Парфянский синдром. Сборник рассказов

Предисловие

В жизни каждого человека происходят встречи и события, изменяющие его судьбу навсегда. Они разделяют жизнь человека на до и после. Так бывает в жизни. Так было и в истории.

Древний Рим. Фундамент человеческой цивилизации и культуры. Римские легионы и римское право. Великие события и великие люди.

Гай Марий. Единственный человек, который семь раз был консулом.

Луций Корнелий Сулла. Человек, которому никогда не изменяло счастье.

Гай Кассий Лонгин. Полководец, заговорщик и убийца Юлия Цезаря.

В сборнике рассказов «Парфянский синдром» мы познакомимся с этими выдающимися фигурами древнеримской истории. Каждый из них оставил неизгладимый след, но путь, который привел их к славе, был отмечен судьбоносными встречами и событиями.

Для Гая Мария таким поворотным моментом стал пир у Публия Корнелия Сципиона. Для Луция Корнелия Суллы – встреча с магом, предсказавшим ему великое будущее. А для Гая Кассия Лонгина – война с Парфией, которая привела его в конечном итоге к заговору против Юлия Цезаря.

Понимание того, как эти ключевые моменты повлияли на жизненный путь героев, позволяет нам глубоко осмыслить мотивацию их поступков. Ведь зачастую именно случайные встречи и непредвиденные обстоятельства становятся теми поворотными точками, которые определяют судьбу человека.

Но что делает этих людей действительно великими? Это не только их таланты и упорство, но и способность распознавать и использовать свои шансы. Они знали, когда нужно рисковать и когда нужно идти против течения.

Безусловно, нельзя забывать о роли покровительства со стороны влиятельных людей, которые помогали раскрыться талантам наших героев. Ведь даже самый одаренный человек нуждается в том, чтобы его заметили и дали ему шанс проявить себя. В истории имеется немало таких примеров. Так, артиллерийскому офицеру Бонапарту, помог брат Максимиллиана Робьеспера, Огюстен, Сулле помог Гай Марий, Гаю Марию помог Публий Корнелий Сципион.

Гаю Марию здорово повезло, что на него обратил внимание победитель Карфагена, Публий Корнелий Сципион. Иначе он бы сгинул подобно лермонтовскому Максиму Максимычу, в каком-нибудь захолустном гарнизоне.

Забвение грозило бы и Сулле, но он женился на родственнице Гая Мария и получил покровительство последнего.

То же самое относится и к Гаю Кассию Лонгину. Ему покровительствовал Марк Лициний Красс.

Покровительство со стороны влиятельных лиц Рима нисколько не умаляет их заслуг. Наоборот, оно свидетельствует о том, что наши герои с благодарностью и умением принимали подарки судьбы.

Гай Марий, Луций Корнелий Сулла и Гай Кассий Лонгин использовали свои шансы и стали теми, кем должны были стать согласно своему предназначению. Именно поэтому эти истории могут вдохновлять и мотивировать нас. Мы должны быть готовы распознать свой благоприятный шанс и уметь им воспользоваться, чтобы, подобно великим римлянам, оставить свой след в человеческой жизни или истории.

Парфянский синдром

Ночное пиршество было в самом разгаре. Пьяные голоса, распевающие незатейливые куплеты похабных песенок, скотский смех, громкий шум падающих кубков и серебряных блюд, создавали обстановку беспутного и непринужденного веселья. Особенно громко смеялись над охмелевшими гостями, падавшими со своего ложа, прямо под большой стол. Мозаичный пол, ярко освещенного масляными лампами огромного триклиния, был обильно залит албанским вином. Его запах наполнял собою весь зал. Блюда из дикого кабана, курицы, мурены, маринованных грибов, вареных моллюсков, непрерывно сменяли друг друга. Чернокожие рабы из Ливии были отлично выдрессированы своим хозяином: римским ростовщиком Вибидием. Они быстро и уверенно обслуживали пирующих. В соседнем зале слышался звонкий смех молодых рабынь, развлекавших гостей, покинувших триклиний в поисках женских утех.

