БондиАнна. В Россию с любовью

Книга основана на реальных событиях.

Имена участников повествования изменены.

5 % событий в истории – вымышлены.

А что именно – тайна…

Меня освободили из американской тюрьмы ещё в 2010 году. За прошедшие годы я не дала ни одного интервью, хотя просили. Я хранила молчание и искала внутри себя важные осознания, чтобы написать эту книгу. Обдумывала её, собирала по кусочкам и составляла, как пазл.

История, которой я хочу поделиться, бесконечно дорога для меня. Хочу, чтобы вы поняли: перед вами не просто лихо закрученный сюжет. Всё это – реальные события из жизни.

Почему я не рассказывала эту историю раньше? Потому что всё по-настоящему личное очень ценно. Люди часто молчат о главном, не произносят вслух самые важные вопросы, которые их тревожат. Самое большое и важное остаётся под водой, как у айсберга. СМИ растиражировали моё лицо и имя. Однако то, что по-настоящему значимо, не знал никто. Эта книга – предыстория событий, которые в 2010 году потрясли общественность во всём мире. Она о моей жизни в Лондоне.

Моя история про то, как провинциальная девушка, мечтавшая о красных автобусах, полная амбиций и надежд, уехала за границу и влюбилась без памяти. Про то, как этот путь изменил её и сделал личностью.

Своего будущего мужа я встретила ещё в 2001 году. С тех пор ни один мужчина не смог мне его заменить. Но хотя я всегда думала, что Алекс Чапман – моя единственная любовь, позже оказалось, главные отношения в моей жизни не с ним.

Своей историей я хочу показать, что трагедия приносит не только боль и желание расстаться с жизнью. Она также делает нас сильными и мудрыми. Пройдя через испытания, человек в состоянии снова стать счастливым. А иногда одно просто невозможно без другого.

За последние годы я прочитала несколько десятков книг по психологии. Все они были по-своему хороши, но ни одну мне не захотелось перечитать. Слишком много в них было пользы, слишком мало – жизни.

И я подумала: а что, если история может быть терапевтична сама по себе? Вдруг она может остаться с читателем не в виде заученных истин, а как исцеляющий опыт, который реально прожить вместе с героями? Только не за несколько лет, как было у меня, а за неделю.

Наверно, есть на свете такие чувства, которые возвышают людей и являются примером истинного единения душ. Наверное, чаще они счастливые и взаимные. У меня получилось иначе. Тем не менее сейчас я уже не могу чувствовать ничего, кроме благодарности за весь прожитый опыт. Ведь важно не то, что с нами произошло, а то, какими мы из этого вышли.

Эта книга о том, что всё возможно. Даже невозможное. Особенно оно.

Москва, 2024 год

Эту книгу я хочу посвятить своей семье: родителям и сестре. А ещё – человеку, который был моим мужем и навсегда остался в моём сердце – Алексу Чапману.

Отношения в моей семье подарили мне настоящее счастье. И самое удивительное, что оно всегда было рядом, его просто нужно было научиться видеть. Безумно жалко, что наши родители не молодеют. И мы порой, как в сказке про цветик-семицветик, лишь на последнем лепесточке понимаем, как нужно было жить, кого ценить, кого оберегать. Быть с ними для меня сегодня – самое яркое и ценное удовольствие: делать простые вещи вместе или даже просто наблюдать издалека.

Моя сестра Катя – самый добрый человек на Земле. Мне повезло родиться с ней в одной семье, повезло сохранить близость и теплоту отношений.

«Я бесконечно учусь у тебя, как стать лучше. Таких людей, как ты – самоотверженных, верных, исцеляющих – действительно мало в этом мире. Молюсь и надеюсь, что окружающие это видят и ценят так же, как и я».

И, конечно, Алекс. «Ты – моя семья. Часть меня. Мы связаны невидимым канатом, и нет в мире силы, способной его разорвать. Спасибо, что был в этом мире и в моей жизни. Ты живёшь в моём сердце. Всегда».

Глава 1

С добрым утром, любимая!

Лондон, 2003 г.

Что-то острое и холодное впилось в висок.

Я ещё не открыла глаза и нежилась на простынях, силясь удержать остатки сна. Но тут дремоту как рукой сняло. Распахнув глаза, я увидела Алекса, нависшего надо мной чёрной тенью. В руке он держал дрель и всё сильнее вдавливал сверло в мою голову.

Мы что, делаем ремонт?

Какие только глупости не приходят на ум, когда не хочется принимать страшную действительность. Вот и я почему-то подумала вовсе не о том, что мой муж, кажется, снова оказался во власти своих демонов. Алекс нажал на курок.

Острая боль, сверло закручивает кожу, брызги крови на белоснежном белье.

На самом деле ничего не случилось. Сверло оставалось неподвижным, но я, объятая неистовым ужасом, буквально ощутила, как холодный металл буравит череп. Алекс грязно выругался и убрал дрель. Он забыл включить её в розетку.

Он что, на самом деле пытался меня убить?

Мозг наконец-то очнулся и заработал, заставив меня подскочить. Пока Алекс озирался в поисках розетки, я за два прыжка добралась до нашей крошечной ванной, захлопнула дверь, навалилась на неё всем телом и дрожащими пальцами повернула задвижку. Только после этого получилось сделать вдох. Я отошла от двери и почувствовала, что ноги не держат. Ухватилась за занавеску, сползла на пол и замерла, прислушиваясь.

Судя по звукам, Алекс метался по комнате, круша всё, что попадалось под руку. Как же он пьян! Настолько пьян, что не видит розетку прямо над тумбочкой у изголовья кровати. Он ведь сотни раз заряжал от неё свой телефон. Слава Богу, что он так пьян!

Звуки в комнате стихли. Я осторожно выпустила шуршащую занавеску и подползла к двери. Он ещё там?

– Алекс! – тихо позвала я.

В ответ раздались невнятные ругательства. Алекс, который, похоже, присел отдохнуть, снова заметался по спальне.

Этого просто не может быть! Это происходит не со мной.

Мозг отказывался принимать действительность. Ведь если всё это по-настоящему, как жить дальше? Зачем вообще жить, когда самый близкий человек на свете только что пытался меня убить без всякой причины?

Стоп! Не паниковать!

Я поднялась на ноги, отметив, что они больше не подгибаются. Руки тоже не дрожали. Внутри поднималась злость.

Сукин ты сын! Пьяный ублюдок! Нужно выбираться из этого дурдома. Думай, Аня, думай!

Я открыла кран с холодной водой и плеснула в лицо.

Истинная Британия!

У меня вырвался нервный смешок. Могла ли я когда-то представить, что моя мечта об Англии приведёт меня именно сюда: на холодную плитку возле унитаза. А за стеной в это время мой муж-англичанин во власти безумия будет разносить нашу уютную квартиру.

Как я до этого докатилась?

Я вдруг вспомнила – нашла время – свои первые месяцы в Лондоне. Тогда я только познакомилась с характерной чертой британского быта – раздельными кранами с холодной и горячей водой.

Как можно создавать самую прогрессивную музыку в мире и одновременно так консервативно относиться к сантехнике?

– А как же умываться? – спросила я Марка – своего тогдашнего парня, стоя перед раковиной в полном замешательстве.

Он со смехом выкрутил на полную холодный кран и брызнул в меня ледяной водой.

– Быстрее проснёшься! – хохотал он, глядя, как я, взвизгивая, пытаюсь сполоснуть лицо.

Мне понадобилось несколько недель, чтобы перестать трястись каждое утро, подставляя руки под холодную воду. «Космические корабли бороздят просторы Большого театра, а англичане так и не смогли изобрести нормальный кран», – бормотала я, передёргиваясь. Зато потом, привыкнув, каждый раз гордо смотрела в зеркало и чувствовала, что стала чуть более англичанкой, чем была вчера. Что ж, кажется, удалось. Теперь холодная вода меня не пугает – есть вещи пострашнее. Например, муж, который только что чуть не совершил убийство.

Усилием воли я отогнала воспоминания – от них сейчас всё равно не было никакого толка – и стала осматривать ванную, судорожно соображая, как выбраться из западни. Было бы здесь окно побольше – без раздумий сиганула бы с четвёртого этажа. Что такое пара сломанных костей против перспективы заполучить дыру в голове? В шкафчике под раковиной тоже не нашлось ничего полезного. Я и сама не знала, что надеялась там обнаружить. Аэрозоль, чтобы сделать огнемёт?

Удар сотряс дверь. Кажется, Алекс решил просто её вышибить.

– Алекс! – закричала я. – Прекрати! Завтра ты об этом пожалеешь, ты же знаешь! Это же я, твоя Анджики! – На последних словах голос сорвался.

За что он так со мной? Ведь он любит меня, я это знаю.

– Я тебя сейчас убью, тварь! – заорал в ответ Алекс. От ужаса сдавило грудь. Как под водой, когда в лёгких заканчивается воздух.

– Потом из окна выброшу куски! Куски русской суки! – злобно продолжал он. Теперь он говорил спокойно, почти с удовольствием. Как будто ему нравилось строить планы по моему уничтожению. От его спокойного голоса мне стало по-настоящему страшно. Этот голос не был похож на голос моего возлюбленного. За дверью стоял совершенно чужой мужчина, жестокий и холодный. Или я просто не хотела верить, что Алекс – мой Алекс – может быть таким? Впрочем, сейчас не время об этом думать.

Алекс снова ударил в дверь. Я с ужасом поняла, что надолго этой преграды не хватит. К тому же часть стены рядом была из матового стекла. Разбить её ничего не стоило!

Хоть бы он в своём угаре не сообразил! Что же мне делать? Господи, что бы сказал дедушка, если бы видел меня сейчас.

Кажется, впервые в жизни я была рада, что дедушки нет в живых. Возможно, я скоро с ним встречусь. Сейчас Алекс выбьет дверь или всё-таки найдёт розетку, и тогда я смогу задать деду все волнующие меня вопросы.

Будто в подтверждение моих мыслей из-за двери послышалось металлическое жужжание. Алекс наконец-то включил дрель.

– Давай поговорим! – Я снова попыталась воззвать к его разуму. Голос срывался, но я старалась, чтобы он звучал спокойно и мягко. – Алекс, милый, расскажи мне, что случилось? Что тебя расстроило? Ты ведь помнишь, о чём мы договаривались? Всё обсуждать. У нас нет запретных тем. Просто скажи мне…

Я и сама понимала, как неестественно звучат все эти разумные слова. Как в дурном фильме, где психолог пытается урезонить сумасшедшего маньяка. Правда, в фильмах этот приём всегда работал, а мы были в реальной жизни, и эта реальность чертовски отличалась от вымысла сценаристов.

– Сейчас я открою эту дверь и просверлю твою тонкую русскую шейку, поняла? – Было слышно, как Алекс сплюнул себе под ноги. Он стоял вплотную к двери, до моего слуха доносилось его отрывистое дыхание. Говорил он совершенно спокойно. На мгновение мне даже показалось, что он кристально трезв. Это стало последней каплей.

– Заткнись, мразь упоротая! – завизжала я, брызжа слюной. – Чтоб ты сдох, ублюдок!

Вот тебе и отличница, гордость семьи и подающая надежды студентка столичного вуза. Браво, Аня! Осталось открыть дверь и вырубить его прямым в челюсть.

Ещё мгновение, и я бы действительно бросилась на него, наплевав на здравый смысл. Тут дрель прошила тонкое дерево, и блестящее остриё выскочило прямо перед моим носом. Я отшатнулась, моментально придя в себя. Мне с ним не справиться. Он и в нормальном состоянии скрутил бы меня одной рукой, а когда не в себе – никаких шансов. Алекс рывком вытащил сверло и тут же снова принялся за дело. Дырки появлялись одна за другой, и я могла только порадоваться, что он не додумался высверлить замок. В пьяном угаре он просто тыкал и тыкал куда попало, надеясь, видимо, покрошить дерево в щепки.

А потом возьмётся за меня.

Я инстинктивно отодвинулась подальше от двери. Присела на бортик ванны. Оторванная занавеска задела спину, и я вздрогнула, подумав, что это чья-то рука. Нервы были на пределе. Паника удавкой сжала горло. На миг мне показалось, что я больше никогда не смогу сделать вдох и просто умру здесь, в этой ванной.

Интересно, Алекса это порадует? Или он расстроится, что не смог сам меня прикончить?

Муж продолжал методично сверлить дверь. Я надеялась, что ему не хватит упорства, чтобы довести начатое до конца, но с каждым новым отверстием всё более явственно понимала: рано или поздно он ворвётся сюда. Я в западне.

Может, соседи услышат и вызовут полицию?

Конечно, соседи прекрасно слышали и крики, и звуки дрели, но наверняка подумали, что симпатичный мистер Чапман просто решил повесить полочку с утра пораньше. А его очаровательная жена слегка недовольна выбранным местом. Нет, помощи ждать бессмысленно.

Когда дверь откроется, брошу в него полотенце, оттолкну и выбегу из квартиры. Он не догонит. Он на ногах-то еле стоит.

Я вспомнила, как за секунду до своего бегства из спальни уловила, что Алекс совершенно дезориентирован. Он двигался неуклюже, его шатало. Лихорадочные метания по комнате подтверждали мою догадку. Значит, у меня был шанс на спасение. Крохотный шансик, что я смогу выбраться на улицу в одном белье, босиком и без денег. Куда бежать в таком виде – решу потом.

Нащупав на сушилке полотенце, большое и пушистое, я поудобнее зажала его в руках и замерла, готовясь к атаке. Как будто собралась ловить бешеное животное. Хотя Алекс таким и был в этот момент.

Теперь я старалась не издавать ни звука. Тихо стояла, чуть выставив вперёд одну ногу и вцепившись в полотенце. Как зачарованная смотрела на остриё сверла. Мне было очень страшно. Большинство людей даже не подозревают, что бывает такой страх. Казалось, человеческий организм просто не может вынести подобный градус кошмара. Все внутренности как будто скрутились в тугой узел, меня одновременно тошнило и сковывало.

Да сломай ты уже эту чертову дверь! Я больше не могу!

Самым страшным была не угроза жизни, хотя, видит Бог, я совсем не хотела познакомиться с дрелью ближе. Главное, я чувствовала огромное разочарование. Оно плотным комом собралось где-то в районе солнечного сплетения и пульсировало. А внутри него была пустота, такая глубокая и чёрная, что мне было до жути страшно в неё заглянуть. Тело будто уже просверлили и достали что-то важное. Что-то, без чего было трудно дышать и невозможно жить. Да и зачем?

Наверное, я заслужила такое отношение. Ведь он меня любит. Я – его Анджики, его судьба, он всегда это говорил. Хоть бы это был сон! Сейчас я проснусь и забуду обо всём этом…

Я зажмурилась и изо всех сил сжала полотенце. Ничего не изменилось. Конечно, ведь это был не сон. Я прекрасно это знала.

Может, открыть эту чертову дверь и будь что будет?

Внезапно стало тихо. Эта тишина обрушилась на меня бетонной плитой. Я даже негромко кашлянула, чтобы убедиться, что не оглохла. И тут же в страхе зажала рот рукой. Паника отступила. Я ещё не понимала, что происходит, но мозг уже лихорадочно анализировал новые условия.

Алекс ушёл? Успокоился? Или задумал что-то похуже? Какие инструменты есть в кладовой?

Неизвестность пугала сильнее ревущей дрели. Я прокручивала в голове варианты побега, одновременно прислушиваясь. Мне бы только выбраться на улицу. В квартире я полностью в его власти, здесь негде спрятаться. А на улице можно попросить о помощи. Я уже сбегала раньше, значит, и сейчас смогу. Нужно только сделать первый шаг.

В квартире стояла полная тишина. Я поняла, что сойду с ума, если и дальше буду просто ждать непонятно чего.

Резко открыть дверь, бежать к выходу, а если попытается помешать – толкать изо всех сил. Резко, главное, резко и неожиданно! И бежать…

Я с трудом разжала сведённые судорогой пальцы и отбросила полотенце в ванну. Осторожно шагнула к двери, прислушалась. Тихо. Может, он ушёл? Хоть бы это было так!

Через стеклянную стену комната смотрелась, как аквариум с мутной водой. Я различала очертания дивана, горшки с пальмами из Икеи, маску африканского идола, которую мы с Алексом купили в Зимбабве. Туда мы летали в свадебное путешествие. Меня опять затрясло.

Ведь это тот же самый человек! Там, за дверью. Тот, с кем я была так счастлива.

Алекса не было видно нигде. Я ещё раз осмотрела комнату, насколько это было возможно. Если бы он вышел из квартиры, я бы услышала. Входная дверь как раз напротив моего убежища.

Мне нужно сделать всего несколько шагов!

Наша квартирка была маленькой, примерно сорок квадратных метров. Я по привычке измеряла метрами, будучи не в состоянии перевести цифры в футы. Сейчас это были сорок метров минного поля.

Что ж, лисы, насколько я знаю, прекрасно умеют ходить по минным полям, не теряя головы. И хвоста.

