Хроники Эвнеканте

Глава 1

Я был готов к этому разговору. Редактор кричал в трубку, произнося слова с явным раздражением.

– Ты не получишь ни гроша! Слышишь? Ничего! Я не плачу бездарям! Ты сорвал все сроки! А твоя статья – просто куча вчерашнего мусора! – Он рычал, хрипел и задыхался от злости.

В какой-то момент я даже испугался за здоровье «дорогого» редактора нашей третьеразрядной газеты. Но вскоре он отключился, и я аккуратно положил трубку на место.

Да, я знал, что так будет. Я был уверен, что удача покинула меня. Писатель-неудачник – что может быть смешнее и неприятнее?

Моя писательская карьера началась красиво: после небольшой шумихи в интернете первая книга быстро нашла путь к сердцу издателя. Это было отличное начало для молодого автора. Я словно парил над землей, жизнь казалась лёгкой и радостной. У меня появились деньги, новые друзья и девушки. Много девушек. Они слетались на свет моего таланта и глубину натуры, как мне тогда казалось. Но потом стало безразлично, что именно их привлекало. А ещё позднее появилась Мария.

Сейчас в моей голове звенело. Вопли редактора продолжали звучать эхом. Я вёл внутренний диалог с орущим начальником, а может быть, и со всем миром разом. По итогам переговоров я пожал плечами и закурил, тут же обнаружив себя сидящим прямо на полу в коридоре. К этому факту я тоже отнёсся вполне наплевательски. Какая разница, где сидеть, если удача ушла вместе с Марией?

Я всё ещё помнил её улыбку и жар гибкого тела, но это было где-то в другой жизни. Мысль, что Мария и удача ушли сразу же, как закончились деньги за книгу, я убивал за секунду до её зарождения. Только так я мог сохранить нечто светлое, что когда-то было в моей жизни.

После исчезновения Марии и удачи я перестал писать. Не знаю уж, кто из них стал истинным поводом для неприятного казуса, но причинно-следственные связи легко сложились в чёткую картину.

Теперь сигарета скрашивала секунды моей жизни. Я поднялся с пола, отразившись в зеркале напротив нелепой долговязой фигурой. Не бог весть что.

– Шарик, ты балбес, – прошептал я на автомате, скользнув взглядом по перекошенному угрюмому лицу, и двинулся в сторону кухни.

Следовало хорошенько напиться хотя бы кофе. Из меня получился отличный зомби. Не помню, как горячая чашка оказалась в руках, но горьковатый привкус во рту немного привёл мысли в порядок.

Что дальше?

Мария ушла.

Я прекратил писать.

Сначала это стало трагедией, но потом я привык. Так я стал очень средним журналистом городской газеты, которая не поднималась даже до вершин издательского дна.

Я жил почти на рефлексах, ощущая пустоту, разрастающуюся в районе сердца. Эта пустота убивала всё, но мне ничего и не было нужно.

Скандал с редактором стал закономерным финалом долгой истории моих взлётов и стремительных падений. Похоже, у меня больше не было работы.

«И ничего-то у тебя нет, дружок», – опять отстранённо подумал я.

Знаменитый среди знакомых сарказм оставался при мне. Сигарета внезапно закончилась, и пальцы обожгло. Задумчиво уставившись в пустоту пачки, я на секунду забыл, что ищу.

Не ощущая ничего, не думая, я надел серую ветровку и вышел из квартиры. Основной версией моих действий стал поход за сигаретами. Но почему-то я пошёл не вниз к лифту, а на крышу высотки.

Мне было всё равно. Пустота внутри добралась до самого важного узла души, и я дошёл до края.

С неизмеримой скукой я некоторое время наблюдал за сентябрьским дождём, омывающим улицы. Я остро ощутил себя чужим здесь, чужим везде, где это только возможно. Я тот, кто всё время проходит мимо по улицам городов на чужих континентах или планетах.

Тело отозвалось дрожью на холодный порыв ветра. Он хлестнул меня каплями мороси. Достаточно было сделать шаг, и всё изменится. Навсегда.

Внезапно мощная тяжесть надавила на затылок. Я не чувствовал прикосновения, но нечто сверлило и давило прессом. Нехотя, преодолевая сопротивление уже всё решившего тела, я обернулся и увидел дверь.

Дверь стояла посередине свободного пространства крыши. За ней маячил вход на чердак дома. Я смотрел на дверь, а дверь смотрела на меня (могу поклясться, что это было именно так). Тяжесть ушла, мозг привычно переключился на новые впечатления. Глубоко внутри неуверенно закопошился парень, что так вольготно чувствовал себя в юности – любознательный наблюдатель за миром.

Обойдя дверь вокруг, коснувшись её, я убедился, что она действительно существует. Легче не стало. Капли дождя стекали по деревянным панелям неуместного объекта, а мозг отказался генерировать версии. Между мной и дверью складывались сложные отношения. Она манила и требовательно жаждала быть открытой. Но я нахально медлил, пребывал в апатии и вёл себя не по-джентльменски.

И тут я вспомнил, что вышел за сигаретами. Эта мысль вызвала приступ невероятной радости и облегчения, помогла оторваться от созерцания невесть откуда взявшейся двери. Даже тело ожило, принялось бодро перебирать ногами, унося меня с крыши высотки.

Пока я добрался до первого этажа, дождь закончился, и в редких прорехах облаков проглядывали кусочки голубого неба. Вспомнить, что же я делал на крыше, было невозможно. А пустота внутри ныла старой ветеранской раной.

Довольно бодро пройдясь до магазина, я вернулся домой. Ни на секунду дневное событие не всплыло в памяти. Словно между мной и тем человеком, которым я был на крыше, поставили непроницаемую стену. Поэтому я продолжил теребить собственные язвы и заниматься самобичеванием. Дело, мной любимое до самоотречения.

Заснул я прямо в кресле. Не очень уютно. Может быть, поэтому довольно быстро очнулся и поёжился. Чертовски холодно в комнате. Я решил, что ветром распахнуло форточку.

Открыл глаза и тут же зажмурился.

«Э-э-э, дорогуша, ты слишком много выпил», – сама собой проскочила мысль.

Ну да, в магазине я купил не только сигареты, приговорив за вечер хорошую такую бутылочку коньяка. Неужели в коньяк добавили нечто более серьёзное? Иначе чем объяснить такие причудливые вещи, которые я теперь вижу перед собой?

Глава 2

Я сидел в кресле посреди равнины. Тёмная земля, лишённая растительности, запахов и признаков жизни, тянулась до самого горизонта, сливаясь с тёмно-сиреневым небом. Ни облачка, ни птиц в небе, лишь неспешный ветерок обдувал моё лицо.

Моя внутренняя пустыня была нарушена. Несмотря на странную, а может быть, и пугающую ситуацию, сердце билось ровно и свободно. Уже давно я не испытывал такого ощущения.

– Отличный сон… – произнёс я вслух. Сон, всего лишь сон. Ничего более. Задумываться не хотелось. Я сплю и вижу интересный сон. Это нормально.

Я всегда был очень любознательным. И сейчас, жадно вглядываясь в горизонт, я понимал, что мог бы начать шагать без дороги и цели прямо туда. Что меня ждёт? Какая разница! Всё лучше, чем сидеть на месте.

А в мире что-то менялось. Когда я опустил взгляд на землю под ногами, то был изумлён. Вокруг кресла появились кустики с белыми и голубенькими цветочками, а проплешины сочной зелени возникали почти на глазах, в радиусе нескольких метров.

На затылок легла знакомая тяжесть. Это было похоже на то, как если бы кто-то очень суровый и серьёзный смотрел мне в спину. Поёрзав в кресле и внутренне напрягшись (кто знает, что там таится), я обернулся. Примерно в пяти метрах позади кресла стояла дверь.

«Старая знакомая», – подумалось само собой.

Во сне я прекрасно помнил о крыше дома, когда дверь впервые появилась в моей жизни. Настроена деревяшка была серьёзно. Чёткое, непоколебимое чувство уверенности посетило меня. Дверь требовательно стояла посреди равнины и ждала.

– Ладно, – выдохнул я и легко поднялся из кресла. – Если так хочешь…

Не успел я сделать и шага, как земля под ногами задрожала, мелкие трещины побежали почти до горизонта. Подросшая трава, что так радовала глаз ещё пару минут назад, увядала. Чтобы подойти к двери, не стоило и пробовать.

Земля погибала. Сердце моё сжалось в мёртвый комочек, перестав биться и что-либо чувствовать. Иногда распад пространства вокруг затухал, тогда я успокаивался с мыслью, что вот-вот всё завершится, но, словно подчиняясь чьей-то злой воле, разрушение продолжалось. Тело вновь стало апатичным, вялым, а пустыня внутри набирала силу.

«Ну и пусть, пусть так…» – неопределённая мысль заворочалась в сознании.

Я засыпал посреди бесконечного апокалипсиса, полностью безучастный ко всему.

Осеннее солнце пыталось пробраться в комнату через окна. После долгого сидения в кресле тело онемело и ныло. Не люблю заставлять себя, но опыт вынимания собственной тушки из кровати имелся богатый. Поуговаривал, пожаловался на жизнь свою горемычную и вперёд. Поэтому минут через пять я уже совершал стандартные утренние процедуры.

За чашкой кофе моя бедная голова самовольно производила анализ истекших суток. Странно, очень всё странно. На этот раз после сна я прекрасно помнил и крышу собственной высотки, и равнину, а главное – настойчивую дверь, которой от меня точно что-то было нужно.

Будучи писателем (несмотря ни на что, я продолжал себя им считать), я прекрасно помнил разные истории из разряда фантастических. Обычно в книгах с этого и начинались приключения: герой сталкивается с порталом в другой мир, совершает переход, и понеслась…

Я не мог пока согласиться, что со мной случилось нечто похожее, но дверь-то точно была. В этом сложно было сомневаться. Поразительно, как сегодня легко я принял существование в своей жизни некой двери, вылезающей, словно гриб после дождя, в самых неожиданных местах. Она стала атрибутом моего незамысловатого бытия.

От апатии, которая так давила накануне и даже в разрушительном финале сна, практически ничего не осталось. Я начинал испытывать любопытство в отношении собственной истории. Появись дверь перед моим взором прямо сейчас, я бы попробовал её открыть.

Я жалел, что не сделал этого ранее. Два раза проморгал шанс прикоснуться к чуду. Или два раза стоял на краю пропасти, в которую так любят падать любопытные и неопытные молодые люди.

Подобная нерешительность мне не свойственна, особенно если речь идёт о традиции влипнуть в историю, поломав привычный уклад жизни. Я существо довольно привязчивое к местам и людям, но в то же время легко могу оторваться от всего. Может быть, потому что терять мне нечего. Особенно теперь. Жизнь моя зашла в очередной тупик, коих было слишком много для всего-то двадцати пяти лет жизни.

Я неторопливо вышел на улицу, чтобы всё обдумать. Прогулки всегда приносили мне успокоение и ценные идеи. Вокруг бурлила жизнь, а я наблюдал эту жизнь изнутри и снаружи.

Моя особенность когда-то помогла написать первую и единственную «нетленку». Эта же особенность навсегда делала меня человеком-одиночкой. Мало кто долго выдерживал существо, которое находилось сразу в нескольких измерениях.

Я был в реальности и не был в ней. Она скользила мимо, обтекала, не задевая сердцевину. Социальные ритуалы часто напрягали и делали меня неуклюжим или неприятным, скучающим типом. Снаружи было намного приятнее и правильней, как мне казалось. Только в период буйного помешательства после успеха с книгой я нарушил обычный стиль существования. За что и поплатился.

Осень раскрасила город, сделав его почти приемлемым местом для существования. Я шагал по проспекту, смотрел на людей, здания и машины. Настроение становилось всё лучше и лучше. Я сам не мог поверить, что ещё вчера стоял на грани самоубийства.

Вопли редактора вызывали улыбку: найду чем заняться, кроме написания дурацких статей в эту газетку, да и не так уж плохи были эти самые статьи. Ушедшая любовь превратилась в призрак. Лишь писательства было жаль. Я всегда любил погрузиться в процесс созидания выдуманной реальности. Но, может быть, и это поправимо?

С рекламного плаката у тротуара на меня глянул броский слоган: «Наши двери для Вас!»

И коллаж с изображением дверей, одну из которых приоткрытой удерживал джентльмен средних лет с породистым лицом британского дворецкого. Как бы говоря: «Проходите, пожалуйста, только вас мы и ожидаем». Картинка заставила меня усмехнуться. Я бодро пошагал дальше, решив заглянуть в одно из кафе торгового центра, маячившего в паре метров от меня.

На входе, как это часто бывает, мелькают настырные люди, сующие прохожим разную рекламную ерунду. Пока я добрался до кафе, в моих руках скопилось штуки четыре будущей макулатуры. Сегодня был такой чудесный день, что даже рассматривание подобных бумажек могло доставить удовольствие. Поэтому я заказал зелёный чай с вишнёвым пирогом и принялся изучать рекламу.

Кое-что меня удивило, и я даже разложил четыре небольших флаера на столике.

«Вам нужны наши двери!»

«К нам скорее приходи, свои двери забери»

«Кто за дверью к нам придёт, тот с обидой не уйдёт»

Ну и совсем смело: «Ваша судьба в наших дверях»

Это было слишком.

Настойчивость, с которой в мою жизньстучали, начинала пугать. А с другой стороны, я ощутил себя спокойнее. Словно появилась некая определённость. Мол: «Никуда ты, дружок, не дёрнешься. Смирись».

Я почти физически почувствовал, как в моёсуществование входит нечто совсем новое. Меня грубо тянули за руку через порог, где находилась комната под кодовым названием «Неведомое».

Аккуратно собрав рекламные листы изапихнув их в карман, я спокойно выпил свой чай с пирогом. Что бы там ни было, но отказывать себе в удовольствии вряд ли стоит.

Поразмыслив, я пришёл к выводу, чтоследует попытаться разобраться с дрянной дверью, как только она вновь появится. Если, конечно, появится.

Терять мне было вроде бы нечего. Впамяти всплыли лица небольшого круга знакомых, ни одно из них не могло стать весомым основанием для отказа от рискованного шага. Я не имел ничего важного в арсенале нехитрых житейских ценностей. Никто не опечалился бы моему отсутствию. Я уходил налегке. А то, что я уходил или собирался уйти, для меня уже было очевидным фактом.

Я с облегчением выдохнул, почуявзнакомый зов неизвестности: своеобразная разновидность шальной свободы, без которой трудно существовать. Мне претили строгие условности и необходимость следовать графикам. Всегда нужна возможность уйти, жить в собственном ритме. Просто уйти в сторону и стать наблюдателем, не переставая чувствовать сопричастность к миру – доморощенная философия наблюдателя. Может быть, поэтому я так мечтал о писательской карьере. Там я искал всё, что ценил.

На миг я попытался представить, чтожизнь моя вполне удалась. И я, обладатель любимой работы, семейного гнезда и прочих радостей бытия, также сталкиваюсь с подобной загадкой.

Иногда я любил размышлять в стиле: «Ачто было бы, если…». Смог бы я тогда пойти на шаги, которые собирался предпринять сегодня? Впрочем, такие мысли были чистой фантазией. Почему-то я всегда знал, что обычная, «нормальная» жизнь – это не про меня.

Немного подумав, я направился в паркрядом с торговым центром, сел на скамейку и принялся медитировать на осенний пейзаж. За деревьями вдалеке мелькали машины, а вокруг было тихо и очень спокойно.

Прохожие не появлялись. И я началпризывать дверь. Таков был план на ближайшее время. На заднике подсознания я спрашивал себя: «Зачем?». Но теперь мной владел настоящий азарт. Я загорелся новой идеей и пошёл напролом, как это часто со мной случалось. И только победный конец мог спасти мою душу.

«Вот он я. Слышишь? Я готов», —нашептывал и заклинал я, обращаясь к неведомой двери.

Пришлось воссоздать в памяти всеподробности внешнего вида деревянной конструкции. В этом деле я достиг успехов, которые явно пришлись по нраву мирозданию. Мне кажется, что я даже ощутил его удовлетворенное кошачье урчание. Я был вдохновлён, словно первоклассник первой пятёркой.

Вспомнив, что неплохо бы закурить, яотвлёкся и полез в карман куртки. Мой взгляд опять вернулся к красотам парка, и я понял, что курить буду не скоро.

Что ж, так полезней для здоровья.

Дверь расположилась в нескольких метрах от меня. Всё такая же сосредоточенная и зовущая. Сигареты были убраны обратно в карман. Решительно я приблизился к двери, взялся за ручку, представленную простой металлической скобой тёмного цвета. Надо сказать, я опасался, что всё окажется иллюзией, а рука проскочит сквозь предмет. Дверь была. Она существовала.

«Не тяни, а…» – я сам себя одёрнул и открыл дверь.

В итоге я получил нервную дрожь иостановившееся сердце, да седых волос прибавилось. За дверью ничего не было. Ничего из того, чего там можно было ожидать.

Услужливое воображение рисовало длинные тёмные или, напротив, светлые коридоры, непроглядную тьму, радужное сияние. Всё, что угодно. Но за дверью был всё тот же парк, угол торгового центра, машины вдалеке. Внезапное озарение молнией пригвоздило моё бренное тело к земле.

«Идиот! Это какое-то шоу, и тебя снимают скрытой камерой!»

Далее я обругал себя ещё крепче и виртуознее. Обида затопила до краёв. Размечтался о приключениях, да?

Я заржал, потому что представил свою перекошенную рожу на экранах страны. «Любопытно, а где засели друзья с камерами?» – я внимательно осмотрелся, но так и не смог определить место дислокации мифической съёмочной группы.

Внутренняя борьба набирала обороты, потому как я вспомнил о крыше и сне. Уж в сон бригада видеооператоров точно не могла пробраться, даже если бы очень захотела. Некоторое время я продолжал смеяться. Потом перестал валять дурака и задумался.

«А что, если…» – почти произнёс я свою любимую фразу и попытался встать чётко в проёме двери.

