Погоня за тенью

Когда тень бледнеет и исчезает, угасающий свет становится тенью другого света. Так и ваша свобода, теряя оковы, сама становится оковами большей свободы.1

Меня зовут Кэролайн. Моя работа – развлекать состоятельных мужчин и их пассий, мягким и чарующим голосом оставляя след из музыки и загадки. Я певица в кабаре, где вечернее освещение, создает атмосферу волшебства и интриг. Наше заведение – лучшее в этом захудалом городишке, и я его дива.

Послушать меня приходят самые влиятельные люди города – бизнесмены с нетривиальными планами, политики, готовые к интригам, и покупатели, жаждущие явных и скрытых удовольствий. Здесь крайне мало людей, которые не слышали бы обо мне; мой голос, проникающий в саму суть спящих желаний, заставляет сердце биться быстрее. У меня есть все: узнаваемость, слава, имя, которое у каждого на слуху. Мой взгляд, полон обещаний, и каждое движение, словно танец, делающий каждую ноту еще более притягательной.

Моя жизнь может показаться идеальной, но за блеском огней и восхищенными взглядами скрывается буря. Все не так, как кажется.

В гримерной царил полный беспорядок. Повсюду разбросаны перья и блестки, веера и вуали. На вешалках висит множество сценических образов. На туалетном столике разбросана косметика. Яркий свет ламп ослепляет, а какофония цветов и блеска режет глаза до слез и ряби, вызывая головную боль. Пол небольшой комнаты усеян туфлями, боа, сумочками, и кое-где можно обнаружить даже элементы женского белья. Запах потертого грима и сладковатых духов смешивается с дымом сигарет, создавая затхлый, но притягательный аромат, пропитавший всю комнату.

Стены, выкрашенные в темно-красный цвет, с течением времени местами покрылись трещинами и пятнами, как если бы сами стены пережили множество страстных ночей. На старом деревянном столе разбросаны тюбики с помадой, блестки и щеточки для ресниц – арсенал, который превращает обыденные лица в уникальные образы, готовые к выступлению на сцене.

На одной из полок расположились старая шляпа и перчатки – реликвии прошлых выступлений. В истории этой гримерной запечатлены звуки смеха и слез, а взгляды из-за зеркал полны безмолвных обещаний и скрытых грехов. В мерцающем свете отражений, каждая женщина осознает, что в этом месте она не просто артистка, но и свидетель различных жизней, переплетающихся на этой темной, манящей сцене.

Напротив зеркала сидит красивая девушка. Ее прелестное лицо, обрамлённое волнистыми локонами, светится в свете ламп, словно отразив лучи. Она одновременно является частью царившего вокруг безумства и в то же время, словно выбивается из него, как яркая нота в симфонии. Ее образ несёт в себе гармонию, которая контрастирует с впечатляющей разноголосицей окружающего мира.

Остались лишь небольшие приготовления. Достаю из ридикюля небольшой флакон темного стекла – один из моих секретов. С ловкостью опытного исполнителя прячу его в специальном отсеке внутри браслета. Поправляю прическу, слегка приподнимая локоны, и расправляю платье, которое нежно облегает фигуру. Бросаю последний взгляд в зеркало, и отражение улыбкой отвечает мне. Я делала это тысячу раз, и каждый раз это напоминало мне, что именно там, на сцене, я поистине живу. Там, среди искрящихся огней и беспокойных зрителей, я обретаю себя.

Подхожу к плотной шторе, отделяющей гримерную от сцены. Ткань слегка колышется от ветра, проходящего сквозь щели. Я поднимаю руку, касаюсь бархатной поверхности, прежде чем уверенно отодвинуть ее. Мгновение – и я выхожу в мир. Аплодисменты оглушают, как горячий поток, накрывающий меня с головой. Сердце бьётся в унисон с ритмом восторженного зала.

Занимаю место у микрофона, необратимо погружаясь в атмосферу ожидания и надежд. Мой взгляд скользит по лицам – мужчины и женщины, полные ожидания, сидящие в зале. Я улыбаюсь им, и в этот момент пустота и страх растворяются, уступая место особому вдохновению. Звучат звуки рояля, глубокие и мелодичные, заполняя помещение гармонией. Я начинаю. Музыка обвивает меня, словно нежные руки, утягивая в бездну, где нет границ и позволено все. Каждый аккорд становился частью меня, каждый звук – каплей моего внутреннего мира, взрывом эмоций, который сплетается в единый поток, готовый взорваться радостью и страстью на сцене.

Я ведь не собирался сюда приходить, но ноги как будто сами привели. «Хамелеон» вот уже несколько лет остается у всех на слуху, вероятнее всего из-за одной из певиц, выступающей в нем. Да, вероятнее всего так и есть. В заведении могут быть великолепная выпивка, богатая обстановка, но если в нем выступают весьма посредственные девушки, то и клиентов в нем будет крайне мало. Каждое подобное место стремится обрести собственный бриллиант и не один. Не каждому это удается, но если все же драгоценный камень был наеден, то можно не сомневаться, что столько знаменательное событие будет у всех на слуху.

С какой целью я сюда пришел? Я ведь вовсе не планировал сегодня куда-либо идти. Что же на меня нашло? Словно наваждение какое-то. Но раз уж пришел, то пропущу стакан виски. В последнее время я стал слишком рассеянным и возбужденным, вспылить могу из-за каждой мелочи. Окружение словно сдавливает грудь. Я и раньше ощущал нечто подобное, но никогда настолько остро, да и, как правило, от этого чувства избавлял вечер в клубе. Однако сейчас все по-другому. Когда же это началось? Провожу слегка трясущейся рукой по затылку и ощущаю насколько увлажнились волосы от проступившей вдруг испарины. В полумраке зала, где искрящийся свет софитов пересекался с нервозными тенями, танцующими под мелодии джаза, посетители заведения вальяжно разместились на диванах и стульях, явно ощущая себя хозяевами. Представление еще не началось, в зале стоит гомон голосов. Кто-то обсуждал последние новости и сплетни, а кто-то предстоящее выступление Кэролайн Обье. От этой новости я расслабился, а по всему телу пробежали мурашки. Не подозревал, что был так напряжен, хотя не удивительно – за последнюю неделю я мог думать только о ней, хоть и не осознавал этого до конца. Одно можно сказать наверняка, ответ на один из вопросов наеден. Это странное чувство, сидящее где-то под самыми ребрами, появилось в тот день, когда я впервые увидел мисс Обье. И чувство это было воистину странным, одновременно приятным и до ужаса пугающим. Видел ее лишь однажды, но столь неизгладимое впечатление она произвела. И сегодня видимо пришел в кабаре в надежде услышать ее голос. Залпом выпиваю виски, и жестом прошу бармена повторить. Кэролайн Обье, одновременно хочется быть рядом с тобой и сбежать как можно дальше. Что же, черт побери, ты делаешь со мной…

Сегодня снова полный аншлаг, впрочем, как и всегда. Когда-то единственными посетителями здесь были пьяницы и неверные мужья. Теперь все изменилось. Посредственный бар с дешевой выпивкой превратился в элитное заведение, в котором часто можно было увидеть самых известных жителей города. В дальнем углу можно заметить сына мэра, снова транжирит отцовские деньги в кабаре и клубах. Почти в центре зала расположился племянник шерифа, ходили слухи, что дядя покрывает все грязные делишки родственника. Ну а чуть правее у барной стойки – Джонатан Бекер в компании стакана виски. Его жене принадлежит большая часть ювелирных магазинов города. Тебя я и искала.

После окончания выступления выхожу в зал, надо немного развеяться и поприветствовать гостей. Ночи, наполненные хлопаньем ладоней и азартом, стирают границы между наслаждением и отчаянием. Я шутливо разговариваю вызывающими комплиментами, но их восхищение быстро сменяется предательством: так легко стать лишь очередной забавой в их жизни. Улыбка – это костюм, в который я наряжаюсь. Прохожу мимо столиков, улыбаюсь посетителям, с некоторыми обмениваюсь любезностями. Как же раздражает – притворяться учтивой. Но сейчас надо продолжать играть. Подхожу к Джонатану и улыбаюсь самой обворожительной улыбкой, которую только имею в своем арсенале. Отработана до совершенства и проверена множество раз. Перед ней никто не может устоять или заметить в ней хоть каплю фальши.

– Вы снова здесь, мистер Бекер.

– Я не мог пропустить ваше выступление.

– Вы становитесь постоянным гостем в нашем заведении. Что же заставляет вас возвращаться?

Делаю вид, что поправляю браслет и аккуратно откупориваю флакон.

– Ваш невероятный голос. Никак не могу забыть ваше выступление. Прихожу сюда в надежде увидеть вас. Вы завораживаете, дорогая.

– Что по-настоящему завораживает, так это ваш перстень. Не зря говорят, что ваши ювелирные изделия одни из лучших в городе.

Тянусь над стаканом Джонатана к его руке. Одно мимолетное движение запястья и прозрачная жидкость смешалась с виски. Никто ничего не заметил, уж точно не мой собеседник, сидящий напротив. Мистер Бекер слегка зарделся и растерялся, хотя мое касание было совсем мимолетным. Кривая улыбка – наверное, это была улыбка, хотя больше походило на звериный оскал – появилась на лице мужчины, и он одним большим глотком осушил стакан. Игра началась.

