одежду. Выбрав наряд она направилась совершать ежеутренний и ежевечерний «ритуал омовения». В дверях ванной произошло столкновение с выходившим оттуда братом. Вадик скорчил рожу, передразнивая надутое лицо сестры.

– Отвали! – сердито огрызнулась Люся, отталкивая брата с дороги.

Вадик снова скорчил рожу и засмеялся.

– Фи! Как грубо. Вас наверное в подворотне воспитывали, мадам?

– Идиот! – со злостью сказала Люся и захлопнула дверь ванной перед носом брата.

Когда до назначенного времени отьезда осталось пятнадцать минут, Сергей решительно подошел к двери, за которой скрылась его дочь, более чем пол часа назад.

– Люся!!! Выходи, давай! Ты там уснула что ли? – гаркнул Сергей, перекрывая звук льющейся воды.

– Я моюсь! – донеслось из-за двери полное гордого достоинства восклицание.

– Через две минуты не выйдешь, будешь домываться в темноте, – предупредил отец.

– Мне еще голову нужно вымыть!… Ну что такое?! – возмущенно закричала Люся. – Мне что теперь помыться уже нельзя нормально?!

– Люсь, хорош выступать! Не испытывай мое терпение, – рявкнул Сергей.

Спустя пару минут дверь ванной открылась. Замотанная в пушистый махровый халат «самодостаточная личность» с гордым видом прошествовала в свою комнату.

– У тебя пять минут, – крикнул Сергей вслед дочери. Люся фыркнула и скрылась за очередной дверью.

В ответ на хмурый взгляд мужа, Надежда развела руками, мол, что ты хочешь? Вчера это уже обсуждали. Подростковый возраст. Тяга к протесту и упрямство…

Дорога, с небольшой «санитарной» остановкой на одной из заправок , заняла три часа пятьдесят семь минут. Надежда специально посмотрела время на телефоне, когда они садились в машину. Кошмар!!! Привалила удача.

Первую половину пути каждый был счастливо занят своим делом. Глава семьи вел машину, одновременно решая по телефону нескончаемые, даже в выходной день, рабочие вопросы. Надежда проверяла документацию подготовленную ее сотрудниками за последнюю неделю. Вадик с сосредоточенным видом смотрел видосы по играм, а Люся вела нескончаемую переписку в мессенджерах.

Спустя два часа с момента выезда из дома связь начала подтормаживать, а потом стала и вовсе время от вемени пропадать. К концу третьего часа повалил густой снег, а связь исчезла окончательно. Закрыв ноутбук, Надежда прикрыла глаза. Просто подремать тоже не плохо, раз уж нет другой альтернативы.

– Блииин!!! Ну что за фигня?! – возмущенно пискнула с заднего сидения Люся. – Почему интернет не рабоает?!!!

В голосе дочери зазвучали истеричные нотки.

Надежда вздохнула. Подремала называется, воспользовалась моментом…

– Пааап! Ну почему интернета нет?!

– Люсь, значит тут место такое. И снег валит, может из-за этого, – невозмутимо ответил Сергей.

– Ну блииин!!! Ну это полный трэш!… Нам долго еще ехать?! – В голосе девочки звучало негодование и обида.

– Минут сорок, если снегопад не усилится, и если затор на дороге из-за него не образуется, – все так же невозмутимо казал отец, расставляя сразу все точки над «и». – Включи себе музыку и сиди слушай. Вон, Вадька сидит и не парится…

– Он никогда не парится!… Я не хочу никакую музыку слушать! – заверещала Люся. – Как такое вообще может быть?! Мы же не в глухой тайге, не на другой планете или необитаемом острове! Что за дичь!!! – все больше впадая в истерику и меняя тональность высказываний с гневно-возмущенной на полную безысходной тоски и страдания, не унималась юная пользовательница интернета, лишенная доступа к нему. – А в этой деревне… ну куда мы едем…, интернет надеюсь будет?!…

Сергей покачал головой.

– Понятия не имею. Наверное будет… Местные жители наверняка тоже им пользуются. Не в тайге же,чай живут, – передразнил Люсю отец.

– В смысле «наверное»?! То есть может и не быть?! Пап, ну ты шутишь? Ну неужели правда такое может быть в наше время! – чуть не плача сказала Люся. – Как вообще можно жить в месте, где нет интернета?!

– Возможно, очень даже счастливо, – ухмыльнулся Сергей. – Человечество вообще большую часть времени выживало без этого изобретения. И ничего, справилось. Здоровее было.

Губки у Люси задрожали и она всхлипнула. Почему ее заставили ехать в это ужасное-ужасное место?! Она практически смирилась с насилием над личностью. Потому что ей не оставили выбора. Она поехала в эту идиотскую деревню против собственной воли, под давлением тирании… А теперь оказывается, что там куда ее насильно везут, возможно, вообще нет цивилизации. Дикая дичь. Полный кринж. Место не пригодное для пребывания нормального человека… От жалости к себе Люся готова была расплакаться.

– Я не хочу никуда ехать! Не хочу! Ну почему всем плевать на мое мнение?! Я хочу домой! Я…

– Люсь, прекрати! – сердито сказала Надежда. Это уже явный перебор в прямом смысле слова истерить из-за какой-то ерунды. Возникает желание надавать по одному месту, восполняя пробел воспитания, допущенный ранее. – Дай спокойно посидеть! Сколько можно уже разыгрывать трагедии на пустом месте?

Люся всхлипнула. Никто, никто ее не поддерживает и не понимает. Всем плевать! Родителям плевать. Они живут своей скучной жизнью, ничего не понимают и их все устраивает, потому что они уже старые… Брату плевать, потому что он просто кретин… Сидит себе спокойно, наушники воткнул в уши и слушает свою дебильную музыку. Ему вообще все пофиг. Непробиваемый. А она, единственная из всех, многогранная натура, живущая не как ее емья. Интересно, наполненной смыслом жизнью. И вот она лишилась возможности общаться с нормальными, адекватными людьми. Потому что ее силой повезли в эту отстойную глушь. И она тепрь пропустит что-то очень важное, интересное, будет не в теме… Люся снова всхлипнула и отвернулась к окну. «Ненавижу, ненавижу эту дебильную Бобровку! Зачем эта бабка, про которую никто знать не знал, оставила свой идитский дом папе! Кто ее просил?!А-а-а-а!» Люся смахнула тонкими пальчиками катившуюся по щеке слезу. Какая же она несчастная!

Сидевший рядом с Люсей Вадик, в общем-то, тоже не испытывал особого восторга от поездки, еще и начавшейся с раннего подъема. И, разумеется, отсутствие интернета его тоже вовсе не радовало. Он бы с удовольствием продолжил просмотр обзоров по любимым играм. Раз уж нет возможности играть самому… Но и терзаний в стиле «драмы-драмы», как у сестры, у него по этим поводам не было. Он мужчина, а не безмозглая помешанная на тик-токах и прочей подобной ерунде девчонка. Мужчина должен уметь адекватно принимать реальность. Даже если реальность не соответствует его желаниям и предпочтениям. Конечно, Вадик с радостью остался бы дома и рубился все это время на компе. Но орать, как идиот – я личность, не нужно мне ничего навязывать, это для тех, у кого вместо мозгов вата, как у Люськи.

Покосившись на сестру, Вадик хмыкнул. Ну вообще шиза полная. Сидит рыдает, в глазах безумие. Интересно, хватит мозгов не начать выкидывать что-то такое чтобы выбесить отца окончательно?

