Нулевой экземпляр. Часть 3. Путь без возврата

«Тетрадь».

Город Нерск. Территория образовательного лагеря «Холмы». Сентябрь 2018 г.

С тропы уже было видно дорогу. До остановки рукой подать, каких-то двести метров в сторону шоссе. И ничего страшного, если автобус будет не скоро, можно как следует отдохнуть от длительной ходьбы.

Почему все так боятся этого места? Обычное образовательное учреждение, с разницей лишь в том, что расположено за городом, в глухой чаще леса. И в том, что опустело в середине девяностых годов. По неизвестной причине. Конечно, не обошлось без пары десятков леденящих душу легенд, но для Нерска это обычное дело. Лагерь «Холмы» теперь один из представителей знаковых мистических построек города.

Человек устало брёл по давно заросшей тропинке, старательно подсвечивая фонарём под ноги. До остановки действительно оставались считанные метры, которые он без труда преодолел за несколько минут.

Расстелив удачно прихваченную утром газету, человек уселся на скамью и, прислонившись к пыльной стенке остановки, посмотрел на находившийся в руке предмет. Это была старая ободранная тетрадь в сорок восемь листов. Ценной она была только потому, что в лагере не нашлось ничего более интересного. Он расправил скрученную в трубу тетрадь с потрескавшейся обложкой, открыл первую страницу и для лучшей читаемости подсветил фонарём текст.

«Начинаю писать в новой тетради, старая потерялась. Да и пускай, что потерялась, там всё равно ничего интересного не было.

Сегодня суббота. А суббота – выходной день. А выходной день – это значит, что Женя и Марина нам снова разрешат сидеть всю ночь на улице, смотреть на звёзды и обжаривать на палочках чёрный хлеб с солью. Обожаю чёрный хлеб с солью. В придачу с маслом и зелёным луком. Но лука у нас, как обычно, нету. Так поем.

Ванька уже ушёл к костру, сказал, что старшаки опять песни под гитару поют. Я эти песни уже все наизусть знаю, зачем мне их ещё раз слушать? Пусть лучше развлекают наших вожаток, они от этих песен на седьмом небе от счастья. Женя особенно любит, когда поёт Гоша, смотрит на него счастливыми блестящими глазами, забывает моргать. А Илюха от неё глаз не отводит, хоть и делает вид, что с парнями песни поёт, а в голове своей, небось, представляет, как сидит с ней в столовой и пирожками с повидлой угощает. Дуралей. Мы с Ванькой всё видим, кто и зачем эти песни поёт. Вот выросту и тоже научусь на гитаре брынькать.

Пришёл Костян, уговаривал идти к ним. Говорит, старшаки устали песни орать. Сидят, жуткие истории рассказывают. Сейчас очередь Вована, а уж он точно знает, как девчонок напугать. Да и нас некоторые его байки ужасают до чёртиков. Помню, как он рассказывал историю про женщину из цветочной лавки, что своих детей закопала, так эта женщина мне потом в кошмарах снилась неоднократно.

Валентина Владимировна всем чай принесла. Зелёный. Сейчас уйдёт, а через пять минут вернётся с корзинкой овсяного печенья.

Как я и говорил – принесла печенье.

Костян, предатель, пальцем на меня показывает. Теперь она и меня к костру зовёт. Держит наготове кружку с чаем. Я ей головой помотал. Возмущена, идёт сюда.

Ну Костян, ну точно крыса, опять сдал меня. Сижу теперь с ними, слушаю их выдумки. Лучше бы и дальше из окна спокойно наблюдал, пока вся четвёрка ноги не сделает.

Сказали, что моя очередь, так еле отстали. Илюха решил попробовать, а он ещё тот рассказчик. Старшаки сейчас его точно на смех поднимут.

Ну Илюха, ну тюфяк. Что это за истории такие, про кота-вампира. В детских садах на утреннике такие рассказывают. Всех нас опозорил. Сидим теперь, над ним смеёмся, а он покраснел и раздулся, как тыква. Больше нам слова не дадут. Ну и слава советскому союзу. Тьфу ты, опять разговариваю, как мой батя.

Пришли девчонки с младшего отряда, хотели послушать. Родик их обратно прогнал, говорит, за сырые кровати ответственности нести не хочет. Обиделись, ушли. Сказали, что мы дураки. Не согласен.

Макс сейчас такую мрачную историю рассказал. Про квартиру. Знаете, такая квартира, которая даже в самый солнечный день необъяснимой прохладой отдаёт. Мёртвая как будто. Я бы так и назвал историю – «Мёртвая квартира». Там суть какая…

«Подъезд был невероятно красивым. Причудливой формой огромные окна, светящиеся в лучах заката, узорчатые кованные перила с дубовым поручнем, на полу горшки с разными растениями.

Молодой человек лет двадцати, может, чуть больше, устало поднимался на последний этаж старой пятиэтажной сталинки. После работы он с трудом волочил уже не сгибающиеся ноги. В руках он держал ключ с номером квартиры на металлическом брелоке. Этому ключу, как и, вероятно, замку, который он открывал, лет было на порядок больше, чем молодому человеку. Примерно такому же возрасту соответствовала массивная входная дверь квартиры под номером девятнадцать.

Квартира оказалась не такой просторной, как лестничная площадка, но комнат было несколько. Хотя потолок был куда выше, чем в квартире его родителей, где он жил до этого самого дня. Ремонт не делался очень давно, если судить по потрескавшемуся паркету, местами застеленному паласами. Жирные пятна на бледно-жёлтых обоях местами скрывались за сервантом или лакированным шкафом. В самой большой из трёх комнат стояла стенка с резными фасадами, а из техники – лишь старая Рижская ламповая радиола на тонких ножках.

Молодой человек несколько раз осмотрел все помещения, включая кухню, ванную комнату и туалет. Вскипятив в алюминиевом чайнике воду из-под крана, он выпил чаю с купленным по дороге свежим багетом и, не раздеваясь, завалился спать на скрипучую донельзя кровать. От вечернего звонка родителям его спасло отсутствие телефонной линии. Этот разговор мог затянуться на добрые часы, а он вымотался и хотел спать.

На следующий день он перевёз в квартиру некоторые свои вещи, что были ему более необходимы. В этом помогли родители, которые положительно отнеслись к стремлению сына к самостоятельной жизни. Зайдя в квартиру, они тут же почувствовали странный запах, доносящийся из спальни, а также необычную прохладу, сохраняющуюся во всех комнатах. Отопление работало исправно, да и на улице уже устоялась плюсовая температура. Весна в город пришла раньше. Молодой человек в этих странностях не замечал никаких проблем, а необъяснимая прохлада была куда приятнее невыносимой духоты родительской квартиры.

Так, с одобрения родных, он начал свободную от всяческих обременений жизнь в съёмной квартире. Единственное, его немного настораживал тот факт, что он ни разу не встретил хозяйку – пожилую женщину, жившую на тот момент в другом городе. Ключ от входной двери находился в почтовом ящике под кодовым замком, комбинацию которого женщина заранее сообщила по телефону. Оплату она обязалась лично забирать в конце каждого месяца. Для этого молодой человек должен был ежемесячно оставлять обговоренную сумму на тумбочке в прихожей, прямо в хрустальной вазе.

Два раза он пропускал появление женщины, находясь в тот момент на работе. На третий же раз, проводя послерабочий вечер в горячей ванне с шершавым дном, он смог услышать звук открывающегося входного замка. Это, разумеется, была хозяйка. Судя по шарканью ног, она прошла до кухни, сходила до комнат и вернулась в прихожую. Молодой человек позвал её по имени-отчеству, но женщина лишь захлопнула за собой дверь и затворила замок. Сожалеть об её уходе не приходилось, разговора с хозяйкой он не искал. Хотя её молчаливый приход вызвал чувство лёгкого недоумения.

Через несколько недель молодой человек проснулся среди ночи от присутствия в соседних помещениях уже знакомых звуков шаркающих по паласу ног. Это было ещё более странным, ночью он никак не ожидал прихода хозяйки. Тем более, что до дня оплаты было далеко. Но он всё равно решил выйти поздороваться с ней, несмотря на прерванный сон. Пообщаться не вышло и на этот раз, замок закрылся в тот момент, как он только вышел в прихожую. Бежать за ней на лестницу казалось необязательным. Молодой человек лёг спать дальше, но так и не смог уснуть.

На следующий день, находясь на работе, он принялся звонить ей на тот номер, что был указан когда-то в объявлении. Оператор раз за разом уверял его, что номер набран неверно. После нескольких звонков молодой человек бросил попытки и решил нарочно не оставлять денег в вазе под конец месяца, чтоб поговорить с хозяйкой.

Несмотря на разгар лета, в квартире всё ещё держалась странная прохлада. Гостиная, спальня и кухня выходили на солнечную сторону, что по логике должно было стать причиной невыносимой духоты, но даже в самый разгар дня тепла не ощущалось.

В течение следующих ночей молодой человек стал часто просыпаться от чувства, будто в квартире находятся незваные гости. Была ли это хозяйка или же, на фоне тревоги, его осаждали видения – оставалось загадкой. Только лишь когда в одну из ночей на кухне сам по себе зажёгся газ на всех четырёх конфорках одновременно, а в воздухе повис тошнотворный запах тухлого мяса, молодой человек стал подозревать, что с ним в квартире присутствовал кто-то ещё.

Он каждый день безуспешно пытался дозвониться до женщины, что владела этой квартирой, но голос в трубке настойчиво повторял: «Набранного номера не существует».

Тогда молодой человек рассказал о странных явлениях родителям, которые на лето уезжали жить и работать в деревню за несколько сотен километров от города. Номер почтового отделения он помнил наизусть. Они пообещали найти священника, чтоб тот смог приехать и освятить квартиру, но предупредили, что на это понадобится некоторое время.

Так он продолжил беспокойно проводить там бессонные ночи, надеясь рано или поздно встретить хозяйку и поговорить с ней о случившемся. Он уже жалел, что купился на столь выгодное предложение по съёму жилья, которое раз в пять уступало в цене другим вариантам. У него не было достаточно денег, так как после института он работал всего лишь один год и его рабочего стажа для достойной зарплаты было мало. А найти просторную квартиру за такую цену – это шанс один на миллион.

Иной раз, заканчивая работу, он не хотел возвращаться в тот дом. Он боялся, что снова начнёт слышать глухие удары в стену, приходящие из соседней комнаты, снова обнаружит включенный в ванной или коридоре свет, снова найдёт разложенные на кухонном столе ножи. Он окончательно отчаялся и не мог понять, как поступить дальше. И если бы родители в очередной раз не отдали свою квартиру дальним родственникам из столицы, он бы тот час переехал обратно. А их было настолько много, что даже на кухне расстилались матрасы.