Почудилось, что рядом взошло дополнительное солнце, затем ещё одно.

– А вот и софиты, ожидаем оркестра, – на этот раз действительно довольно громко пробормотал я, зажмуриваясь от ослепляющего сияния.

Несколько шагов вперёд были пройдены с закрытыми глазами. Через веки я чувствовал, что свет больше не навредит. От открывшейся картины я застыл на пару минут, если тут можно говорить о течении времени.

Глава 3

Россыпи звёзд в бесконечной темноте: неоднородной, разной глубины чёрного цвета, фиолетового, сиреневого. Всё пространство расчерчено тонкими светящимися линиями, что делало его похожим на шахматную доску. Линии шли под ногами, далеко впереди вертикально и надо мной. Мысленно я очень чётко увидел объёмность картинки. Линии составляли собой огромный, бесконечный куб. Сектора куба на разных уровнях были связаны между собой каналами. Каким образом работала система, я не понимал, но знал о существовании определённых законов и механизмов.

«Всё это, конечно, очень интересно, но следует искать выход», – с необыкновенным спокойствием подумал я.

И тут же понял, что дальше двигаться не могу. Тело не слушалось сигналов мозга. И другое осознание – под ногами нет никакой тверди. Я просто повис в одной из клеток шахматного поля, но правила игры были неизвестны.

«Вот была бы у меня инструкция», – запоздалая мысль была хороша, но совершенно ничего не меняла.

Я застрял между небом и землёй или где-то ещё. Страшное дело!

Что с этим делать, я не понимал. Влип, как глупая мушка в янтарь. Дверь так манила меня, но никоим образом не предупредила, что ожидает за порогом. Если меня так хотели видеть, почему не выдали хоть какую завалящую инструкцию?

Я посмотрел вниз и убедился, что пустота под ногами слишком реальна. Стоило осознать до конца этот факт, как тело резко дёрнулось и полетело в пропасть. В ушах стоял гул, а сердце с готовностью хорошего прыгуна выскакивало из груди.

Смазанные пятна звёзд сопровождали падение, линии света отмечали всё новые и новые клетки шахматной доски. Успев попрощаться со всем на свете, я отметил, что падение продолжается. Меня не разрывало на части от нагрузок, не размазывало о твёрдые тела и не убивало внутренним ужасом. Сердце стало биться более ровно, а сознание освободилось от каши из мыслей и эмоций.

«Стоп!», – невольно сказал я сам себе.

Тело ощутило замедление падения и плавно повисло в пустоте. Размышления о неправдоподобности и абсурдности ситуации я оставил на потом. Вот выберусь и буду тогда сокрушаться, качать головой и отрицать, что всё это быть не может, потому как не может быть никогда.

От меня требовалось действовать здесь и сейчас. Я старался не думать, каким образом удаётся дышать в таком странном пространстве. Понял уже, что это чревато неприятностями.

Больше не пробуя использовать физические усилия для движения, я мысленно переместил точку внимания в соседнюю клетку, выбрав в качестве ориентира наиболее яркую звезду. Всё получилось.

Я не мог поверить, что механизм так прост. Мыслей вернуться домой, назад почему-то не было. Может быть, потому что я уже понимал, никакого «назад» тут просто нет. Не предусмотрено. Да и падал между «этажами» я слишком долго, чтобы понимать, где находится условный вход в это место.

Освоив принцип передвижения, я задумался о выборе направления. Вот только направлений оказалось слишком много. Мысленно я сгрыз несколько карандашей (водилась за мной такая вредная привычка) и выкурил пару сигарет. Идей так и не прибавилось.

Пространство вокруг выглядело относительно одинаковым, звёзды складывались в знакомые и не очень знакомые созвездия: я различил Большую медведицу и Орион. Начиная внутренне рычать на собственную бестолковость, я заметил нечто необычное.

В одном из секторов шахматной доски повис тонкий контур, напоминающий человеческую фигуру. Я закрыл глаза – галлюцинация, не иначе. Но видение было столь настойчивым, что даже сквозь веки продолжало напоминать о себе. К тому же ощущение знакомого тяжёлого взгляда давило на сознание. Не очень приятное чувство, хотя опасности не ожидалось, это я знал. Кто бы ещё сказал откуда?

Визитёр понял, что я заметил силуэт, и скользнул дальше от меня, а затем немного вправо.

«Весёлая игра в шахматы, нечего сказать!»

Приключение стало казаться весьма утомительным занятием. Ещё немного, и сил не останется даже на любопытство. Со всей очевидностью я понял, что теперь всё навсегда. Ничего нельзя изменить или переиграть. Я уже шёл по дороге в неведомое, а такие пути имеют лишь одно направление. Попади я домой, это буду уже не я, а кто-то другой, странный незнакомец с уникальным опытом.

Ослепляющий ужас охватил меня. Столь всеобъемлющий, что на время я потерял способность соображать и ориентироваться в сложных переплетениях шахматных полей. Сквозь волну паники я продолжал чувствовать сверлящую тяжесть, исходящую от фигуры впереди. Контуры силуэта вспыхнули и погасли. Потом зажглись более ярким светом бело-голубого оттенка. И вновь погасли.

Продираясь через панические атаки, я невольно сконцентрировался на световых волнах, загорающихся и гаснущих в особом рваном ритме. На второй минуте я ощутил, что это помогает. Меня успокаивали, причём довольно успешно. Я даже испытал чувство благодарности к незнакомому живому существу, которое столь терпеливо билось с моим безумием и беспомощностью.

Взяв себя в руки, я довольно быстро двигался за проводником. Прямо, влево, вверх на три клетки, прямо, прямо, вправо. Всё просто и без затей. Кажется, удача возвращалась ко мне. Моя удача.

Наконец мы сошлись в одном из секторов гигантских шахмат. Я потерял равновесие. Меня со всей силы дёрнули снизу, затягивая в невидимую трубу. Это напоминало очень быстрый спуск в лифте с гирями на ногах. Торможение было не предусмотрено природой, и я упал, болезненно ударившись спиной о твёрдую поверхность. Откуда бы она взялась в пустоте? От неожиданности и боли у меня вырвалось несколько непечатных ругательств в темноту, в которой я тут же увяз.

Сухой, низкий смешок потряс меня больше, чем все события перед этим. Чувствуя, что окончательно дурею, я попытался встать на ноги. Тут же поняв – темнота не абсолютна, и я больше не болтаюсь в бесконечности пустоты шахматного поля. Темнота имела ощутимые границы, как если бы я оказался в обычной комнате.

И был я здесь не один. Человек всегда знает, что рядом есть другое живое существо. Вот и теперь я просто знал.

– Где я?

Голоса своего я не узнал – одни хрипы. В голове гудело, ноги официально отказались содействовать телу. Внезапно я обмяк и опять оказался на полу. Сознание уплывало, превращая мир в осколки детского калейдоскопа. Прежде чем совсем покинуть реальный мир я успел увидеть, что по комнате разлилось мягкое оранжевое свечение и из темноты выплыло выразительное лицо мужчины.

Глава 4

Удача явно ко мне вернулась.

Иначе чем объяснить лёгкость, которая посетила моё утомлённое путешествием тело и спокойствие души, когда сознание вернулось?

Я не торопился открывать глаза. Слишком хорошо было просто лежать в чём-то мягком и тёплом, да и побаивался, если честно. Кто знает, какие неожиданности поджидают в мире, спрятанном за прикрытыми веками?

Если что-то вышло с моим походом через дверь, то я должен находиться очень далеко от родины. И конечно моё природное любопытство скреблось и поскуливало, а я его укрощал, как опытный дрессировщик. Не нужно торопиться, так решил я. Поэтому лежал с закрытыми глазами, вслушивался в звуки, которых оказалось довольно много.

Далёким шумом звуковых волн фоном стоял неровный гул, свойственный улице. Привычно, знакомо и абсолютно не пугающе. Мысленно я поставил плюс незнакомому месту. В мире, где существует обыденный шум живого города, не может быть слишком опасно. Внутри помещения, рядом со мной тихо поскрипывало. Так бывает в домах с деревянной отделкой, сухой треск делает дом уютным и тёплым.

«Слишком хорошо, но…», – мысль пришла с неторопливой основательностью. – «Пора вылезать из кокона, то есть выкукливаться».

Тихо, далеко, но довольно чётко зазвучал мужской голос:

…Мы бредём через Вечность:

Не люди, не тени, не боги.

Серебро наших глаз, потускнев,

Утонуло в печали…

Другой голос, кажется женский, высказался в ответ. Открыв глаза, я застыл в той же позе, в которой меня застиг неведомый чтец. Мысли шальным зайцем скакали в голове. Шагая за порог странной двери, я ни на секунду не задумывался о том, как мне придётся общаться с другими людьми. Я даже не подумал, что это мне вообще предстоит делать. Ну, идиот, что сказать?!

И теперь, услышав обычную человеческую речь, которая по неведомой причине звучала родственно привычной, я слегка растерялся. Отчаянная идея, что никуда я не перемещался, а просто потерял сознание на улице в парке, болезненно царапнула душу. Но делать было нечего, работаем с тем, что есть.

Выдохнув и собравшись, я обнаружил себя в удобной, хотя и довольно узкой кровати, укрытым огромным пледом с замысловатым янтарно-зелёным узором. Не так уж я был не прав, говоря, что пора вылезать из кокона. Каким-то образом умудрился намотать на себя полотнище и уютно в нем почивал.

Светлая комната выдержана в минимализме, но чертовски приятном минимализме. Не больше, ни меньше, только то, что я бы сам поставил в собственной комнате. С удовольствием я изучал различные мелочи, которые часто встречаются в жилых комнатах и составляют самую их суть.

– Наш гость проснулся, Юста, – насмешливо произнёс низкий мужской голос.

Я сидел на кровати, завернувшись в плед, – очень не хотелось покидать своё укрытие. Пусть я и был одет, как успел определить. Хозяин дома: уверен, что это был он, – появился в дверях с такой улыбкой – Джоконда умерла бы от зависти. Вынужденный крутиться, словно уж на той самой сковородке, я разрывался между любопытством и хорошими манерами. Как-то не принято откровенно и в упор рассматривать малознакомых людей.

– Очень хорошо, что ты решил проснуться. Ещё несколько дней и могли возникнуть проблемы.

«Глаза-то холодные, изучающие. А я маленькая зверушка под лупой», – я внутренне дрогнул, осознав, что новый знакомый не так прост, как могло показаться. Я терялся, не смея начать разговор.

Хозяином дома оказался мужчина пятидесяти, круглоголовый, с чётко слепленным подвижным и волевым лицом. Он напоминал римского сенатора и кельтского жреца одновременно. Был бы я скульптором, слепил бы бюстик.

Я подивился своим странным ассоциациям и активно заулыбался. Расположение моё заслужить просто, достаточно понравиться, на интуитивном не поддающемся рефлексии уровне.

Вот так и влезают в мою жизнь разные странные личности. А дядька мне нравился, несмотря на глаза, говорящие, что передо мной человек жёсткий и с сильной волей. Впрочем, в своё время мне и редактор нашей газеты показался вполне адекватным человеком, что только доказывало – психолог из меня не бог весть что.

– Пошли, покажу тебе дом.

Это было сказано таким спокойным тоном, словно я был старинным приятелем хозяина и зашёл в выходной день на совместный обед. Предложение оказалось очень кстати.

– Я, правда, проспал три дня? – выбираясь из полюбившегося пледа, поинтересовался я, тот час, почувствовав себя голым.

– Правда.

Опять насмешливый взгляд, в котором появилось и любопытство.

– А как я…

– Оказался у меня в доме? – Дядька очень хорошо понимал ход моих мыслей. – Просто появился. – Пожал плечами, мол: «Вот так, взял и появился, что об этом толковать?»

Гостиная мне понравилась не меньше маленькой спальни. Уютная светлая комната, с деревянными резными панелями янтарного оттенка, небольшими пастельными картинками в деревянных рамках, цветами. Сочетания зелёного и янтарного были основными в доме, – согласно моде или дань древней традиции.

Аккуратный стол с резными ножками, покрытый свежей сияющей скатертью, идеально вписывался в обстановку. Маленькая юркая женщина порхала вокруг стола, поправляя сложный букет из неярких, но приятных глазу цветов.

У меня всегда была странная тяга к классическим интерьерам, немного сельским и простым, но весьма стильным. Такая обстановка успокаивала, давала ощущение дома, тёплого безопасного очага, где можно отдохнуть с дороги, переждать непогоду. Концентрация всего того, чего у меня никогда не было.

– Юста, мы с гостем скоро вернёмся.

Лицо женщины сложилось в недовольную гримасу, весьма симпатичную, но выразительную. Она строго смотрела на нас, ни дать, ни взять воспитатель старшей группы, сейчас в угол поставит и лишит сладкого.

– Я не собираюсь разогревать еду второй раз, мастер Даррен, – резким тоном сообщила она. – И не говорите, что я вас не предупреждала.

– Мы быстро. Только покажу дом.

Хозяин настойчиво и без лишних любезностей подтолкнул меня, к слову, ничего не соображающего под грузом информации, к дверям.

– Не поверишь, но я сам её боюсь.

Готов поклясться, что он подмигнул, когда мы оказались в коридоре. Справа наверх шла узкая деревянная лестница; прямо, скорее всего, был выход на улицу.

– В другой части дома владения Юсты: кухня и прочие хозяйственные комнаты. Мой совет, без её разрешения туда лучше не ходить. На втором этаже две спальни и кабинет, – кивнул хозяин. – А здесь…

Он распахнул дверку под лестницей, раздался щелчок и мягкий розовато—жёлтый свет растёкся по обширному помещению, в котором я с первого взгляда признал туалетную комнату, и от радости чуть не кинулся на шею этому замечательному человеку, который меня практически спас.

– Мне кажется это достаточно важным местом для путешественника, —серьёзно и торжественно заметил хозяин. – Я буду в гостиной.

Он удалился, оставив меня наслаждаться простыми человеческими радостями, и заодно разглядывать всё вокруг.

Больше всего меня заинтересовали светильники: несколько сложно соединённых кристаллов в металлической оправе. Я вспомнил, что в далёком детстве был у меня кристалл, подаренный кем-то из друзей родителей. Он стал моей любимой игрушкой на некоторое время. Я часами рассматривал его и помещал в центр детских нелепых фантазий.

«Какой понимающий человек», – радовался я, плескаясь в раковине. – «Сразу сообразил, что мне нужно. Но как же у них тут всё похоже на наш мир! Ох, дорогуша, что ж ты такой свинтус?! Не пустят тебя больше в приличный дом».

Задумавшись, я залил пол под раковиной, и теперь там красовалась неприятная лужа. Пока я осматривался в поисках тряпок для уборки, произошло нечто непонятное.

Прямо из стены отчаянно косолапя, вышла группа малышей размером с ладонь, и принялись наводить порядок. Я застыл, открыв рот, а малышня с ворчанием занималась хозяйством.

– Льют тута, понимаешь, воду. А ты ходи-броди, убирай-подтирай, – громче всех булькал человечек в сером одеянии больше всего напоминающем комбинезон. – А я, может, только прилёг, настроился, о житье-бытье думал. Так нет, льют и льют, да глазищами зыркают, изверги.

Очень быстро под раковиной стало сухо, а малыши удалились обратно в стенку. Пару минут я брал себя в руки, уговаривал, что всё отлично, особенно, если помнить, что я в другом мире. Да и малыши были скорее забавные, чем пугающие. Смешные ворчуны.

Всё равно в гостиную я вернулся с основательно перекошенным лицом и встретил удивлённый взгляд хозяина, который как бы вещал одну мысль: «Нельзя тебя одного оставить, горе ты моё».

Юста с очень довольным видом заканчивала расставлять на столе горшочки и миски, распространяющие неземные ароматы. Тут же я полностью осознал, как оголодал за дни, проведённые вне реального мира.

– У вас там.., – неуверенно начал я и не знал, как сформулировать коротко историю о хозяйственных малышах. – Маленькие такие…

– Домашние ворчуны нашей Юсты, – просто резюмировал мужчина. – А что? Они плохо выполнили свою работу?

– Нет, – я счёл своим долгом заступиться за ворчунов. – Я не ожидал, что увижу такое. Они молодцы и забавные.

– Все домашние ворчуны похожи на своих создателей, но вообще-то они иллюзия. Очень качественная, но иллюзия. Юста у нас мастерица.

– Ой, да бросьте вы, мастер Даррен, – небрежно отмахнулась женщина, но заметно расцвела от похвалы. – Любой бран из Догмы Тёплого Очага сможет создать ворчунов. Это же азы.

– То есть они мне казались? – эта мысль поразила меня.

– Можно и так сказать.

Юста бросила последний взгляд на стол, как художник, оценивая созданную картину. Видимо она осталась довольна и удалилась с высоко поднятой головой. Я удивился, в который уж раз, что она не села есть с нами.

– Она с нами не сядет. – Хозяин неторопливо приступил к трапезе. – Старая школа. В Догме Тёплого Очага считается, что хорошая экономка может пропустить важные перемены в жизни дома, если сядет есть вместе со всеми. А жизнь дома, это в чём-то и жизнь брана, потому что контракт Душ очень силен.

– Вы читаете мои мысли? – Про разные непонятные мне слова я пока не стал спрашивать, считая, что объять необъятное невозможно.

– Нет. – Он задумался. – Пожалуй, нет. Просто они слишком очевидны.

Я промолчал, так как возразить было нечего. С рождения не отличался никакой хитростью или сложностью. Не слишком открытый человек, но легко читаемый – это было про меня.

Вот только всегда я чувствовал, что моя внутренняя жизнь поделена на два слоя. Один верхний виден всем и существует для общества, а второй настолько скрыт в глубине и отличается от внешнего, что даже для меня мог преподнести сюрпризы. Один знакомый сравнил меня с черным ящиком – никогда не знаешь, что появится в следующую минуту.