У меня вырвался истеричный смешок. Я глянула в зеркало. Бледное до синевы лицо и неуместно яркие рыжие волосы. Ну точно лиса в капкане. Нащупала на раковине резинку и быстро скрутила тугой пучок – не хватало ещё за что-нибудь зацепиться в самый неподходящий момент.

Больше тянуть было невозможно. Даже если Алекс притаился с дрелью наготове! Придётся как-то с этим справиться. Хотя вряд ли, он слишком пьян, чтобы хитрить и выжидать. Удивительно, как он вообще сумел найти розетку и случайно не просверлил себе руку.

За два года жизни с Алексом я научилась определять белую горячку с лёгкостью опытного врача. Обычно мне удавалось заметить приступ в самом начале и хоть как-то подготовиться. Правда, до такого ужаса, как сегодня, безумие мужа ещё никогда не доходило. Да, он напивался до беспамятства, оскорблял и унижал, сыпал угрозами. Однако чаще это были только слова. Хотя иногда эти слова ранили так, что я думала: лучше бы он меня ударил. Он прекрасно знал мои слабые места и метил в самое больное. Наверное, он понимал, что слова вроде «шлюха» и «потаскуха», хоть и ранят, всё-таки не проникают в самое сердце. Но стоило ему добавить к этим оскорблениям «русская» – и они превращались в смертельное оружие.

Я хотела стать британкой, и моё происхождение всегда было для меня больной темой. С самого детства я мечтала об Англии так, как другие девочки грезят о прекрасном принце. Я горячо верила: однажды я окажусь в этом городе двухэтажных автобусов и красных телефонных будок. И не просто окажусь, а буду там жить. Навсегда оставлю позади серость и разруху России времён перестройки. Эти мечты давали мне силы. И когда появилась возможность их осуществить, я вцепилась в неё двумя руками.

Оказавшись в Англии, я приложила максимум усилий, чтобы стать в этой стране своей. Я избегала общения с бывшими соотечественниками, помня смешные рассказы о Брайтон-Бич – районе в Нью-Йорке, где русская речь звучит чаще английской. О, это было не про меня! Я учила английский с неуёмным рвением, старалась избавиться от акцента и с восторгом осваивала сленг. Я подала документы на британский паспорт, как только появилась такая возможность. В общем, я очень старалась стать максимально нерусской. Слиться с городом своей мечты, стать его частью, понять, что он меня принял. И Алекс, зная всё это, очень хорошо понимал, как меня уязвить.

Несколько раз он переходил от слов к делу. Сегодняшний его выход с дрелью был не первым. Как-то он уже гонялся за мной с ножницами, и в тот раз мне не удалось спрятаться. Пришлось убежать из дома и провести ночь на лавочке напротив дома. Благо, была весна.

В Волгограде я бы точно заработала воспаление лёгких даже за одну ночь.

Бывало всякое, но так сильно Алекса накрыло впервые.

Что им двигало? Что он видел в приступах белой горячки? Для меня, да и для него самого, это оставалось загадкой. Проснувшись на следующий день, Алекс обычно ничего не помнил. Поэтому в глубине души я верила, что муж тут ни при чём. Что-то другое внутри него захватывало власть над волей и чувствами. Нечто чужеродное получало над ним контроль, и Алекс становился безвольной марионеткой. Потому что мой муж был лучшим мужчиной на свете. Он был чутким, деликатным, искренним – моим идеалом. Алекс был потрясающим другом и восхитительным любовником. Мужем вот только непутевым, но ведь невозможно быть безупречным во всём.

Я его любила. Просто любила таким, каким он был, не пытаясь изменить. Растворилась в своих чувствах, безусловных и всепоглощающих. До встречи с ним я и представить себе не могла, что бывает такая любовь. Она просто существовала и заполняла всё моё существо. Иногда мне казалось, что это чувство появилось задолго до того, как мы с Алексом встретились. Будто родилось вместе со мной, а может быть существовало ещё раньше.

Всю жизнь я ощущала себя пазлом без очень важной детали. Казалось, у меня было всё, но в то же время чего-то не хватало. Пустота заполнилась, когда я встретила Алекса.

Мы были словно созданы друг для друга. Говорили без слов, а порой как будто слышали мысли друг друга. Алекс был моей родной душой. Чем-то настолько своим, что остаться без него было как лишиться воздуха.

Я верила, что мы сможем всё преодолеть. Вместе нам под силу справиться с чем угодно. Ради нас двоих я согласилась бы пройти любые испытания. Только бы Алекс был рядом!

Но всякий раз, когда разум Алекса в припадках накрывало плотной пеленой забвения, он становился другим человеком. И человеком ли? Сложно подобрать слова, чтобы найти описание той силе, которая завладевала Алексом. Ещё вчера вечером он был собой. Моим дорогим мужем, любящим, заботливым, нежным. А сегодня…

Видимо, демоны в его голове решили, что со мной пора заканчивать.

Прошло примерно полчаса. Из комнаты по-прежнему не доносилось ни звука. Я, наконец, решилась. Не сводя глаз со стеклянной стены нащупала замок и повернула его. Он тихо щёлкнул, и этот звук прозвучал в моих ушах пистолетным выстрелом. Я замерла. Ничего. Затаив дыхание нажала на ручку и толкнула дверь. Та не открывалась.

Он что, забаррикадировал меня здесь? Чем? Креслом? Но я бы услышала, как он его тащит. Бред!

Я навалилась всем своим весом, и дверь сдвинулась с места. Приоткрылась на несколько сантиметров, и я увидела безжизненную руку, возле которой валялась дрель. Всё встало на свои места: Алекс вырубился прямо под дверью. Видимо, силы покинули его внезапно.

Утомился, бедный, пытаясь прикончить жену!

Первым делом я просунула ногу в щель и осторожно оттолкнула дрель подальше от Алекса, как обычно делают в фильмах с небрежно валяющимся пистолетом. Дрель проскользила по деревянному полу и ударилась о комод.

Алекс шевельнулся. Я замерла.

Нет, это всего лишь подёргивания во сне. Похоже, теперь его и землетрясение не разбудит.

Алекс звездой растянулся на полу, подпирая дверь. Грудь мирно поднималась и опускалась, а ресницы безмятежно трепетали на сомкнутых веках. Тёмные сальные волосы прилипли ко лбу и щекам.

Водкой воняло на всю квартиру – я только сейчас это почувствовала. Как же я ненавидела запах спирта! Даже дезинфицирующие влажные салфетки вызывали тошноту.

Пришлось напрячь все силы, чтобы немного сдвинуть тяжёлое тело и выбраться, наконец, из ванной. Меня немного отпустило. Мысли уже неслись вперёд, в голове будто бы щёлкал счётчик, отмечая пункты плана. Я привыкла быстро перестраиваться – жизнь с Алексом научила.

Нужно было почистить зубы. Ладно, не важно. Что делать? Паспорт, деньги, телефон!

Я металась по квартире, собирая вещи. Побросала в сумочку самое необходимое, не забыла бейдж для прохода на Форум, поискала наличные. У меня была всего пара фунтов. Времени на долгие поиски не было. Я немного замешкалась перед шкафом, потом быстро натянула классический черный костюм – не слишком практично, но в джинсах на важное мероприятие не заявишься. А мне позарез нужно было там оказаться! Надела лодочки, подхватила сумку и поспешила к двери.

Уже на пороге я остановилась и обернулась. Комната выглядела, как место, где только что выясняли отношения мафиозные кланы. И я, как последний выживший бандит, его покидала.

Жаль, без сумки с сотней тысяч долларов.

Алекс лежал, прекрасный и жалкий одновременно. Я на цыпочках вернулась в комнату, стащила с дивана плед и осторожно накрыла спящего мужа.

Если он сейчас проснётся, то не сможет сразу встать!

На самом деле я понимала: мне просто не хочется, чтобы он замёрз. В квартире вечно было холодно. В глубине души я мечтала лежать сейчас с ним рядом, под одним одеялом. Греться о его тело, слушать его дыхание. Может, оставить ему записку?

Дура ты, Аня. Хоть и умная.

– Нет! – сказала я вслух. Не знаю кому, Алексу или себе. Он не пошевелился.

Я развернулась и решительно вышла из своей теперь уже бывшей уютной квартирки на Гибсон-Гарденс в Сток-Ньюингтоне в Лондоне.

Жить здесь я никогда больше не буду.

Глава 2

Уйти нельзя остаться

Лондон, 2003 г.

Оказалось, выйти из квартиры было проще всего. А вот лестница далась мне с трудом. С каждой ступенькой я как будто навсегда уходила от той жизни, где всё было так привычно и знакомо. Где был Алекс, и мы были счастливы, несмотря ни на что! Шаги отдавались в груди щемящей болью. Пройти босиком по битому стеклу было бы в миллион раз проще, чем спуститься по этой знакомой лестнице.

В голове билась мысль: Алекс остался в квартире в ужасном состоянии. Вдруг ему станет плохо? А рядом нет никого, чтобы помочь. Он ведь может умереть. Я готова была броситься назад.

Приди в себя! Или ты, или он. В следующий раз дверь может не выдержать!

Как же это было сложно – уйти. Но я понимала: это необходимо. Я могла не проснуться там в следующее утро. Из-за страха мы часто отказываемся идти к новым целям. Но без движения не бывает развития.

В жизни мы словно прыгаем между парящими в воздухе платформами. Оказавшись на следующей, ты не можешь вернуться на предыдущую. Пути назад нет! И мысль, что как раньше уже не будет – самая страшная. Поэтому мы часто остаёмся там, где нам плохо. Из-за страха перемен. Даже если эти перемены к лучшему.

Я ужасно боялась потерять то, что имела. Ведь ради этого мне уже пришлось пройти непростой путь. Но мне совершенно не хотелось, чтобы этот путь закончился дырой в голове. Поэтому я собирала волю в кулак и делала очередной шаг. Так, шаг за шагом, медленно, как после болезни, я преодолела четыре этажа и вышла на улицу.

Весенний Лондон пах дождём, туманом и сиренью. В шесть утра было довольно холодно. Невозможно было понять, от чего меня трясёт: от проникающей под одежду холодной сырости или от тревоги. За Алекса.

Сделав несколько шагов, я обернулась и посмотрела на дом, который только что покинула. Окутанный утренней дремотой он покорно встречал новый день. Кирпичные стены покрывал то ли иней, то ли пыль. На некоторых подоконниках висели ящички с голубыми цветами. А перед домом пролегала узкая дорога с брусчаткой, сохранившейся с 1880 года. Именно тогда построили эти дома для семей рабочих и назвали квартал в честь Томаса Филда Гибсона – директора «Метрополитен Ассосиэйшн». Интересно, догадывался ли мистер Гибсон, что будет происходить тут много лет спустя?

Именно о таком доме я мечтала, когда приехала в Лондон.

Ещё вчера это место казалось мне романтичным и уютным. Сейчас же хотелось только убраться подальше.

Внезапно я услышала музыку. В такое время это было так неожиданно, что я замерла. Хотя… Это ведь Лондон. Здесь это нормально. К тому же я знала, откуда доносятся звуки. Я и раньше слышала их через приоткрытые окна квартиры.

Эти звуки напоминали мне о детстве. Подростком я была настоящей бунтаркой. В школе возглавляла все возможные хулиганства. А ещё красила волосы в чёрный, носила «жуть с мертвецами» – так бабушка называла мои футболки и толстовки с черепами – и, конечно, слушала альтернативную музыку. Я была своей в тусовке металлистов и частенько проводила вечера «на квадрате» – так в Волгограде в 90-е называли место сбора неформалов. Встречалась с самыми модными гитаристами, репетировавшими свои новые песни в гаражах, была завсегдатаем воскресных тусовок, где с рук продавали и покупали альбомы культовых групп. Парни, с которыми я дружила, красили ногти чёрным лаком – немыслимый вызов для Волгограда тех лет. Их длинные шевелюры, которыми они трясли на рок-концертах, заставляли местных старушек испуганно креститься.

Как раз вышел альбом «The Fat of the Land» группы The Prodigy – легендарная пластинка, повлиявшая на вкус целого поколения. Металлисты, с которыми я тусовалась, были довольно радикальны в своих пристрастиях: любую музыку, кроме heavy metal, они просто ненавидели. Но после выхода этого альбома каждый уважающий себя музыкант и меломан вынужден был признать: The Prodigy – крутые. Это была настоящая революция!

Я, как и многие, считала музыкантов The Prodigy своими кумирами и мечтала хотя бы просто их увидеть. А теперь именно они репетировали каждый день в студии под моими окнами. Точнее, уже не под моими. Я ещё несколько мгновений постояла с закрытыми глазами, слушая музыку. А потом быстро зашагала к метро.

День только начинался. Для всех, кроме меня, это был обычный апрельский день. Другие жители Лондона машинально совершали привычные утренние действия: просыпались, выходили на пробежку, принимали душ, наливали кофе, разворачивали утренний выпуск «Дейли телеграф» и наслаждались завтраком. А я направлялась к «Элизабет-Холлу», где буквально через три часа начинался Российский экономический форум. Его я ждала, как ребёнок Рождества.

На метро и немножко пешком – добираться всего-то час. Но мне не оставалось ничего другого, кроме как отправиться прямиком туда. Лучше просидеть два часа в зоне ожидания, чем здесь, на скамейке, когда-то послужившей мне кроватью.

Я шла медленно. Ноги как будто налились свинцом, и переставлять их раз за разом было непростой задачей. Удивительно, как такой элементарный навык – ходьба – может быть настоящим испытанием! А ведь я никогда не обращала внимание, сколько сил она требует.

Утренний город не баловал солнцем, зато знаменитого лондонского тумана было вдоволь. В своём костюме я продрогла до костей и уже не раз пожалела, что не захватила тренч. Да и вообще, наверное, стоило взять с собой чуть больше вещей. Хотя бы зубную щётку.

От мыслей о щётке по спине побежал холодок. Я наконец осмелилась задать себе вопрос, который гнала прочь всю дорогу.

Что я буду делать потом?

Потом. Это так заботит людей, но ведь на самом деле никакого «потом» не существует. Есть только здесь и сейчас. Кажется, впервые в жизни я по-настоящему ощутила себя полностью в моменте. И это ощущение не принесло мне никакой радости. Ведь в тот момент я чётко понимала: мне некуда идти.

Подумаю об этом завтра. У Скарлетт О'Хара это всегда работало.

Я наконец добралась до станции «Энджел» и спустилась под землю. Подошёл поезд, и я с облегчением устроилась на потёртом синем сиденье. Мне всегда казалось, что эта обивка сделана из советского ковра.

Слава Богу, можно передохнуть. Сейчас от меня ничего не зависит. Даже передвижение.

«Двери закрываются», – сказал голос из динамиков. Я закрыла глаза. В вагоне было тепло, по крайней мере, точно теплее, чем на улице. Но я всё ещё дрожала. Казалось, я кожей ощущаю, как всё дальше и дальше уезжаю от Алекса. Это была физическая боль. Что-то в груди сжималось и горело.

Наверное, это душа.

Душа, которую сейчас через силу отрывают от человека, с которым она буквально срослась.

С самой первой минуты меня тянуло к Алексу словно магнитом. Мои мысли, моё тело – всё стремилось к нему, ведь только рядом с ним я ощущала свою целостность, могла жить полной жизнью. Он, воплотивший в себе все мои мечты, заполнял собой пустоту, которая всегда была со мной до нашей встречи. Оставив Алекса, я вдруг вновь обнаружила у себя в груди дыру. Она снова открылась, оголилась и теперь болела так, что было трудно дышать.

Как это могло со мной произойти? Когда всё пошло под откос? И как я вообще могла всё это допустить?

Я не могла вспомнить, в какой момент потеряла себя. И только гадала, куда делась та девчонка, которая знала себе цену. Дерзкая озорная Аня, что носила футболку «Хэви-метал», училась на «отлично» в волгоградском интернате, любила рисовать и жить на полную. Которая никогда не давала себя в обиду. Которая сумела осуществить свою, казалось бы, несбыточную мечту! Я даже думала, что о нас с Алексом напишут книгу. Как же так вышло, что сегодня та девочка чудом избежала гибели от рук любящего мужа?

А как красиво всё начиналось…

Додумать я не успела. Поезд дёрнулся и остановился на станции, вернув меня в реальность. Открылись полупрозрачные двери, аккуратно втянули людей, и состав двинулся дальше, быстро набирая скорость. Вагон задрожал от протяжного гула, будто самолёт, собирающийся оторваться от земли.

Я вспомнила Boeing «Египетских авиалиний», на котором мы с Алексом летели в Зимбабве на медовый месяц. Там жили мои родители: отец работал дипломатом при российском консульстве. В ту встречу Алекс должен был познакомиться с моей семьёй.

Во время полёта у него началась паника. Уже тогда можно было понять, что это вовсе не аэрофобия или внезапно подхваченный вирус. Это была белая горячка, её безобидное начало. Безобидное – по сравнению с тем, во что она превратилась позже.

– Анджики, у меня живот болит! – скулил в самолёте Алекс и хватался за меня, будто я была в силах исправить это.