Отвернувшись от сестры, Вадик рассеянным взглядом «скользил» по мелькавшему за окном хмурому мартовскому пейзажу. Снег и черные контуры деревьев. Место, где отсутствует связь, где даже не верится, что в нескольких часах езды, здания могут возвышаться на сотню и более метров над землей… Покачивая головой в такт музыке, громыхавшей в наушниках, Вадик мысленно выстраивал тактику очередной катки, когда они вернутся домой и он получит, наконец, возможность сесть за комп. Вот будет кайфово!

С момента, когда, машина свернула с основной трассы на дорогу ведущую в сторону Бобровки, передвижение по этой самой дорге превратилось в настоящий экстрим тест, представлявший собой непрерывное маневрирование между ямами и ухабами. Замёрзшие колдобины выпирали из дороги словно ледяные зубы так и норовя повредить днище или оторвать бампер. Снег, к счастью прекратился, а то и вовсе невозможно было бы проехать еще и при плохой видимости. Сергей, то и дело матерясь, про себя, а иногда и не про себя, изо всех сил старался выбирать более менее пригодные для проезда участки.

Наконец впереди показался наполовину утонувший в снегу указатель с названием нужного им населённого пункта. Метров через триста, за росшим по обеим сторонам чертовой дороги подлеском появились очертания неожиданно внушительных для такой глуши недостроенных зданий. Застывшие на фоне свинцово-серого неба уже явно давно заброшенные постройки создавали несколько зловещую атмосферу.

Через следующие триста метров, преодолев подъем на невысокий холм, машина въехала, наконец, в жилую часть Бобровки. При ближайшем рассмотрении и тут добрая половина домов производила впечатление заброшенных.

– Уродское место! – сказала Люся. Ее укачало на последнем экстремальном участке пути. И в данный момент ей было плевать на недовольство отца. И вообще на все. Она всеми силами души ненавидела это место.

– Это деревня, а не центр Москвы, – усмехнулся Сергей.

Люся засопела. Как реально можно жить в таком месте?! Отстой! Просто отстой! Треш!

– И какой из них твой? – скептически оглядывая занесенную снегом улицу и притулившиеся вдоль нее неказистые домишки, поинтересовалась Надежда. Ничего не скажешь, на этот раз даже с мнением их дочери трудно поспорить. Место, до которого пришлось тащиться четыре часа вообще никаких положительных эмоций не вызывало. Назвать данный населённый пункт «уютной глубинкой» язык ну никак не поворачивался. Удружила дальняя родственница, добрая душа…

– Я, честно говоря, достаточно смутно помню, – повертев головой туда-сюда, сказал Сергей. – Давно дело было… Дом тетки,вроде, на самом краю деревни стоял. Сейчас должен подойти тетин Нинин знакомый, Фёдор Валерьевич. Он покажет где дом и отдаст ключи и документы.

Через несколько минут из-за заборчика чуть впереди них появился мужчина. Высокий худой старик с интеллигентным лицом и бородкой клинышком, как у Антона Павловича Чехова.

– Здравствуйте, – подойдя к приехавшим поздрровался он неожиданно сильным хорошо поставленным голосом.

– Добрый день, – поздоровался Сергей, протягивая старику руку. Надежда и дети тоже поздоровались.

Бывший коллега тетки улыбнулся. Морщинки словно лучики разбежались от глаз.

– А я ведь Вас помню, Сергей, – улыбнулся Федоров Валерьевич. – Нина Афанасьевна, как-то в школу Вас с собой брала. Нам тогда учебники новые привезли. Нужно было их принять. И она Вас с собой привела.

Сергей кивнул и улыбнулся.

– Да, точно. Сейчас вспомнил. Там еще собака во дворе была рыжая, большая, со щенками. Я их все погладить пытался, а она на меня рычала, не подпускала к ним.

– Да, была у нас такая, Милка. Она к школе прибилась, и так, с тех пор и жила во дворе. Ее все подкармливали, и учителя, и дети. Она потом вот такая стала, – старик со смехом развел руки в стороны, изображая размеры до которых раскормили собаку Милку любители животных. – Ну что ж, добро пожаловать в Бобровку. Вы, наверное, уж забыли как тут что… Столько лет прошло.

Сергей кивнул.

– Да, забыл. Смотрю и не могу узнать. Может, если бы летом приехали и вспомнил бы, а сейчас ещё и все снегом занесено…

– Ну, ничего, – улыбнулся Федор Валерьевич. – Сейчас я вам все покажу. Я с утра сходил, печь протопил, что бы вы не замерзли, когда приедете.

– Ой, спасибо Вам большое! – расчувствовалась от проявления такой заботы Надежда. Старик был очень приятный. Может, все же не так уж и ужасно, в этой Бобровке?

Дом тети Нины действительно располагался на дальнем краю деревни. В самом конце улицы. Дом, стоявший за ним, был последним, и явно давно нежилым. Окна и двери заколочены. Краска на стенах и на наличниках облупилась. Вокруг дома сугробы в человеческий рост. Дальше начиналось заснеженное поле, а за ним темной стеной с нанизанными поверх нее белыми шапками стоял лес.

– Ну, вот ваше владение, принимайте, – указывая на сложенное из потемневших от времени бревен, строение, сказал Федор Валерьевич. – У Нины Афанасьевны дом замечательный, теплый. Вы не смотрите, что он с виду неказист. У нас тут мало таких хороших домов, как этот, чтобы из цельных бревен был сложен. Крепкий дом. Еще много-много лет простоит и ничего ему не сделается, – старик улыбнулся. – Нина Афанасьевна очень его любила…

– Ох! А я смотрю, с утра Федор Валерич к Нина Афанасьевне приходил, печь топил., А сейчас смотрю, машина подъехала. Ну, думаю, не иначе как новые хозяева приехали!

Придерживая руками, норовивший сползти с головы большой вязаный платок, к собравшейся перед домом компании, на всех парах неслась тетка внушительных размеров. Что не мешало ей ловко перепрыгивать через наметенные сегодняшней метелью сугробы.

– Здрассьте, я Марья Захаровна, соседка Нины Афансьевны, – пыхтя и отдуваясь , сообщила тетка радостно улыбаясь. – А я же говорю, с утра Федор Валерич, сейчас гляжу в окно, машина. Ну, думаю, точно, племянник Нины Афанасьевны пожаловал. Думаю, нужно пойти, поздороваться с новыми соседями-то…

Федор Валерьевич неодобрительно покосился на отличающуюся не только неожиданной прыткостью но и столь удивительной наблюдательностью Марью Захаровну.

– Маш, когда ты только успеваешь своим-то хозяйством заниматься, если ты целый день у окна? – довольно саркастично сказал старик. Марья Захаровна насупилась.

– А Вам, Федор Валерич, все бы ворчать. Вот поэтому-то бобылем всю жизнь и прожили, что только и ворчите всегда. – Марья Захаровна одарила старика торжествующим взглядом.

– Принесла нелегкая, – чуть слышно буркнул Федор Валерьевич и распахнул калитку во двор дома…

Марья Захаровна, первая потопала вперед с решительным видом.

– Вот! Дом-то у Нины Афанасьевны неплохой. Хороший дом. Она его в порядке держала. Да. Его если только малость подновить, так и вообще загляденье будет, – радостно доносила до новых владельцев полезную информацию словоохотливая тетка, улыбаясь всем по очереди и заодно внимательно разглядывая цепким взглядом темных любопытных глазок каждого из них.