С каждой секундой я чувствовала, как напряжение нарастает, как будто невидимые нити связывали нас. Словно охотник, он обдумывал, как далеко ему позволят зайти в этой игре. Я же оставалась невеждой – только с виду, он не должен догадаться, что с самого начала роль жертвы принадлежала не мне.

– Давно не было таких одаренных девушек. Могу предложить вам кое-что интересное, – произнес он, наклоняясь ближе.

Его дыхание источало запах выпитого виски и едкость сигаретного дыма, и я почувствовала, как поднимается волна тревоги. Хотела бы отстраниться, но этот тёмный интерес в его глазах держал меня. Поняла: сейчас важно не потерять лицо и продолжать отыгрывать роль.

– Интересное предложение – это всегда заманчиво, но у меня есть свои обязательства, – мягко ответила я.

Я ждала момента, когда его бдительность ослабеет, но завеса фальши была слишком тонка, чтобы ее заметить.

– Я же вижу – вы желаете большего, чем просто выступать на этой сцене, – сказал он с наглой ухмылкой.

Наша игра была полна искушений. Я знала, что он опасен, но в то же время этот интерес стал моим щитом. Нужно было перевести разговор в нужное русло.

– Иногда, мистер Бекер, все, что нам нужно – это игра слов, – произнесла я мимолетно, но уверенно. – Неужели вам не нравится находить изящество не только в женщинах, но и в ваших предметах искусства?

Тем временем я заметила, что другие посетителей, наконец, сконцентрировалось на музыке и общении между собой. В этот момент мне удалось немного уйти в тень, и я использовала паузу, чтобы закупорить флакон и зафиксировать его внутри браслета.

– О, я ценю изящество везде, но иногда бывает трудно сдерживать свои желания.

– Решайте сами, мистер Бекер, – произнесла я с легким вызовом. – Иногда губительная красота может быть столь же притягательна, как и само искушение.

Его накалённый интерес изменился, а в глазах зажглась искра ожидания. Все было под контролем. Теперь необходимо было просто дождаться подходящего момента – момент, когда я смогу обеспечить свою безопасность и незаметно вывести его из кабаре. Через несколько минут он начнет путаться в словах и мыслях – тогда можно будет начать действовать.

Захожу в гостиничный номер. Не оборачиваюсь, знаю – мистер Бекер идет следом. Обстановка вокруг царила немного скромная, ничего лишнего. Двуспальная кровать, прикроватные тумбочки и туалетный столик. В соседнем помещении располагалась ванная комната. Медленно прохожу в полумрак и снимаю меховую накидку. Ощущаю прикосновение рук к талии, теплое дыхание на затылке и легкий поцелуй в шею. Я закрываю глаза, позволяя себе на мгновение раствориться в этом ощущении, но быстро вспоминаю, зачем я здесь. Необходимо сохранять ясность ума. Этот момент может обернуться чем-то, чего я не ожидаю, и совершенно не хочу. Поворачиваюсь лицом к Джонатану, его уже пошатывает – препарат действует. Как всегда вовремя. Не знаю, что конкретно входит в состав, скорее всего снотворное или какой-то наркотик, но в сочетании с алкоголем дает очень сильный, и, главное, отсроченный эффект. Этой отсрочки достаточно для того, чтобы добраться до номера в ближайшей гостинице. Аккуратно, но настойчиво веду мужчину к кровати и слегка толкаю. Едва его тело оказалось в плену мягких одеял, как он тут же провалился в глубокий сон.

Ощупываю Бекера. Вытаскиваю из кармана бумажник, снимаю с руки часы и золотой перстень. Надеваю накидку, проверяю свой внешний вид и покидаю номер, тихо притворив за собой дверь. В столь позднее время вероятность кого-то встретить, крайне мала, но лучше проявить осторожность. Улыбаюсь молодому человеку на ресепшене и выхожу в прохладную ночь. Бекер не пойдет в полицию, сомневаюсь, что он вообще вспомнить сегодняшнюю ночь, так же как и другие. Никто из них не расскажет о том, что их ограбили, если не хотят, чтобы жены обо всем узнали. И к тому же никто не докажет моего присутствия в гостинице. Даже то, что мы ушли вместе никто не видел. Нет волнения, нет страха, я делала это много раз и давно отработала схему своих действий. Единственный свидетель – молодой человек на ресепшене – мой подельник.

Меня зовут Кэролайн. Я певица в кабаре и воровка. На мое имя не заведено ни одно дело, ведь о моей деятельности знают лишь мои жертвы.

Моё имя Джон. Я частный детектив, работающий в этом мрачном и запутанном городе, где тени сливаются с реальностью, а секреты прячутся за каждым углом. Люблю ли свою работу? Пожалуй. По крайней мере, в этом городе сложно найти того, кто бы знал каждую улочку так хорошо, как я. Каждая трещина на асфальте, каждый стук дождя по крышам – это часть обстановки, которую я не просто наблюдаю, а ощущаю. В какой-то мере я даже незаменим. Во всяком случае, хотелось бы в это верить.

Моя жизнь наполнена интригами, запутанными делами и загадками, которые требуют терпения и внимания к деталям. Я размышляю о том, как каждое дело – это своего рода пазл, где невозможно понять общую картину, пока не соберёшь каждую деталь. Я наслаждаюсь моментами, когда удаётся связать воедино факты, которые на первый взгляд не имели никакого отношения друг к другу. Это даёт мне удовлетворение, которое несравнимо ни с чем.

Но на самом деле дела обстоят не так хорошо, как кажется на первый взгляд.

В моей жизни царит вечный бардак. В самом начале своего пути я мнил себе, что занимаюсь великим делом, что мне по силам очистить этот мир и помочь людям. Захудалый городишко, мне нечего здесь ловить, но с другой стороны я не могу просто сорваться и куда-то уехать. Грязная квартирка, более-менее стабильный заработок и маломальская клиентура, которая все же развивала мою ежедневную скуку. А может, я просто боюсь менять свою жизнь, к которой так привык, хоть она и не сильно меня радует. Жизнь здесь оставляет желать лучшего, но нет никакой уверенности в том, что в другом месте она будет лучше. Хотя, кого я обманываю, я бы покинул это место, если бы появился стоящий повод. Я слишком закостенел. Но пока не появилось событие, способное встряхнуть меня и вытащить из темного чулана, необходимо и дальше продолжать свою работу.

Сидя за столом, я смотрю в окно на улицу, где проносятся люди, не ведая о моих мыслях. Вечерний свет бьётся о мокрые тротуары, и в его мягком сиянии мир кажется немного более оживлённым. Я пытаюсь простить себе этот страх, который, как цепи, сдерживает меня на месте. Но с каждым днём все яснее осознаю – меня больше не устраивает застарелая рутина и скромные амбиции.

Когда я бреду по зловонным улочкам города, каждая трещина в асфальте напоминает мне о непрекращающемся движении, о том, что жизнь продолжается, несмотря на мои страхи. И здесь я все равно не нахожу ответа на вопрос, почему остаюсь. Может, единственный «стоящий повод» – это преодолеть свои внутренние преграды.

Как бы я ни отгонял мысли об изменениях, они настойчиво стучатся в мою голову, а идеалы моих ранних лет уже не кажутся столь достоверными. Глоток свежего воздуха; чистосердечные отношения и возможность следовать за своими желаниями – все это теперь кажется недоступным. Я снова и снова задаю себе вопрос: каковы мои настоящие мечты? К сожалению, ответ на него так еще и не нашел. И единственное что остается – искать утешение на дне стакана с бурбоном.

По пути в бюро вежливо киваю всем прохожим. Приятно, когда тебя узнают. Разумеется, меня никто не узнает, а все кто кивает, просто проявляют вежливость. Но вселенная в любой момент может преподнести подарок, и если не сегодня, то завтра любой из этих прохожих может стать моим клиентом. Придя в бюро, кидаю шляпу на стол и начинаю изучать бумаги, в ожидании ранних клиентов. Весь офис был завален бумагами, а на столе стояло несколько немытых кружек с кофе. Давно пора сделать уборку. Внезапно, привычный порядок вещей нарушил телефонный звонок.

Кому я нужен в такую рань?! Воспоминания о вчерашнем вечере увлеченно сминала суровая рука похмелья. Может, стоит реже ходить в тот бар? Хотя мои унылые дни скрашивают только вечерний бурбон и компания бармена. Но клиент всегда прав, а значит, пора браться за работу. Эх, ну или для начала за трубку телефона. Раздался взволнованный голос, который настолько быстро тараторил, что слова смешивались в сплошной поток букв. Ничерта не понимаю. Голова гудит как колокол. Надо выпить кофе.

– Помедленнее! – невольно рявкнул. – Если вы хотите обсудить дела, то зайдите ко мне в бюро в рабочее время.

