Файлы Жоржа Нарси – 2

Сколько я блуждал в этой мгле, я не чувствовал – может минуту, а может и целую вечность. Страшно не было. И больно не было. И ощущения твёрдой почвы под ногами тоже не было. Я что-то искал здесь, в этой безвременной темноте. Или кого-то искал…

Но вот, в глубине тьмы, забрезжил свет – сначала пятнышко, потом свет становился все более определенным и ярким, словно во тьме открылась дверь. Я рванулся туда и оказался в странном призрачном мире, но ощущение реальности мгновенно ворвалось в моё сознание: тёплый ветер, пропитанный запахом трав и океана, звук прибоя и шелест листьев огромных пальм, стрекот цикад…

Был вечер. Тихий, дышащий негой и покоем тропический вечер.

Прямо передо мной в нескольких шагах застыла живым стеклом лазурная водная гладь бассейна, подсвечивающаяся светильниками на дне. На той стороне бассейна виднелась открытая большая беседка с крышей, сделанной из стеблей тростника. Где – то сверху, с потолка беседки мягко струился тёплый золотистый свет, красиво оттеняющий десяток больших жёлтых и оранжевых подушек, аккуратно разложенных на толстом коричнево – красном ковре, которым был устлан пол беседки.

За беседкой возвышались огромные пальмы, лениво шевелившие стрелами своих ветвей под лёгким вечерним бризом.

Там, за пальмами, виднелся океан, фосфоресцирующий под стремительно темнеющим тропическим небом.

Слева от бассейна возвышалось само двухэтажное здание бунгало, ярко залитое огнями. Деревянные колонны, на которых покоился второй этаж, создавали визуально уютную открытую веранду на возвышении, закрытую с двух сторон лёгкими стенами из дорогих циновок.

На веранде было расстелен большой, белый, с неярким коричневым рисунком ковёр, на котором по периметру тоже были разложены большие белые, красные и жёлтые подушки.

Пол между домом и бассейном (именно пол, потому что открытый бассейн был частью дома) был устлан коричневым, шлифованным до блеска паркетом.

Между верандой и бассейном стояли два пляжных кресла с мягким серым покрытием.

Я подошёл к бассейну и опустил пальцы босой ноги в воду – она была тёплой и нежной. Белые небольшие светильники по периметру бассейна излучали ровный приглушённый свет.

Что это все значит? Дом, океан, бассейн и покой? Я с удивлением осмотрел себя: белый махровый халат на голом теле лежал нежнейшим пухом, лаская кожу. Это было все так нереально и так приятно.

Спокойно и тихо все вокруг. Только лёгкий ветер с океана ласково дышит в лицо.

Я сбросил одним движением халат на пол и тихо, стараясь не встревожить воду, зашёл по большим ступеням в нежно – тёплое, прозрачное блаженство. Меня окутала бархатная нега роскоши тёплой и чистой воды. Оттолкнувшись ногами, я поплыл. Это было легко и нереально приятно, как тихий полет. Неспешные движения руками напоминали ленивые взмахи крыльев большой птицы. Это было полное наслаждение.

Я перевернулся на спину и замер в покое, рассматривая яркие звезды в стремительно чернеющем небе. Сколько все это продолжалось, я не знал, но хотелось, чтобы это продолжалось вечно.

Потом я подплыл к кромке бассейна. На одном из кресел лежала женщина в коротком желтом халатике, открывавшем её красивые сильные ноги. Лица женщины не было видно. Но я точно знал, что это Эдди. Я лёгким, как всегда во сне бывает, движением, вылез из воды и сел возле кресла, прижавшись спиной к тёплым бёдрам женщины. И она стала медленно и ласково гладить меня по голове. Мы оба молчали. Было уютно, спокойно и защищённо. Как в детстве.

– Жорж! Радость моя! Проснись, дорогой! – послышался знакомый до боли голос. Голос Эдди, моей покойной жены.

Я открыл глаза. И невольно сделал глубокий судорожный вдох. Тысячи мелких иголочек впились в мои лёгкие. Но я дышал. Я был жив. Было очень холодно, но с каждой секундой моё тело адаптировалось к новой реальности.

– С возвращением, Жорж! – вымучено улыбнулся я, и осмотрелся, приподнявшись на локте: рядом «Скорпион» с открытым куполом кабины, все та же площадка на выходе из туннеля, внизу раскинулся огромный и странный город.