Гости азартно пили за здоровье друг друга, за мощь римских легионов и благополучие хозяина дома. Полуобнаженные танцовщицы из Египта и Киликии, причудливо выгибали свои стройные тела, под веселые сирийские мелодии. Гости, хорошо знали друг друга и никакие приличия их не сдерживали. Разгул был такой, что казалось еще немного и многочисленные греческие статуи окружавшие пирующих, пустятся в пляс.

Между тем, в правом углу триклиния, на изысканных ложах, возлежали двое мужчин одетых в белые тоги. Они не принимали участия в общем веселье. Одним из них был Гай Кассий Лонгин, худощавый, кареглазый, темноволосый мужчина с резкими чертами лица, вторым – пожилой, обрюзгший эпикуреец, Филодем. Их разделял небольшой, круглый стол. На столе стояли серебряные кубки с вином.

Филодем спросил Кассия:

– Отчего ты не веселишься как все, Гай Кассий? Раньше ты был первым на таких пирушках. Ведь жизнь дается нам именно для наслаждений и утех. Основное правило нашей жизни очень простое: стремись к удовольствиям и избегай страданий. Не зря великий Эпикур считал удовольствия началом и концом блаженной жизни. Это я в силу почтенного возраста и скверного здоровья не могу больше пить вино и утешать себя ласками рабынь. Но отчего ты стал умерен в вине и женских утехах?

Кассий ответил после продолжительной паузы:

– Я недавно вернулся из Сирии, где, славно поквитался с парфянами за наших погибших воинов. Парфянские всадники, возвращавшиеся после набега, были уничтожены до последнего человека. Пленных я приказал не брать. Их тела были оставлены на закуску птицам. Я устроил парфянам засаду в холмистой местности, где они не могли использовать свою быстроту и внезапность. Охотники, попались в собственные сети.

– Эта победа только укрепила твою воинскую славу. Немногие в Риме могут сравняться с тобой в доблести, Кассий. Отчего же тогда ты печалишься?

Кассий тяжело вздохнул и выпил полную чашу с вином. Вино не сделало его расслабленным. Наоборот, черты лица Кассия заострились и приобрели сходство с хищной птицей. Его голос зазвучал резко и повелительно, словно он был не на пиру, а на поле боя:

– Парфянский поход не отпускает меня даже во сне. Ночью, я заново переживаю этот кошмар и свое бессилие спасти наше войско. Страх и отчаяние, опять преследуют меня, как безжалостные эринии. Я часто просыпаюсь с сухостью во рту от мучительной жажды, как тогда, под Каррами.

      Кассий подозвал раба и тот мгновенно наполнил его чашу вином.

Филодем мягко и вкрадчиво спросил:

– Расскажи мне об этом злосчастном походе, Кассий. Только ты знаешь о нем правду.

Кассий внезапно побледнел и залпом осушил чашу. Филодем, к вину не притронулся. Кассий начал рассказ:

– Я никому об этом не рассказывал, хотя весь Рим прославлял мою доблесть в Парфии. Однако зачем мне личная слава, если мы потерпели поражение, а я потерял своих товарищей? Но правду об этом походе, надо знать, и я тебе ее открою. Слушай меня внимательно Филодем. Я отправился в парфянский поход под командованием Марка Лициния Красса. Он уверял меня, что поход будет легким, а его трофеи – неисчислимы. Войной с Парфией, Красс хотел затмить славу восточного похода Гнея Помпея Великого. Восточные народы, говорил Красс, воевать не умеют, а парфянская армия – это сборище плохо вооруженных варваров. Меня очень удивили его слова о трофеях, будто он собирался идти не на войну, а на торговую площадь. Перед походом, он ограбил иерусалимский храм иудейского божества Яхве, где взял золотую утварь, украшения и деньги. Но я не придал этому значения. Я просто поверил Крассу, не требуя подтверждения правильности его слов. Хотя… в чем-то он был прав. До битвы при Каррах, казалось нет в мире ни такой силы, ни такой тактики, которая могла бы противостоять нашим легионам. Мы разгромили: Ганнибала с его фланговыми кавалерийскими атаками, македонскую фалангу с ее колоссальной силой первого удара, сирийского царя Антиоха с его колесницами и множество других армий. Но противника нельзя недооценивать. Красс совершил множество ошибок. Главной его ошибкой, было нежелание идти в Парфию через Армению. Царь Армении обещал нам десять тысяч всадников, которых нам не хватило под Каррами, и продовольствие, если мы пойдём через его страну. В этом случае, холмистая местность благоприятствовала бы нашему походу, закрывая нас от кавалерии парфян. Однако, Красс непонятно зачем повел нашу армию через Месопотамию. Он даже не задумывался об опасностях и трудностях этого пути. Он возомнил себя Суллой, который с врожденной легкостью повелевал царями и всегда извлекал из этого пользу.

