Моя. Чужая. Истинная

Глава 1

Старая повитуха Марта ворчала уже который час, перевязывая раны незнакомца, лежавшего на кровати. Его руки были закованы в кандалы и цепью привязаны к ножкам ложа.

– Чего стоишь, глаза лупишь? Подай настойку!

От рыка женщины у меня свело страхом живот, так что я неуклюже повернулась вокруг своей оси, ища глазами требуемое на столе. Протянула ей баночку, стараясь не приближаться к мужчине.

Он крупный, голый по пояс, излучает тяжелую энергетику власти. У меня поджилки от него трясутся, но уйти я не могу, иначе Марта доложит альфе о моей лени и безалаберности. А он долго разбираться не станет, сдаст меня на поруки своему бете Свайну. Излишней сердобольностью он не страдал, у меня до сих пор спина после прошлой порки болит.

– Вылей это, негодная девчонка!

Я давно привыкла к окрикам этой склочной женщины, но другого лекаря в поселении не было, так что приходилось помогать ей. Рука у нее тяжелая, так что я быстро подхватила тазик и пошла к выходу, не желая попасть под раздачу затрещин. Сзади ее домика проходил ров для отвода воды, куда я выплеснула отходы, промыла тазик чистой водой, тщательно вытерла и только потом вошла обратно в дом. А там меня встретила непривычная тишина. Слышно только странное бормотание Марты, отдающее паникой и ужасом. Подошла ближе отчего-то на цыпочках, желая уловить ее плохо различимый шепот.

– Святые волки, спасите-сохраните…

Она продолжала судорожно похлопывать себя по груди, казалось, имитируя ежевоскресный обряд прошений в храме у небесных покровителей. Ее руки изредка касались каких-то татуировок на спине пленного, вырисовывали какие-то символы, а затем снова возвращались на свое законное место. Я же молча стояла у прохода, впервые не находя себе места. Видеть женщину такой для меня было непривычно, так что единственное, до чего я додумалась, это просто наблюдать и ждать.

– Чего стоишь, неугодная?! – обратила на меня, наконец, внимание, но ее оскорбления обыденны, стали привычными для меня, словно вторая кожа. – Срочно зови альфу! Скажи, что у нас проблема!

Я вздрогнула, мешкая и глядя на обнаженную спину пленного. Его привезли ночью, нашли раненым на границе нашей стаи. В других, более цивилизованных кланах, ему бы оказали помощь и отпустили с миром, но наша стая особенная, под покровительством первого лорда из Совета Права, славящегося своей жестокостью и изуверством. Моего отца. Титуса Стальноглазого.

Я шла вперед по лесу, чувствуя, как ветки хлещут меня больно по щекам, но даже не пыталась придержать их руками. Прошла мимо нашего маленького озера, но быстро спряталась среди деревьев, когда заметила на берегу два силуэта.

– Нереа? Эта замухрышка? – мужской голос отпрыска нашего альфы больно ударил по моему самолюбию.

– Она довольно симпатичная и пахнет приятно, – разлился по округе голос лучшего друга Кирана – Гора, племянника беты Свайна.

– Не будь она дочкой архея, отец не заставил бы меня жениться на жалкой полукровке. Надеется, что детям от этой ущербной достанутся силы архея. Помяни мое слово, друг, ее сыновья будут такими же неполноценными людишками, как и она. Позор, а не дочь архея. Ничего удивительного, что собственный отец сбагрил ее в нашу стаю.

Слова Кирана задели меня сильнее, чем я думала. Нет, я всегда знала, что не нужна ни родному властному отцу-архею, ни матери-человеку, которая бросила меня при рождении, но слышать это вслух было куда больнее, чем просто знать.

Археи – это волки, кому досталась первозданная сила первых оборотней-волков, созданных богиней основного пантеона Селеной. Негласные правители и вожаки всех стай, члены Совета Права. Таких всего тринадцать, и сила каждого передается от отца к сыну. И только у моего отца дочь. Неугодная, бракованная полукровка.

Опустила голову, ощущая, как от стыда пунцовеют мои щеки. И пошла прочь, вдоль дорожки, ведущей к центру нашего поселения. И чем чаще по пути встречались дома, тем чаще и громче я слышала чужие слова.

– Это она, та самая, – шепот со всех сторон.

Первое время, когда отец определил меня в эту стаю много лет назад, я не понимала причин такого пристального внимания к себе. А вот после…

– Внебрачная дочь первого архея… Выродок…

Тогда в силу возраста я не поняла значения этого слова, но с каждым проходящим годом в меня вбивали это знание с силой, болью и слезами. Кровью.

Опустила голову ниже, стараясь казаться как можно более незаметной, и направилась к каменному строению альфы, единственному двухэтажному дому в поселении.

– Чего тебе, убогая? – тут же встретили меня смешками двое стражников у порога.

– Лекарь Марта просит альфу подойти. Проблемы с мужчиной.

– А, со здоровяком, – тут же поскучнели оба, а затем один открыл полог и зашел внутрь, второй же обратился ко мне мне: – Можешь идти, негоже альфе на тебя смотреть. Аппетит ему еще испортишь.

От чужих слов вжала голову в плечи, но не позволила слезе скатиться по щеке. Никому не важно, что вскоре я стану женой наследника нашего альфы Райдзена. И никто, абсолютно никто не желает спросить, а хочу ли я замуж. Даже собственный отец.

Я не ушла далеко, специально встала с наветренной стороны, чтобы волки не могли меня учуять. Спряталась между деревьями, наблюдая за домом альфы. Стражник вскоре вышел и снова встал на свое место, около входа, продолжая нести обязательный пост. А вот вожак наш Райдзен не торопился выходить.

Через несколько минут полог открылся повторно, и на землю ступила его могучая нога. В этот момент облака разошлись, и солнце ослепило мне глаза, закрывая обзор, а когда я моргнула, прикрываясь рукой от светила, то увидела, как альфа нежно улыбнулся своей второй жене Айлин, прижал ее к себе и погладил девичий едва выпирающий живот. Но на ее лице не было счастья, она настороженно растянула губы в ответ, нижняя губа при этом дрожала, а брови были опущены вниз, выражая печаль.

– Снова подглядываешь? – раздался сзади мрачный голос.

Вздрогнула, подскакила, а затем обернулась.

– Керук, – выдохнула, замечая единственного, кто относился ко мне в стае по-доброму.

Младший внебрачный сын альфы. Поговаривали, что альфа Райдзен нашел на границе когда-то раненую девушку, которая не могла оборачиваться, и сделал ее своей против воли. В положенное время, в нужный час родился Керук, ни капли не похожий на своего отца, чистокровного волка. По слухам, бродящим в стае, матушка его была полукровкой из клана медведей на севере, но территория косолапых так далеко, что все скорее верили в то, что она была недоволком. В общем, с пятнадцатилетним парнем мы были изгоями при живых влиятельных отцах.

– Новая женушка отца, – усмехнулся он, встряхивая белыми волосами, перевел травяной взгляд на пару.

– Она несчастлива.

Я чувствовала исходящее страдание от дома альфы всегда, когда мне доводилось проходить мимо.

Парень пропустил мое замечание мимо ушей, старался избегать тем, касающихся отца.

– Тени говорят, что намечается переворот в Совете, в стае Райдзена оставаться небезопасно, – напряженным тоном прошептал мне в ухо Керук.

Тени – элитные бойцы, присланные археем Титусом для охраны южных и восточных границ, где и нашли мужчину, которого обязали обхаживать Марту. Насколько я знала, на востоке жили несколько стай волков и кицунэ, а вот на юге находилась пустыня, где обитали змеелюды. Довольствоваться приходилось лишь информацией из подслушанных разговоров Теней, так что утверждать точно я не могла. Сердце каждый раз замирало в предвкушении, когда я слышал что-то о других кланах и странах. К моему разочарованию, бойцы редко позволяли себе трепаться попусту, так что удовольствия в моей жизни бывало мало.

– Если Тени правы, то везде сейчас небезопасно, – мягко сказала Керуку.

Его тело было напряжено, руки стиснуты в кулаки. Грудная клетка часто приподнималась, демонстрируя злость и нетерпение юного волка.

– Через три седмицы мне исполняется шестнадцать, – произнес спустя некоторое время, как и я, не сводя взгляда с Айлин, которая нервно теребила ткань платья. – Райдзен ближайшее время будет занят волнениями на юге, так что мы сможем сбежать. Лучшего времени не будет, Нереа.

Почувствовала боковым зрением, как он повернул ко мне голову, буравя и прожигая меня пытливым взглядом. В это время альфа поцеловал жену в макушку и подтолкнул ее в дом, а сам, осмотрев настороженно окрестности, быстрым шагом направился к самой дальней тропинке, ведущей к избушке Марты.

Керук, сколько я себя помню, никогда не называл альфу отцом – ни наедине с ним, ни в разговорах со мной. С одной стороны, я понимала его, ведь ему не было позволено даже жить с альфой в одном доме. Его местом была хибара нашего кузнеца, пожилого волка с мудрыми глазами и тяжелым характером. Неплохой мужчина, но строгий. С другой стороны, я сама никогда не могла позволить себе так грубо общаться с собственным отцом, как Керук. Когда-то я пыталась дерзко отвечать ему в его редкие приезды по делам, вот только за этим неизбежно следовало наказание. И к восемнадцати годам я, наконец, научилась вести себя правильно и благоразумно, но всегда… Всегда находилась причина, чтобы кто-то был мною недоволен.

– Я сбегу на девятые лунные сутки. Подумай, – уговаривает меня младший друг, не понимая, что мне некуда идти. Девушка без защиты – лакомый кусочек разбойников, а у меня ни когтей, ни клыков, чтобы защитить себя.

Керук исчезает так же бесшумно, как и появился. А я все продолжаю смотреть на дом альфы. Спустя время оттуда снова выходит Айлин, невидящим взором глядя перед собой. В это время слева ей наперерез по дорожке идет Марилья, первая жена альфы Райдзена, альфа-самка стаи, главная среди всех волчиц. Ветер доносит до меня ее аромат. Морщусь и отступаю вглубь леса, под защиту раскидистых крон.

От первой, старшей жены альфы Райдзена снова пахнет им. Он продолжает уделять ей свое внимание, несмотря на то, что нашел истинную пару Айлин. И мне понятна боль молодой девушки, явно мечтавшей когда-то о большой и чистой любви. Но ей еще только предстоит узнать, что эта стая – особенная. И в ней не бывает счастливых историй даже у истинных пар. Об этом я знаю не понаслышке.

Подхожу к старому, с покосившейся крышей домишку Марты, наблюдаю за колышущимся пологом у входа. Но ни слова не слышу, будто внутри помещения стоит гробовая тишина. Вот только, когда двое выскакивают из избушки, я делаю шаг назад, упираясь чувствительной кожей спины в жесткую кору клена. Старые дощатые доски от их веса натужно скрипят, порывистый ветер колышет старенькое поношенное платье Марты, и на ее фоне контрастом смотрится одетый с иголочки мужчина. Новые кожаные сапоги, богато украшенная бляшка ремня, чистая рубаха – и не холщовая, а шелковая, словно в насмешку над бедной женщиной.

– Ты будешь молчать, старая! – шипит альфа Райдзен, нависая над невысокой полноватой повитухой, которая мнет свой неопрятный ситец на голове.