«Прямо как рентген» – с неприязнью подумала Надежда. Так все спокойно, даже можно сказать хорошо шло…

– Так пойдемте, пойдемте, чего на улице-то стоять! – не переставая суетиться поманила всех за собой Марья Захаровна. – Ключи-то у Вас есть Федор Валерьич? Да?Есть… Это хорошо… А то, если что, у меня ведь тоже запасные имеются. Мне Нина Афанасьевна давала, давно еще. На всякий случай. Знаете, ведь всякое бывает. Поэтому нужно запасные чтоб были.

В доме, как и обещал Федор Валерьевич было тепло. И пахло, как и когда-то в детстве выпечкой. Может, не так сильно, но все же запах сохранился… Сергей оглядывался вокруг, испытывая странное чувство узнавания чего-то давно позабытого, но в то же время очень хорошо знакомого. Он как будто совершал неспешное «погружение» в прошлое. Вспоминал детали, ощущения. Это действительно было странно. И необычно. И немного грустно, но вместе с тем очень приятно…

– А мне ведь Нина Афанасьевна говорила еще в том году, что она дом-то племяннику хочет оставить. Да. Она беспокоилась только, что племяннику-то он, дом-то, может и не нужен. Городские-то ведь не привыкли в деревне жить. А ей-то так уж хотелось, чтобы дом-то, как другие у нас тут не пропал. А то ведь многие дрма-то побрасали. Да. У нас ведь столько народу разъехалось. Ой, полно! – Марья Захаровна всплеснула пухлыми руками. – Не хочет молодежь-то в деревне жить, все в город рвутся. Вот дома пустые и стоят… – не закрывая рта стрекотала тетка-соседка. Федор Валерьевич страдающим взглядом посмотрел на Сергея.

– Вот, посмотрите. Все чистенько у нее тут. Прямо загляденье! Нина Афанасьевна порядок любила. У нее всегда все хорошо, аккуратненько, по своим местам… Она про Вас вспоминала. Да. Все мне рассказывала, как Вы тут у нее гостили, – умильно улыбаясь Сергею, и всем остальным членам семьи, тараторила тетка обо всем, что приходило ей в данный момент в голову.

Подойдя к притулившемуся у стены старенькому буфету, она потыкала в него пальцем.

– Вот, тут у Нины Афанасьевны посуда вся. Тарелки, чашки, ложки, ножи… А кастрюли возле печки, и чугунки там, и сковороды… В комнатах тоже все чистенько. Всегда везде порядок… А в спальне-то ковер! Да такой красивый! – восторженно всплеснула руками тетка. – Я все говорила, как у нее бывала: «Какой у Вас, Нина Афанасьевна ковер-то! Прямо глаз не оторвать! Загляденье!…»

« Убейте меня!» – мысленно простонала Надежда, чувствуя, как к горлу подкатывает истерический смех.

– Ох, а какие помидоры Нина Афанасьевна выращивала! Вы таких помидоров в жизни не видели! Правда-правда… А уж как она их солила! Отродясь я таких помидоров ни у кого больше не пробовала. Она мне рецепт давала, да все одно, таких как у нее не вышло. Хоть и по одному рецепту, а вкус все одно не тот…

– Маш! Ты уж людей заговорила, – не выдержал Федор Валерьевич. Он с откровенной неприязнью смотрел на незатыкаемую тетку. – Люди только приехали. Устали с дороги. И дом им посмотреть нужно.

Марья Захаровна сверкнула на старика темными глазками.

– А я что же?! Я дом-то как раз и показываю. И рассказываю, что и как. По соседски. Соседи должны помогать друг другу, правда ведь? А вы, Федор Валерич, как всегда. Что люди-то подумают, что мы тут какие буки. Не хотим общаться, помогать друг другу… – Марья Захаровна махнула на старика рукой. – Да, ну Вас. Прям неудобно даже…

– Мам, она чокнутая?! – прошептала Люся на ухо матери. Надежде пришлось сделать неимоверное усилие, чтобы не начать хохотать.

– Могу вам баньку еще показать. – Продолжила проявлять не знающее меры добрососедство несносная тетка. – Хорошая баня, хоть и малость тоже подновить нужно. Некоторые доски-то подгнили. Давно ведь строили. Еще муж Нины Афанасьевны баню-то строил… А его, уж почитай, сколько лет нет… С руками был мужик. Ничего не скажешь. И дом мог сам построить, и мебель мастерил, и печи сам клал… А баня-то хорошая, париться в ней можно… Так проводить вас в баню-то? – улыбаясь во весь рот тетка сделала приглашающий жест рукой, переводя возбужденно-выжидательный взгляд на каждого из новоиспеченных владельцев.

– Не нужно, спасибо. Мы после посмотрим. Пока здесь ммм… оглядимся. – твердо сказала Надежда, которой очень-очень-очень хотелось заорать во весь голос: «Заткнись!!!»

– А, ну да, ну да… Оглядитесь, оглядитесь. Конечно. Нужно ж оглядеться, все посмотреть… А вы с домом-то как поступить думаете? Жить-то тут не собираетесь? У нас тут, так-то, места хорошие, природа, речка. И рыба водится. Мужики ловят. Бывает и по многу. Да… А осенью-то грибов много бывает. Но это какой год, конечно. Бывает иногда, что и не очень-то грибы поспевают. Вроде и погода подходящая, а грибов нет… Огород вот тоже свой, хорошо ведь… Хотя вы в городе-то, наверное, не привыкли к огороду-то… Так что насчет дома-то, я говорю? Как поступить думаете?

– Мы пока не решили, – сказал Сергей. По его лицу было заметно, что соседка его утомила.

– Маш! – уже повышая голос сказал Федор Валерьевич. – Уймись ты. Ты людей заговорила. Они с дороги, неужели не ясно…

– Кого я заговорила?! Вам вечно все не так, – гневно зыркнула на старика оскорбленная до глубины души его высказываниями Мария Захаровна.

«Капец!» Надежда с тоской закатила глаза.

– Тут интернет тоже не ловит! – появляясь в дверях кухни, подала возмущенную реплику Люся. – Я уже весь дом обошла. Нигде нет соединения! Ну что за фигня?!

– Люся! Выбирай слова, – шикнула на дочь Надежда.

Марья Захаровна, наконец-то замолкнув, жадно следила за происходящим сверкающими как у зверька глазками.

На нежном личике Люси отражались негодование и обида. Капризно изогнутые губы дрожали.

Взглянув на дочь, Сергей твердо сказал:

– Ничего, отдохнешь один день от своего интернета. Вот, книжку почитай. Намного полезнее.

Он взял с полки, висевшей возле кухонного стола одну из лежавших на ней книг и протянул дочери.

– Ремарк. Хороший писатель…

– Д!… д!… Да не хочу я никакую книжку! Я хочу домой! А тут мне не нравится! Вообще все! – выкрикнула Люся и швырнув книгу на стол добавила: – Тут просто ужасно!!!

Сергей сверкнул глазами, да так, что Люся быстро ретировалась из кухни.

– Ох, батюшки… – всплеснула руками Марья Захаровна восторженно наблюдавшая за разыгравшимся на ее глазах действом. – А интернета-то этого самого, которым молодежь-то сейчас вся пользуется, и правда нету у нас. Это, некоторые тарелки такие большущие прицепляют на дом прямо. Тогда, говорят, через эти тарелки-то и интернет этот появляется. А нам-то с Ниной Афанасьевной он зачем? Это молодым теперь он нужен. Мода такая… Недавно, вот, к соседке моей, Галине Филлиповне, родственники из Твери приезжали. Так она говорит, тоже недовольны уж очень были что интернета этого нету. «Как вы тут живете?» сказали. А как живем? Так и живем, как всегда жили. У нас-то отродясь этих интернетов не было. И ничего, ведь жили же… – вновь, набирая обороты, затараторила соседка.