Но то, что сказал собеседник, выветрило остатки бурбона из сознания. Мужчина, назвавшийся жертвой, слезно просил о встрече за городом. Он не объяснил сути, только молил, что если я его не спасу, то конец придет не только ему, но и финансам половины вкладчиков штата. Невольно усмехнулся. Словно оказался в одном из бульварных романов. Но знаете, надоело искать тонущих в алкоголе супругов, да украденные колечки. Возможно вот он – мой шанс изменить свою жизнь и хотя бы на время почувствовать себя живым и нужным. В конце концов, в этом захудалом городишке никогда ничего не происходило, когда-то это должно было прекратиться. Видимо настал тот день. Жажда опасности взяла свое. И я сказал этой жертве, кем бы он ни был, всего два слова: «Я буду».

Пора. Пора вновь достать запылившийся револьвер, надеть шляпу и идти в бой. И хотя я этого не мог знать, чутье подсказывало: начинается охота за Тенью.

Проклятие, что это за адский грохот?! Как будто рядом с моей головой кто-то бьет молотом о наковальню. Кажется это просто стук в дверь. Странно, кроме меня дома никого не должно быть. Рэйчел вернется лишь через несколько дней. Нехотя открываю глаза и тут же жмурюсь от яркого света, проникающего в комнату. Вновь с опаской поднимаю веки и оглядываюсь вокруг. Понимание того, что это не моя комната и даже не моя квартира приходит с опозданием, но когда все-таки приходит, я совершаю главную ошибку этого утра – резко сажусь на кровати. Кружится голова, темнеет в глазах, а горло сжимается в рвотных позывах, которые с трудом удается сдержать. Где я нахожусь? Но куда важнее то, как я здесь оказался?

– Обслуживание номеров.

Теперь, по крайней мере, понятно, кто и по какой причине создавал этот ужасный шум. Это даже был не шум, а просто стук в дверь.

– Не подскажете, где я нахожусь?

– Гостиница «Лисабон» на Дюбари-стрит.

Практически на другом конце города. Оглядываюсь. Стены с потертыми обоями и еле заметные следы воды на потолке создают атмосферу, напоминающую самый мрачный уголок нашего города. Ковры на полу уже давно не радуют глаз, облезли и давно потеряли свой цвет и мягкость. Спал я в одежде, обуви и поперек кровати. Что вообще случилось прошлой ночью? Выхожу из номера и бреду по коридору, стремясь покинуть это место. Последнее что я помню, это что решил немного выпить и почитать. Я даже квартиру покидать не планировал. В голове словно туман, мысли разбегаются в разные стороны, а попытки вспомнить вчерашний вечер, заканчиваются приступом тошноты и головной боли. Провожу рукой по лицу и понимаю, что чего-то не хватает. Пропал золотой перстень и фамильные часы Рэйчел. Суматошно проверяю карманы – кошелька тоже нет. Ограбили. Еще раз тщательно проверяю карманы и обнаруживаю конверт:

«Если не хочешь, чтобы твоя жена увидела эти фотографии, ты никому ничего не скажешь».

Невольно улыбаюсь. Еще бы я помнил что рассказывать! Усмешка пропадает с лица, когда в поле зрения появляются снимки.

На первом мужчина сидит за столиком вдвоем с женщиной. Он улыбается, а между ними на столе стоит бутылка вина. Он нежно прикасается к руке женщины, слегка наклонившись к ней.

На другом видно, как он танцует с незнакомкой, их тела тесно прижаты друг к другу. Мужчина выглядит расслабленным, его рука располагается на талию женщины.

В салоне автомобиля сидит он рядом с женщиной, оба смеются. Снимок сделан с расстояния, чтобы не привлечь внимание, но достаточно близко, чтобы зафиксировать момент.

И еще несколько фотографий похожего характера. Кто-то очень хорошо поработал, чтобы запечатлеть все эти моменты, а я ведь даже не заметил слежки. Рэйчел явно лучше этого не видеть. Да уж Джонатан в этот раз ты попал в серьезный переплет. Но это ерунда, снимки это только полбеды. Плевать на деньги и перстень, их не сложно заменить. А вот часы. Это фамильная ценность семьи Коллинз с монограммой ее прадеда. Дьявол! Если они внезапно пропадут, начнутся вопросы. Надо что-то делать.

В раздумьях покинул гостиницу и даже не заметил, что свернул не на ту улицу. Вдали виднелась телефонная будка, и возможное решение внезапно возникло в затуманенном разуме. Этот момент словно освежил меня; в нем таилась надежда, что я смогу вернуть контроль над ситуацией, а может, даже получить ответы, которые так нужны.

Подходя к будке, я тщетно пытался собрать мысли воедино. Мозг все еще метался от воспоминаний прошедшей ночи, которые все так же ускользали от меня, и вопросов. Просматривая страницы телефонной книги, нахожу то, что может спасти мою репутацию, а возможно и жизнь: «Джон Спейд. Частный детектив».

– Куда вам, мистер? – молодой таксист лучезарно улыбался, посмотрев на меня в зеркало заднего вида.

– Кирпичный завод, что за городом. – Стоит отдать пареньку должное – адрес нисколько его не смутил.

Поездка была относительно спокойной. Под звуки джаза и непрерывные шутки моего шофёра, размышлял над тем, во что ввязываюсь. Да, перспектива ехать за город на встречу к незнакомцу не казалась самой разумной. Но все же не стоит ставить крест на деле, пока не выслушаю заказчика. Хотя в тот день больше всего интересовал вопрос оплаты. Дух авантюриста вовсю кричал, что такие фокусы способны выкидывать лишь богатые чудаки, а значит впереди золотые горы. Но подобные мысли лучше гнать взашей, меньше разочарований будет.

Мельком замечаю свое отражение в зеркале заднего вида. Лицо приобрело нездоровый серый цвет, под впалыми глазами залегли глубокие тени, которые уже давно стали частью моего образа. Темные волосы, уже давно утратившие свой блеск, как будто стали более редкими и неухоженными. Растрепанные пряди падают на лоб, придавая мне еще более уставший вид, словно я только что поднялся из-под тяжёлого груза неудач.

А и без того угловатые черты стали еще более острыми. Щеки впали, а подбородок казался более резким, словно изваяние, высеченное из камня, потерявшее мягкость и привлекательность. Я не узнаю себя в этом отражении – так неожиданно и непривлекательно. Улыбка, которая когда-то живо сверкала, теперь иссохла, как цветок, забытый и неухоженный. Взгляд кажется пустым, но где-то за этим плавным серым слоем все ещё таится искра, пытающаяся пробиться наружу.

Мда, внешний вид оставляет желать лучшего. Я чувствую себя как тень самого себя, бродящая по улицам, когда-то полным жизни, а теперь ставшими лишь сценой для размышлений о том, каким был. Кажется, все внешние изменения отражают внутренние терзания, и мне нужно найти способ вернуть утраченные оттенки и снова поверить в себя.

– С вас два доллара, мистер, – сказал водитель, убирая руки с руля.

– Плачу шесть, если дождешься меня и увезешь из этой дыры.

– Не вопрос.

Ну, хоть с водителем повезло. Старый кирпичный завод – удручающее место. Окна разбиты, повсюду мусор, все, что имело хоть малую ценность, давно растащили. Отошел от машины, стараясь не обращать внимания на запах гниющей древесины и ветра, который нес пыль и обрывки бумаги. Однако кое-что выбивалось из общей картины запустения и разрухи – мой клиент. Люблю смотреть на богатых дурней, когда жизнь выбивает их из уютных улиц города. Один только ужас в его глазах, когда он смотрит на свои кожаные туфли – с утра белые, а теперь покрытые слоем грязи – стоил того, чтобы тащиться в такую даль.

Воспользовавшись тем, что он смотрит в другую сторону, тихо подошел ближе. Неплохо бы отыграться за длинное путешествие.

– Добрый день, мистер Бекер!

Ха, когда-нибудь видели прыгающую свинью? Именно так этот богач с визгом отскочил в сторону.

– Это к-какая-то ошибка, Я п-просто гуляю, и н-не знаю никаких Бекеров.

– Угу, конечно. Я тоже, знаете, люблю в свободное время погулять по разрухам. Очень поэтично, не находите?

– Так вы Джон, да? Тогда давайте к делу. Меня ограбили. Когда, где и как – я без понятия. Последнее что помню – я налил себе стакан бренди, может виски, и выбирал книгу на вечер, а проснулся в гостинице «Лисабон» на Дюбари-стрит. Что произошло ночью, совсем не помню.

Как у него лихорадочно бегают глаза и трясутся руки. Накачали его знатно – это сразу видно.

– Мне наплевать на деньги, перстень и даже на то найдете вы преступника или нет. Для меня главное найти фамильные часы моей жены. В ее семье они передаются по наследству от отца к сыну, но так вышло, что их унаследовала Рэйчел. Если обнаружится пропажа – она с меня шкуру спустит и отдаст на милость отцу, а уж он выбьет из меня всю душу. Я принес фотографию часов. Надеюсь, это поможет.

Часы и впрямь достаточно дорогие, это видно даже по изображению. Крайне мутная история. Еще и жены своей как огня боится. Однако больше боится ее отца – очень суровый тип. И где таких дураков только находят эти женщины. Хотя с другой стороны, такого легко держать на коротком поводке, да и в бизнес лезть не будет. Все-таки в наше время зарабатывающие женщины не в почете. А такого простеца, как мистер Бекер, достаточно заставить подписать пару бумаг и делать вид, что он занимает лидирующую должность, а самой руководить из тени. Ну да ладно, их семейная «идиллия» не моего ума дело.