– Но, альфа, это же… – воровато оглядывается она по сторонам, понижает тембр голоса.

Весь воздух вокруг них пропитан женским страхом. Густым. Липким. Неприятным.

– Если ты не раскроешь свой рот, никто не узнает, – лицо мужчины наливается кровью, кулаки стискиваются до побелевших костяшек, выдавая не то гнев, не то животный страх.

– Но наш гость… – всё пытается что-то сказать Марта, переминается с ноги на ногу.

– Умрет, – жестко произносит, резко осаживая ее речь. – На девятые лунные сутки мы принесем его в жертву Полярному Волку.

– Старейшины не согласятся, вожак, они чтят традиции предков и ни за что не подвергнут опасности верховного. Вы же сами видели его татуировки, – с огненным запалом вещает повитуха.

И в этот момент я испытываю к ней невольное уважение, ведь не каждый готов пойти наперекор альфе. Девятые лунные сутки, где-то я уже слышала это. Пытаюсь вспомнить, какой праздник намечается, а затем застываю. Ежегодная кровавая жертва Полярному Волку, брату богини Селены, жестокому божеству, который дает воинам свирепость в битвах и войнах, прославлявших когда-то наших праотцов в легендах. Но войн не было так давно, что даже пепел осел, растекаясь дымом по нашей плодородной земле, не тревожа своих потомков.

– Эти санитары леса вскоре и сами станут предками, забытой гнусной частью истории, так что забудь об уложении, скоро настанет новая эра, Марта, – улыбается Райдзен холодной и жалящей улыбкой, растягивая губы и демонстрируя зарвавшейся женщине острые опасные клыки, которые не раз вспарывали зазевавшуюся дичь на дикой охоте.

Неужели Керук прав, и намечается кровопролитие и свержение многовековых устоев? От этих крамольных мыслей у меня кровь стынет в жилах, не могу от страха и ужаса сдвинуться с места.

В каждом клане волколаков, вербэров (медведей-оборотней) и кицунэ (лисиц) есть свой совет старейшин, который четко и внимательно следит за тем, чтобы члены стаи не нарушали уложение права, дозволяющее нам вести себя тем или иным образом. Уложение – единственный непреложный закон, который соблюдается еще со времен первых оборотней. В эту минуту я стискиваю челюсти и впервые жалею, что невнимательно слушала старейшину Айко, которая учила всех волчат с самого детства. Как себя дозволено вести внутри стаи, вне стаи и с другими расами.

О чем же сейчас говорят альфа Райдзен и повитуха Марта? Какой закон собирается преступить наш вожак? И чем это грозит всем нам?

Они еще долго смотрят друг другу в глаза, но затем старуха опускает голову, оголяя в беззащитном жесте шею, тем самым отдавая себя на поруки альфе. Он в ответ довольно щерится, а затем разворачивается и уходит по уже знакомой тропинке. Марта сразу же поднимает голову и еще долго смотрит ему вслед. А я… Я гляжу на нее и ее печальное лицо. Никогда не видела ее такой, обычно она черствая, язвительная и холодная. А сейчас, наблюдая со стороны, мне кажется, что возле дома повитухи стоит всеми забытая, покинутая и глубоко несчастная дочь стаи волколаков, у которой груз неподъемной вины на плечах; он тяготит ее, словно заноза в лапе зверя, делая его диким и неуправляемым.

У меня потеют ладошки и заходится ходуном сердце. Внутри всё замирает, а я продолжаю в ступоре наблюдать за несчастной Мартой. Как вдруг она резко вскидывает голову и словно смотрит в глубину моего нутра сквозь плотные кроны.

– Выходи, Нереа, – глубокий старческий голос звучит устало и обреченно.

Ее лицо выглядит осунувшимся, а поза скорбящей. Я же остаюсь стоять на месте, страшась будущего: того, что последует наказанием за то, что посмела подслушивать чужие разговоры. Боюсь представить, что со мной сотворит бета Свайн, ведь это не просто любой оборотень, я наблюдала за вожаком, а это куда более ужасное преступление в нашей стае. Оттого и не спешу выходить, стою в надежде, что она зовет меня наугад, как это обычно бывает.

– Ты разве не чувствуешь, как сменилось направление ветра? – холодный голос вновь собранной повитухи.

Я облизываю указательный палец, ставлю по ветру и испуганно ахаю. Предательский ветер дует на Марту, привнося мои ароматы ей под самый нос. Не иначе, как сильфиды ветра осерчали на меня. Понуро опускаю голову и выхожу из-под защиты леса. Это единственное место, где мне было комфортно. Иной раз удавалось спрятаться так, что меня не могли найти сутками. Вот только за подобные прятки мне и попадало часто и розгами, и чужими пудовыми кулачищами.

– Сегодня боги природы к тебе не благосклонны. Чем разгневала их? Участвовала с нашими волчатами в кострах? – бурчит повитуха, но не злобно, а таким тоном, словно чисто для порядка, чтобы я не расслаблялась.

Волчатами у нас называли всю молодежь – от совсем крошечных зубастиков до матерых волков, еще не вступивших в военную стезю бойцов.

– Нет, Марта, вы же знаете, что я не… – краснею под ее красноречивым взглядом и снова опускаю глаза под ноги.

Это было жестоко с ее стороны. Она ведь знает, что я – изгой в стае. А костры – это развлечение в конце каждой седмицы для особых, избранных членов стаи. Да и все знают, как мне это претит. Разве можно так уничтожать лес, который дает нам дары свыше?

– Я устала, иди давай, присмотри за пленни… за раненым, я пойду в поселение к старейшинам, сама разберешься, не впервой, – как-то устало вздыхает старуха, кивает мне на избушку и уходит. – Отрабатывай проживание, негодная.

Смотрю удивленно ей вслед. Неужели всё настолько плохо? Обычно она дает мне еще и затрещину, а так ее слова прозвучали до того обыденно, что даже не обидно. Отрабатывай проживание… К этому я уже привыкла.

Захожу внутрь, качая головой, и прикрываю открытую дверь. Без повитухи оставаться без защиты страшно. Пусть она меня не любит, но в ее присутствии просто так ко мне не лезли. Не думаю, что хлипкая дверь удержит озлобленных, но создаст впечатление, что в доме я не одна. Надеюсь…

– Ммм, – стон со стороны комнаты, в которой поселили незнакомца.

Вздрагиваю и, стараясь не скрипеть подгнивающими половицами, на цыпочках крадусь в ту сторону. Отчего-то тревожно, а вдруг он проснется до прихода повитухи? Я ведь не полноценный лекарь, помочь не смогу.

Захожу внутрь, мой взгляд сразу же падает на мужчину. Вот только на этот раз он лежит на спине. Глаза невольно скользят по мускулам пресса, широким загорелым плечам и крепкой шее. Ниже бедер он прикрыт серым покрывалом, но ткань всё так четко обрисовывает, что я моментально краснею.

– Нр-р-равится, ми-и-илая? – хриплый мужской голос врывается в сознание.

Задерживаю дыхание и поднимаю взгляд выше, встречаясь с чужими глазами цвета неба.

– Я… я… – облизываю нервно губы, отступаю назад.

– Подойди, кр-р-расивая, – не слова, приказ.

И я, ведомая инстинктом подчинения сильнейшему, делаю шаг вперед, затем еще и еще. Пока не оказываюсь прямо перед горячим незнакомцем. Его белые локоны спадают на плечи, а верхняя пухлая губа приподнята, демонстрируя острые резцы. Какой же волк огромный… Ноздри его трепещут, сам он подается вперед и обнюхивает меня, вдыхает шумно воздух, словно… Наслаждается?

Глава 2

Айвен

Пробуждение оказалось неожиданно приятным. Первое, что ударило в нос – это завлекающий аромат трав и сирени, мягко раздражающий носовые рецепторы. Волк вдруг взял над человеческой стороной верх, проявляясь даже внешне. Челюсть слегка сместилась, а зрение стало острее. Поднял нос по легкому дуновению ветра и вдохнул ненавязчивый успокаивающий запах, растекшийся по венам, словно афродизиак.

– Подойди, кр-р-расивая, – не могу контролировать своего зверя, который рычит, желая прижаться к шее желанной добычи.

Девчонка, не в силах сопротивляться альфа-силе, делает шаги в мою сторону. И когда она оказывается буквально в полуметре от меня, я тяну к ней руки, вот только…

– Что это?! – взбешенно смотрю на кандалы, которыми скованы запястья. Дергаю, звеня цепями. – Ты посмела меня пленить?!

Пелена ярости встает перед моими глазами, и зверь, желающий схватить девчонку и сжать ее изо всех сил, яростно рычит и скалится. Так что я снова дергаю цепями, но долгожданную свободу это мне не дарит. Присматриваюсь внимательнее. Чистое серебро без капли вкраплений иных металлов. Большая редкость в наши дни.

– Это не я, господин, – лепетание, которое патокой разливается по грудине.

Хрупкая, словно молодая осина, кожа у нее нежная, как самый качественный шелк, а густые волосы собраны в косу, спадающую на тонкую прямую спину. Желание новой волной растекается по венам, даря временное успокоение. Я замираю на месте, не сводя взгляда с этой красоты, которая по законам мироздания должна принадлежать мне.

– Распусти волосы, – высказываю свое главное желание на данный момент. – Сейчас же.

Девчонка продолжает стоять в ступоре, и я добавляю в голос немного силы. И она сразу же подчиняется, видимо, не обладая достаточной мощью, чтобы сопротивляться даже такому слабому приказу от сильного самца. С одной стороны, это доставляет мне удовольствие, а с другой – страх. Моя пара не должна быть слабой. Никогда.

Пока она расплетает свою косу, я прикрываю глаза и впервые за много лет обращаюсь к особой силе, спрятанной глубоко внутри меня. Приоткрываю веки, чувствуя, как горят желтым мои зрачки, а энергия после многих веков тишины просыпается, бурля и заставляя кипеть кровь.

Сила предков, возрожденная после стольких лет забвения, радостно охватывает все клетки тела, расплескивая энергию по каналам. В иной раз не стал бы прибегать к этому варианту, но зов плоти преобладает над разумом, вытесняя все препоны, которые могут быть возведены между мной и сладкой масойей. Парой, которую я ждал тысячи лет.

– Господин, вам нужно бежать, – дрожит голос моей девочки.

Смотрю на нее и вдруг замечаю, что у нее разного цвета глаза. Один голубой, другой зеленый. А это может значить только одно. И моему зверю это сильно не нравится. Он дикий собственник и делить свою истинную не намерен. Ни с кем. Никогда.

– Меня зовут Айвен, девочка, – рычу, не отпуская из плена ее взгляд и заманивая в свои сети. – Запомни мое имя. Только оно теперь имеет значение в твоей жизни. А теперь отойди в сторону и прикрой свои прелестные глазки, масойя.

Она подчиняется и делает всё точь в точь, как я ей сказал. А я напрягаю все свои мускулы и разрываю кандалы, отчего кусочки серебряной цепи разлетаются во все стороны. Благо не задевают девочку, которая уже стала моей. Она еще об этом не знает, но уже принадлежит мне – от кончиков изящных, я уверен, пальчиков на ногах до самой макушки.

Разминаю мышцы, наблюдаю за ней со своего места, наслаждаясь увиденным. Настоящий благоухающий бутон, который при моем должном уходе распустится в прекрасный раскрепощенный цветок. Непроизвольно зарычал, представив, что это тело может ласкать другой. Не бывать этому! Эту женщину я воспитаю под себя.

