Две жизни леди Рочестер

Корректор Наталья Карелина

Иллюстратор Юлия Барякшева

© Арина Андреева, 2024

© Юлия Барякшева, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0065-0119-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

По традиции хочу выразить благодарность всем моим друзьям, которые продолжают поддерживать меня. Отдельно хотелось бы выделить Викторию Малышеву и Екатерину Бажинову, которые помогали со смысловым наполнением, Юлию Барякшеву, первую читательницу, и художника, нарисовавшего обложку, а также Анастасию Холодову, Наташу, Антона и мою сестру, чья моральная поддержка и готовность выслушать поток «творческих идей» давала мне силы писать дальше.

Мои постоянные читатели уже поняли, что любовные романы – это совсем не мой привычный жанр, однако пару раз я уже делала попытки пробраться в эту нишу. Получилось как получилось – и пусть всё пошло не по плану, мне нравится эта история.

От души надеюсь, что она понравится и вам. Приятного чтения!

Пролог

Мир твоему праху, дорогая матушка.

Ты умерла всего несколько часов назад, и прямо сейчас я мчусь в Ласс, чтобы увидеть то, что осталось от твоего тела. Моя Кэтти считает, что это письмо поможет мне успокоиться, хотя мне кажется, что я и так спокоен, собран и готов действовать. Помнишь Кэтти, мама? Я рассказывал тебе о ней несколько раз. Ты ещё швырнула в меня бокал с бренди, залила ковёр и кричала, что свернёшь мне шею, если я не выкину из головы идею жениться на ней. Прямо сейчас она едет со мной в карете и держит меня за руку. Я правда люблю её, мама. И буду любить, пусть ты и возненавидела бы меня за это.

Слуга сказал, что ты не успела выйти, потому что выбрасывала из окна расчётные книги. Надеюсь, это ложь. Даже ты не могла сгореть из-за этого. Нелепо! Мама, ты же понимаешь, что твоя жизнь стоила гораздо больше этих бумажек, правда? Ведь правда?

А я говорил тебе, чтобы ты снесла наш дом в Лассе! Там сгорели бабушка и дедушка, сгорели твои старшие братья, а теперь сгорела и ты. Это место проклято! Я прикажу сровнять его с землёй и прочитать очищающие молитвы. Целых два пожара!

На самом деле, я не верю, что ты по-настоящему умерла. Ты же Железная Шарлотт, баронесса Рочестер, самая влиятельная женщина Юга. Тебе под силу отстроить прииск, проложить железную дорогу и подмять под себя биржу. Ты держишь четверть мира в своём кулаке – мне кажется, что ты вполне можешь вернуться к жизни, если я неправильно распределю бюджет.

Наверное, ты бы не хотела этого знать, но папа поёт от радости. Ну, и проклинает тебя. Вы и в самом деле ненавидели друг друга, да? Худшая сделка в твоей жизни, лучшим мужчиной для тебя был бренди… Никогда не понимал, зачем ты вообще решила заключить этот брак, если ты отослала папу после моего зачатия и постоянно попрекала его суммой, в которую он тебе обошёлся. Ты и правда не видела его до свадьбы и выбрала по родословной, как собаку? Это неправильно, даже если ты уже была баронессой и занималась делами поважнее.

Тебе было три, когда твоя семья сгорела, мам. Шестнадцать, когда ты впервые заявила о себе как о баронессе и хозяйке Рочестера. Девятнадцать, когда ты вышла замуж. Двадцать, когда родила меня.

Мне двадцать девять, но я не готов, мам. Я не могу стать новым бароном. Не могу… Ну правда, я не могу занять твоё место. Ты потратила пятнадцать лет на то, чтобы научить меня вести дела, но ты же знаешь, что я не справлюсь. Ты сама говорила мне, что мои сметы отвратительны, а моими предложениями можно топить печь. Что я – это худшее, что случалось с Рочестерами, пусть ты и не помнила никого из своей семьи. Что дворецкий и горничная, которые вырастили тебя, отхлестали бы меня линейкой за неумение складывать цифры. Что мне нельзя доверить даже управление слугами, не то что прииск, и что…

Кстати, папа уже пригласил на похороны своего брата. Графа Хайдеггера, я имею в виду. Того, который Сумасбродный Хайдеггер, «старый хрыч» и в чей портрет ты метала ножи. Не знаю, как он отреагировал. Ты бы как отреагировала на его смерть?

Я думаю, он лучше всех относился к тебе. В смысле, он был единственным, кто видел в тебе человека, а не приложение к твоим любимым кливденским яблоням. Я знаю, что вы ненавидели друг друга и враждовали с того момента, как Грегори Хайдеггер занял место предыдущего графа на собраниях, а ты с неуважением отнеслась к болезни его отца. Папа говорил, что вы даже дрались по молодости, пока его брат не сломал спину. Я даже верю, если честно, но всё равно удивляюсь. Ты правда дралась с ним? С твоим здоровьем, когда ты заболевала от дуновения ветерка? Я понимаю, что тебе всегда было плевать, и ты работала, пока не начинала харкать кровью, но драки? А как же швыряние бокалов, крики и оскорбления?

В любом случае я рад, что он будет там. Правда рад, мам. Вы обменивались записками с оскорблениями несколько раз за день – наверное, ты бы тоже хотела проводить его в последний путь.

Брайан сказал, что позаботится о тебе и твоём теле сам и что три дня до упокоения ты проведёшь в его храме. Это же тот самый храм Всеединого, который ты и построила, да? Я не очень следил за жизнью Святого, если честно. Он всегда называл тебя «бабушка баронесса»? Вы правда были настолько близки? Ты действительно подобрала его у дороги и вырастила как родного? Мам, ты ведь любила его гораздо больше, чем меня?

Ой. Чернила размазались. Прости, не могу перестать… Я знаю, что ты бы презирала меня сейчас, но слёзы сами текут. Правда. Я сейчас поправлю – у Кэтти есть платок. Кажется, я не взял свой.

Я не смогу. Нет, это невозможно. За свою жизнь ты рассорилась со всей знатью Юга, Востока и даже Запада. Особенно Запада, когда не позволила им создать кофейные плантации на Юге, или что они там хотели сделать. Тебя ненавидят, мам, я просто не знаю, как мне с ними разговаривать.

Но тебе же плевать, да? Плевать на всё, кроме поместья. На всё, кроме прибыли. Деньги, бюджеты, прииски, шахты и проклятые кливденские яблони, потому что куча деревьев для тебя была важнее всего остального. Но ты даже ни разу там не была! До того как ты забрала меня, я жил с папой в Кливдене, если ты вдруг забыла, – поверь, это место того не стоит. Я помню, что там родилась горничная, вырастившая тебя, но совершенно не понимаю, почему эти унылые сады так запали в твою голову. Видимо, я слишком ничтожен и моих мозгов никогда не хватит, чтобы понять величие твоих замыслов. Ты с детства твердила мне, что я буду один стоять между Рочестером и всем миром, но я так тебя и не понял.

Мы почти приехали. Кэтти уже позаботилась о том, чтобы найти нам место, раз дом сгорел: даже если какие-то комнаты сохранились, я никому не позволю там остаться. Как только мы разместим вещи, то поспешим в храм. Папа и граф тоже едут сразу туда.

Я знаю, что ты никогда не прочтёшь это письмо, но я писал его от чистого сердца. Ты бы разозлилась, но я не буду его перечитывать. С другой стороны, тебе никогда не нравилось всё, что я делаю, так что ты бы разозлилась в любом случае.

Прощай, мам. Ты ведь и в самом деле только что умерла.

Глава 1

На Юге было несколько аксиом: солнце встаëт на востоке, леди Криденс даëт лучшие балы в Юрмосе, а самыми влиятельными семьями являются Рочестеры и Хайдеггеры. И те и другие были хороши во всëм: их рудники и прииски приносили золото, бизнесы преуспевали, а главы семей с возрастом не утратили ни стати, ни достоинства. Да, Хайдеггеры были графами, а Рочестеры лишь баронами, но зато у Арчибальда было всего двое детей, а Хьюго дал жизнь четырём. Более того, у барона была ещë и дочь, легенды о которой давно гремели по всему Югу. Даже несмотря на то, что юная Шарлотт ещë не дебютировала, те, кто еë видел, были поражены еë внешностью. Маленькая и хрупкая, вторая леди Рочестер обладала нежной, словно фарфоровой кожей, а еë белокурые волосы завивались в милые кудряшки. Очевидцы клялись, что она настоящая красавица: у неë было милое лицо сердечком, аккуратные губы, чуть вздёрнутый носик и пронзительные зелëные глаза, напоминающие о самых дорогих изумрудах на свете. Правда, почему-то барон Рочестер не торопился представлять свою дочь обществу, хотя ей уже почти исполнилось восемнадцать. Официальной причиной было слабое здоровье юной леди, но, наверное, семья просто хотела оттянуть момент расставания с дочуркой. Ведь, стоит ей выйти в свет, наверняка она сразу же выйдет замуж – никто, ну совершенно никто не сможет устоять перед кем-то настолько хорошеньким.

Правда, сама Шарлотт Рочестер о дебюте и браке не задумывалась. Прямо сейчас она стояла в грязи и сквозь зубы бормотала слова, которые приличным леди знать не положено. Изящная фигура, не лишëнная приятных округлостей, была упакована в старую одежду одного из старших братьев, белокурые локоны небрежно свëрнуты в пучок и засунуты под соломенную шляпу, а прекрасные изумрудные глаза потемнели, сосредоточенно наблюдая за рабочими.

Нет, у юной леди действительно было слабое здоровье, и виной тому была страшная болезнь в пятилетнем возрасте. Все помнили, как юная мисс Лотти играла с мячиком на веранде и упрашивала отпустить еë в сад, где лил ужасный дождь. В один момент мяч выскользнул из детских рук, малышка бросилась за ним, поскользнулась и упала, сильно ударившись головой. Слуги, конечно же, сразу бросились на помощь и обнаружили, что их юная хозяйка ненадолго потеряла сознание. Впрочем, довольно скоро она очнулась – в ту секунду поместье пронзил страшный крик, мисс Лотти вырвалась из рук няни и бросилась бежать. Никто так и не узнал, что именно напугало ребëнка, но этого было достаточно, чтобы младшая Рочестер скрылась в саду, плавно перетекающем в лес рядом с поместьем. Мисс не могли найти три дня, и после инцидента она заболела насколько сильно, что ни один врач не мог гарантировать её выживание. Чете Рочестер даже пришлось отменить поездку в Ласс и написать длинное письмо с извинениями прибывшему принцу. К счастью, Шарлотт выжила, однако сильно подорвала своë здоровье и теперь оказывалась в постели от малейшего ветерка. Но если бы хоть один сплетник решил поинтересоваться мнением обитателей поместья Рочестер, он бы узнал, что поздний дебют был связан совсем не с физическим состоянием.

На самом деле любому человеку было достаточно нескольких встреч с Шарлотт Рочестер, чтобы понять, насколько тяжëлым был еë характер. Нет, она не была излишне жестокой или избалованной, не закатывала истерики, добиваясь желаемого, и не пыталась злоупотреблять своим титулом и семейными богатствами. К тому же она была довольно справедливой, прислушивалась к слугам, разбиралась в их проблемах и щедро вознаграждала старательность. Никто не сомневался в том, что мисс Лотти обожала своего отца и старших братьев, а также с теплотой относилась к подруге детства, помогая ей по мере сил. Опять же, у дочери одного из самых влиятельных людей Юга были лучшие учителя, она прекрасно знала этикет, умерла танцевать и при желании могла покорять окружающих не хуже своей матери.

Увы, ключевым словом стало «при желании».

Так уж вышло, что юная Шарлотт была довольно нелюдимым человеком, предпочитающим книги светскому обществу. В этом она походила на своего самого старшего брата Кларенса, и в какой-то период жизни юная леди бегала к нему каждый день, отвлекая от занятий по управлению. Возможно, именно поэтому мисс Лотти превосходно считала, следила за рынком и предпочитала говорить об акциях, а не о шляпках? Но, к сожалению, любые попытки привить юной леди иные увлечения сталкивались с непреодолимым сопротивлением.

О, Шарлотт нельзя было переубедить – об этом знал каждый обитатель поместья Рочестер. Если ей что-то не нравилось, она говорила об этом прямо и грубо, не обращала внимания на замечания и с лёгкостью могла встать и уйти, совершенно не думая ни о статусе собеседника, ни о собственной репутации. Личная служанка была готова поклясться, что несколько раз юная леди хотела выплеснуть воду в лицо «обидчику» и что рано или поздно она действительно сделает это. Мисс Лотти никогда не признавала свою неправоту, во всëм имела своë мнение и с готовностью воплощала в жизнь задуманное, невзирая на осуждение собственной семьи. Если кто-то из слуг допускал ошибку, он получал строгий выговор, а некоторых Шарлотт даже выгнала, несмотря на мольбы и послужной список. Всё стало только хуже, когда мисс Лотти взяла в свои руки управление поместьем, – это убедило окружающих в еë способностях и окончательно рассорило Шарлотт с родной матерью.

Как и всегда, юная леди лично наблюдала за ремонтными работами, и приглашëнные плотники то и дело косились в еë сторону, чувствуя себя неуютно под тяжëлым взглядом. Постоянные рабочие Рочестеров сохраняли спокойствие – они прекрасно знали о подходе мисс Лотти к делу и просто старались изо всех сил. Взявшая на себя управление поместьем в пятнадцать, Шарлотт была глубоко убеждена, что слуги имели дурную привычку просить слишком много, а потом затягивать сроки и бездельничать, вместо того чтобы честно выполнять свою часть сделки. Именно поэтому она предпочитала всë контролировать лично и яростно торговалась, сбивая цену, но в конце всегда щедро вознаграждала тех, кто проявлял наибольшее усердие и делал работу по-настоящему качественно. Также ходили слухи, что леди доплачивала за свой дурной характер, побуждая слуг возвращаться, но об этом могла знать лишь сама мисс Рочестер.