Глава 5

Если всю еду, которую мне удалось попробовать в этот день, готовила лично милая женщина Юста, то на мой скромный взгляд ей нужно было поставить памятник. А может быть, ей помогали домашние ворчуны, тогда каждому из них причиталось по небольшой статуэтке. Всё было очень вкусно. Поэтому некоторое время я невежливо молчал. Занят был.

– А я-то, дурак, хотел покончить с этой жизнью. Так бы и не узнал, что где-то есть мир с такими замечательными людьми и едой. Не знаю даже, что лучше. Я прав? Это другая, не моя реальность?

– Всегда есть что-то другое, – непонятно откликнулся хозяин или мастер Даррен, как называла его экономка.

Я отвлёкся от трапезы и внимательно на него посмотрел. Линия рта была жёсткой, лицо напряглось. Внезапная ярость в зелёных глазах хозяина поразила меня. Как я не стал кучкой пепла – только чудом.

– Очень хорошо, что тебе здесь нравится, – с самой очаровательной улыбкой продолжил он, словно и не было никаких туч на внутреннем горизонте. – Это важно.

Мне послышался некий двойной смысл в простых словах, но я всегда был горазд додумывать на пустом месте и выстраивать ненужные теории. Однако, свой вопрос задал:

– Важно? Почему?

Мастер Даррен в очередной раз пожал плечами. Надо сказать, довольно равнодушно на этот раз.

– Я придерживаюсь мнения, что когда находишься где-то, то это «где-то» должно тебе приносить хотя бы небольшую радость. А желающих испортить удовольствие, и так, найдётся немало.

– Хорошая философия.

Я не мог не согласиться.

Новый знакомый нравился мне всё больше. И дом его нравился. А от знакомства с Юстой я и вовсе пребывал в восторге.

На удивление, я был доволен всем как никогда в жизни. Моё довольство не было отупляющим удовлетворением от благополучия и лёгкости бытия, а несло на себе отпечаток чего-то более важного, глубокого. В душе всё встало на свои места. Или почти всё. Дыра в сердце ещё существовала, немного подвывала от древней чёрной тоски, чтобы напомнить о себе. Но именно в эту чёртову дыру начинал укладываться новый мир, впечатления, эмоции и ощущение правильности существования «здесь и сейчас». Я был собран и готов к новым приключениям. Интересно, а сами приключения были ли готовы к встрече со мной?!

В нашей беседе возникла пауза, не слишком напряжённая, а такая, что часто встречается на дружеских встречах, когда старая тема исчерпала себя и общение протекает на несколько ином плане.

Рядом с мастером Дарреном было спокойно и надёжно. Меня даже не волновали проблемы, которые обычно поджидают любого попаданца из одного мира в другой. Я твёрдо решил задать все свои сотни вопросов, но не все сразу. Каша из мыслей в собственной голове мне очень не нравилась. Не любил я такое состояние и всегда старался быстрее от него избавиться.

– Ох, – внезапно я сообразил, насколько был невежлив в последние несколько часов. – Сижу тут с вами, кушаю, а ведь даже не представился. Неожиданно свалился вам на голову. Очень не люблю напрягать людей, особенно малознакомых.

– Не знал, что выгляжу напряжённым, – взгляд хозяина сделался настолько красноречиво насмешливым, что я невольно расплылся в улыбке и окончательно был покорен. – Но ты прав. Настало время познакомиться. Зовут меня Даррен Кетту, мастер Даррен, бран Тёмной Охоты, служащий Догмы Законного Слова. Как ты успел заметить, я хозяин дома, куда ты попал столь необычным образом.

– И это всё ваши… хм…титулы? У меня с именами намного скоромнее. Зовите меня просто Яр. Моё полное имя, Ярослав, никогда мне особо не нравилось. А вот Яр, самое то! Писатель, – обозначившись, я отчаянно покраснел, точно меня вынудили раскрыть свои самые страшные тайны.

– О, нет! Это не титулы, – мастер Даррен откровенно развеселился. – Это, – теперь он задумчиво вертел в руках небольшой зеленоватый бокал (последние минут пять мы пили нечто очень ароматное и почти невесомое, отчего хотелось парить над землёй), – скорее это Путь. У нас немного разные понятийные наборы, чтобы я мог доходчиво объяснить. Но ведь многие вещи и не нуждаются в лишних словах. Не так ли?

– Пожалуй, – мне показалось, что я осознал, о чём он говорит. – А кстати, почему мы так легко понимаем друг друга? Здесь говорят на том же языке? Я сказал глупость?

Я растеряно наблюдал за сложной сменой выражений лица брана Тёмной Охоты, что бы это не значило.

– Говорить глупости – большое искусство. Ты не поверишь, сколько нужно ума и внутренней силы, чтобы сказать или сделать нечто по-настоящему глупое. Не всем хватает отваги практиковать такие вещи.

– Поверьте, чего-чего, а глупости я практикую всю сознательную жизнь.

Хозяин меня немного озадачил: никак не мог понять серьёзно он или дурачится. С него сталось бы, насколько я успел узнать мастера Даррена.

– Хорошо, что ты так молод. – Его улыбка вышла лишь на половину лица, а я почему-то поёжился. – Что до твоего вопроса… Конечно же, мы говорим на разных языках, как сказали бы у тебя на родине, но это не проблема в нашем мире, где есть кристаллы.

– Кристаллы? И что? Как это работает?

– Не думаю, что сейчас стоит забивать этим голову. Достаточно знать, что оно работает и работает хорошо.

Не успел я выразить своё отношение к данному факту, как в гостиную стремительно влетела Юста, ей не терпелось выполнить свои обязанности. Несколько движений, взмахов и стол, заставленный посудой, стал девственно чист, а скатерть не потеряла свежести.

Что-то ткнулось в ноги. Я заглянул под стол.

– Ноги-то подыми, – ворчливо потребовал малыш-уборщик, сноровисто метя пол. – Раскорячился тут.

– И что ты такой… ворчун. – Я с улыбкой подчинился. – Тебя как звать?

– От ворчуна слышу… Вот ещё знакомства сводить со всяким встречным-поперечным, – не задумываясь, привычно, но беззлобно буркнул малыш и удалился в стену вместе с приятелями.

Мастер Даррен смеялся в голос.

– Одно удовольствие наблюдать за вами. Не думал, что общение с ворчунами может выглядеть так живо. И ты первый, кто додумался спросить у кого-то из них имя.

– Всегда к вашим услугам. – Я остался доволен произведённым впечатлением, – люблю радовать людей. – И у меня ещё много вопросов.

– Это закономерно, – кивнул мастер Даррен, вернувшись в обычное нейтральное состояние. Непонятно шутил он или был смертельно серьёзен. – Нам предстоит немало работы, прежде чем я спокойно смогу выпустить тебя за порог дома.

– Часто к вам сваливаются незнакомцы? А то вдруг не успеете вы меня в люди вывести, как ещё один появится, конкуренции я не потерплю. – Я охотно перенял его тон и стиль разговора.

– Не часто, и обычно, когда я сам этого пожелаю. Но всякое бывает. Расскажи-ка лучше, как проходило твоё путешествие. Очень люблю подобные истории.

Причин отказывать гостеприимному хозяину у меня не было, и в последующие полчаса я кратко изложил ему историю своих приключений с дверью.

Мастер Даррен сидел, подперев рукой подбородок, иногда кивал, словно мои слова в неких таинственных пунктах согласовывались с его собственными мыслями или сведениями. Затем несколько минут он молча размышлял, результатом чего стал очередной вопрос, заданный очень серьёзным, даже ледяным тоном.

– А ты хотел бы вернуться домой, Яр?

Глава 6

Вот тут я действительно задумался.

Хочет ли человек вернуться туда, где прожил достаточно долгое время, где родился?

Может ли желать вернуть привычное, ставшее аксиомой собственного бытия?

Я лично знал многих, кто без всяких лишних сомнений ответил бы утвердительно. И тут даже с некоторой печалью осознал, что сам я не таков.

Я покопался в собственной душе. Пытался обнаружить хотя бы зачатки привязанности к знакомому с детства миру. Но, видимо, что-то давно уже шло, между нами, не так, вразрез. Мир сам по себе, я сам по себе. Рефлекторное наблюдение за историческим процессом. И дело даже не в том, что удача ушла, а внутри разрасталась пустыня, что личное никак не клеилось.

Если следовать философии самого мастера Даррена, то в том мире мне должно было хоть что-то нравиться. И мне нравилось: некоторые приятные мелочи, обычные крючки, которыми цепляет нас за душу то или иное место в пространстве и времени. Но между непознанным миром и, как мне казалось, хорошо известным я выбирал первое.

Вот такой я любознательный!

Может быть, я не умел пользоваться бесценным даром жизни там, где судьбой было уготовано появиться на свет. Если бы мне сейчас поставили это в вину, то я не стал бы даже спорить. Но мне дали шанс, который не выпадает и каждому тысячному в моём мире. Имел ли я право не реализовать его полностью?

Поэтому ответ для меня был очевиден.

– Скорее нет, чем да. Уезжают же люди в другие страны. Почему бы не попробовать стать таким путешественником.

Взгляд мастера Даррена вновь стал насмешливым, а ведь ещё пару минут назад обдавал меня холодной яростью и тяжестью, словно мужчина так и не определился – следует меня убить на месте или похвалить.

– Так и надо, да, – кивнул Даррен Кетту. – Решиться на подобные перемены трудно, но некоторым жизненно необходимо. Всегда есть что-то другое, я говорил. Зачем же ограничивать себя только одним миром?

– На моей родине обычно ограничиваются поездками в другие страны.

– Часто другая страна – это почти то же самое, что собственный сад. Ты вроде бы вышел из дома, но всё ещё не покинул старое кресло, которое знаешь до последней вмятины от собственной задницы. В этом нет смысла, – он задумчиво посмотрел на металлический браслет сложного плетения на собственной руке. – Нет смысла, если ты принадлежишь к определённому типу людей.

– Вы считаете, что я… – Иногда мне трудно довались формулировки, несмотря на писательский опыт. – Я нуждаюсь в более радикальных путешествиях?

– Разберёмся, – решительно кивнув, он переключился на другую тему. – Жить будешь у меня. Пока не станет ясно, что тебя можно выпустить в…

– Пампасы?

Я хохотнул, а брови хозяина улетели почти за пределы лица.

– Куда? – ошалело переспросил мастер Даррен.

– Не обращайте внимания. – Я вновь покраснел. – Это у нас местность такая есть. Туда обычно выпускают… на волю…

– Откуда выпускают и зачем? – Он был заинтригован.

Кажется, я сумел привести мастера Даррена в настоящее замешательство. Можно было начинать гордиться. Но я махнул рукой.

– Долго объяснять. Постараюсь далее выражаться более понятно.

– Уверен, что у тебя не получится, можешь даже не мучиться. – В глазах собеседника привычно мелькнули хитрые зелёные огоньки. – Но про волю – ты прав. И тебя выпустим, если заслужишь. – Манера хозяина выражаться приводила меня в восторг. – Запомни – ты мой племянник из Исчезающего Дола. Завтра утром купим тебе некоторые необходимые вещи, и можешь приступать к теоретическому обучению. У меня большая библиотека.

Его тон не терпел возражений. Я мысленно пожал плечами, собственно, какая разница, откуда я и кто, если нужно полностью окунуться в приключения.

Внутри всё дрожало от предвкушения этих самых приключений, которые меня, несомненно, поджидали за ближайшим углом. Прошлого уже не существовало.

– А практика у нас будет? – Я развеселился.

– Будет, – в тон мне подтвердил новый знакомый и по совместительству первый человек, которого я узнал в этом мире. – Практики будет столько, что ты ещё взвоешь и потребуешь отдыха. Но я его тебе не дам.

– Суровый вы человек, оказывается. – Я понял, что мы точно станем друзьями.

– Именно. Я считаю, что практика – это самое главное. Обычно практикой можно ограничиться, но нехорошо пугать мир твоим появлением. Всё же, я к нему отношусь более трепетно, чем следует. И учти, уже в ближайшее время тебе предстоит много работать, поэтому ко всему, что будешь видеть и слышать отнесись со всей серьёзностью. От этого может зависеть твоя жизнь, да и не только твоя.

Удивлённо я принялся рассматривать его лицо, пытаясь найти там признаки привычного своеобразного юмора, но не нашёл. И это пугало не сказать, как. Абсолютно серьёзное лицо: опять эта жёсткая линия рта и главное глаза, ставшие сейчас зеленее неспелого крыжовника.

– Вы меня специально пугаете?

– Я? Даже в мыслях не было. Просто есть факты, которые лучше сразу брать в расчёт. Это практично. Экономит время и силы. Твой выбор: пользоваться советом или забыть, бросившись сломя голову в неизведанное, не оглядываясь по сторонам. Такой метод не хуже прочих. Есть ситуации, когда только он и работает. Но поверь, сейчас совсем другая история.

Глава 7

Задумывались ли вы, что будете делать в первую очередь, оказавшись в чужом для вас мире?

Составите план и методично станете ему следовать, изучая, пробираясь вперёд мелкими опасливыми шажками, рассматривать под лупой отдельные части реальности. Или будете хватать новое охапками, распихивать по условным карманам, многое упуская, но и получая неслыханные богатства знаний в самые короткие сроки.

А может быть, придумаете нечто абсолютно оригинальное?

С чего же мне следует начинать изучение мира?

Я готов был тут же сорваться с места, чтобы осчастливить незнакомый город своим присутствием, коснуться жадным взглядом его мостовых и домов, просто поглазеть на людей.

Мне очень подходила данная методика, но слова мастера Даррена оказывали ощутимое воздействие. Я, конечно, не питал иллюзий насчёт нового места жительства – опасности есть везде и осторожность никогда не повредит, но за словами мастера Даррена скрывалось что-то ещё, едва уловимое. Это «что-то» волновало и пугало.

Поэтому вечер я провёл, сидя на полу в своей новой комнате, обложившись книжками и атласами. Самый безопасный, но всё равно интересный способ путешествовать. Всегда любил разглядывать карты, читая названия городов, рек, и пытаясь вообразить места, нанесённые лишь штрихами на бумагу.

Со слов мастера Даррена мы находились в столице земли Эвнеканте. Хозяин оставил меня наедине с библиотекой, удалившись по делам, а я нашёл на карте город Кэлке, обозначенный самым крупным и ярко выделенным кружком.

На самом деле в глубине души я боялся, что стал жертвой дикого розыгрыша и продолжаю находиться в родном городе. Никак не мог поверить, что мир вокруг совсем другой, имеющий собственную географию и историю.

Карта на тонкой бумаге приятно шуршала и ароматно пахла сухими цветами. Может быть, Юста использовала их от мелких вредителей. Я вспомнил о ворчунах и засмеялся. Вот уж точно мелкие вредители, но ведь и пользы от них много.

Удивительно, но печатный текст я прекрасно понимал, несмотря на ощущение чужих букв, словно за пару секунд кто-то услужливо переводил начертания в нужную графическую форму.

Столица, согласно карте, располагалась ближе к побережью моря, название которого никак не обозначили. Зато часть земель рядом именовались Кристальным побережьем.

Следовало разыскать Исчезающий Дол, раз уж волей мастера Даррена я стал его уроженцем, да и справочную информацию почитать будет полезно. Вот выйду в свет, попаду в неловкую ситуацию, если спросят об этом пресловутом Исчезающем Доле.

Новую родину я нашёл на противоположной стороне континента, на севере. Спасибо мастеру Даррену, он сделал из меня провинциала, что отлично соответствовала уровню познаний о столичной жизни.

«Приехал племянничек к дядюшке с края света, наивный юноша, творящий милые глупости», – ехидно рассуждал я, водя пальцем по названиям населённых пунктов в Исчезающем Доле, пытался запомнить. Сэн-Рат, Корвэл-Рат, Дар-Рат и с полдюжины других «Ратов» – маленькие городки, если судить по обозначению.

Я догадался раздобыть сведения об Исчезающем Доле в тонком справочнике – толстый я бы сейчас не осилил. Информации было слишком много для моей бедной головы.

Из всего прочитанного понял, что название дано местности не просто так. В разные моменты истории Исчезающий Дол действительно… исчезал. Вместе с жителями и городами. Потом опять появлялся, но никто не мог рассказать, что происходило. Для горожан ничего не менялось, только куда-то выпадали целые дни и недели. Люди засыпали вечером, поднимались утром, а оказывалось, что в той же столице Кэлке прошло несколько дней.

Исследователи из внешнего мира утверждали, что на месте Исчезающего Дола ничего не было. Ничего кроме бесконечной долины с тёмной, неживой поверхностью. Никто не смог увидеть момент, когда Исчезающий Дол возвращается на своё законное место.

– Мастер Яр, – Юста заглянула в комнату. – Я накрыла вечерний тэмми.

Интересно, когда экономке успели сообщить моё имя?

Прислушавшись к организму, я решил, что не откажусь перекусить. Знать не знаю, что такое «тэмми», но уверен – Юста плохого не предложит. Она скрылась в своей хозяйственной вотчине, а загадочный тэмми оказался всего лишь чаем с пирожками. Некоторое время я наслаждался жизнью, поглощая годовой запас пирожков гостеприимного мастера Даррена и лениво листая очередной справочник.

– Что это вы делаете?!

Строгий голос Юсты застал меня врасплох. Я так и застыл с надкусанным пирожком в одной руке и пальцем на странице книги. Эффекта добавил и внешний вид маленькой экономки. Юста – в комбинезоне нежно зелёного оттенка с максимально возможным количеством карманов и клапанов, – стояла перед столом, уперев острые кулачки в бока, и смотрела на меня очень недобро. Я испугался, что успел нарушить неизвестные мне законы. И теперь мне грозит тюремное заключение, а может быть даже смертная казнь.

Женщина только что ногой не топнула.

– Не потерплю чтения за едой в этом доме! Хватит того, что мастер Даррен постоянно читает газеты и служебные записи. Да что с него взять, он ломоть отрезанный. Старую куницу не заставишь рыть новые норы. Но вы-то, мастер Яр. Такой молодой мальчик, самое время приобретать хорошие привычки.