В конце месяца хозяйка так и не пришла за деньгами. Молодой человек специально держал ключ в замке, чтоб та не смогла избежать встречи, но, похоже, она не сильно торопилась забрать деньги за жильё.

Он спал всё хуже и хуже, досыпая нужные часы на работе. Его энергичность с каждым днём снижалась, стали появляться штрафы за опоздания. Он боялся оправдаться тем, что квартира тревожит его, от чего спать по ночам стало большой трудностью. Строгий начальник вряд ли потерпит таких нелепых оправданий.

И в один жаркий солнечный день он отпросился с работы чуть раньше, чем обычно, так как от постоянного шума в квартире не смог и на секунду сомкнуть глаз. Он поднялся на последний этаж и уже принялся открывать дверь, когда понял, что ключ не подходит к замку. Сонными глазами он пытался рассмотреть подъезд, этаж и дверь. Всё было прежним. Всё, кроме замка. Он стал стучать в дверь, выкрикивал имя и отчество хозяйки, в надежде, что это она без предупреждения всё поменяла. Ему никто не открывал. А ведь в квартире остались все его вещи.

Зато на громкий шум отреагировала глубоко пожилая соседка, которая жила в квартире напротив. Она поинтересовалась, зачем молодой человек хочет попасть в эту квартиру. Он ей всё объяснил. Соседка не могла поверить своим ушам. «Беги, – сказала она, – беги от этой проклятой квартиры подальше. И никогда не возвращайся. Забудь про свои вещи. Если замок поменялся, значит, вещей твоих там больше нет». «Как нет? – удивлённо спросил молодой человек. – Я их оставил там ещё утром». «Повезло, что она тебя не забрала, – ответила женщина. – Послушай. Несколько мёртвых тел нашли в этой квартире за последние годы. И все на кровати лежали. На той самой кровати, на которой четыре года назад нашли её тело. Старой она была, сильно болела. А родственников и совсем не имела. Говорят, не один месяц на кровати тело лежало, разлагаться уж начало. А кто потом сдавал эту квартиру, кто бельё менял, кто деньги забирал, никто не знает. А свет в её квартире периодически то горит, то нет. А на этаже только я одна живу, спать рано ложусь, кто вечером приходит, не вижу. Оставь всё и беги подальше».

В недоумении молодой человек вернулся в родительскую квартиру и всё рассказал родственникам. Ему нашли спальное место, где он наконец-то смог выспаться. Позже он созвонился с родителями. Он навсегда запомнит эти несколько месяцев. А свет в этой квартире до сих пор то выключен, то включен».

Да, Макс точно умеет сочинять страшные истории. Даже стало интересно, он на ходу её придумал или давно знал. Наверное, давно. В любом случае, бледное лицо вожаток говорит само за себя. А Вован сказал – фигня. Говорит, что сейчас такое расскажет, мы все штаны уделаем от страха».

«С глазу на глаз».

Город Нерск. Неизвестная местность. Сентябрь 2018 г.

Вадим пристально вглядывался в лицо Кати. Или, как теперь выяснилось, Анны. Он испытывал широчайший спектр эмоций, от глубокого разочарования и потрясения до удовлетворения от вставших на свои места вещей. Впрочем, от этого вопросов не становилось меньше. Хотел ли он услышать ответы? Безусловно. Но не сейчас. Сейчас он больше жалел, что пистолет Полины остался дома. Пару выстрелов в её чудесное личико, и можно разом освободить себя от кипы накопившихся вопросов, которые раньше задать было попросту некому. Поговорить о наболевшем. Но что тогда будет дальше? Да, возможно, смерти прекратятся. Целых четырнадцать человек останутся в живых. А что потом? Закопать её за домиком? И Лаврин решит, что его любимый судмедэксперт Катюша стала очередной жертвой безбашенного маньяка, что следует неведомому списку. Да, станет жертвой себя самой. Иронично. А что теперь делать? Сейчас он будет четырнадцатым номером? Или же в образе Поляковой она не так опасна?

Вадим, обдумывая всё, неподвижно стоял на пороге зелёного домика и вглядывался в глаза Кати. Ему ничего не оставалось делать, как просто ждать её дальнейших действий. Он скорчил самое ненавистническое лицо в своей жизни и, растягивая каждый слог, сказал:

– Ну ты и суукаа…

– Знаю, – легко ответила Катя. – Сама себе это повторяю каждый день. И уже как-то смирилась.

– Ты ведь… ты ведь убийца. Какой из тебя, нахер… судмедэксперт. Ты же клятву давала, не навреди… и всё такое.

– Вадим, – с улыбкой сказала она, – да чего ты напряжённый какой? Я тебе ничего не сделаю. Мы же отлично сработались.

Полякова сделала шаг навстречу Вадиму, но тот резко отпрянул назад.

– Нет уж! Ко мне не подходи! Мы с тобой уже один раз стояли близко друг к другу, на всю жизнь запомню. И Дашка запомнит.

– Я уже извинилась за это, я не знала, – перестала улыбаться Катя, показывая Вадиму ладони. – Я ведь не хотела тебя убить, не думай. Просто так вышло. Давай зайдём внутрь, я пока сюда добиралась, слегка замёрзла.

– Чёрта с два я останусь с тобой в одном помещении! Не хватало ещё, чтоб ты достала… откуда там ты достаёшь этот свой… волшебный нож. И так же, как Николая сегодня… просто одним движением!

– Да успокойся, Вадимыч, что ты так переполошился. Не стану я тебя убивать. Не придумывай. Напротив, хочу продолжить наше с тобой маленькое сотрудничество. Ты мне можешь кое в чём помочь.

– А не пойти бы тебе в задницу? Со своими просьбами. Я по твоей милости недавно чуть под пулю не попал!

– И за это я извинилась, – вполголоса проговорила Катя, отвернув голову в сторону.

– Тут наши дороги, как это говорится, расходятся! Я пойду к Лаврину и поговорю с ним. И все доказательства ему предоставлю. Он тебя давно ищет. Вот удивится-то.

– Не смеши меня, Вадим. Нет у тебя никаких доказательств. Ну вот что ты ему скажешь? Вот эта молодая девушка и есть ваш мутант-переросток, убивший в лохматые годы толпу народу? Он прямо бросился тебе верить.

Вадим замолчал. Ведь действительно, какие у него могут быть доказательства.

– Посмотри правде в глаза, есть ли у тебя сейчас выбор? Давай просто поговорим. Расскажешь мне, что ты тут оставил. А я, в свою очередь, тоже просвещу тебя в некоторых вопросах. Вероятно, у тебя их немало.

Верстаков постоял ещё секунд десять, а потом молча повернулся и, зайдя в дом, сел на подготовленный ко сну диван. Катя не торопясь проследовала за ним следом. Войдя в полумрак дома, она принялась оглядываться по сторонам, а приметив стену с фотографиями, направилась прямо к ней.

– Уютно тут у тебя. Семёнов, смотрю, всё подготовил. Фотографии мои где-то откопал. Копии моих дел. Отлично.

– Хочешь сказать, ты слышала, что это дом Семёнова?

– Конечно. Я весь разговор слышала. Начиная с чая и кофе. У тебя, кстати, чая нет?

– Я пью кофе, ты это знаешь. Так погоди, ты всё это время была в его квартире? И просто слушала?

– Ну а что бы и нет? Интересно было узнать, как всё это с его точки зрения выглядит.

– Ну ты и сука, Катя. Хладнокровно убить человека и так легко, без всякого раскаяния об этом говорить.

– Прекрати меня так называть. Я знаю, кто я. И мне не за что раскаиваться. Ты слабо представляешь, что происходит. У Семёнова просто кончилось время. Тут ведь, на самом деле, всё предельно просто. Вот у каждой вещи есть свой ресурс. По его истечению вещь ломается. У каждой вещи изначально ресурс предопределён, просто мы этого не видим. Так же и с людьми. У каждого человека есть ресурс, предопределённый в миг его рождения. Семёнов просто его исчерпал.

– Не тебе это решать! – выкрикнул Вадим, не вставая с дивана. – С чего ты взяла, что именно ты будешь распоряжаться судьбами этих людей!

– Пф, – фыркнула Катя, – я не распоряжаюсь. Я всего лишь инструмент высшего предзнаменования, рука неминуемого исполнения его желаний. Ты думаешь, это всё мои решения? Глубоко заблуждаешься.

– А чьи? Бризича? Этого фанатика?

– Давай ты будешь немного уважительнее к нему? Ты прочитал дневник и думаешь, что всё о нём знаешь. А на деле капля в море. Никто его не знает. Даже я. И то, что он немного заигрался с никому не нужными дурачками, там, в больнице, ничего не говорит о его сущности.

– Да? И кто же он такой?

Катя закрыла глаза, набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула.

– Кто он такой? – спросила она спокойным голосом, усаживаясь на диван рядом с Верстаковым. – И я бы хотела знать, кто он такой. Но он невероятный. Чуткий, заботливый, вежливый и очень харизматичный. С ним просто хочется общаться. Он… притягивает людей. Мы с ним всегда ходили в столовую, он приносил мне такой чай, который я любила.

– Зелёный с ягодами, – тихо сказал Верстаков.

– Да, именно его, – улыбнулась Катя. – Ты тоже помнишь. А в столовой его никогда не было. Дамиан всегда его где-то держал, чтоб я вдруг не осталась без чая. И всегда покупал к нему моё любимое пирожное. А однажды, на день рождения, он подарил мне платье. Немного не угадал с размером, ничего страшного.

– Слушай. А он знал, кто ты на самом деле? Ну… Я видел твоё лицо сегодня. Ты… А кто ты? Ты из того мира, куда Бризич отправился?

– Да ну что ты, – засмеялась Катя. – Скажешь тоже, из другого мира. Я? Нет. Я из этого мира. Я же тебе рассказывала, родилась в Бариче, родители погибли, когда я была совсем маленькой. Воспитывал меня мамин брат. Это всё чистая правда. А такая, какая я сейчас… это заслуга Дамиана. Я должна бы злиться на него за это, но не могу.

– То есть Дамиана? Хочешь сказать, ты была обычной девушкой, а такой тебя сделал… он?

– Вроде того. Не будем об этом, я не хочу вспоминать. Одна из тех вещей, о которой я предпочла бы забыть.

– Но именно поэтому тебе сейчас… сколько уже? Пятьдесят пять?

– Пятьдесят шесть. Да, именно от того. Те сущности, что живут в ином мире, не имеют возраста. Они не стареют, не умирают, не едят и не пьют. Они там даже не рождаются. Они отличаются невероятной силой и умом. Они имеют огромное количество способностей, отличающих их от нас.