– Люська!!! – раздался откуда-то сверху радостный вопль Вадика. – Лезь на крышу! Тут ловит!

– Отстань! – огрызнулась сестра из глубины дома. – Я себе шею свернуть не хочу. Это ты у нас больной на всю голову!

– Вадик! – встревоженно крикнула Надежда. В данный момент ей было все равно "что люди подумают» о воспитании и манерах общения ее детей. Сын может и вправду свалиться с крыши. Ну что за наказание с этим домом! – Вадик! Слезь сейчас же! Сережа!!! Что ты молчишь?! Скажи ему!

На этот раз глаза закатил Сергей.

– Парню почти семнадцать. Он – мужик уже, а ты готова до пенсии за ручку с ним носиться и сопли утирать.

Надежда возмущенно посмотрела на мужа. Ну что за человек ее муж?! И что что «почти» семнадцать? С крыши может и взрослый человек свалиться. Муж строитель, как никто должен это понимать…

– Вадик!!! Сейчас же…

В этот момент в дверях кухни появился Вадик. Целый и невредимый. У обеспокоенной матери отлегло от сердца. Она вновь сердито покосилась на мужа, решив, что как только они останутся без посторонних, она выскажет и ему, и сыну, который по мнению его отца «мужик уже», все что она думает по поводу их безответственности вообще, и этой ситуации с крышей, в частности… Из глубины дома раздался душераздирающий вопль. У Надежды, в один миг, все похолодело внутри и остановилось сердце. Все присутствующие бросились к двери кухни.

Отталкивая мужа, чуть не снесшего ударом кулака дверь, за которой его дочери грозила неведомая опасность, Надежда, задыхаясь от сковавшего и сердце, и легкие, и вообще все внутренние органы ужаса, влетела в комнату.

– Что?!…

– Паук! – жалобно пискнула Люся,пристроившаяся на накрытой лоскутным одеялом кровати, тыча в угол комнаты дрожащим пальчиком.

Вадик жизнерадостно заржал.

– Б… – выдохнул Сергей.

Надежда почувствовала себя ужасной матерью, и вообще ужасным человеком, потому, что желание отвесить дочери пару-тройку хороших затрещин было в данный момент почти непреодолимым.

– Это он на тепло выполз, – хмыкнул Федор Валерьевич немного смущенно. – Дом-то давно не отапливался, а тут…

– Ты нормальная?! – прорычал Сергей испепеляя дочь наполненным гневом взглядом. Люся всхлипнула и надула губки.

– Тут все отстойное! – она снова всхлипнула. – Все! И еще и пауки ползают. Мерзкие… Я хочу домой! Когда мы назад поедем?…

– Хорош ныть! – рявкнул отец. – Когда нужно, тогда и поедем!

Люся издала жалобный звук, похожий на поскуливание щенка. Весь ее облик представлял одно сплошное невыносимое страдание.

Тетка-соседка, привстав на цыпочки, выглядывала из-за Надеждиного плеча, стараясь не упустить ни одной детали очередной сцены «из жизни приехавших в деревню городских». Она с явным восторгом наблюдала за разворачивающимся действом. Бегающие глазки горели жадным любопытством. Семейство новых владельцев дома, однозначно, внесло долгожданное разнообразие в ее не слишком насыщенную событиями жизнь.

– Ох, а я уж думала невесть что! Сердце так и зашлось!… А пауков-то этих тут полно, их чего бояться-то? Они ж дурного-то ничего не делают. Ползают себе и ползают. Вот мыши, мыши-то да. Они-то вот вреда много могут принести…

Услышав про мышей, Люся еще сильнее скукожилась, с ужасом озираясь по сторонам.

– Спасибо, Мария Захаровна , что зашли, – сказал Сергей, давая понять, что соседке пора на выход.

– Ну а как же, соседи ведь, – заметно погрустнев ответила тетка. Она была бы не прочь задержаться подольше и поучаствовать во всем, что ещё будет происходить. По соседски… с нескрываемым разочарованием она неохотно проворчала: – Ну, пойду я…

Марья Захаровна с неприязнью посмотрела на Федора Валерьевича. Старый хрыч явно уходить не собирался. Вот ведь бывают же бессовестные люди! Сам ведь сказал, что людям осмотреться нужно, отдохнуть. И, гляди-ка, сам же, как ни в чем ни бывало, расположился тут, как у себя дома! А хозяевам-то неудобно его выгнать. Люди воспитанные…

– Федор Валерьич, а Вы, что не уходите еще? – «ненавязчиво» намекнула Марья Захаровна бессовестно пользующемуся гостеприимством новых владельцев дома старому дурню, что пора и честь знать.

– Нет. Пока не ухожу. Нам еще с Сергеем кое что обсудить нужно, – ответил Федор Валерьевич сухо.

– Аааа… Понятно-понятно. Насчет дома, наверное?… А вот знаете! Я ведь к Нине Афанасьевне частенько заходила. Почитай, чуть ни каждый день виделись. Да. А то она ко мне бывало заглянет. Соседи ведь. У нас же тут народу-то мало. Вот и ходили друг к другу. То по хозяйству что, то новости рассказать. А то просто чай попить. Да и то, тут новостей-то особо и нет. Разве что из Оленево кто заглянет, расскажет что-нибудь. Вот, недавно-то, почтальон у них помер, в Оленево. Так там странно все так вышло. Даже милиция разбиралась. Да. Теперь-то, по-нынешнему, полиция, да я все по привычке называю… Правда, там, с почтальоном-то, потом всеж решили, что сам он помер. Почтальон-то. А все одно странно было, странно… но, уж раз милиция так решила… – уже стоя на пороге, вновь затараторила Мария Захаровна, все естество которой противилось тому, чтобы лишить себя маленькой радости пребывания в месте, где хоть что-то происходит.

«Боже!» – в который уже раз, мысленно, простонала Надежда.

– У меня от общения с Марьей Захаровной всякий раз словно приступ мигрени случается, – сказал Федор Валерьевич, когда неугомонная соседка все же отправилась восвояси. – Не сочтите меня любителем посплетничать, но мой вам совет, не поощряйте ее беспардонную манеру навязывать свое общение. Поверьте, мы с ней давно знакомы и если дать послабление, отвязаться после уже невозможно… Вы уж извините, что лезу с подобными советами.

Федор Валерьевич смущенно кашлянул.

– Да ну что Вы! – поспешила успокоить старика Надежда. – У меня у самой приступ мигрени чуть не начался. Просто стихийное бедствие…

Федор Валерьевич достал из внутреннего кармана куртки большой конверт и протянул его Сергею.

– Документы на дом и завещание. Как Нина Афанасьевна и просила.

– Спасибо Вам, Федор Валерьевич за все, – улыбнулся Сергей. Хороший дядька. Видимо они с теткой дружили. Жаль, что тетя Нина, была, как выразилась мать, чудачка. Лучше бы она не проявляла такую «деликатность», что бы не дай Бог, кого-то не побеспокоить. Лучше бы побеспокоила. А так, ушла тихо, и ничего уже не изменишь. Нет уже возможности поблагодарить за то что она была доброй. И заботливой. И что помнила… И за себя и за других…

– Ну, пойду. Не буду вам мешать. Вам ведь и правда нужно дом осмотреть. Да и отдохнуть… – Старик улыбнулся. – Надеюсь, будете хоть иногда приезжать. У нас ведь тут и правда хорошо. Сегодня день такой хмурый. А так, когда солнышко, так совсем другое дело.