Мне очень не хотелось огорчать нашу замечательную экономку, поэтому я ответил со всей искренностью:

– Мне стыдно. Обещаю исправиться. Только не бросайте меня в терновый куст!

– Смешной мальчик, терновый куст теперь не используют, да и лет триста назад туда бросали только государственных преступников.

Она расслабилась и заулыбалась, а я продолжил рассматривать её удивительный наряд, который разительно отличался от почти викторианского платья днём. Теперь же Юста напоминала заправского ремонтника.

– В подвал иду, – она поняла моё замешательство. – Сердце дома опять работает с перебоями. Мыши, наверное.

– Вам помочь?

Это была рефлекторная реакция сочувствующего, хотя я понятия не имел, что там за механизмы, да и мои технические навыки оставляли желать лучшего.

– Зачем? – Она искренне удивилась. – А… Нет, мальчик, с этим делом и мастер Даррен не справится. Задача для брэн Тёплого Очага.

– А могу ли я посмотреть? Просто составить компанию. Если вас не шокирует моя любознательность.

– Если хотите, мастер Яр, – с достоинством кивнула экономка.

Одним плавным движением Юста проверила запасы в карманах комбинезона и на планках снаружи. Здесь в одном ряду можно было встретить разномастные гаечные ключи и тонкие полупрозрачные штыри с кристаллическими гранями.

– Мило, – заметил я, когда мы спустились вниз по небольшой лесенке.

Меня провели через эпицентр хозяйственной части – кухню, а затем и коридор с кладовыми, откуда мы и попали в подвал.

Тёплый, желтовато-розовый свет от кристаллов осветил пустое пространство, если не считать полок вдоль одной из стен. В центре громоздилась странная конструкция: столб, обшитый деревом, уходил в потолок или это был самый настоящий ствол могучего дерева, крона которого удерживала здание.

Юста подошла к столбу, обняла его, прижалась щекой, как к самому родному существу на свете. Движения её стали неестественно плавными и завораживающими. Обхватить столб целиком женщина физически не могла, понадобилось бы как минимум четыре таких маленьких Юсты. Так же плавно она отодвинула часть обшивки. Всё же это было искусственное сооружение.

Близко подходить я отчаянно стеснялся, поэтому изо всех сил тянул шею, чтобы рассмотреть детали. Внутри ниши бело-голубым светом горел кристалл. Он показался мне большим, ярким, со сложной структурой. Два столбика с хаотичными сверкающими точками стояли по сторонам от кристалла. Они мерцали в полутьме.

– Ну да, Кондратий. – Плечи Юсты устало опустились. – Опять гнездо построил рядом с Сердцем дома. А какие обещания давал, бессовестный мышь. Давай-давай, – в голосе домоправительницы проявилось возмущение. – Забирай своё добро и уходи, – сурово вещала Юста в недра столба, я бы уже не выдержал и удрал.

И тут я увидел Кондратия: размером с очень крупную морскую свинку и такой же симпатичный, только дымчато-серый, большеухий, толстенький, с печальными глазами изгнанника.

Лениво перебирая лапами, Кондратий волочил за собой ворох цветных тряпок и узелок с пожитками. К тому же, он нарочито громко обижено сопел. Экономка проводила его строгим взглядом до тёмного угла, откуда тотчас донеслись стуки и бренчание. Мышь обустраивался.

– А выселить его нельзя? – тихо спросил я, опасаясь, как бы не обидеть Кондратия ещё сильнее.

– Нет, – в голосе Юсты была и усталость, и недоумение. – Если дом принял гостя, то и нам терпеть. Ты же не хочешь быть выкинутым на улицу просто так?

Всем своим видом я дал понять, что это последнее, чего я желаю в этой жизни. Юста кивнула и быстро пробежалась пальцами по столбикам справа и слева от кристалла. Оказалось, что в них вставлены те самые полупрозрачные штыри, которые я заметил на планке её комбинезона. Она заменила несколько штырей на новые, глубоко вздохнула, а затем сложила руки особым, замысловатым образом, переплетя кисти рук и ладони.

Так Юста простояла минуты две, произнося отрывистые гортанные звуки, от которых мне хотелось бежать из подвала наверх, желательно прямо на улицу. «Отвернись», – нашептал кто-то у меня в сознании, и я с облегчением последовал совету.

Сразу отпустило.

Глава 8

В гостиную я вернулся минут через десять. Юста занялась делами на своей любимой кухне. Дела дома требовали постоянного внимания.

– Мне кажется или сейчас впечатления у тебя из ушей полезут? Что ещё случилось? – Мастер Даррен расположился в кресле, уткнулся в газету и даже не захотел на меня взглянуть, так и пробубнил вопрос, не глядя.

Однако он все равно знал, что вот он я, появился в его жизненном пространстве. Наверное, меня трудно не заметить.

– А почему мыша в вашем подвале зовут Кондратий?

– Это очевидно. – Меня удостоили взглядом поверх газеты. – Кондратий сам сказал нам об этом.

Пришлось отсмеяться минут пять, пока я смог хоть что-то сказать.

– Пожалуй, это слишком для моего несчастного сознания. Даже знать не хочу, почему тут мыши разговаривают и носят имена из моего мира. Пойду лучше спать.

– Дело хорошее, – кивнул мастер Даррен. – Не забудь, что завтра у тебя выход в мир.

– Забудешь тут, – буркнул я и ретировался в небольшую комнату рядом с гостиной, которую мог считать своей.

Я и не знал, что настолько устал. Стоило растянуться в кровати, как сон мгновенно настиг меня. Даже волнения насчёт завтрашнего дня не смогли побороть сон.

После туманных блужданий в лабиринте фрагментов образов, я обнаружил себя за столом, всё в той же гостиной дома брана Тёмной Охоты. Стол сиял белоснежной скатертью, что мне почему-то сильно не нравилось. Так не нравилось, что рождало непонятную злобную решимость что-нибудь с этим сделать.

Передо мной стояло блюдо, накрытое блестящей металлической крышкой, в которой кляксой отражался я сам. Мутный и неузнаваемый. Неприятный.

Меня захватило чувство предвкушения: под крышкой скрывается нечто самое желанное, лучшее на свете, от чего я никогда не смог бы отказаться. Сладостное желание управляло в этот момент всем моим существом.

Кто-то услужливо снял крышку с блюда. Я не смог увидеть, кто это был. Да и очень быстро забыл вопрос, возникший внутри сознания. На блюде лежало нечто столь совершенное, прекрасное в своей естественности, что я устремился к нему.

Плотоядное урчание вырвалось из недр организма, а сам я словно со стороны анализировал происходящее: удивлённо, но апатично. Волнующие изгибы, бугорки, совершенные линии, прочерченные канавками извилин. Мозг на блюде вызывал восхищение и жажду.

И в тот же момент я осознал, что это мой мозг, и сам я основное блюдо на чужой трапезе. Вторая часть меня, дремавшая в безвольном гипнозе, очнулась, забилась в судорогах. Ноги и руки свело до боли. Я кричал и колотил конечностями по воздуху, который внезапно стал очень твёрдым, саднящим кожу.

– Смотри на меня! – рявкнули прямо в ухо низким жёстким голосом.

Тело, зажатое в тисках чужих рук, продолжало корчиться, но недолго. Успокаивающие вибрации шли от пальцев мастера Даррена. Да, это был он, а я впился взглядом в зелёные фосфоресцирующие глаза, сиявшие теперь в полутьме комнаты.

– Тихо-тихо. Опасности нет. – Голос стал мягче, пальцы правой руки резко толкнули меня чуть выше переносицы, отчего тело окончательно расслабилось, а дыхание выровнялось.

Он отпустил меня и теперь требовательно смотрел, сидя в широкой нижней рубахе на краю постели. Видимо мои вопли застали его уже в кровати, вынудив бежать на помощь. Я смутился и принялся рассматривать ссадины на руках.

– Рассказывай.

Сбивчиво, я выложил ему всё, что смог вспомнить. Проблема состояла в том, что содержание сна ускользало от меня, картинки таяли в памяти с пугающей скоростью.

Я чувствовал себя маленьким мальчиком, перебудившим дом ночными кошмарами, которые оказались не стоящей внимания ерундой.

– Я должен подумать, – в итоге сухо сказал мастер Даррен и поднялся.

– Да чего думать. Ерунда какая-то.

– Ты думаешь? – Он так посмотрел на меня, что следующие слова застряли в горле. – В любом случае сейчас спи.

– А я смогу?

– А то нет?! – Тихо посмеиваясь, мужчина покинул комнату.

Несмотря на предшествующие кошмары, мне удалось выспаться этой ночью. Я начал даже думать, что это мастер Даррен проделал какие-то фокусы с моим организмом, что благотворно повлияло на ночной покой всего дома.

Солнце настойчиво било в окно, а я физически не могу валяться в постели, если погода лучше среднестатистической. На улицу мне, конечно, не выйти до обеда. Дальше я собирался оторваться в компании мастера Даррена, как он и обещал. Мысленно я потирал руки и радовался будущим впечатлениям, но уже не так активно, как накануне.

Не знаю, сколько было времени, но в гостиной меня ожидал горячий чай в большом пузатом чайнике на специальной подставке. Как я успел заметить, Юста разогревала на ней горшочки с едой, напитки) и блюдо с пирожками.

«Этак ты, дорогуша, скоро в дверь выйти не сможешь», – меланхолично решил я.

Несколько дней в доме Даррена Кетту, и моё телосложение претерпит серьёзные изменения в ширину.

«Стану как Кондратий», – решил я. – «Поселюсь в подвале, буду действовать на нервы суровой экономке, водить дружбу с ворчунами. Авось, не выгонят».

Ни газет, ни книг читать за столом я не стал – помнил уроки Юсты. Эта строгая, но милая брэн могла укротить любого дикаря. Зато после завтрака свободного времени ожидалось много.

Я вернулся к книгам, выделенным мне мастером Дарреном, но вначале посмотрел в окно. И как мне раньше в голову не пришло взглянуть на мир через эту дыру в стене!

Всё, что я увидел: часть газона, клумба с синими цветочками в обрамлении светлого камня и густой кустарник. Теперь я точно знал, что к дому прилагается частный сад. Вдалеке слышались голоса и шумы, свойственные городу.

Я понял, что с исследованиями придётся потерпеть до обеда и, взяв наугад книгу, углубился в чтение.

Вначале была потрясающая история о королеве Шанайи, основательнице столицы Кэлке. По легенде Шанайя вышла из самого большого кристалла на побережье в образе маленькой девочки. С тех пор все королевы и короли Эвнеканте считаются рождёнными кристаллами и имеют с ними особую связь.

Народы, жившие рядом с Кристальным побережьем, посчитали это важным знаком и попросили Шанайю стать их владычицей. Несколько земель континента претендовали на королеву, перевозили в свои поселения, но так и не могли поделить между собой.

Хитроумность граждан, жаждавших завладеть своей собственной королевой, поражала. Способы похищения и транспортировки иногда находились за пределами здравого смысла. В некоторых случаях дело дошло до членовредительства и военных действий.

Это продолжалось довольно долго, но потом надоело самой Шанайе. Тогда королева предложила построить город, где она будет жить, а все желающие смогут приезжать к ней за советом.

Так и появилась столица содружества земель Эвнеканте. Почему эта королева так привлекала народ, я так и не понял. Однако, время её правления считается одним из счастливейших в истории.

Ещё одна легенда раскрывала запутанную историю времён войны Искажения, когда жители города, название которого не произносят, называя Искажённым городом, не пожелали подчиняться королевским эдиктам ограничения использования «грязной» магии. Собственно, это и послужило началом войны.

Описание разных битв я попросту пропустил, плохо понимая, кто кого и для каких целей пытался уничтожить. Да и что такое грязная магия мне было не ясно. Поэтому я не знал за кого болеть. Похоже, что, как всегда, обе стороны вели себя недолжным образом.

Попадались яркие описания последствий сражений: деревья завязывались узлом или улетали в небо, трава приобретала неестественные цвета, а животные, случайно оказавшиеся рядом, навсегда теряли привычный облик. На месте одного сражения позднее возник Лес Многоликих Трав – «и те мёртвые всё ещё смотрят на своих потомков». Пафосный финал заставил меня усмехнуться.

Я продолжил чтение, узнавая, что армии бились несколько лет. Повстанцами командовал мастер Мирквен Ли, бран Последнего Пути. Он требовал свободного использования магии, в которой был очень искусен.

В последней битве при Искажённом городе командующий внезапно исчез. Автор книги полагал, что грязная магия настолько поглотила его, что Мирквен превратился в нечто ужасное и непонятное для своих соратников. Они посчитали его пропавшим во тьме. Сочли, что так будет лучше для всех и сдались королевской армии. Считается, что дух Мирквена бродит по пустынным улицам Искажённого города и по сей день.

Честно говоря, я был немного разочарован, потому что никогда не являлся особым поклонником историй про попаданцев в магические миры. Просто интересные истории, которые не имеют к реальной жизни никакого отношения. А тут и самому пришлось стать таким сомнительным везунчиком. Слишком предсказуемо и банально.

Мне же хотелось сногсшибательных историй и приключений, которые навсегда поглотят тоску в пробитой душе. Зря решил заполнить эту дыру с помощью чужого мира. Ох, зря.

Я покачал головой, критически оценивая собственные запросы, но лёгкое недовольство червячком засело в груди. И это после того, как единственным гарантированным приключением в моей жизни мог стать лишь открытый люк на пути в ближайший магазин.

«Закушался ты, дружок», – по старой привычке сказал я сам себе.

Не знаю, какой из вариантов мира показался бы мне более привлекательным. В любом случае, я могу быть уверенным, что моя любознательность будет удовлетворена.

Вот только, зачем я здесь?

Неужели и в Эвнеканте меня настигает всё та же скука и пустота?

Я не смог полюбить мир, где родился. Может быть дело во мне, а не в мире?

Эйфория путешествия и первого дня начинала спадать, а истории на бумаге – это совсем иное, чем истории, которое происходят лично с тобой. Прочитанные легенды оставались только мёртвыми старыми словами, романтической иллюзией, которая никогда не коснётся лично меня. Так мне казалось.

Ощутив усталость от собственной противоречивости, я забросил книги и прочие дела. Настроение стремительно покатилось в мрачную бездну, где душой был облюбован привычный уголок.

Я готов поверить, что часть моей души всегда была мертва и ни один мир во вселенной не сможет оживить уже разложившееся. Внутри «чёрного ящика» только холодное и неживое. Я родился мертвецом или неизвестная сила противоестественным способом заставила ожить умершее тысячелетия назад. Такая вот странная форма внутреннего Франкенштейна.

Сейчас я верил в это всем своим существом, древним и уставшим. Сидел на кровати, обхватив себя руками, и старался не выпускать наружу дикий волчий вой уже звучавший в душе. Казалось, даже в комнате потемнело. Я посмотрел в окно – это солнце просто зашло за тучи, а минуту назад ничто не предвещало смены погоды.

– Ты готов, Яр?

Мастер Даррен стоял в дверях. Я и не заметил, когда он успел появиться.

– Мы уже идём? – Мой голос звучал тихо и неуверенно.

– Да. Пора. – Кратко, холодно. Опять эта ярость в глазах у хозяина дома.

Как зомби я прошёл до входной двери. Мастер Даррен взялся за ручку двери, обернулся ко мне. Он был мне по плечо, но смотрел так, словно я находился далеко внизу в немыслимо глубокой бездне. Ярость в зелёных глазах сменилась усталым сочувствием одного древнего существа другому.

– Постарайся полюбить этот мир, Яр.

И мы шагнули за порог.

Глава 9

Город упал к моим ногам. Город заключил меня в объятия. Город библейским змеем заполз в прорехи души.

На негнущихся ногах пройдя через маленький пышный сад, я был вынужден остановиться за кованой оградой. Я превратился в живой организм с тысячью глаз и ушей. Я желал воспринять всё и сразу, но человек, к сожалению, имеет ограниченные возможности.

Мастер Даррен терпеливо ждал, когда моя психика сможет функционировать в нормальном режиме, но минут через пять всё же сказал сухим строгим голосом:

– Я решил, что тебе нужно больше практики. Так что с сегодняшнего дня считай, что она началась.

Почему-то в эту минуту я совсем не верил в его строгость, но возможность заполнить время любым доступным способом, так чтобы не осталось сил на рефлексию, способствовало улучшению настроения. Столица содружества Эвнеканте так же могла внести неоценимый вклад в этот процесс.

Кэлке порадовал меня внезапностью и непредсказуемой нетривиальной красотой. Не слишком широкие улочки неожиданно сворачивали то в густые заросли частных садов, то под арки зданий, слепленых в традициях противоречивой архитектуры, когда среди небольших коттеджей вырастало высокое здание-башня сверкающее тысячей стёкол. Словно два города были наложены друг на друга.

Один аккуратный, тихий и провинциальный, застывший в прошлых веках, а второй – современный, летящий в будущее. То один, то другой город выходил на первый план восприятия, как в волшебных картинках, сочетающих два разных изображения.

Город шептал голосом ветра, где слышался хрустальный перезвон: «Полюби меня, ведь я влюблён в тебя». И я был готов ответить ему взаимностью.

Мы шли по булыжной мостовой, лавируя среди прохожих, лица которых на первый взгляд так мало отличались от привычных мне лиц, что трудно было поверить в путешествие между мирами.

Несомненно, я выделялся среди горожан в своей клетчатой рубашке и джинсах. Большинство мужчин здесь предпочитали жилеты разных оттенков и рубашки светлых тонов. Так и у мастера Даррена на сером жилете расцветал сложный растительный орнамент с разными оттенками серебра.

Зато дамы поражали разнообразием стилей: от простых летних платьев, до брючных костюмов в мужском стиле и с обязательной приталенной жилеткой. Мир балансировал между веками во всём.

Через некоторое время я устал крутить головой по сторонам и заметил, что спутник внимательно наблюдает за мной.