Не знаю, правда ли он испытывал боль, о которой говорил, или она была плодом больного воображения. Но, судя по душераздирающим стонам, он был уверен, что ему пришёл конец.

У стюардесс на борту был приличный запас лекарств, и они суетились, предлагая помощь. Алекс от всего отказался. Он страдал весь полёт, ни на секунду не давая расслабиться мне и всему экипажу. Это был настоящий ад.

Я помнила всё так чётко, будто это случилось вчера. Вот он скрючился в кресле и трясётся, хватая меня за руки. Его красивое лицо краснеет и искажается в муках, карие глаза расширяются от ужаса, а футболка темнеет от проступающего пота. В самолёте у Алекса была самая настоящая лихорадка, и вызвана она была ломкой – он несколько часов не вливал в себя алкоголь. Когда мы покупали билеты, он не обратил внимание, что на борту «Египетских авиалиний» спиртное под запретом.

Я помнила, как вместе со стюардессами хлопотала над Алексом, как мать над заболевшим малышом. Однако, услышав, что капитан готов экстренно посадить борт, чтобы доставить его в больницу, Алекс сквозь зубы пробормотал, что ему уже лучше.

Покачиваясь на сиденье метро, я как будто снова переживала те моменты. Алекс стоял у меня перед глазами. Я вдруг подумала, что в самолёте он выглядел точно так же, как и в нашу первую встречу. Даже одежда на нём была та же самая. Как символично.

Глава 3

Почему тебя так долго не было?

Лондон, 2001 г., 2 года до Экономического форума

Ангар в Доклендсе ревел и вибрировал. Казалось, ещё немного, и он треснет по швам от царившего внутри возбуждения.

Мы с Марком – моим тогдашним бойфрендом – пришли на рейв. Это была не просто вечеринка для любителей электронной музыки – ими в Лондоне было никого не удивить. Однако мероприятие под названием «Lost» проходило только раз в месяц, и место проведения каждый раз менялось. Попасть на эту тайную мессу истинных любителей техно можно было, подписавшись на специальную рассылку. Что Марк и сделал. Так мы оказались на восточной окраине Лондона, в огромном ангаре, заполненном разгорячёнными людскими телами, вспышками стробоскопов и ритмичными звуками.

С Марком я познакомилась в Африке. Он путешествовал по миру и время от времени подрабатывал диджеем. Мы встретились в Хараре[1], куда я, уже студентка московского университета, прилетела навестить родителей. Широкоплечий парень с дредами и британским акцентом покорил моё юное сердце. Марк был талантливым, но не слишком амбициозным. Зато обаяния ему было не занимать. Он наслаждался жизнью и ко всему относился легко. Это подкупало. Я тоже сразу ему понравилась.

Марк жил в Брайтоне, тихом городке всего в полутора часах езды от Лондона. Туда он и пригласил меня, когда его поездка подошла к концу. А я поняла: вот он! Тот самый шанс, о котором я мечтала с детства! И согласилась, не раздумывая, хотя понятия не имела, как смогу приехать.

Сила мысли способна развернуть Вселенную нужной стороной. Всё сложилось, как по нотам. Марк вернулся из Африки и помог мне оформить документы для визы. Остальное было просто. Совсем скоро я отправилась в путешествие в город своей мечты.

Аэропорт Хитроу был похож на лабиринт, в котором, как муравьи, сновали люди. Я в какой-то эйфории прошла паспортный контроль, получила багаж и, наконец, следом за толпой ступила на британскую землю. Зазвонил телефон.

– Я подъезжаю! – прокричал Марк в трубку. – Стой, где стоишь, заберу тебя от выхода.

Он отключился. Я озиралась, пытаясь разглядеть нужную мне машину, хотя понятия не имела, какую именно. В этот момент мимо проехал роскошный автомобиль – кажется, «Бентли» – и плавно затормозил в паре шагов от меня. Я расцвела и поспешно шагнула к задней дверце. Тут словно из воздуха материализовалась высокая стройная женщина в тёмных очках и на умопомрачительных шпильках. Не глядя в мою сторону, она быстро нырнула на заднее сиденье, и «Бентли» отъехал. В воздухе остался шлейф сладких духов. А на соседней полосе я увидела фургон, возле которого стоял довольный Марк и радостно махал мне. Что сказать? Это был самый жалкий фургон, который я только видела в своей жизни. Я бы не удивилась, если бы узнала, что половину дороги до аэропорта Марк просто толкал эту развалюху.

Ты что, охотник за привидениями под прикрытием?

Я думала, такие машины бывают только в кино. Но нет, это была вполне реальная тачка, на которой мой английский друг подрабатывал мойщиком. Задние сиденья отсутствовали, в кузове были свалены инструменты: вёдра, швабры и ещё какие-то рабочие приспособления. Все они болтались от стенки к стенке, гремели и отчаянно дребезжали, пока мы ехали в сторону Лондона. Меня то и дело пробирал смех.

Въезжаю в королевство на роскошном экипаже!

Смутило ли это меня? Конечно, нет! Я была счастлива и улыбалась во весь рот. Мы ехали мимо лугов, как будто сошедших с пасторальных полотен, я любовалась зелёной травой, коровами, сказочными английскими домиками, соборами и даже изящными английскими кладбищами. Мне хотелось кричать от счастья!

Это всё наяву! Я в Англии! Всё только начинается!

С первых минут после приземления я поняла: это моё место. Здесь я хочу остаться. И с каждым километром дороги я всё больше убеждалась в этом. Я уже представляла свою будущую жизнь, полную приключений, интересных знакомств, ярких эмоций и, конечно, любви. Вернуться и жить по-старому? Об этом не могло быть и речи! Я стояла в самом начале пути и собиралась пройти его с гордо поднятой головой.

Фургон подпрыгнул на очередной кочке, и я ударилась макушкой о потолок. Но даже это показалось мне таким забавным, что я от души рассмеялась. Протянула руку и сжала ладонь Марка, который то и дело бросал на меня взволнованные взгляды.

– Всё в порядке? – спросил он.

– Спасибо, что встретил! – с улыбкой ответила я.

Я приехала в Англию на месяц, и вот он подходил к концу. На следующий день я должна была вернуться в Москву – начинался новый семестр в университете. Вечеринка в Доклендсе обещала стать достойным завершением отпуска. Лондон, музыка и любовь. Казалось, лучше быть не может.

Я провела ладонями по бёдрам, поправляя белое трикотажное платье. Оно обтягивало мою фигуру и без лишней скромности сидело потрясающе. Марк предупредил, что дресс-код – чёрное. Но мне захотелось выделиться. Я терпеть не могла рамки и ограничения, поэтому выбрала белое. И не прогадала. Среди людей в чёрном я буквально сияла, и это было восхитительно. В этом наряде я отрывалась на выпускном, а сейчас сидела на коленях у своего парня в центре модной тусовки самого отвязного и музыкального города в мире.

В разноцветных лучах прожекторов я рассматривала людей. Красивые, молодые, свободные, они кайфовали от жизни здесь и сейчас. Невнятная английская речь неслась со всех сторон, сливалась с музыкой и превращалась в гул. Но всё же для меня она оставалась прекрасной. Обрывки фраз, долетавшие сквозь шумовую завесу, ласкали слух. Я всем телом впитывала энергетику этого места и заряжалась от людей вокруг.

Обожаю Англию! Я здесь дома!

Я закрыла глаза и почувствовала, как окружающие звуки буквально прикасаются к моей коже. Каждой клеточкой я отзывалась на эти прикосновения. Мне захотелось вдохнуть как можно глубже, вобрать в себя окружающее пространство, его силу, мощь, энергию. Я медленно набирала в лёгкие воздух, а когда выдыхала, мне казалось, часть моей души выходит и вливается в общий поток. Это ощущение объединяло меня с местом, людьми, с самой сутью происходящего. Я снова вдохнула, погружаясь в свой таинственный ритуал, как в медитацию, и плыла на волнах одной мне видимых флюидов. Мне было так хорошо! Я любила всех вокруг, а главное, я поняла…

– Марк. – я чувствовала, что, если не скажу ему это, меня просто разорвёт. – Я тебя…

То, что произошло дальше, лишило меня дара речи. За спиной Марка я увидела ангела. По крайней мере, в первую секунду мне так показалось. Среди танцующих людей в лучах стробоскопов неспешно двигался он, одетый в белое.

Этот мужчина был настолько прекрасен, что я не понимала: это его одежда сияет под ультрафиолетовыми лампами или он сам светится изнутри. Потом я рассмотрела его наряд – светлые потёртые джинсы и белую футболку с длинными рукавами.

Всё-таки человек. Хотя и самый красивый из всех, кого я видела!

Небрежная прическа а-ля Лиам Галлахер делала его похожим на рок-музыканта. Он шёл, опустив голову, и, кажется, улыбался. А танцующие люди словно расступались перед ним.

Слова, которые я только что хотела сказать своему парню, застряли в горле. Впрочем, его это совершенно не расстроило – он и не понял, что я готова была признаться ему в любви. Из-за шума вокруг он ничего не слышал.

– Мне надо отлить, – прокричал он мне в ухо, бесцеремонно пересадил с коленей на скамью и ушёл.

Я сидела, не двигаясь. Интересно, если бы я успела сказать те слова, а Марк их услышал – моя жизнь бы изменилась? Какая разница!

Я постаралась вновь найти взглядом парня в белом. Но он исчез.

Как оказалось, исчез не только прекрасный незнакомец. Прошло уже много времени, а Марк не возвращался. Напрасно я высматривала его на танцполе – он как сквозь землю провалился. Я ждала его на той же скамье, где он меня оставил – иначе мы бы в жизни не нашли друг друга в толпе – и уже не на шутку волновалась. Была середина ночи, я устала и ужасно хотела пить. Все мои деньги остались у Марка, ведь в моём платье не было ни одного кармана. Я чувствовала, что начинаю злиться. В конце концов я встала и направилась к бару.

Должен же найтись джентльмен, который купит леди бутылочку воды!

Я шла по широкому проходу вдоль зоны отдыха и даже не подозревала, что в этот момент совсем рядом решалась моя судьба.

Алекс рассказал мне о той ночи гораздо позже, когда мы уже были вместе.

Он стоял на балконе второго этажа и смотрел на волнующееся людское море внизу. И вдруг, среди сотен людей, увидел девушку в белом. Она была как ангел, сошедший с небес. От этого зрелища у него захватило дыхание. На секунду он перестал видеть и слышать всё вокруг. Осталась только девушка в белом и глухие удары его собственного сердца. Душа будто вырвалась из тела и устремилась к незнакомке. Алекс вцепился в перила балкона, чтобы удержаться на ногах.

– Смотри. – он изо всех сил дёрнул за руку своего приятеля Тонка. – Ты видишь? Она – совершенство!

– Кто? – не понял тот.

– Девушка в белом. Это… Моя будущая жена!

– Да? А вы хоть знакомы?

– Нет, но это временно. – с этими словами Алекс рванул вниз.

Я стояла у бара, когда кто-то осторожно дотронулся до моего плеча. Обернувшись, я не поверила своим глазам. Передо мной был он! В одно мгновение люди вокруг словно исчезли. Я видела только его.

Это галлюцинация. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Наверное, я слишком много выпила.

Он был идеален. Лицо, фигура, одежда – как будто кто-то залез в мою голову, подсмотрел девичьи грёзы и перенёс их в жизнь.

Это галлюцинация…

Я помотала головой, пытаясь отогнать видение, но парень стоял всё там же. Более того, в его взгляде я увидела отражение своих эмоций. Он смотрел на меня с восторгом и каким-то благоговением, как будто тоже увидел чудо.

Стены, пол и потолок, столы и стулья, люди – всё вдруг поплыло. Так бывает в моменты, когда изо всех сил стараешься не заснуть, но усталость берёт своё. Звуки доносятся, будто из бочки, образы меркнут и растворяются в густой темноте.

Это было невероятно, но это произошло. Я влюбилась. С первого взгляда. Окончательно и бесповоротно.

Неужели ещё недавно я хотела признаться в любви кому-то ещё?

Марк сейчас казался далёким и совершенно чужим. Как я вообще могла подумать, что между нами что-то настоящее? Я смотрела на парня в белом и ощущала странное, почти мистическое единение душ.

Он сделал шаг. Ещё один. Протянул мне руку.

– Выходи за меня! – сказал парень.

От его голоса по спине побежали мурашки. Он не шутил. Лицо было совершенно серьёзным.

– А ты не голубой? – так же серьёзно спросила я.

Господи, Аня, что ты несёшь?

Идеальные губы парня тронула лёгкая улыбка.

– Нет. Так выйдешь? – повторил он своё предложение. – Даже переодеваться не придётся, ты уже в белом.

Также как ты в белом… среди всех людей лишь мы.

– Аня. – голос предательски дрогнул. Я вложила свои дрожащие пальцы в его раскрытую ладонь.

– Алекс. – он легонько сжал мою руку и нежно увлёк за собой. – Я знал, что ты будешь в белом.

Почему-то эта фраза кажется мне знакомой. Будто я уже слышала её прежде. Мистика!

А дальше мы говорили и говорили. Его акцент сводил с ума. Мы обсуждали всё на свете. Музыку – Алекс, как и любой уважающий себя англичанин, горел ей и сам играл на гитаре. Достоевского – он был без ума от его творчества и даже цитировал наизусть отрывки из «Братьев Карамазовых». Мы разговаривали так, будто знали друг друга всю жизнь. Это было прекрасно. Но даже если бы мы молчали, если бы я не знала английского и не понимала ни единого слова, это не изменило бы ровным счётом ничего. Мы оба будто получили какое-то тайное знание, благодаря которому чувствовали друг друга насквозь.

Для нас мир остановился. Больше не существовало ничего вокруг. Не было ни музыки, ни людей, ни обстоятельств. Всё это стало лишь частью материального мира, который уходил на задний план, превращаясь в место, в котором можно просто встретиться и БЫТЬ.

Меня тянуло к Алексу, а Алекса ко мне. Мы, как два магнита, стремясь соединиться, сближались всё сильнее. И тут произошло то, что изменило мою жизнь.

Поцелуй.

Есть такое состояние, которое называется Алеф[2]. Оно случается редко, и лишь немногие осознанно соприкасаются с ним. Это точка единения всего сущего, в которой совмещаются время и пространство. В математике Алеф – число, содержащее в себе все числа, в философии – ощущение прошлого и будущего в настоящем моменте времени, пронизанном состоянием счастья. Все прожитые воплощения, все пережитые чувства на мгновения получают возможность открыться тебе. Когда наши губы соприкоснулись – это и был Алеф. Мы открыли портал, который заключал в себе всё, и это обрушилось на нас. С того момента начался мой настоящий путь к себе.

Вечеринка подходила к концу. Было уже около шести утра.

– Я хочу тебе позвонить, – сказал Алекс.

Я тоже больше всего на свете хотела, чтобы он мне позвонил. Но вот беда, как ни старалась, я не могла вспомнить свой английский номер. Цифры перетасовались в голове, как колода карт. Записать номер Алекса я тоже не могла, потому что мой мобильник остался в кармане у Марка. Возле нас топтались его приятели и явно не понимали, почему их друг возится с какой-то незнакомой девицей. Найти ручку оказалось целым приключением. В конце концов уже буквально на бегу я нацарапала свой e-mail прямо на его руке. Он поцеловал меня в щёку и скрылся, увлекаемый толпой. А я присела на ближайшую скамейку в полном раздрае.

Что это было? И было ли? Мне это точно не приснилось?

Но след от его поцелуя всё ещё ощущался на щеке. Значит, это правда. Я действительно только что встретила мужчину своей мечты. Нашла среди стольких людей и…

Нет! Не может быть! Как же он теперь меня найдёт?

Я осознала, что, торопясь, написала электронный адрес с ошибкой. Перед глазами стояли символы, выведенные на его ладони, и среди них не хватало одной буквы. От бессилия и отчаяния я заколотила кулаками по скамье.

Нужно найти его. Вдруг он ещё не ушёл!

Я огляделась, но Алекса поблизости уже не было.

Что же теперь делать?

Я вдруг осознала, что осталась совсем одна. Никто из этих людей, стоявших так близко, не мог ничем мне помочь. Им вообще не было никакого дела до меня и моей потери. Какое-то неуютное чувство заставило поежиться, ещё не страх, но уже беспокойство.

Нужно выбираться отсюда!

Я оставила скамью, ставшую за несколько минут местом разбившихся надежд, и влилась в толпу. Только сейчас я вспомнила ещё об одной проблеме. Марк! Точнее, его отсутствие. Он ведь так и не вернулся, хотя с момента нашего расставания прошло несколько часов! На него это совсем не похоже.

Господи, хоть бы с ним не случилось ничего плохого!

Марк знал, что я здесь без телефона, без денег, без документов – всё это лежало в его карманах. Ключи от квартиры тоже были только у него. Хотя это уже не имело значения, ведь сама квартира находилась в Брайтоне, довольно далеко от Лондона. Добраться туда самостоятельно было невыполнимой задачей. Он не мог меня бросить!

