Королева восстанет

Marie Niehoff

THE QUEEN WILL RISE

(Crimson Heart vol. 2)

Copyright © 2024 by Rowohlt Verlag GmbH, Hamburg

Перевод с немецкого И. Офицеровой

Художественное оформление А. Андреева

© И. Офицерова, перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Анне

за это и много большее

В этой книге затрагиваются потенциально триггерные темы. Более подробную информацию о содержании можно найти на сайте www.endlichkyss.de/thequeenwillrise.

Иди вперед и потряси мир.

– СВЯТОЙ ИГНАТИЙ ДЕ ЛОЙОЛА

Плейлист

Ramsey – Black and Blue

Koda – white dove

Madalen Duke – Love into a Weapon

Red Rosamond – In The Blood

Fleurie – Love and War

Jess Benko – Eggshells

PVRIS – Monster

Digital Daggers – In Flames

Ramsey – Bad Bad Bad

Miki Ratsula – Wicked

Ramsey – Love Surrounds You

SOFIA – Evol

Vanbur – Through the Dark

Echos – Running

Roniit, Saint Mesa – Martyr

SOFIA – Deadly

BANKS – Contaminated

Mausio, Bibiane Z – Trapped

The Rigs – The Calling (EPIX Remix)

Lorde – Everybody Wants To Rule the World

Roniit – Somewhere Far Away

Ramsey – Goodbye

Глава 1

Кровоподтеки

От шершавых каменных стен камеры эхом отразился треск костей, за которым последовал приглушенный стон. Этот звук вызывал одновременно и удовлетворение, и отвращение, но я не стал зацикливаться на своих ощущениях и вместо этого сделал глубокий вдох.

Душно. А может быть, мне просто так казалось из-за полыхающего в груди огня, который грозил поглотить все вокруг и мешал дышать. Мои руки легли на дрожащие плечи. Почувствовав под пальцами прохладную, влажную от пота кожу, я слегка надавил большими пальцами на участки между лопатками и позвоночником.

– Ты впустую тратишь мое время, – спокойно сказал я, еще немного усиливая нажим. – Начинай говорить, и это прекратится.

Ответом мне послужил лишь резкий смех. От этого у меня только сильнее вскипела кровь.

– Да пошел ты, – выплюнул Валериан и тут же получил еще один удар в лицо от моего стражника.

Голова парня метнулась в сторону, однако я сжал его плечи железной хваткой и с молчаливой угрозой продолжил рисовать круги большими пальцами. Прикосновение слишком грубое, чтобы быть приятным, и все же гораздо мягче, чем все, что я хотел бы с ним сделать.

Я вынужден сознательно удерживать себя от того, чтобы не сломать ему шею прямо здесь и сейчас. С удовольствием дал бы волю своей ненависти к Валериану. Хватило бы одного движения пальцем, чтобы как минимум на короткое время обрести чувство контроля над ситуацией. Но в таком случае мы так и останемся без ответов. Ответов, в которых я нуждался и которые одновременно не желал слышать, поскольку предпочел бы забыть последние полгода. Стоит лишь подумать об этом, и мне начинало казаться, будто я изнутри раздираю сам себя на куски.

Валериан поднял голову и сплюнул кровь. Из его горла вырвался напряженный, хриплый вздох. Мы уже довольно долго находились в подземелье. И тем не менее он продолжал молчать. Вероятно, это вторая величайшая ошибка в его жизни – сразу после попытки вонзить серебряный кинжал мне в сердце. Мне никогда не нравился этот парень. Приятно знать, что по крайней мере в этом интуиция меня не подвела. А вот что касается другого человека…

Глубоко вздохнув, я отбросил эту мысль.

– По-прежнему ничего? – холодно спросил я. – Полагаю, это означает, что рука тебе больше не нужна.

На этот раз мои люди не дожидались ответа. От сводчатого потолка подземной темницы вновь отразилось эхо хрустнувшей кости – они сломали ему второй палец. Потом третий. И четвертый. А большой оставили напоследок.

Сцепив зубы от боли, Валериан тяжело задышал. Поглаживая его кожу большими пальцами – обманчиво мягкое прикосновение, – я наклонился к уху пленника.

– Знаешь, в чем плюс вампирской крови? – шепотом произнес я. – Вас, людей, она исцеляет. Сращивает ваши хрупкие косточки. Мы можем повторять это снова и снова, пока ты не скажешь мне то, что я хочу знать. Как мне найти остальных членов твоей семьи?

Он повернул голову, так что его лицо оказалось прямо напротив моего, и я не стал его останавливать. Сходства с Флоренс уже почти не видно. Нос сломан, щека разодрана. Один глаз заплыл, второй налился кровью, а холодный голубой цвет радужки резко контрастировал с тепло-карими глазами Флоренс. И тем не менее он напоминал мне ее. Возможно, потому, что продолжал смотреть на меня с той же непоколебимой решимостью, очевидно, присущей всему роду Хоторнов.

– Пошел ты, – отрывисто выговорил он, на полном серьезе попытавшись ударить меня головой.

Я без труда уклонился, двумя быстрыми шагами обошел стул и теперь уже сам ударил его по лицу. Брызнула кровь, но, к счастью для него, она не попала на мой дорогой костюм.

Схватив Валериана за горло, я сжал руку. Он захрипел – звук такой же жалкий, как и он сам. Судя по изменившемуся взгляду, я сломал этому типу челюсть. Что, признаться, затруднит его речь, но меня это интересовало все меньше и меньше. С каждой потерянной здесь минутой Валериан все сильнее испытывал мое самообладание. А если он все равно мне не ответит…

Его лицо постепенно синело. И вновь часть меня испытала удовлетворение от этого зрелища. А другая – отвращение к самому себе.

Когда я с силой оттолкнул от себя Валериана, тот опрокинулся назад вместе со стулом. Без понятия, успел ли он приподнять голову, чтобы не удариться ею о твердый каменный пол. Мне все равно. Любое сочувствие к нему поглотило пламя, ревущее у меня в груди. Он начал глотать воздух ртом, значит, еще жив. Максимум через двадцать минут он об этом пожалеет.

Я навис над парнем, глядя на него сверху вниз, и спокойно вытащил из пиджака носовой платок, чтобы вытереть с руки кровь. Он не должен заметить, насколько сильно у меня все кипит внутри. Насколько успешной оказалась его атака, даже если истинной цели ему достичь и не удалось.

После того как в день летнего солнцестояния на меня было совершено нападение, я не сомкнул глаз. Семейство Хоторн взбудоражило весь Лондон. Вампиры, которые и без того недолюбливали людей, теперь требовали соответствующих действий. А Красный Дождь воспользовался их недовольством и накалил обстановку до предела. До такой степени, что все законы словно утратили смысл. И расплачивались за это невинные люди.

Мне необходимо найти тех, кто за это в ответе, чтобы положить конец беспорядкам в городе. Чтобы успокоить разъяренную толпу вампиров, маячившую у меня за спиной, должна пролиться кровь. Причем заточить здесь Валериана и Флоренс будет недостаточно. Мне нужна вся семья.

– Ты вообще в курсе, к чему привело твое нелепое покушение? – ледяным тоном осведомился я. Явно оглушенный, он поднял на меня глаза. – Десяток убийств твоих сородичей только за вчерашнюю ночь. За твои преступления гибнут невиновные. И кто сейчас чудовище? Ты или я?

Невзирая на его состояние, у Валериана вырывается резкий хриплый смешок.

– Ты безнадежен, – просипел он, поморщившись от боли.

Надо отдать ему должное – стойкий парень. Однако это лишь сильнее разожгло мой гнев, который медленно, но верно брал надо мной верх. Я сделал шаг назад.

– Посадите его, – приказал я стражникам, и те привели Валериана вместе со стулом обратно в вертикальное положение. Он оскалил окровавленные зубы, на что я, хмыкнув, покачал головой. Самого тошнит от своих следующих слов, но все же у меня получилось произнести их с ледяной невозмутимостью. – Последний шанс сообщить мне что-нибудь полезное. В противном случае мне, скорее всего, придется продолжить этот разговор с твоей младшей сестрой.

В его глазах мелькнула тревога. Но затем он выпятил подбородок, как упрямый ребенок.

– До или после того, как ты ее поимеешь? – буквально выплюнул Валериан мне в лицо.

Мой кулак с такой силой врезался узнику в лицо, что вырвал у него громкий стон. Голова опять отлетела в сторону, из полуоткрытого рта потекла кровь.

Сгорая от ненависти, я сверлил его взглядом. И не отрывая глаз от голого торса, залитого кровью, чувствовал, как внутренний огонь пожирает остатки моего самоконтроля.

– Принесите мне нож, – потребовал я настолько спокойно, насколько только позволял голос. – Тупой. Раз уж он не говорит, то пусть хотя бы покричит.

В лондонском Тауэре царствовал затхлый холод, который медленно, но верно проникал в каждую клеточку моего тела. И несмотря на то, что за крошечным окошком камеры светило июньское солнце, ко мне не пробивалось ни толики его тепла. Меня по-прежнему трясло, и, хотя я находилась на самом верху одной из башен, из-за толстых кирпичных стен создавалось впечатление, будто я погребена заживо.

Меня заперли здесь два дня назад. Два дня мучительной неизвестности, наедине с собственным стыдом и виной, злостью и горем. Разум так до сих пор и не осознал случившееся. Зато от сердца давно уже остались лишь кровавые ошметки.

Меня захлестнула страшная беспомощность. Даже понимая, что моя жизнь разрушена, я ничего не могла сделать, чтобы это изменить. Наверное, мне следовало бы кричать, сходить с ума, рыдать. Но я странным образом отстранилась от самой себя, словно настоящая Флоренс где-то снаружи, за этими стенами, где мне до нее не дотянуться.

Пальцы на руках и ногах онемели от холода, в голове туман, эмоции спутаны. Единственное, что осталось четким и ясным, – это воспоминания о последних минутах празднования летнего солнцестояния. Разъяренное лицо Бенедикта и ледяная улыбка Валя.

Мне не обязательно понимать, чтобы знать, что произошло. Есть только одно объяснение катастрофы, случившейся тем вечером.

Брат меня предал.

Валериан заверил меня в своей поддержке, а в следующую секунду отравил мое шампанское, чтобы добраться до короля. Вероятно, единственная причина, по которой Бенедикт остался в живых, заключалась в том, что я выпила всего половину бокала. Иначе состояние оглушения наверняка было бы сильнее, и серебряный клинок в руке Валя не ударил бы мимо цели.

От этой мысли меня охватила дрожь. Я рада, что Бенедикт жив, но он ни разу ко мне не зашел. Я все еще пленница. И от этого у меня возникало подозрение, что он никогда больше не будет смотреть на меня так, как раньше. Что та ночь уничтожила все, что было между нами. Что я его потеряла, хотя как раз в тот момент решила сражаться за него.

Ради этого мужчины я наплевала на все свои убеждения. С болью, наживую вырезала их из своей души ради смутного шанса на будущее с ним, которого меня лишили.

Оглядываясь назад, я больше не испытывала шока от своей любви к Бенедикту – только от того, сколько времени мне понадобилось, чтобы это понять. В конце концов, я никогда не испытывала к нему отвращения, в котором себя убеждала. Совсем наоборот. И если бы я до последней секунды не держалась за ошибочные взгляды своей семьи, все могло бы сложиться иначе. Король не был бы сейчас моим врагом, а я – пленницей с неопределенной судьбой.

Знать бы, по крайней мере, что они планировали со мной сделать…

Считалось, что существует только две причины, по которым преступников держали в Тауэре, а не в одной из более современных тюрем. Любого, кто попадал сюда, ожидали либо пытки, либо казнь – нередко и то и другое.

По спине опять пробежали мурашки, и я плотнее свернулась в комочек на жесткой койке, натянув на плечи тонкое одеяло. Несмотря на усталость, о сне не могло быть и речи. Мысли носились по бесконечному кругу, а стоило закрыть глаза, как меня настигали кошмары.

Если мне немножко повезет, они не найдут доказательств против меня. Все-таки я ничего не сделала, кроме как выпила то проклятое шампанское. Правда, если бы Бенедикт верил в мою непричастность, я бы здесь не сидела. Или?.. Может, Эрис запретила ему приходить ко мне, пока они не узнают больше?

Но даже если так… Судьба Валя не вызывает никаких сомнений. Он умрет за содеянное. Если вообще еще жив.

Мысль о нем наполняла меня в равной степени яростью и отчаянием. После всего случившегося я имела полное право ненавидеть брата. И тем не менее меня душил страх за него, а стоило представить, как он страдает где-то в этих стенах, глаза в очередной раз обжигали слезы. Я прекрасно знала Валя. Когда его начнут допрашивать, он будет молчать как могила, а это, вероятно, лишь повлечет за собой еще больше пыток.

Что же касалось меня… Я не знала, хватит ли у меня сил терпеть. Так или иначе, долго я вряд ли продержусь. Хорошо, что остальные члены семьи всегда скрывали от меня самую важную информацию. Мне даже неизвестно, где они сейчас. Валь должен был доставить меня к ним, после того как я убью Бенедикта. И хотя, не сделав этого, я поступила правильно, часть меня об этом жалела. Ведь, спасая жизнь Бенедикта, я рисковала собственной семьей.

В коридоре раздались шаги, и я невольно замерла. Поднос с едой мне передали уже несколько часов назад. Навряд ли так скоро принесли бы следующий.

Сопротивляясь порыву спрятаться под одеялом, я встала. Снаружи донесся низкий голос, который неразборчиво что-то сказал, и в замке со щелчком повернулся ключ. Я расправила плечи и подняла подбородок.

Что бы сейчас ни произошло, я намерена смотреть своей судьбе в лицо. Другого выхода нет. Если начну сопротивляться, они просто выволокут меня из темницы связанную и с кляпом во рту. А если буду сотрудничать, то, возможно, мне удастся добиться допроса и объяснить все Бенедикту.

Но как только дверь распахнулась, вся моя решительность улетучилась. Нос уловил едва ощутимый знакомый запах. Зеленые глаза внимательно осмотрели маленькую камеру. Затем взгляд Бенедикта встретился с моим, и боль в груди внезапно стала настолько невыносимой, что у меня едва не подкосились колени.

Я сразу поняла, что передо мной стоял не тот мужчина, которого я знала. Потому что за знакомой внешностью вдруг промелькнуло нечто абсолютно чужое. Выражение лица Бенедикта искажено от переполняющей его ненависти, от чего у меня по спине поползли ледяные мурашки. Тело жаждет броситься в его объятия, но король определенно явился не ради того, чтобы утешить меня или даже простить.

Наоборот.

У него такой вид, будто он хочет убить меня к чертовой матери.

Пока я продолжала неподвижно стоять, его взгляд блуждал по моему телу. Задержался на разорванном кровавом платье, которое до сих пор было на мне, и отвращение в глазах, кажется, разгоралось все жарче. Я догадывалась, о чем он вспоминал: о нашем последнем вечере вместе… и моем ужасном предательстве.

Медленно закрыв за собой дверь, он шагнул ко мне, и я невольно от него отпрянула.

Я буквально чувствовала исходящую от него ненависть. Такое ощущение, будто присутствие Бенедикта выжигало воздух, лишая окружающее пространство кислорода. Под таким взглядом мне стало нечем дышать, поэтому я отвела глаза и вместо этого уставилась на его белую рубашку.

Верхние пуговицы расстегнуты, словно ему тоже казалось, что он задыхается. Однако тщательно отглаженная ткань немного не вписывалась в его облик. Бенедикт выглядел бледным и вымотанным. Небритый, волосы растрепаны.

Всего пару дней назад я бы ласково пригладила их пальцами. Теперь же, напротив, не могла вымолвить ни слова, опасаясь, что он выйдет из себя. Обратив внимание на его руки, я оцепенела. Это… кровь?

Он подошел ближе, и у меня резко участился пульс. Спина неожиданно уперлась в холодную каменную стену.

Мне не оставалось ничего иного, кроме как поднять на него глаза. Взгляд Бенедикта неизбежно напомнил мне о нашей последней встрече. О мгновении, когда сразу после того, как Валь попытался вонзить кинжал ему в грудь, я умоляла Бенедикта не убивать его. Тогда он впервые взглянул на меня с отвращением. А впрочем, наверное, отныне так будет всегда. Нежная привязанность, которую король так долго проявлял по отношению ко мне, уступила место чему-то более мрачному. Мое предательство сожгло ее дотла.

– Бенедикт, мне… – начала я, однако он преодолел последнюю разделяющую нас дистанцию. Окровавленные пальцы обхватили мою шею, заставляя замолчать. Он не давил, и все же хватка была достаточно крепкой, чтобы прижать меня к стене. Тепло его тела смешалось с холодом камня за спиной, и меня окутал знакомый лесной аромат.

– Будешь говорить, только когда я тебе скажу, – велел он, и от резкости его тона меня бросило в дрожь. Тем не менее кончики пальцев покалывало от желания дотронуться до него. Притянуть ближе.

Я собиралась возразить, но стоило мне открыть рот, как он сильнее сжал пальцы.

– Не желаю ничего слушать! – рявкнул Бенедикт, и все волоски у меня на руках встали дыбом. Он тяжело дышал, плечи слегка подрагивали, как будто ему приходилось прикладывать максимум усилий, чтобы держать себя в руках.

Я не хотела верить, что он может причинить мне боль. И в то же время представила себе, что будет, если король сомкнет пальцы. Если выпустит ярость, которая, несомненно, кипела у него внутри.