– Я выгляжу как идиот? – со смехом спросил я.

– Ты выглядишь в соответствии с нашей легендой, – усмехнулся мастер Даррен.

– Ну да! Наивный провинциал из этого, как его… Исчезающего Дола. Куда вы меня ведёте? Надеюсь, меня не принесут в жертву?

– Что за странные фантазии, мальчик. К тому же, мы уже пришли.

– Откуда мне знать, какие у вас традиции. Вдруг принято скидывать провинциалов с башен? – пошутил я.

Странный я тип все-таки – могу умирать от страшной депрессии, а через пять минут радоваться пустякам.

– Как же ты юн, Яр!

Непонятно с печалью или восхищением заявил мастер Даррен, подтолкнув к двери, спрятавшейся в густой вьющейся растительности. Впрочем, над дверью имелась кованая вывеска «Сто десятков мелочей» и звонкий колокольчик на входе.

Замечательный магазинчик пришёлся мне по душе. Опять деревянные резные панели, тёплый свет кристаллов, смешанный с солнечным светом из окон и парочка хорошеньких помощниц.

В первую минуту мне показалось, что передо мной близнецы, но неуловимая разница всё же существовала в облике барышень с пышными светлыми волосами и ясными орехово-зелёными глазами. Скорее просто сестры, но существующие в едином ритме, настолько похожи были их движения и мимика.

Управляющий, грузный мужчина в жилете янтарного цвета – уже позднее я узнал, что это вроде униформы для торговцев, – заулыбался нам так широко, что я за него испугался – как бы лицо не треснуло.

– Командо-о-о-р! – Он смешно растягивал слова. – Не может быть, та-а-а-акой человек в моей скро-о-мной лавке.

– Лучшего дня, Руста. – Мастер Даррен сделался сама церемонность. – Не прибедняйся, твой магазинчик один из лучших в городе.

Управляющий приобрёл лицо человека, который только что откушал килограмм лимонов.

– Обижаете, Кома-андо-ор. Один из… – Он выразительно обвёл взглядом помещение магазина и развёл руки в стороны, как бы говоря: «И это вы называется всего лишь одним из лучших?» – Разве может сравниться с этим великолепием лавчонка обманщика Тула?!

Он точно знал, на что намекал мастер Даррен. Ложная скромность не к лицу торговцу, а торговая конкуренция имеется в любом из миров. Не обошла она и Эвнеканте.

От мастера Даррена последовал неопределённый жест, означающий, что хватит болтать, приступим к делам. А я во все глаза любовался милыми помощницами в одинаковых викторианских платьях янтарного оттенка.

– Чем могу служить? – управляющий сменил тон, судя по взгляду, мысленно он уже подсчитывал доходы от нашего появления.

– Ко мне приехал племянник из провинции. – Взмах рукой в мою сторону. – Мальчика необходимо одеть и снабдить всем необходимым для столичного жителя.

Присказка про мальчика, похоже, приклеилась ко мне надолго, сам я себя мальчиком, конечно, не ощущал, но кто знает какие у них тут возрастные нормы.

– Мысле-кристалл какого вида предпочитает молодой человек?

– Давайте браслет, – не задумываясь, сказал мой новоявленный «дядюшка».

Так как происходящее касалось и меня, я подошёл к прилавку, с трудом оторвавшись от игры в гляделки с помощницами. Одна из них быстро скрылась в задней комнате и вскоре стремительно вплыла обратно с большим лотком, обитым алым бархатом. Ровно девять браслетов покоились в ячейках. Тонкие металлические нити сплетались в узоры интересного дизайнерского решения, между нитями отблёскивали маленькие кристаллы. Похожую вещицу я видел на руке мастера Даррена.

– Выбирай, – велел «дядюшка».

Понятия не имею, для чего нужны эти штуки, но выразить сомнение вслух я постеснялся. Управляющий не спускал с нас глаз. Я рассудил, что даже дремучий провинциал должен знать такие элементарные вещи. Догадавшись о моих терзаниях, Даррен Кетту тихо сказал:

– Выбирай сердцем, Яр. Можешь подержать в руках.

Я с удовольствием последовал его совету – очень люблю вертеть в руках разные штуки, особенно незнакомые.

Браслет оказался лёгким, но неприятно холодным. Мне не нравилось. Я перебрал три-четыре браслета, получив удар током от одного из них. Наконец нашёл что-то иное. Этот, последний, показался мне тёплым, и его сразу же захотелось надеть на руку.

Я тут же озвучил своё решение.

– Беру этот! – Сомнений не было.

Мастер Даррен кивнул, а управляющий Руста показал самую широкую улыбку, на которую было способно его лицо.

– Отличный выбор!

В течение последующего получаса к браслету присоединился бритвенный набор, пара комплектов бельевой ерунды, включая самое важное в жизни любого мужчины – носки.

Горка покупок росла. Не в силах удержаться я отчаянно флиртовал с помощницами, порхающими между полками. Весело и почти синхронно они заворачивали мои будущие пожитки в узорчатую бумагу, смеялись и доставляли мне незамутнённое эстетическое удовольствие. Я обещал себе вернуться в лавку, как только представится возможность.

– Не советую заигрывать с иллюзиями, Яр. – Шёпот мастера Даррена застал меня врасплох. – Бестолковое дело. Они неспособны любить и быстро истаивают.

«Опять иллюзия!», – От изумления я ничего не смог сказать вслух. – «Теперь ясно, откуда такое сходство и синхронность».

Вот так, познакомишься с девушкой, а она улетучится прямо во время свидания. Беда одна с этими иллюзиями.

За раздумьями я не заметил, что управляющий очень странно на меня смотрит. Неприятный, надо сказать, взгляд, словно по контурам тела иглой царапают, а потом и вовсе тело сжало словно в тисках.

Продлилось это пару секунд, на счастье, а то я готов был уже возмутиться, даже более – зудящая злость самовольно зарождалась в каждой клетке тела. Так что Русте здорово повезло, что я не успел дойти до настоящего недовольства.

– Мерка мне ясна, – кивнул Руста, ушёл в свою подсобку и вернулся с тремя полными комплектами для столичного жителя мужского пола.

Надо полагать этого мне должно хватить на ближайшее время. Дома мой гардероб был не слишком обширен, так что мы привычные. Особенно радовало, что не пришлось перемеривать сотни жилеток. Вот уж чего терпеть не могу.

– Всё на счёт? – поинтересовался Руста.

– Как обычно, – подтвердил мастер Даррен и обратился ко мне. – Яр, на твоём месте я бы сразу переоделся. Прогулка не окончена.

Я немного растерялся, но милые леди-иллюзии провели меня в специальную комнату с зеркалами, где я смог сменить одежду. Так на белый свет явился совсем другой Яр, племянник Даррена Кетту из Исчезающего Дола. Кажется, дядюшка остался доволен.

На улицу мы вышли обременённые покупками. Точнее это я теперь оказался с пакетом в руках, который озадачил меня не меньше всего уже произошедшего. Пакет был среднего удобного для переноски размера, но как меня уверил мастер Даррен, туда поместили все наши покупки. Да я и сам видел процесс упаковки.

Моя голова заявила, что сейчас не время вникать в такие вещи. Не могло всё поместиться в пакет, но поместилось, ну и ладно. Так наступает лёгкое отупение, когда информации слишком много и она постоянно ломает твои знания о мире.

Очередная кривая городская дорожка – прямых здесь не было, – вывела нас на площадь с фонтаном в виде большого кристалла в окружении кристаллов меньших размеров.

Звук падающей воды смешивался с еле слышным перезвоном хрусталя. Перед фонтаном стояла рыжая девочка-газетчица и хорошо поставленным звонким голосом кричала:

– Исчезающий Дол! Сенсация! Исчезающий Дол появился вновь! Пропавшие земли возродились! Догма Ищущих из Королевской Академии проводит исследования!

– Вести с родины. – Я ехидно покосился на мастера Даррена.

Тут моего носа коснулись волшебные ароматы, разносимые по площади игривым ветром, и я вспомнил, что мы не пообедали. Все истории про Исчезающий Дол отошли на задний план.

– Ты похож на голодного зверька, который почуял добычу.

Чтение «меня» проходило все так же успешно. Очень прозорливый дядька этот Командор, как его называл управляющий магазином. Очередное звание к списку мне известных ранее.

– А я он и есть. Очень голодный и готовый наброситься на любой съедобный объект, – мне пришлось согласиться с определением.

– Тогда зайдём в «Фонтан вечности» во избежание трагедии в центре столицы.

Мастер Даррен решительно направил меня на другую сторону площади к одноэтажному вытянутому зданию под зелёной черепичной крышей. Да я бы и сам дошёл. По запаху.

Похоже, что и здесь хорошо знали мастера Даррена. Мужчина за барной стойкой с невероятно шикарными смоляными усами солидно кивнул нам, а глаза его при этом загорелись такой радостью, что, пожалуй, переплюнули широкую улыбку лавочника Русты. Радость эту он пытался не показывать, но удавалось плохо. Командор здоровался с некоторыми из посетителей, идя к дальнему столику у окна, откуда открывался вид на фонтан.

– Что за пафосное название? – Я уместился на лавке за столом.

Мастер Даррен привычно пожал плечами.

– Вполне обычное название для такого старого местечка. Трактир работает со времён королевы Шанайи Объединяющей. Тогда любили вычурные названия.

– Шанайя? Эта та, которую постоянно похищали её любящие подданные?

– О, – он удивился и, кажется, был доволен. – Теоретическая подготовка пошла тебе на пользу.

Черноусый тихо возник возле нас, оставил меню и почти на цыпочках испарился. Наблюдая, как удаляется в сторону бара его спина, я заметил, что посетителей в трактире стало гораздо больше.

– Популярное место, – поделился я своими наблюдениями и уткнулся в меню.

Есть хотелось зверски.

– Горожане любят это место, – кивнул Командор, но было в его взгляде что-то такое устало-насмешливое, что мне не удалось идентифицировать.

– Не знаю, что выбрать, – пожаловался я через пару минут тщетного изучения меню. – Некоторые названия меня пугают. Вот, что такое «Бурчатки шумливые» или «Ведьмины причуды»? Жутко представить, какие причуды могут быть у ведьмы. Это можно есть?

– Вполне съедобные блюда. Второе – десерт.

– Тогда беру.

Несомненно, это было смелое решение. Был один вопрос, который мне хотелось разрешить. Мы сделали заказ. Воспользовавшись паузой, я порылся в обновках и достал браслет.

– Так вы расскажете, для чего нужен браслет? Да, и сколько я вам должен? Я отдам долг, как только смогу зарабатывать. Я же смогу найти работу? – немыслимым усилием воли я прервал поток вопросов.

– А чем мы, по-твоему, занимаемся вот уже полдня?

– М-м-м… работаем? – я растерялся.

– Готовим тебя к работе. – Он внимательно и спокойно смотрел мне в глаза, явно наслаждаясь реакцией.

Ещё десяток вопросов застряли на выходе, потому что принесли заказ. Бурчатки оказались похожими на пельмени, но беспокойными и шумными – они слегка подпрыгивали в соусе и издавали смешной звук «кляк-кляк-кляк».

Я так и завис над ними с вилкой. Все остальные мысли тут же вылетели из моей бедной головы.

– Не бойся. Они не кусаются. – Тон мастера Даррена был довольный-предовольный, да и лицо соответствующее.

Сам он наслаждался мясным блюдом из горшочка, над которым пар и аромат сплетались в причудливые картины, изображавшие сельские пейзажи.

– Надеюсь, они не живые, а иллюзия. – Я махнул вилкой в сторону бурчаток.

Кое-чему я научился, можно гордиться.

– Правильно надеешься, молодец. Кстати, не говори Юсте, что я заказывал «Пустынный пир». Она станет ворчать несколько десятков дней. Очень ревнива к чужой кухне.

– Не выдам! – Я ткнул вилкой в тарелку, таки приступая к бурчаткам, и остался доволен, сразу же вспомнив главное. – Что там с работой и браслетом? Я жажду пояснений.

– Работа у тебя будет. Как твой дядя я просто обязан найти тебе хорошее место. А лучшее место в этом городе – рядом со мной, да и во всём Эвнеканте, пожалуй.

Я мучительно соображал, вспоминая, говорил ли он мне о своей работе. Что-то говорил, но я благополучно всё позабыл, голова дырявая.

– И кем же мне предстоит трудиться? Учтите, я и в своём мире был бесполезной зверушкой, а тут и вовсе ничего не соображаю.

– Выдумщик, – засмеялся «дядюшка». – Всё потом. Попробуй просто жить и получать удовольствие от процесса. Полезное умение.

Спустя некоторое время тщательного знакомства с бурчатками, мне принесли десерт с чаем или как тут его называли – тэмми.

«Ведьмины причуды» смотрелись не слишком аппетитно: небольшой коржик в форме звезды ядовито зелёного цвета с черными полосками. Смирившись, я попробовал и это. Не так плохо, как могло бы быть, съедобно, но слишком приторно.

Браслет лежал передо мной на столе.

– Отлично, а про браслет я могу узнать?

– Можешь, – играя в крайнюю степень важности, кивнул «дядюшка». – Видишь ли, ты не мог не заметить, что в нашем мире многое связано с кристаллами. Мы используем их повсюду. В браслете они так же есть. Кристаллы помогают нам взаимодействовать со скрытыми сторонами мира. Одна из практических функций вещиц с кристаллами – устанавливать связь с другими людьми. Надень браслет.

Опасливо я выполнил его просьбу. Но, по правде, мне и самому давно хотелось это сделать. Браслет «просился» на руку.

– И? Я ничего особенного не ощущаю.

Мастер Даррен молчал, только улыбался одной из своих улыбочек, коих было немало в арсенале моего проводника в чужом мире. А потом я услышал тихий шёпот прямо в собственной голове: «Ощущать и не обязательно. Не говори, просто думай».

– Что думать? – я всё же сказал это вслух и заржал.

Лицо Командора приняло такое сложное выражение, что проявилась каждая резко очерченная линия. А в молодости он, вероятно, был довольно красив строгой и суровой красотой, какую в нашем мире можно встретить только у северян. Он стукнул себя ладонью по лбу, так был недоволен.

– Соберись, Яр. – Его голос обрёл настоящую жёсткость, я даже поверил и успел испугаться. – Закрой глаза, представь меня и думай.

Инструкцию я выполнил. Первые два пункта без проблем, а вот с последним возникли трудности. В голову лезло всё, что угодно: обрывки стихов, штампованные фразы, прочая ерунда.

Я ощущал, что для правильного процесса моя мыслительная деятельность должна быть более целенаправленной, чтобы остался только образ собеседника. Придя в ужас от хаоса в собственной голове, я глубоко вздохнул, отбросил всё лишнее и усиленно думал одну фразу: «Добрый день», – обращая её к мастеру Даррену.

И тут всё получилось. Я это знал, просто знал.

«Не кричи. Я слышу», – сказал Даррен Кетту в моей голове и поморщился.

Забавно было наблюдать, как он разговаривает, не размыкая губ, нахмурившись и взгляд сумрачный.

В трактире несколько человек уставились на меня с заинтересованным удивлением. Неужели я действительно слишком громко думал. Это внезапно расстроило.

– Я предупреждал, что вы со мной намучаетесь? – Я был недоволен и хаосом в мыслях, и тем, что эмоции так легко выходят из-под контроля.

– Много раз. – Сухой смешок. – Но это не проблема. Я говорил, что невероятная молодость – твоя слабость и сила. Ты можешь лепить из себя что угодно. И это замечательно.

– Вы не так уж стары, – я попытался сделать ему комплимент.

– Ты полагаешь? – Он очень странно на меня посмотрел, мне даже не захотелось уточнять, а что собственно тут не так.

Пришлось сменить тему.

– Чего не понимаю, так это зачем всё это? Путешествие в другой мир. Я здесь.

– А в чём вообще есть смысл? И должен ли он быть? Когда ты жил в своём мире, ты знал ответ на вопрос? Когда ступил за порог двери, представлял себе, что тебя ждёт и зачем тебе это нужно?

– Не думаю.

– Каждый из нас лишь свидетель собственно существования. Мы делаем что-то, потому что не можем иначе. Момент магии пойман, так зачем же портить его поиском объяснений? Тратить бесценное время на пустяки. Ничто не имеет значения или смысла в широком понимании. Всё вокруг только игра.

– Я не знаю правил игры, – мрачно заметил я.

– Значит, придумай свои собственные! Будь более непредсказуем, чем этот мир. Наблюдай, лови моменты магии, приобретай знания и не будь слишком серьёзным. Это путь мага.

– Меня никогда не интересовал путь мага. – Улыбка вышла кривоватой, разговор мне не нравился, даже раздражал.

Опять это дурацкое ощущение, что всё решено и пути назад нет. Как же я не люблю, когда водят на верёвочке.

– Неважно. – Он слишком пристально смотрел мне в глаза. – Чаще Путь интересуется нами, а не мы им.

– Я потерял смысл беседы. И мне страшно. – Я решил, что лучше быть честным.

– Да. На сегодня, пожалуй, слишком много. Страшно – хорошо. Это именно то чувство, которое тебе сейчас необходимо. Не каждому мальчику с улицы или из другого мира стоит говорить и половины подобных слов.

Глава 10

Мы вернулись домой к вечеру. Приятная усталость от прогулки отзывалась в ногах. Именно в таком состоянии лучше всего спится, а утром ты встаёшь отдохнувший, свежий и готовый к новым подвигам.

Я беззастенчиво завалился спать, не разобрав покупки. Сон мгновенно забрал меня в свои мягкие кошачьи лапы. Калейдоскоп пустых обрывков без сюжета и смысла – обычные эпизоды сна.

Потом меня резко выдернули из сновидческой чепухи и поместили в гостиную дома мастера Даррена. Я смотрел на закрытое блюдо, дрожа от сладкого предвкушения. Огромным усилием воли я оторвался от созерцания тёмной кляксы собственного отражения на круглом боку крышки. Я знал, что под ней скрыто, но повторения прошлого сна меня не привлекало, поэтому я стек со стула на пол.

