–32 градуса по Цельсию. Том 2. Лайт и Дженни
Акт XLIII. Белый Кролик и Белый Волк. Ослепленные горем глаза и мягкая улыбка
В самый тёмный час жизни,
Когда руки были по локоть в крови, а от души остались только рваные ошметки,
перед ней появился тот, кто посмотрел ей в ослепленные горем глаза
и улыбнулся тепло и мягко.
На дне этих глаз плескалась такая же скорбь. Даже гораздо глубже.
Родная душа нашлась там, где обычно не ищут. Она сжимала покрытыми царапинами пальцами холодные решётки.
И Рикки боялась, что этот странный человек отпустит их. И уйдёт.
Но ещё больше боялась, что он останется.
Было в нём что-то неправильное. Не связанное со свежими шрамами и хромающей походкой, которой он явился в это мрачное место из ниоткуда.
Возможно, просто само существование этого человека было неправильным. Об этом шутил он сам, с горькой усмешкой, тысячи раз желая перестать существовать. Однако не имея права на подобную роскошь.
Но Рикки со временем нашла настоящий ответ на свой вопрос.
Да. Существование Джэя было неправильным.
Потому что мир подобных людей просто не заслуживает.
Оконченная с отличием школа. Поступление в университет, в который всегда хотела.
После окончания учёбы – работа. Возможно, семья, там уж как сложится.
Сложно заглядывать далеко вперёд, когда хочется жить здесь и сейчас, глядя на мир широко распахнутыми глазами, утопая в любви ко всему и всем, кто тебя окружает.
Дни беззаботной юности катились своим чередом, не принося в душу ряби беспокойства о будущем. Хотя Рикки была абсолютно уверена, что впереди ее ждёт только всё самое лучшее, доброе – в ответ на ее собственную доброту.
Это бы было справедливо.
Но справедливости в этом мире, к сожалению, нет.
Она нашла их, вернувшись домой после занятий. Рикки запомнила на всю жизнь, что ее так задержало – куратор решил провести внеплановое общее собрание, которое в итоге растянулось далеко не на час, как обещалось. Начали с выбора подарков преподавателям к предстоящему празднику, продолжили проблемой курения, окончили тем, что всю группу наказали мытьём полов во всём здании.
Ничего нового в подобном опыте не было. Нервы, конечно, подзакоротило, но под конец работы они с товарищами улизнули из-под носа преподавателей и ещё долго гуляли по улицам. Пока ноги не начали отваливаться от ходьбы, а ужасное событие вдруг не превратилось в прекрасное воспоминание.
На город опустилась мгла. Неуютная, вязкая. Она ещё на входе в подъезд перехватила дыхание, заставив ускорить шаг. Но странное ощущение исчезло, стоило вновь ступить в ореол света.
На лифте на свой этаж.
Звонок в дверь.
И тишина с обратной стороны.
Рикки перебирала возможные варианты, куда родители могли отправиться в подобное время. Она пропустила чей-то день рождения? Или, может быть, просто не услышали?
Бросив бесполезные попытки дозваться домашних, Рикки откопала в сумке ключи с брелоком кролика.
Вставила в замок.
И дверь неожиданно оказалась незапертой.
Брови тревожно нахмурились.
В коридоре не горел свет. Да и вся квартира была погружена во мрак – только старенький круглосуточно горящий ночник привычно его согревал.
Должен был согревать. Как всегда.
Но сейчас подсвечивал чёрную лужу на полу.
Запах металла зацарапал лёгкие. Горло сдавил ужас.
Она боялась включать свет.
Потому что уже знала, что увидит.
Знала. И не верила.
Ступая в темноте, оставляя следом за собой кровавые отпечатки, она дошла до гостиной.
И осела у входа.
Пачкая руки в красном. Душу – в чёрном.
Ее отец работал судьей. И, насколько ещё совсем юная Рикки знала, судил он всех одинаково справедливо, следуя законам, а не личным целям или взяткам.
О последних даже речи не шло – жили они довольно скромно, но ни в чем не нуждаясь.
И именно из-за подобного честного отношения к работе ее отец заработал себе так много врагов. Чем больше преступников посадишь, тем больше раз будешь оглядываться по сторонам на улице.
Потому что рано или поздно эти типы выходят. Если только их не посадили на пожизненное.
Одному из преступников сократили срок за примерное поведение и выпустили раньше.
Сразу после этого он выследил виновника своих многолетних мучений. И вырезал всю его семью.
Если бы Рикки в тот день не задержалась, она бы умерла вместе со всеми. Такая удача могла бы радовать, если бы не расколовшая сердце скорбь. Зачем ей такая жизнь? К чему этот непонятный подарок, если любимых больше никогда не будет рядом?
В чем был не прав ее отец, когда судил преступника по справедливости закона? За совершенное дело нужно платить, причём здесь судья и его семья, если ошибку совершил преступник?
Получается, справедливости в этой жизни нет вовсе.
Мысли, бесконечно крутившиеся в голове, затушили последний огонёк тепла. В душе разразилась морозная вьюга, засыпала снежинками зрение, затуманила мозг.
Искусанные в кровь губы грозились больше никогда не сложиться в улыбку.
Зачем нужна такая жизнь? Зачем?
Но лишь одно остаётся неизменным. Совершив проступок, человек обязан за него платить.
Преступника нашли довольно быстро – совершив новое преступление сразу же после окончания заключения, он даже не пытался скрыться как следует. На этот раз его точно упекут за решётку на остаток его короткого жизненного срока.
Но что это изменит? Вернёт погибших от его руки людей? Будет ли преступник страдать так же, будет ли ему так же больно?
Отец. Мама. Сестра. У Рикки слезы не сходили с глаз от мыслей о них, о том, что они испытали.
Она была пострадавшей. И должна была присутствовать на новом суде.
Вряд ли ей станет легче от вида наручников на руках убийцы.
Удар молотка. Присяжные начинают расходиться.
Рикки уходит вместе со всеми. Уши отдалённо ловят слова соболезнования. Многие знали ее уважаемую семью. Ее саму видели здесь не раз вместе с отцом.
Конечно, всем сложно поверить в произошедшее. То, что совсем ещё юная девчонка осталась круглой сиротой из-за какого-то ублюдка – огромное горе. Но соответствующие органы сделали для Рикки всё, что могли. Следуя справедливости.
Которой на самом деле не существовало. Был только её призрак, воспеваемый приличными людьми. И игнорирующийся остальными.
Рикки хорошо знала здание, так что ей не пришлось следить за передвижениями преступника и сопровождающих его полицейских. Она выждала в коридоре некоторое время, натянула капюшон толстовки на глаза и направилась к камерам временного заключения.
По правилам ее не могли впустить к преступнику, тем более сейчас, сразу после суда.
Но Рикки очень надеялась на свои небольшие привилегии. И надежды ожидаемо оправдались.
Скрип двери. Мужчина в камере на нее даже не отреагировал. Продолжал сидеть с прикрытыми веками, погрузившись в собственные мысли. Или, возможно, спокойно спал.
Сопровождающий полицейский заметил замешательство Рикки, но не торопил ее. Как и многие здесь, он знал девушку с детства, и вон как всё в итоге сложилось. Большое чудо, что Рии всё ещё способна передвигаться на ногах после пережитого шока.
Предаваться соболезнованиям оказалось ошибкой. Полицейский ослабил бдительность и получил удар под дых. Следующим его вырубили.
Он не ожидал от девушки подвоха, надеясь на ее порядочность. Оказалось, зря.
Услышав неестественный шум, преступник наконец слегка приоткрыл щелочки глаз. И посмотрел на Рикки весёлым издевательским взглядом.
– Принцесса здешней обители пожаловала. Ты знаешь, что бывает за нападение на лиц при исполнении? Хочешь присесть рядом со мной и всё как следует обсудить?
Рикки замерла у решёток. Пустой взгляд смотрел сквозь мужчину.
– Из-за твоего отца я прошёл через ад. Возможно, и его дочери стоит пережить то же самое. То, что ты выжила в тот день – счастливое совпадение. Подарок судьбы.
Увлёкшись односторонним разговором, мужчина подался вперёд, стремясь получше разглядеть лицо той, над кем издевается.
Но вместо ожидаемых эмоций столкнулся с морозящим душу льдом.
А ещё на него смотрело дуло пистолета.
Рикки не стала слушать, что ей ещё захотят поведать. Две пули с оглушительным грохотом покинули ствол, пронзив грудь и живот мужчины. Он согнулся пополам от боли, а потом его безвольное тело соскользнуло на пол.
Безразличные глаза Рикки наполнились слезами. В коридоре уже слышался шум – ее поступок не мог остаться незамеченным.
Но своё дело она сделала. Осталась только одна крошечная деталь.
Дрожащая рука подняла пистолет к виску.
Какой же он тяжёлый.
Какой же холодный.
Не даёт пальцам согреться.
Пусть и может принести душе облегчение. И свободу.
Палец ложится на спусковой крючок. Рикки не даёт себе подумать, зажмуривает глаза и…
Ничего не происходит.
Пули абсолютно точно должны были остаться.
Но ничего
не
происходит.
Почему…
– Почему? – складываются губы в слова.
Она пробует снова и снова, но без толку. Машина для убийства сломалась, не наказав убийцу.
Почему?
Почему она должна жить?
Дрожащая рука роняет пистолет.
Дорожки слез на щеках переходят в рыдания.
На новом суде Рикки была уже не свидетелем, а подсудимой. Она легко призналась в своих грехах. И ее упекли за решётку, туда, где должен был сидеть убийца ее семьи.
Эта история оглушительно прогремела на весь город. Но по-настоящему зацепила и интересовала в основном только знакомых Рикки – они пришли на суд и покинули его, не желая больше иметь с ней ничего общего.
Остальные же люди привычно посмотрели занимательный репортаж в новостях, поохали над нелёгкой судьбой способной девушки и ее семьи. И выбросили их из головы. Как и положено. Как было с каждым новым днём после появления следующих свежих новостей.