– И он тебя, выходит, сделал такой же, как они?

– Всё. Закрыли тему. Не хочу больше обсуждать свою натуру.

– Ну а Бризич? Он в дневнике писал, что ты пришла на практику в больницу. Разве в таких местах проводили практику?

– Нет, но Дамиан был связан с деканатом, а за счёт нехватки мест, по причине огромного числа студентов, меня отправили к нему. Мне предоставили проживание, трёхразовое питание, отдельное помещение для работы. Все условия. Оказалось, Дамиан искал себе замену, и совсем не в работе. То, что сейчас происходит с тобой, со мной, с другими людьми – всё это отголоски принятых им решений. В какой-то момент он рассказал про один свой эксперимент, суть которого мне тогда сильно понравилась. Но среди кандидатов он не рассматривал никого, кроме меня. Я не сразу, но согласилась. После этого у меня была продолжительная депрессия, я была подавлена, просто размазана по полу. И сорвалась. Хотела просто в чём была уйти по снегу в неизвестном направлении и, желательно, замёрзнуть насмерть, где-нибудь подальше от него.

– И тогда он тебе всё рассказал?

– Да. Он показал подсобку в подвале, спрятанную за сейфом комнату с книгами, могильник и его личный тайник недалеко в лесу. И всё рассказал. И неожиданно для себя самой я настолько прониклась его энтузиазмом, что и сама захотела проводить подобные исследования. Все эти опыты с ЭСВР, как он её называл, применение на людях и последующие за этим результаты. А потом мы сделали мне клинок…

Вадим зло посмотрел на Катю.

– Имел удовольствие опробовать его на себе… И я вот мечтал спросить… На записи видно, что он исчезает. Как так?

– У него такое свойство. Где бы ни был клинок, он всегда появится у меня в руке, если я того захочу. Как это устроено, я и сама не знаю.

– Понял. И потом он исчез? Дамиан, в смысле.

– И потом исчез. Всё так. Когда я вернулась из Москвы, чтобы пройти второй курс практики, меня остановили и отвели в комнату. Там были и полиция, и люди из комитета, много кого. Я надеялась понять, куда они его отвезли, но мне никто ничего не говорил. Позже один из охранников признался, что Бризич просто исчез из подсобки. И тут я всё поняла. А дальше как в тумане. Помню, что уже хожу по пустым палатам, кабинетам, ищу все те вещи, что принадлежали Дамиану, а под ногами среди разной одежды тихо шуршит пепел. Я ни о чём не жалела тогда, за тридцать шесть лет не сделала ни одной попытки пожалеть о содеянном. И сейчас, как ты понимаешь, не жалею.

– Не понимаю. Но так и быть, приму твои слова как данность. И что дальше? Череда убийств по заказу?

– С этим, Вадимыч, ещё всё сложнее. Я понятия не имею, что это за список и почему он постоянно в моей голове. Ты знаешь, каково это?

– Отлично знаю. В моей голове есть стих, который я никогда не учил. Ощущение, что он с рождения там.

– Вот и тут так же. Но стоит исполнить волю списка, появляется новое имя.

– Так ты можешь просто не делать этого? – возмутился Вадим.

– Не могу! – крикнула Катя. – Не могу, понимаешь?! Это не я контролирую. Может быть, Дамиан. Кто его знает…

– А я в этом списке есть?

– Не знаю! Там лишь один новый человек.

– Кто?

– Я не могу сказать. Прости, я просто не могу сказать.

– Да что значит «не могу»? Этот человек умрёт! Может быть, это можно как-то предотвратить!

– Ты совсем не понимаешь, как это устроено! Я физически не способна сказать, кто там указан. Это всё равно, что попытаться описать чувства или запах. Я же не имя-фамилию его вижу. И ни лицо. Я вижу его… ауру, что ли. Его биохимический код. Понял?

– Как всё сложно. Ты же можешь просто не убивать его?

– Не могу, – развела руками в стороны Катя, – и не спрашивай почему. Есть условия, есть причины и есть необходимые действия. Ты же не можешь не выполнять приказы на войне.

– Не сравнивай. Мы не на войне сейчас. Это совсем другое.

– Другое. И это куда важнее. Ради высшей цели, так сказать.

– Бред какой-то, – пробормотал Вадим, опустив лицо в ладони. – Какая, нахрен, высшая цель…

– Не вникай в эти подробности, Вадимыч. Я тоже надеюсь, что тебя в списке нету.

– А Никитин, выходит, был?

– Ну, как видишь.

– А до этого ты его лично не знала?

– Ну… ты же заметил, что почти все эти люди работали в больнице. И помнишь, что среди них был и Никитин? И это был последний человек из больничного персонала.

– Значит, после него оставшиеся жертвы уже не имеют отношения к больнице?

– Получается, что нет. А тот дневник… это Дамиана дневник?

– По крайней мере, на обложке написано так.

– И медальон был уже в книге?

– Нет. Медальон Фёдор хранил отдельно. И без него я бы не смог прочитать дневник, сестра не смогла бы дать наводящие подсказки, а что бы сделала со мной Полина, я и представить боюсь.

– Ну я надеялась, что ты его найдёшь. Стала бы я тебя просить встретиться с Семёновой, если бы у тебя не было медальона?

– Ты не могла этого знать наверняка, – глянул на Катю Верстаков. – Слушай, а то, что мы оказались в доме Никитина, это просто случайность?

– Абсолютно да. Я и понятия не имела, что к нему должны гости приехать.

– А чего сразу не ушла? Зачем нужны были все эти приключения – запирания дверей, отсутствие света и свисающие сверху призрачные петли?

– Хотела немного поиграть с тобой, – усмехнулась Катя.

– Так, а зачем убить-то хотела?

– Вадим, я судмедэксперт с огромным стажем работы. Я знаю, куда бить, чтоб просто ранить, притом не смертельно. И вообще, ты первый, кого я ударила клинком не по горлу. Обычно я туда целюсь.

– Вот ты маньячка. А зачем ты убила всю деревню? Чем тебе не понравились её жители?

– Вот уж это точно была не я. Мне кажется, это было неизвестное науке пятно. Существуют ведь блуждающие пятна?

– Необыкновенное совпадение, – ехидно подметил Вадим. – Ну а Слава? Чем он заслужил смерть?

– Так он был сыном одного человека из списка. Лаврин же тебе ещё в машине об этом говорил. Почему он выпал мне только сейчас, я не знаю. Но, наверное, это для чего-то было нужно. Не я список составляла, не мне это и решать.

– Выпал… Как будто это лото… Ну а Николай-то что сделал?

– Да хватит меня об этом спрашивать! – возмутилась Катя. – Откуда я знаю? Может, он просто много знал.

– Ладно, всё, всё. А вот Полина Семёнова. Девочка с сильными психическими расстройствами. Ты просто решила провести эксперимент и с ней?

– Ну что-то вроде того. Я просто ещё тогда тренировалась управлять сознанием людей. У меня не получается это делать так же ловко, как у Дамиана. В нашем мире это очень нужная способность. А в итоге всё получилось так, как получилось. А Полину мне искренне жаль. Хорошая девочка. Правда, все её эти беспорядочные связи…

– Да уж, хорошая. И клыки такие прекрасные, – иронизировал Вадим.

– Ну это тоже был эксперимент. Причём очень удачный, как я поняла.

– Слушай, Катя, а… кто это вообще такие?

– В каком смысле?

– Ну, чёрные души.

– Хороший вопрос. И на него очень сложно ответить. Но я попробую. Как я понимаю, чёрные души – это не просто призраки, души умерших людей. Это что-то вроде грешников. Чаще всего они нужны именно для перехода в иной мир, ну или, как его ещё называют, красный мир. Они имеют как материальную форму, так и нематериальную. Основным их отличием является самоубийство и привязка к объекту, причиной которого оно послужило. Их характер напрямую связан с причиной суицида. И они не могут далеко отходить от своих предметов.

– Семёнова с кладбища до города ходила.

– Значит, это её какая-то оставшаяся в воспоминаниях тропа. Её убили на заводе, а похоронили на кладбище для собак. Вот она и курсировала меж двух точек.

– Поэтому они преследовали Бризича? Видимо, он хранил предметы в подсобке. Они к нему и приходили почти каждую ночь.

– Я об этом ничего не знаю. Дамиан мне этого не рассказывал.

– Хочешь, я дам тебе прочитать дневник? Там об этом много чего написано.

– Я не смогу. Дамиан сказал, читать его могут только избранные.

– Звучит как правда. Кроме меня текста никто не видит. Выходит, ни дневник, ни медальон тебе не нужны?

– Ну, с медальоном ты всяко лучше меня справляешься, а дневник… Ну, если тебе он больше не нужен, то можешь потом отдать мне. Буду только рада.

– Избранные? А я тогда тут при чём? С какой это стати я избранный? Кем? И для чего?

– Да откуда мне знать? Так Дамиан сказал, вот у него и спроси.

– Спросил бы, да только где его найти? Да и жив ли он, спустя столько лет? А ещё он упоминал какого-то… безликого, что ли. Это что ещё за фрукт?

– Я его тоже один раз спросила, что за безликий такой, и почему он так уверенно ждёт его появления. Толкового ответа так и не услышала. Говорил, что видел его однажды, человека, что как две капли воды похож на него самого. Только как будто в болезненном состоянии. А потом, дескать, где-то вычитал, что иногда к людям, что хотят перейти в иной мир, приходит образ некоего создания – твоя точная копия. И называть его правильнее проводник, а не безликий. И человеком тот не является вовсе, а скорее это как… образ перехода. Его фактор.

– Доктор в дневнике писал, что он сам его создал, из десятков умерших людей, чьё время он забрал. Что это значит?

– Точно не уверена, но полагаю, что проводник как-то заметил… Как бы сказать… Убивая пациентов, Дамиан как бы забирал себе их оставшееся время жизни. Я тебе уже говорила, что каждому человеку предопределён срок его существования. И видимо, он превысил планку дозволенного. Вот и получил в итоге воплощение безликого существа, что призван следить за чужими манипуляциями со временем. И, в каком-то смысле, пространством.

Вадим снова замолчал. Он понял, что уже дико устал говорить. Четыре с лишним часа на камеру, и уже полчаса с Катей. Что дальше делать – оставалось загадкой. Идея рассказать всё Лаврину уже не казалась лучшей.

– А Лаврин? Ведь он же все эти дела расследует. А ты ездишь с ним и всё знаешь. А он, может, ночами мучается в раздумьях.

– Ну так и пусть. Павел Николаевич думать очень любит. И вообще, это я о нём забочусь. Если б не все эти дела, он уже давно бы спился. А так себя чувствует нужным. А с появлением в его жизни тебя он и совсем выпивать забыл. Часто о тебе переживает. Вдруг придёт… я… и убьёт тебя… я… убью.