Когда я сглотнула, взгляд Бенедикта переместился на мою шею. Он глубоко вздохнул, а его большой палец едва ощутимо погладил артерию. Вот почему он здесь? Ради моей крови? Или просто размышлял, как лучше меня убить?

– Ты хочешь выпить из меня? – прошептала я, и Бенедикт скривился.

– Тихо, – рыкнул на меня он. В низком голосе прозвучала угроза, раздробившая мое и без того разбитое сердце.

– Хотя бы выслушай, что…

– Это приказ! – взревел вампир, и я вздрогнула. Он еще сильнее вдавил меня в стену, и теперь его грудь прижималась к моей, а дыхание касалось щеки. – Может, все-таки стоит привыкнуть их исполнять? Или хочешь дать мне лишний повод тебя приговорить? Вперед, Флоренс. Копай себе могилу.

Подняв руки, я провела ими по его животу, однако, когда пальцы короля дернулись у меня на горле, поспешно убрала ладони. Вместо этого опустила их и сжала в кулаки по бокам, тяжело дыша от боли, затопившей все тело.

– Как ты можешь судить меня, не дав ни единого шанса объясниться? – шепотом спросила я.

Он лишь слабо качнул головой:

– Не вынуждай меня делать тебе больно.

Я знала, что это угроза. Но почему тогда она прозвучала как мольба?

Во мне вспыхнула надежда. Если у него осталась еще хоть капля прежних чувств, возможно, получится заставить его выслушать меня. Поверить мне. Ведь что бы он на данный момент обо мне ни думал… это не вся правда. И наверняка Бенедикт и сам это понимал, потому что, не поговорив со мной, он потеряет большой кусок пазла. Улики против меня – это только часть этого пазла. И если они вообще есть, то сколько их может быть у него?

Возможно, он обнаружил кинжал. Возможно, допросил Валя. Возможно, это его кровь покрывала руки Бенедикта.

Меня замутило. Тем не менее я плотно сжала губы и молчала. Тишина разрывала меня изнутри, однако я напомнила себе, что нужно быть терпеливой. Если разозлю его, ни к чему хорошему это не приведет.

Бенедикт ослабил хватку. Его взгляд вновь упал на мою шею, и после секундного промедления я склонила голову набок, предлагая ему свою кровь. Чем дольше он на меня смотрел, тем быстрее билось мое сердце. Я жаждала его близости. Чего-то, что создало бы ощущение, будто все по-прежнему, в любой форме. Мне просто хотелось почувствовать его. Хотелось, чтобы он раздул искру надежды у меня в груди, дал мне что-нибудь, за что можно уцепиться. Потому что прямо сейчас происходящее слишком напоминало свободное падение. А земля уже близко.

Но Бенедикт не приблизился. Не опустил голову, не прикоснулся губами к моей коже.

Вместо этого он меня отпустил. Опять увеличил расстояние между нами и, разочарованно фыркнув, развернулся к двери.

У меня защемило в груди. Я не хотела, чтобы он ушел. Оставил меня один на один с сожалением и неизвестностью. Что ему рассказал Валь? Жив ли еще мой брат или он убил его? И как скоро меня постигнет та же участь, если сейчас он даже заговорить мне не позволяет?

Проклятье, казалось, что мужчина, которого я любила, исчез, а в этом новом, чужом Бенедикте у меня никак не получалось разобраться. Он будет меня пытать? Убьет? Или действительно оставит гнить в этом затхлом холоде, как и обещал в день солнцестояния?

Он пересек камеру, и тут я, не раздумывая, бросилась за ним.

– Бенедикт, пожалуйста!

Король взялся за ручку двери.

– И это все? – задыхаясь, выпалила я и сморгнула слезы, застилавшие глаза. – Что это было? Ты пришел, только чтобы меня помучить?

Бенедикт резко повернулся ко мне – на лице вновь гримаса ярости.

– Ты не имеешь ни малейшего понятия, что означает это слово! – бросил он мне. – Я должен был отдать приказ убить тебя на месте, ты это понимаешь? Ад все равно куда более подходящее для тебя место.

– Так сделай это! – закричала я. – Давай, накажи меня! Облегчи себе задачу, даже не выслушав правду!

– Я знаю правду, Флоренс.

– И как же она, по-твоему, выглядит?

Просто проигнорировав меня, он опять отвернулся.

– Дай мне хотя бы пять минут, чтобы все тебе объяснить! – взмолилась я, однако он уже сжал дверную ручку. Вцепившись в рукав, я попробовала его удержать. – Бен!

Бенедикт отреагировал так быстро, что у меня даже не было шанса как-то защититься. В одно мгновение я чувствовала в пальцах ткань его рубашки, а в следующее он уже скрутил мне руки за спиной, одной рукой обездвижил запястья и прижал лицом к стене рядом с дверью. Я испуганно ахнула. Беспомощно оглянувшись, встретилась глазами с Бенедиктом. Он держал меня железной хваткой, а в глазах светилось обещание насилия, которое выбило из равновесия все мое существо. Сердце до сих пор старалось убедить меня, что он не причинит мне вреда. Вот только разум с поразительной ясностью отметил, как грубо он впечатал меня в шершавую каменную стену и как больно стиснул запястья.

Бенедикт – мой враг.

Хотела я того или нет.

Пульс зашкаливал, а его близость огнем прожигала путь под мою кожу. Двигаясь словно в замедленной съемке, он наклонился ко мне. И при этом ни на секунду не отводил глаз. Его голос прозвучал не громче шепота:

– Назовешь меня так еще раз, и я лично отрежу тебе твой лживый язык. Поняла?

Я тяжело сглотнула.

Мое сердце давно разбито, однако сейчас Бенедикт как будто растоптал осколки. Раздавил подошвами своих ботинок каждый из них в крошечные песчинки, и теперь они, как наждачная бумага, скребли по моей страдающей от боли душе.

Горло словно сжалось. Все тело покрылось мурашками, и все же я ничего не могла с собой поделать и продолжала хвататься за наивную надежду.

– Ты никогда этого не сделаешь, – выдыхаю я. – Ты не такой.

Рот Бенедикта искривила холодная улыбка.

– Уверена? – тихо спросил он. – Иногда именно те, кого, как нам кажется, мы знаем лучше всех, сильнее нас обманывают.

Так же грубо меня отпустив, король покинул камеру, прежде чем я успела обернуться. Тяжелая дверь с грохотом захлопнулась у него за спиной, а его шаги уже удалялись по коридору.

Я так и стояла на месте, будто окаменевшая. Пульс никак не замедлялся. Дыхание вырывалось рывками, а по щекам все-таки потекли слезы.

Неужели это конец?

Для нас?

Для меня?

Или только начало моего наказания?

Я не хотела узнавать.

Глава 2

Белый голубь

Не уверен, кто вызывал у меня больше отвращения – Флоренс или я сам. По пути к ее камере я поклялся себе, что не буду ее слушать. Не поверю ни единому отравленному слову, не впущу в себя ни капли этого яда. И все же ей хватило всего лишь позвать меня по имени, чтобы снова сжать мое сердце своими когтями. Всего три слога, чтобы меня уничтожить. Каждый из них рвал меня на части, кусок за куском, разрушая каменные стены моего самообладания.

Да, возможно, я хотел ее помучить. Хотел, чтобы Флоренс страдала так же, как страдаю я. Однако ничего подобного не случилось, потому что это не она пала жертвой фальшивой любви. Она знала, на что шла. На протяжении всего этого времени дергала за ниточки и, пока я в опьяненной любовью наивности бросал свою душу к ее ногам, плела вокруг меня сеть предательства и интриг. Мне не следовало ей доверять. А поскольку я все-таки это сделал, вина за нынешнюю ситуацию легла на мои плечи.

Эрис встретила меня снаружи у входа, и я издалека заметил вопросы у нее на лице. Вот только у меня не хватает мотивации на них отвечать. Кровь и так кипела после безрезультатного допроса Валериана и болезненной встречи с Флоренс. Я не собирался сейчас еще и выслушивать свою Десницу.

– И? – вместо приветствия произнесла она, подстраиваясь под мой шаг, когда я прошел мимо. Несомненно, ее уже поставили в известность относительно результатов допроса. Нетрудно догадаться, что она теперь хотела от меня знать.

Вытянув руки по бокам, я стиснул кулаки и снова разжал, чтобы избавиться от неприятного ощущения на коже. До сих пор чувствовал под пальцами пульс Флоренс и слишком ясно осознавал, что ладони испачканы кровью Валериана. После того как на ней задержался взгляд Флоренс, мне казалось, что это едкая кислота, которая медленно прожигала меня насквозь. И в который уже раз меня буквально разрывало от ярости.

Быстрым шагом я направился к трем автомобилям, которые отвезут нас обратно в замок. Стражи сопроводили нас с Эрис до центрального лимузина и открыли передо мной дверь. Безо всяких любезностей я молча сел на заднее сиденье. Чем быстрее окажусь на расстоянии от этой тюрьмы, тем лучше.

С другой стороны машины вдруг открылась вторая дверь, и Эрис опустилась на заднее сиденье возле меня, вместо того чтобы устроиться впереди. Разумеется, от нее не так-то просто отделаться, как бы мне ни хотелось. Я бросил на нее мрачный взгляд, однако она лишь требовательно постучала по перегородке, отделяющей нас от водителя. Через пару секунд мы тронулись, и она повернулась ко мне:

– Бенедикт.

Те же три слога, которые чуть раньше полностью меня обезоружили. Только их значение всегда словно менялось, когда их произносила Флоренс. Эта девушка как будто придала моему имени новый смысл. От звука ее голоса, произнесенного этими мягкими губами, у меня с самого начала создавалось впечатление, что она видит другого Бенедикта, нежели остальные жители этой страны. Мужчину за короной. Мужчину, которым я хотел бы быть, если бы обязательства не связывали меня совершенно иным образом. Знай я, что все это – сплошная ложь, никогда бы не позволил ей называть мое имя. И тем самым его разрушить…

– Ты пил из нее? – раздраженным и требовательным тоном спросила Эрис. Краем глаза мне видно, как она вопросительно приподняла бровь.

– Нет, – прорычал я, не отрывая взгляда от окна.

– Почему нет?

Я стиснул зубы. Что бы я ни ответил, Эрис не поймет. Честно говоря, я и сам не понимал. Достаточно одной мысли о том, чтобы настолько приблизиться к Флоренс, почувствовать губами ее кожу, услышать ее тихий стон, ощутить на языке ее кровь…

Я не смогу.

Происходящее в камере и так было выше моих сил. Я больше не хотел, чтобы эта девушка находилась рядом со мной. Не хотел больше видеть ее, потому что от одного лишь ее вида меня разрывало изнутри на части.

Эрис глубоко вздохнула. Она тоже явно старалась сохранять спокойствие, но в последние два дня это давалось ей гораздо труднее, чем обычно.

– Попросим кого-нибудь из слуг, – решительно заявила она. – Решим вопрос, не привлекая внимания, об этом никто не должен узнать.

– Сколько еще раз мы будем это делать? – огрызнулся я, повернув голову в ее сторону. – Я не собираюсь нарушать клятву.

Десница гневно сверкнула карими глазами. Разумеется, Эрис просто старалась выполнять свою работу. Однако у меня есть определенные принципы.

– Альтернативный вариант только что остался у тебя за спиной! – напомнила она мне.

– Значит, так тому и быть. Я не завишу от свежей крови.

Эрис понизила голос, чтобы нас точно не услышал шофер, но тон ее от этого не стал менее настойчивым.

– Ты совсем не понимаешь, что происходит? – прошипела она. – Красный Дождь охотится за твоей головой!

– Я в курсе, – рыкнул в ответ я. – Но сомневаюсь, что полгода что-то изменят. Во мне течет сила четырех поколений.

– Твоему отцу это не помогло! – все же вспылила Десница. – Я, черт побери, не собираюсь рисковать, Бенедикт! И если тебя интересует мое мнение, Лире тоже стоит позволить пить.

– Меня не интересует твое мнение.

У Эрис раздулись ноздри.

– Бенедикт.

Я должен наконец собраться, да. С другой стороны, она предлагает такую нелепость, что я просто не мог не отреагировать с сарказмом.

– Правильно, великолепная идея, – откликнулся я. – Давай бороться с преступлениями в городе, нарушая свои же собственные законы.

– Это исключительная ситуация.

– Я сказал «нет».

Выражение лица Эрис помрачнело.

– Восстание только началось. Тебе потребуется каждая крупица силы, которую получится собрать. А если что-то случится, Лира – законная наследница трона. Пришло время ее к этому подготовить. Иначе однажды ты оставишь это королевство абсолютно беззащитным.

Хотелось бы мне привести ей больше аргументов, но у меня их нет. Скорее всего, Эрис права. После покушения на празднике летнего солнцестояния весь Лондон буквально гудел. Сохранить эти события в тайне оказалось невозможно, и Красный Дождь мгновенно воспользовался шансом. Той же ночью было убито десять человек, и число неуклонно росло. Впрочем, есть вероятность, что за всеми этими жертвами стояли уже не только они. Они лишь устроили пожар, который распространился по всему городу, подталкивая к бунту все больше вампиров.

Наверное, мне следовало догадаться. Наши отношения с Флоренс давно перестали быть секретом. Мы старались скрывать их как можно дольше, но возмущенные голоса звучали все громче, а теперь они считали, что получили подтверждение своей правоты. Король с человеком? Неприемлемо. Ошибка.

Хоторны собственноручно превратили себе подобных в объект еще большей ненависти, одновременно усложнив мне задачу по устранению этой ненависти. Потому что я и так уже утратил львиную долю своего авторитета. А продолжать заступаться за них – значит постоянно рисковать показаться бесхребетным.

Тем не менее нарушать свои же законы – это не решение. Только королю разрешено пить из вены, причем исключительно из вены его кровавой невесты. Соблюдение этого правила – последняя крупица стабильности, которую я еще мог предложить своему народу.

– Нашли что-нибудь новое? – перевел я тему.

Эрис отправила королевскую гвардию, полицию и секретную службу расследовать убийства. Со скромным успехом. Выражение ее лица говорило само за себя.

– Трое подозреваемых. Пять новых трупов…

Я беспокойно запустил пальцы в волосы. Когда же это закончится?

– Нам нужны виновники, – в который раз повторил я. – Кто-то, кого можно наказать в назидание остальным. Нельзя допускать, чтобы ситуация еще сильнее вышла из-под контроля.

– Я над этим работаю, – сокрушенно отозвалась она.

Я воздержался от ответа, чтобы больше не вымещать свое отчаяние на Эрис. Она хорошо справлялась со своей работой, однако нынешнее положение дел не только лишало меня сна, но и убивало последние нервные клетки. Даже к наказанию ответственных за случившееся необходимо подходить очень аккуратно. Если оно будет чересчур мягким, то не подействует как сдерживающий фактор. А если чересчур суровым – Красный Дождь воспользуется этим, чтобы еще активнее подстрекать людей. И закончится все еще более крупным восстанием. С какой стороны ни посмотри, Лондон напоминал пороховую бочку, которая вот-вот взорвется.

До чего же жалкая ситуация. Моя семья находилась у власти пятьсот лет, но еще пара дней, и корона буквально выскользнет из моих рук. А все из-за одной хорошей актрисы и нескольких нашептанных обещаний.

– Кстати, Лира запросила эскорт, – сообщила мне Эрис.

Вздохнув, я устремил взгляд на противоположный берег Темзы, который проплывал за окном автомобиля.

– Да. Она говорила со мной об этом сегодня утром.

– Ты же не можешь на полном серьезе ей разрешить? – В голосе Эрис послышалось неверие. Вот только чего она ждала от меня?

– Я не стану ей запрещать.

– Но ты должен!

Я раздраженно повернулся к ней:

– Лучше от этого не станет!

Эрис нахмурилась. Судя по всему, она действительно не понимала, почему моя сестра не просто хотела увидеть Флоренс, а нуждалась в этом. Да и как ей понять? Она не знала нашей боли и даже приблизительно не могла ее себе представить. Для нее эта девушка всегда была не более чем ролью, которую олицетворяла при дворе. Однако для нас с Лирой она стала чем-то гораздо бо́льшим. Возлюбленной, подругой, возможно, даже кем-то вроде долгожданной сестры. Для нас она была всем. В этом и заключалась наша ошибка.

– По крайней мере это оградит ее от лжи Флоренс! – продолжила приводить аргументы Десница. – При всем уважении, Лира не отличается рациональностью. Эмоции искажают ее видение, и Флоренс воспользуется этим, чтобы настроить вас друг против друга.

Я покачал головой:

– Эта проблема существует уже давно, Эрис. У нее было целых полгода, чтобы пробраться в сердце Лиры. Если я запрещу ей зайти к Флоренс, мнение Лиры от этого не изменится, зато она еще сильнее отдалится от меня, потому что я ей командую. Сейчас мне нужно, чтобы сестра была на моей стороне, а это означает, что мне придется выдать ей кредит доверия. – Даже если мне от этого не по себе. Я на собственном опыте испытал, насколько опасна Флоренс.

Эрис поморщилась:

– Тем не менее мне это не нравится. Эта женщина и так обладает слишком большой властью над вами.

– Спасибо за тонкий намек, – пробормотал я, отворачиваясь. – Может, хочешь еще раз подчеркнуть, что ты меня предупреждала, а я просто не пожелал тебя слушать?

– Не помешало бы, – холодно согласилась она. – Однако даже от этого лучше не станет.