Толпа медленно текла к выходу, увлекая меня. Я чувствовала, как беспокойство нарастает с каждой минутой. Эйфория улетучилась, и, кроме того, я была вымотана бессонной ночью и пережитыми эмоциями.

Всё бы отдала за возможность прямо сейчас оказаться в кровати!

Но, увы, сон оставался несбыточной мечтой. Прямо сейчас мне предстояло каким-то одному Богу известным образом с востока Лондона добраться до вокзала, потом на электричке до Брайтона, а после – забрав свои вещи и документы у пропавшего парня – до аэропорта Хитроу. Сердце билось как ненормальное, когда я выходила из ангара. К горлу подкатил ком.

Я потёрла ладони друг о друга, чтобы унять нервную дрожь. В этот момент толпа наконец-то вынесла меня на свежий воздух. Не успела я сделать вдох, как кто-то схватил меня за руку.

Марк!

– Где ты был? – облегчённо вздохнула я.

– Детка, прости. – Марк ткнул пальцем в двух великанов в майках с надписью «Секьюрити». – Эти амбалы не пускали меня внутрь. Я был тут, тебя ждал.

Оказалось, в туалете Марк сцепился с каким-то парнем. Они подрались, и их обоих вышвырнули с рейва. Марк несколько часов караулил меня у выхода, боясь пропустить. Забавно, что Бен – парень, с которым Марк подрался – был вынужден ждать своих друзей на том же самом месте. Спустя полчаса им надоело обмениваться злобными взглядами, ребята подружились и решили, что все вместе поедут к Бену на афтерпати. До самолёта ещё было достаточно времени, так что я не стала возражать. Честно говоря, я испытывала вину перед Марком, который так долго торчал под дверью ангара, пока я… Да и жил Бен в восточной части Лондона, что, конечно, было куда ближе, чем Брайтон.

Может быть, получится прикорнуть где-нибудь в уголке.

Было сложно поверить, что Бен и Марк знакомы всего несколько часов. В квартиру Бена они заходили уже закадычными друзьями. В планах парней было продолжить попойку и куролесить весь день. А я падала с ног от усталости и думала лишь о том, где бы прилечь.

Хотя бы час передышки.

Увидев незанятый диван, я села на него, поджала под себя ноги, закрыла глаза и погрузилась в себя. Вокруг всё гудело: кто-то громко смеялся, кто-то пил, кто-то, едва шевеля языком, бормотал какой-то бред. Но всё это было далеко – как будто в пустой тёмной комнате еле слышно работал телевизор.

В сознании всплыло красивое лицо парня в белой футболке. Почему я не уехала с ним? Зачем отпустила? Я же чувствовала, что он – моя судьба! А теперь уже ничего не изменить.

– Чего грустишь? – раздалось у самого уха.

Оказывается, я уже успела задремать и теперь вздрогнула, выныривая из неглубокого, но вязкого сна. Открыв глаза, я подумала, что всё ещё во власти дрёмы – так странно выглядело всё вокруг. Все люди в комнате неестественно двигались, будто плавали в аквариуме. Нормальным был только один человек – мальчик, сидящий рядом со мной. На вид – чуть больше десяти лет. Тёмные волосы, карие глаза. Очень красивый и как будто смутно знакомый.

– Ты чей? – тихо спросила я. Ответа не последовало.

Я попыталась взять мальчика за руку, как вдруг комната пошла рябью, и он исчез.

Куда он делся?

Я ущипнула себя. Кожу обожгло, но ничего не изменилось: я всё так же сидела на диване в богом забытой квартире-притоне где-то в восточной части Лондона. Рядом незнакомые люди вливали в себя алкоголь. Сегодня я должна улететь в Москву. От осознания этого стало очень больно. Но ещё больнее было от мысли, что я больше никогда не увижу Алекса.

Если чудеса бывают, то сейчас самое время для чуда! Пожалуйста! Я верю, что всё возможно!

Реальность ответила на мою просьбу хриплым звонком в дверь. Никто из присутствующих не обратил на него внимания. Звонок повторился. Пришлось встать и пройти в прихожую. Я распахнула дверь, готовая вернуться на свой диван. И замерла. На пороге стоял Алекс. Мой Алекс.

– Ты что здесь делаешь? – я боялась, что он тоже растает, как лондонский туман.

– Я тут живу.

– Почему же тебя так долго не было? – Я сама не знала, что имела в виду: последний час или всю мою предыдущую жизнь.

Алекс кивнул на упаковки «Миллера», которые прижимал к груди:

– Я за пивом ходил.

Глава 4

Вот тебе, сволочь!

Лондон, 2003 г.

– Станция «Грин-парк», – объявил громкоговоритель, выдернув меня из потока мыслей. Несколько секунд потребовалось, чтобы вспомнить, куда я еду. Форум! Значит, на следующей выходить.

Я поёрзала на сиденье, расправила плечи и покрутила головой туда-сюда. Потом достала из сумки бейдж и повесила на шею. День только начинался, а я уже чувствовала себя уставшей.

«Ватерлоо». Выйдя из метро, я пошла по Йорк-роуд в сторону моста Хангерфорда. До «Элизабет-холла» было пять минут спокойным шагом.

Солнце припекало, но я никак не могла согреться. Пальцы на ногах так закоченели, что я их почти не чувствовала. Обычно, когда мне случалось так замёрзнуть, дома я первым делом залезала в ванну. Но теперь у меня не было дома.

Дом. Перед моим внутренним взором вновь возникла наша квартира. И Алекс, лежащий на полу у истерзанной двери. Разгромленная комната, по которой будто торнадо прошёл. И дрель, отлетевшая в дальний угол, когда я её пнула. Вдруг он так и лежит там. Сердце сжалось от привычного чувства вины.

А если он уже не дышит? Вдруг он умирал, когда я выходила за порог? А я единственная, кто мог помочь: вызвать скорую, оказать первую помощь, позвать кого-то. Кроме меня, с Алексом никого рядом не было. А вдруг он умирает прямо сейчас? В эту самую секунду?

Я будто чувствовала всё, что с ним происходит. Сердечный стук, уже не такой уверенный и бодрый, становится реже. Лёгкие расширяются неохотно. Кровь замедляет своё движение. Пальцы немеют. Мозг начинает умирать от кислородного голодания. Сердце с усилием отбивает свой последний удар и останавливается.

То самое сердце, которое так безусловно любило меня. До тех пор, пока водка не залила это чувство, утопив всё хорошее, что Алекс ко мне испытывал.

Хватит выдумывать, Аня! Худшее, что может с ним случиться – жёсткое похмелье.

Я даже не заметила, как дошла до места назначения. Впереди виднелось прямоугольное здание, облицованное дорогим светлым деревом. Огромные каменные буквы на фасаде сообщали, что это «Куин Элизабет холл». Рядом со входом стояли две узенькие скамейки. Стеклянные двери ещё были закрыты, хотя внутри сновали официанты в фартучках и технический персонал в синих робах. Они суетились, готовились к открытию.

Я посмотрела на часы – полтора часа до начала. Мне стало ещё холоднее, я как будто промёрзла насквозь и вся дрожала. Раньше у меня никогда не было панических атак, но, наверное, именно так они и начинаются.

Придётся подождать. Я села на скамейку, обхватила ноги руками, чтобы унять дрожь. Со стороны, наверное, зрелище было странное.

Интересно, если бы тогда, после вечеринки в Доклендсе, мы с Марком не поехали к Бену, сидела бы я сейчас тут?

Странно, почему я вспомнила об этом. С тех пор, казалось, прошла целая вечность. Впрочем, я знала: даже если бы наша случайная встреча с Алексом не состоялась, я так или иначе вернулась бы в Лондон. И, вполне вероятно, всё равно пришла бы сюда.

– Мисс Чапман? Добро пожаловать на Форум, – деловито сказала девушка на входе.

Миссис…

– Да… А как вы узнали моё имя?

Девушка слегка закатила глаза и ткнула в пропуск на моей груди. Точно! Я кивнула, поправила чёрный пиджак, провела рукой по волосам и вошла в «Элизабет-холл».

Первым делом мой взгляд пал на столы, накрытые для фуршета. Сюда приходили для серьёзных дел, а не ради еды. Но даже эти лёгкие закуски заставили мой желудок болезненно сжаться – только сейчас я поняла, что ничего не ела со вчерашнего обеда. Превозмогая желание набить рот канапе, я прошла чуть дальше – мне нужно было немного перевести дух и осмотреться.

Обстановка по-настоящему поражала. Всё вокруг выглядело дорого: гобелены на стенах, дубовые столы, паркет. Каждая деталь буквально дышала благородством и принадлежностью к истории. Англия в чистом виде! Тот самый неуловимый дух времени, от которого благоговейно замирает сердце. И пусть участниками Форума были в основном русские – Лондон есть Лондон.

В животе предательски заурчало. С длинных серебряных блюд долетал едва уловимый аромат пряных специй, словно приглашая насладиться изысканным вкусом. Игнорировать этот зов было всё сложнее. Среди моря закусок виднелись оливки, свежеиспечённые булочки с ломтиками красной рыбы и, конечно, тарталетки со сливочным маслом и икрой – без этого не обходилось ни одно русское застолье.

Один из пробегающих мимо официантов сочувственно улыбнулся и сделал приглашающий жест. Я решила, что этого вполне достаточно, чтобы не выглядеть любительницей набить желудок за чужой счёт. И уже через несколько мгновений выбирала еду.

Зал тем временем медленно заполнялся. Первыми появились организаторы и приближённые к ним управленцы, за ними начали прибывать гости. Серьёзные и значительные, в тёмных деловых костюмах, преимущественно пошитых на заказ, они могли служить наглядной иллюстрацией понятий «власть» и «деньги». Правда, несколько цветных костюмов тоже мелькнули, и даже парочка светлых. Из чего я сделала вывод, что власть и деньги не всегда идут рука об руку со знанием делового этикета. Впрочем, эти люди могли себе позволить наплевать на условности.

Ещё сильнее в общей сдержанной массе выделялись коктейльные платья девушек. Можно было подумать, что на Форум случайно завернул автобус из модельного агентства – настолько все они были стройны, длинноноги и ухожены. Очевидно, девушки пришли сюда не заключать многомиллионные контракты, а искать богатых мужей. Это было довольно заметно, но они, очевидно, об этом не догадывались. Иначе ни за что не стали бы надевать на себя всё лучшее сразу, демонстрируя миру свои старания.

Этот момент учла я. Поэтому на мне был простой деловой костюм. Да, не из дорогого ателье, а всего лишь из «Зары», и брюки слегка коротковаты. Зато он изумительно подчеркивал мою фигуру.

Я понимала, что в обществе деловых людей важно умение говорить. Красивых девушек вокруг полно, а вот красивых и с мозгами – по пальцам пересчитать.

Участников становилось всё больше. Я не верила своим глазам и только теперь осознавала значимость этого мероприятия. Здесь были люди, которых я прежде видела лишь по телевизору. А сейчас они стояли на расстоянии вытянутой руки. Я узнала Анатолия Чубайса и Романа Абрамовича. Приглядевшись, нашла Питера Авена – президента «Альфа-банка», Владимира Якунина – главу РЖД, Сергея Богданчикова – президента Роснефти и многих других людей, чьё влияние в России, а значит, и в мире невозможно было недооценить.

Нужно было с чего-то начать. Я ещё не очень хорошо представляла, с какой целью здесь нахожусь – к сожалению, в моей сумочке лежали всего пара фунтов, а не пара миллиардов на сделку века. Поэтому я доела канапе, взяла чашку с чаем – шампанское пусть пьют «модели» – и медленно пошла вдоль стены, завешенной изумрудным гобеленом. Я неспешно прогуливалась между людьми, время от времени ловя на себе случайные взгляды.

Эх, господа миллиардеры, знали бы вы правду обо мне!

Правда обо мне заключалась в том, что я уже пару недель искала новую работу. У меня не было денег, а теперь и жилья. Да что там, я понятия не имела, где буду сегодня ночевать.

Уверена, господа, ни один из вас не может похвастаться таким набором!

Наверное, тепло и еда благотворно повлияли на моё состояние. Я внезапно почувствовала какой-то азарт, даже кураж. Я ведь здесь! На мероприятии, куда люди с улицы попасть не могут. А я смогла.

Несколько месяцев назад одна моя подруга позвонила и сказала, что русские организуют Экономический форум. Я сразу решила, что обязательно должна там оказаться.

Я добьюсь этой цели! Любой ценой!

Кстати, цена у цели была немалая. Билет на Форум стоил около двух тысяч фунтов. Столько мы с Алексом платили за три месяца аренды квартиры, экономя на других расходах. Нужно ли говорить, что эта сумма была для меня неподъёмной? Но отступать я не собиралась: попасть на Форум стало вызовом самой себе. Я договорилась с одним местным русскоязычным изданием и подала заявку на аккредитацию как представитель прессы. Несколько проверок и вуаля, заветный бейдж был у меня!

Форума я ждала не меньше, чем ребёнок Нового года. Точнее, Рождества – ведь мы в Англии. Конечно, я и представить себе не могла, что случится утром. Но я была здесь вопреки всем обстоятельствам.

Нужно ловить момент и заводить полезные знакомства. Я же не поесть сюда пришла!

Что-что, а знакомиться я умела. Этот навык я считала одним из важнейших своих талантов.

В детстве я сменила десяток школ в России и за границей. Училась в Кении и Зимбабве, куда отца посылали с дипломатической миссией. Каждый раз приходилось начинать с чистого листа: новые люди, новые учителя, новые правила. И я – новенькая. Вечный ярлык. Буквально цветной стикер с надписью «пни меня» на спине. Чтобы этот стикер не пристал намертво, приходилось находить общий язык с окружением и завоёвывать авторитет. Порой для этого требовались самые неожиданные таланты.

Некоторое время я училась в католическом монастыре в Найроби – столице Кении. Это было настоящее испытание. В то время я почти не говорила по-английски, знала буквально пару слов. К тому же я была белой – единственной белой ученицей во всей школе. Так себе вводные для радушного приема.

Учителя школы были глубоко праведными и очень строгими. За попытку ослушаться от них можно было схлопотать удар линейкой по рукам или приказ бегать по стадиону до потери сознания. В английских школах подобные наказания давно упразднили, но до африканского католического монастыря гуманные методы воспитания ещё не добрались. По пятницам ученицы должны были четыре часа подряд петь религиозные гимны, стоя на коленях. К концу молитв я не чувствовала ног.

Сказать, что было сложно – ничего не сказать. Часто я нарушала какие-то правила, даже не зная, что они существуют. А языковой барьер только усугублял ситуацию. Белая новенькая, с которой невозможно нормально поговорить – готовый аутсайдер не только для одноклассниц, но и для преподавателей. Классическая история новичка в средней школе, которая могла закончиться душевной травмой.

Да вот только не на ту напали!

А помог мне тогда… Леонардо Ди Каприо. Нет, мы не были знакомы, к сожалению. Тогда я ещё не знала, что через каких-то семнадцать лет окажусь рядом с ним на яхте на Каннском кинофестивале. Просто на экраны как раз вышел фильм «Титаник». И все девочки от Норвегии до Чили дружно страдали от неразделённой любви к прекрасному Джеку Доусану, попутно проклиная чересчур пышнотелую Розу. В моей благочестивой школе от Лео фанатела каждая первая. А я? Я умела рисовать.

Портреты мне особенно удавались. В своих работах я не просто добивалась сходства, а будто улавливала суть людей. Как-то раз я набросала простым карандашом настолько удачный портрет Лео, что девчонки наперебой уговаривали подарить или даже продать этот шедевр. Тогда в Африке ещё не было плакатов, хотя даже в России уже вовсю продавали журналы с изображениями знаменитостей. Очередь из желающих заполучить заветный рисунок могла бы составить достойную конкуренцию той очереди, что выстроилась в первый московский Макдоналдс. Я объявила цену – пять шиллингов за рисунок, прибежала к отцу в кабинет, наделала сотню ксерокопий и к вечеру того же дня заработала целое состояние по меркам монастырской школы. Мне повезло: многие девушки и не подозревали о существовании ксерокса. Они были уверены, что каждый портрет я рисовала сама. И охотно раскошеливались за такой «эксклюзив».

Услышав эту историю, папа долго смеялся, а потом сказал, что спокоен за моё будущее: я точно не пропаду.

Но главным были, конечно, не деньги. Благодаря этому случаю меня приняли в школе. Не стану врать, что с тех пор я стала самой популярной ученицей и подружилась со всеми в классе, но в целом отношение ко мне заметно потеплело. А уже через пару месяцев я свободно говорила по-английски.

Позже слухи о моём умении дошли до учителей. Одна из монахинь даже попросила написать по фотографии портрет её брата. Я сделала это, естественно, наотрез отказавшись брать плату. С тех пор мне стали снисходительно прощать мелкие промахи и нарушения дисциплины. Покидала монастырь я с самыми тёплыми чувствами. Хотя о пятничных песнопениях до сих пор вспоминаю с содроганием.

Интересно, если я сейчас набросаю портрет Абрамовича и подарю ему – он откроет мне галерею?