– Даже не вздумай! Как только почувствуешь, что следующая цель – я, то сразу…

– Что сразу? В кандалы и на дно? Пульку в висок? Или, может, своим же клинком себя тыкнуть? Что сразу?

– Я не знаю. Пиши мне, я из города уеду.

– Не поможет. Поверь. Семёнову же не помогло.

Оба снова замолчали.

– Вадимыч, слушай, а ты вообще-то что тут делаешь?

– Ну для начала от тебя прячусь, как бы смешно это ни звучало. Теперь. Плюс Семёнов сказал, что тут все данные об Анне. Ну то есть о тебе. Так я выяснил, что Анна и Катя Полякова – это одно лицо. А ещё у меня давно была мысль добраться до больницы.

– И зачем тебе?

– Специализация у меня такая, Катя, заброшенные объекты посещать. А больница – это апофеоз всех моих вылазок. Плюс после всех этих историй было желание найти там что-нибудь. Те же журналы…

– Они у меня. Все, которые я смогла найти.

– А предметы? Которые принадлежат тем троим. Предметы из круга.

– Тоже у меня. Почти. Нашла их в одном из ящиков. Наверное, Фёдор решил забрать себе только медальон и дневник. Почему оставил всё остальное, я понятия не имею.

– А эти забрал себе зачем?

– Тоже не знаю. Значит, нужны были, – пожала плечами Катя. – Я думаю, тебе не надо сейчас в больницу идти.

– Это почему ещё? – удивился Вадим.

– Ну для начала ты её не найдёшь, я её скрыла из виду. Не спрашивай, как. Да и там, честно говоря, искать-то нечего.

– Думаешь?

– Уверена. Поверь мне.

– Ну конечно, ты ведь так и напрашиваешься на доверие. Хотя, с одной стороны, ты, наверное, права. Камера к тому же почти разряжена. Я так давно пытаюсь это сделать и до сих пор не знаю, зачем мне это нужно. Тогда что дальше? Мне просто идти домой? Ждать, пока ты за мной не придёшь?

– У меня есть предложение намного лучше. Не предложение, а даже просьба. По твоему профессиональному промыслу.

– Что-то вроде предыдущего?

– Да, наподобие. Надо выяснить, куда пропадают люди.

– Да у нас куда они только не пропадают. Посмотри вокруг. На гнилых болотах не одна сотня исчезла бесследно.

– На болота я тебя точно не отправлю.

– А куда тогда?

– Есть такое место, называется «Холмы». Бывший образовательный лагерь. Мне бы хотелось, чтоб ты наведался туда и разобрался, почему каждый год из прилегающих деревень стабильно пропадает по два-три человека. И никто ничего понять не может.

– Этого ещё не хватало, – вздохнул Вадим. – Я об этом месте наслышан. И идти туда, честно говоря, большого желания не имею. Так что в этот раз, пожалуй, откажусь. Уж прости.

– Я могу узнать, где твои родители.

Вадим в момент побледнел, посмотрев на Катю самыми круглыми глазами, что смог сделать.

– Чего? – ошарашено прохрипел он, уткнувшись взглядом в её губы. – Повтори, что ты сейчас сказала?

– Ты не ослышался. Я могу узнать, где сейчас твои родители. И после успешно выполненного дела ты сможешь отправиться к ним. Обещаю тебе.

– Я тебе, конечно, не верю… но если это правда… я на всё готов. Даже загадку тунгусского метеорита разгадать, если потребуется.

– Давай начнём с лагеря. Все материалы я передам тебе в городе. Поехали отсюда, Вадимыч, нечего тут делать.

«Паутина».

Город Нерск. Территория образовательного лагеря «Холмы». Сентябрь 1997 г.

«Ванька поморщился, ему история показалась слишком надуманной. А мне понравилась. И Марине тоже понравилась. Она на Макса смотрела как заворожённая, не пропуская ни одного слова. «У меня бабка тоже так померла, на кровати и в полном одиночестве», – сказала она, когда Макс закончил повествовать. И все разом замолкли, глядя на неё. А она только пожала плечами.

Вован объявил, что следующая его история будет про пауков. Для наглядности пошевелил в воздухе пальцами, изображая ползающих насекомых. Девушки на такое заявление отреагировали бурным приступом отвращения. Сказали, что и так устали от них за лето. Женя так и вовсе пожаловалась, что пару месяцев назад большой паук залез ей прямо в волосы.

Пришла Валентина Владимировна, решила забрать у всех пустые чашки. Кто не успел допить, допивал, пока она шла к костру. Поинтересовалась, не хотим ли мы ещё чаю. Все отказались. Ещё спросила, не мёрзнем ли мы тут, всё же сентябрь месяц на дворе, и Мария Дмитриевна за нас сильно переживает. Это наша медсестра, если что. Вожатки, не долго думая, ушли за пледами.

Пока их не было, Гоша принялся весело перешёптываться с парнями, изображая влюблённые взгляды и дурацкие улыбки. Вован верно подметил, что у Жени с Георгием намечается лагерный роман. Я с ним абсолютно согласен, очевидность, как говорится, в мешке не спрячешь. Ну вот, опять как батя говорю.

Вован решил воспользоваться случаем и, пока девчонки ушли, всё-таки рассказать свою историю…

«Одинокий мужчина, разменявший недавно пол сотни лет, жил недалеко от города в частном загородном доме. Он очень любил уединение и спокойствие, терпеть не мог шум машин и утомительные голоса людей. Даже когда возникала необходимость в продуктах – он закупался на несколько месяцев впрок.

Почти каждый день мужчина ходил в лес, собирал грибы, ягоды, разные растения и травы. Он весьма хорошо разбирался во всём, что давал ему лес. Благодаря этому он очень редко болел, можно сказать, почти никогда, а полученные раны лечил исключительно перетёртыми листьями или соком кореньев. Грибы он засаливал на зиму либо высушивал, а из ягод чаще всего делал морсы. Часть всего этого шла на продажу, часть – в пищу.

Рыбалкой и охотой мужчина тоже промышлял с большим удовольствием. Холодильники в его доме были под завязку набиты мясом птицы и диких животных, коих немало обитало в окружающих его хижину лесах. Рыбу он вялил, коптил, сушил или же просто замораживал для последующей продажи.

У этого человека было много разных увлечений и занятий, он никогда не сидел без дела. Но вот чего у него действительно не было, так это семьи. Он никогда не испытывал радости научить своих детей всему, чего сам умел, не имел возможности обрадовать жену хорошим уловом или разделить с ними вечерний ужин из всего того, что дала сегодня им мать-природа.

Однако кое-какая забота у него всё же была. Одна из нескольких комнат в доме была полностью уставлена большими и малыми террариумами. Их было так много, что мужчина и сам не мог вспомнить их точное количество. И разводил он в них пауков, притом совершенно разных видов и размеров, расцветок и форм. Одни были спокойные, вторые достаточно агрессивные, некоторые были ядовитые, укус других вызывал лишь небольшое жжение и покраснение на коже.

Для кормления пауков мужчина разводил других мелких насекомых, вроде тараканов, червей или мух. Иногда, гуляя по лесу, он, заблаговременно прихватив с собой пару небольших стеклянных баночек, собирал разных жучков, которые являлись своеобразным лакомством для любимых питомцев.

Из соседнего города к нему приезжали люди, которые хотели бесплатно посмотреть на его коллекцию членистоногих друзей. В основном это были школьники и студенты, чьи преподаватели были хорошо знакомы с этим мужчиной. Реже это были просто случайные люди, краем уха услышавшие про столь интересное местечко. Ещё реже это были зоологи из различных обществ и институтов, энтомологи и уже совсем редко арахнологи.

Как-то раз мужчина проснулся от грохота, доносящегося из той комнаты. Ему пришлось подняться с кровати, нацепить на нос очки и проверить причину шума. Чтобы не запнуться о табуретку, он предусмотрительно включил ночник, стоящий на прикроватной тумбе.

На первый взгляд всё было в порядке, но после детального рассмотрения каждого террариума мужчина заметил, что в самом углу лежат осколки стекла. Переднее стекло паучьего домика выбито, а его хозяин бесследно исчез. Бояться нечего, этот вид паука не ядовит и не принесёт больших проблем. И далеко ему уйти не получится, двери и окна надёжно закрыты. Но, как ни крути, оставалось два вопроса – где он сейчас и как ему удалось разбить такое прочное стекло.

Вооружившись не сильно мощным фонариком, мужчина принялся включать свет во всех помещениях второго этажа, куда мог направиться маленький беглец. Благо комнат было всего четыре. После того, как все пыльные пространства под кроватями и шкафами были осмотрены, мужчина отправился на первый этаж. Спустившись по лестнице, он застыл на месте. Входная дверь, которую он трижды проверил перед сном, была отворена до упора, а маленький любитель свободы почти добрался до порога. Поймать его удалось перед самым выходом. Закрывая дверь, мужчина услышал в траве громкий шелест, но тут же решил, что это либо бегают мыши, либо ежи.

На время замены стекла паучок отправился жить в большую банку с дырявой крышкой. Чтобы заказать нужного размера кусок стекла, пришлось ехать в город, и пока мастер делал свою работу, мужчина решил не терять времени и закупиться в соседнем продовольственном магазине.

По итогу террариум был быстро восстановлен, а его истинный владелец вернулся в привычную для себя влажную, окутанную паутиной среду.

Всё было спокойно чуть больше месяца, но в одну из ночей мужчина вновь проснулся от многочисленных звуков, вроде шуршания или скрежета. Голова его жутко болела, во рту ощущалась неприятная сухость. Понять, что происходит, сразу не получалось, голова приходила в сознание очень медленно.

Пройдясь по тумбочке рукой, он не нашёл своих очков, которые всегда занимали одно и тоже место. Лишь наполненный водой стакан упал на ковёр, растеряв остатки содержимого. Настольная лампа, вопреки его ожиданиям, тоже отказалась работать. В комнате царила темнота, и разобраться в происходящем просто не было возможным.

Мужчина поднялся с кровати и сквозь шум попытался пробраться ближе к окну, то и дело ударяясь об углы стоящей на пути мебели. Продвинувшись к дальней стене, он с ужасом понял, что всё это время шторы оставались открытыми, а само окно застилала плотная пелена вязкой паутины. Сдёрнув её решительным рывком, он понял, что за окном вовсе не ночь, а самое настоящее утро. Слой паутины был настолько густым, что перегораживал весь солнечный свет. По рукам что-то поползло, и мужчина машинально стряхнул это на пол.

