Перевозчик душ
– Ты думаешь, если бы людям дали возможность исправить что-то в своей жизни, мир стал бы лучше? Ни черта! – Кравин весело усмехнулся, дыхнул на специальную тряпочку и потер ей темное пятнышко на большом антикварном зеркале. Коллекционер артефактов, это зеркало он купил в Брюсселе за двести двадцать тысяч и считал шедевром искусства. Игнат знал точную стоимость, поскольку сам занимался оформлением покупки ценного груза полгода назад. – Люди только себя жалеют. Упущенные возможности наверстывают. А жалость к себе часто оборачивается безжалостностью к другим!
– Что ж ты так людей недооцениваешь? – Игнат увидел в зеркале отражение своей гладковыбритой классической физиономии в обрамлении длинной темно-русой челки и устало откинулся на спинку мягкого кожаного кресла: смотреть на свое отражение в кабинете начальника ему не нравилось. Тайком потыкал пальцем бархатистую черепашку на дубовом столе Кравина. Давно хотел узнать: настоящая она или так искусно изготовлена? Ощупывание не дало никаких выводов. В кабинете с приглушенным светом черепашек было 13 по периметру, но поздним вечером они таяли где-то в тени за спинами.
Кравин фыркнул.
– Уж я-то точно знаю, что говорю, поверь… Но я не за этим тебя звал. – Он положил тряпочку, полюбовался своей чистой работой, уселся на свое кресло и внимательно уставился на Игната. – Ну что же, наш Маленький Братец оказался Большим Пронырой? – хохотнул начальник. – Наивный ангелочек превратился в опытную крыску?
Игнат напрягся. Похоже, Кравин что-то подозревает.
– В… какую крыску?
– В беленькую такую, пушистую крыску.
Игнат молча обдумывал, как ему поступить дальше: отнекиваться не было ни малейшего смысла.
– Да я не против, не грузись! – Кравин снисходительно хлопнул Игната по плечу. – Крысам требуется больше корма, чем ангелам, я понимаю. В одном только ты переборщил, – он вопросительно взглянул на Игната: догадается тот, о чем речь, или нет? Игнат не догадывался. Кравин снова встал, будто сидеть ему было тошно, и начал ходить по кабинету.
– Я не доделал одну работу. А работа была стоящая. Поэтому теперь тебе придется доделать ее за меня. Ты помешал мне! Ты забрал у меня то, без чего работа не будет завершена!
Игнат с готовностью кивнул. Все-таки Кравин для него – не последний человек…
– Я верну. Не все, но верну, сколько тебе требуется для завершения дела.
Кравин захохотал, заходил мимо зеркала зад-назад, как безумный. Игнат чувствовал, как его волнение, будто по невидимым ниточкам, передается и ему самому.
– Сколько тебе нужно? Десять миллионов? Сто? Двести?
Кравин остановился.
– Ты забрал у меня то, что вернуть не сможешь! – заорал он.
– Да что такое, кроме денег, я забрал у тебя?! – вскочил Игнат.
– Ты забрал у меня жизнь, кретин! Жизнь! А значит, теперь ТЫ будешь перевозчиком душ!
Игнат еще пытался осмыслить, что такое несет Кравин, как вдруг увидел отражение босса в темном зеркале.
Это был не Кравин. Это был жуткий старик. Черный балахон закрывал мрачное лицо, а рука держала старое деревянное весло.
Игнат рефлекторно отпрыгнул и похолодел.
– Черт, что это?
Внезапно он вспомнил. Кравин уже мертв, 9 дней как мертв! Он, Игнашка, сам был на похоронах, видел восковое лицо начальника, уже бывшего, и кидал горсть земли на гроб в яме… Тогда какого черта Кравин с ним сейчас разговаривает? Игнат попятился и услышал, как в коридоре офиса раздался топот берцев. Дверь с ноги распахнулась, и в кабинет ворвался омон.
– Морду на пол! – раздался чей-то крик, кто-то больно схватил оцепеневшего Игната, чтобы увести, но тот успел совершенно точно увидеть, как другой омоновец вскинул автомат и очередью расстрелял Кравина, несколько раз проведя дулом и вдоль, и поперек. Двухсоттысячное зеркало за спиной начальника оглушительно разлеталось на сотни осколков. Кравин корчился, рухнул на пол кабинета и пополз в сторону Игнашки в наполняющейся луже крови.
– Ты! – зашипел он, сглатывая красные слюни. – Теперь ты – Перевозчик душ!
***
Игнат вздрогнул и открыл глаза. Напротив – старый шкаф с незакрывающейся дверкой. Дурацкие цветы на обоях съемной квартиры. С улицы по советскому паркету льется лунный свет, в который попадают упавшие со стула штаны. Господи, это всего лишь сон.
Игнат выдохнул и перевернулся на другой бок. Ну, то, что Кравин поручил ему перевозить души – это ведь ничего не значит, да? Мало ли, какими играми развлекается разум, пока человек в отключке сном. Говорят, на человека не ляжет никакая миссия, если он сам не согласится. На всякий случай Игнат мысленно трижды произнес: «Я не согласен быть перевозчиком душ и никогда не выражу такого намерения». И успокоился.
Перевозчик душ – это Харон, что ли? В детстве Игнат читал о нем в мифах и легендах Древней Греции. Странная миссия у этого мрачного старикашки в балахоне: перевозить души умерших по ледяным водам подземной реки Стикс в царство мертвых. Правда, за это каждый попутчик платит ему. Какой-никакой, а заработок. Может, в древности это был прибыльный бизнес? Отсюда и обычай, который существовал у предков, – класть каждому умершему в могилу монету, чтобы у покойника была возможность оплатить услуги Харона и оказаться в лучших мирах.
Сверху, на шестом этаже, опять не спали соседи. Кто там жил, Игнат понятия не имел и знакомиться не собирался. Но такое ощущение, что как только наступала ночь, они незамедлительно приступали к ремонту. Двигали столы и стулья, падали с дивана и очень громко выясняли, кто из них не прав.
– Наташ, ты Ярослава все время жалеешь! Он из тебя веревки вьет – а ты и рада, нюни распускаешь!
– Да что я должна была сделать?! Он плакал, говорил, что воспиталка его заставляет кашу есть!.. Ярик, уйди из-под ног! Видишь, у меня коробка тяжелая… Ну посидел один день дома, завтра в садик пойдет!
– Ага, конечно… Завтра какие-нибудь сопли у вас начнутся. Или еще что-нибудь придумаете, лишь бы в садик не ходить! Прекрати поддаваться на его манипуляции!
– Сам прекрати мне дебильные советы давать! Я же мать, а не ты!
Вот изначально ему эта «трешка» не нравилась! Советский интерьер, плита газовая. А теперь еще это. Зря схватил первую попавшуюся, но выбирать не приходилось. Агент сказала, что только в эту квартиру можно заехать в день обращения, а ему ой как нужно было отсидеться, укрывшись от всех, именно в тот день.
Игнат хотел перейти в соседнюю комнату – там меньше слышно соседей, – но представил этот жуткий старый диван, на котором явно кто-то когда-то помер, просто не мог не помереть, и передумал.
Включил айфон: 01:24. Сумасшедшие какие-то. Какая разница, пошел их Ярик в садик – не пошел их Ярик в садик… Откровенно больные: выясняют это среди ночи. Хотелось постучать по батарее и крикнуть: «Отстаньте от Ярика, вы оба фиговые родители, раз у вас ребенок в час ночи не спит! Ненормальные!»
Хотя, конечно, кто бы говорил о нормальности… Сам-то недалеко от них ушел: помнится, еще пять минут назад он категорически отказывался быть перевозчиком душ. Игнат усмехнулся собственной глупости, положил подушку на голову и уснул.
***
Утром за завтраком вспомнил: сегодня ж девятый день Кравину, вот он и приснился. Надо б сходить в церковь, свечку поставить… А может, и не надо. В конце концов, Кравин сам знал, что этим дело кончится. А он, Игнат, не виноват ни в чем лично. Просто так сложились обстоятельства. Да, он не виноват. Посидит неделю-другую в этой убогой квартирке, потом расконсервирует счет, купит себе черный кроссовер и укатит куда-нибудь подальше, на Урал или Алтай. Может, найдет себе нормальную работу в банке. А может, попробует по старой схеме. Там видно будет.
У соседей было тихо, как у кроватки младенца. Вот гады. Всю ночь проорали, а теперь отсыпаются. Пойти позвонить им в домофон, что ли? Ладно, пусть живут… В эту квартиру Игнат въехал всего пару дней назад и совсем их не знает. Может, у них сейчас какие-то особые обстоятельства, а вообще они люди смирные?