Легкий, как шорох, звук позади меня. Я обернулся и застыл: недалеко от меня в воздухе лежали, да – да, именно лежали, а может и просто парили над поверхностью мои сотоварищи – Тонни и Нэйти. Их тела были окутаны тончайшим коконом из вращающихся по спирали ярких голубых и зелёных огоньков. А рядом с девушками парили полупрозрачные силуэты людей – возле Тонни фигуры пожилых мужчины и женщины, возле Нэйти – молодой ещё мужчина и маленькая девочка.

Это было завораживающее зрелище. Призрачные фигуры наклонялись к телам людей, словно прислушиваясь к дыханию, то прикасались к ним руками, то обнимали парящих в воздухе девушек.

У меня просто мороз по коже прошёл – это был страх и восторг, а ещё благодарность и восхищение.

Сколько продолжалось это невероятное действо, я не знал, да и не хотел знать, ведь я сам с каждым ударом сердца становился все крепче и увереннее, что-то менялось во мне, а что именно – не могу пока разобрать, но я становился другим, вернее, не я, как личность, а изменялось моё восприятие собственного тела. Или это просто возвращалось ощущение жизни.

Я на секунду прикрыл глаза, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, а когда вновь открыл глаза, то вокруг Тонни и Нэйти уже не было призрачных фигур, а сами они лежали на площадке.

Я неожиданно для себя легко поднялся и подошёл к девушкам. Они лежали почти рядом, слегка касаясь друг друга руками. На лице и теле Тонни не было даже следов от страшных ожогов – остатки сгоревшей одежды не скрывали наготы. Тонни, казалось, спала тихим и спокойным сном. И дышала. Единственно, что изменилось – так это волосы, аккуратно подстриженные темно – русые волосы, новые, на месте сгоревших. Опять, на какое-то мгновение, мне стало безотчётно страшно, вернее – жутко. Это был другой человек, похожий на Тонни. Но это, наверное, не Тонни.

А сам я настоящий?! Я лихорадочно ощупал свое лицо – все привычно, дёрнул себя за волосы – больно. Значит живой и настоящий.

Рядом со мной кто-то присел и приобнял за плечо:

– Жорж, ты в порядке?

Я обернулся – это была Нэйтали. Жива и здорова.

– Да, все нормально.

– Как Капри?

– Видишь, на ней все зажило. Дышит, жива, но спит, наверное. И волосы у неё новые – я снова недоуменно стал осматривать красивое лицо и тело девчонки.

– Что-то с нами не так – немного помолчав, сказала Нэйтали. – Не могу понять что, но явно не так.

Она встала и прошлась, ощупывая ещё недавно сломанную ногу. Потом она снова присела возле меня:

– Ты видел Их?

– Кого?

– Ну, тех, похожих на призраков.

– Видел – кивнул я в ответ.

– Я видела возле тебя женщину, молодую женщину. А возле Капри – двух стариков.

– А кто приходил к тебе? – взглянул я в глаза Нэйтали.

– Не знаю. Я никого не видела. Просто включилась – и все. А ты видел, ну, тех, кто приходил ко мне?

– Да. Это был молодой мужчина и девочка.

Нэйтали изменилась в лице, и, бессильно закрыв глаза ладонью глухо сказала:

– Это были они, я чувствовала их. Это Коллин и Сьюзи. Мой муж и дочь. Они погибли пять лет назад. Как мне больно!

– Что, опять нога? – тревожно придвинулся я к Нэйти.

– Нет, не нога. Здесь, здесь болит – женщина ткнула себя рукой в грудь и заплакала.– Здесь все время болит, все эти годы, как рана. И сейчас болит…

– Прости дорогая! – я обнял Нэйти. – Успокойся, пожалуйста. Мы живы, а это главное.

Нэйтали плакала мне в плечо:

– А к тебе кто приходил?

– Моя жена. Она тоже умерла, много лет назад – гладил я по голове женщину.

– Как же так, Жорж? Что происходит? Может, мы тоже умерли? Ведь мы не должны были здесь выжить, не должны, это невозможно! – всхлипнула Нэйтали.

– Не знаю. Ничего не знаю. Но мы живы, это точно – укачивал я женщину, словно испугавшегося ребёнка.

– О! Я вижу, Жорж, ты уже нашёл общий язык с моим капитаном – вдруг раздался над ухом насмешливый и немного злой голос Тонни. – Стоит тебя оставить ненадолго, как ты уже охмуряешь следующую юбку.