Запасные очки лежали в верхнем ящике комода, который, как и окно, был обмотан чем-то липким. Нацепив их на лицо, мужчина оцепенел от увиденного – вся комната была оплетена паутиной, да ещё и таким слоем, что невозможно было разобрать даже цвет обоев. По стенам и потолку бегали небольшого размера паучки, которых он видел впервые. У них было на порядок больше ног, головогрудь и брюшко срослись в единое целое, а цвет менялся из кроваво-красного в синий. Похоже, что именно они повредили проводку, так как верхний свет тоже отказывался включаться. Но каким образом? Размера их хелицер было бы недостаточно, чтобы перекусить столь толстые провода.

За пределами комнаты интерьер также претерпел крупные изменения, картины и двери в коридоре были украшены бело-серыми лохмотьями паутины. Она свисала с потолков, находилась в углах, стелилась по полу.

Любая из трёх других комнат своим видом не отличалась от спальной. В одной из них мужчина взял фонарь с тусклой лампочкой, так как света в помещении категорически не хватало.

Комната, в которой он разводил пауков, закрывалась на ключ, который всегда оставался в замке. На этот раз ключа, по необъяснимым причинам, не было. От отсутствия внятных мыслей мужчина несколько раз толкнул двери плечом, но старое прочное полотно осталось висеть на своём месте. Тогда он как следует разбежался и со всего размаху влетел в помещение, срывая петли и ломая замок. Удивлению не было предела. Весь пол был просто устлан осколками, играющими в жёлтом свете фонаря. Как же он всё это проспал? Почему не расслышал звон бьющихся стёкол? Сколько вообще он спал? Было чувство, что он на ночь принял слоновью дозу снотворного.

Спустившись по окутанной паутиной лестнице, ведущей на первый этаж, мужчина почти не удивился увиденному. Ею было обмотано всё, что только можно. Проводя лучом фонаря, мужчина то и дело замечал перемещающиеся по стенам и потолку сине-алые точки, медленно превращающие его дом в свой. Кто они такие? Невиданный ранее вид? Почему он не встречал таких раньше? Насколько опасно находиться среди них?

Подойдя к телефонному аппарату, мужчина поднял окутанную паутиной трубку – гудки отсутствовали. Значит, линия тоже перекушена.

Осматривая дом, он поражался, насколько всё изменилось. Паутина на мебели, паутина на люстрах, паутина на всём, что только можно. Паутина, паутина, паутина. Больше всего её было на открытой двери, ведущей в подвал, хотя он точно был убеждён, что закрывал её всякий раз, как возвращался наверх.

Мужчина осторожно приблизился к лестнице, ведущей вниз, и направил свет в шелестящие недра мрака. Вот тут-то его впервые охватил настоящий ужас. Похоже, что первое пристанище его новых друзей было именно там. И размер их был куда больше тех, что в данную минуту обвивали паутиной все его комнаты. Ведь он не спускался туда уже пару месяцев, насколько он помнил. И ключ уже давно пропал из замочной скважины.

Заметив свет фонаря, пауки принялись медленно пробираться навстречу хозяину дома. Вероятно, хотели поближе познакомиться с новым другом. Мужчину такой поворот событий не устроил, и он, с силой захлопнув подвальную дверь, вернулся в гостиную. Там входная дверь просто кишела синими паучками разного размера, старательно покрывая её плотным полотном паутины. Слой за слоем. Тогда он решительно прошёл на кухню, взял тяжёлый дубовый табурет, что сделал сам, и со всего размаху запустил в то место, где когда-то было окно. Лишь с третьей попытки ему удалось пробить себе путь на свободу, чем он, не теряя времени, и воспользовался.

Но операция по освобождению себя из паучьего гнезда не прошла гладко – торчащий из рамы осколок стекла порезал ногу так, что мужчина рухнул в траву, как мешок моркови. Идти было можно, рана кровоточила несильно. Несмотря на трудности, он шёл по направлению к припаркованной сбоку дома машине.

Он открыл не запертую дверь, повернул ключ зажигания, включил передачу и с трудом нажал на педаль. Нога невыносимо болела. Так он проехал около двадцати метров, пока не врезался в дерево.

Ему в этот день крупно повезло. Очередная группа студентов приехала всего через три часа для того, чтобы посмотреть его коллекцию разнообразных членистоногих. И чего они уж точно не ожидали увидеть, так это разбитую машину с сидящим внутри живым человеком, чьё тело почти полностью покрыто плотным слоем паутины. Хотя при этом совершенно не ясно, кем она была сплетена, так как после этого инцидента никто ни разу не видел ни одного паука, о которых впоследствии рассказывал мужчина. Большое количество ног, головогрудь и брюшко срослись в единое целое, а цвет менялся из кроваво-красного в синий».

Такая вот история. От неё у меня появилось впечатление, что по разным частям тела что-то ползает. То по ногам, то по спине, то по шее. Судя по всему, и по Ваньке тоже – сидит и чешется. Впрочем, и Костян с Илюхой не упускают возможности иногда глянуть на свои руки. А когда Гоша показал пальцем на Илюхину шевелюру и заорал, то заорали все мы, а Костян с Илюхой даже отбежали от костра на все десять шагов. Старшаки долго ещё смеялись над нами. Да и мне было тоже смешно».

«Пять стадий».

Город Нерск. Сентябрь 2018 г.

Погода в первый день осени радовала утренним солнцем, с трудом согревающим сорванные ветром листья, плавно падающие на асфальт дворовой парковки. Машин во дворе становилось всё меньше и меньше. Нарядные дети с рюкзаками и пакетами, не выражая особенного желания куда-то идти, выползали из подъездов всех трёх домов и заворачивали в сторону арки. Некоторым повезло чуть больше, и они медленно усаживались на заднее сиденье автомобиля, стараясь не помять букет. Однако, особого настроения не читалось и на их лицах.

«Держитесь, засранцы, дальше будет только хуже. Лучше сейчас радуйтесь, а то потом одни только слёзы», – думал Вадим, сидя на старой скамейке, которая стояла возле подъезда Савы всю его сознательную жизнь.

А ведь когда-то давно, ещё до переезда, Вадим заходил в этот двор именно для того, чтоб вытащить друга из дома и отправиться на занятия. Для этого нужно было совершить лишь незначительный крюк через большой перекрёсток и магазин автозапчастей. Это продолжалось недолго, лишь несколько лет, точно до четвёртого класса. Потом мама поменяла работу, и они переехали ближе к центру города. Тогда Вадим перешёл в другую школу, недалеко от дома, где так и не смог завести друзей. Все одноклассники и в большей степени одноклассницы казались ему излишне болтливыми, невыносимо глупыми и безумно бесполезными. Потому он почти каждый день переписывался с Савой, рассказывал все интересные случаи в школе, и взамен получал то же самое от него.

И так происходит и по сей день, ровно все пятнадцать лет. День в день пятнадцать лет. И сейчас было бы невероятно здорово рассказать Саве об этом небольшом событии, но голова думала совершенно о другом. Даже не о чём-то конкретном, а скорее представляла из себя небольшой костяной шар, внутри которого искрились все мысли разом. Иногда одна мысль вспыхнет ярче остальных, за ней другая, десятая, сотая… Что сказать в первую очередь, с чего начать, что следует потом. Надо ли говорить вот это, или оно не так уж важно? Не забыть упомянуть вот об этом, а как следствие, и об этом тоже. Ну где же он есть? Почему так долго?

Когда Вадим уже совсем перестал верить в то, что Савенов придёт именно сегодня, а не на следующей неделе, например, из арки «выплыл» знакомый, медленно идущий образ. Он никуда не торопился и даже не совершил ни одной попытки ускориться, завидев скучающего друга, засыпающего на неудобной скамейке без спинки. В руках Савы болтался небольшой пакет.

«Я думал, что мне придётся сидеть тут до январских морозов. Ты что, как долго? Куда так рано сорвался?»

Сава приподнял пакет до уровня груди и нелепо затряс перед собой.

«Да это же предмет мировой важности! – ехидно проговорил Вадим, хлопая по плечу подошедшего друга. – Короче. Можешь сразу выпучить глаза наружу и раскрыть рот до щелчка, я тебе сейчас такое расскажу, чего ты в принципе не сможешь предположить. Я и сам до сих пор не верю. И в то, что я жив и тебе всё это рассказываю… тоже не верю».

Сава демонстративно достал ключи, потряс перед лицом Верстакова, а затем тыкнул пальцем в область окон четвёртого этажа.

«Ну вообще… да. Пошли. Уже давно не лето, чтоб на улице сидеть».

После непродолжительной процедуры отпирания кодового замка они оба зашли в подъезд. Невзирая на суетливость друга, Александр Савенов медленной походкой поднимался по ступеням, крепко держась за давно не крашенные перила. Он явно никуда не торопился. Вадим вынужденно плёлся позади, пытаясь изо всех сил сохранить интригу до финальной точки своего повествования. Его так подмывало закричать что-то вроде: «Екатерина Полякова и есть убийца, за которым гоняется Лаврин!» Но он не сделал этого, а просто молча шёл, будучи уверенным, что Сава в процессе восхождения до квартиры проговаривает в голове: «Саша, это ступенька номер один… А вот это вот вторая ступенька… Потрясающе! А вот и третья, посмотри-ка на неё…»

Зайдя в прихожую, Александр резко выпрямился и, не снимая второй ботинок, повернулся к другу. На лице его читалось недоумение. Он сморщил лицо и пару раз сдавил нос пальцами. «Да знаю, знаю, некогда было переодеваться. Сейчас всё объясню, – оправдывался Вадим, снимая с плеча рюкзак и укладывая его на ковровую дорожку. – Проходи в комнату».

Сава, стягивая второй ботинок, многозначительно закивал. Он был совсем не против выслушать эту невероятную историю, но для начала хотел сделать лишь одно – пройти на кухню и поставить чайник. И он почти сделал это, когда Вадим крикнул: «Стой! Я знаю, что ты задумал. Но сначала я должен всё рассказать». Тогда Сава начал нервно тыкать пальцем в сторону кухни, но Вадим уже взял его за плечи и плавно перенаправил в комнату. «Чуть позже, Савч, чуть позже. Я всю ночь пил кофе, я сам как кофейник. Давай сначала всё расскажу». Александр нехотя прошёл в комнату, уселся на диван и принял позу недовольного человека, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Вадим взял возле шкафа старый деревянный стул со спинкой, поставил перед другом и, не оттягивая момента, сел.

«Итак. Вчерашний день. Ничего не предвещало беды… Ну… Я тебе написал про Николая, когда ехал до Анчаково, это ты уже знаешь. Вообще всё получилось крайне сумбурно, он сам мне написал. Выглядел как пьяница со стажем. Рассказывал про свою жизнь с Полиной, про её гиперсексуальность, про Анну, которая напоила его чёрной водой и внушила убить свою жену. Да, он жив… Но давай это обсудим чуть позже…»

Александр кивнул, но так и не перестал хмуриться.