Додумать эту забавную мысль я не успела – объявили о начале деловой программы. Толпа из фуршетного зала плавно перетекла в специально оборудованную аудиторию. Лекция была посвящена вопросу развития нефтеперерабатывающей отрасли.

Я нашла место в первом ряду и слушала спикера, одновременно наблюдая за окружающими. Люди объединялись в группы по интересам. Они менялись местами, перемещались, вступали в беседы и расходились. Это движение напоминало смену узоров в калейдоскопе. Я внимательно следила, стараясь уловить закономерность.

Каждая группа состоит из одного кита и рыб поменьше, которые пытаются хоть какое-то время поплавать под брюхом у гиганта и поучаствовать в его важных китовьих делах.

На Форуме встречались птицы самого высокого полёта. Место участника в иерархии можно было оценить по количеству помощников, почитателей таланта и желающих перемолвиться хотя бы словом. Они плотным кольцом окружали любого значимого персонажа и следовали за ним, синхронно реагируя на каждый поворот или остановку.

Ничего нового человечество не придумало. Протиснуться поближе к вожаку и заручиться его поддержкой.

Наблюдая за очередным «гигантом» и суетой вокруг него, я вспомнила, как сама когда-то научилась использовать чужую силу и статус. Это тоже случилось в школе, но уже в России.

Волгоград, 1995 г.

Первый день в новой школе – третьей по счёту – запомнился на всю жизнь. Я шла по коридору в класс. Из-за угла вышла симпатичная девочка. Когда мы поравнялись, она улыбнулась и с силой пнула меня по ноге.

– Вот тебе, сволочь! – поприветствовала меня новая одноклассница.

Тогда этот случай привёл меня в ступор. Я не впервые приходила в новую школу посреди года и была готова к холодному приёму. Но такого со мной ещё не случалось. Более близкое знакомство с местными нравами расставило всё на свои места.

Девочку из коридора звали Зоя, и она была королевой престижной школы-интерната. Меня Зоя возненавидела ещё до первого взгляда, буквально сразу, как узнала о моём существовании. Я была «москвичка», хоть и родилась в Волгограде. Да к тому же училась за границей. Большинство новых одноклассников не смогли бы найти Кению на карте, а я там жила. У меня за спиной была британская школа, где я выучила английский, на котором свободно могла общаться с людьми из самых разных стран. Среди моих друзей были азиаты, индусы и даже чернокожие, которых в Волгограде в те годы никто в жизни не видел.

Кроме того, мой внешний вид разительно отличался от местных эталонов девичьей моды. Школьную форму советских времен уже отменили, а новую ещё не ввели, так что все одевались так, как позволял вкус и кошелёк. Местная «элита» покупала вещи на рынке, я же раздражала модниц иностранными шмотками.

Я не пыталась привлечь внимание мальчиков и не истязала себя мини-юбками, тесными блузками и каблуками. В тот период я фанатела от рока, носила рваные джинсы и футболки с «мертвечиной», нежно «любимые» моей бабушкой. Несмотря на это, парни встретили меня с восторгом и моментально приняли в свою компанию. Девчонок это, естественно, взбесило. Зоя, пользуясь своим авторитетом, объявила меня персоной нон-грата и постаралась превратить мою жизнь в школе в ад.

Можно было подумать, что я попала в исправительное учреждение для малолетних преступников. Но это было совсем не так. В школе-интернате числились дети из самых известных и состоятельных семей Волгограда. Это заведение можно было назвать элитным.

Отпрыски уважаемых фамилий получали образование с художественно-эстетическим уклоном. На уроках они обучались пению, игре на музыкальных инструментах, танцам, культуре разных эпох, рисованию, этикету. Всему, что воспитывало утончённых, талантливых и интеллектуально развитых членов общества. А за пределами классов сбивались в стаи и демонстрировали поведение, от которого даже матёрые волки бежали бы, поджав хвосты.

Девочки-подростки отличались особой жестокостью и цинизмом. Если парни ограничивались дурацкими шутками и розыгрышами, то в женских спальнях шли настоящие битвы за выживание.

Я оказалась идеальным объектом для всеобщей ненависти. Новеньким полагалось быть серыми, тихими и незаметными, заискивать перед Зоей, терпеть тычки её ближайших приспешниц и плакать по ночам в подушку на радость всем в спальне. Я не выполняла ни один пункт из этого списка.

Перечень моих грехов продолжали музыкальные пристрастия. Девочки слушали «На-на» и Алёну Апину. А у меня на дисках – не на кассетах, как у всех в то время – были «Нирвана» и «Металлика». Всё это вызывало у местных красавиц чувство зависти и заставляло их ощущать себя отсталыми провинциалками.

Вишенкой на торте была моя популярность у парней. Как-то раз меня пригласил на свидание десятиклассник, которого Зоя считала своим поклонником. Я отказалась, но информация быстро разнеслась по школе, и это не добавило мне любви женской её части.

Если до этого мне в основном шипели в спину и пытались задеть словесно, то теперь начали откровенно выживать.

Но я не собиралась пасовать и проситься домой.

Не дождётесь! Ещё посмотрим, кто первый соберёт чемоданы!

Обычно я старалась избегать конфликтов, но здесь пришлось орудовать кулаками. Это принесло свои плоды – девчонки стали меня опасаться, ведь раньше никто из новеньких не решался дать им отпор при стычках.

Теперь они просто игнорировали сам факт моего существования. Когда я пыталась вставить слово в общую беседу – мне не отвечали. На уроках перебивали во время выступлений. В коридорах задевали, будто не видя. И постоянно делали мелкие пакости.

Дежурные по столовой «забывали» поставить мне тарелку с едой за обедом, а если всё-таки ставили, в ней зачастую оказывался мусор или пара дохлых мух. Однажды я обнаружила, что из моей прикроватной тумбочки пропали все вещи. Позже они нашлись на газоне под окном спальни. А уж пропавшим и порванным тетрадям просто не было счёта. Приходилось спать, спрятав под подушку сделанное вечером задание, иначе с утра я вполне могла оказаться среди тех, кто не готов к урокам.

Чтобы выжить в этих подростковых джунглях, нужно было действовать стратегически. Сначала я пыталась пойти по мирному пути. Замечала девочек, меньше других подверженных влиянию Зои, и пробовала сблизиться с ними. Некоторые были не против начать общаться, но боялись попасть в немилость к «правящей верхушке» и тоже стать изгоем. Другие проявляли больше независимости, однако в школе-интернате все были друг у друга на виду. Так что Зоя быстро узнавала о «предательстве» и жёстко пресекала любые проблески симпатии.

Ах так? Ну тогда зайдём через главные ворота!

По невероятному стечению обстоятельств моя кровать в спальне была по соседству с кроватью Зои. Место это считалось привилегированным, и, конечно, какая-то новенькая, да ещё и впавшая в немилость, не должна была его занимать. Но так вышло, что предыдущая хозяйка кровати переехала и ушла из школы в тот же день, когда я туда поступила. Девочки просто не успели провести передел территории и решить, кому достанется великая честь приблизиться к царственному телу. А я, зайдя в пустую спальню со стопкой белья и сумкой, просто заняла единственную незастеленную кровать. Конечно, стоило девочкам вернуться после уроков, как меня сразу же попытались выдворить. Однако интуиция подсказывала: если уступлю – никогда уже не смогу завоевать хоть какой-то авторитет в этом мирке. Поэтому в кровать я вцепилась в прямом и переносном смысле.

Ту битву я выиграла и могла наблюдать за Зоей, как говорится, в естественной среде обитания.

Очень быстро я поняла, что первое впечатление о ней – красивая, но глупая, берёт голосом и нахрапом – было ошибочным. Зоя оказалась довольно умной и не такой уж злобной, как можно было подумать. Она хорошо училась, много читала и замечательно танцевала. Несмотря на внешнюю крутизну, девушка была очень неуверенна в себе. И так сильно боялась потерять свою власть, что начинала кусаться ещё до того, как к ней успевали подойти.

У Зои не было подруг. Другие девочки, даже те, кто считался приближёнными, относились к ней со смесью восхищения и страха. Каждая боялась совершить ошибку и попасть в опалу. Ведь это означало тотальный игнор и прочие прелести групповой нелюбви, которые я ощутила на собственной шкуре. Сама же Зоя порой, может, и хотела просто поболтать и посмеяться вместе со всеми, но как будто одёргивала себя – королева должна держать лицо. В общем, на вершине своего великолепия Зоя была совершенно одинока.

Она обожала Майкла Джексона. Я к творчеству поп-идола относилась с изрядной долей скепсиса, но именно он стал той соломинкой, которую я перекинула через пропасть.

Как-то вечером, перед отбоем, Зоя включила на своём стареньком кассетнике сборник любимого певца. Это была своего рода традиция, никто не возражал, но и не выражал восторга. Я заметила, что Зоя в приподнятом настроении. Она пританцовывала на кровати, явно желая устроить дискотеку. Но девочки вокруг занимались своими делами. Я тоже уже собиралась погрузиться в книгу, когда заиграла песня «Billie Jean».

Была не была! Всё равно терять уже нечего!

Магнитофон стоял на тумбочке между нашими кроватями. Я протянула руку и выкрутила звук на полную. Потом вскочила с кровати и прямо в проходе стала исполнять танец, отдалённо похожий на те, что Майкл демонстрировал в своих клипах.

Танцевала я средне, но в католической школе мы на Хеллоуин готовили номер именно под эту песню. Так что движения я помнила отлично.

Все девчонки затихли и чуть ли не с ужасом смотрели, как я отплясываю. Переводили взгляды с меня на Зою и обратно. Зоя сидела, открыв рот. Потом вдруг встала и присоединилась к моему танцу. Мы скакали в проходе, подпевали магнитофону и старательно выполняли все положенные движения. Завершили выступление «лунной походкой», которая нам обеим совершенно не удалась.

Песня закончилась, и следом заиграл медляк. Меня как будто кто-то толкнул под ребра. С широкой ухмылкой я повернулась к Зое и предложила ей руку. Она замешкалась лишь на секунду – и вот мы уже топтались, обхватив друг друга. Девчонки, смеясь, тоже стали разбиваться на пары, и вскоре спальня напоминала танцпол в каком-то сельском клубе, где отчаянно не хватает кавалеров. Разгонять нашу дискотеку пришлось дежурным учителям – мы никак не хотели укладываться.

На следующий день, когда мы с Зоей вдвоём выходили от директора после головомойки, она посмотрела на меня в упор.

– Так и знала, что ты – нормальная! – сказала она наконец.

– Могла бы просто спросить, – хмыкнула я в ответ.

Тем же вечером состоялась моя коронация.

Это была традиция школы, о которой все знали, однако испытать это на себе случалось немногим.

Вечером меня выгнали из спальни, и около получаса я провела в классе под присмотром двух девочек. Потом мне завязали глаза чьим-то платком, от которого ужасно разило дешевыми духами, и повели по коридорам. Я то и дело спотыкалась, рискуя подвернуть ногу.

Да уж, наверняка английская королева прибыла на свою коронацию с большим комфортом!

В спальне платок сняли, чуть не выдернув мне заодно половину волос. И я замерла, не зная, смеяться или сбежать, пока не поздно.

По углам горели свечи, создавая таинственную атмосферу. Правда, вставлены они были в банки из-под варенья – одна из девочек постоянно таскала из дома заготовки и лопала их прямо в спальне, хоть это и было строго запрещено.

Кровати были сдвинуты к стенам, а посреди комнаты лежал большой ковёр. Я пригляделась. Точно! Это был ковёр из кабинета директора! Одному Богу известно, как Зое и девчонкам удалось его стащить.

Если нас заметут – выговором не отделаемся!

На ковре лежала подушка, а вокруг стояли девочки – четверо по углам ковра, ещё четыре – с каждой его стороны.

– Прошу вас, королева! – Зоя, замотанная в белую простыню, подала мне руку и провела на ковёр. Там я уселась на подушку, подобрав под себя ноги. Чувствовала я себя совершенно по-дурацки, но девочки были так серьёзны, что я невольно прониклась обстановкой.

– Взяли! – скомандовала Зоя.

Стоящие вокруг девчонки наклонились, подхватили ковер и не слишком синхронно подняли его над полом. Я чуть не заорала. Ткань подо мной провисла, и я замахала руками, пытаясь удержать равновесие.

– Разойдитесь! – взвизгнула Зоя, кажется, с трудом сдерживая хохот.

Девочки кое-как растянули ковёр, и я вдруг почувствовала, что могу сидеть прямо. Я расправила плечи, напряглась, подняла голову.

– Несите королеву! – уже спокойнее сказала Зоя.

Девочки стали медленно обходить комнату. Я посмотрела вниз и вдруг ощутила себя на вершине мира. Я была китом, нет, акулой! А под моим брюхом сбились мелкие рыбки, придавленные моим величием.

Сейчас изящно сойду на пол и скажу…

Увы, изящного спуска не получилось. Одна из девочек споткнулась, всю конструкцию перекосило, и я опять потеряла равновесие. В конце концов мне удалось приземлиться на ноги и отпрыгнуть прежде, чем всю процессию накрыло пыльным ковром. Мы хохотали, зажимая рты руками, чтобы нас не услышали в соседних спальнях.

– А теперь, ваше величество, потащили ковёр на место! – прохрипела Зоя.

Мы снова рассмеялись. Я поняла: теперь мы с ней равны. Больше меня никто не посмеет тронуть.

Глава 5

Луч света в советском подъезде

Лондон, 2003 г.

Лекция закончилась, и все постепенно вернулись в фуршетный зал. Блюда пополнились роскошными закусками, а карманы людей – визитками.

Я взяла ещё пару канапе, чай и снова пошла блуждать по залу.

– Нам кредитов никто не даёт без залога, – услышала у одного из столов. – Составит ли Московское правительство программу поддержки компаний с технологическим профилем?

– Мы получили субсидии у фонда Бортника. Скажите, есть ли шанс податься к вам? – донеслось откуда-то сзади.

К столу, возле которого я остановилась, подошёл высокий мужчина в чёрном костюме. Он выбрал маленький сэндвич, взял чашечку кофе и остался стоять рядом.

Как бы невзначай я завела с ним разговор. После нескольких дежурных фраз диалог сам собой обратился к теме только что прошедшей лекции. Я внимательно слушала спикера, поэтому поддерживать беседу было довольно просто. К тому же мужчина, как это часто бывает, предпочитал говорить и был рад заполучить благодарную и немногословную собеседницу. Прощаясь, он протянул мне визитку.

Так вот как тут всё устроено!

Форум превратился для меня в азартную игру. Эдакая «Монополия», где нужно собрать как можно больше карточек с названиями разных предприятий.

Вселенной затея пришлась по вкусу, и всё пошло как по маслу. Если честно, я и сама не до конца осознавала, насколько легко умею заводить знакомства. Обычно людям трудно начать разговор, но с моим школьным опытом заговорить с незнакомым человеком было проще простого.

Тогда я даже представить себе не могла, что через два десятилетия создам курс по коммуникациям, где расскажу, как располагать к себе людей и заводить полезные знакомства. Но это будет позже. А пока…

Схема была простой: незаметно оказаться рядом с каким-нибудь отбившимся от стаи гостем, кинуть случайную фразу – и дальше диалог выстраивался сам собой. Мужчинам, оторванным от родины, было приятно поговорить с русской девушкой, которая разбиралась в экономике и действительно вникала в деловую программу. Я пользовалась популярностью.

Первый день Форума подошёл к концу. Столы опустели, свет приглушили, усталые официанты провожали гостей к выходу. В моей сумочке лежал ворох визиток, и я была в невыразимом восторге от происходящего. Ровно до того момента, пока не вышла из «Элизабет-холла».

В основном гостей уже ждали автомобили: от классических британских такси до лимузинов. Те, кто остановился в отеле неподалеку, уходили пешком. Вскоре я одна осталась возле дверей, запертых изнутри.

Уже смеркалось. Собирался дождь. В воздухе пахло сыростью. Облака вытянулись по небу длинными туманными прядями – верный признак грядущего ливня.

Идти было некуда.

Вернуться домой? К Алексу? Об этом не может быть и речи!

Даже от самой мысли меня тут же затошнило. А ведь я не думала про Алекса почти весь день. На Форуме было не до этого. Видимо, мозг вытеснил неприятные мысли, переключился на более актуальные задачи. Но вот пришла пора вспомнить о произошедшем.

Меня охватило чувство горечи и всепоглощающей тоски. Стиснув зубы, я попыталась вытеснить их из своего сознания. Но было кое-что ещё, от чего я никак не могла отмахнуться. Боль. Самая настоящая, физическая. Живот крутило и сдавливало, будто затягивало в узел. Видимо, так душа терзалась от потери.

Через спазмы в области желудка в сознание пробивалось отчаяние. Что-то внутри сковывало, сжимало меня так сильно, что приходилось незаметно сгибаться, скрещивая руки на груди. Я словно пыталась зажать невидимую рану, из которой хлестала кровь.