Так Рикки осталась одна. Честно говоря, ее это мало волновало. От нее самой мало что осталось. Удивительно, как она ещё способна дышать.
Рикки сжалась маленьким комочком в холодном углу камеры и смотрела в одну точку. Когда уставала – засыпала в таком же положении.
Так прошло довольно много времени. А может ничего не прошло и вовсе – Рикки не знала.
Первым разом, когда ее внимание что-то привлекло, был медленный, неровный стук ботинок мимо ее камеры.
Взгляд невольно проводил незнакомца.
Он был без сопровождения. И при этом одет не по форме. Слишком молод для важной шишки, которая могла бы здесь так легко расхаживать. И недостаточно стар, чтобы так сильно хромать.
Подозрительный тип остановился у камеры напротив. Запихнул руки в карманы брюк, посмотрел вглубь, за решётки.
Рикки было доступно только разглядывание спины. Она видела, что несмотря на то, что парень выглядел довольно расслаблено, плечи его были напряжены, будто он готовится к драке.
– Ну, как тебе квартирка, ничего? – донёсся в тишине шёпот.
– Чтоб ты сдох, сукин сын. – отозвался человек из камеры.
– Это я уже слышал. Много раз и не только от тебя. Я конкретный вопрос задал, квартирка-то как? А то планирую тебя здесь оставить. У меня есть куча доказательств твоей причастности ко многим преступлениям. Тебе грозит минимум двадцатка. Так что обустраивайся поудобнее. – с нотками насмешки проговорил незнакомец.
– Когда выйду, лучше не попадайся мне на глаза, – огрызнулись из камеры.
– Когда выйдешь, тебе придётся посоперничать за мою голову. Удачного отпуска.
Парень развернулся и уже собрался отправиться восвояси.
Но скрывающаяся в темноте камеры напротив неприметная фигурка привлекла его внимание. И ноги замерли спустя пару шагов.
– Почему такой крольчонок сидит здесь?
Тон очень мягкий. Совершенно не похож на тот, каким он только что разговаривал с другой заключённой.
Будто ему действительно было интересно.
Безразличные глаза Рикки оглядывают пепел волос. Исполосованное шрамами лицо. Натыкаются на теплую улыбку.
Изъеденное болью сердце сжимается.
Смотреть на такую яркую улыбку тяжело. Ослепляет.
Рикки отводит глаза, не собираясь давать ответ.
– Нет-нет, смотри на меня, – расстояние между неизвестным и решётками сокращается. Пальцы хватаются за прутья, несколько раз дёргают запертую дверцу. Будто оценивая прочность замка. И создавая этим шум, вновь привлекающий внимание Рикки.
Она поднимает взгляд. И натыкается на исполосованные свежими, едва покрывшимися корочками царапинами запястья.
Губы сами складываются в слова.
– Даже крольчонок должен сидеть в тюрьме, если совершил убийство.
Рикки видит на незнакомом лице недоверие. А в глазах… плещется скорбь.
Кажется, только что произошедшую с ней беду поняли без лишних объяснений.
Неизвестный опустился на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с Рикки. И понизил голос до шёпота.
– Через полчаса будет обход. Назови моё имя и получишь свободу. Провести за решёткой много лет – то же самое, что пройти через ад. Со мной, конечно, будет гораздо хуже. Но выбирать только тебе.
Глаза Рикки вновь мечут холодные иглы. Интерес к предложению даже не подумал вспыхнуть – сразу вызвал отторжение.
– Преступник должен сидеть в тюрьме, – коротко ответила она. И отвернулась.
Однако неизвестный и не подумал расстраиваться. Хлопнул себя ладонями по коленям, слегка сжал зубы от боли, поднимаясь на ноги. И звонко постучал пальцами по замку.
– И всё же я подожду у входа.
Сказав так, парень исчез так же внезапно, как и появился.
Рикки не знала, кто он такой, чтобы спокойно расхаживать по тюрьме и даровать свободу каждому встречному. И, пусть парень и был тем, кто проявил к ней искренний интерес, не хотела знать.
Потому что она совершила преступление. А за ним всегда должно идти в паре наказание.
Во время обхода Рикки не обронила и слова.
Так его остаткам души будет спокойнее.
Джэй, как и обещал, ждал Рикки у входа. За отведённые девушке полчаса успел начать капать дождь. Но он не покинул своего поста – стоял, прислонившись к двери машины, и поглядывал на циферблат часов, совсем не боясь промокнуть. Спрячься Джэй в машине, и они с девушкой могут случайно разминуться.
Однако ни спустя сорок минут, ни через час она так и не появилась.
– Преступник должен сидеть в тюрьме, – повторил Джэй слова Рикки с улыбкой. – Такая честная.
Ему это понравилось.
И ему это определённо надо. Причём в срочном порядке.
В кабинете начальника тюрьмы витали клубы дыма. Джэй заскрипел дверью и отмахнулся от них, получив со стороны рабочего стола "Я занят".
Его даже взглядом не удостоили. Но он совершенно не обиделся – проскользнул в кабинет и развалился в кресле напротив "большой шишки".
Тогда на него наконец соизволили обратить внимание. И уже собрались разразиться громкой тирадой. Но заметили, что это всего лишь он, Джэй.
Извечная головная боль.
– Что, ещё не сдох? – недовольно отзываются, снова углубившись в работу.
– Конечно! Всем назло! – сладко улыбается Джэй.
Пододвигает кресло поближе к столу. И старается поймать глаза напротив, но шанса не дают – знают этот его трюк хитрого вымогательства.
– Есть одна девочка… – в конце концов всё равно начинает Джэй.
– Ты уже забирал отсюда девочку. И она подмешала тебе яд в чай, – глаз всё ещё не поднимают.
– Я вернул девочку с праздничным бантиком верёвки вокруг запястий.
– Что я могу сделать, если она сама не хочет идти с тобой?
– Выгони ее! Скажи, что будешь взимать квартплату за проживание в камере! Придумай что-нибудь, ты же здесь главный!
Джэй отбирает из рук "большой шишки" документы, наконец устанавливая зрительный контакт. Кладёт их на стол.
Друг тяжело вздыхает. Знает, что не отвяжется от него.
– Ты посмотри, – Джэй демонстрирует ему свою израненную руку. – Разве меня можно уже чем-то удивить?
Оппонент уже почти сдался, Джэй видел. Однако аргументы у него всё ещё были припасены – об этом свидетельствовала протянутая папка.
– А ты посмотри в ее досье. Психиатр сказал, что она склонна к самоубийству. Оно тебе надо?
Джэй пожал плечами. Пошуршал листами, проглядывая информацию.
– При бережном обращении всё должно наладиться. О. Незаконченное юридическое. Преподаватели хвалили. Остановимся на этом моменте ее жизни и проигнорируем остальное.
– Ты всегда стараешься видеть в людях только хорошее. Что ты получил за свою доброту?
Папка недовольно захлопывается. Но не возвращается – оставит себе для подробного изучения.
– Она не виновата, что ее жизнь сложилась именно так. Да, она убила человека и это, безусловно, плохо. Но этот человек убил всю ее семью. Сложно сказать, кто в итоге неправ.
Джэй ненадолго прервался, обдумывая свои следующие слова.
– Наверное, будь на мне меньше ответственности, я бы добровольно сел в тюрьму. Мы с тобой тоже убийцы, но расхаживаем на свободе. Это тоже по-своему несправедливо. Однако такую роскошь, как справедливость, позволить себе мы не можем.
На это возразить его другу было нечего. Потому ему только и оставалось, что возмущённо пробубнеть:
– Сдалась она тебе.
– Конечно. Место правой руки ведь как всегда пустует.
Джэй уже видел, что победил, потому засобирался уходить. Знал, что его появление здесь не жалуют. Пусть они и хорошие друзья, но проблем от Джэя не оберешься.
– Тогда жду ее вещи. И мы пошли, – бросил он напоследок и, не прощаясь, выскользнул в коридор.
Вещей девушки по имени Рикки Браун в тюрьме, как и полагается, хранилось совсем немного. Только одежда, телефон и ключи.
На последних был прицеплен брелок с кроликом.
Покрутив их в руках так и эдак, Джэй тяжело вздохнул.
Крольчонок. Угораздило же.
И ее так вляпаться. И Джэя оказаться у ее камеры.
Но, возможно, из этого что-то да выйдет.
– Сорок шестая, на выход!
Рикки уже успела задремать, потому, когда назвали ее номер, среагировала не сразу. А лишь когда дверь камеры отворили.
Она не знала точной причины, почему ее вызвали. Вроде бы для свиданий не время, да и вряд ли остались люди, желающие ее навестить. Так в чем же проблема?
На запястьях защелкнулись наручники. И она пошла вслед за провожатыми, перебирая в голове все возможное.
Может быть, проблема в разговоре с тем странным парнем? Не стоило заводить диалог. Вряд ли ему было разрешено бродить здесь. Теперь вот, возможно, на допрос. А что было бы, прими Рикки предложение?
Цепочку мыслей прервала остановившаяся процессия.
– Забирай и вали отсюда! – проскрипел сквозь зубы шедший впереди провожатый.
Ключи от наручников со звоном перебросили в чужие ладони. И отошли на шаг, открывая Рикки вид на человека, который болтал с ней у решёток.
Джэй кивнул своему другу, поднёс ладонь к виску, отдавая честь. В ответ на это только фыркнули.
Начальник тюрьмы поправил свою фуражку и, махнув своим подчинённым, удалился.
– Девочка! Если он вдруг захочет тебя вернуть, лучше найди способ посадить его самого! Он меня уже достал! – донеслось со стороны коридора явно адресованное Рикки.
– Я тоже тебя люблю, Дэн! – обиженно послал ему Джэй. – Гадюка ты такая, я к тебе со всей своей гнилой душой, а ты!…
Тяжёлый вздох, чтобы немного успокоиться. Улыбка всё равно наползает на губы. Его старый товарищ всегда был таким сварливым. Может и хорошо, что он не меняется.
Рикки перед ним находилась в полной растерянности. Смотрела на Джэя расширившимися от ужаса глазами.