– Как тебя зовут, масойя? – встаю с кровати и подхожу к ней вплотную, чувствуя себя громилой рядом с ее хрупкой фигуркой.

Ее тело точно создано для меня, ее крутые бедра – для моих рук, а сочные губы – для моих поцелуев. Если она отдастся мне безоговорочно и без возражений, прощу то, что посмела участвовать в моем пленении, и даже не накажу. Хотя мысли о порке нет-нет проскальзывают в голове, заставляя исходить слюной и мечтать о ее безупречном молочном теле.

– Нереа, – нежный переливчатый голосок рекой льется в мои уши, которые наслаждаются каждым произнесенным словом из ее уст.

Подхожу вплотную, чувствуя освежающий аромат сирени, исходящий от ее нежной кожи. Она опускает голову, щеки ее наливаются румянцем, и это сносит моему волку голову, заставляя скулить и проситься наружу. Шикаю на него. Не время. Испугает нашу кроткую лань, не дав насладиться мне долгожданной охотой.

– Моя Нереа, – шепчу, наклоняясь к ней, подтягиваю за талию к себе ближе. – Открой свои прелестные глазки, масойя.

И она подчиняется. Снова. Зная, кто в нашей паре доминантный самец. Мои голубые глаза встречаются с ее – голубым и зеленым. Что ж, придется задержаться в этой стае ненадолго. Найти владельца чисто зеленых глаз. И уничтожить, чтобы никто не смел встать между мной и моей парой. А она… Она забудет другого. Уж я об этом позабочусь, ласками и силой заставлю дышать мной, любить, рожать мне сыновей и покорно подставлять шею в знак подчинения. Так заведено. И она этому научится.

В этот момент звучит скрип открываемой двери в этот хлипкий дом. На лице девушки отражается страх, глаза бегают туда-сюда, сама она вдруг нервно заламывает пальцы, прикладывая руки к груди.

– Вам нужно бежать, господин, – прошептала слишком тихо даже для слуха волколаков.

Вздернул бровь, усмехнулся и сложил руки на груди, с удовольствием подмечая, как ее взгляд скользнул к взбугрившимся бицепсам, перетек к груди. Не удержался и дернул мышцей, щеки ее от этого невинного движения заалели, глаза она опустила, вот только наткнулась на свидетельство моего желания. Который стоял и целился ей в живот.

– Ой, – резко дернулась, попытавшись отойти, но я не дал, усилив хватку.

Это было для меня в новинку. Все обычно лишь играли в недотрог, желая на самом деле как можно быстрее оказаться в моей постели, подо мной. Тем слаще было наблюдать за неприкрытым девичьим смущением, которого я не видел много лет.

– Господин, – снова она подняла на меня свои невинные очи, хлопнула пару раз глазками, но эффекта не добилась.

Я продолжал стоять на месте, слыша, как бухтит старуха, шипит на своего альфу, который совсем не думает о будущем.

– Госпо… – с еще большим страхом округлила глазки моя масойя, поглядывая за мою спину.

Я ощутил, как ее стало слегка потряхивать, и это мне категорически не понравилось. Так она должна реагировать только на мое присутствие, и то в чувстве предвкушения.

– Айвен, – поправил ее мягко, стараясь не рычать, чтобы не испугать ее сильнее.

– Ай… Айвен, – сглотнув, смогла она выговорить мое имя, и это усладой прошлось по моему телу, отдаваясь пульсацией внизу, отчего мое достоинство дернулось, задев Нерею по животу.

Она вдохнула воздуха, замерла и снова опустила глаза. Покраснела так томно, что у меня напряглись мышцы всего тела. Стиснул челюсти, чтобы не рыкнуть в порыве вожделения. Позволю только сегодня ускользнуть малышке из моих объятий. Одна единственная поблажка ее страхам. А после я начну их искоренять, выкорчевывать все корни, которые крепко проросли в застенках ее души.

– Что, масойя? – подтолкнул ее мысли, видя, как ее взгляд мечется от меня к пологу, который отделяет нас от комнаты, в которой зло топает повитуха.

Судя по дыханию, старуха стала успокаиваться, а значит, вскоре зайдет сюда, проверить своего пациента.

– Вам нужно бежать, Айвен, – приложила ладошки к моей груди, пронзительно заглядывая мне в глаза.

И столько неподдельной мольбы было в этом взгляде, что у меня на секунду защемило сердце.

– Не бойся, – прошептал также тихо, приложил тыльную сторону ладони к ее молочного цвета щеке и погладил, чувствуя бархатистость кожи. – Сейчас мы выйдем, заберем вещи, которые тебе дороги, а затем ты уйдешь со мной. Ты далеко живешь?

После моего вопроса она застыла, даже перестала судорожно оглядываться по сторонам.

– Здесь, – ответила она, наконец, но голос ее хрипел, словно горло резало болью.

– В этом сарае?

Видимо, не стоило говорить этого так презрительно. Нереа дернулась, снова покраснев, но на этот раз от стыда, затем опустила голову, когда не смогла отодвинуться, прижатая ко мне.

– Забудь об этом месте. Отныне всё, что принадлежало мне, стало твоим. У нас прекрасный светлый дом, там хватит места и нам, и нашим щенкам, – даже заурчал, когда представил топот лап моего потомства.

Но сразу подметил, как замерла масойя. Глаза ее стали стеклянными, а лапки похолодели.

– Щенкам? – просипела, словно не могла поверить в сказанное.

Усмехнулся, глядя на обескураженную моську.

– Ты еще слишком молода, малышка, с этим мы повременим, – прошептал, наклонившись к уху, а затем услышал приближающиеся шаркающие шаги.

По страху, который затопил всё сознание Нереи, догадался, что источник гораздо глубже, чем просто девичий испуг семейной жизни. Планы поменялись за секунду.

– А пока мы разыграем спектакль, масойя, – произнес и невесомо поцеловал ее в лоб. – Сделаем вид, что я не просыпался.

Скользнул в кровать, которая натужно скрипнула под моим весом, укрылся ниже пояса покрывалом, не желая, чтобы старуха рассматривала меня.

Нереа осталась стоять на месте, не шелохнулась, даже когда старческая женская рука отодвинула полог, а затем в комнату ступила повитуха.

– Сделала, что я сказала, негодная девчонка? – заворчал вдруг женский голос.

Я стиснул челюсти, чтобы не поддаться порыву вскочить и в прыжке вцепиться клыками в горло старухи, посмевшей так обращаться к моей масойе.

– Почему ужин еще не сготовлен? – снова забрюзжала она.

– Вы не говорили, Марта, – возразила Нереа, и мой волколак недовольно клацнул зубами.

Ему нравилась покорность девчонки только в отношении себя. Все остальные должны прислуживать ей, кланяться, подставляя свои шеи, которые так легко сломать, пустить кровь.

В ответ на слова девушки повитуха что-то пробурчала о приживалках, кривых лапах и золоте, которое не выделяется на содержание девчонки. Я лежал всё это время с прикрытыми глазами, уговаривая себя потерпеть.

Раздались грузные шаги, а затем пораженный испуганный вздох.

– Что это такое? Ты что, выпустила его?

Голос повитухи был пропитан ужасом, она стала призывать святых волков спасти и сохранить ее душу, но мне ли не знать, как тщетны ее мольбы.

Глава 3

Нереа

После возгласа Марты наступила полная тишина. Она тяжело дышала, с ужасом разглядывая неподвижно лежащего на постели Айвена.

– Как ты смогла разорвать серебряные кандалы?

Женский голос был полон страха и недоумения, она припала на колени и протягивала ладонь в сторону одного из звеньев некогда целой цепи. Рука Марты дрожала, но спустя время она преодолела себя и старческими пальцами коснулась серебра. С тихим шипением ожидаемо отшатнулась и поднесла пораненную кожу к губам, подула на рану.

– Я их не трогала, Марта, – прохрипела, чувствуя, как подрагивает голос и трясутся вместе с этим от страха ноги.

Я то и дело поглядывала на хлипкую кровать, поддон которой основательно прогнулся под внушительным тяжелым телом волколака. Поди вот-вот и развалится под чужим весом, разлетится в щепки и труху.

– Тогда как ты объяснишь это?! – прошипела она, поворачивая в мою сторону разъяренное агонизирующее лицо.

Но вместо ожидаемых оскорблений повитуха несколько раз потерла ладонями лицо, словно желала развидеть увиденное.

– Я… Я… – растерянно невпопад прошептала, полностью дезориентированная происходящим.

– Что же делать… – продолжала бормотать Марта, так и не поднявшись с пола. – Говорил мне отец не идти против заветов предков, говорил… Глупая Марта, глупая…

Она поползла ближе к кровати, стараясь обходить остатки от цепи, тяжело дышала сквозь рот и с опаской наблюдала за телом незнакомца. Я же застыла на месте. В памяти некстати всплыло воспоминание.

Когда я впервые появилась в этой стае, тогда еще был жив престарелый лекарь Аврелий, отец ворчливой Марты. Никто не помнил, сколько вёсен жил на этом свете старик, но лучшего врачевателя было не сыскать на все близлежащие кланы.

Прошлое

Теплый яркий солнечный день. Мне семь лет. Я сижу на лугу посреди пышного цветения маков, обхватив колени своими маленькими лапками, по щекам текут злые слезы обиды. Горькие, пропитанные детской неподдельной болью. Глупые мальчишки, которые обидными колкостями прогнали меня с поляны, на которую вот-вот должна была подойти старейшина Айко, чтобы начать очередной урок.

Рядом зашуршала листва, послышался шорох стеблей и ткани. Я напряглась, подскочила и прокрутилась волчком к тому, кто вероломно подкрался ко мне со спины.

– Зря ты плачешь, дитя, – на меня смотрел незнакомый седой мужчина с длинной бородой и блеклыми глазами.

– Я Нереа! – зло просипела, стискивая маленькие кулачки и глядя на очередного обидчика исподлобья.

Вот только мужчина лишь улыбнулся, не глядя на меня презрительно и свысока, как остальные. Это было мое первое знакомство с местным лекарем.

– А я Аврелий, будем знакомы, юная дочь небесных волков, – первые его слова, адресованные мне. – Всегда помни, Нереа, в тебе течет кровь древних волколаков, и с тебя спрос, в отличие от твоих обидчиков, всегда будет выше.

Странно, неужели он слышал, как меня дразнили? И что вообще означают его слова?

– Я выродок, даже превращаться не умею, – уже тогда я знала свое место, но во мне всё еще тлела надежда на что-то большее.

– Ты – истинная дочь волколака, прямой потомок небесных волков. Подними голову на небо, почувствуй взоры своих предков. Они молчаливые наблюдатели поступков своих детей, так что чтить их заветы – самое главное правило, по которому тебе следует жить, девочка-волк. Так что иди к старейшине Айко и внимательно учи Уложение, не обращай внимания на шакалов.

Настоящее

От единственного положительного воспоминания меня отвлек тяжелый вздох Марты, которая продолжала трястись на полу и стонать. А я встряхнула головой, отгоняя мысли о том, как при странных обстоятельствах через седмицу умер Аврелий.

Снова раздался стон Марты. Пригляделась и замерла. На ее ладонях и коленях отчетливо виднелись пятна крови.