Вдруг боль стала просто невыносимой. Я задержала дыхание, уверенная, что сейчас сердце просто разорвётся. Приступ длился несколько секунд, но, к счастью, спазм прекратился. Я сумела сделать вдох и вновь расправила плечи и взглянула вверх – на копившее напряжение небо.

Сейчас польёт! Нужно на что-то решаться. Не стоять же здесь до завтра.

Внутри нарастала тревога. Безысходность и отчаяние кружили над головой, как коршуны над умирающей добычей.

Куда пойти?

Стоять на месте было невыносимо, поэтому я просто пошла по улице, надеясь, что на ходу мысли прояснятся, и решение найдётся. Радовало одно: на Форуме я, похоже, наелась на неделю вперёд. Хотя бы голодной смерти можно было не бояться. К тому же в сумочке предусмотрительно лежал сэндвич, завёрнутый в салфетку.

Кто бы мог подумать, что в любимой сумке я однажды буду нести бутерброд, который умыкнула с фуршета.

Эту белую сумочку от Chloé я купила в Москве, когда закрыла сессию на «отлично». Хотелось верить, что сейчас она принесёт мне удачу. Или хотя бы спасёт от дождя.

С неба начали падать первые капли. Они громко разбивались об асфальт. Люди ускорялись, открывали зонтики, поднимали кейсы над головой и спешили по домам.

Дом. У меня не осталось места, о котором можно было бы сказать банальное «Home, sweet home». Некуда было вернуться после непростого дня, чтобы снять костюм, помыться, сесть на диван, вытянув ноги, и почитать Достоевского. Негде закрыть окна, когда пойдёт дождь, чтоб не залило пол. Негде смотреть на непогоду, укутавшись в плед с чашечкой дымящегося чая.

Даже зубы не почистить! Как это вообще возможно, чтобы человек в наше время не мог просто почистить чёртовы зубы!

Может, позвонить кому-нибудь и напроситься переночевать? Я мысленно перебирала варианты. Кристине? Она говорила, что собирается со своим парнем за город на несколько дней. Тонку? Но это приятель Алекса, а не мой. Ему придётся всё рассказать, а я не чувствовала в себе достаточно сил, чтобы даже начать говорить о событиях этого утра. К тому же, Тонк наверняка сразу бы перезвонил Алексу. Никогда не любила этого парня!

Тогда кому? Я с ужасом осознала, что список возможных помощников исчерпан. Людей, к которым я могла бы обратиться в сложной ситуации, просто не было. Живя с Алексом, я не задумывалась о том, что практически ни с кем не общалась. Нам двоим никто не был нужен. Теперь я понимала, в какую ловушку сама себя загнала.

От этих мыслей я в полной мере ощутила своё одиночество. Слёз не было, я вообще никогда не плакала. Мрак произошедшего утром вернулся с удвоенной силой.

Улицу осветила молния, следом раздался ошеломляющий раскат грома. Дождь превратился в ливень.

Прямо библейский потоп.

Резко похолодало, и мой старый друг озноб поспешил вернуться.

Я забежала под козырёк у ближайшего магазинчика. Это оказалась уже закрытая антикварная лавка. Тротуары опустели за секунды, остался лишь нескончаемый поток машин, фонари которых желтели сквозь пелену воды размытыми пятнами.

Может, вернуться на знакомую скамейку напротив дома в Гибсон-Гарденс? Хотя зачем? С таким же успехом можно спать прямо здесь. А может…

Не так давно я читала статью про тщетную борьбу правительства Лондона с бездомными, устраивающими под мостами целые поселения.

Там хотя бы сухо.

Сумочка Chloé – не лучшая замена зонту, но другой у меня не было.

Спасибо, что кожаная.

Я выскочила из-под козырька лавки и побежала в сторону моста «Ватерлоо». Он был ближайшим к «Элизабет-холлу», каких-то пять минут пешком, а бегом и того быстрее. На полпути меня одолевали сомнения.

Ты что, действительно собираешься ночевать под мостом?

Возможно, это была не лучшая идея. Я понятия не имела, как меня встретят люди, живущие на самом дне. Но вряд ли дома с Алексом было безопаснее.

Придётся справиться и с этим. Домой я не вернусь – это решено! Просто ещё одно испытание. Мало ли их было!

Казалось, на улице осталась только я. Каблуки звонко цокали по мокрому бетону. Ноги в промокшей насквозь обуви неприятно скользили. На коже появились мозоли, натёртые пальцы адски болели при каждом шаге, ещё через минуту хлюпающие туфли стали ужасно раздражать. Забежав под металлические балки моста «Ватерлоо», я первым делом скинула с ног чёрные лодочки.

Не лодочки, а настоящие лодки. И, судя по всему, готовые затонуть!

Там, где бетонная конструкция моста вырастала из земли и уходила в сгущающуюся темноту, я увидела с десяток людей, укутанных в драные лохмотья. На ком-то были и брюки, и юбка одновременно, на другом – коричневая шуба в проплешинах и, кажется, блевотине. Перчатки без пальцев, вытертые шапки, прохудившиеся ботинки – похоже, не из одной пары – и драные длинные шарфы, обматывающие шеи.

Прямо как в кино.

На календаре был апрель, но под мост весна как будто не добралась. Здесь все двенадцать месяцев в году была зима – мягкая, сухая, но покрывающая душу толстой коркой льда.

Бродяги занимались своими делами. Кто-то обустраивал постель. Кто-то перебирал вещи в дырявом рюкзаке. Кто-то даже читал под мигающим лучом карманного фонарика. Если на меня и обратили внимание, то лишь потому, что для этого места я была слишком легко одета.

В центре этого импровизированного лагеря стояла ржавая бочка, а в ней жарко горел огонь. Я почувствовала, что если сейчас же не согреюсь – просто умру от холода. Не обращая внимания на хмурые взгляды, я подошла к бочке и протянула к ней озябшие руки. В нос ударил едкий запах пота, мочи и экскрементов, исходящий от бездомных. Даже запах горящего дерева не перебивал эту тошнотворную вонь. Я постаралась не сморщиться. Вряд ли здесь было принято выражать недовольство такими мелочами. Мокрые туфли, до этого зажатые под мышкой, я тоже протянула к огню.

– Не подноси близко, сожжёшь, – произнёс мужчина с чёрной как уголь бородой.

Я отодвинула обувь подальше и благодарно кивнула бородатому.

Руки потихоньку согревались, и единственное, что волновало меня в тот момент, – как бы исхитриться и придвинуть к огню все остальные части своего одеревеневшего от холода тела. Босых ног, стоящих на ледяном бетоне, я уже практически не чувствовала.

Как только туфли высохли, я сразу же надела их. Телячья кожа нагрелась и окутала онемевшие стопы долгожданным теплом.

По мосту проносились машины, создавая монотонный гул, но скоро я перестала его замечать. Слышала лишь треск огня, дождь и шорох мягких волн Темзы, накатывающих на бетонный берег. То, что я грелась у костра под мостом по соседству с бездомными, уже не казалось таким уж невероятным.

Ко всему можно привыкнуть.

Удивительно, как мудро устроен человеческий разум. В нём предусмотрен механизм, который позволяет адаптироваться к любой ситуации. Это называется гедонической адаптацией. Даже если вчера ты жила в бараке и питалась помоями, а сегодня вышла замуж за олигарха, эйфория не продлится вечно. Вскоре комфорт и достаток войдут в привычку, станут нормой.

Справедливо и обратное. Не важно, что совсем недавно ты жила в уютной квартире вместе с любимым мужем, спала с ним в обнимку в тёплой кроватке, чувствовала обожание и трепет. Оказавшись под мостом с самыми презираемыми членами общества, ты также адаптируешься. Мозг привыкает к новым обстоятельствам шокирующе быстро.

Эти мысли блуждали в голове, пока тело наполнялось теплом. На меня вдруг навалилась ужасная усталость. Адреналин, поддерживавший мой дух в последние пару часов, пошёл на спад, и я без сил опустилась на землю.

Я провела под мостом уже больше часа, и меня всё ещё не прогнали.

Это успех!

На самом деле на меня почти не обращали внимания.

Сама я искоса поглядывала на бродяг. Они казались мне пришельцами с другой планеты, а ведь сейчас, как ни печально было это признавать, мы с ними стояли на одной ступени социальной лестницы. Просто я ещё только наступила на неё, а они уже прочно обосновались. Я невольно задумалась, чем от них отличаюсь.

Каждый здесь столкнулся с чем-то, от чего не смог оправиться, и дальнейшая цепочка событий привела его к жизни под мостом. Брошенные, никому не нужные, забытые люди. Я такая же.

Несмотря на исходившее от костра тепло по спине побежали ледяные мурашки.

Нет! Это не про меня!

Я не собиралась сдаваться. А вот эти люди сдались, я это видела, читала в их пустых бесцветных глазах. Они приняли свою судьбу и просто доживают отведённое им время. Даже не так – досуществуют. Хотя такого слова и нет.

Я на такое не согласна!

Наконец я почувствовала, что согрелась. Стиснутые челюсти расслабились, а лицо раскраснелось от жара. С теплом пришло скудное спокойствие. Хоть одной проблемой стало меньше.

– Плохой день? – спросил бородатый, тот самый, что спас мои туфли.

– Не то, чтобы, – уклончиво ответила я. Ведь если забыть о случившемся утром, а ещё отбросить настоящий момент – день был не так уж и плох.

Кого ты пытаешься обмануть? Это один из худших дней твоей жизни!

Да, дела мои были плохи, но я решила ограничиться тем, что уже сказала. Не жаловаться же бездомному на жизнь!

Мужчина, кажется, ждал продолжения. В его глазах даже появился проблеск интереса.

– А вы давно здесь? – спросила я, чтобы перевести тему.

– Не то, чтобы, – передразнил меня бородатый. Стоявшая рядом с ним женщина усмехнулась.

Я проигнорировала его сарказм и внимательно посмотрела на неё. Женщина перестала ухмыляться.

– Я, считай, уж лет пять. А Боб и того больше, – откашлявшись и сплюнув мокроту, хриплым голосом сказала она.

– Помолчала бы ты, Мэрилин, – буркнул бородатый Боб.

Мэрилин, как в «Брате-2».

Кто знает, может у женщины в тряпье была история, как у героини фильма, которая в итоге и привела её сюда.

Впервые приехав в Лондон, я была поражена количеством бездомных. Они наводняли вокзалы и станции метро, дремали на скамейках в парках, сидели в спальниках прямо на тротуарах, даже на Оксфорд-стрит, и ежедневно толпились в огромных очередях около социальных организаций, раздававших еду и предлагавших ночлег. Бродяг можно назвать неотъемлемой частью Англии, её своеобразным культурным кодом.

Здешний климат позволяет таким людям спокойно жить на улицах в любое время года. Если верить газетам, большинство беспробудно пьют и сидят на тяжёлых наркотиках[3].

И теперь я – одна из них.

– Почему вы остаётесь под мостом, когда в мире столько возможностей? – не выдержала я.

Услышав вопрос, бородатый Боб неопределённо шамкнул губами, словно прикидывая в уме, как можно остроумно ответить, но так ничего и не придумал. Демонстративно порывшись в складках одежды, он достал пузырёк дешёвого спиртного и, дрожащими руками открывая его, проворчал:

– Мне и здесь хорошо.

Почему-то мне показалось, что ему неуютно под моим пристальным взглядом, и я стала смотреть на огонь. На ржавом боку бочки виднелась неровная полоса ярко-жёлтого цвета. В голове тут же вспыхнули воспоминания.

– В детстве я часто представляла себя жительницей Лондона. В моих мечтах далёкий город был как настоящий. Завёрнутый в одеяло тумана, он будто потерялся во времени.

– Красиво сказано, – вставила Мэрилин, словно желая поддержать.

Я почувствовала благодарность и улыбнулась.

– Помню, мне было лет пять. Я жила в Волгограде – это Россия. Тогда в стране были тяжёлые времена. На прилавках – пустота. Вокруг – серость. А я, глядя на советские панельки, представляла, как гуляю около Букингемского дворца. Стоя у подъезда девятиэтажки, задрав голову, я воображала, что смотрю на Биг-Бен. Когда-то я думала, что он такой большо-о-ой. – Я нарочно растянула последнее слово. – Мне так хотелось оказаться в Лондоне, жить тут, пройтись по пропитанным историей улицам, заглянуть в глаза людям, таким же, но будто бы совсем другим.

– Ну и как, заглянула? – Боб улучил момент, чтобы вставить очередной колкий комментарий.

Я не обратила внимания на его слова, ещё глубже погружаясь в воспоминания из детства:

– Один раз я поднималась по лестнице на третий этаж, и в одном из пролётов увидела, что по ступенькам течёт ярко-жёлтая краска. Кто-то разлил её по полу лестничной клетки. У стены валялась уже почти пустая банка. Если честно, почему-то в ту секунду этот солнечный ручей в унылом советском подъезде для меня стал символом надежды. Знаете, как это иногда бывает в детстве? Внутри рождается импульс, и у вас будто появляется особая миссия, как у секретного агента.

Я вытянула руки и сквозь пальцы посмотрела на языки пламени. Свою историю я рассказывала впервые, а тут ещё такие необычные слушатели.

– Вот и я тогда решила, что мне обязательно нужно, миновав краску, добраться до квартиры. «Если смогу проскочить, не запачкавшись, значит у меня всё получится», – сказала я сама себе. Будет у меня и Лондон, и двухэтажные автобусы, и счастливая жизнь. Смешно, правда? Глупо как-то даже. Но я так серьёзно этого пожелала. Прямо чувствовала, что это знак. У вас такое бывает?

Я интуитивно как оратор, пыталась вовлечь аудиторию. Мне и правда было интересно услышать ответ на свой вопрос.

– Хм, – протянула Мэрилин. – Почему-то судьба никогда не была ко мне благосклонна, и к моему маленькому Николасу тоже. Мы жили в старом обветшалом домике на окраине города, боролись за выживание каждый день. Николас был хилым мальчиком. Болезни и холод всё больше и больше ослабляли его юное тело. Мой Николас… Он очень сильно болел. Однажды в подворотне нашего дома я нашла старинную медаль, на которой был изображён ангел с поднятым мечом. И я не помню, почему… Я точно не могу сказать… Я увидела это как знак с небес и принесла его домой, и повесила на шею Николасу. С того момента наша жизнь изменилась. Николас начал выздоравливать, как будто ангел на медали защищал его от беды. А потом… – На глаза Мэрилин навернулись слёзы. Она всхлипнула и замолчала.

– Спасибо, Мэрилин, – повисла пауза, а потом я продолжила. – А мне тогда казалось, будто вся жизнь решается в эту секунду. Каждой клеточкой я ощущала: у меня будут силы преодолеть любые испытания в жизни, стоит лишь пройти эту полосу препятствий. А лужа радостной жёлтой краски между делом расползалась. Мне до квартиры оставался всего один пролёт. Я собралась с силами, разбежалась и, ловко наступая на ещё пока свободные от краски островки на полу, стала пробираться к цели.

Я вошла во вкус и так азартно рассказывала, что все невольно придвинулись ближе. Мэрилин, высунувшись из своего тряпья, вытянула шею. А Боб, вначале делавший вид, что не слушает, теперь не сводил с меня глаз.

– В какой-то момент я оказалась в западне. Цветная река, которую я планировала с лёгкостью перепрыгнуть, превратилась в море. Впереди не осталось пространства, чтобы поставить ногу. Тогда я решилась на отчаянный шаг.

Тут я выдержала театральную паузу. Бездомные зачарованно ждали продолжения. Даже те, кто, казалось, мирно дремал в стороне, открыли глаза.

– Ну? – не выдержал Боб.

– Я вернулась назад! Добежала до пролёта ниже, взяла газету, валявшуюся на полу – я заметила её, когда поднималась! Оторвала клочок и бросила его на пол. Он стал моим островком надежды. Наступив на него, я в два прыжка оказалась на ступеньке следующего лестничного пролёта. Красочное море осталось позади. Кстати, этот клочок газеты и сейчас там, намертво впечатанный в плотный слой жёлтой краски. А ведь прошло 15 лет, представляете!

Тот случай я запомнила на всю жизнь. Тогда я впервые поняла, что в жизни не бывает безвыходных ситуаций. Просто иногда нужно взглянуть на проблему под необычным углом.

Было тихо. Каждый думал о своём. Боб, потупив взор, смотрел под ноги. Мэрилин ушла в тряпичный кокон по самый нос. А я чувствовала необычный подъём, до краёв наполненная детскими воспоминаниями. Пришла уверенность, что всё возможно.

Я смогла тогда. Смогу и сейчас.

Наступила ночь. Машины проезжали всё реже, течение Темзы слышалось громче. Под убаюкивающий шелест волн я почувствовала, что засыпаю, хотя была уверена, что не смогу сомкнуть глаз. Но ведь я так рано проснулась сегодня, а день был такой насыщенный.

Бродяги побросали в бочку какой-то хлам – огонь разгорелся ярче – и стали укладываться на ночлег. У каждого было какое-то подобие подстилки.