А ближе к двум часам ночи «смирные люди» опять его разбудили. Гребаные соседи! Они когда-нибудь спят? Ну, допустим, им утром никуда не надо, зачем тогда они своего Ярика в садик пихают? Оставили бы дома, да и вопрос закрыли.
– Ты достал меня, скотина! Всю жизнь мне испортил! – визжала Наташа. – Надо было развестись с тобой сразу после свадьбы!
– Мама, мама, не надо! – ревел Ярик.
– Да заткнись уже, что ты визжишь при ребенке, как свинья резаная?
Игнат слушал «радиопередачу без заявок» и размышлял. А, ясно. Сегодня у них другая тема на повестке дня. Испорченные лучшие годы Наташи. Почему в этих домах такая ужасная слышимость? Ну, допустим, в Советском Союзе, когда их строили, развлечений было мало. Единственный свет в оконце – хоть узнать, что у соседей в жизни происходит. А если я, чисто гипотетически, не хочу слышать, что они обсуждают?.. Интересно, а мужика как зовут? Его по имени никто не называет. Подняться, что ли, спросить лично?
Маленький братец нетерпеливо поворочался с боку на бок. Хлобысь! – об его потолок грохнулось что-то не меньше шкафа. Игнат подскочил, сбросил одеяло, воткнул ноги в сланцы. Посидел пару минут. Немного остыл. Ладно, это их личное дело. Сбросил сланцы и снова улегся.
***
На другой день все же сходил в церковь, поставил свечку Кравину. Да, тот сам виноват во всем, но все-таки был не последним человеком для Игната… Когда «маленький братец» замаячил в Нижнем, не зная, куда податься и где «поднять бабла», Кравин пригрел его под своим крылышком. Стал наставником, научил тонкостям профессии. Конечно, Игнат и без Кравина – айтишник от бога. И банковский сотрудник неплохой. Но все же без Кравина его карьера сложилась бы не так успешно.
По пути в свою съемную квартиру зашел в автосалон. Выбрал черного друга. Вот он, сразу видно: с широкой мордой, с глянцевым носом. Салон натуральной кожей пахнет. Руки сами начали набирать на айфоне пароль от счета – хотел было сразу купить, пока никто другой не забрал. Потом одумался: да кто его заберет? Времена сейчас нелегкие, денег у людей мало. Подождет недельку. Так будет безопаснее.
На лестничной клетке, забегая в закрывающийся лифт, чуть не сшиб старуху. Судя по нажатой в лифте кнопке седьмого этажа, она жила над вечно орущими соседями.
– Так вы моя коллега по несчастью? – обрадовался Игнат. – Тоже ночами не спите, концерты слушаете?
Старуха с непониманием посмотрела на щетину Игната и, сурово нахохлившись, ничего не ответила. Можно было бы пожать плечами и замолчать, но Игнату захотелось объясниться.
– Я имею в виду Ваших соседей снизу. Они постоянно кричат ночами, делают ремонт, шумят, ведут себя… отвратительно. Неужели к ним еще никто из подъезда не ходил, не делал замечания?
Взгляд старухи стал еще более выразительным.
– Да ведь квартира уже вторую неделю пустая стоит! – заскрипела старуха. – Чего ж Вам еще нужно? Постеснялись бы, молодой человек… Хоть в память об усопших. – Двери лифта открылись на этаже Игната, но он не смог выйти. Он еще не разобрался. Двери, не дождавшись, снова закрылись и старый подъемник покатил к старухе на седьмой этаж.
– Каких усопших? – ничего не понял Игнат.
– Наташеньки с Витюшей… И Ярика… – старуха всхлипнула и проявила человеческие эмоции.
– А что с ними случилось? – опешил Игнат. Лифт остановился, и старуха вышла на свой этаж.
– Как что! Разбились неделю назад! Все четверо…
Вытирая глаза, старуха отправилась восвояси. Двери вновь закрылись, и Игнат остался соображать в недвижимом лифте.
***
Ложиться спать сегодня было как-то не по себе. Конечно, старуха не в разуме – деменция оставляет мало шансов отмирающим клеткам мозга, но все же…
До часа ночи Игнат проворочался с боку на бок, пытаясь заснуть. Размышлял, как начнет новую жизнь. Какую оплетку купит на руль нового кроссовера. Какую квартиру снимет на Урале – уж точно не в старом фонде. Постарается найти с толстыми стенами и потолками. Чтоб никаких больше Наташ и подробностей их непростой жизни… Постепенно оплетка слилась с потолком, и Игнат провалился в сон.
Хлобысь! – где-то над головой грохнулось что-то тяжелое. Игнат мгновенно выпал из сна и сел в кровати, прислушиваясь.
– Витя, я все поняла! Зачем стульями кидаться! – орала Наташа.
Игнат содрогнулся и посмотрел на часы. Третий час ночи.
– Истеричка! Ты и меня психом сделала! Знал бы, какая ты – никогда бы не женился!
Игнат ощутил нестерпимую потребность расставить все точки над i. Ему было плевать, что сейчас, кажется, Витя прибьет эту орастую бабу. Просто нестерпимо хотелось спать. Поспать дайте! Игнат встал, надел штаны и отправился на верхний этаж.
Перед ним предстала дорогая металлическая дверь. Красивая резная ручка, маленький изысканный звоночек. Было очевидно, что по своему социальному статусу эта квартирка сильно отличается от его, советской. Игнат решительно нажал на кнопку. Было слышно, как где-то в утробе квартиры раздалась и быстро завершилась мелодичная песенка. Игнат прислушивался, но больше никаких звуков не было. Подъезд спал, и было так тихо, что звук шарканья его сланцев было слышно, наверное, и на первом этаже. Игнат подождал и нажал снова. К нему никто не торопился. Ясно, решили не открывать. Что за люди?! Чтобы сделать им хоть какую-то гадость, Игнат нажал на кнопку и не отпускал несколько минут. Потом спустился и несколько раз набрал в домофон номер их квартиры. Убедившись, что никто не открывает, отправился спать.
Когда вернулось солнце, решил подловить врага в то время, когда он не ждет нападения: позвонил в домофон проклятой квартиры среди белого дня. Потом повторил процедуру уже непосредственно с кнопочкой у двери. Никто не открывал. Вместо этого из соседней двери высунулась голова женщины средних лет.
– Вам кого, молодой человек?
– Здравствуйте, я новый сосед снизу, с пятого этажа, хотел познакомиться.
– Вы опоздали, увы. В этой квартире никто не живет.
– Извините за бестактность… А почему? Квартира продается?
– Да нет пока… Там вообще очень печальная история.
– Расскажите?
– Ну… – женщина помедлила. – Там жила молодая семья. Очень приличная. Она – искусствовед, он – айтишник. Всегда такие дружные, приветливые. Всегда вежливые, постоянно здоровались, даже ребенок. Всегда у них тихо, никогда отношений не выясняли. Все так интеллигентно… А какая она была мать примерная, вы не представляете! Успевала и в музыкальную школу ребенка водить, и в спортивную секцию. И везде у него такие успехи были, такой перспективный мальчик! – глаза женщины мгновенно увлажнились.
– Так что с ними случилось? – напомнил новый сосед.
– Поехали на майские праздники в гости в другой город – они все трое и брат мужа – и разбились. Так жалко их, так жалко! Им бы жить да жить еще… Извините, не могу… – Не в силах больше удерживать слезы, соседка закрыла дверь.
***
Игнат сидел на кухонной табуретке и ждал. Листал в беззвучном режиме айфона ленту с видео, чтобы ненароком не заснуть. Стрелки часов, висящих на стене, медленно продвигались к часу ночи. Сегодня его не застанут врасплох, не разбудят внезапно. На всякий случай свет на кухне парень не гасил.
Сначала было тихо. Минутная стрелка пересекла уже двадцатое деление после часа и напряжение Игната достигло апогея. Обычно примерно в это время он просыпался от того, что наверху что-то падало. Палец его все еще листал ленту, но глаза ничего не видели. Весь он был один сплошной напряженный слух.
И вот он услышал. Кто-то наверху тихонечко передвинул табуретку. Палец Игната застыл в воздухе. Пару минут было тихо, потом послышались четкие шаги. Кто-то зашел из комнаты на кухню над его головой. Сначала нерешительно, а потом все громче и громче загремел посудой. И вот, наконец, разрывая ночную тишину, послышался голос Ярика:
– Мам, ты сваришь мне манную кашу? Ну только без комочков….
Преодолевая жуткий страх, Игнат поднялся и, пройдя по коридору, вышел на балкон: оттуда было видно кухонное окно соседей сверху. Света в их квартире не было. Игнат медленно вернулся на свою табуретку.