– Федор Валерьевич, может быть, Вы хотя бы чаю с нами попьете? – предложила Надежда. – У нас бутерброды есть и печенье вкусное. Правда, я не знаю, где тут чай и все остальное, но, думаю мы с этим сейчас быстренько разберемся.

Она рассмеялась. Федор Валерьевич тоже засмеялся. Хорошие люди. Может и правда будут приезжать, не бросят дом. Городским ведь все же хочется иногда, наверное, отдохнуть от суеты. А тут у них тишина, покой, природа.

– Спасибо за приглашение, но нет, уж пойду я. В другой раз с удовольствием попью чаю… Рад был познакомиться, отдыхайте.

Сергей вышел из дома вместе со стариком, проводить его до калитки.

– Федор Валерьевич, мы там прямо перед самой деревней проезжали недостроенные здания. По виду стройка давно остановлена. Просто любопытно стало, почему бросили строительство? Денег-то явно не мало вложили. Что-то серьезное планировали построить.

Федор Валерьевич усмехнулся.

– Да, был тут у нас один предприниматель. Наверное через год, или может через два, после того как ты у Нины Афанасьевны гостил, обьявился такой Бока. Говорили бандит. Ну и судя по всему похоже, что правда… А уж так или нет, на самом деле, не знаю, но человек был не простой, точно. Со связями, и с деньгами… В то время ходили слухи, что рядом с нами большая трасса будет проходить. И даже проект уже был. Вот этот Бока и купил тут землю. Начал целый коплекс строить. Гостиницу, ресторан, магазин и даже баню с салонами всякими. Чтобы те, кто далеко едет тут останавливались. Тогда ничего такого, нигде здесь по близости не было. Поэтому, ясное дело, что подобное заведение пользовалось бы большим спросом и приносило бы очень хорошую прибыль. А потом строительство трассы сначала отложилось, а после и вовсе решили в другом месте ее проложить. А, там уже свои умники нашлись с такими же идеями, и сюда никто точно ехать не стал бы… Ну, Бока понял, что деньги, на ветер выброшены, ну и свернул строительство. Попытался найти покупателей хотя бы на землю. Да желающих не нашлось. Ну а в скором времени он и сам пропал. Ходили слухи, что убили его. А кто-то говорил, что, вроде бы посадили. Но здесь он больше не объявлялся. А здания недостроенные, пока сами не развалятся, так, скорее всего, теперь и будут стоять.... Ну, а место то у нас до сих пор «Бокиной усадьбой» называют. Бока этот свой придорожный бизнес «Усадьбой» собирался назвать. Уже и вывеска даже была готова. Так там и лежит до сих пор.

Сергей покачал головой.

– Ясно, занятная история. Прямо экскурс во времена, когда такие Боки либо урывали себе кусок пожирнее и взлетали на самый верх, либо исчезали бесследно.

– Можно и так сказать, – улыбнулся старик. – Этого Боку, тут сильно не любили. Неприятный тип был. Наглый. Вел себя, как будто ему вообще тут все принадлежит и он тут полный хозяин. Было дело, что требовал из совхоза, который ещё тогда не развалился, работников к себе на стройку давать. Вел себя и впрямь, как настоящий бандит. Председатель сказал, что людей не даст, у них своя работа. Бокины подручные начали грозить и председателю, и работникам. Но мужики им сказали идти по-добру по-здорову. А неделю спустя дом председателя сгорел ночью, и он вместе с ним. Официальная версия – неисправная проводка, а не официальная, сами понимаете… В общем, все обрадовались, когда строительство свернули. И когда Бока сам пропал тоже никто не расстроился… Совхоз вскоре развалился, и народ разъезжаться начал. Тяжелое время было, но такой неспокойной жизни как при Боке все равно ни до, ни после у нас не случалось. Вот такая история. Действительно любопытная и даже трагическая… Ну все, пойду, а то я прямо, как Марья Захаровна разболтался.

Мужчины рассмеялась. Федор Валерьевич вышел за калитку, а Сергей пошел обратно в теперь уже свой дом.

ГЛАВА 5

– Насть, Насть! Нужно немного правее развернуть, чтобы этот уродский забор не было видно, – взглянув на изображение в камере телефона, сказала Люся.

Закончив с поиском идеального ракурса для съемки, девочки приняли эффектные позы и изобразив на лицах сияющие улыбки голливудских звезд, соединили кончики пальцев, сделав из них пару сердечек.

– Все, включай запись, – шевеля уголком деревенеющей от излишнего растяжения губы прошептала Настя.

Эффектная поза выбранная для начала видео была явно не предназначена для долгого в ней нахождения. Сохранять равновесие, глядя в кадр, с соответствующим выражением абсолютного счастья на лице было крайне сложно. Но искусство дарить миру красоту, а особенно дарить красоту в собственной Stories или Reels требовало жертв. И, ради подписчиков и их одобрительных реакций приходилось регулярно идти на подобные жертвы. Цена популярности, никуда от этого не денешься…

– Всем приветики! С вами снова Люси…

– И Энистейшн.

Обе девочки похлопали ресницами. Улыбки засияли так, что казалось губы вот-вот не выдержат и просто лопнут.

– Сегодня ваушный весенний день и мы хотели поделиться им с вами… – снова похлопав ресницами и сложив губки бантиком, девочки послали в камеру воздушные поцелуи. Милота и красота в чистом виде, никто, в ком есть чувство прекрасного, не сможет остаться равнодушным.

Люся почувствовала, как изящно согнутая в колене нога, упиравшаяся в лежавший позади них кусок ствола спиленного дерева, начала съезжать вниз по гладкой коре. Оставилось надеяться, что она устоит до окончания съёмки, не нарушив тщательно созданную ими идеальность композиции.

– Мы с Люси собрались пройтись сегодня по магазинам. – Настя игриво подмигнула в камеру.

– И мы обязательно вместе с вами посмотрим наши покупки в нашей следующей сториз. – Тоже подмигивая, сказала Люся.

– Бай! – в унисон произнесли девочки, вновь растягивая рты в ослепительно сияющие гримасы.

– Ва-а-а-а-а-а! – страшно и оглушительно громко проревело возле самых ушей «Люси» и «Энистейшн» нечто ужасное, подкравшееся к ним сзади.

– А-а-а! А-а-а! А-а-а! – завизжали подруги, беспорядочно дергая руками и ногами и тараща обезумевшие от ужаса глаза.

– Будет ваша лучшая сториз! – давясь от смеха, сказал Вадик.

– Даун!!! – пытаясь достать брата маленьким кулачком, закричала Люся. – Придурок, тупой идиот! У меня чуть сердце не остановилось!

– Девчонки, да ладно, прикольно получилось, – смеясь, сказал Антоха, дружбан брата-дауна, такой же придурок и тупой идиот, как и сам Вадик, по мнению Люси.

– Вы теперь звезды интернета. Популярность, подписчики, куча лайков.

– Насть, пошли! Чего с придурками разговаривать, – хватая рюкзак прошипела Люся.

– Да ладно! Правда круто вышло. Даже не знал, что вы можете так орать. – Вадик снова зашелся от хохота.

Подойдя к брату Люся со злостью ткнула в него пальцем.

– Не подходит ко мне больше. Вообще!!! Понял?! – голубые глаза сузились.