– Тонни!

– Капри!

Мы стали обнимать девчонку, бесцеремонно тиская ее.

– Задушите! Полегче, я же не кукла пластмассовая – рассмеялась Тонни, в шутку отбиваясь от нас. – С возвращением! Я так рада видеть вас! Я так рада…

Восторги немного поулеглись. Я снял рубашку и набросил Тонни на плечи:

– Оденься, а то голая совсем.

Тонни не задумываясь одела рубашку и застегнула её на все пуговицы:

– Холод здесь собачий, однако. А ещё я писать хочу. Сильно, уже из глаз капает.

– Иди вон за «Скорпиона» и писай на здоровье – кивнул я на замерший кар с открытой кабиной. – только не задерживайся, а то попу отморозишь и ещё кое-что…

– Фу, какой же ты грубый, Жорж! – метнула озорной взгляд Тонни, и не спеша, покачивая бёдрами, пошла за машину. Я невольно проводил её взглядом: красивая девчонка, слов нет, и заводная. Только вот, босая. Холодно ей. Пусть, наверное, сидит в «Скорпионе», пока придумаем что-нибудь.

Обернулся к Нэйтали и застал врасплох её взгляд: она смотрела на меня с улыбкой – нет, не с осуждающей или ревнивой. С улыбкой, с которой смотрит мать на играющего ребёнка. А ведь я был старше её, однозначно, не намного, конечно, но старше. Но этот взгляд…

– Что, всё так плохо? – спросил я.

– Ты о чем? – мгновенно собралась Нэйтали.

Я улыбнулся:

– Да так, я о своём, о женском

– Жорж, ты же умный мужик. Догадайся сам, или придумай что-нибудь. Но я тебе одно скажу: ты не мой мужчина, вернее – ты не в моем вкусе. Так что успокойся и давай лучше думать, что нам теперь делать.

– Вот, как! – театрально – разочаровано протянул я в ответ, внимательно вглядываясь в глаза Нэйтали – там, в омуте женских глаз трепетали сомнение, страх и неуверенность. – А ещё пару часов назад, в Селене…

– Забудь, Жорж. То была оперативная игра…

Подошла Тонни, зябко обхватив себя руками. Кончики длинных век девушки были тронуты инеем:

– Ребята, я есть хочу. И мне холодно.

– Так, девчонки – я пойду поковыряюсь в «Скорпионе», может найду чего полезного для нас, а вы тут не скучайте.

Нэйтали и Тонни молча кивнули, глядя на меня. Как школьницы, послушно и с надеждой.

Я обшарил все отсеки и боксы «Скорпиона», досталось немного: две пачки галет, явно давно просроченных, замасленный строительный комбинезон, ящик с инструментами, пачка документов – какие-то инструкции по устройству кара. И все.

Вернулся к девчонкам. Тони уже была в куртке Нэйтали, застёгнутой на все молнии и застёжки. Моя рубашка была девчонке вместо платья, а вот посиневшие от холода ноги выбивали нервную чечётку на холодных камнях.

Нэйтали осталась в чёрной форменной футболке, плотно обтягивающей её красивые плечи, крепкие руки и небольшую грудь. Чёрные, свободные брюки с множеством функциональных карманов, высокие военные ботинки. Сильная и хищная женщина, как дикая кошка. И в ней заключена мощная энергия, хоть и тщательно скрываемая. Такие женщины, обычно, непросто открываются мужчине, они молчаливы и сдержаны, преданы, но в постели – просто ураган. Нравится мне Нэйтали. И Тонни нравится. Они такие разные. А где же Дора? Как она?

– Жорж, ты так внимательно присматриваешься к нам, что-то не так? – несколько настороженно спросила Нэйти.

– Да нет, все нормально. Посмотрите, что я раздобыл.

Я разложил добычу прямо на камнях.

– Не густо – прокомментировала Тонни.

– Это уже что-то – присела возле вещей Нэйтали.

– На безрыбье, и рак – рыба – хмыкнул я.

– Это как? – удивлённо подняла на меня глаза Нэйти.

– Короче, не перебирайте подарками – прокомментировала Тонни.

– Это ты к кому, Капри? – обернулась к Тонни Нэйтали.

– К вам, капитан – и глазом не моргнула девчонка.

– Оставь, Капри. Мы сейчас не на службе. И вообще непонятно, живые мы, или нет. Так что оставь свое «вы» до лучших времён и переходим на «ты». Тебя ведь Кора зовут?