– Ярослав, ты домашку по сольфеджио сделал? – спрашивал Виктор сына в полном мраке.
– Я не доделал еще.
– Сейчас кашу доешь – и сразу уроки делать! Никаких телефонов!
Игнат почувствовал, как мелкой дрожью затряслась его левая рука.
Что за чертовщина здесь творится? Он явственно слышит голоса людей, которых уже несколько дней нет в живых. И это точно не сон.
Он попытался успокоиться и проанализировать ситуацию, но единственный вывод, который выдавал сейчас мозг – нужно побежать в комнату и спрятаться под одеяло. Но он, взрослый мужик, не может позволить себе детские страхи. Надо выдохнуть и подумать, подумать…
Сверху донеслись негромкие звуки пианино. Ярик слабой рукой пытался наиграть какую-то мелодию, долго думал перед тем как нажать очередную клавишу, и мелодия затухала и рождалась заново.
Он вдруг понял. Это все нечестные деньги. 8 миллионов на одном счету, и еще на трех – суммы куда крупнее… Грязные деньги, и кто-то «сверху» решил, что Игнат, раздобывший их, достоин наказания. Всевидящее око, от него не утаишь ничего… Оно знает, как пару лет назад Игнат устроился на «испытательный срок» к Кравину. И работенка-то была плевая – нужно было звонить или писать сообщения людям из базы данных и убеждать их сообщить номера личных банковских карт и пароли к ним. Потом переводить с их счетов деньги на один из счетов Кравина – и всего-то. Быстро заслужив доверие, Игнат получил повышение. Теперь ему самому нужно было пополнять базу данных. Это было легко, пользуясь наработками с прежнего места службы – когда-то, совсем недавно, он был айтишником в одном из федеральных банков. А у Кравина зарплата молодого сотрудника была на порядок выше… По результатам успешной работы Игнат получил повышение до руководителя «офиса». У Кравина было много «офисов», и такой Игнат, конечно, был не один. Но далеко не каждый из игнатов мог раздобыть информацию из личных переписок граждан, прослушать телефонные разговоры с их родственниками и с помощью нейросети подделать их голоса так, что мать родная не отличала. Схемы, проведенные Игнатом, действовали в 100% случаев и не давали осечек.
После с блеском пройденного испытательного срока Кравин взял Игнашку под свое крыло, в «основной офис» – собственно, для этого его и переманивали из банка. Теперь можно было пользоваться старыми каналами и связями в банковской службе, чтобы вычислять наиболее «вкусных» жертв, и предлагать им схемы совсем другого уровня. Уважаемому клиенту предлагалось поиграть на бирже криптовалют, вкладывая кровные на протяжении нескольких месяцев. Специально для него создавался собственный «сайт» и предлагались условия, подогнанные под его жизнь, информация о которой трепетно собиралась заранее. Чтобы рыбка заглотила наживку получше, клиенту выплачивались первые проценты. Такой пассивный доход чрезвычайно радовал, и на радостях жертва вносила все большие и большие суммы. Через несколько внесенных миллионов однажды утром клиент почему-то не мог зайти в свой личный кабинет на сайте и озабоченно звонил в офис компании, где никто не брал трубку. Еще через несколько дней приходило медленное осознание, что больше он не уважаемый клиент, а обычный лох, ничем не отличающийся от «разведенной» на деньги бабки на лавочке. «Каждого человека можно прогнуть под собственные интересы, – говаривал Кравин. – Надо просто быть на шаг впереди. Быть умнее умного и хитрее хитрого».
Хорошие доходы компании Кравина приносили кредитозаемщики. И это были не только частные лица, обмотавшиеся кредитами с головы до ног, и готовые за погашение ипотеки продать душу дьяволу. Гораздо более привлекательными были целые конторы, обмануть службу безопасности которых еще нужно было потрудиться. Но Игнашка любил задачки «со звездочкой». Кравин был в восторге от его работы и ценил «талантливого мальчишку», стараясь держать где-то рядом. Иногда, чтобы сделать Инашке приятное, называл его при подчиненных своим «замом» и «маленьким братцем».
«Офисы» компании Кравина имелись во многих городах страны. Свое детище, свою империю Кравин выстраивал много лет. Это была не просто мошенническая шайка, а паучья сеть околозаконных, а если честно, откровенно воровских организаций, имеющих общие управление и «крышу». Крышу надо было кормить, и Кравин не мелочился в откатах. Все, кто имел с ним дела, всегда оставались довольны. За исключением «клиентов», конечно…
Да, периодически Кравину приходилось делиться выручкой с другими структурами, которые смотрели на дела «фирмы» сквозь пальцы и делали вид, что ничего не видят. В тот день, когда представители этой структуры пришли выяснить, почему положенный им процент в этом месяце не поступил, Кравин был уверен, что всё уже оплачено. С недоумением он набрал номер того, кто должен был перевести деньги, своей любимой правой руки – Игнашки. Но маленький братец уже поменял номер телефона. Он сидел в отеле с ноутом и любовался своими округлившимися банковскими счетами.
Заглянув в свои счета, Кравин, в свою очередь, с удивлением обнаружил, что некоторые из них опустели. Товарищи из смежных структур не стали ждать, когда Кравин разберется. Не особо располагая логикой, они были уверены, что тот решил их кинуть, и стали говорить всякие неприятные вещи. Но Кравин был тертый калач. Он позвал на помощь других своих товарищей. Тогда его первые друзья, которые считали себя единственными, обиделись и застрелили Кравина.
Игнашка не думал, что так получится. Он не хотел смерти наставника. Он просто хотел немного больше денег. Он ни в чем не виноват.
Каждый раз, думая о произошедшем, он пытался проанализировать, мог ли он предвидеть такой финал. И каждый раз, не слушая никакие аргументы, совесть упорно твердила: да мог, ну конечно, мог! Фантазия тут же дорисовывала картину, как парни в балаклавах врываются в кабинет Кравина, и тот в ужасе убегает к окну своей офисной «пальмы», но быстрая пуля его догоняет, и наставник медленно и живописно опускается на колени. Да, Игнат знает, что все было не так, но мозг упорно подбрасывал сцену, где Кравин долго и мучительно ползет по полу в луже крови и шепчет: «Игнашка… Убью…»
Парни в балаклавах тоже не были ни в чем виноваты, они просто хотели свой «законный» процент. И сумма-то была пустяковая – 8 миллионов, но Игнату, выросшему в трущобах Ленинского района, и она показалась не лишней. Так-то на какой-никакой кроссовер хватает…
Игнат стряхнул видение и ощутил почти физическую потребность избавиться от этих денег. Выкинуть? Нет, этого мало. Надо сделать что-то настолько чудовищно хорошее и благородное, что вышестоящие над человечеством организации умилятся и мгновенно даруют ему амнистию. Ничего более благородного, чем пожертвовать нечестные деньги другому существу голова Игната не придумывала.
Кому?
Игнат мысленно перебрал в уме знакомых из бедной жизни, но вовремя смекнул, что эти 8 миллионов станут для каждого из них роковыми. Вряд ли приближенные Кравина, которые сейчас разыскивают Игната, поймут, что это всего лишь акция благотворительности.
С другой стороны, его новых паспортных данных, счетов, телефонов и прочих документально-материальных привязок не знает никто – ни те, кто ЗА Кравина, ни те, кто ПРОТИВ. Соответственно, если скинуть деньги на любой частный счет, человек, которому он принадлежит, останется в безопасности и сырых от счастья штанах.
Игнат достал ноут и, зайдя в программу, набрал первые попавшиеся цифры счета адресата. Ввел сумму: 8 000 000. Пару секунд помедлил, но палец, который немного потряхивало от происходящего наверху, сам нажал кнопку «перевести». Игнашка с тоской представил, как его черный кроссовер уезжает в гараж к неизвестному лысому мужику, но почувствовал облегчение.
***
Утро началось с раскаяния. Какого черта он перевел свои кровные, почти честно заработанные 8 лямов неизвестному человеку? Как он мог поддаться мимолетному ночному страху? Он же не малолетний ребенок! Сейчас, когда ярко светило солнце и наверху было тихо, ночной поступок казался откровенной глупостью. Сгрызаемый самокритикой, Игнат раздумывал, не пойти ли в банк с заявлением об ошибочном переводе, как вдруг зазвонил телефон. Звонок с неизвестного номера. Игнат молча принял вызов.
– Здрасьте! – пропищал женский голос. Игнашка хотел привычно сбросить спам, но это «здрасьте» обескуражило. Обычно спамовцы стараются продемонстрировать профессиональную речь. Уж кто-кто, а он-то точно это знал. – Вы слышите меня? Аллё!