Сделав глубокий вдох, я снова отвел глаза. За окном по-прежнему текла Темза. Вода блестела под полуденным солнцем, на ее поверхности размытыми пятнами отражались знакомые здания с другого берега реки.

– Мне следовало к тебе прислушаться, – негромко произнес я.

– Сердце не всегда идет в ногу с рассудком. – Голос Эрис так же тих, как мой. Похоже, эти слова сказаны всерьез. – Я не осуждаю тебя за это.

Не сдержавшись, я тихо хмыкнул:

– Зато я себя осуждаю.

Благополучие этой страны в моих руках. Если проливается кровь, то отвечать за это должен я. Моя задача – поддерживать мир между людьми и вампирами. И я не справился.

Эрис открыла рот, чтобы ответить, но вдруг у нее зазвонил мобильный, и она разочарованно вздохнула.

– Только не снова, – проворчала моя Десница, поднося телефон к уху. – Да?

На другом конце линии заговорили, и она едва заметно напряглась.

– Где?

Когда я бросил на нее вопросительный взгляд, она отвела глаза. Ее брови сдвинулись над переносицей.

– Да быть такого не может. Средь бела дня…

У меня засосало под ложечкой. Обнаружены новые трупы? Я невольно выпрямился.

– Сейчас буду, – объявила Эрис своему собеседнику еще более резким тоном, если такое в принципе возможно. – А до тех пор постарайся не подпускать прессу.

Положив трубку, она убрала сотовый и провела рукой по коротким темным волосам. Я достаточно хорошо ее знал, чтобы понять: в данный момент она размышляла, как лучше всего преподнести мне полученную информацию.

– Я еду с тобой, – недолго думая, отрезал я.

Ее взгляд метнулся ко мне, глаза сверкнули.

– Ни в коем случае!

Ее возражения я проигнорировал:

– Введи меня в курс дела.

Эрис недовольно поморщилась, но перечить не стала.

– Четыре трупа висят на внешней стене замка.

Я обеспокоенно вскинул брови. Я, конечно, ожидал услышать о трупах, но не о том, что кто-то решит их подвесить. И уж точно не в таком защищенном месте. Преступники отбросили всякую осторожность, раз пошли на такой риск. Это не сулило нам ничего хорошего.

– Как им удалось проникнуть туда мимо нашей стражи? – задал вопрос я. Если у нас появилась еще одна брешь в системе охраны…

– Никак, – пробормотала Эрис. – Боюсь, жертвы – наши стражники.

Я осекся.

– Хочешь сказать, там висят не люди, а вампиры?

– Очевидно.

Волосы у меня на затылке встали дыбом, а руки сжались в кулаки. Что, черт возьми, это означало? Неужели Красный Дождь пустил в ход тяжелую артиллерию? Раньше они всегда держались в тени. Действовать на открытом пространстве в середине дня – это совсем на них не похоже. И до сих пор они никогда не нападали на вампиров из народа. Да и зачем? Так они только наживут себе врагов во Внутреннем Лондоне, тогда как их истинная цель – переманить его жителей на свою сторону.

– Отвези меня туда, – потребовал я.

Эрис поджала губы, но коротко кивнула. Затем опять достала свой мобильный – вероятно, чтобы позаботиться о дополнительной охране.

Прошло совсем немного времени, прежде чем мы добрались до внешней крепостной стены, отделяющей Багровое Сердце от Внутреннего района. Но вместо того, чтобы направиться к входным воротам, которые приведут нас в Красный сад и в итоге во дворец, мы обогнули территорию по кругу.

На задней стороне нас встретило беспорядочное множество полицейских машин, охраны и любопытных прохожих, что значительно затрудняло проезд. Когда стало ясно, что на машине мы дальше не продвинемся, потому что толпа заблокировала дорогу, я без раздумий вышел из салона, а сыплющая ругательствами Эрис следовала за мной по пятам. Нас окружила стража из обеих машин сопровождения, и все вместе мы начали проталкиваться к месту преступления. Я равнодушно отпихивал в стороны стоящих у меня на пути вампиров и остановился, лишь оказавшись перед ограждением у стены замка.

Нашим взорам открылось воистину гротескное зрелище. Четыре безжизненных тела наших стражников прибиты к каменной кладке настоящими арбалетными болтами. Хотя нельзя сказать наверняка, мертвы они или нет – все-таки это вампиры, – колотые раны между ребрами вызывали опасения, что преступники хорошо подготовились. Точные удары в сердце – возможно, серебряным оружием.

У меня в груди разлилось гнетущее чувство. Двоим из них, Трэвису и Еве, исполнилось всего по двадцать с небольшим, они закончили обучение только в прошлом году, у них вся жизнь была впереди. Стражница слева, Марджери, наоборот, годами верно служила еще моему отцу. А Далтон на другом конце ряда всего несколько недель назад подал заявление на отпуск по уходу за ребенком. Хорошие, надежные люди. От ненависти за то, что их так жестоко и неожиданно вырвали из жизни, у меня перехватило дыхание.

И как будто их смерти недостаточно, над телами четверых вампиров тянулась кроваво-красная надпись – настолько крупная, что без проблем читалась с противоположного конца улицы.

«Нас много».

Тонкая угроза и все же действенная. Мои руки покрылись мурашками, а в голове, где должны путаться мысли, воцарилась странная пустота. Взгляд вновь упал на безжизненные тела. Мне в глаза бросилась одна крошечная деталь и теперь не давала покоя, как соринка в глазу. К черной униформе каждого из них приколото что-то, чего там быть не должно. Маленький белый пучок на уровне нагрудного кармана.

Перебравшись через временное заграждение, я направился к своим бывшим охранникам. На земле у их ног собрались лужицы крови, которая по стыкам между камнями стекала дальше по мостовой. Если бы не шумная толпа у меня за спиной, было бы слышно, как она продолжает капать.

Эрис не отходила от меня ни на шаг.

– Уже объявлен всеобщий розыск, – поставила меня в известность она. – Весь Внутренний район и берега Темзы прочесываются в поисках подозрительных личностей.

– Это сделал не Красный Дождь, – пробормотал я, стоя перед Марджери. Несмотря на свой возраст, она всегда выглядела молодой и энергичной. В посмертии же ее лицо казалось пепельным и осунувшимся. Лишенные жизни глаза уставились в никуда. У меня в венах снова закипела кровь, на этот раз еще сильнее, чем прежде.

– С чего ты взял? – спросила Эрис.

Дрожащими от ярости пальцами я извлек непонятный пучок из петлицы форменной куртки Марджери. Маленькую веточку темного дерева с нежными белыми цветами. Они напоминают цветы вишни, разве что тычинки не светлые, а темные.

Боярышник.

Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не раздавить улику в кулаке. Вместо этого я развернулся и с мрачным видом продемонстрировал ее Эрис.

Глаза Десницы расширились, когда она начала понимать. Лишь один род мог заявить о себе подобным образом. Лишь тот, у которого боярышник запечатлен не только на гербе, но и в фамилии[1].

– Хоторны оставили нам послание, – озвучил очевидное я, а Эрис между тем взяла у меня веточку, чтобы рассмотреть внимательнее.

Она изучала цветы с нескрываемой тревогой. Потом покачала головой и подняла взгляд на меня.

– Ты понимаешь, что это означает? – еле слышно выговорила она.

Сделав глубокий вдох, я на мгновение закрыл глаза. А когда снова открыл, взгляд Эрис впился в меня с новой силой, предельно ясно выражая все, что она хотела мне сказать.

– Да, – пробормотал я. – Это означает войну.

Глава 3

Преврати любовь в оружие

Я старалась сохранять трезвый рассудок. Моя судьба еще не решена, и если буду бояться угроз Бенедикта, это лишь усугубит ситуацию. Но когда наутро после его визита в дверях появилось двое стражников, горло все равно сжал парализующий страх. Мужчины надели на меня наручники, грубо схватили за руки, вывели из камеры и направились со мной вниз по ступеням Тауэра, до самого подземелья.

Воздух внизу затхлый, и чем ниже мы спускались, тем холоднее становилось. Меня охватила неконтролируемая дрожь, но не из-за низкой температуры. Как бы упрямо ни задирала подбородок, на самом деле я была не готова к тому, что вот-вот произойдет – чем бы оно ни было.

Когда мы дошли до обшарпанной железной двери, я приготовилась к худшему. Однако, вопреки моим ожиданиям, помещение оказалось не камерой пыток. Внутри стояли только стол и стул. И Бенедикт. Он ждал в комнате с низким сводчатым потолком и буравил меня мрачным взглядом. У меня болезненно екнуло сердце.

Стража потащила меня дальше в глубь камеры. Усадила на неудобный металлический стул, и лишь тогда я заметила в помещении второго человека. Душа сжалась еще сильнее.

В углу стояла Лира: нечитаемое выражение лица, а светлая кожа еще бледнее, чем обычно. Темные волосы она заплела в длинную косу, а зеленое платье при нормальных обстоятельствах наверняка подчеркивало бы ее глаза. Однако сейчас взгляд казался пустым и каким-то безжизненным. На хрупкие плечи накинут пиджак брата, отчего она выглядела еще более уязвимой.

Ее вид причинял мне не меньше боли, чем облик Бенедикта. Потому что я предала и ее, хотя все эти месяцы она проявляла по отношению ко мне только добро. Потому что последние несколько дней я скучала и по ней тоже. Потому что, возможно, и ее я никогда уже не смогу вернуть, возможно, я потеряла ее навсегда.

Лира молчала, а я не решалась заговорить. Вместо этого без сопротивления позволила двум стражникам прикрепить мои наручники к крюку в центре стола. И лишь после того, как дверь за ними закрылась, подняла глаза от своих скованных рук.

Мой взгляд вновь метнулся к Бенедикту. Со скрещенными на груди руками он прислонился к стене и наблюдал за мной. На этот раз весь в черном, и я невольно задалась вопросом, не пытался ли он тем самым что-то мне сказать. Рубашка аккуратно заправлена в пояс брюк, но две верхние пуговицы расстегнуты, а рукава закатаны. Лучше не думать о том, что это могло означать.

Наконец король вышел из оцепенения. Подойдя ближе к столу, обогнул его и остановился прямо напротив меня. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо, однако его взгляд так и остался каменным. Чужим. Такое ощущение, что на нем маска. Каким-то образом, невзирая на все время, которое мы провели вместе, Бенедикт не давал мне считывать его мимику. И вот уже в который раз я не знала, что чувствовать. Раскаяние? Привязанность? Страх? Постепенно начинало казаться, что нет таких эмоций, которые бы не вызывал во мне этот мужчина, а то, что я испытывала их все одновременно, пожирало меня медленно, но верно. Поэтому я сконцентрировалась на том, что преобладало над каждой из них. На боли у меня в груди и потребности исправить свои ошибки. Если это допрос, ему придется дать мне высказаться. Дать шанс оправдаться.

Бенедикт оперся на столешницу и наклонился ко мне. А мне потребовалось приложить максимум усилий, чтобы выдержать его взгляд. Воспоминание о вчерашнем еще слишком четкое, оно как заноза застряло у меня в груди, и я вынуждена переплести пальцы, чтобы скрыть дрожь.

– Сейчас я объясню тебе, как все пройдет, – тихо произнес король, и от его знакомого голоса, который звучал так непривычно, у меня побежали мурашки по спине.

Я прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать слезы, и отчаянно заморгала, чтобы они не пролились. Если Бенедикт их и заметил, то проигнорировал. Выражение его лица ни капли не смягчилось. В отличие от вчерашнего дня, даже гнев не пылал у него в глазах. Он казался более спокойным. Но так ли это на самом деле или это всего лишь маска?

– Я задаю тебе вопросы, – невозмутимо продолжил Бенедикт. – А ты отвечаешь. Если будешь говорить правду и расскажешь мне то, что я хочу знать, то мы управимся за десять минут и никто не пострадает.

Последнюю фразу он завершил зловещим подтекстом, и я сглотнула.

– Но если ты мне соврешь… – Ладони Бенедикта на столешнице сжались в кулаки. Единственное свидетельство того, что его тоже тяготило происходящее. – Если ты мне соврешь, то лишишься последних крупиц моего милосердия, – закончил он.

Я услышала, как зашуршало платье Лиры, но так и не отважилась к ней повернуться. Вместо этого я сосредоточилась на Бенедикте, поймав его взгляд. Мы пристально смотрели друг на друга, его лицо все еще находилось очень близко к моему, а мне казалось, будто нас разделяли целые галактики. В течение шести месяцев мы все больше сближались, а затем мое предательство оторвало нас друг от друга, словно между нами никогда и не было ничего, кроме ненависти.

Любимый мужчина угрожал мне. Я не хотела верить, что он способен причинить мне боль, однако он так убедителен, что ничего другого мне просто не оставалось.

– Ты поняла? – спросил Бенедикт неожиданно мягким голосом. И мое сердце моментально смягчилось, но я не настолько наивна, чтобы купиться на подобную смену настроения. Он пытался мной манипулировать. И, к сожалению, это работало, даже если я прекрасно все осознавала. Наверное, когда дело касалось его, я никогда не была такой сильной, какой должна быть.

– Поняла, – прошептала я.

Я до сих пор не имела ни малейшего понятия, сколько успел выведать Бенедикт. Нашел ли он кинжал под половицей в спальне. Промолчал в итоге Валериан или нет. Впрочем, возможно, это и не играло никакой роли. Я скажу правду, иного выхода все равно нет. Даже рискуя при этом самостоятельно шагнуть навстречу своей погибели – время лжи прошло.

Но что, если и правда ничего мне не даст? Если он не поверит мне, потому что слишком сильно погряз в гневе?

Бенедикт глубоко вздохнул, так как ему тоже требовалось морально подготовиться к дальнейшему. Я почувствовала его запах, и голову захлестнули тысячи воспоминаний. О его теле под моим, о его пальцах на моей коже и его голосе, тихо что-то говорящем мне на ухо. О редком смехе Бенедикта и улыбке, которая предназначалась лишь мне одной. Обо всем, чего мне никогда не вернуть, если не сумею вновь завоевать его доверие.

– Зачем ты хотела попасть в замок в качестве кровавой невесты?

Из всех возможных вопросов именно этот он задал первым. Наверное, худший из всех, поскольку я сама предпочла бы никогда больше не слышать ответ на него.

Я колебалась. Бенедикт прожигал меня взглядом. И скорее всего, с каждой пролетающей секундой сильнее сомневался в том, что мне можно верить.

– Хотела тебя убить, – в конце концов произнесла я, и Лира шумно выдохнула. – Но…

– Почему? – перебил меня он. Всего одно слово, однако голос короля теперь звучал не так, как раньше. В нем сквозила злость. Как будто мои признания уже сейчас подтачивали его самообладание, вновь заставляли маску пойти трещинами.

– Потому что люди страдают под властью вампиров, – тихо ответила я.

Лицо короля на миг исказила гримаса, но он быстро восстановил контроль над его выражением.

– Значит, вы хотели меня сместить? – делает вывод он.

– Я… не знаю. Тебя нужно было свергнуть, – уклончиво откликнулась я. А мое сердце между тем сжималось на каждом слове.

– А потом? – требовательно спросил Бенедикт.

Я беспомощно пожала плечами:

– Этого я точно не знаю.

– Не делай из меня дурака. Ты не стала бы рисковать жизнью, не имея плана дальнейших действий.

Его слова задели меня за живое. Лишь в последние несколько дней я осознала, какой чертовски наивной была прежде. Всю свою жизнь. Задавала слишком мало вопросов. Довольствовалась заверениями, а не ответами. И сам факт того, что мой брат так легко смог меня обмануть, говорил о том, что я слишком сильно и безоговорочно доверяла своей семье.

– План наверняка существовал, – тихо признала я. – Во всяком случае, по моим предположениям. Но меня никогда в него не посвящали.

Я саму себя ненавидела за то, что эта фраза была правдой. На мои вопросы родители просто отвечали: «Посмотрим, что будет, когда первый большой шаг останется позади». Однако чем больше я размышляла, тем яснее понимала, что они с Валем скрывали от меня больше, чем я осознавала. Гораздо больше. Обо всем, чего мне не требовалось знать, они умалчивали, и наверняка сюда относились и планы насчет того, что происходило бы после дня летнего солнцестояния.

Бенедикт неотрывно смотрел на меня. Уголок его рта недовольно дернулся, как будто он сомневался, что мне можно верить. И тем не менее пока оставил эту тему.

– Как ты собиралась исполнить свою задачу? В чем заключался твой план по приезде в замок? Объясни мне.

Глаза начали гореть. Мне с огромным трудом удалось выговорить правду, настолько я ее стыдилась. И все же заставила себя это произнести.

– Я должна была завоевать твое доверие и убить тебя во сне в ночь накануне летнего солнцестояния. – Голос дрожал, однако я торопливо продолжала говорить. Бенедикт и Лира должны услышать все. Не только эту малую толику правды. – Но я не смогла! Пожалуйста, поверь мне хотя бы в этом. С тех пор как я…

– Я об этом не спрашивал, – грубо перебил меня он.

С его лица словно слетело прежнее выражение. Бенедикт внезапно впал в ярость, и у меня не получилось остановить слезу, которая скатилась из уголка глаза и потекла по щеке. Я хотела ее стереть, но зазвеневшие наручники помешали это сделать. Они как будто напоминали, насколько безнадежна моя ситуация. Если Бенедикт не даст мне вставить ни слова, я не смогу защититься. Разве что не буду обращать вниманья на его приказы, чем разозлю его еще сильнее.