– Так точно, госпожа капитан! – серьёзно ответила Тонни.

– Так вот, Кора Капри, с этого момента мы все общаемся на «ты», и по именам. Понятно?

– Так точно, госпожа капитан.

Нэйтали поморщилась:

– Кора, меня зовут Нэйтали. Будь любезна, выполняй приказ.

– Да, мэм.

– Какая я тебе мэм! – вскипела Нэйти. – Я не настолько старая, чтобы быть тебе мамочкой. Оставь свои солдафонские штучки, хоть здесь.

– Хорошо, Нэйти – картинно опустила свои хитрющие глаза Тонни.

– Ну, вот, наконец-то – с облегчением вздохнула Нэйтали.

Я, не особо прислушиваясь к разговору девчонок, нашёл в инструментальном ящике нож и обрезал рукава на найденном комбинезоне.

– Что ты делаешь, Жорж?! – взвизгнула Тонни. – Я бы одела комбез.

– Оденешь – пробурчал я. – Иди ко мне.

Тонни послушно встала рядом со мной. Я стал отрывать большие листы от найденной подшивки технических бумаг и заворачивать холодный, как лед ступни девчонки. Листок за листком, слой за слоем. Потом я одел сверху обрезанный от комбеза рукав и при помощи строительного скотча соорудил на ступне Тонни некое подобие мокасина. Потом, также молча, обул и вторую ногу девчонки. Получилось очень даже неплохо, хоть и грубо, но надёжно, а главное – тепло.

Тонни перебирала своими стройными ногами, открытыми выше колена, когда я ее обувал, как молодая лошадь при подковывании я видел в старинном кинофильме, как это делается. Я невольно залюбовался ногами девчонки и провёл рукой вверх по обнаженному бедру.

– Жорж, не забывайся! – мягко отстранила мою руку Тонни. – У меня, между прочим, трусов нет почему-то.

– Правда? – рассмеялся я.– Трусы – это не самое главное. Ты же здорова и кожа у тебя новая.

– Не новая, а моя. И волосы, если вы заметили, тоже мои, родные.

– Да? – поднялся я и посмотрел в глаза девчонке. – А твои рыжие? А потом каштановые?

– То была оперативная раскраска.

– Ты помнишь? – поинтересовался я.

– Я все помню. Жорж – глаза Тонни игриво сузились. Она явно стала согреваться.

– Ладно. Давай дальше одеваться. Нэйти, забери свою куртку и помоги мне одеть на Тонни комбез.

Мы молча впихнули девчонку в комбинезон и при помощи того же скотча, подогнали под Тонни.

– Видок у тебя, надо сказать… – рассмеялся я, покрутив девчонку во все стороны.

– Ты, Жорж, тот еще кутюрье – рассмеялась Нэйтали, застёгивая свою куртку. – Сам-то как оденешься?

– А -а! Не замерзну – отмахнулся я. – Сейчас костерок сообразим. Может, у кого зажигалка есть?

Нейти протянула мне компактный газовый резак, выудив его из карманов своих брюк.

– Неплохо – пробормотал я, разглядывая это чудо из комплекта выживания полицейского спецназа. – Очень неплохо. Может, у тебя там еще там есть такие штучки, хитрые и полезные?

– Есть. Нож «Борнео». И больше ничего.

Я кивнул: хороший нож этот «Борнео», я знаком с ним хорошо, слишком хорошо, пригодился мне он однажды....

Через пару минут мы грелись возле костра из тряпок и остатков бумаги. И молча жевали галеты. Хорошо – то как! Хоть и ненадолго. Странно, но я холода почти не чувствовал и меня не пугало, что костерок скоро погаснет.

– Тонни! – вдруг спросил я.

– Я не Тонни, а Кора – обиженно отозвалась девчонка. – Мы не на задании.

– Ну, ладно, Кора – легко согласился я. – Тебе имя «Дора» говорит о чем-то.

– Дора? – девчонка задумалась. – Дора, Дора… Не помню. Нет, ни о чем не говорит. А что?

– Да так, ничего – подбросил я в костерок последние листы бумаги и клубок тряпок. Дора исчезла после «перзагрузки» Тонни? Жаль, очень жаль – к раздвоению личности Тонни – Доры я привык за те пару часов. Хотя, мне, пожалуй, нравится, что Тонни – это только Тонни, ну, или Кора. Но я буду скучать по тебе, Дора.