– Да-да?
– Вы мне сегодня деньги перевели по ошибке. Точнее, вчера, ну не суть… Я вообще туда попала?
О как. На ловца и зверь бежит.
– Да-да!! Я действительно ошибся в одной цифре, перевел не на тот счет.
– Я сейчас сниму их в банкомате и привезу. Вы где живете? Диктуйте адрес.
Игнат задумался. Что за дешевый развод?
– Вы 8 миллионов в банкомате снимете?
– Сколько??
– 8 миллионов.
– А, ну да, просто звучит так необычно… Адрес давайте. Вы на какой улице живете?
Ага, так он и сказал. Святая простота…
– Вы знаете, есть способ проще, чтобы никуда не ездить. Можно просто перевести их электронным способом.
– Да мне не сложно, я приеду. Погодите, – на фоне ее голоса послышались советы, видимо, работницы банковского отделения. – Сейчас перезвоню.
В трубке раздались гудки. Через пару минут новый вызов с того же номера.
– Мне сказали, что в банкомате, оказывается, нельзя столько денег снять. Мы сейчас на ваш счет их переведем. Если не придут – перезвоните.
Еще через пару минут пришло сообщение о пополнении счета. Игнат посчитал нули. Все верно. Ну, и что это было? Похоже, просто повезло нарваться на простушку. Ну и чудесно. Кроссовер вернулся к своему папочке.
***
Кравин сидел в офисном кресле, смотрел в свое напольное антикварное зеркало и размышлял. Этот коллекционер всю жизнь фанатически, не жалея никаких денег, собирал редкие вещи, в том числе монеты. Его нумизматическая коллекция стоила бешеных денег. Чтобы «умаслить» его на хорошую сделку, партнеры «по бизнесу» точно знали, что дарить Кравину.
Коллекцию древних монет Месопотамии он ценил больше всех остальных. По всему миру он собрал почти все известные экспонаты, и только для одной монеты приготовленное заранее место пока пустовало. В своем вожделении он придумал ей имя – Девочка, и называл ее только так. Найти ее он пока не мог, но верил, что рано или поздно последняя Девочка окажется у него.
Тем более странно было слышать сейчас от босса не свойственные ему высказывания.
– Деньги не помогут нам в могиле, деньги не заменят нам любви. Почему же ради этой пыли люди перестали быть людьми? А? Я тебя спрашиваю, маленький братец! Омар Хайям тебя спрашивает! – Он кинул требовательный взгляд на Игната.
– Я не знаю… – растерялся Игнат.
– Сколько душ ты уже перевез?
– Я не буду перевозчиком душ.
– Да кто тебя спрашивает, крысеныш? – встал Кравин и подошел так близко, что можно было рассмотреть все его щетинки. – Ты должен перевезти ровно 7 душ! Ты уже сделал свой выбор, ты сам! – он толкнул Игната, и тот упал прямо на зеркало. Тысячи осколков обволокли тело парня мягкими лапами. Его втянуло во что-то жидкое и липкое…
… и выплюнуло уже в ночной комнате советской квартирки.
– Наташа, почему ты не сказала мне? Я имел право знать правду! – Виктор срывающимся голосом орал на жену. – Если бы ты сказала, его можно было бы спасти!
Да что за атака?! – разлепил глаза Игнат. Спишь – видишь одного покойника. Просыпаешься – слышишь других. Так и кукухой поехать недолго. Всем телом овладело нестерпимое желание: немедленно прекратить слышать эти голоса.
Он уже знал, как откупиться. Только в этот раз все должно быть по-честному, без возможности вернуть все обратно, когда взойдет солнце. Игнат набрал в поисковике «благотворительный фонд» и увидел фото какой-то девочки, которой население страны собирало деньги на операцию. Ей не хватало всего 5,5 миллионов. Игнату было все равно, от чего она лечилась, он судорожно искал номер счета. И, когда нашел и перевел на него все 8 миллионов, посчитал свой долг чистосердечно выполненным.
***
В этот раз деньги, конечно, не вернулись. За утренней чашечкой кофе Игнат хмуро размышлял, как ему поступить. Если так пойдет дальше, он все свои деньги сплавит либо на дурацкую благотворительность, либо на психиатра. Но для начала нужно бы попасть в эту квартиру и своими глазами убедиться, что нам ним не издевается никакой шутник, никакой наследник Кравина. Игнат непременно отправился бы к проклятым соседям хоть сейчас, но поймал себя на мысли, что откровенно боится.
***
Клава приехала в этот чудовищно огромный Нижегородский мегаполис из областного рабочего поселка две недели назад. Конечно, она не ожидала, что за это время не сможет найти работу. Конечно, она не рассчитывала, что деньги так быстро закончатся – ведь у себя в поселке она ни за что в жизни не потратила бы их на дорогие кафешки, проезд и эту сумочку. И уж тем более не платила бы – за что?! – за такую естественную вещь, как проживание под крышей, а не на улице. Единственной ее надеждой на счастливое разрешение наступившего кризиса было собеседование, на которое она сейчас ехала. Место приличное. В объявлении же написано, что карьерный рост и высокая зарплата гарантированы. А специальность как красиво звучит – «менеджер логистической службы», и опыт работы не обязателен. Причем выплаты там ежедневные! Денег на проезд в одну сторону у нее точно хватало, а обратно – дадут на новой работе.
После быстрого собеседования приятный молодой человек поздравил ее с назначением.
– Так в чем суть работы? – уточнила сияющая Клава. Тот, кто назвался генеральным директором компании, витиеватыми, ничего не значащими словами долго что-то объяснял, но Клава смогла вычленить из его речи главное и быстро опустилась на землю. Предполагалось, что Клава будет развозить на автобусе или электросамокате какие-то свертки и встречаться с разными людьми, чтобы передать ценный груз из рук в руки.
– Так это курьером быть, что ли? – разочарованно потянула девушка. – Так бы и назвали сразу вакансию. Причем тут менеджмент?
– Это не курьер! – передернуло «генерального». – У нас серьезная работа!
– А на проезд?
– Возместим вечером.
Клава надулась, но выбирать не приходилось. Положив свертки в рюкзак, она выскребла из карманов последние деньги – на автобус, и несколько часов колесила по городу, вручая странным субъектам их посылочки и мысленно матерясь: ну неужели через почту заказать нельзя было? Или через пункт выдачи какой-нибудь… Осталась без обеда, потому что на него надо было тратить деньги, а их и так в обрез. В одном месте пришлось-таки взять злополучный электросамокат, потому что в такие трущобы, куда ее направили, даже общественный транспорт не ходил. Ездить на нем она сроду не умела, на старте тут же грохнулась, ушибла коленку и порвала любимые колготки. Утешила себя тем, что наработает новые навыки – управление электротранспортом. Уставшая, голодная и злая, едва дождавшись окончания «смены», пришла за честно заработанными деньгами.
– Смотри, сейчас отвозишь еще вот эти два пакета – и не вопрос, сразу перечислю оплату!
– Сейчас? Но на улице уже скоро ночь! – опешила Клава, чувствуя, что начинает быстро «закипать». – А мы договаривались, что моя смена до 6 часов вечера!
– Ну ты же в анкете писала о своей стрессоустойчивости, правда?
– Но ведь не о своем слабоумии же, правда?
– Но ведь ты хочешь забрать свою зарплату за сегодня?
– Да не буду я носить эти посылки по городу! Ни сегодня, ни завтра!
– Почему же?
– Я города не знаю! До свиданья!
Клава хлопнула дверью и вышла на улицу в смешанных чувствах. Да, работа ей не нравилась, но где теперь взять денег?? Может, засунуть подальше свои амбиции и вернуться, пока не поздно? Минуту она простояла у двери в раздумье. Сейчас ей пригодилась бы «помощь зала». Можно было бы взять у кого-то взаймы. Но у кого? В этом городе она почти никого не знала. А кого знала – у того денег не было. Хотя почему ни у кого? Буквально вчера она общалась с миллионером! И, между прочим, была к нему так добра, что сама вернула деньги, которые он перевел по ошибке!
Клава набрала номер. Ждала долго, перезванивала несколько раз, но никто трубку не брал. Пришлось действовать своими методами.
***
Звонок в дверь Игната раздался в двенадцатом часу ночи. Парень настороженно приоткрыл дверь.
– Вы кто?
– Клава.
– Это я вижу. Что вы от меня хотите?