Одна деталь в этом инциденте все-таки удивила – чистота проделанной кражи. Обычно подобные истории завершаются тем, что жертва вспоминает имя или место, а агентам остаётся только собрать урожай. А тут… потерпевший не то, что имя назвать не сможет, вряд ли хотя бы время, в котором покинул свое гнездо, вспомнит. Снотворное? Вряд ли, даже от литра текилы так память не отшибает. Наркотик? Более вероятно, особенно в сочетании с алкоголем. Да и зрачки у него расширенны. Очень тонкая и продуманная работа вероятнее всего постаралась женщина. Мистер Бекер очнулся в номере гостиницы, сомневаюсь, что он решил там уединиться с мужчиной, даже если хотел обсудить рабочие моменты. Да и опоить с целью ограбления больше в стиле женщин. Кажется, наша птичка не так проста. Как минимум, химию она знает, как и психологию людей. Да и к делу подходит с умом. Даже захотелось позвать ее на свидание, жаль пройдет оно в камере. Интересно, пойдет ли ей роба?

– У меня есть к вам еще одна просьба. Когда я проснулся, обнаружил в пиджаке конверт. В нем записка, в которой настоятельно рекомендуют не разглашать данный инцидент, иначе весьма интересные и компрометирующие меня фотографии попадут в руки к моей жене. Поэтому, мистер Спейд, пусть наша встреча останется только между нами.

Молча кивнув, развернулся в сторону машины. Гостиница «Лисабон» на Дюбари-стрит, значит. Для начала уже не плохо. Джонатан Бекер – следует узнать о тебе побольше. Компрометирующие фотографии – не с очередной ли пассией в баре города. Хотя вряд ли это был бар, такие персоны чаще заглядывают в кабаре или дорогие клубы. Уж не там ли его заприметила воровкам? Хотя действительно ли это женщина еще предстоит выяснить, но пока что все факты говорят в пользу этой теории. Ну что ж, самое время тряхнуть молодостью и прогуляться по городу. Но сначала нужно все уложить в голове – а значит пора в бар. Предвкушая приятный вечер, сел в такси. Охота началась.

Гостиница «Лисабон» не входит в число элитных и дорогостоящих мест для ночлега. В ней не останавливались знаменитости, она не имеет вековой истории и в принципе ничем не отличается от многих похожих заведений. Однако есть у нее одно отличие: номер 215 находится в конце коридора на втором этаже. Этот номер, словно иллюзорный оазис в мире серых обыденностей, окутан завесой тайны.

Обстановка в нем очень проста – кровать с потертым покрывалом, столик с единственной лампой, излучающей тусклый свет, и старый шкаф с легким ароматом затхлости. По сравнению с другими номерами, которые тоже не блещут роскошью, номер 215 выглядит даже убого. Но куда более странным обстоятельством является то, что по утрам его покидают достаточно состоятельные персоны города, по которым и не скажешь, что они останавливаются в подобных гостиницах и вообще знают об их существовании.

Горничная – единственный свидетель этих загадочных событий – работает в гостинице уже много лет. Ее повседневная рутина – убираться в номерах и быстро забывать о том, что видела. У нее нет времени на дополнительные вопросы. Подобно призраку, она проходит мимо дверей, зная, что десятки историй и судеб проносятся мимо нее, оставляя за собой лишь лёгкий след в пыли и едва ощутимый шлейф духов.

В эту ночь номер 215 погружён в абсолютный мрак, плотные шторы не пропускают ни лучика света с улицы. В этом мире тьмы только звуки способны рассказать о произошедшем. Легкий шорох одежды, стук туфель на полу и тихий смех, который кажется совершенно неуместным в этом закоулке. Для случайного наблюдателя показалось бы, что номер пуст, но будто бы кто-то невидимый удерживает мгновение.

Ничто не смело нарушать покой гостиничного номера, кроме звука открывающейся двери. Момент, когда она слегка заскрипела от прикосновения. На этот раз посетителями комнаты стали прекрасная девушка с таинственной полуусмешкой на губах и состоятельный мужчина в дорогом, но сдержанном костюме. Их взгляды встретились, и на мгновение между ними возникло электричество – со стороны это было именно так.

Но кто эта девушка? У нее загадочные глаза, наполненные нежностью и угрозой одновременно, ее улыбка кажется игривой, но в ней скрывается что-то еще, едва уловимое невооруженным глазом. Ее присутствие – это не просто прихоть, а часть чего-то большего.

Прошло немного времени, и вскоре раздался шум, когда таинственная девушка начала собирать вещи. Мужчина, спал беспробудным сном и даже не подозревал, какой день ждет его завтра. Как бы странно это ни казалось, ночью, полной тайн и интриг, они оба оказались в ловушке своей судьбы.

Наутро гостиницу «Лисабон» вновь покинет человек, которому не по статусу находиться в ней. Остальные гости, просыпаясь, не будут иметь понятия о происходящем за пределами их вполне нормальных жизней. Номер 215 продолжит хранить свою тайну до следующего визита загадочной девушки, став тем местом, где скрываются очередные тени небольшого городка. Каждый новый визит только добавляет слоев к загадке, которую никто так и не стремится разгадать. Горничная вновь пройдет мимо, ведь ее собственные тяжёлые мысли о жизни и будущем не оставят свободного места для любопытства. Но номер 215 всегда будет готов принять своих новых гостей, оставляя за собой только шёпот секретов и эхо неразгаданной тайны.

Еще одно выполненное дело. С этим было несколько сложнее, чем обычно. Слишком уж Аксель Боррель напорист и настойчив, а с виду и не скажешь. Да и с информацией собранной Уиллом такое поведение не вяжется. Это алкоголь на него так подействовал? Надо будет продумать план действий в подобных ситуациях. Возможно, даже держать дополнительную дозу препарата, осечки мне ни к чему. Удивительно, что раньше таких инцидентов не случалось. Мне и в голову не могло прийти подобное обстоятельство. Встаю с кровати, поправляю платье и понимаю, что что-то не так. Черт! Этот недоумок умудрился мне платье порвать. Придется в ближайшие дни заглянуть в ателье. Надеюсь, Мадам Гофман сможет его починить. Забираю у мистера Боррель все ценное и покидаю номер. Хорошо, что у меня с собой накидка, разгуливать ночью по городу в порванном платье не самая удачная идея. Спускаюсь на первый этаж и подхожу к стойке администратора.

– Не кажется ли тебе, Уильям, что два ограбления подряд с разницей в пару дней выглядит несколько подозрительно?

Глаза цвета молодой листвы оторвались от изучения бумаг и посмотрели на меня, а на лице расплылась мальчишечья улыбка. Он, что издевается надо мной?

– Тебе это кажется смешным?

– Моя дорогая Кэролайн, тебе абсолютно не зачем переживать. К тому же на ближайшие несколько недель это было последнее дело.

Интересно, насколько я помню, на конец этого месяца было запланировано еще одно ограбление и оно должно было быть последним в этом месяце. Чем чаще происходят ограбления, тем больше риск. К тому же с каждым годом Уиллу все сложнее подбирать жертв. Обрабатывать одних и тех же клиентов может быть опасно. Мы еще ни разу не рискнули ограбить кого-то повторно, но на всякий случай у Уильяма хранится весь необходимый компромат на них.

– Мистер и миссис Атталь решили отправиться отдохнуть на море. По моим сведениями, их поезд сегодня утром. У меня на примете есть еще один человек, но мне необходимо время, чтобы собрать нужную информацию. Так что в этом месяце у тебя не будет больше дел, возможно. Все зависит от нашего клиента.

Отворачиваюсь от молодого человека и опираюсь спиной на стойку ресепшена. Еще одно дело. Я бы предпочла, чтобы не было больше ни одного. Лишь бы он не заметил перемену в моем настроении.

– Ах, да, еще одно. Сегодня мистер Борраль был слишком уж напорист и даже агрессивен. Платье мне порвать умудрился и относительно долго не засыпал. Не знаю, алкоголь на него так подействовал или препарат, но думаю этот аспект тоже надо заранее прорабатывать. Нам повезло, что раньше подобное ни разу не происходило. Наверное, надо готовить два флакона разной концентрации. Один как обычно, а второй чуть слабее на всякий случай. Мало ли что может случиться, а нам проблемы не нужны.

– Хорошо, я подумаю, что можно будет сделать.

Не проронив больше ни слова, я вышла из гостиницы и шагнула в прохладную ночь. Воздух был насыщен примесью дождя, только что прошедшего, с запахом свежести, который контрастировал с гнетущими остатками горечи от сегодняшнего вечера. Еще одно ограбление. Омерзительно.

В голове крутились мысли о том, как быстро все прошло, как обычный вечер обернулся кошмаром. Я старалась избавиться от образа Борраля с его липкими руками и лукавым взглядом, но это ощущение, заползшее в подсознание, было невыносимым. Чувство уязвимости и страха накрывало, как черная волна и уносила в свои темные глубины, и с каждой секундой становилось все тяжелее.