– Люська, ну неужели ты сама не понимаешь какой хренью вы занимаетесь? – вполне миролюбиво и даже с долей сочувствия сказал Вадик. – Со стороны вообще полная креза. Реально.

– Не подходи!

Сверкнув на брата полным ненависти взглядом, Люся, гордо задрав нос, пошла в сторону выхода со школьного двора.

– Да ладно, Люсь! Ну шутка же… – крикнул Антоха вдогонку сестре друга.

– Шутники-дебилы! – огрызнулась девочка.

– Может, завтра зарубимся в лазертаг? – предпринял еще одну попытку «восстановления мира» Антоха.

Не оглядываясь назад, Люся изобразила неприличный жест.

Взяв сумку, Настя смерила обоих друзей уничижиельным взглядом и прошествовала за подругой. «Зарубиться в лазертаг» было, конечно, заманчиво, но нет, их таким дешевым приемом не купишь. Всему есть предел! Зло нужно наказывать, ну или хотя бы презирать, при отсутствии возможности его наказать.

– Может, мы того, перегнули? Они и правда чуть кирпичей не наделали, заржал Антоха, провожая взглядом обиженных глупышек тик-токерш.

– Да ладно, – беззаботно махнул рукой Вадик. – Получилась ржака. Единственный видос, из всей пурги которую они сняли, который реально можно посмотреть и хотя бы поржать… Ну, че, погнали…

– Погнали…

– Может сегодня в “Zombland” рубанем? Зачетная игра.

Вадик посмотрел на приятеля с некоторым сомнением. “Zombland” он не пробовал. Может игра и правда зачетная, но ему нравится «Walk to the line». Он реальный фанат. И ни одна другая игра для него не может с нею сравниться. Может быть интересно, прикольно некоторое время. Но не цепляет, не вызывает таких сильных эмоций, ощущения погружения. «Walk to the line» это его мир. Мир его мечты. Где абсолютно все настолько захватывающе и идеально, любая мелочь, любая деталь этого нереально крутого мрачного мира…

– Ладно, можно попробовать в “Zombland”…

Антоха ухмыльнулся. Бро завис в своей «Walk to the line». Норм, конечно, игруха, но нужно и что-то новое пробовать.

– Ок. Тогда в пять?

– Ок…

ГЛАВА 6

– Давай, давай, обходи… Там за углом… Осторожно… Да куда ты смотришь?!… Давай… Антох, он в твою сторону идет, не двигайся… – почти беззвучно шептал в микрофон Вадик, потому что противник мог его услышать, и тогда их с Антохой завалят. Зомбаков слишком много, и не то что отбиться от них, а хотя бы просто убежать не получится. – Антох… Антох… Тот, который справа пошел к дому. Стой! Стой! Не торопись… Сейчас он еще чуть-чуть отойдет и тогда беги. Жди пока…

Звук похожий одновременно на бой колокола и звон литавр взорвал тишину погруженной в полумрак комнаты.

– А-а-а!– подскакивая от неожиданности заорал Вадик. Зомбаки резко активировались. Двое пошли в сторону затаившегося перса Антохи. К занимавшему более выгодную позицию Вадику двинулись все остальные.

– Ржака! Скажи! – насмешливо глядя на обалдевшее лицо брата, Люся еще раз со всей силы ударила крышкой по дну большой кастрюли. Как уверяла мать, изготовленной из медицинской стали, очень музыкальной, как оказалось.

– Ты чего?! Совсем дура?! – закричал Вадик.

Люся прищурила глаза и гордо вскинула подбородок.

– Скажи спасибо, что я тебе по башке этой кастрюлей не дала. Звук был бы такой же, даже не сомневаюсь.

Развернувшись она гордо вышла из комнаты брата.

– Вадос! Че там у тебя? – сердитым голосом подавал в наушниках реплики Антоха, перса которого на мониторе дожирали зомбаки. Как и перса самого Вадика.

– Люська… Отомстила, зараза…

– Ааа… Ну, че тут скажешь. В принципе, справедливо, – Антоха хмыкнул. – Мощно нас загасили… но тут такой расклад был, может нас бы и без Люськи положили…

Вадик заржал.

– Короче, с Люськой больше не связываюсь. Ну ее на фиг, она ненормальная.

В наушниках звучал смех Антохи.

– Ну, че, может еще «катку» сделаем? – отсмеявшись, предложил Антоха.

– Не, я все…

– Опять в свою «Walk to the line» пойдешь ? – в голосе приятеля послышались насмешливые нотки.

– Ты не пойдешь?

– Не, мне надоело. Я чего-нибудь новенькое тогда посмотрю. Это ты у нас фан выживальщик. Пока.

– Ладно, пока тогда…

Вадик запустил игру. Пока шла загрузка, он на всякий случай повернул защелку в замке на двери. Мало ли что еще придет в голову Люське.

Немного подумав, Вадик выбрал локацию «Лес у болот». Она была одной из самых сложных и, пожалуй, самой атмосферной и любимой.

Честно говоря, Вадик был даже рад, что Антоха отказался идти вместе с ним. «Walk to the line» ему нравилось проходить в одиночку. Вернее, не в одиночку, а с командой, состоящей из персонажей самой игры.

Грач (Rook). Главарь. Суровый, мужественный, из тех, кто не склоняет голову перед опасностью. Он был своего рода идеалом для Вадика. С таким, как Грач можно и в огонь и в воду, что называется. Если бы такой человек существовал в реальности, Вадик, не задумываясь доверился ему в любой ситуации. Примерно также как своему отцу. На отца ведь тоже можно положиться во всем. Просто он не крутой чел, который привык выживать в мрачном, полном смертельных опасностей мире, а обычный, живущий обычной жизнью, занимающийся самой обычной и достаточно скучной, по мнению Вадика работой, где нет места подвигам и захватывающим приключениям.

Второй член команды Пчела (Bee). Быстрый, нахальный, вечно над всеми насмехающийся. Отличный боец, безжалостный к врагам. Он может быть грубым, даже злым, но верный товарищ, когда требуется его помощь. Много раз в ситуации, когда Вадик по собственной глупости допускал ошибки, Пчела жертвовал чем-то нужным ему самому, и помогал Вадику восстановить здоровье, или вернуть утраченный уровень защиты, делился оружием. Правда потом, когда опасный момент был позади, Пчела обязательно отыгрывался на «безмозглом дурне», как он выражался, заставляя проходить какое-нибудь неприятное испытание, или миссию.

Механика игры включала в себя большой диапазон взаимодействия и построения взаимоотношений между реальным игроком и персонажами существующими в игре. Создавая полное ощущение, что общаешься не с прописанными программой виртуальными героями, а с живыми людьми. У которых свои характеры, привычки, манеры поведения. Достоинства и недостатки. И это было для Вадика одним из самых привлекательных моментов «Walk to the line».

Третьим членом команды, выбранным Вадиком был Короб (Box). Почему разработчики дали такое имя Вадик не знал. Короб был неприметный мужичок. Замкнутый и всегда словно недовольный жизнью. Серые штаны и рубаха из грубой ткани, напоминавшие по покрою пижаму, висели на худом жилистом теле, придавая их владельцу унылый вид. Лицо заросшее седеющей бородой было незапоминающимся, вообще никаким. Короб мало разговаривал, большую часть времени вообще никак себя не проявлял. Но, в сложной ситуации он мог прикрыть собой товарища, мог отвлечь на себя любую, грозившую другим членам команды опасность. Если кто-то из команды попадал в ловушку, или был ранен во время боя, Короб оставался рядом до последнего, либо помогая спастись, либо погибая вместе.