Скованные наручниками запястья ударяют Джэю по сердцу. Ужас какой.
Он наклоняется, отпирает их и, спрятав в кармане вместе с ключом, приобнимает девушку за плечи и ведёт в сторону выхода.
На улице бушует непогода. Которую по прогнозу не передавали. В этом холодном городе, носившем кличку "Фриз", всегда было так – всегда он был неласков, как не пытайся в нём ужиться.
Джэю Фриз не был родным. Но стал, потому что он сам так пожелал. Хотя это и не меняло его мнения, что этот город – та ещё заноза.
По скользким от ливня ступеням вниз.
Рикки наконец осознала всю подозрительность ситуации и попробовала дернуться. Но вырваться не вышло. Хватка на плечах была стальной.
– Прости, но теперь твоя тюрьма – это я. – разорвал шум ливня тихий голос.
Прозвучавший для Рикки громом. И сбежавший по телу мурашками.
Двери машины хлопнули.
Но заводить её незнакомец не спешил.
– Я жду вопросов, – как бы между прочим вставил он, глядя не на Рикки, а на здание тюрьмы.
– Да. Играть в молчанку действительно глупо. – признала Рикки.
Она растерла замёрзшие запястья и бросила на парня нервный взгляд.
– Кто ты?
– Я? Джэй Мерфи, – непринужденное пожатие плечами. – глава Снежной Стаи, группировки мерзких типов Фриза, творящей беспредел. Мы специализируемся на особенно крупных преступлениях – чем зловреднее, тем лучше. Нас интересует только денежная выгода А ещё мы любим, когда люди страдают.
Рикки от услышанного прошиб холодный пот. Дрожащие пальцы вцепились в обивку сидения. Паника грозилась захлестнуть с головой.
Но собеседник вдруг улыбнулся, полностью меняя прежний настрой.
– Такова легенда, которой мы придерживаемся, – добавил Джэй. – На самом деле у нас совсем другое предназначение – быть преступниками, чтобы бороться с преступностью.
Рикки ему не верила.
Этот парень мог быть кем угодно.
Пока мозг в отчаянии пытался отыскать возможные пути побега, губы прошептали:
– И зачем тебе понадобилась я?
Джэй усмехнулся. Испуганный тон Крольчонка вызывал жалость и умиление.
Он завёл машину и плавно направил её в общий поток. Только тогда, не отвлекаясь от дороги, Джэй ответил:
– Мне нужна правая рука.
Несмотря на испуг, Рикки шутливо приподняла бровь и обвела нового знакомого изучающим взглядом. Джэй был прекрасно сложен, физическая форма тоже явно выше среднего. Если такому типу нужна правая рука, то какую работу она должна выполнять, если не физическую? Это обескураживало.
– А может, лучше нога?
Только выдав ответ, Рикки осознала, что шутка вышла обидной, и испугалась, что задела ею Джэя. Пусть это и результат нервозности, не стоит вот так распускать язык.
– Ну, нога бы тоже не помешала, – однако вполне себе согласился Джэй. – Буду рад, если захочешь подставить плечо. Но всё зависит от тебя. Если ты сама не захочешь делать что-то, я не смогу тебя заставить.
– Кажется, грубой силой можно заставить сделать что угодно, – Рикки не могла вот просто так взять и поверить в искренность человека, с которым они познакомились самое большее три часа назад.
– Можно, – Джэй согласно кивнул. Бросил короткий взгляд на Рикки. – И грош цена тогда будет доверию между нами. Грубой силой можно подчинить, но нельзя к себе привязать – стоит вспыхнуть пожару опасности, узел верёвки просто сгорит. Как и виновник истязаний пожнет плоды – будет медленно гореть, пока прежняя жертва – поддавать в огонëк жару. Масла там. Бензина. Любые действия имеют последствия.
Его слова заставили Рикки глубоко задуматься. Да и Джэй ненадолго поубавил свою разговорчивость. Сам перетасовывал сказанное. Не было ли оно слишком откровенным для первого знакомства? В любом случае слова обратно не вернешь.
Спустя примерно полчаса машина притормозила у неприметного серого здания. Рикки едва успела начать считать, сколько же в нём этажей, но Джэй постучал пальцами по рулю, привлекая ее внимание.
– Ты должна понимать, что разница между нами и преступниками очень мала. Многие переступают разделяющую нас тонкую черту. И получают за это наказание. Потому наша группировка пока что всего лишь маленькая шайка, в которой доверять следует не всем. Я не знаю, сколько среди нас предателей. Нужно быть осторожными.
– Может, я просто вернусь в тюрьму? Честно говоря, предложение не очень нравится. – сделала попытку Рикки.
Джэй на это заулыбался. Да так широко, что улыбка затерялась в ямочках на щеках.
– Нет-нет, выбора я тебе не давал. А рассказываю всё это потому, что ты должна быть готова к трудностям.
Он стянул пиджак, демонстрируя подкачанные руки. И наплечные кобуры, которые снял и протянул Рикки.
– И да, прости. Я эгоист. Жизнь рядом со мной сахаром не будет, золотых гор не обещаю. Но в тюрьме сидеть тоже не вариант. Потратишь время впустую, хотя вместо этого можешь заняться чем-то полезным.
Джэй не стал ждать, когда Рикки наконец примет решение, потому вручил их прямо в руки. Которые дрожали. И били по сердцу.
Но так будет лучше. Правда будет.
Пусть он, Джэй, и эгоист.
– Добро пожаловать в Снежную Стаю. На территорию гончих снежного королевства, Фриза. Неизвестно, привезём ли мы в него лекарство или добьём, заразив чумой, но попытаться всё же стоит. На территории Стаи лучше сразу объяснить наши нынешние роли, чтобы остальные поняли…
Джэй прервался, услышав щелчок предохранителя.
Сохранявшаяся на губах улыбка приобрела горьковатый оттенок.
Перед глазами промелькнула вспышка. Морозная. Снежная.
Смерть дышала в спину. В который уже раз?
Джэй медленно обернулся. Спокойно посмотрел на глядящее в его сторону дуло пистолета. Рикки, руки которой едва выдерживали его вес.
Не из-за недостатка физической силы. Душевной.
– Чтобы вернуться в тюрьму, мне нужно убить тебя? – звучит очень ожидаемо.
Джэй вздыхает. Делает твердый шаг в ее направлении. Второй – хромающий.
– Во-первых, – улыбка становится сладкой, – Это место, пусть и паршивое, но теперь твой дом. И дома нужно вести себя нормально.
Джэй подходит вплотную. Дуло пистолета утыкается в грудь.
Пальцы Рикки на спусковом крючке напрягаются.
– Во-вторых, я не верю, что ты хочешь меня убивать. В третьих…
Джэй легко вырвал пистолет из ее рук.
– Если ты попытаешься, то у тебя не получится.
Джэй покрутил пистолет в руках. И сунул обратно Рикки рукояткой вперёд.
Рикки не спешила принимать его обратно. Потому Джэй поубавил вокруг себя убийственную ауру. И сам вложил пистолет в ее ладонь, загибая на рукоятке палец за пальцем.
Поймал пустой взгляд Рикки своим. Очень серьёзным. Но нежным.
– С собой бы тоже ничего делать не рекомендовал. Твои родители бы расстроились.
Сказав так, Джэй похлопал Рикки по спине, подгоняя идти вперёд себя.
У Рикки от взгляда Джэя появилось ощущение, будто он действительно за нее переживает.
За незнакомую девчонку-убийцу, которую собирается использовать в своих целях.
Почему?
Какой Джэю от этого прок?
Рикки бы, наверное, хотела узнать. Зачем превратившаяся в ад жизнь подкинула ей ещё и демона.
Акт XLIV. Белый Кролик в Снежной Стае. Белый Волк, бегущий по призрачным следам
– Прости, здесь не прибрано. Я не думал, что найду нового человека так скоро. А предыдущая владелеца комнаты была законченной неряхой.
Джэй сгреб в охапку смятые одеяло и простыни, на ходу прихватил несколько немытых чашек. Исчез на мгновение, за которое Рикки с презрением и крайним смущением обнаружила на стене несколько плакатов с голыми парочками. Изображающими явно не плоды высокого искусства.
Стыдоба какая! Нужно быть тем ещё индивидуумом, чтобы такое повесить!
От заливания лица краской Рикки отвлёк грохот. Судя по всему, Джэй не стал утруждать себя мытьëм и стиркой, а просто бросил всё в ближайшую урну.
И быстро вернулся. Насколько смог, больная нога "мешалась под ногами".
Присаживаясь на корточки, он сцепил зубы от боли. И выгреб из-под рабочего стола кучу мусора. Бросил короткий взгляд на Рикки, с шумом сдирающей безобразные картинки.
– Правильно. Туда их. Мне они тоже не по душе, рад, что ты не захотела ставить.
– Бесстыдство, – сердито бросила Рикки. – И как ты вообще позволил подобное?
Скомканные плакаты полетели в мусорный пакет.
– Золотце, пока человек мне полезен, я до последнего буду видеть в нём только хорошее. У предыдущей моей помощницы не было ни грамма стыда. Как оказалось, картинками всё не ограничивалось. Стоило мне отвернуться, и она творила беспредел. Блуд. Воровство. И в конце концов чуть меня не убила. Хотя когда-то она была чудесной девушкой. Занималась балетом.
Джэй прервался. Отвлёкся на целую коллекцию склянок. Внутри которых явно хранились яды.
Волосы на голове едва не встали дыбом.
А его "подруга", видимо, очень хотела от него избавиться. Не ясно только, почему всё же выбрала прирезать, а не отравить. С первым вариантом шансов у нее было меньше.
Со вторым – гораздо больше. Многие яды, если не обнаружить вовремя, действуют очень быстро, Джэй бы даже не заметил, как перешёл чёрту, отделяющую их мир и потусторонний.
Так почему же она не выбрала отравить Джэя?
Такая глупая? Или…
Джэя посетила неприятная догадка. Он опустил взгляд на свою исполосованную царапинами руку.