– Денег. В долг. Я все верну, обещаю! У меня такое дело…
Игнат захлопнул дверь перед ее носом. Эти мошенники совсем обнаглели! Хоть бы красивую легенду придумала! Вот он на заре своей карьеры всегда придумывал, с творчеством к работе подходил! То социальный работник был готов лично передать деньги пострадавшей дочери от матери, то курьер привозил товары со скидкой 90%, достаточно было сущие копейки перевести, чтобы получить эти не существующие товары. А вот один раз начальник прислал сообщение подчиненному, чтобы тот срочно оплатил счета подрядчику. Вот это была легенда так легенда! – он переключился на приятные воспоминания. Все-таки у Кравина неплохо работалось, креативный поток шел… Игнат всегда был в ресурсе. Размышления прервал новый звонок в дверь.
– Девушка, уходите, пока я полицию не вызвал! – крикнул Игнат из-за двери так, как ему самому иногда отвечали незадачливые бабки.
– Слуште, да это я вам вчера деньги вернула! – еще громче ответила ему Клава. – Между прочим, 8 миллионов!
Игнат судорожно открыл дверь, пока информация, которую она вещала, не привлекла внимание соседей.
– Что вы орете, барышня! – он осмотрел «барышню» с ног до головы. Какой-то нелепый, уставший видок, на голове – съехавший на бок хвостик, глупое черное баушкинское платье в цветочек, рваные колготки, от коленок к запылившимся белым кедам идут жирные стрелки.
«Хорошо, что деньги забрал… – подумалось Игнату. – Дура какая-то».
– Как вы меня нашли?
– Так по геолокации. Она у вас в телефоне включена. Мы в поселке ей пользовались, когда за грибами ходили. Там, где связь ловила. В общем, номер дома по геолокации ясен, а квартиру легко вычислить – их в этом подъезде всего 36. Я по этажам все подряд обзванивала…
Игната будто холодной водой облили. Его затрясло от злости на самого себя. Как он, гений технологий, мог быть таким идиотом, что не выключил геолокацию на новом телефоне? Любая дура способна найти его логово. Забыв про Клаву, он бросился в квартиру и выключил телефон. Завтра нужно будет купить следующий. А эта девчонка еще и весь подъезд перебудила!
– Так что вам нужно? – немного успокоившись, он вернулся к ожидавшей его на пороге Клаве.
– Да я же говорю: дайте денег в долг. Мне не много надо, тыщи две хотя бы.
Святая простота! – умилился Игнат.
– Сорри, но у меня нет денег.
– Да как нет-то? Целая куча, я сама вам ее вернула!
– Их нет! – нетерпеливо зашикал Игнат. – Я их уже перевел. Этой ночью.
– Как перевели?? Кому?!
– Не знаю.
Клава долго и выразительно изучала его лицо.
– Вы больной? – высказалась она, наконец. – Каждую ночь переводите деньги первому попавшемуся?
Игнат хмыкнул:
– Я слышу это от девушки в рваных колготках, которая просит взаймы у первого встречного?
Клава глянула на свои колготки и опечалилась. Действительно, ситуации разные бывают. Может, у него и правда проблемы. Как у нее.
– У вас бессоница? – участливо поинтересовалась она. – Если боги разбудили вас ночью – значит, они хотят, чтобы вы в чем-то покаялись. Сил дадут на весь следующий день. Не переживайте, любые проблемы решаемы.
Игнат обалдело смотрел на Клаву, пытаясь уловить ее интонации. Нет, она не намекала, что ее заслали люди Кравина и она все знает, не играла сарказмом, не насмехалась. Выглядела очень натурально. Может, реально из поселка какого-то. А впрочем, это все сейчас неважно.
Внезапно в его голове мелькнула интересная мысль.
– Пойдемте, – он что-то взял из прихожей, подхватил ее под локоть и потянул на лестницу вверх.
– Куда? – слабо сопротивлялась Клава.
– Будете понятой.
– Вы полицейский?
– Практически. Я заплачу вам!
Клава вырвала свою руку из его лапы. Так, это мы уже проходили.
– Сколько?
– Вы же хотели две тысячи? Их и заплачу.
Клава поколебалась. Нет, бесплатный сыр только в мышеловке. Зачем он вообще тащит ее на лестницу?
– Нет, спасибо. – Она направилась вниз по лестнице. Похоже, сегодня день кретинов.
– Клава, подождите! 5 тысяч! 10! 20! Пожалуйста! – он умоляюще свисал на перилах. Ну как ей объяснить, что ему по зарез нужно попасть в квартиру соседей, чтобы убедиться, что в ней никого нет, а одному тупо страшно – ему, взрослому мужику! И не понятно, что хуже – страх или стыд признаться в собственной слабости, но перед случайным человеком, с которым никогда больше не встретишься, совершенно точно не так стыдно бояться.
Клава мельком оглянулась на отчаявшегося Игната и остановилась. Ей всегда было жалко людей. А у этого точно какие-то проблемы. С другой стороны, как бы самой не вляпаться…
– Деньги вперед! – деловито шмыгнула девушка.
– У меня нет с собой телефона, чтобы перевести.
– В чем проблема вернуться и взять его? Или я ухожу.
Игнат молча сбегал в свою квартиру, включил телефон и перевел 20 тысяч. Убедившись, что сумма поступила на ее счет, Клава осведомилась:
– В чем моя задача?
– Просто постоять рядом и посмотреть.
Поднявшись на верхний этаж, Игнат достал отмычки. Клава поняла, что все же вляпалась.
Почему люди думают, что, заперев дверь на два оборота ключа, они качественно защитили квартиру? Да хоть сто раз ключ поверни – количество оборотов ни на что не влияет. Через пару минут замок открылся и дверь в зияющую черноту бесшумно отворилась.
***
Луч света осветил просторный коридор. Даже сейчас, ночью, в глаза бросалось, что в квартире слишком чисто и слишком пусто. Напротив входа стоял шкаф с приоткрытой дверкой и на секунду Игнату показалось, что оттуда на него кто-то угрожающе смотрит. Войти он не решался.
– Ну, заходите! – резко перейдя на шепот, кивнул он Клаве.
– Почему я первая? – заподозрила его в подставе девушка. – Сами, сами!
Игнат поколебался и сделал нерешительный шаг в утробу жилища. Сразу подошел к злополучному шкафу и резко открыл дверцу. Убедившись, что внутри обитают только пустые вешалки и забытая кепка на антресоли, выдохнул и поплотнее прикрыл дверку. Клава спокойно перешагнула порог и начала шарить по стене в поисках выключателя.
– Ни в коем случае! – зашипел на нее Игнат. Не хватало еще привлечь внимание соседей. – На улице фонарь яркий, сейчас глаза присмотрятся, и все будет отлично видно.
Клава пожала плечами и бесстрашно прошла в комнату. Игнат хотел прошмыгнуть следом за ней, но неожиданно его взгляд выхватил чью-то фигуру на расстоянии вытянутой руки. Фигура двигалась в его сторону. Игнат дернулся от испуга и тут же покраснел: напротив стояло банальное зеркало. Разозлившись на самого себя, он размашисто прошагал вслед за Клавой.
Посреди гостиной стоял черный рояль, на котором еще совсем недавно играл Ярик. Странное приобретение для среднестатистической квартиры. Хотя, присмотревшись, можно было понять, что среднестатистической она и не была. Тонкая изысканная мебель, дорогие рамы на картинах.
– Глаза и правда привыкли! Все видно, почти как днем, – вслух прокомментировала Клава, с интересом открывая резной сервант и доставая из него статуэтку в виде Гарпии. – Что это за уродина? Неужели кому-то нравится? Кто вообще здесь живет?
– Понятия не имею, – стараясь говорить тише, ответил Игнат. Собственно, он почти и не врал – о перипетиях жизни соседей он узнал только из их ночных семейных сцен за последнюю неделю.
– А, ну да… – Клава вспомнила про отмычки и поставила женщину-птицу на место. – Давайте быстрее! Ой, смотрите, какая классная табуретка! Крутится! – с детским восторгом она взгромоздилась на фортепианную банкетку рядом с роялем и начала вращаться.
Игнат молча скользнул в следующую комнату. Детская. Совершенно обычная, уютная детская. Вот кроватка Ярика в виде машинки, на пледе, покосившись, сидит Чебурашка и укоризненно смотрит на Игната. Письменный стол, шкафчик; на комоде коллекция паззлов. Подойдя поближе к столу, взломщик увидел большую открытую раскраску, рядом рассыпанные карандаши. Картинка была не закончена: половина машинки Вспыша раскрашена, половина – нет. В кабине – человечек в шлеме. «Гоньщек Ярик» – подписано снизу. Игнат приподнял страницу: под ней, видимо, от глаз строгой матери была спрятана мятая обертка от шоколадки. Будто Ярик только что сидел здесь, но вскочил, чтобы сбегать за чем-то на кухню. Неожиданно почувствовав приступ жалости, Игнат перешел в крайнюю комнату.