Юная леди успела дважды пройтись вдоль оранжереи, и еë тяжëлый взгляд отметил каждую ошибку и неточность, которые допустили рабочие, но, видимо, нарушения были некритичными, поскольку юная хозяйка не сказала ни слова. Она как раз собиралась начать новый заход, когда кусты затряслись и из них вынырнула молоденькая служанка.

– Юная госпожа! – Девица ненадолго замолчала, чтобы перевести дух и набраться смелости. – Юная госпожа, баронесса зовёт вас на чаепитие. Гости уже прибыли, и хозяйка крайне недовольна тем, что вы задерживаетесь.

Вот тут и стало понятно, что до этого мисс Лотти была настроена вполне себе благодушно. Стоило служанке упомянуть баронессу, как Шарлотт замерла и напряглась всем телом. Лицо еë тут же окаменело, что говорило о том, что девушка пришла в ярость, и служанка мысленно заплакала, вопрошая небо, почему в этот раз послали именно еë. Слуги ненавидели попадать в конфликт между главной и юной госпожой – по отдельности обе леди были хорошими хозяйками, но менялись на глазах, стоило им заговорить друг о друге.

– Я предупреждала, что не смогу появиться сегодня. – Шарлотт говорила тихо, понизив голос, но даже плотники были готовы поклясться, что их леди сейчас практически рычала.

– Я лишь передала еë слова, юная госпожа, – служанка низко поклонилась, и еë воображаемый поток слëз превратился в водопад, – хозяйка также просила напомнить вам о необходимости переодеться, потому что вы должны выглядеть «презентабельно» даже перед родственниками.

Но мисс Лотти даже с места не сдвинулась. И она вполне могла действительно не прийти или появиться всего на несколько минут, чтобы закатить отвратительную сцену, так что прислуга невольно сжалась, готовясь к любому исходу. К счастью, юная леди не стала срываться на невиновной – сделав несколько глубоких вдохов, она повернулась к плотникам и спросила, сколько ещë они планировали сделать за сегодня.

– Основные работы завершены, молодая хозяйка. – Простолюдин нерешительно мял в руках свою шапку, робея под взглядом маленькой, хрупкой девушки. – Мы проверим крепежи, а завтра установим последние стëкла.

Шарлотт кивнула, подумала ещë немного и повернулась к служанке:

– Хорошо. Передай баронессе, что я буду.

После этого мисс Лотти развернулась и двинулась в сторону особняка, не обращая ни на кого внимания.

Переодевание не заняло много времени. Единственная дочь Рочестеров просто сменила рубашку и штаны на тёмно-зелёное домашнее платье, сшитое не по моде, а во имя удобства переплела свой пучок и двинулась к гостям.

Вне сомнения, все комплименты по поводу внешности подрастающего поколения Рочестеров должны были быть адресованы баронессе. Сейчас Абигайль Рочестер была почти в том возрасте, когда положено нянчить внуков, но оставалась настоящей красавицей. Ей удалось сохранить и белокурые локоны, и осанку, и мягкую улыбку. О возрасте говорили лишь небольшие морщинки вокруг рта и в уголках глаз, но голубая радужка баронессы так ослепительно сияла, что никто не замечал изъянов. К внешности прилагался острый ум, великолепное чувство юмора и невероятный навык одним словом переворачивать мнение высшего общества. Неудивительно, что Абигайль Рочестер считалась одной из самых долгожданных гостий на любом званом вечере.

По мнению мисс Лотти, все таланты баронессы тратились впустую. Вместо того чтобы трудиться на благо Рочестеров, эта невозможная женщина предпочитала покупать платья и драгоценности, гулять по живописным местам Юга и сплетничать с многочисленными подружками. Она даже не выполняла обязанностей хозяйки поместья, просто сбросив всë на Альфреда и Мэри, – именно поэтому Шарлотт с лёгкостью смогла заполучить бухгалтерские книги. Правда, Хьюго был достаточно обеспеченным человеком, чтобы его жена даже палец о палец за свою жизнь ни разу не ударила, безумно любил супругу и был полностью доволен текущим положением дел; все обитатели поместья знали, что об этом в присутствии мисс Лотти лучше не упоминать.

В этот раз в поместье гостили Айли-Рочестеры – дальние родственники всемогущего барона и его хорошие друзья. Хьюго называл лорда Айли-Рочестера братом, их жëны ходили друг к другу на чай, а мисс Вероника буквально выросла вместе с Шарлотт и Леонардом, так что эти люди всегда были желанными гостями в главном поместье.

Повод для встречи был в высшей степени радостный – мисс Ника наконец-то дебютировала в обществе. Айли-Рочестеры считали, что это произошло слишком поздно, но Вероника очень хотела выйти в свет вместе с Шарлотт, хотя все, включая мисс Лотти, отговаривали еë от этой идеи. Нет, Ника была довольно очаровательной кудрявой девушкой с россыпью веснушек, а еë семья не была бедной или безродной – но любая, чей дебют совпадëт с выходом Шарлотт Рочестер, рискует на всю жизнь остаться никем не замеченной. К сожалению, мисс Вероника этого не понимала, упорно пытаясь заманить в высшее общество свою лучшую подругу. К счастью, мисс Лотти не изменяла себе и в последний раз закатила подруге детства отвратительный скандал, буквально заставив еë появиться в этом сезоне.

И вот теперь женская часть Айли-Рочестеров приехала в гости, чтобы во всех подробностях рассказать о приглашениях и кавалерах.

– Шарлотт… – Абигайль смерила дочь нечитаемым взглядом, но не стала высказывать недовольство при гостях. – Ты опоздала.

– Я не собиралась приходить, – мисс Лотти ответила матерью тем же, неосознанно копируя выражение лица и интонации, – сегодня рабочие стеклят оранжерею, так что я была занята.

– Ты хочешь убедить меня в том, что знаешь об этом процессе что-то, что неизвестно плотникам? – Леди Рочестер махнула рукой, и расторопные служанки начали сервировать стол ещë на одну персону. Видимо, женщина тоже не верила, что еë дочь появится, и мисс Лотти раздражëнно цыкнула, поняв, что могла не приходить. – Мне кажется, нет смысла стоять над душой и мешать людям делать их работу.

– Сказал мне человек, который не работал ни дня в своей жизни?

Теперь уже Абигайль хмурилась и злилась, пока Шарлотт занимала своë место около Вероники. Юная Айли-Рочестер тут же радостно улыбнулась и с восторгом захлопала в ладоши.

– Ты наконец-то делаешь оранжерею по тем чертежам, которые привëз Марсель? О, это будет восхитительно.

Напряжение было развеяно – мать и дочь одинаково любили второго Рочестера, так что с радостью начали говорить о его последнем путешествии. Марсель редко появлялся дома, предпочитая заниматься внешней торговлей и смотреть на дальние страны. Интересные диковинки второй брат всегда присылал домой: например, стеклянные фонарики, в которые можно ставить свечи, или грелки, благодаря которым можно было не топить камин. Его последним подарком стал чертёж, который позволит утеплить оранжерею, и Шарлотт уже пообещала вырастить там самые красивые и редкие цветы, если дело выгорит. Впрочем, довольно скоро тема была исчерпана, и благородные леди вернулись к Веронике.

В настоящий момент мисс Ника посетила уже два бала и получила несколько приглашений от известных семей Юга. В принципе, это был отличный результат, однако в речах тётушки периодически проскальзывало сожаление по поводу того, что никто из джентльменов пока не проявлял к Веронике должного интереса. В этот момент Шарлотт демонстративно фыркала – она считала, что эти переживания преждевременны, а потому бессмысленны. Как минимум, Ника ещё недостаточно привыкла к светской жизни, чтобы свободно общаться с дворянами. И чего нервничать? Весь сезон впереди.

Абигайль сразу же заявила, что её дочь разбирается в дворянах гораздо хуже, чем в плотниках, и что достойные мужчины влюбляются с первого взгляда. Юная мисс Лотти поперхнулась воздухом, сообщив, что подобное скоропалительное решение звучит просто отвратительно, но её никто не слушал. Поняв, что её мнение не учитывается, молодая леди подлила себе ещё чая и погрузилась в любимое занятие, пытаясь мысленно прикинуть, как лучше распределить бюджет на грядущий квартал.

– Кстати, а ты не хотела бы пойти с нашей Никой?

Шарлотт вздрогнула, выныривая из своих мыслей, и с удивлением посмотрела на тётушку. Леди Айли-Рочестер явно обращалась к ней, но мисс Лотти не особо слушала, о чём они говорили.

– Что вы сказали? К сожалению, я не расслышала.

– Я говорю, что нашу Нику пригласили в дом к Криденсам, – тётушка нежно улыбнулась, не позволив двум женщинам дома Рочестер поругаться из-за невнимательности, – и я предлагаю Лотти присоединиться. Насколько я поняла, леди хочет организовать несколько вечеров среди молодёжи, и никого не волнует, представлены ли гости в высшем обществе.

Абигайль, которая и отложила дебют Шарлотт на неопределённое время, даже позеленела от ужаса, но её лучшая подруга была настроена оптимистично. Да, мисс Лотти отличалась скверным характером, но она получила блестящее образование и могла вести себя как истинная дама из высшего света – если хотела, конечно же. К тому же, что бы ни думала баронесса, вечно прятать дочь одного из самых влиятельных людей Юга не получится – так почему бы не начать с чего-нибудь попроще?

Дамы замолчали, переведя взгляд на юную леди. Шарлотт сидела с таким лицом, словно немедленно хотела отказаться, и мисс Ника умоляюще вцепилась в её ладонь.

– Ох, Лотти, я знаю, как ты ненавидишь людей, но ты не можешь бросить меня!

На глазах юной Айли-Рочестер проступили слёзы, но все знали, что на молодую мисс это совершенно не действовало – любые попытки разжалобить Шарлотт лишь выводили её из себя. Служанки отучились плакать очень быстро – каждая знала, что наказание становилось куда жёстче, если у мисс Лотти возникали хоть малейшие сомнения в их искренности.

– Я не думаю, что она готова, дорогая, – баронесса покачала головой, всем своим видом показывая, что леди Айли-Рочестер заблуждается. – Нет смысла выпускать эту дикарку из дома и портить всем сезон.

Стоило баронессе договорить, как её дочь с шумом поставила чашку на блюдце, нарушая все правила приличия. Она смерила мать нечитаемым взглядом, играя желваками, а потом вдруг хмыкнула и похлопала Нику по руке.

– Хорошо. Я поеду на бал.

Глава 2

Карету ужасно трясло, и Шарлотт в очередной раз пожалела, что не уделяла внимания техническим новинкам. Нормальные рессоры появятся на Юге только лет через десять, а она совершенно не помнила, ни что именно подвергалось модификациям, ни фамилии изобретателя.

Когда Железная Шарлотт обнаружила, что она жива, еë нынешнему телу было всего пять лет. Это было очень странно – всего мгновение назад она задыхалась и голыми руками лезла в огонь, спасая бухгалтерские книги, а через миг её спину уже холодит земля, а вокруг носятся незнакомые люди, причитающие, что юная мисс убежала под дождь. Шарлотт, конечно же, была шокирована происходящим – обеспокоенное лицо живой и сильно помолодевшей Мэри добило еë окончательно.

В тот день она не сдержалась, с ужасными криками убежав куда глаза глядят, и незаметно для себя оказалась в лесу, вплотную прилегающем к их поместью. Сначала Шарлотт двигал животный инстинкт и желание спрятаться – после она расположилась под деревом и внимательно изучила своë тело, обнаружила несколько приметных шрамов и убедилась, что это действительно она, по неведомой причине вернувшаяся в прошлое. Бывшая баронесса думала об этом длительное время, тщательно анализируя сложившуюся ситуацию, пока еë живот не забурчал от голода, тогда она вдруг с невероятной ясностью осознала, что сидит под деревом в лесу и не знает дороги обратно. Будь она в своëм старом теле, выйти к основному поместью было бы проще простого – но она стала слишком маленькой, а глазами ребëнка всë выглядит совсем иначе.

Юную мисс Рочестер нашли только на третий день, и у Шарлотт были все основания полагать, что настоящий маленький ребëнок не смог бы так долго продержаться в её ситуации. Увы, взрослое сознание никак не влияло на физическое состояние детского тела, и, как и в прошлой жизни, она заболела. Там, лëжа на кровати, из-за лихорадки балансируя между сном и явью, она смутно видела фигуры тех, кто был еë родителями, и жалела лишь о том, что снова не увидит их лиц и не узнает, что же они сказали ей на прощание.

В тот раз маленькая мисс Лотти не просто простудилась – она несколько дней провела в лесу, заставляя своих родителей и братьев рвать на себе волосы от волнения, семейные узы победили долг перед королевской семьёй, и никто не отправился в роковую поездку. В первой жизни они сгорели, так и не поприветствовав приехавшего в Ласс принца, и их смерть возложила заботу о Рочестере на её хрупкие плечи. По иронии судьбы тогда болезнь унесла не только здоровье бывшей баронессы, но и все воспоминания о близких: до конца первой жизни она не помнила ни их лиц, ни голосов.

Позже, много позже Шарлотт узнала, что и в этот раз дом в Лассе сгорел, – однако пострадал лишь один слуга, которому горящая балка повредила ногу. Так Железная Шарлотт обрела то, о чëм никогда не мечтала: к ней вернулись еë братья и еë родители.

Раньше мисс Лотти много думала о том, почему ей была дарована вторая жизнь. Наверное, где-то до десяти лет еë преследовал страх, что остальные Рочестеры снова погибнут, и она старалась держать родителей и братьев в поле зрения, а каждую поездку в Ласс считала последней. Но годы шли, и со временем страхи притупились; теперь, к своим почти восемнадцати, с Железной Шарлотт остались лишь уверенность, вера и надежда. Здесь было её поместье, шахты, прииски и кливденские яблони, так что она потеряла куда меньше, чем приобрела. А ещё здесь была её обожаемая воскресшая семья – и если кто-то явится и попытается вернуть еë в прежний мир, Железная Шарлотт уничтожит подлеца без остатка.