В любом случае времени прошло порядочно, а он всё ещё в порядке. Да и некогда сейчас об этом думать – есть дела поважнее.
Со звоном разбитого стекла "коллекция" отправилась к прочему мусору.
Завязав свои ещё не успевшие зародиться переживания в пакет, Джэй отряхнул руки от пыли.
– Перебери вещи. Приглянется что, оставь себе. Найдешь что-то опасное – сообщи мне. Составь список того, что тебе нужно, я куплю вечером. А сейчас у меня дела, встретимся позже.
– Если у тебя дела, разве я, как правая рука, не должна находиться подле тебя? Я же вступила в должность. – поинтересовалась Рикки.
Джэй окинул ее взглядом.
– И помереть на первой миссии? Мне такого счастья не надо. Как и тебе. Ты же ничерта не умеешь.
– Тогда зачем они мне? – указала Рикки на пистолеты. – Для проверки, насколько быстро захочу пришить тебя или себя?
– Для защиты, – дал Джэй ответ. – Я уже говорил, что это место паршивое. Пока что будь начеку. А на должность правой руки ты стажируешься. Всему свое время.
Внезапно к горлу Джэя подкатил ком, и он закашлялся.
Рикки забеспокоилась. Очень ей не понравился глухой звук, с каким вырывался воздух из чужих лёгких.
– Ты болеешь? – спросила она. Хотя это и так было очевидно.
Но Джэй отмахнулся.
– Не то чтобы совсем. Ладно, бывай. Позову, если будешь нужна. А так делай что хочешь. Только про безопасность не забывай.
Джэй ушел, незаметно вытирая с ладони кровавые разводы.
Когда дверь захлопнулась, Рикки обнаружила на прикроватной тумбочке свой старый телефон. И ключи с брелоком-кроликом.
Всё же волнение так просто выбросить не удалось. Стоило Джэю остаться наедине с собой, оно поползло по телу мурашками.
По пути к машине Джэй все смотрел на свои свежие шрамы. Правда ли его отравили во время ранения, или это он просто снова барахлит?
Джэй перебрал в голове названия ядов на наклейках. Насколько он помнил, ни один из тех, что он увидел в запасах своей бывшей подчинённой, не был настолько замедленного действия. Но это не исключает, что девушка могла намешать что-то среднее, до этого не известное науке. Не подчиненная была, а сплошная головная боль. Вот Рикки – другое дело: захотела пристрелить и сразу об этом объявила. Честная!
В общем, Джэй поохал внутренне, пообижался на них обеих, пока открывал дверь. "Забил" на первую, простил вторую, заводя двигатель. Глубоко задумался, как связан этот случай отравления с предыдущим и связан ли вообще. Заодно понадеялся, что ему всё же показалось.
В больничку бы, провериться. Но у Джэя выезд. На него нельзя опаздывать.
Решив всё же остановить выбор на втором, Джэй снова выбросил свои опасения.
Если ему суждено еще пожить – так и будет. Если нет, и он вдруг помрëт – тоже не страшно.
Жизнь он, Джэй, прожил короткую, но событий в ней хватит на десятерых зрелых парней. Сколько ему жить? Может, уже и достаточно.
Машину Джэй оставил у старых гаражей, среди ржавых развалюх со спущенными колёсами и дырками вместо фар.
Хорошенько приложился рукояткой пистолета к лобовому стеклу, оставляя сетку трещин. Ударом тяжёлого ботинка "ослепил" машине один "глаз". Посмотрел на себя в зеркало заднего вида.
С волос капает непрекращающийся дождь. Всё лицо в шрамах. Он весь – один сплошной шрам.
Но что уж тут поделаешь.
Удар кулака – и к порезам от ножа прибавляются впившиеся осколки.
Так машина не будет слишком выделяться. А ещё боль очень хорошо отрезвила, сделала его собранным и готовым порвать всех на клочки.
Снимается предохранитель. Переулки под его ногами путаются в клубок, распутать который способен только он сам.
Джэй успевает к началу штурма – минута в минуту. Выпущенная из ствола пуля с ювелирной точностью оцарапывает висок стоящему на входе в заведение охраннику. Предупреждающе. С улыбкой Джэя вприкуску.
Джэй с плетущейся по пятам командой состайников проходит вглубь сквозь обрамлённые неоном двери.
Внутри шумит музыка. Тела заходятся в безумных танцах. Бармены за стойками подмешивают что-то в стаканы, пока посетители не видят. Или если их специально об этом просили.
Людям хорошо. И плохо. Здесь они могут познать жизнь и потоптаться на краю смерти. А большинство и вовсе умереть.
Потому что если бы в этом месте подмешивали наркотики, всё было бы гораздо проще. Но Джэй был убеждён, что это не так. Кто-то определённо решил провернуть здесь свои чёрные дела под видом простого и всем понятного.
Вот только было всё неправильно. В телах умерших находили запрещённые вещества, но кое-кто решил как следует покопаться в этом деле и обнаружил, что причиной смерти стали вовсе не они. А нечто другое, что объяснить так просто уже не получилось.
Было похоже, что на людях ставили эксперименты. А запрещенкой прикрывались.
Однако бедолагам, которых удавалось найти, ещё повезло.
Чаще всего тел пропавших не находили вовсе.
Первый выстрел внутри стен – в бутылку с непонятным веществом под наклейкой дешевого виски. Второй – в предплечье ублюдку, зазывающему народ в комнаты для сомнительных развлечений. Третий – в аппаратуру. Безвкусная музыка замолкает, погружая помещение в гробовую тишину.
– Снежная Стая прибыла, – провозглашает Джэй. – Всех брать живыми.
Стоило гражданским увидеть оружие, они ударились в панику. Поднялся крик, гвалт. Люди ринулись к выходам. Причастные же к безобразию переглянулись. И тоже повытаскивали припрятанное оружие.
Бросаться наутёк они, как видно, не спешили.
Началась перестрелка. Только в отличие от прибывшей команды волков, злоумышленники, стреляя, метили не только в своего врага, но и в невинных людей. Они специально выкашивали как можно больше свидетелей.
Осознав, что они задумали, Стая сменила построение, загоняя противника в угол. Те отстреливались, до последнего унося жизни. А потом вдруг перестали отбиваться. И каждый преступник пустил себе в голову по пуле.
Кроме одного. Видимо, он не рассчитал количество патронов. Вот и остался один на один с бешеными волками.
– Какого черта вы здесь устроили? – рык Джэя смешивал в себе отвращение, злость и горечь. – Зачем это всё?! Отвечай!
– Ты никогда не сможешь нас понять, глава Снежной Стаи, – спокойно улыбнулись ему. – Моралистам вроде тебя и объяснять бессмысленно. Но в будущем ты можешь стать помехой.
– Что?… – прищурился Джэй.
И вдруг услышал в тишине тихий щелчок.
Звук кнопки детонатора.
– Отступаем! Ноги в руки и бегом отсюда! – закричал он.
Подхватил за шиворот двух замешкавшихся бойцов из своего отряда и потащил как можно быстрее и дальше из этого чертового здания.
Вслед ему издевательски смеялись. Но смех поглотил оглушительный взрыв.
Как бы быстро они ни бежали, Джэя и его товарищей зацепила ударная волна. Они покатились по земле.
Джэй потерял сознание.
Когда очнулся, перед расплывающимся зрением, там, где совсем недавно было здание ночного клуба, полыхали языки пламени.
Вдалеке слышались сирены.
Всё тело накрыла боль, будто его по составляющим разобрали.
Джэй огляделся вокруг в поисках своих товарищей.
Выжили не все.
Как было раньше. Так происходит и сейчас.
Война закончилась. Но продолжается в мирное время.
Кроме этого ещё кое-что остаётся неизменным. Близкие Джэю люди умирают на его глазах.
Он хотел это прекратить. Желал всем сердцем.
Взвалил на свои плечи ответственность. Явно слишком огромную и неподъемную.
И упрямо продолжал жить.
Пусть в груди от постоянных невзгод вместо сердца осталась лишь дыра.
Акт XLV. Слишком добрый Белый Кролик и Белый Волк, что ничего не может с собой поделать
Джэй прижимал к ране на щеке платок.
Смотрел на последствия переполоха, смешавшись с толпой, как пострадавший.
В клубе было слишком темно, потому стоило спрятать оружие, и никто не признал ни в нём, ни в его товарищах членов Стаи. Только когда шум немного уляжется, возможно, кто-то и обратит внимание, что они здесь лишние. Но к тому моменту Стая уже исчезнет. Скроется в Логове до следующего рассвета.
Джэй наблюдал за тем, как первая карета скорой помощи с мигалками и рёвом отъезжает от места происшествия, увозя пострадавших. Следующая заберёт тела погибших.
Ушедшим товарищам Джэй приходился единственным родным человеком. Так что позже он явится за ними, чтобы провести достойные похороны.
Не останавливающаяся кровь. Холодный бордюр.
Растущая внутри темнота.
Рядом с ним присаживается тонкая фигура. Это Чарли, самый старший в Стае. Повидавший ещё больше невзгод, чем Джэй. У него разорван рукав, и из-под него проглядывают белые бинты перевязанной раны.
Чарли закуривает. Долго молчит, просто находясь рядом с ним молчаливой поддержкой.
– Не кори себя.
Слова звучат тихо в кутерьме спасательных служб и репортёров. Но Джэй слышит. И улыбается.
– Всё произошло слишком быстро. Какое там оценивание ситуации или переговоры, они заранее собирались умереть. Враг подозревал, что мы придём. Не думаю, что на этот раз кто-то из вас слил информацию. Просто о Снежной Стае узнает всё больше людей. Это и хорошо. И плохо.
– Джэй. Тебе больно. Я же не слепой.
– Конечно. Знакомая картина. Джэй и куча трупов. Как на это не реагировать?
– Никак. На войне как на войне – одни умирают, другие выживают. Главное, что ушли не все. И ты тоже жив. Вспомни, за что держишься в этом мире. И тебе станет чуть легче.