По коже прошелся неприятный холодок. За это время она проползла полкомнаты, почему-то всеми оголенными участками кожи касаясь серебра, которое действует на тех, в ком течет кровь волколаков, подобно кислоте на людей и железу на фейри.

– Марта, что вы делаете? – спросила в ужасе и кинулась к ней, стараясь не наступать босыми пятками на разорванные звенья цепи, разлетевшиеся по всему полу.

– Очищение, Нереа. Мне нужно очищение.

Она продолжала бормотать несуразицу, размазывая алые разводы по деревянному подгнивающему полу. Будь она человеком, я бы кинулась, чтобы предотвратить возможное заражение, но Марта – чистокровная волчица, инфекции ей не страшны. За исключением одной – озверения вследствие ликантропии, но с кровью мутаген не передается.

– Вам нужно промыть раны, Марта, вставайте, – рискнула снова подать голос, опасаясь за вменяемость своей наставницы.

Подошла к ней ближе, но поднять ее не смогла, она словно приросла к полу. Выдохнув, вдруг ощутила какое-то странное движение вокруг повитухи. Повеяло чужой инородной силой. Подняла голову и посмотрела с подозрением на мужчину. Властью над обычными волколаками обладали только археи.

Как бы я ни гипнотизировала его, Айвен продолжал неподвижно лежать. Нет, невозможно, чтобы он был археем. Их всего тринадцать, больше быть не может. Количество регулируется природой, не позволяя, чтобы сила архея передалась двум отпрыскам, если у избранного волколака их несколько. Встряхнула головой, выбрасывая чушь и подозрения из головы. Просто показалось.

– Грех, это грех… – хрипела Марта, продолжая ранить себя осколками серебра.

Я же словно прилипла к месту, впиваясь взглядом в лежащего мужчину. Впервые смогла рассмотреть его без стеснения. Короткие посеребренные волосы, смоляные выразительные брови, прямой нос, квадратная челюсть и выступающие из-под верхней губы резцы – настоящий генофонд крови волколаков.

Сердце колотилось о грудную клетку, а к горлу подступил от страха комок, мешавший дышать. Ладони вспотели и похолодели, по позвоночнику прошелся ток, который лавой растекся по венам.

– Всё хорошо, Марта, прошу вас, – наклонилась и снова попыталась поднять повитуху.

Ее ладонь была зажата в кулак, пропитанный кровью. К горлу подступила тошнота, я еле-еле сдержала порыв и потянулась к крупной связке цепи, которая была в ее руках, явно причиняя чудовищную боль.

– Ай, – заскулила, отдергивая пальцы, на которых проступил ожог.

По коже потекла кровь, и вместе с этим одновременно со стороны кровати раздалось рычание. А затем я увидела, как Айвен медленно открыл глаза. И в них отражалась темная бездна, не сулящая ничего хорошего тем, кто посмел пойти против его громогласной воли.

– Немедленно убери руки от серебра, Нереа! – грубый приказной тон волколака.

В голосе звучала странная вибрация, наказ, которого мне не дозволялось ослушаться. Я притянула руку к груди и почему-то отошла от Марты. Та вдруг подняла голову и в ужасе глянула на Айвена. Запричитала, стала отползать к стене.

– Святые волки, спасите-сохраните, – молилась она вслух, тщетно взывая к высшей силе.

Я хотела кинуться к ней на защиту, но сдвинуться с места не смогла. Неведомая сила пригвоздила меня к полу, и я могла лишь безмолвной тенью наблюдать за развернувшимися событиями.

– Надеешься на защиту небесных волков, старая? – сел на кровати Айвен, приняв горизонтальное положение, и насмешливо произнес, сводя густые брови на переносице. Лоб пересекала характерная морщинка, руки кулаками упирались в постель, а огромные ступни расположились прямо на остатках серебряной цепи. – Так уверена, что они обратят на тебя свое внимание?

Я не могла отвести взгляда от его ног, на которых так и не проступила кровь. Словно серебро не причиняло ему вреда. Невозможно. Противоестественно. Даже сила археев не была настолько безграничной.

– Святые волки, святые волки! – заверещала Марта. – Я не виновата, не виновата, это всё он, не я…

От испуга и неожиданности она отшатнулась и упала на спину, приподнялась и, бормоча себе под нос, поползла дальше. Никогда я не видела ее в таком состоянии. Обычно ворчливая, но хладнокровная при родах и лечении, сейчас она являла собой жалкое зрелище. Мне вдруг стало жаль ее, несмотря на многочисленные оплеухи и оскорбления. Всё же она меня кормила, не давала в обиду другим самцам. Уверена, в душе она была неплохой женщиной.

В это время Айвен медленно и вальяжно встал с постели, совершенно не стесняясь своей наготы. Плавно двинулся вперед, повел широкими плечами и расправил их. Показалось, словно он занял всё пространство помещения, заставляя чувствовать себя ничтожной и маленькой. Даже стены сейчас давили на меня грузом, но я вынужденно стояла столбом, будучи не в состоянии управлять своим телом.

– Я услышал достаточно! – громыхнул Айвен, а затем хрустнул шеей.

Вой Марты неожиданно и резко оборвался, в воздухе перестало витать напряжение, и я снова обрела власть над собственным телом.

– Ч-что эт-то было? – прошептала, хватаясь руками за горло и отступая на несколько шагов назад, пока не споткнулась о коврик у порога.

Ухватилась за косяк в последний момент, чуть не упав.

– Я не собиралась идти против вас, нагваль, – пала ниц повитуха и стукнулась лбом о пол, словно в священном ритуале поклонения в храме волчьих богов.

Новое незнакомое слово ни о чем мне не говорило, а действия Марты казались мне странными, не поддающимися логическому объяснению.

– Молчать! – одно мужское слово, и наступило молчание.

За окном зазвучал стройный стрекот цикад, разрезавший воцарившуюся тишину, зашелестела листва, шепотом и низким гулом взывая ко мне. На секунду показалось, словно дом задрожал, а в подполе зашевелились корни древних дубов, разрыхляя грунт и заставляя землю тревожно гудеть.

“Пора…”

Это было безмолвное предупреждение, адресованное мне.

С детства лес благоволил мне, но и требовал многого в ответ. Порой разгадать желания духов леса было сложно, но в этот раз меня охватил отчего-то настоящий ужас. Всё сошлось к одному.

– Нагваль, – зашептала и сложила ладони в молитвенном жесте Марта и потерла их друг о друга.

Вот оно. То, что взбудоражило лес. Айвен, которого повитуха называла загадочным словом “нагваль”. Он был чужаком на нашей земле, пришлым, чья кровь не была окроплена над ставкой нашей стаи.

– Ты узнала меня, старуха, но осмелилась вредить? – вздернул бровь мужчина, повел плечами, казалось, сбрасывая тяжесть.

И я знала, что на него давит. Дух нашего леса.

– Нет-нет, я просто не смогла противостоять альфе, это его приказ, пощади, нагваль, – снова озадачила меня Марта, отчего я не успевала переварить свои предположения и догадки.

Я забилась в угол, практически скукожилась, наблюдая за происходящим. Смотрела на мужчину уже совершенно другими глазами, ведь впервые наглядно видела, что лес мог говорить не только со мной.

– Где старейшины вашего клана? – вопрос, адресованный нам обеим.

Я ответить на этот вопрос не могла, стояла будто воды в рот набрала.

– Я как раз ходила к ним, господин, – голос Марты звучал уже более приободренным, она словно что-то увидела в глазах волколака. – Но я обычная повитуха, негоже мне вмешиваться в их собрание.

Айвен поморщился, посмотрел на нее, как на букашку, величественно кивнул.

– Сейчас же принесешь мне одежду, а затем отведешь к вашему альфе. Кто из археев покровительствует вашему клану? Отвечай немедля!

Гневный вопрос на его удивление остался без ответа. Наши взгляды с наставницей встретились, она замялась, а я сглотнула вязкую слюну. Два слова, и я снова стану ничтожеством, но уже в глазах чужака. Того единственного, кто мог меня понять.

Глава 4

Тишина давила на сознание, мешая мне равномерно дышать. Пульс участился, гулко отдаваясь стреляющей болью в ушах. Никто не нарушал наше молчание.

У меня пересохли губы, но каждый раз, когда я хотела открыть рот, чтобы выдавить из себя хоть какой-нибудь звук, раздавалось только тихое сипение. Меня, казалось, лишили либо голоса, либо слуха.

– Ар… Архей Т-титус, – ответила наконец дрожащим голосом Марта.

Я замерла, когда услышала отцовское имя. Глаза повитухи снова скользнули ко мне, но так мимолетно, что я понадеялась, что Айвен не заметил наших боязливых переглядываний.

– Первый лорд? Этот прохвост? Что ж, тогда неудивительно. Чего замерла, неси одежду.

Холодный тон не располагал к излишней лени, и Марта пронеслась мимо меня довольно быстро, казалось, не испытывая боли от кровоточащих ран на коже.

– Кто твой отец, масойя? – мужской голос стал хриплым, на градус теплее и на тон глуше.

Медленной поступью шагов он оказался слишком близко, источая флюиды подавляющей волчьей энергетики. Похожая была у альфы Райдзена, но гораздо слабее и не настолько вкусной.

– Мой отец? – выдохнула, боясь поднять глаза выше мужского подбородка.

Марта часто повторяла, что «глаза – отражение помыслов», а мои «словно чистые бездонные блюдца, наполненные истиной». Одним словом, врать я не умела – ни словом, ни видом.

– Опекун? Кто отправил тебя ученицей к повитухе?

Вопрос был двойственный и сложный. Я с надеждой глянула на колыхающийся полог, мысленно поторапливая Марту, которая, судя по звукам, доносившимся из кладовки, рылась в старых сундуках, куда складывала всякое ненужное тряпье.

– Она местный лекарь, – решилась снова подать голос, подняла взгляд чуть выше, остановившись на крыльях прямого носа. – Меня готовят стать ее преемницей в нужный срок.

Я всегда про себя по привычке называла ее повитухой, да и она сама иначе себя не величала, но почему-то сейчас, когда незнакомец принизил достоинство и род деятельности наставницы, которым и мне в будущем предстоит заняться, всё внутри меня взбрыкнуло. Впервые за много лет подняла голову моя гордость, о существовании которой я совершенно позабыла.

– Для этой стаи она вполне возможно и лекарь, но оставим эту не стоящую внимания ерунду. А ты выбрось эту глупость из головы, не пристало тебе заниматься грязной работой. Ни о чем не беспокойся, масойя. У нас еще много дел, но как только я решу вопросы с гнилым костяком этой стаи, сразу же встречусь с твоим отцом. Он только обрадуется моему появлению в твоей жизни.

Его слова звучали уверенно, но это только пока. Айвен еще не знает, как сильно ошибается в своих суждениях.

Я не стала говорить вслух свои мысли, вся отдалась на волю телесных ощущений. Его палец скользнул к моему подбородку и погладил чувствительную ямочку, отчего у меня в бешеном ритме застучал было успокоившийся пульс. Дыхание участилось, грудь приподнялась и опустилась, привлекая мужское внимание, вгоняя меня в ещё большее смущение.

– А ты пугливая птичка, Нереа, – прозвучали слова сквозь зубы и рваное дыхание.