Это была спальня родителей. Идеально натянутое покрывало на кровати, педантично расставленные на комоде мелочи. Дорогие занавески, навсегда запахнувшие окно.
Нигде никого не было. Заглянув на кухню, в ванную и туалет, Игнат уже уверенным шагом исследовал территорию. А кого он, собственно, ожидал здесь увидеть? Соседи же сказали: все погибли, все… Ощущая гремучую смесь из совершенно некстати накатывающего щемящего сочувствия, неловкость за глупый взлом чужого имущества и желание поскорее уйти, он с раскаянием пошел в гостиную за Клавой. Забрать эту странную девчонку, запереть пустую квартиру – и забыть про все, как про очередной дурацкий сон.
Зашел в комнату и остолбенел.
Рядом с роялем стояла высокая худая женщина лет тридцати. Ровной спиной, аккуратно убранными волосами и острыми чертами лица и тела ее силуэт напоминал балерину прошлого века. Не моргая, она смотрела прямо на Игната.
Наташа! – мелькнуло в мозгу у взломщика.
– Не трогайте ничего в моей квартире. Я хочу, чтобы все осталось так, как было, когда мы уезжали – хорошо поставленным голосом попросила Наташа.
Переведя взгляд от отвлекшего ее Игната и оперевшись рукой на крышку, она продолжила читать какой-то документ, похожий на медицинскую справку. Черты лица в полутьме рассматривались плохо, но ее тоска, казалось, передавалась телепатически. Немного потрясывающейся рукой женщина положила справку на рояль, взяла стоящую рядом фарфоровую чашку и сделала глоток, чтобы успокоиться. Несколько капель напитка выплеснулись на чистейший пол.
Клава сидела на подоконнике и листала коллекцию монет в тяжелом альбоме. Никакая женщина ее не беспокоила.
– А зачем мы сюда пришли? – спросила она, увидев Игната.
Тот не мог ответить. Мелкая дрожь овладела его желудком и коленями. Он стоял в оцепенении и не знал, как себя повести.
– Витюшина коллекция… – грустно улыбнулась Наташа, взглянув на альбом в Клавиных руках. – Он так искал эту медную копейку 1917 года, последнюю монету Российской империи… Ездил в Питер специально, в Пскове ему тоже предлагали… Но они все были поддельными, вы знаете… Только в фонде Русского музея есть такая монетка, стопроцентно подлинная…
– Поставьте! Поставьте альбом туда, откуда взяли! Быстро! – умоляюще проблеял Игнат Клаве. Та в очередной раз пожала плечами, слезла с подоконника и вернула альбом на полочку.
– Всегда хотела это сделать! – Клава подпрыгнула и уселась на крышку рояля, довольно закинув нога на ногу. Приземлилась прямо рядом с женщиной, задев и опрокинув ее чашку. Игнат видел, как полупрозрачная жижа растекается по крышке рояля и ощутил, как холод жидкого азота растекается у него по спине.
– Что вы сделали?! Перестаньте, это… Поднимите чашку!
Клава осмотрелась по сторонам и с подозрением поинтересовалась:
– Какую чашку?
– А вы их много вокруг видите? Вы не чувствуете, что ли? Вы жопой сели в чай!
– Какой чай? – еще более настороженно поинтересовалась Клава и спрыгнула с рояля аккурат на ногу Наташе. Та не шевельнулась.
– Прекратите! – зашипел Игнат. – Ведите себя…прилично! Вы нам мешаете!
– Вы сами меня позвали! – возразила Клава. – Но я с радостью уйду.
– Уходите! – Он проводил негодующим взглядом быстро исчезающую в дверях спину девушки и обернулся к Наташе.
Ее не было.
***
Вернувшись в свою квартиру, Игнат 20 раз отжался. Где-то он слышал, что это самый быстрый способ сжечь образовавшийся адреналин. Помогло плохо.
Что она читала, эта жуткая женщина? Он представил бумажку в трусящихся руках Наташи и, вспоминая детали, снова и снова пытался прочитать, что на ней написано. Неожиданно для самого себя увидел, как буквы в его воображении складываются в слова и выстраиваются рядами. Со страху он фактически сфотографировал собственным зрением каждую деталь в руках призрака. По отдельным фразам он уже мог понять, что это была справка о смерти. О смерти Ярослава Горова.
Первым стремлением Игната было прекратить читать и прекратить думать об этом. Он так и сделал. Вышел на улицу, чтобы проветрить голову. Ночной свежий ветерок хорошо рассеивал смятение. Игнат наматывал круги вокруг дома. Лучший способ избавиться от навязчивых состояний – усилием воли переключить свое внимание на что-то другое.
Ну и что тут думать? Тикать из этой странной квартиры сегодня же. Найти другую. Да, если честно себе признаться, он уже привязался к этим соседям и их мрачной истории. Но чем он мог им помочь? Надо не о покойниках заботиться, а о собственной отъезжающей кукухе… Он уже не только слышит, он уже видит усопших своими родными глазоньками. Он поддерживает беседу с ними, сопереживает их не самой веселой истории. Уезжать надо. Записываться на прием к специалистам-мозгоправам.
Но что-то смущало. Игнат вновь представил волевой силуэт Наташи и невольно восхитился этой «балериной». Она совсем недавно потеряла сына, она была просто в отчаянии, но не позволила себе эмоций… Соседка, кстати, говорила, что скандалов у них в семье никогда не было, что семья очень интеллигентная. А слышал он каждую ночь совсем другое…
Погодите, картинка не складывается: как она могла читать справку о смерти Ярослава, если сама разбилась вместе с ним? Ведь соседки же говорили – автокатастрофа. Хотя о чем он… Все, что он сейчас видел в пустой квартире – это всего лишь игры разума, им нельзя доверять, по ним вообще если и можно сделать какой-то вывод, то только о том, что Игнат окончательно слетел с катух.
Ведь он же не мог видеть никакой Наташи? Или мог? Но Клава не видела! Если бы дело было в проклятой квартире с призраками, а не в его голове, то Клава тоже увидела бы Наташу! Как бы проверить правдивость своего мозга, который упорно предлагал ему общение с мертвецами? Сделать МРТ? Вспомнить факты и проанализировать, что ему сообщили соседки, а что дорисовала собственная больная фантазия? Да какие факты, он ничего и не знал! И Наташа никакой информации не подкинула. Про аварию сказала соседка. Имена тоже соседка называла.
Так, а фамилия? Ведь фамилию этой семьи соседки не произносили, а в справке Игнат четко видел: Ярослав Горов. Надо узнать, какая была фамилия у этих жильцов… Резко развернувшись на пятках, он вернулся в свой подъезд и, взбежав на пол-этажа, стал шарить по почтовым ящикам. Вскоре усилия его были вознаграждены: на свет воровским способом была извлечена квитанция за оплату ЖКХ квартиры с шестого этажа. Владельцем честно оплачиваемых счетов числился Виктор Горов.
***
На полученные 20 тысяч Клава развернулась. Купила себе новые колготки и даже новые джинсы. Затарилась едой на неделю вперед. Больше она на эти кафешные удочки не попадется: дома готовить дешевле, денег хватит надольше. Заказала себе дорогие витамины для волос. Правда, оказалось, что при оформлении заказа она выбрала пункт выдачи, находившийся в нескольких остановках от нее. Ну и ладно, прогуляется, город посмотрит. Пока добиралась, увлеклась листанием ленты в соцсетях, проехала нужную остановку. Проплюхав обратно пешком и увидев название нужной аптеки, пошла требовать свой заказ, но фармацевт утверждала, что в их аптеке такого заказа нет. После словесной перепалки рассерженная Клава вышла на улицу и увидела, что через дорогу работает аптека с точно таким же названием. Паззл сложился. Однако и в этой аптеке Клавиного заказа не оказалось. Только в третьем пункте, расположенном через дом, продавец лениво выложил Клавины витамины на прилавок. Неужели это такой часто болеющий город, что здесь столько аптек пришлось открыть?? Девушка победоносно несла свои давнохотимые витамины и озиралась. Кстати, здесь она уже была неделю назад, только промчалась, не смакуя виды. Летела на остановку от этого странного типа, пока он не передумал и не забрал легкие деньги обратно. Размышляла, что ему ответит, если тот начнет названивать. Но странный тип никак не проявился. Похоже, у парня проблемы, а живет он один. Может, зайти к нему? Лично убедиться, что этот шизанат еще жив…
***
Несколько суток Игнат, не просыхая, пил. Старался спать днем, а ночью бодрствовать, чтобы не слышать голосов умерших соседей и не видеть никаких снов с участием Кравина. Эффект вышел диаметрально противоположный: день и ночь, явь и выдуманный мир духов очень быстро перемешались и слиплись в один непроходимый ком. Кравин уже среди бела дня обедал вместе с Игнатом засохшей колбасой и комментировал крики Виктора, заставлявшего Ярика делать злополучное сольфеджио. Наташу почему-то не было слышно, и Игнат начинал беспокоиться за нее. Все ли у нее в порядке?