«Так вот… В самом конце нашего разговора он выпрямляется и начинает повторять: «Номер пятнадцать, номер пятнадцать». А из-за его спины появляется… то существо и просто перерезает ему глотку своим изогнутым клинком. И он не умирает, нет, не заливает всё вокруг кровью. Он просто рассыпается в прах. Я видел это собственными глазами».

Вадим дважды провёл рукой в воздухе, словно отчищая от снега лобовое стекло автомобиля.

«И как только вся его одежда мягко упала на стул, оно подошло к камере и сказало, что я следующий. Понимаешь? Следующий, – отчаянно произнёс Вадим, глядя в сторону балкона. – И что мне оставалось делать? А Николай говорил про их с Полиной загородный домик, в котором он хранил все дела на ту девушку Анну… помнишь, я тебе про неё рассказывал? Помощница Бризича».

Александр снова кивнул, и на этот раз более активно.

«Так вот, ему удалось выследить её и узнать, как её зовут. Точнее, звали на тот момент. Ладно, сейчас объясню. Анна не стареет, ей под шестьдесят лет, а выглядит только на двадцать. Не знаю почему. И видимо, чтоб нормально существовать в обществе, она берёт чужие имена, которые приходится периодически сменять другими. Это и выяснил Николай – её имя. Ольга… какая-то там. Павельева, что ли. Не суть важно. Может, хотел ей отомстить за разрушенную жизнь. Вот именно потому я и отправился в этот их домик, чтоб во всём разобраться. И сообщил об этом тебе и Кате. И зря. Понимаешь, к чему я веду?»

Сава застыл от недоумения. Он смотрел в лицо возбуждённого Вадима, который, очевидно, ждал от него некой реакции.

«Короче. Там не было сети, потому я и не отвечал тебе. Поэтому я не звонил. И о том, куда я направился, знали только вы. Сначала я доехал до Анчаково, а потом пришлось немного пройти через заросли травы и колючек. Я открыл замок, зашёл в дом, осмотрелся… и нашёл стену с документами и фотографиями. Фотографиями Анны… Или Ольги… Не важно. Важно другое. Это была Катя… Катя Полякова, любимый судмедэксперт Лаврина».

В комнате повисло ледяное молчание. Казалось, что даже машины в этот момент перестали ездить по проспекту. Сава посмотрел в глаза Вадима, ожидая, что тот засмеётся. Но тишина всё висела и висела в воздухе, словно в вязком прозрачном желе, до тех пор, пока Вадим не заговорил вновь.

«Вот и я в этот момент охренел, когда узнал, хотя вопросов у меня только лишь прибавилось. Я понимал, что совершил невероятную глупость, рассказав ей, куда направился, но мне нужно было добраться до больницы. Ночью идти я не рискнул, спать тоже мало хотелось… И я решил просто сесть у костра и на камеру рассказать всё, что со мной произошло за эти безумные четыре месяца. Потому от меня так дымом и тащит…»

Сава продемонстрировал указательный палец, достал телефон и по-старинке открыл в нём блокнот.

«А почему сразу не ушёл?» – написал Сава, после чего протянул телефон Вадиму.

«Так куда? Я на последнем автобусе приехал, потом ещё блуждал в поисках дома, – возмутился Верстаков. – К тому же идти было некуда! Дома скрываться не вариант, Лаврин вряд ли бы мне поверил… А куда ещё? Сюда, к тебе? Ещё тобой рисковать? Ну уж нет!»

Сава вырвал телефон из рук Вадима.

«И ты записал?» – продолжил расспрос Александр.

«Да. Ведь я всё-таки получил новый аккумулятор. Я рассказал абсолютно всё, с пропажи ребят и вплоть до момента прибытия в Анчаково».

«Ну тогда тебе повезло, что она тебя до сих пор не нашла!» – написал Сава. Когда Вадим прочитал это, он улыбнулся так ехидно, как только смог.

«Уверен? – спросил Вадим у друга, у которого от изумления округлились глаза. – Я, собственно, к тебе потому первым делом и направился… чтоб ты посоветовал, как дальше быть. Когда я под утро закончил свой рассказ, когда допил весь кофе, что был в термосе, когда решил, что перед походом до больницы необходимо пару часиков вздремнуть… В дверь постучали. На пороге стояло то существо. Ростом с меня, может, даже на полголовы больше, крепкого телосложения, в огромном чёрном капюшоне. И когда оно стянуло с головы капюшон, я увидел это… обезображенное, будто… обгоревшее лицо. Но не прошло и десяти секунд, как знакомая Катина мордаха появилась из этого куска мяса гриль с глазами. Ну и мускулатура плавно вернулась в исходное её состояние. Понимаешь?»

«Сава застыл в той позе, в которой сидел, взгляд его задержался где-то в районе лакированной двери шкафа. В точке, где в свете окна был виден самый жирный отпечаток. Вадим щёлкнул в воздухе пальцами, от чего Сава немного вздрогнул».

«Ты понимаешь, что это значит? – напечатал Савенов очередной вопрос. – Это значит, что ещё год назад ты не верил своим глазам, видел ли ты призрака, монстра, облако или белую уродливую кошку. А сейчас монстр – это девушка, которая тебе нравится!»

Вадим тяжело выдохнул. Катя продолжала нравится ему и сейчас, но в свете последних событий он понял, что теперь боится её. Именно в образе Поляковой. Это, конечно, совершенно новый экспириенс, но чертовски сомнительный.

И в его голове вдруг всплывает абсурдная картина – Вадим просыпается в общей с Катей квартире, идёт на кухню, а за столом уже сидит его жена и спрашивает: «А ты случаем ничего не забыл?» А он в этот момент понимает, что и в самом деле что-то забыл. То ли поздравить, то ли что они едут к маме. И только он начинает перебирать варианты, Катя встаёт из-за стола и хрясь… Вадим уже летит по ветру сквозняка…

Сава ткнул друга телефоном в ногу.

«Не-е-е-е, ну так всё быть не может, – взревел Верстаков, закрывая глаза ладонью, – это же какой-то сюр! Знаешь, что потом было? Она предложила мне сотрудничать. Точнее, снова сделать всё за неё. Для неё. Не знаю! Какой абсурд! Идиотия…»

Когда Вадим замолчал, Савенов подождал пару секунд, а потом показал ему экран телефона.

«Только всё же ты упускаешь одно «но». Она хотела тебя убить! Чего сейчас не убила?»

«Оказывается, не хотела. Просто, видимо, на неё напало игривое настроение, вот она меня ножом и ткнула. Сказала, что я первый, кому она нож всадила в пузо, а не в шею. Пощадила, дескать».

Савенов уважительно закивал.

«Ещё она много рассказывала подробностей про доктора и про её проклятье убивать согласно списку… Да, кстати, она не знает, кто следующий, она не может этого не делать, а если там буду я или ты, то скрываться бесполезно. Такой вот расклад. Я не знаю, что делать».

«Так, а что за сотрудничество?» – поинтересовался Александр.

«До «Холмов» идти. Она говорит, там люди пропадают. По две-три штуки в год. Видимо, ещё один из Лавринских «глухарей», так сказать. А взамен знаешь, что? Я ведь поначалу отверг её просьбу, но она предложила мне столь высокую награду, от которой я отказаться не в силах. Если я сделаю дело, то она скажет, где сейчас… родители».

Сава посмотрел на него максимально удивлённым взглядом. Вадим помолчал секунд пять, а после сощурил глаза и, повышая громкость голоса, сказал:

«А может, ну его? Послать её куда подальше?! Пусть сама занимается своими делами! Вот зачем ей всё это, скажи мне?! – взорвался Вадим, вскакивая со стула. – Что я ей, собака поисковая?! Сходи туда, посмотри сюда… А зачем мне это надо, я тебе хрен скажу! Да пошла ты сама знаешь куда! Чёрта с два я ещё буду играть в эти игры! Нет, ну скажи мне, Савыч, ну с какого это весела я обязан помогать этой сумасшедшей?! Кто она мне? От неё одни только проблемы! Никитин, Слава, Николай, в конце концов! За что она их? А потом кто? Ты, я, и все, кто мне дорог?!»

Александр нервно потряс в руках телефоном, давая понять, что у него назрел следующий вопрос.

Прочитав его, Вадим закричал: «Есть шанс узнать, где родители? А ты уверен, что она сама это знает? Да ни черта она не знает, просто хочет надавить на самое больное! Ведь она в курсе всей ситуации… моей. Мы не раз это с ней обсуждали».

И Сава вновь принялся печатать очередной вопрос. Прочитав его, Вадим задумался.

«Ну, с одной стороны, мне это интересно, – отвечал Вадим. – Я слышал про это место, но что есть правда, а что вымысел, я не знаю. Как и не знал я до сегодняшнего утра, что каждый год там пропадают люди. И все исчезают из ближайших деревень. Ни одного человека ещё не нашли в этом лесу. А лес, надо признать, не маленький. И ровно посередине как раз и находится лагерь. Ну, может, не совсем посередине, но где-то там».

Сава в очередной раз напечатал вопрос.

«Да пёс его знает. Может, потому что его холмы окружают. Я там не был. Приду домой и почитаю про него подробнее».

Александр посмотрел на друга глазами, полными замешательства, и, не найдя в них осознания причины, махнул в сторону компьютера.

«Сейчас? В смысле, ты хочешь прямо сейчас поискать информацию про лагерь?»

Сава развёл руками, как бы говоря: «А почему, собственно, нет?»

«А давай, – оживился Верстаков, в то время как Сава уже запустил системник. – Ты же у нас умеешь выуживать из этой пропасти то, что другим не под силу. Возможно, сейчас чего-нибудь да накопаем».

«А куда твоя эта Катя потом девалась? И как вообще вы с ней попрощались?» – напечатал Сава на телефоне.

«Она, оказывается, приехала туда на машине, – отвечал Вадим, двигая стул ближе к монитору. – Это был не тот пикап, про который говорил Николай, а что-то другое. Я такую марку машины не знаю. Мне вообще понравилось, как она водит. Так уверенно, расслабленно. Чувствуется сорокалетний опыт за плечами двадцатилетней девушки.