Раздалось сипение, словно он выдохнул воздух сквозь зубы, тело его напряглось, но я это скорее ощутила, чем увидела. Слишком стыдно было смотреть на обнаженные мужские изгибы мускулов, пресса… Ммм…

– М-мой от-тец, – мой дрожащий голос прозвучал в тишине слишком надорванно и слабо, но меня впервые так внимательно слушали, не перебивая.

Сил держать в себе тайну не было. Чем больше проходило времени, тем сильнее казалось, что когда вскроется правда, мои страдания будут равны пройденным часам. Уверена, такой волколак, как Айвен, ложь не прощает. Даже невольную.

– Т-ти… – залепетала, запинаясь на каждой букве, но оказаться честной сегодня мне было не суждено.

– Не серчайте, нагваль, всё, что нашла, – прервал меня виноватый голос Марты.

Следом ее рука коснулась полога, отодвигая ткань в сторону, а затем появилась она сама. От испуга я дернулась и отошла к самой стене, забившись в угол. Привычка, выработанная годами. Мне нельзя стоять слишком близко к половозрелым самцам, иначе повитуха будет вынуждена доложить об этом альфе Райдзену. Таков был его самый главный приказ, как только у меня пошли лунные регулы. Рука по памяти скользнула к животу, на котором до сих пор оставались белые полосы от самого первого наказания за недопустимый по меркам альфы интерес. Сглотнула и опустила взгляд, опасаясь выдать собственную боль.

– Отвернись, старая, – последовал глухой бас Айвена, а затем шуршание.

Я рискнула поднять глаза, надеясь, что Марта подчинилась приказу волколака. И не ошиблась, она стояла с опущенной головой к нам спиной, молча, не шелохнувшись. Только мелкая дрожь выдавала волнение повитухи, да тремор пальцев, судорожно сжатых в кулаки.

– Кто сейчас глава старейшин? Сколько их у вас? – продолжал параллельно допрос Айвен.

– Трое, – ответила скрипучим голосом повитуха, хватаясь за горло.

Я задержала дыхание, боясь пропустить хоть слово. Происходящее казалось мне лишь затишьем перед настоящей бурей – истинным гневом небес.

– Трое? Или ты плохо считаешь? – недоуменный голос волколака заставил меня замереть.

Воздух накалился, казалось, вот-вот затрещит от молний и тока, но время шло, а тишину Марта нарушить не решилась.

– Отвечай, язык проглотила? – гневный вопрос от мужчины.

Боковым зрением увидела, как он выпрямился, закончив с одеждой, и уставился на затылок повитухи, сверля ее требовательным взглядом. Выделенная одежда пришлась ему почти впору. Светлая рубаха обтягивала плечи, а штаны доходили до щиколоток, не скрывая, что он оделся с чужого плеча. Серый цвет подчеркивал его отдающие голубым отсветом глаза и сочетался с практически белым окрасом шерсти. Облик его волколака я не видела, но по всем законам природы цвет волос всегда определял волчью масть. Рыжий – рыжую, черный – черную, белый – белую. Оттенков существовало множесто, но основых было всего три.

Основная прослойка волчьих ставок – черноволосые, в то время как огненноволосые – поголовно археи, а вот белый окрас – довольно редкий. Говорят, что в некоторых кланах на севере есть старейшины белой масти, но в наших краях о таком не слышали.

“Белые – ошибки природы, ее насмешливый плевок” – убеждение, ходившее среди волчат с самого детства.

Вот только по тому, как уважительно и со страхом к нему обращалась Марта, казалось мне, что это чья-то ложь. Хитрая и выдуманная не просто так.

– Т-трое, я же сказала, нагваль, ни единым словом вам не соврала, – наконец, ответила повитуха, но осталась стоять на своем месте, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

– Почему трое? Их должно быть пятеро. Что случилось с двумя другими? – гневно спросил мужчина. – Повернись ко мне лицом, хочу видеть твои глаза.

Старуха громко сглотнула, что особенно было слышно в тишине комнаты. Я же воспользовалась тем, что на меня пока никто не обращает внимания. Прикрыла глаза, вслушиваясь в звуки безмолвного леса, пытаясь уловить его настроение, направление мыслей и желаний, но, как назло, сейчас он молчал, не отзываясь на мои просьбы. И это тревожило, заставляло переживать.

– Один утонул по весне на озере, а другой из лесу не вернулся, поговаривают, медведи задрали старого. Они у нас поди не молодые, жалко, конечно, но…

Чужой вскрик заставил меня резко вскинуть голову и дернуться, зажав рот рукой. Марта замолчала с выдохом и сипением, в ужасе глядя на Айвена, лицо и руки которого покрылись светлой шерстью. Его ладонь зажала в тисках ее шею и приподняла над полом, пригвождая к стене. Она слабыми старческими руками схватилась за кисть волколака, но куда ей тягаться с матерым молодым самцом.

Время словно замерло. Я стояла в ступоре и могла лишь наблюдать, как медленно синело лицо наставницы, слабо приоткрывались пересохшие потрескавшиеся губы, но оттуда не исходило даже сипение. Давай, Нереа, будь сильной…

– П-прекратите, Марта не может д-дышать, – нашла в себе смелость и кинулась вперед, цепляясь за жесткие пальцы мужчины.

От соприкосновения кожи к коже меня по началу прострелило током, проходясь всплесками по венам, но я сдержала дрожь, зародившуюся внутри тела. Все усилия мои были направлены на освобождение Марты, но даже их не могло хватить на ослабление чужой сильной хватки. На удивление мужская рука вдруг разжалась, а Марта упала на колени, ударяясь ими о твердый дощатый пол, надрывно закашлялась, судорожно наполняя легкие желанным воздухом.

– Выйди наружу, масойя, ты не должна вмешиваться в мои дела, – совершенно не обращая внимания на страдания женщины, мужчина повернулся ко мне и обратился чуть более ласковым тоном. – Мне стоит заняться твоим воспитанием, это никуда не годится.

Я тяжело дышала, приходя в себя, не способная помочь Марте, но она вдруг резко ожила и подняла голову.

– Масойя? – раздался ее хриплый после удушья голос, на ее лице отразилось неподдельное изумление.

Вот только все эмоции исчезли, сменяясь страхом, когда волколак низко зарычал, словно не давая позволение открывать рот, пока не спрашивают.

– Я… – засипела, на меня откатом пришло озарение, что сейчас я противостояла самцу, чье положение выше моего.

За это меня ждет наказание, которое определит степень его гнева. Не знаю, что задумал альфа Райдзен в отношении нагваля Айвена, но думается мне, что всё завершится выкупом, как это было в прошлый раз, когда на его месте лежал кицунэ, за которого мне всыпали десять плетей по животу. Я стиснула руку, чтобы в тоске не коснуться живота, и быстро отошла обратно в угол, по привычке опуская покорно голову.

Воцарилась тишина. Я чувствовала на себе внимательный взгляд голубых глаз Айвена, но прогонять повторно он меня не стал.

– А теперь отвечай, старая. Что за чушь ты мелешь? Обычный медведь и задрал волколака? Ты в своем уме? Почему о их смерти не доложили в Совет Старейшин?! – прорычал яростнее, настроение у него основательно отчего-то испортилось.

От такого злого тона вздрогнула, но ни звука из себя не выдала, стараясь не отсвечивать.

– Так мы написали, – сглотнула продолжавшая сидеть у стены Марта. – В Совете Права обещали разобраться.

Помню, какое это было потрясение для поселения. Смерть каждого члена стаи – горе, а уж старейшин, да еще и двух – значит, быть беде. Особенно тех, кто отвечал за судебную систему и распределение довольства.

– Какой еще Совет Права? Я говорю о смерти старейшин, причем двух одновременно. Вы должны были доложить не этим рыжим пройдохам, а в Совет Старейшин. Или вы здесь в глубинке совсем ополоумели?

В гневных словах волколака был резон. Все в стае об этом знали, но никто не рисковал идти против альфы Райдзена, чья власть была неоспорима много лет. Никто не желал быть сосланным в леса и сгинуть там отшельником. Самое жестокое наказание для стайных особей.

– Так мы это, всё честь по чести… – залепетала Марта, словно оправдываясь за собственную нерасторопоность и недальновидность, хотя в ее обязанности это совсем не входило. – Альфа доложил курирующему нас архею, а он обещал разобраться и всё уладить. Вот мы и ждем, когда пришлют двух других старейшин.

– Ах, да, архею Титусу, верно? Что ж, разберемся, – угрожающе прорычал Айвен, ставя на этом точку.

Меня, как девочку, не учили политике, но старейшина Айко свое дело знала и выполняла его хорошо. Даже я была в курсе, что многочисленные кланы волколаков, вербэров и кицунэ были единой коалицией, называвшейся Содружеством Звериных Кланов. Если у волчьих ставок был свой Совет Права, то у вербэров Длань Аркту, а у кицунэ – Сейм Тен-О, которые несли ответственность за всех своих представителей.

Но как у единой коалиции, у нас был общий Совет Старейшин из пятнадцати самцов, с каждого вида по пять. И воля его была выше Совета Права, так что сейчас слова волколака Айвена навели на меня ужас от содеянного собственным отцом. Неужели он нарушил Уложение? Это ведь грозит и ему, и мне, как его прямому потомку, смертной казнью.

Я не успела переварить собственные догадки, которые не сулили мне ничего хорошего, в этот момент раздался странный свист, словно кто-то приближался к домику с мощной скоростью. Стены гулко задрожали, а мое сердце пустилось вскачь, отчего к горлу подкатила тошнота.

– Твой хозяин, повитуха, спешит встретить свою смерть, – зарычал довольно Айвен и поднял нос, казалось, принюхиваясь в воздухе.

Я последовала его примеру, но мне не досталось настолько острое обоняние отца, чтобы уловить запах вне дома, так что всё, чем я довольствовалась сейчас, это сообразительностью и смекалкой. И когда раздался стук выбитой двери о пол, мне не нужно было гадать, кто пришел по наши души.

Глава 5

Я оцепенела, чувствуя, как по конечностям расползся первобытный страх. Время, казалось, замедлилось, расщепляясь на мелкие частицы пыли, поднявшиеся из-за громкого хлопка и кружившие вокруг хаотичным потоком.

Марта резким броском отползла к кровати, забившись в угол между деревянными ножками и хлипкой стеной. А вот Айвен был спокоен и ленив, словно охотник, дождавшийся свою добычу.

А затем чья-то рука отодвинула полог. Альфа Райдзен вошел неспешно, даже не глядя по сторонам. Всё его внимание принадлежало другому волколаку. Айвену.

– Так-так-так, – мужская усмешка даже со стороны показалась мне слишком наглой. – Удачно мы зашли.

Впрочем, он никогда не отличался страхом, даже перед моим отцом не лебезил, как другие. Несмотря на мою к нему неприязнь, это было достойно уважения. Поговаривают, что его предком был архей, оттого и сильна в нем несгибаемая воля, железный характер и непомерные амбиции. Качества, привлекшие в свое время моего отца и решившие судьбу данной ставки, которую он взял под свою опеку. Впрочем, легкая рыжина на висках Райдзена подтверждала его корни. Так что слухи могли оказаться и вовсе не слухами.

За ним следом вошло двое самцов клана. Приспешники, выполняющие мелкие поручения да принеси-подай. Не имеющие веса в клане черной масти самцы.