Филодем с удивлением заметил:

– Отчего он совершил такую глупость? Так мог поступить беззаботный юнец, а не умудренный годами муж. Ведь любому серьезному делу, предшествует тщательная подготовка.

– Его ошибки были следствием алчности и недооценки противника. Даже знамения были против этого похода. Я придерживаюсь благородной философии великого Эпикура и не верю в знамения, но, когда они повторяются со зловещей последовательностью, нужно задуматься о правильности своего пути. Однако Крассу было всё равно. Он шел по своей дороге позора, ослеплённый роком. Никогда нельзя упиваться своим величием, даже находясь на вершине славы.

Один из гостей громко потребовал вина. Его приказ был немедленно исполнен ливийским рабом.

Филодем поучительно сказал:

– Боги не могут вмешиваться в жизнь людей и земные дела, Кассий. Блаженные боги, обитают в метакосмии, отделенном от нас мире.

– Сейчас, после этого похода, я больше не верю ни в каких богов. Но какие-то непонятные нам вещи, существуют в нашем мире. Поэтому, лучше было из предосторожности принять эти повторяющиеся знамения, чем пренебрежительно их отвергнуть.

– Если исходить из практической пользы, а не принципов нашего учения, то, пожалуй, ты прав, Кассий.

Кассий провел ладонью по лицу и продолжил рассказ:

– Когда стало ясно, что Красс поведет армию через Месопотамию, я встретился с ним наедине. Я посоветовал ему провести самую тщательную разведку пути движения нашего войска. Если разведка окончилась бы неудачей, то нужно было вести армию на Селевкию, не отходя от реки. Река была бы для нас и кормилицей, и защитницей от парфянских атак с фланга. Я убедил в этом Красса, однако после меня к нему пришёл араб Абгар, подосланный парфянами. Он уговорил Красса идти через пустыню и сам вызвался быть проводником. Красс как ребенок поверил коварному варвару. Наше войско двинулось через Месопотамию. Поход был очень тяжелым. Не хватало воды и продовольствия, наши воины ослабели. По пути попадались глубокие пески, и трудно было идти по безводным равнинам, уходившим в беспредельную даль. Огромные, подобные морю волны песков пустыни, окружали наше войско со всех сторон. Наши легионеры изнемогали в пути.

Филодем с удивлением спросил:

– Ты пытался изменить решение Красса?

– Он перестал прислушиваться ко мне. Когда мы зашли настолько далеко, что не могли вернуться назад, Абгар покинул нас и ускакал к парфянам.

Раздался шум и громкий смех. Это один из гостей запустил серебряным кубком в раба. Раб выбежал из триклиния. Филодем даже не шелохнулся. Вот, что значит быть философом. Он спросил:

– Почему Красс оказался таким глупцом?

– Его прежний опыт оказался ненужным в этой войне. Красс вел себя как самоуверенный мальчишка, а не полководец. Я не понимал, как самый богатый человек Рима, никому прежде не доверявший, поверил незатейливой лжи презренного варвара. Ведь даже в самой тяжелой ситуации, нельзя терять мужества. Нужно обратить свои взоры к судьбе. Нельзя отказывать ей в доверии.

– Воистину глупая самоуверенность, ничем не лучше заячьей трусости. Ты все-таки веришь в судьбу Кассий, отрицая богов?