Последним, из выбранных Вадиком «игровых друзей» был Маска (Mask). Рыжий вертлявый парень. Его Вадик выбрал, во-первых, потому что изначально, при установке игры, Маска был в команде Грача, а, во-вторых, они были примерно ровесниками. А все остальные присутствующие в игре герои были значительно старше. Маска довольно часто косячил, порой попадал в нелепые ситуации. Ему частенько доставалось от старших товарищей. Но, хоть он и не отличался какими-то особенными способностями, и не обладал качествами супер бойца или невероятного бесстрашного героя, он вносил в игру ещё большую нотку реалистичности. Обычный парень, оказавшийся в крайне суровых условиях. И ведущий себя так, как вел бы себя такой же пацан в реальной жизни, если бы, в ней, по какой-то причине имели место подобные обстоятельства.

– Сегодня тихо, – сказал Грач, и сплюнул. – Ветер утих и с болот идут ядовитые испарения. Чувствуешь?

Вадик взглянул на разливающийся в игровом пространстве зеленоватый дымок. Чувствовать его он, разумеется, не мог, но он мог определить его вредоносность по тому, как шкала жизненных сил, пусть едва заметно, но убывала.

– Нужно уходить. Короб ходил к схрону на дальней поляне. Он заметил следы вуорксов. Они пытались добраться до припасов. Теперь они не оставят схрон в покое, пока не разорят его.

– А, если попробовать выследить их и перебить? Можно ведь заработать по десять очков за каждую тварь, – сказал Вадик.

Лицо Грача расплылось в насмешливой улыбке. Шрам пересекавший всю правую щеку придавал улыбающемуся лицу хищное выражение.

– Глупец! Ты, что не знаешь, что вуорксы передвигаются стаями? Те, что приходили к схрону были разведчиками. Они перегрызут нам всем глотки, если начать бой… Нужно уходить. Вы с Маской отправитесь вдоль болот и посмотрите какая там обстановка. А Пчела пойдет к краю леса. Мы с Коробом пока попробуем перетащить из схрона то, что сможем забрать с собой. Встречаемся на этом месте.

Под ногами хлюпала вода. От болота исходили густые испарения. Здесь концентрация ядовитых веществ была больше чем на месте стоянки. Шкала жизненных сил уменьшалась быстрее. Маска был бледен. На лбу выступили капельки пота. Отравленный испарениями воздух отнимал жизненные силы и у него.

– Маска, а что будет с вами, если мы дойдем до Черты? – спросил Вадик. Он не был уверен, что виртуальный герой может знать ответ на подобный вопрос. Но ему все равно было любопытно, что скажет его "игровой" приятель.

Маска раздраженно посмотрел на Вадика.

– До Черты нельзя дойти. Шторм, почему тебе вечно лезут в голову глупые вопросы?

– Ну ведь смысл того что мы делаем состоит в том, чтобы дойти до Черты. То есть до того места, где начинается другой мир. В котором нормальная жизнь и нет этого всего, – Вадик обвел рукой окружающее их пространство. Там не будет постоянных опасностей, тварей, пытающихся убить, нападений банд. Там другая, спокойная, мирная жизнь…

– Это все выдумки. Нет такого места. Везде так же как здесь. Болота, лес, пещеры, река. Не важно. Везде нужно выживать. Никакой Черты нет.

– Тогда зачем набирать очки, повышать уровень, опыт? Ведь все это нужно, чтобы переходить на новые локации и приближаться к Черте. Вы же все время к ней идете. Вы все время стараетесь к ней приблизится. Это же главная задача. Вы сами постоянно об этом говорите, – не унимался Вадик.

Маска смерил товарища сердитым взглядом.

– У тебя появляется лучшая защита, лучшее оружие, более совершенные навыки. И вместе с этим появляются более сильные твари. И ты продолжаешь выживать. Все. Ничего другого не существует. Мы говорим про Черту. Но это означает только одно – жизнь это выживание. Всегда. Черта – это просто мечта, выдумка, которая помогает выживать. Цель, которой невозможно достигнуть. Потому что ее просто придумали. И потому что без нее все теряет смысл..

Чуть в стороне послышался хруст веток.

Маска сделал знак рукой. Оба паренька присели и замерли в ожидании. У Маски в руках уже был наготове дробовик. Вадик вскинул арбалет. Свое последнее достижение, полученное за прохождение миссии в зыбучих песках. На которую он потратил полторы недели, но заветный арбалет был им получен.

Из-за деревьев появился ленглорф. Уродливая голова монстра была утыкана загнутыми костяными отростками. Из оскаленной пасти стекала слюна. Свирепый зверь поводил похожим на пятачок свиньи носом выискивая жертву.

Маска, еще сильнее побледнев, выставил в сторону ладонь, и медленно повернул ее к земле, что означало, что стрелять нужно будет в тот момент, когда ленглорф, перед тем как бросится на них, слегка присядет чтобы оттолкнуться от земли. Вадик поднял вверх большой палец, в подтверждение того, что понял товарища.

У Маски оставалось уже меньше половины шкалы жизненных сил. Вадик надеялся, что они одолеют монстра и восстановят свои силы. Если что-то пойдет не так Маска может погибнуть. Помочь ему Вадик не сможет. Его шкала тоже уже приближается к середине. Если завяжется продолжительный бой жизненных сил останется еще меньше.

«Ну, давай! Давай, тварь! Иди уже сюда!» – стараясь прицелиться как можно точнее, мысленно обратился к монстру Вадик.

В этот момент с одного из деревьев с противным клекотом сорвалась флурия. Гадкое создание, напоминающее птицу, только отвратительную на вид, и имеющую привычку нападать на игроков, норовя клюнуть в голову, или в любые открытые участки тела. Особого вреда эти гадины причинить не способны, но отнять пару единиц жизненных сил могут. А в данном случае, мерзкая тварь ещё и нарушила все планы в отношении ленглорфа. Подлетев к Маске, флурия вцепилась когтями ему в волосы и долбанула клювом в область лба. Ленглорф потревоженный воплем флурии издал трубный звук, захрапел и бросился вперед.

Так как Маска был занят атакующей его флурией, Вадик, оставшись без поддержки напарника, был вынужден в одиночку противостоять такому мощному противнику, как ленглорф.

Первая стрела выпущенная из арбалета прошла по касательной по грубой чешуйчатой шкуре и не причинила вреда монстру. Вторая стрела воткнулась в собравшуюся толстыми складками кожу плеча. Ленглорф взревел и ринулся на ранившего его противника. Хлопья пены, разлетающиеся из пасти чудовища с чмокающим звуком падали на траву. Здоровенные ножищи по колено проваливались в мягкую болотистую почву. Это немного замедлило передвижение ленглорфа. Вадик успел выпустить, одну за другой, еще две стрелы. Ленглорф захрипел и завалился на бок. Глаза остекленели. Из раны под подбородком из которой торчало древко стрелы вытекала черная густая жижа.

– Красавчик, – подходя к Вадику, сказал Маска. Лицо и волосы у него были испачканы кровью. За его спиной на земле валялась флурия со свернутой шеей. Маска не твердо стоял на ногах. Гадина разодрала ему когтями кожу на голове и рассекла лоб ударом клюва. Жизненная шкала была меньше двадцати единиц, приближаясь к критической отметке. Видимо флурия обладала запасом яда. Такие иногда встречались.