Скорее бы попасть домой и окунуться в горячую ванну, чтобы смыть с себя эту гадость и почувствовать себя живой. Но даже в этой мысли я упустила главную деталь – как же сложно будет избавиться от ощущения прикосновений. Они оставили свой след на коже – напоминание о том, что произошедшее я приняла слишком близко к сердцу.

Зашла в ближайший бар, решила отогнать демонов хотя бы бокалом чего-то крепкого. Хочется выпить. Я, конечно, запрещаю себе пить после каждого ограбления. Такими темпами и до алкоголизма недалеко. Но сегодня это словно стало необходимостью. Быть может, это не станет моим согласием на побег от реальности? По крайней мере, сейчас будет время привести мысли и чувства в порядок, пока Уилл занимается своим делом.

Села на барный стул, сделала глубокий вдох и облокотилась на стойку. Взгляд скользнул по лицам незнакомых людей, которые завели свои разговоры о чем-то обычном, как будто и не случилось ничего ужасного. Завидовала этим людям. Рядом с ними мне хотелось слиться, углубиться в их невежество к реальности и выплыть оттуда невредимой.

Я сделала заказ на мартини, жадно ожидая его, как манящий приз. Очередная встреча с нереальностью, которая позволяла немного забыться, размыть контуры.

Бармен налил мне напиток, записав траты, как и всегда, на счет Уилла, и я подняла бокал, чувствуя, как его холод остужает пальцы. С треском разбилась стеклянная стена, за которой прятались все страхи. Напоследок взглянула в отражение в зеркале – в глазах затаилась безысходность, но на губах нежная улыбка, словно восторг от нахождения бокала в руке.

– За забвение, – произнесла я шепотом и выпила. Как же приятно было ощущать, как алкоголь разливается по венам, забирая с собой тяжесть. Но даже это было временным утешением. В глубине души было чувство, что мне нужно сражаться, а не убегать.

5 лет назад

Слух резанул звук разбитого стекла и ругани. Внутри меня что-то перевернулось: снова драма, снова непонятные разборки. Вечер обещает быть интересным. Что в этот раз не поделили эти двое? Судя по их громким голосам и нецензурной бранью, они пришли сюда не за мирным времяпрепровождением. Но без драки, похоже, не обойдется. Уверен, Ник быстро выставит обоих за дверь до того, как они успеют замахнуться кулаками. Его строгий вид и устрашающий взгляд очень помогают в таких ситуациях.

Сейчас он, как всегда, сосредоточен на своем деле, занятый натиранием бокала, будто тот был его единственным другом. Ни единой эмоции на лице – холодный, безразличный, словно все вокруг его не касалось. Но, к моему огорчению, сегодня я остался без шоу. Видимо, у этих пьяных дурней все-таки хватило ума угомониться, или, возможно, они осознали, что не стоит ссориться в такой дырявой норе, как «Хамелеон».

Бар «Хамелеон» – действительно весьма посредственное место, с дешевой, разбавленной выпивкой и обшарпанными диванами, пропитанными запахом пота и алкоголя. Амбре стоит столь сильное, что с непривычки могут и глаза заслезиться, вытаскивая из забытья воспоминания о более чистых и светлых местах. Словно величественный грозный собор, смягченный выпивкой и светом неона, но без надлежащего ухода и заботы.

По крайней мере, в такую дыру не сунутся эти богатеи, потрясывая своими толстыми кошельками. Ненавижу их. Понятие «благополучия» мечется в моем сознании, как призрак, отравляющий каждую мысль. По вине одного из них – сукина сына, который обвинил мою мать в краже – мы с ней оказались на самом дне. Я запомнил его лицо на всю жизнь: самодовольная усмешка, будто всевышний, щеголяющий своим богатством и влиянием, воющий свирепым зверем на тех, кто не смог убежать от его гнева.

Когда мы лишились всего, даже крыши над головой, жизнь на улице стала одним сплошным мучением. Усталая от блужданий в этом дерьме, мама стала терять себя. Питание объедками с помоек, сон в холодных подворотнях, продуваемых всеми ветрами, резко ухудшееся качество жизни быстро сгубили ее. Каждая слеза, что она пролила, была об этом богатеем. И теперь я клялся отомстить не только ему, но и всем, кто был похож на него.

Рука сжалась в кулак так, что побелели костяшки, напряжение пробежало по телу, как поминальный звоночек. Внутренний огонь жгучей ненависти сжигал меня изнутри. Спокойно, Уильям, незачем вымещать свою злость на стакане. Нужно оставить эти чувства на уровне, под строгим контролем.

Я посмотрел на напиток, стоящий передо мной, будто он мог дать ответ на все мои вопросы и страдания. В его янтарной жидкости таился мой внутренний конфликт – не желая принимать тени своей жизни, я все же жаждал забвения. Я подавил внутреннее напряжение, потянулся и одним глотком опустошил стакан, чувствуя, как глотка согревается изнутри, даря мне несколько минут покоя, которые мне так нужны. Ненависть не должна превращаться в бездну, и тем более в плен.

Но именно об этой бездне я мечтал – о том дне, когда все ограничения окажутся разрушенными, и у меня появится возможность отомстить безжалостным ублюдкам, которые питают мои кошмары. Именно этот день станет новым началом. Днём, когда я смогу сказать себе: «Это было время, когда мне было плохо, но сейчас я за это заплатил им сполна».

– Почему бы вам не пойти в бар поприличнее? Там и выпивка получше, и меньше шансов быть убитым в пьяной драке.

– Да, но там нет такого великолепного бармена, как ты Ник.

– Это наглая ложь, но сделаю вид, что поверил вам.

Ник, молча, подлил бурбор и продолжил протирать стаканы.

– Ну а ты Ник. Почему не уйдешь отсюда? Такого мастера с руками и ногами оторвут даже в самом солидном кабаре.

Бармен не отвечал. Молчание затянулось. Неужели я чем-то обидел его? Зря видимо спросил. Да Уилл, на сегодня надо завязывать с выпивкой, язык за зубами совсем не держится.

– Честно, и сам не знаю. Что-то меня здесь удерживает. Возможно, вера в то, что однажды это место станет лучшим кабаре города. Может быть, я даже застану это время.

– Может быть.

Оставляю на стойке несколько купюр и выхожу из бара. Дверь за мной плавно закрывается, и на мгновение слышится еле уловимый щелчок. Ночь сегодня холодная и звездная; небосвод искрится, словно кто-то раскидал по нему миллионы алмазов. Красиво, конечно, но под поверхностью этой вуали превосходства сквозит усталость – я все равно хочу вернуться домой поскорее.

Сквозь пронизывающий ветер я осознаю, что не по погоде сегодня оделся: тонкий свитер почти не сохраняет тепло, а легкие обувь не защищает от ледяного дыхания зимней ночи. Грязный городишко раскинулся передо мной, как зловещая сцена из фильма, где каждая мелочь выглядит как предвестие беды. На каждом углу либо нищий сброд, просящий милостыни, либо пьяницы, у которых похмелье уже сменяется новой дозой безумия. Омерзительно.

Я не могу избавиться от мыслей об их жизни – трудно смириться с тем, что отказ в помощи может быть неравнодушием. Интересно, что когда-то я ничем не отличался от них. Я был такой же, как они: полным мечтаний и надежд, но без решимости, чтобы сделать что-то значимое. А теперь, глядя на каждого из них, я ненавижу их и тех, благодаря кому они ведут такую жизнь. Словно мрачный призрак, следящий за теми, кто был забыт обществом.

Вряд ли, конечно, все богатеи города повинны в этом; скорее всего, никто. Разум понимает это, но от этой мысли мне легче не становится. Я страдаю от гнева, возможно, это и банальная зависть, но мне наплевать. Это чувство то и дело пробивает дно, оставляя за собой шрамы – я заберу у них все, без исключения.

Чувствую, как в моем сознании растет ярость, становясь неотъемлемой частью меня. Мысль о том, что у них есть то, что принадлежит мне по праву, с каждым днем разрастается как раковая опухоль. Каждый день моя ненависть набирает силу, как прилив, поднимающийся с каждой волной. Я стану сильнее, я стану тем, кто указывает на них пальцем.

По мере того как я прохожу мимо уличных фонарей, свет этих жалких точек делает мир еще более унылым. Я чувствую себя как будто на грани: между двумя мирами – тем, кто имеет власть, и тем, кто вынужден бороться за выживание. В этом противостоянии не остается места для слабости.

Я решаю продолжать путь, сжимая кулаки. Все, что осталось сейчас, – это стремление к избавлению от обиды и ненависти, которые внутри меня, и с каждым шагом они поднимаются ко мне, как обещание однажды осуществить месть. На губах появляется холодная улыбка, отражая мою решимость. Моя ночная прогулка только начинается, и куда бы ни уводила меня судьба, я знаю, ради чего я это делаю.

Найдется ли в сердце место

Любви, что не перестанет?3

Что это? Кто-то поет? Прохожу дальше по улице, пытаясь понять, откуда доносится это печальное, но красивое пение. Голос словно струится сквозь холодный воздух, аккуратно ложась на ночное безмолвие. Он удивительно мелодичный, но очень слабый, едва слышимый, будто хочет выделиться среди надоедливого шума города, но не может. Кажется, поет женщина, хотя на самом деле – скорее девушка.