Перекусили, немного утолив голод и молча смотрели на догорающий костерок, задумавшись каждый о своём. Я не зависал в прошлом и не пережевывал произошедшее за последние часы, я думал о том, как быть дальше и что конкретно делать. Здесь, на каменном выступе над пропастью мы просто умрём от холода и голода, медленно и неотвратимо. Назад, в систему штолен дороги нет – все завалено сотнями тонн породы. Остается одно – как-то двигаться вперёд, или, вернее, вниз, в неизвестный город. Вопрос как? В «Скорпионе» есть лебёдка, но там максимум метров тридцать троса, не больше. А высота площадки над городом – метров сто пятьдесят, а то и все двести. Долго лететь потом придётся…

Первой разговор начала Нэйтали. Она вынула из кобуры пистолет, деловито вынула обойму, пересчитала патроны, защёлкнула обойму обратно и придвинула пистолет ко мне:

– Нарси! Пристрели меня, если ситуация совсем безвыходная. Я не хочу умереть от голода. И не хочу мучатся и медленно умирать.

Я забрал у Нэйти пистолет и засунул его себе за брючный ремень, от греха подальше:

– Не дури. Что-то придумаем.

Кора вмешалась в разговор:

– А вот меня не нужно убивать из пистолета, лучше затрахай меня, если сможешь.

Мы с Нэйти переглянулись, и, несмотря на тяжесть ситуации, прыснули от смеха:

– Ну, ты даешь, Кора! – покачала головой Нэйти. – Ты, я вижу во вкус вошла. Тут у нас полная задница, а ты о своём, как бы натрахаться. Прямо, как нимфоманка. За тобой раньше такого не замечалось.

– Да ладно, Нэйти! – Кора поудобнее уселась на коленях. – Я такая. Наверное. Просто мне понравилось. Ещё хочу.

Нэйти улыбнулась в ответ:

–Ты о чем, Кора? Ты что, с мужчинами дела не имела до Жоржа?

– Имела, не имела… Какая разница! – с вызовом ответила Тонни. – Это было так, как в первый раз, как я хочу. Как будто я проживаю две жизни за эти минуты.

Нэйти задумалась и молча кивнула в ответ.

– Эй, девчонки! Кончайте этот пустой базар! – одёрнул я Нэйти и Кору. – Давайте лучше посмотрим на склон, может есть какие зацепки или выступы, чтобы вниз спуститься.

Мы подползли к краю площадки: глубоко внизу, передёрнутый синеватой дымкой лежал город. Видны были небольшие дома, улицы и площади. Никакого движения: ни людей, ни машин, ни коптеров, ни огней – ничего.

– Странный город. И место странное. Может, это мираж какой-то, или голограмма? – сказала Нэйтали.

– Непонятно – ответил я, протянув руку над пропастью. Снизу дул довольно плотный поток тёплого воздуха.

– Здесь все странно – отозвалась Кора. – И мы уже не те, что были раньше, я чувствую это…

Я присмотрелся внимательно к склонам стены, отвесно уходящей вниз: никаких серьёзных выступов, за которые можно было бы зацепиться. Спуститься вниз без специального альпинистского снаряжения было невозможно. Думай, Жорж, думай! Может соорудить подобие дельтаплана? Нелепая мысль! Из чего? Как? Кора сказала, что мы уже не те, что были раньше… Мы стали другими. Это точно. После того, как мы прошли порог Смерти и были восстановлены, особенно Кора и Нэйти… Мы точно уже другие. Мы – Меченные? Или, может, мы просто духи. Насчет духов не уверен – я лично все чувствую и осязаю. Что-то есть в этом всем… Думай, Жорж, думай!

Кора подползла ко мне поближе и тихо сказала:

– Жорж, а может, мы полетим? Как птицы.

Я погладил её по голове:

– Не вопрос, детка. Можно полетать, минут пять. Вниз, в один конец. Но это тогда, когда уже не будет другого выхода.

– Я серьёзно, Жорж. Я чувствую, что смогу летать. По – настоящему летать.

Я не ответил, вновь свесив голову над пропастью. « Я могу лететь…» – слова Коры срезонировали во мне. Я понял, что у меня тоже есть такая уверенность – она была запрятана так глубоко, что я боялся озвучить её даже сам для себя, но она была, точно была. А вдруг, это правда? Чего только не может быть в этом странном сумеречном мире?

Я развернулся к Нэйти:

– Слышала?

– Да – кивнула она.