У меня, естественно, ничего не было, но Мэрилин по доброте душевной предложила мне тонкое одеяло. От него неприятно пахло потом и мочой.

После ночи на такой постели от меня будут в ужасе шарахаться.

В конце концов я всё же легла на одеяло. Удивительно, но меня совсем не волновало, что вокруг полно людей, и кто-то наверняка смотрит на меня прямо сейчас. Единственное, о чём я могла думать – второй день Форума. Мне – с божьей помощью – необходимо выспаться на грубом ледяном бетоне, да так, чтобы костюм не слишком помялся. Завтра я должна выглядеть не хуже, чем сегодня, и не важно, что обстоятельства изменились.

Прорвёмся. Ныть – удел слабаков!

Себя я к таким никогда не относила.

Вместо подушки я пристроила свою сумку – легла на неё щекой, поджала ноги и закрыла глаза.

Измученный мозг держался из последних сил и сдался, как только тело приняло горизонтальное положение. Я не успела даже додумать последнюю мысль, как провалилась в глубокий сон.

Борнмут, 1673 г.

В предрассветном тумане едва вырисовывались силуэты фургонов и повозок. Двое детей стояли чуть в стороне от дороги. Шестилетняя Энни наматывала на палец длинную светлую косичку, а Эл – мальчик немногим старше – упрямо смотрел под ноги и время от времени поддавал носком башмака мелкие камешки. Оба молчали.

– Я не хочу, чтобы ты уезжала, – сказал он тихо и почувствовал, как щёки заливает краска. Этого ещё не хватало – рдеет как девчонка!

– Мне тоже грустно. Не хочется прощаться. Раньше я легко забывала людей, с которыми знакомилась в пути. Но тебя я не хочу забывать.

Они стояли в предрассветных сумерках и готовились расстаться навсегда.

Первый луч солнца прорезал туман. Кто-то в голове колонны подал знак, и фургоны со скрипом и скрежетом стали один за другим трогаться с места.

Энни сжала руку Эла и потянула за собой. Их с отцом дом на колесах ещё стоял. Папа сидел на козлах и оглядывался в поисках дочери. Увидев детей, он приподнял шляпу, приветствуя Эла, и крикнул Энни, чтобы она поторопилась.

– Подсади, – попросила девочка, хотя прекрасно могла сама забраться по невысокой лестнице на крышу фургона.

Эл подал ей руку и помог вскарабкаться на ступеньку.

Отец тронул лошадь поводьями, и фургон покатился. Эл остался стоять у дороги, глядя, как туман поглощает вереницу повозок.

– Энни! – вдруг крикнул он. И побежал вслед.

– Что? – Голова девочки вынырнула из соломы на крыше.

– Я знаю, мы увидимся! – закричал он. Мальчик бежал как мог.

– Где?

– В Лондоне! Обещаю!

– А как я пойму, что это ты… – Её голос потонул в тумане. Фургон скрылся за поворотом дороги.

– Я обязательно тебя узнаю. Ведь ты будешь в белом… – прошептал Эл.

Глава 6

А ты кого ждал, Бэтмена?

Голова больно ударилась о бетон. Волшебный сон сменила неприглядная реальность.

Кто-то выдернул сумку прямо у меня из-под головы и побежал в тёмный переулок – я слышала топот ног, который стремительно удалялся.

Сон как рукой сняло. Вскочив, будто на меня вылили ведро ледяной воды, я стала оглядываться в поисках помощи, но откуда её было ждать? Бродяги даже не проснулись.

Прошло всего несколько мгновений, а звук шагов уже стих. Вор убежал с моей сумкой, и…

Там паспорт! И все визитки с Форума!

Я схватилась за голову и упала на колени. Настоящая катастрофа! Эти визитки были соломинкой, за которую я ухватилась, когда уже, казалось, потеряла всё. А теперь её так бесцеремонно вырвали из моих рук! Как я смогу подтвердить назначенные встречи, если все номера телефонов остались на визитках в злополучной Chloé.

Вот тебе и счастливая сумочка! Все усилия коту под хвост!

Если бы не моё плачевное положение, я бы, наверное, расхохоталась. Воришка надеялся поживиться, но стал богаче всего на два фунта и один изрядно помятый сэндвич. Незавидная добыча. Ворох прямоугольных бумажек этот ублюдок просто выбросит в канаву, прежде чем толкнуть по дешёвке саму сумку.

Всё пропало. У меня больше не осталось надежды. У меня вообще ничего не осталось. Теперь я точно стала такой же, как эти бродяги, и умру под этим мостом.

Адский спазм скрутил мои внутренности. Почуяв слабость, боль накатила, да так сильно… Я схватилась за живот и согнулась пополам. В этот момент впору было заорать во всё горло, но вместо крика у меня вырвался нервный смешок.

Да уж, теперь я действительно выгляжу жалкой. Свернулась калачиком на грязном асфальте рядом с вонючими бомжами… Если ты не знала, как выглядит дно, Аня, познакомься. Это оно.

Полежав с минуту, я почувствовала, что спазм отступает. Вскоре мне удалось привстать на локтях, а затем и сесть.

Обхватив колени руками, я отчаянно сжала кулаки. От напряжения костяшки побелели. Из груди вырвался стон, больше похожий на рычание. Эмоции рвались на волю, а я изо всех сил старалась удержать их в себе. Злость и отчаяние заполняли всё моё существо. Я злилась каждой клеточкой тела. Но не пускала это чувство наружу.

Люди окрестили злость неприглядным мерзким чувством, которое нельзя испытывать. Это внушают нам с самого детства. «Не хмурь бровки, ты становишься некрасивой». «Не кричи, на нас все смотрят». «Не злись, я тебя боюсь». Так формируется чёткое убеждение: злыми мы предстаём перед миром не в лучшем свете, можем расстроить кого-то или потерять чью-то любовь. Именно поэтому человек начинает подавлять злость.

При этом она никуда не уходит, копится внутри, создавая колоссальное напряжение. От того люди находятся в постоянном тонусе, будто напрягают все мышцы сразу. Это снижает качество жизни.

Табу на злость приводит к ещё более губительным последствиям. Разделяя эмоции на плохие и хорошие, не позволяя себе испытывать полный спектр, мы блокируем свой духовный рост и мешаем своим трансформациям. Не до конца извлекаем уроки. От того мудрая Вселенная снова и снова водит нас по кругу, окуная всё в те же ситуации, в надежде, что однажды броня лопнет и человек даст волю своим эмоциям.

Злость – ключ от двери, которая ведёт в глубину. Любой конфликт – это путь к своим истинным чувствам. Когда мы сами в себе принимаем злого, позволяем себе гневаться, выражать эмоции, принимаем в себе слабого и, возможно, даже проигравшего, нам открывается мудрость. Мудрость – быть собой и испытывать уязвимость без стыда.

Конечно, эти мысли пришли ко мне гораздо позже. В тот момент я просто изнемогала от бессилия и подавленной злобы на весь мир и конкретно на того, кто сейчас убегал с моей сумкой всё дальше.

На глаза попалась бочка, огонь в которой почти догорел. Я вновь скользнула взглядом по жёлтой полосе. В памяти возник город Волгоград, советский подъезд и краска, разлитая по полу. Я вспомнила, как оторвала кусочек от свежей, пахнущей типографией газеты. Как бросила его на пол. Как своими руками создала остров надежды, который помог преодолеть испытание. В тот момент внутри у меня что-то щёлкнуло. Будто кто-то зашёл в тёмную комнату и зажёг свет.

– Ни черта подобного! – сказала я вслух. И побежала в переулок вслед за вором.

Я верну эти гребаные визитки, чего бы это ни стоило!

Адреналин ударил в кровь, и я перестала чувствовать холод.

Каблуки слишком звонко стучали – если вор был где-то неподалёку, он мог услышать погоню и затаиться. Да и бежать в туфлях не особо получалось. Я сняла их и взяла в руки. Дождь уже давно прекратился, но асфальт ещё был мокрым, холодным и крайне мерзким для босых ног. Адреналин бил в кровь с такой силой, что ничего этого я не ощущала.

Глаза привыкли к темноте, и я различила стены и мусорные баки. Переулок оказался длинным и тёмным, но, главное, из него некуда было свернуть.

Вор не мог далеко убежать. Он где-то рядом.

Надежда, вспыхнувшая робким огоньком, с каждым шагом разгоралась всё ярче.

Переулок кончился, и я оказалась в аллее. Тут дорога распадалась на три тропы: одна шла прямо, вторая – левее, а третья уходила направо. Вспомнилась русская сказка. Куда же он побежал?

Тропа, что вела налево, тянулась вдоль набережной. Слишком открытая местность для воришки. Если бы мне нужно было укрыться, я бы туда не сунулась. По дороге направо буквально через несколько шагов начинались уличные фонари. В их тусклом свете вряд ли можно было читать, и даже черты лица человека, стоящего на расстоянии трёх метров, угадывались бы с трудом. И всё же свет – грабителю не друг. Оставался один вариант.

Налево пойдёшь – коня потеряешь, направо пойдёшь – жизнь потеряешь, прямо пойдёшь – жив будешь, но себя позабудешь.

Я побежала прямо. Там было больше всего деревьев и ни одного фонаря.

Сердце стучало как сумасшедшее. Я чувствовала, как лёгкие, набирая воздух, упираются в рёбра и как до боли сжимаются, выпуская его наружу, но бежать не прекращала.

Эта сумка будто стала материальным воплощением надежды. Я чувствовала, что если верну её, то смогу и свою жизнь взять в руки. Это звучало по-детски, совсем как с краской пятнадцать лет назад. Но мозгу так было легче справиться. Он превратил реальность в игру, сам назначил правила и верил в успех.

Бог знает, сколько времени я петляла по парковым тропинкам, засыпанным мокрой листвой и дождевой грязью, и скоро выдохлась. Было ощущение, что ещё десять секунд бега, и я просто-напросто задохнусь. Тяжело дыша, я рухнула на колени, жадно втягивая воздух. Вокруг было сыро и гадко.

Я оббежала всю тёмную часть небольшой аллеи. Дальше начиналась освещённая редкими фонарями улица и довольно оживлённая дорога, по которой туда-сюда сновали автомобили. Ни одного человека я не увидела.

Кажется, всё действительно потеряно.

Этого не может быть! Ну что я делаю не так? Почему это происходит именно со мной?

Позже я узнаю невероятную вещь. Оказывается, вопрос, который ты себе задаёшь, когда случается очень сильный стресс, влияет на то, что ты сделаешь. И если перепрограммировать этот вопрос, то исход ситуации может оказаться абсолютно другим. Например, если перефразировать его: «Как сейчас я могу изменить ситуацию к лучшему?» – то просто от одного вопроса находишь массу ресурсов, чтобы действовать.

Как-то один знакомый сказал мне: «Когда с тобой случается беда, и ты придаёшь слишком большую важность решению проблемы, смирись с самым плохим исходом. И если произойдёт что-то лучше самого плохого – будет повод порадоваться».

Я смертельно устала. Босые ноги были в грязи. Пиджак изрядно потрепался. Я лишилась последнего, что у меня было. Нет, не сумки – надежды. Можно было порадоваться хотя бы тому, что я ещё жива, но зияющая в груди пустота, как чёрная дыра, поглощала каждую крупинку дофамина. Я уже и забыла, каково это – так жить. Раньше пустоту заполняла любовь к Алексу. Теперь же… Я просто не представляла, что делать дальше.

Потом разберусь. А сейчас нужно заново высохнуть и согреться.

Ещё нужно было отмыть в Темзе ноги – стопы были чёрные и липкие. И с этим стоило поторопиться. Кажется, назревал новый ливень. Воздух сгущался, ветер усиливался, и где-то недалеко уже слышались раскаты грома.

Засунув туфли под мышку, я направилась обратно к мосту.

Ещё немного, и я буду говорить про это место: «Домой».

До тёмного переулка оставалось совсем немного, когда я услышала хруст веток. В кустах слева кто-то шевельнулся и тут же притих. Я замерла. Возвращалась я бесшумно – преимущество босых ног, – и оказалась надёжно скрыта за массивными стволами деревьев. Тот, кто сидел в кустах, не мог ни слышать меня, ни видеть. А вот я его услышала.

Я присела на корточки и бесшумно подкралась ближе. Сверкнула молния, на секунду озарив всё вокруг. Этой секунды хватило, чтоб разглядеть невысокого небрежно одетого человека. Это был мужчина лет тридцати, грязный и, по-видимому, не трезвый. Он сидел на большом камне, дико озираясь, держал в руках белую сумку от Chloé и жадно запихивал в рот сэндвич, который я забрала с Форума.

На меня обрушилась лавина счастья – сумка нашлась, – но сразу после прилива радости я ощутила ярость. Вор как будто сделался виновником всего, что случилось со мной за последнее время. Все беды вдруг смешались, как краски на палитре в один мутный цвет, и их средоточием стал этот человек.

Усталость испарилась. Я была так зла! Не возникло даже мысли, что я с ним не справлюсь.

Покрепче сжав туфли, я гордо вышла из-за кустов и направилась к ошалевшему мужику. Он перестал жевать бутерброд и чуть не упал с камня от ужаса. В моих глазах наверняка было столько гнева… Я бы не удивилась, если бы они пылали адским огнём. Я решительно надвигалась на вора под вспышками молний, как герой голливудского блокбастера.

Мужик, а ты кого ждал, Бэтмена?

Подойдя вплотную, я замахнулась туфлями. Вор и не думал сопротивляться, он сжался, прикрыв голову рукой. Бутерброд из второй так и не выпустил. Наверное, он думал, что я сейчас на него наброшусь. Но я лишь рывком выхватила свою сумку, едва не порвав её. Мужчина замер, понимая, что против такой воительницы у него ни единого шанса. На мгновение мне даже стало его жалко.

Hasta la vista, baby.

Закинув сумку на плечо, я надела туфли и спокойно отправилась обратно под мост. Вся грязная, мокрая, в листьях и каких-то ветках – но счастливая. Такого прилива радости и гордости за себя я не испытывала давно.

Документы, телефон и все визитки были на месте. Приняв это за хороший знак, я вернулась к бочке с тлеющими углями и улеглась. Заснуть той ночью больше не получилось ни на минуту. Порой мысли улетали в бездну, но импульс, проносящийся по телу, будто разряд дефибриллятора, возвращал меня в реальность. Нервная система дала сбой. После той ночи я больше никогда не могла спать в общественных местах.

Глава 7

Побывать на дне и оттолкнуться

Лондон, 2003 г. Утро второго дня Форума

– Да уж… – Я со вздохом посмотрела на своё отражение в витрине пока ещё закрытой булочной.

Зрелище было жалкое. Костюм весь в грязи, лицо тоже. Ранним утром я, конечно, умылась в Темзе и попыталась почистить брюки, но всё равно выглядела так, будто меня хорошенько изваляли в песке.

Так идти на Форум было нельзя. До начала оставалось ещё два часа, и за это время я должна была найти новую одежду, и не абы какую, а соответствующую случаю.

Закрутив волосы в пучок, я направилась вдоль по улице, которая уже начинала заполняться людьми. Все торопились на работу и не обращали на меня никакого внимания. В тот момент меня это вполне устраивало.

Недалеко от «Элизабет-холла» был магазин одежды, я проходила мимо него вчера.

Зайду туда. Только вот… Как же я куплю хоть что-то? А будь что будет! Внутри хотя бы тепло.

В большом светлом торговом зале я побродила между вешалок. Подобрала костюм, похожий на тот, что был на мне, нашла свой размер и, проигнорировав удивлённые взгляды немногочисленных посетителей, с вешалками в руках направилась к консультанту.

Девушка восточной внешности с тёмными, почти чёрными волосами, подвязанными розовой косынкой, переклеивала ценники. Некоторое время я постояла в стороне, наблюдая. Она казалась очень милой.

Наверное, мусульманка.

Девушка вежливо и подробно отвечала покупателям на все вопросы и делала это исключительно с улыбкой. Именно такие люди обычно проявляют эмпатию.

– Простите, Айла, вы не могли бы мне помочь? – обратилась я к девушке, отметив про себя имя, написанное на её бейджике.

– Конечно! Не подошёл размер? – уточнила та с сочувствием.

– Нет. То есть… я ещё не мерила. Вопрос в другом… – Я набрала побольше воздуха: – Дело в том, что мне нужно, чтобы вы согласовали сделку между вашим боссом со мной…

Айла кивнула, участливо, но растерянно:

– Мисс, что конкретно вы от нас хотите?

Я совсем не умела просить. Мне всегда было проще сделать самой, а не искать чьей-то помощи. Но сейчас ничего другого не оставалось.

Я нервно потерла ладони о грязные брюки, заметила, как некоторые гости магазина с любопытством поглядывают в мою сторону, и, понизив голос, попросила:

– Можно, я возьму этот новый костюм? Скажем, в рассрочку, может быть? Или нет, давайте так: если вы разрешите мне взять этот костюм, то я отдам вам свой паспорт, завтра выплачу полную стоимость костюма и, допустим, в течение недели переведу ещё половину его стоимости на ваш личный счёт.