После того, как они с Кравиным допили очередную бутылку и тот предложил Игнашке поменяться телами, раз тот такой слабак и не может перевезти какие-то драные 7 душ, а Кравин-то на спор ему покажет, как это легко делается, что-то в сознании Игнашки щелкнуло. Он вспомнил, что тело Кравина сейчас пребывает не в самом лучшем своем состоянии, и поставил стакан на место.
– Че ты пристал ко мне? Я сказал тебе: сам свои души вози. – Он сосредоточенно покачался и прислушался: ему показалось, что звонит домофон. – Я не пойму, ты на том свете грехи, что ли, отмываешь? В благотворители заделался? Ну так на здоровье, я не в деле. Я на земле-то задолбался за тобой хвосты подчищать, так ты меня и в царство мертвых за шкирку тащишь.
Кравин пьяно заржал.
– Если ты забыл, братец, так ты малясь причастен к тому, что я здесь нахожусь. А дела-то мои, дела… Не доделаны делишки-то…
– Ну так сам и доделывай, я здесь причем?!
– Если б я в зеркале отражался – сам бы доделал! Чтобы быть перевозчиком, надо отражаться в зеркале, дурень! А ты меня этого отражения малясь лишил! Так что давай дуй за моим зеркалом!
– Накой мне твое зеркало? Я новые подкрадули не покупал, чтоб любоваться.
– Ну, в мои старые штиблеты переобуешься.
– Что за чушь ты городишь? – Игнашка зажмурил уставшие глаза и изо всех сил попытался воспроизвести нить разговора, но окончательно потерял ее и запутался. Беседа зашла в тупик. Какой-то дурацкий, глупый сон. Когда он уже, наконец, закончится? – Че такое «штиблеты»?
– А че такое «подкрадули»? Вот она, разница поколений…
Маленький братец услышал резкое дребезжание дверного звонка и заткнул уши. Этот сон был вязким, липким, и из него никак не получалось выбраться.
– Да прекратите уже это… Прекратите! – от громкого звука выпитый алкоголь, казалось бьет изнутри головы кувалдой. Игнашка поднялся со стула и, натыкаясь на углы, проплыл в коридор.
Дверь открывалась бесконечно долго. Когда никто не открыл с помощью домофона, Клава зашла в подъезд вместе с соседкой и поднялась на знакомый 5-й этаж. Нажимая на кнопку звонка целую минуту, сначала думала, что в квартире никого нет. Потом решила, что шизанат все же помер. Затем услышала шарканье шагов и скрябание в замке. Когда дверь все же приоткрылась, в первую секунду девушка подумала, что попала не в ту квартиру: на пороге стоял обросший щетиной стремный мужик с мутными глазами и грязной головой.
– Зачем. Так. Трезвонить! – возмутился мужик.
Клава присмотрелась и узнала хозяина помещения.
– Я просто мимо проходила… Решила узнать, как у Вас дела. Здрасьте.
Кравин оттолкнул заблокировавшего собой выход Игнашку и вышел к Клаве. Присвистнул:
– О, нормальные чиксы к тебе ходят…
– Это не ко мне. И не чиксы. – Пробуровил Игнат.
– Что? – переспросила Клава.
Кравин хохотнул и поставил свой локоть Клаве на плечо.
– У внеземной формы жизни есть пара минусов… Особенно эти минусы ощущаются, когда рядом оказывается такая аппетитная чикса.
– Убери. Свои. Руки. – Язык плохо слушался Игната. Клава поняла, что зря приехала. Чем она может помочь почти незнакомому алкашу? Разве что вызвать врача. Это можно сделать и на улице.
– Ладно, я, пожалуй, пойду.
– Уже уходишь, деточка? – Кравин обнял Клаву за второе плечо. – Да оставайся с нами. Будет весело!
Игнашка размахнулся и шлепнул Кравина по подбородку. Рука легко проскользила в воздухе и остановилась на Клавиной макушке. Девушка взвизгнула и упала на четвереньки.
Ее голос подействовал на Игната лучше, чем отрезвляющая капельница. Он проморгался и увидел, что вовсе не спит, а находится в подъезде, а рядом нет никакого Кравина, а есть Клава, которую он сам только что ударил. Его охватил ужас, насколько собственная деградация продвинулась вперед по сравнению с последним просветлением. С торжественным маршем и криками «Ура!» его кукуха уверенно двигалась к дурдому.
– Изви…ните… ради бога… Я не Вам… не Вас… – он бросился поднимать Клаву. – Это в моей голове.
– Да, я вижу, что у вас проблемы с головой. До свидания. – Клава поднялась, отряхнулась и увидела, что очередным колготкам настал конец. Всё, хватит с нее участливости и сердобольности.
– Пожалуйста, не уходите. Почему Вы пришли?
– Это уже не важно. – Клава вызвала лифт.
– Но ведь Вы зачем-то пришли. Расскажите.
– Не стоит. – Лифт распахнулся, и Клава шагнула внутрь. Игнат хотел задержать ее за руку, но побоялся испугать. – Пойдемте вместе купим новые колготки. Пожалуйста… Мне страшно одному… Мне нужна Ваша помощь… – Лифт уехал, но последние слова подействовали на Клаву магически.
Ну не могла она оставить того, кто просил помощи. Вот в детстве оставила дядьку одного… Думала, он, как обычно, пьяный, не соображает ничего, кривляется, просит стакан водки налить: «Помоги, помоги»… А у него инсульт был. Не откачали…
– Скотина какая… Знает, на какие больные кнопки давить… – ругая и его, и себя, Клава доехала до первого этажа и вновь нажала цифру 5.
Когда лифт открылся, Игнат стоял у его дверей в той же позе, как когда Клава уехала.
– Я приехала узнать, как себя чувствует Ваша кукуха! – выпалила Клава, обиженно шагая на площадку.
– Штурмует Желтый дом, – улыбнулся Игнат.
***
– Так, значит, покойный бывший начальник приходит к Вам с настойчивой просьбой перевезти души? 7 штук? – Клава отмыла чашки и поставила на чисто вытертый стол. Налила крепкий свежезаваренный чай.
– Угу. – Игнат, отмытый и выбритый, благодарно взял напиток.
– А новопреставленные соседи сверху выясняют свои отношения по ночам?
– Угу.
– Ну и что Вас в этой схеме смущает? У всех жизнь кипит. Радуйтесь.
– Ну… – задумался Игнат. – Это просто странно.
– Чего тут странного? Считайте, что у Вас способности открылись видеть немного больше, чем другие, вот и все.
– Я предпочел бы их закрыть.
– Ну, тогда выполните просьбу Кравина – они и закроются. Чего проще.
– Как??
– Отправьте души Виктора и его семьи. Может, они сами не могут перебраться, например.
– Да как я это сделаю?? Куда?
– Так спросите Кравина своего! Вы спрашивали?
Игнат недоуменно покачал головой.
– Ну тогда я Вас вообще не понимаю. Вы же не попытались в проблеме разобраться.
Игнат молчал, наблюдая, как Клава раскладывает по тарелкам пиццу, привезенную службой доставки.
– Госсподи, мне бы Ваши проблемы… – вздохнула Клава.
– У меня такое чувство, что Кравин обратился не по адресу. Ему бы к Вам. Вы бы легко справились. А я не ощущаю в себе такие таланты. Меня раздражает, что я кому-то что-то должен. Должен помогать.
– Ну, знаете… Иногда нас не спрашивают, чего мы хотим. Но если какая-то ситуация произошла именно с нами, значит, нам самим она и нужна… А у вас с начальником хорошие отношения были?
– Идеальные. Почему Вы спрашиваете?
– Ну я просто подумала, что, может, он пришел, чтобы дать Вам шанс что-то исправить, так сказать, совесть Вашу освободить. Но, видимо, нет. Не знаю, Вам виднее, почему он именно к Вам пришел. Потом поймете. – Они жевали пиццу и размышляли каждый о своем.
– Ну так Вы хотели, чтоб я Вам как-то помогла. Чем я могу помочь?