Звуки доносятся из переулка, затянутого тенями и мраком. Меня словно невидимая нить тянет к источнику этого трепетного звучания. Я настораживаюсь, вглядываясь в непроглядную тьму, и, прищурившись, различаю неясные контуры. В слабом свете от уличных фонарей успеваю разглядеть кучу тряпья, завалившуюся в углу. С каждым шагом уверенность укрепляется: эта крошечная, казалось бы, безжизненная куча чего-то имеет под собой глубину.

Подхожу ближе, и картинка расплывается, обретая четкость. Это оказывается молодая девушка, сидящая на холодной земле в лохмотьях и грязи, словно жизнь обошла ее стороной. Ее лицо искажается от страданий, а глаза, хотя и блестят в свете фонарей, наполнены печалью и усталостью. Как же сильно она истощена! Взгляд умоляет о помощи, но пение продолжает звучать, как будто это ее способ дать голос своим страданиям.

Кажется, она уже давно ничего не ела; ее щеки впали, а руки тонкие, как ветки. Пальцы слабо перебирают немые аккорды, а голос еле доходит до меня, как призыв из подземного царства. Я представил, как ее грудь сжимается от боли вдали от радости, и с каким трудом она находит в себе силы продолжать петь.

Мир вокруг меня вдруг начинает казаться гораздо более жестоким. Я подношу руку к лицу, и, не смея нарушить это трепетное мгновение, стою, как замороженный в моменте. Слышу, как мелодия становится то яснее, то тише, пробиваясь через неприветливую атмосферу города. Как-то грустно и одновременно прекрасно видеть, как даже в абсолютной тьме сохраняется возможность музыки. Пение этой девушки становится для меня символом надежды, но в то же время – безнадеги.

Я слегка наклоняюсь к ней и, хоть и не знаю, что сказать, осознаю, что подобные мимолетные встречи могут повлиять на чью-то судьбу. Эта девушка, сидящая здесь, в своих потрёпанных рваных тряпках, жила, облечённая в миражи прошлого – тех, кто, возможно, когда-то ставил ее на пьедестал, но теперь оставили совершенно одну.

Собравшись с мыслями, медленно подхожу ближе, готовясь предложить ей что-то тепло, разговором или, может быть, чем-то более материальным, что, будучи простым жестом, может хоть немного скрасить ее горечь. Слышу, как пение затихает, но в этом затишье таится что-то ободряющее – возможно, надежда, что не все еще потеряно.

– Вы кто? – Едва слышно произнесла девушка и потеряла сознание.

Черт! Умерла? Вроде дышит. Что же делать. Если оставлю ее здесь, то она умрет. Но какой мне резон забирать ее и спасать? А к черту все, не позволю кому-то пройти тоже, через что прошли мы с мамой.

– Как она, док?

Седовласый мужчина склонился над девушкой, лежащей на кушетке в гостиной. Она так и не пришла в себя с момента, как потеряла сознание в переулке.

– Жить будет, но она истощена и обессилена. Ей требуется отдых. Думаю, она скоро очнется.

Расплатившись с доктором и проводив его к выходу, я вернулся в гостиную, где царил полумрак, и налил себе виски, чтобы ненадолго отвлечься от мыслей о случившемся. Сел в кресло напротив кушетки, стараясь не смотреть на бездыханную фигуру, которую я так неожиданно привел в свой дом. Знал, что оставлять ее одну нельзя; если не сегодня, то завтра она непременно умрет от голода. Ситуация, казалось, лишь усугублялась с каждой минутой, наполняя меня беспокойством.

Что же с ней приключилось? Вопрос мучил, как шипы на розах. Не так давно она, вероятно, была полна жизни; где-то неподалеку смеялась, пела, танцевала. Нужно будет расспросить ее, когда очнется. Ее голос был красив – мелодичный, тревожный и в то же время полон невысказанных эмоций. Девушка вполне могла бы зарабатывать на своём даре, странствуя по кабаре или, возможно, даже пробилась в театр. Мысль о ее будущем, освещенном светом софитов, согревала мою душу.

Ну да ладно, подумаю об этом завтра. Сейчас мне необходимо отдохнуть, немного отвлечься от напряжения, которое скопилось внутри. Допивая виски, чувствую, как алкоголь медленно расслабляет мускулы, позволяя уйти тревоге. Стараюсь размышлять только о ней, о том, как она могла оказаться здесь, о ее жизни, о том, как она могла так упасть, что единственным местом укрытия для нее стала улица.

Достаю из комода тёплый плед и укрываю ее. Он был старым, потертым, но все еще сохранил тепло, которое мог передать. Я не обязан ей помогать, и это знание пытается упрекнуть меня. Но в таком случае, зачем я забрал ее с улицы? Возможно, все, что ей сейчас нужно – это отдых. Пусть она спит, пусть этот бессознательный, подобный детскому сну, мир будет ее временным убежищем. Утром я приму решение, что делать дальше – как защитить ее, что сказать, как помочь, если это потребуется.

К тому времени, как я снова сел в кресло, в затопленной тишине чувствовался только звук моего дыхания и тиканье часов, которые слишком громко напоминали о времени. Ощущение спокойствия, вплетавшееся в мой разум, постепенно заполняло комнату, но внутри продолжала бушевать неясная тревога. Чувствовал, как новые заботы о девушке постепенно заполняют меня. В этих мыслях покойные образцы человеческой доброты начала затмевать нечто более глубокое – связь, которая образовалась в тот миг, когда я нашёл ее среди тьмы.

Слегка прикрыв глаза, я начал представлять, какой могла бы быть ее жизнь, если бы я не вмешался; с таким удивительным голосом она могла бы зажигать сердца незнакомцев и бороться с трудностями, наполняя мир светом. Но сейчас, в этом ненавязчивом покое, ей нужно просто отдохнуть, а я, возможно, смогу стать хоть частью ее новой истории.

Настоящее

От той измазанной грязью девчушки, которую я знал когда-то, уже совсем ничего не осталось. Время сделало своё дело, смыв с нее следы детства и наслоив на ее жизнь тяжёлые пластинки судьбы. Почему я вдруг вспомнил об этом? Беспокойство накатывало волнами, смешиваясь с недоумением. Может, это была удача или даже предопределение, но без нее мне было бы гораздо сложнее добиться желаемого. Моя жизнь, казалось, была бы пустой и серой, если бы не эта девочка – Кэролайн – ставшая символом безмолвной борьбы и надежды на перемены.

Ладно, пришло время навестить нашего гостя и оставить ему небольшой подарок.

Сегодня на удивление тепло. Подходящий день для прогулки, и, похоже, многие разделяют это мнение. Парк наполнился жизнью: влюблённые парочки с трепетными взглядами, семьи с детьми, весело смеющимися и гоняющимися друг за другом, а кто-то сидит в одиночестве, чтобы развеяться в компании собственных мыслей, окружённый высокими деревьями, вздыбленным листвой и лёгким ветерком.

Здесь царит на удивление спокойная атмосфера – звуки города, привычный шум машин и людская суета, почти не доходят до слуха, если углубиться в парк. В этом укромном уголке мир кажется совершенно другим, и даже на его окраинах ощущается умиротворение, способное помочь забыть о повседневной рутине и заботах. Уютные скамейки, приютившиеся под кронами деревьев, кажутся призывом к отдыху и размышлениям.

Это идеальное место для встречи с информатором, и я рад, что сегодня здесь многолюдно. Одинокий мужчина в пустом парке мог бы вызвать ненужные вопросы и привлечь лишнее внимание. Вряд ли кто-то стал бы меня подозревать, но в моем деле бдительность никогда не бывает лишней.

Однако моя осторожность быстро оправдала себя. Вчера утром, располагаясь в своём бюро, я телеграфировала Илин с просьбой предоставить список питейных заведений, ближайших к гостинице «Лисабон». У меня нет причин сомневаться в ее профессионализме, и поэтому не удивительно, что уже вечером, когда за окном становилось темно, пришёл ответ. Илин была лучшей в своём деле, и скорость ее работы порой меня удивляла.

Я присел на скамейку, нервно поглаживая свои руки. В глубине души чувствовал волнение – эта встреча была не просто формальной, она могла изменить некоторые детали в планах. Илин могла помочь мне не только с информацией, но и с важными связями, которые, возможно, мне понадобятся в будущем. Я взглянул на часы. Время встречи приближалось, а с ним и лёгкий трепет ожидания.

Собрав все мысли в кучу, я встал и тщательно осмотрел окружающее пространство. Информация была ключом, способным хотя бы немного приоткрыть наш мир, полный тайн и загадок. Я ждал не просто информатора, а надежного партнёра, способного помочь в распутывании скользких интриг. Я собрался с силами, посмотрел на шумный мир вокруг и, восприняв его как завесу, за которой могут скрываться секреты, двинулся дальше по аллее, готовясь к встрече и уже заранее подготавливаясь к вопросам, которые могли возникнуть.