Сознание удивлённо зафиксировало тот факт, что я не встал, а именно стёк или соскользнул. Я собирался отодвинуть стул, но в ужасе понял, что рук у меня нет, да и на стул стало наплевать, потому как стал он бесполезной, нелепой конструкцией.

Глубокая, бесконечная жажда захлестнула сознание. Желание составляло саму суть меня. Перед глазами маячил стол с ненавистной белой скатертью и таким желанным блюдом на конце узкого зрительного туннеля. Ничто больше не существовало. Крышка с блюда была снята.

И тут меня вновь дёрнули вверх до боли в лёгких, как случается с ныряльщиками, которые слишком резко поднимаются с глубины. Я задохнулся, но оказался на поверхности реального мира или того, что принимал за него.

«Давай-ка, поднимайся, есть дело». – Голос мастера Даррена звучал в голове и минуты две я мучительно соображал, каким образом это происходит, пока не увидел браслет на собственной руке и не вспомнил вчерашний день.

Настроение было ближе к упадку, да и усталость не характерная для моих обычных утренних пробуждений давала о себе знать.

Что-то было не так…

Я точно знал или ощущал неправильность. То ли мир посерел и поскучнел, то ли я потерял остроту восприятия. Проведя все положенные утренние процедуры, и даже попытавшись совершить бритвенный ритуал опасной бритвой, я вполз в гостиную.

– Доброе утро.

Моя кривая улыбка явно не понравилась Командору, взгляд зелёных глаз стал цепким и жёстким, как бездушный тяжёлый сканер прокатился по мне. Он ничего не сказал. Часть меня сжалась в комочек, маленький и заледеневший.

– Куда мы сегодня идём? – тщательно создавая бодрость в собственном организме, а главное в душе, спросил я, продолжая автоматически поглощать утренний тэмми.

– Сопроводишь меня на работу, а то я один побаиваюсь. – Юмор мастера Даррена был убийственно точен.

– Из меня плохой телохранитель. – Первая попытка поддержать шутку вышла не очень: голос вялый, лицо мрачное.

– Ничего, глядишь, пока дойдём, станешь похож на человека.

Вот опять холодная ярость коснулась меня. Я начинал привыкать. Немного времени и даже реальная попытка со стороны мастера Даррена меня убить не удивит. Абсолютно наплевать на всё. Кажется, апатия и серость сегодня меня доконают.

В таком странном настроении мы покинули дом, неторопливо шагали по мостовой, а я рассматривал больше серое небо в дымке облаков, чем прохожих и дома.

Любопытство, которое всегда сопровождало меня, сегодня отказалось работать. Я себя буквально не узнавал. Энергия затухала как старый костёр, а злость напротив разрасталась. Город не радовал, но очень старался, подсовывая самые прелестные из своих видов. В другое время я бы восхищался без конца, но не теперь.

«Дядюшка» молчал. И к лучшему, как я посчитал. Сейчас я готов был взорваться по малейшему поводу. Вот только взгляд мастера Даррена постоянно цеплял, словно отслеживал происходящее со мной.

Краем сознания я не понимал причин подобных эмоций. Всё вокруг воспринималось в искажённом виде. В убийственно неприятном обличии, как резь в глазах. «Осколок зеркала, что несли тролли, попал мне в глаз», – проскользнула нелепая ленивая мысль, не имеющая, скорее всего, никакого отношения к реальности.

В этот раз мы дошли до одной из высотных башен, два этажа которой были сложены из мраморных блоков разных пастельных оттенков: розового, жёлтого и голубого. Узкие как бойницы стекла украшали основание башни, а вот дальше начиналось почти сплошное стекло. Странная архитектура для города, отстроенного совсем в ином стиле.

Если внешне башня смотрелась компромиссом между знакомым мне современным стилем и чем-то более старым, то внутри это было характерное офисное здание с обилием деревянных деталей.

Холл с небольшими диванчиками вновь янтарно-зелёных оттенков, цветы. Всё это не могло нарушить строгой простоты казённого учреждения. Даже барышня за конторкой обладала классическим выражением лица всех офисных работников – скучающе-приветливым, на случай появления важных посетителей. В её арсенале имелось нужное количество стандартной мимики для любой из возможных ситуаций.

Она мгновенно оценила наш статус и выбрала соответствующее выражение. Судя по всему, мы были важные птицы. Я понял это по беспокойному оживлению в глазах девушки и самой очаровательной улыбке в двух мирах. А вот мастер Даррен, занятый своими мыслями, только слегка кивнул в ответ.

К моему удивлению, мы не пошли через основной вход на лестницу, а нырнули в небольшую дверь, которая почти не выделялась на фоне стены, и уже оттуда стали подниматься наверх.

Мой спутник ступал удивительно легко и быстро. С завистью я смотрел, как мастер Даррен, мужчина явно старше меня, преодолевает лестничные пролёты. Случись оказия он бы начал перескакивать через две ступеньки.

Через несколько маршей подъем был завершён. Узкий коридор с лампами-кристаллами показался домашним и тёплым. Это было не безликое офисное помещение, как в холле. Стены, полностью зашитые деревянными резными листами, придавали коридору обжитой и сказочный вид. На время я забыл своё плохое настроение и усталость. Стены согревали, успокаивали. Здесь можно забыться сном и не опасаться кошмаров.

Постепенно стали слышны голоса. Один, мужской, без интонаций, скрипучий:

– По описи выдано три кристалла памяти. Передо мной лежит два. Как прикажете писать отчёт, брэн Токки?

– Обратитесь к тому безумному колдуну, что решил мной пробить дыру в стене, мастер Тали, – так же без эмоций ответил другой голос, женский, но низкий и глубокий.

– Колдун сможет вернуть третий кристалл? – совершенно серьёзно спросил первый.

Возникла пауза, видимо женщина поняла, что спорить не имеет смысла.

– Я сама напишу недостающую часть отчёта, – убийственный холод голоса пробил и меня.

Мужчина не успел ничего ответить, потому что мастер Даррен резко свернул в сторону, втащив меня следом. Мы оказались в небольшой комнате, где и находились эти двое. Так я его и представлял, этого бюрократа с бесцветным голосом: маленький, лысоватый, в жилете невнятного серого цвета. Всё соответствовало образу. Он сидел на резном, компактном стульчике и с едва уловимой печалью смотрел на два вытянутых кристалла на столе.

Его собеседница стояла с противоположной стороны стола. Я незамедлительно восхитился этой высокой скандинавской богиней. Она была из тех женщин, которым очень идёт мужской стиль в одежде: чёрный приталенный жилет, белая блуза с распахнутым воротом почти на грани приличий и черные брючки, которые позволяли увидеть все изгибы её мускулистого, сильного, но женственного тела. Глаз не отвести!

– Лучшего дня. Улана, – мастер Даррен кивнул женщине и обратил внимание на бюрократа. – Работа брана Точного Слова тяжела. Я всё понимаю. Но от потери одного кристалла мир точно не рухнет, мастер Тали. Можете мне верить.

С достоинством высокой крупной птицы, валькирия слегка наклонила голову, что должно было означать приветствие, тяжёлые сложно уложенные белоснежные косы до плеч даже не дрогнули.

Я, наконец, заметил изъян во внешности богини – оба глаза неестественно бледного голубого оттенка смотрела куда-то в сторону. Не слишком приятное впечатление, особенно в подобном сочетании. Но какой роскошный чёткий профиль и стать.

– Странно слышать от Командора Тёмной Охоты, Догмы Законного Слова такие речи, – скрипнул бюрократ.

В ответ Командор лишь устало пожал плечами.

– Всему своё время, Тали. Улана, ты мне нужна в моем кабинете, а не здесь. Соверши какую-нибудь магию, окажись, пожалуйста, там и как можно быстрее.

И вновь молчаливый наклон головы, а меня уже потащили дальше по коридору. Так мы оказались в другом кабинете, с окном во всю стену, откуда открывался невероятный вид на город.

Поражённый, я несколько минут рассматривал башенки, крыши, мосты, которые казались такими близкими, стоит руку протянуть. В душе отозвалось теплом, перекрывая и настроение, и все вопросы, которые меня мучали последние сутки.

– Располагайся!

Командор с тайной радостью любителя комфорта уместился в офисном кресле за единственным столом в кабинете. Стол был абсолютно пуст. Тут же распахнулась дверь, не та через которую зашли мы, а напротив, и перед нами решительно появилась скандинавская богиня со всеми своими белоснежными косами. Приказ начальника был исполнен. И никакой магии не понадобилось.

– Улана, это мой племянник из Исчезающего Дола. Его зовут Яр, – «дядюшка» сиял, улыбался и беззаботно крутился вместе с креслом. – Яр, это Улана Токки брэн Неотвратимости Смерти.

Мне это напомнило небезызвестный диалог из детской книжки. Надеюсь, что от меня кусочек отрезать не предложат. Учитывая профиль деятельности брэн, тем более.

К этому моменту я уяснил, что бран или брэн – это нечто вроде профессиональной направленности и одновременно обращение к человеку.

Богиня смотрела мимо меня, что объяснимо при её изъяне.

– Командор, я вынуждена сказать. Вы знаете, что у вашего племянника искажение в Паре?

Она подошла ближе, оказавшись выше меня на полголовы, а я-то всегда считал себя высоким. Не понимая, что происходит, я продолжал любоваться её странной красотой. Теперь казалось, что и изъян с глазами не портит Улану, а дополняет образ брэн Неотвратимости Смерти. Она и не могла быть иной.

– Собственно этого я от тебя и ожидал, – очень довольным тоном сообщил мастер Даррен. – Всё плохо?

Невероятно тяжёлая ладонь легла мне на лоб. Не хотел бы я попасть под руку этой даме в минуты гнева.

– Хитрая тварь, – коротко и равнодушно сообщила богиня, непонятно имея в виду меня или всё же кого-то другого. – Может быть, стоит сообщить в Королевскую Академию? Исчезающий Дол недавно вернулся. Никто не знает, в какие дыры он проваливается. Я не вправе советовать, но срочно необходимо определить зону заражения и установить карантин.

– Мальчик гулял по Путям Странников, – практически пропел Командор, ещё немного и захихикает или того хуже, пустится в пляс. – Там любят неоперившихся птенцов.

Ощущая себя пациентом перед консилиумом, я слегка напрягся. Да что там, здорово я напрягся. Сотни самых разных мыслей столкнулись в голове, смешались и не смогли оформиться во что-то внятное. Так себя ощущает человек, которому сообщают о смертельном диагнозе. А хуже всего, я не представлял, о чём идёт речь. Терминология этого мира была мне недоступна.

– Я буду жить? Или можно писать завещание, – наконец, выдавил я с предательской дрожью в голосе.

Впервые лёгкое удивление отразилось на лице валькирии, и вообще она словно только что по-настоящему меня заметила, но встретиться с ней взглядом всё так же было невозможно.

– И не надейся! – усмехнулся мастер Даррен, слишком плотоядно, как мне показалось. – Жизнь – преодоление причин смерти. А значит, будем преодолевать. Я догадывался, что твои колебания настроения происходят не просто так. Все вокруг гадкое и серое, Яр?

Я ощутил настоятельную потребность разместиться в кресле. Валькирия проделала то же самое. Оказавшись напротив, она продолжила меня изучать.

– Точно так, – подтвердил я, до предела обострив все внутренние ощущения и пытаясь зафиксировать критические перемены в организме. – Мне расскажут, что со мной или врач сказал в морг…

– Не стоит так переживать, Яр. Давай рассматривать ситуацию, как твою первую битву.

Командор улыбался так, словно действительно был моим родным дядюшкой, и нам предстояло радостное семейное торжество. Мне начинало казаться, что все вокруг не совсем в себе. Впрочем, и я сам был не в лучшей форме.

– Я не собирался участвовать ни в каких битвах, – упрямо заявил я.

– Весь мир поле битвы, – красивым низким голосом сообщила Улана.

– Не пугай мне мальчика, – всё так же жизнерадостно рассмеялся мастер Даррен. – А, впрочем, пугай! Ему полезно. Особенно в компании с этой тварью.

– Так, где она? На мне?

Испытав желание немедленно сорвать с себя одежду и забраться под душ, я выскочил из кресла. Самые страшные картины с чудовищами в главной роли заиграли яркими красками в моем писательском воображении.

Своим поведением я, кажется, пробился к сердцу Уланы. Она косилась на меня так, как смотрят на больного младшего брата старшие сестры-подростки. С одной стороны, с подозрением (не притворяешься ли ты, дружок?), но и с долей сочувствия. Эта великолепная женщина не могла поверить, что можно так переживать по столь ничтожному поводу.

– Спокойно, Яр. – Улыбка внезапно пропала с лица Командора, а я как хорошо дрессированный пёс сел обратно в кресло. – Послушай. Твоя прогулка за дверь таила в себе опасности. Это всегда опасно, ходить Путями Странников. Для новичка ты очень хорошо справился, но принёс в этот мир гостя. Одну из тварей, которые поджидают путников, чтобы насытиться. Их суть – вечная жажда. Такие существа невозможно увидеть обычным зрением. Оно с тобой, но не совсем в тебе.

– Пара, – Улана была немыслимо лаконична. – В Исчезающем Доле ведь помнят о Паре?

Хитро покосившись на меня, мастер Даррен, внезапно нырнул под стол. Постепенно на поверхности его рабочего места появилась подставка для тэмми, керамический чайник с забавным цветочком на пузатом боку, керамическая же банка с крышкой и три чашки. Неторопливо он начал чайную церемонию, если я верно понял его намерения.

– Конечно же, в Исчезающем Доле помнят обо всём. – Он меланхолично высыпал в чайник несколько щепоток заварки. – Подобные твари обычно подселяются в Пару человека.

Он опять умолк, а я не знал, какие вопросы задавать. Информации с избытком хватало на десятерых Яров, но я-то был один и голова одна. И сейчас моя голова мучительно обрабатывала полученные сведения.

«Пара – это ты сам, но невидимый, твоя копия, часть силы, что всегда с тобой и вокруг тебя», – голос Командора ворвался внезапно, я почти вывалился из кресла и поморщился.

«Дядюшка» незаметно погрозил мне кулаком. Пришлось оставить надежду высказаться публично и практиковаться в управлении мысле-кристаллом.

Тэмми был готов. Мы некоторое время молча проводили время с чашками в руках. Улана сидела с абсолютно прямой спиной, большая северная гордая птица, она погрузилась в себя, потеряв интерес к разговору или мне только казалось.

Собравшись с силами, я смог выжать из себя жалкие мысле-фразы: «Энергетическое поле. У нас ваша Пара зовётся так. Но я в это не верил».

– А в вашем учреждении есть ворчуны?

Я задумчиво смотрел в грязную чашку. Моя бытовая непросвещённость начинала напрягать.

– Ворчуны бывают только в частных домах, где живут последователи Догмы Тёплого Очага, —отозвалась Улана из своей нирваны.

Значит её отрешённость лишь маска. Она следит за происходящим и всё контролирует.

– Зато есть служащие, – провозгласил мастер Даррен и вручил мне ещё две чашки. – Поставь за дверь.

Я бодро направился к той двери, через которую мы с ним вошли в кабинет, но по взгляду «дядюшки» сообразил, что ошибся. Пришлось стыдливо пересечь кабинет в обратном направлении.

Вторая дверь вела в небольшой холл с резными панелями и диванчиками, как внизу. На одном из миниатюрных столиков в углу я заметил пустую чашку и радостно добавил туда свою ношу. Как только чашек стало четыре, а места на столике почти не осталось, серебристое облачко заволокло сверху эту посудную композицию. Туман рассеялся, и столик вновь оказался чист. Решив, что это забавно и весьма рационально, я вернулся в кабинет.

Сознавать, что в тебя вцепилось неведомое чудовище, которое невозможно увидеть, не слишком приятно. Некоторые люди плохо переносят даже мысль, что их организм полон различных бактерий и вирусов. А тут целая тварь, о которой я не имел никакой информации. Нет, я никогда не был мнительным, но всему же есть предел.

Сейчас меня отвлекли разговорами, времени рефлексировать о своём состоянии не было, но внутреннее недовольство продолжало донимать, краски оставались тусклыми. Ближе к ночи обещались кошмары, которые теперь я помнил очень смутно, но догадывался, что они повторятся. Сам себе не завидовал.

Глава 11

Улана стояла у стола Командора и внимательно слушала, что тот ей говорит. С какой стороны не посмотри, со всех она хороша. Это отвлекало от мрачных мыслей, смотрел бы да смотрел. Грешным делом, подумал, а не попытаться ли пригласить её на свидание. А почему нет? Вот только глаза валькирии немного пугали. Да и с тварью, которая ко мне присосалась надо разобраться, что обычно делают в таких случаях, я не представлял.

– Бери Квеласов. Разберётесь с заданием в пригороде. Вечером заезжай ко мне домой, – завершил инструктаж мастер Даррен. – Будем решать, что делать с Яром.

– В терновый куст не бросайте, – попытался повторить я старую шутку самым жалобным голосом.

Оно того стоило. Великолепная валькирия медленно развернулась, дав насладиться видом профиля и не только им.

– Неужели в Исчезающем Доле продолжают использовать этот вид казни? – Голос холодный, но нотки удивления я уловил, что меня порадовало.

Все романтические истории так и начинались – с удивления. Всем моим немногочисленным девушкам страшно нравилось, когда я строил из себя идиота, очень весёлого идиота, надо сказать. Или удивлял их необычным, странным, а то и пугающим образом. Правда, в итоге выяснялось, что придурковатость они принимали за чистую монету, рассматривая меня как забавное дополнение к скучной жизни. Поэтому, как только на горизонте появлялся кто-то более серьёзный, как им казалось, они легко меняли свои интересы.

Я прекрасно понимал, что это уже рефлекс, и я опять иду по старым следам, которые не единожды завели в тупик, но поделать с собой ничего не мог. Наверное, я, бережно храня все свои драгоценные маски, очень боялся, что кто-то узнает какой я на самом деле.