Разговор шёл в очень спокойной манере. Не было ни слез. Ни крика. Только изнутри жрало, обгладывало кости и скрючивало.
Но Джэй вдруг вспомнил о том, что его дома ждёт Крольчонок. Маленький такой, белый.
Дыра в груди немного затянулась.
Джэй обещал Рикки, что вечером поможет с заселением. А время уже скоро скатится к ночи.
Обещания лучше не нарушать. Это подорвёт их отношения уже на начальном этапе. Меньше всего Джэю хотелось ее обманывать.
– Мне нужно ехать. Если вдруг будут проблемы, звони. – оставляет Джэй Чарли. Отряхивается от пыли и направляется в переплетение переулков.
К своей "на всякий случай" покалеченной машине. Внешне так похожей на его внутреннее состояние.
В комнате Рикки горел свет. Так странно было знать, что в ней теперь живёт другая девушка. В отличие от предыдущей, Рикки наверняка не попытается его сожрать, если вдруг он невзначай нагрянет.
Но Джэй на всякий случай постучал. Услышал, как за дверью на пол упало что-то тяжёлое.
"Книга" – определил Джэй по звуку – "уроненная от неожиданности".
За ней тихие шаги в сторону двери. Другой бы не услышал. Но Джэй слышал хорошо просто потому что привык выслеживать и выслушивать, это была его работа.
Потому он сказал:
– Это всего лишь я. Предохранитель можешь не снимать.
Рикки как раз подобралась к двери и вытащила пистолет. Но от требования Джэя чуть его не выронила. У него что, камера, через которую он следит за ней?
Рикки вернула пистолет на место. С испуганными глазами открыла Джэю закрытую на защёлку дверь.
Когда свет залил коридорную тьму, и Рикки разглядела Джэя, на ее лице отразился ужас.
Джэй сделал вид, будто ничего не заметил, сложил руки на груди и прислонился плечом к дверному косяку. Оглядел комнату.
Стало на порядок чище и опрятнее. На тумбочке сверкают кастеты и пачка патронов. Видимо, Рикки нашла "опасное" и действительно, как хорошая девочка, собиралась отдать всё Джэю.
Слишком доверчивая.
Да, Джэй хотел, чтобы его требования выполнялись безукоризненно. Но всё равно подобная покладистость его беспокоила. Такого он ещё не встречал.
– Где там твой список? – поинтересовался Джэй, будто всё нормально.
По виду Рикки он понял, что та даже не сразу вспомнила, о каком списке идёт речь. А когда до нее дошло, она помотала головой. И указала на свою щеку.
– У тебя кровь. И сам ты весь пожëванный. Может, ну его?
– Сказал сегодня, значит сегодня. – отрезал Джэй.
– Ты себя видел? Тебе бы в больничку, – отозвалась на это Рикки.
Брови Чана удивлённо подпрыгнули. Матерь божья, это что такое? Ещё суток не прошло со знакомства, а им уже пытаются командовать. Джэй взял обратно свои мысли о покладистости Рикки.
– Я жду список. – улыбнулся он как можно ласковее.
– Вот будешь в порядке и будет у тебя список, – Рикки сама не заметила, как спародировала его жест сложенных рук.
– Кто тут чья правая рука, я не понял? – возмущению Джэя не было предела
– Правая рука заботится о боссе. Это я и делаю.
– Я – в порядке. А ты – стажёр. Не нужно так стараться.
– Да что ты говоришь? Тогда, раз я всего лишь стажёр, тебе тоже нет смысла обо мне так заботиться. Списка не будет. – и Рикки тоже теперь улыбалась.
Джэй закатил глаза.
Подумать только
Насколько они оказались похожи в своём упрямстве.
– Хочешь нянькаться, отправляйся со мной.
Джэй развернулся и пошёл к машине. Он знал, что Рикки пойдет следом. Ее поведёт упрямство.
И Рикки действительно пошла.
Странно, но раздражения от произошедшего Джэй не испытывал.
А чёрная дыра в сердце перестала кровоточить.
– Что случилось с машиной? – тем временем ужаснулась Рикки, заставляя Джэя вынырнуть из мыслей.
– Я сам это сделал. Для задания. Завтра всё исправлю.
Рикки озадаченно села на переднее сидение.
– У тебя хотя бы аптечка есть? Шрам останется.
– Он так и так останется, – разочарованно протянул Джэй. Однако указывая на бардачок. – На всякий случай, всё всегда там. Сейчас не суетись.
Рикки Джэя откровенно не понимала. Но решила не провоцировать. До поры до времени.
Терпения хватило буквально до первого поворота.
– Что за работа требует бить машины?
– Маскировка, чтобы не платить за стоянку, – соврал Джэй, и глазом не моргнув.
– Ты держишь организацию, но не можешь оплатить стоянку?
– Конечно. На самом деле я очень беден. А здание досталось от богатого дядюшки, как и вся прислуга.
– Так я и поверила, – фыркнула Рикки.
Джэй пожал плечами.
– Доля правды в моих шутках имеется. Поищи, может найдешь.
– Джэй. – голос Рикки звучит твёрдо. – Что случилось?
Джэй замолчал. Надолго.
– Обычный рабочий день. Тебе не о чем беспокоиться.
Это ему, Джэю, предстоит перебирать слова того странного типа, что он может стать в будущем помехой. Ковыряться в них до тех пор, пока не найдёт подсказку. Кому и чем он так сильно может помешать. Кто может этого бояться. И почему.
Нужные вещи куплены. Нога как обычно прихрамывает. Только кости ноют чуть сильнее, да от усталости слипаются глаза.
Рядом с Рикки ему спокойнее. Вот он и раскис.
Обратно Джэй вёз их молча. Радуясь, что ему есть к кому возвращаться.
Рикки же то и дело бросала на Джэя обеспокоенные взгляды.
И… поняла, что действительно волновалась понапрасну. Джэй вернулся в машину с пакетами уже спустя десяток минут. И с одной стороны Рикки с украдкой на него поглядывала, а с другой надеялась, что Джэю в ответ не видно ее покрасневшие от стыда щеки.
Когда Джэй оставил ее одну на весь остаток дня, на нее обрушилась реальность происходящего. Джэй не запер дверь на ключ, но при этом чётко дал понять, что сбежать не выйдет – найдет. Только они оба потратят время и нервы. Рикки в ожидании его возвращения вся извелась от незнания, что тот потребует делать. А Джэй вернулся таким. И однажды вообще может не постучаться к ней.
Пусть они едва знакомы, Рикки бы не хотела его гибели.
Девушка объясняла свои эмоции тем, что у нее слишком доброе сердце. И слишком много желания разобраться, как быть Джэю полезной, раз на нее возложили надежды.
Как удивительно. Всего за полдня из абсолютного незнакомца Джэй превратился для Рикки в того, за кого она переживает.
Ей не нравилось видеть его раненым.
Она не хотела бы, чтобы Джэю было больно.
Джэй наблюдал за Рикки краем глаза.
На усталом лице мелькнула улыбка.
Очаровательный заботливый крольчонок.
Внутренне Джэй радовался, что принял решение забрать ее с собой.
Так будет лучше.
Лучше – уже сейчас.
По крайней мере он уже не видит перед собой ту убитую горем девушку, на которую случайно упал его взгляд.
Джэй понимал, что если он начал поддаваться сантиментам, значит пора бы капельку сбавить обороты. Но ничего не мог с собой поделать.
Рикки была очень милой.
Акт XLVI. "– Она уже занята". Кошмар длиною в жизнь
Рикки и Джэй сидели совсем рядом. Уплетали бургеры, купленные в автомате холла штаба Снежной Стаи. На удивление абсолютно одинаковые. Джэй мог бы снова повозмущаться – в прошлый раз их взаимное упрямство, теперь это. Но сил почти не осталось, потому он только надул набитые булочкой щеки на пожелание приятного аппетита. Пусть Рикки гадает, чем он недоволен. Будет ей домашнее задание.
Джэй спешил покончить с едой побыстрее. Рикки же не только "сломалась" из-за его замашек. Она еще попутно разглядывала помещение и снующих туда-сюда людей. Видимо, своих новых товарищей. Которые, кажется, были больше удивлены ей, чем счастливы.
Кто-то из ребят здоровался с Джэем и кивал Рикки. Другие же только кидали в их сторону косые взгляды.
Заметив, что они привлекают нездоровое внимание, Джэй доел свой ужин в два укуса. Хлопнул себя по коленям.
– Рикки. Ты ну очень хотела поработать. Настало твоё время! – провозгласил он.
И, не дождавшись, пока Рикки словит несколько инфарктов подряд, потащил ее следом за собой за шкирку. Той только и оставалось, что высвободиться из его хватки, чтобы не выглядеть совсем глупо, и поплестись самостоятельно.
По углам послышались смешки. И перешептывания. Рикки водила глазами по сторонам, натыкалась на вежливые улыбки. Сквозившие фальшью настолько, что даже она, новееькая в этих стенах, без труда ее распознала.
Джэй легонько коснулся ее руки, привлекая внимание. Установил с Рикки зрительный контакт и ободряюще улыбнулся.
– Ничего, прорвемся.
Сказал он это так тихо, что Рикки пришлось почти читать по губам. Но даже такие простые, эти слова прибавили ей уверенности.
Они уже приблизились к лестнице, когда раздался звонкий вскрик:
– Джэй, ты где такого крольчонка нашел?
Один из шептавшихся по углам парней поравнялся с их процессией и словно старый приятель закинул Рикки руку на плечи.
Рикки от внезапной близости даже смутиться не успела, а Джэй уже скинул с нее чужую руку. И приобнял уже своей, отодвигая подальше от подозрительного типа.
– Двигался по маршруту "Судьба" и наткнулся на местечко под названием "Счастье", – улыбнулся Джэй. Глаза превратились в узкие угрожающие щелочки. – Она уже занята.
И не успели на его заявление отвалиться сразу две челюсти – незадачливого ухажёра и Рикки – Джэй уже переплел их пальцы и потащил вглубь здания.