Однажды, когда я только начинал свою детективную деятельность, один случай свел меня с Илин. Так уж вышло, что она и сама подрабатывала детективом, но уже отходила от деятельности и все чаще торговала информацией. В одном из последних дел, ей было необходимо проникнуть в закрытый мужской клуб, куда не допускалась ни одна из представительниц прекрасного пола. И как бы ни была умна и изворотлива Илин без чужой помощи она бы не справилась. Она решила обратиться за помощью к коллеге, а на тот момент я был, чуть ли не единственным частным детективом в городе. В то время этот город только начинал развиваться и частному детективу здесь практически не находилось работы. Моя задача в том деле была проста – проникнуть в клуб, сыграть в покер, заинтересовать некоторых господ и собственно все. Всю остальную работу сделала Илин. После этого она сконцентрировалась на сборе и продаже информации. Вроде бы она раскрыла еще несколько мелких дел, но мне об этом ничего не известно. С тех пор прошло уже лет пять. И все это время я мог на нее положиться. Она знает все и обо всех. Любую мою просьбу она выполняла из особого труда.

Согласится ли она на небольшую услугу? Сам я не могу одновременно разыскивать и вора, и часы Бекера. Есть, конечно, шанс, что часы будут при преступнике, когда я доберусь до него. Но этот шанс невелик, а для моего клиента часы имеют первостепенное значение, нежели поимка виновника их пропажи. Даже если исключить вариант нахождения часов у вора, вероятность их пребывания в черте города в лучшем случае пятидесятипроцентная. И если допустить наихудший вариант развития событий, за пределами города я их никогда не найду. Здесь у меня есть кое-какие связи и знакомые, но нигде либо еще. Илин с этой задачей справится куда лучше меня. Как у информатора, у нее есть источники по всему штату, и, возможно, за его пределами. Ее шансы найти часы гораздо выше моих. А пока она будет заниматься поисками этой безделушки, я разыщу маленькую птичку. Надеюсь, Илин согласится вспомнить былое, к тому же уверен, что Бекер не поскупится ради возвращения фамильной ценности его жены.

Надо будет еще посоветоваться по поводу пола преступника. Действительно ли это женщина? Чутье кричит, что да, но оно вполне могло притупиться после регулярных вечеров в баре. В конце концов, есть разница кого искать, мужчину или женщину. Если ошибусь, то потрачу уйму времени впустую. А это не допустимо.

– Добрый день, Джон. Прекрасная сегодня погода, не правда ли?

Рядом села модно одетая молодая женщина с рыжими волосами, собранными на затылке в замысловатую прическу.

– Не могу не согласиться, Илин. День сегодня и вправду добрый.

– Могу ли я поинтересоваться, почему человек, который на протяжении последних нескольких лет ходит в один и тот же второсортный бар, просит список питейных заведений? Неужто у тебя появился человек, которого не по статусу приглашать в то захудалое место?

– Все намного прозаичнее. Произошло ограбление. Меня попросили о помощи. Жертва не помнит ничего. Вечером сидел дома и не собирался его покидать, а утром проснулся в гостинице «Лисабон» на Дюбари-стрит, не помня, как там оказался, и что случилось ночью. В кармане пиджака обнаружилась записка с угрозой и просьбой молчать обо всем, что он помнит или не помнит. Но у жертвы были украдены очень ценные часы, поэтому он рискнул обратиться за помощью ко мне. У меня есть предположение, что в тот вечер он не остался дома, а пошел куда-то развлечься, возможно, в кабаре. И там ему подсыпали какой-то препарат, вероятнее всего наркотик, и отвели в гостиницу. Как я уже сказал, жертва ничего не помнит, поэтому моя единственная зацепка – это гостиница «Лисабон». Я даже не знаю, мужчина это был или женщина. Чутье подсказывает, что я все-таки ищу воровку. Что ты об этом думаешь?

Мимо проходили дети, их радостные голоса разносились по парку, наполняя пространство счастьем и невинностью. Молодые люди, смеясь и флиртуя, заполняли лавочки, вдыхая весенний аромат цветов и свежей зелени. Жизнь вокруг кипела и била ключом – каждый момент казался наполненным светом и надеждой. Никто и ничто не могло омрачить этот идеальный мир, где заботы о завтрашнем дне казались далёкими и несущественными.

Однако в тени этого солнечного счастья скрывалась другая реальность. Преступник, который, словно призрак, царил в городе, оставался незамеченным ни прессой, ни массами, ни полицией. О его существовании знали немногие: двое из них сидят в парке, невдалеке от яркой, шумной жизни, и обсуждают возможность его поимки. Их тихие голоса смешиваются с шорохом листвы и щебетанием птиц, влившись в фоновый шум, неподвластный вниманию окружающих.

Никто не слышал их разговор. Окружающие были погружены в свои заботы, в радость каждого мгновения. Все вокруг так счастливы в своем неведении, что даже не подозревают, что их мир может быть разрушен всего лишь несколькими словами. Беспечные лица, светящиеся от счастья, были тронуты лишь поверхностными проблемами и заботами, не подозревая о том, что за пределами их безмятежности кроется мрак и опасность.

В то время как дети с восторгом гонялись за бабочками, ровесники, держась за руки, мечтали о будущем и гипотетических приключениях, эти двое обсуждали детали расследования, не оставляя даже капли сомнений в том, что преступник дышит тем же воздухом, что и они. Их лица были серьезными, напряженными, и ими овладевала решимость. В то время как вокруг царил хаос счастья, они понимали истинный риск, который висел в воздухе, словно тень, готовая обрушиться на беззащитные души.

Парк, казавшийся оазисом спокойствия, скрывал под собой бушующую бурю. Каждый смех и каждый радостный крик звучал в их ушах как напоминание о том, как хрупки и уязвимы человеческие жизни в условиях неведомой им опасности. Они чувствовали, что должны действовать, чтобы их усилия не стали напрасными и чтобы, несмотря на невидимые узы страха, надежда на справедливость вновь вернулась в этот мир. И хотя вокруг все казалось безмятежным, они понимали, что тишина часто скрывает самое страшное.

– Судя по твоему описанию, я склоняюсь к версии, что преступник женщина. Конечно, нельзя исключать возможность того, что это мужчина, искусно имитирующий поведение женщины, но такое маловероятно. – Илин достала из сумочки конверт и протянула мне. – Вот то, что ты просил. Что ты планируешь делать?

Принимаю конверт и убираю его в карман пальто. Позже с ним ознакомлюсь, когда вернусь в бюро. Незачем этими сведениями светить на людях. Там, конечно, нет ничего секретного, но осторожность не помешает.

– Для начала посещу заведения из этого списка. Понаблюдаю за посетителями, поспрашиваю у сотрудников о постояльцах. В первую очередь стоит узнать, куда именно ходил мой клиент в вечер ограбления.

– Я могу узнать всю его подноготную.

– Это ни к чему. Я и так имею представление обо всех его делишках. К тому же для тебя у меня есть куда более увлекательное задание. Я не могу разыскивать и часы и воровку одновременно, а вероятность того, что они будут при ней, когда я ее найду, крайне мала. У меня нет обширных связей в штате, поэтому если часы уже покинули город, то я бессилен. Но не ты. Уверен, тебе не составит труда найти эту безделушку. И могу тебя уверить мой клиент не пожалеет никаких денег за возращение часов.

Протягиваю Илин фотографию, полученную от мистера Бекера, и несколько аккуратно сложенных купюр в оплату за предоставленную информацию. Делать это нужно осторожно, не зачем привлекать внимание зевак.

– Весьма занимательный аксессуар и дорогостоящий. Не удивительно, что хозяин хочет их вернуть. Есть у меня несколько вариантов, куда их можно сбыть и получить хорошую сумму. Я поспрашиваю у своих знакомых и дам знать, если что-нибудь узнаю. Не кажется ли тебе, Джон, что это слишком открытое и публичное место для таких разговоров? Вдруг кто-то заподозрит?

Я уже было поднялся в стремлении покинуть парк, но остановился, услышав последнюю фразу.

– Ну что ты, Илин. Я просто встретился со старым другом в парке, и она разболтала кое-что во время беседы, а я случайно обронил несколько купюр. Кто обвинить меня в том, что я «заплатил за информацию»? Просто встретились два друга, один из которых не следит за языком, а второй за деньгами… Хорошего дня.

Слегка приподнимаю шляпу в знак прощания, разворачиваюсь и направляюсь в сторону выхода. Что ж встреча прошла даже лучше, чем я ожидал. Теперь нужно вернуться в бюро. Объем работы, который ждёт меня, уже начинает формироваться в голове – изучить адреса, тщательно сопоставить предоставленные Илин сведения с имеющимися у меня данными. Я чувствую, как внутренний азарт наполняет моё сердце. Это будет не просто рядовая задача: я собираюсь действовать уже сегодня вечером. Прямо сейчас я должен сосредоточиться на планировании, чтобы максимально эффективно использовать все, что мне известно.

Шаги мои звучат уверенно по тропинке, каждый шаг становится шагом к цели. Огромный дуб, возвышающийся неподалеку, как будто наблюдает за мной, его ветви нежно покачиваются под дуновением ветра. Я окинул взглядом зеленый простор парка, где шумная жизнь продолжает пульсировать, незнающая о том, что совсем рядом, в тени весёлых развлечений, решается судьба многих людей.