– Что думаешь?

– Ты будешь смеяться, Жорж, но я тоже чувствую то же, что и Кора. А ты?

Я молча кивнул в ответ. Это точно был зов бездны, мы все здесь свинтили с катушек.

– Давайте, отползаем назад – тихо приказал я.

Мы вернулись к «Скорпиону».

– Что делать будем? – спросил я девчонок. – Может, и вправду попробуем полетать? Я первый прыгаю.

Кора вдруг молча отступила на пару шагов от нас. Глаза её были закрыты, подбородок поднят, крылья носа слегка трепетали. На лице девушки пробежала лёгкая улыбка, быстрая, как рябь по воде под лёгким ветром. И Кора приподнялась в воздух! Легко, словно пушинка. Потом, она открыла глаза, тихо рассмеялась и поплыла в воздухе, как в воде, легко взмахивая руками. Это было завораживающе – нереальное зрелище, смесь страха и восторга. Это было великолепно!

Спустя минуту и Нэйти оторвалась от земли и медленно, легко и непринуждённо поднялась вверх, перевернулась на спину и расслабленно повисла в воздухе.

Ко мне буквально подплыла откуда-то сверху Тонни: она улыбалась и прямо-таки светилась счастьем:

– Жорж! Это просто волшебно! Я летаю! Это ни с чем не сравнимо! Нэйти тоже летает, умница. А ты почему не летишь? Не бойся, это просто и совсем не страшно: просто закрой глаза и взлетай, как птица. Давай, Жорж, лети ко мне, не бойся! – И Тонни протянула ко мне руки. – Давай же, кэп!

Я закрыл глаза и представил, что я невесомый, как пушинка, и что я могу летать без малейших усилий.

И я взлетел! Легко и приятно, словно нырнул в ласковую тёплую воду. Да, именно в тёплую: здесь, в воздухе было намного теплее, чем на холодных камнях. Чувство полёта было просто непередаваемо прекрасно! Это было похоже на плавание, но без малейшего сопротивления: кувыркаться, плыть в любом направлении, с разной скоростью, или просто лежать, лениво шевеля пальцами – это было ощущение полной свободы и переполняющего всего меня чувства восторга и счастья.

Освоиться с движением в воздухе оказалось несложно, и буквально минут через десять я уже мог делать повороты, мог планировать, и, наоборот, ускорять полет, делать повороты и опускаться на поверхность. Девчонки тоже с упоением учились летать, совершая немыслимые кульбиты в воздухе, они смеялись, как дети. И я невольно смеялся от восторга, переполнявшего меня. Мы все были счастливы.

Потом я опустился на камни и позвал девчонок. Они опустились возле меня.

– Что, кэп? – Тонни часто, но легко дышала, словно слегка запыхавшись.

Нэйти раскраснелась и её карие глаза влажно блестели.

– Так, девочки, летать мы теперь умеем, выжили странным образом. Что теперь? Что делать будем? – спросил я, хотя уже знал ответ: нужно лететь вниз, в тот странный город, который раскинулся в дымке, глубоко внизу.

– Полетели вниз, в город – отозвалась Нэйти.

– Точно, кэп! Полетели вниз – подхватила Тонни.

– Сначала я, а вы за мной. Держаться вместе! – отдал я приказ, мгновенно собравшись. Стрёмно всё-таки: одно дело кружить в нескольких метрах от площадки, другое дело – нырнуть в пропасть. А другие варианты есть? Нет. Тогда вперёд!

Я взлетел, немного покрутился в воздухе, и, убедившись, что Нэйти и Тонни уже парят рядом, развернулся, и, набирая скорость, полетел к краю площадки, закрыл глаза и изо всех сил рванулся в пропасть. Ничего не произошло: тот-же полет, только воздуха стало больше, безгранично больше – воздух, поднимавшийся откуда-то снизу, окутал меня тёплой ласковой волной, и я почувствовал себя в полной власти этого прозрачного океана. Оглянулся: Тонни и Нэйти летели вслед за мной понемногу отдаляясь. Нужно снизить скорость! Но скорость не падала. Потом, вдруг, меня внезапно завертело, как щепку в гигантском водовороте и я погрузился в тёмный бархат небытия.