Ника продолжала щебетать, с восторгом рассуждая о том, что именно они будут делать на вечере, и мисс Лотти вынырнула из своих мыслей, сосредотачиваясь на словах своей подруги. Конечно же, девушки получили кучу наставлений от леди Айли-Рочестер, и Вероника даже несколько раз репетировала «томный взгляд из-за веера», но молодых девушек больше волновали закуски и музыка, чем потенциальные кавалеры.

– Ника, это мама запретила тебе звать Лео или ты сама не захотела?

Бывшая баронесса не имела привычки ходить вокруг да около. Ника, только-только начавшаяся рассказывать о моде на шляпки с лентами, замолчала и отвела взгляд.

– Ты думаешь, он бы пошëл с нами?

Шарлотт пожала плечами.

– Разумеется. Его мнение не учитывается.

Так уж вышло, что последние дети Рочестеров были почти погодками, и в детстве Леонард проводил с ними почти всё время. Обычно его оставляли за старшего, но третий сын барона сам нуждался в присмотре – Лео было девятнадцать, в его голове бродил ветер, и он предпочитал проводить всë свободное время на скачках и в джентльменском клубе.

Ника неловко хихикнула и отвела взгляд, явно не желая отвечать. Железная Шарлотт вздохнула.

– Ты не хотела звать моего брата, потому что это важно для тебя, а он может всë испортить своими шуточками. Понимаю. У Лео светлая голова, но он не умеет ей пользоваться. Ты ждёшь чего-то конкретного?

– Нет. Наверное, нет… – Вероника вздохнула, печально смотря вдаль. – Но было бы здорово, если бы там был молодой джентльмен, для которого я превращусь в единственную девушку на свете.

Очередная кочка удачно избавила мисс Лотти от ответа, и некоторое время девушки проехали в тишине. Неизвестно, что творилось в голове Ники, но мисс Рочестер думала о том, чтобы не порвать одежду: она была в довольно простом платье в бело-золотых тонах и совершенно не хотела переодеваться. Как и всегда, выбор был сделан в пользу удобства, так что платье было закрытым от горла до пят, с мягким корсетом и самым скромным кринолином из возможных. Мисс даже не стала делать красивую причëску, ограничившись аккуратным пучком с небольшой короной из двух кос, и почти не использовала шпильки. По-настоящему дорогими были только серёжки – Кларенс подарил их сестре в честь первого выхода в «большой мир», и бывшая баронесса то и дело украдкой к ним прикасалась.

Мысли о самом старшем брате заставили её улыбнуться, Ника приняла это за что-то другое и с придыханием спросила:

– Лотти, ты тоже хочешь влюбиться?

Бывшая баронесса вздрогнула и несколько раз моргнула. В голову против воли полез Эрик, которого Мэри купила ей, как породистого жеребца, их неловкие совместные обеды и совершенно омерзительные трепыхания в попытке зачать наследника. Семейные узы барона и баронессы строились на чистой ненависти, и Шарлотт отослала его как можно дальше, стоило сыну начать расти в её животе. Нет, нет и ещё раз нет – в прошлой жизни её лучшим мужчиной был бренди.

– Совершенно не хочу. Я Шарлотт Рочестер, дочь одного из самых влиятельных людей Юга; думаю, что могу вообще не беспокоиться о таких пустяках.

Они потихоньку приближались к Юрмосу, так что разговор сам собой переключился на обсуждение предстоящего вечера. Ника торжественно заявила, что не будет озвучивать фамилию своей Лотти и привлекать к ней внимание, а она в свою очередь пообещала, что проведёт весь вечер, подпирая стену и не мешая прекрасной Айли-Рочестер покорять мужские сердца. Им даже удалось осуществить этот план – девушки прибыли к самому началу вечера, знатные юноши и девушки активно проходили в дом и к дополнительным гостям не особо присматривались.

На самом деле Веронике Айли-Рочестер не нужна была помощь для того, чтобы влиться в светское общество. Шарлотт одним присутствием давала ей уверенность, что всё будет хорошо, так что уже через несколько секунд Ника весело щебетала со своими новыми подружками и шутливо похлопывала по руке старшего сына леди Криденс, выглядя совершенно очаровательно. Как только стало окончательно ясно, что с ней всё в порядке, бывшая баронесса довольно выдохнула и двинулась к самому дальнему и неприметному уголку бального зала, собираясь подпирать собой стену весь вечер. Даже если кто-то из нового поколения аристократов и проявлял к ней интерес, вокруг не было никого, кто мог бы представить их друг другу, так что мисс Рочестер была надёжно защищена от бесполезных разговоров.

Привычка торчать у стены появилась у Железной Шарлотт уже под конец жизни, когда она стала одной из «старейшин» Юга, то есть ужасно уважаемой и пожилой леди, которой по статусу было положено посещать такие званые вечера. Она ходила только туда, где появлялся старый хрыч Хайдеггер, чтобы не позволить ему распространить своë влияние на молодые умы, и они проводили время вот в таких неприметных уголках, потягивая бренди и поливая друг друга оскорблениями. Воспоминания кольнули застарелой болью, и бывшую баронессу внезапно посетило чувство меланхолии.

До этого момента Шарлотт испытывала схожие чувства лишь к Брайану, искреннему и светлому мальчику, ставшему Святым. Иногда (гораздо реже и болезненнее, чем хотелось бы) её охватывали воспоминания о сыне. Но Хайдеггер? Этот невыносимый, вредный, въедливый подонок, достойный самых грубых оскорблений? Увольте, она не собиралась опускаться до воспоминаний об этом куске старого мусора.

Мисс Рочестер бросила взгляд на место, где мог бы стоять старый хрыч, и вдруг обнаружила молодого мужчину, который явно спрятался в укромном уголке от своих слишком настырных друзей. Неизвестно, на что он рассчитывал, – пожалуй, он был самым высоким человеком на этом вечере. Шарлотт почти начала сочувствовать, как вдруг её случайный сосед внезапно заговорил.

– Нет, Джастин. И я ни за что не возьму с собой Эрика.

Если бы в руках Железной Шарлотт был стакан, он бы разбился вдребезги. Волей бога или дьявола, но это проклятый Грегори Хайдеггер сейчас стоял рядом с ней! И пусть она помнила его седым и бородатым, скрюченным из-за болей в сломанной спине, перепутать этот голос было просто невозможно. Теперь бывшая баронесса посмотрела внимательнее, с каждой секундой отмечая сходство – в тонких чертах лица, в веснушках и в серых, оттого пронзительных глазах. И пусть этот Грегори ещё не отрастил бороду и носил модную стрижку, но он уже улыбался как старый хрыч, злился как старый хрыч и даже возмущался с теми же интонациями. Самым непривычным было отсутствие трости, с которой Сумасбродный Хайдеггер ходил лет пятнадцать, – возможно, именно поэтому она и не узнала своего старого врага?

Грегори даже не подозревал, что творилось в голове его соседки. Он недовольно фыркнул и приложился к бокалу вина, всем своим видом показывая, что не настроен разговаривать.

– Чтоб я ещё хоть раз пошёл на поводу у этого придурка. Вызову на дуэль любого, кто произнесёт слово «танцевать».

– Хорошая идея. Здесь слишком много тех, для которых это будет первый в жизни вальс.

Хайдеггер поперхнулся, с удивлением рассматривая соседку по стене. Он пробормотал свои мысли вполголоса, совершенно не ожидая, что кто-то ему ответит. Но миловидная незнакомка лишь на секунду повернула голову, открыто встретив его любопытство, и снова начала рассматривать других гостей.

На самом деле Шарлотт злилась на свою несдержанность – ругань со старым хрычом была настолько привычной, что она ответила инстинктивно, по старой памяти. И пусть бывшая баронесса никогда не бежала от хорошей ссоры, сегодня она была в более созерцательном настроении. А брюзга Хайдеггер наверняка начнëт бухтеть, что они не представлены друг другу, что это нарушение этикета и что неотëсанной сумасшедшей старухе вроде неë нужно сидеть под своими обожаемыми кливденскими яблонями.

Мисс Рочестер как раз думала, как лучше избежать нравоучений, когда этот Грегори внезапно ответил:

– О да. Боюсь, мои ноги это не переживут.

Нет, ну это невероятно! Неужели старый хрыч решил отступить от правил и от души поязвить вместе с ней? В этой жизни они даже не были знакомы, но всё равно стоят у стенки, собираясь поливать ядом всё, что увидят перед собой! Только бренди не хватало, но на вечере для юношей и девушек подавали лишь сок, хотя самые старшие могли раздобыть шампанское или лёгкое вино.

Настроение как-то само собой улучшилось, и Железная Шарлотт позволила себе признать, что ругань с Хайдеггером была еë любимым занятием после игры на бирже и что она, возможно – только возможно! – немного скучала по их баталиям. Так что мисс Рочестер усмехнулась, предвкушая отличный вечер, и скрестила руки на груди.

– Радует только, что музицируют профессионалы, а не сама хозяйка. Я бы не удержалась и сказала ей правду о её «способностях».

Её старый-новый собеседник улыбнулся чуть шире, словно девушка сказала именно то, что он от неë ожидал. Его следующий ответ прозвучал быстрее и искреннее:

– У леди Криденс куча талантов. Давайте позволим ей продемонстрировать что-то другое. Вы давно здесь стоите?

Дружелюбный Хайдеггер вызывал всё больше удивления. В её голове самым ласковым высказыванием было что-то вроде: «Ты там ещё не сдохла, сумасшедшая старуха?», и сейчас она слышала что-то новенькое. Не до конца понимая, как она относится к этому новому-старому собеседнику, Шарлотт неопределённо пожала плечами:

– Достаточно для того, чтобы захотеть шампанского. Раз уж мы собираемся унижать собравшихся весь вечер, стоит делать это с комфортом, верно?

Железная Шарлотт сказала это просто так, без задней мысли, но потом произошло то, чего никогда не случалось в прошлой жизни: Грегори Хайдеггер чуть запрокинул голову и низко, гортанно рассмеялся.

– Согласен, леди. Дайте мне пару минут.

Нет, ну надо же! Оказывается, в молодости Хайдеггер был неплохим парнем, с которым вполне можно было иметь дело. Интересно, сколько ему сейчас? Слегка за двадцать? Он точно был немного старше – Шарлотт использовала это в их спорах, постоянно интересуясь, когда же он помрëт. Ещë старый хрыч родился ранней весной (поэтому пару раз она дарила ему комки свежей кливденской грязи), любил фехтование и верховую езду, а заодно питал странную слабость к кислым ягодам и шоколаду. Баронесса знала всë это на правах его старого врага, как и тысячу других мелочей, но за короткий разговор старый хрыч всë равно открылся ей с совершенно другой стороны.

Они всегда ненавидели друг друга. Начало положила свадьба с Эриком, младшим братом старого хрыча, купленным за слишком большую сумму, которой совершенно не стоил. Потом Арчибальд, предыдущий граф Хайдеггер, слёг с сердцем в самое неудачное время, а она требовала возобновить обсуждение железной дороги и начать строительство. Грегори тогда влетел в зал собраний и начал орать, что его отец при смерти, – она плеснула в него водой и закричала, что чужие проблемы не остановят торги. Именно тогда она получила имя «Железная Шарлотт», кучу грязи в жёлтой прессе и настоящего врага; тем не менее рельсы были проложены в срок, что позволило им быстрее торговать с Востоком, и мисс Лотти до сих пор считала своё решение правильным.

Хайдеггер действительно вернулся через несколько минут, удивительным образом умудрившись принести ей нормальное шампанское. Вместе с алкоголем прилетели сплетни – о том, кто с кем стоит, что мальчик, которому едва исполнилось четырнадцать, пытался ухаживать за девушкой чуть ли не в два раза выше него и что этот званый вечер является одним большим комком неловкости. Молодой лорд негодовал обоснованно: он был самым взрослым из присутствующих и уже спокойно посещал официальные мероприятия, так что местный «лягушатник» он давно перерос. Но понимание старого врага не удержало Шарлотт от шпильки, что детишкам надо с чего-то начинать, с чем Хайдеггер совершенно внезапно согласился.

Остаток вечера они гадали, в кого вырастут юные аристократы, собравшиеся в гостиной леди Криденс. Шарлотт хотела предложить несколько брачных пари, но она не взяла с собой вексельной книжки, а ставки без денег стали бы пустой тратой времени. Но вечер был восхитительным даже без споров и бренди, и леди Рочестер могла с уверенностью сказать, что никогда ещё столько не смеялась.

Хорошее настроение сохранялось всю дорогу домой, и теперь юная мисс не замечала ни тряски кареты, ни жёсткости сидений. Она с улыбкой слушала восторженное щебетание Ники, даже не пытаясь запомнить, с кем она познакомилась и кто кому что сказал. По-настоящему она заинтересовалась только на моменте с сыном леди Криденс. Если верить этому молодому джентльмену, то его мать собиралась дать целую серию таких молодёжных вечеров, и все, кто присутствовал сегодня, автоматически приглашались на следующий этап.

– Ты ведь сходишь со мной ещё раз, Лотти?

На секунду бывшая баронесса задумалась о том, захочет ли Грегори ещё раз посетить подобное мероприятие, – если его там не будет, то она просто умрёт от скуки. Но почему-то в ней зрела и крепла уверенность, что Хайдеггер придёт, и именно поэтому девушка уверенно кивнула:

– Конечно, Ника. Мне очень понравилось.

Глава 3

Надо сказать, что бал у леди Криденс произвëл настоящую бурю в семье Рочестер. В основном отдувалась Ника, снова и снова пересказывая все события вечера, но и молчаливая улыбка мисс Лотти говорила слишком много. Больше всех, конечно же, переживала леди Абигайль, и даже клятвенные уверения Вероники в том, что Шарлотт ничего не сделала, не могли еë успокоить.