– Где ты взяла кинжал? – потребовал ответ он.

Значит, ему об этом известно. Вот и настала та часть, которой я так боялась все это время. Та, в которой я не только признаюсь в своем предательстве, но и возложу еще бо́льшую вину на брата. Возможно, мое свидетельство и так не более чем последний гвоздь в крышку его гроба, но все равно это казалось неправильным. Словно я худшая сестра на свете.

– Его спрятал Валь, – прошептала я.

– Когда?

– Точно не знаю. Зимой, наверное. – Горло сжалось еще сильнее, однако выражение лица Бенедикта осталось таким же жестким.

– И что бы ты делала, после того как убила меня?

– Это ведь не имеет никакого значения! – задыхаясь, выпалила я, и слезы закапали с подбородка на шершавую столешницу. – Потому что я этого не сделала! Я уже не могла… не хотела тебя убивать. Я поменяла свой план! То, что на празднике летнего солнцестояния…

Ударив руками по столу прямо передо мной, Бенедикт заставил меня резко замолчать.

– Не вынуждай меня повторять вопрос! – прикрикнул на меня он.

Проклятье, да как он мог оставаться таким холодным, в то время как я находилась на грани срыва? Как же ужасно видеть его настолько переполненным ненавистью.

Я с трудом проглотила свои объяснения. Он не должен покинуть эту комнату, не услышав их.

– Валь вытащил бы меня оттуда, – выдавила я, сдержав всхлип.

Вспоминать о последней ночи с Бенедиктом больнее всего. Той ночью просто невозможно было не понять, какой он на самом деле. Какой внимательный, нежный, идеальный. Я призналась ему в любви, а он – мне. А всего через несколько секунд стояла на коленях над ним с кинжалом в руках, прижав острие ему между ребер.

Я была так близка к тому, чтобы сделать это. Так близка к тому, чтобы позволить взглядам своей семьи разрушить мою жизнь. А когда в конце концов, дрожа всем телом и надежно спрятав клинок обратно под половицу, снова легла в его объятия и прислушалась к его размеренному дыханию, подумала, что только что избежала величайшей ошибки в своей жизни.

Но оказалось, что это не так. Оказалось, что вред уже давно причинен, а моя судьба давно предрешена. Счастливый финал был невозможен еще тогда, когда Бенедикт только избрал меня своей кровавой невестой. Наша история в любом случае окончилась бы здесь, поскольку решения принимала не я, а моя семья.

– И каким же образом твой брат бы тебя вытащил? – захотел знать Бенедикт.

Несмотря на то что на его лицо вернулась прежняя каменная маска, мне показалось, что у него в глазах светилась боль. Или я просто ее нафантазировала, потому что хотела увидеть? Потому что отчаянно желала, чтобы у него еще остались чувства ко мне?

– Не знаю, – выдавила я. – Я должна была поставить на окно свечу и ждать.

Бенедикт недоверчиво фыркнул и покачал головой:

– Либо из тебя ужасная лгунья, либо ты еще наивнее, чем я думал.

Я растерянно моргнула:

– Почему?

– Никому бы не удалось незаметно вывести тебя из поместья. Я приказал всем своим охранникам защищать тебя любой ценой. И ты серьезно считала, что брат смог бы тебя спасти, только потому, что полгода назад, когда там находилось минимум охраны, он сумел спрятать кинжал?

– Я…

Слова Бенедикта выбили почву у меня из-под ног. А ведь он прав. Мне даже в голову не приходило, что Валь мог потерпеть неудачу. Он давал мне обещание с такой уверенностью, что у меня даже не возникало сомнений. А что, если это тоже являлось частью плана? Если на самом деле он никогда и не собирался меня спасать?

– Прекрати врать, – прорычал король. – Все равно я не куплюсь на роль невинной жертвы. Итак, как твой брат собирался тебя оттуда вызволить?

– Не знаю! – повторила я, на этот раз настойчивей. Во мне бурлил гнев. Гнев на саму себя. На то, что никогда не добивалась ответов. На то, что довольствовалась обещаниями, которые с таким же успехом можно скормить маленькому ребенку.

Неудивительно, что Бенедикт не верил ни единому моему слову. И боюсь, если в ближайшее время не сообщу ему ничего убедительного, он найдет новый способ добыть сведения.

– Каков был план на празднование летнего солнцестояния? – задал он следующий вопрос.

– Точно не знаю, – вновь услышала я собственный голос, лихорадочно собирая все крохи информации, которые могла ему предоставить. – Первоначальный план состоял в том, чтобы совершить на тебя покушение, если я не убью тебя раньше. Но я пыталась помешать Валю его осуществить. Сказала ему, что это неправильный путь и что я передумала. Знай я, что он тайком отравит меня… – Голос надломился. Да, а что тогда? Предала бы Валя ради спасения Бенедикта? Или нашла бы способ решить проблему мирным путем? Без понятия. Да это и не важно, ведь все вышло иначе, поэтому я так и оставила предложение незаконченным. – Я хотела его остановить, – продолжала уверять я. – Я давно изменила свой план! И не воспользовалась кинжалом, так как знала, что это было бы ошибкой!

– Давно изменила? – огрызнулся Бенедикт. – На клинке обнаружили твои отпечатки. Ты держала это оружие в руках. Возможно, всего за пару часов до того, как твой брат решил закончить то, что не сумела ты. Ты не изменила план, Флоренс, ты просто поняла, что не хочешь сама пачкать руки! А теперь думаешь, что таким образом сможешь доказать передо мной свою невиновность? Собственной трусостью?

В ужасе я замотала головой:

– Это неправда! Я…

– Прекрати врать, черт тебя побери! Если хочешь спасти свою никчемную жизнь, то выдай мне что-нибудь полезное. Как найти остальных членов твоей семьи?

Все объяснения застряли у меня поперек горла. Никчемная. Это слово будто жалит, но боль сразу сменилась охватившей меня паникой. Я не могла ответить на этот вопрос. Если заговорю… Если дам ему хоть малейший намек на местонахождение своих родителей…

Когда я медленно покачала головой, тонкая нить терпения Бенедикта окончательно лопнула. Он ударил кулаком по столу, и я вздрогнула.

– Где они? – прорычал король, наклонившись так близко ко мне, что показалось, будто его дыхание коснулось моей кожи.

– Этого я тебе сказать не могу. Прости, – прошептала я и сжала трясущиеся губы.

Бенедикт энергично оттолкнулся от столешницы. Без видимой цели прошел пару шагов по помещению, словно его телом управляла всепоглощающая ярость. Лира протянула к нему руку, однако он от нее отмахнулся и опять повернулся ко мне.

– Хочешь, чтобы я сделал тебе больно? – резко спросил он. – Потому что именно к этому ты меня принуждаешь, Флоренс. Ты не даешь мне ничего!

От его слов у меня внутри все покрылось ледяной коркой, но вместе с тем вспыхнула и злость. Злость из-за того, что он мне не поверил. Из-за того что даже не захотел слушать мои объяснения. Из-за того что создал такое ложное представление обо мне, в то время как я на протяжении стольких месяцев упорно училась наконец-то смотреть на него правильно.

– Я дала тебе все! – решительно возразила я. В голосе отчетливо прозвучало отчаяние, отчего с каждым словом я как будто все больше задыхалась. – Ради тебя я пошла против семьи, старалась предотвратить именно это, но…

– Заткнись! – громче прежнего прогремел он. – И я должен поверить в эту чушь? В то, что ты явилась меня убить, не зная о планах своих родителей? И как они тебя потом вызволят? Ты утверждаешь, что в итоге не согласилась с их планом, но одновременно защищаешь их. Так что извини, но на твои сказки я не куплюсь. После шести месяцев притворства мне как-то сложновато тебе доверять.

Я сглотнула. В горле образовался густой ком, а перед глазами все расплывалось от слез.

– Знаю, мне потребовалось слишком много времени, чтобы осознать свою ошибку. И сейчас понимаю, что наш план был неправильным, но мы должны были что-то предпринять! Не могли продолжать жить как прежде! Ты не понимаешь…

Но он оборвал меня на полуслове:

– И не желаю понимать.

– Бен… – Голос Лиры на удивление мягок. – Может, она действительно говорит правду.

Теперь его мрачный взгляд упал на нее. Не веря собственным ушам, он покачал головой:

– Ты вообще ее слышала? Она хотела убить меня, а ты на полном серьезе ее защищаешь?

– Но я этого не сделала! – дрожа всем телом, повторила я, чем опять переключила его внимание на себя. – Могла, но приняла решение этого не делать!

Бенедикт снова обернулся, возвышаясь надо мной, и в этот момент меня оставила последняя надежда. Я видела, что для него разговор окончен. Он больше не намерен тратить время на простые вопросы. Я упустила свой шанс.

– Бен, – еще раз позвала Лира. Оторвавшись от стены, она пересекла комнату и остановилась рядом с братом. Мягко коснулась его предплечья. – Пожалуйста…

Несмотря на мрачное выражение лица, его черты смягчились. В них вновь проявился мужчина, которого я знала и любила. И если хотя бы какая-то его часть меня слышала…

– Ты оказался другим. – Мой голос дрогнул. Сердце обливалось кровью, а слова пропитывала обжигающе-горячая боль. – Я рассчитывала встретить монстра, но ты чертовски отличался от того, что я ожидала. Вы оба. И как бы мне ни хотелось вас ненавидеть, я проиграла в первый же вечер. Я люблю тебя. Это не было ложью, Бенедикт, никогда не было. Я в тебя…

– Хватит! – Он отстранился от Лиры, а выражение лица опять стало холодным и наполнилось ненавистью. – Я дам тебе немного времени на размышление. В следующий раз ты предоставишь мне информацию. Либо я покажу тебе, какой я на самом деле монстр, Флоренс.

Быстрым шагом король направился к двери, распахнул ее и выжидательно обернулся на Лиру. Однако та в нерешительности застыла у стола, переводя взгляд с брата на меня и обратно.

– Дай мне минуту, пожалуйста, – тихо попросила она, и у меня затеплилась надежда.

Бенедикт поджал губы, и я уже боялась, что он не разрешит ей со мной поговорить. Но, вопреки моим опасениям, вампир без единого протеста покинул помещение и закрыл за собой дверь.

Глубоко вздохнув, Лира сцепила руки на животе. Обвела взглядом мое грязное платье, растрепанные волосы, залитые слезами щеки. От боли в ее глазах мои угрызения совести разгорались еще ярче. Она была одной из причин, по которой я начала сомневаться в плане своей семьи. За минувшие полгода не только Бенедикт завоевал мое сердце, но и она. И вместе они заставили меня поставить под вопрос все мои убеждения.

– Мне очень жаль, – прошептала я.

Выражение лица Лиры осталось таким же жестким. Впервые с момента нашего знакомства ее сходство с братом неоспоримо. Раньше она всегда сияла, как солнечный лучик, полная противоположность уравновешенной серьезности Бенедикта. Однако сейчас тоже держалась с грацией и решимостью несгибаемой королевы.

– Чего именно тебе жаль? – спросила она, снова разъединив пальцы и сжав ладони в кулаки. – Что ты планировала нас убить и что тебя раскусили?

Я вздрогнула.

Лира обхватила себя руками, из-за чего стала выглядеть еще меньше в пиджаке Бенедикта.

– Я считала тебя своей подругой, Флоренс.

– Я и есть твоя подруга, – выдавила я.

– Подруга, которая врала мне несколько месяцев подряд. Которая пыталась убить моего брата. Я вообще тебя не знаю.

В отчаянии я замотала головой:

– Вы с Бенедиктом знаете меня лучше, чем кто-либо еще. Из меня паршивая актриса, Лира, вы ведь сами уже заметили. Я никогда по-настоящему не умела притворяться. Знаешь, сколько раз я чуть сама себя не выдала? Я ошибалась, думая, что мы с вами по разные стороны баррикад. Пожалуйста, позволь мне все исправить! Я хочу помочь, правда.

Принцесса поморщилась:

– Знаешь, что в этом самое печальное? Мне бы очень хотелось тебе верить.

Сглотнув, я уже собиралась ответить, но в итоге промолчала. Возможно, еще остался шанс, что Лира опять мне доверится. Но уговорить ее это сделать я не смогу.

– Валь еще жив? – в конце концов прошептала я.

Она помрачнела еще сильнее.

– Я не имею права говорить тебе об этом.

Меня замутило. Бенедикт запретил ей рассказывать, чтобы защитить меня от правды? От того, что сделал с моим братом? Или хотел помучить меня неизвестностью?

– Пожалуйста, – взмолилась я, сморгнув слезы. Потом обхватила пальцами стальные цепи, которыми меня приковали к столу, и сжала их изо всех сил.

Лира задрала подбородок:

– Я скажу, если ты скажешь мне правду.

Надежда на поддержку Лиры угасла. Ей я тоже не могла дать ответы, которые она хотела получить. Дело ведь не в том, что я говорила, а скорее в том, что они желали услышать.

– Все это было правдой, – тихо уверила ее я.

Лира пристально смотрела мне в лицо.

– Ты знаешь, где нам найти твою семью?

– Нет, – честно откликнулась я. – А если бы и знала, я бы их не выдала, Лира. Они никогда не сообщали мне, где собираются спрятаться. Учитывая нынешнюю ситуацию, с их стороны это, наверное, было верным решением.

– Но они говорили, что публично объявят войну Бенедикту, если он выживет?

Ошарашенная, я моргнула. Лира в ожидании выгнула брови.

– Что они сделали? – вырвалось у меня.

– Вчера они убили четверых наших стражников и подвесили их на крепостной стене в качестве угрозы. Весь Лондон это обсуждает. Не совсем идеально, если учесть, что на людей в городе и так нападают с самого празднования солнцестояния. Без обид, но у меня такое чувство, что твоей родне недостает щедрой порции здравого смысла. Так они лишь играют на руку Красному Дождю. Вместо того чтобы сражаться с ними, вы сражаетесь с нами. А ведь Бенедикт всю жизнь старается вам помочь!

– По-твоему, я не знаю? – отозвалась я, а у самой по спине побежали холодные мурашки. До сих пор моя семья еще ни разу не выступала открыто и даже не собиралась этого делать. Почему именно сейчас? И почему таким жестоким образом? – Как раз поэтому я его не убила. И что конкретно ты подразумеваешь под «нападают»?

Вампирша не отвечала. Видимо, прикидывала, как много можно мне сообщить.

– Что творится снаружи, Лира? – настаивала я.

Принцесса поджала губы. Затем со вздохом сдалась:

– Действия твоего брата вызвали немало гнева среди вампиров, а Красный Дождь пользуется этим для достижения собственных целей. Они начинают публично попирать наши законы, и остальные им подражают.

– Чему подражают?

Опять молчание.

– Лира.

– За последние несколько ночей в городе убили десятки людей.

Я с шумом втянула в себя воздух. Мысль об этом постепенно просачивалась в мое сознание, но все равно оставалась абстрактной. Непостижимой. Что-то во мне упорно отказывалось воспринимать ее как реальную, хотя именно этого я и боялась. Именно об этом предупреждала Валя.

Лицо Лиры исказилось. Кажется, она тоже поражена, как будто эти события и ее задели за живое.

– Бенедикт пытается раскрыть убийства, наказать виновных и восстановить порядок в городе, – объяснила она. – Но у него нет ни единого шанса защитить людей, пока твои родственники все активнее превращают их в живую мишень. Понимаешь, что я имею в виду? Он тушит один пожар, а они в это время устраивают еще три новых.

Кажется, меня сейчас вырвет.

– Ты уверена, что в этом виновата моя семья?

– Они недвусмысленно дали нам это понять.

– Но это совсем на них не похоже. Они бы не пошли на такой риск!

Взгляд Лиры стал чуть ли не жалостливым.

– Вероятно, ты просто не так хорошо их знаешь, как думала.

Я неосознанно замотала головой, однако слова Лиры уже нашли во мне отклик. Я боялась, что она могла быть права. Но… это же невозможно. Сначала предательство Валя, а теперь это. Я отказывалась верить, что люди, которые всю жизнь были для меня самыми близкими, теперь совершали такие ошибки. Ради чего? Что это даст?

– Быть может, они просто не осознают, какой вред наносят, – возразила я. В голосе явственно слышна смесь надежды и отчаяния. – Родители не знают, что я не захотела и дальше выступать против вас. Я сказала об этом только Валю. Если бы они знали, что у меня теперь другое мнение… Если бы узнали мою точку зрения…

Оба предложения я не закончила. Ведь в конечном итоге они как были, так и остались пустыми мечтами. Я понятия не имела, как бы они отреагировали. Да… Возможно, я действительно знала их не так хорошо, как думала.

Лира шумно выдохнула.

– Мы бы им, конечно, передали, но мы не так часто общаемся, если ты понимаешь, о чем я.

Раскаяние грозило вот-вот меня задушить. Мысль о том, что люди в городе теперь страдают – что они вынуждены бояться за свои жизни и своих близких из-за нас, а я не в силах ничего с этим поделать, – стала последней каплей.

– Я пыталась все это предотвратить, Лира, поверь мне. Я этого не хотела. Не хотела так вас ранить…

У меня опять полились слезы. Просто ужасно, как плохо я сейчас себя контролировала. Главное, чтобы Лира не подумала, будто я всего лишь старалась вызвать у нее сочувствие. Однако, к моему удивлению, она сделала шаг вперед, достала из кармана платья носовой платок и вложила его мне в руку.