Жмурюсь от солнечных лучей, проникающих сквозь незашторенное окно. Вчерашний день оставил свои следы на моем сознании. Мысли о том, что надо было закрыть окно, давят на мозг. Поток света ослепляет, и дыхание, словно по заказу, становится тяжёлым, как пулеметная очередь.

Отвратительно себя чувствую. Вчера слишком увлеклась мартини – искристый напиток, который через свои золотистые пузырьки искушал меня, а горячая ванна так расслабила, что, не заметив, выпила еще четыре бокала после возвращения домой, а сейчас расплачиваюсь за это. Каждый глоток, казалось, дарил мне невидимое приподнятое настроение, однако цена оказалась слишком высокой. Нужен кофе, чтобы хоть как-то привести себя в порядок, взбодрить замутнённое сознание.

Почему я вдруг решила так напиться? Я ведь никогда не пила больше одного бокала. Все этот Борраль. Мерзкий тип, полностью невыносимый – по крайней мере, когда он выпьет. В обычной жизни, возможно, он не такой, но в гостинице его агрессивность была удушающей и навязчивой. Я ощущала себя замотанной в паутину страха. Даже страшно стало, как в старые времена. Давно я подобных чувств не испытывала – пожалуй, со своего первого дела. Страх, стыд, нервозность и отвращение смешались в невообразимый коктейль, от которого все тело покрылось испариной, а внутренности завязались узлом, сделав каждое движение затруднительным.

4 года назад

Человек на кровати начинает шевелиться и просыпаться. Я смотрю на часы: прошло почти пять часов с момента, как он заснул. Секунды тянутся, а воздух наполняется напряжением. Я игнорирую жжение в глазах и фиксирую эти данные в тетради для наблюдений, стараясь быть максимально незаметной. Буквы ровно выстроились на странице, но каждый штрих кажется громким в этой тишине.

Спешно покидаю номер 215 гостиницы «Лисабон» на Дюбари-стрит, стараясь не издавать лишнего шума. На мгновение останавливаюсь у двери, прислушиваясь к звукам внутри. Постель скрипнула, и слышу, как он поднимает голову. Посетитель не должен заподозрить, что в его номере кто-то был, пока он отдыхал.

В коридоре меня встречает тусклый свет, и я быстро спускаюсь по лестнице, стараясь не думать о том, что могла оставить следы. Гостиница была провинциальной и неприметной, но именно здесь месяцы работы начали приносить свои плоды.

В последнем эксперименте Уилл создал соединение, которое показало результаты, близкие тем, что он хотел получить. Вспоминаю его сосредоточенное лицо, когда он делал последние корректировки, и ту ярость в глазах, когда что-то не получалось. Но теперь мы на шаг ближе к цели. Надеюсь, его удовлетворят последние результаты, ведь ожидания были высоки, и успех стал бы не просто очередной вехой, а настоящим прорывом.

Отступая в тень, я мысленно прокручиваю каждую деталь: ключевые моменты, проведенные наблюдения и анализ. Мой блокнот уже переполнен заметками.

Скоро вечер, и освещение на улице тускнеет. Кажется, что звуки города становятся глубже, а мой мир – более мрачным. Я не могу позволить себе расслабиться. Каждый шаг, каждое движение должны быть тщательно продуманными. Мне совершенно не нравятся эти эксперименты. Проводить опыты на невинных людях, которые даже не подозревают, что они часть безумной игры, отвратительно. Каждая новая страница в моём блокноте наполнена подробностями, но в них нет даже намёка на мораль или гуманность. Уилл, казалось, потерял связь с реальностью, и его одержимость результатами заслоняла все человеческие качества. С того печального вечера он так и не объяснил мне цели своих действий, отстранившись от меня. Были ли это его замыслы или просто жажда успеха?

Делаю глубокий вдох, чтобы загнать вглубь растерянность, и подхожу к стойке. Моя рука слегка дрожит, когда я протягиваю ему блокнот с записями. Он быстро пролистывает страницы, его глаза напряженно пробегают строки, и я нервно ожидаю его реакции.

– Отлично, – говорит Уилл, его голос звучит сухо и механически, как у расчетливого учёного, готового объявить научное открытие. – Теперь можно приступать к следующей фазе.

Какой еще фазе? Мимолетная тревога сжимает моё сердце. Я чувствую, как его удары становятся все сильнее, а сознание проясняется, словно туман после бессонной ночи начинает рассеиваться. Неужели все это ещё не закончилось?

– Необходимо проверить его совместимость с алкоголем, чтобы избежать неожиданных последствий. Ведь для реализации моего замысла тебе нужно будет добавлять его в напитки.

Эти слова застывают в воздухе, как предвестие чего-то ужасного. Я смотрю на него, не веря собственным ушам. Как она может быть частью этого? Даже если я сама не принимаю участия в опытных работах, все равно ношу на себе их последствия. У меня в голове раздаются предостерегающие мысли о людях, которых он хочет использовать, и о том, как они даже не догадываются, что становятся частью его экспериментов.

Вслух не произношу ничего, но взгляд Уилла наполняется решимостью. Он словно заряжен идеей, что может привести к чему-то великому, и эта одержимость пробуждает во мне отчаяние. Я чувствую, как меня охватывает печаль, осознание того, что его план может привести к непоправимым последствиям.

– Уилл, – произношу я, стараясь, чтобы в голосе не прозвучал страх, – ты не можешь так поступать с людьми. Мы не можем просто использовать их как подопытных.

– Жду тебя сегодня вечером как обычно, – произносит он сухо и отворачивается. Мои слова не имели для него никакого значения.

Вернувшись в условленное время в гостиницу, дожидаюсь Уилла у стойки пытаясь подавить зевок – мне так и не удалось нормально поспать. Вечером здесь достаточно оживленно: кто-то стремится поскорее уехать, кто-то не дождется возможности отдохнуть в номере, а кто-то решил провести вечер в ближайшем баре. Обвожу взглядом зал и замечаю Уилла у комнаты персонала, который так же рассматривает меня. Подхожу к нему и скрываюсь в небольшой темной комнатке.

– Вот флакон. Клиент сейчас в баре, ты сразу поймешь, кто нужен – он единственный сидит у барной стойки, а не занял один из столиков. Незаметно вылей все содержимое в его стакан и отведи в номер 215.

– И что, по-твоему, я должна с ним делать? – с подозрением кошусь на темный флакон, угрожающе поблескивающий в мужских руках. Мой голос дрожит, но я стараюсь скрыть страх, который расползается по телу, подобно ледяным щупальцам. Он не отрывает от меня взгляда, и в его глазах сверкает азарт, как будто я всего лишь фигура в его игре.

– Ты же умная девочка и прекрасно поняла, о чем я говорю. И ты сделаешь это, если не хочешь лишиться всего, что я тебе дал.

В его голосе звучала явная угроза. Он поднял руку и провел ей по моим волосам. Я дрожала всем телом и уже сомневалась в том, хочу ли жить такой жизнью. Может было бы лучше, если бы он оставил меня в той подворотне?

Кэролайн сидела на краю кровати, глаза уставились в пол, а сердце билось все быстрее. Тишина в комнате казалась громче, чем когда-либо. Запах парфюма смешался с лёгким ароматом комнаты, вызывая чувство тревоги.

Все тело покрылось мурашками, а горло сдавил спазм – толи в немом крике, толи в рвотном позыве. Голова пульсировала и была настолько тяжелой, что, казалось, шея не выдержит этого давления. Мысли путались, распадались на части, исчезали и вновь возникали. Я сделала этот шаг, возврата назад нет. Уилл прав, в его силах возвести меня на пьедестал и опустить на самое дно. Я полностью в его власти.

Мужчина медленно приближался, взгляд был слегка затуманен выпитым алкоголем и полон ожидания – для него это всего лишь игра. Ее собственные чувства не имели значения. Этот взгляд, смеющийся едва заметно, словно обещал что-то, что ей было ненужно. Она почувствовала, как комок подступил к горлу. Словно всякие слова застряли между ее губ.

– Я не могу, – тихо произнесла, заставляя себя поднять взгляд и встретить его взгляд. Обняла себя руками, зажмурила глаза и протестующе замотала головой. Ее собственное «нет» сливалось с нарастающим беспокойством, а тишина между ними становилась все более гнетущей.

Он остановился, а в его глазах заиграла тень недоумения. Кэролайн знала, что время тянется, и каждое мгновение ее колебания обретает вес. На мгновение она усомнилась в своей решимости – может быть, если она откажется, все станет легче?

– Пожалуйста, просто… не заставляй меня, – ее голос дрожал от эмоций и непролитых слез. Он улыбнулся, но в этой улыбке не было понимания – только продолжение игры, в которой она не хотела участвовать. Тот момент, когда девушка должна уступить или сломаться, проносился в ее голове, но она знала, что не может это сделать.

Все внутри нее протестовало, просилось к свободе, и с каждой секундой она понимала, что должна отстоять свои границы, даже если это вызывает гнев или разочарование с его стороны. Сильнее страха за свою безопасность звенела нежелание потерять контроль. Сложный выбор стоял перед ней: капитулировать и избавиться от сопротивления или остаться верной себе.