– Расскажи мне поминутно, что именно ты делала на этом вечере, Шарлотт. Немедленно.

Мисс Лотти, занятая поеданием своего завтрака, подняла голову на мать. Тëмно-зелëные глаза столкнулись с такими же тëмно-голубыми, и в обеденной комнате сразу же повисло напряжение, не заметить которое мог только Лео, за обе щеки уплетающий бекон. Леди Айли-Рочестер уже открыла рот, чтобы спасти положение, но стушевалась под тяжëлым взглядом Хьюго Рочестера; в присутствии барона многие люди чувствовали себя некомфортно, даже если сам он пребывал в хорошем настроении.

Наконец мисс Лотти выпрямилась и решила ответить:

– Пришла. Поприветствовала хозяйку. Пошла в дальний угол. Подпирала стену весь вечер. Всë.

Леди Абигайль недовольно нахмурилась, но еë дочь вернулась к еде, сосредоточенно намазывая джем на тост и всем своим видом показывая, что продолжения не будет. В разговор снова вступила Ника, рассказав, что Лотти действительно вела себя очень мило, и очередное столкновение двух леди дома Рочестер перенеслось на неопределённое время.

– Тебе понравился вечер, Лотти?

Девушка подняла голову, встречаясь взглядом со своим самым старшим братом. Кларенс осторожно пододвинул к ней розетку с вареньем и грозно нахмурился, пытаясь скрыть заботу за маской строгости. Юная мисс искренне улыбнулась.

– Да. Я уже пообещала Нике, что схожу с ней в следующий раз.

Кларенс кивнул, и часть морщин на его лице разгладилась. Шарлотт наклонилась к нему поближе, вполголоса рассказывая забавные подробности вечера, почти сразу к разговору присоединился отец, и завтрак был спасëн окончательно. Лишь одна тема не была затронута мужчинами дома Рочестер, но барон и его наследник не собирались давить, оставляя за девушкой право самой решать, чем делиться с семьёй, и ответ «я не обзавелась новыми знакомствами» их полностью устроил. К тому же их с Грегом действительно не знакомили. Поскольку ничего интересного, кроме Хайдеггера, на вечере не было, разговор довольно быстро сместился на финансы, и уже через несколько минут семья начала оживлëнно обсуждать оранжерею и расходы на ближайший квартал.

Наконец с едой было покончено, и семейство Рочестер разошлось по делам. Леди Абигайль попыталась заставить Шарлотт присоединиться к ней и дамам Айли-Рочестер, но она совершенно не собиралась в очередной раз пережëвывать одно и то же. Так что мисс Лотти сообщила, где именно она видела это бесполезное чаепитие, и пошла к себе – заполнять бухгалтерские книги, подсчитывать необходимое количество еды и читать отчëты Альфреда.

После того как Шарлотт прожила своë второе детство, у неë возникло множество вопросов к тем, кто раньше были ей дороже всех на свете. Потому что здесь, живя в мире, о котором она запрещала себе мечтать, общаясь с братьями, с отцом и матерью, она вдруг обнаружила, что Мэри и Альфред, еë надëжные Мэри и Альфред, несколько своеобразно подошли к еë воспитанию.

После того как её родители и братья сгорели, воспитание юной наследницы взяли на себя дворецкий и главная горничная. Они скрыли портреты других Рочестеров, закрыли главное поместье от всех, и первые годы жизни Шарлотт провела, пытаясь как можно скорее стать настоящей баронессой. Альфред и Мэри, которых ей никогда не разрешалось называть родителями, всегда твердили ей, что родственники лишь хотят забрать несметные богатства Рочестера, – именно поэтому она никогда не общалась ни с Никой, ни с её родителями, ни с кем-либо другим.

Мисс Лотти действительно отчётливо помнила это время. Она часами сидела в отцовском кабинете, с трудом удерживаясь на слишком массивном стуле, и ожесточённо боролась с расходной книгой, которую её детский мозг был не в состоянии понять. По её щекам текли злые слёзы, а горло то и дело сдавливал кашель очередной простуды, но ни ей, ни Мэри не было никакого дела до её состояния. Значение имели цифры, расчёты и обязанности, а ещё монотонный голос горничной, стоявшей за её спиной и раз за разом вносившей правки, потому что всё должно было быть идеальным с первого раза.

– Постарайтесь сильнее, моя леди. Этого недостаточно. Вы Рочестер, вы должны уметь это. Никто, кроме вас, не может защитить поместье, шахты и прекрасные кливденские яблони.

О, Мэри обожала Кливден – она выросла там и упоминала яблоневые сады при любом удобном случае, так что в голове бывшей баронессы это место было недостижимым раем, тихим уголком, за который она должна стоять насмерть.

Идею о том, что она Рочестер, которая обязана биться за свою землю невзирая ни на что, Шарлотт пронесла сквозь всю свою первую жизнь. Она буквально сгорела, спасая бухгалтерские книги, и действительно не жалела об этом решении. Главная же ирония была в том, что она до самой смерти так и не увидела столь часто упоминаемые ею кливденские яблони.

А потом она переродилась, и всё, что она считала непреложной истиной, обернулось ложью.

Оказывается, отец любил свою семью и никогда не жертвовал временем, проводимым с ними, ради новой сделки. Оказывается, он был добрым человеком, который не бил своих детей линейкой и всегда прощал им их ошибки. Да, он действительно проводил много времени за делами, железной рукой руководя своим кусочком Юга, но у него были выходные, он никогда не пропускал приëмы пищи и имел чëткое расписание. Если он болел, он вызывал врача, а не работал, пока не начнёт харкать кровью. Он доверял своим родственникам и вовлекал их в семейный бизнес, а не тянул всё в одиночестве, ночуя в собственном кресле. А ещë – вëл светскую жизнь, проводил время в мужском клубе с друзьями и делал кучу всего, чего бывшая баронесса никогда не могла себе позволить. Даже еë братья жили в своë удовольствие, не собираясь отказываться от дружбы ради торгов, и никто во всëм Рочестере не осуждал их за недостаточную любовь к кливденским яблоням. Тот же Лео просто делал что хотел, и родители любили его так же сильно, как саму Лотти, Марселя или Кларенса. И пусть сейчас у Рочестеров было меньше дохода, чем в мире бывшей баронессы, все они явно были гораздо счастливее.

И она, Железная Шарлотт, лишëнная ласки и поддержки, просто упивалась тем, что еë целуют, гладят, обнимают и балуют, и была готова рвать глотку любому, кто косо посмотрит в сторону её семьи. И теперь, когда разница между родительской любовью и безжалостной дрессировкой была очевидна, бывшая баронесса не могла спокойно смотреть на тех, кто когда-то был её единственной семьёй.

Так что мисс Лотти с радостью вышвырнула бы дворецкого и главную горничную из поместья, навсегда вычеркнув эту страницу из своей жизни. К сожалению, и Альфред и Мэри были на удивление хорошими и преданными работниками, а бывшая баронесса, при всей тяжести своего характера, не имела привычки разбрасываться ценными кадрами.

– Плотники закончили стеклить оранжерею, юная госпожа. – Совсем как в прошлом, Альфред стоял около еë стола, спокойно докладывая обо всëм, что происходило в поместье. – Желаете посмотреть на результат или нам можно заказывать мебель?

Шарлотт, конечно же, хотела посмотреть, но для начала собиралась покончить со всеми делами. Их было не так много за счёт грамотной работы слуг, а уж для той, кто всю жизнь управляла всеми богатствами и делами Рочестеров…

– Также я хотел сообщить, что пришëл ответ на ваш запрос, – дворецкий показал на небольшой конверт из серой, дешëвой бумаги, скреплëнный остатками от нескольких брусков сургуча. – Я взял на себя смелость положить его поверх остальной корреспонденции.

А вот это уже стоило того, чтобы бросить все дела.

– Почему сразу не сказал?!

Дворецкий сохранил спокойствие, никак не реагируя на вспышку гнева своей хозяйки.

– Я решил, что дела внутри поместья важнее того, что происходит снаружи, – мужчина поклонился, – я приму любое наказание, если моë суждение было ошибочным.

Мисс Лотти тяжело посмотрела на слугу и сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем тихо процедить:

– Нет, оно было верным. А теперь быстро рассказал всë остальное и пошёл вон отсюда.

На эти слова Альфред тоже не отреагировал.

– Это всë, юная госпожа. – Дворецкий поклонился ещë раз и сделал шаг назад, собираясь покинуть еë кабинет. – Я предупрежу плотников, что вы можете зайти сегодня.

Больше судьба дворецкого еë не интересовала – всë внимание Железной Шарлотт сосредоточилось на сером конверте.

Так уж вышло, что бывшая баронесса мало что могла сделать, даже имея память лет на тридцать вперëд. Никаких невероятных открытий за это время не произошло, и она имела весьма смутные представления об инновациях поменьше. Самой значимой исторической личностью из прошлой жизни был малыш Брайан, который стал Святым, но он ещë даже не родился, а память о том, кто на ком женился и в какие акции вкладывался, не имела никакого значения в мире с живым Хьюго Рочестером. Возможно, она могла бы рассказать о плохом урожае или строительстве железной дороги, но дело осложнялось тем, что для Железной Шарлотт нынешнее настоящее было далëким прошлым; она совершенно не помнила каких-то выдающихся моментов своей юности, кроме собственной свадьбы и рождения ребëнка, и уж тем более ей не приходило в голову запоминать погодные условия и урожайность по годам.

Однако одна вещь из будущего, которую можно было использовать в прошлом, всë-таки существовала. Небольшая, совершенно неплодородная земля, через которую бурным потоком шла ледяная горная речка, – когда-то еë за бесценок купил старый гад Арчибальд Хайдеггер, а через несколько лет оползень превратил это место в один из самых прибыльных золотых приисков Юга. И, конечно же, Шарлотт Рочестер собиралась прибрать к рукам такое ценное месторождение, чтобы приумножить богатства своей семьи и утереть нос старым врагам.

В письме, которое наконец-то пришло, содержался ответ от нынешних владельцев маленького кусочка земли, которым старый хрыч Хайдеггер хвастался при каждом удобном случае, и мисс Лотти одним рывком вскрыла дешёвую бумагу, с жадностью вчитываясь в убористые строчки. Прочитанное заставило бывшую баронессу выдохнуть и рассмеяться: земля стояла на продаже уже несколько лет, и хозяева были рады любому интересу со стороны покупателей. Пока что этого было достаточно, и Шарлотт бережно положила письмо на стол, чувствуя себя победительницей. Счастье и предвкушение распирало её изнутри, и бывшая баронесса уже почти воочию видела, как они взрывают нужную часть горы и купаются в золоте.

Позволив себе помечтать ещё немного, Шарлотт резко выдохнула, усилием воли возвращаясь к делам. То, что земля действительно продаётся, лишь первая ступень к успеху – дальше нужно составить подробный план, который она могла бы показать своему отцу, и этот документ должен быть достаточно убедительным для барона Рочестера. Этот опыт был новым и довольно волнительным; в первой жизни чужое мнение никогда не учитывалось, а здесь самым масштабным документом был годовой финансовый отчёт, с которым прекрасно справлялась даже Мэри. Но мисс Лотти не имела привычки пасовать перед трудностями, так что она засучила рукава и взялась за работу. В первую очередь она достала из серого конверта остальные бумаги – карту местности и общие сведения о том, что там растëт, кто живëт и так далее. Никаких наработок у неë не было – Хайдеггер чертежами своего прииска ни с кем не делился, так что в распоряжении мисс Рочестер была только самая общая информация.

За работой время летело незаметно. Мисс Лотти, полностью погружëнная в проект своего золотого прииска, не замечала ни служанок, которые приносили чай, ни грохота ремонтных работ, ни настойчивого приглашения на обед. Все еë мысли захватило неоткрытое месторождение, и Железная Шарлотт, подобно новому паровозу, уже ни за что не сошла бы с рельс, ведущих Рочестеров к богатству и величию.

Рочестер был смыслом еë жизни, в конце концов. Поместья, шахты, прииски, люди, кливлендские яблони – во всëм мире не было ничего более драгоценного, и Шарлотт была готова на что угодно ради их процветания. В прошлый раз она расплатилась жизнью – сейчас от неë просто требовалось немного постараться.

– Медузка, хватит дурью маяться! – Громкий крик заставил девушку поднять глаза, и она увидела Лео, нагло ворвавшегося в еë кабинет. – Работа никуда не денется, а братья у тебя не вечные!

Юная леди подняла взгляд на свою русую копию. Лео следовало благодарить небеса за то, что мисс Лотти питала слабость к своим братьям, – в него полетел всего лишь скомканный лист бумаги, а не стакан с водой. Младший сын Рочестеров, отлично знающий привычки своей сестры, с лëгкостью увернулся, и бумажный снаряд врезался в Кларенса.

– Мы слышали, что строители закончили стеклить оранжерею. – Старший брат никак не прокомментировал внезапную атаку. Вместо этого он достал носовой платок и принялся тщательно отряхиваться, полностью сохраняя своë аристократическое достоинство. – И хотели посмотреть на неë вместе с тобой. Ты ведь ещë не ходила туда, верно?

А вот здесь у мисс Лотти уже не было шансов. Она с самым несчастным видом переводила взгляд с братьев на листы бумаги, разрываясь между работой и семьёй. Наконец семья победила – Шарлотт, тяжело вздохнув, встала и отложила документы подальше.

– Да не корчись так, медузка. – Лео тут же получил пинок в голень, но лишь рассмеялся и весело подмигнул. – Ты этого несчастного ремонта ждала больше, чем собственного дебюта.