В дороге она мне рассказала некоторые подробности дела Лаврина на лагерь, которых вообще кот наплакал, на самом деле. Нет свидетелей, нет улик, подозреваемых тоже нет. Кроме одного, которого до сих пор найти не смогли. И все пропали из тех деревень, которые как бы огибают этот лес: Юрово, Соболево, Кузнецово, Елма. И ещё некоторые… Яма, конечно, тоже в том районе, только вот из неё никто не пропадал. Естественно, лагерь не один раз обходили, искали одежду или вещи пропавших. Всё потому, что после его закрытия в погребе для мяса нашли камеру, на которую было снято странное видео. Вот. Самого ролика я не видел, но Катя сказала, что это и хорошо. Камера принадлежала пропавшему тогда мальчику. И после этого происшествия за лагерем закрепилась дурная слава. А последующая за этим пропажа людей, разумеется, приписывалась именно лагерю. Ну а кому ещё. Место ведь теперь не доброе».

Сава, подбирая подходящую гримасу, сделал жест рукой, означающий: «Ну? И что дальше?»

«Ну и высадила она меня в трёх кварталах от твоего дома. Это я её попросил, на всякий случай. И уехала».

Сава кивнул, повернулся к монитору всем телом и в поисковой строке открытого браузера написал: «Образовательный лагерь «Холмы». Город Нерск».

На экране появился незначительный перечень сайтов на нужную тематику, и Сава, не углубляясь в чтение, открыл самый первый. Удивительно, но это был отнюдь не Пашин сайт, а просто небольшая заметка от очередного любителя экстремальных вылазок.

«Всех приветствую. Вот мы и добрались до одного из самых известных Нерских забросов, я бы сказал – легендарных. Вы давно этого ждали, и я, конечно же, не мог обойти стороной данный объект. Всё потому, что на ряду с некоторыми иными городскими постройками лагерь «Холмы» снискал себе дурную славу среди жителей Нерска. И теперь мало кто осмеливается сюда забрести.

Поговаривают, что тропа не пускает к лагерю кого попало, многие попросту проходят мимо, выходя точно к Яме. И ничего в этом удивительного нет, ведь вход давно порос кустарником, а поворот с тропы лишился всяких ориентиров и обозначений. Но мне это не помешало. Я быстро попал в лагерь и провёл там точно не меньше часа. Хочу вам сказать вот что – ничего особенного в этом месте нет! Несколько учебных построек, несколько деревянных домов для проживания детей, пищеблок, несколько мелких построек, по типу хозблока или сарая. И всё.

Да, понимаю, заброшенный вид делает из обычного учебного заведения устрашающую картину, но поверьте мне, это всего лишь мистификация. Ничего более.

Попасть внутрь зданий оказалось проблематично. Все первые этажи заколочены всяким хламом. Стёкла в окнах вторых или третьих этажей хоть и мутные, но все на месте. Двери заперты, заварены, заколочены.

Очень понравились старые советские скульптуры, навевающие ностальгию о прошлых временах. Часть из них вы видите на фотографиях. Посреди домов когда-то был лагерный костёр, это понятно по оставшимся камням в форме кольца и нескольким скамьям. Именно отсюда уходят деревянные тропы, очерчивающие странным образом всю территорию лагеря. Большинство из них сильно заросли травой. Природа уже взяла под свой контроль всё пространство лагеря и уже сливает с окружением поросшие плющом стены зданий, закрывая их от чужого взгляда сотней недавно выросших деревьев.

И напоследок, если вам всё ещё кажется странным, страшным, загадочным это место, то поверьте мне, это совершенно точно лишь очередные выдумки и сказки для детей. Я там был и ничего не нашёл. Потому можете остаться дома, а я, как всегда, сделаю это за вас. Всего доброго».

Сава открыл первую фотографию и медитативно принялся переключать с одной на другую с интервалом в несколько секунд.

«Постой, – громко скомандовал Вадим, от чего палец Савенова застыл в воздухе, ровно над кнопкой «вперёд». – Видишь, за домами прямо видно, возвышаются такие земельные образования. Вот он потому так и называется – «Холмы». Я ведь прав?»

Сава в очередной раз скорчил сомнительную гримасу.

«Да не дури, очевидно же! – возмутился Верстаков. – Ну вот и чего тогда? Если там ничего нет, зачем мне идти? Да? Скажу ей, что не пойду. Ничего там нету, коллеги вот подтвердили… Пусть просто скажет, где родители, и я пойду лучше их искать. Да? А про лагерь свой вот пусть статейку прочитает. А что люди пропадают, так это, может, не лагеря заслуга, а реки местной, допустим. Тонут и уплывают по течению. И приду к ней и так и скажу, верно? Или пусть они с Лавриным придут и всех деревенских опросят, куда они там собирались, может… уехать, к примеру. А я тут причём? А я, может, не пойду, а, Савч? Или, если хочешь, ты сходи. Ты же тоже любишь всё этакое?»

Савенов смотрел на Вадима как на умалишённого.

«Ладно, ладно. Не принимай всё близко к сердцу. Давай, что там дальше по списку. Пашин сайт? Отлично! Сейчас, может, узнаем правду, как она есть».

Александр задумчиво кликнул по следующей ссылке, и знакомый дизайн незамедлительно возник на экране монитора. Между фотографиями, сделанными явно позже, чем у предыдущего автора, Паша втиснул текст с описанием местности, а также краткой исторической справкой и небольшим личным комментарием. Бегло прочитав пару абзацев с обзором лагеря, друзья сразу перешли к ознакомлению с его прошлым.

«К слову сказать, лагерь уникальный, так как поначалу имел статус образовательно-туристического, а позже, после 1972-го года, он стал исключительно образовательным. Вся прелесть такого заведения, по мнению министерства просвещения, в том, что оно, во-первых, находилось за пределами города, что положительно сказывалось на здоровье учащихся, а во-вторых, абсолютно контролируемо со стороны всего рабочего персонала. Подобное решение невозможно было переоценить.

В начале 90-х годов приём в лагерь поменялся, теперь в него могли поступить лишь дети с прилегающих населённых пунктов. Это ни много ни мало, а двенадцать деревень.

В 1997 году лагерь экстренно закрывают, причины не разглашаются. За этим следует череда загадочных исчезновений, которые продолжаются до сих пор. Есть информация, что сразу после закрытия пропадали только дети, тогда как в нынешнее время исчезают лишь взрослые люди.

Лагерь перешерстили вдоль и поперёк, не нашли ничего. Не раз опрашивали людей, что проживают в прилегающих населённых пунктах, но тоже безрезультатно. Даже кинологи приезжали несколько раз, но тоже без толку. Собаки как будто находят след, а потом он обрывается на середине пути.

Я вот что думаю, там точно что-то есть, зло какое-то. Может, сектанты снова выползли, может, ещё какое колдунство. Не уверен. За последнее столетие чего только в области не происходило, сами знаете. А уж в тех лесах так и подавно никогда спокойно не было. Взять хотя бы историю про семью, которая в выходной день отправилась на пикник и пропала, а нашли их только по весне, закопанными по шею в землю. И таких примеров, к сожалению, немало. Так что мой вам совет, задумаете проверить лагерь самолично, делаете это в светлое время суток и ни в коем разе не в одиночку».

«Н-у-у-у, – протянул Вадим, – хоть он и больше дал информации, нежели тот, первый, понятнее лично мне не стало. Я не хочу туда идти, и точка. Никакого желания. Что я там делать-то буду? Все, кто ходил туда, ничего не нашли. Вот зачем мне тогда дополнять набор этих людей ещё и своей персоной? Не хочу».

«Может, тогда есть смысл ночью туда идти?» – напечатал Савенов в блокноте компьютера.

«Ты в своём уме? Спасибо, мне хватило кладбища и собачьей ямы. Уж ночью я туда точно не сунусь, сам иди. Не знаю…»

«Ну ты не торопись с решением, – продолжил печатать друг, – всё обдумай, почитай ещё об этом месте, сопоставь все «за» и «против», вдумчиво взвесь предложение Кати. Ведь ты столько этого ждал и так лихо решил лишиться единственной возможности?»

«Хорошо, как скажешь, посижу дома, помозгую. Может, ты и прав».

«Согласен! – восторженно настучал на клавиатуре Сава. – Тогда расскажи поподробнее, что там с Николаем поговорили, в чём же дело было?»

И Вадим принялся дотошно излагать ему весь вчерашний диалог с уже покойным Семёновым, отвечая на все вопросы Александра и вставляя в повествование свои размышления и критику. Так они просидели ещё не меньше часа. После этого Вадим, трижды отказавшись остаться на чашку кофе, попрощался с другом и ушёл домой, а Сава взял из прихожей тот пакет мировой важности, прошёл с ним на кухню и красиво сложил содержащиеся в нём коробочки на полку. Это были лекарства и действительно мировой важности.

Когда кофе сварился, он осторожно налил его в свою чашку, достал из холодильника небольшой торт, который очень любил Вадим, и сел за стол. Резать его на ровные части необходимости не было. Чайной ложкой он отделил небольшой кусочек, там, где из числа «15» торчал край цифры «1», и, запивая кофе, принялся уплетать.

Вадим, придя домой, решил ещё больше узнать про лагерь «Холмы». Пролистав с десяток сайтов, он понял, что ничего нового в интернете, скорее всего, не найдёт. Выходило, что место жуткое, но почему – никто не знает.

Вместо обеда Вадим выбрал здоровый дневной сон. Он не спал нормально трое суток, не считая момента, когда вчера отключился на диване.

От пережитых недавно событий ему начал сниться сон, в котором он успешно добрался до лагеря, но, свернув с дороги ранним утром, он очутился на территории лишь поздней ночью. Все жилые дома выглядели как груда гнилой древесины, и только стоящий посередине, покрашенный зелёной краской маленький домик смотрелся так, будто построен вчера. Из его окон сочился густой красный свет, освещая лес вокруг. Возле домика горел костёр, перед которым сидели три человека. Подойдя ближе, Вадим смог узнать в одном из них себя, а пожилые мужчина и женщина оставались для него незнакомыми. Он решил, что это работники сего заведения, учителя или кто-то должностью поменьше, например, сторожа. Они сидели втроём на знакомой скамейке и разговаривали, совершенно не замечая подошедшего вплотную к ним человека. Тем временем из домика вышла Анна, её образ трудно не узнать. Она подошла к людям и совсем чужим голосом сказала всего лишь одно слово: «Пора». Женщина поднялась, повернулась к сидящему на скамейке дубликату Вадима Верстакова и ласково сказала: «Будь внимателен, сынок, всё, что тебе надо, всегда будет рядом с тобой. А за нас не беспокойся, мы с твоим отцом как-нибудь управимся. И чаще смотри под ноги». После этих слов она зашла в дом, который уже не казался маленьким и зелёным. Это был абсолютно другой дом, которого Вадим раньше не видел. Мужчина тоже поднялся со скамьи и направился ко входу в дом, но на середине пути он обернулся и сказал: «Сделай так, как говорит сестра». И после этого он тоже растворился в ярких красных лучах, бьющих из дверного проёма. «Все они теперь его. Они принадлежат ему. Но ты не принадлежишь. Найди способ всё исправить», – сказала Анна всё тем же чужим голосом. Только тогда Вадим заметил, что все они находятся в круге людей, которые стоят кольцом вокруг них, взявшись за руки и глядя куда-то в звёзды.