Сознание включилось так же резко, как и исчезло: я летел, полностью управляя своим полётом. Оглянулся – девчонок нигде не было видно. Темнота вокруг стала стремительно сгущаться. Внизу, буквально в десятке метров подо мной пролетали крыши небольших домов, пустые, освещённые фонарями улицы, витрины кафе и магазинов, из которых лился теплый и уютный свет. И ни живой души. Стоп! Ведь этот городок до боли похож на Бельтамо – тот городок, на берегу океана, на далёкой Земле, где я прожил пять лет, счастливых пять лет, прожил их вместе с Эдди, моей женой, так давно ушедшей в мир, из которого не возвращаются.

Полетав над городом, над знакомыми улочками, я с замиранием сердца опустился на мостовую площади, рядом с небольшим кафе «Гертруда», где мы так часто сидели с Эдди вечерами, болтали, ели мороженное и пили шампанское, а потом, счастливые и полные желания, уходили в свою квартирку, чтобы не спать долгими часами, наполненными страстью, восторгом и благодарностью.

Звякнул колокольчик на входной двери. Я зашёл в кафе и меня окутал знакомый запах кофе и свечей, горящих в стеклянных стаканчиках на каждом столике, запах, который был только в «Гертруде», я помнил его уже больше десяти лет – это был один из моих запахов счастья.

В кафе было пусто. Приглядевшись, я вздрогнул: в углу, за столиком возле самого окна кто-то сидел. Моё сердце вдруг забилось с утроенной силой и ноги на мгновение стали ватными…

Она сидела спиной ко мне, немного ссутулив плечи. Тонкая шейка, короткая стрижка, светлые волосы, озорными кучеряшками напоминавшими мне овечку. Эдди всегда смеялась, когда я говорил ей об этом.

Это была Эдди, моя Эдди. И я не испугался, и не удивился, как будто выходил из кафе всего на несколько минут. Я просто подошёл к столику, где сидела она, и сел напротив. Это был наш любимый столик.

– Как добрался, Жорж? – спросила Эдди, лёгким движением своей удивительно красивой руки, подвигая мне бокал с шампанским. Эдди совсем не изменилась, ни одной чёрточкой лица, ни одним изгибом губ. Искрящиеся, слегка прикрытые в лёгкой улыбке, глаза Эдди с любовью и интересом изучали меня.

Я молчал, небольшими глотками отпивая шампанское и вглядываясь в любимые черты. Все прошлое, все связанное с нами, тщательно спрятанное в глубинах души, вдруг ожило и вспыхнуло мощным фейерверком чувств и эмоций. Я буквально задыхался от восторга и счастья.

Эдди улыбнулась и взяла меня за руку. Её рука было тёплой и нежной:

– Ты боишься меня, Жорж?

– Нет. Я просто любуюсь тобой.

– Скучал по мне?

– Да. Сильно.

– Знаю.

– Откуда?

Эдди снова улыбнулась:

– Неважно. Важно, что мы с тобой увиделись. Пусть и ненадолго.

– Почему ненадолго? – напрягся я.

– Так нужно. Нам ещё не время быть вместе – Эдди наклонилась ко мне через столик. – Хоть ты прошёл Порог Смерти, ты ещё живой, ты ещё там, в том мире, мире живых. Ты просто стал другим.

– А ты?

– Я не знаю, ничего не знаю. Я просто живу здесь, в нашем доме, прихожу сюда, в кафе, вечерами и жду тебя. И знаю о тебе все. И помогаю тебе, как могу, советом, в основном – Эдди вновь расслабленно улыбнулась, словно сбросив груз с хрупких плечей.

– Я слышал тебя. Часто, во сне. Я знал, что это ты – сказал я.

Эдди благодарно слегка склонила голову.

– Это ты встречала меня, там, на уступе, когда я … умер? – спросил я.

– Да.

– А что это за место такое, ведь это не настоящий Бельтамо?

– Почему не настоящий? – удивилась Эдди. – Все настоящее: и я, и шампанское, и кафе и город – все настоящее. Ты знаешь, сегодня я постелила ту самую, нашу любимую бежевую шелковую постель, я знала, что увижу тебя и мне захотелось праздника.

Я сел на колени возле Эдди, обнял ее ноги и прижался к её тёплому животу. Эдди гладила меня по голове, мягко и неторопливо, как всегда, как умела только она одна. Потом наклонилась и её тёплые губы нежно прикоснулись к моему виску:

– Ты все тот-же мальчишка, добрый и ласковый. Я люблю тебя – прошептала Эдди.

Я в ответ только крепче прижал к себе жену.

– Тебе ещё нужно много сделать, Жорж. Ничего не бойся – продолжала шептать мне на ухо Эдди. – Дора присмотрит за тобой.