Кларенс встрял между младшими, переводя тему на Марселя и не позволяя им ругаться. В основном он разговаривал с мисс Лотти – в Лео полетел запрет обзывать самую младшую. Третий сын пытался объяснить, что «медузка бесцветная» – это не обзывательство, а констатация факта, но его аргументы не возымели успеха. Сама юная Рочестер на прозвище не обижалась – «медузкой» она стала из-за светлых волос. Хьюго Рочестер был тëмно-русым, почти как необработанная руда, и каждый из его детей был светлее предыдущего, а Лотти и вовсе уродилась блондинкой. Этот забавный генетический фокус и породил шутки про бесцветную медузу, а также про то, что на младших детей не хватило краски и что пятый ребëнок был бы лысым. Но остальные члены семьи почему-то считали такой юмор неуместным и даже оскорбительным.

Семейство без проблем добралось до оранжереи, и увиденное приятно их поразило. Работники постарались на славу, стëкла не сквозили, а солнечные блики создавали ощущение сказки. Шарлотт тут же начала прикидывать, какие растения нужно закупить, где разместить фонари и какая мебель будет идеальной. В этой жизни, с появлением свободного времени, она обнаружила, что ей нравится проводить время в цветах; к сожалению, отец вырубил сад после еë пропажи в пять лет, и оранжерея долгие годы была единственным рассадником зелени. Так что ремонтные работы действительно были долгожданными.

– Значит, ты собираешься сюда перебраться?

– Частично. – Шарлотт наконец-то добралась до естественного убежища из растений, которые отгораживали небольшую полянку от чужих глаз. – На самом деле я хотела разместить здесь стол, пару книжных шкафов и, возможно, диван.

– Тогда делай полноценный пол. – Кларенс деловито оглядел пространство, и девушка буквально видела, как в мыслях брата строится целый план. – А ещё лучше не захламлять пространство. Допустим, поставь сюда софу и пару шкафов, а стол перемести куда-нибудь ещë. И софу лучше брать большую, чтобы можно было читать в любой позе и не бояться упасть.

Мисс Лотти немного подумала, но потом согласно кивнула. Оранжерея не настолько маленькая, в конце концов.

– Да зачем тебе эти книги? – Лео протянул руку и с любопытством потрогал какое-то растение. – А вот пол клади, это дело хорошее. Я потом бильярдный стол сюда поставлю.

– Лео, заткнись, – мисс Лотти демонстративно закатила глаза и скрестила руки на груди, – ещë одно слово, и в оранжерею ты больше не попадëшь. Никогда.

Но брат только рассмеялся, явно не воспринимая угрозу всерьëз.

– Всë равно она скоро станет моей.

И, видя недоумение сестры, радостно пояснил:

– Медузка, тебе семнадцать. Скоро ты выйдешь замуж.

Глава 4

– Вы действительно здесь!

Молодой лорд Хайдеггер радостно улыбнулся, словно встретил старого друга, и протянул девушке бокал шампанского. Он действительно надеялся, что белокурая незнакомка снова будет подпирать стенку на этом балу: прошлый разговор значительно поднял ему настроение, а Грегори Хайдеггер никогда не отказывался от возможности приятно провести время.

Железная Шарлотт вздрогнула, выныривая из своих мыслей, и попыталась усмехнуться. Получалось не очень – на душе было на редкость паршиво и разговаривать с людьми совершенно не хотелось.

– Добрый вечер. Рада вас видеть.

Это было правдой – один вид старого хрыча заставил мисс Лотти почувствовать себя лучше. Хайдеггер был её своеобразной константой: что бы ни происходило, он всегда был где-то рядом, чтобы бесить и раздражать окружающих одним фактом своего существования. Как и положено старому врагу, лорд сразу же считал мрачное настроение соседки по стене. Шампанское, впрочем, он всё равно протянул – Шарлотт с готовностью забрала бокал и сделала большой глоток, жалея, что это не бренди. Будущий граф выглядел так, словно собирался прямо спросить её, в чём дело, но роковой вопрос всё-таки не прозвучал, повиснув в воздухе. Вместо этого Хайдеггер прислонился к стене, как на прошлом балу, и задумчиво осмотрел танцующих подростков.

– Согласен, зрелище на редкость удручающее. Если сейчас зазвучит вальс, это будет официальный похоронный марш этого вечера.

Мисс Лотти усмехнулась, найдя шутку довольно смешной, но пока что не имея сил ответить. Вчера за ужином Лео снова заговорил о её замужестве, пока они обсуждали оранжерею, и юная мисс Рочестер была втянута в отвратительный скандал с матерью, которая отнеслась к словам младшего сына с удивительной серьёзностью и посоветовала сразу передать ему новую постройку, раз уж она ему понравилась. Крики продолжились за завтраком, когда Абигайль вскользь сообщила, что у Шарлотт нет собственного имущества на территории Рочестеров и на очередной бал леди Криденс девушка поехала исключительно из-за того, что уже пообещала Нике составить ей компанию.

Рочестер был её жизнью, в конце концов. Её любовью, гордостью, драгоценностью, единственной и главной привязанностью. И даже намёк на то, что ей придётся покинуть землю, за которую она умерла, приводил Железную Шарлотт в неописуемую ярость.

– Если вы пообещали, что будете молчать до конца вечера, моргните два раза, хорошо? Тогда мы попробуем свой язык жестов и непременно попадём в газеты в качестве главных героев статьи о новом, неизвестном науке заболевании.

Надо отдать Хайдеггеру должное – шутил он отменно. Злиться и грустить в такой ситуации было просто невозможно. Юная мисс тряхнула головой, окончательно сосредотачиваясь на настоящем, и улыбнулась от всей души.

– Это минута молчания по моей светской жизни. Чем больше я хожу на подобные мероприятия, тем сильнее понимаю, насколько они мне отвратительны.

Молодой лорд рассмеялся, запрокинув голову, а потом отсалютовал своей соседке бокалом. Сегодня он надел светло-серый костюм, невероятно гармонирующий с его глазами, и зачесал волосы по последней моде. Юная Рочестер, выбравшая простое и закрытое платье в тёмно-бордовых тонах, полностью терялась рядом с этим высоким и ярким джентльменом – окружающие наверняка думали, что он разговаривает со стенкой.

– Справедливости ради должен сказать, что не все вечера похожи на этот.

Хайдеггер сделал ещё один глоток, а после начал рассказывать о мероприятиях, на которых уже успел побывать. Шарлотт демонстративно принижала всё, о чём шла речь, и пыталась увести разговор на фондовые рынки. К сожалению, Грегори воспринимал её комментарии в качестве шутки, но мисс Лотти не теряла надежды. Это же Сумасбродный Хайдеггер – старый хрыч обожает биржу, даже если сам ещë не знает об этом.

Они отлично проводили время, пока молодой лорд не поднял взгляд в зал, а потом скривился, совсем как когда Железная Шарлотт говорила гадости о его брате.

– Дьявол. Мейвис Тилль идëт сюда.

Шарлотт проследила за взглядом Хайдеггера и увидела весьма хорошенькую девушку с кокетливой мушкой над губой, которая двигалась в их сторону с самым решительным видом. Конечно же, она знала Мейвис – в прошлой жизни она благополучно вышла замуж и родила двух дочерей человеку, который только что произнëс еë имя так, словно оно было самым страшным ругательством.

– И чего она хочет?

– Танцевать.

Хайдеггер произнëс это таким мрачным и обречëнным тоном, что бывшая баронесса не удержалась от смеха. В прошлый раз Грегори тоже что-то говорил о танцах, и она даже представить себе не могла, что причиной страданий молодого графа была его собственная будущая супруга.

– Вас пора спасать?

В принципе, Шарлотт было без разницы, что там происходило между будущими супругами, но Мейвис собиралась украсть еë собеседника, а бывшая баронесса не собиралась портить свой вечер.

Грегори посмотрел на свою собеседницу со смесью удивления и надежды, сразу поняв, что она имеет в виду.

– Но мы не представлены друг другу, и это будет…

Шарлотт закатила глаза, не дав старому дураку закончить свою мысль.

– Это не мешает нам сплетничать уже второй вечер подряд. Решайте прямо сейчас, пока она не подошла.

Второе предложение не понадобилось.

– Справедливо. Пойдёмте, пока ещë можно сделать вид, что мы еë не заметили.

Традиционное «Разрешите пригласить вас на танец, леди?» растворилось в воздухе, но в их случае это было бы даже неуместно. Молодые люди добрались до остальных танцующих и встали, ожидая, пока начнëтся музыка.

Надо сказать, что Шарлотт не особо много танцевала. В прошлой жизни еë банально не научили, в этом с ней танцевали только братья – чаще Кларенс или Марсель, потому что Лео обычно ставили в пару к Нике. Так что мисс Рочестер немного волновалась, но железной волей не позволяла чувствам взять верх над разумом. Она знала основы, в конце концов, – этого должно быть достаточно.

Как назло, заиграл вальс, танец быстрый и достаточно интимный. Но отступать было некуда, да и некогда – молодой лорд подхватил еë с первых же нот, уверенно делая первый шаг. Разница в росте, очевидная и до этого, стала явной и ощутимой: Шарлотт заканчивалась на уровне чужой груди, и ей приходилось задирать голову, чтобы нормально общаться со своим собеседником. Под ладонями плавно перекатывались мускулы, Грегори был тëплым и отчëтливо пах бергамотом, и довольно скоро девушка перестала о чëм-либо думать, полностью растворившись в чужом запахе. Хайдеггер вëл плавно и уверенно, умело подстраиваясь под небольшие шаги своей партнëрши и контролируя пространство, так что леди оставалось лишь следовать за ним.

– Она ещë там?

Девушка вздрогнула, не сразу понимая, что Хайдеггер обратился к ней, а потом послушно выглянула из-за его плеча.

– Да. Если бы взглядом можно было убить, мы бы уже были мертвы.

Молодой лорд тихо выругался, элегантно уводя их от столкновения и меняя траекторию.

– Придëтся остаться на следующий танец.

Шарлотт шутливо стукнула его по плечу кулаком. Из-за этого она немного сбилась с шага, но Хайдеггер буквально понëс еë дальше, так что заминки не случилось.

– Я настолько плоха?

Грегори снова развернул еë и немного приподнял; кажется, он был единственным джентльменом на этом вечере, кто действительно умел танцевать вальс, и ему приходилось то и дело уходить от неловких столкновений.

– Вы очень лëгкая партнëрша, так что ваши способности особой роли не играют. Даже слишком лëгкая, если честно. Вы же не травитесь мышьяком или что-то в этом роде?

Шарлотт фыркнула от смеха. Ей не нужно было ничем травиться – подорванное здоровье делало всë за неë. А уж при условии, что после прошлой жизни с огнём у неë были определëнные проблемы и Железная Шарлотт в принципе запрещала прислуге топить камин, выздоровление обычно затягивалось на неопределëнное время.

– Нет уж, увольте. Я предпочитаю бренди.

Хайдеггер послушно рассмеялся, но в его взгляде вдруг проявилась настороженность, а между бровей залегла небольшая складка.

– Я уже думал об этом. Вы маленькая, лëгкая и такая бледная, что почти насквозь просвечиваетесь. Может, вместо шампанского мне стоит принести вам мяса?

Будь здесь леди Абигайль, она бы сочла подобное высказывание ужасным оскорблением, но мисс Рочестер только фыркнула, снова сбиваясь с шага.

– Это всë мой образ жизни. Видите ли, в мой кабинет не проникает ни капли солнечного света, из-за чего я выгляжу как бесцветная медуза. От мяса не откажусь, но что-то мне подсказывает, что мы при всëм желании не найдëм его на этом вечере.

Удачную шутку про стейк из печенья и заварного крема произнести не удалось – играли последние аккорды, так что танцующим пришлось разделиться и совершить положенные поклоны. Не сговариваясь, старые враги двинулись в другой конец зала. Танцевать два танца подряд на одном и том же месте? Леди Криденс ни за что не простит им такого пренебрежения приличиями.

Заиграл полонез, так что знакомым незнакомцам пришлось разделиться. Танцевать одной было легче и сложнее одновременно – всë-таки здесь не нужно было держать такую высокую скорость, как при вальсе, но никто не спасëт, если будет допущена ошибка. С другой стороны, Шарлотт была уверена в своих навыках – как танцевальных, так и ругательных.

– Она в поле зрения?

В полонезе партнёры пересекались лишь на несколько мгновений, которых хватало буквально на пару фраз. Юная леди Рочестер использовала эту паузу, чтобы хорошенько осмотреться.

– Нет. Кажется, ваша знакомая убежала плакать на балкон. – Танец пошëл на новый круг, и Шарлотт, не сдержавшись, спросила: – Это ваша спутница?

– Дьявол упаси. – На то, как сильно перекосило Хайдеггера, можно было смотреть вечно. – Это сестра моего друга, и только из-за этой дружбы я в принципе терплю еë общество.

«Да брось, старый хрыч. – Шарлотт прыснула со смеху и исчезла в очередном повороте, избавляясь от необходимости комментировать свою реакцию. – У вас две дочери. Не настолько уж она тебе не нравится».

Танец двигался к кульминации, музыка играла всë быстрее и быстрее, и в какой-то момент мисс Лотти почувствовала, что начала задыхаться. Кислорода становилось всë меньше и меньше, непривычные к таким нагрузкам конечности ныли и подрагивали, и юной мисс пришлось полностью отказаться от разговоров, сосредоточившись на пируэтах и правильных шагах. Финальные ноты она слышала уже сквозь звон в ушах, удерживаясь в правильном положении лишь на силе воли, а после развернулась и устремилась к выходу. Ей срочно нужно было куда-нибудь сесть и перевести дух, но диваны в гостиной леди Криденс предназначались для общения, и любая попытка сесть туда спровоцировала бы кучу раздражающих вопросов о еë самочувствии. А Железная Шарлотт действительно ненавидела свою беспомощность и чужую жалость. За свои обе жизни она не жалела никого и никогда – ни слуг, ни сына, ни Брайана, ни себя саму. Да и зачем? Время, затрачиваемое на нытьё, можно использовать гораздо эффективнее.