– Спасибо, – всхлипнула я и неловко перегнулась через стол, чтобы вытереть лицо. Господи, насколько же я жалкая. Все во мне. Как я допустила, чтобы все зашло так далеко?

– Флоренс. – Настойчивый голос Лиры заставил меня вновь поднять голову. – Ты ведь знаешь способ, как можно по крайней мере связаться с твоими родителями, не так ли? Вот что ты сейчас не захотела рассказывать Бену.

Я колебалась. У нас существовала такая возможность для экстренных случаев. Связь с родителями тянулась через такое количество контактных лиц, которым ничего не известно друг о друге, что это почти не представляло риска для моей семьи. Но если я передам эту информацию, под угрозой окажутся ни в чем не повинные люди. В данный момент я не знала, чего ожидать от Бенедикта. Его словно подменили. На мужчину, которым руководили исключительно ненависть и отчаяние, а не доброе сердце, как прежде. Если он узнает, что с помощью этих людей, вероятно, достигнет цели… останутся ли они в безопасности?

– Флоренс, – продолжала убеждать меня Лира. – Проклятье, мы должны что-то предпринять! Ты на нашей стороне или нет?

Я крепче вцепилась в платок и прошептала:

– Да. Но не все, кто поддерживает с нами связь, тоже заслуживают наказания.

Лира поморщилась:

– Знаю, Бен сейчас кажется немного… грубым.

Я вздрогнула.

– Когда он пришел ко мне вчера, у него на руках была кровь. – Стоило вспомнить об этом, и мне на грудь словно свалился тяжеленный груз весом в тонну.

– Я позабочусь об этих людях, – пообещала она мне она. – И поговорю с Беном. Или… наверное, пока лучше не стоит. Думаю, ему не обязательно знать все. Сейчас он готов разнести полгорода, лишь бы отыскать твоих родных. Но если я передам им сообщение от твоего имени, возможно, нам удастся предотвратить худшее. Вот, смотри. – Принцесса вытащила из кармана мятый листок бумаги и ручку и положила то и другое на стол передо мной. – Напиши им сообщение, а я прослежу, чтобы они его получили.

Я неуверенно опустила взгляд на чистый лист. Такое ощущение, что мне придется разделить себя надвое, чтобы соответствовать собственным представлениям о морали. Я хотела защитить Бенедикта и Лиру. Хотела спасти людей от гражданской войны и не позволить кровожадным вампирам их истребить. Но и предавать свою семью я не хотела. Я хотела, чтобы они меня уважали. Уважали мое мнение о короне и наших планах. Наконец-то прислушались ко мне. А как это возможно, если они будут презирать меня за предательство?

Но и просто сидеть на месте, надеясь, что они сами осознают свою ошибку, тоже нельзя. Лира дала мне шанс что-то сделать. Как можно за него не ухватиться? Мне никогда не нравилось сидеть сложа руки, смирившись со своей судьбой.

– Есть один способ с ними связаться, – тихо подтвердила я, неуверенно покосившись на дверь. – Но ты должна поклясться мне, что никто не пострадает.

– Я ничего не скажу Бенедикту, – прошептала Лира. – Если ты тоже ничего ему не скажешь.

Я невольно фыркнула, и этот звук был исполнен боли.

– Он все равно не поверит ни единому моему слову.

– И я не могу его за это винить, – призналась она.

У меня в горле опять образовался огромный комок.

– Знаю. – Я аккуратно поправила бумагу, чтобы писать даже со скованными руками, и уже занесла над ней ручку. Но прежде, чем приступить, снова помедлила. – Что с Валем? – чуть ли не выдавила из себя эти три слова я. – Если он мертв…

Лира торопливо помотала головой:

– Он жив.

Мне стоило бы ощутить облегчение. Однако я буквально чувствовала, что у нее на языке крутится еще одно слово.

Пока.

Я сделала глубокий вдох. На данный момент достаточно и того, что он жив. Мой брат сам в ответе за свою судьбу. И прямо сейчас я ничем не могла ему помочь. Я ненадолго прикрыла глаза, чтобы взять себя в руки. Чтобы в последний раз задуматься о том, что делаю, – и правильно ли это вообще.

А затем дрожащими пальцами начала писать.

Глава 4

В крови

Мои костяшки снова в крови, но, как и вчера, я не мог заставить себя помыть руки. Темно-красные пятна – постоянное напоминание о моем провале. Предупреждение. Они не давали мне вновь превратиться в мужчину, которым я был всего несколько дней назад. В того опьяненного любовью дурака, который позволил водить за нос себя и все свое королевство.

За окном моего кабинета шел бесконечный дождь. Над Лондоном со вчерашнего дня нависали тучи, периодически обрушиваясь на город ливнями. Но настоящая гроза началась только примерно час назад, когда мы с Лирой вместе покинули Тауэр. Временем, которое она провела наедине с Флоренс, я воспользовался, чтобы нанести визит вампирам, которые пару недель назад пытались убить мою кровавую невесту. Однако оба продолжали молчать. Они либо хорошо обучены, либо плохо информированы. А что из этого правда, так и оставалось для меня загадкой, как и в случае с Флоренс.

Вот только в ее неосведомленность я не верил. Одно дело, когда организация вроде Красного Дождя, держит своих приспешников в неведении. Но то, что ее родители якобы использовали собственную дочь подобным образом, не укладывалось у меня в голове.

Я раздраженно уставился на кровь, покрывающую мои ладони. Раз никто другой не предоставил мне информацию, оставалась лишь сама Флоренс. Необходимо как-то заставить ее сказать мне правду. И я прекрасно знал, что представляет собой это «как-то». Но так и не решался. Какая бы ненависть меня ни переполняла… я не мог причинить ей боль. Обманчивые чувства к этой девушке оплели мое сердце, словно колючая проволока, лишив способности действовать. Ее план увенчался полным успехом.

Мне и самому ясно, что щадить ее было ошибкой. Я не должен проявлять к ней ни сочувствия, ни милосердия. Но в то же время я знал, что сделают с ней мои люди, стоит отдать им приказ. А что бы она ни натворила… да будь все проклято, я не готов даже представить себе, как она кричит от боли. Моя любовь к ней еще слишком реальна.

Делало ли это меня плохим королем? Боюсь, что да. Эрис права. Флоренс пробралась слишком глубоко в мое сердце. И я обязан позаботиться о том, чтобы она как можно скорее из него исчезла.

Все было бы гораздо проще, будь она худшей лгуньей. Заверения о том, будто ей ничего не известно о планах родных, просто абсурдны, и тем не менее, говоря это, она выглядела абсолютно искренней. Даже спустя столько времени, проведенного с ней, я не мог с уверенностью сказать, какие из ее сегодняшних слов правдивы, а какие – нет. Да и как, если за шесть месяцев не раскусил ни одного ее вранья?

Тихий стук заставил меня поднять глаза. Дверь в кабинет приоткрылась, и Лира просунула голову внутрь. Сегодня утром мы с ней почти не разговаривали. Из-за предательства Флоренс между нами как будто слишком потяжелел воздух. И хотя даже сейчас я чувствовал, что должен что-то сказать, все равно, черт возьми, не знал что.

– Работаешь? – робко спросила сестра. С праздника летнего солнцестояния она вела себя со мной поразительно осторожно. Ни следа ее обычного дерзкого характера. Наверное, ей меня жалко.

Я глубоко вздохнул:

– Не совсем…

– А. – Она зашла. – Ты в раздумьях.

Я выгнул бровь:

– Прошу прощения?

Помотав головой, Лира села на табурет перед маминой арфой. С отсутствующим видом потянула несколько струн. Она никогда не училась играть, так что прозвучало не то чтобы красиво. Я так и не смог заставить себя познакомить ее с инструментом. А теперь вид того, как она сидит за этой реликвией, причинял еще больше боли, чем раньше.

Лира так чертовски похожа на нашу мать. А теперь еще и напомнила мне о том, как совсем недавно на арфе играла другая женщина. С карими глазами и ложью на устах, которая с каждым днем все больше и больше завладевала моим сердцем.

Мне удалось проглотить мысли о Флоренс, но боль никуда не делась. Как заноза в моей груди, которую отныне никому не под силу оттуда вытащить.

– Почему ты здесь? – спросил я.

Оторвавшись от арфы, Лира посмотрела на меня. Ее взгляд упал на мои руки, и она поморщилась. Еще на обратном пути в замок ее выражение лица ясно давало понять, что она думает по этому поводу, однако до сих пор сестра ничего не говорила.

– У тебя что, мыло кончилось? – задала она встречный вопрос.

– Я не в настроении для шуток, – холодно отозвался я.

Лира помедлила.

– Чья она?

У меня дернулись пальцы.

– Ты не хочешь этого знать.

Мы опять встретились глазами, и мое сердце пропустило пару ударов. Проклятье, пусть она просто встанет с этого табурета. От мамы ей передался даже такой же укоризненно-разочарованный взгляд.

– Флоренс очень переживает за Валериана, – произнесла сестра.

– Ага, – только и ответил я, отводя глаза. Придвинул к себе документы, которые недавно принесла Эрис, и открыл папку.

– Ты убьешь его?

У меня перехватило горло. Что это за разговоры? Она ведь не собирается на полном серьезе за него заступаться, правда?

– Возможно. – Я еще не принял решение. И не хотел задумываться об истинных причинах «почему».

– А Флоренс?

Сердце сжалось, и я невольно скомкал в пальцах лист бумаги.

– Возможно, Лира, – негромко повторил я.

Молчание. Она судорожно втянула в себя воздух.

– По-моему, ты совершаешь ошибку.

Только не она, только не снова.

– А по-моему, у Эрис патент на это выражение. Лучше сначала уточни у нее, можно ли тебе им пользоваться.

– Очень смешно.

– А что еще мне тебе ответить? Я делаю то, что считаю правильным.

– Ты подумал о том, что сейчас сказала Флоренс?

Я неохотно поднял голову и взглянул на нее. Конечно, подумал. Но не так, как хотелось бы моей сестре.

– Имеешь в виду, о ее извращенной лжи? О ее таланте обводить нас вокруг пальца? Нет, не думал. И не собираюсь.

Она снова покачала головой:

– Мне не кажется, что она лжет, Бен.

У меня вырвался разочарованный вздох. Эрис предупреждала, что так и будет. Тем не менее я шокирован тем, насколько Лира доверчива.

– Напомнить тебе о кинжале? Она планировала меня убить. И даже сама в этом призналась.

– А все остальное ты просто игнорируешь? Если бы она хотела использовать этот клинок против тебя, она бы это сделала! – воскликнула Лира. – И про яд она не знала! В этом виноват Валериан!

Не сдержавшись, я фыркнул.

– То, что она им не воспользовалась, еще далеко не доказательство ее невиновности! И естественно, она будет утверждать, что ни о чем не знала. Хватит плясать под ее дудку!

– Ни подо что я не пляшу! – возмутилась она. – Но я знаю Флоренс. Она бы не стала…

– Флоренс, которую ты знаешь, – это сплошной обман! – грубо перебил ее я. От громкости моего тона Лира вздрогнула, и я испугался сам себя. Чтоб меня… я едва узнавал мужчину, в которого меня превратила эта девушка. – Понимаю, это больно, но осознай это уже, черт возьми! – потребовал я.

Лира не шелохнулась.

Стиснув ладони в кулаки, я покачал головой:

– Сейчас нам нужно держаться вместе. Ты и я, мы представляем корону. И как только они натравят нас друг на друга, мы проиграем. Мы не можем позволить себе выглядеть слабыми и разобщенными. Понимаешь?

– Ты говоришь о сплоченности, – тихо откликнулась Лира. – Но на самом деле имеешь в виду, что я должна заткнуться и просто делать то, что ты скажешь.

Я нахмурился:

– Это неправда.

– Ах нет? – Сестра встала. – Только что я с тобой не согласилась. Хотела объяснить тебе свое мнение, а ты, вместо того чтобы выслушать, наорал на меня.

Сделав глубокий вдох, я постарался успокоиться.

– Прости, что повысил голос. Но моя позиция неизменна.

– Я же не требую, чтобы ты мгновенно простил Флоренс за все, – снова начала Лира. – Но ты мог бы как минимум подумать о том, чтобы дать ей еще один шанс. Она может нам помочь. Она могла бы переговорить со своей семьей и разрядить обстановку. Тогда по меньшей мере люди будут за нас, и нам не придется сражаться на два фронта! Ты ведь сам только что сказал, как важна представительность. Флоренс представляет людей этого королевства, Бен. Как думаешь, если ты оставишь ее гнить в Тауэре, как это можно будет истолковать?

С моих губ сорвался безрадостный смех.

– Звучит так, будто это я виноват в том, что она туда попала, а не она сама. И сколько бы мы ее ни слушали, сколько бы понимания ни проявляли – это не сделает ее таким человеком, каким она притворялась. А ты наивна, если действительно веришь, будто между Флоренс, которую ты знаешь, и той, что сидит в камере, есть хоть что-то общее.

Лира словно окаменела.

– Моя вера в то, что у человека может быть больше граней, чем добро и зло, не делает меня наивной.

– Да ну? – вырвалось у меня. – Может, ты изменишь свое мнение, когда Флоренс вонзит кинжал тебе в сердце.

– Перестань! – в отчаянии крикнула сестра. – Она моя подруга, Бен!

– Найдешь себе новую!

Лира топнула ногой, и по ее лицу в тот же миг стало видно, что ей стыдно за такой импульсивный жест. Такова уж моя сестра. Переполнена эмоциями. Безрассудна. До сих пор больше девочка, чем женщина. И в этом не было бы ничего плохого, если бы в данный момент от нее не зависело так чертовски много. У Лиры покраснели щеки. В глазах выступили слезы.

– Прекрати обращаться со мной как с ребенком!

– Тогда прекрати вести себя как ребенок! – рявкнул на нее я.

Лира с шипением втянула в себя воздух. Я наблюдал, как она придумывает тысячу ответных реплик и проглатывает каждую из них. Потом сестра развернулась на каблуках и вылетела из кабинета.

Я не бросился за ней, а просто сидел на месте и смотрел ей вслед. Не помню, когда в последний раз чувствовал такую растерянность. Интересно, наши родители знали бы, что делать? Сумели бы образумить Лиру, чтобы с каждым новым словом она не отдалялась от них все сильнее?

Чем дольше я впадал в отчаяние от этих вопросов, тем больше проклинал Флоренс. Она вбила клин между мной и Лирой. И я все отчетливее осознавал, как много она на самом деле уничтожила.

Возможно, внешне, во всяком случае внутри замка, все осталось как прежде. Мы делали все, чтобы у людей создалось впечатление, будто нынешние беспорядки – не более чем проходящая фаза, и делали вид, что все по-старому.

Только при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что Флоренс превратила это королевство в руины. Ведь она разрушила до основания его короля.

До конца дня Лира больше не показывалась мне на глаза. Даже на совместный ужин не явилась, хотя к тому времени меня и так уже замучили угрызения совести. Я повел себя несправедливо по отношению к ней. С чисто рациональной точки зрения доводы Лиры выглядели логично и, вероятно, даже заслуживали внимания. Однако предательство Флоренс заставляло меня действовать не так, как я поступил бы при обычных обстоятельствах. Жестче. Безжалостнее. И пускай я не гордился собственным упрямством, по-другому просто не мог.

Флоренс как была, так и оставалась виновна в сложившейся ситуации. Она безумно далека от роли нашей спасительницы, как нафантазировала себе Лира.

Но вынужден признать, мне следовало донести это до своей сестры в более мягкой форме.

– Подавать блюда, ваше величество?

Пока я сидел за столом, ко мне подошел слуга, и его сдержанный тон ясно дал понять, какое впечатление сейчас наверняка производило мое выражение лица. Попытавшись расслабить мимику, я качнул головой:

– Подождите еще немного, пожалуйста.

– Разумеется. Может, хотите чего-нибудь выпить, пока ожидаете принцессу?

– Нет, благодарю. Я сейчас вернусь. – Поднявшись со стула, я отправился в коридор. Бесполезно. Она не придет. И в конце концов это я должен перед ней извиниться, а не наоборот.

Я быстрыми шагами дошел до покоев Лиры. Остановившись перед ее дверью, постучал, но ответа так и не получил.

– Лира? – позвал я, стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче.

Тишина.

Пришлось прочистить горло.

– Это я. Открой, пожалуйста. Я хочу извиниться.

С той стороны не доносилось ни звука. Она вообще там? Как правило, сестра четко и ясно давала понять, что не желает меня видеть.

– Лира, я сейчас войду.

На это она тоже не отреагировала. Осторожно повернув дверную ручку, я переступил порог, однако покои, судя по всему, пусты. Свет не горел, в гостиной никого. Кровать аккуратно заправлена, только на покрывале красовалась небрежно брошенная гора одежды.

– Лира? – тем не менее позвал я, заглянув в ванную. Дверь просто прикрыта, и там ее тоже нет. Великолепно. Будем играть в прятки?

Но если она не здесь, почему ее охрана стоит в коридоре в паре метров отсюда? Подразумевалось, что они должны ходить за ней по пятам и защищать.

– Не смешно, – сказал я, нарушив окружающую тишину, и еще раз осмотрелся вокруг.

Затем, пересилив себя, покинул ее комнаты и направился к ее охранникам, Джеймсону и Кинсли. На самом деле эти двое – надежные парни, иначе я бы не согласился с их назначением на должности стражников Лиры. Оба они смотрели на меня, приподняв брови.

– Где она? – спросил я.