– Старуха не врала? Татуировки те самые, альфа? – гоготнул один из них, который стоял ближе к Марте. Одноглазый, лишившийся левого глаза в прошлогоднюю великую охоту.

Оба соблюдали субординацию и стояли на шаг позади альфы, не позволяя себе встать вровень с ним. Это равносильно вызову за главенство над стаей, а равным по силе с альфой во всей округе был только один волколак. Бета Свайн. Которого здесь на удивление не было.

Никто не ответил парню, и его смех растворился в воздухе, сменяясь неловким кашлем. Внимания на это мужчины не обратили, альфа и Айвен сверлили друг друга взглядами, безотрывно и в попытке давления с целью определить главенство.

Второй черноволосый, стоявший с моей стороны, вдруг раздул ноздри и повернул голову ко мне. Прищурился, узнавая меня и дергая верхней губой. Мои глаза расширились, когда напротив меня оказалось оскаленное от предвкушения лицо. Так было устроено наше общество. Над более слабыми пытались доминировать те, кто не мог противостоять сильным самцам.

– А ты что тут забыла, крошка Нереа? – ухмыльнулся щербато мужчина и сплюнул на пол.

– Отошел от нее, пока я тебя в землю не утрамбовал, – процедил сквозь зубы Айвен, слова его были подкреплены силой, которая пригнула черноволосого к полу.

– Р-р-р, – того вдруг начало корежить, но несмотря на сопротивление он припал на колени и опустил покорно голову. Вот оно, истинное проявление настоящей волчьей силы.

Второй черный, одноглазый, зарычал и хотел было кинуться на Айвена, набычившись и стискивая кулаки, но одно движение руки Райдзена – и тот прикусил язык моментально, даже не дернулся. Чего у альфы не отнять, так это авторитета над самцами. Может, тому служит их уважение перед сильнейшим, но я больше склоняюсь к страху. В гневе сильный волколак злобен и силен, может разорвать на части, совсем не жалея, а наказывая за любую провинность, если сам не в духе.

– Да наш нагваль положил глаз на нашу самочку? Интересные дела, – прищурился Райдзен, не отрывая от Айвена своего внимательного взгляда.

Его подчиненные не двигались с места, словно оцепеневшие – один сидел на полу, как приклеенный, а второй стоял молча, словно боясь испытать на себе чужое воздействие.

– Твой архей не учил тебя держать язык за зубами? Или ты считаешь, что произошедшее сойдет с рук? Оттого так уверенно смеешь сейчас дерзить мне? – вздернул бровь Айвен, глаза его похолодели, но поза была расслабленной, будто он не воспринимал пришедших за реальных соперников.

– Времена меняются, и давно, нагваль. Грядут перемены, и в новом мире таким, как ты, не будет места, – хищно растянул губы альфа Райдзен, прищурился и наклонил немного голову вперед, глядя на самца исподлобья, словно знал что-то важное и сакральное, способное изменить судьбу Содружества Звериных Кланов.

– Пустые слова, – фыркнул Айвен, а я вздохнула, медленно и осторожно отходя к стене.

Я встретилась взглядами с Мартой, у которой по лбу стекал вниз пот, волосы прилипли к голове, а над губой выступила испарина.

А затем содрогнулись и пол, и стены дома, в ушах прострелило болью, и я зажала их ладонями. Мощная волна силы прошлась в воздухе, заставляя волоски топорщиться от дикого звериного ужаса.

– А-а-а! – закричала Марта, не в силах выдержать волчью силу.

Дышать стало тяжело, а вот мужчины, члены стаи, пока держались и не скулили, хотя их челюсти были стиснуты, а капилляры в глазах лопнули, наливая их белки кровью. А после воздух задрожал, стекла окон задребезжали, но силу Айвена мне оказалось переносить гораздо сложнее. Она взывала к моей крови глубже, чем сила Райдзена или зов архея Титуса. Корежила, вспарывая внутренности, выпивала силу досуха.

Я от такого проявления двойной силы тяжело и грузно застонала, не удержавшись, а затем зажала рот ладонью, прикусывая чувствительную кожу. Марта всё это время тяжело дышала, из ее носа пошла кровь, которая стекала вниз по губам и подбородку, падая каплями на деревянный пол. Если ее присутствие никого не волновало, то мой возглас боли привлек ненужное внимание. Воздействие моментально прекратилось. И когда четыре пары мужских глаз посмотрели на меня, дыхание сперло, а от стука сердца разболелась голова.

– Ты плохо усвоила урок, Нереа? – ленивый тон Райдзена. – Тебе запрещено присутствовать при серьезных разговорах. Марта, негодная повитуха, вставай и уходи вместе со своим смеском.

В ответ на это оскорбление раздался злобный рык от светловолосого волколака, и я сделала шаг в его сторону. Только занесла ногу для еще одного шага, как застыла на месте от предчувствия беды.

– Иди на улицу, красивая, а я пока разберусь со сбродом этой стаи, – попросил меня выйти Айвен, но я не сдвинулась с места. Тело одеревенело, ноги и руки отказывались слушаться, и всё, что я могла – тяжело дышать и всхлипывать.

– Мне выкинуть ее, альфа? – оскалился одноглазый, который всё это время молчал, дергаясь и выказывая желание подчиниться любому приказу со стороны своего альфы.

– Это будущая жена моего сына, Халиф. Будь снисходительнее, всё же не портовая девка для утех, – фыркнул и оскалился Райдзен, а я за секунду до его слов вспомнила имя этого волколака, о ком даже старейшины отзывались презрительно после прошлой весны.

– Прошу простить, альфа, – тут же забормотал недоволк, а затем застонал, когда резкая сила Айвена откинула его к стене.

Он ударился о твердь с грохотом, с потолка даже посыпалась труха от слишком старых досок потолочного настила. А вот альфа легкий поток силы выдержал, но слегка пригнулся и напрягся, отчего на шее и лбу вздулись вены. Воздуха в моих легких катастрофически стало не хватать, а после раздался злобный рев альфы Райдзена. Он кинулся на нагваля, на ходу выпуская зверя наружу. Перекинуться до конца ему не удалось – голова стала волчьей, руки покрылись шерстью, а его вой прервался, когда Айвен мощным ударом кулака откинул его назад. Голова альфы дернулась, он встряхнул ей и заревел повторно, налитыми кровью вытянутыми зрачками прожигая беловолосого.

– Тр-р-руп, – зарычал Райдзен, но сделать бросок снова ему не удалось.

Айвен рыкнул и молниеносным рывком оказался у соперника, не успел ни он, ни его приспешники отреагировать. Он схватил мужчину за грудки и выбил за порог, отчего ткань полога разорвалась и кулем осела на пол следом за ними.

Завязалась потасовка без применения альфа-силы, только с использованием кулаков, клыков, когтей и звериной ярости. Мы вчетвером – двое мужчин, я и Марта – остались стоять на своих местах, с опаской глядя на чужую драку. Я прижала кулачки к груди, которая тяжело приподнималась, сквозь зубы вырывалось хриплое надорванное сипение. Но я лишь продолжала наблюдать, как холеное лицо Райдзена превращалось в кровавое месиво под жесткими кулаками нагваля. Перевес сил был явный и неоспоримый, и я не сомневалась в исходе битвы.

– Что стоишь? Помоги альфе! – недовольно прорычал Халиф другому волку, который назвал меня крошкой.

– Сам и помоги, а мне еще жить не надоело, – фыркнул тот в ответ, они оба уперлись лбами и рыками пытались подавить друг друга.

Я на секунду отвела взгляд на этих трусов, и это оказалось фатальной ошибкой.

– Свайн! – зарычал альфа, а затем раздался свист.

Нагваль дернулся, отпустил Райдзена, а его ноги подогнулись. Из мужской шеи торчал дротик с голубым оперением. Его голова медленно повернулась, а взгляд упал на меня, но с каждой секундой глаза его покрывались пеленой, а губы белели. Верхняя губа дернулась, обнажая клык, но он не успел ничего произнести. Только выдернул дротик, глянул на него и хрипло зарычал.

Почти сразу тело грузно свалилось на пол, раздался гулкий грохот от его веса, а Марта вдруг запричитала и расплакалась, подползая к порогу и глядя испуганными глазами на потерявшего сознание нагваля. Я затряслась всем телом, сделала шаг вперед, в то время как вышедшие из ступора мужчины кинулись к своему альфе.

– Вы вырубили его, – синхронный довольный рык самцов. Кто-то из них даже пнул мужчину по ноге, проявляя шакальи замашки, а я дернулась, всё внутри меня коробило от этого ужасного представления. – Что это, альфа?

– Яд из крови нагваля, – раздался глухой голос Райдзена, которого еще шатало после драки.

Я сглотнула горькую слюну и схватилась дрожащими пальцами за косяк.

– Действует, Свайн, невероятно, – воскликнул радостно альфа Райдзен, приходя в себя.

Я подняла голову и увидела сбоку бету. Стиснула кулаки, коря себя за недальновидность, ведь должна была это предвидеть. Альфа никогда не ходит без своей правой руки. Глупо было ожидать честной битвы, это не их удел.

Жестокий бета, от руки которого я страдала много раз, сейчас с довольным видом наблюдал за лежащим на полу телом волколака Айвена. Я же задержала дыхание, меня всю трясло. О чем они говорят? Кровь другого нагваля?

– Кто такие нагвали? – дрожащим прерывающимся голосом спросила вслух, впрочем, не ожидая ответа.

Но это было ошибкой.

– Грязная кровь всё еще здесь? Выкинь ее за порог, Халиф, – усмехнулся альфа, но боли его слова не причинили, я к этому привыкла.

– Будет исполнено, альфа, – улыбнулся щербатым ртом одноглазый.

– И побыстрее, – щелкнул пальцами мужчина, сразу же потеряв ко мне интерес. Повернулся к Свайну, обсуждая нюансы выдержки крови нагвалей.

Услышать разговор мне не удалось, меня больно схватили за локоть и небрежно потащили к выходу. Жесткие пальцы наверняка оставят на моей коже синяки, но всё, что меня сейчас волновало – это Айвен, который остался в доме.

– Пшла отсюда! – рявкнул Халиф и толкнул меня с крыльца.

От удара о землю заныли колени, которыми я ударилась о лежавшие мелкие камни. Ладони саднили, но больше всего болела душа. Одинокая слеза скатилась по щеке и окропила промерзлую землю, в то время как в голове вертелись слова Керука.

“…мы сможем сбежать. Лучшего времени не будет, Нереа”.

Глава 6

Я стояла у кромки леса, прячась за широким стволом дерева. Кожа на ладонях и коленях саднила, но я цеплялась пальцами за кору и выглядывала наружу, наблюдая за домиком Марты, из которого выходили самцы. Альфа Райдзен ступил на землю первым, за ним следом бета Свайн, в то время как подчиненные тащили с двух сторон Айвена, чья голова повисла вниз. В сознание он так и не пришел. Сильфиды воздуха вновь благоволили мне, сменив направление ветра в мою сторону, позволяя мне скрыться от острого нюха волколаков.

– Свайн даст вам снадобье, приставим Марту, она займется его состоянием, а вы, олухи, будете следить за старухой. Держите его без сознания, уяснили?

В это время мое внимание привлекло движение шторы в окнах дома. Показалось, словно Марта собралась с силами, но не рискнула подходить к двери, опасаясь привлечь внимание мужчин. А приоткрытые ставни позволяли слышать всё, что происходило снаружи.