А теперь, вместо очередной девушки, на меня как на чудо смотрел Командор. Мне удалось раскрасить его жизнь немыслимыми красками всего-то за пару дней. Есть, отчего возгордиться, нечего сказать.

Не дожидаясь моих пояснений, Улана удалилась из кабинета вместе со своими длинными ногами, роскошным профилем и белыми косами. Очень жаль!

На мастера Даррена смотреть было менее интересно. Его я предпочитал слушать.

– Так какие у вас методики по удалению этих… существ? Хирургическим путём или обойдёмся?

Хорошее настроение вернулось, а вместе с ним и мой глупый юмор. Удобно поместив своё бренное тело в мягком кресле, я ждал откровений от мастера Даррена. Я верил в него как в отца родного или как минимум в дядюшку. Когда рядом такой наставник, ничего ужасного и непоправимого случиться не может.

– А ты молодец, Яр, – коротко сообщил Командор. – Вот в таком настроении и постарайся продержаться до ночи. Да и дальше, постарайся. С улыбкой встречать неприятности – это правильно. Неприятности не любят такого к себе отношения и стараются быстрее удалиться.

– Я стараюсь, но вы же знаете, что предаваться панике и отчаянью слишком заманчиво, чтобы я упустил такую возможность.

– Может статься, что у тебя не будет этой самой возможности, – покачал головой мастер Даррен. – Как и сказала Улана – мы на поле битвы и не покидаем его даже в собственных спальнях.

– Угораздило же меня залезть в такой опасный мир, – притворно вздохнул я.

– Любой мир таков, потому что правила едины. И если ты думаешь, что покидаешь битву, когда меняешь место расположения собственной задницы, то это самое страшное заблуждение.

– Как же тогда – всё вокруг игра? Придумай свои правила… – вспомнил я наш другой разговор.

– Одно другому не мешает, Яр. Вселенная полна опасными играми, к которым нельзя относиться по-настоящему серьёзно. Стоит только полностью осознать, принять на себя знание и всё. Это путь к безумию. Знать, но делать вид, что ты обыватель, живущий простыми истинами. Знать, но улыбаться во тьму. Умение сохранить осторожность, оставаясь свободным от страха и от лишнего груза реальности. Постарайся свыкнуться с этим.

Некая глубинная часть меня безоговорочно соглашалась с Командором. Более того, мне казалось, что я всегда знал нечто подобное, но привычно игнорировал данное знание. Он говорил, а слова словно вылетали из моего собственного нутра, с болью и хрипами, но и с восторгом от появления на свет страшной истины бытия.

Две зелёных звезды, глаза мастера Даррена с безграничной печалью смотрели на меня. Внезапно я ощутил, насколько он древний, не просто старый, а именно древний, много повидавший, много переживший, но все ещё сильный и не сдающийся. Подобной витальности следовало научиться.

– Ты же и сам знаешь, – тихо, но твёрдо добавил он.

– Знаю. – Я был как эхо. – Откуда-то…

– Всё, хватит предаваться философии. – Он резко поднялся из зоны комфорта кресла начальника, насмешливая улыбка искривила рот. – Не стоит протирать диваны в кабинете. Покажу тебе границы нашей территории.

– Практика, как я понимаю, продолжается. – Моя ответная ухмылка вышла предельно широкой. – Не боитесь, что мой подселенец перекусает служащих?

– Не перекусает. Стены в башнях зачарованные, неужели не заметил. Может быть, я тебя рано хвалил?

– А вы меня хвалили? Когда? – Я откровенно дурачился, что служило хорошим знаком: если во мне и был чужой, то он спал.

Вместо ответа мне показали кулак и почти вытолкнули в коридор, откуда мы неторопливо начали обход этажа. Слишком часто мне стали угрожать насилием. Не к добру это, ох, не к добру.

Рассматривая однообразный дизайн помещения, я решил, что пришло время внести ясность в некоторые вопросы. К тому же, сегодня ночью я, возможно, погибну, а умереть, ничего не поняв – это было не в моих правилах.

– Правильно ли я понимаю, что вы хотите пристроить меня на службу в это замечательное место?

– У тебя есть возражения? Кабинет брана Точного Слова ты видел. – Мастер Даррен пытался исполнять роль экскурсовода. – Он собирает кристаллы памяти после выполненного дела и пишет отчёт. Затем информация уходит на верхние этажи в хранилище.

– Возражений нет, но какие у меня будут функции? А бран Тали ваш, зануда. – Я пытался следовать двум линиям разговора.

– Ты точно был писателем? Выражаешься как старик Тали. Функции…. Смотреть во тьму, улыбаться в лицо смерти, знать, что все бессмысленно, но всё равно делать, устанавливать свои правила. Скучно не будет. Устраивает?

Мы остановились, и теперь Командор внимательно смотрел мне прямо в глаза. Неуютно было под таким взглядом. Я точно знал, что этот человек знает меня вплоть до самой последней маски, а хуже всего до самого последнего слоя истинного меня.

Странная мысль закралась в сознание, а если встреча наша была не так уж случайна? Что я знал о своём путешествии? Сейчас оно представлялось мне сном, в котором не хватает важных эпизодов. А потом и вовсе информация смешалась в единую кучу фактов, впечатлений и эмоций.

Я прислушался к себе. Не хотел необдуманно давать ответ, лгать, пусть и без злого умысла. Это была бы ложь самому себе. Никому не нужная ложь испуганного существа, что билось о стены чужой реальности. Но и страх мой был какой-то не настоящий. После слов мастера Даррена мне, наверное, следовало испугаться на самом деле и запроситься домой. Я с готовностью ждал появления именно таких эмоций, что счёл бы нормальной реакцией. Даже придумал несколько аргументов за каждый из вариантов. Но оказалось, что до нормы мне далеко, поэтому с невероятной лёгкостью я сказал своё «да».

– Пожалуй, я сыграю в эту игру. Надеюсь, не пожалею.

– Ну вот. Все испортил второй фразой, – мрачно усмехнулся Командор.

Но я точно знал, что он доволен. Как же быстро я научился различать все оттенки его масок. Их у него имелось немало, как и у меня.

– Так уж и испортил. – Чистое упрямство с моей стороны.

– Если решение принято, глупо жалеть, Яр. – Он говорил мягко и убедительно, как настоящий старший товарищ, наставляющий младшего.

– Я запомню. Но все же, чем тут занимаются?

Мы пошли дальше, оказалось, что коридор по кругу огибает этаж. Кабинетов по внешней стороне башни было не так уж много и все закрыты. По пути нам встретилось только двое служащих в зелёных комбинезонах. Мне показалось, что от обилия работы они не страдали. Мимо нас они проскочили как испуганные мыши и скрылись за поворотом.

– Догма Законного Слова следит за исполнением «Королевского Уложения о применении загрязняющей магии» во имя сохранения от искажения земель Эвнеканте. Кажется, так записано в королевском указе, я его лет сто пятьдесят не перечитывал, – легкомысленным тоном сообщил мастер Даррен. – В народе нас зовут Тёмными Охотниками, из-за меня. – Тут проскользнула такая плотоядная улыбка, любо-дорого.

– А вы этот… охотник? Тёмный?

Я решительно ничего не понимал, но это было совсем неважно. Ещё и эта фраза про «сто пятьдесят лет». Решил, что жизнь сама все расставит на места. Рано или поздно я узнаю, что такое искажение, грязная магия, тёмные охотники и прочие детали жизни в Эвнеканте. Сейчас пришлось бы задать слишком много вопросов. Почему-то был уверен, что ни мне, ни Командору это не нужно. И возможный смертельный исход сегодня ночью меня теперь не подгонял. Точнее я вдруг уверился, что со мной ничего не произойдёт, а всё разрешится самым лучшим образом. Я почти физически начал ощущать свою удачу.

– Вполне тёмный, – согласился Командор. – Знаешь, Яр. Пожалуй, если я когда-нибудь решу ответить на все твои вопросы, ты меня вначале огрей чем-нибудь потяжелей. – Он определённо читал мои мысли. – На дело времени не хватит. Ты же в курсе – я за практическое обучение.

– Договорились. Значит, я буду одним из Тёмных Охотников, что бы это не значило.

– Не так быстро, как хотелось бы, но будешь. Прежде чем официально приступать к работе, необходимо избавить тебя от незваного гостя и получить согласие королевы.

– А тут ещё и королева есть? Надеюсь, её никто не прячет в апельсинах или как называются эти ваши фрукты, как это было с Шанайей? Чебурашка какая-то, – я немедленно заткнулся, сообразив, что возможно совершил преступление против королевской чести и мне всё же грозит терновый куст.

– Кто? – Мастер Даррен выразил неподдельный интерес. – Чебу… кто? Ну и словечек ты принёс с собой, мальчик.

– Вы были правы, я не смогу сдерживаться и не говорить чепухи, её слишком много в моей голове. Мысль о приёме у королевы меня пугает, если честно.

– О, это не самое страшное, что с тобой может произойти. К тому же это не приём, а просто встреча. – Он дёрнул очередную дверь, тихо бурча себе под нос, что именно я не разобрал.

Глава 12

На этот раз дверь открылась, и мы попали в единственный обитаемый сегодня кабинет, весьма компактный и тоже с окном вместо стены. Оценив обстановку я с тайной радостью отметил, что если и считал себя человеком, создающим хаос в пространстве вокруг, то у меня появился серьёзный конкурент.

На полу, столе, многочисленных полках высились книжные развалы вперемешку с кристаллами различных размеров и форм. На мастера Даррена впечатление это не производило, либо он привык к подобной картине, а может быть устал бороться с особенностями подчинённого.

За всем нагромождением вещей я рассмотрел тонкую фигурку, расположившуюся прямо на полу боком к окну. При случае я и сам люблю так посидеть, только на подоконнике, потому что в моем мире мне не встречались ещё столько огромные окна, если только на фотографиях. Вид из окна соответствовал моим эстетическим пристрастиям, вот прямо взял бы и присоединился.

– Лучшего дня тебе, Хэль Хэммельми. Что видно на горизонте?

Командор не стал рисковать ногами и пробираться через творческий беспорядок хозяина кабинета.

Названный Хэлем повернулся и долго смотрел затуманенным сном взглядом. Он моргнул, на мгновенье прикрыл яркие аквамариновые глаза и ответил звонким мальчишеским голосом.

– Спокойно. Кристальное побережье шепчет о покое. А это, тот самый, твой племянник? Слухи о нем дошли и до Башен.

Подросток поднялся и подошёл к нам, очень ловко лавируя между своими богатствами, по пути он успел коснуться пары кристаллов, которые ответили ему тёплым свечением.

Удивлённый, я наблюдал за мастером Дарреном, который держался с парнишкой как с ровесником и с очень большим уважением.

– Он самый, – подтвердил «дядюшка». – Зовут Яр.

– Пусть так, во имя кристалла, – кивнул парень после небольшой паузы и изучения меня. – Хэль Хэммельми, бран Смотрящий в небо Догмы Хранителей, – с гордостью сообщил он.

Я пожал протянутую руку, увлечённый рассматриванием странной особенности нового знакомого. С правой стороны от виска и захватывая скулу, шёл сверкающий узор из маленьких кристальных камешков разного размера, казалось, что они проступают прямо из черепа, а кожа естественным образом обросла вокруг. Часть волос с той же стороны была слега выбрита. Зато с противоположной стороны волосы оставались нормальной длины с небольшой асимметрией, сочетая несколько цветов. Похоже, что мальчик оторвался на оставшихся волосах, наложив на чёрный природный цвет оттенки малинового и голубого цветов. Выглядело красиво, но необычно.

– Это наш крис-хрон, Яр. Хранитель информации из эфира кристаллов. Без него мы не смогли бы быстро узнавать, где происходят события, требующие нашего вмешательства.

– Даррен, – инкрустированный друг моргнул, а потом, подмигивая, сообщил. – У твоего родственника тварюжка в Паре. Это такая новая мода в столице? Если да, то я бы завёл себе несколько. Не слишком навязчивых.

– Вечером избавимся. А обо всех тенденциях столичной моды ты и раньше меня узнаешь.

Мальчишка засмеялся, отчего лицо его сделалось ещё более юным. А потом потерял к нам всякий интерес, быстро очистил часть стола от хлама, свалив лишнее на пол, уселся среди кристаллов, весело болтая ногами и рассматривая один из них.

Поражённый таким отсутствием субординации я пребывал в ступоре. Я никогда не был поклонником строгого регламента и церемоний, более того, я всегда был за свободу и непосредственность, но после уважительного отношения к Командору со стороны Уланы, да и других людей, такое поведение показалось мне странным. В конце концов, возрастную разницу никто не отменял.

Командор уже вывел меня в коридор, аккуратно прикрыв дверь. Видя моё замешательство, он улыбался до ушей.

– Вам нравится, когда я чувствую себя идиотом? – наигранно обиделся я.

– Это часть твоей практики. Время от времени чувствовать себя дураком и вести себя соответствующе. Так что такие вещи действительно поднимают мне настроение. Скажи-ка, Яр, как ты думаешь, сколько лет Хэлю Хэммельми?

Чуя подвох, я все равно сказал, как думал:

– Ну, лет пятнадцать. Подросток. Я ошибаюсь?

Мастер Даррен задумался и словно что-то прикидывал в уме. Видимо мой ответ не совсем соответствовал ожидаемому шаблону.

– Признаюсь, забыл, что у тебя другие представления о возрастах, но для твоего мира Хэль Хэммельми внешне соответствует названному возрасту.

– Так в чем шутка?

За разговором мы почти вернулись к лестнице на нижний этаж.

– Шутка? – вначале опешив, Командор опять рассмеялся. – Пожалуй, так и есть. Яр, наш крис-хрон старше меня. Это из-за работы с кристаллами, да и личные предпочтения. Старина Хэль всегда любил произвести впечатление. Его внутренняя суть очень подходит к внешности. А крис-хрон может себе позволить выглядеть юным. Для меня, например, это непозволительная роскошь.

До первого этажа мы шли молча. Я переваривал информацию, а мастер Даррен, видимо, решил, что с меня пока достаточно, поэтому перестал вываливать новые сведения. Только внизу рассказал о башнях и показал небольшой зал со столиками и кухней. Такое милое, почти домашнее местечко – кафе для сотрудников. Другого названия я не придумал. Тут подавали тэмми и выпечку.

По его же словам: в Башнях, которых было в городе несколько, располагались разные полезные для столицы службы, на верхних этажах собирали информацию и отчёты в Хранилища, а конторы занимали остальные этажи.

Архитектура башен объяснялась необходимостью связи с кристаллами на берегу и с Королевским кристаллом, который хранился в резиденции правителя. Каждый день Башни заполнялись служащими различных Догм, чтобы столица Кэлке и земля Эвнеканте не знали тревог.

Насколько я успел заметить, граждане соединённых земель жили в спокойствии и довольстве. Я видел не так много, но в городе не заметил ничего угнетающего или необычного: люди улыбались, печалились, развлекались и работали. Обыденная жизнь, которую можно встретить в каждом мире.

Что ж, может быть, Эвнеканте станет и для меня родным домом или местом, которое заполнит в душе брешь. Я не стал загадывать.

– Извини, Яр, но тебе придётся провести этот скучный рабочий день в моей компании. Отпускать тебя рано. Да и подселенец… – Мастер Даррен радостно начал подталкивать меня обратно на лестницу, после осмотра кухни и дегустации местного тэмми с пирогом.

Знал бы я, что меньше чем через час и смотреть на еду не смогу.

– Не волнуйтесь, я понимаю.

Для меня действительно не было проблемой провести время в Башне. В любом случае я могу задавать вопросы, строить теории и смотреть через стеклянную стену на город. Не так уж плохо, если разобраться. Приходилось и в худших условиях скучать, но скучать рядом с Командором, на мой взгляд, занятие невозможное.

Глава 13

Не успели мы пройти и трёх ступенек, как мастер Даррен остановился. Он внимательно заглянул в пролёт, пытаясь рассмотреть, что происходит наверху. Судя по звуку, кто-то бежал по лестнице.

Очень быстро к нам вылетел Хэль Хэммельми в стильном жилете в шотландскую клетку. Перескакивая через ступеньки, в конце он пристроился бочком на перила и скатился, почти сбив меня с ног. Благодаря собственной реакции я не пострадал.

– Хух! – передохнул фальшивый мальчишка. – Надо проделывать это чаще. Даррен, в «Фонтане вечности» проблемы.

Меня молча схватили за руку и потянули не к выходу, а в левую часть холла, потом вниз. Боюсь, будь тут пожарный столб, мы воспользовались бы и им.

В приглушенном свете кристаллов, я рассмотрел несколько рядов небольших машинок с прозрачным полукруглым не замкнутым верхом. Такая своеобразная версия кабриолета. Несмотря на размеры, в машинке обнаружилось четыре законных места.

Не снижая скорости, мы буквально врезались в авто. Командор мигом оказался на водительском месте и полностью убрал крышу. Хэль Хэммельми просто перепрыгнул через бортик. Парень тут же растянулся на заднем сидении, только ноги болтались где-то вверху. Да, замашки у него были явно не стариковские.

Мне досталось место рядом с мастером Дарреном. Он резко, всей ладонью, ударил по прямоугольной панели между двумя ручками управления. Панель отозвалась вспышкой света.

– И так каждый раз? – поинтересовался я, когда машинка, ловко лавируя, вылетела с подземной стоянки.

– Бывает!

– Понятно. Теперь я в армии… – Мне вспомнилась старая песенка, и я счёл нужным заткнуться на время поездки.

На самом деле езда была не такой уж быстрой, но на своих двоих мы точно добирались бы дольше. Прохожие тянули шеи и с любопытством провожали нас взглядами. Ещё бы, такое шоу! Один Хэль Хэммельми в виде бревна с болтающимися ногами чего стоил! Рядом мелькала моя довольная рожа: я предвкушал приключения.

Вот и улочка, ведущая к площади с фонтаном, вынырнула под колёса из-за поворота. Что происходит нечто невероятное, мы заметили раньше, чем притормозили у трактира.