Мужчины обменялись непонимающими взглядами.

– Кхм… Мы только что вышли на смену, ваше величество, – замешкавшись, начал Джеймсон. В его голосе отчетливо слышно замешательство. – Нам никто не сообщал, что принцесса не в своих покоях.

Я нахмурился. У меня тут же неприятно засосало под ложечкой. Да будь все проклято, этого не должно было случиться.

– Джеймсон, приведи сюда тех, кто стоял на посту до вас. Кинсли, а ты приведи Бриану.

Если кому и известно, где носит мою сестру, то ее лучшей подруге. Возможно, он даже просто обнаружит Лиру у нее. Тем не менее я вернулся в покои и еще раз все обыскал. Чувствовал себя максимально нелепо, но даже нагнулся, чтобы проверить под кроватью, и открыл ее громадный шкаф.

В детстве она часто туда пряталась. Не от меня, а от мира без родителей и от будущего, полного обязательств. Иногда я часами сидел с ней в этом шкафу: в лицо то и дело лезли ее платья, колени согнуты до боли, а сестренка плакала у меня в объятиях. Эти воспоминания принесли с собой странную смесь меланхолии, печали и счастья. Хотя это были нелегкие времена, мы всегда держались друг за друга. Были ближе, чем сейчас. Настоящими братом и сестрой, а не королем и принцессой.

Но на этот раз я нашел в гардеробе Лиры не расстроенную девочку, а всего лишь хаос из мятой одежды.

Когда я снова вышел в коридор, из-за угла как раз появилась Бриана в сопровождении своего отца. Лоб Моргана расчертили глубокие морщины. Наверное, казначей в недоумении из-за того, что я так внезапно вызвал его дочь прямо из-за обеденного стола. Он захотел знать, что стряслось. Честно говоря, я бы предпочел увидеть рядом с Брианой Лиру, а не его.

– Да? – немного неуверенно поприветствовала меня Бриана, переводя вопросительный взгляд с меня на дверь Лиры и обратно.

Во мне опять пробудились угрызения совести. Несомненно, этот вопрос мог бы подождать еще несколько минут. Потому что где могла быть Лира? По всей вероятности, сидела в саду среди розовых кустов и планировала, как мне отомстить. Но зародившееся где-то в районе живота нехорошее предчувствие не давало мне покоя.

– Лира у тебя в комнате? – спросил я.

Бриана покачала головой:

– Нет…

У нее такой вид, будто она хотела еще что-то сказать, но передумала. Я подозрительно посмотрел на нее.

– Когда ты в последний раз ее видела?

– Эм… некоторое время назад.

– Некоторое время? – уточнил я.

– Пару часов назад? – неуверенно ответила девушка.

– Ты знаешь, где она? – задал я следующий вопрос. – Или где она может быть?

– Нет, – чуть слышно пискнула она.

Ей что-то известно. Это видно. Я знал Бриану с младенчества, и сейчас она однозначно вела себя не так, как обычно.

– Бриана, – тихо предупредил ее я. – Что происходит? Я беспокоюсь.

Черт побери, мне плевать, пропустит ли сестра ужин. Но по какой-то неведомой причине через все мое тело словно пропустили электрический разряд.

– А в чем, собственно, проблема? – осведомился Морган.

– Ваше величество? – По коридору к нам торопливо приближался Джеймсон, за которым с пристыженно опущенными головами следовали два других стражника. – Сожалею, но у остальных тоже нет никаких сведений о местонахождении вашей сестры. Никто не видел, как она покинула свои покои.

Кажется, у меня сейчас будет разрыв сердца. Вокруг творилось слишком много всякого дерьма.

– То есть вы серьезно потеряли принцессу?

– Наверняка она просто гуляет или вроде того, – попробовала успокоить нас Бриана, и я вновь переключил внимание на нее. Она в курсе. Вот бы хоть раз все вокруг меня просто сказали правду…

– Без стражи? – ледяным тоном парировал я.

– Возможно, она хотела побыть одна.

Я пристально смотрел на нее. Бриана уклонялась от моего взгляда.

– Мы прочешем замок, – предложил Джеймсон и уже собирался развернуться, однако я поймал его за руку и остановил.

– Довольно, Бриана. Расскажи мне, что тебе известно.

Застигнутая врасплох, та поморщилась.

– Она планировала вернуться ровно к ужину…

– Вернуться откуда? – не отступал я.

Дочь казначея выпятила подбородок:

– Лире просто нужно немного свободного пространства, понимаете? Уверена, с ней все в порядке.

– То есть она не в замке?

Девушка прикусила нижнюю губу, а у меня что-то болезненно сжалось в груди. Не могла же она говорить всерьез, черт возьми.

– Я повторю свой вопрос еще всего один раз. – Мой голос больше напоминал рык, потому что я изо всех сил старался говорить спокойно. Тревога за Лиру у меня в душе́ разрослась до бушующего урагана. – Где. Моя. Сестра?

Бриана сглотнула.

Морган, кажется, просто потрясен.

– Бриана.

– Она собиралась в город.

– И кто сейчас с ней? – выпалил я.

– Никого.

– Что значит «никого»? Кто защитит ее, если…

– Бенедикт!

Я резко развернулся. Ко мне решительным шагом спешила Эрис, и от ее мрачного вида у меня в желудке все перевернулось.

– Идем со мной, – позвала она. – Тебе звонят.

На мгновение я растерянно уставился на нее.

– Звонят? – переспросил я.

Взгляд Эрис метнулся к остальным. Она явно не хотела обсуждать это прилюдно, а значит, речь шла о деле высокой важности. Тем не менее в настоящий момент у меня иные приоритеты.

– У меня сейчас нет времени разговаривать по телефону, Эрис. Лира исчезла.

Однако она не сдалась. Вместо этого Десница положила ладонь мне на руку, и у нее на лице тенью промелькнуло сочувствие.

– Я знаю, – тихо произнесла она. И у меня внутри что-то надломилось.

По спине побежали ледяные мурашки. Грудь чуть ли не разорвало от паники, из-за чего дыхание превратилось в настоящее испытание.

– Эрис, – еле выговорил я, причем тон напоминал скорее мольбу. Но она покачала головой и повела меня вдоль по коридору, подальше от других.

– Объясню, когда будем одни, – пробормотала Десница, ускоряя шаг.

Мне не оставалось ничего иного, кроме как следовать за ней. Тело двигалось будто на автопилоте, а в мыслях между тем вырисовывались самые страшные сценарии из фильмов ужасов.

– Скажи мне, что с ней все хорошо, – потребовал я, однако взгляд Эрис, словно лавина, тут же похоронил все мои надежды. – Эрис, – вырвалось у меня, и, не в состоянии ничего с собой поделать, я повторил свою отчаянную просьбу. – Пожалуйста, скажи, что с Лирой все хорошо!

Сильнее сжав мою руку чуть выше локтя, она слабо покачала головой:

– Прости, Бенедикт. Боюсь, я не могу.

Из сна меня выдернул скрип двери в камере. В панике подпрыгнув на своей койке, я вгляделась в ночную тьму. Внутрь из коридора падал тусклый свет, который подсвечивал силуэты двух мужчин. Прежде чем я успела по-настоящему осознать, что это не сон и я действительно проснулась, они уже нависли надо мной и грубо подняли на ноги.

– Что… – начала я, но предложение так и не договорила. Настолько шокирована, что даже не знала, о чем спросить. Голова словно еще в тумане, пульс подскочил.

Спотыкающуюся, меня выволокли из камеры в коридор. Босиком потащили вниз по лестнице, а я даже не могла сообразить, нужно сопротивляться или нет. Впрочем, даже если я закричу… кто мне поможет? Кого это вообще волновало бы?

– Куда вы меня ведете? – выдавила я.

Никакого ответа. Само собой.

Набрав побольше воздуха в легкие, я боролась за самообладание.

– Я хочу знать…

– Тихо! – огрызнулся мужчина справа от меня и еще сильнее стиснул мою руку. Краем глаза я заметила их униформу. Стража?

Примерно на полпути вниз к нам подошел еще один человек. Удостоив меня лишь беглым взглядом, он одобрительно кивнул моим соглядатаям.

– Поторопитесь. Он в плохом настроении.

Он? Ради всего святого, что случилось? Середина ночи, коридоры освещены очень слабо, в остальной части Тауэра царила тишина. Меня похитили?

Но вскоре я поняла, что как минимум эта теория не оправдалась, потому что меня потянули по ступеням в подземелье.

Волосы у меня на затылке встали дыбом, а страх расползся по телу до самых кончиков пальцев.

Бенедикт сказал, что дает мне время на размышление. Я рассчитывала на пару дней. Не на пару же часов! Но, очевидно, он передумал. В том числе и относительно методов воздействия, поскольку меня повели еще на этаж ниже, чем сегодня утром.

Стоило ступить в очередной проход, и желудок завязался узлом. Пол весь в темных пятнах. Необработанный камень покрывала засохшая кровь, превращая его в недвусмысленную угрозу. Воняло разложением, рвотой и фекалиями.

Лишь сейчас я поняла, насколько до сих пор доверяла Бенедикту. Я была уверена, что он не будет меня пытать, никогда не сделает больно. Как бы ни жаждал получить ответы… он мягкий человек, а не жестокий.

Вот только пока мы направлялись к открытой двери в конце прохода, во мне все больше росли сомнения относительно этого убеждения. С моей стороны наивно было думать, что он пощадит меня исключительно по доброте душевной. Он король. Что бы между нами ни произошло… это всегда будет стоять на первом месте. И оно же вынуждало его действовать.

Это я его предала. Это я научила его доверять, а под конец научила и жалеть об этом. Это я сначала завоевала его сердце, а потом подожгла. Я собиралась пролить его кровь, в то время как он с такой готовностью жертвовал ею ради меня.

Я уничтожила нас.

А теперь он уничтожит меня.

Последние несколько метров я использовала, чтобы морально подготовиться. Подготовиться к боли, к унижениям, возможно, даже к своей кончине.

Вот только этого оказалось мало.

Ничто на свете не смогло бы подготовить меня к тому, что ожидало в той тесной камере.

– Нет, – выпалила я, и из глаз брызнули слезы. – Пожалуйста, не надо!

Я начала брыкаться, однако оба стражника безжалостно толкали меня вперед. Вталкивали все дальше в этот кошмар.

Валериан с опущенной головой сидел на единственном стуле в центре помещения. Кляп во рту, запястья связаны, избитое тело покрыто синяками и кровоподтеками. Над ним стоял Бенедикт, положив одну руку Валю на плечо.

Невзирая на то, что сейчас, скорее всего, середина ночи, он по-прежнему в костюме, в котором приходил ко мне сегодня утром. Только пиджака нет. Рубашка мятая. Все тело казалось напряженным до предела. Он мрачно смотрел на меня, и от выражения в его глазах меня бросило в дрожь.

Король выглядел как смерть собственной персоной. Сейчас при виде него у меня возникло ощущение, будто вся нежность, которую раньше всегда проявлял Бенедикт, – не более чем гротескная шутка.

– Что ты задумал? – прошептала я.

– Неужели есть необходимость объяснять? – холодно откликнулся он.

Валь поднял голову и встретился со мной взглядом. Его лицо опухло, а движения стали вялыми, как будто он вконец измотан. Тем не менее брат задрал подбородок. Глаза отчетливо говорили со мной.

Я должна молчать. Во что бы то ни стало.

Я сморгнула слезы и взмолилась:

– Пожалуйста, не делай ему больно.

Лицо Бенедикта перекосилось от гнева, но он не ответил.

– Ты выдала Лире какую-то информацию, – заявил он, и мои внутренности словно покрылись ледяной коркой, заледенели. – Что ты ей сказала?

Проклятье! Сколько она ему сообщила? Сглотнув, я беспомощно сжала губы.

– Отвечай мне! – взревел вампир, и я испуганно отпрянула. Оба стража меня остановили. – Что ты ей сказала? – громоподобным тоном повторил он свой вопрос.

Его голос слишком громко звучал у меня в ушах, и мне не удавалось сформулировать ни одной связной мысли. Эта ситуация настолько выбила меня из колеи, что я просто не представляла, что делать.

– Прошу…

Бенедикт надавил. Я наблюдала, как напряглись мышцы у него на руке, а пальцы впились в плечо Валя. Брат застонал от боли – звук заглушался кляпом во рту. Потом раздался щелчок.

– Хватит! – выпалила я. Затем опять дернулась, на этот раз в сторону Бенедикта. Но охрана схватила меня и удержала железной хваткой.

– Открой рот и говори! – сурово велел король. Его взгляд пронизывал меня насквозь, и он не моргнув глазом снова стиснул пальцами плечо Валя. Брат со стоном откинул голову назад и закрыл глаза.

У меня в ушах шумела кровь. Промолчать, соврать или выложить правду? Он пытал моего брата – из-за меня. Валь отказывался кричать, но из уголка глаза выкатилась слеза. Я забыла, когда в последний раз видела Валя плачущим. Наверное, в детстве, еще до того, как он решил, что не позволит ничему в этом разрушенном мире произвести на него впечатление. Но сейчас…

Бенедикт отвел сломанное плечо Валя назад, и тот все-таки зарычал от боли. У меня в желудке все перевернулось. Колени ослабли.

– Я хотела передать послание семье! – вылетело у меня, и вампир замер.

Брат с огромным трудом раскрыл глаза: его взгляд метал молнии. Валериан обливался по́том, от него исходил тяжелый запах, и в ту секунду я поняла, что сейчас он меня возненавидит. Но мне все равно. Я не могла иначе. Не могла быть причиной его мучений.

– Подробности, – скомандовал Бенедикт. – Живо!

Я старалась не думать о том, сколько людей сейчас предам. Сколько еще пострадает из-за того, что я скажу. Я просто заговорила, в спешке запинаясь на собственных словах.

– В пабе «У Истона» есть посредник. Она должна была сесть на самый дальний табурет за барной стойкой, заказать два виски и ждать.

– Зачем? – огрызнулся он.

– Чтобы передать мое сообщение.

Король кивнул мужчине справа от меня:

– Сообщи Эрис.

Тот мгновенно меня отпустил и выбежал из камеры.

– Не причиняй им вреда! – взмолилась я. – Эти люди понятия не имеют, на кого работают!

– Значит, им следовало уточнить это заранее! – Он опять сжал пальцы, из-за чего Валь вскрикнул.

– Что ты делаешь? – простонала я. – Я же тебе ответила!

– Мы еще не закончили. – Я услышала, как сломалась следующая кость, и захныкала, но этот звук заглушили стоны Валя. Все это ненормально. Ненормально жестоко. – Где могут прятаться твои родители?

– Я не знаю! – прокричала я.

– Не верю ни единому слову! – Бенедикт положил обе ладони на голову моего брата, как будто собирался свернуть ему шею, и я завизжала.

– Я не знаю! – во весь голос заорала я, захлебываясь рыданиями. – Пожалуйста, я правда не знаю! Даже не представляю!

Сцепив зубы, он грубо выдернул кляп изо рта Валя.

– Говори, – велел он.

Глотая ртом воздух, брат буквально выплюнул хриплый смешок.

– Никогда в жизни.

Король схватил Валя и резко поставил на ноги. Прежде чем тот успел поймать равновесие, Бенедикт уже припечатал его спиной к стене. А потом, одной рукой удерживая за поврежденное плечо, второй ударил по лицу. Голова Валя откинулась в сторону, а вампир снова замахнулся.

– Прекрати! – осипшим голосом завопила я, однако он совершенно не обращал на меня внимания.

От следующего удара полетели брызги крови.

Я с такой силой рванулась из рук охранника, что от удивления тот меня отпустил, и я бросилась к Бенедикту.

– Хватит, – без остановки кричала я, втиснувшись между ним и братом. – Хватит, хватит, хватит!

Я вцепилась в запястье Бенедикта, как будто таким образом могла его остановить. Как будто он не в сотню раз сильнее меня. Как будто не мог в любой момент обрушить свою ненависть, ярость и жестокость на меня.

Взгляд Бенедикта пронзил меня насквозь, его лицо исказилось практически до неузнаваемости. Такое ощущение, что в нем не осталось ничего человеческого, лишь неудержимая злость и жажда возмездия. Вдруг он отпустил Валя, который безвольно осел на пол позади меня, и вместо него прижал к стене меня. Спина больно врезалась в шершавую каменную кладку. Горячее тело Бенедикта словно окружало мое, и я уверена, что он чувствовал мою дрожь. Зашкаливающий пульс. Слишком поверхностное дыхание.

Он опустил голову, и на секунду мне почти показалось, что он хочет меня поцеловать. Тем не менее я ни на миг не ослабила хватку вокруг его кисти. Перед глазами все расплывалось от слез, но я удерживала взгляд Бенедикта и сглотнула, несмотря на саднящее от криков горло.

– Пожалуйста, перестань, – умоляла его я.

Дыхание Бенедикта коснулось моих губ. Его сердце колотилось напротив моей груди. Но в тот момент, когда я сама приподняла подбородок, он отпрянул и грубо вырвал у меня свою руку.

Выражение его лица сменилось отвращением, и с глубоким вздохом вампир разжал стиснутые в кулаки ладони.

– Две минуты, – бесстрастно произнес он. – Потом мы уходим.

Сбитая с толку, я наблюдала, как он отвернулся и приказал стражнику выйти из камеры. Его прикосновение до сих пор горело на моей коже. Все мое тело буквально пылало и жаждало большего. Плевать, что он оказался так близко ко мне из-за ненависти, а не привязанности. Я просто хотела снова его почувствовать, закрыть эту зияющую рану, которую нанесло разделяющее нас расстояние.