– Держись, Маска, – подставляя товарищу плечо, сказал Вадик. Он приложил браслет со счетчиком заработанных очков к браслету приятеля. Жизненная шкала Маски начала расти и спустя несколько секунд дошла до максимума.

– Круто ты его положил, Шторм, – сказал Маска.

– А-то! Засадил по самые помидоры, – не стал изображать излишнюю скромность Вадик. Рот его расплывался до ушей в счастливой улыбке.

– Пойдем. Нужно дойти до края болота. Грач и остальные ждут нас. Неизвестно какая у них там обстановка, – сказал Маска.

Вадик кивнул. Нужно выполнить миссию. Может быть им повезет и они больше никого не встретят на своем пути. Хочется пройти миссию. Они неплохо подняли количество очков на победе над ленглорфом. Обидно будет погибнуть, если что- то пойдёт не так. Хотя, в этом мире никогда ничего нельзя угадать заранее. Каждую секунду может произойти неприятная встреча, или попасться ловушка, или случится нападение членов одной из банд. А может не произойти вообще ничего, особенно, когда нужно позарез заработать очки, и все твари и прочие опасности словно специально прячутся, чтобы не дать возможности это сделать.

ГЛАВА 7

– Пап! Ты можешь дать мне двадцать тысяч? – миленьким голоском пайдевочки спросила Люся, когда семья в полном составе собралась за воскресным обедом. Единственный день, когда у Сергея был выходной и он совершал дневную трапезу вместе со своими домочадцами..

Вадик изображая гримасу крайнего изумления, вытянул лицо, открыл рот, округлил глаза и затряс головой. Всем своим видом показывая, что его сестрица та ещё штучка. Не промах. Запросы ничоси, такие.

Отец отнесся к заданному дочерью вопросу спокойно.

– Могу, – сказал он. – Для чего?

Набрав побольше воздуха, Люся, явно многократно отрепетировав ответ заранее, пояснила:

– Мне нужно оплатить курс обучения. Это очень-очень-очень важно для меня! – добавила она с надеждой глядя на отца.

–Репетитора что ли нужно оплатить? – не понял Сергей. Он взглянул на жену. Надежда развела руками, давая понять, что она и сама удивлена не меньше мужа.

– Люся, детка, у тебя проблемы? С математикой? Что-то серьезное?… Ты ничего не говорила… – обеспокоенно сказала мать.

– Да, нет. С математикой у меня все нормально, ну, более-менее. Просто я ее ненавижу… – на лице девочки читалась досада. То, что точные науки не ее конек было известно всем. Жаль, что нельзя и вправду свалить все на математику. Но врать как-то и стремно. Правда же может и всплыть… Да и не хотелось врать. Придется вдаваться в детали. И ее, как всегда, могут и не понять… Люся вздохнула.

– Мне необходимо пройти курс наставничества. Он мне правда нужен. Очень…

– Чего курс?! – склонив голову на бок Сергей смотрел на дочь как на нечто диковинное и не вполне доступное пониманию.

Люся, как обычно, когда необходимо отстаивать собственные интересы, доказывая важность и необходимость их для ее существования в принципе, задрала нос повыше.

– Ну это такой курс, который помогает научиться делать контент, который стопроцентно будет популярным. Ну всякие приемы, правила, специальная методика… – протараторила Люся.

Вадик издал квакающий звук. Лицо его растягивала улыбка от уха до уха, а тело сотрясалось от с трудом сдерживаемого смеха. Люся метнула на брата злобный взгляд.

– Этот курс разработал очень популярный блогер, у которого почти семьсот тысяч подписчиков. – Эта фраза была произнесена с явным трепетом и благоговением. – И он делится приемами, которые сам использовал, чтобы добиться популярности и они стопроцентно срабатывают.

Вадик снова квакнул.

– Люсь, послушай меня, – сказал отец все так же невозмутимо, спокойным голосом. – Если бы тебе нужен был репетитор по одному из школьных предметов, я бы, без вопросов, его оплатил, потому что учеба это дело важное. Если бы ты сказала, что тебе нужно оплатить курс по рисованию, я бы его тоже оплатил, потому что ты хорошо рисуешь. И мы с мамой были бы рады, что у тебя есть стремление развивать свою способность. Но тратить деньги на какую-то … ерунду, которую придумал какой-то шарлатан-бездельник, выдающий себя за великого гуру, я не собираюсь.

– Папа! Он не шарлатан! Он известный блогер! Популярный! Я же говорю, у него почти семьсот тысяч подписчиков. Это очень много! И он все знает о том как правильно делать и успешно продвигать контент… – возмущённо сказала Люся.

– Люсь! У меня на стройке рабочие, которые целый день вкалывают на тяжелой работе, получают двадцать тысяч за неделю. А ты хочешь потратить не маленькую прямо скажем сумму, на ерунду.

Люся засопела. Скорее всего, денег ей не дадут. Но побороться стоило. А вдруг…

– Ну Вадик же тратит деньги на свою тупую игру! И ты не говоришь ему, что это ерунда! – возмущенно сказала девочка.

Сергей снисходительно улыбнулся.

– Люсь! Вадька пару раз попросил меня закинуть ему по пятьсот рублей. Чувствуешь разницу? И, кстати, трату денег на игру тоже считаю ерундой, не переживай. Но там хотя бы мозги не промывают и не внушают всякую чушь, типа того, что количество подписчиков и популярность – главный смысл жизни.

Люся фыркнула.

– Почему тем у кого другие взгляды, интересы других людей кажутся ерундой?! Это дискриминация! – дрожащим от негодования голосом выкрикнула она.

– Только, давай, еще про психологов и про личность не начинай, – предупредил отец.

Вкочив из-за стола Люся быстро вышла из кухни.

– Шиза, – чуть слышно хмыкнул Вадик.

– Вот чего с этим делать? – спросил Сергей у жены. Надежда в очередной раз развела руками. Она выглядела расстроенной. Вот чего с этим делать она понятия не имела, и сама очень хотела бы знать ответ.

– Повзрослеет. Перерастет это все. Поумнеет, надеюсь… – неуверенно сказала она.

– Ага, поумнеет, – буркнул Сергей. Ну не пороть же четыреадцатилетнюю дочь. И, вообще запретить все вот это, связанное с «новомодным помешательством», тоже не выход.

Захлопнув дверь комнаты Люся заперла замок, отгородившись от чуждого ей мира. Она не хочет никого видеть. Ее семья это люди живущие по принципу навязывания и принуждения. Абьюзеры.

«Тебе денег дали?»

Настя

Нет. Мать разоралась как ненормальная. Я вообще хотела из дома уйти. Хотя бы до вечера. Мать ключи отобрала. Полный кринж…

Тебе дали?

Нет. Тоже самое

Отец как всегда

И мама

Вадик вообще даун

В шоке от них

Лежа на кровати Люся мрачно размышляла о том как жесток мир, в котором решения принимают те, в ком абсолютно отсутствует понимание. Понимание того, что реально важно для других…

Люся предприняла попытку поиска в интернете советов по способам обретения известности и признания, которые предлагались безвозмездно, то есть даром. Подобная информация имелась и в большом количестве. Но все это была какая-то ерунда. Либо данные способы не работали, как уже до этого убедилась на собственном опыте Люся. Либо это была тупая бессмыслица. Типа – повторяем пятнадцать раз в день «Энергия из космоса наполни меня и давай подписчиков роста числа». Ну это уж реально из области психиатрии. Нет, обрести истинное знание, реально дающее ключик к успеху, можно только заплатив. А заплатить она не может. Потому что у нее нет денег.