Юная леди Рочестер остановилась около лестницы, ведущей в жилую часть дома, и тяжело опустилась на ступеньки. Видимо, она останется здесь до конца вечера – слишком уж колотилось сердце, сходя с ума от непривычных нагрузок, а дыхание не собиралось восстанавливаться.

– Дьявол, да всë хуже, чем я думал. – Мисс Лотти подняла голову, всматриваясь в лицо Грегори Хайдеггера. Если бы там промелькнула хоть капля сочувствия, она бы выцарапала ему глаза, но будущий граф выглядел удивлëнным, а не сопереживающим. – Не могу поверить, что человек может задыхаться от двух танцев подряд. Вам стоит увеличить количество занятий верховой ездой, иначе вы можете стать первой девушкой, которая умрëт на собственном дебюте.

Это было настолько похоже на старого хрыча, что Шарлотт фыркнула от смеха, сразу же заходясь в кашле. О, она уже предвкушала чужую реакцию на свои слова:

– Я не умею ездить верхом.

Ожидания полностью оправдались – Грегори был настолько шокирован, что кто-то не любит его обожаемых лошадей, что это было просто неописуемо. Мисс Лотти даже показалось, что у него уши задвигались от возмущения.

– Не… умеете? – Видимо, в мире Хайдеггера умение кататься на лошади появлялось автоматически, вместе с навыками ходьбы. – Хотя да, вы, наверное, это просто не переживëте. А пони? Ослик? Хотя бы утренний и вечерний променад?

– Нет, только расчётные книги и игра на бирже. – Шарлотт откинулась назад и вытянула стопы, пытаясь найти наиболее удобное положение. Скользкий подол пополз по ноге и слегка обнажил лодыжку, а Грег вдруг замер, а потом тяжело сглотнул и начал искать кого-нибудь из прислуги. Леди нашла это забавным, но решила его чуть успокоить: – Я бы с радостью гуляла по саду, но отец приказал вырубить его, когда мне не было и шести. Так что у меня действительно довольно тихая жизнь, в которой я в основном хожу от спальни до кабинета.

Но еë слова возымели противоположный эффект. Грегори, договорившийся о двух бокалах шампанского, сел рядом, а потом начал активно доказывать девушке важность спортивных нагрузок. Он настолько увлëкся, что пару раз чуть не опрокинул бокал – причëм как свой, так и чужой. Конечно же, старый хрыч обожал лошадей – обожал всегда, даже после того как падение со строптивого скакуна стоило ему сломанной спины. Юг не верил, что он встанет, и бывшая баронесса тут же послала ему в подарок шикарного жеребца, а потом почти год держала биржу и акции Хайдеггеров, пока граф заново учился ходить. Полностью он так и не восстановился и с того момента практически перестал появляться в обществе, а ещё обзавёлся неизменной тростью. Тогда же они окончательно перешли на устные оскорбления и желчные записки, чем шокировали остальных.

Впрочем, молодой Грегори ещё мог нормально ходить, танцевать на балах и рассказывать окружающим о своей любви к четвероногим копытным.

Шарлотт слушала его молча, маленькими глотками отпивая шампанское и изредка вставляя едкие комментарии. Всë-таки как хорошо, что старый хрыч Хайдеггер никогда не меняется.

Глава 5

– Шарлотт!

Абигайль стремительно летела по коридору, буквально сметая всë на своëм пути длинными многослойными юбками. Она определëнно была из тех немногих людей, которым шла даже ярость, но Шарлотт была не в том настроении, чтобы восхищаться собственной матерью.

Не дожидаясь леди Рочестер, мисс Лотти продолжила свой путь к главным воротам поместья – она собиралась съездить на свой будущий прииск, чтобы сделать замеры, и ландо уже должны были подготовить. К тому же прислуга доложила, что отец потребовал карету, и юная мисс хотела поговорить с ним до отъезда. Абигайль бежала быстро, но у Шарлотт была приличная фора, так что на улице они оказались практически одновременно. Хью Рочестер действительно был здесь; он уже собирался садиться, и дамы из его семьи нарушили все планы.

– Отец. – Полностью игнорируя Абигайль, мисс Лотти подошла к поближе барону. – Я хотела поговорить с тобой. У меня есть отличная идея, и мы могли бы…

– Лотти, я сейчас еду в Ласс. Обещаю, что обязательно выслушаю тебя, как только вернусь.

Хью обречëнно посмотрел на жену. Он наверняка хотел сказать что-то по поводу их взаимоотношений, но девушка не оставила ему этой возможности.

– Тогда не мог бы ты подбросить меня? Подойдëт любое почтовое отделение, в котором можно сесть в дилижанс.

– Она никуда не едет!

Слова родной дочери были для Абигайль сродни красной тряпке для быка. Она подошла ближе, но трогать Шарлотт не стала, хотя ей очень хотелось схватить юную мисс за руку. Баронесса была сильнее чисто за счëт хорошего здоровья, но драться с собственной дочерью всë-таки не собиралась.

– Тишина в моëм поместье! – Хью развëл руки, и его нарочито спокойный голос моментально погрузил в тишину задний двор. – Я не собираюсь поддерживать ни одну из вас. Эбби, я оставил тебе несколько пустых чеков и шанс задать моду на весь следующий сезон. Лотти, мы поговорим после моего возвращения. И я очень надеюсь, что вы сохраните поместье в целости и сохранности и мне будет куда возвращаться.

Леди дома Рочестер тут же принялись наперебой желать барону доброго пути, и хрупкое перемирие длилось до тех пор, пока его карета не проехала главные ворота. Стоило колëсам стукнуться о гравий, как Шарлотт отошла от своей матери и начала оглядываться.

– Ганс, где моё ландо?

– Я запретила его готовить, – немного успокоившаяся Абигайль завелась с новой силой, – потому что ты ведëшь себя аморально и безответственно, а ещë позоришь не только себя, но и всю нашу семью!

– Мы Рочестеры, госпожа баронесса. Ничто в этом мире не может нас опозорить. – Мисс Лотти повернулась к слуге, и конюший невольно сделал несколько шагов назад, настолько грозным был еë взгляд. – Готовь повозку, Ганс. Немедленно.

– Г-госпожа не велит, юная хозяйка…

Несчастный даже начал заикаться, и весь его вид говорил о том, насколько сильно он жалел, что в принципе когда-то устроился на эту работу. Но мисс Лотти не было никакого дела до его состояния.

– Госпожа баронесса может велеть всë что угодно. Поместьем управляю я. – Абигайль задохнулась от ярости, но Шарлотт лишь смерила еë презрительным взглядом, а потом снова вернулась к слуге: – Либо ты подаëшь мне повозку, либо я тебя увольняю. Итак?

– Не смей! – Абигайль сорвалась на крик, и весь еë вид говорил о решимости идти до конца. – Я запрещаю! И я немедленно…

Но Ганс, как и баронесса, отлично знал, что слова мисс Лотти не были пустой угрозой и никакие истерики не тронут её железного сердца. Сопротивление было сломлено – конюший, практически плача и бормоча извинения, ринулся прочь, чтобы всë подготовить.

– Ты не понимаешь, что делаешь. – Несмотря на то что битва была проиграна, Абигайль не оставила попыток вразумить свою единственную дочь. – Незамужняя несовершеннолетняя леди не должна путешествовать одна. И ты собираешься не в театр, ювелирную или ателье. Знаешь, сколько всего может случиться?

– Я почти не беру с собой денег, так что ограбить меня не получится, – Шарлотт пожала плечами, явно не тронутая чужими словами.

– Грабители?! Сплюнь и вознеси молитву Всеединому! – Баронесса тут же перекрестилась, приходя в ужас. – Я о твоей репутации! Если хоть кто-то увидит…

– То он меня даже не узнает. А если узнает, то это будут его проблемы.

Спешно подготовленное ландо замерло у входа, и слуги начали затаскивать еë небольшой багаж. Лотти брала с собой всего несколько сумок, и в основном внутри была бумага, так что вещи были довольно лëгкими.

– Не всë можно купить за деньги, Шарлотт. – Окончательно побеждëнная, Абигайль следила за своей дочерью, и мисс Лотти совершенно не понимала, какие эмоции отражались на еë лице. – Доброта не чеканится из золота, особенно для маленькой и незамужней леди. Стоит тебе лишь раз потерять лицо, как твоë будущее будет полностью разрушено.

– Ничто не будет разрушено, пока цветут кливденские яблони, – Железная Шарлотт хохотнула, поднимаясь в открытую повозку и стараясь сесть поудобнее, – к тому же я всего на пару дней.

– Пару дней?!

Баронесса явно недооценила масштаб планов своей дочери, но сделать что-то уже не могла. Ландо, покачиваясь и набирая скорость, двинулось к главным воротам поместья Рочестер.

Путь юной леди, конечно же, лежал на её золотой прииск. Маленький, продающийся за бесценок клочок земли требовал пристального внимания от будущей владелицы: Железная Шарлотт собиралась выполнить необходимые замеры и расчёты, изучить природные условия и пообщаться с местными, чтобы наладить добычу быстро и с минимальными потерями. Если всё сделать правильно, то шахты окупятся уже к следующему году, а дальше их ждёт успех, прибыль и отличный аргумент против Хайдеггеров, которым их можно будет тыкать до скончания веков.

Ландо постепенно набирало ход. Мисс Лотти подпрыгивала на каждой кочке, мысленно ругаясь на все лады, и плотнее куталась в шерстяное пальто, жалея, что не надела что-то потеплее. Нет, это был отличный комплект: пальто и шляпка непонятного болотного цвета, жёсткие и грубые на ощупь, на самом деле были куда практичнее и теплее всех модных накидок Абигайль, но даже они не выдерживали натиск воющего ветра и мерзкой, промозглой весенней сырости. Но возвращение за вещами стало бы глупой тратой времени, так что Шарлотт лишь обняла себя руками, надеясь, что простуда настигнет её уже на обратном пути. Впрочем, довольно скоро девушка уже тратила все силы на то, чтобы сохранить самообладание: коварная сырость шла по ногам и пробиралась по спине, кожа покрылась мурашками, и больше всего на свете юная леди хотела прислониться к чему-нибудь большому и тёплому. Ах, как здорово было бы откинуться назад, подтянуть под себя ноги и дремать всю дорогу, не тревожась о слякоти и холодных ветрах…

К счастью, судьба была достаточно справедлива – уже к вечеру Шарлотт оказалась в маленькой деревушке с перекошенными домиками. Как и в прошлой жизни, поселение пыталось выживать за счёт торговли зерном, рыбой и мясом, но на каменистой поверхности почти ничего не росло. А там, где нет нормальной травы, нет и нормального скота, но есть болезни, бедность и регулярные финансовые вложения. В своё время у Железной Шарлотг было несколько таких бесплодных участков, и баронесса тратила баснословные суммы, чтобы местные могли жить, а не выживать. Но не каждый землевладелец готов складывать деньги в бездонную бочку. Гораздо чаще хозяева пытались избавиться от убытков и проблем, выставляя земли на аукционы и запрашивая за них смешные суммы. В их головах подобная сделка могла принести хоть какую-то прибыль, и они совершенно не учитывали, что в поселении живут люди, для которых любая перемена может обернуться окончательной гибелью. В общем, Железная Шарлотт такого подхода не разделяла и всегда злорадствовала, представляя, что сталось с прошлым владельцем, когда оползень на «бесполезном» участке обнажил золотую жилу.

– Найди постоялый двор и высади меня там.

Поскольку солнце стремительно заходило за горизонт, Шарлотт решила осмотреть месторождение завтра. Она с лёгкостью спрыгнула вниз, прямо в грязевое месиво просёлочной дороги, и двинулась внутрь.

– Мне нужны две комнаты, для меня и моего слуги. – Владелец постоялого двора изумлённо крякнул, но его чувства были последним, что волновало юную мисс. – А ещё я хочу поесть и выпить чего-нибудь горячего. Плачу сверху, если в еде не будет мух, личинок и чужих плевков.

Если в голове трактирщика и были какие-то негативные мысли, они испарились вместе с серебряной монетой, которую Шарлотт бросила в его сторону. Поймал он её или нет, девушку не волновало – она привычно осматривала помещение, пытаясь прикинуть, какое место подойдёт лучше всего. Выбор был невелик, и мисс Лотти пришлось направиться в сторону грязного и неопрятного стола, расположенного в тёмном углу. Служанка попыталась принести подсвечник, но юная леди только отмахнулась, вместо этого попросив заранее начать топить в её комнате. Эта просьба также была оплачена, и женщина без возраста убежала топить для новой постоялицы.

– Не нравится мне это место, юная хозяйка. – Ганс, успешно решив все вопросы с размещением, боязливо огляделся и пришёл в ужас от копоти, жирных пятен и потрескавшейся древесины. – Негоже вам в такой грязи сидеть. Давайте домой вернёмся? Долетим быстрее, чем сюда доехали.

– Сядь, – Шарлотт указала на место напротив, и у конюшего не осталось выбора, – еду скоро принесут. Завтра с утра я планирую осмотреть округу, но вечером ты мне не понадобишься. Воспользуйся этим и нормально выспись.

Ганс явно хотел сказать что-то ещё, но стушевался под тяжёлым взглядом зелёных глаз и принялся нерешительно мять свою шапку. Его шокировало всё – безлюдная местность, ужасающая бедность и то, с какой невозмутимостью дочь одного из самых влиятельных людей Юга ведёт себя в столь неподходящей обстановке. Их мисс Лотти редко покидала особняк, и уж тем более никогда не бывала в подобных местах. Будь на её месте мисс Вероника или леди Абигайль, они бы даже не покинули повозку, и были бы абсолютно правы, не желая портить обувь. А юная хозяйка не просто приехала сюда – она приехала одна, сняла комнату и собиралась ночевать! Но у слуги хватало ума ничего не спрашивать.