– Куда? – шепотом спросила я.

Жесткая линия в уголке рта Бенедикта дернулась – казалось, теперь она высечена там навсегда.

– В замок. Ты, черт возьми, исправишь то, что натворила.

Больше не удостаивая меня взглядом, король оставил нас одних и закрыл за собой дверь. Его шаги стихали, удаляясь по коридору, но я отбросила в сторону все возникшие в голове вопросы и быстро опустилась на колени около Валя. Тот привалился спиной к стене, явно с трудом удерживая глаза открытыми.

– Привет, – всхлипнула я и осторожно погладила его по лбу. Взмокшая от пота кожа, стеклянный взгляд, на щеках – дорожки от слез. Мне страшно даже прикасаться к нему. Тем не менее я придвинулась как можно ближе, нащупала руку брата и уткнулась лицом в его волосы. – Мне так жаль…

Валь сжал мои пальцы. С его губ сорвался горький хриплый смех.

– Хороший улов, Флоренс. Ты была права, он правда тебя любит. Вот только демонстрирует это очень интересным способом.

Его голос сочился сарказмом, а слова раздирали мое сердце на еще более мелкие кусочки.

– Просто молчи, – прошептала я. Ну почему он такой? Почему я не могла провести с братом ни минуты, чтобы он при этом меня в чем-нибудь не упрекнул?

– Если бы ты просто выполнила свою миссию, нас бы сейчас здесь не было, – процедил Валериан.

– Если бы ты просто меня послушал, нас бы тоже тут не было!

– Я не слушаю предательниц.

– Какой же ты козел, – выпалила я, отстранилась от него и, продолжая всхлипывать, вытерла слезы.

– По крайней мере, это не из-за меня мы умираем зря!

– Нет, из-за тебя! – сквозь очередной всхлип вспылила я. – Ты все разрушил, неужели не понимаешь?

Валь приподнял уголок рта, но он не усмехался. Он насмехался надо мной.

– И что же я разрушил? – прохрипел брат. – Твой грандиозный план выйти за него замуж и завести парочку милых детишек-монстров? Ты навечно стала бы его безвольной игрушкой. Как жаль, что я этого не увижу.

У меня перехватило дыхание от ужаса.

– Ты… – начала я, но отбросила незаконченное предложение и одним движением встала на ноги. – В кого ты только превратился?

Он лишь слабо покачал головой и спросил севшим голосом:

– Знаешь, почему мы не делились с тобой информацией?

Сжав руки в кулаки, я просто смотрела на него сверху вниз, не в силах ответить.

Тем не менее Валь продолжил. Он не оставил мне иного выбора, кроме как выслушивать и терпеть его обвинения.

– Потому что мы всегда понимали, что ты – самое слабое звено. Я с самого начала подозревал, что ты нас предашь.

Его слова грозили раздавить меня своим весом. Мне стало нечем дышать, слезы текли без остановки. Он мой брат. Возможно, это последний момент, который мы проведем вместе, а он истратил его на то, чтобы причинить мне боль.

Только со мной это не сработает. Я не намерена доставлять ему удовольствие, сломавшись от его упреков. Поэтому расправила плечи и задрала подбородок.

– Ты совсем меня не знаешь, – процедила я, и в эту секунду открылась дверь. Вошли стражи, которые привели меня сюда, и недвусмысленно мне кивнули.

Понятно, что просить второй раз они не будут. Если не пойду сама, меня отсюда выволокут.

Бросив последний взгляд на брата, я слабо качнула головой:

– Зато я знаю, кто я такая, Валь. А это, в конце концов, единственное, что имеет значение.

С этими словами я развернулась и вышла из камеры.

Глава 5

Любовь и война

Бенедикт ждал нас у выхода перед закрытыми двойными дверями. Очевидно, кто-то принес ему пиджак, и теперь он, аккуратно сложенный, висел у него на руке – чуть ли не абсурдный контраст на фоне мятой рубашки, перепачканной кровью. Если не знать, кто этот мужчина, вряд ли с виду кто-то догадался бы, что он король этой страны. Он выглядел опасно, а аура, которая от него исходила, больше напоминала предостережение. На улице я бы предпочла обойти такого человека десятой стороной и даже сейчас не решалась к нему приближаться.

Случившееся в подземелье окончательно пошатнуло мое представление о Бенедикте. Он пытал моего брата у меня на глазах и неоднократно угрожал, что точно так же поступит со мной. Возможно, даже был близок к этому. Возможно, в тот момент, когда король прижал меня к стене и я подумала, что он хочет меня поцеловать, Бенедикт на самом деле собирался сделать мне больно.

Но невзирая ни на что, его прикосновения казались воздухом, которым я дышала. Невзирая ни на что, я тосковала по нему. И как раз по этой причине сейчас мне сильнее всего хотелось, чтобы нас опять разделяла тяжелая дверь темницы. Отныне я ни на что не могла положиться. Ни на него, ни на свою семью, ни даже на собственные инстинкты.

Я неохотно остановилась возле Бенедикта. Выражение его лица по-прежнему излучало жесткость, и у меня возникло ощущение, будто под его ненавидящим взглядом мое сердце все больше сжималось. Сосредоточившись на воротнике его рубашки, чтобы не смотреть королю в лицо, я вцепилась в грязное платье, чтобы скрыть дрожь в пальцах.

Словно в замедленной съемке, Бенедикт переключил внимание с меня на охранников, которые меня привели. Тех же самых, которые не так давно забрали меня из камеры. Тех же самых, которые держали меня, пока он…

Я закрыла глаза, чтобы выбросить это воспоминание из головы. Однако это лишь привело к тому, что крики Валя у меня в памяти зазвучали еще громче.

– Все, что здесь произошло, строго конфиденциально. Это понятно?

Бенедикт говорил спокойным голосом. И все-таки ему без труда удалось вложить в него четкую угрозу. В растерянности я снова посмотрела на него. Взгляд короля до сих пор был прикован к обоим стражникам, и краем глаза я заметила, как те кивнули.

– Да, ваше величество, – хором подтвердили они.

– Вы единственные, кому доверено об этом знать, так что надежно храните все в тайне.

От меня не укрылось, что на этих словах мужчины словно оцепенели. Ничего удивительного. Пускай Бенедикт и выразился весьма формально, подтекст прозвучал предельно ясно. Только что он дал понять, что привлечет их к личной ответственности, если подробности просочатся наружу. Правда, до меня никак не доходило, о чем конкретно шла речь. Это как-то связано с планами Бенедикта по отношению ко мне? Вот только в чем они заключались?

Честно говоря, я не верила, что покину Тауэр живой. И тем более, что вернусь в Багровое Сердце. Да и зачем? Бенедикту не обязательно везти меня во дворец, чтобы избавиться от меня. И последние события тоже скрывать не обязательно, если там он просто запрет меня в новой клетке. Так что же тогда он собирался со мной сделать?

Стражи еще раз повторили: «Да, ваше величество», и Бенедикт, кажется, остался доволен. Он взял перекинутый через локоть пиджак и расправил его. Я думала, что сейчас он его наденет, но вместо этого…

Когда вампир попытался накинуть его мне на плечи, я отшатнулась и вскинула на него взгляд. Этот жест застал меня врасплох, как и внезапная, неизменно сопровождающая его близость. Этот мужчина только что ломал кости моему брату.

– Мне не холодно, – сдавленно сказала я.

Бенедикт замер. Его глаза впились в меня, и я боялась пошевелиться.

– Ты его наденешь, – хриплым голосом заявил он, чем ввел меня в еще большее замешательство. – Нужно пройти всего пару метров.

– Зачем? Пару метров до чего?

– Прекрати задавать вопросы и просто держись рядом со мной.

Сначала Бенедикт накинул на меня свой пиджак, а потом мне на плечи легла и его рука. Я невольно напряглась еще сильнее, однако он уже распахнул одну створку двери и подтолкнул меня к выходу. Из-за его странных указаний я почти испугалась, что вот-вот столкнусь с толпой папарацци, но ничего подобного не случилось.

Меня встретил прохладный ночной воздух, и я жадно его вдохнула. Пахло дождем. Земля была сырой, а небо затянули тучи. Во дворе перед нами припаркована небольшая транспортная колонна, состоящая из одного лимузина и четырех внедорожников. Блестящие черные машины окружали вампиры в знакомой форме дворцовой стражи и смотрели на нас с Бенедиктом.

– Ни звука, – еле слышно пробормотал он.

Потом притянул еще ближе к себе и ускорил шаг. У меня не оставалось выбора, кроме как шагать вместе с ним. Мы направились к лимузину в центре конвоя, и Бенедикт усадил меня на заднее сиденье. Я поспешно сдвинулась в сторону, но не успела, и его бедро коснулось моего, когда он сел ко мне. Пока я отползала к окну, Бенедикт захлопнул дверцу.

Нас окутала тишина. Вверх по моим рукам побежали мурашки. Несмотря на то что между нами дистанция шириной с пустое сиденье, у меня на плечах лежал его еще теплый пиджак, а его близость обжигала так, будто он облил меня кислотой. И не только. Она вновь пробуждала во мне то болезненное желание. Мне никогда еще так не хотелось придвинуться к Бенедикту, прижаться к нему и вдохнуть его запах. Я мечтала вернуть то, кем мы были друг для друга, и чем ближе ко мне он находился, тем сложнее становилось выкинуть это желание из головы. Хотя на данный момент уже ясно, что этого не произойдет. Пытки Валя всего несколько минут назад сожгли последний мост между нами, и теперь даже я перестала верить, что есть путь обратно.

Машина тронулась. За тонированными стеклами мимо нас потянулись стены лондонского Тауэра и наконец совсем остались позади.

Бенедикт молчал, а я воспользовалась воцарившейся тишиной, чтобы привести в порядок мысли. Или как минимум попытаться. Они безостановочно носились по кругу, метались туда-сюда. В один миг я слышала полные боли крики Валя, а в следующий – его полные ненависти обвинения. Тем временем близость Бенедикта, как ледяной холод, проникала мне под одежду, однако всякий раз, стоило краем глаза заметить, что он за мной наблюдает, кожа вспыхивала ярким пламенем. Я плотнее укуталась в его пиджак и сразу же об этом пожалела. Нос уловил нотки знакомого аромата, вынуждая меня разочарованно выдохнуть.

– Что ты планируешь со мной делать? – спросила я и при этом приложила все усилия, чтобы голос звучал твердо. Старалась вновь возвести стены внутри себя, с которыми когда-то пришла в его замок.

Бенедикт едва заметно пошевелился. Слегка повел плечом, но так и не удостоил меня взглядом.

– Ты будешь работать на меня, – коротко отозвался он. Как будто это ответ, а не повод для новых вопросов.

– Что?..

Уголок его рта раздраженно дернулся, и он повернулся ко мне. Ненависть в зеленых глазах отчетливо видна даже в темноте автомобильного салона. То же выражение, с которым он пытал Валя. Выражение, которое я сейчас училась бояться и ненавидеть.

– Ты и твоя семья успешно вывели это королевство из равновесия, – напустился на меня он. – И я, и отец потратили свои жизни на то, чтобы обеспечить безопасность для вас, людей, а вам всего за три дня удалось свести на нет все наши усилия. После вашего покушения в городе произошло больше убийств, чем за весь прошедший год. Но, полагаю, так далеко вперед вы не загадывали, не так ли? В конце концов, семейство Хоторнов ведь не строит планы наперед. – Нашу фамилию Бенедикт буквально выплюнул, голос сочился горьким сарказмом. – Как ни странно, ты не выглядишь удивленной, – заключил он. – Видимо, некий сопутствующий ущерб все-таки просчитывался.

– Хватит обвинять нас в том, что тебе подобные совершают убийства! – вырвалось у меня. – И я не удивлена, потому что уже об этом знала. Лира мне рассказала.

Лицо Бенедикта исказилось гримасой.

– До или после того, как ты послала ее на верную смерть?

Я осеклась. Сердце пропустило несколько ударов. Пару секунд слова Бенедикта эхом отражались где-то внутри меня без единого намека на здравый смысл. А затем до меня невероятно медленно начало доходить их значение, и в груди сразу стало тесно.

Смерть…

Легкие сдавило тяжелым грузом. Стало нечем дышать. На глазах выступили слезы.

– Она… что? – выговорила я. – Лира?..

У меня не получалось произнести это вслух. Не хватало сил даже задуматься о концовке этого предложения. Этого не могло… Она не могла…

– Пока нет, – прорычал Бенедикт. – Но я сомневаюсь, что твои родственники будут долго ждать.

– Мои родственники? – не дыша, переспросила я. Я окончательно перестала понимать, что происходит. Все это какая-то сплошная бессмыслица.

– Они похитили Лиру, после того как ты уговорила ее подвергнуть себя такой опасности. И угадай, чем они угрожают.

Слова Бенедикта потрясли все мое существо. Это не могло быть правдой. Я не хотела, чтобы с Лирой что-то случилось. Я просто хотела помочь.

– Этого не может быть, – выпалила я. – Мои родители никогда бы…

Нет. Проклятье, конечно, они на это способны. И послание, которое собиралась передать им Лира, ничего бы не изменило. Они увидели шанс и воспользовались им.

Бенедикт фыркнул:

– Значит, я сегодня разговаривал с Сантой, а не с твоим отцом. А теперь внимательно послушай меня, Флоренс, потому что я объясню только один раз. Мы оба знаем, какая ты хорошая актриса, так что продолжай в том же духе. Ты будешь дальше играть роль добровольной кровавой невесты. Никто не узнает, что между нами что-то изменилось. Будем рассказывать народу те же очаровательные небылицы, которыми ты пичкала меня. Ты понятия не имела о покушении. Брат тебя подставил. Вся твоя жизнь была ложью. Он злодей в этой истории, а ты – невинный ангел… и прочие бредни в том же стиле. Никто не узнает о кинжале под нашей кроватью. Возможно, если станет известно о случившемся с Лирой, это остановит вампиров от расправы над людьми. А если нет, то эти убийства будут на вашей совести, а не на моей. – В его взгляде смешались презрение и гнев, отчего следующие слова больно резанули по моему сердцу. – С этого момента ты будешь делать то, что я скажу, или за это поплатится твой брат, ясно?

Вниз по позвоночнику разлилась ледяная дрожь. Наверное, эта угроза вообще не должна меня волновать. После всего, что сказал и сделал Валь, я не должна испытывать к нему сочувствия. Но я все равно ему сочувствовала. Боль, которой он подвергнется, слишком жестока. К тому же он мой брат и всегда им останется. Я любила его, даже несмотря на то, что раз за разом получала подтверждения того, что эта любовь – ошибка. Я не хотела, чтобы он страдал.

– Разве ты не убьешь его в любом случае? – дрожащим голосом задала я вопрос.

– Возможно, – невозмутимо откликнулся Бенедикт. – Но есть наказания и похуже смерти, поверь мне.

Я в отчаянии замотала головой. Это чересчур. Лира, Валь, а теперь еще и это обещание насилия, которое заставляло меня усомниться во всем, что я когда-либо испытывала к этому мужчине. Глаза обжигали слезы.

– Кто ты вообще такой? – выдохнула я. – Я больше не узнаю тебя, Бенедикт.

Не сдержавшись, король хмыкнул:

– Какая ирония. – Он отвернулся к окну. Как будто я недостойна даже того, чтобы смотреть на меня, пока со мной разговариваешь. – Я мог бы спросить тебя о том же, если бы меня еще интересовал ответ.

Стоило мне вновь увидеть замок, гнетущее чувство в груди тут же усилилось. Странно возвращаться в это место, которое за последние несколько месяцев постепенно стало мне домом, а теперь превратилось в тюрьму. Но это даже не самое ужасное. Чем дольше я размышляла, тем яснее осознавала, что у меня больше нет дома – независимо от того, на свободе я или нет. Родители бог знает где, и я даже не уверена, что они захотели бы видеть меня рядом, если бы появилась такая возможность. Брат меня возненавидел. Лучшую подругу похитили, и сейчас ей, вероятно, грозила смертельная опасность. А любимый мужчина презирал меня сильнее всего на свете.

Я осталась одна.

На этот раз по-настоящему. Потому что не найду поддержки ни внутри этих стен, ни за ними. Пусть я и хотела приложить все усилия, чтобы исправить свою ошибку, это казалось чем-то из области невозможного.

Бенедикт провел меня во дворец так же, как чуть раньше в машину. Обнимая за плечи и согревая своим теплом, но при этом в полной мере давая почувствовать свое отвращение. Незадолго до прибытия он вручил мне рубиновые серьги-капельки, обозначающие мой статус кровавой невесты. У меня так тряслись пальцы, что еле получилось их надеть.

Он все это говорил всерьез. Мы будем притворяться, что с меня сняли все обвинения, тогда как на самом деле я считала свои последние дни.

С опущенной головой я шла вместе с Бенедиктом в замок, отчаянно пытаясь сохранить самообладание. Наше примирение, вероятно, выглядело бы не очень убедительно, если бы я отпрянула от него у всех на глазах.

Лишь после того, как мы переступили порог его покоев, король от меня отстранился. Две служанки встретили меня обеспокоенными взглядами и проводили в ванную.

Я была так измучена, что без единого протеста позволила им самим обо мне позаботиться. Девушки помогли мне снять грязное кровавое платье и забраться в подготовленную горячую ванну. Пока одна из них терла мои руки мягкой мочалкой, вторая села на табурет у меня за спиной и принялась тщательно расчесывать спутанные волосы.