Рикки ожидала чего угодно – что ее заставят голыми руками сражаться со злом или что Джэй начнёт посвящать ее в тонкости плетения мафиозных интриг. Завалит бумагами по горло, из которых она не выкопается до конца жизни.
Но что в первый день вступления за нее вдруг начнется романтическая война стало явной неожиданностью.
Множество вопросов вертелось на языке. И самый внятный из них: Какого, мать его, черта?
Джэй завел ее в комнату соседнюю с той, что Рикки сегодня получила в свое распоряжение. Выдвинул из-за рабочего стола стул. Усадил на нее испуганного "крольчонка".
Посмотрел на Рикки сверху вниз. Очень серьезно.
От его взгляда Рикки вся покрылась мурашками.
Джэй наклонился к ней поближе. Следом за его движением Рикки, насколько смогла, отклонилась назад. Но все равно почувствовала его дыхание на своей щеке.
– Ой, да брось. Я же просто шучу. Чего так напряглась? – соблазнительно прошептал Джэй.
А потом звонко рассмеялся.
И звездочкой упал на стоящую рядом кровать.
Брови Рикки растерянно подпрыгнули. Сердце билось о грудную клетку как ненормальное. Щеки стали красными как помидор.
Она едва не потеряла способность дышать! А Джэй еще и смеется!
Придурок!
– Ну прости, прости, – продолжал потешаться Джэй. – Я тот еще собственник. Пусть лучше знают, что лезть к тебе себе дороже. А то у нас новичков в речке вечерами топят, как щенков. И, понимаешь, выплывают не все. А мне неприятно такое отношение к моей правой руке.
В реке, значит, топят… Что за кошмар…
– Это ты сейчас серьезно? – уточнила Рикки на вский случай.
Лучше бы молчала. Потому что у Джэя явно заело пластинку с набором шуточных подкатов:
– Про речку или про то, что я хочу по максимуму заботиться о тебе?
Рикки закатила глаза. Боже, с Джэем вообще возможно нормальное общение? Она бы была счастлива получать хотя бы одно серьезное слово против десяти подколов.
Чтобы не смотреть на бесстыдника в роли Джэя, Рикки огляделась – обычная комната, мало чем отличающаяся от ее собственной. Разве что необжитостью. Слишком мало вещей на виду, чтобы точно сказать, принадлежит ли она кому-то. Возможно, одна из пустующих, и Джэй притащил ее сюда просто чтобы поговорить… Раз уж шутки про романтику всего лишь шутки.
Но Джэй после "разговора" уходить совсем не спешил. Валялся на кровати в свое удовольствие. А Рикки сидела как дура, пытаясь понять, чего от нее хотят. Но в конце концов сдалась:
– Что-то я не пойму. Что меня ждёт за работа?
– Смотреть, – невинно ответил Джэй. – А ты о чем подумала?
Да, Джэю определенно нравилось над ней подшучивать. Потому Рикки на этот раз постаралась пропустить мимо ушей. Не настолько она испорченная.
Джэй в очередной раз посмеялся.
Просунул руку под подушку, и что-то перебросил Рикки.
Та, неожиданно поймав, обнаружила в вещи приставку.
Джэй же тем временем свернулся на кровати калачиком.
– Если что случится, кинь в меня подушкой. А если захочешь убить, сделай это безболезненно, – прокомментировал он.
– Джэй! – возмущенно воскликнула Рикки.
– Ладно, молчу. Доброй ночи. Жду будильник через два часа.
Джэй закрыл глаза. И моментально уснул.
Будто кнопку переключателя нажали, и он выключился.
Рикки сначала даже не поверила. Но потом подобралась поближе, вгляделась в спокойные черты его лица, вслушалась в притихшее дыхание. И убедилась – он действительно спит.
Рикки горестно вздыхает.
То есть ее вытащили из-под замка для того, чтобы она несла вахту в ночные часы? Своя логика прослеживалась, но…
Неужели Джэю в своей же организации так опасно спать? Разве даже если у него не будет правой руки, не остаётся куча товарищей, вполне способных выполнять задачу "будильника"? Или он не может доверить подобное даже им?
Если Джэй так сильно опасается за свою жизнь, как может доверить сон едва знакомому человеку?
Рикки придвинулась еще ближе. Близко настолько, что теперь уже ее дыхание едва не касалось Джэя. Разглядывала рваные метки, оставшиеся на его щеках, шее.
Сколько их, этих шрамов?
Сколькие из них оставили такие как Рикки?
И когда Джэй с таким раскладом в последний раз спал?
Рикки отодвинулась, чтобы случайно его не разбудить. И твердо решила, что пока стоит на должности правой руки, она не позволит Джэя и пальцем тронуть.
По крайней мере… Хотя бы по ночам.
Честно говоря, Джэй очень подозрительная личность. Но он действительно единственный, кому Рикки могла довериться. Идти ей некуда – в тюрьме не ждут, на волю не отпустят. Разве что на тот свет дорога, но и там наглухо закрыто.
Потому что ее родители действительно бы расстроились.
Как бы Рикки ни тосковала, ее жизнь уже разделилась на "до" и "после".
И если Джэй решил вот так пронестись вихрем по ее судьбе и принести в нее совсем другой сюжет, она ничего от этого не потеряет.
Возможно так действительно будет лучше,
Как бы паршиво от этого ни было.
Рикки игнорировала выданную ей для "убийства времени" приставку. Глядела на Джэя и глядела. Видела вполне обычного парня. Симпатичного – даже множество шрамов не смогли уничтожить его блестящую внешность. Прибавить к ней чувство юмора, харизму, доброту, заботливость…
И по-настоящему влюбиться недолго.
Джэй вслушивался в ее беззвучные метания. Убедился, что опасаться нечего, и внутренне выдохнул.
С тех пор как предыдущая помощница попыталась вонзить ему нож в горло, Джэй глаз не сомкнул. Так что, несмотря на множество невзгод, сегодняшний день ознаменован большой удачей.
Заплутав в кутерьме мыслей, Джэй совсем забыл о возможно содержащемся в крови яде. И уснул уже по-настоящему.
Но почувствовал, что что-то не так, когда увидел перед глазами вспышку яркого света.
Акт XLVII. Раненый Волк в бегах. Разбитое на клочки сердце не оставит Белого Крольчонка
Когда на границе вспыхнули боевые действия, отца Джэя, дослужившегося до командира, сразу же направили на поле боя. Сам Джэй тогда был ещё слишком юн и не смог последовать за ним добровольцем. О чем очень сожалел, каждый раз теребя в пальцах драгоценные клочки бумаги с неровными закорючками родной руки.
Отца и его отряд унесла война. Получив новости, Джэй не вылезал из его кабинета, впитывая каждое слово из его дневников.
И с каждым днём в нём всё сильнее укреплялась мысль: он должен сделать всё возможное, чтобы остановить эту бесконечную бойню. Спасти бесчисленное количество судеб. Он сможет. Он справится.
И не важно, на какие жертвы придётся пойти. Если потребуется положить ради мира свою жизнь, он готов.
Наверное, так же мыслил его отец, в последний раз переступая порог дома. А Джэй всегда был весь в него. Вот и пошёл по его стопам.
С его дневником в сумке. С горящим пламенем в сердце.
Но даже с осознанием, чем именно придётся пожертвовать, рваться на клочки было слишком больно.
Первый убитый человек. И он рыдал так, что думал – больше никогда не сможет снова собраться в одно целое.
Собрался.
Товарищи, с которыми они делили припасы в окопе, зная, что поставок не предвидится в ближайшую неделю. Вокруг холод, промерзшая земля – едва ли найдешь еду. И всё равно на их лицах сияли улыбки, а воздух сотрясал смех.
Песни под гитару в лагере. Первая симпатия – красивая девушка, делавшая ему перевязки и заливавшаяся краской, когда он ее благодарил.
Враг прорвал оборону. И все они умерли.
Джэй и сам едва остался жив – всего лишь крупно повезло, что он потерял сознание от кровопотери и его не проверили.
Думал, не выживет.
Думал, не выдержит, сломается от боли.
Но нет.
Он упрямо пошёл вперёд.
Из пехоты – в разведчики. Тихо-тихо – по следам врага.
Сколько раз он прошёл по самому краю? Сколько раз мог допустить ошибку и отправиться вслед за своими товарищами?
Но не провалился. Получил у врага позывной – "Бешеный Волк". Собирал данные очень тихо. Аккуратно брал пленных.
А потом допрашивал. И не было такого человека, которому он не смог бы развязать язык.
Его боялись. На чужой стороне он стал той целью, что непременно нужно было уничтожить. Но Джэй, узнав об этом, пошутил, что волка поймать тяжело, а уж бешеного – невозможно. Разорвёт на клочки.
К двадцати одному Джэй обзавёлся поседевшими висками и аритмией. Сломанной и неправильно сросшейся ногой. Двумя десятками шрамов на теле и сотней дыр в душе.
Но ещё и надеждой принести стране победу.
Разведотряд под его командованием с момента формирования не совершал ошибок и потому обзавёлся доверием высшего руководства.
Когда наступил переломный момент, именно их направили разведать обстановку.
И всё, как всегда, шло гладко.
Под ногой ни один камень не хрустнул, ни одна птица не сорвалась с ветки и не вспорхнула в затянутое пеплом туч небо.
Они не совершили ошибок. Но их поджидали заранее.
Половину отряда убили. Вторую половину взяли в плен. И жестоко пытали.
Переживая в плену каждую невыносимо мучительную минуту, Джэй гадал, что же произошло. Был ли в их рядах шпион. Или утечка информации произошла по воле случая.
Сцепив зубы, он смотрел, как одного за другим убивают его товарищей. Его заставляли на это смотреть. Пытались сломать всеми возможными способами, чтобы добыть информацию.
Но Джэй терпел. Душевную боль и физическую. Бесконечно умоляя высшие силы о скорейшей смерти. Но они оказались глухи к его мольбам. Вынуждая терпеть снова и снова. Каждую рану. Каждый новый шрам.