Часть горожан чрезмерно активно покидала площадь, прячась под арками боковых улиц, либо вовсе удирая как можно дальше. Группа молодых людей в одинаковых красных жилетах с изображением огранённого белого кристалла оцепляли часть площади перед входом в «Фонтан вечности». Фоном я вспомнил, что такая огранка называется «магна», детское увлечение кристаллами не прошло бесследно.

Машину мы оставили за оцеплением. Полицейские, а это, несомненно, были они или Догма, выполняющая схожие функции, позволили нам просочиться в запретную зону.

Из трактира доносился невнятный шум, потом закричали, и на улицу выбежала с безумными глазами женщина в форменном комбинезоне.

– Оно себя…. Не-е-е-е-ет, – она всхлипнула и включила спасительную истерику.

Кажется, её тут же приняли крепкие ребята из городской охраны. Я знал, что нас это не касается. Не то, чтобы очень задумывался над этим, но интуитивно понимал, что наше дело разобраться с проблемой в трактире.

– Хэль, к двери. Яр, всё время за мной и не вылезать.

Вот тут я почувствовал, что попал. Голос мастера Даррена мобилизовал, но был ледяным до физических ощущений в кончиках пальцев. Моё тело мгновенно напряглось, готовое к подвигам и приключениям.

Наш инкрустированный товарищ потянулся, расправил плечи и бодро дошагал до двери. На пороге он замер, словно прислушивался, но, когда повернулся к нам, стало понятно, что проделывал он нечто иное.

Не знаю, как оно называется у крис-хронов, но наиболее подходящим словом в моей голове оказалось слово «сканирование». Его замысловатый кристаллический узор переливался разными оттенками, зрачки расширились, юное лицо казалось полностью отрешённым от реальности.

– Среднее искажение, Даррен. Не страшно, но мерзковато. – Лицо Хэля Хэммельми перекосило усмешкой.

– Вызову чистильщиков и пойдём внутрь.

Командор затих, но через полминуты продвинулся к двери. Сообщение было отправлено.

Он вошёл первым, а я ни на секунду не выпускал его фигуру из поля зрения, пытаясь рассмотреть и картину, развернувшуюся в трактире. Походка мастера Даррена заметно изменилась, став почти неестественно плавной, пружинистой. Глядя на такие перемены, в моём воображении назойливо возникла картинка, как мужчина встаёт на четвереньки и совершает прыжок вперёд, словно большой серый кот. Вот-вот замурлычет и потребует почесать за ушком.

Несколько столиков в зале трактира оказались перевёрнуты, осколки посуды скрипели под ногами, в некоторых местах размазали остатки еды, но разгром оказался не слишком страшным. Так, мелочёвка. Черноусый хозяин восстановит порядок за половину дня, если займётся в полную силу.

Тем временем, мастер Даррен дошёл до кухни, но сразу заходить не стал. Именно оттуда продолжали доноситься странные звуки. Что-то периодически стучало, раздавались шлепки и шипение. Криков больше не было, наверное, все убежали, раздавалось только тихое бурчание, которое трудно было отнести к человеческой речи.

– Что с фоном, Хэль? –коротко спросил Командор через плечо.

– Так же. Источник внутри и последствия…

– Котлетами пахнет, – я не смог удержаться от комментария, потому как моё обоняние уже некоторое время подвергалось атаке вкуснейших ароматов жареного фарша.

Хэль Хэммельми фыркнул, но согласился со мной кивком головы и шагнул следом за начальником на территорию кухни. Я оказался последним, переступившим её порог.

Первое, что я увидел на кухне – черноусый хозяин с выпученными глазами и половником в руке, сидящий в одном из углов. Он смотрел в сторону, усы были присыпаны белым, как и голова. Казалось, несчастный поседел за пару часов. Рука, сжимающая поварскую принадлежность, так же побелела от напряжения. По-моему, он даже не дышал или делал это через раз.

– Прелестно, – хихикнув, сообщил Хэль. – Помнишь безумную кухню старого Дургана в Искажённом, Даррен?

Он уже увидел причину паники в отдельно взятом трактире столицы.

Посреди кухни располагалась рабочая стойка с плитой. До нас доносился ощутимый жар.

За плитой, лицом к нам – не ошибся ли я, называя это лицом, – стоял, а может, стояло, нечто. Высотой со среднего человека, бугристо-розоватое, крапчатое и оплывающее. Розовые комки отваливались от тела существа и падали на пол с чавкающим звуком.

– Э-э-э, – непроизвольно вырвалось у меня. – Оно себя…

– Жарит! – резюмировал за меня Командор с непередаваемым восхищением.

Методичными движениями существо отправляло в собственные недра большую ложку в районе предполагаемой головы, выхватывало крапчатую массу и бросало на варочную поверхность плиты. Второй конечностью оно сбрасывало прямо на пол готовый продукт. Горка слегка прожаренных котлет росла на наших глазах.

Было в этой картине что-то настолько противоестественное, что чувство мерзости подкатило к горлу, сдавило желудок. Мозг требовал немедленно удалиться из помещения, где могут происходить подобные безобразия.

Мысленно я навсегда попрощался с котлетами, а может быть и с любым мясным блюдом в целом. С другой стороны, с изумлением обнаружил еле заметное, несмелое ощущение: тёмная жажда из кошмаров медленно поднимала голову. Я желал неведомого, начиная смотреть на фарш безучастно.

Подумаешь! Ерунда какая!

Всё внимание занимали три человечка рядом. Привлекательные, как может быть привлекательна тарелка супа для голодного бродяги.

– Яр! – Мне не понравился слишком резкий голос мастера Даррена. – Смотри на меня!

Да я и так смотрел, но все мысли были заняты вопросом, насколько вкусный у Командора мозг и не опасно ли начинать с него. С болезненным усилием я сосредоточился на лице мужчины.

Глава 14

Командор тут же проделал нечто странное – подпрыгнул на месте, вытянув вверх правую руку, что-то поймал в воздухе, а затем, громко выдохнув, хлопнул меня по плечу. Отпустило. Видимо на время.

– С-с-пасибо. – У меня зуб на зуб не попадало от внезапной дрожи.

– Тварюжка просыпается, – проходя мимо, протяжно сказал Хэль Хэммельми и так радостно, словно сообщал о выигрыше в лотерею. – Искажение к искажению.

Он кружил по кухне, как танцор на подмостках, не обращая внимания на полубезумного трактирщика в углу, да и на кусок фарша в центре помещения то же.

К счастью, существо слишком было занято приготовлением себя, чтобы реагировать ещё и на нас. Хэль искал источник искажения. Какое счастье, что я начинаю понимать смысл хотя бы части поступков новых приятелей. Полная дезориентация мне порядком надоела.

Командор смотрел крайне серьёзно.

– Постарайся продержаться, Яр. Или, лучше, уходи за оцепление. Твоё искажение успокоилось в Башне, но просыпается рядом с грязным излучением. Ты можешь быть опасен для себя и для нас. Больше для себя. Опыт мага немыслимо полезная штука, но имеет две стороны. И у Хэля Хэммельми, и у меня некоторые вещи работают на уровне рефлексов, и мы можем не рассчитать сил…

– И убить меня? – Я не удивился.

– Ты же помнишь о поле боя?

– Я понял. Но очень хочется досмотреть представление с первого ряда. Какие у нас планы?

Я совсем не испытывал страха среди столь опасных существ. Двое были очень сильны и на моей стороне, но в любой момент могли стать врагами, даже убить. Воспринимал я это философски. С другой стороны, я мог бы и сам побороться за жизнь. А там, как повезёт. Мясное существо… оно вызывало омерзение, но не страх. Трактирщика в расчёт я не брал. Скорее всего, его магии хватало только на шумливые пельмени. Кто бы мне объяснил, откуда я всё это знаю.

– Крис-хрон ищет источник, который необходимо отдать Догме Чистых, обычно они убираются после подобных случаев.

– А что с мяском? – Я кивнул на гору фарша, который продолжал ковырять себя ложкой. От запаха котлет мутило.

Мастер Даррен вернул маску насмешливого настроения.

– Мяско. Жаль, придётся на время отказаться от славных котлеток Юсты.

– Не произносите при мне слово «котлета», – потребовал Хэль Хэммельми наматывающий очередной круг по кухне. – Где ж ты грязная сволочь?! Куда тебя спрятали, во имя кристалла?!

С ворчанием он по-мальчишески ловко забрался на тумбу у стены и стал изучать полки, кристаллы на его теле бешено пульсировали.

– Я могу справиться с мяском, как ты выражаешься, – продолжил мастер Даррен. – Только его нужно отвлечь или заморозить. Сейчас проверим, сколько времени оно может быть неподвижным.

Приняв наиболее устойчивую позицию, он повернулся к нелепому созданию. Сложил из пальцев двух рук сложную фигуру, напоминавшую одну из мудр восточной практики. Вместе с движением, в котором Командор расцеплял руки, он издал короткий гортанный крик. Я ощутил волну холода, прошедшую по кухне до адского повара.

– Получилось! – Я был готов аплодировать начальнику, рассматривая застывшую гору фарша, словно его только достали из морозилки.

– Надолго ли, – почти из-под потолка сказал Хэль Хэммельми, и на нас посыпались старые глиняные кувшины. – Ага! Попался. Я нашёл! Нашёл!

Мальчишка спрыгнул с полок и счастливый скакал вокруг нас, сжимая в руке что-то маленькое. Командор смотрел на эту картину снисходительно и даже с долей зависти.

– Нашёл! – Хэль с гордостью раскрыл узкую ладошку с тонкими пальцами и продемонстрировал добычу.

Маленький вытянутый кристаллик когда-то был прозрачным, но теперь потемнел и выглядел очень жалким, увядшим. Я испытал непонятное сочувствие к его судьбе.

– Даррен, на кристалле есть что-то ещё кроме заговора. Послание. Мерзость какая. Мне нужна другая обстановка, чтобы разобраться.

– Ы-ы-ы-ы-ы-ы, – донеслось до нас со стороны плиты. – Ж-а-а-а-ари-ть!

Как и предсказывал крис-хрон, долго заморозка не продержалась. И десяти минут не прошло. Мяско зашевелилось, заметило, наконец, что у его кулинарного шоу есть зрители, и жутко обиделось.

– Пошли-ка на воздух, бран Весёлой Безумной Кухни, – мальчишка вспомнил о трактирщике и, выдав тому пару звонких пощёчин, попытался вытащить из кухни.

Командор опять принял боевую стойку и наблюдал за ворчливым фаршем.

– Мясо, – срывающимся голосом сообщил трактирщик. – Мясо…само себя. В фарш.

Сообщить нам ещё что–то у него не получилось, сил не хватило. Вместе с Хэлем они скрылись в общем зале.

– Ж-а-а-а-ри-и-ить! – утробно продолжало стенать мясо, оплывающие розовые кусочки с громким чавканьем падали на пол: «шлёп-шмяк, шмяк-шлёп».

Меня мутило всё сильнее.

Фарш мелко задрожал, в голове монстра образовалась бесформенная дыра, из которой продолжали вылетать омерзительные звуки вместе с фрагментами розовой субстанции. Этот кричащий, плюющий организм действовал мне на нервы. Мясная истерика продолжалась не долго, завершившись приступом гнева.

– Ы-ы-ы-ы-ы, – сообщил комок жёваного мяса, затопал ногами и, взмахнув конечностями, обдал нас настоящим дождём из мелких кусочков фарша.

– Мерзкая мясная каша, ты испортил мою жилетку! – Хэль Хэммельми как раз вернулся в кухню и попал под фрикадельковые осадки.

Замораживать буйный полуфабрикат было бессмысленно, поэтому я решительно подошёл к нему, повинуясь скорее инстинкту, чем разуму.

– Привет, мяско, как дела?

Это было хорошее начало для светской беседы между двумя разумными существами. Монстр замер и на время перестал бузить.

– Ы-ы-ы-ы, – ещё раз сообщило мясо избитую фразу: небогатый словарный запас, нечего сказать.

– Ты сегодня просто в фарш, – неторопливо и прочувственно продолжил я разговор, краем глаза наблюдая, как Командор заходит к существу за спину. – Плохой день?

– У-у-у-у-у-у, – пожаловалось мясо.

– Да-а-а, бывают плохие дни, – охотно согласился я.

Мне было не видно, что там делает мастер Даррен, но надеюсь что-то очень полезное. В голове опустело и гулял ветер: тема для продолжения беседы никак не находилась.

Крис-хрон занялся очисткой своей шотландской жилетки от кусочков мяса с таким лицом, словно на данный момент это было самой главной проблемой в мире.

– Жа-а-а-рить. – Мясо вернулось к главной мысли, но обращалось не просто в пространство, а лично ко мне.

– Жарить, да, – поддакнул я ему. – А ты себя посолил?

– Жарить? – с другой интонацией повторил фарш.

Тут же позади него взвыл мастер Даррен, жутким нечеловеческим голосом разрывая пространство, а заодно и мой мозг. Сердце упало в район желудка, а ноги задрожали. Хэль заинтересовано поднял глаза от испорченной одежды.

– Так-то зачем? – Он пожал плечами и вернулся к своему высокоинтеллектуальному занятию.

На самой высокой ноте раздался треск, словно дерево в обшивке комнаты разом решило обрушиться, и мясная фигура упала на пол бесформенной кучей. Неживой и молчаливой тушей. Слава кристаллам!

– Переигрываешь, Даррен. – Поняв, что голыми руками очистить одежду не получится, Хэль стоял хмурый и заскучавший. – А, понял! Перед племянником решил покрасоваться.

– А если и так. – У Командора, напротив, было очень довольное лицо и хитрющие глаза. Сольный номер удался и сорвал овации. – Вот и первая битва, Яр. Поздравляю.

– Вполне в моём духе начинать карьеру с битвы против фарша. Судьба идиота.

– Ну-ну. – «Дядюшка» похлопал меня по плечу. – Неважно против кого была битва. Главное, что она была, и ты вышел победителем. Следовательно, остался жив. Это и значит смотреть во тьму.

– А могло быть иначе? – Мне не верилось, что существо из фарша могло навредить, вот одежду изгадить вполне, что, собственно говоря, и сделало.

– Могло, – коротко, но чётко сказал Командор. – Тебе повезло, что он принял тебя за своего.

Мои глаза надо было видеть. Вот кто-кто, а перемолотые куски мяса за своего меня ещё не принимали.

– Твоя искажённая Пара, – досадуя на мою непонятливость, подсказал Хэль Хэммельми, с отвращением рассматривая останки поверженного врага и скучая всё сильнее.

Похоже, он чувствовал пульс жизни только находясь в центре ярких событий.

– Именно. Ты был для него частью общего искажения. Таким же, как он сам.

Мастер Даррен с нескрываемым облегчением направился к выходу.

– А если бы у меня не было… – Задним числом я похолодел от мысли о возможном исходе битвы.

– К счастью, мы этого не узнаем. Все прошло, не стоит забивать голову ненужными догадками. Нам предстоит очень активная ночь, о ней и надо думать.

– Ох, я и думать перестал!

Глава 15

За всем переполохом я и правда почти забыл о своей неприятности и незваного гостя в собственном энергетическом поле. Пусть он и пытался напомнить о себе во время сражения в трактире.

С улицы зашла троица – женщина средних лет и двое мужчин. Все в зелёных комбинезонах с нашивками, где в круг был вписан огранённый кристалл. Подобную огранку я так же вспомнил. Она называлась «огненная роза». Выходит, что в Эвнеканте, разные Догмы используют символы, напоминающие способы огранки кристаллов в моём мире.

Мне показалось это странным и требующим разъяснений. Только потом. Я начинал привыкать к тезису: «всему своё время». Голос Командора в моей голове очень отчётливо проговорил эту фразу.

– Лучшего дня, – приветствовал их мастер Даррен. – Осторожнее на кухне, осталось много грязи, но фон нормальный. Мы передадим вам источник, только разберёмся с содержимым.

– Спасибо за работу, охотники, – сдержано кивнула дама.

Так мы и разошлись. У них своя работа, у нас своя.

Как же хорошо было на улице! С удовольствием я вдохнул полной грудью. В воздухе не улавливался аромат жареного фарша. Я боялся, что меня долго будет преследовать эта гадость.

Запрыгнув на водительское место, Хэль Хэммельми, рванул с места и скрылся за поворотом. Замерев, я изумлённо смотрел ему вслед. Уехал, ничего не сказал, не попрощался. Вольный ветер крис-хрон.

– Сейчас ему не до нас. Он поехал изучать находку. Не стоит долго держать при себе загрязнённый кристалл. Ну и переодеваться поехал, – смеялся мастер Даррен. – Это в первую очередь.

Я ответил ему понимающим смешком, сам догадался, что крис-хрон дорожит своим внешним видом. Оцепление с площади сняли, только у входа в трактир осталось дежурить двое полицейских.

– Интересно, куда он вывел трактирщика?

– Передал Догме Закона, конечно же, – удивился Командор. – Они дальше решают, что делать с пострадавшим.

– Полиции? У нас так называют ребят, которые следят за законом.

– Мы зовём их «красные жилеты» или «законники».

– Кажется, в моём мире такое название я тоже встречал.

Переговариваясь, мы направились в сторону дома. Фарш на одежде начинал подсыхать. Проводить время в таком виде желания не возникало, поэтому очень быстро добрались.

Ванная вызвала мой самый большой восторг, лучшее, что случилось со мной сегодня. «Вот и сменная одежда пригодилась», – одеваясь, размышлял я. Предусмотрительно было купить сразу три комплекта, которых при такой работе может оказаться мало. И к счастью, Юста мне уже показала, куда можно складировать всё, что требует стирки. К местному быту я почти адаптировался.

В гостиной мастер Даррен наслаждался тэмми. Кажется, в этом мире в честь тэмми можно сложить целую поэму, его тут пьют все, всегда и часто, подают в любом трактире и мелких закусочных. Грех был не присоединиться.