Вадим резко открыл глаза. Он всё ещё находится в своей квартире, а за окном давно стемнело. На телефон пришло второе сообщение от Савы: «Действительно жуткий ролик. Лучше завтра смотри, а то кошмары будут сниться». Прочитав это, Вадим опустил голову на подушку и, не смыкая направленных в потолок глаз, сказал: «Ладно, Катя, чтоб тебя… Так и быть, схожу».

«Не включайте свет».

Город Нерск. Территория образовательного лагеря «Холмы». Сентябрь 1997 г.

«Ничего такая история, интересная. Лично я больше боюсь сороконожек. Случись такая история со мной и сороконожками, то я бы, не задумываясь, в город перебрался.

За время Вовкиной страшилки Женя и Марина так и не вернулись. Гоша отправился на их поиски, пока мы все обсуждали насекомых, кто каких боится. Старшаки наигрывают на гитаре мелодии, что выучили на уроках музыки за прошлый год. Каждый показывает друг другу, как надо на самом деле играть.

Через минут десять пришла Марина, очень подозрительно весёлая. Мы у неё спросили, где остальные. Она сказала, что Женя на кухне разговаривает с Валентиной Владимировной, а Гошу и в глаза не видела. Макс вдруг вспомнил интересную историю по этому поводу. Надо бы послушать.

«Молодой парень, лет так двадцати пяти, не женатый и без детей, жил на первом этаже обычной панельной пятиэтажки. В квартире, которая досталась ему от бабушки.

В один из скучных осенних вечеров, плотно поужинав, он, как это иногда случается, сидел и смотрел телевизор. Показывали зарубежный фильм, который был настолько скучный, что парень заснул, сидя прямо на диване.

Проснулся он уже глубокой ночью, от холода, когда фильм давно закончился и вместо картинки на экране тихо шипела привычная для этого времени рябь. Парень встал, нажал на телевизоре красную кнопку другого канала, но ни один из них не смог предложить ничего, кроме помех. Времени было уже много. Он выключил старый ящик и принялся расстилать бельё на диване, как вдруг услышал необычный звук, идущий со стороны кухни. Будто это чьё-то трудное дыхание доносилось из глубины мрака. Он подождал немного, решив, что это просто небольшие слуховые галлюцинации, возникшие во всё ещё сонном мозгу. Но через несколько мгновений звук повторился, и на этот раз парень слышал его куда отчётливее. Это точно было дыхание. Немного сиплое, как будто от человека, давно запустившего свои лёгкие.

Пребывая в сомнениях о реальности происходящего, парень медленно направился в сторону кухни. Шёл он осторожно, чтоб не допустить скрипа половиц, судя по всему, в квартире он находился не один. Звук повторился вновь, стирая все сомнения, но на этот раз даже немного громче.

Парень подошёл вплотную к кухонному проёму. По ногам прошёл сильный сквозняк. Ему осталось лишь выглянуть за угол, чтоб узнать, был ли он прав или же жестоко ошибся. По телу его бегала крупная дрожь, руки тряслись, внизу живота от волнения появилась странная боль. Он плавно высунул голову за край арки и, увидев в свете рыжих фонарей чьё-то очертание, сразу же вернулся обратно. Чёрное пятно, что-то между человеком и животным, находилось посреди кухни. Волосы взъерошены, торс сильно накренён в сторону, в руках предмет небольшого размера. Судя по открытому окну, явилось с улицы. И всё ещё томно дышит во мраке помещения.

«Ты ещё кто?!» – сурово спросил незнакомца парень.

Ответом послужила тишина.

Он собрал волю в кулак и, выйдя из-за угла, встал прямо лицом к чужаку. Из-за открытого окна в помещении было достаточно холодно. Парень потянулся к выключателю, чтобы лучше разглядеть гостя, когда тот хриплым голосом произнёс: «Не включайте свет». Парень щёлкнул клавишу, но ничего не произошло. «Не включайте свет!» – повторил незнакомец. «А ты кто такой? И какого чёрта залез ко мне на кухню?» – только и успел произнести парень, как вдруг в дверь сильно застучали. Сердце его, казалось, вот-вот лопнет, как мыльный пузырь. Он повернулся к двери, когда чужак, ловко перемахнув через подоконник, скрылся из виду.

«Сосед! Это я у тебя электричество отрубил? Или у себя?» – закричали с лестничной площадки. Парень рванул к замку и, мигом открыв дверь, закричал: «Быстрее на улицу, надо его догнать!»

Но догонять никого не пришлось. Женщина подвернула ногу, когда неудачно приземлилась после прыжка вниз. Около неё стоял человек с крупной собакой на поводке. «Это ваша?» – поинтересовался он у подбежавшего парня. «Он выпрыгнул из моего окна», – заявил тот. «Это она. Это женщина, – сказал человек с собакой. – А вот это лежало возле нее». Он показал молоток, держа его за самый край двумя пальцами. «Твоё это, да? – обратился человек к хрипло постанывающей от боли женщине. – Вот и нашли мы тебя».

Существовала такая городская легенда про женщину, которая появляется ночью в твоей квартире, на кухне. Стоит в темноте, тебя ждёт. А когда ты к холодильнику пробираешься, чтоб немного перекусить, и вдруг замираешь при виде её силуэта, то слышишь, как она хриплым голосом просит не включать свет. Ты на автомате, конечно же, щёлкаешь по выключателю, и всё – утром тебя находят мёртвым, в луже крови, с переломанными пальцами и пробитой головой.

Все подобные случаи произошли в одном спальном районе на окраине города. Сначала нашли мужчину лет сорока, потом женщину примерно тех же лет. Через некоторое время ещё случай, за ним новый. И всё в течение каких-нибудь пары лет. Умерло порядка десяти человек. Все, кто не смог не поддаться искушению и не включить свет, чтоб лучше рассмотреть незваного гостя.

Полиция приехала, как всегда, с опозданием. Всех свидетелей попросили проехать в участок для дачи показаний. Парень к этому моменту не сомкнул глаз.

В участке он рассказал всё, что случилось в квартире, благо история оказалась не перенасыщена событиями. Затем слово дали соседу. И вот тут началось любопытное.

«Это всё моё невезение, – сказал он, – но если бы не оно… Я давно обеспокоен убийствами в нашем скромном районе, но когда убили сына моего давнего знакомого, который жил в четыре дома от нашего, то я стал пристальнее следить за всем этим. Я смотрел новости, слушал радио и покупал газету с новостями. В надежде, что в один прекрасный момент я увижу, что это чудовище поймано. Недавно услышал, что дело сдвинулось с мёртвой точки. Но чтобы в этом участвовал я… Да в голову бы не пришло!

Вчера утром я, как обычно перед сменой, решил посмотреть по телевизору выпуск новостей. Включаю его, а не работает. Ну, думаю: «Конечно, это всё моё невезение». Я позвонил сыну, он сказал, что придёт завтра. То есть уже сегодня, получается. Ну я подумал, что не беда, есть магнитофон с приёмником. Пришёл с ним на кухню, сел, воткнул вилку в розетку… и ничего. Никаких жизненных показателей. Я попробовал и паяльник, и электробритву, и дрель включить. Ничего не работает. Ну понятно, подумал я, опять моё невезение. Розетка оказалась сломана. «Куплю тогда новую по дороге на работу, новости все равно уже прошли. По пути я зашёл в магазин и купил новую розетку, а в киоске «Печать» купил свежую газету с новостями и, придя на службу, хотел прочитать… Но вот же незадача, очки для чтения я оставил дома. Моё невезение, – решил я. Ну а когда смена закончилась, я вернулся домой и наконец-то сел прочитать статью о том, что следствие уже взяло след нашей преступницы, но… Я не нашёл нужной страницы. Я оставил её на работе, потому что просто постелил её на столе. Опять не повезло. Значит, успею ещё починить розетку, решил я. Нашёл нужную отвёртку, вышел на лестничную площадку, а там света нету и на полу стёкла валяются. Я залез в щиток и выключил у себя свет, но, зайдя в квартиру, понял, что ошибся. Ведь было темно. Я решил, что у соседа должен быть фонарик или на худой конец свечка. Вот я и постучался. А дальше всё, как он рассказал. Всё моё невезение, товарищ командир».

«Если бы не ваше невезение – я бы сейчас с пробитой головой лежал, – сказал парень». «А кто это был?», – обратился он уже к полицейскому.

«Да бродяжка какая-то, – вздыхая, сказал он. – Больная ещё притом. И с психикой проблемы, и в целом со здоровьем худо. А ещё… уродство по всему телу – лицо обезображено, спина изогнута, руки разного размера. А, да, руки… Поздно наши подъехали. Пока добирались, ваши соседи по двору её наказать решили и все пальцы пересчитали. Её же молотком».

Когда Макс закончил историю – лица у всех были каменные. Марина сидела в оцепенении, Бублик, Тюфяк и Крыса мрачные, как осенняя погода, а Вован и Родик, нахмурившись, смотрят на Макса.

Все принялись обсуждать рассказ, но со стороны лагеря мы услышали, как кто-то громко кричит и ругается. Похоже на нашего безумного повара Юру.

Да, это Юрий Валентинович, кричит, что Женю застукал с кем-то. С Гошей, точно с Гошей, к бабке не ходи, и сам её не пускай. Опять говорю, как батя мой.

Всё, похоже, нас всех разгоняют, закончились посиделки. Завтра на линейку вставать рано. Потом ещё напишу, может. Позже.

«Лагерь».

Город Нерск. Сентябрь 2018 г.

С поездки в Анчаково не прошло и недели, а Вадим уже вновь куда-то ехал. Сам он прекрасно знал, куда именно, но вот «зачем» не имел ни малейшего представления. Казалось бы, причина более чем очевидная – Катя попросила. И назначила за это цену, цена его полностью устроила. Только это совершенно невозможно – взять и просто понять причину исчезновения людей по щелчку пальцев, по одному лишь взгляду на пугающий всех объект. Всё равно, что приплыть ровно в середину Бермудского треугольника в полный штиль, посмотреть своим острым проницательным взглядом на ужасающее спокойствие и всё понять. «Да, теперь мне наконец-то стало известно, куда пропадают корабли и самолёты! Скорее, бежим писать статью в газету!»

Так или иначе, Вадим тонко ощущал необходимость этой поездки. Как будто неизвестный голос в его сознании шептал, что он всё делает правильно и сбиваться с намеченного пути будет большой ошибкой.