– Дора?! – я поднял глаза на жену.

– Глупый, Дора – это же я – Эдди поцеловала меня в губы. Её губы были тёплые и влажные, и пахли шампанским. – Ничего не бойся, Жорж…

Вспыхнули тысячи Солнц, и я растворился в них.

2

– Жорж! Нарси!! Да очнись ты! – кто-то от души влепил мне пощёчину и затряс за плечи.

Я открыл глаза: надо мной склонились знакомые лица: Тонни и Нэйти.

– Живой! Ты притворялся! – возмущенно завопила Тонни. – Сволочь! Как ты нас напугал!

Нэйти помогла мне сесть:

– Как ты?

Я повертел головой, пошевелил руками и ногами – работает все.

– Нормально. А что со мной было?

– Мы нашли тебя здесь, ты лежал как труп – накал возмущения Тонни пошёл на спад. Мы перерыли пол города! Ты что, упал? Или врезался куда?

– Да нет. Не падал. Я… я… – слова застряли у меня в горле. Я вспомнил все: встречу с Эдди, наш разговор с ней, её тёплые руки и губы…

– Можешь не говорить, Жорж – Нэйти помогла мне подняться на ноги. – Мы тоже были с НИМИ, и я, и Кора, каждый со своими. Это было мучительно и прекрасно. И я не хочу говорить об этом.

Мы пошли по городу. Здесь тоже была ночь. Уличные фонари ярко освещали улицы. Витрины магазинов, вывески, ресторанов переливались разноцветными огнями. Город был пуст. Никого, нигде: ни на улицах, ни в магазинах – нигде и никого. Но это был уже не Бельтамо. Этот город был незнаком мне, по крайней мере, я в нем никогда раньше не был.

– Ребята, давайте зайдём вон в тот супермаркет, может поесть найдём чего

– заныла Тонни.

– Давай зайдём – согласился я, – а заодно и проверим.

– Что проверим? – насторожилась Нэйти.

– Проверим, настоящее все это, или просто мираж, или муляжи какие-то.

Небольшой супермаркет был настоящим: холодильники и кондиционеры работали, товары и продукты тоже были настоящими. Сначала я направился к гастрономическому отделу, девчонки пошли за мной, а Тонни прихватила ещё и тележку. Витрины – фризеры с сырами, колбасами блестели идеальной чистотой. Я зашёл за прилавок, достал головку какого-то сыра, взвесил в руке, понюхал: вроде бы сыр настоящий и свежий. Отрезал кусочек сыра разделочным ножом, который лежал на прилавке, переливаясь отполированной сталью, осторожно попробовал. Мои девчонки во все глаза смотрели на меня. Но сыр был отличный. И настоящий.

– Можно есть – кивнул я. – Тащите сюда все, что хотите, будем ужинать. Не хватать без меня: я должен все попробовать.

– Да ладно, Жорж! – рассмеялась Тонни. – Боишься, чтобы мы не отравились?

– Тонни, делай, что тебе говорят – рассердился я .

– Я не Тонни, я – Кора – обиделась девчонка. – Но, если тебе так больше нравится, пусть для тебя я буду Тонни. Как скажешь, дорогой.

И Тонни обняла меня. Нэйти улыбнулась, глядя на нас.

Минут через пятнадцать весь прилавок был заставлен всякой едой: колбаса и копчёное мясо, хрустящий свежий хлеб, пачки с соком, бутылки с вином, персики и виноград, конфеты и шоколад.

Я попробовал всю еду и напитки – все оказалось самого лучшего качества, и я дал добро на ужин. Мы набросились на еду, словно не ели сто лет. Нужно сказать, что я отметил про себя, что Нэйти и Тонни слушались меня беспрекословно. Что-ж, уже неплохо!

– Кэп! – жадно пережевывая что-то, нарушила молчание Тонни. – Вина бы выпить, а!

Я кивнул, молча разлил по пластиковым стаканчикам красное вино.

– Жорж, скажи тост – подняла свой стакан Нэйти. Её карие глаза светились теплом. Красивая какая женщина! Нет, не то: она просто мне нравится, и я ей нравлюсь. Это что-то неосязаемое, неуловимое.

–Да, да! – подхватила Тонни.

– Хорошо. – согласился я и поднял свой стакан. – Я хочу выпить за нас, за наше чудесное спасение. За надежду! За возвращение домой!