Игнат обалдело смотрел на Клаву.
– Так Вы уже мне помогаете…
– Я?
– Конечно. Раскладываете всё по полочкам. И на кухне, и в мозгах. Мне надо понять, как действовать дальше.
Она посмотрела на часы и стала собираться.
– Всё, спасибо за ужин, мне пора. Скоро автобусы перестанут ходить, простою на остановке час. Если сегодня ночью придет Кравин, Вы просто поговорите с ним по-человечески. Спросите, что конкретно он хочет.
Игнат затосковал. Вот сейчас всё спокойно, приятно. Вечер, чай, простота. Но она уйдет, и все вернется на круги своя: Кравин, Наташа, бессонница, страх.
– Если хотите, можете остаться здесь, – сделал робкую попытку Игнат.
Клава засмеялась.
– Если бы Вы знали, сколько я плачу за съемную квартиру! Меня просто жаба задушит за то, что я не использовала оплаченные сутки. Спокойной ночи.
Она ушла, а Игнат рухнул на кровать. Ожидания худшего не оправдались: после запойной недели организм так мечтал восстановиться, что вырубился за секунду и спал, как младенец. Ни Кравин, ни Горовы впервые за последние дни к Игнату не приходили.
***
– Ну, что сказал Кравин? – Клава бежала на очередное собеседование, болтая по телефону.
– Ничего. Его не было.
– Но ведь Вы не думаете, что на этом все закончилось, верно?
На самом деле, Игнат именно на это и надеялся.
– Не-не… Это неупокоенные души, они вас не оставят так просто. Вы должны им помочь переместиться на тот свет, а то они бродят здесь, печальные. Надо начать что-то делать, а они сами Вас направят по ходу дела.
– Делать что, например?
Клава помолчала.
– Не знаю, насколько это правильно… Я погуглила. Есть такой обряд, проводится на могиле того, кого нужно проводить. Обязательно до 40-го дня. Узнайте, где они похоронены. Надо съездить на кладбище.
– Нет, – перебил ее Игнат. – Простите, но это бред.
– Бред разговаривать с теми, кого никто не видит.
***
Они все хотят, чтобы он стал перевозчиком душ. Хароном. Мрачным старикашкой, сопровождающим почивших в царство Аида. Они все, и Клава тоже…
Судя по всему, раньше души переправлял Кравин. Но, подставив его перед силовиками, Игнат помешал ему завершить какую-то важную работу. Кравин перестал отражаться в зеркале и теперь надеется, что работу доделает Игнат.
Неужели его начальник, циник и скептик, помогал душам обрести покой? Похоже, Игнат плохо его знал… Сейчас он казался маленькому братцу почти святым, и тем сильнее были муки совести.
Игнат перевернулся на другой бок и накрылся по самые уши одеялом. Он надеялся, что после успеха вчерашней ночи, когда никто и ни разу его не разбудил, ОНИ оставили его в покое.
Да, они хотят, чтобы он стал перевозчиком. Но не он. Ему это не нужно. Он не такой, как этот старикашка Харон. Сгорбленный мрачный дух, плывущий по мертвым водам Стикса.
Игнат медленно проваливался в сон и всматривался, что там впереди, мерещется.
Вокруг темно. Серый туман плывет по черной воде. Старая, много видавшая на своем веку потемневшая лодка идет по стоячей жидкости реки, как по зеркалу. Тишина такая, что становится ясно: в радиусе нескольких световых лет жизни нет.
И он, Игнашка, видит свои потемневшие и сморщенные, но еще сильные руки, которые держат сухое деревянное весло. Он – мрачный Харон в большом черном плаще с капюшоном, закрывающим лицо. Он знает, что от него ждут. Знает, что нужно делать. Харон медленно отталкивается веслом от берега и плывет по недвижимой воде Стикса в Царство Мертвых.
На том берегу его ждет ссутулившаяся фигура. Она нетерпеливо переминается с ноги на ногу. Харон узнал ее – это Наташа. Она уже приготовила плату для своего мрачного лодочника – копеечную монету 1917 года. Харон подплывает и протягивает ей руку. Наташа хватается и перешагивает через борт. Почувствовав движение, лодка покачивается. Харон снова отталкивается веслом от берега и начинает медленно и траурно грести. Наташа выпрямляет спину и, гордо стоя, отправляется в последний путь.
На другом берегу появляется огромное пограничное зеркало – рубеж двух миров. Харон узнает его: это любимое зеркало Кравина. Здесь оно отражает все твои поступки, содеянные в земной жизни. И Харон знает, что, просмотрев их еще раз, пассажир должен шагнуть внутрь зеркала, чтобы выйти в другом измерении. Наташа всматривается в отражение и начинает беспокоиться.
Они уже подплывают к середине Стикса, и Харон видит отражение Наташи, одиноко стоящей в деревянной лодке. Его самого в отражении нет.
И вдруг спокойствие вод нарушается. Стикс штормит, и лодка вот-вот перевернется. Откуда ни возьмись, на плывущих налетают гарпии. Эти отвратительные полуженщины-полуптицы бьют плывущих своими черными крыльями, сталкивая в воду, и слышится струящийся шепот:
– Нельзя! Убийцам нельзя на тот берег!
Харон гневно смотрит на своего пассажира: ему не сказали! Его обманули! Наташа – убийца! Терпеть это Харон не будет. За обман надо наказывать. Он скидывает капюшон, обнажая седые волосы, и злобно размахивается. В живот толкает веслом Наташу, и та, горько улыбнувшись и покорно раскинув руки, как гордый крест, падает в черную воду.
***
Игнат резко вынырнул из сна, как тонущий из глубоких вод, и схватил воздух, будто его самого только что топили.
Наташа – убийца!
Нащупав рукой смартфон, Игнат нажал на последний вызов.
– Поехали!
– К-куда? – послышался в трубке сонный голос Клавы.
– Туда, куда Вы сами предлагали днем: на кладбище.
Клава зевнула.
– Вы решили-таки провести обряд?
– Нет, конечно, но мне нужно кое-что проверить.
– Ну дерзайте. Я ночами предпочитаю спать, а не шарахаться по кладбищам.
– Вы должны поехать со мной.
– Зачем? Вы прекрасно без меня справитесь.
– Нет. Вы у меня в роли лакмусовой бумажки. Показываете норму.
– Что?
– Ну, образец нормального поведения. Как должно быть.
– Я?? – смутилась Клава. – Такого комплимента мне еще никто не делал, спасибо. Обычно говорят обратное…
– Вы понимаете… Я просто уже не могу отличить, где реальный мир, а где МОЙ… Я заеду. Адрес давайте.
***
– А что же Вы не сказали, что у Вас тут подушка есть? – Клава покопалась на задней панели машины и перебралась на переднее сиденье. Положив кожаную подушечку под голову и продолжая дремать, сквозь ресницы следила, как Игнат странным образом заводит машину. – Ключом было бы удобнее. А, ну да, Вы же домушник… И машина, естественно, не Ваша. – Она подумала. – А Кравин, выходит, Ваш начальник по… вот этим вот всем делам?
– Я не домушник, – нервно подергал коленом Игнат. – Просто один знакомый из нашей конторы научил. Там контингент сотрудников разный был…
– Ага, – понимающе кивнула Клава.
– Да что «ага»? Я эту машину присваивать не собираюсь.
– Угу.
– Просто пока не было необходимости свою покупать. Плюс обстоятельства так сложились.
– Да я так и поняла…
Игнат насупился и молчал до самого прибытия.
Городское кладбище встретило их ночной свежестью и тишиной. Луны не было, и мрак рассеивали только фонари на входе. Даже листва не шелестела, потому что редкие деревья росли исключительно по периметру за забором. Игнат открыл дверь и зашел, освещая путь фонариком телефона. За ним посеменила Клава.
– Вы знаете, где их могила?
– Понятия не имею. Соседи не были на похоронах, сказали только, на каком кладбище захоронены Горовы.
– Как же мы их найдем?
– До утра еще долго…
– Ищем три могилы Горовых?
– Четыре. Там еще брат Виктора был.
– Я первый раз на городском кладбище, в своем роде экскурсия, – Клава вдохнула воздух и взбодрилась. Начала болтать и комментировать. – У нас в поселке все по-другому. Деревья, художественно разбросанные узкие тропинки между заросших могил. Попробуй, пролезь между оград. Либо штаны порвешь, либо глаз веткой выбьешь. А здесь ни оградок, ни кустов… Крестов почти нет, один бетон повсюду. Как в фильмах католические кладбища показывают. Не интересно. Бездушно как-то. – Они пошли вдоль рядов могил, читая фамилии на памятниках и углубляясь к центру.