Но когда терпеть оказалось совсем невозможно, произошло чудо.
Бесконечно изводящий его допросами офицер, глядя на его низко опущенную уже много дней голову, посчитал, что он наконец сломался. Нагнулся к нему слишком низко, желая заглянуть в его пустые глаза.
И этой самой резко поднявшейся головой получил удар в челюсть, а затем его свалили подсечкой ноги.
Держащие его несколько месяцев в плену сделали крупную ошибку, думая, что время уничтожит его желание бороться. Джэй специально усыплял их бдительность. Пока они перестанут его бояться, снизят охрану, посчитают, что запирать его на тысячу замков – лишняя трата ресурсов. Всё равно волк скоро сам сдохнет от своего бешенства.
Но Джэй не сдался. Вырубив своего мучителя, он украл ключи и оружие. Безжалостно пристрелил его и всех, кто встал на пути к побегу.
Вырвался на мороз и брел по бесконечной снежной метели, капая кровавыми каплями на безупречно белое покрывало. Видел перед глазами лица ныне мёртвых товарищей. Слезы застывали на щеках ледяными каплями.
Хотелось сомкнуть ресницы. Завернуться в пушистый снег и никогда больше не просыпаться.
Но он делал один упрямый твёрдый шаг. Второй – хромающий. Шёл, пока всё же не упал, согнувшись от усталости и боли.
Дальше всё было смутно. Его нашёл лесник, делавший ежедневный обход. И Джэй не знал, правду он сказал или нет, но выжил он только потому что рядом с ним сидел и жалобно выл волк. Он и привлек внимание мужчины.
Выжив в таких опасных условиях, пройдя через мучительные испытания, Джэй всё ещё рвался в бой. Едва встав на ноги, разузнал о местонахождении ближайшего лагеря и направился обратно на фронт.
Всё должно было быть хорошо. Он должен был просто вернуться в строй и продолжить бороться за справедливость, в которую верил. Но…
Если бы Джэя спросили, что болит сильнее – открытая рана от медленно срезаемой плоти или рана, нанесённая в сердце словами… Он бы выбрал слова…
– Что это значит?
Глаза широко распахиваются. Джэй едва не теряет равновесие, но хватается за край стола.
– Стоящее над твоим отрядом командование состояло сплошь из предателей. И ты героически убивал своих, – серьёзно вещал из-за стола его теперь уже новый командир.
Но Джэй слышал его как сквозь толщу воды. Погружаясь в пучину отчаяния всё глубже и глубже.
– Однако предательства с их стороны начались за два месяца до вашего пленения. Если верить твоему докладу, а я верю, вас попросту использовали. А потом, в решающий момент, сообщили врагу о вас заранее, чтобы убрать. Вы стали преступниками не по своей вине и внесли свой вклад в победу над врагом, но…
Джэй устало прикрыл ладонями лицо.
– Но преступления мы совершали. И нас уже объявили сообщниками предателей на всю страну. Что меня ждёт по возвращении? Виселица?
Джэй действительно устал. Он считал неровные удары сердца о грудную клетку. И всё ждал, когда упадёт замертво.
– Либо виселица. Либо ты можешь не возвращаться. – донёсся до него ответ.
– Предлагаете мне самому пустить себе пулю в лоб? – проговорил Джэй.
Не хватает воздуха.
Больно.
– Предлагаю начать новую жизнь в любом месте, какое выберешь. Главное, не светись среди старых знакомых. И всё будет в порядке.
Дальше командир говорил про открытие счета в банке – ему не дадут умереть с голоду, будут оказывать хорошую поддержку. Увещевания, что его превращение из героя в злодея – ни в коем случае не его вина. Но поймут это далеко не все, и будет гораздо лучше, если Джэй исчезнет, заживёт тихой жизнью где-нибудь… Очень далеко.
Он был ранен бесчисленное количество раз. Но слова правда ранили сильнее пуль. И ножей.
Осознав, что в конце концов прожил бесполезную жизнь, Джэй чувствовал себя раздавленным.
И вновь задыхался от рыданий. Как в первый раз, когда запачкал руки в чужой крови.
Он всего лишь хотел спасти как можно больше людей. Но на деле стал пешкой в чужой игре. И не знал, ради чего ему теперь продолжать жить, если его идеалы втоптали в грязь.
Были ли его товарищи в курсе, что их руками творят злодеяния? Были ли все они так же честны, как он, Джэй? Или в их рядах все же были злодеи? Мертвых не поднимешь и не спросишь. Чудо, что ему самому поверили и оставили на свободе.
Но, честно говоря…
Он был бы счастлив сгнить за решетками в самой паршивой тюрьме.
Больно.
Джэю всегда было больно.
Джэй приоткрыл глаза.
Сердце колотилось о грудную клетку как ненормальное.
– Тебе снился кошмар? – внезапно услышал он голос.
И только тогда осознал, что всё, что он видел, уже давно осталось в прошлом.
Джэй лежал в своей комнате. В Снежной Стае. И рядом с ним сидела Рикки, оставленная для присмотра.
Джэй снова прикрыл глаза. Перевернулся на бок, отворачиваясь от нее.
Вместо ответа он спросил:
– Сколько прошло времени?
Рикки взглянула на тикающие на стене стрелки.
– Тридцать две минуты.
Джэй вздохнул.
Его жизнь уместилась в тридцать две минуты кошмара. Кошмара, что он вновь прожил.
Слезы и боль были настоящими. Даже сейчас, очнувшись, он чувствовал, будто каждый шрам вновь превратился в рану.
Будто грань между сознанием и подсознанием стерлась. И сон стал явью.
Джэй разглядывал царапины на своей ладони.
Хорошо, если это был просто сон. Но что-то он сомневался. И если виной ему действие неизвестного яда, то он вернётся.
Джэй знал, что все его кошмары будут одинаковы. Вся его жизнь – сплошной кошмар.
И если подсознание вновь и вновь будет заставлять его проходить эти испытания, однажды Джэй может не выдержать и просто умереть во сне.
Если именно таков был план его бывшей подчинённой, то она оказалась гораздо умнее, чем Джэй представлял.
Так от чего же он умрёт? От боли, что вновь станет реальной, или в побеге от неё, не позволяя себе спать?
Джэй пока не знал.
Но был точно уверен, что самостоятельно противоядие в ближайшее время не найдёт. А стоит подключить Стаю на помощь, поползут слухи, что глава стал уязвимым. И особенно отчаянные обязательно явятся за его головой.
Да. Возможно, произошедшее с ним – знак, что он пожил достаточно.
Но Джэй не переставал мысленно вздыхать.
Ему бы времени. Ещё совсем немного.
У него под боком теперь Белый Крольчонок. Без него ее обязательно загрызут.
Рикки нужно стать сильной. Только тогда Джэй будет согласен спокойно уйти.
А до этого, ради девушки, за которую поручился и которой пообещал новый шанс на жизнь, он пройдёт через сотню кошмаров.
Джэй нужен Рикки.
Джэй ее не бросит.
Рикки чувствовала, что Джэй совсем не в порядке. Слышала его беспокойство.
Ей очень хотелось протянуть руку, поддерживающе коснуться плеча.
Но Джэй снова уснул. И Рикки побоялась нарушить его беспокойные грёзы.
Какие призраки посещают Джэя в кошмарах? Что за истории шепчут ему на уши, заставляя вырываться из горла стон?
Рикки хотела бы знать.
Хотела бы обнять Джэя. Чтобы спрятать от них.
Акт XLVIII. Не влюбляйся. Иначе сюжет станет заезженным
День вышел слишком насыщенным. Потому, когда пришло время будить Джэя, Рикки уже сама клевала носом. Она едва доплелась до своей комнаты. И уснула, стоило ресницам опуститься.
Рикки не слышала, как Джэй тихо проник к ней и, вместо того чтобы забрать добровольно отданные патроны и кастеты, убрал их на верхнюю полку шкафа.
Взглянул на стоящий на тумбочке будильник, заведённый на раннее утро. Покачал головой, перевёл время на два часа позже.
Легонько, совсем невесомо, провёл по макушке Рикки ладонью. Наклонился к ней поближе.
– Сладких снов, – прошептал Джэй.
И поспешил исчезнуть, боясь ее разбудить.
Улыбка сама растянулась на губах. Почему-то ему казалось, что именно так выглядит счастье.
Как Белый Крольчонок. Рикки Браун.
Будильник ворвался в сон Рикки, заставив ее подскочить на кровати. Странно, но прошлый день оказался не сном, а самой настоящей реальностью. Как и то, что она проспала на целых два часа!
Рикки запаниковала. В спешке натянула на себя свежую одежду, защелкнула кобуры пистолетов на плечах, запихнула в карман ключи с кроликом "на удачу". И, схватив и едва не выронив телефон, понеслась к комнате Джэя.
Уже у двери вспомнила, что не привела в порядок волосы и, вероятнее всего, сейчас похожа на пуделя. Быстренько и не очень качественно пригладила растрёпанные кудряшки. Постучала.
Нет ответа.
Постучала ещё раз.
Нет ответа.
Сдавшись, толкнула дверь. Внутри оказалось пусто, а кровать заправлена без единой складочки. Будто ночью тут никого не было и Рикки всё выдумала.
Да, логично предположить, что где-то в этом здании у Джэя есть ещё и кабинет. А это место только для сна, раз уж он ничего здесь не хранит и даже не запирает замок.
Вот только Рикки никто не соизволил сообщить, где располагается этот кабинет. Видимо, это ее новая работа – двигаться на ощупь, чтобы как следует осмотреться. Но если она откроет какую-нибудь не ту дверь и потревожит обитателей? Судя по тому, как на нее глядели прошлой ночью, это будет то же самое, что голыми руками залезть в осиный улей.
Ох уж этот Джэй…
Рикки растерянно огляделась. Прикинула, что, обычно в фильмах кабинет босса находится на самом верхнем этаже. И решила в первую очередь проверить эту киношную теорию.
Но не успела даже до лестницы добраться, как зацепилась слухом за чьи-то издевательские смешки.