Я же безучастно смотрела прямо перед собой, стараясь держать себя в руках, однако в этих комнатах практически нереально сбежать от своих чувств. Они до краев полны воспоминаниями, которые неминуемо меня настигнут. И вот я уже думала о том, как несколько недель назад Бенедикт сам здесь же смывал с меня кровь. Как ночь за ночью мы лежали в его постели, и я засыпала в его теплых объятиях. Как окончательно потеряла свое проклятое сердце, хотя никогда этого не хотела.

– О, ну не надо, мисс Хоторн. – Мягкие пальцы погладили меня по щеке, и я в недоумении моргнула. Девушка возле меня сочувственно улыбалась и стерла еще одну слезу с моего лица. – Уверена, принцесса вернется целой и невредимой. Его величество об этом позаботится.

У меня вырвался какой-то нечленораздельный звук. Что-то между сдавленным всхлипом и хныканьем. Она решила, что меня просто настолько выбило из колеи похищение Лиры. И это достаточно плохо само по себе, но дело далеко не только в этом. Последние несколько дней я с огромным трудом сдерживалась, прячась в состоянии полного онемения, но больше не могла. Дрожащее тело содрогнулось от очередного всхлипа, и у меня возникло ощущение, будто я растворяюсь в горячей воде.

– Все будет хорошо, мисс, – раздался ласковый голос у меня за спиной. – Сейчас только вымоем вам волосы, а потом сможете лечь спать. Как вы на это смотрите?

– Мхм, – с трудом выдавила из себя я.

– Принести что-нибудь из ваших старых покоев? Ваши чемоданы там. Их доставили из летней резиденции.

– Нет, – прошептала я и вдруг осеклась, сообразив, что она сказала. Они ожидали, что я буду спать здесь. С Бенедиктом. Словно мы до сих пор вместе. Словно он до сих пор меня любил. Словно мы не питали отвращение друг к другу, и словно я его не боялась.

Как именно он себе это представлял?

При одной мысли о том, что придется спать с ним в одной постели, на глазах выступили новые слезы. Я не смогу. Не смогу лежать рядом с Бенедиктом, в то время как на самом деле мы так далеко друг от друга. Но и избежать этого никак нельзя. Поэтому я сконцентрировалась на дыхании, пока женщины мыли мне голову. Они помогли мне вылезти из ванны, завернули в большое полотенце и высушили феном мокрые волосы. Затем по моей просьбе принесли пижаму, которая, по моему мнению, являлась более безопасным выбором, чем ночная рубашка. После этого служанки попрощались и ушли.

Я потратила неоправданно много времени на одевание и чистку зубов. Но когда наконец отважилась выйти из ванной, поняла, что спальня по-прежнему пуста. Ни следа Бенедикта. Правда, в гостиной горел свет.

В нерешительности застыв на пороге, я намеренно слишком громко хлопнула дверью. Варианты дальнейших действий у меня не самые вдохновляющие. Либо без спросу лечь на его кровать, либо отправиться на поиски Бенедикта. Хотя, если честно, я даже рада пару минут побыть одной.

Наверное, он испытывал то же самое. Скорее всего, его вообще нет в покоях, и он ляжет только после того, как я усну. Впрочем, это будет не менее странно, чем если мы сразу ляжем в одну постель. Возможно, мне стоило просто поспать на полу. Вот вам и решение проблемы, не так ли?

Мои размышления прервал скрип стула. Из гостиной донеслись приближающиеся шаги, и в дверях возник Бенедикт. Воздух в комнате мгновенно стал более разреженным, а я сглотнула, борясь с неожиданно сжавшимся горлом.

Очевидно, он воспользовался другой ванной, чтобы подготовиться ко сну. На нем свободные темные хлопковые штаны, которые слишком хорошо мне знакомы, вот только на этот раз, вопреки обыкновению, он надел сверху рубашку. Похоже, сегодня даже собственные привычки, связанные со сном, вызывали у него дискомфорт. Влажные после душа волосы пробудили во мне желание отвести их с его лба. Однако мрачный взгляд был темнее летней ночи за окном. Этот взгляд бегло пробежался сверху вниз по моему телу, после чего король кивнул в сторону кровати.

– Ты будешь спать здесь, – заявил он.

Меня охватила дрожь.

– А ты? – не удержалась я.

– На диване. – Бенедикт отвернулся, будто этим все сказано, и для него, видимо, так и есть. Зато у меня на языке, напротив, крутилась тысяча слов, одно болезненнее другого.

– На диване могла бы поспать я, – тихо предложила я и тут же мысленно себя за это обругала. Из всех тем, которые можно и даже нужно обсудить, я выбрала именно эту.

– Нет. – По тону Бенедикта слышно, что этот вопрос не подлежит обсуждению. Вот только непонятно почему. Почему его волнует мое удобство? Если он так сильно меня ненавидел, то на мою спину ему должно быть плевать.

– Почему нет? – осторожно спросила я.

Оглянувшись, он посмотрел на меня – взгляд так же холоден, как и голос.

– Потому что я тебе не доверяю, – отрезал вампир.

Краем глаза я видела, как он стискивал руки в кулаки, а потом медленно их разжимал. Только задержав внимание на этом движении, я заметила в его ладони ключ.

Сердце пропустило удар. И внезапно его слова обрели смысл.

– Посадишь меня под замо́к? – сделала вывод я.

Выражение лица Бенедикта осталось жестким.

– Я никогда и не утверждал, что ты свободна. По крайней мере в твоей новой камере есть огромная кровать и ванная комната. Поблагодарить меня можешь потом.

– Очень смешно, – пробормотала я, и глаза опять наполнились слезами.

– А ты видишь, чтобы я смеялся? – парировал он. – Радуйся, что никто еще не копает тебе могилу. Спокойной ночи.

Затем с совершенно невозмутимым видом закрыл за собой дверь и запер ее снаружи.

Пару секунд я стояла неподвижно, уставившись на замочную скважину. С огромным комком в горле вслушивалась в звуки с противоположной стороны. Без понятия, чего я ожидала. Возможно, того, что Бенедикт вернется. Что откроет дверь и извинится. Что поверит мне. Простит меня. Того, что последние несколько дней окажутся всего лишь кошмарным сном, мы заснем в обнимку, а утром к нам в покои, напевая что-то себе под нос, войдет Лира.

Однако ничего подобного не произойдет.

У меня подогнулись колени. Я с трудом заставила себя выключить свет и доковылять до кровати. А там свернулась калачиком и зарылась лицом в подушку.

От нее пахло Бенедиктом.

И его родной аромат прорвал последнюю дамбу у меня внутри. А ведь я должна быть сильной. Возможно, сильнее, чем когда-либо. Должна сделать все, что в моих силах, чтобы исправить ситуацию. Не только то, в чем виновата сама, но и поступки своей семьи. Лире не должны причинить вреда. Люди в городе должны быть в безопасности. Красный Дождь не должен стать еще могущественнее, чем прежде.

Все это потребует от меня больше, чем я могла дать. Тем не менее я готова заплатить эту цену. Потому что если я сейчас еще и способна принять какое-то решение, то оно определенно прозвучит так: «Я буду бороться». Я сделаю все от меня зависящее, чтобы исправить свои ошибки.

Но не сегодня ночью.

Сегодня ночью я буду плакать и тонуть в жалости к себе. Буду ненавидеть сама себя и еще немножко своего брата. Буду скорбеть по всему, что потеряла из-за него, и наблюдать, как часть меня мучительно умирает.

Я не справился.

Как мужчина. Как брат. Как король. Во всех отношениях.

К этому привела не одна ошибка, а целая цепочка ошибок. Бесконечная череда неверных решений и наивной доверчивости, начало которой я даже не мог точно определить. Не мог сказать, когда и где я совершил эти ошибки. И совершал ли их до сих пор. Кажется, я утратил способность различать добро и зло. Границы размылись. Моя рассудительность меня подвела. В каком бы направлении я ни шел – каждый шаг лишь приближал меня к разверзшейся впереди пропасти.

Как-то так получалось, что я всегда добивался полной противоположности тому, чего хотел.

Я хотел, чтобы Лира постоянно находилась рядом со мной. Вместо этого она сбежала, и, возможно, я больше никогда ее не увижу.

Я хотел никогда больше не подпускать к себе Флоренс. Вместо этого она сейчас лежала в соседней комнате на моей кровати, а тихие всхлипы, доносящиеся из-за двери, задевали меня, черт возьми, за живое.

Наверняка она старалась, чтобы я ее услышал. Вероятно, думала, что от этого между нами что-то изменится.

Не изменится.

Это лишь заставляло меня ненавидеть и ее, и себя самого еще сильнее, чем прежде.

Я до сих пор чувствовал, как трещали под моими пальцами кости Валериана. Слышал его рваное дыхание, исполненные болью крики. Всхлипы Флоренс все еще отдавались эхом у меня в ушах. Ее рыдания. Ее отчаянная мольба.

Я хотел сломать эту девушку. Хотел увидеть ее слезы, хотел, чтобы она испытала такой же страх за брата, как я – за Лиру. Эта мысль – единственное, что еще могло принести мне хоть каплю удовлетворения. Потому что ее ответы его не приносили.

И вот теперь я не мог уснуть. Мне не удавалось избавиться от воспоминаний о случившемся в Тауэре. От дрожи ее тела под моим до сих пор покалывало кожу. От того, как она отшатнулась от меня, когда я попытался ее обнять, душу объяло пламя. А ее последние слова в машине по пути сюда были как серебряный кинжал в сердце.

Кто ты вообще такой? Я больше не узнаю тебя.

Я тоже себя не узнавал. Никогда еще мне не было так стыдно за мужчину, в которого я превратился. В которого она меня превратила.

Это все ее чертова вина.

Сквозь тяжелую дубовую дверь опять донесся сдавленный всхлип, и я сдался. Битый час ворочался на диване с боку на бок, пытаясь не дать самому себе зайти в спальню. Знать бы еще, что именно влекло меня к ней. Наверное, мне интересно, как отреагирует Флоренс, если я войду. Плакала ли она, так как хотела, чтобы я ее услышал, или…

Твою мать.

Она не заслужила моей жалости. И единственная причина, по которой я чувствовал необходимость отпереть эту дверь, заключалась в том, что я искал доказательства ее лжи. Как будто она до сих пор не дала мне предостаточно доказательств.

Я неохотно встал и приблизился к спальне. Как можно тише повернул ключ в замке и толкнул дверь.

Внутри меня встретила внезапная тишина. Слышен только тихий шорох одеяла. В полумраке видны ее волосы. Она уткнулась лицом в подушку и больше не двигалась, только тело подрагивало, как будто его сотрясали с трудом подавляемые рыдания.

Значит, она не хотела, чтобы я слышал, как она плачет. А может, просто старалась заставить меня в это поверить, чтобы я засомневался в своих убеждениях. Знала, чего я от нее жду, и сыграла против меня. Или?..

Проклятье, как понять, где правда, а где попытки манипуляции? Я знал, насколько хорошо эта женщина умела играть. И одного этого знания достаточно, чтобы никогда больше ей не доверять.

Я пересек комнату и направился в ванную. Не то чтобы мне было туда нужно, но не хотелось создать впечатление, будто я услышал Флоренс и пришел только для того, чтобы проверить, как она. Пусть знает, что мне на нее наплевать. Или по крайней мере так думает. К сожалению, по части самообмана я не так хорош.

После того как умылся, я еще долго не выключал воду. А когда вышел из ванной комнаты, успел услышать тихий всхлип, который тут же оборвался. У меня внутри все болезненно сжалось.

Кажется, Флоренс в полном отчаянии, и мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не броситься ее успокаивать. Еще несколько дней назад я бы без малейших колебаний и оговорок лег к ней, заключил в объятия и погладил по спине. Я бы нежно разговаривал с ней, плавно укачивая в кольце своих рук. Потратил бы на это всю ночь, если бы ей это помогло. Что угодно, лишь бы ей стало легче.

Но теперь я знал, что это была бы пустая трата времени. Что она не заслуживала ни понимания, ни утешения. Мне пришлось напомнить себе, что ее горе – если оно настоящее – вызвано отнюдь не теми же причинами, что и мое. Флоренс плакала не потому, что потеряла меня, не потому, что наши отношения оказались ложью, и не потому, что Лира в опасности. Флоренс плакала, потому что ее раскрыли и теперь она вынуждена проживать последствия.

Заставив себя не обращать на нее внимания, я снова пересек комнату и запер дверь спальни. Наверное, возвращать Флоренс во дворец было еще одной ошибкой. Импульсивное, плохо продуманное решение, и мне только сейчас стало ясно, что оно на самом деле означало. Переносить ее присутствие рядом будет гораздо тяжелее, чем я боялся.

Однако Лира не ошиблась в том, что Флоренс, возможно, сумеет обеспечить стабильность. К тому же сейчас, когда моя сестра в лапах у Хоторнов, у меня практически не осталось альтернативных вариантов. Мне нужно, чтобы Флоренс находилась рядом, хотел я того или нет.

Но это еще не значит, что я позволю ей ко мне приблизиться. Отныне между нами никогда не будет ничего большего, чем притворная симпатия. Причем на этот раз это действительно будет лишь притворство.

Глава 6

Скорлупа

Я не хотела просыпаться. Я поняла это в тот же миг, когда заморгала от бледных лучей утреннего солнца и узнала спальню Бенедикта.

Голова болела, в горле пересохло, а реальность зловеще нависала надо мной, готовая в любой момент меня поглотить. Видимо, сегодня ночью я в какой-то момент все-таки уснула. После того как Бенедикт снова ушел, слез не осталось, и я просто молча буравила взглядом темную стену, вдыхая его запах и ощущая в груди всю боль этого мира.

Последняя и сегодня никуда не делась.

Я чувствовала себя слишком слабой, чтобы встать с постели и выйти навстречу своей новой действительности. Не готовой ко всему, что меня ожидало. К ненависти Бенедикта, к своему чувству вины, к отчаянным попыткам все исправить.

Поэтому я осталась в кровати с закрытыми глазами и надеялась еще хотя бы ненадолго заснуть, но сон не шел. Естественно.

Интересно, который час? Бенедикт обычно просыпался раньше меня. Как правило, раннее утро он тратил на тренировки. Однако последние несколько месяцев чаще всего пропускал их и вместо этого читал книгу, пока я еще спала в его объятиях. Снова открыв глаза, я подняла голову, чтобы бросить взгляд на прикроватную тумбочку. Книги нет. Зато есть будильник. И он показывал, что сейчас почти восемь часов. Бенедикт наверняка уже проснулся.

Я перевернулась на спину, не зная, что делать дальше. Может, Бенедикт уже сходил в ванную, пока я спала? Отпер ли он остальные двери в покоях?

Можно попробовать узнать. Но в этот момент из гостиной донеслись шаги. Они приблизились, а потом в замке щелкнул ключ.

Робко натянув одеяло до самого подбородка, я слегка выпрямилась, чтобы видеть дверь. Когда она открылась, от боли у меня сжалось в груди.

Конечно же, в комнату вошел Бенедикт. И судя по всему, он тоже только что встал, так как на нем до сих пор пижама, а темные волосы взъерошены.

Бросив на меня полный отвращения взгляд, он целенаправленно прошагал к шкафу.

– Доброе утро, – прошептала я. Голос до такой степени осип, что пришлось откашляться. Как опухло лицо, лучше даже не знать.

Бенедикт остановился спиной ко мне. Затем повернул голову ровно настолько, чтобы я успела мельком увидеть его лицо в профиль. И тут же вновь отвернулся.

– Не вздумай ничего выкинуть, пока я в ванной, – холодно предупредил меня он, и я опять осталась в спальне одна.

Совершенно опустошенная, я откинулась на матрас, зарылась носом в одеяло и сделала глубокий вдох. Нет, я правда не готова вставать. Предпочла бы навсегда остаться лежать в этой кровати.

Я дождалась, пока Бенедикт выйдет из ванной. Без единого комментария он направился обратно в гостиную, однако в этот раз оставил мою дверь открытой. Еще пару минут я внимательно прислушивалась, после чего заставила себя подняться.

За последние месяцы почти весь мой гардероб перекочевал из моих комнат сюда. Так что вообще-то выбор должен быть большой… но проблема заключалась в том, что почти каждый предмет одежды был связан с воспоминаниями об этом мужчине. В конце концов я определилась, взяла белую блузку с коричневой юбкой и закрылась с ними в ванной. Лицо действительно выглядит хуже некуда, и его, к сожалению, не спасет даже холодная вода. А круги под глазами еще никогда не были такими темными.

Похоже, это мой рекорд. Притом что ночью меня в кои-то веки не мучили кошмары. Тем не менее того небольшого количества сна, в который я рано или поздно провалилась, не хватило, чтобы хоть немного отдохнуть, и я не сомневалась, что ужасные образы вновь начнут меня преследовать не позднее сегодняшнего вечера. После летнего солнцестояния они стали еще страшнее, чем всегда. Раньше мне снился монстр, раздирающий меня на куски. А теперь я сама каждую ночь обращалась в этого монстра. Но Бенедикт вряд ли будет снова меня от них спасать. Наоборот – наверное, его порадуют мои крики по ночам.

Когда я вышла из ванной, застала в спальне одну из вчерашних служанок. В руках она держала стопку свежего постельного белья и полотенец и ободряюще мне улыбнулась.