На самом деле для бывшей баронессы подобная обстановка была родной и привычной – когда она ездила по своим шахтам и приискам, то практически всегда останавливалась в таких местах. Как правило, на постоялых дворах были свободные комнаты, кормили там достаточно съедобно, а власти лишались возможности выслужиться и скрыть свои грехи от её глаз. Более того, внезапные визиты Железной Шарлотт оказывали благотворное влияние на местных, заставляя их постоянно следить за состоянием трактиров и постоялых дворов. Как только Шарлотт заметила эту связь, её поездки стали ещё более хаотичными, и несколько раз она жила прямо на приисках. Бывшая баронесса собиралась использовать эту маленькую хитрость и в новой жизни, и её будущие земли стали отличным местом для введения такой практики.

– Ваша еда, сударыня. – Трактирщик лично принёс ей наваристую, ещё горячую похлёбку и теперь нерешительно топтался на месте. Знать явно не была частым гостем в этой деревушке, не говоря уже о леди, путешествующей с одним конюшим, и мужчину просто раздирало от страха и любопытства. – Вы к нам надолго? Из каких краёв будете?

– Нам нужны комнаты на две ночи, – как и всегда, Шарлотт не было дела до чужого любопытства, – всё это время я планирую питаться у вас. Это возможно?

Дождавшись кивка, мисс Лотти окончательно потеряла интерес к трактирщику и сосредоточилась на еде. Сверху плавал толстый слой жира, ложка с трудом вылавливала слишком большие, грубо нарубленные куски, но похлёбка была свежей, горячей и приготовленной для своих. Скорее всего, юной леди Рочестер достался обед владельца этого места, и её это более чем устраивало. Она не Абигайль – ей плевать, что есть и где спать, если в доступе будут стол, письменные принадлежности и нужная документация.

Зато Ганс, кажется, был окончательно шокирован. Он не притронулся к своей тарелке и со слезами на глазах смотрел, как Шарлотт спокойно и быстро расправляется с тем, что в поместье Рочестер не дали бы даже свиньям, а затем пьёт горячий напиток из трав и мёда, без страха прикасаясь к покорёженной кружке со сколами на ручке.

– Юная хозяйка… – конюший уже дошëл до того состояния, когда страх и здравый смысл отошли на второй план, – давайте уйдём отсюда. Может, в церкви переночуем, или у старосты, или ещё где. Это совсем плохое место, совсем-совсем. Что угодно может случиться…

– Ещё одно слово в таком тоне, и ты отправишься домой, а я буду возвращаться на почтовом дилижансе. – Бесполезные причитания начинали раздражать, ноги всё ещё не отогрелись, и у мисс Лотти стремительно портилось настроение. – И это ты привлекаешь к нам внимание своим нытьём.

Постоялый двор потихоньку оживлялся. В таких маленьких местах новости разносятся быстро, и местные, конечно же, хотели поглазеть на странную путешественницу, заявившуюся в их края на ночь глядя. Кто-то пялился в открытую, кому-то хватало ума сделать вид, что он пришёл сюда за пивом, но всё внимание было собрано в одной точке. Пока что люди осторожничали, ограничиваясь шепотками и переглядками; скорее всего, потом кто-нибудь пристанет к Гансу, тщательно выспрашивая, кто они такие и зачем приехали. Разумеется, кто-то достаточно дерзкий и глупый может полезть к самой Шарлотт, но девушка считала это маловероятным. Она не паниковала, не шугалась и не выглядела беглянкой, которую никто не будет искать, а деревня стояла слишком далеко от торговых путей, чтобы местные привыкли к разбою и нападениям. Она не надела ни одного украшения, её одежда была закрытой и неброской, она держалась спокойно и расплачивалась серебром, так что вполне могла сойти за купеческую дочку или мелкую помещицу, путешествующую по своим делам.

– Когда тебя начнут расспрашивать, не вздумай говорить, кто мы и откуда. – Шарлотт смерила взглядом конюшего, с тоской думая, что человек он, может, и хороший, но больше она с ним никуда не поедет. – Говори, что я запретила. Ни фамилий, ни титулов, ни статуса. Даже о том, что я дворянка, понял? Ты ничего не знаешь, хозяйка свои дела решает, послезавтра уедет.

Ганс кивал, но мисс Лотти заставила его несколько раз повторить свои слова. Кажется, он не до конца понимал, что станет главной мишенью местных сплетников, так что Шарлотт пришлось снова припугнуть его увольнением, если он захочет посвоевольничать. Да уж, она совершенно не учла, насколько слуги Хьюго Рочестера отличались от её собственных. Или, возможно, вопрос был в положении и её сын тоже сталкивался с неподобающим обращением?

Сердце кольнуло застарелой болью, но бывшая баронесса сразу загнала её куда подальше и сосредоточилась на еде. Потом она подозвала служанку и сунула ей ещё одну монету, попросив затушить камин и принести дополнительное одеяло. Вскоре дело было сделано, и меньше чем через полчаса юная леди Рочестер лежала в затхлой, сырой комнате, куталась в грубое одеяло и надеялась, что не подхватит вшей. Примерно так и прошла вся ночь – сон не шёл совершенно, а потому был урывистым, мутным и неприятным. Конечно же, она замёрзла, а тело болело от непривычной позы и ужасного матраса, но подобные мелочи никогда не останавливали Железную Шарлотт. Быстро приведя себя в порядок, мисс Лотти отыскала Ганса и отправилась в путь.

Весь день она ходила, измеряя и сопоставляя, тщательно фиксируя каждую мелочь, которая могла бы ей помочь, – причём как в предстоящих расчётах, так и в качестве доказательства. Ей нужно было подогнать реальность под свои воспоминания, и девушка ползала по земле, горстями извлекала песок из ледяной горной речки и искала иные признаки, которые могли бы указать на месторождение. На первый взгляд дело казалось безнадёжным, но Железную Шарлотт не зря сравнивали с громыхающим поездом. С невероятным упорством, игнорируя грязь, холод и своё состояние, она находила всё новые и новые признаки наличия золота – и пусть они были косвенными и незначительными, в совокупности эти «песчинки» выглядели достаточно убедительно.

Ближе к вечеру, когда ноги уже отваливались, а взятая с собой бумага закончилась, Шарлотт решила, что дело наконец-то сделано. Того, что она смогла увидеть без специальных инструментов, было ничтожно мало, но на её стороне были опыт, знания и воспоминания о прошлой жизни – бывшая баронесса считала, что этого достаточно.

– Возвращаемся в деревню. – Ганс, сидевший на козлах и наконец-то переставший причитать, послушно кивнул. – Домой отправимся завтра утром. Хорошенько отоспись, потому что поедем затемно.

Остаток дня мисс Лотти провела, медленно бродя по деревушке. И если местные пялились на неё из любопытства, то в голове бывшей баронессы каждая подмеченная деталь превращалась в цифры: сколько здесь людей, какое у них хозяйство, что они едят и чем живут. Как она и предполагала, простолюдины из глубинки не рисковали подходить к незнакомой леди в дорогой одежде; что именно ей припишет людская молва, уже не имело никакого значения. Небольшая заминка возникла лишь во время ужина, когда к ней попытался подсесть местный священнослужитель.

– Сударыня, вам, может, помощь какая нужна? – Полный мужчина с окладистой бородой нерешительно топтался рядом со столом, совсем как трактирщик вечером ранее. – В такую глушь приехали, да и совсем одна… Народ всякий бывает, как бы не случилось чего.

– Не нуждаюсь. – Шарлотт смерила священника тяжёлым взглядом, от которого он явно почувствовал себя неуютно, и перехватила кружку поудобнее, готовясь в любой момент плеснуть в чужое лицо горячее варево. – Стремление похвальное.

Но кружка не понадобилась – мужчина окончательно стушевался, и больше её не трогали.

Всеобщая обеспокоенность была понятна, но на самом деле ужасно раздражала. Всё-таки бывшая баронесса не была той наивной семнадцатилетней девушкой, которой её считали. Она прекрасно понимала и даже несколько раз сталкивалась с тем, о чём столь настойчиво рассуждали «старшие». Так что мисс Лотти лучше всех знала обо всех подводных камнях этой поездки – просто она совершенно не придавала этому никакого значения.

Как и в прошлый раз, она попросила заранее растопить камин, а потом потушить его. Ложилась она с ощущением подступающей лихорадки, и вторая ночь на постоялом дворе была ещë хуже первой. Тем не менее Шарлотт нашла в себе силы встать, стоило первым лучам солнца забрезжить на горизонте, разбудить конюшего и залезть в ландо. Дорогу домой она почти не помнила: у юной леди поднялась температура, грудь сдавливало, а вздохи сопровождались ужасными хрипами.

Все крики и злоба, с которыми обитатели поместья Рочестер собирались встречать беглянку, были разбиты о еë состояние. Мисс Лотти было настолько плохо, что Кларенсу пришлось вытаскивать еë из ландо, а потом транспортировать в комнату. Туда же отнесли немногочисленные сумки с расчëтами, аккуратно разместив их у кровати. Как и в деревушке, всë внимание досталось Гансу, но перепуганный конюший в основном рассказывал о своих чувствах, а не о фактах и конкретных событиях. Так что единственной, кто мог поведать о целях поездки, была сама Шарлотт, и со временем эта информация утратила всякое значение – потому что с каждым днём девушке становилось всë хуже и хуже.

Всего юная Рочестер провела в постели около трёх недель, одну из которых она не приходила в сознание. За это время Хьюго успел вернуться из Ласса, обзавестись новой порцией седых волос и уехать обратно, а Вероника Айли-Рочестер в одиночестве сходила на бал к леди Криденс. К счастью, мисс Лотти постепенно шла на поправку и вскоре уже окончательно вернулась к своим планам и обязанностям.

Глава 6

Красное уродливое пятно медленно растекалось по дорогой ткани, портя еë безвозвратно. Нельзя сказать, что Шарлотт целилась в опрелелëнное место, но под удар попало чужое лицо, искривлëнное в надменной ухмылке, сложная причëска и шикарное платье, сшитое по последней моде. Не то чтобы мисс Лотти за ней следила, конечно, но пышные кринолиновые юбки, корсет и глубокое декольте были именно тем, что в последнее время носила Абигайль, так что вывод напрашивался сам собой.

– Чт… что вы творите?!

Кажется, это был кто-то из свиты этой девушки, рискнувшей оскорбить набор украшений, подаренный Кларенсом, но бывшая баронесса не могла узнать никого из них.

Железная Шарлотт молча посмотрела на юношу и не удостоила его ответом. Рука, всë ещё державшая на весу опустевший бокал из-под вина, медленно опустилась, но бывшая баронесса в любой момент была готова запустить в обидчика хрупкое стекло.

– Хочешь оскорблять других людей, будь готова к последствиям.

Именно эти слова стали спусковым крючком – незнакомка, решившая съязвить и оказавшаяся облитой, медленно подняла руки к лицу, ощупала причëску, лиф платья и медленно осела на руки своих кавалеров, явно находясь в предобморочном состоянии.

– Вы!.. вы…

Мисс Лотти флегматично пожала плечами, чем, кажется, ещë больше шокировала общество.

– Думать надо, прежде чем говорить.

На последний молодëжный бал леди Криденс мисс Рочестер попала практически чудом. Она уже выздоровела, но слабость и периодические хрипы в лëгких никуда не делись. Абигайль, разумеется, не собиралась отпускать свою дочь в таком состоянии, Ника заливалась слезами, волнуясь, как еë подруга сможет перенести целый вечер, а саму мисс Лотти ждала ещë одна сумка с расчëтами, которую стоило разобрать, чтобы к возвращению отца проект с новым прииском был полностью готовым. Ехать на бал леди Криденс при таком раскладе было глупостью, и только невероятное упрямство бывшей баронессы заставило её надеть довольно милое, но всё ещё удобное и закрытое платье в тёмно-серых тонах с серебристыми вставками и двинуться в путь.

В том, что она приехала только ради того, чтобы ещё разок поболтать со стариной Хайдеггером, Железная Шарлотт не собиралась признаваться даже самой себе.

Так что юная Рочестер собиралась насладиться последним неофициальным вечером и даже смогла достать бокал красного вина, когда неизвестная девушка, явно сопровождавшая кого-то помладше, решила опробовать на ней своё остроумие. Причиной её недовольства, конечно же, стал комплект украшений, подаренный Кларенсом и слабо сочетающийся с платьем. Это стало роковой ошибкой, которая стоила прелестнице её наряда, а бывшей баронессе – содержимого её бокала.

– Что вы делаете?! – Юный лорд, который первым выступил в защиту своей спутницы, с яростью бросился к Шарлотт, но нерешительно замер, поражённый её спокойствием. – Мисс Эсме…

– Она оскорбила меня. – Мисс Лотти равнодушно пожала плечами и начала осматриваться, с тоской думая, что ей не хватает бренди. – Будешь орать – этот бокал полетит в твою голову.

Юноша задохнулся и непроизвольно сделал несколько шагов назад. Железная Шарлотт тут же двинулась вперёд, собираясь покинуть коридор и вернуться к своей любимой стенке. Пожалуй, её обязательства перед Никой были выполнены в полной мере – она была достаточно милой, вежливой и даже предупредила о своих намерениях. Так что всё, что будут делать эти молодые аристократы, будет исключительно на их совести.

– Вам это с рук не сойдёт! – Юная леди рыдала, оплакивая своё шикарное платье, а её кавалеры нерешительно толкались вокруг, неловко пытаясь помочь. – Клянусь честью, это последний бал, на котором вы появились!

– Попробуй. – Дочь одного из самых влиятельных людей Юга даже не обернулась, сосредоточившись на том, куда ей деть ставший ненужным бокал. – Я на это посмотрю.

Следующая дверь вела в основной зал, отрезав мисс Лотти от коридорной трагедии, и она сразу же выкинула молодёжь из своей головы.