Могла бы пропустить мимо ушей, но замерла. И оглянулась в поисках источника.
Стену подпирала парочка молодых людей, всем своим видом излучающих надменность. И выглядящих как раз героями из рассказов Джэя про тех, кто топят щенков в реке.
Судя по всему, они были недовольны тем, что новенькая находится под крылом (пушистым волчьим боком) руководства, и укусить ее не получится.
Физически.
Но это не мешало им издеваться на словах.
Честно говоря, Рикки уже заранее посчитала происходящее детским садом. После времени, проведённого в тюрьме, ссоры с этими малышами покажутся ей щекоткой. Потому она хотела пропустить момент с враждой и подружиться с теми, кто пытается ее задирать.
Она приблизилась к парням и протянула им руку.
– Меня зовут Рикки Браун. Будем знакомы.
Рикки искренне улыбалась. Но, получив в ответ косые взгляды и проигнорированное рукопожатие, улыбка быстро завяла, а ладонь спряталась в карман брюк.
Повисла гнетущая тишина.
– Не думай, что раз ты теперь в Стае, да ещё и на таком высоком посту, волки обязаны водить с тобой дружбу. При жизни кроме осуждения и ножа у горла ты ничего не получишь. Оглядывайся почаще, иначе есть шанс скоропостижно умереть. Рикки Браун. Новая правая рука нашего босса, – вывалил на нее первый задира.
И не успела Рикки нахмуриться, да даже слово вставить, к закапыванию ее головой в бетон присоединился второй:
– Правая рука? А может, подстилка? Джэй мог выбрать на эту роль кого угодно, а взял именно такую смазливую девчонку. Барт сказал, что вчера столкнулся с вами, и выяснилось, что ты уже занята. А потом вы исчезли в комнате. Что скажешь, наш босс в постели так же хорош, как и в убийствах?
У Рикки дёрнулся глаз.
Ей, наверное, нужно было смутиться. Но она почувствовала, как вместо этого в душе поднимается гнев.
А парни всё не унимались.
– Ты уж постарайся для нас. Измотай его на ложе до смерти, стань новым боссом. А уж тебя-то нам убрать труда не составит.
Удар.
Кровь стекает с чужого лица и опадает на плитку крупными каплями.
За ним второй, уже в направлении другого парня. Но тот оказался проворным и увернулся. Вместо этого Рикки получила свой – в скулу. Болючий, с крупным камнем кольца.
А вот после этого началось уже настоящее месиво с валянием по полу и криками на весь коридор.
Рикки обнаружила, что сильнее обидчиков по отдельности, но из-за того, что их двое и они вообще-то парни, преимущество было явно не на ее стороне. Однако прекращать драку первой у нее и мыслей не было. В лепёшку расшибется, но не позволит этим наглым рожам оскорблять Джэя!
Драка продолжалась, пока эти придурки полностью не извозили ее в пыли и не поняли, что сдаваться она не намерена. Наоборот, готова драться до последнего. Они же всерьёз рисковать своим здоровьем не планировали, потому пустились наутёк. Рикки утерла кровь из разбитого носа. Уже почти поддалась соблазну ринуться следом, но в последний момент передумала.
Не хватало, чтобы эта парочка позвала ещё и своих дружков.
У Джэя и так возникнут вопросы, кто из нее приготовил отбивную в первый день работы.
Но несмотря на это, Рикки ни капли не жалела, что ввязалась в драку.
О ней самой они могут говорить гадости сколько угодно. Однако отзываться плохо о Джэе она не позволит.
Пусть даже Рикки совсем его не знает, пусть Джэй подшучивал над ней, но и на грамм не выглядел таким, как ему приписывают.
Рикки привела себя в более-менее человеческий вид, убедилась в целостности пистолетов и снова зашагала на поиски Джэя.
В итоге его кабинет действительно оказался на верхнем этаже. Но дверь с серебряной табличкой была наглухо закрыта, и изнутри тоже не раздавалось ни звука.
Рикки озадаченно почесала шишку на затылке. Что-то смутно припоминая из прошлой ночи про ремонт машины.
Гараж на минус втором этаже напоминал Рикки ту отцовскую барахолку, в которой тот проводил свободное от работы время, то и дело ставя обратно на колёса своего старенького "скакуна".
Помогая ему, Рикки не раз спрашивала, не легче ли приобрести новую машину. Но отец с улыбкой приводил в пример конструкторы "Лего", говоря, что для него это то же самое, но в больших масштабах.
Глядя на раннее побитую, а теперь снова целую машину Джэя, Рикки вспомнила о своём далёком прошлом. И воспоминания с реальностью окончательно наложились друг на друга, когда она обнаружила торчащие из-под капота ноги.
Рикки в панике оглядела своё побитое лицо в отражении пассажирского окна. Подтерла кровавые полосы там и здесь.
– Рикки, ты выспалась? – Джэй будто почувствовал чужое присутствие и заулыбался ей смешинками в голосе.
Ах да… Рикки сегодня не только подралась, но ещё и проспала…
– Прошу прощения за опоздание! – тут же откликнулась она.
– Ключ мне. Размер: тринадцатый. – беззаботно отозвался Джэй, а Рикки упала рядом с разложенными инструментами и подала нужный. – Ну, не всё же по тюремному распорядку жить? Тебе нужно хорошо спать, не уподобляйся этому старику.
Рикки проводила взглядом исчезнувшее под капотом запястье с зажатым ключом. Сегодня Джэй был без рукавов. И руки у него оказались на удивление красивыми.
– "Старику", значит… – протянула Рикки. – Это ж сколько тебе лет?
– Достаточно, чтобы пить виски в баре, но недостаточно, чтобы иметь взрослых детей, которые могли бы помогать с ремонтом. Восьмëрочку мне.
– А если по-нормальному? Хочу перевод с Джэевского.
– Подумай. Это ребус.
Рикки задумчиво нахмурилась.
– В любом случае ты старше меня, но… То есть, дети у тебя вполне могли бы уже быть, но не взрослые… Двадцать пять?
– Мимо. Отними от этого числа количество ключей, которые насчитаешь в ряд сверху донизу.
– В смысле тебе двадцать три?! – вскрикнула Рикки. – Я думала, ты реально старик, а мы почти однолетки!
– Думаешь, теперь у тебя появится шанс? Смотри, отошью тебя. Это же будет такой заезженный сюжет – босс мафии и его секретарь!
– Джэй. – коротко бросила Рикки, закатывая глаза.
– Молчу, – невнятно донеслось снизу. Джэй явно взял ключ в зубы.
Некоторое время Рикки качала головой. Джэй – тот ещё тип. У него определённо есть свой неповторимый стиль.
– Ну а так… Жена? Дети? – как бы между прочим решила поинтересоваться Рикки. – Раз уж разговор зашёл.
– О, конечно, у меня есть семья. Поднимись, увидишь.
Рикки подумала, Джэй имеет ввиду, что в салоне хранит фотографию, и она вчера просто её не заметила.
Однако стоило Рикки встать, Джэй добавил.
– А теперь взгляд на девять часов.
Рикки повернулась в указанном направлении. И уставилась на своё побитое отражение в зеркале заднего вида.
И не сразу подобрала слова, чтобы хоть как-то прокомментировать очередной заскок своего босса.
Джэй правильно расценил повисшее между ними молчание. И заговорил сам, наконец высовываясь на белый свет:
– Что поделать, если семья твоего начальника – это подобранные с улицы…
Джэй с улыбкой повернул к Рикки голову. И она тут же стерлась.
– …котята. Это, мать его, что такое?
Спросив всего один раз, Джэй выжидал ответа. А сам тем временем спешно расчехлил аптечку и закапал перекисью на ватные диски.
Соприкасаясь с ранками, она шипела. Но пальцы Джэя двигались так осторожно и невесомо, что Рикки совсем не ощущала боли.
Только в сердце поднимались ненависть и гнев на обидчиков со злыми языками.
Джэй давал ей время. Он молчал, приклеивая кусочки пластырей. Закручивая флакончики с лекарствами. Тягостно так молчал. С напряжёнными плечами и складочкой меж бровей.
– Они грязью тебя поливают, – в конце концов произнесла Рикки. – Ну мы и… Поговорили.
Джэй усмехнулся. В улыбке застыла жалость.
– Оно того не стоило. Разве ты не слышала мои шутки? И вообще, почему не присоединишься к ним? В этом не будет ничего плохого.
– Потому что ты просто шутишь. Я же не тупая, – фыркнула Рикки ответ.
Джэй удивлённо похлопал глазами. Смущённо шмыгнул носом.
– О. Ну, как скажешь. Мой юмор, понимаешь ли, не всем близок. Не ожидал.
Он тяжело вздохнул. Потрепал и так растрепаную макушку Рикки. И принялся собирать инструменты.
– А ещё ты же сам сказал. Что мы семья. – добавила Рикки.
Послышался звон. Это Джэй выронил один из ключей. И потянулся за ним, не оставив Рикки шанса разглядеть эмоции на своём лице.
– Не влюбляйся, детка. Это действительно плохая идея.
Сказал Джэй в ответ.
И на этот раз Рикки не услышала в голосе Джэя шуток.
Акт XLIX. Тебе будет больно. Нам обоим больно уже сейчас
– Тебя совсем не задевают их слова? – всё же не выдержала Рикки. Не любила она недосказанность.
Джэй пожал плечами:
– Они просто злятся, что ты заняла место того, кто может меня убить. Что, находясь первые секунды на должности, не можешь расставить приоритеты и тут же снести мне голову. Вот и всё. Не обращай внимания.
– Вообще-то я о тебе говорила.
Рикки знала, что Джэй просто пытается сбежать от ответа. Он был таким изворотливым. Даже когда ему наступали на хвост.
– Это просто слова. Они ранят, но не смертельно, – ответил Джэй. И свернул тему. – Хватит о них. У нас работа.
– Что за работа? – мгновенно напряглась Рикки.
Джэй закончил с наведением порядка. Присел напротив нее, скрестив ноги в позе лотоса.