– Да, альфа, – синхронный кивок самцов. – Куда его?

– В клетку, как обычно, он же нагваль, идиот! – рявкнул альфа, взмахивая рукой почему-то в сторону леса. – Выходи, Марта, пока тебя не выволокли за волосы!

Я дернулась, но осталась стоять на месте. Под моей ногой хрустнула ветка, и этот звук разнесся по всей округе. Мне казалось, что он оглушил, но стук сердца так сильно барабанил в ушах, что я замерла, со страхом глядя на мужчин, которые будто не обратили внимания на шум.

В этот момент скрипнули половицы в доме, а затем на крыльцо грузно ступила Марта, переваливаясь и передвигаясь так тяжело, словно на ее ногах были кандалы, тянувшие ее вниз.

– Альфа, – даже голос показался мне постаревшим.

Одна ее рука повисла вдоль тела, словно неживая, а вторую она держала у груди, будто пыталась унять стук своего испуганного сердца. Морщины на ее лбу и вокруг рта углубились, выдавая ее истерзанное состояние.

– Ни слова больше, Марта. Ты разочаровала меня, так что не делай больше глупостей, – прищурился Райдзен, тон у него был угрожающим. – Если тебя увидят возле дома старейшин, ты повторишь судьбу Илдреда. Ты меня услышала, старуха?

Илдред – старейшина, которого задрал медведь.

Воцарилась тишина. С ветки соседнего дерева взметнулся ворон, взмахивая иссиня-черными крыльями вверх.

– Я… П-поняла вас, альфа, – прохрипела Марта, опуская голову.

Вся ее поза выражала скорбь и вину, но ее унижение не радовало меня, заставляло испуганно дрожать, чувствуя себя как никогда беззащитной перед миром волков.

– Где девчонка?

Альфа стал озираться по сторонам, казалось, ожидая, что я буду неподалеку. Кора под моими пальцами захрустела от моей силы, но как бы это ни было странно, никто не смотрел на меня. Словно лес укрыл свою воспитанницу от враждебных взглядов стаи.

– Я выкинул ее из дома, вожак, как вы и приказали, – ответил Халиф, прищуриваясь целым глазом.

– И? Где она? – скептически вздернул бровь альфа Райдзен, иронично глядя на подчиненного.

– Никак не знаю, альфа, – покачал головой Халиф и сделал шаг назад, но из-за этого потянул на себя и Айвена, который так и не очнулся, его ноги подогнулись, он упал на колени.

– Я приказал тебе выгнать ее из дома, а не терять из виду, идиот! Найдите мне ее и быстро приведите ко мне в дом. Сегодня прибывает архей Титус. Она его дочь, если вы не растеряли последние остатки своих мозгов!

От рева альфы задребезжали стекла и задрожала земля. Рядом вдруг послышался странный шорох, кто-то из лесных обитателей копошился в лесной подстилке неподалеку. В иной раз я бы обратила на это внимание, но сейчас вся сосредоточилась на волколаках. Упоминание Титуса заставило меня замереть, я во все глаза смотрела вперед и вслушивалась в каждое слово, ведь встретиться лицом к лицу с тем, кто меня породил, была не готова. Впрочем, радости от его прибытия я не испытывала уже много лет подряд.

– Понял, альфа, будет исполнено, – ответил Халиф и вдруг кинулся в сторону рва.

– Вернись, идиот! – зарычал недовольно альфа. – Сначала отнесите пленника, а после займешься Нереей.

Одноглазый пристыженно вернулся на свое место, грубо подхватил руку Айвена, а я с болью наблюдала за тем, как бесцеремонно с ним обращались. Без уважения и пиетета.

– Напомни мне потом, Свайн, пересмотреть свое окружение, – фыркнул альфа, теряя интерес к происходящему.

Они с бетой пошли по проторенной тропинке в сторону центра поселения. А Марта и мужчины двинулись после, вот только в противоположную сторону. По заросшей дороге, куда мне всегда было запрещено ступать. Путь в Запретный лес. Там, где находилось ритуальное капище Полярного Волка. Ноги сами собой двинулись следом, вот только в этот момент прозвучал странный писк над головой. Тот, что звучал недавно из лесной подстилки. Я подняла глаза и увидела мелькнувший коричневый хвост, который исчез так же быстро, как и появился. В эту секунду ослепило солнце, но когда я подняла веки, заметила то, что не видела раньше. На листьях дерева были белесые личинки. Множество. Сердце загрохотало в груди, и я, ошалело озираясь по сторонам, стала отбегать от одного дерева к другому. Почти в каждом видела яйца в крупных листьях и под корой.

Снова прозвучал писк. Ласка с белым мехом на брюшке, сноровисто цепляясь коготками за кору, спустилась вниз и вдруг посмотрела на меня светящимися голубыми глазами.

– Ты не зверь, – прошептала, чувствуя игру шаловливого ветра в волосах, присела на корточки.

Глаза смотрели на меня безотрывно, на что-то намекали, но мне было этого не понять.

– Ты – пицен, – выдохнула, когда память совершила кульбит, вовремя подсунув когда-то увиденную картинку.

Пицен – дух, помогающий расти определенным видам растений или животных. В книге “Особенности природных духов”, которую мне когда-то подарил лекарь Аврелий, говорилось, что по всему миру в лесах обитает много пицен, но в нашем я вижу его впервые. И оттого предчувствие внутри меня сейчас голосило во всю мощь.

– Я тебя раньше не видела, – пробормотала, с благоговением протягивая руку, но хищница гневно пискнула и вдруг отбежала, наклонилась к земле.

Ее хвост засиял голубым огнем, а пространство вокруг затрещало, словно что-то в земле подпитывалась инородной силой. Вокруг вдруг стал шуметь и завывать ветер, ветки затряслись, а на землю обрушился личинкопад. Я запищала и прикрылась руками, дыша через раз и вслушиваясь в то, что шепчет дух леса. Предупреждает о цикадах. Судя по тому, как активизировался пицен, рождение нового выводка вот-вот наступит.

А когда шум прекратился, я открыла глаза и увидела, как земля поглотила последний будущий выводок.

– Это плохой знак.

Мой шепот ветром унесся вглубь чащи леса, голосу моему вторило чириканье пицен, одного из духов, оберегающих редкий вид хтонических цикад.

Все знали, что это символ Полярного Волка, жестокого божества, чей день жертвоприношения наступит со дня на день. Вылупление такого огромного выводка происходит лишь раз в двадцать лет. Последний был еще до моего рождения. Цикл природы не поддается нашему влиянию, так что найти земли, на которых ко дню великого бога вылупятся его любимцы, довольно сложно. Но не моему отцу. Случайно ли он выбрал для покровительства именно эти земли?

“Иди скорее” – вдруг прошелестел листьями ветер.

Пицен стояла на своем месте на задних лапах, уставилась на меня в ожидании, а когда завладела моим вниманием, вдруг развернулась и побежала в ту сторону, куда ушла Марта и куда увели пленника Айвена. Я смотрела ей вслед, а затем подорвалась, следуя по пятам за духом цикад.

Время словно замедлилось, текло размеренно и слишком протяжно. Тропинка была заросшей, ей давно никто не пользовался, оттого и чувство тревоги нарастало с каждым шагом сильнее. Зеленые листья на деревьях встречались всё реже, сменяясь черными, ветки казались сухими, а кора новых видов мертвой.

Очертания леса неумолимо менялись, и я сама не заметила, как мы пересекли ту самую черту, которая разделяла живой лес от Запретного, мертвого. Как вдруг пицен остановилась, отчего-то я чувствовала, что природа у той женская. Она посмотрела на меня голубыми глазницами, а после развернулась и убежала обратно. Направление, указанное ей, больше не ветвилось. Деревья словно выстроились в ряд, приглашая в эпицентр самых страшных событий. Даже птиц и шума ветра здесь было не слышно. Голая земля, серое небо – всё намекало на то, чтобы я бежала обратно сломя голову.

– Давай поменяемся, Халиф, – раздался впереди напряженный мужской голос.

Я остановилась, пригнулась и выглянула из-под толстого сухого ствола. Внизу простиралась лощина, в центре стояла клетка, серебристые бока которой заросли ветвями, скрывая от посторонних взглядов, если не знать, куда смотреть.

– Нашел дурака, охраняй тут со старухой, а я пошел смеска искать, – неприятный голос одноглазого разрезал пространство вокруг.

Айвен лежал внутри клетки, Марта сидела на коленях снаружи, раскачиваясь из стороны в сторону, бормотала себе что-то под нос и в целом выглядела обезумевшей. Кровоподтеки на коже лишь усиливали это впечатление.

– А если нагваль очнется? У нас же даже ключей нет! – прошипел второй волк, опасливо озираясь по сторонам.

И я его понимала. Эта часть леса и у меня вызывала страхи и неприятные ощущения.

– Заодно и возьму у беты и ключи, и снадобье. А ты присмотри за ними обоими, не хватало еще, чтобы я за тебя огреб, – сказал как отрезал Халиф и побежал в мою сторону, взбираясь по склону.

Я юркнула под защиту черных стволов, но не питала надежды, что всё обойдется. Нюх зверя невозможно обмануть. Вот только когда самец промчался мимо и даже не повел ни носом, ни ушами, я догадалась. Лес благоволил мне и поставил защиту, сделав невидимой для природных сил волколаков. Вот только его сила не всемогуща, так что уповать на нее мне не приходилось. Всему есть свое время, так что нужно использовать подарок леса по назначению, пока меня не обнаружили.

Сердце застучало несколько раз неравномерно, а затем его биение пошло на спад, возвращая мне самообладание и уверенность.

– Очнись, старуха, сделай что-нибудь! – накинулся на Марту оставшийся приставленный охранник, выплескивая на нее свой звериный страх. Он чуял опасность этого леса, но не понимал его подоплеки.

– Нас накажут, глупец! Отпусти нагваля, пока не поздно. Нас всех убьют! Убьют! – заголосила Марта, вскакивая на ноги и впиваясь пальцами в голову, словно пытаясь выдрать остатки своих волос.

– Успокойся, старая, и без тебя страшно, – отскочил от нее мужчина и замахал руками.

– Небесные волки не прощают нечистых, не прощают! – завыла наставница и подняла голову к небу.

Страх горьким комом поднялся к горлу, казалось, что воздух вокруг затрещал, но всё было относительно тихо. Но эта тишина давила и предвещала наступление скорой беды.

– Не неси ерунды, старуха. Наш Райдзен – мудрый альфа, а ты несешь полный бред. Заткнись, пока я не отрезал тебе язык.

За отчетливой угрозой последовал лязг металла. Он достал из-за голенища нож, крепко держа его за рукоятку. Я сглотнула, и такой же страх отразился в глазах Марты. Она будто пришла в себя и, наконец, замолчала. А вот мне было о чем подумать.

Глава 7

Я шла по знакомому родному лесу, с тяжелым сердцем оставив позади плененного Айвена и сходящую с ума Марту. Я бежала изо всех сил, не замечая дороги, как вдруг прозвучал синхронный вой где-то со стороны севера. Там находилась единственная открытая граница нашей ставки, откуда прибывали все допущенные посетители извне. Стук в груди усилился. Это знак приветствия, который слышен в нашей стае довольно редко. Прибыл архей Титус.

– Керук, – прошептала слишком тихо, но это было вспышкой озарения.