Конечно же, она была готова к любому развитию событий. Отец мог использовать своё влияние, чтобы замять её поступок, но в его праве было отказать своевольной дочери в любой защите и действительно запереть её в дальнем поместье, что стало бы лучшим доказательством его чести. И Шарлотт, никогда особо не любившая светскую суету, с удовольствием уехала бы к кливденским яблоням, потому что запрет на появление в высшем обществе никак не влиял на биржу, и, как и в прошлой жизни, рано или поздно всем этим аристократам пришлось бы считаться с ней.

Она ожидала скандала, медленно потягивая сок и рассматривая других гостей. В любой момент один из защитников облитой мисс мог ворваться в бальный зал и громогласно обвинить её в «непростительном поступке». Леди Криденс, конечно же, попытается избежать сцены, но Железная Шарлотт с удовольствием запустит юноше бокал в голову.

Предвкушение хорошей ссоры потихоньку заполняло её мысли, даря радость и весёлое, шальное ожидание; юная мисс сдерживалась несколько лет, не желая срываться на внезапно обретённой семье, и теперь вся её натура требовала реванша. Но почему никто не появляется? Если бы подобное произошло с её сыном, она бы не остановилась, пока не стёрла всех причастных с лица земли.

Невольно вспомнилось первое собрание акционеров, на котором представительные мужчины разной знатности и возрастов решали вопросы железной дороги. Баронессе едва исполнилось шестнадцать, и в их глазах она была лишь маленькой перепуганной сироткой, которую не стоит слушать. Безразличные взгляды скользили мимо и проходили сквозь неё, часть присутствующих еë не слушали, а остальные не обращали внимания на то, что именно она говорит. В их глазах она должна была хранить молчание – красивый, но уже опавший цветок на могиле богатейшего рода, бесполезный символ, безмолвное напоминание о том, кто по-настоящему управлял своим кусочком их страны.

Альфред наверняка знал, что ждало его воспитанницу. Для Шарлотт это было первым испытанием.

Тогда она уже знала, что каждый – враг, покушающийся на еë богатства. Что за спиной нет и не будет никакой поддержки – лишь груз, который она должна нести. Что Рочестер должен жить, а кливденские яблони – цвести, что титул – это не награда, а долг, который будет с ней до самой смерти. Что лишь она стоит между народом, живущим на еë земле, и лордами, которым нет дела ни до чего, кроме самих себя.

И баронесса не имела права проиграть свою первую битву.

Конечно же, подобную ситуацию можно решить по-разному. Шестнадцатилетняя девушка, впервые вышедшая из своего дома, вскочила на ноги и истошно закричала. Практически сразу воцарилась тишина, и еë слова тяжёлой пылью осели на присутствующих.

– Я не подпишу ни одной бумажки из тех, что вы утвердили сегодня, и не дам ни одной монеты. Говорите что хотите, но я – баронесса Рочестер, и вы будете считаться со мной.

Зал замер. Мужчины разной знатности и возрастов медленно поворачивались к ней, и впервые за вечер их взгляды были действительно направлены на живого человека. Гнев, шок, неверие, сочувствие – Шарлотт купалась в этих эмоциях, с возрастающим ликованием думая, что наконец-то поняла правила этой игры.

До конца жизни Железная Шарлотт полностью игнорировала любые правила приличия, принятые в обществе. Она пила, курила и ходила в удобной одежде, а ещë вгоняла чувствительных дворянок в обмороки грязью своей речи. Она швырялась бокалами, переворачивала цветы, вышибала двери ударом ноги. Несколько раз она пыталась драться – но хлипкое, ослабленное тело всегда подводило еë в самый неподходящий момент. Но и без драк на всëм Юге не осталось ни одного человека, кто рискнул бы проигнорировать слова баронессы Рочестер.

Заиграла мазурка, и от её беззаботного мотива мисс Лотти вздрогнула и вынырнула из воспоминаний. Знакомых лиц всë ещë не было, а леди Криденс не обращала на молчаливую гостью никакого внимания. Что ж, она будет готова к любому исходу, вне зависимости от того, когда именно еë настигнут последствия.

Грегори тоже не было, и довольно скоро мисс Лотти начала жалеть, что вообще появилась на этом балу. И с чего она взяла, что старый хрыч сегодня придëт? Он ведь неоднократно говорил, что именно думает об этом лягушатнике.

– Дьявол, вы действительно пришли сегодня!

Шарлотт дëрнулась, всем корпусом поворачиваясь на знакомый голос. Должно быть, на еë лице слишком явно проступила радость от этой встречи, но молодой лорд выглядел не лучше – он широко улыбался, а его глаза блестели серебром. Аристократы несколько секунд разглядывали друг друга, а потом Хайдеггер отдал своей соседке традиционный бокал шампанского и прислонился к их любимой стенке, сокращая расстояние до почти неприличного. В нос ударил привычный запах бергамота, и юная мисс почувствовала, как по еë рукам пробежали мурашки. Никто, кроме братьев и Ники, никогда не подходил к ней настолько близко, и юная Рочестер понятия не имела, что делать с новыми ощущениями. Стараясь отвлечься и подавить непонятное нечто в своей груди, мисс Лотти окинула старого врага взглядом и вдруг поняла, что он тоже пришëл в сером и их костюмы удивительно гармонировали друг с другом. Дьявол! Она просто выбрала самое симпатичное из своих удобных платьев и совершенно не подумала… Или подумала? В конце концов, в последний раз он тоже был в сером…

– Да, пришла. – Шарлотт решительно подняла бокал и сделала большой глоток, понимая, что еë мысли свернули куда-то не туда. – Очень рада вас видеть.

Улыбка на лице молодого лорда стала ещë шире. Он наконец-то немного отодвинулся и перевëл взгляд на танцующих. Мисс Лотти глубоко вздохнула, вдруг поняв, что воздуха не хватает, – она и сама не поняла, что задержала дыхание.

– Я вас тоже. – Грегори откинулся на их стенку и прикрыл глаза, сразу становясь расслабленным и очень уютным. – Сказать по правде, я не хотел приходить сегодня. Вы не пришли в прошлый раз, а без вас эти вечера теряют смысл.

– Я заболела, – голос дрогнул, и Шарлотт почувствовала, как предательский румянец расползается по еë лицу. Вряд ли прямолинейный Хайдеггер вложил в свои слова тот смысл, который она услышала, но бывшая баронесса не могла поверить, что старый хрыч действительно выбрал именно такую формулировку. – Простуда является одним из моих главных врагов, и я несколько недель провела в постели.

– Я так и подумал. – Хайдеггер, совершенно не замечая, какой эффект произвела его неосознанная двусмысленность, с беспокойством осмотрел собеседницу. – Выглядите хуже, чем обычно. Может, вам стоит куда-нибудь присесть?

– Не нужно.

Шарлотт рассмеялась, совершенно не обидевшись. Грегори стал «Сумасбродным Хайдеггером» не за красивые глаза (а при ближайшем рассмотрении они действительно оказались очень даже красивыми), и бывшая баронесса давно привыкла к его манере общения.

Лорд с сомнением покачал головой, но настаивать не стал:

– Как знаете. Хотя в этой ситуации ваше упрямство играет мне на руку. Изначально я собирался посетить только первый вечер, но мы слишком хорошо поладили, чтобы упустить возможность поговорить ещë раз. Боюсь, без вашего присутствия все эти балы становятся слишком унылыми.

Только-только начавший проходить румянец заиграл с новой силой, и новое, совершенно незнакомое ощущение кольнуло в груди Шарлотт. Никто и никогда не говорил ей таких слов – даже Брайан и еë сын. А ведь этот Грегори понятия не имеет, кто стоит рядом с ним, – тем ценнее и искреннее невольное признание.

Шарлотт как раз думала, как ей ответить, когда грянула музыка.

– О, это же менуэт! – Мисс Лотти радостно повернулась к залу, радуясь, что эта неловкая ситуация наконец-то закончилась. – Единственный танец вечера, после которого я не буду на последнем издыхании!

Старый хрыч Хайдеггер рассмеялся, а потом протянул ей руку, приглашая на танец. В голову Шарлотт закралось страшное подозрение, что она была неправильно понята и старый хрыч расценил еë попытку сменить тему как указание к действию. М-да… Кажется, она что-то думала о прямолинейности Сумасбродного Хайдеггера? Забудьте – Железная Шарлотт тоже отлично умеет плодить двусмысленности.

– Вы же понимаете, что после этого нам действительно придётся уползти в какой-нибудь тëмный уголок?

Отказываться было глупо, так что мисс Лотти послушно проследовала за молодым графом и встала в первую позицию.

– Это к лучшему. – Грегори бросил скептичный взгляд на свою партнёршу по танцу и сжал её руку сильнее, чем следовало, явно готовясь подхватить её при необходимости. – И у меня накопилось достаточно историй с прошлого вечера, так что тем для обсуждения будет достаточно.

– Всё ещё предлагаю сосредоточиться на фондовом рынке, – юная леди фыркнула, выполняя заученные движения и изящно входя в поворот, – вы же инвестируете в железную дорогу?

Хайдеггер расхохотался. Он запрокинул голову, ничуть не сдерживаясь, и Шарлотт невольно залюбовалась на шею, ходящий кадык и изящную запонку, поддерживающую ворот рубашки. Молодая версия старого хрыча знал толк в моде – его младший брат, Эрик, никогда не умел носить серое. Или дело в том, что мисс Лотти к нему особо не приглядывалась?

Музыка неспешно текла, вовлекая танцоров в плавные па, и вскоре разговоры стихли. Дыхание не сбивалось, одно движение вытекало из другого, и довольно скоро Шарлотт призналась, что это увлекательное занятие. Конец менуэта она встречала с лёгкой грустью, но быстро поняла, что силы действительно кончились, и послушно последовала за Хайдеггером в кулуар, где пылились книги, стояли диванчики и можно было спокойно сидеть, не привлекая внимания общественности. Юные лорды и леди, собравшиеся на этом вечере, были слишком юными и пока что не понимали, зачем нужны такие уютные комнаты, так что Хайдеггер и Рочестер были одни – ужасно неприлично с точки зрения высшего света и самое то, чтобы просто поболтать. Грегори быстро сходил за шампанским и закусками, каким-то невероятным образом добыв им нормального мяса, а потом плюхнулся в соседнее кресло, практически искрясь от предвкушения.

Пожалуй, именно в этот момент Шарлотт поняла, что должна была попасть на этот бал, даже если бы её самочувствие не улучшилось. В голове сами собой появились мысли, что в этом мире они, кажется, вполне способны ужиться, и Железная Шарлотт уже начала строить планы на союз, способный подмять под себя весь Юг. Но это потом, через несколько лет, – пока что их ждал отличный вечер, вкусный алкоголь и свежие сплетни.

Глава 7

Родственницы покинули поместье сразу, как закончился последний бал. Ника, до этого радостно щебетавшая о музыке и танцах, сникла под гнётом старших женщин: леди Айли-Рочестер и Абигайль не скрывали своего разочарования, что Веронике не поступило ни одного предложения о женитьбе. Шарлотт как могла поддерживала лучшую подругу и совершенно не понимала остальных; в своё время она тщательно подошла к выбору невесты для сына, нанимая частных детективов для каждой претендентки, и предъявляла к ним самые высокие требования. Отдать собственное дитя первому встречному, кто соизволил проявить внимание? Пха! Она запретила свадьбу сына с девушкой, которую он упорно таскал с собой несколько лет!

Помимо воли в голове всплыло заплаканное лицо еë мальчика, когда Шарлотт в последний раз объясняла ему, что почти необразованная, блёклая деревенская простушка из обедневшего рода не может стать новой хозяйкой Юга, вне зависимости от того, насколько с ней уютно молчать обо всём на свете, и гордость за ответственный подход к судьбе собственного ребёнка сменились желчью и болезненными воспоминаниями. Это был первый и единственный раз, когда сын, её покладистый и слишком мягкий сын, которого Эрик совершенно не смог подготовить к нормальной жизни, выступил против собственной матери. Казалось бы, радоваться надо, что наконец-то её мальчик отрастил зубы, но Шарлотт хотелось бы, чтобы сын закалял характер в других ситуациях.

«Я была права. – Мисс Лотти покачала головой, отстранённо произнося положенные слова прощания и провожая взглядом грустную Нику. – Это было ради него. И рано или поздно он понял бы моё решение».

Как и всегда, воспоминания о единственном ребёнке были довольно болезненными, и юная леди Рочестер поспешила загнать их куда подальше. Тем более что именно сегодня она собиралась рассказать отцу свой план по выкупу земли и открытию нового золотого прииска. Кажется, Хьюго закончил все дела в Лассе и не собирался уезжать дальше Юрмоса в ближайшее время, так что момент был практически идеальным.

– Отец, нам надо поговорить! – Хьюго обернулся к своей дочери, пряча заботу за хмурыми бровями. Мисс Лотти сделала несколько быстрых шагов в его сторону и схватилась за широкий рукав, совсем как в детстве. – Я…

– Конечно, моя маленькая Лотти, – барон как-то печально вздохнул, а потом осторожно сжал пальцы единственной дочери, – мне тоже нужно поговорить с тобой. Эбби, накроешь нам в оранжерее? Давно хочу посмотреть на ожившие чертежи Марселя.

Леди Абигайль царственно кивнула, начиная раздавать указания прислуге, и семья ненадолго разделилась. Лично Шарлотт пошла за документами, в которых мелким почерком был описан пошаговый процесс работы с новой золотой жилой. Отдельным листом были выписаны потенциальные вопросы, которые могли возникнуть у барона, вместе с подробными ответами на каждый из них. Убедившись, что всё на месте, мисс Лотти засобиралась в оранжерею, проигнорировав предложение горничной о домашнем лимонаде и смене одежды. И почему все вокруг так зациклены на том, как выглядят? Её одежда удобная и тёплая, и этого уже достаточно.