Я понятия не имела, где найду деньги, но была уверена – что-нибудь придумаю.

Глаза Айлы округлились, рот приоткрылся. Она посмотрела по сторонам, будто ища поддержки, и сказала:

– Простите, мисс, но я боюсь, что…

– Я вместе с паспортом оставлю вам сумку в залог! – Положение становилось отчаянным. – Она стоит тысячу долларов!

– Мисс… – с видимым сочувствием произнесла Айла.

– Я уверена, что у вас и у вашего управляющего были критические ситуации, – напирала я, впрочем, стараясь, чтобы голос звучал мягко и убедительно. – Поговорите с ним!

Айла несколько секунд смотрела на меня, будто оценивая, а затем кивнула.

– Я попробую, но скажу сразу, он у нас человек не особо… отзывчивый.

Я поспешила в примерочную. Едва заметный лучик надежды вспыхнул в моей душе.

Костюм сел не идеально, но неплохо. Брюки были широковаты, классического кроя, а пиджак длиннее, чем я привыкла. Впрочем, на моей фигуре всё смотрелось хорошо. Был даже какой-то неуловимый шарм в этих вещах, лишённых изящества и подчёркнуто деловых. Главное, костюм был чистый и отутюженный.

Айла появилась как раз, когда я выглянула из-за шторы. По её взгляду и сжатым губам было понятно, что разговор с управляющим не увенчался успехом.

Прежде чем Айла успела открыть рот, я пообещала, что сейчас верну костюм на рейл. Слышать отказ совсем не хотелось. Проще было сделать вид, что всё в порядке.

– Мне очень жаль, – грустно произнесла Айла и ушла в торговый зал.

Физически ощущая отчаяние, я переоделась обратно в свои вещи, которые теперь казались ещё более жалкими. Минут пять я просто стояла перед зеркалом в примерочной и убеждала себя, что выгляжу…

Приемлемо. Может быть, никто и не заметит. В конце концов не одежда красит человека.

Мысленно я проговаривала все возможные и невозможные слова самоутешения, но это не помогало. Я прекрасно понимала: в таком виде меня даже на порог не пустят. А если всё-таки удастся просочиться мимо сотрудников на входе, никто из гостей не заговорит с девушкой, от которой за версту несёт ночёвкой под мостом.

Я планировала оказаться на Форуме через час – к самому открытию всё равно почти никто не приходил. За это время нужно было что-то придумать!

Найти салфетки и попытаться почистить костюм? Постирать его в туалете ближайшего кафе и высушить в сушилке для рук? А может, просто не идти на Форум?

От последней мысли меня замутило. Я вышла из примерочной и с горечью повесила костюм на место.

За то время, что я провела в магазине, посетителей стало в несколько раз больше. Все консультанты суетливо бегали между рядами, нагруженные вешалками, коробками и пакетами. Про меня все забыли, будто бы меня здесь и не было. Я задержалась у стойки и ещё раз посмотрела на новехонький чистый костюм. Если взять его и выйти на улицу, никто и не заметит. Потом я, конечно же, как-нибудь анонимно извинюсь и верну деньги. Как только они появятся. К тому же стоит костюм всего ничего, подумаешь.

Столько магазинных краж происходит в Англии, да и во всём мире, каждый день? Десятки тысяч, если не миллионы. Одной больше, одной меньше. Тем более у меня совершенно особая ситуация. Это ведь не ради наживы, от костюма зависит моё будущее. Если я появлюсь на Форуме как бродяга, то буду обречена на провал.

Решайся!

Я сделала неуверенный шаг к рейлу. Сознание пронзила горькая мысль: а ведь кому-то попадает за недостачу. Сотрудников магазина наверняка оштрафуют, когда недосчитаются товара. Возможно, деньги вычтут из зарплаты Айлы, которая, хоть и не смогла помочь, всё же была добра ко мне.

Так же нельзя. Или можно?

Последние несколько лет я чаще думала о других, чем о себе. Нужды и потребности людей ставила выше своих и всегда была готова отдать первенство. Помогала сначала другим, а потом, если останутся силы и время, уже себе. Может быть, пришло время выбрать себя?

Ожесточённое сражение амбиций с совестью заняло считаные мгновения, а казалось, что оно длится вечность.

Решив, что нужно в первую очередь обеспечить себе достойную жизнь, я смирилась с неизбежностью.

У меня просто нет другого выхода!

Трясущимися руками я сняла костюм с рейла и, чтобы не привлекать внимания, спокойным шагом направилась к выходу.

Господи, а если поймают? Меня посадят в тюрьму?! Какой ужас! Хотя… В тюрьме тепло, да и накормят, если что. Точно не хуже ночёвки под мостом.

Несмотря на эти мысли я испытывала панический страх. Колени подкашивались, губы пересохли, ладони вспотели. Организм был в замешательстве: убежать сломя голову или оставаться спокойным, чтобы не подстёгивать и без того растущую тревогу.

Я притормозила перед большим зеркалом, поправила волосы и искоса глянула, не бежит ли кто-нибудь следом. Никто не бежал. Ускорив шаг, я уже почти добралась до выхода – через стеклянные двери было видно улицу и проезжающие мимо машины, – но вдруг остановилась.

Что бы сказал на это дедушка?

Нет, не могла я украсть этот костюм. Меня не так воспитали. Спокойствие разлилось по венам. Сделка с совестью не удалась. Мои принципы остались неколебимыми. Я вернулась в зал и повесила костюм на место.

А на Форуме как-нибудь выкручусь. Как? Не имею ни малейшего понятия!

В глубине души я всё ещё надеялась на чудо. Ведь чудеса случаются. И, как правило, это происходит в момент максимального отчаяния. В кино всё решается в самую последнюю секунду, а чем моя жизнь не сюжет для остросюжетной драмы?

Вдруг я почувствовала лёгкое прикосновение к плечу. Сзади подошла Айла.

– Мисс, – произнесла она, оглядевшись по сторонам. – Я выкуплю костюм со своей скидкой для персонала. Вы, пожалуйста, пообещайте, что вернёте мне эту сумму. Больше ничего не нужно.

– Конечно! – я не верила своим ушам. Казалось, Айла сейчас растворится в воздухе, как мираж.

Я протянула Айле свой паспорт в залог, но та с улыбкой помотала головой:

– Не надо. Я вам верю. Надеюсь, что не напрасно.

Я почти прослезилась. Видимо, доброта незнакомой девушки стала последней каплей в чаше моего терпения. Однако слёзы так и не пролились – характер взял верх.

А ведь вчера под мостом мне совсем не хотелось плакать!

Люди – это ступеньки, проходя по которым, мы поднимаемся выше, раскрываемся, становимся теми, кем действительно хотим быть. Доброта Айлы – совершенно посторонней девушки, которая не обязана была мне помогать, но всё же сделала это – растопила моё сердце. А ведь я была почти уверена, что у меня в груди всё окаменело. И тем не менее… Всё, что случилось раньше, все мои невзгоды не смогли пробить броню. А бескорыстный поступок Айлы попал в единственную нужную точку – и вот уже на моём каменном панцире зазмеились трещины. Мы не становимся лучше сами по себе, только с помощью других людей. Я была счастлива, что не украла этот костюм.

Оторвав бирку со штрихкодом, Айла протянула мне вещи, пожелала удачи и пошла на кассу.

Получилось! Я до конца не верила и на всякий случай ущипнула себя за руку.

Ай! Больно! Значит, не сон!

У меня теперь был новый деловой костюм. И я точно знала, что верну своей благодетельнице Айле всё, что пообещала и даже больше.

До Форума идти всего двадцать минут.

Залетев в примерочную, я с невероятным удовольствием оторвала оставшиеся этикетки и переоделась. Пальцами расчесала волосы, забрала их в низкий пучок, используя нитку от одной из бирок, и остановилась, глядя на старый костюм. Что делать с ним? Запачканные брюки и пиджак отдавали ароматами, собранными с самого дна жизни. Я вспомнила бездомных, рядом с которыми провела прошлую ночь.

Нет, что бы ни случилось, под мост я больше никогда не вернусь!

Я уверенно кивнула своему отражению, положила старый костюм в мусорный бак и поспешила в «Элизабет-холл», который уже гостеприимно распахнул свои двери.

– Ну, погнали! – сказала я себе, расправила плечи и отправилась гулять по залу.

К концу второго дня количество визиток в сумочке утроилось. Теперь почти половина из них принадлежала руководителям высшего звена, в то время как вчера преобладали начальники подразделений и проектные менеджеры.

Я снова была в восторге. А ещё я заметила, что не испытываю дискомфорта, разговаривая с миллионерами, даже наоборот. Чувствовала себя как рыба в воде, и это чувство мне чертовски нравилось.

На целый день я забыла, что, когда двери «Элизабет-холла» закроются, мне снова будет некуда идти. Сейчас я была той, кто легко и непринуждённо поддерживал разговор с главами крупнейших российских компаний. Даже несмотря на бессонную ночь.

Дело близилось к вечеру. Я с горечью смотрела в окно, наблюдая, как дневной свет тускнеет и переходит в сумерки. Вместе с ним тускнела и моя радость. За последние лучи солнца хотелось зацепиться, как за надежду. Но, увы, вскоре официанты стали освобождать столы, а гости потянулись к массивным дверям.

Ну хоть дождя не намечается.

Торопиться теперь было некуда. Я скептически оглядела изрядно потрёпанные туфли и подумала, что ещё одного забега по мокрым улицам они точно не переживут. Едва я ступила на тротуар, собираясь перейти дорогу, как меня кто-то окликнул.

– Анна, вы сильно заняты? – спросил мужчина по имени Глеб. Его визитка уже пополнила коллекцию в белой сумочке. Он был производителем промышленных вагонов, и во время Форума мы проговорили добрых полчаса.

Сделав вид, что задумалась, я серьёзно посмотрела на часы, помолчала и вынесла вердикт:

– Вообще-то, у меня ещё были кое-какие дела…

Ха-ха, например, раздобыть картонку получше.

Собеседник не заметил усмешки.

– Но они могут подождать! – закончила я фразу.

– Замечательно! – воодушевился Глеб. – Мы собираемся посидеть в ресторане при отеле «Клариджес». Не хотите присоединиться?

Внутри у меня будто зажглась лампочка.

– Если честно, я с радостью! – Я постаралась не выдать своего восторга и вежливо улыбнулась.

– Садитесь к Вите, – сказал Глеб, указав на одно из нескольких такси, стоящих у «Элизабет-холла».

Сам он направился к другой машине, пообещав, что мы встретимся у отеля «Клариджес» через десять минут. Я и не переживала.

Оказавшись в такси, я тут же узнала сидящего сзади мужчину. Мне бы никогда не пришло в голову назвать его Витей, только полным именем – Виктор.

Глава 8

Ключ от номера, где деньги лежат

Лондон, 2003 г. Второй день Форума

Впервые я увидела его несколько часов назад на лестнице «Элизабет-холла». Я отошла, чтобы ответить на звонок, и как раз закончила разговор, когда в здание вошёл мужчина, который сейчас сидел в такси на соседнем кресле. Закрыв зонт, он вручил его девушке, проверяющей регистрацию.

– Это будет у тебя, – отрезал мужчина.

– Простите, сэр, но я не могу, – смутилась сотрудница Форума. – Мы не следим за вещами.

Отказ мужчину явно не устраивал.

– Так, давай, не делай мне мозги, – властно сказал он. – Ты берёшь этот зонт. Теперь это твоя личная ответственность.

Этот мужчина явно не привык слышать отказов. От него исходила такая мощь и власть, что я даже слегка смутилась, став невольной свидетельницей этого проявления грубой силы.

В тот самый момент мужчина поднял глаза. Наши взгляды встретились. Суровое лицо непреклонного диктатора смягчилось. Ни слова больше не говоря, он оставил зонт в руках растерянной сотрудницы Форума, которая не решилась дальше спорить.

Мужчина поднимался по лестнице, всё время глядя мне прямо в глаза. К своему удивлению, я тоже не отвела взгляд. Собрав всю уверенность, я смотрела на мужчину, пока тот не прошёл мимо.

И вот теперь он сидел совсем рядом: одна рука на подлокотнике, во второй – кейс. Всё такой же властный. Твёрдый, как скала. Собранный. Его русые волосы каскадом падали на лицо. Небольшие мешки под глазами создавали впечатление усталости. Мужчина был одет в дорогой коричневый костюм и белоснежную рубашку, которая выглядела безупречной и будто светилась. Парфюм наполнял машину тонким ароматом свежести с древесными нотками.

Я, наконец, поняла, кто передо мной. Лицо этого мужчины периодически мелькало в прессе. Он был верным другом одного известного бизнесмена-оппозиционера, которого арестовали около полугода назад.

Очень приятно, Виктор, я Анна, уверена, вы тоже рады знакомству.

Кроме короткого приветствия, Виктор больше не проявлял ко мне никакого внимания. Всю дорогу до «Клариджеса» мы молчали, глядя каждый в своё окно.

В ресторане приехавшие с Форума заняли три стола. Кроме меня, тут было ещё несколько девушек, но в деловом костюме оказалась только я. Неудивительно, ведь наши с ними задачи кардинально различались.

Я села за стол с тремя мужчинами, среди которых были Глеб и Виктор. Третьего звали Антон. За столом ещё была Катя – молоденькая девушка в голубом платье, которая, по-видимому, имела виды на Антона.

Глеб уточнил, чего я хочу выпить, и вскоре у всех участников беседы появились бокалы и фужеры.

Сначала обсуждали Форум, спикеров и налоговую систему. Вскоре, когда алкоголь разбавил кровь и смягчил разум, все заметно расслабились – Антон развязал галстук, оставив его свисать двумя полосками с плеч, – и разговоры сменились на более личные.

– Как тебе второй день? – спросил Глеб у Виктора. – Встретил кого-нибудь, кто мог бы дать развитие твоему вопросу?

– Да нет, сегодня даже министров не было, одни замы, – равнодушно ответил Виктор. – И пара губернаторов, с которыми у меня были нерешённые задачи. Может быть, выйти через прокурорских?

– Я бы не рисковал. – Глеб покачал головой. – И региональным тоже ничего не говори. Я бы действовал через федералов.

– Слушай, а я сегодня решил переключиться на местных. Может, тут представительство открыть? Проконсультировался по налогам, по кредитным ставкам и по возможному финансированию в случае необходимости.

– Я бы сначала закрыл до конца все вопросы в Женеве, – сказал Глеб, покрутив бокал с янтарной жидкостью.

– Тут ты прав! Я пока нащупываю почву, – согласился Виктор и тут же добавил: – Да что мы всё о бизнесе и о бизнесе! С нами тут такие прекрасные ladies…

Я кинула на него острый взгляд.

Он сменил тему после упоминания Женевы. Его явно что-то тревожит.

Похоже, такие мысли пришли только в мою голову. Катя же при упоминании «прекрасных дам» покраснела, застеснялась и попыталась перекинуть ногу на ногу, как Шерон Стоун в «Основном инстинкте». Девушка заманчиво улыбнулась и кокетливо посмотрела на Виктора.

Антон спросил с лукавой ухмылкой:

– Катюш, а каким для тебя был бы идеальный исход сегодняшнего вечера? – ему явно не терпелось использовать Катю по назначению.

Остальные мужчины заулыбались. Они прекрасно понимали, на что тот намекает.

Екатерина не блистала интеллектом. Бедняжка растерялась и не знала, что ответить.

У меня возникло необъяснимое желание спасти Катю, вероятно, из женской солидарности.

Девочка ведь даже не понимает, что происходит.

Я уже придумала подходящий ответ и собиралась его озвучить, протянув тем самым руку помощи наивной жертве обстоятельств, но не успела.

– Анна, а какая у тебя гипотеза насчёт Кати?

Что? Это он мне?

Я слегка приподняла бровь и испытующе посмотрела на автора вопроса – Виктора. Мужчина внимательно следил за моей реакцией. Казалось, он мысленно прикидывает разные варианты ответа и делает ставки, что же я скажу.

Сомнений быть не могло: теперь проверяют меня. Желание спасти Катю сменилось азартом.

Сделав глоток из фужера и лучезарно улыбнувшись, я ответила одновременно тому, кто завёл разговор – Антону и тому, кто передал мне эстафетную палочку:

– Идеальный исход вечера для Екатерины – это качественный секс в роскошном номере этого отеля и две тысячи фунтов за неудобство при лечении возможных венерических последствий.

От такой прямоты за столом повисла пауза. Я дала сидящим несколько секунд, чтобы переварить информацию, и подумала, что если уж я хотела ей помочь, нужно добавить ложку дёгтя:

– Кроме того, завтра утром нужно дать водителю распоряжение купить Кате платье её любимого бренда, какое она сама захочет. – я ни к кому конкретному не обращалась, но все всё понимали.

И ещё чуть подумав и воспользовавшись паузой от неожиданного исхода диалога, добавила:

– И конечно, самое важное – это создать иллюзию тёплых долгосрочных отношений в первых двух фразах после секса. Надеюсь, их озвучивать не надо?