Альфа Райдзен не успокоится, пока меня не отыщет, а лес не сможет скрывать меня слишком долго, так что это дело времени, когда меня найдут и отправят перед очи моего отца. А до тех пор мне нужно убедиться, что с мужчиной и наставницей всё будет в порядке до моего возвращения.

Единственный, кому я могу доверять – Керук. Тот, за кем не следят, кого не заподозрят, увидев в Запретном лесу. Все привыкли, что он нелюдимый и молчаливый, сам себе на уме. Продираясь через кусты и ветки, я направлялась к реке.

– Только бы он был на месте, – молилась про себя, надеясь на чистую удачу.

Дом нашего пожилого кузнеца находился чуть ниже по течению Дола, куда его сослали в свое время за провинность перед альфой. Это было так давно, что никто уже и не помнил, чем разозлил кузнец вожака, вот только в те края наши не ходили, брезгуя и считая это ниже своего достоинства. Хотя утварь для дома им поставлял именно Амиран, единственный среди волколаков кузнец.

Еще до того, как в поле моего зрения появилась дымовая труба, я уже знала, что Керук сидит на своем привычном месте. Знакомый мелодичный напев ласкал слух и успокаивал душу.

– Керук, – выдохнула, когда увидела его у деревянного сруба, возле которого он частенько творил, создавая кленовые фигурки.

Белая челка спадала на лоб, спина сгорблена, а в руках уже привычный моему взору инструмент. Стамеской старательно делает углубления на деревянной фигурке, которую с этого расстояния мне не разглядеть.

– Ты громко дышишь, Нери, – его ломающийся бас не стал для меня удивлением.

У него была удивительная способность находить и видеть меня везде, обходя природную защиту леса. Уверена, мое приближение не было для него тайной, вон как подергивается кончик его уха.

– Мне нужна твоя помощь, Керук, – быстрым шагом подошла к нему, опасливо озираясь по сторонам.

Все знают, что мы с ним общаемся, так что, не найдя меня в привычных местах поселения, в первую очередь Халиф кинется искать меня здесь. А быть опозоренной и приведенной к альфе словно пленница, мне не хотелось. Уж лучше я сама добровольно войду в логово зверя, раз избежать нежеланной встречи не удастся.

– Снова Свайн зверствует? Можешь спрятаться в кузнице, Амиран уехал в людское поселение за провизией, будет только завтра ближе к закату солнца, – покачал головой Керук.

Слова друга удивили, ведь кузнец только пол седмицы назад ездил к людям. Их жилища находились в полудне пути от нас, если передвигаться по прямой дороге по течению реки. Волколаки старались с ними лишний раз не контактировать, вот только именно их раса занималась сельским хозяйством и разведением скота. И за право жить под нашей защитой они платили данью, задешево обеспечивая нашу ставку пропитанием, а угодья – упитанной дичью для охоты, которую по весне любил устраивать альфа Райдзен.

– Почему так рано? Он же недавно привез крупы и уголь, – спросила, чувствуя, что это важно, хотя время и любопытство сейчас играли против меня.

– Приказ альфы. Ты же знаешь, Райдзен не готов мараться общением с низшей расой, – пожал плечами ничуть не удивленный Керук. Его руки держали стамесок, орудуя им весьма осторожно, но филигранно, я уже видела очертания медвежьей морды размером с две фаланги пальцев. – Всё из-за угля, себестоимость его добычи повысилась, змеелюды подняли цены, так что в людском поселении начались волнения, они больше не согласны сбывать нам его по низкой цене.

Сердце у меня сжалось, когда я слушала его не по годам умные речи. От того же Кирана единственное, что я видела – веселье и кутежи, вся его жизнь проходила в праздности. Сомневаюсь, что он вообще в курсе, как устроен мир, откуда на его столе появляются яства, и каким трудом добывается пропитание.

– Наверное, поэтому отец приехал, – пробормотала, коря себя за наивность и глупость.

Архей Титус ничего не делает просто так, а о нагвале, плененном совсем недавно, так быстро узнать он не мог.

– Титус в поселении? – напрягся и застыл друг, поднимая на меня потемневший взгляд. – Он надолго?

Я пожала плечами, а затем услышала стрекот и клацанье. Лес предупреждает об опасности.

– Я не знаю, Керук, но мне нужна твоя помощь. Меня уже ищет Халиф, альфа отчего-то сразу же желает показать меня отцу, но… – замнулась и кинула взгляд по сторонам, опасаясь слежки и подслушивания. Наклонилась к другу и прошептала ему на ухо: – В Запретном лесу близ капища сейчас Марта и мужчина, которого пленил альфа. Пожалуйста, присмотри, вдруг они его перевезут в другое место. Я встречусь с отцом и сменю тебя.

– О чем ты, Нереа? – нахмурился, напрягшись всем телом. – Кого пленил Райдзен?

– Нагваля, – осторожно произнесла, наблюдая за реакцией друга, вот только он лишь моргнул и никак не отреагировал. – Там стоит охрана, будь осторожен, а я разузнаю всё, что смогу, и приду. Ты был прав, что-то намечается, и очень нехорошее. Прошу, помоги мне.

Взяла Керука за ладони, проникновенно заглядывая ему в глаза. Отчего-то меня тянуло к Айвену, что-то шептало внутри непрерывно и заставляло ему помогать.

– Мы сбежим вместе с нагвалем, Керук. Он, возможно, альфа, а если мы освободим его, поможет нам, – выдала нужный, как мне казалось, аргумент, видя, что складки на лбу друга и не думают разглаживаться.

– Плохо ты знаешь мир, Нереа, – покачал он головой, поджал губы, но в итоге кивнул: – Враг моего отца – мой если не друг, то союзник, так что не переживай, я присмотрю.

В этот момент неподалеку раздался хруст веток, и я, испуганно вращая глазницами, резко встала и побежала в сторону лесной тропинки, ведущей как раз к центру поселения. Ветер свистел в ушах, ветки безжалостно били по ногам, подгоняя и заставляя бежать быстрее, но чем ближе я подбиралась к цели, тем спокойнее мне становилось. Казалось, что внутри раскручивалась пружина, заставлявшая бояться будущей встречи с отцом.

– Ай, – так торопилась, что не успела отреагировать, когда мне наперерез выскочила внушительная мужская фигура. Чужие руки не дали мне упасть, схватили за талию и прижали к себе.

Страх было снова поднялся к горлу, но когда я подняла глаза, с облегчением узнала в мужчине Кирана.

– Куда торопишься, крошка Нереа? – глубокий баритон молодого волколака вызвал во мне мурашки неприязни, которые я постаралась подавить, чтобы не провоцировать его на агрессию.

Черные волосы были небрежно распущены, наследник альфы Райдзена славился красотой шевелюры до плеч и не гнушался пользоваться своей притягательностью и статусом перед юными самками. Эта участь не минула и меня, заставляя часто краснеть перед ним и блеять. Вот только его слова у озера другу Гору расставили всё по своим местам, а с последних событий прошло, казалось, много дней, так что образ принца померк в моих глазах, хотя тело по привычке трепетно дрожало, тянулось к волколаку вопреки всем существующим законам.

– К а-альфе, – запыхавшись, еле выдавила из себя слова, не поднимая глаз выше подбородка Кирана.

В этот момент сзади раздался рев, а после я спиной почувствовала чужое смрадное дыхание.

– Грязная кровь, ты слишком… – гневно зарычал Халиф, а затем осекся, будто только сейчас заметил наследника нашей ставки. – Пре-альфа Киран.

От собственной важности сын Райдзена выпятил грудь, а его хватка на моей талии усилилась. Халиф сейчас нагло польстил возможному будущему вожаку. Все знают, что после смерти Райдзена ему придется кровью доказывать свое право на место альфы, поскольку в течении седмицы каждый волколак может бросить ему вызов в надежде занять главенствующее положение.

– Поди прочь, – лениво махнул рукой Киран, а я попыталась выскользнуть из неприятных объятий, и мне это удалось, хоть и не без усилий.

– Мне нужно к отцу, – выдохнула и попыталась обогнуть парня.

– Ты меня избегаешь, Нереа? Твоему отцу не понравится, что его дочь-полукровка брезгует обществом чистокровного волколака, твоего, между прочим, будущего мужа, – пренебрежительный изгиб губ. – Свайн давно не учил тебя манерам.

Вот и показал свое истинное лицо, намекая, что негоже мне кривить лицо от его венценосной особы. Я опустила голову, чувствуя, как дрожат руки, а горло перехватывает спазмом.

– Я… Я…

В памяти вдруг всплыло наказание кнутом, особо любимым видом издевательства от Свайна. Считалось, что это держит женщин в строгости и учит надлежащему поведению с самцами, которым не дозволялось перечить и портить настроение.

– Идем, Нереа, архей Титус уже в доме отца, они будут недовольны, если мы задержимся, – подтолкнул и схватил за талию, насилу ведя к виднеющемуся неподалеку жилищу альфы.

У двери стояли привычные морды охранников, равнодушно глядящие по сторонам, в отдалении топталась группа мужчин, ожидавшая аудиенции у архея. И никому из них не будет дела, даже если меня при всех забьют до смерти, так стоит ли цепляться за прошлую жизнь? Переплетающиеся события сегодняшнего дня наложились пластом слоев друг на друга, и слова Керука начали обретать для меня особый, сакральный смысл. Время играет против меня, и если я сейчас струшу и не сбегу вместе с другом, иной возможности у меня больше не будет. Как только произойдет слияние с Кираном, он поставит метку и сможет отследить меня везде и всегда. И о свободе придется навсегда забыть.

– Архей, отец, – поклонился вдруг сын альфы.

Я настолько погрузилась в невеселые мысли, что не заметила, как меня протащили по всему дому к залу чужого жилища. От неприятной давящей силы у меня встала дыбом шерсть на затылке, но ноги стали будто деревянными, не желали подгибаться, чтобы склониться перед Первым лордом, как положено послушной дочери.

– Ты снова распустил это отродье, Райдзен? – как всегда недовольный тон отца.

Я наконец сумела обуздать свой страх и присела, склонив покорно голову и подставляя оголенную шею в знак признания его главенства. Сердце стучало о грудную клетку, заглушая посторонние звуки, а я боялась поднять глаза, чтобы не нарваться на гнев архея, который славился своим крутым нравом.

Глава 8

Айвен

В этот раз пробуждение было тяжелым, словно я пробирался сквозь вязкую болотную жижу, с каждым шагом утопая в трясине сильнее. Воспоминания о низинных топях Дархейских лесов никак не отпускали, и лишь усилием воли я смог открыть насилу глаза.

Сначала был свет. Нет. Серое марево над головой между прутьями серебряной решетки. В ушах свистел завывающий унылый ветер, а после меня оглушили чужие женские завывания, от которых заломило в висках.

– Советую тебе заткнуться, старуха, у меня уже голова от твоих воплей трещит. Если привлечешь сюда дикое зверье, защищать тебя не стану.

Мужик, по голосу молодый и здоровый, вызвал неприятные воспоминания. В голове вспышками пронеслись последние события. Испуганный взгляд масойи, рычание альфы местной стаи, а затем свист и укол в область шеи. Медленно подняв руку, тронул этот участок, ощупывая набухший твердый бугорок под кожей. Мало что способно подкосить нагваля, но альфа, этот кусок дерьма, видимо, давно попрал все законы Уложения.